O Simona : другие произведения.

Мальва. Испытание золотом

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Что дороже - золото или власть? Что чище - любовь или абсолютная власть? Тот, кто не любит того, кто его любит, рискует полюбить того, кто его не полюбит.
  "А тогда не верили, - я от обиды надул губы. - Уходите из моего дворца.
  Вы злые и нехорошие.
  Не люблю я вас!" - Я прогнал почти всех гостей.
  Остался за столом только благообразный старец.
  Наш любимый философ Патрокл. - Лукреций перевел дыхание от восторга воспоминаний. - "Что же ты не ушел, мудрец? - Я подсел к старику. - Ты отделяешься от общества".
  "Что ты считаешь обществом, Лукреций? - Патрокл доедал куропаток в сметанном соусе. - Ты - общество, я - общество.
  Куропатки на блюде - тоже общество".
  "Вы очень мудрый, - я восхитился легкости, с которой Патрокл отвечал на мои сомнения, и другой легкости - с какой он глубокомысленно кушал и пил. - Вы худой, а в вас влезает бесконечное число еды и питья".
  "Человек - сосуд мудрости, - Патрокл густо отхлебнул анжуйского выдержанного редкого вина из амфоры. - Мысли заливаются в нас спокойно.
  Еда - те же самые мысли.
  Можно вкушать бесконечно долго, и все будет мало".
  "Учитель, научи меня", - я припал к коленям Патрокла.
  "Для этого я здесь", - учитель опустил старую мозолистую руку мне на голову. - Лукреций с непонятным осуждением смотрел на Елисафету; - Вот так я оказался рядом с учителем.
  Ты же, рабыня, пришла бесстыдно.
  Говоришь непонятно.
  Показываешь, не думая.
  В этом ли смысл женщины?
  - Смысл женщины в том... - Елисафета опустила ягодку винограда в ротик и смотрела на Лукреция.
  - В чем же смысл? - Лукреций жадно спросил.
  Но Елисафета не ответила юноше на его нетерпеливый вопрос.
  Девушка по-прежнему смотрела ему в глаза.
  Выдержала положенную паузу и произнесла - голос Елисафеты исходил из глубин ее души:
  - Лукреций... - и снова пауза.
  Тишина говорила больше, чем слова.
  Молчание можно принять за все, а слова - лишь слова, которые произносят.
  - В философской школе Патрокл объяснил мне и другим ученикам, что означали заветы моего дяди Вахтанга, - Лукреций не выдержал давление тишины. - Учитель сказал, что первый завет - всегда заказывай и пей за столом редкое дорогое анжуйское вино - это не прямой совет.
  Он означает - уважай старших и относись к ним с любовью и почтением.
  Старое вино - это пожилые философы.
  Нужно за столом на пиру требовать себе пожилого философа.
  Второй завет - каждый день чистить туфли и сандалии - тоже не прямой совет.
  Чистить нужно душу.
  Третий завет, как только рабыня забеременеет, то ее не нужно отвозить и продавать на невольничьем рынке.
  Нужно ее отвести в свою овчарню и ждать, когда она принесет доход в виде родившегося раба.
  Четвертый завет идти на овчарню и повеситься, это означало - нужно каждый раз зависать от мудрости окружающего мира.
  Патрокл не упрекал меня, что я не понял ни одного завета дяди Вахтанга правильно.
  "Не каждый юноша поймет завет старшего, - Патрокл в термах учил меня. - Молодость дана для самолюбования, а старость - для любования молодыми". - Лукреций в восторге схватил Елисафету за руки: - Рабыня... Елисафета...
  Я еще не встречал столь удивительной умной рабыни... девушки, как ты.
  Ты самая умная из женщин, и, не побоюсь сказать, что превосходишь умом многих мужчин.
  Стань же моей рабыней... советчицей по жизни.
  - Лукреций? - на этот раз Елисафета позволила себе мягкую улыбку.
  "Вот, оказывается, секрет власти над мужчинами, - Елисафета боялась спугнуть свои мысли.
  Разлетятся - потом не догонишь и не соберёшь в кучку. - Мужчина сам позволяет себя поработить.
  Только не нужно ему мешать.
  Лукреций выговорился, рассказал о себе.
  Ему нужно было, чтобы его внимательно выслушали и не перебивали.
  Наверно, до этого момента все смеялись над его рассказами, вставляли колкие замечания, не дослушивали до конца.
  Так поступают все и всегда со всеми.
  Никого не интересует чужая жизнь.
  Но я выслушала, а эта работа тяжелее, чем метелкой убирать листья с мраморной дорожки.
  В награду получила восторг Лукреция и звание мудрой женщины.
  Пифия Кассандра говорила, что на первой ступени мужчина должен увлечься.
  Вот Лукреций и увлекся.
  Главное, сейчас не испортить все.
  Если я потребую или попрошу у Лукреция денег, то он, разумеется, не даст, и с отвращением и презрением оттолкнет меня.
  Скажет, что я жадная, потому что женщина.
  Кассандра предупреждала, что нужно не брать, тогда сами все принесут и отдадут.
  Но как брать, не забирая?" - Елисафета закусила травинку и продолжала смотреть на юношу.
  Лукреций видел в глазах Елисафеты игру мысли.
  Елисафета же просто смотрела бездумно.
  Никаких мыслей новых у нее не появилось.
  - Я вижу в твоих глазах свет ума, - Лукреций верил в то, что сам придумал. - Елисафета, голос юноши стал холодный и строгий. - Ты не принимаешь мое предложение стать моей советчицей.
  Что же ты хочешь? - Лукреций в беспокойстве кружился по беседке. - Деньги? Золото?
  Украшения, которые так любят девушки?
  Нет?
  Конечно, ты не из тех, ты не низкое существо, которое называется женщиной.
  Ты выше Мирских благ, Елисафета. - Лукреций остановился перед Елисафетой.
  "Выше, как же, - Елисафета сохраняла невозмутимое спокойствие. - Ты мне сначала эти блага дай, а потом рассуждай - выше ли я их, или ниже".
  - Елисафета, я отдам тебе все драгоценности и деньги, которые сейчас есть у меня, - Лукреций сорвался с места.
  "Наконец-то, - Елисафета с трудом сдерживала ликование. - Метод Кассандры работает.
  Я не просила, не требовала, поэтому получу...
  Если Лукреция по дороге не перехватит Патрокл.
  Хозяин обязательно спросит: куда мчится Лукреций и зачем.
  Когда восторженный юноша расскажет, что хочет меня выкупить и отдаст мне свои деньги, то Патрокл быстро поставит его на место", - мысли бегали в голове девушки.
  Но Елисафета не могла ничего сказать юноше.
  Иначе сорвала бы покров таинственности.
  Лукреций стрелой вылетел из беседки.
  Елисафета проследила, как он короткой дорогой несся к дворцу, где очевидно, находились комнаты учеников Патрокла.
  К счастью, сам Патрокл с учениками направлялся к лужайке с мраморными скамьями и колоннами.
  - Не встретятся, - Елисафета подняла край туники и обмахивалась. - Нет, я не должна терять зря время. - Девушка вскочила и по другой тропинке побежала туда, откуда доносилось шарканье метлы по мраморным плитам: - Добронрава, Елисафета успокаивала дыхание. - Следи, сейчас появится Лукреций.
  - Лукреций это кто? - Добронрава протянула метлу Елисафете. - Твоя очередь сметать листья с дорожки.
  - Моя очередь? - Елисафета заморозила Добронраву взглядом. - Ты с ума сошла?
  - Я думала... я хотела тебе сделать приятное... - Добронрава быстро быстро моргала. - Ведь помогать людям это так приятно.
  - Когда юноша побежит в ту беседку, где буду я, - Елисафета прошипела.
  Уши раскалились. - Ты через пару минут придешь и заберешь то, на что я укажу глазами.
  - Я должна следить за твоими глазами? - Добронрава не возражала. - Что забрать? Юношу?
  - Нет, кошель или мешок, который там увидишь.
  Отнесешь его в нашу комнату.
  Только ничего не говори, Добронрава.
  Молчи, словно тебе язык отрезали.
  - Это поможет тебе и сделает тебя счастливой, если я исполню твою просьбу? - голубенькие глазки Добронравы сияли.
  Она счастлива, что может сделать добро для Елисафета.
  - Даже не представляешь как, - Елисафета погрозила пальцем и также стремительно удалилась.
  Краем глаза Елисафета видела мелькнувшую тунику Лукреция.
  Девушка все же успела в беседку, присела на прежнее место.
  Когда Лукреций ворвался в заросли, то Елисафета почти успокоила дыхание после пробежки.
  Лишь щеки выдавали прилив крови к голове.
  - Щеки твои пылают, Елисафета, - Лукреций бросил к ногам Елисафеты увесистый бархатный мешок.
  В нем звякнуло тускло - так тускло может звенеть только золото. - Я потом, когда мне привезут, еще... - Лукреций вглядывался в глаза Елисафеты.
  - Лукреций, - Елисафета томно произнесла.
  Тут же поняла, что томность - это проявление чувств.
  А чувств никаких не должно быть, когда подчиняешь другого человека.
  Елисафета доставала из памяти советы пифии Кассандры.
  Как держаться, что говорить, как вести себя, чтобы подмять, чтобы властвовать, чтобы человек полностью оказался в твоей власти.
  Советы хороши, но не хватало девушке опыта.
  "Мне недавно исполнилось девятнадцать - почтенный возраст для рабыни и для невесты.
  Но для моих устремлений - я слишком еще молода и неопытна. - Елисафета прикусила нижнюю губку. - Где же добренькая Добронрава?
  Золото под ногами лежит, и его могут унести.
  Я не в силах долго распространять на Лукреция свое очарование".
  - Елисафета, этот мешок? - Добронрава появилась через минуту.
  Елисафета застонала от досады:
  "До чего же глупа Добронрава!
  Зачем она спрашивает, если я сказала, чтобы она молчала".
  Воцарилось напряженное молчание.
  Елисафета поднялась и отошла к ограде беседки.
  Она встала спиной к Лукрецию.
  У юноши сразу все мысли выветрились.
  Он подбежал и взял Елисафету за руку:
  - Ты не сердишься на меня? - голос Лукреция дрожал.
  "У него уже чувство вины передо мной, - Елисафета пришла в восторг. - А я всего лишь многозначительно молчала: и сразу - мудрая, и сразу - деньги мне, и сразу - предложил быть его... советчицей.
  А ведь презирал женщин.
  Неужели, наше женское перебарывает мужское?" - Елисафета не меняла спокойное умиротворенное выражение на лице.
  Сзади послышался шорох, вздох Добронравы, а затем - удаляющиеся шаги.
  "Добронрава может раздать золото бедным", - Елисафета пришла в ужас.
  - Елисафета, ты побледнела, что с тобой? - Лукреций спросил с надрывом.
  В ответ Елисафета лишь покачала очаровательной головкой:
  "Добренькая Добронрава сделает добро.
  Как много "добра" в этих словах о добре.
  Я должна догнать ее". - Елисафета с огромным усилием сдерживала себя, чтобы не побежать следом за Добронравой.
  Ей это удалось.
  Елисафета мягко взглянула на юношу:
  - Лукреций, - левый край губ девушки чуть приподнялся в подобие улыбки.
  Елисафета опустила прекрасную головку и неторопливо вышла из беседки.
  Ноги дрожали - требовали бежать за Добронравой.
  - Елисафета, - голос Лукреция стал прерывистым.
  "Обернуться или продолжить уходить с опущенной головой? - Елисафета запаниковала. - Почему Лукреций не бежит к своему Патроклу?"
  Девушка все же остановилась и полуобернула прекрасную головку.
  - Я, кажется... - Лукреций покраснел, прислонил ладони к лицу и с рыданиями скрылся в оливковой роще.
  - Кажется, влюбился, - Елисафета убедилась, что за ней Лукреций не подсматривает, и побежала к своему жилищу. - Тоже мне - новость.
  В меня все влюбляются.
  Только я - ни в кого не влюблена. - Сердечко Елисафеты дрогнуло, замерло на миг, словно поймало девушку на лжи. - Разве что - Ясмина, любовь моя. - Сердце радостно застучало в барабанном ритме.
  Через расстояние Елисафета чувствовала, как в унисон бьется сердце Ясмины.
  Ясмина свободна, но нельзя быть свободной до конца.
  Человек всегда кому-нибудь или чему-нибудь принадлежит.
  - Добронрава, - Елисафета вбежала в жилище.
  Не нашла добрую девушку и произнесла чуть громче, с нажимом. - Добронрава! - Многозначительная пустота - в ответ. - Да ты что, - Елисафета стрелой вылетела через порог на тропинку.
  Чутье не подвело.
  За розовыми кустами мелькнула белая туника Добронравы.
  - Ты... Я... Я так и знала. - Елисафета прошипела, когда догнала Добронраву и схватила ее за руку. - Хотела убежать с моими деньгами?
  - Убежать? С деньгами? - Добронрава широко распахнула огромные глаза. - Воровать - зло.
  Убегать с чужим - еще большее зло.
  - Намекаешь? - Елисафета силой вырвала из рук Добронравы драгоценности, которые принес Лукреций.
  - На что?
  - На то, - Елисафета успокаивала дыхание, и сама успокаивалась.
  Главное, что успела перехватить Добронраву.
  - На что на то?
  - Что я злая и своровала.
  - Ты не злая, Елисафета.
  - Злых не бывает.
  - Злых не бывает?
  - Бывают люди, которые огорчены злом.
  - Ты, случайно, Добронрава, не заразилась от Патрокла и его учеников философией?
  - Заразилась? - Добронрава с испугом подняла край туники и рассматривала свои белые бедра.
  - Что ты там ищешь? - Елисафета спросила с ехидством.
  - Где?
  - Где, где, между ног у себя.
  - Заразилась ли я?
  - Почему между ног, а не на лбу или на животе?
  - Потому что все болезни приходят оттуда, - Добронрава двумя пальчиками надавила на лепестки.
  - Оттуда все болезни? - брови Елисафеты от изумления полезли на лоб.
  - А откуда же еще? - в глазахъ Добронравы наивности больше, чем во всех овечках на лугу.
  - Кто тебе это сказал?
  - Моя бабушка.
  - Так и сказала?
  - Так и сказала, что все болезни девушки, потому что у нее между ног.
  - Странно говоришь.
  - Потому что испугана болезнями.
  - Я пошутила, когда сказала, что ты, возможно, заразилась философий от философов и учеников.
  - Пошутила?
  - Еще как пошутила.
  - А я испугалась, - Добронрава все же пальчиками раздвинула лепестки.
  Выдвинула бедра чуть вперед.
  Пыталась рассмотреть.
  - Ну, ты и дура, Добронрава, - Елисафета склонила головку к правому плечу. - Весь твой ум ушел в добро.
  На остальные жизненные моменты ума не осталось.
  - Ум ушел? - Добронрава закончила рассматривать и опустила край туники.
  - Ум ушел.
  - А что осталось?
  - Доброта и глупость в тебе остались, - Елисафета произнесла с насмешкой.
  - Неправда, я не глупая, - нижняя губка Добронравы задрожала.
  На голубенькие глазища набежали алмазы слезинок. - Бабушка говорила, что я умная.
  - Тебя больше никто не воспитывал, кроме бабушки? - Елисафета, вдруг, пожалела Добронраву.
  "Только нуждается ли она в чьей-нибудь жалости? - Елисафета опустила мешок Лукреция на землю.
  Слишком он тяжел... - Добронрава самодостаточная со своей добротой.
  В чем-то ей даже можно позавидовать.
  Никаких сомнений в жизни Добронрава не испытывает.
  Для нее только один маяк - сделать добро другим.
  Жалко ее оставлять.
  И странную беззащитную свихнувшуюся Мальву тоже жалко. - Елисафета вздрогнула: - Нет, я не имею право на жалость.
  Только вперед".
  - Когда Патрокл купил нас и вел сюда, - Добронрава опустила глаза на мешок с драгоценностями. - Я видела нищего.
  Он сидел в пыли и протягивал руки.
  Бедненький, он голодал.
  У него не было денег даже на одежду.
  Когда я взяла твой мешок с тем, что тебе дал Лукреций, - Добронрава произнесла "твой мешок", и это обрадовало Елисафету. - Вот я и подумала, что он очень обрадуется, если я ему дам на хлеб. - Добронрава пальчиком показала на мешок.
  - Дашь на хлеб? - Елисафета зашипела.
  - Дам на хлеб, - Добронрава ответила тише.
  - Но тогда ты сделаешь мне зло, добренькая Добронрава, - жалость к Добронраве мигом улетучилась, растворилась в тумане.
  - У тебя есть хлеб, - Добронрава стояла на своей правде.
  - У меня есть хлеб? - Елисафета взвизгнула и прикрыла ладошкой ротик. - Я - рабыня, как и ты.
  Наш рабовладелец, который мягко философски называет себя хозяином, даже не поинтересовался, не предложил нам вчера еды.
  Мы сами добывали на кухне.
  Повезло, что мы - красивые девушки, а на кухне работают рабы Сириус и Уайт, которым нравятся девушки.
  Если бы мы были изможденными рабами стариками, то, возможно, Сириус и Уайт не подали бы нам и корки хлеба.
  - Нельзя так говорить о людях, - Добронрава подняла лицо.
  В глазах загорелись костры фанатизма. - Все люди добрые.
  - Крепка ты в своих убеждениях, - Елисафета с шумом втянула через ноздри воздух.
  - Добро во мне говорит.
  - Добро заставило тебя украсть у меня деньги.
  - Если для других, на пользу и на радость другим, то это - не воровство.
  - Отличное оправдание, я его запомню, и обязательно буду использовать, - Елисафета захохотала. - Если воруют не для себя, то это - благородно, и воровством не называется.
  АХАХАХАХАХА!
  В Касперском лесу, который располагается слева от дороги, если направляешься из Кингисеппа в Андалузию, долгое время орудовала шайка разбойников.
  Атаман - Валдек Капуста.
  Они грабили обозы, богатых путников и раздавали добро бедным.
  Например, ограбили сборщика налогов.
  Перебили восемнадцать стражников, которые охраняли сундуки.
  Добро сделали - убили стражников, оставили сиротами их детей, сделали нищими их вдов.
  Зато награбленное раздали бедным.
  Только почему-то было похищено около двух тысяч монет, а бедные получили всего лишь сто монет.
  Зато - добро, прет через край.
  - Все равно это - добро, - Добронрава сжала губы.
  - Ты страшна в своих убеждениях, Добронрава, - Елисафета пристально смотрела в глаза девушки. - Во имя добра ты будешь вешать, топить, четвертовать, сжигать людей.
  Тебе скажут - убей во имя добра.
  Убей тысячу человек, чтобы сделать счастливым одного.
  И ты сделаешь его счастливым. - Елисафета опустила руку на правое плечо Добронравы. - Мне даже нравится стержень внутри тебя.
  Ты называешь его добротой.
  Другие говорят, что это безумие.
  Третьи дают определение - фанатизм.
  Мне все равно, добро ли в тебе, или безумие, но только со своим добром не переходи мне дорогу.
  - Здесь нет дороги, - Добронрава посмотрела под ноги.
