Итак, начали. Только почему он такими пустыми глазами на меня смотрит? О высоких чувствах говорит, а глаза стеклянные. Запнулся. Слова забыл, что ли? Надо помочь. Я взяла его за руку.
- Да, спасибо,- машинально пробормотал он. - Вечерами, сидя на подоконнике, я смотрю на звезды и...и..
- И ты вспоминаешь мои глаза,- улыбнулась я, подсказывая.
- Я вспоминаю твои глаза и мечтаю о следующем дне, когда наяву смогу погрузится в их глубину.- Монотонным голосом проговорил он.
Может, он робот? Двигается, как во сне. Говорит занудно. И этот взгляд...В глубину моих глаз он, видите ли, хочет погрузиться. Туда без акваланга нельзя. Фу,говорит про глаза, уставившись взглядом в переносицу.
- Смотри мне в глаза, а не в середину лба! - рявкнула я. Он вздрогнул, и взгляд,проснувшись, немедленно принял осмысленное выражение. Слова зазвучали по-человечески тепло и с естественной интонацией, даже стало приятно. Теперь мне надо обнять его и увлечь к столу, чтобы из-за левой занавески мог появиться его начальник, который скучал там. А справа прятался молодой красавец, который страстно хотел, - вы знаете чего он хотел? Курить. Сегодня он забыл где-то сигареты, а стрелять весь вечер у коллег некрасиво, одну еще туда-сюда, но не десяток же. Поэтому я увлекла моего роботоподобного направо. Он уже окончательно проснулся и даже выглядел заинтересованным происходящим. Начальник, видя, что мы оказались не у стола, а в другом месте, скучать перестал. Молодой красавец тоже удивился. Когда со своим партнером я слилась в страстном поцелуе, я кинула красавцу из-за спины пачку сигарет. Он поймал и быстро посмотрел на часы: успеет ли курнуть до начала боевых действий. Нет, не успеет. Он вздохнул, кивком поблагодарил и убрал пачку в карман. Тут настал момент выхода начальника. Когда он появился, и мы, после поцелуя, заметили его, я заорала с таким искренним ужасом, что меня вполне могли бы пригласить на роль в фильме по Стивену Кингу, если бы режиссер предполагаемого фильма мог меня сейчас видеть. Точнее, слышать. Ну, если уж нельзя на роль, то на озвучку, по крайней мере. Своим воплем я включила у всех эмоции, - жизнь закипела. И тут все поплыло у меня перед глазами.
2
Я стою на съемках фильма. От жары и головной боли мне вспомнилось, как я играла в посредственном театре в примитивных пьесах и мечтала о хорошей настоящей роли. Мечта исполнилась, а я могу обидно завалить роль из-за неважного самочувствия. Вся группа смотрит на меня. Я должна что-то сделать, сказать. Но что? Я забыла роль, забыла слова. За-бы-ла! Меня захлестывает паника. Быстро проверяю не дрожат ли руки. Тремора нет. Уже не так стыдно. Я должна извиняюще улыбнуться режиссеру, но.. где режиссер? Кто здесь режиссер? Я ничего не помню. Голова болит. Где камера? Вот она. Она работает. Я медленно подхожу к ней, она отъезжает. Ага, крупный план им не нужен. Тогда мне надо жестикуляцией больше работать. У меня есть здесь партнер? Кто? Мужчина с синим банданом подходит ко мне и что-то рассказывает. Черт, в контракте говорилось, что рабочими языками фильма являются английский, французский и итальянский. Можно говорить на любом из них. Озвучка потом все приведет в порядок. Если б я поняла, что он мне сказал, могла бы импровизировать в рамках роли. Хотя, - как? Роль-то я тоже не помню. Он перестал говорить и смотрит на меня. Нужна ответная реплика.
- Come on! Do look into my eyes but not in the middle of my forehead! - заорала я. Это сработало: в глазах присутствующих вижу одобрение. Банданник оживился и залопотал мне ответ.
ОК, кусочек засняли, теперь можно остановить съемку и пробежать глазами сценарий для освежения памяти, - хочется играть естественно, чтоб было как в жизни. Странное сравнение,- в жизни часто так нелогично и неестественно, как в плохом фильме. Искусство жизненно, жизнь искуственна. Не забыть сказать эту фразу в интервью...
