Симонов Сергей : другие произведения.

Цвет сверхдержавы - красный 5 Восхождение. часть 3 (гл 16-24)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
  • Аннотация:
    Файл 5-й книги стал слишком тяжёлым, поэтому принято решение разделить его. В этом файле будут главы с 16 и далее, видимо, всего будет 22-23 главы.
    Добавлена политическая карта мира АИ 1960

  
Начало книги 05 Восхождение Часть 3 гл. 01-15 http://samlib.ru/editors/s/simonow_s/05.shtml

Следующая книга 06 Дотянуться до звёзд Часть 1 http://samlib.ru/editors/s/simonow_s/06.shtml


Цвет сверхдержавы - красный

  
  
Книга 5
  
  

Восхождение

  
  
Часть 3 Главы 16-24

16. Чёрное месиво.
17. Строим города, в которых хотелось бы жить.
18. Охота за RB-47.
19. Ботинок и «кузькина мать».
20. Мясо натуральное и искусственное.
21. Собачий космос.
22. Выборы, выборы...
23. Обновление флота.
24. Электроника для страны и народа.
  
   25.05.2017 Ссылка на последнее обновление
  
   #Обновление 14.01.2017
  

16. Чёрное месиво.

  
  К оглавлению
  
   27 мая Соединённые Штаты прекратили всякую финансовую помощь Кубе, под предлогом «коммунистической направленности» преобразований, проводимых на острове.
   3 июня Хрущёв принял главу правительственной экономической миссии Республики Куба капитана Антонио Нуньеса Хименеса и согласился посетить Кубу по приглашению Фиделя Кастро.
   Летом 1960 года «парад суверенитетов» на Африканском континенте продолжился. Французский Союз пошёл вразнос и продолжал разваливаться, несмотря на усилия де Голля притормозить этот процесс.
   11 июня — Франция и Автономная Республика Верхняя Вольта подписали соглашение о предоставлении Верхней Вольте независимости в 1960 году.
   14 июня в Аддис-Абебе открылась Аддис-Абебская конференция независимых государств Африки.
   Президент Франции де Голль предложил начать переговоры по алжирскому вопросу между Временным правительством Алжирской Республики и Францией. Он внёс предложение обсудить возможность прекращения боевых действий. Фронт национального освобождения Алжира (ФНО) принял предложение, но отверг выдвинутые Францией условия.
   20 июня – Федерация Мали получила независимость от Франции. Столицей Федерации стал Дакар. В Федерацию входили современные Мали и Сенегал. Президентом республики был избран Модибо Кейта, глава партии «Суданский союз» стоявший на левых позициях, близких к социалистическим. (До независимости Мали входило в состав колонии Французский Судан). Он также был сторонником установления тесных связей с СССР.
   Дипломатические отношения СССР и Мали были установлены 17 декабря 1960 года, но проникновение в страну Коминтерна началось раньше. Географическое положение Мали было весьма удобным для обеспечения промежуточных дозаправок советской авиации. (АИ)
   Федерация Мали просуществовала лишь до 20 августа 1960 года, когда Сенегал объявил о выходе из её состава и о своей независимости в составе Французского Союза. Избранный президентом Сенегала Леопольд Сенгор, хотя и именовал себя социалистом, больше ориентировался на Францию.
   26 июня Мадагаскар был провозглашен независимой Малагасийской Республикой. Страна оставалась в составе французского Содружества. 20 сентября республика вступила в ООН. В тот же день колония Британский Сомалиленд также получила независимость и присоединилась к Сомали.
   1 июля была провозглашена республикой Гана.
   11 июля Франция и Автономная Республика Берег Слоновой Кости заключили соглашение о предоставлении автономии независимости. Франция согласилась предоставить независимость в августе 1960 года Дагомее (современный Бенин), Нигеру, Верхней Вольте (современная Буркина-Фасо), Берегу Слоновой Кости, Чаду, Центральной Африке (современная Центрально-Африканская Республика) и Французскому Конго.
   15 июля Франция и правительство габонской автономии подписали соглашение о признании независимости Габона.
   20 июля на Цейлоне (современная Шри-Ланка) парламентские выборы выиграла Партия свободы Шри-Ланка. 21 июля премьер-министром страны была назначена Сиримаво Бандаранаике, супруга бывшего премьера Соломона Бандаранаике, ушедшего в отставку после тяжёлого ранения, полученного 25 сентября 1959 г. Их дочь Чандрика Бандаранаике получила приглашение продолжить образование в Москве. (АИ частично, см. гл. 04-18. В реальной истории Соломон Бандаранаике был убит в результате покушения. Чандрика Бандаранаике впоследствии стала президентом республики Шри Ланка).
   В августе процесс обретения независимости африканскими колониями продолжался. 1 августа получила независимость Дагомея. 3 августа – Нигер. 5 августа – Верхняя Вольта, 7 августа – Берег Слоновой Кости, 13 августа – Центрально-Африканская Республика, 19 августа – Габон.
   Но основные африканские события 1960 года разворачивались в Бельгийском Конго.
  
   Готовясь по-своему к провозглашению независимости Бельгийского Конго, Серов и Ивашутин представили на утверждение Хрущёву свой совместный план проведения операции. Никита Сергеевич изучал его два дня. Когда они собрались снова, Первый секретарь спросил:
   – А зачем такой сложный план? Почему не сделать примерно так же, как сделали в Венесуэле или Гватемале? Перебить нахрен всех этих Мобуту, Касавубу, Чомбе и прочую шушеру, привести к власти своего человека, дать ему пару толковых советников. Если не справится – поменять.
   – Не всё так просто, товарищ Хрущёв, – ответил Ивашутин. – Прежде всего, Конго – это не маленькая Гватемала, и не относительно цивилизованная суверенная Венесуэла. Конго – это огромная территория, населённая по большей части дикими племенами, и контролируемая страной, которая является активным членом НАТО. Даже после получения формальной независимости, бельгийское влияние там будет сказываться ещё достаточно долго.
   – Страна очень богатая полезными ископаемыми, – добавил Серов. – Достаточно сказать, что уран для своей первой атомной бомбы и первого реактора американцы получили именно из Конго. Поэтому, если мы просто придём туда в момент провозглашения независимости и скинем первое же независимое правительство, через пару дней у побережья будет стоять американский флот. Мы лишь устроим мировой политический кризис, а потом нас выпнут оттуда пинками, и измажут дерьмом так, что вовек не отмоемся.
   – Допустим, – нехотя согласился Никита Сергеевич. – Тогда объясните кратенько – чего вы хотите этим своим балетом вокруг бельгийцев и Чомбе добиться? В далеко идущей политической перспективе? Не как добиться – это я понял, а чего?
   – Нам нужен контроль, по сути, даже не над всей территорией Бельгийского Конго, а прежде всего – над провинциями Катанга, Киву и Касаи, и путь для вывоза того, что мы там накопаем. Трансафриканскую железную дорогу быстро не построить, поэтому вывозить придётся морем. Катанга – наиболее освоенная и заселённая бельгийцами провинция, не считая столицы – Леопольдвилля, – пояснил Ивашутин. – Наш первоначальный план – не допустить бельгийской интервенции в 1960-м вообще – может не сработать.
   – Почему?
   – Переоценили мы и негров, и бельгийцев, – честно признал Серов. – Негры оказались слишком дикие. Более-менее грамотных негров просто не нашлось в нужном количестве, чтобы подготовить из них достаточно офицеров, и заменить ими бельгийских командиров в местной армии. Их ненависть к белым слишком велика. Поэтому нам пришлось задействовать в качестве посредников негров с Кубы. Но там образованных людей самим кубинцам не хватает, несмотря на все наши усилия им помочь. Так что кубинцев оказалось тоже меньше, чем необходимо. К тому же мешает языковой барьер. На Кубе негры говорят по-испански, в Конго – по-французски, а то и вообще на местных диалектах. Друг друга они не понимают.
   Бельгийцы же необходимостью подготовки местных кадров так по-настоящему и не прониклись. Они ещё не понимают, что после ухода колониальной администрации страна неминуемо скатится в кровавый хаос.
   – Так уж неминуемо? – спросил Хрущёв.
   – Боюсь, что да, – мрачно ответил Ивашутин. – Во всяком случае – это более чем вероятно. Поэтому наш план и направлен на то, чтобы этот хаос по возможности минимизировать и сделать управляемым.
   – Причём мы собираемся обставить всё так, чтобы бельгийцы в Конго воспринимали нас, как своих спасителей, – добавил Серов. – Если чего-то неприятного нельзя избежать, надо это возглавить.
   – Ясно, – проворчал Никита Сергеевич. – От меня что требуется?
   – Дать указания товарищу Громыко, чтобы действовать заодно с МИД. Договориться о взаимодействии с де Голлем, а затем надо попытаться убедить бельгийское руководство в наших «благородных намерениях», – пояснил Иван Александрович. – Например, через бельгийскую королеву Елизавету.
   – Хорошо, это я организую, – согласился Первый секретарь. – В конце концов, корону мы старушке вернули – пусть отрабатывает. В Конго надо грамотных людей послать, чтобы не завалили дело. Подберите тщательно.
   – Уже подобрали, – ответил Серов. – Товарищи работают подготовленные. Вторая задача – дискредитировать современное прозападное руководство ООН, продемонстрировав всему миру, что эта организация сейчас – не более, чем прикрытие для агрессивных планов международного империализма. Из документов Веденеева мы знаем, что в «той» истории «миротворцы» ООН в Конго обосрались по полной программе. Даг Хаммаршёльд (Генеральный секретарь ООН) взял на себя слишком много, и в результате вообще там погиб. Если мы сумеем грамотно использовать имеющуюся информацию, мы сможем чужими руками окунуть Миротворческие силы ООН в дерьмо по самые уши. Тем самым рассчитаемся с ними за интервенцию в Корее, и отобьём им охоту высаживаться во Вьетнаме. Облегчим задачу товарищу Хо Ши Мину и, может быть, даже уменьшим количество будущих потерь вьетнамского народа.
   – Для этой части операции нам и нужен Чомбе, – добавил Ивашутин. – А также – участие в операции бельгийских десантников, Французского Иностранного Легиона, и родезийских наёмников из «Южного Креста».
   – Ишь вы завернули... – пробормотал Никита Сергеевич. – Смотрите, сами не облажайтесь.
   – Риск, безусловно, есть, товарищ Первый секретарь, – признал Ивашутин. – Но пусть лучше в Конго умирают наёмники, чем советские солдаты.
   – Тут я вас целиком и полностью поддерживаю, – согласился Хрущёв. – Действуйте.
  
   Политическая обстановка в Бельгийском Конго накануне независимости напоминала готовый взорваться паровой котёл. Страна жила напряжённым ожиданием. Многолетнее владычество бельгийцев подходило к концу. Самые умные и дальновидные из них спешно продавали дома и фермы, собирали вещи и уезжали в метрополию.
   Советское правительство негласно помогало уезжающим бельгийцам. Была организована компания «Terrain a batir et des biens en Afrique» («Земельные участки под застройку и недвижимость в Африке» – фр. АИ), целенаправленно занимавшаяся скупкой земли и недвижимости в Конго, прежде всего в провинциях Катанга и Касаи, а также в Леопольдвилле. Компания по бумагам была бельгийской, но зарегистрирована в Швейцарии, и основным инвестором был швейцарский фонд «Societe generale des investissements en Afrique» (АИ).
   Также несколькими «швейцарскими» инвестиционными фондами производилось целенаправленное накопление средств для последующей скупки акций бельгийской горнорудной компании «Union Miniere du Haut Katanga» (UMHK), владевшей шахтами и рудниками в Конго. Зная предполагаемое развитие событий, советское руководство рассчитывало на падение биржевого курса акций бельгийских компаний, и планировало скупить их через подставные инвестиционные фонды и холдинговые компании.
   Серову было известно, что руководство UMHK после объявления о независимости Катанги переведёт на личный счёт одного только катангского лидера Моиза Чомбе 1,25 миллиарда бельгийских франков (35 млн. долларов по курсу 1960 г), рассчитывая сохранить с его помощью свою собственность. Само же имущество компании в Конго стоило несравнимо дороже.
   Но большинство белого населения ещё надеялось, что после независимости бельгийское влияние в стране сохранится. Многие были связаны работой на шахтах и считали, что если они не интересуются политикой, то и перемены в политической жизни их не коснутся.
   А перемены назревали. Единой политической платформы у лидеров коренного населения не было. Окончательное решение о предоставлении Бельгийскому Конго независимости было принято на проходившей с 20 января по 20 февраля 1960 года Конференции «круглого стола» в Брюсселе. Конго там представлял консервативный политик Жозеф Касавубу, лидер партии АБАКО (Alliance des Bakongo), которого прочили в президенты страны. Официальной программой партии было немедленное построение в Конго мононационального государства, главная роль в котором отводилась наиболее многочисленному конголезскому племени – баконго. Интересы остальных племён, которых в Конго было немало, лидер АБАКО не учитывал. Во многом из-за этого трайбализма партия АБАКО пользовалась меньшим влиянием, чем возглавляемая Патрисом Лумумбой, Сирилом Адулой и Жозефом Илео партия Национальное движение Конго.
   Эта крупнейшая конголезская партия выступала за более постепенное достижение независимости, но единства в ней тоже не было. В 1959 г Сирил Адула и Жозеф Илео вышли из Национального движения Конго и вместе с радикальным лидером Альбером Калонджи организовали собственную партию, с тем же названием. Так в Конго появились два Национальных движения – относительно умеренное НДК-Лумумба (MNC-L – Mouvement National Congolais) и радикальное НДК-Калонджи (MNC-K). Партия Лумумбы оказалась ослабленной, но её всё ещё поддерживало большинство населения, хоть как-то разбиравшегося в политике.
   Третью, а с 1959 года уже четвёртую значимую политическую силу в стране представляла партия КОНАКАТ (Confеdеration des Associations Tribales du Katanga) и её лидер Моиз Чомбе, выступавший за федеративное устройство страны после независимости. В ноябре 1959 года из состава КОНАКАТ вышли представители племени балуба северных районов, которые затем сформировали собственную политическую организацию на этнической основе – Ассоциацию балуба Катанги (БАЛУБАКАТ).
   Были и другие политические партии, вроде радикальной Партии африканской солидарности (ПАС) и «Альянса Байанзи» (АБАЗИ). Их влияние было меньше, но считаться с ним тоже приходилось.
   Вообще, политические партии в Конго были немногочисленны – так, в крупнейшей MNC-L состояло всего 58 тысяч человек. Виной тому была общая неграмотность населения. Во всей стране было лишь 9 представителей коренного африканского населения, закончивших университет. При этом одно лишь племя баконго насчитывало более 10 миллионов человек.
   На этот политический коктейль накладывалась характерная для Африки межплеменная вражда. Касавубу принадлежал к наиболее многочисленному в стране племени баконго, Лумумба был выходцем из значительно более мелкого племени батетела, его бывшие соратники Сирил Адула и Жозеф Илео представляли племя бангала, их подельник Калонджи родился в племени балуба, а Моиз Чомбе – в племени балунда. Племена отличались друг от друга по степени дикости. Проживавшие в Катанге или вблизи столицы были уже относительно цивилизованы. Африканцев, получивших начальное или среднее образование бельгийцы называли «эволюэ» – «развитые», тогда как жители севера и северо-востока страны ещё вовсю бегали без штанов, с копьями, луками и отравленными стрелами, и при случае запросто могли кого-нибудь съесть.
   Популярный катангский лидер Моиз Капунда Чомбе выступал с нормальных умеренных позиций. Он поддерживал деколонизацию Конго, но при этом понимал, что без белых страна рухнет. Чомбе был обычным, слегка цивилизованным африканским расистом – людей не ел, на первое место ставил своих, но к белым, кроме коммунистов, относился с вынужденным уважением. Более того, Чомбе мечтал об автономии своей провинции Катанга, наряду с другой восточной провинцией – Касаи, являвшейся краеугольным камнем страны. Без Катанги Конго не стоило бы и ломаного гроша. Большая часть природных богатств страны залегала именно в восточных и юго-восточных провинциях.
   После стэнливильского конгресса НДК, сопровождавшегося массовыми демонстрациями поддержки в окрестных деревнях и завершившегося 30 октября 1959 г., Лумумба был арестован и приговорен к 6 месяцам тюрьмы «за подстрекательство к общественным беспорядкам». В тюрьме Лумумба узнал о начавшейся в январе 1960 г. Брюссельской конференции «круглого стола», на которой бельгийское правительство совместно с лидерами основных политических партий и группой традиционных вождей хотело определить будущее Конго. Делегация НДК, к которой присоединилось большинство конголезских представителей, единогласно отказалась от участия в конференции, пока лидер партии находится в тюрьме.
   Бельгийцы не ожидали такой общенациональной солидарности и были вынуждены отступить. На Конференции был определён срок для передачи власти в Конго местным политикам – 30 июня 1960 года.
   С 11 по 25 мая в Бельгийском Конго состоялись первые выборы в нижнюю палату парламента и в провинциальные собрания. 9 июня прошли выборы в сенат Конго. Партия Лумумбы НДК завоевала 33 из 137 депутатских мандатов в палате представителей, еще 8 мест достались ее союзникам. В состав фракции НДК вошли представители пяти провинций страны. ПНП в парламенте представляли 14 депутатов из трех провинций. 13 мест завоевали кандидаты от ПАС и 12 – от АБАКО, все в избирательных округах Леопольдвиля. НДК-К получила 8 депутатских мандатов от провинции Касаи. Кандидаты КОНАКАТ и БАЛУБАКАТ завоевали по 8 мест от провинции Катанга. Остальные места в палате представителей поделили мелкие партии и независимые кандидаты. Премьер-министром при большой поддержке народа был избран Патрис Эмери Лумумба.
   Бельгия оставила за собой право координировать военную помощь, предоставляемую Республике Конго, а также выступать арбитром в конфликтах между центральными и провинциальными органами власти. Тем самым под суверенитет и территориальную целостность Конго была заложена бомба, которая не замедлила взорваться вскоре после того, как в июне 1960 г. Патрис Лумумба возглавил коалиционное правительство страны. В этом правительстве пост министра иностранных дел достался Жану-Жюстену Мари Бомбоко, первоначально поддерживавшему Лумумбу, но затем основавшему собственную партию «Союз Монго». Министром образования был назначен Пьер Мулеле, представитель народности мбунду, из западной провинции Квилу.
   Одновременно на заседании обеих палат парламента президентом Конго был избран Жозеф Касавубу. Лумумба, по-видимому, искренне верил, что на базе коалиционного руководства можно достигнуть согласия даже с наиболее упорными оппонентами идеи унитарного государства. Это была вторая бомба под политической стабильностью в Конго.
   В конце мая в Конго вернулась из Египта большая группа молодых специалистов, с 1958 года проходивших сокращённый курс обучения в Александрийском университете по инициативе Коминтерна. (АИ, см. гл. 04-18). Это были молодые мужчины и женщины, общим числом около 100 человек – гигантский кадровый резерв для столь отсталой страны, как Конго в 1960-м. В начале июня премьер-министр Лумумба встретился с каждым из них и определил им участки для работы. (АИ)
   Выдвинутый Лумумбой проект экономического развития предусматривал создание сильного госсектора, что стало ещё одним камнем преткновения во взаимоотношениях с Западом и региональной оппозицией. При этом Лумумба критиковал сторонников широкой национализации из своего окружения.
   Уже 14 мая начались первые беспорядки.
   Бельгийский командующий колониальной жандармерией («Force Publique») генерал-лейтенант Эмиль Янсенс, по совету нескольких белых наёмников уже пытался обучать офицеров из местных, на замену бельгийских командиров подразделений. Попытка использовать на должностях младших офицеров уже обученных наёмниками негров из Родезии успеха не имела. Они были уроженцами других племён, не знали французского языка, на котором отдавались команды в жандармерии Конго, и местные солдаты не спешили им подчиняться. (АИ). Усилиям Янсенса мешал неприкрытый расизм с обеих сторон, и желание чёрного населения избавиться от «засилия белых». Негры считали, что независимость должна привести к немедленным социальным изменениям, и сохранение позиций белых на ключевых постах в жандармерии и администрации их возмущало.
   Тем временем советский посол в Бельгии Сергей Алексеевич Афанасьев передал королеве Елизавете личное письмо Первого секретаря Н.С. Хрущёва. В письме Никита Сергеевич выражал озабоченность безопасностью белого населения Конго после обретения независимости:
  
   «Ваше Величество!
   Решением Брюссельской Конференции 30 июня Бельгийское Конго должно получить независимость. Советский Союз всячески приветствует и одобряет это решение. Однако, учитывая сложившиеся между нами в последние годы дружественные отношения, и опираясь на печальный опыт Алжира и Кении, я вынужден высказать некоторые опасения.
   Длительное пренебрежение бельгийских властей насущными потребностями коренного населения Конго не добавило бельгийцам популярности. В частности, уровень образования среди конголезцев недопустимо низок, в некоторых районах страны до сих пор сохраняются традиционные племенные верования и обычаи, в том числе – каннибализм.
   В ситуации, когда эта масса населения, охваченная сильными эмоциями по поводу обретённой независимости, неминуемо превратится в неуправляемую толпу, среди гражданского населения возможны многочисленные жертвы. Судя по событиям в Алжире, первыми, вероятнее всего, могут пострадать белые женщины и дети.
   Рекомендую уведомить о грозящей гражданам Бельгии опасности короля Бодуэна и заранее принять меры для организации эвакуации хотя бы женщин и детей в метрополию.
   Ваше величество зарекомендовало себя как политик, дружественно настроенный к русскому народу. Исходя из соображений гуманности, беспокоясь о судьбе беззащитных гражданских лиц, Советский Союз готов предложить свою непосредственную помощь для эвакуации – транспортные самолёты советских ВВС и пассажирские самолёты «Аэрофлота».
   С 30 июня по 8 июля я буду с визитом в Австрии. Бельгийские представители могут связаться с советским руководством через нашего посла в Бельгии, или посла Бельгии в Австрии, если возникнет подобная необходимость.
   С уважением, Н.С. Хрущёв.»
  
   Похожее по содержанию послание Первый секретарь направил и президенту Франции де Голлю. Тот хорошо помнил резню в Алжире, и отнёсся к предупреждению советского лидера со всей серьёзностью. Между Хрущёвым и де Голлем состоялся телефонный разговор, в ходе которого лидеры СССР и Франции договорились о совместных действиях по оказании помощи Бельгии в эвакуации гражданских лиц, если такая необходимость возникнет. (АИ)
   После событий в Агадире, где советские моряки и французские легионеры вместе участвовали в спасении жертв землетрясения (АИ, см. гл. 05-05) президент Франции оценил возможности СССР по проведению гуманитарных и спасательных операций. Хрущёв и де Голль договорились об систематическом обмене опытом, в рамках которого несколько десятков офицеров советских ВДВ прибыли на стажировку во Французский Иностранный Легион, сначала в Алжир, а затем были переброшены во Французское Конго. Здесь они проходили акклиматизацию, изучали французский язык «методом погружения», знакомились с особенностями африканского ТВД и тактики действий в тропиках. Также французы в порядке обмена опытом передали СССР несколько комплектов снаряжения и тропической формы Легиона, на основе которых разрабатывалась тропическая форма для советских военнослужащих (АИ).
   Королева Елизавета тоже прислала ответное благодарственное письмо. Она не подозревала, что Хрущёв не предполагает, а знает, что должно произойти в Конго.
   Советские представители под видом агентов Коминтерна уже более года работали непосредственно с Лумумбой, пытаясь направить его усилия в требуемом направлении. Экономисты Коминтерна разработали для Конго программу экономического развития, предусматривавшую введение государственной системы бесплатного образования, а затем и бесплатного здравоохранения, 8-часовой рабочий день, систему социального обеспечения, включавшую пенсионное обеспечение с 60 лет, ежегодные отпуска и оплату больничных листов. (АИ) Для колониального Конго это было неслыханно. Перечисленные меры предполагалось вводить постепенно, на протяжении нескольких лет, по мере создания национальной экономической базы для проведения реформ.
   Лумумба предложенную программу поддержал, и обнародовал её на одном из первых заседаний сформированного 26 июня нового правительства страны. (АИ). Однако, в разговорах с ним чувствовалась его ненависть к бельгийцам. Как ни убеждали его коминтерновские советники, что без помощи белых специалистов, будь то бельгийские или советские инженеры, экономика страны рухнет в несколько дней, Лумумба, тем не менее, не мог перебороть своего неприязненного отношения к бывшим колонизаторам. Что ещё хуже – многие конголезцы не видели особого различия между белыми вообще.
   Моиз Чомбе не скрывал своих намерений отделить Катангу от Конго. Уже 29 июня, ещё до церемонии передачи власти в Конго избранному правительству, он заявил о независимости Катанги от Бельгии. Чомбе, к тому времени самый популярный человек на юге страны, не испытывал большой любви ни к Лумумбе, ни к президенту Касавубу.
   30 июня в Конго прибыл бельгийский король Бодуэн. На церемонии во Дворце нации в Леопольдвилле он выступил с речью, в которой он провозгласил конец колониального правления в Конго как кульминацию бельгийской «цивилизаторской миссии», начатой Леопольдом II. Речь короля была выдержана в покровительственном тоне. Он заявил, что «конголезцам ещё предстоит оправдать оказанное им высокое доверие». В тон королю выступил и первый президент независимого Конго Жозеф Касавубу. Он произнёс речь о национальной модернизации, многорасовом обществе и сотрудничестве с бывшей метрополией. Колонизаторы уже активно работали с местными политиками, рассчитывая сохранить своё влияние в стране. Лумумба в этом смысле казался им наиболее неудобным. Новый премьер-министр требовал полной независимости страны и ухода из неё эксплуататоров. Бельгийцев и американцев, также внимательно наблюдавших за ситуацией в Конго, пугали и левые взгляды Лумумбы, толкавшие его к сотрудничеству с СССР. Радикализм главы правительства Конго не устраивал слишком многих.
   В Конго для усиления местной советской резидентуры, после удачной операции в ЮАС был переброшен Иван Кузнецов, агент советской разведки. Имея особый статус оперативного работника, он подчинялся не резиденту, а напрямую Москве. В его зону ответственности, кроме Бельгийского Конго, было включено и соседнее Французское Конго, где, впрочем, ситуация была не в пример более стабильна. В Конго он действовал под именем Джона Смита, бизнесмена английского происхождения из Южной Африки. (АИ)
   На церемонии передачи власти Иван сидел позади избранного премьера Лумумбы. Перед этим у них состоялся крупный и неприятный разговор. Иван пытался убедить Лумумбу, что ему не следует вылезать на трибуну и устраивать скандал. Однако, уговорить левого чёрного политика оказалось куда сложнее, чем убедить в изменении позиции советского руководства замшелого расиста африканера Фервурда. (АИ, см. гл. 05-08). Упрямо выпятив губу, Лумумба заявил Ивану примерно следующее:
   – Эти белые мерзавцы считают, что независимость, которой они нас осчастливили – просто фигура речи, обычная бумажка, которой можно подтереться. Они думают, что мы и дальше позволим им грабить нашу страну, как они грабили её с 1885 года. Не выйдет! Я скажу им всё как есть, и пусть только попробуют меня остановить!
   Иван несколько минут тщетно пытался уговорить африканца, но Лумумба упёрся рогом. Советский разведчик уже был готов оглушить упёртого негра рукояткой пистолета, для блага его страны и его же самого, но во Дворце нации собралось слишком много людей, и премьер-министр постоянно был на виду.
   Когда президент Касавубу закончил говорить, на трибуну, поломав отрепетированный порядок мероприятия, вылез Лумумба. Он произнёс речь, от которой у присутствующих белых по коже побежали не то что мурашки, а натуральные африканские муравьи-людоеды. Лидер НДК-Л резко критиковал колониализм и описал независимость как венец успеха националистического движения. Его речь выразила всю боль народа, пережившего неисчислимые страдания под игом колонизаторов. В конце своего выступления, повернувшись к охреневшему королю, Лумумба выкрикнул: «Мы больше не ваши обезьяны!» («Nous ne sommes plus vos singes» – фр.. История реальная. http://warspot.ru/7211-irlandtsy-protiv-dikih-gusey-kongo-osada-zhadovilya)
   Уже первыми принятыми законодательными актами правительство Лумумбы попыталось добиться реального контроля над ресурсами страны. Лумумба пытался вывести Конго на путь, ведущий к экономической самостоятельности. Он объявил о создании в ближайшем будущем государственного планирования, госсектора в промышленности и производственно-сбытовых кооперативов на селе, введении фиксированных цен на товары первой необходимости и повышении зарплаты рабочим. Был запрещён вывоз капитала за рубеж. Лумумба объявил об отделении церкви от государства и школы от церкви. Во внешней политике был взят курс на неприсоединение, полное освобождение Африки от колониализма и расизма.
   Одним из первых шагов правительства Лумумбы на внешнеполитической сцене стало установление дипломатических отношений с СССР, на уровне посольств. Уже 7 июля 1960 года в Конго прибыл временный поверенный в делах Андрей Андронович Фомин, которого примерно через месяц сменил Чрезвычайный и полномочный посол Михаил Данилович Яковлев.
   Чтобы быстрее войти в курс дела, Фомин встретился с Иваном Кузнецовым, который, благодаря своему опыту, уже мог считаться специалистом по Чёрной Африке в целом и Конго в частности (АИ). На его вопрос об особенностях характера Лумумбы, Иван только рукой махнул:
   – Этот засранец непоколебим, как утренний стояк. Его легче пристрелить, чем уговорить. Если он ещё раз вылезет на трибуну с подобной х...йнёй, придётся открыть ему третий глаз.
   – Гм... На лбу, или на затылке? – выдержав многозначительную паузу, поинтересовался Фомин.
   – Х.з., смотря как повернётся... – пожал плечами Иван.
   Убедившись в практической невозможности повлиять на Лумумбу, советники из СССР и Коминтерна сосредоточили свои усилия на его соратниках, Антуане Гизенга и Сириле Адула. Обрабатывали и министра образования Пьера Мулеле, но с меньшим успехом. Гизенга же, почувствовав поддержку Советского Союза, и будучи значительно более умеренным политиком, чем Лумумба, согласился действовать по плану Серова – Ивашутина, хотя всего содержания плана ему благоразумно не открывали.
   Моиз Чомбе, после нескольких бесплодных попыток образумить вознамерившегося круто взять быка за рога Лумумбу, махнул рукой и уехал к себе в Катангу – и вовремя. Оппозиция правительству сразу проявилась в Национальной армии Конго (НАК – так, по инициативе Лумумбы была переименована жандармерия «Force Publique»). Не желая видеть во главе армии белого бельгийского генерала Янсенса, премьер сместил главкома, назначив на его пост сержанта из числа конголезцев, так как офицеров из местных ещё только готовили. Сержанту было немедленно присвоено звание генерала. (Реальная история)
   Лумумба также вознамерился назначить начальником генерального штаба ещё одного сержанта – Жозефа Дезире Мобуту, тоже срочно произведенного в полковники.
   Жозеф-Дезире Мобуту был грамотен, что в Конго уже было немалым интеллектуальным капиталом. В молодости служил в территориальных военных подразделениях «Форс публик», где получил максимальный для африканца чин сержанта. Служа в жандармерии, он начал писать статьи для военной газеты. Оценив преимущества умственного труда, после увольнения из вооружённых сил он проработал несколько лет редактором одной из центральных газет. А потом уехал в метрополию стажироваться, собираясь стать корреспондентом агентства «Инфоконго».
   В начале 1960 года в Брюсселе судьба свела его с Патрисом Лумумбой. Неплохо образованный отставной сержант поначалу Лумумбе понравился. Ранее Мобуту в составе делегации НДК принимал участие в заседаниях Конференции «круглого стола» в Брюсселе и показал себя горячим сторонником Лумумбы. Будущий глава правительства крайне нуждался в образованных кадрах, которых очень недоставало среди конголезцев. А тут не просто интеллигент, а ещё и знаток военного дела.
   Когда, после провозглашения независимости, дело дошло до распределения министерских постов, Лумумба вспомнил про Мобуту и сделал его из сержантов сразу полковником и начальником генерального штаба. Мобуту же хотел стать главнокомандующим.
   Но этой должности ему не досталось. Как гласит известная пословица: «Сын генерала не может стать маршалом, потому что у маршала есть собственный сын». В Тропической Африке этот закон действовал так же непреложно, как и во всём мире. На пост главнокомандующего у Лумумбы был свой кандидат из числа родственников — его дядя, тоже бывший сержант «Форс публик» Виктор Лундулу. Он сразу получил генеральский чин, и таким образом дважды обошёл Мобуту. Трайбализм и семейственность всегда были бичом Африки. Неблагодарный Мобуту затаил дикую злобу, поклявшись уничтожить своего благодетеля Лумумбу. Именно с подачи Мобуту бунтовали солдаты в казармах, не велись боевые действия против отложившихся сепаратистов, и не оказывалось ни малейшего сопротивления бельгийским войскам.
   Иван, специально предупреждённый Серовым о нежелательности возвышения Мобуту и его участия в политической жизни страны, вновь пытался его отговорить, но Лумумба и слушать не хотел:
   – Полковник Мобуту – надёжный страж конголезской революции, у меня нет оснований ему не доверять.
   – Смотрите, как бы он и к вам потом сторожей не приставил, – скептически пожал плечами Кузнецов.
   С большим трудом Ивану удалось выговорить возможность приставить к Мобуту консультантом полковника из ГРУ (АИ). Первейшей обязанностью консультанта было пустить Мобуту пулю в лоб, как только он начнёт готовить переворот.
   Лумумба также объявил о присвоении конголезцам – сержантам и солдатам – воинских званий. После этого в армии усилились волнения, вызванные недовольством остававшихся на службе офицеров-европейцев, не желавших уступать свои места конголезцам.
   Иван Кузнецов явственно слышал приближающиеся мягкие шаги Великого Полярного Лиса. Советский разведчик был хорошо законспирирован, поэтому он рискнул встретиться и поговорить с командиром жандармов, пытаясь предупредить его о намерениях Лумумбы и опасности ситуации. (АИ)
   Из разговора ему стало понятно, что генерал-лейтенант Эмиль Янсенс не считал независимость Конго поводом к изменениям в работе жандармерии. На следующий день после провозглашения независимости Янсенс собрал черных унтер-офицеров Леопольдвилля и написал на доске: «До независимости = после независимости». Янсенс имел в виду необходимость сохранения строгой армейской дисциплины. Однако ему стоило пояснить свой экзерсис подробнее. Негры восприняли его позицию, как отрицание независимости. Бельгийцев подвело высокомерие и принципиальное непонимание политической обстановки.
   После того, как король Бодуэн покинул страну, 5 июля несколько рот «Force Publique» взбунтовались против своих белых офицеров в Кэмп-Харди около Тисвиля. 6 июля мятеж распространился на Леопольдвилль , а затем и на другие гарнизоны по всей стране.
   Начало революционных событий вызвало страх среди бельгийцев и недоверие к новому правительству, которое, как оказалось, было неспособно осуществлять управление вооружёнными силами.
   В отместку за долгие десятилетия колониального гнёта, солдаты резали всех встреченных белых, топили бельгийцев живьём в озере Киву, привязав для верности к ногам камни, коллективно насиловали монахинь и совершили ещё немало актов расового и классового возмездия. Солдатский бунт проходил под доступными и близкими сердцу каждого коренного конголезца лозунгами «Пошьём себе одежду из кожи европейцев!» и «Мы так давно не убивали белых!» Мятежных солдат поддержали широкие массы горожан. Бельгийские подданные в массовом порядки кинулись искать спасения за рекой в Браззавиле.
   (Подробности по http://maoism.ru/1458)
   Недовольство переросло в мятеж. В ночь с 7 на 8 июля расквартированные в Конго бельгийские войсковые подразделения начали боевые действия против законного правительства страны. В стране немедленно начался бардак. В Элизабетвиле солдаты-конголезцы подняли мятеж против бельгийских офицеров. Начались массовые расправы над европейцами, грабежи магазинов и уличные беспорядки. Озверевшие негры выбрасывали и в ярости давили импортные продукты, в основном привезённые из ЮАС – яйца, апельсины, даже били бутылки с пивом, хотя наиболее «здравомыслящие» успевали выхватить из лужи разлитого на мостовой пива бутылку-другую.
   Правительство попыталось остановить восстание, Лумумба и Касавубу лично выступили в Леопольдвилле и Тисвиле, убеждая мятежников сложить оружие, но в большей части страны мятеж усиливался.
   Вспышки насилия спровоцировали массовое бегство белого населения из Леопольдвиля во Французское Конго. В опустевшие дома немедленно вселялись по несколько семей негров. Они тут же начинали ломать и жечь мебель, готовя еду на открытом огне, вырубали или валили взрывами деревья. Доходило до полного идиотизма – бунтовщики бульдозерами сносили ухоженные газоны, которые напоминали им о колониальном владычестве европейцев. (Кто не верит – рекомендую посмотреть первые 45 минут фильма «Прощай Африка» «Africa addio» http://kinozal.tv/details.php?id=158461)
   Королева Елизавета, помня об обещании Хрущёва, связалась с ним через бельгийское посольство в Австрии, где Никита Сергеевич в этот момент находился с визитом, и попросила советское руководство помочь организовать эвакуацию, если такая возможность имеется.
   – Сделаем, – ответил Первый секретарь. – Попробуем привлечь наших союзников. Хотя сейчас разгар туристического сезона, придётся снимать самолёты с регулярных рейсов...
   – Бельгийская сторона оплатит все ваши расходы, – заверила королева.
   В действительности вся операция уже была подготовлена заранее и расписана по минутам. Хрущёв привлёк к ней Военно-транспортную авиацию, ВДВ, 5 самолётов Ил-18 из СССР, по одному из Югославии, Албании, ГДР, Чехословакии и Египта. Ещё 4 самолёта предоставила Греция. Премьер-министр Андреас Папандреу чувствовал себя обязанным Советскому Союзу, к тому же он очень хорошо представлял себе, что такое геноцид. (АИ)
   Никита Сергеевич также договорился с де Голлем о совместных действиях и снабжении самолётов топливом. Между Леопольдвилем в Бельгийском Конго и Браззавилем во Французском Конго было всего 7 километров – достаточно было пересечь реку Конго, чтобы попасть в другую страну. Поэтому эвакуация из столицы не являлась приоритетом – нужно было вывезти людей из городов в глубине страны. Руководство операцией с советской стороны принял командующий ВДВ Василий Филиппович Маргелов. (АИ)
   Для управления воздушным движением на территорию Французского Конго перелетел дирижабль ДРЛО, до того дежуривший над Гвинейским заливом. С базы Файид в зоне Суэцкого канала один за другим поднимались десантные Ан-12 и брали курс на юго-запад. Передовой базой был выбран город Банги во французской колонии Убанги-Шари. (после независимости – Центрально-Африканская Республика). Пассажирские самолёты из Европы летели через Каир и Алжир, и сосредотачивались в Форт-Лами (современная Нджамена, Чад). (АИ)
   Все операции по вывозу беженцев проводились примерно одинаково. Пользуясь обычным для Африки бардаком и раздолбайством, набитый десантниками Ан-12 неожиданно для занятых грабежами и убийствами негров плюхался на взлётную полосу очередного аэропорта, из него выскакивали «дьяволы с зелёными лицами», в бронежилетах и голубых беретах, и выезжали две лёгкие самоходки АСУ-57. В аэропортах крупных городов садились два самолёта, один за другим. (АИ)
   Десантники быстро и эффективно брали под контроль аэропорт, разгоняя автоматным огнём беснующихся негров, и обеспечивая безопасность насмерть перепуганного белого населения. О начале эвакуации обычно объявляли по радио, на частоте правительственной радиостанции. Погромщики были слишком заняты, чтобы слушать радио, а их жертвы, наоборот, ловили каждое слово, уповая на помощь правительства Бельгии. В аэропорту садились по очереди несколько Ил-18, и вывозили беженцев в Форт-Лами или Браззавиль – смотря куда было ближе лететь. Эвакуировали прежде всего детей и женщин. Со стороны погромщиков попытки помешать эвакуации, разумеется, были. Их жёстко подавляли огнём на поражение. Несколько раз приходилось вызволять перепуганных бельгийцев, блокированных неграми в городе. (АИ)
   Как только эвакуация завершалась, советские десантники грузились в самолёты и покидали аэропорт, чтобы через несколько часов свалиться на головы мятежников где-нибудь по соседству. Легионеры из Французского Иностранного Легиона действовали примерно аналогично. Задача удерживать объекты до подхода правительственных или бельгийских войск вообще не ставилась.(АИ)
   Французы взяли на себя эвакуацию из северных городов страны – Мунгбере, Титуле, Бюта, Бондо, Акети, Бумба, Лисала, Кокилхатвиля. Советские десантники обеспечивали эвакуацию из Стэнливилля, Букаву, Кинду, Конголо, Кабало, Альбертвиля, Кабонго, Камина, Букама, Тенке. (АИ)
   (Сейчас многие из городов Конго носят другие названия, данные им в результате программы «заиризации», проводившейся диктатором Мобуту с 1971 г. Названия в тексте даны по карте Бельгийского Конго на 1960 г. https://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/0/01/Congo_spoorwegen.png)
   Мятежи происходили в основном в городах. Многие белые скрылись в сельской местности, и вернулись в свои дома, после высадки бельгийских войск. Операция стала хорошей тренировкой для советских десантников. Жертв не было – негры были слишком перепуганы и в ужасе разбегались по джунглям.
   В столицы Катанги и Конго – Элизабетвиль и Леопольдвиль – был высажен бельгийский десант для защиты белых. Столица была занята наиболее хорошо подготовленными и вооружёнными мятежниками. После двух дней боёв, к 10-му июля, бельгийские солдаты установили контроль над столицей Республики Конго. Белое население Лулуабурга было блокировано в импровизированных укреплениях в течение 3 дней, пока в город не высадились бельгийские парашютисты.(Реальная история )
   Полностью избежать жертв среди мирного населения не удалось, но их число оказалось в итоге заметно меньше, чем могло быть.
   8 июля, покидая Австрию, Хрущёв выступил перед репортёрами, подводя итоги визита, и как бы между прочим добавил:
   – Да, кстати... Чтобы избежать домыслов, искажений и откровенной лжи западной прессы, сообщаю: Советский Союз, Франция и Бельгия проводят совместную гуманитарную операцию в Бельгийском Конго, с целью спасения гражданского населения от начавшихся там беспорядков. К сожалению, бельгийцы немного запоздали с высадкой. Сразу по окончании эвакуации детей и женщин советские десантники покинут Конго и вернутся в места постоянной дислокации. Думаю, это произойдёт завтра или послезавтра. (АИ)
   По советскому телевидению с подобным заявлением выступил министр обороны Гречко. Сообщение стало полной неожиданностью для США и других стран НАТО, кроме Франции и Бельгии. Новостные агентства взорвались аршинными заголовками. Западная пресса разделилась. Американские и, особенно, английские газеты и телевидение на все лады обвиняла СССР в агрессии, при этом об участии Франции и Бельгии их репортёры даже не вспоминали. Французская, бельгийская, и итальянская пресса, напротив, поддерживала совместные действия СССР, Франции и Бельгии. Итальянские СМИ высказывали своё одобрение относительно сдержанно, французы, и, особенно – бельгийцы приняли события едва ли не с восторгом. Даже откровенно правые, насквозь буржуазные писаки, пусть и «сквозь зубы», но высказывались одобрительно, не забывая отмечать своё удивление столь гуманной акцией вчерашнего противника. (АИ)
   9 июля первые беженцы из Конго добрались до Брюсселя. Уставшие от долгого перелёта женщины с детьми охотно рассказывали на камеру:
   – Там творилось что-то невообразимое! Негры осатанели, крушили всё подряд, грабили дома и магазины, убивали белых, насиловали женщин, детей... Мы уже помолились и приготовились умирать. И вдруг – советские самолёты с десантниками, как ангелы с неба! Разогнали этих убийц, прислали для нас свои пассажирские лайнеры и привезли в Форт-Лами.
   Изумлённые репортёры не знали, как реагировать. Будь такие интервью единичными – их постарались бы замять и сделать вид, что ничего не произошло. Но все спасённые в один голос повторяли одно и то же и благодарили десантников, кто – советских, кто – французских. К тому же де Голль 11 июля прилетел в Алжир, куда вернулись выполнившие свою задачу легионеры, и устроил публичное награждение отличившихся, перед телекамерами, а затем произнёс речь, в которой отметил «небывалый уровень взаимопонимания, сложившийся в ходе операции между Францией, Бельгией и Советским Союзом, что позволило избежать множества жертв среди мирного населения».(АИ)
   Тон комментариев в прессе немедленно изменился, но и их количество оказалось не в пример меньше. Хрущёв в очередном интервью репортёрам западных газет в Москве по этому заявил, обращаясь, по большей части, к англо-американской части журналистского пула:
   – Что ж вы, господа хорошие? Как нас ругать – так вас за уши не оттащишь, а как оказалось, что мы что-то хорошее сделали, так вы все дружно языки в задницу засунули? Ну, ничего другого я и не ожидал. Раз так, больше мне с вами говорить не интересно. Будет говорить специальный пресс-секретарь. Представляю вам начальника нашего пресс-центра, товарища Трояновского, Олега Александровича. Он – дипломат высокого класса, не то что я, так что веселить вас теперь будет некому.
   Олег Александрович Трояновский с 1958 года был помощником Хрущёва по международным делам. Теперь Никита Сергеевич поручил ему ещё один, очень важный участок работы.
   11 июля Чомбе ввел в Катанге чрезвычайное положение и провозгласил провинцию «полностью независимым государством». Он заявил, что «Катанга отделяется от Конго, а бешеные, типа Лумумбы пусть делают, что хотят, в своем новом свободном государстве». Чомбе также разрешил Бельгии ввести в провинцию свои войска, чтобы защитить бельгийцев от насилия «революционных орд».
   Одновременно Чомбе объявил Лумумбу «агентом международного коммунизма». В тот же день правительство СССР выступило с заявлением о «недопустимости поощрения сепаратизма и развязывания агрессии против законно избранных правительств в государствах, только что получивших независимость». Это заявление было, скорее, дежурным, и имело целью обозначить общую позицию Советского Союза в данном вопросе. Какие-либо конкретные страны или организации названы не были.
   (АИ, в реальной истории в советском заявлении было сказано о «тяжелой ответственности, которая ложится на руководящие круги западных держав, развязавших вооруженную агрессию в Конго», и также было высказано требование её немедленного прекращения.)
   В сложившейся ситуации уже 11 июля Лумумба и Касавубу обратились к генсеку ООН Хаммаршёльду с просьбой о вводе войск ООН с целью оказания военной помощи Народной армии Конго для воссоединения территориальной целостности страны, то есть – возвращения мятежной Катанги военным путём. Лумумба получил приглашение посетить США. Поездка началась с посещения ООН.
   Новость о сецессии Катанги в мире встретили по-разному. Западные державы медленно сходили с ума, пытаясь понять что-нибудь в воцарившемся в стране хаосе. Правительство Конго находилось в состоянии ярости, перемежаемой тихой паникой. Советская пресса объявила, что неоколониалисты, финансируемые западными корпорациями, «пытаются вновь надеть ярмо на шею конголезского народа». Это был конкретный камень в огород крупнейшей горнодобывающей компании, действовавшей в провинции Катанга, «Union Miniere du Haut Katanga» (UMHK). Компания первоначально поддержала отделение от Конго, опасаясь, что центральное правительство перейдет к национализации промышленности. UMHK в значительной степени принадлежала бельгийской государственной холдинговой компании «Societe Generale de Belgique», базировавшейся в Брюсселе. Вторым крупным владельцем UMHK было правительство Бельгийского Конго. Этот пакет акций должен был перейти к избранному правительству независимого Конго, что никак не устраивало директора обеих компаний Эдгара Сенье (Edgar Sengier – https://en.wikipedia.org/wiki/Edgar_Sengier)
   Правительство Бельгии, лоббируемое UMHK, поддержало независимость Катанги, призвав военных и гражданских служащих остаться на своих постах. Неофициально поддерживаемая бельгийцами Катанга, тем не менее, не получила официального дипломатического признания ни от одной страны. Чомбе начал вербовать в войска Катанги наёмников, в основном белых из Южной Африки и Родезии. Он связался с президентом Франции де Голлем и и попросил прислать хотя бы нескольких специалистов из Французского Иностранного Легиона. Де Голль дал согласие.
   Также, Чомбе, объявивший себя президентом Катанги, обратился к уже хорошо зарекомендовавшей себя в нескольких достаточно сложных военных операциях родезийской частной военной компании «Southern Cross». Наёмники из «Южного Креста» уже тренировали на территории Катанги боевиков для «Чёрных пантер» – военизированного крыла американской организации «Нация ислама». Чомбе несколько раз лично наблюдал за их работой, и отдавал должное уровню их подготовки. (АИ)
   (АИ, см.гл. 05-08, в реальной истории «Чёрные пантеры» организовались в 1966 г, в АИ, под влияниям южноафриканского АНК это произошло уже в 1960-м).
   Частная военная компания «Southern Cross», или «Южный Крест», как её чаще называли в СССР, была организована в мае 1956 го года по указанию Ивана Александровича Серова и зарегистрирована в Южной Родезии. (АИ, см. гл. 02-07), с той же самой целью – возглавить и взять под контроль СССР процесс территориального передела Чёрной Африки, проводившийся в 60-х отрядами наёмников, финансируемых западными корпорациями.
   «Southern Cross» была организована по принципу сетевой структуры из множества неявно связанных между собой подразделений, а её деятельность строилась по принципу «матрёшки». Внешним, официальным бизнесом компании была охрана частных предприятий, промышленных объектов, складов, административных зданий и жилых комплексов, охрана и вооружённое сопровождение грузов, проводка колонн. Эти услуги компания оказывала по всему миру, для чего сначала в Европе, а затем в Азии и Латинской Америке была организована целая сеть филиалов и контор. Выполнение этих контрактов приносило основной объём доходов. Также официальной линией руководства компании было «трудоустройство военных профессионалов всех национальностей, вышедших в отставку, для сохранения и передачи их опыта».
   Вторым направлением деятельности были услуги по тренировке и обучению армий и спецподразделений развивающихся стран. Эта деятельность компанией не афишировалась, но и не особо скрывалась. Армейские инструкторы высокого класса, работавшие на «Southern Cross», весьма ценились на этом узком и достаточно специализированном участке рынка труда.
   Третье направление, уже засекреченное, было сосредоточено в отделе специальных операций компании. Здесь были сосредоточены профессионалы, выполнявшие задания по свержению неугодных режимов, проведению государственных переворотов, гражданских войн, а также менее масштабные операции по захвату / освобождению заложников, промышленных и военных объектов, и т. п.
   Специальные задания «третьего рода» тоже хорошо оплачивались нанимателями, но риск здесь был крайне высоким. Командование отдела специальных операций целенаправленно подбирало в качестве «пушечного мяса» различное отребье, используя этих «солдат удачи» как расходный материал.
   Сюда устраивались авантюристы всех мастей, от обычных искателей приключений до беглых уголовников и скрывающихся от правосудия мелких нацистов. Принцип был такой же, как во Французском Иностранном Легионе – «отсюда не выдают». После оформления и проверки кандидат мог назваться любым именем. Однако за ним внимательно наблюдали вышестоящие офицеры. Если наёмник вёл себя в соответствии с принятыми в подразделении правилами: не нарушал дисциплину слишком явно, не предавал товарищей по оружию, не «крысятничал» – ему многое сходило с рук. Если же нет – вопрос решался быстро и чаще всего даже не офицерами, а сослуживцами-наёмниками: пуля в лоб, труп в воду, в бетон, или на муравейник в джунглях.
   Если же в поле зрения попадал несомненный талант, пусть и настроенный далеко не демократически, ему обязательно находили полезное применение. Некоторых из них даже удавалось перевербовать и затем использовать в операциях Коминтерна. Для этого в компании работали опытные психологи и специалисты по вербовке, умевшие поставить клиента в нужные психологические условия, «подобрать нужный ключик» в зависимости от его характера, выявить сильные и слабые стороны. Кого-то удавалось подловить на остатках человеческого сострадания, кого-то – ошарашить творящейся очевидной несправедливостью, используя «комплекс борьбы за правое дело», хотя чаще человека для начала привлекали при помощи щедрого вознаграждения, а уже потом сочетали денежную мотивацию с психологической.
   Четвёртое направление, уже совершенно секретное – подготовка кадров для Коминтерна, а также проведение специальных операций в интересах Коминтерна и коммунистических режимов по всему миру. Эти операции оплачивались из доходов от операций первого и третьего направления. Выполняли их, как правило, добровольцы из стран третьего мира, завербованные через Коминтерн. Обучением кадров занимались по контрактам офицеры из Советского Союза, ГДР, Чехословакии и других социалистических стран. Для специалистов 4-го направления «Southern Cross» служил, по большей части, официальным прикрытием и источником финансирования.
   Пятое направление – высокопрофессиональные спецоперации для обеспечения проведения политической линии СССР по всему миру, выполнялись, обычно, профессионалами спецназа ГРУ, и офицерами других родов войск, (авиации, флота, морской пехоты, артиллерии и т. п.), также использовавшими «Southern Cross» как официальное прикрытие. Эти задания и выполнявшие их люди проходили в советских спецслужбах под общим кодовым наименованием «Синяя птица». Причём имелись в виду отнюдь не магазинные куры.
   Для формирования и обучения армии Катанги Чомбе обратился в компанию «Southern Cross», которая, в свою очередь, немедленно наняла и затем направила на службу в мятежную провинцию несколько групп наёмников, среди которых были и такие личности, как ирландец, майор Томас Майкл Хоар («Mad Mike»), и француз Робер Денар. Также к армии Катанги присоединился бывший бельгийский плантатор Жан Шрамм.
   (АИ частично. В реальной истории «Бешеный Майк» Хоар вступил в армию Катанги в 1960-м, возглавив «Коммандо 4». Жан Шрамм потерял своё имение в результате нападения сторонников Лумумбы, сформировал собственный отряд, где рядовыми служили негры, а офицерами – белые плантаторы, и в 1960-м, несколько позднее, присоединился сначала к «Коммандо 4» Майка Хоара, а затем действовал самостоятельно, преобразовав свой отряд в «Коммандо Леопард». Робер Денар завербовался в армию Катанги в 1961-м)
   12 июля в Нью-Йорке премьер Конго встретился с Генеральным секретарём ООН Дагом Хаммаршёльдом, однако результат получился не совсем тот, что он ожидал. Хаммаршёльд ограничился завтраком в честь Лумумбы. Он согласился на ввод миротворческого контингента войск ООН, но настоял на пяти условиях.
   1: Силы ООН будут под эксклюзивным контролем генерального секретаря ООН (т. е. самого Хаммаршёльда).
   2: Силы ООН не будут вмешиваться во внутренние дела Конго.
   3: «Голубые каски» получают свободу передвижения по всей территории Конго.
   4: Они могут применять оружие лишь в целях самообороны.
   5: Силы ООН не будут подчиняться приказам из стран, откуда они родом.
   Исходя из перечисленных требований, войска ООН не планировали ни подчинять мятежные провинции, ни поддерживать какую-либо фракцию в правительстве Конго. ООН также, к большому разочарованию Лумумбы, отказалась признать бельгийскую интервенцию актом агрессии. Резолюцией 143 Совета Безопасности ООН 12 июля 1960 была создана миссия ONUC (Organisation des Nations Unies au Congo), задачами которой были обеспечение вывода бельгийских войск, оказание помощи правительству в поддержании правопорядка и предоставление технической помощи. (https://ru.wikipedia.org/wiki/ONUC)
   Хаммаршёльд вскоре вылетел в Конго, даже ни разу больше не встречался с Лумумбой и не обсудив с премьером план действий миротворческого контингента. Конголезский премьер провёл переговоры с госсекретарем США Гертером и его заместителем Диллоном, но не добился успеха. Его подвела прокоммунистическая риторика.
   В интервью газете «Франс суар» Лумумба сообщил:
   – Они считают меня коммунистом, потому что я не позволил империалистам подкупить себя. Правительство Конго не желает исповедовать никакой импортной идеологии и добивается лишь всестороннего освобождения своей страны.
   В Конго шли тяжёлые бои между бельгийскими войсками и чёрными мятежниками в Катанге. Всё это сопровождалось грабежами, убийствами белых и массовыми изнасилованиями. В этой ситуации 13 июля Бельгия направила дополнительный воинский контингент в Конго. Бельгийские войска высадились в Леопольдвиле и Элизабетвиле. Правительство Лумумбы разорвало дипломатические отношения с Бельгией, а конголезские войска атаковали бельгийские вооружённые силы в Леопольдвиле. В это время в Нью-Йорке Совбез ООН начал обсуждения обстановки в Конго. В результате сильного международного давления правительству Бельгии было предъявлены требования о выводе своих войск из бывшей колонии.
   В итоге Лумумба сумел продавить в ООН резолюцию против Катанги. 14 июля ООН приняла решение – бельгийцев из Катанги убрать, а вместо них ввести миротворческие войска. Бельгия арестовала счета конголезского правительства, лишив Лумумбу возможности закупать оружие.
   Между 11 июля и 8 сентября 1960 года в Катангу перебросили свыше 100 тонн оружия и боеприпасов. Бельгийцы также предоставили Чомбе 25 самолётов бельгийских ВВС. В гвардии Чомбе служили 89 офицеров-бельгийцев, а 326 унтер-офицеров и техников считались «добровольцами». Западные страны заняли промежуточную позицию: с одной стороны, они блокировали антибельгийские резолюции в ООН, с другой — не давали Бельгии признать независимость Катанги, несмотря даже на угрозы Бельгии выйти из НАТО.
   Общая численность только бельгийских войск на территории Катанги достигла 6000 человек, не считая собственно армии Катанги, состоявшей из местных негров, но под командованием опытных, прошедших огонь и воду наёмников. Высадившиеся в столице Катанги Элизабетвилле бельгийские войска немедленно начали наводить порядок. Первым делом они задержали нескольких боевиков из «Нации ислама» за незаконное ношение оружия и хамское поведение. Не обратив внимания, что задержанные негры кричали что-то по-английски, бельгийцы дружно пожали плечами, поставили задержанных к первой попавшейся стенке и дали залп из своих FN FAL (штурмовая винтовка). Английского они не понимали. Или сделали вид, что не поняли (АИ).
   Однако этим бельгийцы не ограничились. Выяснив, что на территории провинции происходит тренировка незаконных вооружённых формирований, они подняли авиацию и за пару вылетов разнесли вдрызг тренировочные лагеря «Чёрных пантер». Наёмники-инструкторы едва успели вывести основной контингент своих подопечных из-под бомбо-штурмового удара, но лагеря, часть оружия, боеприпасов и снаряжение оказались уничтожены (АИ).
   «Чёрные пантеры» были вынуждены покинуть Катангу, но не покинули Конго. Они ушли в провинцию Квилу, область на юго-западе страны, населённую племенем мбунду. Они быстро нашли общий язык с одним из местых политических лидеров, Пьером Мулеле, в то время – министром образования в правительстве Лумумбы, однако затаили злобу на бельгийцев и Чомбе, «продавшегося белым». Боевики продолжили тренировки, более того, они сами начали тренировать местных боевиков из окрестных племён (АИ).
   Это было именно то развитие событий, которое предусматривал план Серова и Ивашутина по дестабилизации обстановки в Конго. Страна представляла собой слишком большой кусок, который трудно было проглотить «за один присест», с помощью одной, пусть и хитроумно спланированной операции. Поэтому руководители советских спецслужб избрали для достижения цели стратегию «управляемого хаоса».
   22 июля разобравшись с неотложными делами, Первый секретарь ЦК КПСС прибыл с рабочим визитом в Бельгию по приглашению королевы Елизаветы. Визит был назван рабочим, хотя он являлся, скорее, протокольным. Королева Елизавета и король Бодуэн высказали желание лично поблагодарить советского лидера за проявленное великодушие и помощь при эвакуации бельгийских граждан. (АИ)
   На встрече присутствовали король Бодуэн, королева-консорт Елизавета, премьер-министр Бельгии Гастон Эйскенс, и директор корпораций «Union Miniere du Haut Katanga» и «Societe Generale de Belgique» Эдгар Сенье, которого пригласили по просьбе Хрущёва.
   – Господин Хрущёв, бельгийский народ никогда не забудет, что в эту тяжёлую минуту первыми нам на помощь пришли именно русские, – прочувствованно произнесла королева Елизавета.
   – Видно, судьба у нашего народа такая – раз за разом спасать Европу и европейцев. То от Наполеона, то от Гитлера, теперь вот – от распоясавшихся погромщиков, – улыбнулся Первый секретарь.
   Выслушав слова благодарности от короля и королевы, Никита Сергеевич принял чек на оплату услуг по аренде самолётов СССР и их союзников, а затем обвёл хитрым взглядом собравшихся и, заговорщицки ухмыльнувшись, спросил:
   – Что, господа, не разрешают вам американцы признать Катангу?
   Американцы и англичане действительно оказывали весьма сильное давление на Бельгию, несмотря даже на её угрозы выйти из НАТО. Катанга была слишком лакомым куском, который бельгийцам очень сильно хотелось сохранить. Вопрос был щекотливый, поэтому бельгийский король и премьер-министр замялись с ответом. Не дав им опомниться, Хрущёв продолжил:
   – А что, если я организую признание Катанги Советским Союзом и странами ВЭС? Тут уже и американцам и ООН деваться будет некуда.
   Произошла немая сцена. Королева широко раскрыла свои, и без того немалые глаза. У премьер-министра Эйскенса отвалилась челюсть. Король Бодуэн не поверил своим ушам, однако, с трудом пересилив удивление, поинтересовался:
   – И что вы попросите взамен?
   Никита Сергеевич нарочито выдержал фирменную тролльскую паузу и ответил, глядя на короля и премьера:
   – Выход Бельгии из НАТО...
   Потом перевёл хитрющий взгляд на Эдгара Сенье и продолжил:
   – … и сорок пять процентов акций «Юнион Миньер».
   Этот план ему перед поездкой предложил провернуть Серов. Объясняя свою задумку, председатель КГБ сказал:
   – Конечно, скорее всего, они не согласятся. Просто потому, что не захотят делиться богатствами Катанги. Они пока надеются сохранить там своё присутствие при помощи режима Чомбе и наёмников. Но теперь они знают, что мы можем в любой момент свалиться им на головы и выгнать ссаными тряпками из Катанги и их самих, и наёмников и Чомбе. Поэтому, теоретически, могут попробовать поторговаться. А уж если начнут – не зевай.
   – Наша задача – закрепиться в Катанге законным путём, например, получив долю в «Юнион Миньер», – продолжил своё объяснение Серов. – Тогда мы запросто обеспечим себе поддержку местного населения, введя на шахтах 8-часовой рабочий день, отпуска, пенсии и страховую медицину для шахтёров, а также бесплатное образование для детей. Причём поддерживать нас будут не только негры, но и бельгийцы, у них такого уровня соцзащиты тоже пока нет. А дальше – через год-полтора мы пристрелим Чомбе, устроим свободные выборы, которые при такой политике наш кандидат гарантированно выиграет, и всё, в дамках. Здравствуй, Народная Социалистическая Республика Катанга.
   Американцы, конечно, будут в ярости, но законно выигранные нашим ставленником выборы свяжут им руки. Они бы и сейчас уже высадили десант в Конго и свергли бы Лумумбу, но им мешает сам факт, что его выбрало большинство населения на всеобщих выборах. Даг Хаммаршёльд будет возить их в ООН носом по дерьму и в итоге заставит уйти – колониализм у него – больной пунктик. (См. док. фильм «Смерть Дага Хаммаршёльда», где этот момент рассматривается подробно). А нашего человека в Катанге так просто им не свергнуть, если его и наши шахты будет охранять советский воинский контингент.
   Предложение Хрущёва было воспринято примерно как тот анекдот, где Сталин предлагает расстрелять всех евреев и выкрасить Кремль в зелёный цвет. Эдгар Сенье придушенным голосом прохрипел:
   – Двадцать процентов – и ни сантима больше!!!
   – То есть, по первому вопросу – выходу из НАТО – возражений нет? – ухмыляясь, уточнил Хрущёв.
   – Да гори оно синим пламенем, это НАТО! Катанга важнее!!! – выдавил Сенье.
   – Совершенно с вами согласен, – нарочито учтиво улыбнулся Никита Сергеевич. – Именно поэтому я не могу согласиться на ваше предложение. Заметьте, я – реалист. Я не требую у вас контрольный пакет. Я даже не прошу сорок девять процентов. Только сорок пять.
   Оставшиеся проценты Хрущёв намеревался заполучить, скупая акции через подставных брокеров, когда они упадут в цене. В том, что они упадут, он не сомневался.
   – Двадцать пять процентов!! – прохрипел Сенье.
   – Вы же понимаете, – продолжал Первый секретарь, – что у нас есть средства, чтобы решить вопрос иначе. Мы можем просто выпнуть оттуда Чомбе, сами, или руками сторонников Лумумбы, после того, как ООН заставит ваши войска уйти. А ООН заставит, даже не сомневайтесь. Но мы ценим нашу дружбу и предлагаем поделить большой пирог, который Бельгия больше не в состоянии прожевать в одиночку. Причём поделить даже не пополам.
   – Вы – грабитель! Тридцать процентов!!
   Король, королева и премьер-министр уже начали улыбаться, видя, как директор «Юнион Миньер» торгуется с лидером Советского Союза, как за помидоры на базаре.
   – Тридцать – это слишком мало. Мы можем получить всё, – покачал головой Хрущёв. – Соглашайтесь на сорок пять, и мы вместе обеспечим благополучие Бельгии, Катанги и Конго ещё как минимум лет на пятьдесят – сто.
   – Тридцать пять процентов... – Сенье, очень пожилой человек – ему был 81 год – от жадности уже начал синеть.
   – Как хотите. Всё равно, если миротворцы ООН вышвырнут Чомбе с его наёмниками из Катанги, ваши акции будут стоить дешевле той бумаги, на которой напечатаны, – пожал плечами Никита Сергеевич.
   (Эдгар Сенье скончался в 1963 г. Возраст у него был весьма преклонный, но потрясение от утраты Катанги, несомненно, было одной из причин его смерти)
   Тридцатилетний король вежливо отвернулся, закрывая рукой нижнюю часть лица. Его плечи тряслись от сдерживаемого, слегка истерического смеха. Королева Елизавета откровенно посмеивалась, в глазах этой пожилой, но ещё весьма красивой женщины по-молодому заплясали дьявольские искорки. Она понимала, что до конца жизни ей денег хватит, так чего бы и не посмеяться? А вот премьер-министру Эйскенсу было не до смеха – Катанга обеспечивала не только финансовое благополучие толстосумов, вроде Сенье, но и немалые поступления в бюджет Бельгии.
   – Господа! – вмешался Эйскенс. – Такие вопросы решаются путём продолжительных переговоров. Катанга слишком важна для Бельгии, чтобы делить её, как праздничный пирог – плюс-минус пять процентов туда-сюда. Господин Хрущёв, дайте нам время всё обдумать. Я должен обсудить ситуацию на заседании кабинета. Согласовать вопрос процентов предлагаю на уровне министров иностранных дел.
   Никита Сергеевич понял, что политики не торопятся с решением, а значит – скорее всего, не согласятся. Он понимал, что король в Бельгии – фигура в большой степени декоративная, а решение будет принимать кабинет министров.
   – Если вы надеетесь выторговать у товарища Громыко больше, чем у меня – то напрасно, – усмехнулся он. – Андрей Андреич вцепляется в жертву, как бульдог, и не отпускает, пока не оторвёт свою долю. Но я понимаю, безусловно, решать будет правительство. Отложим этот вопрос до обсуждения вашими министрами.
   Встреча в Бельгии не увенчалась успехом. После бурного обсуждения на заседании кабинета, премьер Эйскенс прислал официальный ответ, сообщив, что предложенный Хрущёвым вариант не может быть принят.
   – Ничего удивительного, – пожал плечами Первый секретарь. – Я бы, наоборот, удивился, если бы они согласились – это было бы слишком просто. Но попробовать всё равно стоило.
  
   Тем временем, уже 15 июля в Конго из Туниса прибыл первый контингент войск ООН. 22 июля Совет Безопасности ООН потребовал вывода бельгийских войск из Конго, и замены их миротворческим контингентом, подтвердив свою резолюцию от 14 июля.
   29 июля 1960 года в Конго прибыл 32-й ирландский миротворческий батальон из солдат-добровольцев. Всего батальон, собранный буквально за несколько дней, насчитывал 689 человек. Командовал подразделением комендант Пэт Куинлан.
   Если высадка бельгийцев помогла навести относительный порядок, то ввод войск ООН, напротив, привел к, скажем так, нестабильности. Прибывшие в Конго «голубые каски» сыграли роль троянского коня. Они ничуть не препятствовали бельгийским парашютистам держать под контролем захваченные ими ранее стратегические объекты. Положение в Конго для всего мира оставалось непонятным. Это ещё не был хаос, но и до порядка было далеко. Сухие строки энциклопедий и прочих документальных источников не передают всей полноты картины того 3,14здеца, что творился в одной из крупнейших и богатейших стран Африканского континента.
   В середине 1960-го года ООН приходилось иметь дело с двумя основными группировками, а к началу 1961-го года их стало уже четыре. Одна, «законная», во главе с Касавубу, состояла из примерно 7000 бойцов в районе Леопольдвиля. Моиз Чомбе имел от 5000 до 7000 сторонников в Элизабетвиле, в том числе – армию Катанги, где офицерами были профессионалы из числа наёмников. Также в Катанге находились около 6000 бельгийских солдат. Цифры, казалось бы, незначительные по меркам Европы, но на Африканском континенте, где десяток хорошо вооружённых наёмников и полсотни едва обученных местных негров не единожды свергали законные правительства, это были весьма внушительные силы.
   Затем к ним добавился Антуан Гизенга, соратник, а затем – преемник Лумумбы, Он возглавлял около 5500 солдат в Стэнливиле на северо-востоке страны. Гизенга пользовался поддержкой СССР, КНР, Объединённой Арабской Республики и многих африканских стран. Альбер Калонджи сосредоточил около 3000, в основном туземных войск в отколовшемся Южном Касаи, но к 1961 году с ним было покончено (АИ частично, в реальной истории с Южным Касаи разобрались только в 1962 году http://www.hrono.ru/land/1900zair.html)
   Дополнительным неизвестным в конголезском уравнении стали боевики Пьера Мулеле в провинции Квилу, и снабжающая их оружием американская «Нация ислама». (АИ)
   31 июля 1960 года в Москве Первый секретарь ЦК КПСС Хрущёв заявил о готовности СССР помочь правительству Лумумбы создать национальную армию. В тот же день Бельгия заявила о выводе своих войск из Конго, за исключением нескольких подразделений безопасности и гарнизона, находящегося в Катанге по просьбе Моиза Чомбе.
   8 августа конголезский политик Альбер Калонджи объявил о создании «Горнорудного государства Южное Касаи» со столицей в Бакванга. Его президентом Калонджи назначил себя любимого, а главой правительства – Жозефа Нгалула.
   9 августа по настоянию премьер-министра Конго Лумумбы Совет Безопасности ООН 9 голосами при 2 воздержавшихся (Франция и Италия) принял новую резолюцию с призывом к правительству Бельгии немедленно вывести свои войска из Республики Конго.
   12 августа Генеральный секретарь ООН Даг Хаммаршёльд в сопровождении 240 шведских солдат из состава вооруженных сил ООН прибыл в аэропорт Элизабетвиль в Катанге. Он ещё раз потребовал вывести все бельгийские войска и заменить их войсками ООН. Чомбе отказался выполнить это требование, и, угрожая применением силы, не позволил частям ООН войти в Элизабетвиль. Между миротворцами ООН и армией Катанги началось предусмотренное планом Серова и Ивашутина вооружённое противостояние. Стрельба пока ещё не началась, но стороны уже смотрели друг на друга через прицел.
   Разочарованный непредсказуемыми действиями ООН и лично Хаммаршёльда Лумумба обвинил Генерального секретаря в том, что он прибег к помощи белых войск, потворствует Чомбе и не размещает миротворческие силы под командованием законного правительства Конго.
   16 августа Лумумба ввёл в стране военный режим на 6 месяцев и пригрозил конфисковать бельгийскую собственность в Конго, если не будут разморожены золотые запасы республики.
   Напуганный взрывом сепаратизма Лумумба обратился за помощью к СССР. Это был момент истины. Открытый ввод советских войск неминуемо привёл бы к расколу в правительстве Конго и свержению Лумумбы. В ответ американцы, вероятнее всего, ввели бы свои войска, что в условиях «холодной войны», могло перечеркнуть едва наметившееся «потепление» в международных отношениях, и даже привести к военному конфликту между сверхдержавами. Конго явно не стоило третьей мировой. Кроме того, Хрущёв помнил, какую роковую роль сыграла в «той», иной истории, для СССР война в Афганистане, и не хотел, чтобы здесь и сейчас таким «Афганом» для советских солдат стало Конго.
   (В реальной истории около 1000 советских военных советников вскоре прибыли в Конго. Действия Лумумбы оттолкнули от него остальную часть правительства, особенно Касавубу, который опасался последствий советского вмешательства и привели к усилению давления со стороны западных стран с целью удалить его от власти.
   При поддержке Советского Союза 2000 солдат Национальной армии Конго начали крупное наступление против Южного Касаи. Атака была чрезвычайно успешной, но в ходе наступления армия начала участвовать во внутренних распрях между этническими группами балуба и лулуа. В результате солдаты НАК совершили ряд массовых убийств представителей лулуа: около 3000 мирных жителей были убиты. Насилие вызвало массовое бегство тысяч балуба, которые покинули свои дома, чтобы бежать от боевых действий. )
   В ответ на просьбу Лумумбы советское правительство направило ему на помощь офицеров ВДВ, закончивших стажировку в подразделении Иностранного Легиона. Их вывели из Французского Конго перед объявлением независимости. Они находились в Египте в ожидании вызова. Был лишь один ключевой момент. Офицеры прибыли в Конго не как советские военнослужащие, а под видом наёмников, и даже не на советских самолётах. Официально СССР лишь поставил правительству Конго некоторое количество боевой техники, оружия и боеприпасов. Зато в качестве наёмников советские офицеры могли прямо командовать боевыми действиями. Для обеспечения операций, учитывая немалые размеры страны, СССР направил в Конго по ленд-лизу 10 транспортных самолётов Ан-12. (В реальной истории 10 Ан-12 были подарены, «от широты русской души».)
   Тем не менее, обращение Лумумбы за помощью к СССР привлекло к 35-летнему премьеру Конго внимание американской администрации. Вопрос о «вызывающем беспокойство премьере Конго» (Эйзенхауэр раз и навсегда запретил протоколистам прямые ссылки на лица) обсуждался на заседании Совета национальной безопасности США 18 августа 1960 года. Вёл заседание президент Эйзенхауэр.
   Чиновники администрации США увидели во влиятельном политике левого толка «африканского Кастро» и посчитали необходимым от него избавиться.
   (Участие Советского Союза встревожило США. Американское правительство Дуайта Эйзенхауэра давно подозревало, что Лумумба был коммунистом и собирается передать Конго под контроль СССР. В августе 1960 года агенты ЦРУ в регионе сообщили, что «Конго переживает… классическую коммунистическую интервенцию», и предупредили, что Конго может последовать по пути Кубы. Американцы также боялись, что помощь СССР Конго приведет к значительному расширению коммунистического влияния в Центральной Африке. )
   Выслушав мнения участников, Эйзенхауэр повернулся к директору ЦРУ Аллену Даллесу и сказал так, что это слышали все:
   – Лумумба должен быть ликвидирован.
   (В архивах нашелся протокол заседания комиссии сенатора Черча от 10 июня 1975 года, на котором слушали показания некоего Роберта Джонсона, записавшего то, что происходило на вышеупомянутом заседании Национального совета безопасности. Полные показания Роберта Джонсона 10 июня 1975 года четверть века держались в секрете, единственная ссылка на них в официальной документации комитета Черча гласила: «Один из сотрудников аппарата НСБ утверждал, что был свидетелем, как президент приказал убить Лумумбу». Роберт Джонсон привёл точную цитату слов президента и описал реакцию членов Совета, что зафиксировано в протоколе http://www.trud.ru/article/16-08-2000/10426_lumumbu_nuzhno_likvidirovat.html)
   Ошеломленные члены совета секунд пятнадцать просидели в полной тишине, потом Даллес произнёс:
   – Сэр... Мы могли бы высадить войска и положить конец распространению красной заразы...
   – Мы уже высадили войска в Ливане, господин Даллес! – рявкнул в ответ Айк. – Напомнить вам, чем это закончилось? Ограничьтесь использованием наёмников, от которых мы сможем, при необходимости, откреститься.
   Аллен Даллес воспринял слова президента как прямую директиву. В шифровке своему резиденту в Конго от 26 августа 1960 года глава ЦРУ сообщил: «В высоких сферах здесь твердо убеждены, что если Лумумба останется на своем высоком посту, неизбежным последствием будет в лучшем случае хаос, а в худшем – создание условий для захвата власти коммунистами. Его устранение должно стать первоочередной и неотложной задачей».
  
   У Генерального секретаря ООН Дага Хаммаршёльда к этому времени тоже уже были сомнения в отношении политической линии, проводимой США в отношении Конго. Высшим представителем ООН в Конго в этот период был американец Ральф Банч. Генсек ООН заподозрил, что Банч в своих действиях больше руководствуется интересами США, а не ООН или Конго. 20 августа Хаммаршёльд своим распоряжением сместил Банча и назначил вместо него индийца Раджешвара Дайяла.
   Прибывшие в Конго советские военные специалисты взяли на себя непосредственное командование подразделениями Народной армии Конго и планирование операций. Первая же задача, поставленная перед ними премьером Лумумбой была выполнена блестяще. Лумумба поручил армейским подразделениям покончить с сепаратистами в Южном Касаи. Он рассматривал это задание как первый этап борьбы с сепаратизмом, нечто вроде учебного задания перед атакой на Катангу.
   Проведённая командой спецназа ГРУ предварительная разведка целей показала, что город Бакванга (сейчас – Мбужи-Майи), столица провинции Касаи, может быть захвачен внезапной атакой с воздуха. Дополнительным осложняющим фактором стали межэтнические столкновения на территории Южного Касаи, между племенами лулуа и балуба. Из Генерального штаба в Москве было получено предупреждение, что подразделения НАК ни в коем случае не должны вмешиваться в межплеменную войну и допускать убийства представителей враждующих племён, кроме как в случае их прямого нападения на правительственных солдат.
   Поразмыслив, советские офицеры разработали свой план. Основные силы – около 2000 солдат НАК – были высажены с самолётов на намеченные позиции, окружив войсковые формирования сепаратистов. Им было приказано держаться на месте, не давать противнику разбегаться, и не атаковать воюющие между собой племена.
   Из состава основных сил были выделены две ударные группы, оснащённые самоходками АСУ-57. Первая группа атаковала с запада по шоссе N1, вторая – с юго-востока, от развилки шоссе N1 и N2. Захватом Альбера Калонджи занималась команда спецназа ГРУ. Атаку начали ночью, когда межэтнические столкновения затихли.
   Спецназовцы, выброшенные с Ан-12, пролетели полтора десятка километров на недавно освоенных планирующих парашютах, и приземлились прямо на крышу резиденции Калонджи. «Вошли без стука, почти без звука» (с).
   Альбер Калонджи был застигнут прямо в постели. В соответствии с полученным приказом его пристрелили на месте, чтобы впредь неповадно было отделяться. Аналогичная участь постигла ещё нескольких его приспешников. Стреляли из пистолетов с глушителями, без лишнего шума.
   Шум начался позже, когда две штурмовые группы, поддерживаемые самоходками АСУ-57, гранатомётчиками и огнемётчиками, ворвались в город. Их было не больше сотни, против трёх тысяч сепаратистов. Но бронетехника и огнемёты произвели неизгладимое впечатление на негров. Войска сепаратистов побросали оружие и начали разбегаться. Сопротивление пытались оказывать единицы. Их кончали на месте, выстрелами из гранатомётов, гранатами, или снарядом из орудия АСУ-57. Штурм занял немногим более часа. (АИ)
   Последующая зачистка, с постепенным сжатием кольца окружения, прочёсыванием города, представлявшего собой огромную деревню, хаотично застроенную одноэтажными домиками, растянулась на несколько дней. Периодически возникали стычки и перестрелки с воюющими между собой неграми из племён лулуа и балуба, но советские командиры не позволяли своим подчинённым увязать в них больше, чем требовалось для подавления огневых точек.
   К 31 августа очаг сепаратизма в Южном Касаи был уничтожен. Далеко не все солдаты подчинялись Калонджи по убеждениям, многие служили за деньги или «против белых». После проведения тщательной фильтрации более 1000 человек, ранее служивших Калонджи, присоединились к Национальной армии Конго. (АИ)
   Войска задержались в Бакванга ещё на несколько дней, чтобы организовать местное самоуправление и дождаться самолётов для эвакуации. Неожиданно они получили приказ из Москвы не возвращаться в Леопольдвиль, а удерживать позиции и установить связь с группировкой войск НАК, поддерживающей Антуана Гизенга, находившегося в Стенливиле, к северу от Касаи. (АИ)
   Тем временем в Леопольдвиле и в мире происходили важнейшие события. 30 августа Бельгия объявила о выводе своих войск из Конго, во исполнение резолюции Совета Безопасности ООН. 2 сентября Хрущёв прислал в Конго личный самолёт для Лумумбы. В тот же день бельгийские войска покинули страну.
   Однако президент Касавубу и начальник штаба НАК полковник Мобуту испугались внезапно возросшего после победы в Южном Касаи авторитета Лумумбы. Касавубу боялся, что Лумумба при поддержке победоносной армии решит забрать себе всю власть в стране.
   Чомбе, в свою очередь обоснованно опасаясь, что при поддержке СССР Народная армия Конго расчехвостит армию Катанги так, что «пойдут клочки по закоулочкам» (с), связался с Касавубу, который, по его мнению, был более умеренным политиком, и пообещал пойти на переговоры об объединении в случае устранения Лумумбы. Мобуту установил полный контроль над остававшейся в районе Леопольдвиля частью армии и маршрутами предоставления военной помощи извне.
   5 сентября 1960 года Касавубу выступил по радио, объявив, что он уволил премьер-министра Лумумбу и приказал его арестовать. Президент обвинил премьера в организации массовых убийств в Южном Касаи, хотя никаких массовых убийств не было, а также пообещав народу американскую помощь. Американский представитель ООН в Конго, Эндрю Кордье приложил все усилия, чтобы блокировать возможность фракции НДК-Л ответить на обвинения. Чего стоила помощь миротворцев, Лумумба почувствовал на своей шкуре, когда «голубые каски» не пустили его в самолёт, когда он собрался лететь в Нью-Йорк, чтобы выступить на сессии ООН. А «братья-африканцы» из ганской части контингента, находившиеся под командованием английского полковника, вытолкали конголезского премьера из здания правительственной радиостанции, когда тот захотел обратиться к нации.
   В ответ Лумумба произнес блистательную речь в парламенте, обвинив президента в попытке государственного переворота. Иван Кузнецов в тот же день получил указание из Москвы переправить семью Лумумбы в Египет.
   Вообще-то, у Лумумбы как у всякого уважающего себя африканского вождя было несколько жён, а точнее четыре, двух из которых звали Полин. Одна из них в девичестве носила фамилию Опанга, другая, в девичестве Ки, навещала его в тюремной камере в Арди.
   Многожёнство «вождя конголезской революции» для советской пропаганды оказалось немалой головной болью. Поди, объясни советскому народу, воспитанному согласно «Моральному кодексу строителя коммунизма», такой оригинальный факт биографии поднятого на щит африканского лидера! После бурного обсуждения в идеологическом отделе ЦК постановили – пока ситуация в Конго не прояснится, не акцентировать внимание на семейном положении Лумумбы в прессе и на телевидении, а если истина вскроется – объяснить ситуацию «вековыми африканскими обычаями».
   (В реальной истории от советского народа этот факт тщательно скрывали, для советских обывателей единственной официальной женой Патриса была лишь Полин Опанга. Подробности по http://maoism.ru/1458)
   Эвакуировать предложили всю семью премьера, прежде всего, Полин Опанга, которая не хотела его оставлять, хотя была беременна пятым ребёнком. Иван устроил ей медосмотр у советского врача в посольстве. УЗИ показал проблемы с состоянием плода, была вероятность преждевременных родов, но врач сказал, что при должном уходе, в условиях стационара есть достаточно много шансов доносить и сохранить ребёнка. После вечернего разговора с Лумумбой Полин согласилась взять детей и уехать. Ночью Иван посадил всю семью – четырёх жён с детьми на присланный из Москвы 2 сентября самолёт и отправил в Александрию, в советский военно-морской госпиталь. (АИ, в реальной истории уже после ареста Лумумбы удалось переправить в Египет троих его детей. Полин Лумумба попала в плен вместе с мужем)
   6 сентября лидеры основных партий, составлявших правительственную коалицию, заявили о поддержке Лумумбы. Однако, войска ООН по приказу генсека Хаммаршёльда захватили аэродромы и радиостанцию, закрыв доступ на неё членам правительства. 7 сентября палата депутатов большинством в 3/4 голосов отменила решение об отстранении Лумумбы от власти. Конголезский парламент осудил антиконституционные действия президента, выразил поддержку законному премьеру и предоставил правительству Лумумбы чрезвычайные полномочия.
   Лумумба пытался отстранить Касавубу от должности президента, но не смог набрать для этого нужное число голосов в парламенте, а его «чрезвычайные полномочия» оказались на поверку недостаточно чрезвычайными.
   8 сентября Сенат подтвердил решение палаты депутатов, однако ООН игнорировала решения законного правительства Конго, продолжая удерживать захваченные аэродромы и радиостанцию. Был выписан ордер на арест Лумумбы. 12 сентября он был заключён в тюрьму, однако затем освобождён солдатами.
   Москва прислала Ивану ориентировку, что вероятнее всего, 14 сентября полковник Мобуту может устроить государственный переворот, свергнув и Лумумбу, и президента Касавубу. Иван попытался предупредить полковника ГРУ, приставленного к Мобуту, но не смог до него дозвониться. Обеспокоенный, он поехал в Генеральный штаб НАК. На подступах к штабу его остановили незнакомые вооружённые люди в форме, похожие на кубинцев. Иван был одет как бизнесмен, ехал на лендровере, поэтому его почти вежливо остановили и рекомендовали убираться. Разворачивая машину, он увидел, как из дверей штаба вынесли и бросили в пыль тело военного советника, к которому он ехал, чтобы предупредить.
   Иван понял, что что-то пошло не по плану. Он поговорил со своими информаторами, и выяснил, что ночью по реке на нескольких резиновых лодках приплыли неизвестные белые люди с оружием, похожие на португальцев из Анголы. По описанию, именно их он видел вокруг Генерального штаба НАК.
   Иван ещё не знал, что это был отряд наёмников из числа кубинских эмигрантов, сторонников Батисты, сбежавших с Кубы после победы Кастро. Их наняло ЦРУ, а пробраться в Леопольдвиль помогла баронесса Дафна Парк, «Джеймс Бонд в юбке», резидент британской разведки MI-6 в Конго, обеспечив их точными картами и прочей информацией. (http://www.kuban.kp.ru/daily/24462/624008/).
   Высадившись ночью возле Леопольдвиля, наёмники ЦРУ установили контакт с Мобуту, передали ему привет от Аллена Даллеса, пообещали поддержку США и приказали немедленно, не дожидаясь намеченного полковником срока, арестовать и премьер-министра, и президента. Мобуту собрал верных лично ему людей из армии Конго и передал их под командование наёмникам. 13 сентября (В реальной истории – 14-го) они окружили дом Лумумбы и заключили его под домашний арест, в то время как Мобуту с другим отрядом арестовал президента, таким образом, начисто переиграв советскую разведку с её тщательно разработанным планом недопущения полковника к власти. Однако после ареста Лумумбы в собственные планы заговорщиков вмешались миротворцы ООН. Ни один план сражения не выдерживает столкновения с реальностью, и план Мобуту не стал исключением.
   Подъехав к дому Лумумбы, Иван увидел, что дом окружён двойным кольцом солдат. Внутреннее кольцо составляли солдаты миротворческого контингента ООН, внешнее – бойцы НАК, руководимые белым офицером, похожим на испанца или португальца. Иван знал всех белых офицеров НАК в Леопольдвиле, по крайней мере – в лицо. Этот был ему незнаком.
   Включив радио, он услышал обращение Мобуту. Полковник объявил, что армия «взяла на себя ответственность за судьбу страны». Мобуту также издал приказ, обязывающий всех военных советников из СССР покинуть страну.
   Иван передал сообщение в Москву о произошедшем перевороте, и получил указание оставаться в Леопольдвиле, наблюдая за ситуацией. Он подчеркнул неблаговидную роль миротворцев ООН в свержении законного премьера Конго, а через пару дней советская разведка получила и подтверждающие фотоснимки, на которых были изображены солдаты ООН, охраняющие государственную радиостанцию, аэропорт и дом арестованного премьера.
   Антуан Гизенга, получив сообщение об аресте президента Касавубу и Лумумбы полковником Мобуту, немедленно объявил его узурпатором, захватившим власть в результате государственного переворота. Далее он заявил, что собирается продолжать начатую Лумумбой борьбу за свободу Конго и призвал всех верных делу Лумумбы сторонников независимости объединиться. Гизенга объявил, что формирует новое правительство Конго в Стенливиле, и начинает военные действия против «режима Мобуту», чтобы «освободить Лумумбу и покарать узурпатора».
   В сентябре в Конго был отправлен «специалист» – главный биохимик ЦРУ Сид Готлиб, весьма неординарная личность. У него было два направления работы — наркотики и яды. Профессор Готтлиб был кривоног и имел ещё два хобби — любил доить коз, которых он держал в городской черте Вашингтона, и незаметно подсыпать коллегам в кофе порцию ЛСД, а потом гнусно хихикать, наблюдая за изменением их поведения. Изменения были интересными, один военный медик, решив, что он спятил, сиганул с 22-го этажа. (Подробности по http://maoism.ru/1458)
   Готтлиб должен был составить такой коктейль из отравляющих веществ, чтобы тот своими симптомами напоминал одну из местных тропических болезней. Отраву хотели подсунуть Лумумбе вместе с едой или опрыскать ею его зубную щетку. Свою работу профессор выполнил.
   Однако резидент ЦРУ в Конго Ларри Девлин долго не решался подсунуть яд Лумумбе, опасаясь последующего разоблачения. Тем временем, по мере нарастания политического кризиса в стране начала разваливаться инфраструктура. В столице всё чаще случались перебои с электроэнергией, а яд, приготовленный Готтлибом, необходимо было хранить в холодильнике. И вот однажды Девлин обнаружил, что после длительного отключения электроэнергии все редкие компоненты отравы, доставленные Готтлибом в посольство, пришли в негодность. Направленный в Конго американский снайпер также потерпел неудачу, так как находившегося под домашним арестом Лумумбу не выпускали из помещения.
  
   Положение в Конго обсуждалось в Президиуме ЦК в Москве. Обрисовав в своём докладе сложившуюся ситуацию, Серов указал на ряд ключевых моментов:
   – Сейчас у нас есть определённое преимущество. Силы НАК под командованием Гизенги контролируют большую часть центра и северо-востока Конго. Южное Касаи находится под контролем отряда НАК, которым командуют наши офицеры. Отряд занимает стратегические важное положение – через Касаи проходят автомобильная и железная дороги, связывающие Леопольдвиль с Катангой и городами на востоке и северо-востоке страны. Фактически, сейчас мы эти дороги перерезали. В Бакванга есть аэродром, способный принимать транспортные самолёты, также хороший аэродром есть в Стенливиле.
   Мы можем пропустить миротворцев ООН в Катангу и поддержать их, а можем и не пропускать, учитывая характер их действий в отношении Лумумбы. Это даёт нам возможность отчасти влиять на поведение Чомбе и армии Катанги.
   Также есть возможность предъявить обвинения в причастности к организации государственного переворота в Конго самому Генеральному секретарю ООН. Он будет пытаться оправдать свои действия, обвиняя Лумумбу в убийствах мирного населения в Южном Касаи. Мы теперь можем предъявить доказательства, что эти обвинения ложные, вплоть до проведения международной инспекции на территории Касаи. Только затягивать с её проведением не надо – иначе Хаммаршёльд может заявить, что мы тайно захоронили погибших.
   – Пусть опросят местных жителей, – предложил Косыгин. – Как я понял, потери при проведении операции в Касаи были минимальные с обеих сторон, жители могут это подтвердить. А нам стоит предпринять хотя бы минимальные действия, чтобы перетянуть их на свою сторону.
   – В ближайшее время я отправляюсь в Штаты, чтобы выступить на сессии Генеральной ассамблеи ООН, – напомнил Хрущёв. – Вот там я Хаммаршёльда перед всеми мордой по столу и повожу. Участие генсека ООН в заговоре с целью свержения законного правительства – это вам не козявки трескать, тут скандал можно большой устроить.
  
   #Обновление 22.01.2017
  

17. Строим города, в которых хотелось бы жить.

  
  К оглавлению
  
   На майской сессии Верховного Совета СССР было принято решение освободить по возрасту от должности Председателя Верховного Совета Климента Ефремовича Ворошилова. На его замену вначале рассматривались кандидатуры Анастаса Ивановича Микояна и Михаила Георгиевича Первухина. (В реальной истории Ворошилова сменил Брежнев, но в АИ его задвинули)
   Первухина Никита Сергеевич предполагал назначить в следующем году председателем Госкомитета по науке и технике, взамен Хруничева, а Микоян, по его мнению, и так был на своём месте, курируя всю пищевую промышленность. Предлагали также Шелепина, хорошо зарекомендовавшего себя на руководстве сельским хозяйством (АИ). Но Хрущёв, по результатам изучения «документов 2012» Шелепину не доверял.
   Поэтому он, неожиданно для многих, предложил другого кандидата:
   – Анастас Иваныч, как и я, уже человек пожилой, а нам надо продвигать молодёжь. Михаил Георгиевич – технарь, он нам на другом, техническом направлении поможет добиться больших успехов. Я предлагаю кандидатом на этот пост товарища Мазурова. Поясню, почему.
   Товарищ Мазуров – человек достаточно молодой, энергичный, но уже опытный. С 1953 по 1956 год был Председателем Совета министров Белоруссии, до того и после того получил большой опыт партийного руководства.
   Мне очень понравилось, как он поднял лесное хозяйство Белоруссии, да и всего Союза в целом, и провёл разработку и принятие закона «О лесопользовании» (АИ, см. гл. 04-03). На этом примере я вижу, что у Кирилла Трофимыча очень правильное понимание принципов современного природопользования и важности проблем экологии. К тому же он зарекомендовал себя, как многие белорусские руководители, предельно основательным подходом к каждому решаемому вопросу, что в законотворчестве очень важно.
   С таким Председателем Верховного Совета мы с вами, товарищи, можем быть уверены, что будем жить в чистой, ухоженной стране. Поэтому предлагаю избрать на эту должность товарища Мазурова Кирилла Трофимовича.
   Большинству депутатов Верховного Совета характеристика Мазурова, данная Хрущёвым, показалась достаточно убедительной. В результате голосования Кирилл Трофимович был избран Председателем Верховного Совета СССР. (АИ)
   На той же сессии Верховного Совета СССР депутаты приняли Закон «Об отмене налогов с рабочих и служащих». Отменялся подоходный налог и налог с «холостяков» для всех граждан с зарплатой до 500 рублей в месяц. Окончательная отмена налогов по всем зарплатам и ставкам до 2000 рублей в месяц предусматривалась к 1965 году. (Масштаб зарплат указан до реформы 1961 года, которой в АИ не предполагается)
   На пленуме ЦК КПСС, прошедшем 4 мая 1960 года, в состав ЦК КПСС вошёл ряд крупных учёных, специалистов по ключевым направлениям, в том числе Сергей Павлович Королёв и Михаил Алексеевич Лаврентьев (АИ). Академика Александрова Хрущёв попросил вступить в КПСС и лично подписал ему рекомендацию:
   – Вы, Анатолий Петрович, необходимы мне в Президиуме ЦК, как руководитель нашей атомной отрасли, а вы даже ещё не коммунист, – укоризненно, но с улыбкой сказал академику Первый секретарь.
   (В реальной истории Анатолий Петрович Александров был депутатом Совета Союза Верховного Совета СССР с 1958 по 1966 г, но в партию вступил только в 1961 году)
  
   В Москве с ранней весны 1960 года вновь начались бурные обсуждения проекта реконструкции центра города, шедшие уже года два. Въехать в город или выехать из него с западного направления становилось все труднее. В центр с запада в то время вела единственная улица – Арбат. Она считалась правительственной трассой, но ширина её была совершенно недостаточна.
   Транспортную проблему в Москве начали решать ещё до войны. В 1935-м году был составлен генеральный план застройки города. Чтобы расширить улицы, старинные дома даже перемещали целиком, не разбирая. Это было дорого, сложно технически, но тогда строительство дома было делом продолжительным, на два-три года. Иногда проще и быстрее было передвинуть старое здание на новое место. С тех пор в строительных технологиях произошли большие изменения, теперь типовой жилой дом возводили за две недели, внутренняя отделка занимала больше времени, чем собственно строительство.
   В соответствии с генеральным планом развития Москвы Дорогомиловскую улицу расширили, снесли старую застройку, построив вместо бараков добротные «сталинские» многоэтажки, и переименовали в Кутузовский проспект. В 1957-м построили Новоарбатский мост через Москва-реку, с внешней стороны Садового кольца к мосту подходил новый широкий проспект, но дальше съезжающие с моста машины вязли в узких арбатских улочках и переулках. Главный архитектор Москвы Михаил Васильевич Посохин не решался взять на себя ответственность и прорубиться сквозь них даже при наличии генерального плана. Застройка в центре Москвы была сплошь историческая, у каждого дома находились свои защитники. Споры продолжались около 3-х лет, и договориться так и не удавалось.
   Основной конфликт разгорелся вокруг маленькой площади, именовавшейся Собачьей площадкой. Планируемый проспект Калинина проходил через неё, а для создания удобной транспортной развязки с Бульварным кольцом требовалось снести ресторан «Прага». Посохин пошёл за решением к Хрущёву. Условились встретиться на строительной выставке, проходившей на Фрунзенской набережной. Там был представлен подробный макет застройки центра Москвы. На совещание съехались почти все члены Президиума ЦК и руководство города.
   Посохин доложил свой проект прокладки и застройки Калининского проспекта. Внимание всех привлекли новые многоэтажные дома, похожие на полураскрытые книги. Выглядели они необычно, а по тем временам на фоне малоэтажной застройки смотрелись почти как небоскрёбы. Никите Сергеевичу дома понравились, но высказывать своё мнение он не спешил, зная, что все сразу хором поддержат, а потом, случись что, всю вину свалят на него, а сами «отскочат» в сторону и прикинутся ветошью.
   – Давайте дальше, – сухо поторопил Хрущёв.
   Посохин рассказал о перепланировке Арбатской площади, затем постепенно дошёл до Собачьей площадки и ресторана «Прага». Ресторан особенно отстаивал Микоян – как все предприятия общепита и пищевой промышленности «Прага» входила в его подотчётную «епархию». Посохин потыкал указкой в кубики, обозначавшие здание ресторана и примыкающего к ресторану старейшего в Москве родильного дома им. Грауэрмана:
   – По генеральному плану эти здания подлежат сносу, но… — Посохин замялся и посмотрел на Микояна.
   – Что же вам мешает действовать по плану? – отозвался Хрущёв и тоже посмотрел на Микояна.
   Анастас Иванович заёрзал, зачмокал губами, как обычно делал, когда волновался, и… промолчал.
   Посохин продолжил доклад, но Никита Сергеевич его перебил:
   – Товарищ Посохин, давайте уступим Микояну, а дорожники пусть поищут компромиссное решение. Если бы только ресторан, а тут ещё и роддом. Думаю, объект надо воспринимать комплексно: родился ребёнок – тут же и отпраздновали.
   А дома в виде книжек мне понравились, – добавил он. – Пусть будут намёком, что Владимир Ильич завещал – «учиться, учиться и учиться».
   Таким маневром Первый секретарь прикрыл и своё мнение, ему тоже было жаль сносить уютный ресторан. Вместе с «Прагой» сохранился и родильный дом. Широкий тротуар в этом месте сузили до минимума.
   Вторым спорным проектом стал новый Дворец съездов, который проектировал архитектор Евгений Николаевич Стамо. При его постройке рассматривали два варианта – поставить новое здание для проведения главных мероприятий страны на юго-западе Москвы, в районе Ленинских гор, или внутри Кремля, снеся для этого стоявшие там казармы. Построить Дворец съездов в Кремле предлагал тот же Посохин.
   Никита Сергеевич знал, что за нарушение сложившегося исторически архитектурного облика потом все шишки посыплются на него, поэтому безоговорочно поддержал вариант постройки на Ленинских горах (АИ). Дворец построили в 1961 году, создав вокруг него новый, современный архитектурный ансамбль. Здание кремлёвских казарм капитально отремонтировали, оставив только наружные стены, и заменив всю «начинку» новой конструкцией. В здании разместили различные правительственные службы. (АИ)
   На совещании по градостроительству 6 июня 1960 года вновь обсуждали, как побыстрее переселить граждан в отдельные квартиры. Председатель Госстроя СССР Владимир Алексеевич Кучеренко с гордостью доложил, что если за прошлую пятилетку в новое жильё переехали 38,4 миллиона человек, то за 1957–1961 годах уже 67,5 миллионов советских людей улучшат свои условия жизни за счёт внедрения новых технологий жилищного строительства. К 1965 году Кучеренко пообещал построить еще 25 миллионов квартир. (АИ, в реальной истории 57,5 млн и 15 млн соответственно).
   Кучеренко в своём докладе особо отметил всё возрастающую роль индивидуального и малоэтажного строительства в обеспечении населения жильём:
   – После принятия Центральным Комитетом и Советом министров программы по комплексному развитию Нечерноземья (АИ, см. гл. 04-19) в малых городах и посёлках городского типа большинства нечернозёмных областей начали открываться малые госпредприятия, и сейчас их количество с каждым месяцем растёт, а за счёт подъёма производства качество снабжения продовольственными и промышленными товарами улучшается. Если раньше у нас жители деревень мечтали перебраться в большие города, где легче устроиться на хорошую работу, то сейчас я всё чаще слышу: «Город? Тю, да что я там не видел? На хлебушек с маслом и икрой я и в родном посёлке заработаю». Да, товарищи, вот так прямо и говорят. А началось с того, что на уровне местных властей разрешили свободную реализацию населению любых стройматериалов.
   Ещё очень сильно помогает наличие и укрепление производственной базы МТС на селе. После указа 1957 года (АИ, см. гл. 02-36) у нас, товарищи, МТС в деревнях превратились в центры распространения цивилизации, наряду со школами и библиотеками. Теперь в МТС можно не только починить всё железное, что сломалось, но и изготовить что-то новое, а на селе это, товарищи, очень важная возможность. Я вам только один пример приведу.
   Стройматериалов уже не хватает, так люди начали делать их сами. В позапрошлом году из Госкомитета по науке и технике прислали в один колхоз, где отец моего знакомого егеря работает, чертежи простейшего пресса и блок-формы для изготовления так называемых грунтоблоков. Это, как бы проще объяснить, строительный блок, по типу большого кирпича, с полостями внутри, для теплоизоляции. Делается он из любого грунта с добавкой связующего раствора – цементного или известкового. Колхозники покумекали, посчитали рентабельность, пошли с этими чертежами на МТС, и им там изготовили это оборудование. Дальше они поставили сначала один такой пресс, потом заказали второй, третий, сейчас их уже десяток, начали делать эти грунтоблоки, отстроили себе все требуемые для колхоза помещения, сейчас строят индивидуальные дома и ещё гонят эти грунтоблоки на продажу.
   (Грунтоблоки – описание технологии http://kedr.primorye.ru/biblio/house/blockforms/ Ещё одна технология – http://www.helpbeton.ru/unikalnaya-texnologiya-i-oborudovanie-dlya-proizvodstva-gruntoblokov.html)
  
   В перерыве совещания члены Президиума ЦК осмотрели мини-выставку новых строительных и конструкционных материалов, развёрнутую в фойе.
   Кучеренко представил Хрущёву эстонского изобретателя Йоханнеса Хинта. Йоханнес Александрович рассказал Первому секретарю о своём изобретении – способе ударно-механической активации тонкоизмельчённых материалов, позволявшем после обработки в автоклаве добиваться высокой прочности строительных блоков. Свой новый стройматериал он назвал силикальцитом. Никита Сергеевич заинтересовался, слушал внимательно, как обычно, перебивая, задавал множество уточняющих вопросов.
   В 1961 году Йоханнес Хинт по поручению Хрущёва возглавил Технологический институт силикальцита. По его разработкам в СССР было построено более 40 заводов, проданы лицензии в Японию и Италию. Универсальные дезинтеграторы-активаторы конструкции Хинта нашли применение не только в индустрии стройматериалов, но и производстве тампонажных материалов и буровых растворов, чёрной и цветной металлургии, химической, нефтехимической и микробиологической промышленности, приготовлении тонкодисперсных наполнителей, удобрений, комбикормов и протеинового концентрата, в переработке отходов. Позднее организованное Хинтом СКТБ «Дезинтегратор» разработало и выпускало также биологические препараты на основе изобретений и микробиологической культуре Урмаса Алтмери. Препараты АU-8 для поддержки иммунной системы человека и И-1 для наружного применения, быстрого заживления ран и ожогов, были очень популярны в СССР и ежегодно продавались по контрактам на суммы в миллионы долларов США в Австрию и Германию. (Реальная история)
   Дальше Кучеренко повёл Первого секретаря и членов Президиума смотреть новые варианты строительных блоков, предназначенных для замены кирпича.
   – Сейчас объём кирпичного строительства сокращается, а заводы надо чем-то загружать, да и развивать их необходимо, – пояснил Кучеренко. – Вот мы и попробовали на имеющихся мощностях производить, помимо кирпича и черепицы, керамические блоки с внутренними полостями, для теплоизоляции. Вот, взгляните.
   Хрущёв с интересом рассматривал керамоблок. Он представлял из себя нечто вроде большого, широкого и высокого кирпича, полого внутри, размером примерно как 8 обычных кирпичей, уложенных 2 х 2 х 2. На верхней поверхности блок имел фигурный выступ, который входил во внутреннюю полость следующего блока, и отверстие под арматуру. Стена собиралась гарантированно ровно, как из деталек детского конструктора «Азимут» (Советский аналог LEGO, не копия, а именно более продвинутый аналог)
   – Помимо внутренней полости, с внутренней стороны блока в нём можно отформовать кабель-канал, – пояснил Кучеренко. – За счёт воздуха внутри стена из блоков хорошо держит тепло. Очень хорошо подходит для индивидуального и малоэтажного строительства в безлесных сельских районах. Блоки лёгкие, весят, чуть тяжелее, чем один кирпич, а объём имеют, как 8, и изготавливаются на стандартном оборудовании для производства кирпича и черепицы, только форма нужна своя, посложнее, конечно. Зато мы задействуем в полной мере такой строительный ресурс, как глина и вообще керамика. Если же нужно построить дом в 4-5 этажей, то лучше сделать такие же блоки уже из высокопрочного бетона, и ввести внутрь стальные арматурные стержни – вот, видите, тут под них отверстия предусмотрены.
   (ЛЕГО-кирпичи http://enki.ua/news/tehnologiya-stroitelstva-domov-iz-nastoyashchih-lego-kirpichey-4947)
   – Из таких блоков дом, наверное, собирается заметно быстрее, чем из кирпича? – спросил Косыгин.
   – Конечно, блоки больше, для постройки требуется меньше раствора, и устанавливаются они идеально, если фундамент ровный, стену не надо даже отвесом проверять, – ответил Кучеренко. – Мы уже начали продавать их населению для индивидуального строительства, народ оценил моментально. Более того, блок запатентовали в США и Европе, уже есть заграничные контракты на поставку во Францию, Италию, Грецию. Внутри страны распространяем через ГКНТ чертежи простых прессов, форм и печей для обжига, для самостоятельного изготовления на малых госпредприятиях и в кооперативах, чтобы такие блоки могли делать в каждом посёлке. (АИ)
   – Нормальный подход! – одобрил Никита Сергеевич. – Буржуям – за валюту, своим – всю информацию для изготовления бесплатно. Ещё и союзникам надо предложить, но уже в обмен на их ресурсы или продукцию, конечно.
   – С китайцами уже совместную работу ведём, продали им лицензию на оборудование и пресс-формы, – ответил Кучеренко. – С Индией ведём переговоры, с Бирмой, индонезийцы не заинтересовались – у них требования к сейсмостойкости новые приняты, допускают только каркасное строительство (АИ). Зато ГДР и чехи хотят купить лицензию.
   – Молодцы. Надо будет ещё африканским странам, освобождающимся от колониалистов, тоже лицензии предложить, – подсказал Хрущёв.
   Дальше вниманием Первого секретаря завладел академик Николай Николаевич Семёнов, курировавший в ЦК химическую промышленность:
   – Вы, Никита Сергеич, поручили нам проанализировать различные отходы, образующиеся в народном хозяйстве, на предмет их возможного использования и упрощения утилизации. Вот, мы тут кое-что подготовили.
   – Да, – поддержал его Кучеренко. – Товарищ Семёнов обратил внимание на отходы ТЭЦ и котельных. Там ежегодно образуются после сжигания угля тонны шлака и золы. В масштабах страны это сотни тысяч тонн каждый год. Раньше все эти отходы сваливались в отвалы, соответственно, их уже миллионы тонн накопились.
   – При этом шлак можно использовать как засыпку вместо щебня в дорожном строительстве, – продолжил Семёнов, – а также, после помола, с добавлением золы-уноса, улавливаемой электростатическими фильтрами на трубах тех же котельных, или котельной золы бумажных фабрик, гидроксида натрия, извести и небольшого количества глины, из него можно формовать кирпичи и строительные блоки, которые не нуждаются в обжиге. Они производятся при комнатной температуре, с помощью «технологии щелочной активации», что обеспечивает прочность. Зола-унос – это, заодно, ещё и удобрение-раскислитель для кислых почв Северо-западного района-комбината.
   (http://haiyuan-group.ru/?page_id=55 и http://rodovid.me/eco_friendly_product_design/eco-blac-kirpichi-iz-zoly.html)
   – Ещё и удобрение? Вот это отлично! – одобрил Хрущёв. – И какие блоки вы из этой золы и шлака делаете?
   – Да, в общем, любые, зависит только от формовочной оснастки, – Кучеренко показал Первому секретарю несколько видов строительных блоков, и целую стеновую панель. – Такие панели из шлакобетона уже применяются при строительстве пятиэтажных домов.
   Ещё один новый материал – фибробетон, с хаотичным армированием наполнителями из стальной рубленой проволоки, базальтового или синтетического волокна, и даже натуральных волокон, например, конопляного волокна, – продолжал Владимир Алексеевич. – Вот образцы.
   Никита Сергеевич с интересом разглядывал бетонные блоки, в толще которых поблескивали металлические проволочки.
   – Такой бетон хорошо держит высокие нагрузки, так как фибра работает на растяжение, чего обычный неармированный бетон не может, да и железобетон с обычной стальной арматурой в середине уступает фибробетону по прочности, – рассказал Кучеренко.
   – А если таким бетоном пол гаража залить, или дорогу – машины колёса не проколют? – засомневался Хрущёв.
   – Нет, ведь бетон после укладки уплотняется вибраторами. Все проволочки будут загнаны в толщу бетона. Базальтовое волокно даже лучше стальной фибры, оно лучше сцепляется с бетоном. Зато синтетические или натуральные волокна дешевле. Вариант с конопляным волокном в бетоне нам наши индийские коллеги подсказали. У них в каком-то храме штукатурка с конопляным волокном уже полторы тыщи лет стоит, и фрески на ней как новые, – поведал Владимир Алексеевич.
   (Храм Тин-Тал в храмовом комплексе Эллора, штат Махараштра http://www.vesti.ru/doc.html?id=2730298&cid=2161#)
   – Конопляное волокно, говорите? – удивился Никита Сергеевич.
   – Да, в конопле к тому же имеются ароматические вещества и прочные смолы, которые улучшают качество кирпича и стеноблоков в части теплоизолирующей способности, огнестойкости и водостойкости, хотя несколько снижают прочность. (Новый строительный материал Хемпкрит – http://zgbk.ru/novyj-stroitelnyj-material-xempkrit-budushhee-stroitelstva/)
   – Вот, обратите внимание, товарищи – новая технология нулевого цикла строительства и возведения каркасов – трубобетон.
   Кучеренко продемонстрировал членам Президиума сваю в виде трубы, заполненной внутри бетоном. К её верхней части был приварен фланец.
   – Из таких труб можно быстро собрать каркас здания, и потом сваркой крепить к нему стеновые панели. Получается экономия бетона и стальной арматуры – не надо делать несущие стены внутри здания, можно ограничиться лёгкими переборками и стеновыми панелями снаружи. На таком каркасе можно строить здания высотой до 50 этажей.
   («Высокопрочные трубобетонные колонны с повышенной огнестойкостью» http://vestnik-nauki.ru/wp-content/uploads/2015/10/2015-астафьева.pdf)
   – Эксперименты с трубобетоном проводились и раньше, – пояснил Владимир Алексеевич. – Но сейчас появились новые методы расчёта стержневых конструкций на ЭВМ, новые возможности для защиты стальных труб от коррозии, и эта работа у нас получила продолжение.
   – Это вы интересно придумали, а главное – реализуется просто, – похвалил Никита Сергеевич.
   – Кстати, сваи мы тоже научились забивать по-новому, быстро и глубоко, – продолжал председатель Госстроя. – Тут нам помогли военные и ГКНТ. Есть у нас в Пермском КБ машиностроения такой конструктор, Цирульников Михаил Юрьевич, говорят, пушки разрабатывает. Так вот, уж не знаю, с каких шишек спецы в ГКНТ дошли до такой идеи, но додумались они сваю в грунт вгонять пушечным выстрелом. Порох артиллерийский свой срок хранения имеет, а когда он просрочен – стрелять им на учениях и в бою по Уставу нельзя. Вот и решили его утилизировать, и сделали опытную установку для застреливания свай в грунт.
   Кучеренко подвёл Хрущёва к модели установки. На обычном трелёвочном тракторе была установлена на специально спроектированном лафете казённая часть 152-мм пушки М-47 с откатными устройствами. Ствол был коротко обрезан, лафет позволял опускать пушку стволом вниз.
   – Вот. Установка застреливания свай, сокращённо – УЗАС. В ствол заряжается поршень-забойник, пушку наклоняем к свае, бабах – и забиваем на глубину от полметра до четырёх метров, в зависимости от грунта и мощности заряда.
   (Установка УЗАС-2 в реальной истории разработана в 80-х – http://54.154.73.150/news/theme-innovations/code-373/?print_ver=Y и http://strangernn.livejournal.com/1200574.html – подробности применения.)
   – Этак все стёкла в окрестных домах вылетят, – усомнился Косыгин.
   – А вот и нет! Бабах получается относительно негромкий, примерно как пистолетный выстрел, потому что поршень хитро сделан, прорыв газов минимальный, – ответил Кучеренко. – Когда обычным дизель-молотом или копром сваю заколачиваем, мало того, что, бывает, одну сваю целый день х...ячим, так ещё и все дома по соседству в одном ритме с копром прыгают. А тут получается увеличение производительности труда в 5-6 раз и снижение себестоимости работ в 3-4 раза. Практика показала, что за одну восьмичасовую рабочую смену экспериментальная установка может забивать до 80 свай. В качестве свай брали бывшие в употреблении бурильные трубы. Считайте, что нулевой цикл в 6 раз сокращается.
   – Да-а... вот уж, действительно УЗАС, – улыбнулся Хрущёв. – В серию этот УЗАС запустили?
   – Сейчас вопрос решается – пушка М-47 снята с производства.
   – Так поставить в производство снова – ведь документация наверняка сохранилась! ГКНТ поможет. Алексей Николаич, поручи проследить, – попросил Первый секретарь.
   – Хорошо, конечно, прослежу, – ответил Косыгин.
  
   Гидом по миру новых полимеров стал для членов Президиума академик Валентин Алексеевич Каргин, вместе академиком Николаем Николаевичем Семёновым избранный в ЦК КПСС. Он наглядно показал руководству страны успехи, которых добилась с 1957 года отечественная химия.
   – Вот, смотрите, – Каргин продемонстрировал Хрущёву и Косыгину несколько фигурных керамических блоков, скреплённых между собой не цементным раствором, а слоем блестящего плотного эластичного пластика яркого жёлтого цвета, толщиной в несколько миллиметров. Такой же слой сплошь покрывал стенку из блоков с одной из сторон.
   – Это что такое? – удивился Хрущёв. – Винипласт?
   – Нет, Никита Сергеич, это – полимочевина, – ответил академик. – Новый полимер – полинонаметиленмочевина, получаемая переамидированием мочевины нонаметилендиамином.
   – Гм... Вы только не произносите это, стоя в центре этой… как там её… а, пентаграммы, вот! – пошутил Никита Сергеевич. – А то так можно случайно вызвать дьявола...
   Все засмеялись, потом заинтересовавшийся не на шутку Первый секретарь спросил:
   – А как она на блоки наносится?
   – Обычным напылением, – ответил Каргин. – Нужен только противогаз и полностью закрытая спецодежда, чтобы не запачкаться. (процесс нанесения https://www.youtube.com/watch?v=kJOyz8FW-8g). Полимеризация очень быстрая, при комнатной температуре и давлении. Получается прочная гладкая плёнка, устойчивая к воде и солнечному свету. Материал этот родственный полиуретану, но, в отличие от него, заметно меньше вспенивается, поэтому получаются такие красивые гладкие покрытия.
   – А на что его ещё можно наносить? – не отставал Хрущёв.
   – Например, можно покрыть изнутри и снаружи обычную картонную коробку и почти сразу наливать в неё воду, – ответил академик. – Материал, как видите, очень прочный, полимеризуется прямо в процессе напыления. Если сложить стенку из кирпичей или строительных блоков, потом напылить на неё этот полимер, и ударить кувалдой, то блоки разобьются, но их куски останутся висеть на слое полимера.
   – Дорогой, наверное? – спросил Косыгин.
   – Не особенно. При промышленных объёмах производства компонентов вполне можно использовать в строительстве, как гидроизоляцию и даже вместо цементного раствора для скрепления кирпича и блоков, – ответил Каргин. – Только необходимость наносить распылением и в противогазе – существенное неудобство. Проще сложить стену на обычном растворе, а потом всю задуть полимером.
   – Стоп! А если, скажем, выкопать большую яму, заложить необходимые трубы, поверхность ямы обмазать глиняным раствором, развести в ней, грубо говоря, костёр, или ещё как-то обжечь глину, а потом на керамическую корку напылить этот полимер? – спросил Никита Сергеевич. – Что тогда получится?
   – Бассейн, – несколько растерянно ответил Каргин, сам удивившись хитрому выверту мысли Первого секретаря.
   – Именно! А значит, для индивидуального строительства это ценнейшее изобретение! С таким полимером каждая советская семья сможет построить себе на даче собственный бассейн! – многозначительно заявил Хрущёв. – А ещё, если таким полимером покрыть, скажем, берега и дно канала, то потери воды можно свести только к испарению с поверхности. А это, товарищи, решение проблем с водоснабжением для Средней Азии, арабских стран и Африки.
   – Никита Сергеич, у нас климат для открытых бассейнов не сильно подходящий, – мягко осадил фантазию Первого секретаря Первухин. – Таким бассейном можно пользоваться месяц в году, от силы – два. Разве что в южных районах да в Средней Азии потеплее. Вот погреб из грунтоблоков сложить, да заизолировать таким покрытием от воды – это вернее будет. Ну, и гидроизоляция каналов – тоже мысль дельная.
   – Правильно! – согласился Хрущёв. – Погреб – вещь в сельском доме необходимая. А по поводу каналов – вот мы Каракумский канал керамической плиткой на глине облицевали, так там теперь 80 процентов воды доходит до потребителя, а то и больше, в зависимости от испарения. А в необлицованных арыках до 90 процентов воды уходит в грунт. Теперь надо всю систему арыков постепенно облицовывать или ещё как-то гидроизолировать. Вот тут эта технология и пригодится.
   – И не только тут, – подсказал Косыгин. – Можно сократить расходы на выпуск шифера и кровельного железа, а также краски. Имея такой материал, можно крышу покрыть простым рубероидом, а поверх напылить этот полимер. Учитывая, что шифер – это асбест, вещество не сильно полезное, а железо нам и для более полезных применений сгодится, думаю, будет выгодно. Николай Константинович, – он повернулся к председателю Госплана Байбакову. – Просчитайте экономический эффект, и на следующем заседании Совмина доложите.
   – Сделаем, – ответил Байбаков, он тоже заинтересовался новым полимером. – А для внутреннего применения это вещество годится? Я имею в виду – в помещениях?
   – Вообще, как всякий полиуретан, после полимеризации может некоторое время выделять вредные вещества, – ответил Каргин. – Межэтажную гидроизоляцию делать можно, а для внутренней отделки помещений у нас другие варианты есть, более полезные для здоровья. Но для полимочевины есть и другие применения. У нас один инженер, большой любитель рыбалки и туристических походов, лодку себе сделал.
   – Лодку? Это как? Склеил, что ли? – удивился Никита Сергеевич.
   – Нет, не склеил, полиуретановые полимеры не особо хорошо склеиваются, – ответил академик. – Он хитрее поступил. Сделал каркас из ивовых прутьев. Обклеил его тонким картоном. А когда он просох, напылил два слоя полимера, внутри и снаружи, на каркас и картон. Плёнка полимеризовалась и склеилась в единый монолит, с каркасом внутри. Получилась лодка, прочная, лёгкая, толщина корпуса миллиметров пять, примерно.
   – Обалдеть… То есть, как корзина из прутьев? – уточнил Хрущёв.
   – Нет, не корзина, а просто каркас, всего из нескольких шпангоутов, или как это там называется… – Каргин был химиком, а не машиностроителем, хотя промышленное производство знал отлично. – Ещё обвязка поверху, действительно, как у корзины, и киль.
   – Шикарная идея! – обрадовался Никита Сергеевич. – Вот что значит – народная инициатива.
   – Тут, Никита Сергеич, большая экономия для народного хозяйства может получиться, если у автомобилей кузова этим полимером обрабатывать для защиты от коррозии, – подсказал академик Семёнов, с удовольствием наблюдавший, как его приятель Каргин собирает восторги членов Президиума. – У новых – прямо на заводе, а у подержанных – в автосервисе и МТС. Если в каждой МТС будет оборудование для напыления такого композита, каждый сможет туда прийти и обработать свою машину, лодку, или другую поделку. И даже на дом вызвать, если распылитель смонтировать, скажем, на мотоцикле с коляской или автомобиле.
   – Вот это правильный подход, – одобрил Первый секретарь
   – Мы, Никита Сергеич, пробовали напылить этот пластик слоем миллиметра три-четыре, на деревянную болванку, покрытую тонким слоем полиэтилена, и смазанную, чтобы напылённый слой лучше снимался, – продолжал Семёнов. – Для напыления построили закрытую автоматизированную камеру, по типу покрасочной. Штанга с распылителями в ней двигается над формой взад-вперёд, и напыляет несколько слоёв полимера. Потом готовая деталь снимается с формы, и получается деталь автомобильного кузова, к примеру, крыло или крыша, или передок автобуса. Потом панели крепятся к силовому каркасу из труб, и получается автомобильный кузов, который вообще не ржавеет, в авариях упруго деформируется, и возвращает свою форму, если погнутый каркас выпрямить. Каркас от ржавчины тоже защищается таким же напылением.
   – Мы экспериментировали на заводе имени Сталина, и на МЗМА, – добавил Каргин. – Автостроители очень заинтересовались. У них самая затратная статья при обновлении модельного ряда – изготовление штамповой оснастки кузовных деталей. Формовать панели из такого полимера много проще, чем из стеклопластика, и даже чем из полимерного пресс-материала на основе ПЭТФ. Пресс получается вообще не нужен, а для изготовления больших стальных корпусных деталей прессы нужны очень большие и дорогие.
   – А при аварии жертв не станет больше? – спросил Косыгин. – Мне говорили, что деформация стального кузова поглощает энергию удара, а тут прочность явно меньше.
   – Нет, Алексей Николаич, энергию удара поглощает стальной каркас, – успокоил Семёнов. – Тем более, можно деформированные элементы каркаса вырезать и вварить новые, или даже целиком каркас заменить, если автомобиль сильно пострадал. Зато такой кузов может служить 30-40 лет без единого следа ржавчины. Красить его тоже не надо – полимер уже при нанесении, в массе, имеет заданный цвет, предусмотрены все основные цвета спектра.
   – А как панели к кузову крепятся? – поинтересовался Хрущёв.
   – При формовке в форму устанавливаются закладные элементы, вроде пластинки, с приваренной к ней гайкой, – пояснил Каргин. – И с их помощью панели крепятся к каркасу обычными болтами. Одно только ограничение – панель напыляется на выпуклую форму, чтобы с внутренней стороны удобнее было закладные элементы ставить, и поверхность чище получается. На вогнутые формы напылять можно, но тогда поверхность формы надо тщательно полировать, и закладные детали ставить сложнее.
   Члены Президиума ЦК одобрительно переглянулись.
   – Надо будет этот вариант с автомобилестроителями обсудить, – предложил Косыгин. – Тут и экономия металла солидная вырисовывается, и оборудование удешевляется, а главное – долговечность автомобилей выходит много выше. В Ленинграде, к примеру, машина за две-три зимы сгнить может, а тут скорее основные агрегаты убьются, а кузов цел останется.
   – Тут ещё интереснее, что при такой технологии можно быстрее обновлять модельные ряды, поскольку штамповую оснастку делать не надо, – поддержал его Сабуров. – Деревянную форму можно сделать быстрее, и не одну, а несколько, чтобы распараллелить производство.
   –Учитывая решение о развитии промышленности в малых городах и посёлках Нечернозёмной зоны, мы можем производство кузовных деталей вообще вынести из Москвы, – предложил Байбаков. – Так же, как уже выносим производство автоагрегатов. Таким образом, в Москве можно, в итоге, оставить только конечную сборку, убрав все вредные литейные производства из города. Надо уходить от изготовления всех комплектующих на одном гигантском заводе. Тогда сборочные филиалы можно будет по всей стране открывать, обеспечивая более равномерное развитие промышленности и уходя от концентрации населения в мегаполисах, которые представляют собой первоочередные цели для ядерной атаки в случае войны.
   – Вы, товарищи, с такими решениями не торопитесь, – остудил их пыл Первухин. – Прессы работающие ломать рано. Штамповка даёт очень высокую производительность труда, которую вашим напылением фиг получишь.
   – Зато по цене одного пресса камер напыления можно десятка два поставить, – возразил Байбаков.
   – Ломать никто не предлагает, – остановил спорщиков Сабуров. – Но раз уж мы приняли решение рассредоточивать производство комплектующих, то есть резон делать отдельные производства кузовных деталей, не только автоагрегатов.
   – Давайте это ещё с автостроителями обсудим, – решил Хрущёв. – Направление задано верное, но могут быть нюансы, особенно с производством военной продукции на крупных автозаводах.
   И ещё, может быть, придумаем для такого замечательного материала более благозвучное название? А то «полимочевина» людям будет мочу напоминать.
   – Можно назвать, скажем, поликарбамид, – предложил Каргин.
   – Вот, это уже лучше. А сейчас давайте вернёмся к строительству. Вы, Валентин Алексеич, что-то о новых отделочных материалах говорили?
   – Да, есть у нас кое-какие новые разработки, и не только по отделочным материалам, но и по утеплителям, и по конструкционным.
  
   – Вот, Никита Сергеич, – Каргин, слегка волнуясь, вручил Первому секретарю увесистую полированную деревяшку сложной формы, то ли ножку стола, то ли столбик от лестничных перил. Только вот цвет у дерева был … ярко-синий. И это была явно не краска, в синий цвет был окрашен весь массив материала. При этом просматривалась текстура, как у дерева. В деталь были с обоих концов вделаны стальные штыри с резьбой.
   – Ого… – озадаченно произнёс Никита Сергеевич. – Это как сделано?
   Он вопросительно посмотрел на Каргина, потом на Семёнова.
   – Это не совсем дерево, Никита Сергеич, это полимер из природных материалов, мы его назвали биопластик, – наслаждаясь моментом, ответил Каргин.
   – Когда мы занялись исследованием вариантов утилизации лигнина, – рассказал академик Семёнов, – решили выяснить, нельзя ли из него делать что-то полезное, а не только закапывать в землю, как удобрение. Лигнин – основная составляющая часть дерева, как бы наполнитель для армирующей сетки из целлюлозных волокон. После ряда экспериментов мы пришли к композиционному материалу, состоящему из лигнина, волокон конопли, сизаля или льна, синтетического воска в качестве пластификатора, и ещё некоторых добавок. В частности добавили пигмент для окраски материала в массе, гидрофобные модификаторы для защиты от сырости, антипирены для придания устойчивости к огню, антисептики – от гниения и грибка, стабилизаторы света и температуры – от воздействия ультрафиолета.
   – То есть, это не дерево? – переспросил Хрущёв.
   – Не совсем. Это – композит, состоящий в основном из природных материалов, – пояснил Каргин. – Содержание лигнина в нём от 50 до 90 процентов, остальное – волокно и добавки. (источник http://www.wikipro.ru/index.php/Арбоформ_(жидкая_древесина))
   – Та-ак… – Никита Сергеевич расплылся в радостной улыбке, прикидывая, сколько миллионов тонн лигнина каждый год выдают целлюлозно-бумажные комбинаты. – И какие у него свойства?
   – Биопластик прекрасно формуется, отливается под давлением в формы, из него можно изготовить очень тонкие листы для отделочных панелей. Удельный вес у него 1,3 килограмма на кубический дециметр, примерно как у дорогого дерева, – рассказал Каргин. – Температурный диапазон применения от минус 60 градусов до плюс 80. Срок службы изделий – 20-30 лет. Не гниёт, не поражается грибками и плесенью, не намокает от сырости и в воде, не рассыхается на солнце, при добавлении антипиреновых добавок – не горит. То есть, если сунуть в пламя – гореть будет, но вяло, а если из пламени вынуть – то погаснет. Устойчив к химическим растворителям и механическим воздействиям. Изделия из него могут быть повторно переплавлены до 10 раз.
   – Ну, просто таки чудо-материал, – недоверчиво усмехнулся Косыгин.
   – Не чудо, но уже близко к нему, – парировал Семёнов.
   – Помнится, вы мне в прошлом году показывали пластик для мебели, тоже на деревянной основе, MDF называется, – припомнил Первый секретарь. – И в чём отличие?
   – MDF – это опилки, скреплённые связующим на основе фенолформальдегидной смолы, – ответил академик. – То есть, это реактопласт, который не перерабатывается вторично, его можно только измельчить и сжечь. После изготовления MDF некоторое время выделяет вредные вещества, фенолы, ему надо дать вылежаться, прежде чем пускать в дело.
   Биопластик на основе лигнина ничего вредного не выделяет, в его составе вредных компонентов нет в принципе. Это термопласт, то есть, его можно многократно размягчать нагревом и формовать из старых изделий новые.
   – Так, понятно. И что из него можно делать? – задал «конкретный» вопрос Хрущёв.
   – Очень многое. Декоративные стеновые облицовочные панели, мебель, разумеется, очень даже красивую, строительные элементы – перила, стойки, фигурные наличники на окна, подоконники и оконные рамы, корпуса стеклопакетов, приклады и рукоятки для оружия, корпуса телевизоров, радиоприёмников, магнитол, декоративные детали для салонов автомобилей, – перечислил Каргин. – Можно даже корпуса для часов делать..
   – Дорогой?
   – Чуть дороже полистирола. Зато потребительские свойства несравнимо более высокие, прежде всего – потому что не горит, не выделяет вредных веществ, и имеет больший интервал рабочих температур.
   – Ещё один большой плюс, – продолжал Валентин Алексеевич, – основной источник лигнина сейчас не дерево, а конопля. После решения 1957 года о расширении посевов конопли (АИ, см. гл. 02-30), большинство ЦБК перешли на производство бумаги из конопляной целлюлозы. Она получается сразу белая, специально отбеливать не надо, и качество бумаги высокое. Разница в том, что лес до момента вырубки растёт в среднем 90 лет, а конопля поднимается за сезон.
   – Вот это верно! – согласился Никита Сергеевич. – Срок возобновления ресурса очень короткий.
   – И используется на 100 процентов, – добавил Семёнов. – Лигнин – на пластик и удобрения, у волокна вообще множество применений.
   – А шишки куда? – хитро ухмыльнулся Хрущёв.
   – В Голландию продаём контейнерами, за твёрдую валюту. Отрывают с руками, – ответил академик. – Особенно хорошо казахские идут, из Чуйской долины. Шишки там растут свирепые. Видите, каких мы стройматериалов с них наизобретали, – пошутил Семёнов под общий хохот членов Президиума.
  
   – Да вот, посмотрите, Никита Сергеич, – позвал Кучеренко. – Вот, как раз стеклопакеты с рамой из биопластика. Вместо сплошного алюминиевого профиля внутри пластика только небольшие алюминиевые закладные элементы. Получается немалая экономия металла.
   Стеклопакеты действительно выглядели убедительно, Первому секретарю они очень понравились.
   – Мы тут исследуем возможности применения стекла для изготовления стеновых панелей, – рассказывал Кучеренко. – После появления первых зданий кинотеатров и универсамов с внешними стенами из стекла мы стали через Центр изучения общественного мнения получать много положительных отзывов о них. Народу понравилась сама идея прозрачной стены, через которую в помещение проникает максимально возможное количество света. Тем более, что появились простые и относительно недорогие при серийном изготовлении механизмы для мойки таких стеклянных стен (АИ, см. 04-05).
   Вот мы и задумались – а что, если в новых домах вместо балконов делать застеклённую стеклопакетами лоджию, с хорошим утеплением, а стеновую панель между лоджией и комнатой тоже делать в виде сплошного стеклопакета? Построили макетный образец такого домика на четыре квартиры, в одном из посёлков в Московской области. Планировка улучшенная – жилые комнаты ориентированы окнами на юг, а кухни и хозяйственные помещения вынесены к северной стене и имеют обычные окна, тоже со стеклопакетами. То есть, стеклянная только южная стена.
   – Так, – заинтересовался Никита Сергеевич. – И как народ такой дом принял?
   – Всем, кто видел и был внутри – очень понравилось. Говорят – очень светло в доме, ответил Кучеренко.
   – А не холодно? Зимой выстывать не будет? – спросил Косыгин.
   – Нет, если конструкция грамотная, хорошая теплоизоляция, и нет мостиков холода. Стеклопакеты снаружи трёхкамерные, между стеклопакетом лоджии и стеклопакетом комнаты более метра воздуха, а это лучший теплоизолятор. Стекло – дешёвый материал, тем более, мы сейчас освоили новый метод получения высококачественного стеклянного листа, когда стекломасса разливается по поверхности ванны с расплавленным оловом, а потом отжигается для снятия внутренних напряжений, – рассказал Владимир Алексеевич.
   (Флоат-стекло http://www.steklosektor.ru/ostekle/26/)
   – Это, конечно, здорово, – задумчиво произнёс Хрущёв. – Но что, если воры или хулиганы в вашу замечательную стеклянную стену кирпич бросят?
   – Если на первом этаже магазин или почта, да ещё первый этаж расширен, то до второго не очень-то и добросят, – ответил Кучеренко. – Но мы предусмотрели стальные пластинчатые жалюзи для защиты. И даже автоматизированную систему придумали, для отслеживания положения солнца. Прежде всего, для северных районов, где инсоляции не хватает.
   – Это как? – удивился Первый секретарь.
   – А вот, смотрите.
   Кучеренко подвёл его к макету окна, защищённого рамой с жалюзи. В отличие от обычных жалюзи, направленных под углом вниз, для защиты от яркого солнца, эти были направлены вверх, так, что пластины стояли ребром к солнцу. На верхней раме был укреплён датчик с фотоэлементом.
   – Солнце светит в прорезь датчика и освещает матрицу фотоэлементов, – пояснил Кучеренко. – Когда засветка смещается с центрального фотоэлемента на соседний, возникает сигнал, и датчик поворачивается, пока не получит сигнал снова с центрального фотоэлемента. И одновременно на такой же угол поворачиваются жалюзи. Там, как мне объяснили, стоят какие-то сельсины, которые приводы синхронизируют. Как-то так, в общем. Достаточно одного датчика на весь фасад.
   – Ну и ну... круто придумали, – обалдел Хрущёв. – Это кто же такое изобрёл?
   – Молодые специалисты из ЦКБ «Геофизика», у Давида Моисеевича Хорола, – ответил Кучеренко.
   (Д.М. Хорол – один из ведущих советских разработчиков инфракрасных головок самонаведения)
   – Как только освещённость снаружи падает ниже заданного порогового значения, жалюзи сами закрываются. Примерно, как уличные фонари автоматически включаются. Ну, и ещё можно включить в схему объёмный датчик, который реагирует на присутствие людей в помещении. Хозяин за порог – жалюзи закрылись. Сами.
   – Так это же, как его... Умный дом получается! – обрадовался Первый секретарь.
   – Совершенно верно, Никита Сергеич. По этой тематике мы вместе с ГКНТ разработки ведём, а ведущий разработчик по теме – ОКБ товарища Куприяновича, что мобильную связь разработал, – рассказал Владимир Алексеевич.– Но тут я вам хорошо рассказать не смогу, тут пусть электронщики рассказывают, моё дело – бетон да арматура. Кстати, об освещении.
   Тут с подачи ГКНТ начали мы вместе с киевским отделением института «Тяжпромэлектропроект» опытно-исследовательскую работу по использованию естественного солнечного и дневного света в освещении жилых, административных и производственных зданий. Направление это очень перспективное, позволяет экономить много электроэнергии, особенно в весенние и летние месяцы. Хочу вам представить ведущего специалиста – разработчика. Прошу, Бухман Геннадий Борисович.
   (В реальной истории Г.Б. Бухман занимался разработкой протяжённых полых световодов с 1965 г. В АИ начали работу немного пораньше см. стр. 4 в http://www.elotek.com.ua/uploads/ElotekNews_3_2005.pdf)
   – Нам была поставлена задача обеспечить близкое к естественному освещение для учреждений, прежде всего – для конструкторских бюро, НИИ, библиотек – везде, где люди подолгу работают с документами, – начал Бухман. – У нас возникла идея передавать солнечный свет внутрь помещения по зеркальной трубе. Запросили ГКНТ и ВИМИ, нет ли у них какой-нибудь информации об этом, и неожиданно выяснилось, что ещё в 1874 известный изобретатель Владимир Николаевич Чиколев на Охтинском пороховом заводе под Санкт-Петербургом оборудовал осветительную установку с полыми торцевыми световодами в виде зеркализованных изнутри труб, по которым во взрывоопасные помещения передавался свет от электрической дуги, установленной вне здания на специальной вышке. (см. http://svetovod.info/?page_id=637)
   Чиколев с 1869 года занимался внедрением электрических дуговых ламп, а в помещении порохового завода зажигать дугу было невозможно. Вот он и придумал, как передавать свет дуги на большое расстояние, – рассказал Бухман. – Также нам передали информацию из ВИМИ, вероятнее всего – из патентного бюро, но почему-то без дат и фамилий авторов. Там был описан световой купол на крыше здания, с системой самоориентирующихся на солнце зеркал. (см. http://nature-time.ru/2014/01/estestvennoe-osveshhenie-zdaniy/) Описанный принцип ориентации мы, если честно, не совсем поняли, но Давид Моисеевич Хорол придумал свой, даже проще. В общем, от светового купола на крыше солнечный свет по трубе из зеркального анодированного алюминия или из фольгированного пластика, распространяется внутрь здания, и рассеивается на отражающих зеркальных поверхностях светильников. Ещё один вариант – параллельное отражение и перенаправление света по каналам с помощью зеркальных призм.
   – Купол на крыше, говорите? Так его же снегом завалит, – усомнился Хрущёв. – Да и запылится он быстро.
   – Купол приподнят над крышей на специальном стакане, который проходит через крышу. На подобных стаканах устанавливаются крышные вентиляторы, – пояснил Бухман. – Форма купола не даёт снегу задерживаться на нём. От пыли купол естественным образом омывается дождями, также можно предусмотреть систему очистки, подобную тем, что сейчас применяются на витринах универсамов, только поменьше.
   – Тут, Никита Сергеич, ещё одно преимущество, – вставил Кучеренко. – Световоды можно с воздуховодами системы вентиляции совмещать, одновременно подавая по ним свет и воздух. Но очистка воздуха требуется очень высококачественная, иначе зеркала запылятся.
   – В этом плане, кстати, передача света зеркальными призмами даже лучше, призмы очищать легче, и проще автоматизировать их очистку, – пояснил Бухман.
   – Ну, если так, то – да, годится, – согласился Никита Сергеевич. – Но это же только днём работает. А вечером, или зимним утром всё равно нужен дополнительный свет.
   – Да, и тут внутри системы световодов можно установить лампы дневного света, для дополнительной подсветки, – ответил Бухман. – Также можно вывести свет сбоку в клиновидный световод-рассеиватель большой площади. Несколько таких устройств можно состыковать вместе и получить сплошной светящийся подвесной потолок.
   – Светящийся потолок? – удивился Хрущёв. – Ого! Вот это необычно.
   – Да, и тут нам ещё помогли электронщики, – Бухман взял с выставочного стола тонкую стеклянную пластину, вроде фотопластинки, от которой тянулись два проводка.
   Он щёлкнул висящим на проводе выключателем... и тут пластина полыхнула ослепительным белым сиянием, от которого Первый секретарь и члены Президиума ЦК зажмурились и невольно прикрыли глаза руками.
   – Видите, какой яркий свет? А энергопотребление очень небольшое, несравнимое с лампами накаливания.
   Больше того, ярчайший свет неожиданно напомнил Хрущёву сияние, что испускал при включении экран присланного Веденеевым «смартфона».
   – Да-а уж... А в чём секрет? Как это сделано? – Никита Сергеевич цепко впился в инженера, выпытывая подробности.
   – Как мне объяснили, это у нас буквально недавно запатентовано. На стекло напыляется тонкий слой оксида индия, легированного оловом, он служит анодом. Слой очень тонкий, даже прозрачный, – рассказал Геннадий Борисович. – На него нанесён первый органический слой порядка 750 нанометров ароматического диамина, затем основной светоизлучающий слой полимера. В первых опытах использовался полифенилвинил. При подаче на него напряжения он излучает жёлто-зелёный свет. (http://microchipinf.com/articles/69/1061) Но такой оттенок для глаз неприятен, поэтому после долгого исследования был найден состав, светящийся белым цветом. Сверху наносится катод из смеси марганца и алюминия с низкой работой выхода.
   (OLED. Описание – по http://makal47.ru/istoriya-sovremennyih-tehnologiy/iz-istorii-razvitiya-oled-tehnologii там есть картинка)
   Общая толщина слоёв – менее полумиллиметра, поэтому его дополнительно защищают пластиком. Технология пока опытная, но привлекает возможностью делать светильники большой площади, и свечение, сами видите, очень яркое, а энергопотребление небольшое. Сейчас разработчики из Зеленограда работают над увеличением времени эксплуатации. Пока время непрерывного свечения составляет, как мне сказали, несколько сотен часов, но есть перспектива его увеличения как минимум до 10 тысяч часов, а может и больше.
   – Очень перспективная технология, товарищи, – поддержал Хрущёв. – Обратите внимание, товарищи, никакого вакуумирования, никаких вольфрамовых нитей, производится послойным напылением на стекло. Алексей Николаич, – попросил он Косыгина. – Дай поручение Хруничеву проследить за скорейшим внедрением этой технологии.
   – Обязательно, Никита Сергеич, – кивнул Косыгин.
   – Да, ещё по стеклу новшество – пеностекло, – Кучеренко, воспользовавшись паузой, вновь привлёк внимание Первого секретаря. – Очень хороший теплоизоляционный материал. Не гниёт, мыши не грызут, не отсыревает, нагрузку держит большую. Но – дорогой. Используем для кооперативного строительства, когда члены кооператива сами согласовывают смету.
   – Это хорошо, но надо и для массового строительства что-то придумать, – заметил Хрущёв.
   – Есть и для массового строительства, – ответил академик Каргин. – Мы разработали для утепления домов негорючий пенопласт – пенополиизоцианурат.
   Академик взял со стенда кусок желтовато-бежевого пенопласта, похожего на обычный строительный пенополиуретан и вручил Первому секретарю.
   – И что, совсем не горит? – недоверчиво спросил Хрущёв, вертя в руках обманчиво-лёгкий пенопласт.
   – Товарищи, дайте кто-нибудь зажигалку, – попросил Валентин Алексеевич.
   Ему передали зажигалку, Каргин щёлкнул ею и поднёс огонёк к пенопласту. Обычный упаковочный пенопласт от открытого огня немедленно вспыхнул бы и продолжал гореть. Но пенополиизоцианурат лишь медленно обугливался. Внешний слой слегка вспучился и почернел, пламя охватывало материал, но не разгоралось. Как только Каргин отнял зажигалку от пенопласта, никакого пламени на материале не было, лишь обугленная корка, остывая, слегка потрескивала.
   Академик развернул газету, раскрыл маленький перочинный ножик и поскоблил обугленный слой. Глубина обугливания составляла два-три миллиметра, под ним виднелся нетронутый огнём бело-желтоватый материал.
   (Как горит PIR http://victorborisov.livejournal.com/277268.html)
   – Мы пробовали жечь его сварочной газовой горелкой. Повреждения были большей площади – и только, – сообщил Каргин. – Как видите, никаких проблем при пожаре не возникает. Теплоизоляционные свойства пенопласта очень высокие, слой в 14-15 сантиметров эквивалентен по теплоизоляции двухметровой кирпичной стене. (См. http://masterok.livejournal.com/2955274.html). Чтобы материал не жрали мыши и крысы, в его состав добавляется специальный яд. Для людей он безопасен.
   – Да и люди, как правило, пенопласт не едят, – заметил Косыгин, вызвав общее оживление и смешки у членов Президиума.
   – Материалы вы мне показали просто замечательные, – подвёл итог осмотра Первый секретарь. – Теперь так и напрашивается мысль – все ваши достижения объединить в законченное изделие.
   – Именно так, Никита Сергеич, – согласился Кучеренко. – Вот, смотрите, стеновые панели нового поколения. На бетонную основу снаружи наносится слой негорючего пенопласта и закрепляется напылённым слоем полимочевины, для защиты от влаги. Изнутри – отделка из биопластика, под дерево. Это для многоэтажной застройки.
   Для индивидуальных застройщиков мы предлагаем панель на дощатом каркасе, со слоем теплоизоляции из негорючего пенопласта, снаружи покрытие из полимочевины, внутри – декоративные плиты из биопластика. Для крепления навесной мебели внутри панели проходит деревянный силовой брус. Мы планируем построить в следующем году в Москве и Ленинграде экспериментальные дома из таких панелей.
   (В 1961-м году в Ленинграде был построен экспериментальный пластмассовый дом, а в Москве в середине 60-х в 4-м Вятском переулке по проекту Бориса Иофана построили пятиэтажку с пластиковыми стеновыми панелями, но, понятно, другой конструкции. см. http://masterok.livejournal.com/2955274.html и http://www.solidarnost.org/articles/articles_1963.html)
   – Для временных общежитий, и бытовок, что строятся на стальном каркасе в габаритах контейнеров, мы разработали навесной вариант внешней панели, который может крепиться к стандартным фитингам по углам контейнера, – добавил Каргин. – А для утепления стыков и изоляции элементов каркаса нами разработана напыляемая эковата. Она состоит на 81 процент из переработанной целлюлозы, остальные составляющие – 7 процентов буры в качестве антисептика и 12 процентов – борная кислота, как огнестойкая добавка. При пожаре соединения бора выделяют воду, за счёт этого эковата увлажняется и сдерживает распространение огня. Используется в основном целлюлоза, получаемая из конопли. Эковата наносится на стену или каркас здания напылением через шланг большого диаметра.
   (Эковата http://www.unido-russia.ru/archive/num10/art10_16/)
   Технология высокопроизводительная, а теплопроводность такова, что 5-сантиметровый слой напыленной эковаты по теплоизоляционным свойствам заменяет кладку в полтора кирпича. 20 сантиметров эковаты эквивалентны слою керамзита толщиной 80–85 см. Расход энергии на отопление зданий сокращается на 25 % по сравнению с домами, утепленными минеральной ватой.
   – Молодцы, товарищи химики, – Хрущёв расплылся в довольной улыбке. – Очень вы меня порадовали. Давайте вернёмся к обсуждению и поговорим теперь о планировках, ландшафтном дизайне городов, и организации общественного транспорта.
  
