- Что будете пить, сэр: виски, джин, коньяк?

Ольховский не любил импортного алкоголя. Всем напиткам на свете он предпочитал родную русскую водку в хорошей компании и под соответствующую закуску. В другой ситуации он непременно бы заказал к ужину графинчик "Посольской", но не сейчас. Предстоящая неделя будет сложной, его и без того перегруженным мозговым извилинам придется очень активно поработать. "Ничего, - подумал он, остановив свой выбор на содовой, - несколько дней поживем "всухую". А уж потом... Верно говорят, что нет лучше праздника, чем поминки по врагу".

Андрей Петрович Ольховский прилетел в Майями из России накануне вечером. Не афишируя свою персону, он арендовал небольшой коттедж неподалеку от залива и был доволен сделанным выбором. Недорогое бунгало, немноголюдный - несмотря на бархатный сезон - пляж, а главное, полное отсутствие журналистов и соглядатаев. Что еще нужно, чтобы подготовиться к решительной и, быть может, самой серьезной битве в своей жизни.

Он не был ни борцом, ни боксером, ни даже гроссмейстером. Ольховский возглавлял один из крупнейших российских банков и в своей среде слыл человеком крутым и нахрапистым. Кое-кто называл его финансовым гением, кто-то восхищался умом и деловой сметкой, однако, немногие знали, что стоит за "гениальностью" стремительно набравшего силу и вес олигарха.

В свои неполные пятьдесят пять лет Андрей Петрович выглядел не старше сорока. Поджарый, мускулистый, с благородным римским профилем, он не давал поблажек ни себе, ни другим. Именно твердость характера и жесткость, часто переходящая в жестокость, позволили ему создать свою финансовую империю. Создать, буквально, по кирпичику, прокладывая путь к цели по костям и головам конкурентов.

Правильно "перестроившись" в середине 80-х, молодой партийный выдвиженец Андрюша Ольховский умело держал нос по ветру. Выгодно женившись на дочке своего обкомовского босса, он уже через несколько лет предавал его анафеме, гордо демонстрируя толпе свой горящий партбилет. Провернул несколько удачных спекуляций вывозимым из Восточной Германии оружием и техникой, а когда его высокопоставленных подельников и покровителей приперли к стенке, разжаловали и осудили, первым свидетельствовал против них. Когда, наконец, широко открылись границы и в Россию хлынул поток иностранцев, Андрей Петрович, стал активно организовывать липовые концессии и брать долгосрочные займы. Охотников половить жирную рыбку в мутной, взбаламученной беззаконием и безвластием воде было предостаточно, и Ольховский всегда определял их легко и безошибочно.

Последние пять лет он, ломая все нравственные и экономические устои, стремительно шел по жизни, расшвыривая конкурентов в стороны и давя их словно клопов. Размер его состояния не знала точно даже налоговая полиция. Он давно привык быть ХОЗЯИНОМ своего рублево-долларового королевства, банков-саттелитов, отелей, ночных клубов и казино. Отстегивая солидные куски от своего пирога бандитам, ментам, политикам, Андрей Петрович твердо уверился в прочности и незыблемости своего положения. И вот теперь этот мерзавец, этот сосунок грозит его благосостоянию!.. Через неделю он их в порошок сотрет! Они еще узнают Ольховского!

* * *

Все утро следующего дня банкир напряженно работал. Он сделал не менее полусотни звонков по трем "мобильникам" на фондовые биржи Нью-Йорка, Лондона и Токио. Установленный в бунгало факс, шелестел не переставая, принимая сообщения о купленных и сбытых акциях. Словно факир, Ольховский манипулировал гигантскими финансовыми потоками, преследуя одну цель - не оставить ни капельки своему противнику. Нет, он не будет убивать Марата. Он разорит молокососа и выскочку, пустит по миру и заставит приползти на коленях.

Около полудня Андрей Петрович решил передохнуть и вышел на крыльцо. Одуревшие от жары охранники, тем не менее, бдительно несли дозор: трое слонялись вокруг дома, еще двое вели наблюдение за пляжем и шоссе. На ходу сбрасывая шорты и гавайку, Ольховский побежал к пенной полоске прибоя и озорно, по-мальчишески влетел в воду. Морская прохлада приятно освежила затекшее тело, настроение улучшилось.

Выйдя из воды, банкир трусцой добежал до своего, стоящего в пальмовой тени, шезлонга и блаженно растянулся, прикрыв глаза.

