Симаков Евгений Николаевич : другие произведения.

Последний шанс Земли

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

ПОСЛЕДНИЙ ШАНС ЗЕМЛИ


ЗЕМЛЯ. НАСТОЯЩЕЕ I.



На берегу великой и медленной реки, на поляне, окружённой вековыми дубами, горел костёр. Живой огонь - его боялись, ему поклонялись, его, наконец, просто любили. Искры в небо, алые угли чуть поддёрнутые бархатным пеплом... Костёр догорал. Он не обижался на хозяев. Ведь им не было жаль сухого дерева, которое уже умерло, то ли от непогоды, то ли под топором дровосека. Просто он был нужен им именно такой - спокойный, догорающий, иногда вспыхивающий на короткое мгновение, чтобы бросить отблески на лица собравшихся вокруг него людей. Только на лица...
Огонь очищал их души и помыслы от всего плохого, и отдавал их реке. А она послушно забирала пепел сожжённого, растворяла в себе и неспешно несла дальше, туда, где заканчиваются берега, расходясь за далёким горизонтом, и начинается бескрайняя водная гладь, что зовётся морем...
Вечер, переходящий в ночь, полная луна, звёзды, и не единого облачка на тёмно синем бархате неба. Тёплый летний ветер шелестит листвой в кронах деревьев. Где-то, совсем рядом, за кругом света, в невидимой сейчас траве скрипят сверчки, и кажется, что так будет всегда... В такие моменты хорошо слушать. Особенно легенды. Слова воспринимаются непривычно близко, бывший всего минуту назад таким обыденным и понятным мир, наполняется ушедшими в небытиё, но такими реальными именно сейчас, в данный момент, образами. Настоящее уходит, уступая место Великому Прошлому. Голос сказителя плывет над тобой, обволакивая, унося туда, где на далёком Калибе снова правит жестокий император Арон, а на Земле - Даф ведёт за собой в последний бой Племя Морронов. Смеётся, поднимаясь на костёр придворный мудрец Лоо, и спешит к Храму Меча, верящий в справедливое возмездие, сын Дафа - Эрл... И ты веришь этому голосу, веришь как ребёнок. Хотя днём, наверное, только бы удивился наивности этой своей веры. Легенды легендами, а как там оно было, нам знать уже не дано...
Но днём всё иначе - мог бы сказать огонь. Кому, как не ему, знать об этом?..
- Земля была великой, и люди, живущие на ней не задумывались о Будущем. Они считали, что раз всё хорошо сейчас - значит так будет вечно. И лишь один из них, одарённый мудростью, задумался над тем, что произойдёт через тысячи вёсен. Мы зовём его Творцом, ибо создал он Меч и Храм Меча. И завещал он, детям Земли, подарив надежду на справедливость, что двери Храма откроются в трудную минуту самому достойному из них...
Огонь слушал. Он знал эту легенду, старый сказитель повторял её слово в слово уже не один десяток лет. Он знал, как всё происходило на самом деле. Ведь это не правда, что огонь умирает, когда рассыпается пеплом последняя ветка в костре - то, что рождается вновь, не живет вечно. Его долгая память простиралась в прошлое на миллионы лет, до того момента, когда только первый человек дал ему пищу, и даже дальше. Он был мудр, этот огонь, и мог бы многое рассказать сидящим вокруг него людям. Хотя бы вот эту самую историю. Но никто из них не вслушивается в тихие потрескивания, никто не пытается понять, о чём говорят редкие языки пламени на догорающем дереве. Хотя... Попробуйте услышать огонь. Попробуйте лишь раз, и вы уже не сможете оторваться.
Это действительно было очень давно. И Земля была великой - не было ей равных среди планет. "Голубая жемчужина", "колыбель человечества", "лучший, из миров" - какие только хвалебные эпитеты не придумывали для неё писатели и поэты тех далёких времён. И действительно казалось, что так будет вечно.

Двадцать семь лет - хороший возраст. Возраст мечтаний и надежд... Его звали Александром. Хотя полностью имя произносили только родители. Знакомые, считающие себя друзьями, предпочитали короткое и более модное - Алекс.
- Чем ты намерен заняться? - Макс был ему ровесником. Они жили по соседству, вместе росли, учились в школе, потом закончили один и тот же университет. - У тебя хорошие перспективы.
- Чем? - Александр улыбнулся. - Ты знаешь, Макс, как-то раз ночью мне пришла в голову мысль: а что случится, если вдруг Земля потеряет своё могущество? У нас не осталось практически никаких ресурсов, солнечная система уже давно выжата досуха. Что будет, если Земля потеряет власть?
- Я одного не пойму, какое это имеет отношение к нашему разговору? - Макс поудобнее устроился в кресле и закурил. - Что будет? Да ничего не будет. Бог даст, выкрутимся.
- А если не даст? - Александр поворошил кочергой дрова в камине. Огонь отозвался радостным потрескиванием и тучей искр. - Я хочу подарить Земле шанс вернуть могущество. Она его просто-напросто заслужила.
Макс только махнул рукой.
- Слушай, выкинь ты всё это из головы.
Ну что поделаешь с этими отличниками-медалистами, каждый из которых мнит себя гением и согласен решать проблемы как минимум мирового масштаба?
- Выкинь, Алекс. Зарабатывай деньги и живи в своё удовольствие, как это делают все нормальные люди. Секрет счастья прост, как говорит наш учитель по философии - наслаждайся ежеминутным.
Они встретились снова, спустя почти тридцать лет, в этой же самой квартире.
Макс, вернее Максимо Торелли, поседел, потолстел, у него стало гораздо меньше волос на голове. Зато он имел солидную долю в одной крупной преуспевающей компании, одевался у лучших портных, ездил на самых престижных машинах, состоял в нескольких элитарных клубах, и два-три раза в год его портреты стабильно мелькали на страницах центральных изданий, не давая забыть обывателям, что живёт на свете такой вот замечательный человек. Одним словом, он был доволен жизнью.
- Ну а чего добился ты, гений?
Александр улыбнулся.
- Я сделал вот это! - Воздух беззвучно рассекла молния клинка.
- Забавная штуковина, - согласился господин Торелли. - И этим мечом ты собираешься спасти Землю?
Александр кивнул.
- Да.
- Подумать только, ты потратил на ЭТО тридцать лет? - недоуменно покачал головой Торелли. - И что ты получил? Сколько заработал?
- Ничего, одни расходы.
- Да ты сумасшедший, старик! - Друг детства был действительно поражён. - Мог ворочать такими делами, а потратил жизнь на то, чтобы изготовить какую-то безделушку. - Сигара тлела в его пальцах, а Макс все не сводил взгляд с меча. - Не понимаю...
Когда Торелли ушел, Александр вернулся в кабинет. Долго смотрел на сверкающее лезвие, вспоминая моменты его рождения... Это не правда, что путь проходит через человека. Путей много, и каждый выбирает свой. Одни ведут к власти, другие к богатству, третьи к славе. Он выбрал, ведущий в бессмертие. Что ж, теперь надо пройти его до конца.
- Остался последний штрих - вдохнуть в тебя жизнь и сохранить до тех времён, когда ты действительно будешь необходим Земле. - Улыбнулся Александр Мечу. - Последний штрих, когда моя жизнь перейдет в твою.
Он положил Меч в специально подготовленный футляр, чтобы не бросался в глаза на улице, и начал собираться.
Его никто не понял при жизни, да и после смерти, пожалуй, что тоже. Газеты писали, что некий чудак закрылся в построенном на своем земельном участке бункере с высшей степенью защиты, который он именовал по заверению соседей не иначе как Храмом Меча. "Бешеный ритм городов свёл с ума ещё одного бедолагу" - заключили они. В некоторых даже приводился текст составленного безумцем завещания: "Пусть никто не трогает Храм. Я вдохнул в него жизнь. Меч сам выберет себе хозяина и откроет двери. Теперь я спокоен за Землю".
Завещание составлено Александром Ивановичем Солнцевым, в здравом уме и твёрдой памяти, число, месяц, год и подпись. Заверено нотариусом таким-то...
Огонь знал многое. Знал и это. Мало ли глупых газет скармливают ему хозяева?..
Шли годы, века, пролетали тысячелетия. Мир менялся, а Храм Меча продолжал стоять. Люди забыли имя его создателя. Да никто и не ставил себе целью его запоминать. Огонь усмехнулся. Придёт время, и те из них, кто останется жить на древней планете, придумают ему новое имя. Они будут звать его Творцом.
Александр был прав, Земля потеряла власть над миром, который сама когда-то и создала. Она осталась без всего, без ресурсов, израсходованных ещё на заре космической эры, без кораблей, без послушных вассалов. Её великие города смёл огонь войны. Прошло ещё несколько столетий, и её дети стали одеваться в звериные шкуры и охотиться при помощи лука и стрел, как это делали их далёкие предки десятки тысяч лет назад...
А Храм стоял. И каждые двадцать лет, в начале осени, все племена отправляли к нему своих лучших воинов в надежде на чудо. Но чуда не происходило, двери были закрыты. Меч ждал достойного. Он ждал тысячелетия, мог подождать и ещё.
- И сказал он: настанут трудные времена, и будет Земля - мать народов ввергнута в забвение, и будут дети её жить в нищете, а другие - купаться в роскоши. И тогда придёт достойный, и возьмёт в руки Меч. И станет он величайшим, и не будет ему равных по силе во Вселенной! И падут звёзды к его ногам, а те, что не падут, захлебнутся кровью! Да будет так!.. Вот что сказал Творец.
А на поляне, окружённой вековыми дубами, горел костёр. Искры в небо, алые угли, чуть подёрнутые бархатным пеплом... Костёр догорал... Он слушал рассказ седого старца, и воспоминания летели в ночное небо короткими чёрточками искр сгорающего дерева.
Много лет прошло с тех времён, о которых рассказывал старик, ой как много. Звёзды сгорали и зажигались вновь, а люди рождались и умирали ещё чаще. Но вот они - всё те же, думал огонь, меняются лица, имена, одежда, а глаза горят точно так же, как и тысячи лет назад, словно время не властно над скрытой в них жаждой жизни.
Что же их отличает друг от друга - нынешних, сидящих на этой поляне, и тех, кто любил вот так же собираться вокруг его пламени задолго до них? Да практически ничего. Они всё так же горды - потому, что умеют гордиться своим прошлым, и всё так же наивны - потому, что верят в своё будущее, которое, к сожалению, редко оправдывает надежды. Они умеют любить и ненавидеть, плакать и смеяться. Так было и так будет всегда, чтобы не происходило с миром, в котором они живут. Такими они рождаются на свет. Рождаются людьми.



