Пока училась в школе, точнее последние четыре года, она мечтала поскорее стать студенткой. Взрослой. Умной. Независимой от родителей. Особенно от мамы, которая придиралась и по мелочам, и по крупному. В школьные годы она была очень занятой: после школьных уроков шла в музыкальную школу, где занималась четыре раза в неделю, оттуда - домой делать школьные и музыкальные задания и выслушивать мамины претензии.
Музыкальную школу кончила с отличием, но поняла, что профессиональной пианисткой быть не сможет. Обычную школу закончила с серебряной медалью и мамиными упреками, что медаль не золотая.
Поступила в университет. Факультет "Психология",- чтобы разобраться в себе. И - попросила место в общежитии, оскорбив этим жестом родителей. Так началась ее новая -
взрослая, умная и независимая жизнь. Все в этой новой жизни интересно: лекции, полные открытий и красивых терминов, возможность сравнивать себя с различными моделями психологических типов, радоваться, обнаруживая сходства и радоваться, обнаруживая различия, общность с другими людьми и свою индивидуальность. А студенческие вечеринки с небогатым застольем, танцами и флиртом, весельем и смехом... И как здорово ходить на тренировки в альпинисткую секцию, готовить себя к восхождению, планируемому на летние каникулы.
Родители, обидевшись, не звонили. Она несколько раз собиралась позвонить, но всегда возникали какие-то срочные дела или встречи, звонок откладывался на завтра или, лучше, на понедельник, а там опять что-нибудь...
И вот зимняя сессия, первая сессия. Зачет, зачет, зачет, зачет и экзамены - пятерка, пятерка, опять и снова. Ура,- повышенная стипендия. Она поехала на каникулы домой. Румяная с мороза, вошла в квартиру.
- Мам!!
- Ну, что, из института выгнали? Или сама ушла?
- Почему?! Почему ты... так...
- А с чего бы ты домой заявилась?
- Мам! Я же соскучилась, видеть всех хотела..
Вошел отец.
- Что случилось? Рассказывай.
- Папа, я приехала домой на каникулы, хотела всех увидеть.
- Ну приехала, так смотри.
- Встречаете меня как чужие... как враги..
- А ты кто? Друг?
Взгляд отца холоден.
- Собака - друг человека. - Радостно сообщила мать.
Что делать? Что говорить?
Она повернулась и вышла из комнаты. Одела пальто в прихожей. Сапоги. Слышно как включили телевизор. Постояв, взяла чемодан и вышла на мороз, - ехать в общежитие. Там тепло. Людское тепло.
И вот первое студенческое лето. "Взрослое" лето. Первый альпинистский поход. И восход солнца в горах. И песни у костра. Но также новые ощущения тащить тяжелый рюкзак, когда, потная и вонючая, она считала шаги, чтобы чем-то занять мозг, переключить его сигналы о помощи телу на занятость размерянным счетом. И вот - привал. Но не для нее. Она - дежурная, и должна приготовить еду и всех накормить. И вся ее школьная занятость и усталость - как лепка пирожка в песочнице по сравнению с настоящей готовкой, а готовка ужина в общаге - детская забава, а не труд, как сейчас.
- Я помогу тебе, можно?
Он спросил, но ответа не ждет, уже помогает. А после ужина и крепкого чая она обтерла тело мокрым полотенцем, одела чистое белье и рубаху,- и такое наслаждение отдыхать у костра!
Она полулежит, а он, сидя рядом, под гитару поет:
- Отчего, почему, расспросить не терпится, - отчего, почему, шар земной все вертится? Отчего столько гор, - знать хотел бы тоже я. Отчего до сих пор нет тебя, хорошая...
Я ходил, я искал, у прохожих спрашивал. И у гор, и у скал, у комсорга нашего..
После похода она позвонила домой:
- Мам! Я соскучилась... можно я приеду? Я не понимаю, почему вы с отцом обиделись..
- Взрослая слишком стала. Ну, живи по-своему, пока жареный петух в жопу не клюнул... Биип, биип, биип, биип.
Вот и весь разговор. Осенью она вышла замуж. Они стали жить в отдельной комнате в общежитии. Повезло, - своя комната. Обедали в студенческой столовой, ужинали дома. Как приятно это звучит - "дома". Вот только после обеда он не садился заниматься, а шел к друзьям. Если она пыталась уговорить его сесть за книги, или просто побыть с ней, он сердился. И всегда уходил. А она брала учебник и читала:
- Конгруэтность - полное соответствие между произносимыми словами и другими составляющими коммуникационного процесса, такими как мимика, поза, интоция...
Зимняя сессия прошла успешно. Как всегда пятерки. Вот только муж завалил два экзамена. Пересдал, правда, потом, но стипендию ему не дали. Теперь он уходил, говоря, что пошел искать работу. Вечером от него пахло спиртным, - случайно встретил друга и выпили по кружке пива, что тут такого? И такие встречи почти каждый день...
Однажды она увидела объявление: Поликлинике требуется медсестра в зубоврачебный кабинет. Пошла.
- Медицинского образования нет? Может мед.училище закончила? Или ходила туда на занятия какое-то время? Нет? Ну ладно, завтра выходи на работу. Наша смена с 3 до 8.
Она стала работать. Научилась делать составы для пломб, готовила растворы для полоскания и скатывала ватные тампоны, выписывала талоны и успокаивала очередь. Вечером одна ужинала, оставляла мужу еду и брала учебник. "Зеркальное отражение - подстраивание под поведение собеседника с целью установления более тесного контакта."
Не получалось у нее ни отражение, ни подстраивание, ни тесный контакт.
Весной его выгнали из института. Прав проживать в общежитии у него больше не было. Они сняли комнату, хозяин которой оказался алкоголиком. Муж целыми днями торчал в его комнате. Туда приходили какие-то шумные грязные личности. Она боялась, что кто-нибудь из забулдыг однажды изнасилует ее. Нашла другой вариант проживания, другую комнату, но муж отказался переезжать.
Она попыталась устроить скандал, чтобы как-то прекратить кошмар их жизни. Он ее избил. Когда он уснул, она смотрела на его лицо, ставшее чужим и злым, даже во сне не расслабившимся, и не понимала, почему он так быстро скатился без всякой видимой причины.
Она собрала учебники и кое-что из одежды и пошла в общежитие. Ей сказали, что мест нет, но если она напишет заявление и приложит свидетельство о разводе, то, может быть, осенью ей дадут. Подружки пустили ее переночевать на одну ночь, постелив старую одежонку на полу. Утром она пошла в поликлинику к гинекологу брать направление на аборт. По дороге ей встретился преподаватель философии. Они сели на скамеечку и он говорил, говорил о чем-то. Прервать его она считала невежливым, но слушать его щебетание, когда душа болит, аборт предстоит, пьяный муж не стоит, и все к черту летит... Летит и рифмуется.
- Вы меня не слушаете? Вам не интересно?
- Слушаю. Извините. Конечно, слушаю. Только мне сейчас идти надо. На аборт.
Она расплакалась.
-Я пойду с вами.
- Вам тоже на аборт надо?
- В каком-то смысле да, если аборт считать как избавление от нежеланного.
Он действительно проводил ее на аборт, с кульками фруктов и банкой сока.
- Что ж ты от такого хорошего мужика аборт делаешь? - сказала ей акушерка. - Рожать надо.
- Он не муж. И он старше меня.
- Ну и что, что не муж. Поженитесь потом. Он порядочный. Сразу видно. А то, что старше, так это ж хорошо. Спокойно, надежно.
Она хотела объяснить акушерке, что это случайный провожатый, но акушерка уже смотрела документы другой женщины и разговаривала с той.