   #Обновление 29.01.2017
  
  
   После перерыва, когда участники совещания снова собрались в зале, обсуждение продолжилось. Слово вначале вновь взял председатель Госстроя Кучеренко:
   – У нас, товарищи, есть важное предложение к руководству страны. Все вы знаете, что сейчас у нас развёрнуто крупномасштабное панельное строительство. Основными типами домов для застройки были вначале четырёхэтажные и восьмиэтажные панельные дома. Такими домами, к примеру, застроен в 1956-м московский 9-й квартал в Черёмушках. Ленинградские строители пошли немного другим путём, но в итоге все сошлись на том, что этажность надо увеличить до 5 и 9 этажей. С 1958-го года массовая застройка уже ведётся девятиэтажными домами с размещением на первом этаже торговых площадей и учреждений шаговой доступности. (АИ частично, в реале – с 1960 года)
   Практика эксплуатации зданий и инженерных сетей в новых микрорайонах показала, что 9-этажные здания позволяют значительно экономить на протяжённости трубопроводов, что немаловажно. Экономические расчёты показывают, что оптимум этажности зданий по затратам на строительство и последующую эксплуатацию лежит в диапазоне 9-16 этажей. Новые бетонные коллекторы для прокладки труб оказались значительно выгоднее старых, очень трудоёмких кирпичных. (см. http://russos.livejournal.com/1298156.html).
   – Это хорошо, – одобрил Косыгин. – И если кто-то будет предлагать класть трубы прямо в канаву, без бетонного короба, такого «рационализатора» надо гнать поганой метлой.
   – Тем более, что у нас заводы ЖБИ освоили выпуск большой номенклатуры железобетонных изделий, газобетонных и шлакобетонных панелей в объёмах, достаточных для выполнения плана пятилетки по строительству жилья, – согласился Кучеренко. – Теперь строительство бетонных тоннелей для коллекторов не представляет большой проблемы, кроме собственно расхода бетона.
   – Но в то же время в последние несколько лет шла активная опытно-исследовательская работа, нарабатывались новые технологии, в частности – отработана скоростная сборка зданий на стальном каркасе, бетонные и бетонно-тканевые купола, каркасные геокупола. Освоена технология стеклянных фасадов, в том числе из цветного стекла, панели уже пару лет как изготавливаются со стеклопакетами вместо обычных окон, сначала – деревянными, а сейчас уже начинаем массово применять алюминий и пластики. (АИ) Теперь есть предложение сочетать строительство уже отработанных типовых зданий внутри одного микрорайона со зданиями улучшенной планировки. . С 1956 года такие дома возводились, в основном, в порядке эксперимента, для отработки на практике технологий скоростной сборки и архитектурных решений. (АИ, см. гл. 02-11) Сейчас мы предлагаем внедрять постройку зданий улучшенной планировки на постоянной основе, в каждом микрорайоне.
   Госстрой и Академия строительства и архитектуры совместно со Специальным архитектурным конструкторским бюро разработали ряд проектов домов, использующих те же самые типовые панели, но при этом собирающихся по новой, каркасно-панельной технологии и имеющих улучшенную планировку. Ну, и внешний вид у них, скажем так, поприличнее будет, – улыбнулся Кучеренко.
   – А сколько они будут стоить? – тут же спросил Хрущёв. – Типовые пятиэтажки оптимизировались не только по времени возведения, но и по затратам. Если взамен одного вашего нового дома можно две стоквартирные пятиэтажки поставить, то не лучше ли вместо умствований делом заняться?
   – А если такой дом будет рассчитан на 200 квартир, и примерно за те же деньги, что и две пятиэтажки, но будет выглядеть не так уныло? – вмешался президент Академии строительства и архитектуры Иосиф Игнатьевич Ловейко. – Вот тут мы с Владимиром Алексеичем небольшой показ подготовили.
   Ловейко включил проектор. На экране появились очень красивые дома, по 12-16 этажей, уже не типовые коробки, а имеющие довольно сложные формы в плане, но собранные из тех же типовых панелей. Иосиф Игнатьевич, меняя слайды, давал пояснения:
   – Как видите, панели с окнами используются те же самые. Применены те же лестничные марши, стеклопакеты, и другие детали, что уже используются, но за счёт каркасной конструкции и изменённой планировки есть возможность отойти от банальной формы параллелепипеда стандартных размеров. Каркасная конструкция позволяет набирать любую форму горизонтальных перекрытий, лишь бы длина каждой стороны многоугольника периметра была кратна размеру стандартной плиты.
   – Сейчас мы типовую пятиэтажку строим за две недели, – напомнил Хрущёв. – За счёт заводского изготовления деталей. А такие дома так строить не получится. Если вы рассчитываете на каркас из стальных балок или трубобетона, то массово такие дома строить не выйдет. Слишком большой расход стали.
   – Мы, Никита Сергеич, рассчитываем в предлагаемом проекте на монолитный железобетонный каркас, – ответил Посохин. – Арматурный набор для балок каркаса можно делать серийно на заводах. На стройплощадке арматуру колонн собираем из готовых частей, надеваем лёгкую пластиковую опалубку, из того же поликарбамида, и заливаем колонну бетоном целиком. Как только бетон встал – опалубку сняли и заливаем другую сваю. При наличии достаточного количества комплектов опалубки на серийности постройки и сроках новая технология не скажется.
   – Ну, если не скажется... – Первый секретарь пожал плечами. – Пробуйте.
   – Проектируя микрорайоны, мы столкнулись с проблемой вписывания застройки в рельеф местности, – продолжал Ловейко. – Также бывает, особенно на перекрёстках, сходятся торцевыми стенами на углу две пятиэтажки или девятиэтажки, и остаётся незастроенное пятно достаточно больших размеров. Вот тут как раз и пригодились бы такие дома, возводящиеся пусть даже не по индивидуальному проекту, но вытянутые вверх, а не в длину. Квартиры в новых проектах тоже имеют улучшенную планировку, в подвале, кроме обычного бомбоубежища, есть ещё и подземный гараж (АИ).
   – Ещё есть такая мысль по поводу улучшения внутренних планировок квартир, – как обычно, перебил Никита Сергеевич. – Вот мы в 1958 году приняли предложение согласовывать цвет краски и обоев в квартирах с будущими жильцами (АИ, см. гл 03-03). Идея дала хорошие результаты. Люди заранее знают, в какой квартире они будут жить, и имеют возможность проследить сами за качеством выполнения работ. Многие сами покупают краску, обои, плитку, и договариваются с бригадой отделочников, чтобы сразу оформить свои квартиры так, как им нравится.
   И всё равно после заселения дома неминуемо начинаются ремонты и перепланировки. Построенные перегородки сносят, переделывают интерьеры по-своему. И зачем, спрашивается, тратились народные деньги? Давайте предложим жильцам, кого предлагаемая планировка не устраивает, указывать в договоре, что внутреннюю планировку квартир, установку переборок и приборов освещения эти жильцы будут проводить самостоятельно. Гипсокартон у нас в свободной продаже (АИ, см. гл. 03-03), сдаём отмеченные в договоре таким условием квартиры Службе жилищного контроля в виде коробки с голыми стенами, только устанавливаем сантехнику и кухонные плиты, и пусть жильцы обустраивают своё жилище по своему вкусу сами.
   – Если часть квартир будет сдаваться без внутренней отделки и перегородок, это поможет ускорить сдачу домов в целом, – согласился Кучеренко. – Попробуем.
   – Перебил я вас, Иосиф Игнатьич, простите, – сказал Хрущёв. – Вы про новые серии домов говорили?
   – Да, – кивнул Ловейко. – В таких домах мы можем селить передовиков производства, поощряя их улучшением жилищных условий, а также можно строить дома по новым проектам по заказу жилищно-строительных кооперативов. Раз уж люди строят себе дом за свои деньги, почему не дать им возможность выбрать планировку и отделку по своему вкусу, пусть и из типовых вариантов, но не из пяти или десяти, а из нескольких десятков?
   – Это всё так, а требования гражданской обороны по доступности улиц в случае сплошного обрушения при проходе ударной волны выполняться будут? Или вы собираетесь лепить дома на каждый свободный пятачок? – спросил Первый секретарь. – Нам только огненного шторма, как в Дрездене, не хватало. (см. http://vikond65.livejournal.com/514931.html)
   – Обязательно, – заверил Ловейко. – Соблюдение норм инсоляции, требования свободного проезда спасательной техники и пожарных машин учитываются в первую очередь. Если же смотреть на микрорайон в целом, как на единое жизненное пространство, такие дома, отличающиеся от стандартных, помогут разнообразить визуальное восприятие района и города в целом, например, подчеркнуть линию застройки, как уже обсуждавшиеся «дома-книжки» на проспекте Калинина. Тут можно сочетать сразу несколько подходов. Например – разнообразная застройка домами самых разных проектов, либо сочетание высотной застройки на перекрёстках и протяжённой – вдоль улиц, либо подчёркивание индивидуальности каждой улицы или проспекта возведением на ней, помимо типовой застройки, характерных только для неё в этом районе города, так сказать, «маркерных» зданий, для лучшей узнаваемости.
   Хорошие результаты также даёт внешняя отделка зданий разными материалами. Например, в Ленинграде в районе улицы Седова применена общая для всего микрорайона отделка внешних стен плитками песчаника, причём вплоть до трансформаторных будок. В результате микрорайон визуально смотрится как единое целое, а не как нагромождение типовых коробок. Удорожание при этом минимальное, так как всё равно панели отделываются снаружи той или иной цветной плиткой. Это создаёт благоприятное впечатление, даже если не прибегать к более дорогим приёмам, вроде зеркальных фасадов.
   – То есть, дом типовой, но за счёт внешней отделки смотрится более индивидуально? – уточнил Косыгин.
   – Именно так, – подтвердил Посохин. – Такой подход позволит разнообразить вид наших городов, при минимальных затратах. И это я ещё не касаюсь возможности установки на крышах зданий разнообразных мансард, куполов, и студий с увеличенной площадью остекления. Также есть ещё более интересные и необычные варианты, вроде «зелёной крыши», когда на крыше здания устраивается слой зелёных насаждений из натуральной растительности.
   (Зелёные крыши http://zvt.abok.ru/articles/155/Kriticheskii_vzglyad_na_zelyonie_krishi)
   – Вот об этом поподробнее расскажите, пожалуйста, – попросил Хрущёв. – У нас ведь уже теплицы на крышах используются. Это что-то наподобие теплиц, или другое?
   – Имеется в виду устройство на крыше дополнительной гидроизоляции и почвенного слоя для высадки травяного газона, и даже низкорослых кустарников, вроде живой изгороди, – пояснил Ловейко. – Такая крыша, при правильном устройстве, служит дольше обычной, уменьшает объём дождевых стоков, попадающих в ливневую канализацию, и может работать как дополнительное пространство для отдыха горожан. Так сказать, кусочек природы посреди города. В целом весьма полезно, особенно в весенне-летний период.
   – Дорого стоит?
   – Дороже, чем обычная крыша, конечно, но в жизненном цикле здания окупается за счёт большего интервала между ремонтами кровли. Образующийся на крыше дёрн служит дополнительной защитой от погодных факторов.
   – Понятно. А что с такой крышей будет осенью и зимой?
   – То же, что и с обычным газоном. Пожелтеет и высохнет, чтобы весной снова зазеленеть.
   – Нижележащая конструкция гнить не будет?
   – Нет, если сделать правильную гидроизоляцию и дренаж. В старых домах, где крыши не плоские, конечно, так просто не получится, там придётся всю конструкцию крыши переделывать и усиливать. Этот подход имеет смысл применять в новых районах и в зданиях, строящихся на месте исторической застройки.
   – Тогда стоит изучить вопрос глубже, – порекомендовал Первый секретарь. – Построить опытные образцы в разных климатических зонах, подобрать растительность. Посмотреть, что получится. Это смотрелось бы очень необычно, и при этом, как я понимаю, не слишком дорого. К тому же такой «сад на крыше» очень пригодился бы в районах старой застройки, где зелени не хватает.
   Вот у вас у подножия высотных домов-«книжек» на будущем Калининском проспекте общий первый этаж запланирован...
   – Стилобат, – подсказал Посохин.
   – Ну да. У него же крыша плоская? Что, если на ней и устроить вот такую «зелёную крышу»? И концепцию отработаем, и жильцам приятнее будет смотреть из окон на сочную зелень, чем на голый бетон. Сделайте выход на крышу, прямо с лестницы, чтобы люди могли летом в этот скверик выходить и отдыхать там.
   – Хорошая идея, Никита Сергеич, – согласился Посохин. – Сделаем.
   – Тут, товарищи, надо иметь в виду ещё один важный момент, – продолжал Хрущёв. – Высокоплотная, средней этажности застройка приведёт к появлению толпы детей в голых бетонных дворах. Детям и подросткам надо куда-то девать свою энергию. Получится бардак и вандализм.
   – Так высокоплотной застройки мы и не планировали, – ответил Ловейко. – Наоборот, застройка будет хоть и средней этажности, но достаточно просторная, с большими озеленёнными пространствами между домами, с велодорожками и футбольными площадками, чтобы детям было где побегать. Вообще, мы уже ведём, и дальше планируем смешанную застройку, когда в одном микрорайоне строятся и пятиэтажные, и девятиэтажные протяжённые, и компактные высотные дома по 12-16 этажей, с озеленёнными широкими благоустроенными дворами в середине застройки. Там же, в радиусе пешей доступности, устраиваются школы, детские сады, и спортивные площадки.
   Он показал несколько слайдов с фотографиями макетов разных вариантов новых микрорайонов, поясняя, что и где будет находиться по проекту.
   – Тогда годится, – согласился Первый секретарь. – С планировкой новых районов мы с вами, более-менее разобрались. Очень правильное решение по размещению детских учреждений в радиусе пешей доступности в центре микрорайонов. Магазины для повседневных товаров на первых этажах в каждом микрорайоне, почтовые отделения, сберкассы и аптеки – всё очень разумно спланировано.
   Очень понравилось, что в проект сразу закладываются отдельные полосы под линии скоростного трамвая. О транспорте надо всегда думать заранее, тем более что всё достаточно просто просчитывается. Вообще ваши последние планировки смотрятся очень симпатично, особенно – те микрорайоны с фонтанами, или с искусственным озером и пляжем в центре.
   (АИ, см. гл. 02-11 см фото – 9й квартал района Новые Черёмушки http://www.sovarch.ru/gallery/21-351 есть ещё https://pastvu.com/p/94018 и http://www.yamoskva.com/node/14954).
   – Мы, Никита Сергеич, при проектировании руководствовались, в том числе, наработками архитектора Патрика Геддеса, – пояснил Ловейко. – Геддес в своё время писал: «Объедините дома в сотрудничество здоровых «соседств». Объедините эти «соседства» в обновленные кварталы, и через некоторое время мы обретем и лучшую нацию, и лучший мир… Всякий регион и каждый город может обучиться тому, чтобы справляться с собственными проблемами – строить свои дома, готовить своих ученых, художников и учителей.»
   (См. http://www.e-reading.club/chapter.php/104259/27/Glazychev_-_Urbanistika._chast%27_1.html)
   – Наш микрорайон, по сути, это и есть «соседство», упоминаемое Геддесом, развитое с учётом современных масштабов, – добавил Посохин. – Геддес одним из первых начал рассматривать весь регион как целостную систему, функционирование которой искажается влиянием города-метрополии. Всякое планирование должно начинаться с изучения ресурсов природного, географического региона, с исследования того, как люди умеют использовать эти ресурсы, формируя культурный ландшафт. Необходимо проводить опережающие комплексные исследования, вместо одних лишь топографических.
   Размерность «соседства» – микрорайона определяется радиусом удобной доступности средней школы и, тем самым, уровнем плотности застройки. Дистанция до школы и примыкающей спортивной площадки не должна превышать 800 метров. Поэтому школы у нас становятся ядром планировки микрорайона, а их вместимость определяет количество и этажность домов, строящихся в микрорайоне. Если площадь позволяет поставить больше домов, чем может обеспечить учебными местами школа, мы ставим на микрорайон несколько школ и детских садов, перемежая их жилой застройкой и разделяя внутренними проездами.
   Общественный центр, состоящий из магазинов повседневного спроса, кинотеатра и площади собраний, располагается обычно в узле соприкосновения двух-трёх микрорайонов, на углах, так что предельное расстояние до него не превышает 400-500 метров.
   Исходя из этих простых правил мы новую застройку и проектировали.
   – И очень хорошо получилось. Я только хочу отметить, что, по отзывам жителей, во многих городах сейчас власти при строительстве стремятся максимально упростить и удешевить планировку микрорайонов, и поэтому экономят на ландшафтном дизайне, – продолжал Никита Сергеевич. – А это, товарищи, недопустимо.
   Стремление руководства к экономии – это, само по себе, неплохо, но надо же понимать, чёрт возьми, на чём можно экономить, а на чём ни в коем случае нельзя. Вот взять те же озёра и фонтаны посреди микрорайона. Это же не просто элемент художественного оформления. Их задумывали, чтобы летом, в жару, детворе, что в городе осталась, было, где поплескаться и освежиться. Не все же могут, по объективным причинам, отправить детей в пионерский лагерь или в деревню. Некоторые вообще предпочитают не отпускать их за пределы своей ответственности, в какие-либо детские учреждения с временным проживанием – такую позицию тоже необходимо уважать. У нас и в парках пруды и искусственные озёра с той же целью устраиваются, не только для детей, но и для взрослых. Понятно, что, пока идёт стройка, не до прудов.
   Но ведь у нас многие руководители как рассуждают? Главное – «квадраты» построить, отчитаться за них, получить орден или там, следующее назначение, а дальше – хоть трава не расти. Если Новые Черемушки проектировались с достаточным вниманием к деталям, – отметил Первый секретарь, – то как только строительство сборных домов поставили на поток, так внимание к благоустройству территории начало падать, пока не скатилось в откровенное убожество. Вижу, недооценили мы масштаб проблемы содержания застроенных территорий.
   – Тут ещё один важный момент, – добавил Косыгин. – Раньше система кварталов и дворов формировала естественные границы зон ответственности коммунальных служб, а сейчас в новых районах эти границы несколько размыты. А у семи нянек, как известно, дитя без надзора.
   – Верно подмечено, – согласился Ловейко. – То же самое – с упрощением оформления домов. Ведь как было задумано? Пешеход, идя по улице или двору, не задирает голову, чтобы полюбоваться красотой фасада или формой здания. Для этого надо стоять хотя бы на противоположной стороне широкой улицы. Пешеход обычно видит, прежде всего, малые архитектурные формы, своё непосредственное окружение – козырьки подъездов, декоративные стенки, решётки балконов и лоджий, оформление площадок перед подъездами.
   (Источник http://krasnaya-moskva.ru/CHEREMUH.htm)
   У нас всё было изначально продумано и рассчитано. На примере того же 9-го квартала в Черёмушках все тамошние дома получили каждый своё собственное лицо и стали привлекательными на вид.
   Сейчас же при строительстве в большинстве новых районов доупрощались и доэкономились до того, что все эти якобы «излишества» поубирали. В результате и получаются те самые «безликие» районы, похожие друг на друга, да ещё и утопающие в строительной грязи. Ту же ливневую канализацию внутри микрорайонов не делают вовсе, а по улицам делают как попало. В результате в дождь на тротуарах сплошной потоп, без резиновых сапог не пройдёшь.
   (Вот пример http://www.yamoskva.com/sites/default/files/imagecache/ib_large/images/ Хрущевки. Улица Гримау. 27.09.14.08..jpg Тут вам и большой козырёк от дождя, на аккуратных столбиках, и цветочные клумбы по бокам, и даже пандус для детских колясок и инвалидных кресел предусмотрен. 1956 год! И куда потом всё делось?)
   – Тут, Никита Сергеич, дело даже не в том, что мне, как архитектору, обидно, что творения моих коллег принижаются и низводятся до уровня типовой продукции – с этим мы успешно научились бороться при помощи нехитрых и недорогих приёмов, тех же малых форм и элементов оформления, – продолжал Ловейко. – Но ведь убирая эти детали, мы ухудшаем качество жизни тех самых граждан, для которых это жильё строится! Вот какой смысл – сэкономить копейки на пандусе для детских колясок, если потом инвалиду на тележке в дом самому не въехать?
   – А куда у нас Служба Жилищного контроля смотрит? – удивился Хрущёв. – Это же их прямая обязанность – при приёмке микрорайона следить за соответствием построенного первоначальному проекту. (АИ, см. гл. 01-21)
   – Служба Жилищного контроля строго принимает, прежде всего, качество квартир, – пояснил Посохин. – Вот за их качество строителей действительно дерут как сидоровых коз. А на такие мелочи, как козырёк над входом или фонтаны во дворе СЖК внимания не обращает. В крайнем случае – строители клянутся мамой, что потом доделают. А когда объект сдан – кто там чего доделывать будет, сами понимаете...
   – Понятно, – понимающе покивал головой Первый секретарь. – Это наша общая беда. Сначала конструкторы или архитекторы запроектируют всё, как надо, а потом, в серийном производстве, всякие рационализаторы начинают упрощать и удешевлять.
   Вот что, товарищи, подготовьте Постановление Совета министров, как руководящий документ для СЖК, об усовершенствовании порядка сдачи объектов жилищного строительства и усилении приёмочного контроля. Впишите туда полный контроль при сдаче всего микрорайона, на соответствие проекту. И товарищу Косыгину на подпись. А я ему напомню, чтобы этот вопрос не забывался.
   И кстати, по поводу этих ваших «малых форм». Вот, как я понимаю, учатся у нас студенты художественных вузов, в том числе скульпторы. Делают какие-то свои курсовые работы. Наверняка среди них попадаются достаточно удачные. Почему бы их не устанавливать затем во дворах и скверах, на детских площадках, да даже на любом газоне у перекрёстка? Пусть они, так сказать, радуют глаз горожан. Особенно на детских площадках. Что нам, мешка цемента жалко – поставить для детей статую какого-нибудь мультяшного или сказочного персонажа? Да ещё и раскрасить, как в мультике. Ту же Красную Шапочку с Волком, например, или кота Леопольда, или просто какого-нибудь зайчика или белочку, ну, вы поняли.
   Первый секретарь не обратил внимания на сидевшего в углу неприметного человека в сером костюме, с аккуратной короткой стрижкой. А он, внимательно прислушиваясь к беседе, пометил что-то у себя в блокноте.
   – Можно даже организовать так, чтобы сами же местные дети, под руководством автора скульптуры, её и раскрасили, да и потом подкрашивали, по мере облупления краски, – предложил Ловейко. – Та же книжка-раскраска, только объёмная. Заодно они при этом будут приучаться следить за состоянием своего двора, дома, и вообще среды обитания.
   – И проводить это надо в порядке игры, а не как «обязаловку», – развил его идею Косыгин. – Так оно лучше на сознание ложится. Увлечь детей совместной деятельностью не только в рамках школьного класса, но и в рамках дворовой песочницы – это будет прививать им навыки взаимодействия в коллективе, не только для игр, но и для полезных дел.
   – Решили, так и сделаем. Владимир Алексеич, распорядитесь, пожалуйста, – попросил Хрущёв. – И ещё, что я подумал, надо дать больше полномочий местным властям, позволить им выделять из местных бюджетов какой-то, пусть небольшой, дополнительный фонд финансирования управдомам и ЖЭКам, чтобы они могли поддерживать в чистоте и исправности фонтаны и бассейны, самостоятельно нанять архитектора, ландшафтного дизайнера и постепенно улучшить уже существующие дворы и районы, не по наитию, а по заранее составленному грамотному проекту. Распланировать те же газоны, деревья, кустарник, живые изгороди и прочее озеленение, расставить песочницы и детские площадки, построить фонтан во дворе, красиво расставить скамеечки, какие-нибудь фигурки, качели для детей. Ведь грамотный, обученный дизайнер справится с этим куда лучше, чем бригадир дворников.
   – Конечно, – согласился Посохин. – Как минимум, специалист создаст законченную, уравновешенную композицию, а не просто расставит скамейки вокруг песочницы. Можно вообще разработать каталог типовых элементов ландшафтного дизайна, несколько десятков, из которых можно будет составлять проекты для любой местности, разбавляя их отдельными оригинальными деталями, для лучшей привязки к рельефу. Издать такой альбом-руководство для работников ЖЭКов. Красочный, с цветными фотографиями.
   Ещё я бы посоветовал в рамках программы создания малых госпредприятий организовывать небольшие предприятия, занимающиеся ландшафтным дизайном и благоустройством придомовых территорий. Можно даже объявить конкурс для таких предприятий на лучший двор, с денежными призами для победителей.
   – Вот это хорошая идея, – одобрил Косыгин. – Так и сделаем.
   – Иосиф Игнатьич, давайте мы с вами проект документа напишем, и через Владимира Алексеича представим в правительство, – предложил Посохин.
   – Верно, а дальше уже мы с Алексеем Николаичем проследим, чтобы ваше начинание не легло в долгий ящик, – поддержал Хрущёв. – Но я хочу теперь, прежде всего, обратить ваше внимание не на конструкцию отдельных домов, а на планировку кварталов исторической части каждого нашего крупного города, потому что это, в скором времени, станет нашей с вами основной проблемой. Собственно, уже становится, если вспомнить недавнее обсуждение планировки проспекта Калинина. Есть у вас картинка проекта под рукой?
   – Конечно, – Ловейко нашёл среди приготовленных плакатов план строящегося проспекта Калинина и повесил на стойку.
   Первый секретарь подошёл к плакату, достал внушительной толщины авторучку, повернул на ней колечко, и яркий красный луч скользнул по изображению.
   – Вот все сосредоточились на этом ресторане, на Собачьей площадке, а вот эти убогие жёлтые домики так и будут тут стоять? Они тут нужны? Они точно имеют архитектурно-историческую ценность? Может, лучше на их месте обычный жилой дом поставить? Или даже необычный, по новому проекту? Вот тут у вас на новый проспект вообще выходят тыльные стороны домов старой застройки девятнадцатого века. Это что, так задумывалось? Давайте эти дома или уберём, или, если они действительно имеют историческую ценность, отделим их от нового проспекта или современным домом, или, хотя бы, деревьями, чтобы это позорище царского периода тут своим задом не торчало.
   (https://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/2/28/New_Arbat_Street_00041.jpg Вот это жёлтое, например)
   – Вообще, товарищи, – продолжал Хрущёв, – я считаю, что нужно на законодательном уровне определить, по какому набору признаков старинные дома считать исторически ценными или памятниками архитектуры, а какие относить на общих основаниях к ветхому и аварийному жилому фонду и сносить нахрен. А то у нас слишком много развелось радетелей за культурно-историческое наследие.
   – Когда обсуждали план прокладки проспекта Калинина, так, извините, некоторые чуть ли не на мыло не изошли. Тот дом не тронь – памятник архитектуры, в этом доме кто-то когда-то жил, у третьего красивые украшения на фасаде – да етить его мать, в этих домах люди живут, между прочим! В коммунальных квартирах по шесть хозяек на одной кухне жопами, извините, толкаются! – разбушевался Первый секретарь. – Вы их спросили, в каких домах, в каких квартирах они жить хотят? В тёмных коммуналках по семь-восемь семей на одну квартиру, без центрального отопления и горячей воды? Или в новых, светлых индивидуальных квартирах со всеми удобствами, в домах с ваннами и лифтами?
   – Вот, смотрите, ситуация. Дом построен в 17-18-м веке. А если ещё раньше? Сохранять его или нет? А если он уже рассыпается от ветхости? Дом 19-го века, построен знаменитым архитектором. Однозначно сохранять как есть? Но ведь в нём людям жить? А там перекрытия деревянные, и под полами крысы бегают. Может, сохранить внешние стены, а внутренности перестроить? И во сколько это обойдётся? 90 процентов от стоимости постройки нового здания той же этажности?
   Дальше, дом 19-го века, построен купцом какой-то там гильдии, облеплен по фасаду безвкусными лепными финтифлюшками, как говорят наши представители творческой интеллигенции – «кич», но туристы любят его фотографировать. Сохраняем?
   «Доходный дом» 19-го века, из серии «жОлтый Петербург Достоевского», ценности не имеет, но «вписывается в исторический ансамбль», то есть, говоря по-простому, торчит, как гнилой зуб, между двумя другими домами, один из них построен известным архитектором, в другом – квартира-музей знаменитого учёного/писателя/композитора, туда туристы ходят, и школьников водят с экскурсиями. Ломаем? Но не забываем, что застройка 19 века сплошная. То есть у соседних домов только фасад красивый, а боковые стены без окон, и даже не штукатуренные, потому что примыкают вплотную к дому, который мы хотим сломать. Значит, надо пристраивать к этим «памятникам архитектуры» декоративные боковые стены, чтобы хоть как-то прикрыть это средневековое позорище.
   – Никита Сергеевич, давайте не будем спешить, – возразил Ловейко. – Для начала стоит разделить переселение граждан из коммуналок и сохранение исторической застройки. Коммуналки надо расселять, благо сейчас много жилья строится. Если из коммуналки, где, как вы выражаетесь, шесть хозяек на кухне жопами трутся, пять семей переедут в новые квартиры, и бывшая коммуналка станет квартирой для одной семьи, эта семья будет довольна. Как и переехавшие.
   Кроме того, в Европе большие доходы получают от туризма. Чем хуже наши города, как Москва и Ленинград? Но туриста привлекают не отдельные здания, вроде Кремля в Москве и Зимнего в Ленинграде, а архитектурный ансамбль в целом, и с его историческим прошлым. Смотреть на коробки новостроек турист не поедет. И так в 30-х и 40-х столько сдуру сломали, что впору подумать как кое-что восстановить, по примеру поляков, восстановивших Варшаву после войны.
   А ещё, в наших городах, особенно больших, очень серьёзная нехватка гостиниц. И тут могут помочь старые дома, если их после расселения не ломать а отремонтировать, заменив обветшавшее и модернизировав внутреннюю начинку, при этом внешне оставив как было. Такие гостиницы смогут дать крышу над головой туристам, командировочным и другим приезжим, окупят затраты на свой ремонт, ещё и доход принесут.
   – Гостиницы, говорите? – переспросил Хрущёв. – Ну, допустим, но сколько тех гостиниц нужно? При том, что 90 процентов «исторической застройки» – откровенные клоповники даже на момент постройки, тем более – сейчас. Большинство из них неремонтопригодны. Интерес могут представлять разве что отдельные здания. И то надо смотреть, возможно, имеет смысл построить новое здание, придав ему такой же фасад. И первая причина даже не состояние самих зданий, а ширина улиц и возможность прокладки коммуникаций.
   Вот как в других странах к этому вопросу подходят – кто мне скажет?
   Архитекторы слегка ошарашенно переглянулись.
   – Гм… Если обратиться к американскому опыту, у них принято передоверять регулирование жизни закону, а не исполнительной власти, – ответил Ловейко. – Американцы ещё в начале века использовали немецкий опыт и ввели законы о зонировании. К примеру, в 1916 г. в Нью-Йорке было принято правило зонирования по использованию и по высотам, и закон об обязательных отступах ярусов от красной линии при возведении небоскрёбов.
   – Это что? Поясните поподробнее? Что за красная линия?
   – Красная линия – это условная линия, по которой выравниваются фасады при застройке улицы. – пояснил Посохин. – То есть, в США на уровне законодательства определено, в каком районе, какой высоты здания можно строить, а также принято, что основания небоскрёбов должны иметь ступенчатую форму, чтобы они не смыкались между собой, как сплошной лес, и хотя бы как-то пропускали на улицы солнечный свет.
   – Эти два закона вместе сыграли роль долгоживущего главного архитектора, которого в американских городах никогда не было, – добавил Ловейко. – В соответствии с принятыми законами застройка в городах постепенно обновляется, но при этом соблюдаются общие требования к домам, принятые для всего района. Никто не может воткнуть здание сверх разрешённой этажности или поставить фабрику в жилом районе. Например, в Вашингтоне запрещено строить здания выше Капитолия.
   (См. Глазычев «Урбанистика» http://www.e-reading.club/book.php?book=104259)
   – Вот, видите! А я-то думал, чего это у американцев столица на наш губернский городишко похожа, – улыбнулся Первый секретарь. –Всего два закона, обязательных к исполнению для всех, создали саморегулирующуюся систему. А у нас власть, что центральная, что местная, ещё с царских времён привыкла вертеть законы на х..ю, как ей нравится, извините за рабоче-крестьянское выражение. Вы не думайте, что старого дурака переклинило, – усмехнулся Хрущёв, – я знаю, о чём говорю, сам вертел, приходилось. Время было такое. Но времена меняются. Мы с вами должны сейчас эту традицию переломить.
   Я сейчас не только о проспекте Калинина говорю, и даже не только о Москве. У нас такая же ситуация и в других городах – прежде всего, в Ленинграде. В историческом центре соседствуют исторические архитектурные памятники, и рядом стоят совершенно рядовые доходные дома, по нынешним стандартам для проживания людей вообще малопригодные. Всё это слеплено в кучу, на минимальной площади, сплошной стеной, как это у вас называется?
   – Блокированная застройка, – подсказал Посохин.
   – Вот. Убожество полное. Зелени почти нет, улицы узкие, для современного транспорта непригодные. Этажность обычно до пяти этажей, редко больше, то есть при всей скученности застройки людей там живёт меньше, чем можно было бы разместить в современных домах. Причём живут они в коммуналках, в жутких условиях. Эти дома надо срочно расселять, оставлять там преимущественно пенсионеров, которые в этих районах всю жизнь прожили и другого себе не представляют, молодёжи давать новые квартиры. Вопрос лишь в том, что с этими районами потом делать?
   – Проблема в том, Никита Сергеич, что эти дома сносить и вывозить мусор выйдет дороже, чем построить новые районы в чистом поле, – пояснил Ловейко.
   – Это не такая большая проблема, как кажется, – возразил Хрущёв. – Обратитесь к академику Лаврентьеву, он вам что хошь снесёт. Направленным взрывом. Большинство проблем человечества можно решить соответствующим задаче зарядом взрывчатки, самое сложное – правильно рассчитать заряд и грамотно заложить.
   Архитекторы переглянулись. О направленных взрывах они явно раньше не слышали.
   – Вторая проблема, как вы верно указали – узкие улицы, – продолжил Ловейко. – Третья – да, та самая блокированная застройка. То есть, к историческому памятнику с боков примыкают малоценные постройки, но если их снести, как вы правильно сказали, по бокам у памятника останутся голые стены, часто даже без штукатурки. Ну, вот так раньше строили. Надо будет что-то придумывать, пристраивать.
   – Может, разместить в этих домах конторы и учреждения? – спросил Косыгин.
   – Можно, конечно, – ответил Посохин. – Но тут тоже проблемы имеются. Прежде всего, здания ветхие, с деревянными перекрытиями, особенно это опасно при пожарах. При размещении там учреждений могут погибнуть архивы. Старые дома для дальнейшего использования надо полностью реконструировать изнутри. То есть, оставлять только коробку стен, встраивая внутрь новую «начинку». Это выйдет дороже, чем новый дом большей площади построить. Да ещё и снаружи реставрировать.
   Вторая проблема – если полностью убирать население в новые районы, это породит ежедневную маятниковую миграцию, которая уже наличествует, но ещё не стала катастрофой. Но станет, если центральные районы будут заняты только конторами и учреждениями. Учитывая проблемы с транспортом на узких улицах.
   Слушая Посохина Первый секретарь сосредоточенно что-то обдумывал:
   – А если так поступить: сначала определить в законе ряд признаков для памятников архитектуры, чтобы не возникало лишних споров. Расписать зонирование, чтобы не возникало соблазна воткнуть высотный дом посреди исторической застройки.
   – Никита Сергеич, высотная доминанта – это не всегда плохо, – подсказал Ловейко, – если общий стиль выдержан. Те же московские высотки хорошо смотрятся, разве нет?
   – Конечно, – согласился Хрущёв. – Но – только пока они не превращаются в сплошной лес. Я сейчас не об этом. Москва до 1947 года была, можно сказать, большой деревней, да и сейчас ещё во многих местах столица наша имеет вид далеко не столичный.
   (https://nz1.ru/interesting/10275-derevenskaya-moskva-50-h-60-h-godov-xx-veka-36-foto.html Фотоснимки Москвы 50-х и 60-х)
   Кое-где и сейчас ещё можно увидеть уютный дворик, иногда даже чисто деревенский. (Вот здесь целая галерея разных красивых двориков http://www.mmsk.ru/sketches/yar/). Такой, как на Крутицком подворье – это уже перебор, конечно, это скорее для туристов. (http://moscow-walks.livejournal.com/1596452.html)
   В Ленинграде такое вряд ли найдётся – город более новый и строился сразу как новая столица. Там – хуже. Сплошные дворы-колодцы, каменные джунгли. Надо от них избавляться, не мучить людей жизнью в коммуналках.
   Да и в Москве, в домах, окружающих эти дворики, по нынешним стандартам жить уже невозможно. Наша с вами задача, товарищи – сохранить и преумножить подобные места, заменив постройки вокруг них новыми домами, в которых будет приятно жить.
   Так вот. Сначала принять закон, чтобы не возникало споров – является ли дом памятником архитектуры, или нет. Само собой, нет правил без исключений. В законе надо прописать процедуру принятия решения по таким исключениям. Например, комиссия, кто и как может её назначить, как можно добиться назначения, по каким правилам комиссия должна принимать решения.
   – Звучит разумно, – согласился Ловейко.
   – Затем, когда перечень ценных объектов будет определён, начинать постепенно сносить малоценную застройку, прежде всего – аварийную, расселяя людей в новые районы. На месте снесённых домов устраивать скверики и парки, пока пусть даже без деревьев – клумбы и газоны с кустами живой изгороди – до принятия решения о дальнейшей застройке. Делать это будем постепенно, никаких кампаний «ура-ура, всё старое долой». Подходим вдумчиво, без лишней шумихи в печати, считая и просчитывая каждый шаг, – специально оговорился Первый секретарь, видя расширившиеся глаза собеседников. – Сносить старые дома надо начинать буквально по одному на квартал, с южной стороны, сразу же благоустраивая и озеленяя освободившуюся территорию и вскрывающиеся для солнечного света дворы.
   – Почему скверики и парки? Да потому, что в центре старых городов зелени катастрофически не хватает, – продолжил Хрущёв. – Ни детям поиграть негде, ни взрослым выйти посидеть.
   – Так вы предлагаете всю жилую застройку в центральной части городов вообще ликвидировать? Или всё же частично заменять старую новой? – уточнил Посохин.
   – Расселять по новым районам, а в центре всё малоценное сносить нахрен. А застраивать снова или нет – вот это вы, специалисты, должны будете определить, исходя из потребностей города и транспортных потоков, – ответил Никита Сергеевич. – Если мы выведем транзитный автотранспорт из центра и разуплотним там жилую застройку, количество транспорта в центре снизится до разумного, которое уже могут пропустить имеющиеся улицы. В процессе сноса старого жилфонда улицы можно будет и расширить, там, где это действительно необходимо.
   – Вблизи центра городов обычно располагаются промышленные и транспортные объекты, к примеру – вокзалы и некоторые заводы, – заметил Ловейко. – Можно организовать заселение работающих там людей в новые дома, строящиеся на месте снесённых старых, в шаговой доступности от этих объектов, тем самым убирая часть пассажиропотоков. Старую квартальную застройку можно заменять не обязательно типовыми протяжёнными домами, можно быстро строить каркасно-панельные дома, сохраняя прежнюю форму кварталов, но возводить уже только один дом на квартал, благоустраивая дворы.
   –Такой тип застройки, когда один дом занимает целый квартал, существовал ещё в древнем Риме, – подсказал Посохин. – Такие дома-кварталы назывались «инсула» – «остров». Конечно, благоустройством дворов тогда не заморачивались, кроме самых богатых граждан. Сейчас дворы надо делать открытыми на юг, юго-восток и юго-запад, чтобы в них попадало солнце, тогда в них и зелень расти будет, и людям солнечный свет тоже необходим, особенно в северных городах, вроде Ленинграда.
   – Ну вот, видите, всё уже украдено до нас, – усмехнулся Никита Сергеевич. – Дальше. Подумать – для северных городов, начиная с широты Ленинграда, о соединении отдельно стоящих домов крытыми переходами и галереями. Если 8 месяцев в году – снег, дождь и слякоть – мы на одной только уборке снега сэкономим больше, чем на строительстве этих галерей. На открытых участках посыпку песком зимой сделать обязательной. Гражданам разъяснять их право подавать в суд на ЖЭК в случае получения травмы при падении.
   Теперь о транспорте. Надо смоделировать внутригородские транспортные потоки с учётом заселения каждого района и перспективы дальнейшей автомобилизации населения. С этим нам учёные, математики должны помочь, составить математическую модель, так, кажется, у них называется, и на ЭВМ её обсчитать.
   В связи с этим, хочу сразу обратить ваше внимание на пересечение Садового кольца и проспекта Мира. Сейчас там ещё терпимо, но при наших темпах автомобилизации мы уже скоро упрёмся в необходимость постройки в этом месте двухуровневой транспортной развязки, чтобы радиальный и кольцевой потоки не пересекались. Но, когда упрёмся, строить будет уже поздно, перекрывать движение проще сейчас. Прошу вас заранее этот момент продумать и обсчитать. Возможно, один из потоков загнать в неглубокий туннель, а второй пустить по поверхности.
   – Понятно, – ответил Посохин. – Обязательно займусь этим вопросом.
   – Ну, и заодно уже, – Хрущёв слегка замялся. – Сносить старую застройку, конечно, необходимо, но уникальные здания беречь надо. В 30-х при первой реконструкции порушили слишком много всего, зачастую необоснованно. Мы тут с вами только что про высотные доминанты толковали... У меня к вам, товарищи, особая просьба. Подумайте, нельзя ли восстановить один редкостный объект нашего культурного наследия.
   Ловейко и Посохин даже не сразу поверили своим ушам, решив, что или они ослышались, или Первый секретарь с серьёзным видом пошутил.
   – Да, товарищи, – кивнул Никита Сергеевич. – Вы меня правильно поняли. Я предлагаю изучить вопрос возможности восстановления Сухаревой башни. Строение историческое, уникальное, разломали его совершенно зря. Я интересовался вопросом, тогда академик Фомин предлагал пустить транспорт через арки, пробитые в нижнем ярусе башни. Сейчас у нас есть современные технологии монолитного строительства, мы вполне можем пустить транспорт под башней. Восстанавливать желательно на том же месте, и строить на скрытом монолитном каркасе, но из кирпича, чтобы как можно правдоподобнее воспроизвести внешний вид и внутренние помещения.
   (Сухарева башня http://maxkatz.livejournal.com/196833.html http://liveinmsk.ru/places/a-542.html http://russian7.ru/post/7-legend-suxarevskoj-bashni/ )
   – Можно для ускорения постройки использовать заранее собранные на заводе кирпичные панели и целые элементы из облегчённых керамоблоков, под кирпич, – предложил Посохин. – А что вы в башне разместить собираетесь, Никита Сергеич? Не водокачку же?
   – Музей Петра Первого и Навигацкой школы, – ответил Хрущёв. – Сейчас у нас строится новый, современный флот. Музей военно-морского флота у нас в Ленинграде. Но и в Москве хотелось бы иметь что-то подобное. Если с башней и расселением центра получится – можно будет подумать и о восстановлении стен и башен Китай-города, но это уже вопрос, требующий более серьёзного изучения.
   – Я правильно понял, что вы хотите башню установить над транспортной развязкой? – уточнил Ловейко. – Это возможно, но потребует усиления конструкции.
   (Проект восстановления Сухаревой башни http://www.m24.ru/articles/114642)
   – Я потому и сказал про монолитный каркас, – ответил Хрущёв. – Иначе вибрация от автомобилей башню быстро укатает. Этот вопрос – влияния вибрации и шума от транспорта на городские постройки и людей и способы защиты – вообще надо изучить подробнее.
   Тут я хочу подчеркнуть, что у нас автомобиль населением понимается неправильно. Для нашего человека автомобиль – показатель статуса, социального положения, а это – глупость, не должно так быть. Автомобиль – это обычная повозка для перевозки четырёх-пяти жоп из пункта А в пункт Б, только и всего. Четырёх-пяти – это в лучшем случае, обычно машина везёт только водителя. Неправильно это.
   Старые города наши для автомобильного транспорта малопригодны. Если приспосабливать старые города к современному автомобильному потоку, тем более – к тому потоку, что будет через 10-20 лет – это означает убить эти города. Не больше и не меньше, – заявил Никита Сергеевич. – Решение мне видится таким. Транзитный автотранспорт в исторический центр не пускать вовсе. Все улицы общей шириной 4 полосы и меньше делаем трамвайно-пешеходными. Обязательно предусматриваем велодорожки. В новых районах их уже делают (АИ), но в историческом центре они тоже нужны.
   – Трамвайно-пешеходными? – переспросил Посохин. – Мы, вроде, собирались наоборот, трамвай из центра Москвы убирать? Начали уже, правда, в 56-м остановились...
   (Как уничтожали московский трамвай http://tram.ruz.net/history/ivanov14.htm)
   – Глупость начали, – отрезал Первый секретарь. – Вон, в Ленинграде, трамвай развивают, и правильно делают.
   (http://wiki.nashtransport.ru/wiki/50_лет_Ленинградского_трамвая_(книга,_часть_1) Очень содержательно про ленинградский трамвай)
   – Мы и сами убедились, – продолжал Хрущёв, – во время спартакиады народов СССР 56-го года, что без трамвая перевезти большое количество пассажиров невозможно, и сейчас мы открываем всё новые и новые маршруты, пока больше в новых районах, конечно. Вот и в центре надо не убирать трамвай в угоду машинам, а вытеснять с узких улиц машины, развивая трамвайные и троллейбусные маршруты. У нас в стране что главное? Человек. Вот и надо строить города и организовывать транспорт так, чтобы удобно было каждому человеку, а не только владельцам автомобилей. Поэтому главным транспортом в городах назначаем трамваи и троллейбусы.
   Внутрь Садового кольца надо оставить въезд только для машин тех, кто там проживает. Автомобильное движение сохранить только по крупным радиальным улицам и по набережным. Основными маршрутами для автомобилей сделать третье кольцо, и в перспективе МКАД, когда она будет достроена. Весь остальной пассажиропоток перевозить троллейбусами, там где он меньше, скажем, 4 тысяч человек в час, и трамваями там, где больше. Вы правильно делаете, что в новостройках прокладываете трамвайные пути по выделенным полосам, отдельно от автотранспорта. Как раз для скоростных трамваев.
   (http://pikabu.ru/story/maksimalnaya_provoznaya_sposobnost_vidov_transporta_1914557 Провозная способность разных видов транспорта)
   – А кто в центре работает, а живёт в новых районах и добирается на машине? – спросил Посохин. – С ними как быть?
   – Кто работает в 15-20 минутах ходьбы от метро – это радиус примерно в полтора-два километра вокруг каждой станции – те могут и на метро приехать. В этих зонах приезжего автотранспорта быть не должно. В новых районах возле станций метро надо строить перехватывающие парковки.
   – Это что такое? – термин для архитекторов оказался незнаком.
   – Чтобы человек мог доехать до метро, оставить машину на весь день, и дальше ехать на метро в центр, – пояснил Хрущёв. – Я, когда в зарубежных поездках бываю, стараюсь всё интересное и полезное примечать. Владимир Ильич нам завещал: «учиться, учиться и учиться». Вот и учусь.
   Архитекторы снова переглянулись.
   – За пределами зон пешей доступности парковку возле учреждений придётся разрешить, для работников этих учреждений, и для прокатных автомобилей, если учреждение связано с приёмом посетителей. Тут ещё как следует продумать надо, поэтому спешить не будем. Я вам пока свои мысли излагаю, а не проект Постановления, понимайте правильно, – ответил Первый секретарь. – По мере застройки центра новыми домами люди смогут через райжилобмен подбирать себе квартиры ближе к месту работы. В целом наша задача – разгрузить центры городов от автотранспорта.
   Райжилобмену, кстати, нужно менять свой стиль работы. Его надо преобразовать в организацию, занимающуюся целенаправленной оптимизацией расселения граждан. Чтобы работники райжилобмена не дожидались, пока гражданин к ним обратится, а сами предлагали, к примеру, при смене работы сменить место жительства, разумеется, без ухудшения жилищных условий. В конце концов, у нас люди постоянно женятся, разводятся, съезжаются, разъезжаются. Логично этот процесс организовать на научной основе.
   Сейчас у нас появляются новые виды общественного транспорта – скоростной трамвай, внутригородские электрички (АИ), развивается метрополитен. Пробуем и пригородно-городской воздушный транспорт, хотя пока это экзотика, конечно. Вот внутригородские и пригородно-городские электропоезда стоит развивать активнее, вместе со скоростным трамваем.
   – Я знакомился с ленинградским опытом, они там пустили прямо по городу обычные электропоезда ЭР-1 (АИ), – вспомнил Посохин. – Вместимость у них, конечно, хорошая, не сравнишь с трамваем или метро. Обходится такая линия много дешевле метрополитена, раз в десять примерно.
   Сейчас в Ленинграде пять радиальных направлений, от основных вокзалов. Ещё они соединили короткой веткой Финляндский и Московский вокзалы, построив новый железнодорожный мост, и проложили по правому берегу Невы пассажирские маршруты до проспекта Обуховской обороны, в дополнение к ветке, что уже работала севернее улицы Савушкина. Причём по большей части обошлись уже имеющимся рельсовым полотном.
   Для соединения вокзалов использовали существующие подъездные пути на Чугунной улице, не постеснялись снести часть зданий на левом берегу Невы и провели двойные пути по эстакаде, по уже существующим улицам – Арсенальной, Таврической и Дегтярной, с выходом на Московский вокзал чуть южнее основных платформ. Там у них ходят такие же поезда, как в метро, а по правому берегу пущены полноразмерные электропоезда ЭР-1. (АИ)
   Конечно, споров было много, особенно когда пришлось сносить несколько кварталов старой застройки. Но сейчас все довольны, учитывая, что метро в Ленинграде только строится, а ездить надо уже сейчас. Сейчас там обсуждается возможность постройки кольцевой линии электрички, которая свяжет проектируемые новые районы.
   (http://pitertransport.livejournal.com/59116.html Некоторые предлагаемые варианты городской электрички для Ленинграда)
   В Москве, конечно, такой трюк не пройдёт. Но мы могли бы восстановить пассажирское движение по Московской кольцевой железной дороге, и ещё проложить кольцевую линию вдоль строящейся МКАД, с выходом на внутренние и внешние радиальные направления. Пустить там пока обычные ЭР-1, а в перспективе и скоростные электропоезда.
   – Вот это дельно, – одобрил Никита Сергеевич. – Я вот когда с де Голлем недавно общался, он, среди прочего, показывал мне французский проект системы пригородно-городских поездов, которую они собираются начать строить со следующего года. (https://ru.wikipedia.org/wiki/RER). Но французы планируют в черте города пускать эти поезда под землёй, ниже уровня метро, а у нас и так метро очень глубокое. Да и нашу ЭР-1 целиком закопать не получится – уж очень она здоровая.
   А вот ленинградский вариант, с поездами метро на эстакадах, мне нравится. На окраинах Москвы эти поезда вполне себе на поверхность выскакивают. Они поменьше шириной, как раз для города. Вполне можно сделать из них современный городской экспресс, который сможет и под землёй бегать, и по земле, и над землёй по эстакадам.
   Ещё надо учитывать, что метро в Париже очень старое, куда хуже нашего. По сути, если наше метро продлить в пригороды, и пустить часть поездов в «дальнем» исполнении, то как раз аналог французской системы и получится. Со станциями глубокого залегания под городом, и наземным движением в пригороде. Основная идея – возможность выезда в пригороды на тех поездах, что ходят по городу. Пусть будет два типа поездов – обычное метро и пригородные экспрессы, которые будут проходить, скажем, раз в двадцать или пятнадцать минут, по тем же туннелям, и собирать пассажиров, выезжающих из города.
   Для наземных участков сделать дополнительные пантографы на моторных вагонах, всё-таки контактный рельс на открытой местности – небезопасно. В поездах, идущих в пригороды, сиденья надо ставить как в автобусах – в два ряда с обеих сторон. Ну, и морду сделать у головного вагона покруглее, а не таким кирпичом, как сейчас, – усмехнулся Хрущёв. – Поезда перед входом в туннель могут пантографы автоматически опускать, а на открытой местности – поднимать, и запитываться от верхнего контактного провода. Зато можно будет по мере развития города продлять существующие пути всё дальше в пригород.
   – Вы имеете в виду – и за будущую кольцевую? Туда же нормальные электрички ходят? – уточнил Ловейко.
   – Да, в дополнение к уже имеющимся веткам надо строить дополнительные направления, чтобы в перспективе связать всю Московскую область, а затем и прилегающие области Центрального региона единой сетью железнодорожного сообщения, более густой, чем сейчас. И строить новые города, посёлки и заводы, привязываясь к этой сети, – ответил Первый секретарь. – И ещё, подумайте над новой концепцией пересадочных станций. Надо сделать так, чтобы к одной платформе с одной стороны подходил трамвай, а с другой – электричка или поезд метро. Чтобы пассажиры с сумками-тележками и детскими колясками не лазали по ступенькам и переходам.
   – Так это... Никита Сергеич, трамвай намного ниже электрички. Не получится.
   – А эстакаду для трамвая вдоль платформы, что, нельзя сделать? – предложил Хрущёв. – Приподнять трамвай, всего на какой-то метр, а то и меньше, зато людям удобно будет. В дополнение к уже существующему трамваю городские электрички – как раз то, что надо.
   Ещё подумайте о максимальном использовании существующих подъездных путей к заводам, не только МКЖД. От них можно делать дополнительную ветку, по которой и будет бегать электричка. У нас основные пассажиропотоки – именно из спальных районов к заводам, а к заводам подъездные пути всегда есть. На них и надо завязывать новые маршруты транспорта. Рядом с рельсами для грузовых поездов прокладывать пути для электрички.
   – Вот-вот, в Ленинграде так и сделали, – припомнил Посохин. – У них в проекте ещё продлить эту ветку по южной части города, соединить между собой ветки, выходящие с Московского, Балтийского и Варшавского вокзалов. Если затем замкнуть кольцо на западе, скажем, по эстакаде, получится полноценная кольцевая железная дорога. Нам надо второе железнодорожное кольцо или скоростной трамвай вдоль строящейся МКАД проложить. Как раз сейчас не поздно.
   – А главное – весь этот проект должен быть не только для Москвы и области. Такие же системы городских электричек будем строить везде, где есть достаточный пассажиропоток. Готовьте проект, будем строить, – решил Хрущёв. – Ещё одна проблема, которую надо решать – расширение предприятий и городов. Даже если оставлять в городах только сборочные производства, вынося производство комплектующих в пригороды и области, резервы площадей для расширения предприятий быстро будут исчерпаны. Люди, что уже живут в городах, в область работать не поедут. Им туда и добираться неудобно, а переезжать из Москвы или Ленинграда, да и вообще из города в область, и вовсе неприемлемо – снижение социального статуса. Квартиру в городе на дом в области у нас менять не принято. Выбить эту пробку в сознании людей будет крайне сложно.
   Я бы делал так – микрорайон в шаговой доступности от станции электрички или скоростного трамвая. Затем – зеленый пояс, и дальше – вперемешку городские микрорайоны, пригородная индивидуальная застройка, и промышленные зоны, в шахматном порядке, связанные скоростным трамваем, электричками и автодорогами. Кто захочет городского комфорта – живет в микрорайоне. Кто хочет жить ближе к природе – добро пожаловать в районы с индивидуальной застройкой. Тут вам и сады, и огороды, и никаких ограничений на площадь дома и покупку стройматериалов.
   В центре должен оставаться только необходимый минимум объектов – учреждения, музеи, вокзалы, чтобы перевести основные пассажиропотоки с радиальных направлений на кольцевые.
   – Таким образом мы снимем проблему перенаселения городов и насыщенности автотранспортом, – резюмировал Косыгин, внимательно прислушивавшийся к беседе Первого секретаря с архитекторами. – Так, товарищи, к сентябрю подготовьте изменения в генеральный план строительства Москвы, учитывающие всё, что мы тут с вами проговаривали.
  
   – Теперь, товарищи, хочу с вами поговорить не о бетоне и планировках, а о людях и организации труда, – сказал Никита Сергеевич. – Я специально пригласил на это совещание очень хорошего специалиста, бригадира строительного треста «Печенганикельстрой», Владислава Пахомовича Серикова. Товарищ Сериков работает на строительстве промышленных объектов Ждановского горно-обогатительного комбината в посёлке Заполярный Мурманской области. Владислав Пахомыч, идите к нам поближе, не стесняйтесь.
   Сериков, ещё вполне молодой – ему было около 30, вышел к трибуне и нерешительно остановился, смутившись перспективой выступления перед заслуженными именитыми академиками и руководителями.
   До совещания Хрущёв успел немного с ним поговорить. Он попытался «вбросить» бригадиру идею, до которой Сериков и его коллега-строитель Николай Анатольевич Злобин, в «той» истории доходили порядка 15 лет – бригадный подряд.
   – Расскажите нам, Владислав Пахомыч, о вашем эксперименте по объединению бригад, – попросил Первый секретарь.
   – Да чего там рассказывать-то... – Сериков слегка замялся. – В общем, работало у нас в управлении «Промстрой» семь отдельных бригад. Дела на стройке шли плохо. Мелкие бригады копались на десятках объектов будущего горно-обогатительного комбината и производственной базы, но никак не могли довести начатое до конца. Люди ходили на стройку, чтобы заработать деньги, и не представляли себе, что могут быть и какие-то другие интересы.
   И вот, в 58-м году сидели мы с нашим начальником, Пуховым Марком Наумычем, и я ему предложил объединить все бригады в одну, большую – аж 80 человек. Первая такая большая бригада была во всей стране. Ну, может, не в стране, но в Мурманской области – точно первая. Как тогда Пухов согласился – не знаю, от безысходности, наверное...
   В зале послышались смешки.
   – Выбрали мы совет бригады, – продолжил Сериков. – Надо откровенно признаться: и совет, и общественные организации в бригаде работали плохо. Причиной тому было мое единоначалие. Везде я главный: и в совете, и в профгруппе, даже, помню, еще и председательствовал в постройкоме управления. Учиться было не у кого.
   Фактически подрядились мы полностью построить объект — огромный корпус мелкого и среднего дробления — и почти все делали сами: монтаж и кладку, бетонные и плотницкие, кровельные и даже штукатурные работы.
   Даже верхолазные работы выполняли сами, на высоте аж 30 метров – ждать приезжих специалистов было некогда, план поторапливал. Снаряжение для работы на высоте сделали сами, предъявили инженеру по ТБ, он одобрил. Леса строить дорого и долго. К колоннам каркаса здания приварили скобы, в скобах закрепляли металлический прут, к нему и привязывались монтажники цепью от предохранительного пояса. Ходили по стене 40-сантиметровой ширины совершенно свободно. Вот так и работаем. Были и конфликты с начальством, было дело – снимал меня Пухов с бригадирства, а бригада отстояла, так и сказали – мы, говорят, тебя не снимали.
   От единоначалия мы скоро отказались. Решать все сложные вопросы стали на совете бригады, самые сложные – на общем собрании. Я, как бригадир, теперь над советом власти не имею, я теперь вроде как власть исполнительная, решаю текущие вопросы, а в обсуждениях участвую на общих правах.
   – Вы, Владислав Пахомыч, расскажите о том, что мы с вами обсуждали, – попросил Хрущёв.
   – Да, был у нас с товарищем Хрущёвым разговор интересный, – покивал Сериков. – Систему перекрёстного премирования мы у себя одними из первых внедрять начали, как только узнали про неё (АИ, см. гл. 02-36). Систему безнарядного планирования товарища Худенко тоже изучали с интересом, прикидывали, как бы её к строительству половчее приспособить. Я об этом товарищу Хрущёву рассказал, а он мне предложил попробовать поработать по-новому, методом бригадного подряда. (см. http://www.ngpedia.ru/id146957p1.html)
   – Суть метода в том, – добавил Хрущёв, – что бригада заключает договор с администрацией стройуправления на выполнение строительно-монтажных работ и обязуется выполнить работы в установленный срок с хорошим качеством, а руководство стройки обязано по графику снабжать бригаду конструкциями, заготовками, оборудованием и материалами. Работа ведётся на полном хозрасчёте, планированием работ занимается совет бригады. По окончании работ бригада получает премию из сэкономленных ею средств. То есть, метод бригадного подряда ставит рабочий коллектив в такие условия, когда для достижения своих личных и коллективных целей людям приходится проявлять всю энергию и инициативу, постоянно искать резервы повышения эффективности работы, улучшения её качества и снижения себестоимости.
   На выполнение работ методом бригадного подряда заключается договор, к нему прикладываются расчетная ведомость стоимости работ, ведомость расхода материалов, конструкций, полуфабрикатов, расчеты распределения накладных расходов, включаемых в расчетную стоимость работ, и другие документы. Деньги по сумме договора перечисляются на банковский счёт бригады, и дальше совет бригады сам распоряжается ими, без вмешательства руководства стройуправления. Работа строится по тому же принципу, что и в системе Ивана Никифоровича Худенко – каждый несёт свою долю ответственности за общее дело. Надзор за качеством работ и расходованием денег осуществляют Служба жилищного контроля, комиссия Госконтроля и Народный контроль.
   Особенность метода бригадного подряда – материальное поощрение рабочих за снижение себестоимости строительства и монтажа по статьям, зависящим от производственной деятельности. Бригада берёт в работу объект и сдаёт его «под ключ». Вот тут как раз начинание товарища Серикова по укрупнению строительных бригад хорошо сработает.
   По замыслу, бригадный подряд стимулирует использование индустриальных методов монтажа, способствует совершенствованию организации труда и бережному отношению к материалам, конструкциям и деталям.
   Мы с Владиславом Пахомычем основные моменты проговорили, возможность проведения такого эксперимента обсудили, и решили, что провести его надо, – заявил Первый секретарь. – Вам, товарищ Кучеренко, я поручаю обеспечить сопровождение эксперимента на административном уровне, чтобы никто из мелкого и среднего начальства не посмел ставить людям палки в колёса.
   – Понял, товарищ Хрущёв. Обеспечим, – председателю Госстроя ничего не оставалось, кроме как «взять под козырёк». – Не пойму только, почему не сделать бригадира председателем совета бригады? Ведь спрос весь с него, а решения принимает совет?
   – Вот то-то и оно, что если бригадир в совете бригады верховодит, то ничего и не получается, – ответил Сериков. – Все члены совета только его слушают, своей ответственности не осознают, и предложений дельных от них не дождёшься. Проходили уже. Не работает такой расклад.
   – Вы, Владимир Алексеич, прислушайтесь к этому. Товарищ Сериков дело говорит, – поддержал его Хрущёв. – Он не теоретик, он эти истины с лопатой и кайлом в руках постигал. Раз говорит, что не работает, значит, так оно и есть.
   – А вас, Владислав Пахомыч, я попрошу об одолжении, – продолжил Первый секретарь. – Напишите, пожалуйста, короткую инструкцию по организации бригадного подряда. Не прямо сейчас, а, скажем, через полгода, когда уже появится первый реальный опыт работы по-новому, и отошлите её почтой, но не в Госстрой, там её бюрократы похоронят, я уверен. Отошлите прямо в Кремль, товарищу Шуйскому, моему помощнику. Я его предупрежу. А уже я её дальше буду проталкивать, с товарищем Косыгиным вместе.
   – Понял, Никита Сергеич, напишу, как умею, – ответил Сериков. – Разрешите вернуться на место?
   (В итоге В.П. Сериков написал даже не инструкцию, а целую интереснейшую книгу «Договор по совести» http://royallib.com/book/serikov_vladislav/dogovor_po_sovesti.html)
   – Да, Владислав Пахомыч, конечно. Мы же не в армии, – улыбнулся Хрущёв. – Садитесь пожалуйста. Я, товарищи, хотел ещё обратить ваше внимание на застройку малых городов и посёлков городского типа. А то мы всё о городах-миллионниках, а жизнь для людей надо делать одинаково комфортной по всей стране. Программа развития малых госпредприятий и кооперативное движение уже создали хорошие условия для выравнивания экономической ситуации между регионами, и строительная отрасль в этом деле – одна из ведущих.
   – Давайте, чтобы подогреть интерес директоров этих малых предприятий и коллективов кооперативных артелей, устроим конкурс на лучший дом для индивидуальной и малоэтажной застройки, – предложил Первый секретарь. – Я даже подскажу, где этот конкурс можно провести. В деревне Усово, в Одинцовском районе Московской области. У меня там правительственная дача недалеко, я эти места хорошо знаю, там есть несколько свободных участков, на которых можно расположить район экспериментальной застройки.
   Для посёлков городского типа, райцентров и малых городов можно также рекомендовать типовую пятиэтажную застройку, только давайте квартиры в этих домах делать побольше, а то люди ругаются, что «Хрущёв соединил ванну с туалетом, но не успел соединить пол с потолком». Как будто я сам такие квартиры напроектировал! Эстонца вашего как-нибудь вразумите, что 45 сантиметров между раковиной и холодильником на кухне для большинства людей маловато будет. (Пятиэтажные дома первых серий проектировал эстонский архитектор Март Порт, вероятно, мстил таким образом за «оккупацию Прибалтики»)
   – Учтём, Никита Сергеич, – заверил Кучеренко.
  
   Принятые на совещании решения начали безотлагательно воплощаться в жизнь. В новых микрорайонах, только недавно застроенных и ещё строящихся, помимо 5- и 9-этажек начали всё чаще подниматься дома по 12-16 этажей, построенные по каркасно-панельной технологии. Жильцы теперь заранее знали, какая квартира будет им выделена, и могли сами заняться её отделкой, или заключить прямой договор на отделочные работы с бригадой строителей, как уже практиковалось с 1958 года (АИ).
   Были приняты законы о зонировании застройки, закрепившие уже сложившиеся в архитектурном планировании практики и нормы на общегосударственном законодательном уровне, и вводившие ряд новых требований, например, к устройству выделенных полос для рельсового транспорта, включая трамвай, и велосипедных дорожек, а также регулирующие въезд в исторический центр города личных автомобилей (АИ).
   В конце июля 1960 г было принято постановление Совета министров «Об усовершенствовании порядка сдачи объектов жилищного строительства и усилении приёмочного контроля». Согласно этому постановлению, Служба жилищного контроля теперь отдельно принимала жилые дома, и отдельно – придомовые территории. Микрорайон считался сданным полностью только по окончании благоустройства дворов и внутренних проездов в соответствии с первоначальным проектом (АИ).
   Основным отличием новых домов от строившихся ранее был значительно возросший уровень базовых стандартов обитаемости. Застройка 40-х, т. н. «сталинки», несмотря на официально провозглашавшееся «равенство», очень сильно различалась по уровню «удобств». В «сталинках», предназначенных для проживания «номенклатуры», обязательно было центральное отопление, холодное и горячее централизованное водоснабжение, отдельная от туалета ванная комната, при этажности выше 5 этажей в здании устанавливался лифт и мусоропроводы.
   В то же время, в «сталинских» домах «рабочего» типа, предназначенных для широких слоев населения, обычно отсутствовала ванная комната, санузел состоял из умывальника и унитаза, а мыться жильцам приходилось в общественных банях. Для приготовления пищи использовались плиты на дровах, при наличии ванны горячая вода нагревалась в накопительном водонагревателе, работавшем на угле или дровах. В проектах малоэтажных сталинских домов предусматривались версии с печным отоплением квартир, существовали даже проекты домов без водопровода и канализации, с люфт-клозетами (туалет типа «сортир»). Перекрытия в «сталинках», предназначенных для рабочих, выполнялись деревянными, кроме лестничных клеток в многоэтажных домах и санузлов. В сочетании с применением печей деревянные перекрытия были достаточно пожароопасны.
   С 1955 года был задан новый усредненный уровень обеспечения удобствами. В любой «хрущёвке» обязательно имелись центральное отопление, холодное водоснабжение и канализация. Обязательно устанавливалась ванна. В большинстве проектов 1955-1965 гг ванная комната была совмещена с туалетом. Процесс газификации городов позволил обеспечить кухни газовыми плитами. В случае отсутствия газоснабжения на кухне хрущёвки устанавливалась дровяная кухонная плита, при наличии мощных электросетей — электрическая плита.
   Горячее водоснабжение в больших городах было централизованным, хотя в малых и периферийных часто отсутствовало. В этом случае в квартирах устанавливались газовые колонки, обычно на кухне. При отсутствии газификации использовались дровяные водонагреватели. Перекрытия в новых домах были негорючие, так как выполнялись из железобетонных плит промышленного изготовления. Это заметно повышало пожарную безопасность. Лифт в домах высотой до 5 этажей не устанавливался, в соответствии с требованиями стандартов лифт считался обязательным в домах высотой 6 и более этажей. Некоторые серии и модификации домов оснащались мусоропроводом.
   Летом 1960 года было проведено значительное расширение территории Москвы. Официальной границей города теперь считалась строящаяся Московская кольцевая автодорога.
   Площадь столицы увеличилась в 2,5 раза. Расширение было неравномерным. На востоке столицы, в Первомайском районе, где границей города была 16-я Парковая улица, Москва до новой границы продвинулась всего на 800 метров. На многих участках на юге и севере расширение достигало 12 – 14 километров. В территорию столицы в качестве новых районов было официально включено множество бывших пригородных населенных пунктов, в том числе пять городов — Тушино, Люблино, Кунцево, Перово и Бабушкин, более 10 рабочих посёлков, свыше 70 сёл и деревень, большая часть «Лосиного острова» и Битцевский парк, а форма столицы приблизилась к правильному эллипсу. Впрочем, жизнь новых москвичей стала меняться отнюдь не сразу. Более чем на 20 лет стали возможными почтовые адреса, вроде: г. Москва, деревня Сабурово.
   (Бабушка с коровой не заблудилась https://nz1.ru/uploads/posts/2016-02/day_15/nz1.ru_derevenskaya-moskva-50-h-60-h-godov-xx-veka-36-foto_1.jpeg)
  
   #Обновление 05.02.2017
  
   10 дней с 10 по 20 июня Хрущёв провёл в поездке по стране с американским президентом. (АИ, в реальной истории с 8 по 18 июня Н.С. Хрущёв был в Пицунде, готовился к выступлению на съезде Румынской коммунистической партии).
   Во время поездки с Эйзенхауэром по стране Никита Сергеевич смог своими глазами посмотреть и сравнить, что сделано за прошедшие 5 лет для улучшения жизни людей в разных городах Советского Союза. Он отметил и явные успехи, и недостатки. Там, где местное руководство не ленилось, подходило к своей работе ответственно, дела обычно шли хорошо. Хрущёв взял на заметку некоторое отставание сибирских городов – на примере Иркутска, где реконструкция центральных районов только разворачивалась.
   В Москву он вернулся 21 июня. В аэропорту Внуково его встречал, вместе с членами Президиума ЦК, главный конструктор ОКБ-153 Олег Константинович Антонов, он пригласил Первого секретаря осмотреть новый пассажирский самолёт для местных авиалиний Ан-24. Самолёт Хрущёв одобрил, но обстоятельно заниматься авиацией в этот день у него времени не было.
   В его отсутствие с подачи министра финансов Арсения Григорьевича Зверева и неожиданно поддержавшего его Анастаса Ивановича Микояна был подготовлен проект постановления «О передаче предприятий промысловой кооперации в управление местных органов исполнительной власти.» (В реальной истории постановление «О передаче предприятий промысловой кооперации в систему совнархозов» было принято 26 июня 1960 г). Зверев точил рашпиль на промкооперацию уже давно. Хрущёв отбивал его поползновения в мае 1956-го года, затем летом 1957-го, третью попытку «национализировать» промкооперацию Зверев предпринял в апреле 1959-го.
   (Все факты и цифры по https://m.cyberleninka.ru/article/n/ogosudarstvlenie-promyslovoy-kooperatsii-v-sssr-vo-vtoroy-polovine-1950-h-gg-prichiny-i-posledstviya События за минимальными исключениями описываются так, как происходило в реальной истории)
   Взаимоотношения промысловой системы с бюджетом строились следующим образом: около 60% всех денежных поступлений изымалось в государственную казну в виде налога с оборота, подоходного налога, налога на строения и земельной ренты. Получателями двух последних платежей являлись исполкомы местных советов. Оставшаяся часть, принятая за 100%, распределялась по нормативам, согласованным между СМ РСФСР и РПС.
   (В исследуемый период статьи расходов выглядели так: 48% – в основной фонд артелей, 20% – в централизованный фонд долгосрочного кредитования (ФДК), 6% – на физкультурно-спортивную работу, 5% – в фонд улучшения быта, 1% – в фонд премирования и 20% – распределение среди членов товариществ.)
   В возможности использовать собственную прибыль заключалось главное преимущество промкооперации по сравнению с госпредприятиями, где без санкции высокого начальства нельзя было потратить ни рубля.
   Средства ФДК к середине 1950-х исчислялись огромной суммой в 6,5 миллиардов рублей. После принятия в 1954-м закона «О кооперации», давшего «зелёный свет» для развития кооперативов и артелей, к 1960-му году эта сумма удвоилась (АИ). Деньги хранились в Торгбанке – Всесоюзном банке финансирования капитального строительства торговых и кооперативных предприятий. Оборотные средства и амортизационные отчисления аккумулировались в Госбанке СССР.
   (По показателям одного только Челябинского облпромсовета в 1958 г. по сравнению с предыдущим годом валовое производство увеличилось на 26%, численность рабочих – на 17%, средняя выработка на 1 занятого – на 6%, прибыль – почти на 30% при снижении себестоимости на 3,1%. Из 74 артелей осталось всего 3 убыточных. Локомотивами роста стали такие отрасли, как мебельная (140%), бумажно-полиграфическая (158%), художественная (179%), культтоварная (157%), ремонтно-бытовая (121%). Из 41 наименования планируемого ассортимента задание было выполнено по 30.)
   В системе кооперации плодотворно работали рационализаторы: 158 внедренных рацпредложений обеспечили экономию 523,2 тыс. руб. Нашли применение новые технологические решения, связанные с переходом «на поток» при изготовлении мебели и пошиве верхней одежды. Было освоено 53 новых вида изделий, среди них: люстры, комоды, ковры, оконная фурнитура, сложный садовый инвентарь, модные модели костюмов и туфель, детские игрушки. Практически прекратились рекламации от торгующих организаций. (Реальная история, не АИ см. https://m.cyberleninka.ru/article/n/ogosudarstvlenie-promyslovoy-kooperatsii-v-sssr-vo-vtoroy-polovine-1950-h-gg-prichiny-i-posledstviya)
   Своими несомненными успехами промкооперация раздражала многих государственных чиновников, невольно провоцируя их на окончательный реванш. Претензии Минфина к артельщикам министр А. Г. Зверев представил ЦК КПСС и Совету Министров РСФСР. По его мнению, промкооперация утратила социальную базу для развития, поскольку необобществленных кустарей в стране больше не осталось; работая на государственных фондах, недостаточно использовала местное сырье; неудовлетворительно обслуживала население бытовым ремонтом; получала сверхприбыль, которую распределяла нерационально; олицетворяла собой противоречие между общенародным характером собственности и групповым ее использованием. Лекарство от этих бед виделось ему в окончательном упразднении производственных кооперативов и передаче их имущества в ведение государственных органов. Проекты соответствующих постановлений прилагались.
   (Не выдумка, см. https://m.cyberleninka.ru/article/n/ogosudarstvlenie-promyslovoy-kooperatsii-v-sssr-vo-vtoroy-polovine-1950-h-gg-prichiny-i-posledstviya)
   Министру явно не давали покоя неподконтрольные ему миллиарды на счетах кооперации. Как любой финансист, каждый рубль, проходящий мимо него, он воспринимал как личное оскорбление.
   Атаку Зверева отбил тогда председатель Российского промыслового совета – уставной общественной организации, осуществлявшей хозяйственное руководство артелями, Александр Петрович Заговельев. В своём письме в Совет Министров РСФСР и ЦК КПСС он убедительно доказал необоснованность нападок Минфина.
   По приведённым в письме председателя РПС данным Центрального статистического управления за два последних года в промысловые товарищества были трудоустроены 508 тысяч человек и, тем не менее, свыше 50% всех работ по индивидуальному пошиву и ремонту одежды и обуви по-прежнему осуществлялось некооперированными кустарями-частниками. В 1958 г. продукция артелей, произведённая из местного и вторичного сырья, отходов крупных заводов в валовом выражении составила 6 миллиардов! рублей или 35%. Кроме того, до 20% объема выпуска промысловые товарищества выработали из собственных материалов, поставляемых в порядке межобластного внутрисистемного снабжения. При ликвидации кооперативных предприятий эти сложные схемы неизбежно нарушились бы.
   Его доводы поддержал союзный Госплан, добавив, что в промкооперации сосредоточено свыше 50 тысяч мелких цехов и мастерских, в том числе на селе, в которых, наряду со здоровыми людьми, трудятся 275 тысяч инвалидов и пенсионеров, 92 тысячи надомников. В результате еще одна попытка Минфина покончить с «неправильным» укладом завершилась неудачей. Бюро ЦК КПСС по РСФСР и Совмин России в апреле 1959 г. отказали Министерству финансов СССР в просьбе о преобразовании промкооперации. (Там же)
   В документах внеочередного XXI съезда был виден умеренно-прагматичный подход партии к развитию промкооперации. В контрольных цифрах развития народного хозяйства страны появился новый раздел «Производство предметов домашнего обихода». Там говорилось, что «значительная роль в деле дальнейшего увеличения производства предметов народного потребления и улучшения бытового обслуживания населения принадлежит предприятиям местной и кооперативной промышленности. Они должны шире использовать местные источники сырья, совершенствовать технику и технологию производства, за счет чего резко улучшить ассортимент и качество товаров.» (Там же)
   В постановлении ЦК КПСС и СМ СССР № 245 от 6 марта 1959 г. «О мерах по улучшению бытового обслуживания населения» признавалось, что во многих городах и рабочих поселках сеть кооперативных предприятий недостаточна, и даже в крупных селах, удаленных от райцентров, нет никаких ремонтных, пошивочных мастерских и парикмахерских. За 1959-1961 гг. предполагалось увеличить количество предприятий, предоставляющих бытовые услуги. Артелям разрешили выкупать арендуемые ими здания, получать кредиты в Сельхозбанке с единовременными затратами до 800 тысяч рублей на срок 1-6 лет под строительство пунктов бытового обслуживания, а также приобретать в розницу-инструменты, запчасти, нитки, подкладочную ткань, пуговицы, лаки, краски и другие материалы. Ожидалось, что товарищества в массовом порядке будут готовить кадры швейников, обувщиков, мебельщиков, металлистов и широко привлекать к работе надомников.
   Постановление отличалось взвешенностью, подчеркнутым дистанцированием от идеологизированных формулировок, и отвечало актуальным задачам совершенствования социальной инфраструктуры. В стране требовалось срочно улучшать сервис сложной бытовой техники, например, холодильников, стиральных машин, мотоциклов, личных автомобилей, которых в пользовании у граждан становилось все больше. (Реальная история, см. там же)
   В 1960-м министерство финансов предприняло очередную попытку в отсутствие Первого секретаря. Предложение Минфина совершенно неожиданно поддержал Микоян, которому, похоже, просто надоело выслушивать нападки на промкооперацию.
   (На одном из партийных совещаний зашел разговор об отдельных недостатках в деятельности артелей. Слово взял Микоян и устало предложил: «А давайте совсем их ликвидируем». Предложение было сразу принято. Для промысловиков это явилось полнейшей неожиданностью, о чем свидетельствует такой факт: в планово-экономическом управлении Роспромсовета в 1960 г. были составлены расчетные таблицы проектировок по валовой продукции на период 1960-1980 гг. https://m.cyberleninka.ru/article/n/ogosudarstvlenie-promyslovoy-kooperatsii-v-sssr-vo-vtoroy-polovine-1950-h-gg-prichiny-i-posledstviya )
   Вернувшись в Москву, Хрущёв обнаружил разгоревшийся в ЦК нешуточный конфликт. Микояна и Зверева, вылезших с проектом постановления, одёрнули Косыгин, Мазуров, Байбаков и Сабуров, высказали своё негативное мнение академики Келдыш и Лебедев, но Зверев, приглашённый на заседание, пытался и так и этак продавить свою позицию. Его поддерживал идеологический отдел ЦК КПСС, настаивавший что, согласно теории, более «низкая», кооперативная, форма собственности обязана преобразовываться в более «высокую» — государственно-общественную. «Идеологам» противостояли недавно назначенные руководители Института марксизма-ленинизма – Иван Антонович Ефремов и Виктор Георгиевич Афанасьев. Они в это время, вместе с коллективом экономистов, готовили новую программу КПСС, хорошо разобрались в экономической ситуации в стране и понимали всю пагубность предложений Минфина.
   Выслушав выступления за и против кооперации, Никита Сергеевич покачал головой и сказал:
   – Съезд партии в 59-м году однозначно высказался за развитие промкооперации. Обсуждать тут нечего. К полному преобразованию собственности в государственно-общественную наше народное хозяйство пока не готово.
   Кооперативы, артели и малые госпредприятия сейчас «затыкают дыры», неизбежные в плановой экономике, нацеленной на осуществление крупных народно-хозяйственных проектов. Даже когда у нас в полную силу заработает ОГАС, а это случится не ранее, чем появятся электронные носители информации достаточной ёмкости, кооперативы и артели ещё долго будут оставаться актуальными.
   Стоит только сейчас передать трудовые коллективы артелей и кооперативов в управление чиновников из разных там главков, и считайте, что дело Ленина погублено. Не сразу, конечно, но пойдёт постепенная деградация товаров народного потребления, снижение их количества и доступности, уровня сервиса, люди начнут разбегаться, народное хозяйство будет постепенно терять темп развития. В результате тот разгон, что взяла страна за последние лет пять, очень быстро выдохнется. А в современном мире надо очень быстро бежать, только чтобы оставаться на месте.
   Не забывайте, что СССР находится в капиталистическом окружении, и выступает на мировом рынке в роли суперкорпорации, борющейся за его долю, и постоянное её расширение. Любое решение, направленное против промкооперации и потребкооперации, против системы малых госпредприятий, следует рассматривать как вредительское.
   С этими словами он демонстративно разорвал проект постановления и выбросил в корзину для бумаг. После такого выступления Первого секретаря «инициативники» надолго оставили попытки похоронить кооперацию.
   (Из С.Н. Хрущёв «Реформатор»: «Отец судьбой кооперации, к сожалению, не заинтересовался, после скандала с американским самолетом-шпионом, демонстративным разрывом с президентом Эйзенхауэром его поглотила организация в ООН, в Нью-Йорке, встречи глав государств мира. Он чуть ли не еженедельно выступал на эту тему, обменивался посланиями с премьер-министрами и президентами. Во всей этой горячке «рядовое» постановление о кооперации его внимания не привлекло. Осведомившись, все ли завизировали проект, отец, не вникая в суть, подписал его и за ЦК, и за Совмин.»
   В АИ нет совмещения должностей Первого секретаря ЦК и Председателя Совета министров, поэтому такая ситуация не могла бы возникнуть в принципе.)
   Однако, сами попытки Зверева уничтожить кооперацию навели Первого секретаря на мысль, что далеко не все в правительстве поддерживают проводимый им курс реформ, а идеологический отдел ЦК и верхние эшелоны партаппарата в некоторых случаях ведут себя как троянский конь.
   Он переговорил с Косыгиным, изложив ему свои опасения. Алексей Николаевич инициативу Первого секретаря поддержал. В конце июня министр финансов Зверев был отправлен на пенсию. Его пост занял Василий Фёдорович Гарбузов.
   (В реальной истории Зверев подал в отставку в мае 1960 г., выразив несогласие с планировавшейся денежной реформой 1961 года и был освобождён от должности 16 мая. В АИ реформы в том же виде не будет, поэтому вполне вероятно, что в мае он в отставку не подаст. Неоднократные попытки Зверева ликвидировать кооперацию задокументированы. https://m.cyberleninka.ru/article/n/ogosudarstvlenie-promyslovoy-kooperatsii-v-sssr-vo-vtoroy-polovine-1950-h-gg-prichiny-i-posledstviya)
  
   Едва успев разобраться с накопившимися делами в Москве, Хрущёв улетел в Бухарест, где пробыл до 27 июня.
   С 30 июня по 8 июля он был с визитом в Австрии, там он ознакомился с новыми достижениями металлургических технологий.
   4 июля советская делегация посетила металлургический комбинат компании «Фест» вблизи города Линца. Хрущёв специально попросил об этом канцлера Австрии Юлиуса Рааба, с которым у Никиты Сергеевича установились почти приятельские отношения.
   В 1956-м году академик Иван Павлович Бардин опубликовал в «Известиях» статью об австрийском изобретении, внедрённом на Днепропетровском металлургическом заводе – конвертере с кислородным дутьём. Генри Бессемер изобрёл конвертер сто лет назад, в 1856 году. Его идеей было «выжигать» избыточный углерод из чугуна, продувая через расплав воздух. Сталь при этом получалась быстро, примерно за 40 минут, вместо 6-8 часов плавки в мартеновской печи, но качество стали было низкое. Мартеновский способ позволял получать сталь заданного качества.
   В 30-х, когда в Европе появились способы получения больших количеств кислорода, были проведены эксперименты про продуванию конвертера чистым кислородом, с одновременной добавкой в расплав веществ, выводящих серу, фосфор и другие вредные примеси. У нас до войны кислород в больших количествах получать ещё не умели.
   С развитием ракетной техники, в результате работ академика Капицы в 1946 году было налажено производство кислорода, и появилась возможность выплавлять сталь кислородно-конвертерным методом. В Днепропетровске существовавший конвертерный цех переоборудовали на кислородное дутьё. В 1957 году был пущен новый кислородно-конвертерный цех на Криворожстали.
   В Австрии Никита Сергеевич хотел сравнить, есть ли разница между австрийским методом кислородно-конвертерной выплавки, и применявшимся у нас. Для этого он включил в состав делегации нескольких металлургов. К сожалению, сам Иван Павлович Бардин, на которого он рассчитывал в начале подготовки визита, 7 января 1960 года неожиданно скончался от остановки сердца.
   Министр металлургической промышленности Александр Григорьевич Шереметьев подтвердил, что используемая австрийцами технология принципиальных отличий от советской не имеет. Недавно появившаяся технология прямого восстановления железа, с вакуумной очисткой, тоже активно внедрялась. Но кислородно-конвертерный способ позволял модернизировать уже существующие производства и получать качественную сталь в больших количествах и быстро.
   – Осваивать кислородное дутьё надо, Никита Сергеич, – убеждал Первого секретаря Шереметьев. – Нельзя зацикливаться на какой-то одной технологии, желательно развивать несколько направлений. Каждое из них имеет свои плюсы и минусы.
   По возвращении из Австрии Хрущёв поручил Косыгину совместно с Госпланом разработать программу технического переоснащения существующих металлургических заводов, используя, в том числе, и кислородно-конвертерную технологию.
   (Такая работа проводилась реально, в 1966 году на Новолипецком металлургическом заводе был введён в строй кислородно-конвертерный цех с непрерывной разливкой стали, а в 1975 г – ещё один кислородно-конвертерный цех с производительностью 4 миллиона тонн в год)
  
   Помимо архитектуры для жилищного строительства в этот период модернизировали и развивали в том числе и промышленную застройку. Промышленная архитектура весьма своеобразна. В конце 19-го – начале 20-го века заводские цеха представляли собой угрюмые здания из красного кирпича, часто «украшенные» арками и карнизами, от чего они становились дороже, но не красивее. У этих зданий часто делали огромные застеклённые окна, и даже «световые фонари» на крыше, для экономии на освещении. Но эти окна никто никогда не мыл, поэтому свет они пропускали весьма условно.
   (Из личных впечатлений от нескольких старых заводов, где работал сам или бывал в местных командировках)
   По мере развития строительных технологий появилась возможность улучшить внешний вид и «обитаемость» даже промышленных зданий, но необходимость модернизации уже существующих заводов при ограниченности площади для застройки приводила к тому, что новые цеха строили на месте сносимых старых, на тех же площадках, уже зажатых со всех сторон городской застройкой. Поэтому приходилось строить цеха в несколько этажей, затаскивая станки на второй, а то и третий этаж, а выше располагая конструкторские и технологические службы.
   Побывав в 1959-м году в США, Хрущёв «привёз» оттуда впечатления от американских заводов. За океаном промышленные здания строили не выше пары этажей. Они расползались в ширину, занимая большую площадь, зато всё тяжёлое оборудование размещалось только на первом этаже. Окон в них не делали, освещение было только искусственное, вентиляция – принудительная.
   Большинство отечественных руководителей промышленности сочли американскую технологию для нас неприемлемой и даже вредной. Нашлись и те, кто американский стиль застройки оценил, просчитал выгоды и понял преимущества. Без спора не обошлось, причем «третейским судьёй», как часто бывало, выбрали Первого секретаря ЦК.
   Хрущёв предложил построить пару экспериментальных цехов по американскому образцу, тем более, что вопрос надо было решать незамедлительно. По программе развития Нечерноземья в небольших городах предстояло построить несколько тысяч малых госпредприятий. Строительство по старым технологиям в таких масштабах обошлось бы слишком дорого. На первых порах под цеха передавали различные пустующие или неэффективно используемые помещения, но все понимали, что они скоро закончатся.
   В 1960-м в Москве заложили два приземистых фабричных здания – одно под текстильную фабрику, второе – под производство электроники. Первый секретарь несколько раз ездил туда, осматривал стройку. Новая фабричная застройка ему в целом понравилась – всё под одной крышей, не надо детали возить из здания в здание, к тому же строительство завода обошлось почти вдвое дешевле. (Реальная история, см. С.Н. Хрущёв «Реформатор»)
   Смутил только мертвенный свет ртутных ламп. Осмотревшись, Никита Сергеевич показал на сияющие над станками фонари:
   – Что ж вы свет-то сделали как в морге? Нельзя было, что ли, повесить лампы с тёплым спектром, или как там они называются? А вообще, вот нам тут недавно один товарищ из Киева световоды показывал. Очень хорошая идея, но не как замена лампам, а как дополнение. Свяжитесь с ним, и примените в своих проектах. А этот кошмар переделайте. Тут люди по 8 часов работать будут.
   Так световоды Геннадия Борисовича Бухмана прописались на крышах и под потолками цехов и прочих заводских строений по всей стране (АИ).
  
   В Москве в начале июля снесли знаменитую Таганскую тюрьму. На её месте устроили сквер, вокруг вскоре поднялся новый жилой район. Снос тюрьмы стал для москвичей символом прощания с прошлым. Никто не опасался, что раз стало на одну тюрьму меньше, камеры в других еще более переполнятся. Новая политика социалистического общества в отношении уголовников была более чем сурова (АИ, см. 03-19), на содержание рецидивистов общество больше ресурсов не тратило, и все об этом знали. Тем же, кто «случайно оступился», общество помогало вернуться на путь честной жизни. Трудовой коллектив мог взять «на поруки» бывшего «зека», если тот усердной работой и соблюдением дисциплины и норм социалистического общежития доказывал своё раскаяние и желание стать полноценным гражданином страны.
   В поддержку был принят закон «О мерах по социальной интеграции лиц, освобождающихся из мест заключения». По этому закону, если осуждённый в период отбытия наказания честным трудом доказал своё раскаяние и готовность вернуться в общество в качестве его полезного члена, ему мог быть смягчён режим, и даже несколько уменьшен срок заключения. (АИ)
   После освобождения ему выдавалась справка, в которой, среди прочего, указывалось, может ли он претендовать на помощь по социальной программе реабилитации и интеграции. Такая справка, согласно закону, давала её подателю возможность трудоустройства на различные предприятия, кроме оборонных, в приоритетном порядке. Чтобы такие справки не покупали за деньги, их выдавали по решению комиссии, учитывавшей все обстоятельства содержания в заключении – поведение, выполнение норм, соблюдение трудовой дисциплины. Если вышедший из мест заключения трудоустраивался по подобной справке, но затем допускал нарушения трудовой дисциплины или правонарушения, каждый подобный случай тщательно расследовали, выясняя, правомерно ли была выдана справка. В случае выявления нарушений члены комиссии несли персональную ответственность, так же, как, например, судьи или следователи. Наказания были прописаны в законе, и могли быть различными, вплоть до отстранения от должности, при тяжких последствиях. Если же освободившийся каким-либо образом отличался, проявлял героизм, например, при спасении людей, и в дальнейшем подтверждал своё раскаяние своим поведением, судимость с него могла быть снята. (АИ).
   Таким образом, общество в искоренении преступности сочетало «кнут» с «пряником». Теперь люди не сомневались, что преступность рано или поздно сойдёт на нет, исчезнет, а тюрьмы через несколько десятков лет будут разобраны за ненадобностью. Поэтому, в отличие от жилья, новые тюрьмы в Советском Союзе не строили. «Страна лагерей» постепенно превращалась в правовое государство.
   Обсуждение и принятие закона «О порядке признания зданий и сооружений памятниками истории и архитектуры» продолжалось около года и надолго отвлекло на себя внимание разного рода «творческой интеллигенции». О разработке закона Никита Сергеевич объявил 15 июля 1960 года. В этот день он пригласил для встречи весь цвет советской «творческой интеллигенции» – писателей, поэтов, художников, скульпторов.
   Перед встречей Хрущёв получил секретную записку председателя КГБ «О настроениях советской интеллигенции». (В реальной истории записку писал Шелепин, в АИ – Серов)
   Серов в записке отмечал, что писатели и прочие деятели культуры, «которые ещё в недавнем прошлом отличались своим недоверием к проводимым мероприятиям», сейчас мыслят более позитивно. Он перечислил отзывы на публикацию в апреле поэмы Твардовского «За далью — даль», как благоприятные — кинорежиссера Романа Кармена, поэта Семена Кирсанова и ещё кое-кого, так и отрицательные. Писатель Евгений Поповский высказался, что поэма «вызывает отвращение», потому что «по Твардовскому получается, что будто бы все дело в некоторых личных чертах и особенностях характера Сталина, а не в системе, которая допускает возможность ничем не ограничивать произвол в обращении с народом». Своим «иезуитством» поэма не понравилась и писателю Константину Паустовскому.
   Это был сигнал, свидетельствующий о естественном, но опасном расслоении в обществе на реформаторов, сторонников постепенных мирных изменений, и революционеров, призывающих к смене всего и немедленно, не задумывающихся: что потом?
   Прочитав записку Серова, Никита Сергеевич пожал плечами:
   – Твардовского вся страна знает, а кто такой этот Поповский? Что он написал? Кто о нём вообще слышал? Пауки в банке, б..дь, гадюшник ещё почище, чем в аппарате ЦК.
   – Не принижай их достоинство, – ухмыльнулся Серов. – Союз писателей давно уже стал полноценным серпентарием.
   Первоначально Хрущёв планировал собрать гостей 17 июля в Семёновском, на бывшей даче Сталина. Но в планы Первого секретаря вмешались события в Конго. На 22-е июля был запланирован протокольный визит в Бельгию, дел было невпроворот, поэтому Хрущёв решил совместить два мероприятия и пригласил «творцов» покататься на теплоходе на подводных крыльях.
   Сам он приехал на эту встречу, чтобы поближе познакомиться с новым творением конструктора Ростислава Алексеева – «Метеором» на подводных крыльях. Это судно, более крупное чем «Ракета», прошло ходовые испытания в с 1 по 17 ноября 1959 года, и сейчас готовилось к серийному производству. На смотр достижений Никита Сергеевич взял своего сына Сергея, с семьёй. Здесь же был министр судостроительной промышленности Борис Евстафьевич Бутома и члены Президиума ЦК.
   С погодой повезло, день был солнечный, теплый, безветренный. До пристани на берегу реки доехали на машинах, затем разместились на палубе теплохода и вышли на фарватер. Алексеев устроил не просто показ, а настоящее представление. «Ракеты», почти не касаясь воды, пролетали перед зрителями, затем замедляли ход, плюхались в реку и снова разгонялись, вставая на крылья. Вслед за «Ракетами», совсем рядом с теплоходом пронесся казавшийся рядом с ними огромным «Метеор».
   Главный конструктор Алексеев, стоя рядом с Хрущёвым, давал пояснения. Никита Сергеевич был в полном восторге от скоростных кораблей. Он уже успел попутешествовать на «Ракете» по рекам страны вместе с президентом Эйзенхауэром (АИ), но сейчас, слушая пояснения Алексеева и любуясь «Метеором», он влюбился в стремительные корабли на подводных крыльях ещё больше.
   – Надо обязательно сделать морскую версию «Метеора», греки у нас такие суда с руками оторвут, да и не только греки, – убеждал он Алексеева. – Ещё очень нужен небольшой быстроходный мелкосидящий теплоход, для работы на малых реках, такое судно сможет обеспечить транспортную связность в районах с неразвитой дорожной сетью, не оборудованных причалами. Можете сделать такой теплоход, товарищ Алексеев?
   (Имеется в виду функциональный аналог глиссирующего теплохода «Заря» https://ru.wikipedia.org/wiki/Заря_(тип_речных_судов) желательно, конечно, без его очевидных недостатков. Теплоходы «Заря» выпускались серийно с 1964 года и произвели настоящую транспортную революцию в районах Сибири, Урала, Дальнего Востока и Северо-Запада СССР)
   – Сделаем, Никита Сергеич, – заверил Алексеев. – Морской вариант «Метеора» у нас уже разрабатывается. Для Греции и в других прибрежных водах можно и «Метеор» эксплуатировать, он хоть и проектировался как речное судно, но достаточно крупный, чтобы справляться с небольшим волнением.
   (Морская версия «Метеора» называлась «Комета», в реальной истории она появилась в 1961 году и пошла в серию в 1964-м. В Греции между островами и во Вьетнаме вдоль побережья ходили обычные «Метеоры»)
   – Вот и хорошо, – Хрущёв вырвал листок из блокнота и написал несколько цифр. – Это мой прямой телефон, если будет необходимость – звоните, помогу всем, чем смогу.
   С этими словами Никита Сергеевич шутливо ткнул пальцем в живот стоявшего рядом министра судостроения Бутому. Его Первый секретарь хорошо знал и уважал. Бутома расплылся в улыбке и согласно закивал головой, как бы заверяя, что надобности у Алексеева звонить Хрущёву не возникнет. (Сцена – по воспоминаниям С.Н. Хрущёва)
   В ходе беседы с писателями и художниками выступили писатели Константин Федин, Александр Корнейчук, Илья Эренбург, Леонид Соболев, после писателей выступали Анастас Микоян, Екатерина Фурцева, Хрущёв, кинорежиссер Бондарчук, украинский поэт Максим Рыльский, член ЦК Аверкий Аристов, композитор Дмитрий Шостакович, и ещё многие другие. Выступления были короткие, на разные темы, каждый говорил о своём и, в целом, ни о чем, но общая атмосфера встречи была очень дружественная. Хрущёв понимал значение интеллигенции, и старался перетянуть её на свою сторону.
   Завершая официальную часть встречи, Никита Сергеевич сказал:
   – Я, товарищи, не зря собрал вас здесь, на, казалось бы, техническом мероприятии – показе новых советских судов на подводных крыльях. Мы с вами вместе полюбовались этими замечательными, красивейшими творениями товарища Алексеева, летающими над волнами как белые лебеди. А знаете ли вы, что эти суда наша страна экспортирует в США, Канаду, Великобританию, Западную Германию, Финляндию, Венгрию, Чехословакию, Болгарию, Польшу, Румынию, Китай? Ведутся переговоры о поставках во Францию, Индонезию и Индию. Это я вам сообщаю специально для тех товарищей, которые думают, что Советский Союз ничего конкурентоспособного на мировом рынке произвести не может. Знаю, что среди вас такие есть.
   Понимаю, что одним или несколькими фактами я ваших выношенных за всю жизнь убеждений изменить не смогу, да и стараться не стану. Но попытаюсь всё же заронить в вашу антисоветскую картину мира позитивное сомнение. Хотелось бы, чтобы вы всё же замечали происходящие вокруг вас перемены к лучшему и отражали их в ваших произведениях.
   Упоминание «антисоветской картины мира» заставило некоторых присутствующих зябко вздрогнуть – ещё 8 лет назад после такого заявления любого из них прямо после встречи могли «упаковать на четвертак», сейчас же Первый секретарь ЦК никому даже завуалированно не грозил, а приводил убедительные логические доводы.
   По окончании официальной части началось свободное общение. Гостей на теплоходе было много. Скульптор Эрнст Неизвестный беседовал с руководителем студии «Новая реальность» Элием Белютиным:
   – Странные нынче дела творятся, Элий Михалыч...
   – А именно?
   – Ну... вы же знаете, что я вниманием властей никогда избалован не был. А тут вдруг повалили один за другим заказы с периферии – из Воронежа, Ростова-на-Дону, Тамбова, Саратова, Ярославля... Правда, заказы какие-то несерьёзные. Но оплачиваются неплохо.
   – Что значит – «несерьёзные»?
   – Да вот, в Ростове попросили жабу бронзовую на площади поставить. В Тамбове волка заказали. В Ярославле – медведя.
   – Ну, медведь в Ярославле, как я помню, даже на гербе присутствовал, – припомнил Белютин. – Да и тамбовский волк у народа на слуху...
   – Да с Ярославлем-то как раз понятно. Но жаба в Ростове? Из Воронежа заказ пришёл – на белочку. В Саратове на гербе осетры, а заказали почему-то кота? Вот в Брянске заказали выхухоль – это ещё как-то понятно, она там водится.
   – Недавно новый закон приняли, насчёт благоустройства придомовых территорий и общественных мест. Может, с этим как-то связано?
   – Может быть... – Неизвестный пожал плечами. – Но почему-то скульптуры в Ростове, Воронеже, Саратове и Тамбове должны быть ориентированы определённым образом по сторонам света, это в заказах особо оговорено. В ярославском заказе такого условия нет.
   Около них вдруг остановился молодой грузин:
   – Прошу прощения... Я случайно услышал ваш разговор... Мне тут тоже буквально месяц назад очень странный заказ пришёл. При том, что я, в общем-то, не профессиональный скульптор, работаю художником-архитектором в Институте истории, археологии и этнографии Академии наук Грузии, хотя и скульптурные работы у меня есть. Я и в Москве в общем, случайно оказался, приехал этот заказ утверждать, а тут мне вдруг приглашение на эту встречу предложили.
   – А что вам заказали? – поинтересовался Неизвестный.
   – Песца... ну, полярная лисичка такая... Но какого!
   – То есть?
   – Приехал ко мне председатель урюпинского потребсоюза, – поведал грузин. – Рассказал, как на духу – проворовался он по-крупному, хотел себе кирпичный дом построить, большой. Цемент уже закупил, и тут прихватило его ОБХСС.
   – Ну, запросто, чего в этом такого? Финал закономерен. Песец с чёрной меткой пришёл?
   – Ну да... Но... следователь ему поставил совершенно неожиданное условие: если не хочешь сесть, говорит, езжай к такому-то художнику-скульптору – ко мне, то есть, и закажи ему для своего города скульптуру песца, из того цемента, что ты на ворованные деньги купил. И эскиз дал. Что интересно, тоже с ориентацией по сторонам света.
   – Гм... Странно, конечно, но на фоне прочих подобных заказов – не особенно, – заметил Белютин.
   – Да, если бы не размер! – продолжал грузин загадочным шёпотом. – Статуя, конечно, будет полая, для экономии цемента, но всё равно, песец высотой 15 метров – это, знаете ли, работа далеко не рядовая.
   Белютин и Неизвестный едва не подавились:
   – Сколько метров?
   – Пятнадцать!
   – Охренеть... – произнёс Неизвестный.
   – Скажите, молодой человек, а как вас зовут? – поинтересовался Белютин, справившись с удивлением. – Мне кажется, мы о вас ещё услышим...
   – Церетели, Зураб, – ответил грузин.
  
   12 июля открыл свои двери для детей со всего Союза новый пионерский лагерь «Орлёнок» на Черноморском побережье Кавказа. Смена в 1960 году была только одна, зато на полтора месяца – до конца августа. Хрущёв планировал посетить детскую здравницу, но дела закрутили его, и визит пришлось отложить. Зато другой новый объект семейного отдыха он пропустить не мог. 16 июля, в субботу, в Москве открылся первый в СССР аквапарк. Его построили на месте фундамента непостроенного Дворца Советов, частично использовав уже готовый котлован. (АИ, описание аквапарка см. гл. 03-20).
   Никита Сергеевич выступил на открытии с короткой эмоциональной речью:
   – Здравствуйте, товарищи москвичи и гости столицы! Вот мы и дождались самого приятного подарка от наших строителей. Сейчас я вам коротко, часа на два расскажу, как важен полноценный семейный отдых граждан для благополучия страны и построения коммунизма… – Увидев поскучневшие лица, он тут же успокоил собравшихся – Шучу, конечно, мы сюда не за тем пришли!
   Он повернулся к стоящей рядом Фурцевой:
   – Екатерина Алексеевна, где там ножницы?
   Под звуки оркестра Первый секретарь вместе с Фурцевой перерезали красную шёлковую ленточку.
   – А теперь – приглашаю всех купаться! – весело заявил Хрущёв. – Дети вперёд.
   Группа детей из ленинградской коммуны оказалась в этот день в Москве в общем, случайно, проездом. Возвращались из поездки в Среднюю Азию, по вопросам сотрудничества с Главкосмосом заезжали в Институт космической биологии и медицины. По пути из аэропорта в электричке услышали по радио об открытии аквапарка, заинтересовались и решили пойти посмотреть. Толпа желающих была большая, но ребята, просчитав ситуацию, пришли к аквапарку пораньше и успели занять очередь довольно близко к её началу.
   Первые посетители вошли в сияющий мрамором, украшенный резными колоннами и лотками с тропической зеленью холл, купили билеты, кто в кассе, кто – в длинном ряду билетных автоматов, подивились неожиданной дешевизне, отбили время входа на табуляторе, прошли в раздевалку. До этого всё напоминало обычный бассейн. А вот потом, после душа, выйдя в основной зал аквапарка, накрытый гигантским куполом, все на минуту остолбенели.
   Перед кассами они видели большой плакат со сравнением первоначального проекта бассейна «Москва» и реализованного в итоге архитектором Дмитрием Чечулиным проекта аквапарка, но не ожидали, что будет настолько круто. Белый мрамор на полу у входа, нескользящие резиновые дорожки, ослепительно-белый коралловый песок искусственных островков, сформировавших подобие лагуны кораллового атолла, тропическая зелень, шум джунглей, множество мини-бассейнов и купален на островках, катальные водяные горки из покрытых разноцветным пластиком труб, живописный каскад маленьких водопадов, стекающих с искусственных скал на внешнем краю бассейна, череда искусственных гротов, внутри которых были устроены джакузи (этот термин появился только в 1956 году и ещё не был знаком широким массам), покачивающийся под куполом маленький аэростат с обзорной корзиной, негромкая экзотическая музыка, время от времени доносившаяся из спрятанных динамиков – всё это невероятное зрелище полностью выбило посетителей из привычного ощущения трудовых будней и погрузило, пусть на несколько часов, в жаркую праздничную атмосферу тропического рая. (см. также гл. 03-20)
   Дети из Ленинграда вместе со всеми слушали выступление Хрущёва, но никак не предполагали, что Первый секретарь придёт затем в аквапарк наравне с обычными гражданами. Другие партийные руководители его примеру не последовали, молча посчитав ниже своего достоинства бултыхаться в бассейне вместе с «рабочим классом». Хрущёв же любил пообщаться с народом, одиночества не терпел, уединялся только когда нужно было спокойно поработать с документами.
   Он появился на краю бассейна, вместе с начальником охраны Литовченко, помощником «по идеологии» Лебедевым, и всего одним охранником, низенький, толстый, в обычных сатиновых тёмно-синих «семейных» трусах, помахал рукой обалдевшим от удивления купальщикам и весело спросил:
   – Ну, товарищи, как водичка, тёплая?
   – Даже слишком!
   – Хороша водичка!
   – Прыгайте, Никита Сергеич! – несколько мужчин у края бассейна, пришедших с детьми и жёнами, подались назад, освобождая место.
   – Да не, если я прыгну, тут цунами получится, – пошутил Хрущёв и осторожно спустился в бассейн по лесенке. – Да и нельзя тут прыгать, кроме как с вышки, видели объявление? – он указал на плакат: «С бортика не прыгать». – Правила техники безопасности – это, товарищи, такие же законы, надо их соблюдать, дольше проживём.
   Ира подтолкнула слегка опешившего от удивления Николая:
   – Пойдём хотя бы поздороваемся!
   – Да он нас и не узнает, два года прошло…
   – Здравствуйте, Никита Сергеич! – звонкие детские голоса послышались со всех сторон.
   Хрущёв огляделся… узнал:
   – Ого! Никак, ленинградская коммуна? Здравствуйте, ребята, какими судьбами? О, Николай, здорово! Совсем взрослый стал, не узнать тебя – Первый секретарь, не раздумывая, протянул руку подплывшему к нему статному крепкому парню. – Ух ты, Ира? Здравствуй, надо же, как подросла! Ну, расскажите, какие новости? Где вы так загорели?
   – Загорели в Средней Азии, Никита Сергеич, – ответила Ира. – Ездили туда по нашей научной работе – терраформированию пустыни.
   – Так, а вот тут давайте-как поподробнее, мне это очень важно, – глаза у лидера страны тут же загорелись огоньком искреннего интереса. – А то мне товарищ Мухитдинов каждый раз докладывает, что всё у него замечательно, так не бывает. Пойдёмте-ка куда-нибудь с толчеи, поговорим.
   – Вон там, пещера под водопадом, там посидеть можно! – предложил один из мальчишек, на вид лет 12, имени его Хрущёв не помнил.
   Они забрались в грот, внутри поместились не все, часть группы торчала в проёме входа, прямо под льющейся сверху стеной воды. Полковник Литовченко встал в другом проходе.
   – Так как в Средней Азии с озеленением пустыни дело обстоит?
   – Мы были на Каракумском канале. В общем, там неплохо, – обстоятельно доложила Ира. – Канал построили с защитой стенок керамикой, по берегам над водой высажены деревья, почти вся вода доходит до водоразборных шлюзов. Отводные каналы тоже построены правильно – с керамической защитой, и обсажены деревьями. Пока ещё деревья небольшие, часть воды испаряется, когда разрастутся – потери на испарение будут меньше. Самая беда – это арыки, по которым вода на поля приходит. Их делали без всякого проекта, накопали обычных канав, кто во что горазд. Вот там очень много воды уходит в песок, на поля попадает хорошо если процентов 30-40. Там, Никита Сергеич, надо делать капельное орошение. А местные не понимают, зачем тратить деньги на шланги, клапаны и поливалки, если можно просто канаву вырыть. Начинаешь объяснять – отмахиваются: «Что ты понимаешь, девчонка, всю жизнь так делали, деды и прадеды наши так жили…» Вот и всё объяснение впустую.
   – Та-ак, понятно… Ужо я Мухитдинову задницу надеру, забудет, каким местом в кресле сидел! – пообещал Первый секретарь. – А как вас там принимали? Нет ли враждебности, неприязни, национализма?
   – Простые люди там гостеприимные, добрые, – ответил Николай. – Вот начальство иногда косо смотрело, и мулла шипел, что «приехали тут какие-то неверные». И парни ихние, особенно из дальних кишлаков, от вида наших девчонок бывает, совсем дурные становятся, приходилось кулаками вразумлять.
   – Никого сильно не зашиб? – забеспокоился Никита Сергеевич. – Я смотрю, парень ты крепкий.
   – Не жалуюсь, – коротко, солидно, усмехнулся Николай. – Да не, я же аккуратно. Отлежались в тенёчке, зато на всю жизнь наука.
   – М-да, это по линии партии и образования недоработка, я этот момент на контроль возьму, – Хрущёв был не на шутку обеспокоен. – Ира, а что с биореакторами, используют их в Средней Азии, для производства удобрений? И как там вообще что-то растёт, там же песок?
   – Биореакторы они используют, и много, – ответила Ира. – Как раз хорошо, там тепло, даже слишком. Мешки из чёрного полиэтилена, что мы в средней полосе и под Ленинградом используем, в Средней Азии не пошли, слишком сильно нагреваются солнцем, бактерии гибнут. Там используют прозрачные мешки, и кладут их под навесами.
   Растёт там всё очень здорово, если только поливать. Удобрения из биореакторов используем именно на сыпучих песках, бедных микроэлементами. С песками основная проблема – не плодородие, а сыпучесть, нужно закреплять верхний слой, чтобы семена трав не выдувало ветром.
   Мы посмотрели, как у местных это дело поставлено. Грамотные они, на самом деле. Используют для закрепления песка такой кустарник – джузгун, из семейства гречишных. У него корни боковые растут аж до 20 метров в стороны, переплетаются между собой и песок задерживают. Но растёт он до первого цветения лет пять-шесть. Чтобы сразу после посадки его ветром не выдуло, в Туркмении и Узбекистане – где мы были, песок поливают битумной эмульсией, с привязных аэростатов. Два грузовика, и между ними трос на лебедке, к тросу привязан шар-прыгун, и ёмкость с раствором, – Ира увлеклась и размахивала руками, показывая, как шар на тросе ползает взад-вперёд над обрабатываемым участком.
   Эмульсия засыхает на песке и не даёт ветру разносить саженцы. Ещё мульчирование подручными материалами применяют, тоже помогает. А через год-два, как саженцы корнями переплетутся, уже можно выкладывать удобрение из биореакторов и засевать травой. При таком солнце и хоть каком-то поливе трава там очень быстро поднимается. За пару сезонов образуется уже более-менее приличный дёрн. Пахать, конечно, не получится, но фруктовые деревья сажать – вполне. Там основная проблема – вода, как её сохранить и до полей без потерь довести, – повторила Ира. – И образование для людей, чтобы понимали. Воду они беречь привыкли, когда умываются – так каждую каплю сберегут. Только вот не понимают, что очень много воды теряется через стенки арыков.
   Вот, Никита Сергеич, им бы проложить трубу из Сибири, и хоть немного воды из сибирских рек перенаправить? Она же всё равно зря в океан уходит.
   – Поворот рек мы в Президиуме обсуждали, и не раз, – ответил Хрущёв. – Дорого это очень. И на экологию влияние просчитать сложно.
   – А не надо поворот. Надо трубу. Небольшую часть воды забирать, а не всю, – поддержал Иру ещё один парнишка, на вид младше её на год. – И капельное орошение, чтобы на каждую грядку отдельный шланг приходил. Да, недёшево, но вода там дороже. Шланги можно из плотного полиэтилена делать, вроде как пожарные рукава.
   – Так, годится, – одобрил Первый секретарь. – Тебя как звать, парень?
   – Андрей.
   – Видишь ли, Андрюха, там воду через водораздел подавать надо, – с досадой пояснил Никита Сергеевич. – Мы уж и карты так и этак смотрели, и геологов на изыскания посылали. По трубе воду качать придётся, и на водораздел её поднимать. То есть, нужны насосы, электричество. Много воды по трубе не подашь, или нужна целая система из параллельных труб. Канал при этом даже выгоднее выходит.
   – А если в этом водоразделе ядерными взрывами канал продолбить? – спросил Андрей.
   – Нельзя. Радиация. Хочешь, чтобы за тобой двухголовые светящиеся огурцы гонялись? – ответил Первый секретарь под общий хохот.
   – Огурцы гоняться и светиться, конечно, не будут, но вот двухголовые и радиоактивные получиться могут, – подтвердила Ира.
   – Так, а лесополосы, каналы и пруды, что строятся по плану преобразования природы, вы, случаем, не видели? – поинтересовался Хрущёв. – Меня Шелепин по югу РСФСР возил, показывал, но он – лицо заинтересованное, а вы – люди объективные, считай, что мой личный Народный контроль, помощники мои.
   – Лесополосы и небольшие каналы строятся, – доложил Николай. – Не знаю, конечно, насколько там план выполняется, но когда мы в Ашхабад летели, из самолёта было видно, что вся степь северо-восточнее Астрахани лесополосами расчерчена. Вы бы, Никита Сергеич, лётчикам военным дали задание на контроль, пусть сверху сфотографируют, лесополосы ведь хорошо видно, где они есть, а где нет.
   – И то правда, устроим такой объективный контроль, – согласился Никита Сергеевич. – Молодец, Николай, спасибо. Ты сам-то школу уже закончил? Восемь классов?
   – Да, я теперь на завод номер 88 устраиваюсь, учеником слесаря-сборщика пока что. Параллельно буду учиться, на вечернем. В армию схожу, на завод вернусь, и пойду на вечерний в институт, хочу на инженера выучиться, – обстоятельно и степенно доложил Николай.
   – Молодец, – похвалил Первый секретарь. – Дай пять.
   Он с чувством пожал руку парня. Рука была крепкая, мозолистая, явно знакомая со многими инструментами.
   – Ира, а тот парнишка, Дима, что книгу про планктон приносил – не с вами? – поинтересовался Никита Сергеевич.
   – Нет, он у нас бывает, часто, но он сейчас робототехникой увлёкся. Когда помогал нам управление теплицей делать, – ответила Ира. – Теперь он хочет робот-пылесос сделать, чтобы сам ездил по комнатам, пока все на работе, и пыль собирал.
   – Пылесос – это хорошо, – одобрил Хрущёв. – Мы у товарища Королёва робот-уборщик видели, очень интересно. Но у него робот для больших помещений.
   – Вот мы Диме про этот робот-уборщик рассказали, – подхватила Ира, – он и решил сделать такой же, только для квартиры.
   – Молодец парень. Голова работает, – похвалил Первый секретарь. – А как ваша основная работа по теплице продвигается? Коротко, без подробностей, всё же здесь место общественное.
   – Малый прототип автономной теплицы мы сделали, – доложила Ира. – В августе Сергей Палыч собирался его запускать, чтобы покрутился там, – она многозначительно указала вверх, – несколько месяцев, для проверки. На короткий срок запускать бесполезно – растения вырасти не успеют.
   – Понятно. Отличная работа! Успехов вам! Очень вы меня порадовали, – похвалил Никита Сергеевич. – А теперь идёмте поплаваем.
   – Спасибо! – хор звонких голосов в маленьком гроте едва не оглушил его.
   Они выбрались в бассейн, дети побежали кататься с водяных горок.
   – Никита Сергеич, пойдёмте, прокатимся! – крикнул Андрей.
   – Не, ты беги, а я уже староват для таких покатушек, – засмеялся Хрущёв, похлопывая себя по животу. – Ещё застряну в этой трубе, во смеху-то будет, – добавил он под общий хохот всех в бассейне, а затем обратился ко всем сразу. – Ну, как впечатление, товарищи? Хорошую развлекуху нам товарищ Чечулин построил?
   – Развлекуха что надо, – откликнулся стоявший рядом по грудь в воде мужчина лет сорока, возле которого крутился мальчишка лет десяти-одиннадцати. – Мы вот, из Калуги посмотреть приехали. Надо бы во всех городах такие аквапарки строить. В Москву ехать далеко, да и народу тут, как килек в банке. Я слышал, что в Ленинграде и ещё кое-где уже строят, может и до нас доберутся?
   – Так вы пишите предложения в Центр изучения общественного мнения, – подсказал Хрущёв. – Сразу везде построить не получится, но если от народа будут требования и поддержка проекта, я заставлю Госплан и Госстрой побыстрее шевелиться. А как у вас в Калуге со снабжением?
   – Лучше стало, намного, после того, как животноводство поднимать начали по программе «2+1», – ответил его случайный собеседник. – Теперь в Москву за продуктами ездить, считай что и не надо, всё своё есть, свежее.
   – Товарищи, есть тут ещё иногородние? – спросил Первый секретарь. – Как у вас со снабжением? Улучшилось, или не особо?
   – Лучше!
   – Лучше стало! Намного! - послышались голоса со всех сторон. – Мясо каждый день едим, молочные продукты, даже фрукты тропические считай, круглый год продаются.
   – Как с жильём? Квартиры дают? Дома новые строят?
   – Стройки идут повсюду. Бараки и подвалы вовсю расселяют, ждём, пока за общаги и коммуналки примутся.
   – Как вас звать, товарищ? У вас квартира коммунальная? – спросил Хрущёв своего калужского собеседника.
   – Петром кличут, – ответил калужец. – В этом году в отдельную двухкомнатную въехали.
   – И как, лучше?
   – Нужник тесноват, – посетовал Пётр. – А так, конечно, после коммуналки в доме 47-го года постройки, с вонючим очком в сортире – почитай, седьмое небо. Жена счастлива, что кухня своя, не коммунальная. Теперь никакая соседка в наши кастрюли не заглядывает и соли в суп не подсыплет.
   – А что, раньше сыпали?
   – Да была у нас одна долбанутая, бывало, и соли насыплет, а то и носок грязный в борщ кинет, – пояснила полненькая женщина, видимо, его жена. – А потом на работе ввели эту, систему социальной оценки. Работаем-то мы все на одном заводе. Ну, тут её и окоротили.
   – Раньше она дома творила, что хотела, а на работе – активистка, общественница, поди её тронь, – пояснил Пётр. – А как систему-то ввели, тут уже всё учитывается, и работа, и дети, и социальное поведение. Я у инженера нашего кинокамеру любительскую одолжил, а Сашка мой взял да и заснял соседку, как она в нашу кастрюлю полпачки соли вывалила. Только камера трещит громко, так он с улицы, через окно снимал, незаметно, благо что первый этаж. Вот мы на профсоюзном собрании кино-то и показали.
   – И как? – поинтересовался Никита Сергеевич.
   – Скандал был до небес! Зам директора завода прибежал, секретарь парткома... А против плёнки-то не попрёшь! А я и свидетелей привёл, соседей. Да у неё ещё и сын – двоечник, тут ей баллы-то и срезали, – пояснил Пётр. – Ну, и квартальную премию – долой. И из профкома попёрли.
   – Сынок её дружков своих подговорил, – добавила жена Петра, – они Сашку нашего подкараулили и поколотили.
   – Да, было дело, – кивнул Пётр. – Ну, я его в травму, все побои под протокол, и на следующем собрании опять выложил.
   – В милицию не обращались? – спросил Первый секретарь.
   – А как же! Да только там плечами пожали и заявление не взяли – типа того, что «дети есть дети, сами помирятся». А на работе-то все всё знают. В общем, тринадцатую зарплату ей тоже срезали. Ну, и в квартире мы на Новый год всем обществом на кухне сели, отпраздновали, а она из своей комнаты носу не показала. Но всё равно, в свою квартиру въехали с наслаждением. Теперь сами себе хозяева.
   – А где вы работаете, Пётр?
   – Да на Калужском машиностроительном заводе, промышленные тепловозы делаем, рельсосварочные и рихтовочные машины, укладочные краны – в общем, много всего для железной дороги. Слесарь я, пятого разряда. Жена вот, тоже на заводе работает. А тут как раз выходные, и аквапарк открывают – дай, думаю, свожу
   – Как платят?
   – Исправно. С новой системой перекрёстного премирования вообще неплохо на руки выходит. Удачная задумка. Кто честно, с душой, работает – в накладе не останется.
   – Скажите, Пётр, а анкетирование, соцопросы у вас на заводе проводят?
   – Бывает, да… На собраниях, раз в месяц где-то, анкеты раздают. Заполняют их по-разному. Некоторые думают, что ответить, а многие просто от балды галочки ставят. Бывает, у станка или верстака за день так накувыркаешься, домой бы доковылять, а тут собрание, да ещё анкеты эти. Во всём правильная организация нужна, а в профкоме, бывает, сидит какая-нибудь дура непроходимая, или родственница директора, только стул занимает своей жопой, а толку от неё ноль, – резко, но честно ответил рабочий.
   – Это вы верно подметили. Пётр, а машина есть у вас? – поинтересовался Никита Сергеевич.
   – Ещё нет, – посетовал рабочий. – Но точу зуб на «Студебеккер», что во Владивостоке собирать начали (АИ, см. гл. 04-12).
   – Да ладно тебе, «Студебеккер», ты на «Москвич» хотя бы накопи! – жена толкнула его обеими руками, и сконфуженный Пётр, потеряв равновесие, едва не упал. – Мечтатель...
   Ещё один мужчина, на вид тоже около сорока лет, внимательно прислушивавшийся к разговору Первого секретаря с Петром, решился-таки вставить своё слово:
   – Разрешите добавить, Никита Сергеич?
   – Конечно! – Хрущёв повернулся к новому собеседнику. – Как вас звать товарищ, вы откуда?
   – Василий. Из Клина, токарем там работаю, на новом заводе автоагрегатов.
   – О! – Никита Сергеевич тут же заинтересовался. – И что скажете насчёт идеи вынести часть машиностроительных заводов в регионы?
   – Да идея-то правильная, только не до конца додуманная, – ответил Василий. – Заводы в малых городках – это хорошо, работа для людей появилась, перспективы, в городе сразу снабжение улучшилось, хорошие продукты не только на рынке, но и в магазинах теперь есть, автобусы бегать начали. Оживилось всё.
   Только вот на любом производстве инженеры грамотные требуются. Приспособления всякие надо проектировать, технологию рассчитывать, расход материалов считать, техпроцессы писать, вообще решать вопросы и разбираться со всякими затыками. Начальство-то есть, из партейных, так оно само ничего решить не может, только командовать умеет.
   Оно конечно, в областных центрах институты технические пооткрывали, говорят, что филиалы столичных, ПТУ опять же открыли. Но ведь институты эти первых выпускников только лет через пять промышленности дадут, – продолжал рабочий. – «Путяги» новых рабочих тоже только года через два подготовят. Ну, рабочие – ладно, многих можно прямо на рабочем месте обучить, в рамках фабрично-заводского обучения. С инженерами так не выйдет.
   А хорошие специалисты из Москвы или там, Ленинграда, или даже из Калинина, к нам не едут. Место не престижное. Если у человека в Москве квартира, или даже комната – что он, бросит её, что ли, в обмен на провинцию? Да ни в жисть. На двух работах крутиться будет, на кооператив копить, но из большого города в область никто работать не поедет.
   – Есть такое дело, – подтвердил Хрущёв. – Что предлагаете?
   – Надо областные филиалы технических институтов организовывать, чтобы готовили инженерные кадры из наших, местных, – предложил Василий. – Дело это не быстрое, конечно, поэтому на первое время нужна какая-то завлекаловка, что ли, чтобы московских инженеров с того же «ЗиСа» и МЗМА хоть на два-три года на новые заводы переманить. К примеру, жильё им хорошее предоставить, не только в провинции, но и в Москве, после того, как у нас поработают. Карьерный рост, опять же, может помочь.
   – Предлагаете подойти к вопросу комплексно? – сообразил Никита Сергеевич. – А что, мысль дельная. Дам указание плановикам подумать над решением кадрового вопроса. Спасибо, что подсказали. А скажите, Василий, станочный парк у вас старый или новый?
   – Да разный. Есть станки и довоенные ещё, а недавно начали новые станки устанавливать, с программным управлением. Я как раз их и обслуживаю, – Василий не удержался, чтобы немножко не похвастать. – Интересная работа, Никита Сергеич! Беру чертёж новой детали, сначала прикидываю, вместе с технологом, как бы её половчее, да побыстрее сделать. Технолог режимы резания рассчитывает, очерёдность операций, время на каждый переход. Я пробую. Подсказываю, что и где можно ускорить или улучшить, по своему опыту. Опять пробуем, делаем хронометраж. Каждую попытку станок записывает на магнитную ленту. Движения мои, то есть, приводами своими отслеживает, и сигнал на ленту пишет.
   Если всё получилось как надо, эту ленту считывает заводская ЭВМ, и тиражирует на несколько копий. Копии ставим на пять-десять станков сразу, а дальше пацаны, вчерашние ПТУшники, только успевают новые заготовки ставить. Ну, и сами тоже учатся.
   – Знаю эту систему, с её создателем, академиком Дикушиным Владимиром Иванычем, вот как с вами сейчас, беседовал, – улыбнулся Хрущёв. – Так значит, станки эти уже не только на МЗМА пошли?
   – Не только, – подтвердил Василий. – Знаю, что на заводе имени Сталина такие уже используются, в Минске, на МАЗе, из Горького технологи ГАЗовские приезжали. Вот про УралЗИС не слышал, врать не буду. А сейчас и на заводы автоагрегатов программные станки ставить начали.
   – Вот это хорошо, порадовали, – заулыбался Первый секретарь. – Значит, не зря я эти станки поддержал тогда.
   – А скажите, Никита Сергеич, правду говорят, или болтают... – Василий слегка замялся. – Слышал я байку, что когда эти станки появились, их на военные заводы забрать хотели, а якобы вы лично распорядились на автозаводы их передать? Или врут?
   – Скажем так, слегка привирают, – улыбнулся Хрущёв. – Дело немного не так было. На военных заводах обновление ассортимента продукции происходит не так часто. Там важнее точность изготовления и стабильность качества. А вот для автозаводов, для заводов бытовой техники, электроники, важна возможность быстрого обновления всей линейки продукции или её части. От этого конкурентоспособность на мировом рынке зависит.
   Капиталисты нас в этом вопросе пока что опережают. А ведь советские автомобили – это, считай, техническое лицо нашей страны. Потому я и распорядился в первую очередь станки с программным управлением передавать на автозаводы и заводы бытовой техники.
   – Вона оно как... мудрёно... – Василий был явно впечатлён. – Выходит, даже распределение станков по заводам – вопрос большой политики?
   – Не без этого, – признал Первый секретарь.
   На протяжении четырёх часов, по ходу купания, Никита Сергеевич успел побеседовать почти с двумя десятками людей. Все они, видя, с каким вниманием относится к их словам Первый секретарь ЦК, какие вопросы он задаёт, как выслушивает любые, даже самые наивные и незамысловатые ответы, с удовольствием делились с ним своими проблемами и просто соображениями, как улучшить функционирование народного хозяйства. Уже собираясь уходить, Хрущёв прямо с бортика бассейна обратился ко всем собравшимся:
   – Сограждане! Дорогие мои товарищи! Спасибо вам за откровенный разговор, за то, что болеете душой за страну, за общее дело. Наша главная задача на сегодня – построение материально-технической базы коммунистического общества! Говоря по-простому – сделать нашу страну, Советский Союз, наш общий многонациональный дом, богатым и сильным. Чтобы ни одна падла, что снаружи границы, что внутри, не посмела разинуть пасть на советский народ и наше народное достояние! И я, и другие члены Президиума, и Совета министров, хорошо помним 41-й год, и положим жизнь, чтобы такое больше не повторилось!
   Купающиеся в первый момент опешили, а потом дружно зааплодировали.
   – Хочу всем напомнить, – продолжил Первый секретарь, – что у нас с прошлого года работает Центр изучения общественного мнения, куда каждый может послать письмо со своими мыслями и соображениями. Каждое письмо там будет рассмотрено. Не на каждое можно дать ответ – поймите правильно, писем уже приходят сотни тысяч, но если в письме есть дельные предложения, вам обязательно ответят, пригласят в профильный НИИ или КБ, и постараются развить ваши идеи, довести их до полезного результата.
   Ещё, как вы знаете, у нас проводится периодическое анкетирование на заводах по месту работы. Я знаю, что многие относятся к нему, что называется, «спустя рукава», как к очередной блажи начальства. Это, товарищи, не так. Эти анкеты потом считываются в ЭВМ и производится их статистическая обработка. По ним Госплан может определить, чего и где в стране не хватает. Поэтому прошу вас, заполняйте анкеты со смыслом, хорошо подумав, этим вы приносите большую пользу народному хозяйству.
   До свидания, здоровья, счастья и успехов всем вам! Наслаждайтесь жизнью, она прекрасна, а все вместе мы с вами сможем сделать её ещё лучше.
   Никита Сергеевич помахал рукой собравшимся и ушёл в раздевалку.
  
   18 июля Хрущёв привёз весь Президиум ЦК в подмосковную деревню Усово, там по его просьбе были собраны образцы всех домов для индивидуальной или малоквартирной сельской застройки, появившихся после 1954 года.
   (АИ, в реальной истории 18 июля 1960 г в Усово Президиуму ЦК показывали всего один типовой двухэтажный крестьянский дом-коттедж, построенный по проекту инженера Розенталя и изобретателя бетонных вибропрокатных панелей Николая Яковлевича Козлова. см. С.Н. Хрущёв «Реформатор»)
   Здесь были и классические деревянные дома-срубы, выполненные на современный манер – из цилиндрованных лакированных бревён, и стандартные двух- и четырёхквартирные дома из бруса – такие массово строились в райцентрах Нечернозёмного региона как ведомственное жильё от предприятий и для железнодорожников, и каркасные коттеджи в самых разных вариантах – из бруса, из клееных балок и панелей, со стальными закладными элементами, дома из кирпича, керамических, грунтоблоков и шлакоблоков, композитных панелей из соломы и тростника на бетонной основе, пенобетона и газобетона, дома на контейнерном каркасе, собираемые из отдельных комнат на фитингах, купольные дома всех вариантов – от сборных геокуполов из панелей на каркасе из треугольников, до собранных из нескольких литых бетонных деталей, и даже монолитных, отливаемых на надувной оболочке.
   Возле каждого дома был установлен информационный стенд с наименованием госпредприятия или кооператива, выпустившего дом, данные о его размерах, площади и количестве комнат, изображение внутренней планировки, и цена. Все представленные дома выпускались серийно и были доступны для заказа. (АИ)
   Гидами по выставке домов были председатель Роспромсовета Заговельев и председатель Госстроя Кучеренко. Первый секретарь водил остальных членов Президиума от одного дома к другому, задавал Кучеренко, Заговельеву и представителям предприятий, присутствовавшим на показе, множество вопросов. Особенно его заинтересовали панели из камыша на бетонном связующем.
   – Очень интересная штука! Материал естественный, к тому же бросовый, возобновляемый ресурс, воздухонаполненный, значит – будет сохранять тепло. Где такие панели делают? – спросил он Заговельева.
   – В Астрахани, – ответил Александр Петрович. – А вы если будете в Астрахани, товарищ Хрущёв, сами увидите, сколько там этого камыша.
   – Я как раз собирался туда в отпуск, в конце августа, уток пострелять, заодно и посмотрю, – обрадовался Никита Сергеевич.
   Купольные дома он тоже рассматривал с большим интересом. На фоне обычных строений купола смотрелись очень необычно и привлекали всеобщее внимание, хотя дома такого типа строились по стране уже не первый год. Кучеренко обратил его внимание на конструктивные особенности:
   – С этими куполами удобно, что к ним можно пристраивать любые дополнительные элементы, с двускатными или многоскатными крышами, соединять несколько купольных строений переходами, и даже объединять несколько куполов в единую прочную конструкцию. Дом получается просторный, с высоким потолком, или в несколько этажей.
   (Внешний вид и интерьеры можно посмотреть, например в ролике A Tour of Domes https://www.youtube.com/watch?v=LgtPHN1SeSQ)
   – Если же нужно увеличить количество этажей, можно приподнять купол и, условно говоря, «подсунуть» под него один-два дополнительных этажа. – продолжал Кучеренко. – У нас тут один местный житель посмотрел на эти дома, и решил сам построить своему сыну дом-купол.
   Хрущёв уже обратил внимание, что в самой деревне, отдельно от выставочной улицы, тоже стоит новенький купольный дом-коттедж.
   – Во! Надо с этим товарищем поговорить. Он имеет собственный опыт строительства, наверняка может много интересного рассказать.
   Хозяин дома, Виталий Павлович, как он представился, простого вида мужчина лет сорока, визиту первых лиц государства немало удивился, но с удовольствием рассказал, как он строил дом, и свои первые впечатления от проживания:
   – Построились мы очень быстро. Дом диаметром чуть меньше десяти метров, стальные части – только соединения брусьев каркаса, остальное – деревянные брусья и дощатые панели. Когда всё посчитали, вышло, что дом получается дешевле, чем бревенчатый сруб такой же площади, даже с этими новомодными стеклопакетами, потому и решились строить купол. Это ж, по сути, сплошная утеплённая крыша.
   Брусья мы заготавливали по чертежам, что нам дали, потратили на это неделю. Все брусья пронумеровали, по чертежу. Панели сколачивали две недели, тоже пронумеровали, всё разложили по порядку сборки, потом монтировали, сразу закладывали в них утеплитель. Вся сборка каркаса купола заняла один день – утром начали, вечером закончили. Кое-где с размерами ошиблись, переделывали на ходу, если б не ошибки – могли бы и быстрее закончить.
   – Сами всё делали, или помогал кто? – перебил его нетерпеливым вопросом Хрущёв.
   – Да вдвоём с сыном, – хозяин указал на мальчишку лет двенадцати.
   (Хронометраж для дома диаметром 9,6 метра – из того же фильма A Tour of Domes https://www.youtube.com/watch?v=LgtPHN1SeSQ)
   – Ещё два дня возились с кровлей, там надо было всё по уму сделать, чтобы утеплитель не намокал.
   – А отопление какое? – спросил Косыгин. – Вроде, труба печная в центре купола у вас?
   – Обычная дровяная печь, – улыбнулся Виталий Павлович. – Но мы ещё встроили в неё такую хреновину сварную, из труб, строители её «крабом» называют. Вставляется прямо в топку печи, и подключается трубами к обычным батареям отопления, радиаторам, то есть. Как печку затопишь – через 15 минут во всём доме тепло. Радиаторы мы на стенах повесили, а их выходные трубы под керамзитовым полом проложили. Получился тёплый пол, он, вроде, и не особо греется, но тепло от него сразу чувствуется.
   (Впечатления хозяйки от тёплого пола в купольном доме см. https://www.youtube.com/watch?v=63C8YSKb4IE)
   Протапливали печь на пробу, сейчас лето, так в доме находиться было невозможно. Вот, посмотрим, как зимой будет. Эта же штука в печи работает, как проточный водогрей, чтобы ванну налить и посуду помыть.
   – А можно внутри посмотреть? – заинтересовался Косыгин.
   – Конечно, проходите, товарищи, – хозяин гостеприимно распахнул дверь.
   Интерьер дома производил необычное впечатление – казалось, что внутри дом значительно больше, чем снаружи. На стенах не было никаких обоев – только натуральное, золотистого цвета дерево.
   – Красиво как! Это вы стены лаком покрыли? – спросил Никита Сергеевич.
   – Нет, обычная олифа.
   – Вот теперь я понял, как в таких домах мебель расставляют – вдоль внутренних переборок, – с интересом оглядываясь, сказал Сабуров.
   – К наклонным стенкам можно кровать придвинуть, или низкий столик, – пояснил Виталий Павлович, – а шкафы, конечно, лучше к переборкам ставить.
   Купол у нас поднят на полтора метра от земли, как обычный деревенский дом, внизу подпол для картошки, там же – водяная скважина и насос, всё укрыто минватой, чтобы зимой не замёрзло. Работы в доме ещё много, конечно. Да в деревенском доме работа для хозяина всегда есть.
   – А со стройматериалами, с покупкой, трудности были? – спросил Байбаков.
   – Пожалуй, не было, – чуть подумав, ответил Виталий Павлович. – Всё закупили в райпотребсоюзовском магазине. Заказали в АТП грузовик, всё официально, оплатили в магазине покупку, получили товарный чек, и по чеку на оптовом складе всё получили.
   (В 1982 году мы так шифер для дачи покупали. Из личного опыта.)
   Рассказ произвёл впечатление на всех. Хрущёв сразу предупредил:
   – На следующий год загляну к вам ещё раз – узнаю, как перезимовали. Я тут неподалёку часто бываю.
   – Милости просим, Никита Сергеич, приезжайте, – ответил хозяин дома. – Всё покажу, расскажу без утайки, что хорошо, что плохо оказалось, поделюсь опытом.
   Вернулись к улице-выставке. Байбаков, ещё раз оглядев дома, спросил:
   – Что скажете, Никита Сергеич? Какой из домов вам больше приглянулся? Что строить по стране будем?
   – А я тут при чём? – удивился Хрущёв. – Что вы всё на меня оглядываетесь? В каждом регионе свои природные условия, свои особенности. Тут со всей страны дома представлены. Централизованного выбора для индивидуальной застройки нет и быть не может. Пусть люди сами выбирают, в каких домах им лучше жить.
  
   19 июля Первый секретарь инспектировал строительство Московской кольцевой автодороги. Проект её был составлен ещё до войны – с 1937 по 1940 год. Привязку к местности сделали в 1939-м, а окончательное проектное задание было выдано в 1940-м. Война вынудила надолго отложить строительство. Во время военных действий была проложена временная дорога, по которой в обход Москвы перебрасывались войска.
   Строительство полноценной дороги с твёрдым покрытием началось в конце 1956-го года, с участка возле Ярославского шоссе. Зная о печальной ситуации с дорогами в стране, и ознакомившись с доступной в «документах 2012» информацией об ошибках при строительстве самой МКАД, Хрущёв тогда потребовал внести изменения в первоначальный проект. Дорогу решено было строить по американской технологии.
   Со стороны министерства автомобильного транспорта и шоссейных дорог было очень много возражений по поводу удорожания и «раздутой сметы». Министр финансов Зверев на заседании Совета министров в 1956-м году тоже отчаянно протестовал против «растранжиривания средств»:
   – Да вы что, Никита Сергеич! В обычную дорогу такие деньги вколачивать? Положите асфальт – и дело с концом!
   – Вот если бы действительно дело с концом – то положили бы асфальт, – ответил Хрущёв. – Но тогда на следующий год придётся класть ещё асфальт, потом ещё и ещё, каждый год латать покрытие по всей трассе. А там грузовики будут ездить, перегруженные. У вас этот асфальт через год будет весь в колеях и ямах. Или вы заранее закладываете в бюджет расходы на ежегодный ремонт дорог? Может, вы от дорожных строителей процент получаете? А давайте, я товарища Серова попрошу в вашей отчётности покопаться?
   Зверев побагровел и возмущённо начал всё отрицать:
   – Да что вы такое говорите, Никита Сергеич! Меня бы уже десять раз расстреляли, допусти я такой сговор!
   – Можно подумать, за воровство и растраты только беспартийные сидели, – усмехнулся Хрущёв. – Вот и не жмитесь, Арсений Григорьич. В хорошую дорогу мы лучше в начале вложимся, зато потом она двадцать пять лет простоит без ремонта, если всё сделать по уму и без нарушений технологии.
   Приехав в июле 1960-го года на строительство, он как раз и наблюдал за тем, как строители-дорожники эту технологию выполняют. Обычно за этим следили контролёры Госконтроля, но Хрущёв хотел своими глазами удостовериться, что «строят по уму».
   При строительстве применяли самые современные технологии и приборы. С 1956 года был разработан специальный машинокомплект для строительства бетонных дорог. (АИ-аналог описанного здесь http://stroy-technics.ru/article/komplekt-mashin-dlya-stroitelstva-betonnykh-dorog). Для ровной прокладки полотна дороги использовали лазерные нивелиры и дальномеры, те самые, которыми удивляли американцев на выставке 1959 года в Нью-Йорке. (АИ)
   Дорогу действительно строили качественно. Сначала выбрали часть грунта, на дно выемки по всей длине трассы впервые в СССР, в качестве эксперимента уложили геотекстиль из стеклоткани (АИ). На него насыпали слой песка и закрепили недавно пошедшей в массовое производство полиэтиленовой георешёткой (АИ). Поверх слоя песка, опять-таки с креплением георешёткой, положили слой среднего щебня, пролили его битумной эмульсией. Затем в ложе будущей дороги уложили два слоя чёрного щебня – сначала крупный, потом мелкий.
   Основное дорожное полотно сделали бетонным – из специального «тощего» бетона. На особо ответственных и нагруженных участках укладывали бетонные аэродромные плиты ПАГ с предварительно напряжённой арматурой. Плиты сваривали между собой, заполняли стыки битумным герметиком, для компенсации теплового расширения. Основной слой бетона тоже пролили сверху битумной эмульсией, и в качестве завершающего штриха уложили два слоя асфальтобетона.
   (Спасибо тов. Nashlab за квалифицированную консультацию. Толщины слоёв и марки бетона, щебня и асфальта я преднамеренно опустил, чтобы не насиловать ими мозги читателей, далёких от дорожного строительства)
   По краям дороги укладывали плиты с рифлением, на случай, если водитель ночью задремлет за рулём. При выезде машины на обочину возникающая тряска мгновенно будила водителя.
   По такой дорогой технологии строились не все дороги, а только наиболее загруженные трассы, вроде МКАД. Технологию выбирали в зависимости от транспортного потока, с учётом его будущего увеличения. Дороги местного значения, по которым поток транспорта был незначительным, и вовсе строили без бетона, с обычным асфальтовым покрытием. Параллельно со строительством МКАД, военные строители отремонтировали по той же технологии требовавшие реконструкции участки бетонных дорог, соединявших в окружном и радиальном направлениях оба кольца позиций системы ПВО Москвы (АИ).
   За качеством выполнения работ следили контролёры Госконтроля, прикомандированные к каждой бригаде. Контролёров еженедельно перетасовывали, чтобы исключить любую возможность сговора. В случае выявления нарушений технологии строителей наказывали беспощадно и с особой жестокостью – лишали премии. (АИ)
   Конкретно по устройству МКАД Первый секретарь настоял на установке по всей её длине разделительной полосы со стальными отбойниками, чтобы исключить лобовые столкновения.
   (Первоначально на МКАД была разделительная полоса в виде узкого газона с невысокими бордюрами, и то не на всём протяжении. Неудивительно, что на такой дороге постоянно лоб в лоб сходились машины, нещадно били пешеходов. Ежегодно на МКАД погибало более двухсот человек и более тысячи получало увечья. За это она получила прозвище «дорога смерти». Источник и фото http://fishki.net/auto/137179-moskovskaja-kolcevaja-avtomobilnaja-doroga-20-foto.html)
   Ещё он настоял на проверке правильности расстановки «верстовых столбов». Контролёры Госконтроля проверили каждый столб, и выяснили, что километровые столбы по всей длине трассы дороги были расставлены «от балды», с совершенно произвольными интервалами.
   (В реальной истории это выяснилось только в 1998 году, при «лужковской» реконструкции МКАД. Самое большое расстояние меж километровыми столбами оказалось 1800м, а самое маленькое – 700м. Поскольку все дорожные службы уже привыкли к имеющейся расстановке и ориентировались по тем столбам, которые были, решено было ничего не переделывать. Там же. )
   Строителей, расставлявших столбы, депремировали, и заставили всё переделывать. Заодно были устроены подземные переходы под трассой, для безопасности пешеходов. Их дополнили надземными переходами, оборудованными пандусами для велосипедистов, детских колясок и тележек . В каждом переходе поставили телефоны-автоматы. Километровые столбы оборудовали кнопками аварийной сигнализации, таким образом, в случае аварии до ближайшего места вызова помощи было не более 500 метров. (АИ).
   Пока строилось рельсовое кольцо вдоль МКАД, по трассе пустили несколько автобусных маршрутов. С вводом в строй кольцевой электрички отменять автобусы не стали, наоборот, их дополнили «лепестковыми» маршрутами, проходящими с одного радиуса через МКАД на другой радиус . Также были открыты маршруты в область, соединившие подмосковные деревни с городом. В пересадочных узлах обычно возникали стихийные рынки, уже в 1961-м году их упорядочили и облагородили, предоставив сельскому населению возможность продавать продукцию со своих садов и огородов в удобных застеклённых павильонах, а заодно и наладив санитарный контроль (АИ).
   Вдоль дороги устроили современное освещение, поставили дорожные знаки со светоотражающим покрытием (АИ).
   Особое внимание уделили устройству удобных съездов на радиальные направления внутрь и наружу от МКАД. В местах, прогнозируемых как наиболее загруженные в перспективе, сразу построили многоуровневые транспортные развязки, разведя потоки по эстакадам, а заодно обеспечив удобный проход на внешнюю сторону МКАД (АИ).
   Первое движение по нескольким участкам МКАД было открыто 22 ноября 1960 года. Полностью движение по всему кольцу открылось в 1962-м году.
  
   #Обновление 12.02.2017
  

18. Охота за RB-47.

  
  К оглавлению
  
   В воздушное пространство СССР постоянно вторгались не только самолёты U-2, летавшие в рамках разведывательной программы ЦРУ. Основная масса нарушений совершалась самолётами-разведчиками ВВС США (USAF). По большей части, нарушителями были специализированные самолёты-разведчики RB-57D – глубокая модификация британского бомбардировщика «Canberra», с сильно удлинённым крылом, и переоборудованные из средних скоростных бомбардировщиков стратегические разведчики RB-47.
   Дебют RB-57D в декабре 1956 года оказался неудачным. 3 самолёта были развёрнуты в Японии, на базе Йокота. 11 декабря 1956 они предприняли попытку проникнуть в воздушное пространство СССР со стороны Японского моря, на высоте более 17 километров, в надежде, что советские радары на большой высоте их не заметят.
   Скрытного проникновения не получилось, на перехват были подняты истребители. Сбить никого из американцев не удалось, нарушители поспешили убраться восвояси. Нота протеста советского правительства от 14 декабря 1956 г. подтвердила обнаружение попытки нарушить советское воздушное пространство. В ней говорилось:
   «11 декабря 1956 года в 13.07–13.21 (время владивостокское) три американских реактивных самолета типа В-57, появившись со стороны Японского моря южнее Владивостока, нарушили воздушное пространство Советского Союза... Ясная погода в районе нарушения и хорошая видимость исключали возможность потери ориентировки летчиками в ходе полета... Правительство Советского Союза настаивает на том, чтобы правительство США приняло меры к наказанию виновных экипажей и в будущем не допускало нарушений государственных границ СССР американскими самолетами».
   Правительство США принесло извинения. Президент Эйзенхауэр запретил самолетам ВВС при разведывательных полетах вторгаться в пределы СССР, сделав исключение только для ЦРУшных разведчиков U-2. Однако каждый полёт «Dragon Lady» (неофициальное название U-2) в 1956-59 гг проводился только с санкции президента.
   Эйзенхауэр хорошо понимал, что он рискует. Одобрив в принципе программу разведывательных полётов U-2 над территорией СССР, еще в конце 1954 года он предупредил Даллеса и Биссела:
   – Всё это хорошо, ребята. Я думаю, что страна нуждается в такой информации, и я готов утвердить вашу программу. Но должен сказать вам одну вещь: наступит день, когда одна из этих машин попадется, и мы получим бурю.
   Президент как в воду глядел – скандал получился громкий. (см. гл. 02-09). Однако, космические и экономические успехи СССР очень сильно тревожили американскую администрацию, а официальная военная стратегия «массированного возмездия» требовала точных данных о предполагаемых целях, и советской системе ПВО, прикрывающей их. Для получения этих данных самолёты-разведчики ВВС США постоянно летали вдоль границ СССР, провоцируя радиолокаторы ПВО выходить в эфир, при этом местоположение позиций и рабочие частоты РЛС фиксировались и наносились на карты. Это была плановая подготовка к 3-й мировой войне, разведка безопасных коридоров для проникновения стратегической авиации вглубь территории СССР.
   Несмотря на запрет вторгаться в советское воздушное пространство, нарушения происходили постоянно. Почти ровно через год после неудачного дебюта RB-57D, 24 декабря 1957 года, ещё один американский самолет-разведчик RB-57 был сбит советскими истребителями над Чёрным морем. Чаще всего, американцы успевали уйти за границу нейтральных вод прежде, чем их догоняли советские перехватчики. Но – не всегда.
   1 июля 1960 на британской авиабазе Брайз-Нортон проходил предполётный брифинг экипаж разведчика RB-47 из 55-го авиакрыла Стратегического Авиационного Командования ВВС США. Командир экипажа капитан Уиллард Палм, второй пилот 1-й лейтенант Фримен Олмстед, штурман 1-й лейтенант Джон Ричард Маккоун, операторы аппаратуры фото- и радиоразведки майор Юджин Поуз, 1-е лейтенанты Дин Филипс и Оскар Гоуфорт.
   (В разных источниках приводятся различные варианты биографических данных экипажа. Так, капитан Уиллард Палм в одном из источников назван Эрнстом Палмом, в другом он – Уильям Палм, да ещё и майор; Фримен Олмстед в одном из источников именуется Брюс Олмстед – возможны двойные имена, майор Юджин Поуз в некоторых источниках назван капитаном.)
   На инструктаже перед вылетом в район Кольского полуострова, в присутствии двух старших офицеров штаба, командир подразделения № 1 майор Дебелл отметил, что полёт имеет секретный характер. Экипажу была поставлена задача собирать сведения о радиолокационных установках и оборонительных сооружениях, размещенных в этих районах СССР.
   Пользоваться радиосвязью с базами во время полёта запрещалось. Летчиков предупредили, что на территории Норвегии во время их полёта будет работать радиостанция, с которой можно будет установить связь в случае аварии. На этот случай были установлены позывные сигналы – слова «Артур» и «АНТ-42». Майор Дебелл предупредил, что, при необходимости, экипаж может совершить посадку на аэродромах Норвегии, а в случае аварии самолета RB-47, к нему на помощь с норвежского аэродрома Будё вылетит спасательный самолет.
   Майор сообщил экипажу разведчика, что на территории Норвегии имеются две станции спасательной службы ВВС США. Если во время полёта понадобится организовать спасательную операцию, с этих баз должны были вылететь самолёты С-54 и сбросить спасательные надувные лодки. Также он предупредил, что в случае необходимости экипаж может совершить посадку на любой из трёх баз на юге, в средней части и на севере Норвегии. Командир RB-47 Уиллард Палм обвёл места расположения этих баз на своей карте зелёными кружками.
   Члены экипажа получили секретную инструкцию. В соответствии с ней, в случае вынужденной посадки на территории Советского Союза они обязаны были принять все меры к уничтожению самолета и секретного оборудования, а затем пробираться в Норвегию или другую капиталистическую страну. Там им следовало установить контакт с военными атташе американских посольств, используя заранее обусловленные способы связи.
   Сотрудник разведки капитан Джонс, присутствовавший на инструктаже, вручил каждому члену экипажа список номеров телефонов американских посольств в европейских странах. Этот список был позднее изъят при обыске Маккоуна и приобщён к следственному делу как вещественное доказательство.
   На инструктаже майор Дебелл предупредил, что в случае задержания советскими властями члены экипажа должны отрицать шпионский характер своего полёта.
   Подготовка к полёту показалась лётчикам необычной, даже отчасти странной. Командира экипажа капитана Палма пришла проводить в полёт жена. Ранее такого никогда не случалось. Она прощалась со слезами на глазах, словно чувствовала, что больше его не увидит. Маккоун и Олмстед сделали вывод, что командир экипажа знает о предстоящем полёте куда больше, чем им сообщили на брифинге.
   Международная обстановка на тот момент складывалась весьма спокойно. Целая цепочка событий – успешно завершившаяся четырёхсторонняя встреча в Париже, совместная ликвидация последствий землетрясения в Чили, триумфальный визит президента Эйзенхауэра в СССР, в ходе которого было достигнуто взаимопонимание по важнейшим вопросам сохранения мира в Европе и наметились перспективные направления сотрудничества США и Советского Союза в освоении космоса – настроили мировую общественность на позитивные прогнозы в отношении ближайшего будущего. «Холодная война» ещё далеко не была закончена, но в отношениях противоборствующих сторон наметилось ощутимое потепление (АИ).
   Для «ястребов» по обе стороны Атлантики оно было хуже смерти. Компании военно-промышленного комплекса, в акции которых была вложена немалая часть их капиталов, могли лишиться военных заказов. Поэтому сторонники «мирового правительства» в американском и западноевропейском истэблишменте лезли из кожи вон, чтобы сорвать наметившийся процесс мирного урегулирования.
  
   В СССР были свои «ястребы». И иногда их интересы оказывались параллельны устремлениям «ястребов» Запада. Командующий ПВО СССР маршал Бирюзов после успешного перехвата высотного разведчика U-2 в апреле 1960 года (АИ, см. гл. 05-10) страстно желал закрепить успех и показать руководству страны, что советская ПВО после 5 лет совершенствования способна надёжно закрыть воздушное пространство от вторжений самолётов вероятного противника. Командующий авиацией ПВО генерал-полковник Савицкий жаждал оправдаться в глазах высокого начальства за множество неудач истребителей-перехватчиков. Прошлый раз, в феврале 1959 г, его подчинённым удалось завалить RB-47, но не благодаря техническому совершенству советской техники, а, скорее, за счёт удачи и тщательной проработки плана «ракетно-авиационной засады» (АИ, см. гл. 04-02).
   Но в 1960-м ситуация в ПВО СССР начала качественно меняться. На вооружение массово поступали новейшие на тот момент ЗРК С-75. Испытывались новые, ещё более совершенные ракетные комплексы. Авиация ПВО, наконец-то, получила достаточно эффективную ракету «воздух-воздух» малой дальности Р-3С (К-13). Эти ракеты только-только пошли в войска, их было ещё немного, а лётчиков, обученных их применению – и того меньше. Также в войсках получали новые перехватчики Як-27, примерно соответствовавшие по возможностям американским F-106 «Дельта Дарт» (АИ). Вместо перехватчиков Су-9, Су-11, Су-15 конструкции П.О. Сухого теперь авиацией ПВО занимался А.С. Яковлев, тогда как Павел Осипович Сухой сосредоточился на истребителях-бомбардировщиках и штурмовиках. (АИ)
   Самым важным новшеством была принятая на вооружение информационная система ПВО «Воздух-1», обеспечивавшая обмен данными между всеми РЛС, ЗРК и перехватчиками в режиме реального времени, представлявшая собой распределённую сеть, устойчивую против средств поражения противника (см. гл. 05-10).
   С февраля 1960 года систему ПВО СССР дополнил ещё один, крайне важный компонент. Начались лётные испытания самолёта ДРЛО Ту-126 (АИ, в реальной истории – с 1962 года).
   Анализируя проблему по присланным документам, Роберт Людвигович Бартини в 1956-м году обратил внимание генерала армии Серова (АИ), курировавшего вопросы обеспечения руководства страны информацией, что РЛС воздушного базирования «Лиана» может быть разработана с использованием аппаратных блоков наземной РЛС П-30 к началу 1960-го года. Соответственно, решение о разработке самолёта ДРЛО, оснащённого этой РЛС, могло быть принято заранее. Результаты системного анализа были доложены Первому секретарю ЦК КПСС Хрущёву, после чего осенью 1956 года А.Н. Туполев получил задание на проектирование и постройку перспективного самолёта ДРЛО и управления. Разработанный Бартини сетевой график показывал, что при достаточно интенсивной работе самолёт, получивший индекс Ту-126, выйдет на лётные испытания почти одновременно с появлением первых рабочих образцов радиолокатора. Так и получилось.
   (АИ, в реальной истории работа над Ту-126 была начата по Постановлению Совмина СССР №608-293 от 4 июля 1958 г. и Приказу ГКАТ №211 от 17 июля 1958 г.)
   РЛС «Лиана», разработанная в НИИ-17 (Московский НИИ приборостроения) под руководством главного конструктора А.Т. Метельского при участии ОКБ-373, НИИ-25 и НИИ-101, на тот момент имела уникальные технические характеристики.
   (Импульсная РЛС радиотехнического комплекса «Лиана» позволяла обнаруживать малоразмерные самолеты типа МиГ-17 на фоне бурного моря на дальностях не менее 100 км, стратегические бомбардировщики – не менее 300 км. Надводные цели величиной с крейсер локатор видел на дальностях до 400 км. Подробнее о рабочих частотах станции и способе селекции движущихся целей см. http://www.vko.ru/biblioteka/samolety-drlo)
   Данные передавались с помощью бортового оборудования телекодовой связи на командные пункты, на расстояние до 2000 км. Для обеспечения кругового обзора антенную систему РЛС «Лиана» пришлось поднять над фюзеляжем на высоту почти в 3 метра и обеспечить её вращение со скоростью 10 оборотов в минуту. РЛС «Лиана» была значительно совершеннее более ранних радаров, устанавливавшихся на дирижаблях ДРЛО типа «Николай Гудованцев», она обеспечивала большую дальность обнаружения, в том числе и малоразмерных целей (АИ).
   На рабочем месте каждого оператора находились специальный индикатор и счетно-решающее устройство, с помощью которых эпизодически измерялась высота воздушных целей. Измерение высоты производилось сравнением времени прихода прямого отражённого от цели сигнала и переотражённого от моря сигнала от цели. С выхода РЛС информация поступала на индикаторы кругового обзора трёх операторов, которые обнаруживали трассы целей и производили съём их координат.
   Времена и разница их прихода переводились в расстояния, что позволяло геометрически вычислить высоту, которая вместе с номером цели передавалась отдельным сообщением. Сформированные операторами сообщения о целях поступали в телекодовую аппаратуру и уже упакованные в стандартные сообщения по коротковолновой линии связи передавались на командный пункт АСУ «Воздух-1» Войск ПВО страны. Информация, кроме координат цели, содержала номер цели и характеристику цели («свой» – «чужой»).
   Серийный выпуск РЛС «Лиана» был налажен на производственном объединении «Восход» в Свердловске.
   После переосмысления информации о недостатках самолёта, в его конструкцию было внесено множество изменений, прежде всего, направленных на улучшение обитаемости и условий работы экипажа. С самого начала Ту-126 предполагалось использовать как воздушный командный пункт для управления перехватчиками. Его «длинной рукой» должны были стать дальние перехватчики Ту-128, но они создавались с нуля, и несколько запаздывали.
   В ходе разработки, используя большие внутренние объёмы и грузоподъёмность базового авиалайнера Ту-114, конструкторы усовершенствовали первоначальный проект, построив не просто летающий радар, а полноценный самолёт ДРЛО и управления. Теперь Ту-126 был способен наводить на цели не только Ту-128, а вообще все имеющиеся перехватчики, оснащённые линией передачи данных «Лазурь-М». В самолёте был установлен комплект вычислительной техники и аппаратуры связи «Воздух-1П», аналогичный устанавливаемому в передвижных пунктах системы ПВО страны (АИ).
   За период с февраля по июнь 1960 года первый опытный Ту-126 выполнил несколько десятков полётов, что позволило довести аппаратуру РЛС до достаточно высокой степени надёжности, хотя в самолёте всё равно возили комплект запасных частей. Экипаж успел освоить новую технику и к июню уверенно производил обнаружение, идентификацию «свой-чужой» и слежение за воздушными целями. На заводе №18 строился второй экземпляр самолёта.
   Для ускорения процесса испытаний командующий ПВО маршал Бирюзов предложил А.Н. Туполеву отправить опытный самолёт на Кольский полуостров, где можно было отработать взаимодействие с лётчиками перехватчиков.
   – Летом в этом районе обычно активизируются НАТОвские и американские воздушные разведчики, – пояснил Сергей Семёнович. – Поднимать перехватчики приходится почти каждый день, вот ваши ребята и потренируются.
   Ту-126 перелетел на один из военных аэродромов на Кольском, и с июня 1960 года начал выполнять следующий этап лётных испытаний.
   Информация о полёте RB-47 1 июля 1960 года в присланных документах была. Обсуждая ситуацию между собой, Хрущёв, Бартини, приглашённый в качестве посвящённого технического консультанта, и Серов некоторое время спорили, надо ли сбивать разведчик, или же, в условиях улучшившихся отношений с США, желательнее будет не усложнять ситуацию. Никита Сергеевич не хотел лишний раз нагнетать обстановку, он даже суд над Пауэрсом распорядился перенести с августа на октябрь, понимая, что ему предстоит в сентябре ехать в США на сессию Генеральной Ассамблеи ООН и встречаться с президентом. О встрече они договорились во время визита Эйзенхауэра в СССР (АИ, см. гл. 05-16).
   Советская ПВО уже несколько раз сбивала RB-47. Первый инцидент произошёл 17 апреля 1955 года, когда лётчик 865-го истребительного авиационного полка капитан Рубцов, поднявшись с аэродрома Елизово, на высоте 12500 м перехватил и сбил нарушителя.
   Уже на следующий день, 18 апреля 1955 года, ещё один RB-47 нарушил государственную границу СССР в районе острова Беринга, пос. Никольское, на Камчатке. Он был сбит советским истребителем — капитаном Коротковым в паре с лейтенантом Сажиным, на самолётах МиГ-15. Самолёт упал в море, экипаж пропал без вести. Однако даже потеря двух дорогостоящих самолётов подряд в течение двух дней не сбила спесь с американских ВВС.
   С 21 марта по 6 мая 1956 года в течение 7 недель группа RB-47 выполнила в рамках разведывательной операции «Home Run» 156 полётов с авиабазы Тулё в Гренландии, обследовав всё северное побережье СССР.
   (http://www.airwar.ru/history/locwar/xussr/hourman/hourman.html)
   Противопоставить им на тот момент было нечего – в этом районе было слишком мало аэродромов для базирования перехватчиков, было недостаточно РЛС и совсем не было мобильных ЗРК. После этих событий и была начата разработка самолёта ДРЛО и дальних перехватчиков, первоочередной задачей которых было прикрыть северное направление.
   7 ноября 1958 года в районе города Вентспилс над Балтийским морем RB-47 был подбит парой МиГ-17 30-й воздушной армии после нарушения границы СССР. Самолёт удалился в нейтральные воды. Однако нарушения советских границ продолжались постоянно. 1 февраля 1959 года удалось сбить ещё один RB-47 (АИ, см. гл. 04-02)
   Руководители сошлись на том, что было бы желательно испытать возможности Ту-126, АСУ ПВО «Луч», и информационной системы «Воздух-1» на реальной скоростной цели, идентичной по лётным параметрам основным бомбардировщикам американских ВВС, которые, в случае войны, будут противостоять нашим истребителям ПВО.
   – Мы можем даже официально предупредить американцев, что видим самолёт, – предложил Серов. – Телетайп прямой линии установлен в Пентагоне. И вот тут мы послушаем эфир, посмотрим на их реакцию. Если американцы отзовут разведчика – пусть уходит с миром. Если же будет продолжать идти своим курсом – не обессудьте, собьём нахрен.
   – Да что он, самоубийца – после такого предупреждения идти своим курсом? – удивился Бартини.
   – Так предупреждать-то мы будем не экипаж разведчика, а президента по официальной линии, – объяснил свой замысел Серов. – Но телетайп стоит не в Белом Доме, как у нас – в Кремле, а в Пентагоне. Если американские вояки хотят устроить провокацию, они могут и не доложить президенту о нашем сообщении. Например, сошлются на неполадки на линии связи, или ещё что придумают. Тогда мы сможем со спокойной совестью его сбить, и пусть Айк дрючит своих генералов. Это ведь уже будет не просто неповиновение, а инцидент на грани предательства.
   – А как мы докажем, что посылали телеграмму, если генералы в Пентагоне захотят её скрыть, и заявят, что ничего не получали? – уточнил Бартини. – К тому же, учитывайте, что наш перехватчик не сможет долго сопровождать цель – у него ограниченный запас топлива. Сближаться с целью он будет на форсаже, и большую часть керосина сожжёт ещё при наборе высоты.
   – Обмен телеграммами протоколируется, – ответил Серов. – Американцам придётся поторопиться с отдачей приказа.
   – Роберт Людвигович прав, – заметил Первый секретарь. – В такой ситуации с них станется заявить, что мы подделали журнал регистрации телеграмм. К тому же тут ещё одна проблема – мы с Косыгиным с 30 июня по 8 июля будем с визитом в Австрии. Американы потому и полезут 1 июля, понадеявшись, что некому будет принимать решение. Кто телеграмму президенту отправлять будет?
   – Да отправить хоть я могу, – пожал плечами Серов. – Вопрос, кто подпишет? Тебя не будет, предСовмина не будет, остаётся председатель Президиума Верховного Совета, но товарищ Мазуров у нас не посвящён... Значит, надо что-то придумывать, придётся мне к нему на приём записаться, что ли? А тут типа тревога, ко мне адъютант прибежит с докладом... Тут я его и припашу.
   – А это идея, – согласился Хрущёв. – Так и сделай. И мне телеграмму отправь в советское посольство в Вене. А я там соберу местную и иностранную прессу, раз уж мы примерно знаем время полёта нарушителя, и сразу, как только мне принесут твою телеграмму, объявлю об инциденте открыто. Не отвертятся. Только ты телеграмму отправь открытым текстом, не шифруя, чтобы время на расшифровку не тратить.
   – Это мысль, – кивнул Серов. – Огласка, да ещё в Европе – дело хорошее. Тут уж точно не отопрутся.
  