- Простите, сэр...

Андрей Петрович приподнял панаму и посмотрел вверх. Солнце. Море. Благодать. А перед ним стояла молодая девушка в ярко-красном бикини, держа в руках незажженную сигарету.

- Простите... Ужасно хочется курить, а зажигалка куда-то подевалась.

Протянув свой золотой "Ронсон", Ольховский исподволь разглядывал незнакомку. Довольно мила, ничего не скажешь. Прелестный вздернутый носик, черные глаза, припухшие вишневые губы. Стройные ноги, хрупкая (но не инфантильная) фигурка, упругая, правильной формы, грудь. Прелесть, а не девчонка. Прикурив, незнакомка отошла в сторону и прилегла на большое цветастое полотенце, предоставив мужчине издалека любоваться ее формами.

Он был женат уже много лет, но кроме глухого раздражения, никаких чувств к жене не испытывал. Правда, в московском и питерском финансовом бомонде адюльтеры и разводы не приветствовались, поэтому везде и всегда Ольховский был вынужден поддерживать видимость семейного благополучия. Единственной отрадой были дети - два близнеца, два наследника. Мальчишки родились поздно и были самыми дорогими для Андрея Петровича существами. Он любил их даже больше денег.

Но сейчас супруга с детьми далеко - под охраной таких же преданных "горилл" он отправил их на далекий азиатский курорт, поэтому ничего не мешало банкиру отдохнуть и развлечься. Ничего, кроме важности поставленной задачи...

* * *

Неделя подходила к концу. Ольховский давно не трудился так напряженно и плодотворно: практически все было готово для решающего сражения, которое он даст финансовой группе Марата Щеглова сразу по возвращению в Россию. Все верные люди, от брокеров до директоров региональных отделений получили указания, все ждут только его приезда и сигнала действовать.

Андрей Петрович действительно давно не получал такого удовольствия от ежедневной работы и, главным образом, от последующего короткого отдыха. Словно выполняя некий ритуал, он выходил на пляж и всякий раз встречал там девушку, прикурившую от его "Ронсона" в первый день. Тогда же он разговорился с ней и выяснил, что Мэри (так она представилась) - студентка, догуливающая последние деньки перед учебой в местном университете. Ольховский неплохо владел английским, и постоянные вечерние прогулки, спокойная беззаботная болтовня его собеседницы и блеск ее темных влажных глаз помогали банкиру расслабиться после тяжелого и напряженного дня. Несколько раз они кидали мяч на корте, плавали в бассейне и ужинали в крохотном китайском ресторанчике. Отсутствие молодых приятелей и ухажеров Мэри объясняла просто: хочет отдохнуть от ровесников перед началом занятий, да и с русскими банкирами она до сих пор никогда не общалась.

Однажды утром Андрей Петрович поймал себя на мысли, что проснувшись, впервые за долгое время, подумал не о кредитах и акцизах, а о стройной, бронзовотелой американке. "Уж не влюбился ли на старости лет, - усмехнулся про себя Ольховский, садясь за компьютер. - А трахнуть бы ее было совсем недурно. Ладно, вот разгребусь с делами, и на прощанье устрою этой куколке "рашен фак".

Знаки внимания со стороны седого, благородного плейбоя Мэри принимала благосклонно и недотрогу из себя не строила. На следующий день под пристальными взглядами телохранителей они тесно прижимались друг к другу на площадке ночного дансинга. Работа была закончена, и Ольховский впервые за неделю позволил себе выпить: голова у него приятно кружилась, а руки крепко обнимали упругое и горячее тело Мэри.

- Может быть проведем остаток вечера у меня? - он давно не чувствовал себя таким уверенным с женщинами. Словно какая-то манящая аура обволакивала Мэри и путала его мысли. - Музыку и романтический ужин я гарантирую. И даже романтическую ночь, а?

- Я право не знаю, Андрей, это не совсем удобно...

- Со мной удобно все, Мэри. Дело в том, что завтра я улетаю и, возможно, мы больше никогда не увидимся. Подари мне эту ночь и я запомню ее на всю оставшуюся жизнь.

- Романтический ужин с шампанским и ночь с банкиром! О кей, Андрей, договорились. Сейчас я съезжу домой переодеться и ровно в девять буду у тебя. Мне тоже очень жаль с тобой расставаться.