  - К счастью, ты слишком наивна и глупа, чтобы твое добро побеждало всех, - Елисафета подняла мешок. - Глупость тормозит твои добрые дела.
  Иначе ты бы с моими драгоценностями была бы уже далеко.
  А так ты пошла простой дорожкой, где тебя легко увидеть и догнать.
  - Зачем мне другая дорожка? - ресницы Добронравы порхали, словно бабочки.
  - Либо ты прикидываешься наивненькой глупенькой, либо она и есть, - Елисафета обогнула Добронраву. - Никак не пойму тебя и Мальву.
  Может быть, вы давно играете: ты - в добро, она - в сумасшествие.
  На самом деле вынашиваете планы, как покорить мир.
  У меня все открыто - я рвусь к власти, к абсолютной власти.
  Каждый это замечает.
  Но вы, вы, возможно, скрываете...
  - Я ничего не скрываю, - в глазах Добронравы отражалось непонимание. - Смотри, под туникой только я. - Добронрава снова подняла тунику.
  - По поводу нищего, которого ты тогда пожалела, а сейчас хотела сделать ему добро, - Елисафета отвела взгляд от худенького тела Добронравы. - Я тоже его видела.
  Только заметила в нем больше, чем ты.
  Потому что ты видела то, что хотела видеть.
  Видела в мужчине голодного несчастного нищего.
  Я же видела наглеца и подлеца.
  - Он же бедный, без одежды.
  - Потому что ему так больше нравится - светить своим немалым бесстыдством.
  - Ты напрасно наговариваешь на нищего...
  - Левую руку он протянул, просил милостыню.
  - Да, Елисафета, ты тоже это заметила.
  - Я тоже это заметила, - Елисафета высунула розовый кончик язычка. - Еще я заметила его правую руку.
  - У него две руки?
  - У него две руки.
  - Это же прекрасно, Елисафета!
  - Вот второй рукой - правой - лже нищий теребил у себя между ног.
  - Зачем?
  - Зачем? - Елисафета покачала головкой.
  - От голода теребил правой рукой между ног.
  - От голода?
  - Но как он мог насытиться, если поступал так?
  - Его терзал голод, но другой.
  - Какой?
  - Сякой.
  - Какой сякой?
  - Еще твой нищий был необычайно толстый, жирный, липкий, с маленькими наглыми глазками.
  Он не спускал с нас взгляда.
  - Он взглядом молил о хлебе.
  - Нищий заглядывал тебе под тунику, Добронрава.
  - Он искал там?
  - Что там искал?
  - Хлеб.
  - Искал хлеб и нашел две булочки.
  - Все равно, он хочет кушать.
  - Только не брось мне в спину камень, - Елисафета оборвала разговор.
  - В спину камень бросить? - Добронрава переспросила.
  "Зачем я подсказала дурочке?" - Елисафета с досадой обернулась:
  - Я за вами вернусь - за тобой и за Мальвой.
  Хоть вы дуры дурами, и я от вас не в восторге.
  Но мы вместе попали в беду - в замке повелителя, и здесь мы вместе.
  Хочу я, или не хочу, но, если брошу вас просто так, то оборву одну из своих нитей.
  Себе же неприятности - в виде обрыва - я не желаю.
  - Ты, куда идешь? - Добронрава улыбнулась
  - Куда мне надо, тебе знать не надо, - Елисафета буркнула.
  - Ты добрая, Елисафета, - Добронрава крикнула в спину.
  - А ты - дура, - Елисафета прошептала без эмоций.
  Прошептала тихо, чтобы Добронрава не услышала. - Надо же - утащила у меня мешок с драгоценностями, чтобы отдать толстому похотливому наглецу, который строит из себя нищего. - Елисафета свернула в оливковую рощу.
  Деревья скрывали ее от возможных преследователей. - Когда Патрокл поймет, что я сбежала от него? - Новые проблемы накатывались, обрастали, утяжелялись - словно с глиняной горы несётся глиняный ком. - Пифия Кассандра выдаст меня?
  Я же - рабыня, собственность Патрокла.
  Не направляюсь ли я прямо в ловушку?
  Может быть, Кассандра сразу же продаст меня в другое рабство? - Елисафета даже шаг замедлила. - Но что я могу сама, одна?
  Даже с деньгами мне не выбраться из Порт Каира.
  Одинокая девушка в прозрачной тунике и с мешком привлекает внимание абсолютно всех.
  Если доберусь до корабля и заплачу капитану за то, чтобы он меня вывез, то прозрачно понятно, что произойдет со мной на корабле.
  Драгоценности Лукреция перекочуют капитану, а другая драгоценность - я - достанется матросам.
  Пешком уйти из города и страны - смешней не бывает.
  На любой дороге, в любой корчме, в любом лесу меня подстерегает опасность, не меньшая, чем на чужом корабле. - Елисафета от досады закусила губу. - Получается, что в рабстве у философа Патрокла было безопасней всего.
  Деньги имеют смысл, когда есть сила, которая их защитит. - Елисафета проходила между небольших каменных домов: - Что безопаснее?
  Район для нищих, или - для богатых?
  Нищие убьют и обворуют без стыда и без совести.
  Богатые - сразу мной заинтересуется стража. - Только Елисафета подумала о стражниках, как увидела их.
  Три стражника тоже заметили девушку. - Вот и конец моих величайших задумок. - Кровь ударила в голову девушки.
  Воспитанная в постоянной лжи, интригах, Елисафета на миг задумалась.
  Тогда, раньше, в родном доме, среди близких приходилось постоянно заботиться, чтобы выжить.
  Отрава в пище, удар ножом в спину от человека в плаще - все было возможно.
  Елисафета опустилась на корточки и торопливо бросала в мешок все, что попадалось под руку: песок, глину, камни.
  Она не знала, как объяснит стражникам, что и зачем делает.
  Но, в любом случае, хоть как-то нужно прикрыть золото.
  Первое, что сделают стражники, это - заглянут в мешок.
  "Как победить стражников? - Елисафета пыталась хоть за что-то зацепиться из советов Кассандры. - Склонять головку, как в случае с Лукрецием?
  Нет.
  Для стражников, я - всего лишь рабыня.
  Рабыня, по их мнению, слишком проста, чтобы завлекать и напускать таинственность.
  Повелительно смотреть и говорить?
  Нет.
  Еще - хуже.
  Рабыня не имеет право показывать свой гонор.
  Рабыне запрещены гордость и прямой взгляд".
  - Ты чья? - стражники поравнялись с Елисафетой.
  - Патрокла, - Елисафета ответила коротко и продолжала набивать грязью и без того тяжелый мешок.
  - Что у тебя в мешке? - полюбопытствовал стражник с тонким бледным лицом.
  - Куинджи, что у рабыни может быть в мешке? - другой стражник - захохотал. - То, что у тебя в голове, Куинджи, то у рабыни в мешке.
  - Фрейд, придержи язык, - Куинджи задумался: - Поднимись.
  - Да, - Елисафета выполнила приказ.
  Девушка раскрыла мешок перед стражниками.
  "Лучше, если посмотрят, чем, если запустят в него руки, - Елисафета даже не догадывалась, что придумала трюк.
  Когда любопытному покажешь, то он дальше не будет углубляться.
  Но, если сам обыскивает...
  - Грязь и камни, - третий стражник с брезгливостью произнес. - Зачем тебе это?
  - Мне незачем, - Елисафета позволила себе ответить не столь почтительно.
  Почти иронично, а это недопустимо для рабыни.
  Девушка тут же исправилась: - Патрокл сказал, чтобы я на улице собрала в мешок все, что увижу под ногами и отнесла пифии Кассандре.
  - Что? - Фрейд захохотал. - Куинджи, Аристофан, послушайте, что она говорит.
  - Словно мы глухие, - Аристофан все же осмелился.
  Он опустил руку в мешок.
  Елисафета затаила дыхание:
  "Если нащупает золото, то не стану дожидаться конца издевательств.
  Мешок тяжелый, но своя ноша не тянет.
  Понесусь через заросли роз.
  Затем - в речку.
  За рекой - оливковая роща.
  Стражники сразу не бросятся за мной - поберегут ноги и туники.
  Пока будут раздумывать, я успею..." - Елисафета придумывала, но понимала, что обманывает сама себя.
  Если стражники заметят золото, то не станут раздумывать.
  - Навоз? - Аристофан вытащил руку из мешка и рассматривал ее, как чужую.
  Возможно, что в этот момент он хотел, чтобы рука оказалась чужой.
  - Навоз, - Елисафета кивнула очаровательной головкой.
  Не подумала, и вытерла грязную руку о край прозрачной туники.
  Часть грязи осталась на белейшем бедре.
  - Аристофан, теперь тебе одна дорога - в философы, - Фрейд и Куинджи с удовольствием захохотали.
  - Патрокл умеет из навоза сделать золото, но только словами, - Куинджи преломился от смеха. - Сходи к нему.
  Философ докажет тебе, что золото - тот же самый навоз.
  - Из навоза произрастает хлеб, а хлеб - наше золото! - Фрейд радовался, что не он засунул руку в мешок.
  Теперь над Аристофаном можно долго подшучивать.
  - Зачем тебе... ему... пифии навоз, камни и грязь? - Аристофан задал самый правильный вопрос, но звучал он совершенно нелепо.
  - Не знаю, - Елисафета пожала плечами.
  - Наверно, скупой философ захотел сделать подарок красотке Кассандре, - Аристофан вытер руку о голову пробегающего мальчика.
  Мальчик отбежал и показал Аристофану кулак.
  Фрейд и Куинджи с готовность расхохотались над новым.
  - Камни - горы, грязь - земля, навоз - жизнь, - Фрейд выдавливал из себя слова. - Патрокл скажет Кассандре, что подарил ей горы, землю и жизнь.
  - Самые дорогие подарки на свете, - Куинджи вытер слезы смеха.
  - Золото - по сравнению с камнями и навозом - ничего не стоит, - Аристофан договорил, якобы за философа Патрокла.
  Елисафета вздрогнула, когда услышала "золото".
  Снова ничто не укрылось от охранников.
  Они могли хохотать, брезгливо морщить носы, но подмечали все.
  - Что вздрогнула? - Аристофан впился глазами в глаза Елисафеты. - Боишься?
  - Боюсь, - Елисафета ответила честно.
  Разумеется, что не стала пояснять, чего боится.
  "Боюсь, но не до потери сознания и бдительности, - Елисафета опустила очаровательную головку.
  Ярость клокотала в ней. - Уже не боюсь.
  Мужчины, стражники, сильные, вооружённые, свободные.
  Ничтожные создания, которые считают себя посланниками власти.
  Власть только чуть-чуть капнула на них.
  Радуются, подшучивают над слабой рабыней.
  Посмотрела бы я в их глаза, если бы они оказались на костре, который я разведу для них.
  Скоро, очень скоро, я оседлаю власть.
  Специально отправлю в Порт Каир тайную миссию, чтобы захватили этих трех стражников: Куинджи, Фрейда и Аристофана.
  Я запомнила их имена или клички.
  Вот, когда их в кандалах бросят к моим ногам, тогда я подшучу над ними".
  Мысль о призрачной далекой мести изгнала из Елисафеты все страхи перед стражниками.
  - Покраснела от стыда? - Фрейд уже не смеялся.
  - Смущается, наверно, еще девственница, - Куинджи важно кивнул, словно был знаток по девственницам.
  - У философа Патрокла все девушки - нетронутые.
  - Только юноши у Патрокла давно уже... - Аристофан расхохотался.
  Он обрадовался, что внимание с него переместилось на рабыню и на шутки над философом Патроклом.
  - Я сначала подумал, - взгляд Фрейда скользнул по телу Елисафеты.
  Остановился на краю туники там, где прилип кусочек глины с навозом. - Теперь уже не думаю.
  - Я тоже сначала, а теперь не хочу ее, - Фрейд брезгливо посмотрел на след на бедре девушки.
  - Кто же знал, что так случится, а не так, как мы хотели, - Аристофан догадался, что можно вытирать руки не только о головы мальчишек, но и о рабынь.
  Он вытер остатки грязи с ладони о бедро Елисафеты и о ее лицо.
  "Тебя, Аристофан, в моей тюрьме будут кормить только навозом", - губы Елисафеты задрожали от ненависти.
  - Дрожит от страха, жалкая рабыня, - Фрейд поправил меч на перевязи.
  Стражники потеряли к Елисафете, особенно - к ее мешку - интерес.
  - Подскажите, как мне найти дом пифии Кассандры, - Елисафета сама поразилась, что спросила.
  Нужно было пользоваться моментом и больше не привлекать к себе их внимаине.
  - Философ тебе не объяснил? - Аристофан остановился.
  Сердце Елисафеты на миг замерло.
  Девушка решила не отвечать.
  И так понятно: если спрашивает, то не знает, где Кассандра живет.
  - Сама увидишь ее дом, не ошибешься, - Фрейд захохотал.
  Отвернулся и зашагал дальше по дороге.
  - Стой, куда осла ведешь? - Аристофан заинтересовался странным поведением мужчины с ослом.
  Мужчина тянул за веревку.
  Осел упирался и отчаянно ревел.
  На окрик стражника мужчина оглянулся.
  Секунду помедлил, а затем бросился убегать.
  Стражники с воодушевлением понеслись за ним.
  - Вот так - мимо золота и - за ослом, - Елисафета улыбнулась. - Многие так в жизни поступают. - Елисафета была уверена, что многие, а она - не из многих, она - не они.
  Она не променяет золото на осла.
  Она увидит золото и под толстым слоем камней и навоза.
  Прекрасная жгучая уверенность молодости.
  Все дороги вели в центр города.
  Елисафета поверила в свою звезду и неприкосновенность.
  - Другим стражникам, если остановят, то скажу, что Аристофан, Куинджи и Фрейд уже проверяли мой мешок.
  Следы пальцев Аристофана на моем лице - лучшее подтверждение. - Елисафета засмеялась.
  На душе стало сразу легче.
  Центр Порт Каира утопал в грязи.
  - Немудрено, ведь через центр все идут, - Елисафета лавировала среди разносчиков фруктов и воды, спешащих куда-то мальчишек, лавок с самыми разнообразными товарами. - Богатые живут на окраине: там меньше суеты, воздух чище. - На Елисафету мало, кто обращал внимания.
  Пыльный мешок, следы грязи на руке, на теле и на лице - столь обыденно для центра города.
  Знатные вельможи тоже были здесь.
  В окружении слуг прошествовал толстый мужчина с черной с проседью бородой.
  Руки его опущены под тяжестью золотых перстней.
  Столь желанная добыча для уличных воришек...
  Но даже самые отъявленные старались держаться подальше от важного патриция и его слуг.
  - Все друг друга знают, - Елисафета чуть не столкнулась с продавцом вяленых персиков.
  - Ты ничего даже, красотка, - юный продавец, лет четырнадцати, без раздумий запустил руку под тунику Елисафеты.
  Юного нахала не смущала ни грязь на бедре девушки, ни ее испачканное лицо.
  Желание превыше всего.
  Страсть оставляет все другие чувства далеко сзади.
  Мыслям не пробиться сквозь огонь юношеского желания.
  Вот когда юноша повзрослеет, то уже будет все взвешивать и обдумывать, прежде чем дотронется до девушки.
  Его, как и стражников, остановит грязь на ее бедре...
  - Да у тебя там... персик нежнейший, - нахал распахнул глаза.
  - А ты, что, хотел нащупать у девушки под туникой? - Елисафета вскрикнула, подпрыгнула и ударила кулачком в нос торговца.
  - Коза, - продавец весело расхохотался.
  Он потирал нос. - Приходи вечером к Аполлону.
  Не пожалеешь. - Юноша вложил в руку Елисафеты вяленый сморщенный персик.
  - Обязательно приду к Аполлону, - Елисафета кивнула очаровательной головкой.
  Ей понравился этот бойкий продавец.
  Как понравился?
  Так понравился - своей дерзостью и натиском.
  Но, разумеется, она все равно не придет к Аполлону.
  Встречаться с юношами не входило в ее великие планы.
  Елисафета миновала центр - народу стало меньше.
  - Так, где же дворец Кассандры, который, по мнению стражников, я узнаю сразу? - Елисафета топнула тоненькой ножкой.
  Поднялось облачко пыли. - Долго бродить мне опасно.
  То дворец пифии, то Аполлон, словно я должна все знать в этом Порт Каире.
  - Не пыли, красивая, - неожиданно раздался голос слева.
  - Если я пылить не буду, если ты пылить не станешь, кто же тогда напылит? - Елисафета вспомнила любимую поговорку судьи Дреда - близкого друга лорда Мальборо.
  Насколько могут быть близки мужчины в ее родном городе.
  - Ты умная, - женщина за облачком пыли засмеялась.
  Елисафета удивлялась, что пыль, которую она подняла, когда топнула своей очаровательной ножкой, опускается слишком медленно.
  - Я обязана быть умной, - Елисафета почти протестовала. - Я не хочу быть умной, девушка не должна быть умной, но мне приходится.
  Когда кругом дураки, - Елисафета вспомнила Добронраву, Мальва, стражников, пиратов, - то поневоле станешь умной.
  - Вот теперь ты глупенькая, - женщина продолжала веселиться. - Я тебя только предупредила, что ты умная. - Она проговорила нерешительно, словно сомневалась.
  - Подскажите умной мне, где искать жилище пифии Кассандры.
  Только не говорите, что я узнаю его сразу.
  В Порт Каире все местные, только я одна неместная.
  Все все знают, только я ничего не знаю. - Язвительные слова соскальзывали с языка Елисафеты.
  Она внимательно осмотрела сидящую на земле женщину.
  Простенькое платье, но без заплаток.
  Лицо очень красивое - не молодое, но, словно бы ухоженное.
  "Откуда в районе для бедняков ухоженные женщины? - Елисафета молча усмехнулась. - Просто хороший климат.
  Домик за ее спиной - небольшой, но опрятный".
  - Думаешь обо мне? - Женщина смотрела в глаза Елисафеты.
  Не нагло смотрела, не пристально, не бесцеремонно, а с теплым любопытством.
  - Почему я должна думать о тебе? - Елисафета засмеялась. - Я спросила - где жилище Кассандры.
  - Пройдешь по этой улице до конца, свернешь налево - там район для купцов.
  Много домов, но ты сразу узнаешь домик пифии Кассандры.
  - Я же говорила, что не нужно мне узнавать, я должна знать, - Елисафета в нетерпении переступила с ноги на ногу. - Почему ты уверена, что я сразу пойму, что это ее жилище.
  - Поймешь, - женщина ответила коротко.
  - Какая ты уверенная, - Елисафета начинала злиться на самоуверенность женщины.
  "Почему я злюсь на нее, словно она виновата в том, что не может объяснить подробно, где дом Кассандры".
  - Мне до твоей уверенности далеко, Елисафета, - женщина провела ладонью по лицу. - Одинокая красивая девственница рабыня с мешком золота свободно передвигается по незнакомому ей Порт Каиру.
  Здесь полно лжи и порока, но ты уверена в своих силах. - Женщина тепло улыбалась.
  Сердце Елисафета сжалось от предчувствия беды.
  Руки затряслись от ярости.
  В глазах защипало.
  "Откуда? Откуда она знает мое имя и о том, что в мешке".
  - Откуда, откуда ты знаешь мое имя? - Елисафета повторила вслух.