В день выписки преподаватель пришел ее встречать. С цветами. Они снова сидели на скамеечке. Она рассказала всю свою жизнь. И оказалось, что ничего страшного,- у многих хуже бывает. В общежитие он ее устроит, на развод она прямо сегодня подаст, прям сейчас они в суд поедут, а потом вместе заедут за остальными вещами в ее бывшую комнату, в бывший дом, в бывшую семью... От слабости у нее кружилась голова и карусель его слов и успокаивала, и одурманивала.
Ее пьяный муж с двумя какими-то тоже пьяными мужиками спорил о футбольном матче.
- О! Привет, - сказал он. - Где это ты шляешься? Уже часа два тебя нет, - и продолжил спор. Ее не было несколько дней, и он не заметил ее отсутствия. Они собирала вещи в чемодан, который принес преподаватель, ждавший ее в подъезде, на случай, если придется выручать из какой-нибудь беды.
- Ты куда собираешься? - муж заметил ее сборы.
- Ухожу.
Она взяла чемодан и вышла. Уходя, услышала:
- В баню пошла, что ли.
- А пошла бы она на... - заявил собутыльник, и муж пьяно засмеялся.
В суд преподаватель тоже пошел с ней. Он организовал характеристику из университета с похвалами ей от администрации, приложил копию с зачетной книжки показать ее пятерки и справку об исключении ее мужа из университета. Но самое главное, он предъявил письмо от ректора университета с просьбой ускорить процедуру развода, травмирующую девушку, уже достаточно натерпевшуюся от неработающего пьющего мужа.
Мужу послали повестку явится в суд. Явку он проигнорировал. А может по пьяни перепутал числа, или забыл. Короче, их развели. Она получила штамп в паспорт и официальное место в общежитии. Муж, конечно, потом спохватился. Жена исчезла, еда исчезла, и хозяин стал требовать плату за комнату. Он ушел жить к маме, которая, - ах, почему она не узнала про его маму раньше! - существовала от одного запоя до другого. Муж приходил к общежитию, но сторожиха пригрозила вызвать милицию. Он пытался подкараулить ее после лекций, - ребята пообещали набить ему морду. И он исчез. Как будто и не было его. Цикл закончился. В памяти осталась картина привала, чувство неги в отдыхающем после трудов теле и песня: "Может я не учел силу Кориолиса, все искал среди сел, а ты бродишь по лесу?..." Может и не учли что-нибудь. Привал и провал.
Она перестала посещать альпинисткую секцию и хотела записаться в секцию турпоходов, но узнала,- там преподаватель философии, и не стала. Что-то слишком внезапно и близко они подошли друг к другу этим летом. И хотя она испытывала огромную благодарность за его поддержку и помощь, но что-то сложное вырисовывалось вокруг них. Он женат, и на двадцать лет старше, вроде не ухаживает, но что-то не то, что-то не так.
Она ушла в учебу как пьяницы уходят в запой. Читать, запоминать, жить в книжных текстах, схемах, примерах, не думать о жизни, об обидной ситуации непонимания с родителями, о неудавшемся замужестве. Она могла служить образцом внимания на лекциях. На переменках смеялась со всеми и жевала бутерброды. Но перед сном частенько плакала от тоски и старалась побыстрее заснуть, вспоминая учебный материал, чтобы не испытать вновь вспышку отчаяния. Красота будущей профессии больше не очаровывала ее. Решать чужие проблемы? Копаться в чужих комплексах? Уж лучше лечить гнилые зубы, будучи стоматологом. И она вдруг решила после сдачи сессии кончить жизнь самоубийством. Почему нужно сначала сдать сессию, к чему, если все равно умирать, - она не задумывалась над этим. Просто решила так сделать и все. На душе стало легко от принятого решения. Она повеселела. Сессию сдала на отлично. И что теперь? Убивать себя? Как? Когда? Где? Она строила планы, плохо концентрируясь на них, обрывала рассуждения, забывала, лихорадочно начинала сначала и находилась как в горячке. И неожиданно для себя самой она зашла в церковь. Отстояла, как в трансе, службу, не слушая слов, не вникая, просто стоя отдыхала как уставшая лошадь. Вышла из церкви и ей подумалось, что хорошо бы поехать в библиотеку, взять там библию и перечитать. И сама себя остановила: нет, опять уход в книги, уход от жизни. А что такое ее жизнь без без книг? Набор повседневных действий типа умыться, поесть, простирнуть, зайти в магазин? Это жизнь? А как у других? И что такое жизнь? Философский вопрос. И она позвонила преподавателю философии.
Преподаватель, который обычно радовался каждой их встречи и каждому разговору, холодно поздоровался и спросил, чем он может быть полезен.
- Ничем, - так же холодно ответила она, - Мой звонок не с целью получения пользы.
- А с какой целью?
- Это бесцельный звонок. Извините.
И положила трубку.
На душе стало неприятно. Она не ожидала такой реакции от него, она хотела тепла, разговора с проявлением заботы, советами, вопросами, с интересом к ней и ее жизни, а он непонятно отстранился. "Чуство, которое я сейчас испытываю, называется фрустрация", - устало подумала она. - Фрустрация от неполучения жизни.
Кто-то положил руку ей на плечо. Она увидела священника.
- Ты скорбишь, дочь моя?- тихо спросил он.
Ах, господи, как книжно. А проще и человечнее он не может разговаривать?
- Да. Вы хотите предложить мне помолиться?
- Я слышу иронию в вашем голосе. Я не буду предлагать вам это. Я сам помолюсь за вас. И за всех скорбящих. А предложу вам другое. Попить чаю. Матушка приветит вас. Она у меня любит гостей.
И вот она за столом. Ее накормили сначала, затем все стали чаевничать. Толстая матушка рядом с толстым самоваром выглядела карикатурной попадьей, но улыбалась так радушно, так старалась угостить, побаловать вкусненьким, что через полчаса стала как родная. Батюшка достал винца и все выпили по рюмоче за здоровье друг друга. Накормленные ребятишки чинно поблагодарили маму, подошли под благословение отца и ушли играть. Выпили по второй рюмочке. Она слегка опьянела. Она слушала разговор "о погодах", о домашних делах, детских шалостях и на душе становилось спокойно. После третьей рюмочки она осмелилась подпевать песне, которую батюшка с матушкой начали петь. Она обнаружила преподавателя философии за их столом. Он тоже пел, иногда фальшивя, а матушка наливала ему чай.
- Мне все это снится, - подумалось ей.
Но нет. Оказалось, что батюшка и преподаватель - старые друзья. Преподаватель - верующий и часто ходит в храм, а на лекциях, согласно всем установкам, проповедует полагающийся атеизм. Но в конце каждого учебного года человек 10-15 из числа его студентов идут креститься. Получается, что перед ней ней какой-то тайный проповедник, и его двойная идеология выглядела неприятной. Но матушка улыбается и подкладывает душистое варенье, прибегает один из ребятишек и забирается на колени. Все так уютно... И рука преподавателя обнимает ее плечи, как бы защищая от всех напастей. А матушка затянула: "Ох, подруженьки как скучно целый век жить взаперти, из-за стен лишь любоваться на широкие поля.. Нам и песни не веселье, от тоски мы их поем..." Голос красивый, сильный. Могла бы в опере партию Кармен петь. Огонек лампадки- такой маленький и слабый - путеводной звездочкой в темном лесу дорогу показывает. Дорогу куда? Неважно. Стоять на месте плохо. Вспомнился лозунг: "Религия- опиум для народа". Да. Спокойствие и уход от проблем налицо. И так хорошо от этого... Какая извилистая тропа в ее жизни. Сначала муж с алкоголем, теперь заменитель опиума. Она пьяно рассмеялась. И так все смешно стало, что невозможно остановиться. И матушка стала смеяться вместе с ней, не зная причины. И батюшка. И преподаватель. Только смех начинает утихать, они посмотрят друг на друга и - снова взрыв смеха. А чему смеются, сами не знают. И она расплакалась.