* * *

Ольховский принял душ, отослал на вечер охрану и, сделав телефонный заказ из ближайшего ресторана, принялся ждать. Семь дней в Майями-бич пролетели как мгновение, а этот час до прихода Мэри тянулся невыносимо долго. Он приглушил свет, прилег на диван и перед глазами снова встало лицо ненавистного конкурента - Марата Щеглова.

Этот недоносок, видимо, забыл, какая участь постигла его папашу - бывшего компаньона Ольховского - когда тот вздумал втихаря перекачивать за границу на "левые" счета их общие деньги.

Игорь Щеглов был не просто совладельцем его банка, он прошел с Ольховским весь трудный и грязный путь от простого ваучерного "кидалы" до управляющего - второго человека в их империи. Игорь был единственным, которому Андрей Петрович доверял целиком и полностью. Подпись Щеглова на документе стоила миллионы, и не всякий человек преодолел бы соблазн их получить. Игорь держался долго, но все же не устоял.

Год назад тайные ревизоры директора доложили, что в ключевом банке творится неладное. По фальшивым авизо и подставным документам на ссуды крупные суммы денег уходят в карликовые акционерные общества и товарищества, которые лопаются как мыльные пузыри. Закрытая аудиторская проверка показала, что ни много, ни мало - больше полумиллиарда долларов было "перекачано" в различные европейские банки на имя сына Щеглова, тридцатилетнего Марата.

С предателями и отступниками Ольховский не церемонился. Киллер, которого он нанял по своим мафиозным каналам стоил очень дорого, а главное, что поразило банкира, - был женщиной. Ни возраста, ни внешности, ни адреса: Ольховскому сообщили только ее имя - Таня. Убийство Игоря обошлось недешево, но Таня сработала чисто, без брака.

И вот теперь, на украденных у него деньгах, Марат Щеглов строит собственную финансовую башню, все больше и больше покушаясь на сферы влияния Андрея Петровича, словно желая отомстить за смерть отца. А ведь он этого сопляка еще на горшке помнит. Ольховский, исчерпав все предупредительные способы, понял, что с Маратом необходимо расправиться. Сначала он снова попытался связаться с мистической валькирией Таней, но его люди нигде не смогли ее найти. Тогда Андрей Петрович решил, что собственноручно вернет свои деньги, разорив Щеглова-младшего и доведя его до нищеты, безумия и самоубийства.

Ну, что же, завтра в путь. Еще два-три дня и он окончательно вернет свое былое могущество. А сегодня... Сегодня можно немного расслабиться. Банкир сладко потянулся, предвкушая романтический ужин и не менее романтическую ночь с обворожительной Мэри.

...Андрей Петрович не очень ясно помнил их застолье - все эти вина, фрукты, ликеры, водку и шампанское. Не помнил он и того, как они оказались в ванной комнате. Мутными глазами он смотрел на смеющуюся Мэри, сидевшую перед ним, совершенно голым, в роскошной шубе из пены.

- Заешь, девочка, как-то в молодости цыганка напророчила мне, что пропаду я от какой-нибудь прелестницы. "Остерегайся женщин, красавец!" Я запомнил эти слова на всю жизнь. И всю жизнь остерегался... плохих женщин. А хороших... Ну-ка, поцелуй меня, куколка! И пойдем в постель.

Мэри вышла из ванной, как была, в хлопьях пены. Через минуту принесла два стакана виски.

- Сейчас пойдем, Андрей. А пока выпьем на брудершафт. Ты просто не представляешь себе, как она была права, твоя цыганка!

Ольховский без удовольствия пил безвкусную жидкость и вдруг подумал: "Вот до чего допился! Мне уже кажется, что она говорит по-русски..."

* * *

Самолет компании "PAN AMERICAN" летел над Атлантикой. Мэри уютно устроилась в кресле салона первого класса, заказала водку с тоником и раскрыла свежий номер "Нью-Йорк Таймс". На первой же полосе в правом нижнем углу была небольшая заметка:

"Позавчера в одном из арендованных коттеджей на Майями-Бич был обнаружен труп известного российского банкира Андрея Петровича Ольховского. Вскрытием установлено, что смерть наступила в результате острого сердечного приступа..." Далее сообщалось о времени и месте погребения покойного и шли многочисленные соболезнования от американских партнеров.

С газетной полосы на нее смотрел задумчивый Андрей Петрович.

Девушка сделала глоток и закуталась в плед. "Молодец, Танька, справилась, - тихонько сказала она сама себе. - А Марат был прав: прекрасный яд - быстро и никаких следов..."