   1 июля 1960 года в 10 часов по гринвичскому времени RB-47 из состава 55-го авиакрыла стратегической разведки, под управлением капитана Палма и 1-го лейтенанта Олмстеда взял старт с американской военной базы в Брайз-Нортоне, Великобритания, и направился вдоль северных границ Норвегии и Советского Союза. Самолет вышел на секретный маршрут, именуемый в документах ВВС США «Бостон Кэспер». Он пролегал от берегов Англии вдоль северного побережья Норвегии к советскому Кольскому полуострову, и выводил к советской границе в районе мыса Святой Нос. Подобные полеты совершались и ранее, но в этот раз штурману Маккоуну приходилось то и дело вносить поправки в полетную карту: самолет почему-то все время отклонялся от запланированного маршрута.
   В 17.28 по Москве RB-47 вошел в воздушное пространство СССР. Обогнув мыс Нордкап, самолет летел над советской акваторией параллельно побережью Кольского полуострова. Американское командование при планировании разведывательной операции не учло, либо, скорее, сознательно проигнорировало, что советская сторона определила морскую границу декретом, подписанным ещё Лениным, по линии мыс Святой Нос – мыс Канин нос. Обычно в международной практике граница отсчитывается от побережья, но достаточно часто государства включают в свои территориальные воды всю акваторию того или иного залива. Американцы обычно игнорировали эти нюансы. Позднее аналогичная ситуация возникла в Средиземном море, где ливийская сторона отсчитывала границу территориальных вод в заливе Сидра от прямой между его краями, а американцы – от береговой линии.
   Командование САК игнорировало и международную обстановку – RB-47 нарушил советскую границу в районе Кольского полуострова, несмотря на то, что с момента уничтожения над советской территорией самолёта-шпиона U-2 прошло чуть более двух месяцев, а американский президент только что побывал с дружественным визитом в СССР (АИ).
  
   174-й Гвардейский Краснознаменный Печенгский истребительный авиационный полк имени Бориса Феоктистовича Сафонова, был приведён в боевую готовность. Боевое дежурство в тот день нёс капитан Поляков, Василий Амвросиевич, на истребителе МиГ-19. Лётчик дежурил в «готовности номер два» (Степени готовности http://spargalki.ru/war-science/71-obshaya-podgotovka-2.html?start=15) Вторым дежурным истребителем был новый перехватчик Як-27. Но лётчики «Яков» летали в полноценных скафандрах, подключаемых к бортовым разъёмам на катапультном кресле, для обеспечения кислородом, подключения к линиям голосовой связи и полётному голосовому регистратору (АИ). Время надевания скафандра составляло 6 минут. Сидеть в герметичном скафандре всё несколько часов дежурства было невозможно жарко. Капитан Поляков свой высотный костюм надевать не стал, надел только шлем и полетел, как был, в обычном комбинезоне.
   Заданием Полякова было обнаружить и опознать цель. Система опознавания «Кремний-2» не давала точной информации, она лишь показывала статус цели – «свой-чужой». А чей именно «чужой», тип самолёта-нарушителя и его принадлежность к военной или гражданской авиации должен был выяснять лётчик перехватчика.
   Барражирующий над Кольским полуостровом Ту-126, используя линию передачи данных «Лазурь-М», без единого голосового сообщения, чтобы не спугнуть нарушителя, вывел МиГ-19 капитана Полякова в заднюю полусферу американского разведчика. В начале 1960 года МиГи-19 начали оснащать приборами для индикации на лобовом стекле (АИ). Теперь передаваемые по линии наведения данные отображались в виде чисел и линий, проецируемых вертикально расположенной ЭЛТ в приборной доске на наклонное стекло перед глазами лётчика, «дополняя реальность» всей необходимой информацией. Здесь же высвечивались и основные параметры полёта самого самолёта – курс, высота, скорость, показывались углы тангажа и крена, маркер авиагоризонта и отметки целей. Та же информация по каналам информационной сети «Электрон» передавалась на центральный КП ПВО в Кубинке.
  
   К восемнадцати часам по московскому времени RB-47 уже летел над Баренцевым морем в 22 километрах севернее мыса Святой Нос. Советские наземные локаторы уже вели неопознанную цель. Барражировавший над Кольским полуостровом Ту-126 засёк нарушителя ещё полчаса назад, и теперь «дирижировал всем оркестром» (АИ). Точных данных о том, что за гость пожаловал в советское небо, пока не было, хотя параметры полёта и радиолокационная сигнатура наводили на мысль о тяжёлом скоростном самолёте – таком, как RB-47. Второй пилот Фримэн Олмстед заметил в 3–5 километрах от них след реактивной струи русского «МиГа» и доложил командиру. Но Уиллард Палм, оставаясь невозмутимым, продолжал углубляться в советское воздушное пространство.
  
   Как вспоминал позднее Василий Поляков: «Когда 1 июля меня подняли на нарушителя, я еще не знал, что это был RB-47. После наведения на него дали команду: «Перезарядить оружие!» Помимо пушки, на любом «МиГе» висели ещё НУРСы. Доложил: «Цель вижу. Что делать?» В ответ: «Подойти поближе и определить». Выполнил, приблизился со стороны правого крыла разведчика примерно до 30 метров и в соответствии с международными правилами подал ему сигнал: «Внимание! Следуйте за мной». Но RB-47 вместо выполнения команды попытался оторваться от меня…» (Источник см. http://historylib.org/historybooks/Mikhail-Kurushin_100-velikikh-voennykh-tayn/97)
   Поляков, обнаружив американский самолёт-разведчик, доложил своему командованию, что американцы совершенно не реагируют на манёвры советского истребителя, и потребовал дальнейших указаний. И вот с этого момента началось самое интересное…
   Советские генералы и офицеры были политически грамотны, газеты читали все. О потеплении в международных отношениях им долдонили замполиты на каждой политинформации. Никто из советских генералов не знал точно, какова сейчас текущая политическая линия – ситуация в мировой политике с сентября 1959-го по июнь 1960-го поменялась, по меркам «холодной войны», калейдоскопически. Вроде бы только что закончился визит американского президента, а за полтора месяца до этого был сбит очередной разведчик U-2.
   И уж тем более, никто не хотел стать человеком, начавшим третью мировую войну. Поэтому местное руководство ПВО, доложив о нарушителе в Москву, лихорадочно ломало головы, какие действия будет правильнее предпринять в данной ситуации. На плечах у них были генеральские звёзды, терять их очень не хотелось, и решение на отдачу приказа лётчику повисло в воздухе… (источник http://www.nationaljournal.ru/articles/2016-12-26/3072/)
   Иван Александрович Серов в это время был на приёме у председателя Президиума Верховного Совета Мазурова. Эту операцию он разработал по минутам, подобрал несколько важных вопросов из сферы законодательства, и пришёл к Кириллу Трофимовичу их обсудить. По ходу беседы в кабинет заглянул адъютант Серова:
   – Товарищ генерал армии, срочное сообщение, – он передал Серову телеграмму.
   – Американский самолёт-разведчик RB-47 нарушил воздушное пространство в районе Кольского полуострова, – прочитал Серов вслух. – Местное командование ПВО запрашивает у командующего ПВО маршала Бирюзова санкцию на уничтожение цели.
   – Погодите, погодите, – остановил его Мазуров. – У меня с Никитой Сергеевичем перед его отъездом был разговор. Он предупредил – на случай, если американские нарушители полезут, дать телеграмму президенту, и только потом сбивать.
   – Так давайте дадим телеграмму, – предложил Серов. – Дежурный переводчик в комнате спецсвязи есть. Надо и Никите Сергеичу в Австрию телеграмму послать, предупредить.
   Они немедленно спустились в центр правительственной связи в подвале Кремля. Через несколько минут оттуда в США и в Австрию ушли два коротких сообщения. Пока переводчик переводил на английский послание для президента, Серов отправил сообщение для Хрущёва в советское посольство в Вене.
   В Вашингтоне в этот момент было около 8.45 утра. Телеграмма председателя Верховного Совета СССР, адресованная президенту, оказалась для американского военного руководства полной неожиданностью:
  
   «Господин президент!
   Сегодня около 17.30 наши радары ПВО обнаружили в районе Кольского полуострова американский самолёт, предположительно, типа B-47.
   В настоящее время самолёт прошёл мимо мыса Святой Нос и с каждой минутой углубляется всё дальше в советское воздушное пространство, следуя общим курсом на юг. Предлагаю вам самим отозвать самолёт, в противном случае мы будем вынуждены его уничтожить.
   Председатель Президиума Верховного Совета СССР Мазуров»
  
   Председатель Объединённого комитета начальников штабов генерал Натан Твайнинг снял телефонную трубку, чтобы сообщить президенту, но начальник штаба ВВС генерал Томас Уайт и его 1-й заместитель, генерал Кёртис Лемэй начали убеждать его не срывать подготовленную операцию:
   – Сэр, мы должны довести наш замысел до конца. Полёт был организован, чтобы вскрыть систему ПВО красных на Кольском полуострове. Если мы сейчас отзовём самолёт, вся операция пойдёт насмарку. Он летит над нейтральными водами, – Лемэй умышленно соврал, в этот момент самолёт уже находился в 22 км от мыса Святой Нос.
   – Но ведь ему приказано нарушить границу? Если не отзовём, красные его собьют. Да ещё и спровоцируем международный скандал, – Твайнинг сомневался, он, как военный, хотя и был, скорее, «ястребом», но далеко не таким упоротым, как Лемэй. – Необходимо доложить президенту, сейчас у него наметился прогресс в отношениях с красными, он не простит нам, если по нашей вине начнётся новое обострение отношений.
   – Сэр, красные блефуют, – настаивал Лемэй. – Едва ли они смогут сбить наш самолёт.
   – Они уже сбили четыре наших RB-47! – возмутился Твайнинг.
   – У нас их больше тысячи, переоборудуем ещё, – хладнокровно пожал плечами Лемэй.
   – Вы с ума сошли! – Председатель ОКНШ решительно поднял трубку. – Соедините меня с президентом!
   «А пока король с ним так препирался...» (с)
   Хрущёв в этот день назначил пресс-конференцию в советском посольстве в Австрии. На неё были приглашены почти все иностранные репортёры, аккредитованные в Вене. Мероприятие было в разгаре, когда Первому секретарю передали телеграмму. Прочитав её, Никита Сергеевич негромко распорядился:
   – Передайте в Москву, как только будет дополнительная информация – пусть немедленно сообщат сюда.
   Затем он поднял руку, призывая к тишине, и объявил:
   – Минуту внимания, господа! Мне только что сообщили.
   Он зачитал телеграмму дословно:
  
   «Товарищ Первый секретарь!
   Американский самолёт-разведчик, предположительно RB-47, нарушил границу СССР в районе Кольского полуострова и в настоящий момент следует над морем вдоль побережья, курсом на юг. Его сопровождает советский перехватчик.
   Американскому президенту по спецсвязи отправлено сообщение с предложением отозвать самолёт. Если в ближайшее время он не изменит курс на выход из советского воздушного пространства, пилоту перехватчика будет приказано пресечь полёт нарушителя.
   Председатель Президиума Верховного Совета СССР Мазуров»
  
   Зал на секунду замер, а затем взорвался шквалом вопросов и выкриков.
   – Господа, господа! Я пока что знаю ровно столько, сколько и вы! – ответил Хрущёв. – Мы с президентом обсуждали вопрос нарушений воздушного пространства и договорились воздерживаться от провокационных действий. Советские самолёты в американское воздушное пространство не залетают. Если президент не отдаст экипажу самолёта приказ покинуть территорию СССР, нам придётся его сбить.
   Репортёры шумно требовали подробностей. Многие уже начали строчить в блокнотах или надиктовывать на диктофоны сенсационные репортажи, кто-то побежал в центр связи, занять телефонную кабинку, пока ещё остались свободные.
   Президент Эйзенхауэр в Белом Доме заканчивал завтрак, когда его отвлёк звонок телефона. Генерал Твайнинг извинился за раннее беспокойство и зачитал ему советскую телеграмму.
   – Да вы там с ума посходили! – рявкнул Айк. – Немедленно прикажите командиру самолёта убираться к чёртовой матери из воздушного пространства красных! Я едва успел вернуться из красной России, а вы уже опять собрались меня подставить?! Какой идиот это придумал?! Под суд отдам мерзавца!
   – Сэр, это плановый полёт по разведке системы ПВО красных, – ответил Твайнинг. – Вы сами утвердили план разведывательных полётов.
   – Да, чёрт подери! Но это было в совершенно другой политической обстановке! Вы что, не понимаете, что планы необходимо периодически корректировать? Уберите этих парней оттуда, немедленно!
   Однако в отсутствие спутников связи приказы и сообщения передавались в другое полушарие далеко не быстро. На передачу приказа по командной цепи требовалось время, сообщения нужно было зашифровать и расшифровать после получения, на это тоже уходили драгоценные минуты. К тому же, начиная с июля 1951 года все полеты RB-47 к границам и над территорией СССР проводились в режиме полного радиомолчания с момента взлёта и до момента возвращения на свой аэродром. Экипаж слушал эфир, но работать на передачу было запрещено. Если в эфире произносилось хотя бы одно слово, все полеты, намеченные на день, отменялись.
  
   Пока в высоких сферах разгорался очередной скандал, на новый КП ПВО в Кубинке позвонил командующий авиацией ПВО генерал-полковник Савицкий. Маршал Бирюзов ещё не объявлялся, и Евгений Яковлевич оказался старшим воинским начальником, оказавшимся в курсе событий. Выслушав доклад дежурного офицера, Савицкий, которого никто не предупреждал о затеянной руководством страны сложной комбинации, пришёл в ярость и рявкнул:
   – Х@ли вы там кота за яйца тянете?! Сбить немедленно!
   Отдав приказ, Савицкий тут же поехал на аэродром, где стоял его Як-25, и вылетел на нём на Кольский полуостров.
   Заметив за спиной подошедший МиГ-19 Василия Полякова, Фримэн Олмстед закричал:
   – Внимание, внимание, истребитель по правому борту!
   Уиллард Палм оглянулся и выругался:
   – Чёрт, из какого ада выпрыгнул этот русский парень?
   По команде командира второй пилот Олмстед взял на себя управление пушками в кормовой башне. Дальше началась обычная в таких случаях несогласованность и неразбериха. Приказ президента до экипажа самолёта-нарушителя так и не дошёл, вероятно, задержавшись на одной из командных инстанций. Приказ командующего авиацией ПВО Савицкого тоже запаздывал. В то же время, по рекомендации штурмана Джона Маккоуна Палм начал выполнять поворот налево.
   Как докладывал затем Василий Поляков:
   «После явного неподчинения, видя, что шпион пытается покинуть наше воздушное пространство, я запросил КП: «Цель уходит. Что делать?».
   В тот день во время перехвата Василия Амвросиевича наводил на цель один из старших офицеров полка. После последнего доклада Полякова он растерялся. А у Полякова, между тем, быстро заканчивалось топливо. В отличие от командиров, четыре капитанские звёздочки не мешали Василию Полякову трезво оценивать ситуацию. Он понимал, что если в ближайшие пару минут не будет конкретного приказа на уничтожение американского самолёта или возвращение на базу, то ему, скорее всего, придётся искупаться в море, потому что топлива, чтобы дотянуть до своего аэродрома, наверняка не хватит. Даже если он запросит заправщик, то пока летающий танкер поднимется в воздух, пока самолёты найдут друг друга, сблизятся, состыкуются... Баренцево море даже 1 июля тёплым не бывает.
   Капитан выжидал, сколько мог, неоднократно запрашивая у земли инструкции относительно дальнейших действий. Не получив на свои запросы никакого конкретного приказа, советский лётчик взял всю инициативу в свои руки. Он ещё раз приказал нарушителю следовать на советский аэродром, подкрепив своё распоряжение короткой предупредительной очередью из пушки. Ничего фантастического в этом не было – всего лишь полтора месяца назад, 20 мая 1960 г. пара МиГ-19 – капитан Л. Шкаруба и старший лейтенант М. Крылов – принудили к посадке аналогичный разведчик RB-47, посадив его на территории ГДР. Впрочем, нарушителя очень скоро отпустили. (К сожалению, более подробной информации об этом уникальном случае найти не удалось, везде только краткие упоминания)
   На предупредительные выстрелы Полякова второй пилот RB-47 1-й лейтенант Олмстед ответил огнём 20-миллиметровой пушки.
   Поляков сначала хотел использовать неуправляемые ракеты – МиГ нёс два контейнера ОРО-57 по 8 НУР в каждом, но расстояние до цели было слишком маленьким. Он дёрнул самолёт вверх, уходя от огня хвостовых пушек разведчика. На вершине «горки», где огонь противника был уже неэффективен, он заметил яркие пульсирующие точки, летящие в его сторону от американского самолёта. Капитан опустил нос МиГа и ринулся вниз, ловя в прицел левую спаренную мотогондолу RB-47. Он прижал гашетку, пушки отозвались грохотом, самолёт завибрировал. Яркие искры трассирующих снарядов впились в двигатели разведчика. Из гондолы вырвалось пламя.
   Из занятий по тактической подготовке Василий Амвросиевич помнил, что RB-47 – машина живучая. Он перенёс прицел на одиночный левый внешний двигатель нарушителя и дал ещё одну очередь. Всего он израсходовал 111 снарядов. Всё левое крыло разведчика охватил огонь, из-за возникшей асимметрии тяги самолёт начал неуправляемо падать.
   Капитан Палм скомандовал:
   – Приготовиться! Приготовиться!
   Все в экипаже поняли, что речь идет о выброске с парашютами. Около 10 секунд командир и второй пилот пытались восстановить управление машиной, но потом Палм был вынужден скомандовать:
   – Прыгаем! Прыгаем!
   Маккоун, Олмстед и Палм катапультировались. Второму пилоту и штурману удалось после приводнения выбраться на автоматически надувшиеся спасательные плотики. Командир экипажа капитан Палм запутался в стропах парашюта и захлебнулся. Трое других членов экипажа, операторы радиоэлектронной разведывательной аппаратуры, находились в кабине управления, смонтированной в бомбоотсеке самолёта, и не смогли оттуда выбраться. Они ушли на дно вместе с обломками самолёта.
   Поляков сделал ещё круг, убедился, что самолет падает, и доложил:
   – Цель исчезла.
   Он знал, что его переговоры с командным пунктом могли прослушиваться американской радиоразведкой, и, как он сам объяснил после полёта, внёс в доклад некоторую неопределенность.
   Но тут же последовал строгий запрос:
   – Где цель?
   Капитану пришлось ответить, как есть:
   – Цель уничтожена.
   Местное командование было в шоке – на командном пункте ПВО случилась немая сцена, куда там Гоголю. Больше боялись не международных осложнений, а потери своих «тёплых» генеральских должностей, с возможным трибуналом из-за самовольства какого-то капитана. (http://www.nationaljournal.ru/articles/2016-12-26/3072/)
   И только через несколько минут после доклада Полякову передали приказ генерал-полковника Савицкого: «Уничтожить цель!». Приказ ретранслировал всё тот же Ту-126, установивший прямую связь с ЦКП ПВО в Кубинке.
   Вернувшись на аэродром, капитан Поляков сразу же написал боевое донесение. О попытке командования свалить всю вину на него, есть документальное подтверждение: в рапорте на имя главнокомандующего ПВО кто-то из непосредственных начальников капитана дописал: «Действия капитана Полякова были вызваны личной ненавистью к американским агрессорам». Но такой бред ещё можно было написать своему командованию. Но нельзя же доложить хозяину в Кремле, что решение на уничтожение самолёта капитан Поляков принимал самостоятельно? А ну как Никита задаст резонный вопрос: «А на хрена тогда вы все маршалы и генералы нужны, если за вас думает капитан?»
   (Источник http://www.nationaljournal.ru/articles/2016-12-26/3072/)
   Время дежурства Полякова ещё не закончилось, когда прилетел генерал-полковник Савицкий. Командующий сразу же внёс ясность в ситуацию, спросив:
   – Товарищ капитан, вы получили мой приказ на уничтожение цели?
   – Так точно, товарищ командующий! Ваш приказ выполнен! – с чистой совестью ответил Поляков, не уточняя, что приказ он получил уже после того, как горящий разведчик посыпался вниз.
   – Молодец! – похвалил Савицкий. – Благодарю за службу!
   – Служу Советскому Союзу! – ответил Поляков.
   – Можете продолжать дежурство?
   – Так точно! Конечно, товарищ командующий!
   Сначала у командования даже были сомнения – не сбил ли лётчик свой же Ту-16. Но объективные средства фотоконтроля подтвердили, что это американский RB-47.
  
   Хрущёв из Австрии требовал немедленного доклада, поэтому Савицкий доложил по радио маршалу Бирюзову, подъехавшему на КП в Кубинку, а тот тут же сообщил в Москву. Из Кремля немедленно ушла телеграмма в Австрию. Всё заняло не более получаса. Пресс-конференция в Вене ещё продолжалась, когда Первому секретарю принесли телеграмму об уничтожении цели.
   – Господа! – объявил Хрущёв. – Последние новости!
   Он зачитал телеграмму вслух:
  
   «Полёт самолёта-нарушителя был пресечён советским перехватчиком в 18.03 по московскому времени. Ведётся поиск выживших членов экипажа. Технические средства контроля радиоэфира не зарегистрировали попыток американского командования отозвать самолёт.»
  
   – Как видите, мы честно предупредили американское руководство и дали их командованию время и возможность отозвать самолёт, – заявил Никита Сергеевич. – Не наша вина, что они этой возможностью не воспользовались. Мне сложно представить, что президент США мог хладнокровно отправить на верную смерть своих лётчиков.
   Как мне говорили специалисты по радиосвязи, радиоволны распространяются со скоростью света. Мы дали американской стороне почти 20 минут, чтобы отозвать самолёт. Дольше никак не получалось – запас топлива у перехватчика не бесконечный. Раз они этого не сделали, значит, видимо, трудности технического характера не повлияли на события. Причина происшедшего, как я понимаю, была организационная.
   Я неоднократно беседовал с президентом Эйзенхауэром, и знаю его как человека честного и преданного интересам своей страны. Могу только предположить, что в его администрации и в руководстве Пентагона окопались нечистоплотные личности, преследующие интересы политических групп, оплачивающих их лояльность – другого объяснения творящемуся безобразию я не вижу.
  
   Через 6 часов Олмстеда и Маккоуна, а также тело Палма, подобрал советский траулер. Их, как и Пауэрса, доставили в Москву, на Лубянку, в КГБ СССР на допрос. И второй пилот, и штурман признали, что их самолет нарушил наше воздушное пространство. Останки их командира передали представителям Соединенных Штатов. Позднее, осенью, в море был обнаружен труп майора Юджина Поуза. Он был захоронен на территории СССР, впоследствии могила была потеряна.
   Основные европейские новостные агентства и телеканалы уже через несколько минут освещали новость, на все лады комментируя заявление советского лидера. Все гадали, какие действия предпримут президент и администрация США.
   Однако, поскольку американские разведчики летали вокруг СССР ежедневно, президент понимал, что изначально в самом возникновении инцидента виновны ВВС США, и резкая американская реакция на этот инцидент могла лишь попусту осложнить едва начавшую налаживаться международную обстановку. Более того, когда в августе 1960 года советник президента по безопасности Гордон Грей предложил Эйзенхауэру спровоцировать захват советского самолета или корабля независимо от места его истинного нахождения, объявить его «нарушителем границ» и развернуть антисоветскую пропагандистскую кампанию, президент отклонил это предложение.
   (Реальная история, см Орлов А.С. «Тайная битва сверхдержав» http://militera.lib.ru/research/orlov_as1/05.html)
   – Наши самолёты уже почти 15 лет постоянно лезут в воздушное пространство красных, – ответил Айк. – Не удивительно, что им это надоело. Сейчас не подходящее время, чтобы обострять отношения, мы с красными только-только начали немного понимать друг друга.
   Помимо прочих соображений, его удерживал от конфронтации и тот факт, что в СССР находились несколько граждан США – лётчики с двух сбитых самолётов. Эйзенхауэр не знал точно, сколько человек из экипажа RB-47 выжили.
   Уже на следующий день после событий Хрущёв по дипломатическим каналам получил личное послание президента. Айк был краток:
  
   «Господин Первый секретарь!
   Я ценю вашу попытку урегулировать ситуацию мирным путём. К сожалению, в этот раз наше военное командование проявило преступную самонадеянность и нерасторопность. Произошедшего можно было избежать. Полагаю, при существующем положении дел подобные инциденты могут возникнуть ещё неоднократно. Я лишний раз убедился в необходимости выработать соглашение о допустимых пределах маневрирования морских и воздушных судов, предложение о котором вы высказывали во время нашей встречи. Я также дал поручение госсекретарю Гертеру согласовать с вашим МИД возможность обмена наших лётчиков на граждан СССР, арестованных нашими спецслужбами по обвинению в шпионаже. Надеюсь, нам удастся прийти к соглашению и вернуть наших людей на Родину.
   С уважением, Д. Эйзенхауэр»
  
   Вскоре последовали и кадровые перестановки. Президент отправил в отставку председателя Объединённого комитета начальников штабов генерала Натана Твайнинга. Вообще-то, в отставку следовало отправить не его, а, в первую очередь, заместителя начальника штаба ВВС Кёртиса Лемэя, бывшего одним из основных вдохновителей «холодной войны» в Пентагоне. Но так уж повелось, что за серьёзные провалы отвечает старший воинский начальник.
   Эйзенхауэр не хотел давать прессе повод для лишних инсинуаций, поэтому генерал Твайнинг официально передал полномочия своему преемнику, генералу Лайману Лемнитцеру, лишь 30 сентября 1960 года, но решение было принято президентом вскоре после июльского полёта RB-47. (АИ частично, ген. Натан Твайнинг действительно ушёл в отставку 30 сентября 1960 г)
   Пресса несколько дней обсуждала и комментировала бой над Баренцевым морем, однако из Белого Дома долгожданной команды «фас» так и не поступило. Постепенно инцидент заслонили другие, более свежие новости.
   12 июля 1960 г капитан Василий Поляков был награждён орденом Красного Знамени, а американские лётчики навсегда усвоили, что нужно бояться не столько советских генералов, сколько простых советских лётчиков, способных на экспромт в любой ситуации. За время «холодной» войны число погибших американских пилотов в аналогичных инцидентах составило около 150 человек.
   Политические последствия уничтожения RB-47 оказались благоприятными для СССР. Турецкие и японские власти потребовали от США ликвидировать секретные базы самолетов U-2 на своих территориях. Британские пилоты, привлекавшиеся для разведывательных полетов против СССР, были исключены из программы полётов ещё в конце 1959 г, после неудавшегося покушения на Хрущёва в Гватемале (АИ, см. гл. 04-18). На фоне наметившихся успехов программы разведывательных спутников «Corona» отряды самолётов U-2 из Турции и Японии вскоре были выведены. (см. http://rosgeroika.ru/geroi-nashego-vremeni/2013/july/mig-19-protiv-rb-47)
  
   20-21 июля на полигоне Капустин Яр состоялся очередной показ перспективной военной техники руководству страны. Первый такой смотр был устроен в 1958-м г. (см. гл. 03-14) и тогда же Хрущёв установил периодичность будущих показов – один раз в два года.
   Первому секретарю, членам Президиума ЦК и председателю Совета министров предстояло посмотреть новые разработки по большинству направлений, не только технику РВСН и сухопутных войск.
   На аэродроме, где с войны не видели боевого самолета, ровными рядами выстроились истребители и бомбардировщики, здесь были как серийные, так и опытные и экспериментальные машины. По обеим сторонам вдоль шоссе с интервалом в несколько десятков километров расположились батареи зенитных ракет С-75. Боевые позиции были оборудованы по полной программе – старты окружены валами земли, чуть поодаль отрыты блиндажи.
   На полигоне в это же самое время находился сын Хрущёва Сергей. ОКБ-52 Челомея среди прочих участников мероприятия готовилось показать Первому секретарю старт крылатой ракеты С-5 с автомобильной пусковой установки. Как всегда, для подготовки не хватало нескольких дней. Постоянно что-то не ладилось: то возникали короткие замыкания, то обнаруживался разрыв в электрической цепи. Штатские и офицеры часами изучали длинные распечатки монтажных схем, затем окружив ракету целой толпой, отсоединяли разъемы, измеряли что-то приборами и снова бросались к схемам. Такова обычная подготовка перед первым пуском. Работали не только днём, но и по ночам. Для сна оставались короткие перерывы, спали часто прямо в ангаре, на чём придется. Челомей, на которого замыкалась вся ответственность за пуск, нервничал, но не вмешивался. Он понимал, что большего сделать просто невозможно.
   Специалисты ОКБ-52 успели во время. В последний момент всё заработало. Ракету подготовили к старту.
   Наступил день показа. Как и в прошлый раз, Сергей присутствовал на показе, идя позади основной группы. Во главе её шёл Хрущёв, рядом с ним Косыгин, Мазуров, Байбаков, Устинов, Соколовский и Гречко (АИ, в реальной истории набор сопровождающих, кроме Устинова, был совершенно другой — в верхних эшелонах власти поменялось очень многое). За ними, соблюдая дистанцию, следовали министры, главкомы, конструкторы. Всех вместе набиралось человек сорок.
   В связи с недавними перехватами американских самолётов-разведчиков Никита Сергеевич прежде всего заинтересовался авиационной техникой и зенитно-ракетными комплексами ПВО. Он долго осматривал выставленный на стоянке Ту-126, любовался огромным грибообразным вращающимся обтекателем радара, применённым впервые в мировой практике – на серийных американских АВАКСах такие появятся значительно позже. (В 1956 году испытывался опытный Lockheed WV-2E с вращающимся обтекателем радара, но в серию не пошёл, и остался единственным экземпляром http://aviadejavu.ru/Images6/MM/MM-10/0269-02-2-1.jpg). Забрался внутрь, в отсек операторов, и ознакомился с работой информационной системы ПВО «Луч», в составе которой работали в качестве компонентов АСУ ПВО «Воздух-1», информационная сеть «Электрон» и другие системы. Работу конструкторов Первый секретарь оценил очень высоко:
   – Замечательный самолёт у вас получился, Андрей Николаич, – похвалил он расцветшего от удовольствия Туполева. – А электронные системы в нём – и вовсе фантастика. О такой технике ещё недавно можно было только мечтать.
   Хрущёв особенно отметил улучшенную обитаемость самолёта. После вздрючки Туполев установил на Ту-126 новую звукоизоляцию, устроил для экипажа полноценный салон отдыха, крайне необходимый при долгих полётах, усилил защиту от излучения радиолокатора.
   – Самолёт у вас получился отличный, но уж очень большой и дорогой, – заключил Никита Сергеевич. – Много их не сделать, а понадобится их немало, при нашей-то территории. В том числе, и на флоте тоже.
   Он повернулся к Дементьеву:
   – Пётр Василич, а можем мы сделать самолёт ДРЛО поменьше и подешевле? Например, на базе Ил-18, для сухопутных войск, и на базе нового Ан-24 товарища Антонова – для строящегося авианосца «Минск»?
   – Думаю, сможем, – ответил Дементьев. – Я дам задание конструкторам, пусть всё просчитают, если получается – начнут делать. Ил-18 в серии освоен, не думаю, что с ним будут проблемы. С Ан-24, конечно, посложнее, машина совсем новая.
   – Для трофейных авианосцев я готовлю самолёт ДРЛО на базе моего Ту-91, он поменьше, – сказал Туполев. – Ан-24 на них не поместится, у англичан лифт маленький. Конечно, будет не такой совершенный аппарат, как Ту-126, но лучше хоть какое-то ДРЛО, чем никакого. Радар только запаздывает.
   – Напомните мне, Андрей Николаич, – попросил Хрущёв. – Я Калмыкова потороплю. .
   Вторым самолётом Туполева на выставке был ракетоносец Ту-22. Он ещё летал на «неродных» двигателях ВД-7, не обеспечивавших нужную дальность, но теперь самолёт по компоновке больше напоминал фюзеляж Ту-22М3 с неподвижными крыльями от Ту-22А. Самолёт был оборудован системой дозаправки в воздухе и уже строился серийно, с расчётом на последующее переоснащение новыми двигателями.
   Затем Никита Сергеевич прошёлся вдоль выставленных рядом истребителей Микояна и Яковлева. Артём Иванович выкатил на показ сразу несколько машин. Здесь был МиГ-19С, переоснащённый для работы по наземным целям в простых метеоусловиях. Он нёс 2 контейнера 57-мм неуправляемых ракет УБ-16, 2 подвесных топливных бака или 2 многозамковых бомбодержателя с бомбами ФАБ-100 под крыльями, 2 ракеты Р-3С на внешних узлах подвески, или 4 ФАБ-250 (в перегрузку) на подфюзеляжных тандемных узлах подвески. Две встроенные 30-мм пушки дополняли комплект до совершенства.
   Рядом с ним стоял похожий, и, одновременно, совершенно непохожий на него самолёт. К хвостовой части и крыльям МиГ-19 была приделана новая носовая часть, с приподнятой каплевидной кабиной, боковыми полукруглыми воздухозаборниками с центральным клином, как у французского «Мираж-3», и заострённым вытянутым носом, несколько отклонённым вниз, для лучшего обзора. Кончик носа был срезан наискось, и на срезе поблескивало стеклянное окошечко. Вооружение под крыльями было точно такое же, но задние подфюзеляжные пилоны были сняты, а на подкрыльевых средних пилонах, вместо подвесных баков крепились балки АКУ с подвешенными к ним двумя внушительными ракетами. ПТБ переехали под фюзеляж.
   – Это что за прелесть? – широко улыбаясь, спросил Хрущёв Микояна.
   – Наша новая разработка, ударный истребитель МиГ-19БН, – ответил Артём Иванович. – Обратите внимание, в носу установлен прибор ОКГ-подсветки, а под крыльями висят ракеты К-5Н класса «воздух-земля» с наведением по лучу оптического квантового генератора (лазера). Её могут применять и обычные МиГ-19С, но им придётся таскать подвесной контейнер ОКГ-подсветки, или полагаться на целеуказание наземного авианаводчика (АИ, см. гл. 02-03).
   Самолёт оснащён тормозным крюком и может использоваться как палубный штурмовик для строящегося перспективного авианосца, и трёх уже находящихся в строю (АИ. Аналог китайского Q-5 Fantan с носом от МиГ-23БН или МиГ-27).
   – Неслабо вы развернулись! – одобрил Хрущёв. – Посмотрим, как он на показательных полётах выступит. А это что? – он указал на следующий самолёт. – не видел такого раньше! Хвост вроде бы от Е-5, а нос...
   Машина была похожа хвостом на Е-5 (МиГ-21Ф), но имела совершенно другой нос и воздухозаборники, опять-таки напоминавшие «Мираж-3» – полукруглые, с центральным конусом. На освободившемся месте в удлинённом носу фюзеляжа был установлен радиопрозрачный обтекатель довольно внушительного диаметра. Обзор из приподнятой каплевидной кабины был явно лучше, чем из корытообразного кокпита МиГ-19С. Крыло тоже было другое – не совсем треугольное, а с изломом по передней кромке, (примерно как на Су-15ТМ) Справа впереди кабины из открытого лючка высунулась убираемая изогнутая штанга дозаправки в воздухе. Фюзеляж самолёта выглядел очень изящно, «с узкой талией», он был выполнен по «правилу площадей» для улучшения сверхзвукового обтекания. Под крылом висели 4 ракеты Р-3С, а на центральном пилоне – подвесной топливный бак.
   – Ну-ка, расскажите, что это за красавец! – потребовал Первый секретарь.
   – Это, Никита Сергеич, дальнейшее развитие Е-5, – пояснил Микоян. – Наше внутреннее название машины – Е-7 (АИ, в реальной истории заводской индекс Е-7 первоначально имел МиГ-21ПФ). Мы, как видите, переработали проект Е-5, сделали хвостовую часть немного больше диаметром и установили двухконтурный двигатель Д-20Ф-3 товарища Соловьёва (АИ. форсажная версия Д-20). За счёт двухконтурного двигателя и некоторого увеличения запаса топлива дальность увеличена почти в полтора раза по сравнению с Е-5.
   Нос самолёта освободили под размещение РЛС ЦД-30Т (подробнее об РЛС ЦД-30Т см. http://www.bestreferat.ru/referat-55534.html), в перспективе можно будет поставить разрабатываемую РЛС «Сапфир». Воздухозаборники сделали боковые, как на МиГ-19БН.
   – А по-моему, такие, как на французском «Мираже», – хитро подмигнул Микояну Хрущёв.
   – Ну, зарубежный опыт мы тоже творчески используем, – признал Артём Иванович.
   – И правильно! – одобрил Первый секретарь. – Но откуда? Мы же собирались Е-5 закрыть и разрабатывать двухмоторный Е-11?
   – Видите ли, Никита Сергеич... – влез в разговор министр авиапромышленности Дементьев. – Е-11 – машина совершенно новая, сложная, быстро она не родится. А нам надо и свои ВВС обеспечить новыми истребителями, с досягаемостью по высоте более 20 тысяч, и союзникам что-то поставлять надо. У товарища Микояна на 1958-й год уже был готовый к серийному производству самолёт. Из МИГ-19 СМ-12 мы выжали всё, что можно, даже с новым воздухозаборником он больше 1926 километров в час не даёт, и выше 17500 метров не поднимается, а Е-7 даёт на большой высоте 2170 километров в час и поднимается на 19 тысяч. Дальность у них теперь примерно одинаковая, вооружение и бортовая аппаратура на Е-7 более современное.
   – Поэтому мы, с согласия Петра Василича, в инициативном порядке провели лётно-конструкторские испытания Е-7 и параллельно подготовили машину к серийному производству, – честно признался Микоян.
   – А что маршал Вершинин скажет? – поинтересовался Хрущёв.
   – Машина хорошая, Никита Сергеич, – улыбнулся Вершинин. – ВВС просит пустить в серию. Такой самолёт очень нужен в войсках.
   – К тому же мы и двухместный учебно-боевой вариант подготовили, для более быстрого обучения лётного состава, – доложил Микоян.
   (Двухместный вариант МиГ-21 в реальной истории сильно запоздал, что не лучшим образом сказалось на его освоении)
   – Та-ак. А что у нас по яковлевской 210-й машине? – спросил Первый секретарь.
   (см. фанфик Александра «Истребитель Як-31» http://samlib.ru/s/simonow_s/proda_2014_05_21.shtml)
   – Да вот она, – Дементьев сделал знак Яковлеву, и подвёл Хрущёва к стройному одномоторному истребителю в компоновке «высокоплан», с боковыми воздухозаборниками.
   (Вот такой примерно http://www.aviastar.org/pictures/france/m/dassault_mirage_f-2-m.gif)
   – Сейчас у нас строится установочная серия из 12 машин, для испытаний на авианосцах флота и в ВВС, – доложил Яковлев. – Передачу 6 самолётов Воронежскому центру боевой подготовки планируем в ноябре этого года, флоту 6 самолётов передадим весной следующего года.
   – Так 210-я же получается практически аналогичной? – уточнил Хрущёв.
   – Тут такой момент... Яковлевская 210-я выходит подороже, хотя лётные данные у неё выглядят получше, – признал Дементьев. – Она лучше приспособлена к требованиям флота, для базирования на палубе. Но при этом ни ОКБ-155 со своими заводами, ни ОКБ-115 не смогут в одиночку покрыть все потребности страны и союзников по поставкам авиатехники. Поэтому мы предлагаем пустить в серию оба самолёта, тем более, что они имеют значительную степень унификации по внутренним системам и радиоэлектронному оборудованию.
   – Два практически одинаковых самолёта? Неразумно как-то... – покачал головой Первый секретарь.
   – Они не совсем одинаковые, Никита Сергеич. Да, назначение сходное. Яковлевская машина лучше приспособлена к морскому базированию, но её ещё предстоит осваивать в серии, а Е-7 товарища Микояна уже строится малой серией для испытаний, – «раскололся» министр, – да и испытания он уже закончил. Но основной аргумент в пользу выпуска обоих самолётов – всё же недостаточные производственные мощности, – пояснил Дементьев. – Если мы отберём завод 115 у товарища Яковлева под выпуск МиГов, то погубим хорошую авиастроительную школу, перспективное КБ. Точно так же и передать заводы ОКБ Микояна под выпуск «Яков» – тем более неразумно.
   – М-да... Давайте этот вопрос обсудим на НТС и Совете министров, – решил Хрущёв. – Сейчас ничего на ходу решать не буду, не надейтесь. Самолёты, вижу, хорошие, и тот и другой. Пойдёмте дальше.
   Ближе к концу стоянки расположились боевой вертолёт Ми-4Ш, транспортный вертолёт Эр-1 – «летающий вагон» конструкции Игоря Александровича Эрлиха, развивавший концепцию Як-24, и гигант Ми-6. Эти вертолёты Хрущёв уже видел раньше, он коротко осмотрел их и пошёл дальше, где высился стратегический бомбардировщик Мясищева – 3М, наконец-то получивший двухконтурные двигатели НК-8 (АИ), более экономичные, чем одноконтурные РД-3М-500.
   С появлением перспективной крылатой ракеты «55Т» конструкции А.Я. Березняка, Мясищев, сохранивший волей Хрущёва своё ОКБ-23, по совету Бартини, изучившего нелёгкие перипетии развития отечественной авиации начала 60-х, вовремя подсуетился и оборудовал 3М роторной пусковой установкой в отсеке вооружения, вызвавшей приступ чёрной зависти у Андрея Николаевича Туполева (АИ).
   Мясищев тяжело переживал отмену Хрущёвым на ранней стадии проекта сверхзвукового бомбардировщика М-50, и сосредоточился на доводке 3М, твёрдо вознамерившись отобрать кусок «стратегического пирога» у ОКБ-156 Туполева. Он воспользовался тесным сотрудничеством с Бартини, имевшим доступ к информации, хранившейся в ИАЦ. Роберт Людвигович и без того фонтанировал невероятными идеями, а уж получив доступ к концентрированной мудрости человечества на 60 лет вперёд, он и вовсе воспринимался окружающими как пророк или сумасшедший. Второе, кстати, случалось чаще.
   Именно Бартини сумел втолковать Хрущёву, что стратегические бомбардировщики могут в ближайшем будущем показать себя более гибким видом оружия,чем межконтинентальные ракеты.
   – Самолет, оснащённый крылатыми ракетами, патрулирующий у самых границ противника, – убеждал Первого секретаря Бартини, – обеспечивает поражение цели с большей вероятностью и иногда даже за меньшее время, чем баллистическая ракета, которой надо преодолеть почти полтора десятка тысяч километров в условиях всё более совершенной противоракетной обороны. В конце концов, мощь стратегической авиации можно использовать даже в локальных конфликтах, когда шахтные ракеты просто бесполезны.
   Теперь Мясищев, при деятельном участии Бартини, первым успел сделать роторную пусковую установку для размещения в отсеке вооружения 3М шести крылатых ракет нового поколения, и показал свой бомбардировщик Первому секретарю. На плакате рядом с самолётом была изображена схема боевого применения.
   Хрущёв с кривой ухмылкой слушал, как разъярённый Туполев обрушился на роторную установку Мясищева, пытаясь убедить Президиум ЦК, что «американцы посшибают всех ещё до запуска ракет», и «ни хрена с этой машиной-вращалкой у вас не выйдет». Затем он, хитро улыбаясь, сказал:
   – Владимир Михалыч, а в Ту-95 вашу «ракетную крутилку» поставить можно?
   – Конечно, Никита Сергеич, мы её проектировали как универсальную...
   Первый секретарь грозно повернулся к Туполеву:
   – Так х...ле ты мне, Андрей Николаич, мозги е...ёшь? Бери эту «машину-вращалку» и срочно устанавливай на Ту-95! Сроку тебе три месяца, 1 ноября доложишь о начале испытаний. Машины с ракетами должны начать поступать в войска не позднее 1 февраля следующего года. К испытаниям привлекай строевые экипажи Дальней авиации, для ускоренного освоения. Провалишь сроки – берегись.
   Ошалевший Туполев только кивнул и пробормотал:
   – Так точно...
   Он и понятия не имел о далеко идущих планах Хрущёва, и не подозревал, что сроки так поджимают.
   В тени могучих крыльев 3М притаились ещё два очень необычных самолёта. Один из них, конструкции Лавочкина, был похож на увеличенную воздушную мишень Ла-17, без пилотской кабины, но оснащённый турбовинтовым двигателем с толкающим пропеллером. На двух пилонах под крылом были подвешены авиабомбы ФАБ-250М58 с дополнительными крыльями и модулями лазерного наведения. (АИ, аналог бомбы ФАБ-250М62 с комплектом MPC http://nevskii-bastion.ru/fab-500m62-mpk/ см. гл. 03-05). Машина стояла на своей прицепной пусковой установке.
   Лавочкин, которому Хрущёв категорически запретил ездить на полигон Сары-Шаган, а вместо этого отправил в кардиологический санаторий, чувствовал себя после курса лечения вполне бодро, а апрельский успех «Дали» и вовсе его окрылил (АИ, см. гл. 05-10).
   – Ла-20... – прочитал на табличке Первый секретарь и повернулся к Лавочкину. – Семён Алексеич, это что же, беспилотник у вас?
   – Так точно, Никита Сергеич! Беспилотный радиоуправляемый бомбардировщик. Оснащён телекамерой высокого разрешения, прибором ОКГ-подсветки целей и аппаратурой связи, – доложил Лавочкин. – Стартует на твердотопливных ускорителях и может находиться в воздухе до 5 часов. Управление дистанционное, с самолёта, корабля или дирижабля. Возвращение полуавтоматическое, на сигнал радиомаяка, посадка на парашюте. Может также оснащаться аппаратурой фото- и радиоразведки.
   – Вот это отличная штука! – одобрил Хрущёв. – Мы его в воздухе увидим?
   – Да, воздушный показ на завтра запланирован, – подтвердил Лавочкин.
   Хрущёв снова повернулся к Туполеву:
   – Андрей Николаич! Ты, вроде, делал в прошлом году крылатую ракету большой дальности? (Изделие «С», оно же Ту-121. http://www.airwar.ru/enc/bpla/tu121.html)
   – Так вы ж её зарубили, Никита Сергеич! – напомнил Туполев.
   – Но задел-то у тебя остался! Андрей Николаич, не сердись, на кучу параллельных проектов у страны денег нет, – пояснил Первый секретарь. – Ты мне лучше скажи: можно ли из твоей недоделанной ракеты сделать сверхзвуковой беспилотный разведчик? Хотя бы на ту же дальность и скорость? (3680 км и скорость 2700 км/ч – данные Ту-121)
   – Можно, конечно, – ответил Туполев. – И не только разведчик, можно и бомбардировщик беспилотный сделать.
   – Вот и сделай, – распорядился Хрущёв. – Пётр Васильич, проект постановления подготовьте.
   – Будет сделано, товарищ Первый секретарь, – ответил Дементьев.
   16 августа 1960 года вышло Постановление Совета Министров СССР о создании системы дальней беспилотной разведки, получившей официальный шифр ДБР-1 «Ястреб» с беспилотным разведчиком Ту-123. При проектировании нового комплекса максимально были использованы работы и практические заделы по «самолету 121». (Реальная история, см. http://www.airwar.ru/enc/spy/tu123.html)
   Хрущёв подошёл к последнему авиационному экспонату. Это был самолёт, равного которому он ещё не видел. Стремительных очертаний машина стояла с задранным вверх носом. Фюзеляж был выполнен в виде лодки, два двигателя НК-8 установлены в общем «коробе» на «спине» самолёта, между двумя килями оперения. Это был самолёт конструкции Бартини, Ф-57, построенный в качестве прототипа-аналога первой ступени будущей авиационно-космической системы – самолёта А-57. Обходя самолёт вокруг, Никита Сергеевич любовался его необычным силуэтом. (Ф-57 http://www.testpilot.ru/russia/bartini/f)
   – Это – амфибия. Максимальная дальность около 4-х тысяч километров, потолок 22-25 километров, максимальная скорость до трёх тысяч километров в час, расчётная, крейсерская – две с половиной тысячи, но не на этих двигателях, нужны двигатели ВК-13 товарища Климова или М16-17 товарища Зубца, рассчитанные на крейсерский сверхзвук. Взлётный вес 25 тонн, полезная нагрузка полторы тонны, – негромко доложил Бартини. – По вашей рекомендации сделано колёсно-лыжное шасси вместо первоначально предполагавшейся лыжи. Самолёт оснащён герметичным отсеком вооружения и может длительное время дежурить в океане, при волнении моря до 3-4 баллов.
   (АИ. Данные расчётные. В реальной истории проект не был реализован)
   – Сумасшедшая штука, – покрутил головой Хрущёв. – Он у вас уже летал?
   – Уже совершил двенадцать полётов, и сюда прилетел своим ходом, – ответил Бартини (АИ).
   – Невероятно... Послушайте, а ракеты «воздух-воздух» на него можно повесить? – спросил Никита Сергеевич. – Это же идеальный дальний перехватчик для Севера получится!
   – Не совсем идеальный, – покачал головой Бартини. – Форма носа не позволяет установить мощный радар. Да и нет у нас пока достаточно мощного и компактного радара, «Сапфир» только разрабатывается. Конечно, самолёт можно доработать, например, поставить электронно-оптический датчик обнаружения целей и использовать ракеты с тепловым наведением. Пока что – это просто самолёт, который может высоко и быстро летать. Демонстратор технологий. Чтобы сделать из него комплекс скоростного дальнего перехвата, нужно разработать хороший радар и приличные ракеты с радиолокационным наведением.. Это не быстро, и удовольствие будет недешёвое. Но я не рассчитывал тратить много времени на эту машину, собирался заняться постройкой А-57.
   – Занимайтесь, – ответил Первый секретарь. – Но на проект потрачены немалые деньги, и хотелось бы получить от него полезную отдачу, пусть это и прототип. Почему бы не сделать из него скоростной дальний перехватчик? Такая машина нам очень нужна прямо сейчас, у нас на Севере американцы чёрт знает что вытворяют.
   Хрущёв понизил голос:
   – Вы же знаете, что в США разрабатывается проект «Архангел». (Проект, в рамках которого разрабатывались скоростные разведчики А-12 и SR-71). Достаточно скоро он выйдет на три звука, а противопоставить ему нам пока нечего. Так почему не ваш Ф-57? Найдите толкового заместителя, и пусть он доведёт машину до уровня серийного перехватчика. У вас есть кто-нибудь на примете?
   – Павел Владимирович Цыбин, например, – ответил Бартини. – Но это – не лучшее решение, Никита Сергеич. – Мы уже пошли правильным путём – товарищу Микояну дано задание на разработку перехватчика Е-155, двигателей и ракет к нему. (АИ, см. гл. 05-10) Конечно, мне, как конструктору, хотелось бы запустить свой самолёт в серию, что и говорить.
   – У Ф-57 есть два важных преимущества перед микояновской машиной – он уже летает, и у него есть отсек вооружения. .Мы можем сделать малую серию Ф-57, и установить в отсеке выдвижную трапецию с узлами подвески для ракет Р-3С. Позаимствовать её можно, например, с Як-27, если вы дадите указание товарищу Яковлеву. Когда американский сверхзвуковой разведчик только появится у нас на Севере, можно будет пустить за ним в погоню Ф-57 и, если повезёт, даже сбить. Ну, или, если не сбить, так напугать. А тем временем товарищ Микоян подготовит свой МиГ-25, – предложил Бартини.
   – Хорошо, – согласился Хрущёв. – А что у вас непосредственно по А-57?
   – Мы закончили продувки разных компоновок в аэродинамической трубе и запуски натурных моделей на ракетных ускорителях, – доложил Бартини. – Окончательно определились с компоновкой и сейчас строим первый опытный образец. С учётом эксплуатации в солёной воде и сверхзвукового крейсерского режима полёта самолёт будет изготовлен из нержавеющей стали. Сейчас мы полностью сварили силовой набор самолёта и начали устанавливать листы обшивки. Первый полёт рассчитываем совершить в следующем году. Даже если требуемые двигатели ещё не будут готовы, для первого полёта поставим менее мощные.
   – Очень хорошо, – Никита Сергеевич расплылся в улыбке. – Просто замечательно. Держите меня в курсе дела, я давно жду вашу машину. Так, что там у нас дальше по плану?
  
   (Автор эпизода по объекту 770 – Михаил Белов, я лишь немного подсократил технические детали и вынес их в отдельный файл с фанфиками http://samlib.ru/editors/s/simonow_s/fanfics.shtml)
   Следующим пунктом осмотра была бронетехника. Полёты авиации и пуски ракет запланировали на второй день показа. Сейчас Первый секретарь, члены Президиума и прочие приглашённые наблюдали за «показательными выступлениями» новейшей техники сухопутных войск.
   После ознакомления с присланными Веденеевым документами, и памятного смотра новой техники в Капустином Яре в 1958-м, Никита Сергеевич взял за правило: не лезть в те области военно-технического прогресса, в которых он сам, даже с учетом полученного «послезнания», ничего не понимает. Ведомство Серова работало исправно, и подборки документов, каждая по своей тематике, своевременно и должным образом оформленные, ложились на столы соответствующих конструкторских бюро. Люди анализировали информацию, прикидывали, как её использовать. Военные корректировали свои планы и технические задания, исходя как из «данных разведки», так и из настоящих данных разведки и анализа новейшего опыта, которым занимался НИИ прогнозирования под началом Василия Даниловича Соколовского. В общем, дело, можно сказать, делалось без прямого участия Первого Секретаря.
   Результатом, в частности, стало продолжение развития тяжелых танков.
   Первоначальные планы предполагали модернизацию тяжелых танков Т-10 до уровня Т-10М, которая включала в себя установку новой пушки М-62Т2 высокой баллистики со стабилизатором 2Э12 «Ливень», а также усиление брони башни, введение ПНВ для всех членов экипажа, кроме заряжающего, нового двигателя В-12-6 мощностью 750 л.с., и зенитного пулемета КПВТ на командирской башенке, на установке, допускающей дистанционное управление. Быстрое развитие элементарной базы позволило уже к 1960-му дополнить СУО танка баллистическим вычислителем, с компактной проекционной ЭЛТ отображения данных (после 1961-го года её заменили на трехстрочный ЖК-монитор), а совершенствование приборов с ОКГ – ввести лазерный дальномер (АИ). Кроме того, были внесены изменения в коробку передач машины, – она стала более простой и надежной.
   В принципе, в данном виде танк устраивал военных. Однако быстрый прогресс военной техники в мире, в особенности, – новых средств поражения, подкалиберных снарядов с отделяющимся поддоном и кумулятивных боеприпасов, заставлял задуматься о том, насколько современные и перспективные тяжелые танки отвечают реалиям времени.
   Наилучшим из имеющих перспективных образов ТТ в СССР к концу 50-х был «Объект 770», разработанный в ГСКБ-2 под руководством Павла Павловича Исакова. Эта машина, в отличие от конкурентов, создавалась «с нуля» на базе исключительно новых агрегатов с внедрением перспективных конструктивных решений. С одной стороны, именно благодаря этому удалось достичь значительного качественного превосходства над «конкурентами», с другой – отсутствие унификации с состоящими на вооружении тяжелыми и средними танками было серьезным аргументом против принятия его на вооружение.
   «Объект 770» имел классическую для отечественного танкостроения компоновку с традиционным размещением в боевом отделении трех членов экипажа. Характерной особенностью, и важным новым техническим решением, стал цельнолитой корпус, борта которого отличались дифференцированной по длине и высоте толщиной брони. Резкое дифференцирование толщин брони позволило существенно повысить снарядостойкость корпуса в лобовой проекции. Стык башни и корпуса защищался бронированным буртиком. Для монтажа оптического прицел-дальномера лобовую часть башни расширили, а корму удлинили для установки полуавтоматического механизма заряжания. В приборный комплекс, следуя веяньям времени, ещё на стадии доводки проекта ввели новый двухканальный (день/ночь) прицел, с цифровым баллистическим вычислителем, отображающим данные в поле зрения командира и наводчика, ОКГ-дальномером и дублированием функций наводчика и командира танка ТПНК (АИ).
   Вооружение опытного танка «Объект 770»состояло из 130-миллиметровой пушки М-65 и 14,5-мм пулемета КПВТ, спаренного с ней. Спаренная установка оснащалась двухплоскостным стабилизатором «Гроза», а также механизированной боеукладкой с электромеханическим досылателем, что обеспечивало скорострельность 5-7 выстр/мин, и системой наведения при помощи сервоприводов, обеспечивающих быстрое, но плавное наведение как наводчиком, так и командиром. По инициативе Исакова, на конечном образце предусмотрели возможность установки аппаратуры дистанционного управления огнем, для ведения огня по внешнему целеуказанию. Эта мысль посетила конструктора, когда он ознакомился с перспективами создания управляемых боеприпасов (АИ).
   Боекомплект пушки состоял из 37 выстрелов, 18 из которых находились в башне в механизме заряжания. Боекомплект пулемета – 250 патронов. Любопытно, что спаренный пулемет можно было без всякой переделки установки заменить на 23-х мм пушку КПВК, разработанную для вооружения легких вертолетов и штурмовиков (АИ).
   Моторная установка экспериментального тяжелого танка «Объект 770» была разработана под руководством Чудакова В.Д. на базе легендарного дизельного двигателя В-2. 10-цилиндровый, двухрядный, четырехтактный дизельный ДТН-10 с водяным охлаждением и наддувом от компрессора, устанавливался в кормовой части перпендикулярно продольной оси танка. Мощность двигателя составляла 1000 л.с. при 2500 об/мин. Чудаков, еще на стадии проектирования двигателя, был ознакомлен с частью материалов по моторным технологиям из «документов 2012». Поэтому, в сравнении со всем остальным семейством В-2, ДТН-10 получил ряд немаловажных изменений, которые давно там напрашивались: повысилась технологичность и экономичность двигателя. Это позволило существенно улучшить его характеристики, и обеспечило хорошую надежность, несмотря на высокий уровень форсированности. Впоследствии, многие новшества, применённые на ДТН-10, были внедрены на все модификации дизеля В-2, производившиеся в СССР в больших количествах для самых различных нужд (АИ).
   Опытный тяжелый танк «Объект 770» был сконструирован и изготовлен на высоком техническом уровне, существенно превосходящем все, что создавалось в СССР в 50-е. Литые корпус и башня, имеющие ярко выраженное дифференцированное бронирование, обеспечивали повышенную снарядостойкость. Танк обладал хорошими маневренными качествами и легко управлялся. Специалисты полигона, где проходили испытания всех трёх опытных тяжелых танков, считали «Объект 770» наиболее перспективным.
   В таком виде опытный танк, в несколько авральном порядке, принял боевое крещение в Греции, во время ликвидации фашистского мятежа. Связано это было с тем, что Гречко, памятуя о «любви» Первого секретаря к тяжелым бронированным монстрам, всё равно слегка побаивался за программу перспективных тяжелых машин. В результате, опытный танк был доставлен в зону будущих военных действий на грузовом дирижабле, едва был готов его прицельный комплекс, который из всего бортового оборудования был изготовлен и испытан последним (АИ, см. гл. 05-12).
   В Греции танк показал себя с наилучшей стороны. Его лобовая броня оказалась практически непробиваемой для подкалиберных оперённых и кумулятивных снарядов 90-мм пушек танков М47, а он, в свою очередь, мог поражать танки американского производства на всех дистанциях реального боевого столкновения. Даже попадания осколочно-фугасных 130 мм снарядов несколько раз приводило к выведению танков фашистов из строя, – за счет поломки внутренних узлов, сбивания их с креплений и контузии экипажа. Прицельный комплекс, оборудованный ОКГ-дальномером и вычислителем, экипажу очень понравился, – практически, именно он обеспечил попадания в цель каждым из 27 произведенных в бою выстрелов, и уничтожение более 20 танков противника.
   Вместе с тем, бой в пригороде Афин показал недостаточную надежность ходовой и силовых агрегатов, – прямо в ходе боя случилась поломка гидромеханической трансмиссии. В силу обстоятельств, к катастрофе это не привело, но, в целом, доверие к гидромеханике трансмиссии этого танка у военных сильно упало. В дальнейшем её надежность вызывала у экипажей наибольшие претензии, хотя такие отказы, как в первом бою, после доработки практически прекратились. Кроме того, выявились и некоторые иные недостатки: так, была отмечена заметная загазованность боевого отделения при интенсивной стрельбе, на грани технической скорострельности; при попадании подкалиберных снарядов в борт башни были отмечены сколы брони с внутренней стороны, даже без полного её пробития, только чудом экипаж избежал потерь; внутреннее переговорное устройство после очередного удара от попадания в танк перестало работать, и более не включалось, экипаж далее продолжал бой, общаясь по старинке, матерными командами во всю глотку; и некоторые иные, менее значительные.
   После ремонта «объект 770» был подвергнут новым испытаниям. Было изготовлено два дополнительных корпуса с башней, после чего и танк, и эти корпуса с установленными в них макетами вооружения и оборудования, подвергли обстрелу на полигоне Нахабино, из 105 мм пушки L7 производства Royal Ordnance, доставленной разведкой неизвестно откуда. Дополнительно, танк и корпуса испытали обстрелом НАР калибра 127 и 76 мм английского производства, применявшихся с истребителей-бомбардировщиков во время Суэцкого кризиса.
   Доработке подверглись трансмиссия, эжектор, внутреннее переговорное устройство, узлы буксировки аварийного танка, двигатель и стабилизатор.
   Обстрелы показали потенциал, заложенный в английской пушке, которой перевооружаются танки «Центурион». Она была существенно мощнее и точнее всех старых систем калибра 90 мм. Обстрел фугасно-бронебойными снарядами со сминающейся головной частью (HESH) показал неспособность этих боеприпасов пробивать лобовую броню отечественных танков. Броня бортов, точно так же, большей частью оказалась им «не по зубам». Вместе с тем, датчики, установленные в боевом отделении, демонстрировали большой уровень шума и встряски при разрыве на броне таких снарядов. Кроме того, на опытном танке вновь были отмечены внутренние сколы брони на боковых частях башни. На вновь изготовленных корпусах и башнях, ТМО брони которых было изменено, сколов не наблюдалось, однако, комиссия рекомендовала сделать стандартом усиленный подбой из композиционного материала на основе недавно появившегося полиарамидного волокна (аналог кевлара) на всех вновь строящихся машинах, для экипажей – бронежилеты, противоосколочные шлемы и комбинезоны из жаропрочной ткани.
   Английские подкалиберных снаряды с отделяемым поддоном не пробивали лоб башни и верхнюю лобовую деталь, нижнюю лобовую деталь пробивали лишь под углами встречи, близкими к нормали, что в боевых условиях относительно маловероятно. Кумулятивные снаряды – лишь борт, под прямым углом, и корму. Обстрел иностранными НАР продемонстрировал эффективность лишь при попадании 127 мм НАР сверху и сзади, в корму башни или МТО. Обстрел 76-мм НАР показал себя почти полностью неэффективным, помимо разрушения части навесного оборудования.
   В конечном итоге, после выпуска опытной партии, и когда танк был подвергнут войсковым испытаниям, в том числе, в Дальневосточном военном округе и в ТуркВО, которые он успешно прошел, логически встал вопрос, состоять ли ему на вооружении Советской Армии, или так и остаться безымянным «Объектом». По мнению всех участников испытаний, машина значительно превосходила и отечественные, и иностранные тяжелые танки по всем параметрам. Кроме того, она позволяла заложить новый уровень производства и модернизации машин такого класса. Вместе с тем, она была недешева, не унифицирована со стоящими на вооружении образцами, и довольно сложна. Особенное недоверие, как уже было сказано, вызывала её трансмиссия, – для серийного советского танка, действительно, небывало сложная.
   В принципе, Гречко мог принять решение вполне себе авторитарно, тем более, что Хрущёв демонстрировал в вопросе военных программ небывалую для себя тактичность, и напрямую в разработки новой бронетехники не лез. Однако, министр обороны понимал, что, убедив Первого секретаря в превосходстве новых танков, он тем самым обретёт могущественного «лоббиста» на самом высоком государственном уровне, который поможет, при необходимости, «пробить» любое решение. Поэтому Андрей Антонович решил перестраховаться, и организовал для Хрущёва показ новых танков и бронемашин, стараясь обратить внимание Первого секретаря на их наиболее выигрышные стороны.
   Никита Сергеевич с интересом смотрел, как машина преодолевает препятствия, ведет огонь, поражая мишени на ходу и с короткой остановки. Как только танк «откатал» программу показательных выступлений, Хрущёв подошёл к нему сам, и побеседовал с экипажем. Танкисты, те самые, что управляли танком во время «экстремальных боевых испытаний» в Греции, тепло отзывались о своей машине, к которой уже успели привыкнуть и даже полюбить. Отвечая на вопросы Первого секретаря, на удивление грамотные и осмысленные, они то и дело приводили примеры из своего греческого вояжа.
   Поблагодарив их за службу, Хрущёв отошел к другим членам делегации, и бросил выжидательный взгляд на Гречко.
   – Так что, Никита Сергеич, что скажешь? Будут у нас и дальше развиваться тяжелые танки? Или обойдёмся? – спросил Андрей Антонович.
   – А они нам нужны? – вопросом на вопрос полюбопытствовал Хрущёв, – Что скажете, товарищи? – он вопросительно посмотрел на Гречко и Соколовского. – Я же вижу, танк хороший. Да у нас плохих и не делают – уж что-что, а танки сделать у нас умеют. Сколько их нам нужно и для чего они будут использоваться?
   – Прежде всего, тяжелый танк нужен для того, чтобы пугать супостата! – ответил Гречко. – Мы его покажем на Красной Площади, потом, – на каких-нибудь учениях с иностранными атташе. Для убедительности – продемонстрируем пробитые из его пушки броневые плиты, и что-нибудь ещё такое же, убедительное. Пусть враги делом займутся – начнут клепать всяческие меры противодействия! Заодно деньги потратят. Вспомни, как с ИС-3 было – когда его увидали, так едва самоходку со 180 миллиметровой пушкой на вооружение не приняли. Пусть ПТУР-ы тяжеленные, под 100 килограммов, делают, противотанковые пушки дурного калибра, авиационные ракеты, и так далее. Аналоги попытаются сделать. Нам даже и особо тратиться не стоит, – сделать несколько сотен танков, и смотреть дальше, как они деньги тратят на заведомо нерациональные решения. Сколько у нас таких танков на самом деле, они все равно никогда не узнают, – пусть думают, что тысячи, как ИС-ов.
   – Ещё один важный момент, – дополнил Соколовский, – тяжёлые танки нужны для качественного усиления на направлениях главного удара или в обороне. Для этого мы сейчас тяжёлые танковые полки и держим. Это вносит в планирование противника элемент неопределенности, ему приходится решать – надо задействовать меры против именно таких танков, или нет. То есть, мы одним фактом их наличия перегружаем логистические возможности противника, вынуждая его возить лишние грузы, тратить лишние деньги.
   – И не только это! – подхватил Гречко. – Так, как давеча под Афинами, кроме тяжёлых танков никакие другие отработать бы не смогли, – даже самые новые средние. Вдумайся, Никита Сергеич – танк получил 11 попаданий! Без пробития брони! А сам уничтожил 20 вражеских «паттонов», считай, безнаказанно. Такой выигрыш, даже если он кратковременный, дает существенное преимущество, что в обороне, что в нападении. Позволяет перехватить инициативу. И такой качественной разницы со средними танками, что в защищенности, что в вооружении, без заметного прироста веса брони не получишь. Опять же, у его пушки фугасный снаряд тяжёлый и ёмкий. Такой танк и как штурмовой против укрепленного противника будет работать эффективнее. Ну, а что он 55 тонн весом… Так посмотри, как шустро бегает! При этом в габарит железнодорожный нормально укладывается.
   Пушка калибра 130 миллиметров, с большим и тяжёлым снарядом – отдельное преимущество. Для неё можно сделать управляемый или самонаводящийся снаряд, или корректируемый на конечном участке траектории. Сам знаешь, такие снаряды для 152-миллиметровок уже сейчас разрабатываются, – Гречко хорошо знал о пристрастии Первого секретаря к «высоким технологиям» и делал упор на новых возможностях. – Короче, нужен такой танк.
   – И сколько вам их нужно? – без особой радости спросил Никита Сергеевич, неторопливо обходя стоящую рядом машину. Вблизи «Объект 770» смотрелся еще более массивным, надежным и грозным. И дорогим.
   – Всего, по последним расчётам, в частях постоянной готовности у нас должно быть около 8500 танков в Советской Армии, – ответил Андрей Антонович. – Вот, от этого числа, – примерно 7-8%. Кроме того, вероятно, кто-то из партнеров, побогаче, захочет такие танки тоже, что позволит, при грамотном подходе, все машины, поставленные в Советскую Армию, окупить. Разумеется, не мгновенно, но все же. Кроме того, его база, шасси – очень перспективная. Трансмиссия, двигатель, коробка передач – всё куда лучше и совершеннее того, что есть на данный момент. Такое серийное шасси будет очень полезно для создания различных военных и гражданских спецмашин.
   Гречко хорошо обдумал речь, поэтому не зря упомянул перспективы двойного назначения агрегатов танка и их передовой характер. Вот в этих-то вопросах Никита Сергеевич в уговорах не нуждался.
   – Ладно, что уж, – проворчал тот, – Я же не царь, в конце концов, чтобы меня уговаривать. Сами умные. Все уже решили. Просто и меня пойми, Андрей Антоныч, больно уж все это ваше барахло стране дорого обходится. Вы же мне только два года назад говорили – у нас есть отличный новый тяжелый танк, Т-10М, и отличный средний, Т-55. А теперь вот заново – и тяжелый, и средний вам уже не те, подавай новые…
   – Так ведь это же не наш каприз, – ответил Гречко, – Противник вероятный технику совершенствует, нам тоже приходится. И не переживай, – мы про гражданские дела не забываем, в одной стране живем. По миру никого пускать не собираемся…
   Так, после устранения всех выявленных недостатков, «Объект 770» поступил на вооружение отдельных тяжелых танковых полков Советской Армии под обозначением Т-11. Произведено их, на самом деле, было не особенно много, по советским меркам – всего 2910, с 1961-го по 1972 г. Из них 1200 были закуплены Египтом, где Т-11, после ряда модернизаций, стал основным танком, около 300, – Ираком, и другими государствами-участницами ВЭС. На вооружение Советской Армии и флота поступило всего 730 машин (АИ).
   Танк изначально строился с расчетом на высокий потенциал модернизации, и подвергался множеству улучшений, как в ходе службы в СССР, так и в других странах. Многократно дорабатывалось бортовое оборудование, особенно прицельные комплексы, системы пожаротушения, навигации и связи. В 70-е трансмиссию танка, в ходе капитальных ремонтов, заменили на более современную, установили новый многотопливный дизель мощностью в 850 л.с. (АИ).
   С целью усилить защиту от новых средств поражения, для Т-11 разработали динамическую защиту второго поколения «Контакт-3» и сменные накладные комбинированные бронеэлементы, вместе с бортовыми противокумулятивными экранами. Это позволило существенно продлить сроки их службы. Кроме того, на его базе отрабатывались элементы комбинированной брони для танков следующих поколений, силовые установки, системы жизнеобеспечения, комплекты подводного вождения, управляемые боеприпасы, и многое другое.
   Боекомплект 130 мм орудия М-65 тоже постоянно пополнялся. Помимо бронебойного, подкалиберного с отделяемым поддоном, осколочно-фугасного и кумулятивного невращающегося снарядов, для неё разработали фугасно-бронебойный со сминаемой головной частью, шрапнельный со стреловидными убойными элементами, управляемые противотанковый, корректируемый и другие. В конфликтах, в которых они приняли участие, танки Т-11 многократно осуществляли контрбатарейную борьбу, благодаря наличию эффективного снаряда, наводимого с БПЛА, и высокой баллистике своего орудия (АИ).
   После появления тяжелых танков следующего поколения, Т-11 весьма долго применялся в системе береговой обороны практически всех стран, где он эксплуатировался. Мощное «морское» орудие, высокая скорострельность, хорошая мобильность и защищенность, а также интегрированная изначально возможность ведения огня по внешнему целеуказанию, все это позволяло с успехом применять его для защиты десантоопасных участков морских побережий и устьев рек (АИ).
   Кроме того, на базе тяжелого танка Т-11 было создано большое количество специальных машин: тяжелая инженерная машина разграждения ТИМР-1, машина химической разведки, тяжелый танковый мостоукладчик, БРЭМ, машина для ликвидации лесных пожаров, тяжелая огнеметная система и многие другие (АИ).
   Тяжелый танк Т-11 весьма широко применялся в различных локальных конфликтах. Общее впечатление на Западе он произвел ровно такое, на какое и рассчитывали создатели – оно было близко к шоковому. Тяжелый танк с «морской» пушкой, имеющий, при этом, подвижность, близкую к уровню танка среднего, – это был весьма серьезный вызов для западных конструкторов. В 1962 году англичане даже вновь разморозили программу создания противотанковой самоходки с орудием 183 мм, – и сон разума, как водится, наплодил новых бронированных чудовищ, непригодных, по сути, ни для чего (АИ).
   #Обновление 19.02.2017
   Помимо нового танка, Хрущёву показали ещё несколько образцов новой техники для сухопутных войск. Показ устроили динамичный, на полосу препятствий выехали сразу несколько танков и прочих бронированных машин. Хрущёв узнал ПТ-76, отметил, что на танке вроде бы появилась новая башня с более длинной пушкой. Узнал он и Т-55, несмотря на внешние отличия – навесные модули комбинированной брони и дополнительное оборудование. Ещё два танка ему были незнакомы.
   Танки один за другим переползали ров, проезжали мостик, подпрыгивали на горке, затем выезжали на огневой рубеж и открывали огонь по мишеням. Отстрелялись хорошо, точно. Мишени моментально окутались дымом. Когда он немного рассеялся, Никита Сергеевич навёл на них бинокль – деревянные щиты были частично разбиты, частично повалены. Особенно впечатляюще лупил по мишеням очередями ПТ-76 – Гречко, наклонившись к уху Первого секретаря, прокричал, с трудом перекрывая грохот выстрелов:
   – ПТ-76 модернизировали, поставили 57-миллиметровый автомат от зенитки С-60.
   – Хорошо бьёт, мощно, – одобрил Хрущёв. – Впечатляет.
   Следом за танками на позицию стрельбы выехали БРДМ и ГАЗ-62М, оба с установками противотанковых ракет. На шасси БРДМ были установлены пусковые установки ПТУР «Шмель», на автомобиле – «Фаланга».
   Гречко указал рукой вдаль. Никита Сергеевич приложил к глазам бинокль. Вдалеке показались силуэты движущихся танков.
   – Несколько «паттонов» раздобыли в Греции и Турции, их там в сентябре 58-го много побросали, – пояснил Андрей Антонович. – Некоторые даже исправные были. Экипажи, похоже, бросили танки и сбежали. Сейчас используем их для изучения и отработки новых вооружений. Приделали к ним управление по радио, простейшее, на уровне детской игрушки – вперёд, назад, повороты и остановка.
   – Так они сейчас по радио управляются? – уточнил, удивившись, Хрущёв.
   – Конечно, не сажать же мехводов в мишени!
   Ракеты с шипящим свистом сорвались с направляющих.
   – Управление пока что по проводам, – пояснил Гречко. – Для работы с наземных пусковых провода надёжнее ОКГ-луча оказались. После первых же разрывов в воздухе слишком много дыма, луч рассеивается. А вот на вертолёты ставим «Фалангу» с ОКГ-наведением.
   Ещё по моему заданию товарищ Непобедимый, Сергей Палыч, делает ПТУР поменьше массой и размерами, для вооружения новых гусеничных машин и пехоты. Её так и назвали – «Малютка». Но работа ещё не закончена, привезли только макет. Для них в ГСКБ-47 разрабатывают комплекты боевых частей. Будут не только кумулятивные, будут и осколочно-фугасные, и зажигательные, и БЧ объёмного взрыва.
   – Хорошо, посмотрим, что у него получится – Никита Сергеевич, не отрываясь от бинокля, с удовольствием наблюдал, как «паттоны» один за другим окутывались дымом и останавливались.
   – Мы их системой пожаротушения оборудовали, – подсказал Устинов. – При попадании танк заполняется инертным газом.
   – А для наших, боевых танков, можно такую сделать? – спросил Хрущёв.
   – Для экипажа кислородные маски нужны. Либо – только для моторного отсека делать. Конструкторам задача поставлена, думают, – ответил Дмитрий Фёдорович.
   – А что у тебя ракеты по настоящим танкам бьют, а танки по щитам стреляли? – Первый секретарь вновь повернулся к Гречко. – Боишься, что из пушки танк не пробьют?
   – С чего бы? – удивился министр обороны.
   Он взял лежавший перед ним микрофон рации, заглянул в блокнот, куда записал все позывные экипажей, и громким командирским голосом рявкнул:
   – «Ромашки», прекратить стрельбу! «Незабудка», ну-ка, ё..ни по третьему слева х..ю подкалиберным! Да не промахнись, большое начальство смотрит!
   Один из новых танков, даже не выезжая на огневую позицию, повернул башню прямо там, где стоял. Гулко ударила пушка. Хрущёв поймал биноклем «третьего слева», и с удовлетворением увидел, как «паттон» содрогнулся от удара и встал, как вкопанный.
   – Хорошо попал! – одобрил Первый секретарь. – Это что за машина, не пойму.
   – Объект 165, уральская разработка, Карцев постарался, – улыбнулся Гречко.
   – А второй, рядом?
   – Их же машинка, объект 166. Первые претенденты на роль нашего нового среднего танка, – маршал был явно доволен произведённым впечатлением. – Но спешить с решением не надо, – Андрей Антонович понизил голос. – Я тут на досуге почитал кое-что... Карцев в следующем году ещё более интересный танк сделает, объект 167, вот на него стоит повнимательнее посмотреть.
   Хрущёв сообразил, что Гречко прочёл о будущей работе Карцева в ИАЦ.
   – Понял, хорошо, – кивнул Первый секретарь. – Может, в следующем году сравнительные испытания устроим, и решим по результатам?
   – Можно и так, – согласился министр. – Смотри, смотри, наши новые БМП. Эх, это ж даже не пехота, это ж почти кавалерия! – Андрей Антонович при взгляде на новые скоростные машины явно вспомнил своё кавалерийское прошлое.
   На полосу препятствий выехали две машины, побольше и поменьше, с необычными клиновидными корпусами. Лёгкая отчасти напоминала ПТ-76, она была вооружена длинной тонкой автоматической пушкой и ПТУРами. Вторая, явно много тяжелее, была сделана на танковой базе, и несла пушку посолиднее, с виду, такую же, как на обновлённом ПТ-76. Машины неслись по полосе препятствий неожиданно лихо, особенно – меньшая. Более тяжёлая, конечно, отставала, но тоже ехала достаточно шустро.
   – Лёгкая – это БМП-1, новая разработка, с 37-миллиметровкой от ЗСУ «Енисей» и перспективными ПТУР «Малютка» конструкции товарища Непобедимого, – пояснил Гречко. – Тяжёлая – БМП-55, на шасси Т-55, с 57-миллиметровкой от ЗСУ С-60 и ПТУР «Фаланга». Вообще для них обеих по несколько вариантов вооружения разработано. Ещё планируется делать на их базе линейки машин самого разного назначения – САУ, ремонтно-эвакуационные, разведывательные, штабные, использовать как шасси для ЗРК и других ракетных комплексов. Для десантников на базе лёгкой БМП будет облегчённая боевая машина десанта.
   – И что они с этими пукалками против того же «паттона» могут? – скептически спросил Хрущёв. – Если только ПТУРом...
   – Могут и ПТУРом, а вообще – смотри и не делай поспешных выводов, – посоветовал маршал.
   На поле показались ещё два «паттона». Первой отработала БМП-1. Звонкая дробь очереди разнеслась над полигоном, от левого «паттона» внезапно полетели клочья. Ливень малокалиберных снарядов, как драконьим языком «облизал» танк, снося антенны, перископы наблюдения, с башни сорвало и отбросило далеко назад зенитный пулемёт, башня начала поворачиваться, но тут под ней сверкнул сноп искр, и её заклинило, затем от ударов снарядов лопнула правая гусеница, «паттон» повернулся бортом и беспомощно застыл.
   – Однако... – Первый секретарь был приятно удивлён.
   Правому «паттону» досталось ещё сильнее. БМП-55 хищно повела длинным тонким стволом пушки, короткая очередь – и танк завертелся на месте с разорванной гусеницей. Тут же ударила вторая очередь, 5 подкалиберных «стрелок» одна за другой прошили борт «паттона», поразив боевое и моторное отделение. Бензиновый мотор танка полыхнул таким костром, что Никита Сергеевич даже рот открыл от изумления. Впрочем, пламя подозрительно быстро погасло.
   – Во, это система пожаротушения сработала, – довольно улыбнулся Устинов.
   – Дык это в борт, а в лоб, небось, не возьмёт, – Первый секретарь всё ещё сомневался.
   – С полутора тысяч возьмёт и в лоб, пушка зверская, – заверил министр. – Но лучше даже, если позволяет видимость, на большей дистанции его несколькими снарядами расх...ячить.
   (Пушка АЗП-57 известна чудовищной для орудия такого калибра баллистикой — досягаемость по высоте более 4 км, по дальности более 6 км. В результате орудия успешно использовались для стрельбы по танкам, нанося им существенные повреждения на дистанциях, с которых танковое орудие не могло обеспечить устойчивый ответный огонь. https://topru.org/7745/uralvagonkolxoz-izdevaetsya/)
   – Они и пехоту поддержать могут, – пояснил маршал, – всё ж таки осколочно-фугасный снаряд 57-миллиметровки почти три килограмма весит (2,8 кг, если точнее). А теперь – смотри, воздушная цель.
   Далеко впереди появились два вертолёта, это были устаревшие Ми-1.
   – Тоже радиоуправляемые, – сказал Гречко.
   БМП-55 выстрелила первой, дав две короткие очереди. Искры трассеров унеслись вдаль, один из вертолётов вдруг окутался дымом, от него полетели во все стороны лопасти ротора, машина рухнула вниз и взорвалась на земле.
   – По нашим оценкам, основным врагом бронетехники в скором будущем станут вертолёты с ПТУРами, – сообщил Соколовский. – Поэтому я рекомендовал максимально усилить противовоздушную оборону поля боя.
   Второй вертолёт подлетел ближе, и тут ожила 37-миллиметровая пушка на БМП-1. Очередь трассеров прошила цель, вертолёт словно споткнулся в воздухе и вдруг взорвался, превратившись в дымное облако, из которого разлетелись обломки.
   – Неплохо. Не ожидал от них такой прыти, – одобрил Хрущёв.
   – Углы возвышения пушек специально сделаны большими, – сказал Гречко. – Можно стрелять снизу по горным склонам или на улицах – по верхним этажам зданий.
   – Есть также возможность в будущем объединить БМП в единую информационную сеть с армейскими ЗСУ, чтобы они могли получать целеуказание от радаров, поддерживать зенитчиков своим огнём и вообще работать в едином информационном поле, – добавил Соколовский. – Но это попозже можно будет реализовать, для этого на каждую БМП надо бортовую ЭВМ ставить. Пока это дороговато выходит, но в будущем сделаем обязательно.
   Году к 70-му у нас каждая единица техники, будь то танк, БМП или БТР, будет получать информацию о целях в радиусе поражения её оружия, отсортированную по приоритетам угроз, и сможет поражать эти цели в автоматическом режиме, без участия человека. Сергей Алексеевич Лебедев обещал такую программу сделать.
   – Вот это здорово будет, – согласился Никита Сергеевич. – Поработали вы знатно.
   Танки, носители ПТУР и БМП подъехали к наблюдательному пункту, выехали на вымощенную бетонными плитами площадку и остановились.
   – Сейчас можно посмотреть машины поближе, а потом ещё артиллеристы будут работать, – пригласил Гречко. – И ещё кое-какую специальную технику покажем.
   Никита Сергеевич почти час осматривал технику, забрался внутрь обеих БМП, побеседовал с экипажами и солдатами десанта. Здесь же был главный конструктор БМП, Павел Павлович Исаков, он давал пояснения:
   – Корпус БМП-1 сделали алюминиевым, с разнесённым бронированием. Внешний лист – стальной, высокой твёрдости, он обеспечивает разрушение бронебойных сердечников пуль, внутренний – алюминиевый, предохраняет от осколков сердечников. Промежуток между листами заполнен негорючим вспененным полимером, у строителей позаимствовали (пенополиизоцианурат). В лобовых деталях промежуток заполнен наклонными листами стеклотекстолита, поэтому держит 23-миллиметровый снаряд. От кумулятивных боеприпасов предусмотрены складные экраны, при перевозке по железной дороге они складываются или вообще снимаются, а после выгрузки – ставятся обратно и раскладываются, – Исаков похлопал ладонью по экрану, обращая на него внимание Никиты Сергеевича. – В боевых условиях промежутки между экраном и бронёй можно заполнить, например, мешками с крупным щебнем, гранитным или, лучше, базальтовым. Добыть щебень можно в даже полевых условиях, раскрошив камень взрывами. Плотность у щебня всяко меньше, чем у стали, а твёрдость немаленькая, кумулятивную струю рассеять может, и сердечник БПС отклонить или притормозить.
   Днище машины, тоже бронированное, имело килеватость, как у лодки, предохраняя экипаж и десант от подрыва на мине или фугасе. Впрочем, от мощной противотанковой мины, вроде ТМ-57, такая защита едва ли помогла бы.
   – А машина у вас этим килем на пузо не сядет? – поинтересовался Хрущёв.
   – У нас подвеска гидравлическая, с достаточно длинными ходами, – успокоил Исаков. – Как сядет, так и слезет.
   Он сделал знак механику-водителю, с интересом выглядывавшему из люка, и через несколько секунд машина плавно приподнялась, слегка натянув гусеницы.
   – Впечатляет! – похвалил Первый секретарь.
   (Техническое описание подробнее см. в фанфике Михаила Белова http://samlib.ru/editors/s/simonow_s/fanfics.shtml)
   В десантном отсеке БМП оказалось неожиданно просторно, боевое отделение было более тесным. Сама машина показалась Хрущёву несколько длиннее, чем БМП-1, которую он видел на картинках в одной из книг, присланных в ноутбуке. Водитель сидел в узкой щели слева от двигателя, сразу за ним – командир отделения, а замкомандира и наводчик – выше него, в башне по обе стороны казённика пушки. Над головой замкомандира была установлена башенка с перископом. Позади них в бронированном ящике разместился боекомплект пушки и спаренного пулемёта.
   Тут же в бронированном стеллаже размещались несколько небольших ПТУР с надписью «МАКЕТ» и сложенными крыльями. Никита Сергеевич сообразил, что это – та самая «Малютка», о которой упоминал Гречко. Десантное отделение от боевого тоже отделяла бронеперегородка.
   – Боевой модуль у нас может полностью выниматься и заменяться, на случай ремонта, – сказал Исаков, забравшийся в БМП вместе с Хрущёвым. – Модулей мы разработали несколько, есть, например вариант с установкой сзади на башне 30-миллиметрового автоматического гранатомёта, для действий по пехоте. Боекомплект расположен в броневыгородке. При попадании туда взрыв выбивает слабозакреплённый участок на крыше башни, и большая часть энергии взрыва уйдёт вверх.
   – А топливо где у вас?
   – Часть спереди внизу, а основной бак – в бронированном кожухе, в киле лодки под сиденьями десанта, – ответил Исаков. – От десантного отделения бак изолирован бронелистом.
   – Вроде всё неплохо получилось, – одобрил Хрущёв. – Пойдёмте теперь большую посмотрим.
   БМП-55 оказалась скомпонована практически также. Первый секретарь даже удивился:
   – Вроде бы у Т-55 двигатель сзади, а у вас он спереди оказался.
   – А мы танковое шасси задом наперёд развернули, – пояснил Исаков.
   (приблизительный прототип БМП-55 http://strangernn.livejournal.com/508150.html)
   – Компоновка, как видите, похожая, обе машины делали в одном КБ, хотя и разные группы, но обмен информацией и техническими решениями был постоянный. Приборы и пульты управления вообще унифицированы, чтобы людей не переучивать. Ещё у нас здесь новый двигатель, с увеличенным развалом цилиндров, сделан на базе нашего В-55. За счёт этого получилось сделать такой покатый лобовой лист, с большим углом установки.
   – Ваш? А я думал – харьковский, – удивился Никита Сергеевич.
   – Харьковский 5ТДФ сильно капризен, и пока что имеет малый ресурс, – ответил Главный конструктор. – Товарищ Чаромский добавил своему мотору пятый цилиндр, из-за этого все частотные характеристики изменились, да и со встречнопоршневым мотором вообще всё не так просто. Довести его, конечно, можно, но дело это долгое, а нам ждать некогда, пришлось импровизировать. (источник http://btvt.narod.ru/4/5td/5tdf.htm)
   Как видите, у нас тут более мощная пушка, и более солидные ПТУР, «Фаланга» вместо «Малютки». Главное – что машина защищена даже лучше, чем исходный Т-55, после того, как заменили тяжёлую танковую башню более лёгким боевым модулем со скорострельной пушкой, появился резерв массы, который мы использовали на усиление защиты, – рассказал Исаков. – У нас тут и комбинированная броня, и защитные экраны предусмотрены, и решётки навесные, от кумулятивных гранат.
   Кстати, сейчас в МФТИ товарищи Войцеховский, Истомин и Платов, под руководством академика Лаврентьева отрабатывают новый, очень перспективный вариант – динамическую защиту, может слышали?
   – Да, мне докладывали, – подтвердил Хрущёв. – Думаете, получится у них?
   – Уже получается, – ответил Исаков. – В 58-м году они провели первый натурный обстрел 85-миллиметровыми кумулятивными снарядами, получили уверенно положительные результаты. В прошлом году стреляли обычными бронебойными – динамическая защита тоже хорошо себя показала. Сейчас у них идёт отработка рецептуры взрывчатой смеси. (по http://andrei-bt.livejournal.com/16442.html). В этом году будем пробовать стрелять по их блокам подкалиберными ломиками, испытания намечены на осень. Будем опробовать на них всю номенклатуру противотанковых средств, что есть в наличии.
   – Эту разработку Лаврентьева надо поддержать, Никита Сергеич, – добавил влезший за ними в БМП маршал Гречко. – Я, со своей стороны, всё сделаю, чтобы переломить скептицизм некоторых маршалов, даже если придётся им снова генеральские погоны нацепить, а ты нажми на Устинова, чтобы он с организацией серийного производства модулей поторопился.
   – Понял, – ответил Хрущёв. – Сделаю.
   Он, кряхтя, выбрался из БМП и с чувством пожал руку Исакову:
   – Отличные машины у вас получились, Павел Павлович. Готовьте списки участников работ на Ленинскую премию. Я ведь так понимаю, что в других армиях такой техники ещё нет?
   – Да вроде серийных образцов ещё нет, – ответил Гречко.
   – Так, а как вы их применять собираетесь? – поинтересовался Никита Сергеевич. – Их бы в войсках обкатать надо...
   – Так уже обкатываем, в ГСВГ, – ответил Исаков. – Сделали малую серию, по 10 машин, лёгких и тяжёлых, и с мая испытываем в линейных частях.
   – Да сейчас тебе командир дивизии сам всё расскажет, я его специально сюда вызвал, – сказал маршал.
   Он огляделся по сторонам и с высоты своего роста гаркнул:
   – Огарков, подойти сюда!
   По толпе кучковавшихся военных пробежала судорога и вытолкнула на свет моложавого генерала, по волчьи озиравшегося по сторонам. Сфокусировавшись на высоком начальстве, генерал приободрился и бодро подскочив к Хрущеву вскинул руку к козырьку:
   – Товарищ Первый Секретарь, командир 20-й гвардейской мотострелковой дивизии генерал-майор Огарков!!!
   Гречко с одобрением крякнул:
   – Давай без чинов Николай Васильевич, вот Никита Сергеич хочет знать твое ценное мнение!!!
   Хрущёв протянул генералу руку, Огарков осторожно её пожал.
   – Так, Николай Василич, вы эти машины у себя испытывали? Расскажите свои впечатления о новой технике, – попросил Хрущёв.
   – Хорошие машины, – ответил Огарков. – Гоняем их уже третий месяц, всё записываем и передаём замечания представителю завода. По БМП-55 серьёзных замечаний нет, шасси уже отработанное, вот с приборами непривычно разбираться. Ну, это вопрос организации боевой учёбы. Специалисты завода нам хорошо помогают. БМП-1 – машина совсем новая, сделана с нуля, поэтому кое-какие детские болезни есть.
   – Все недостатки к запуску в серию исправим, – заверил Исаков.
   – Николай Василич, а как вы видите боевое применение этих машин? – снова спросил Хрущёв.
   – Что касается лёгкой БМП, это, по сути, гибрид БТР и лёгкого танка, – ответил Огарков. – По наработанному в войну опыту, её так и надо использовать – высаживать десант за пределами зоны поражения противотанковых средств, и выдвигать пехоту вперёд, поддерживая её огнём с БМП. В этом случае, когда БМП будет держаться позади пехотной цепи, её командир и оператор имеют достаточный угол обзора и могут своевременно реагировать на возникающие угрозы. Если же выпихнуть лёгкие машины непосредственно в пехотную линию, их, с лёгкой бронёй, очень быстро повыбьют. От ПТУР придётся прятаться за укрытиями и в складках местности. В этом отношении зенитные возможности БМП будут очень кстати, учитывая намечающиеся тенденции создания противотанковых вертолётов, вроде нашего Ми-4Ш.
   (На основании статьи «О перспективной ТБМП» http://kanchukov-sa.livejournal.com/663652.html)
   – А тяжёлая? – спросил Хрущёв.
   – Это уже более серьёзная машина, – ответил Огарков. – Её можно и в первую линию пустить, защита позволяет, но вот обзор для действий в боевых порядках пехоты всё же недостаточен. Поэтому в полевых условиях её тоже лучше держать позади, обеспечивая огневую поддержку. От попадания ПТУР даже танковая броня не особо защитит. Разве что экраны помогут. Тяжёлая БМП очень пригодится при штурме населённых пунктов, в составе штурмовых групп, как средство усиления, ещё, возможно, в горной местности, но только если позволяют дороги. Мы её на горных полигонах погоняли, но горы у нас невысокие, нужны ещё дополнительные испытания в Средней Азии, где-нибудь в Памире.
   И, конечно, для мотострелков очень важно наличие противоатомной защиты. В современных условиях в случае боевых действий войска должны быть готовы преодолевать территории радиационного и химического заражения. НАТО будет использовать тактические ядерные боеприпасы, нам так или иначе придётся ответить. Тут уже старые БТР без крыши не пустишь, нужны герметичные машины с фильтровентиляционной установкой и высокой проходимостью, для преодоления завалов. Как раз такие, как эти БМП.
   – Понятно. Очень толково объяснили, товарищ Огарков, спасибо вам большое, – Никита Сергеевич пожал руку генералу.
   – Спасибо, Николай Василич, свободен! – отпустил его Гречко.
   Как только генерал-майор отошёл, министр слегка наклонился к уху Первого секретаря и вполголоса произнёс:
   – Толковый мужик Огарков, я ему свою задумку по АСУ управления войсками показал, ему очень понравилось, теперь вот просит первый образец комплекса к себе в дивизию на испытания. Я его сейчас усиленно продвигать буду, хочу, чтобы он при мне дорос до начальника Генштаба. Ты по партийной линии поддержи, дай указание, чтобы не тормозили его. Тогда, если всё по-доброму, после меня будет у нас в стране самый лучший министр обороны.
   – Понял, – кивнул Хрущёв. – Поддержу обязательно. То-то мне фамилия его знакомой показалась.
   – Он мне уже свои соображения по организации АСУВ прислал, – сообщил Гречко. – Пока ещё это черновые намётки, но та самая доктрина в них уже прослеживается. Я имею в виду – расчёт на быстрое поражение НАТО высокоточным оружием. (см. http://www.umpro.ru/index.php?page_id=17&art_id_1=292&group_id_4=49)
   Пока его тормозит американская доктрина «массированного возмездия», и наш симметричный ответ. Как только американцы перейдут к «гибкому реагированию», вот тут-то мы и сможем его наработки применить.
   – Доктрина Огаркова, если её принять после окончания её разработки, изменит не только армию, – продолжил министр. – Реформа армии потянет реформу оборонной промышленности, за ней – обычную промышленность, и так далее. У нас и сейчас много в этом направлении делается, но у Николая Василича голова светлая, он, я думаю, сможет составить комплексный план модернизации народного хозяйства и поддержания его на конкурентоспособном уровне. Причём это будет именно в тот момент, когда эффект от твоих реформ начнёт сходить в ноль, и народному хозяйству потребуется очередной пинок. Заодно он и в Афганистан точно не полезет, в отличие от Устинова.
   – Молодец, Андрей Антоныч, нужного человека привёл, – похвалил Хрущёв. – Давай, показывай, что ты там ещё приготовил.
  
   Легкая колесная бронетехника в СССР развивалась по мере внедрения и совершенствования очень удачной колесной базы БТР-60, принятой на вооружение в 1958-м году. Разработка новых машин велась, также, в рамках международного сотрудничества, с учетом как потребностей Советской Армии, так и многочисленных военных контингентов стран-участниц ВЭС. Общие принципы были схожи с принятыми для гусеничной техники: модульность основных узлов, унификация агрегатов, закладывание большого количества модификаций на стадии проектирования.
   Особое значение колесная техника имела при формировании частей быстрого развертывания ВЭС, миротворческих контингентов и иных подразделений быстрого реагирования, в особенности, действующих на ТВД Африки и Ближнего Востока.
   Так, в 1958-61 годах БТР-60 был унифицирован по боевым модулям с гусеничной техникой. На его базе было создано большое семейство специальных машин: САУ «Жало» со 100 мм орудием Д-33 (на Западе её называли «колесным танком»), самоходный 120 мм миномет, способный вести огонь с колес, машина огневой поддержки с 100 мм орудием высокой баллистики, БТР с усиленной модульной броневой защитой и 37-мм скорострельной пушкой, командно-штабная машина (КШМ) и др.
   Кроме того, в 1960-м совместно с польским предприятием FSC была разработана уменьшенная и облегченная модификация БТР-60, ОТ-61L, с колесной формулой 6Х6 и броневым корпусом из высокопрочного алюминиевого сплава. На базе этой плавающей и авиатранспортабельной машины было также создано много модификаций. В СССР она производилась под обозначением БТР-62 и БТР-62А (модификация, оснащённая боевым модулем с 37-мм скорострельной пушкой и ПТУР). Получив современный комплекс аппаратуры наблюдения, разведки и связи, а также БПЛА для целеуказания и авиационного патрулирования, она стала основной разведывательной дозорной машиной сухопутных войск СА.
   БТР-60 и БТР-62 составляли костяк бронетехники подвижных и легких соединений контингентов ВЭС в Африке. Вместе с чехословацкими колёсными САУ ShKH vz. 66 Adéla и машинами огневой поддержки, они продемонстрировали способность осуществлять глубокие марши на большие расстояния в самых сложных природно-климатических условиях центральной Африки, оказывать эффективную огневую поддержку подразделениям и быстро перебрасывать их по мере изменения боевой обстановки. Машины эти были приняты на вооружение в странах ВЭС и поставлялись во множество дружественных стран. (АИ)
   Бронетранспортёры БТР-60ПБ и БТР-152М2 уже выпускались серийно, и большого интереса у Первого секретаря не вызвали. Он бегло осмотрел их, поинтересовался ходом серийного выпуска, спросил, нет ли трудностей с освоением новой техники в войсках, и пошёл дальше. Самоходным артиллерийским установкам на шасси БТР-60 он уделил больше внимания, осмотрел их, поинтересовался степенью унификации с исходным шасси.
   Затем его внимание предсказуемо привлекла новая, ещё не виданная им машина. В одном строю с БТРами, возвышаясь над ними раза в полтора, стоял монстр, величиной с новый грузовик «Урал», весь гранёный, на высоченных колёсах, с клиренсом сантиметров сорок, и клиновидной нижней частью корпуса. Он весь был укрыт решётчатыми экранами. В бортах, прикрытые усилениями, виднелись шаровые бойницы. Кабина была защищена мощными бронестёклами. На крыше корпуса в поворотной башенке был установлен пулемёт КПВТ, спаренный с автоматическим гранатомётом АГС.
   – Это что за страх господень? – поинтересовался Никита Сергеевич.
   – Наш новый автобус для стран Африки и Ближнего Востока. Я, когда его первый раз увидел, охренел не меньше, – ухмыльнулся министр обороны. – БТР-375 «Молот», на агрегатах грузовика «Урал-375». Построен на заводе «Урал-ЗиС». Сделан с учётом повышенной минной опасности. Выдерживает подрыв на противотанковой мине. Колёса, конечно, оторвёт, а бронекапсула целой останется. (Концепция MRAP). Экраны задерживают кумулятивные боеприпасы, вроде гранат РПГ. В общем, машина для наведения порядка в Африке.
   (Подробнее http://samlib.ru/editors/s/simonow_s/fanfics.shtml)
   – У нас уже была попытка первого приближения к ней – БТР-152М2, но он слишком много унаследовал от общевойскового БТР, – пояснил Гречко. – Здесь вся бронекапсула сконструирована заново, с учётом последних исследований. Машина может оснащаться разнообразными боевыми модулями, или использоваться без оружия, а также с навесным и буксируемым саперным оборудованием разграждения (колейные минные тралы, минные плуги, бульдозерные щиты и т. д.), или как высокозащищенная санитарная машина. Однако, по ситуации на её шасси можно строить самые разнообразные аппараты, например, самоходная станция переливания крови, бронированный бензовоз, ремонтно-эвакуационная машина, машина связи и т.д.
   Первый секретарь поднялся в десантный отсек. Внутри БТР был вполне комфортабелен. Десантники сидели спина к спине, лицом к наружным стенкам. Все модификации комплектовались кондиционером воздуха, комплектом противохимической и противоатомной защиты, специальными «баллистическими» креслами для десантников и членов экипажа, сводящих воздействие ударной волны на организмы людей к минимальному, резервуаром для питьевой воды, холодильником для хранения продовольствия и компактной кухней. Ведь, в случае подрыва на мине в удаленном районе, даже уцелевшие экипаж и десант вынуждены были бы ожидать помощи весьма длительное время.
   – Грунт в основных возможных районах боевых действий в Африке твёрдый, – пояснил Андрей Антонович, – а расстояния немалые, к тому же жара и пыль. Гусеничная техника, предназначенная для Европейского ТВД, в таких условиях применима ограниченно, а нам уже скоро придётся устраивать дальние марш-броски на расстояние в 2-3 тысячи километров. Поэтому и приняли решение о разработке такой машины. Предполагается использовать её совместно с обычными БТР-60 и лёгкими колёсными САУ на его базе.
   – Да... сдаётся мне, что, когда наши десантники приедут навестить Чомбе, от этого сундука ох..еют не только негры, – резюмировал Первый секретарь, выбравшись из БТР.
  
   После перерыва на обед Первому секретарю и членам Президиума показали новые образцы артиллерийского вооружения. В период 1958-1960 года в рамках программы модернизации «Армия-1960» проводилась унификация артиллерии с приведением всего зоопарка к единому калибру 152 мм (АИ, подробности см. фанфик Михаила Белова по артиллерии http://samlib.ru/editors/s/simonow_s/fanfics.shtml).
   Старые пушки и боеприпасы в большом количестве продавались союзникам. Боеприпасов к ним было за период 1946-1955 гг заготовлено столько, что хватило бы на третью мировую войну. Одновременно проводилась большая научно-исследовательская работа с целью увеличения живучести стволов путём напыления различных износостойких покрытий, а также конструкторско-технологическая – по удлинению стволов с 39 до 45 калибров, с выходом в перспективе на длину ствола в 52 калибра. Эта работа требовала технического перевооружения заводов, модернизации станочного парка и очень серьёзной технологической подготовки производства.
   Параллельно создавались новые образцы артиллерийских орудий, которые сейчас одно за другим выдвигались на огневые позиции. Для удобства обзора далеко расположенных мишеней перед Первым секретарём и маршалом установили телевизор, на который передавалось изображение мишени, транслируемое беспилотником Ла-20 (АИ).
   Первым, на буксире нового «Урал-375», оснащённого кран-балкой, вывезли пушку, при виде которой Никита Сергеевич изумлённо приподнял брови. Её лафет опирался не на два, как обычно, а на четыре колеса. Спереди под длинным стволом в бронированном кожухе разместился вспомогательный двигатель ГАЗ-40П, от БРДМ. Как только станины отцепили от тягача, командир орудия завёл двигатель, и пушка своим ходом доползла до позиции. В это время «Урал» с помощью кран-балки уже выгрузил из кузова ящики со снарядами.
   Заряжающие уложили снаряд и заряд в лоток механизированного досылателя, секунда – и стальное тело снаряда скользнуло в ствол. Наводчик приник к панораме, пушка неторопливо повела стволом.
   – Наведение производится по данным РЛС артиллерийской разведки, – сообщил Гречко. – Вон та машина с антенной. Она же может использоваться как РЛС для контрбатарейной стрельбы. Радар следит за полётом снаряда, вычислитель в машине тут же рассчитывает траекторию и поправки для следующего выстрела. Данные передаются на орудие по беспроводной связи и отображаются у наводчика. Он ещё до падения снаряда знает, попадёт он в цель, или нет.
   – Лихо придумано, – одобрил Хрущёв. – А куда стрелять будем?
   – Вон там, – маршал указал далеко вперёд. – Видишь, флажки на длинных мачтах. В бинокль должно быть видно.
   – Вроде вижу... Далеко, чёрт, не разглядеть.
   – Тогда смотри в телевизор, сейчас картинка появится. А, вот она. Это мы ещё не на полную дальность стреляем, вообще система 2А29 «Вереск» рассчитана на поражение целей на дальности 27-30 километров, активно-реактивными снарядами – до 35 километров.
   Пушка выстрелила, от удара заложило уши. Едва накатник вернулся на место, заряжающие тут же уложили на досылатель следующий снаряд и заряд. Наводчик уже вводил поправку, длинный ствол едва заметно шевельнулся. Командир орудия дал отмашку, вновь раздался закладывающий уши удар. Далеко впереди встала стена чёрного дыма и пламени.
   – Мы там несколько бочек керосина в мишень заложили, чтобы отсюда видно было лучше, – пояснил Гречко.
   – Охренеть не встать... – Первый секретарь одобрительно покивал головой.
   На экране телевизора было ничего не разобрать, там клубилось сплошное чёрное дымное облако.
   – Важно то, что такая пушка не зависит от погодных условий, видимости, температуры воздуха, времени суток, – растолковал маршал. – С ракетой всё далеко не просто, ей могут и помехи поставить, а снаряд летит себе и летит, ему пох...й на помехи.
   – А самоходный вариант этой пушки есть? В смысле – САУ? – спросил Хрущёв.
   – Разрабатывается сейчас, на шасси СУ-100П, – ответил Гречко. – На следующем показе, думаю, уже будет.
   – Снаряды ей тоже новые нужны?
   – Не обязательно, она стреляет снарядами пушек М-47 и Д-20.
   – А снаряды для гаубицы-пушки МЛ-20 использовать не будем?
   – Под них будем использовать новое орудие М-48, это новый ствол на уже существующем лафете М-47.
   – Тогда нормально. Но эти пушки очень большие, тяжёлые, да и дорогие. Полегче-то что-то приготовили?
   – Конечно. Вот, как раз на позицию вывозят.
   Четырёхколёсная пушка покинула позицию, теперь её заняли сразу две очень похожих друг на друга гаубицы. Одну из них вывезли на буксире, другую прямо на позицию, подняв тучу пыли, аккуратно опустил вертолёт Ми-6. В боевом положении трёхлапые станины гаубиц были расставлены под 120 градусов, а колёса приподнялись над землёй, обеспечивая возможность кругового обстрела.
   – Это десантная 122-миллиметровая гаубица 2А18 Д-30Д и 152-миллиметровая полковая гаубица 2А33 Д-34, – доложил Гречко. – Фактически, на одном лафете сделаны два разных орудия. Сейчас они получают целеуказание от беспилотника, координаты цели, и метеорологические данные – давление, температуру и влажность воздуха, направление и силу ветра в районе цели. У наводчика, прямо под панорамой, маленький дополнительный пульт, соединённый кабелем с рацией. Обмен данными идёт в цифровом виде, наводчику остаётся только вывести прицел на значения, которые ему показывает баллистический вычислитель.
   Обе гаубицы загрохотали одновременно, обрабатывая каждая свою цель. Наводчики оперативно вносили поправки, уже 2-м – 3-м снарядами цели были накрыты, после чего по ним был открыт беглый огонь. Огневой налёт продолжался не больше двух минут. Затем расчёты свернули оба орудия, подцепили к тягачам и покинули позицию. Вдалеке, в районе мишеней медленно расползалось по ветру большое облако чёрного дыма.
   – Для этих пушек тоже разрабатываются варианты САУ 2С2 «Ромашка» на гусеничном шасси ПТ-76 и, для десантников – 2С2 «Фиалка», на шасси БМД, плавающая, – сообщил министр обороны.
   – Красивый у вас букет получается, – со смехом одобрил Хрущёв. – Кто только такие названия придумывает?
   – Не кто, а что. «Щоб нихто не догадався», ребята у Виктора Михалыча Глушкова для ГРАУ специальную программу написали, – хохотнул Гречко. – Она сначала темы предлагает, на выбор, а потом из этой темы названия подбирает для всей линейки образцов. Тема для названий подбирается совершенно отвлечённая, чтобы никаких ассоциаций с образцом оружия не возникало. Нехай супостаты НАТОвские головы ломают, с х..я ли у нас атомная самоходка называется – «Конденсатор», а полковая САУ – «Ромашка». Авось, кто-нибудь в ЦРУ свихнётся с натуги.
   – Я и говорю, хороший букет, – усмехнулся Никита Сергеевич.
   – Ха! Это ты ишшо «Тюльпан» с «Гладиолусом» не видел, – заржал Гречко.
   Далее Первому секретарю показали стрельбу из противотанковой пушки Т-12, которая впоследствии была модернизирована до МТ-12, и нескольких новых миномётов, в том числе, в показе участвовал новый 120-мм возимый миномёт 2Б11 (АИ, в реальной истории разработан существенно позже, в 1979 г) и новые 82-мм миномёты. (Подробнее см. фанфик http://samlib.ru/editors/s/simonow_s/fanfics.shtml)
   Затем на позицию выполз длинный низкий самоход, вдоль которого лежала изрядного калибра труба.
   – Вот, это – «Тюльпан», – ухмыльнулся маршал. – Георгий Сергеич Ефимов, главный конструктор ОКБ-3 «Уралмашзавода», по моей просьбе взял 240-миллиметровый миномёт конструкции Шавырина, скооперировался с Пермским машиностроительным заводом, там начальником конструкторского отдела Юрий Николаич Калачников. Вот они вдвоём и поставили этот миномёт на самоходное шасси, да ещё систему механизированного заряжания сконструировали, как-никак мина-то поболее 130 кило весит.
   На экране телевизора появился сурового вида бетонный дот.
   – Во! Смотри, коронный номер! – с лица маршала не сходила довольная улыбка. – Ты не поверишь, на артиллерийском полигоне, где мне его показывали, дот стоял с 1929 года, все орудия по нему стреляли, а ему хоть бы что, стоял, как заговорённый, весь в отметинах от снарядов. 152-х миллиметровки по нему тоже лупили – и без толку. А «Тюльпан» как приложил ему в темечко своей миной – х..як, и только воронка осталась. На моих глазах это было, я аж ох..ел и прослезился.
   (Факт, относящийся в реальной истории к испытаниям 2С4 «Тюльпан» в 1970 г – по фильму «Атомная артиллерия» серии «Ударная сила». Раз уж тут так удачно сошлись вместе «Тюльпан», Гречко и дот, грех было не вспомнить сию историю)
   Пока Гречко рассказывал байку про дот, расчёт миномёта привёл его в боевое положение. Ствол выставили горизонтально, зарядили здоровенной миной, и подняли почти вертикально.
   Бабахнуло хорошо, мина вылетела из ствола на снопе пламени, и по крутой дуге унеслась вдаль. Расчёт тут же опустил ствол и зарядил его следующей миной. Грохнул ещё один выстрел, потом ещё и ещё. Миномётчики быстро пристрелялись
   – Смотри, смотри, – маршал указал на экран телевизора.
   Четвёртая мина прилетела точно. Дот на экране внезапно окутался дымной тучей, из которой фонтаном взлетели вверх и разлетелись в стороны обломки. Когда дым отнесло в сторону ветром, на месте дота была лишь слегка дымящаяся воронка, на краях которой виднелись остатки бревенчатой облицовки стен.
   – Да-а... внушает... – констатировал Хрущёв.
   – Во-от! – расплылся от удовлетворения министр обороны. – Так это – новодел. А прикинь, на полигоне-то, раритетный дот был, сколько раз по нему долбили – и всё без толку. А этот зверь его – хлоп, и в дамках... Я теперь учёных уговариваю, чтобы сделали к этому миномёту корректируемую мину, с ОКГ-подсветкой от корректировщика огня. Работу начали, но дело это непростое, не то что миномёт на шасси поставить, там наука!
   Самоходный миномёт покинул огневую позицию. Издалека послышался низкий гул могучего двигателя. Никита Сергеевич почувствовал, как под ногами слегка дрожит земля. Он оглянулся... и почувствовал, что у него отвисла челюсть. На позицию выехал удлинённый МАЗ-543, с пристроенной сзади пятой, дополнительной осью. Между его до смешного маленьких на общем фоне громадной машины кабинок уютно пристроился невероятной длины ствол. По обеим бортам самоходки были установлены две кран-балки.
   Могучая машина, рыча двигателем, развернулась, устраиваясь на позиции поудобнее, растопырила аутриггеры и неторопливо подняла ствол.
   – Б@я... – упавшим голосом произнёс Никита Сергеевич. – Где вы этого мастодонта выкопали?!
   – У Грабина, – ответил Гречко. – Да он тебе сейчас сам расскажет.
   Министр обернулся:
   – Василий Гаврилыч, прошу вас, подойдите к нам!
   Подошёл Грабин, не спеша, с достоинством поздоровался с Хрущёвым и Гречко.
   – Василий Гаврилыч, вы как в Ленинграде устроились, – поинтересовался Первый секретарь.
   – Неплохо, спасибо, – ответил Грабин. – Всё лучше, чем на преподавательской работе.
   – Василий Гаврилыч, расскажите про вашу пушку, – попросил Гречко.
   – У нас ещё в войну начата была разработка нескольких систем особой мощности, – ответил Грабин, – так называемых «триплекса» и «дуплекса». (подробнее см. https://topwar.ru/33516-na-edinom-lafete.html)
   Разработка в последние несколько лет была приостановлена, но сейчас, в связи с пересмотром подхода к артиллерии в правительстве, и появления малогабаритных ядерных зарядов конструкции академика Щёлкина, товарищ маршал дал нам задание сделать пушку особой мощности, для стрельбы атомными, осколочно-фугасными, бетонобойными, кассетными и корректируемыми снарядами. В составе дуплекса у нас была разработана 210-миллиметровая пушка С-72. Обычным снарядом массой 133 килограмма она била на 35 километров, а активно-реактивным корректируемым стреляет примерно километров на 80-90, в зависимости от типа снаряда. После того, как мы в 58-м запустили в серию 152-миллиметровую САУ 2С1 «Клевер» с морской пушкой Б-38 (АИ, см. гл. 03-14), и появилась идея установить С-72 на удлинённое колёсное шасси производства Минского завода.
   Пушку тем временем зарядили, и теперь она опиралась могучим подпятником на землю, готовясь к выстрелу.
   – А как вы на таком расстоянии попадать собираетесь? – поинтересовался Хрущёв.
   – Так у нас снаряд корректируемый, с радиоуправлением, – ответил Грабин. – На машине стоит небольшой радиолокатор. – он указал вперёд. – Вон, как раз его антенну развернули. Он следит за полётом снаряда, баллистический вычислитель рассчитывает траекторию, то есть, почти сразу после выстрела мы уже примерно знаем, попадём или нет, и с каким отклонением.
   Снаряд уходит в стратосферу и летит там, по баллистической траектории. Вычислитель рассчитывает управляющее воздействие для коррекции, а радиолокатор в своём луче передаёт управляющие команды на снаряд, примерно так же, как зенитной ракетой управляют по радио. Только там требования к точности куда выше. А нам такая точность не всегда обязательна. Для ядерного или кассетного снаряда при контрбатарейной стрельбе – хватает. Для поражения совсем уж малоразмерных целей мы с 1958 года сумели довести снаряд с наведением по ОКГ-подсветке, но для него требуется подсвечивать цель с земли или с беспилотника. Сейчас мы работаем над снарядом с телевизионным наведением, но там есть свои сложности. Перегрузки очень сильные, при выстреле.
   Стрелять, конечно, такая пушка может только по неподвижным целям, или по заранее известным координатам. Например, мы можем взять на прицел участок местности, скажем, мост или дефиле, или просто участок дороги, и подождать, пока по нему что-то проедет. Точность у нашего «Гладиолуса» всяко побольше, чем у первых примитивных ракетных комплексов, вроде «Марса» или «Филина».
   – А «Луна» новая? – поинтересовался Хрущёв.
   – «Луна» неплоха, но стреляет на 70 километров, и рассеивание у неё всё же побольше, мы сравнивали, – степенно ответил Грабин. – 2С5 «Гладиолус» активно-реактивными стреляет на все 90 километров, и снаряд за снарядом кладёт почти что в одну точку. Да, собственно, при такой точности больше двух-трёх обычно и не нужно.
   Министр обороны дал отмашку, разрешая стрельбу. Пушка выстрелила так, что земля под ногами ощутимо подпрыгнула. Снаряд в вихре пламени унёсся ввысь. На экране телевизора появилась цель – отдельно стоящее двухэтажное здание. Оно вдруг окуталось дымом. Когда дымная туча рассеялась, здание исчезло.
   – Как видите, чаще всего достаточно одного снаряда, – улыбнулся Грабин. – Современной ракетой вы на таком расстоянии ещё не вдруг попадёте, да и стоит ракета примерно на порядок дороже, чем снаряд.
   Первый секретарь прочувствованно пожал руку заслуженному конструктору.
   – Ну, Василий Гаврилыч... не ожидал... Это же надо – первым же выстрелом так приложить!
   – А вы только представьте, если там спецБЧ будет, на пять килотонн? – усмехнулся Грабин. – Или кассетный снаряд? Тоже, знаете ли, не хуже. Хотите, сейчас кассетным выстрелим? Товарищ маршал, разрешите?
   – Разрешаю, Василий Гаврилыч! – Гречко сверился с перечнем целей. – Цель номер 23, командуйте, – он передал Грабину микрофон.
   – Цель двадцать три, зарядить кассетный! – скомандовал Грабин.
   Расчёт пушки неожиданно проворно зацепил манипулятором снаряд из укупорки и уложил на лоток досылателя. За снарядом в камору последовала гильза заряда.
   – Мы вернулись к первоначальному варианту с раздельно-гильзовым заряжанием, – пояснил Грабин.
   Пушка немного повернулась на своём тумбообразном лафете. На экране появились несколько танков Т-34, расставленных по полю. Пушка выстрелила. Земля снова подпрыгнула под ногами. Снаряд ввинтился в небо. Хрущёв с интересом смотрел в телевизор.
   Над танками вдруг образовалось с виду совсем не страшное облачко. А затем всё танковое подразделение накрыло множеством разрывов.
   – Мы уложили в снаряд кумулятивные поражающие элементы, они бьют по танкам сверху, где броня наиболее тонкая, – пояснил Грабин. – Конечно, индивидуальное наведение суббоеприпасов для нас пока недоступно, приходится компенсировать качество количеством. Но мы над этим работаем. Танк излучает изрядное количество тепла, мы постараемся сделать суббоеприпасы с инфракрасным наведением. Академик Лаврентьев делает по нашему заказу суббоеприпас с ударным ядром, формируемым при взрыве. Но ему ещё надо над ним поработать.
   Никита Сергеевич ошалело считал танки. Из 8 танков уцелел только один, остальные дымились, поражённые суббоеприпасами.
   – Впечатляет, Василий Гаврилыч, спасибо вам большое, – Первый секретарь ещё раз поблагодарил Грабина.
  
   #Обновление 26.02.2017
  
   Ещё одну, весьма неожиданную разработку, представило свердловское ОКБ-9. Гречко подвёл Хрущёва к гусеничной самоходке.
   – Это что такое? – спросил Первый секретарь.
   – АСУ-85, новая самоходная установка для десантников, – ответил Гречко. – Но сейчас я тебе другое хочу показать, её просто как опытную машину использовали. Фёдор Федорович, подойдите, расскажите, что вы тут придумали.
   Подошёл Главный конструктор ОКБ-9 Фёдор Фёдорович Петров:
   – Здравствуйте, Никита Сергеич. Вот, работаем над очень интересной и перспективной темой, собираемся заменить порох в пушках жидкими метательными веществами.
   – Это как? Какими веществами? – Хрущёв тут же заинтересовался.
   – Есть варианты – моновещества, вроде пропилнитрата или окиси этилена, либо два вещества, хранящиеся раздельно и смешиваемые только в каморе орудия, например, керосин и перекись водорода. Второй вариант безопаснее, особенно в танке.
   (Подробнее http://btvt.narod.ru/1/zmv_pushki.htm)
   – Понял, – Никита Сергеевич тут же сообразил, что новое направление имеет немалые преимущества. – То есть, порох из боевого отделения можно будет убрать?
   – Да, а баки для компонентов огнесмеси можно расположить, скажем, на днище моторного отделения, где до них никакое средство поражения не доберётся.
   – А мина?
   – Ну, если мотор сзади, то подрыв будет, скорее всего, под гусеницей в передней части, а при подрыве дистанционной кумулятивной мины струя, вероятнее всего, пройдёт выше. Если же в боекомплекте будут, в основном, подкалиберные снаряды, то взрываться в танке будет и вовсе нечему, – пояснил Петров.
   – Ну, совсем без осколочно-фугасных всё равно не обойтись?
   – Да, но если их, скажем, четверть от боекомплекта, их можно разложить в самом низу, где попадание в них маловероятно. Да и при поражении танка пожар бывает, большей частью, от попадания в пороховые заряды и топливо. Снаряд, всё-таки, довольно прочная стальная чушка, осколком его не вдруг повредишь.
   – Так, и как ваши успехи?
   – Да вот, можем показать на практике.
   Петров махнул рукой водителю самоходки, она выехала на боевую позицию и сделала несколько выстрелов.
   – Ну, гм... на мой взгляд неспециалиста – вполне нормальная пушка, – заключил Хрущёв.
   – К сожалению, прямо сейчас её в войска пускать ещё рано, – констатировал Петров, – нужно ещё решить целый ряд технологических проблем. Но направление очень перспективное, для танков, в первую очередь. Для гаубиц тоже пригодится возможность в широких пределах менять мощность заряда, дозируя смесь.
   – А, вот это интересно, – Никита Сергеевич тут же сообразил, что точное дозирование огнесмеси позволит увеличить точность попадания, соответственно – снизить расход снарядов. – Спасибо вам, Фёдор Фёдорович, с нетерпением жду, когда доведёте свою разработку до серийного производства.
   Артиллерийская часть показа завершилась. Немного подождав, пока утихнет звон в ушах после стрельбы, Хрущёв отправился на площадку, где ожидали только что отстрелявшиеся орудия и их расчёты. Он ещё около часа осматривал все образцы, беседовал с солдатами и офицерами, засыпая их множеством вопросов, и по технике, и просто по быту и организации боевой подготовки.
   – Вот, товарищи, скажите, за последние несколько лет, что и как поменялось, и в лучшую ли сторону? – спросил Первый секретарь у солдат.
   Военнослужащие отвечали довольно дружно
   – Поменялось, и здорово! Лучше стало!
   – Кормить лучше начали!
   – Так точно, даже фрукты в рационе появились, никогда такого не было!
   – Боевой подготовки стало больше, чем хозработ, интереснее служить.
   Уже пожилой офицер-артиллерист, пригладив прокуренные усы, добавил:
   – Матчасть здорово обновилась. Помню, я до Берлина свою ЗиС-3 катил, своими руками крутя колёса, почитай, через пол-Европы. А сейчас вон как, с неба вертолётом 122-х миллиметровку опустили, дали десяток выстрелов, обратно к вертолёту подцепили и на другую позицию перекинули. Даже не приземляясь. Эх, нам бы тогда, да такую технику... Спасибо, Никита Сергеич, за внимание к нуждам армии.
   – Спасибо вам за безупречную службу! – ответил Хрущёв. – Спасибо вам всем, товарищи. Смотрю я на вас, как вы осваиваете новую технику, вижу, что действуете уверенно, слаженно.
   – Так мы только что из учебного центра! – ответил молодой солдат. – Гоняли нас там в хвост и в гриву, конечно. Но зато матчасть освоили, и стрелять научились, и обслуживать, и ремонтировать.
   – А бытовые условия как? – спросил Первый секретарь.
   – На полигоне, конечно, в контейнерных балках разместились. А в месте постоянной дислокации у нас казарма каменная, душ, канализация, в общем, все удобства, ещё и баня. Летом теперь даже в полевых лагерях – никаких гнилых палаток с комарами, контейнерные домики раскладные. Да ещё и испарительные кондиционеры сами делаем. (Кондиционер прямого испарения воды http://ru-ecology.info/post/103337602290037/)
   Поблагодарив солдат и офицеров, Никита Сергеевич распрощался с ними и отправился в свой вагон, где устроил краткое подведение итогов.
  
   Утро следующего дня началось с осмотра стрелкового вооружения. В основном, это были те же образцы, что показывали Первому секретарю в 1958 году как опытные. Сейчас часть из них уже перешла в разряд серийных, а некоторые были на последней стадии испытаний, как, к примеру, единый пулемёт ПК.
   Хрущёв, будучи заядлым охотником, долго разглядывал новые снайперские винтовки СВД-59 (АИ, в реальной истории принята в 1963 г, до этого Е.Ф. Драгунов в 1949-57 гг занимался разработкой спортивных винтовок) и СВД-К. Оснащённые прикладом и цевьём из прочного пластика, облепленные зубчатыми планками ПКЗ для крепления прицелов, лазерных маркеров и прочих «фонариков», они смотрелись совсем иначе, чем в статьях, присланных Веденеевым. Прогресс в сфере стрелкового оружия наблюдался значительный.
   Также было отвергнуто предложение изменить шаг нарезов ствола винтовки с 320 мм на 240, вместо этого решено было разработать для неё патрон с новой бронебойной пулей.
   (изменение шага нарезов СВД со спортивного 320 мм на общепринятый 240 мм было вызвано неустойчивостью бронебойной пули Б-32 при стрельбе из стволов с длинным шагом нарезов. Это привело к увеличению рассеивания при стрельбе снайперскими и обычными патронами)
   СВД-К была сделана под новый снайперский патрон высокой мощности 8,6х70 (.338 Lapua Magnum) и предназначалась для промысловой охоты на крупного зверя, в том числе – в перспективных бронежилетах, отстрела легко бронированной техники НАТО и контрснайперской стрельбы. Для использования в линейных пехотных подразделениях её применять не планировали.
   Хрущёв так долго крутил в руках полюбившуюся ему винтовку, что Андрей Антонович Гречко предложил:
   – Никита Сергеич, а как насчёт пострелять?
   – Да куда мне, я же из охотничьих ружей привык стрелять, опозорюсь только, – отмахнулся Первый секретарь.
   – Да ладно, «опозорюсь», кабанчика-то прошлый раз кто завалил? – ухмыльнулся маршал.
   – Так там дистанция несравнимая, я же дальше 50-70 метров не стрелял давно уже...
   – Зато тут оптика!
   Никита Сергеевич немного помялся:
   – Не иначе, решили на смех старого дурака выставить? Ну, да ладно, давай, попробуем.
   Взяв СВД-К и магазин с патронами, Хрущёв решительно направился к огневому рубежу. Ложиться он не стал, подошёл к столу, где лежали бумажные мишени, и пристроился стоя. Первым выстрелом он предсказуемо промахнулся. Снайпер-инструктор наклонился к нему:
   – Разрешите прицел подрегулировать, товарищ Первый секретарь.
   – Конечно.
   Инструктор подкрутил барабанчик прицела:
   – Вот теперь попробуйте.
   Первый секретарь приложился и выстрелил снова, затем взял бинокль, посмотрел на мишень и удовлетворённо хмыкнул. В этот раз пуля вошла чуть-чуть выше и правее чёрного «яблочка» мишени.
   – Хорошая винтовка, мощная, – одобрил Никита Сергеевич – Слона завалит?
   – Нет, для слона чутка помощнее патрон нужен, – ответил инструктор. – Вот такой.
   Он взял с соседнего стенда магазинную винтовку, но не обычную, типа «мосинской» или СКС, а явно сделанную по индивидуальному заказу, оснащённую сошками и эргономичным регулируемым пластиковым прикладом. Снял магазин и показал Первому секретарю здоровенный патрон, ещё длиннее и больше, чем у СВД-К.
   – Ничего себе! Это какой же калибр?
   – 10,3х77. Это – для особого случая, товарищ Первый секретарь. На редкую дичь, которую только на большой дистанции достать можно. Типа президентского лимузина, – усмехнулся снайпер. – До трёх с половиной тысяч метров. Изготавливается малыми партиями, для спецов высокой квалификации.
   (Он же – .408 Cheyenne Tactical)
   – Серьёзная вещь... – Никита Сергеевич с уважением покивал, разглядывая винтовку. – Стволы для него тоже, как я понимаю, на заказ делаются?
   – Конечно. Таких винтовок сильно много не нужно, вещь уникальная.
   – М-да... Внушает, – констатировал Хрущёв.
   Затем ему показали оружие и патроны ещё более специального применения – для подводной стрельбы.
   – Разработка для подразделений подводного спецназа, – пояснил Пётр Иванович Ивашутин. – Сейчас нашим людям часто приходится работать в негостеприимных странах, вот, готовимся.
   Длинные, похожие на стрелу, патроны и необычный четырёхствольный пистолет Никиту Сергеевича изрядно удивили.
   – Надо же, какие гвозди… И что, прямо под водой стрелять можно?
   – Можно, и под водой, и на воздухе. Дальность, конечно, небольшая, но от акул или аквалангистов отстреляться можно. У противника таких ещё нет.
   Затем Хрущёв ознакомился с новым единым пулемётом ПК, который мог применяться в ручном и станковом варианте. Со следующего года ПК был принят на вооружение как основной пулемёт Советской армии.
   Куда больше заинтересовал Никиту Сергеевича 4-хствольный пулемёт ГШГ конструкции Грязева-Шипунова-Глаголева. Нуждаясь в скорострельном пулемёте для самолётов класса «ганшип», необходимых для огневой поддержки при проведении операций в странах «третьего мира», Иван Александрович Серов инициировал его разработку ещё в летом 1958 года. Проявив находчивость, он «нашёл третьего» для творческого коллектива Аркадия Шипунова и Василия Грязева. Евгений Борисович Глаголев, которого Серов вытащил из Златоуста и устроил в ЦКБ-19, с энтузиазмом взялся за работу над пулемётом.
   (АИ, в реальной истории Глаголев перевёлся в КБ Приборостроения, бывшее ЦКБ-19, только в 1966 году, пулемёт ГШГ был принят на вооружение в 1979-м. Аналогичная по конструкции 6-ствольная пушка ГШ-6-30 в РИ разрабатывалась с 15 июня 1963 г, принята на вооружение в 1964 г)
   Серов как мог старался помочь конструкторам. По его заданию агенты Первого Главного управления КГБ выкрали из авиационной оружейной мастерской в Западной Германии находившуюся там на ремонте 6-ствольную пушку М-61 «Вулкан». Ещё одним образцом, который доблестные чекисты приволокли Грязеву и Глаголеву «для примера», был найденный на каком-то забытом складе редкий 8-ствольный пулемёт Слостина. (http://litresp.ru/chitat/ru/%D0%9F/ponomaryov-yurij/shkvaljnie-pulemyoti-i-i-slostina). В США, у частного коллекционера, за немалую сумму был куплен раритетный пулемёт Гатлинга, сделанный ещё во второй половине 19-го века.
   Глаголев и Грязев тщательно изучили аналоги, но в итоге всё равно разработали собственную конструкцию. На момент показа пулемёт ещё не был окончательно отработан, но, выслушав положительные отзывы специалистов-оружейников, Никита Сергеевич разработку тульских специалистов одобрил:
   – Такой пулемёт нам необходим, и для штурмовиков, и для вертолётов. Обязательно доведите конструкцию до требуемого уровня надёжности и принимайте на вооружение как можно скорее.
   – Мы уже передали макетный образец пулемёта в ОКБ-153 товарища Антонова, для установки на самолёт, – доложил руководитель ЦКБ-19 Иван Фёдорович Дмитриев, представлявший своё КБ на показе.
   – Вот и хорошо, а я Олега Константиновича со своей стороны попрошу не тянуть с разработкой штурмовика, – ответил Хрущёв.
   Помимо пистолета для подводной стрельбы, Первому секретарю показали и новые пистолеты, разработанные в рамках международного конкурса ВЭС на замещение общевойсковых пистолетов АПС и офицерских / милицейских ПМ. АПС с громоздкой деревянной кобурой-прикладом не устраивал танкистов, постоянно цепляясь за края люков, а на ПМ было много нареканий у милиции, из-за слабого патрона, часто неспособного даже в упор пробить, например, покрышку грузовика, особенно со стороны протектора.
   (Слышал такое от знакомого милиционера, безуспешно пытавшегося с расстояния в 1,5 метра прострелить колесо КАМАЗа)
   Хрущёв по жизни пистолетами не увлекался, во всяком случае, охотничьи ружья интересовали его куда больше, однако он понимал важность оснащения армии и милиции качественным оружием. Пистолетов на стенде было представлено несколько – тут были и модернизации АПС, ПМ и даже венгерский вариант ТТ 1958 года, сделанный для Египта. (Tokagypt-58), и новые разработки, как советских конструкторов, так и иностранных, из ГДР, Чехословакии и Венгрии.
   – Ну, и какой вы выбрали? – поинтересовался Никита Сергеевич, хитро глядя на министра обороны.
   Не будучи специалистом, он ожидал, что Государственная комиссия выбрала, к примеру, модернизированный АПС, оснащённый новым лёгким приставным прикладом. Однако маршал Гречко на этот раз его удивил:
   – Выбор был непростой, но в итоге мы всем составом Госкомиссии, можно сказать, единогласно сошлись на том, что победили чехи.
   Он снял со стенда внушительного вида пистолет, напоминающий внешне Браунинг «High-Power», но с надписью Model 58 Cal 7,62x25 Made in Czechoslovakia.
   (За образец взята несколько более поздняя модель CZ-75 http://modernfirearms.net/handguns/hg/chex/cz-75-r.html не столь знаменитая у нас, как ТТ или АПС, но очень качественная, выпускающаяся до настоящего времени)
   – Гм... – Никита Сергеевич несколько минут вертел в руках пистолет, разглядывая его. – Так он, вроде, нисколько не меньше АПС? И в чём преимущество?
   – Этот помощнее, потому что у него жёсткое запирание ствола с коротким ходом, а у АПС – свободный затвор, – пояснил Гречко. – Соответственно, у АПС слабый патрон, и более мощный в нём без коренной переделки конструкции использовать не получается. По удобству ношения – чехи отказались от громоздкой деревянной кобуры в пользу лёгкого складного приклада, – маршал достал сложенный приклад из нашитого на кобуру кармашка, разложил его с лёгким щелчком и присоединил к пистолету.
   Вместе с Хрущёвым они подошли к линии огня в нескольких метрах от стендов. Андрей Антонович не спеша приложился, поплотнее упёр приклад в плечо, и уложил одну за другой несколько пуль точно в центр мишени. Затем сдвинул переводчик огня и дал две коротких, по три выстрела, очереди.
   – Для экономии патронов введён режим отсечки после трёх выстрелов, – пояснил маршал. – Можно также поставить глушитель, на нижней части рамки под стволом предусмотрена зубчатая планка, для крепления фонарика, ОКГ-маркера (лазерного целеуказателя), можно ещё вот так сделать, – он присоединил к планке насадку и воткнул в неё запасной магазин, – и использовать как переднюю ручку для удержания. По удобству машинка превращается в лёгкий пистолет-пулемёт.
   (Подробнее см фанфик Михаила Белова http://samlib.ru/editors/s/simonow_s/fanfics.shtml)
   – Неплохо, – одобрил Никита Сергеевич.
   – Удобно для лётчиков, танкистов, снайперов – всем, кому автомат таскать не с руки. Спецназ тоже доволен – машинка более мощная, чем АПС, к тому же выпускается под разные патроны – 7,62 ТТ, 9х19 Парабеллум, и специально по заказу ГРУ разработанный патрон 9х21 (АИ, в реальной истории патрон 9х21 разрабатывался с 1992 по 1995 г).
   Они вновь подошли к стенду.
   – А для всех, кому нужен небольшой пистолет скрытого ношения, приняли образец конструкции Симарина и Лашнева, – Гречко вручил Первому секретарю скромного вида пистолетик, – под патрон 9х18 ПМ или 7,65х17 Браунинг.
   (подробнее см http://samlib.ru/editors/s/simonow_s/fanfics.shtml)
   – Это, вроде, для мальчиков и для девочек? – усмехнулся Хрущёв.
   – Ага. Розовый и со стразиками, – хохотнул Гречко.
   Никита Сергеевич сообразил, что министр обороны тоже ознакомился с присланными «перспективными образцами юмора», благо, что текстовый файлик весил немного.
   – Ну и ладно. А это что такое? – Первый секретарь указал на соседний стенд, где лежали несколько хорошо знакомых ему ещё с войны пистолетов, пистолет-пулемётов и автомат, похожий на обычный «Калашников», но немного отличающийся.
   – А, это? Это мы совместно с партнёрами из ГДР и Чехословакии новый вид тренировки придумали, – ответил маршал. – Тактическая тренировка со стрельбой красящими шариками. По-английски – пейнтбол. Собственно, придумали не мы, мы о нём прочитали, сам знаешь где, – он многозначительно подмигнул. – Запросили немецких коллег, и тут выяснилось, что у них ещё в 1939 году некий инженер Циммерман сделал автоматическое оружие, стреляющее желатиновыми шариками с краской. Оно даже использовалось для тренировок десантников, в частности, при подготовке к атаке на форт Эбен-Эмаэль. (http://paintbalrisk.ru/index.php?page=istoriya-sozdaniya-i-populyarizatsii-pejntbola). Когда стали изучать вопрос, разведка выяснила, что в Штатах фермеры используют похожий пистолет, чтобы метить скот краской, и даже добыла несколько образцов пистолетов, шариков-маркеров, и газовых баллончиков. Кстати, такие же баллончики, как у нас для сифонов с газировкой.
   Для пробы провели несколько тренировок с американскими образцами. Оказалось, что получается довольно реалистично. На дистанции до 25 метров шарик летит примерно так же прямо, как пуля. То есть, отрабатывать бой в закрытом помещении или штурм здания можно с высокой степенью реализма.
   – Во как? – удивился Первый секретарь. – Это хорошая идея.
   – Мы тоже так подумали, – кивнул Гречко. – А тут ещё чехи подключились, предложили свои варианты переделки нескольких распространённых образцов оружия под стрельбу маркерами. Американские маркеры для скота были на масляной основе – краска плохо отстирывалась. Пришлось разработать воднорастворимый состав на основе гуаши.
   Маршал показал Никите Сергеевичу несколько разноцветных шариков с краской, вставленных в алюминиевые колечки.
   – Это – чтобы при подаче в магазине не деформировались.
   – Понятно, желатин, всё-таки. Ну, покажи, как оно стреляет. Только не на мне, а то отмываться потом... – засмеялся Хрущёв.
   Гречко зарядил один из пистолетов, закрутил баллончик шестигранным ключом до короткого «пшика», солдаты поставили метрах в 10 фанерный щит с мишенью. Маршал сделал несколько выстрелов, разукрасив мишень зелёными кляксами.
   Затем несколько солдат, разобрав маркерные пистолеты, в течение пяти минут разыграли на площадке тренировочный бой. Со стороны он смотрелся почти как настоящий. Солдаты укрывались за разными предметами, пытались обходить друг друга, проводили отвлекающие маневры, словом, демонстрировали владение разнообразными тактическими приёмами.
   – Хорошая тренировка, – одобрил Первый секретарь. – Надо бы не только для военных и милиции, но и для начальной военной подготовки в школах такое ввести, да и вообще, для всех желающих. Ты с ДОСААФ это не обсуждал?
   – Разговор был, но всё, как обычно, в деньги упирается, – ответил Гречко.
   – Так надо поставить дело на коммерческую основу. Закупить несколько партий оружия и снаряжения, организовать секции при тирах ДОСААФ, дать рекламу на телевидение, а дальше народ сам начнёт подтягиваться, только успевай товар от чехов подвозить. Кстати, чехи – чехами, но надо бы и у себя такие пистолеты производить. В Ижевске у нас пневматические винтовки делают, вот, переговори с ними, что они скажут?
   – Уже переговорил, и образцы для изучения отправил, – ответил маршал. – Обещали сделать. Сложного, говорят, ничего нет.
   – Вот и я думаю, что сделать могут, – Хрущёв снова повернулся к стенду. – А что тут маузер делает? И парабеллум?
   – А, это тоже товарищи из ГДР постарались. Наладили у себя малосерийное производство некоторых исторических образцов оружия, в основном в расчёте на экспорт, для коллекционеров. Это тебе товарищ Серов поподробнее расскажет.
   Как несколько позже поведал Серов, руководитель разведки ГДР Маркус Вольф, узнав в ходе совместной работы о некоторых эпизодах деятельности экономического отдела КГБ, решил раскрутить собственный проект. О масштабах этой деятельности Вольф имел смутное представление, и начал довольно скромно. В 1955 году агенты «штази» организовали в Швейцарии фирму Historische Waffen GMBh, и приобрели у западногерманской Heckler&Koch лицензии на выпуск нескольких устаревших моделей оружия, вроде «маузера» C96 и «люгера» P08 (АИ).
   Официально фирма была зарегистрирована в Базеле, но имела несколько заводов – в Швейцарии, Франции, Италии и в самой ГДР, где было сосредоточено основное производство, тогда как остальные филиалы существовали, большей частью, для прикрытия. Несколько лет ушло на раскрутку продаж, и к 1960-му ранее неизвестная «швейцарская» фирма уже поставляла действующие «реплики» исторического оружия в США и страны Западной Европы (АИ).
   – На продажу, говоришь? – Хрущёв с интересом вертел в руке явно коллекционный «парабеллум», воронёный, с перламутровыми щёчками рукоятки. – Н-да... могу понять таких любителей, красивая вещь. В руке сидит, как влитой.
   – У него ещё и бой очень точный, особенно вот у этого, с длинным стволом. Хотя технологически производство дорогое получается, много фрезеровки, – ответил Гречко.
   Первый секретарь отложил пистолет и повернулся к министру обороны:
   – Молодцы, хорошие разработки, и с союзниками работаете грамотно. Но я вот что ещё подумал. Вот у нас перед войной стрелковая подготовка населения была довольно хорошо поставлена. «Ворошиловские стрелки», ДОСААФ, ну, ты в курсе. И нам в войну это очень пригодилось. Наши ребята хоть знали, с какой стороны ружьё стреляет, – усмехнулся Хрущёв. – Опять же, вот был я в Гватемале (АИ, см. гл. 04-18). Страна, заметь, совсем маленькая, населения четыре миллиона всего, половина – младше 18 лет, 90 процентов – крестьяне.
   Казалось бы, американцам раздавить их революцию ничего не стоит. Но Арбенс свой исторический урок выучил. И принял меры. Раздал оружие всему взрослому населению. Наладил стрелковую подготовку. Купил через Китай наш патронный завод. И всё. Никакие американские наёмники уже ничего с Гватемалой сделать не могут. Пробовали, и не раз. Но без толку. Потому что против них, считай, двухмиллионная революционная армия (АИ).
   На Кубе, Фидель, тоже, глядя на них, организовал военную подготовку для молодёжи. Наши товарищи из органов его предупредили, что возможны провокации американцев, да он и сам не дурак, понимает, что к чему. Сейчас кубинская молодёжь поголовно стрелять учится.
   Я это к чему говорю? После войны у нас военная подготовка населения, стрелковый спорт развиваются недостаточно. Надо этот процесс вывести хотя бы на довоенный уровень. Чтобы ДОСААФ «ворошиловских стрелков» готовил. Кстати, и Клименту Ефремовичу будет чем заняться на пенсии, предложу ему курировать процесс. Он одним своим видом будет молодёжь вдохновлять. Что скажешь?
   – А что, я только «за»! – тут же согласился Гречко. – Я даже инструкторов по стрелковой подготовке и по тактике малых подразделений для ДОСААФ выделю. Мы всё равно патроны со складов вынуждены списывать сотнями тысяч, если не миллионами в год, когда сроки хранения выходят. А так хоть в дело пойдут.
   – Тут ещё второй момент, – продолжал Хрущёв. – Во все времена, при любом политическом строе ношение оружия было привилегией и признаком свободного человека. Вон, у американцев это даже в Конституции записано. Заметь, как только мы разрешили в 57-м легализовать трофейное оружие, начали его официально регистрировать, и приняли в 58-м новый закон о самообороне, уличная преступность за пару лет, считай, исчезла, а почему? Потому что гражданам, по новому закону, разрешили защищать себя, своих близких и своё имущество. Дружинникам тоже разрешили на дежурство с оружием ходить, у кого разрешение есть. Да ещё с подачи Дудорова большую часть «воров в законе» и рецидивистов перестреляли. (АИ, см. гл. 03-19).
   И всё. Мне тут Тикунов весной отчёт принёс, за прошлый год. Я внимание обратил – у нас преступность сейчас – 60 процентов – экономическая, остальные сорок – пьяная бытовуха, с мордобоем. Преступлений против личности исчезающе мало. Воровство встречается, но всё реже, потому что рецидивистов постреляли. Грабежи, разбой – редкость, граждане теперь гопоту отстреливают на месте.
   В ЦК, когда обсуждали эти законы – о самообороне и о регистрации оружия – меня идеолухи наши стращали, дескать, люди по пьяни друг друга перестреляют. Ну, было несколько таких случаев, когда стреляли пьяные. Так их сами же граждане и угомонили. Пьяный стрелок страшен, когда оружие только у него. Так это и милиционер надраться может, были случаи. А если оружие есть хотя бы у половины населения, тут люди сразу вежливыми становятся, отзывчивыми и дисциплинированными. Да и количество злоупотреблений в милиции сразу резко сократилось, по этим делам Центр изучения общественного мнения тоже статистику представил (АИ).
   – Я к чему клоню? – Никита Сергеевич уже обращался к обступившим его офицерам и солдатам. – Думаю, надо не просто стрелковую и тактическую подготовку среди молодёжи налаживать, но и постепенно разрешать продажу оружия, тех же пистолетов. Для начала – только после 21 года, лицам, отслужившим в армии, прошедшим подготовку и сдавшим экзамен на владение оружием. Экзамен там серьёзный, с мандатной и медицинской комиссией, с проверкой насчёт пьянства и психического здоровья. Что скажете, товарищи?
   Один из солдат неопределённо пожал плечами:
   – Да наигрались мы уже, за два-то года, откровенно сказать. Когда три раза в неделю на стрельбище гоняют, тут уже от этой стрельбы воротить начинает. Не, разрешить стоит, тем более – на таких условиях. Кому надо – тот купит. Я, скажем, не стану.
   – А вот я бы вот такой «парабеллум» с длинным стволом купил бы, – сказал другой солдат, показывая на стенд. – На сусликов охотиться. Мать письмо прислала, пишет, суслики одолели, посевы изводят, зерно жрут.
   – У нас в Союзе сейчас примерно 210 миллионов населения, – на ходу прикинул Гречко. – Допустим, владеть оружием из них может четверть. Половину от этой четверти отсеет мандатная комиссия, как политически неблагонадёжных или любителей выпить. Пусть даже больше половины. Так или иначе получается около 20 миллионов человек активного резерва. Неплохо, пожалуй.
   Другие слушатели тоже включились в разговор, высказывались по-разному, и «за» и «против», но большинство сходилось на том, что продажа оружия будет, скорее, полезной, чем вредной.
   Вскоре после возвращения из отпуска, в конце августа 1960 г Хрущёв провёл через Верховный Совет СССР закон «О порядке приобретения короткоствольного оружия», уточнивший процедуру покупки и регистрации пистолетов и револьверов. Теперь можно было не только легализовать трофейный или найденный на месте боёв пистолет, но и совершенно законно приобрести новый, либо снятый со складского хранения ПМ, револьвер Нагана, или ТТ. Был также разрешён ввоз импортного оружия, в основном это были пистолеты производства ГДР, Венгрии и Чехословакии, а также патроны к ним. Для их покупки требовалось предъявить удостоверение, выдаваемое после обучения и экзамена в ДОСААФ. Хранение боеприпасов и оружия лицами, не имевшими разрешений и удостоверений, по-прежнему считалось незаконным (АИ).
   Для получения разрешения, помимо прохождения медицинской комиссии и обучения, требовалась характеристика профкома предприятия и справка мандатной комиссии, отсекавшей лиц, имеющих мотивы для недовольства, например, репрессированных или уголовников в числе ближайших родственников.
   В развитие стрелкового спорта и тактической подготовки тоже были вложены немалые средства. Здесь основную роль играло сотрудничество ДОСААФ с милицией и армией, заинтересованными в приходе уже подготовленных сотрудников и призывников. Дополнительным стимулом для молодёжи был не слишком скрывавшийся факт, что желающие, при условии хорошей стрелковой и тактической подготовки, могли рассчитывать на интересную работу по линии Коминтерна, с длительными заграничными командировками (АИ, о развитии стрелкового спорта см подробнее в фанфике Михаила Белова http://samlib.ru/editors/s/simonow_s/fanfics.shtml).
  