КАЛИБ. НАСТОЯЩЕЕ II.



Красив был новый дворец царя Арона. Почти семь лет, непокладая рук сто тысяч человек трудились над его возведением. Много крови выпили плети надсмотрщиков, много костей закопали лопаты в жёсткую землю Калиба - планеты, ставшей новым центром его империи. Это - хорошо! Значит, долго будет стоять дворец владыки Вселенной! Значит, крепка его власть!
Нет, не просто красив был дворец царя царей, он был прекрасен! Прекраснее всего, что было создано когда-либо людьми!
Даже огонь ещё не видел такой красоты. Но он лишь молча улыбался. Всё достанется ему - и эти колонны из самого драгоценного во Вселенной дерева Кафара, и эти арки, украшенные самыми крупными бриллиантами, величиной с кулак взрослого мужчины, этот пол и эти стены, инкрустированные прекраснейшей Харонской вязью, эти потолки, расписанные величайшими мастерами Васса - всё, в конце концов, отдаётся огню. Всё! И только тела умерших он делит с землёй и космическим ветром, только тела... Это - обычай. А обычаи надо уважать.
Красив был дворец величайшего из правителей, ох как красив! Но не радовал он царя. Сегодня правитель был мрачен.
- О, величайший из великих, господин мой и всякой твари, что рождается и умирает во Вселенной! - запричитал визирь и главный советник Арона Кимел. - Какие тяжкие думы омрачают твоё чело? Чем обеспокоен бессмертный властитель всех наших смертных душ?
- Мне приснился сон, - голос царя был тихим и усталым. Он не спал всю ночь, мечась по постели в объятиях кошмара и пугая наложниц. - Страшный сон, Кимел. Давно мне не снились такие сны.
Он замолчал. Молчал и визирь, понурив голову. Оба знали, была великая ночь Хирэу - "ночь вещих снов".
- У повелителя тысяча лучших воинов стражи, - наконец осторожно, пытаясь успокоить царя, заговорил советник. - Флот властелина способен убивать звёзды, если не понравится ему, как горят они на небосклоне...
- Не в этом дело. - Настроение царя улучшаться не собиралось. "Что же ему такого приснилось?" - удивился про себя Кимел. - Зови сказителя. Давно мы не разгадывали снов.
Хлопнул визирь в ладоши, и двери царских покоев бесшумно открылись, пропуская внутрь старого Лоо - придворного мудреца, "Желания повелителя мало выполнять, - часто наставлял Кимела отец, тоже бывший визирем при отце нынешнего правителя. - Их надо предугадывать". Этому же сейчас он пытался научить и своего сына. Но мальчик пока, к его глубокому сожалению, плохо поддавался придворной науке.
Медленно шёл по огромному залу Лоо, заставляя царя царей ждать. Но он действительно был очень стар. Кимел знал его уже больше сорока лет, и за всё это время он почти не изменился - худой, высохший словно мумия; измождённое лицо, длинные, седые волосы, которые он всё время забывал постричь и такая же длинная, седая борода. Единственным изменением в его облике было отсутствие глаз. Двенадцать лет назад отец Арона - Антар, прозванный в народе за вспыльчивый нрав "бешенным", приказал ослепить придворного мудреца, когда тот предсказал плохой конец его походу на Ронское царство, вздумавшее бунтовать. Пало Ронское царство, пало под бешеный рёв в тысячу раз превосходящих его сил Калиба. Но не вернулся из похода Антар IX. Попал его корабль в хитро расставленную минную ловушку, и стал Арон "царём царей, властителем душ и помыслов, хозяином Вселенной".
- Что привиделось тебе, Арон?
- Ты как с царём разговариваешь, раб?! - гневно взревел Кимел. - Ты как смеешь?!..
Но махнул рукой повелитель звёзд, и слова послушно застряли в горле его главного советника. Старик Лоо частенько забывался, называя царя по имени по привычке, сохранившейся с тех пор, когда жив был ещё его безумный отец Антар, наводивший ужас не только на придворных и подданных, но и на собственного сына. Говорят, правда, что Лоо стал забываться слишком часто. Ещё говорят, что старик совсем уже выжил из ума, и иногда даже не может вспомнить, о чём говорил, пять минут назад его собеседник. Хотя ему это было, скорее всего, просто не интересно. Потеряв глаза, он вообще стал мало обращать внимания на то, что происходит вокруг. Разве, что смысл снов пояснял в священные дни.
- Сон плохой приснился? Чувствую, плохой. Расскажи старику.
- Прав ты, Лоо. Этой ночью мне действительно приснился кошмар.
- Что для человека может быть страшнее смерти, мой повелитель?
- Не смерть мне снилась, старик, а крушение созданной моими предками империи. И не армия мне противостояла, а один единственный человек. И мои войска бежали от него. В страхе бежали. И рушилось всё вокруг.
- Скажи, повелитель, а был ли у него меч?
- Был, старик.
- И лезвие его было подобно свету родившегося солнца?
- Да. Но откуда тебе это известно? Скажи, что это хорошее предзнаменование, и я осыплю тебя золотом!
Не ответил мудрец царю, словно и не услышал о чём он говорил. Лишь воздел иссушенные временем руки к резному потолку зала.
- Сбывается, завещанное Раквабом! - страшен был голос его. - Сбывается! Земля!.. - и руки бессильно опустились.
Долго молчал после этого Лоо. По крайней мере, Арону его молчание показалось вечностью. А когда заговорил снова, не услышал царь от него привычных пояснений.
- Мир наш разделён на две половины - на хаос и гармонию, - сказал он. - Твоя империя сейчас находится на грани их разделяющей, и куда она качнётся, ведомо лишь богам. А я не бог, повелитель. Я просто старый человек. Многое забываю, со многим не могу найти связь. Мне надо подумать. Дай мне срок до вечера...
Лоо развернулся и ушёл. И даже царь не посмел остановить его.
- Что такое Земля? - спросил он у визиря, когда огромные резные двери в царские покои закрылись за стариком.
- Очень древний мир, господин мой, заселённый нашими предками ещё в период "первого набега". Ничего интересного там нет, ресурсы иссякли, торговать нечем. Бесполезная пылинка на самом краю империи моего повелителя.
Задумался Арон.
- Я уже слышал название этой планеты, только вот не помню когда... Выходит не такая уж она и бесполезная?
Кимел закрыл лысеющую голову руками.
- Воистину велика память повелителя! Царь царей видимо слышал его от своего глупого слуги в связи с Вольными Царствами. Они объявили её легендарной Скарой - прародиной человечества, и просили повергающего ниц звёзды, разрешить им раз в год совершать к ней паломничество через наши границы. Величайшей милостью, послам была дарована лёгкая смерть, таким образом, наглецы получили отказ.
- Ох уж эти язычники, - улыбнулся Арон, вспомнив, как таскал стариков за бороды по залам своего прежнего дворца на Этне. Молод он тогда был, молод и горяч. - Вспомнил я эту историю, Кимел. Все эти идиотские культы... Всем же известно, что человечество родилось в Галактике Солнц, в центре Вселенной. А сюда попало случайно, во время Первого Набега, через чёрную дыру.
Но первая за утро улыбка быстро исчезла с лица императора. Стоило ему только вспомнить ночной кошмар, как в душе снова поселилась тревога.
Весь день не находил Арон себе места. Весь день бродил по залам своего нового дворца. Неизвестность не давала ему покоя, а слова Лоо, с каждой минутой казались всё более и более зловещими. Всё было отменено - аудиенции, выход царя к придворным. Был отменён обед, а следом за ним и ужин. Пропал аппетит у царя царей.
Вечером, когда стали появляться на небе Калиба первые звёзды, наконец, вернулся старик. И первым он, а не царь, задал вопрос, и вопрос этот был обращён к визирю.
- Скажи мне, знающий всё, были ли сегодня вести с периферии?
- Были. Много было вестей, старик. Но всё спокойно на границах империи. Ни одна из них не заслуживает твоего внимания.
- Позволь мне судить об этом! - резок был Лоо, резок и предельно серьёзен. Не помнил Кимел, чтобы старик хоть с кем-то так разговаривал. На своём веку не помнил. - Скажи, визирь, не было ли сегодня вестей с планеты Земля?
Кивнул советник царя. Раньше бы он и не обратил внимание на подобную мелочь, но за сегодняшний день он попытался узнать о Земле все.
- Наши пограничники уничтожили там какое-то племя. Те попытались напасть на них во время посадки корабля.
Преобразился Лоо. Словно изнутри погас. Осунулся, постарел, словно это и казалось невозможным.
- Поздно, - пробормотал он. - Слишком поздно. Предначертанное не выжжешь священным огнём. То, что должно сбыться - сбудется... - он подошёл к огромному, занимающему всю западную стену, панорамному окну. - Скоро там, - Лоо ткнул пальцем в тёмно синий бархат неба. - Вспыхнет новая звезда. И тогда молись, Арон, молись всем известным богам, чтобы тебе кроме жизни оставили новый дворец. Земля будет править твоей империей. И всеми остальными империями тоже. - И внезапно старик запел, неожиданно чистым для его лет голосом. - И придёт он, и Меч откроет ему двери Храма. И возьмёт избранный Меч в руки, и зажжёт Солнце в ночи! И падут звёзды к его ногам! А те, что не падут - захлебнутся кровью! И Земля вновь будет править миром!..
- Врёшь, старик! Врёшь! Ни на Земле твоей, ни во всей Вселенной не найдётся силы способной разрушить мою империю!
Знал Арон, на собственном опыте убедился - для того, чтобы сбывались предсказания, им надо помогать. Как же, сбылось бы тогда предсказание Лоо, если бы семья штурмана царского крейсера "Величие Богов" не находилась во время полёта в его личной, Арона, темнице. Если бы не это обстоятельство, разве бы смог Мухер, по прозвищу "Царский Глаз" посадить корабль с императором на борту так точно на мину? К тому же, как оказалось, и спасательные шлюпки были "кем-то" повреждены.
- Врёшь, старик! Врёшь! Сильные помогают судьбе сами! А твоей Земле не поможет никто! Я залью её кровью! Там не останется ничего живого! Там не останется даже могил! Визирь! Отправляй в поход моих лучших солдат! Мою гвардию! Пусть выполнят волю своего императора!
И бежали солдаты, поднятые по тревоге, и рокотали двигатели боевых кораблей - могучих "стервятников космоса", которые в бою стоили пяти, а то и шести крейсеров. И горел в царском камине огонь, слушая, как смеётся старый Лоо.
- Ты - глупец, царь! Какой же ты глупец!..
- Ты добиваешься наказания, старик? - прищурился Арон. - Вижу, наука моего отца не пошла тебе на пользу.
На следующий день, на главной площади Калиба, его сожгли. Смеялся Лоо, восходя на эшафот.
- Старика-то вы с отцом наказали. Осталось только звёзды на небе поменять местами, император, что бы удача с судьбой благоволили вам!..
Говорят, что он смеялся даже объятый пламенем.
А через три дня после его казни, немного левее того места, куда указал пальцем слепец, вспыхнула звезда, в десятки раз ярче самых ярких звёзд. Она горела не долго, всего несколько часов, но от флота, посланного в боевой поход, вестей больше не поступало.
- Неужели это конец, Кимел? - спрашивал царь у визиря. - Неужели это конец?..
Молчал визирь и главный советник царя царей, его глаза и уши. Молчал. А что он мог сказать? "Проси, чтобы оставили дворец"? Ему вовсе не хотелось на плаху.