1
Что происходит? Я не пропустила ничего важного? Кажется, нет. Я присела на диван, хотя должна стоять у стола. А почему я должна стоять у стола? Забыла. Надо срочно вспомнить. У стола... Мне надо быть у стола. Зачем? Началась драка. А, вспомнила. Они сейчас опрокинут стол и, если я там, мне удобно схватить за руку красавца. Я встала. Дойти туда не успею. Но красавец оказался молодцом: он обогнул стол не справа, как должен был по инструкции режиссера, а слева, и я поймала его руку в момент, когда начальник завалил стол, то есть во-время. Уффф. Мы нежно поборолись, хотя и не около стола. Из-под стола донесся последний предсмертный крик, и все смолкло. Раз,два,три,четыре,пять,шесть... Ну?! Ну же! Ну! А, наконец-то. Под аплодисменты мы пошли вперед на поклон. Спектакль закончен сегодня неплохо. Когда перестаешь играть автоматически и начинаешь жить, так даже и хорошо может получиться. Мы ушли за кулисы, и красавец немедленно закурил. Пачку мне вернул, вытянув из нее еще одну сигаретку про запас. Но нас снова вызвали на поклон, и он спрятал дымящуюся сигарету в рукав. Какое счастье у него на лице! От хорошей игры или от состоявшейся долгожданной затяжки? Я тоже счастлива. Счастлива от того, что не отбывала на работе сегодня, а ЖИЛА. Я всегда так занята, что забываю жить. Особенно, когда не на сцене.
Мне подарили цветы. Спасибо. Актер, игравший начальника, уходя, спросил:
- Ты зачем так заорала? Я даже испугался.
- А я привидение увидела позади тебя,- устало пошутила я. Он кисло улыбнулся. Тут подошел режиссер.
- Заорала хорошо, натурально.- Он слышал наш разговор и с ходу подключился.
- В публике некоторые вздрогнули,- комментировал он, надевая пальто.
- Но вообще-то ты местами переигрываешь. И у стола не встала. Плохо. Хотя, может и ничего. А какого черта отсебятину несла про "не смотри мне в лоб"? Зачем ему в глаза тебе смотреть, идиотка?
Он совсем разъярился, но тут мой партнер появился в поле его зрения и переключил его гнев на себя.
- Опять играешь на автопилоте? - заорал ему режиссер, и дальше пошли красоты словообразования. Я смоталась. В коридоре кто-то положил мне руку на плечо. Я обернулась. Никого. Входя в роль так наизображаешь, что мерещится потом начинает. Я погладила затронутое плечо, чтобы привести в порядок расшалившиеся ощущения, и вошла в гримерку. Она выглядила какой-то неродной. Как будто я отсутствовала несколько лет, и теперь с любопытством стараюсь найти изменения.Что со мной сегодня происходит? А что происходит с моей жизнью? Я живу в ролях и играю в жизни. Ощущения странные. Тяжесть в голове, да и болит она. "Когда мозгов немного, голова не тяжелая",-вспомнилась фраза преподавателя по артистичности движения, учившего нас красиво падать в обмороки, и говорившего нам это в ответ на робкие опасения ушибить голову. Я села перед зеркалом, тщательно стерла грим косметическим молочком, и задумалась, почему у актеров, играющих формально, без души, стеклянеют глаза. Они смотрят сквозь тебя. Когда я сегодня рявкнула не по роли, как глаза партнера изменились, ожили,- я будто мертвеца к жизни вернула. И как все оживились, когда я не туда пошла, не то сделала, - заиграли от души. Заиграли или стали жить?