   Обещанную министром обороны спецтехнику представлял Первому секретарю и членам Президиума ЦК руководитель ОКБ Инженерных войск Анатолий Фёдорович Кравцев.
   – Мы изучили опыт Минатома в разработке дистанционно управляемых манипуляторов для АЭС, а также привлекли к сотрудничеству разработчиков протезов с биотоковым управлением, – рассказал Кравцев. – Намеченный в 1956-57 годах объём работ был очень большой, сами мы с ним, силами только нашего ОКБ безусловно, не справились бы. Очень помог коллектив ВИМИ, они несколько раз нас наводили на очень талантливых инженеров, настоящих самородков.
   – Вот как? – удивился Хрущёв. – Вы их не пригласили сюда? Хотелось бы познакомиться лично.
   – Некоторых пригласил, – ответил Кравцев. – Не всех, конечно. Так же нам очень помог Госкомитет по науке и технике, и лично товарищ Хруничев. Он подключил коллективы студентов из инженерных ВУЗов, техникумов, даже ребят из ПТУ и школьников из Центров научно-технического творчества. Для них эта работа была чем-то вроде стажировки. В результате было разработано сразу несколько линеек дистанционно управляемой техники различного назначения – транспортной, строительной, обслуживающей и боевой.
   В качестве прототипов и доноров агрегатов двигателей и ходовой части выбрали пока что три образца – нашу десантную самоходку АСУ-57, квадроцикл «Барс» Ирбитского завода (АИ), и лицензионный американский гусеничный вездеход «Студебеккер» М-29 «Weasel». Целевое оборудование и гидравлику берём отовсюду, в зависимости от назначения машины.
   Кравцев махнул рукой, подав сигнал, и на смотровую площадку перед зрительской трибуной выехала целая вереница небольших машин – колёсных, гусеничных, и даже шнековых. Тут было всё – небольшие колёсные и гусеничные грузовички; машины, напоминающие мини-бронетранспортёры; мотобуксировщики с грузовым кузовом; механическая рука-манипулятор на гусеничном шасси, с табличкой «Робот для дистанционного разминирования»; гусеничная танкетка – минный трал; низкое удлинённое гусеничное шасси с двумя носилками, для вывоза раненых из-под огня; и даже несколько машин, образующих вместе малогабаритную канатную дорогу, для снабжения переднего края провиантом и боеприпасами под обстрелом.
   Из чисто военных машин были самоходный миномёт; ЗСУ-23-2 на совсем маленьком самоходном шасси; 37-миллиметровая автоматическая пушка от ЗСУ «Енисей», тоже установленная на низкий гусеничный ход; и даже ракетные установки. На одной из АСУ-57 была установлена пусковая для ПТУР «Фаланга», а в кузове машина перевозила запасные ракеты. На другой АСУ-57 была смонтирована круглая башенка, на ней, на наклонных направляющих, висели 4 ракеты Р-3С.
   – Это что, малогабаритный ЗРК у вас? – спросил Хрущёв.
   – Так точно, малогабаритный зенитный ракетный комплекс для самообороны десантных и пехотных подразделений, а также для устройства ракетных засад на возможных маршрутах пролёта авиации НАТО, – ответил Кравцев. – В сочетании с автоматизированным укладчиком противовертолётных мин, можно быстро организовать труднопреодолимую зону для авиации противника.
   – И всё это – управляемое дистанционно?
   – Да, по кабелю, по радио, сигналами инфракрасного передатчика, следованием на сигнал светового или радиомаяка, или просто выходом в заданную точку по координатам.
   – Как? – удивился Хрущёв. – У нас же быстродействующей и достаточно точной спутниковой навигации пока не сделано.
   – А вот об этом я лучше попрошу рассказать разработчика системы. Аксель Иванович, расскажите, пожалуйста, как ваша локальная навигационная система работает, – попросил Кравцев.
   Вперёд вышел академик Берг:
   – Для отработки аппаратуры разрабатываемой спутниковой навигационной системы Всесоюзным НИИ радиолокации (сейчас – ЦНИРТИ им. академика Берга), была сделана система локальной навигации, состоящая из нескольких приёмо-передатчиков и полупроводникового счётно-решающего прибора. Это не полноценная универсальная ЭВМ, а что-то вроде специализированного вычислителя, оптимизированного для решения нескольких типовых задач. Приёмопередатчики устанавливаются на местности неподвижно и привязываются к координатам по топографической карте, геодезическим знакам и местным ориентирам.
   Система может работать в двух режимах. В первом случае на транспортном средстве устанавливается радиопередатчик, а неподвижные приёмники пеленгуют его, вычисляют позицию методом триангуляции и затем передают его координаты оператору, который уже отправляет на борт транспортного средства команды управления, перемещая его в нужную точку. На относительно ровной местности можно обойтись и без оператора, заложив в ЭВМ последовательность точек маршрута. На сегодняшний момент с оператором получается дешевле.
   Второй способ – для более крупных транспортных средств. Неподвижные станции передают каждая свой сигнал, а бортовой вычислитель по пеленгам и задержкам сигналов вычисляет местоположение клиента. Таким образом, получается локальная система определения местоположения, охватывающая район до нескольких десятков или сотен квадратных километров, в зависимости от количества и дальности действия неподвижных приёмопередатчиков. Первоначально система разрабатывалась для точного позиционирования самолётов в районе аэропорта, но в ходе экспериментов выяснилось, что с её помощью удобно управлять и наземным транспортом, и, тем более, водным.
   (Схема, навеянная MLAT, см. http://www.rusnauka.com/18_ADEN_2013/Tecnic/6_142079.doc.htm и https://habrahabr.ru/post/250813/).
   – Мощно придумано! – похвалил Хрущёв.
   – Такую систему можно развернуть вдоль всего переднего края, или по границам района боевых действий, обеспечив локальное позиционирование любой техники, – закончил пояснения Берг. – Можно также использовать её для точного наведения на цели управляемых боеприпасов, хотя, конечно, развернуть систему на территории противника будет несколько сложнее. Лучше всего она на сегодняшний момент будет работать против всяких разных диктаторских режимов в небольших государствах третьего мира.
   – Понял, – ухмыльнулся Хрущёв. – Учтём.
   – Строго говоря, такое оборудование требуется не для всей техники. Например, транспортная машина может автоматически следовать за человеком, ориентируясь на световой или ультрафиолетовый маячок, – Кравцев подал знак одному из солдат.
   Тот что-то нажал на небольшом устройстве, напоминающем фонарик, и повесил его на ремень автомата, сзади. Когда он сделал несколько шагов вперёд, низкая гусеничная машина, нагруженная ящиками с патронами, двинулась следом за ним. Куда бы солдат не сворачивал, машина ехала за ним, как привязанная.
   – Это как это? – удивился Никита Сергеевич.
   – Прибор на спине у солдата излучает в ультрафиолетовом спектре, – пояснил Кравцев. – На машине установлен фотоприёмник из нескольких фотоэлементов. С помощью простейшей релейной логики машина стремится повернуться так, чтобы на центральном фотоэлементе сигнал был максимальный, и при этом не превышал заданного уровня. Это помогает поддерживать безопасную дистанцию.
   То есть, подразделение может сложить часть переносимого груза на такие гусеничные шасси, и затем просто продолжает идти. Машины будут следовать за солдатами в автоматическом режиме.
   – Вот это здорово, – одобрил Первый секретарь. – Отличная идея.
   – Ещё одна крайне тяжёлая работа, – продолжал Кравцев, – рытьё окопов. Специализированная траншейная машина стоит дорого, и есть далеко не везде. Мы сделали в помощь пехоте небольшой роторный экскаватор на базе шасси АСУ-57.
   По его знаку другой солдат завёл двигатель, взял пульт управления, соединённый с машиной кабелем. Завертелось и опустилось на землю роторное колесо с ковшами. Оно зачёрпывало грунт и выбрасывало его на транспортёр, который по лотку сбрасывал землю в сторону, формируя защитный бруствер.
   – Как видите, солдатам останется только сформировать индивидуальные стрелковые ячейки. Она не такая производительная, как полноразмерный инженерный образец, но во многих ситуациях может помочь, – пояснил Кравцев. – Также машина может выполнять задачу трелёвщика бревён, оснащается лебёдкой и грузовой стрелой для решения задач по строительству блиндажей, землянок, ДОТов и прочих укреплённых объектов.
   В комплект строительной техники входят также бетономешалка, гусеничный самосвал, мини-бульдозер с экскаваторным ковшом на обычной стреле. Есть такой же комплект техники на колёсном ходу, для них базовой машиной послужил квадроцикл, но двигатели используются более мощные.
   – Я смотрю, у вас тут есть техника не только на колёсах и гусеницах, но и вообще что-то фантастическое, – сказал Хрущёв. – Вот это, например, что за мясорубка? – он указал на грузовой кузов, установленный на пару винтовых шнеков.
   – Это грузовик-болотоход, плавающая машина, может использоваться в сильно заболоченной местности, – ответил Кравцев. – Виталий Андреич Грачёв на заводе имени Сталина разработал подобный вездеход, но побольше, по заказу Главкосмоса, для эвакуации спускаемых аппаратов, приземлившихся в недоступных местах. Мы получили информацию о нём через ВИМИ, и сделали свою версию, поменьше, на агрегатах АСУ-57.
   (Вездеход конструкции В.А. Грачёва – http://voprosik.net/shnekoxod-zil-2906/)
   Как видите шнеки представляют собой спираль Архимеда, наваренную на герметичный стальной цилиндр, заполненный внутри пенопластом. Они обеспечивают вездеходу плавучесть и, одновременно, движение по воде, жидкой грязи и глубокому снегу. Наша машина может применяться для снабжения партизанских отрядов, передвижения спецназа в болотистой местности, а также в народном хозяйстве, везде, где есть необходимость передвигаться в условиях непроходимого бездорожья по жидкой грязи или по снегу.
   – У нас есть ещё одна очень перспективная для народного хозяйства разработка, – продолжал Кравцев. – Считаю необходимым обратить на неё внимание высшего руководства страны, так как она может дать очень большой экономический эффект при освоении труднодоступных районов Крайнего Севера, и предпочтительна с точки зрения охраны природы.
   – Это вы о чём сейчас? – поинтересовался Косыгин.
   – Вот об этой машине, – Кравцев указал на небольшой вездеход, оснащённый необычными гусеницами. Вместо привычных траков у нихё было множество небольших круглых обрезиненных катков, образующих гусеничную ленту, натянутую вокруг коробчатой лыжи из нескольких подпружиненных звеньев. – Сейчас я представляю вам изобретателя лыжно-катково-гусеничного движителя, инженера Александра Михайловича Авенариуса. Именно с его авторского свидетельства от 1947 года и началась эта разработка. Александр Михалыч, прошу вас.
   Кравцев уступил микрофон Авенариусу. Александр Михайлович коротко рассказал о преимуществах своего изобретения:
   – Лыжно-катково-гусеничный движитель имеет сразу несколько преимуществ по сравнению с обычной гусеницей. Он многорежимный, при этом переключение режимов происходит, в зависимости от условий движения, само собой:
   На твёрдой почве или плотном снежном насте лыжа скользит по вращающимся каткам в два раза быстрее, чем движутся они сами. Это даёт заметный прирост скорости.
   На первом силовом режиме катки погружаются в грунт на такую глубину, при которой качение становится невозможным; они начинают проворачиваться и буксовать в грунте. В этом случае скорость движения машины равна скорости перематывания гусениц.
   На втором силовом режиме, когда вездеход входит в менее плотный грунт, в котором катки, их оси и соединительные звенья гусеницы погружаются ещё глубже, машина просаживается и начинает скользить на лыже, воспринимающей теперь большую часть нагрузки. Но глубже она не проваливается, как не проваливается охотник, идущий по рыхлому снегу на широких лыжах-снегоступах.
   При самом тяжёлом, третьем, силовом режиме катки заклинивает, и гусеница, перематывая их, словно ступает, раз за разом упираясь ими в почву. При этом лыжа, и вместе с ней вся машина скользит по невращающимся каткам.
   (источник – http://strangernn.livejournal.com/51861.html)
   – А на подъёме ваша гусеница по каткам обратно не скатывается? – заинтересованно перебил Хрущёв.
   – Такой эффект возможен только на уклонах с твердой ровной поверхностью, скажем, на бетонном пандусе, – ответил Авенариус. – Как вы понимаете, в тундре, где предполагается использовать такие вездеходы, бетонные пандусы почти не встречаются. Там всё больше болота. (Видеоролик с симуляцией движения ЛКГ-вездехода https://www.youtube.com/watch?v=gTQUJZGBg_Q)
   Зато наша машина способна неограниченное количество раз проезжать по собственному следу, уверенно преодолевать впадины, кочки и остатки древесной растительности, лесные массивы с толщиной деревьев до 180 мм в диаметре.
   – Мы испытали более крупный вездеход, сделанный на базе ГТ-С ГАЗ-47, на крайне сложном болотистом ландшафте в районе озера Самотлор, – продолжал Авенариус. – В отчетах испытательных рейсов зафиксировано, что вездеход с ЛКГ способен повторно проходить по собственному следу до девяти раз, в то время как серийный вездеход при прохождении болот нарушает, рвёт поверхностный слой торфа.
   (Видеоролики с испытаний ещё более крупного вездехода ГТ-ТК, относящиеся к 1975-78 гг, http://lkg-avenariusa.livejournal.com/)
   – Вот это очень важно, – заметил Никита Сергеевич. – В тундре слой «живой» почвы не превышает нескольких сантиметров, поэтому следы от гусениц обычных машин не зарастают десятилетиями.
   – Именно так, – подтвердил Кравцев, – это я и имел в виду.
   Хрущёв повернулся к Косыгину:
   – Алексей Николаич, этот проект, как мне кажется, заслуживает всяческой государственной поддержки. Вездеходы замечательные, надо бы и гражданские версии таких машин сделать, как думаете?
   – Да, нефтяники у нас постоянно просят вездеходную технику максимально высокой проходимости, – подтвердил Косыгин. – Александр Михайлович, если мы вам выделим серийный завод, пойдёте туда главным конструктором?
   – Отчего бы не пойти? Конечно, – тут же согласился Авенариус.
   – У нас сейчас строится Рубцовский машиностроительный завод, – напомнил Хрущёву Алексей Николаевич. – Там будет несколько производственных линий, вот на одной из них можно будет собирать вездеходы конструкции товарища Авенариуса. И на других заводах, скажем, можно на базе агрегатов той же АСУ-57 гражданские вездеходы собирать.
   Первый цех Рубцовского машиностроительного завода был сдан в эксплуатацию в 1961 году, а годом позже завод начал выпуск гусеничных транспортёров-тягачей ГТ-Т и вездеходов с ЛКГ-движителем на их базе, получивших наименование ГТ-ТК (АИ частично. Завод был, ГТ-Т выпускал, ГТ-ТК был построен на базе ГТ-Т, испытывался в 1975-78 гг, но не срослось)
   Затем руководству страны показали мини-БТР для воздушно-десантных войск, сделанный на шасси АСУ-57. Корпус самоходки удлинили на 1 каток и развили вверх, получив 6-местную машину, вооружили пулемётом.
   (Аналог – западногерманская «Визель-2»)
   – Кроме пулемёта, машина может вооружаться автоматическим гранатомётом АГС, – доложил Кравцев, – Также на её базе сделана самоходная пусковая установка ПТУР «Фаланга», и санитарная машина для эвакуации раненых. Ещё для вывоза раненых из-под огня есть более приземистая самоходная платформа, на агрегатах лицензионного вездехода M29 «Weasel».
   Пусковая установка ПТУР оказалась и вовсе необычной. На ней была укреплена раскладывающаяся стрела, на которой крепилась телекамера наблюдения.
   – При стрельбе мы поднимаем камеру, например, над кустами, – пояснил Кравцев, – скрытно ведём наблюдение. Пускать ракету можно как с машины, так и с выносной установки. Управление по проводам, так как по лучу ОКГ в приземном слое не получается – пыль и задымление сильно рассеивают луч. Но ОКГ-излучатель мы на эту штангу тоже ставим. В этом случае машина может использоваться как передовой авианаводчик, для подсветки особо важных целей и наведения на на них управляемых бомб и корректируемых артиллерийских снарядов.
   – А установить ракету на этой мачте, и пускать с неё – не пробовали? – поинтересовался Хрущёв. – Тогда можно было бы стрелять ракетой, спрятав машину в ложбинке, или вообще в лесу.
   – Пробовали, – ответил Анатолий Фёдорович. – К сожалению, при старте ракеты штанга сильно раскачивается, из-за этого невозможно наблюдать за целью. Пока колебания успокоятся, ракета обычно успевает влететь в землю или отклониться от курса слишком далеко. В этом отношении проще пусковую вынести на край оврага или на опушку леса. Всё равно, после пуска нужно менять позицию, иначе накроют миномёты или артиллерия.
   Кроме шасси АСУ-57, было несколько машин на шасси меньшего размера. Прежде всего Никита Сергеевич обратил внимание на робот-манипулятор для разминирования. Был также и робот противоположного назначения – миноукладчик, приспособленный для скрытной установки противопехотных и противовертолётных мин, и робот-охранник, в виде низкого гусеничного шасси, с установленной на нём поворотной пулемётной стойкой и телекамерой для прицеливания.
   – Официально эта машина создавалась как охранный робот, например, для охраны стартовых позиций ракет, – рассказал Кравцев. – Эта задача наиболее просто автоматизируется. Машины двигаются по заранее определенным постоянным трассам, просматривают каждая свой сектор. С этого мы и начали. Но тактические испытания показали, что при массированном применении такие роботы могут быть использованы в качестве подвижных огневых точек. То есть, условно говоря, механических солдат. Дело в том, что пулемёт установлен на относительно тонкой стойке. Шасси низкое, сделано на агрегатах снегохода ярославского завода (АИ, см. гл. 03-17), двигатель мотоциклетный, небольшой, к тому же забронирован. Попасть в него и вывести машину из строя не так-то просто. Сама машина может оснащаться разными видами оружия, не только пулемётом, но и автоматическим гранатомётом, и огнемётом.
   (Конкретных прототипов перечисленного назвать не берусь, вся коллекция навеяна современными разработками, типа «Арбалет», «Уран-9», «Платформа-М» и «Нерехта» https://habrahabr.ru/company/parallels/blog/322468/ с переносом их функциональности на доступные в 1960-м гусеничные шасси АСУ-57 и Studebaker М-29 «Weasel»)
   – То есть, это что, можно таких вот танкеток выпустить несколько десятков или даже сотен, и они сами всех вражеских солдат перестреляют? – уточнил Хрущёв.
   – Не совсем сами, пока что они нуждаются в дистанционном управлении. Управление производится по радио, соответственно, нужна защита от радиопомех, и нужно предусмотреть меры, чтобы сигналы управления принимала именно та машина, которой они предназначены. То есть, тут нужна цифровая связь, – пояснил Кравцев. – Также эти машины могут быть уничтожены, например, массированным артиллерийским налётом.
   – Как и обычные солдаты, скажем, в Первую мировую такое было сплошь и рядом, – заметил Гречко. – Но солдата надо минимум 18 лет растить, кормить и учить, а такие танкетки можно собирать по несколько сотен, если не тысяч, в день. Прямая выгода.
   Управлять этими машинками могут операторы, совершенно не подходящие по здоровью для службы в Вооружённых силах, вплоть до безногих инвалидов. И находиться они могут даже не в тылу действующих войск, а вообще в Москве – тут всё будет зависеть от организации связи.
   – Да, это направление перспективное, будем его развивать, – решил Никита Сергеевич. – Андрей Антоныч, возьми под особый контроль. Николай Константиныч, – он повернулся к председателю Госплана Байбакову. – Вам тоже поручаю обеспечить особое благоприятствование развитию робототехники, и военной и гражданской.
   – Да мы уже достаточно широко работы развернули, – ответил Байбаков. – По областным центрам только в этом году открыто больше двух десятков предприятий по выпуску комплектующих для этих робототележек.
   – Думаю, этого будет недостаточно, учитывая, сколько у них разных применений, – заметил Косыгин. – Анатолий Фёдорович, вы ведь технику для инженерных войск разрабатываете? А пушку для забивания свай видели? Нам тут в прошлом месяце показывали. Думаю, вам такая штука пригодится.
   – Так точно, – ответил Кравцев. – Об этой разработке мы получили сведения через ВИМИ. Но и у нас тоже есть изделие, очень полезное и для армии, и для народного хозяйства.
   По его команде на площадку выехал грузовик с кран-балкой. К ней подцепили лежавший в кузове грузовика продолговатый снаряд диаметром чуть менее метра. Двое солдат выкопали лопатами неглубокую яму, примерно под диаметр снаряда. Пока они копали, ещё несколько солдат раздали гостям большие шумозащитные наушники, такие же, как раздавали во время артиллерийских стрельб.
   Солдаты отошли в сторону, грузовик подъехал и опустил снаряд носом в яму. Внезапно раздался рёв ракетного двигателя, в небо вертикально ударил столб дыма и пламени, из ямы во все стороны летела выбрасываемая реактивной струёй земля. Аппарат работал примерно минуту, окутав позицию дымным облаком, из которого бил вверх фонтан дыма и пыли. Когда рёв стих, грузовик той же кран-балкой вытащил его и уложил рядом на землю. Кравцев пригласил гостей подойти поближе.
   (Источник http://statehistory.ru/5488/Podzemnyy-reaktivnyy-snaryad-dlya-bureniya-sudba-izobreteniya-inzhenera-Mikhaila-TSiferova/)
   В земле зияло ровное отверстие диаметром почти в метр.
   Потрясённый Хрущёв подобрал комок земли и бросил вниз. Раздался всплеск.
   – Это что? Это оно до водоносного слоя добралось? – изумлённо спросил Первый секретарь. – За минуту?
   – Так точно, – улыбаясь, подтвердил Кравцев.
   (В реальной истории в 1973 году под Саратовом для колхозников были сделаны два колодца диаметром 720 и 820 мм http://epizodsspace.airbase.ru/bibl/tm/1978/7/pod-rak.html)
   – Охренеть! Это же невероятно! Это вы придумали?
   – Не совсем. Мы реализовали. Из ВИМИ нам передали авторское свидетельство на имя Михаила Ивановича Циферова, датированное 1948 годом. Михаил Иванович! – окликнул Кравцев. – Подойдите пожалуйста!
   От кабины грузовика к группе гостей из ЦК и правительства подошёл разработчик аппарата – инженер Михаил Иванович Циферов.
   – Это вы придумали, Михаил Иваныч? Потрясающая машина! – Хрущёв под впечатлением долго жал руку конструктора. – Вот это да! Это же ракета, только подземная!
   – Именно так, – подтвердил Циферов. – Работает на обычных компонентах ракетного топлива – керосине и кислороде, только не жидком, а газообразном, из обычных баллонов. Как для газовой резки. Само по себе устройство собирается из стандартных кранов, труб и вентилей, изготавливается заново только буровая головка. Может использоваться для скоростной проходки как вертикальных скважин, так и горизонтальных подземных ходов сообщения, но их уже надо крепить, чтобы не завалило. В твёрдых породах, в камне, можно не крепить. В них скорости проходки, конечно, не такие впечатляющие, но всё равно много быстрее, чем отбойными молотками долбить.
   – А метро с помощью подобной машины строить можно? – спросил Косыгин.
   – Теоретически – да, но там больше времени будет уходить на установку тюбингов, чем на проходку туннеля. Вообще для Метростроя надо делать механизированный комплекс, который будет без участия человека проделывать туннель и сразу укреплять его тюбингами, – подсказал Кравцев. – В целом, безусловно, задача строительства подземных укреплений, ракетных шахт, оборонительных сооружений любого назначения такими устройствами может решаться во много раз быстрее и дешевле.
   – Етить его мать! – восторженно заявил Хрущёв. – Это ж какая экономия для страны! Мы сейчас ракетные шахты десятками и сотнями будем строить, укреплённые позиции для береговых ракетных комплексов. А укрытия для подводных лодок, вроде, как под Балаклавой строили? Но главное – это метро! Можно строительство метрополитена ускорить в несколько раз.
   – Мы тут с министерством нефтяной и газовой промышленности обсуждали возможность прокладки трубопроводов для перекачки нефти, нефтепродуктов и газа под землёй, в глинистых пластах, – сообщил Кравцев. – Пускаем такую вот ракету, а затем с помощью робототележки напыляем на стенки туннеля пластик, поликарбамид, для герметичности. Чтобы нефтепродукты в водоносный слой не попадали.
   (В реальной истории в 1968 году состоялось совещание у министра газовой промышленности, на котором обсуждался невиданный проект прокладки тоннелепроводов с помощью ракет Циферова. Их предполагалось выполнять в глиняных пластах на глубине 100—200 м, после чего пропускать по тоннелям газ, охлажденный до отрицательной температуры, который должен проморозить уплотненные стенки тоннеля. Если бы эта идея была претворена в жизнь, то отпала бы необходимость расходовать массу металла, уходящего на трубы нефтегазопроводов, тянущихся на тысячи километров. Однако, гора в который уже раз родила мышь. http://epizodsspace.no-ip.org/bibl/tm/1984/2/istoriya.html)
   – Вот это было бы очень выгодно, в плане экономии металла при строительстве трубопроводов, – заметил Косыгин. – Если хотя бы часть трассы будет проложена без использования труб большого диаметра. Конечно, принимать далеко идущие решения пока преждевременно, нужно провести исследования, построить опытный отрезок трубопровода. Но сначала надо наладить выпуск этих подземных ракет. Много их поначалу не потребуется, и затраты, как мне представляется, будут небольшие, а выгоду можно получить значительную. Да и экспортный потенциал у этого изделия большой.
   В итоге было принято решение об изготовлении пробной партии изделий и передаче их в опытную эксплуатацию, для всесторонней оценки экономического эффекта и наработки опыта практического применения. (АИ, к сожалению. В реальной истории было много заинтересованных ведомств, но в серийное производство «подземную ракету» так и не запустили.)
   – Помимо колёсных и гусеничных машин, мы занимаемся также исследованием возможности использования шагающих механизмов для передвижения по сильно пересечённой местности, – продолжил Кравцев. – Всё началось, вообще-то, не с шагания, а с электродвигателя для мотор-колеса.
   Расчёты показывают, что, начиная с некоторого размерного порога, масса обычной механической трансмиссии становится недопустимо велика. В этих случаях целесообразен переход на электротрансмиссию, с использованием обычных асинхронных электродвигателей, или же мотор-колёс. По эффективности – обычный ДВС с механической трансмиссией имеет КПД около 30-40 процентов, тогда как КПД электродвигателя – 65-75 процентов, и может быть поднят ещё выше, по расчётам, не предел и 90 процентов.
   (Современные электродвигатели имеют КПД на уровне 90-95%)
   В случае применения электротрансмиссии появляется ещё одно, неочевидное преимущество. Источник тока может быть любым. Генератор, вращаемый от ДВС, двигателя Стирлинга или газовой турбины, внешний источник с передачей по кабелю, аккумуляторы, атомно-паровая силовая установка, солнечные батареи, или ещё одно перспективное направление – электрохимические генераторы, или как их ещё называют – топливные элементы.
   Сама по себе электротрансмиссия давно известна, её применяли ещё в Первую мировую войну, на раннем танке «Сен-Шамон». Но тогдашний уровень техники не давал достичь требуемого уровня надёжности.
   Экспериментировать мы начали на небольшом образце, в результате, после примерно трёх лет отработки было разработано вот такое мотор-колесо, – Карцев показал колесо со спицами, напоминающее велосипедное, в центре которого вместо втулки был вмонтирован плоский, как таблетка, электродвигатель. Анатолий Фёдорович снял крышку, и показал его «начинку». Хрущёв увидел толстые пучки медных проводов.
   (http://pikabu.ru/story/unikalnyiy_yelektromotor_motorkoleso_duyunova_3717920 Прототип – мотор-колесо Дуюнова http://www.findpatent.ru/byauthors/452054/)
   – Велосипедное колесо? Так это что, можно велосипед с таким моторчиком сделать? – спросил Косыгин.
   – Совершенно верно, и не только велосипед, но и лёгкий электромобиль. Наши эксперименты мы вначале именно на велосипеде и проводили, – по знаку Кравцева один из солдат выкатил электровелосипед.
   – Параллельно с цепным приводом, у него в заднем колесе встроен точно такой же двигатель, а в треугольную раму подвешивается аккумулятор, пока что – обычный свинцово-кислотный, – пояснил Кравцев. – На испытаниях велосипед развивал скорость до 60-80 километров в час, при расходе энергии около 60 ватт на километр. Всё упирается, как обычно, в необходимость замены свинцового аккумулятора более эффективным. Но внутри помещений, например, складских, где нетрудно организовать зарядку аккумуляторов, либо даже подачу электричества по кабелям или контактной сетке, такой электротранспорт успешно применяется уже сегодня, а мотор-колеса могут сделать его ещё более экономичным.
   Солдат оседлал велосипед и проехал пару кругов вокруг площадки. Никита Сергеевич обратил внимание, что при движении двигатель почти не производил шума.
   – Отличная штука! Алексей Николаич, возьми себе на заметку, – Хрущёв повернулся к Косыгину. – Анатолий Фёдорович дело предлагает, надо такие двигатели внедрять.
   – Тут ещё дело дополнительно упрощается тем, что изготавливать их можно на относительно небольших предприятиях, – добавил Кравцев. – Как раз те малые госпредприятия, что пошли у нас с 1958 года, будут достаточно эффективными производителями. Только их надо не одно на весь Союз, а много.
   Но это ещё не всё. Поскольку основное направление деятельности нашего ОКБ – инженерная техника сухопутных войск, сейчас мы занимаемся и техникой двойного назначения, военного и гражданского.
   На складах и производствах, в армейских частях людям часто приходится перемещать тяжёлые грузы в ограниченном пространстве, где обычному колёсному погрузчику не развернуться. Да даже на артиллерийской батарее заряжающим приходится таскать снаряды, массой по 43 килограмма, а в укупорке они ещё тяжелее. Сейчас, конечно, начала появляться более лёгкая пластиковая укупорка, но снаряды всё равно тяжёлые.
   В процессе работы мы вспомнили о протезах с биотоковым управлением, которые показывали на Брюссельской выставке 1958 года. Связались с их разработчиками и выяснили, что они работают по параллельной тематике – делают экзоскелет для инвалидов, и уже достигли немалых результатов, – продолжал Кравцев. – Мы изучили всё, чего добились товарищи Кобринский и Якобсон, и предложили им объединить усилия.
   – Та-ак, – улыбнулся Хрущёв. – И что, результат есть?
   – В 1959-м на Нью-Йоркской выставке уже демонстрировалась первая модель нашего активного экзоскелета, она работала от никель-металл-гидридных аккумуляторов, или от сети, и приводилась в действие гидравлическими моторами. Сейчас мы улучшили её, сделали приставной блок с мопедным моторчиком и генератором. Теперь экзоскелет имеет достаточную автономность для работы на открытом воздухе. Расход топлива у него примерно как у мопеда.
   Кравцев махнул рукой, и из грузовика выбрался солдат в экзоскелете. Он подошёл к одному из малых гусеничных роботов, и без видимых усилий приподнял его. Затем, поставив робот на место, переложил из одного штабеля в другой несколько снарядных ящиков со 152-мм снарядами.
   – Здесь моторчик от мопеда крутит насос высокого давления, подкачивающий насос и электрический генератор, – пояснил Кравцев. – Насос накачивает гидроаккумулятор, который уже обеспечивает раздачу жидкости под давлением ко всем исполнительным гидромоторам. По сравнению с прямой передачей крутящего момента от ДВС на исполнительные механизмы, в нашем случае мотор работает в установившемся режиме, и расходует меньше топлива.
   – Здорово! – одобрил Никита Сергеевич. – И сколько может стоить такой экзоскелет?
   – Так как электроники в нём лишь необходимый минимум, в нейроинтерфейсе, то при массовом производстве цена будет примерно как у мотоцикла, может быть, немного дороже, – ответил Кравцев.
   – Только вот ходить в нём быстро не особо получается, как я вижу, – заметил Косыгин. – То есть, на складе работать в нём можно, а вот на местности особо не побегаешь.
   – Не будьте так уверены, Алексей Николаич, – улыбнулся Кравцев.
   Он повернулся к солдату:
   – Иванов, пробегись по кругу.
   Солдат пригнулся, что-то переключил на ногах, и плавно приподнялся сантиметров на двадцать. Затем он сделал несколько шагов на месте, переминаясь с ноги на ногу. Раздался треск как от мотоциклетного движка, цилиндры на ногах солдата, которые Никита Сергеевич принял сначала за пневмоамортизаторы, выбросили облачка сизого дыма. Солдат сделал шаг вперёд, ещё шаг, и вдруг побежал, на удивление быстро, длинными «летящими» шагами.
   – Ничего себе! И с какой скоростью он бежит? – спросил Хрущёв.
   – Около 30 километров в час. В основном за счёт длины шага, она при беге увеличивается до 3,5 метров, – пояснил Кравцев.
   – Я не пойму, у него что, цилиндры от ДВС на ногах? – уточнил Байбаков.
   – Да, это так называемый линейный свободнопоршневой двигатель, – ответил Анатолий Фёдорович. – То есть, в нём нет кривошипо-шатунного механизма и коленвала, усилие от штока поршня непосредственно передаётся на землю, толкая ногу человека вверх.
   (см. подробнее, в том числе и об ощущениях при беге здесь http://masterok.livejournal.com/2117551.html и здесь http://www.popmech.ru/adrenalin/8056-ya-kiborg-testiruem-sapogi-skorokhody/)
   – С ума сойти, – пробормотал Хрущёв. – Это же настоящие сапоги-скороходы, как в сказке!
   – Вроде того, – улыбнулся Кравцев.
   – Вы это сами придумали?
   – Нет, информация была получена из ВИМИ, в виде нескольких авторских свидетельств, в том числе и на мотор-колесо. (http://rusdarpa.ru/?p=232) Мы лишь объединили вместе несколько разработок и получили действительно эффективный экзоскелет для полевого применения, – ответил Кравцев. – Первая версия весила по пять килограммов на каждую ногу. После доработки удалось снизить вес изделия до двух с половиной килограммов.
   Два человека в таких экзоскелетах могут переносить на большое расстояние, например, 82-миллиметровый миномёт, два-три ПТУР с пусковой установкой, гранатомёт или безоткатную пушку, с частью боекомплекта, а дополнительный боекомплект можно доставлять с помощью автономных робототележек, тех, что мы вам раньше показывали.
   – Он на обычном бензине работает? – не отставал Никита Сергеевич. – Какой у них расход топлива?
   – Да, бензин с добавлением масла, как для бензопилы или мопеда. Расход около 400 граммов на 100 километров. (https://www.newsru.com/russia/26aug2003/sapogi.html). Цилиндры и поршни использованы от серийных мопедных двигателей.
   – А долго надо учиться бегать на этой штуке? – спросил Косыгин.
   – Нет, если нет проблем с вестибулярным аппаратом, человек обычно начинает бегать почти сразу. Экзоскелет сам по себе предохраняет колени и локти от падений, но, конечно, надо надевать каску или мотоциклетный шлем. 30 километров в час — это уже не самая безопасная скорость.
   – Охренительная штука! – восторженно заявил Хрущёв. – Как представлю себе команду спецназа, бегущую на таких вот штуках по пересечённой местности... а кстати, как насчёт бега по всяким буеракам?
   – Можно, хотя и не так быстро, но силы личного состава всё равно экономятся, процентов на 70, – ответил Кравцев. – То есть, можно преодолевать значительно большие расстояния, чем просто бегом или пешком.
   – А для более мирного применения, скажем, для инвалидов, ваши экзоскелеты сгодятся? – спросил Хрущёв.
   – Для инвалидов они, пожалуй, несколько избыточны и дороговаты, – ответил Кравцев. – Для них, насколько я знаю, товарищи Кобринский и Якобсон работают над более простым и экономичным экзоскелетом, использующим искусственные мышцы из полимерных волокон.
   (см. http://www.artint.ru/institute/myshcy-iz-plastika и http://medvesti.com/news/world/28410-uchenie_sozdali_neveroyatno_prochnie_mishtsi_iz_plastika.html)
   Их предыдущий образец имел пневматические мышцы (АИ, см. гл. 04-12 http://www.membrana.ru/particle/3222). Сейчас эти экзоскелеты с пневмомышцами выпускаются серийно на заводе №918 и на Московском заводе подъёмных механизмов (АИ). Поскольку они предназначены для инвалидов, они в первую очередь отправляются в специализированные лечебные учреждения, в частности – на остров Валаам. Насколько мне известно, инвалиды ими вполне довольны. Но искусственные мышцы из пластика позволят сделать экзоскелет ещё более дешёвым и экономичным. Можно будет уже подумать о доступных всем нуждающимся в протезах отдельных конечностей. Те протезы, что мы показывали на выставках, насколько я знаю, тоже уже производятся серийно. Использование полимерных мышц позволит удешевить и нарастить производство.
   – Анатолий Фёдорович, всё, что вы тут нам показали – настоящая фантастика! – подвёл итог показа Первый секретарь. – Давайте вот что сделаем.
   Он повернулся к министру обороны Гречко:
   – Андрей Антоныч, назначь грамотного офицера, который сможет оценить значение всей этой техники и разработать тактику её применения в войсках. Надо как можно скорее обкатать эти образцы в боевых условиях, прежде всего – чтобы нам самим понять, какие у них достоинства и недостатки, что они дают, что с ними можно делать, а что нельзя. И надо выбранные для испытаний образцы изготовить небольшой серией, чтобы вооружить ими несколько подразделений.
   – Никита Сергеич, а ты не хочешь команду, оснащённую такой техникой, обкатать на реальной спецоперации где-нибудь в жарких странах? – предложил Гречко. – Конечно, после того, как мы убедимся в надёжности каждого образца.
   – Конечно, почему нет? – тут же согласился Хрущёв. – Подумайте, где лучше это устроить, составьте план операции, рассмотрим.
   – Никита Сергеич, тут синоптики предупреждение передали, погода портится, идёт гроза, – сообщил Устинов. – А у нас ещё пуски ракет намечены.
   – Да, да, давайте посмотрим, что нам ракетчики приготовили, – заторопился Первый секретарь.
  
   По случаю приезда руководства страны на полигон прибыли ракетные полки стратегического назначения, несущие боевое дежурство. Программа представления не отличалась от прошлого раза. Появились новые типы вооружений, увеличились точность попадания, дальность поражения целей, скорость.
   Хрущёв отметил, что изменилось само отношение армии к новому вооружению. Появилась привычка, офицеры и солдаты освоились с ракетами. Из диковинных игрушек, вызывавших суеверный страх, они превратились в штатные средства.
   В прошлый раз у пусковых установок в основном работали штатские, работники комплексных бригад ОКБ и заводов, разработчики, переодетые в военные комбинезоны. Сейчас на позициях с ракетами вполне привычно справлялись кадровые военные.
   Солдаты ловко управились с уже хорошо освоенными ракетами средней дальности Р-5 и Р-12. Только последнюю новинку — Р-14 пускали сами янгелевцы. Главный маршал артиллерии Неделин доложил Первому секретарю, что осенью начнутся испытания Р-16, и попросил разрешения лично возглавить Государственную комиссию.
   – Разрешаю, – ответил Хрущёв. – Только вот что, Митрофан Иваныч. Я вашу дотошность знаю, потому приказываю – над душой у людей не стоять. Если услышу о таких фактах – сниму с Госкомиссии без разговоров, не посмотрю, что маршал и главком. Техника это сложная, повышенной опасности, требует при работе спокойствия и сосредоточенности. Спешка и нервотрёпка, «чтоб зад горел», как в армии принято, при работе с ракетным топливом смертельно опасна.
   Неделин предупреждение выслушал, но по его виду не было заметно, что он что-то усвоил.
   В ходе показа запускали не только баллистические ракеты, но и крылатые, и зенитные. Хрущёв ездил от одной площадки к другой. Во многих случаях срабатывал «генеральский эффект», случались непредвиденные задержки. Техника всё же была новая, не до конца отлаженная. Приходилось на ходу менять порядок показа, ехать на ту площадку полигона, где успевали подготовить изделие к старту.
   Сотрудники особого отдела полигона, проинструктированные руководством, старались помочь устранить неисправности, или предотвратить конфузы, о которых в присланной информации были хоть какие-то упоминания, но получалось не всегда. При стрельбе ракетой нового зенитного комплекса С-125 первая запущенная на малой высоте воздушная мишень потерялась. Ни средства радиотехнических войск, ни станция разведки целей в составе комплекса её не видели. Затем диктор объявил, что мишень упала в нескольких километрах от позиции.
   Перед демонстрационными пусками весь комплекс перепроверили, и обнаружили, что в один из электронных блоков попала вода, из-за чего схему закоротило. Блок заменили, запустили вторую мишень, опять на малой высоте, но она, на подходе к стартовой площадке тоже упала без помощи ракетчиков и горела прямо на глазах у всего Президиума ЦК, Председателя Совета министров и министра обороны. Конфуз получился немалый. Хрущёв к нему отнёсся философски, успокоив маршала Бирюзова:
   – Испытания есть испытания, техника новая, неотлаженная. Бывает всякое.
   Запустили третью мишень, на высоте около трёх километров. В этот раз аппаратура наведения взяла цель и сопровождала её без срывов. Но надо же такому случиться – мишень и ракета почти одновременно влетели в единственное висящее над полигоном облачко. Из облака вываливаются горящие обломки, но самого попадания высокие гости так и не увидели. (источник http://pvo.guns.ru/s125/s125.htm)
   – Скромная какая-то у вас ракета, – пошутил Хрущёв, успокаивая раздосадованного Грушина. – Облачком прикрылась.
   Полигонные «доброжелатели» не преминули предположить: «поставили мишень «на подрыв», а ракета тут вовсе не при чем». Большего позора для испытателей и желать было нельзя.
   – Да ладно вам издеваться – «на подрыв»! – рассердился Никита Сергеевич. – А ракета-то где, по вашему? – он повёл биноклем, рассматривая обломки. – Вон от неё крылья валяются, я не специалист, и то вижу! Всё нормально, Пётр Дмитриевич, работайте спокойно.
   В отдельном ангаре выставили ядерные заряды. На стендах лежали громоздкие бомбы, тяжеленные боевые части ракет предыдущего поколения, середины 50-х, а рядом были выложены изящные, компактные, лёгкие новые разработки. При этом их разрушительная мощь осталась прежней, а то и превосходила уже достигнутые показатели.
   Каждый лишний килограмм боевой нагрузки для баллистических ракет отзывался многократным возрастанием стартового веса. Хрущёв не скрывал, что сравнение произвело на него впечатление.
   Когда осмотрели последний экспонат, в разговор вмешался «атомный» министр Ефим Павлович Славский. Он говорил о производстве, о технологии и, главное, об экономике. Освоение на заводах новых разработок позволяло сократить расходы, сэкономить многие десятки и даже сотни миллионов рублей. Славский также привёл цифры по достижениям США, полученные в результате проведения американцами последней серии взрывов. Их показатели выглядели не просто впечатляюще, но даже устрашающе.
   На исходе дня бригада ОКБ-52 запускала свою С-5, адаптацию ракеты П-5 для противокорабельного комплекса береговой обороны. Маршал Гречко был рьяным сторонником этого комплекса, и Челомей договорился с ним продемонстрировать подвижность пусковой установки. Восьмиколесный автомобиль с огромной зелёной «цистерной» на спине, урча мотором, проехал вдоль трибуны, а затем, развернувшись, двинулся по целине на отведенное ему место старта. Сходство с цистерной увеличивалось двумя большими «горловинами» сверху на концах транспортно-пускового контейнера. Пока высокие гости следили за другими номерами программы, бригада сосредоточенно готовилась к пуску. Это был всего второй запуск обновлённой ракеты с совершенно новой, ещё «сырой» пусковой установки.
   Сейчас нужно было не просто запустить ракету, но и уложиться в жёсткий временной норматив, заданный военными. Сергей Хрущёв, стоя возле пусковой установки, видел, как Гречко то и дело поглядывал на часы, установленные перед трибуной. Часы беспощадно отсчитывали минуты. Да ещё с востока, куда собирались стрелять, надвигалась чёрная грозовая туча, о которой и предупреждали синоптики, необычайная редкость для тех мест в середине лета. Туча шла, едва не касаясь земли, пронизанная молниями. Ракете предстояло пролететь сквозь нее. Такого испытания в ОКБ-52 не предполагали.
   Повод для беспокойства был и у Янгеля с Королёвым. Янгель показывал руководству не только Р-12 и Р-14. Из построенной на полигоне шахты успешно запустили лёгкую МБР 63С1. Первая дивизия этих ракет уже разместилась в пусковых шахтах «на краю Земли» – в районе чукотской бухты Провидения. Старт был успешным, ракета в столбе дыма вынырнула из шахты, пронзив грозовую тучу, и ушла в небо. Доклад о результате пуска ожидался только через 15 минут, и Сергей Павлович Королёв перехватил инициативу.
   ОКБ-1 в этот раз показывало сразу два долгожданных изделия – тяжёлую МБР Р-9 и лёгкую твердотопливную РТ-2. Испытания Р-9, работу над которой начали на два года раньше, чем в «той» истории, уже подходили к концу, принципиальное решение о принятии изделия на вооружение уже состоялось. Сейчас Королёв хотел показать разработку следующего этапа.
   РТ-2 разрабатывалась по личному заданию Первого секретаря, с начала 1954 года, и вышла на испытания в мае 1960-го. (АИ, в реальной истории – с 1959 г, испытания с февраля 1966 года)
   Несмотря на все полученные сведения по составу твёрдого топлива, конструкции изделия, и применённых материалах, в ходе её разработки пришлось преодолевать множество технологических трудностей. Но вот, наконец, долгий, шестилетний марафон перешёл в фазу испытаний и доводки. В мае и июне ступени ракеты испытывали сначала по отдельности, запуская их вначале на земле, потом – в полёте, по коротким траекториям. В начале июля отработали по очереди совместные пуски первой и второй, а затем – второй и третьей ступеней, с разделением. Всего лишь 15 июля был устроен первый пуск ракеты в полной комплектации, завершившийся неудачно. В топливном заряде первой ступени образовалась скрытая трещина. Как только до неё добралось пламя, площадь горения резко возросла, давление подскочило, и ракета взорвалась на траектории, рассыпавшись огненным дождём горящих фрагментов топлива.
   Королёв вполне доверял Игорю Николаевичу Садовскому, которого он назначил главным координатором работ по РТ-2 и руководителем всей твердотопливной тематики ОКБ-1. Садовский не опустил руки после первой неудачи, он распорядился тут же готовить к старту следующую ракету, специально выбрав первую ступень из другой технологической партии. Выбор оказался верным, на ступени, заливавшейся в другую смену, технологические параметры процесса были выдержаны точно. Запуск 16 июля прошёл без замечаний по первой и второй ступеням. Третья отклонилась от траектории больше, чем рассчитывали, но в Камчатку всё же попала. Сергей Павлович принял решение показать ракету Первому секретарю.
   Решение оказалось правильным – как только диктор объявил о запуске РТ-2, Хрущёв подскочил от нетерпения и стиснул в руках бинокль. Пуск твердотопливной МБР был непохож на ранее виденные им запуски. Позицию закрыла огромная туча белого дыма, из неё, на вершине толстой дымной колонны рванулась вверх ракета. Первый секретарь проводил её взглядом, затем повернулся к Неделину:
   – Что скажете, Митрофан Иваныч? Хорошая штука получилась?
   – Очень перспективная разработка, – подтвердил маршал. – Главное – простая и безопасная в обращении, всё равно что автоматный патрон. Никаких тебе ядовитых компонентов, жидкого кислорода, заправок, залипающих клапанов, и прочей мутоты. Получили с завода в контейнере, привезли, цепи управления проверили, опустили установщиком в шахту и забыли, до следующей проверки, ни забот, ни хлопот. Готовность к старту предельно быстрая – пускать можно сразу, как только гироскоп раскрутится.
   Хрущёв повернулся к Королёву, внимательно ждущему реакции руководства, одобрительно кивнул и показал поднятый большой палец. У Сергея Павловича отлегло – нрав у Первого секретаря был крутой, он мог, ничего не объясняя, показать и средний.
   – Сейчас королёвские спецы ещё одну разработку показать должны, – заговорщицки сообщил Неделин, оглядываясь в сторону проложенной неподалёку железнодорожной ветки.
   Показался поезд, который тащили два тепловоза. Он свистнул, словно привлекая внимание собравшихся. Поезд выглядел обычным, собранным «с бору по сосенке» товарняком – в нём были платформы с контейнерами, цистерны, новый удлинённый 25-метровый вагон-рефрижератор, товарный вагон, ещё цистерны, пассажирские вагоны...
   – Смотрите, товарищ Первый секретарь, – Неделин слегка подтолкнул Хрущёва под локоть.
   Никита Сергеевич повернулся, и обомлел. Растопырив в стороны могучие аутриггеры, с виду обычный рефрижераторный вагон поднялся вертикально вверх. На его торце распахнулись двустворчатые ворота. Неделин обеспокоенно поглядывал на надвигающуюся грозу, вертя в руках большой зонт и готовясь прикрыть Первого секретаря. Заправка жидким кислородом и раскрутка гироскопов обычно происходили параллельно и занимали около 15 минут.
   А у Челомея, как частенько бывает в присутствии начальства, с пуском С-5 не ладилось. В момент запуска маршевого двигателя отошёл бортразъём, здоровая конструкция с множеством контактов, соединяющих ракету с землей проводами, как пуповина соединяет младенца с матерью. Отошёл, хотя его неоднократно проверяли – «генеральский эффект» оказался неистребим. Двигатель заглушили. Сергей, заранее изучивший в ИАЦ ситуацию и возможные проблемы, приказал водворить бортразъём на место кувалдой и начать отсчет времени с нуля.
   Кувалда при ремонте советской техники всегда была инструментом незаменимым. Даже Сергей Алексеевич Лебедев ремонтировал с её помощью первую БЭСМ, постукивая по каркасу, чтобы пошевелить отошедшие контакты. В ракетных шахтах кувалду обычно держали наготове прямо под пусковым пультом – на случай, если после получения приказа на пуск возникнет заминка с замком сейфа, где хранятся коды запуска.
   Кувалда помогла и в этот раз – бортразъём окончательно защёлкнулся. Ещё несколько минут подготовки, команда на запуск, рёв реактивного двигателя, ракета резко выскочила из трубы, на лету расправляя крылья, и скрылась в подошедшей почти вплотную грозовой туче.
   – Ишь, как быстро, как ласточка из гнезда выскочила, – удовлетворённо улыбнулся Хрущёв.
   В этот момент раздался громовой рёв двигателей. Никита Сергеевич повернулся к поезду. По бокам поднятого вагона из открывшихся огневых каналов в стороны брызнули струи пламени. Из вагона в огненном вихре стремительно вылетела королёвская Р-9, и ушла в зенит, пронзив накрывшую полигон грозовую тучу. Через несколько мгновений хлынул ливень. Гости разбежались с трибун кто куда. Члены Президиума ЦК скрылись в контейнерном домике, предусмотрительно поставленном рядом со зрительской трибуной.
   Хрущёв остался доволен показом, и общим положением дел с переоснащением Вооружённых сил современным оружием. Подозвав Челомея, он спросил:
   – С-5 свою к Новому Году доведёте до приличной надёжности?
   – Постараемся, Никита Сергеич, – заверил Челомей. – А что? Может потребоваться?
   – Есть такое подозрение, что что-то нехорошее затевается вокруг Кубы, – Хрущёв воровато оглянулся и прижал палец к губам. – Надо бы подготовить хотя бы с десяток пусковых С-5 для отправки на остров. Я скоро поеду в Штаты, на сессию Генеральной Ассамблеи. Заодно встречусь с Кастро, поговорю, узнаю, чем он дышит. В 59-м он хорошее впечатление произвёл, посмотрим, как сейчас будет.
   – Пусковые и ракеты подготовим, Никита Сергеич, – Челомей напрягся, чувствуя, что затевается большая игра. – Всё сделаем в лучшем виде. Но хорошо бы и по линии ВВС и флота подстраховаться. Комплекс совсем новый, мало ли что может закапризничать...
   – Я адмиралу Кузнецову и маршалу Вершинину уже поручения дал, – ответил Хрущёв. – Но С-5 тем хороши, что мы всегда можем откреститься – дескать, мы Фиделю оружие продали, а сами тут ни при чём и вообще наших там не было. С ВВС и флотом так не получится.
  
   Первый секретарь и не подозревал, что на другой стороне океана тоже готовятся к тем же событиям, точнее, считал, что готовятся только кубинские контрреволюционеры, финансируемые ЦРУ. Однако, кое-что изменилось. После впечатляющего удара советской стратегической авиации по базам американских и британских наёмников в Британском Гондурасе осенью 1959 года (АИ, см. гл. 04-18) первый заместитель начальника штаба ВВС Кёртис Лемэй в частном порядке обратился на фирму «Норт Америкэн» с просьбой подготовить модификацию крылатой ракеты AGM-28 «Hound Dog» в неядерном снаряжении. Точность инерциальной системы наведения у неё была рассчитана на ядерный заряд, то есть – никакая (КВО 3,2 км). Инженеры «Норт Америкэн», пошевелив мозгами, предложили естественным образом напрашивавшийся вариант – с коррекцией по радиомаякам системы LORAN. Поле её действия охватывало всё атлантическое побережье США и прилегающие острова. Лемэй дал добро на доработку ракет, и к сентябрю разработчики уже начали испытательные запуски.
   Аллен Даллес, узнав об этом, вышел непосредственно на Лемэя и предложил ему «проверить новую систему вооружений на реальных целях».
   – С удовольствием! – прорычал Лемэй, перекатив сигару из правого угла рта в левый. – Только скажите, когда и где!
   – Просто будьте готовы, – ответил Даллес. – Когда время настанет – я вам сообщу.
  
   #Обновление 05.03.2017
  

19. Ботинок и «кузькина мать».

  
  К оглавлению
  
   На следующий день после показа новых вооружений Никита Сергеевич на один день улетел с протокольным визитом в Бельгию (АИ, см. гл. 05-16), а по возвращении ещё раз собрал ведущих конструкторов аэрокосмических вооружений. Он хотел ещё раз посоветоваться, как защитить наше суверенное пространство от угрозы вторжения с воздуха и можно ли как-то бороться с разведывательными спутниками противника.
   Академики Королёв и Келдыш вновь повторили свои аргументы: орбита в соответствии с законами небесной механики проходит без всякого учёта государственных границ, в этом, диалектически, и состоят главные достоинства и недостатки спутниковой разведки:
   – Спутник – не самолёт, Никита Сергеич, – растолковал Келдыш. – Его нашу территорию облетать не заставишь. Тем более, в 1956-м мы сами создали прецедент, запустив первый спутник на круговую орбиту. Теперь мы не можем предъявить претензии американцам, что их спутники тоже над нами летают. Зато можем снимать их сколько угодно, а они могут снимать нас.
   Дмитрий Фёдорович Устинов доложил о мероприятиях по маскировке военных объектов и дезинформации противника:
   – На заводе «Красный треугольник» налажен выпуск в больших количествах прорезиненной ткани и резинового герметика для швов. В малых городах Нечерноземья организуются предприятия по пошиву надувных макетов военной техники, неотличимых от настоящих при съёмке с большой высоты. На макеты даже наносятся сменные тактические номера, с креплением на застёжках-липучках.
   На стационарных оборонных объектах развёрнута программа по их маскировке высаживаемыми взрослыми деревьями. Наша промышленность освоила технику для выкапывания и транспортировки уже подросших деревьев, а в питомниках деревья и вовсе выращивают сразу в контейнерах, в габаритах «еврокуба», приспособленных для удобной транспортировки. Это и для озеленения городов хорошо, и для маскировки секретных объектов. Также мы вовсю применяем удачный сталинградский опыт «ландшафтного дизайна», например, защищаем строения обваловками, а затем устраиваем поверх них цветочные клумбы. Военный объект при этом выглядит как гражданский, со спутника не отличить.
   Для маскировки настоящих военных объектов и техники увеличен выпуск маскировочных средств, в частности – маскировочных сетей, а также дымогенераторов, позволяющих быстро установить дымовую завесу на значительной площади в момент перед пролётом вражеского спутника.
   – Так ведь спутник, условно говоря, облетает Землю за полтора часа, – уточнил Хрущёв. – Это что, каждые полтора часа дымовую завесу ставить?
   – Немного не так, Никита Сергеич, – ответил академик Келдыш. – В общем случае спутник при движении по орбите смещается над поверхностью Земли, то есть, – он взял карту мира, карандаш и нарисовал что-то, напоминающее набор синусоид, сдвинутых по фазе относительно друг друга, – проекция орбиты на поверхность Земли выглядит примерно так. То есть, над одной и той же точкой земной поверхности спутник будет проходить один или два раза в сутки, в зависимости от орбиты. Более точно можно сказать после расчёта орбиты конкретного спутника.
   – Вон оно как... Понятно, – покивал Никита Сергеевич. – Припоминаю, вы мне такую картинку уже как-то показывали. Ну, вот, скажем, запустили американцы спутник. Как нам понять, что он – фоторазведчик или, там, радиоразведчик? Как вычислить его орбиту?
   – Фоторазведчик, наиболее вероятно, будет летать по полярной орбите, которая позволяет просматривать всю площадь земной поверхности, – ответил академик. – За спутником можно наблюдать при помощи радиолокатора или телескопа, а лучше — и того и другого одновременно, это позволит быстро рассчитывать орбиты.
   – А облака не помешают в телескоп спутники разглядывать? – спросил Хрущёв.
   – Помешают, конечно, – ответил Мстислав Всеволодович. – Поэтому для нас так важен Памир. Мы исследовали этот вопрос и выбрали наилучшее место для комплекса оптического наблюдения за спутниками – гора Санглох в Таджикистане, чуть к западу от городка Розиён, немного южнее города Нурек. Там местная погодная аномалия, наибольшая прозрачность воздуха в течение года. С 1957 года там работает постоянная горная станция отдела переменных звёзд. Сейчас под общим руководством Академии Наук СССР на Красногорском заводе начата разработка оптико-электронного комплекса, который позволит вести слежение за космическими объектами и рассчитывать их орбиты. Комплекс по первым прикидкам получается передовой и довольно сложный, но работу мы начали.
   (Аналог оптико-электронного комплекса «Окно» http://www.vko.ru/oruzhie/okno-v-kosmos)
   – Правильно сделали, это для нас сейчас важнейшее направление, – одобрил Первый секретарь.
   – Вот, кстати, разрешите добавить, товарищ Первый секретарь! – маршал Бирюзов, командующий ПВО, поднял руку, прося слова.
   – Пожалуйста, Сергей Семёныч.
   – Сейчас у нас на Памире, на территории Афганского Бадахшана, развёрнуты несколько комплексов зенитных ракет, – доложил маршал. (АИ, см. гл. 05-10) – ЗРК развёрнуты в рамках мероприятий по усилению ПВО Среднеазиатского региона, и использовались для охоты на американские U-2, летающие из Инджирлика и Пешавара. Поначалу никаких конфликтов с местным населением не было. Но в последнее время участились случаи нападений местных племён на позиции зенитчиков. Это при том, что наши войска ведут планомерную идеологическую и разъяснительную работу с местным населением. Я обратился к военной разведке с просьбой помочь разобраться.
   – И как, разобрались? – Никита Сергеевич вопросительно посмотрел на Ивашутина.
   – Там всё оказалось не так просто, товарищ Первый секретарь, – доложил начальник ГРУ. – Местные таджики никаких претензий к нашим зенитчикам не имеют, наоборот, очень довольны их присутствием, они нашим бойцам свежие продукты поставляют.
   Нападения на позиции зенитчиков организовали местные кыргызские банды под командованием некоего Рахманкул-хана Джапаркулова. Я навёл справки, это ещё та тварь. Потомственный враг Советской власти. Его дед, Рахманкул-бек, глава кыргызского рода Сары Тейит, был активным участником басмаческого движения в Ферганской долине и городе Ош, приговорен к расстрелу в 1922 году.
   Рахманкул-хан в 1917 году в возрасте 4-х лет с отцом бежал в Афганский Памир, где в 1938 году, после смерти отца, в возрасте 25 лет провозглашен памирскими киргизами ханом. Воспользовался амнистией для лиц участвовавших в басмаческом движении вернулся на Советский Памир. Свое происхождение скрыл от советских властей на Восточном Памире, и вернулся на свою Родину – Мургаб, где оказал вначале услуги по установлению властных органов советской власти. Имея большой авторитет среди местного населения на фоне борьбы с басмачеством, стал начальником милиции Мургаба, получил звание майора.
   В 1944 году вырезал пограничные заставы Ранг-Куль и Кызыл-Рабат, организовал нападение на Мургабскую комендатуру. В 1947 году пригласил в гости китайских пограничников на смежной с Пакистаном территорией Мин-Теке, убил их и завладел их оружием, после чего бежал на Малый Памир. Провозгласил себя ханом, и стал контролировать караванные пути из Китая в Афганистан по Ваханскому коридору. В его личном владении было более 70 тысяч баранов, более 2 тысяч яков, около 300 лошадей и верблюдов. Летом 1950 года с одобрения Закир-шаха вернулся в Афганистан, где памирские киргизы снова его провозгласили ханом. Сейчас Рахманкул-хан фактически контролирует Ваханский коридор.
   (Подробнее про Рахманкул-хана см. http://www.pogranec.ru/showthread.php?t=31162)
   – Ваханский коридор? – озабоченно переспросил Хрущёв. – Этого нам только не хватало.
   По его договорённости с Захир-Шахом Ваханский коридор в будущем должен был отойти СССР (АИ, см. гл. 05-04), и наличие в этом регионе какого-то там хана с кыргызскими бандитами Первого секретаря совсем не обрадовало.
   – А изловить или ликвидировать его можно? – спросил Никита Сергеевич.
   – Пробовали неоднократно, в период с 1944 по 1948 год, да и позже – тоже, – ответил Ивашутин. – Эта сволочь отлично знает тактику наших пограничных войск. Он несколько раз ухитрялся наносить нам чувствительные поражения и уходил из расставленных ловушек.
   – То есть, какой-то гад ещё в войну вырезал две или три наших заставы, и вы его до сих пор наказать не можете? – возмутился Хрущёв.
   Ивашутин угрюмо кивнул:
   – Пока не получалось, товарищ Первый секретарь.
   – Так, – Никита Сергеевич хотел было уже взорваться, но передумал – при академиках этого делать не следовало. – У нас сейчас появились совершенно новые возможности, которых в 1944-48 году и в помине не было. Обсудите вопрос с товарищами Серовым и Гречко, и потом ещё раз поговорим об этом, отдельно.
  
   В начале августа Советский Союз посетили регент Шахзада Асад ур-Рахман и его подопечный, 10-летний принц Мухаммед Саиф уль-Мульк Насир, наследный Мехтар (правитель) памирского княжества Читрал. Визит был согласован ещё весной, во время пребывания Н.С. Хрущёва в Афганистане.
   Принятые во время визита в Читрал решения уже начали выполнять. В княжестве развернулись сразу несколько совместных с СССР проектов, нацеленных на постепенную интеграцию экономики в госструктуру Советского Союза.
   Первой начала работу транспортная компания. Советские строители в течение трёх месяцев удлинили и расширили взлётно-посадочную полосу столичного аэродрома. Теперь он мог принимать не только дирижабли и лёгкие самолёты, вроде Ли-2, но и более тяжёлые Ил-18, Ан-12 и Ан-8. Для вывоза местной продукции и завоза товаров из СССР княжество Читрал взяло в лизинг у Аэрофлота 4 самолёта Ан-8 и один Ил-18. Транспортники летали каждый день, пассажирский лайнер совершал рейсы два раза в неделю. В дальнейшем, по мере необходимости, предполагалось увеличить количество рейсов (АИ).
   В долине, в каждом селении были построены средние школы, туда направлялись на работу выпускники педагогических ВУЗов, из числа желающих вступить в «Корпус мира». Также осенью планировалось открыть училище для подготовки авиационных техников из числа молодёжи, уже закончившей школьный курс обучения. Старших школьников от 12 лет пока учили по сокращённым программам – обучали читать, считать и писать в пределах начальной школы, учили разговорному русскому языку, и давали упрощённый курс «политической грамотности» – объясняли отличия того или иного политического строя и преимущества социализма, на примере Советского Союза. Младшим давали почти, полноценную советскую школьную программу, адаптированную к местным условиям (АИ).
   Девушек обучали подходящим профессиям – готовили медсестёр, фельдшеров, учителей начальных классов, ткачих и доярок, умеющих управляться с доильным аппаратом (АИ).
   В Читрал весной завезли множество саженцев фруктовых деревьев, полиэтиленовую плёнку для парников, и открыли биостанцию для производства бактерий-азотфиксаторов, в дополнение к уже работающим хлорелловым фермам (АИ). Местное население вначале относилось к новшествам настороженно, но, когда привесы у скота и удои начали расти небывалыми ранее темпами, недоверие быстро сменилось восторгом, а увеличившаяся после внесения «азотных» бактерий урожайность «заполировала» народное воодушевление лучше, чем пиво после водки.
   Разумеется, и регенту и от него – принцу было об этом хорошо известно, и успехи в сельском хозяйстве стали ещё одним весомым аргументом в пользу более тесного сотрудничества с Советским Союзом.
   В момент приезда принца с регентом Никита Сергеевич находился в отпуске. Он встретил регента и принца в аэропорту Минеральных Вод. Программа пребывания предусматривала поездку по стране, так как и принц и регент хотели всё посмотреть своими глазами, и оценить, есть ли преимущества у социализма перед привычным для Читрала феодальным строем. Перед княжеством стояла непростая дилемма выбора дальнейшего пути развития. Выбрать ли погрязший в собственных проблемах Пакистан, от которого после 1947 года правители и народ Читрала не получали никакой помощи, или присоединиться к могучему северному соседу, уже сделавшему для них очень много добрых дел и проявлявшего необычайные для великой державы такт и великодушие.
   Никита Сергеевич провёл предварительные переговоры с регентом ур-Рахманом в присутствии принца, в ходе которых рекомендовал им вначале, пока погода ещё тёплая, посетить несколько крупных советских городов, побывать в сельской местности, а затем провести недели две в центральных пионерских лагерях страны – «Орлёнке» и «Артеке», после чего завершить визит переговорами в Москве. Сам он, разумеется, не собирался сопровождать десятилетнего мальчишку и возить его по стране, для этого МИД назначил сопровождающего дипломата.
   Чтобы принцу было не скучно, Хрущёв попросил Игоря Петровича Иванова привлечь к сопровождению гостей команду детей из детских коммун. Иванов подошёл к делу творчески и с энтузиазмом. Уже в аэропорту Минвод гостей, помимо воинского почётного караула, встречал также почётный караул Всесоюзной пионерской организации. Любовь Кузьминична Балясная (Председатель Центрального Совета Всесоюзной пионерской организации имени Ленина при ЦК ВЛКСМ с 1958 по 1964 г), которую Иванов привлёк к организации мероприятий, будучи предупреждена Серовым о важности этого визита, организовала свою часть работы по высшему разряду.
   Всё увиденное произвело на принца уль-Мулька неизгладимое впечатление. Следует понимать, что принц Мухаммед на тот момент не сильно превосходил по уровню развития своих прочих сверстников – по сути, он был обычным пацаном из затерянной в горах долины, 8 месяцев в году отрезанной от остального мира, где не было ни телевидения, ни кинотеатра, ни даже регулярной доставки почты и товаров первой необходимости. Да, в отличие от большинства соплеменников, он умел читать и писать по-английски и по-арабски, говорить на пушту и дардском, вероятно, его также учили в пределах английской школьной программы. Но в своей долине он не мог знать ничего, что знал любой пионер в Советском Союзе, о таких привлекательных для любого мальчишки вещах, как автомобили, авиация, флот, космические полёты, и многое другое.
   На Мухаммеда произвела невероятное впечатление даже новая советская пионерская форма – белые рубашки, тёмно-синие шорты мальчиков и юбки девочек, красные пилотки и алые галстуки смотрелись после привычных ему серых и коричневых одежд дардских крестьян настолько ярко и нарядно, что ему самому захотелось походить в такой же форме вместе с этими детьми, загорелыми, счастливыми и довольными жизнью. Принц решил, что когда вернётся, он обязательно введёт в своей стране такую же красивую детскую форму, для торжественных случаев, пусть даже поначалу – только в столице.
   Дальнейшее путешествие по Советскому Союзу поразило его ещё больше. На каждом шагу он видел необычайные вещи. Высоченные новые дома, по 9, 12, 16 этажей, строились в считанные дни, как будто вырастали сами собой. Только вчера, казалось, проезжая по дороге из аэропорта, утром видели здесь первый этаж, а уже на следующий день дом поднялся на 5-6 этажей вверх. Пионеры с удовольствием рассказали и показали Мухаммеду, что такое современное каркасно-панельное строительство, их делегацию даже пригласили на завод железобетонных изделий, где показали, как на автоматической линии делают те самые панели, из которых потом возводят эти красивые разноцветные дома.
   Он быстро подружился со своими сопровождающими, с одними Мухаммед сошёлся ближе, с другими – не очень. Чаще всего обязанности гида брал на себя Андрей, он был на два года постарше Мухаммеда, но относился к нему как к равному. От него никогда нельзя было услышать что-то вроде: «Ты что, этого не знаешь? Это же всем известно!». Андрей всё объяснял спокойно, доброжелательно и подробно. Его лучшими друзьями также стали Игорь из Ялты, и Марина из Петрозаводска, они были весёлые и заводные, и вечно норовили втянуть принца в какие-нибудь игры. Эти трое лучше других знали английский, но Мухаммед уже с первых дней пытался говорить с ними по-русски. Сразу после того, как было принято решение посетить СССР, принцу прислали учебник русского языка, а через несколько дней у него появился репетитор, который не только учил Мухаммеда говорить по-русски, но и много рассказывал ему о Советском Союзе, о том, какие порядки и законы приняты в первом в мире государстве рабочих и крестьян, какими правами пользуются граждане СССР, и просто рассказывал разные эпизоды из жизни.
   Его прокатили по широченной реке, больше похожей на море, на невиданном корабле на подводных крыльях, летящем над водой со скоростью курьерского поезда. Показали пилотажные выступления и групповой воздушный бой самых настоящих истребителей, и даже покатали на учебно-боевом МиГ-17. В прибалтийской республике Эстонии Мухаммед вместе с друзьями из детских коммун гонялся на самом настоящем, пусть и совсем маленьком, гоночном автомобильчике, называемом «карт». Но ещё больше ему понравилась обычная жизнь обычных советских людей.
   Да, люди здесь тоже упорно работали, точно так же, как и у него на родине. Но рабочий день в СССР был ограничен 8-ю часами, у людей было два выходных, на каждом заводе для рабочих имелась столовая с бесплатным питанием. Принц с регентом просто подсчитали, сколько примерно тратит советское государство только на питание рабочих за один день – эта сумма превосходила годовой бюджет княжества Читрал в несколько раз. А ещё каждый человек в СССР получал бесплатную медицинскую помощь за счёт государства, и бесплатное образование. Студентам во время обучения даже платили стипендию, вместо того, чтобы брать с них деньги за учёбу – вот это у принца и вовсе в голове не укладывалось.
   Даже на улицах городов всё было совершенно иначе. Улицы были покрыты гладким сплошным камнем, усажены деревьями – какой невероятный контраст с немощёными грязными улочками вокруг Читрал-Форта – а ведь это столица княжества и королевский дворец. Люди на улицах были одеты нарядно – мужчины в большинстве своём носили костюмы, или пиджаки с брюками, женщины и девушки ходили без паранджи, в ярких, летних открытых платьях, от чего регент ур-Рахман поначалу пребывал в изрядном шоке.
   По улицам ездили автомобили – много автомобилей. Андрей рассказал Мухаммеду, что большая их часть произведена в Советском Союзе, но есть автомобили из других социалистических стран – ГДР, Польши и Чехословакии, а также из Франции, и даже из Америки.
   Мухаммеду особенно запомнился случай, которому он стал свидетелем. Они шли по улице, когда отъезжающая от тротуара машина – Игорь назвал её «Волга» – вдруг с грохотом провалилась передним колесом в неплотно закрытый водопроводный люк. Скорость у машины была небольшая, подвеска не пострадала, но подскочившая крышка помяла крыло, поцарапала краску, и сама машина застряла посреди дороги, мешая движению. Водитель, схватившись за голову, выскочил из машины, кинулся смотреть, потом стал искать телефон.
   Авария случилась прямо напротив входа в продовольственный магазин. Из него на шум выглянула уборщица, увидела, что случилось, и позвонила по магазинному телефону в милицию. Через пару минут подъехала милицейская машина, милиционер осмотрел место происшествия и начал составлять акт. Вскоре подъехал представитель «Водоканала», тоже всё осмотрел, развёл руками, признавая вину своей организации, и расписался в акте.
   – И что теперь будет? – с интересом спросил Мухаммед.
   – А давай спросим? – Андрей смело подошёл к милиционеру. – Дяденька милиционер, а вот на такой случай что по закону полагается? Вроде как водитель не виноват?
   (В СССР, в отличие от … люди не шарахались от милиции. Милиционер воспринимался не как пугало, а как уважаемый член общества. Конечно, бывали разные исключения, случалось, в милиции могли задержанных и побить, и ограбить пьяного, бывало, что и жители брали штурмом отделения милиции. Но всё же всеобщего неприятия, страха перед блюстителями порядка и ненависти к ним, как сейчас, не было)
   Гаишник взглянул на стоящих перед ним пионеров, и, улыбнувшись, разъяснил:
   – Водителю «Водоканал» оплатит ремонт машины. Потому что их обязанность – следить за исправностью всего водяного хозяйства города, и за люками тоже. Придётся, конечно, побегать, собирая справки, но машина у товарища застрахована, в том числе и от повреждений от непредвиденных препятствий на дороге. У нас, ребята, теперь, как выразился товарищ Хрущёв, «правовое государство». А это значит, что если гражданин ничего не нарушил, то закон всегда будет на его стороне, и правду свою он найдёт.
   После составления акта встал вопрос, как вытащить машину из люка. Водитель побежал к багажнику, и тут выяснилось, что домкрата у него нет. Уборщица, наблюдавшая за этой суетой из дверей магазина, успокоила водителя довольно неожиданной фразой:
   – Да погоди, не дёргайся, сейчас инвалида нашего позову, он поможет. Эй, Петрович! Иди сюда, тут твоя сила требуется!
   Послышались тяжёлые шаги, и из дверей магазина появился Петрович. Мухаммед никогда ещё не видел ничего подобного. У Петровича не было обеих ног выше колен, и левой руки. На нём был надет лёгкий каркас из дюралюминиевых балок, с ногами и руками, заканчивающимися стальными клешнями.
   – Что это? – прошептал изумлённый Мухаммед. – За что его так?
   – Это инвалид, ветеран войны, наверное, – объяснил Андрей. – Видишь, у него обе ноги ампутировали, и руки нет. Такие люди у нас от государства бесплатно получают экзоскелет, в котором могут передвигаться как обычные люди, и даже работать. Те, у кого родственников не осталось, живут в специальных санаториях, за ними там ухаживают, тоже бесплатно. А у кого родственники есть – те, благодаря экзоскелету, могут жить почти как обычные люди. Видишь, у человека обеих ног нет, а он ходит по улицам, работает в магазине – грузчиком, наверное, да ещё и людям помочь может, в такой ситуации, когда обычный здоровый человек не справится.
   Инвалид тяжёлыми шагами подошёл к застрявшей машине, с шипением пригнулся, ухватил машину спереди одной железной рукой за что-то под бампером, без видимых усилий приподнял её и поставил на асфальт.
   – Вот это да! – обалдел Мухаммед. – Вот так, взял и одной рукой машину поднял!
   Инвалид уже давно ушёл обратно в магазин, компания пионеров повела Мухаммеда дальше, а он всё никак не мог забыть «железного человека», который одной рукой поднял передок автомобиля.
   Мухаммед с новыми друзьями побывали в Минеральных Водах, Ленинграде, Киеве, Минске, Одессе, Ялте, и ещё нескольких городах, проехали по сельской местности. Компания у них была не маленькая, поэтому в каждом городе местные власти обычно выделяли им миниавтобус ЗиС-118 «Юность», в котором их и катали по городу. Принц только жалел, что в каждом городе удавалось провести лишь один-два дня.
   Почти ежедневно они ходили в кино, выбирая дневной сеанс, более дешёвый. Билет в кино стоил всего три рубля (в реале, «новыми деньгами» после реформы 1961 г – 30 коп, вечерний – 50 коп). В Читрале, 8 месяцев в году отрезанном от всего мира снеговыми завалами в горных проходах, Мухаммед вообще не имел возможности смотреть кино, поэтому он, «дорвавшись» до кинотеатров, наслаждался по полной. В гостиницах им обычно предоставляли один из номеров с телевизором, и принц, насмотревшись во время поездки советских фильмов и мультиков, решил первым делом попросить Первого секретаря Хрущёва провести в Читрал советское телевидение. Тем более, что в Пакистане тогда телевидения ещё не было. Для Мухаммеда одно это обстоятельство перевешивало все доводы противников интеграции с СССР и сомнения регента ур-Рахмана.
   В Ленинграде новые друзья сводили Мухаммеда на киностудию «Леннаучфильм», где её художественный руководитель, Павел Владимирович Клушанцев, рассказывал им, как снимают те фантастические фильмы о космосе и путешествиях на другие планеты, которые они несколько раз видели по телевизору и в кинотеатрах. В рамках программы популяризации космических исследований Клушанцев в это время снимал научно-популярный полуигровой сериал, как продолжение фильма «Дорога к звёздам». Сериал не концентрировался только на космосе, в нём показывали все достижения советской науки – электронные вычислительные машины и прочую электронику, роботов, авиацию, суда на подводных крыльях, дирижабли, автомобили, телевидение, но Клушанцев, как энтузиаст исследования и освоения космоса, уделял этой теме особенно много времени.
   Принц, воспользовавшись случаем, спросил Клушанцева:
   – А сильно ли дорого будет провести в Читрал советское телевидение?
   – Насколько я знаю, нужно всего лишь поставить приёмную станцию системы «Орбита», одну на всю долину, – ответил Павел Владимирович, – и от неё провести кабели в каждое селение. Конечно, телевизор – прибор недешёвый, но можно для начала в селениях устроить клубы и поставить по одному телевизору на каждое селение, за государственный счёт. К строительству клубов подключить местных крестьян, это обойдётся недорого. Но сначала нужно решить вопрос с электричеством. У вас ведь электричества в долине нет?
   – Нет, только дизельные генераторы, они работают по два-три часа в день, вечером, – пояснил регент.
   – Тогда имеет смысл обсудить с нашим руководством возможность протянуть к вам из Горно-Бадахшанской автономной области линию электропередачи, – посоветовал Клушанцев. – Начинать преобразования нужно с сельского хозяйства и энергетики, а телевидение – это уже из разряда роскоши. Тем более, у вас нет серьёзных топливных ресурсов. Если бы они были, можно было бы контейнерную передвижную электростанцию поставить, а так – только если тянуть кабель.
   Регент пометил для себя обязательно обсудить с Хрущёвым вопрос энергоснабжения. Это был ещё один плюс в пользу советского варианта – в Пакистане с электричеством пока что было не намного лучше, чем в Читрале.
   После посещения киностудии Мухаммед честно признался Андрею:
   – Побольше бы снимали и показывали таких фильмов, что делает Павел-ата. Все эти бытовые мелодрамы, что у вас вечером по телевизору показывают, смотреть скучно и неинтересно.
   – Так их для женщин показывают, – рассудительно ответил Андрей. – Нормальные люди такое, конечно, смотреть не будут. Мужики смотрят или фантастику, или боевики, или футбол.
   – Я тоже такую муть не смотрю! – возмутилась Марина.
   – Так это пока тебе десять лет, – засмеялся Игорь. – Лет до двенадцати мальчишки с девчонками ещё друг друга более-менее понимают, а вот дальше – ой.
  
   Мухаммед в каждом городе просил отвести его на базар. В конце поездки он признался, что проверял, действительно ли в Советском Союзе так много яблок, как рассказывал ему весной Хрущёв. В Читрале яблоки не росли, поэтому были большой редкостью. До начала советских поставок за одно яблоко на базаре давали целого козла. Торговля с СССР сбила цены, яблоки в Читрал теперь возили дирижаблями, в обмен на грецкие орехи, персики и абрикосы. Цены упали, теперь яблоко уже дарили не только невестам на свадьбу, но и могли позволить для всей семьи на праздники, но всё равно, пока яблоки оставались привозной редкостью.
   Визит состоялся в августе, в момент, когда яблок было завались. Началось это яблочное помешательство ещё в Минводах. Принц попросился на базар, увидел на прилавках горы яблок разных сортов, и у него слегка снесло крышу. Увидев чернявого паренька в необычной одежде, стоящего у прилавка с отвисшей челюстью, толстая тётка-торговка засмеялась и спросила:
   – Никак, парень яблок никогда не видел?
   – Он издалека приехал, из-за границы, у них яблоки – редкость, дорогое удовольствие, – ответил торговке Андрей.
   – Ох ты, господи! – тётка даже всплеснула руками от удивления. – Да я его даром угощу, разными сортами, чай не убудет!
   Она ловко свернула кулёк из коричневой обёрточной бумаги, и положила туда по яблоку шести разных сортов, лежавших на прилавке. Соседняя торговка, услышав, что мальчишка приехал из-за границы, тоже набрала и подарила ему несколько своих яблок, дальше по базару пошла цепная яблочная реакция. В итоге пионеры ушли с базара, нагруженные несколькими килограммами яблок всех вообразимых сортов, не менее полутора десятков.
   Самые лучшие воспоминания у принца, без сомнения, остались от пионерских лагерей. Они провели по неделе в обоих центральных пионерских лагерях Советского Союза – «Артеке» и «Орлёнке». После суровой горно-континентальной природы Читрала субтропический «Орлёнок» с пышной растительностью вокруг показался Мухаммеду зримым воплощением рая на земле. Здесь они ходили на яхте под парусом, летали вдоль пляжа на планирующих парашютах, на буксире у катера, катались на водных лыжах и досках для сёрфинга, купались, плавали с аквалангами, и просто с масками и трубками, летали всей компанией на «пионерском» дирижабле, и по отдельности – в аэротрубе. Андрей объяснил Мухаммеду, что все развлечения в пионерском лагере – бесплатные, но пионеры сами участвуют в их организации, под руководством взрослых вожатых.
   Ещё одним, недавно появившимся видом спорта, был кайтинг. Его только начинали осваивать, пионерские лагеря на черноморском побережье получили первые партии кайтов, и первых инструкторов, которых предоставил ДОСААФ. Мухаммеду очень понравилось кататься по воде на доске для сёрфинга, а когда тебя при этом ещё и тащит большой воздушный змей, это и вовсе было непередаваемое ощущение. Пару раз его даже поднимало в воздух, но инструктор тут же вернул его на воду и объяснил, что на кайте летать опасно:
   – Летать – это на парашюте. Кайт должен тащить тебя по воде.
   Одним из самых ярких впечатлений, оставшихся у принца Мухаммеда от визита в Советский Союз, была «ракета» на карбиде, которую они с Андреем и Игорем запустили, тайком выбравшись с территории лагеря. В «Орлёнке» ещё продолжалась стройка, и однажды Игорь, с заговорщицким видом подойдя к Андрею, сунул ему под нос что-то грязно-белое.
   – Карбид? – вскинулся Андрей. – Где взял?
   – Там, на стройке, – Игорь махнул рукой куда-то в направлении строительной площадки. – Его там ещё полно.
   – Так... Надо найти бутылку, – Андрей немедленно переполнился кипучей энергией. – Мухаммед, пойдёшь с нами ракету запускать?
   – Какую ракету? – изумился принц.
   – Увидишь. Пошли. Сначала надо пустую бутылку найти.
   Бутылку из-под лимонада они обнаружили около столовой. Пробравшись на стройплощадку, нашли карбид, и долго толкли его куски, чтобы просунуть их в узкое горлышко. Затем Андрей перочинным ножом выстругал пробку, подогнав её по горлышку достаточно туго, но не слишком.
   (Подробно описывать технологию не буду, чтобы не смущать тех, кто не пробовал)
   Заряженную «ракету» они установили на подготовленные Игорем направляющие, и укрылись за бетонной плитой.
   – Я, вроде, всё рассчитал, как надо, но мало ли, вдруг бутылку разорвёт, – пояснил Андрей. – Если полетит – и отсюда увидим.
   Мухаммед с Игорем напряжённо ждали. Тишину летнего вечера вдруг разорвал громкий хлопок, и свист. Бутылка взлетела высоко вверх, а затем со звоном разбилась о бетонные плиты.
   – Сматываемся, – скомандовал Андрей, и все трое побежали.
   Хлопок был слышен почти на всей территории лагеря. Вернувшись в отряд, ребята наткнулись на Марину:
   – Андрей, это вы там хлопнули?
   – А то?! – ухмыльнулся Андрей.
   – Ты дурак? – возмутилась Марина. – А если бы Мухаммеда поранило? Он же принц! Зачем вы его в такое дело втравили?
   – Да с чего бы его поранило? – удивился Игорь. – Что мы, первый раз, что ли? Технику безопасности соблюдаем.
   – Маринка, ты не тарахти, а подумай сама, – рассудительно заявил Андрей. – Ты верно говоришь, Мухаммед не просто пацан, он – принц. Его там, во дворце ихнем, пасут со всех сторон, то – нельзя, это – нельзя. А ему ещё страной своей предстоит управлять. То есть он должен настоящим мужчиной быть, и всё уметь. А как можно стать настоящим мужчиной, если ты ни разу в жизни карбид в бутылку не засовывал?
   Марина только рукой махнула, поняв, что «этих мальчишек не переделать».
   Поездка завершилась в конце августа, в Москве. Здесь регент ур-Рахман и принц провели итоговые переговоры с Хрущёвым и Косыгиным, а также встретились с Председателем Президиума Верховного Совета СССР Мазуровым, с которым обсуждали устройство законодательной системы СССР применительно к возможной интеграции Читрала.
   С Косыгиным и Хрущёвым обсуждали куда более конкретные и понятные Мухаммеду вопросы – возможность протянуть линию электропередачи, развитие перерабатывающей и пищевой промышленности, торговлю, организацию телетрансляции советского телевидения на Читрал.
   Обсуждали и менее приятные проблемы. Серов доложил, что идея вхождения Читрала в состав СССР вызвала резкое неприятие у части богатого населения княжества, исторически тесно связанной с англичанами. Многие выходцы из богатых семей служили на офицерских должностях в британских колониальных войсках. Хрущёв сразу предупредил регента и принца:
   – Вероятнее всего, в случае, если народ на референдуме выскажется за присоединение Читрала к СССР, следует ждать антиправительственного выступления со стороны пробритански настроенных военных. Других офицеров у вас нет, поэтому государственный переворот более чем вероятен. Если рядовой состав, по большей части – выходцы из крестьян, вполне согласны с идеей объединения, то офицеры настроены категорически против. В такой ситуации оппозиционеры, чувствуя своё шаткое положение, постараются убить и принца, и вас, господин регент, чтобы как можно скорее захватить власть.
   – Что вы можете посоветовать, господин Первый секретарь? – спросил регент. – Я отвечаю за жизнь принца, да и целость моей персоны, мне, как вы понимаете, не безразлична.
   – Чтобы успокоить местную знать и реакционное духовенство, я бы посоветовал пропагандировать идею, что в случае положительного исхода референдума будет установлен достаточно длительный переходный период для адаптации населения к социализму, – ответил Хрущёв. – Не может быть и речи о каком-либо «раскулачивании», насильственном отъёме собственности, тем более, что крупных собственников в вашем обществе, как таковых, и нет. Землевладельцы есть, но их наделы не так велики, как, скажем, были в России перед революцией, или есть сейчас в Латинской Америке. У вас большая часть обрабатываемой земли находится в собственности государства, и это – большое преимущество.
   – Но как нейтрализовать офицеров, настроенных пробритански? – спросил регент. – Вы правы, они не пощадят ни меня, ни принца.
   – Офицеров у вас относительно немного, – заметил Косыгин. – Может быть, перед референдумом советский спецназ обеспечит вашу охрану? Тогда, в случае попытки переворота, у вас будет законная возможность уничтожить мятежников. Наши специалисты с этим справятся.
   – Но в случае неудачного переворота часть мятежников неминуемо уйдёт в горы! – ответил регент. – Нам только партизанской войны не хватало.
   – Важно, чтобы они не ушли в Пакистан, Афганистан и Кашмир, – ответил Хрущёв. – Если они останутся в долине, пусть даже скроются в горах – это полбеды. Можно, конечно, для надёжности, в случае мятежа высадить советский десант и зажать мятежников между охраной дворца и десантниками, как между молотом и наковальней. Я лишь предлагаю варианты. С политической точки зрения, безусловно, было бы более желательно заранее нейтрализовать пробритански настроенных офицеров, арестовать их или ликвидировать, чтобы обойтись без ввода советских войск. В этом случае никто не сможет обвинить СССР, что мы «принесли социализм на штыках».
   – Я хочу, чтобы меня охраняли русские солдаты, – заявил принц. – Мне так будет спокойнее. Я побывал в ваших армейских частях, познакомился с солдатами и офицерами. Они – другие, совсем не такие, как наши, обученные британцами. Не знаю, как объяснить, но другие. Нормальные люди, смотрят на нас, как на людей, а не как на обезьян.
   – Хорошо, ваше высочество, – ответил Хрущёв. – Это мы можем организовать. Ни о чём не беспокойтесь, возвращайтесь на родину. В ближайшее время мы свяжемся с господином регентом и пришлём вам нашу охрану. Если вы надумаете проводить референдум по вопросу присоединения к СССР, лучше всего сделать это перед самым закрытием перевалов, чтобы противники интеграции не смогли организовать вторжение с территории Афганистана или Пакистана. Если же ваш народ примет решение присоединиться к Советскому Союзу, мы сумеем организовать оборону, но на это нужно время.
  
   После беседы с советским руководством принц и регент в сопровождении пионеров ещё несколько дней провели в Москве. Принца поразили небольшие пассажирские дирижабли, курсирующие над Москвой и Ленинградом, как пригородные автобусы. С друзьями Мухаммед обошёл всю ВДНХ, дивясь величайшим достижениям советского общества, тем более невообразимым для человека из глухой горной долины. Регент ур-Рахман, сопровождавший принца, тоже на протяжении всей поездки был поражён не меньше, чем его подопечный, тем более, что регенту было с чем сравнивать. Он ранее бывал и в Пакистане, и в Великобритании. Пакистан и вовсе выглядел помойкой, утопающей в грязи и бедности, а в метрополии, кичащейся своими традициями демократии, разрыв между богатыми и бедными поражал своей глубиной. Ухоженные богатые районы, вроде Челси, соседствовали с депрессивными рабочими гетто, где улицы были завалены мусором, среди которого копошились оборванные грязные дети.
   (И политики, допускающие, чтобы их народ жил вот так http://amarok-man.livejournal.com/740768.html ещё пытались презрительно называть «коммиблоками» новую советскую застройку 1960-х http://www.sovarch.ru/gallery/21-351)
   Контраст с советскими городами был невероятный. Да, районы старой застройки были и здесь, но в целом и Москва, и Ленинград, и Киев, и Минск, и другие города, где им довелось побывать, выглядели как сплошная стройплощадка. Новые, удобные современные дома росли, как грибы после дождя, тогда как в той же Великобритании строилось в основном только жильё для богатых людей. Ещё больше поразило регента, что квартиры в новых домах людям предоставлялись бесплатно, за счёт государства, в порядке очереди и по нормам жилплощади, установленным в соответствии с санитарными и научными требованиями, безотносительно дохода семьи. Он понимал, что в капиталистических странах подобное в принципе невозможно.
   Ур-Рахман с Мухаммедом побывали и внутри квартир в этих новых домах. Причём это явно не было запланированной инсценировкой, чего регент, откровенно сказать, опасался. Они приехали в один из новых районов Москвы, в выходной день, когда улицы кишели радостными новосёлами. Андрей начал объяснять Мухаммеду, по каким правилам люди получают бесплатное жильё от государства. Проходившая мимо молодая женщина, услышав его, улыбнулась и спросила:
   – Паренёк что, издалека приехал?
   – Да, очень издалека, – ответил Андрей. – Это – принц Мухаммед, будущий правитель небольшой страны Читрал, на границе Пакистана, Афганистана и Советского Союза.
   – Ух ты, настоящий принц? – удивилась женщина. – Надо же... А что вы тут делаете?
   – Да вот, показываем Мухаммеду, как у нас государство заботится о гражданах и бесплатное жильё им выделяет, – пояснил Андрей. – Ещё бы типовую квартиру изнутри показать....
   – Так пойдёмте ко мне, – тут же пригласила женщина. – Мы как раз только что въехали. Меня Зина зовут. Муж у меня на заводе работает, слесарем. Самая что ни есть типичная советская семья.
   Они всей толпой поднялись по лестнице на третий этаж уютного пятиэтажного дома. Квартира была двухкомнатная, небольшая, но удобная. Регент был очень удивлён, что в типовом доме для рабочих есть центральное отопление, горячая и холодная вода, электричество и даже газ на кухне. Это был невероятный контраст не только с убогими строениями в Читрале или Пакистане, но даже с Великобританией, где дома в основном отапливались совершенно неэффективными угольными каминами, а умываться приходилось, как из тазика, набрав чуть-чуть воды в раковину и тщательно заткнув её пробкой, потому что вода стоила дорого. И так было заведено даже в самых богатых домах.
   Здесь же простая русская женщина, работающая воспитательницей в детском саду – специальном учреждении, где работающие люди оставляли детей на время работы, под присмотром опытных педагогов – в Читрале о таком не то что не слышали, но даже представить не могли, что за детьми надо присматривать – простая женщина, отнюдь не богатая, жила на уровне английского среднего класса, при этом платя минимум налогов, тогда как в Великобритании на налоги уходило около половины доходов семьи.
   Они побывали и в так называемой «коммунальной квартире», где жили сразу несколько семей. Вернувшийся из магазина муж Зины, обнаружив у себя на кухне двух незнакомых мужчин – регента и переводчика из МИД, и целую ватагу пионеров, сначала сильно удивился, но затем, уяснив, в чём дело, предложил:
   – А хотите посмотреть, в каких условиях мы раньше жили? Я сейчас на старую квартиру поеду, остатки вещей забирать.
   Коммунальная квартира оказалась тоже далеко не плохой, на взгляд регента. В пятиэтажном доме старой постройки был лифт, похожий на английские, с железной решётчатой наружной дверью. Квартира, конечно, была заметно хуже новых – длинный тёмный коридор, едва освещённый тусклой лампочкой, заваленный старой мебелью и всяким барахлом, общая кухня, на удивление просторная и светлая, где стояло сразу четыре газовых плиты. Ванная и туалет, покрашенные жуткой тёмно-зелёной краской, но раздельные. В туалете был настоящий унитаз с водяным сливом. Мужчина объяснил, что есть дома и с туалетами попроще:
   – Типа сортир, с вонючей дыркой, такие дома перед войной строили, в конце 30-х, и сразу после войны. Сейчас их в первую очередь расселяют и сносят, сразу после подвалов и бараков.
   Регента особенно удивил график уборки помещений общего пользования, висевший на стене возле туалета.
   – То есть, у вас квартиросъёмщики сами организовались и договорились о порядке и очерёдности уборки? – уточнил он.
   – Да, а что в этом такого? Бывают, конечно, скандалы, но в целом все тут – достаточно разумные люди, чтобы договориться.
   На взгляд регента, насмотревшегося на «многоквартирные дома» Читрала, где в одной комнате обычно жили по три поколения одной семьи, вместе с овцами и козами, советская коммунальная квартира для простых рабочих была вполне приемлема, чего уж говорить о новых домах с отдельными благоустроенными квартирами.
   (Типичный быт в Читрале на начало 2000-х http://nativepakistan.com/wp-content/uploads/2013/04/Kalash-Photos-Images-A-Kalash-woman-cooking-the-bread-Kalash-Valleys-Pictures-Chitral.jpg)
   Однако сами жители честно отвечали, что ждут – не дождутся возможности съехать из коммуналки в отдельную квартиру.
   Что удивляло ещё больше – уровень жизни сельского населения был ненамного ниже, чем у городского. В большинстве посёлков и деревень, кроме самых глухих, уже было проведено электричество, как минимум один телефон на деревню, а в райцентрах телефоны были у многих. Если же электричество в деревне было – жители устанавливали в колодцах электрические насосы, или бурили скважины прямо в подвалах домов, и проводили свой личный водопровод. Практически у каждого дома стояла баня, в домах были газовые плиты, питающиеся от сменных баллонов, также использовались керосиновые горелки и примусы. Отопление оставалось преимущественно дровяным, но во многих домах уже встраивали в топку печи отопительный элемент, именуемый в народе «краб», горячая вода из него через водяные радиаторы отапливала весь дом.
   Дети в посёлках катались на велосипедах, у многих жителей были мотоциклы, мотороллеры, а то и автомобили. Для регента и принца такой уровень жизни у обычных крестьян был лучшим показателем общего уровня жизни в стране.
   – Да, мой принц, – вздохнул ур-Рахман, когда они с Мухаммедом ненадолго остались наедине. – Должен признать, что Пакистану очень и очень далеко до Советского Союза. Больше того, могу сказать, что и Великобритании по среднему уровню жизни до СССР, как до луны. Видели бы вы рабочие районы Ливерпуля или Манчестера – это ад кромешный, по сравнению с тем, что мы увидели в таких же рабочих районах здесь.
   – А мне больше нравится, что русские не смотрят на нас, как на кизяк из-под яка, как обычно смотрели ференги, – ответил принц Мухаммед. – Мы для них такие же люди, хотя и приехали из дыры в заднице шайтана, о которой тут никто даже не слышал.
   После новостроек пионеры повезли Мухаммеда и ур-Рахмана в Центральный парк культур и отдыха имени Горького. Здесь этим летом появились новые аттракционы, в том числе – воздушные мотоциклы, летающие над землёй, и поразившие воображение гостей флипы – маленькие кабинки с четырьмя закольцованными воздушными винтами, умеющие самостоятельно парить в воздухе (АИ).
   Это была инициатива ДОСААФ. Чтобы быстрее познакомить население с советскими достижениями в малой авиации, решено было первые партии флипов и воздушных мотоциклов отправить после окончания испытаний на ознакомительную эксплуатацию в парки аттракционов, чтобы о них узнали как можно больше людей. Флипы начали собирать на Ухтомском вертолётном заводе, так как их доводкой занималось ОКБ-2 Николая Ильича Камова. Первые десять флипов отправили в московский ЦПКиО, вторую партию получил Ленинград, третью планировалось отправить в Киев.
   Здесь им пришлось отстоять почти часовую очередь – желающих полетать было очень много. Но пионеры моментально организовали «дежурство» – стояли в очереди попарно, минут по десять, потом пару сменяла другая, а остальные в это время покупали для стоящих в очереди сахарную вату, леденцы и лимонад.
   Наконец, подошла их очередь. Мухаммед с некоторой опаской забрался вместе с Андреем в кабину флипа, Андрей двинул рычаг газа вперёд, и квадрокоптер плавно поднялся примерно на два метра над землёй. Подниматься выше ему не позволял ультразвуковой высотомер.
   – Хочешь порулить? – предложил Андрей. – Давай, тут ничего сложного. Вперёд, назад, влево, вправо, разворот на месте, – он сам продемонстрировал нехитрые приёмы управления, затем передал ручку принцу.
   Флип оказался простым в управлении и невероятно послушным. Система безопасности ограничивала его скорость и высоту полёта, причём ограничения выставлялись в зависимости от возраста и опыта пилотирования. Мухаммед сделал несколько кругов над размеченной на лужайке извилистой трассой, и после полёта получил из рук инструктора ДОСААФ «Учётную карточку пилота флипа», где отмечались самостоятельные полёты.
   – Какая отличная машина! – принц был в восторге от полёта. – А где можно такую купить?
   – Пока нигде, – улыбнулся инструктор. – Они только этим летом прошли испытания, пока их всего пара десятков на всю страну. Вот развернём серийное производство, тогда их сможет купить каждый желающий, примерно по цене легкового автомобиля. Но первые партии пойдут в центры проката, чтобы полетать мог каждый желающий. Сейчас мы даём возможность попробовать как можно большему количеству людей, чтобы изучить спрос.
   – Я вижу, что спрос очень большой, – заметил регент. – Их можно понять – машина изумительно простая в управлении, а где ещё обычный человек может вот так сам полетать?
   – Именно так, – инструктор усмехнулся. – Я бы и себе такую купил, вместо автомобиля. Вот, тоже жду.
   Принц и регент покидали СССР в конце августа, перед самым началом занятий в школах. Поездка по Советскому Союзу окончательно убедила их, что если предстоит выбирать между присоединением к СССР или к Пакистану, то «северный» вариант безусловно лучше, чем «южный».
  
   Пока принц знакомился с жизнью советского народа, в Кремле обсуждали возможные проблемы, с которыми придётся столкнуться в случае положительного исхода референдума в Читрале. Серов с Ивашутиным вели тщательную подготовку, изучая политическую обстановку в княжестве.
   – Ситуация там сейчас сложная, – доложил Серов на совещании руководителей «силовых» ведомств. – Народ, безусловно, поддерживает идею присоединения к СССР. По этой части за прошедшие три года хорошо потрудились и идеологи «исламского социализма», и наши специалисты, которые там работали. А вот местная знать, по большей части получившая образование в британских военных учебных заведениях, и участвовавшая во второй мировой войне, на офицерских должностях, разумеется, резко против. А знати той немало. У самого знаменитого из мехтаров Читрала, Мухаммад Шуя уль-Мулька, только сыновей было 16, от четырёх жён и четырёх наложниц, это не считая дочерей.
   – Стахановец, однако, – крякнул Никита Сергеевич.
   – То-то и оно, – криво ухмыльнулся Серов. – Для нас из этой кодлы опаснее всего пока что Шахзада Хусвахт уль-Мульк, полковник британской армии, закончил королевский колледж имени принца Уэльского и королевскую военную академию в Дехра Дуне, в Индии. Такое же образование получали и большинство других членов династии. Ветеран второй мировой войны, служил в Малайе и Бирме. После войны служил в армии Пакистана, ушёл в отставку в чине полковника, сейчас служит в должности политического советника в консульстве США в Пешаваре. Вероятнее всего, именно он будет связываться с американцами, в случае проведения референдума.
   Ещё один важный деятель – Гази Шахзада Муджахид Бурхан уд-дин Хан, бывший пилот британских ВВС, в мае 1945 года был арестован и обвинен в совершении зверств, включая порку дезертиров до смерти, приговорен к семи годам строгого заключения в 1946 году, но освобождён после обретения независимости в 1947 году, участвовал в захвате Пакистаном долины Чилас в 1948 году, с 1949 по 1954 год командовал Королевской стражей Читрала, сейчас служит в Верховном Суде ООН по делам беженцев.
   Помимо него, есть ещё несколько членов династии, бывших британских офицеров. Наверняка они поддерживают связь между собой. Пока мы ещё не установили, кто именно из них связан с Рахманкул-ханом, но разведчики от Рахманкула в Читрале уже замечены.
   – Есть большая вероятность, что банды Рахманкул-хана войдут в Читрал, вероятнее всего, через проход Борогил, на севере, и попытаются либо сорвать референдум, либо, что более вероятно, ликвидировать принца Мухаммеда и регента, – добавил Ивашутин. – Сейчас наши наблюдатели следят за передвижениями кыргызов, но поймать Рахманкула на мушку никак не удаётся. Но пару сюрпризов мы для него готовим.
   – Это хорошо, – Хрущёв задумался. – А как народы долины относятся к принцу Мухаммеду и регенту? И какие настроения в местных войсках?
   – Принц довольно популярен в народе, – ответил Серов. – К регенту особо тёплых чувств у людей не было, но сейчас, в связи с возможным присоединением к СССР, которое регент, скорее, поддерживает, его популярность начала увеличиваться. Сами понимаете, при полном отсутствии каких-либо социологических служб приходится судить об их популярности на уровне базарных слухов и разговоров с местными жителями.
   – Местные Читральские Скауты в колониальный период были одной из наиболее боеспособных и лояльных частей британских колониальных войск, – добавил Ивашутин. – После объявления независимости Индии и отделения от неё Пакистана в 1947 году Скауты, оставаясь под командованием мехтара Читрала, участвовали в Индо-Пакистанской войне 1947 года на стороне Пакистана, и проявили себя очень эффективно. Командовал ими полковник Гази Шахзада Мухаммад Мата уль-Мульк. Под его руководством Скауты прошли через равнины Деосай – это регион Гилгит-Балтистан в Пакистанской части Кашмира, осадили город Скарду, и вынудили защищавшие его индийские части сдаться. Впоследствии полковник Мата уль-Мульк был арестован и заключен в тюрьму в Пешаваре, где находился в 1948-1950 годах. Подозреваю, что сейчас он не питает большой любви к пакистанским властям, тем более, что Пакистан в настоящее время не принимает никакого участия в делах Читрала. Сейчас полковнику 42 года.
   – Если мы хотим установить контроль над Читралом, нам необходимо перетянуть на свою сторону Читральских Скаутов, и, возможно, самого полковника Мата уль-Мулька, – заметил Серов. – Для этого нужно гарантировать сохранение современного статуса воинской части, как постоянных вооружённых сил Читрала, уважение их воинских традиций и военной формы, сохранение привилегий и денежного содержания как минимум на современном уровне. Можно попробовать переговорить с полковником Мата уль-Мульком. Если мы предложим ему вернуть командование над Скаутами после присоединения к СССР, а Скаутам объявим о возвращении их боевого командира, возможно, нам удастся обеспечить лояльность как Скаутов, так и полковника.
   – Понятно. Я это к тому, что если принц пользуется популярностью у жителей, можно попробовать распустить слух, что противники присоединения к СССР наняли банду Рахманкул-хана, чтобы убить принца и регента, чтобы помешать вхождению Читрала в состав Советского Союза, – предложил Никита Сергеевич. – Если такую информацию дать своевременно, то это может одновременно и увеличить количество голосов в пользу присоединения на референдуме, и резко настроит народ против Рахманкула и противников объединения из числа знати. Тут важно грамотно разыграть комбинацию «народ и партия – едины!». В данном случае – народ и принц.
   Если Скауты верны принцу, и получат от нас гарантии сохранения своего статуса элитной части, они помогут нам справиться с Рахманкул-ханом, да и в дальнейшем могут быть полезны. Если же мы не сможем заручиться их поддержкой, затем они доставят нам множество проблем. Попробуйте обязательно с ними договориться.
   – Может сработать, – Иван Александрович задумчиво кивнул. – Попробуем такой расклад. В этом случае местные могут даже проследить за бандой Рахманкула, и навести нас на неё.
   – А что там с Королевской стражей? – спросил Хрущёв.
   – В 1954-м году её сократили всего до ста человек, – ответил Серов. – Тогда как до этого их было 4 тысячи. Эта, по сути, рота, базируется непосредственно в Читрал-Форте, и безусловно верна принцу. С ними мы тоже постараемся договориться. Если мы гарантируем, что принц, в том или ином статусе, останется у власти, со стражей проблем быть не должно.
   Ивашутин развернул на столе карту долины.
   – Если Рахманкул-хан пойдёт в долину через проход Борогил, а скорее всего – так и будет, потому что этот проход для него самый близкий и наиболее низкий из всех, ведущих в Читрал, его высота – 3800 метров, то ему придётся пройти вдоль почти всю долину, чтобы добраться до столицы. Можно попробовать зажать его где-нибудь по дороге.
   – Окружить, обложить со всех сторон, и добить с воздуха, – предложил Гречко. – Леса сосредоточены в южной части долины, в «зелёнку» кыргызы не уйдут. Могут уйти в горы, поэтому нужно очень грамотно подготовить засаду. Соответственно, помощь местных жителей необходима. Просто высадить десант – не получится. Десантники в горах только побьются да ноги переломают.
   – Антоныч дело говорит, – согласился Первый секретарь. – В общем, товарищи, работайте, думайте, я рассчитываю на вас и на ваш опыт.
  
   С 4 февраля 1960 года Кубу посетил Анастас Иванович Микоян. Он провёл переговоры с кубинским руководством, неоднократно беседовал с Фиделем и Раулем Кастро, с Эрнесто Че Геварой, а также побывал у живущего на Кубе американского писателя Эрнеста Хемингуэя.
   США ответили на визит Микояна введением эмбарго на торговлю с Кубой.
   К сотрудничеству Хемингуэя впервые привлекли Джейкоб Рейзен, владелец турфирмы и активист компартии США, и журналист Джозеф Норт. С их «подачи» Хемингуэй отправился в Китай, для освещения японо-китайской войны, а затем – в Испанию, где в июле 1936 года началась гражданская война.
   Первая мировая война, где Хемингуэй был ранен, сделала его убеждённым антимилитаристом, а участие в войне против Франко – ещё и антифашистом. Талантливый писатель с антифашистскими убеждениями в те годы не мог не попасть в поле зрения советских спецслужб. В Испании в это время находились такие крупные фигуры советской разведки, как Владимир Александрович Антонов-Овсеенко, Ян Карлович Берзин, Наум Исаакович Эйтингтон, Павел Анатольевич Судоплатов, Александр Орлов.
   Писатель получил оперативный псевдоним «Арго». Хемингуэй не был агентом в привычном смысле, но периодически был «оперативным контактом». Одним из сотрудников, державших связь с ним, был Фёдор Алексеевич Гаранин. Хемингуэй по одним только своим антивоенным убеждениям мог сделать для Советского Союза в идеологическом плане больше, чем многие тайные информаторы. Его проживание на Кубе в период становления социализма в республике было подарком судьбы.
   Вместе с Микояном у Хемингуэя побывали советский посол Семён Михайлович Кудрявцев и резидент КГБ на Кубе Александр Иванович Алексеев. Пока Микоян и Кудрявцев беседовали с Хемингуэем, Алексеев внимательно наблюдал за писателем, и его состояние ему не понравилось. Улучив момент, когда жена Хемингуэя, Мари Уэлш, отошла на кухню, он незаметно последовал за ней.
   – Мадам, мне кажется, ваш муж плохо выглядит, – осторожно произнёс Алексеев.
   – Вы правы, сэр, – по её интонации он понял, что задел болезненную тему. – Он несколько раз был сильно ранен, – продолжала Мэри. – Попал в автомобильную аварию в мае 1944-го, тогда ему на лицо наложили 60 швов. В Африке два раза подряд попадал в авиакатастрофы, после второй он был так плох, что врачи удивлялись, как ему удалось выжить. У него был повреждён мозг, из-за этого он временно ослеп на левый глаз и оглох на левое ухо, да ещё ушиб позвоночника, разрыв печени, почек и селезенки. В больнице у него началось сильнейшее кожное воспаление, оно захватило и раны на лице. Через месяц его положение стало ещё хуже – во время лесного пожара он получил ожоги второй степени. Удивляюсь, как он вообще жив остался.
   – По-моему, дело не только в этом, – заметил Алексеев. – Мистер Хемингуэй много пьёт.
   – Да, обычно он начинает с рюмки водки после завтрака, потом виски, коктейли, и так каждый день, – кивнула Мэри. – Мы были у врача, доктора Рафаэля Баллестеро. Он назначил Эрнесту риталин, как он сказал – для подавления гиперактивности... Какая гиперактивность у человека, которому шестьдесят? Ему колют тестостерон и анаболики, чтобы улучшить фигуру, ещё он принимает барбитураты для нормального сна, и резерпин, от злоупотребления алкоголем, как сказал доктор. И он всё равно страдает от депрессии. Ему всё время кажется, что за ним следят, прослушивают его телефон, читают почту... Это уже начинает меня пугать.
   – А что он ещё принимает? Можно взглянуть?
   Мэри вывалила на стол содержимое домашней аптечки, отобрала лекарства, которые принимал её муж, и Алексеев тщательно переписал названия препаратов:
   – Я покажу список нашему врачу в посольстве. В последнее время советская медицина и фармакология сильно продвинулись. Есть вероятность, что его депрессия вызвана неудачным сочетанием препаратов, тем более, алкоголь может усиливать их действие.
   – Я была бы очень вам благодарна. Я так устала от его фокусов...
   Врач в посольстве, изучив список лекарств, пришёл в ужас.
   – Резерпин? С риталином, барбитуратами и алкоголем? И она ещё удивляется, что у него депрессия? Да этот коновал такими темпами его в могилу сведёт!
   (Перечень травм, лекарств и описание состояния Хемингуэя — из http://rulibs.com/ru_zar/sci_history/tsittlau/0/j46.html)
   Алексеев отправил шифровку в Москву. В ней он описал состояние Хемингуэя, перечислил лекарства, и приложил заключение врача посольства. Вскоре из Москвы он получил указания к действию
   Первым делом Алексеев переговорил с Фиделем и Раулем Кастро. Че Гевара в это время уже вовсю занимался организацией партизанской борьбы в Никарагуа, мотался между Гаваной и Гватемалой, в тот момент на Кубе его не было (АИ). Алексеев предупредил Фиделя и Рауля о подготовляемой американской разведкой интервенции на остров.
   – Пока у нас нет более точных данных, но наши люди работают в этом направлении. Как только что-то будет известно, я вам немедленно сообщу, – заверил Алексеев. – Хотел ещё сказать важную вещь относительно мистера Хемингуэя.
   Он кратко рассказал братьям Кастро о состоянии писателя.
   – Наша разведка выяснила, что депрессия мистера Хемингуэя вызвана неудачной комбинацией лекарств, усиленной алкоголем, а его «мания преследования» – вовсе не мания. За ним следят ФБР, а возможно, и ЦРУ. На него оказывает давление американский посол Филипп Бонсал, как напрямую, так и запугивая его жену.
   Вы, надеюсь, понимаете, что присутствие на Кубе лауреата Нобелевской премии мира, открыто исповедующего убеждения, близкие к социалистическим, необычайно выгодно для вас, и как кость в горле для американской разведки. Они всеми силами стараются убедить Хемингуэя уехать с Кубы и вернуться в Штаты. Этого допустить никак нельзя. Как только Хемингуэй окажется в Америке, люди Гувера упрячут его в психлечебницу. Они уже выбрали заведение – клиника братьев Майо в Рочестере.
   – Вы хорошо осведомлены, Алехандро, – Фидель был очень озабочен. – 15 мая я участвую в рыболовном конкурсе, который устраивает мистер Хемингуэй. Приедет Че, он тоже будет на рыбалке. Приходите и вы. Попробуем вместе придумать какой-то план.
   – Я предлагаю на время убрать мистера Хемингуэя из Гаваны, чтобы посол Бонсал и его люди не могли до него добраться. Что, если предложить ему попутешествовать по Кубе, и под этим предлогом спрятать его где-нибудь в горах Сьерра-Маэстра? – предложил Алексеев. – Советское правительство могло бы прислать для него удобный передвижной дом, который можно перевозить с места на место. Мы могли бы предоставить ему личного врача и сменить набор лекарств. К тому же у нас имеются эффективные методы лечения от алкоголизма, например, кодирование, и специальные медикаменты.
   – Это могло бы помочь, давайте попробуем, – согласился Фидель.
   15 мая 1960 года Фидель Кастро выиграл главный приз на конкурсе рыболовов, устраиваемом Хемингуэем. После вручения приза он вместе с команданте Геварой и Александром Алексеевым долго беседовали с Хемингуэем, убеждая его не уезжать в Штаты и остаться на Кубе. Разговор продолжился вечером, в доме писателя в поместье Finca Vigia вблизи Гаваны. Когда Хемингуэй завёл разговор о том, что его подслушивают американские агенты, Мэри снова попыталась убедить его, что ему это кажется. Алексеев достал из портфеля детектор, включил его, и повёл по комнате. Послышался писк, стрелка прибора отклонилась. Следуя по запеленгованному направлению, Алексеев подошёл к книжной полке, вынул несколько книг и вытянул что-то вроде пуговицы на длинном проводке.
   Мэри вытаращила глаза. Алексеев подошёл к телефонному аппарату, развинтил его, и нашёл там ещё один «жучок». Он жестом позвал всех выйти из гостиной. Хозяева и гости вышли в сад.
   – Как видите, мадам, у вашего мужа нет паранойи, – сказал Алексеев. – Его действительно подслушивают. Я уже видел раньше такие микрофоны, они американского производства.
   – Но почему? Чем он так мешает американской разведке? – удивилась Мэри.
   – Ваш муж борется за мир во всём мире. До этого он боролся с фашизмом. Для Эдгара Гувера ваш муж – коммунист, хотя это далеко не так. Тем более, ещё в апреле 1943-го года мистер Хемингуэй сильно повздорил с Гувером, и назвал ФБР «антилиберальной профашистской организацией с весьма опасной тенденцией к превращению в американское гестапо».
   – Да, именно так я и сказал, – подтвердил писатель.
   – Гувер никогда ничего не забывает и никому ничего не прощает, – продолжал Алексеев. – Это Гувер организовал кампанию травли вашего мужа в американской прессе. Его выставляют сумасшедшим параноиком специально, чтобы убедить вас отдать его на лечение в клинику братьев Майо, в Рочестере.
   Там работает доверенный человек Гувера, доктор Говард Роум. Смотрите. Наши люди сумели раздобыть некоторые оперативные документы ФБР, касающиеся вашего мужа. Они собираются лечить его электрошоком. Знаете, что такое электрошок? Ему на виски прилепят электроды и будут поджаривать его мозг. Как думаете, сможет он после этого что-то писать?
   (См. док. фильм «Хемингуэй. Жизнь и смерть агента «Арго»)
   Он достал из портфеля несколько машинописных листов с грифом «Секретно» и передал супруге писателя. Она пробежала их глазами, и в ужасе выронила на землю. Кастро подобрал листки и передал Хемингуэю. Тот напрягся, а, прочитав, возмущённо спросил:
   – И я после этого параноик? Fucking nazi! К чёрту Америку, к чёрту Гувера, я туда больше ни ногой! Мистер Кастро, могу я просить вас предоставить мне кубинское гражданство?
   – Безусловно, сэр, – улыбнулся Фидель. – Но я бы посоветовал вам не спешить с решением и не делать этого. Вы можете сколько угодно жить на Кубе, оставаясь американским гражданином. Но я рекомендовал бы вам на время сменить место жительства... и лечащего врача. Алехандро, покажите Эрнесто заключение вашего доктора, насчёт неподходящей комбинации лекарств.
   Алексеев передал Хемингуэю перевод медицинского заключения. Писатель внимательно прочёл его.
   – Так вот оно что! А я-то думаю, почему мне всё хуже? Спасибо, сэр.
   – Что, если вам полечиться новыми советскими препаратами, Эрнесто? – предложил Че. – Мне они неплохо помогают от астмы. Вы же знаете, я – врач. Вот тут мне передали лекарства, которые вам прислали советские медики. Я их посмотрел, прочитал все аннотации, посмотрел советский медицинский справочник в одной из наших клиник. Это куда лучше, чем та крышесносительная смесь, которой вас пичкали до этого.
   И кстати, изобретённая русскими процедура кодирования действительно может избавить вас от увлечения выпивкой, в отличие от резерпина.
   – Вот как? – Хемингуэй задумался. – Пожалуй, стоит попробовать. Честно сказать, меня уже достал американский посол и репортёры. Куда бы сбежать от них?
   – А что, если в горы? – предложил Фидель. – Мы как раз закупили очередную партию советских мобильных домов. Кубинское правительство может предоставить вам один из них, в аренду, и трейлер для его перевозки. Поезжайте в Сьерра-Маэстра, например, поживите там, в покое, а я попрошу Рауля проследить, чтобы никакие американцы не подобрались к вам и на пушечный выстрел. Раз в неделю вас будет посещать врач, Мэри поухаживает за вами. Если хотите, могу прислать квалифицированную медсестру.
   – Не надо, сеньор Кастро, – решительно ответила Мэри. – С этим мы сами справимся.
   Через два дня Эрнест и Мэри Хемингуэй тайно покинули поместье Finca Vigia и перебрались в предоставленный кубинским правительством передвижной дом в горах Сьерра-Маэстра, подальше от американского посольства. Писатель остался на Кубе, категорически отказавшись возвращаться в США (АИ, к сожалению).
  
  
   #Обновление 13.03.2017
  
   18 августа американцы запустили очередной спутник фоторазведки «Discoverer» по программе «Corona», уже 14-й по счёту. Первые 13 запусков успехом не увенчались. То спутник не мог выйти на орбиту, то терял ориентацию, уже находясь на орбите, то не отделялась спускаемая капсула, то она отделялась, но терялась при спуске, или её не могли найти в море. Пару капсул удалось даже перехватить.
   Капсулу спутника «Discoverer-2» поймали над Арктикой, для этого разведка даже затеяла специальную операцию, а авиаконструкторы разработали систему «ловли» капсулы в воздухе, подобную американской системе «Skyhook» (АИ, см. гл. 04-15). Эта же система могла использоваться для эвакуации диверсантов и секретных агентов, а также добытого ими оборудования, поэтому работа была в любом случае проведена не зря.
   Изучая присланные документы, удалось вычислить и разыскать ещё одну капсулу. В «той» истории её обнаружили лесорубы в Калининской области, в декабре 1959 года, в лесу. Тогда её разрубили топором, пытаясь посмотреть, что у этой занятной штуковины внутри. Капсула в итоге всё же попала к специалистам для изучения, но в таком разгромленном состоянии, что извлечь из неё какую-либо пользу так и не удалось.
   Серов, пользуясь появившимися возможностями по контролю воздушного пространства, сговорился с маршалом Бирюзовым и в октябре 1959 года организовал радиолокационное наблюдение за районом предполагаемого падения. Предполагаемую дату падения удалось вычислить по скудным сведениям в «электронной энциклопедии». 20 октября капсула спутника «Discoverer-6» была обнаружена радаром на этапе спуска, и затем найдена солдатами, отправленными прочесать место предполагаемого падения. Обнаруживший капсулу солдат получил премию и был досрочно демобилизован, а капсулу передали для изучения в ОКБ-1.
   Отснятую плёнку, разумеется, изъяли и проявили. Расшифровка снимков дала обескураживающие результаты – на снимках с орбиты легко пересчитывались стоящие на аэродромах самолёты, расшифровывались и прочие военные объекты. Поэтому и уделялось так много внимания их маскировке от снимков с воздуха.
   Отчасти утешало то, что американцам не удалось сразу же повторить августовский успех. Несколько последующих запусков спутников «Discoverer» также оказались неудачными. Параллельная американская программа разведывательных спутников SAMOS в нескольких первых запусках тоже терпела неудачи. Запущенный 11 октября 1960 г SAMOS-1 упал в океан из-за отказа матчасти. Но расслабляться не стоило – первый августовский успех программы «Corona» означал, что запуски будут продолжены.
  
   В начале сентября Никита Сергеевич готовился к поездке в США, на сессию Генеральной Ассамблеи. Предполагалось, что там будет обсуждаться распад мировой колониальной системы и предоставление независимости оставшимся колониям, а также ситуация в Конго. Хрущёв был крайне недоволен позицией Генерального секретаря ООН Дага Хаммаршёльда по Конго. Более всего его раздражало, что в Конго всеми делами ООН заправляли американцы. Из ста пятидесяти чиновников ООН в Конго четыре пятых были американцами, и не было ни одного человека из нашей страны. Для перемещения по территории Конго представители ООН использовали самолеты США. С советской стороны это выглядело так, будто без одобрения Эйзенхауэра Генеральный секретарь ООН не смеет и шагу ступить.
   Проанализировав ход событий по присланым документам, Первый секретарь убедился, что в итоге Хаммаршёльд «прозреет» и частично изменит свою позицию, но к тому времени будет уже поздно. Наша помощь режиму Лумумбы летом 1960 года ограничивалась небольшими объёмами гуманитарных поставок продовольствия, солидарностью с требованиями Конго в ООН и моральной поддержкой в прессе. После обретения независимости немедленно нарушились налаженные бельгийцами хозяйственные связи. Новая администрация Конго за трескучими речами о независимости совершенно не озаботилась насущными потребностями населения. Особенно страдала от голода столица – Леопольдвилль. Три советских Ил-18 доставили туда продовольствие, затем из Одессы был послан пароход «Лениногорск», с грузом пшеницы, сахара и сгущенного молока. Пароход опоздал – к его приходу в Конго, несмотря на все старания советского резидента, власть в стране уже захватил Мобуту.
   Ещё два Ил-18, зафрахтованные соседней Ганой, перебрасывали в Конго ганские воинские подразделения. Но это была капля в море, вопрос следовало решать кардинально. Решение пришло после того, как Антуан Гизенга возглавил верные демократическому режиму войска в Стенливилле. Ещё около трёх тысяч бойцов Конголезской народной армии (ANC), возглавляемые советскими военными советниками, по приказу Москвы оставались в столице Южного Касаи. Здесь они полностью контролировали большую часть дорожной сети Конго, отрезав от столицы и северные провинции, и восток страны, и одновременно, прикрывая от войск ООН мятежную провинцию Катанга. В подчинении Мобуту оставалась столица, а также западные и северо-западные провинции. На юге пока ещё было более-менее спокойно, но там вовсю мутил воду Пьер Мулеле, которого поддерживали вышвырнутые бельгийцами из Катанги боевики «Нации ислама».
   (АИ, в реальной истории Мулеле развернул активную деятельность несколько позже, в 1963-64 гг, но при соответствующей финансовой, технической и идеологической поддержке вполне мог начать и пораньше, амбиций у него было достаточно)
   В Конго США и СССР, поддерживая противоположные стороны, бросили свой авторитет в мировой политике на разные чаши весов.
   Другой всё более горячей точкой с каждым днём становилась Куба. 9 июля 1960 года, выступая на Всероссийском съезде учителей, Хрущёв заявил, что «в ответ на объявление Эйзенхауэром экономической блокады Кубы мы подаём кубинскому народу руку помощи». Первый секретарь считал, что расположенная в благодатном климате, освободившаяся от эксплуатации империалистов маленькая страна в считанные годы сможет стать витриной новой жизни в Западном полушарии.
   Первые результаты уже обнадёживали. Уже почти год продолжался взаимовыгодный обмен товарами между СССР и Кубой. По рекомендации Коминтерна Кастро начал диверсифицировать прежде монокультурную экономику Кубы, опиравшуюся только на экспорт сахара в США. За год, с советской научной поддержкой, существенно поднялось животноводство, особенно – кролиководство, теперь Куба почти полностью обеспечивала себя мясом (АИ). Затеянная Фиделем операция «Корова» позволила обеспечить каждого ребёнка в стране ежедневной бутылкой молока за счёт государства. Ушли в прошлое рахит и другие детские болезни (Реальная история). Увеличили площади, занятые посадками кофе, высадили немалые плантации хлебного дерева, чтобы окончательно исключить угрозу голода (АИ).
   Поначалу проблемой было явное нежелание многих кубинцев всерьёз заниматься тяжёлым сельскохозяйственным трудом. Привыкнув за десятилетия к сезонным работам на рубке тростника, позволявшим затем прожить остаток года, хоть и небогато, зато ничего не делая, кубинские батраки вдруг оказались вынуждены перестраивать сложившуюся линию поведения. Теперь работать нужно было круглый год. Понятно, что это мало кому нравилось, но голод заставлял менять привычки.
   Фидель прислушался к советам, и теперь действовал по плану, предложенному Хрущёвым на Крите для развития греческих островов – сначала развитие сельского хозяйства, затем – фармакологическая промышленность и туризм. Из СССР доставили оборудование для нескольких фабрик по производству лекарств. Их строительство обеспечило рабочие места для части кубинцев, большую часть потребного ассортимента наиболее ходовых лекарств для нужд республики, а также их экспорт, сначала в Гватемалу и Венесуэлу, а затем, постепенно, и в другие страны Латинской Америки. За советские поставки Куба расплачивалась фруктами, кофе, небольшим количеством кубинского рома, для ценителей экзотики, а также произведёнными в республике лекарствами (АИ).
   Вскоре после выступления Хрущёв с демонстративной сердечностью принял Рауля Кастро. Объявив блокаду, американцы отказались от закупок сахара на Кубе. Соседи Кубы по Карибскому бассейну увеличили посадки сахарного тростника и не оставили американцев без сладкого.
   Однако Фидель, по рекомендации Коминтерна, вместо того, чтобы срочно искать нового покупателя, приказал пустить большую часть урожая сахарного тростника в привезённые из СССР биореакторы. Сахар перегнали в технический спирт, обеспечив горючим весь относительно небольшой автопарк республики. Моторы автомобилей приспособили к работе на спирте с помощью инженеров из Бразилии, где спирт уже давно использовался, как основное автомобильное топливо (АИ частично, в Бразилии автомобили действительно работают на спирте).
   3 июня первый секретарь разослал главам правительств всех государств мира послание со скорректированным планом поэтапного разоружения в Европе, с последующим переходом ко всеобщему и полному разоружению. Впервые он выступил с этим планом 18 сентября 1959 года на сессии Генеральной Ассамблеи ООН. На тот момент его предложение выглядело достаточно утопичным, но оно затрагивало всех. Он предложил обсудить документ на очередной сессии Генеральной Ассамблеи ООН.
   Вопрос деколонизации Никита Сергеевич считал не менее важным, чем разоружение. Империализм по всему миру уже сдавал свои позиции под координируемым Коминтерном натиском национально-освободительных движений. Борьбу с колониализмом в Африке, Азии и Латинской Америке Хрущёв воспринимал как своё кровное дело.
   Собираясь лично отправиться на сессию ГА ООН в Нью-Йорк, Хрущёв очень рассчитывал, что его примеру последуют главы других государств, в первую очередь азиатских и африканских. В такой обстановке западные правительства попадут в условия, когда они просто не смогут проигнорировать сессию.
   Поступавшие сообщения о лидерах иностранных государств, решивших отправиться в Нью-Йорк, Хрущёв складывал в отдельную папку, с каждым днем становившуюся всё толще. Никита Сергеевич торжествовал, видя, что мир откликнулся на его призыв. Обсуждать проблему деколонизации и разоружения в Нью-Йорк собирались не только премьер-министр Индии Джавахарлал Неру и президент Индонезии Сукарно, уже находившиеся в советской сфере влияния, но также и лидеры европейских стран. Даже премьер-министр Японии сделал заявление о своем намерении принять участие в дискуссии. Никита Сергеевич решил, что теперь Эйзенхауэр не сможет проигнорировать столь важное собрание. Президенту придется откликнуться на инициативу советской стороны, и откликнуться положительно.
   21 августа Хрущёв выступил с предложением объединить усилия социалистических стран, государств Западной Европы и США для оказания помощи Конго. Положительного отклика от западных стран не последовало. Тогда он задумал выступить с новой инициативой: предложить принять декларацию ООН о предоставлении независимости народам колониальных стран. В своём выступлении Первый секретарь подчеркнул, что колонизаторы проводили границы колоний без учёта реального расселения местных племён и народов, многие из которых оказались разделены, а другие – искусственно объединены друг с другом. Предложение Хрущёва открывало широчайшие возможности для пересмотра границ в Африке и в Азии, поэтому к нему отнеслись двояко – недавно освободившиеся страны его горячо поддерживали, а страны-метрополии яростно критиковали.
   Никита Сергеевич внимательно изучал политическую ситуацию в Африке, и особенно – роль ООН в формировании этой ситуации. Действия Генерального секретаря Хаммаршёльда выглядели довольно неприглядно. Генсек ООН пытался сосредоточить в своих руках единоличное политическое руководство подразделениями миротворческих сил. Не военное командование – для этого у него не было ни опыта военных действий, ни военного образования, но – политическое руководство генералами, осуществляющими непосредственное командование миротворцами ООН. При этом все ключевые должности чиновников ООН в Конго занимали американцы.
   В «той» истории Хрущёв, пытаясь переломить сложившуюся в ООН прозападную тенденцию, выступил с явно непродуманным предложением ввести вместо поста одного Генерального секретаря ООН сразу трёх Генеральных секретарей – от развитых стран Запада, от социалистических стран, и от развивающихся стран так называемого «третьего мира». Сейчас он сам удивлялся подобной идее – было ясно, что при такой структуре достичь какого-либо решения было бы втрое сложнее. Никита Сергеевич хотел прежде всего разрушить автоматическое прозападное большинство при голосовании.
   Серов предлагал ему выдвинуть инициативу о передаче основных миротворческих функций от ООН различным региональным объединениям, вроде Организации Африканских государств, оставив за ООН только функции контроля и финансирования. Это могло понравиться государствам, входившим в эти объединения, так как давало им больше самостоятельности и значимости, но было ясно, что это предложение провалят в Совете Безопасности.
   Решения в ООН принимались Советом Безопасности из 15 членов, пять из которых – США, СССР, Великобритания, Франция и Китай – были постоянными, и обладали правом вето, а остальные 10 периодически менялись. Нюансом было то, что «Китаем» в ООН считали гоминьдановский режим Чан Кай Ши, сбежавшего на Тайвань, тогда как социалистическую КНР Организация Объединённых Наций не признавала вовсе. Интересы КНР в ООН долгое время представляла Албания. Советский Союз ежегодно вносил в Совет Безопасности ООН требования о признании КНР и передаче континентальному Китаю постоянного места в Совете Безопасности, но эту на инициативу раз за разом накладывали вето Соединённые Штаты.
   В этот период Генеральный секретарь ООН был в большей степени администратором, чем самостоятельным политиком. Именно Хаммаршёльд первым начал попытки расширить свою роль, взяв на себя функции посредника при разрешении кризиса в Конго. К сожалению, он захотел быть не только посредником.
   Хрущёв также обратил внимание на скандальный характер предстоящей сессии Генеральной Ассамблеи. Читая собственные мемуары, присланные в ноутбуке, и другие информационные материалы, он только дивился тому безобразию, что творилось в сентябре 1960-го в организации, призванной решать проблемы всего мира.
   Как выяснилось, изучал документы не только он. В начале сентября к нему заявилась целая делегация из числа «посвящённых» – Серов, Ефремов и Сергей Алексеевич Лебедев. Они вошли в кабинет с несколько хитрым выражением на лицах, расселись в креслах и несколько секунд многозначительно переглядывались.
   – В чём дело, товарищи? – недоумённо спросил Хрущёв, на всякий случай проведя рукой по губам и подбородку – мало ли, вдруг там что прилипло, с обеда, с пожилым человеком случается всякое.
   – Никита Сергеич, вы вот в Нью-Йорк собираетесь, в ООН, – начал Серов. В присутствии других людей он обращался к Хрущёву официально. – Мы тут документы почитали, и возник у нас вопрос.
   – Слушаю, – насторожился Первый секретарь.
   – Вы чем там стучать будете? – изо всех сил стараясь сохранить серьёзный вид, спросил председатель КГБ. – Судя по документам, сессия предстоит боевая, хулиганить там будут все, так что стучать так или иначе придётся. Но вот стучать ботинком – оно как-то вульгарно выглядит. Всё же общемировой политический форум.
   Хрущёв даже слегка смутился.
   – Значит, говорите, стучать придётся?
   – Придётся, Никита Сергеич, – подтвердил Ефремов. – Возможно, в какие-то моменты стоит себя сдерживать, но западные политики будут вести себя скандально, и спускать им такое поведение нам не резон. Тем более, они будут постоянно нас прерывать, и пытаться облить грязью. Мы тут побеседовали с товарищами Громыко и Трояновским относительно западных методов ведения парламентских дискуссий, ну, и вас, как главу делегации, тоже необходимо предупредить.
   (Олег Александрович Трояновский, советский дипломат, с 1958 г помощник Н.С. Хрущёва по международным вопросам)
   – Спасибо, – улыбнулся Хрущёв. – Так чем вы стучать предлагаете?
   – Разговор на сессии пойдёт о предоставлении независимости колониям и поддержки для развивающихся стран, – продолжал Ефремов. – Мы тут в Институте Марксизма-ленинизма при подготовке новой Программы КПСС анализировали вероятный сценарий перехода от социализма к коммунизму. Один из вариантов – через построение технокоммунизма, как первого этапа полного коммунизма, на котором будет создана его материальная база в виде полностью автоматизированного производства. Ну, если не полностью, то автоматизированного в достаточной степени, чтобы люди могли забыть о труде только ради пропитания и перейти к труду ради удовлетворения потребности творить.
   – «Вкалывают роботы, а не человек?» – процитировал Никита Сергеевич полюбившийся ему стишок из файла с юмором.
   – Вроде того, – согласился Ефремов. – Можно прямо заявить об этом с трибуны ООН. У нас сейчас как раз разворачивается в странах Азии производство электронных плат из компонентов нашего производства, так, Сергей Алексеич?
   – Совершенно верно, – подтвердил Лебедев.
   – Можно упомянуть об этом, как о примере социалистического сотрудничества и кооперации, и вот тут показать политикам всего мира образец советской высокотехнологической продукции, – предложил Ефремов.
   Лебедев вытащил из внутреннего кармана что-то, напоминающее электронную плату, оснащённую парой посаженных рядом вентиляторов.
   – Это – макетная плата одной из наших промежуточных разработок, которая не пошла в серию, – пояснил академик. – Сделали вариант получше, более совершенный. Но выглядит она как опережающая современный технологический уровень. Даже если её, мало ли, выкрадут, западные разведки не сразу смогут по ней разобраться, что она делает, и даже не смогут в полной мере оценить наш сегодняшний технологический уровень, так как на ней установлены компоненты ранних серий, и монтаж использован смешанный – микросборка в обвязке из дискретной электроники.
   Тем не менее, плата выглядит похожей на используемые «там», в будущем, году этак в 2010-м, трёхмерные графические ускорители, – продолжал Лебедев. – Нам, конечно, до этого уровня ещё далеко. Но ввести противника в заблуждение – дорогого стоит.
   – Это точно, – согласился Никита Сергеевич.
   – Вы только представьте, – развил его мысль Серов. – Первый секретарь ЦК КПСС с трибуны Генеральной Ассамблеи ООН показывает, как пример технологического сотрудничества социалистических стран и бывших колоний какую-то электронную штуковину, потом, в ответ на выпады западных политиков, стучит этой платой по трибуне. Это, безусловно, будет сфотографировано, попадёт в западные газеты. Нам именно это и нужно.
   Сейчас на Западе даже не поймут, что это за штука такая. Я надеюсь, что с теми темпами, которые мы сейчас взяли, через лет 50 мы сумеем уйти достаточно далеко вперёд. Запад, конечно, тоже на месте стоять не будет, кинется догонять. И вот, скажем, году в 1990-95, с учётом «догонялок», хотя, может, и позднее, у них появятся эти, как их там…
   – …видеокарты, – подсказал Лебедев.
   – Да, видеокарты такого же образца, с большими вентиляторами, – продолжал Серов. – Они их будут рекламировать как чудо западной технологической мысли. И тут какой-нибудь репортёришка, шерстя подшивку старых газет тридцатилетней давности, увидит, что ещё в 1960-м товарищ Хрущёв, выступая с трибуны ООН, махал очень похожей платой с вентиляторами. Вы только представьте, как их торкнет!
   По лицу академика Лебедева скользнула ехидная улыбочка.
   – Западные компьютерные аналитики в ужас придут, – продолжал Серов. – Ведь это будет значить, что в СССР такие платы выпускались уже 30-35 лет назад! Это на сколько же Советский Союз, выходит, их опережал уже тогда!
   – А учитывая темпы развития и нашу параноидальную секретность, экстраполировать состояние электронной промышленности СССР на 1990-й,… Да они в истерике биться будут, – улыбнулся Лебедев. – Заодно платой и постучать можно, она достаточно прочная.
   – Ну, сейчас секретность уже и не настолько параноидальная, – уточнил Серов.
   Хрущёв беззвучно хохотал, колыхаясь всем объёмом:
   – То есть, товарищи, предлагаете учинить троллинг замедленного действия, с детонатором, рассчитанным на период в 30 лет?
   – Может, и побольше.
   – Это хорошо… Это вы мощно задумали. Давайте, попробуем.
   Свой вклад в подготовку поездки внёс и сын Первого секретаря Сергей. Он тоже изучил историю с ботинком, в том числе – по собственным книгам, записанным Веденеевым в ноутбук, и предупредил Нину Петровну:
   – Мам, когда будете отцу летнюю обувь покупать – возьмите пару на размер побольше, и желательно – без шнурков, а то ему надевать неудобно. Сейчас кооператоры много удачной обуви делают, то на липучках, то просто со вставками-резинками, есть из чего выбрать.
   Сам же он, воспользовавшись служебным положением, попросил одного из знакомых слесарей на работе приделать к обычной обувной «ложке» складную рукоятку-удлинитель. Дома Никита Сергеевич из-за своей комплекции обычно пользовался обувной «ложкой» на длинной ручке.
   Слесарь, узнав, что сей нехитрый предмет домашнего обихода предназначается для Первого секретаря ЦК, превзошёл самого себя, сделав из обычной «ложки» настоящий шедевр с телескопической раздвижной рукояткой. Обычные рабочие и колхозники видели, как много Хрущёв делает для улучшения их жизни, как не по дням, а по часам меняется к лучшему огромная страна. Поэтому Первого секретаря в народе любили, хотя, порой, и подшучивали над ним, и сочиняли про него анекдоты.
   Никита Сергеевич, увидев обувную «ложку» редкой работы, пришёл в восторг, сунул её в правый внутренний карман пиджака и везде носил с собой. С ней он и отправился в Америку.
  
   Первоначально Первый секретарь собирался отправиться на сессию Генеральной Ассамблеи морем, на пароходе «Балтика». Сессия должна была открыться 20 сентября. Отплытие планировалось на 9 сентября, чтобы прийти в Нью-Йорк 19-го. Вместе с советской делегацией на том же судне плыли делегации большинства социалистических стран, только румынская делегация отправилась самолётом.
   Но из «документов 2012» выяснилось, что американцы, понимая, что с парохода посреди Атлантики деваться некуда, ловко организовали «упреждающий удар»: предложили провести предварительно, 17 сентября, ещё одну, чрезвычайную сессию с повесткой дня: приём новых членов в ООН и положение в Конго. Члены западных делегаций попросту поменяли билеты на самолёты, а делегации соцстран оставались «пленниками» своего решения плыть на корабле.
   С подачи Хрущёва предполагалось принять в члены ООН одновременно оба германских государства – ГДР и ФРГ (АИ, в реальной истории ФРГ и ГДР стали членами ООН в начале 70-х). Американцы, манипулируя большинством в ООН, собирались организовать приём ФРГ, а приём ГДР замотали бы в бесконечном обсуждении процедурных вопросов. Аналогично протащили бы и выгодные для них решения по Конго.
   Понимая, что и сейчас американцы, вероятнее всего, сделают то же самое, Никита Сергеевич предложил проделать обманный манёвр. С этой целью летом 1960 г ВПП калининградского аэропорта «Храброво» была удлинена до 3600 метров в направлении села Старорусское. 9 сентября члены делегаций соцстран погрузились на пароход «Балтика» и отправились из Ленинграда по Балтийскому морю. Пароход сопровождали 2 советских эсминца, обеспечивавших безопасность. Отбытие делегаций обставили с помпой, показали по телевидению, чтобы администрация США была полностью уверена, что делегации плывут на корабле.
   Оказавшись на корабле, Хрущёв объяснил делегатам свой замысел. Ночью с 9 на 10 сентября неподалёку от Калининграда члены делегаций перешли с лайнера на эсминцы, которые и доставили их в Калининград. «Балтика» в сопровождении двух других эсминцев продолжала свой путь через Атлантику.
   В Калининграде, городе, закрытом для западных репортёров, делегации поселились в гостинице, где в спокойной обстановке готовились к сессии ООН, ещё и ещё раз обсуждая ситуацию, продумывая аргументы и варианты действий. В период подготовки, 14 сентября, пришло сообщение об аресте в Конго премьер-министра Лумумбы. Почти сразу после этого, с подачи США было объявлено о проведении 17 сентября чрезвычайной сессии ГА ООН.
   Рано утром 16 сентября из Калининградского аэропорта поднялись один за другим два самолёта Ту-114 с членами делегаций, охраной и частью технического персонала, без которого было не обойтись – секретарями, советниками, стенографистками. Остальной персонал следовал в Штаты на борту корабля. Американскую администрацию уведомили об изменении планов, когда самолёты уже были в пути. Около полудня 16 сентября оба самолёта приземлились на ВПП авиабазы Эндрюс.
   Эйзенхауэр, узнав, что его обвели вокруг пальца, был раздосадован, но протокол есть протокол – пришлось ему ехать в Эндрюс и встречать Хрущёва. Они расстались по окончании визита вполне дружественно, явного обострения отношений между СССР и США, несмотря на все старания Даллеса и компании, организовать так и не удалось (АИ). Поэтому этикет требовал от президента проявить вежливость. Впрочем, Айк оказался достаточно мудр, чтобы обратить всё в шутку. При встрече он пошутил:
   – Вы опять меня провели, господин Хрущёв. Напомните мне никогда не садиться играть с вами в покер.
   – В покер я играть не мастак, господин президент, – в тон ему ответил Никита Сергеевич. – Вот в дурака – это такая русская карточная игра – со мной играть точно не стоит. Уйдёте в одних кальсонах.
   Эйзенхауэр оценил игру слов, и выставить Первого секретаря дураком больше не пытался, как минимум – в этом раунде. По дороге в город они коротко обсудили ключевые политические вопросы – положение в Конго, приём ГДР, ФРГ и ещё нескольких африканских стран, получивших независимость, в члены ООН. Президент также поднял вопрос о возвращении американских лётчиков со сбитых самолётов-разведчиков. Хрущёв предложил обменять их на советских разведчиков, задержанных в США по делу о шпионаже в компании «Мортон Тиокол». Айк ответил, что тоже размышлял над таким вариантом, и обещал дать ответ, посоветовавшись с членами своей администрации.
   (В реальной истории отношения Хрущёва и Эйзенхауэра на тот момент были напрочь испорчены скандалом с U-2, и они в тот раз в период пребывания Хрущёва в США не встречались. В АИ политическая ситуация существенно иная, вместо «апофигея» холодной войны вполне возможен нормальный дипломатический диалог)
   По положению в Конго достичь согласия не удалось. Американцы поддерживали Мобуту, СССР считал его узурпатором и объявил режим Мобуту нелегитимным. СССР регулярно, на каждой сессии, настаивал что Китай в Совете Безопасности должен представлять делегат КНР, а не Тайваня. США столь же последовательно проваливали советское предложение при голосовании. Обстановка в Белом доме складывалась нервная. Эйзенхауэр опасался, что СССР может захватить инициативу, привлечёт в поддержку своей позиции делегации стран «третьего мира».
   По прибытии в Нью-Йорк советская делегация разместилась в здании советской миссии при ООН, чтобы не тратить время на поездки по городу. В советскую делегацию, кроме Хрущёва, входил министр иностранных дел Андрей Андреевич Громыко и два его заместителя — Валериан Александрович Зорин и Александр Алексеевич Солдатов. Также была группа технического персонала, охрана во главе начальником 9 управления КГБ генералом-полковником Николаем Степановичем Захаровым и начальником личной охраны Первого секретаря полковником Никифором Трофимовичем Литовченко, помощник по дипломатическим вопросам Олег Александрович Трояновский и другие.
  
   Уже 17 сентября делегация СССР дала «первый бой» империалистам в ООН. Кандидатуры новых членов организации предварительно обсуждались в Совете безопасности. Эти обсуждения обычно проходят закрыто, в атмосфере торга, когда члены Совета безопасности вынуждены делать взаимные уступки друг другу, чтобы согласовать принципиально несогласуемые позиции.
   При обсуждении вопроса о приёме ФРГ и ГДР в ООН, советская делегация вынудила США и Великобританию высказаться за принятие ГДР, пригрозив в противном случае, последовательно накладывать вето на все попытки принять в ООН Западную Германию. Англосаксы были вынуждены согласиться и поддержать ГДР на процедуре приёма.
   В Генеральной Ассамблее большинства у западных держав уже не было, здесь, благодаря работе Коминтерна, симпатии были уже на стороне ГДР, которая активно участвовала в помощи национально-освободительным движениям. Здесь уже СССР был вынужден несколько придерживать своих союзников, чтобы они не провалили кандидатуру ФРГ – тогда США в отместку провалили бы ГДР. Так или иначе, обошлось, и оба германских государства стали равноправными членами ООН (АИ, в реале так и случилось, но позже). Всего в 1960 году в ООН вступило рекордное количество новых членов — 20 стран, из них 17 африканских, что лишний раз подчёркивало быстрый распад колониальной системы.
   Зато при обсуждении ситуации в Конго страсти разгорелись не на шутку. Американцы по этому вопросу вели собственную политику, не слишком считаясь с мнением генсека Хаммаршёльда, а тот тоже проводил прозападную политику. Гизенга по рекомендации советника из Коминтерна, 16 сентября объявил о создании на подконтрольной ему территории Народной республики Конго (АИ). В итоге, разочаровавшись в возможности достижения взаимоприемлемого решения, советская делегация предложила союзникам неожиданный шаг.
   На чрезвычайной сессии ГА ООН 17 сентября Хрущёв с трибуны объявил полковника Мобуту узурпатором, обвинил Генерального секретаря Хаммаршёльда, подчинённых ему чиновников ООН и миротворческий контингент в потворствовании свержению законного избранного президента и премьера Конго, и затем заявил, что Советский Союз признаёт единственной законной власти в Конго правительство Антуана Гизенга в Стенливилле, как участника правительства Лумумбы, демократически избранного всенародным голосованием. Он призвал социалистические страны и все демократические силы поддержать правительство Гизенга и также признать его (АИ).
   В ООН разразилась буря. Союзники СССР, не только социалистические страны, но и многие недавно получившие независимость бывшие колонии, получавшие помощь Коминтерна в организации системы государственного управления, образования и здравоохранения, единогласно поддержали инициативу СССР и также объявили о признании НРК. В поддержку правительства Гизенга высказался лидер Индонезии Сукарно, а следом за ним и индийский премьер Джавахарлал Неру. (АИ)
   Даг Хаммаршёльд категорически отверг обвинения Хрущёва. Тогда Никита Сергеевич предъявил фотографии, на которых были изображены солдаты миротворческого контингента ООН, заблокировавшие правительственную радиостанцию и аэропорт в Леопольдвилле, и держащие под арестом законного премьера Лумумбу.
   – Солдаты ООН охраняют Лумумбу, чтобы его политические противники с ним не расправились! – пытался оправдаться Хаммаршёльд.
   – Тогда почему они не дают ему выйти из дома? – спросил Хрущёв. – Законно избранный премьер-министр должен быть на своём рабочем месте, а под арестом должен сидеть узурпатор Мобуту!
   Хаммаршёльд попытался ответить, что это – внутренние дела Конго.
   – Тогда почему миротворцы ООН вмешиваются во внутренние дела Конго, и не пропускают членов законно избранного правительства выступить по радио? Почему окружили аэропорт и не позволяют членам правительства покинуть страну, подвергая их опасности нападения сторонников узурпатора? Господин Генеральный секретарь, вы, как дипломат, знаете, что очень сложно усидеть на двух стульях. Либо вы прилагаете все усилия для восстановления законного правительства Конго, либо продолжаете прислуживать империалистам.
   Отношения с Хаммаршёльдом оказались испорчены, но Хрущёва это не смутило. В последующие дни он продолжил атаковать руководство ООН, обвиняя его в поддержке колониальной империалистической политики в Конго. В то же время захват Южного Касаи, проведённый под непосредственным руководством советских военных специалистов, обошёлся без серьёзных жертв среди мирного населения (АИ), и теперь у Хаммаршёльда не было предлога, чтобы хоть как-то оправдать отстранение Лумумбы от власти и свою поддержку режима Мобуту. С другой стороны, миссия ООН в Конго столкнулась с жёстким сопротивлением сепаратистского режима Чомбе в отделившейся Катанге. Генеральный секретарь всё больше запутывался. Он чувствовал, что его прессуют со всех сторон. Он не хотел признавать правительство Гизенга, считая его сепаратистом, как и Чомбе, но и режим Мобуту в глазах мировой общественности не выглядел легитимным. Фактически, Конго на глазах разваливалось на несколько частей, и миротворцы ООН под руководством Хаммаршёльда были бессильны этому помешать.
  
   Кроме непосредственной работы в ООН, Никита Сергеевич встречался и с другими политиками. Прибыв в США, он первым делом осведомился, где остановился Фидель Кастро. Кубинский лидер разместился в захудалом отельчике в негритянском районе Гарлем. В других отелях его просто отказались принять. Американцы отнеслись к кубинской делегации откровенно оскорбительно. Причём всё было сделано так, как обычно делается в Америке. Кубинскую делегацию выселили из гостиницы. Инициативу выселения, конечно, якобы проявил владелец гостиницы. Для американского правительства это было очень выгодно, всегда можно было представить конфликт как частное дело между владельцем гостиницы и постояльцем. При этом правительство не несёт никакой ответственности, и не вмешивается. Кастро метал громы и молнии, угрожая, как бывший партизан, разбить палатку на площади около здания ООН и жить там, если не найдёт пристанища для своей делегации. Потом владелец какой-то гостиницы в Гарлеме принял делегацию Кубы у себя.
   Хрущёв попросил согласовать с Кастро удобное время встречи. Позвонили в гарлемский отель Фиделю. Тот даже растерялся немного, сказал, что может и сам приехать. Никита Сергеевич и слушать не захотел – сел в машину, взял охрану и переводчика, министра Громыко и помощника по международным делам Трояновского, и, к ужасу американцев, поехал в Гарлем. Его сопровождала охрана – полицаи на мотоциклах, из полиции Нью-Йорка.
   Безусловно, Первый секретарь понимал, что их встречу воспримут как вызов, и постарался обставить ее поэффектнее. Причём особых усилий для этого не требовалось: антураж был и без того скандальный – Гарлем, Хрущёв, Кастро, полиция, мотоциклисты. Журналистов набежало великое множество. Негры в Гарлеме сначала охренели от такого необычного внимания прессы, но, когда появился советский лидер, приняли его как родного, лучше, чем бобра в Бобруйске. Вокруг отеля собралась большая толпа местного населения – пропустить такой бесплатный цирк они не могли. Заодно в толпе можно было и чей-нибудь кошелёк подобрать.
   Хрущёв встретился с Кастро у дверей гостиницы. Они обнялись, да так душевно, что Никита Сергеевич потом вспоминал:
   – Меня как будто медведь обхватил!
   Гостиница, как сразу почувствовал Хрущёв, соответствовала району – бедная обстановка, спёртый тяжёлый воздух, не слишком свежее бельё. Для беседы они поднялись в номер Кастро. Сама по себе встреча была краткой – в такой обстановке обсуждать серьёзные вопросы было немыслимо. Кто мог поручиться, что номер не напичкан микрофонами? Фидель выразил удовольствие встречей с советским лидером, а Хрущёв высказался о солидарности советского народа с народом Кубы, и одобрил политику кубинского руководства. Затем Никита Сергеевич пригласил Фиделя посетить советское представительство при ООН для более обстоятельного разговора. На этом, собственно, встреча и закончилась, и Первый секретарь вернулся в свою резиденцию.
   Но какой шум поднялся в американской печати! И не только в американской – встреча Хрущёва с Кастро нашла широкий отклик во всем мире. В прессе отмечали грубость и дискриминацию, допущенные в отношении кубинской делегации, демонстративное посещение кубинского лидера делегацией Советского Союза, и, конечно, братские объятия.
   Кастро посетил советское представительство при ООН 20 сентября. Здесь уже можно было говорить более свободно. Фидель поблагодарил Хрущёва за информацию о готовящемся нападении контрреволюционеров на Кубу. Кубинцы, получив предупреждение, тут же развернули подготовку. В этом им помогал Коминтерн.
   На китайском побережье Тонкинского залива был сооружён «тренировочный макет» залива Свиней и района побережья между заливом и городом Плайя-Хирон, где, «по сообщениям источников из ЦРУ», ожидалось вторжение. Место выбрали не просто так. Географическая широта и климат полигона почти соответствовали Кубе, здесь были примерно такие же параметры атмосферы – влажность, температура, атмосферное давление, что упрощало подготовку. Даже растительность была сходная.
   Кубинские военные подразделения были переброшены в Китай для тренировок на советских дирижаблях. Тренировки были серьёзные. Артиллеристы заранее наметили себе позиции и несколько дней пристреливались по тщательно имитированным ориентирам. Теперь, в случае вторжения, выкатив гаубицы на такие же позиции уже на Кубе, кубинские революционные войска были готовы смешать «гусанос» с дерьмом. (букв. «черви», так на Кубе именовали американских наёмников из числа кубинских эмигрантов, устроивших вторжение в заливе Свиней)
   Зенитчики тренировались отражать атаки авиации. Роль атакующих выполняли китайские и советские МиГи, и несколько китайских и индонезийских бомбардировщиков Ту-2, изображавших B-26 «Инвейдер». Тренировались как расчёты МЗА, так и расчёты советских ЗРК С-75. Они уже поставлялись на Кубу, в рамках двустороннего военного сотрудничества. Советские военные специалисты обучали кубинский персонал, отмечая большой энтузиазм кубинцев и желание всесторонне овладеть новым для них, весьма непростым оружием для защиты кубинской революции.
   От американской авиационной и спутниковой разведки полигон прятали, изменяя форму объектов маскировочными сетями, формируя с помощи песка и дёрна ложный ландшафт, и используя прочие способы маскировки. Кубинцев переодели в форму китайской армии, хотя спутать их с китайцами было затруднительно.
   Советский спутник разведки сфотографировал несколько тренировочных лагерей наёмников на территории Гондураса.
   (АИ, в реальной истории 7 тренировочных лагерей «бригады 2506» располагались в Гватемале, но в этой реальности Гватемала – социалистическая страна и член ВЭС, поэтому для размещения баз наёмников наиболее вероятно был бы выбран Гондурас)
   Доразведка агентурными способами выяснила, что там и тренируются кубинские эмигранты. Никита Сергеевич сообщил об этом Кастро. Фидель горячо поблагодарил, попросил и в дальнейшем помогать разведывательной информацией.
   Хрущёв и Кастро договорились о дальнейшем расширении взаимодействия по многим вопросам, не только военным, но и экономическим, о поставке на остров противокорабельных береговых ракетных комплексов и артиллерийских комплексов береговой обороны. Поставляли их на уже ставших привычными условиях «ленд-лиза», в обмен на кое-какую продукцию, которую уже начала производить Куба, но в большей степени – в счёт будущих поставок бананов и организации недорогого отдыха для советских туристов. По части отдыха Куба была практически идеальным местом.
   Обсудили также положение в Конго. Никита Сергеевич по секрету сообщил Фиделю, что устроить переворот Мобуту помогли наёмники из числа кубинских эмигрантов (АИ, см. гл. 05-16). Кастро воспринял это известие необычайно серьёзно:
   – Выходит, это недосмотр нашей, кубинской разведки и контрразведки. Мы должны были лучше приглядывать за этими «гусанос».
   – Кстати, вы их «червями» называете, – ухмыльнулся Хрущёв, – хотя логичнее было бы «свиньями», как раз и географически будет полное соответствие. Свиньи собираются высадиться в заливе Свиней.
   Кастро расхохотался, но быстро оборвал смех:
   – Я думаю, мы теперь обязаны помочь вам навести порядок в Конго. Я поговорю с Че, что он скажет на этот счёт?
   – Поговорите, – согласился Никита Сергеевич. – Но товарищ Че значительно больше нужен в Никарагуа. Там он добьётся более значимых успехов. Он – революционер, привык работать с подобными ему революционерами, сознательными людьми, готовыми драться насмерть за свободу своей страны. В Конго уровень революционного сознания намного ниже, прежде всего – из-за необразованности, отсталости местного населения. Их ещё долго придётся учить. Но в том, что касается совместного наведения там порядка, мы готовы с вами сотрудничать. Тем более, раз там ваши эмигранты поучаствовали.
   – Хорошо, я посоветуюсь с Раулем, он свяжется с вашим послом, – кивнул Кастро. – Как вы считаете, не следует ли нам нанести упреждающий удар по лагерям подготовки наёмников? Раз уж мы знаем, где они находятся?
   – Вот тут я бы советовал не торопиться, – ответил Хрущёв. – Если они нападут первыми – агрессорами будут они и США. Учинить им жестокий отлуп мы с вами и в этом случае сможем. А вот если вы нанесёте упреждающий удар – потом не отмоетесь. Придётся таки подставить левую щёку. Но зато потом – у...бать правой ногой с разворота.
   Фидель фыркнул и расхохотался:
   – Хорошо! Давайте так и сделаем.
  
   Помимо Кастро, Хрущёв побывал в больнице у физика Лео Сцилларда. Венгр по происхождению, Сциллард участвовал в создании атомной бомбы. После окончания Второй мировой войны он стал противником атомного оружия и активистом антивоенного движения, как и некоторые другие участники проекта. С Хрущёвым он ранее встречался в Москве, между ними возникло взаимопонимание единомышленников.
   Сейчас Сциллард умирал от рака в нью-йоркской больнице. Ослабевший, но эмоциональный, как и раньше, он говорил об опасности ядерного вооружения. Никита Сергеевич сидел на его больничной койке, соглашался, и одновременно, старался успокоить, перевести беседу на нейтральную тему. Чтобы отвлечь его, Никита Сергеевич рассказал физику про грузинскую минеральную воду боржоми. Сам он по совету врачей выпивал две бутылки в день. Хрущёв рассказал, что с этой минералки чувствует себя бодрее, и почки эта вода хорошо промывает. Сциллард заинтересовался, и Никита Сергеевич на следующий день прислал ему в больницу ящик боржоми. Однако, попробовать минеральную воду из Грузии больной не успел. Пока врачи американского госпиталя проверяли, что за подозрительную воду, и зачем прислал руководитель страны, враждебной США, важному и секретному учёному-атомщику, Сциллард скончался.
  
   Заседания Генеральной Ассамблеи ООН были тогда совершенно непохожи на чинные и спокойные советские партийные пленумы. Они больше походили на футбольный матч. Делегаты вели себя, как было принято в западных парламентах. Если им не нравились слова выступающего, они кричали, стучали по крышкам пюпитров, устраивая оратору форменную обструкцию. Никита Сергеевич не привык к такому ведению дискуссии, но, окунувшись в этот бурлящий водоворот, почувствовал себя, как рыба в воде. Его опыт революционного агитатора как никогда пригодился в эти дни в Нью-Йорке.
   Заседания проходили особенно бурно, когда в идеологической схватке сходились Хрущёв и британский премьер Гарольд Макмиллан, тоже оказавшийся блестящим полемистом. Хрущёв и Макмиллан то и дело перебивали друг друга словами «Point of order», после чего председательствующий на Генеральной Ассамблее посол Ирландии при ООН Фредерик Боланд прерывал выступающего и давал слово для реплики прервавшему.
  
Фредерик Боланд []
  
  
Фредерик Боланд
  
   По правилам ООН такое прерывание допускалось только в случаях технических неполадок, вроде неработающего синхронного перевода, или истечения регламента на выступление. Однако англосаксы первыми прибегли к нему, чтобы прерывать выступления делегатов социалистических стран и вставлять свои ремарки. Хрущёв перед началом сессии, зная об этом, думал было протестовать, ткнув оппонентов носом в правила ООН, но, по ходу дискуссии, обнаружил, что этим приёмом удобно пользоваться в тех же целях. Выучив нехитрое выражение «Point of order», он то и дело прерывал западных политиков, обрушиваясь на них со всем свойственным ему ехидным сарказмом. В политическом троллинге Никита Сергеевич старательно тренировался с 1954 года, и теперь в ООН равных ему можно было пересчитать по пальцам.
  