- Ну, нам пора ехать. Час поздний. И устала она,- обнимая ее, сказал преподаватель хозяевам. - Спасибо за чай, за хороший вечер.
- Спаси вас господь,- батюшка протягивает руку. Но преподаватель не пожимает ее, как это делается между друзями, а целует. Его крестят. Она тоже говорит "спасибо" и "до свидания", тоже целует руку и получает благословение.
Они куда-то идут по темным улицам в обнимку. Ее пошатывает от выпитого.
- Куда?
Она хотела спросить "куда мы идем?", но фраза не получилась, язык не послушался. Однако он понял ее и пояснил, что идут на проспект, там больше шансов поймать машину. Она кивнула и успокоилась. Вопрос зачем надо ловить машину и что с ней делать после поимки некоторое время занимал ее мысли, а потом исчез. В голове появлялись и исчезали отрывки из студенческих песен. И вот, они поймали машину, долго ехали, вошли в какую-то маленькую квартиру, и он сказал:
- Поездка закончилась. Привал.
* * *
И опять началась новая жизнь. К преподавателю часто приходили друзья и они обсуждали что-то и спорили, и их слова, непонятные и прекрасные, обещали ей открытие удивительного мира. В ней снова проснулся интерес к учебе. И к жизни. Она испытывала чувство разбега перед взлетом, - вот-вот и потом чудо.... И чудо случилось. Но не небесное, а земное и более прекрасное. Новая беременность. Сначала она испугалась. Побежала к врачу и,- да, эта правда. Что теперь делать? В панике она проговорила ему новость и услышала:
- Спасибо, милая моя.
Он поцеловал ей руку с подчеркнутой галантностью.
Они стали готовится к появлению малыша: он оплатил рабочих, сделавших ремонт в квартире, переставили мебель. На шестом месяце беременности она пошла показаться врачу. Все было хорошо, все нормально. Только вопрос врача "Вы замужем?" смутил ее. Она незамужем. Идя домой, она задумалась о своей позиции незамужней женщины, живущей с женатым мужчиной. И, кстати, как его жена? Он никогда о ней не говорил. Но жена должна как-то отреагировать на исчезновение мужа из дома. Она решила прояснить ситуацию. За обедом внезапно спросила:
- А как твоя жена?
Вопрос его не смутил. Продолжая есть, как если бы вопрос был о погоде, он ответил вопросом на вопрос:
- Что-нибудь случилось?
-Нет, ничего. Я просто спросила.
- Ну, допустим, не просто. Ты видишь, что я рассеян, ушел в свои мысли, и решила проверить замечаю ли я тебя. Конечно, замечаю и очень люблю. Прости, пожалуста за невнимательность, но я мысленно продолжаю готовиться к выступлению на конференции, а вот когда она пройдет... Мы с тобой это отметим домашним праздником, что-нибудь придумаем интересное. Ладно?
Он ее поцеловал и ушел к письменному столу писать, забыв про несъеденное второе блюдо. Он считает ее своей женой, он не понял вопроса. Так это же хорошо! Она единственная в его сердце и мыслях. Она действительно любима. Такое счастье узнать о любви не из признания, которое иногда бывает под влиянием минуты, а из случайных фраз неправильно понятого вопроса. Она погладила свой живот:
- Малыш! Ты родишься в любящей семье.
Родилась девочка. Муж страшно радовался,- от первого брака рос сын-студент, которого он называл "мой оболтус". Через два дня после ее приезда из роддома сказал, стоя у кроватки:
- Слушай, ведь ребенка надо регистрировать, имя-фамилию записать, а я женат. Я завтра подам на развод, а потом мы распишемся и ребенка оформим. Как мы ее назовем?
- Наташа.
- Отличное имя. Но назовем ее Римма. Я как раз читаю про римское право.
- Римская империя имеет, конечно, интересную историю, но называть ребенка под впечатлением прочитанной книги... не знаю. А следующая твоя книга будет про падение Римской империи и нашествии варваров, и мы решим назвать ее Варвара.
Он рассмеялся и поцеловал дочку.
- Нет, Римма - это окончательное решение.
Римма начала ходить. Иногда она падала вперед, но успевала выбросить ручки перед собой и оказывалась на четвереньках с оттопыренной пухлой попкой и удивленной мордашкой. Иногда она теряла равновесие и падала назад, складываясь как перочинный ножик и шлепаясь на попку-подушечку.
Потребовался год для получения развода. Римма получила фамилию преподавателя, а ее мама - нет. Он, казалось, забыл, что надо бы сходить расписаться. Она как-то напомнила. Он удивился, но сказал:
- Конечно, сделаем. Но нам же не к спеху.
Через год она повторила попытку:
- Через неделю очередная годовщина - день, когда мы стали жить вместе. Будет символично, если мы пойдем в ЗАГС именно в этот день.
Он неожиданно стал кричать на нее. Тут были и обвинения в мещанстве, и в бюрократизме, и "тупоголовая дурость бабы" и многое-многое, что свободно рождалось у натренированного в речах профессора. Она внимательно, как доклад, слушала его, и это распаляло его все больше, тон повышался, речь убыстрялась.
Она сказала себе:
- Что, как психолог, я могу сделать? Как его выключить?
Она встала, зевнула.
- Ничего, что я прерываю тебя? Извини, я пойду вздремну. Ты можешь договорить вечером после ужина, хорошо?
И ушла. Он немного растерялся, но только немного. А у нее в душе пустота набирала тяжесть. Чувство, похожее на то, когда она рассматривала лицо первого мужа, спящего и пьяного, завладевало ею. Только тот, первый, избил ее кулаками, а этот словами. Она подошла поцеловать спящую дочку, потрогала пушистенький завиток, лежащий на детской щечке.
Слеза медленно выползла из глаза, постояла в ямке у носа и быстренько побежала вниз. Пришлось слизнуть ее. Вторую слизнуть она не успела, и та сорвалась вниз, оставив серое пятнышко на беленькой простынке дочки. И вот уже другие бегут. Она закусила губу, сдержала всхлип и поторопилась выйти. Лучше всего пойти в ванную и постирать. Жарко там, и самой непонятно то ли в слезах лицо, то ли испарина от горячего пара в маленькой комнате.
Заглянул муж. Удивился.
- Ты же хотела спать идти?
- Да. Вот достираю, чтоб не оставлять на завтра.
- Иди поспи. Я достираю. Иди-иди, отдыхай. Я скоро это закончу и приду.
Как хорошо.
* * *
Вот и еще листок календаря оторван, еще год прошел. Быстро года летят. Наряжая елку, она вспоминает прошедший год. Что нового? Что хорошего? Она защитила диплом. Дипломированный психолог. Так мечталось об этом когда-то, а теперь картонная книжечка лежит в ящике стола.Она ездит на работу три раза в неделю и получает крошечную зарплату. Приходится по-прежнему подрабатывать медсестрой. С ее наработанным стажем и рекомендацией дантиста ее взяли на полставки в зубной кабинет поликлиники рядом с домом . Дочка ходит в ясельки. А вот живут они уже в другом месте. После появления дочки, когда еще невозможно было выйти на работу, и зарплаты мужа стало нехватать, они решили, что можно улучшить бюджет, если не тратить деньги за снимаемую квартиру, а жить с его мамой, которая располагалась в двухкомнатной квартире и не обрадовалась появлению семьи, занявшей одну из комнат, но не сумела отказать сыну, предпочитая ворчать на молодую сноху. Две работы, заботы о муже и дочке, и свекрови, которая изводит язвительной критикой, кушая обед, приготовленный для нее снохой. Тяжело. А из радостей - улыбка дочки, когда она залезает на колени к уставшей маме и мягкими лапками поворачивает мамино лицо к себе, чтобы быть в ее поле зрения. С мужем - сложности. Нет разговоров "по душам",- занят, занят, извини. Нет сексуального удовлетворения,- устал сегодня что-то, извини дорогая. И она решила реанимировать любовь. Снова взялась за книги: косметика, сексуальные учения, кулинария и дизайн домашнего интерьера - должно сработать, должно помочь.
