O Simona : другие произведения.

Хроники Фемискира. Главы 19,20,21,22,23,24,25,26

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Продолжение Хроники Фемискира
  ГЛАВА 19. БИТВА АМАЗОНОК И ГЕРОЕВ
  
  "Ты, кто?" - мои воины не сразу узнали меня.
  "Я - Геракл, ваш славный предводитель и великий герой", - я с помощью дубины напоминал наиболее забывчивым.
  То есть - всем напомнил, кто я им.
  "Геракл, как спалось?" - Мои герои начали узнавать меня.
  "Что значит, как спалось, Феродонт?" - Я в недоумении протирал глаза.
  "Ты вчера так долго танцевал у костра и прыгал через огонь, что, наверно, утомился", - воины загалдели.
  Я понял, что никто не заметил, что я отсутствовал долго.
  Воинам казалось, что я присутствовал с ними.
  Я не стал рассказывать о своем походе к царице амазонок и о секретной разведывательной миссии.
  Мало ли что подумают обо мне воины...
  Но кто же тогда прыгал через костер ночью?
  Кто, если не я?
  Я все же решил, что воинам показалось.
  Или они придумали, что я прыгал, потому что боялись моего гнева после потери у них памяти.
  "К своему удивлению я в мусейоне увидел весталку, на тунику которой ушло материи не больше, чем на мой палец", - раздался хриплый голос.
  Все воины мигом переключили внимание с меня на рассказчика.
  Я стал неинтересен для своих друзей.
  А ведь я мог бы много им рассказать о военных тайнах амазонок, которые я узнал.
  Все же рассказчик интересовал воинов больше, чем я.
  Еще бы, он рассказывал о весталке, одетой в ничего.
  Судя по лохмотьям, к моему отряду прибился нищий.
  И, также, судя по его довольному лоснящемуся лицу, мои друзья обильно кормили и поили нищего.
  Наверно, за его рассказ.
  И, разумеется, за мой счет.
  Я тоже прислушался: вдруг, узнАю еще несколько военных тайн.
  "Улыбалась весталка вымучено, но выглядела... выглядела... выглядела..." - нищий тщательно подбирал слова.
  "Как кто она выглядела?" - Морпех не удержался и спросил.
  "Морпех, не мешай, я записываю на глиняной табличке чудесный рассказ Сибелиуса о встрече с весталкой", - наш боевой писарь Персей пшикнул на Морпеха.
  "Персей, ты только первую букву выбил", - раздалось насмешливое со всех сторон.
  "Зато эта буква останется для истории, тогда как ваши кости истлеют и превратятся в прах", - Персей огрызнулся.
  "Ты очень хорошо сказал об их костях, что они превратятся в прах, - я одобрил высказывание писца. - Запиши свое мудрое изречение на глиняной табличке или на пергаменте".
  "Геракл, не очень этично, что ты наш предводитель, герой, сын бога, так легко толкуешь о том, что мы смертны, а ты бессмертен", - Ганимед заметил ядовито.
  Я догадывался раньше, что Ганимед метит на мое место - народного героя, любимца и предводителя отряда.
  Ганимед никогда не упускал возможности указать на мою ошибку.
  "Ганимед, все герои бессмертны, - я выдавил из себя улыбку. - Память о героях сохранится в веках".
  "А теперь ты умно сказал, Геракл, - Персей согласно кивнул головой.
  Вот Персей мне нравился больше и больше, не то что Ганимед. - Я твое высказывание выцарапаю на глиняной табличке.
  Но только после того, Геракл, как вобью буквы о Сибелиусе, который общался с весталкой". - Персей чуточку мне разонравился.
  При всех отметил, что для будущих поколений рассказ о весталке будет интереснее, чем мои мудрости.
  Но я не стал спорить с писцом, а то он понапишет обо мне гадостей на папирусе, на глиняных табличках, на пергаменте, на бересте, что я потом сто веков не отмоюсь от словесной грязи.
  "Я понял, что весталка выглядела прекрасно, как Геракл", - Сибелиус указал на меня пальцем.
  Палец кривой, грязный, с бородавкой, но он мне понравился.
  И Сибелиус не дурак, если льстит мне.
  "О, наш Геракл превосходен"
  "Геракл - солнце Вселенной!"
  "Когда Геракл говорит, то замолкают даже сирены".
  "Руки у Геракла - тополя".
  "Ноги Геракл - горы".
  Меня начали восхвалять, и я поплыл в лучах славы.
  Старик нищий Сибелиус тем не менее продолжал свой рассказ.
  "Весталка подошла ко мне и сказала, что она с детских лет пророчествует.
  Я спросил ее, что же она напророчествовала.
  Весталка вонзила в меня пронзительный взгляд и заунывным бесцветным голосом начала:
  "Восходит на Западе звезда.
  В той звезде находится старинный особняк.
  В особняке летают тени умерших душ.
  Те души, которым не досталось места в Тартаре.
  Стройными рядами воины Геракла смело пойдут в битву на амазонок.
  Руководить воинами будет Звезда по имени Солнце.
  Нет никаких сомнений, что Геракл и его войско обратят в бегство амазонок.
  Геракл убьет их царицу Ипполиту".
  Вот, что напророчествовала весталка". - Сибелиус щедро отхлебнул из огромной амфоры.
  "О том, что мы победим, и так понятно, - Ганимед махнул рукой.
  Снова он отвлекает внимание от меня могучего. - Ты лучше расскажи, Сибелиус, что дальше делала с тобой весталка?
  Она взяла тебя за руку и повела к треножнику?
  Весталка подарила тебе свой первый поцелуй и девственность?".
  "Да, непременно расскажи, зоркоокий Сибелиус", - послышалось нетерпеливое со всех сторон.
  "Весталка на то и весталка, чтобы не дарить себя мужчинам", - Сибелиус разочаровал больше половины моих воинов.
  "Все бабы предательницы", - златокудрый Орфей сидел на коленях у Ганимеда.
  "На баб веры нет", - Феродонт бросил под ноги шлем и сплюнул.
  "Феродонт, на плацу не плюются", - я напомнил воинам, кто их командир.
  "Весталки, все равно, что амазонки", - началось обсуждение весталок.
  "Весталки не воюют и не рожают, а амазонки рожают и воюют".
  "Все равно - одна ерунда".
  Спор мог продолжаться бесконечно долго, до конца Зодиакального круга.
  Но конца зодиакального круга нет...
  "Сибелиус, где ты потерял ухо? - Взгляд у меня пытливый.
  Я все сразу замечаю.
  А, что не понимаю, о том спрашиваю. - Рана еще слишком свежая".
  "Весталка откусила ухо", - нищий потрогал там, где было левое ухо.
  "Весталка откусила ухо?" - послышалось шелестение голосов.
  Всех интересовало все, что связано с весталкой.
  "Я к ней полез", - Сибелиус гордо выпятил грудь.
  "Полез к весталке?"
  "Ну и ну".
  "Да ты герой, Сибелиус".
  Нищего сразу произвели в герои.
  Вот так, без битв, без послужной истории, нищий превратился в героя.
  К сожалению, так часто происходит, когда боги одаряют умением, знаниями и титулами никчемных людей только за то, что кто-то поднес им вино на пиру, или умело ерзал на коленях.
  "Полез я, значит, к ней", - Сибелиус уже герой чесался, как прокаженный.
  "Значит, ты к ней полез, Сибелиус".
  "А она как зубами хвать мое ухо".
  "Иди ты!"
  "Во как".
  "Зубами, значит хвать".
  "Хвать за что?"
  "Зубами за ухо схватила", - Сибелиус плавал в море общей любви.
  Мои воины никогда меня так не прославляли, даже, когда я один на колеснице в Афинах спас их от армии варваров.
  "Подробнее, подробнее, Сибелиус, как она зубами тебя за ухо схватила".
  "Зубки у нее остренькие, белые".
  "Как же ты увидел, что у весталки белые зубки, если она этими зубками не глаз твой кусала, а ухо?"
  "Да, Сибелиус, а ухо-то сбоку, где глаз нет".
  "Так я потом ее зубы увидел", - Сибелиус ловко вывернулся из неприятного для него допроса.
  "Где ее зубы увидел?
  На полке?" - Орфей всех рассмешил.
  Он хохотал так, что упал с Ганимеда.
  Туника на юноше задралась на голову.
  Я тут же отметил, что ноги у Орфея соразмерные.
  Не боевые еще ноги, но скоро окрепнут.
  "Я смотрю и думаю, а что у весталки в зубах, - Сибелиусу не понравилось, что внимание от него перешло к хохочущему златокудрому Орфею. - Пригляделся, и увидел - ухо.
  Я тогда еще не понял, что это мое ухо.
  Подумал: где это весталка ухо достала.
  И зачем в зубах держит чье-то ухо".
  "Да ты дубина, Сибелиус", - Феродонт сразу низвергнул Сибелиуса с Олимпа.
  Я довольно улыбался.
  Когда в войске возникают споры, тогда нужна помощь предводителя.
  "Дубина я, дубина, - Сибелиус согласился с оценкой Феродонта, - но, когда весталка кусала меня за ухо, на ее грудки пялился".
  "Это дело, Сибелиус", - слава возвращалась к нищему.
  "Ты не промах, Сибелиус".
  "Это по-нашему, по-геройски".
  "Потом чувствую, как по щеке что-то теплое течет, - Сибелиус скромно оторвал ножку от курицы и начал грызть. - Руку приложил, а там - кровь".
  "Ишь ты, он руку приложил, а там кровь", - все повторяли.
  "Я начертал иероглиф кровь, - писарь Персей воскликнул с удовольствием. - Потом к этому иероглифу добавлю другой, чья кровь прольется".
  "И тут боль пришла ко мне, - Сибелиус вытер тыльной стороной ладони набежавшую слезу. - Понял я, что весталка мне ухо откусила.
  Она выплюнула ухо и уселась на треножник".
  "Как уселась на треножник?"
  "Это больно, когда садятся на треножник?"
  "Треножник - трон над дурманящими дымами, - я важно пояснил тем, кто не знает. - Пифия под влиянием сумасводящих дымов выкрикивает пророчества".
  "О пророчествах в дыму я не знаю, - Сибелиус с уважением на меня посмотрел. - Но какую-то непонятную ерунду весталка кричала.
  Да кого интересуют ее крики?
  Все смотрели, как грациозно сидит весталка на треножнике.
  Ноги широко расставлены".
  "Ноги широко расставлены".
  "Спина прямая".
  "Спина прямая".
  "Губы, грудки крепкие сосками вперёд смотрят, в будущее".
  "Откуда ты понял, Сибелиус, что грудки весталки в будущее зрят?" - Ганимед решил испытать и Сибелиуса.
  "Так груди смотрят всегда вперед, значит, в будущее зрят", - Сибелиус осадил заносчивого Ганимеда.
  "Будущее мы куем своими руками, - я поднял дубину.
  Пришло мое время. - Герои!
  Мы преодолели трудности пути, сражались славно.
  И вот мы у цели.
  Перед нами лежит для разграбления город амазонок Фемискира.
  В городе лежат для поругания амазонки.
  Вперед, покажем же, что мужчины мужественнее. - Я помахал гигантской палицей. - Сибелиус, - я направил свой взор на нищего. - Ты теперь тоже герой.
  Поведешь в бой когорту Ганимеда".
  "Я не герой, - нищий Сибелиус засуетился.
  Он зачем-то начал высыпать из своей котомки сухие корки. - Я - нищий.
  Я не собирался воевать".
  "Назвали тебя героем, теперь никуда не денешься от сражения", - я прорычал злорадно.
  "Пусть идет в бой, с этим решением твоим, Геракл, я согласен, - Ганимед побледнел. - Но зачем же неопытному нищему отдавать мою когорту".
  "Ганимед, какая разница? - Персей отложил глиняную табличку в сторону. - Все равно ты командуешь когортой формально.
  И она - формальность.
  В бою никто никого не слышит и не слушает.
  Каждый за себя.
  Приятно тебе, что ты командир когорты, так и продолжай думать, что ты остался командиром.
  Все равно, Сибелиуса сразу убьют в битве".
  "Мне это не нравится, что меня убьют, - Сибелиус завизжал. - Сначала весталка ухо откусила мне.
  А теперь амазонка откусит сердце".
  "Не откусит, а выкусит сердце", - Златокудрый поправил речь нищего.
  "Смотри, с чужих коленей не свались, умник", - Сибелиус озлобился.
  Но получил крепкую затрещину от Ганимеда и успокоился.
  Наконец, мы выступили на Фемискира.
  Я все время смотрел под ноги, боялся наступить на паука.
  Раздавить перед боем паука - плохая примета.
  К счастью, пауков не попадалось, только - суслики.
  Их я давил нещадно, потому что суслик - не примета.
  Мои воины пели старинную оду мне:
  "Веди, Геракл, нас смелее в бой.
  Пусть Зевс гремит.
  Пускай погром кругом.
  Мы мчимся без коней туда, где виден флаг.
  И в битве упоительной
  Лавиной стремительной
  Даешь Афины, дай Шумер -
  И врезались мы в Фемискира.
  
  Куда врезаемся, мы последнюю строчку всегда заменяем на город, который перед нами на этот раз.
  Я поднял глаза и увидел царицу Ипполиту.
  Пояс, заветный пояс, за которым я пришел по приказу царя Эврисфея, сиял на царице зелеными драгоценными камнями.
  Ипполита и амазонки вышли нам навстречу.
  Они с удивлением смотрели на меня и на мое войско.
  Я заметил, как Ганимед накладывает стрелу на тетиву лука.
  "Надо бы Ганимеда в пылу атаки, когда никто ни за кем не присматривает, ударить его палицей в спину.
  Нет Ганимеда - нет моего недоброжелателя". - Эта мысль подкралась ко мне своевременно.
  "Так вот твое истинное лицо, купец Иван, - царица Ипполита поймала левой рукой стрелу Ганимеда. - Сын Зевса, великий бессмертный Геракл выделяется среди своих героев".
  "Геракл, почему амазонка называет тебя купцом Иваном?" - Ганимед перед боем начал вносить смуту в наши ряды.
  "Потому что, - я не стал дожидаться атаки, а сразу опустил на Ганимеда свою палицу. - Потому, что", - я повторил.
  "Правильно, так его, - мои герои одобрили мой поступок, что я убил Ганимеда. - Надоел Ганимед своими придирками".
  "Как что начинаем делать, так сразу Ганимед появляется и высматривает, высматривает".
  "Я в кусты ушел вчера на пиру.
  Сижу, думаю.
  Тут ветви раздвигаются, и появляется Ганимед".
  "Фемистокол, а что ты в кустах один делаешь?" - Ганимед любопытствует.
  "Теперь не полюбопытствует".
  "Теперь будет за Аидом в Тартаре приглядывать".
  "Вы в Фемискира поговорить пришли?" - царица Ипполита смотрела в мои глаза.
  "Ты, Ипполита наверно хотела спросить о другом", - мой голос предательски задрожал.
  "Спрошу о другом, славный сын Зевса".
  "Мне не очень нравится, когда меня постоянно называют сыном Зевса, - я покрутил головой. - Душно мне, душно".
  "Но ты же, сын Зевса, Геракл", - Ипполита улыбнулась краешками губ.
  Амазонки и мои воины с интересом прислушивались к нашему разговору.
  "Звучит так, будто Зевс герой, а не я.
  Я предпочитаю, чтобы меня знали, как сына бога, сына Громовержца, сына Олимпийца, сына Зевса.
  Но называли бы - славный герой Геракл".
  "Славный герой Геракл, что тебя привело в наш Фемискира?
  Мир несешь амазонкам мир или войну?" - Ипполита опустила руки.
  "Ипполита, - я прокашлялся в кулак.
  Дети богов тоже кашляют. - Царица Ипполита!
  Ты назвала меня славным героем Гераклом.
  Но прозвучало как-то, вроде не так".
  "Как не так, Геракл?"
  "Ну, не совсем уважительно, царица Ипполита".
  "Почему же неуважительно - славный герой Геракл?"
  "Как бы с небольшой издевкой, царица Ипполита, прозвучало".
  "Ты все выдумываешь, Геракл".
  "Нет, это серьезное обвинение в твоей адрес, Ипполита".
  "Ты хочешь начать войну только потому, что тебе показался неуважительным мой тон, когда я назвала тебя славным героем?"
  "Почему же так резко, царица Ипполита...
  Есть обстоятельства, которые сильнее меня".
  "Кто же сильнее тебя, сильнейший могучий Геракл?"
  "Эти слова искренние, Ипполита, и они мне нравятся, что ты называешь меня сильнейшим и могучим".
  "Царица", - Ипполита усмехнулась.
  "Что царица?" - Я не понял.
  "Царица Ипполита, Геракл", - Ипполита напомнила мне, кто она.
  "Ах, теперь можно называть тебя царицей, - я не удержался от ядовитой улыбки. - Но ночью ты не возражала, когда я называл тебя просто Ипполитой".
  "Так все же ночью вы встречались и того, - Персей выхватил из сумки пергамент. - Я сейчас запишу в историю".
  "То была другая история, - грустная улыбка пробежала по лицу Ипполиты. - История купца Ивана и простой амазонки Ипполиты.
  Прошлое уже не запишешь даже иголками в уголках глаз верблюда".
  "Царица Ипполита, - я не смотрел на Ипполиту, - не по своей воле я пришел в Фемискира со своим войском.
  Я совершил далекий поход по бурному морю.
  Меня прислал властитель Микен Эврисфей.
  Дочь его Адмета хочет иметь твой пояс, подарок бога Ареса.
  Эврисфей поручил мне добыть твой пояс". - Я опустил голову.
  "Геракл?"
  "Да, Ипполита...
  Да, царица Ипполита".
  "Ты все сказал, герой?"
  "Вроде бы все сказал, царица Ипполита".
  "Надо же - Зевс приказывает тебе, своему сыну, чтобы ты исполнял прихоти какого-то Эврисфея.
  У Зевса и Эврисфея дружба?"
  "Я об этом не подумал, - мой ум стал проясняться. - Как-то странно, что я - герой, сын Зевса, а служу по приказу отца простому смертному.
  Хоть он и властитель Микен".
  "Ты служишь Эврисфею, Геракл".
  "Царица Ипполита, хватит уже повторять одно и тоже, - я скривился, как от зубной боли. - Мне же неприятно выслушивать, что я служу кому-то".
  "Царь Эврисфей служит своей дочери Адмете.
  Своенравная девица, если потребовала пояс царицы амазонок.
  Не удивлюсь, что в скором времени Тартар по велению Эврисфея переименуют в честь имени его дочери Адметы - в Ад.
  Но я не осуждаю девушку.
  Мы любим яркие украшения.
  Кто же осудит Адмету, если она захотела?"
  "Никто не посмеет осудить девушку, если она хочет", - амазонки поддержали выступление их царицы.
  "И нас не осуждайте, когда мы хотим", - Орфей снова удачно пошутил.
  Над моим войском поднялся ржач.
  "Геракл, я не в силах была отказать ночью купцу Ивану, - Ипполита расстегнула пояс. - Не отказала бы, но ты не просил.
  Теперь тебе, славному герою, тоже не откажу.
  Но не откажу в поясе, а в другом откажу. - Ипполита сняла пояс и протянула мне. - Забирай пояс царицы амазонок, Геракл".
  "Геракл, а в чем царица Ипполита ночью была не в силах отказать тебе?" - Персей, что, хочет занять место Ганимеда?
  "Так просто отдаешь пояс царицы, Ипполита?"
  "Так просто даю".
  "Так просто даешь, царица?"
  "Так просто даю".
  "Ах, вот оно что.
  То то и оно, то то и оно, Ипполита.
  Кажется, я сообразил, что к чему.
  Думал, что это очередные игры амазонок, ваши законы.
  Как это называется?
  Вспомнил - игры девушек на свежем воздухе". - Я чувствовал, как жар разгорается в моей могучей груди.
  Но тут вмешался случай.
  Нищий Сибелиус, который только что получил титул героя, восстал.
  Возможно, что солнце нагрело его пропитанную вином голову.
  "Я желаю погубить ненавистную нам царицу амазонок, - Сибелиус вроде как стал выше ростом.
  У меня закралось подозрение, что Сибелиус - не тот, за кого себя выдавал. - Дело не в блистательной красоте царицы Ипполиты, - Сибелиус размахивал копьем. - Тут, наверняка, хитрая военная тактика амазонок.
  Амазонки обожают прикинуться гладкими тихими овечками.
  Воины, посмотрите амазонкам в глаза.
  Увидите не звезды в восходе, а звезды сияющие, в вечном зените.
  Еще не доказательство, что эти звезды правдивые.
  Звезда может свалиться с неба и проломить кому-нибудь из нас голову.
  Царица Ипполита делает вид, что дарит нашему великому Гераклу свой пояс.
  Но все это для поддержания власти царица делает.
  Очаровательная Ипполита несет перед собой не пояс, не хочет одарить Геракла и нас.
  Она тащит за собой и гонит перед собой мрачные души убитых амазонками героев.
  И, если царица Ипполита разденется совсем..." - Сибелиус понял, что свернул не на ту словесную дорожку.
  Тянет его на обнаженных весталок, на голых цариц амазонок.
  Чтобы вернуться к чудовищной лжи, которую он сам нагромоздил, Сибелиус бросил копье в амазонок:
  "Смерть царице Ипполите.
  Победа будет за Гераклом". - По сути, Сибелиус начал ту битву.
  Можно было обойтись без кровопролития.
  "Геракл говорит неправду и думает неправду, - Сибелиус поднял бунт. - Геракл хочет похитить царицу Ипполиту и увезти ее рабыней в свой дворец".
  Амазонки поверили Сибелиусу.
  Мои герои тоже ему поверили.
  А кто бы ни поверил, когда речь идет о том, что кто-то хочет обогатиться и не делиться с товарищами?
  Амазонки схватились за оружие и напали на моих героев.
  Впереди войска амазонок неслась быстрая, как ветер, Аэлла.
  Первой она напала на меня, подобная бурному вихрю.
  Я - великий герой - поэтому отразил натиск хрупкой женщины и обратил ее в бегство.
  Аэлла думала спастись от меня быстрым бегством.
  Не помогла ей вся ее быстрота.
  Я настиг амазонку Аэллу и поразил ее своим сверкающим мечом.
  Дубину я оставил для Сибелиуса.
  Только Сибелиус открыл рот, чтобы закричать на меня.
  А он и открыл и закричал:
  "Могучий огромный Зевс справился с худенькой юной амазонкой".
  Я тут же опустил дубину на Сибелиуса.
  Бунт в моем войске был раздавлен палицей.
  Я не захотел пачкать меч о наглого нищего.
  Сразу после раздавления палицей Сибелиуса, наступила настоящая битва.
  Все сражались против всех.
  Амазонка Протоя сразила семь героев из числа моих спутников.
  Но я подстрелил Протою недрогнувшей рукой.
  Тогда напали на меня сразу семь девушек амазонок.
  Они были спутницами самой Артемиды.
  Никто не был равен им в искусстве владеть копьем.
  Прикрываясь щитами, амазонки пустили в меня свои копья.
  Но царица Ипполита остановила своим мечом полет копий в меня.
  Всех семерых безоружных амазонок я сначала поразил, а затем сразил своей дубиной.
  Одна за другой грянули амазонки на землю, сверкая своей красотой.
  Амазонку Меланиппу, которая вела в бой войско, я взял в плен.
  Вместе с ней пленил Антиопу.
  Побеждены были грозные воительницы.
  Войско амазонок обратилось в бегство.
  Многие из амазонок пали от рук, преследовавших их, моих героев.
  Амазонки заключили мир со мной.
  "Геракл, я отдаю тебе свой пояс, - царица Ипполита была бледна, как смерть. - Взамен пояса ты верни из плена Меланиппу".
  "Царица Ипполита, так не пойдет, - я захохотал. - С победителями не спорят.
  Победителей не судят.
  Ты отдавала мне свой пояс просто так.
  Теперь же хочешь за него получить Меланиппу.
  Нет, Меланиппу я продам в рабство".
  "И Антиопу верни мне", - глаза царицы Ипполиты сверкали гневом.
  "Геракл, я что, зря воевал?" - Ко мне подошёл храбрый Тесей и запустил пальцы в мои кудри.
  "Тесей, ты же знаешь, что я тебя всегда восхваляю, - я на миг забыл о поясе Ипполиты. - Почему ты сейчас сердишься на меня, храбрый герой?"
  "Многих амазонок я догнал, когда они убегали, Геракл".
  "Я тоже догонял и убивал амазонок, Тесей".
  "Мы делали одно общее дело, Геракл"
  "Да, Тесей, мы делали одно общее дело - воевали бок о бок".
  "Бок о бок, Геракл"
  "Бок о бок, Тесей, и бедром к бедру".
  "Бедро к бедру, Геракл.
  Я ни разу не остановился и не сбился с шага, Геракл".
  "За это я тебя хвалю, Тесей".
  "Когда я был юношей, я носил аккуратную бородку, Геракл.
  Меня часто останавливали криком: Эй, борода, куда летишь?"
  "К чему ты рассказываешь о своей славной молодости, Тесей?".
  "К тому я рассказываю о своей славной молодости, Геракл, что ничто не проходит бесследно - ни молодость, ни битвы".
  "В этом я с тобой согласен, Тесей".
  "Так почему же ты не даешь мне, Геракл?"
  "Прости, Тесей, я не понял..."
  "Ты завоевал Фемискира, Геракл".
  "Все мы завоевали Фемискира, Тесей".
  "Не скромничай, Геракл, все видели, как ты героически догнал амазонку Аэллу и настиг ее своим сверкающим мечом".
  "Я скромный воин.
  Всех женщин, которых я догонял и настигал, я не припомню", - я скромничал.
  "Девушка убегала от тебя, а ты ее мечом убил, Геракл".
  "Слава мне, и слава об этом подвиге переживёт века, Тесей.
  Ты тоже останешься в истории, как мой соратник".
  "Я тоже останусь в истории, как герой, который поражал амазонок своим мечом, Геракл.
  Амазонка Протоя победила в битве трех героев, Геракл".
  "Да, Протоя была не проста, Тесей".
  "И герои не из слабых, были, Геракл".
  "Герои были сильнейшие, Тесей".
  "Сильнейшие герои, но не сильнее тебя, Геракл".
  "Ты слишком нахваливаешь меня, Тесей".
  "Как же я могу не нахваливать тебя, Геракл, если ты и Протою убил?"
  "И не только Протою, Тесей".
  "Да, Геракл, не только Протою ты убил.
  Ты еще добил семь амазонок, спутниц богини Артемиды.
  Девушки сражались отважно, но не устояли перед твоей дубиной, Геракл".
  "Что и говорить, Тесей.
  Перед моей дубиной никто не устоит".
  "Я бы попробовал устоять против твоей дубины, Геракл, но не вижу в этом смысла, Геракл".
  "Нет смысла в том, чтобы менять свой облик и пытаться противостоять настоящему герою", - я выделил интонацией слово "настоящему".
  Тесей должен знать свое место в строю и места других героев.
  Они - просто герои, а я - настоящий герой.
  "Жара скоро прогонит в тень всех, кто не в тени", - Тесей заметил глубокомысленно.
  Мне нравились его четкие героические рассуждения.
  "Тесей, сзади от тебя остановилась корова", - я засмеялся.
  "Не за коровой я к тебе подошел Геракл, ох, не за коровой", - герой покачал головой.
  "Так зачем же ты подошел ко мне, Тесей?"
  "За мою великую храбрость жалуй меня царицей амазонок Ипполитой", - Тесей произнес четко.
  "Жаловать?"
  "Жаловать, это - дарить, Геракл".
  "Дарить - я понимаю, Тесей.
  Но слово "жаловать" слышу в первый раз".
  "Жаловать - это я у заморских купцов услышал.
  Означает оно - дарить.
  Но я уже тебе об этом сказал".
  "Мудреные слова за морем, - я удивился. - Вместо того, чтобы говорили дарить, говорят - жаловать".
  "Европа, Геракл, это просвещённая Европа.
  Если мы не хотим оставаться дикарями, мы должны принимать обычаи и привычки европейцев".
  "А мы не Европа, Тесей?".
  "Мы, как бы Европа, Геракл.
  Но европейцы нас европейцами не считают".
  "Если мы станем говорить - жаловать, вместо нашего дарить, то европейцы примут нас в свой союз?"
  "Мы об этом позже поговорим, Геракл, о европейцах, - Тесей не спускал взгляда с царицы амазонок Ипполиты. - Сейчас же подари мне Ипполиту".
  "Ты говорил - не подари, а - пожалуй".
  "Я здоровенный детина, Геракл, я могу менять слова".
  "Ты, значит, здоровенный, Тесей, а я нет?" - Тесей стал меня раздражать.
  Что со мной случилось, если все мои герои стали требовательными, нахальными, капризными, и я раздражаюсь в разговоре с ними.
  
  
  ГЛАВА 20. СЕМИРАМИДА И ИСТОРИИ У КОСТРА
  
  "Я забираю царицу амазонок Ипполиту!" - Тесей не стал дожидаться моего разрешения.
  "Тесей, ты попросил отдать тебе царицу амазонок Ипполиту, - я хотел, чтобы последнее слово осталось за мной. - Но ты произнес - я обязан тебе за твою великую храбрость.
  Но, Тесей, я не считаю твою храбрость великой".
  "Ты не считаешь мою храбрость великой, Геракл?" - Тесей сжал губы до посинения.
  "Да, Тесей, я не считаю твою храбрость великой".
  "То есть, я не храбрец?"
  "Ты храбрец, Тесей".
  "Геракл, определись: храбрец ли я, или не храбрец".
  "Ты храбрый, Тесей, но не великий храбрец".
  "Вот как мы заговорили после битвы, Геракл.
  А ведь я спину твою прикрывал в бою".
  "Мою спину прикрывала непробиваемая шкура немейского льва, Тесей.
  И ты знаешь, что она непробиваемая..."
  "Я читал на пергаментах о твоих подвигах, Геракл.
  И во многих подвигах я был рядом с тобой.
  Но почему-то на папирусах и пергаментах не указано мое имя.
  Но я не ропщу, Геракл".
  "Если бы писари стали заносить всех моих друзей на папирус, то не хватило бы папируса на обеих сторонах Нила".
  "Хорошо, Геракл, вернемся к награде для меня, - Тесей постепенно сдавался. - Если ты не считаешь мою храбрость в бою с амазонками великой, то, что же ты мне подаришь за, так сказать, невеликую храбрость мою".
  "За твою среднюю храбрость, Тесей, я жалую тебе Антиопу".
  "Антиопу? - Тесей внимательно осмотрел амазонку. - Торговцы живым товаром дадут за нее меньше, чем за Ипполиту".
  "Ипполита - все же царица, поэтому за нее отвесят больше золота, чем за ее помощницу Антиопу".
  "Царицу Ипполиту ты, Геракл, значит, оставляешь себе?" - Тесей кусал губы.
  "Как сильнейший и по праву победителя..." - Я выпятил грудь.
  Но Тесей не дал мне договорить.
  "Ты не Геракл, ты всего лишь купец Иван", - вот оскорбление от Тесея, так оскорбление.
  Тесей с насмешкой смотрел на меня.
  В моем войске начали хихикать.
  Бешеная ярость горячей волной затопила мой мозг.
  Я должен был кого-нибудь убить, чтобы успокоиться.
  Тесея я не мог убить.
  Потому что мы много раз с ним бедро к бедру были.
  Я обрушил свой справедливый гнев на царицу амазонок.
  "Ипполита, ты во всем виновата.
  Ты явилась яблоком раздора...
  Нет, не яблоком, а поясом раздора.
  Получай же, амазонка". - Я обрушил на Ипполиту свою карающую палицу.
  Но Ипполита легко увернулась от палицы.
  "Я принимаю бой, Геракл, - царица Ипполита выхватила меч. - Нет, не Геракл.
  Твой друг Тесей прав.
  Ты - купец, всего лишь купец Иван". - Царица Ипполита хотела вывести меня из себя.
  Ей, как и Тесею, уловка удалась.
  Я промахнулся, потом еще раз промахнулся.
  В рядах моих воинов захихикали.
  Пленные амазонки откровенно засмеялись над моими неудачами поразить Ипполиту палицей.
  "Ко мне, ко мне, купец Иван, - царица Ипполита продолжала играть со смертью.
  Она показала мне свои беленькие идеальные зубки. - Ближе, ближе, купец Иван.
  Я тебя укушу.
  Ты размахиваешь дубиной, как дуболом".
  И, когда я отчаялся уже убить Ипполиту, она побежала.
  Стала убегать от меня, как до этого пыталась скрыться Аэлла.
  Я же вспомнил, как я быстр и неутомим в беге.
  Догнал царицу Ипполиту у подножья Пиренейских гор.
  И, чтобы уже наверняка, поразил ее мечом в спину.
  "Наконец, мой герой, ты совершил настоящий подвиг, - царица повернулась ко мне лицом и упала на колени.
  Из левого уголка ее красиво очерченного рта потекла струйка крови. - Я нарочно убегала от тебя, чтобы ты догнал меня и убил.
  Ты же любишь догонять девушек и поражать их своим сверкающим мечом в спину.
  Я видела в битве". - Царица говорила все тише и тише.
  "Ты искала смерти от руки моей?" - я недоумевал.
  "Геракл, ты смотришь на меня с любовной цепкостью во взгляде, - Ипполита улыбалась сквозь силу. - Мне это нравится.
  Да, я не хотела, чтобы ты проиграл в поединке со мной.
  Твой авторитет упал бы среди героев и даже амазонок.
  Я же хочу, чтобы ты навсегда оставался героем в их памяти".
  "Я поступлю так, как ты желаешь, Ипполита, - я поднял меч над головой. - Я навсегда останусь героем в памяти народной". - Я опустил сокрушающий сверкающий меч на шею царицы Ипполиты. - Геракл ушел в наступающую темноту.
  "Слишком длинный у Геракла вышел рассказ о царице Ипполите, - Семирамида подумала с неприязнью. - Зачем Геракл мне рассказывал, как издевался над свободными амазонками и подло убил нашу царицу Ипполиту мечом в спину, а потом добил сверкающим мечом героя по шее?
  Чувствовал ли Геракл раскаяние?
  Или герои видят только одну победу - не важно, кого победили: мужчину или женщину".
  