   Выступая на заседании, где обсуждались вопросы разоружения и сохранения мира, Хрущёв напомнил всем о своём плане всеобщего разоружения, с которым он выступил в прошлом году:
   – На прошлой сессии Генеральной Ассамблеи я уже предлагал всему миру план разоружения в четыре года, – заявил Никита Сергеевич. – Его тогда отвергли западные державы, под надуманным предлогом, что в их военно-промышленном комплексе заняты большие производительные силы, и много рабочих. Они тогда заявили, что подобный план негативно скажется на их экономике.
   Моё мнение – это глупости и отговорки. На тех же заводах можно делать мирную продукцию, которую будет покупать население США и других стран. Это было бы выгодно всем, тогда как производство оружия выгодно только тому, кто его производит. Вот это и есть главная причина того, что страны НАТО не желают мирного урегулирования и прекращения «холодной войны».
   В этих странах слишком сильно военно-промышленное «лобби», как у вас тут, в Америке говорят, которое не желает терять свои сверхприбыли, и потому костьми ляжет, лишь бы «холодная война» продолжалась и дальше. Они так и будут накапливать горы бесполезного оружия, да ещё и развязывать локальные войны, чтобы проверить, насколько это оружие эффективно.
   Также их цель – измотать экономику социалистических стран, вынуждая их производить в ответ такие же горы оружия, при этом отнимая мощности от производства необходимых народу мирных товаров. Не думайте, господа империалисты, что мы там, за построенным вами «железным занавесом», совсем уж тупые и не понимаем вашу стратегию. Всё мы понимаем, и считать тоже умеем.
   На ваше экономическое давление мы найдём свой, несимметричный ответ, более дешёвый и действенный. Какой именно – я вам сейчас не скажу. Когда он будет – тогда и узнаете. Но будет поздно, – ухмыльнулся Хрущёв. – Я заявляю, господа, придет такое время, когда вы поймете необходимость разоружения. Народ выбросит тех, которые ставят преграды на пути к миру и взаимопониманию... Нас, людей социалистического мира, вы не запугаете! Наша экономика цветущая, техника у нас на подъёме, народ сплочён. Вы хотите навязать нам состязание в гонке вооружений? Мы этого не хотим, но не боимся. Мы вас побьём! У нас производство ракет поставлено на конвейер. Недавно я был на одном заводе и видел, как там ракеты выходят, как колбасы из автомата. Ракета за ракетой выходит с наших заводских линий.
   (цитируется по http://histrf.ru/lenta-vremeni/event/view/karibskii-krizis)
   Делегации социалистических стран, сидящие в зале, захлопали в знак одобрения, делегаты от стран Запада переглядывались, недоумённо и озабоченно.
   – Раз вы отвергли наш первый план, – продолжал Первый секретарь, – мы предложили другой, не такой радикальный – план поэтапного сокращения вооружённых контингентов и вооружений в Европе. Он был рассчитан на десять-пятнадцать лет, за это время можно перестроить, как у нас говорят, «на мирные рельсы» любую экономику. И что же? Западные державы и этот наш план замотали в обсуждениях, и теперь уже и не вспоминают о нём.
   О чём это говорит? А говорит это о том, господа, что все слова западных держав об их, якобы, «миролюбии» и стремлении установить мир на нашей планете – не более, чем лицемерная ложь!
   В этот момент британский премьер Макмиллан попросил слова «в порядке ведения». Председатель Боланд, прервав Хрущёва, предоставил англичанину возможность высказаться.
   – Господин Хрущёв говорит тут красивые слова о мире и миролюбии, – заявил Макмиллан, выбравшись на трибуну. – Однако советские танки продолжают оставаться в странах Восточной Европы, готовые в любой момент стальной лавиной ринуться на запад. Стоит только нам вывести наши войска, и под их гусеницами в несколько дней падут демократии Западной Германии, Франции, Бельгии и других западноевропейских государств.
   Макмиллан сел на место, и Хрущёв вернулся на трибуну:
   – Я готов ответить на обвинения этого господина! – заявил Никита Сергеевич. – В нашем плане поэтапного разоружения как раз и предлагалось начать с вывода из Европы наступательных вооружений, прежде всего – танковых частей. Одно это снизило бы напряжённость до приемлемого состояния. Наши предложения были проигнорированы, под предлогом того, что всё равно в Европе останутся танковые подразделения армий наших союзников – ГДР, Чехословакии, Венгрии и Румынии.
   Но ведь западногерманские и французские танки тоже никуда не денутся! Мы предлагали – давайте отведём их танки от границы, от линии соприкосновения. В первый год – на 50 километров, затем – на сто... И что нам ответили США и страны НАТО? Да ничего, одни несущественные отговорки!
   Макмиллан вновь прервал Хрущёва «в порядке ведения»:
   – Советское предложение об отводе танковых частей нельзя рассматривать всерьёз. Площадь европейских стран слишком мала, чтобы осуществлять подобный поэтапный отвод. Можно отвести восточно-германские танки от границы ФРГ и ГДР один-два раза. А потом куда их отводить? В Польшу?
   – Потом эти танковые части можно было бы вообще расформировать, если Западная Германия симметрично расформирует свои танковые войска, – парировал Никита Сергеевич, вернувшись на трибуну. – Вообще, господа, должен вам сказать, что вы абсолютно неправильно рассматриваете ситуацию. Советский народ совсем недавно закончил победой самую кровопролитную войну в истории. Эта победа далась нам нелегко, очень большой кровью! Причина тому – наши собственные ошибки. По сегодняшним подсчётам наша страна потеряла около 20 миллионов человек, из них более 11 миллионов – гражданских. Возможно, эта цифра – не окончательная, потому что в полях и лесах каждый год продолжают находить останки наших солдат. Мы даже сформировали отряды добровольцев из числа молодёжи, для их поиска, идентификации и захоронения.
   Так вот, господа! Сравните эти ужасающие цифры с потерями ваших собственных народов в той же войне, и подумайте здраво: захочет ли народ, одержавший победу ценой столь ужасных потерь, пережить подобный кошмар снова? Зачем нам это?
   Его речь прервали аплодисменты. Никита Сергеевич сделал паузу, дождавшись, пока они утихнут, и продолжил:
   – Подумайте сами, зачем нам давить вашу демократию танками, если мы можем, в случае вашего нападения на Советский Союз и страны Варшавского договора, уничтожить агрессоров ядерным оружием? И уничтожим, если на нас нападут! – заявил он, стукнув кулаком по трибуне.
   – Я вам так скажу, господа! – продолжал Хрущёв. – Советский Союз никогда не нападёт первым на США или другую страну НАТО. Мы – не агрессоры, и начинать третью мировую не собираемся, потому что знаем – победителей в ядерной войне не будет!
   – Но, если на нас нападёт любая из стран НАТО, наш ответ будет сокрушительным! – заявил Никита Сергеевич. – Мы свою военную доктрину опубликовали в открытой печати, и заявляем честно, и сразу: никаких русских танков в Европе не будет. Если на нас нападут – ответим ударами ядерных ракет по агрессору, и будем гвоздить, пока на три метра плашмя в могилу не заколотим!
   Макмиллан вновь попросил слова:
   – Господа, убедитесь сами, как быстро русский медведь переходит от слов о мире к угрозам всему миру! Вся проблема и главная причина противостояния Восточного блока и НАТО – агрессивность коммунистического режима Красной России, – британский премьер опять завёл привычную агитационную волынку. – Как только к власти в России придёт демократическое правительство, уважающее международные обязательства, соблюдающее дипломатические соглашения, правительство, с которым можно нормально и цивилизованно вести дела – необходимость в существовании НАТО, в блоковой политике и горах оружия отпадёт сама собой.
   – Ох, какие знакомые слова! Прямо-таки из начала 20-х годов! – парировал Хрущёв, вернувшись на трибуну. – Господин премьер-министр, вроде бы, человек умный, а такие глупости изрекает, что даже мне за него стыдно. Необходимость в НАТО, видите ли, у него отпадёт!
   Ну, господа, подумайте сами. НАТО – огромная дорогостоящая структура. Вокруг него кормятся сотни политиков, тысячи прочего околополитического сброда, десятки тысяч обслуживающего персонала, всяких там чиновников и мелких, как их там по-вашему… клерков, вот! Сотни тысяч военных, военные базы по всему миру и миллионы людей из числа местного населения, которые их обслуживают! Всё это финансируется из бюджетов США и стран Западной Европы. Вся эта многомиллионная армия дармоедов нашла себе великолепную дойную корову в лице американских и европейских налогоплательщиков, села им на шею, свесила ножки и поехала! Им удобно, комфортно, и слезать ну никак не хочется! Кто же в такой ситуации возьмётся упразднить НАТО? Это же такая кормушка! Да даже если бы Советского Союза не было, этим господам стоило бы его выдумать!
   В зале раздались аплодисменты, переходящие в овации. Что характерно – сейчас аплодировали не только делегации социалистических стран, но и западные дипломаты. Только делегации США, Великобритании и ФРГ сидели с мрачным видом.
   – Я вам больше скажу! – продолжал Никита Сергеевич. – Вот представьте на минуту, что в мире неизвестным волшебным образом вдруг исчезли все коммунисты…
   В зале послышался смех.
   – И что тогда? – продолжал Хрущёв. – Что, войны прекратятся? НАТО распустят? Да ни в жизнь!
   В 19-м веке царская Россия по просьбе европейских правительств навела порядок в Европе, подавив революционные выступления. И что? Нам спасибо сказали? Вся европейская интеллигенция, ети её мать, вся европейская пресса поливала нас, тогда ещё царскую Россию, помоями! Даже если не будет в России коммунистического правительства, в отношении Запада к России и русскому народу ничего не изменится! Потому что Россия и русский народ – слишком большие, слишком внутренне непохожие на запад, несмотря на внешнее сходство, слишком непредсказуемые, слишком непокорные, и владеющие слишком большой и слишком богатой, по мнению запада территорией!
   Западные политики всегда мечтали раздробить нашу страну на десять-двадцать удельных княжеств, перессорить их между собой, опутать долгами и кредитами, чтобы ничто не мешало капиталистам сосать кровь из русского народа! Только хер вам, господа! Ничего у вас не выйдет!
   В зале вновь зааплодировали.
   – Поэтому даже если социалистический блок прекратит своё существование, ничего в политике Запада не изменится! НАТО найдёт, или придумает себе нового врага, каких-нибудь арабских, ирландских, еврейских или азиатских «террористов», – продолжал Хрущёв. – Потому что политика подчиняется тем же правилам, что и ваш, западный шоу-бизнес! Шоу должно продолжаться, «быдло», за которое политики и капиталисты держат своих налогоплательщиков, должно продолжать жить в страхе и платить!
   В этот момент снова зааплодировали не только делегаты союзников СССР, но и делегации развивающихся стран, и даже многие европейские делегаты – упомянутая Хрущёвым налоговая политика задевала интересы практически всех.
   – Вы, господа, плохо знаете характер русского народа! – продолжал Первый секретарь. – Я бы сказал – совсем не знаете! Наш народ – самый миролюбивый из всех. Если с нами ведут дела честно, по-доброму, к таким партнёрам любой русский человек откроется всей душой. Но упаси вас бог напасть на нашу страну. Примеров таких было достаточно, и давних, и недавних, и всех напавших врагов мы закопали. Напоминать не буду, чтобы кого-нибудь из бывших наших противников мимоходом не обидеть. Скажу только, что кое-кто из моих здешних оппонентов от русского солдата уже отгребали! И ещё отгребут, ежели снова сунутся!
   В зале послышался смех, затем снова аплодисменты. Когда они стихли, Никита Сергеевич продолжал:
   – Господа! Не питайте необоснованных иллюзий! Сколько бы ни было у вас атомных бомб, самолётов, танков – русский народ вам не победить! Кончатся патроны – ломами, граблями, лопатами будем драться, зубами горло захватчикам рвать будем! Кое-кто хочет попробовать, как мы на земле стоим? Вы нас пробовали, и мы вас разбили. Я имею в виду, разбили тех, кто на нас пошёл войной в первые годы после Октябрьской революции... Некоторые господа сейчас начнут трещать, что Хрущёв кому-то угрожает. Нет, Хрущёв не угрожает, а реально вам предсказывает будущее. Если вы не поймёте реальной обстановки... если не будет разоружения, значит будет гонка вооружений, а всякая гонка вооружений приведёт, в конце концов, к военной развязке. Если начнется война, многих здесь сидящих мы тогда не досчитаемся...
   (цитируется по http://histrf.ru/lenta-vremeni/event/view/karibskii-krizis)
   – Тут есть представители некоторых наций, которым повезло географически, – продолжал Первый секретарь. – Они отгородились от Европы океаном, как крепостным рвом, и чувствуют себя за ним в полной безопасности. Да, господа, до недавнего времени так и было. Но великий и могучий человеческий разум не мог мириться с подобной несправедливостью природы! И вот, как вы знаете, совсем недавно советские учёные эту ошибку господа бога исправили!
   В зале опять послышались смешки.
   – Да, господа, не стоит думать, что если вы отгородились океаном, то, случись что – до вас не долетит. Теперь – долетит! Будет на месте страны-агрессора пролив имени Сталина! Это я вам гарантирую! Люди мы мирные, но ежели к нам кто с оружием сунется, то, как сказал наш великий предок, князь Александр Невский: «Кто с мечом к нам придёт, тот в орало и получит!» – безапелляционно переврав цитату, заявил Хрущёв, и громко приложил увесистым кулаком по трибуне ООН. – Мы вам покажем кузькину мать!!
   Хрущёв покинул трибуну под овации, устроенные ему делегатами от социалистических и развивающихся стран. Такого шоу Организация Объединённых Наций ещё не видела со дня своего основания. Западные делегаты сначала сидели молча, ошарашенные, не зная, как реагировать. Неуверенные возгласы протеста и свист утонули в аплодисментах. Переводчики были вообще в ступоре, они пытались перевести выражение «кузькина мать», но не могли подобрать ничего похожего в других языках. Затем кто-то вспомнил про взрыв 50-мегатонной бомбы в 1958-м году и тогдашнее заявление Хрущёва (АИ, см. гл. 03-10), и вот тут западным политикам поплохело по-настоящему.
   Андрей Андреевич Громыко, услышав про «орало», в ужасе схватился за голову:
   – Никита Сергеич, ну что вы там, с трибуны, наговорили? – в ужасе спросил министр иностранных дел. – Ну какое «орало»? Орало – это же вообще плуг!
   – Да какая, на хер, разница?! – отмахнулся Хрущёв. – Думаете, они не поняли? Всё они поняли, про какое «орало» я говорил. А кто не понял – поймёт, да поздно будет.
  
   На заседании 1 октября произошла первая серьёзная стычка, с делегацией франкистской Испании. Перед поездкой в ООН Никита Сергеевич встречался с Долорес Ибаррури, которая попросила его:
   – Товарищ Хрущёв, хорошо, если бы вы, выступая в ООН, выбрали момент и заклеймили франкистский режим в Испании.
   Испанская делегация, в соответствии с порядком тогдашней рассадки делегатов в зале Генеральной Ассамблеи, оказалась прямо впереди делегации СССР. Из воспоминаний Н.С. Хрущёва: «Возглавлял её немолодой уже человек с приличной лысиной, обрамленной седыми волосами. Сам худой, лицо сморщенное, не плоское, а вытянутое вслед за острым носом вперед. Если бы между нашими странами были нормальные отношения, я мог бы сказать, что ничего, весьма приличный человек. Но отношения у нас были — дальше некуда, и он производил на меня соответствующее отталкивающее впечатление. Мы были соответственно настроены.»
   Когда в ООН начали обсуждать вопрос о ликвидации колониализма, Никита Сергеевич, выбравшись на трибуну, очень остро выступил против режима Франко. Фамилии диктатора он, разумеется, не называл, но говорил о «реакционном, кровавом режиме», использовал и прочие выражения, которые тогда использовались в печати для обличения режима Франко. Подобная лексика тщательно выверялась и утверждалась идеологическим отделом ЦК КПСС, причём каждый журналист или обозреватель, пишущий на политические темы, был проинструктирован, какие выражения в отношении какого государства или режима следует применять. Слово – тоже оружие, используя его грамотно, можно добиться нужного результата.
   Представитель Испании тут же выступил с ответной репликой. Хрущёву его выступление категорически не понравилось. Никита Сергеевич тут же бросился в бой, и, уже не стесняясь в выражениях, заявил:
   – Придет время, и народ Испании поднимется и свергнет кровавый режим!
   Председатель Генеральной Ассамблеи, посол Ирландии в ООН Фредерик Боланд прервал его, указав, что «выступающий оскорбляет главу государства, а это у нас не положено». Но Хрущёв стоял на трибуне без наушников, через которые слышен синхронный перевод – наушники включаются в гнездо на месте, отведённом каждой делегации. Он продолжал:
   – Мы здесь собрались не для того, чтобы наводить ложь и клевету друг на друга, а чтобы по-дружески обсудить вопросы разоружения и ликвидации колониализма. Вот я сижу в зале и вижу испанцев. Как только какой-нибудь колонизатор поддерживает политику колониализма, они аплодируют. Почему? Потому, что это колонизаторы. Где палач испанского народа является колонизатором и угнетателем, там порабощённый народ. Есть поговорка: «Ворон ворону глаз не выклюет». И колонизатор колонизатора поддерживает. Но нам надо взять заступ, вырыть глубокую могилу, поглубже закопать колониализм и забить осиновый кол, чтобы это зло никогда не возродилось!
   После этой его гневной реплики испанская делегация вскочила и, потрясая кулаками, стала выкрикивать угрозы.
   Начальник 9-го Главного управления генерал-полковник Николай Степанович Захаров испугался за Хрущёва: «Испанцы народ горячий, а вдруг они вооружены холодным оружием?». А Первому секретарю нужно было ещё пройти мимо испанской делегации, чтобы вернуться на свое место. Захаров тут же вскочил, быстрыми шагами спустился к трибуне, присел на ближайший свободный стул и стал ждать, пока Никита Сергеевич закончит говорить.
   Сойдя с трибуны, Хрущёв отправился на своё место. Захаров прикрывал его от испанцев, и не зря. Только они приблизились к франкистам, горячие испанцы снова повскакали с мест, а глава их делегации, попытался дотянуться до Хрущёва, но, не имея такой возможности, набросился на Захарова. К счастью, им удалось без потерь занять свои места. Почти двухметровый Захаров встал в проходе между испанской и советской делегациями, отделив их друг от друга. Постепенно страсти улеглись, и к концу заседания расходились уже мирно.
  
   Самое бурное заседание состоялось 12 октября. На этом заседании продолжалось обсуждение внесённого делегацией Советского Союза вопроса о ликвидации колониальной системы империализма.
   Хрущёв в этот день выступал первым. Его доклад длился более двух часов.
   (Полный текст реальной речи Н.С. Хрущёва в ООН http://www.coldwar.ru/hrushev/oon.php)
   Говорил он, как обычно, ярко и образно, приводя примеры национально-освободительной борьбы народов колоний и развивающихся стран, примеры их успешного сотрудничества с социалистическими странами, примеры развития промышленных производств и сельского хозяйства в странах, ещё недавно бывших колониями с монокультурной экономикой.
   Рассказывая о сотрудничестве развивающихся стран со странами социализма, он отметил:
   – Важно достичь не только политической, но и экономической независимости! Но это непросто. В развивающихся странах экономика обычно несёт печать тяжёлого наследия колониальной системы. Промышленность неразвита, в сельском хозяйстве преобладает монокультура, вроде сахарного тростника, бананов или кофе. Самостоятельно развиваться после обретения независимости такая экономика не может. Страна, обретшая независимость, в условиях давления империалистической системы обречена на голод и дальнейшее господство колонизаторов. Чтобы запустить процесс перехода экономики бывших колоний к самообеспечению основными продуктами питания и товарами, социалистические страны направляют туда своих специалистов, советников, учителей и врачей.
   Первым делом приходится налаживать сельское хозяйство, затем – самые необходимые отрасли лёгкой промышленности, а уже затем – что-то более серьёзное. При этом мы стараемся вовлекать наших новых друзей в общую социалистическую кооперацию. Например, сейчас мы начали производить, например, вот такие электронные платы, и затем передадим их производство одному из наших азиатских партнёров в странах Юго-Восточной Азии, в Индонезии и Бирме.
   С этими словами он вытащил из внутреннего кармана пиджака здоровенную плату с двумя вентиляторами, и показал всему залу. Его выступление снимали кинодокументалисты и обычные репортёры.
  
НС стучит видеокартой []
  
  
   – Чем быстрее развивается экономика в странах, обретающих независимость, чем теснее они сотрудничают между собой и с развитыми странами, взявшими на себя миссию технической и научно-образовательной помощи, тем скорее отступит угроза голода, и все страны мира, достигшие независимости, вместе пойдут по общей дороге в светлое будущее человечества!
   Завершив доклад, Хрущёв сошёл с трибуны и сел на своё место. Председатель Боланд объявил перерыв.
   В зале заседаний Генеральной Ассамблеи, кроме делегатов, обычно присутствовал технический персонал – мужчины и женщины, которые помогали делегатам отыскивать свои места, при необходимости вызывали их к телефону, передавали записки председателю. Свидетельства этих работников иногда оказываются неоценимы при восстановлении истины.
   Одна из женщин, обслуживавших в тот день зал заседаний, рассказала следующее:
   «Хрущёв появился в зале позже других. Он подходил к руководителям делегаций социалистических стран и обменивался с ними рукопожатиями. За ним, отталкивая друг друга, бежали журналисты. Со всех сторон к нему тянули микрофоны. Вспыхивали блицы, щелкали затворы камер. Когда Хрущёву до своего места оставалось сделать буквально шаг, кто-то из ретивых корреспондентов случайно наступил ему на пятку, башмак слетел. Я быстро подобрала башмак, завернула в салфетку и, когда Хрущёв сел на свое место, незаметно подала ему свёрток под стол (пюпитр для документов, выполненный как небольшой столик). Как видите, между сиденьем и столом совсем небольшое пространство. И наклониться к полу, чтобы надеть или снять обувь, плотный Хрущёв не мог – мешал живот. Так он и сидел до поры до времени, вертя под столом свой башмак.»
   Нормальным образом надеть башмак на ногу Никита Сергеевич не мог, во всяком случае – без труда. Но и выходить на трибуну в зале Генеральной Ассамблеи в одном ботинке было как-то неудобно. К тому же, зная себя, Хрущёв понимал, что, попадись ему под руку этот башмак в момент запальчивого выступления, он мог его и «по назначению» применить.
   Расстояние между пюпитром и коленями было совсем маленькое, и лежащий на коленях ботинок Никите Сергеевичу изрядно мешал. Повертевшись и так и этак, он поставил его на пюпитр перед собой. Это не осталось незамеченным репортёрами. Кто-то из них и сделал тот самый, исторический снимок
  
Ботинок Хрущёва []
  
  
   (Вот он – http://www.fresher.ru/mary/10-2016/kak-xrushhev-miru-kuzkinu-mat-pokazyval-stuchal-li-gensek-botinkom-po-tribune-v-oon/5.jpg)
   Долго держать ботинок на столе Хрущёв не стал, тем более, что голова одного из испанцев-франкистов, с чёрной густой шевелюрой, уж очень соблазнительно торчала совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки. Лежащий на столе ботинок одним своим видом провоцировал Первого секретаря приложить им с размаху по этой голове. Понимая, что ситуация находится на грани скандала, Никита Сергеевич постарался всё же ботинок надеть.
   Несмотря на октябрь, в Нью-Йорке было тепло, и пресловутый «ботинок» на самом деле представлял собой светло-коричевую летнюю обувь с перфорацией, не сандалию, а, скорее, летний полуботинок. Чтобы не подвергать риску тщательно спланированную операцию, Никита Сергеевич под столом до предела раздвинул края полуботинка, и кое-как воткнул в него ногу. В этот момент он вспомнил о подарке сына, выставил ноги в проход, достал из правого внутреннего кармана пиджака складную обувную «ложку», и с её помощью благополучно вернул ботинок на его законное место (АИ).
   (Вот этот момент в истории с ботинком вызвал больше всего вопросов. Я могу допустить, что Хрущёв из-за своей комплекции, потеряв ботинок в начале заседания, мог сидеть на месте в одном ботинке, не имея возможности его надеть. Но выходить к трибуне ООН в одном ботинке и два часа выступать с докладом, чтобы потом устраивать обструкцию филлипинскому делегату и колотить ботинком по столу – это уж слишком даже для Хрущёва. Наиболее вероятно, что после долгого доклада был объявлен перерыв, и репортёр наступил на пятку Хрущёву, именно когда тот возвращался с перерыва.
   Эта история обросла за прошедшие десятилетия множеством версий. «Очевидцам» вроде генерала Захарова и переводчика Суходрева верить тоже нельзя, каждый из них представлял свою версию, в зависимости от политической ангажированности. С наиболее вероятным ходом событий в реальной истории можно ознакомиться в статье «Как Никита Хрущёв не стучал ботинком по трибуне Генассамблеи ООН» https://openrussia.org/post/view/399/ Ещё одна статья, с более подробным анализом событий: «А был ли мальчик, или как Хрущёв в ООН «ботинком стучал» http://www.pravda-tv.ru/2013/03/05/22743)
   После перерыва на трибуну поднялся глава филиппинской делегации Лоренцо Сумулонг. В своём выступлении, среди прочего, он заявил:
   – Народы Восточной Европы и других стран, которые были лишены свободного осуществления своих гражданских и политических прав и которые были проглочены, так сказать, Советским Союзом...
   (Буквальная цитата: the peoples of Eastern Europe and elsewhere which have been deprived of the free exercise of their civil and political rights and which have been swallowed up, so to speak, by the Soviet Union…)
   Слушая синхронный перевод выступления филиппинца, Никита Сергеевич возмутился до глубины души подобным несправедливым обвинением. Хрущёв поднял руку, требуя слова. Ведущий сессию председатель Боланд сделал вид, что не видит поднятой руки. Хрущёв встал и снова поднял руку. Не увидеть его, стоящего с поднятой рукой, было в принципе невозможно. Но филиппинец продолжал говорить, а глава советской делегации стоял с поднятой рукой. Председательствующий просто игнорировал его.
   (В некоторых источниках ошибочно приводится фамилия Болдуэн, на самом деле фамилия председателя Боланд https://en.wikipedia.org/wiki/Frederick_Boland)
   Этого унижения Хрущёв Боланду не простил.
   Он громко постучал кулаком по крышке пюпитра, и деревянный ящик отозвался гулким звуком на весь зал. Боланд не реагировал. Первый секретарь вновь поднял руку, немного подождал, и снова постучал кулаком по крышке.
   Лишь продержав Хрущёва несколько минут, Боланд предоставил слово советской делегации. Никита Сергеевич, подойдя к трибуне, несколько театрально взмахнул рукой перед носом филиппинца, жестом приказав ему — отойди.
   (В большинстве печатных источников выступление Н.С. Хрущёва в ООН приведено в приглаженном отредактированном виде, имеющем мало общего с реальностью. Я восстановил текст выступления по документальной записи, доступной по адресу https://www.youtube.com/watch?v=33Jc71iAf50 В ролике вначале виден генсек ООН Даг Хаммаршёльд, в профиль, затем видно, как Н.С. Хрущёв, требуя слова, стучит по столу – кулаком, а не ботинком, это можно разобрать на стоп-кадре.)
   Увесистая электронная плата с вентиляторами, которую он целый день таскал в кармане, Никите Сергеевичу уже изрядно надоела, давила своими выступающими углами. Он вытащил её из кармана, и вышел на трибуну, сжимая плату в руке.
   Хрущёв начал говорить, как обычно бывает в такие моменты – эмоционально, сбивчиво, поворачиваясь в разные стороны в обращении ко всему залу, размахивая зажатой в руке платой и компенсируя некоторую бессвязность речи невероятной экспрессией:
   – Почему, когда выступает здесь господин, представляющий здесь свою страну Конго, его остановил председатель Ассамблеи и сказал... он сослался на телеграмму, которую он получил от своих братьев, которые страдают под колониальным гнётом... председатель его остановил, и говорил, что это вопрос по существу, а здесь обсуждаются только лишь вопросы... то есть процедурного характера! – Никита Сергеевич, упомянув эпизод с конголезским делегатом, имел в виду происшествие на одном из предыдущих заседаний.
   И вот тут Хрущёв взорвался:
   – А почему же этот холуй американского империализма, выступает... – в этот момент делегаты социалистических стран прервали его бурными аплодисментами. – Он затрагивает... значит, он не процедурный вопрос затрагивает, и председатель, который симпатизирует колониальным этим... колониальному господству... он не останавливает его! Разве это … – его вновь прервали аплодисментами, – разве это справедливо?!!
   Последние слова он практически выкрикнул в зал, тут же отозвавшийся овацией. Хлопали не только делегаты соцстран, но и многие делегации бывших колоний.
   В этот момент синхронный перевод дал сбой – переводчики судорожно искали аналоги русскому слову «холуй».
   – Господа! – Никита Сергеевич в ярости стукнул платой по трибуне. – Господин председатель! Мы живём на Земле не милостью божьей! И не вашей милостью, а силой и разумом нашего великого народа Советского Союза и всех народов, которые борются за свою независимость! Не заглушить вам!.... – его снова прервали аплодисменты. – Не заглушить вам голос народа, голос правды, который звучит и будет звучать! Конец, могила колониальному рабству! Долой его, и похоронить его, чем глубже, тем лучше!
   Ещё раз ударив платой по трибуне, Никита Сергеевич повернулся и пошёл на своё место, под аплодисменты собравшихся.
   (В реальной истории он стучал по трибуне просто кулаком)
   Филиппинский делегат заявил протест, сославшись на то, что «холуй» – слово «непарламентское» и его нельзя вносить в документы ООН. Разъярённый Хрущёв ответил:
   – Я ещё две лишних буквы добавил – «о» и «л»! Сказать по правде, пяти букв для него многовато! Хватило бы и трёх!
   «Социалистическая» часть зала вновь разразилась аплодисментами и хохотом. Сумулонг спорил с Хрущёвым, но Никита Сергеевич попросту «задавил» филиппинца. В итоге стороны согласились заменить «холуя» на «лакея американского империализма».
   Выслушав «реплику» Хрущёва, Боланд вновь дал слово филиппинцу, попросив того не провоцировать скандал без особой необходимости. Сумулонг продолжил выступление.
   Глава делегации Румынии, заместитель министра иностранных дел Эдуард Межинеску отреагировал на его слова ещё более бурно. Он выбежал на трибуну, не обращая внимания на Боланда, оттеснил филиппинца, и гневно парировал, что сегодня обсуждается будущее колоний, а он, представитель Филиппин, оскорбил государства, ставшие членами ООН, когда его островная Филиппинская республика еще жила под протекторатом США.
   Красный от ярости Боланд принялся колотить своим председательским молоточком по подставке на столе президиума, призывая румынского делегата к порядку. Межинеску продолжал говорить, не обращая внимания на председателя. В итоге головка молоточка слетела с рукоятки, и улетела в зал.
  
Боланд стучит молотком []
  
  
   (Надо же, до чего похож… Источники, к сожалению, умалчивают, попал ли молоточек в кого-то из делегатов, или промахнулся.)
   Разъярённый Боланд приказал отключить микрофон румына и объявил перерыв в заседании.
   В перерыве филиппинский делегат подошёл к Хрущёву и фактически извинился, сказав, что он не хотел никого оскорбить, и в действительности пытался сказать совсем другое.
   – Так и скажите, что имели в виду, а не оскорбляйте людей, освободившихся от империалистического господства ценой крови и жизни своих лучших граждан! – буркнул Никита Сергеевич, но протянутую руку филиппинца всё же не отверг. Они обменялись рукопожатием, и инцидент был погашен.
   После перерыва Сумулонг продолжил своё выступление, но говорил он уже совсем в другом тоне, резко отозвавшись об империализме и колониализме. Филиппины в прошлом тоже пострадали от колониального угнетения, со стороны Испании, а затем и США, и Сумулонг проехался по бывшим колонизаторам, что вызвало весьма непосредственную реакцию Хрущёва. По окончании выступления филиппнского делегата Никита Сергеевич неожиданно горячо ему аплодировал, а потом, вновь попросив слова «в порядке ведения», вышел к трибуне, и уже относительно спокойно высказался:
   – Я бы хотел ответить... Вот у меня, видите, тоже, двойственное положение в отношении делегата Филиппин. Я выступал резко и протестовал, и протестую, за то, что он заикаться стал в первой половине своей речи.
   Хрущёв сделал паузу, кашлянул и многозначительно поднял вверх указательный палец.
   (Таки гуманист, мог бы и средний поднять, с него станется)
   – Но потом он выровнялся, я думаю... и пришёл он к правильному выводу! Я это объясняю так: он человек неплохой! Он много лет, как он говорил, да, много лет страдают народы Филиппин под игом испанцев! Потом американцы перехватили... И еле-еле они получали... получили независимость. И то ещё какая независимость – бог его знает! Надо хорошенько, в лупу рассмотреть эту независимость. Поэтому...
   В этот момент его прервали аплодисментами. Дождавшись, пока они утихнут, Никита Сергеевич продолжил:
   – Поэтому он понимает, что такое... что такое колониализм, что такое – гнёт колониальный. И видимо, в первой части он говорил не от души, а ещё остаток у него, ниточка ещё, которая связывает его, с его, так сказать, хозяином… Соединённые Штаты Америки – вот они и подёргали за эту ниточку! Вот он и сказал!
   – А потом, когда его остановили, он говорит… сам, видимо, пришёл к такому: «На кой чёрт мне, действительно, сами американцы не выступают и прячутся, а меня выставили, понимаете, значит, чтобы я за них, понимаете, выступал!»
   В зале снова послышались аплодисменты. Хрущёв сделал небольшую паузу, и закончил:
   – И поэтому, когда он уже дал, так сказать, выход своей вольной души, и излил свою ненависть против колонизаторов, гнёта колониального, и я с большим удовольствием, от всей души ему аплодировал в этом, и сочувствовал!
   После такого выступления никаких трений с филиппинской делегацией больше не возникало.
  
   Для западной прессы устроенное Хрущёвым в ООН шоу было благодатнейшим поводом для зубоскальства. Каждое его выступление сопровождалось аршинными заголовками в газетах. Тиражи взлетели, газетчики считали гонорары, и дни до окончания дебатов, среди них даже бродила идея просить Никиту Сергеевича остаться подольше (АИ).
   Разумеется, появление ботинка на пюпитре перед Хрущёвым привлекло внимание репортёров. Соблазн представить ситуацию так, как будто бы Первый секретарь стучал по трибуне ботинком, совместив в сознании читателей его экспрессивное выступление, и лежащий на столе ботинок, был велик. Но в тот же день телеканал ONN показал сюжет, в котором весь инцидент с филиппинским делегатом и полемикой вокруг его выступления, был показан в подробностях (АИ). Там были и кадры, в которых Хрущёв, высунув ногу в проход, снова надевал ботинок, и кадры, где он, давая отпор «наезду» филиппинца, размахивал электронной платой и стучал ею по трибуне. События оказались тщательно документированы на киноплёнке, их сразу показали всему миру, и откровенно врать в такой ситуации было опасно – можно было и нарваться на судебный иск за клевету (АИ. История с ботинком была раздута прессой именно потому, что ни одна телекомпания не смогла заснять манипуляции Хрущёва с ботинком во всех подробностях. Хотя видеозапись выступления существует и доступна, и на ней видно, что никакого ботинка в руках Первого секретаря нет. Видеозапись долгое время хранилась в архивах и не была доступна рядовому зрителю, за это время тщательно культивируемый политическими противниками Хрущёва миф успел укорениться).
   Общая оценка прессой выступлений Первого секретаря была, скорее, положительной. Репортёрам понравилось сравнение НАТО с большой кормушкой для всяких дармоедов. Расходы на содержание НАТО были немаленькие, а на Западе привыкли к «прозрачности» бюджета и статей налогообложения. Во многие парламенты европейских стран, «с подачи» Хрущёва были поданы депутатские запросы с требованиями раскрыть размеры сумм, поступающих на финансирование НАТО из бюджетов. Разумеется, эти запросы по большей части остались без ответов, либо ответы были даны не по существу, со ссылками на секретность информации.
   В прессе высказывалось много догадок и спекуляций по поводу «штуковины с вентиляторами», которой Никита Сергеевич размахивал при выступлении и стучал по трибуне. Низкое разрешение телекамер не позволяло рассмотреть её в подробностях даже на стоп-кадрах. Пара репортёров, сумевших заснять плату фотоаппаратами с телеобъективами, озолотились на торговле фотоснимками. Впрочем, одного из фотографов вскоре нашли мёртвым – по слухам, он отказался продать негативы американской разведке.
   К какому-либо единому мнению по поводу этой электронной платы западные эксперты так и не смогли прийти – не хватало данных. Ясно было одно – плата содержит некое высокопроизводительное электронное устройство, выделяющее много тепла при работе. Что это за устройство, и какие данные оно может обрабатывать, они могли только догадываться. Высказывались мнения, что плата могла использоваться для криптографических вычислений, но в ответ приводились резонные возражения – подобные устройства всегда секретны, и даже Хрущёв не стал бы махать такой платой с трибуны ООН.
   Сессия Генеральной Ассамблеи ещё продолжала свою работу, но большинство глав государств и правительств, возглавлявших делегации, покинули Нью-Йорк в середине октября.
   (Последняя из принятых резолюций датирована 5 декабря 1960 г http://web.archive.org/web/20070818231952/http://www.un.org/russian/ga/15/docs/res15_1.htm)
   На сессии были приняты важные резолюции в отношении гуманитарной помощи, оказываемой посредством учреждений, входящих в систему ООН, о положении алжирских беженцев в Марокко и Тунисе, но наиболее серьёзные противоречия, обсуждавшиеся на заседаниях, оставались неразрешёнными.
  
   #Обновление 19.03.2017
  

20. Мясо натуральное и искусственное.

  
  К оглавлению
  
  
   14 октября Никита Сергеевич возвратился в Москву, завершив своё участие в работе 15-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН, и занялся подведением итогов года в сельском хозяйстве. По уже сложившейся привычке он сравнивал полученные показатели с информацией из «документов 2012», проверяя, насколько эффективно сработали различные меры, принятые ранее для недопущения ошибок и ликвидации отставания, выявленных из тех же присланных документов.
   Битва за урожай шла с переменным успехом. Каких-либо неблагоприятных климатических событий в 1960 году в стране не произошло: ни сильной засухи, ни пыльных бурь. Хрущёв рассчитывал если не на рекордный сбор зерна, но и не на меньший в сравнению с 1958 годом, когда собрали около 135 миллионов тонн. В 1960-м с полей, засеянных обычной пшеницей, собрали 125 с половиной миллионов тонн, чуть больше, чем в неудачном 1959-м году (урожай 1959-го г – 119,5 млн.т). Урожайность оказалась ненамного выше прошлогодней – 10,9 ц/га против 10,4.
   Конечно, если сравнивать с 31,1 миллиона тонн, собранными в 1953-м году, успех был невероятный. Но увеличилось и потребление. Люди в стране больше не голодали, не давились в очередях за хлебом, не считали больше пакет муки на прилавке даром небес, как было в 53-м, однако всё произведенное все ещё проедали без остатка.
   На этом фоне выгодно выделялись поля, на которых ради эксперимента посеяли семена пшенично-пырейного гибрида академика Цицина. Эксперимент начали в 1959-м году и посевные площади для начала отвели небольшие – 200 000 гектаров. С них собрали чуть более миллиона тонн, урожайность составила невиданные ранее в РСФСР 50-60 ц/га. Рабочие в совхозах, выбранных для проведения эксперимента, ходили с круглыми глазами, директора и агрономы трясущимися руками подсчитывали выручку. На деньги, «поднятые» с продажи государству такого большого урожая, построили детские сады, новые школы, и коттеджи для рабочих из бригад – «рекордсменов» (АИ).
   В 1960-м площади под цицинские гибриды увеличили в 5 раз, засеяли миллион гектаров и осенью сняли с них более 5 миллионов тонн зерна. Невероятный урожай окупал даже непривычную для крестьянства возню с принудительным опылением засеянных полей. Опыление наладили при помощи обычной верёвки. Два человека проходили по полю, в несколько приёмов протаскивая по нему верёвку. Она пригибала растения, стряхивая пыльцу с одного на другое.
   Ещё один, более производительный способ опыления, придуманный в ЦАГИ, включал в себя использование воздушного шара-прыгуна с привешенными к нему вентиляторами с бензиновым приводом от мотоциклетного мотора. Воздушный поток эффективнее разгонял пыльцу. Важно было не упустить момент для опыления. Большая ответственность при этом ложилась на агронома – он должен был вовремя дать указание приступить к опылению, распланировать количество занятых работников, чтобы провести процедуру в оптимальные сроки (АИ).
   Также агрономам приходилось тщательно планировать и распределять посевные площади, чтобы не допустить соседства гибридов и обычной пшеницы
   Пока выращиванием гибридов занимались грамотные специалисты-растениеводы на опытных делянках – опасаться было нечего, всё делалось профессионально и в оптимальные сроки. Но в каждый совхоз доцента с лаборантами на постоянную работу не отправишь. Пришлось организовывать курсы повышения квалификации для агрономов, рассылать справочную литературу и краткие пошаговые инструкции с картинками, по типу комиксов, разъясняющие, как выращивать новую культуру. Эта обязанность была возложена на местные партийные организации, обкомы и райкомы КПСС, которые Никита Сергеевич последовательно преобразовывал в органы просвещения и контроля за народным хозяйством. Руководящая роль партии при этом не утрачивалась, а наоборот, усиливалась, переходя от командной к просветительской (АИ).
   Однако госзакупки на 1960-й год составили около 47 миллионов тонн, чуть больше, чем в 1959-м. Ежегодное потребление зерна в тот период составляло около 50 миллионов тонн, но нужно было ещё иметь государственный запас, на случай неурожая или чрезвычайных обстоятельств. США имели двухлетний запас зерна. По подсчётам Госплана, на ближайшие годы требовалось 67,2 миллиона тонн зерна в год, для выпечки хлеба и на корм скоту, и ещё дополнительные миллионы тонн – для закладки в госрезерв.
   В 1960-м главная житница страны – Украина сдала всего 5,5 миллиона тонн. Хрущёв на итоговом совещании возмутился:
   – Это меньше, чем за все последние годы. Меньше этого Украина продавала государству хлеба только в 1946 году. Но вы знаете, каким был 1946 год — первый год после войны, хозяйство совершенно разрушено, в колхозах пахали на коровах, почти все полевые работы выполнялись вручную. На поля тогда обрушились чёрные бури, а засуха добила разрушенное войной хозяйство! – бушевал Первый секретарь. – А сейчас на вас что обрушилось? Изобилие? Куда остальное зерно ушло? На корм скоту? И после этого вы ещё утверждаете, что Украина кормит Россию?
   Бушевал он не зря. Много зерна расходовалось на фураж, при этом республики, отчитавшись осенью за сданный государству урожай, доложив о полной обеспеченности колхозов и совхозов семенами и кормами, вскоре начинали просить зерно обратно – чтобы кормить сильно увеличившееся поголовье скота.
   Зерно было основой комбикорма, к нему в рационе домашнего скота добавляли сенаж и силос, как из привычных кормовых культур, так и из появившихся недавно – люпина, амаранта, козлятника, окопника, кукурузы и топинсолнечника. Всё это приправляли хлореллой – как витаминная добавка она шла очень хорошо, увеличивая привесы и надои, но белковой основой корма всё же оставались зерно и травы в виде сенажа и силоса. Для производства 1 кг домашней птицы, свинины и говядины нужно 2, 4 и 7 кг зерна соответственно.
   Когда начинали разбираться, почему не хватает кормов – казалось бы, обеспечению кормами в стране уже лет 6 уделялся максимум внимания, выяснялись неприятные подробности: бардак и жульничество. Где-то заложенное на хранение кормовое зерно сгнило из-за рас3,14здяйства работников элеватора, сгорело, или было съедено мышами. Где-то обсчитались при планировании, не учли рост поголовья, ведь для обеспечения кормами по программе «2+1» скота, находящегося на индивидуальном откорме, тоже требовалось зерно, как основа комбикорма, а инициативу населения было сложно учитывать. Где-то жуликоватое местное начальство, в желании красиво отрапортовать, сдавало государству все или почти все резервы, завышая показатели, и рассчитывая затем на государственную поддержку.
   Такая картина была не только на Украине. Подводя итоги года, Никита Сергеевич на совещании доложил:
   – РСФСР 17 декабря прошлого, 1959 года, отрапортовала о выполнении плана заготовок и закупок продуктов сельского хозяйства, полной обеспеченности колхозов и совхозов семенами, а через пару месяцев стали просить сданное зерно обратно, на фураж скота. Поставив государству 26,3 миллиона тонн зерна, республика взяла назад 4,6 миллиона тонн, или 20 процентов. Подобную практику освоили не одни россияне, грешат ею и руководители других республик, это преступный путь, путь жульничества, путь обмана государства.
   Возмущением на совещании дело не ограничилось. Хрущёв дал поручения разобраться Госконтролю и ОБХСС. Полетели головы. Несколько десятков партийных и хозяйственных руководителей лишились мест и по суду получили запрет занимать руководящие должности. Самых отъявленных «приписчиков» посадили.
   (АИ, в реале за бардак никого не наказывали, начальственный гнев уходил, как вода в песок, и всё продолжалось по-прежнему.)
   Наведению порядка изрядно помогало 20-е Главное управление КГБ СССР. Аналитики в ИАЦ продолжали изучать присланные документы, и регулярно предупреждали руководство о возникавших в «той» истории проблемах. Часть из них снималась уже принятыми экономическими мерами, но такие недостатки, как бесхозяйственность и низкий уровень компетентности местных руководителей, оставались и продолжали негативно сказываться на народном хозяйстве. Но предупреждения позволяли в чём-то полностью, в чём-то – хотя бы отчасти сыграть на опережение и принять меры воздействия.
   Так случилось, например, с использованием посевных площадей в Нечерноземье. Посевы зерновых в этом регионе в середине 50-х давали настолько низкую урожайность, что едва оправдывали затраты. После освоения целины появилась возможность вывести из-под зерновых порядка 30 миллионов гектаров нечерноземных земель, передав их под выращивание льна, овощей, и кормов для животноводства. Так и сделали, но, уже в 1957-58 годах Никита Сергеевич убедился, что местные начальники действовали по принципу: сверху не требуют, так и нам оно ни к чему. Как только обкомы перестали «драть» за зерноводство, поля забросили, они начали зарастать бурьяном и кустарником. В результате не было ни зерна, ни мяса, ни овощей.
   Посевы гречихи, культуры высокодоходной, не требующей особого труда, в РСФСР по сравнению с 1956 годом снизились в два раза, а заготовки — в три раза. Нет её в плане, и никто не захотел с ней возиться. Стало понятно, что сознание народа, исковерканное 30-ю годами административного командования и жёсткого подавления инициативы снизу, за год-два не восстановится. Поэтому уже в 1959-м были восстановлены плановые задания по выращиванию в Нечерноземье основных культур. При этом их состав был значительно пересмотрен. Хозяйства теперь могли выбирать стратегию своего развития, и выращиваемые культуры. С учётом 8-летнего цикла севооборота, (https://ru.wikipedia.org/wiki/Севооборот в статье представлен 6-летний цикл, в 8-летнем обычно ещё присутствуют бобовые и лён) возникновение монокультурных хозяйств исключалось. Акцент делался, напротив, на организацию многопрофильных агрокомплексов, часто – с объединением нескольких небольших хозяйств в одно большое, способное маневрировать посевными площадями и трудовыми ресурсами.
   Хрущёв обратил внимание, что в хозяйствах, начавших использовать безнарядно-звеньевую систему Худенко, уровень раздолбайства и потерь продукции по причине непрофессионализма работников и начальства был минимальным. Безнарядно-звеньевая система вынуждала каждого работника тщательно считать деньги, так как его заработок впрямую зависел от этого. Эксперимент Худенко, поддерживаемый на уровне ЦК и Совета министров, быстро расширялся. В 1958-м году по безнарядно-звеньевой системе работал один совхоз. В 1959-м – уже несколько десятков хозяйств. В 1960-м на систему Худенко перешли уже более ста совхозов по всему Нечерноземью.
   (АИ, в реальной истории эксперимент начался в 1963 г в Казахстане, и после отстранения от власти Хрущёва, активно поддерживавшего инициативу Худенко, был очень быстро задавлен местными партийными органами, испугавшимися излишней самостоятельности рабочих).
   Никита Сергеевич понимал, что за два года невозможно перевести на безнарядно-звеньевую систему сельское хозяйство всей огромной страны. Работники в совхозах привыкли к пассивному подчинению, «начальство скажет, что делать и когда делать». Чтобы переломить эту тенденцию, он убедил Александра Николаевича Шелепина, отвечавшего в ЦК за сельское хозяйство, всемерно поддержать Худенко. Шелепин, видя результаты 1958 года по совхозу Ивана Никифоровича, быстро осознал преимущества безнарядно-звеньевой системы. Чтобы такую же поддержку новой организации труда оказывало и партийное руководство районного и областного уровня, Шелепин, по согласованию с Хрущёвым, начал «стимулировать» партийных бюрократов на местах. Он представлял к наградам секретарей и инструкторов обкомов и райкомов, убедивших перейти на систему Худенко большое количество хозяйств, обеспечивших при этом значительный рост производительности труда и объёма товарной продукции.
   Сам Иван Никифорович Худенко тоже подключился к пропаганде безнарядно-звеньевой системы. Он написал брошюру, где привёл подробную инструкцию по организации и внедрению новой организации труда в типичном зерновом совхозе. В брошюре были указания по диверсификации производства, использованию освободившихся работников, развитию перерабатывающей пищевой промышленности. Писать брошюру ему помогали два кандидата наук из ВАСХНИЛ, и профессиональный журналист. Получилась довольно объёмистая методичка. Её разослали по всем колхозам и совхозам страны, использовали в сельскохозяйственных ВУЗах для обучения студентов, и даже рассылали в переводе за границу, главным образом – в соцстраны. Именно эту методичку показывал Хрущёву Рустам-бек в Читрале (АИ, см. гл. 05-04).
   Помимо марания бумаги, Иван Никифорович включился в объявленную Хрущёвым программу экономического подъёма Нечерноземья и улучшения плодородия почв. Идею с лигнином он оценил по достоинству, но на одном только лигнине не остановился. Зам министра сельского хозяйства Кирилл Прокофьевич Орловский (АИ, см. гл. 02-36) свёл Худенко с академиком Николаем Васильевичем Цициным. Разузнав поподробнее о цицинских пшенично-пырейных гибридах, Иван Никифорович был впечатлён их невероятной урожайностью и возможностью повторно скосить на корм скоту подросшую «траву» оставшуюся от уже убранной пшеницы (см. гл. 03-18).
   Две недели Худенко просчитывал риски и рассчитывал экономический эффект. В 1960-м он, пользуясь ранее заключённым долгосрочным договором на поставку государству заранее определённого количества зерна, высчитал, что цицинские гибриды, за счёт их урожайности, позволят ему выполнить план договорных поставок, используя много меньшие площади. Два года работы по безнарядно-звеньевой системе дали совхозу солидный «запас прочности».
   Иван Никифорович взял товарный кредит, поставил несколько огромных теплиц на стальном каркасе, обтянутых полиэтиленовой плёнкой, внутри теплиц оборудовал агромосты и вентиляционную систему опыления. Землю в теплицах он засеял пшенично-пырейным гибридом, надёжно изолировав его от контакта с обычной пшеницей. Высокая урожайность позволила ему выполнить годовой план поставок, практически не напрягаясь. В теплицах работники худенковского совхоза снимали с гибридов Цицина по 5-6 урожаев в год, а урожайность в полностью контролируемой среде доходила до 70 ц/га. (В 1952 г Н.В. Цицин получил с гибрида урожайность 70 ц/га на открытой делянке. http://www.nazarovo-online.ru/news/3778.html Вообще в теплицах с гибридов можно снимать до 8 урожаев, но наглеть не будем). Освободившиеся площади, ранее занятые пшеницей, он использовал под овощи и кормовые культуры – обычную пшеницу для комбикорма, топинсолнечник, козлятник, а также под лён.
   Худенко взялся улучшать плодородие полей своего совхоза, сразу по нескольким направлениям. На часть посевных площадей его работники вывозили лигно-доломитовые компосты, другую часть удобряли уже привычными торфо-навозными смесями, третий вариант разработал сам Иван Никифорович, засадив все оставшиеся от пшеницы, льна и овощей площади топинсолнечником.
   Его зелёную массу, богатую сахаром, пустили затем на корм коровам, а на оставшиеся в земле клубни выпустили пастись свиней. Свиньи по ходу употребления клубней удобряли землю своим навозом, который приходилось даже «разбавлять» дополнительным внесением раскислителей – уж очень он был едким. За зиму остатки клубней должны были перегнить в земле, образовав первый, пока ещё тонкий слой гумуса, который Худенко собирался весной усилить продуктами ферментации всяких разных отходов в биореакторах. Эти отходы копились всё лето и осень 1960-го года.
   Эксперименты Иван Никифорович проводил с участием и под наблюдением специалистов ВАСХНИЛ, которым эта работа была тем более интересна, т. к. перекликалась с их исследованиями.
   Преобразованием Нечерноземья и наращиванием плодородного слоя занялся не только Худенко, работа велась по всей площади Нечернозёмной зоны, в ней участвовали сотни хозяйств. Как только колхозники осознали, что государство предлагает бесплатное удобрение в неограниченных количествах, только вывози, запасы лигнина на полигонах хранения ЦБК и гидролизных заводов начали довольно быстро убывать. Тут сказалась и эффективная пропагандистско-просветительская кампания, развёрнутая партийными органами по всей стране (АИ).
   Хрущёва в этот период более всего заботила продовольственная безопасность страны. Из документов, присланных Веденеевым, он знал, что неурожай 1962-63 гг очень больно ударил даже не столько по народному хозяйству страны, сколько нанёс психологический урон народу, подорвав его веру в идеологию коммунизма. Когда в магазинах пусто, все увещевания пропагандистов о превосходстве коммунизма разбиваются о печальную реальность, пусть даже провал снабжения на деле являлся провалом некомпетентных руководителей. А у Первого секретаря было достаточно причин сомневаться в компетентности партийных руководителей, и на местах, и в центральном партийном аппарате.
   Он всё отчётливее убеждался, что стоящие у руля руководители областей, секретари обкомов и крайкомов старой закалки, привыкшие руководить посредством агитационных призывов, не вникающие в суть дела и не способные в неё вникнуть по причине отсутствия профильного образования, дальше народным хозяйством управлять не способны. Все прошедшие годы он мотался по регионам, убеждал их руководителей цифрами, они согласно кивали головами, соглашались. Хрущёв, понадеявшись, что дело сдвинулось, ехал дальше, но стоило оставить местных руководителей наедине с собой, как они, привыкшие к командному управлению, видя, что из Москвы не дёргают и не понукают, вновь и вновь спускали на тормозах внедрение той или иной инновационной технологии.
   Первый секретарь все больше разочаровывался в областных и ниже партийных руководителях, руководивших всем вообще без каких-либо профессиональных знаний и навыков. На заседании Президиума ЦК 13 декабря 1960 года он ссылался, в общем-то, на рядовую историю, когда секретарь райкома своей властью приказал вместо уборки комбайном, скосить низкорослый хлеб. (Фамилию «отличившегося» установить не удалось). Такие хлеба косить раздельно никак нельзя, что знают все профессионалы, а вот секретарь райкома не знал и знать не хотел. Урожай пропал. Хрущёв потребовал «оградить сельское хозяйство от профанов».
   Если комбайнов не хватает, пшеница в ожидании уборки перестаивает, созревшие зерна просто осыпаются на землю. В таких случаях пускали на помощь комбайнам простые жатки, скашивали чуть-чуть недозревшие хлеба, а когда они, уже срезанные, постепенно доходили до зрелости, их подбирали с земли освободившимися к тому времени комбайнами, и обмолачивали. Иногда для скашивания использовали и сами комбайны. Без молочения они двигались по полям быстрее, в первый проход «валили» хлеб, а через неделю возвращались для обмолота. Этот способ сбора урожая, получивший название раздельной уборки, сокращал потери зерна процентов на тридцать. Никита Сергеевич его горячо поддерживал и пропагандировал, вот только применять новый метод, как все новации, требовалось с умом, что не всем дано.
   Секретарь вышеупомянутого райкома действовал по привычной схеме — неуклонно проводил в жизнь указания начальства. Вот он, следуя политике центрального руководства, и приказал без разбора косить хлеба раздельно.
   Отчасти выручал Госплан. Внедрение новых технологий начали планировать на уровне Госплана СССР, и с местного руководства спрашивали за внедрение нового привычными старыми командными методами. Хрущёв, посмеиваясь, повторял полюбившуюся ему фразу Аль Капоне: «Добрым словом и пистолетом можно добиться куда большего, чем только добрым словом». Подкреплённые осознанием их экономической эффективности, новые технологии по команде сверху быстрее внедрялись в повседневность.
   Также помогала работающая с 1955 года Академия руководящих кадров. За 5 лет через её курс повышения квалификации прошли уже достаточно много руководителей. Отучившиеся успешно продвигались на новые, более высокие должности. Завалившие экзамен с занимаемых должностей снимались, им приходилось уходить с партийной работы и возвращаться к обычному труду (АИ). Схема была позаимствована у военных, так работала Военная академия Генштаба.
   Для решения задачи обеспечения продовольственной безопасности Хрущёв и проводил весь тот большой комплекс мер по развитию сельского хозяйства страны. Он постоянно отслеживал всё новое, перспективное, что появлялось в этой области как в Советском Союзе, так и вообще в мире. С этой целью был создан ВЭС – гигантское экономическое сообщество, объединившее большую часть Евразии. Для этого был взят под контроль Коминтерна Индокитай. И там, и в Индонезии с каждым годом расширялись плантации хлебного дерева, мука из него с 1960-го года начала использоваться в СССР (АИ). Но Никита Сергеевич понимал, что в сложной политической ситуации поставки с далёких рынков за морями могут быть прерваны. Он стремился достичь продовольственной автаркии СССР, чтобы не только зерном и мясом, но даже самыми экзотическими фруктами страна в будущем могла бы обеспечивать себя сама.
   Но начинать следовало всё же с зерна и мяса, поэтому, узнав об удачном опыте Худенко по выращиванию пшенично-пырейных гибридов в теплицах, Хрущёв тут же пригласил академика Цицина и вместе с ним поехал в худенковский совхоз (АИ).
   Вместе они осмотрели огромный тепличный комплекс. Здесь, в оборудованных агромостами и вентиляционной системой опыления теплицах Худенко выращивал цицинские гибриды, снимая по 5-6 урожаев в год, при урожайности от 50 до 70 ц/га. Казавшаяся поначалу астрономической стоимость теплицы большой площади окупилась за первый же сезон. По ходу осмотра Никита Сергеевич спросил:
   – Скажите, Николай Васильевич, вот вы говорили, что ваши гибриды требуют искусственного опыления. Но вот Иван Никифорович их не только в теплицах, но и на открытых площадках выращивает, и способы опыления нашёл. Можем ли мы увеличить в следующем году посевные площади под гибридами?
   – Увеличить-то можем, но для этого, прежде всего, нужен семенной материал, – ответил Цицин. – Второй момент – Иван Никифорович сумел своих рабочих обучить, а других хозяйствах работники, скорее всего, окажутся не готовы выращивать культуру более сложную, чем обычная пшеница. Да и стоит ли так уж форсировать внедрение гибридов по всей стране? Мы ещё не нашли способ закрепления наследуемых признаков, то есть, через три-четыре года гибриды снова превратятся в обычную пшеницу.
   – Меня, Николай Василич, больше всего волнуют прогнозы синоптиков, – ответил Хрущёв. – Есть такие данные, пусть пока и неподтверждённые, что в 1962-63 годах может случиться неурожай, по типу 1946-47 года. Предыдущий неблагоприятный период был в 1932-33-м годах, то есть идёт повторение через 13-14 лет. Сейчас уже даже больше прошло, поэтому мы должны быть готовы к самому неблагоприятному развитию событий.
   – А, вот вы о чём! – улыбнулся Цицин. – Да, для такого случая пшенично-пырейные гибриды как раз могут нас выручить. В первые год-два они в любом случае дадут большую урожайность, а дальше ситуация с погодой выровняется. Но на такой аварийный случай нужно иметь большой семенной запас по семенам гибридов, и обученный персонал в хозяйствах, чтобы знали, как и когда надо их опылять.
   Я вот смотрю на теплицы Ивана Никифоровича – потрясающее сооружение. Вот если бы в каждой области построить такой же семеноводческий центр, который будет по несколько урожаев в год гнать семенное зерно, то затем, высадив это зерно по всей стране, голода можно не бояться.
   – Теплицы построим, – ответил Хрущёв. – Они только в масштабах одного совхоза дорогие, а в масштабах страны эти затраты – ерунда. Вы, Николай Васильич, сможете обеспечить научное руководство всем проектом, обучить и подготовить людей для комплектования этих семеноводческих центров?
   – Конечно, подготовлю, разработаю учебный курс на несколько недель, – ответил Цицин. – Но нужно систему высшего образования подключить, чтобы ВУЗы со своей стороны тоже посодействовали. И времени у нас на всё про всё – полтора года на обучение и полгода на строительство теплиц. В 1961-м все комплексы должны работать на полную мощность, чтобы к 1962-му уже был аварийный запас зерна.
   – Это уж моя забота, – ответил Хрущёв. – Всех на уши поставлю, но теплицы к Новому году будут построены.
   Этот разговор состоялся в начале августа 1960 года, а уже в сентябре началось строительство областных семеноводческих центров по всей стране, кроме самых северных районов. Первый секретарь, как и обещал, поставил на уши Госплан и проектные институты. За основу типового проекта были взяты теплицы худенковского совхоза, только полиэтиленовую плёнку заменили стеклом, предусмотрели защиту от снега и автоматизированные моющие системы, как на новых супермаркетах (АИ, см. гл. 04-05). Их строительство завершилось в январе 1961-го года, а с февраля в них были посеяны первые партии гибридных семян (АИ).
  
   В животноводстве ситуация складывалась куда лучше, чем в тот же период «той» истории, судя по описаниям в «документах 2012». Партийным авантюристам вроде Ларионова не удалось развернуть оголтелую кампанию по перевыполнению плана мясозаготовок. Главных виновников – Мыларщикова, Ларионова, Пчелякова, Кириленко и ещё нескольких секретарей обкомов арестовали осенью 1959 года (АИ). В 1960-м был проведён открытый процесс, все фигуранты получили реальные сроки и запрет занимать руководящие должности –пожизненно. Таким образом, массовой резни молодняка на мясо не случилось, потери поголовья скота в Рязанской, Кировской и ещё нескольких областях были, но не такие большие, как могли бы быть, и на общем положении в животноводстве страны ситуация сказалась не так негативно. Для компенсации потерь закупили некоторое количество живого скота в Монголии (АИ). Общая численность поголовья за счёт программы имплантации эмбрионов продолжала расти более быстрыми темпами. США ещё не догнали, хотя кормовая база уже была к этому более-менее подготовлена.
   Аналитики 20-го Главного управления заранее предупредили, что в «той» истории в 1960-м году сразу по нескольким республикам случился массовый падёж мелкого рогатого скота. (в 1960 году из-за бесхозяйственности и халатности в колхозах и совхозах РСФСР пало 5 миллионов 218 тысяч овец и коз, в Казахстане — 3 миллиона 306 тысяч, в Киргизии — 609 тысяч, в Грузии — 201 тысяча голов, и так по всем республикам. И тогда и сейчас принято обвинять Хрущёва, что «мяса нет и жрать нечего». Вот оно, мясо. Своим ходом передохло.) Первый секретарь поручил Госконтролю заранее провести проверки и, если будет необходимо, употребить власть. Проверки выявили массовые нарушения условий содержания и кормления скота в большинстве хозяйств. При этом рабочие в совхозах даже не понимали, что именно они делают неправильно. Ответ, чаще всего, был стереотипный: «Всегда так делали».
   Министру сельского хозяйства Владимиру Владимировичу Мацкевичу было поручено организовать обучение рабочих без отрыва от производства. По партийной линии наладили контроль со стороны первичных парторганизаций, председатель комиссии Госконтроля Григорий Васильевич Енютин по своей линии дал поручение контролёрам на местах –обращать особое внимание на условия содержания скота на фермах. Совместно с министерством сельского хозяйства были разработаны краткие пошаговые инструкции для скотников, по содержанию и уходу за животными. Контролёры Госконтроля получили аналогичные «проверочные листы», по которым даже человек, не слишком разбирающийся в животноводстве мог без особых затруднений проверить, правильно ли содержится скот в совхозе или колхозе (АИ). Опыт использования «чек-листов» позаимствовали из авиации, где ими пользуются постоянно.
   25 октября 1959 года было подписано постановление ЦК КПСС и Совета министров «Об увеличении производства мяса птицы». Оно предусматривало выделение денег для закупки под ключ птицеводческих комплексов, с оборудованием, технологиями и рецептурами кормов.
   Птицу, разумеется, выращивали и раньше, но выращивали в обычных куриных фермах-сараях. Птицы в них только ночевали, а день проводили на воле в поисках пропитания. Посещая с визитами страны Западной Европы, Никита Сергеевич бывал на западных птицефермах, и видел, что там кур постоянно держали в специально оборудованных помещениях, корм они получали «под клюв», и не какой попало, а специальный, составленный по научно обоснованным рецептам. В результате привес они давали по советским меркам невероятный – килограмм курятины на полтора-два килограмма корма. Западные бизнесмены, с которыми общался Хрущёв в каждой поездке, обещали, что если строго следовать научным предписаниям и разработанной ими технологии, то «проблема мяса» в СССР очень скоро отойдёт в прошлое.
   Строить быстро к этому времени уже научились, да и птицефермы – строения обычно одноэтажные. В Западной Германии приобрели утиную ферму, её разместили на озере Яготин под Киевом. В США закупили куриные фермы, первые из них построили в Крыму, с расчётом распространить потом опыт на всю страну.
   Осенью 1960 года подвели первые итоги работы импортных птицеферм. Как выяснилось, даже и на закупленных «под ключ» птицефабриках западных норм привеса достичь не удавалось. Расход кормов на килограмм привеса превышал установленные технологией нормативы в несколько раз. Контролёры Госконтроля взялись разбираться. Первая мысль была, что корма с ферм воруют.
   Результат огорошил. Разумеется, корма воровали. Но не так много, чтобы настолько превысить нормы. На фермах, построенных по западным стандартам, работников было мало, им столько корма было не унести. Причина оказалась в повсеместном нарушении технологии и рецептуры кормления. Вчерашние крестьяне привыкли кормить птицу чем попало, а тут вдруг какое-то меню, рецептура... Какого-то ингредиента не подвезли вовремя – да хрен ли там, сыпь лопатой что есть, сожрут... Птицы, разумеется, жрали что дают, только вот результат оказывался далёким от ожидаемого.
   Рабочих на фермах пришлось обучать, объяснять, но лучше всего сработало изменение оплаты труда. Тарифную сетку пересмотрели, связав её прямо пропорционально среднему привесу птицы. То есть, полную сумму зарплаты на ферме теперь получали лишь в том случае, если средний привес укладывался в норматив. Сколько процентов привеса птицы не добирали – столько процентов снималось с зарплаты.
   Чтобы не пугать народ, сначала провели эксперимент, в ходе которого работникам наглядно продемонстрировали, что при строгом соблюдении технологии норматив привеса не просто достижим как рекордный показатель, а его достигают почти все птицы в откармливаемой партии. И только потом оплату труда жёстко увязали с результатом работы.
   В целом за 1960-й год национальный доход вырос на 8,2 процента (АИ, в реальной истории – на 7,7 процента). Было построено более 2,5 тысяч новых предприятий (в реальной истории – более 2 тысяч), промышленное производство выросло на 27 процентов (в реале – на 23%), при этом на 35% увеличился выпуск товаров для населения (так как промкооперацию не разогнали, в реальной истории увеличение по ТНП было на 19,6%)
   Годовой фонд зарплаты увеличился на 182 миллиарда рублей, налоги с населения снизились на 8,7 миллиарда, недостающие средства собирали с кооперативов и госпредприятий.
   Подводя на пленуме итоги года, Первый секретарь заявил:
   – Наши люди стали жить богаче, соответственно выросло и потребление. Вслед за ростом потребления возникли сегодняшние проблемы. Проблемы роста, и их надо решать, никто нам поблажки не даёт! Люди хотят жить лучше, люди должны жить лучше, они имеют на это право. К тому же с 1956 года население страны приросло 18 миллионами человек, из них городское — 17 миллионами, их тоже надо кормить, поить, одевать. Поэтому нынешний уровень закупок мяса, молока, хотя он в два-два с половиной раза больше, чем в 1953 году, не удовлетворяет потребности страны. Люди хотят и должны жить не просто лучше, а жить достойно.
  
   В течение года Хрущёв периодически ездил по стране, инспектируя различные предприятия народного хозяйства, знакомясь с новейшими разработками во всех областях. С одним из интереснейших направлений он познакомился в Институте элементоорганических соединений (ИНЭОС) у академика Несмеянова. Оставив пост президента Академии наук СССР, Несмеянов сосредоточился на научных исследованиях.
   Александра Николаевича увлекла идея создания пищевых продуктов синтетическим путем. Первым этапом он предполагал научиться синтезировать жизненно необходимые человеку аминокислоты, чтобы их можно было бы добавлять в бульоны и другие блюда, а в дальнейшем – фрагменты белков и сами белки. Несмеянов считал, что в качестве сырья для искусственных пищевых продуктов можно использовать дешёвые пищевые отходы, к примеру, казеин из молока. Его идея была эффективна и с точки зрения экономической целесообразности – производство искусственной и синтетической пищи избавляло государство от зависимости от погоды, исключало затраты на транспорт при дальних перевозках.
   На начало этих работ повлияли несколько научных статей, полученных в 1959-м году в регулярной рассылке из ВИМИ (АИ).
   Несмеянов организовал две рабочие группы. Первая, под руководством Василия Менендровича Беликова занималась проблемами синтеза аминокислот, вторая группа, которой руководила Римма Владимировна Головня, синтезировала вещества-ароматизаторы, для придания запаха пищевым продуктам. Изучением проблем синтеза белков и полисахаридов занялся доктор химических наук, профессор, организатор и заведующий лабораторией физики полимеров Григорий Львович Слонимский.
   (Источник http://www.chem.msu.ru/rus/chair/nesmejanov/nesmej.html
   В реальной истории эти работы были начаты в 1961 году, после ухода А.Н. Несмеянова с поста президента АН СССР. В АИ смена руководства Академии наук произошла чуть раньше, соответственно, и интересную для себя тему Несмеянов начал раскручивать раньше)
   Были проведены несколько пробных экспериментов. Профессор Слонимский через несколько дней после детального обсуждения с Несмеяновым в своей лаборатории поставил первые опыты по формованию из пищевого белка различных макаронных изделий. Когда их показали Александру Николаевичу, он сразу же их попробовал, одобрительно произнёс: «Ничего...», – и явно остался доволен результатом.
   Еще через несколько дней, в беседе со Слонимским Несмеянов предложил:
   – Знаете, если уж вы всерьёз этим занялись, то, мне кажется, следовало бы начать с чего-то такого, что ошеломило бы людей и пробило стену недоверия к искусственной пище.
   – Что вы имеете в виду, Александр Николаич? – спросил Слонимский.
   – Ну, например, зернистую икру! – ответил Несмеянов.
   Слонимский увлёкся этой идеей, и сразу же выдал предложение, как можно формовать икринки. Приемлемый результат получился не сразу, но сотрудники ИНЭОС упорно работали и вскоре добились желаемого сразу по нескольким направлениям.
   (В реальной истории первые образцы искусственной зернистой икры были сделаны в лаборатории Г.В. Слонимского в 1964 г из снятого молока, а затем была разработана промышленная технология её производства, уже на другой основе, с использованием желатина)
   Изучив статьи, Александр Николаевич убедился, что не обязательно начинать с такого низкого уровня, как синтез белков и аминокислот. На первых порах достаточно создать имеющимся живым клеткам условия для размножения. Он знал, что в Институте космической биологии и медицины уже проводились опыты по выращиванию искусственной кожи из эпителиальных клеток, и предложил своим сотрудникам поработать и в этом направлении.
   Как только были получены первые результаты, Несмеянов заручился поддержкой Анастаса Ивановича Микояна, традиционно курировавшего в ЦК пищевую промышленность. Микоян сначала отнёсся к идее искусственной пищи настороженно, но всё же, хотя и с опаской, согласился попробовать. Усилители вкуса и ароматизаторы сделали своё дело, Анастасу Ивановичу понравилось, и он согласился рассказать о новой разработке Хрущёву. Дачи Хрущёва и Микояна были рядом, они часто гуляли вдвоём по вечерам, поэтому Анастас Иванович был едва ли не лучшим «каналом связи» для доклада Первому секретарю.
   Никита Сергеевич новыми технологиями заинтересовался и летом 1960-го года пригласил Несмеянова с Микояном на приём. Отношения с Несмеяновым у Хрущёва после смены руководства в Академии наук были не особо тёплые, но академик хотел продвинуть свои исследования, а Первый секретарь к этому времени уже научился ради дела переступать через личные симпатии и антипатии. Тем более, то, с чем пришёл к нему Александр Николаевич, Никиту Сергеевича весьма заинтересовало.
   Академик без лишних слов достал из своего портфеля несколько плоских пластиковых контейнеров с бутербродами и бутылку водки. На бутербродах было что-то вроде паштета двух разных видов, красного и прозрачно-белого цвета, тёмные ломтики, по виду и запаху напоминающие мясо, красная и чёрная икра.
   – Это что такое? – поведя носом, заинтересовался Хрущёв.
   – Это наша новая разработка, Никита Сергеич, – ответил Несмеянов. – Искусственные продукты питания. Мясной паштет, паста из криля и специальным образом приготовленные грибы, белковые аналоги натуральной икры. Все продукты проверены вашей охраной в установленном порядке и допущены к дегустации. Попробуем?
   Никита Сергеевич с некоторой опаской взглянул на своего начальника охраны полковника Литовченко.
   – Мы всё проверили, товарищ Первый секретарь, анализы сделали, и сами попробовали, – доложил Никифор Трофимович. – Всё в порядке, можно есть.
   – Всё нормально, Никита, я тоже пробовал, – заверил Микоян.
   – Пахнет вкусно. Давайте! – согласился Хрущёв. – Мне много не наливайте, только чуть-чуть, в моём возрасте печень часто имеет своё собственное мнение.
   Первый секретарь попробовал и паштет, и пасту из криля, и «мясо» из грибов, и оба вида икры. Не обошлось и без забавного момента. Никита Сергеевич уронил одну икринку, и она вдруг весело запрыгала по столу, как крошечный мячик.
   – Ну, как? – спросил Микоян.
   – Ничего себе! Вкусно! Александр Николаич, а сами что же не едите?
   – Я вегетарианец, с детства, – ответил Несмеянов. – Вот бутерброд с грибами съесть могу.
   – Александр Николаич, как вы это делаете? – спросил Хрущёв. – Продукты как натуральные!
   – Ну, паста из криля, в общем-то, натуральная, только сам криль выращен не в океане, а в искусственных условиях, на биологической ферме, – ответил Несмеянов. – А вот паштет сделан из мяса, самым натуральным образом выращенного в пробирке, из миосателлитов – стволовых клеток мышечной ткани коровы. Точнее, в чашке Петри. (подробнее http://masterok.livejournal.com/3462990.html). Грибы натуральные, но обработаны особым образом, в вакуумной установке, это позволяет разорвать клеточные оболочки, которые обычно не растворяются в пищеварительной системе человека, и высвободить больше питательных веществ, чем обычно получает организм при употреблении грибов. Плюс добавлены искусственные ароматизаторы, они получены хотя и из натурального сырья, но итоговый продукт всё же – результат пищевых химических технологий, а не натурального выращивания скота на фермах.
   – Так это всё, наверное, дорогое удовольствие? – с сомнением спросил Микоян.
   – Как в любом промышленном производстве, цена зависит от объёмов реализации, – ответил академик. – Пока искусственное мясо выращивается в чашке Петри – оно невероятно дорогое. Но начните выращивать его в непрерывном цикле, в сотнях установок объёмом с железнодорожную цистерну, пустите в продажу, и оно будет стоить в десятки раз дешевле натурального мяса. Пока до этого ещё не близко, думаю, понадобится несколько лет, может быть, даже десятков лет, чтобы удешевить технологию и сделать её экономически конкурентоспособной, но сейчас никто в мире ничего подобного ещё не делает. Поэтому надо начать и не останавливаться.
   – Согласен, – кивнул Никита Сергеевич. – А можно нам посмотреть, как вы это делаете?
   – Конечно! Приезжайте к нам в ИНЭОС, всё покажем и расскажем, – ответил Несмеянов. – Я для того и пришёл, чтобы заинтересовать руководство страны.
   Хрущёв тут же отменил все намеченные на этот день мероприятия и вместе с Несмеяновым и Микояном поехал к академику в институт. Здесь ему показали прототип биореактора, где в большом баке из нержавеющей стали, в питательном бульоне, на своеобразном объёмном каркасе из животной соединительной ткани выращивали несвязанные мышечные клетки.
   – Это – не мясо в его привычном виде, – объяснил Несмеянов. – Биологическую матрицу коллагена мы засеваем мышечными клетками, которые затем заливаются питательным раствором, что вынуждает их размножаться. Сложно объединить эти мясные клетки в волокна, и вырастить их действительно похожими на мясо, мышечную ткань. Не дряблыми, а упругими, как тренированная мышца. Для этого нужна специальная технология, с помощью которой искусственное мясо можно будет при выращивании тренировать, как тренируются мышцы при приложении нагрузки. Но это именно техническая, а не научная сложность. Мы сейчас над этим работаем.
   – И что у вас в этом баке получается? – заинтересованно спросил Никита Сергеевич.
   – Примерно вот такая субстанция, – Несмеянов показал гостям плоскую стеклянную чашечку, наполненную бледно-жёлтой, очень мелкозернистой пастой.
   – Гм... Непохоже что-то на паштет, – заметил Микоян. – Почему у неё цвет такой?
   – Так мясо красное, потому что в нём содержатся эритроциты, клетки крови, – пояснил академик. – Они окрашивают ткани окислами железа. В искусственном мясе изначально эритроцитов нет, его нужно окрашивать искусственным путём, добавлять кое-какие вкусовые добавки и натуральный жир, например, свиной. Без жира паштет не получится, паста будет очень сухой, как если бы совсем сухую шинку мелко смолоть.
   – А жир вот так же искусственно выращивать нельзя? – спросил Никита Сергеевич.
   – Нет, липиды выращивать мы пока не научились. Но жира от одной свиньи будет достаточно для производства такого же количества искусственного паштета, как натурального от десяти свиней. Пока что совсем без животноводства обойтись не удастся, но после удешевления и развития технологии её можно будет использовать там, где нет возможности развивать обычное животноводство – на орбитальных станциях в космосе, на антарктических и подводных базах, а в перспективе и на других планетах. Думаю, рано или поздно мы и до них доберёмся.
   – Обязательно доберёмся! – подтвердил Хрущёв. – Мы же не ставим задачу полностью заменить натуральные мясопродукты искусственными, но технология выглядит перспективно, думаю, надо продолжать эту работу, хотя бы для того, чтобы правильно оценить её будущие возможности. А нормальное волокнистое мясо сделать можно? Хотелось иметь возможность не только паштет получать.
   – Это значительно сложнее, – признал академик. – Опыты такие мы, конечно, проводим, но на промышленный уровень эта технология выйдет лет через 15-20, наверное.
   – Жаль, – покачал головой Микоян.
   – Когда выйдем на промышленные объёмы производства, можно будет даже экспортировать некоторые искусственные продукты, вроде макаронных изделий и белково-витаминных концентратов в регионы, где население исторически питается плохо, например, в Африку, в обмен на фрукты, хлопок, кофе, какао и другие сельхозкультуры, которые у нас выращивать затруднительно, – подсказал Несмеянов.
   – Верно, – согласился Никита Сергеевич. – Так это что же, у вас, генная инженерия, получается?
   – Нет, – покачал головой академик. – Конечно, генетическими исследованиями мы тоже занимаемся, и не только мы, под руководством Академии наук уже развёрнуты исследования в нескольких институтах. Но там работа идёт пока в части изучения ДНК некоторых бактерий-экстремофилов и синезелёных водорослей. Задача стоит амбициозная – создать бактерии, устойчивые к высоким и низким температурам, а также к высокому уровню радиации, и при этом способные вырабатывать кислород, например, из углекислого газа в процессе фотосинтеза. Если такие бактерии удастся получить, и они будут способны выжить в заданных условиях, то тогда можно будет распылить по несколько сотен килограммов бактериальной культуры в атмосфере Венеры и Марса, и приступить к первому этапу процесса терраформирования. Конечно, накопление кислорода в атмосфере займёт много времени, возможно – несколько сотен лет, но ведь мы работаем на дальнюю перспективу, так ведь?
   – Конечно, – подтвердил Хрущёв. – А вы думаете, такие бактерии могут быть созданы?
   – Почему нет? Механизм воздействия на ДНК при помощи белка Cas9, управляемого молекулой РНК, насколько я знаю, уже изучается, проблема в освоении производства аппаратуры и отработке методики достаточно эффективного метода секвенирования ДНК (https://ru.wikipedia.org/wiki/Метод_Сэнгера), а также в расшифровке, какой ген в цепочке за какую функцию отвечает. Честно сказать, я не генетик, а всего лишь химик, это вам генетики объяснят лучше, – признался Несмеянов. – Обратитесь к Марии Дмитриевне Ковригиной, насколько я знаю, исследования по генетике активно ведёт ленинградский учёный Михаил Ефимович Лобашёв, она вам организует с ним встречу.
   – Понятно, – кивнул Никита Сергеевич.
   – Что же касается технологии, применяемой для производства искусственного мяса, – продолжал Несмеянов, – то эту биотехнологию испокон веков применяет каждая хозяйка при выпечке хлеба. Если живые клетки-миоциты поместить в питательный раствор при требуемой температуре, кислотности, уровне содержания углекислоты, и прочих параметрах, они начинают размножаться, и дальше нужно только ждать, поддерживать кондиционные условия и подливать питательный раствор, а затем вынимать часть выросших клеток и пускать их в дальнейшую переработку.
   Точно так же мы, например, выращиваем питательные добавки на основе дрожжей, на корм скоту. Вот, взгляните сами, – академик указал на другой бак, где за стеклом пенилась неаппетитного вида жидкость. – Это технически чистые дрожжевые культуры, выращенные на гидролизно-мелассно-спиртовых субстратах. Дрожжевой протеин имеет высокую биологическую ценность, в его составе имеются практически все незаменимые для хорошего набора массы аминокислоты.
   Также в дрожжах в необходимых количествах содержатся витамины групп: А, Е, D, C. Оптимальное соотношение в дрожжах кальция и фосфора, обеспечивает прекрасное развитие крепкого костного скелета молодого поколения животных. Аминокислотный состав протеина кормовых дрожжей, превосходит количество протеина содержащегося в зерне пшеницы и других злаков. Имея хороший состав, дрожжи способны значительную часть валовой энергии всего корма превратить в организме животных и птиц в энергию обмена, соответственно позволяют увеличивать привес животных, приводя при этом к экономии затраченных на корма средств порядка 10-15%. (цитируется по http://www.vgdz.ru/articles/drozhzhi-kormovie/)
   – Ну, с дрожжами-то это дело привычное, – покивал Хрущёв, – но вот то, что мясо можно так же в баке выращивать – вот это для меня неожиданность.
   – И не только мясо, но и растительные ткани, – ответил Александр Николаевич. – У нас в Институте физиологии растений с 1957 года Раиса Георгиевна Бутенко занимается экспериментами с выращиванием в пробирке растительной каллусной ткани, для нужд фармакологии. Это, фактически, позволяет выращивать любые витамины и многие лекарственные вещества. (http://medinfo.social/farmakognoziya_873/kultura-tkaney-kletok-lekarstvennyih-rasteniy-34889.html) Ну, пока не любые, но уже достаточно много. Я, кстати, с Раисой Георгиевной периодически консультируюсь, так как темы работ у нас похожие.
   – Так, а криль вы как выращиваете? – спросил Микоян.
   – Да практически так же, как на саудовских крилевых фермах, что мы им поставляем с прошлого года, – ответил Несмеянов. (АИ, см. гл. 03-20) – Только требования к стерильности и качеству продукции у нас, конечно, много выше. Я вам ещё вакуумную переработку грибов хотел показать.
   – Да! Вот это меня очень заинтересовало, – тут же вскинулся Хрущёв. – На бутербродах эти грибы вообще мясо напоминали, и по вкусу, и даже по виду. Это как такое может быть?
   – Тут дело в особенностях химического состава грибов, – пояснил Александр Николаевич. – Грибы, являясь продуктами растительного происхождения, содержат некоторые вещества, встречающиеся только в животных организмах. Например, лактоза – это сахар, содержащийся в молоке, но он есть и в грибах. Также в грибах есть углевод гликоген, который тоже встречается только в животных организмах, но не в растениях. Проблема с грибами в том, что оболочки их клеток состоят из хитиноподобного вещества, которое организмом человека не переваривается и проходит через кишечник транзитом, унося питательные вещества с собой. У большинства грибов до 60-80 процентов содержащихся в них питательных веществ человеком не усваивается. Вот если клеточные оболочки разрушить, тогда содержащиеся в клетках гриба вещества становятся доступны для нашего пищеварения.
   – И как их разрушить? – Никита Сергеевич почуял перспективную технологию и продолжал задавать вопросы, как всегда делал, будучи по-настоящему заинтересован.
   – Есть несколько вариантов, например, химический или ферментативный гидролиз, – ответил Несмеянов. – Но эти процессы медленные и при их протекании портятся органолептические свойства продукта. Мы перепробовали несколько вариантов. Михаил Алексеич Лаврентьев даже предлагал обрабатывать грибы взрывом.
   (Идея первоначально была найдена у «Назгула», см. «Грибы по-сапёрному». Потом начали искать более научные подтверждения, и Texnolog нашёл статью И.В. Щегловой «Пути повышения пищевой ценности грибов» http://elib.altstu.ru/elib/books/Files/pv2008_0102/pdf/024sheglova.pdf Таким образом, всё описанное подтверждается реально выполненной научной работой.)
   – Михаила Алексеича хлебом не корми, дай только что-нибудь взорвать, – засмеялся Хрущёв.
   – Следует признать, что получается у него отлично, – отметил Несмеянов. – Но всё же мы решили, что название «Грибы под гексогеном» в ресторанном меню будет смотреться слишком уж авангардно.
   Первый секретарь с Микояном расхохотались.
   – Поэтому мы остановились на методе взрывной вакуумной сушки, – продолжал академик. – Сушёные плодовые тела грибов, разрезанные на кубики размером сторон 5-10 мм помещали в рабочую камеру сушилки и подвергали вакуумно-импульсной обработке с температурой сушки 55-65 градусов Цельсия. Обработку осуществляли понижением давления от атмосферного до 100 Паскалей в течение 30 секунд, затем сбрасывали вакуум до атмосферного давления и выдерживали грибы в контакте с атмосферой в течение 100 секунд. Процесс последовательного вакуумирования и выдерживания грибов в контакте с атмосферой осуществлялся периодически 2-5 раз в зависимости от консистенции грибов, определяемой их возрастом, до постоянной массы. Температура, давление и продолжительность обработки частиц грибов были подобраны экспериментально и зависели от характера изменения содержания растворимых и легкогидролизуемых углеводов и свободных аминокислот при сушке.
   (цитируется по http://elib.altstu.ru/elib/books/Files/pv2008_0102/pdf/024sheglova.pdf)
   – То есть, откачали воздух, 30 секунд подержали, и сбросили вакуум? Повторили несколько раз – и всё? – изумился Хрущёв. – А установка сложная?
   – Да ничего особенного. Обычный нержавеющий бак, усиленный рёбрами жёсткости, соединённый с вакуумной цистерной много большего объёма, быстродействующий клапан, да форвакуумный насос, чтобы поддерживать в цистерне нужное разрежение. Вот, смотрите, – Несмеянов подвёл Первого секретаря к опытной установке. – Вакуумная цистерна стоит на улице.
   – Обалдеть... – Никита Сергеевич с интересом разглядывал несложную на вид установку. – И какие же грибы можно таким образом перерабатывать?
   – Первые эксперименты мы проводили на вешенках, а в Кремле мы с вами пробовали лисички, – ответил академик. – Можно и другие грибы так обрабатывать, например, шампиньоны. Грибные фермы у нас уже работают, это хороший повод расширить эту сферу деятельности.
   – Это точно, – согласился Первый секретарь. – Но я помню, что на бутербродах те грибы и по фактуре и по вкусу мясо напоминали, даже волокна были похожие. Это как сделано?
   – Вкус мясу придают содержащиеся в нём соли калия, – пояснил Александр Николаевич. – То есть, их надо добавить при обработке. Фактура грибов сама по себе волокнистая, а после взрыва клеточных оболочек при пониженном давлении она становится ещё более похожей на мясо.
   (см. фотографии в статье http://elib.altstu.ru/elib/books/Files/pv2008_0102/pdf/024sheglova.pdf)
   – Ну надо же, до чего дошла наука! – восхитился Хрущёв. – А скажите, Александр Николаич, вот вы упоминали, что волокнистое мясо вырастить куда труднее, чем этот фарш из отдельных клеток? Что его не просто в какую-то там матрицу надо засовывать, его тренировать надо, и всё такое. И в то же время грибы вот эти, вакуумом обработанные, уже волокнистую структуру изначально имеют?
   – Ну да, – Несмеянов пока не понимал, к чему клонит Первый секретарь.
   – Я вам сейчас глупый вопрос задам, вы, если что, не смейтесь, – попросил Хрущёв. – А что, если вместо матрицы для выращивания клеток мяса использовать волокнистое тело гриба, обработанное вакуумом? Фактура у него как раз примерно такой же жёсткости, как у настоящего мяса. Если эти клетки вокруг волокон гриба обрастут, может быть, оно и получится больше похожим на настоящее мясо с волокнами?
   Академик на несколько секунд завис, соображая. Его коллеги Слонимский и Беликов переглянулись, отошли в угол лаборатории и шёпотом заспорили, тоже обсуждая необычную идею.
   – Прямо с ходу ничего сказать не могу, – ответил, наконец, Несмеянов. – Тут, Никита Сергеич, надо очень много факторов учитывать, прежде всего – стерильность среды для выращивания клеток. Опыты надо ставить, подозреваю, что простерилизовать грибы до достаточной степени чистоты может не получиться. В общем, без эксперимента сказать трудно.
   – Ну, если даже и не получится, то не страшно, – ответил Хрущёв. – Результаты у вас и так уже впечатляющие, уже, считайте, на Ленинскую премию наработали. Вы, Александр Николаич, эту работу обязательно доведите до промышленного производства. И по мясу искусственному, и по крилю, и по грибам. Указания Госплану и Минсельхозу я дам.
   Анастас Иваныч, на тебе – организация производства тех продуктов, которые мы можем производить уже сейчас. Начать, наверное, надо с небольшого опытного цеха, сделать пробные партии каждого продукта, чтобы изучить спрос. И вот что ещё. Состав продукта на упаковке напечатать надо, но способ производства предлагаю пока не раскрывать. То есть, не писать, что инг... ингр...
   – Ингредиенты? – подсказал академик
   – …да! Что они получены искусственно, – продолжил Хрущёв. – Продукты совершенно новые, нет уверенности, что народ примет их без предубеждения. И сделайте всё-таки, чтобы икринки по столу не прыгали, а то люди смеяться будут.
   Опытное производство поначалу разместили прямо в институте. Биореакторы пока ещё относительно небольшого объёма изготовил свердловский завод «Уралхиммаш», их разместили в нескольких лабораториях, немного уплотнив имеющееся оборудование и выбросив хлам из ранее неиспользуемых помещений. Автоматические линии для смешивания, расфасовки и упаковки поставили во вновь возведённом ангаре-пристройке. Это оборудование было типовым, подобное уже использовалось на колбасных заводах.
   Зимой 1960 г в магазинах появились первые небольшие партии продуктов из искусственно выращенного сырья – паста из криля, вакуумно-обработанные грибы, чёрная и красная икра, вермишель и макаронные изделия(АИ). Цены на них специально установили чуть ниже, чем на аналогичные изделия из природного сырья, хотя себестоимость их изготовления пока ещё оставалась выше, чем у натуральных продуктов. Необходимо было выяснить, будет ли на них спрос. Впрочем, паста из криля совершенно не отличалась от натуральной, разницу между макаронными изделиями из белкового концентрата и из обычной муки тоже было сложно заметить без приборов и анализов.
   Некоторое недоверие у населения вызывала «белковая зернистая икра», особенно – чёрная. В народе поначалу появились дикие слухи, что её делают из выковырянных рыбьих глаз, вымоченных в нефти! (Такой слух реально был. Вот как это должно выглядеть? Сидят тысячи людей и у свежепойманной рыбы глаза выковыривают? М-да... Отожгли) По мере совершенствования технологии икра перестала прыгать по столу, да и вкус удалось достаточно приблизить к натуральному (АИ, насколько знаю, на вкус до сих пор ещё отличается, впрочем, капиталисты сейчас такими мелочами не заморачиваются, «быдло сожрёт»).
   Искусственным выращиванием мяса и вакуумной обработкой грибов предсказуемо заинтересовались специалисты Главкосмоса и Института космической биологии и медицины. Будущие космические форпосты человечества – орбитальные станции, тяжёлый межпланетный корабль и лунную базу необходимо было обеспечить автономным источником продуктов питания для экипажей. Весьма неприхотливые и быстро растущие грибы были одним из наиболее перспективных направлений исследований, но их питательность оставляла желать много лучшего.
   По мере расширения производства и наращивания объёмов, ввода в эксплуатацию новых цехов и производств, себестоимость снизилась до приемлемой, а питательность и вкусовые качества у новых продуктов были достаточно хороши изначально. Особенно пригодились искусственные продукты в дальнейшем, для организации поставок продовольствия в Африку.
   – Советский народ мы всё же постараемся кормить натуральными продуктами, – заявил Хрущёв на очередном пленуме. – Но случаи всякие бывают, мы должны быть готовы к любому развитию событий. Хватит уже зависеть от капризов и милостей природы! Мало, что ли, русских крестьян вымерло от голода, и при царе, и в начале 30-х, и в 46-м году? С новыми технологиями в пищевой промышленности, пусть даже случится неурожай или засуха, мы сможем пережить год-два, лишь немного изменив структуру питания населения.
  
  
   #Обновление 26.03.2017
  
  
   Первый секретарь встретился также с заведующим кафедрой генетики и селекции ЛГУ профессором Лобашёвым. Михаил Ефимович рассказал ему о проблемах и успехах современной генетики:
   – Пока что мы находимся в самом начале исследований. Из ВИМИ нам передали очень интересные сведения о передовых технологиях, но пока не хватает качественных приборов и достаточно чистых реактивов для проведения исследований. Для проведения генетических анализов очень нужны ЭВМ, без них расшифровка генома даже бактерий или простейших – практически нереальное занятие.
   – А на Западе что-то из приборов и реактивов закупить можно? – спросил Никита Сергеевич.
   – Кое-что можно, – ответил Лобашёв, – но если мы хотим быть лидерами в этой области, а мы можем, информация и наработки у нас уже есть, и очень перспективные, нам надо налаживать собственное производство, и особо чистых реактивов, и приборов. Пока что мы хотя и не сидим на голодном пайке, но сроки поставки импортной химии и её цена слишком большие, а многих необходимых приборов не существует и на Западе, есть только патенты и концепты.
   Если в ближайшее время наша отрасль получит необходимые приборы и реактивы, ЭВМ для расшифровки структуры молекул ДНК, то где-нибудь к 1975 году мы получим первые результаты по геному сине-зелёных водорослей и бактерий-экстремофилов, а ещё лет через 15-20 сможем начать эксперименты с изменением их ДНК и комбинированием генетических признаков. А также начать работу по расшифровке генома человека, это очень важно для лечения многих тяжёлых заболеваний, которые сейчас мы лечить не умеем.
   – Понятно, – Первый секретарь помолчал, прикидывая возможности. – По поводу реактивов указания академику Семёнову я дам. В ЦК он курирует химию, обратитесь к нему, определитесь, какие реактивы нужны, а дальше я буду продавливать их производство через Госплан. По приборостроению подключим НИИ и ВУЗы, вроде ЛИТМО, и другие, а также Красногорский оптический и Златоустовский часовой заводы, там умеют делать точные механизмы. Насчёт ЭВМ разговор отдельный, дам задание академику Лебедеву, но вам придётся подобрать людей со своей стороны, чтобы они работали совместно с программистами и объясняли им, что делать и как это должно работать.
   – Людей обеспечим, – ответил профессор. – У меня на кафедре есть талантливая молодёжь, ребята любят научную работу и хотят ею заниматься, нужно только создать им условия.
   – Работа это важная, прежде всего с медицинской точки зрения, – согласился Хрущёв. – Осваивать её надо, и на западные поставки рассчитывать нечего. Но вам придётся плотно сотрудничать со смежными отраслями – химиками, приборостроителями, даже с внешней разведкой, чтобы объяснить им, что вам требуется, что нужно создавать, и какие технологии добывать за границей.
   Вскоре кафедра генетики ЛГУ получила свою собственную ЭВМ БЭСМ-3М12, а через некоторое время в лабораториях начали появляться вновь разработанные приборы. Управление приборным комплексом осуществляла ЭВМ УМ-1НХ конструкции Староса. Такими же приборами и компьютерами затем оснащались и другие генетические лаборатории. Постепенно освоили и выпуск особо чистых реактивов (АИ, к сожалению, в реальной истории этой тематике не уделялось достаточного внимания). Следом за ЛГУ начали оснащать новым оборудованием и другие НИИ, где велись генетические исследования, прежде всего – НИИ цитологии и генетики в Новосибирске.
  
   Решением НТС СССР с весны 1959 года в советской тундре было начато осуществление проекта «Плейстоценовый парк» (АИ, см. гл. 03-18). Проект был начат по подсказке Ивана Антоновича Ефремова. С его же «подачи» научным руководителем проекта был назначен палеонтолог Николай Кузьмич Верещагин, в будущем – один из крупнейших специалистов по мамонтам и мамонтовой фауне.
   Назначение Верещагина состоялось в ноябре 1958 года, на том же совещании НТС СССР, на котором рассматривался проект. Верещагин был приглашён на совещание, как эксперт по экосистеме плейстоцена. Уже под конец совещания Никита Сергеевич, выслушав мнения специалистов, взял слово:
   – Послушал я все мнения за и против, и вот что я думаю. Затраты на этот проект поначалу будут невелики. Всего-то надо выделить землю, огородить её заборами, поставить несколько контейнерных домиков, завести туда стадо лошадей и ещё всяких разных животных. Дальше будем смотреть, что из этого получится. Поэтому считаю, эксперимент надо начинать немедленно, уже следующей весной.
   – Тут ещё один интереснейший момент вырисовывается, – продолжал Хрущёв. – У нас сейчас очень активно развивается генетика. Вы не думайте, я хоть с виду и похож на дурака, но много чем интересуюсь, и мне много чего докладывают, так что я по этой теме кое-что слышал.
   Учёные вежливо заулыбались – Первый секретарь периодически отмачивал на совещаниях и не такое.
   – А ещё слышал, – усмехнулся Никита Сергеевич, – что в тундре частенько находят замороженных мамонтов. Сейчас, конечно, наша генетика пока ещё только начинает развиваться, и чудеса ей, пока что не под силу. Но дальше – чем чёрт не шутит, может быть, удастся найти относительно неповреждённого мамонта, и его генетический материал какой-нибудь слонихе подсунуть. Это я так, фантазирую, конечно. Но кто знает, каких высот достигнет наука через 50-60 лет? Может быть, мы сумеем и мамонта клонировать? Вы только представьте – это ж какая гора мяса, да в нашей тундре?
   Хрущёв перед заседанием полистал «электронную энциклопедию» в планшете. Он прочитал о том, что даже хорошо сохранившиеся останки из вечной мерзлоты не содержат пригодного для клонирования или генетических манипуляций материала. Ткани, подвергнутые захоронению в вечной мерзлоте, теряют свою структуру из-за разрушения клеточных мембран, а содержащиеся в них молекулы ДНК подвергаются сильным посмертным изменениям, включая распад цепочек нуклеотидов на отдельные фрагменты. Но учёные пока этого не знали, да и кто знает, возможно, в будущем удастся секвенировать геном мамонта, восстановив его хотя бы частично, по уцелевшим фрагментам ДНК, и затем смоделировать его основные видовые признаки и особенности путём модификации ДНК слона при помощи технологии CRISP/Cas9.
   Хрущёв понимал, что особой надежды на это нет, но для него куда важнее было превратить тундру в продуктивное пастбище для свободного выпаса скота. Академиков такая проза жизни едва ли заинтересовала бы, за исключением нескольких, особо ответственных, вроде Семёнова или Лаврентьева. Поэтому Никита Сергеевич решил предложить им будущее клонирование мамонта в качестве той морковки, что висит перед ослом, и заставляет его двигаться вперёд.
   Обведя хитрым взглядом учёных, Первый секретарь улыбнулся:
   – Так вот, будут у нас мамонты или нет – это ещё бабушка надвое сказала, но на тот случай, если будут, надо к тому времени подготовить для них соответствующую экосистему, где они смогут жить в комфортных условиях. Поэтому деньги и землю на «Плейстоценовый парк» выделим, и работу начнём. Но нужен очень грамотный человек на должность научного руководителя проекта.
   Хрущёв сделал паузу и внимательно посмотрел на Верещагина:
   – Николай Кузьмич, выручайте. Послушал я тут многих, и понял, что лучше вас с этой работой едва ли кто справится. Заодно сможете исследованием мамонтов плотно заняться. Ну, как, возьмётесь?
   Верещагин понял, что судьба предоставляет ему потрясающую возможность возглавить работу по воссозданию не просто отдельного вида, а целой утраченной экосистемы, да ещё при поддержке партии и правительства. Такой шанс обычно выпадает раз в жизни, и учёный ни минуты не колебался:
   – Почту за честь, Никита Сергеич. Когда приступать?
   – Немедленно, – Хрущёв повернулся к Косыгину. – Алексей Николаич, подбери товарищу Верещагину в помощь грамотного администратора. Информационную поддержку я обеспечу. Зятя привлеку.
   В качестве первой очереди проекта были выделены три участка – в низовьях Колымы, к югу от посёлка Черский, на Ямале и недалеко от Архангельска. Сформировали три экспедиционные группы, им предоставили необходимую технику, оружие, средства связи, наладили снабжение продуктами и горючим.
   Базы были построены в январе-феврале 1959 года. Сборка домиков из утеплённых контейнерных блоков заняла один день. Куда больше времени ушло на постройку забора, ограждающего загоны для выпаса, чтобы животные не разбредались. Первоначально площадь огороженных участков сделали небольшой – по 20-25 квадратных километров, с последующим её увеличением до 160-200 кв. км. Именно постройка изгородей и оказалась основной работой участников экспедиций в первые два года. Заборы строили из сетки-рабицы, на столбах из стальных труб. В заводских условиях сетку крепили в рамы, сваренные из уголка, шарнирно скрепляя рамы друг с другом. Снизу к раме приваривали треугольные подпорки, позволявшие ставить рамы на грунт и быстро переносить заборы. Части забора привозили на место и собирали. Столбы ставили по одному на несколько рам. Они были нужны, чтобы животные, испугавшись хищников, не повалили забор. Конфигурацию участков планировали так, чтобы их площадь можно было относительно легко наращивать, постепенно относя уже поставленные участки забора всё дальше и дальше.
   В апреле 1959 года на участки завезли первые небольшие стада якутских лошадей. В течение мая к ним добавили и другие виды – завезли северных оленей, овцебыков, маралов, зубров. Лоси, волки, росомахи, медведи были свои, местные В начале лета выпустили на участки большое количество жуков-навозников. Им отводилась важнейшая роль утилизаторов навоза, в изобилии накапливавшегося на пастбище.
   Испарение воды с ландшафта в условиях севера происходит главным образом с помощью растений, через устьица на их листьях. В прошлом, когда на месте тундры были луга и степи, испарение было большим, и заболачивания не возникало. Сменившие их мхи и лишайники – низкопродуктивные растения, не имеющие корней, не способные к усиленному испарению влаги, но хорошие теплоизоляторы. Они покрывают землю сплошным слоем, и при его толщине 20-25 см почва вообще перестаёт оттаивать.
   При этом мох не выдерживает механических нагрузок. Вокруг северных посёлков, в местах интенсивной эрозии и выпаса животных, мох быстро исчезает, а на его месте вырастают луговые травы. Они доминируют везде, где уничтожен мох. Но на севере, где почва холодная, не происходит естественного разложения отмирающих трав. Через несколько лет на месте лугов накапливается белёсый «травяной войлок», который не даёт почве оттаивать, и травы снова сменяются менее требовательными к минеральному питанию мхами и лишайниками. Чтобы этого не происходило, слой мха и отмершей травы необходимо разрушать. При выпасе животных это происходит автоматически, они вытаптывают мох копытами, и разрывают слой высохшей прошлогодней травы. Если выпас происходит достаточно интенсивно, то этот слой не образует сплошного покрова и не препятствует таянию мерзлоты в летние месяцы.
   (информация из статьи С. А. Зимова «Мамонтовые степи и будущий климат» http://www.pleistocenepark.ru/files/Science_in_Russia_ru.pdf В статье приведены иллюстрирующие правоту Зимова фотографии лугов, образовавшихся в тундре на местах интенсивного выпаса животных)
   Чтобы активно влиять на растительность и почвы, масса животных должна быть в 10 раз меньше урожая трав. Если соотношение ниже, то за зиму они не съедят и не превратят в удобрение все, что выросло за лето. Чтобы поддерживать такую плотность, нужны надёжные заборы.
   Основной задачей подготовки поверхности было убрать с неё мох. Для этого первыми на вновь отгороженные участки выпускали северных оленей. Когда они съедали ягель и вытаптывали остатки лишайников, оленей переводили на следующий участок. Строительство изгородей и расширение площади экспериментальных пастбищ продолжалось постоянно.
   Как только выпущенные в загоны животные в поисках пищи вытоптали мох, на эти участки были высеяны травы. Для ускорения процесса выпасы засеяли смешанным набором злаков. Для высева семян трав использовали простейшую систему из двух лебёдок и сеялки – агромост. Чтобы животные не потоптали едва поднявшиеся побеги, загон временно делили на части, убирая внутренние заборы, когда травы уже достаточно созрели. В начале, пока кормовая база не сформировалась, животных приходилось подкармливать обычным комбикормом и сенажом, который раз в неделю доставлял небольшой дирижабль. Потом эти рейсы совместили с ежемесячным подвозом продовольствия для участников эксперимента. Этим же дирижаблем подвозили сваренные на заводе рамы и столбы для заборов.
   Высеянная трава поднялась через несколько недель, как только стало более-менее тепло, сформировав к середине лета вполне пригодные для свободного выпаса луговые участки. Летом тундра представляла из себя лабиринт маленьких озёр, между которыми бродили животные. С одной стороны – не было проблемы с водопоем, с другой – не получалось сделать более-менее прямую изгородь. Однако, тундра начала меняться. Мох вытоптали животные, болота высохли, кочки исчезли.
   Верещагин периодически объезжал пастбища, используя катер на воздушной подушке, и наблюдал за поведением животных. С поддержкой со стороны государства дела проекта продвигались достаточно успешно. Показателем успеха стали несколько жеребят, появившихся в лошадином стаде.
   Верещагин поначалу опасался, как животные переживут зиму. По условиям эксперимента, зимой они не должны были использовать построенные людьми укрытия и подкормку, именно поэтому Николай Кузьмич всеми силами форсировал расширение площади выпаса, чтобы успеть сформировать луга достаточных размеров.
   Зиму пережили большинство животных. Нескольких лошадей утащили волки. От холода ни одно животное не погибло. Более того, неприхотливые якутские лошадки к весне 1960 года даже не особо отощали, и выглядели довольно упитанными.
   (Реальное фото из современного «Плейстоценового парка». http://www.pleistocenepark.ru/photos/s/83.jpg Отожранные 100/100 лошади)
   Весной 1960-го огораживание и расширение пастбищ продолжилось, на экспериментальные участки завозили новых животных, постепенно увеличивая поголовье. Подросли и первые родившиеся в 1959 году детёныши. По размножению рекорд держали якутские лошади, которым не пришлось акклиматизироваться, вторыми по численности приплода оказались северные олени, начали размножаться овцебыки и лоси. Маралы и зубры, перевезённые из менее суровых мест, размножаться не спешили.
   Как и обещал Хрущёв, проекту оказывалась информационная поддержка в газетах и на телевидении. О начале эксперимента объявили весной 1959 года в «Вечерних новостях». Репортаж был короткий, и раскрывал лишь задачи первого этапа работ, обозначенные как «Экспериментальная проверка теории тов. Ефремова и Верещагина о возможности восстановления луговой экосистемы в тундровой и лесотундровой зоне Сибири и Крайнего Севера». О втором и третьем этапе говорили только на совещании НТС СССР. Даже на пленуме в 1958-м обсуждалась лишь организация небольших пастбищных заповедников, выборочно, в нескольких местах. Только когда стало ясно, что регулярный выпас животных позволяет восстановить луга на месте тундровых мхов, в конце лета 1959 года Верещагин привёз в заповедник под Архангельском съёмочную группу недавно организованной передачи «В мире животных». Ведущий передачи Александр Михайлович Згуриди проникся величием замысла и рассказал в подробностях всей стране, как правительство планирует постепенно превратить в огромное пастбище всю тундру от Архангельска до Колымы.
   Десятиминутный сюжет в передаче был поддержан ещё несколькими короткими репортажами в новостях, публикациями в газетах «Известия», «Труд», «Комсомольская правда», «Смена» и «Пионерская правда», в журналах «Вокруг света» и «Юный натуралист». Вокруг проекта развернулась научная и общественная дискуссия, ещё больше прибавившая ему популярности.
   В 1960-м Советский Союз посетил уже достаточно к тому времени известный британский писатель и естествоиспытатель Джеральд Даррелл. Сама история его визита была необычной и, по советским меркам, отчасти скандальной – его приезд в СССР организовал через посредничество Коминтерна руководитель британской Революционной Социалистической Лиги Тед Грант (АИ, см. spin-off Михаила Белова «4-й Интернационал» http://samlib.ru/editors/s/simonow_s/fanfics02.shtml). Пикантность ситуации заключалась в том, что Грант был троцкистом.
   Советское руководство на этот раз проявило немалую политическую гибкость и экономическую инициативу. С Дарреллом заранее договорились об издании его книг в СССР. Хрущёв, как никто другой в Советском Союзе понимая важность правильного пиара, распорядился организовать Дарреллу «хорошую прессу». Отчасти помогла и полная аполитичность писателя – его не коснулась антисоветская истерия, нагнетаемая в Британии после громкого и унизительного поражения при Порт-Саиде. К его приезду по советскому телевидению был показан закупленный у BBC 4-х серийный фильм «В Бафут с гончими» («To Bafut With Beagles»), снятый по сценарию и с участием Даррелла в 1958 году, и выпущен в продажу сборник, куда вошли три его книги: «Перегруженный ковчег», «Моя семья и другие животные» и «Три билета до Эдвенчер».
   Несомненный писательский талант и тонкий юмор Даррелла советские читатели оценили по достоинству (одна моя родственница, приезжая к нам на дачу в отпуск, каждый раз перечитывала «Три билета до Эдвенчер» – ежегодно. Уж очень ей нравилось. Я, кстати, тоже перечитывал неоднократно). Советское руководство организовало и в большой степени финансировало экспедицию Даррелла по СССР, а также с ним почти сразу по прилёте был подписан эксклюзивный контракт на издание в Советском Союзе всех его книг – уже написанных и будущих. В некоторых случаях его книги затем выходили на русском раньше, чем на английском (АИ).
   Александр Михайлович Згуриди пригласил писателя выступить в передаче «В мире животных». Это был верный ход – недавно появившаяся передача сразу завоевала большую популярность, и появление там Даррелла, его «живое» интервью с рассказами о путешествиях, сфокусировало на нём зрительский интерес. В конце передачи Даррелл объявил о начале совместной с передачей «В мире животных» экспедиции по Советскому Союзу. Для нужд экспедиции был предоставлен 30-тонный дирижабль, обеспечены переводчики, сопровождающие, в том числе от КГБ – чтобы зоологи случайно не залетели куда не положено, а также съёмочная группа от киностудии «Леннаучфильм».
   Экспедиция посетила множество интересных мест по всему Союзу, в том числе – Беловежскую пущу, заповедник «Аскания-Нова», Крымский, Астраханский, Алтайский, Баргузинский, Башкирский, Волжско-Камский, Воронежский, Дарвинский (Вологодская и Ярославская области) и другие заповедники, а также побывала во всех трёх отделениях «Плейстоценового парка». Её итогом стал 13-серийный документальный фильм «Даррелл в России», снятый в небывало увлекательной манере, совершенно не свойственной советской документалистике. Пока что в СССР в похожем стиле удавалось снимать только Клушанцеву, что вызывало обоснованную чёрную зависть у других режиссёров-документалистов. Творческий тандем Згуриди и Даррелла, пожалуй, кое-в-чём его превзошёл. Клушанцев был мастером комбинированных съёмок, а в фильме Даррелла и Згуриди были великолепные съёмки природы (АИ). Залогом технического качества фильма были уникальные кинокамеры производства Красногорского завода. Заводские мастера сумели приспособить к обычным 35-мм кинокамерам объективы для аэрофотосъёмки – мощный телевик и панорамный (АИ). Таскать этих монстров было нелегко, зато качество съёмки они давали по тем временам невероятное.
   Итоги экспедиции Даррелл и Згуриди вновь подвели в передаче «В мире животных», причём на этот раз её провели в прямом эфире, в виде ток-шоу, со зрителями в зале. Зрителям показывали отрывки из ещё не смонтированного окончательно фильма, а затем Даррелл, Згуриди, и члены смешанной англо-советской съёмочной группы отвечали на вопросы.
   Много вопросов было задано и о «Плейстоценовом парке». Даррелл высоко оценил небывалый эксперимент советских учёных. Его размах вызвал у англичанина некоторый скепсис. Он не верил, что можно превратить всю бескрайнюю тундру в луга и наполнить их сплошными стадами травоядных, но признал, что идея работает, и терраформирование значительной площади тундры вполне возможно осуществить в течение нескольких десятков лет, при относительно небольших затратах. К тому же, по достижении определённого порога расплодившихся животных придётся отстреливать, регулируя численность, что позволит вывести проект на частичную или полную самоокупаемость, а затем и сделать его прибыльным.
   Итоги поездки английской группы в СССР были признаны положительными, они отчасти помогли улучшению советско-британских отношений, порядком испорченных после Суэцкого кризиса, хотя они никогда не были особенно тёплыми в силу объективных причин.
  
   В 1959-м году в Новосибирском институте цитологии и генетики был начат интереснейший эксперимент по одомашниванию лисиц. Автором этой научной работы был директор института Дмитрий Константинович Беляев. Особая ценность эксперимента заключалась в том, что практически все животные были одомашнены человеком задолго до появления письменности и какого-либо научного подхода. В исторический период, не говоря уже о первой половине 20-го века, одомашнивания новых видов практически не происходило. Такие виды, как ондатры и нутрии, выращиваемые на фермах ради меха, фактически не являются полностью домашними, так как их содержат в клетках, а не свободно, как собак или кошек. Дмитрий Константинович задумал сделать из лисы полноценное домашнее животное, которое можно было бы держать свободно, если не в квартире или сельском доме, то хотя бы в будке во дворе. В Институте цитологии и генетики решились на беспрецедентный шаг – повторить ранний этап эволюции, равнозначный превращению волка в собаку.
   (эпизод написан по материалам сайта НИИ цитологии и генетики http://www.bionet.nsc.ru/)
   Институт выбрал для эксперимента именно лис по нескольким причинам. Лисы относятся к семейству собачьих, и их было легче сравнивать с уже одомашненными видами. Но лисы не слишком близкие родственники собак, у них достаточно отличий, поэтому возможно проследить за тем, как влияет на виды принудительное одомашнивание. Лисы, используемые в эксперименте, уже были частично прирученными. В лисоводческих хозяйствах их разводили на мех уже достаточно давно. Поэтому работа по привязыванию их к человеку начиналась не с полностью чистого листа. На зверофермах по всей стране отбирали для исходной группы самых спокойных и доверчивых животных, а потом скрещивали по специально разработанной схеме.
   Беляев подошёл к одомашниванию научно. Для дальнейшего скрещивания были отобраны наиболее спокойные и дружелюбные, не проявлявшие агрессии к человеку. Была также и «противоположная» группа, куда попадали наиболее агрессивные животные. Они тоже скрещивались между собой, для закрепления признака агрессивности, в чисто научных целях. Агрессивных лис держали в индивидуальных клетках, они постепенно стали настолько злобными, что бросались на сетку, если даже приблизить к ней руку в защитной рукавице.
   Третья группа животных, где какой-либо отбор перед скрещиванием не производился, являлась контрольной. Беляева интересовало поведение животных во всех трёх группах. По ходу эксперимента лисам из всех трёх групп предлагались тестовые «задания», вроде извлечения корма из какой-либо хитрой кормушки или необычного места. Опыты показали, что «дружелюбные» одомашненные лисы справляются с «заданиями» хуже, чем лисы из контрольной группы. Зато их можно было не только держать в доме, но и взять на руки. Лиса совершенно спокойно сидела в объятиях человека или лежала, свернувшись калачиком.
   (Можно увидеть своими глазами https://www.youtube.com/watch?v=zeilLQXOhfM)
   Для того, чтобы ручное поведение у дикого животного начало доминировать, требуется не менее десяти поколений, то есть не менее десяти лет. Но доминирование означает одомашнивание вида в целом. Отдельные экземпляры, с самого раннего возраста проявляющие дружелюбие и расположение к человеку, начали отбирать уже с самого начала эксперимента.
  
   Никита Сергеевич узнал о работе, проводимой в Новосибирске, после того, как Серов завёл в штате Комитета госбезопасности ручного песца, а ОБХСС начало арендовать его для борьбы с экономическими преступлениями в сфере торговли и производства товаров народного потребления (АИ, см. гл. 05-13). Нововведение не только изрядно насмешило Первого секретаря, но и заинтересовало. Тем более, что в период работы на Украине, у него на даче, среди прочей многочисленной живности – кроликов, уток, гусей, цесарок – жил лисёнок, которого нашли на даче охранники.
   По характеру он был нелюдим, выкопал себе надёжные убежища в саду и весь день прятался там. Кормить себя он снисходительно позволял детям, но признавал за хозяина только Никиту Сергеевича. Постепенно лисёнок вырос в большого рыжего лиса. Когда Хрущёв возвращался с работы и шёл на свою вечернюю прогулку, лис следовал за ним по пятам. Стоило хозяину войти в дом, зверь мгновенно исчезал.
   Лис по ночам охотился на домашнюю птицу. По утрам то и дело находили следы преступления — кучу перьев под кустом. Екатерина Григорьевна, мать Нины Петровны, державшая птицу, грозила лису страшными карами, но рыжему все сходило с лап, лис был номенклатурный.
   Зная доброе отношение Никиты Сергеевича к животным, ему часто приносили потерявшихся в лесу детёнышей. В доме жили белки, жили без клеток, свободно. Им позволялось многое, особенно они любили прятать орехи в косы девочек – обеих Юль и Лены. Белки неизвестным образом заранее узнавали о приходе Никиты Сергеевича и, едва он открывал дверь, обшаривали карманы его костюма в поисках гостинца. Порядка в доме от белок не прибавлялось, они то прогрызали дыру в скатерти, то что-нибудь разбивали. Хрущёв относился к их проказам снисходительно, и лишь улыбался. (реальные факты из воспоминаний С.Н. Хрущёва)
   Хрущёв посетил Новосибирский Академгородок и побывал в Институте цитологии и генетики. С собой в поездку он пригласил Владимира Ивановича Яздовского, руководившего в Главкосмосе медико-биологическими исследованиями, медицинской подготовкой к полёту человека в космос и программой биологических исследований, в рамках которой осуществлялись запуски животных на ракетах и в космических аппаратах. Дмитрий Константинович Беляев рассказал гостям о ходе эксперимента по одомашниванию лис, показал первые результаты. Никита Сергеевич заинтересовался и начал, как обычно в таких случаях, задавать много вопросов:
   – С чего вообще вы взялись за такое необычное исследование, Дмитрий Константиныч?
   – Началось с того, что звероводы попросили нас попробовать вывести лисицу, ласковую к человеку, чтобы меньше было проблем при уходе за ними на зверофермах, и размножающуюся круглый год. Обычно лисицы размножаются один раз в год, для искусственного разведения этого мало, – ответил Беляев. – Для нас же было интересно выяснить, как наши далёкие предки, ещё не обладая научным подходом, сумели пройти такой долгий путь и одомашнить столько животных. То есть, с нашей стороны присутствует чисто научный интерес, а со стороны звероводов – народно-хозяйственный.
   – И чем ваш научный подход отличается от обычного приручения? – не отставал Хрущёв. – Ведь если просто взять совсем маленького детёныша любого зверя или птицы, и растить его среди людей, можно добиться таких же результатов. Или нет?
   – Таких же, да не таких, – возразил Беляев. – Если с самых ранних лет вырастить детёныша дикого зверя у себя дома, он в большинстве случаев не будет пытаться убить или съесть вас, хотя иногда возможно и такое. Однако эта приобретённая модель поведения не будет распространяться на потомство этого животного. Если вы недостаточно хорошо будете следить за их воспитанием, в них вновь проснутся инстинкты, свойственные данному виду.
   Крайне маловероятно, что ваш питомец будет проявлять к вам такую любовь и привязанность, которую проявляют кошки или собаки. Одомашнивание заключается в изменениях на генетическом уровне. Мы пытаемся последовательно развивать и усиливать в животном определённые черты поведения. Если говорить о животных, которые в диких условиях обычно склонны нападать на людей, то здесь очевидно, что нам хотелось бы превратить этих животных в менее агрессивных и более кротких созданий.
   Поэтому мы специально отбираем для дальнейшего скрещивания самых спокойных и дружелюбных животных, – он подошёл к одной из клеток, открыл дверцу и сунул руку в защитной рукавице внутрь клетки.
   Лиса в клетке тут же завиляла хвостом, подалась вперёд и ласково потёрлась о его руку, осторожно и игриво взяла её зубами, подержала, немного повертелась и улеглась на спину прямо под рукой, как будто приглашая Дмитрия Константиновича её погладить.
   – Вот, видите, – пояснил Беляев. – Я смотрю на положение ушей, как она хвостиком виляет, отмечаю нахождение в клетке. Вот она, рядышком, никуда не уходит и подставляет живот. По нашей системе оценок – животное первоклассное, с тремя плюсами и восклицательными знаками! Система критериев отбора у нас строгая и сложная. Чуть сильнее прикусила руку, чуть дальше отошла, и шансы лисицы передать своё потомство в нашу дальнейшую программу снижаются. Специально лисят никто не приручает. Симпатию к человеку мы стремимся закрепить на генетическом уровне, чтобы лисята вели себя с людьми так же дружелюбно и игриво, как щенки или котята.
   Такая лисица любит своего хозяина, жаждет его внимания, лижет его лицо и виляет своим пушистым хвостом, когда видит его. Эта ласковая лисичка будет резвиться с игрушками у вас дома. Дикие лисы так себя не ведут, они либо пытаются убежать от вас, либо откусить вам лицо. Прирученные лисы не нападают, но и большая нежность им не свойственна.
   – Дома, говорите? – спросил Яздовский. – Вы хотите сказать, что такую лису можно держать в доме, как кошку или собаку?
   – Специально мы себе такую цель не ставили, – ответил Беляев, – это, можно сказать, побочный эффект селекции. По характеру лисица больше похожа на кошку – умна, крайне независима и очень любопытна. Если в присутствии лисицы открыть дверцу холодильника, она обязательно его проверит, при этом ещё и встанет на задние лапы. Мимика лисицы не менее богата, чем у собаки или кошки.
  
Лиса []
  
   – Лисицы практически не поддаются дрессировке. Они не запоминают свое имя и не откликаются на зов хозяина. Но они очень игривы, с удовольствием будут приносить палку или мячик, бегать, прыгать, или сидеть на руках у хозяина. (см. видео https://www.youtube.com/watch?v=zeilLQXOhfM)
   Самая большая проблема — приучить лисицу к туалету, потому что она в отличие от собаки терпеть не может. Лисицу не получится выгуливать 2 раза в день, как собаку, с ней придётся гулять очень долго, прежде, чем она почувствует себя достаточно комфортно, чтобы сделать свои «туалетные» дела. В ящик, как кошка, она тоже ходить не будет, скорее, отодвинет его и сделает туда, где уже делала, где остался её запах.
   Зато их нужно кормить по расписанию и по норме. Лисицы невероятно любят что-нибудь грызть и постоянно пытаются что-то копать. Отучить их от этого невозможно, поэтому держать лисицу необходимо в уличном вольере.
   В квартире держать лисёнка практически невозможно. Лисёнку в квартире будет душно. От него немного попахивает, этот запах не чувствуется на свежем воздухе, а в квартире это может быть препятствием. Он может перегрызть провода, как и любой щенок, сжевать тапочки, изодрать мебель. Поэтому без проблем держать лисицу может владелец собственного дома.
   (Лиса в роли домашнего любимца, фото лисы в холодильнике http://givepaw.ru/blog/43156264664/Lisa-mozhet-stat-otlichnyim-domashnim-lyubimtsem)
   В быту лисицы не привередливы: живут в вольерах на улице, а кормить их можно такой же едой, что и собак. С ними можно ходить на прогулки с поводком. В отношении привязанности и преданности человеку они похожи на собак, могут так тесно привязаться к человеку, что разлуку переживают как страшнейший стресс — отказываются от корма, от общения с другими животными.
   Не следует забывать, что лисица – хищник, и воспринимает домашнюю птицу, или же мелкую живность, вроде кроликов и хомячков, как законную добычу. Если она сможет до них дотянуться, свой шанс она не упустит.
   – Это точно, – вставил Хрущёв. – У меня на даче одно время жил полуприрученный лис – так сколько он у тёщи курей перетаскал... Вообще, лисы очень хитры и изобретательны. Всего за месяц рыжая стащила в колхозе «Светлый путь» 17 гусей, 42 курицы, 28 уток, два бидона с керосином и паяльную лампу, что подтверждено актом о списании.
   (Из http://nnm.me/blogs/alexey345/domashnie-lisy/#comment_25472047)
   – Чего-чего? – хором изумились Беляев и Яздовский. – Паяльную лампу? Лиса?
   Никита Сергеевич засмеялся:
   – Не верите? Вот и ОБХСС не поверило. Завскладом и бригадир с птицефермы сейчас дают признательные показания. Это мне так, к слову пришлось, простите, что перебил.
   Учёные расхохотались.
   – Да, для ОБХСС мы начали одомашненных песцов разводить, – сообщил Беляев. – Наши питомцы уже во многих крупных городах оберегают социалистическую собственность. Только вот держать лисиц и песцов приходится отдельно, они друг с другом не очень ладят.
   – Дмитрий Константиныч, а об одомашнивании птиц вы не задумывались? – спросил Первый секретарь. – Можно было одомашнить, к примеру, небольших сов. Есть такие совсем маленькие совы, они очень мило выглядят.
   Беляев задумался.
   – Совы-сплюшки... Интересная мысль, Никита Сергеич, но и сложностей с содержанием совы в доме будет немало. Птица ночная, придётся на ночь её выпускать из клетки, чтобы могла размяться. Кормить её надо живыми мышами, мясом из магазина кормить нельзя. Гадить она будет где попало, приучить её ходить в определённое место практически невозможно. Птицы вообще дрессируются плохо. Теоретически – попробовать можно, но гарантировать результат пока не могу.
   – Понял, – кивнул Никита Сергеевич. – Если будет такая возможность – попробуйте, но я ни в коем случае не настаиваю. У вас учреждение в первую очередь научное.
   – Я вот что подумал, Владимир Иваныч, – Хрущёв повернулся к Яздовскому. – Вот вы собачек в космос запускаете, перед этим кота запускали... А что, если запустить на орбиту лису?
   Я смотрю, они тут не особо крупные, как раз примерно как ваши подопытные собаки размером. Наверное, можно подобрать одну-две самых спокойных, и обязательно – самых фотогеничных? Ведь они, вместе с собаками, проложат человеку путь в космос. Это надо будет обязательно использовать в агитационных целях. Поэтому лисоньку надо выбрать самую симпатичную.
   Яздовский задумался:
   – Такое решение я без руководства Главкосмоса принять не могу, но выйти на Сергея Палыча с этим предложением можно. Если он согласится, можно будет одну или двух лис у вас взять.
   – А для вашей программы одомашнивания, Дмитрий Константиныч, это, между прочим, отличная реклама будет, – заметил Первый секретарь. – Домашняя ручная лиса – это само по себе уже необычно и привлекает внимание, а тем более – лисята от лисы, которая летала в космос! Вы только подумайте над коммерческими и экспортными возможностями!
   (Новосибирский НИИ цитологии и генетики продаёт домашних лис, в т.ч. на экспорт, по немалым ценам. В интернете встречаются цифры 6 и 8 тыс. долларов (современных) или 30-50 тыс. рублей. Официальный сайт http://домашние-лисы.рф)
   – Ну,... – Беляев замялся. – Вообще-то мы такую цель себе изначально не ставили, но, по мере размножения, животных нужно будет куда-то пристраивать. У нас сейчас индивидуальное жилищное строительство на подъёме, можно по мере роста популяции одомашненных лисиц действительно предложить их населению в качестве домашних животных для сельской местности и малых городов, да и на экспорт тоже. Продавать их, конечно, будем исключительно стерилизованными, чтобы не утрачивались генетические признаки дружелюбия, приобретаемые в ходе селекции.
   Кстати сказать, для народного хозяйства одомашненные лисицы могут пригодиться ещё и как истребители грызунов. Сами знаете, на любой ферме, где кормят животных зерном и комбикормом, полно мышей и крыс. То же самое на конезаводах. Крысы на элеваторах и в зернохранилищах тоже – тоже та ещё напасть.
   – Это точно, – подтвердил Никита Сергеевич. – Потери зерна и кормов при хранении в масштабах всей страны получаются приличные. Да и всякую заразу эти грызуны разносят.
   – Кошки тут не особо помогают, мышей слишком много, а с крысой и не каждая кошка может справиться, – продолжал Беляев. – Собаки иногда крыс ловят, но больше для развлечения. А вот лисица мышами питается в природе, постоянно. Да и комплекция у неё куда более убедительная, чем у кошки, с любой крысой справится. Опять же, кошка крысиную нору не разроет и крысу оттуда не достанет. Собака разрыть может, но только если захочет. А для лисицы разрывать норы – это нормальное поведение.
   – Это вы здорово придумали, Дмитрий Константиныч, – решил Первый секретарь. – Только травить мышей и крыс тогда уже нельзя – лиса съест отравленную крысу и сама отравится.
   – Это верно, – подтвердил Беляев. – И на птицефермах лисиц держать нельзя – для них это слишком большой соблазн.
   – У нас сейчас будут строиться птицефермы нового образца, где все птицы содержатся только в индивидуальных клетках, – ответил Никита Сергеевич. – Там и лиса ко двору придётся. Вот на старых фермах, где птицы свободно гуляют, лис точно не стоит заводить.
   – Тогда, с вашего позволения, мы над этой проблематикой тоже начнём активно работать. Будем готовить животных в качестве крысоловов, – предложил Беляев.
   – Конечно. Думаю, надо начать с нескольких местных хозяйств вокруг Новосибирска, попробовать, посмотреть на результаты. Я вот ещё что подумал, – продолжил Хрущёв. – Обычно ведь лиса рыжая, а у вас, я смотрю, они и чёрные, и чёрно-бурые, и даже с белыми пятнами, и серые, и белые.
   – Да, изначально мы работали с чёрно-бурыми лисицами из питомников, – рассказал Беляев. – Потом начали возить лисиц со всей страны. Ещё мы заметили, что в процессе селекции у животных появляются белые пятна, в дикой природе это им совсем не свойственно. Пока селекция идёт ещё совсем недолго, и таких животных всего несколько. Мы ещё не знаем, случайность ли это, или признак, который может закрепиться.
   (Впоследствии у одомашненных лисиц появились белые пятна, другие вариации окраса и даже хвосты завились в кольцо, как у некоторых собак.)
   – Вот тут, кстати, есть важный момент, – заметил Никита Сергеевич. – Разнообразие окрасок – это хорошо, но классическая лиса вообще-то рыжая. Надо бы при селекции учитывать это, чтобы лисы у вас получались не только ласковые, но и внешне на нормальную лису похожие.
   – Да, товарищи из органов тоже обратили на это внимание, – подтвердил Беляев. – Приезжал от товарища Серова целый полковник, долго подыскивал лисят для специального задания, какого именно – не говорил. Сразу ничего подходящего ему разыскать не удалось, но потом привезли с Камчатки выводок лисят от камчатской лисы-огнёвки, вот они ему очень понравились.
   Учёный пригласил гостей пройти к соседнему ряду клеток. В них сидели невероятно красивые, огненно-рыжие молодые лисы с белыми брюшками. Головы у них выглядели несколько крупнее, чем у их чёрно-бурых, серых, белых и бледно-рыжих соседок.
   (Как выглядит лиса-огнёвка http://www.nat-geo.ru/nature/36026-kamchatskie-lisy/)
   – Красота какая! – изумился Хрущёв. – Вот, вот настоящая лиса! Вот таких бы красавиц, да по всему миру продавать.
   – Да, товарищ полковник тоже так сказал, – улыбнулся Дмитрий Константинович. – Он ещё спрашивал, может ли лисица ходить на задних лапах, и можно ли её выдрессировать. Ну, я ему объяснил, что мы тут дрессировкой не занимаемся, и специалистов по постановке трюков с животными у нас нет. Встать на задние лапы лисица, конечно, может, и встаёт, когда мышей ловит, но вот ходить, тем более долго – вряд ли, не то у неё строение скелета. Если, конечно, её за переднюю лапку придерживать, научить её сделать несколько шагов на двух лапах можно, но не более. Так они к нам дрессировщика прислали, он каждый день с этими лисами занимается, правда, на мой взгляд, пока не особо продвинулся.
   – А что это вот эти лисы у вас в ошейниках, а на других ошейников нет? – спросил Никита Сергеевич. – Это для дрессировки?
   – Для прогулок, они каждый день с дрессировщиком гулять ходят, – ответил Беляев. – И ещё, вот, видите, у них всех на основание хвоста надеты какие-то цилиндрики, закреплённые ремешками. Это тоже товарищ полковник на них надел, с первых дней подготовки, ещё когда они лисятами были.
   Такие же цилиндрики были надеты ещё на нескольких лис в соседних клетках. Эти лисы были уже другой окраски – серебристо-пепельные, белые и бледно-жёлтые.
   – А зачем? – поинтересовался Яздовский. – Лисы их снять не пытаются? Мешают же?
   – Вот потому их на лисят в самом раннем возрасте и одели, чтобы они привыкли с этими приборчиками ходить, – пояснил Беляев. – А вот что это за штуки – нам так и не сказали. Ещё товарищ полковник спрашивал, можно ли в будущем вывести лисиц покрупнее, примерно со среднюю собаку. Звероводы в этом тоже заинтересованы, поэтому мы сейчас и в этом направлении работаем.
   Владимир Иванович внимательно осмотрел прикреплённый к лисьему хвосту небольшой цилиндрик:
   – Непонятно, просто гладкий цилиндр с ремешками для крепления. Возможно, это только макет, чтобы лисы привыкли его носить, а когда придёт время, его заменят чем-то другим. Непонятно только, чем именно, и зачем товарищам из органов это понадобилось.
   – Думаю, когда придёт время – узнаем, – усмехнулся Хрущёв. – Если товарищу Серову понадобилась лиса с какой-то хреновиной на хвосте, то явно – не просто так.
   Уже в конце 1960 года в нескольких совхозах возле Новосибирска на молочных фермах и хранилищах комбикорма появились первые ручные лисы. Им удалось постепенно избавить подопечные территории от засилия мышей и крыс, и в дальнейшем лисы поддерживали численность грызунов на куда более низком уровне. В результате потери зерна от мышей заметно снизились. (АИ).
  
   #Обновление 02.04.2017
  

21. Собачий космос.

  
  К оглавлению
  
   С марта 1960 года группа № 1 ВВС – под этим ничего не говорящим названием был зашифрован 1-й отряд космонавтов – начала регулярные тренировки. Первоначально в группе было лишь 13 человек – отбор был крайне жёстким, и ограничение по возрасту в 30 лет отсекло слишком много достойных кандидатов.
   В декабре 1959-го по рекомендации Марка Лазаревича Галлая ограничения были пересмотрены. Для специалистов высокой квалификации возрастную планку подняли до 45 лет на момент приёма в отряд, и до 50 лет на момент полёта, при условии соответствия медицинским требованиям. Это позволило привлечь к комплектованию отряда опытных лётчиков-испытателей, а также упростило комплектование «группы №2» – отряда иностранных космонавтов, создаваемого в рамках программы «Интеркосмос» (АИ).
   В группу №2 вошли, главным образом, кандидаты из дружественных стран, из состава ВЭС и Организации Варшавского Договора, по большей части – лётчики с боевым опытом, или лётчики-испытатели.
   Эта группа комплектовалась медленнее. Не все страны ВЭС были готовы сразу предоставить своих кандидатов, хотя требования были разосланы ещё в 1959-м. Весной 1960 года, на сессии Координационного Совета ВЭС в Дели, Хрущёв поторопил участников:
   – Подготовка космонавта занимает минимум год. Поэтому, если мы хотим утереть нос Западу, мы должны поднажать и взяться за обеспечение подготовки, что называется, «всем миром». В конце концов, нас, единомышленников, в составе ВЭС полтора или два миллиарда человек! Неужели мы не сдюжим?
   Цифру в два миллиарда Никита Сергеевич назвал «с потолка».
   – Проблема сейчас состоит в том, что на сегодняшний день мы имеем возможность обеспечить интенсивную подготовку только для шести человек, – продолжал Хрущёв. – Эти шестеро сейчас и готовятся к полёту. Но, для достижения максимального политического эффекта, мы должны подготовить больше космонавтов, в том числе, как минимум два международных экипажа, возможно – ещё один женский экипаж, но этот вопрос пока рассматривается.
   Чтобы обеспечить подготовку большего числа космонавтов, требуется дополнительное оборудование для Центра подготовки – всякие там центрифуги, барокамеры, термокамеры – подробный список я потом раздам. Всё это оборудование нами уже спроектировано, разработано, и изготавливается, но вы, господа и товарищи, можете нам, Советскому Союзу, в этом помочь! Прежде всего я имею в виду промышленно развитые страны – ГДР и Чехословакию. Товарищи Пик и Новотный – у ваших стран развитая промышленность. Подключайтесь и помогайте! Эти машины и механизмы не слишком сложные и не слишком дорогие, но их нужно сделать в достаточном количестве, чтобы можно было интенсивно готовить сразу хотя бы двадцать, а лучше – тридцать космонавтов!
   – Какой же у вас корабль? – удивился Вильгельм Пик. – На десять человек, что ли?
   – Корабль трёхместный, – ответил Хрущёв. – В будущем у нас планируется постройка космической орбитальной станции, на которой смогут работать единовременно от 6 до 10 человек. Но орбитальная станция – дело будущего, а сейчас мы должны взять числом, то есть – количеством запусков.
   Поэтому давайте, товарищи и господа, помогайте! Мы готовы принять и подготовить космонавтов из всех стран ВЭС, выбор за вами. Очерёдность полётов по программе «Интеркосмос» установим по простому и справедливому принципу – чья помощь будет весомее, космонавт от той страны в составе международного экипажа полетит раньше.
   – Прошу прощения, господин Хрущёв, но справедливо ли это? – возразил Неру. – Объективно в состав ВЭС входят страны с очень разным уровнем развития. Нельзя же ставить на одну доску высокоразвитые страны, вроде ГДР и Чехословакии, и, скажем, Индию. Мы бы и хотели помочь, но не имеем технической возможности изготовить требуемое вам оборудование.
   – Ничего, мы согласны взять деньгами, – пошутил Хрущёв. – Кроме шуток, ваши бизнесмены могут поучаствовать, скажем, закупить часть оборудования в США или Великобритании. Нам англосаксы такое оборудование не продают, а вам продать могут.
   – Индия тоже уже начинает испытывать торговое давление со стороны США, – ответил Неру. – Я ожидаю, что в скором времени американцы могут распространить ограничения КОКОМ и на нас тоже.
   Ситуация с КОКОМ была нестабильной. Американцы периодически пересматривали списки товаров, запрещённых к экспорту в страны ОВД и ВЭС. В зависимости от международной обстановки ограничения то ужесточались, то ослаблялись.
   – Понятно, – ответил Никита Сергеевич. – Этого и я ожидал. Но это не страшно. В конце концов, у вас есть собственный космодром. Это и будет ваш, индийский вклад в программу «Интеркосмос», причём очень весомый вклад!
   – То есть? – не понял Неру.
   – Мы можем провести часть стартов по программе «Интеркосмос» с вашего космодрома, – пояснил Хрущёв.
   Неру от неожиданности сел на своё место. Потом, придя в себя, спросил:
   – Вы привезёте в Индию свою ракету для полёта с людьми, и свой космический корабль?
   – Ну, так ракета одна и та же, что для спутников, что для людей, – ответил Никита Сергеевич. – Если мы для запусков спутников вам ракеты поставляем и спутники возим, почему не привезти корабль и космонавтов? Более того, я уже предлагал нашему Главному конструктору запускать орбитальную станцию с индийского космодрома, так можно будет увеличить её массу и размеры.
   – Мы, безусловно, согласны! – тут же заявил Неру. – Надеюсь, в первом международном экипаже найдётся место для индийского космонавта. Кандидатов мы уже подобрали.
   – Тогда считайте, вопрос решён, – ответил Хрущёв.
   – А как могут помочь программе другие страны? – спросил Али Сабри. – Вот, у Индии свой космодром, китайские строители помогают вам строить дороги и здания, а чем может помочь, к примеру, Объединённая Арабская республика?
   (В состав ОАР входили Египет и Сирия, а в АИ ещё и Иордания)
   – Много чем, – ответил Хрущёв. – Нам пригодится любая помощь, даже самая простая. Например, сшить форму для космонавтов. Приготовить пищу в тюбиках, для питания космонавтов на орбите. Это только самые простые варианты, что мне с ходу в голову приходят, а специалисты могут ещё много чего подсказать. Мы пришлём своих инженеров, технологов, они помогут наладить производство, проследят за качеством. Важно, чтобы мы с вами вместе взялись за этот проект. Наша сила – в единстве!
   – Не забывайте, что наши политические противники за океаном тоже готовят своих астронавтов для космического полёта, – продолжал Никита Сергеевич. – Мы примерно знаем характеристики их корабля-спутника и носителя. Они сейчас могут поднять в космос только одного человека. Мы – троих. В такой ситуации просто быть первыми – хорошо, но мы можем добиться большего!
   Хрущёв стиснул руками край трибуны и заявил:
   – Я предлагаю начать большой космический штурм! Конкретные планы и даты полётов я сейчас разглашать не имею права, но полётов должно быть много, и полёты международных экипажей мы с вами должны начать как можно скорее после первого полёта человека. Поэтому ваши кандидаты должны пройти отбор и начать тренировки уже в ближайшее время.
   Инициатива Первого секретаря была принята с энтузиазмом. Вскоре из ГДР и Чехословакии начало поступать оборудование для тренировок космонавтов. Оборудование попроще, вроде качелей-лопингов, на которых проводились тренировки вестибулярного аппарата, поставляла Югославия (АИ).
   Во время визита Хрущёва во Францию в марте 1960 года он обсуждал с президентом де Голлем широкий круг вопросов. Во время переговоров в резиденции президента в Рамбуйе де Голль обратился к нему с неожиданным предложением:
   – Господин Хрущёв, до меня дошла информация, что страны ВЭС готовят совместную программу космических полётов. Кажется, она называется «Интеркосмос»?
   – Вы хорошо осведомлены, господин президент, – признал Никита Сергеевич. – Передайте господину Мельнику мои поздравления
   (Советником де Голля по вопросам разведки был Константин Константинович Мельник-Боткин http://russkiymir.ru/media/magazines/article/100076/)
   – Обязательно, – усмехнулся де Голль. – Но я хотел спросить: считаете ли вы возможным участие в этой программе представителей Французской Республики?
   Возможность участия Франции в программе «Интеркосмос» в СССР обсуждали. Разговор об этом был и с руководством Главкосмоса, и с руководителями КГБ и ГРУ, и с военными.
   – Почему бы и нет? – ответил Хрущёв. – В конце концов, мы с вами уже строим космодром во Французской Гвиане. Полёт французского космонавта в составе международного экипажа на советском космическом корабле был бы логичным следующим шагом в нашем сотрудничестве. Если, конечно, вы хотите этого.
   – Хочу ли я? – улыбнулся де Голль. – Я многое бы отдал за то, чтобы французский космонавт полетел в космос раньше американского, пусть даже не на французском корабле! В конце концов, я реалист, и понимаю, что построить работоспособный космический корабль за год-полтора Франция не сможет, а уж ракету – тем более.
   – Я не уверен, что мы сможем обеспечить полёт французского космонавта раньше американцев, – честно предупредил Никита Сергеевич. – Просто потому, что восточные немцы, китайцы и индийцы встали в очередь раньше, а возможности по подготовке носителей у нас, к сожалению, ограничены. Подготовка ракеты занимает около двух месяцев, предстартовая сборка и испытания – около недели. Корабль можно готовить параллельно, но это тоже около месяца.
   – Но мы же с вами – люди военные, господин Хрущёв, – подмигнул де Голль. – Это – вполне решаемая задача планирования. Нужно лишь заранее изготовить ракету и корабль, завезти их на космодром и не спеша готовиться к пуску. У вас и так уже два действующих космодрома – в России и в Индии. Мы вполне можем закончить строительство в Куру к декабрю этого года.
   Первый секретарь понимал, чего хочет де Голль. Полёт французского космонавта с французского космодрома, пусть даже и на советской ракете, был бы знатным пинком для американцев.
   – Корабль ещё не готов, – ответил Никита Сергеевич. – Мы сейчас очень интенсивно его доводим. Люди работают на пределе, специалистов на все три космодрома у нас просто нет. Пока нет.
   – И это – тоже вполне решаемая задача планирования, – усмехнулся де Голль. – Вот, посмотрите, как можно это сделать. Я тут немного расписал схему перед нашим разговором...
   Они обсудили возможные варианты.
   – Разрешите мне взять ваши намётки, – попросил Хрущёв. – Я должен показать их специалистам. Сам я не могу принимать такие решения, поймите меня правильно.
   – Конечно, берите, я всё понимаю, – согласился президент. – Постарайтесь убедить ваших учёных, я более чем уверен, что при должной организации работ всё получится.
   – Попробую, – ответил Первый секретарь. – А вы пока организуйте отбор кандидатов в космонавты. Нужны как минимум два человека – основной космонавт и дублёр. Медицинские требования я передам вам через посла Виноградова.
   Французы провели отбор кандидатов на удивление быстро, без задержек и тягомотины. Двух подобранных ими лётчиков – Жана Куру, «тёзку космодрома» и Жана-Мари Саже в Главкосмосе утвердили сразу, а вот третья кандидатура вызвала у Сергея Павловича лёгкий шок. Желание лететь изъявила Жаклин Мария-Тереза Сюзанн Ориоль, известная французская лётчица, на счету которой к 1960-му году было 3 женских мировых рекорда скорости, на самолётах «Вампир», «Мистраль» («Вампир» французской постройки) и «Мистэр» IVN (Всего у Жаклин Ориоль пять рекордов скорости, ещё два – на самолётах «Мираж-IIIC» и «Мираж-IIIR», в 1962 и 1963 гг)
   – Они там с ума посходили? – возмутился Королёв. – Она же 1917 года рождения! 43 года тётке!
   – Вот и будет повод запустить её пораньше, – усмехнулся Мстислав Всеволодович Келдыш. – Чтобы не затягивать. Я же предлагал женскую группу тоже формировать. Можно будет международный женский экипаж запустить. Отказать французам в данном случае будет некорректно, да и просто невежливо.
   Ответ Королёва привести не представляется возможным. В конце концов, Сергей Павлович сдался и дал добро на формирование женского отряда космонавтов.
   Не менее интересными оказались и кандидаты от ОАР. Египет и Сирия предложили по одному лётчику. Это были египтянин Хосни Мубарак и сириец Хафез Асад (АИ). Оба были боевыми лётчиками, проходили обучение в СССР. Асад летал на МиГ-17, Мубарак – сначала на истребителях, затем – на бомбардировщике Ил-28.
   Когда о них доложили Никите Сергеевичу, тот хмыкнул:
   – А что? Когда пойдут в политику – статус национальных героев-космонавтов им определённо популярности прибавит. Моё мнение – пусть летят, если по здоровью отвода не будет.
   Основательные и педантичные немцы решили подстраховаться, понимая, что в таком сложном и опасном деле, как космические полёты, могут возникнуть любые неожиданности. В дополнение к первым двум кандидатам они подготовили ещё двоих, чтобы при любом раскладе у Восточной Германии оставался шанс отправить в космос своего гражданина. Вклад ГДР в подготовку программы «Интеркосмос» был наиболее значительным – без поставок немецкого оборудования подготовить такое количество космонавтов было бы невозможно, поэтому со стороны других членов ВЭС возражений не было.
   Формирование «группы №2» было завершено к июню 1960 года (АИ), после чего космонавты приступили к тренировкам. В состав 2-го, международного отряда вошли:
   - от ГДР – Зигмунд Йен, Рольф Бергер, Вольфганг Бюттнер и Клаус-Юрген Баарс.
   - от Польши – Анджей Абламович, Людвик Натканец.
   - от Чехословакии – Властимил Давид, Ярослав Шрамек, Рудольф Духонь.
   - от Югославии – Любомир Зекавица, Боян Савник,
   - от Франции – Жаклин Ориоль (переведена в женский отряд после его формирования), Жан Куру, Жан-Мари Саже.
   - от Китая – Чжао Баотун, Чунг Цзун.
   - от Индии – Индер Мохан Чопра, Капил Бхаргава,
   - от Индонезии – Росмин Норьядин, Игнатиус Деванто
   - от ОАР – Хафез Асад, Хосни Мубарак.
  
   В ходе формирования отрядов не обошлось без происшествий и курьёзов. Уже через пару дней после начала занятий генерал-лейтенант Каманин (звание генерал-полковника он получил только в 1967 г) вызвал к себе старшего лейтенанта Финштейна (АИ). Начало разговора не предвещало ничего хорошего:
   – Товарищ старший лейтенант, вы подписку о неразглашении перед поступлением в отряд давали? – спросил Каманин.
   – Так точно, товарищ генерал-лейтенант! – громко и чётко ответил недоумевающий Финштейн, внутренне похолодев.
   Он помнил, что не сказал никому ни слова о поданном заявлении в отряд космонавтов, об этом знало только его полковое начальство.
   – Так почему же, чёрт тебя подери, лейтенант, весь одесский Привоз уже несколько дней обсуждает, «как здорово, что наш Зямочка будет космонавтом»?!! – от души рявкнул Каманин.
   – Товарищ генерал-лейтенант, я никому ни слова не говорил, даже родной маме! – ответил Финштейн. – Правила я знаю, об ответственности предупреждён. Что же я, идиот, чтобы своими руками свою мечту перечеркнуть?
   Каманин поднялся, прошёлся до окна, повернулся:
   – Тогда откуда об этом стало известно всей Одессе?
   – Ума не приложу! – честно ответил Финштейн. – Вообще у нас в Одессе очень трудно удержать что-то в секрете.
   – Это не ответ, товарищ Финштейн! – Каманину было плевать на национальную специфику Одессы, у него были куда более серьёзные проблемы. – Меня уже трясут органы, что я им должен отвечать, по-твоему? Ты вообще понимаешь, во что вляпался? По правилам я должен сейчас отчислить тебя из отряда и выпнуть пинком под зад! А потом тебя выпнут и из авиации вообще, просто так, на всякий случай, ради перестраховки!
   Финштейн прекрасно понимал, чем ему грозит такая перспектива. Стоя навытяжку перед начальством, он лихорадочно соображал: «Зямочка... Зямочкой меня зовут только два человека – мама и тётя Роза... Маме я ничего не говорил... Что я ей сказал? Дай б-г памяти... Что буду летать ещё выше, больше ничего. Мама наверняка позвонила сестре, как обычно... А вот та уже могла догадаться, она – женщина эрудированная, хоть и не слишком умная. Была бы умная – держала бы язык за зубами. Чёрт бы побрал её длинный язык!»
   – Товарищ генерал-лейтенант! – произнёс Финштейн. – Могу только предположить... О космическом полёте человека сейчас говорят очень много, и в прессе, и по телевидению. Даже товарищ Хрущёв обсуждал эту тему с президентом Эйзенхауэром. О начале комплектования отряда космонавтов, в том числе – международного, в прессе сообщалось ещё в прошлом году...
   – Ну, и? Короче, лейтенант! – нетерпеливо рявкнул Каманин.
   – Моя тётка – учительница физики в школе, заодно ведёт уроки астрономии. Женщина неглупая, эрудированная, бывает у нас очень часто. Она могла вполне сложить два плюс два и догадаться.
   – Твою мать! – Каманин схватился за голову. – Ну, и что прикажешь мне теперь с тобой делать?
   Финштейн решился:
   – Товарищ генерал-лейтенант! Разрешите сказать как есть?
   – Валяй, хуже уже вряд ли будет, – буркнул Каманин.
   Финштейн глубоко вдохнул:
   – Вы, конечно, вправе меня отчислить из отряда, хотя моей прямой вины тут нет. Но будет ли это удачным решением? Сейчас за меня радуется вся Одесса, сами же подтвердили? Если же меня выкинут из отряда, весь город будет бурлить ещё больше, только теперь уже люди будут возмущаться. Да ещё начнут проводить всякие там исторические параллели, вспомнят недавнюю «борьбу с космополитизмом». Вот честно, товарищ генерал-лейтенант, мне очень жаль, что мои родственники стали причиной таких неприятностей. Объяснительную для органов я напишу, пусть проверят, потрясут тётю Розу немного, может, хоть она болтать после этого будет поменьше.
   – Ишь ты, политик сраный... – пробормотал Каманин себе под нос.
   Он ещё раз прошёлся по кабинету:
   – Значит, так. Напишешь объяснительную, сдашь не в первый отдел, а мне лично! С секретчиками я сам поговорю. Дальше – ничего гарантировать не могу, кто там его знает, как наверху шестерёнки повернутся. Лётчик ты хороший, можно сказать – отличный, признаю. В отряде – один из лучших по уровню подготовки. По части секретности сейчас заметно помягче стало, твоё счастье. Лет пять-семь назад ты бы вылетел из отряда впереди собственного визга, и поехал бы с пилой и топором покорять природу Восточной Сибири, сам знаешь. Решение принимать буду не я. Тебе всё понятно?
   – Так точно, товарищ генерал-лейтенант!
   – На занятия бегом марш!
   Ситуация с секретностью в стране действительно стала заметно попроще. Американцы вообще не делали секрета из своей подготовки пилотируемого полёта. Семёрка их астронавтов позировала для журналов, давала интервью направо и налево, и в прессе, и по телевидению. У нас, с началом программы «Интеркосмос», правила обеспечения режима пришлось существенно пересмотреть. Впрочем, программа подготовки космонавтов международного отряда несколько отличалась от той, по которой готовили советских космонавтов. По устройству систем корабля им давали только необходимый минимум.
   – Если они в полёте не будут ремонтировать корабль, то зачем им знать устройство тех систем, до которых они не могут добраться? – задал резонный вопрос Серов на обсуждении международной программы. – Научите их, как управлять кораблём в ручном режиме, на всякий случай, это действительно необходимо. Объясните, что нельзя трогать. Пусть вызубрят последовательность действий на каждом этапе полёта. А как оно устроено и работает, и почему именно так – им знать совершенно незачем.
   В итоге его точка зрения, с определёнными оговорками, была принята за основу концепции программы подготовки космонавтов «Интеркосмоса» (АИ)
   КГБ тщательно проверил факты, изложенные в объяснительной старшего лейтенанта Финштейна. Факты подтвердились, источником утечки действительно был не он, а его не в меру догадливая и болтливая тётка. С ней была проведена беседа, на тему: «Что бывает, когда язык слишком длинный». В итоге, Финштейна в отряде оставили.
   Эта история в пересказе Серова, дошла до Первого секретаря. Никита Сергеевич посмеялся, а потом, заглянув в список космонавтов 2-го отряда, пошутил:
   – У нас там из ОАР два космонавта. Вот и отправим их вместе, а этого Финштейна назначим в их экипаж командиром.
   – Боюсь, что при таком раскладе приземлится только один, – ухмыльнулся Серов. – И, зная «историю будущего», не удивлюсь, если это будет Финштейн.
   История с Финштейном обрела неожиданное продолжение в конце сентября 1960 года, когда Никита Сергеевич участвовал в работе сессии Генеральной Ассамблеи ООН. В период сессии советская делегация разместилась в здании представительства СССР при ООН. Однажды вечером в кабинет Хрущёва позвонил его помощник по дипломатическим вопросам Олег Александрович Трояновский:
   – Товарищ Первый секретарь, у нас тут необычная ситуация... вас по телефону спрашивают... по-русски.
   – Ну, так соедините, – ответил «на автомате» углубившийся в чтение очередного документа Хрущёв.
   В трубке щёлкнуло.
   – Хрущёв слушает. Кто говорит?
   – Алло! Никита Сергеич? – голос собеседника был ему незнаком. – Это Давид Викторович беспокоит.
   – Какой Давид Викторович? – удивлённо переспросил Первый секретарь.
   – Который Бен-Гурион.
   Менее всего Никита Сергеевич ожидал услышать премьер-министра Израиля, да ещё вот так, по-простому. Он отложил документ:
   – Слушаю вас.
   – Никита Сергеич, я слышал, у вас человека в космос запускать собираются?
   – И не только у нас, американцы тоже уже на весь мир объявили, – ответил Хрущёв.
   – Таки да, но у них там всё пока плохо, – Бен-Гурион проявил немалую осведомлённость. – Я таки хочу предложить вам небольшой, но взаимовыгодный гешефт.
   – Какой же? – осведомился Хрущёв.
   – У вас там, в отряде космонавтов, есть пара наших людей...
   – Вообще-то у нас в отряде космонавтов только граждане Советского Союза, – ответил Хрущёв. – А в программу «Интеркосмос» Израиль, насколько мне известно, не входит.
   – Ой, та ладно! Таки ви не догадались, кого я имею в виду!
   – Допустим, догадываюсь. Что вы хотите?
   – Не, ну я таки понимаю, щто первым в космосе ви хотели бы видеть русского, – Бен-Гурион, безусловно, тоже был реалистом. – Да и вторым, думаю, тоже. Но ведь у вас должны планироваться и групповые полёты, иначе зачем бы вам начинать международную программу, так?
   – В общем, вы угадали, – признал Хрущёв.
   – Таки меня интересует вопрос: сколько будет стоить место командира для одного из наших, в одном из первых международных экипажей? – вкрадчиво спросил Бен-Гурион. – Даже не в первом, может быть, во втором или третьем?
   Никита Сергеевич такого вопроса не ожидал, и был откровенно к нему не готов. После кровавой разборки на Синае в ноябре 1956 года отношения с Израилем были почти на нуле, не лучше, чем с Великобританией. С другой стороны, вечно дуться, как мышь на крупу, для великой державы – не самая правильная линия поведения. Тем более, если бывший противник первым заводит речь о нормализации отношений.
   – Чисто с политической точки зрения это обсуждаемо, – ответил Хрущёв. – Очерёдность полётов определяю не я, а руководство Главкосмоса. Она зависит от уровня подготовки космонавтов. Я не слишком подробно осведомлён об успехах в подготовке каждого космонавта, и не могу прямо сейчас сказать, вошёл ли кто-то из «ваших», как вы выразились, в шестёрку, отобранную для полётов первой очереди...
   – Таки вошёл, – заверил его Бен-Гурион.
   Руководители Главкосмоса, разумеется, докладывали Хрущёву состав отобранной для первых полётов шестёрки космонавтов, но Никита Сергеевич, увидев в списке знакомые фамилии – Гагарин, Титов, Николаев – остальных трёх попросту не запомнил, а списка у него сейчас под рукой не было, в Нью-Йорк он его с собой не брал.
   – Прямо сейчас я не готов вам ответить, – выкрутился Первый секретарь. – Мне необходимо посоветоваться с Президиумом и проконсультироваться с руководством Главкосмоса.
   – Я всё понимаю, – успокоил Бен-Гурион. – Я подожду, сколько будет необходимо. Просто помните, щто наша благодарность будет безгранична. Конечно, в пределах разумного.
   – Хорошо. Мы обсудим этот вопрос, не предавая его огласке, – ответил Хрущёв. – Если со стороны Главкосмоса и ВВС возражений не будет, с вами свяжутся наши дипломатические представители, и ваше предложение можно будет обсудить более предметно.
   – Хорошо, Никита Сергеич, я с нетерпением жду. До следующего разговора, – учтиво попрощался израильский премьер.
   Вернувшись в Москву, Хрущёв вызвал Королёва и рассказал ему о звонке из Израиля.
   – Гм... – Сергей Павлович оказался удивлён не меньше. – Да, действительно. В первую шестёрку вошли Гагарин, Титов, Финштейн, Николаев, Попович, Быковский. Если помните, в ней должен был быть Нелюбов. Мы пересмотрели состав первого отряда, и сразу после отбора мандатной комиссии забраковали нескольких кандидатов, о которых было известно, что они выбыли в процессе подготовки. Просто чтобы не ломать судьбу хорошим лётчикам. Взяли вместо них лётчиков-испытателей и кандидатов, которые в той истории вошли во второй набор космонавтов.
   – А где сейчас Нелюбов? – спросил Хрущёв.
   – Насколько знаю, служит в палубной авиации, на авианосце «Северодвинск» (АИ). На хорошем счету у командования, – ответил Королёв.
   – Вот и хорошо, – одобрил Никита Сергеевич. – А что скажете про этого вашего Финштейна?
   Главный конструктор замялся.
   – Что, так плохо? Тогда почему он в шестёрке первых кандидатов?
   – Нет! В том и дело, что совсем неплохо! Очень даже неплохо! Парень сам по себе отличный, – ответил Сергей Павлович. – Умный, хладнокровный, собранный, самоконтроль на высоте, дисциплинирован. Здоровье отличное – дай бог каждому, не богатырь, конечно, но, как бы сказать... жилистый, руку жмёт, как тисками. Перегрузки переносит отлично, перепады давления – тоже, вестибулярка у него, пожалуй, получше, чем у Гагарина. В подготовке показывает отличные результаты. По большинству тестов идёт вровень с Титовым и немного уступает Гагарину, по некоторым – опережает Титова. К тому же он немного старше Германа, ну, и, безусловно, более дисциплинирован. Титов очень честолюбив, всегда хочет быть первым, и это у него частенько проявляется. Подготовке не мешает, но со стороны – заметно.
   Финштейн, напротив, понимает, что быть первым у него шансов немного, но своего он не упускает. Всегда спокоен, собран, реакция молниеносная. Я запросил по нему данные из полка, где он служил. Командование сообщило, что он два года подряд выигрывал учения-соревнования по точности стрельбы по воздушным мишеням.
   В общении с товарищами – ровен, дружелюбен, в неформальной обстановке – душа компании, такие еврейские анекдоты рассказывает – обхохочешься. Морально устойчив, скромен, со старшими – вежлив, но если прав – свою позицию отстаивает корректно, но твёрдо. Лидерство Гагарина не оспаривает, в отличие от Титова, но при необходимости готов брать на себя командование и ответственность за экипаж. На тренировках в роли командира экипажа ведёт себя уверенно, действует точно по программе полёта, при отработке нештатных ситуаций не теряется, сразу предлагает решение и выполняет его без колебаний.
   – Ну, прямо-таки ангел во плоти, – усмехнулся Хрущёв.
   – Я говорю как есть, объективно, – Королёв пожал плечами. – Хороший парень, претензий у меня к нему нет.
   – Так что, у него совсем нет недостатков? – спросил Никита Сергеевич.
   – Совсем без недостатков людей не бывает. Но у Финштейна, реально, недостаток только один – фамилия, – ответил Сергей Павлович.
   – И что нам с ним делать? – почесал в затылке Хрущёв.
   – А зачем с ним что-то делать? – спросил Королёв. – Пусть себе летит, в порядке очереди. Можно его и командиром международного экипажа назначить, если будет такое решение.
   – Хорошо, Сергей Палыч, буду иметь в виду, – решил Первый секретарь. – С Израилем мы вопрос обсудим, но попозже. Надо выяснить у дипломатов, что можно с Бен-Гуриона слупить.
  