  О золоте в мешке промолчала.
  И тут же начала искать объяснение: - Поняла я.
  Вчера, когда нас продавали, ты присутствовала на торгах и услышала мое имя.
  Волосы у меня белые, запоминающиеся? - Елисафета спросила, ждала подтверждение своих слов.
  - Я не хожу туда, где людей продают, - женщина поднялась.
  Она оказалась чуть ниже Елисафеты.
  Девушка в прорезь туники увидела крепкие налитые груди женщины. - Люди сами себя продают: страстям, желаниям, прихотям.
  - Ты тоже философ? - вопрос Елисафеты прозвучал без иронии. - В Порт Каире - все философы.
  - Я - Аделаида, - женщина улыбнулась на этот раз грустно. - Просто - Аделаида.
  - Просто Аделаида? - вопрос Елисафеты смешался с вылетевшим смехом. - Просто Аделаида знает мое имя и...
  - Дальше не продолжай, - женщина приложила палец к губам Елисафеты.
  От рук исходил аромат горных трав. - Твое имя легко узнать, сама посмотри. - Аделаида опустила взгляд.
  Елисафета посмотрела на землю.
  Облачко пыли успело осесть.
  В пыли было отчетливо написано - Елисафета.
  Девушка поразилась тому, что буквы были ровные, красивые.
  - Ты разговаривала со мной, а сама пальцем ноги писала мое имя в пыли, - Елисафета произнесла неуверенно. - Оригинальный трюк уличных факиров.
  - Говоришь, и сама себе не веришь, - Аделаида кивнула в сторону входа в домик. - Заходи ко мне в гости, рабыня Елисафета.
  Спешить тебе некуда и незачем.
  Мы содержательно пообщаемся.
  - Почему я должна заходить и содержательно общаться с тобой? - Елисафета не скрывала недоумения.
  Но не уходила, потому что боялась, что всезнающая таинственная женщина может в любой момент позвать стражников или соседей.
  - Опасаешься, что я вызову стражников или соседей, - Аделаида первая вошла в дом.
  Она даже не оглянулась, не проверяла - следует ли Елисафета за ней или осталась стоять на улице.
  - Читаешь мои мысли? - Елисафета решила, что нужно принять приглашение Аделаиды.
  "Кассандра говорила, что я должна научиться подчинять себе не только мужчин, но и женщин, - Елисафета хоть как-то пыталась оправдать свою покорность. - Надеюсь, что что-нибудь у меня получится.
  В любом случае, я узнаю от странной Аделаиды что-то новое, а, значит, полезное для меня.
  В моем положении рабыни - любое знание пригодится".
  - Ты достойна, чтобы тобой любовались, - Аделаида встала на ковер на колени.
  Смутное подозрение стало закрадываться в душу Елисафеты.
  "Женщина хочет... пригласила...
  Чтобы..." - Елисафета почувствовала, как кровь приливает к голове.
  Девушка, чтобы отвлечься, чтобы мысли успокоились и не метались белками в клетке, стала осматривать жилище.
  Небольшое, но очень уютное гнездышко.
  Пышные, не дешевые ковры на полу и на диванах.
  Высокие подсвечники, мраморные столики.
  Все очень странно смотрелось, если вспомнить о том, что район для небогатых жителей.
  - Сними тунику, - Аделаида произнесла снизу.
  - Снять тунику? - губы Елисафеты зашуршали.
  - Сними тунику, - женщина повторила без нажима.
  - Но она и так прозрачная, короткая, ничего не скрывает, - Елисафета глупо хихикнула.
  Тут же молча обругала себя за этот глупый вырвавшийся смех.
  - Я хочу видеть тебя полностью обнаженную.
  - Пожалуйста, - Елисафета подумала, что ничего страшного, если она исполнит и эту просьбу Аделаиды.
  "В школе пифии Кассандры я, наверно, забуду об одежде", - Елисафета сбросила тунику и аккуратно опустила на столик.
  Аделаида жадно следила за каждым движением девушки.
  - Ты прекрасна, - Аделаида обхватила ягодицы Елисафеты и шумно вздохнула.
  Она прижалась лбом к низу живота девушки.
  "Начинается", - Елисафета подумала без особых эмоций.
  Но ничего не начиналось.
  По крайней мере, не начиналось то, о чем подумала Елисафета.
  - Запах молодости, свежести, - приглушенный голос женщины доносился снизу. - Вся сила мира - в молодости.
  Все, что делают молодые - правильно, нужно и необходимо, чтобы этот мир держался.
  Старики раскачивают мир, пытаются сбросить его в пропасть.
  Молодые своим безрассудством удерживают мир.
  Откровенность, чистота чувств, доброта, ясность помыслов...
  - Доброта? - Елисафета невольно усмехнулась. - Моя подружка... знакомая рабыня проповедует доброту.
  - Зато мысли Добронравы чисты, - Аделаида назвала имя Добронравы.
  Елисафета почти не удивилась.
  Она уже верила, что эта женщина - предсказательница. - Тебе, Елисафета, не нравится, что Добронрава может раздать все нищим, или тем, кого считает нищими, или тем, кто ее обманет и сыграет на ее доброте.
  Но в то же время ты чувствуешь стержень в Добронраве.
  Она не лжет, поэтому ее правда слишком сильна.
  - О стержне в ней я недавно подумала, - как не пыталась Елисафета не удивляться, но удивление проскользнуло. - Ее правда сильнее, чем моя правда?
  - Да, - Аделаида ответила без раздумий.
  - Я, вобще-то, ожидала от тебя другой ответ, - Елисафета почувствовала укол ревности.
  - Ты хотела, чтобы я ответила мутно, как философ, - Аделаида засмеялась.
  Ее смех отражался внизу живота, щекотал, вибрировал на лепестках. - Ты ждала, что я скажу, что твоя правда сильнее.
  Или хотя бы, что твоя правда - иная.
  Нет, Елисафета, пока правда Добронравы сильнее твоей правды.
  Но мир держится не на одной правде.
  Придет время, и ты окажешься сверху.
  Добронрава будет далеко внизу маленькой искоркой.
  - Эти слова приятно слушать, - Елисафета засмеялась.
  - Приятно и горько, - Аделаида подняла лицо.
  Елисафета подсознательно ожидала от гадалки действий.
  Но пока Аделаида только говорила.
  - Почему горько?
  Мне сладко слышать, что я обрету силу и власть.
  - Сила и власть, ты маленькая жадная мегера, - голос Аделаиды задрожал от возбуждения. - Любой догадается, что тобой движет жажда власти.
  Не жажда наживы, не жажда золота, - Аделаида кивнула в сторону мешка с драгоценностями от Лукреция, а жажда власти. - Аделаида подняла руки.
  Затем встала в полный рост.
  Тонкие белые пальцы коснулись лба Елисафеты: - Ты побледнела, но не отступаешь.
  Твоя голова - снежная вершина. - Пальцы Аделаиды опускались ниже.
  Голос ее стал влажным и нежным, как утренний туман. - Шея твоя - гордый кипарис, кожа - атлас и бархат.
  Груди - верх совершенства.
  - Мои груди недостаточно велики для совершенства, - Елисафета будто со стороны услышала свой голос.
  - Соски твои - розовые вишни летнего сада, - Аделаида не обращала внимания на слова Елисафеты.
  Ее пальцы порхали по Елисафете. - Голова твоя рассказывает мне, что тебя твои родственники и они же - враги твои - продали в рабство на Юг.
  Ты некоторое время находилась в плену в подземельях дворца Повелителя.
  Вас было тринадцать - тринадцать очаровательных пленниц девственниц.
  Повелитель вместе со своим евнухом Юсуфом спускался изредка в подземелье и любовался вами - розами подземного царства.
  Только смотрел на вас, даже пальцем не прикоснулся.
  - Зато ты прикасаешься ко мне пальцами, Аделаида, - Елисафета засмеялась.
  Она чувствовала нелепость момента.
  Надо было уйти от странной гадалки, но уже - невозможно.
  - После смерти повелителя вы вместе с евнухом сбежали из плена.
  Считалось, что купец Генрих купил вас, чтобы перепродать на Севере.
  Но никто из девушек в компании евнуха и купца не ощущала себя рабыней.
  Вы отправились в плаванье на корабле.
  Слишком лакомая добыча.
  Вас захватили пираты.
  Затем пиратов взяли в плен воины отца твоей Ясмины.
  - Никакая она не моя, Ясмина, - Елисафета покраснела.
  Ей не хотелось сейчас обсуждать связь с Ясминой.
  Елисафета думала, что под пальцами гадалки предает свою лучшую и любимую подругу.
  - Вас в Порт Каире снова продали в рабство.
  Ты, Добронрава и Мальва оказались рабынями философа Патрокла.
  Но это ненадолго.
  - Уже ненадолго, - Елисафета горела - душой и телом.
  - Все это я прочитала пальцами на твоем теле, прекрасная Елисафета, - Аделаида прикрыла глаза. - Я дошла до точки.
  - До моей точки, - Елисафета, наоборот, распахнула глаза.
  Пик оказался слишком близок.
  Еще миг - и снежная лавина скатится с вершины туда, где бушуют ураганы и страсти.
  - Ты, Елисафета, любимая моя, - Аделаида вскрикнула в экстазе. - Как же долго я тебя ждала. - Она произнесла после череды содроганий. - Не видела твоего лица, но знала, что узнаю тебя сразу. - Странная, странная, по мнению Елисафеты, гадалка отошла от Елисафеты и прилегла на диванчик. - Все я все.
  - А я? - у Елисафеты вырвалось непроизвольно бесстыдное.
  - Тебе не надо, - Аделаида поднялась, подошла к Елисафета и провела пальчиками по внутренним сторонам бедер.
  Затем также вернулась на диванчик.
  - Ты... я не понимаю, - Елисафета закусила губу.
  Освобождение было так близко.
  Необходим еще шаг, малейшее усилие со стороны.
  Внизу живота ворочался огненный дракон.
  - Ты же видишь, гадалка, мою влагу, - бесстыдные слова отчаяния сорвались с губ Елисафеты.
  - Да, ты хороша, - Аделаида смотрела на увлажнение девушки.
  - Тогда, что?
  - Ты должна в этот раз нести в себе нерастраченное удовольствие, - Аделаида ласково смотрела на Елисафету.
  - Никому я не должна, - Елисафета воскликнула в величайшем возбуждении. - Но странно - я не смею сейчас закончить, начатое тобой.
  Мне стыдно и неловко.
  - Так надо, - Аделаида повторила с улыбкой.
  - Ты назвала меня своей любимой, - Елисафета склонила головку к правому плечу.
  - О, да, Елисафета, я нашла тебя, - Аделаида выкрикнула. - Теперь я счастлива полностью.
  Можешь уходить.
  - Если ты влюблена в меня, я допускаю, что влюбилась задолго до моего появления в Порт Каире, ты же гадалка, ты все видишь заранее, то почему отпускаешь меня? - Насмешка застыла на тонких губах Елисафеты. - Ничего не понимаю
  Я, конечно, все равно бы ушла от тебя.
  Мне здесь делать нечего, - Елисафета произнесла резко.
  Жар в груди и огненная лава внизу живота не позволяли сдерживаться.
  - Пифия Кассандра будет довольна твоим появлением, - в голосе Аделаиды промелькнула грусть.
  - Я вам, что, переходящая амфора, с которой вы развлекаетесь.
  - Почему бы ты и не амфора? - Аделаида засмеялась.
  - Все, я ухожу, - Елисафета топнула ножкой по мягкому ковру.
  - Уходи, что же ты ждешь, Елисафета?
  - Ухожу, - Елисафета снова топнула, но осталась стоять на месте. - Уйду, когда узнаю от тебя о своем будущем.
  - Твое будущее мне не видно, - Аделаида провела ладонью по лицу, словно снимала слезы со щек.
  - Я так и думала, так и знала, что ты не видишь мое будущее, - яд капал с языка Елисафеты. - Все вы гадалки - гадаете по мелочам, рассказываете прошлое, заглядываете в никому не интересное будущее, а как только доходит до конкретного человека, когда нужно, вы отвечаете, что будущее скрыто.
  - Что поделать, - Аделаида и на этот раз не стала возражать.
  Ее согласие еще больше разозлило Елисафету.
  Это была злость без ненависти, злость - больше на саму себя, что она, Елисафета, не может пробиться через Аделаиду.
  - Ну, хоть немного из моего будущего, - Елисафета сорвалась на просьбу, почти умоляла.
  - Будущее? Будущее - не меняется, меняется прошлое.
  - Может быть, наоборот - меняется будущее, а прошлое - прошло, оно неизменно? - Елисафета переспросила.
  - Я жила в семье ведьмы.
  У нее была родная дочь Жаклин, которую ведьма очень любила.
  Жаклин - неземной красоты, добрая сердцем.
  Да и я тоже красотой блистала.
  Однажды я купалась в чистейшей воде ручья.
  Когда вышла, то подставила тело солнышку.
  Капельки алмазами стекали по моей шелковой коже.
  Задерживались на кончиках грудей, спускались в ложбинку между ног.
  "Аделаида, - Жаклин опустила головку на мое плечо. - Ты поразительно красивая".
  Когда мы утомленные вернулись домой, то нас очень неприветливо встретила ведьма.
  Она заперла меня в сарае, а сама с Жаклин ушла в жилище.
  В сарае не было задней стенки, поэтому я без труда освободилась.
  Подкралась к дому и подслушивала.
  "Жаклин, ты сегодня восхищалась телом Аделаиды".
  "Да, матушка, у нее прекрасное тело".
  "У тебя же тело лучше, ты красивее".
  "Не спорю, матушка, но это не мешает и Аделаиде быть красавицей".
  "Подожди ночи, я тебе дам ее тело".
  "Как же, матушка, ты дашь мне тело Аделаиды?
  Ей самой нужно ее тело".
  "Сегодня ночью, когда вы ляжете спать, то я приду и отрублю ей голову, - ведьма захохотала.
  Голос у нее грубый, мужской. - Ты позаботься, чтобы Аделаида легла с края.
  Сама же спрячься за ее спиной и притаись".
  "Я не допущу, чтобы ты убила человека, - Жаклин вскричала. - Человек - величайшая ценность на земле".
  "Дочь моя, ты, что, влюбилась в Аделаиду?"
  "Почему бы и нет, матушка?"
  "Но она тебя не любит.
  Она никого не любит".
  "Мне все равно.
  Главное, что она есть у меня, и что я ее люблю".
  "Тебе все равно, и мне все равно надо ей отрубить голову", - ведьма решила.
  Жаклин рыдала, долго ее уговаривала не творить зло.
  Но старуха не соглашалась с дочерью.
  Мы вечером с Жаклин легли в одну постель.
  Жаклин была необычайно нежна со мной и ласкова.
  Иногда ее нежность срывалась, и Жаклин целовала меня жадно, с неистовой страстью.
  "Аделаида, - Жаклин прошептала, когда мы утомленные ласками тяжело дышали. - Сегодня ночью моя мать ведьма собирается отрубить тебе голову.
  Ты должна лечь с края - так она сказала.
  Но я, вместо тебя, лягу с края кровати, чтобы мать отрубила мне голову.
  Ведьме это послужит хорошим уроком".
  "Не надо жертвовать собой ради меня, - я провела рукой по груди Жаклин.
  Жаклин слабо застонала. - Мы поступим проще.
  Заберем все деньги, все сбережения твоей матери, и скроемся".
  "Как бы я хотела убежать с тобой - с деньгами или без, - Жаклин зарыдала. - Но я послушная дочь своей матери.
  Я не могу ее бросить одну, больную.
  Кто-то должен ей подавать в старости стакан воды.
  Если должна ночью слететь чья-то голова, то пусть это будет моя голова".
  "Ты без головы не сможешь ухаживать за ведьмой".
  "Ты, Аделаида, будешь ухаживать за ней", - Жаклин решительно перелезла через меня и заняла мое место - место приговоренной к смерти.
  Я не хотела смерти Жаклин, поэтому перелезла через нее.
  Снова Жаклин перебиралась через меня.
  На пятое сопротивление мы начали шутливо бороться.
  Затем в нас вновь вспыхнул пожар.
  Мы целовались, рыдали, обнимались, ласкали друг дружку.
  Освобождение было настолько сильным, что мы заснули сразу, одновременно, будто в яму провалились.
  Мы даже не знали, кто, где будет спать.
  Где нас любовь сразила, там и заснули.
  Проснулась я от резкого хруста.
  Затем услышала, как что-то с кровати упало на пол и покатилось.
  Судьба решила, что должна была умереть Жаклин.
  Может быть, после наших ласк, когда мы заснули, Жаклин проснулась и перебралась к опасному краю кровати.
  Теперь об этом никто не расскажет.
  - Ты же, Аделаида, можешь заглядывать и читать прошлое, - Елисафета произнесла тихо. - Посмотрела бы, что произошло после того, как вы заснули.
  - Только не с Жаклин, потому что она нравилась мне, - Аделаида улыбнулась воспоминаниям. - Те, кого любишь, самые далекие от тебя.
  Когда ведьма удалилась в ту страшную ночь, я подняла с пола голову Жаклин.
  С головой Жаклин я отправилась в дом моей подружки детства Мирей.
  Постучала и замерла в ожидании новой жизни.
  Мирей открыла мне обнаженная, потому что до моего прихода спала.
  "Мирей, ночью мачеха хотела убить меня, но убила свою дочь, - я показала голову Жаклин. - Утром ведьма разберется, в чем дело, и тогда будет мне мстить за ее же ошибку.
  Я должна бежать".
  "Я всегда была с тобой, Аделаида, и всегда буду, - Мирей с ужасом смотрела на голову Жаклин. - Похороним голову под розовым кустом.
  Затем ты вернешься в дом ведьмы и захватишь ее волшебные монетки.
  Возьмешь все деньги".
  "Волшебные монетки, а я и не знала".
  "Монетки волшебные, потому что они золотые", - Мирей легко объяснила мне, почему считала монетки волшебными.
  Золото притягивает, оно обладает волшебной силой.
  Мы со слезами похоронили голову Жаклин под розовым кустом.
  Я вернулась в дом ведьмы и забрала все ее деньги.
  Кроме волшебных золотых монет, я взяла еще и не волшебные - серебряные и медные.
  Я обмакнула палец в лужу крови около кровати и кровью нарисовала пятиконечную звезду - на кровати, на кухне на полу и на лестнице.
  Пятиконечная звезда - древний символ зла.
  Кто ко мне со злом пришла, та от зла и погибнет.
  После этого я поспешно удалилась с Мирей.
  Ведьма проснулась утром и отправилась искать свою дочь Жаклин - это я увидела внутренним взором.
  "Жаклин, ты где?" - ведьма спросила весело.
  Жаклин ничего не могла ей ответить.
  "Наверно, ты на кухне сыр кушаешь", - ведьма пришла на кухне и увидела звезду кровью.
  "Нет моей Жаклин на кухне, - ведьма вышла к лестнице. - Может быть, ты, Жаклин, на лестнице подметаешь? - Ведьма на лестнице обнаружила вторую звезду. - И на лестнице тебя нет.
  Ты еще спишь?" - Ведьма отправилась в спальню.
  Увидела безголовое тело своей дочери.