  СЛИШКОМ МНОГО ПОБЕД И СЛИШКОМ МАЛО ПОРАЖЕНИЙ
  
  - Так я добыл пояс царицы амазонок Ипполиты для Адметы, дочери властителя Эврисфея, - Геракл добавил в догорающий костер выдранное с корнем высокое дерево.
  Через пять минут огонь вспыхнул, как лесной пожар.
  Иолай замычал во сне.
  Почесал ногу о ногу, но не проснулся.
  - И где же сейчас пояс Ипполиты? - Семирамида спросила с затаенным дыханием.
  - Ты сама знаешь, где пояс царицы Ипполиты, Семирамида, - герой из горы жареной рыбы выбрал крупную форель. - У царя Навуходоносора.
  - Что же мешает тебе, славному герою, сыну Зевса, пойти и вернуть пояс себе? - Семирамида отодвинулась подальше от жара огня.
  - Не уходи в тень, Семирамида, - Геракл за ногу подтянул амазонку к костру.
  - Ты боишься, что я убегу под покровом ночи?
  - Я ночью вижу, как и днем, Семирамида.
  - Также плохо видишь?
  - Нет, также остро, как гигантский орел, который каждые день терзал печень Прометея.
  Просто я не хочу давать тебе повод к побегу.
  Если ты побежишь, амазонка, то во мне взыграет привычка - догонять амазонок и добивать в спину своим сверкающим мечом.
  - Тебе я нужна живая, Геракл? - Семирамида смотрела на бронзовое в вспышках пламени тело героя.
  - Ты мне нужна живая до поры до времени, - Геракл ответил уклончиво.
  - Чтобы я добыла тебе пояс царицы Ипполиты у царя Навуходоносора? - Сидеть со сведёнными коленями и сгорбившись, стало очень неудобно.
  Семирамида распрямилась, не боялась, что Геракл заинтересуется ее красотой.
  "Ни Геракл, ни Иолай не смотрят на меня с вожделениям, - Семирамида прилегла на землю на расстояние, которое максимально позволяли спутывающие их кожаные веревки. - Герою Гераклу не до девушек.
  А не герою Иолаю есть только интерес до Геракла.
  Это меня очень устраивает, потому что, если бы они сделали хоть одну попытку, я бы лишила себя жизни. - Семирамида нащупала сломанный сучок с острым концом. - Хоть какое оружие". - Стало чуть легче дышать.
  - Пояс царицы Ипполиты мне больше не нужен, - Геракл отбросил рыбью голову, мощно рыгнул. - И тогда не нужен был.
  Я добывал пояс по приказу Эврисфея.
  Адмета получила пояс, и затем его перепродала купцам.
  Девушке нужны были деньги на оргии.
  - Дочь властителя Эврисфея Адмета платила за оргии? - Семирамида даже приподнялась от удивления.
  
  МЫ МАЛО ЗНАЕМ, ЕЩЕ МЕНЬШЕ ЖЕЛАЕМ ЗНАТЬ
  
  - Амазонка, а зачем тебе оргии? - Геракл спросил достаточно вежливо. - Вы же ненавидите изнеженность, пиры и развлечения.
  - Это не так, Геракл, - Семирамида ответила с полуулыбкой.
  - Не так, что?
  - Не так все, Геракл.
  - Вы любите пиры и оргии?
  - Тоже не так.
  - Вы не любите пиры и оргии?
  - Опять не так.
  - Если мне понадобятся загадки, то я лучше пойду к сфинксу, - Геракл недовольно засопел.
  - Ну, и иди к сфинксу, народный герой.
  - Не называй меня народным героем, амазонка.
  - Ты не народный герой, Геракл?
  - Я - народный герой, но не тебе обо мне говорить.
  В устах амазонок мое имя скомкивается, превращается в насмешку.
  В ваших словах я выгляжу не героем.
  - Выглядишь ты всегда одинаково, Геракл, - Семирамида растянула губы в улыбке. - Сын бога не может обрасти жирком.
  - Тебе нравится мое тело, амазонка? - Геракл подался вперед.
  - Твое тело мускулистое, крепкое, литое, но оно - не настоящее, - Семирамида наматывала локон на пальчик. - Ты, словно идеальная скульптура, которую ваятель выбил из огромной глыбы мрамора.
  В тебе нет ничего живого, сын Олимпийца.
  - Ты мне завидуешь, амазонка, - Геракл махнул могучей рукой. - Хочешь иметь мое тело, но не можешь, поэтому злобничаешь.
  - Я, вообще, редко нарушаю правила, - Семирамида растянулась на траве. - Геракл, отпусти меня, и забудем нашу встречу.
  Ты совершил набег на Фемискира.
  Убил нашу царицу амазонок Ипполиту.
  Забрал с мертвой ее пояс, хотя она сама отдавала тебе его при жизни.
  Ты получил пояс.
  Теперь дай мне возможность исполнить волю оракула.
  Я должна забрать пояс у царя Навуходоносора и принести амазонкам.
  Потом ты снова, по чьему-нибудь приказу, сделаешь набег на Фемискира, будешь поражать амазонок своим сверкающим мечом в спину.
  Получишь пояс.
  - Ты, Семирамида, поясом хочешь навлечь новые беды на Фемискира?
  - Мы привыкли к войне, Геракл, - голос Семирамиды зазвенел жизнерадостно. - Война - блеск!
  Когда нет войны, то мы в постоянном напряжении ожидания ее.
  Если же война пришла, или мы пошли с войной, тогда все ясно и просто.
  Никаких ожиданий и волнений.
  - Вы, амазонки, извращенки, - лицо Геракла вытянулось.
  - Почему мы, скромные амазонки, которые не жалуют мужчин, извращенки?
  Хороших всегда хотят оскорбить.
  - Вы нарочно ищите беды, навлекаете на себя войны, чтобы умирать в битвах.
  - Тебе это не нравится, Геракл?
  
  ТАК ЛИ МЫ ЛЮБИМ ВОЙНУ, КАК ХВАСТАЕМСЯ?
  
  - Я не допущу, чтобы какая-то амазонка, из низших, принесла в Фемискира пояс царицы Ипполиты.
  - Ты снова вернулся к своим воротам, Геракл.
  - К каким воротам, амазонка? - Геракл оглядывался по сторонам. - Мы в лесу, а не в Микенах.
  Рядом нет городских ворот.
  - Так говорят, что баран всегда возвращается к своим воротам, Геракл.
  - Разве плохо, если кто-то возвращается?
  - Хорошо, Геракл, когда люди возвращаются, даже бараны.
  - Так в чем же твоя насмешка, амазонка?
  - В поговорке, Геракл.
  - Короче, - Геракл рубанул рукой воздух.
  Воздушная волна сорвала с успокоившейся реки пену с цаплями. - Я тебя убью, но позже...
  До царя Навуходоносора ты не дойдешь.
  Миссию оракула не исполнишь, Семирамида.
  Пояс царицы Ипполиты останется у Навуходоносора, и не вернется в Фемискира.
  - Коротко и ясно, оттого и прекрасно, - Семирамида снова присела. - Теперь я спокойна, как Стикс, когда ты по нему не бегаешь.
  Я же говорила, что мы мучаемся неизвестностью, Геракл.
  Когда все понятно, и ты объявил мне войну, то я уже на войне.
  - Я? Объявил тебе войну? - Геракл загрохотал смехом. - Тонкой одной амазонке?
  - Тише, Гера, спать мешаешь, - от громового смеха Иолай проснулся.
  Но не открывал глаза. - Почеши мне спинку.
  Или что-нибудь другое почеши.
  Я сплю. - Иолай снова засопел.
  - Крепкий характер у твоего дружка, - Семирамида обернулась к Гераклу.
  - У моего дружка крепкий? - Геракл снова захохотал.
  В восторге он ударил кулаком по камню.
  Булыжник разлетелся на мелкие кусочки.
  - Да чтоб тебя, Геракл, так и разэдак, - на фоне ночного неба обрисовалась летящая телега с конем и возницей. - Грохочешь так, что все подлетает.
  - Никак Варфоломей к нам приехал на огонек, - Геракл поймал телегу и коня.
  Возница грохнулся около костра.
  - Не на огонек, а на пожарище, - возница поднялся, отряхивал пыль с коленей и волос.
  "Еще один мужчина, - Семирамида с неприязнью разглядывала нового гостя. - Крепкий, с проседью в бороде.
  По виду - прожжённый крестьянин - хитрый и сноровистый.
  Поможет ли он мне сбежать?
  Геракл твердо решил меня убить.
  Но почему позже, а не сейчас?
  Я должна искать любой выход, чтобы сбежать".
  - Я еду по проселочной дороге, - Варфоломей мельком взглянул на Семирамиду. - Вижу - лес горит.
  Думаю, надо пойти, насобирать жареной дичи.
  - А о том, чтобы спасти лес, часть природы, ты не подумал, Варфоломей? - Геракл, кажется, обрадовался новому собеседнику.
  - Я человек маленький, не спасатель, - крестьянин выпряг лошадь и отправил ее пастись на сочную траву у реки. - Ты, сын бога, ты и спасай леса и природу родного края Микен.
  - Остер ты на язык, Варфоломей, - Геракл без разрешения снял с телеги одну из больших амфор.
  - Обо мне говорят, что я фрукт, каких мало, - Варфоломей самодовольно улыбнулся.
  - А я думал, что ты фрукт, каких много, - Геракл щедро приложился к амфоре. - Вино славное, Варфоломей.
  Где украл?
  - Почему, если крестьянин, то - вор? - Варфоломей нисколько не обиделся на подозрения Геракла.
  - Потому что патриции - честные, герои - бесхитростные и отважные, а крестьяне - хитрые воры, - Геракл вытер губы тыльной стороной ладони. - Так повелось, и не нам ломать сложившееся мнение.
  - Ломать - не строить, - Семирамида не смогла удержать ядовитое замечание.
  - Амазонка, что ли? - Варфоломей тоже отхлебнул из амфоры.
  - Она самая, амазонка.
  - Я и вижу, что правой сиськи нет, - крестьянин без церемоний подошел, нагнулся и потрогал пальцем левую грудь Семирамиды. - Зато левая сиська крепкая.
  Работает за две груди.
  - А у тебя крепкие? - Семирамида изловчилась и сильно ногой ударила крестьянина между ног.
  Вопреки ожиданиям амазонки, Варфоломей не вскрикнул.
  Не зажал свое ушибленное мужское.
  Не упал с душераздирающими воплями на траву.
  Не катался по берегу и не выл от боли.
  От сильного удара он отлетел к Гераклу и упал к нему на колени.
  - Геракл, амазонка хотела меня ударить по яйцам ногой, - крестьянин захохотал.
  - Хотела и ударила, - Семирамида пробурчала.
  
  ОДИН МИР, НО Я НЕ ПОНИМАЮ ИХ, А ОНИ НЕ ПОНИМАЮТ, ПОЧЕМУ Я НЕ ПОНИМАЮ
  
  - Девонька, чтобы попасть ногой по яйцам нужно не только желание, но и сноровка, постоянный труд, - Варфоломей продолжал ржать.
  Его конь подобострастно ржал вместе с хозяином.
  - Труд, чтобы попасть ногой по мужскому? - Семирамида недоумевала.
  - Ты, наверно, никогда голого мужчину не видела, амазонка? - крестьянин потешался.
  - Вот, голый мужчина лежит рядом со мной, - Семирамида кивнула на Иолая, у которого туника задралась и открыла все, что порядочная Семирамида не хочет видеть.
  - Иолай? Мужчина? - новый взрыв смеха сотряс крестьянина и Геракла.
  - Аид с вами, - Иолай поднялся, протер глаза, потянулся и поправил тунику. - Варфоломей?
  Пьете?
  Без меня? - Иолай махнул рукой обреченно. - Все равно я уже не засну от вашего ржача. - Иолай подошел к Гераклу.
  Семирамида на привязи вынужденно поплелась за Иолаем.
  - Девонька, - Варфоломей погрозил Семирамиде пальцем. - Чтобы попасть ногой мужчине по сокровенному, чтобы разбить наше мужское достоинство всмятку, нужно долго практиковаться с мужчинами и знать нашу анатомию.
  - Варфоломей, вроде приличный крестьянин ты, а слов где-то умных нахватался неприличных, - Иолай не оставил своим вниманием и амфору с вином.
  - Анатомия - приличное слово, я его от лекаря Авицены узнал, - Варфоломей продолжал смотреть на Семирамиду: - Поэтому, амазонка, больше не бей меня ногой по тому, чего не знаешь, - крестьянин успокаивался. - Не ваше, не амазонье дело это с нашими яйцами.
  - В битве обычно удар ногой помогал, - Семирамида пробормотала.
  "Глупо я выгляжу сейчас.
  Рассуждаю с мужчинами о гадком.
  Вместо того, чтобы подхватила далекий меч Иолая и вонзила себе в грудь.
  Я же нахожусь в бесчестье.
  А обесчещенная амазонка обязана себя убить. - Убивать себя не хотелось. - С другой стороны, я в походе по предсказанию Антиопы.
  Пока не исполню предначертанное, не имею право себя жизни лишать".
  
  ВСЕГДА НАХОДИМ ОПРАВДАНИЕ СВОЕ ТРУСОСТИ
  
  - В бою я ударяла ногой между ног противника.
  Мужчина воин сгибался от моего удара.
  Я пользовалась моментом и добивала врага. - Семирамида, во что бы то ни стало хотела узнать, почему сейчас не получилось, как в бою.
  Почему крестьянин Варфоломей не согнулся от ее удара между ног.
  - Мы нагибаемся и сгибаемся инстинктивно, - Варфоломей отломил кусок мяса от крокодила. - Не от боли, а по привычке.
  То, что ты принимала за нашу боль, было всего лишь инстинктивное.
  Но зато в бою, да, помогает, признаюсь, что ты неплохо придумала сначала ошарашить мужика ударом ноги по яйцам, а потом его добить.
  - Варфоломей, опять умное слово - инстинктивно, - Иолай пальцами расчесал свои кудри. - Ты в приличном обществе героя и его воздушного спутника.
  Попридержи умные слова для жен патрициев.
  - Для жены патриция Мебиуса, - Геракл расхохотался.
  - Калипсо любит умные слова в постели, - Варфоломей тоже захохотал.
  "Наверно, у них расхожая шутка о патриции Мебиусе и его жене Калипсо, - Семирамида под насмешливым изучающим взглядом крестьянина съежилась.
  Закрывала собой свою же наготу. - Этот недостойный крестьянин заинтересовался моей обнажённостью.
  Дождалась своего мужчину..."
  - Калипсо любит не слова, а дела.
  - Словами Калипсо прикрывается.
  - Ничем она не прикрывается в постели.
  Тема была разработана и хорошо изучена.
  Через час обсуждения прелестей и повадок Калипсо и ее стройного и "благоприятного со всех сторон мужа" патриция Мебиуса Геракл перешел к теме вина.
  - Варфоломей, ты не сказал, откуда вино.
  - Из винограда, вестимо, - крестьянин пьяненько ответил.
  - Ты вез вино в Город Солнца?
  - А куда же еще?
  Мой брат Кандид прислуживает на пирах и оргиях у самого Виконта.
  - К Виконту не каждого возьмут, - Иолай обнял Геракла за могучую шею.
  - Кандид и не каждый, - крестьянин заважничал. - Кандид окончил школу Пифагора в Йелле.
  - Того математика ополченца Пифагора, которого недавно убили? - Геракл почему-то посмотрел на Семирамиду.
  "Геракл знает, что я убила Пифагора? - Семирамида стала меньше под взглядом сына бога. - Но Пифагор сам виноват.
  Нечего было угрожать амазонке.
  Но мужчины не поверят никогда, что девушка убила в целях самозащиты".
  - Нет, другого Пифагора, - Варфоломей почесал за ухом. - Ухо чешется.
  - Хочешь, я почешу тебе за ухом, Варфлоломеюшка, - Иолай промурлыкал.
  - Спасибо, Иолай, ты очень добрый, - крестьянин зачмокал губами. - Добрый и нежный.
  Как-нибудь в другой раз почешем.
  Может быть, отважная амазонка почешет у меня за ухом? - Крестьянин захихикал.
  Но смотрел на Семирамиду остро.
  - Почеши себе сам, Варфоломей, - Семирамида сказала, как отрезала.
  - Сам я себе всегда чешу, - крестьянин не смутился.
  "Нельзя смутить того, кто с утра до вечера роется в земле", - Семирамида кусала губы.
  - Варфоломей, как это грубо и не эстетично, когда девушка чешет мужчину за ухом, - Иолай скривил красивое лицо в презрительной гримасе.
  - Пифагор, значит, - Геракл напомнил, что речь шла о вине.
  - Да, другой Пифагор, который содержал школу гладиаторов и поставлял живой товар на арену.
  - Арена работает у Цирка в "Розовом персике", - Геракл заметил.
  - В "Розовом персике" работает живая девушка Арена, а гладиаторы дерутся на мертвой арене, то есть - на песке, - Варфоломей протянул амфору Гераклу. - Кандид окончил школу Пифагора.
  - Как же твой брат Кандид остался жив, если Пифагор готовит гладиаторов, - Геракл зацепился за мысль.
  "Сын бога то глупеньким кажется, то проявляет поразительный ум, - Семирамида искоса разглядывала могучего Геракла. - Нарочно он играет на две стороны, либо у него так получается?
  Воистину, не понять нам игры богов".
  
  А САМИ БОГИ ПОНИМАЮТ, ВО ЧТО ИГРАЮТ?
  
  - Гладиаторы в школе Пифагора не только языками болтают и не только мечами размахивают, они еще и философы, - крестьянин перевернул амфору.
  Убедился, что в ней не осталось ни капли вина.
  Он отнес амфору на телегу и вернулся с полной, запечатанной. - Кандид сумел перед поединком договориться с гладиатором Тайгром.
  - Тайгер Вудс? - Геракл вытянул могучую шею.
  - Нет, Тайгер Вудс эмигрировал на север, к нордам.
  - На севере холодно, - Иолай растирал плечи.
  - Если тебе холодно, Иолай, на моих коленях и у жаркого огня, то я могу бросить тебя в костер, - Геракл расхохотался.
  - Шутки у тебя, Гера, как у амазонки, которая ногой по яйцам мужчин колотит, - Иолай ущипнул друга за подбородок.
  - Шутки у меня богатырские, как и все остальное, Иолай.
  - Я знаю, Гера.
  - Ты знаешь, Иолай.
  - Как можно договориться с гладиатором? - Семирамида снова не выдержала своего молчания. - И о чем твой брат Кандид договорился со своим врагом?
  - Мой брат Кандид предложил Тайгеру сделку.
  - Сделку со смертью
  - Да, Геракл, сделку со смертью, - Варфоломей кивнул. - Он уговорил Тайгера проиграть ему на арене.
  За это Кандид обещал, когда выйдет с арены, отнести сто золотых сестерциев нуждающейся семье Тайгера.
  Мать Тайгера погибала в нищете.
  Жена подрабатывала весталкой в храме Артемиды.
  - Как можно подрабатывать весталкой? - Иолай пропел.
  - Работать весталкой замужняя женщина не может, но подрабатывать - всегда пожалуйста.
  На весталок постоянный спрос у патрициев. - Варфоломей икнул.
  - Вот как! - Иолай выпятил нижнюю губу. - Весталки, значит, нужнее, чем чистые благородные юноши.
  - Когда как, Иолай, когда как, - судя по всему, осторожный крестьянин не желал огорчать Иолая.
  - Сто монет - большие деньги, - Геракл прорычал.
  - Да, поэтому Тайгер согласился умереть от руки моего брата.
  Все равно - рано или поздно - гладиатор погибает на арене.
  Поэтому лучше умереть за деньги.
  - Твой брат не отдал деньги семье Тайгера? - Геракл протянул крестьянину обугленную тушку куропатки.
  - Конечно, не отдал, - Варфоломей быстро быстро заморгал. - Мы же крестьяне, Геракл.
  Ты же сам сказал, что крестьяне все воры и обманщики.
  Нам по-другому нельзя жить.
  У Кандида не было ста золотых монет, а, если бы и нашлись, то ему в голову не пришло бы их пожертвовать семье убитого гладиатора.
  - Умно, - Иолай скатился с коленей Геракла.
  - Цезарь за подвиг на арене подарил Кандиду свободу, - Варфоломей разглядывал Семирамиду, как дорогую статую. - Кандид вернулся в родные Микены.
  Попал в самый кризис: безработица, падение нравов и цен.
  Голод, холод, нищета, разруха.
  - Никакого кризиса в Микенах не было и нет, - Геракл покачал могучей головой.
  - Но нам выгодно считать, что кризис, потому что тогда есть причина поплакаться и объяснить то, что без кризиса не объяснишь, - Варфоломей пьянел и пьянел.
  "Геракла вино не забирает, - Семирамида внимательно следила за сыном бога. - А я так надеялась, что Геракл напьётся и заснет.
  От спящего пьяного героя я бы сумела сбежать".
  
  ПОЛУЧАЕТСЯ, ЧТО ВСЮ ЖИЗНЬ МЫ УБЕГАЕМ
  
  - Кандид пришел наниматься на работу к самому патрицию Виконту.
  - Так сразу и к Виконту?
  - А что Кандиду терять?
  - Нечего ему терять, кроме своих цепей гладиатора.
  - Он уже не гладиатор был.
  - И что же, Виконт?
  - Виконт, когда увидел Кандида, то заинтересовался.
  - Да, патриций Виконт обожает крепких мускулистых гордых воинов.
  - Но все равно крепости бедер и ягодиц, плавных линий грациозного тела Кандида было недостаточно, чтобы Виконт принял его к себе служкой.
  - Что же еще Виконту нужно было?
  - Ум! Виконт хотел красивого и умного слугу.
  - Первый раз слышу, чтобы Виконт подумал об умных, - Иолай распахнул глаза.
  - Ты не знал, Иолай, что Виконт желает умных, потому что он общался с тобой.
  - Когда это Виконт общался с тобой, Иолай? - Геракл прорычал.
  От его дыхания пламя костра взметнулось к звездам.
  - Все это наговор, бредни пьяного крестьянина, - Иолай заюлил. - Никогда я не был с Виконтом, Гера.
  Ты же знаешь, что я уважаю только тебя одного. - Иолай закричал в гневе на Варфоломея: - Скажи, скажи негодный крестьянин, что ты придумал, что я и Виконт.
  - Чего только с пьяну не ляпну, - Варфоломей побледнел. - Конечно, я придумал, как ты с Виконтом на оргии...
  - И о Кандиде брате своем придумал, Варфоломей? - Геракл больше не гневался.
  - Нет, о Кандиде не придумал, - Варфоломей усиленно приложился к амфоре. - О Кандиде истинная афинская правда.
  "Крестьянин испугался гнева Иолая, - Семирамида потянулась сладко. - Мне пригодятся эти знания.
  Возможно, что Иолай страшен в своем истеричном женском гневе.
  Может быть, он крушит все вокруг и режет всех?
  Но никто не пытается утихомирить Иолая, потому что за ним стоит Геракл?"
  
  ТЕ, КТО НАС ЗАЩИЩАЮТ, ДЕЛАЮТ НАС СИЛЬНЫМИ
  
  - Виконт начал словами испытывать моего брата Кандида, - Варфоломей как можно быстрее старался уйти разговором в сторону. - Спрашивает патриций Кандида:
  "Ты хочешь мне прислуживать не только за столом, грациозный юноша?"
  "Я - бывший гладиатор, - Кандид отвечал уверенно, потому что плавание в философских дебрях он усвоил от Пифагора. - Я могу язык коверкать совсем не по-Микенски".
  "Коверкать язык - моя слабость, - Виконт заинтересовался настолько, что отменил оргию ради испытания Кандида. - Даже уважать тебя начинаю".
  "Меня есть за что уважать, патриций, - Кандид вежливо поклонился. - Другие без фантазии и без языка, а я - изворотливый".
  "Если я прикажу, чтобы ты тащил быстрее свою задницу, то ты не рассердишься, Кандид?"
  "Если я рассержусь, то мне же хуже будет, Виконт".
  "Ты называешь меня Виконтом? - патриций взял Кандида за руку. - Чтож, называй так и дальше".
  "А как другие тебя зовут, Виконт?"
  "Когда меня зовут, то я прихожу, Кандид"
  "Конечно, это приятно, когда зовут, - Кандид прямо смотрел в глаза патриция. - Виконт, даже очень приятно".
  "Ты умен, Кандид", - Виконт расхохотался.
  Ему эхом из спальни отозвался смех его жены Пенелопы и ее близкого друга Степлера.
  "Очень приятно, - Кандид умел рассмешить богатых.
  У нас это наследственное, крестьянское - веселить патрициев". - Глаза крестьянина сверкнули алым пожаром.
  "Варфоломей не очень-то любит патрициев", - Семирамида большим лопухом прикрыла низ живота.
  
  ЗАЧЕМ ЛЮБИТЬ, КОГДА ПРОЩЕ - НЕ ЛЮБИТЬ?
  
  - Виконт присел на мраморную скамью и смотрел на моего брата снизу вверх, - Варфоломей продолжал о своем брате.
  Геракл и Иолай с повышенным вниманием слушали рассказ крестьянина. - "Я рад знакомству, Кандид", - Виконт размахивал руками перед собой, словно отгонял бешеных воробьев.
  "Я не вижу перемен в вашем лице, патриций, - Кандид поклонился - Вы все также добро на меня смотрите".
  "Кандид, а когда ты станешь прислуживать мне, то как меня будешь называть?"
  "Я буду называть тебя Виконтом, - Кандид насторожился.
  Что-то неуловимо изменилось в хищном взгляде Виконта. - Или патрицием стану величать".
  "Ты должен называть меня властителем из властителей, - Виконт прокричал.
  Он два раза обошел по кругу вокруг замолчавшего Кандида.
  Затем повел его в свою спальню: - А как эту ты станешь называть, Кандид?" - Виконт указал на свою жену Пенелопу.
  Она бесстыдно обнимала в кровати патриция Степлера.
  "Я стану называть вашу жену Пенелопой, если вам так будет радостно, Виконт", - Кандид уже не рад, что попал в семейную драму.
  "Нет, ты должен называть ее Аидом, - Виконт взбесился.
  Он задрал свою тунику, посмотрел на низ живота.
  Затем перевёл взгляд на голого патриция Степлера: - А этого, как станешь называть?"
  "Патрицием Слеплером буду называть", - Кандид не боялся смерти.
  Он боялся нищеты.
  "Не патрицием Степлером ты его станешь называть, а Аспидом, гадким змеем. - Виконт вывел моего брата из спальни.
  Снова поднял тунику и ткнул пальцем: - Это, как станешь называть, Кандид?"
  "Это мошонка, Виконт", - Кандид уже не искал подходящих слов.
  "Не мошонка это, а бубенчики, Кандид".
  "Пусть будут бубенчики, Виконт".
  "Бубенчики будут, есть и были, Кандид".
  "Что ты так раззвонился бубенцами, Виконт?" - Кандид себе позволил непочтительное.
  "Ты сказал дерзкое, Кандид?" - Виконт замер.
  Жизнь Кандида повисла на волоске.
  Вернее, Виконт подумал, что властен над жизнью Кандида.
  Но на самом деле гладиатор Кандид при опасности мог бы зарезать патриция Виконта, а затем сбежал бы в дальние голубые горы.
  "Я только сказал, что ты раззвонился своими бубенчиками, Виконт", - Кандид не сломлен.
  "Мне нравится твоя дерзость, красавчик, - Виконт, вопреки опасениям Кандида, развеселился. - А как ты назовешь мою служанку Анхен?" - Виконт привел Кандида в купальню.
  Белокурая Анхен лишь пренебрежительно мазнула взглядом по своему покровителю, а затем уже долго и с любопытством рассматривала Кандида.
  "Служанка Анхен", - Кандид прошептал.
  "Нет, она не служанка Анхен для тебя, Кандид, а кошка бледнолицая".
  "Пусть будет хоть кошкой бледнолицей, Виконт, но я ее к обеду должен подать на стол горячей": - Кандид прошептал.
  "Как ты назовешь это?" - Виконт опустил палец в купальню.
  "Вода, мокрота, Виконт, - Кандид вытер лоб, вспотевший под насмешливым лукавым взглядом Анхен. - Да, мокрота, Виконт".
  "Как ты разглядел мокроту под водой, Кандид?
  Нет, ты это назовешь не водой и не мокротой, а прелюдией".
  "Пусть будет прелюдия, Виконт, я бы смог и без прелюдии".
  "Как ты назовешь это?" - Виконт сунул руку в огонь факела.
  Тут же заверещал, обжегшись.
  Начал усиленно дуть на руку.
  "Огонь, мы, крестьяне, называем это огонь".
  "Не огонь ты обязан называть, а - красный петух. - Виконт вывел Кандида в зал церемоний: - Как ты назовешь мой дворец, Кандид?"
  "Дворец, он и есть Дворец.
  Что в Афинах, что в Микенах, все одно - дворец".
  "Не дворец, а Гора поднебесная", - Виконт принял на службу моего брата Кандида.
  Ночью Кандид врывается в спальню Виконта.
  "Властитель властителей, - Кандид называет так, как приказал ему хозяин. - Змей Аспид влетел в Аид.
  Влетел, вылетел, влетел, снова вылетел из Аида.
  Так продолжается долго.
  Гадский змей Аспид Степлер находится в Аиде твоей жены.
  Я бы предупредил тебя заранее, но боялся, что ты бубенцами весь дворец разбудишь.
  Но затем решился, побежал к тебе, а по дороге наткнулся на кошку бледнолицую.
  Сунул я руку, а у кошки бледнолицей сплошная прелюдия по бедрам стекает.
  Зазвенели бубенцы мои.
  Только на кошку смотрю и на прелюдию.
  Я бы даже, но тут прыгнул мне с факела красный петух на спину.
  Понесся я в купальню, едва-едва петуха потушил красного прелюдией.
  Дальше долго бродил я по горе поднебесной.
  Заблудился, и вот я здесь.
  "Любопытен твой рассказ, Кандид, - патриций Виконт одобрил память и исполнительность в словах Кандида. - Забирайся ко мне на ложе.
  Позвеним бубенчиками".
  