   Ещё один курьёз случился с подачи самого Хрущёва. В кулуарах ООН между заседаниями Никита Сергеевич встречался со множеством политиков из всех стран мира. Вопросы обсуждались самые разные, в основном, касающиеся перспектив возможного сотрудничества. В одной из бесед с премьер-министром Японии Хаято Икэда разговор зашёл о космических успехах СССР. Икэда выразил своё восхищение ходом советской космической программы, а затем добавил:
   – Мы в Японии с интересом и нетерпением ждём первого полёта человека в космос. У нас многие спорят, кто полетит первым – американец или русский. Иногда даже заключают пари.
   – И на кого вы ставите? – подмигнул Никита Сергеевич.
   – Моё положение не позволяет мне участвовать в азартных играх, – японец ловко ушёл от ответа.
   – А знаете, на одном из совещаний в прошлом году, – припомнил Первый секретарь, – обсуждали возможность полёта женщины в космос, и наш Главный конструктор предложил запустить экипаж из японских школьниц. Он ещё сказал, что они умные, сообразительные, но при том небольшого роста, и лёгкие, поэтому их можно в спускаемый аппарат сразу пятерых посадить.
   Никита Сергеевич рассказал об этом исключительно в шутку, и с интересом наблюдал, как расширились глаза японского премьера. Впрочем, Икэда быстро справился с удивлением, сообразив, что Первый секретарь пошутил.
   – Это было бы весьма забавно, господин Хрущёв, – ответил премьер. – А если серьёзно – нельзя ли обсудить возможность полёта в будущем японского космонавта на вашем корабле? Конечно, я понимаю, что в наших отношениях были разные периоды, в том числе и весьма неблагоприятные. Но мы могли бы попробовать перешагнуть через старые обиды, и отодвинуть разногласия. Без этого едва ли мы сможем двигаться дальше. Урегулирование территориального спора и заключение мирного договора дают нам надежду на возможность дальнейшего расширения сотрудничества, не ограничиваясь только культурным обменом и закупками сырья.
   «Ишь как вам всем в космос на чужом горбу захотелось», – мысленно усмехнулся Никита Сергеевич.
   – С политической точки зрения я не вижу больших препятствий для участия японских кандидатов в космонавты в нашей программе «Интеркосмос», – ответил Хрущёв. – Чисто практически – поймите правильно: мы лишь готовимся к первому полёту, а наш, советский, и ещё один – международный – отряды уже сформированы. Боюсь, что вашим кандидатам придётся встать в хвост длинной очереди. Если, конечно, Япония не примет активное участие в подготовке технической части программы.
   – А чем мы могли бы помочь? – поинтересовался Икэда. – Учтите, что у нас руки связаны ограничениями, навязанными нам американцами в рамках КОКОМ.
   – Гм... – Никита Сергеевич лихорадочно соображал.
   Япония в этот период ещё не стала тем «азиатским тигром», в которого она превратилась парой десятилетий позже. «Японское экономическое чудо» только-только начиналось. Ещё не было тех впечатляющих японских успехов ни в электронике, ни в автомобилестроении, ни в бытовой технике. Но Хрущёв знал, что эти достижения у японцев не за горами, и прикидывал, «что можно взять с гуся».
   – Насчёт КОКОМ – они нам много крови попортили своими санкциями, – признал Никита Сергеевич. – Конечно, специалисты смогли бы более точно обозначить направления возможного сотрудничества. Что мы могли бы от вас получить – это, например, поднять уровень нашей точной механики и станкостроения, точного приборостроения, металлургии специальных сплавов. Чтобы обойти ограничения КОКОМ, придётся хорошо подумать, но это возможно. Можно начать с расширения научного обмена между нашими и вашими специалистами по разным отраслям. Вот, например, наш товарищ Тевосян привёз от вас очень полезные сведения по технологиям судостроения.
   – Понимаю, – ответил Икэда. – Давайте возьмём паузу и дадим поручение специалистам подготовить список интересующих вас технологий, а уже после этого можно будет продолжить обсуждение.
   – Согласен, – ответил Первый секретарь. – Вопрос непростой, спешить тут не следует, а то мы сейчас с вами пытаемся делить шкуру ещё не родившегося медведя.
   Икэда вежливо улыбнулся, и разговор продолжился дальше, уже о других вопросах двустороннего сотрудничества, которое постепенно расширялось.
   Через три дня к Хрущёву прибежал министр иностранных дел Громыко:
   – Никита Сергеич, тут только что звонил из Японии наш посол Андропов (в АИ Ю.В. Андропова после Венгрии отправили послом в Японию). Он сообщил, что наше посольство уже второй день осаждают толпы японских школьниц и спрашивают, где можно записаться в космонавты. Вы японскому премьеру ничего такого, случаем, не говорили?
   – А... м-м-м... ну... – Хрущёв замялся. – Я пошутил, вспомнил, как Сергей Палыч в шутку предлагал на совещании японских школьниц в космос отправить...
   – Пошутили? Похоже, японский премьер принял ваши слова всерьёз! И как теперь будем выпутываться? – Громыко был не на шутку обеспокоен.
   – Гм... Ну, не дурак же он, должен понимать, что на современном уровне развития техники запускать детей в космос нереально!
   – Это мы с вами так считаем, а в Азии менталитет отличается от нашего, – пояснил Громыко. – Для них эксперименты на детях если и не рядовое событие, то уж всяко не категорически запретное. Надо что-то придумать, пока Юрия Владимировича японские школьницы не затоптали.
   Пришлось руководству Главкосмоса срочно составлять обращение, в котором, среди прочего, было такое разъяснение:
   «Возможность полёта детского экипажа обсуждалась на теоретическом уровне. Было высказано мнение, что такой полёт может состояться в отдалённом будущем, когда космические полёты станут привычным явлением, а уровень надёжности техники позволит летать на орбиту примерно так же, как сейчас – ездить на автобусе. Пока же ни одного полёта с человеком на борту ещё не было, и надёжность космической техники ещё не позволяет послать на орбиту даже хорошо подготовленного лётчика-испытателя. Поэтому говорить о полёте в космос школьников на сегодня явно преждевременно».
   Это обращение было прочитано в Японии по радио и передано в письменном виде, в переводе на японский, осаждавшим советское посольство детям, после чего «осада» была снята. Как выяснилось позже, японский премьер рассказал о разговоре с Хрущёвым своим референтам. Его услышала одна из переводчиц, а дальше сработал «испорченный телефон». Переводчица поняла пересказанную премьером шутку Хрущёва по-своему, что-то недослышала, не так поняла, и тут же позвонила своей младшей сестре в Токио. И вот тут оно и завертелось. К счастью, недоразумение удалось быстро прекратить (АИ).
   Интересные моменты возникали и в ходе подготовки космонавтов. О том, что Гагарин, впервые забираясь в спускаемый аппарат, снял ботинки и залез в корабль в носках, известно многим. В международной программе тоже были свои происшествия.
   Много было ситуаций с бортовыми наборами продуктов питания. К примеру, индийцы питались только вегетарианской пищей. Для мусульман полностью исключались блюда из свинины, причём – для всего экипажа. Французы не мыслили обед без столового вина, и были весьма разочарованы «сухим законом» в процессе подготовки.
   Техника, пока ещё несовершенная, тоже подбрасывала поводы для курьёзных ситуаций, как и сильно различающийся менталитет космонавтов. В ходе подготовки составы экипажей постоянно перетасовывали, чтобы выяснить психологическую совместимость и при этом добиться максимальной вариативности и полного взаимопонимания между космонавтами из разных стран.
   Однажды Сергей Павлович вместе с Каманиным зашли в помещение, где проходил тренировку очередной международный экипаж. Космонавты отрабатывали сход с орбиты, о чём и доложил находившийся снаружи спускаемого аппарата Марк Лазаревич Галлай. Не желая мешать тренировке, Королёв с Каманиным развернулись и уже подошли к двери, как вдруг из открытого люка послышался звонкий шлепок и громкая команда:
   – Хальт! Цурюк! Раус аус дем Ландерс!
   Главный конструктор и заместитель начальника Главного штаба ВВС остановились посмотреть. Из спускаемого аппарата один за другим выбрались Вольфганг Бюттнер, Капил Бхаргава и китаец Чунг Цзун (АИ). Бюттнер был на этой тренировке командиром экипажа. Не заметив стоявших поодаль Королёва и Каманина, он скомандовал, мешая русские и немецкие слова:
   – Смирно! Dummkopf! Слюшайт меня! Ви изучайт процедура сход с орбита! Изучайт Klarliste! На следующий тренировка сначала докладывайт мне, что собираетесь делайт! Если не понимайт, что какой кнопка делайт – не нажимайт! Запоминайт цвай комманден – хальт унд цурюк! Если я сказаль: «Хальт!» – рука убраль и сидеть смирно, как суслик! Ви проверяйт вертикаль перед нажимайт кнопка? Тогда зачем нажимайт, если вертикаль уходить? Dummkopf! Ви понимайт, что ми иметь одна попытка сход с орбита? Ви запускайт циклограм, Ти-Ди-Ю давайт импульс куда попало, корабль улетайт на высокий орбита! Ви думайт, я мечтай умирать без кислород, бир унд вюрстхен? (Bier und Würstchen – пиво и сосиски). Фрай! (Свободны!)
   – Какой сочный термин этот Klarliste! – задумчиво произнёс Каманин.
   Как выяснилось при разборе, Чунг Цзун, отрабатывая процедуру схода с орбиты, не заметил, что показания инфракрасной вертикали ушли от направления на центр Земли. В ходе тренировок на прибор подавались внешние сигналы, имитирующие его работу в условиях космического пространства. Не заметив, что вертикаль «ушла», китаец уже потянулся к кнопке БЦВМ, запускающей циклограмму схода с орбиты. Бдительный немец шлёпнул его по рукам, прервал тренировку и устроил показательную выволочку (АИ).
   – Товарищ Бюттнер проявил себя как жёсткий и требовательный командир экипажа. Могу поставить его действия в пример всем командирам, – заявил на общем разборе, в присутствии всех – советских и иностранных – космонавтов, генерал Каманин. – Всем следует осознать, что, пока конструкторы не построили для нас более совершенный вариант корабля, летать придётся на том, что есть. Приборы и техника пока ещё не отлажены полностью. Возможно возникновение любых нештатных ситуаций. Вы должны быть предельно осторожны и внимательны, иначе жертвы неизбежны. А жертвы нам не нужны.
   Также должен отдельно поблагодарить товарища Бюттнера за исключительно удачный термин «Klarliste», – продолжил Николай Петрович. – Сама идея мнемонических карточек с последовательностью операций оказалась очень полезной, и вообще – краткость – сестра таланта.
   С этого момента немецкий термин «Klarliste» прочно вошёл в полуофициальную космическую терминологию.
  
   После череды неудачных запусков и аварий в начале и весной 1960 года, советская космонавтика взяла громкий и убедительный реванш запусками ещё одной АМС, «Зонд-2» сфотографировавшей не отснятые в предыдущем полёте участки невидимой стороны Луны, и спутников телетрансляции «Молния-1», «по совместительству» выполнявших задачи упрощённой системы предупреждения о ракетном нападении (АИ, см. гл. 05-11).
   Теперь Королёв и Келдыш сосредоточили внимание на двух основных задачах – окончательной отработке пилотируемого корабля для полёта человека, и запуске АМС к Марсу.
   Первую станцию, «Марс-1960а», без спускаемого аппарата, но с с ионным двигателем, отправили в полёт в начале мая. Запуск произошёл не в период «астрономического окна», выпадавшего на конец сентября, а заметно раньше. Название станции открыто не называли, для всех она ушла в полёт под порядковым номером «Зонд-3». Королёв вообще предлагал всем АМС, строящимся на единой платформе 2МВ, теперь уже больше напоминавшей 3МВ по своей конструкции, давать единое наименование «Зонд», не разделяя их на «Марсы» и «Венеры». Мстислав Всеволодович не соглашался, считая, что конструктивная платформа не является определяющей, в отличие от назначения.
   О цели запуска в печати тоже не сообщили ничего конкретного, заявив, что в задачи полёта входит проведение различных исследований в открытом космосе. Ничего не сообщили и о траектории станции. Хотя американские радиолокаторы сопровождали АМС, как минимум, на начальном этапе полёта, сложная и непросчитываемая заранее траектория породила на Западе много слухов и споров.
   В итоге специалисты из NASA сошлись на том, что «русские отправили ещё одну станцию к Луне, а потом утратили контроль, и АМС потерялась в межпланетном пространстве». В свою очередь, «конспиролухи» на все лады обсуждали в жёлтой прессе версию, что «красные отправили пилотируемый корабль на Марс». Доводы специалистов, что имеющаяся у СССР ракета физически не способна отправить даже одного человека к Марсу одним пуском, во внимание не принимались.
   Тем временем академик Келдыш с Королёвым и Рязанским занимались всесторонним тестированием систем радиосвязи, ориентации, и других служебных систем станции. Это была главная задача запуска, ради которой не пожалели носителя. Королёв, убедившись, что в «той» истории надёжность советских АМС была крайне низкой, решил не допускать подобных провалов. Станцию запустили только после тщательной отработки на стендах, и пробного полёта вокруг Луны. Теперь предстояло проверить работу аппаратуры в длительном полёте.
   Во многом помогала более совершенная энергетика станции, позволявшая осуществить более грамотные и технически безопасные решения. Не надеясь только на ещё несовершенные и малоэффективные за пределами земной орбиты солнечные батареи, «Зонд-3» оснастили в дополнение плутониевым РИТЭГом. Заодно «атомная печка» обеспечивала требуемый тепловой режим станции и подогрев воды при приготовлении фотореактивов, хотя и добавила конструктивных сложностей при монтаже фототелевизионной установки – пришлось защищать фотоплёнку от радиоактивной засветки. Станцию оснастили раскрываемыми радиаторами большой площади. Связь станции с Землёй теперь поддерживалась постоянно, а не отдельными сеансами по расписанию.
   Тщательная подготовка сделала своё дело. Неприятности по ходу полёта вылезали, но не фатальные. Часть из них побороли за счёт резервирования систем. С остальными пришлось смириться. Так или иначе, станция постоянно оставалась на связи, и поддерживала нужную ориентацию.
   После тщательных расчётов траектории, на значительном удалении от Земли, была отдана команда на включение ионного двигателя. Здесь влияние Земли и Луны было сведено к минимуму, и АМС постепенно начала разгоняться. Её положение отслеживали по радиосигналам, пеленгуя их с наземных и корабельных пунктов радионаблюдения. При этом учитывалось и орбитальное перемещение Земли. Также в ходе полёта были проведены несколько коррекций траектории, чтобы более точно вывести станцию к Марсу. Лететь ей предстояло почти год – сильно разгонять станцию не стали, так как в этом случае увеличивались шансы проскочить мимо Марса. Мстислав Всеволодович рассчитывал орбитальный манёвр, который, если его удастся осуществить, вывел бы «Зонд-3» на марсианскую орбиту. Рассчитывали, опять-таки, на ионный двигатель и управление от БЦВМ. С техникой начала 60-х «той» истории подобный манёвр был бы невозможен, и максимум, на что можно было рассчитывать – несколько мутноватых снимков, сделанных с пролётной траектории, на расстоянии в несколько десятков тысяч километров от планеты.
   С борта станции ежедневно принимали ценные телеметрические данные о поведении её внутренних систем. Для этого «Зонд-3» был оснащён множеством самых различных датчиков, многие из которых специально разрабатывались по заданиям Главкосмоса. Эту информацию тщательно анализировали специалисты, разработчики систем станции. По результатам анализа дорабатывались системы следующей АМС «Зонд-4», старт которой наметили на 26 сентября – в оптимум астрономического окна для 1960 г.
  
   Параллельно с полётом «Зонда» проводили окончательную отработку корабля 1К «Север». Работа основных систем отрабатывалась на запусках фоторазведчиков «Зенит», но на «Зенитах» не устанавливалась в полном объёме система жизнеобеспечения. На них только обеспечивалась терморегуляция и поддержание заданного уровня влажности. Отработать систему жизнеобеспечения, проверить переносимость условий невесомости и перегрузок при возвращении в атмосферу можно было только на запусках живых существ. Для этого были выбраны собаки.
   К их подбору подходили не менее серьёзно, чем к комплектованию отряда космонавтов. Для полётов выбирали только беспородных и бездомных собак, уже прошедших естественный отбор в суровых условиях и доказавших свою жизнеспособность. У них было крепкое здоровье, они были неприхотливы в питании и лояльны к человеку. Полёты собак начались задолго до начала проектирования космического корабля и даже самого носителя Р-7, на геофизических ракетах.
   Собак выбирали некрупных – массой до 6 кг и ростом не выше 35 см, так как капсула в головной части геофизических ракет была невелика. Собаки проходили цикл тренировок, их приучали долго находиться в замкнутом пространстве, переносить сильные перегрузки и вибрации, не пугаться громких и непонятных звуков, уметь находиться в тесном экспериментальном снаряжении, которое позволяло записывать получаемые данные с закреплённых на теле датчиков. Для удобства крепления датчиков собак подбирали короткошёрстных.
   В начальный период исследования были тщательно засекречены. По существовавшей в СССР традиции секретились не только технические подробности и ТТХ изделий, но и фамилии учёных и конструкторов. Даже собакам давали псевдонимы, из-за чего в разных документах одни и те же «экипажи» именовались по-разному.
   Запуски собак в космос начались задолго до полноценных космических полётов. 22 июля 1951 года на ракете Р-1В с полигона Капустин Яр отправились в полёт собаки Дезик и Цыган. В этот период осуществлялись даже не суборбитальные полёты, а вертикальные подъёмы на высоту от 100 до 400 километров. По достижении заданной высоты капсула с собаками отделялась, входила в атмосферу и приземлялась на парашюте. В период с 22 июля по 3 сентября 1951 года было выполнено 6 полётов. При этом 2 собачьих «экипажа» погибли.
   29 июля, во втором запуске, погибли собаки Дезик и Лиса. Парашют их капсулы не раскрылся, и капсула на огромной скорости врезалась в землю. Исследование обломков показало, что из-за сильной вибрации вышло из строя барореле, обеспечивавшее раскрытие парашюта на заданной высоте. Этот случай заставил конструкторов начать разработку системы экстренного катапультирования космонавта для аварийных ситуаций.
   (Подготовку собак к полёту, их посадочные капсулы и поведение в полёте можно посмотреть в киножурнале «Хочу всё знать» № 3 за 1957 год, начиная с отметки времени 5.55 https://www.youtube.com/watch?v=F6bmDIYu5gk)
   Экспериментаторы никогда не относились к собакам, как к просто подопытным животным. Сергей Павлович вообще очень любил собак, в период экспериментальных запусков он каждый день, утром и вечером заходил к ним, проверял самочувствие четвероногих космонавтов, следил, чтобы их содержали со всеми возможными удобствами. Гибель собак во время полётов он переживал тяжело, как будто гибли его близкие люди, зато успешным полётам радовался от всей души. Когда Дезик и Цыган впервые благополучно приземлились, едва их достали из капсулы невредимыми, Королёв так обрадовался, что схватил Дезика и бегал с ним в руках вокруг капсулы. (Реальная история, из док. фильма «Отряд космических дворняг»)
   28 августа погибли ещё две собаки – Мишка и Чижик. Их капсула разгерметизировалась на большой высоте, и собаки задохнулись. Как оказалось, клапан открылся опять-таки из-за сильной вибрации.
   После 6-го полёта 3 сентября 1951 года испытания были прерваны. Началась разработка катапультируемой капсулы.
   К 1954-му году были разработаны система катапультирования и новые системы наблюдения за животными в полёте. С 24 июня 1954 по 14 июня 1956 года было выполнено ещё 8 полётов. Эти полёты также выполнялись на ракетах Р-1 разных модификаций («русифицированная версия» Фау-2). И тут, к сожалению, не обошлось без жертв. 2 июля 1954 г погиб пёс Мишка. Его товарищ по экипажу, собака Дамка (или Димка, по другим данным), приземлился благополучно.
   7 июля, в следующем полёте, погибла собака Рыжик. Череда неудач продолжилась и в 1955-м. 5 февраля, упав с 40-километровой высоты, погибли собаки Бульба и Лиса (вторая), а 25 июня 1955 года погибла ещё одна собака – Рита.
   Как выяснилось в ходе расследования инцидента 5 февраля, ракета при старте отклонилась от траектории и начала заваливаться. По команде гироплатформы рули отработали, выправив полёт, но отработали слишком резко. Катапультные капсулы с собаками сорвались с креплений, пробили своей массой тонкую алюминиевую стенку кабины и рухнули на землю, не раскрывая парашюты, так как последовательность катапультирования не была запущена.
   (Об этом и других случаях очень хорошо рассказано в фильме «Отряд космических дворняг» https://www.youtube.com/watch?v=bxmDo_I-fYE)
   Совершенствование техники обходилось дорого, но всё же это были жизни собак, а не людей. Доработка матчасти дала результаты – последующие 4 полёта обошлись без жертв.
   Третья серия из 12 полётов проходила с 24 мая 1957 года, по 16 сентября 1960-го, параллельно уже начавшимся орбитальным полётам собак на полноценных космических аппаратах. В этой серии собаки летали на ракетах Р-2А и Р-5А, поднимаясь на ещё большую высоту. Рекорд высоты установили 27 августа 1958 года собаки Белянка и Пёстрая, они поднялись на 453 километра. В этих полётах часть собак находилась под наркозом, также вместе с собаками летали белые мыши, кролики, и прочая живность. Это были всё ещё подъёмы, а не полёты на большое расстояние или по орбите.
   Без жертв не обошлось и тут. 21 февраля 1958 г собаки Пальма и Пушок в гермокабине новой конструкции поднялись на 473 километра, но погибли из-за разгерметизации во время спуска. 31 октября 1958 г собаки Жульба и Кнопка (вторая) погибли при возвращении в атмосферу из-за отказа парашютной системы.
   После «посвящения в Тайну» Сергей Павлович Королёв тщательно анализировал присланные Веденеевым документы по советской космической программе. От него не ускользнуло трагическое сходство наиболее страшных катастроф в истории советской космонавтики: гибель Комарова из-за невыхода парашюта из контейнера, и смерть Добровольского, Волкова и Пацаева из-за преждевременного открытия клапана на большой высоте как бы предварялись очень похожими несчастными случаями с собаками.
   – Смотри-ка, – сказал Сергей Павлович Келдышу. – Судьба-то, выходит, нас по два раза предупреждала – особое внимание обратить на опасность высотной разгерметизации и надёжность парашютных систем. Но Мишин этого так и не понял, а меня к тому времени уже не было...
   – Слишком всего много случилось, – ответил Мстислав Всеволодович. – Новые проблемы и впечатления вытеснили старые. Предупреждения забылись, а за забывчивость пришлось заплатить жизнями людей. Надо сейчас сделать всё возможное, чтобы исключить подобные случаи. Эти системы наиболее критичны на этапе спуска. Но не надо забывать, что и другие системы тоже могут отказывать.
   – Будем добиваться максимальной надёжности корабля, – решил Сергей Павлович. – Но сроки, сроки...
   Помимо суборбитальных подлётов спускаемого аппарата на первой ступени Р-9 (АИ, см. гл. 04-04) была выполнена серия сбросов с транспортного самолёта – 25 попыток. (АИ, в реальной истории при отработке «Союза» было сделано 23 сброса с самолёта). Это помогло отработать конструкцию парашютной системы и двигателей мягкой посадки. Был отлажен хронометраж последовательности операций, от отстрела люка парашютного отсека, до посадки и отсоединения парашюта, включая выход нескольких парашютов, торможение, спуск на парашюте и сброс теплозащитного экрана, запуск двигателей мягкой посадки у самой земли, отработаны безопасные скорости снижения и конструкция спускаемого аппарата, включая амортизацию кресел и пластическую деформацию днища, которая поглощала остаток кинетической энергии в момент приземления.
   Полёт кота Леопольда 20 марта 1957 года на ракете Р-5 (АИ, см. гл. 02-35) имел не только политическое значение. В отличие от предыдущих этот полёт был суборбитальным, то есть вход в атмосферу происходил по траектории, максимально приближенной к той, что получается при сходе с орбиты. Соответственно, скорость входа и нагрузки, действующие на спускаемый аппарат были тоже значительно выше, чем в предыдущих полётах собак. В этом полёте удалось впервые присмотреться к поведению теплозащитного покрытия. Было получено экспериментальное подтверждение, что покрытие при спуске будет гореть, снят график изменения температуры в спускаемом аппарате, и график изменения перегрузок. Впервые было опробовано управление гиперзвуковым планированием спускаемого аппарата (АИ). Эти данные очень пригодились в последующих полётах.
   Серию орбитальных полётов собак на вновь разработанных кораблях 1К «Север» начали на год раньше, чем в «той» истории – 28 июля 1959 года в полёт отправились собаки Чайка и Лисичка (АИ частично, в реальной истории эти собаки полетели 28 июля 1960 года. Полёт был неудачным, собаки погибли из-за аварии носителя). Наученный горьким опытом предыдущих «собачьих катастроф» и зная, чем кончился «тот» полёт, Королёв гонял своих заместителей почём зря. «Стояние на ушах» оправдалось – ракету подготовили на редкость тщательно. Корабль совершил успешный суточный полёт, собаки приземлились живыми и здоровыми (АИ).
   Однако послеполётное исследование спускаемого аппарата показало, что корабль ещё надо значительно дорабатывать. Благодаря информации из «документов 2012», Сергей Павлович знал, куда смотреть и на что обратить внимание. Он отметил, что жгут проводов, соединявший спускаемый аппарат с приборным отсеком, был оборван в нештатном месте и сильно оплавлен, а анализ графика перегрузок показал, что на начальном этапе входа в атмосферу корабль неуправляемо вращался с большой скоростью. Покопавшись в документах в ИАЦ, Королёв нашёл подтверждения своим выводам.
   1К «Север» использовал конструктивные решения как «Союза», от которого была взята форма и компоновка отсеков, так и «Востока». Его внутренние системы, информация по которым была крайне фрагментарной, создавали те же люди и с тем же опытом, что в «той» истории разрабатывали системы «Востока». Ничего другого они в этой ситуации придумать не могли. Исключением стала лишь система управления, в которую была интегрирована БЦВМ. Хотя и она была крайне упрощённой. Корабль ещё не мог совершать полноценные орбитальные манёвры, вроде смены орбиты. Он лишь мог поддерживать свою ориентацию и отработать сход с орбиты – необходимый минимум для успешного полёта.
   После полёта Чайки и Лисички корабль долго и тщательно дорабатывали, проверяя технические решения в ходе запусков спутников-фоторазведчиков «Зенит» (АИ, см. гл. 04-18). Доработка и доводка систем заняла более года. Спутники фоторазведки запускали ежемесячно. Удачными были далеко не все запуски, но для отработки корабля аварийные пуски были даже более ценными, чем успешные – в них выявлялись недоработки и конструктивные недочёты. Завод № 88, собиравший корабли 1К «Север» и спутники «Зенит», выпускал их системы и корпуса уже в режиме серийного производства, что позволяло собирать из компонентов корабль любого назначения. Государственный авиазавод № 1 в Куйбышеве (с 16 декабря 1961 г – завод «Прогресс») точно так же серийно собирал ракеты-носители Р-7, баллистические межконтинентальные Р-9 и ГР-1, и гражданские носители «Союз-2.1» и «Союз-2.3», комбинируя ступени ГР-1 и Р-9.
   В ходе этих запусков удалось доработать систему разделения отсеков перед входом в атмосферу. Запущенные в мае, июне и июле 1960 года «Зениты» уже разделялись штатно, без эксцессов, и их спускаемые аппараты входили в верхние слои атмосферы без вращения.
   (В реальной истории разделение гагаринского «Востока» при входе в атмосферу было аварийным, и Юрия Алексеевича изрядно покрутило, пока не расплавились и не оборвались кабели. Проблемы с разделением были и в последующих полётах)
   Второй важнейшей доработкой был воздушный клапан, через который уравнивалось давление с забортным. Из-за этого клапана погибли два собачьих «экипажа», а в «той» истории – ещё и экипаж Добровольского, Волкова и Пацаева. Зная об этом, Сергей Павлович настоял, чтобы клапан был расположен в пределах свободной досягаемости экипажа.
   – Поставьте клапан так, – сказал он Ивановскому, – чтобы любому из космонавтов достаточно было поднять руку и заткнуть его. Это может спасти жизни всему экипажу.
   (Ивановский Олег Генрихович был ведущим конструктором КК «Восток», в АИ – соответственно, ведущий конструктор корабля 1К «Север»)
   – А разве для безопасности недостаточно скафандров? – удивился Ивановский.
   – Кто его знает, что там, в космосе, может случиться, – неожиданно мягко ответил Королёв. – Скафандры, конечно, у ребят будут. Без скафандров никаких полётов. Но скафандр – это последняя линия обороны. А вдруг сам скафандр окажется повреждён? Скажем, вращением или толчком кого-то выбросило из кресла и приложило стеклом шлема о пульт? Или вдруг два из трёх космонавтов потеряют сознание? Проще одному человеку перекрыть единственный клапан, чем дотянуться сразу до двоих и закрыть им гермошлемы.
   Клапан перенесли в доступное место, более того, систему уравнивания давления сделали «разрешительной». То есть, барореле не открывало клапан автоматически, а позволяло его открыть. Решение на открытие клапана принимал экипаж. Впоследствии систему проверок сделали многоступенчатой, клапан открывался после выхода основного парашюта и снижения скорости до расчётного значения 22 км/ч (скорость снижения спускаемого аппарата «Союза» на основном парашюте)
   Точно так же тщательно доводили парашютную систему. Когда 10 апреля 1959 года в суборбитальном испытательном запуске порвался купол основного парашюта (АИ, см. гл. 04-04), Королёв устроил страшный «разгон». Мало того, что он сам проверил, насколько гладко и качественно отполированы стенки нового, увеличенного парашютного контейнера, он также приказал провести динамометрический тест. На крюк кран-балки подвесили динамометр, подцепили его крюком спускаемый аппарат за парашют и медленно потянули, измеряя усилие, при котором сложенный купол выходит из контейнера. Усилие сравнивали с расчётным усилием, развиваемым вытяжным парашютом.
   Сергей Павлович распорядился проводить динамометрический тест на каждом спускаемом аппарате, без исключений. Проверка была простая, крайне дешёвая, не требующая никаких дорогостоящих стендов, но она гарантировала, что катастрофы, подобной той, что погубила в «той» истории Комарова, теперь не произойдёт.
   (К сожалению, в реальной истории такой тест впервые был проведён только после гибели Комарова. Оказалось, что сложенный парашют сидел в контейнере настолько туго, что спускаемый аппарат, зацепленный за стропы вытяжного парашюта, оторвался от пола цеха и поднялся в воздух, когда краном потянули купол из контейнера. «Пока гром не грянет, мужик не перекрестится»)
   Парашют – устройство достаточно непростое, требующее предельной аккуратности и ответственности при укладке купола. Укладку проводили по заранее утверждённой схеме, под присмотром контролёра ОТК и военпреда. Они фиксировали правильность каждого движения укладчика, сверяясь со схемой, и расписывались в соответствующих графах журнала. Укладка получалась медленной, зато космонавты и наземный расчёт могли быть уверены, что основной и запасной парашюты уложены правильно.
   Подобная тщательность, казалось, сама по себе уже гарантировала успех. Но Королёв, не обращая внимания на понукания всякого руководства, не спешил. Для отладки и отработки систем приземления было проведено 25 сбросов спускаемого аппарата с самолёта, 5 суборбитальных запусков на 1-й ступени Р-9 (АИ, см. гл. 04-04), и 10 полётов беспилотных фоторазведчиков «Зенит», прежде, чем руководители Главкосмоса разрешили продолжить программу полётов собак. Помогало отбивать административный нажим и однозначное распоряжение Хрущёва: «Никаких запусков «к празднику», «к дате», «к съезду» – ничего подобного быть не должно. Полёт космонавта назначаем на апрель 1961-го, если американы не сумеют подготовить свой корабль раньше». За ходом подготовки американской космической программы следили агенты, внедрённые Первым Главным управлением КГБ в NASA и промышленные корпорации, задействованные в процессе.
   Первый полёт после возобновления программы был выполнен не с собаками. 15 июля 1960 года в рамках эксперимента «Биосфера» на орбиту отправился корабль с уменьшенным прототипом космической оранжереи, построенным пионерами из ленинградской коммуны (АИ). В оранжерее были образцы растений и грибов, предназначенных для питания будущих экипажей орбитальных станций и космических кораблей. Этот полёт был рассчитан на продолжительность в несколько месяцев, и по документам Главкосмоса, представленным в правительство, официально проходил как головной полёт первого этапа подготовки марсианской экспедиции. Помимо оранжереи, в спускаемом аппарате корабля были установлены приборы для наблюдения за ростом растений и регистрации физических параметров – изменений температуры, влажности, уровня радиации и т. п.
   19 августа 1960 года, после того, как Сергей Павлович убедился, что в корабле проведены доработки по всем выявленным недостаткам, в суточный полёт отправились собаки Белка и Стрелка. Вместе с ними в катапультируемой капсуле спускаемого аппарата находились 28 белых и чёрных мышей в индивидуальных капсулах внутри общего контейнера, и две белых крысы, а также насекомые, растения и грибы. В спускаемый аппарат также положили семена различных сортов пшеницы, кукурузы, гороха, чтобы проверить влияние факторов космического полёта на их всхожесть и урожайность.
   Для наблюдения за животными в полёте, под руководством директора НИИ-380 Игоря Александровича Росселевича была сделана и установлена в спускаемый аппарат радиотелевизионная система «Селигер». Она состояла из нескольких телекамер (в реальной истории камер было две) и кинокамер, снимавших собак анфас и в профиль. Ещё одну камеру установили в иллюминаторе спускаемого аппарата, чтобы проверить, будет ли вращение при входе в атмосферу (АИ).
   Телепередача с борта корабля, позднее подтверждённая расшифровкой телеметрии и просмотром киноплёнок, показала, что на 4-6 витках собака Белка чувствовала себя плохо. Её рвало, она лаяла, билась, старалась освободиться от привязных ремней. Это очень обеспокоило медиков, и они категорически настаивали, чтобы первый полёт человека продолжался не более 1 витка.
   Также в полёте проводились эксперименты по фоторегистрации космических лучей, и исследования Солнца в рентгеновском и ультрафиолетовом спектре излучения, для чего также были установлены специализированные приборы.
   Королёв знал, что в «той» истории в полёте отказал датчик инфракрасной вертикали. По его указанию прибор подвергся значительной доработке, но его предстояло проверить на практике. Как оказалось, доработка не достигла цели – датчик вроде бы и работал, но определить направление на центр Земли – «построить вертикаль», необходимую для успешного схода с орбиты, не получалось.
   («Как не заблудиться в космосе». Системы ориентации КА https://geektimes.ru/post/253008/ и http://www.kosmos-inform.ru/i/infrakrasnaya-vertikal.html)
   Момент был критический – если направление импульса будет выбрано неправильно, корабль вместо схода с орбиты может уйти на более высокую, а тормозная двигательная установка была одноразового действия. Но, так как тот же самый корабль использовался как платформа для фоторазведчика, на борту уже была БЦВМ и дополнительные приборы ориентации – солнечный датчик и гироорбитант. (В реальной истории впервые гироорбитант появился чуть позднее, на спутниках «Зенит», но в АИ эти спутники были сделаны раньше. Устройство и принцип действия см. по ссылке выше). С помощью гироорбитанта и БЦВМ удалось правильно сориентировать корабль для торможения перед входом в атмосферу.
   Корабль вновь сделал 17 оборотов вокруг Земли. В 10.32 20 августа 1960 года по радиокоманде с Земли была запущена циклограмма схода с орбиты. В 10.38 штатно отработал тормозной двигатель. Разделение отсеков на этот раз прошло успешно. Спускаемый аппарат благополучно приземлился всего в 10 километрах от расчётной точки, в районе между городами Орск, Кустанай, Амангельды.
   Об успешном полёте собак тут же было сообщено по радио. Но тут Белка и Стрелка стали вторым «экипажем», их полёт был уже не столь сенсационным, как полёт Чайки и Лисички в 1959-м. Тем не менее, это была весомая заявка на скорый полёт человека.
   Сразу после полёта Белки и Стрелки коллективу ОКБ-1 пришлось переключиться на запуск АМС к Марсу. Сроки неумолимо диктовало астрономическое окно – 26 сентября планеты занимали такое положение, при котором отправленная в этот день к Марсу по гомановской траектории АМС могла иметь максимальную массу. Стоило поспешить или просрочить хоть несколько дней – и пришлось бы облегчать станцию, снимая часть полезной нагрузки и сокращая объём исследований.
   АМС, получившая название «Зонд-4» или «Марс-1960б» несла спускаемый аппарат для посадки на Марс, поэтому поставить на неё ионный двигатель не было возможности. Компоновка корпуса станции представляла собой цилиндр с химическим двигателем большой тяги для маневрирования на одном конце, и спускаемым аппаратом на другом. Середину поверхности корпуса занимали солнечные батареи и антенны.
   (В реальной истории АМС «Марс-1960» выглядели так http://epizodsspace.no-ip.org/bibl/nk/1996/20/54.gif
   В АИ станция уже значительно более продвинутая, и выглядит как нечто среднее между 2МВ-4 она же «Марс-1» http://epizodsspace.no-ip.org/bibl/nk/1996/20/58.gif и 3МВ-4, она же «Зонд-2» http://epizodsspace.no-ip.org/bibl/nk/1996/20/61.jpg)
   На новой АМС была совершенно другая система связи, спроектированная уже на новой, полупроводниковой элементной базе, и не в СКБ-567, как в «той» истории, а в НИИ-885 Михаила Сергеевича Рязанского; совершенно другая система энергоснабжения – к малоэффективным и ненадёжным пока ещё солнечным батареям добавили РИТЭГ, преобразующий тепло от радиоактивного распада плутония в электроэнергию, более совершенная система управления и ориентации – станция имела БЦВМ на основе процессора 4004, систему астрокоррекции и ионные двигатели ориентации.
   Марсианский спускаемый аппарат был разработан в ОКБ-301 Семёна Алексеевича Лавочкина под общим руководством Георгия Николаевича Бабакина, и изготовлен на заводе № 301. Лавочкин, которого Хрущёв в июне 1960 года вместо Сары-Шагана отправил в санаторий, подлечился и чувствовал себя в общем неплохо. Никита Сергеевич очень боялся, что с ним случится такая же беда, как с Курчатовым, которого точно так же лечили, следили за ним, сопровождали, но в итоге обмануть судьбу так и не сумели. Поэтому, лично вручив Семёну Алексеевичу Золотую Звезду Героя Социалистического Труда, а Михаилу Михайловичу Пашинину и трём молодым лейтенантам – Звёзды Героев Советского Союза за сбитый 19 апреля U-2 (АИ, см. гл. 05-10), Первый секретарь без всяких разговоров отправил Лавочкина сначала на обследование, а затем в санаторий.
   В целом конструкция станции была значительно более совершенная, чем в «той» истории, более того, в некоторых ключевых моментах изменились алгоритмы поведения космического аппарата. Но главное изменение заключалось в том, что новые «Зонды» разрабатывались, изготавливались и отлаживались без спешки, по заранее составленному плану, утверждённому руководством Главкосмоса ещё в 1957-м году (АИ).
   Трудовая дисциплина на опытных заводах соблюдалась предельно жёстко. Вместе с тем, руководство проводило с рабочими краткие беседы, разъясняя, какой аппарат они в данный момент делают, какую задачу он будет выполнять, и какое значение имеет приоритет Советского Союза при выполнении научных или военных космических полётов. Люди проявляли сознательность, работали качественно и слаженно, поощряемые системой перекрёстного премирования и социальной оценки. Поэтому удалось добиться от матчасти почти такой же надёжности, как у пилотируемого корабля.
   (АИ, в реальной истории надёжность первых АМС была очень низкой, что и определило неудачи практически всех полётов АМС к Марсу. Блок «Л» в реальной истории был окончательно отработан только в октябре 1960 г, когда оптимальный срок запуска уже прошёл. В 1960 г обе запущенные станции были потеряны из-за аварий 3-й ступени носителя http://epizodsspace.no-ip.org/bibl/nk/1996/20/20-1996-2.html В АИ эти недостатки были учтены и исправлены).
   Точно так же тщательно отрабатывали и 4-ю ступень – ракетный блок «Л», который должен был разогнать АМС после выхода на круговую орбиту и вывести её на траекторию полёта к Марсу. Блок «Л» доводили тщательно, во время пробных стартов АМС и запусков спутников связи «Молния» (АИ, см. гл. 05-11). На орбите к этому времени уже работало 3 «Молнии». 3-я ступень тоже подвергалась постоянной доводке в ходе испытательных запусков боевых МБР Р-9, в которых она же была второй ступенью. Эти мероприятия позволяли надеяться на успех марсианской миссии.
   Ракета «Союз-2.3» вывела станцию на орбиту 26 сентября 1960 года (АИ). Тщательная отработка всех систем носителя и АМС не прошла даром. Третья ступень, за которую особенно переживал Сергей Павлович, отработала без сбоев. Блок «Л» тоже запустился в расчётное время и выполнил задачу без замечаний. Станция «Марс-1960б» («Зонд-4») ушла к Марсу. Её пролёт мимо планеты по расчёту приходился на 29 апреля 1961 года. Сергей Павлович рассчитывал, что коррекции траектории под управлением БЦВМ и торможение в нужный момент помогут вывести станцию на вытянутую орбиту вокруг Марса, что позволит использовать орбитальный блок для фотографирования поверхности планеты с орбиты, и ретрансляцию сигналов от спускаемого аппарата на Землю.
   Спускаемый аппарат предполагалось сбросить заранее, после чего он должен был войти в атмосферу Марса на 2-й космической скорости и затормозиться с помощью теплового экрана, а потом опуститься на парашюте. Вход в атмосферу был отработан во время полёта станции «Зонд-2» вокруг Луны и её возвращения к Земле.
   По ходу полёта возникли проблемы – раскрыть солнечные батареи удалось далеко не сразу. (Подобная неисправность случилась в реальной истории на АМС 3МВ-4 №2 «Зонд-2», запущенной к Марсу 30 ноября 1964 г. Из-за этого был пропущен момент коррекции траектории и станция пролетела слишком далеко от Марса http://epizodsspace.no-ip.org/bibl/nk/1996/20/20-1996-2.html)
   Сейчас Королёв был готов к такому повороту событий. На станции был резервный источник питания, достаточный для её полноценного электроснабжения и работы ионных двигателей ориентации, а по показаниям гироплатформы, переданным на Землю по телеметрии, удалось рассчитать слегка изменившееся положение центра тяжести АМС и подправить направление корректирующего импульса.
   Наличие на борту аппарата полноценной, пусть и слабенькой, БЦВМ, позволило провести коррекцию траектории с высокой точностью, что было подтверждено затем быстрым захватом «опорных» звёзд системой астроориентации (АИ, такую бы технику и такой подход к отработке нам в реале в 1960-х – и «Викинги» отдыхали бы.). Расчёты, проведённые после коррекции траектории, показали, что станция «Зонд-4» уверенно идёт к точке встречи с Марсом (АИ).
  
   #Обновление 09.04.2017
  
   Пока управленцы сосредоточили своё внимание на коррекциях траектории АМС и расчётах для выхода станций к Марсу, Королёв поставил конструкторам задачу улучшить надёжность корабля и сделать тормозную двигательную установку многоразовой, чтобы исключить опасные ситуации при сходе с орбиты. Вторым важным изменением была катапульта, по поводу которой разгорелись большие споры.
   Условием Международной Авиационной Федерации для регистрации космического полёта было приземление космонавта внутри корабля. С другой стороны, катастрофы с собаками наводили на мысль, что при спуске может возникнуть ситуация, «когда оставаться в корабле станет страшнее, чем катапультироваться». Королёв собрал совещание разработчиков, на котором обсудили варианты. Олег Генрихович Ивановский указал, что для трёхместного корабля катапульта бессмысленна – через имеющийся люк так или иначе может катапультироваться только один из трёх космонавтов.
   В итоге приняли компромиссное решение. Для первых двух одиночных полётов катапультное кресло в спускаемый аппарат решили поставить, испытать его в ходе полётов с собаками и манекенами, но использовать при полёте человека только в случае аварийной ситуации, если не раскроется парашют или спускаемый аппарат сильно закрутит при спуске. В штатном режиме приземление предполагалось внутри СА. После перехода к полётам экипажей катапульту предполагалось снять. К этому времени ситуация с безопасностью уже должна была проясниться. На участке выведения безопасность обеспечивалась системой аварийного спасения, уводящей корабль в сторону при взрыве носителя.
   Были опасения, что при сильном вращении аппарата космонавт может потерять сознание и не потянет за ручки катапульты. На такой случай в циклограмму спуска, заложенную в БЦВМ, ввели процедуры проверки показаний установленных на борту датчиков – барометра и акселерометра. Если их показания выходили из безопасных пределов, автоматика отстреливала люк корабля и выбрасывала кресло с космонавтом наружу. Если же спуск проходил штатно, то катапультирование отменялось. (АИ, в реальной истории из СА «Востока» космонавты катапультировались и спускались на парашютах)
   После апрельской аварии, когда ракета едва не угодила в командный бункер (см. гл. 05-11), на космодроме были введены строжайшие меры безопасности, исключавшие нахождение посторонних на стартовых площадках после окончания заправки ракеты (АИ частично). На площадках королёвского КБ-1 эти меры соблюдались неукоснительно. Однако, кроме Королёва, с Байконура осуществляли запуски своих ракет и другие разработчики, прежде всего – ОКБ-586 Михаила Кузьмича Янгеля. У них дисциплина была далеко не такая жёсткая. К тому же различные высокие начальники, то и дело приезжающие на полигон, постоянно пытались переиначить правила под свои хотелки.
   В августе 1960 года на заводе № 586 завершились заводские испытания ракеты Р-16. Изделие получило индекс ГРАУ 8К64. На полигон Тюратам (Байконур) первую ракету за номером ЛД1-3Т доставили 26 сентября.
   Р-16 была значительно больше и тяжелее сходной с ней по дальности и забрасываемой массе Р-9, из-за использования менее эффективного топлива, она весила 146 тонн и была длиной более 30 метров. Р-9 летала на керосине и жидком кислороде, из-за которого её было трудно хранить на позиции в заправленном виде. Р-16 использовала несимметричный диметилгидразин и раствор тетраоксида диазота в азотной кислоте (НДМГ+АК-27И) – самовоспламеняющиеся и зверски ядовитые компоненты, которые, тем не менее, могли долго храниться в баках ракеты при обычной температуре. Чтобы от кислоты не страдали прокладки и клапаны, в трубопроводах устанавливались прорываемые перед стартом пирозарядами металлические мембраны.
   После сборки изделия на полигоне началась подготовка к лётным испытаниям. Ракету разрабатывали в предельно сжатые сроки, пытаясь «догнать и перегнать» Королёва, поэтому недоделок вскрывалось множество. Днём изделие испытывали, а ночью заводская бригада устраняла выявленные недостатки. Руководил испытаниями инженер-полковник Александр Сергеевич Матрёнин.
   Перед началом электроиспытаний от главных распределителей системы управления отстыковали все штепсельные разъёмы, через которые проходили цепи на пиропатроны. Испытания проводили с технологической гироплатформой, чтобы не расходовать ресурс высокоточных гироприборов. Её установили рядом с ракетой на специальный стол, который мог вращаться в трёх плоскостях, и подключили к бортовой кабельной сети кабелями-удлинителями. После окончания испытаний штепсельные разъёмы вновь подключали к главным распределителям и со специального пульта проверяли целостность цепей всех пиропатронов ракеты.
   В лаборатории гироприборов в это же время испытывали гиростабилизированную платформу. После завершения испытаний платформу установили на борт ракеты и подключили к бортовой сети. После установки гироплатформы провели заключительные операции: перегрузили первую и вторую ступени на грунтовую тележку, состыковали и подготовили ракету к транспортировке. К 20 октября ракету вывезли на стартовую площадку.
   Стартовая позиция представляла собой бетонированную площадку с пусковым столом в центре. Вокруг стола была устроена канава-приямок для сбора компонентов топлива, закрытая сверху металлическими решетками, на случай, если компоненты прольются в процессе заправки ракеты. Из канавы жидкость отводилась по трубопроводу в специальный приёмный бак в подземном помещении. (судя по описанию, система была рассчитана на пролив только одного компонента топлива, так как компоненты при смешении самовоспламенялись). Рядом со стартовым столом в специальном автобусе, который испытатели называли «банкобусом», размещался передвижной командный пункт для руководителя работ по подготовке ракеты к пуску.
   В восьми - десяти метрах от площадки находился наклонный спуск в подземное помещение под стартовым столом. Там были установлены дизель-генераторы на случай отключения сети электропитания, весы для взвешивания ракеты, различные коммуникации и аппаратура. Метрах в ста от старта стоял одноэтажный служебный корпус, в нем размещались стартовые подразделения воинской части, кабинеты главных конструкторов и конференц-зал. Между служебным корпусом и стартовой площадкой располагался подземный бункер – основной командный пункт. Оттуда шли все команды по управлению пуском ракеты. Территория старта была окружена широким рвом, за ним располагалось ограждение из колючей проволоки.
   Пусковой стол, выдерживающий огромный вес заправленной ракеты, был выполнен как массивное кольцо с четырьмя регулируемыми опорами, на которые устанавливались кронштейны ракеты. Кольцо опиралось на четыре колонны, заделанные в мощную плиту, лежащую на бетонном фундаменте. В центре стола располагался конусообразный отражатель для отвода выхлопных газов из камер сгорания двигателя. Стол с ракетой мог поворачиваться вокруг вертикальной оси, для наведения ракеты в плоскость стрельбы.
   Тележку с ракетой подкатывали к пусковому столу и прикрепляли к специальным упорам, вмонтированным в бетонированную площадку. С противоположной стороны к столу подводили установщик, и, с помощью механизма подъёма и тросов, ракету устанавливали в вертикальное положение.
   Подъем ракеты впечатлял: тридцатиметровая громадина вместе с пристыкованной к ней на стартовой площадке головной частью и транспортировочной тележкой медленно разворачивалась и поднималась в вертикальное положение, затем зависала в воздухе над пусковым столом и опускалась на его опоры, а выполнившую свою роль тележку убирали со старта. Чтобы ракета не опрокинулась при сильных порывах ветра, её крепили к столу специальными стяжками.
   21-22 октября к ракете пристыковали головную часть, установили на стартовый стол, провели испытания отдельных систем. 23 октября ракету заправили компонентами топлива и сжатыми газами. На 19.00 назначили старт. Команда испытателей уже несколько дней работала круглосуточно, без отдыха. Никаких объективных причин для такой спешки не было. Гонку устроил председатель Государственной комиссии, Главком РВСН, Главный маршал артиллерии Неделин. Он уговорил главного конструктора Янгеля «порадовать руководство страны трудовыми свершениями и осуществить первый пуск до 7 ноября». Янгель, страстно желавший опередить Королёва и пропихнуть свою ракету в качестве основного вооружения РВСН, пошёл на поводу у командующего.
   Неделин командовал самым мощным родом войск менее года, но ракетами занимался почти с момента начала работ по этому направлению. Он был энтузиастом ракетного вооружения и сторонником освоения космоса, в том числе, в научных целях. В условиях централизованной плановой экономики поддержка того или иного направления на высоком уровне часто имела решающее значение. Космические успехи конца 50-х и начала 60-х не в последнюю очередь имели причиной мощную политическую поддержку со стороны Неделина и самого Хрущёва.
   Маршала любили и уважали в войсках, в том числе за человечное отношение к людям. Он очень часто присутствовал на полигоне при пусках новых изделий, лично решая возникающие проблемы, не только технические, но и организационно-бытовые, например, организовывал доставку горячего питания для испытателей прямо на стартовую площадку.
   (Такие примеры, безусловно, характеризуют Неделина с положительной стороны, хотя непонятно, почему было не прописать ту же доставку горячей пищи в должностных инструкциях обслуживающего персонала полигона, и почему этим должен заниматься Главком РВСН)
   Сейчас маршал постоянно находился на стартовой площадке, быстро и эффективно решая возникающие по ходу испытаний вопросы и проблемы. Вокруг главкома постоянно вертелось и прочее начальство, в том числе заместитель председателя Госкомитета по оборонной технике Лев Архипович Гришин, председатель Научно-технического комитета Александр Григорьевич Мрыкин, заместитель начальника 4 управления ГУРВО Николай Афанасьевич Прокопов, начальник полигона генерал-майор Константин Васильевич Герчик, его заместитель Александр Ильич Носов, другие специалисты полигона и ОКБ-586, всего около 150 человек. Как выразился Борис Евсеевич Черток: «На каждого военного начальника должен быть хотя бы один нижестоящий или просто порученец.»
   Здесь же, кроме главного конструктора Янгеля, «для оперативного руководства» находились главный конструктор системы управления ракеты Борис Михайлович Коноплёв, директор Всесоюзного НИИ электромеханики доктор технических наук Андроник Гевондович Иосифьян, которого Королёв называл «главным электриком всех ракет», разработчик систем телеметрии, начальник ОКБ МЭИ Алексей Фёдорович Богомолов, заместители Янгеля Лев Абрамович Берлин и Василий Антонович Концевой.
   Вся эта толпа толклась на «нулевой отметке» вокруг заправленной ракеты. Само по себе это уже было грубейшим нарушением техники безопасности. Но присутствие маршала осложняло всё ещё больше. Неделин приказал написать новые инструкции по технике безопасности и сам же их утвердил, взяв всю ответственность на себя. Теперь чисто формально все манипуляции на заправленной самовоспламеняющимися компонентами топлива ракете проводились в полном соответствии с инструкциями.
   23 октября в 18.00, за час до запланированного старта, был подан сигнал на прорыв мембран трубопроводов горючего и окислителя второй ступени. Однако вместо этого сработали пиропатроны, прорезавшие мембраны магистралей горючего 1-й ступени. У испытателей не было аппаратуры, которая могла бы однозначно свидетельствовать о срабатывании пиромембран. Поэтому техническое руководство приняло простое решение: контролировать факт открытия топливных магистралей на слух, по характеру звука гидравлического удара в момент прорыва мембран. Чтобы определить, сработали ли кольцевые ножи, прорывающие мембраны, специалисты ОКБ-586 – двигателист Константин Александрович Луарсабов и ведущий инженер-конструктор Аркадий Агеевич Кошкин (во многих источниках ошибочно указан как Василий Агеевич, см. http://sm.evg-rumjantsev.ru/24.10.1960/nedelin_disaster.htm в конце страницы) забрались на ракету и некоторое время пытались определить прорыв мембран «на слух», по звуку текущей жидкости в трубопроводах. Они доложили, что отчетливо слышали срабатывание пиромембран сначала по тракту окислителя, а затем и горючего, но, кроме того, через несколько минут после прорыва мембран они услышали срабатывание ещё каких-то пиропатронов.
   Для руководителей ОКБ-586 это было полной неожиданностью. Объявили часовую задержку старта. С помощью переносных ламп специалисты стали шаг за шагом осматривать все пироэлементы на двигательной установке и вскоре по закопчённой поверхности корпуса определили, что кроме пиромембран, сработали ещё и пиропатроны отсечных клапанов газогенератора 1-го блока маршевого двигателя 1-й ступени.
   (Двигатель 1-й ступени Р-16 состоял из 3-х одинаковых двухкамерных блоков, всего 6 камер сгорания.)
   Старт был сорван. Работы остановили, и начали разбираться, в чём причина. Анализ электрической схемы показал, что такое могло произойти, если перепутаны провода в приборе А-120 – главном распределителе первой ступени. Когда его сняли с ракеты и вскрыли, обнаружилось, что изоляция проводов жгута, по которым шла команда на подрыв мембран, полностью расплавилась, и провода соприкасаются друг с другом.
   Система управления ракеты, разработанная в харьковском ОКБ-692 под руководством Б.М. Коноплёва, была сделана почти полностью на электромеханике, по требованиям военных. Твердотельная электроника в период 1957-60 года была ещё недостаточно стабильной по характеристикам. При постройке ЭВМ и прочих электронных устройств практиковался тщательный отбор годных компонентов из «общей кучи», причём на Западе с электроникой была точно такая же ситуация. Подбор компонентов годился для единичных мэйнфреймов, но для серийной ракеты военным требовалось что-то дубовое и надёжное, поэтому выбрали вариант с электромеханической системой управления.
   Как выяснилось, изоляцию расплавили горячие газы, образующиеся при сгорании пиропатронов. Провода внутри прибора замкнулись и вызвали срабатывание других пиропатронов, очередь которых ещё не настала.
   При этом те же продукты сгорания пиропатронов, замыкая электрическую цепь в других местах, вызывали ложные сигналы датчиков о несрабатывании прорывных мембран.
   Заправленная ракета с прорванными мембранами могла находиться на старте не более 24 часов. За это время кислота могла разъесть резиновые уплотнения, манжеты и прокладки. Если не запустить ракету в течение суток, придётся сливать ядовитые компоненты топлива, отправлять изделие на завод и перебирать топливную систему. Это заняло бы около месяца. У испытателей на тот период не было ни опыта, ни отработанной технической документации по сливу топлива.
   Вечером прошло экстренное заседание Госкомиссии. Мнения разделились: «пускать» или «не пускать». Михаил Кузьмич Янгель был склонен слить топливо и начать подготовку второй ракеты, однако маршал Неделин возразил:
   — Что я скажу Никите?
   Под нажимом Неделина было принято решение продолжить работы по подготовке ракеты на старте и произвести пуск на следующий день. Председатель Госкомиссии подвёл итог:
   — Ракету доработать на старте. Страна ждет нас. Все неисправности – устранить. Срок – сутки. Мы не имеем права срывать правительственные сроки – пуск произвести 24 октября.
   В то же самое время, пока на Байконуре шло совещание Государственной комиссии, в Кремле ситуацию обсуждали на высшем уровне. Информация о катастрофе 24 октября 1960 года была и в «Списке событий, которые необходимо предотвратить», в котором она стояла сразу после затопления линкора «Новороссийск», и в «электронной энциклопедии», где было достаточно подробное описание катастрофы.
   – Никита Сергеич, позвоните Неделину, прикажите ему не упрямиться и дать Янгелю слить топливо с ракеты, – предложил Королёв. – Ведь сам погибнет, и ценнейших людей погубит.
   Хрущёв решительно поднял трубку телефона ВЧ:
   – Коммутатор! Соедините с НИИП-5, с Неделиным.
   Совещание Госкомиссии только что закончилось, когда послышался звонок «кремлёвки». Маршал сам взял трубку, кратко доложил о ходе работ по ракете.
   – В ходе подготовки к пуску выявляются различные мелкие неисправности, производятся доработки, люди работают с полной отдачей. Пуск будет произведён в срок, – завершил свой доклад Неделин.
   – Ракета заправлена? – прямо спросил Хрущёв. – Рисковать жизнями людей запрещаю категорически. Сливайте топливо, откладывайте старт, если необходимо – используйте запасную ракету.
   В МИКе лежала подготовленная как раз на такой случай вторая Р-16, но испытания и доработки на ней не проводились. Полный цикл испытаний занял бы ещё месяц, что не устраивало ни Неделина, ни Янгеля.
   – Товарищ Первый секретарь, все работы ведутся в соответствии с инструкциями по ТБ, – ответил маршал. – Никаких проблем не будет, люди опытные, работают аккуратно. Пуск будет произведён завтра.
   Формально маршал не соврал – инструкции по технике безопасности уже были переписаны. Но сотрудники ОКБ-586 и персонал полигона по указанию начальства работали без отдыха уже третьи сутки, поэтому об аккуратности работы уже речи быть не могло. Хуже того, ранее старты ракет конструкции Янгеля, на высококипящих компонентах, проводились с полигона Капустин Яр. С Байконура до этого стартовали только керосин-кислородные королёвские изделия. Персонал Байконура, привыкший к относительно безопасным компонентам топлива, работал без противогазов, сковывающих движения и цепляющихся за оборудование. О том, что парами НДМГ дышать категорически нельзя, в предстартовой суматохе никто не задумывался.
   Закончив разговор с Байконуром, Хрущёв положил трубку на рычаг и спросил:
   – Как думаете, товарищи, послушается Неделин, или стоит его дополнительно проконтролировать?
   – Не послушается, – покачал головой академик Келдыш. –Надо лететь на космодром и прекращать этот бардак.
   – Согласен, – подтвердил Королёв. – Из-за его упрямства ценнейших людей потеряем, да ещё и старт придётся откладывать почти на полгода. Его спешка обернётся задержкой в принятии изделия на вооружение.
   – Терять Неделина нам никак нельзя, – подчеркнул Келдыш. – Он – единственный из высшего военного руководства, кто разбирается в ракетной технике, и единственный высокопоставленный военный, поддерживающий космические исследования. Хотя Главкосмос формально и гражданская организация, но мы постоянно пользуемся военным полигоном, во время пусков работаем с военным персоналом.
   Да что тут вообще обсуждать, могут погибнуть люди! Надо бы не надеяться на телефонные звонки, а послать на полигон авторитетного человека из «посвящённых».
   – Я полечу, – коротко произнёс Серов. – Товарищ министр обороны, – он повернулся к маршалу Гречко. – В случае выявления грубых нарушений техники безопасности прошу разрешения прервать испытания и привлечь виновных к ответственности.
   Андрей Антонович Гречко, поразмыслив, согласился:
   – Иваныча надо придержать, пока он своим энтузиазмом не угробил кучу ценнейших специалистов. Ты, Иван Александрович, только его там не расстреливай на месте, даже если он того заслуживает. Этот сукин сын нам ещё пригодится.
   – Поддерживаю, – произнёс Дмитрий Фёдорович Устинов, председатель Военно-промышленной комиссии. – Катастрофа, произошедшая по вине Неделина в «той» истории, отбросила нас почти на полгода назад. Сейчас, если сумеем её предотвратить, ракету доработаем за полтора-два месяца, и сохраним в целости стартовый комплекс. Но маршала надо окоротить и привести в чувство. Если просто отменим испытания, он в следующий раз устроит то же самое, и всё равно угробит кучу народа.
   Никита Сергеевич повернулся к Серову:
   – Иван Александрович, думаешь, он тебя послушает?
   – Придётся послушать, – Серов был сосредоточен и отвечал непривычно кратко.
   – Хорошо. Действуй по обстановке, только сам не рискуй, – попросил Хрущёв. – Мало ли как там оно обернётся, вдруг замкнёт раньше времени?
   – Понятное дело, изменений-то уже много накопилось, – кивнул Серов.
   – КБ Янгеля изменения затронули в значительно меньшей степени, – заметил Мстислав Всеволодович, – но вероятность такая есть, и учитывать её надо.
  
  
   На полигоне с утра 24 октября специалисты занимались устранением дефектов, обнаруженных накануне. Самую сложную и опасную операцию замены сработавших пиропатронов на двигательной установке первой ступени виртуозно провел молодой слесарь-сборщик с помощью обычного паяльника. После этого нервная обстановка на старте заметно разрядилась. Тем не менее, люди продолжали напряжённо работать. Маршал Неделин постоянно находился на площадке. В нескольких метрах около него постоянно были военные рангом поменьше – начальник полигона генерал-майор Константин Васильевич Герчик, его заместитель инженер-полковник Александр Иванович Носов, начальник 2-го испытательного управления инженер-подполковник Рубен Мартиросович Григорьянц, командир эксплуатирующей войсковой части полковник Анатолий Александрович Кабанов. Как обычно в таких случаях, начальник полигона генерал-майор Герчик приказал принести из служебного здания стулья и табуреты для важных гостей. Их расставили на стартовой позиции. Митрофан Иванович уселся примерно в 17 метрах от ракеты.
   (По другим данным, Неделин сидел вместе с заместителем председателя Комитета по оборонной технике Львом Архиповичем Гришиным на крыше бетонной аппарели, примерно в 28 метрах от ракеты, см. http://epizodsspace.no-ip.org/bibl/kb-ujn/02.html)
   Пока технические специалисты сосредоточенно делали своё дело, многочисленное начальство снова занервничало. Начальник НИИ-4 Министерства обороны Андрей Илларионович Соколов позвонил по ВЧ-связи на площадку и начал выяснять у члена Государственной комиссии, заместителя начальника НИИ-4 по специальной технике Георгия Степановича Нариманова, как продвигаются испытания.
   Нариманов доложил, что первый пуск Р-16 отменён на стадии, когда прорваны мембраны двигательных установок и задействованы ампульные батареи, и что Госкомиссия под председательством маршала Неделина приняла решение повторить запуск ракеты.
   По свидетельству одного из участников тех событий, ещё одного заместителя начальника НИИ-4 Юрия Александровича Мозжорина, «Андрей Илларионович прямо взорвался и начал по телефону кричать на Нариманова:
   – Вы что там, с ума сошли? Вы же сидите на бомбе. Необходимо сливать топливо. Пусть ракета и пропадёт для испытаний. Используем её в учебных классах. Немедленно иди к маршалу и скажи от моего имени, чтобы немедленно прекратили все предпусковые работы на ракете. Это крайне опасно»
   (Цитируется по http://epizodsspace.no-ip.org/bibl/kb-ujn/02.html)
   Требование было абсолютно правильное, но Нариманов не успел, или, скорее, не смог набраться мужества и пойти к Неделину.
   Объявили часовую готовность к пуску. Для надёжного прорыва мембран в топливопроводах второй ступени, которые из-за ошибки в электросхеме так и оставались целыми со вчерашнего дня, решили провести эту операцию не с пульта управления, а вручную. Выполнить её поручили ведущему специалисту по электроиспытаниям Киму Ефремовичу Хачатуряну и инженеру Евгению Ерофееву (отчество, к сожалению, выяснить не удалось). С ними на ракету поднялся начальник бортового расчёта старший лейтенант Владимир Алексеевич Мануйленко.
   У самого стартового стола Хачатуряна остановил Михаил Кузьмич Янгель. Он подозвал своего заместителя по двигателям Ивана Ивановича Иванова, и сказал Хачатуряну:
   – Послушай его совета.
   Иван Иванович коротко рассказал о происшествии на заводе. Накануне его вылета на полигон шла подготовка к огневым стендовым испытаниям двигательной установки второй ступени, и на пиростартер, который приводит в действие турбонасосный агрегат, каким-то образом случайно подали напряжение. Он, естественно, сработал, турбина пошла вразнос и разворотила чуть ли не весь стенд. К счастью, компонентов топлива в ТНА подано не было, поэтому обошлось без жертв.
   В конце разговора Иван Иванович предупредил:
   – Я очень Вам советую при подаче напряжения на подрыв пиромембран отключить штепсельный разъем от пиростартера.
   Хачатурян, Ерофеев и Мануйленко поднялись по лестнице установщика на верхнюю площадку обслуживания, и открыли лючок в отсеке между первой и второй ступенями. Пиростартер располагался в труднодоступном месте, и, чтобы его отстыковать, Мануйленко, извиваясь как уж, влез в лючок, подсвечивая себе фонариком. Ему пришлось изрядно повозиться, пока, наконец разъём был отстыкован, мембраны прорваны и пусковые бачки заполнены. Это было нехарактерно для ракет Янгеля, та же Р-12 отличалась очень продуманным и удобным обслуживанием. Видимо, сказалось стремление «догнать и перегнать Королёва».
   В трубопроводах отчетливо прослушивалось «булькание» жидкости, вытеснявшей воздух. Ерофеев крикнул сверху, что по прорыву мембран замечаний нет, и спустился вниз, а Мануйленко вновь пролез в лючок и пристыковал разъём. Теперь оставалось убедиться в надежности его стыковки, установить на борт задействованную ампульную батарею и подключить ее к бортовой кабельной сети.
   С помощью тестера Хачатурян и Мануйленко начали прозванивать цепи и тут обнаружилось, что цепь одного взрывателя цела, а другого — оборвана. Чтобы проверить надежность стыковки разъема, Мануйленко в третий раз пролез к нему и убедился, что разъем состыкован нормально. Хачатурян доложил по шлемофонной связи Василию Антоновичу Концевому, что, по показаниям прибора, цепь одного из двух взрывателей пиропатрона пиростартера разорвана.
   Хачатуряну приказали спуститься вниз, а Мануйленко остался на верхней площадке у открытого лючка. Спускаясь, Ким Ефремович увидел подъезжающую машину (АИ).
   Внизу, у двигателей первой ступени, стояли Лев Архипович Гришин, Михаил Кузьмич Янгель, его заместители Лев Берлин и Василий Концевой, начальник 2 управления инженер-полковник Григорьянц, заместитель начальника отдела Виктор Вадимович Орлинский, и старший инженер Евгений Ильич Аля-Брудзинский.
   – В чем причина обрыва цепи, как ты думаешь? – спросил Янгель.
   – Цепь оборвана в разъёме, – поразмыслив, ответил Хачатурян. – Это могло произойти в процессе его отстыковки и повторной пристыковки, уж очень неудобный доступ к пиростартеру.
   – Можно восстановить цепь? — спросил Берлин.
   – Можно, — ответил Хачатурян. — Для этого нужны торцовый ключ, чтобы вскрыть разъём, и паяльник.
   – А в каком состоянии сейчас этот разъём?
   – Он подключен к пиропатрону пиростартера, который сработает и от одного взрывателя, если, конечно, его цепь под воздействием вибраций в полёте не нарушится.
   Подумав немного, Михаил Кузьмич сказал:
   – Восстанавливать цепь не будем. Задача первого пуска будет выполнена при успешной работе и одной первой ступени.
   После этих слов Янгель обернулся к Хачатуряну и сказал в несколько несвойственной для него манере:
   – А тебе здесь больше делать нечего. Иди в бункер и помоги Матрёнину.
   (Реальный диалог, произошедший возле ракеты, цитируется по воспоминаниям К.Е. Хачатуряна https://www.nkj.ru/archive/articles/8244/)
   В этот момент к ним подошёл ещё один военный, с погонами генерала армии. Ким Ефремович не знал его в лицо, но понял, что он только что подъехал (АИ).
   – Здравствуйте, товарищи. Что тут у вас за толпа возле старта? – поинтересовался генерал.
   – Ну, какая толпа, Иван Александрович, все при деле, – ответил Янгель. – Специалисты устраняют некоторые неполадки.
   – Специалисты – это понятно, а это что за куча посторонних возле маршала толкается? Мне доложили, что ракета заправлена? Вас что, инструкции по технике безопасности не касаются?
   – Полигонное начальство, – ответил за Янгеля Гришин. – Да ты чего беспокоишься, Иван Александрович, у нас тут всё под контролем, ни одного шпиона поблизости нет, – Гришин улыбнулся, пытаясь разрядить и без того напряжённую обстановку.
   – Ни одного шпиона, говорите? – криво усмехнулся Серов. – А если найду? Шпионов тут, может быть, и нет, а вот халатность и головотяпство я тут у вас наблюдаю на каждом шагу. Бункер для кого построен? – рявкнул председатель КГБ. – Живо всех посторонних убрать со старта!
   Орлинский, Аля-Брудзинский и Григорьянц незаметно испарились, у ракеты с Серовым и Гришиным оставались только Концевой, Берлин и сам Янгель. Маршал Неделин, заметив необычную суету возле ракеты, повернул голову и прислушивался. Его «свита» всё ещё оставалась рядом.
   – Что там у вас застопорилось? – поинтересовался Серов.
   – Небольшие неполадки в электросхеме, сейчас всё исправим, – ответил Янгель. – На старт не повлияет.
   – А подробнее? – строго спросил председатель КГБ. – Мне доложили, что у вас вместо пиропатронов на второй ступени сработали пиропатроны на первой, так?
   Его осведомлённость всех очень сильно насторожила. Янгель замялся:
   – Да, есть такое дело. Дефектный прибор заменили, сейчас всё должно быть в порядке.
   – А как сейчас пиропатроны сработали, без замечаний?
   – Да, – ответил Янгель. – Сейчас их не с пульта подорвали, а вручную, с верхней площадки.
   Серов посмотрел вверх, увидел Мануйленко, всё ещё стоящего на площадке обслуживания:
   – А он чего там стоит?
   – Ждёт нашего решения. В разъёме пиростартера турбонасоса второй ступени предполагаемый обрыв одной из цепей, но там есть резервирование, – начал Янгель. – На старт ракеты это не повлияет, в худшем случае – не заведётся двигатель второй ступени, если вторая цепь не сработает, например, из-за вибрации на старте.
   – А если двигатель раньше времени заведётся? – глядя на Янгеля, испытующе спросил Серов. – Скажем, прямо сейчас?
   Янгель побледнел.
   – Лучше не шутите так, Иван Александрович... С чего бы ему завестись?
   – А я не шучу. Вам ваш заместитель Иванов доложил о вчерашнем происшествии на стенде, на вашем заводе в Днепропетровске? – недоверчиво прищурившись, спросил Серов.
   – Да, но...
   – Но вы никаких выводов из этого не сделали, – закончил председатель КГБ. – Так, – он повернулся и окликнул идущего от «банкобуса» к бункеру Хачатуряна:
   – Товарищ Хачатурян! Да, да, вы. У вас лампочка на длинном проводе найдётся? На бортовое напряжение изделия? Провод нужен такой, чтобы от разъёма пиростартера второй ступени доставал до земли.
   – Найдём, товарищ Серов, – на Хачатуряна произвело сильное впечатление, что председатель КГБ знает его в лицо и по фамилии.
   – И побыстрее, пожалуйста.
   – Что вы хотите сделать, Иван Александрович? – спросил Янгель.
   – Прикажите отсоединить разъём от пиростартера, и подключить к нему провод от лампочки, – сказал Серов. – На всякий случай.
   – Товарищ Серов, ты чего там раскомандовался? – окликнул их Неделин.
   – Исправляю ваше головотяпство, товарищ Неделин! – так же громко ответил Серов. – Вы почему допустили такое количество посторонних на старт? Почему возле заправленного изделия толкутся все, кому не лень? Правила по ТБ не для вас писаны?
   – Ты тут не распоряжайся, я эти правила сам подписывал и утверждал! – рявкнул Неделин. – Иди отсюда и не мешай работать! У нас сроки горят, нам изделие запускать надо!
   – Вы сейчас будете гореть вместе с изделием, если не уберётесь отсюда немедленно! – заорал в ответ Серов.
   Он поднял левую руку, с закреплённой на ней маленькой рацией ближнего действия:
   – Товарищ капитан, уберите всех посторонних со старта!
   От административного корпуса подъехал автобус. Из него высыпали солдаты спецназа, вооружённые, с противогазами на поясе. Командовавший ими капитан поднялся на крышу аппарели, где устроился маршал и прочее полигонное начальство. Солдаты аккуратно, но настойчиво проводили всех в бункер.
   Янгель и его заместители взирали на эту ситуацию с невероятным удивлением. От бункера подошёл Хачатурян с лампочкой и целой бухтой провода, в нескольких метрах следом за ним, отчаянно ругаясь, шёл маршал Неделин. Янгель кивнул Хачатуряну, и тот снова полез на установщик. Когда он объяснил Мануйленко задачу, Владимир Алексеевич страдальчески поморщился:
   – Шо, опять? – но затем взял конец провода и безропотно полез в лючок, снова отсоединять разъём от пиростартера ТНА. Когда он присоединил к контактам концы провода лампочки, Хачатурян спустился вниз и, по знаку Серова, прикрутил лампочку проводом к лестнице. Мануйленко хотел остаться на площадке, но Серов жестом приказал ему спускаться.
   – Серов, ты что себе позволяешь? – грозно спросил Неделин, подходя к ракете. – Ты нам план запуска сорвать хочешь?
   Иван Александрович, не слушая его, сказал:
   – Теперь, товарищи, все пройдёмте в бункер. Тут опасно. Товарищ Хачатурян, мы эту лампочку из бункера увидим в перископ, если она загорится?
   Было 18.40 минут 24 октября 1960 года, на Байконуре уже стемнело, и работа велась при искусственном освещении. Ким Ефремович окинул взглядом залитую светом прожекторов площадку:
   – Едва ли. Вот если свет временно погасить, то увидим.
   Серов решительно проводил всех в бункер. Янгель зашёл за угол, покурить. Неделин шёл, всё ещё ругаясь, но слишком сильно кричать на председателя КГБ не рисковал. Свет на площадке погасили.
   Из-за малой помехоустойчивости блока усиления программируемых импульсов гироплатформы порядок предстартовой подготовки был изменён. Представитель главного конструктора гироприборов А. И. Минаев предложил ввести в технологический график операцию по переустановке в исходное состояние шаговых двигателей программных токораспределителей со штатного наземного пульта системы управления.
   Порядок операций при подготовке ракеты к пуску на Р-16 задавал программный токораспределитель (ПТР). Этот прибор представлял собой барабан, на внешней поверхности которого крепились металлические пластинки-ламели. Барабан вращался с помощью шагового двигателя. Каждый его шаг замыкал те или иные контакты, от которых открывались клапаны, срабатывали пиропатроны, включались приборы. Система была дубовая, но надёжная, иногда даже слишком.
   (Помнится, кое-кто в комментах на полном серьёзе утверждал, что в СССР в 1958-60-м гг не было шаговых двигателей. Как видим, шаговые двигатели в СССР не просто были, один из них даже ухитрился убить Главкома РВСН, и ещё 77 человек из персонала ОКБ-586 и полигона)
   В пультовой бункера в этот момент находились два офицера полигона – Ф. Ларичев, и В. Таран, и два инженера, специалисты по системе управления ракеты – В. И. Пустовов, и В. А. Бабийчук, которые контролировали ход предстартового набора схемы.
   (К сожалению, имена и отчества этих специалистов найти не удалось)
   Когда Серов загнал всех в бункер, он попросил Льва Берлина встать к перископу и смотреть на установщик:
   – Я там лампочку прикрутить попросил, сейчас посмотрим, загорится она или нет? – пояснил Иван Александрович.
   Сам он вышел из бункера и присоединился к Янгелю и Неделину. Выход из бункера был направлен в сторону от стартового стола. На стартовой площадке никого не было (АИ).
   – Так я гоню ПТР вниз? – послышался голос из пультовой.
   – Давай, – не отрываясь от перископа, ответил Берлин.
   Михаил Кузьмич Янгель чиркнул спичкой, прикуривая, и в этот момент Серов, с неожиданной силой повернул к стартовому столу его и Неделина одновременно. На лестнице установщика вспыхнула и погасла едва заметная с большого расстояния лампочка.
   (АИ, в реальной истории в этот момент, в 18.45 запустился двигатель второй ступени. Его факел прожёг бак окислителя, а затем и бак горючего первой ступени. Компоненты топлива смешались и воспламенились. В результате взрыва и пожара погибло 57 человек из персонала полигона и 17 специалистов ОКБ-586, ещё 49 человек получили сильные ожоги и надышались ядовитыми парами НДМГ, 4 из них впоследствии скончались. Полный список пострадавших см. http://sm.evg-rumjantsev.ru/24.10.1960/nedelin_disaster.htm)
   Янгель побледнел и выронил папиросу.
   – Твою ж мать... – ошеломленно произнёс Неделин.
   Из бункера выкатился перепуганный Берлин:
   – Михаил Кузьмич, лампочка мигнула, на установщике!
   – Да... я видел... – на Михаила Кузьмича было страшно смотреть.
   – Так, – жёстко произнёс Серов. – Продолжать испытания запрещаю. Изделие полностью обесточить, топливо слить, изделие разобрать и отправить на завод, для диагностики. Всем, кто не занят в операциях по сливу топлива – немедленно отдыхать. Люди работают три дня без нормального отдыха, ошибки неизбежны. А вы, гражданин Неделин, поедете в Москву. Капитан, проводите его до автобуса. Гражданин Янгель, вы останетесь на позиции, пока изделие не будет приведено в безопасное состояние, затем сдадите дела своим заместителям. Я пока тоже останусь здесь, разбираться и искать ответы на вечные русские вопросы: «кто виноват» и «что делать» – будем завтра.
   Компоненты топлива с ракеты слили, её увезли в монтажно-испытательный корпус для отправки обратно на завод. До окончания анализа причин возникновения аварийной ситуации подготовка к испытаниям запасной ракеты была отложена.
   Серов вызвал на полигон председателя военно-промышленной комиссии Дмитрия Фёдоровича Устинова, министра оборонной промышленности Константина Николаевича Руднева, министра радиоэлектронной промышленности Валерия Дмитриевича Калмыкова (АИ, в реальной истории – председатели Государственных комитетов Совета Министров СССР по оборонной технике и радиоэлектронике), заведующего отделом оборонной промышленности ЦК КПСС Ивана Дмитриевича Сербина. С ними также прилетел начальник Третьего главного управления Комитета государственной безопасности Анатолий Михайлович Гуськов.
   (В реальной истории эти же товарищи входили в состав комиссии по расследованию катастрофы, которую возглавлял Брежнев. Кроме них, в комиссии были ещё директор НИИ огневых стендовых испытаний ракет Г. М. Табаков, директор ЦНИИ ракетостроения Г. А. Тюлин. В АИ взрыва не было, поэтому в их присутствии нет необходимости)
   Они прибыли на следующий день, однако уже к моменту их прилёта причину нештатной работы схемы управления выяснил всё тот же Ким Ефремович Хачатурян (см. https://www.nkj.ru/archive/articles/8803/ раздел «Две версии причин катастрофы»). Анализируя комплексную электрическую схему системы управления, он обнаружил, что при подготовке её к пуску образовалась незапланированная команда на запуск двигательной установки второй ступени.
   Анализ схемы показывал, что при выполнении операции «переустановка шаговых двигателей в исходное состояние» в момент замыкания контактов программного токораспределителя напряжение с шины, появившееся при подключении к бортовой кабельной сети автономно задействованной ампульной батареи второй ступени, беспрепятственно поступает на запуск пиростартера двигателя второй ступени и на электропневмоклапан наддува пусковых бачков.
   Тут же вспомнили о предложении представителя главного конструктора гироприборов Минаева о введении переустановки «в ноль» программных токораспределителей, управляющих запуском. Тщательное расследование было продолжено, и выявило, что для подачи нештатного сигнала на пиростартер ТНА второй ступени, вместо которого, по настоянию Серова, включилась лампочка (АИ), было необходимо выполнение сразу трёх условий. Во-первых, заблаговременно автономно были подорваны разделительные пиромембраны второй ступени, и пусковые бачки заполнились компонентами топлива; во-вторых, тоже заблаговременно была задействована бортовая ампульная батарея второй ступени, в результате чего на бортовой шине второй ступени появилось напряжение; в-третьих, была проведена незапланированная операция по переустановке шаговых двигателей системы управления в исходное состояние.
   Каждый из этих факторов в отдельности не мог повлиять на нормальный процесс подготовки ракеты к пуску, но их сочетание приводило к катастрофе. Пожар, безусловно, произошел бы и при наличии только двух последних факторов. В этом случае неизбежно запустился бы пиростартер маршевого двигателя второй ступени, турбина пошла бы вразнос, разрушила баки ракеты, и последствия были бы не менее трагичными.
   Влияние всех трех факторов на исход первого пуска Р-16 можно было обнаружить. Для этого нужно было глубоко проанализировать электрическую схему, с учётом того, что нигде и никогда раньше операция по переустановке шаговых двигателей системы управления в исходное состояние не была опробована, либо проверить набор схемы к пуску с учетом всех принятых изменений на стенде системы управления в ОКБ-692. Ни того, ни другого сделано не было.
   Таким образом, предпосылкой к возникновению аварийной ситуации были неправильные решения, принятые техническим руководством испытаний в глубоко стрессовой ситуации, усугубляемой присутствием на площадке многочисленного высокого начальства и несколькими сутками работы без отдыха, когда уставшие люди работали «на автопилоте», не осознавая последствия своих действий.
   Когда Серов позвонил с полигона и доложил, что задержал Главкома РВСН маршала Неделина и главного конструктора ОКБ-586 Янгеля, Хрущёв схватился за голову:
   – Ты что, Иван Александрович! Ну, приехал бы, навёл бы шороху, загнал бы всех в бункер, но арестовывать-то зачем? Что теперь делать будем? Для страны они оба необходимы, они же ценнейшие специалисты!
   – Не арестовал, а задержал до выяснения всех обстоятельств, – ответил Серов. – Даже ценнейших специалистов надо иногда осаживать, когда они от энтузиазма берега теряют. Ты бы видел, какой бардак они тут развели на старте! 150 человек, половина из которых не имеет прямого отношения к испытаниям, болтаются вокруг заправленной самовоспламеняющимися ядовитыми компонентами ракеты, курят прямо на стартовой площадке, руководство РВСН, ОКБ и полигона грубо пренебрегает требованиями техники безопасности! И ради чего? Чтобы главком РВСН мог красиво отрапортовать к празднику! Никакой производственной или военной необходимости в этой грёбаной штурмовщине не было! Можно было совершенно спокойно слить топливо, доработать систему управления ракеты, и через месяц-полтора запустить её.
   – В общем, я выполнил свою работу, теперь пусть военная прокуратура выполняет свою, – закончил доклад Иван Александрович. – Принимайте решение, какое считаете нужным, а я пошёл дальше шпионов ловить.
   Неделина и Янгеля продержали месяц под арестом, пока прокуратура разбиралась в допущенных ими нарушениях (АИ). В итоге, учитывая, что никто не погиб, и ущерба социалистической собственности нанесено не было, дело было сначала переквалифицировано на менее серьёзную статью, а примерно через полгода – совсем закрыто. Однако виновникам нарушение с рук не сошло.
   Происшествие обсуждали на коллегиях профильных министерств. Очень серьёзно досталось от министра радиопромышленности Калмыкова Борису Михайловичу Коноплёву, разработчику системы управления Р-16. Его сняли с должности главного конструктора, в ОКБ-692 ввели «внешнее управление», переподчинив его в качестве филиала НИИ-885 Михаила Сергеевича Рязанского (АИ). Технических специалистов полигона заставили перерабатывать инструкции по технике безопасности, а затем – сдавать по ним аттестационный экзамен (АИ). Военное руководство полигона почти в полном составе сняли с должностей. Не стали наказывать лишь заместителя начальника полигона по научным и опытно-исследовательским работам инженер-полковника Александра Ивановича Носова. На день происшествия он фактически сложил с себя полномочия и должен был уехать в Москву, для учёбы в военной академии. На площадке он находился неофициально, задержался, чтобы посмотреть старт Р-16.
   Михаила Кузьмича Янгеля жёстко «проработали» на заседании Военно-промышленной комиссии. Председатель ВПК Устинов устроил ему жесточайший разнос за допущенный на испытаниях бардак. Однако он же в итоге и вступился за Янгеля, напомнив присутствующим:
   – Товарищи, наказать Михаила Кузьмича придётся, но необходимо помнить, что ему ещё нужно довести до ума изделие. Полагаю, в следственном изоляторе у него была возможность спокойно подумать, и теперь он будет выполнять свои обязанности более ответственно. Задачу доводки Р-16 с его ОКБ никто не снимал, и лучше него с этой задачей никто не справится.
   В итоге Янгеля сняли с должности главного конструктора ОКБ-586, но при этом оставили «временно исполняющим обязанности». Ему вернули должность после успешного и безаварийного окончания испытаний Р-16 (АИ).
   Больше всего, предсказуемо, досталось маршалу Неделину. После месячной «отсидки» в Лефортово, его доставили к министру обороны. Андрей Антонович Гречко в выражениях не стеснялся:
   – Ты что учудил на полигоне, засранец? Думаешь, победителей не судят? Так ты победи сначала! Разъ...бай! Праздник решил трудовыми победами отметить? Уселся, бл...дь, на стульчик, перед заправленной ракетой! Ты, бл...дь, хоть представляешь, что там могло случиться?
   Багровый, как свёкла, Неделин стоял по стойке «смирно», в целом осознавая, что накосячил изрядно, хотя всё же не понимал, почему, несмотря на множество предыдущих подобных случаев, именно сейчас его так «взгрели», но молчал. А министр обороны, тем временем, продолжал:
   – Ты хоть понимаешь, дурья твоя башка, что Серов спас там вас всех? Если б ему особисты с полигона не позвонили, что у вас там, в ракете, х..йня какая-то коротнула, а вы там вокруг неё ё...аный курултай устроили, ты бы, мудак х..ев, сейчас здесь не стоял бы! Нашли бы от тебя обгорелый клок шинели с погоном, ржавые часы, да оплавленную Звезду Героя! Или что там на тебе ещё было, металлического?! Да и х...й бы с тобой, но ведь там ещё полторы сотни человек вокруг ракеты болтались, лучшие спецы ОКБ и полигона! Ты бы и их со собой на тот свет прихватил!
   При этих словах министра маршала даже передёрнуло. Он снова представил себе, что могло произойти, если бы вместо повешенной по приказу Серова лампочки сработал пиростартер двигателя второй ступени. Ему приходилось читать информационное сообщение Первого Главного управления КГБ о взрыве ракеты «Юпитер» в 1957-м году в США (АИ, см. гл. 02-35), и он теперь очень ясно понимал, к чему мог привести взрыв 146-тонной Р-16. В тот момент Митрофан Иванович не обратил внимания на невероятно точные, натуралистические подробности, которые упомянул министр обороны – оплавленная Звезда Героя, обрывок шинели с погоном и ржавые часы. Он задумался об этом значительно позже.
   Министр, выговорившись, слегка успокоился:
   – Повезло тебе, что ты единственный, кто в ракетах разбирается. Никита за тебя просил, чтобы под суд не отдавать и с должности не снимать. Смирно! Слушай Постановление Президиума Верховного Совета СССР!
   «За проявленные при испытаниях особо важного изделия преступную халатность и пренебрежение правилами техники безопасности, Главного маршала артиллерии Неделина разжаловать до генерал-полковника, с сохранением его в должности командующего РВСН. Предупредить генерал-полковника Неделина о неполном служебном соответствии. В случае повторения нарушений техники безопасности при испытаниях передать дело в военный трибунал.»
   – Всё понял? – грозно спросил Гречко.
   – Так точно, понял, товарищ министр обороны!
   – В следующий раз так легко не отделаешься, под суд пойдёшь, паршивец! Иди, работай!
   Меры безопасности, принятые на площадках КБ-1 Королёва, были в обязательном порядке распространены на все площадки полигона Тюратам, а также на полигоны Капустин Яр, Плесецк и Сары-Шаган (АИ частично, См. гл. 05-11).
  
   #Обновление 16.04.2017
  
   После успешного запуска АМС в конце сентября 1960 года КБ-1 продолжало техническую отработку корабля 1К «Север», проверяя внедрённые решения во время пусков фоторазведчиков «Зенит» и кораблей-спутников с собаками. Надёжность отдельных систем всё ещё оставляла желать лучшего. К тому же нужно было научиться управлять спускаемым аппаратом в режиме гиперзвукового планирования. Пока что разброс при посадке ещё оставался слишком велик – спускаемые аппараты «Зенитов» садились в радиусе около 500 километров от расчётной точки приземления.
   Это доставляло множество сложностей поисково-спасательной службе. Персонал ПСС тоже тренировался. В их распоряжение были предоставлены вертолёты Ми-4 и Ми-6, наземный отряд специальных вездеходов, разработанных на заводе имени Сталина под руководством Виталия Андреевича Грачёва (см. гл. 03-17) и транспортный самолёт Ан-8, используемый заодно в качестве ретранслятора. Через него поддерживалась связь ЦУПа с низколетящими поисковыми вертолётами.
   Помимо наблюдательных постов Контрольно-измерительного комплекса, в поиске также участвовали войска ПВО страны. Войска противоракетной обороны пока ещё не были сформированы, они ещё только зарождались внутри ПВО. Но единая информационная система ПВО страны уже работала, отслеживая каждый вход корабля в атмосферу. Данные от РЛС и постов визуального сопровождения по информационной сети передавались в ЦУП, на космодром, и на наблюдательные пункты (АИ).
   Входящий в атмосферу корабль можно было наблюдать визуально – после разделения отсеков он выглядел с Земли как два летящих один за другим ярких огонька на фоне неподвижного звёздного неба. Свечение при проходе через верхние слои атмосферы было настолько ярким, что его было хорошо видно даже на светлом фоне рассветного или закатного неба. Учитывая типовую трассу входа, посты визуального наблюдения располагались в горах Кавказа.
   (Вот видео входа в атмосферу корабля «Союз» https://www.youtube.com/watch?v=aEPz7ejwPSc Там три огонька, т. к. у «Союза» есть ещё орбитальный отсек.)
   При входе в атмосферу, корабль засекали сначала самолёты и дирижабли ДРЛО. Вместе с наземными постами РЛС они вели спускаемый аппарат, обмениваясь данными в реальном времени и передавая текущие координаты расчётной точки посадки группе поиска и спасения.
   После полёта Белки и Стрелки корабль снова долго и тщательно дорабатывали, проводя множество стендовых испытаний как отдельных систем, так и всего корабля в комплексе, а затем проверяя принятые решения в ходе реальных космических полётов. Запущенный в октябре «Зенит» снова улетел не туда, спускаемый аппарат приземлился в тайге, и его искали неделю (АИ). При посадке оказался повреждён приводной радиомаяк. Обычно вертолёты ПСС летели на его сигнал, а тут им пришлось разыскивать корабль вслепую.
   По результатам этого полёта в стропы парашюта вшили антенны из тонкой проволоки. Таким образом, корабль получил антенну огромных размеров, излучение которой можно было засечь за несколько сотен километров. Правда, только несколько минут, на этапе спуска. Как только СА касался земли, парашют сплющивался и опускался рядом. Чтобы удобнее было искать аппарат после приземления, парашютный контейнер сделали немного глубже, и уложили на его дно оболочку небольшого аэростата, из тонкой полиэтиленовой плёнки (АИ). После посадки её выталкивали из контейнера сжатым воздухом, затем оболочка наполнялась водородом из небольшого баллона, и поднималась на высоту около 200 метров. В её фал была тоже вшита проволочная антенна, таким образом удалось обеспечить передачу сигналов радиомаяка на значительное расстояние (АИ).
   Ноябрьский запуск «Зенита» прошёл удачно, и 1 декабря был запущен следующий «собачий» экипаж – собаки Пчёлка и Мушка. Сергей Павлович Королёв перед продолжением программы запусков собак, как обычно, изучал информацию, предоставленную ИАЦ, и знал, какие неисправности помешали в «той» истории этим полётам. Но проверки матчасти были проведены куда более серьёзные – не только по отказывавшим системам, но и комплексные. Часть узлов и деталей корабля при подготовке в МИКе от греха заменили вовсе – Сергей Павлович категорически не хотел рисковать собаками.
   Проверяли не только корабль, но и ракету. В результате, суточный полёт Пчёлки и Мушки завершился полным успехом. Собаки благополучно приземлились внутри спускаемого аппарата, и примерно через полчаса были эвакуированы спасателями.
   (АИ, в реальной истории из-за отказа системы стабилизации тормозной двигательной установки (ТДУ) величина тормозного импульса оказалась недостаточной. Спускаемый аппарат не вошёл в атмосферу в расчётное время, и был подорван системой самоликвидации, из опасения, что он может улететь в Китай. Собаки погибли.)
   Примерно к этому времени была подготовлена система аварийного катапультирования. Её сначала испытывали на самолёте – летающей лаборатории, а теперь нужно было опробовать катапультирование манекена из реального спускаемого аппарата.
   Но Сергей Павлович решил провести повторный суточный полёт собак, не рискуя сокращать и без того короткую программу испытаний. При подготовке к каждому полёту постоянно вылезали те или другие отказы, главным образом – в корабле, хотя случались неполадки и в системах носителя, казалось бы, уже испытанного вдоль и поперёк. Это означало, что корабль недоиспытан, и требует наработки статистики безаварийных пусков.
   К тому же Владимир Иванович Яздовский ещё летом привёз из Новосибирского НИИ цитологии и генетики целый выводок симпатичных лисят (АИ, см. гл. 05-20). К зиме они подросли и превратились в очаровательных молодых лис. Сергею Павловичу лисы понравились не меньше собак. Особенно его впечатлила их эмоциональность. Когда Яздовский при нём отругал нашкодившую лису, она обиделась и заплакала настоящими слезами, как человек (АИ частично, лисы действительно плачут, как люди. см. https://news.tut.by/society/481822.html). Поэтому Королёв одобрил предложение Яздовского запустить вместе с манекенами не собак, а именно лис. Эти полёты планировались одиночными – одно животное и манекен, поэтому специфический лисий запах не должен был стать помехой. Лис держали отдельно от собак, помещения были хотя и рядом, но не общие.
   А тут ещё на одном из совещаний Хрущёв предложил как-то увековечить героические полёты собак. Предложение было не лишено смысла – собаки в буквальном смысле своими жизнями проложили человеку путь в космос.
   – Может, нашим космическим собакам памятник поставить? – предложил Королёв. – Я смотрю, сейчас жилконторы взялись за благоустройство дворов и улиц, то и дело вижу, то фонтаны, то скамеечки, то какие-то новые фигурки ставят… (АИ, см. гл. 05-17)
   – Памятник – это хорошо, – согласился Никита Сергеевич. – Давайте закажем какому-нибудь скульптору.
   – Но памятник будет один на всю страну, – неожиданно подал голос Серов. – Много ли людей о нём узнают? Давайте ещё, помимо памятника, снимем многосерийный мультфильм о ваших собаках? Вот его точно вся детвора Союза смотреть будет.
   – Мультфильм? – переспросил Хрущёв. – А почему не нормальный фильм?
   – Потому что с мультфильмом не надо будет заморачиваться с разрешениями на съёмки на особо секретных объектах, – тут же догадался Королёв. – Да и для детей мультфильм будет интереснее.
   – У меня по поводу мультфильма ещё одно соображение есть, – пояснил Иван Александрович. – Помните того пацана-японца, Миядзаки, что участвовал в работе над «Марсианской экспедицией кота Леопольда»? Так вот, он сейчас учится в университете, и собирается затем открыть собственную студию, используя опыт, полученный на «Союзмультфильме», (АИ, см. гл. 02-38). Вот и привлечь его к работе над этим проектом, заодно постажируется парень, вникнет в киношно-мультипликационную кухню.
   – А что, наши мультипликаторы сами, без помощи япошек, не справятся? – спросил Хрущёв.
   – Справятся, безусловно, – согласился Серов. – Но тут у меня есть целый ряд соображений в пользу будущего сотрудничества. Парнишка талантливый, и работа над совместным проектом могла бы помочь ему раскрутиться. Японская анимация в будущем очень здорово поднимется, и мы могли бы, используя опыт сотрудничества, и, разумеется, талант Миядзаки, развить и нашу мультипликацию аналогичным образом. Тем более, трудовые резервы в Юго-Восточной Азии у нас имеются.
   Опять же, если мультфильм будет чисто советский, его увидят только в СССР и странах ВЭС. Если же он будет советско-японский, его увидят и в Японии, – продолжал Серов. – А в Японии сейчас живут поболее сотни тысяч американских военнослужащих, многие – с семьями. Теперь представьте, приходит американский офицер домой, а ему дети рассказывают, как они смотрели мультик про советских собак в космосе. Не про американскую обезьяну, ети её мать, а про советских собак!
   Хрущёв с Королёвым многозначительно переглянулись.
   – А это мысль! – заметил Сергей Павлович. – Тогда у меня предложение: давайте сделаем этот мультик полудокументальным. То есть, чтобы там были собаки как собаки, и люди как люди, а не говорящие животные на двух ногах. Чтобы техника была узнаваемая, а не просто сигарообразная ракета со стабилизаторами как у «Фау-2» и круглыми иллюминаторами, из которых торчат собаки. Чтобы люди тоже были узнаваемые, всё равно мы уже рассекретили основных разработчиков. И сделаем мультик многосерийным, чтобы показать все ключевые моменты отработки пилотируемой программы, начиная с первых подъёмов собак на Р-1, и кончая первым полётом человека.
   – А что, хорошая задумка! – Никита Сергеевич осознал потенциал идеи. – Противника на идеологическом фронте надо бить со всех сторон, и безжалостно. Только вот… При создании мультфильма авторам придётся изучать технику куда более глубоко, чем будет показано на экране. Так же как писатель изучает вопрос много глубже, чем потом пишет в книге. Мы что, япошек этих допустим к технике? По-моему, это будет опрометчиво.
   – Думаю, всё, что касается техники, должны прорисовывать наши, а японцам оставим общие моменты – людей, собак, несекретные фоны, и прорисовку фаз анимации, – предложил Серов. – По поводу сюжета, у меня по ходу размышлений кое-какие идеи появились. Я передам их режиссёру, и ещё надо бы товарища Клушанцева привлечь к работе. Тема космоса у него в творчестве определяющая, он и как консультант может поработать, и в анимации разбирается. Он же в своих документальных фильмах анимационные спецэффекты использует.
   Принципиальное решение было принято. Режиссером-постановщиком нового мультфильма назначили Вячеслава Михайловича Котёночкина, и уже он, как руководитель проекта, привлёк к сотрудничеству над новым мультфильмом Хаяо Миядзаки, организовав ему временную учёбу в МГУ (АИ). Иван Александрович Серов, как и обещал, передал Котёночкину папку с набросками сценария – текстовыми заметками, появившимися у него «по ходу подготовки операции», как он сам выразился. Когда Котёночкин бегло ознакомился с заметками Серова, у него глаза вылезли на лоб и волосы встали дыбом.
   – Иван Александрович, вы серьёзно? Вы предлагаете такое детям показать?
   – А что в этом такого? – пожал плечами Серов.
   – Так ведь это никакая цензура не пропустит! Да и как ещё товарищ Главный конструктор на это посмотрит?
   – С цензурой, думаю, мы договоримся, – улыбнулся Серов. – Никиту Сергеевича попросим помочь. Товарища Королёва я постараюсь уговорить. В конце концов, это – тоже наша история. Гордиться тут особенно нечем, но и правду сказать людям надо. Совсем необязательно показывать эти начальные сцены с натуралистическими подробностями. Можно только обозначить их, чтобы никого психологически не травмировать. Вы, кстати, покажите эту идею вашему японцу, я думаю, он эту затею одобрит. А то ещё и разовьёт.
   Иван Александрович явно знал, что говорил. Миядзаки вцепился в его идею, и даже попросил разрешения побывать в НИИ-88, поговорить с Сергеем Павловичем, и его заместителями.
   – Нам же нужно будет нарисовать в нашем фильме всех создателей советских ракет! – объяснил он Котёночкину. – Мы должны знать, как они выглядят, как говорят, как двигаются, какие у них любимые словечки, поговорки, чтобы наш фильм был достоверным!
   Королёв сначала отмахивался, ссылаясь на занятость:
   – Да некогда мне ерундой заниматься! – ответил он Серову, который отслеживал по своей линии совместную работу Котёночкина и Миядзаки.
   – Это, Сергей Палыч, совсем не ерунда, – ответил Серов. – Этим мультфильмом мы можем, что называется, сразу нескольких зайцев убить. И собак ваших космических увековечим, и детей со всей вашей космической тематикой поподробнее познакомим. Я ведь не зря к работе над проектом предложил товарища Клушанцева подключить. Он – известный популяризатор науки, поэтому мультфильм у нас получится документально-познавательный, обучающий, и в то же время игровой. Детям как раз понравится.
   – Ну... ради детишек, конечно, стоит заморочиться, – согласился Королёв. – Хотя, если честно, не ко времени это – уж очень работы сейчас много.
   – Работы у вас и потом меньше не станет, – улыбнулся Иван Александрович. – Как и у меня, и у всех остальных наших коллег. Нам очень важно показать этот мультфильм одновременно в СССР и в Японии, сразу после полёта нашего первого космонавта. Кроме того, есть и ещё одна идея, не менее важная.
   Он кратко изложил Королёву содержание начального эпизода мультфильма, который уже обсуждал с Котёночкиным. Сергей Павлович был изрядно удивлён:
   – Тема-то, прямо скажем, не детская, Иван Александрович! Даже если эту вашу историю с хлебом в неё вплести.
   – А это – ещё одна линия, скажем так – не дезинформации, а, скорее, запутывания вероятного противника, – пояснил Серов.
   – То есть?
   И вот тут Иван Александрович поведал Королёву то, что пока не говорил Котёночкину – свой замысел финала мультфильма:
   – Мы вам своим присутствием постараемся не мешать, – заверил председатель КГБ. – Нам надо только поучаствовать в одной сцене, когда ваши ребята в марте следующего года будут вынимать из спускаемого аппарата лису и манекен. Вы же эти моменты всегда на киноплёнку снимаете?
   – Обязательно снимаем, – подтвердил Сергей Павлович. – Для документирования необходимо.
   – Вот! А у мультипликаторов есть такая техника анимации, когда они свою картинку рисуют, обводя покадрово силуэты актёров, проецируемые с обычной киноплёнки, – пояснил Серов. – Поэтому ваши документальные кадры при работе над мультфильмом очень бы пригодились. А уж мои ребята присмотрят, что из снятого можно будет показывать, а что – нет.
   – Так-так... – Королёв был заинтригован. – Допустим, документальные съёмки всех запусков собак мы «Союзмультфильму» предоставим, частично, конечно, без секретных фрагментов. Сотрудников ваших в группу поиска и спасения включим, это не проблема. Но с чего вы решили, что американы на эту версию клюнут? Ведь дикость же! Американы – рационалисты, и далеко не дураки. Они даже на версию с инопланетянами не особо повелись, а уж в такую ерунду и подавно не поверят.
   – Тут будет работать принцип информационного шума, – пояснил Серов. – Мы сбрасываем противнику одну за другой разные версии, причём одна другой невероятнее. Сначала они отмахиваются от них и идут самым простым путём – ищут у себя наших шпионов, и даже находят. Но шпионажем можно объяснить далеко не всё. По космосу мы американцев сильно опережаем, и объяснить это опережение кражей секретов они не могут, так как воровать у них в этой области нам пока нечего – они ничего прорывного ещё не создали. Вот когда у них пойдёт «NERVA», тогда, конечно, а пока у них особых успехов даже с F-1 ещё нет.
   Поэтому американы вынуждены раз за разом анализировать подсовываемую нами дезу, и из всех неправдоподобных версий они в итоге выберут наименее неправдоподобную, именно по причине своего рационализма.
   Королёв недоверчиво потёр кулаком подбородок:
   – С японцем вашим я поговорить могу, конечно, только нет у нас в Главкосмосе переводчицы с японского.
   –Я вам из своих пришлю, – усмехнулся Серов. – Девушка толковая, знает не только японский, но ещё и английский, и французский. Я бы вам советовал её на работу устроить официально.
   Королёв только пожал плечами:
   – Если девушка действительно толковая – почему бы и нет? Вот мне бы ещё переводчицу с лисьего, – пошутил Сергей Павлович. – А то эти лисята, что привёз товарищ Яздовский из Новосибирска, они, конечно, ручные, умные, но шкодные, грызут всё подряд. Надо бы найти кого-то, кто может призвать их к порядку.
   – Есть у меня и такой специалист, – ответил Иван Александрович. – Она у нас тоже занимается уходом за лисами и песцами (АИ). Могу её вам временно откомандировать.
   – Сделайте одолжение, хотя бы на время завершения программы запусков животных, – попросил Королёв.
   – Хорошо, – согласился Серов.
   Переводчица оказалась молодой девушкой, похоже – вчерашней студенткой, азиатской наружности, как потом выяснилось – из Бурятии, хотя имя у неё было вполне русское:
   – Перова Лариса, – представилась девушка. – Переводчик-японист.
   Королёв, не отрываясь, смотрел на её волосы. Они были красно-рыжие, в точности соответствуя оттенком шерсти лисы-огнёвки, выводок которых привёз из Новосибирска Яздовский.
   – Э-э-э… Лариса, простите, вы волосы красите?
   – Да, а что? – переводчица улыбнулась. – Правда, цвет красивый? Такой яркий! Это сейчас новые краски для волос появились, более стойкие, и не такие атомные, как хна. Правда, в магазинах всё больше медно-красные оттенки, а мне вот этот приглянулся.
   Вскоре прибыла и вторая сотрудница от Серова – женщина уже немолодая, невзрачной, тоже азиатской наружности, с обесцвеченными перекисью водорода волосами. Одета она была просто, почти без украшений, только на шее висела единственная искусственная жемчужина на цепочке. По паспорту её звали Васильева Инна Сергеевна. Королёв коротко поговорил с ней, и перепоручил её Яздовскому.
   В конце дня он, как обычно, заглянул к собакам и лисам. В «зверинце» был полный порядок, Инна Сергеевна управлялась с делами сноровисто и незаметно.
   – Ну, как она? – поинтересовался Сергей Павлович у Яздовского.
   – Человек она знающий, – ответил Владимир Иванович. – Скромная, вежливая, исполнительная. Лисята её действительно слушаются.
   – А как собаки? Всё же человек новый?
   – А вот собаки... – Яздовский замялся.
   – Что такое?
   – Да... даже не знаю, как и сказать. Когда она первый раз вошла, все собаки как будто с ума посходили, такого злобного лая я ещё ни разу не слышал. Я скорей сюда, пока добежал – слышу, всё затихло. Вхожу – она с лисятами занимается, а собаки по клеткам сидят молча, только когда она мимо проходит, почему-то по углам жмутся. Сейчас уже успокоились, и даже еду от неё брать начали, а вот утром даже тявкнуть боялись.
   Королёв прямо спросил Инну Сергеевну:
   – А что у вас утром с собаками было?
   – Да всё хорошо, – ответила Васильева. – Я с животными с детства вожусь, управляться с ними умею.
   – Хорошо, работайте, – Сергею Павловичу некогда было разбираться в собачьих страхах.
   Через несколько дней, пересёкшись на одном из совещаний в Кремле с Серовым, он между делом, в перерыве, рассказал ему о «собачьем переполохе»:
   – Сейчас-то всё нормально, но непонятно, что там произошло вначале.
   – Да это на товарища Васильеву собаки поначалу всегда так реагируют, – пожал плечами Иван Александрович. – Может, запах какой-то индивидуальный чувствуют, мы-то, люди, не замечаем, а у собак нюх хороший.
   Миядзаки и Котёночкин приехали в Главкосмос примерно через неделю после этих событий. Они с огромным интересом побеседовали несколько минут с Королёвым. Впрочем, Сергей Павлович, будучи очень занят, быстро спихнул гостей на своих заместителей – Чертока и Садовского. Те, немного поговорив с ними, проводили обоих к Яздовскому и собакам. Всё шло спокойно и размеренно, пока японцу не показали лисят, предназначенных для космического полёта. Миядзаки сначала тихо обалдел, потом умилился, а затем... увидел Инну Сергеевну. Он так и застыл на месте, переводя взгляд с неё на переводчицу, и обратно, как будто не верил своим глазам. Яздовский заметил, что обе женщины немного похожи друг на друга, но списал это на их бурятскую внешность. Японец как будто увидел в них что-то ещё, но ничего не сказал.
   Уже на следующий день они с Котёночкиным обсудили сюжетную линию проекта мультфильма. Ознакомившись с заметками из папки Серова, Миядзаки пришёл в восторг, как и предполагал Иван Александрович:
   – Гениально! Просто гениальная идея! Вот теперь у меня весь сюжет складывается! Вы только представьте, какую историю мы с вами можем написать! Историю человека, который, пройдя тяжелейшие испытания, не возненавидел всех вокруг, а остался человеком! Давайте возьмём для первой серии ту сцену, что из этих заметок, в папке, и немножко её дополним, вот так...
   Выслушав своего японского коллегу, Вячеслав Михайлович всё ещё оставался в сомнениях:
   – Боюсь, не пропустит худсовет. Мало того, что поднятая тема, скажем так, ещё недавно вообще не подлежала публичному обсуждению, так тут ещё и целый вагон мистики вокруг накручен...
   – Да какая мистика? Обычная народная сказка, – уговаривал его японец. – Вроде вашего Конька-Горбунка или этого... Емели на самоходной печке.
   – Хорошо, давайте рискнём, – наконец, согласился Котёночкин. – В конце концов, серии будут короткие, десятиминутные, да, пусть зря потратим время, но если что – перерисуем.
   Миядзаки же для себя решил, что даже если советская цензура не пропустит начальный эпизод, то в японской версии он обязательно сделает его таким, как задумал.
  
   После проведения на корабле множества доработок, установки катапульты, системы ручного управления, и новой версии приборной панели, индекс корабля был изменён с 1К (первый прототип) на 3КА. Основное наименование осталось тем же – «Север», в основном –чтобы не менять множество логотипов на сувенирной продукции, огромный ассортимент которой предполагалось выбросить на внутренний и внешние рынки сразу после полёта. Рекламе советского образа жизни через космонавтику руководство страны придавало решающее значение, даже большее, чем собственно научным исследованиям. Это немного расстраивало академика Келдыша и других ведущих учёных АН СССР, но они понимали, что в освоении космоса тесно переплетаются наука и большая политика.
  
1К
  
  
Корабль 7К-Л1 11Ф91 с разгонным блоком Д для полёта к Луне. Примерно так мог бы выглядеть в АИ корабль 1К / 3КА «Север». Шифром «Север» первоначально обозначались корабли несостоявшейся советской лунной программы. Эта и последующие подобные картинки - из книги «Мировая пилотируемая космонавтика»
  
   Параллельно Феоктистов и Ивановский доводили на стендовых наземных испытаниях более совершенную версию корабля. Она уже имела двигательную установку многоразового запуска, пригодную не только для обеспечения схода с орбиты, но и для орбитальных маневров, обновлённую систему ориентации, унифицированную со спутниками фоторазведки «Зенит», расширенный комплекс аппаратуры ручного управления, позволявший совершать орбитальные маневры, как в автоматическом, так и в ручном режиме, улучшенное программное обеспечение БЦВМ. Главным отличием новой версии корабля был орбитальный отсек, устанавливаемый перед спускаемым аппаратом. В перспективе на него предстояло установить стыковочный узел, а также радиолокационную систему обеспечения стыковки.
   Королёв только радовался неожиданной прозорливости Хрущёва, ещё в конце 1953 года предложившего начать работу над созданием семейства спутников различного назначения (АИ, см. гл. 01-10). Сейчас советская космонавтика на этом заделе опережала американцев более чем значительно. Не менее важным Сергей Павлович считал более раннее начало работ над системами стыковки и орбитальными станциями.
   Разработка стыковочного узла уже близилась к концу, во всяком случае, разработчики перешли от моделей в масштабе 1:4 к экспериментальной наземной отработке на полноразмерных стыковочных узлах, уже даже не макетах, а вполне работоспособных образцах, пригодных для установки на корабль. С радиоаппаратурой сближения и управления стыковкой всё обстояло далеко не так радужно. Работа над ней велась уже пару лет, и всё ещё была далека от завершения.
   (АИ, в реальной истории серьёзные работы, имеющие целью создание системы управления сближением, начались только в начале 1961 года, с переходом коллектива Раушенбаха в ОКБ-1, а понимание того, что управление сближением должно быть составной частью и одним из режимов общей системы управления движением, появилось лишь в начале 1963 года при обсуждении проблемы управления многопускового комплекса «Союз» для облета Луны. В АИ эти подвижки сознания под влиянием полученной информации должны произойти раньше)
   Таким образом, из полумакетного прототипа «Севера» постепенно рождался полноценный 7К-ОК «Союз», способный совершать сложные манёвры на орбите, а затем и стыковаться с будущей орбитальной станцией.
  
  
  
Классический «Союз» 7К-ОК (орбитальный корабль)
  
   Саму ОС совместно разрабатывали Тихонравов и Челомей (АИ). Эта работа поначалу не казалась слишком уж сложной – системы орбитальной станции во многом были аналогичны системам космического корабля, при этом, например, тормозная двигательная установка и система приземления и вовсе отсутствовали. Однако, приступив к проектированию, конструкторы быстро осознали, что специфика функционирования орбитальной станции выдвигает особые требования к системе жизнеобеспечения, радиационной защите, обитаемости, надёжности приборов и агрегатов. То есть, неправильно было бы воспринимать станцию, как большой, но упрощённый космический корабль – с ней вылезали другие проблемы, которые при проектировании корабля даже не рассматривались.
   Как лучше разместить на станции до 10 космонавтов, запасы пищи, воды, воздуха, расходные материалы, как доставлять расходники на станцию, как утилизировать накапливающийся мусор, биологические и твёрдые бытовые отходы – всё следовало тщательно продумать и найти технические решения.
   В обсуждениях родилась идея разработать не просто орбитальную станцию, а взаимоувязанный комплекс, в который, помимо станции и пилотируемого корабля, входил бы ещё тяжёлый транспортный корабль снабжения, оснащённый собственным спускаемым аппаратом. Первые подобные мысли у Владимира Николаевича Челомея появились ещё в начале работ над орбитальной станцией. Королёв его начинание неожиданно поддержал.
   Конструкторы ОКБ-52 уже начали разрабатывать рабочие чертежи станции, но работу пока что сдерживали отсутствие системы сближения при стыковке и необходимость лётной отработки ракеты-носителя, способной вывести ОС на орбиту. В процессе подготовки пилотируемого полёта работы по РН «Днепр» хотя и не были приостановлены, но естественным образом перешли в разряд неприоритетных. Сил на всё одновременно у КБ-1 не хватало.
   В проект орбитальной станции несколько неожиданно вмешались военные. Министр обороны Гречко прочитал в информационной рассылке из ИАЦ об американской разведывательной программе MOL (Manned Orbiting Laboratory), и написал в Президиум ЦК записку с предложением начать работу по аналогичной системе на базе уже проектируемой орбитальной станции.
   Руководству Главкосмоса удалось отбиться от этой затеи министра обороны, но не совсем. Вместо военной орбитальной станции с постоянным дежурством на ней экипажа из космонавтов программа трансформировалась в тяжёлый автономный спутник комплексной разведки, который большую часть времени действовал бы автономно, но при этом его мог посещать экипаж с гражданской орбитальной станции, для обслуживания, ремонта, и замены расходных материалов. Такая станция, по замыслу Гречко, могла бы нести не только комплекс фотоаппаратуры для разведки, но и вести радиоразведку с помощью радиолокатора с высокой разрешающей способностью, подобно более поздним американским спутникам Lacrosse. Предполагалось, что в итоге будет создана радиолокационная карта поверхности Земли, с достаточно высоким разрешением, чтобы затем по ней могли ориентироваться в полёте крылатые ракеты.
   Также перед разработчиками стояла задача обеспечить для космонавтов возможность поддерживать физическую форму, и при этом уберечь конструкцию станции от циклических знакопеременных нагрузок, создаваемых космонавтами при тренировках. Все эти и ещё множество других проблем приходилось решать по ходу проектирования, к тому же – не имея опыта и подтверждённых знаний о жизнедеятельности человеческого организма в условиях невесомости.
   Всё, что касалось влияния невесомости на человека, пока оставалось на уровне предположений, хотя у Михаила Клавдиевича, после обсуждений конструкции станции с Королёвым, часто оставалось впечатление, что Сергей Павлович знает об этом существенно больше, чем говорит. Это началось примерно с конца 1956-го года, и стало особенно заметно, когда начались работы по кораблю 1К, фоторазведчику «Зенит» и ракете Р-9. Наблюдая, как Королёв, ознакомившись с тем или иным вопросом, каждый раз на чистой интуиции предлагает решение, часто внешне спорное, но в итоге оказывающееся оптимальным, а то и единственно верным, Тихонравов терялся в догадках, но задать Главному прямой вопрос не решался.
   Феоктистов, напротив, часто спорил с Королёвым, и почти каждый раз оказывалось, что Сергей Павлович прав, или же предлагает более подходящее решение. Однажды, перед запуском собак Пчёлки и Мушки, Константин Петрович не выдержал, и в очередном споре, на этот раз – о системе жизнеобеспечения, спросил:
   – Сергей Палыч, но почему вы так уверены, что это не сработает, и что делать надо по-другому?
   – Да в том и дело, что сработает, только по другому выйдет лучше, – ответил Королёв.
   По ходу спора они дошли до «собачьего питомника». Королёв, как обычно вечером, зашёл на пару минут проверить, всё ли в порядке у собак.
   – Но откуда вы знаете? – не сдавался Феоктистов. – Мы же ещё ни разу человека в космос не запускали, почему вы так уверены?
   – У меня, Константин Петрович, советчики хорошие, – отшутился Главный конструктор, погладив сидевшую в своей клетке Стрелку. – Они мне всё и рассказывают. Вот погоди, ещё лису с манекеном запустим, послушаю, что она скажет.
   Феоктистов не слишком понимал, зачем Главный хочет запустить с манекеном лису, хотя можно было бы вполне обойтись собаками, но сообразил, что тут могла вмешаться большая политика.
   В ходе работы над «Союзом» возникло предложение собрать спускаемый аппарат очередного «Зенита» с новым приборным и орбитальным отсеком от «Союза» и запустить его в такой комплектации. Фоторазведчики летали ежемесячно, и это был самый дешёвый способ полётной отработки систем нового корабля. В декабре на орбиту отправился «Зенит-М», оснащённый новой системой управления от «Союза», и орбитальным отсеком (АИ). За счёт преемственности в конструкции основных систем, полёт прошёл без серьёзных замечаний, хотя мелких отказов и неисправностей по различным системам было множество. Военные также оценили возросшие возможности корабля по маневрированию на орбите. В орбитальном отсеке «Зенита-М» был установлен прототип радиолокатора бокового обзора, а на цилиндрической боковой поверхности отсека смонтированы антенны. Данные, полученные от радара, записывались на магнитофонную ленту. Катушка с лентой затем возвращалась на Землю в спускаемом аппарате, вместе с отснятой фотоплёнкой, и расшифровывались при помощи ЭВМ. Локатор, установленный на «Зените-М», ещё не давал достаточного разрешения, это, скорее, была попытка оценить возможности подобной системы, с тем, чтобы потом развить её на будущем тяжёлом спутнике или орбитальной станции.
  
Так мог выглядеть
  
  
Примерно так мог выглядеть в АИ фоторазведчик «Зенит-М». Такой же цилиндрический бытовой отсек, только со стыковочным узлом вместо короба фотоаппаратуры, в дальнейшем получат в АИ корабли 7К-ОК «Союз». За прототип взят китайский КК «Шэньчжоу», сделанный на базе «Союза»
  
   22 декабря был запущен последний в 1960-м году корабль-спутник 1К, с собаками Жулькой и Жемчужиной. Жулька была уже опытным «космонавтом», в 1959 году она уже летала на геофизических ракетах под именами Снежинка и Жемчужная. Королёв знал из «документов 2012», что в этом полёте произошёл отказ газогенератора третьей ступени носителя, из-за чего корабль не вышел на орбиту, и собаки в спускаемом аппарате три дня просидели в тайге, в районе Нижней Тунгуски. Поэтому в этот раз ракету проверяли особенно тщательно.
   Мстислав Всеволодович Келдыш был заинтригован будущим результатом полёта:
   – Посмотрим, получится ли у нас провести безаварийный запуск, – сказал он Королёву.
   – Должно получиться, вроде бы уже всё, что можно, вылизали, – ответил Сергей Павлович.
   Как оказалось, вылизали не всё. Вывод на орбиту и суточный полёт прошли штатно, а вот при сходе с орбиты снова дала сбой инфракрасная вертикаль. На этот раз импульс оказался направлен так, что спускаемый аппарат пошёл по более пологой траектории и приземлился с перелётом почти на 500 километров (АИ). Поисково-спасательная служба встала на уши. В декабрьской тьме, при длительности светового дня около 4-х часов, визуально отыскать собак шансов было мало. Помогла лишь система ПВО страны. Её радиолокаторы вели аппарат почти до самого момента посадки.
   Пригодился и радиомаяк с антенной в фале аэростата. Его сигнал вертолётчики начали принимать более чем за сто километров. В итоге «четвероногих космонавтов» разыскали в тот же день. Катапульта для отстрела капсулы с животными из спускаемого аппарата на этот раз была специально отключена радиосигналом с самолёта, уже на этапе спуска, как только стало ясно, что парашют раскрылся, и скорость снижения не превышает расчётную.
   (АИ, в реальной истории собак искали в тайге три дня, они не замёрзли и выжили только потому, что не сработала катапульта, и капсула с собаками осталась в спускаемом аппарате. Вся прочая живность, находившаяся вместе с собаками в СА – мыши и крысы – погибли от холода)
   В остальном запуск можно было считать удачным. Но одного полёта корабля 3КА, предназначенного для полёта человека, было явно недостаточно. Королёв решил, что запускать человека можно только после двух подряд полностью успешных полётов корабля в комплектации для пилотируемого полёта, но с манекеном в катапультном кресле. Но в 1960-м году времени для проведения этих полётов уже не оставалось, а нужно было ещё внести в конструкцию корабля изменения, необходимость которых выявилась в последних полётах, и испытать внесённые изменения на стендах для наземной отработки. Пилотируемый полёт естественным образом сдвигался на весну 1961 года.
  
   В процессе подготовки пилотируемого полёта Королёв постоянно отслеживал состояние работ по американской программе «Меркурий», пользуясь и переводами статей из открытой печати, и информацией, добываемой по каналам внешней разведки. Дела у американцев тоже шли далеко не блестяще. Если в Советском Союзе уже вовсю запускали на орбиту собак, то капсулы «Меркурий» пока что летали по большей части в беспилотном варианте.
   Предварительный эскизный проект капсулы «Меркурий» был разработан летом 1958 года под руководством Максима Фаже, и 7 октября 1958 года принят к реализации. Был объявлен конкурс, который выиграла известная авиастроительная фирма «McDonnel Aircraft Corp». 6 февраля 1959 года с ней был подписан контракт на техническое проектирование и изготовление 12 лётных кораблей, «способных выдержать любую известную комбинацию ускорения, нагрева и аэродинамических нагрузок, которая может иметь место во время запуска или входа в атмосферу». Позднее этот заказ был увеличен до 20 кораблей.
   (https://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/6/6c/Mercury_Friendship7_Bassett_Celestia.jpg Внешний вид корабля «Меркурий»)
   «McDonnel» к этому времени имела уже большой опыт разработки и производства реактивных истребителей. Основатель фирмы Джеймс Макдоннел лично курировал работу над капсулой «Меркурий». Менее чем через год, 25 января 1960 г., первый лётный корабль «Меркурий» был сдан заказчику.
   (https://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/3/3f/Mercury_Spacecraft.png Внутреннее устройство КА «Меркурий»)
   Проблема заключалась в отсутствии на тот момент подходящей ракеты-носителя. Первоначально «Меркурий» планировалось запускать на МБР «Атлас», но она впервые вышла на старт только 14 апреля 1960 года, и этот пуск был аварийным. Ждать в NASA не могли, русских нужно было срочно догонять. Пришлось вернуться к выдвинутой в апреле 1958 года фон Брауном идее суборбитального полёта на БРСД «Редстоун», хотя ранее NASA подвергало эту идею уничижительной критике. Хью Драйден во время слушаний в Сенате по утверждению его первым заместителем администратора NASA в августе 1958 г. дал ей такую нелестную характеристику: «Техническая ценность этого [полёта] примерно такая же, как у циркового трюка с полётом девушки из пушки». Тем не менее, 16 января 1959 г NASA оформило заказ на 8 ракет «Редстоун», модифицированных для запусков капсулы «Меркурий».
   (https://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/b/bc/MR-1A_liftoff.jpg Старт корабля «Меркурий» на ракете «Редстоун», испытание MR-1A)
   В марте того же 1959 года был составлен план полётов, которым предусматривалось 8 суборбитальных полётов на ракетах «Редстоун», один суборбитальный полёт на РН «Атлас D» и 8 орбитальных полётов на «Атласах». Первый суборбитальный полёт планировался на 26 апреля 1960 года, а первый орбитальный – на 1 сентября 1960 г. Но, когда 21 августа 1959 года начались лётно-конструкторские испытания «Меркурия», с первых же пусков стало ясно, что выдержать красивый график не удастся.
   В пуске 21 августа 1959 г предполагалось отработать систему аварийного спасения. Макет капсулы установили на твердотопливную ракету «Литл Джо» – короткую толстую бочку с большими стабилизаторами. Из-за ошибки в электросхеме САС сработала не в полёте, а на земле, за 31 минуту до расчётного времени пуска. Основной парашют не вышел из контейнера, и макет капсулы разбился, упав в море с высоты 600 метров, куда его затащила САС.
   Второй пуск состоялся 9 сентября 1959 года, уже на ракете «Атлас D». В нём предполагалось отработать весь полётный цикл – провести испытания теплозащиты, определение динамики входа в атмосферу, оценку работы систем приводнения. Запускали опять-таки макет капсулы. При старте у «Атласа» не отделился хвостовой отсек с двумя дополнительными двигателями, из-за этого топливо кончилось на 14 секунд раньше, и капсула не набрала расчётную скорость. Она пролетела 2400 километров за 13 минут, но при этом благополучно приводнилась, и была подобрана.
   (Старт ракеты SM-65D «Atlas» http://www.designation-systems.net/dusrm/cgm-16d.jpg)
   4 октября 1959 г в ходе внепланового испытания была проверена работа ракеты «Литл Джо», системы командного управления и аварийного подрыва капсулы. Через месяц, 4 ноября, снова пытались испытать работу системы аварийного спасения на максимальном скоростном напоре, и опять неудачно – отстрел капсулы произошёл позже расчётного момента.
   С декабря 1959 американцы начали проводить суборбитальные запуски обезьян в капсулах «Меркурий». 4 декабря макака-резус по кличке Сэм поднялась на 85 км и провела в невесомости 3 минуты 13 секунд. Использовался предсерийный образец капсулы.
   21 января 1960 года запустили самку макаки-резуса Мисс Сэм. В этом полёте, с третьей попытки удалось наконец-то испытать систему аварийного спасения в условиях максимального скоростного напора. Дальше в испытаниях наступила пауза, так как ни ракета «Редстоун», ни «Атлас D» ещё не были готовы. Во время вынужденной задержки 9 мая 1960 года испытали работу системы спасения, имитируя аварию прямо на старте. САС увела первую серийную капсулу на 750 метров от стартового стола. Это было признано недостаточным, и решено было доработать двигатель увода.
   Доработки заняли почти полгода. За это время внешнеполитическая ситуация в мире сильно изменилась. Президент Эйзенхауэр принял участие в Парижском саммите 4-х держав, где были приняты важнейшие решения, в том числе по обеспечению безопасности в Европе, а также – по сотрудничеству в космосе (АИ, см. гл. 05-14). Но все понимали, что первый шаг на орбиту каждая из великих держав должна сделать самостоятельно – ради собственного престижа.
   В июне 1960-го года президент посетил с официальным визитом Советский Союз . В ходе визита Эйзенхауэр побывал на космодроме Байконур, а его внук и внучки даже приняли участие в сборке советского «пионерского спутника», вместе с советскими детьми (АИ, см. гл. 05-15). Вернувшись в Штаты, президент через пару дней вызвал в Белый Дом руководителей NASA Томаса Кейта Гленнана и Хью Драйдена, а также главного конструктора американской космической программы Вернера фон Брауна.
   Президент был крайне недоволен положением дел с программой «Меркурий».
   – Господа! – Эйзенхауэр был мрачен. – Полагаю, вам известно, что в рамках моего визита к красным я побывал там, откуда они запускают в космос свои ракеты. У них это место называется «кос-мо-дром», – президент прочитал русский термин по бумажке. – Его географическое название я произнести не берусь.
   Айк сделал паузу.
   – Да, мистер президент, мы очень вам завидовали, – сказал Драйден. – И очень жалели, что у нас не было возможности побывать там вместе с вами.
   – Разумеется, красные – не идиоты, они допустили в монтажно-испытательный комплекс – кажется, это у них так называется – только меня, членов моей семьи и единственного переводчика, – пояснил президент. – Даже охрану попросили подождать за дверью. И, конечно, никаких фотографий.
   Но, господа! То, что я там увидел – впечатляет. Я видел Её... Ту самую бомбу, что они взорвали в Арктике в позапрошлом году (АИ, см. гл. 03-10)
   – Не может быть! – изумился фон Браун. – Они вам её показали?
   – Да... Она огромная. Весит, наверное, пару десятков тонн. Но они показали мне ракету, с такой же огромной головной частью, – продолжал Айк. – Они ничего не уточняли, конечно, но я так понял, что эта ракета предназначена для доставки этой бомбы.
   Эйзенхауэр ошибался. Ракета ГР-1, она же 8К713, не могла поднять заряд бомбы АН-602. Но выглядела она, тем не менее, очень внушительно. То, что Айк принял за головную часть, было на самом деле корпусом третьей ступени вместе с головной частью. (см. http://militaryrussia.ru/blog/topic-798.html Примерно так же будет выглядеть в АИ носитель «Союз-2.1». Если приделать по бокам к 1-й ступени ещё две таких же, получится «Союз-2.3»).
   Тем не менее, Никита Сергеевич сдержал обещание – показал-таки президенту «Кузькину мать».
   – Там были и другие их ракеты, – продолжил президент. – Признаться, я плохо в них разбираюсь, и мало что понял, хотя и долго их рассматривал. В общем, господа, пока мы с вами тут ковырялись в песочнице, русские строили настоящие, большие ракеты. Мы не можем больше игнорировать подобную угрозу. Теперь нам придётся считаться с возможностью ответного удара красных, и действовать более осторожно. Я видел старт их ракеты. Это более чем впечатляет.
   – Наши ракеты стартуют примерно так же, мистер президент, – заметил Гленнан.
   – Наши ракеты пока ещё никак не стартуют, мистер Гленнан! – ядовито окрысился на него Айк. – Та возня с «Тором» и «Юпитером», которой мы до сих пор занимались, на фоне достижений русских – просто ерунда! А «Атлас» всё никак не полетит.
   – Сэр, это новая техника, очень сложная, – объяснил фон Браун. – Специалистам требуется время для изучения особенностей её поведения. Мы сейчас движемся наощупь, и поэтому – так медленно.
   – Что там у вас с «Меркурием»? – Эйзенхауэр неожиданно перескочил на другую тему.
   – Мы, вместе со специалистами «Макдоннела», доводим капсулу, – ответил Драйден. – К сожалению, сейчас нас держит неготовность «Атласа» и «Редстоуна», причем с «Редстоуном» у нас даже больше уверенности, чем с «Атласом». Я не сомневаюсь, что доктор Браун сумеет довести его до готовности раньше, чем специалисты из «Конвэйр» доведут «Атлас». Хотя они обещали нам одну ракету для испытаний к концу июля. Доктор Браун прав – мы сейчас вынуждены пробираться наощупь в темноте.
   – Чёрт возьми, но ведь русские пробираются точно так же! – возразил президент. – Так почему у них всё получается, а вы всё ещё ковыряетесь то со своей капсулой, то с ракетами?
   – Сэр, они начали работу раньше нас... – начал Драйден.
   – Насколько раньше? На год? При их-то ресурсах? – Эйзенхауэр возмущённо пожал плечами. – Чушь! Я видел, как у них живут люди. Советы много беднее нас, они сильно пострадали от войны – в этом Хрущёв не врёт, он всегда подчёркивает это, и не зря. Так оно и есть. Русские не катаются на автомобилях длиной по 20 футов, но при этом почему-то опережают нас в таких наукоёмких областях, как космос и атомная энергетика. Я начинаю склоняться к мысли, что их плановая экономика позволяет им концентрировать много большие силы и средства на направлении прорыва, и за счёт этого они добиваются решающего успеха. И ещё одно – образование! У красных оно бесплатное, и доступно для всех. И вот результат – в красной России моих внуков советские дети пригласили поучаствовать в сборке и запуске в космос настоящего спутника связи!
   – Не может быть! – удивился Драйден. – Дети? А зачем детям спутник связи?
   – Чтобы общаться между собой по радио, мистер Драйден, зачем же ещё? – язвительно ответил Айк. – У них дети занимаются наукой наравне со взрослыми! Мне показали космическую оранжерею, которая может работать в автоматическом режиме! Гидропоника. Полив, подкормка, дозировка удобрений – всё автоматизировано. Так вот, эту оранжерею сделали дети! Вы можете себе такое представить? Конечно, красные добиваются успехов, если у них налажена такая преемственность поколений! С детьми у них работают специалисты мирового уровня!
   – В прошлом году я вам предлагал пригласить советских детишек младшего возраста, – продолжал президент. – Я тогда пошутил. Но, побывав там, убедился, что шутка оказалась недалека от истины. Вы только представьте моё изумление. Пока мы с господином Хрущёвым летали в Иркутск и вели переговоры в резиденции на берегу озера Байкал – кстати, красивейшее место, должен вам заметить... так вот, в это время мои внучки и Дэвид с родителями ездили в советский детский лагерь, это вроде нашего лагеря скаутов.
   Потом мы встретились на русском космодроме, и тут мне Дэвид рассказал, что они с девочками в этом детском лагере собирали настоящий спутник связи, и сейчас пойдут его запускать! Признаться, сначала я не поверил – мало ли во что дети играют. И тут мимо нас шествует целая команда этих русских скаутов, у них они называются «пионеры», они везут с собой на тележке такой гранёный корпус с антеннами и этими... солнечными батареями, кажется, и какая-то девочка приглашает Дэвида, Энн и Сьюзанн пойти с ними, для участия в финальной подготовке к запуску!
   – Не может быть! – произнёс фон Браун.
   – Я чуть челюсть не уронил, – признался Айк. – В этот момент я вспомнил сцену из «Парсифаля» Эшенбаха, где Парсифаль в замке видит процессию детей, во главе которой молодая девушка несёт Святой Грааль.
   – О! Мистер президент, вы знакомы с немецкой классикой? – фон Браун явно был приятно удивлён.
   (Будь на месте президента Хрущёв, он припомнил бы прочитанный в файлике с образцами юмора анекдот про «100 Гигабайт немецкой классики», но президенту этот файлик, разумеется, не показывали)
   – Да, мистер Браун, – ответил Айк. – Возможно, вы будете удивлены, но в Америке есть люди, которые читают не только бухгалтерские отчёты. И я был очень огорчён, когда в стране, давшей миру «Парсифаля» и «Лоэнгрина», издали «Майн кампф».
   – Мне это тоже не доставило удовольствия, мистер президент, – ответил фон Браун.
   – Так вот, господа, – продолжал Эйзенхауэр. – В тот момент я вспомнил, как Хрущёв в последний день своего визита в США, заявил, что коммунисты строят Царство Божие на Земле. Тогда я принял его слова за обычную коммунистическую пропаганду. Но, посмотрев на красную Россию своими глазами, теперь я считаю иначе. Люди в России живут иначе, чем мы. Миллионы американцев постоянно думают только о том, как бы слупить денег с ближнего своего, в то время как русские помогают своим детям запускать спутники в космос. Сравнивая Советы и США, сейчас я вспоминаю, как Иисус изгнал торговцев из храма, и понимаю, что в нашей стране торговцы вытолкали из храма Иисуса.
   Директор Гленнан с подозрением посмотрел на него:
   – Мистер президент, вас там коммунисты, случаем, не покусали?
   – Нет, мистер Гленнан, не волнуйтесь, – усмехнулся Айк. – Я видел себя в зеркале, когда брился сегодня утром.
   – Вы, мистер президент, всё же лучше не говорите ничего такого в присутствии промышленников, и, особенно, финансистов, вроде Рокфеллера, – заметил фон Браун. – Иначе эта информация быстро дойдёт до мистера Гувера. Тогда, сразу после окончания президентского срока, вас запрут в частной клинике и будут колоть наркотиками, пока не доведут до самоубийства. Насколько я слышал, мистер Гувер считает, что коммунизм иначе не лечится.
   – Мистер Браун! – возмутился Гленнан. – Мы живём в свободной стране!
   – Так попробуйте пройтись по улице с красным флагом, – скептически усмехнулся фон Браун. – Думаю, вы дойдёте только до первого полисмена.
   – С такими взглядами вам следовало бежать из рейха не в Штаты, а к Сталину!
   – В сорок пятом? – фон Браун сардонически усмехнулся. – Если бы даже меня не расстреляли сразу, работать за миску тюремной баланды в мои планы, знаете ли, как-то не входило.
   Он, однако, понимал, что средства для финансирования его проектов выделяет Гленнан, поэтому немец не стал говорить ему, что, окажись он перед подобным выбором не в 1945-м, а в 1960-м, он ещё подумал бы хорошенько, куда свернуть – на запад или на восток.
   – Сэр, Советы с самого начала отдали приоритет разработке ракет для доставки ядерных зарядов, – сказал Гленнан, – тогда как правительство США, под давлением лоббистов из ВВС и промышленности сделало ставку на бомбардировщики, а разработка ракет финансировалась по остаточному принципу. Из-за межведомственной борьбы готовый проект мистера Брауна несколько раз отклоняли или откладывали его реализацию. Наши специалисты по атомному оружию сумели сделать более лёгкий заряд, чем русские, и ракеты под него разрабатывались тоже менее мощные, чем у красных.
   – Пока вы не сказали ничего нового, мистер Гленнан, – холодно заметил президент.
   – Сэр, после запуска первого русского спутника мы оценили наше отставание от них примерно в два-три года, – добавил Драйден. – Несмотря на затягивание в Сенате принятия решения по организации NASA, несмотря на серьёзную неудачу со взрывом ракеты в 57-м, когда погибло несколько наших ведущих специалистов (АИ, см. гл. 02-35), на 1960-й год мы оцениваем наше отставание примерно в год-полтора. Многие наши разработки пока находятся в стадии опытных образцов, и мы скоро доведём их до работоспособного состояния.
   – Мы знаем, что Советы решают свои финансовые проблемы, раскладывая расходы на космическую программу на своих союзников, – продолжал Гленнан. – Отчасти они компенсируют им эти вложения распространением своих технологий, но действительно секретные разработки не передают никому. По нашим оценкам, союзники финансируют от 15 до 25 процентов советских космических разработок, хотя данных для достоверного анализа недостаточно.
   Тем не менее, сэр, мы сделали вывод, что если наши расходы на космические программы в ближайшие два года не будут сокращаться, мы сможем догнать Советы. Если же привлечь к участию в космической программе наших европейских союзников по НАТО, мы сможем достичь и больших успехов.
   – Не уверен относительно Европы, – ответил Эйзенхауэр, – но, со стороны правительства США, финансирование ракетно-космических программ будет сохранено на должном уровне, кто бы ни стал в ноябре президентом.
   – Так что там было со спутником, мистер президент? – вернул дискуссию в прежнее русло Хью Драйден.
   – Этот спутник, что они везли, был запасной, – ответил Эйзенхауэр. – Тот, что помогал собирать Дэвид с девочками, к нашему приезду уже был установлен на ракету, и она стояла на стартовом столе. Пока мы с Джоном и Барбарой осматривали экспозицию в сборочном цеху, мои внуки вместе с русскими пионерами проводили дистанционную проверку всей аппаратуры спутника. А потом мы все вместе смотрели из бункера его старт.
   – Сэр, запуск космического носителя – невероятно дорогое мероприятие, – сказал Гленнан. – Я ни за что не поверю, что русские выделили ракету под запуск игрушки, сделанной детьми!
   – Мистер Гленнан, красные умеют считать деньги не хуже нас с вами, – ответил Эйзенхауэр. – Они поставили этот спутник на ракету вместе со своим спутником-ретранслятором телевизионного сигнала, и вывели оба спутника одним запуском.
   – Так и было, сэр, – подтвердил Драйден. – Мы следим за каждым запуском русских с наших баз в Турции и Пакистане. В тот раз русская ракета вывела на вытянутые орбиты сразу два объекта.
   – Почему бы вам самим не расспросить моего внука, господа? – предложил президент. – Парнишка он умный и наблюдательный, вполне мог заметить что-то важное, что ускользнуло от моего стариковского взгляда. Я специально попросил Барбару приехать с ним сегодня. Сейчас я его позову.
   В течение следующих двух часов Дэвид Эйзенхауэр чувствовал себя самым важным человеком в США. Директор NASA, его заместитель и главный конструктор американской космической программы выспрашивали у него все подробности о русских спутниках и ракетах. К сожалению, Дэвид не смог сообщить им никаких существенных сведений – русские в разговорах были очень осторожны и не называли никаких цифр и параметров, кроме тех, что американцы могли выяснить с помощью траекторных измерений.
   В итоге мнения руководства NASA разделились. Хью Драйден был склонен поверить, что Дэвид участвовал в подготовке запуска настоящего спутника, и этот спутник был затем выведен на орбиту. Вернер фон Браун колебался, хотя и допускал, что в пропагандистских целях такой запуск мог быть осуществлён:
   – Когда я работал в Германии, мы не смогли приблизиться к подобному уровню разработок, – пояснил немец, – но, думаю, если бы мы там запускали спутники, то такой демонстративный пуск мог быть проведён. Даже если бы этот спутник оказался макетом, потом доктор Геббельс мог бы объявить, что в ходе полёта возникли неполадки, или ещё что-нибудь подобное...
   – Так в том и дело, мистер Браун, что спутник работает! – ответил Драйден. – Наши радиостанции принимают сигналы, которые он ретранслирует. Это действительно переговоры каких-то детей на русском языке.
   Директор Гленнан, тем не менее, остался настроен крайне скептически:
   – Я склонен полагать, мистер президент, что вы и Дэвид стали жертвами изощрённого заговора красных. Я допускаю, что Дэвид действительно привинчивал какие-то детали к некоему устройству, напоминающему спутник. Допускаю, что Советы могли выделить один из своих серийных спутников связи детям, под их развлечения. Это крайне дорого, но ради рекламы своего советского образа жизни, ради пропаганды, Хрущёв мог пойти на это. Но специально запускать спутник, собранный детьми, пусть даже одновременно с полноценным телевизионным спутником... Мне крайне сложно в это поверить.
   – Дело ваше, мистер Гленнан, – Эйзенхауэр только пожал плечами. – Тем не менее, я видел своими глазами, как русские дети везут сделанный ими спутник по сборочному цеху космодрома. У нас, насколько я знаю, ничего подобного и близко нет.
   – О'кей, забудьте об этом, сейчас нам очень нужен успех с «Меркурием», – заключил Айк. – От успешного запуска человека в космос зависит международный престиж Соединённых Штатов. Возможно, вы не в курсе, но в последнем докладе ЦРУ сообщалось, что Советы набирают второй, уже международный отряд космонавтов, в своих странах-сателлитах. Прошу вас приложить все усилия, господа, иначе мы, вместо того, чтобы первыми послать человека в космос, рискуем оказаться позади Китая и Индии.
   – Обязательно, мистер президент, мы сделаем всё, что в наших силах, – заверил его Гленнан. – В конце июля мы планируем провести испытательный пуск капсулы на ракете «Атлас». И ракета, и корабль подверглись серьёзным доработкам, сейчас нужно проверить их на практике.
   – Надеюсь, у вас всё получится, господа, – напутствовал их Эйзенхауэр. – На вас сейчас смотрит вся Америка. Не подведите!
  
   29 июля 1960 г было проведено очень важное в рамках всей программы испытание MA-1 (Mercury-Atlas). Серийную капсулу №4 запустили на РН «Атлас-D» на дальность 2400 километров, для проверки прочности капсулы, степени нагрева её хвостовой части при входе в атмосферу и отработки операций по спасению астронавта. Однако всё пошло далеко не так, как рассчитывали в руководстве NASA.
   Через 57,6 секунды после старта набегающий поток воздуха оторвал капсулу от носителя вместе с переходником-адаптером. На 202 секунде полёта капсула разбилась. Адаптер пришлось дорабатывать и усиливать, что сильно задержало дальнейшие испытания.
   Пока допиливали «Атлас», решено было провести испытания системы аварийного спасения в конце активного участка, опять-таки на ракете «Литл Джо». Через 15 секунд полёта двигатель САС запустился раньше времени, а замки крепления корабля не раскрылись. Серийная капсула №3 вместе с ракетой упала в океан и разбилась.
   Американцы были ребята упорные, денег у них хватало, но вот засекретить испытания они не догадались, или же рассчитывали на дополнительную рекламу. 21 ноября 1960 года состоялся первый пуск ракеты «Редстоун» с серийной капсулой №2. На пуск собрались множество зрителей и пресса. Результат оказался фееричным.
   Носитель поднялся над стартовым столом примерно на 5 сантиметров, после чего, из-за несинхронной расстыковки разъёмов выключился маршевый двигатель. Ракета тут же села обратно на стартовый стол. Но циклограмма полёта продолжала отрабатывать. Согласно циклограмме, через 10 секунд после остановки маршевого двигателя должна была сработать САС. Она и сработала. Только вот отделение корабля должно было произойти при ускорении не более 0,25 g, а датчик перегрузок честно показывал 1 g, ведь ракета стояла на месте. Зато ферма системы аварийного спасения не менее честно отстрелилась и улетела.
   Так как высота была менее 3 тысяч метров, по команде высотомера сработала парашютная система. А так как датчики не почувствовали нагрузки на стропах основного парашюта, был задействован ещё и запасной. Оба парашюта повисли на заправленной ракете, как гигантские паруса, из-за чего любой сильный порыв ветра мог её повалить. Вишенкой на торте стала концентрированная перекись водорода, стравленная из баков капсулы.
   К счастью для американцев, этот бесплатный цирк завершился благополучно. Ракета устояла, на следующий день, когда аккумуляторы в системе аварийного подрыва разрядились, с неё слили топливо, капсулу сняли и отремонтировали. Чтобы не допустить повторения подобных отказов, ввели дополнительное заземление ракеты и запрет отсечки двигателя РН и отделения корабля при нормальном давлении в камере сгорания.
   Отремонтированную капсулу запустили 19 декабря 1960 года. В этом полёте, из-за ошибки интегрирующего акселерометра двигатель отключился на 3 секунды позже расчётного времени. Капсула набрала скорость на 79 м/с выше расчётной и поднялась на 210 километров, проведя в невесомости 5 с половиной минут. Она благополучно выдала тормозной импульс и приземлилась с превышением расчётной перегрузки на 1 g.
   Тем не менее, было ясно, что при таком количестве отказов рассчитывать на запуск человека в 1960-м году, даже по суборбитальной траектории, американцам не приходится. Год заканчивался, а у них пока слетали только две макаки. Сергей Павлович, сравнивая отчёты разведки с таймлайном американских запусков, полученным из ИАЦ, с удовлетворением констатировал, что никаких подвижек с «Меркурием» не видно. Внешнеполитические изменения никак не сказались на надёжности американского корабля, запускать на нём человека всё ещё было крайне рискованно.
  
   #Обновление 23.04.2017
  

22. Выборы, выборы...