Сработало. Первой среагировала свекровь.
- Чтой-то ты дом разнарядила? Своим посчитала? А между прочим, ты у меня живешь, у меня комнату отняли, и на моей постели спишь. А готовить-то стала, угощать, улыбаться...
Пожалуй, я отдельно питаться стану, а то еще отравишь, чтоб всю квартиру захватить.
И свекровь стала питаться отдельно. Но временами брала их продукты. Продуктов не жалко, кушайте, дорогая мама, на здоровье. Но когда приходишь с работы домой, по дороге забрав дочку из садика, и рассчитываешь приготовить на ужин котлеты из купленного вчера фарша и макароны, а придя домой фарша не обнаруживаешь, и надо есть пустые макароны, и дочка говорит, что не хочет есть, а муж раздраженно отодвигает тарелку:
- Я же просил тебя вчера купить фарша на котлеты!
Что тут делать? Обычно она виновато молчала, не желая скандалов. Но когда однажды свекровь в такой ситуации сказала, что сноха вообще хозяйка никудышная, она выплеснула свои обиды. Свекровь заорала, что ее куском хлеба попрекают, муж заорал, что он готов покупать вдвое больше продуктов, но чтобы никто не выхватывал куски изо рта у него и ребенка. У ребенка! Свекровь подхватила тему, - вот в кого у мужа красноречие! Он профессионально принял спор. Закончился вечер громким плачем всей женской части семьи, включая уставшую дочку, которая не могла заснуть от криков. И скандалы стали повторяться почти ежедневно. У свекрови быстро расшатывались не только нервы, но и мозги. Она впадала в слабоумие: забывала закрывать за собой входную дверь, оставив ее нараспашку, закрывать кран, газ, выключать свет. Выспавшись днем, по ночам смотрела телевизор, включив его погромче, чтобы лучше слышать. Жизнь стала невыносимой.
Спас положение тот самый батюшка с поющим самоваром и поющей попадьей, мобилизовавший свои многочисленный связи. Он сказал, что если б она снова забеременела и принесла справку об этом от врача, их увеличившаяся семья получила бы в течение нескольких месяцев квартиру в пригороде. Муж сказал:
- Давай снова рожать. Я больше так жить не могу.
- Я тоже. И Римма нервная стала. Будем рожать квартиру.
И через 3 месяца она принесла справку. А еще через 3 (так скоро! Спасибо, батюшка.) они получили двухкомнатную квартиру на первом этаже четырехквартирного дома в маленьком пригородном местечке, куда никто не хотел ехать. На работу они теперь ездили на автобусе, а потом на электричке до Москвы. А уж по Москве каждый имел свой набор транспорта.
- Ничего,- шептала она себе,- скоро декретный отпуск, и я буду дома.
Такова предистория появления большеголового Николки. А через 10 месяцев после него стремительно вылетел на свет Сергунька, существование которого заметили при его энергичном шевелении, когда аборт уже делать поздно.
Однажды муж сказал:
- Пойдем брак регистрировать. Детей полно. Как-то даже неприлично в гражданском браке жить. И на работе косо смотрят. А мне скоро представится возможность заграничной поездки и партком может не пропустить.
Они поженились. Теперь у нее свой законный муж, свои дети и своя квартира. Полный набор для бабьего счастья. Набор-то она получила, а счастье в набор не попало. Рассеянность расфасовщика? Грустные шутки не вызывают улыбки.
* * *
Неожиданно получили известие, что умерла ее свекровь. Инсульт. Стыдно сознаться, но она обрадовалась внезапной смерти этой вспыльчивой женщины. Инсульт часто приводит к параличу, и когда она представила, что случись инсульт послабее и ей пришлось бы ухаживать за лежачей больной, мыть ее, менять ей белье, кормить с ложечки и при этом знать, что тебя ненавидят. Воистину задача для святого. Она сходила в храм и долго благодарила господа за избавление от такой непосильной - и физически, и психологически,- повинности. У каждой иконы помолилась. Каждой свечку поставила.
- Господи, прости меня, грешную, но благодарю тебя за милость твою, за избавление от труда непосильного. Заботы о ней оттянули бы руки мои от детей моих. Господи, спасибо за счастье растить детей моих без обременительного груза. Слава тебе, Господи, слава милости твоей и мудрости. Прости меня, грешную, прости, если что не так.
А дома - неожиданность.
- Если б ты не скандалила с мамой и мы продолжали жить там, сейчас у нас была бы квартира в Москве. Хорошая квартира! В Москве! А не в этой чертовой глуши, откуда я трачу на дорогу к работе полных три часа. Так уж невозможно было потерпеть, простить выходки больной женщины? Психолог недоделанный...
Предательский удар. Ведь это он не мог вытерпеть. Он орал на мать. Он предложил завести ребенка лишь бы уехать. Теперь его обиды и ссоры забыты, помнится милая мама из детства. А она стала виновницей всего. Ее обвиняли даже, что мать умерла, живя одна-одинешенька без ухода близких, а оставались бы с ней, она дольше пожила бы, доконали ее, бедную, смерть ускорили. Говорится во множественном числе, а подразумевается единственное,- она виновата, она одна, это уж он по своему благородству так выражается. А теперь он один, без мамы, живет у черта на куличках с какой-то самкой, нарожавшей непонятно к чему кучу детей, что даже невозможно вечером отдохнуть после работы. И почему они все время болеют?! Надо их закалять! Она плохая мать.
Скандалы каждый день. Однажды придя с работы застала всех детей лежащими в кроватях с высокой температурой. Оказалось, что муж, решивший не ходить на работу, занялся закаливанием детей, забрал их из детского сада и вывел гулять во двор босиком по снегу. Сначала дети побегали. Им понравились новые ощущения, атмосфера игры. Смеялись, бросали снегом друг в друга. Но все быстро замерзли. А он кричал:
- Прыгайте! Бегайте! Согревайтесь движением!
Дети расплакались. Выскочившая соседка наорала на него и повела детей в комнаты. Он наорал на соседку и уехал в Москву, бросив детей на эту соседку, у которой своих детей и хлопот хватало. К вечеру у малышей поднялась большая температура. Вызванный врач констатировал пневмонию у Сергуньки (так быстро процесс пошел!) и ангину у других. Сергуньку забрали в больницу. Римма и Николка остались дома получать с большим ревом инъекции антибиотика четырежды в день. Муж ночевать не приехал. Как на следущий день поехать в больницу навестить Сергуньку, если дома двое малышей с температурой? Она пошла в маленький местный храм, куда частенько стала забегать постоять хотя бы минуточку набраться мужества после работы перед домашним скандалом, и попросила батюшку помочь чем-нибудь. Батюшка попросил одну прихожанку посидеть с детьми сейчас, а другую назавтра съездить в больницу к ребенку с гостинчиком.
Месяц болели дети. Муж временами оставался ночевать в Москве "у друзей", потому что тяжело ездить в такую даль. Общие друзья сказали у кого именно ночует муж: у первой жены, которая его очень жалеет, "ведь по простоте душевной попал в лапы к молодой хищнице, а она уж постаралась, нарожала, лишь бы удержать его".