  Оно плавало в луже крови.
  Ведьма поняла, что своими руками отрубила голову Жаклин.
  Ведьма пришла в неописуемую ярость.
  Она подбежала к окну и стала вглядываться вдаль.
  Дом стоял на горе, день был солнечным, поэтому ведьма имела возможность смотреть далеко.
  Она увидела меня и Мирей на дороге, которая вела в Киото.
  "Вы не уйдете от моей ярости, - ведьма погрозила нашим спинам кулаком. - Как бы далеко вы не убежали, но я вас догоню".
  Ведьма вскочила на коня и поскакала за нами.
  Конь быстроходный, поэтому ведьма скоро нас догнала.
  Мы увидели ее, разделись и бросились в воды озера.
  "Надеюсь, что ведьма не умеет плавать, - Мирей тесно прижалась ко мне в воде".
  "Я тоже надеюсь", - я прошептала.
  "На что?" - Мирей заглянула мне в глаза.
  "Что на что?
  Я тоже надеюсь, что ведьма не умеет плавать", - я обнимала Мирей.
  Мирей обнимала меня.
  "Аделаида, вода прохладная, поэтому мои груди затвердели, извини", - Мирей покраснела и опустила глаза.
  "Мои соски тоже затвердели от ледяной воды", - я прошептала.
  Мы ничего не могли поделать друг с дружкой.
  Близость, опасность, ледяная вода - все разгоняло молодую кровь.
  "Ведьма не умеет плавать, но конь плавать умеет", - Мирей неожиданно вскрикнула.
  К нам приближался плывущий конь.
  Ведьма держалась за его гриву.
  "Нам не спастись от коня?" - я с вопросом смотрела на Мирей.
  Как ни странно - ни волнения, ни страха я не испытывала.
  Смерть Жаклин на время смыла с меня все эмоции.
  Да, я могла делать все и ощущать, но без смысла, бездумно.
  "Доставай волшебную монетку, Аделаида, - Мирей прокричала. - Пришло время!".
  "Может быть, не золотую, а серебряную?"
  "Аделаида, мы сами - золото, - Мирей приняла от меня золотую монетку, подняла ее над головой.
  Солнце сразу отразилось от блеска золотой монетки.
  И на этот блеск от берега отчалил лодочник.
  Он старался, он греб изо всех сил, чтобы оказаться около монеты раньше, чем ведьма.
  И он оказался.
  Лодочник помог нам забраться в лодку.
  При этом он, как мне показалось, дольше нужного задерживал свои руки на наших попках.
  Ведьма не успела, поэтому повернула коня к берегу.
  "Как жаль, что у меня нет ничего, чем бы я могла привлечь тебя, лодочник, - ведьма погрозила лодочнику кулаком. - Аделаида украла у меня все мои деньги.
  И красоты у меня уже нет прежней, чтобы ты польстился на мою краосту".
  "Не говори плохо о себе, женщина, - лодочник не согласился, что ведьма не красивая. - Ты прекрасна особо.
  В другое время я бы ринулся к тебе без раздумий.
  Но сейчас меня манит блеск золота и блеск молодых обнажённых тел девушек, которые у меня в лодке". - Лодочник увез нас далеко.
  Приближалась горная быстрая ночь.
  "Мирей, наша одежда осталась на берегу.
  Ведьма ее забрала".
  "Ведьма поступила мудро, потому что голые мы будем заметны среди одетых", - Мирей повернулась ко мне спиной и наклонилась.
  "Что ты делаешь, Мирей?" - я не могла отвести взгляд от упругой попки Мирей.
  "Собираю траву нам для постели".
  "У нас много денег, - я недоумевала. - Мы отправимся на рынок, купим одежду, а затем переночуем в доме отдыха".
  "Нам нельзя никуда уходить, потому что ведьма в первую очередь будет искать нас на рынках и в домах отдыха", - Мирей оглянулась на меня.
  Она так быстро повернулась, что поймала мой заинтересованный взгляд.
  "Нравится?" - Мирей взглянула мне в глаза.
  "Что нравится?" - я почувствовала, как кровь ударила мне в голову.
  "Не спрашивай, а сразу скажи - нравится или не нравится".
  "Ты имеешь в виду наше ложе из ароматной травы?
  Нравится ли оно мне или не нравится?" - мой язык заплетался.
  "Аделаида, я же попросила - не спрашивай, а только ответь - нравится или не нравится".
  "Нравится", - я выдохнула.
  "Моя попка", - Мирей весело засмеялась.
  "Почему ты решила, что твоя попка мне нравится, а не кровать из травы?"
  "Я так придумала, что ты сначала должна сказать нравится или не нравится, а затем я подберу слово.
  Если бы ты сказала, что тебе не нравится, то я бы ответила, что тебе не нравится трава, которую я использую для подстилки.
  Но ты произнесла "нравится", поэтому я сказала - моя попка.
  Получается, что я сама напросилась на комплимент".
  "Ловко ты придумала, Мирей", - я засмеялась.
  "Это всего лишь игра, Аделаида".
  "Да, Мирей, это всего лишь игра".
  "Мне нравится эта игра, Аделаида".
  "Мне тоже нравится эта игра, Мирей".
  "Теперь твоя очередь, Аделаида".
  "Моя очередь?" - я провела рукой по бедру.
  Жест - совершенно непроизвольный.
  Я в задумчивости погладила свое бедро.
  Но этот жест заинтересовал Мирей.
  "Твоя очередь, Аделаида, спрашивать - нравится или не нравится".
  "Ты уверена, Мирей?" - я задрожала.
  "Я всегда уверена, Аделаида", - голос Мирей тоже дрожал.
  "Нравится, или не нравится?" - я лукаво склонила головку к правому плечу.
  "Что нравится или не нравится? - Мирей спросила быстро.
  Затем загнулась в безудержном хохоте. - Я сама придумала правила, чтобы не спрашивать, что нравится или что не нравится.
  И тут же сама спросила". - Мирей смеялась и звонко шлёпала ладошами по своим бедрам.
  "Звонкие у тебя ладошки, Мирей", - я облизнула губки.
  "Нравятся мои ладони, Аделаида?" - Мирей сразу перестала смеяться.
  "Отвечать на твой вопрос - не по правилам игры, Мирей.
  Ты должна ответить на мой вопрос: нравится или не нравится".
  "Нравится, - Мирей подошла ко мне.
  Ее дыхание обжигало. - Безумно нравится".
  "Мои губы", - я забыла о правилах игры.
  Произнесла "Мои губы" не потому, чтобы играть.
  Я находилась в почти бессознательном состоянии после ужасной ночи.
  Просто мне показалось, что мои губы онемели.
  Вот я и произнесла "мои губы", а Мирей подумала, что я напрашиваюсь на комплимент, чтобы она похвалила мои губы.
  Но я не успела ничего объяснить Мирей.
  Она накрыла своими губами мои губы.
  Я не отстранилась, чтобы не обидеть подружку.
  "Мирей, мне неудобно, - я после долгого поцелуя прилегла на ложе из травы. - Кажется, что с небес Жаклин с укором смотрит на меня".
  "Жаклин понравится, что она увидит", - Мирей прилегла рядом со мной.
  Жар от ее тела окутал меня облаком.
  "Почему ты думаешь, что ей понравится, что она увидит?" - я не отодвигалась от подружки.
  "Жаклин любила тебя, поэтому хочет, чтобы тебе всегда было хорошо".
  "Всегда было мне хорошо?" - я провела пальчиком по губам Мирей.
  Опять же сделала это неосознанно, без того глубокого смысла, с которым обнаженная девушка обнаженной девушке проводит пальчиком по губам.
  Я просто хотела потрогать губы Мирей.
  "Ночь будет холодной, - Мирей прижалась ко мне. - Обними меня, Аделаида, а я обниму тебя".
  "Ты не боишься, что ведьма найдет нас?" - я обняла Мирей.
  Мирей обняла меня.
  Моя правая рука обхватила талию подружки.
  Пальчики касались ложбинки ее попки.
  "Я не боюсь, что ведьма нас найдет, - Мирей засмеялась.
  Наши губы приближались. - Я боюсь, что ведьма разлучит нас".
  "Мирей, если мои губы тебе очень нравились, как ты сказала - безумно нравились, - я хотела ясности в наших отношениях, - то почему ты об этом раньше не сказала мне?"
  "Также, потому что ты раньше не говорила, что тебе нравится моя попка".
  "Ну, как нравится", - я протянула в смущении.
  "Что, уже разонравилась?"
  "Мы же подружки".
  "Я так никогда не считала", - Мирей гладила мою попку.
  "Как не считала? - я вскрикнула. - А я думала, что мы настоящие подружки".
  "Ты для меня больше, чем подружка, Аделаида".
  "Если больше, чем подружка, то уже - не подружка", - я обиделась.
  "Но это не то, что ты думаешь, Аделаида".
  "А что я думаю?"
  "Ты думаешь, что это то, а это не то".
  "Я не понимаю тебя, Мирей".
  "У меня никого не было до тебя, и с тобой не было, - на ресничках Мирей заблестели слезы. - Ты каждую ночь ложилась спать вместе с Жаклин.
  А я была одна, совсем одна".
  "Я спала с Жаклин, потому что так положено, - я никак не могла понять, почему Мирей расстроилась. - В доме мало места, поэтому сестры, хоть и не родные, всегда спят на одной кровати.
  Так экономится место и простыни с накидкой".
  "Голые".
  "Что голые?"
  "Вы с Жаклин спали голые, Аделаида".
  "Разумеется, - я засмеялась. - Не в одежде же нам спать.
  Спать в одежде неудобно и неразумно.
  Ты же сама спишь обнаженная".
  "Но я сплю одна".
  "Спишь одна, потому что у тебя нет сестры или брата".
  "Перед сном вы ласкали друг дружку, Аделаида".
  "Ласкали, чтобы снять напряжение после трудного дня, и - для того, чтобы побыстрее заснуть расслабленными".
  "После трудного дня можно было сразу просто заснуть".
  "Мы об этом как-то не думали", - я сама удивилась, что мы уставали так, что могли бы сразу погрузиться в сон.
  "Аделаида".
  "Да, Мирей".
  "Когда ты утром приходила ко мне в гости, то замечала, что я не спешу одеваться в твоем присутствии?"
  "Замечала и думала, что тебе так удобнее - ходить по комнате обнаженной.
  Мы же подружки, мы не стесняемся друг дружку".
  "Аделаида".
  "Да, Мирей", - нам нравилось повторять наши имена.
  "Я никому не показывала свою наготу.
  Только тебе".
  "Мне, лодочнику, коню, ведьме", - я засмеялась.
  "Но это другое, Аделаида".
  Мы закрыли глаза.
  Наши тела были настолько близки, что я чувствовала биение сердечка Мирей.
  "Аделаида".
  "Да, Мирей".
  "Аделаида, я люблю тебя".
  "Ты меня любишь, Жаклин меня любила, - я вздохнула. - Только я никого не люблю". - Мои слова остались без ответа.
  Я смотрела, как падают звезды.
  Наверно, Мирей уже заснула.
  Мне даже стало немножко обидно: спит, а я не сплю.
  Мирей, словно прочитала мою обиду.
  "Аделаида".
  "Да, Мирей".
  "Ты не спишь?"
  "Не спится".
  "Переволновалась?"
  "Переволновалась".
  "Трудный был день, Аделаида?"
  "Очень трудный день, Мирей".
  "У меня тоже был трудный день, - Мирей дрожала. - Я тоже переволновалась так, что не могу заснуть".
  "В чем проблема, Мирей, - я убрала ладонь с попки Мирей и перенесла на ее коленку.
  С коленки моя ладонь отправилась выше. - Я расслаблю тебя, ты расслабишь меня.
  Мы утомимся, расслабимся, поэтому быстро заснем".
  "Я согласна", - Мирей прошептала.
  "Еще бы - не была бы согласна, - я засмеялась.
  Мне было приятно чувствовать, как Мирей жадно реагирует телом на прикосновения моих пальцев. - Все же хотят заснуть".
  "Аделаида".
  "Да, Мирей".
  "Ты, когда я затеяла игру - нравится или не нравится, краснела от смущения.
  Ты застыдилась, когда я поймала твой заинтересованный взгляд на себе".
  "Я стыдилась, потому что тайно подглядывать - неправильно".
  "Теперь же, не стыдишься, Аделаида".
  "Просто в темноте не видно, как я краснею от стыда, - я засмеялась. - Да, шучу я, шучу.
  Конечно, же, сейчас не стыдно.
  Мы помогаем друг дружке заснуть.
  Мы же договорились, что это - совсем другое дело".
  "Совсем другое дело", - Мирей повторила и вскрикнула.
  "Тебе больно, Мирей?"
  "Больно, но эта сладкая боль".
  "Мирей, я помогаю тебе заснуть, а ты мне не помогаешь заснуть".
  "Можно?"
  "Не только можно, но и нужно, - я выпятила нижнюю губку. - А то ты будешь спать, а я останусь мучиться бессоницей".
  "Я попробую, Аделаида.
  Я никогда не пробовала, но все время об этом мечтала, как попробую с тобой".
  "Подружка помогает подружке заснуть", - я облизнула пальчики.
  Мирей припала своими губами к моим губам.
  "Хорошо? - Мирей спросила после того, как я выгнулась дугой, застонала, а затем опала летним дождем. - Я беспокоюсь".
  "Очень хорошо, - я проваливалась в сон. - Ты же видишь, как ты меня успокоила".
  "Вижу и ощущаю, - Мирей тихо расслабленно засмеялась. - Почему ты не спрашиваешь, хорошо ли мне было?"
  "Я тоже видела, как ты расслабилась, - я произнесла, убегая в сон. - Травка под нами впитала все, а то пришлось бы спать на мокром и влажном". - Я заснула - чего и добивалась.
  Разбудил меня звон колокольчика.
  "Уже бегу", - я подскочила.
  Каждое утро ведьма меня и Жаклин будила колокольчиком.
  Жаклин отправлялась завтракать, а я - на работы по дому.
  "Ведьма?" - я вытаращила глаза.
  Весьма за ночь очень сильно изменилась.
  Лицо ее вытянулась вперед.
  Глаза уменьшились и превратились в глазки.
  При этом ведьма стояла на четвереньках.
  "Это Беки, - послышался заливистый смех Мирей. - Не бойся ее, Аделаида.
  Беки добрая, но любопытная - страсть. - Мирей приблизилась ко мне.
  В ладонях она держала крупные ароматные ягоды горной клубники. - Я тебе на завтрак собрала".
  "Спасибо, Мирей, - я с наслаждением кушала ягоды и смотрела на овцу, которую по ошибке приняла за ведьму. - Пастух где?"
  "Пастух сидит в кустах и подсматривает за нами, - Мирей захихикала. - Я делаю вид, что его не замечаю.
  Он делает вид, что хорошо спрятался - огромный за маленьким тощим кустиком смородины".
  "Я стесняюсь своей наготы", - я присела, сдвинула колени так, чтобы они закрывали все мое тайное.
  "Лучше пусть подглядывает, чем бежит к ведьме и докладывает ей, где мы находимся", - Мирей беспечно махнула рукой.
  "Ты выглядишь иной, - я рассматривала счастливую подружку. - Словно стала новой".
  "Я и стала другой, ты мне в этом помогла, Аделаида", - Мирей приблизила свои губы к моим.
  Но засмущалась и не решилась меня поцеловать.
  "Девочки, я случайно здесь проходил, искал свою овцу, - пастух в кустах кашлянул. - Не к вам ли направляется женщина на коне?
  Вид у нее очень решительный.
  Я просто хотел вас предупредить".
  "Спасибо, добрый пастух, - я вскочила и приложила ладонь ко лбу.
  Ведьма неудержимо на коне неслась по дороге. - Я хорошо знаю эту женщину.
  Она очень любит танцевать.
  Не может сдержаться, когда слышит хорошую музыку.
  Вы, пастухи, умеете играть на дудочке.
  Когда ведьма приблизится, ты начинай играть.
  Ведьма не удержится, пустится в пляс, а мы убежим за это время".
  "Я не хотел бы, чтобы вы убежали", - пастух произнес с сомнением.
  "Мы уйдем, но на память о нас оставим тебе волшебную монетку", - я подбежала к кустам.
  Золотая монетка блеснула, как маленькое солнышко.
  "Хорошая о вас память останется в моем сердце, - пастух спрятал монету в сумку.
  Он все еще делал вид, что прячется за кустом. - Красавица, - рука пастуха медленно потянулась ко мне. - Можно, я до тебя дотронусь".
  "Дотронься, с меня не убудет. Можно". - Я засмеялась.
  Взглянула на Мирей.
  Моя подружка сдвинула брови в гневе.
  "Эй, пастух, можно, а там нельзя", - я отпрыгнула от пастуха.
  "Играй на дудке, тебе заплатили", - Мирей заскрипела зубами.
  В это время ведьма соскочила с коня.
  Растопырила руки и пошла на нас.
  Я закаменела.
  Пастух заиграл на дудочке - отрабатывал волшебную монетку.
  Ведьма хлопнула в ладоши, подпрыгнула и начала танцевать.
  Танцевала она с величайшей грацией, профессионально.
  Я и Мирей не убегали.
  Танец ведьмы заворожил нас, околдовал.
  Мы смотрели и смотрели, а время уходило и уходило.
  "Да ну вас, - ведьма свалилась с ног и захохотала. - Уходи, Аделаида".
  "Отпускаешь нас?" - я не верила словам ведьмы.
  "Музыка размягчила мое сердце", - ведьма приложила руку к сердцу.
  "Ты их отпускаешь, добрая веселая женщина, а я тебя не отпущу. - Пастух вышел из своего укрытия. - Мое имя - Пантеон.
  Я предлагаю тебе стать моей женой".
  "Жениться - дело не хитрое, - ведьма улыбнулась. - Я согласна". - Она призывно помахала пастуху рукой.
  Я и Мирей не верили в свое счастье.
  Забрались на коня ведьмы и помчались.
  "Мирей, держись крепче", - я сидела впереди.
  Мирей вжималась в меня.
  Я ощущала себя одним целым с конем и Мирей.
  Иногда Мирей вскрикивала.
  Ее ладони покоились на моих грудках.
  "Все, я больше не могу, - Мирей жалобно простонала. - Я никогда раньше не ездила обнаженной на коне.
  У меня все стерлось между ног и горит".
  "Я как-то не подумала в бешеной скачке, что у нас сотрется, - я остановила коня и со стоном опустилась на землю. - Мирей, подуй мне между ног, охлади стертую кожу.
  Я подую тебе".
  "Тогда мы дожны принять позу удобную для того, чтобы было комфортно дуть друг дружке", - Мирей раздвинула ножки.
  Мы немного повозились, пока не нашли удобное положение.
  "Мирей".
  "Да, Аделаида".
  "Ты уже не дуешь, а лижешь?"
  "Я зализываю твои раны, Аделаида, - голос Мирей приглушен моими ногами. - Собачки и кошечки не дуют друг на дружку, а зализывают".
  "Ты неплохо придумала, Мирей", - я удивилась, что раньше не догадалась зализывать, облизывать потертости после скачки на коне.
  "Я чувствую, будто у меня новая кожа там выросла, - через час я обессиленно поползла от Мирей.