ЗЕМЛЯ. НАСТОЯЩЕЕ II.



Стар был вождь Морронов, очень стар. Семьдесят две весны назад родила его на свет мать - прекрасная Эльга. Двадцать четыре весны назад сошла она в могилу. Два раза за всё это время он был избран, и ходил к Храму! Два раза! Такой чести удостаивались не многие.
Стар был вождь и мудр, очень мудр. Вся долгая прожитая жизнь пролетела перед его глазами, пока смотрел он как железный корабль слуг императора теряет высоту и приземляется около их селения, распугивая смешанное стадо из коров, овец и коз. Выли собаки.
"Не к добру это. Ох, не к добру..."
- Женщин и детей - в лес! - отрывисто скомандовал он. Воины умирают, и в этом нет ничего нового. Но они должны умирать, спасая свои семьи. - Пусть уходят как можно дальше! - и уже тише, сам для себя, добавил: - Живы будем, найдём...
Молчанием встретила пришельцев селение. Шесть воинов вышли из корабля. Вождь окинул прощальным взглядом своё войско - чуть больше сотни надёжных и проверенных ни в одной схватке бойцов. На границе племён Храма, против дикарей, они представляли собой внушительную силу. А здесь... Что могли сделать мечи против силового поля? Что они могли сделать против молний в руках солдат императора? Ничего. Разве что, умереть достойно, прихватив с собой за черту смерти нескольких врагов.
- Ты что ли тут вождь? - "хозяева вселенной" были пьяны, и офицера среди них не было. Значит, прилетели не по делу, а так, поразвлечься.
- Я, - он вышел вперёд, в сотый раз, задумываясь над одним и тем же вопросом: неужели Земля могла породить такую нечисть, как это сказано в легендах?
- Мы долго были в космосе, вождь. Убивать мы никого не собираемся, ни тебя, ни их, - солдат, видимо бывший за старшего в этой компании, кивнул на воинов племени. - Но нам тоже иногда нужно отдыхать. Пусть девушки Земли подарят немного любви и ласки уставшим воинам. А иначе, - солдат красноречиво обвёл всех стволом оружия. - Сам понимаешь...
Да, так он и думал. Отдайте женщин, и тогда мы уйдём, никого не тронув. Да вот только как жить после этого? Человеком себя язык не повернётся назвать. "Какой ты человек? - скажет совесть. - Зверь ты трусливый, раз жизнь свою выше гордости и чести ставишь". Если не можешь ничего сделать, умри. Смерть - не позор, а позор, он всегда хуже смерти.
- Мы - вольное племя! - "хозяева вселенной" аж онемели от такого начала. Они явно не ожидали сопротивления. - И не тебе пугать нас оружием, пёс!
Кинулись в бой Морроны, в свой последний бой. Молча, от ярости, что переполняла их души. Многих сожгли молнии псов. Но новые и новые бойцы бросались на них, вырывая оружие из рук, и ужас на века застывал в глазах "солдат лучезарного императора".
Когда всё было кончено, взревел под небом победный клич, вырвавшись из глоток тех немногих, кто остался жив. И ударили молнии из железного корабля пришельцев, разрывая тела победителей. И загремели взрывы. Это смерть догоняла в лесу безоружных женщин и детей. А огонь лизал разрушенные жилища, которые больше никогда не увидят своих гордых хозяев...


"...И спустилась с неба стальная птица, и вышли из неё псы закованные в колдовские доспехи - посланники царя Арона. И сказали они вождю Морронов: "Где ваша дань?" И ответил он: "Мы - вольное племя, и не обязаны никому ничего платить!" И тогда псы убили всех..."


Что же ты молчишь, огонь? Что же ты молчишь? Или забыл?.. Нет, ты помнишь, огонь, ты всё помнишь. А помнишь ты, как пришёл тот, кому суждено было стать героем?


Запах смерти!.. Эрл почувствовал его издалека. А сейчас он стоял посреди бывшей деревни, и лишь ветер выл вокруг него поминальную песню, унося гарь пепелища и души его обитателей далеко-далеко, туда, где живут боги, и находится рай.
Не мог он говорить. У горя и ненависти нет слов. Взвыл как волк, упал на землю, пытаясь обнять, вместить её всю... И горькие слёзы потери потекли по щекам.
До вечера он бродил вокруг посёлка, находя лишь мёртвые тела. И только когда солнце уже готово было скользнуть за горизонт, наткнулся он на двенадцатилетнего сына Люда - Сои.
- Ты один остался, парень. Ты, да я - вот и всё племя Морронов. - Но нем был Сои, ужас вселился в него, видевшего как погиб отец, а следом за ним и мать, загородившая сына от смерти, - Пойдём. Теперь, ты - мужчина. Нам надо похоронить наших родичей. Не пристало оставлять людские тела зверью на расправу. Не пристало...
Сутки копали они могилы, хороня в них убитых. Вспоминал Эрл по обычаю самое хорошее, что совершили они в жизни, и рассказывал об этом Творцу. Больше не текли слёзы - не было слёз. Тяжело было, и клятва звучала над каждой могилой: "Я отомщу!" А ночью снился ему отец - Даф, седой вождь и глава старейшин Морронов.
- Мечом не достать неба, и стрелой не собьёшь корабль псов императора... Иди к Храму Меча, Эрл. Помнишь, я говорил тебе, что ещё придёт время? Оно пришло, сын. Расскажи ему о своей боли. Расскажи о том, что здесь произошло. Он должен открыть тебе двери. А если нет... Значит, он не достоин тебя. Значит, нет в нём души Земли! Тогда, поступай, как знаешь...
Ты помнишь их, огонь? Ты помнишь, глаза тех, кого ты пытался согреть ночами, хотя они и не нуждались в твоём тепле? Глаза мальчика и мужчины, которые шли к Храму Меча? Помнишь?
Нет, это не твой свет отражался в их зрачках. В них горел свет другого, внутреннего огня, который живёт внутри каждого человека.
- Бывает, что он превращается в пожар, - учил когда-то сына Даф. - Не бойся этого, Эрл. Просто иногда случается так, что человеку необходимо очистить душу от всего лишнего. Только тогда в ней хватит места для одного большого и настоящего чувства. Например, для ненависти. Или любви.