  
  ГЛАВА 21. СЕМИРАМИДА И АТТИКА
  
  - Меня сейчас вырвет от омерзительного рассказа, - Семирамида прикрыла ладошкой ротик.
  - Девушки не блюют, - Варфоломей строго предупредил амазонку.
  - А мужчины при девушках омерзительное не рассказывают, - Семирамида едва сдержала рвотный позыв.
  - Я не мужчина, я - крестьянин, - Варфоломей произнес гордо. - Под крестьянством можно скрыть свой любой порок и объяснить свою любую ошибку. - В доказательство своей теоремы Варфоломей оглушительно выпустил газы.
  Геракл и Иолай жизнерадостно заржали.
  - Простите за маленькое недоразумение, - Варфоломей пятерней расчесал бороду. - Я задумался о других мирах.
  - О Тартаре? - Иолай заинтересованно вытянул шею.
  - Нет, о Тартаре мне думать рано, - Варфоломей строго посмотрел на Иолая. - Есть ли еще в океане люди?
  - В каком океане, - Геракл потянулся за палицей. - Ты, Варфоломей, на волю богов не замахивайся.
  Мир наш покоится на трех черепах.
  Черепа плавают в огненном море.
  Других миров нет и быть не может.
  - Посуди сам, Геракл, - Варфоломей отхлебнул.
  Речь его стала замедляться. - Над нами Олимп.
  На Олимпе боги пируют день и ночь.
  Над Олимпом твердый свод небесный.
  А за небесной твердью что?
  - За небесной твердью небесная твердь, - Геракл ни капли не сомневался.
  - А за той небесной твердью?
  - Небесная твердь, к которой звезды прибиты золотыми гвоздиками.
  Солнце светит днем, а луна и звезды освещают наш мир ночью.
  Разве ты, Варфоломей, не посещал в юности курсы всеобщей философской грамотности? - Геракл проверил путы на ноге Семирамиды.
  - Курсы философа Эврипида я посещал, - Варфоломей нехорошо улыбнулся. - Только наставник не о небесной тверди рассказывал, не об устройстве мира и человеческого общества...
  - Зачем тебе мир и человеческое общество? - Иолай вылил на ладонь немного вина из амфоры, растер по лицу: - Для очищения кожи. - Так он объяснил Семирамиде.
  Амазонка с удивлением наблюдала, как возница Геракла умывается вином.
  "Вино сделано из винограда, - Семирамида задумалась. - Виноград - сок земли.
  Может быть, если и я стану умываться вином, то моя кожа приобретет небывалую упругость и начнет светиться, как у Кассиопеи?"
  
  ГЛАВНОЕ, ЧТОБЫ КОЖА СВЕТИЛАСЬ
  
  - Дай попробовать, - Семирамида вытянула руку вперед.
  - Что тебе дать, амазонка? - Иолай отодвинулся бы от девушки дальше, но связка не позволяла.
  - Дай немного вина, чтобы я умыла свое лицо, - Семирамида находилась в плену, но требовала.
  "Все же я - амазонка, а Иолай - обыкновенный мужчина".
  - Вино нужно пить, а не на лице растирать, - Геракл наставительно поднял большой палец правой руки.
  - Я не пью вина, - Семирамида покачала очаровательной головкой. - Вино туманит разум.
  - Боишься за свой разум, амазонка? - крестьянин захихикал.
  - Иногда приятно, когда разум затуманивается, - Иолай мечтательно облизнул губы.
  - У амазонок существуют развлечения, от которых ум плывет лучше, чем от вашего вина, - Семирамида сама не понимала, зачем спорит с мужчинами.
  "Они же глупые.
  До их мозга невозможно достучаться и незачем".
  - А если добавить к вашему туману еще и туман вина? - Варфоломей налил из амфоры на ладонь Семирамиды.
  - Зачем ты ей даешь? - Иолай взвился. - Ты хочешь, чтобы ее кожа стала более шелковой, чем моя?
  - Иолай, о твоей коже Геракл пусть заботится, - крестьянин продолжал хихикать. - А мне нравится кожа этой амазонки.
  - Я запомню твою доброту, крестьянин, - Семирамида важно кивнула и умылась вином. - Когда я тебя буду убивать, то сделаю это как можно милосердней.
  - Вот так доброта амазонок, - Геракл расхохотался.
  Снова лес возмущенно пригнул голову от его хохота.
  - Гера, ты смейся тише, а то лихо разбудишь, - Иолай погрозил сыну бога пальчиком.
  - Геракл, а отдай мне эту девку, - Варфоломей заявил неожиданно для всех.
  Семирамида напряглась от томительного ожидания.
  "Крестьянин - не герой, он не сможет за мной уследить.
  Бежать, бежать от крестьянина проще".
  - Началось, - Геракл захрустел скелетом крокодила. - Как только люди напиваются, так сразу требуют женщин.
  Даже, если трезвые любили юношей.
  - Сын бога, ты сказал - люди, - от пьяненького крестьянина не укрылось. - Значит, ты отделяешь себя от нас.
  - Геракл - сын бога, если ты не забыл, Варфоломей, - Иолай заступился за своего покровителя.
  - Все знают, что Геракл - сын бога, - Варфоломей по особенности всех пьяных стал упрямый и агрессивный.
  "Так крестьянин меня не выпросит у Геракла, - Семирамида бессильно кусала губы. - Зачем напился до драки?"
  - Варфоломей что ты против сына бога замышляешь? - Иолай тоже достаточно не трезв.
  Поэтому он тонкой грудью защищал Геракла.
  
  ЛЕГКО ЗАЩИЩАТЬ, КОГДА ТЕБЯ ЗАЩИЩАЮТ СИЛЬНЫЕ
  
  - Геракл - народный герой, мы к этому привыкли, - Варфоломей располовинил жареную тушку форели. - Мы восхваляем Геракла, потому что он наш.
  Он за нас.
  - Я - народный герой, - Геракл склонил голову к правому могучему плечу. - Варфоломей, я здесь, а не там.
  Может обо мне говорить не "он".
  - Так ты, Геракл, за нас, - Варфоломей послушал совет и с "он" перешел на "ты". - Но, если ты будешь причислять себя к богам, то мы к тебе сразу потеряем уважение.
  - Что? - Геракл поднялся скалой. - Ты смеешь угрожать мне, крестьянин?
  - Что ты, что ты, - Варфоломей выставил перед собой руки.
  Будто руки спасут от гнева горы. - Как ничтожный крестьянин может угрожать сыну бога? - Я только добра хочу тебе, Геракл.
  - Все хотят мне добра: и Царь Эврисфей, и мой отец, - Геракл произнёс ядовито. - Добрый отец сбросил меня с Олимпа и заставляет прислуживать смертному Эврисфею.
  Я даже навоз вычищал из конюшен.
  Теперь ты, Варфоломей, со своей добротой лезешь.
  - Так я от всей души, - Варфоломей ударил кулаком в квадратную грудь. - Ты оставайся сыном бога, Геракл...
  - Спасибо за совет, крестьянин, - сын бога расхохотался.
  - Оставайся, кем хочешь, но на людях показывай, что ты наш, людской, а при встрече с богами доказывай богам, что ты их - божественный.
  Так ты никого не обидишь.
  - Ты не только вино можешь развозить, крестьянин, - Геракл вернулся на землю. - В твоих словах плавает истина.
  - Истина - в вине, - Иолай икнул пьяно.
  - Я же говорю, что я посещал курсы философа Эврипида, - Варфоломей вернулся к прежней теме. - Эврипид обучал нас не наукам, а хитростям.
  Но одно у него было занозой ниже пояса.
  Эврипид доказывал, что вся философия мудреца исходит из юноши.
  - Как это? - Геракл выпятил нижнюю губу.
  - В своем знаменитом сочинении "О бытии и термах". Эврипид писал:
  "Тот, кто в старости отказался принять и познать юношу, кто не полировал в термах мраморные яички юноши, не может считаться философом.
  Умудренный годами и согнутый возрастом философ обязан опираться на молодое упругое гибкое тело юноши.
  Из юноши в термах мы черпаем знания".
  - Я полностью согласен с Эврипидом, - Иолай поднял амфору: - За Эврипида! - Иолай сделал чудовищный глоток.
  - Иолай, не забывай, кто твой покровитель, - Геракл прорычал негромко.
  - За Геракла! - Иолай исправил свою ошибку.
  И также щедро выпил за Геракла.
  Голова Иолая упала на грудь.
  "Первый готов", - Семирамида старалась не показать явной радости по этому поводу.
  - Вот о какой тверди учил наставник Эврипид, а не о тверди небесной, - крестьянин никак не желал спиваться. - Но я не усвоил уроки Эврипида о юношах в термах.
  Правда, я сам был юношей, и тогда в термах Эврипид испытывал меня.
  Высасывал из меня знания.
  Но это было, как у всех учеников философов.
  - Вино ты хорошее привез, крестьянин. - Геракл похвалил Варфоломея.
  Бережно снял со своих коленей спящего Иолая.
  - Вино будет еще лучше, если ты отдаешь мне амазонку, - снова крестьянина потянуло на Семирамиду.
  - Зачем тебе амазонка? - Геракл не ответил ни "да", ни "нет".
  
  БОГИ НЕ ТОРГУЮТСЯ
  
  - В рабство мне, в помощницы, - крестьянин кивнул так, что голова чуть не отлетела.
  - Что скажет на красивую молодую помощницу твоя сварливая жена Аттика? - Геракл захохотал.
  - Гера, не буди, - в очередной раз Иолай предупредил.
  - Иолай все боится, что я разбужу лихо, - Геракл провёл рукой по вырубленному из скалы лицу.
  - Не скрою, что моя Аттика похожа на лихо, - Варфоломей испуганно осмотрелся оп сторонам. - Но Аттика сейчас далеко.
  Говорят, что у нее появился друг из патрициев - Мельхиор.
  Я делаю вид, что ужасно ревную.
  На самом деле я был бы счастлив, если у моей жены появится любовник.
  Аттика ненасытна на ложе.
  А я уже не тот, который в термах услаждал взор Эврипида.
  Вот амазонка - тихая, спокойная, ласковая, красивая, молодая, строптивая, дерзкая - меня бы утешила и расшевелила.
  - Тихая и дерзкая одновременно? - Семирамида изогнула бровь. - Ласковая и строптивая?
  Это несовместимо.
  - Я совмещу, обещаю, что совмещу, - Варфоломей засуетился.
  Взгляд его забегал по прелестям Семирамиды.
  Она уже не закрывалась от крестьянина.
  - Амазонки не служат мужчинам, - в голосе Семирамиды прорезалось презрение.
  "Зачем я гублю свой побег? - Семирамида никак не могла справиться с собой. - Почему спорю с крестьянином?
  Я должна быть ласкова с Варфоломеем, чтобы он забрал меня у Геракла.
  Но с другой стороны, Геракл задумал меня убить.
  Вряд ли он отдаст меня Варфоломею.
  Геракл затеял беседу только для того, чтобы развлечь себя".
  
  МУЖЧИНЫ УМЕЮТ РАЗВЛЕКАТЬСЯ, А ДЕВУШКИ - РАЗВЛЕКАТЬ
  
  - Варфоломей, Семирамида зарежет тебя в первую же брачную ночь с ней, - Геракл хитро сощурил глаза.
  - Не зарежет, я амазонку на цепь посажу.
  - На цепь для собаки, Варфоломей?
  - На цепь для быка, Геракл.
  - Выдержит ли цепь быка амазонку?
  - Я ошейник с шипами внутрь амазонке на шею надену.
  - Мудрый ты, Варфоломей.
  - А ты - великий, Геракл.
  - Не подластивайся ко мне, крестьянин.
  Нет, подластивайся, но не надейся, что я тебе подарю эту амазонку.
  - Почему же мне не надеяться, Геракл?
  Ты же пил мое вино.
  - Вино не твое, Варфоломей, а ворованное.
  - Почему же ворованное, Геракл?
  - Твой брат Кандид на оргиях разбавляет вино патриция Виконта.
  - Согласен, Геракл, что патриции, когда на оргии напьются, уже не различают вкус выпито.
  - Они могут пить уксус, Варфоломей.
  - Уксус нынче дорог, Геракл.
  Поэтому Кандид подливает патрициям либо разбавленное вино, либо плохое, дешевое, которое заранее закупает на базаре.
  - Хорошо ли поступает Кандид по отношению к своим товарищам, Варфоломей?
  - Более, чем хорошо, Геракл.
  Кандид делает лучше всем.
  Себе - потому что зарабатывает на нелегком и опасном труде разбавления хозяйского вина.
  Нам лучше делает, оттого, что мы пьем хорошее выдержанное вино патрициев.
  Я же тоже получаю прибыль, когда в Солнечном городе вам продаю дешево отличное это вино от патриция Виконта.
  - Твой брат Кандид метит в народные герои? - голос гиганта стал ласковый.
  - Нет, Геракл, народный герой у нас один - ты, - Варфоломей, хоть и пьяный, но понимал, что сына бога гневить нельзя. - Кандид - скромный труженик, о делах которого мало, кто знает.
  - А, если хозяин патриций прознает о шалостях Кандида, Варфоломей?
  - Вы же защитите того, кто вам поставляет отличное дешевое вино, Геракл.
  - Да, всем хорошо, что Кандид ворует вино, а ты продаешь его нам в Городе Солнца, - Геракл поднял руку.
  Хотел похлопать крестьянина по плечу, но передумал. - Лишь патриций Виконт и его гости на оргиях теряют оттого, что пьют разбавленное вино или дешевое кислое с базара, вместо хозяйского качественного.
  - Почему же? - Варфоломей потирал руки. - Патриции тоже в выигрыше.
  - Как это так? - Геракл выпучил глазища. - Их обворовывают, а они в выигрыше.
  - Разбавленное вино не так будоражит организм, как цельное, густое.
  Патриции на следующее утро меньше страдают после попойки.
  Организм их не изнашивается так сильно, как если бы терпел во время возлияний с хорошим вином.
  - А, если патриции пьют дешевое кислое с базара, Варфоломей?
  Кандид им подсовывает дешевку.
  - Кислое дешевое вино с базара - вино молодое, игристое.
  От него все взгревает в патрициях.
  Они получают вторую молодость, Геракл.
  - Как ловко ты оправдал своего брата, Варфоломей, - Геракл похвалил.
  В его могучем голосе слышно восхищение.
  - Да, тут даже судья Шемяка не придерётся к поступкам Кандида, не говорят уже о судье Люцифере.
  - Возьми две золотые сестерции за вино, что мы уже у тебя выпили, Варфоломей, - Геракл расщедрился.
  - Много тебе благодарен, сын бога, - Варфоломей принял деньги и приложил ладонь правой руки к левой груди. - Могу ли я дать эти две золотые монеты за амазонку?
  - Какую амазонку, Варфоломей.
  - Геракл, ты не так пьян, как пытаешься доказать.
  - Я ничего не стану доказывать простому смертному, Варфоломей.
  - Снова я - простой смертный.
  - Кто же ты, еще, Варфоломей?
  - Согласен, что я простой смертный.
  Но продай недостойному побаловаться амазонку.
  - Почему именно Семирамиду, Варфоломей?
  В полях бегают много амазонок.
  Налови себе столько, сколько пожелаешь.
  - Поймать амазонку труднее, чем Аида, Геракл.
  - Аида не нужно ловить, он сам за тобой явится.
  - Прометея тебе на язык, Геракл.
  - Не поминай о Прометее, крестьянин.
  - Не стану упоминать о Прометее, сын бога.
  - Вот так-то лучше, Варфоломей.
  - Лучше, если у меня будет Семирамида.
  Она мне запала в душу.
  - Куда запала?
  - В душу, Геракл, запала мне Семирамида.
  - Ты же ее на цепь с ошейником с шипами посадишь.
  - Любимых собак тоже сажают на цепь, Геракл.
  - Ты будешь ее бить кнутом, Варфоломей?
  - А как же, Геракл? - Крестьянин даже приподнялся от волнения. - Мужчина должен кнутом учить женщину.
  - Я бы отдал или продал тебе Семирамиду, Варфоломей, - Геракл на миг задумался.
  "Вот он, решающий момент, - Семирамида смотрела на небо.
  Делала вид, что не прислушивается к разговору. - Сейчас Геракл скажет важное для меня".
  
  ВАЖНОЕ СЕГОДНЯ, СТАНОВИТСЯ НЕВАЖНЫМ ЗАВТРА
  
  - Так продай мне Семирамиду, а лучше подари, Геракл.
  - Но Семирамида нужна мне самому, Варфоломей.
  - Тебе? - Варфоломей поперхнулся слюной. - Но у тебя же есть Иолай.
  Ты - сын бога.
  Ты - народный герой, Геракл.
  С тобой любая дочь сенатора сочтет за честь взойти на ложе.
  - Семирамида не должна жить, Варфоломей.
  - Все мы не должны были рождаться, даже сыновья бога.
  Но так получилось, что родились, Геракл, - Семирамида вставила свое замечание.
  - Я же говорил, что девка - огонь, - Варфоломей захлопал в ладоши.
  - Я сейчас проснусь, встану и столько огня кому-то под хвост загоню, что мало не покажется, - Иолай перевернулся на правый бок.
  - Почему же ты хочешь убить амазонку, а она еще жива, Геракл? - Крестьянин хитро улыбался.
  - Потому, что я перед тем, как ее убью, заработаю на ней.
  - Заработаешь на амазонке?
  Научи, великий герой!
  - Тебе мои знания не пригодятся, Варфоломей.
  - Потому что я простой крестьянин, всего лишь крестьянин, а не сын бога?
  - Нет, потому что не ты устраиваешь поединки в Городе Солнца, Варфоломей.
  - Ты вызовешь амазонку на поединок, Геракл?
  - Ага.
  - Как всех тех девушек, которых ты вызвал, а затем сражал своим сверкающим мечом на арене?
  -Ага.
  - Амазонка хрупкая и тонкая.
  - Ага.
  - Семирамида против тебя не выстоит, как и другие девушки.
  - Ага.
  - Ты великий комбинатор, Геракл, - Варфоломей сорвал с себя шапку и бросил на землю. - Я поставлю на твой выигрыш, Геракл.
  - Кто бы сомневался, что я выиграю поединок, Варфоломей.
  - Никто не будет сомневаться, Геракл.
  Ты могучий, ты герой, сын бога, а она - всего лишь обыкновенная хрупкая девушка.
  - Ага.
  - Я поставлю на тебя две золотые монеты, которые ты дал мне, Геракл.
  - Ага, давай монеты, я принимаю твою ставку, Варфоломей.
  - Нет, Геракл, я поставлю на тебя перед боем.
  - Боишься, Варфоломей?
  - Если я отдам тебе золотые монеты сейчас, Геракл, то их у меня не будет до поединка твоего.
  - Ну и, Варфоломей?
  - А так до поединка я покажу деньги своей жене, детям, родственникам.
  Мой авторитет при виде золота укрепится в их сердцах.
  Жена не будет называть меня жалким нищебродом.
  Дети похвастаются, как их отец зарабатывает легко золото.
  Меняла даст мне в долг.
  Ко мне потянутся девушки, Геракл.
  И все это - без каких либо трат с моей стороны.
  Блеском золота я куплю уважение и почет.
  Подруги будут со мной в надежде, что я их потом золотом одарю.
  - Не заплатишь никому, но твой авторитет поднимется, Варфоломей, - Геракл катал на языке мысль. - Очень умно, Варфоломей.
  Ты умней, чем Немейский лев.
  - Никакой он не лев был, а горилла со свалявшейся шерстью.
  - Если в легендах записали, что я победил немейского льва, а не гориллу, Варфоломей, то, значит, был лев, - Геракл сдвинул брови.
  - Лев так лев, я его пергамент не видел, - Варфоломей сдался. - Те, которые видели, и те, которые разроют или разрыли могилу немейского льва, уже поняли, что он - горилла.
  Но, что с того?
  Что они могут сказать против твоего слова, сын бога?
  Народу нужны герои.
  Народ получает тех героев, о которых мечтает.
  Сейчас герои - великие воины.
  Лет через сто героями станут философы.
  Потом, еще через тысячу лет - ученые.
  Затем наступит золотой век новых героев - менялы, патриции, певцы, поэты.
  - Что за бред ты предсказываешь, Варфоломей? - Геракл перебрасывал из левой руки в правую обглоданный череп крокодила. - Никогда ученые, философы, а тем более - певцы и поэты с менялами не станут героями.
  Ты заканчивай предсказывать.
  Ты же не пифия, не Кассандра ты, Варфоломей.
  Ох, не Кассандра ты.
  - У меня получается предсказывать только плохое, да и то крестьянское на ближайшую неделю, - Варфоломей шмыгнул носом. - Предсказывал, что у моей жены появится любовник, так и сбылось.
  Бык захромал и ничего не ел.
  Я предсказал, что бык сдохнет.
  Бык сдох.
  - Твоими предсказаниями вино бы кислое пить, - Геракл расхохотался.
  - Гера, ты несносен, - сонный Иолай пробурчал. - Пируешь дни и ночи, хохочешь, а мне не уделяешь внимания во время своего бурного веселья.
  - Если Иолай опять проснулся, - Семирамида робко посмотрела на Геракла, - то не мог бы ты, Геракл, отвести меня к реке искупаться?
  Перед сном я должна вымыться.
  - Хорошая девка - чистая девка, - Варфоломей одобрил желание Семирамиды.
  "Провал, глупый нелепый провал, - Семирамида чувствовала, как ее сердце падает в бездну. - Геракл не продал меня крестьянину.
  Сын бога хочет убить меня на поединке в каком-то Городе Солнца.
  Где этот чертов Город Солнца?
  Может быть, я сбегу по дороге туда?
  Кстати, как Геракл собирается на мне заработать, вернее - заработать на ставках на поединок, если все будут ставить на него?
  Никому в голову не придет, даже мне, что я на поединке смогу одолеть сына бога, великого героя".
  
  ГЕРОИ ПОБЕЖДАЮТ ГРОМКО
  
  - Я, пожалуй, искупаюсь вместе с амазонкой, - Варфоломей захихикал. - Не получу девку, так хоть порезвлюсь.
  - Я не стану развязывать путы, которые связывают Иолая и Семирамиду, - Геракл громогласно заявил.
  - Зачем ты связал своего любимого друга и твою нелюбимую амазонку, Геракл? - Варфоломей сбросил с себя крестьянские одежды.
  - Я их связал, чтобы следили друг за другом, Варфоломей.
  - Одним махом двоих побивахом, - Варфоломей захохотал.
  - А ну-ка, - Геракл легко поднял правой рукой Семирамиду.
  В левую руку взял Иолая.
  И бросил их на середину реки Стикс.
  "Приятного мне полета, как птице", - Семирамида успела подумать, прежде, чем погрузилась в спокойные воды Стикса.
  Она сразу открыла глаза под водой.
  Рядом на привязи бился, как огромный сом, Иолай.
  Пузырьки воздуха поднимались к поверхности и переливались в свете Луны и звезд.
  Иолай тут же уселся на плечи Семирамиды.
  Обхватил ее голову коленями.
  - Иолай, не дури, - Семирамида с огромным трудом вынырнула. - Веди себя спокойно на воде.
  Если будешь паниковать и трепыхаться, то мы утонем.
  
  НЕ УТОНЕМ, ВЕДЬ Я НУЖНА СЕЙЧАС ГЕРАКЛУ ЖИВАЯ
  
  - Я утону, мы все умрем, - Иолай визжал, как поросенок. - Я не умею плавать, как крокодил.
  - Крокодил? - Семирамида заметила светящееся тело под водой.
  К ним что-то приближалось гибкое, быстрое.
  Иолай надавил на голову Семирамиды.
  Снова она погрузилась, на этот раз - более глубоко.
  "Шутки Геракла шутками, а утонуть все же мы можем, - Семирамида взвешивала "да" и "нет". - Иолай обязательно меня утопит, потому что мы на привязи.
  Но я нужна... была нужна Гераклу.
  Вдруг, он передумал выигрывать на мне поединок?
  Или крестьянин Варфоломей настолько понравился Гераклу, что сын бога заменил своего утонченного грациозного дружка Иолая на крестьянина?
  Сердцу мужчины не прикажешь, если сердце видит сердце другого мужчины.
  Так любит повторять Антиопа". - Семирамида пригляделась к тому, что приблизилось.
  Невероятной, нечеловеческой красоты женское лицо.
  Чудо девушка или женщина приблизила свое лицо к лицу Семирамиды.
  Семирамида успела заменить, что до пояса у девушки - девичье, а ниже пояса - рыбий светящийся хвост.
  Девушка мягко обхватила Семирамиду за талию и поплыла в сторону берега.
  На мелководье, когда Семирамида уже могла стоять на песке, чудесная обитательница ночной реки прислонила свои губы к губам амазонки.
  Горячий поцелуй в ледяной воде казался пожаром.
  После поцелуя речная дева скрылась стремительно и бесшумно.
  Вода заглушает все звуки: даже - оглушительные рыданья или безудержный хохот.
  - Ты видел, Иолай? - Семирамида прошептала.
  - Что? Что я видел, проклятая амазонка, - Иолай на берегу скакал на одной ноге, вытряхивал воду из уха. - Ты чуть меня не утопила.
  Хотела утопить, но я выкарабкался.
  "Значит, он не заметил речную красавицу".
  - Я тебя хотела утопить, Иолай? - Семирамида воткнула кулаки в бока.
  - Ты, а кто же еще? - справедливости в вознице Геракла было в этот момент не больше, чем в самом Геракле.
  - Может быть, твой дружок сын бога хотел нас утопить, а, Иолай?
  - Ты - дурацкая ошибка природы, амазонка, - Иолай постепенно остывал.
  Но не мог остановиться в оскорблениях. - Ты бросила нас в реку.
  Я же слышал, как ты хотела искупаться перед сном.
  - И как же я бросила нас в реку, Иолай?
  - Вот так и бросила, амазонка.
  Герои своими друзьями не бросаются, правда, Гера? - Иолай обернулся к сыну бога.
  - Ага, - Геракл не разбрасывался словами.
  Рот его был занят вином.
  - Никак нельзя считать тебя за девушку, амазонка, даже, если ты будешь доказывать свои права судье Шемяке или цезарю.
  - Я к вам, друзья мои, - Варфоломей поднимал тучу брызг.
  Подплыл и прижался к Семирамиде сзади.
  - Убери свое омерзительное волосатое тело, крестьянин, - Семирамида зашипела.
  - А, если не уберу, то что ты мне сделаешь, связанная амазонка? - Варфоломей еще сильнее вжался в девушку.
  Семирамида почувствовала, как нечто горячее и настырное пыталось нащупать у нее вход...
  - Да, что ты с ним и со мной сделаешь, самоуверенная дрянь? - Иолай не могу простить Гераклу за то, что сын бога швырнул его с амазонкой в ночную реку.
  Но и обвинить своего могучего великого друга Иолай боялся.
  Поэтому вся вина легла на тонкие плечи Семирамиды.
  - Что я сделаю с вами? - Семирамида почувствовала, что крестьянин надавил упорно.
  Еще миг, и будет непоправимо.
  - Да, сделай с нами это, - Варфоломей тяжело задышал.
  - Сделаю, если вы просите меня, - Семирамида извернулась.
  Правой рукой схватила Варфоломея за то, что он пытался предъявить.
  А левой рукой зажала крохотные яички Иолая.
  Подумала, и усилила нажим.
  - Эй, правильно держишь, девка, но осторожней, - Варфоломей предупредил.
  - Мы называем этот прием "Тартар", - Семирамида не стала церемониться. - Так мы берем мужчин в плен, а затем продаем вас в рабство.
  После "Тартара" мужчина перестает быть мужчиной, но и женщиной вы не становитесь. - Она закрутила и надавила так, что Иолай сразу потерял сознание от боли.
  Крестьянин Варфоломей оказался более крепкий.
  Он душераздирающе завопил.
  Забился в руке Семирамиды, как раненый олень.
  Нечеловеческое, дикое прорезалось в вопле крестьянина.
  - Амазонка, ты показала им, где раки зимуют, - Геракл расхохотался.
  - А где зимуют раки? - Семирамида оставила Варфоломея вопить и стонать на мелководье.
  - Раки зимуют там, где простой человек даже и не подумает зимовать, - Геракл помог оттащить Иолая на берег.
  - А я? Ия? - Варфоломей разглядывал то, что осталось от его былого мужского могущества. - А меня...
  А она...
  - Я слышу голос не мальчика, а своего мужа, - послышалось из темноты.
  На берег на красивом статном белом коне выехала немолодая женщина.
  "Она крепко сложена.
  Взгляд ее уверенный.
  Но она не амазонка", - Семирамида разглядывала новую гостью.
  Женщина с любопытством и с пониманием в свою очередь смотрела на Семирамиду.
  Взгляд ее упал на узы, которыми Геракл связал амазонку и Иолая.
  - Я понимаю, что с Иолаем ты любишь играть в связывания, сын Зевса, - женщина с неодобрением покачала головой. - Но зачем в свои игры впутываешь моего мужа Варфоломея и амазонку.
  Судя по лицу девушки, ей не очень нравятся ваши игрища.
  - Кому понравится возиться с мужчинами, - Семирамида фыркнула.
  
  МЫ ЧАСТО ОШИБАЕМСЯ, КОГДА ДУМАЕМ ТАК, КАК НАДО ДУМАТЬ
  
  - Мне нравится возиться с мужчинами, амазонка, - женщина ответила беззлобно.
  - Аттика, ты приехала за своим мужем? - Геракл загрохотал смехом. - Только после того, как Семирамида выдернула у него мужское, Варфоломей тебе больше не послужит.
  - Я ехала лесом, возвращалась... с пира.
  Слышу от берега вой жуткий, нечеловеческий.
  Сразу поняла, что мой дурак страдает. - Аттика была беспощадной. - Амазонка Варфоломею выдернула мужское? - Аттика спрыгнула с коня.
  Подошла к стонущему крестьянину.
  Внимательно осмотрела его: - Здесь больно, Варфоломей? - Аттика нажала куда-то в пораженное место.
  - АААААААААААААА! - вопль отчаянной боли был ей ответом от мужа.
  - А здесь больно, Варфоломеюшка? - снова жена нажала, но на другое место.
  - УУУУУУ, - Варфоломей выл от боли.
  - Да, теперь ты не мужчина, Варфоломей, - Аттика поднялась от мужа. - Правда, в последние десять лет ты не согревал меня в постели, Варфоломей.
  Так что мужчиной ты был для меня по хозяйству.
  Я скажу, что мне не нравились твои забавы с рабынями и с другими девушками.
  Ты зря уносил на них деньги из семьи. - Аттика обернулась к Семирамиде: - Спасибо тебе, амазонка, что подарила мне нового мужа.
  Теперь Варфоломей перестанет по девкам бегать и разорять хозяйство.
  Все в дом станешь нести, все в дом, Варфоломеюшка: - Аттика погладила мужа по голове.
  - ИИИИИИИИ, - крестьянин рыдал.
  - Вот тебе и ИИИИИИИ, кобель, - жена решительно наступила мужу на больное место. - Бывший кобель.
  