  Мы отлепились друг от дружки. - Мирей, я сбегаю одна на базар и куплю нам одежду".
  "Почему одна, а не со мной?" - губы Мирей задрожали.
  "Потому что вдвоем обнаженные мы будем очень и очень заметны", - я объяснила непонимающей Мирей.
  "Я буду ждать тебя, Аделаида.
  Буду ждать вечно". - Мирей помахала мне вслед рукой.
  "Час или два, это не вечность, Мирей", - я беззаботно засмеялась.
  На базаре я увлеклась, поддалась общему веселому настроению.
  Совершенно забыла о Мирей.
  Ведьминых денег мне хватило надолго.
  На месяц.
  В конце месяца меня пригласил замуж удачливый купец Геракл.
  Геракл любил меня.
  Я по-прежнему не любила никого.
  Но выйти замуж мне казалось отличной идеей.
  Геракл закатил роскошный пир в честь нашей свадьбы.
  Были приглашены все.
  Кто хотел, тот мог прийти на пир.
  По обычаю на свадебном пиру приглашенные поют песни - каждый свою - в честь молодоженов.
  Хвалебные песни были прекрасны.
  Гости воодушевлялись дорогим щедрым столом и моей красотой.
  Осталась одна девушка, которая не пела.
  Она увлеченно кушала жареное мясо, виноград и оливки.
  Геракл подошел, поднял тяжелую прядь ее волос, заглянул девушке в глаза и спросил с нежным укором:
  "Что же ты кушаешь от щедрот души моей, а не поешь?
  У тебя нет голоса?
  Или голос твой скрипучий, как оторванная доска в ураган скрипит на одном гвозде?
  Может быть, я тебе не нравлюсь?
  Моя невеста Аделаида не может не нравиться, поэтому этот вариант я исключаю.
  Ты не любишь свадьбы, а любишь жареных куропаток?"
  "Твоя невеста - выше всяческих похвал, чтобы ко всем похвалам добавлять еще одну похвалу в ее честь, - девушка низко склонилась над столом. - Я не пою, потому что у меня настроение плохое".
  "Так пой же через силу, неблагодарная", - Геракл рассвирепел.
  Когда он злится, то львы прячут гривы свои.
  Дикие огромные вепри со стыдом скрываются в кустах.
  Королевские кобры в ужасе закутываются в свои капюшоны.
  "Я спою", - девушка ответила с вызовом и отставила от себя блюдо с копчеными угрями.
  Она поднялась на стол.
  Зеленое облегающее платье не скрывало, а подчеркивало ее идеальные формы.
  Она запела, как она запела!
  Мигом смолки возбуждение голоса за столом.
  Слышалось лишь бульканье, когда рабы наливали вино из кувшинов в кубки.
  Голос певицы поставлен, ни одной ошибки, ни одной фальшивой мелодии.
  Она пела об одинокой брошенной овечке.
  Овечка паслась на лугу и питалась ягодами дикой клубники.
  Подруга бросила овечку, и овечка страдала.
  Но через боль, через страдания овечка нашла свою подругу.
  Как только песня закончилась мой Геракл схватил певицу за ногу и воскликнул со страстью:
  "Этот голос ранил меня в сердце.
  Истинная, ты истинная невеста моя, а не Аделаида".
  При всех Геракл бросил меня ради другой.
  "Нет, я не твоя невеста, - девушка с презрением смотрела на Геракла. - У тебя не должно быть невесты, потому что ты меняешь свои решения.
  Ты настолько самоуверен, что думаешь, что любая девушка с радостью бросится тебе на шею?
  Ошибаешься, мужчина. - Певица освободила ногу из рук Геракла и грациозно спустилась со стола.
  При этом ее одеяние сползло на пол.
  Но девушка не смутилась.
  Она подошла ко мне, встала передо мной на колени и произнесла тихо и проникновенно: - Аделаида, стань моей женой или мужем.
  Ты бросила меня, но я на тебя не в обиде".
  "Мирей?" - я от удивления чуть не упала с мраморного трона.
  "Да, я твоя Мирей".
  "Но как?"
  "Так".
  "Как так?"
  "Пойдем, я в укромном месте тебе все объясню, Аделаида".
  "Я даже не знаю, Мирей".
  Из-за тебя Геракл опозорил меня перед людьми.
  Он показал, что ты лучше, чем я".
  "Если мы будем обращать внимание на мнение каких-то людей и каких-то Гераклов, то тогда жить не стоит", - Мирей взяла меня за руку.
  С некоторым сопротивлением я поднялась и последовала за ней.
  Вслед нам раздались яростные вопли Геракла и оскорбленных гостей на пиру.
  Даже полетели куски жареного мяса.
  Но ничто уже не могло помешать нашему счастью.
  Мы пришли на эту улицу и в этот уютненький домик. - Аделаида тепло улыбнулась. - Мирей присела со мной на ложе.
  "Аделаида, я купила этот домик для тебя", - Мирей смотрела в мои глаза с яркой страстью.
  "Для меня? - Сердце мое стучало ровно. - Я думала, что при твоем отношении ко мне, ты приобрела домик для нас двоих".
  "Прости меня, Аделаида, - на глазах Мирей появились алмазы слезинок. - Ты не любишь меня.
  Я для тебя близкая подруга, слишком близкая, но не любимая подруга.
  Я всегда любила и всегда буду любить тебя.
  Понимаю, что если стану навязываться, то твои ровные чувства ко мне могут охладеть.
  Дружба - тонкая нить, по которой подружки ходят друг к дружке в гости.
  Я решила, что лучше будет для нас, если мы будем жить в отдельных домиках.
  Мой домик - на соседней улице.
  Зато я знаю, что ты всегда рядом".
  "И мы будем ходить в гости, спать вместе", - я погладила Мирей по голове.
  Она напряглась.
  В глазах появился испуг.
  "Аделаида".
  "Да, Мирей".
  "Ты не бросишь меня?"
  "Зачем?"
  "Тогда я счастлива".
  "Мирей, но откуда ты взяла деньги на покупку двух домов?
  Когда мы расстались, у нас не было ничего, и на нас не было ничего.
  Лишь деньги, которые я забрала у ведьмы.
  Но я эти деньги прогуляла.
  Завертелась в веселой жизни, забыла о тебе, забыла обо всем".
  "Когда ты ушла, Аделаида, то я ждала тебя с надеждой, - Мирей преданно смотрела на меня. - Наступала ночь, а тебя не было и не было.
  Я волновалась, но не могла уйти с того места, где мы расстались.
  Вдалеке были слышны крики пастуха и ведьмы.
  Они развлекались в свое удовольствие.
  Я приготовила нам с тобой ложе на двоих.
  Но спала одна.
  Всю ночь мне было очень холодно и одиноко.
  Ты не расслабляла меня, потому что ты была далеко.
  А без твоей помощи я не могла погрузиться в спасительный упругий сон.
  Я поднялась до рассвета.
  Спустилась к реке и вошла в ледяную воду.
  Я купалась, и в то же время высматривала рыбу на завтрак.
  Без еды даже всепоглощающая любовь не продержится дольше недели.
  Рыбу я не поймала.
  Крупные форели стрелами пролетали у меня между ног.
  Я отчаялась, замерзла.
  Вдруг, послышались звуки дивной музыки.
  Они манили, пьянили, дразнили и звали к себе.
  Я подумала, что ничего страшного не случится, если я на минуточку сбегаю и посмотрю на музыканта.
  Может быть, это ты играешь на арфе?
  Ведьминых денег хватило бы на много арф.
  Воздух в горах по утрам чистый, хрустальный.
  Звуки разносятся далеко, поэтому расстояния обманчивы.
  К источнику музыки я добралась только к полудню.
  Солнце припекало так, будто жарило меня на костре.
  Я боялась, что моя кожа покроется солнечными ожогами.
  Я стану для тебя непривлекательной.
  "Мирей, не только в коже любовь", - я произнесла.
  "Но я все же намазывала тело соком горных трав, чтобы они хоть как-то сохраняли упругость и нежность моей кожи, - Мирей провела пальцем в ложбинке между грудей.
  Взяла мою руку и прислонила к правой груди: - Аделаида, чувствуешь нежность моей кожи?
  Я сохранила ее для тебя".
  "Чувствую, - я засмеялась. - Но твои соски загрубели и уже не столь мягкие".
  "Это на время, - Мирей смутилась и покраснела. - Все же я немного тогда подгорела на солнце, и мне стало стыдно.
  Я все время боялась, что музыка прекратится.
  Тогда я не найду музыканта, к которому шла половину дня.
  Но он играл и играл, как проклятый.
  Обреченность и возвышенность слышались в чарующей безысходной мелодии.
  Я осторожно раздвинула кусты и выглянула.
  На камне над горной рекой сидел статный мужчина.
  В его черных кудрях серебрилась седина.
  Мужчина тонкими белыми пальцами перебирал струны арфы.
  Он играл, а я смотрела и слушала.
  Он продолжал играть, а я слушала и смотрела.
  Признаюсь, Аделаида, что, к своему величайшему стыду, я тоже на время забыла о тебе.
  Музыка промыла мои мысли.
  Солнце падало за горизонт.
  Я начала волноваться.
  За это время музыкант ни разу не встал со своего места и ни разу не отдохнул, не прервал игру на арфе.
  Когда подул прохладный ночной ветерок, музыкант, наконец, поднялся.
  Движения его были неуверенные.
  Музыкант привязал арфу за спину и взял в руки длинную трость.
  Тростью он постучал по камням узкой тропинки и медленно двинулся в гору.
  Он слепой - догадка молнией пронзила мой мозг.
  Слепой одинокий музыкант.
  Я без опаски вышла из кустов горной розы и последовала за музыкантом.
  То, что он слепой, меня успокоило.
  Тревожило лишь немного, что он не увидит мою прелестную обнаженность.
  Обнаженная красота девушки - наше оружие.
  Но перед слепым музыкантом я была безоружна.
  Дорогу музыканту перегородила разросшаяся за ночь акация.
  Тонкие веточки закрыли тропинку.
  Музыкант сначала тростью нащупал ветки акации.
  Попытался пройти, но укололся и нехорошо выругался.
  Я простила музыканту его несдержанность при девушке.
  Он же не мог знать, что я рядом.
  Я бесшумно забежала вперед и раздвинула ветки акации.
  Слепой музыкант обнаружил, что путь свободный и двинулся дальше.
  К счастью, его дом оказался близко.
  Что это за дом - не дом, замок в горах.
  Слепой музыкант вошел в свои владения.
  Я все время ожидала, что увижу слуг, или на меня набросятся собаки слепого музыканта.
  Но в доме стояла мертвая тишина.
  Слепой музыкант открыл дверь и тут же запнулся и упал.
  "Проклятая колода, - он засмеялся обречено. - Лежит всегда на одном и том же месте.
  Каждый раз я спотыкаюсь об нее и падаю.
  Это моя Судьба - Судьба несчастного одинокого слепого музыканта".
  Он поднялся, потирал ушибленную ногу.
  Я следом за хозяином вошла в просторный зал.
  В каменном зале было довольно холодно.
  "Как же здесь холодно, - слепой музыкант произнёс с горьким смехом. - Но кто же затопит камин?
  Я слепой, беспомощен".
  Музыкант снял с себя арфу и оставил посредине зала.
  Я поняла, что слепой оставляет ее там, где может на нее наткнуться, чтобы не потерять.
  Затем он прошел через зал.
  Мы оказались во внутреннем дворике.
  Там в изобилии росли плодоносящие персиковые, вишни, яблони, грушевые, апельсиновые и ореховые деревья.
  Слепой музыкант нащупал апельсин и одно яблоко.
  Я поняла, что это единственная его пища.
  Зимой он наверняка, питался одними орехами, которые в изобилии валялись на земле.
  Слепой музыкант поужинал и опустился на траву.
  Позже я поняла, что до моего прихода он спал там, где его застанет усталость.
  Я подождала, когда он погрузится в глубочайший сон.
  Затем я прошлась по огромному дому.
  Во всех комнатах лежала пыль.
  Дом или замок пропитан запахом одиночества и унылости.
  Я решила, что не буду убираться во всех комнатах.
  Одного огромного зала хватало с избытком.
  Сначала я отыскала помещение с домашней и садовой утварью.
  Под толстым слоем пыли стояли мешки со свечами, лопаты, кирки, топоры, миски, бокалы и множество других вещей.
  Отдельно лежали длинные продолговатые жезлы, назначение которых мне до сих пор непонятно.
  Я зажгла в зале свечи.
  Слепому свет не нужен, а зрячему - обязателен.
  В этом слабость видящего перед слепым.
  Свет свечей показал полнейшее запустение с паутиной по углам.
  Сначала я убрала бревно, о которое слепой музыкант запнулся.
  Бревно удачно поместилось в камин.
  Затем я разорвала старинный гобелен на лоскуты.
  На гобелене была изображена охота: обнаженные юноши с луками и копьями охотились на убегающих голых девушек.
  Каждая девушка была по размерам в три раза крупнее юноши.
  И лоскутами гобелена я убирала пыль.
  За дверью в каменном желобе протекал чистый веселый ручей.
  Вода всегда была под рукой.
  Понемногу огромный зал приобретал обжитой вид.
  Мне было недостаточно сделанного.
  Огонь в камине весело играл.
  Зал быстро нагревался.
  Холодные влажные камни жадно впитывали жар камина и отпускали холод.
  В том же закутке я обнаружила сети для ловли рыбы и ловушки на зверей.
  Ночь светла, вокруг все хорошо видно.
  Я вспомнила нашу с тобой единственную ночь.
  В моей душе запели соловьи.
  Около замка в реке и в роще я расставила ловушки и сети.
  Вернулась в дом, протерла стол и лавку, вымыла посуду, расставила аккуратно.
  Через несколько минут я сбегала проверить сети.
  Вскоре в камине на вертеле зашипел жиром небольшой горный кабанчик.
  На веточках источала аромат нежнейшая горная форель.
  Я сытно поужинала фруктами, рыбой и мясом.
  Разбудить слепого музыканта и накормить его среди ночи я опасалась.
  Он привык к одинокой голодной жизни, и неизвестно, что бы он мне сказал.
  Может быть, рассердился бы, что я изменила ход его жизни, и прогнал бы меня из замка.
  Я покушала, нагрела воды в кувшинах и с удовольствием искупалась.
  Благоухающая я стала искать место для ночлега.
  В зале стояло только одно каменное ложе.
  Оно нагрелось, но было жестко.
  Я набросала на ложе мягких набитых пухом мешков из темной комнаты.
  Постель была готова, но тебя не было, моя любимая Аделаида. - Мирей держала меня за руку, словно боялась, что я убегу.
  Куда бы я убежала из своего нового уютного дома? - Я ворочалась на мягкой подстилке.
  На душе моей было тревожно.
  Я поднялась и прошла на внутренний дворик, где на земле спал слепой музыкант.
  Он поджал ноги к груди, всхлипывал во сне и вскрикивал.
  Ночной холод пробирал его до кости.
  Музыкант по ночам умирал в одиночестве и холоде, а днем оживал, чтобы творить свою замечательную музыку.
  Мне стало жалко дрожащего несчастного человека.
  Я нашла невысокую тележку на маленьких колесиках.
  Подогнала тележку к музыканту и перевалила его тело на доски.
  Все время я опасалась, что слепой музыкант проснется.
  "Ну, и что, если бы он проснулся, - подумала я. - Я отойду на пару шагов, и он не поймет, что произошло.
  Подумает, что перед сном зачем-то нашел тележку и пытался на ней спать".
  Но тот, кто привык засыпать на холодной голой земле, не проснется, если его затаскивают на тележку.
  Я перевезла слепого спящего музыканта в зал, ближе к камину.
  Вернулась на ложе.
  Минут через пять я почувствовала, как невидимая рука сжала мое горло.
  Дышать стало трудно.
  Я захрипела, вскочила на ножки.
  Первая мысль была - призраки замка прилетели меня задушить.
  Люди покинули замок из-за боязни призраков.
  Только один слепой музыкант остался, потому что ему бояться нечего.
  Оттого он спал на земле во внутреннем дворе, а не в зале.
  Но я отвергла свое предположение, когда обнаружила источник удушья.
  Смрад исходил от слепого музыканта.
  Несчастный мужчина долгое время не имел возможности вымыться в чистой воде.
  Конечно, можно было умываться в ближайшем ручье, который протекал в каменном желобе.
  Но, наверно, эта мысль не приходила слепому музыканту в голову.
  Великие не думают о малом.
  Я поднялась, взяла со стола нож.
  На деревянной рукоятке были вырезаны слова - "Ars Longa, Vita brevis".
  Ножом я срезала со спящего музыканта его многочисленные одежды.
  Чуть от зловония не задохнулась.
  Лохмотья я с отвращением забросила в камин.
  В саду я нарвала цветов, скомкала их в пучок.
  В кувшинах у камина после моего купания осталась теплая вода.
  Я поливала голого музыканта из амфоры и удаляла с него грязь пучком травы.
  На обнажение тело я старалась не смотреть, отворачивала голову.
  Вид обнаженного мужчины у меня вызывал и вызывает первобытный ужас.
  Я успокаивала себя, что обмываю не мужчину, а несчастного музыканта.
  Грязная вода стекала по камням, просачивалась и покидала зал.
  Через некоторое время вонь отступила.
  Я так увлеклась растиранием мужчины травой, что не поняла, что случилось.
  Слепой музыкант протяжно застонал, вскрикнул, и в тот же момент мне в руку ударили горячие капли.
  Я нечаянно, когда усердно растирала, довела его до... - Лицо Мирей скривилось от отчаяния. - Одно оправдывало музыканта, что он в это время спал.
  Меня вывернуло наизнанку.
  Хлопот по уборке дома прибавилось.
  Я перекатила чистого и расслабленного музыканта на кровать, которую приготовила для себя.
  Спать в одном зале с мужчиной мне было бы крайне неприятно.
  К счастью, я обнаружила дверь в стене.
  За дверью - уютная комнатка для прислуги.
  Я быстро вычистила комнату, принесла свежей травы, закрыла за собой дверь на засов и без сил упала на ложе.
  Мне снилась ты, Аделаида, только ты. - Мирей казалась в тот момент умиротворенной. - Утром я проснулся от громкого крика:
  "Я голый!"
  Музыкант проснулся раньше меня, потому что лег раньше.
  Я осторожно открыла засов и выглянула в зал.
  Слепой музыкант сидел на кровати и ощупывал себя.
  Я поняла, что мне - даже при всем моем нежелании смотреть на голого мужчину, и при всем отвращении к голому мужскому телу - изредка придется видеть обнаженного музыканта.
  Если, конечно, я не найду для него одежду в замке.
  Я решила, что буду смотреть на него, как на дикое животное.
  Музыкант поднялся, выставил перед собой руки.
  Я поняла, что ему нужна трость для ощупывания дороги.
  Сбегала на дворик и принесла его трость.
  Ее опустила перед ним.
  Слепой музыкант наткнулся на трость, поднял ее:
  "Чудеса! В зале тепло.
  Мое тело больше не чешется и даже благоухает.
  Я, словно, заново родился", - слепой музыкант начал обследовать измененный, потому что чистый, зал. - Бревно около двери исчезло. - Музыкант прошествовал к столу. - Мясо, рыба запечённые. - Бедняжка жадно кушал.