* * *
На следущий год дочке в школу. Надо приучить ее сидеть за столом, занимаясь чем-нибудь, сорок минут (время школьного урока). Чтобы легче давалось письмо в школе, надо приучать ручки рисовать, лепить, вырезать из бумаги и наклеивать аппликации. Рекомендуется заранее выучить алфавит и уметь его писать печатными буквами, ведь обучение грамоте идет быстро: перед Новым годом праздник букваря, и детишки должны показать умение слитного, а не слогового чтения, и если ребенок не подготовлен к школе заранее, ой как трудно ему будет там усвоить учебный материал в таком темпе А как выкроить время на занятия, если работа в научно-исследовательском институте на пол-ставки трижды в неделю, но с трехчасовой дорогой в один конец, занимает весь день и вечер, а в другие два рабочих дня, свободных от института, надо работать в поликлинике,- иначе не прожить. Муж работал теперь только на одной работе, так как решил написать докторскую диссертацию, подработку бросил, денег давал столько мало, что уходило только на его собственные нужды. Часто не приходил домой. Сначала она ревновала и плакала, а после стала радоваться его отсутствию - спокойней в доме без него. У него началось что-то странное с психикой. Может, его мама передала ему эстафетную палочку и он наверстывает потерянное ею время в забеге? Однажды он устроил пожар в доме, повесив на печурку мокрые детские вещи, зачем-то сняв их с кухонной веревки, печурку, что держали для дополнительного обогрева довольно холодной квартиры. Вещи загорелись, и огонь кинулся на занавеску. Полыхнуло сильно. А вода из крана идет медленно и воду набрать трудно. Муж стоял около крана, смотрел на разгорающийся пожар - ждал когда вода наберется в ведро- и ругался. Она влетела в кухню и выплеснула в пламя трехлитровый бидон молока, кувшин питьевой воды, двухлитровую кастрюлю супа и тяжелой скатертью сбила оставшийся огонь. Муж, стоя у крана с продолжающей неторопливо течь в ведерко водой, начал ругаться, что только такая дура, как она, могла додуматься взять хорошую скатерть и испортить. Она ничего не ответила, подошла к крану, закрыла его, взяла ведро из раковины, поставила в угол и ушла в комнату заниматься с дочкой. На другой день муж выбросил печурку.
А сколько мелких бытовых досадностей происходило в семье по его вине, не хочется и вспоминать. Она сама стала раздражительной и орала на детей все чаще и чаще. Снова пошла в храм: что делать? Ну, конечно же терпеть мужа, что же еще. Она расплакалась. Тут подошла регент хора и сказала, что слышала, проходя по улице, ее пение детям. Есть ли унее музыкальное образование? Есть,- музыкальная школа с отличием закончена, сольфеджио и пение там в программе. Ей предложили петь в церковном хоре. И как это замечательно оказалось! Она оставила работу в институте. Пение в хоре доставляло столько удовольствия, деньги за это она получала такие же,- к праздникам и побольше,- как в институте, а какая экономия во времени,- ездить никуда не надо, все под боком, да и служба идет намного меньше, чем рабочий день в институте. Можно готовить дочку к школе. Можно, наконец, проводить больше времени дома и навести в нем уют. Жизнь стала гармоничней, спокойней. Когда она шла петь в церковь, брала детей с собой, и они были счастливы находиться в красивом месте и видеть поющую маму.
После месячного перерыва в одно из воскресений появился муж. Соскучившиеся дети висели на нем, и он выглядел расстроганным. Она захлопотала с обедом и, когда пробегала мимо него, он проводил рукой по ее заду, что возбуждало обоих. После обеда он тихо спросил:
- Мы сможем остаться вдвоем?
- Ночью.
- А раньше? Я соскучился по тебе...
- Хорошо. Погуляй с детьми во дворе, я сбегаю к соседке попрошу взять детей на часик.
Соседка, не очень довольная просьбой, детей все же взяла, - все-таки муж к соседке вернулся, надо помочь наладить им отношения, может когда и ей чем помогут. Счастливые супруги легли в постель. Проснувшееся в ней острое желание обещало радость возвращенной любви, но муж, досыта удовлетворявшийся бывшей женой,- а уж та старалась переплюнуть молодую соперницу,- оказался не слишком возбужден и после вялых стараний предложил лучше поспать. Она чувствовала унижение и покинутость.
Неожиданно, перепуганная соседка заорала под окном:
- Детям плохо стало! Я скорую вызвала.
Кое-как одеваясь на ходу она побежала туда. Детей рвало. У двоих начался понос. Приехала скорая и после нескольких вопросов выяснили причину: папа сказал, что полезно есть разные травки, что хочется,- то и ешь, значит, организм требует, полезно слушать свой внутренний голос. Дети наелись травок и листиков. Но их внутренний голос сказал им неправду, и они отравились. Она ехала с ними в машине скорой помощи в больницу и мысленно молилась, держа перед ними пластиковые пакеты, когда начинался новый приступ рвоты, чтоб остались живы они. В больнице им промыли желудки и оставили их там. Она вернулась домой. Мужа не было. Она зашла к взволнованной соседке успокоить ее, вернулась и села писать заявление в суд с просьбой о разводе. Муж, получивший копию искового заявления и повестку в суд, негодовал и жаловался сотрудникам на наглость "этой дряни", не умеющей нормально растить детей и обвиняющей его,- его! того, кто вырастил отличного сына. Сотрудники ахали и сочувствовали, бывшая жена утешала и втайне радовалась. А она пошла в церковь и сказала:
- Грешна, батюшка. Но больше не могу.
- Бог даст, все образуется. - сказал батюшка и перекрестил. А что он мог еще сказать?
Поселок их маленький, новости распространяются быстро. Уже бабы бегали одна к другой, рассказывая ужасы "как родной отец детей чуть не отравил. А до этого и дом поджигал, и детей босых на улицу выгонял, да господь милостив, - уберег всех их от этого злодея".
На заседании суда решили отложить принятие решения на три месяца, дать шанс супругам помириться. Через три месяца, придя одна на заседание,- он прислал письменное заявление, что заранее согласен с любым решением суда, но просит его не беспокоить ввиду занятости важной научной работой,- она получила развод. Идя домой вспомнила:
"Нам и песни не веселье, от тоски мы их поем..." Под эту песню он увел ее к себе. Нехороший знак это был, явно нехороший. Да если б тогда она знала...
* * *
Она отдала дочь в музыкальную школу, куда девочку взяли на бесплатное обучение как ребенка из многодетной малообеспеченной семьи, и они делали музыкальные уроки вместе. Начали петь дома и очень сблизились. А как уютно стало дома без криков и ссор.
Дети стали спокойнее. Она сама стала спокойнее. Бывшие сотрудники по институту,
коллеги по поликлинике, соседи отдавали ей детские вещи от своих выросших детей, иногда свои. Одежду покупать не приходилось, только обувь и еду. Дочка, придя в школу с умением читать и писать, училась на отлично, тратя свое время только на математику,
сидя рядом с мамой, вывязывающей ей варежку. Этой зимой она увлеклась вязанием и с азартом вывязывала свитера и жакеты себе и детям в свободное время, которого теперь, после ухода из института, хватало на все. Жизнь выглядела приятной, спокойной, бедность не тяготила. Иногда появлялось сожаление о несостоявшейся карьере психолога,- ведь так хорошо училась, четыре статьи опубликовала, работая в институте, такие планы строила, но придя в церковь и чувствуя красоту пения, ощущая как крепнет ее голос усиленный другими голосами, она поддавалась волшебству воздействия хорового пения и наполнялась энергией сочного звука. Молитвы приводили ее в особое состояния осчастливенности и она забывала невзгоды прошлого, нехватку денег в настоящем, уносилась вместе со звучанием голосов ввысь, под купол с ликом Христа.