  
  ГЛАВА 22. ЖЕНСКИЕ ТАЙНЫ
  
  - Ах, - Варфоломей погрузился в спасительное беспамятство.
  - Аттика, иди, выпей со мной хорошего вина, - Геракл расставил руки в стороны.
  - Хорошего вина с хорошим героем я выпью, - Аттика кивнула на скорченного стонущего Иолая: - Ты, разве, своему другу не поможешь, сын бога?
  - Иолаю боль только на пользу пойдет, - Геракл захихикал, но хихиканье у него слышалось, как перестук камней в горной лавине.
  Геракл облапил женщину и усадил к себе на колени.
  - Геракл, ты же вроде с женщинами нет? - Аттика взвизгнула.
  - Ты крепкая, тренированная, совсем не похожа на женщину, Аттика.
  - Я бы не сказала, что это комплимент, Геракл.
  - Если ты нравишься великому герою сыну бога, то, значит, так и должна выглядеть настоящая женщина, как ты, Аттика.
  - Вот это уже комплимент, герой, - Аттика начала кокетничать.
  - Так давай, Аттика...
  - Амазонка на нас смотрит, Геракл.
  Мне неловко под ее изучающим взглядом.
  - Я никогда не видела, как мужчина с женщиной, - Семирамида разлепила губы. - Вернее видела после боя.
  Мы, амазонки, вынуждены совокупляться с мужчинами, чтобы нести потомство.
  Но на поле битвы все не так.
  Здесь вам, вроде бы, как нравится.
  - Нет, Геракл, я не могу так, когда меня рассматривает амазонка, - Аттика показала Семирамиде язык.
  - А то, что рядом стонет от боли твой муж, тебе не мешает, Аттика? - Геракл приступил к решительным действиям.
  - Муж объелся груш, - Аттика покраснела. - И твой Иолай меня не смущает своим гневным взором.
  Наоборот, ревность Иолая к тебе даже подстёгивает меня.
  Наполняет внутренним жаром.
  Но амазонка...
  - Семирамида, отвернись и спи, - Геракл зычно приказал.
  - Самое время спать, когда заря занимается, - Семирамида пробурчала и отвернулась.
  
  МЫ, АМАЗОНКИ, ВЫШЕ ИГР ЛЮДЕЙ
  
  - Не самое время спать, - Семирамида проснулась и прислушивалась к ощущениям.
  "Утро, нежный туман ласкает обнаженную кожу.
  Проснулись птицы и крокодилы.
  Не шумит тростник в безмятежном спокойствии.
  Самое время - не спать, а бежать.
  Если я открою глаза, оценю обстановку, то упущу время".
  Семирамида, не открывая глаз, медленно поднялась на четвереньки.
  Распахнула очи и рванула с места, словно в битве пыталась догнать убежавшую лошадь.
  Сразу произошло несколько событий.
  Во-первых, двигаться пришлось, как во сне - замедленно и тяжело.
  Во-вторых, потянулось за Семирамидой что-то весомое и животрепещущее.
  В-третьих...
  - Иолай ко мне привязан путами, - Семирамида чуть не расхохоталась в истерике. - Я потянула за собой Иолая.
  Он втянулся на горячие угли от вчерашней оргии Геракла.
  Иначе, как оргия, ночное представление Геракла с Аттикой, не назовешь. - Семирамида в отчаянии выхватила палку из горячих углей.
  Один конец сломанного сука еще краснел восходящим солнцем.
  Семирамида приложила раскаленный уголь к кожаному шнурку, который связывал с Иолаем.
  - Тепло, наконец-то, - Иолай заворочался во сне.
  Он еще не почувствовал, как угли впились в нежную кожу и пытаются добраться до свежего мяса.
  - Я свободна, - Семирамида прошептала, когда связка истлела и оборвалась.
  Тихо, чтобы не разбудить спящий лагерь, Семирамида на цыпочках поспешила к густым зарослям. - Геракл не ринется за мной в колючки.
  Сын бога пощадит свою драгоценную шкуру. - Семирамида уже прошла первый ряд могучих дубов.
  Вдруг, небо обрушилось перед ней.
  Огромная скала свалилась из облаков.
  - Почему? Почему каменная гора преградила мне путь? - Семирамида в отчаянии пыталась оббежать свалившееся мимо ее головы препятствие.
  - Никак нельзя отстаивать свои права, если ты дичь, - что-то схватило Семирамиду за руку и вздернуло к облакам.
  Семирамида вниз головой повисла, как спелая груша.
  - Геракл, отпусти, - Семирамида прошептала в бессильной злобе. - Она бросала по сторонам яростные взгляды.
  - Амазонка, вид сверху!
  Все твое бесстыдно открыто передо мной, как у рабынь во дворце царя Эврисфея.
  Запомни, амазонка, я никогда не сплю, потому что я сын бога, - Геракл произнес своим неподражаемым громовым шепотом. - Если я и сплю, то я притворяюсь спящим, чтобы быть подобным людям. - Геракл бросил Семирамиду в деревянную клетку. - Я благородный труженик, Семирамида.
  Работал, пока ты безмятежно посапывала во сне, поворачивалась ко мне всеми лакомыми для многих мужчин и твоих подруг местами.
  Но я не тот, я не из тех.
  Я - великий герой.
  А героям девушки не нужны для славы.
  - Мерзкий, гадкий человечище, - Семирамида схватилась за прутья решетки. - Подсматривал за мной всю ночь.
  Ты нарочно поднял меня за ногу, чтобы увидеть то, что сокрыто в другом моем скромном положении.
  - Ты слишком много возомнила о себе, ничтожная амазонка, - Геракл продолжал хохотать. - Я мастерил клетку для тебя.
  Конечно, и без клетки я бы тебя догнал убежавшую.
  Но клетка - очень исторически.
  Клетка много означает не только для парочки смуглых подростков, которые тискают друг друга в зоосаду.
  Клетка - символ моей власти не только над тобой, но и над всеми амазонками. - Геракл могучим кулаком ударил себя в грудь. - Ты проснулась, а клетка уже готова.
  И, знаешь, Семирамида, я уверен, что ты не спала.
  Ты нарочно притворялась спящей, чтобы бесстыдно меня соблазнять.
  Сопела, всхрапывала, а сама то так раскроешься, то этак вытянешься, то сяк согнешься, раскрывая себя до бесконечности.
  Но для меня ты в клетке важнее, чем на моем ложе.
  - Я... я не всхрапываю во сне, - Семирамида выбрала самое большое из всех оскорблений.
  - Откуда ты знаешь - храпишь или не храпишь, если ты спишь?
  - Знаю.
  - Выдумываешь, амазонка.
  - Не выдумываю, герой.
  - Снова "герой" звучит от тебя издевательски в мой адрес.
  - На этот раз, я действительно, издеваюсь и не считаю тебя героем, Геракл.
  - Потому что я посадил тебя в клетку?
  - Потому что ты посадил меня в клетку - это раз.
  Потому что ты никогда не был героем, сын Олимпийца, это - два.
  Твой отец - Олимпиец, а ты - отражение в кривом зеркале своего отца.
  Потому что не уважаю тебя еще и за все.
  И потому, что ты сказал, что я храплю.
  А я не храплю.
  Воительница не должна храпеть.
  Храп привлекает врагов, открывает спрятавшихся амазонок, призывает диких зверей.
  
  НЕПРАВДА, НЕПРАВДА, НЕПРАВДА, МЫ, АМАЗОНКИ, НЕ ХРАПИМ
  
  - Никогда бы не подумал, что девушку можно оскорбить невинным, с точки мужчин, замечанием, - Геракл провел рукой по густой львиной гриве волос. - Я верил в то, что самое большое оскорбление для девушек это - дура.
  - Дура - часто комплимент для нас, - Аттика подошла бесшумно.
  Она только что искупалась и обсыхала обнаженная.
  Крепкое тело жены Варфоломея не содержало ни одной видимой жиринки.
  - Почему же дура - комплимент, Аттика? - Геракл сграбастал в охапку крестьянку.
  - Потому что, если дура, то - красавица, - Аттика погладила героя по коленке.
  - Тогда что же оскорбит девушку? - Геракл посадил Аттику на плечо.
  Она свесила ножки и хихикала.
  - Ты можешь называть девушку глупой, неумехой, грязнулей, дурой беспросветной, но никогда, слышишь, Геракл, никогда не касайся в оскорблениях нашей внешности, - Семирамида ответила из-за решетки. - Мы никогда не простим, если кто-нибудь назовет нас некрасивой.
  - Да что там - некрасивая, - Аттика подхватила в знак солидарности с обидами женщин. - Если кто-нибудь скажет, что мой нос не совершенен, я запомню обидчика или обидчицу на всю жизнь.
  И буду делать все, чтобы отомстить и закопать живьем сказавшего или сказавшую.
  - Ого, а я и не знал, - Геракл выпятил грудь. - Оказывается, что я ходил по краю пропасти.
  - Ты и сейчас на краю пропасти, Геракл, - Семирамида в клетке тихо взвыла. - Никто не имеет права сажать свободную амазонку в клетку.
  - Клетка для тебя, Семирамида, оскорбление сильнее, чем, если бы я назвал тебя некрасивой? - Геракл встал на колени перед клеткой, чтобы заглянуть глаза в глаза.
  Могучий гигант находил огромное удовольствие издеваться над девушкой в клетке. - Или оскорбление, что ты храпишь - еще хуже?
  - Ты успокоил меня, Геракл, - Семирамида в клетке села.
  "Теперь мне не нужно заботиться о том, как я выгляжу.
  Пусть я обнаженная полностью, но я закрыта от взглядов в мою душу.
  Мужчины не знают, что чем больше девушку пытаются разозлить оскорблениями, то тем дальше уходят из их жизни.
  Геракл был для меня врагом.
  Он - враг амазонок, потому что убил нашу царицу Ипполиту и многих других амазонок.
  Но он был просто врагом.
  Теперь Геракл для меня личный враг.
  Он уже никак не может меня оскорбить, потому что я не реагирую на пустоту.
  Именно - пустое облако - он стал для меня. - Семирамида провела рукой по груди. - Может быть, я обманываю себя.
  Если Геракл для меня стал пустотой, то почему же я все время думаю о нем, как о враге?"
  
  АМАЗОНКА НЕ ДОЛЖНА ДУМАТЬ, АМАЗОНКА ДОЛЖНА СТРЕЛЯТЬ ИЗ ЛУКА
  
  - Убили, несомненно убили, - раздался тонкий визг Иолая.
  Иолай вскочил с тлеющих углей.
  Несколько мгновений Иолаю хватило, чтобы осознать, что он досыпал утренний сон в кострище.
  - Ничего подобного мне раньше не снилось, - Иолай с ревом побежал к реке.
  Берег взорвался еще одним воплем:
  - Оторвали мне мужское, вырвали с корнем, а теперь по мне бегают, - ИУУУУЫЫЫ! - Из тяжелого лечебного сна вырвался Варфоломей.
  Крестьянин не разобрался в суматохе, но заскочил в речку следом за Иолаем.
  - Вода все стерпит, - Аттика со смесью жалости и презрения смотрела на стонущего в воде мужа.
  - Рискованно с открытыми ранами купаться в одной реке с крокодилами, - Геракл с любопытством смотрел за Иолаем и Варфоломеем. - Вряд ли крокодилы уважают людей, которые вчера ели их жареного брата.
  - Или сестру, - Аттика с плеча Геракла перебралась к нему на шею.
  - Вот так всегда, - Геракл притворно горестно зевнул. - Сначала обнимашки дружеские.
  Потом уже на твоих коленях кто-нибудь сидит ласковый.
  Затем обнимашки в других местах.
  Утром на твое плечо забираются и ножки свешивают.
  Потом - на шее сидят.
  - Тебе не нравится, как я сижу у тебя на шее, Геракл? - Аттика спросила грозно.
  - Нравится, или не нравится, но ты мне греешь шею, в том месте, где я совершал подвиг.
  - Ты совершил подвиг шеей, Геракл? - Аттика засмеялась.
  - Нет, во время подвига, когда я гнался за Немейским львом, я поскользнулся на помете.
  - На помете льва, Геракл?
  - Не думаю, что это был помет льва, Аттика.
  - Кто же тогда?
  - Лев так устрашающе рыкнул, что...
  - И ты поскользнулся, упал?
  - Да, Аттика, я ударился шеей о череп кентавра.
  С тех пор у меня шея болит перед непогодой, и когда мужчины очень громко кричат.
  - Я вылечу твою шею своей штучкой, - Аттика захихикала.
  - Рискованно ты шутишь при мне, - к клетке тяжело подошел Варфоломей.
  После вчерашнего ужаса он заметно похудел и сгорбился. - Ты моя жена, Аттика.
  - Я твоя жена, Варфоломей, но из этого не следует остальное.
  - У тебя начнутся сложности, когда я в суде разведусь с тобой и заберу себе дом и хозяйство.
  - Варфоломей, ты очень ошибаешься, - Аттика сползла с шеи Геракла.
  - Не шипи на меня, колдунья, - Варфоломей собрал последние остатки своей храбрости. - Ты прячешься за спину своего покровителя. - Варфоломея не смущало, что покровитель Геракл стоит рядом. - Но дома, когда сын бога тебя не сможет защитить от моего гнева, я проучу тебя кнутом.
  Затем посажу на цепь и на ошейник с внутренними шипами.
  - Как меня собирался посадить на цепь и в ошейник, - Семирамида усмехнулась из клетки.
  - Тебя тоже, амазонка хотел в ошейник для рабов и на цепь? - Аттика добро улыбнулась мужу: - Варфоломей, прости себя за то, что пытаешься угрожать мне.
  - Я не пытаюсь, я угрожаю.
  - Так прости себя за все, Варфоломей, - Аттика сильно ударила кулаком в живот мужа.
  Крестьянин охнул, согнулся пополам и рухнул около клетки.
  - Жена, Аттика, за что? - он пропищал через минуту, когда поймал немного воздуха в легкие.
  - Не понимает, - Аттика грустно улыбнулась.
  Она как грозовое облако зависла над мужем.
  - Эта? - к клетке подковылял Иолай.
  Он указал грязным пальцем на Семирамиду.
  - Иолай, почему ты пятнистый? - Геракл в это утро находился в приподнятом отличном настроении.
  - Я смазал лечебной речной глиной обожжённые места, - Иолай злобно сверкал глазами.
  - Не глиной нужно, а травками, - на миг сердце Семирамиды дрогнуло от боли Иолая.
  "Почему я не вытащила Иолая с углей?"
  
  ПОМОЩЬ НУЖНА ТЕМ, КТО О НЕЙ НЕ ПРОСИТ
  
  - Травками? - Иолай целеустремленно, как бык на корову, надвигался на клетку.
  - Если бы я была на свободе, Иолай, я бы насобирала лечебных трав, с которыми мы, амазонки, дружим.
  Я бы пожевала травку, а затем наложила зеленую кашицу на раны.
  Ни рубцов бы ни осталось, ни воспоминаний от ожогов.
  - Ни рубцов, ни воспоминаний от ожогов? - Иолай вернулся к костру.
  Вытащил острую палку с горящим костром.
  С пылающим лесным факелом Иолай остановился около клетки. - Сейчас ты покажешь всем, и, особенно мне, амазонка, как ты вылечишь себя жеваной травкой от ожогов, которые сейчас получишь. - С безумным видом верблюда, который объелся полыни, Иолай ткнул палкой через прутья.
  Семирамида успела увернуться.
  - Ворочаешься, как карась на вертеле, - Иолай показал белые зубы. - Но никуда не убежишь из клетки.
  Один раз тебе повезло, а на второй раз я проткну твое нежное девичье тело живым огнем.
  - При других обстоятельствах звучало бы красиво, - Аттика задумчиво повторила, - Проткну твое нежное девичье тело живым огнем.
  Поэты заинтересуются этой эпической фразой.
  Но, когда говорят о палке из костра и направляют на беззащитную девушку в клетке... - Аттика ударила по руке Иолая.
  Горящая палка выпала из слабой руки возницы Геракла.
  - Гера, отомсти ей... им за меня, - Иолай размахивал пострадавшей рукой. - Теперь и рука болит.
  - Не суй, в кого попало горячую свою палку, Иолай, - Геракл не сделал попытки помочь любимому другу. - Амазонка нужна мне целой и здоровой.
  Она - не воин, чтобы ее украшали шрамы.
  - Я воительница, - Семирамида вставила твердо.
  
  МЫ ТЕ, КТО МЫ В ДАННЫЙ МОМЕНТ, ПОЭТОМУ Я СЕЙЧАС НЕ ВОИТЕЛЬНИЦА, А - ДЕВУШКА В КЛЕТКЕ
  
  - Публика любит, когда им показывают чистенькую розовую нежную девушку, а затем она покрывается синяками, кровоточащими ранами, - Геракл облизнул губы.
  - Кто покрывается синяками и кровоточащими ранами?
  Публика? - Семирамида не хотела, чтобы речь шла о ней, что она из целой превратилась в израненную клочками.
  - Нет, девушка на арене покрывается ранами, - Геракл охотно объяснил.
  Он поднял клетку с Семирамидой, донес до телеги и поставил среди амфор с вином.
  - Геракл, пусть амазонка заплатит мне за увечья, которые мне нанесла.
  - Варфоломей, если ты у голой девушки, которой негде скрыть кошель с золотыми монетами, видишь деньги, то забирай их себе, - Геракл расхохотался.
  - Некоторые обнаженные рабыни прячут свои драгоценности внутри, - Варфоломей протянул руку к клетке.
  - Муженек мой, а откуда ты знаешь, где голые рабыни прячут деньги? - Аттика спросила ласково. - Ты искал у рабынь везде?
  - Искал у рабынь везде и всегда, - Варфоломей вжал голову в плечи. - Не угрожай мне, Аттика.
  Мы теперь не муж и жена, а пара крестьян перед разводом.
  - Это, как судья Шемяка решит, дорогой, - Аттика улыбалась подозрительно добро.
  - Что судья Шемяка решит, Аттика? - Крестьянин выпучил глаза.
  - Я думаю, что судья Шемяка присудит тебе быть моим рабом, Варфоломей.
  - Ты и с судьей Шемякой была, Аттика?
  - Когда у мужчины нет крыши над головой, он ночует в открытом поле, - Иолай вытянул губы дудочкой. - Когда женщине негде ночевать, она всегда найдет мужчину для ночлега.
  - На что ты намекаешь, Иолай? - Варфоломей быстро быстро моргал.
  - Я не обостряю ситуацию, - кажется, что шуточки над сломленным крестьянином придавали Иолаю силы. - Но твоя жена Аттика живет с размахом.
  - У меня нет друга с именем Размах, - Аттика отшутилась. - Зато ты, Иолай, живешь с Гераклом.
  - Я горд, что живу с Герой, - Иолай бросил настороженный взгляд на сына бога.
  Но Геракл, казалось, что не прислушивается к мелкой перебранке.
  Он неотрывно смотрел в небо.
  - С Зевсом советуется, - Иолай произнес с благоговейным восторгом.
  - Как же он говорит без слов? - Варфоломей отвлёкся от обсуждения своей жены и ее похождений с судьей Шемякой.
  - Боги они умеют говорить друг с другом без слов, - Иолай сделал шаг к Гераклу.
  - Но Геракл не бог, а сын бога, - Аттика хотела, чтобы Иолай ее переубедил и доказал, что Геракл - бог.
  - От лисы рождаются лисы, от барана - бараны, а от бога - бог, - Иолай поднял вверх указательный палец.
  - В Город Солнца! - Геракл пророкотал.
  Он выпряг коня и сам впрягся в телегу.
  - Герой все делает сам, - Иолай с утра решил плотно восхвалять Геракла.
  В голосе Иолая звучали искренние нотки восхищения Гераклом.
  Процессия медленно сдвинулась с места.
  Впереди тащил телегу Геракл.
  Слева от великого героя Варфоломей вел лошадей.
  Крестьянин время от времени оглядывался на свою жену Аттику.
  Словно просил у нее прощения.
  Справа в лицо Геракла заглядывал верный Иолай.
  Аттика шла за телегой.
  - Вот это любовь, - Аттика вздохнула. - Никогда меня никто так не будет любить, как Иолай любит Геракла.
  - Тебя твой мужчина не любил? - Семирамида обернулась к загрустившей женщине.
  - Любил, но это было так давно, что кажется легендой.
  - Как это, когда тебя любит мужчина? - Семирамида спросила сухо.
  
  ЗАЧЕМ МНЕ ЭТИ ЗНАНИЯ: КАК ЛЮБИТ МУЖЧИНА
  
  - Ни одна женщина в мире не потерпит, чтобы ее не любили, - Аттика не удивилась вопросу. - Любовь не объясняется.
  Скажи, амазонка, а ты любила хоть одну свою подругу?
  - Меня любили, и я любила, - воспоминания о Саломее больно обожгли сердце.
  Но мысли о Главке, Антиопе, других подружках успокоили повышенное сердцебиение.
  - Ты удивляешься, как это женщина может любить мужчину, - Аттика махнула рукой. - Я же удивляюсь, как женщина может любить женщину.
  - Женщина и женщина - это естественно, - Семирамида смотрела в глаза Аттики.
  - Мы не можем любить друг дружку, потому что мы одинаковые - женщины.
  Любовь - притяжение противоположностей.
  Суки в стае собак никогда не уживаются вместе.
  Кобели находят вожака и подчиняются ему.
  Суки же постоянно дерутся, иногда до смерти.
  - Нет, мы не дрались до смерти из-за любви, - Семирамида покачала головой.
  - Потому что у вас было с кем драться - с мужчинами, - Аттика засмеялась. - Если бы амазонки не воевали с мужчинами, то вы воевали бы друг с дружкой.
  - Мы нежные, мы любимые, - Семирамида сладко улыбнулась.
  
  ВСЕГДА МОЖНО ВЕРНУТЬСЯ В ПРИЯТНОЕ ПРОШЛОЕ
  
  - Семирамида, - Варфоломей с конями чуть отстал от Геракла и Иолая. - У тебя осталось ожерелье из зеленого камня.
  Отдай его мне.
  И я забуду, что ты изувечила меня ночью и лишила мужского.
  - Амазонит, - Семирамида провела рукой по камням ожерелья.
  - Что? - Варфоломей переспросил.
  - Амазонит - камень амазонок, - Семирамида улыбнулась крестьянину.
  - Ну, пусть будет амазонит, Семирамида.
  - Варфоломей, ты не догадываешься? - Семирамида продолжала загадочно улыбаться.
  - О чем не догадываюсь, амазонка?
  - Мужчина может силой взять амазонку, обесчестить, убить, посадить в клетку.
  Но ни одна сила в мире, даже сила богов не отнимет у амазонки амазонит.
  - Ну, я хотел по-хорошему, - Варфоломей опустил глаза. - Я бы помог тебе славно умереть, без позора, амазонка. - Крестьянин достал короткий нож. - Но теперь не окажу тебе эту услугу.
  Носи свое дешевое ожерелье до своей смерти, амазонка.
  - Варфоломей, ты не сердись, а то сердце у тебя слабое, - Аттика улыбнулась мужу.
  - Что тебе сейчас до моего сердца, блудливая неверная жена.
  - Я всегда была верна тебе, Варфоломей.
  - Верна в постелях патрициев и судей?
  - Даже там я думала только о тебе, Варфоломей.
  - Правда, Аттика? - в уголках глаз крестьянина появились слезинки.
  - Зачем я стану лгать тебе сейчас, Варфоломей?
  - Чем сейчас отличается от прошлого, Аттика?
  - Тогда нас много чего связывало, пока Семирамида не открутила тебе мужское.
  Теперь у нас осталась только наша любовь и прежнее тепло.
  - Я запомню твою любовь, Аттика, - Варфоломей с лошадьми догонял Геракла.
  - Запомни мою любовь, Варфоломей, - Аттика прошептала в спину мужа.
  - Аттика, ты любишь по-прежнему своего мужа? - Семирамида на время забыла, что находится в позорной клетке.
  
  РАЗВЕ ЭТО ПОЗОР, ЕСЛИ ЗАСТАВИЛИ СИЛОЙ
  
  - Я его люблю сильнее, чем прежде.
  - А как же твои друзья любовники, Аттика.
  - Они останутся, Семирамида.
  - Тогда я ничего не понимаю.
  - Тебе и не надо понимать, амазонка.
  - Но как?
  - Любить можно и без постели, Семирамида.
  - Я знаю, что любовь в постели не нуждается.
  - Ты слишком много знаешь, для девушки, Семирамида.
  - Я также знаю, что постель может быть без любви, а любовь без постели, - Семирамида повторила.
  - Обиды, остервенения, - Аттика опустила головку. - На что мы тратим жизнь.
  - Жизнь не спрашивает нас цену, Аттика.
  - Мой отец считал меня невыгодной партией для патрициев, - Аттика нервно теребила край туники. - Когда пришло мое время, отец сказал:
  "Я выдам тебя за первого, кого ты заинтересуешь, Аттика".
  Обидные слова от отца.
  Тем более что я выросла красавицей из красавиц.
  "Отец, ты сам виноват, что мы бедные, - я выливала обиду в слезах. - Бедную и красавицей замуж не берут.
  А богатую кривую с радостью возьмут.
  Вместо того чтобы ты пропивал наши деньги на пирах, ты бы позаботился о моем наследстве".
  "Жених тебе в наследство, Аттика", - мой отец облил меня вином.
  Недолго мы жениха ждали.
  Явился проезжий купец.
  Красивый, статный, молодой, богатый.
  "Счастье тебе привалило, Аттика, - мой отец шепчет. - Не за нищего старого философа урода пойдешь, а за богатым молодым купцом будешь".
  Ударили мой отец и жених по рукам.
  Я же смотрю на жениха и сердце свое успокаиваю травами.
  - Какими травами ты успокаивалась? - Семирамида сразу заинтересовалась.
  - Ромашкой, отваром лопуха, тысячелистником.
  - Я бы добавила еще полынь и белладонну, Аттика.
  - Белладонна - яд, амазонка.
  - Да ты что, какой яд, - Семирамида засмеялась и махнула рукой.
  Со стороны казалось, что она разговаривает на пиру с любимой подругой. - Если умело собирать белладонну, то она не яд.
  - Как же умело, если она ядовитая, белладонна?
  - Ядовитая белладонна бывает только в жаркий день, в полдень.
  К вечеру у нее яд сворачивается.
  А к утру почти яда не остается.
  Только - сонные успокаивающие соки в белладонне ходят.
  Особенно полезна белладонна, которая растет у ручьев и рек, вообще, около воды.
  Насобирай белладонны кулак, и сразу пожуй.
  Почувствуешь спокойствие небесное.
  Даже птицы в голове запоют.
  Те птицы, которых нет рядом.
  - Я запишу рецепт, Семирамида, - Аттика заглянула в свою суму. - Эх, папирус и остро заточенное писало забыла.
  - Ты грамотная, Аттика?
  - Я крестьянка, но я грамотная.
  - Позже запишешь мой рецепт, Аттика.
  Кулак утренней белладонны, которая растет у воды...
  Медленно разжевать и слушать пение дивных птиц.
  Усталость и гнев сразу отступают.
  - Нет, не запомню, Семирамида, - Аттика сокрушенно качала головой. - Если бы записала, то - другое дело.
  - Я потом тебе рецепт сама запишу, Аттика.
  - Потом? - голос крестьянки дрогнул.
  Она опустила глаза.
  "Аттика уверенна, что в будущем мы больше не встретимся, - Семирамида мысленно усмехнулась. - Она думает, что меня Геракл убьет.
  Но не догадывается Аттика, что будущее неопределённо.
  Будущее - то, каким мы его представляем".
  
  Я НЕ ПРЕДСТАВЛЯЮ БУДУЩЕЕ БЕЗ СЕБЯ
  
  - Как я взгляну на своего жениха, как только о нем подумаю, так сердце у меня замирает, как у утопленницы, - Аттика вернулась к рассказу.
  Она пыталась загладить неловкость после произнесенного "потом". - Как-то говорит мне жених около стога сена:
  "Аттика, ты невеста моя.
  Мы с тобой даже до одури целовались всю ночь.
  Но ни разу ты не пришла ко мне в дом и не осмотрела нашу общую кровать".
  "Я не знаю, где дом твой", - мне было страшно до свадьбы посещать кровать мужчины.
  "Мой дом в самом живописном месте на холмах около Микен", - жених заманивает меня, манит.
  Дурманит, зазывает.
  "Нет, я не пойду с тобой в холмы, - я все ищу отговорки. - Я заблужусь.
  Среди холмов бродят дикие звери и разбойники.
  Они могут меня обидеть, как девушку".
  "Кто тебя обидит, Аттика?
  Волки или разбойники обидят тебя?"
  "Они обидят".
  "Да кто они?"
  "И те и другие обидят".
  "Я тогда сам их обижу, если они тебя обидят, Аттика".
  "Мне не станет легче оттого, что после того, как меня обидят дикие звери, а затем обидят разбойники горные, ты их обидишь".
  "Свои обиды я перенесу".
  "Но мою обиду не перенесёшь, жених"
  "Самое главное, что мы обойдемся без трусливых слюней, Аттика".
  "Я не знала, что слюни бывают трусливые".
  "Я говорю о том, что трупов не будет, Аттика".
  "Ты обещаешь, что обойдётся без трупов?"
  "Не обещаю, что обойдемся без трупов, но говорю.
  Слово - воробей!
  Вылетит, можно другого воробья поймать. - В следующее воскресенье приходи в мой дом, - жених так и не отстает от меня. - Я позвал гостей на пир.
  Чтобы ты не ошиблась дорогой, Аттика, я тропинку от твоего дома до своего дома посыплю золой".
  "Лучше бы золотом посыпал", - я пошутила.
  В ответ на мою шутку жених страшно скрипнул зубами.
  Не понравился ему мой намек, что он нищий жених.
  У богатого для бедной девушки нашлось бы золота достаточно, чтобы дорогу от дома до дома уложить золотыми монетами.
  Пришло воскресенье.
  Я бы не пошла к жениху.
  Но в субботу у купца Афанасия я купила соблазнительную тунику прозрачную из Бонжурии.
  - Туника называется комбинация? - Семирамида взвизгнула.
  
  КОМБИНАЦИЯ ВСТРЕЧАЕТСЯ ВО ВСЕХ КОМБИНАЦИЯХ
  
  - Откуда ты знаешь? - Аттика с подозрением впилась взглядом в глаза Семирамиды.
  - Моя подружка Саломея купила комбинацию у купца Афанасия недавно.
  - Я догадываюсь, что эта комбинация, которая сейчас на Иолае?
  - Да, Иолай отобрал у меня комбинацию Саломеи.
  - Где же сейчас твоя подружка Саломея? - Аттика в ужасе приложила ладонь ко рту. - Я догадалась.
  Ее вчера съели?
  Да?
  Я видела около костра много костей.
  - Кости рыбы, птиц и крокодила, - Семирамида засмеялась.
  
  
  ГЛАВА 23. РАССКАЗ АТТИКИ О ЖЕНИХЕ
  
  - А где кости твоей подруги, Семирамида?
  - Надеюсь, что ее кости вместе с ней.
  Саломея захватила свою и мою лошадь и ускакала.
  - Убежала, когда тебя Геракл пленил?
  - Убежала, как только увидела Геракла.
  - Саломея предала тебя, Семирамида?
  Твоя бывшая подруга тебя обманула?
  - Не бывает бывших подруг, Аттика.
  - Но как тогда назовешь Саломею?
  - Никак.
  - Никак, это имя?
  - Никак это без имени.
  - Не переживай, амазонка.
  - Амазонки не переживают из-за подруг, Аттика.
  Мы переживаем наших врагов мужчин.
  - Мужчины для вас враги, потому что они - мужчины?
  - Да, мужчины наши враги, потому что они - мужчины.
  - И это единственная причина, почему они для вас враги?
  - Мужчина - достаточная причина, чтобы быть врагом для амазонок.
  - Аттика, Геракл, наш великий герой...
  - Ваш великий герой Геракл напал на Фемискира, наш город.
  Воины Геракла убивали амазонок.
  Сам Геракл не гнушался - догонял убегающих амазонок и бил их мечом в спину.
  Он стрелял в нас из лука.
  И самое обидное для Геракла, что он убил нашу царицу Ипполиту.
  - Почему же Гераклу обидно, что он убил вашу царицу?
  - У них, вроде бы, налаживались отношения, Аттика.
  - Но ты только что заявила, Семирамида, что дружбы между амазонками и мужчинами не может быть.
  - Дружбы не может быть, но отношения завязались.
  - Тогда как же Геракл и ваша царица?
  - Никак, Аттика.
  - Ты уже говорила, что - Никак - это второе имя твоей Саломеи.
  - Нет, ее имя Саломея.
  - Тебя не поймешь, Семирамида.
  То - Никак, то - Саломея.
  То мужчины - враги амазонок, то завязываете с ними отношения.
  - Я не завязываю с мужчинами отношений, Аттика.
  - Зато ваша царица Ипполита завязывала.
  - Я запуталась, Аттика.
  - И меня запутала, Семирамида, - Аттика засмеялась. - Я рассказывала тебе о своем женихе, а перешли на Геракла.
  - Может быть, Геракл станет твоим женихом, Аттика?
  - Зачем мне Геракл? - Аттика пожала плечами в недоумении.
  - Как я поняла, что все жены в Микенах хотят быть с Гераклом.
  - Все жены в Микенах хотят отметиться у Геракла, чтобы было о чем вспомнить, и чем похвастаться перед подружками, - щечки Аттики покрылись розовым смущением. - Но редко, когда жена уходит от своего мужа к любовнику.
  Я же с молодости воспитана в строгости с мужчинами.
  Любовник - да, но не через меру.
  Тогда, когда мой жених посыпал дорожку золой, я все же решилась пойти на пир в своей комбинации.
  Мне до зуда в известных местах хотелось покрасоваться дорогущей бонжурской обновкой.
  - Но комбинация прозрачная и не скрывает наготы.
  - В то же время, комбинации - туника.
  Никто не осудит девушку и не назовет голой, если она в комбинации.
  Ни у кого не поднимется язык или рука на комбинацию.
  - Рука не поднимется, - Семирамида захихикала.
  - Чему ты хихикаешь, Семирамида?
  - Хихикаю, как ты ночью с Гераклом, а твой муж стонал от боли.
  - Разве это смешно, Семирамида?
  - Хихикают не всегда, когда смешно, Аттика.
  