  Двумя руками запихивал еду в рот. - Давно я не ел ничего, кроме фруктов.
  Но кто, кто здесь, кто приготовил все это великолепие? - Музыкант после сытного завтрака стучал пальцами по столу. - Кто здесь?
  (Разумеется, я не ответила.
  Но, как мне показалось, что музыкант не ждал ответ). - Добрая фея сжалилась надо мной. - Музыкант через минуту сделал вывод. - Она услышала мою дивную музыку и решила ухаживать за мной".
  Предположение музыканта, что ему помогает фея, меня обидело.
  Тем более, что фей не существует.
  А, если бы и существовали, то летали бы с крылышками, и никак не могли бы разжечь огонь в камине и перенести музыканта со двора в зал.
  Тем более что фея не опустилась бы до того, чтобы обмывать грязного мужчину.
  Но в то же время мне было лестно, что я - фея.
  Пусть не для музыканта, но для себя я - фея.
  "Фея, я найду тебя", - наивный слепой музыкант поднялся и стал обходить зал по кругу.
  Он надеялся дотронуться до феи, которая организовала ему уют.
  Но не с феей, а со своей арфой столкнулся.
  "Моя любимая арфа, - музыкант трогательно прижался к струнам щекой. - Только ты одна у меня осталась.
  Только ты одна меня любишь".
  А как же фея?
  Музыкант поднял арфу за спину и вышел из зала.
  Я поняла, что он направляется на тот камень, где вчера играл с утра и до вечера.
  Меня это устраивало, потому что я могла продолжить убираться в зале и готовить еду.
  В зверях, птице и рыбе недостатка не было.
  Но сначала я отправилась по замку в поисках одежды - для себя и для слепого музыканта.
  Я находила одежды, гобелены, но все они были в ужасном состоянии.
  Бархатные кафтаны, шелковые туники, - все рассыпалось в пыль, как только я до них дотрагивалась.
  "Меня никто не видит, поэтому мне не стыдно ходить голой по замку, - я решила. - Вернется моя любимая Аделаида и принесет мне одежды прекрасные". - Воспоминания о тебе, Аделаида, пронизывали меня жгучими молниями.
  Я приготовила роскошный обед или ужин и стала дожидаться слепого музыканта.
  Он появился неожиданно, раньше вечера.
  "Зачем я буду услаждать горных фей своей чудесной музыкой, если у меня дома есть своя ручная фея, - слепой музыкант переступил порог и жадно втянул ноздрями ароматы свежего мяса. - Снова еда. - Он торопливо отставил арфу и направился к столу. - Лавка без пыли, в зале тепло. - Слепой музыкант засмеялся. - Что еще нужно одинокому мужчине?"
  Я бы ответила, что мужчине, не только одинокому, нужно многое.
  Но музыкант сам знал, что ему нужно, хотя задавал вопрос в темноту.
  Он с помощью трости нашел кровать, на которой проспал ночь.
  Затем к кровати подтащил арфу.
  Расставил широко ноги и опустил пальцы на струны.
  Звуки упоительной музыки заполнили замок.
  Я присела на лавку около стола и зачаровано слушала.
  Музыкант играл долго, до ночи.
  Но его музыка не надоедала мне.
  Я думала о том, как негармоничен человек - я имела в виду мужчин - но как много прекрасного негармоничные могут подарить миру.
  Время от времени я бесшумно подходила к камину и подбрасывала дрова в огонь.
  Слепой музыкант не удивлялся, что огонь не стихает.
  Он убедил себя, что фея о нем заботится и обязана продолжать заботиться.
  Перед сном слепой музыкант плотно поужинал.
  Возможно, что от переедания, он долго ворочался и не мог заснуть.
  Я же занялась мытьем посуды и уборкой костей.
  Когда протирала стол лоскутом гобелена, то услышала со стороны кровати сдавленный крик.
  Я резко обернулась, думала, что слепой музыкант упал с кровати и ударился головой о камень.
  То, что я увидела, заставило меня содрогнуться от отвращения.
  Я опустила голову, проклинала себя за то, что посмотрела на музыканта.
  Мужчина покушал, силы играли, заснуть он не мог, вот он и готовил себя к сладкому сну.
  Меня затрясло от злости.
  Если бы я не устроила уют в замке, то не увидела бы этих мужских гадостей.
  Я заперлась в своей комнате и с чувством брезгливости заснула.
  На следующий день я старалась как можно реже смотреть на слепого музыканта.
  Да и то - только в случае особой необходимости.
  Так прошел еще один день.
  Слепой музыкант привык к уюту и к тому, что каждый день его на столе ждет готовая еда - в изобилии.
  Плохое быстро забывается, и тогда хорошее уже не радует.
  На третий день я услышала недовольный зов слепого музыканта.
  "Фея! Почему рыбу ты приготовила без чеснока и перца?
  Ты должна знать, что я люблю рыбу с чесноком и перцем, а мясо косули - слегка прожаренное, с кровью".
  Я застыла, пораженная переменной в настроении слепого музыканта.
  Раньше он питался только фруктами из своего сада, а теперь ему мои изысканные кушанья не нравились.
  "Фея! Я наступил на мелкую косточку.
  Почему ты не вычистила полы, чтобы на них не было костей?"
  Я задрожала от гнева.
  Мало того, что музыкант во время еды бросает кости на пол, так упрекает фею, что она не доглядела за одной единственной косточкой.
  Но я не могла осудить несчастного.
  Может быть, он прав, когда требовал от феи?
  Фея - не человек, ее не существует, поэтому ей нужно приказывать?
  Самое большое потрясение ждало меня вечером:
  "Фея, - слепой музыкант сидел на кровати и хлопал по мягким душистым перинам рукой. - Ты должна со мной спать".
  Спать? С ним? Фея?
  Я чуть не расхохоталась.
  Теперь мне требования слепого музыканта казались смешными.
  Я заперлась в своей комнатке и заснула.
  Утром я не обнаружила музыканта в замке.
  Арфа стояла посреди зала.
  Куда же он отправился, слепой музыкант?
  Я готовила обед, но находилась в постоянной тревоге.
  Из-за шипения поджариваемого жирного мяса дикого кабана я не расслышала, как в зал вошел слепой музыкант.
  "Клотильда, уход за замком мне нравится, - прозвучало за моей спиной.
  Я резко обернулась: слепой голый музыкант стоял рядом с немолодой, но ухоженной красивой женщиной. - Но фея, или другое существо, стало небрежно исполнять свои обязанности.
  Я опасаюсь, что фея ночью меня убьёт". - Музыкант жаловался женщине.
  "Мануэль, почему ты думаешь, что за тобой ухаживает фея?" - Клотильда с улыбкой смотрела на меня.
  Она приложила пальчик к губам, показывала, чтобы я молчала.
  Я прикрыла руками свою наготу под пристальным одобрительным изучающим взглядом.
  "Фея, не фея - какая разница, - Мануэль пробурчал.
  Его голос за время нашего общения сильно изменился.
  В нем теперь преобладали резкие капризные и повелительные нотки. - Главное, чтобы хорошо выполняла свою работу, не ленилась и не убила меня.
  Ты же ведьма, Клотильда, найди фею и прикажи ей, чтобы слушалась меня беспрекословно".
  "Мануэль, ты уверен, что тебе нужно подчинение феи, а не твоя музыка? - Клотильда бесшумно подплыла ко мне.
  Провела рукой по моей груди. - Когда появляется фея, то исчезает вдохновение и музыка.
  Всего себя ты будешь отдавать не арфе, а прекрасной фее". - Клотильда прикоснулась губами к моему правому плечу.
  Вторая рука Клотильды обвила меня за талию.
  Я не могла отойти от стройной женщины, потому что боялась, что она разоблачит меня перед музыкантом.
  Чего я опасалась?
  Я же не сделала ничего плохого, а наоборот - привела замок в прекрасное состояние.
  Ухаживала за слепым музыкантом.
  "Не твое дело, Клотильда, кому я буду отдавать себя", - слепой музыкант взвизгнул.
  "Хорошо, чтобы узнать, где прячется твоя фея, Мануэль, ты утром поднимись по лестнице в верхнюю башню своего дворца.
  Там ты найдешь фею и заставишь ее исполнить все, что пожелаешь".
  "Заставлю, не сомневайся, ведьма, - Мануэль не был приветлив с этой женщиной. - Фея у меня попляшет под мою дудку".
  "У тебя арфа, Мануэль, а не дудка, - Клотильда мягко поправила музыканта. - Только ты подумал о фее, как забыл о своей арфе".
  "У меня еще и кожаная дудка найдется", - Мануэль расхохотался.
  "Помни, Мануэль, только утром и только на башню", - Клотильда повторила и поманила меня пальцем.
  Я вышла следом за интересной женщиной.
  Она шла впереди и постоянно с улыбкой оглядывалась на меня.
  "Здесь", - Клотильда остановилась в рощице оливковых деревьев.
  Скинула с себя немногочисленные одежды и предстала передо мной совершенно нагая.
  Мягкая изумрудная трава пела в лучах солнца.
  "Что здесь, Клотильда?" - я смотрела на женщину насторожено.
  "Здесь мы с тобой поговорим".
  "О чем?" - я кусала губы.
  "Как тебя зовут, прелестное дитя"?
  "Вы не ведьма, иначе знали бы мое имя, - я засмеялась.
  От женщины исходил аромат доброты, поэтому я ее не боялась. - Мое имя - Мирей".
  "Мирей, - женщина пропела. - Восхитительное имя, я так и думала. - Женщина улыбалась - Мирей, опусти свою ладошку на мою грудь. - Клотильда прилегла на траву.
  Я с недоумением исполнила ее просьбу. - Расскажи, Мирей, как ты оказалась в доме Мануэля, и почему ты за ним ухаживаешь?
  Вы голые, а это много значит".
  "Клотильда, это не то, что ты думаешь, - я вспыхнула. - Мы голые, потому что я пришла в этот замок, случайно на него наткнулась, а уже была обнаженная.
  Слепой музыкант голый, потому что лохмотья на нем ужасно воняли, и я их сожгла.
  А его вымыла и вычистила".
  "Ты осталась без дома, без друзей, без денег, поэтому с радостью ухватилась за возможность проживать в доме слепого музыканта.
  Он же тебя не видит".
  "Вы точно описали, Клотильда".
  "Те, кто знает Мануэля, не любят его".
  "Почему?"
  "Он - тиран, злой и бессердечный.
  Мануэль прогнал жену, детей, слуг, остался один.
  Он всех ненавидел, а родные и даже рабы не могли терпеть его придирок и оскорблений.
  Остался один".
  "Он гениальный музыкант, - я чувствовала, как наливается грудь Клотильды под моей ладони.
  Упорный сосок каменел. - Нужно уважать музыканта, терпеть его, сочувствовать его душевной боли, потому что он создает чудесную музыку.
  Его музыка заставляет простить его".
  "Красивые слова молодой девушки, - Клотильда усмехнулась. - Просто представь и почувствую себя на месте его жены".
  "Я не жена ему и никогда его девушкой не буду".
  "Мануэль тебе не нравится, Мирей?"
  "Я люблю Аделаиду", - я призналась.
  На душе стало легче.
  Я сказала о своей любви к тебе, Аделаида.
  Так приятно, когда о моей любви знает еще кто-то.
  "Любовь возвышает, - Клотильда с интересом рассматривала меня. - Повторяю, представь себя на месте его жены.
  Что ты видишь, Мирей".
  "Что я вижу, если представлю себя женой Мануэля? - я закрыла глаза. - Вижу его всегда недовольное лицо.
  Слышу постоянно его претензии.
  Он всегда недовольный, требует от меня всего, и ничего не дает взамен.
  Он обращается со мной хуже, чем с рабыней. - Я распахнула глаза. - Что это было, Клотильда?
  Видения?"
  "Привидения, - Клотильда пошутила и звонко рассмеялась. - Мирей, расставь ноги и присядь на мой живот".
  "Клотильда, мне кажется, что ты склоняешь меня к тому, чего я не желаю, - я говорила, но просьбу женщины исполнила. - Я люблю только Аделаиду, и другой любви мне не надо".
  "Мирей, ты юна, тебе кажется, что жизнь будет всегда благосклонна к твоей свежей красоте, - Клотильда облизнула пухлые губки. - Ты сейчас впереди и желанна всеми.
  Но пройдет лет пять, и ты увидишь, что другие девочки подросли.
  Что на них оглядываются мужчины, а не на тебя.
  Дальше - хуже.
  Когда ты войдешь в степенный возраст, когда перешагнешь рубеж, то редко от кого услышишь искреннее слово признания твоей красоты.
  Мне еще далеко до того времени, когда меня станут называть старухой.
  Но взгляды, которыми мужчины меня изредка одаривают, уже не так алчны, не так требовательны.
  С каждым годом мы теряем и теряем.
  Ничего не получаем взамен.
  Лишь за деньги мы покупает ласки и благодарность.
  Это так грустно, Мирей".
  "Очень грустно, Клотильда, - я жалела эту красивую, но уже не молодую женщину. - Клотильда, ты плачешь?"
  "Плачу, Мирей, - Клотильда улыбнулась сквозь слезы. - Плачу не о себе.
  Плачу о тех, кто не изведал моей любви.
  Плачу о тех, кто ее никогда не изведает.
  Плачу о тех, кто не прикоснется к моей груди.
  Плачу о тех несчастных, которым неведома сила и страсть угасающей красоты женщины.
  Каждая женщина одинока, Мирей.
  Даже, если ее окружают подруги, то все равно мы - одиноки.
  Нас перестают уважать.
  Нас перестают любить.
  С нами перестают считаться.
  Мы из последних сил делаем вид, что мы веселые, жизнерадостные, что мы верим, что мы желанны.
  Не желанна одинокая женщина, не желанна, а жалкая.
  Над нами смеются, над нами измываются и унижают нас.
  Вспомни Мануэля, как он смеет требовать от феи, чтобы она ему служила. - Из глаз Клотильды брызнули солнечные слезы".
  "Клотильда, не плачь, - я тоже плакала. - Скажи, чем я могу тебе помочь?
  Чем успокою, чтобы ты не плакала и не расстраивалась?"
  "Ты первая, кто за последнее время спросил меня, чем можно мне помочь", - Мирей улыбнулась сквозь слезы.
  Ее улыбка робкая, жалкая.
  В тот момент женщина, которую Мануэль считает ведьмой, была похожа на брошенного несчастного щенка.
  Щенок вынужден прийти к людям, иначе умрет от голода.
  Он подобострастничает, виляет хвостом, смотрит просительно в глаза.
  А его прогоняют, называют паршивым, бьют.
  "Мирей, ты находишь во не хоть чуточку красоты?
  Моей былой красоты, - Клотильда чуть приподнялась на локтях. - Только не отвечай сразу.
  Посмотри на меня, не стыдись.
  Мне уже не стыдно давно, и тебе не нужно стыдиться.
  Я в душе остаюсь вечно молодой и прекрасной.
  Только никто этого не видит.
  Мирей, смотри на меня.
  Если что-то не нравится во мне, ты не говори, не надо.
  Если что-то ты не считаешь некрасивым, то расскажи.
  Так давно никто не обращал на меня внимания.
  Поверь, ты первая за долгие годы, перед кем я открыла себя.
  Может быть, потому я с тобой искренняя, что ты не из наших мест".
  "Клотильда, я обещаю, что скажу о тебе, всю правду, все, что думаю искренне, но только - о хорошем я скажу. - Я склонилась над лежащей женщиной. - Обещаю. - Я провела пальчиком по ее губам. - Твои губы горячие, жаркие и упругие, Клотильда.
  Они выразительные и зовущие. - Я не знаю, что происходило в тот момент со мной.
  Двигала ли мной жалость к женщине, или я находилась под крылом всепоглощающей доброты.
  Все, что я совершала, это было без любви, но мне было не противно.
  Я видела перед собой не смущенную женщину, а робкую, немного испуганную, девушку. - Клотильда, черты твоего лица утонченные.
  Шея - белая березка в поле.
  Грудь узкая, а груди - груди твои трепещут в ожидании.
  Они смотрят на меня. - Мои пальцы не оставляли без внимания ни одну черточку, ни одну выпуклость, ни одну впадинку на теле Клотильды. - Груди твои наливаются, отзываются на мои прикосновения.
  Они прекрасны в своем устремлении быть еще лучше.
  Твой живот долина наслаждений.
  Ложбинка - тонкая тропинка.
  Ноги твои длинные, красивые.
  Так, где они сходятся, в этом прелестном... - Я засмеялась.
  Клотильда в ответ жалобно застонала.
  Она выгибалась под моими пальцами.
  Отзывалась на каждое мое слово, на каждое движение.
  Клотильда задрожала, издала протяжный восторженный стон и закричала.
  Птицы и горное эхо ответили ей.
  Клотильда опала утренним туманном. - Улыбка твоя искренняя, свободная и раскрепощенная". - Я любовалась просветлевшим лицом Клотильды.
  Внезапно оно покрылось розовой зарей смущения.
  Клотильда вскочила, как девочка.
  Не глядела на меня, торопливо одевалась.
  "Спасибо, - она произнесла тихо с опущенной головой. - Спасибо, Мирей".
  Не оглядывалась, побежала по тропинке.
  Подпрыгивала, словно горная козочка.
  Молодость играла в каждом ее движении.
  Я долго смотрела вслед удаляющейся женщине.
  Повезло ей со мной.
  Повезет ли мне также?
  Я не скромничала, я поняла все, о чем она говорила.
  Через час я вернулась в замок.
  Слепой музыкант расхаживал по залу и грязно ругался.
  "Какая отвратительная обстановка, - лицо Мануэля бледное от ярости.
  Глаза сверкают бесконечной злобой. - Я нуждаюсь, а она улетела.
  Фея и ведьма Клотильда - достойная парочка. - Мануэль шумно втянул ноздрями воздух. - Кажется, что я чую запах предательства". - Слепой музыкант безошибочно двинулся в мою сторону.
  Я выскользнула за дверь и стояла в струях свежего горного ветерка.
  Слепой музыкант на улице долго принюхивался, как зверь, затем вернулся в зал.
  Я натерлась травами, чтобы они отбивали мой естественный чистый аромат.
  Когда я вернулась, слепой музыкант лежал на кровати и бормотал.
  Я отметила, что чем дальше, тем он реже играл на арфе.
  Хорошая жизнь расслабила его.
  Я подложила деревяшек в камин.
  Жар и запах огня отбивали мой запах.
  Я не понимала, почему я должна бояться, что ухаживаю за слепым музыкантом.
  Но мы, девушки, устроены так, что обладаем повышенным страхом.
  Мы боимся чаще и больше, чем мужчины.
  Я приготовила роскошный обед, который для слепого музыканта перетек не в менее роскошный ужин.
  После ужина я не стала убирать посуду.
  Оставила ее на утро, когда слепой музыкант будет крепко спать.
  Мануэль наелся и был задумчив.
  Он даже не занялся своим любимым - после игры на арфе - делом.
  Я, чтобы не видеть возможных мерзостей, поспешно скрылась в своем убежище.
  Сон мой был беспокойный и оказался недолгим.