А потом начались маленькие чудеса. Старушка-прихожанка однажды навестила ее, придя незваной, и принесла большую коробку с обувью, которую передают для ее детей, а кто передает, -"не хочут они говорить". В коробке оказались три пары зимних сапожек на меху для всех трех детей, причем новые, из магазина, и нужного размера. Кто-то хорошо знал размеры, в которых не уверена была даже она сама. Когда в школе на родительском собрании потребовали покупки дорогостоящего конструктора для уроков труда, она получила его через день. Римма сказала, что странная, закутанная в платок по самые глаза, женщина подошла к ней на улице и дала коробку с конструктором, сказав: "Тебе для школы". Спустя три недели "какой-то дяденька" притащил мешок картошки и оставил у дверей. А кто таков, дети не разглядели в окошко, а выйти побоялись, потому что нельзя выходить. Приношения поступали всю весну и все лето то от старушки, то батюшка в церкви вручал сумку, говоря, что прихожане просили передать, то сумка появлялась на пороге, то передавали детям на улице странные личности. Поступала помощь не часто, один-два раза в месяц, но вещи содержала самые на данной момент нужные - одежду, обувь, лекарства, фрукты. Деньги- ни разу. Подарки ко дню рождения детей оказывались интересными и достаточно дорогими. Она недоумевала, но искать не пыталась. Зачем? Сказать спасибо? Благодарность, поселившуюся в сердце, трудно выразить банальными словами. Но закрывать глаза на живущего рядом и помогающего от всей души человека тоже не хотелось. Пожалуй, найти все же надо. Человек безусловно жил в их поселке, не в Москве. Новости доходили до него (до нее?) быстро. Человек не отличался большим материальным достатком,- вещи, за исключением подарков ко дню рождения, покупались недорогие, добротные, немного старомодные. Явно дарителем являлась немолодая женщина или мужчина. Она разделила окружающих ее людей на три группы: соседи в доме и на улице и коллеги по работе в поликлинике, знакомые через детей (детский сад, школа, музыкальная школа) и церковь.
Кто даритель? Люди первой группы не могли узнать про конструктор. На работе она еще не успела рассказать об этом, с соседями общалась разговаривая о продуктах и здоровье. Осенью, когда дочка пошла во второй класс (какая уже большая девочка!), пришла на урок труда и посмотрела у кого еще из детей такой же конструктор. Такого не было. Тогда она составила план. Скоро у Николки день рождения и она спросила его, что ему хотелось бы получить в подарок. Николка думал два дня и сказал: "Самосвал, ружье, собаку и карманный фонарь". После разъяснений о грехе убийства ружье из списка удалили. Договорились на игрушечную собаку, настоящую потом купим. Теперь она могла приступить к исполнению плана. Соседям и на работе она сказала, что Николка хотел карманный фонарик в подарок, а она узнала об этом слишком поздно, уже купила ему бадминтонную ракетку. Знакомым по детскому саду и школам рассказала то же, но с вариантом про игрушечную собаку, которую он так хотел. Для церкви шел вариант с самосвалом. В день рождения,- а она ждала этого дня с бОльшим нетерпением, чем именинник, утром у двери появился приехавший ночью деревянный самосвал. Итак, церковь. Логично. Милость не напоказ. Теперь, приходя в храм, она внимательно вглядывалась в лица: кто помогает? Знание изучавшейся психологии не помогало. "Заподозрить" не удавалось. Все держались доброжелательно-нейтрально. И она оставила поиски, надеясь, что случай ей поможет, или же даритель решит открыться. Но случай не представлялся, даритель не открывался.
Однажды приехавшие порыбачить москвичи, - ну, какая теперь рыбалка, рыбалка служила предлогом сбежать из дома и на свежем воздухе выпить, устроили переполох: один из них свалился с обрыва в речку. Произошло событие, когда народ шел к воскресной. Церковный звонарь, он же местный электрик, прыгнул в воду вытаскивать рыбака, волею случая ставшим чем-то вроде рыбы. Поймал успешно, вытащил с большим трудом. Рыбака-рыбку увезли на вызванной скорой. Звонарь через неделю слег в больницу с воспалением легких. Все служащие церкви по очереди навещали его в больнице. Она тоже пришла его навестить, когда пришла ее очередь. Сидела рядом с кроватью, не зная о чем говорить. Он начал пересказывать содержание религиозной книги, лежавшей на его тумбочке. Пересказывал нудно и непоследовательно, как частенько получается у малообразованных людей. Она скучала, но прерывать считала невежливым. Он заметил и улыбнулся:
- Не умею рассказывать. В школе учился плохо. Читал мало. Не по-книжному разговариваю.
Она что-то ответила ободряющее, привела в пример Горького,- дескать, недоучился, а писателем стал. Разговор перешел на школу и образование, на ее детей. Вдруг он спросил:
- Шапочка Римме понравилась? В школу ее носит?
Да, понравилась, очень ее любит, в школу носит.
- Ну и слава богу.
Тут пришла медсестра делать угол. Он предложил закончить встречу, а то дети дома одни, пора ей идти. Она распрощалась, пожелала выздоровления. Идя домой подумала: откуда он знает про шапочку? Стала вспоминать. До попадания в больницу шапочку видеть он не мог. Погода сейчас другая, шапочку одели два дня назад. Неужели он?? Или он просто знает, кто это делает? Или помогал? Например, его попросили купить, когда ездил в город. Вспомнилась детская игра "холодно-горячо". Становилось горячо и близко к отгадке.
Пока звонарь лежал в больнице, посылок не было. Она осторожно наводила о нем справки. После армии. Несколько лет поступал в семинарию, но поступить не удавалось-
Знаний не хватало. Живет при церкви в комнате, выделенной для него. За это бесплатно работает звонарем. Звонить умеет с детства, научившись у звонаря той деревни, в которой жил с матерью. После армии мать его к себе не взяла - и без него тесно, и он поехал к товарищу по армии, который устроил его электриком маленького местного завода, где сам работал. Так он появился здесь. Холост,- молод еще. Он на девять лет моложе ее. Образованием не блещет,- школу закончил с трудом. Туповат. В общем, ничего интересного. И она забыла о нем и своих догадках. Жизнь давала другие загадки. Например, как отец ее детей, работая в высшем преподавательском составе, сумел организовать перечисление такой маленькой алиментной суммы на детей. Но сражаться не хотелось. Бог с ним. Она съездила к тому батюшке, который свел их. Тот встретил ее натянуто. Спросил о детках. Она ответила:
- Ну вы и так все знаете от моего мужа. Он же вам рассказывает. Дети - тема волнующая.
Батюшка замялся, не зная что сказать. Она расспросила его о его детях, попросила передать привет матушке. Потом тихо сказала:
- А поете вы с ней хорошо. Часто вспоминаю.
Батюшка молчал и чувствовал себя неловко. Она попрощалась и ушла. Закончился еще один путь тупиком. Надо поворачивать и начинать с начала. Только груз полученного опыта стал тяжелее, да дети вместе идут. С ними далеко не уйдешь.