Дорога, привалы и сны. Яркие сны о прошлом.
- Скажи мне, отец! - спрашивал он. - Скажи, почему?!
Это было два года назад.
- Почему? - они брели по лесу, далеко за деревней. Лес-отец - так говорил Даф... - Мнение племени разделилось, - продолжил он. - Половина проголосовала за Саво, половина - за тебя.
- Да, отец. И я ждал твоего решения. И Саво ждал. Я считал, что ты проголосуешь за меня. Ведь я - твой сын!
Долго молчал отец, вороша палкой, мёртвые листья на земле-матери, долго молчал. Почему он проголосовал против сына, в один из самых решающих моментов в его жизни? Потому, что в первую очередь он был вождём, и готовил Эрла к тому же. Кто же не хочет стать героем, который вернёт Земле могущество? Все хотят. Но двери Храма остаются закрытыми. А может и не должны они открываться? Может Храм просто символ того, что дети "матери миров" должны бороться самостоятельно? Ведь как говориться: "Творец помогает сильному"... А может, и нет в Храме Меча никакого смысла? Может, врут легенды? Нет, горды дети Земли! Не станут они придумывать байки про подвиги, которых не совершали! Горды, да нечем им бороться, разве что голыми руками. Придёт достойный, верил в это старик, придёт. Но сердцем чувствовал, не при его жизни. Не увидеть ему величия родной планеты. А пройдёт совсем немного времени, и понадобится племени новый вождь. Вождь! А не отвергнутый мальчишка!
- Почему я проголосовал против тебя, Эрл? Молчи! - он поднял вверх руку. Горяч был сын, которого подарила ему его Олии перед смертью, ох как горяч. Не дело это, пора уже ему становиться настоящим мужчиной - холодным и рассудительным. Пора. Умён, и в поединке ему равных нет, но качают головой старики: "С норовом он у тебя, Даф. Много бед может племени принести..." Ведь именно они в основном и высказались против него, отдав предпочтение Саво. - Я постараюсь объяснить тебе, сынок, - когда они оставались наедине, он часто позволял себе его так называть. - Я объясню тебе, только постарайся меня не перебивать.
- Хорошо, отец. Я буду слушать.
Долго они говорили, сидя друг напротив друга на двух старых пнях на поляне "добрых духов", как называли её в деревне. Отец и сын. Старость и молодость. Мудрость прожитой жизни и горячность юности, для которой нет завтрашнего дня, которой всё хочется получить сейчас, немедленно, сию минуту. А что будет завтра, следующей весной, через две, через десять, через двадцать вёсен - лишь пустые слова, ветер, который нельзя поймать и удержать даже в самых могучих руках.
- Ты ещё молод, сын, - говорил Даф. - Ты ещё успеешь пройти свой путь к Храму.
- Но почему не сейчас, отец?! Ведь это будет только через двадцать вёсен!
- Я проголосовал против, потому что за тебя была лишь половина племени. Ты - будешь вождём Морронов, Эрл. Ты будешь вождём племени третьего круга! Племени, которое встречает идущих к Храму за три дня пути до него. И ты тоже пройдёшь по этому пути, когда придёт время. И поверь мне, за тебя проголосует уже всё племя. Разве это не главное?
- Но я хотел как ты, отец! Я хотел пройти этот путь дважды!
- Дважды? Ты ещё не знаешь как это трудно, Эрл. Ты не сможешь. Я до сих пор удивляюсь, как смог сделать это сам... Вы с Саво оба слишком молоды для Пути. Мне жаль его...
Вот такой это был разговор. Не поняли они тогда друг друга. Отец вернулся в деревню, а Эрл ещё почти неделю пропадал в лесах, убивая в себе боль обиды. Отец - старший, он должен быть прав, и он прав, прав всегда... Только вот что-то внутри него никак не давало ему с этим согласиться.
А к ним в деревню приходили лучшие из лучших - избранники других племён. И Морроны встречали их торжественно.
Эти дни женщины племени третьего круга посвящали лучшим нарядам и приготовлению самых изысканных блюд, мужчины - чистке оружия, дети ходили серьёзные как никогда, а старики предавались воспоминаниям. Морроны... Они были удостоены великой чести - принимать героев. А когда приходил "День Начала Пути", они объявляли им об этом и первыми провожали к Храму Меча, выкрикивая добрые пожелания каждому из ищущих славы!
Герои уходили гордые и счастливые, а потом Морроны видели, какими они возвращались. Храм молчал, его двери оставались закрытыми, и люди, которые несли с собой надежду на счастье своего народа ломались. Ломались каждые двадцать лет. Вроде бы тот же человек, да только смотришь на него и чувствуешь, что-то не так. Блеск в глазах исчез, движения не те, молчит всё больше, смеётся - и то с болью затаённой где-то глубоко-глубоко, там, где душа у человека, где сердце. Храм отнимал у них веру в будущее Земли, подтачивал веру в прошлое. А что за жизнь без веры? И жизнью-то не назовёшь.
Увидел Эрл, как изменился Саво - живой, весёлый когда-то ровесник, больно ему стало. Пошёл к отцу прощение просить. Простил его отец, только сказал на будущее:
- Помни, о чём мы с тобой говорили в лесу, сынок. Помни и думай над моими словами. Ты - будешь вождём. А за Саво не беспокойся. С ним всё будет нормально. Не сразу, но будет.
Эрл проснулся. Сои, что-то беззвучно кричал во сне. Вождь, у которого не было племени, прижал мальчика к себе и гладил по голове до тех пор, пока тот не успокоился.
До Храма оставался всего один день пути.