  ДАЖЕ СМЕЮТСЯ НЕ ВСЕГДА, КОГДА СМЕШНО
  
  - Мне было не смешно, когда я собралась в дорогу к жениху, - Аттика провела рукой по груди. - Нарядилась, а сердце ноет и ноет.
  Я не понимала причину сердечной тоски.
   В сумочку я насыпала черный и красный молотый перец.
  Красный я буду бросать в морды диких зверей, которые на меня нападут.
  А черным перцем я стану засыпать глаза горных разбойников.
  С перцем дорога оказалась не так страшна.
  Я вошла в оливковую рощу, прошла мимо кровавого колодца, обогнула жертвенный алтарь.
  Иду я по дорожке, присыпанной золой.
  И трясусь от страха: вдруг, зола не от деревьев сожжённых, а от сгоревших людей?
  В ужасе я бросаю щепотки перца то налево, то направо.
  Шла я целый день.
  Дорога близкая, но я останавливалась около каждой лужи и подолгу любовалась отражением себя красивой.
  Дом моего жениха оказался светлый и без хитростей.
  Негде в светлом доме спрятать недоброе.
  Вошла я в дом, стала оглядываться по сторонам.
  Нашла спальню с огромной роскошной свадебной кроватью.
  Не похожа кровать на страшный гроб.
  Вдруг, услышала я голос из-под кровати:
  "Вернись, вернись домой, бедная невеста.
  Попала ты в капкан злодея разбойника".
  Я посмотрела по сторонам - ни разбойников, ни пирующих.
  Птица в клетке смотрит на меня немигающим глазом.
  "Вернись, вернись домой, бедная невеста.
  Попала ты в капкан злодея разбойника".
  Снова послышалось из-под кровати.
  Но я не дура, я гордая девушка.
  Не стану я под кровать заглядывать.
  Тем более что туника у меня короткая.
  Встану около кровати на колени, нагнусь, чтобы посмотреть, а злодей сзади подберется, да как - Ах.
  Нет, не хотела я попасться на Ах.
  "Где же пир роскошный в мою честь? - Я испугалась.
  Но в то же время гнев душил меня. - Я купила дорого комбинацию у купца Афанасия.
  Хотела похвастаться перед гостями и женихом.
  Но никто на меня не смотрит.
  Никто не восхваляет мою загадочность в комбинации.
  Обидно же".
  В нарастающем гневе я пошла вперед из комнаты в комнату.
  Обошла весь дом, сад, подсобные помещения, заглянула в подвал с вином и в сарай с рабами, но ни одной живой души не встретила.
  Я тогда спустилась в колодец.
  На самом дне я увидела красивую-прекрасивую девушку.
  Ее блестящая нагота освещала сырые замшелые стены колодца.
  Голова у девушки идеальная, как и все у нее остальное.
  "Добрая красавица, - я начала с "добрая", чтобы подластиться, и для того, чтобы девушка не зазнавалась, что она красивее меня.
  Каждая красота найдет своего купца. - Можешь ли ты мне подсказать: здесь ли живет мой жених?"
  "Женихи живут везде", - девушка взяла меня за руки и накрыла своими губами мои губы.
  Несмотря на то, что в колодце очень холодно, губы девушки необычайно горячие.
  Я не возражала против бодрящего поцелуя.
  Если не жених меня целует, то пусть целуют другие.
  "Ты вся дрожишь, - девушка на миг от меня отстранилась. - Я слишком холодна для тебя?"
  "Ты слишком горяча для меня, поэтому я дрожу", - я хотела вылезти из колодца, но девушка меня удержала.
  "Не уходит от меня, не бросай одну под землей, - она начала меня ласкать.
  Ее ласки были настолько искусны, что я не смогла устоять.
  О том, чтобы вырваться и убежать, вообще, я не думала. - Я так давно не целовала и не ласкала. - Девушка призналась.
  Я - весталка храма Роды из Помпеи.
  Мы каждое утро ласками встречаем солнце".
  "Только утром ласками встречаете Солнце?" - я спросила не из любопытства, а потому что должна была что-то произнести.
  Иначе мои губы свело бы от пламени восторга.
  "Разумеется, утром встречаем солнце", - девушка засмеялась.
  "Понятно, - я захихикала, потому что первая моя волна под напором чудесных ласк схлынула слишком быстро. - Утром ласками встречаете солнце.
  Днем ласками восхваляете солнце.
  Вечером ласками провожаете солнце в Тартар".
  "Ты тоже весталка?
  Тогда должна знать, что ночью мы ласками еще и ищем солнце". - Глаза девушки расширились от удивления.
  "Чему ты удивляешься?" - я покраснела.
  "Если ты весталка, то почему не ласкаешь меня, и не восхваляешь Солнце?"
  "Я не весталка, и даже очень не весталка, - я сделала робкую попытку ласкать весталку. - Я собираюсь выйти замуж".
  "Выйти замуж за меня?" - в глазах девушки блеснули золотые искорки надежды.
  "Выйти замуж за мужчину", - я чувствовала себя виноватой.
  "Тогда, что ты делаешь рядом со мной?" - девушка не отпускала меня.
  "Жених позвал меня на пир, - я стала терпеливо объяснять красивой подружке. - Я подозреваю, что пир должен был перерасти в оргию, потому что мой жених позвал много гостей.
  Но я бы в оргии не участвовала, потому что до свадьбы я - ни-ни.
  И к тому же, возникают у меня некоторые сомнения по поводу личности моего жениха".
  "Твой жених - Аид?" - девушка приоткрыла миленький ротик и склонила головку к правому плечу.
  По вопросу красавицы я догадалась, что она очень умная и проницательная.
  "Ты - прорицательница? - Я завизжала от восторга и захлопала в ладоши. - Ты думаешь, что мой жених - Аид из Тартара?"
  "Я задыхаюсь от твоего восторга, - девушка захихикала. - Пользуюсь счастливым моментом, чтобы заглотить хоть немного воздуха.
  Я не побагровела, случайно?"
  "Нет, ты не побагровела", - я выяснила после беглого осмотра.
  "Везде, тщательно меня осмотри", - девушка не успокаивалась.
  "Ну, местами есть более красное", - я нашла багровости.
  "Тогда закрепим наш успех", - девушка так бурно меня обняла, что у меня гул в голове пошел.
  Я не заметила, как оказалась на плечах пленницы из колодца.
  Затем она прыгала на мне.
  "Перехвати мое запястье, так будет приятнее", - девушка прошептала.
  "Я почти руку вывернула, пока перехватывала твое запястье", - я тяжело дышала.
  "Колодец узкий", - моя подружка выдохнула.
  "Очень узкий колодец".
  "Бывают колодцы и уже".
  "Разумеется, что бывают и уже".
  "Но этот достаточно узкий, чувствуешь".
  "Чувствую, что уже некуда".
  "Уже - в смысле - пора, или уже в смысле - узкий до невозможности".
  "Уже - без смысла".
  "Я лечу".
  "Я опускаюсь".
  "Прости, что твоей головой ударила в стенку колодца".
  "За что же просишь прощения, если это от страсти".
  "Да от страсти и от узкости пространства".
  "Я вижу твое пространство".
  "А я ощущаю твое пространство".
  "Я плаваю в твоем пространстве".
  "Если бы я не тренировалась, то я бы не выдержала эти ласки".
  "Что гораздо более удивительно, что я тоже не выдержала бы этой ласки без тренировки и опыта".
  "Поставь ногу выше, чтобы вышло красиво".
  "И так выходит".
  "Я вижу".
  "Видишь мою ногу?"
  "Вижу, что красиво выходит".
  "Как молниеносно и сокрушительно".
  "Словно гром среди ясного неба".
  "Я утратила связь с реальностью".
  "А я не осознаю сейчас в эйфории полноту правды жизни".
  Мы обессиленные присели на дно сухого колодца.
  "Так зачем ты сидишь в колодце на цепи? - Через космос времени я восстановила дыхание. - Сама себя на цепь в колодце посадила и ждала меня?"
  "Твой жених меня поймал на тракте из варяг в греки, - девушка охотно рассказывала. - При этом она поглаживала меня и успокаивала.
  Только ее поглаживания не успокаивали разгоряченную меня, а, наоборот. - Мы, весталки, совершали паломничество по местам, где отдыхала Рода.
  Наш корабль попал в шторм.
  Меня выбросила на необитаемый остров.
  Мимо острова проплывал корабль с Гераклом и героями.
  Они спешили на очередной подвиг Геракла.
  "Геракл, великий герой, спаси меня с необитаемого острова", - я с факелом среди белого дня бежала вдоль берега.
  "Если каждую спасать, то не выдержит кровать", - друг Геракла Иолай приналег на весло.
  "Красавица, если бы властитель Микен Эврисфей приказал мне спасти тебя, то я бы выполнил его приказ, - Геракл набрал полные легкие воздуха и подул в паруса. - По воле моего отца Олимпийца Зевса я служу властителю Эврисфею.
  Каждое его задание превращается в подвиг для меня".
  "Я читала на папирусах мифы и легенды о тебе, Геракл, - я пришла в отчаяние, потому что корабль не останавливался. - Но я не подвиг для тебя".
  "Вот потому, что ты не подвиг для меня, я тебя не спасу, - Геракл пророкотал красиво. - Я не размениваюсь на мелкие подвиги".
  "Местами я не мелкая, - я показала Гераклу на грудь.
  На корабле начались волнения.
  Половина команды требовала у Геракла, чтобы он остановился и подобрал меня с необитаемого острова.
  Вторая половина протестовала.
  Они не любили женщин.
  Корабль стал кружиться на месте.
  Потому что одни гребли к берегу, а другие - в открытое море.
  Я невольно залюбовалась литой фигурой сына бога.
  Геракл, что бы ни говорил, какие бы гадости не совершал, но всегда выглядит эпично", - красавица вздохнула.
  "С Гераклом понятно, - я подбадривала подружку. - Но кто же тебя спас с необитаемого острова?"
  "Я сама вплавь добралась до берега.
  Села верхом на бревно, а руками гребла".
  "Верхом на бревне плыла через бурное море с Посейдоном?"
  "Но я же весталка храма Роды.
  Рода - дочь Посейдона.
  Я же - весталка Роды, значит, что Посейдону почти дочь приемная.
  Не будет же Посейдон топить своих".
  "Рода, очень приятно с тобой познакомиться".
  "Я не Рода, я - Клио.
  Рода - моя богиня".
  "Тогда, Клио, приятно познакомиться.
  Я - Аттика".
  "И мне очень приятно, Аттика.
  Тогда за наше знакомство продолжим?"
  "Мне кажется, что ты уже продолжаешь, Клио".
  "И ты, мне кажется, продолжаешь, Аттика".
  "Тогда продолжаем вместе".
  "Я на бревне пристала к берегу около Микен", - Клио рассказыало, но не снижала накал ласк.
  "Бревно очень неудобно, когда между ног", - я представила отважную весталку верхом на бревне посредине бурного моря.
  "Очень неудобно бревно, и оно мне натерло во время плаванья".
  "Сильно натёрло бревно, Клио?"
  "Нет, пустяки, - Клио махнула рукой. - Бывало, что и без бревна я натру так, что потом жмурюсь на Солнце.
  Я сошла с бревна и сразу наткнулась на твоего жениха.
  "Красавица, у меня будет к тебе просьба", - твой жених казался очень милым и обходительным.
  "Он мне тоже сначала понравился, но не лежит у меня к нему сердце, Клио".
  "Он привел меня в этот дом.
  Привязал за шею цепью и бросил в колодец.
  Сказал, что в колодце я должна сидеть и ждать тебя, Аттика".
  "Но откуда мой жених знал, что я заглянул в этот колодец?"
  "Твой жених сказал, что ты очень любопытная Аттика, и суешь свой нос в любую щель".
  "О том, куда и в какую щель я сую свой нос, мой жених не мог знать", - я покраснела от стыда.
  "Твой жених попросил меня задержать тебя, пока он пирует с друзьями и рабынями на оргии".
  "Тогда зачем он так настойчиво звал меня в свой дом, Клио?
  Мог бы не приглашать, и я бы не пришла".
  "Правила приличия не позволяют жениху не звать невесту, Аттика.
  При всей своей чудовищности и крестьянской необразованности, твой жених Варфоломей соблюдает правила приличия".
  "Моего жениха зовут Варфоломей, - я пососала пальчик. - Странное имя.
  Так вот откуда у меня появилась неприязнь к моему жениху.
  Из-за его дурацкого имени".
  "Хорошее имя, прославленное, - Клио заступилась за моего жениха. - Самое настоящее имя для крестьянина".
  "Варфоломей - крестьянин? - я вскричала в ужасе. - Но я думала, что он - богатый знатный купец.
  Крах всех моих надежд".
  "Аттика, знаешь, как мы весталки между собой называем крах всех надежд? - Аттика улыбнулась лукаво.
  Она прислонила горячие губы к моему нежному розовому ушку и прошептала. - Вот так мы шутим по поводу краха всех надежд".
  "Щекотит", - я захихикала.
  Почувствовала, как кровь смущения прилила к моим щечкам.
  Но тут же она отлила к местам намного ниже.
  "Слово тебя щекотит, Аттика?"
  "Твое дыхание меня щекотит, Клио".
  "Дыхание дыханию рознь.
  Бывает и искусственное дыхание".
  "Искусственно дыхание, Клио?"
  "Когда весталка поцелуем пытается оживить старика - называется искусственным дыханием".
  "Вы, весталки, целуете стариков?
  Это же омерзительно".
  "Наш долг - приводить в чувства прихожан Храма Роды".
  "Ваш подвиг, когда вы поцелуями приводите в чувства намного выше всех подвигов Геракла", - я восхитилась самоотверженности весталки.
  "Да, Гераклу далеко до наших подвигов", - Клио скромно улыбнулась.
  "Если бы сын Зевса услышал, то он бы разозлился на твои слова, Клио".
  "Почему у богов так мало бессмертных детей? - Клио почесала за ушком.
  Я чувствовала своей ладошкой, как отчаянно бьется сердечко моей новой подружки. - Боги бессмертные, постоянно грешат друг с другом и с людьми.
  Все мы дожны быть детьми богов".
  "Может быть, Варфоломей, мой жених - сын бога?" - Я, как все восторженные невесты, надеялась на лучшее после свадьбы.
  "Нет, Варфоломей, не сын бога, - Клио вздохнула. - Я проверяла его на божественность.
  Нет, он совсем не бог.
  Он даже не оценит твою замечательную прозрачную комбинацию, Аттика".
  "Нравится тебе моя бонжурская комбинация, Клио?"
  "Очень нравится мне твоя прозрачная дорогая кружевная комбинация, Аттика".
  "Так возьми ее себе, Клио", - я расщедрилась.
  Захотела сделать что-то приятное и доброе самоотверженной весталке, которая по долгу службы в Храме Роды должна поцелуями приводить стариков в чувства.
  "Нет, я не приму от тебя столь щедрый дар, Аттика".
  "А от кого примешь щедрый дар, Клио?"
  "От стариков принимаю щедрые дары храму Роды, Аттика".
  "Я жалею, что я не старик, которого ты бы сейчас приводила в чувства поцелуями.
  Твои поцелуи лишают меня всяких чувств, настолько они прекрасно опустошают меня".
  "Аттика".
  "Да, Клио".
  "Иди и задай трепку своему жениху крестьянину Варфоломею".
  "Мы пойдем вместе, Клио", - я сказала, как материю на тунику отрезала.
  "Нет, Аттика, свадьба с Варфоломеем это твой путь, - Клио заявила не менее твердо. - Я же останусь здесь, в колодце, ждать Геракла или какого-нибудь старика.
  Старики часто падают в колодцы.
  А, если увидят в колодце обнаженную красавицу, как я, - Клио знала цену своей красоты, - то старики сразу, сломя голову, прыгают в колодец.
  Мой долг в этом сухом колодце собирать со стариков дань на храм Роды".
  "Я... я... у меня нет слов, Клио".
  "Зато у меня есть слова для тебя, Аттика, - Клио провела рукой по моему животику. - Ты попала в ловушку крестьянина Варфоломея.
  Все эти земли и дома не принадлежат Варфоломею.
  Он временно ими пользуется, пока хозяева в отъезде.
  Варфоломей, по своей сути крестьянской - нищий.
  Но он подрабатывает разбойником.
  Ты думаешь, что Варфоломей - твой истинный жених, что ты - его невеста, и что сыграете свадьбу?"
  "Да, я так думаю, Клио".
  "Нет, Варфоломей после свадьбы продаст тебя в рабство на Восток".
  "Но это уже будет после свадьбы, Клио".
  "Он не только продаст тебя, но и убьёт, Аттика".
  "Зачем Варфоломей станет меня сначала продавать, а затем убивать?
  Разве выгодно убивать чужую рабыню?"
  "Если ты мне не веришь, Аттика, то иди и спроси у Варфоломея сама", - весталка надула губки.
  Они у нее припухли после поцелуев.
  "Ты уверена, что я обручена со смертью, Клио?"
  "Варфоломей со своими друзьями разбойниками уже приготовил котел на пир.
  Пока я тебя задерживаю разговорами и ласками, вода в котле закипела.
  Как только ты подойдешь к Варфоломею, он тут же без всякой жалости разрубит твое белое тело на мелкие куски.
  Куски разбойники сварят в котле и съедят их.
  Погибнешь ты, если пойдешь к Варфоломею".
  "Ничего не понимаю, Клио, - я растирала лобик ладошкой.
  Вторая моя ладошка была занята Клио. - То мне нужно идти к Варфоломею и выйти за него замуж, то ты не пускаешь меня к нему.
  Клио, - я заглянула весталке в глубину ее бездонных глаз. - Мне кажется, что ты влюбилась в Варфоломея.
  Только ревнивую девушку может бросать из стороны в сторону.
  Ты придумываешь небылицы, лишь бы задержать меня.
  Затем скажешь Варфоломею, что я не приходила к нему, потому что не люблю его.
  Тогда Варфоломей вынужден будет взять тебя в жены".
  "Как ты разгадала мои тайные помыслы, Аттика? - Клио побледнела и приложила ладошку к губам. - Мне страшно даже".
  "Так женись на Варфоломее, я дарю тебе его", - я по цепи полезла из колодца.
  "Аттика", - Клио окликнула меня со дна.
  "Я слушаю тебя внимательно, Клио".
  "Ты снизу выглядишь великолепно, Аттика".
  "Мы, девушки, со всех сторон выглядим великолепно, - я засмеялась счастливая и перекинула ногу через бортик колодца. - Вылезай, Клио.
  Я тебе помогу".
  "Аттика, я не выйду замуж за Варфоломея".
  "Понимаю, ты его любишь, но за нищего крестьянина выходить замуж нельзя".
  "И это тоже, Аттика.
  Никакая любовь не пробьется сквозь нищету жениха".
  "А что же еще, Клио?"
  "Еще - весталкам нельзя прикасаться к мужчинам".
  "Но вы же целуете стариков в храмах и приводите их в чувство".
  "Старики - не мужчины, Аттика".
  "Звучит очень обидно для стариков, Клио".
  "Что поделать, Аттика.
  Старость - не радость.
  Старики никому не нужны.
  Они вызывают только раздражение".
  "Я не слышала печальнее слов, чем эти слова, Клио".
  "Я буду сидеть в колодце, и оплакивать стариков и старух, Аттика".
  "Это настоящий подвиг, Клио", - я помахала на прощание ручкой.
  Сожалела ли я, что так рассталась с весталкой Храма Роды?
  Сожалела, но у меня впереди была прекрасная жизнь.
  И эту жизнь я должна была начать с того, что устрою скандал своему жениху разбойнику людоеду, который задумал против меня злое.
  Я поднялась по тропинке к другому дому, на вершине холма.
  "Тебя съедят Аттика, - из кухни выбежала девушка в роскошной красной тунике. - Но я не хочу, чтобы тебя ели.
  Твоя комбинация говорит о том, что ты еще не готова к смерти".
  "Еще как я не готова к смерти, - я зашипела. - Но кое-кто, например, мой жених Варфоломей смерть заслужил.
  Я убью его сразу после нашей свадьбы.
  Главное - выйти замуж, чтобы не жалеть потом об упущенном шансе.
  Потом можно снова и снова выходить".
  "Твои слова мудры, несмотря на то, что ты красивая, Аттика, - девушка знала меня по имени. - На оргии только о тебе и говорят, как тебя разрубят на куски, сварят и съедят".
  "А в сыром виде я, что - невкусная?"
  "В сыром виде? - девушка медленно обернулась.
  Внимательно осмотрела меня. - В сыром виде, а-ля натурель ты восхитительна, Аттика.
  Было бы у нас время... - Она спрятала меня за деревянную бадью. - У нас еще будет время. - Девушка принюхалась ко мне. - Судя по запаху, ты уже близко познакомилась с весталкой Клио из колодца?"
  "Ты узнаешь по запаху тех, кто был с Клио? - я от досады закусила нижнюю губку. - Я надеялась, что она только меня одну любит",
  "Клио - замечательная весталка, - девушка закатила глазища. - Она любит только одну девушку - ту, которая с ней рядом".
  "Это много объясняет и прощает Клио", - я старалась казаться маленькой в своем укрытии за бочкой для купания на оргии.
  "Сиди тихо и не шевелись, - девушка меня предупредила. - Под утро, когда разбойники на пиру заснут, мы с тобой убежим вместе.
  Я уже все приготовила для совместной жизни с хорошей девушкой".
  "Ты считаешь меня хорошей настолько, что будешь со мной жить?", - я не видела себя со стороны, но знала, что покраснела от смущения, как морковка.
  Морковки, наверно, всегда находятся в смущении, потому что красные.
  "Считаю", - девушка ответила коротко.
  Она даже не пояснила, что считает.
  Тут влетели в купальный зал разбойники.
  Впереди них несется мой жених - крестьянин Варфоломей.
  Схватили разбойники девушку, и потащили к столу.
  "Как жаль, а я даже имя ее не узнала", - мне стало неприятно, что я не спросила имя той, которая хотела меня спасти, а теперь окажется в желудке разбойников.
  Девушка начала грязно ругаться на разбойников.
  Но они поднесли ей три амфоры.
  Одна - с красным вином, другая - с ликером, третья - с пшеничным пивом.
  Выпила девушка из трех амфор много, закусила, и тут ее сердце не выдержало и разбилось.
  Разбойники сняли с нее шикарную тунику.
  Бережно сложили на мраморном кресле.
  Девушку вознесли на стол, разрезали, посолили, а затем куски бросили в котел.
  "Где-то твоя невеста Аттика задержалась, Варфоломей", - во время пира разбойники над моим женихом посмеиваются.
  "Наверно, Аттика променяла тебя, Варфоломей, на весталку Клио из колодца".
  "Или нашла себе доброго купца в горах".
  Я за бадьей дрожу от злости.
  Не верю, что и меня могут разбойники напоить, разрезать, посолить и сварить.
  Но зато верю в то, что своими руками всех передушу - настолько моя злость сильна была.
  Особенно, я горела яростью на Варфоломея, жениха своего.
  "Если Аттика собьется с пути, то я ее живой в котле сварю", - Варфоломей перед дружками бахвалится.
  Он заметил на пальце разрезанной девушки кольцо.
  Снимал, снимал кольцо, да не мог снять.
  Тогда он хватил топором по пальцу.
  Палец девушки с кольцом отлетел за бочку, за которой я пряталась.
  Между моих грудей отрубленный палец ударился.
  Варфоломей схватил свечу и стал искать палец убитой девушки.
  "Варфоломей, за кадкой пошарь", - разбойники советовали моему жениху.
  Он заглянул за кадку и встретился своим мутным взглядом с моими глазами.
  Я же бросила в лицо Варфоломея щепотку красного перца, который захватила с собой.
  "Черт, Аид, я видел Тартар", - Варфоломей вылетел из-за кадки, как ужаленный.
  Я не выдержала накала страстей.
  Выскочила и вцепилась Варфоломею в густую бороду.
  "Ах, ты мерзавец, ах ты лгун нищий", - я таскала крестьянина по полу, как половую тряпку.
  Не забывала швырять перец в глаза других разбойников.
  Они уже упились и наелись, поэтому, наверно, приняли меня за разгневанную богиню.
  Выли, стонали, чихали, кашляли, испускали газы.
  Не разбойники, а - сволочи.
  "Прикинулся богатым купцом, а сам крестьянин безземельный.
  Да еще и разбойник людоед.
  Девушек на оргию таскаешь. - Я схватила палку и охаживала по бокам Варфоломея. - Клио в колодец посадил.
  Она же тебя любит безумно, а ты без нее трупам пальцы с кольцами отрубаешь и ешь трупы.
  Развратник, никчемный человечишко.
  И мой отец не лучше тебя.
  Надо же, не разглядел злодея нищего крестьянина.
  Решил папенька отдать меня замуж за первого встречного и поперечного.
  За меня, между прочим, визирь мог посвататься или цезарь.
  Властитель однажды на базаре на меня бросал красноречивые взгляды. - Я убедилась, что от моих побоев Варфоломей потерял сознание, поэтому принялась колотить палкой других разбойников. - Не сеете, не пашите, а только потребляете то, что другие вырастили.
  Сволочи вы, а не благородные разбойники".
  Долго я выплескивала свой гнев.
  Затем забрала на память палец с кольцом съеденной девушки.
  По бесчувственным телам я прошла к выходу из страшного дома.
  Затем вернулась - опять же по телам.
  Старалась наступать на больные места разбойников.
  И по телам второй раз вышла.
  Только тогда я немного успокоилась.
  Ночь была лунная, ясная.
  "В подобные ночи весталки из Храма Рода, наверно, особо усердно ищут солнце друг у дружки", - я вспомнила рассказ Клио и улыбнулась.
  Тут я запнулась о тушку зайца.
  Пригляделась: то там, то тут лежали около тропинки разные обездвиженные зверьки.
  "Они нанюхались перца, который я разбрасывала, когда шла к дому жениха, - я догадалась. - Будет мне, чем отца порадовать.
  Мы же не едим человечину".
  Я насобирала зайцев полный подол.
  Когда пришла домой, то закричала на отца.
  "Сидишь дома, в ус не дуешь.
  Твою дочь чуть не съел разбойник нищий крестьянин, которого ты ошибочно за купца принял и за которого меня замуж выдавал".
  "Допустим, - отец не спускал взгляд с зайцев. - Аттика, допустим, что ты права.
  Но зайцы откуда?"
  "Я, когда шла в гости к жениху, разбрасывала около дороги красный и черный перец.
  Звери наелись перца и умерли от потери дыхания".
  "Значит, не зря я выбрал тебе в мужья этого достойного юношу, - мой отец начал сдирать шкурки со зверей. - Если бы я не посватал вас, то он не пригласил бы тебя.
  Ты бы не разбрасывала перец около тропинки.
  Звери не умерли бы.
  Мы бы их не съели и остались голодными".
  "Ты во всем найдешь свою выгоду, отец, - я запрягала лошадь. - Пойдем, остальных зверей соберем.
  Там лоси, кабаны, волки и рыси валяются в изобилии".
  "Будет тебе свадебный пир, дочка", - отец обрадовался.
  "Ты полагаешь, что я должна все-таки выйти замуж за нищего крестьянина людоеда?" - я задумалась.
  "Почему бы и нет, Аттика? - Отец бросил в телегу первую тушку горного козла. - На моей памяти нет людоедов.
  Но Варфоломей ведь не съел тебя.
  Это о многом говорит, Аттика".
  "Это о многом говорит, отец.
  Он не съел меня только потому, что я его избила до полусмерти".
  "Варфоломей, когда очнется, он оценит твои удары", - туша огромного вепря полетела в телегу.
  Я тогда вскользь подумала, что Геракл убивал страшных зверей:
  "А ведь любой человек может справиться с самым страшным монстром, если просто его отравит.
  Не нужно размахивать палицей или мечом, чтобы сразить непобедимого зверя.
  Не обязательно быть могучим сыном бога, героем.
  Достаточно бросить в глаза Немейскому льву, Лернейской гидре, или несломимому быку щепотку едкого перца.
  Перец ослепит.
  Жертва сама себя убьет: либо не заметит и свалится с обрыва на острые камни, либо на полной скорости врежется головой в каменный дуб и раскроит себе череп.
  Так и до покушения на богов и Геракла можно додуматься. - Я испугалась за свои страшные мысли. - Любой слабый противник швырнет Гераклу в рот и в глаза перец.
  Потом можно добить кашляющего, чхающего великого героя одним ударом детского ножа". - Аттика остро посмотрела на Семирамиду.
  - Ты подсказываешь мне, добрая Аттика, - амазонка распахнула глазища.
  
  ПОМОЩЬ ПРИХОДИТ ТАКЖЕ НЕОЖИДАННО, КАК И ВРАГ
  
  - Имеющая ушки, да услышит, - Аттика усмехнулась.
  - Подсказываешь, подсказываешь, как побороть Геракла и сбежать из его плена, - Семирамида чуть не плакала от радости.
  - Это я называю женской солидарностью, Семирамида, - Аттика покачала головкой.
  