* * *
Опять Новый год на носу. А сегодня день сюрпризов. Но не новогодних. Других, и далеко не праздничных. Вечер после работы потрачен на посещение поликлиники с Николкой. Забирая его из детского сада, она услышала такой кашель, что не заходя домой повела его к врачу, и они провели там около трех часов. А Сергунька хочет есть. И все хотят есть. Обнаруживается, что Сергунька доел хлеб, не оставив ни кусочка к позднему ужину. В магазин бежать уже поздно - закрылся. Задача для психолога: расставить приоритеты, быстро найти решение, оптимальное для запросов группы. И тут во всем доме гаснет свет. Она зажигает свечку и с ней идет на кухню посмотреть что можно приготовить побыстрее.
Итак, что есть из продуктов. Мясо в семье ели только в выходные, иначе не выдержит бюджет. Картошка кончилась вчера. Она собиралась купить ее в субботу на рынке. Значит, варим пшенную кашу. Молоко Римма забыла купить, торопясь начать разучивать новую музыкальную пьесу, заданную ей сегодня в музыкальной школе. Ладно, поедим сваренную на воде. Если положить изюм, то будет вкусно. Изюм Сергунька тоже съел? Что ж, кто очень голоден, съест пустую кашу. Она вымыла пшено,- какое же попалось грязное и как долго его мыть при плохом освещении. Ладно, вымыла, поставила варить. Пошла посмотреть, что происходит в семье. Сергунька сидел с Николкой и что-то тихо ему рассказывал. Римма у окна пользовалась слабым светом уличного фонаря и клеила картонную корону для новогоднего костюма шахматной королевы. Порядок. Теперь пора набрать воды и быстренько вымыть полы в прихожей, ребята сильно там натоптали. Зажегся свет. Хорошо. Светлее станет жизнь. Звонок в дверь. Наверное, кто-то из соседней квартиры. Она открыла и растерялась: электрик-звонарь.
- Можно у вас руки вымыть?
Странная просьба. И почему в моей квартире? Но не сказала вслух.
- Проходите, пожалуйста. Только быстренько.
- Я быстро. - Он действительно быстро вымыл руки, вытер своим полотенцем, вынутым из сумки. Вошла Римма и спросила:
- Вы будете с нами обедать?
- Спасибо. Я голоден и поел бы,- ответил он и сел за стол.
Ей ничего не оставалось, как поставить дополнительную тарелку на стол. Каши не жалко. Только мешается он тут. Непонятно как и о чем с ним говорить. Николка ее позвал, и она обрадовалась, что можно уйти с кухни и не выдерживать утомительную паузу. Когда вместе с Николкой пришли на кухню, она обнаружила неушедшего еще гостя и, скрывая раздражение, предложила чая.
- Спасибо, хозяйка. Римма уже напоила меня. Хорошая девочка растет. Может чем по хозяйству помочь?
- Спасибо, не надо. Сергунька, отправляйся ноги мыть. Извините, у нас тут вечерние хлопоты начинаются.
- Да-да. Понял. Ухожу.
Он ушел. Когда дети улеглись, она стала мыть посуду и увидела, что электрик даже чай не допил,- так заторопился. Нехорошо получилось.
Она вымыла в коридорчике полы и с веником вышла на крыльцо обмести его. На крыльце стояла симпатичная пушистая елочка с резким запахом свежей хвои, а во дворе пузатый снеговик с носом-морковкой и шарфом звонаря на шее. Теперь подарки не вызвали в ней волнения, только легкую досаду, которую она постаралась подавить, напоминая себе о его доброте и помощи. Занесла елку в дом, поставила у стены и пошла спать. Устав, она хотела лечь спать пораньше. Ночью Николка расплакался,- приснился страшный сон. Она пришла к нему, легла рядом и, напевая колыбельную как малышу, убаюкала. Потом уснула сама.
Проснулась,- поняла, что поздно уже. Николка еще спал. На двери приколота записка: "Мама, я в школе, Сергунька в детском саду. Все в порядке. Целую". Отлегло от сердца. Как хорошо, когда дети славные растут. Итак, что же покупать в магазине? Надо пойти посмотреть. Она зашла на кухню и увидела купленные продукты: и овощи, и сахар, и рыба, и молоко, и хлеб. Интересно с психологической точки зрения проследить преобразование эмоций в свою противоположность. Маленькие чудеса появляющихся пакетов с вещами волновали загадкой и поднимали из глубины сердца пронзительную благодарность. Но это вначале. Теперь же возникало чувство опутывания паутиной, в мозгу появлялись сигналы опасности. Тут звонарь снова пришел!
- Доброе утро. Я могу Николку в сад отвести.
- Я вам благодарна за помощь, которую вы оказывали до сих пор, но теперь прошу это прекратить. Вы навязчивы.
Он молча ушел. Старался больше не попадаться ей на глаза. Подарки прекратились.
Отпраздновали Новый год. Бывший супруг позвонил в ее отсутствие поздравить детей.
Но не подарков, ни приезда в гости не пообещал. Школьные каникулы Римма проводила дома, читая книжки братьям и пытаясь обучать Николку читать буквы. Звонарь не появлялся. Сначала возникшее чувство, что обидела хорошего человека, прошло как проходит зимний снег, как проходят года у женщины с детьми -незаметно так замешиваясь в каждодневную суету, в мелкие и крупные хлопоты. Жизнь шла и шла. Вот и другой Новый год скоро. А как прошел год и не заметила.Она уже не читала никаких книг - некогда, не мечтала о научной или практической работе психолога, не вынашивала планов на будущее. Она ходила в поликлинику, где выполняла свои обязанности медсестры как робот, получала там деньги, с которыми ходила в магазины и на рынок, и из купленных продуктов готовила съедающуюся быстро еду, убирала в доме, думая о детях, и занималась с детьми, думая во время игр или чтения детских книжек о том, что потом приготовить. Она чувствовала, что тупеет, но усталость и однообразие притупляли эмоции, и она только лишь отмечала факты регресса не только интеллектуального, но и физического: иногда по нескольку дней не причесывалась, скрывая волосы под платочкам, обязательным для православных верующих. Отмечала факты и все, - без стремления исправить, улучшить, переделать. И вдруг -неприятности рухнули на них, как лавина с горы сорвалась. За два дня до Нового года лопнула водопроводная труба и в доме отключили отопительные батареи, и воду, и стали менять трубы во всех квартирах. Хорошо, что зима не морозная выдалась. Но в комнатах температура одиннадцать градусов. Пальто не снимали, находясь в квартире. Потом Николка упал, катаясь на ледяной горке и получил сотрясение мозга, по счастью не настолько тяжелое, чтобы лежать в больнице, но достаточно серьезное и требующее нахождения в кровати с неделю. У него болела голова, он находился в затемненной комнате с пузырем льда на голове и капризничал от боли и скуки. Римма, которой к Новогоднему концерту по школьной традиции задали учить пьесу для фортепиано, злилась из-за невозможности разучивать - брату нужна тишина в доме. Да и каникулы испорчены. Снова появился звонарь.
- Здравствуйте. Я хотел бы вам помочь. Я целый день на работе, и Николка мог бы лежать в моей комнате. Римма сможет тогда выучить музыку.
- Музыку выучить нельзя. Можно только выучить музыкальное произведение. Извините, но меня раздражает как быстро вы узнаете все новости.
- Мама, давай завтра отправим к нему Николку, мам, пожалуйста. Мне учить надо.- Римма в нетерпении перебивает разговор, боясь упустить возможность.
- Я подумаю. Сейчас меня Николка зовет.
Николка сообщил, что хочет в туалет, а доктор не велел вставать с кровати,- как быть? Она принесла ему детский горшок, валявшийся в чулане. Потом принесла ему каши и с ложечки покормила,хотя в этом не было необходимости, но ему хотелось внимания, и она предложила поиграть в детство, как будто он малыш, писает в горшочек и ест с ложечки.