Целый день шли они, не останавливаясь - не до привалов теперь. Не разговаривал Эрл с мальчиком, как это делал обычно, пытаясь вернуть его к жизни - не до разговоров... А когда и идти-то осталось тысячу шагов, а может и меньше - видны уже были просветы в лесу Безмолвия, ожили тени вокруг них, и вышли из-за вековых дубов воины Хлои - стражи Храма. Знал Эрл, что им будет. Святотатцы они. Есть три дня Пути, день Ожидания и двадцать вёсен запрета. Строги были законы к нетерпеливым героям.
Сои вытащил откуда-то из-под одежды короткий кинжал, подобранный видимо в сожжённой деревне. Посмотрел на него Эрл, грустно улыбнулся - волчонок, да и только. Махнул рукой.
- Оставь...
К Храму все равно не пробиться. Сколько их здесь в лесу? Тысяча?.. Ждали они их. А так... Жизни сородичей менять на гордыню? Не в его это правилах.
Вышел вперёд седой Хар - вождь племени, друг и ровесник отца. Вышел, и положил руку ему на плечо.
- Я знал, что ты придёшь, Эрл. Слышал о том, что произошло у вас в деревне. Мне жаль. Очень жаль, поверь, как и всем остальным тоже. Славные были воины у вас в племени. Да не зря погибли, разменяли свои жизни на шестерых. Давно не было такой рубки. Вечная им память... - и молчание поселилось между ними, пока Эрл, наконец, не согнал его словами.
- Я нарушил Закон, вождь. - И не было страха в них, не боялся он смерти, как не боялся и позора. Он поступил правильно. Иначе поступать было нельзя.
- Да, нарушил, - словно эхо повторил за ним седой Хар. И вдруг ожили его глаза, загорелись в них искорки старческого смеха. - Но ведь отпевает ветер в кронах дубов души усопших, и печать огня на Храме, Эрл. Иди, ждёт он тебя. Не помеха мы тому, кто избран!
И расступились Хлои, давая ему завершить путь, который он начал.
Кончился лес Безмолвия, позади вековые деревья. А впереди, цель достойная воина - Храм Меча и Меч, что способен сокрушить всё во Вселенной!
Вот он, Храм. Пять шагов до него... Огромный белый купол, и закатное солнце играет огненными бликами на нём. Алые блики, цвета крови людской - хорошее предзнаменование.
- Я не избранный, Храм, - начал Эрл. - Я сам пришёл. Моего отца, вождя Морронов, убили псы со звёзд. Моё племя погибло, защищая своих жён и детей, защищая свою гордость. Я пришёл потому, что хочу отомстить, Храм. И ещё я пришёл спросить: ты мне поможешь?
Нем был Храм - заперты двери. И тогда во второй раз заговорил Эрл.
- Тысячу вёсен каждое племя Земли шлёт к тебе своих самых лучших воинов. Тысячу вёсен герои приходят и уходят ни с чем. Неужели ты так и не выбрал достойного?
Молчал Храм, молчал. Лишь кровавыми бликами игрался. И вдруг заговорил Сои - мальчик, так рано ставший мужчиной.
- Они убили моего отца, Храм! Убили за то, что не согласился отдать им мать на потеху. Она тоже погибла, загораживая меня от смерти. Они убили моих братьев и сестёр. Убили всё племя. Я хоронил их три ночи назад, копал могилы, носил тела, от которых почти ничего не осталось. А ты стоял здесь, и тебе было всё равно! Ты не помог нам, хотя мы верили тебе! Не захотел помочь! И сейчас не хочешь! Выходит ложь то, что говорят о тебе старики? Выходит ложь?!
Нем был Храм, нем...
- Нет в тебе души Земли! - и тяжёлый меч Эрла опустился на крепкие двери. И ещё раз, и ещё... Глупо это было, конечно глупо. Пять веков назад бросали псы на Храм страшную бомбу - на три перехода вокруг всё выжгло, да вот только Храм выстоял, а корабль, который ту бомбу бросал, исчез куда-то.
Сломался меч, бросил его Эрл на землю, и взвыл раненым зверем.
- Прав ты, отец, был! Во всём прав!..
И вдруг, ударил в небо луч света, рассыпался там, на миллионы ярких огней, и светло стало на поляне, как днём. Медленно открылись тяжёлые двери Храма, и шевельнулся мрак за ними, словно приглашая Эрла войти.
Всего два шага, два шага, и он внутри, успевший разувериться в многовековой легенде и снова поверить в неё всего за какой-то миг.
- Здравствуй, герой, - шевелился мрак, рождая слова.
- И тебе здравствовать, - ответил Эрл на незнакомое приветствие. - Я пришёл за Мечом, Храм.
- Знаю.
В глубине Храма вспыхивает огонь.
На простой деревянной подставке лежит меч - лезвие длинной в два локтя. У простой, без лишних украшений гарды - шириной в ладонь, к острию - плавно сужается. Хоть колоть таким мечом, хоть рубить... Рука ложиться на рукоять, и осторожно поднимает оружие с подставки.
- И ты действительно вернёшь могущество Земле?
- Не я, - отвечает Меч Эрлу, - а ты вернёшь. - И вдруг спрашивает. - Ты умеешь убивать?
- Я ещё не был на границе. И убивать мне не приходилось. Но я умею драться!
- Это не одно и тоже. Убивать - гораздо труднее.
- Я буду учиться.
- Поздно учиться, герой, - говорит Меч, и грусть слышна в его голосе. - К сожалению уже поздно.
Исчезли стены Храма, исчезла резная подставка. Свет, тьма, воздух, мир - исчезло всё.
"Где я?" - хотел спросить Эрл, но мир уже появился снова. И в этом мире не было места вопросам.
Он никогда не был на корабле псов, но знал, что сейчас находится именно на нём. А седой, с волевым лицом воина человек, затянутый в чёрный мундир - главный. И главный, не только над этим кораблём, а над всей эскадрой из двух сотен линкоров, что летит уничтожить Землю. Блестят на мундире два диска - золотой над платиновым - два светила, одно над другим - знак доверия императора командиру крупного воинского соединения.
- Как попал сюда этот дикарь? - удивление мелькает в пронзительно голубых глазах главнокомандующего и тут же гаснет. Он не привык удивляться. - Взять его. Допросить. Узнать, как попал на корабль. Кто его провёл. С какой целью. Где он прятался.
И всё. Он отвернулся. Сейчас ему некогда было думать над этим происшествием. Голова была занята более важными, как он считал в тот момент вещами.
Его мучил вопрос, и мучил уже довольно давно. С тех самых пор, как ему объявили приказ императора. Зачем посылать такую стаю, если её противники даже не могут за себя постоять? Зачем? Ответа не было. А он не любил вопросы без ответов.
К Эрлу уже спешили два гвардейца из десятка охраны, который сопровождал главнокомандующего.
- Брось оружие, - сержант пытался сказать это серьёзно, но тон выдержать не удалось. Смешок вырвался сам по себе. Действительно, профессионал с десантной винтовкой вынужден называть оружием заточенную железку в руках дикаря.
Даже тени волнения не возникло на лице у опытного воина, когда Эрл занёс меч для удара. Он не успевал уклониться. Да и зачем? Для силовой защиты это мелочи, она выдерживает и не такое... И удивиться он тоже не успел, когда меч, не встретив никакого сопротивления с её стороны, смертью вошёл в тело.
Его напарнику удалось выстрелить. Два раза. Мощные пластерные заряды, пробивающие любую защиту, что способен нести на себе человек ушли точно в цель. Да иначе и быть не могло, ведь он стрелял с расстояния трёх метров. Да вот только дикарь остался стоять на месте, целый и невредимый, а выпущенные пули, превратившись в десятисантиметровые пятна ослепительно сияющего металла, плавили внутреннюю броню корабля точно позади него. А потом дикарь внезапно оказался рядом, и мир перевернулся и застыл в глазах ещё одного гвардейца императора.
- Так убивают? - спросил Эрл.
И Меч ответил:
- Так.
Восемь оставшихся солдат вели плотный заградительный огонь. Эрл представлял собой отличную мишень. Да вот только смерть находилась или до него, или уже после, и им не суждено было встретиться в этом, так быстро ставшем неправильным, мире. От не выносимого жара, пылала позади него стена... А потом, Эрл и командующий перенеслись в пустую каюту последнего, а солдаты, потерявшие цель, изумлённо смотрели на медленно проседающую переборку, и на два разрубленных пополам тела, которые всего несколько минут назад были их товарищами.
- Кто ты?
"Седой" не боялся смерти. Он не раз смотрел ей в лицо, и даже такая она его не пугала.
- Я сюда не знакомиться пришёл, - Эрл опустил Меч. - Моя планета в опасности. Ты должен развернуть свои корабли.
Командующий медленно покачал головой.
- Нет.
- Ты - умрёшь, - продолжал Эрл. - Умрёшь в любом случае. Но ты сможешь сохранить жизнь своим солдатам, если корабли полетят домой.
- Я не смогу сохранить им жизнь, дикарь. Солдат, не исполнивший приказ императора, жизни не достоин. Убей нас, если сможешь.
Кивнул Эрл головой.
- Тогда смотри.
Исчезли бронированные борта. Теперь они стояли в космосе. А прямо перед ними взрывались двигатели боевых кораблей - ярко и беззвучно. Возникали и исчезали лица погибших, чтобы навсегда остаться в памяти.
- О чём ты думаешь, когда погибают те, кто пошёл за тобой?
Лицо командующего, уже переставшего существовать флота, прорезала усмешка.
- Мы честно выполнили свой долг, дикарь. С этим чувством умирать не страшно.
Не выдержав чудовищной температуры, начали взрываться боевые заряды. Новая звезда рождалась в космосе - невыносимо яркая и недолговечная. И на её фоне стояли два человека - Эрл с длинным прямым мечом и седой имперский адмирал - оба выполняющие свой долг.
- Ты храбрый воин и достойный враг. Я не предлагаю тебе жизнь потому, что не хочу оскорбить тебя недостойным предложением. Назови мне своё имя, и я буду вспоминать о нём с уважением.
Адмирал улыбнулся.
- Зови меня - Тагар.
И пошёл на встречу пламени.