  
  ГЛАВА 24. СЕМИРАМИДА И ЭВРИДИКА
  
  - Но где я возьму острый перец, чтобы бросить его в глаза Геракла?
  - На всякий случай я после той ночи, когда шла к своему жениху, ношу с собой всегда перец, - Аттика отвязала с пояса один из мешочков и протянула Семирамиде. - Мне помогает, когда поздно возвращаюсь домой с пира, и, если набросятся дикие собаки или еще более дикие мужчины.
  Конечно, мужчин я выбираю - кому задать перца, а кому просто дать...
  - Спасибо, Аттика, - Семирамида прошептала и забрала перцовое оружие. - Общение с мужчинами не испортило тебя.
  Из тебя вышла бы отличная амазонка.
  - Не надо мне в амазонки, - Аттика засмеялась. - Я и так навоевалась со своим Варфоломеем.
  В ту ночь я рассказала отцу все, что произошло со мной в горах.
  Даже очень подробно описала, как мы общались с Клио.
  Отец одобрительно качал головой и мычал от удовольствия.
  Настал день, назначенный для свадьбы.
  Варфоломей пришел, как ни в чем не бывало.
  Лишь синяки, переломы, глубокие раны напоминали о той ночи, когда я его избивала.
  Но я была уверена, что Варфоломей после своего вина и моего перца не помнит ничего из произошедшего.
  Отец пригласил на пир всех родных и знакомых.
  Мяса хватало на всех, даже на судью Люцифера, который зашел на огонек.
  Постепенно свадебный пир перерастал в свадебную оргию.
  Гости бахвалились, хвастались вымышленными подвигами.
  Я же сидела и молча смотрела на своего избитого жениха.
  "Теперь твоя очередь, Аттика", - Варфоломей не выдержал мой испытывающий взгляд.
  "Очередь плясать голой на столе на оргии?" - я вспыхнула.
  "Нет, моя красавица, твоя очередь рассказывать о себе".
  "Твое счастье, Варфоломей, что ты назвал меня красавицей".
  "Кто же ты, если не красавица, Аттика?"
  "Я расскажу тебе, Варфоломей, свой предсвадебный сон.
  Приснилось мне, что я иду по горам и попадаю в пустое хозяйство.
  Обидно мне стало, потому что я приготовила для встречи с тобой, мой жених, Варфоломей, приготовила для встречи с тобой замечательную тунику из бонжурских кружевов.
  Я в тунике, красуюсь, а никто на меня не смотрит.
  Брожу по дому, и неизвестно откуда доносится песня:
  "Вернись, вернись домой, бедная невеста.
  Попала ты в капкан злодея разбойника".
  Что же ты побледнел, Варфоломей?
  Это только мой сон.
  В колодце я нашла прекрасную весталку храма Роды Клио.
  Мы с Клио отлично провели время в сухом колодце.
  Весталка рассказала мне, что в другом доме на оргиях веселятся разбойники.
  Разбойники приводят девушек, спаивают их ликером, вином и пивом.
  Затем, когда у девушки от крепких напитков разбивается сердце, ее раздевают.
  Кладут жертву на стол, разрезают, солят.
  Варят, едят ее под обильное питье.
  Что же ты покраснел от натуги, Варфоломей?
  Это всего лишь мой сон.
  Дальше мне приснилось, что я в этом доме встретила девушку в роскошной красной тунике.
  Ее, съели - девушку съели, а не тунику.
  Один из разбойников заметил на пальце девушки кольцо.
  Он хотел стянуть кольцо, но силы, видно, не хватило у разбойника.
  Что же ты почернел от страха, Варфоломей?
  Это всего лишь мой сон.
  Тогда разбойник топором отрубил палец девушки.
  Кольцо с пальцем отлетело за бадью.
  За бадьей пряталась я.
  Палец ударил мне между грудей моих великолепных.
  Разбойник со свечой полез за бадью искать отлетевший девичий палец с кольцом.
  Я смотрела в глаза разбойника.
  А он, пьяный, не мог сфокусировать на мне свой взгляд.
  Тогда я насыпала в глаза разбойника жгучего перца.
  Разбойник закричал страшно, захрипел, обожжённой перцем глоткой.
  Я стала избивать его - сначала руками рвала бороду, затем ногами била упавшее в конвульсиях тело.
  Потом стала добивать разбойника палкой.
  Что же ты позеленел, Варфоломей?
  Это всего лишь мой сон.
  Когда разбойник потерял сознание, то я принялась за других разбойников.
  Пускала им в глаза ядовитый перец.
  Била, колотила, рвала их и им.
  Всех разбойников отправила в беспамятство.
  Затем прошла по их телам, вернулась, снова пробежала по их больным местам, чтобы разбойники запомнили меня лучше.
  Захватила с собой на память отрубленный палец девушки с кольцом".
  "Аттика, что же ты так разволновалась? - Варфоломей трясущийся приподнялся со свадебной мраморной скамьи. - Это всего лишь твой сон, Аттика".
  "Да, и палец с кольцом мне приснился", - я показала Варфоломею отрубленный палец с кольцом.
  Варфоломей хотел бежать.
  "Куда, куда женишок от невесты бежишь?" - гости схватили Варфоломея.
  "Если женился, то терпи".
  "Никуда от жены не убежишь".
  Я ушла, чтобы не смотреть, как Варфоломея избивают ногами на оргии.
  Первую свадебную ночь я провела с Клио.
  Весталка Храма Роды ради важного события вылезла из сухого колодца и пришла на мою свадьбу.
  Варфоломея и его разбойников отдали на суд.
  Разбойников казнили.
  Я же выкупила у судьи Люцифера своего мужа.
  Я решила, что знаю все пороки и слабости Варфоломея.
  Это намного лучше для жены, чем узнать о всяких гадостях мужа через много лет. - Аттика закончила рассказ.
  - Ты рассказала жизненное, Аттика, - Семирамида прошелестела ресницами. - Вид у тебя после рассказа, словно ты целый день прыгала, размахивала руками, кричала, изображала лицом невообразимое, восторженно одобрительное.
  Ты одобряешь свои поступки, Аттика.
  
  О ПЛОХОМ МУЖЧИНЕ ЛУЧШЕ УЗНАТЬ РАНО, ЧЕМ ПОЗДНО
  
  - Капита ла верде, - Аттика открыла клетку.
  - На каком языке ты сказала? - Семирамида с недоверием смотрела на путь к свободе.
  - На древнем шумерском языке капита ла верде означает - ты свободна!
  - Но, если Геракл узнает, что ты меня освободила... - Семирамида прошептала, то накажет тебя.
  - Сумата ку дрондо гилермо, - Аттика криво улыбнулась.
  - Это тоже на древнем шумерском? - Семирамида осторожно протиснулась из клетки.
  - Нет, это на другом вымершем языке, - Аттика вздохнула. - К сожалению, перевод мне неизвестен.
  Очень вдохновляет, когда не знаешь перевода неизвестной фразы.
  Ты можешь подумать, что она означает любое.
  - Спасибо, Аттика, - Семирамида хотела спрыгнуть с телеги. - Но Геракл сразу почувствует, что за его спиной телега стала легче на мой вес.
  - Я займу твое место в клетке, амазонка.
  - Ты? - брови Семирамиды начали шевелиться.
  - Я, амазонка.
  - Ты не амазонка, Аттика.
  - В душе мы все амазонки, Семирамида.
  - Ты идешь на риск, можно сказать, что жертвуешь собой ради меня, Аттика?
  - Зачем говорить, тем более, я не знаю, как твоя фраза прозвучала бы на древнем шумерском языке.
  - Пока Геракл не сообразит, что произошло, я буду нестись, словно дикая косуля ото льва, - Семирамида прикрыла ладошкой ротик.
  Пристально посмотрела на Аттику. - Нет, Аттика.
  - Что нет? - Аттика потянула Семирамиду за руку.
  - Что-то здесь не так, Аттика.
  - У тебя проснулись мысли, амазонка, - Аттика скривила лицо в гневе.
  - Мои мысли не спали, Аттика.
  - Почему не убегаешь?
  Почему тратишь драгоценное время?
  Геракл может в любой миг.
  - Потому что Геракл убьет тебя со злости.
  - Может быть, и не убьёт.
  - Ты дала мне свободу, а я дам тебе смерть, Аттика?
  - Слишком ты разговорчивая для амазонки.
  - Аттика, когда одна спасает другую, то погибают обе.
  
  КОГДА ОДИН СПАСАЕТ ДРУГОГО, ТО ПОГИБАЮТ ОБА
  
  - Мы сломаем это мнение, Семирамида.
  - Нет, еще раз нет, - Семирамида вернулась в клетку и закрыла за собой дверцу. - Я должна по своей линии Судьбы пройти сама.
  Вдруг, встречу то, что предназначается только мне?
  Помощь нужна, но не до смерти, Аттика.
  Ты зайди вперед телеги, чтобы Геракл не заподозрил, что ты для меня открыла клетку.
  - Когда я три дня назад убегала от ночных разбойников, - Аттика произнесла задумчиво, - они загнали меня на узкую кривую улочку, в конце которой был тупик.
  Старая часть Микен с лабиринтом переулков и злачными местами.
  Я остановилась около стены и тяжело дышала.
  Преследователи остановились и подняли короткие мечи ночных убийц.
  Я показала разбойникам средний палец в знак несогласия с их действиями.
  Разбойники мимолётом удивились.
  Они никогда не посещали женские курсы в Микенах.
  Поэтому не знали хитростей, которые используют женщины при самообороне.
  Все сила ночных разбойников была в их количестве и уверенности в том, что три меча значат в драке больше, чем красный перец.
  Я сделала вид, что напугана.
  И, когда первый приблизился ко мне, когда обдал горячим дыханием Микенской ночи, то получил от меня подарок в виде ножа в живот.
  "Разбойники, вы никогда не слышали о противоречиях, которые творятся в голове запуганной женщины, - я бросила по щепотке перца во рты и в глаза очумевших уставших двух нападающих.
  Нападающие, вместо того, чтобы проявили осторожность, наоборот, раскрыли рты и выпучили глаза.
  Что облегчило задачу для перца - проникнуть и сжигать. - Вы живете по инстинктам, а я живу по любви.
  Вы не любите когда вас побеждают.
  Я же не люблю, когда меня не любят". - Аттика снова упрямо потянула за дверцу клетки.
  - Аттика, больше не надо пытаться помочь амазонке сбежать, - Геракл даже не обернулся. - Я слышал, как ты предлагала Семирамиде помощь.
  Слышал не только, как скрипнула дверца клетки, но я услышал внутренним слухом намного больше. - Геракл раскатисто захохотал.
  - Сын бога может слышать, как тянутся растущие листья, как течет сок по жилам деревьев, - Иолай с гордостью выпятил грудь, будто бы он сам был тем самым сыном бога.
  - Я бы швырнул молот по звукам, слышимым только для меня одного, - и Геракл тоже себя нахваливал. - Так что твой подлый поступок, Аттика, когда ты хотела спасти амазонку за моей спиной, я не одобряю.
  - Моя жена не подлая, - неожиданно за Аттику вступился Варфоломей. - Аттика - красивая, умная и великодушная.
  - Голос крестьянства не учитывается, - Иолай за спиной Геракла показал кулак Варфоломея.
  - Назревает беспощадный и бессмысленный бунт крестьян против героев, - Геракл зарычал.
  - Варфоломей муж мой, - Аттика прослезилась. - Ты заступился за меня, назвал красивой, умной и великодушной.
  Я не ошиблась, когда выбрала тебя много лет назад в мужья.
  - Ты для меня всегда была самой лучшей, Аттика.
  - Была? - Аттика закашлялась.
  - Была и будешь, - Варфоломей подвел коней к Аттике. - Больше не гневи сына бога.
  Нам еще с ним жить.
  - Вы будете жить втроем с Гераклом? - Семирамида потрясла прутья клетки. - Скорее бы.
  - Надеешься, что я потеряю бдительность, слух, нюх и зрение, амазонка? - Геракл останвоил телегу. - Даже не мечтай об этом.
  Боги мне все вернут с избытком.
  Я даже смогу слышать твои маленькие никчемные мысли.
  - Почему мои мысли маленькие и никчемные, великий герой? - Семирамида присела в клетке.
  - Потому что ты ничтожна по сравнению со мной, женщина.
  - О, как мы заговорили, - Семирамида протянула. - Высокий слог, как у поэта Овидия.
  В твоей родне, Геракл, случайно не было поэтов?
  
  ПОЭТ - ПОДРАЗУМЕВАЕТ ЖЕНСТВЕННОСТЬ, ВСЕ ПОЭТЫ - ЖЕНЩИНЫ
  
  - Аттика, бежим.
  Семирамида дошла до края в своих оскорблениях.
  Обозвать великого героя поэтом, это все равно, что... - Варфоломей вскочил в седло.
  Тут же от боли вздрогнул. - Промежность болит.
  Оставила амазонка мне подарочек на будущие времена - оторвала мужское.
  - Наоборот, мужского у тебя прибавилось, Варфоломей, - Аттика грациозно взлетела в седло.
  - Геракл, ты потом телегу с амфорами в мой двор загони, - Варфоломей говорил, словно только что не назревало непонимание между героем и крестьянами.
  - Я хорошо знаю твой дом у оврага, Варфоломей.
  - Наш дом, Геракл.
  - Ты даришь мне свой дом, крестьянин?
  - Нет, наш дом с Аттикой.
  - Только не играйте передо мной своими чувствами, - на лице Геракла появилась гримаса брезгливости. - Дома можете прибавить тем в самолюбовании.
  Но перед героем не нужно ставить комедию.
  - До встречи, - Аттика бросила между клеткой и Гераклом.
  Непонятно, кому адресовалось "до встречи".
  - Я поставлю на тебя Геракл, в поединке, когда ты будешь на арене сражаться с Семирамидой, - последним высказыванием Варфоломей подластивался к Гераклу.
  - А я поставлю на тебя, Семирамида, что ты победишь в поединке, - Аттика показала зубки.
  Крестьянин и его жена ускакали по дороге налево.
  - Самое удивительное, что я не догадываюсь, о каком поединке вы говорите, - Семирамида поправила волосы. - Но по жизни я всегда ставлю на себя и на своих подруг.
  
  ЗАЧЕМ НАДЕЯТЬСЯ НА ПОБЕДУ ВРАГОВ
  
  - Надо же, Аттика хотела тебя выпустить, Семирамида, - Геракл тряс головой.
  - Теперь ты решаешь вопрос, великий герой...
  - Не называй меня великим героем, амазонка.
  Я же предупреждал, что я великий герой.
  Но из твоих уст звучит насмешкой.
  - Хорошо, не великий герой...
  - Я великий герой, Семирамида.
  - Ладно, просто Геракл.
  - Я не просто Геракл.
  Я - великий герой, сын бога.
  - Так вот ты решаешь вопрос: Аттика пыталась мне помочь, потому что жалела меня, или она делала это из великой ненависти к тебе, Геракл.
  - Почему же Аттика должна меня ненавидеть? - Геракл снова тянул телегу с клеткой и амфорами с вином.
  Темп увеличивался, словно Геракл убегал от Керинейской лани, заболевшей бешенством.
  - Потому что Аттика тебя ненавидит, что ты провел с ней ночь, а затем не замечал, Гера, - голос Иолая дрожал.
  - Ты так говоришь, Иолай, потому что ревнуешь меня к Аттике, - Геракл остро посмотрел на Иолая.
  Под его взглядом возничий стал меньше ростом.
  - Не скрою, что ревную тебя, Гера, - Иолай едва успевал за повозкой, которую тащил неутомимый великий герой. - Также ты знаешь, что я ненавижу женщин. - Иолай плюнул в сторону клетки с Семирамидой.
  Но слюна не долетела и упала к ногам Геракла.
  - Ты плюешь на меня, Иолай? - Геракл нехорошо усмехнулся.
  - Я плевал на амазонку, Гера, - Иолай побледнел, как появившиеся нежные облачка. - Не учел направление и силу ветра.
  Думал, что северный ветер понесет мой плевок прямо в лицо Семирамиды.
  - А, если я на тебя плюну, Иолаюшка? - Геракл выпятил нижнюю губу.
  - Не надо топить меня в своей слюне, Гера, - Иолай, на всякий случай отбежал на несколько метров от телеги.
  - Твое счастье, что Город Солнца показал нам свои упругие холмы, - Геракл уверенно направил повозку к руинам около южной стены Микен, туда, где протекает река Персея.
  - Гера, у меня тоже упругие холмы, - Иолай захихикал.
  - Мы отправляемся в мусорную долину? - Семирамида вытянула шейку.
  - Для кого мусорная долина, а для кого - Город Солнца - Солис, - Иолай подбежал к герою и искательно заглядывал ему в глаза. - Правда, Гера?
  Скажите этой, что Солис - лучший город на свете.
  - Сам и скажи, Иолай, - Геракл поднял телегу на плечи и перешел через груду мусора.
  - Зачем мне рассказывать о мусоре? - Семирамида взвизгнула, когда телега наклонилась.
  
  Я НЕ ПРАВА, КОГДА Я ДУМАЮ, ЧТО Я НЕ ПРАВА
  
  - Запомни, амазонка, - Иолай поднял из кучи мусора сломанную палку и просунул сквозь прутья решетки.
  Палка больно вонзилась в правую ягодицу Семирамиды. - Никогда не называй Город Солнца мусором.
  Ты сама - мусор.
  И скоро превратишься в частицу мирового мусора.
  Я постараюсь, потому что ты вчера меня унизила... многократно.
  - Хоть одного мужчину я победила вчера, - Семирамида засмеялась.
  - Своими подколами ты не выведешь меня из равновесия, - Иолай говорил одно, а пена бешенства на его губах говорила о другом.
  - Иолаюшка, я же предупреждал тебя, чтобы ты был ласковым и не портил наш товар, - Геракл выхватил у Иолая палку и зашвырнул высоко в небо.
  Прошла минута, палка не вернулась.
  - На Олимп палка улетела, - Иолай произнес с гордостью за силу могучего Геракла. - Какой-нибудь из богов удивится, когда получит этой палкой в лоб.
  - Боги любят мои жертвы, - Геракл самодовольно захохотал.
  - Палка - твоя жертва богам, Геракл?
  - Для кого и палка - жертва, амазонка, - Геракл не рассердился за ядовитое замечание Семирамиды.
  Но девушка уже забыла о палке.
  Она с удивлением осматривала окрестности.
  - Древние развалины, входы в шахты, лачуги на мусоре, хижины, и просто смердящие норы.
  - Не жалкие лачуги ты видишь в Городе Солнца, смертная, - Геракл не опускал телегу.
  Она бы не прошла по обломка мраморных колонн, по кучам тлеющего гнилого мяса с тучами сизых сытых довольных мух, по рекам, истекающим из гор прогнивших овощей и фруктов.
  - Амазонка, ты видишь дворцы и храмы новых тысячелетий, - верный Иолай поддакнул Гераклу.
  - Я не думала, что лачуги на помойке называются хижинами.
  - Семирамида, хотя я не хочу портить товар, но, если ты и дальше будешь упорствовать и называть наш Город Солнца помойкой, то я тебя испорчу, обещаю, - Геракл произнес так спокойно, что у Семирамиды сердце оборвалось.
  "Не стану гневить сына бога, - Семирамида на время смирилась с судьбой. - Геракл помешался не только на своих подвигах, но и на помойке.
  Он и Иолай говорят о дворцах и храмах, когда вокруг только обломки прошлого и мусорные кучи настоящего.
  Я никогда не знала, что около Микен, около реки находится большая свалка мусора и человеческих отбросов.
  Впрочем, а где же еще сваливать мусор, как не в реку и не около реки?"
  
  МУСОР, КАК И ЛЮДИ, УНИЧТОЖАЕТ СЕБЯ САМ
  
  - Отважный Геракл, ты с новой бабой? - из кучи отбросов выполз мужчина совершенно нагой.
  Длинная полуседая борода частично закрывала его худые мощи с невероятно вздутым животом.
  - Приветствую тебя, Полиглот, - Геракл вежливо поздоровался.
  - И я рад встрече с тобой, Полиглот, - Иолай произнес благожелательно. - Недавно мы вышли из Города Солнца, но успели по нему соскучиться.
  - Нигде, как в Городе Солнца, - нищий с помойки важно кивнул. - Я присматривал за вашим дворцом все это время.
  - На тебя можно положиться, Полиглот, - Геракл не удивился, что голый мужчина следует с ними по кучам мусора.
  Под ногами великого героя и его спутников хлюпало, растекалось и ужасно смердило.
  - На меня положитесь во всех смыслах, - Полиглот захихикал и указал пальцем на Семирамиду: - Отважная амазонка украсит арену, Геракл.
  - Она украсит не только арену, но и мой кошелек, - Геракл тонко пошутил.
  Мужчины захохотали.
  - У меня для тебя сюрприз, Геракл, - нищий выпятил грудь и постарался убрать живот.
  "Полиглот, хоть и нищий с мусорной свалки около Микен, но хочет казаться стройным кипарисом, - Семирамида зажимала двумя пальчиками носик. - У меня раньше была задача - принести от Царя Навуходоносора пояс царицы амазонок Ипполиты.
  Потом эта задача усложнилась: мне нужно еще сбежать от Геракла.
  Теперь еще две задачи прибавились: не задохнуться в смраде помойки и не упасть в обморок от мусорных красот".
  
  СЧИТАЕТ ЛИ СЕБЯ МУСОР МУСОРОМ, ИЛИ МУСОР ДУМАЕТ, ЧТО ЛЮДИ - МУСОР
  
  - Ты умеешь делать сюрпризы, Полиглот, - Геракл дошел до реки.
  "Здесь кучи мусора выше, и смрад сильнее", - Семирамида пыталась не дышать носом.
  Голова кружилась от обилия запахов.
  И все запахи - далеко не вкусные.
  - Вот мы и дома, - Геракл опустил телегу на кучу гнилых апельсинов.
  Рядом из земли торчали обломки мраморных колонн.
  Прямо под ними виднелся широкий вход в подземелье.
  - Добро пожаловать во Дворец Геракла, - Иолай, как комедиант в амфитеатре, поклонился Семирамиде.
  Но голос возничего был торжественный и серьезный.
  - Я, пожалуй, прикую амазонку цепью к стене, - Геракл не обращал внимания на полные ярости искры из глаз Семирамиды.
  - Осторожнее, Геракл, здесь ступенька, - Полиглот первый вошел в широкий проем.
  - Я в своем доме каждую ступеньку знаю, - Геракл хмыкнул и тут же споткнулся.
  Полетел вперед, словно обрушенная Вавилонская башня.
  - Осторожнее с женщинами, - Семирамида вылетела из могучих рук сына бога.
  Упала около стены с мозаичными потрескавшимися фресками.
   - Полиглот, откуда здесь ступенька? - Геракл загудел, как море перед штормом.
  - Я из храма Артемиды принес ступеньку из Олимпийского розового мрамора, - нищий Полиглот помог герою подняться.
  Как помог? Ну, сделал вид, что помогает.
  Поднять скалу Геракла не в силах никому. - Мрамор дорогой.
  Я всю ночь эту ступеньку от храма отколупывал.
  - Дорогой мрамор, - Геракл потирал ушибленный лоб. - Дорогой, это - правильно.
  - Вот мой сюрприз для тебя, Геракл, - Полиглот бережно погладил ступеньку из мрамора.
  - Ступенька - сюрприз? - Иолай тоже с нежностью прикоснулся к божественному мрамору.
  - Ступенька - подарок от всего чистого сердца, - Полиглот закашлялся.
  - Заболел, родимый? - Иолай постучал по спине нищего.
  - Нет, трупная муха в дыхательное горло залетела, - на Полиглота страшно смотреть.
  Лицо покраснело, губы посинели.
  Глаза вываливались из орбит.
  - Полиглот, может быть, я постучу тебе по спине? - Геракл склонил голову к правому плечу.
  - Нет, нет, великий герой, - муху я уже проглотил. - Нищий быстро быстро хлопал ресницами.
  - Геракл, от нищего ты можешь принимать "великий герой", - Семирамида не смогла удержаться от едкого замечания, - а от меня тебе эти слова кажутся издевательством.
  
  ДЕВУШКА ДЛЯ НИХ ЗНАЧИТ МЕНЬШЕ, ЧЕМ МУСОР
  
  - Образумится амазонка, созреет, - Полиглот ловко защелкнул на шее Семирамиды ошейник рабыни.
  Тут же пристегнул ошейник к цепи.
  Цепь крепилась к мраморной колонне посредине пещеры, которую все, кроме Семирамиды, называли дворцом. - Через день перестанет шутить над великим героем.
  - Спасибо, Полиглот, что за меня решил, - Семирамида поклонилась нищему.
  - А, может быть, и не созреет, - нищий потрогал грудь Семирамиды.
  Семирамида рванулась вперед, но ошейник впился в шею и начал душить.
  - Это твой сюрприз для меня, Полиглот? - Геракл склонился над кучей тряпья на соломе в углу.
  - Оно похоже на девушку, - Иолай подошел ближе.
  Семирамида вытянула шею, чтобы лучше видеть.
  
  ЛЮБОПЫТСТВУ НЕ ПРИКАЖЕШЬ
  
  - Еще утром Эвридика была дочкой патриция Консенсуса, - Полиглот потянул за цепь.
  То, что казалось лохмотьями, поднялось. - Сейчас она сюрприз для тебя, Геракл.
  - Как тебе удалось увести у патриция дочь? - Геракл произнёс с восхищением в адрес нищего. - Патриций с нее глаз не спускает.
  - Мой отец отыщет вас и казнит на базарной площади, - девушка зашипела, как змея.
  - Отыщет нас в Городе Солнца? - Полиглот захихикал тонко, словно камешки речные перекатывались в бурных водах.
  - Убьет меня, бессмертного сына бога? - Геракл даже согнулся от хохота.
  Его громогласный смех заполнил пещеру.
  Сразу стало трудно дышать.
  От грохота хохота Геракла посыпалась мозаика с потолка.
  - Убьет Геракла, великого могучего героя, сына Зевса? - хихиканье Иолая мало чем отличалось от хихиканья нищего Полиглота.
  - Я пойду до ветра, а то своим смехом разрушу дворец, - Геракл протиснулся из подземного царства.
  Хотя проход широкий, свободно пройдут три телеги рядом, но плечи Геракла оказались еще шире.
  - Я выслеживал Эвридику всю ночь, - Полиглот хвастался перед Иолаем.
  - Ты умеешь быть невидимкой, Полиглот.
  - Патриции и богатые девушки не замечают голых нищих на улицах Микен, - Полиглот потирал руки. - Да, я - человек-невидимка.
  Эвридика не обращала на меня внимания.
  Я дождался, когда она выйдет с оргии.
  - Ты была на оргии, а нас не пригласила, Эвридика? - голос Иолая превратился в мед.
  - Отпустите меня к папочке, - Эвридика захныкала.
  - То казнить нас на рыночной площади мечтала, а теперь умоляешь? - Мольбы девушки доставили возничему огромное удовольствие.
  - Прохожих было немного, и я ничего не подозревала, - Эвридика бросала быстрые взгляды на Семирамиду.
  - Я тоже на цепи, - амазонка развела руки в стороны. - Ничем не могу помочь тебе, дочь патриция.
  "Я не знаю девушку.
  Она пленница на помойке, как и я.
  Но почему я думаю о ней с неприязнью?"
  
  НЕПРИЯЗНИ ТОЖЕ НЕ ПРИКАЖЕШЬ
  
  - Оргия была по случаю дня рождения подружки Эвридики, - Полиглот поправил шкуры для ложа. - Эвридика вышла из дворца Алкмены.
  Присела около стены пописать.
  - Так вот, кто загрязняет чистые улицы Микен, - Иолай всплеснул руками.
  - Я подошел и сказал, что знаю, где найти бесплатно драгоценные украшения, - Полиглот продолжал хвастаться своим умением отлавливать девушек на улицах Микен.
  - И дочь патриция тебе поверила, человек-невидимка? - Иолай из амфоры налил в кубок и протянул Полиглоту.
  - Поверила, потому что все богатые девушки думают, что вокруг них только дураки. - Нищий выпил залпом.
  В животе послышался свист. - Дурак где-то среди ночи нашел на улице драгоценности и, разумеется, не знает, что с ними делать.
  А тут как раз девушка присела и писает.
  Бедра мраморные блестят в свете луны.
  Разумеется, нищий дурак подарит драгоценности писающей девушке.
  - Я... я... я ошиблась, - Эвридика пропищала.
  - Ошибка ценой в глупость, - Иолай поднял палец, осмотрел его и засунул в рот.
  - Мы прошли базарную площадь, - Полиглот присел к столу.
  Он чувствовал себя в логове Геракла, как дома. - Потом столкнулись с ночной стражей, когда свернули налево, к статуе Аполлона.
  Ночные стражники даже не остановили нас.
  Дочь патриция идет в компании нищего старика.
  Значит, так нужно.
  Нищих и патрициев стража не трогает.
  Вот, если бы пьяненький крестьянин поздно возвращался бы из Микен в село, то заплатил бы тройной налог стражникам.
  Эвридика не обеспокоилась, когда мы вышли из города.
  Мало ли где нищий драгоценности нашел?
  Мы шли по Городу Солнца.
  Дочь патриция ни разу не кашлянула, когда мы проходили улицу тухлых факелов.
  Запах драгоценностей перебивал для Эвридики ароматы гниющих бычьих внутренностей.
  Мы миновали потоки из гнилых персиков.
  Прошли по кромке пропасти, в которой светились глаза диких мышей и ручных шакалов.
  Я удивился легкости, с которой дочь патриция перескакивала с кучи на кучу.
  Даже во дворце Геракла Эвридика дала себя посадить на цепь.
  - Я думала, что это игра, когда я сижу на цепи, а ты... - Эвридика всхлипнула.
  - Игры у вас, на девичьих оргиях, совсем взрослые, - Полиглот откусил от позеленевшего заплесневелого хлеба. - Вот, что я скажу тебе, Эвридика. - Глоток вина протолкнул хлеб в пищевод нищего. - Ты права, дочь патриция.
  Мы играем.
  - Мы играем, - Эвридика захлопала в ладоши.
  - Доиграешься, - Семирамида замечанием обратила на себя взоры присутствующих.
  - Пусть она мне прислуживает, - Эвридика потребовала повелительно.
  - Амазонки не прислуживают, - Семирамида показала зубки.
  "Вот за что я ее сразу не полюбила, дочку патриция.
  Потому что слишком она надменная: и взгляд, и жесты, и тон".
  
  ПЛОХОЕ ВИДИТСЯ НА РАССТОЯНИИ
  
  - Геракл, если прикажет, то будешь прислуживать, - Иолай разлил вино по кубкам.
  "Начинается пир", - Семирамида ощутила покалывание надежды в области сердца.
  Надежда на побег из "дворца".
  - Приветствуем вас, девушки, в нашем Городе Солнца, - Полиглот отсалютовал кубком.
  - И тебе того же, и туда же, и по тому же месту, - Семирамида отозвалась.
  - Не разговаривай так с патрицием, амазонка, - Эвридика тут же осадила Семирамиду.
  - Полиглот - патриций? - Семирамида засмеялась.
  - Я общаюсь только с патрициями, - Эвридика важно кивнула.
  - Ах, те, с кем ты общаешься, сразу становятся патрициями, - Семирамида поклонилась девушке.
  - Я принимаю твои извинения, амазонка, - Эвридика не почувствовала издёвку в поклоне и словах Семирамиды.
  "Ей льстят с детства, поэтому она даже не допускает мысли, что над ней могут смеяться", - Семирамида потянула за цепь.
  Кольцо в мраморе даже не шелохнулась.
  - Город Солнца находится издревле на обширной равнине близ Микен, - Полиглот трапезничал.
  - Около реки Персея располагается самая престижная часть Города Солнца, - Иолай не отставал в трапезе.
  Дальше Иолай и Полиглот с восторгом рассказывали о помойке, как о величайшем Городе Солнца.
  
  
  ГЛАВА 25. БИТВА КРАСАВИЦ
  
  Перебивали друг друга, дополняли.
  - Многочисленные окраины выходят далеко за пределы долины.
  - Размеры Города Солнца за века настолько велики, что он имеет в поперечнике две мили, а в окружности семь миль.
  - Благодаря тому, что Город Солнца находится у реки, то и площадь его включает водные преграды.
  - Разделяется Город Солнца на семь обширных районов, называющихся, кто как пожелает.
  - Только одно в Городе Солнца незыблемо - его название.
  - Из одного района в другой попадают по четырем главным тропинкам среди мусора... среди сокровищ.
  - Вот о каких сокровищах ты, Полиглот, обещал Эвридике, - Семирамида присела на шкуры.
  Она не заботилась о том, что нагая.
  "Вроде бы я одета в свое спокойствие.
  Нельзя стыдиться, если тебя выставили в постыдном свете.
  Пусть стыдятся те, кто допустил, чтобы девушка выглядела...
  Выглядела".
  
  МЫ, ДЕВУШКИ, ВСЕГДА ВЫГЛЯДЫВАЕМ
  
  Все же Семирамида поймала на себе заинтересованный взгляд Эвридики.
  Дочь Патриция смотрела на бедра амазонки и облизывала губки.
  "Эвридика испорчена оргиями", - Семирамида сдвинула колени.
  Дочь патриция показала ей язычок.
  - Если войти в Город Солнца через северные завалы, то окажешься в стойбище благородных конокрадов, - Полиглот размахивал бараньей лопаткой.
  - Каждый в Городе Солнца чувствует себя спокойно и уверен в своем будущем.
  - Будущее разное бывает, - Семирамида буркнула. - Можно быть в нем уверено, что оно наступит.
  - Закрой ротик, и открой ножки, - Эвридика тут же осадила Семирамиду.
  Полиглот и Иолай посмотрели на дочь патриция с одобрением.
  - Конокрады живут в единстве со своими конями.
  - Стойло для коней является и дворцом для конокрада.
  - Южную сторону Города Солнца присмотрели для себя ночные герои, - Иолай щелкнул пальцами.
  Семирамида закатила глазки.
  