Звонарь все это время ждал. Но не пассивно. Он успел откуда-то принести обогреватель и включил его. В большой комнате стало тепло. Она вошла, поблагодарила и пошла на кухню, неизвестно зачем, только не быть с ним в одной комнате. Услышав скрип двери, выглянула: он ушел, не дождавшись ее и не сказав ей до свидания.
Утром звонарь зашел перенести Николку в свою комнату. Она отказалась. Он потрясенно спросил:
- Но... как же так? Ведь Римма должна учить музыку. А мальчик болеет.
- Римма должна выучить урок по музыке, да. Мальчик болеет, да. А вам, простите, какое дело до нашей семьи?
Прозвучал вопрос достаточно неприязненно. Он твердо посмотрел ей в глаза:
- Я хочу вырастить этих детей.
И она растерялась. Почувствовала себя маленькой и беспомощной, как в детстве от маминого выговора. Звонарь же вошел в комнату, стал осторожно и аккуратно помогать Николке одеваться, потом взял его на руки и вышел.
- Что ж он ребенка на руках, что ли понесет?? - разволновалась она. Но нет. Во дворе стояли большие сани, куда на постеленную шубу положили мальчика. Звонарь взялся за веревку сильными руками и поволок сани. Римма тут же села за фортепиано. Но как же Николка там будет один? А если попить или пописать захочет? Она набросила пальто и побежала вслед.
В той комнате явно ждали гостей: все чистенько, аккуратно, постель с чистым отужюнным бельем (интересно, сам ли гладил), под кроватью горшок, рядом с кроватью на тумбочке питьевая вода и стакан, миска с вымытыми фруктами. Николку укладывали в постель. Он улыбался.
Звонарь сказал:
- Будет скучно- можно радио послушать. А так старайся больше спать. Если что надо тебе будет, то стучи в стенку,- за стенкой бабуля живет, придет к тебе, я с ней договорился об этом. А часа через два-три, когда Римма закончит, мы тебя обратно отвезем, если захочешь. Ну, держись как мужчина, ты ведь уже большой, через полгода в школу пойдешь.
Николка чувствовал себя польщенным. Она пошла домой успокоенная. А что творилось дома! В связи со сменой труб отопление отключено, в доме холодно, и бедная Римма замерзшимим пальчиками настойчиво "стучит" по клавишам. В таких условиях добиваться хорошего звучания бесполезно. Ах да, теперь же есть обогреватель, принесенный вчера звонарем, надо скорей включить. Хорошо, что сегодня не надо на работу - получен больничный по уходу за Николкой, и можно успеть и обед приготовить, и с Риммой позаниматься, и вечером в храм пойти попеть. Через полчаса новая неожиданность: рабочие повредили газовую трубу, ждут комиссию разбираться, но обед готовить нельзя. Ровно через два часа пришел звонарь. Он опять знал все новости и принес электрическую плитку с двумя конфорками и сумку продуктов. Картошку чистили все вместе, чтобы быстрее,- и она, и Римма, и звонарь. Когда закончили и картошка варилась на новой плитке, звонарь весело сказал Римме:
- Пойдем со мной забирать Николку, вдвоем на санках поедете.
Они ушли. Она накрывала на стол и удивлялась, как стало жарко во всей квартире от такого небольшого обогревателя. Она не замечала, что жар этот - внутренний, что она ходит с повышенной температурой от начавшегося воспаления легких, и ощущаемая ею слабость не от испытанного вчера испуга за Николку, как она объясняла себе, а от своей болезни. Вечером она слегла с температурой 40, 3.
Следущие два дня вспоминаются ею с трудом. Температуру сбивала, но спустя некоторое время ртутный столбик оказывался на той же отметке. Заподозрила термометр и попросила Римму одолжить у соседей. Соседский показал такую же температуру. Вызванный на дом врач предложил госпитализацию, но от больницы она отказалась: детей не на кого оставить, уколы сделаю себе сама, если дадите рецепт купить лекарство. Временами вставала с кровати, чтобы что-то сделать по дому и чувствовала, что ее шатает. Температура снижаться не хотела - под воздействием медикаментов опускалась на пять-семь десятых, но через час возвращалась к прежним вершинам. Через два дня вместе с врачом пришел звонарь с раскладушкой и набором постельного белья. Ее отправили в больницу. Звонарь остался жить с детьми.
Домой вернулась через месяц. И хотя навещавшие ее с фруктами дети, по субботам привозимые в больницу звонарем, - в их поселке больницы не было и ее отправили в областной город в часе езды от дома, - говорили ей, что у них все хорошо, она, конечно же, волновалась. Теперь, вернувшись, с любопытством осматривалась. Трубы заменили. После ремонта все убрано, в доме чисто. Продукты куплены. Николка, находившийся дома три недели, снова ходит в детский сад. У Риммы как всегда все в порядке с учебой. Но и много нового появилось. Сергунька и Римма по утрам делают зарядку. Николка объявил, что тоже будет делать, просто сейчас после сотрясения мозга ему еще рано, доктор не велел пока. По воскресным утрам дети ходят в храм. И они научились подпевать, - регент их хвалила. Вечером уложили детей. И, сидя на кухне за чаем, звонарь рассказал церковные новости, похвалил ребятишек,- послушные растут, добрые, рассказал как с детьми он ходил гулять и видели белочку, как учил Римму кататься на лыжах, а Николку играть в шашки. Назревал момент отхода ко сну. Она не знала как себя вести и как ему объявить, чтоб шел домой, она уже устала. Но звонарь догадался сам:
- Вы устали, спать пора. Да и я притомился.
Он встал из-за стола, поставил чашки в раковину и.. пошел стелить себе постель на раскладушке.
Так он и остался у них жить. Полгода спал на раскладушке, пока батюшка после службы в церкви не сказал ей, отведя ее в сторонку, что перед людьми стыдно иметь мужчину в доме, а детям отец нужен, и пора бы поженится, тем более, что уже обжились вместе, пригляделись друг к другу.
- Но он моложе меня,- ахнула она.
- Вот и хорошо. Молодой муж лучше старого,- батюшка подмигнул.
Пока шла домой, обдумывала. Только мысли,- эмоций не было, чувств не было. Да, батюшка прав, неприлично она выглядит перед соседями, живя при детях с мужчиной. Прогнать его? Это можно, конечно. Но вроде как уже привыкла, и дети с ним дружат, и с деньгами немного получше.
Дома за ужином взрывы смеха - ребята делятся впечатлениями о том, как сегодня ходили купаться, и звонарь учил Сергуньку плавать, а сам оступился и ушел с головой под воду, чуть не утонул. Вот так учитель. Звонарь смеялся громче всех.
После ужина она мыла посуду. Звонарь зашел в кухню, спросил:
- Что-нибудь случилось?
- Ничего особенного. Батюшка советовал замуж за тебя выходить.
Звонарь улыбнулся.
- Правильно советовал. Пора уж. И летом лучше, чем осенью. В сентябре мальчишки в школу идут,- будем уроки с ними делать, некогда будет.
- Так ты согласен?
- Ну да. Я уж и кольца купил. Для тебя дорогое взял. Хочешь померить?
И она вышла замуж. Эта свадьба - самая красивая в ее жизни. Повенчались в местной церкви. Величавая процедура, почти как коронация. Хор пел как никогда красиво, с вдохновением, радуясь за "своих". Застолье устраивалось за счет церкви в подарок молодым. Она ощущала взволнованность, торжественность и благодарность людям, желавшим ей счастья. Когда под крики "горько" они впервые поцеловались, она неожиданно для себя вспомнила, что придется с ним еще и спать. Она настолько перестала быть женщиной, что даже не подумала об этом раньше.
- Какая я дура,- подумала она. - Что я наделала. Я же не люблю его.