  
  К оглавлению
  
   Осенью 1960 года в США подходила к концу очередная предвыборная гонка. 8 ноября состоялись президентские выборы, в ходе которых решалось, кто займёт пост 35-го президента Соединённых Штатов. Президент Эйзенхауэр, проведя два срока в Белом Доме, готовился покинуть его. Кандидатом на выборах от республиканской партии был вице-президент Ричард Милхауз Никсон, от демократической партии – сенатор Джон Фитцджеральд Кеннеди.
   На выборах 1956 года противником Эйзенхауэра от демократов был Эдлай Стивенсон. Во время его избирательной кампании Джон Кеннеди направил своего брата Роберта наблюдать за её проведением, чтобы набраться опыта. В это же время зародилась взаимная неприязнь Стивенсона и Кеннеди. JFK рассчитывал, что Стивенсон предложит ему пост вице-президента, однако руководители демократической партии решили иначе. Влиятельный деятель демократической партии Фарли, например, заявил Стивенсону: «Америка не готова избрать католика». Гарри Трумэн без колебаний заметил, что он вообще против «всей этой затеи». А спикер палаты представителей Сэм Рейбэрн презрительно сказал: «Уж если нам понадобится католик, я надеюсь, мы не выдвинем этого незначительного... Кеннеди».
   Стивенсон в конце концов решил провести на съезде демократической партии открытое голосование за право баллотироваться на пост вице-президента. После напряженной борьбы верх взял сенатор Кефовер. Джон Кеннеди пришёл к выводу, что Стивенсон основательно его подставил. Продолжая политическую борьбу, Кеннеди в 1957 – 1958 годах выступал за расширение правительственных ассигнований на образование и повышение минимума заработной платы, за увеличение пособий по безработице и смягчение иммиграционных квот.
   На перевыборах в сенат в 1958-м Кеннеди показал, что умеет завоёвывать голоса избирателей. Он поддерживал все предложения либерального крыла демократов в конгрессе как по социальным мероприятиям, так и по вопросу о гражданских правах, например, законопроекты, направленные против линчевания и за отмену избирательного налога. Он уделял большое внимание и вопросу повышения минимальной почасовой заработной платы. Кеннеди понимал, что все это поднимает его популярность у большинства американцев.
   Готовясь выдвинуть кандидатуру Джона на президентские выборы 1960 года, братья Кеннеди и их политический советник Теодор Соренсен тщательно обдумывали вопрос о том, какие основные препятствия могут встать на пути Джона Кеннеди, если он объявит о намерении выставить свою кандидатуру на пост президента США
   Никогда ещё президентом США не избирался католик. Америка никогда ещё не избирала такого молодого по возрасту президента: Кеннеди в ноябре 1960 года, месяце выборов, было бы только 43 года. И только один раз на выборах президента США победил сенатор. Это были веские причины, которые могли оттолкнуть от него руководителей демократической партии.
   У Джона Кеннеди оставался один путь – принять участие в предварительных выборах, так называемых «праймериз». Предварительные выборы позволяют политическим деятелям, обладающим достаточным капиталом, продемонстрировать свое влияние на избирателей, минуя в определенной степени избирательные машины партийных боссов. Профессиональные политики как республиканской, так и демократической партий США не любят предварительные выборы. На них может неожиданно показать свою силу кандидат, которого боссы в силу тех или иных причин не поддерживают.
   2 января 1960 года, весьма неожиданно для многих, относительно малоизвестный сенатор Джон Фитцджеральд Кеннеди объявил о том, что выдвигает свою кандидатуру на пост президента Соединенных Штатов Америки.
  
   В начальный период избирательной кампании основным соперником Кеннеди был сенатор от штата Миннесота Хуберт Горацио Хэмфри. Он начинал в качестве мэра небольшого города, и также рассчитывал в 1956 г, что ему предложат пост кандидата в вице-президенты. С 1956 по 1960 г Хэмфри активизировался, несколько раз ездил за границу, и даже посетил Советский Союз.
   Сравнивая свои шансы с шансами Кеннеди, Хэмфри более всего опасался широкой рекламной кампании, понимая, что у клана Кеннеди больше возможностей по части медиа-воздействия на избирателей. Сам Хэмфри высказался так: «Единственной организацией, которую я контролировал, была организация штата Миннесота. У меня не было ни денег, ни большой прессы на моей стороне, ни людей, которые бы занялись моей рекламой». Так оно в итоге и случилось, Кеннеди взял верх, во многом за счёт лучше организованной рекламы в печати.
   Другим соперником Кеннеди был сенатор Стюарт Саймингтон. Он был одним из наиболее рьяных защитников милитаризации экономики США. Саймингтон без устали выступал за гонку вооружений, особенно настаивал на быстрых темпах развития авиационной военной промышленности США. Он всегда поддерживал требования Пентагона. На американские деловые круги он производил впечатление «человека солидного», знающего, что и как ему делать, и, главное, понимающего «заботы» военно-промышленного комплекса.
   В марте 1960 года Саймингтон объявил о том, что выдвигает свою кандидатуру на пост президента США.
   Третьим серьёзным конкурентом Кеннеди в предвыборной гонке был Линдон Бэйнс Джонсон, сенатор от штата Техас, один из лидеров демократов в Сенате. При этом в Палате представителей Конгресса спикером в этот период был Сэм Рейбёрн. Таким образом, в конце 50-х Конгресс был в значительной степени под контролем представителей южных штатов. Сэм Рэйберн объявил о создании комитета по избранию Линдона Джонсона президентом США на пресс-конференции в Далласе в октябре 1959 года.
   И наконец, четвёртым конкурентом Кеннеди был всё тот же Эдлай Стивенсон. Он в этот раз предпочёл не заявлять об участии в предвыборной гонке, рассчитывая, что его кандидатуру выдвинет съезд демократической партии. Все четверо противников Кеннеди в стане демократов были профессиональными политиками, за Джонсоном, к тому же, стояли нефтяные магнаты Техаса, что давало ему важное преимущество – избирательная кампания стоила немалых средств.
   В США кандидаты на пост президента, претендующие на высший государственный пост страны, до съездов демократической и республиканской партий почти никогда не выдвигают никаких избирательных программ, которые позволяли бы судить об их взглядах, политике и целях. Программа действий, притом довольно расплывчатая, составляется уже на самом съезде. При этом она необязательна для кандидатов. До съезда претенденты заняты борьбой друг с другом, при этом в борьбе могут использоваться весьма неприглядные методы.
   Основными соперниками от республиканской партии при подготовке к выборам 1960 года были действующий вице-президент Ричард Никсон и губернатор штата Нью-Йорк Нельсон Рокфеллер. Борьба между Никсоном и Рокфеллером стала определяющим моментом предвыборной кампании республиканцев 1960 года.
   Рокфеллер считал, что при Эйзенхауэре США шли от кризиса к кризису, не понимая главного – почему на международной арене США терпят одно поражение за другим. Он был убеждён, что если поставить у руля государственной машины человека более энергичного, то дела на международной арене у американских капиталистов пойдут лучше.
   Нельсон Рокфеллер считал, что его семейство «создало славу и богатство Америки», поэтому оно ответственно за страну и должно более активно участвовать в политической жизни США. Его особенно тревожило, как он считал, отсутствие продуманного планирования в американской внешней политике. По мнению Рокфеллера, Америка лишь реагировала на международные события. Он заявлял, что необходимо заняться «планированием» американской внешней политики на пять, а то и десять лет вперёд, чтобы формировать долгосрочные тенденции в мировой политике, а не реагировать на сиюминутные события.
   Рокфеллер недолюбливал Никсона, считая его неспособным выполнять роль президента, и не делал из этого секрета. В беседе с одним из своих сторонников Нельсон Рокфеллер откровенно заявил: «Я с ужасом думаю о том, что Дик Никсон может стать президентом Соединенных Штатов Америки» (цитируется по http://usa-history.ru/books/item/f00/s00/z0000007/st012.shtml). Поэтому он принял решение выступить в роли «спасителя США» от некомпетентных правителей.
   Выдвижение Рокфеллера кандидатом от республиканской партии на пост президента поддерживал другой миллиардер – Генри Форд. Он также считал, что республиканская партия должна выдвинуть кандидатом Рокфеллера, так как Ричард Никсон проиграет выборы. Однако большинство представителей американского большого бизнеса все же отдавали предпочтение Никсону. Они были уверены, что Никсон вслед за Эйзенхауэром будет продолжать проводить политику удовлетворения их общих интересов, тогда как Рокфеллер для них был прежде всего одним из опаснейших конкурентов
   Планы Нельсона Рокфеллера нарушила яростная конкурентная борьба, которую вели между собой американские монополии. Монополистические группировки, поддерживавшие республиканскую партию, не на шутку испугались, что один из монополистов-соперников окажется во главе государственной власти и будет использовать своё положение для дальнейшего обогащения в первую очередь своей собственной монополии.
   5 апреля 1960 г Кеннеди впервые опередил Хэмфри на предварительных выборах в штате Висконсин, получив 55% голосов в 6 из 10 округов штата, в основном там, где преобладали католики. В четырёх «протестантских» округах победил Хэмфри. Основным оружием Кеннеди в избирательной борьбе была эффективная организация рекламы своей кандидатуры. Он постоянно использовал для перемещения своей команды многоместный реактивный самолет. Джона на этих выборах поддерживал многочисленный семейный клан Кеннеди – почти все его ближние и далёкие родственники.. По всему штату проходила лихорадочная вербовка голосов избирателей. По штату Висконсин разъезжали братья и сестры, шурины и кузены Кеннеди, выступая перед избирателями, уговаривая, раздавая обещания. К проведению кампании «Голосуйте за Кеннеди!» были привлечены тысячи людей.
   Сторонники Эдлая Стивенсона рассчитывали, что Хэмфри добьётся поддержки значительного числа голосов выборщиков и на съезде демократической партии блокирует дорогу Кеннеди. Они профинансировали дальнейшую избирательную кампанию Хэмфри.
   Их борьба продолжилась на предварительных выборах в Западной Вирджинии. Проанализировав итоги этапа в Висконсине, Кеннеди сделал центром своей рекламной кампании вопрос о религии. Как во всех своих выступлениях по телевидению заявлял Кеннеди, он не верит, что ему могут отказать в праве быть президентом только потому, что он католик. Он заверял избирателей, что, став президентом, будет осуществлять государственную политику независимо от своих религиозных убеждений. «Если я нарушу эту клятву, – заявлял Кеннеди, – то тем самым не только совершу преступление против американской конституции, преступление, за которое конгресс должен меня судить, но также клятвопреступление против бога». Это была своего рода психическая атака Кеннеди на протестантское население штата Западная Вирджиния.
   Он также использовал своё военное прошлое. По телевидению показывали документальный фильм о Кеннеди, начинавшийся изображением торпедного катера, несущегося тёмной ночью по волнам Тихого океана. Сторонники Хэмфри в ответ лишь раздраженно ворчали: «Если послушать все эти россказни, то можно подумать, что Джон сам выиграл войну».
   В ходе избирательной кампании Кеннеди в штате Западная Вирджиния, одном из самых бедных штатов США, он откровенно критиковал экономическую ситуацию, в которой многие американские семьи влачили полуголодное существование. Кеннеди заявлял, что он потрясён увиденным в штате. Джон, никогда не знавший нужды и бедности, воочию убедился, что в Западной Вирджинии многие дети бедняков не знали вкуса молока.
   В итоге на предварительных выборах в Западной Вирджинии 10 мая Кеннеди тоже одержал убедительную победу. После неё из борьбы фактически выбыл другой его соперник – Саймингтон, рассчитывавший, что Кеннеди запутается в борьбе с Хэмфри, и уступит ему дорогу. Но его расчёты не оправдались.
   Штаб-квартира Джонсона развернула яростную пропагандистскую кампанию против Джона Кеннеди. В своих выступлениях Линдон Джонсон всё время повторял, что Кеннеди слишком молод и неопытен для того, чтобы быть президентом США. Джонсон заявлял: «Стране нужен человек с сединой в волосах». Он критиковал Кеннеди за осуждение полёта американского шпионского самолета U-2 над советской территорией. Кеннеди выдвинул предложение, что американская сторона должна извиниться перед Советским Союзом за это грубейшее нарушение норм международного права, что вызвало особое неудовольствие Джонсона. По мнению Джонсона, США не должны были уступать русским «ни дюйма». По мнению американских политических обозревателей, кампания штаб-квартиры Джонсона против Кеннеди была намного более острой, чем критика его сторонниками республиканца Никсона.
   К лету 1960 года Кеннеди удалось стать самым перспективным кандидатом на пост президента США от демократической партии. Популярность сенатора была продемонстрирована во многих штатах с самым различным населением. Уже в ходе предварительных выборов Кеннеди удалось заручиться поддержкой большого числа голосов выборщиков. Из всех кандидатов на пост президента Кеннеди совершил больше всего поездок в различные штаты. Он чаще, чем другие кандидаты, выступал на избирательных митингах. К лету 1960 года не осталось ни одного штата, который он не посетил бы.
   Обработка электората велась не только «по площадям», но и «точечно». В выбранных районах Джон и Жаклин обходили дома потенциальных избирателей, общались с ними напрямую, убеждая их своим личным обаянием. Одно дело – слушать кандидата в президенты по телевизору, по радио, или даже на митинге на площади, и совсем другое дело – побеседовать с ним хотя бы две три-пять минут вживую, в собственной гостиной. В ходе этих посещений Жаклин оказалась «тяжёлой артиллерией» Джона – мало кто мог противиться её природному обаянию.
   К концу июня он мог твёрдо рассчитывать на 114 голосов штатов Новой Англии, 265 голосов выборщиков ему должны были дать штаты северо-востока США – Мичиган, Нью-Йорк, Делавер, Индиана, Мэриленд и Огайо. Хуже обстояли дела в южных штатах и в штатах «фермерского пояса». Здесь Кеннеди мог рассчитывать всего на 67 голосов выборщиков. Положение несколько улучшалось тем, что в горных штатах за Кеннеди обещал подать голос 61 выборщик. Совсем неважно обстояли дела в штатах побережья Тихого океана. Здесь на счету Кеннеди имелось всего 28 потенциальных голосов. Общий итог, однако, был чрезвычайно внушительным. Еще до открытия съезда демократической партии в Лос-Анжелесе Кеннеди мог рассчитывать примерно на 550 голосов выборщиков. Подобного «запаса прочности» не имел ни один из его соперников.
   Семейство Кеннеди принадлежало к бостонской монополистической группировке, тесно связанной с Уолл-стритом, и вполне удовлетворяло требованиям этой наиболее могущественной региональной группировки монополистов. Джон Кеннеди вполне устраивал монополистов северо-востока США. В ходе избирательной борьбы Кеннеди израсходовал значительно больше средств, чем любой другой кандидат. Избирательные кампании Стивенсона, Хэмфри и Джонсона стоили по 250 тысяч долларов каждая. Саймингтон израсходовал 350 тысяч долларов. Кеннеди же затратил около 1 миллиона долларов – почти столько же, сколько все четыре вышеназванные кандидата, вместе взятые. Недостатка в средствах он не испытывал. Состояние Джозефа Кеннеди, активно помогавшего сыну, по самым минимальным оценкам, достигало 400 миллионов долларов.
   Не секрет, что англосаксонская политическая система насквозь коррумпирована. Посты в комитетах Конгресса США продаются и покупаются за немалые деньги. Конгресмены попадают в той или иной комитет вовсе не по своей квалификации и не по опыту работы. Единственный критерий их отбора – сколько денег они смогут собрать для своей партии. Чем больше «пожертвований» принесет руководству конгрессмен, тем более теплое кресло он получит. Все комитеты подразделяются по категориям – А, В, С etc. – в зависимости от своей прибыльности. К категории А, где собраны самые доходные места, относятся комитет по ассигнованиям, комитет энергетики и торговли, комитет по методам и средствам, комитет по регламенту и комитет финансовых услуг. Деньги за членство в комитетах конгрессмены обычно платят не из своего кармана – их спонсируют лоббисты от выдвинувших их монополий.
   (более подробно о современных «ценниках» для членов Конгресса см. https://vz.ru/world/2017/4/19/866545.html)
   Те же правила распространялись и на «президентскую гонку». Страна, называющая себя без ложной скромности «средоточием демократии», не только не имеет обязательной для любой демократической страны практики прямых выборов главы государства (президента избирают не граждане прямым голосованием, а «коллегия выборщиков»), но в ней, к тому же, в порядке вещей считается постоянный подкуп законодателей лоббистами от монополий и финансовых групп. В любой европейской стране даже единичный подобный факт приводит обычно к парламентскому кризису, а то и отставке правительства. В США подкуп законодателей – в порядке вещей.
   Кеннеди сумел создать эффективно действующую собственную избирательную машину, которая была укомплектована преданными ему и способными людьми, и использовал большее число помощников, чем любой из его соперников. Джон широко использовал критику внутренней и особенно внешней политики правительства Эйзенхауэра. Он выдвинул концепцию «новых рубежей», пытаясь с самого начала предвыборной борьбы внушить простым американцам, что если он будет избран президентом, то внесет существенные поправки в политику США.
   11-16 июля 1960 г в Лос-Анжелесе состоялся съезд демократической партии. На нём Кеннеди одержал убедительную победу, набрав 806 голосов, против 409 у своего ближайшего соперника Джонсона. Другие претенденты – Саймингтон и Стивенсон получили менее 86 и 79 голосов. Через два дня после своего избрания кандидатом в президенты Джон Кеннеди выступил по телевидению США с речью, в которой призвал избирателей отдать ему свои голоса. Его смотрели и слушали 35 млн. американцев.
   Весьма неожиданным стало его решение предложить пост кандидата в вице-президенты своему ярому сопернику Джонсону. Все ожидали, что Кеннеди предложит стать вице-президентом Стивенсону. Недоволен был и сам Джонсон, он даже упрекал своих советников в том, что они «уговорили его» принять предложение Кеннеди. Лишь отец Джона, Джозеф Кеннеди, невозмутимо заявил: «Не беспокойся, Джон. Через две недели все будут говорить, что ты сделал самый умный выбор».
   Теперь ему нужно было победить своего главного соперника – Ричарда Никсона. На начальном этапе предвыборной борьбы, согласно опросам общественного мнения, Никсон опережал Кеннеди. Однако, в ходе избирательной кампании Никсон совершил немало ошибок, облегчивших Кеннеди приход в Белый дом.
   Основными помощниками Кеннеди были его университетские товарищи,– Лоуренс О'Брайн, Кеннет О'Доннел, председатель демократической партии штата Коннектикут Джон Бейли, высокий лысый человек, говоривший уверенным тоном. Бейли возглавил избирательную кампанию Джона Кеннеди в северо-восточных штатах – его основной политической базе в борьбе за пост президента США. Стефан Смит, муж его сестры Джейн, человек с большими административными и организаторскими способностями, занимался финансовой стороной избирательной кампании и организацией многочисленных «добровольцев». Пьер Селинджер, 34 лет, стал его представителем по связям с прессой. Луис Харрис был видным специалистом по изучению общественного мнения.
   Его политическим советником был совсем ещё молодой по меркам американской политики Теодор Соренсен, 31 года. Этот знающий, высокообразованный человек, умевший четко, быстро и ясно излагать свои мысли в хорошем литературном стиле, никогда не говорил громко. Соренсен работал на Кеннеди уже семь лет. Кеннеди называл его «мой интеллектуальный банк». Казалось, он больше слушал, чем убеждал других. Джон Кеннеди и Соренсен, как правило, мыслили «на одной волне». Именно Соренсену Кеннеди чаще, чем другим, поручал готовить проекты своих речей. Соренсен стал «альтер эго» – «вторым я» Кеннеди. Он принимал самое непосредственное участие в оформлении политической платформы Кеннеди, являясь как бы поставщиком идей для него.
   Общее руководство избирательной кампанией осуществлял брат Джона, Роберт Кеннеди.
   На нескольких совещаниях Кеннеди разработал стратегию и тактику борьбы с Никсоном. Упор снова был сделан на чёткую организацию избирательной кампании. Теперь уже на Кеннеди работал весь аппарат демократической партии. К старым друзьям добавились несколько тысяч новых организаторов.
   По всей стране создавались организации «Граждане за Кеннеди». Основное внимание было уделено избирательной кампании в западных штатах, где позиции Кеннеди не были сильны. За этот район отвечал второй брат кандидата в президенты – Тэд Кеннеди. Сарджент Шривер и Харрис Вуффорд должны были обеспечить Кеннеди поддержку негритянских избирателей. Гарри Трумэн агитировал за Кеннеди среди баптистов. Эдлай Стивенсон обещал помощь в Калифорнии. Сенатор Хэмфри предложил свои услуги в штате Миннесота. Джозеф Кеннеди оказался прав. Все распри среди демократов были на время отложены в сторону. Они думали об одном – как победить Никсона.
   В целом позиция Кеннеди по внешнеполитическим вопросам представлялась американцам более взвешенной и рассудительной, чем оголтелая агрессивность Никсона. Критикуя провокацию с полётом U-2 над СССР, Кеннеди в мае 1960 года прямо заявил, что если бы он был президентом, то «не допустил бы возможности инцидента» и «не разрешил бы такой полёт». Такая позиция Кеннеди вызвала резкую критику по его адресу со стороны американской администрации. О Парижском саммите кандидат в президенты также отозвался критически, заявив, что «только неожиданно спокойная и уравновешенная реакция красных на провокацию, затеянную ЦРУ, позволила добиться существенного прогресса на переговорах». (АИ, в реальной истории после срыва переговоров Кеннеди отметил, что провал совещания в верхах в Париже «был результатом инцидента с U-2»)
   Кеннеди довольно последовательно высказывался в пользу расширения советско-американских контактов. На выступлении в Рочестерском университете 1 октября 1959 года, он заявил, что, хотя никакие переговоры между СССР и США «не в состоянии положить конец разногласиям» между ними, это не значит, что такие переговоры «безнадёжны». «Избыток пессимизма не лучше, чем избыток оптимизма», – заявил Кеннеди. Призывая США и СССР освободиться от бремени гонки вооружений, он утверждал, что США «не хотят ядерной войны». Отметив, что дальнейшее распространение ядерного оружия весьма опасно, Кеннеди призвал СССР и США к соревнованию в области торговли и производства.
   Кеннеди предлагал правительству США поддержать «любое практическое соглашение о разоружении». Он одобрил предложенный Хрущёвым в сентябре 1959 года проект соглашения о всеобщем разоружении и «демилитаризацию некоторых определенных районов напряжённости». В своих выступлениях Кеннеди призывал администрацию США не рассматривать проблему разоружения лишь как «средство ведения психологической войны», и перестать оценивать инициативы СССР только как коммунистическую пропаганду.
   Вместе с тем Кеннеди выражал интересы монополистического капитала, в первую очередь – северо-восточной финансово-промышленной группировки, контролируемой кланами Рокфеллеров и Морганов. Соответственно, и основную поддержку на выборах он получал от избирателей наиболее густонаселённых штатов Восточного побережья США.
   14 июня 1960 г., за месяц до созыва национального съезда демократической партии, Кеннеди, выступая в сенате, наметил в общих чертах основные положения будущей доктрины «гибкого реагирования», которую он намеревался положить в основу внешнеполитического курса США в ближайшие годы. Кеннеди подчеркнул необходимость «разработать и держать наготове более гибкие и отвечающие требованиям реальности инструменты для использования в Восточной Европе». «Политика «освобождения», гордо провозглашенная восемь лет назад, оказалась ловушкой и заблуждением», – заявил сенатор. Кеннеди признал провал агрессивного внешнеполитического курса США, заложенного Джоном Ф. Даллесом, и обвинил в этом провале администрацию Эйзенхауэра. Однако, он не отказывался от общей антисоветской направленности внешнеполитического курса, критикуя лишь отдельные его аспекты и тактические положения. Не спеша отказываться от привычной риторики «холодной войны», Кеннеди призвал: «Нам следует сейчас начать работать медленно и осторожно с целью осуществления программ, призванных отнять у советских хозяев любых подчиненных, проявляющих признаки недовольства, взращивать семена свободы в любых трещинах в железном занавесе, сокращая экономическую и идеологическую зависимость [этих стран] от России». Он также отметил особую важность идеологической борьбы с коммунизмом. Акцентируя внимание на этом, он, в частности, заявлял: «Наше государство испытывает сейчас большую нужду в мощи идей, чем в атомной, финансовой, промышленной или даже человеческой мощи».
   Незадолго до съезда демократической партии Кеннеди издал сборник своих речей и выступлений, под названием «Стратегия мира». В предисловии к книге он отметил, что, по его мнению, США в своей внешней политике идут от кризиса к кризису. Давая оценку внешней политике США, он признал, что американской монополии на экспорт капитала и монополии в области ядерного оружия уже давно не существует, а американская администрация ведёт себя так, как будто всё ещё владеет этой монополией.
   Признав, что народы Азии, Африки и Латинской Америки, «прозябавшие в течение длительного периода колониальной власти, сейчас впервые пришли в состояние брожения» и что это «представляет собой величайшую революцию», Кеннеди считал, что США должны «возглавить эту всемирную революцию» и активно призывал к этому.
  
   «Американская демократия», по его мнению, должна бороться «за свободу человека» в Азии, Африке и Латинской Америке. В реальности, это был призыв к правящим кругам США еще более настойчиво бороться за сохранение и укрепление своих позиций в развивающихся странах, недавно получивших независимость.
   Вместе с тем, он выступал за конструктивные обмены и переговоры с Советским Союзом, за обмен визитами глав правительств СССР и США. «Гораздо лучше встретиться на совещании в верхах, чем на грани войны», – заявил он в одном из своих выступлений. Однако даже самые прогрессивные речи кандидата в президенты, из-за боязни перед американской реакцией, были густо насыщены антисоветскими и антикоммунистическими заявлениями.
   Предвыборная кампания Кеннеди базировалась на сформулированной им политике «новых рубежей». В целом она сводилась к требованию разработать для США «национальную стратегию», основывающуюся на широкой серии тщательно подготовленных долгосрочных политических решений, ставящих целью усиление мощи капитализма. Основные направления политики «новых рубежей» были намечены Кеннеди в его речи «Время решений», произнесенной в сенате США в июне 1960 года. Он рекомендовал осуществить следующие мероприятия:
   - сделать неуязвимой способность США нанести «ответный» ядерный удар. Для этого совершенствовать ракетное оружие, укрепить военные базы, способствуя «укреплению политической и экономической устойчивости» тех стран, где они расположены;
   - вновь «обрести способность» вмешиваться в любую ограниченную войну, «в каком бы месте мира она ни возникла», увеличивая и модернизируя обычные вооруженные силы; превратить НАТО в «жизнеспособную и сплоченную» вооружённую силу, расширив ее политические функции;
   - создать «свободную мировую экономику», преодолеть ведущее к расколу экономическое соперничество между «общим рынком» и Англией;
   - защитить «международные валютные резервы», проводить «более последовательную политику» в области таможенных тарифов по обе стороны Атлантики;
   - объединить «помощь» западных держав развивающимся районам мира. Совершенно заново разработать программу «помощи» США иностранным государствам, основанную на долгосрочных обязательствах;
   - в сотрудничестве с Западной Европой и Японией значительно увеличить приток капиталов в Азию, Африку и Латинскую Америку;
   - перестроить отношения США со странами Латинской Америки, действуя через усиленную Организацию американских государств. Одного возвращения к «политике доброго соседа» недостаточно; нужен ряд новых установок;
   - сформулировать «новый подход» к Ближнему Востоку, укрепляющий позиции США; однако при этом нельзя допустить, чтобы у арабов «создалось впечатление, будто их нейтрализм и национализм находятся под угрозой»;
   - активизировать усилия в африканских государствах; Он считал, что США больше не могут «проводить политику, которая не учитывает неизбежной победы национализма в Африке, неизбежного конца колониализма». Удовлетворить острую потребность Африки в образованных людях, посылая туда все больше технических специалистов и педагогов и привлекая все больше африканских студентов – будущих африканских руководителей – в университеты США для обучения; показать решимость США «защищать» Западный Берлин; подготовить и держать «в состоянии готовности» гибкие и реалистические средства, которыми можно было бы использовать в Восточной Европе. Политика «освобождения», провозглашенная восемь лет назад, оказалась при сложившемся соотношении сил «ловушкой и заблуждением»;
   - пересмотреть политику в отношении Китая, но не признавать Китай и не давать согласия на его допуск в ООН; улучшить контакты с Китаем;
   - начать разрабатывать «новые реальные программы обеспечения мира и контроля над оружием», поскольку гонка вооружений обременяет весь мир фантастическими денежными тяготами, чрезмерно большими военными машинами; при гонке вооружений возможно случайное или безрассудное развязывание гибельной для всего мира войны; укреплять ООН, увеличивая ее роль в урегулировании международных конфликтов;
   - создать «сильную Америку» с «развивающейся экономикой», способной удовлетворять новые правительственные планы.
   (Цитируется по книге: Анатолий Андреевич Громыко «1036 дней президента Кеннеди» http://usa-history.ru/books/item/f00/s00/z0000007/index.shtml)
   Кеннеди объявил пресловутую политику «освобождения», проводившуюся президентами Трумэном и Эйзенхауэром, «обманом и иллюзией», и признал, что у США нет возможности «освободить Восточную Европу». Более того, он высказал одну из самых своих реалистичных мыслей, призвав американские правящие круги «показать свою мудрость и зрелость, вступив в конструктивный обмен мнениями, в переговоры с Советским Союзом».
   Кеннеди использовал в своей избирательной кампании внешнеполитические провалы правительства Эйзенхауэра. На избирательных митингах Кеннеди резко критиковал деятельность республиканского правительства. Он повсеместно обращал внимание американцев на то, что престиж США во всем мире падает, призывал американцев «не стоять на месте» и обещал «повести Америку вперед». Подавляющее большинство американцев было недовольно тем, как шли дела у США. Кеннеди использовал их неудовлетворенность американской внешней и внутренней политикой, в то время как Никсон все время восхвалял деятельность правительства Эйзенхауэра, и самого себя, что у многих вызывало раздражение.
   Никсона подвела собственная самоуверенность. Он считал себя хорошим оратором, и обрадовался, когда ему предложили выступить совместно с Кеннеди в серии телевизионных передач. Эти передачи должны были стать своего рода соревнованием между двумя кандидатами. Участвуя в дискуссии с вице-президентом, Кеннеди, несомненно, повышал свой личный престиж, а в случае удачного для себя исхода дебатов мог опровергнуть мнение о себе как о молодом и неопытном кандидате в президенты. Это было ясно всем, кроме Никсона. Вице-президент настолько уверовал в свое умение вести спор, что собирался легко одержать верх над Кеннеди. Все ведущие республиканцы, включая президента Эйзенхауэра, советовали Никсону не ввязываться в телевизионную дискуссию с Кеннеди. Но Никсон никого не послушал.
   Первые теледебаты состоялись 26 сентября в Чикаго. Всего было запланировано четыре часовых интервью. Передачи транслировались по всей стране. Обсуждалась внутренняя политика американского правительства.
   В первом же выступлении Кеннеди обрушился с резкой критикой на правительство Эйзенхауэра. Он заявил, что не удовлетворен экономическим положением США и темпами развития страны. Кеннеди отметил: «В то время как в Советском Союзе выпускается в два раза больше ученых и инженеров, чем в США, в его стране стали обычным явлением переполненные школы и плохо оплачиваемые учителя. Расовая дискриминация не даёт возможности рационально использовать таланты и способности многих американцев. Америка должна снова двинуться вперёд», – заключил Кеннеди.
   В своих выступлениях сенатор опирался на анализ внутренней экономической ситуации. Во второй половине 1960 года темпы развития американского промышленного производства падали всё сильнее. Увеличивалась недогрузка производственных мощностей предприятий. Росла массовая хроническая безработица, постоянно колебавшаяся в пределах нескольких миллионов человек. Цифра полностью безработных не опускалась ниже 3 млн. Промышленное производство США в 1960 году увеличилось по сравнению с 1959 годом всего на 2,8%, причем главным образом за счет некоторого увеличения производства в первой половине года.
   Производство стали в США снизилось с 10,9 миллионов тонн в январе 1960 года до 5,4 миллионов тонн в декабре. Загрузка сталелитейных предприятий упала с 96 до 49 %. В 1960 году стали в США было произведено на 16 миллионов тонн меньше, чем, например, в 1955 году. В 1960 году, по сравнению с 1959 годом, в США также резко упали производство легковых автомобилей и добыча угля, снизился выпуск продукции машиностроения, производство металлов, продукции текстильной и резиновой промышленности. В последнем квартале 1960 года отмечалось снижение объема капиталовложений. Уменьшился также объем жилищного строительства.
   Уровень золотого запаса США в 1950 году составлял 22 миллиарда 820 миллионов долларов. На этом уровне он держался вплоть до 1957 года, а затем стал быстро сокращаться. В 1958 году золотой запас составил 20 миллиардов 582 миллионов долларов, в 1959 году – 19 миллиардов 456 миллионов долларов, а в 1960 году упал до уровня 17 миллиардов 766 миллионов долларов. В 1958-1960 годах общий дефицит платежного баланса США составил 11 миллиардов долларов, из них за 1960 год – примерно 4 миллиарда. В значительной мере дефицит платежного баланса был связан с громадными военными расходами США за границей. Только в 1960 году расходы на содержание американских вооруженных сил за границей достигли 3 миллиарда долларов. В ходе своей экспансии в Западной Европе и развивающихся странах, США в 1958-1960 годах истратили на «помощь» 88 иностранным государствам около 14 миллиардов долларов, из них 7 миллиардов – на прямую военную помощь.
   Никсон не ожидал от Кеннеди столь резкой критики республиканского правительства. Он растерялся, и начал не столько защищать деятельность правительства, сколько соглашаться с критикой Кеннеди. Политические сторонники Никсона, следившие за передачей, схватились за головы – настолько это было неожиданно.
   Следующие телевизионные дебаты между Никсоном и Кеннеди происходили 7, 13 и 21 октября. Заключительная передача состоялась в Нью-Йорке. Обсуждая американскую внешнюю политику, Кеннеди отметил повсеместное падение престижа США. Никсон, напротив, утверждал вопреки фактам, что этот престиж, как никогда, высок. Кеннеди со знанием дела заметил, что правительственная служба пропаганды (ЮСИА) провела за пределами США обследование, результаты которого противоречат высказыванию Никсона, и предложил Никсону опубликовать результаты этих секретных обследований.
   Кеннеди также критиковал действия клики Чан Кай-ши, отмечая её агрессивность и возможность втягивания США в войну с Китаем. Никсон не нашел ничего лучшего, как обвинить Кеннеди в «умиротворении» коммунистов.
   Каждую из этих передач смотрело от 50 до 75 миллионов человек. По некоторым подсчетам, более 3 миллионов из них приняло решение о том, за кого они будут голосовать, после просмотра этих телепередач. Все видные политические обозреватели сошлись на том, что значительное большинство колебавшихся американцев после просмотра приняло решение голосовать за Кеннеди.
   Одним из основных пунктов избирательной кампании Кеннеди было так называемое «ракетное отставание» США от СССР. Он обвинял республиканскую администрацию и лично президента Эйзенхауэра, что они недооценили значимость баллистических ракет как решающего оружия сдерживания, и из-за этого Соединённые Штаты отстали от СССР в разработке этого вида вооружений. В сущности, это была прямая и откровенная ложь. В США 31 октября 1959 года официально заступила на боевое дежурство первая эскадрилья межконтинентальных баллистических ракет SM-65D «Atlas». 6 ракет были размещены на базе Уоррен в штате Вайоминг, в составе 564-й эскадрильи 389-го стратегического ракетного крыла. В 1960-м на боевое дежурство встали ещё 6 ракет 565-й эскадрильи. Также в 1960-м началось развёртывание МБР «Титан-1». Всего в период 1959-1963 гг США обладали максимально 129-ю ракетами «Атлас» модификаций D, E и F, и 101 ракетой «Титан-1». (было развёрнуто 54 «Титан-1» из 101 произведённой МБР, остальные находились на хранении).
   Более того, США опережали СССР в разработке баллистических ракет морского базирования «Поларис», и имели более 1000 стратегических бомбардировщиков различных модификаций. И это ещё не считая БРСД, развёрнутых в Великобритании и Италии, а также тактической и авианосной авиации, также способной доставлять ядерное оружие. Превосходство США над СССР по ядерным боеприпасам составляло примерно 17:1.
   (Оценки разнятся, встречается также соотношение 6000 американских зарядов против 300 советских)
   Таким образом, Кеннеди беззастенчиво использовал в ходе избирательной кампании ничем не подтверждённые цифры.
   Отчасти поводом для пропагандистской кампании Кеннеди и утверждений о «ракетном отставании от СССР» были ложные старты советских МБР, построенные в период 1955-59 гг (АИ частично, ложные старты строились массово, но несколько позднее). Реально же в конце 1959-го СССР располагал 4-мя стартовыми комплексами тяжёлых МБР Р-7 (реальная история) и 12-ю лёгкими МБР 63С1, развёрнутыми в ноябре-декабре 1959 г в бухте Провидения на Чукотке (АИ, см. гл. 05-01). Тяжёлая МБР Р-9А конструкции Королёва в период предвыборной гонки в США ещё только проходила испытания.
   (АИ, в реальной истории испытания Р-9А начались только 9 апреля 1961 г и продолжались около 2-х лет, большую часть которых шла борьба с возникающими высокочастотными вибрациями. В АИ работы по Р-9 были начаты раньше, и вибрации удалось побороть быстрее, т. к. знали, что делать)
   К концу избирательной кампании республиканцы стали прибегать к откровенно грязным приёмам. Пропагандистский аппарат республиканцев попытался обыграть некоторые высказывания Кеннеди в пользу разоружения. На стенах домов крупных промышленных центров, особенно тех, где производилось вооружение, появились плакаты с надписью: «Джон Кеннеди охотится за вашей работой». Кеннеди ответил довольно остроумно: «Я охочусь за работой господина Эйзенхауэра»
   8 ноября 1960 года в США состоялись президентские выборы. За Джона Кеннеди было подано 49,7% общего числа голосов избирателей, за Ричарда Никсона – 49,6%. Это был беспрецедентно маленький разрыв между голосами, поданными за двух основных кандидатов. Кеннеди победил Никсона в штатах Новой Англии и в восточных штатах. Он также взял верх и в южных штатах, где, без сомнения, сказалось влияние кандидатуры Линдона Джонсона. На Среднем Западе голоса между Кеннеди и Никсоном разделились почти поровну. Традиционное влияние республиканцев в западных штатах помогло Никсону одержать в них победу над Кеннеди. Кеннеди был впереди в таких влиятельных штатах, как Нью-Йорк, Нью-Джерси, Массачусетс, Пенсильвания, Мичиган, Иллинойс и Техас. Никсон победил только в двух ключевых штатах – Огайо и Калифорнии.
   (https://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/8/82/1960_Electoral_Map.png Карта распределения голосов в пользу Кеннеди и Никсона)
   Некоторой неожиданностью для избранного президента стало поздравление от Первого секретаря ЦК КПСС Хрущёва, которое ему принёс младший брат Тэд. В своём кратком послании Хрущёв поздравил Джона Кеннеди с избранием на пост президента и выразил надежду, что взаимопонимание, начавшее складываться в последний год правления Эйзенхауэра, продолжится и при новом президенте (АИ).
   (Угу. «Русские ещё позавчера прислали»)
  
   Сразу после выборов Кеннеди занялся формированием своего кабинета. Когда Кеннеди доложили, что ему предстоит назвать и утвердить кандидатуры на более чем 1200 правительственных постов, он раздражённо ответил: «Люди, люди, люди! Я не знаю никого из людей. Я знаю только избирателей. Каким образом я заполню эти 1200 мест?..»
   Что интересно, он не предложил значимых постов никому из своего избирательного штаба, кроме брата, Роберта Кеннеди, которого назначил министром юстиции.
   Пост министра финансов, после консультаций с руководителем Совета по международным отношениям и главой Фонда Форда Джоном Макклоем и влиятельным банкиром, членом правления Фонда Рокфеллера Робертом Ловеттом был предложен заместителю государственного секретаря при Эйзенхауэре Дугласу Диллону.
   На должность министра обороны был приглашён Роберт Макнамара, президент компании «Ford Motor». Пост государственного секретаря с подачи того же Ловетта получил Дин Раск, член правления Фонда Рокфеллеров, занимавшийся распределением средств для «помощи» слаборазвитым странам. Должность помощника по национальной безопасности занял МакДжордж Банди.
   Необычным было также решение Кеннеди оставить Аллена Даллеса на посту директора ЦРУ, а Джона Эдгара Гувера – в должности директора ФБР. Этим шагом он стремился с самого начала показать влиятельным кругам, что ожидать экстравагантных выходок с его стороны не следует. Это была тактика «завоевания доверия» у американских монополистов. С исторической точки зрения это, безусловно, стало серьёзной ошибкой. Отставка Даллеса и Гувера в момент формирования правительства была бы воспринята ими ожидаемо и менее болезненно. Позже она уже воспринималась бы выражение личного недоверия. Формирование кабинета было завершено к 17 декабря 1960 года.
   Параллельно избранного президента начали вводить в курс дела по всем ключевым политическим вопросам. Основной целью американской политики в Латинской Америке Кеннеди, как и его предшественники в Белом доме, считал сохранение её экономической, социальной и политической зависимости от США. Для достижения этой цели использовались все средства и методы. Американские монополии болезненно восприняли революции в Гватемале, Венесуэле и, особенно, на Кубе. В Венесуэле после свержения диктатора установился достаточно либеральный центристский режим, стремившийся как сохранить связи с США, так и установить новые связи с Европой, в том числе и социалистической, но назвать адмирала Ларрасабаля коммунистом было сложно.
   Гватемала, по большому счёту, не интересовала никого, кроме «Юнайтед Фрут». Конечно, американская администрация вела подрывную деятельность против режима Арбенса, но для его свержения, в условиях поголовного вооружения населения и успешно проводившихся реформ, мелких групп наёмников было недостаточно, а потери в случае вторжения американских войск в страну, входящую в ВЭС, прогнозировались катастрофические.
   Другое дело – Куба. Потери от национализации американской собственности на острове были очень ощутимы, да и само наличие откровенно марксистского режима в 90 километрах от побережья Флориды раздражало американскую администрацию сильнее, чем красная тряпка раздражает быка. Куба больше всего волновала Кеннеди сразу после его избрания. Он понимал, что пример и мужество острова Свободы ослабляют позиции Соединенных Штатов в Латинской Америке. Там появилась действительно свободная от экономического и политического контроля США страна. В этой обстановке экстремистские круги все настойчивее требовали «решительных действий» в отношении революционной Кубы.
   20 октября, в самый разгар предвыборной борьбы с Никсоном, Кеннеди выступил с важным заявлением. «Мы должны попытаться укрепить демократические силы... которые находятся в изгнании и на самой Кубе, с которыми связаны надежды на свержение Кастро. До сего времени эти борцы за свободу фактически не получали никакой поддержки от нашего правительства», – заявил кандидат в президенты.
   С весны 1960 года ЦРУ готовило вторжение на Кубу. Уже через 10 дней после выборов, 18 ноября 1960 года директор ЦРУ Аллен Даллес в сопровождении заместителя директора по планированию Ричарда Биссела, приехал в Палм-Бич, Флорида, где отдыхал Кеннеди. Избранного президента в деталях проинформировали о плане вооружённого вторжения на Кубу («план Плуто»).
   Первая встреча Кеннеди с Эйзенхауэром после выборов состоялась 6 декабря 1960. Перед этой встречей советник Кеннеди вашингтонский юрист Кларк Клиффорд направил в администрацию Эйзенхауэра перечень наиболее сложных вопросов, которые хотел бы обсудить Кеннеди: Алжир, Конго, Куба, Доминиканская Республика, Западный Берлин, разоружение и переговоры о ядерных испытаниях, основные положения фискальной и монетарной политики и «оценка военных требований в сравнении с возможностями».
  
   Более всего Кеннеди интересовал именно последний вопрос, поскольку он не знал, что делать, если начнется ядерная война. Он вообще не был уверен, что он сам и американские избиратели, проголосовавшие за его избрание, готовы выполнить торжественное обещание защищать европейских союзников, если это обещание приведет к ядерной войне, и миллионам жертв среди американцев.
   Эйзенхауэр высоко оценил Кеннеди по итогам их первого разговора. Он сказал Джорджу Аллену, другу Клиффорда, что «был неправильно информирован и ошибался относительно этого молодого человека. Он – один из самых способных, самых ярких людей, с которыми я когда-либо сталкивался». В то же время Кеннеди оценил Айка далеко не так высоко. Ещё до встречи он в разговорах с друзьями называл Эйзенхауэра «старым дураком». После первой беседы он сказал своему брату Роберту, что что уходящий в отставку президент тяжело соображает и недостаточно информирован о проблемах, в которых должен хорошо разбираться. (см. Фредерик Кемп «Берлин 1961. Кеннеди, Хрущёв и самое опасное место на Земле» http://loveread.me/read_book.php?id=57799&p=19)
   Тем не менее его победа над Никсоном, одержанная с минимальным преимуществом, заставила Кеннеди во время этой встречи особенно внимательно наблюдать за Эйзенхауэром. Он понимал, что может многому научиться у человека, над которым одержал победу. Уходящий в отставку Эйзенхауэр провёл на посту президента США два срока и пользовался огромной популярностью, отличался спокойствием, выдержкой, был прост и доступен в общении.
   Кеннеди волновало, что Эйзенхауэр оставил ему очень ограниченный выбор средств для ведения войны. Он опасался, что если русские захватят Западный Берлин, то у него не остается иного выбора, как вступить в обычную войну, которую Советы обязательно выиграют, или развязать всеобщую ядерную войну, которую боялись и не хотели начинать ни он сам, ни союзники Соединенных Штатов.
   В то же время в документе, составленном для него командой Эйзенхауэра, было ясно сказано, что конфликт вокруг Западного Берлина пребывает в замороженном состоянии, и куда большего внимания сейчас требуют Куба и Южный Вьетнам. (В реальной истории Эйзенхауэр также обращал внимание преемника на ожесточённую войну в Лаосе, но в АИ этот конфликт удалось погасить раньше, см. гл. 02-28).
   Для себя Кеннеди решил в первую очередь добиться проведения переговоров с Москвой относительно запрещения испытаний ядерного оружия. По его мнению, это помогло бы ослабить напряжение и привести к потеплению американо-советских отношений. С помощью переговоров о запрещении испытаний он рассчитывал улучшить отношения между США и СССР, а затем уже можно было бы вернуться к более трудному вопросу относительно Берлина. Меньше всего Кеннеди хотелось, чтобы его первой внешнеполитической инициативой стала отправка войск в Индокитай, на Кубу, или куда-либо ещё.
   Вскоре после их первой беседы с Эйзенхауэром, они встретились снова. На этот раз инициатором конфиденциальной встречи был директор ЦРУ Аллен Даллес. Сейчас он собирался доложить о первых результатах программы спутниковой фоторазведки «Corona»
   Даллес выложил перед Айком и Кеннеди целый ворох спутниковых фотографий. Снимки были чёрно-белые, но высокого разрешения и очень хорошего качества. Эйзенхауэр и Кеннеди с интересом разглядывали их.
   – Я смотрю, тут много снимков, мистер Даллес, – заметил Эйзенхауэр.
   – Да, сэр. Большую часть из них вы видели ещё в сентябре. Я принёс показать мистеру Кеннеди лишь самые интересные.
   – Вот как? И как вы оцениваете результаты полёта?
   – Это полный успех, сэр! – Даллес не скрывал своего удовлетворения. – После одного полёта «Discoverer-14» мы получили информации о военном и промышленном потенциале СССР больше, чем от всех полётов по программе U-2. К сожалению, техника пока ещё очень часто отказывает. Запуски спутников «Discoverer-15», «Discoverer-16» и SAMOS оказались неудачными. Будем надеяться, что в будущем нашим инженерам удастся придумать что-нибудь попроще, чем этот цирк с ловлей спускаемых капсул в воздухе над океаном.
   – Вы не пригласили руководство NASA, Аллен? – спросил президент. – Их стоило бы поздравить с успехом и поблагодарить за большую и очень важную для национальной безопасности работу.
   – Нет, сэр, не пригласил, – ответил Даллес. – Поблагодарить их стоит, но знать подробности нашей беседы им совсем необязательно. Речь пойдёт о военном потенциале красных.
   – Гм... Это представляет какой-то секрет для общественности? – удивился Кеннеди. – Зачем секретить военный потенциал противника?
   – Скажем так, у нас есть большие подозрения, что этот потенциал во многом дутый, – улыбнулся Даллес. – Будет сложно убедить налогоплательщиков в необходимости дальнейшего увеличения военных расходов.
   – Вот как? Это интересно! – заметил Айк. – Рассказывайте.
   – Мы сумели установить расположение всех русских аэродромов, пригодных для базирования стратегической и береговой дальней авиации, и примерно оценили её численность.
   – И сколько у них бомбардировщиков? – спросил Кеннеди.
   – Намного меньше, чем у нас, сэр, – ответил Даллес. – Мы насчитали около 200 бомбардировщиков «Бизон» (НАТОвское обозначение бомбардировщика 3М, реально их было произведено около 90 шт с 1956 по 1960 г, 200 шт. могли насчитать только с учётом резиновых макетов), и ещё около трёх сотен «Медведей» («Bear», НАТОвское обозначение Ту-95, на 1961 г было произведено 97 серийных самолётов модификаций Ту-95А – 31 шт, Ту-95М – 19 шт, Ту-95К – 47 шт. http://www.militaryparitet.com/nomen/russia/avia/data/ic_nomenrussiaavia/61/ 300 единиц также могли насчитать только вместе с надувными макетами). Также у них есть ещё около полусотни новых сверхзвуковых бомбардировщиков Ту-22 «Blinder» (реально на 1960 г – 23 шт, из них 3 учебных). Но у них, полагаю, та же проблема, что у наших B-58 – недостаточная дальность, а передовых баз у красных, к счастью, нет.
   – То есть, их стратегической авиации мы можем не опасаться, – улыбнулся Кеннеди.
   – Больше того, у нас есть некоторые подозрения, что часть этих бомбардировщиков – не настоящие, – продолжил Даллес. – Надувные макеты. Но где и сколько – мы пока установить не смогли.
   – Гм... Совсем не опасаться – это было бы слишком оптимистично, – заметил Эйзенхауэр. – Военные докладывают, что бомбардировщики красных летают очень активно, постоянно следят за нашими авианосцами в океане, летают вдоль нашего побережья, как над Атлантикой, так и над Тихим океаном. Да и насчёт отсутствия передовых баз я бы не был так уверен. Советские заправщики, взлетая с Кубы и Гватемалы, регулярно дозаправляют их над морем. (АИ, в этот период в нашей Дальней авиации в основном практиковалось дежурство «на яме», в готовности к подвеске ядерного оружия. В АИ Дальняя авиация действует значительно более агрессивно). Бомбардировщики красных уже доказали свою эффективность в прошлом году, во время рейда на Гондурас. Они оснащены чертовски скоростными ракетами AS-3, и никогда не знаешь, в какой момент они могут выстрелить. Мы, конечно, превосходим их по количеству ударных самолётов, но наши города намного более уязвимы для удара с моря и воздуха.
   На то, что их бомбардировщики, в основном, макеты, я бы тоже не очень-то рассчитывал, макеты не летают, а о полётах русских над океаном мне докладывают ежедневно.
   – А что с ракетами? – спросил Кеннеди.
   Даллес разложил на столе следующую пачку фотоснимков:
   – Стартовых позиций SS-6 (Р-7) у красных всего четыре, если не считать космодрома в Индии и строящегося космодрома во Французской Гвиане, но в Гвиане нет ничего похожего на стартовый комплекс SS-6. Это – циклопическое сооружение, его не скроешь, и надувным не сделаешь.
   Ещё у них есть пусковые шахты на Чукотке, в районе бухты Провидения. Часть из них уже готова, оснащена ракетами, которые стоят на боевом дежурстве, другая часть ещё строится. Сосчитать количество шахт оказалось труднее, чем мы думали. Красные тщательно маскируют их сетями, а при пролёте нашего спутника или приближении самолётов-разведчиков включают многочисленные дымогенераторы, которые буквально заволакивают клубами дыма всю местность. По нашим оценкам, на Чукотке может базироваться от 10 до 30 ракет, но каких именно – мы пока не знаем.
   – А как же основные позиционные районы на севере европейской России и вдоль железнодорожной магистрали, Транссибирской, кажется? – спросил Эйзенхауэр.
   – Вот с ними у нас больше всего вопросов. В районы Сибири и Казахстана, где проходит Транссибирская магистраль, мы до полёта «Discoverer-14» могли заглянуть лишь с большим трудом, хотя самолёты U-2 туда посылали. Судя по фотоснимкам, размеры укрытий для ракет свидетельствуют, что там размещены МБР тяжёлого класса, сейчас их уже более трёхсот шестидесяти (АИ), – продолжал Даллес. – Они пару раз даже попали на снимки. Вот, смотрите, – он показал фотографию Р-16, стоящей на стартовом столе, возле горизонтального укрытия.
   Это был макет, но на спутниковом снимке было невозможно отличить качественный макет от настоящей ракеты.
   – Ну, и?
   – Дело в том, что один из наших информаторов сообщил, что подобная ракета испытывалась на их полигоне в Казахстане в октябре этого года.
   – И что? – не понял Кеннеди.
   – Если в октябре этого года она только-только испытывалась, то что хранится во всех этих укрытиях? – спросил Даллес.
   – Погодите, погодите... Первые укрытия подобного типа мы видели на снимках с RB-47 уже в 55-м? – припомнил Айк. – И этот снимок ракеты я тоже помню. Вы что, хотите сказать, что красные настроили 360 дорогостоящих стартовых позиций чисто для отвода глаз? Это же гигантские деньги!
   – Не думаю, что все 360 позиций – настоящие, – улыбнулся Даллес. – Возможно, часть из них – макеты. К сожалению, на данный момент нет никакой возможности отличить на снимке со спутника настоящую пусковую позицию от макета, или оценить процентное соотношение макетных и реальных позиций.
   – Это звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой, – не согласился Кеннеди. – Думаю, в октябре они испытывали следующую модификацию уже существующей тяжёлой МБР. Ведь они заявили о наличии у них МБР тяжёлого класса 27 августа 1957 года, если не ошибаюсь (Дата реальная).
   – Вот это похоже на правду, – согласился Эйзенхауэр. – А с чего вы взяли, что часть этих позиций – макеты?
   – Вот с этого, – Даллес торжествующе выложил на стол ещё один снимок.
   На нём была изображена стоящая на стартовом столе возле укрытия ракета, согнувшаяся пополам, то есть, явно надувная и сдувшаяся из-за технической неисправности.
   (К сожалению, реальная история, упоминаемая у С.Н. Хрущёва, но без привязки по дате и месту)
   – Вау! – расхохотался Кеннеди. – Красные сдулись?
   – Отчасти так, сэр, – Даллес не скрывал своей радости. – Правда, это означает, что ваша сказка о ракетном отставании Соединённых Штатов от СССР, которая привела вас в Белый Дом, тоже сдулась.
   – Избирателям об этом знать не обязательно, – нахмурившись, веско произнёс Кеннеди.
   – Понимаю, сэр, – ответил Даллес.
   – Радоваться пока рано, – пригасил их энтузиазм Айк. – Использование макетов и ложных позиций – известная и давно применяемая военная хитрость. Я допускаю, что примерно половина из этих 360 позиций могут быть ложными. Пусть даже две трети. Но оставшиеся 120 тяжёлых ракет сотрут большую часть густонаселённых районов США в порошок. Я не могу сбрасывать со счета такую вероятность, тем более – на основании одного снимка сдувшегося макета. И вам не советую, Джон.
   – Вы правы, сэр, – поразмыслив, согласился Кеннеди. – Особенно, если эти ракеты несут по несколько боеголовок.
   – Да, при воспоминании об июльском шоу 1958 года меня до сих пор в дрожь бросает, – согласился Айк. (АИ, см. гл. 03-10) – Сейчас положение таково, что мы можем, при необходимости, испепелить все крупные города красных пятикратно, но при этом наши потери тоже будут катастрофическими. Как среди экипажей бомбардировщиков, так и среди мирного населения континентальной части Штатов.
   – Сэр, у нас ещё нет снимков, пока только агентурные донесения, – продолжал Даллес. – Красные сделали ещё одну тяжёлую МБР, и разместили её в железнодорожной пусковой установке. По сообщению нашего агента, она выглядит как обычный железнодорожный вагон-рефрижератор, по крайней мере – сверху.
   – Что-о? Они сделали ракетный поезд? – изумился Кеннеди.
   – Да, сэр. Пока эта система ещё только проходит испытания. Но если она встанет на боевое дежурство...
   – Чёрт подери... Железнодорожная сеть у красных большая. Одно дело, когда ракеты размещены неподвижно, но совсем другое, если они будут постоянно перемещаться, – Эйзенхауэр озабоченно подпёр рукой подбородок. – Это может стать для нас серьёзнейшей проблемой, Аллен.
   – Да, сэр. Это всё равно, что подводная лодка, только перемещающаяся по суше. Отследить такой поезд среди тысяч других поездов будет проблемой посложнее, чем найти вражескую субмарину в океане.
   – Вот именно. Да его ещё и не поразить, в отличие от субмарины.
   – Адмирал Бёрк мне все уши прожужжал, расхваливая свои «Поларисы», – вспомнил Кеннеди. – Уж они такие неуязвимые, такие могучие, что сразу поставят красных на колени...
   – С «Поларисами» тоже всё не так однозначно, – заметил Эйзенхауэр. – Скрытность у субмарин с «Поларисами» на высоте, но вот дальность самих ракет совершенно недостаточна. По сути, достать до Москвы они могут всего из двух районов – из Северной Атлантики и из восточной части Средиземного моря. Которую красные на сегодняшний момент почти перекрыли. А Северную Атлантику постоянно прочёсывают их вертолётоносцы и авианосная группа (АИ). В такой ситуации даже недостаточно будет прикрыть субмарины с ракетами нашими авианосцами. В случае старта первой же ракеты красные тут же ударят в ответ. Боеприпас мегатонного класса, при подводном взрыве уничтожит и нашу авианосную группу, и стреляющую субмарину. Их ракетные крейсеры и эсминцы ходят по пятам за нашими авианосцами. Если красным покажется, что мы готовимся к атаке, они могут шарахнуть по нашим в любой момент. Зная, что их флот потенциально слабее, следует понимать, что бить они будут первыми, и сразу ядерным зарядом. Поэтому мы стараемся их не провоцировать. Например, не поднимать с авианосцев сразу много самолётов в районах, близких к побережью Советов.
   – М-да... Адмирал Бёрк рисовал более радужную картину... А как обстоят дела с подобными системами у красных? – спросил Кеннеди.
   Даллес жестом фокусника вытащил из пачки снимков ещё один. На нём была изображена верфь, где у достроечной стенки виделся из-под длинной маскировочной сети нос подводной лодки.
   – Вот их стоящая на достройке субмарина, сэр. Судя по её носовой оконечности, она напоминает их многоцелевую субмарину типа «November». Но её длина значительно больше, судя по длине маскировочной сети. Наши аналитики предположили, что красные могли взять многоцелевую субмарину и вставить в её середину отсек с баллистическими ракетами, так же как мы сделали «Джордж Вашингтон» из многоцелевой субмарины типа «Скипджек».
   – Звучит разумно, – согласился Кеннеди. – Сколько у неё может быть ракет, и на какую дальность?
   – Этого мы пока не знаем, но можем предположить, что красные сделали систему как минимум не хуже нашей.
   – Вероятно... Согласен, лучше переоценить противника, чем недооценить его.
   – И, как видите, они пока лишь слегка запаздывают.
   (АИ, в реальной истории наша первая ПЛАРБ К-19 вошла в строй 12 ноября 1960 г, но несла всего 3 одноступенчатых ракеты. Их характеристики были значительно хуже, чем у ракет «Поларис». Первая американская ПЛАРБ «Джордж Вашингтон» введена в строй 30 декабря 1959 г).
   Даллес ошибался, военно-морской флаг на лодке был поднят в июле 1960-го года, и сразу же начались ходовые испытания. В ходе испытаний выявлялись конструктивные недостатки, хотя их и было существенно меньше, чем в «той» истории у печально знаменитой К-19. Многие из проектных и конструктивных недочётов были исправлены уже на этапе проектирования и постройки, а сама конструкция лодки кардинально отличалась от К-19. По сути, она была ближе к более позднему проекту 667, и даже превосходила его по многим параметрам, прежде всего — за счёт более тяжёлых и эффективных трёхступенчатых твердотопливных ракет (АИ, см. гл. 04-04 и 04-17). Тем не менее, после каждого выхода на испытания лодка, получившая обозначение К-137, возвращалась для доработок на завод, где её и сфотографировал американский спутник.
   – Ну, у нас уже три ракетных субмарины с «Поларисами», а у красных пока только одна, и та в достройке, – поправил Эйзенхауэр. – У нас строятся ещё семь. Сколько строят Советы – мы пока не знаем, но, скорее всего, меньше.
   На «Севмаше» в это время проходили испытания ещё две такие же лодки, но они в кадр американскому спутнику в августе не попали.
   – Сэр, – Даллес неожиданно замялся. – Я хотел показать вам и мистеру Кеннеди ещё несколько снимков, на этот раз уже не только со спутника. Честно сказать, они нас сильно озадачили.
   – Что вы там ещё выкопали, Аллен? – нахмурился Айк.
   – Вот это, сэр, – Даллес выложил на стол снимок, сделанный любительской камерой. – Фотография сделана в конце октября этого года, в заштатном русском городке Урюпинск, Сталинградской области.
   На снимке был изображён памятник, но... крайне необычный.
   – Это что, собака? – удивился Кеннеди.
   – Нет, Джон, – деревянным голосом произнёс Айк, чувствуя мурашки, пробежавшие по его спине. – Это – песец.
   – Русское название полярной лисы, – пояснил Даллес. – На американском континенте их много в Канаде и на Аляске.
   – Fuck! Какого же она размера?
   – Примерно пятьдесят футов, сэр...
   – Пятьдесят? Fuck!!! Его, наверное, со спутника видно!
   – Да, сэр. На снимке со спутника он был ещё недостроен, мы не поняли, что это такое, и послали туда агента, чтобы прояснить ситуацию.
   – У вас есть ещё снимки этого чудовища, Аллен? – спросил Эйзенхауэр.
   Даллес выложил на столе ещё несколько снимков. Песец на них был изображён сидящим, и вглядывающимся вдаль. Его правая лапа была приподнята и лежала на большом бетонном шаре, а язык был высунут, как будто гигантский зверь плотоядно облизывался.
   – Внушает... – произнёс Кеннеди. – Не понимаю, на кой чёрт красным понадобилось устанавливать этакого монстра, да ещё на площади какого-то крохотного городка у чёрта на рогах.
   – Сэр... – Даллес был крайне обеспокоен. – Мне рассказывали, что во время вашего визита, в Сталинграде Первый секретарь Хрущёв совершил нечто, похожее на языческий ритуал жертвенного возлияния. Это так?
   – Да, такой эпизод был, – припомнил Айк. – Я тогда здорово удивился, и даже запросил пояснений у историка ложи. Он сообщил, что на территории России в средние века существовал культ некоего Ящера, которого изображали в виде крокодила. В том фонтане, на площади в Сталинграде, была скульптурная группа из детей, танцующих в хороводе вокруг крокодила. То есть, это довольно-таки древний культ, ещё дохристианский, и я крайне удивлён, что русские ещё отправляют подобные обряды. Тем более – коммунисты.
   – А Хрущёв не мог просто пошутить? – спросил Кеннеди.
   – Не думаю. Более того, сэр, после того, как мы сопоставили тот случай в Сталинграде и этого... песца... мы обследовали ещё несколько близлежащих городов.
   – И что? Нашли что-нибудь? – поинтересовался Айк.
   – Да, сэр. Сейчас в России развернулась очередная кампания по благоустройству дворов, улиц и площадей. Красные любят такие шумные пропагандистские мероприятия. В том числе, во дворах ставят фонтаны, лавочки вокруг них, и разные фигурки, даже изображающие персонажей из детских анимационных фильмов.
   – Ну, и?
   – Сэр. Наши агенты обнаружили в городе Саратове, это к северу от Сталинграда, статую кота. Правда, небольшую. В Тамбове – статую волка. В Воронеже – изваяние белки. И, наконец, в Ростове-на-Дону – жабу, – доложил Даллес.
   – Гм... Ну и зоопарк, – усмехнулся Кеннеди. – А какое отношение все эти зверушки имеют к этому гигантскому песцу?
   – Они на него смотрят, сэр.
   – Что-о-о? – изумлённо спросил Айк.
   – Все эти изваяния ориентированы по сторонам света, сэр. Все они смотрят в сторону Урюпинска. Туда, где сидит гигантский песец. Это – единый скульптурный ансамбль поистине циклопических размеров.
   – «Жаба, песец и белочка», – припомнил слова Хрущёва Эйзенхауэр.
   – Да ну! – отмахнулся Кеннеди. – Думаю, это просто дурацкая шутка, или совпадение.
   – Сэр, – Даллес оставался абсолютно серьёзен. – Может быть, вначале это и была шутка, но статуя высотой 50 футов на шутку уже не похожа.
   – Да ещё статуя с масонскими символами, – заметил Айк, разглядывая снимок со спутника. – Смотрите, при взгляде сверху песец стоит как бы внутри стрелки, образованной двумя треугольниками. Судя по классическому соотношению углов – это циркуль и наугольник, символы масонов.
   – Простите, сэр, можно взглянуть? – Даллес присмотрелся к снимку. – Чёрт меня подери, верно!
   – А шар, на который песец возложил лапу, в масонстве символизирует Землю, – закончил Эйзенхауэр.
   – Совершенно верно, сэр, – подтвердил Даллес. – Хуже того. Когда мы соединили перечисленные города линиями на глобусе, мы получили вот это.
   Он достал ещё одну фотографию, на этот раз – цветную. На ней был изображен глобус, на котором красными линиями светилась перекошенная пентаграмма. Один из её лучей был длиннее и толще остальных.
   – Обратите внимание, сэр. Центром этой пентаграммы является Урюпинск.
  
Red Pentacle []
  
  
   – Гм, – пробормотал Эйзенхауэр. – Как-то подозрительно все закручивается вокруг этого городка.
   – Однако... – Кеннеди тоже был изрядно удивлён. – А куда указывает этот луч?
   – Вы очень точно подметили, сэр, – мрачно произнёс Даллес. – Когда мы продлили линию от Урюпинска через Ростов-на-Дону, она прошла через Кипр, Каир и упёрлась в Конго.
   – Интересно... – Кеннеди был явно озадачен. – Похоже, он указывает на основное направление экспансии Советов?
   – А остальные лучи куда показывают? – поинтересовался Айк.
   – «Саратовский» луч указывает на Пекин, а далее – на Соломоновы острова, – ответил Даллес.
   – Чёрт подери... Советы начали с укрепления отношений с Китаем, после смерти Мао, – припомнил Эйзенхауэр.
   – А потом втянули в сферу своего влияния Египет и Кипр, – напомнил Кеннеди.
   – Верно. Пожалуй, ваша догадка близка к истине, Джон. А другие лучи?
   – «Сталинградский» луч упирается в Мальдивские острова, – сообщил Даллес.
   – Гм... Допустим... хотя... я бы, скорее, поставил на Белуджистан, – Айк придвинул к себе глобус и прикидывал по нему направление лучей пентаграммы. – На кой чёрт Советам эта россыпь островков, едва торчащих из воды? Для базирования флота у них рядом Индия, практически – их основной союзник, вместе с Китаем.
   – Чем дольше я присматриваюсь к действиям красных, – заметил Кеннеди, – тем хуже я их понимаю. Они действуют как-то бессистемно, но при этом в некоторых случаях события затем вдруг внезапно обретают смысл. Как будто вдруг складывается некий геополитический паззл, который мы не можем понять до тех пор, пока он вдруг не сложится. Так было и с Египтом, и с Индокитаем... Иногда мне кажется, что они действуют в расчёте на очень далёкую перспективу, как будто считают, что их красная империя будет существовать ещё несколько тысяч лет.
   – Мне кажется, вы слишком усложняете, Джон, – ответил Эйзенхауэр. – А что этот... м-м-м... Воронеж?
   – «Воронежский» луч провести сложнее всего, – продолжал Даллес. – На таких расстояниях малейшее отклонение уже приводит к большим ошибкам на дальнем конце. Он проходит через Белоруссию, Прибалтику, Данию, Шотландию, причём идёт почти точно или чуть севернее часовни Росслин, древнего храма, построенного потомками рыцарей-тамплиеров. Далее уже сложно сказать точно, линия пересекает Гаити или Доминиканскую республику, и указывает примерно на границу Колумбии и Панамы.
   – Думаю, тут вы слегка ошиблись, Аллен, – поправил его Эйзенхауэр. – В этом направлении красных может заинтересовать только один объект...
   – Панамский канал! – догадался Кеннеди.
   – Именно.
   – А куда показывает «Тамбовский» луч? – Кеннеди увлекла и затянула эта зловещая географическая игра.
   – В Калифорнию, сэр, – ответил Даллес. – Приблизительно в район Фриско.
   – Fuck!!
   – И теперь у меня вопрос на 64 тысячи фунтов, – продолжал Кеннеди. – Куда смотрит песец?
   – Туда же, сэр. В Калифорнию.
   – Что-о?
   – Песец смотрит в Калифорнию, сэр, – повторил Даллес.
   Айк внимательно разглядывал спутниковый снимок.
   – Циркуль и наугольник, на которых сидит песец, совпадают с направлением его взгляда?
   – Да, сэр, – подтвердил Даллес. – Мы сразу подумали, что это стрелка, которая куда-то показывает, и начали копать именно поэтому.
   – И эта стрелка видна только сверху, – заключил Эйзенхауэр. – Со спутника.
   – Чёрт подери... вы правы, сэр, – упавшим голосом произнёс Даллес.
   – Вы хотите сказать, что красные строили эту статую в расчёте, что мы увидим её со спутника? – уточнил Кеннеди.
   – Конечно. Они, фактически, прислали нам билеты в партер. В первый ряд, – мрачно произнёс Айк. – Так вот, мистер Даллес. Песец смотрит не на Сан-Франциско. Он смотрит чуть севернее, в Монте-Рио.
   – Почему вы так решили, сэр? – спросил Даллес.
   – Потому что только там, в Богемской роще, есть объект, равный ему. 40-футовая цементная сова, – ответил Эйзенхауэр. – Полагаю, вам известно, что в Богемской роще собираются члены Богемского клуба, которые решают, каким путём будет идти Америка и весь Западный мир. Одним из символов клуба является гигантское изваяние совы, воздвигнутое в 1929-м году.
   И вот теперь русские посадили у себя в Урюпинске пятидесятифутового цементного песца, который сидит, положив лапу на земной шар, смотрит на нашу Богемскую сову и облизывается!
   – God damn... – упавшим голосом пробормотал Даллес.
  
   #Обновление 30.04.2017
  
  
   Работа советской разведки в странах Азии, прежде всего – в Японии, с самого начала была затруднена необходимостью подбора соответствующих кадров. Если в прочих азиатских странах иностранцы могли действовать более-менее открыто, то в Японии работать было сложно. Иностранных рабочих в страну не завозили, каждый «гайдзин»-иностранец оказывался под плотным контролем японских спецслужб.
   Приходилось рассчитывать только на представителей китайской и корейской диаспор, и малых азиатских народов Советского Союза, но с ними тоже были трудности. Европейцу сложно отличить китайца или корейца от японца, а вот японцы своих соседей различают очень хорошо.
   Ситуация несколько улучшилась после образования Коминтерна, который установил контакты с прогрессивными японскими партиями – Коммунистической и Социалистической, а также только начавшим формироваться движением «новых левых», центром которого была в период 1959-60 гг студенческая лига «Дзенгакурен» (Национальная федерация студенческого самоуправления). В этот период КПЯ ещё не отошла от марксистско-ленинских позиций и не присоединилась к либеральным демократам в требованиях возврата Курильских островов (В реальной истории с 1968 г КПЯ требует возврата не только Южных Курил, а вообще всех Курильских островов)
   Лидер партии Сандзо Носака неоднократно бывал в Москве, и у него оставались там дружеские связи. К тому же у Первого Главного управления имелся на него компромат: в период репрессий 1937 года Носака написал донос на своего товарища по партии Кендзо Ямамото, также находившегося тогда в СССР. В результате Ямамото с женой попали в мясорубку ежовских репрессий. По указанию Серова, этот донос разыскали, на случай, если в будущем председатель КПЯ начнёт проводить собственную политику и требовать возврата Курильских островов. В этом случае, имея на руках компромат, ему бы мягко напомнили, что скандал можно устроить громкий.
   (Странно, что этот компромат не был использован в реальной истории. Донос был обнародован двумя японскими репортёрами, Кобаяси и Като, из коммунистической партийной газеты «Акахата» 27 сентября 1992 года, вскоре после 100-летнего юбилея Сандзо Носака. Они приобрели этот документ во время поездки в Москву. После скандала Носака был исключён из КПЯ, лишён статуса почётного председателя КПЯ и ему прекратили выплату партийной пенсии. Через год после разоблачения Носака умер в своем доме от старости в возрасте 101 года.)
   Приструнив излишне самостоятельного председателя компартии, Коминтерн и Первое Главное управление обратили внимание на идеологически близкую коммунистам Социалистическую партию Японии, последовательно выступавшую за захват власти парламентским путём. Один из лидеров партии Инэдзиро Асанума в 1959 году побывал в Пекине, где во время выступления назвал США общим врагом китайского и японского народов.
   Коминтерн с помощью дотаций и уговоров убедил Асануму поддержать начатую «новыми левыми» из «Дзенгакурен» и поддержанную КПЯ вместе с левым крылом социалистов кампанию против продления на следующие 10 лет «договора безопасности» с США, по которому американцы удерживали острова Рюкю и Окинаву.
   В Японию переправили большое количество пропагандистской литературы антиамериканского содержания. Основной акцент в пропаганде делался на полное неуважение американцев к культуре и традициям японского народа. Американцам припомнили и атомные бомбардировки Хиросимы и Нагасаки, и многочисленные изнасилования японских женщин и девушек, и даже повальную конфискацию самурайских мечей, проводившуюся во время оккупации, в конце 1945 года. Эти книги и журналы, выполненные в традиционной технике японской манги, распространяли в школах и ВУЗах, а также среди молодых рабочих японских предприятий.
   Коминтерну не удалось предотвратить раскол Социалистической партии Японии на правую и левую партии, произошедшего в январе 1960 года, в результате которого председатель партии Мосабуро Судзуки подал в отставку, считая себя ответственным за это размежевание, и её следующим лидером стал именно Асанума. Под его руководством социалисты Японии вместе с коммунистами устроили довольно крупные массовые выступления против американской оккупации. Разумеется, эти выступления в тот период не могли достигнуть своей цели. «Договор безопасности» всё равно продлили, но вот отношение к американцам в Японии было серьёзно подпорчено, несмотря на все усилия либеральных демократов, откровенно «ложившихся» под американцев. На Окинаве и островах Рюкю даже случались нападения на американских военнослужащих, жестоко подавлявшиеся военной полицией, и оттого вызывавшие ещё большую ненависть к оккупантам. Ситуация усугублялась отличиями в языковом и этническом составе населения Рюкю и Окинавы от населения крупных островов Японии. В этой ситуации Коминтерн с некоторой помощью японской компартии и социалистов пропагандировал идею отделения Рюкю и Окинавы от Японии, с последующим выводом американских баз и построением независимого государства социалистической ориентации.
   Идея «республики Рюкю и Окинавы» оказалась неожиданно популярной среди населения островов, уставших от необходимости обслуживать наглых американских оккупантов. В течение всего 1960 года на островах было неспокойно. Подъём кооперативного движения в Европе после создания Средиземноморского экономического партнёрства (АИ, см. гл. 05-07) натолкнул функционёров Коминтерна на мысль предложить населению Рюкю и, особенно, Окинавы, гарантированный канал сбыта для любой продукции, производящейся на островах. Раз в неделю острова обходил неприметный кораблик под филиппинским флагом, торговые агенты скупали производившийся на островах текстиль, тростниковый сахар, ананасы, бататы, и кораблик вёз всю продукцию в СССР и Северную Корею. Взамен торговали деревом, которого в Японии всегда не хватало, продавали дешёвое советское оконное стекло, и прочие подобные товары, происхождение которых сложно было отследить. Одновременно торговые агенты раздавали иллюстрированные буклеты и мангу на японском, рассказывающие о сути кооперативного движения.
   Последовавший рост производства привёл к объединению мелких производителей на островах в кооперативы, которые могли производить и продавать существенно больше продукции. Расчёт Коминтерна был на создание на островах новых рабочих мест и отвлечение рабочей силы от обслуживания американских баз. Эффект оказался даже больший, чем ожидалось. Владивосток, Хабаровск и другие города Дальнего Востока были завалены дешёвыми ананасами и тканями, бататы и тростниковый сахар шли, в основном, в Северную Корею, заметно улучшив снабжение населения. Американцы на этом фоне испытывали заметные трудности со вспомогательным персоналом и даже были вынуждены завозить рабочих с Филиппин (АИ).
   Такая активная деятельность Социалистической партии не могла не вызвать яростного противодействия японских правых, особенно стоявшей на откровенно фашистских позициях Патриотической партии «Великая Япония», в том числе её лидера Сатоси Акао, и его мафиозного подельника, босса якудзы Ёсио Кодама. Проследив по «документам 2012» судьбу Инэдзиро Асанума и Сандзо Носака, аналитики 20-го Главного управления выяснили, что в «той» истории 12 октября 1960 года Асанума был зарезан прямо во время выступления в парламенте 17-летним студентом Отоя Ямагути, придерживавшимся ультраправых взглядов. Терять ценного союзника явно не хотелось, однако прямые предупреждения, сделанные эмиссарами Коминтерна самому Асануме, не достигли цели – он считал, что опасность, угрожающая ему, сильно преувеличена.
   Коминтерн попросил помощи у Первого Главного управления и китайской разведки. Спасать упрямого японца пришлось против его собственного желания. Китайские специалисты приготовили несколько доз рицина и вместе с советскими разведчиками продумали пути подхода к Кодаме и Акао. Японские коммунисты, уже несколько лет участвовавшие в работе Коминтерна, взялись следить за Ямагути и негласно охранять председателя социалистической партии.
   12 октября Асанума выступал на политических дебатах в парламенте, в Токио. Его взялись сопровождать под видом секретарей и помощников несколько сотрудников Коминтерна. Перед началом дебатов они проложили поперёк «сцены», на которой стояла трибуна, тонкую, но прочную проволоку. В ненатянутом состоянии она лежала на полу почти незаметно. Асанума выступал с речью, когда на него через всю «сцену» бегом бросился молодой парень, сжимавший в руках традиционный японский короткий меч «вакидзаси». Коминтерновец, ожидавший нападения, резко натянул проволоку, Ямагути запнулся об неё и полетел через всю «сцену», ударившись головой о трибуну. Вакидзаси он выронил при падении, меч улетел вперёд и упал прямо под ноги Асанумы. Ещё четверо коммунистов-японцев, входивших в подготовленную и натренированную Коминтерном группу охраны, тут же навалились на Ямагути. Студент яростно сопротивлялся, и его пришлось оглушить ударом молотка по затылку.
   (На сохранившейся видеозаписи убийства http://www.youtube.com/watch?v=D4KROpdUkrM видно, что убийцу с трудом скрутила целая толпа, поэтому без оглушения справиться с ним было бы нереально.)
   Асанума с ужасом смотрел на меч, лежащий у него под ногами. Несостоявшегося убийцу скрутили по рукам и ногам, надев на него две пары заранее приготовленных наручников, и передали полиции (АИ, к сожалению). Парламентские дебаты были сорваны, а телевизионщики из NHK и фотограф газеты «Майнити» Ясуси Нагао позднее получили Пулитцеровскую премию за потрясающий репортаж с места событий (Реальная история)
   Однако история на этом не закончилась. Примерно через месяц, с интервалом в пару недель, главарь всей японской якудзы, куромаку Ёсио Кодама (букв. — «руководитель, действующий за чёрным занавесом») и председатель Патриотической партии «Великая Япония» Сатоси Акао умерли в собственных постелях, при невыясненных обстоятельствах (рицин в организме человека разлагается достаточно быстро). Якудза попыталась мстить, но кому именно мстить – было не вполне понятно, прямых улик против Социалистической партии у якудзы не было. К тому же Коминтерн передал японским коммунистам изрядное количество оружия и посодействовал с боевой подготовкой, да ещё и помог скрытно переправить в Японию несколько боевых команд спецназа ГРУ. В результате коммунистическая и социалистическая партии Японии были вынуждены объединить усилия, чтобы выжить.
   В Японии на тот момент было более 100 тысяч членов якудзы, но они были распределены по всей стране и часто враждовали между собой. Только недавно закончилась проходившая с 9 по 27 августа 1960 г в Осаке война между группировками Ямагути-гуми и Мэйю-кай, в ходе которой произошёл большой передел собственности, а сама банда Мэйю-кай после гибели главарей перестала существовать.
   (В 1958 году полиция оценивала численность якудза в 70 тыс. человек, в 1963 году — в 184 тыс. человек, объединённых в 5,2 тыс. банд, в 1982 году — в 103,3 тыс. человек, более 2,4 тыс. банд, в 1988 году — в 86,3 тыс. человек, 3,2 тыс. банд)
   Когда боевики якудзы начали устраивать нападения на японских социалистов, они внезапно получили невероятно жёсткий по японским обычаям отпор. Несколько банд якудзы были поголовно вырезаны, либо перебиты выстрелами в голову. Делу помогало и то, что члены якудзы, именуемые «гокудо», традиционно не скрывались, пользуясь в обществе даже определённым уважением. Якудза никогда не держала в тайне свою внутреннюю структуру, иерархию, имена боссов и расположение штаб-квартир, а с начала 50-х японская полиция вела подробный учёт группировок и официальных членов японской организованной преступности. Эту информацию Коминтерну удалось раздобыть при помощи взяток. К действиям против якудзы привлекли северокорейский спецназ, который работал по точно установленным целям.
   Даже боевые действия якудзы против социалистической партии и коммунистов, с участием банд в несколько сотен человек, подобные штурму «района красных фонарей» Минами в Осаке, в августе 1960 года, не были успешными. Коминтерн подготовился к масштабным боевым действиям. Банду Ямагути-гуми в Осаке при попытке применить к социалистам ту же тактику, что использовалась против банды Мэйю-кай, покрошили в жёстком контактном бою северокорейские спецназовцы, применяя холодное оружие и пистолеты с глушителями. Северокорейцы использовали кевларовые бронежилеты и защитное снаряжение советского производства, которые давали им решающее преимущество, снижая уязвимость. Они же обучили японских коммунистов, среди которых было немало ветеранов войны, и помогли им с оружием и снаряжением.
   В ответ японские коммунисты при технической поддержке Коминтерна и ГРУ, и информационной помощи 20-го Главного управления КГБ СССР провели в Токио и Осаке акции, получившие внутри КГБ закрытое наименование «операция «Химейер». Два тяжело бронированных радиоуправляемых бульдозера, полностью снесли квартал Минами в Осаке и подобный квартал «красных фонарей» Ёсивара в Токио (АИ).
   Хотя большинство увеселительных кварталов с барами, публичными домами и наркопритонами, именуемых «юкаку», были официально закрыты по принятому в Японии закону от 1958 года, часть из них была слишком прибыльной, чтобы вот так просто прекратить работу из-за какого-то там закона, принятого парламентом. Но когда вместо полиции, которую всегда можно подкупить, приехали бронированные «до бровей» бульдозеры и начали крушить собственность якудзы, «не отвлекаясь» даже на выстрелы из гранатомётов, гангстеры поняли, что противник им не по зубам. Бульдозеры утюжили оба квартала несколько часов, пока не кончилось топливо (АИ).
   После этого главарь Ямагути-гуми Кадзуо Таока, претендовавший на титул куромаку после смерти Ёсио Кодамы (АИ), пошёл на попятную и прислал в штаб-квартиру Социалистической партии письмо с предложением переговоров. Инэдзиро Асанума согласился.
   На переговорах Таока задал только один вопрос:
   – Кто действовал против нас?
   – Вам лучше не знать, – коротко ответил Асанума.
   – Так я и думал. Мы были слишком самонадеянны, – Таока был сама вежливость. – Пожалуйста, примите наши извинения. Больше мы вас не побеспокоим, если вы не станете трогать нас.
   Хотя якудза ранее последовательно выступала против коммунистической и социалистической партий, главари мафии хорошо понимали, что в изменившихся условиях коммунисты и социалисты, скорее всего, сотрудничают с Коминтерном, а ресурсы Коминтерна невообразимо превосходят возможности гангстеров. За Коминтерном стояли Советский Союз, Китай и Северная Корея, отнюдь не забывшие художества японских оккупантов, а Организация Варшавского договора, Индия и Индонезия были готовы им помочь.
   – Принято, – Асанума и Носака тоже не хотели эскалации конфликта.
   После этих переговоров стычки прекратились, и в дальнейшем стороны строго соблюдали вооружённый нейтралитет.
  
   Вскоре после разговора Даллеса с Эйзенхауэром и Кеннеди, на неприметной скромной вилле в Западной Вирджинии собрались несколько человек, сосредоточившие в своих руках миллиарды и невероятную власть. Они с интересом выслушали сообщение Аллена Даллеса и долго разглядывали фотографии, сделанные агентами ЦРУ в Урюпинске и других городах.
   – Не знаю, как вы, господа, а я теперь десять раз подумаю, стоит ли появляться в этой вашей Богемской роще, – заметил руководитель Федеральной Резервной системы США Уильям Мартин. – Чёрт знает этих красных, что там у них на уме.
   – Меня беспокоит другое, – добавил глава Совета по международным отношениям Джон Макклой. – Если люди мистера Даллеса не напутали с ориентацией этой статуи, это, я бы сказал, такой очень прозрачный намёк со стороны красных. «Мы всё про вас знаем». И что куда хуже, мы про их тайное руководство не знаем практически ничего, кроме того, что оно, несомненно, существует. Вот чем нужно озадачить ваших людей, мистер Даллес. И немедленно. Вы должны выяснить, кто стоит за этим. Кто дёргает Хрущёва за ниточки? Не думаете же вы, что он – самостоятельная политическая фигура? Стоит только его послушать, когда он начинает говорить без бумажки, и сразу ясно, что у этого дурака не хватило бы мозгов и на сотую часть того, что выкинули за последние лет пять Советы. По-моему, он – явная марионетка, вопрос только – чья именно?
   – Я уже отдал соответствующие распоряжения, господа, – успокоил всех Даллес. – Мои люди уже занимаются этим вопросом. Хотя быстрого результата не обещаю. В СССР нашим агентам очень сложно работать. Их общество сильно политизировано, пронизано осведомителями Кей-Джи-Би, люди часто попросту шарахаются от иностранцев, а те, что идут на контакт, редко представляют интерес для нас. В основном контактируют диссиденты из числа гуманитарной интеллигенции и мелкие предприниматели – их там называют странным термином «фар-цов-щи-ки», – Даллес прочёл слово по слогам, заглянув в свой блокнот.
   Представление о «мелком предпринимательстве» в СССР у Даллеса было своеобразное.
   – Ерунда, откуда они могут знать всё? – скептически возразил Нельсон Рокфеллер. – Мы никогда не афишировали само существование Богемского клуба. Я думаю, красные засняли территорию рощи со своего шпионского спутника, так же, как и мы, послали своего шпиона для уточнения, пересчитали на фото припаркованные лимузины, и решили нас немного припугнуть, исключительно наудачу.
   – Учредительное заседание Бильдербергского клуба мы, знаете ли, тоже не афишировали, – произнёс голос из тёмного угла. – Однако, эти бешеные арабы как-то о нём пронюхали.
   – Там, безусловно, имело место предательство, вероятнее всего – банальный подкуп обслуживающего персонала, – ответил Даллес.
   – Да при чём тут персонал, Аллен? – раздражённо буркнул Гарольд Хант. – Как они узнали, что именно в эту дату, в этом месте соберутся несколько десятков человек, держащих в руках судьбы мира?
   – Прослушивали телефоны? – предположил Мартин.
   – А это под силу каким-то арабам? – скептически спросил Хант.
   – Думаю, прослушкой занимались не арабы, – ответил Даллес. – Они просто наняли американских или европейских специалистов. Мы самым тщательным образом расследовали все ниточки этого дела за прошедшие годы. Все следы сходятся на арабских радикалах из Палестины. Но не так давно выяснились другие очень существенные детали. Финансированием операции занималась разведка Саудовской Аравии, а деньги террористам выделили несколько ультрарадикальных арабских шейхов, исповедующих так называемый ваххабизм – это такое отдельное течение в исламе, крайне фундаменталистское.
   – Никогда не слышал, – буркнул Рокфеллер. – А на кой чёрт это понадобилось саудовским шейхам?
   – Они крайне враждебно настроены к сионизму и Израилю, – ответил Даллес. – Шейхи сочли Бильдербергскую встречу «слётом высокопоставленных сионистов».
   – Отчасти можно сказать, что они угадали, – проскрипел из своего угла Виктор Ротшильд.
   – Этих саудовских мерзавцев необходимо примерно наказать, чтобы им неповадно было, – заявил Хант.
   – К сожалению, все выявленные нами фигуранты по делу погибли во время переворота 1956 года в Саудовской Аравии, в результате которого к власти пришёл король Таляль, – ответил Даллес. – Мы продолжаем копать дальше, но в ходе переворота была уничтожена почти вся саудовская правящая династия, и множество ниточек уже навсегда оборвано.
   – Вот этот переворот – тоже очень запутанная история, – заметил Мартин. – Кому, чёрт подери, тогда помешал Сауд?
   – Египтянам. Очевидно же, это была месть за организованное Саудом убийство Насера, причём месть стихийная, – ответил Ротшильд. – Поверьте моему опыту, я долго занимался Ближним Востоком. Саудовская разведка всегда действовала предельно жёстко, не останавливаясь перед физическим устранением противников. Мое мнение – Сауд опасался, что Насер организует военный альянс с Ираком, Сирией и Иорданией, а это означало бы для него нежелательное усиление Хашимитской династии, с которой Саудиты соперничали в господстве над Ближним Востоком. Насколько реальным был бы такой альянс – это ещё вопрос, конечно, но Сауд сделал свой выбор, и это его погубило.
   В стране было полно египетских паломников. Кто-то вбросил в толпу слух, что Сауд приказал убить Насера, и толпа вспыхнула разом. Они захватили армейские склады с оружием и устроили бойню, а доблестное ЦРУ в это время праздновало Рождество. (АИ, см. гл. 02-21)
   – Да, это был очень обидный прокол, – признал Даллес.
   – А это не Советы подстроили? – подозрительно спросил Хант. – У них, вроде бы, шашни с Талялем?
   – Мы проверяли эту версию, – ответил Даллес. – Доказательств нет, и, в общем, Советы от этого переворота больших политических дивидендов не получили. Да, Таляль согласился войти в их организацию стран-экспортёров нефти, но держит красных на расстоянии, не позволяет им разместить на Аравийском полуострове военные базы, и не даёт пропагандировать коммунизм.
   – Да, но его премьер ас-Сайд – откровенно розовый, если не красный, да и нефть они продают за советские рубли, а не за доллары, – заметил Хант. – Так что, если политических дивидендов красные и не получили, то вот экономические получают в полный рост. Да ещё они там мутят какие-то совместные проекты, что-то с озеленением пустыни...
   – Чушь собачья, – отмахнулся Ротшильд. – Вот продажа нефти за рубли – это серьёзно, это для нас очень раздражающий фактор, но пока что не удаётся добиться заметных подвижек в этом вопросе.
   – Мы работаем против стран-членов ОПЕК по этой проблеме, – ответил Даллес. – Но там тоже всё непросто. Они организовали совместную службу безопасности (АИ), специально для противостояния деятельности западных разведок. Похоже, её работу курирует египетская разведка «Мухабарат аль-Амма», а уж её-то точно контролирует Кей-Джи-Би.
   – То есть, вы хотите сказать, что в ОПЕК у красных всё схвачено? – скривился Мартин. – И за что только мы платим вам такие деньги, Аллен?
   – Господа, я, всё-таки, не волшебник, – развёл руками Даллес. – Я не могу вырвать из ноздри волосок, загадать желание, и сделать так, чтобы оно исполнилось. Работа разведки обычно долгая и кропотливая, она связана со множеством ошибок и разочарований. На Ближнем Востоке мы ещё неплохо продвигаемся, за счёт обычной продажности арабов, а вот в Венесуэле и Гватемале работать почти невозможно, чуть что – эти проклятые пеоны (крестьяне) кричат: «Бей гринго!»
   – Иногда мне кажется, Аллен, что в последние лет пять вся деятельность вашей конторы состоит из сплошных ошибок и разочарований, – ядовито заметил Макклой.
   – Это всё мелочи, господа, – перебил Ротшильд. – Наши основные инвесторы сейчас обеспокоены распространением коммунизма в Азии. После того, как Индия попала в сферу влияния красных, после фактической потери Индокитая, у нас сокращаются возможности для развития нашего основного бизнеса.
   Он не произнёс этого вслух, но все понимали, о каком основном бизнесе идёт речь. Богатство английской аристократии было основано на торговле опиумом, выращивавшимся в Индокитае и Пакистане, прежде всего – в Восточном Пакистане (бывш. Бенгалия, сейчас Бангладеш). Оно было заложено в период Опиумных войн в Китае, и на протяжении всего 20 века опиум продолжал приносить огромные доходы английским лордам. (см. Джон Коулман «Комитет 300»)
   – До меня дошли сведения, – продолжал Ротшильд, – что красные что-то замышляют на севере Пакистана. В начале года Хрущёв посетил Афганистан, и провёл переговоры с Захир-Шахом. Сейчас афганцы при техническом содействии Советов строят у себя современную ирригационную систему, будут собирать талую воду с гор. Чёрт с ними, но вот проникновение красных в Пакистан весьма обеспокоило нашего главного инвестора.
   – Мы в курсе этой ситуации, – ответил Даллес. – Передайте её величеству, что она может не беспокоиться, у нас всё под контролем.
   – А что они там задумали? – поинтересовался Мартин.
   – Красные собираются присоединить к СССР долину Читрал, изолированное горное королевство на севере Пакистана. В нашем консульстве в Пешаваре работает в должности политического советника пакистанский полковник, уроженец этой долины. Он поддерживает связь с соплеменниками и в курсе всех тамошних дел.
   – Вы хотите сказать, красные замышляют переворот и аннексию? – спросил Макклой.
   – Нет, это был бы просто подарок для нашей пропаганды, – усмехнулся Даллес. – Они готовят референдум, чтобы всё было законно, хотя бы внешне, примерно так же, как мы в прошлом году присоединили Гавайи. Подобный прецедент у Советов уже был. 17 августа 1944 года к ним присоединилась республика Тува – такое же горное микрогосударство. Разница в том, что Тува и до того была сателлитом Советов, а Читрал всегда тяготел к Пакистану.
   – А пакистанцы собираются спокойно сидеть и смотреть, как у них оттяпывают кусок территории? – спросил Хант.
   – Нет, конечно. При англичанах Читрал был частью Британской Индии, вместе с Пакистаном. Официально, сейчас это не их территория, к тому же Пакистан испытывает серьёзные проблемы с экономикой. Поэтому они не решились сразу послать в Читрал свои войска, хотя мы, разумеется, предупредили пакистанское руководство о планах Советов, а сейчас уже поздно, – пояснил Даллес. – Положение осложнено тем, что с ноября по апрель-май горные перевалы занесены снегом, и сообщение с долиной прерывается. Авиация из-за сложных погодных условий летает нерегулярно, да и аэродром в долине далеко не лучший.
   – Но что там понадобилось красным? И как они собираются осуществлять транспортную связность? – спросил Рокфеллер. – Насколько я знаю, Советы опиумный мак не выращивают.
   – У красных есть дирижабли, которые не зависят от аэродромов, и могут пришвартоваться на небольшой площадке с мачтой, размером с футбольное поле, – пояснил директор ЦРУ. – А вот что им там понадобилось – мы до сих пор ломаем головы. Есть одно предположение… В долине часто находят драгоценные камни. Возможно, где-то есть выходы горных пород, которые размываются талой водой или реками. Возможно, красные об этом как-то пронюхали.
   – Вы что-то предпринимаете для противодействия красным? – спросил Рокфеллер.
   – Безусловно, мы уже приготовили для них сюрприз. Я не буду вдаваться в подробности, но мы наняли банду местного киргизского царька, сбежавшего от Советов ещё в войну, – ответил Даллес.
   – Залейте эту долину кровью, но не допустите её присоединения к Советам, – распорядился Макклой.
   – Разумеется, сэр, – заверил Даллес. – Дело несколько осложняется тем, что сеансы радиосвязи с нашими наёмниками не всегда удаётся проводить регулярно. Станция у них маломощная. Мы снабжаем их патронами и батареями для рации, сбрасывая грузы с самолётов на парашютах. Но весной красные, по договоренности с Захир-Шахом, разместили на севере Афганистана свои зенитные ракеты (АИ, см. гл. 05-10), и летать стало намного опаснее. Конечно, пока они по нашим самолётам не стреляют, но если начнётся заварушка, сами понимаете, со снабжением будут проблемы.
   – А вы не пробовали надавить на этого Захир-Шаха, или дать ему денег? – спросил Хант. – Заставить его вынудить красных убрать ракеты?
   – Конечно, пробовали, но он что-то юлит и делает вид, что ему неизвестно ни о каких ракетах, – пояснил Даллес. – То ли красные его крепко держат за яйца, то ли пообещали ему что-то такое, из-за чего он даже взятки брать от нас не хочет. Возможно, они увязали размещение ракет со своей помощью по системе ирригации. Мы над этим работаем, но пока результата не получили.
   – Понятно, – кивнул Макклой. – Держите нас в курсе, Аллен.
   – Конечно, сэр, обязательно.
  
   Во время этого совещания горные перевалы уже завалило снегом, и сообщение с Читралом было нарушено. Племя Рахманкул-хана вошло в долину с территории Афганистана, через проход Борогил, за несколько дней до того, как снег закрыл перевалы, рассчитывая легко захватить княжество, сорвать референдум, и в течение долгой, шестимесячной зимней изоляции безнаказанно расправиться со всеми сторонниками сближения с СССР. Вот только в Читрале их уже ждали.
   К проведению референдума готовились сразу по многим направлениям. В каждом селении ещё в начале лета развернули открытые кинотеатры. Там вечерами показывали мультфильмы для местных детей, короткие документальные фильмы о социальном устройстве советского общества и государства, и художественные фильмы, в качестве наглядной иллюстрации жизни людей в СССР. Большинство людей в долине вообще ни разу не видели ни одного фильма, и волшебство кинематографии покорило их с первого сеанса, тем более, что все фильмы демонстрировались с озвучкой на дардском и языке племени калаша. Ассоциативная связь – «шурави» привезли вкусную еду и кино» – установилась сразу же. Древняя римская стратегия «Хлеба и зрелищ!» не подвела.
   Ещё вернее завоевало симпатии населения открытие для товаров из Читрала гигантского рынка Советского Союза. До этого производство в долине, по 6-7 месяцев отрезанной от всего остального мира, почти не развивалось, работая только на удовлетворение собственных потребностей населения, остававшихся мизерными при отсутствии всяких экономических перспектив.
   Теперь же, после налаживания регулярного воздушного сообщения, жители долины получили возможность продавать советским партнёрам все излишки производимых товаров. Главной статьёй экспорта для Читрала стали фрукты, как свежие, так и переработанные в виде консервов и джемов, натуральные соки, сыры и другие молочные продукты, способные более-менее долго храниться, а также ковры ручной работы и натуральные шерстяные ткани.
   Ковры из Читрала в СССР раскупались моментально – жилищное строительство в стране набирало темпы, а висящий на стене ковёр служил заодно дополнительной шумоизоляцией, особенно в хрущёвках первых серий, которых успели настроить уже порядочно. В новых домах, построенных по улучшенным проектам, шумоизоляция была существенно лучше, но сформировавшаяся традиция вешать ковёр на стену оказалась живучей. Само собой, ковры клали и на пол, для теплоизоляции, особенно в семьях с маленькими детьми, поэтому спрос был большой и постоянный.
   Непосредственно перед референдумом в селениях показали короткий обучающий фильм, где объяснялось, что такое референдум, зачем он проводится, как пометить нужный пункт в бюллетене для голосования, какие бюллетени будут считаться недействительными, и т. д.
   Пока крестьян обучали, как правильно голосовать, советские «специалисты» установили контакт с бывшим командиром Читральских Скаутов, полковником Гази Шахзада Мухаммедом Мата уль-Мульком. Его разрабатывали профессионалы, они использовали и его обиду на Пакистан, и желание ещё послужить родине в должности командира воинской части, которой он отдал лучшие годы своей жизни, и уважение солдат и младших офицеров к своему бывшему командиру. В итоге полковник Мата уль-Мульк принял предложение возглавить Читральских Скаутов, если народ выскажется на референдуме за присоединение к СССР. Самим Скаутам, являющимся ядром вооружённых сил Читрала, было гарантировано сохранение статуса их воинской части, денежного содержания и привилегий.
   Аналогичным образом психологически обрабатывали и дворцовую стражу – роту из 100 человек, охранявшую принца и регента. При работе с ними использовали их преданность принцу Мухаммеду. Охрану принца предупредили, что в долину проникла банда Рахманкул-хана, стремящегося по приказу и за деньги Соединённых Штатов сорвать референдум и убить принца с регентом. В общем-то, им даже не соврали – прослушивание телефонных разговоров политического советника консульства США в Пешаваре полковника Шахзада Хусвахт уль-Мулька дало КГБ неоспоримые доказательства связи Рахманкул-хана с американской разведкой.
   (Оба полковника – выходцы из правящей династии, потому и фамилии у них одинаковые)
   Охрану принца усилили советскими спецназовцами, они тренировались вместе с читральскими охранниками, вместе питались, и спали в той же казарме. Среди спецназовцев были как русские, так и украинцы, и белорусы и выходцы из республик Средней Азии – таджики, узбеки и казахи, в общем, целый интернационал. Подбирали многонациональную команду специально, чтобы показать местным, что в советском обществе людей ценят не по национальности, а по профессионализму.
   В итоге через полгода совместных тренировок советские и местные солдаты сдружились и считали друг друга настоящими братьями по оружию, ведомыми единой целью.
   У местных чиновников не было опыта подготовки всеобщих голосований. Они несколько затянули процесс, и в итоге референдум пришлось назначить на 10 декабря. Банда Рахманкул-хана провела две недели, разделившись на несколько отрядов и скрываясь в горных ущельях. Это ещё больше обозлило бандитов, но они не посмели нарушить план, составленный в ЦРУ. План предполагал, что в ночь перед референдумом основная часть банды нападёт на Читрал-Форт и уничтожит принца с регентом, а несколько малых групп бандитов устроят нападения на участки для голосования в крупных селениях, и учинят там показательную резню для запугивания населения. Всего в долину вошло несколько сотен бандитов, точное число на момент проведения референдума установлено не было. Их заметили наблюдатели, занимавшие позицию в горах возле прохода Борогил, но сосчитать не смогли. Банда Рахманкул-хана прошла в долину ночью, на лошадях, под прикрытием снегопада, и сумела быстро рассеяться в горах. Падающий снег очень скоро запорошил следы. Опыт ухода от преследования советскими пограничниками у Рахманкул-хана и его людей был многолетний, и позволял не без оснований рассчитывать на успех. Тактику советских войск он знал, как свои пять пальцев.
   К счастью, у бандитов не всё шло так гладко, как они рассчитывали, да и советская тактика, как пришлось в скором времени убедиться Рахманкул-хану, с 40-х годов претерпела серьёзные изменения. Их заметили охотники из числа местных жителей и сообщили о вооружённых пришельцах властям. На разведку выдвинулись Читральские Скауты. Их небольшие передовые дозоры не вступали в бой с противником, и старались вообще себя не обнаруживать, ограничиваясь только наблюдением. В состав каждого дозора были включены один-два советских спецназовца с рацией и прибором лазерной подсветки целей. Для этой операции ОКГ-целеуказатели пришлось позаимствовать из нескольких частей в ГСВГ – техника была совсем новая, только-только начавшая поступать на вооружение Советской армии, в войсках их было ещё немного.
   Советские войска в долине были представлены спецназовцами ГРУ, зенитчиками с малокалиберной зенитной артиллерией, подразделением сапёров и военными строителями, которые сначала расширяли и удлиняли аэродромную ВПП, а затем занялись укреплением Читрал-Форта. Внутри пространства, огороженного стеной, были вырыты траншеи, установлены наполненные камнями и землёй габионы, оборудованы пулемётные гнёзда и позиции для стрелков. Средневековый форт превратился внутри в современную крепость. Едва ли она была неприступной, но доставить хлопот штурмующим определённо могла. Для безопасности принца и регента под дворцом было оборудовано бетонированное подземное убежище-бункер. Регент, принц и министры правительства спустились туда, чтобы переждать штурм.
   В ущелье, ведущем к калашским долинам, было оборудовано несколько хорошо укреплённых и вооружённых пулемётами и автоматическими гранатомётами блок-постов. Вместе они составляли глубоко эшелонированную систему обороны, чтобы не допустить противника к мирным жителям.
   Киргизы Рахманкул-хана оказались неплохо вооружены. ЦРУ предоставило им карабины Гаранда, в том числе несколько штук с оптическими прицелами, лёгкие миномёты и гранатомёты, и даже переносной пусковой станок для 70-миллиметровых авиационных НУР. К счастью, боекомплект к тяжёлому вооружению у бандитов был небольшой – на лошадях много тяжёлого железа не увезёшь, а им ещё пришлось везти на себе корм для лошадей и еду для себя. Банда передвигалась, ведя в поводу вьючных лошадей, нагруженных кормом и патронами. Задержка с референдумом обернулась против Рахманкул-хана – за две недели корм для лошадей подошёл к концу, часть животных пришлось забить. С питанием для бандитов проблемы были решены, но приходилось очень осторожно разводить костры. Киргизы страдали от холода в горных ущельях, начались обморожения, и к середине декабря банда уже балансировала на грани бунта.
   Известие о референдуме Рахманкул-хан воспринял едва ли не с большей радостью, чем крестьяне Читрала – он уже не знал, как сдерживать соплеменников, измученных тяжёлыми условиями в зимних горах. В ночь перед референдумом банда Рахманкул-хана вошла в столицу Читрала и осадила Читрал-Форт. Город не был обнесён стеной, поэтому бандиты беспрепятственно просочились в него под покровом темноты, мелкими группами по несколько человек, и соединились непосредственно возле форта.
   Началась перестрелка. Бандиты упёрлись в стену, со старинной средневековой башни по ним били несколько пулемётов, один из них – крупнокалиберный. По углам стены оказались незамеченные их лазутчиками пулемётные гнёзда – их оборудовали в последний момент.
   Пулемёты на башне и по углам стены киргизам удалось подавить выстрелами гранатомётов. Ещё две реактивных гранаты высадили ворота Читрал-Форта. Створки не рухнули, они лишь перекосились и повисли в приоткрытом состоянии. Пришлось потратить ещё несколько гранат, чтобы освободить проход.
   Миномёты бандитов открыли огонь по двору Форта, затем приданные банде американские наёмники, выполнявшие роль военных советников, дали залп неуправляемыми ракетами. 16 ракет перепахали внутренний двор, часть защитников дворца были ранены осколками, но в целом наполненные землёй габионы и окопы полного профиля уберегли обороняющихся. По знаку Рахманкул-хана бандиты бросились на штурм. Сам хан не спешил входить в форт, предпочитая командовать снаружи.
   Толпа улюлюкающих киргизов вломилась во внутренний двор крепости через проём выбитых ворот, и тут же за воротами внутри форта загрохотали взрывы. Вломившиеся во двор бандиты попали на установленное вечером перед штурмом минное поле. Прыгающие мины взлетали в воздух и лопались на высоте около метра-полутора, пронзая пространство смертоносным роем осколков.
   Переполошённые звуками перестрелки и разрывов мин местные жители проснулись, женщины бестолково забегали, собирая детей, мужчины, более привычные к опасности, похватали оружие – винтовка здесь была у каждого – и повыскакивали на улицы. Здесь их встречали вышедшие из засады на окраинах города Читральские Скауты под командованием полковника Мата уль-Мулька. Сержанты Скаутов тут же брали на себя командование, формируя из горожан стихийно собирающихся вокруг солдат, подобие народного ополчения.
   По бандитам сразу с нескольких сторон хлестнули пулемётные очереди. Несколько киргизов бросились назад, но тут в проёме ворот полыхнуло пламя. Советские сапёры подготовили для атакующих целую кучу сюрпризов. В боковых стенах проёма ворот были проделаны бойницы. В толще стены сапёры оборудовали позиции для двух огнемётчиков. Они и отсекли прорвавшихся стеной пламени.
   – Ловушка! – в ярости взревел Рахманкул-хан. – Нас кто-то предал! Отступаем!
   Поздно.
   Рахманкул-хана поймали «на живца».
   Он вдруг осознал, что с неба, сквозь грохот боя, доносится рёв самолётных моторов. За взрывами и криками своих людей Рахманкул-хан не сразу услышал звук, которого так опасался – звук турбовинтовых двигателей тяжёлого самолёта. Всё вокруг внезапно залил ослепительный свет. Фигуры бандитов оказались как на ладони. Алые струи трассирующих пуль располосовали ночь. Со стороны это напоминало косой огненный ливень. «Ганшип» Ан-12, оснащённый 4-мя пулемётами ГШГ-7,62, изящно накренясь на левый борт, кружил вокруг Читрал-Форта в смертоносном хороводе. Рахманкул-хан увидел, как его люди падают, даже не один за другим, а сразу десятками.
   – Проклятые ференги! Они снова нас подставили! – хан спрятался в тени дома, вместе с несколькими наиболее преданными ему людьми, лихорадочно соображая, что делать дальше.
   Инстинкт велел бежать, но бежать на юг было смертельно опасно. До прохода Ловари им не добраться – извилистая горная дорога то идёт по ущелью вдоль реки, где слева – крутой горный склон, а справа – бурлящая вода, то проходит через густонаселённые селения – Бирболак, Аюн, Гахират, Дрош, Миркхани. Там их наверняка будут поджидать засады, а сам перевал Ловари уже наверняка занесён снегом. В самом городе, и южной части долины снега нет, здесь даже в декабре обычно тепло, от 0 до 12 градусов. На каменистой почве чётких следов не останется, но дорога здесь, по сути одна, с севера на юг.
   Хан видел, что путь на север отрезан – на севере лежал аэропорт, сейчас там с рёвом садились советские десантные самолёты. Они доставили подкрепление. Хан, разумеется, не мог этого знать, но операцией руководил лично командующий ВДВ генерал-полковник Василий Филиппович Маргелов.
   Проходов в горах, окружающих долину, было немало, но все они, кроме Ловари на юге, и Борогила на севере, расположены очень высоко, на высоте от четырёх с половиной до пяти с половиной тысяч метров. В декабре все они перекрыты снегом. Большой группой, раскапывая снег, пробиться теоретически можно, но только если на хвосте не висят солдаты противника.
   Промедление было подобно смерти. Рахманкул-хан приказал окружавшим его сподвижникам рассредоточиться и отходить в горы, к востоку от города.
   – Если повезёт, попробуем прорваться на Гилгит.
   Но для этого им нужно было пересечь реку. Декабрьская вода отнюдь не манила искупаться. Пересекать горную реку вброд, ночью – крайне опасно. К тому же зимняя ночь в горах, без возможности развести костёр и просушить мокрую одежду – верная смерть от холода. В паре километров ниже по течению был мост – единственный в городе, но его наверняка охраняли. Всей бандой можно было бы попробовать смять охрану, но сейчас, когда от банды оставались жалкие остатки, об этом нечего было и думать. Единственной надеждой оставалось найти на берегу лодку.
   Перебираясь от дома к дому, старательно прячась в тенях от света ксеноновых прожекторов ревущего над головами «ганшипа», бандиты начали отступать на юг, попутно присматриваясь, не лежит ли где-нибудь у прибрежной лачуги лодка. Вокруг свистели пули, слышалась беспорядочная стрельба – Читральские Скауты и вооружившиеся гражданские с энтузиазмом отстреливали одиночных бандитов, которым удалось случайно избежать ливня свинца, хлещущего с неба. С севера доносился рёв моторов и лязг гусениц – к городу приближались советские десантники с самоходными артустановками АСУ-57. Самолёты взлетали с аэродрома Хорог в Таджикистане, всего в 180 километрах от столицы Читрала, но из-за сложных метеоусловий несколько запоздали. Большую часть боевой работы пришлось проделать спецназу ГРУ и Читральским скаутам. Зато «ганшип» неожиданно оказался даже более эффективен, чем ожидалось первоначально. Он положил большую часть банды, не ожидавшей подобного свинцового ливня сверху.
   По первоначальному плану предполагалось перехватить банду по пути от прохода Борогил к столице Читрала, заблокировать на дороге и расстрелять с воздуха. Но из-за задержки с организацией референдума, банда Рахманкул-хана, вместо движения сосредоточенным отрядом разделилась и рассредоточилась по горным укрытиям. Пришлось ждать, пока бандиты снова соберутся вместе.
   С юга донёсся ещё один звук, на этот раз – рокочущий стрёкот вертолётных моторов. На этот раз у ЦРУ оказался ещё один туз в рукаве. Полковник Хусвахт уль-Мульк, не надеясь только на Рахманкул-хана, нанял среди кочующих в Пакистане пуштунских племён отряд наёмников, чтобы в критический момент поддержать атакующих. Своей базой они предсказуемо выбрали городок Дир в северном Пакистане, чуть южнее прохода Ловари. Столицу Читрала от перевала Ловари по прямой отделяло всего 55 километров. ЦРУ предоставило полковнику и его пуштунам 6 транспортных вертолётов S-58. Рахманкул-хана о них собирались предупредить в последний момент, передав письмо в сброшенном с самолёта грузе боеприпасов и продовольствия. Но в суматохе замысел не сработал, как планировалось. Груз для бандитов был сброшен по месту их предыдущей дислокации, когда они уже покинули своё убежище, выходя на исходные позиции для атаки Читрал-Форта.
   Вертолёты летели над рекой, и уже приближались к мосту в столице. Чуть севернее было открытое пространство вокруг Читрал-Форта, на котором они планировали приземлиться. Но сейчас эту площадку полосовали огненные трассы, и вертолётчикам пришлось искать другую зону приземления. Тщательно рассчитанный замысел операции ЦРУ рассыпался на глазах. Редкий план выдерживает столкновение с реальностью – так случилось и на этот раз.
   Один из вертолётов приземлился на крошечном пятачке недалеко от моста, остальные ещё кружили в воздухе, подыскивая место для посадки. Лётчики установили связь с американскими наёмниками из банды Рахманкул-хана. Американцы, отчаянно ругаясь, умоляли вытащить их из разверзшегося ада. Лётчики, услышав своих, поспешили на выручку.
   Пуштуны и американские наёмники вытащили крупнокалиберный пулемёт на станке, установили его и открыли огонь по «ганшипу», продолжавшему преследовать отступающих бандитов. Попасть в него им не удалось, но советским пилотам пришлось подняться выше потолка наиболее эффективного огня пулемётов, и поражать цели стало заметно сложнее. К тому же пулемёты ГШГ-7,62, совершенно новые, были ещё недостаточно доведены. После первого огневого шквала, обрушенного на бандитов, один из четырёх пулемётов на борту самолёта отказал. Через несколько минут боя отказал и второй. Огневая мощь «ганшипа» снизилась наполовину, что уже ставило под угрозу советский план встречной контртеррористической операции.
   Вертолёты противника оказались для советских войск в долине полным сюрпризом. Вначале их приняли в темноте за своих, и огня по ним не открывали. Но когда с места приземления вертолёта был открыт огонь по кружащему над городом Ан-12, советские зенитчики спохватились.
   На берегу реки, у въезда на мост, замаскировавшись под деревьями, стояла 57-миллиметровая зенитная самоходная установка. Вторая такая же занимала позицию на другом берегу. Вместе с небольшим отрядом спецназа, зенитчики охраняли мост. ЗСУ ожила, мотор заработал, длинные тонкие стволы опустились на прямую наводку.
   Две огненные струи разорвали темноту. Приземлившийся вертолёт взорвался на месте, превратившись в рванувшийся к небу шар пламени. Очередь смела пулемётный расчёт и нескольких американских наёмников, а также – надежды Рахманкул-хана на эвакуацию по воздуху. Хан понял, что через мост ему не прорваться. Оставалась одна надежда – уходить в горы, с расчётом затеряться, отсидеться, а затем пробираться прочь из долины. Положение осложнялось тем, что киргизские бандиты Рахманкул-хана внешне заметно отличались от местных дардов, и затеряться среди местного населения у них не было шансов.
   ЗСУ подняла стволы и взяла на прицел следующий вертолёт. Две огненные трассы прошили машину в воздухе, вертолёт взорвался, во все стороны полетели оторвавшиеся лопасти главного ротора. С другого берега неширокой – около 110 метров возле моста – реки ударила вторая зенитка. Промах. Четыре оставшихся вертолёта бросились в разные стороны, стремясь выйти из зоны досягаемости зениток. Их экипажам и пуштунским наёмникам вербовщики из ЦРУ пообещали лёгкую прогулку, которая внезапно превратилась в огненный ад.
   Третий вертолёт был сбит советскими зенитчиками через несколько минут над селением Аюн и упал в реку. Три оставшихся сочли за благо убраться как можно дальше. Перевал Ловари оказался закрыт снежной тучей, и ещё один вертолёт врезался в склон горы на подходе к нему. Два уцелевших приземлились в городке Дир, доставив полковнику Хусвахт уль-Мульку и его американским хозяевам печальные известия.
   Сопровождавшие Рахманкул-хана бандиты не горели желанием идти на Гилгит. Этот путь был долог и опасен, к тому же уводил их от Ваханского коридора, где на кочевых стоянках оставались их жёны, дети и скот. Киргизы заспорили, сначала – тихо, затем, постепенно распаляясь, всё громче и громче. Они не заметили, как потеряли осторожность.
   За бандитами из-за невысокой каменной ограды наблюдал местный житель, обычный крестьянин. Его звали Хасан. Всю свою жизнь он работал в поле, пас коз, периодически ходил на охоту. Когда вокруг резиденции мехтара среди ночи началась стрельба, он проснулся, схватил винтовку и выбежал на улицу, как и большинство жителей. Сержант Читральских Скаутов велел ему занять позицию за оградой, и наблюдать, что он и сделал.
   Рахманкул-хан с подельниками, на свою беду, заспорили недалеко от этого места. Их перепалка привлекла внимание крестьянина. В темноте спорящих не было видно, они стояли на тёмном фоне стены соседнего дома. Он положил винтовку поверх изгороди и приготовился.
   Внезапно ночь превратилась в день – всё ещё круживший над городом «ганшип» осветил своими прожекторами улицу. Хасан, наконец, увидел спорщиков. Один из них был одет богаче остальных и держался как командир.
   Бандиты, испугавшись света, попытались укрыться в тени. Главарь повернулся. Местный житель сориентировался моментально. Он приложился, взял главаря на прицел, и выстрелил. Пуля попала Рахманкул-хану в позвоночник между лопаток, и он рухнул, как подкошенный. Его подельники, не видя стрелявшего, открыли беспорядочный ответный огонь. Хасан сразу после выстрела спрятался за оградой, переполз немного в сторону, в тень, выбрал момент и свалил ещё одного бандита. Остальные, решив, что по ним работает русский снайпер, попрятались в тенях. Самолёт с прожектором пролетел дальше, вновь наступила тьма.
   Подельники Рахманкул-хана, потыкав своего главаря стволом винтовки, убедились, что он не жилец, бросили его и разбежались. Через несколько минут крестьянин осторожно подобрался к лежащему и осветил его факелом. Убедившись, что перед ним действительно богатый бандит, Хасан деловито обобрал покойника, забрал оружие, патроны, иностранные деньги, богато украшенный серебром кинжал, снял добротные сапоги. Поразмыслив, он решил, что за главаря бандитов ему могут и награду дать. Хасан отнёс трофеи домой и вернулся с обычным плотницким топором.
   Тем временем высадившиеся в аэропорту советские десантники выдвинулись к городу, соединились с Читральскими Скаутами и начали методичную зачистку. Множество бандитов, группами по два-три человека, или поодиночке, пытались под покровом темноты выбраться из города и скрыться в горах. Их перехватывали, тех, кто не сдавался сразу – кончали на месте.
   Полковник Гази Мухаммед Мата уль-Мульк, временно принявший командование Читральскими Скаутами, был немало удивлён, когда к нему проводили совершенно обычного местного жителя, с винтовкой за плечами и двумя отрубленными головами бандитов в руках. С голов ещё капала кровь. Полковник тут же позвал командира советских десантников. Советский майор тоже очень удивился. Взяв отделение Скаутов и нескольких десантников, они отправились на место, указанное Хасаном. Там действительно лежали два обезглавленных трупа. Крестьянин честно предъявил свои немудрёные трофеи. Их ему так же честно оставили, только сфотографировали всю коллекцию, и пересчитали доллары, переписав номера купюр. Связавшись с Москвой по радио, командир десантников доложил, что Рахманкул-хан Джапаркулов убит местными ополченцами в ходе нападения на Читрал-Форт.
   Полковник Мата уль-Мульк доложил обстановку регенту ур-Рахману и принцу Мухаммеду, затем привёл к ним Хасана. Крестьянин рассказал, как он убил вражеского главаря.
   – Молодец! – похвалил его регент. – Получишь награду.
   Его не обманули. Через пару дней Хасан получил в награду пятьдесят баранов от правительства Читрала и премию в 10 тысяч рублей от правительства СССР. Голову хана Скауты насадили на кол и выставили возле ворот Читрал-Форта, под охраной двух часовых.
   Утром стало известно о ещё нескольких нападениях в дальних селениях в долине Ярхун, в северной части Читрала, выше по течению реки. Небольшие группы бандитов разгромили и сожгли участки для голосования, убили несколько десятков мирных жителей, и отступили в горы. На их поиски вертолётами были отправлены команды спецназа и Скаутов.
   Центральные и южные селения не пострадали. Группы бандитов, назначенные Рахманкул-ханом для нападения на участки для голосования, услышали шум самолётов и перестрелку в столице. Сложив 2+2, они сообразили, что операция пошла не так, как планировалась, забили на приказы хана и решили отсидеться в горных укрытиях. Советские десантники вместе с Читральскими Скаутами отлавливали остатки банды ещё в течение месяца, выкуривая их из ущелий и пещер. В ходе выкуривания применялись вертолёты Ми-4 и Ми-4Ш, вооружённые неуправляемыми ракетами, а также штурмовики Ил-40 и бомбардировщики Ил-28, применявшие ракеты К-5Н с лазерным наведением, и бомбы объёмного взрыва.
   Референдум был проведён в запланированные сроки, на следующий день после нападения на Читрал-Форт. За присоединение к СССР проголосовали около 90 процентов населения. Тем, кто голосовал «против», был предоставлен выбор – возможность сразу эмигрировать в Пакистан, или подождать развития событий, присмотреться и решить по обстановке – уехать или оставаться.
   После подсчёта голосов уже на второй день стало ясно, что народ Читрала высказался за присоединение к СССР. Регент ур-Рахман и принц Мухаммед выступили перед собравшимися на площади возле Форта жителями. Регент рассказал о плане постепенной интеграции с Советским Союзом. В переходный период основная роль отводилась местным Советам старейшин, которые затем предполагалось преобразовать в Советы депутатов трудящихся.
   Затем регент объявил, что с настоящего момента княжество Читрал преобразуется в Народную республику Читрал, а он сам возглавит временное переходное правительство до проведения всеобщих выборов в Совет Старейшин республики. Совет должен был провести Съезд депутатов трудящихся, более привычно именуемый Курултай, на котором предстояло принять Конституцию республики и сформировать правительство. Каких-либо серьёзных кадровых перестановок на первом этапе не планировалось, министры вполне справлялись со своими обязанностями, а других взять было, в общем-то и негде.
   В понедельник, 12 декабря 1960 г глава временного правительства Читрала Шахзада Асад ур-Рахман и его официальный заместитель, принц Мухаммед Саиф уль-Мульк Насир обратились с ходатайством в Верховный Совет СССР принять Народную республику Читрал в состав СССР. Ходатайство было удовлетворено на внеочередной сессии Верховного Совета СССР. 15 декабря Указом Президиума Верховного Совета СССР «О принятии Народной республики Читрал в состав СССР» она была принята в РСФСР на правах автономной республики, причём для неё был установлен особый статус центрального подчинения. (АИ).
   Читральские Скауты были в тот же день приведены к присяге. Несколько офицеров, из числа высшей знати не приняли результаты референдума и подали в отставку. Их должности заняли младшие офицеры, происхождением попроще. Неожиданное повышение для них стало подарком судьбы. Командование Скаутами официально принял полковник Мата уль-Мульк, также принявший присягу Советскому Союзу. За смелые и профессиональные действия при защите Читрал-Форта от банды Рахманкул-хана и при последующей зачистке остатков банды многие солдаты и офицеры из числа Скаутов получили советские награды (АИ).
   Согласно договорённости, Скауты сохраняли свое знамя, форму, знаки отличия и ранее заслуженные награды. В часть были направлены несколько советских военных советников, медики и специалисты по вооружению, которые должны были помочь солдатам и офицерам побыстрее освоить советское оружие, снаряжение, и тактику.
  
   Министр иностранных дел Пакистана Манзур Кадыр вызвал в МИД советского посла Михаила Степановича Капицу и вручил ему ноту протеста, но тем и ограничился. Пакистанское руководство в этот период вело сложные переговоры с Индией о принадлежности Кашмира, и к второму конфликту, теперь уже с Советским Союзом, было явно не готово. К тому же в тылу у Айюб Хана уже начал мутить пуштунов правитель Афганистана Захир-Шах, намеревавшийся создать великий Пуштунистан. В этих условиях Айюб-Хан обоснованно опасался войны на три фронта, понимая, что Индия, Афганистан и СССР совместно способны разорвать Пакистан в клочья. Перевалы, ведущие в Читрал были завалены снегом, и предпринять какие-либо решительные меры Айюб-Хан не мог.
   Известия о разгроме банды Рахманкул-хана, и, особенно, о принятии Читрала в состав РСФСР, были восприняты в континентальной Западной Европе – безразлично, в Великобритании и США они вызвали реакцию, близкую к бешенству. Советский представитель в ООН Валериан Александрович Зорин, однако же, резонно возразил, что США только-только присоединили к себе Гавайские острова на правах 50-го штата. Он также указал, что Читрал находится не в Европе, и его присоединение к СССР не нарушает Ялтинских и Потсдамских соглашений о нерушимости послевоенных европейских границ.
   В ответ на выпады американского посла при ООН Джеймса Джерри Уодсворта, сменившего Генри Кэбот Лоджа в сентябре 1960 года, Зорин резонно заявил:
   – Оставьте свои двойные стандарты, господин Уодсворт. Вы только что присоединили Гавайи. Вы прекрасно знаете, что Советский Союз находится в своём праве, и может поступить точно так же. Народная республика Читрал присоединилась к СССР в результате законно проведённого референдума об изменении политического строя и государственного статуса, и его результаты никто не сможет оспорить.
   В США в этот период шёл процесс передачи власти от президента Эйзенхауэра к вновь избранному президенту Кеннеди, и всерьёз заниматься делами какого-то мизерного горного королевства, находящегося у чёрта на рогах ни у уходящего президента, ни у приходящего, особого желания не наблюдалось. После нескольких дней консультаций ООН признала присоединение Читрала к СССР внутренним делом обоих государств (АИ).
  
   #Обновление 07.05.2017
  

23. Обновление флота.

  
  К оглавлению
  
   В 1960-м году в СССР продолжалось обновление состава военно-морского флота. Вошли в строй 2 последних крейсера, заложенных по проекту 68бис и достроенных как проект 70П – «Варяг» и «Владивосток». Крейсеры отправились на Тихоокеанский флот. С их вводом в строй количество крейсеров ПВО проекта 70П достигло 7, ещё 14 были переоборудованы по проекту 70К с сохранением части артиллерийского вооружения (АИ, см. гл. 04-17).
   Начатая ещё сразу после войны реконструкция судостроительных заводов в 1956-57 годах получила «второе дыхание» после образования ВЭС и роста объёма морских перевозок. Одновременно со строительством новых кораблей проводилась масштабная модернизация промышленности, призванная обеспечить возможность постройки крупнотоннажных судов на имеющихся заводах, и одновременно шло строительство нового судостроительного кластера на Дальнем Востоке. Новые заводы строились в бухте Большой Камень и в Советской Гавани.
   Строительством крупных кораблей в этот период особо не увлекались – из крупного строили только авианосец «Минск», вертолетоносцы «Архангельск» и «Киев». Вертолетоносцы спроектировали с учётом опыта эксплуатации трофейных британских авианосцев, и строили «по гражданским нормам», на базе корпусов гражданских судов. Эти вертолётоносцы не имели ничего общего с крейсерами проекта 1123, они были построены как универсальные десантные корабли-доки, хотя при решении ими противолодочных задач в док-камере вместо высадочных средств размещались малые патрульные катера. Для выполнения противолодочных задач они оснащались вертолётами ПЛО, сначала – Ми-4М, впоследствии заменёнными на Ка-25, а затем и на Ка-27 (АИ). Вертолётоносцы так же получили гидроакустический комплекс с выдвижной антенной большого размера, и буксируемой протяжённой антенной, зенитно-ракетные комплексы М-1 с размещением ракет в общей УВП справа в носовой части, реактивные бомбомёты, торпедные аппараты для запуска противолодочных торпед, а впоследствии – ракетоторпед. Вертолётоносцы оснащались складными причальными мачтами для дозаправки и обслуживания противолодочных дирижаблей (АИ).
   При выполнении задач ПЛО вертолётоносец становился центром информационно-ударной сети из вертолётов, патрульных катеров, самолётов береговой авиации ПЛО и дирижаблей, одновременно поддерживая постоянную связь с объединённым командованием ПВО / ПЛО / ПРО страны, сформированным в начале 1962 года (АИ). Всего предполагалось построить 6-8 таких вертолётоносцев, которые затем, после увеличения дальности полёта баллистических ракет на подводных лодках противника, можно было бы использовать как десантные.
   Продолжалось строительство эскортных кораблей, которых с развитием морских перевозок между странами ВЭС требовалось всё больше. В основном строили сторожевые корабли проекта 159. Основным эсминцем в этот период был принят проект 61И (АИ, см. гл. 03-12). Головной корабль «Комсомолец Украины» был заложен по проекту 61И 15 сентября 1959 года на заводе № 445 в Николаеве и спущен на воду 31 декабря 1960 года. Его сдача флоту планировалась на конец 1962 года.
   В качестве перспективного эсминца взамен забракованного из-за недостаточного водоизмещения проекта 58 был выбран проект 1134, но в значительно изменённом варианте. При его обсуждении возник спор, так как таких крупных эсминцев, водоизмещением более 7 тысяч тонн, у нас тогда не строили.
   – Ничего себе эсминец! – весьма непосредственно отреагировал главком ВМФ Сергей Георгиевич Горшков, – Это уж, скорее, крейсер получится!
   – Почему? – возразил Хрущёв. – Вот у вас крейсера проекта 68бис, они же 70 К и П, по 18 тысяч тонн, считаются лёгкими, а тут вы, Сергей Георгиевич, семитысячник хотите крейсером объявить. И что? Боксёрскую классификацию для крейсеров примем? Крейсер «в весе пера»?
   Никита Сергеевич прекрасно понимал подоплёку реплики Горшкова – офицерам на крейсерах полагалась другая норма «денежного довольствия», т.е. более высокая зарплата. Он помнил, что в «той» истории летом 1962 года, воспользовавшись эффектными результатами стрельб, его «развели» на переклассификацию ракетных эсминцев проекта 58 в крейсеры, хотя они со своими 4340 тоннами стандартного водоизмещения на крейсер не тянули ну совсем никак.
   Перед совещанием он беседовал с адмиралом Кузнецовым, который глубоко изучал по присланным документам «будущую историю» ракетных флотов СССР и США. Кузнецов рассказал, что у американцев будет похожая история с большими фрегатами, оснащёнными ракетным оружием, которые затем переклассифицируют в крейсеры. («Южная Каролина», «Калифорния» и д.р.)
   Раскусив намерения Горшкова, Никита Сергеевич продолжил свою мысль:
   – Я Николаю Герасимовичу уже говорил по этому поводу (АИ, см. гл. 04-17), и сейчас повторю – старые артиллерийские эскортные корабли небольшого размера для переоснащения ракетным оружием подходят плохо. Ракеты – оружие мощное, но и габаритное при этом. Вон, на эсминцы 30-го проекта ЗРК М-1 воткнули едва ли не с мылом. (Там же). На эсминцах 56 проекта тоже накувыркались с размещением ракет, и всё равно толковых ракетных кораблей из них не вышло. Поэтому предлагаю к подбору водоизмещения кораблей подходить с учётом дальнейшей модернизации, учитывая, что электронные приборы будут постепенно уменьшаться в габаритах, а вот ракету сделать одновременно мощной, быстрой и маленькой вряд ли получится.
   Давайте сделаем этот корабль таким, чтобы он мог быть чем-то вроде универсального эскортного корабля, чтобы и задачи противовоздушной и противолодочной обороны мог решать достаточно уверенно, и при этом не имел больших ограничений по мореходности, и по обитаемости был удобен для экипажа, вроде как эсминец 41-го проекта. Тогда, последовательно модернизируя эти корабли, мы сможем их строить достаточно долго. Ракетных крейсеров у нас сейчас аж 21 штука более-менее новых, меньше, конечно, чем у американцев, но пока хватит. А вот эскортных кораблей нужно побольше – это же главные рабочие лошадки флота. Давайте пока на них и сосредоточимся.
   Проектирование корабля проекта 1134 было начало, таким образом, на 2 года раньше. Главным конструктором проекта был назначен Василий Фёдорович Аникиев. Разработка технического проекта заняла всего полгода, с декабря 1959-го до середины 1960-го. (В реальной истории – с декабря 1961 до середины 1962-го). Понимая, что разработка перспективного ЗРК «Шторм» может затянуться, Хрущёв настоял, чтобы корабли 1134 проекта сразу оснащались существующими и уже более-менее отлаженными ЗРК М-1 и М-2, с ракетами 9М38Р и РД конструкции ОКБ-8 Люльева, размещаемыми в установках вертикального пуска.
   – Ракеты у Льва Вениаминовича получились очень удачные, – пояснил свою мысль Первый секретарь, – и будут модернизироваться и дальше. Это будет наша основная флотская зенитная ракета, да и на суше она послужит. Вот попомните моё слово, у американцев с 58-го разрабатывается похожая ракета, как там её?
   – «Тартар», Никита Сергеич, – подсказал Люльев.
   – Вот! Она самая! Я думаю, из неё потом может вырасти целое семейство зенитных ракет, за счёт постепенного улучшения электронной аппаратуры.
   (RIM-24 «Tartar» стала родоначальником семейства ЗУР «Standart», используемых до сих пор)
   – Вот и нам нужно получить что-то подобное. А радиоэлектронную часть и антенное хозяйство можно будет постепенно заменять в ходе последовательной модернизации, – закончил свою мысль Хрущёв.
   Первый секретарь воспринимал и корабли, и подводные лодки, и стратегические бомбардировщики в основном как платформу для запуска всё более совершенного ракетного оружия. В этой роли образцы, созданные в конце 50-х, могли прослужить ещё 50-60 лет. (Так и происходит, например, с бомбардировщиками B-52 или Ту-95)
   В качестве «главного калибра» для проекта 1134 Владимир Николаевич Челомей делал противокорабельную ракету П-35. За её основу взяли «лодочную» П-6, немного укоротили её и сделали новый, более эффективный воздухозаборник с центральным конусом для генерации скачков уплотнения. Для вооружения новых кораблей и перевооружения уже построенных разрабатывалась малокалиберная зенитная артиллерия с автоматическим наведением орудий с помощью радиолокатора, работающая в едином контуре управления с зенитно-ракетными комплексами, под управлением бортовой ЭВМ (АИ частично, см. гл. 04-17). В этот период был разработан ряд спаренных башенных артустановок с автоматическими пушками малых калибров: 30-мм АК-230, 57-мм АК-725 и 76-мм АК-726. Также тульское КБ приборостроения разрабатывало 6-ствольную 30-мм пушку для перспективной системы АК-630.
   Много строилось различных ракетных катеров, малых ракетных кораблей, сторожевых кораблей и катеров, тральщиков и прочего «москитного» флота. Эта мелочь требовалась как для патрулирования собственных прибрежных вод, так и хорошо шла на экспорт, особенно после того, как запустили в серию ПКР П-15, которой оснащались эти ракетные катера.
   В этот период строилось также много подводных лодок. Количество их разномастных проектов было радикально сокращено. Шло массовое перевооружение флота новыми дизельными подводными лодками 641-го проекта, предназначенными для замены лодок проекта 611. Первая лодка была заложена 3 октября 1957 года и передана флоту 25 декабря 1958 года. При этом было отменено проектирование и строительство целого зоопарка дизельных лодок с крылатыми и баллистическими ракетами – проекты 644, 651, 665, АВ-611, 629, сокращено количество лодок проектов 613 и 633. Сэкономленные ресурсы и время были использованы для тщательной доводки новых атомных подводных лодок. Испытательные пуски крылатых ракет проводились с оборудованных пусковыми контейнерами надводных кораблей.
   На заводе «Красное Сормово» решено было строить только дизельные лодки, так как размеры атомоходов, которые можно было там строить, лимитировались размерами речных шлюзов, через которые предстояло их проводить.
   Строящиеся лодки 641-го проекта и уже стоящие на вооружении лодки проектов 611, 613, 633 в качестве усиления вооружения получили, в дополнение к торпедам, новые крылатые ракеты «55Т», получившие в серии обозначение 3М10Т (АИ). С этими ракетами любая из старых дизельных лодок становилась носителем стратегического ракетного оружия, способным нанести удар на дистанции около 2500 километров.
   Для поражения морских целей лодки могли брать вместо части торпед сверхзвуковые ПКР «55П», в серии получившие индекс 3М10П. Недостатком этого варианта было сокращение торпедного боекомплекта. Поэтому в ЦКБ-16 Николая Никитича Исанина проводилась опытно-конструкторская работа по установке на дизельные подводные лодки ячеек УВП, либо путём врезки в корпус короткого дополнительного отсека между 1-м и 2-м отсеками, либо врезкой пусковых шахт в балластные цистерны побортно, там, где такой вариант позволяла конструкция (АИ).
   При этом была отменена на ранней стадии разработка крылатых ракет П-10 и П-20. Их предлагали разрабатывать ради подстраховки, на случай, если у Челомея возникнут трудности с доводкой П-5 и П-6. Но Владимир Николаевич со своей задачей справился хорошо, к тому же учёл подсказки, переданные из ИАЦ через ВИМИ, и добился высокой степени унификации своих изделий, не говоря уже о расширении их тактических возможностей. Его ракеты, получив радиовысотомеры и допплеровские измерители скорости и сноса, научились летать в режиме огибания рельефа местности, что позволяло им подкрадываться к цели на предельно малой высоте.
   Челомей, найдя удачную компоновку ракеты на примере П-5/П-6, взялся развивать её в целое семейство. Помимо П-35, предназначенной для вооружения эскортных кораблей, он намеревался увеличить дальность ракеты, для её применения по наземным целям. За счёт использования более экономичного варианта турбореактивного двигателя сверхзвуковая ракета, получившая наименование П-7, теперь могла поражать цели на дистанции 1000 километров, вместо 550 у П-5Д, и при этом запускалась из тех же пусковых контейнеров, что и П-5/П-6 (АИ, в реальной истории проект был отменён из-за прогресса баллистических ракет. Затем задачу увеличения дальности ПКР так или иначе пришлось решать созданием образцов П-500 «Базальт» и П-1000 «Вулкан»). Владимир Николаевич точно угадал основную тенденцию, и, помимо ядерного оснащения, распорядился уделить особое внимание варианту с обычной БЧ и высокоточной телевизионной системой наведения с лазерной подсветкой цели. Этот вариант в мае 1960-го удачно зарекомендовал себя в Греции (АИ), и теперь Челомей считал его основным.
   В этот же период шло совершенствование торпедного вооружения лодок. На базе принятой на вооружение в 1956 году торпеды 53-56 разрабатывалась акустическая самонаводящаяся модификация 53-56ВА. Подводные лодки получили также модификацию торпеды 53-57, управляемую по проводу в шланговой катушке (АИ). Параллельно разрабатывалась новая торпеда 53-61, с самонаведением по кильватерному следу. На базе торпеды 53-57 была разработана атомная торпеда 53-58 (Т-5), с ядерной боевой частью мощностью 3 килотонны, предназначавшаяся для поражения авианосных ударных соединений противника.
   Для вооружения атомных подводных лодок разрабатывалась торпеда увеличенного диаметра 650 мм. Постановление о её разработке было принято 4 марта 1958 г, и весной 1961-го ожидалось начало испытаний опытной партии на озере Иссык-Куль. Предполагалось, помимо обычной прямоходной торпеды, также разработать её телеуправляемый вариант, тоже с управлением по проводу, и самонаводящийся, с наведением по кильватерному следу.
  
   В программе строительства атомного подводного флота изменения были ещё более значительны. В постройке были торпедные лодки изменённого проекта 627, на конец 1960 года их было построено и сдано флоту 5 единиц: К-3, К-5, К-8, К-14 и К-52. Благодаря тщательной конструкторской отработке, строжайшей трудовой дисциплине на производстве, и отсутствию спешки работа шла даже более ритмично и быстро, чем когда людей подгоняли. У конструкторов было время на доработки, так как многие недостатки лодок первого поколения были учтены, благодаря «информации из ВИМИ», уже на этапе проектирования. Теперь не было проблем с текущими парогенераторами, значительно уменьшилась шумность и пожароопасность.
   Изучая в 1957 году информационную подборку по атомным подводным лодкам, подготовленную аналитиками ИАЦ (АИ, см. гл. 02-46), военно-морской министр адмирал Кузнецов с ужасом выяснил, что в «той» истории почти все АПЛ проекта 627 в период 1960-63 гг оказались небоеспособны. Причиной было применение в конструкции парогенераторов нержавеющей стали, которая при тех температурах и давлениях быстро выходила из строя из-за образования большого количества микротрещин.
   13 октября 1960 года во время похода в Баренцевом море на лодке К-8 была обнаружена протечка трубопроводов 1-го контура. В ходе ликвидации аварии произошёл разрыв парогенератора 2-го контура. В результате аварии экипаж получил большие дозы облучения. Аналогичные аварии повторялись 1 июня 1961 г и 8 октября 1961 г, в результате лодка 11 ноября 1961 г встала на средний ремонт и не смогла принять участие в походе к берегам Кубы в октябре 1962 г. По тем же причинам в 1962-1964 гг однотипная лодка К-14 также оказалась в ремонте, у неё полностью вырезали и заменили реакторный отсек. Похожая авария произошла во время учебного похода 4-10 апреля 1962 г на лодке К-52, из-за чего она также всю вторую половину 1962 г провела в ремонте. Радиационная авария, связанная с разрушением ТВЭЛов в реакторе, произошла в 1963 г на лодке К-5, также проходившей ремонт в период с 19 ноября 1960 г по декабрь 1962 г.
   Таким образом, все многоцелевые АПЛ первого поколения, строившиеся в тот период с невероятным напряжением всей промышленности страны, оказались непригодны к боевой службе, и встали на ремонт ровно в тот момент, когда были более всего востребованы – в момент Карибского кризиса. Хуже того, командование Северного флота, получив приказ отправить к Кубе подводные лодки, побоялось доложить, что все наличные АПЛ находятся в ремонте, и, выполняя приказ, послало для выполнения нереальной для них боевой задачи 4 дизельные лодки 641 проекта, фактически дезинформировав министерство обороны и высшее политическое руководство страны.
   Прояснив ситуацию, адмирал замучил требованиями разработчика парогенераторов Генриха Алиевича Гасанова и руководителя подводной атомной программы СССР академика Александрова, настаивая на замене нержавеющих парогенераторов на титановые.
   Первоначально требования Кузнецова из атомщиков поддерживал только Курчатов. Академику Александрову, который не был убеждён в необходимости применения дорогостоящего и трудно обрабатываемого титана, Хрущёв был вынужден отдать прямое распоряжение делать парогенераторы титановыми (АИ, см. гл. 02-08). Однако Гасанов, которому очень не хотелось переделывать только что спроектированную конструкцию и связываться с капризным и пожароопасным титаном, и после этого ещё сопротивлялся, пока, в итоге, Николай Герасимович не убедил атомщиков построить на Обнинской АЭС защищённый бетонным куполом наземный стенд для испытаний парогенераторов. На нём были проведены эксперименты для подтверждения информации о поведении нержавеющей стали в условиях высоких давлений, температур и радиоактивного облучения.
   Как только выяснилось, что нержавеющая сталь в этих условиях не работает, адмирал заставил Гасанова заменить материал парогенераторов на титан. Его требования в довольно категоричных выражениях поддержал Хрущёв, который с самого начала программы развития атомного подводного флота в 1954 г настаивал на применении в парогенераторах титана. С помощью специалистов ОКБ-301 Семёна Алексеевича Лавочкина, преодолев большие технологические трудности, коллектив Балтийского судостроительного завода им Орджоникидзе освоил в 1958 г технологии механической обработки и сварки титана.
   Тщательная отработка конструкции парогенераторов, и переход на новые конструкционные материалы помогли избежать тяжёлой радиационной аварии на атомной лодке К-8 проекта 627 13 октября 1960 г, и ещё целого ряда аварий и происшествий.
  
   На базе многоцелевой лодки проекта 627 была разработана лодка проекта 645, имевшая реактор с жидкометаллическим теплоносителем. Разработка велась с 1952-го по 1957 й год. Главным конструктором лодки до 1956 года был начальник СКБ-143 Владимир Николаевич Перегудов, затем работы по ней вёл Александр Карпович Назаров. При её разработке также учли выявленные в ИАЦ недостатки проекта, поэтому теперь лодки проектов 627 и 645 различались меньше, чем в «той» истории. Часть технических решений с проекта 645 перешли на 627-й, в то же время от некоторых спорных моментов, вроде переноса реакторов ближе к носовой части, отказались.
   Лодка была заложена 15 июня 1958 года, её командиром был назначен капитан 2 ранга Иван Иванович Гуляев. Сложность проекта и задержки с поставками оборудования привели к сдвигу срока сдачи флоту с конца 1960 года на начало 1962-го. Для отработки совершенно нового типа реактора в Обнинске был построен испытательный стенд, на котором проводились эксперименты по изучению его поведения на различных режимах работы.
   Конструкцию реактора изменили, теперь он представлял собой заполненную свинцом стальную капсулу, в которой размещалась активная зона. Капсула помещалась в водяной бак второго контура (АИ, см. гл. 02-08). В 1959 году на стенде в Обнинске произошла радиационная авария. По результатам расследования было принято решение, что конструкция ЖМТ-реактора требует серьёзной доводки и пока не готова для установки на боевую АПЛ. В связи с этим было принято решение доводить ЖМТ-реакторы на исследовательских подводных аппаратах, а лодку 645-го проекта достроить с использованием обычного водо-водяного реактора, как в проекте 627. В процессе достройки было принято решение переоборудовать лодку в носитель диверсионных и исследовательских глубоководных аппаратов, для чего позади рубки на корпусе были приварены крепления, к которым крепились секции модульной надстройки-банкета, в углублениях которой эти аппараты могли «парковаться».
  
   Помимо многоцелевых лодок, для слежения за авианосцами противника и их уничтожения ВМФ СССР получал атомные подводные лодки с крылатыми ракетами. Они проектировались в ленинградском ЦКБ-18 («Рубин») под руководством Павла Петровича Пустынцева. Первоначальный проект 659 после анализа информационной подборки, составленной в ИАЦ, был кардинально пересмотрен. Теперь лодка 659-го проекта больше напоминала улучшенный проект 675 (АИ, подробнее см. гл. 02-46). Она несла не 6, а 8 ракет П-6 в поднимающихся пусковых контейнерах. В качестве дальнейшего развития системы вооружения предлагалось два пути. Первый – оснащение лодок 659-го проекта ракетами П-7 с увеличенной до 1000 километров дальностью полёта, и получением целеуказания от создаваемой глобальной информационной системы СССР через спутники-ретрансляторы.
   В этом случае снималась основная проблема лодок этого проекта – невозможность выдачи целеуказания на больших дальностях, из-за чего лодка была вынуждена долго оставаться в надводном положении, пока операторы дождутся выхода ракет на рубеж обнаружения целей их бортовыми локаторами и раздадут ракетам целеуказания по полученной от них радиолокационной картинке. Теперь лодка могла выпустить одним залпом все 8 ракет и погрузиться сразу же. Ракеты шли в район цели «стаей», ориентируясь по сигналам радиолокаторов американских кораблей, и предварительному целеуказанию от самолётов дальней морской разведки, вместе с лодками образующих морскую разведывательно-ударную систему «Успех». Радиолокационную картинку одна из ракет передавала через спутник в центр управления в Москве, или на борт ближайшего самолёта, либо дирижабля морской разведки. Там оператор распределял цели между ракетами, после чего они действовали уже полностью автономно.
   Второй путь модернизации предполагал развитие до проекта 675, который теперь планировалось вооружить дозвуковыми крылатыми ракетами 3М10Т в количестве до 32-40 единиц. Конкурентом этого проекта был предложенный Сергеем Никитичем Ковалёвым вариант с установкой в пусковых шахтах лодки 667-го проекта установок вертикального пуска для 7 крылатых ракет на каждую шахту (АИ, см. гл. 04-17, в реальной истории таким образом модифицированы для запуска 154 КР «Томагавк» 4 американские подлодки типа «Огайо»). Таким образом, лодка проекта 667 могла бы нести порядка 112 крылатых ракет с дальностью полёта около 2500 километров. За счёт меньшей длины крылатой ракеты можно было избавиться от огромного «горба» позади рубки и уменьшить водоизмещение лодки до 11500 тонн. Кроме того, этот вариант выгодно отличался почти полной унификацией с лодками 667-го проекта, оснащаемыми баллистическими ракетами.
   На конец 1960 г завод № 199 имени Ленинского комсомола в Комсомольске-на-Амуре, спустил на воду две лодки 659-го проекта из 6 запланированных – К-45 и К-59. Их сдача флоту планировалась, соответственно, на июнь и декабрь 1961 года.
  
   Предельно основательный подход использовался при и разработке и постройке лодок с баллистическими ракетами. Откровенно неудачный проект 658 был забракован ещё на начальном этапе, и вместо него Сергей Никитич Ковалёв разрабатывал на базе лодки 627-го проекта субмарину проекта 667, более похожую на более поздние 667БДР / БДРМ.
   Первая из них, получившая номер К-137, была сдана флоту в середине ноября 1960 г, после успешного окончания испытаний. Её командиром был назначен капитан 2-го ранга Николай Владимирович Затеев. (В реальной истории командовал первой советской ПЛАРБ К-19 658-го проекта. Хотя в АИ проект 658 отменён, лучшей кандидатуры командира для первой ПЛАРБ на тот момент найти сложно.) При проектировании лодки и ракет, как системы оружия, была поставлена задача гарантированно превзойти американскую систему «Поларис», данные по которой были известны.
   Принцип, использованный конструктором лодки Сергеем Никитичем Ковалёвым и конструктором ракеты Виктором Петровичем Макеевым, был прост, как лом. Американский «Поларис» был двухступенчатым, имел диаметр 1,37 метра, при длине 8,53 метра («Поларис» А-1) и массу 13 тонн. Ковалёву и Макееву была также предоставлена информация из ИАЦ, о том, что «перспективные американские проекты» баллистических ракет для подводных лодок имеют три ступени, диаметр 1,8-2,1 метра, длину 10-13 метров и массу 33-60 тонн, при дальности 7800-11000 км. (характеристики БРПЛ «Трайдент-1» и «Трайдент-2»)
   Исследования различных рецептур смесевого твёрдого топлива в НИИ-125 Борис Петрович Жуков вёл с конца 1953 года, и к 1956-му добился существенных успехов. Он использовал те же компоненты, что и американцы (АИ). Исходя из полученных данных, Сергей Никитич Ковалёв заложил диаметр пусковой шахты 2200 мм, длину шахты 15 м, и массу ракеты до 65 тонн. Лодка под такую ракету выходила предсказуемо огромной, поэтому, опасаясь возможных технических трудностей, ракетный отсек сделали наборным из отдельных секций, каждая из которых содержала по 2 ракеты, а также набор аппаратуры и механизмов для их запуска. Предполагалось, что если возникнут проблемы с водоизмещением и размерами, можно будет уменьшить количество секций.
   Когда оказалось, что подводное водоизмещение лодки составит около 18 тысяч тонн, при том, что у американской лодки «Джордж Вашингтон» оно было менее 7 тысяч, и руководство страны, и командование флота выпали в осадок. Но Виктор Петрович Макеев сделал для оснащения новых лодок трёхступенчатую ракету 3М23 диаметром порядка 2-х метров, и массой 60 тонн (АИ). При создании ракеты пришлось преодолеть множество технологических трудностей, связанных с растрескиванием и деформацией крупногабаритного твердотопливного заряда. Но к началу 1960 года, когда после первых неудачных запусков твердотопливная ракета Макеева начала летать и показала дальность 7500 километров, все поняли, что она кроет «Поларис» как бык – овцу. После тщательной отработки и улучшения характеристик твёрдого топлива, а также введения в конструкцию ракеты ступени разведения боевых блоков с жидкостным ракетным двигателем, дальность увеличилась до 8400 километров, что позволяло советским атомоходам поражать цели прямо от пирса, или из акватории Белого моря, недоступного для американских многоцелевых лодок.
   Длину лодки несколько уменьшили в носовой части, в итоге вышли на подводное водоизмещение 13100 тонн (примерно как у проекта 667 БДР). Это была уже приемлемая для начала 60-х цифра. Да, лодка получалась больше и дороже американской, но и дальность стрельбы у неё выходила едва ли не вчетверо больше, чем у субмарин противника.
  