  НОЧНЫЕ ГЕРОИ - ВОРЫ И УБИЙЦЫ
  
  - Лихие люди не боятся ни суда, ни следствия, потому что ни суда, ни следствия в Городе Солнца нет.
  - Следующий район присмотрели для себя торговцы живым товаром.
  - Очень выгодно содержать живой товар в Городе Солнца.
  - Еда для рабов повсюду, и все бесплатно.
  - Ближе к реке, к топкому цветущему болоту спускается район общины гадалок, колдунов и предсказателей.
  - Стены дворцов там украшены изображением летучих мышей и львов.
  - К гадалке не ходи - любимая поговорка в жилищах гадалок.
  - Затем тянутся бесконечные в своей красоте и привлекательности дома разных свободных солярисов, которые выбрали себе почетную жизнь в Городе Солнца - Солис.
  - Свободно!
  - Вольно!
  - Сытно!
  - Без законов!
  - Без налогов!
  - Без мзды стражникам!
  - Только свобода!
  - Я хочу почувствовать свободную любовь, - Эвридика захлопала в ладоши.
  - Тебе несвободной любви мало? - Семирамида тут же зашипела.
  - Дайте мне плеть, я накажу наглую амазонку, - Эвридика протянула тонкую холеную руку.
  Она была уверена, что Полиглот или Иолай тут же вложат в ее руку плетку.
  - Я бы с радостью посмотрел, как ты стегаешь амазонку, - Иолай расплылся в улыбке.
  - Я бы тоже не отказал себе в этом прекрасном бесплатном зрелище, - Полиглот подавился вином.
  - Но нельзя портить товар.
  Так Геракл приказал, - Иолай тут же постучал собрата по спине глиняным блюдом. - Слово великого героя - закон в Городе Солнца.
  - Свободные жители могут выбирать себе любые имена.
  - Любовь, Жизнь, Смерть, Война, Микены - очень популярные имена в Городе Солнца.
  - Геракл - имя или кличка? - Семирамида постаралась не обращать внимания на озлобившуюся на нее Эвридику.
  "Я бы не поверила раньше, что женщина может объединиться с мужчинами против другой женщины".
  
  СИЛЬНЫЕ ВЫБИРАЮТ В ДРУЗЬЯ СИЛЬНЫХ, А МУДРЫЕ - КРАСИВЫХ
  
  - Иногда Геракла называют - Мощь.
  - Мощь и мощи, - Семирамида пыталась разозлить публику.
  "Пока получается только расшатать нервы дочери патриция.
  И то, не я ее злю, а она сама злится, когда глядит на меня.
  - Любовь следит за тем, чтобы свободная любовь не превратилась в товарно-денежные отношения.
  - Для любви важно согласие одной стороны, если эта сторона сильнее.
  - Патриции, поэты в Микенах заботятся о красивом и здоровом потомстве.
  - Но они ошибаются, потому что от сочетания поэта и благородной девушки рождаются не воины, не мудрецы, а изнеженные существа.
  - Только свободная любовь приводит к рождению нормального ребенка, из которого непонятно, что получится в жизни.
  - Мудрые наставники и наставницы всегда укажут путь к половому сношению.
  - Каждый получает то, что хочет, даже, если этого не хочет.
  - Живете по волчьим законам, - Семирамида произнесла скорее с одобрением, чем с осуждением.
  - Город Солнца - свободная страна около Микен.
  - Городские власти и многие жители не догадываются о нашем существовании.
  - Они думают, что армия нищих роется в отбросах.
  - Разве не так? - Семирамида обнаружила, что может на цепи достать до корзины с апельсинами.
  Фрукты оказались с бочками, но необычайно пахучими и ароматными.
  "Чуть подгнившие апельсины - мягкие, вкуснейшие", - апельсиновый сок стекал по груди Семирамиды.
  - Ей бы только жрать и жрать, - Эвридика с презрением фыркнула.
  - А тебе бы только сикать и сикать в присутствии нищих на улицах Микен, - Семирамида от неожиданности чуть апельсин не выронила.
  - Что еще ждать от дикарки необразованной, кроме грубости.
  - А я тебя не прошу ждать, можешь идти, - Семирамида старалась апельсинами унять нарастающую дрожь.
  "Словно перед решающей битвой.
  Почему я сцепилась с недостойной меня?
  Наверно, потому мы ругаемся, что дочь патриция считает меня недостойной ее".
  
  ЖЕНЩИНЫ ТОЖЕ МЕРЯЮТСЯ ДОСТОИНСТВАМИ
  
  - Куда мне идти я решу сама, без подсказок голой бесстыдной амазонки.
  - А ты глупая, Эвридика.
  - А ты сиську правую себе отрезала и гордишься.
  - Ты - дочь патриция, поэтому думаешь, что тебе все можно.
  - А ты ничья дочь, поэтому тебе ничего нельзя.
  - Сиська у меня не отрезана, а выжжена.
  - Выжгли себе язык, Семирамида.
  - Выбей себе зубы, Эвридика, а то я, если дотянусь, то тебе их пересчитаю.
  - Чтобы пересчитать мои зубы, ты должна уметь считать, амазонка.
  - Я умею считать отрубленные головы своих жертв.
  - Чья бы корова мычала, а твоя бы молчала, - Семирамида.
  - Ты больше похожа на корову, потому что у тебя вымя большое.
  - Для необразованных амазонок поясню, что это называется грудями.
  - Это не груди, а ведра под туникой.
  - Самые настоящие груди, не то, что у некоторых дикарок, которые без седла протирают промежность о хребет коня, - Эвридика задрала тунику.
  Выкатила тугие налитые груди.
  С победным видом смотрела на Семирамиду.
  Но ее груди не возрадовали ни Семирамиду, ни Полиглота, ни Иолая.
  - Не перед кем хвастать своим богатством сисек, Эвридика, - Семирамида ядовито захихикала.
  - Да, амазонка не поймет, что означает большая грудь.
  - Наоборот, мы, амазонки, понимаем в грудях больше, чем дочки патрициев.
  - Завидуешь, что я дочь патриция.
  - Завидовать, что ты дочь?
  - Завидуешь моим грудям.
  - С этими грудями в бою ни тетиву натянуть, ни мечом взмахнуть.
  Сразу останешься без головы, но зато с грудями.
  - То-то и смотрю, как тебе груди в битве подравняли.
  Одну начисто срезали.
  - Не в бою сиську правую я потеряла.
  Я уже говорила.
  - Говорила, да акцент у тебя не микенский, я тебя не поняла, и понимать не желаю.
  - Ты не поняла, потому что сиськами думаешь, Эвридика.
  - Лучше думать сиськами, чем их отсутствием.
  - Да ты просто дрянь... - Семирамида рванулась на цепи.
  Навстречу амазонке уже неслась разъярённая дочь патриция.
  К удивлению Семирамиды длины цепей хватило, чтобы девушки достали друг дружку.
  Семирамида вцепилась руками в волосы Эвридики.
  Эвридика обхватила Семирамиду и приподняла над полом.
  - Я сумо изучала от японца, - Эвридика упала вместе с Семирамидой. - Я карате изучала с китайцем.
  Я джиу-джитсу знаю от бонжурца.
  - В постели с ними ты изучала боевые искусства.
  На оргии упражнялась с купцами. - Семирамида с удивлением обнаружила себя под дочкой патриция.
  "Как я пропустила момент, что она меня оторвала от земли.
  Как Геракл оторвал от земли Тесея, когда они боролись.
  Тесей получал силу от своей матери Геи.
  Без касания земли Тесей ослаб.
  Мы, амазонки, не уделяем особого внимания борьбе.
  Для нас главное - хороший удар".
  
  УДАР - ЗВУЧИТ КОРОТКО
  
  - Получи, Микенская неженка, - Семирамида умудрилась и локтем ударила Эвридику в лоб.
  Удар без должного размаха получился смазанный.
  Но его хватило, чтобы Эвридика охнула и слетела с амазонки.
  - Полиглот, ты на кого ставишь? - Иолай возбужденно бегал вокруг дерущихся девушек.
  Голос Иолая дрожал от восторга.
  - Я? Я ставлю дирхем на Эвридику.
  У нее сиськи больше.
  Грудями задушит.
  - А я, хоть и ненавижу Семирамиду, но благоразумно ставлю дирхем на победу амазонки.
  Амазонки с детства привыкли к битве.
  - Так они привыкли драться мечом, луком, щитом и копьем, - Геракл появился вовремя.
  - Гера, а ты за кого? - Иолай не смотрел на своего великого друга.
  Возница полностью поглощен зрелищем драки амазонки и дочери патриция.
  - Я всегда ставлю только на себя, поэтому я всегда выигрываю, - Геракл произнес с нажимом.
  - Геракл, ты будешь драться с ними третьим? - Полиглот закашлялся. - Тогда пропал мой дирхем.
  - Нет, я не опущусь до драки с недостойными женщинами смертными.
  - Ох, слова не мальчика, а героя, - Семирамида сидела сверху на Эвридике и увлеченно колотила ее кулаками в груди. - Кто это у нас за амазонками гонялся и поражал их мечом в спину?
  Кто это, как не великий сын бога, стрелял из лука в амазонок.
  Кто меня за ногу поднимал и в клетку бросал?
  "Язык девушки сильнее кулаков, - Семирамида видела себя со стороны. - Дерусь с Эвридикой, но не могу сдержаться, чтобы не оставить замечание по поводу поведения Геракла".
  
  ДЕРИСЬ, НО ЗА СОВЕСТЬ ДЕРЖИСЬ
  
  Семирамида за высокими думами и еще более высокими словами пропустила хитрый прием Эвридики.
  Дочь патриция выскользнула из-под нее.
  Изловчилась, и зажала шею Семирамиды ногами.
  Голова амазонки упиралась в живот Эвридики.
  - Какой образ, какая драма, - Полиглот захлопал в ладоши. - Моя побеждает.
  - Подожди, амазонки не умирают от объятий женщин, - Иолай в досаде кусал губы.
  - Семирамида уже не дышит, - Геракл заключил с видом знатока женской борьбы.
  - Не дышит, но все слышит, - Семирамида подняла руки и ладонями, изобретая необычную гибкость рук, ударила по ушам дочери патриция.
  - Так нечестно, - Эвридика взвыла. - Она применяет запрещенные правила.
  В карате, в сумо, и в джиу-джитсу по ушам ладонями не бьют.
  - О правилах вы не договаривались, - Иолай закричал победно.
  - Правил нет, но приличия в драке нужно соблюдать, - Полиглот засопел.
  Потому что его ставка в очередной раз оказалась под амазонкой.
  Борьба длилась с переменным успехом.
  В конце концов, Семирамида и Эвридика сплелись настолько тесно и перекатывались, что определить победительницу никто не смог.
  То одна сверху, то другая.
  Девушки влились одна в другую.
  - А я и забыл, что товар нельзя портить, - Геракл за волосы растащил дерущихся. - Иолай, сократи им цепи.
  Чтобы Эвридика не доставала до Семирамиды.
  - Испугался за свою Эвридику, - Семирамида вытирала кровь с лица.
  - Испугался за свою амазонку, - Эвридика рвалась в битву.
  - Сиськи, сиськи у Эвридики как увеличились, - Полиглот ринулся к дочери патриция. - Я должен их ощупать.
  Но Эвридика после боя, с кипящей кровью, подняла ногу и ударила пяткой в лоб подбегающего Полиглота.
  Голый нищий перелетел через стол.
  - Гера, кто победил? - Иолай усердно подмигивал своему другу.
  Намекал, что дирхем ставок должен остаться у них.
  - Победил я, как и предсказывал, - Геракл мудро решил вопрос в свою пользу.
  И дирхем от Полиглота забрал, и от Иолай дирхем взял. - Ничья среди девушек была.
  А я эту ничью сделал своей победой, когда разнял их дерущихся.
  - Запиши эту победу в свой очередной подвиг, Тот Который Не дерется с Девушками, - Семирамида постепенно успокаивалась после драки.
  - За это зрелище дирхема не жалко, - Полиглот со стоном поднялся с пола. - Конечно, было бы приятнее, если бы выиграла Эвридика, потому что я на нее поставил.
  Но тогда бы я скорбел, что не победила амазонка.
  Две девушки достойны друг дружки в драке.
  - Подойди, я повторю тебе, как я достойна тебя в драке, - Эвридика произнесла ласково.
  - Полиглот, умой девушек, приведи их в надлежащий товарный продажный вид, - Геракл присел к столу. - Я их показывать в солнечном Городе буду.
  Солярисы должны оценить предстоящих воительниц.
  Пусть собирают деньги на ставки.
  - Я не подпущу к себе мужчину, - Семирамида зашипела, когда Полиглот с мочалом для растирания и амфорой для омовения осмелился подойти.
  - Что мне делать, герой? - Полиглот произнёс плаксиво.
  - Делай то, что я тебе приказал, Полиглот.
  - Приказываешь свободному жителю Города Солнца? - Семирамида расхохоталась. - Солирисы уверены, что никто над ними не стоит, никто им не приказывает.
  Они думают, что свободные личности.
  - Геракл не приказывает, а советует мне вас омыть, - Полиглот выворачивался и неудобного положения.
  Он пока оставил Семирамиду и робко подходил к затаившейся Эвридике. - Я могу не исполнять волю великого героя.
  Я свободен в своих действиях, поэтому делаю то, что я захочу.
  Свободный солярис полиглот сейчас желает омыть девушек.
  - Твой язык подвешен лучше, чем все остальное, - Эвридика ядовито захихикала. - Но и ко мне не подходи, солярис. - Я к тебе переменила мнение с хорошего на противоположное.
  Ты без разрешения хотел пожмакать мои сиськи.
  - Фу, какой дурной тон, - Иолай выпятил нижнюю губу. - Дочь славного патриция, а выражается, выражается, как простая амазонка. - Иолай нашел сравнение и остался доволен им.
  - Никогда девушка не воин не сможет выражаться так, как амазонка, - Семирамида показала Эвридике язычок.
  - А я? - Полиглот стоял между девушками - на равном расстоянии от каждой.
  - Давай сюда свой кувшин и мочало, - Семирамида протянула руку. - Я сама смою с себя кровь врага.
  - Сама, все сама, - Эвридика тут же насмешливо захохотала. - Больше не с кем, как с самой собой.
  - Да у меня подруг больше, чем у тебя твоих друзей кунфуистов, каратистов и сумоистов на оргиях, - Семирамида вспыхнула.
  
  НАШЛА ЧЕМ ХВАСТАТЬСЯ АМАЗОНКА - ПОДРУГАМИ
  
  - Подруга - не показатель популярности девушки, - Эвридика тоже вытянула руку. - Полиглот, дай первой амфору и мочало мне.
  Я не собираюсь подмываться после грязнули.
  - Подмываться? - глаза голого нищего загорелись.
  Его интерес стал более явным.
  - А я не буду мыться после той, которую все на оргии, - Семирамида поставила Полиглота в тупик.
  - Гера, казнить обеих? - Иолай опустил руку на рукоять меча.
  - Казни, казни дочь патриция, - Эвридика плюнула в сторону Иолая.
  Слюна не долетела и повисла на коленке Полиглота.
  Иолай издевательски захохотал.
  - Иолай весь в хозяина пошел, - на этот раз Семирамида согласилась с дочерью патриция. - Один девушек убивает, и второй решил поучаствовать в подвигах народного героя.
  - Они особенно смелые, когда мы на цепи, - Эвридика кивнула очаровательной головкой.
  - Иолай, может быть, выйдешь на бой против меня? - Семирамида широко расставила ноги.
  - Или со мной сразишься, Иолай? - Эвридика остудила горячего Иолая.
  - Семирамида, ноги не расставляй в гостях в Городе Солнца, - Геракл загрохотал по-геройски. - И дома в Фемискира не расставляй.
  - Кто же их омывать будет? - Полиглот вернулся к своему заданию.
  - Пусть сами друг дружку омывают, - Геракл, как всегда, принял мудрое решение. - Сами драку затеяли, сами и прихорашивайтесь, воительницы. - Баранья кость трещала на зубах великого героя.
  - Они поубивают друг дружку во время мытья, - Иолай произнес с затаенной надеждой.
  - Чему ты радуешься, Иолай? - Геракл с подозрением смотрел на своего любимца. - Ты желаешь их крови?
  Я, значит, отслеживал амазонку ночью в Микенах.
  Затем отлавливал ее в окрестностях.
  Потом тащил на своих могучих плечах в Город Солнца.
  А ты хочешь одним махом лишить меня моих заслуг.
  Раз - и голову амазонке отрубишь.
  Типа, Геракл, ты зря старался с ней?
  Я - Иолай - все решил в свою пользу? - Геракл говорил и за Иолая.
  Но, судя по разливающейся по лицу Иолая синеве, угадал на все сто.
  - Я приманивал, заманивал Эвридику, привел ее сюда для дела, а ты, Иолай, хочешь лишить меня моей победы над ней? - Полиглот на всякий случай встал по правую руку Геракла.
  - Таааааааак, - Иолай протянул. - Все против меня?
  - Нет, гордый солярис Иолай, мы все за тебя, - Семирамида проблеяла насмешливо.
  Все засмеялись.
  Даже Иолай захихикал.
  - Иолай, снова распусти им цепи, - Геракл вытер рот пучком укропа.
  - Снова пусть дерутся? - Иолай проглотил обиду за то, что Геракл не дал убить амазонку и дочь патриция.
  - Пусть достанут друг до дружки и умываются, - великий герой взглянул на палочку солнечных часов у входа в пещеру. - Чтобы через один сектор готовы были на выгул.
  - Готовы на выгул? - Эвридика изогнула левую бровь.
  Семирамида воспользовалась общим замешательством и вырвала кувшин и мочало из рук Полиглота.
  - Воровка, - Эвридика тут же расстроилась, что амазонка опередила ее.
  - Ворона, - Семирамида показала Эвридике язык.
  Под пристальными взглядами мужчин и дочери патриция Семирамида стала умываться.
  - Между ног усерднее вымой, - Полиглот даже на колени встал, чтобы лучше видеть.
  - Что вы на меня так смотрите изучающе? - Семирамида смущалась, но старалась казаться естественно расслабленной. - Голая девушка сидит на цепи в плену и умывается.
  Осудите меня еще за то, что я без одежды.
  Или за ненадлежащий вид осудите.
  Странно устроены мужчины.
  Сначала девушку смешают с грязью, а потом брезгуют, говорят, что грязная.
  - Ты бы оделась, как я, - Эвридика с презрением фыркнула из своего угла.
  - Эвридика, после драки на тебе остались лохмотья, - Семирамида сузила глаза. - Если я оденусь как ты, то меня сразу примут за нищенку с помойки.
  - Прошу не оскорблять Город Солнца, - Геракл зарычал.
  - Я же не сказала, что Городом Солнца вы называете помойку, - Семирамида провела влажным мочалом по груди. - Я сказала, что - помойка.
  А что помойка, где помойка, и кто из великих героев живет на помойке, я даже не намекнула.
  - Лучше грязь со спины сотри, а не нашу совесть гордых соляриев, - Полиглот произнес и с подобострастием посмотрел на Иолая и Геракла.
  - Прощаю, - возница за что-то простил Полиглота.
  - Хорошо сказал ты, Полиглот, - Геракл важно кивнул.
  - Не могу оттереть, потому что не вижу, где грязь, - Семирамида растирала спину наугад.
  - Когда я повалила тебя, ты так спиной в объедки втиснулась, что теперь не оттереть, - Эвридика произнесла гордо.
  - Может быть, это грязь от твоих грязных пяток, когда ты ноги бесстыдно закидывала мне за спину.
  Привыкла ноги на шею забрасывать на оргиях.
  
  МОЖНО ПОДУМАТЬ, ЧТО Я БЫЛА НА ОРГИЯХ В МИКЕНАХ
  
  - Дикая амазонка не может судить об оргиях патрициев, потому что амазонок грязных мы не приглашаем, - Эвридика произнесла лениво.
  Лишь бы что-нибудь ответить.
  Она сделала шаг к Семирамиде, затем второй шаг.
  - Ты хочешь, чтобы я снова тебя поборола? - Семирамида подняла кувшин с водой.
  - Я не хочу опять побеждать в драке со слабой, - Эвридика дошла до амазонки.
  Теперь девушки смотрели друг дружке в глаза.
  - Если снова сцепитесь, то я подвешу вас за ноги, пока кровь не насытит ваши мозги, - великий герой предупредил воительниц.
  - Дай мочалку, я вымою грязь с твоей спины, - Эвридика дотронулась до мочала.
  - Пропустить тебя за мою спину? - Семирамида кусала губки.
  - Если не хочешь, то ходи грязная.
  Уж насколько грязные солярисы, жители Города Солнца, но и они будут тыкать в тебя пальцем, и называть грязной дикой амазонкой.
  - Грязной нельзя, - Геракл отозвался от огромной зажаренной индейки.
  От индейки пахло залежалостью, но это не смутило героя.
  Геракл - бессмертный, поэтому от отравления несвежим мясом не умрет.
  - Если не сможешь вымыться, амазонка, то я тебя вымою, - Иолай захихикал.
  - Или я, - Полиглот рассмеялся.
  - Или я, - пророкотал Геракл.
  - Слишком много на тебя желающих, амазонка, - в глазах Эвридики потухли огоньки ярости. - Ну?
  Или ты хочешь, чтобы тебя слюнявил солярис Полиглот?
  Или наяривал утонченный Иолай?
  Или проделал мочалом дыру в твоей спине могучий Геракл?
  - Да, я могучий, - Геракл захрустел костями.
  То ли своими костями похрустывал, то ли индейку грыз.
  - Давай, только без глупостей, - Семирамида решительно повернулась к Эвридике спиной.
  
  В ГЛУПОМ ПОЛОЖЕНИИ НЕ БЫВАЕТ ГЛУПОСТЕЙ
  
  - Кто ты, чтобы я занималась с тобой глупостями? - Эвридика прикоснулась мочалом к спине амазонки. - Мои глупости нужно заслужить, Семирамида.
  - Только что мы дрались, а теперь ты называешь своим желанием вымыть меня.
  - Не вымыть, а растереть мочалом.
  - Разве это не одно и то же?
  - Нет. Мытье и растирание - совершенно разное, как петух и солярис.
  - Причем здесь солярис и петух? - Полиглот тощей грудью встал на защиту родного Города Солнца, то есть - свалки около Микен.
  - Полиглот, помолчи, дай понаблюдать за жизнью девушек в естественных для них условиях, - Иолай запшикал на Полиглота.
  - Где для них естественные условия? - Полиглот склонил голову к правому плечу.
  - Когда девушка моет девушку, то это называется естественным условием для девушек.
  - Ты научился этим мудростям в термах? - Полиглот спросил с уважением.
  - Я не учился, я родился философом, - Иолай отшутился.
  - Эвридика, это уже не спинка, - Семирамида дрожала, как струна.
  - Ты не представляешь, грязная амазонка, - "грязная амазонка" прозвучало нежно, - насколько ты сейчас в моей власти.
  - Я не собираюсь тебе служить, Эвридика.
  - Не собираешься, но придется, потому что я - дочь патриция.
  - Амазонки не прислуживают дочерям патрициев.
  Скорее ты мне прислуживаешь, когда моешь мне спинку.
  - Ты думаешь, что я тебе прислуживаю, когда мочалом удаляю грязь с твоей спины, Семирамида?
  - А как иначе назвать, то, что ты меня омываешь?
  - Иначе можно сказать, что я захотела потереть тебе спинку и добилась своего желания.
  Я победила в драке...
  - Не ты победила в драке, Эвридика, а я выиграла битву между нами.
  - Ты можешь считать, что ты победительница, а я знаю, что я победительница.
  - Мудро, когда после драки обе стороны полагают себя выигравшими или проигравшими, - Геракл оценил высказывание дочери патриция.
  - Проигравшими никто не хочет себя считать, - Полиглот с вопросом посмотрел на Геракла.
  - Да ты, Полиглот, не осведомлен о настоящей тактике героев, - Иолай свысока, как герой, смотрел на нищего худого соляриса с выпуклым животом. - Иногда одна из воевавших сторон объявляет торжественно, что проиграла.
  - Зачем же это так унизительно? - Полиглот от удивления даже на миг отвлекся от увлекательного для него зрелища - подглядыванием за девушками.
  - Победитель обычно теряет больше, чем побежденный.
  Победитель становится великодушным.
  Он отстраивает заново разрушенные дома на стороне побежденного.
  Выплачивает семьям побежденных щедрые деньги.
  Наводит порядок, какого у побежденных не было до войны. - Иолай посмотрел на Геракла.
  - Я никогда не объявляю себя проигравшим, - Геракл пророкотал.
  - Но ты же сын бога, великий герой, тебе можно ломать правила, которые обязательны для простых смертных, - Иолай тонко подластился к своему покровителю и другу.
  - Ты дрожишь в моих руках, амазонка, значит, я побеждаю и в обмывании.
  Хотела я - получила.
  Желала - вижу твою покорность.
  Ты сейчас, как голодная преданная собака, которая жаждет любви хозяйки.
  - Неправда, - Семирамида отодвинулась от Эвридики. - Я не в твоей власти.
  И я тебя не только не люблю, а я тебя ненавижу.
  - Ты можешь говорить неправду, амазонка, но твоя единственная сиська показывает, насколько ты возбуждена после того, как я умело растирала тебя мочалом.
  Я умею мочалом побеждать.
  - Ого, они заговорили о любви и о сиськах, - Полиглот шумно выдохнул.
  - От любви до ненависти, и от ненависти до любви - один шаг, - Эвридика протянула мочалку Семирамиде. - Долг платежом красен.
  Теперь ты обмывай меня.
  - Не боишься, что я тебе шею сверну? - Семирамида все же приняла мочало.
  - Ты? Мне? Шею? Сломаешь? - Эвридика сложила губки сердечком. - Скорее ты бросишься со слезами благодарности мне на шею.
  - Не дождешься, - Семирамида стала омывать Эвридику.
  
  МЫ ВСЕ ОДИНАКОВЫЕ, НО ЗАЧЕМ-ТО СТРЕМИМСЯ КАЗАТЬСЯ РАЗНЫМИ
  
  - Направь чуть ниже, правее, ага, так и сильнее, - Эвридика застонала.
  - Ты уже не брезгуешь мочалом, которое дотрагивалось до меня.
  - Брезгую, но терплю, - Эвридика захихикала. - Видишь, как мое терпение сдерживается, чтобы не лопнуть.
  - Ты издеваешься надо мной, Эвридика, - Семирамида опустила мочало. - Соски твои затвердели.
  - Соски затвердели, - Полиглот запищал.
  - Ты, нарочно придумала, Эвридика, чтобы я тебя, а ты меня.
  - Я же об этом и говорила, Семирамида, - Эвридика томно изогнулась, застонала.
  Ее грациозное тело вздрогнуло.
  По нему прошла крупная дрожь.
  Дочь патриция вскрикнула.
  Наступила звенящая тишина.
  Слышно, как где-то на помойке переругиваются свободные солярисы.
  - Я победила! - Эвридика вынырнула из розового забытья. - Я выиграла.
  Ты прислуживала мне, амазонка.
  Ты потакала моим похотям и сделала то, что мне надо.
  Вот так, мы дочери патрициев - когда силой, когда хитростью - добиваемся от рабов желаемого.
  Я использовала тебя в своих целях.
  - Эвридика выиграла, - Полиглот радостно захлопал в ладоши. - Я тоже выиграл, потому что поставил талер на то, что Эвридика первая придет к финишу.
  - Я тоже выиграл, потому что поставил на Эвридику сейчас, в омовениях, - Иолай напомнил Полиглоту.
  Не дал ему полностью насладиться абсолютной славой выигравшего.
  Иолай посмотрел на Геракла.
  - Вы оба проиграли мне, - сын бога никогда не проигрывал. - Давайте ваши два талера.
  - Но как же, Гера? - Иолай вымученно улыбнулся. - Эвридика победила.
  Мы же с Полиглотом на нее ставили.
  - Вы сделали ставки на то, что Эвридика первая придет к финишу, - сын громовержца поднял указательную кость съеденной птицы. - Эвридика пришла к финишу?
  - Так, - Полиглот обреченно вздохнул.
  Он уже догадывался, что не получит выигрыш, да еще и с талером придется расстаться.
  - Совершенно законно ты сказал, Гера, - Иолай поддакнул.
  - Но амазонка не пришла к финишу.
  - И? - Иолай икнул.
  - Если одна из девушек не пришла к финишу, то вторая не может считаться первой.
  - Как это? - Полиглот раскрыл рот.
  - Но Семирамида в любом случае уже не придет первой к финишу в этом омовении, - Иолай говорил больше для любознательности, чем в уверенности, что получит выигрыш.
  - Но и Эвридика не может считаться первой, если амазонка не пришла, - Геракл собрал выигрыш - два талера.
  - Ты всегда в выигрыше, мудрый Геракл, - Полиглот произнес с уважением.
  - Иначе быть и не может, чтобы Геракл не победил, - Иолай добавил с гордостью за своего покровителя.
  - Еще один подвиг Геракла, - Семирамида прошелестела чуть слышно через сжатые зубы.
  - Если бы ты пришла к финишу, то этого подвига Геракла не было бы, - Эвридика пожала плечами. - Сама виновата, что родила новый подвиг сына Зевса.
  - Я не родила, - Семирамида со злостью смотрела на Эвридику.
  - Потому что ты холодная, - Эвридика на все знала язвительные ответы.
  Опыт общения с патрициями на оргиях закалил характер девушки. - Все вы, амазонки, холодные и неживые.
  - Геракл, ох, Геракл, - Полиглот тряс головой.
  - Не печальтесь, Иолай и Полиглот, - Геракл находился в отличном состоянии духа после своей очередной, хоть и словесной, победы. - Наливайте за мой счет отличного Микенского вина.
  Вечером мы устроим пир.
  Пригласим гостей, которые будут осматривать воительниц.
  - Оргию? - Полиглот с надеждой уточнил.
  - Если на тебя кто-нибудь позарится из свободных солярисов, Полиглот, то будет тебе и оргия, - Иолай захохотал.
  - Я сам себе оргия, - Полиглот, судя по всему, привык к шуточкам в свой адрес.
  Он налил в кубок вина и запустил ароматный напиток в живот.
  - Все, остальное - до оргии, - через пять минут Геракл тяжело поднялся из-за стола.
  Он хлопнул ладонью по мраморной столешнице. - Иолай, выводи товар на прогулку по Городу Солнца.
  - Что еще за прогулка? - Эвридика насторожилась.
  - Что означает - выводи? - Семирамида показала зубки. - Мы же не домашние собаки на выгуле.
  
  МУЖЧИНЫ ЛЮБЯТ, КОГДА ИХ СРАВНИВАЮТ С ВОЛКАМИ, НО ЗЛЯТСЯ, КОГДА НАЗЫВАЮТ СОБАКАМИ
  
  - Вы ведите себя вежливо со свободными гражданами, - Иолай отстегнул цепь.
  - Можете оскорблять солярисов, - Полиглот суетился рядом.
  - Что значит - вежливо, и в то же время оскорблять? - Эвридика зазвенела цепью.
  