Мир снова обрёл привычные очертания. Шёл дождь, небо было затянуто тучами, но даже сквозь их плотную завесу пробивался свет новой звезды, превращая в день ночь.
- Они были так близко, Меч?
- Да, Эрл, близко.
- Они бы уничтожили Землю?
- Да. По крайней мере, жизнь бы на ней перестала существовать.
- Значит, это было необходимо?
Меч промолчал. Словно почувствовал - тяжело сейчас Эрлу на душе, и лишние слова сделают ему только больнее... Необходимо? Конечно, необходимо. Что ещё добавить? Нечего. Да вот только от этого не легче.
Долго бродил Эрл по пепелищу, бывшему совсем недавно его домом. Вспоминал отца, соплеменников. Вспоминал смешливую Ингу. Они ведь должны были пожениться осенью. А теперь... Теперь она в земле, отдельно от всех, на поляне, где они украдкой целовались по вечерам.
- Ну, всё, Эрл. Всё. Пошла я...
- Подожди.
- Поздно уже. Накажет меня отец.
- Хочешь, попрошу его, тебя мне в жёны отдать? Прямо сейчас. Пойдём?
Смеётся Инга. Звонко смеётся.
- Дурачок. Нельзя же сейчас. Урожай сначала собрать надо... - И вдруг: - Любишь?!
- Люблю, Инга! Жизни не пожалею. Потому, что больше жизни люблю...
"Не пожалею!" Вот и не пожалел...
Эрл сам не заметил, как спустился к реке. Дождь уже почти кончился. Так, накрапывал чуть-чуть... Навес, где они с парнями и девчонками разводили костёр в непогоду - вот и всё, что осталось от деревни. Аккуратные поленницы дров, рубленые лавки...
Огонь разгорался быстро. Весёлые язычки пламени пробежались по поленьям, словно пробуя дерево на вкус. С треском занялась кора... Эрл достал из мешка со своими запасами успевший зачерстветь хлеб и сушёное мясо. Оторвал по маленькому кусочку от того и другого и бросил в костёр с вечной молитвой разжигающего.
- Огонь, огонь, будь добр к нам... - и грустно усмехнулся, подумав о пепелище. - Будь добр... Хотя ты-то тут причём?
- Тяжело тебе, - подал голос, отложенный в сторону Меч. И не спрашивал вовсе, а как бы сочувствовал что ли.
- Тяжело, Меч. Очень тяжело.
Эрл поднялся с земли, взял его с лавки, отнёс поближе к огню, словно тот мог замёрзнуть, и сам сел рядом.
- Ещё тяжелее, чем раньше. Вот я своих всех помню. И мёртвыми видел, и хоронил, а представить, вспомнить тела их не могу. Память не позволяет. Живыми они в ней остались. А этих солдат я и живыми не видел, только лица. А они во мне мёртвые. И чем я лучше псов, Меч? Пришёл, убил. Ведь они были безоружными против меня. Разве что жён и детей их не тронул. Да и те, если бы были на кораблях, разве пожалел бы?
- Ты не нападал, Эрл, ты защищал свой мир. И не твоя вина, что ваши пути пересеклись таким вот образом. Убивать тяжело. Всегда тяжело. Одного, или тысячу, или миллион. Одного даже тяжелее.
- Да, убивать тяжело. Прав ты был - это не то, что драться. Я раньше никогда не убивал. И до того момента, как увидел мёртвыми тех, кого знал с детства, даже представить себе не мог, что возникнет такая необходимость. А тут сразу столько... И совсем другими они оказались, не такими, как я себе представлял. А пока до императора доберёшься, скольких ещё убить придётся? Миллион? Сколько это - миллион, Меч?
- Тысячу тысяч, Эрл.
- Много, Меч, много. Я раньше и числа-то такого не слышал, а теперь вот ...
- Никогда не вини себя в смерти людей, которых не ты послал на смерть. А если и ты - не вини тоже. Если они умерли, значит, иначе было нельзя.
- Кто это сказал, Меч?
- Один великий полководец, много лет назад.
- Миллион?
- Нет, меньше.
- Он был жестоким человеком.
- Жестоким? Не знаю. А великим - был. Никто не помнит его настоящего имени, осталось только прозвище - Ид - бог царства мёртвых. Солдаты его обожествляли, и когда он призвал их к мятежу против императора, пошли за ним беззаговорочно. Он знал, что зовёт их практически на смерть. И они тоже знали об этом. И всё равно пошли. Потому, что иначе было действительно нельзя. Десять дивизий. Почти два миллиона человек.
- Они все погибли?
- Да.
- Все два миллиона?
- С одной стороны два, с другой - почти четыре.
- И для чего это было нужно?
- Что бы не погибло гораздо больше.
Долго они говорили, почти всю ночь. Небо очистилось от туч, огненный шар взрыва давно погас, и маленькие любопытные звёздочки смотрели на них, словно вслушиваясь в беседу.
Не только о войне рассказывал Меч, больше о мирной жизни - как жили люди давным-давно, в его времена. Выходило, что хорошо, в общем-то, жили. И как случилось, что стали жить вот так - не ясно. Эрл тоже рассказывал о своей жизни, о жизни племени. О проблемах, заботах, о праздниках, которые хоть и случались не часто, отмечались весело и хорошо.
И боль отпускала, уходила, то ли насовсем, то ли куда-то глубже в душу погружалась, что бы потом напомнить о себе бессонными ночами. Мир стал по прежнему восприниматься как мир, а не как путь к Храму Меча, на котором земля была дорогой, река - препятствием, Солнце и звёзды - указателями, а костёр на привале - многолетней привычкой.
Костёр снова стал костром - горит, потрескивает, даря сидящему возле него тепло и уют. Лёгкий ветерок совсем утих. Воздух всё ещё дождём пахнет - мокрыми листьями, травой и хвоей. Рыба плещется в реке... А всего этого несколько часов назад для него не существовало.
- Спасибо тебе, Меч.
- Мне-то за что?
- За то, что к жизни вернул.
- Это не я. Вот послушай...
На берегу великой и медленной реки, на поляне, окружённой вековыми дубами, горел костёр. Живой огонь - его боялись, ему поклонялись, его, наконец, просто любили. Искры в небо, алые угли чуть поддёрнутые бархатным пеплом... Костёр догорал. Он не обижался на хозяев. Ведь им не было жаль сухого дерева, которое уже умерло, то ли от непогоды, то ли под топором дровосека. Просто он был нужен им именно такой - спокойный, догорающий, иногда вспыхивающий на короткое мгновение, чтобы бросить отблески на лица собравшихся вокруг него людей. Только на лица...
Он очищал их души и помыслы от всего плохого, и отдавал их реке. А она послушно забирала пепел сожжённого, растворяла в себе и неспешно несла дальше, туда, где заканчиваются берега, расходясь за далёкий горизонт, и начинается бескрайняя, водная гладь, что зовётся морем...
- Красиво. - Что ещё можно сказать? Покоем душа наполнена, покоем, которого не было в ней уже давно. И, кажется, весь мир внутри себя уместить можно, всем место хватит, и хорошо будет тоже всем. Вздохнул Эрл. - Я бы так не смог
- Я бы тоже, - усмехнулся Меч. - А спасибо, ты вот лучше им скажи.
Костёр, словно услышав, что говорят о нём, разгорелся ярче.
- Они действительно живые? - спросил Эрл.
- Река - не знаю. А огонь... Живой он, или нет, каждый для себя решает сам. Только вот, если долго смотреть на него ни о чем, не думая, внезапно проваливаешься в другой мир, огромный, гораздо больше нашего.
Эрл попробовал. Ничего не получилось.
- Не расстраивайся, - говорил Меч. - У тебя всё получится. Не сразу, но получится, - и Эрлу хотелось в это верить.
Они долго молчали - человек и Меч. Костёр догорал. Всё было давно - и гибель племени, и битва в космосе, больше похожая на бойню. Всё было в прошлом.
Время застыло, остановилось, уставшим маятником старых часов. И будущее не торопилось наступать рассветом нового дня. Хотя он обязательно наступит этот рассвет. Обязательно наступит.



КАЛИБ. НАСТОЯЩЕЕ II.