  "Вот ты где, маленькая негодяйка фея, - я проснулась от восторженного крика.
  Пока раздумывала - снится ли мне крик, или он наяву, пока приходила в себя, на меня опустилось тяжелое тело слепого музыканта.
  Я успела его откормить, и он значительно вырос. - Я нашел тебя по запаху, хитрая фея. - Слепой музыкант обвинял меня, словно я в чем-то перед ним виновата. - Запах самки проникает даже через стены.
  Дикие звери чувствую запах самки за километры.
  Ты же, оказывается, здесь, рядом.
  Похотливая наглая фея". - Слепой музыкант с неистовством пытался раздвинуть мои колени.
  Как он пробрался ко мне в убежище?
  Сломал дверь?
  Выломал замок?
  Или я забыла на ночь запереть засов?
  В ужасе я заглянула через левое плечо Мануэля.
  Дверь в области замка была искорежена.
  Слепой музыкант по запаху почувствовал, где я прячусь, и выломал дверь.
  С его возросшей силищей это, наверняка, было не трудно.
   Я стиснула зубы, молчала, решила до конца ничего не говорить.
  Пусть слепой музыкант остается в уверенности, что ему помогала фея, а не девушка.
  Что-то мне подсказывало, что с феей он окажется милосердней.
  Хотя сейчас от милосердия он был далек.
  "Покажи мне свои крылышки, фея, - рука слепого музыканта пыталась пролезть под меня. - Я обломаю тебе крылья, чтобы ты больше не улетала.
  Посажу на цепь тебя.
  Ты с невероятной щедростью заплатишь мне за то, что обманывала меня и не удовлетворяла. - Слепой музыкант на миг прекратил свой натиск и пригладил роскошные волосы.
  Каждое его движение было четким, выражало настойчивое стремление к цели.
  Цель на данный момент у Мануэля была одна - во мне. - Ты - жалкое худое подобие..." - Слепой музыкант не успел договорить.
  Я изловчилась и пальцами ударила его в горло.
  Мануэль подскочил, схватился за горло, захрипел.
  Глаза его вылезли из черепа.
  Я змеей выскользнула из-под ужасного человека.
  "Ты будешь умирать долго и несчастливо, фея", - Мануэль рванулся к двери, чтобы не дать мне убежать.
  Но я оказалась быстрее.
  Выбежала из ловушки и с облегчением вздохнула.
  Что делать дальше - я не знала.
  Ночью бежать в горы, в незнакомую местность - значит - на верную смерть.
  Я выскочила во дворик и внимательно следила за слепым музыкантом.
  С ревом бешеного быка он вышел из моей комнатки.
  Поднял голову и принюхивался
  Мне показалось, что сейчас он завоет, и с гор ему отзовется многократный подобный вой оборотней.
  "Я знаю, где ты фея, - Мануэль испугал меня догадкой. - Ты прячешься в башне.
  Ведьма Клотильда не соврала мне". - Слепой музыкант называл Клотильду ведьмой.
  Возможно, что он всех женщин называл ведьмами.
  Это не определение профессии, а - обыкновенное злое ругательство.
  Почему он решил, что в этот момент я нахожусь в башне?
  Возможно, что гулящий ветерок для слепого - не лучший ориентир.
  Может быть, ветер донёс до слепого музыканта мой аромат.
  Но только по дороге ветер сменил направление, и Мануэлю показалось, что аромат доносится с лестницы.
  Без спешки - слепой не умеет спешить - Мануэль поднял трость.
  Взвесил ее в руке и оскалился.
  Я догадалась, что тростью он собирается обломать крылья фее, то есть - мне.
  Слепой музыкант широко расставил руки и двинулся к лестнице на подъем в самую высокую башню замка.
  Я на отдалении следовала за слепым музыкантом.
  Мной двигало не любопытство, а чувство сохранения.
  Лучше видеть своего врага, не выпускать его из вида.
  Вдруг, Мануэль, когда не найдет меня на башне, начнет хитрить.
  Он может погасить все свечи и в темноте искать меня.
  У него огромное преимущество передо мной - нюх.
  "Я не отпущу тебя, даже, если у тебя не останется ни капли жизни, - слепой музыкант мрачно бормотал. - Я не страдаю от недостатка жестокости". - Мануэль больше не принюхивался.
  Он понимал, что фея не проскользнет, не пролетит мимо него в узком проходе на крутой лестнице.
  Слепой музыкант занимал весь проход.
  Левой рукой определял стенку.
  Трость для ощупывания перед собой ступенек ему уже не была нужна.
  Он приноровился к размеру ступеней, поэтому двинулся быстрее, почти бежал вверх по лестнице.
  Я поразилась стремлению, с которым он продвигался.
  Что двигало слепым музыкантом: прежняя жестокость, которая не выветрилась за годы?
  Месть фее, за то, что я не исполнила все его гнусные желания?
  Может быть, другая женщина посчитала бы за честь.
  Нет, не посчитала бы за честь.
  Даже Клотильда, которая жаждала внимания и грустила, не оставалась в замке со слепым музыкантом.
  Наверняка, он был страшен раньше.
  Воспоминания о его жестокости живут в памяти местных жителей.
  "Фея! - Мануэль вскрикнул с торжеством.
  Он почувствовал свежий ветер на верхней площадке башни.
  Остались несколько ступенек. - Ты у меня никогда больше не будешь летать! - Слепой музыкант страшно захохотал.
  Я удивилась, потому что хохот стремительно удалялся от меня. - Я лечу?" - Донеслось приглушенное.
  Затем раздался нечеловеческий душераздирающий крик.
  Звука удара я не услышала.
  Ночной ветер перекрывал своим насмешливым воем.
  Лишь в зале жалобно звякнули струны арфы.
  Я всматривалась в лестницу впереди себя.
  Провал - несколько ступенек не хватало.
  Слепой музыкант Мануэль провалился в дыру, которая образовалась за годы в лестнице.
  Клотильда, вероятно, знала об этой дыре, когда направляла слепого музыканта на эту лестницу в башне.
  Возможно, когда Клотильда пришла по зову Мануэля, у нее не было мысли убить его.
  Но она увидела бледную, худенькую, беспомощную меня и поняла, что я в смертельной опасности.
  Клотильда еще не знала меня, но уже испытывала ко мне добрые чувства.
  Она помогла мне, как могла.
  Я спустилась в зал, присела на лавку и задумалась о своей дальнейшей судьбе.
  Оставаться в замке я больше не хотела.
  Я бы стала легкой добычей для любого мужчины: пастуха, дровосека, охотника.
  Но что же делать одной беззащитной обнаженной девушке?
  Долго размышлять не пришлось.
  Послышались возбужденные голоса.
  Я напряглась и приготовилась к самому худшему.
  Одно самое худшее уже прошло - слепой музыкант не обломал мои крылья.
  Но беда не приходит одна.
  "Где он? - бородатый коренастый мужчина с факелом ворвался в зал.
  Остановился передо мной и захохотал: - Сто кабанов мне в глотку.
  Господин Мануэль превратился в голую девушку?"
  "Наверно, одна из его пленниц, - Клотильда вышла из толпы. - К счастью, мы ее освободили".
  "Пленница? - бородатый поднял руку.
  Судя по его уверенным движениям, он был главный.
  Прибежали даже дети, старики и женщины.
  Наверно, все жители ближайшего поселения.
  Быстро же они узнали о смерти слепого музыканта. - Не пленница, а - рабыня.
  Рабыня мне нужна". - Главный чуть не обжигал меня факелом - так старался рассмотреть все подробности моей наготы.
  "Лившиц, она не рабыня", - Клотильда подошла и взяла меня за руку.
  "Ты откуда знаешь, Клотильда? - Главный Ливщиц рявкнул на несчастную женщину. - Не трогай мое добро". - Лившиц грубо оттолкнул Клотильду.
  "Староста, ты осторожнее с моей женщиной", - Высокий крепкий мужчина - с густой проседью в волосах, но не казался стариком, прикрикнул на главного.
  "Андрэ, когда ничейная Клотильда успела стать твоей женщиной?" - Лившиц под восторженный гул толпы почесал бороду.
  "Прямо сейчас стала моей женщиной, - Андрэ смутился, но не отступал: - Раньше как-то я обращал на тебя внимания, Клотильда, - Андрэ густо покраснел и посмотрел на Клотильду. - Сама понимаешь - работа, работа.
  Сейчас взглянул и ахнул: ты же красавица".
  "Клотильда расцвела за один день", - мальчик лет тринадцати громко чмокнул губами.
  Наверно, изображал звук поцелуя.
  "Санчо, что ты понимаешь в женщинах", - девочка лет двенадцати рядом с мальчиком надула губки.
  "Бернандина, женщина моя, - мальчик шутливо приобнял девочку за плечи.
  Она засмущалась, но не вырывалась. - Когда твоя оволосится, то сыграем с тобой свадьбу". - Мальчик со смехом отпрыгнул от девочки.
  "Ах, ты, Санчо, - Бернандина взмахнула рукой, но не достала мальчика. - С моей будет все в порядке.
  А у тебя никогда не вырастет". - Бернандина погналась за Санчо.
  "Ты неправильно подглядывала за мной на реке, Бернандина, - Санчо хохотал. - Я знал, что на реке подглядывала.
  Просто вода была ледяная, вот ты и подумала..."
  "И правда, Клотильда - на себя прежнюю не похожа!"
  "Клотильда у нас красавица"
  "Бабенка расцвела".
  Все внимание перенеслось на Клотильду.
  Она смущено улыбалась и изредка бросала взгляды на меня.
  "Клотильда, ты согласна быть моей женщиной?" - Андрэ с дрожью в голосе спросил.
  "Или моей женщиной", - тут же эхом донеслось из толпы.
  "Да, Анрэ, я согласна", - Клотильда опустила головку.
  "Арфа, я забираю арфу", - женщина с толстыми ногами бросилась к арфе.
  "Зейнон, ты же не умеешь на ней играть", - с досадой, что первый не догадался схватить то, что на виду, крякнул сухой старик.
  "В курятник поставлю, пусть куры на ней сидят", - Зейнон обхватила арфу, вскинула голову.
  Краска гнева - за то, что старик упрекнул ее - залила лицо Зейнон.
  Арфа послужила сигналом к разграблению.
  Народ с восторженными криками растекался по замку.
  Я не знала, куда мне бежать.
  Становиться рабыней деревенского старосты я не желала.
  "Пойдем", - Клотильда с силой дернула меня за руку.
  "Куда?" - я побежала за женщиной.
  "Сама не знаю, куда", - Клотильда вывела меня во двор.
  Здесь народу не было.
  Все интересовались кладовыми замка.
  "Крик Мануэля был слышен в деревне, - Клотильда оглянулась. - Все сразу поняли, что больше нет хозяина.
  Вот и прибежали сюда".
  "Ты похорошела, Клотильда, - я засмеялась. - До этого была красивая, а сейчас - точно подметили - расцвела".
  "Это все ты, Мирей, - Клотильда ввела меня в мрачное помещение.
  Факел в руке Клотильды освещал унылые стены и земляной пол. - Ты превратила меня из увядающей розы в наливающийся бутон.
  Все заметили изменения во мне, но никто не догадывается, кто это сделал.
  Я тебе бесконечно благодарна".
  "Я только делала то, что мне нравилось, и не играла", - я тихо смеялась, радовалась за Клотильду.
  "Ты говорила и делала искренне, я это почувствовала, поэтому доверилась тебе.
  А затем - да, расцвела.
  И теперь никто не докажет мне, что я не привлекательная и не желанная для мужчин".
  "Ты должна благодарить себя, а не меня", - я скромничала.
  "Ищи, Мирей", - Клотильда отпустила мою руку и двинулась вдоль стены.
  "Что искать?"
  "Все, что покажется тебе подозрительным и выбивается из общего, - Клотильда нажала на выпуклый камень в стене. - Нет, не этот.
  У Мануэля должны были остаться хоть какие деньги или драгоценности.
  Жадный, скупой, он не отдал бы добро своим родным, когда изгонял их из замка".
  "Ты думаешь, что Мануэль спрятал деньги здесь? - я спросила с сомнением. - Для хозяина помещение не очень привлекательное".
  "Одна из его конюшен, - Клотильда наклонилась: - И не это. - Она отбросила старое корыто. - Я часто бывала в замке, приносила травы.
  Заметила, что Мануэль наведывается в конюшню даже тогда, когда в ней не было лошадей.
  Зачем сюда приходил чистенький хозяин?
  Только для своих сокровищ.
  Все ищут на видном месте, а он припрятал - в невидном".
  "Здесь все его сокровища? - я загорелась. - Вот было бы отлично их найти".
  "Мануэль не спрячет все свои богатства в одном месте, - Клотильда произнесла уверено. - Неразумно было бы.
  Но нам бы и немного хватило".
  "Будем искать, - я с воодушевлением ощупывала стены. - Где же золото зарыто?"
  "Нужно торопиться", - Клотильда через десять минут произнесла сквозь стиснутые зубы.
  "Я сама понимаю", - я ответила глухо.
  Сокровища никак не искались.
  "Мы ищем там, где искал бы любой, - еще Клотильда вытерла пот.
  Она больше не ощупывала камни стен.
  Приглядывалась. - Но нужно думать так, как думал хозяин замка.
  Он понимал, что в обычном месте его сокровища найдут сразу".
  "Где в конюшне необычные места?" - Я топнула в нетерпении.
  Краем сознания надеялась, что земля подо мной провалится, и я упаду в яму с сокровищами.
  "Искать нужно по-другому", - Клотильда пристально смотрела на меня.
  "Как по другому, Клотильда?"
  "Мирей, - Клотильда подошла ко мне. - Я поцелую тебя".
  "Сейчас? Когда дорога каждая минута поисков?" - я засмеялась.
  "Поцелуй - для того, чтобы наши поиски из обычных превратились в необычные. - Клотильда задрожала.
  В ее глазах появилась прежняя девичья робость. - Мирей, пожалуйста".
  "Поцелуй", - я не возражала.
  Клотильда накрыла своими губами мои холодные губы.
  Ее язык проник в мой ротик.
  Наши языки сплелись.
  Поцелуй был приятен, но в нем не было того, что в твоем поцелуе, Аделаида.
  "Ну, как, Мирей?" - щеки Клотильды горели от смущения.
  "Хорошо-то как", - я засмеялась и подняла лицо.
  Клотильда воспользовалась моментом и поцеловала меня в шею.
  Я смотрела в серый потолок.
  "Клотильда, я нашла".
  "Нашла любовь?"
  "Нашла сокровища".
  "Где?"
  "На потолке.
  Никто не будет искать сокровища на потолке.
  Поэтому хитрый Мануэль должен был их спрятать там".
  "Ты умница, Мирей, - Клотильда подхватила факел и подняла высоко. - Пока не за что зацепиться взглядом".
  "Нужно подергать доски потолка, - ощущение, что сокровища близко вызывало у меня мелкую дрожь. - Если их нет на потолке, то нигде здесь нет".
  "Твоя уверенность передалась мне, - Клотильда оглянулась. - Потолок низкий, но все равно нужно на что-нибудь встать.
  Как назло: ни лестницы, ни бочки".
  "Вобще, ничего, - я с досады кусала губы. - Сокровища близко, стоит руку протянуть, а не на что подняться".
  "Есть на что подняться, - Клотильда в радостном возбуждении округлила глаза. - Садись мне на шею, Мирей.
  Как раз хватит нашего двойного роста, чтобы ты исследовала потолок".
  "Тебе на шею, Клотильда? - я засомневалась. - Выдержишь ли ты меня?
  Ты же женщина, а не мужчина".
  "Мужчине ты бы села на шею, Мирей?"
  "Ни за что не села бы на шее мужчине".
  "Тогда остается - садись на меня, - Клотильда в нетерпении подталкивала меня. - Я выдержу, я же мешки с картошкой одна в деревне без помощника таскаю.
  Ты худенькая, Мирей".
  "Меня еще смущает, что я голая, и буду тереться о твою шею".
  "Мы даже не заметим это, - Клотильда обещала.
  Она прислонила истлевшее корыто к стене. - Забирайся по корыту, опирайся о стенку ногой"
  Я исполнила, то, что Клотильда посоветовала.
  Через несколько секунд сидела на плечах женщины.
  Моя промежность упиралась ей в шею.
  Клотильда руками обхватила мои ноги, чтобы я не упала.
  "Вроде бы, получилось, - я дотронулась до доски на потолке".
  "Все же как-то неустойчиво, - Клотильда сделала шаг вперед. - Ищи, Мирей!
  Ищи сокровища".
  "Уже ищу", - мои пальцы царапнули доску потолка.
  Внезапно Клотильда покачнулась и потеряла равновесие.
  Она успела сделать пару шагов назад.
  Я уперлась спиной в стенку.
  "Действительно, неустойчиво", - я спустилась с плечей Клотильды.
  Слезы досады закрывали мои глаза.
  "Я виновата, что не справляюсь, - Клотильда выглядела несчастной. - Не могу удержать равновесие.
  Ты легкая, но все время меня тянет назад упасть".
  "Жили без сокровищ Мануэля и дальше проживем", - я сама себе не верила.
  Но ничего другого не оставалось, кроме как успокаивать себя.
  "Если мы возьмем из зала скамейку, то нас сразу заподозрят и заметят, - Клотильда в волнении ходила по конюшне. - Нельзя нам выходить и искать опору, Мирей, нельзя. - Она резко остановилась и почти с вызовом посмотрела на меня. - Мирей.
  Мне кажется, что я придумала".
  "Что ты придумала, Клотильда?" - я спросила без надежды.
  "Я неправильно посадила тебя на плечи - сзади.
  Нужно, чтобы ты сидела на моих плечах спереди.
  Тогда я буду поддерживать тебя за попу.
  Мы образуем единое целое, которое будет очень устойчивым.
  Я так перетаскиваю амфоры с вином.
  Ты же, Мирей, словно амфора драгоценная".
  "Я сяду на твои плечи спереди? - я переспросила. - Но тогда я буду упираться своей... не в шею, а в твое лицо..."
  "Я переживу, - Клотильда засмеялась и счастливо махнула рукой. - Поторопимся.
  Сейчас все в замке обыщут и заподозрят, что мы с тобой что-то отыскали дорогое".
  "Тогда поторопимся", - я подошла к стенке.
  На этот раз Клотильда встала ко мне лицом.
  Довольно неуклюже я поднялась с помощью корыта и стенки.
  Уселась на плечи Клотильды.
  Но в этот раз моя промежность оказалась на уровне подбородка женщины.
  "Так лучше, - голос Клотильды стал тонким. - Я чувствую, что не упаду.
  Хотя, конечно, нужно...
  Мирей, двигайся вперед.
  Не отстраняйся, а, наоборот.
  Перегибайся через мою голову". - Руки Клотильды упирались в мои ягодицы.
  "Так уж слишком", - я пробормотала.
  Низ моего живота тесно прижимался ко рту Клотильды.
  "Зато не упадем, - голос Клотильды донесся приглушенный. - Не обращай внимания, ищи".
  "Щекотно", - я обследовала руками потолок.
  "Так не щекотно?" - Клотильда еще сильнее вжалась в меня.
  Я думала, что уже дальше некуда, а оказалось, что - куда.
  "Ни за что бы ни подумала", - я попыталась отвлечься на поиски сокровищ.