  
  ГЛАВА 26. СЕМИРАМИДА, ИОЛАЙ, ЭВРИДИКА
  
  - Солярисы должны видеть, что вы полны сил, агрессивны и очень опасны, - Геракл сытно рыгнул. - Можете даже укусить кого-нибудь из свободных граждан Города Солнца.
  Народ любит грубую силу.
  - Сам кусай себя за пятку, великий герой, - Семирамида поняла, что убежать, по крайней мере, в сегодня, будет затруднительно.
  "Лишь бы амазонки не узнали, что меня водят на цепи по помойке, - Семирамида покорно пошла за Иолаем.
  Спереди важно шествовал великий герой сын бога.
  Рядом с ним семенил голый нищий, но свободный житель помойки Полиглот. - А, если и узнают амазонки о моем плену, то никакого моего позора в этом нет.
  Я одна должна добыть пояс нашей царицы амазонок Ипполиты.
  Каким образом, каким путем - мое дело.
  Пусть через плен и через унижения.
  Те, кто из амазонок будут меня презирать - не подруги мне.
  А мнение не подруг меня не беспокоит".
  - Семирамида, я хочу с тобой серьезно поговорить, - Геракл подошел к амазонке и дернул за цепь.
  - Серьезно поговорить с голой девушкой на цепи? - Семирамида растянула уголки рта.
  - Опять ты выпускаешь иглы, Семирамида, - Геракл выдохнул.
  От его шумного выдоха ближайших крыс с вершины мусорного холма снесло. - Почему ты все равно пытаешься меня унизить?
  - Потому что я не умею возвышать мужчин, Геракл.
  - Я же тебе ничего плохого не делаю, не бью тебя, Семирамида.
  - Ы?
  - Самое время, пока не набежали солярисы обговорить наши отношения, амазонка.
  - Наши отношения, сын бога?
  - Тебя, конечно, никто не ищет, Семирамида.
  - Причем здесь поиски меня, Геракл?
  - Как бы ни сложились наши с тобой дальнейшие споры, ты не обижай меня, Семирамида.
  - Я?
  - Не гневи сына бога, Семирамида.
  - Не?
  - Иначе твоя жизнь станет хуже, чем Тартар.
  - Ты угрожаешь мне, великий герой?
  - Да, я угрожаю тебе, амазонка.
  Я бы мог сказать, что не угрожаю, а предупреждаю, но я именно - угрожаю.
  Я долго делал себе имя подвигами, и никто, - Геракл помахал перед носом Семирамиды огромным кулаком, - никто не смеет меня осуждать и надо мной потешаться.
  Кстати, амазонка, может быть, я поступаю с тобой так, как тебе не нравится, но я же не принижаю твое амазоночье достоинство.
  - Я девушка простая, и не знаю сложных слов, - Семирамида пропела после недолгого раздумья. - Но мне кажется, что я чуть-чуть согласна с тобой.
  Тебя же ведут боги, Геракл.
  Меня же ведет моя голова.
  - Это снова издевка? - Геракл сдвинул брови.
  - Нет, наоборот, я хвалю тебя, сын бога.
  - Тогда - другое дело, Семирамида.
  - Гера, может быть, вывести воительниц вперед? - Иолай зазвенел. - Они значительнее и дороже будут выглядеть впереди процессии.
  - А как же я? - Геракл почесал подбородок.
  - Тебя, Гера, видно со всех сторон.
  - Выводи вперед, - Геракл махнул рукой.
  - Амазонка, Эвридика, ваш выход, - Иолай засмеялся.
  - Не верю, что я иду рядом с голой дикаркой плечом к плечу, - Эвридика покосилась на амазонку.
  - Не веришь в свое счастье, забитая дочь патриция? - Семирамида обидно засмеялась.
  - Запомни этот момент, когда благородная с тобой общается, амазонка.
  - Запомню, о, благородная, - Семирамида ответила беззлобно.
  
  БЛАГОРОДНАЯ ДОЧЬ ПАТРИЦИЯ И НЕБЛАГОРОДНАЯ ДИКАЯ АМАЗОНКА
  
  Девушки препирались бы до бесконечности.
  Но стал появляться народ с помойки.
  "Я считаю их нищими жителями мусорной свалки, а они уверены, что свободные граждане Города Солнца.
  Кто из нас прав?
  Может быть, правы те, кто думает о хорошем?"
  - Геракл, это новые твои противницы на арене? - солярис, который одет, как и Полиглот, то есть - никак, показал полное отсутствие передних зубов.
  - Делайте ставки, господа, - за Геракла ответил Иолай.
  Он говорил хорошо поставленным театральным голосом.
  Сразу видно, что Иолай научился рекламировать сына бога. - Злобная дочь степей амазонка Семирамида против великого Геракла.
  Дочь патриция Эвридика тоже будет сражаться с непобедимым Гераклом.
  - Две девки против нашего народного героя? - из увеличивающейся толпы посыпались вопросы.
  - Нет, сначала Эвридика и Геракл, а затем амазонка и Геракл, - Иолай только и успевал отвечать.
  - Это означает, что Геракл легко победит дочь патриция? - тут же нашелся философ, который разрушил пафосную речь Иолая. - Нам не ставить на Эвридику?
  - Иэээээ, - Полиглот тоже вступил в беседу.
  Он отрабатывал покровительство от Геракла. - Слышал ли ты притчу об осле и финиковой пальме? - Полиглот обратился к ядовитому въедливому солярису.
  - Осел и пальма?
  - Пальма и осел.
  Однажды осел захотел полакомиться сладкими плодами финикового дерева, - Полиглот вовсе не стыдился своей наготы.
  Половина свободных граждан Города Солнца не носили одежду. - Карабкался осел на финиковую пальму, прыгал, но так и не смог достать финик. - Полиглот многозначительно замолчал.
  - Так в чем же смысл, Полиглот? - донеслось отовсюду.
  Народ явно не в первый раз слушал притчи от Полиглота.
  - Кто умнее - осел или финик?
  - Умнее - финиковая пальма, - Полиглот многозначительно поднял указательный палец. - Вот тебе и ответ на твой вопрос - кто победит.
  - А наш Иолай, - раздались восторженные вопли. - Посмотрите, какая великолепная на Иолае туника.
  - Туника бонжурская.
  - Просвечивает туника.
  - Кружевная.
  - Сквозь нее видно ладное гибкое тело Иолая.
  - Слава Иолаю.
  - Иолай, ты у нас красавчик!
  - Иолай, иди к нам, побалуемся!
  - Побалуйтесь лучше с Гераклом, - Полиглот тонко заверещал. - Наш Геракл лучше всякой заморской бонжурской прозрачной туники.
  - Полиглот неплохо болтает языком, - Эвридика, за неимением другой собеседницы, обратилась к Семирамиде. - Он вывернулся из щекотливого вопроса о битве между мной и Гераклом.
  Теперь спас честь Геракла.
  Наш великий герой начал гневаться, что туника Иолая притягивает больше внимания, чем стальные мускулы сына бога. - Как же хочется и необходимо поговорить!
  - Другое у Полиглота тоже болтается, - Семирамида захихикала.
  - Тебя интересует то, что болтается у мужчин? - Эвридика с интересом посмотрела на амазонку.
  - Я не воспринимаю мужчин, - Семирамида гордо выпятила грудь.
  - Смотрите, а у амазонки правой груди нет, - движение Семирамиды не осталось незамеченным.
  - Амазонки в детстве прижигают правую грудь, чтобы было удобнее стрелять из лука.
  - Какое коварство.
  - Семирамида будет стрелять в нас?
  - Нет, мы - свободные жители Города Солнца.
  В нас стрелять нельзя.
  - Амазонка будет выпускать стрелы в славного Геракла?
  - Не родилась еще та женщина, которая посмеет выпустить в меня стрелу, - Геракл согнул руку и напряг бицепс.
  - Ни одна стрела не пробьет кожу великого героя!
  - Он наш, Геракл!
  - Он свой, он из народа вышел!
  "Из какого народа он вышел? - Семирамида с недоумением оглядывалась".
  
  ЛЮДИ ВЕРЯТ ТОЛЬКО СЕБЕ
  
  - Амазонка, что-то я нервничаю, - Эвридика нахмурилась.
  - Только сейчас начала нервничать, дочь патриция?
  - Я назвала тебя амазонкой, ты меня - дочкой патриция, мы при своих.
  Неужели, Геракл снизойдет до того, что будет сражаться с нами, смертными?
  - Что значит, - снизойдет? - Семирамида постучала ладошкой по лбу Эвридики. - Это подлость от сына бога, который не упражнялся, не тренировался, а силу и меткость ему дали боги, слишком подло, чтобы он дубиной своей колотил нас, девушек.
  - Да ты что, амазонка? - Эвридика расхохоталась. - Огромная честь попасть под дубину Геракла.
  - Ты это серьезно говоришь, Эвридика?
  - А как же иначе, амазонка?
  Для меня огромная честь, чтобы Геракл приложил меня свеой дубиной.
  На пирах я потом долго буду хвастаться, как Геракл обратил на меня свое великое внимание.
  До этого я даже и не мечтала о Геракле.
  Спасибо Полиглоту, что он привел меня в Город Солнца, где живет великий Геракл.
  - То есть, если бы Полиглот сказал - пойдем к Гераклу, то ты бы с радостью побежала на эту помойку?
  - Без сомнения побежала бы, - Эвридика махнула рукой. - Но тебе, дикой амазонке не понять радость общение с Гераклом.
  - Куда уж мне, дикой, - если Семирамида и надеялась найти в заносчивой дочке патриция понимание и единомышленницу по побегу, то теперь надежда растаяла.
  "Эвридика мечтает остаться с Гераклом!"
  
  ЕСЛИ ЕСТЬ МЕЧТА, ТО ОНА СБУДЕТСЯ
  
  - Амазонка, говорят, что вы не только себе грудь правую прижигаете, чтобы удобнее стрелять из лука было, но и зубы выбиваете друг дружке, - к Семирамиде подбежал высокий статный солярис, но почему-то в женской тунике. - Без зубов вы плюете ядовитой слюной в ваших врагов. - Гражданин помойки растянул губы Семирамиды.
  Она не успела ничего понять, как он заглянул ей в рот.
  "Я сама виновата, что подпустила мужчину к себе слишком близко", - Семирамида укусила длинный извивающийся, словно без кости, палец свободного гражданина Города Солнца.
  - Кусается, зубы есть, - любопытствующий солярис завопил.
  Он выдернул палец из остреньких зубов Семирамиды.
  - Гефест, ты ей палец в рот не клади, - хорошая добрая шутка бомжей пронеслась над мусорными кучами и обломками древней цивилизации.
  - Палец в рот не клади ей, - эхом над всеми смехами, словно крыша, грохотал хохот Геракла.
  - Я ее побью, даже, если она амазонка, - Гефест сжал кулаки и начал приплясывать перед обескураженной Семирамидой.
  - Ты хотел сказать, что побьешь меня, даже несмотря на то, что я на цепи, в ошейнике и без оружия, - амазонка сузила глаза.
  - Я так тебя ударю, что побитая не очухаешься до утра, - Гефест с размаху ударил кулаком.
  Засвистел воздух.
  Семирамида легко ушла с линии атаки.
  - До чего же нелепо выглядит мужчина, который не воин, но хочет показаться воином, - Семирамида обидно для нападающего засмеялась. - О твоих ударах легко догадаться.
  Ты медлителен, как дохлый осел.
  - Даже, сели я сто раз промахнусь, то на сто первый раз нанесу тебе сокрушительный урон, самонадеянная душонка, - Гефест разозлился.
  Он выскакивал, чтобы показаться героем, а теперь выглядит жалким комедиантом, шутом. - Если ты пожалуешься на меня в суд в Микенах, то все равно не дождешься облавы с участием стражников и судьи.
  В любом городе все одинаково.
  Мужчина - все.
  Амазонка - ничто. - Снова решительная атака с размахиванием кулаков.
  - Мужчина не способен воевать, - Семирамида опять ушла от атаки настойчивого соляриса.
  - Гефест, он оскорбил всех нас, свободных граждан Города Солнца, - мнение обозленных солярисов переменилось.
  Теперь они жаждали крови амазонки. - Возьми камень.
  Камнем не промахнешься.
  Камней у нас много. - Полетел камень - столь же свободный, как и нищие обитатели помойки.
  Гефест его хотел его поймать.
  Он растопырил длиныне руки, но камень упал к его ногам.
  - Камень - оружие свободных граждан, - Гефест наклонился, чтобы поднять орудие труда.
  - Нога - оружие беззащитной девушки, - Эвридика тут же удачно ударила ногой в тощий откляченный зад Гефеста.
  Легкий Гефест воспарил над мусорными кучами.
  От удара дочки патриция он пролетел несколько метров и грохнулся с каменным звоном.
  - Ай, да, Эвридика, - снова толпа ликовала в пользу девушек. - Ай, да, изнеженная дочь патриция.
  - Эвридика, спасибо, что не осталась в стороне, когда меня оскорбляли, - Семирамида повернула очаровательную головку. - Но я бы и сама справилась с наглым мужчиной.
  
  ОБЫЧНАЯ ДЕВУШКА СТАНОВИТСЯ АМАЗОНКОЙ, КОГДА ПРИХОДИТ НА ПОМОЩЬ ДРУГОЙ ДЕВУШКЕ
  
  - Не ради тебя старалась, амазонка, - Эвридика гневно сверкнула красивыми изумрудными глазами. - Если бы Гефест покончил с тобой, не умеющая сражаться амазонка, неумехой, то переместился на меня.
  А я не желаю, чтобы вонючие плебеи ни то, чтобы прикасались ко мне, а даже не хочу, чтобы смотрели на меня.
  Их грязные взгляды пачкают мое чистейшее достоинство.
  - Эвридика назвала нас, свободных граждан Города Солнца, вонючими плебеями, - ближайший солярис с ушами, размер которых соперничал бы с ушами слона, услышал то, что дочь патриция сказала Семирамиде.
  - Эвридика еще сделала вам комплимент, - Семирамида не сдержала едкого замечания.
  - Забросаем их камнями, - два камня зависли в воздухе.
  - Испугали дочь патриция летящим камнем, - Эвридика подпрыгнула.
  В прыжке она отбила ногами камни обратно.
  - Время возвращать камни, - Семирамида подняла осколок мрамора из древней гробницы.
  На осколке начертан какой-то мертвый иероглиф.
  "Люди изобретали свои языки, разговаривали на них, произносили слова любви и утешения, чертали на камнях слова.
  А затем язык умер.
  И никто не в силах его прочитать.
  И даже ни у кого не возникнет желания изучать мертвые языки".
  Семирамида молниеносно отправила камень в толпу.
  - Обнаглела амазонка! - свистнули из толпы.
  Раздался глухой удар со звонком треском.
  - Каптенармус! Каптенармуса убила! - В толпе вместо того, чтобы обозлиться на дерзкую амазонку, с восторгом зааплодировали.
  - Надо же - камнем в лоб угодила.
  - А Каптенармус, Каптенармус хорош.
  - В носу ковырялся, глазами косил.
  - Вот тебе и славная смерть соляриса.
  - Мы, свободные граждане Города Солнца, умеем умирать красиво.
  - Они ценят только насилие, - Семирамида прошипела с презрением.
  - Слабых они презирают и убивают, - Эвридика поправила прядь роскошных волос. - Как и вы, амазонки.
  - Что, как и мы амазонки, Эвридика?
  - Вы тоже цените только насилие, а слабых сбрасываете с обрыва в реку.
  - Так было раньше, Эвридика.
  - Разве за несколько веков вы изменили свои обычаи? - Эвридика произносила лениво, с растяжкой слов.
   - А вы, патриции, за столетия только совершенствуете философию издевательских слов?
  - О, какие выражения имеются в запасе дикой амазонки.
  - То, что у меня имеется, ты никогда не узнаешь, просвещённая дочь патриция.
  - Просвещённая - бранное слово у неграмотных амазонок?
  - Нет, у нас бранное слово - вражница.
  - Умнички, девочки, - Иолай напомнил о том, где находятся и под какими взглядами свободных солярисов. - Палец укусили.
  Пинка дали.
  Одного из горожан убили.
  Полный комплект боевых девушек.
  Теперь вы должны искупаться вместе, обмыться в реке.
  - Мы уже обмылись в пещере Геракла, - Эвридика произнесла с нажимом.
  - Не в пещере, а во дворце Геракла, - Иолай погрозил Эвридике тонким пальцем. - Теперь же вы должны показушно резвиться в воде.
  Брызгайтесь, хохочите, играйте, бегайте голые друг за дружкой по мелководью.
  Чтобы брызги поднимались и создавали радугу.
  Голые веселые резвящиеся девушки на фоне радуги обрадуют свободных горожан.
  Ставки подлетят с удесятеренной силой.
  - Ставки на нас? - Семирамида улыбнулась краешком рта.
  - Ставки на Геракла, конечно, - Иолай захихикал. - Всем будет интересно наблюдать, как непобедимый герой своей несокрушимой палицей колотит на арене девушек, которые прыгали с радугой.
  - У Геракла несокрушимая палица, Иолай, - Семирамида похлопала Иолая по тонкому плечу. - А где твоя несокрушимая великая палица, друг героя?
  
  ГЕРОИ МЕРЯЮТСЯ СВОИМИ ДУБИНАМИ
  
  - Моя палица не для тебя, амазонка, - Иолай произнес грозно. - Я не простил тебе, что ты намертво выкрутила мне яички на берегу Стикса.
  Не нужны они мне были, но не тебе их выкручивать.
  - Скромная дикая амазонка открутила тебе яйца, Иолай, - Эвридика расхохоталась. - На берегу Стикса?
  Как поэтично.
  Я продам сюжет поэту Орфею. - Дочь патриция даже подпрыгнула от удовольствия. - Ночь. Луна.
  Одинокий Иолай бродит по берегу Стикса с лирой.
  Иолай сочиняет оду в честь Геракла.
  Тут появляется амазонка на коне.
  - Не было там у меня коня, - Семирамида распахнула глаза. - И лиры у Иолая не было.
  - Ты ничто не смыслишь в сочинительстве, дикая амазонка, - Эвридика отмахнулась от Семирамиды, как от назойливой мухи.
  Мух в Городе Солнца хватило бы на все миры. - Итак, Иолай с лирой напевает.
  Амазонка свешивается с лошади и выкручивает Иолаю яйца.
  Комедия и трагедия в одном действии.
  - Не нравится мне подобное искусство, - Иолай надул губы.
  - Кому же понравится, когда принародно в амфитеатре тебе выкручивают яйца, - Полиглот заметил неосторожно.
  Тут же вызвал гневный, полный обиды взгляд Иолая.
  - Семирамида, а за что ты открутила Иолаю яйца? - Эвридика не могла успокоить свое любопытство.
  - Иолай полез ко мне, - Семирамида пожала плечами. - Иолай и крестьянин Варфоломей решили со мной развлечься на берегу Стикса.
  - Как неразумно они затеяли, - Эвридика цокнула языком. - Крестьянин - не воин, Иолай - не... - Дочь патриция захихикала. - И неосторожно полезли к боевой амазонке.
  - Спасибо, Эвридика, - Семирамида произнесла с чувством.
  - За что спасибо, Семирамида?
  - За то, что назвала меня боевой амазонкой.
  Для меня высочайшая честь...
  
  ПОХВАЛА В БОЙ ЗОВЕТ
  
  - Не принимай мои слова за комплимент, - Эвридика фыркнула. - Даже очень не комплимент.
  - Девушки готовы резвиться при радуге? - великий сын бога снизошел до смертных девушек на цепях.
  - Мы их убеждаем, - Полиглот отступил от Геракла.
  - Почему бы и нет, могучий герой, - Эвридика опустила ладошку на необъятную грудь Геракла. - Ради тебя я готова на все.
  - Смотрите, смотрите, дочь патриция заигрывает с нашим Зевсом, - от проницательного народа не укроется ничто.
  - Сейчас он ей перца задаст.
  - Перец Геракла для Иолая.
  - Неужели, Геракл не соблазнится юной нежной дочкой патриция?
  - Слышите, что хотят свободные жители Города Солнца? - Геракл кивнул головой в сторону толпы. - Незыблемые законы демократии помогут вам окунуться в реку.
  Иначе...
  - Я согласна на иначе, - Эвридика облизнула мигом набухшие губки. - Свободные солярисы требуют, чтобы ты овладел мной, великий герой.
  - Да она с ума сошла? - гримаса отвращения застыла на лице Семирамиды.
  - Я на этот раз согласен с тобой полностью, амазонка, - Иолай выхватил меч. - Никто не отнимет у меня моего Геру.
  - Я и не собираюсь отниматься от тебя, Иолаюшка, - сын бога тепло посмотрел на вечного друга.
  - Ишь ты, любовный треугольник, - солярис с пергаментом под мышкой умилился.
  - Если не хотите драмы, то бегите и резвитесь в реке, - Геракл наклонился, чтобы слышали только девушки. - Эвридика, если вы откажитесь бегать под радугой, то я овладею амазонкой на глазах честных демократов.
  - Мной? - Семирамида быстро быстро хлопала ресницами. - Не успеешь, Геракл, овладеть мной.
  Я перегрызу себе вены.
  - Я выбью тебе сначала зубы, Семирамида, чтобы ты не перегрызла и не отгрызла.
  - Тогда я... тогда я... - В уголках глаз амазонки появились хрустальные слезы.
  - Семирамида, Гера овладеет тобой и мертвой.
  С мертвыми народ Города Солнца больше любит.
  - Мертвые амазонки сраму не имут, - Семирамида пролепетала.
  - Мертвые не потеют, - Эвридика высказала и свое мнение. - Семирамида, я не в восторге, если великий герой обратит на тебя свое внимание, а не на меня.
  Поэтому в моих интересах тоже, чтобы мы порезвились, и - делу конец.
  - Какой конец? - Иолай зачаровано переспросил.
  - Иолай, я знаю, что дикая амазонка не понимает многих летящих выражений, - Эвридика захихикала. - Но ты, просвещённый, участник всех оргий, ты же должен знать простую поговорку - Делу - конец.
  - Ах, поговорка, - Иолай разочаровано растирал лоб. - А я думал - по-настоящему.
  - Ладно, если другого выхода нет, то я согласна на радугу.
  - Вот и умница, амазонка, - Геракл погладил Семирамиду по головке.
  - Наш Геракл добрый, великодушный.
  - Перед тем, как убить, он ласкает жертву. - Снова народный глас.
  - Я не жертва, - Семирамида вытерла слезы.
  
  КАК ТОЛЬКО НАЧИНАЮ СЧИТАТЬ СЕБЯ ЖЕРТВОЙ, ТАК СРАЗУ ПРЕВРАЩАЮСЬ В ЖЕРТВУ
  
  - Я буду держать вас за цепи, - Иолай подергал звенящие цепи. - Не из-за того, что вы можете сбежать из Города Солнца.
  Из Города Солнца не сбегают.
  Просто в реку Микенцы сбрасывают и сливают отходы.
  В бурных водах Персея отходами кормятся и жиреют не только благородные рыбы, которых подают на стол патрициям во время оргий.
  - Мы кушали рыбу, которая питалась падалью, - Эвридика побледнела.
  В ее животе забулькало.
  - Не только падалью, но и дерьмом питается рыба, - Полиглот добавил с довольной улыбкой.
  - Меня сейчас вырвет, - дочь патриция прикрыла ладошкой ротик.
  - Эвридика собирается блевать, - снова народ комментировал с удовольствием.
  - Ей не нравится запах нашего Города Солнца?
  - Нет, она беременая.
  - Да ты что?
  От кого беременая дочь патриция?
  - От Геракла, вестимо.
  - Да, наш герой он может.
  - Сын бога может все и даже девушку забеременеть.
  - Нет, не от Геракла.
  - Почему ты так думаешь, что не от нашего Геракла дочь патриция беременна?
  - Если бы от Геракла понесла, то живот свисал бы до земли.
  - Да, дети героя должны быть могучими, как их отец.
  - Ты откуда знаешь о детях Геракла?
  - Нет, это она беременая от Иолая, - вопрос, что Эвридика не беременна, даже не поднимался.
  Всем хотелось, чтобы дочь патриция носила ребенка.
  И не от какого-то Микенского патриция, а от своего, от народного соляриса, гражданина Города Солнца.
  - Иолай же не способен.
  - Не способен забеременеть?
  - Не способен предать любовь Геракла.
  - А это не предательство.
  - Если с бабой, то - предательство.
  - Тогда - Полиглот.
  - Полиглот, дочь патриция Эвридика от тебя забеременела?
  - А то! - Полиглот гордо выпятил грудь.
  Подумал, что грудь не главное в играх с дочками патрициев на оргиях, поэтому начал вращать тазом.
  - А наш Полиглот - жох!
  - Он еще не то может.
  - Я видел, как он вел Эвридику.
  - Как корову на веревочке.
  - А она Полиглота влюблённым взглядом прожигала, - то, чего не было, народ додумает.
  - Не прожигала я тебя, Полиглот, взглядом, - Эвридика грозно прорычала.
  - Если свободные солярисы говорят, что облизывала меня влюбленным взглядом, то, значит, так и было, - Полиглот обернулся и посмотрел на Эвридику свысока.
  - Полиглот, ты преобразился, - Семирамида переминалась с ноги на ногу. - Народ уже верит в то, что влюбленная Эвридика от тебя забеременела.
  
  КРАСИВАЯ ЖЕНЩИНА ПОДНИМАЕТ СТАТУС МУЖЧИНЫ
  
  - Я так сейчас преображу тебя, Полиглот, что не найдешь свои яйца, как Иолай после общения с Семирамидой, - Эвридика сделала шаг к Полиглоту.
  - Эвридика, не трогай мои яйца, - Иолай застонал. - Тем более что они уплыли.
  - Я не трогаю их, Иолай.
  - Я имею в виду, что не упоминай о них, - страдальческое выражение не сходило с лица Иолая.
  - Не я, не я солярисы, - Полиглот выбрал из двух побед меньшую. - Не от меня понесла дочь патриция, а от амазонки. - Полиглот отвел от себя долю славы.
  Но тут же чуть подправил в свою сторону народную любовь: - Меня Эвридика любит, а с амазонкой спит.
  - От амазонки?
  - Баба от бабы не может родить.
  - Почему же не может?
  Все может - и родит девушка от девушки.
  - Ты видел, Лусициан, как девушка родила от девушки?
  - Не видел, а слышал, - между свободными солярисами возник спор.
  - Как всегда спорят не по существу, а только для того, чтобы поспорить, - Полиглот сплюнул под ноги. - Если один говорит - да, то второй обязательно скажет - нет.
  В этом и заключается свобода выбора.
  - Накал страстей в толпе падает, - Иолай внимательно следил за людским мнением. - Эвридика, раздевайся.
  - Так я и почти без одежды после драки с Семирамидой, - Дочь патриция оглядывала жалкие лохмотья когда-то шикарной дорогой туники. - После драки, в которой я победила. - Все же Эвридика добавила.
  - Ничего ты не победила, - Семирамида расправила плечи.
  - Снимай, - Иолай произнес с нажимом. - Сейчас драться вам нельзя, при народе.
  - Вы дожны сохранять интригу: кто из вас сильнее, - Геракл прорычал.
  - Если одна из вас сейчас побьет другую - пусть даже случайно, то интрига пропадет, - Полиглот тоже добавил. - Без интриги ставки ниже.
  - У нас три наставника, - Эвридика сняла с себя лохмотья.
  Упругое девичье тело вынырнуло наружу.
  - Дочка патриция разделась догола, - сами нагие солярисы восхитились. - Амазонка уже была обнаженная, только с зелеными бусами.
  - Зачем ей зеленые камни?
  - Дуралей, это же амазонит, символ амазонок.
  - Амазонки едят камни?
  - Сократ, ты бы поедал камни?
  - Нет, Мустафа, камни я не ем.
  Мой желудок не переваривает камни.
  - Вы беретесь за руки, - Иолай шептал на грани слышимости.
  - Я прикоснусь к недостойной грязной амазонке? - Эвридика начала бунтовать.
  - Эвридика, последнее предупреждение, - из глаз Геракла вылетели молнии и прожгли дыру в куче мусора.
  - Сын Зевса молнии мечет, - свободный народ Города Солнца развлекался.
  - За руки и вместе, как две лучшие подружки, с визгом и хохотом забегаете в реку, - Иолай говорил четко, с нажимом.
  Видно, что речь давно отрепетирована на прежних жертвах.
  - С визгом и хохотом, - Семирамида закатила глаза.
  
  ДЕВУШКА ДОЛЖНА ХОХОТАТЬ, РЕЗВИТЬСЯ И ВИЗЖАТЬ ОТ ВОСТОРГА
  
  - Поднимаете кучу брызг сначала ногами.
  Затем останавливаетесь, где еще мелко, - Иолай пояснял с удовольствием. - Так останавливаетесь, чтобы вода не доходила до ваших попок.
  Вы дожны выглядеть перед народом полностью.
  - Какая гадость, - Семирамида почесала под животиком.
  - Заходить по пояс - невыгодно, - Иолай искал выгоду в радуге. - Там крокодилы, змеи, тритоны.
  Они питаются отбросами из Микен.
  Горожан много, умирающих - еще больше.
  Так что пищи подводным тварям хватает.
  - Крокодилы, змеи, тритоны, трупы, - Эвридика позеленела.
  - А я не боюсь чудищ, я - воительинцы! - Семирамида выпрямила спинку.
  "Может быть, переплыть реку? - Мелькнула ясная мысль. - За мной никто не погонится.
  Солярисы боятся воды и чудовищ в реке.
  Переплыву и убегу.
  Нет, не получится. - Семирамида любила с собой поспорить.
  Во-первых, в споре рождалась истина.
  Во-вторых, в споре с самой собой Семирамида всегда выигрывала. - Геракл швырнет в меня какую нибудь мраморную колонну.
  Да и Иолай будет держать нас на цепях".
   - Встанете боком к свободным солярисам.
  Ваши лица выражают величайшую радость и сильнейшее наслаждение, - Иолай внимательно посмотрел на Семирамиду.
  Усмехнулся, словно прочитал ее мысли о желании убежать и о невозможности побега из Города Солнца. - Затем вы выскочите на берег.
  Побежите, но недалеко.
  Цепь слишком короткая.
  Я же за вами, как хозяин собачек бегать не желаю.
  Туда-сюда несколько раз пробежите.
  Затем обессиленные упадете на песок и поцелуетесь.
  - Что? - Эвридика и Семирамида закричали в один голос.
  - Иолай, что ты им сказал? - народ заинтересовался. - Что-то возбудительное?
  Почему девки так возбудились и крикнули - Что?
  - Любят они меня, девки-то, - Иолай ответил просто.
  И тут же злобно зашептал девушкам: - Вы обязаны поцеловаться.
  Большего от вас не требую.
  Свободные солярисы должны видеть, что вы любите друг дружку.
  Это повысит ставки.
  Граждане Города Солнца будут волноваться, когда Геракл вас станет на арене колотить дубиной.
  Люди начнут шептаться:
  "Смотри, смотри, одна страдает на арене, а другая плачет, жалеет ее, потому что любит!"
  - Иолай, несмотря ни на что, я восхищаюсь твоим театральным даром, - Эвридика из гнева перешла в милость. Надеюсь, что ты будешь ставить подобные спектакли на оргиях в Микенах.
  - Не люблю я официальные оргии, - Иолай все же улыбался.
  Он слизывал похвалу дочки патриция. - Сначала комедию нужно согласовать с цезарем, затем - с властителем.
  Оргия - намного выше публичного выступления перед народом.
  На оргии ошибиться нельзя.
  Времени на переговоры сценария и согласования уйдет много.
  Прежде чем выступить...
  - Я даже не подозревала о подобном, - Семирамида прошелестела. - Я отказываюсь.
  - Семирамида, не говори то, от чего потом не сможешь отказаться, - Полиглот приложил палец к губам амазонки. - Если ты прогневаешь Иолая, то не заслужишь смерти.
  Смерть тебе будет казаться избавлением, но тебе не дадут умереть.
  Ты тысячу раз пожалеешь, когда тебя будут позорить, пожалеешь о том, что не могла выступить в маленькой сценке перед свободными солярисами.
  - Разве я не прогневала тебя раньше, Иолай, когда у реки наказала тебя? - Семирамида распахнула глазища. - Ты умеешь гневаться по-другому?
  - Не предавайся напрасным надеждам на мою солнечную доброту, амазонка. - Иолай усмехнулся. - Безудержная моя радость покажется тебе искуплением.
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"