- Приготовились. Повторяем сначала,- пробормотал кто-то в комнате. Я не повернулась. Зачем? Я в зеркале вижу, что никого здесь нет. Но, конечно, стало очень неприятно. Тревожно. Кажется, что сделана большая ошибка в жизни, нужно срочно исправить, повторить. А голоса...Обычно голоса слышатся шизофреникам. И актерам. Зрительные "штучки" тоже бывают. Помню однажды летом я долго собирала землянику, а когда легла спать,- перед глазами ягоды, ягоды в траве, - заснуть нельзя. А на сцене слушаешь реплики партнеров, шепот за кулисами- вдруг это тебе сказали, что парик сполз (нет? у меня все ок?), - с таким напряжением все отлавливаешь, что потом, когда идешь переодеваться, шепот слышишь за каждым углом, и не знаешь, то ли мерещится, то ли в коридоре кто сплетничает,- ведь звукоизоляция в нашем старом театре плохая. Конечно, как все актеры, я суеверна. Я точно знаю, что, если разучиваешь роль и уронишь текст на пол или на землю, надо немедленно сесть на текст, где бы ты при этом ни находилась -хоть на улице с текстом в луже, хоть на приеме у королевы,- иначе роль провалишь. Интересно, если б я стала знаменитой, я бы стала уже другой или просто играла бы перед публикой знаменитость?
Вот так, с внутренним монологом, я иду к выходу, отмахиваясь от приглашений выпить, - многие любят расслабиться после спектакля, особенно такого заезженного, как сегодняшний, когда чувствуешь себя третьесортным и дерьмовым, играя в такой бездарной постановке. На улице прохладно. Дождь накрапывает. Взять такси или деньги сэкономить? Около театрального выхода некто пожилой с цветами устремляется ко мне. Елки-палки! Цветы надо дарить, когда я на сцене, чтоб все это видели! Все! И публика, и закулисные интриганки.
- Позвольте рассказать впечатление о вашей игре сегодня.
- Не позволю,- кокетливо говорю я, испугавшись длинных речей под начинающимся дождем. Ну, давай цветы, говори, как я талантлива, только быстро, и я побегу к метро. Но рядом с ним неожиданно остановился шедший вроде бы мимо нас здоровяк, размахнулся и врезал старому интеллигенту так, что тот отлетел. Затем снова замахнулся, и его кулак пошел мне в лицо. Оп-па. Чтобы пропустить удар мимо лица, я развернулась на девяносто градусов, одновременно отклоняясь назад, и, когда кулак пронесся, дернула плечо драчуна в сторону движения, чтобы он начал падать. Я ему помогла в этом действии, затем крутанула его руку заломом назад. Обернулась посмотреть на поклонника и удивилась его исчезновению: так быстро слинял! Только букет на земле. Ну, просто сцена из фильма с привидениями. Я медленно пошла к метро. Как удачно вспомнился это приемчик с заломом руки, который я учила одиннадцать лет назад для съемок детектива. Или уже двенадцать прошло? Жизнь полна неожиданных импровизаций, и приемчик пригодился. Странно устроена память: забываются слова, забываются события, но движения помнятся. И мечты. Актеры, как раковые больные, цепляются за надежду до последней секунды жизни. Состарившись, спившись, тяжело заболев, актер всегда надеется получить ту самую заветную роль, которая раскроет его миру. Однажды откроется дверь, и вошедший скажет:
- Я давно наблюдаю за вами и хочу вас пригласить на главную роль. Она как раз для вас: трудная и яркая. Жаль, что вы сейчас не в лучшей форме, но ваш талант, уверен, достаточно силен и самобытен, чтобы создать запоминающийся образ. Другого актера на эту роль нет. Только вы. Беретесь?
2
Да. Надо собраться. Ведь других на эту роль нет. Только я. Но... так болит голова. Я приподнимаю отяжелевшую голову и смотрю партнеру в глаза. Жара. Мы лежим на песке. Звук хлопушки. Дубль 12. У него на щеке кровь. Настоящая. Ударился? Ударили? Его губы шепчут на непонятном языке. Из кармана выпала пустая ампула инсулина. Так он болен? Или это его роль? Как ему сейчас трудно на жаре. И мне... Но мы будем играть, чтобы забыть все, что трудно и болезненно, чтобы видевшие нашу игру уходили с окрепнувшей волей к жизни и наслаждением жить, чтобы наши дети в трудную минуту вспомнили нас и сделали свою игру, свою жизнь красивой и гордой. У меня текут слезы. Кажется, я и вправду умираю. У партнера не стеклянный взгляд сейчас,- он не играет, он живет в этой роли, живет и боится смерти. Своей или моей? Впрочем, не важно. Опять я забываю слова...Но не буду напрягать память. Уже конец...КОНЕЦ....