- Что мы будем делать, Кимел?! Что мы будем делать?! - император Арон, хозяин Вселенной, властитель душ и помыслов двух триллионов подданных на более чем пяти тысячах населённых мирах, метался по прекрасным залам своего нового дворца. Были разогнаны все вельможи кроме визиря. Троих, самых нерасторопных, казнили на месте. Но это почему-то не успокоило Бич Звёзд. - Сколько ты послал кораблей?
- Двести "стервятников", величайший. Такой стаей можно смести десяток флотов. Даже если Вольные Царства послали бы все свои боевые корабли на защиту этой маленькой планетки, которую они объявили символом веры, армия Воителя Добра и Справедливости просто смела бы непокорных со своего пути.
- Почему же тогда от них нет вестей, Кимел?! Почему?! Пошли тысячу кораблей! Пошли десять тысяч! Пошли весь мой флот! Я хочу, чтобы они уничтожили Землю. Ты слышишь? И пора кончать с этими Вольными Царствами. Такова моя воля!
- Может, они изобрели какое-то новое оружие? - осторожно спросил Кимел.
- Никакое оружие не в силах справиться с моей непобедимой армией! Я хочу, чтобы за каждого погибшего, мои враги платили тысячей, нет, десятью тысячами убитых! Пусть Земля станет второй Костой.
Визирь поклонился и вышел. На Косте, Антар-Бешенный, встретив отчаянное сопротивление, приказал сжечь атмосферу, а потом, уже на мёртвой планете каменщики императора поставили памятник каждому из его солдат, что погибли при штурме оплота мятежников. После этого почти четверть века на периферии не возникло ни одного бунта. А Вольные Царства... Далеко они. Можно их захватить, можно уничтожить, но удержать их под своей властью на данном этапе империя не способна. Уже сейчас Арон подумывает над разделением своего обширного государства на протектораты, и чтобы у каждого протектора была своя армия, так сказать для более быстрого реагирования на недовольство подданных. Из огня, да в полымя! Такая империя будет просто обречена на развал при первом же слабом императоре. А если захватить Вольные Царства, с их огромными пространствами между населёнными мирами, другой системы управления, кроме этой, у них просто не останется. Этот "троянский конь" просто разорвёт империю изнутри. Но нельзя же не выполнить приказ императора! Жаль, но видимо действительно придётся уничтожить этот привлекательный островок жизни.
Сопротивление? Новое оружие? Кимел усмехнулся - такого не могло быть. И не потому, что это было в принципе невозможным, просто в Вольных Царствах ни один человек не мог и шагу ступить, чтобы ему об этом не доложили. Не будет там никакого сопротивления, и никакого нового оружия у них нет. А гибель стаи из двухсот "стервятников"... Ну не верить же бреду выжившего из ума старика. Всё это простое совпадение, не более того. Возможно, они попали на мину древних? Вот в те времена действительно делали мощное оружие. Жаль, что ничего не дошло до наших дней.
Он хлопнул в ладоши, возник, словно ниоткуда, его личный слуга и телохранитель, раскосый Джас. Кимел вздрогнул. Никак он не мог привыкнуть, к его манере появляться. Вроде бы и знал, что сейчас, по первому хлопку, он материализуется из воздуха, и повторялось это миллион раз, а привыкнуть не мог.
- Что прикажет мой господин?
- Передай главнокомандующему, пусть отправляет в поход на Вольные Царства десять тысяч боевых кораблей. Всё должно быть как на Косте. Ты помнишь Косту?
- Прекрасно помню, мой господин, - оскалился Джас хищной улыбкой.
"Ещё бы ему не помнить, - промелькнуло у Кимела. - Ведь это его отец, Ракшас подсказал Антару идею как поступить с мятежной планетой. Как он тогда сказал-то? Непокорные любят страшные сказки! Вот уж воистину на одну страшную сказку в мире стало больше. И на много-много непокорных меньше..."
- Ступай. Вольные Царства и Земля должны быть уничтожены. Ничто не в силах устоять перед волей и могуществом нашего божественного императора! И ещё. Времена неспокойные. Я хочу утроить охрану. Пусть за каждым углом, за каждой колонной стоят солдаты из моей гвардии! Ты понял, о чём я говорю?
- Конечно, мой господин.
Джас повернулся, и побежал исполнять приказания.
Последняя фраза Кимела, была тайным знаком, известная лишь им двоим. Когда-то, ещё в детстве, он спросил отца, почему тот сам не хочет стать императором. За что был жестоко избит. "Не смей даже думать об этом!" - кричал отец в ярости. Но никакие наказания уже не смогли выбить из головы Кимела мысль о троне. Он думал об её осуществлении всю оставшуюся жизнь. Готовился сам, и готовил людей, которые должны были ему помочь в дворцовом перевороте. Тысячу раз были продуманы малейшие детали. И вот, наконец, подходящий момент настал. Флот уходил, уходил весь. Во дворце оставалась только личная гвардия императора - тысяча человек. С ними его люди справятся. Должны справиться, учитывая фактор неожиданности и трёхкратный перевес сил. Потом, после смерти императора и его прямых наследников, останется только объявить о восшествии на престол новой династии. Вельможи смирятся, ведь к тому времени он единственный будет обладать реальной силой на Калибе, в лице десяти тысяч прекрасно обученных боевиков, которые всего через час приземлятся в городском порту. К тому же он подарит им такие привилегии, о которых при нынешнем императоре не могло быть и речи. Народу тоже придётся что-нибудь дать, например, понизить налоги. Все эти меры, естественно будут временными, пока он не утвердится на престоле и не завоюет доверие армии, а дальше Кимел вернёт всё сполна.
Стоило ли всё это начинать? - думал он сейчас, хотя менять что-то было уже поздно. И сам себе отвечал: Стоило! Чего он лишиться в случае неудачи? Жизни? Кимел усмехнулся. Жизни во дворце можно было лишиться за любое неосторожно сказанное слово. Палач всегда был готов выполнить свою кровавую работу. К тому же, когда умер Антар, первым, кого приказал казнить новый император, был старый визирь - отец Кимела. Ну и что ты получил за свою преданность? - думал сын, глядя на его отрубленную голову. - Удар секиры? Такая судьба, его, во всяком случае, не устраивала.
Оставалось подождать всего час. Всего один час до величайшего триумфа, или такой же величайшей неудачи в его жизни. Он сможет подождать.



ЗЕМЛЯ. НАСТОЯЩЕЕ II.