  Это оказалось нелегко.
  Клотильда все время пыталась что-то сказать.
  Но так как ее губы соприкасались с моими, то слова вибрировали на моих губах.
  Внизу живота у меня постоянно дрожало и вибрировало.
  "Здесь нет, - я дергала доски. - Чуть вперед, Клотильда".
  "Сюда?"
  "Здесь", - я стиснула зубы.
  С трудом сдерживала себя.
  Клотильда была права.
  Мы оказались одним целым.
  "Доска странная, - я нажала на доску. - Задвигается внутрь".
  "Нашла? - голос Клотильды был уже во мне.
  Он растекался, заполнял меня.
  Я не чувствовала грань между ее губами и своими. - Мирей, осторожнее.
  Остерегайся ловушки.
  Тебе на голову может упасть наковальня". - Клотильда не беспокоилась о себе.
  Она заботилась обо мне, что мне на голову может свалиться наковальня, а не на ее голову.
  Клотильда так много сказала, так долго вибрировала внизу меня, что для меня все слилось в одну историю: и доска, и тайник в потолке, и нахлынувшая на меня волна.
  Мое тело как бы сопротивлялось движению губ и словам Клотильды.
  Оно защищало меня.
  И в этой борьбе, где не могло быть побеждённых, а всегда два победителя, меня затрясло.
  Я закусила губу, чтобы не закричать.
  Чувствовала избыток влаги внизу.
  Мне было ужасно стыдно за себя.
  Поэтому я все внимание сосредоточила на кожаном мешке в тайнике.
  Я потянула мешок наружу.
  Мешок частично истлел.
  Содержимое золотым дождем посыпалось вниз.
  Клотильда вскрикнула.
  Ее крик вошел в меня, отозвался радостно.
  Я сползла с женщины.
  Ее лицо, шея, платье на груди были мокрые.
  Я сгорала от стыда, но не сгорела до конца.
  Клотильда смотрела на меня с восхищением.
  "Так вышло", - я пробормотала смущенно.
  Подумала, что "вышло" звучит двусмысленно.
  "Замечательно вышло", - Клотильда подпрыгнула от избытка эмоций.
  "Куда мы их спрячем?" - я смотрела на сокровища.
  Монет и украшений было не так много, как хотелось бы.
  Возможно, что в конюшне находится еще один тайник.
  Или Мануэль рассовал свои сокровища по всему замку.
  "Мирей, ты не возражаешь, если мы поделим сокровища поровну? - Клотильда казалась огорченной. - Я бы тебе все отдала, но у меня предстоит свадьба".
  "Иначе и быть не могло, как только - поровну", - я наклонилась.
  Клотильда не двигалась.
  Я оглянулась: Клотильда завороженно смотрела на мою попку.
  "Клотильда!" - я поднесла пальчик к губам и засмеялась.
  Женщина очнулась, вышла из розового тумана и бросилась ко мне.
  Она достала из-за пазухи сумку.
  Мы торопливо набивали в нее монеты и украшения.
  "Теперь - мне в карманы юбки. - Клотильда оставшуюся часть сокровищ рассовывала по карманам. - Сумка тебе, Мирей, карманы - мне".
  "Клотильда, ты жульничаешь, - я засмеялась. - Ты поделила не на две равные половины.
  Мне отложила две трети, а себе - треть.
  Зачем ты даешь мне больше?
  Мы же договорились - поровну".
  "Тебе нужней, Мирей", - Клотильда посмотрела на меня с безграничной лаской.
  Она отшвырнула пустой мешок в дальний темный угол и поднялась.
  В этот момент в конюшню вошел Андрэ.
  "Я услышал твой голос, Клотильда", - Андрэ, как бы оправдывался за бесцеремонное вторжение.
  "Ты вовремя, Андрэ", - Клотильда шагнула к своему избраннику.
  "Я забрал две лопаты и мотыгу, - Андрэ с гордостью похвастался орудиями. - Пригодятся в новом нашем хозяйстве". - Андрэ даже не спросил, почему Клотильда сказала, что он пришел вовремя.
  Вовремя чего?
  
  
  "Ты хозяйственный, Андрэ", - Клотильда засмеялась.
  Она отдала мне влажное - от меня же мокрое - свое платье.
  Сказала жениху, что передает мне сумку с едой на дорогу.
  Мы тепло попрощались и расстались под чистым небом.
  По дороге в город я услышала, что знатный Геракл приглашает всех на свадьбу с самой восхитительной девушкой на свете.
  Я сразу поняла, что если самая восхитительная, то это ты, Аделаида. - Мирей с нежной зарей смотрела на меня. - Дальше, ты знаешь, Аделаида.
  Я буду рядом с тобой, на соседней улице, в моем домике".
  "Мы будем встречаться, Мирей, - я не могла заставить себя любить свою близкую подругу. - Очень горячо будем встречаться".
  "Само собой, Аделаида, - Мирей была счастлива. - Я хочу, чтобы ты нашла свою любовь и радовалась".
  "Твоя самоотверженность наполняет меня гордостью, что ты есть у меня, Мирей!" - Мы поцеловались. - Аделаида закончила рассказ.
  - Ты говорила, что ждала меня, заранее любила, - Елисафета провела пальцем по лбу Аделаиды. - Судьба мстит.
  Мирей любит тебя, ты не любишь Мирей.
  Ты любишь меня, я не смогу полюбить тебя.
  - Зато все счастливы.
  - Счастливая Аделаида, - Елисафета заканчивала общение: - Скажи чуть-чуть о моем будущем, снова прошу тебя.
  - Слепая Гульфия, жена купца Генриха, тебе больше скажет, - Аделаида не пояснила: не может видеть чуть-чуть в будущем Елисафеты, или не хочет рассказывать. - Мальва...
  - Что Мальва, - Елисафета с жадностью перебила гадалку. - Мальва - тихая сумасшедшая, или прикидывается.
  - Ни то, ни другое, - Аделаида надкусила персик. - Персик возьми.
  - Только одни персики кругом: продавец трогал мой персик, угостил своим персиком, - Елисафета усмехнулась. - Ты персик предлагаешь, а до моего персика дотронуться боишься. - Елисафета вздрогнула от своей неожиданной откровенности:
  "Это не я говорю.
  Не мои слова.
  Это гадалка на расстоянии заставляет меня говорить то, что я бы постеснялась сказать". - Или Мальва - сильная гадалка и провидица?
  - Мальва далеко от своего тела, - Аделаида прикрыла рот ладошкой и зевнула.
  - Она вернется в свое тело?
  - Вернется.
  - Когда?
  - Скоро.
  - Зачем?
  - Чтобы быть рядом с тобой.
  - Я не хочу, чтобы она всегда была рядом, - острая боль пронзила сердце Елисафеты. - Я мечтаю, чтобы другая была рядом.
  - Ясмина.
  - Да, Ясмина, - Елисафета ответила с вызовом.
  - Но тебе нужны не только подруги, но и помощницы.
  - Нужны.
  - Мальва.
  - Мальва станет мне помощницей?
  - И не только она.
  - Добронрава?
  - И не только она.
  - Кто еще?
  - Узнаешь.
  - Узнаю.
  - Мальва не прорицательница.
  - Тогда кто она?
  - Достаточно, что я только скажу, что она помогла вам сбежать от стражников во дворце.
  Она сама сбежала от менялы в порту.
  Она заставила гребцов довезти вас до корабля, когда вы ее бросили.
  - Не совсем бросили.
  - Бросить можно - либо совсем, либо не бросать вообще, - Аделаида возразила.
  - Ну и что?
  - Мальва позвала на помощь отца Ясмины со стражниками, когда вас пираты хотели.
  - Почему же она позволила отцу Ясмины увезти мою любовь от меня? - Елисафета вскрикнула. - Почему Мальва допустила, чтобы нас снова продали в рабство, в вашем Порт Каире?
  - Наверно, не хотела.
  - Не хотела?
  - Да.
  - Или не могла?
  - Не хотела вмешиваться.
  - Но свобода лучше, чем рабство.
  - Только не для Мальвы.
  Для нее сейчас все равно.
  - Если она столь замечательная, то почему не позаботится о себе?
  - Потому что ей сейчас все равно, - Аделаида повторила.
  - Загадками разговариваешь, Аделаида, - Елисафета устала, хотя осталась довольна коротким разговором.
  Оказывается, что и от Мальвы может быть польза.
  И не только быть, а уже была. - Не стану расспрашивать, как Мальва так делает, что спасает нас.
  Главное для меня - результат.
  Значит, она не даст нам долго оставаться в рабстве.
  - Это неясно.
  - Почему?
  - Потому что Мальве все равно - что воля, что неволя.
  - Просто праздник, - Елисафета произнесла с сарказмом.
  Взглянула в глаза гадалки. - А, может?
  - Я же сказала, что не хочу лишать тебя сейчас твоей силы.
  - Эта сила накопится во мне быстро, - Елисафета засмеялась. - Дотронься еще.
  - Нет, Елисафета.
  - Мне стыдно идти с горящими глазами, набухшими затвердевшими сосками, и влага стекает по бедрам.
  - Это правильно.
  - Что правильно?
  - Так ходить правильно.
  - Сама ты так ходишь?
  - Ходила бы, если бы могла.
  - Почему же нет?
  - Потому что мне сто пятнадцать лет, девочка.
  - Сто пятнадцать? - Елисафета распахнула глаза. - Да ты что, Аделаида.
  - Брезгуешь, что я дотрагивалась до тебя?
  - Наоборот, восторгаюсь тобой, - в голосе девушки слышно неподдельное восхищение. - Ты прекрасно держишь себя.
  - Это не я, это любовь держит меня, - Аделаида нежно улыбнулась. - Уходи, любимая.
  - Самые странные слова - уходи, любимая, - на этот раз Елисафета послушалась.
  Она надела тунику, расправила край. - Короткая, все заметно.
  - Бойся девушку с огненными волосами.
  - У Мальвы огненные волосы.
  - Не только у нее, - Аделаида отвернулась лицом к стене.
  - Спасибо тебе, - Елисафета произнесла тихо.
  Гадалка не ответила.
  - Она нашла свою любовь - меня, и сразу умерла, чтобы не мучиться в одиночестве? - Елисафета ступала по улице и разговаривала сама с собой. - Аделаида прогнала меня, чтобы и меня не мучить.
  Или не умерла.
  Черпает силу и молодость из молоденьких девушек.
  Поэтому сохранилась вечно молодая. - Елисафета свернула за угол. - Но, почему, почему она не захотела выплеснуть меня? - Елисафета произнесла с раздражением.
  Проходящий продавец пахлавы услышал и с вопросом посмотрел на Елисафету.
  Девушка прибавила шаг.
  Через десять метров остановилась и оглянулась - продавец все еще стоял и смотрел на нее. - Я, как собачка в течке, - Елисафета засмеялась. - Все мужчины чувствуют.
  - И не только мужчины, - женщина с корзинкой винограда улыбнулась Елисафете.
  - Я сама с собой разговариваю, - Елисафета гордо подняла подбородок: - Ох, конечно, дом Кассандры невозможно не узнать.
  Это не дом, это дворец. - Елисафета забыла о своей досаде на Аделаиду.
  Чем ближе Елисафета подходила к величественному зданию, тем сильнее испытывала трепет.
  Огромные мраморные колонны, статуи сфинксов и горгулий, широкие блестящие ступени вызывали восторг.
  Две очаровательные девушки стояли около входа и радостно улыбались прохожим.
  Одеты девушки в полупрозрачные туники и в золотые сандалии.
  Волосы украшены золотыми обручами.
  Девушки сразу заметили Елисафету и обратили на нее все свое внимание и жар души.
  Рыжеволосая красавица шагнула к Елисафете и взяла ее за руку.
  - Что ты делаешь? - Елисафета улыбнулась.
  - Мы рады видеть столь высокую красоту, - вторая девушка - брюнетка ответила, потому что рыжеволосая промолчала за широкой улыбкой.
  - Я ищу Кассандру, - Елисафета невольно опустила глаза вниз.
  Казалось, что тонкая ткань туники брюнетки сделана так, что ниже пояса совсем истончается.
  Отчетливо виден под тканью треугольник темных волос внизу живота.
  - Все ищут Кассандру, но мало, кто ее находит, - рыжеволосая нежно провела пальчиками по щеке Елисафеты.
  - Я по делу, - Елисафета почувствовала, как кровь приливает к щекам. - Кассандра пригласила меня на обучение.
  - Тогда ты наша новая подружка, - сообщение привело девушек в сильнейший восторг.
  Рыжеволосая засмеялась радостным хрустальным смехом.
  Серебряный смех брюнетки вплетался в ее голос.
  - Мое имя - Медея, - рыжеволосая приблизила лицо вплотную к лицу Елисафеты.
  Ее жаркое дыхание обжигало губы Елисафеты. - Ты мне очень нравишься.
  - Мое имя - Жоржета, брюнетка опустила ладони на ягодицы Елисафеты. - Ты просто - прелесть.
  - Я - Елисафета, - Елисафета закусила нижнюю губку.
  Прикосновения тончайших грациозных красавиц были поразительно нежными, но в то же время - всепроникающими.
  "Наверно, это результат обучения у Кассандры, - Елисафета чуть приоткрыла ротик.
  Дыхания не хватало. - Нежные и умелые руки..."
  В тот же момент губы Медеи накрыли губы Елисафеты.
  Руки Жоржеты поднялись выше по телу.
  Пальчики до сладкой боли сжимали соски.
  - Ты - идеальная, ты - очарование, - Жоржета выдохнула.
  - Твое тело, Елисафета, создано для наслаждения, - Медея произнесла между первым и вторым поцелуем.
  Ее ладони опустились вниз и обжигали бедра Елисафеты.
  Елисафета оказалась в медовых телах.
  Сзади прижималась Жоржета.
  Спереди - Медея.
  "Я уже не осознаю, чьи руки и где на мне, - Елисафета понимала, что выглядит глупо - на улице, около храма заворожена, плывет на ладье нежности по реке страсти.
  Но ничего не могла сделать против двух опытных обольстительниц. - Кажется, что меня ласкают сто девушек.
  Я растворяюсь в блаженстве". - Елисафета услышала со стороны долгий протяжный стон.
  Удивилась, когда поняла, что стон ее.
  Она открыла глаза и виновато улыбнулась:
  - Я ошеломлена, простите, Медея и Жоржета.
  - Ты настолько прекрасна, что невозможно было, - Медея засмеялась.
  Ее нежные щечки покрылись розовой зарей.
  - Это ты нас прости, Елисафета, что мы не удержались и набросились на твою красоту.
  - Я, я, - Елисафета с трудом восстанавливалась после бурного взрыва.
  - Ничего не говори, любимая, - Медея приложила тонкий пальчик к губам Елисафеты.
  Елисафета горела от смущения, потому что пальчик сохранил тонкий запах ее влаги.
  - Мы проводим тебя к пифии, любимая Елисафета, - Жоржета обняла Елисафету за талию.
  С другой стороны встала Медея и тоже опустила руку на талию Елисафеты.
  Пальцы Медеи и Жоржеты переплелись.
  Ладони соскользнули ниже талии.
  Девушки нежно подталкивали Елисафету в попку, указывали направление.
  При этом ладони поглаживали попку, словно жили своей жизнью.
  - Разве мы зайдем не с парадного входа? - Елисафета удивилась, когда поняла, что Медея и Жоржета направляют ее к небольшой двери сбоку от лестницы.
  - Парадный вход - для посетителей, - Медея поцеловала Елисафету в ушко. - Ты - избранная, потому что ты - ученица Кассандры, как и мы.
  - Но Кассандра еще не дала своего полного согласия, - Елисафета подумала, что глупо будет, если пифия возьмет мешок с драгоценностями, а затем прогонит ее.
  "Нет, глупости, с чего это Кассандра должна меня прогонять?
  Я теряю самообладание и начинаю паниковать". - Елисафета вслед за Медеей вошла в узкий коридор.
  Жоржета следовала сзади.
  - Парадный вход - для посетителей, - Жоржета промурлыкала и повторила слова Медеи. - Елисафета, хочешь ли ты увидеть наши парадные входы?
  - Да, нет, нет - в смысле да, - Елисафета путалась в словах. - Девочки, поймите, я не хотела.
  Я, ну, вообщем, не знаю.
  Я люблю Ясмину. - Последние слова невольно сорвались с губ Елисафеты.
  Она тут же пожалела о своей несдержанности:
  "Зачем я это произнесла?"
  - Как мило, - Медея обернулась и приподняла край туники. - Любовь - самое восхитительное чувство.
  - Мы все любим друг дружку, - Жоржета сзади засмеялась. - Но мы же не о любви говорим сейчас.
  То, что ты испытала перед входом в Храм, это капелька малости, что мы можем дать друг дружке.
  Жидкий огонь разольется по нашим жилам...
  - Я бы сначала хотела побеседовать с Кассандрой, - Елисафета поняла, что девушки хотят продолжения.
  Но продолжения, где каждая из них будет главной героиней.
  - Мы сольемся в одно целое, - Медея, словно услышала мысли Елисафеты.
  "А я так грубо оборвала, сказала, что сначала хочу встречи с Кассандрой", - Елисафета мысленно обругала себя.
  - Кассандра ждет себя, - Медея открыла тяжелую дверь.
  - Медея, ты хотела сказать, что ждет меня, а сказала - ждет себя, - Елисафета нервно засмеялась.
  Она пыталась заглянуть за дверь.
  Но Медея загораживала обзор.
  - Пифия медитирует, поэтому ждет себя, - Жоржета прикоснулась губами к шее Елисафеты. - Но и тебе она будет бесконечно рада.
  - Кассандра медитирует здесь? - смутное подозрение закралось в душу Елисафеты.
  - Здесь, а где же ей еще медитировать, - Медея отступила от двери.
  В тот же миг Жоржета толкнула Елисафету в спину.
  Елисафета не ожидала подвоха с ее стороны, поэтому пролетела за дверь.
  Сразу же дверь закрылась, лязгнул засов.
  - Кассандру тебе подавай, - послышался приглушенный дверью смех Жоржеты.
  - Я люблю Ясмину, - Медея издевательски захохотала над признанием Елисафеты.
  - Медея, ты дура, да, - голос Жоржеты стал резким. - Почему ты не отняла у нищенки мешок.
  - Я не подумала, - Медея оправдывалась. - Сама бы и отняла.
  - Я толкаю, а ты выхватываешь вещи, - Жоржета кричала. - Так было всегда.
  - Не горячись, подружка, - Медея громко зашипела. - Через неделю вернемся за мешком.
  Что может быть в мешке у глупой простофили нищенки?
  Сухари, пара изношенных сандалий?
  Елисафета никуда не денется.
  - Будет мертвая и готовенькая, - Жоржета смягчила тон.
  Елисафета лежала на полу и не спешила подниматься в неполной темноте.
  Под правой рукой оказался человеческий череп.
  - Меня принесли в жертву, - Елисафета заскрипела зубами. - Почему бы и нет?
  Я хотела учиться у Кассандры властвовать, подчинять себе, своей воле других.
  Но не прошла даже первую ступень обучения.
  Не я, а меня подчинили.
  Вот и конец.
  Отсюда мне уже не выбраться.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"