Рано проснулся Эрл. Солнце ещё не встало, хотя и было уже светло.
Ветер утих. Пахло травой и хвоей, недавно погасшим костром и водой, которая вот-вот начнёт цвести. В лесу пели соловьи, а из тумана, плотной молочной пеленой укрывшего реку, еле слышно доносился плеск волн о берег.
Эрл развёл костёр, протёр куском специально припасённой к такому случаю сухой ткани Меч от росы, и положил его к себе на колени.
- Изменился я, Меч, - говорил он. - Сильно изменился. Чувствую, ни вода, ни пища мне больше не нужны. Могу не спать, могу не дышать.
- Это плохо? - спросил Меч.
- Да нет, не плохо. Просто, думаю, человек ли я после этого?..
- Сколько люди не жили, Эрл, всё пытались дать точное определение человеку, выделить его из окружающего животного мира. Начали с отсутствия хвоста, закончили способностью творить и мыслить. Ничего не получалось. И хвост у некоторых животных отсутствовал, часть из них могла творить, многие, как оказалось, мыслить, хотя и совершенно другими, чем человек категориями. Но всё-таки, кто-то придумал определение, которое так и не смогло опровергнуть время. И звучит оно так: "Человек - это животное способное мечтать!" По-моему, ты под это определение полностью подходишь.
- А ты, человек? - внезапно спросил Эрл.
- Я? - налетел на него порыв чужой грусти. - Я - душа человека.
- А сам - оружие, - закончил ответ сын Дафа. - Вот и я, Меч, такой же. Душа человека, и без хвоста... Только будут смотреть на меня теперь племена Храма, и требовать, чтобы сбылось завещанное Творцом. Чтобы Земля снова стала великой, чтобы пали звёзды к её ногам, а те, что не падут - захлебнулись кровью. Только боюсь, не выдержу я столько крови, сломаюсь. И взглядов их не выдержу тоже. Плохой из меня герой, Меч. Не того ты выбрал.
- А мне кажется, что того, - Эрлу почудилось, что Меч улыбнулся. - И герой из тебя получится ещё какой, в будущих сказках о прошлом. А на счёт всего остального... Я рад, что люди придут за оружием, а встретят человека. И помни главное - нет ничего предначертанного, ты выбираешь свою судьбу, а не какой-то Творец, который к тому же давно умер.
Алел зарёй восток. Солнце медленно вставало из-за горизонта. Прямо на глазах редел туман. Мир наполнялся звонким птичьим пением и тысячей красок.
Со всех сторон, к Храму Меча спешили племена, чествовать избранного Творцом героя. А герой сидел у костра рядом с сожжённой деревней с Мечом на коленях, и ждал, когда за ним придут люди.
И они пришли. Сразу же вслед за восходом солнца.
Их было двое - глава совета старейшин Лаг, и сын Люда Сои. Две противоположности - старик и подросток. У первого жизнь подходила к концу, у второго она ещё по настоящему и не начиналась. Но не только это делало их такими разными. Главное было во взглядах. Если у Лага, в глубине выцветшей от прожитых лет синевы, тлел огонёк старческого любопытства, то взгляд Сои пылал боевым азартом. Лаг видел в нём небо, свободное от псов императора, а Сои - кровь врагов, их стоны и мольбы о пощаде.
Поздоровался Эрл с гостями, предложил присесть.
- Быстро же вы добрались, - заметил.
- Лошади нас довезли, - ответил Лаг. - Мы колесницу в лесу оставили, что бы не беспокоить прах умерших.
Эрл кивнул. Он слышал о лошадях. Ему о них рассказывал отец. Обещал даже как-нибудь показать. Да вот не сложилось.
Помолчали. Потом Лаг, наконец, заговорил о главном.
- Мы видели солнце в ночи, Эрл. Скажи нам, что это было.
- Солдаты императора, мудрейший.
- Их было много?
- Сколько листьев в лесу, сколько воды в реке... Много, мудрейший, очень много. Они несли Земле смерть, и умерли достойно.
Эрл увидел восхищённый взгляд Сои, и отвернулся. Вот так теперь на него будут смотреть. Все. И только так. И будут умирать враги, много врагов, гораздо больше чем миллион. И захлебнутся кровью непокорные звёзды.
- Значит, сбывается пророчество? - спросил Лаг.
- Да, сбывается.
Сои осторожно тронул его за плечо.
- Ты отомстил за наше племя, Великий?
"Вот уже и Великий, - усмехнулся Эрл. Горькой вышла усмешка. - А ведь так они и будут теперь его называть".
- Не зови меня Великим, Сои. Никогда не звал, и сейчас не зови. За смерть племени нашего я отомстил, страшно отомстил. Только вот, ты думаешь, мёртвым от этого лучше? Нет, Сои, не лучше. И из могил они уже не встанут. Никогда...
- Ты убил солдат, Великий. А император... Ведь это он во всём виноват!
"Нет, он не услышал, - понял Эрл. - Он не захотел услышать. Он хочет крови. Он хочет попробовать месть на вкус".
- Пойдём.
Он взял Сои за руку.
"Мы берём его с собой, Меч".
"Хорошо", - ответил тот.
Исчез мир, и появился снова. Они стояли в огромном зале дворца невиданной красоты. Чужими были они здесь, среди всего этого великолепия - мужчина и подросток в звериных шкурах...
А перед ними стоял последний император в истории человечества, великий и беспощадный Арон - невысокого роста, полный и рано начавший лысеть. Он не внушал страха, наоборот, Эрл чувствовал его ужас перед ними.
- Это тебя я видел во сне! - шептал он. - Тебя!
Нет, даже не шептал. Губы шевелились, но говорить император не мог. Эрл слышал его мысли. И вообще, он видел и слышал всё, что происходило сейчас во дворце. Вот, за высокими резными дверями стоит визирь, а его люди, вырезают дворцовую охрану. Всего через несколько минут, вооружённая толпа ворвётся в этот зал, что бы убить старого и поднять на трон нового императора. Ты знаешь об этом, Арон? Нет, не знаешь. Ты боишься, и правильно делаешь, потому что я пришёл для того, чтобы тебя убить. Хотя и без меня это сделали бы другие.
- Ты убил мою мать! Ты убил моего отца, моих сестёр и братьев! - Сои шагнул вперёд, они были с императором почти одного роста. - Ты убил моё племя! - и его нож вошёл в горло Арона, а хлынувшая фонтаном кровь, залила подростка с ног до головы.
Хрипя, император завалился на бок.
- Я не убивал! - была его последняя мысль.
- Конечно, не убивал, - улыбнулся Эрл. Недобро улыбнулся. - У тебя была другая забота - остаться живым в этом зверинце.
Волна смерти приближалась к покоям уже мёртвого властителя. Человек за дверью, улыбаясь, ждал, а его люди действовали быстро и беспощадно. Охрана императора умирала вместе со своим господином.
- Вот ты и отомстил, Сои, - Эрл прижал мальчика к себе. - Больше нет императора, и никогда не будет. По крайней мере, я на это надеюсь.
Двери в тронный зал распахнулись, и на пороге, окружённый толпой убийц, застыл визирь.
- Вы кто такие?! Убейте их!
Метнулись воины, и упали сражённые Мечом. Схватил Кимел оружие одного из них, но выстрелом лишь поджёг стену за странными дикарями.
- Кто вы?! - кричал обезумевший визирь. - Кто вы?!
- А ведь ты хотел стать императором, - заметил Эрл. - Ладно, Меч, пора нам домой. А этот дворец...
- Отдай его огню, - тихо попросил тот.
- Пусть берёт. Мне не жалко. Хорошее приношение.
И снова растворились они в мире, и обрели свои тела на Земле. На далёком уже теперь Калибе, горел императорский дворец, и в его пламени метался, смеясь, безумный визирь, так сильно хотевший стать императором. Летели в космосе десять тысяч боевых кораблей, и их командиры всё ещё мнили себя хозяевами вселенной, которую создал человек.
Сои торжественно поднял к небу окровавленный нож.
- Я убил императора, Лаг! Это его кровь! - он повернулся к Эрлу. - Ты поведёшь нас в поход, Великий! И звёзды узнают нашу силу, прежде чем склонить голову перед победителями!
Заглянул Эрл в сияющие глаза подростка.
- Ты же убил императора, Сои. Тебе этого мало? - и понял - да, мало. Слишком долго они ждали этого часа. Ненависть скопилась в них, страшная ненависть ко всему окружающему миру. И их уже ничто не остановит. Даже Лаг, чей совет обычно воспринимался как закон. Даже он - избранный Творцом...
- На, держи! - Эрл протянул мальчику Меч.
Сои растерялся.
- Почему, Великий?..
- Ты хочешь быть героем? - спросил Эрл. - Что бы бежали в страхе от тебя враги, чтобы звёзды захлебнулись кровью? Хочешь? - Сои непроизвольно кивнул. - А я вот больше не хочу! Бери Меч Творца, и уходи! Я больше никого из вас не хочу видеть!
С поклоном принял Сои оружие, и, не сказав ни слова, исчез. У костра остался только Эрл, да старый Лаг, который, казалось, постарел ещё больше.
- Вот теперь сбудется пророчество, - горько прошептал сын Дафа. - Земля станет великой, и падут звёзды к её ногам, а те, что не падут - захлебнутся кровью.
- И хлынут дети её, словно стая саранчи, на другие планеты, сея смерть и разрушение вокруг, - продолжил Лаг. - И превратится Вселенная в пустыню... Это древние тексты, - пояснил он Эрлу. - Старейшины прошлого прекрасно понимали, что значит абсолютное оружие, и чем оно грозит внешнему миру. Зачем ты отдал Меч, Эрл? Я не смог их остановить...
- И ты надеялся, что это сделаю я? - Лаг кивнул. - Нет, мудрейший, на этот раз ты ошибся. Я не смогу остановить жажду подвигов, которая скопилась в детях Земли. Я не смогу выдержать презрения в их взглядах. Я просто сойду с ума.
- Но ты же избранный!
- Да, я избранный, Лаг. Земле грозила смертельная опасность, и Меч выбрал меня! Если бы ты подошёл в этот момент к Храму, то он выбрал бы тебя, и ты сейчас был бы избранным.
- Значит, мир обречён? - горько спросил Лаг.
- Нет, - Эрл покачал головой.
- Но кто остановит героев?
- Их остановит Меч. Творец сделал всё правильно. Меч может убить сразу тысячу человек, может тысячу тысяч, но все они пройдут через твою душу. Это очень трудно, Лаг, когда внутри тебя умирает незнакомый человек. Очень трудно. Я надеюсь, что Сои выдержит это и не сойдёт с ума. Мне жаль его...
Они долго разговаривали, сидя у костра, на берегу реки. А вечером вернулся Сои. Губы - плотно сжаты, а из глаз того и гляди, слёзы потекут. Не так он себе всё представлял, конечно, не так... Молча положил Меч на песок и отошёл в сторону.
- Ну, что? - спросил его Эрл. - Тяжело быть героем?
Мальчик кивнул. Видно было, что держится он из последних сил.
Эрл подошёл и прижал его к себе.
- Теперь ты понял. Я надеюсь, что и остальные тоже поймут...
Впереди их ждал совет племён, и убедить в своей правоте предстояло многих. Но главным было не это. Эрл теперь знал, что это возможно, и не собирался отступать.



ЗЕМЛЯ. НАСТОЯЩЕЕ I.



Плывёт голос седого сказителя над ночной поляной, над сонной рекой, над догорающим костром, и над затаившими дыхание слушателями. Плывёт, неся заключительные слова великой легенды в их открытые прошлому души.
"И взял в руки Эрл сын Дафа Меч Творца. И обрёл силу не сравнимую ни с чем во Вселенной. И, выйдя из Храма, сказал он воинам Хлои: "Я верну могущество Земле!" А потом была Великая Битва, последняя битва, когда человек поднял руку на человека. Пали жестокие и высокомерные звёзды к ногам героя, и настал вечный мир..."
Костёр догорал. Люди уходили, прощаясь со сказителем и с огнём, желая первому долгих лет жизни, а второму (что ещё пожелать тому, кто вечен?) - счастья, мира и благоденствия. Они уходили, растворялись в вечной пустоте, что бы возникнуть вновь там, где ждут их любящие, и самые любимые на свете жёны и дети. Уходили, унося с собой частицу прошлого, ибо нет без него будущего, и настоящего, превратившегося в поток серых, бессмысленных будней, тоже нет.
- Где же Эрл? - часто спрашивали у сказителя в такие моменты.
- Куда уходят герои? - неизменно разводил он руками. - Они уходят к звёздам.
И всех устраивал этот бессмысленный ответ. Давно всё это было. Хоть и стар сказитель, врятли помнит правду.
А потом, когда на поляне оставались лишь он, да почти уже догоревший костёр, старик складывал на угли остаток дров, и доставал меч, припрятанный под грубой холстиной. Не такой, какие изготавливают нынешние мастера. Нет на нём лишних украшений, да и ни к чему они настоящему оружию. Лезвие длинной в два локтя, у простой, металлической гарды - шириной в ладонь, к острию - плавно сужается. Хоть колоть таким мечом, хоть рубить... И они разговаривают о прошлом, спорят о настоящем и будущем - костёр, человек и меч, прекрасно понимая друг друга. Хотя маленькие, любопытные звёзды никак не могут понять, как это них получается...
Правда, звёзды тоже могли о многом рассказать. Например, о том, что с момента зарождения мира, во вселенной существовала одна цивилизация, и этой цивилизацией был огонь. Потом, на маленькой Земле появились люди. И они огню почему-то понравились... Но это совсем другая история. Время которой ещё не пришло.


(C) Симаков Е.Н. 10.02.09

 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список