   Вместо серии из 30 малых лодок неудачного проекта А615 с единым дизельным двигателем для надводного и подводного хода и химическим поглотителем углекислоты в этот период проводилась научно-исследовательская работа по использованию на неатомных подводных лодках топливных элементов в качестве основного источника энергии для подводного и надводного хода. Проводимая с конца 1953 года НИР по созданию топливных элементов дала первые результаты – Оганес Карапетович Давтян разработал в 1958 году водородно-кислородный топливный элемент мощностью 200 ватт (В реальной истории – в 1962 г, но в АИ Давтян, Фрумкин и Багоцкий получили много информации по ТЭ). После этого были разработаны и изготовлены батареи мощностью в 1 кВт, 5 кВт, для атомных электростанций для работы при максимальных нагрузках. Эти батареи топливных элементов не требовали дорогостоящих благородных металлов для своей работы. (Реальная история, см. http://uahe.net.ua/ru/articles-ru/168-istoricheskie-aspekty-razvitiya-toplivnykh-elementov-v-ukraine.html)
   Владимир Сергеевич Багоцкий и Ирина Евгеньевна Яблокова разработали аккумуляторные батареи для первого искусственного спутника, которые затем выпускались серийно и использовались на многих советских космических аппаратах. За эти работы В.С. Багоцкий в 1956 и 1957 гг был дважды удостоен ордена Трудового Красного Знамени. После запуска первого в мире искусственного спутника Земли В.С. Багоцкий был награждён Большой Бронзовой Медалью Президента Академии наук СССР, а в 1959-м ему была присуждена ученая степень доктора технических наук без защиты диссертации. (Реальная история, см. http://polit.ru/article/2012/11/29/bagotsky/)
   В то же время под руководством академика Фрумкина шла работа по созданию твердооксидных топливных элементов на основе оксида циркония. Эти топливные элементы не требовали применения дорогостоящих катализаторов на основе платины, и могли работать не на чистом водороде, который относительно сложно получать и хранить, а на многих видах углеводородного топлива, в частности, на природном газе, и даже на бензине. Первоначально они разрабатывались для утилизации попутного нефтяного газа, но на них, с подачи академика Келдыша и адмирала Кузнецова, обратили внимание военные моряки, которых заинтересовала малая шумность, независимость от заряда/разряда аккумуляторов и возможность работы топливных элементов на биогазе, что потенциально позволяло дозаправлять лодки прямо в море, на планктонных фермах, которые на тот момент активно строились в странах ВЭС и союзных СССР арабских странах, прежде всего – на побережье Индийского океана и Персидского залива.
   (АИ, см. гл. 02-11, приблизительные аналоги производства фирмы POSCO см. http://eng.poscoenergy.com/eng/renew/_ui/down/Fuel_Cell_eng.pdf)
   В результате одна из дизельных подводных лодок проекта 613 была переоборудована в опытовое судно, на ней вместо ходовых дизелей была смонтирована энергетическая установка на основе топливных элементов. Испытания, проведённые в течение 1960 года, выявили ряд недостатков, после устранения которых предполагалось оснащать ЭУ на основе топливных элементов серийные лодки 641 проекта. Главный конструктор ЦКБ-112 Зосима Александрович Дерибин получил техническое задание на разработку модификации лодки проекта 641ТЭ с новой энергетической установкой (АИ)
  
   Подсчитывая и сравнивая ядерные потенциалы США и СССР, Эйзенхауэр и Кеннеди ещё не знали о проекте, начатом военно-морским флотом Советского Союза. Налаженная с подачи и под руководством Ивана Александровича Серова система обмена научно-технической информацией в основном обеспечивала рутинную работу НИИ и предприятий, но информационные рассылки, суммирующие все последние достижения советской и мировой науки, попадая нужному человеку, периодически давали неожиданно успешный результат.
   Когда весной 1960 года Виталий Михайлович Иевлев доложил на совещании НТС СССР о начале сборки опытного реактора ИВГ для ядерного ракетного двигателя, это сообщение попалось на глаза военно-морскому министру адмиралу Кузнецову. Он затребовал себе стенограмму совещания, а затем связался с Иевлевым и уточнил некоторые технические моменты. Затем адмирал пригласил к себе для беседы разработчика реактора ИВГ академика Александра Ильича Лейпунского, и руководителя НИИ-400 Александра Михайловича Борушко. Ленинградский НИИ-400 был головной организацией, занимавшейся разработкой торпед и морских мин.
   (Позднее – НИИ «Гидроприбор», сейчас концерн «Морское подводное оружие»)
   Военно-морского министра интересовал вполне конкретный вопрос:
   – Скажите, Александр Ильич, можно ли использовать ваш малогабаритный газовый реактор ИВГ для обеспечения энергией подводного аппарата?
   Лейпунский был озадачен:
   – Вообще-то это далеко не самый подходящий вариант. Если требуется малогабаритный реактор, то имеет смысл подумать о реакторе с жидкометаллическим теплоносителем, или о кипящем реакторе, как тот, что используется в разрабатываемых вспомогательных атомных энергоустановках для дизельных лодок.
   Для увеличения автономности дизельных лодок было принято предложение НИИ-8 о разработке вспомогательных атомных силовых установок. Необслуживаемая капсула с малогабаритным атомным реактором крепилась под килем обычной дизельной лодки, на корме, в районе винтов. Установленный в той же капсуле турбогенератор вырабатывал достаточно электрического тока для движения под водой экономическим ходом до 6 узлов. На 1960-й год отработка этой системы ещё продолжалась.
   (АИ частично. Первые эксперименты были начаты в 1958 году, но мощность реактора вспомогательной энергоустановки ТЭС-3 была признана недостаточной. В этот период ЦКБ-16, разрабатывало также титановую АПЛ проекта 661, и отказалось от продолжения работ по вспомогательным атомным энергоустановкам в пользу работы, казавшейся более перспективной. Последовал длительный перерыв в разработках. После возвращения к теме в 1971-75 гг была разработана вспомогательная атомная энергетическая установка ВАУ-6с с кипящим реактором. с 25 сентября 1979 г. по 30 января 1985 г. ПЛ Северного флота К-68 на судостроительном заводе «Красное Сормово», г. Горький прошла переоборудование по пр. 651Э http://rusdarpa.ru/?p=331)
   Важным отличием было решение оборудовать капсулу с малогабаритным реактором полноценной биологической защитой (АИ). Первоначально предполагалась только теневая защита экипажа лодки, но в этом случае многократно усложнялись любые доковые работы с лодкой. Теперь же реактор был надёжно защищён со всех сторон, и полностью изолирован от экипажа. После выработки ядерного топлива капсула подлежала замене целиком, без перезагрузки активной зоны в условиях базы, что повышало безопасность обращения. В случае возникновения аварийной ситуации капсулу сделали сбрасываемой (АИ)
   – Существующий реактор ТЭС-3 для полноразмерной дизельной лодки слабоват, а вот для относительно небольшого подводного аппарата, полагаю, вполне подойдёт, – продолжал академик. – Скорости движения у исследовательских и диверсионных аппаратов небольшие, энерговооружённости хватит. Если же нужна скорость побольше, то тут уже и реактор нужен более солидный. Это уже тема для серьёзной опытно-конструкторской работы.
   После этого разговора они встречались ещё несколько раз на протяжении 8 месяцев, а затем Николай Герасимович Кузнецов записался на приём к Хрущёву. Встреча состоялась в конце ноября 1960 года.
   В начале беседы адмирал напомнил Никите Сергеевичу в качестве исторического экскурса историю создания атомной подводной лодки проекта 627:
   – Если помните, Никита Сергеич, в первом варианте лодка должна была оснащаться одной здоровенной торпедой Т-15 с атомным зарядом. Тогда мы этот вариант забраковали.
   – Помню, – кивнул Хрущёв. – И правильно сделали, я считаю. Ракеты в перспективе оказались более универсальными.
   – Так-то оно так, но с того момента многое изменилось, – ответил Кузнецов. – На 1954-й год мы могли сделать только торпеду с электродвигателем на батареях, с дальностью хода в несколько десятков километров, идущую по прямой. Разумеется, толку от такого оружия было мало. Сейчас у нас появились возможности, которых тогда и близко не было. Мы скоро сможем создавать необитаемые подводные аппараты, управляемые по сигналам со спутников или по сигналам радионавигационных систем LORAN и «Чайка» а, в перспективе – и с программным управлением, ориентирующиеся, к примеру, по рельефу морского дна. С дальностью хода тоже проблем не будет. Я ведь не с пустыми руками к вам пришёл, – он посмотрел на академика Лейпунского. – Дело в том, что Александр Ильич успешно закончил сборку опытного реактора ИВГ, и товарищ Иевлев в ближайшее время приступит к экспериментам по созданию ядерного ракетного двигателя.
   – Да, по плану в начале будущего года должны быть первые эксперименты, – припомнил Никита Сергеевич.
   – Эксперименты на реакторе ИВГ мы начнём уже в январе следующего года, – подтвердил Лейпунский. – Стенд на Семипалатинском полигоне уже построен, к концу года введём его в эксплуатацию.
   – То есть, сейчас Александр Ильич сможет немного отвлечься от космической тематики и помочь флоту, – продолжил министр. – Мы тут с товарищами подумали, и поняли, что на наработках Александра Ильича по опытным малогабаритным реакторам можно сделать небольшую энергоустановку замкнутого цикла, для управляемого подводного аппарата, – продолжал адмирал. – С атомным реактором такой аппарат будет иметь совершенно другие характеристики. Вот, Александр Михалыч Борушко, главный конструктор НИИ-400, по моей просьбе сделал эскизный проект такого аппарата. Александр Михалыч, расскажите поподробнее.
   Борушко развернул свёрнутый в трубку плакат и повесил его на стойку:
   – Мы предлагаем использовать в комплексе имеющийся технический задел по старой разработке товарища Шамарина – торпеде Т-15, опытным реакторам товарища Лейпунского и наработки по радионавигационным системам. Это позволит разработать подводный аппарат с радиусом действия около 10-15 тысяч километров, глубиной хода не менее 1 тысячи метров, скоростью хода до 100 километров в час, оснащённый термоядерным зарядом мощностью до 100 мегатонн, либо кассетной боевой частью, выстреливающей по баллистическим траекториям одновременно или с задержкой несколько малогабаритных термоядерных зарядов небольшой мощности, но накрывающих при этом, например, территорию крупной городской агломерации.
   Такой аппарат может подвешиваться под килем существующих или перспективных атомных подводных лодок, а также надводных кораблей достаточного водоизмещения, или запускаться из прибрежных и донных пусковых установок, расположенных, например, на советском арктическом шельфе. В зависимости от системы наведения и носителя, он может быть использован либо для поражения авианосных ударных групп противника, либо для уничтожения его военно-морских баз, либо как средство дистанционного минирования в угрожаемый период, либо, как наиболее вероятное применение – в качестве «последнего аргумента» в создаваемой системе автоматического нанесения ответного удара «Периметр».
   – Погодите-ка, – не понял Хрущёв. – Мы в январе 1954-го такую разработку с вами забраковали. Типа – «целей для неё нет». Вы, флотские, сами же против этой «царь-торпеды» протестовали. А сейчас вы ко мне с похожим проектом приходите? Что, цели для неё вдруг появились?
   – В том и дело, Никита Сергеич, – ответил адмирал. – Первая версия Т-15 двигалась только по прямой, а дальность хода составляла всего 30 километров. Противолодочная оборона НАТО не подпустила бы нашу лодку на расстояние удара. Да и входы в большинство гаваней обычно извилистые и для прямоходной торпеды непреодолимы.
   Сейчас же мы можем запускать эту торпеду прямо из наших территориальных вод, и наводить её по сигналам со спутников или самолётов, либо по радиомаякам.
   – А как она на такой глубине будет принимать сигналы со спутников? – перебил Хрущёв.
   – Будет подвсплывать периодически, в заданных бортовой программой районах, для проведения обсервации, – ответил Борушко. – В том числе, по сигналам радионавигационных систем «LORAN» и «Чайка». Проведённые нами эксперименты показали, что эти сигналы достаточно устойчиво принимаются под водой на глубине около 4-х метров. То есть, она самостоятельно преодолеет все противолодочные рубежи НАТО, причём на такой глубине, которую подводные лодки ещё не скоро сумеют освоить, затем подвсплывёт, уточнит свои координаты, и направится к цели.
   – Гм... вон оно как... То есть, она, по вашему, может заплыть в какой-нибудь порт и там рвануть? – уточнил Никита Сергеевич.
   – С радионавигационной системой наведения она может зайти, скажем, в реку Потомак, дойти до Вашингтона, и относительно небольшим ракетным ускорителем подбросить свой термоядерный заряд километров на пять вверх, – пояснил Кузнецов. – При этом, в отличие от ракетного оружия, достигается много большая скрытность применения. На восточном побережье США достаточно много рек, в том числе крупных, по которым торпеда может проникнуть даже вглубь территории страны – Потомак, Делавэр, Гудзон, вообще там целая система крупных судоходных рек. Вот вверх по Миссисипи торпеда вряд ли поднимется – река имеет слишком извилистое русло. Пусковые установки торпед можно скрытно разместить, например, на кубинском шельфе, опуская их ночью с гражданских судов. Наши наработки по подводным обитаемым станциям будут как раз кстати. При этом время подхода к цели сокращается до нескольких часов. В случае войны американцев будет ждать очень неприятный сюрприз, когда они уже будут праздновать победу.
   Также у этого вида оружия есть ещё пара преимуществ. Запущенную ракету уже не получится отвернуть с траектории, если политическая ситуация вдруг изменится, а торпеду можно перенацелить уже после пуска, или совсем отменить её задание, поставив боевую часть радиосигналом на предохранительный взвод, а затем поднять из воды на судно. Также торпеда, за счёт атомной силовой установки, может неделями следовать, например, за авианосной ударной группой, или патрулировать заданный район в ожидании прохода каравана судов. По сути, она уже превращается в беспилотную подводную лодку.
   – Так... допустим, – заинтересовался Хрущёв. – А американцы в ответ могут сделать и применить по нам такое же оружие?
   – Маловероятно. Прежде всего, у них хватает бомбардировщиков и ракет. Второй момент – у нас практически отсутствуют цели для такого оружия, тогда как вся деловая жизнь в США протекает в нескольких километрах от побережья.
   – И как скоро можно сделать опытный образец? – спросил Никита Сергеевич.
   – Года через два-три, – ответил Борушко. – Задел по Т-15 у нас был законсервирован, оснастку мы тоже сохранили. У нас есть даже торпедный аппарат для Т-15, который предполагалось поставить на первую лодку проекта 627, ещё в его первом варианте. Его можно использовать для постройки прототипа донной пусковой установки.
   Сейчас под руководством Александра Ильича отрабатывается опытный образец атомного реактора, на его основе можно будет сделать энергетическую установку для торпеды. Первые ходовые испытания можно провести по готовности энергоустановки. Остальное будет зависеть от разработчиков системы управления – смотря какие варианты они смогут реализовать быстрее. Скорее всего, на доводку системы управления может уйти два-три года. «Ходовую часть» можно довести за год-полтора после начала испытаний.
   Хрущёв отметил для себя, что сроки, названные Борушко, выглядят излишне оптимистичными, но спорить не стал. «Сделают – так сделают», – решил для себя Первый секретарь: «Если просчитались со сроками – для такой необычной системы можно сроки и продлить».
   – Силовая установка там получается не слишком сложная, – пояснил Лейпунский. – Реактор мы используем от вспомогательной энергоустановки для дизельных подлодок, его уже начали отрабатывать экспериментально, турбогенератор можно сделать на основе серийных образцов относительно быстро, на первых образцах используем тот же ходовой электродвигатель, что стоял на Т-15, или его более современный аналог.
   – Насколько дорогой получается эта система? – Никита Сергеевич не мог не учитывать дополнительную нагрузку на экономику.
   – Заметно дешевле баллистических ракет, – ответил Кузнецов. – Агрегаты получаются непредельной конструкции, соответственно, достаточно надёжные. Длительная отработка может понадобиться разве что, для системы управления. Но её можно проводить уже сейчас, поставив систему управления на любой катер или небольшое судно.
   – А кто систему управления разрабатывает? – спросил Хрущёв.
   – НИИ-648, они делают системы управления для ракет «воздух-земля» и управляемых бомб.
   – А, Белов, Николай Иваныч, – вспомнил Первый секретарь. – Хорошо, я товарищу Калмыкову дам указание посодействовать и держать его работу на контроле.
   – Пока они ведут работу в рамках единой программы разработки систем автоматического управления на принципах радионавигации. Для адаптации их наработок к нашей торпеде требуется постановление Совета министров.
   – У вас проект постановления подготовлен?
   – Только в общих чертах. Мы хотели сначала получить одобрение высшего руководства.
   – Давайте-ка вот как поступим, – решил Никита Сергеевич. – Помнится, у нас Николай Никитич Исанин работает над перспективным подводным аппаратом, глубоководным спасателем для подводных лодок...
   В ЦКБ-16 Николая Никитича Исанина велись работы над различными опытными проектами подводных лодок и глубоководных аппаратов. Это был далеко не первый случай разработки в СССР подводных исследовательских аппаратов. Первый отечественный обитаемый подводный аппарат-гидростат был построен ещё в 1923 г. по проекту инженера-механика Евгения Григорьевича Даниленко (Реальная история http://www.nationaldefense.ru/includes/periodics/navy/2013/0925/233511727/detail.shtml).
   Гидростат Даниленко совершил первое погружение 2 сентября 1923 г, а 9 сентября 1923 г. был установлен первый отечественный рекорд глубины погружения – 123 метра. Гидростат Даниленко успешно применялся для различных подводно-технических работ и подводных исследований. Эстафету строительства аппаратов-гидростатов подхватил в 1926 году инженер Александр Захарович Каплановский. Его гидростат был проще и удобнее в обслуживании, чем аппарат Даниленко. В 1944-м году Каплановский построил ещё один гидростат – ГКС-В, для Аварийно-спасательной службы (АСС) ВМФ. В 1953 г. он был переоборудован для научных исследований и передан Полярному институту рыбного хозяйства и океанографии. ГКС-В стал первым отечественным подводным аппаратом, при помощи которого начали проводиться систематические научные исследования. Он успешно прослужил науке до 1965 г.
   В 1957-58 годах для подводных исследований была переоборудована боевая подводная лодка С-148 проекта 613, получившая название «Северянка». Она предназначалась для изучения промысловых рыбных скоплений и отработки способов их поиска и траления. Лодка была оснащена уникальной системой для визуальных подводных наблюдений, подводным телевидением, эхолотами и шумопеленгаторами. В 1958—1966 годах «Северянка» совершила 10 научных походов в Атлантику и Баренцево море суммарной продолжительностью 9 месяцев, пройдя 25 тыс. миль.
   В 1957-60 гг по проекту института «Гипрорыбфлот» на Балтийском заводе был спроектирован и построен современный по тому времени гидростат ГГ-57 «Север-1». В 1960 г. «Север-1» ввели в регулярную эксплуатацию. В том же году на нем был установлен отечественный рекорд глубины погружения – 609 м. Гидростат «Север-1» успешно эксплуатировался до 1978 г. и совершил более 600 погружений.
   (устройство и характеристики см. http://www.deepstorm.ru/DeepStorm.files/45-92/cda/nord1/list.htm)
   Первый отечественный спасательный колокол СК-57 для спасения экипажей затонувших подводных лодок был построен в 1956 г. В последующие годы были созданы усовершенствованные варианты: СК-59 и СК-527. В то же время на заводе «Красное Сормово» по проекту ЦКБ-112 (позже – «Лазурит») шло переоборудование дизельной подводной лодки проекта 613 в носитель глубоководного спасательного аппарата УПС (http://www.nationaldefense.ru/dyn_images/img11718.jpg). Этот небольшой, забавного вида подводный аппарат, слегка напоминавший знаменитую «жёлтую подводную лодку», стал первым в мире автономным спасательным подводным аппаратом.
   Проект ЦКБ-16 был куда более амбициозным (АИ, см. гл. 02-46). Аппарат водоизмещением 700 тонн строился с использованием новейших научных и технологических достижений. Его прочный корпус был выполнен в виде гирлянды соединённых между собой титановых сфер. Аппарат, получивший ничего не говорящее непосвящённым обозначение «20700», был оснащён «руками»-манипуляторами и мог погружаться на глубину до 1 километра. Он был спущен на воду осенью 1960 года и в течение зимы 1960-61 гг достраивался на плаву. Он мог нести, размещать под водой на грунте и затем подбирать малогабаритные контейнеры с различной полезной нагрузкой, как с научными приборами, так и с диверсионным снаряжением. Для доставки аппарата в район выполнения работ и предназначалась перестроенная АПЛ К-27.
   – Мне представляется, что начать отработку такой системы можно, – заключил Хрущёв. – Но подводный аппарат товарища Исанина и созреет раньше, и будет, к тому же, многоцелевым, то есть, сможет выполнять и разведывательно-диверсионные, и научные, и спасательные задачи. Например, сможет обнаруживать и выводить из строя гидрофонные кабели системы SOSUS, что для нас будет иметь не меньшее значение. Его эксплуатация выявит многие проблемы, с которыми вы можете столкнуться при реализации вашей разработки. Поэтому я предлагаю для координации работ по подводной тематике организовать отдельную организацию с большими полномочиями, наподобие ГРУ для армии, но с упором на морские и подводные задачи. Что скажете, Николай Герасимович?
   – Скажем, Главное управление глубоководных исследований, – тут же сориентировался Кузнецов. – Правильное предложение, Никита Сергеич, поддерживаю.
   – Тогда готовьте постановление, и впишите туда ещё учебный центр для подготовки экипажей для этих подводных спасательных аппаратов, – подсказал Хрущёв. – Я его проведу через Президиум ЦК и Совет министров. Торпеду вашу тоже будем делать, но опыт мне подсказывает, что обозначенные вами сроки выдержать будет нелегко. Сильно ругать за их срыв не будем, но и баклуши бить тоже не позволим. Из этого и исходите.
   Постановление было принято Президиумом ЦК КПСС и Советом министров через две недели, а в начале 1961 года было образовано Главное управление глубоководных исследований и войсковая часть № 45707 в г. Петродворец, ставшая учебным центром и местом тактической отработки глубоководных аппаратов. (В реальной истории образована в октябре 1976 г). Работа над «суперторпедой», получившей обозначение Т-16, началась в конце 1960 г, но предсказуемо затянулась на несколько лет.
  
   По рекомендации адмирала Кузнецова в ЦКБ-16 был откомандирован из ЦНИИ им. Академика Крылова специалист по гироскопическим приборам управления Михаил Дмитриевич Агеев (АИ частично, М.Д. Агеев работал в ЦНИИ им Крылова до 1961 г). С 1957 года Михаил Дмитриевич участвовал в разработке исследовательской глубоководной станции с ЖМТ-реактором, основной функцией которой было спасение экипажей аварийных подводных лодок и обслуживание подводных научно-исследовательских станций – «подводных домов» (АИ, см. гл. 02-46).
   Постройка и последующая доводка глубоководной станции «20700» послужило Михаилу Дмитриевичу хорошим опытом для последующей работы. В 1960-м году он защитил кандидатскую диссертацию и в 1961-м был направлен на работу в Дальневосточный политехнический институт им. Куйбышева во Владивостоке, при котором, в рамках развития Дальневосточного судостроительного кластера работала лаборатория глубоководных аппаратов и подводной робототехники (АИ, в реальной истории – в Институте автоматики и процессов управления ДВНЦ АН СССР с 1972 г). Там он занимался разработкой различных подводных роботов и необитаемых подводных аппаратов.
   Проектирование и постройка глубоководной станции «20700» стали первым этапом большой опытно-конструкторской работы, в ходе которой ЦКБ-16, ДПИ им. Куйбышева и завод № 199 в Комсомольске-на-Амуре, объединив усилия, организовали в 1961 году на базе лаборатории глубоководных аппаратов ДПИ Институт проблем морских технологий Дальневосточного отделения АН СССР, занимавшийся разработкой различных подводных роботов, «подводных домов» и исследовательских подводных аппаратов. Михаил Дмитриевич Агеев был назначен заместителем директора института, а через несколько лет возглавил его после защиты докторской диссертации (АИ частично, в реальной истории М.Д. Агеев действительно возглавил ИПМТ ДВО АН СССР, но в 1988 г. В АИ он занялся проблематикой подводной робототехники раньше, и целенаправленно.)
   Первой большой работой, которой пришлось заниматься Агееву сразу после защиты кандидатской диссертации, была разработка морской системы локального позиционирования. Задачу на её разработку военно-морской министр сформулировал так:
   – Сейчас у нас основным принципом наведения для крылатых ракет является радионавигация по сигналам навигационных систем «LORAN» и «Чайка», и выставляемых нелегальными агентами радиомаяков. Сами понимаете, что оба этих способа крайне ненадёжны. В угрожаемый период противник будет внимательно наблюдать за воздушным и водным пространством, и, как только обнаружит массированный запуск крылатых ракет, система «LORAN», скорее всего, будет выключена, что повлечёт за собой отказ наведения, и переход на инерциальную систему управления. Точность попаданий при этом, безусловно, снизится, что может повлечь срыв выполнения боевой задачи.
   Надеяться на расстановку радиомаяков силами нелегальной агентуры можно только при действиях против стран третьего мира. В США и странах НАТО контрразведка мух не ловит, поэтому нужно разработать техническое решение, позволяющее крылатым ракетам действовать без привлечения передовых наводчиков. Имеющаяся спутниковая система навигации «Циклон» имеет существенный недостаток – время обсервации составляет около 40 минут. Это годится для кораблей и судов, но для самолётов и крылатых ракет – неприемлемо.
   На июльском показе в Кап Яре академик Аксель Иванович Берг представил систему локальной навигации, разработанную в ЦНИРТИ, в которой используются несколько неподвижных приёмопередатчиков, местоположение которых известно заранее (АИ, см. гл. 05-18). По их сигналам движущийся объект может рассчитывать свою позицию, почти так же, как по сигналам «LORAN», только точнее, так как несколько передатчиков выставляются непосредственно в районе цели, а станции «LORAN» расположены дальше друг от друга.
   Ваша задача, товарищи, сделать подводные аппараты, желательно – в габаритах обычной торпеды, для применения с подводных лодок, имеющие длительную автономность, которые могли бы доставить аппаратуру разработки ЦНИРТИ в заданные точки американского побережья, уточнить свои координаты по сигналам спутников системы «Циклон», и, по сигналу со спутника или самолёта, привести радиомаяки в действие. Таким образом, даже если станции «LORAN» прекратят работу, у нас будет собственная сеть радиомаяков вдоль побережья США. Конечно, в течение 2-3 дней после начала работы они могут быть обнаружены и выловлены, но в условиях современной ядерной войны этим никто заниматься уже не будет, у американцев возникнут более насущные проблемы. Вопросы?
   Разработчики были людьми понятливыми, а адмирал обрисовал проблему и пути её решения достаточно подробно. Техническое задание с конкретными требованиями, выраженными в цифрах, было выдано через несколько дней.
   За основу подводного аппарата была взята обычная электрическая торпеда САЭТ-50, но на ней заменили свинцово-кислотные батареи на только что появившиеся более ёмкие алюминий-кислородные. Большой скорости для неё не требовалось, нужна была большая автономность, поэтому ходовой двигатель поставили менее мощный. Приёмопередатчик радиомаяка разместили на месте зарядного отделения. Антенн было две – выдвижная штыревая, и проволочная, поднимаемая на высоту до 200 метров с помощью небольшого аэростата с водородом.
   Предполагалось, что дизельная подводная лодка, или замаскированное судно, следуя вдоль побережья в угрожаемый период, запустит несколько таких аппаратов, которые подойдут к берегу, определят свою позицию по сигналам спутников системы «Циклон», и останутся на мелководье на несколько дней в режиме пассивного ожидания, пока не получат сигнал со спутника, самолёта, подлетающей крылатой ракеты или проходящего корабля. После этого они начинают работать в режиме радиомаяка, создавая радионавигационную сеть в районе цели.
  
   Адмирал Кузнецов знал, что американцы при помощи радаров, установленных в Иране и Турции, следили за запусками наших баллистических ракет. Радары отслеживали боевые части в верхней точке их траектории, что позволяло с достаточно высокой точностью вычислить и точку старта и точку падения боеголовки. После революции 1958 г радары из Ирана американцам пришлось вывезти и передислоцировать в Пакистан (АИ, см. гл. 03-10). В Турции радары тоже оставались. Поэтому перед началом заключительного этапа испытаний макеевской 3М23 – пусками на максимальную дальность, с подводного испытательного стенда на полигоне вблизи Феодосии, адмирал приказал перевезти стенд в Астраханскую область и разместить его в акватории реки Волга, как можно ближе к полигону Капустин Яр, откуда проводились большинство пусков опытных ракет. Для этого пришлось углубить дно, зато теперь американцы, даже отслеживая полёт головных частей, не могли быть уверены, что ракета запущена из-под воды, а не с наземного стартового стола, то есть, не могли уверенно определить, какая именно ракета испытывается – сухопутная МБР или морская.
   Когда первая ракетная лодка К-137 летом 1960 г была передана заводом на испытания, Николай Герасимович Кузнецов вышел на председателя ВПК Устинова с предложением провести совместное совещание с участием Главного конструктора ОКБ-385 Макеева и руководства Главкосмоса. Дмитрий Фёдорович дал согласие.
   В самом начале совещания военно-морской министр неожиданно напомнил собравшимся эпизод из нашумевшего фильма «Тайна двух океанов»:
   – Помните, там был такой момент, когда ракетой с борта атомной подводной лодки выводится на орбиту разведывательный спутник? Так вот, товарищи, должен вам официально объявить, что – пора. Передача флоту первой советской атомной подводной лодки с баллистическими ракетами запланирована на ноябрь этого года. Что скажете?
   Макеев и Королёв многозначительно переглянулись.
   – Разговор такой у нас был, ещё весной 1957 года, сразу, как только фильм вышел, – ответил Макеев. (АИ, см. гл. 02-19) – Наша ракета имеет возможность, при уменьшении массы полезной нагрузки, вывести спутник на орбиту. Конечно, нужно будет внести изменения в полётное задание и сделать дополнительный разгонный блок.
   – Мы подобную возможность рассматривали, – подтвердил Сергей Павлович Королёв. – В качестве разгонного блока можно использовать блок разведения боевых частей ракеты, если установить на него баки увеличенной ёмкости для горючего и окислителя. Но вот разведывательный спутник... На самом деле, мы такой проект уже прорабатывали. Основная проблема там – в возвращении отснятой плёнки. Сейчас у нас возвращается спускаемый аппарат, диаметром два с половиной метра, в котором размещаются и фотоаппараты, и плёнка. Фотоаппараты там используются дорогостоящие, с фокусным расстоянием около метра, то есть, с вот такими, – Сергей Павлович выразительно развёл руки в стороны, – дорогущими объективами. При диаметре ракеты около двух метров имеющийся спускаемый аппарат в её шахту не засунешь, да и масса у него более двух тонн. Спускаемый аппарат поменьше у нас есть – «котолёт», в котором запускали в 57-м кота Леопольда. Плёнку с орбиты в нём вернуть можно. Но вот фотоаппараты будут потеряны. Разработка спускаемого аппарата под размер ракеты Виктора Петровича возможна. Но сейчас мы полностью заняты подготовкой к полёту человека в космос, отработкой спутников фоторазведки «Зенит» и спутников-ретрансляторов телевизионного сигнала «Молния». Сделать работоспособный спутник фоторазведки за 5 месяцев – абсолютно нереально. Да ещё такой, чтобы его можно было запустить на морской ракете, то есть – с жесточайшими ограничениями по массе.
   Поэтому у Главкосмоса есть предложение, – продолжал Королёв. – Помимо фоторазведчиков, мы также работаем над спутниками радиотехнической разведки. То есть, спутник летает, принимает в пассивном режиме радиосигналы, записывает их на магнитофонную плёнку, а при пролёте над территорией СССР передаёт записи на пункты наземного контроля. Спутник такой мы сделали, на базе сдвоенного корпуса спутника связи «Стрела-1». По массе и габаритам он рассчитывался на запуск ракетой 63С1 Михаила Кузьмича Янгеля, то есть, он как раз подойдёт для запуска с подводной лодки.
   – Для флота такой спутник может оказаться даже ценнее, чем спутник фоторазведки, – тут же сообразил адмирал Кузнецов. – Он же будет фиксировать и переговоры радиостанций противника, и сигналы радиолокаторов кораблей. То есть, зная его орбиту, мы будем знать и примерное расположение авианосных соединений противника. А если спутник будет ориентируемым и сможет передавать данные в реальном масштабе времени, через спутники-ретрансляторы – то и точное расположение.
   – Пока что наш спутник неориентируемый, – ответил Королёв. – Сделать его ориентируемым можно, но тогда его вряд ли получится запустить с лодки. Передавать данные в реальном масштабе времени мы в скором времени планируем научиться, для этого как раз пригодятся спутники-ретрансляторы «Молния».
   – Дмитрий Фёдорович, – попросил Кузнецов. – Посодействуйте, пожалуйста, товарищам Королёву и Макееву. Спутник и этот... разгонник... должны быть готовы к началу декабря. Потому что на лодке ракету со спутником ещё разместить надо, и дойти до точки пуска. Поэтому срок выхода в море – середина декабря.
   – Я, со своей стороны, сделаю всё возможное, – заверил Устинов. – Подключу любые заводы, любое министерство, по первому требованию. Остальное будет зависеть от Сергея Павловича, Виктора Петровича и возглавляемых ими коллективов.
   – Сделаем всё, что в наших силах, – заверил Макеев.
   – Большая часть работы уже, в общем-то, сделана, – добавил Королёв. – Вопрос только в том, зачем запускать спутник именно с подводной лодки? Не проще ли запустить его из Плесецка?
   – Конечно, проще, Сергей Палыч! – усмехнулся Кузнецов. – И наш противник тоже так думает. И за запусками из Плесецка и с Байконура следит пристально и постоянно. А вот запуск из необычного места может и пропустить.
   – Это не имеет смысла, – подал голос по обыкновению дремавший до этого академик Келдыш. – Американцы следят за каждым спутником на орбите, с помощью радаров. Даже если старт спутника не обнаружат сразу, его всё равно засекут в первые же сутки полёта.
   – Вы, конечно, правы, Мстислав Всеволодович, – согласился адмирал. – Но тут начинается вторая часть нашей задумки – политическая. У американцев сейчас на вооружение подводных лодок встала ракета «Поларис» А-1, с дальностью всего 2200 километров. Для нашего противника запуск нами спутника с борта подводной лодки будет означать, что наши морские баллистические ракеты могут быть запущены на межконтинентальную дальность, то есть, могут поразить территорию США из любой точки мирового океана. Для американцев это если не шах и мат, то серьёзнейший технический и политический вызов. К тому же, наш фильм президент Эйзенхауэр тоже смотрел, и то, что после запуска спутника с подводной лодки администрация Белого Дома будет в шоке, я вам, товарищи, гарантирую.
   – Ну, да... – усмехнулся Макеев. – Потому что следующим шагом они будут ждать запуска «ионной пушки».
   Все заулыбались.
   – Ну, что ж, будем работать, – подвёл итог Сергей Павлович Королёв.
   Адмирал весьма жёстко обозначил дату запуска – 20-е января 1961 года. В октябре и ноябре 1960-го были проведены два пробных испытательных пуска спутников на ракетах 3М23 с наземного стартового стола на космодроме Плесецк и с подводного стенда вблизи полигона Капустин Яр. В конце ноября на лодку К-137 был погружен полный боекомплект баллистических ракет, одна из которых вместо боеголовки несла разведывательный спутник. Тёмной декабрьской ночью длинное чёрное тело субмарины выскользнуло из бухты и растворилось во мгле, под прикрытием снегопада.
  
  
   #Обновление 14.05.2017
  

24. Электроника для страны и народа.

  
  К оглавлению
  
   1960-й стал годом прорыва электроники в крупносерийное производство, сразу по нескольким направлениям (АИ). Брянский завод полупроводниковых приборов начал выпуск однострочных жидкокристаллических индикаторов, что открыло возможность для серийного производства калькуляторов «Пенза» конструкции Рамеева (АИ, см. гл. 04-20). Эти же индикаторы начали устанавливать в мобильные телефоны ЛК-4 и последующие модели.
   НПО «Научный центр» начало серийное изготовление модулей для минифабов, в которых осуществлялся цикл мелкосерийного производства интегральных схем. Параллельно «Научный центр» запустил в серийное производство свою управляющую ЭВМ УМ1-НХ, которая теперь использовалась для управления серийными минифабами, а также – станками с числовым программным управлением, и «космическую» БЦВМ УМ-К, которую использовали для управления отдельными образцами сложного оборудования (АИ частично). Благодаря большому количеству управляющих выводов, УМ1-НХ могла управлять сразу целым участком или небольшим цехом, оснащённым однотипными станками. Так как ЭВМ была однозадачной, работа цеха со стороны смотрелась феерично – станки как по команде начинали вращать заготовки, синхронно двигались суппорты, менялись резцы, а затем манипуляторы одновременно снимали готовые детали, и ставили новые заготовки (АИ) Контролёры ОТК проверяли детали, а рабочие были заняты подвозом заготовок, ремонтом и наладкой станков, заточкой инструмента и «обучением» станков с индивидуальным программным управлением первого поколения, оснащённых копировальными автоматами на сельсинах.
   Одновременно с подготовкой серийного производства минифабов Старос и Берг делали уже полноценный фаб, большего размера, который мог работать с большими по объёму партиями кремниевых пластин. Минифабами оснащались серийные заводы электронных компонентов, они ставились в профильных НИИ, на кафедрах ВУЗов, несколько минифабов ушли на экспорт – на завод «Роботрон» в ГДР, на болгарское НПО «Изот», (в АИ основаны в 1958-59 гг) и на чешский завод им. Яна Швермы, где уже серийно производилась по советской лицензии и, частично, из китайских ферритовых компонентов, управляющая и обучающая ЭВМ «Сетунь». В первый же год производства чешский завод выпустил около 300 ЭВМ, которые тут же поставили в качестве управляющих машин на важнейших предприятиях ЧССР. (АИ, в реальной истории чехи собирались производить её по лицензии, планировали выпустить 300 шт. в первый год, но наши чинуши прохлопали выгоднейший контракт https://republic.ru/future/sovetskaya_troica-466863.xhtml и http://www.computer-museum.ru/histussr/setun_hist.htm). В СССР «Сетунь» собирали на Астраханском заводе электронной аппаратуры (АИ, в реальной истории – очень хотели, но им не позволили).
   Важнейшим достижением стало налаживание серийного производства комплектов микросборок для калькуляторов «Пенза», эмулировавших при помощи нескольких микросхем процессор 4004. Теперь это было уже не единичное производство для космоса – калькуляторы собирали партиями по несколько тысяч в месяц. Пока ещё это было очень мало для огромной страны, но уже намного лучше, чем 10-12 больших ЭВМ в месяц. Серийные калькуляторы оснащались параллельными портами для подключения алфавитно-цифровых печатающих устройств, и последовательными портами для передачи данных по телетайпным линиям. Комплектов процессор-память производилось много больше, чем калькуляторов, и их производство постоянно увеличивалось, путём ввода всё новых и новых производственных линий. Они использовались в БЦВМ УМ-К, и целом ассортименте простых управляющих контроллеров для оборудования. Для удешевления производства комплект вместо трёх отдельных плат разместили на одной плате немного увеличенного размера, за счёт более плотного монтажа. Для применения в сложных условиях плата могла быть установлена в герметичный плоский алюминиевый корпус с выводами на длинном торце, который уже вставлялся в контактный разъём на основной плате (АИ).
   В НИИ и КБ возможности связи калькуляторов между собой использовали для организации совместных расчётов нескольких рабочих групп – в калькуляторе была предусмотрена возможность подключения устройства считывания на магнитной ленте или перфоленте, а в качестве АЦПУ часто использовался flexowriter IBM «Selectric» – электрическая пишущая машинка, сразу набивающая вводимые с клавиатуры данные на бумагу и на перфоленту, и одновременно вводящая их в компьютер, либо распечатывающая данные с перфоленты (так выглядел flexowriter http://chernykh.net/images/stories/fruit/flexowriter.jpg). Их производство наладили «пиратским образом» сразу на нескольких заводах (АИ).
   Но подлинным решением проблемы калькулятор с возможностью телетайпной связи стал для плановых отделов предприятий. Теперь результаты расчётов можно было постепенно, в процессе работы, забить на перфоленту. Как только расчёты были закончены, лента заряжалась в считыватель калькулятора, он неторопливо считывал информацию, и по телетайпу отправлял её в областной отдел планирования, где уже стояла полноценная ЭВМ, подключенная к общегосударственной автоматизированной системе учёта и обработки информации (ОГАС). Таким образом, появилась реальная возможность примерно в течение пятилетки обеспечить «почти полноценное» подключение к ОГАС большинства предприятий СССР, а не только самых крупных заводов, сумевших «выбить» себе ЭВМ в плановый отдел.
   Там, где калькуляторов ещё не было, передача данных в ОГАС осуществлялась вручную, по телетайпу. Колхозы и совхозы передавали информацию через отделения связи, как обычные телеграммы. Это было менее надёжно, но цифры всегда можно было уточнить затем по телефону. Достоверность информации, закладываемой в ОГАС, постепенно росла, информация понемногу становилась более детальной, что улучшало качество планирования.
   В качестве развития уже выпускающейся серийно ЭВМ «Урал-1» Башир Искандарович Рамеев, совместно с коллективами ИНЭУМ Исаака Семёновича Брука и НИИСчётмаш Владимира Николаевича Рязанкина запустил в серию ЭВМ «Урал-2», адаптированную для экономических расчётов. Её устанавливали в областных и центральных отделах Госплана. Рамеев уже готовил ей на смену «Урал-3», и задумывал, как следующее усовершенствование, «Урал-4».
   Интерес к этим машинам проявила система Государственных трудовых сберегательных касс, через которую, начиная с 1957 года, проводилась выплата зарплаты населению в крупных и средних городах (АИ, см. гл. 02-36). Её руководитель Павел Яковлевич Дмитричёв обратился в правительство и Госплан с просьбой выделить хотя бы по одной полноценной ЭВМ для организации городских центров хранения данных, так как управляться с многократно возросшим денежным потоком становилось всё труднее. Павел Яковлевич изучил опыт работы зарубежных банков и поставил вопрос об автоматизации операций и организации сети автоматизированных пунктов выплаты денежных средств (банкоматов)
   Он предложил организовать такие сети для начала хотя бы в городах-миллионниках, и связать линиями передачи данных сберегательные кассы в каждом районе города с городским дата-центром. Алексей Николаевич Косыгин, понимая, что вопрос действительно назрел, поднял его на одном из совещаний Государственного комитета управления автоматизацией экономики (Госкомупр – АИ, см. гл. 03-15). Виктор Михайлович Глушков подтвердил, что технические решения для реализации такой системы уже имеются, вопрос лишь в возможностях серийных предприятий. В результате ЦК и Совет министров приняли постановление «О реорганизации Гострудсберкасс и автоматизации банковских операций». Этим постановлением с 1 января 1960 г система Гострудсберкасс была преобразована в Сберегательный банк СССР (АИ, в реальной истории – только в 1987 году), была начата программа организации центров хранения и обработки данных, сначала по одному на город, потом – по одному на район, и оснащение сберкасс терминалами для связи с этими центрами. Пока линии связи были ещё несовершенны, система работала параллельно обычному бумажному учёту, постепенно вытесняя его, по мере совершенствования технического оснащения. В стране было более 60 тысяч сберкасс, и об оснащении их всех хотя бы одной ЭВМ на 1960-й год речи не шло, все понимали, что возможен только терминальный доступ, и только в крупных городах.
   С другой стороны, городов с населением более 1 миллиона в РСФСР было на 1960-й год всего 2 – Москва и Ленинград. Стремительно приближались к рубежу «миллионников» Новосибирск, Горький, (получили статус «миллионников» в 1962 г), немного отставал Свердловск. Из столиц союзных республик в 1959 году за миллион перевалило население Киева, и к 1962-му году ожидалось, что в Харькове тоже будет более 1 миллиона человек. Рост населения городов дополнительно сдерживался принятой в 1959-м году программой развития Нечерноземья (АИ, см. гл. 04-19). Таким образом, на первом этапе предстояло построить 3 дата-центра – в Москве, Ленинграде и Киеве, на втором – ещё три, в Новосибирске, Горьком, и Харькове. С учётом этого программа выглядела вполне реалистичной.
  
   Хрущёв приехал в Зеленоград, как только ему доложили о запуске новых изделий в серию. Он посетил все заводы, как обычно, поговорил с рабочими и инженерами, выспросил, чем они недовольны, чего не хватает. Долго ходил по цехам и лабораториям, с удовольствием рассматривая первые экземпляры серийной продукции, наслаждался ритмичным пощёлкиванием внутрикамерных манипуляторов минифабов, и внимательно слушал довольные пояснения Староса. Вместе с Первым секретарём в Зеленоград приехали министр радиопромышленности Калмыков и министр электронной промышленности Шокин, плановики – Байбаков и Сабуров, собрались ведущие разработчики – Лебедев, Глушков, Берг, Рамеев, Брук, Карцев, Брусенцов. Они понимали, что Никита Сергеевич не ограничится осмотром достижений, а будет выспрашивать о новых разработках и планах на будущее. Так оно и получилось.
   Старос и Берг, пользуясь присутствием высокого руководства, вывалили перед гостями все новинки и последние разработки «Научного центра». Основным направлением разработок теперь было развитие устройств хранения данных и переход на следующий уровень технологии микросхем – 10-микронную технологию. Старос разложил на столе образцы микросхем – крохотные, 3х4 миллиметра прямоугольнички кремния. Это были экземпляры, отбракованные на разных стадиях технологического процесса, но по ним легко было объяснить несведущему человеку многие неочевидные нюансы технологии.
   Хрущёв долго разглядывал в лупу тончайшие дорожки, через проектор просматривал фотолитографические маски. Он не понимал, как это работает, для него, партийного функционера, вся эта электроника напоминала магию, особенно, когда Лебедев или Глушков начинали набирать на телетайпе загадочные для непосвящённого консольные команды. Один взгляд на эти тончайшие творения рук человеческих наполнял его гордостью за достижения советских учёных, сумевших разобраться в куче присланных научных статей, выцепить из них ключевые проблемы множества технологий и описания путей их решения, да ещё и дополнить их своими собственными идеями. Они не копировали бездумно готовые достижения, а приспосабливали передовые идеи, реализуя их на имеющихся технологиях, пока больше напоминавших технологии каменного века, в сравнении с тем невероятным уровнем, на который вышла электроника за будущие 50 лет.
   – Так вот эти квадратики – и есть начинка вашего 4004? – спросил Никита Сергеевич. – По-моему, прошлый раз их на плате больше было.
   – Да, это относительно простые интегральные схемы. Если собрать их в микросборку, они образуют аналог того процессора 4004, описание концепта которого нам предоставил товарищ Серов. Сейчас мы уже выпускаем этот набор микросхем серийно, и одновременно переводим его на 10-микронный техпроцесс, – пояснил Старос. – Это позволит более плотно упаковывать элементы на пластинах, а значит – уменьшить количество микросхем в микросборках, по нашим планам, сначала с 9 до 6, в микросборке процессора, а когда научимся делать пластины с минимумом дефектов, то и до 3-4 пластин, может быть, в итоге сумеем уместить всю начинку процессора на одной пластине, как оно и должно быть.
   – Дефекты, говорите? – забеспокоился Хрущёв.
   – Да, практически ни одна партия пластин не обходится без дефектов, – пояснил Берг. – Но есть дефекты фатальные, из-за которых пластину приходится сразу браковать, а есть мелкие, с которыми микросхема продолжает работать. Мы сделали стенды для автоматизированного тестирования, и теперь каждая микросхема после корпусировки проверяется на этих стендах. Если она проходит все тесты, она допускается на дальнейшую сборку, если проходит только часть тестов, её можно использовать, например, в упрощённых контроллерах, где полный набор операций может быть не нужен.
   – Понятно, – Никита Сергеевич всё ещё не мог избавиться от наваждения, что присутствует в лаборатории современных алхимиков. – А что вы ещё новенького сделали?
   Он знал, что в «Научном центре» ведутся разработки сразу по множеству направлений, и что Старос не упустит возможности познакомить руководство с последними достижениями.
   – Прежде всего, помимо уже выпускавшихся микросхем для ЭВМ – регистров-аккумуляторов, сдвиговых регистров, триггеров, логических элементов «ИЛИ», «НЕ» «И-НЕ», и прочих – наладили выпуск довольно большой номенклатуры более простых микросхем для, так сказать, промежуточно-бытового применения, – Старос придвинул ближе плоскую коробочку, наполненную пластмассовыми прямоугольничками с торчащими ножками выводов. – Низковольтные стабилизаторы напряжения, таймеры, компараторы, широтно-импульсные модуляторы, усилители, преобразователи, ключи напряжения, шумоподавители... – руководитель «Научного центра» сообразил, что все эти термины мало что говорят Первому секретарю. – Их можно и нужно использовать в простой бытовой электронике и бытовой технике.
   (примеры микросхем и областей их применения http://electrik.info/main/praktika/1087-legendarnye-analogovye-mikroshemy.html?source=subscribe а также http://fb.ru/article/196093/tl-cn-shema-vklyucheniya-opisanie-na-russkom-shema-preobrazovatelya и http://hardelectronics.ru/mc34063.html)
   – Мы на этих относительно простых изделиях отрабатывали нюансы 10-микронной технологии, – подсказал Берг. – Для них используются намного более простые маски, – он поменял слайд в проекторе, и Хрущёв увидел вместо сложнейшей путаницы дорожек микросхемы процессора относительно простую схему. – Поэтому в них и дефектов получается немного, а эти изделия крайне востребованы для различной бытовой техники и радиотехники. С ними мы сможем значительно сократить использование радиоламп в бытовой электронике, а затем и вовсе от них отказаться. Не сейчас, и не завтра, но в обозримом будущем. По сути, несколько микросхем заменяют, скажем, целую плату радиоприёмника или телевизора. То есть, мы сможем сократить габариты устройств, особенно – радиоприёмников и мобильных телефонов, снизить их энергопотребление, ведь лампы греются, а на этот бесполезный нагрев уходит много электричества. Радиоприёмники будут дольше работать от батарей, станут меньше и легче, дешевле в производстве, их сборку можно будет частично автоматизировать, поднять производительность труда.
   – Здорово! – улыбнулся Хрущёв. – А не слишком ли дорого делать потребительскую электронику на дорогущих микросхемах?
   – Так они дорогущие, пока их мало, Никита Сергеич, – ответил Шокин. – А как только начнём делать их сотнями тысяч и миллионами, да ещё и продавать по всему миру, они тысячекратно окупят вложенные затраты.
   – Одни только затраты электроэнергии, уходящей на разогрев ламп, сжирают по Союзу больше денег, чем будет стоить перевод всех телевизоров на микросхемы, – проворчал Исаак Семёнович Брук.
   – Тут ещё важный момент есть, Никита Сергеич, – добавил Калмыков. – Вот, к примеру, радиоприёмник. Если его схему собирать из полупроводниковой «рассыпухи», паять эту схему должен монтажник достаточно высокой квалификации. Таких монтажников у нас не так много. А если эту схему уместить в 3-4 микросхемы на одной плате, а то и в одну микросхему, в будущем, даже если там ещё будет какая-то обвязка из отдельных диодов и сопротивлений, изготовление такой платы уже легко автоматизировать. Тогда к этому рабочему месту можно поставить выпускника школы или ПТУ, а квалифицированного монтажника перевести туда, где без него пока не обойтись – на сборку ЭВМ, радиолокаторов, военной электроники. Плата, собираемая автоматами, будет в десятки раз дешевле, а делать их можно в сотни раз больше.
   – А когда этот радиоприёмник устареет, эту вашу автоматическую линию придётся целиком выбросить и проектировать новую? – хитро прищурившись, спросил Хрущёв.
   – Так к тому времени она десять раз окупит затраты на её проектирование и изготовление. Линии мы стараемся проектировать так, чтобы можно было при обновлении линейки заменить только приспособления, удерживающие плату, а сами станки и стенды остаются почти неизменными, – улыбнулся Берг. – Могут добавиться дополнительные пневмоцилиндры, у манипуляторов изменяется программа, но это дешевле, чем полная замена оборудования. Процесс разработки и обновления линеек продукции должен быть непрерывным и никогда не останавливаться. Промедление смерти подобно, стоит только остановиться – и нас обгонят, а догонять всегда много труднее. Непрерывная разработка поддерживает квалификацию конструкторов, разрабатывающих и сами изделия, и цеховое оборудование, обновление линеек продукции заставляет сборщиков постоянно учиться.
   – Да… «Мы должны бежать изо всех сил, только чтобы оставаться на месте», – припомнил Никита Сергеевич.
   – Именно так, – улыбнулся Старос.
   – Да и не скоро ещё этот радиоприёмник устареет, – заметил Калмыков. – В нём же функции будут заложены такие, каких на аналоговых радиоприёмниках пока и в помине нет. Например, автоматическая настройка на частоту, с точностью до десятых долей, для КВ-диапазона.
   – Вот это здорово будет, – одобрил Хрущёв. – А что у вас ещё сделано? Помимо микросхем? Для хранения данных, например?
   – Работы мы ведём постоянно, – подтвердил Берг. – Освоение химической промышленностью новых полимерных материалов нам очень помогло. Вот, например, – он выложил на стол плоскую металлическую коробку с узкой щелью на переднем торце, закрытом пластиковой крышкой. – Наша последняя разработка – дисковод для гибких магнитных дисков.
   – Ого! И как это работает? – о дисководах Хрущёв читал, но предполагал, что их время придёт позже.
   – Используется вот такая дискета, – Старос достал тонкий чёрный пластиковый квадрат с отверстием в центре и овальной прорезью, в которой виднелась тёмно-коричневая магнитная поверхность. – Внутри конверта находится гибкий пластиковый диск диаметром 200 миллиметров. Размер взят, исходя из предъявленных требований совместимости и ёмкости. На диск напыляется магнитное покрытие, для хранения дискета вкладывается в бумажный конверт. Хоть диск и называется гибким, перегибать его ни в коем случае не стоит. Также нельзя класть его на телевизор или рядом с радиорепродуктором – магнитная запись будет испорчена.
   – Ага, понял, – кивнул Никита Сергеевич. – А внутри этой коробочки, как я понимаю, магнитная головка?
   – Две головки, считывающие и записывающие информацию на обе стороны дискеты, моторчик привода и электронная схема, которая управляет вращением и записью, – Берг снял крышку дисковода и вытащил из корпуса его немудрёные потроха, демонстрируя их всем собравшимся. – Самое дорогое тут – именно электронная схема, остальное стоит не сильно дороже бытового магнитофона. Дорогая она из-за того, что приходится вводить коррекцию ошибок, так называемый код Хемминга, и зашивать его реализацию прямо в схему, на уровне «железа» (Код Хемминга изобретён в 1950-м. Первые дисководы были очень дорогими, потом, по мере совершенствования электронных компонентов, цены снизились до приемлемых)
   – И какая емкость дискеты? – спросил Глушков.
   – Пока 180 килобайт, в будущем рассчитываем увеличить.
   – Гм! Прилично! У нас сейчас типовой объём памяти 256 килобайт, на самых мощных рабочих станциях – 384 килобайта, из них часть занимает операционная система, – тут же прикинул Лебедев. – Сбросить всё содержимое памяти на дискету прямо сейчас не получится, но по мере увеличения ёмкости... Документацию на подключение хотелось бы посмотреть.
   – Спецификации для подключения дисководов к ЭВМ с вашей операционной системой я для вас подготовил, – ответил Старос – Ещё мы прикидывали возможность поместить магнитный диск в более прочный пластиковый корпус и прикрыть прорезь для головки сдвигающейся шторкой, но это, видимо, пойдёт следующим этапом, когда удастся увеличить плотность записи и уменьшить диаметр диска.
   – А в чём разница между дискетой и лентой? – уточнил Хрущёв.
   – В скорости доступа. На ленту можно записать информацию только последовательно, – пояснил Карцев. – Чтобы загрузить программу, записанную в середине или конце ленты, её надо перемотать, для записи – отмотать на свободное место. Это долго. Дискета имеет произвольный доступ, на неё можно записывать и считывать информацию без перемотки.
   – Ну вот, сдал, – с притворным недовольством проворчал Старос. – А мы-то уже собирались к каждому проданному дисководу продавать устройство для перемотки дискет.
   Все засмеялись.
   – Сорвали вам гешефт, значит, – улыбнулся Никита Сергеевич.
   – Ага. Мелкий такой гешефт, – ухмыльнулся Исаак Семёнович Брук. – Если серьёзно – это очень большое достижение, Никита Сергеич. Если такие дисководы и дискеты к ним будут производиться массово, по доступной цене, это решит вопрос документооборота. Простой текст занимает совсем немного места, а редактировать его в электронном виде намного легче и быстрее, чем на бумаге. Программы сейчас тоже много места не занимают, на такую дискету влезет не один десяток программ, вроде тех, что пишут для своих нужд большинство учёных и расчётчиков.
   – Вот насчёт производства по доступной цене я не уверен, – заметил Шокин. – Устройство вышло достаточно дорогое. Потом, конечно, цену можно будет снизить, но далеко не сразу.
   – Электронный документооборот мы можем сделать ещё проще и дешевле, – подсказал Глушков, – но это не отменяет значения дискет. Филипп Георгиевич и Йозеф Вениаминович действительно сделали удобнейшее средство для хранения информации.
   – Так разве я спорю? – улыбнулся Хрущёв. – Достижение действительно впечатляющее.
   Готовясь к поездке, он просматривал составленную аналитиками ИАЦ «временную линейку появления компьютерных технологий», и теперь припомнил, что в «той» истории дисководы появились где-то к концу 60-х, а получили распространение к середине 70-х. (Алан Шугарт изобрёл накопитель на гибких магнитных дисках в 1967 г)
   – Виктор Михалыч, а что вы про электронный документооборот хотели сказать? – спросил Калмыков.
   – Да, уж если сказали «А», так продолжайте, – поддержал Первый секретарь.
   – Я имею в виду современные электрические пишущие машинки с механизмом для перфорации бумажной ленты, – пояснил Глушков. – Если к каждому документу прикладывать перфоленту с его текстом, закодированном в машинном коде, ведь такая лента при наборе документа на машинке IBM Selectric формируется автоматически, то мы получаем возможность не только считать документ в ЭВМ, но и в любой момент переслать его куда угодно, и если на другом конце будет подключена такая же машинка, или устройство для перфорации ленты, то там документ будет получен в такой же машиночитаемой форме, может быть записан в ЭВМ, или распечатан, при этом перфолента стоит копейки, и устройство для её чтения тоже не особо дорогое. Вот перфорирующая приставка подороже. Но дисководы ещё долго будут недешёвые, да и дискета всяко дороже перфоленты.
   – Зато дискета многоразовая, – возразил Берг.
   – Думаю, спорить тут не о чем, на современном этапе пригодится и то и другое, а дальше жизнь сама покажет, какая технология выйдет победителем, – решил Хрущёв. – Вот в части освоения перфолента для людей, не связанных с ЭВМ, будет всяко проще дискеты, они же бумагу в машинку всю жизнь засовывали, подумаешь, засунут ещё и перфоленту. Та же бумажная лента, только узкая. Ну, хорошо, дискета – это относительно просто и когда-нибудь станет не слишком дорого, для обычного делопроизводства сгодится.
   – У нас есть ещё одна разработка для хранения данных, которую можно запустить в производство намного быстрее и дешевле, – сказал Рамеев.
   – Так, расскажите поподробнее, – тут же заинтересовался Никита Сергеевич.
   – Это вариант перфоленты, только с использованием чёрно-белой обращаемой киноплёнки. Мы уже использовали раньше засвеченную киноплёнку. Она прочная, непрозрачная, имеет перфорацию для удобства отсчёта длины, то есть, её можно использовать для быстрого доступа к данным, хотя и последовательного. Данные с фотоплёнки удобно читать с помощью фотосчитывателя, он действует заметно быстрее механических считывателей. Но вот пробивка отверстий при кодировании информации, что в плёнке, что в бумаге – процесс медленный. Для коротких программ ещё годится, а для более объёмных данных – уже с трудом.
   Тогда у нас появилась идея кодировать двоичный сигнал на чёрно-белой киноплёнке, используемой для проката фильмов, при помощи засветки. Первые пробы мы проводили на звукозаписывающих аппаратах 1Д-3 и 1Д-4 на «Мосфильме». Это те аппараты, что наносят звуковую дорожку на киноплёнку. (http://audioakustika.ru/node/1258). Но там запись аналоговая, уровень сигнала кодируется или шириной засвеченной дорожки, или её оптической плотностью, а нам было нужно получить всего два состояния – ноль и единица.
   Мы обсудили вопрос с Филиппом Георгиевичем, – Рамеев кивнул на Староса, – и он предложил гениально простой вариант.
   Старос взял со стола лежавшую на нем... микролампочку, как вначале решил Хрущёв.
   – Вот. Световая записывающая головка со снятым кожухом светоотражателя. На киноплёнку светит линейка светодиодов из 8, 16, или 32 элементов, в зависимости от ширины плёнки. Светодиоды включаются и выключаются по сигналу ЭВМ, передающей информацию, фактически – быстро мигают. Там, где светодиод засветил плёнку, на обращаемой плёнке остаётся прозрачное пятно, аналогичное отверстию, в остальных местах плёнка непрозрачная. Считывание производится фотосчитывателем с помощью линейки фотоэлементов. Такие фотосчитыватели уже производятся серийно, для использования с обычной бумажной перфолентой.
   – Действительно, гениально! – восхитился Хрущёв. – А почему до сих пор до этого на Западе не додумались?
   – На Западе светодиоды ещё не освоены в серийном производстве, – ответил Старос. – В этом вопросе мы их изрядно обогнали.
   – Тут важно то, – пояснил Лебедев, – что сейчас наша кинематография переходит на цветную обращаемую плёнку, и производственные мощности по выпуску чёрно-белой плёнки будут постепенно выводиться из эксплуатации. Наше предложение – передать их Министерству электронной промышленности.
   – Само собой, – согласился Хрущёв. – Только, насколько я знаю, чёрно-белую плёнку ещё долго будут использовать кинолюбители и документалисты. Хотя я сторонник перехода на цветное изображение и в документальном кино. Смотрите, их без плёнки не оставьте.
   – Всем хватит, – ответил Шокин. – Я узнавал, склады киностудий забиты чёрно-белой плёнкой, её там на несколько лет накоплено. Важно понимать, что мы ни в коем случае не отказываемся от развития технологий магнитной записи с произвольным доступом. Оптическая запись на киноплёнку – это просто удобный временный костыль, лет на 5-10, пока мы сделаем жёсткие диски достаточной ёмкости за приемлемую цену. Потом оптическая запись будет использоваться в основном для резервного копирования. Всё-таки катушки киноплёнки довольно громоздкие, хотя при записи информации с ЭВМ плёнка перематывается на меньшей скорости, чем при воспроизведении фильма, и влезает на неё довольно много. Проявка и сушка, конечно, занимают лишнее время, но это – неизбежная плата за простоту процесса.
   – По-моему, мне товарищ Королёв как-то упоминал, что у них сигналы телеметрии на киноплёнку пишутся, – припомнил Хрущёв. – Согласен, идея очень хорошая, позволяет использовать запасы киноплёнки, и задействовать устаревающие производственные мощности. Что вам нужно для налаживания производства?
   – Ничего сверхъестественного, – ответил Шокин. – Указание Госплану, и финансирование согласно смете, кстати, небольшое, – он передал листок со сметой Хрущёву.
   – Так... угу... – Первый секретарь просмотрел смету. – Не много. Хорошо. Максим Захарович, это вам к исполнению, – он передал смету председателю Госэкономкомиссии Сабурову. – Но ведь нам нужно хранить и обрабатывать большие объёмы данных. Накопители на жёстких дисках – с ними что?
   – По жёстким дискам мы идём примерно на одном уровне с продукцией IBM по ёмкости, но несколько опережаем их по компактности, за счёт применения микросхем в платах управления, – ответил Старос. – Сейчас мы вышли на ёмкость в 120 миллионов бит, то есть, 15 мегабайт, (имеются в виду «дисковые мегабайты», в которых 1000 байт, а не 1024, кому хочется – могут пересчитать сами. Такую ёмкость имел в 1961 году жёсткий диск IBM 1405 Model 2). Пока что это всё ещё солидное сооружение, величиной с небольшой холодильник, – он указал на жужжащую в углу его кабинета «тумбочку». – Внутри находится пакет из 50-ти дисков, вращающихся на скорости 1200 оборотов в минуту. В будущем году рассчитываем осилить ёмкость в 21 мегабайт. (Аналог – НЖМД IBM 1301, представленный 2 июня 1961 года)
   – То есть, я вижу, работа идёт, есть развитие, – удовлетворённо улыбнулся Первый секретарь.
   – Плюс к тому наши жёсткие диски обходятся дешевле, чем аналоги от IBM, – заметил Берг. – Для госбюджета и предприятий цена вполне приемлемая. Но мы тут немного подумали, и у нас появилась одна идея.
   Йозеф Вениаминович покопался в лежащей перед ним папке и вытащил несколько листов бумаги со схемами и описанием:
   – Вот. Некий Дэвид Пол Грегг в 1958 году изобрёл способ хранения данных на оптическом диске диаметром чуть меньше 12 дюймов, это 30 сантиметров. Он предлагает считывать данные электронным лучом с прозрачного диска. Данные кодируются в виде непрозрачных пятнышек. Насколько мне известно, он ещё не запатентовал свой способ. Ну, мы его немного опередили.
   (Патент Грегга датирован мартом 1962 USPO 3350503 https://en.wikipedia.org/wiki/David_Paul_Gregg)
   – Мы проанализировали данные, которые нам прислали из ВИМИ... м-да, кстати, удивительно информированные люди там работают... – как бы между прочим заметил Берг. – Иногда такие идеи подбрасывают... В общем, мы попробовали несколько другую схему – в отражённом свете, с записью и чтением информации при помощи лазерного луча. Пока что используем красные гелий-неоновые лазеры, но они достаточно крупные, и из-за этого устройство чтения получается размером с радиолу. С полупроводниковым лазерным диодом оно было бы куда компактнее, но над этой технологией мы ещё работаем.
   – Погодите, погодите... – Никита Сергеевич за прошедшие годы уже поднахватался знаний по компьютерной тематике. – Вы говорите, оптический диск? То есть, какой ёмкости?
   – Ёмкость там получается по современным меркам абсолютно невероятная, – ответил Старос. – Мы сейчас вышли на 10 мегабайт, но для записи информации диски пока неприменимы.
   – Это почему? – удивился Хрущёв.
   – Слишком много получается ошибок чтения, трудно сфокусировать луч на дорожке. Приходится увеличивать размер кодирующих элементов, из-за этого падает ёмкость. В перспективе, с полупроводниковыми инфракрасными лазерами и планируем получить около 700 мегабайт, но для этого надо научиться динамически подстраивать луч, удерживая его на дорожке. В принципе, нам столько сейчас и не требуется, такие объёмы данных наши современные ЭВМ переваривать просто не в состоянии. Но отрасль развивается очень быстро, и скоро, где-то лет через 7-8, подобные объёмы будут уже востребованы, поэтому желательно продолжать работу, так как итоговый результат обещает принести немалую прибыль.
   – А как информация на этот диск записывается? – спросил Хрущёв.
   – Сначала готовится мастер-диск, стеклянный, покрытый слоем полимера, чувствительного к свету. Под действием луча лазера происходит химическая реакция, полимер затвердевает в тех местах, куда попал луч. Мощность луча модулируется информационным сигналом, то есть, луч как бы мигает, есть сигнал – единица, нет сигнала – ноль, – Берг, помня о требовании «объяснять руководству на уровне 6 класса школы», рассказывал предельно просто.
   – Понятно, – нетерпеливо кивнул Первый секретарь, – А дальше?
   – Лишний непрореагировавший слой полимера-фоторезиста стравливается химическим путём, затем в гальванической ванне на стеклянный диск осаждается тонкий слой никеля. Получается элемент литейной формы, на котором закодирована в виде крошечных ямок записанная информация, – пояснил Берг. – Затем в этой форме методом литья под давлением, отливаются прозрачные диски из поликарбоната. На них поверх рельефной поверхности наносится зеркальный отражающий слой алюминия, а поверх него – защитный лак. Получаются вот такие диски, диаметром 120 миллиметров. Теперь, если поставить диск в считыватель, – Берг подошёл к обычной, кондового вида, советской радиоле «Мелодия», стоявшей на столе, явно принесённом в кабинет с целью демонстрации.
   (http://rw6ase.narod.ru/00/rl_l/melodija59.html таких аппаратов в те годы выпускалось множество моделей, похожих друг на друга, и не очень похожих, общий перечень http://rw6ase.narod.ru/00/rl_l.html)
   – Информацию с ЭВМ записать пока не получается, а вот музыку записывать уже можно. Хотя со считыванием пока ещё есть проблемы, всё из-за той же плохой фокусировки луча.
   Он поднял крышку, положил диск внутрь, туда, куда обычно клали грампластинку, включил аппарат... и из динамиков вдруг полилась красивая классическая музыка.
   – Ничего себе! – изумлённый Никита Сергеевич едва не уронил очки.
   Однако сенсации не получилось, музыка то и дело искажалась, прерываясь щелчками.
   – Вот, об этих щелчках я и говорил, – пояснил Берг. – Запись раскодируется обычным цифро-аналоговым преобразователем, собранным на тех самых простых микросхемах, что я вам только что показывал. Качество воспроизведения будет очень высокое, если грамотно спроектировать акустическую часть, но нужно сделать систему динамического наведения луча. Для этого нужна специализированная микросхемка, совмещенная с усилителем для приема сигнала, и оптическая головка с особым позиционированием по уровню и по поперечной координате.... по английски это будет называться voice-coil, – Берг, будучи эмигрантом из США, не смог сразу подобрать русский термин.
   – Да я уже слышу, – подтвердил Хрущёв. – Это стереозвук?
   – Да, от заводской радиолы тут только ящик и динамики, всю электронную и механическую часть мы заменили своими собственными разработками. В США стереоформат записи используется с 1957 года, пора и нам подтягиваться. Как вы понимаете, такая звуковоспроизводящая техника будет невероятно востребована, и не только в СССР, а во всём мире. Поэтому имеет смысл сразу закладывать поузловое сборочное производство где-нибудь в Индокитае и Индонезии, чтобы иметь возможность обходить американские санкции, – подсказал Старос. – На американский рынок вылезти было бы крайне желательно, но высокотехнологичные товары, произведённые в СССР, туда по идеологическим соображениям не допустят. Поэтому имеет смысл выпускать в СССР, Чехословакии, Югославии и ГДР компоненты, собирать их в отдельные узлы в третьих странах, а окончательную корпусировку организовать на территории США, чтобы американские капиталисты имели возможность гордо шлёпнуть на задней стенке лейбл «Made in USA», хотя вся начинка будет из социалистических стран.
   – Но с идеологической точки зрения это будет неправильно, – заметил Калмыков.
   – На данный момент нам важно снять прибыль с богатого американского рынка, – пояснил Берг. – А с идеологической точки зрения было бы правильно дотировать за счёт этой прибыли продажи аналогичной техники внутри Союза, чтобы у каждого советского человека была возможность приобрести такой проигрыватель с одной зарплаты.
   – Так, если я правильно понял, прямо сейчас мы не можем организовать массовое производство, потому что технологию ещё предстоит лет пять-десять доводить, и без полупроводниковых лазеров ёмкость диска получается недостаточная, и луч на дорожке надо специальной схемой удерживать, – возразил Калмыков. – А на западный рынок надо выходить с уже устоявшимся стандартом. Нужно что-то прорывное, что мы можем делать уже сейчас.
   – Кассету товарищам покажите, – негромко произнёс Шокин.
   Старос достал из ящика стола плоскую коробочку из прозрачного пластика. Внутри неё просвечивали две катушки с лентой, похожие на обычные магнитофонные, только очень маленькие. Лента тоже была уже и темнее обычной.
   – Это что такое? – поинтересовался Никита Сергеевич.
   – Наша совместная с техническим отделом КГБ разработка для для записи программ и резервного копирования данных – компакт-кассета, – ответил Старос. – На неё можно записать примерно один мегабайт данных, ну, или один час звука в аналоговом формате. Также её можно использовать для записи управляющих программ станков с программным управлением первого поколения, которыми сейчас оснащаются многие заводы (АИ, см. гл. 03-02). Для воспроизведения и записи используется портативный магнитофон, вот такой, – он взял со стола пластиковый корпус, который Хрущёв заприметил ещё в начале разговора. Он был величиной примерно с книгу, но толщиной вдвое больше.
   Руководитель «Научного центра» нажал кнопку вызова на пульте справа от себя, и в кабинет вошёл пожилой лысоватый человек в строгом тёмном костюме и круглых очках. Старос широко улыбнулся ему и объявил собравшимся:
   – Хочу с большим удовольствием представить вам создателя этого замечательного прибора, главного конструктора Специального конструкторского бюро КГБ СССР Льва Сергеевича Термена (АИ).
   Все оживились, имя Термена было хорошо известно ещё до войны, но потом он бесследно исчез. Как оказалось нелёгкая судьба привела его в туполевскую «шарашку», а оттуда – в технический отдел НКВД. После назначения Ивана Александровича Серова председателем КГБ СССР новый руководитель Комитета ознакомился с разработками Термена, почитал о нём в «электронной энциклопедии», и на следующий же день назначил Льва Сергеевича главным конструктором подслушивающей и записывающей техники (АИ). Идею упаковать неудобные в обращении катушки магнитофонной плёнки в компактный корпус кассеты аналитики 20-го Главного управления тоже нашли в той же «энциклопедии», и подбросили Термену.
   Лев Сергеевич без лишних слов вставил кассету в магнитофон, подключил микрофон, включил запись и предложил Хрущёву:
   – Никита Сергеич, скажите что-нибудь?
   – Э-э-э,... а что сказать-то? – застигнутый врасплох Хрущёв не сразу сориентировался.
   – Ну, вот, считайте, что уже и сказали, – улыбнулся Термен, отмотал ленту и включил на воспроизведение, позволив всем убедиться, что магнитофон качественно записывает звук с микрофона. Затем он промотал ленту чуть дальше, и на минуту включил эстрадную музыку. Звучание было для того времени вполне приличное.
   – С этой идеей я экспериментировал с 1956 года, – рассказал Термен. – Немецкие аналоги – Loewe Optaphon я изучил, но уж очень они были габаритные и неудобные. Вариант, предложенный американцами из RCA нас тоже не устраивал по габаритам.
   (С 1958 по 1964 год корпорация RCA выпускала кассету размерами 197×127×13 мм, известна как 'RCA tape cartridge', 'Magazine Loading Cartridge' и 'Sound Tape', по конструкции сходную с будущей компакт-кассетой; она обеспечивала продолжительность звучания стереозаписи 2*30 минут при скорости 9,53 см/с.)
   Поначалу ничего не получалось – имевшаяся магнитофонная лента была толстая, ломкая, покрытие с неё постоянно осыпалось, кассета получалась толстая, да ещё и алюминиевая, потому что пластмассы требуемого качества тогда не было. С алюминия перешёл на корпуса из оргстекла, их можно было формовать выдавливанием разогретого листа. Потом освоили технологию вакуумной формовки, появилась более тонкая лента на лавсановой основе. Но она была всё ещё слишком широкая.
   Тогда с помощью Ивана Александровича и руководства разведки ГДР мы вышли на немецких производителей из города Вольфен, вблизи Биттерфельда. Там с 1910 года существует фабрика по производству киноплёнки, принадлежавшая ранее фирме AGFA. (с 1964 г – завод ORWO, оттуда поставлялась магнитофонная лента для первых советских аудиокассет, пока не было организовано собственное производство). Мы совместно с товарищами из ГДР разработали технологию нанесения на лавсановую основу покрытия на основе оксида хрома. Немцы сумели сделать ленту поуже, которая хорошо укладывалась в кассету. Сейчас идёт параллельное освоение массового производства ленты и кассет в ГДР, Чехословакии и у нас.
   – Линии производства кассет и кассетных магнитофонов мы сейчас налаживаем на Казанском заводе радиокомпонентов, – добавил Шокин. – Также планируется производить их на харьковском радиозаводе и ещё на нескольких предприятиях.
   (АИ, первоначально производство аудиокассет в СССР было налажено в период 1967-1969 гг на харьковском радиозаводе «Протон». В АИ Казанский завод радиокомпонентов выбран, потому что там в период 1950-1958 гг было организовано литейное, пластмассовое и механическое производства)
   – Очень уж необычный творческий коллектив у вас получился, – заметил довольный Хрущёв.
   – Так ничего удивительного. Совпадение интересов, – пояснил Берг. – Нам нужен компактный носитель для резервного копирования, станочникам – защищённый носитель, с которым удобно работать в условиях цеха, а компетентным органам – ну, вы сами понимаете. Тем более, Лев Сергеевич – изобретатель милостью божьей, а Иван Александрович – очень грамотный организатор. Его нетрудно было убедить, что компактные устройства звукозаписи и воспроизведения могут приносить бюджету огромный доход, если правильно подойти к делу и не скупиться на повышение качества звука.
   – Вот! Вот ключевой момент! – тут же согласился Первый секретарь. – Качество этих кассет должно быть выше, чем у импортных аналогов. Чтобы наши покупатели гонялись не за импортной продукцией, а за нашей, советской!
   Когда началось обсуждение кассеты, Никита Сергеевич припомнил, что уже читал об этих кассетах в подборках ИАЦ, и ещё тогда обратил внимание, что в позднем СССР они были в дефиците, и покупатели гонялись за редко появлявшимися в продаже импортными кассетами, игнорируя свободно лежавшие на прилавках и при том более дешёвые советские. Это был один из нечастых примеров, когда покупатели выбирали дорогой, но более качественный товар.
   (Импортные кассеты TDK, BASF стоили в СССР по 8 руб за 60-минутную кассету и 9 руб за 90-минутную. Советская 60-минутная Мк-60 стоила 4 рубля, но качество было несравнимое, поэтому все старались купить импортные кассеты. Моему компьютеру ZX «Spectrum» было похрен, он примерно одинаково читал программы с любых кассет, через магнитофон «Соната» с отломанной крышкой)
   – Так дорогие они получатся, Никита Сергеич, если высококачественными их делать, заметил Калмыков.
   – Значит, надо снижать цену за счёт объёмов выпуска! – тут же ответил Первый секретарь. – Тут уже вопрос идеологический! Музыку у нас больше всего слушает молодёжь. Кассеты эти будут расходиться, как горячие пирожки, сколько их не сделай – всегда будут если не в дефиците, то на пике спроса. Магнитофон покупается чаще всего один раз в 10 лет, а кассета – расходный материал. Вот и прикиньте, что будет думать эта молодёжь о своей Родине, если эта Родина простейшие расходники качественно делать не способна?
   Министры переглянулись. Они не ожидали, что Хрущёв даже, казалось бы, сугубо технический вопрос будет оценивать так всесторонне, учитывая в том числе, его внутриполитическое влияние на население.
   – Тут надо очень грамотно подобрать соотношение «цена / качество», чтобы и цену чрезмерно не задрать, и качество не провалить, – задумчиво произнёс Шокин. – А то ведь можно качеством увлечься так, что импортные при сравнимом качестве окажутся дешевле, в том числе – за счёт тех же объёмов выпуска. У капиталистов проклятых рынок больше и богаче нашего. Не окажется ли дешевле обычные катушки с лентой продавать?
   – Если что – будем вводить заградительные пошлины, но лучше, конечно, брать объёмами, – решительно ответил Никита Сергеевич. – Эти кассеты для молодёжи могут стать одним из важнейших товаров, вот увидите.
   – Лента на катушке кассету не заменит, – убеждённо произнёс Термен. – Скорее, кассета постепенно вытеснит ленту, пока её саму не вытеснят более компактные и ёмкие носители, те же оптические диски, к примеру.
   – Это почему вы так уверены, Лев Сергеич? – удивился долго молчавший Сабуров.
   – Да потому, что кассетный магнитофон дешевле качественного бобинника, и компактнее, – пояснил Термен. – Его можно будет взять с собой на пляж, в лес, да просто на прогулку по улице, установить в автомобиль, если совместить его с радиоприёмником, и слушать музыку в дороге, а бобинники лет через 10 будут только у обеспеченных любителей классической музыки. Вот увидите! Я в данном случае полностью согласен с доводами Никиты Сергеича. Он, между прочим, очень точно ухватил самую суть проблемы. Кассета и кассетный магнитофон – товары молодёжного спроса, а значит – несут большую идеологическую нагрузку, и относиться к ним нужно предельно ответственно.
   – Товары молодёжного спроса, говорите, Лев Сергеич? – задумчиво произнёс Хрущёв. – А ведь вы правы. Надо бы нам выделить такие товары в отдельную категорию, и за их качеством и доступностью следить особо. Николай Константинович, – он повернулся к председателю Госплана Байбакову. – Поручаю вам этот вопрос проработать.
   – М-м-м, – Байбаков замялся. Он явно не был счастлив от предстоящей перспективы. – Я уже из молодёжного возраста давно вышел, Никита Сергеич, мне надо будет консультанта найти толкового.
   – Так найдите! Вопрос не праздный, Николай Константиныч, от суммы таких вот мелочей в итоге может зависеть очень многое!
   – Понял, Никита Сергеич, вопрос проработаем и представим список молодёжных товаров на утверждение. Скажем… через три месяца.
   – Месяц. У вас же ОГАС работает! Попробуйте её возможности использовать, – дал совет Первый секретарь.
   – Если возникнут трудности, Николай Константиныч, я пришлю специалиста помочь, – подсказал Глушков.
   – Буду очень признателен, – ответил председатель Госплана.
   – Работу вы провернули гигантскую, – одобрил Первый секретарь. – Теперь важно как можно быстрее освоить в серийном производстве хотя бы эти кассетные магнитофоны. С их помощью можно расширить важный сектор музыкального рынка, сформировать новую линию потребления. Вон как удачно с мобильными телефонами получилось. Надо и тут так же постараться.
   Меня, признаться, волнует один момент – быстрое устаревание всей этой электроники, – продолжал Хрущёв. – Вот, как в Англии, построили дорогущий автоматический завод по выпуску радиоприёмников, а через несколько лет эти радиоприёмники устарели, и никто их не покупает. Не получится ли так же с вашими фабами и минифабами?
   – Ни в коем случае, Никита Сергеич, – ответил Берг.
   – Почему же?
   – Потому что минифаб и фаб реализуют общий принцип получения микросхемы, а различия и усовершенствования закладываются на уровне масок и количества напыляемых слоёв, – пояснил академик Лебедев.
   – К тому же, конструкция минифаба модульная, и эти модули легко заменять, добавлять, меняя тем самым технологический маршрут, – добавил Берг. – Сейчас у нас микросхемы по большей части двухслойные. По мере роста количества слоёв маршрут будет усложняться, его длительность будет расти, но до действительно большого количества слоёв мы доберёмся ещё не скоро. Лет тридцать-сорок пройдёт, я думаю.
   – Мы тут с товарищем Бергом на досуге анализировали общую ситуацию в электронной промышленности СССР и США, – улыбнулся Старос. – И пришли к выводу, что у вас в самом начале были заложены на редкость грамотные решения, обеспечившие наше сегодняшнее лидерство. Прежде всего – всемерное развитие планарной технологии уже с конца 1953 года. Эксперименты и опытные работы заняли какое-то время, но теперь мы уже имеем работающую технологию, которую в Штатах ещё только создают.
   Отказ от возни с германием и сосредоточение усилий на кремнии. Ускоренный переход от схем на дискретной электронике, «рассыпухе», к интегральным схемам. Ускоренное развитие химии реактивов высокой чистоты. Увеличенный размер выплавляемых кремниевых булей, который позволяет нам не особо стесняться в размерах отдельных микросхем. Американцы и европейцы ещё возятся с булями диаметром 32-40 миллиметров, а у нас ходовой диаметр 162 миллиметра. Это у нас сейчас серийные микросхемки имеют размер 3х4 миллиметра, а экспериментальные образцы мы делаем заметно большей площади.
   Старос достал из коробочки микросхему размером 20х10 миллиметров, с торчащими из неё по бокам алюминиевыми ножками контактов.
   – Это – один из экспериментальных образцов, не пошедших в серию. Таких у нас проходят сотни, в основном, из-за дефектов, выявляемых на финальном тестировании. Как видите, мы можем делать размеры и побольше.
   Я хочу сказать, что вот эти и другие принятые на начальном этапе решения и обеспечили тот рывок, что мы делаем сейчас. Ну, и, конечно, финансирование тоже играет свою большую роль. Очень приятно, что высшее руководство страны сознаёт значение нашей отрасли и уделяет её развитию такое внимание.
   – Нам иногда кажется, – засмеялся Берг, – что у вас в штате есть какой-то оракул, который раз за разом подсказывает верные решения. Например, одно только решение о соблюдении совместимости ЭВМ по форматам данных в будущем сэкономит нам миллионы, если не миллиарды.
   – Оракул у меня и вправду есть, – усмехнулся Хрущёв. – Вот, Сергей Алексеевич, Виктор Михайлович, они мне постоянно подсказывают наилучшие решения. Вы сами, Филипп Георгиевич, Йозеф Вениаминович, и все другие разработчики, все учёные, входящие постоянно или периодически в Научно-технический совет СССР – это и есть мой коллективный оракул. Коммунизм – это вам не рыночный капитализм, складывающийся стихийно. Коммунизм – это сложноорганизованная система, построить которую можно, лишь вооружившись строгим научным подходом. Все решения, принимаемые НТС, проходят тщательную техническую экспертизу, по каждому я выслушиваю мнения ведущих специалистов, и затем Президиум ЦК только утверждает рекомендованные ими решения.
   Меня больше волнует подготовка достойной смены для нас с вами, обучение подрастающего поколения, и его воспитание в коммунистическом духе. Мы-то с вами прошли через такое, что наши убеждения закалены в борьбе и непоколебимы, а молодёжь ничего не принимает на веру. Преимущества коммунизма нам с вами предстоит им доказывать, на каждом шагу.
   «Общество потребления», которое сейчас усиленно строят на Западе, внешне выглядит очень привлекательно, а его внутреннее уродство и моральное убожество капиталистические идеологи давно научились искусно скрывать и маскировать. Мы с вами, товарищи, находимся на переднем крае идеологической борьбы за умонастроения советской молодёжи. Вот потому я и настаивал на освоении высококачественных магнитофонных кассет и других молодёжных товаров. Советские люди должны привыкнуть к тому, что наши товары по качеству не уступают западным, а то и превосходят их. При этом мы не стесняемся заимствовать на Западе всё лучшее, что там появляется, переосмыслять их достижения и использовать для нашего быстрейшего развития.
   – Обществу потребления мы должны противопоставить общество свободного творчества, – внезапно сказал Глушков. – А для этого нужно постоянно, не останавливаясь ни на минуту, создавать условия для воспитания у детей желания создавать новое, выявлять таланты, воспитывать человека-творца. Потребителя воспитывать особо не нужно, они сами плодятся. У нас уже много делается для правильного воспитания молодёжи, но нужно ещё больше.
   – Это интересная мысль, Виктор Михалыч, и очень правильная, – согласился Хрущёв. – У вас есть конкретные предложения, или пока общие рассуждения на тему?
   – Да я это к тому, что Филипп Георгиевич тут кое-какие наработки по этой теме приготовил, – пояснил Глушков. – Вот и хотели вам показать.
   – Так покажите! – вскинулся Первый секретарь.
   Старос нажал кнопку вызова, вошла секретарша с подносом, на котором стояли небольшой электрический чайник, чашка, коробочки с кофе и сахаром.
   Старос опустил руку под стол и достал оттуда… небольшой манипулятор, смонтированный на гусеничном шасси от детской игрушки-танка. У него были две механические руки, напоминающие руки промышленных роботов, управляемые электронным контроллером. Но, в отличие от цеховых роботов, эти руки выглядели, как собранные из детского конструктора. Только детали его, все эти дырчатые планочки, пластиночки и реечки были заметно толще и обеспечивали конструкции немалую жёсткость.
   Руководитель «Научного центра» нажал несколько кнопок на основании манипулятора. Механическая рука повернулась, аккуратно взяла со стола чашку, поставила перед человеком, бросила туда один за другим три кусочка сахара из стоящей на подносе коробочки. Затем робот с жужжанием повернулся, взял второй рукой банку с кофе, открыл, выдвинул из руки пластмассовый цилиндрик дозатора, зачерпнул им кофе и высыпал в чашку.
   Закрыл банку, поставил её на поднос, снова повернулся, упираясь одной рукой в столешницу, поднял чайник, налил кипятка в чашку. Поставил чайник, ловко ухватил торчащую из чашки ложечку и вращательным движением захвата размешал сахар. Ухватил чашку за ручку, поднял её, зажужжал моторчиками, поворачиваясь, и подал чашку Хрущёву.
   – Вот это здорово! – расхохотался Никита Сергеевич, принимая чашку из рук робота. – Это вы как такую штуку сделали?
   – Давайте сделаем небольшой перерыв на кофе, и я вам расскажу, – ответил Старос.
   Хрущёв, внимательно наблюдавший за роботом, заметил, что поднос был не простой, а разделённый формовкой на секции – чашка, банка с кофе и коробочка с сахаром стояли каждая на определённом месте. Такие подносы использовались с недавнего времени на самолётах «Аэрофлота», чтобы чашки не сдвигались, если самолёт качнётся. Конечно, от полноценных воздушных ям они не спасали (АИ).
   Он также заметил, что на краю подноса были наклеены две полоски алюминиевой фольги, и робот, подъезжая к подносу, остановился точно между ними.
   После нескольких минут суеты секретарша оделила всех чашками с кофе, и руководитель «Научного центра» поделился своей задумкой:
   – Это что-то вроде детского роботоконструктора. Как видите, принцип тот же, что у обычного конструктора «Механик», только добавлена электронная начинка. Мы использовали обычные электродвигатели с простейшими шестерёнчатыми и червячными редукторами и преобразователи «угол-код» для отсчёта углов поворота. Шестерёнки, кстати, часовые, от будильников. Для полноценной силовой работы развиваемых моторчиками усилий недостаточно, поэтому в этой машинке используются более мощные приводы, но для детского конструктора их обычно хватает. Для фиксации рук в неподвижных положениях применены дополнительные электромагнитные тормоза. Программу для этой последовательности действий мы первоначально написали просто на бумажке. В память робота она считывается постепенно, с магнитной ленты, по мере пошагового исполнения.
   – А на ленту она как попадает? – спросил Лебедев. – Можно прямо на роботе программировать?
   – Да, к нему подключается цифровая клавиатура от вычислителя «Пенза», с которой задаётся программа в машинных кодах. Памяти мало, поэтому программа по мере записи последовательно выгружается на перфоленту, а при выполнении так же последовательно с неё считывается. Можно программу и сразу на перфоленту забить, с помощью ручного перфоратора, а если подключить робота к бытовому магнитофону, его можно обучить повторять движения, примерно, как у нас обучали первые станки с программным управлением. (см. гл. 03-02)
   – И такую штуку можно будет продавать, как детский конструктор? – спросил Хрущёв.
   – Да, по мере насыщения промышленности вычислителями, можно будет пустить часть процессоров на подобные применения. Вообще, это только один из возможных вариантов, весьма сложный и недешёвый, кстати. Можно добиться похожих результатов, комбинируя более дешёвые и доступные компоненты на макетной плате, вроде этой, – Старос показал всем небольшую плату с множеством отверстий, на которой была собрана простенькая электронная схема из нескольких деталей.
   – Начинать надо именно с таких, простых и недорогих наборов, чтобы дети, например, могли пристроить более совершенное управление к обычной магазинной игрушке. А потом уже можно оснастить игрушечное шасси механической рукой, или сделать ещё что-то похожее. Тут важно начать и не останавливаться, постоянно расширяя ассортимент. Таким образом, будет сформирован сектор спроса на сложные развивающие робототехнические товары, – пояснил Глушков. – А дальше проснувшаяся творческая жилка уже не даст человеку остановиться. Творчество затягивает, причём в хорошем смысле.
   Глушков читал в «электронной энциклопедии» о проектах Arduino и Raspberry Pi, и ему хотелось дать уже ближайшему поколению детей нечто подобное, хотя он прекрасно понимал, что технические возможности процессора 4004 несравнимы с возможностями «компьютеров на чипе» из 2012 года. Но он также знал, что студенты в СССР писали игры даже для программируемых калькуляторов. Да и те ЭВМ, что разрабатывались в конце 50-х и начале 60-х, по своим возможностям и были калькуляторами, только очень большими. Поэтому он настоял, чтобы первый советский электронный калькулятор сразу был сделан программируемым, и оснащён портами ввода-вывода, позволявшими присоединять кое-какую периферию.
   – Дав нынешнему поколению детей такие вот робототехнические игрушки и наборы, даже не слишком сложные, через десять лет мы получим на выходе поколение грамотных, талантливых, увлечённых инженеров, которым по плечу любые творческие задачи, – поддержал его Исаак Семёнович Брук. – Я тоже хотел бы поучаствовать в разработке товаров для подросткового ассортимента. Сами понимаете, я тут лицо заинтересованное, талантливые инженеры на дороге не валяются, их растить и воспитывать приходится десятилетиями.
   – Да все разработчики в этом заинтересованы, – согласился Лебедев. – Робототехника для детей будет интересна тем, что позволяет получить реальный, осязаемый результат, а не просто мигающие лампочки на плате или распечатку с цифрами.
   – А ведь вы правы, Сергей Алексеич, – поддержал его Первый секретарь. – Вы все правы, товарищи. Давайте вот что. Подготовьте ваши предложения по ассортименту детских технических товаров, начиная с самых простых и недорогих, и кончая наиболее сложными, потом на совещании Госкомупра мы с вами список рассмотрим и дадим указание Госплану на распределение работ по предприятиям. Филипп Георгиевич, это всё, что вы хотели нам показать?
   – Не совсем, – улыбнулся Старос. – Есть ещё один тип магнитного носителя, серийное производство которого мы сейчас осваиваем. К концу года будет введено в строй несколько полностью автоматизированных производственных линий, в Москве, Ленинграде, Киеве, Харькове, Новосибирске и Горьком.
   – Ого! И что же это?
   – Пластиковая банковская карта с магнитной полосой, – Старос достал из нагрудного кармана яркий пластиковый прямоугольник со слегка закруглёнными уголками, размером примерно 8х5 сантиметров.
   (85х54, если точно. Первые прототипы пластиковых магнитных карт были сделаны компанией IBM в 1960-м году, http://nnm.me/blogs/X-Hunter777/istoriya-myagkih-nakopiteley/ но их внедрение задержалось, и первая сеть банкоматов, использующих магнитные карты, появилась в 1969-м. Но уже до этого использовались банкоматы, где ключом авторизации была металлическая карта и пин-код. http://bankcarding.ru/istoriya-plastikovyh-kart/)
   – Ого! С магнитной полосой? – удивился Хрущёв. – Это наша собственная разработка?
   – Скажем так, параллельная разработке IBM. Само устройство простое, как три копейки, но нужно было согласовать его параметры с американским прототипом, чтобы обеспечить полную совместимость. Тут нам Иван Александрович посодействовал, – улыбнулся Старос, выкладывая на стол очень скромно оформленную белую карточку с коричневой надписью «World over credit card» и синим штампом «Sample» Слева был изображён сине-белый символ, чем-то напоминающий гоминьдановское «солнышко». (http://img15.nnm.me/4/1/3/5/4/6a16b699a1918c93aaa21be3b01.jpg)
   – Сделать банкомат, использующий такие карты как средство авторизации, в общем-то не проблема, – добавил Лебедев. – Проблема – связать эти банкоматы линиями связи с центрами обработки данных. В принципе, объём передаваемых данных там мизерный, вполне достаточно модемного соединения, но линию придётся прокладывать отдельно. Передавать данные авторизации по общим линиям опасно, а любой шифратор – это удорожание. да и шифровать короткий пакет данных, содержащих только логин и пароль – занятие довольно-таки бесполезное.
   – Почему? – спросил Никита Сергеевич.
   – Без шифрования будет достаточно машинки для отсчёта купюр, телетайпа и считывателя карт. Как только мы добавляем шифрование, начинаются танцы со сложными электронными устройствами.
   – Э-э-э... А как же немцы ещё в войну сделали шифровальную машинку, когда никаких процессоров ещё в помине не было?
   – «Энигму»? – усмехнулся Шокин. – Ну, если в каждый банкомат ещё аналог «Энигмы» встраивать, он точно золотой получится. Вообще, если разрешение на выдачу денег всё равно даёт центральная ЭВМ, то достаточно дать пользователю при выдаче карты установить суточные лимиты на снимаемые суммы и количество обращений. Учитывая, что средний размер зарплаты по стране около 1200-1500 рублей («старыми», дореформенными), а большинство будет снимать зарплату целиком, как минимум, поначалу, не думаю, что будет много мошенничеств с картами. Поэтому предлагаю не заморачиваться навёрнутыми мерами безопасности, и первую версию системы делать простейшей. Можно также сделать разграничение – крупные суммы снимаются только в сберкассе, то есть, теперь уже в отделении Сбербанка, а в банкоматах на станциях метро можно ограничить сумму, скажем, 100 рублями.
   – Банкоматы что в метро, что в сберкассах, будут под присмотром, хотя, конечно, к линии подключиться кто-то может в любом месте, – заметил Лебедев. – Поэтому шифровать всё же нужно.
   – Сергей Алексеич, да не нужен для шифрования процессор, можно обойтись относительно простым наборным АЛУ на схемах малой интеграции, даже первого поколения, – возразил Карцев. – Да, удорожание, конечно, будет, но приемлемое, и к такой системе уже не будет претензий от наших зарубежных партнёров.
   – Да, продукт, между прочим, весьма интересный для экспорта в страны ВЭС, – поддержал Байбаков. – Надо сделать его конкурентоспособным.
   – Там всего-то надо – памяти 32 байта на ключ, 64 байта на блок подстановки, можно даже ПЗУ, плюс 8-16 байт для хранения блока данных, – на ходу прикидывал Карцев. – Ну и аккумулятор на 32 бита. (Спасибо читателю wmf за грамотные советы по ходу обсуждения)
   – Ну-ка, ну-ка, – Лебедев заинтересовался, пересел ближе к Карцеву, и они тут же заспорили, не обращая внимания на Первого Секретаря и министров. – Да, тут много вариантов придумать можно.
   Шокин хотел было их одёрнуть, всё же совещание с присутствием первых лиц было не самым подходящим местом для такого обсуждения, но Хрущёв его остановил:
   – Пусть обсуждают, Александр Иваныч, не сбивайте их с мысли. Творческий процесс не терпит административного вмешательства. Зато, может быть, у них сейчас родится относительно дешёвое и эффективное решение. Так, а что у нас по следующей модели процессора? – он нашёл взглядом директора НИИ-35 Алексея Андреевича Маслова. – Алексей Андреич, как у вас продвигается работа?
   Маслов достал из кармана небольшую плоскую картонную коробочку, открыл и вынул из неё плату с размещёнными на ней семью чёрными прямоугольниками.
   – Вот. Это один из опытных образцов, сделанный ещё на предыдущем техпроцессе, но с более плотным размещением элементов – по 512 штук на одной пластине, вместо 256. Сейчас мы осваиваем техпроцесс 10 микрометров, и с его освоением уже сможем упаковать на один кристалл и предыдущий процессор 4004, и разрабатываемый 6502. В нём будет 3510 элементов, то есть, мы сейчас поделили его на 7 пластин.
   (Оригинальный 6502 выпускался по 8-мкм техпроцессу, и имел площадь, занятую элементами 21 кв. мм. Размер корпуса был 41х17 мм. В АИ размер пластины будет немного побольше, что не фатально при диаметре кремниевых булей 162 мм)
   – Так он у вас уже работающий, или макет? – уточнил Хрущёв. – И когда 10-микрометровый техпроцесс освоите?
   – Работающий, – подтвердил Маслов. – 10 микрометров освоим к концу года, и сразу перейдём к следующей ступени – 6 микрометров. На его освоение понадобится года два-три. Сейчас в «Научном центре» строится первая технологическая линия, на которой 6502 будет выпускаться серийно, уже по 10-микрометровому техпроцессу.
   – Маски по 10-микрометровому техпроцессу мы на него уже заготовили, – подтвердил Старос. – Сейчас вылавливаем и исправляем неизбежные ошибки. Больше того, мы уже разрабатываем под него новую версию управляющей машины УМ-К-2 (АИ), которая будет использоваться как промышленный контроллер, и как бортовая ЦВМ для космических кораблей. Параллельно делаем на новом процессоре универсальную ЭВМ, для общетехнического применения. Надеемся запустить обе модели в серию к концу года.
   – Это хорошо, – одобрил Хрущёв. – Эти машины наша промышленность ждёт с нетерпением.
   – Мы разрабатываем для нового процессора реализации языков высокого уровня «Фортран», «Алгол», Forth, и, для банковско-финансового применения – COBOL, – отвлекшись от обсуждения шифратора, добавил Лебедев. (на основе исходных кодов пакета open-cobol)
   – Здорово! – Первый секретарь был очень доволен. – Вижу, работа у вас движется по плану.
   – Вот, на сегодня и все наши достижения, Никита Сергеич, – ответил Старос. – Но, думаю, что к концу года у нас появятся ещё кое-какие новинки.
   – Обязательно приеду посмотреть, только сообщите! – пообещал Хрущёв.
  
   Уже летом 1960 года простые интегральные схемы были запущены в массовое производство. В радиомагазинах уже лежали в свободной продаже радиодетали поколения дискретной электроники и макетные платы, и, что ещё важнее, их поставляли в школьные радиокружки и Дома пионеров (АИ). По мере ввода в строй всё новых производственных линий, их становилось всё больше. В начале 1961 года появилось много усовершенствованных моделей различной бытовой техники, где применялись микросхемы малой интеграции.
   Одновременно уже с 1960 года в нескольких издательствах, а также в журналах «Радио», «Моделист-конструктор» и «Юный техник» начали выходить книги и статьи по робототехнике, так же, как уже выходили книги по бытовой электронике.
   К концу 1960 года было освоено серийное производство процессоров 4004 и 6502, уже на одном кристалле, для 6502 это была микросхема на 40 выводов, в корпусе больших размеров, примерно 50х20 мм, его габариты удалось слегка уменьшить за счёт урезания контактных площадок по краям. На этих процессорах в декабре 1960 года были собраны первые серийные партии следующих моделей программируемого калькулятора «Пенза-2» и управляющей машины УМ-К-2 (АИ). Были освоены в серийном производстве фотоэлектрические записывающие устройства, пишущие цифровую информацию на киноплёнку, пластиковые магнитные карты и компакт-кассеты. В начале 1961 года начался серийный выпуск кассетных магнитофонов, а к середине 1961 года наладили выпуск дискет и 8'' дисководов (АИ).
  
   #Обновление 21.05.2017
  
   С начала 1959-го года, параллельно со строительством линий Единой Энергосистемы ВЭС, внутри Альянса создавалась электронная сетевая инфраструктура. В Европе частично использовались существующие линии связи, в СССР, странах Азии и Африки приходилось тянуть выделенные линии. Пока использовался телетайпный протокол, как наиболее широко распространённый на то время, и не требующий установки специальной дополнительной аппаратуры, но уже шла работа над другими вариантами сетевой связи, как в части «железа», так и протоколов.
   Хрущёв помнил, что ARPANET в США начался с соединения линиями связи четырёх университетов – Калифорнийского университета в Лос-Анжелесе, Стэнфордского исследовательского центра, Университета Юты, и Университета штата Калифорния в Санта-Барбаре. Он также помнил, что ему сказал академик Лебедев: «Чем больше ЭВМ будет объединено в сеть, тем больше будет её экономический эффект». На сессии Координационного Совета ВЭС в начале 1959-го года он предложил объединить в единую сеть все учебные заведения ВЭС, начиная с основных университетов, и далее, институты, а в перспективе и средние специальные учебные заведения. В течение 1959-60 гг линии связи соединили все основные университеты и институты Советского Союза, и часть зарубежных ВУЗов. Если в ARPANET первоначально были лишь 4 университета, то советская сеть в первые же два года объединила несколько десятков учебных заведений по всей Евразии (АИ).
   Первоначально предполагалось, что пользоваться «электронной связью» будут в основном преподаватели и научные работники ВУЗов. Но для людей в возрасте, не связанных ранее с электроникой, это «шаманство» выглядело слишком сложным, и инициативу закономерно перехватили младшие научные сотрудники, аспиранты, а затем и студенты старших курсов.
   Процесс замедлялся из-за банальной причины – дефицита компьютеров. Их пока ещё было недостаточно много, чтобы оснастить ими все ВУЗы, несмотря на все старания промышленности. Очень много ЭВМ шло в промышленность, и для военных.
   Запуск в серию ЭВМ «Сетунь» немного улучшил ситуацию, но эта машина была слишком медленной и примитивной уже на тот момент. Она более-менее годилась для организации учебного процесса, и управления производственными комплексами, но делать на ней серьёзные расчёты было сложно. Зато её можно было без опаски «скормить» даже тем союзникам, которых руководство СССР не считало достаточно надёжными партнёрами.
   Учитывая дефицит ЭВМ, разработчики сети сразу предусмотрели возможность подключения к ней «глупых» терминалов и работы в терминальном режиме. В качестве терминалов использовались телетайпные аппараты, сначала – самые обычные электромеханические. Но электромеханический телетайп был сложным и дорогим устройством поистине стимпанковского дизайна.
   (как устроен классический электромеханический телетайп http://azbukametalla.ru/entsiklopediya/t/986-telegrafnye-startstopnye-apparaty.html)
   Сделать его иначе, как в заводских условиях было почти нереально, а заставить сложный механизм работать как надо, при отсутствии опыта наладки – довольно трудно. С другой стороны, развитие электроники уже позволяло эмулировать генерацию нужного сигнала радиотехническими средствами.
   По мере улучшения доступности радиоэлектронных компонентов, студенты и преподаватели начали всячески изощряться, эмулируя работу электромеханического телетайпа электронной схемой на дискретных элементах. Госкомитет по науке и технике объявил конкурс для всех желающих, на самую простую и дешёвую схему электронного терминала, удовлетворяющую единому техническому заданию. Приз был назначен весомый – 25 тысяч рублей. Его получили два студента МЭИ, сумевшие разработать очень удачную схему на дискретных элементах, которую затем специалисты «Научного центра» реализовали в наборе из нескольких микросхем малой интеграции (АИ).
   Для простоты и единоообразия общения с ЭВМ и ЭВМ между собой специалисты ИТМиВТ разработали расширенную 8-битную кодировку, единую для СССР, Болгарии, и Югославии – с кириллическими символами, размещёнными после стандартного телетайпного набора на латинице (пятибитный код Бодо имел 79 символов). Основная сложность была не в приёме и передаче символов, а в их отображении и устройстве ввода информации.
   Те, у кого был доступ к электрическим пишущим машинкам, паяли различные схемы присоединения и конверторы сигналов, свои для каждой модели. Все разработанные «народные» схемы публиковались в приложении к журналу «Радио» и регистрировались под международной лицензией ВЭС «Open Hardware» (АИ). Радисты, умевшие работать на ключе, изощрялись по-своему. Среди студентов ходил анекдот про радиста, который сделал терминал на 300 бод из электронной схемы, микрофона и кота, виртуозно модулируя сигнал путём обжатия кошачьего хвоста плоскогубцами. К счастью, это был только анекдот.
   Более популярны были самодельные клавиатуры из герконов. Из продажи неожиданно пропали наборы домино – энтузиасты перепиливали костяшки-доминошки на клавиши. К делу быстро подключились кооператоры. Одни ограничились выпуском типографских наборов клавиатурных наклеек, другие делали полноценные клавиатуры, с клавишами, отформованными из разогретых листов оргстекла или полистирола.
   В «Научном центре» разработали шрифтовое ПЗУ, которое использовалось для отображения символов на экране электронно-лучевой трубки. Но ЭЛТ начала 60-х и конца 50-х категорически не были рекомендованы для долгого сидения в полуметре перед ними, о чём, по требованию министра здравоохранения Марии Дмитриевны Ковригиной, печатались предупреждения на каждой инструкции к телевизорам, телевизионным наборам для самостоятельной сборки, популярным в конце 50-х, и в каждой журнальной статье, посвящённой терминалам. Был налажен выпуск защитных экранов с металлическим напылением, заземляемых «на батарею отопления». Более безопасными были проекционные ЭЛТ, которые располагались вертикально и светили на наклонный экран, или на вертикальный через призму. Такой тип «монитора» изобрёл авиатехник-приборист одного из полков истребительной авиации, взявший идею из недавно появившихся на истребителях индикаторов на лобовом стекле. Подобную индикацию в это же время внедряли в автомобилях, поэтому выпуск проекционных ЭЛТ уже был освоен и дефицитом они не были (АИ).
   Следом за знакогенератором в «Научном центре» разработали приставку к телевизору, которая отображала символы на экране в нативном разрешении SECAM. На экране 720х576 знакогенератор формировал 1280 знакомест (40х32) разрешением 16х16 точек с промежутком в 2 линии / точки по горизонтали и вертикали. Изначально приставку сделали на микросхемах малой интеграции, но её принципиальную схему, переведённую «в дискрет», опубликовали под той же лицензией «Open Hardware», и энтузиасты начали тут же переделывать старые тумбочки и шкафчики под размещение нескольких самодельных травлёных плат 12-го формата (А3), и бытового вентилятора, который охлаждал всё это бешено греющееся хозяйство. В качестве памяти использовали находившийся в свободной продаже твистор-кабель и ферритовые колечки. С ними каждый изощрялся, как мог.
   Недостатком телетайпного подключения было его телефонное происхождение. Телефоны могли соединяться только попарно между собой, и для их соединения использовалась АТС. Шаговая электромеханическая АТС представляла собой монстроподобное и очень дорогое сооружение, тогда как жизнь настойчиво требовала чего-то более дешёвого и компактного, пусть не на 10000, а хотя бы на 100 или 1000 номеров. Вскоре несколько малых госпредприятий, объединив усилия, разработали и запустили в производство электронную АТС на 100 номеров, всё на той же дискретной логике (АИ). Решение оказалось внезапно очень востребованным для местной телефонизации.
   Количество телефонных номеров на государственных АТС было на тот момент ограниченным. Телефоны в квартирах встречались редко, в основном – у большого начальства, и известных людей – артистов, академиков и т.п. Тому были объективные причины – всё та же дороговизна электромеханических АТС. В новостройках возле вновь возведённого 100-квартирного дома обычно ставили одну телефонную будку – на всех. Появление мини-АТС, пусть и недешёвых, позволяло жильцам дома скинуться, купить такую АТС, установить в выделенной комнатке в подвале, а от городской телефонной сети к ней протягивали несколько, обычно 3-5 телефонных линий (АИ). Провода внутри дома жильцы в таком случае тянули сами. Мини-АТС была размером с книжный шкаф, и стоила поначалу как «Москвич», но потом цена снизилась до более-менее приемлемой. Особого обслуживания она не требовала, раз в полгода приходил мастер с районного телефонного узла, проверял и проводил текущий ремонт.
   Автономная АТС оказалась неожиданным подарком производителей населению. Теперь «умельцы» и радиолюбители имели возможность подключать к своей внутридомовой телефонной сети любое оборудование, а не только разрешённый городской телефонной сетью аппарат, и не замедлили этим воспользоваться. Самодельные телетайпные приставки начали появляться в обычных квартирах, поначалу – в основном у научных сотрудников и студентов-дипломников, которые хотели иметь возможность подключиться из дома к институтскому компьютеру и поработать ночью в терминальном режиме (АИ). Тем более, что ЭВМ ещё вообще было мало, и их время было расписано по минутам, а ночью выкроить свободный интервал было проще.
   Вторым её преимуществом, сознательно заложенным разработчиками в конструкцию с учётом начавшейся информатизации страны, была развязка оборудования по частоте. Мини-АТС, первоначально предназначавшаяся для организаций, могла обеспечивать связь внутри здания на нескольких частотах, подобно системе правительственной ВЧ-связи. Изначально эта возможность предназначалась для увеличения количества абонентов и обеспечения связи руководителей предприятий, но при домашнем использовании можно было использовать телетайпное соединение, не мешая при этом телефонным разговорам. (АИ)
   История не сохранила имени изобретателя колеса, не сохранила она и имени первого клиента, оформившего заказ билетов в аэропорту Шереметьево через единую электронную систему продажи (АИ, см. гл. 03-15) не через кассу аэропорта, центральную кассу или отделение связи, а непосредственно с рабочего места где-нибудь в ВЦ одного из НИИ. Просто однажды, осенью 1960 года, через год с небольшим после запуска этой системы, приходящий администратор, сотрудник ИТМиВТ, проверяя логи, обнаружил, что многие командировочные заказывают билеты на самолёт прямо с работы, судя по оставшимся в логах телефонным номерам, с которых производилось подключение.
   Сергей Алексеевич Лебедев рассказал об этом Хрущёву во время одного из совещаний Госкомупра. Никита Сергеевич, уже изрядно уставший к концу дня, тут же поднял голову, в его глазах засветился неподдельный интерес.
   – Так что, выходит, система пошла в народ? Становится популярной?
   – Да, это же намного удобнее, чем ехать в центральные кассы аэровокзала, или даже бежать на ближайшую почту, – ответил Лебедев. – Такая же картина и с заказом товаров через «Посылторг» (АИ, см. гл. 03-15). Сейчас нам приходится увеличивать в «Посылторге» и аэропортах количество модемов для связи, чтобы желающим не приходилось подолгу дозваниваться для подключения. Скоро это может стать проблемой. Нужно думать, как переходить от модемного подключения к сетевому, но это требует значительно более высокой мощности ЭВМ, специальных процессоров для обработки входящего сигнала, совершенно другие требования к памяти... в общем, не быстро и недёшево.
   Но, чтобы поддерживать у населения интерес к сетевым технологиям, мы сейчас работаем над развитием сетевых электронных сервисов, пока, правда, больше на уровне концепций: «Что ещё можно сделать на нынешнем уровне «электронного бронзового века?». В итоге мы рассчитываем сделать что-то вроде более поздней французской сети «Минитель», но, чтобы заинтересовать население, нужна более развитая структура предоставляемых сервисов, чем сейчас. Нужно как следует вложиться в «Посылторг», развить службы доставки, предоставление различных услуг с заказом по телефону, с перспективой их перевода в сеть.
   – А как у вас с дальнейшим развитием ваших БЭСМ? – спросил Хрущёв.
   – Сейчас мы перешли от сборки БЭСМ-3М к следующим моделям БЭСМ-4М8 и БЭСМ-4М12, – Сергей Алексеевич был рад искреннему вниманию руководства страны к проблемам электроники. – Но это – не революция, это – эволюционное развитие линии БЭСМ-2 – М-20 – М-40 – М-50 – БЭСМ-3М. Революция тихо созревает в головах. Это – наш проект БЭСМ-6, единая машина, как основа будущего ряда стандартных мощных ЭВМ, которые в будущем разветвятся на серверные ЭВМ для центров обработки данных, и мощные рабочие станции, например, для конструкторов или обработки трёхмерной графики. Конечно, это ещё не скоро будет, но будет обязательно.
   – Хорошо! – улыбнулся Хрущёв. – А какие параметры у неё будут?
   – Это будет машина с открытой архитектурой, полностью расширяемая, – ответил Лебедев. – Поэтому сейчас мне сложно вот так сразу ответить, на какие параметры мы выйдем, когда машина пойдёт в серию. Могу только пока сказать, что это будет 64-разрядная машина с длиной адреса 32 бита, возможно – даже больше, если понадобится. Вторая особенность – мы обсуждаем возможность использования очень широкой шины, по которой будет одновременно, за один такт процессора, проходить и адрес, и команда и данные. (архитектура VLIW). Сейчас мы обычно обрабатываем их последовательно. Это упростит архитектуру процессора и снизит энергопотребление. Машина будет использовать 16-ричную систему счисления и микрокод, то есть, её набор команд будет реализован с помощью загружаемого набора сложных микропрограмм, написанных в кодах процессора.
   – Простите, это я уже увлёкся и в дебри полез, – Сергей Алексеевич вовремя остановился, видя, что Первый секретарь ничего не понимает.
   – Да нет, нет, я, если что, и спрошу ведь, не постесняюсь, – улыбнулся Хрущёв. – Стандартный ряд, говорите? Это вроде как товарищ Рамеев с «Уралами» своими делает?
   – Вроде того, только наша машина в итоге будет мощнее «Урала» во много раз. Они сойдутся, вероятно, в сегменте мощных рабочих станций, только для архитектуры «Урала» это будет вершина, а для нас, так сказать, подножие горы. По мере прогресса электроники машина будет постепенно уменьшаться в размерах. В итоге она станет вполне себе настольной, и при этом проживёт минимум до начала следующего столетия, а то и дольше, впитывая в себя все новинки и становясь всё мощнее.
   – А открытая архитектура – это что? – спросил Никита Сергеевич.
   – Это... расширяемость. Мало памяти – захотел, добавил, причём любого типа, от любого производителя, желательно только одинаковую. Мощности процессора не хватает – поставил более мощный, но с той же системой команд, – пояснил Лебедев. – То есть, мы задаём стандарт и публикуем его, а каждый разработчик делает свои устройства такими, чтобы они отвечали этому стандарту. Используем только стандартные интерфейсы, вроде ИРПР (параллельный) или СТЫК С2 (последовательный RS232).
   – То есть, архитектура у вас будет своя. Это хорошо. А те программы, что нам прислали, на ней пойдут? – поинтересовался Хрущёв.
   – У нас есть исходные коды. Можем перекомпилировать их для разных архитектур, – ответил академик. – А для программ, написанных для других ЭВМ, можно использовать эмуляцию, или поставить сопроцессор, работающий с ними напрямую. Достать их исходные коды, в конце концов, и перекомпилировать. Написать функциональный аналог. Варианты могут быть разные. Вплоть до того, что перекупить разработчика. Мы с товарищем Серовым такие возможности тоже обсуждали. В конце концов, Intel, DEC и СDC мы под контроль взяли, а это, на минуточку, основа американской компьютерной индустрии до самых 90-х, и дальше. Товарищ Серов со своими людьми для нас гигантскую работу проделал. Я уж молчу о том, что большинство последних разработок IBM к нам попадает раньше, чем в продажу в Штатах.
   – Это хорошо, – повторил Никита Сергеевич. – А ваши ребята в таких тепличных условиях своей головой думать не разучатся?
   – Да какие же тепличные условия? – возмутился Лебедев. – Пашем, как лошади! Приходится изучать досконально все вражеские разработки, сравнивать технические решения с нашими, тут же решаем, что стоит внедрить, а что мы уже переросли, а вот это можно улучшить, а с этим обеспечить совместимость, для будущего проникновения на рынок...
   – Ну, тогда ладно. И когда нам ждать вашу чудо-машину? – спросил Хрущёв.
   – В будущем году соберём первый опытный образец и начнём гонять программы, параллельно будем готовить серийное производство. С 1962-го, вероятно, начнём серийный выпуск самой слабой версии, и дальше будем её наворачивать, осваивая «новые рубежи» каждые год-два.
   – В 1964-м IBM заявит свою System/360, а в 65-м начнёт поставки, – напомнил Первый секретарь, заглянув в свой блокнот.
   – Да и пусть их, – отмахнулся Лебедев. – Надеюсь, того дурацкого решения о копировании 360-й у нас не будет? При наличии превосходящего её по мощности ряда на базе БЭСМ-6?
   – Нет, конечно! – заверил Хрущёв. – Ради чего тогда мы тут жилы рвём? Чтобы прийти в итоге к тому же самому?
   – Гм... Но тогда нужно обеспечить отрасль производственными возможностями, – напомнил академик. – У нас к этому времени, по моим расчётам, уже должен быть 32-битный процессор, если не на одной микросхеме, то хотя бы на микросборке. Это побьёт 360-ю по цене, ведь им придётся возиться с дискретной логикой и схемами малой интеграции ещё лет 10, а то и больше. По сути, 360-я будет аналогом ряда «Уралов» Рамеева, а мы сможем предложить ряд более мощных машин за меньшие деньги. Тут важно предложить также весь спектр аналогов периферийных устройств, которые предлагает к своему ряду IBM, и программное обеспечение, лучшее, чем у них. Программы у нас будут, это уже точно. Вот с периферией – надо обратить на неё особое внимание.
   – Понятно, НИИСчётмашу поручение дам, – кивнул Первый секретарь. – Производство будем поднимать, не только у нас, по всем соцстранам, всех подключим к производству компонентов. Что с микросхемами памяти у нас?
   – С переходом на 10-микрометровый техпроцесс мы сможем размещать на одной пластине примерно 4096 элементов повторяющихся структур. Потом, по мере отработки технологии, возможно, больше. Пластина не маленькая будет, поначалу, потом уменьшим. Важно сделать сейчас достаточное количество полноразмерных фабов, которые смогут производить столько микросхем, сколько нам понадобится.
   – Гм... Где ж столько денег на это взять...?
   – Там же. На Западе, – ответил Лебедев. – Смотрите, Никита Сергеич. План очень простой. Сейчас Рамеев запускает в производство стандартный ряд «Уралов». К 1963-му году они устареют, он уже сделает что-то поновее, а «Уралы» в своём ближайшем будущем выйдут примерно на уровень 360-й системы 1965-го года, или даже выше. Как только свои нужды хотя бы основные ими закроем, немедленно надо поставлять их за границу. С начала 1963-го пустить устаревшие к тому времени «Уралы» в продажу.
   – А если не купят? Чисто по идеологическим причинам?
   – Кто-то, может, и откажется. Но большинство посчитают деньги, и купят. Если не в Штатах, то в Европе – точно, – пояснил академик. – Но до этого надо нанести предварительный удар. И для этого нам понадобится 6502, причём много. Очень много.
   – Зачем? Это же слабенький 8-битник, годен разве что для управления станками? – удивился Хрущёв.
   – Нет, не только. Это ещё и основа для игровой приставки.
   – Игровой приставки?
   – Именно. Мини-ЭВМ, простейшая, даже без клавиатуры, подключаемая к телевизору, и управляемая манипулятором-джойстиком. 4 кнопки и ручка, как у самолёта. 8-16 цветов графики, простейшие видеоигры. Невысокая цена. За границей продавать приставки можно и подороже. Собирать платы и память для приставок можно где угодно – в Китае, в Индокитае, в Индонезии. Корпусировать лучше прямо в Штатах. Можно – в Пуэрто-Рико.
   И всё. Детей от неё за уши будет не оттащить, – Лебедев улыбнулся, – Пусть американские родители оплачивают из своего кармана прогресс электронной промышленности в СССР. А заодно и субсидируют поставки полноценных обучающих мини-ЭВМ, тоже подключаемых к телевизору, но уже с клавиатурой, и встроенным языком программирования, для советских детей. У нас её надо продавать недорого. На такой ЭВМ можно будет уже не только играть, но и обучаться программированию. А устройство у них и у приставки будет почти одинаковое. Это позволит нам подготовить целое поколение инженеров-энтузиастов, которые с детства привыкнут решать стоящие перед ними задачи самыми передовыми способами.
   – Вот это правильно, – одобрил Никита Сергеевич. – Очень правильная идея.
   – Кроме того, как вы и сказали, – продолжил Лебедев, – 6502 – это ещё и основа для промышленных контроллеров следующего поколения, и ещё – для самых разных несложных электронных устройств, вроде банкоматов, «умных» терминалов для ЭВМ, робототехники следующего поколения. При массовом производстве он выходит относительно дешёвым, а возможности у него достаточно неплохие, на ближайшие лет пять-десять.
   – Это всё здорово, Сергей Алексеич, – Первый секретарь выглядел озадаченным. – Но вот у меня слова Валерия Дмитрича из головы не выходят. Насчёт того, что продавать наши изделия под чужой маркой идеологически неправильно. В чём-то он прав. Вы меня поймите, я ведь не технарь, но я понимаю, насколько важно грамотно увязать экономику и идеологию.
   – Тут, Никита Сергеич, проблема в том, что если те же приставки выкатить на американский рынок сразу под нашей маркой, с надписью «Сделано в СССР», что называется, с серпом и молотом, то очень велика вероятность, что их завернут сразу на таможне, и до американского потребителя они не дойдут, – пояснил академик.
   – Гм... Да, есть такая вероятность, – согласился Никита Сергеевич. – С автомобилями примерно так и вышло. Продаются хорошо разве что ЗиС-118 «Юность», что собираются по лицензии на заводах Форда (АИ, см. гл. 04-12), а сделанные в СССР продавать в значимом количестве не получается. Коллекционеры покупают отдельные экземпляры в Европе, ввозят в Штаты. И всё.
   – С автомобилями, моё мнение, мы попытались откусить больше, чем могли проглотить, – улыбнулся Лебедев. – Автомобиль, всё же – техническое лицо страны, он несёт большую идеологическую нагрузку. Приставка ещё долго будет восприниматься людьми власть предержащими как игрушка для детей, с ней проломиться на закрытый для нас американский рынок несколько проще. Ведь проломились с куклами «Кэти»? Вот такую же схему и надо задействовать. Сначала завладеть вниманием детей. А то мы для девочек игрушки предложили, а для мальчиков — ещё нет. Пусть американские дети увлекутся этими приставками, прочувствуют, как это интересно и весело. Тут надо учитывать, что видеоигры способны затягивать, подобно наркотикам, особенно – рассчитанные на азарт, всякие стрелялки. Но с возрастом люди теряют к ним интерес, в том числе, из-за того, что приходится повторять многократно одни и те же действия.
   – Гм... вот как? Тогда и наши дети могут так же увлечься? – забеспокоился Хрущёв.
   – Избежать этого не удастся. Если мы откажемся развивать это направление, мы не просто отдадим огромный, ещё не освоенный сектор рынка идеологическому противнику, мы ещё и проиграем в глазах собственного подрастающего поколения, – пояснил академик. – Будет как с магнитофонными кассетами, один-в-один как вы описывали. Что это за страна, не способная сделать собственную видеоигру? Поэтому, раз этого нельзя избежать, этот процесс мы должны возглавить. Ударить на опережение. До сих пор эта тактика срабатывала.
   А чтобы уменьшить негативное воздействие игр на нашу молодёжь, мы сделаем финт ушами: мы научим наших детей, подростков, студентов не просто играть в игры, а писать игры! Вот для этого нам и понадобится простая обучающая машина. Дело в том, что написать хорошую, увлекательную игру во много раз сложнее, чем написать, скажем, научную программу. Особенно, если игра трёхмерная. Там матричную алгебру знать надо, и формулы там длинные, как железнодорожный состав.
   – Во как? А я, грешным делом, думал что это развлечение, не заслуживающее внимания, – заметил Первый секретарь. – Спасибо, что прояснили вопрос.
   – Не вы один так думаете, и не только у нас, – усмехнулся Лебедев. – Поэтому вначале, чтобы захватить рынок, лучше, если на корпусах приставок будет написано «Made in Tailand», или там, Индия, Индонезия, что угодно, но не СССР. А вот когда приставки, магнитофонные кассеты, и прочие подобные товары нашего производства станут популярны, вот тогда на них внезапно появится ещё одна надпись мелким шрифтом: «Invented in USSR, patent US...» и номер патента. Вот тут американские производители сунутся в патентное бюро, и вдруг окажется, что все их последние разработки уже запатентованы на фамилии, подозрительно похожие на русские. Вот это для американцев будет, как «там», в будущем, говорят, «разрыв шаблона». Причём очень жестокий и болезненный. С микросхемами так уже было, мне Иван Александрович кое-что рассказал. (АИ, см. гл. 03-15)
   – А, это про Роберта Нойса, как он пришёл свою микросхему патентовать, а на неё уже наш товарищ Малин из Зеленограда два года назад патент оформил? – Никита Сергеевич засмеялся. – Помню, помню, Иван Александрович мне тоже рассказывал.
   – Именно! И вот тут я хотел бы обратить ваше внимание на ещё один важный момент, – продолжал академик. – Япония. Японцы пока ещё в самом начале пути, но уже добились немалых успехов. В этом году «Sony» представила свой первый транзисторный телевизор. То есть, они в этом направлении уже нас догнали. Ещё более опасна «Мацусита электрик» и её руководитель Коносукэ Мацусита. Очень талантливый и неоднозначный бизнесмен, сторонник постоянного обучения своих сотрудников. Эта компания в ближайшие год-два будет продавать свои магнитофоны и видеомагнитофоны под маркой «Panasonic». Я уже не говорю о куче других компаний – Sanyo, JVC, Kenwood, Aiwa... Из этих особенно опасна JVC, так как она имеет выход на американский рынок ещё с довоенных времён, когда компанией управлял американец Бен Гарднер. Casio наладила в 1957-м выпуск электромеханических калькуляторов, а в 1965-м освоит электронные калькуляторы.
   У японцев есть такие преимущества, которые нам будет очень трудно перекрыть, если вообще возможно. Япония не тратит больших денег на военные нужды. Её политики поголовно смотрят в рот американцам, после войны Япония стала одним из самых верных союзников США, это вы и без меня знаете. Японцы очень трудолюбивы, способны к мелкой и монотонной работе, как большинство азиатов. Они исповедуют коллективизм, и не только внутри одной компании. Сейчас «Sony», JVC и «Panasonic», то есть, «Мацусита», совместно разрабатывают формат видеозаписи «U-format». Внутри компаний японцы вовсю используют достижения социализма и плановой экономики, творчески добавляя к ним собственные находки. На них не висит необходимость сначала наполнять собственный бездонный рынок, подобный рынку ВЭС и внутреннему рынку СССР. Они могут сразу пускать большую часть продукции на экспорт.
   Купить японские компании нам, скорее всего, не удастся, я консультировался по этому вопросу с товарищем Серовым. Ключевыми компаниями в Японии номинально владеет император. То есть, каким-то процентом их акций, видимо. В общем, это очень сильный и опасный конкурент, и чем дальше, тем сильнее они будут становиться. К тому же они тоже делают ставку на захват американского рынка, как наиболее богатого. У нас пока есть небольшое преимущество по технологии микросхем, но отставание по точной механике у нас больше. Вот о чём надо сейчас беспокоиться.
   – Понял вас, Сергей Алексеич, – Хрущёв был озабочен. – Тут надо всем вместе хорошо подумать. Надо понимать, что победить технологически весь мир мы не сможем. Возможно, стоит подумать над тем, нельзя ли объединить усилия с японцами, хотя бы временно, для прорыва на американский рынок. Но это пока так, на уровне идеи.
   – Либо маскировать нашу продукцию под маркой какой-либо подставной японской фирмы, такое тоже возможно, – подсказал Лебедев. – И объединять усилия не промышленности СССР и Японии, что будет воспринято американцами и продажными японскими политиками крайне негативно, а объединять усилия нескольких японских компаний, часть которых окажется «засланными казачками». Здесь многое будет определять удачное или неудачное решение кадровых вопросов. Об этом стоит посоветоваться с товарищем Серовым. В конце концов, компанией JVC управлял менеджер-американец. Почему другой японской компанией не может управлять «американец русского происхождения»? Выходец из русской диаспоры в США, к примеру. Конечно, это только официальная легенда, не более.
   – Понял. Подумаем и об этом, – согласился Первый секретарь. – По вашим предложениям – вместе с плановиками распишите, что и сколько нам для реализации вашего плана потребуется. Обсудим сначала на Госкомупре, потом на НТС, а дальше я уже буду пропихивать через Президиум ЦК и Совет министров.
   Лебедев, Глушков, Старос и Берг подготовили совместный план примерно через месяц. Он был утверждён всеми инстанциями, и к началу освоения серийного производства процессора 6502 в конце 1960 года у руководства СССР уже было полное понимание стратегии будущего «электронного наступления». В начале 1961 года в Токио была зарегистрирована неприметная фирма «Megumi Electric Co, Ltd» (めぐみ 電機株式会社 – произносится «Мегуми дэнки кабусики гайся», яп.). Вскоре она представила инновационный электронный калькулятор на дискретной диодно-транзисторной логике, с дисплеем на индикаторных лампах (АИ), что вызвало шок у топ-менеджеров «Casio», которые всё ещё делали ставку на электромеханические счётные устройства. Для продажи в Японии была подготовлена модель, использующая только решения предыдущего (для советской электроники) поколения.
  
   #Обновление 25.05.2017
  
   Поучаствовав в разработке автоматики для «космической оранжереи», Дима всерьёз заинтересовался робототехникой. Отец, видя его интерес к электронике, старался покупать ему каждую новую книгу по электронике и радиотехнике, и оформил подписку на кое-какие технические журналы. Книг по электронике в продаже появилось неожиданно много, да и радиодетали в магазинах были.
   Советские радиолюбители, разумеется, не подозревали, что многие из этих книг были адаптированными по времени изданиями из подборки по робототехнике и самодельным электронным устройствам, обнаруженной специалистами ИАЦ в присланном ноутбуке. Многие, но не все. В СССР хватало инженеров-энтузиастов, делившихся своими разработками в открытой печати. Тот же Леонид Куприянович, разработчик первого мобильного телефона, издал несколько брошюр по радиотехнике и бытовой электронике, которую можно было бы назвать прообразом «умного дома»
   («Карманные радиостанции» 2-е изд. http://www.radiolibrary.ru/library/mrb_0374.djvu
   Переносные УКВ радиостанции http://free-kniga.ru/images/stories/books/tehnika/ukv.zip
   Радиоэлектроника в быту Л.И.Куприянович Массовая радиобиблиотека № 491 за 1963 год http://www.rw6ase1.narod.ru/0/god/1963/mrb491.djvu http://libinfo.org/index.php?file=sssrr493.djvu Ссылки могли умереть, проверяйте)
   Раз или два в месяц Дима с отцом ездили на радиорынок, где можно было часами копаться в ящиках с радиодеталями, а также недорого купить на разборку неисправный телевизор или радиоприёмник.
   Побывав с экскурсией у разработчиков планетохода в НИИ-88, Дима задался целью сделать собственный робот-уборщик. Идея его захватила, и он решил посоветоваться с отцом.
   – А как он убираться будет? – спросил Алексей Веденеев.
   – М-м-м... Как пылесос, для начала, предложил Дима.
   – Тогда и делать его надо на агрегатах пылесоса, – посоветовал отец. – То есть, надо найти пылесос на колёсиках, и приделать к нему привод, чтобы он мог сам ездить. И управление, чтобы он мог убираться самостоятельно, раз уж ты робота решил сделать.
   На выходных они поехали на барахолку. Им удалось найти не сильно убитый пылесос, но, когда они его включили, его вой больше напоминал взлетающий истребитель. Раньше пылесоса у них не было, так как не было ковра на полу. Когда в 1958-м они получили новую квартиру, отец сразу покрыл паркет лаком, чтобы его можно было мыть, как обычный пол.
   Валентина, мать Димы, послушав минуту, как воет пылесос, сразу сказала:
   – Ерунду вы затеяли. Сделали бы лучше пылесос бесшумным, или, хотя бы, чтоб не так громко орал.
   – Дело говоришь, мать, – одобрил Алексей Иванович. – Вот в нашем дирижабле стоят вентиляторы наддува внешнего баллонета, они больше этого пылесоса раз в пять-шесть, а шумят меньше. Значит, можно так сделать. Посоветоваться бы надо, со знающими людьми.
   В школьном Центре научно-технического творчества идеей Димы сделать робот-пылесос заинтересовались. Руководитель ЦНТТ Андрей Петрович, выслушав его несколько сбивчивые объяснения, позвонил в ленинградское отделение Госкомитета по науке и технике, и там ему дали адрес и телефон одного из ЦНТТ в Москве, который курировали инженеры Московского вентиляторного завода.
   К разговору Дима готовился тщательно, выписал все вопросы по порядку на бумаге, обсудил их с Андреем Петровичем, и только потом позвонил в Москву. На его удивление, его с интересом выслушали, и соединили «со специалистом». Голос у специалиста был молодой, весёлый, на вопрос, как его называть, он ответил:
   – Да просто Игорь. Робот-пылесос, говоришь, сделать хочешь? И чтобы не выл, как самолёт? Подумаем... Телефончик своего ЦНТТ оставь, я перезвоню. Вопрос не простой, посчитать надо, со старшими товарищами посоветоваться...
   В ожидании ответного звонка, Дима изучал книги и обдумывал конструкцию шасси пылесоса, разрабатывал схему управления. За основу он взял схемы управления робота КИН, недавно опубликованные в «Юном технике» (АИ)
   (http://igrushka.kz/vip25/znakin.shtml подробнее см в книге Ю.М. Отряшенкова «Юный кибернетик», гл. 10 http://publ.lib.ru/ARCHIVES/O/OTRYASHENKOV_Yuriy_Mihaylovich/_Otryashenkov_Yu.M..html)
   Эти схемы Дима немного переделал. Его роботу-пылесосу предстояло работать в несколько других условиях, поэтому требовался частично изменённый набор датчиков. Сложнее всего оказалось продумать схему электропитания. Появившиеся не так давно никель-металлгидридные аккумуляторы были слишком слабые, чтобы крутить двигатель вентилятора приличной мощности, автомобильный аккумулятор тоже не подходил ни по мощности, ни по габаритам и массе. Оставалось питание по кабелю, но нужно было что-то придумать, чтобы он не скручивался и не запутывался при движении.
   Отец подсказал возможный вариант:
   – Сделай кабель на катушке с электроприводом, чтобы он постепенно на неё наматывался. Тогда можно будет начинать уборку из дальнего угла и заканчивать у стены с розеткой. Только вилку надо хорошо крепить, чтобы не выдергивалась. А аккумуляторы – забудь о них лет на двадцать-тридцать, пока они только для телефонов годятся. На аккумуляторе ты не сделаешь питание для достаточно мощного вентилятора, получится не пылесос, а игрушка.
   Проблема оказалась сложнее, чем представлялась сначала, так как в меньшей комнате двухкомнатной «хрущёвки» доступная розетка находилась под столом, в углу между окном и дверью, а в большей была расположена в нише, соединявшей кухню и прихожую, то есть, провод неминуемо изгибался при заезде в углы. Но Диму это не остановило, он всё же сделал катушку с электроприводом для кабеля, а чтобы натянутый кабель не мешал пылесосу двигаться, предусмотрел датчик натяжения, обеспечивавший определённую слабину. Испытания Дима проводил на макете шасси – тележке, сделанной из посылочного ящика. Моторы для ходовой части и кабельной катушки он использовал от автомобильных «дворников». Такие же двигатели вращали поперечную щётку, подметавшую пыль ближе к всасывающему отверстию в центре нижней части корпуса. Схема питания получилась непростая, с двигателями на постоянном и переменном токе
   Внешне робот был слегка похож на комбайн, вместо мотовила, захватывающего стебли злаков, Дима установил вращающуюся подметающую щётку. По углам её держателя он поставил ещё две круглые дисковые щётки с длинными пружинящими ворсинками, выметающими мусор из углов.
   Пока он возился с шасси и рабочими органами робота, в его ЦНТТ позвонил Игорь из Москвы. Дима перезвонил ему:
   – Посчитал я твоему роботу рабочее колесо и улитку, спиральную камеру, то есть, – весело сообщил Игорь. – Начальство моё не верит, что такое можно реально сейчас сделать. Чертежи у меня готовы, но делать придётся явочным порядком, после работы. Я уже со слесарем одним договорился. Улитку и колесо мы за пару дней по готовым чертежам сделаем. Слесарю – бутылка, а мне ничего не надо, мне просто интересно было. На следующей неделе я тебе ещё раз позвоню, сообщу номер поезда и вагон, приезжай на Московский вокзал, передам тебе с проводником готовый вентилятор, только без двигателя. Мотор от стиральной машины «Рига» по барахолкам поищи.
   Ошарашенный Дима только и успел, что поблагодарить. И действительно, через неделю, после следующего звонка Игоря, он с отцом отправился на Московский вокзал, где и получил вентилятор, упакованный в картонную коробку от радиолы. Деньги «на бутылку слесарю» Алексей Веденеев отправил Игорю почтовым переводом.
   После получения вентилятора дело пошло быстрее. Дима выпилил из 6-миллиметровой фанеры новую раму, на которой и разместились все компоненты робота. Улитку вентилятора положили набок, всасывающим отверстием вниз. Щётки, вращаясь, подгребали мусор и пыль к отверстию, через которое они всасывались, и, пролетая сквозь колесо вентилятора, попадали в мусоросборник на выходе из улитки. Тканевый мешок для мусоросборника Дима попросил сшить маму. Валентина долго примеривалась к короткой фанерной коробке мусоросборника, но в итоге сшила просто замечательный фильтр, который можно было легко снять и постирать.
   Вначале Дима хотел расположить мусоросборник перед вентилятором, но в этом случае не получалось обеспечить достаточное разрежение, а мешок фильтра мог попасть в колесо. Пришлось пожертвовать удобством обслуживания ради мощности – после уборки нужно было чистить не только фильтр, но и проточную систему вентилятора. Диму это не сильно смущало – он понимал, что это первая модель, которая должна лишь продемонстрировать принципиальную возможность создания робота-уборщика. Выброс воздуха после фильтра он направил вверх.
   Аппарат выходил довольно габаритным. Больше всего места занимала лежащая на боку улитка, и пристроенный рядом с ней двигатель от стиральной машины, с ремённой передачей. Шкивы и ремень Игорь прислал вместе с вентилятором, колесо со шкивом было уже отбалансировано, Дима лишь поставил двигатель и прикрыл ремень кожухом безопасности, чтобы в ремень не попал провод питания. Спереди у робота выступал захват с вращающимися щётками, над ним Дима разместил датчики и электронные платы с диодно-транзисторной логикой. На фоне немалого габарита улитки и двигателя плата с электронными схемами, сама по себе не маленькая, вообще потерялась.
   На выступах рамы по бокам крепились моторчики, вращавшие ведущие колёса, а в качестве опорных Дима использовал самоориентирующиеся мебельные ролики. Робот поворачивался путём торможения одного из ведущих колёс, а при использовании противовращения он и вовсе мог развернуться на месте. Над улиткой также выступала катушка с кабелем, моторчик её привода Дима засунул в широкую центральную втулку катушки. Кабель он сделал длинный, 12 метров, при размере большой комнаты в «хрущёвке» 3х6 метров такого кабеля хватало для езды по всей квартире, без перетыкания из розетки в розетку. Как только кабель натягивался, по сигналу датчика натяжения двигатель поворачивал катушку, выпуская часть кабеля. При малом натяжении двигатель вращался в другую сторону, выбирая слабину.
   Мебель в их квартире вся была либо без ножек, либо на достаточно длинных ножках, как столы и стулья, поэтому Дима не пытался сделать робота совсем плоским. Он специально сходил в мебельный магазин, и убедился, что большинство новых моделей корпусной мебели и диванов располагается прямо на полу, что позволяло по максимуму использовать ограниченное пространство малогабаритных квартир (АИ, в реале к такой компоновке мебели пришли позже, а мебель 60-х была характерна наличием дурацких коротких ножек высотой 10-15 см, которые при перетаскивании мебели часто обламывались).
   Возня с роботом заняла у Димы почти год. Он даже брал его на дачу, продолжая возиться с ним и там, хотя бы по вечерам. Мать поглядывала на его творчество с некоторым неодобрением, обоснованно считая, что лучше бы ребёнку побольше бывать на улице, чем возиться с железками. Но осенью, когда темнеть стало рано, а робот был собран и начал более-менее осмысленно передвигаться, Валентина поверила, что у сына может получиться что-то путное.
   День испытаний настал в октябре 1960 года. Дима полностью собрал пылесос, отладил на самоходном макете схему и логику управления. Первое испытание он проводил днём, придя из школы, когда родителей дома ещё не было. Он поставил робот в дальний угол комнаты, в узкую щель шириной полметра, где сходились диван и мебельная «стенка». Робот едва там помещался. Кабель питания Дима воткнул в розетку в нише, метрах в трёх от робота. После включения робот «осмотрелся» ультразвуковым локатором, сделанным из обычного динамика и наушников. Обнаружив с трёх сторон препятствия, он попятился и выехал на «оперативный простор». Дима заложил в логику робота движение вдоль стен против часовой стрелки, с постепенным смещением на ширину захвата.
   Первое испытание вышло неудачным, робот заехал на кухню, и упёрся в лоток кота. Увидеть низкий лоток локатором он не мог. Кот, вспугнутый в лотке гудящим механическим чудовищем, заныкался под фановую трубу раковины и злобно шипел оттуда. Пришлось дорабатывать схему, включить в неё инфракрасный датчик и приклеить на косяках кухонной двери излучающие тепло спиральки – сделать «виртуальную стену», чтобы робот не заезжал на кухню даже при открытой двери. Идею «виртуальной стены» Дима вычитал в одной из книг.
   После ещё нескольких неудачных попыток робот начал самостоятельно объезжать обе комнаты, останавливаясь по окончании уборки примерно посередине большой комнаты. Чистить улитку вентилятора от мусора было не слишком удобно, и Дима выпилил в боковой обечайке окна для очистки, закрываемые крышками с поролоновым уплотнением. На доводку ушло ещё три недели. Наконец, Дима рискнул показать действующего робота родителям. Когда полуметровая механическая дура принялась довольно-таки осмысленно ползать по комнате, мать с отцом вытаращили глаза. А когда отец поставил перед роботом ногу, и тот, обнаружив её локатором, ловко объехал отца слева, где локатор показывал больше свободного места, Алексей Иванович лишь произнёс:
   – Однако... – и восхищённо показал сыну поднятый большой палец.
   – Надо же, а гудит-то он меньше, чем покупной пылесос, – задумчиво заметила Валентина. – И сосёт мощно, лучше заводского.
   – Он сейчас воздух через фильтр продувает, если фильтр снять, выть будет сильнее, и весь мусор полетит из выхода улитки, – пояснил Дима.
   Пока робот неторопливо объезжал квартиру, родители ходили за ним, зачарованно наблюдая, как машинка огибает препятствия, разворачивается на месте в углах, регулирует натяжение кабеля питания... Мать нагнулась к полу, провела пальцем по паркету:
   – Нормально чистит, не хуже заводского пылесоса. Если проводом в ножках стола не запутается...
   – Не должен, – ответил Дима. – Я ему разрешил под стол только с широкой стороны заезжать.
   На ножках стола он закрепил липкую ленту, точно на высоте, просматриваемой локатором робота.
   По окончании уборки отец, опустившись в кресло, спросил:
   – Вот! Думала ли ты, мать, в сорок шестом году, когда мы только поженились, и мёрзли в том бараке, где на полу в коридоре зимой иней выступал, что в шестидесятом ты будешь жить в отдельной квартире, с отоплением, со всеми удобствами, с паркетными полами, смотреть кино не в кинотеатре, а по цветному телевизору, что стирать будешь не в корыте, а машиной-автоматом, что продукты хранить будем не в авоське за окном, а в настоящем холодильнике? И что твой сын сделает тебе в помощь пылесос, которым даже управлять не надо – сам ездит!
   – Да уж... – Валентина прямо-таки светилась от гордости за успех сына. – Вот так и понимаешь, что будущее наступило. Молодец, Димка, хорошую машину сделал.
   – Вдвойне молодец, что не отступился, не бросил на полдороге, – похвалил отец.
   Валентина вдруг встала, пошла в кладовку, порылась там несколько минут, и вернулась с покрасочным валиком:
   – Димка, а можешь своему пылесосу сзади вот такой валик приделать, только с моторчиком, чтобы влажную тряпку на него надеть? Тогда бы он не только пыль собирал, а ещё и пол протереть мог? А валиков тряпичных я тебе сколько хочешь сошью.
   Валик Дима к роботу приделал, и теперь «чудо-машина», как прозвала её мать, могла не только всасывать пыль, но делать влажную уборку. Отладив робота, Дима с помощью отца привёз его в Центр научно-технического творчества, показать Андрею Петровичу. Руководитель Центра, увидев, как робот ползает по комнате, пришёл в восторг:
   – Вот это да! Молодец, Дмитрий Алексеевич! Поздравляю! Давай мы твоего робота на городской конкурс робототехники заявим?
   Кандидат технических наук, преподаватель Ленинградского Политехнического института Евгений Иванович Юревич, которого попросили стать председателем жюри на детском городском конкурсе робототехники, был в лёгком шоке.
   (В 1953 г. Е.И. Юревич защитил диссертацию на соискание ученой степени кандидата технических наук, 1964 г. – доктора технических наук. С 1968 г. по 1994г. – директор-главный конструктор, созданного им Особого конструкторского бюро технической кибернетики ОКБ ТК, преобразованного в 1973г. в Центральный научно-исследовательский и опытно-конструкторский институт робототехники и технической кибернетики ЦНИИ РТК. С 1994 г. по настоящее время – почетный главный конструктор ЦНИИ РТК, профессор кафедры «Мехатроника и робототехника» СпбГПУ. https://cyberleninka.ru/article/n/evgeniy-ivanovich-yurevich-k-90-letiyu-so-dnya-rozhdeniya/viewer)
   После осмотра полудюжины мигающих глазами-лампочками человекоподобных «роботов», сделанных пионерами из разных школ и кружков, на сцену вышел скромный парнишка лет тринадцати. Отчаянно смущаясь перед большой аудиторией, он воткнул в розетку длинный кабель, нажал кнопку, и перед столом жюри начала ползать по сужающейся спирали невиданная машина, даже близко не похожая на обычный заводской пылесос. Она ловко объезжала препятствия, одновременно всасывая мусор, и протирая пол позади себя вращающимся влажным валиком.
   Создатель робота ловко решил проблему запутывания кабеля в ножках столов, наклеивая на них, на определённой высоте, липкую ленту с полоской пластмассы. Ультразвуковой локатор видел ленту как препятствие, и заезжал под стол, как в гараж, только с заданной стороны, где ленты не было. Особенно заинтересовал Евгения Ивановича механизм сматывания кабеля. Робот сам регулировал его длину в зависимости от натяжения. Основой робота был малошумный промышленный центробежный вентилятор низкого давления, тогда как в большинстве серийных образцов применялись маленькие высокооборотные вентиляторы, сильно шумящие при работе.
   За создание своего робота-пылесоса Дима получил первый приз городского детского конкурса робототехники – двухнедельную семейную туристическую путёвку на Кубу, на четверых человек, на период зимних каникул (АИ). Валентина, сидевшая в первом ряду, вместе с другими родителями конкурсантов, вначале даже не поверила, решив, что ослышалась.
   После вручения призов Евгений Иванович попросил Диму немного задержаться:
   – Скажите, молодой человек, вы действительно сами сделали такой сложный агрегат?
   – Не всё, – честно признался Дима. – Вентилятор делали в Москве, на заводе. Схемы я брал из нескольких журналов, но переделывал по книгам под свои задачи. Всю ходовую часть, щётки и остальное собирал сам, но мне в ЦНТТ много подсказывали. Тканевые фильтры и валик сшила мама, вон она сидит. Она же подсказала, как сделать приспособление для влажной уборки – вот этот валик сзади.
   – То есть, всё, кроме вентилятора – ваша разработка?
   – Ну... да.
   – Гм... – Юревич был поражён. – Это первая ваша серьёзная работа в области автоматизации?
   – Ну... вторая, наверное. Первая – это автоматическая система полива для теплицы. Но там мне просто сказали, с какой периодичностью надо поливать разные растения, когда и сколько вносить подкормки, – рассказал Дима. – В общем, там хоть и интересно было, но намного попроще. Хотя там программа была, настоящая, в машинных кодах.
   Последняя фраза выбила Евгения Ивановича из реальности.
   – А где эта теплица? Можно на неё посмотреть?
   – Э-э-э... Вообще, их три. Одна в НИИ-88, но вам туда пропуск надо будет заказывать... Ещё одна – в коммуне, у девчонок... Туда тоже вход по пропускам, там теперь вахтёр сидит, где теплица. А третья – летает.
   – В каком смысле – «летает»?
   Евгений Иванович с 1959-го года (АИ, в реальной истории – с 1965-го http://www.rtc.ru/ru/o-tsnii-rtk/istoriya но в АИ работа над КК «Союз» начата раньше) работал по договору с ОКБ-1 над темой «Кактус», в рамках которой он разрабатывал гамма-лучевой высотомер для управления двигателями мягкой посадки космических кораблей «Союз». Он слышал о проводившемся Главкосмосом эксперименте «Биосфера», и даже припомнил, что в газетах что-то было, насчёт участия в эксперименте коллектива детской коммуны из Ленинграда, но ему даже в голову не пришло сопоставить эти факты, просто потому, что он этим экспериментом плотно не интересовался.
   – А... это... в космосе. Эксперимент «Биосфера», в газетах писали...
   – Погодите, погодите... так вы в этом эксперименте участвовали? От той детской коммуны?
   – Ну... да... я им с электроникой помогал, мне интересно стало... а в растениях я не разбираюсь, – честно ответил Дима.
   – Выходит, мы с вами в некотором роде коллеги, Дмитрий... э-э-э... Алексеевич, – Юревич обрадованно улыбнулся. – Я тоже кое-какие работы для ОКБ-1 веду. Ну, что ж, мои поздравления, победу вы заслужили честно, опередили своих соперников, я бы сказал, даже не на голову, а в полный рост. Знаете что, а приходите к нам, в Политех, на кафедру автоматики и телемеханики, пока – посмотреть, а по окончании школы мне хотелось бы видеть вас среди своих студентов. Может быть, даже аспирантов, если вы и дальше будете делать такие успехи. Робот ваш, конечно, имеет ряд недостатков, в частности, чистить его не очень удобно, но свою задачу он выполняет блестяще. Поздравляю, прекрасная работа!
   Юревич ещё раз пожал руку Димы, потом от всего сердца поблагодарил слегка ошалевшую Валентину:
   – Спасибо вам, что вырастили такого сына. Если не потеряет себя в подростковом возрасте, то пойдёт далеко. Вот вам мой телефон, – он написал несколько цифр в блокноте, вырвал листок и вручил Диме. – Позвоните мне завтра или послезавтра, я проведу вас в Лабораторию технической кибернетики и всё покажу.
   Пока мать Димы пыталась подобрать ответные слова благодарности, Евгений Иванович обратился ко всем конкурсантам:
   – Вот, посмотрите, товарищи участники! Вы все поработали хорошо, проявили технические знания и смекалку. Почему жюри отдало победу Дмитрию Веденееву? Прежде всего, потому, что его робот не просто двигается и мигает лампочками, а решает важную народно-хозяйственную задачу – уборку помещений.
   Второй важный момент – Дмитрий намеренно отказался от человекоподобной формы робота, сосредоточив усилия на эффективности выполнения задачи. Это необходимо запомнить всем и внести в правила последующих конкурсов – робот не обязательно должен быть человекоподобным. Критерий оценки – выполняемая задача. Если мы, к примеру, хотим сделать робот-экскаватор, чтобы копать землю – это тяжёлый и монотонный труд, требующий автоматизации. Но надо ли делать такого робота в виде человека с лопатой? Нет. Проще взять серийный экскаватор и оснастить необходимыми датчиками и схемами управления.
   Он говорил ещё несколько минут, но Дима его уже не слушал. Мать, сияющая от счастья, обнимала его, приговаривая:
   – Молодец, Димка, а я-то, грешным делом, думала, что ты дурью маешься... А оно вон как обернулось...
   Алексей Иванович тоже был доволен успехом сына, но к делу подошёл с практической точки зрения:
   – Так Новый год, выходит, на Кубе встречать будем? – усмехнулся он, изучая путёвку. – А ведь путёвка-то на четверых, двое взрослых и два детских, а нас – трое. Какие будут предложения?
   – Сынок, а не хочешь ту девочку из коммуны пригласить, что у нас в прошлом году была? – спросила Валентина. – Всё же вы вместе с ней учитесь, и в одном проекте заняты. Ей, сам понимаешь, такая поездка будет только в радость, тем более, она семейной заботой не избалована.
   – Иру? А её отпустят? – с сомнением спросил Дима.
   – Ну, если правильно попросить, то отпустят, – веско заметил Алексей Иванович. – Если у них других планов на каникулы нет. Хотя, конечно, ехать на Кубу со своими женщинами – это всё равно, что в Тулу со своим самоваром… – он хитро покосился на жену, и ухмыльнулся.
   Хлоп! Валентина немедленно отвесила мужу подзатыльник:
   – Ты чему ребёнка учишь, кобель?
   – Жизни учу, мать, – посмеиваясь, ответил Алексей Иванович. – Смотрите, поездка-то не простая, а с остановкой на один день в Англии.
   После Парижского совещания в мае 1960 года в отношениях Великобритании и СССР долго державшихся после Суэцкого кризиса на нулевой отметке, наступило некоторое потепление. Государственных контактов особо не прибавилось, но понемногу начал развиваться туризм. В связи с началом регулярных полётов Ту-114 на Кубу и Мартинику им требовался «аэродром подскока», так как при полёте с полной загрузкой против дующих с запада атлантических воздушных потоков топлива на беспосадочный перелёт не хватало. Обратный путь за счёт тех же ветров самолёты преодолевали без промежуточных посадок. Первое время Ту-114 садились для дозаправки только во Франции, но затем британские власти, под нажимом бизнесменов, предложили в качестве второго пункта промежуточной дозаправки аэропорт Хитроу.
   Второй причиной открытия британского маршрута была идеология. Англосаксы рассчитывали поколебать убеждения русских туристов путём демонстрации роскошных витрин магазинов и богатых районов. Однако, как выяснилось чуть позже, на эту идеологическую диверсию у советской стороны нашёлся несимметричный ответ.
   – Ой, а меня ведь могут и не пустить, институт-то у нас секретный, – задумалась Валентина. – Да и загранпаспорт оформлять долго, наверное.
   Работая техником в секретном НИИ, она никогда не помышляла о заграничных поездках, да и финансы семьи не слишком располагали к туризму.
   – Ты зайди в первый отдел, выясни, – посоветовал Алексей Иванович. – Ты же с совсекретными документами не работаешь, может, и пустят. А я насчёт паспортов узнаю.
   В первом отделе строгий товарищ в штатском, выслушав Валентину, проверил её личное дело и ответил:
   – Всё нормально, можете лететь.
   С загранпаспортами оказалось и вовсе просто – по соглашениям, заключавшимся со всеми принимающими странами, для туристических поездок сроком менее 31 дня, ни визы, ни загранпаспорт не требовались, достаточно было вкладыша, оформляемого в турагентстве (АИ). Это правило действовало для соцстран, стран ВЭС и Франции, но для транзитных туристов его распространили и на Великобританию. Британские туристы редко следовали через СССР транзитом, поэтому большинству из них приходилось оформлять загранпаспорт и получать визы, а следующие на Кубу советские туристы оказались от этой мороки избавлены. Валентине дали на работе справку, удостоверяющую, что ограничений на выезд у неё нет.
   Затем Алексей Иванович съездил в детский дом, выяснить, отпустят ли Иру в турпоездку. К этой миссии он подготовился тщательно, надел для внушительности парадную форму лётчика морской авиации, награды, пошли в дело даже значки за победы в учениях-соревнованиях. Директриса в детдоме предсказуемо не устояла перед явлением бравого майора в форме. Позвали Иру. Она, конечно, очень удивилась приглашению, и сразу же согласилась, понимая, что другого шанса может и не быть.
   Какого-либо сложного оформления документов на ребёнка в то время не требовалось, тогда даже билеты на поезд можно было покупать без предъявления паспорта. Вылет тоже прошёл без всяких затруднений. В отделении «Интуриста» им выдали вкладыши для внутренних паспортов, детям вкладыш оформлялся в свидетельство о рождении. Вкладышей было два – на английском и на испанском.
   Кроме Димы и Иры, в группе было ещё несколько детей, но все они были младше на 2-3 года и более. Тур был семейный, новогодний, да ещё и в тропики. Участники поездки в ожидании регистрации на рейс по большей части перезнакомились между собой. В большинстве это были передовики различных производств с семьями, получившие путёвки по линии профсоюза и от дирекции предприятий. Ещё перед посадкой в самолёт Дима обратил внимание на толстую, увешанную золотом тётку в норковой шубе, из состава их тургруппы. Она постоянно была чем-то недовольна, возмущалась очередью у стойки регистрации, затем в самолёте докопалась до стюардессы.
  
   Лететь пришлось на двух самолетах. В Англию летели на обычном Ил-18. В Хитроу советскую тургруппу встретила экскурсовод сотрудничавшей с «Интуристом» британской компании «International Travels» – улыбчивая и на редкость приятная девушка – англичанка, представившаяся просто: «Мэг».
   Таможенник в аэропорту поставил на каждый английский вкладыш свой штамп, заверяя законность въезда в страну, и с неожиданно приветливой улыбкой объявил:
   – Welcome to United Kingdom!
   На стоянке группу ожидал вместительный автобус. К удивлению советских туристов, в кабине водителя висел развёрнутый красный вымпел с почти классическим изображением: Маркс, Энгельс, Ленин. Четвёртое лицо на вымпеле Диме и Ире было незнакомо, а вот Алексей Иванович, увидев вымпел, вытаращил глаза:
   – Йопт! Это ж Троцкий!
   – Алёша, куда мы попали? – забеспокоилась Валентина. – Вдруг это провокация какая?
   Экскурсовод Мэг, услышав её слова, весело улыбнулась:
   – Нет-нет, не волнуйтесь, пожалуйста! Всё законно. Наша турфирма арендует автобусы у местного автотранспортного кооператива, организованного при содействии Революционной Социалистической Лиги. От лица РСЛ и её председателя Теда Гранта мы рады приветствовать вас на британской земле.
   – Троцкисты, что ли? – встревоженно спросил кто-то сзади.
   В последние год-два отношения между бывшими «заклятыми друзьями» существенно улучшились, и, как оказалось, стороны уже налаживали деловое сотрудничество.
   – Да, но пусть это вас не беспокоит, – снова улыбнулась Мэг. – Зато я покажу вам не только парадный фасад британского капитализма.
   Мэг и водитель автобуса Джон действительно провезли советских туристов по всему Лондону, показав им не только дежурные туристические достопримечательности, вроде Вестминстерского дворца, Лондонского моста и Тауэра. Они также побывали в дорогом буржуазном районе Челси. Привлёкшая внимание Димы тётка в дорогой шубе вертела головой, щёлкала недешёвым фотоаппаратом направо и налево, и восторженно ахала, глядя на богатые витрины дорогих магазинов. Мэг увлечённо, с явным удовольствием рассказывала об истории Лондона, сыпала историческими фактами, но в Челси тон её рассказа изменился:
   – Витрины этих магазинов выглядят роскошно, но делать покупки в них, или просто жить в таком районе, как Челси, могут от силы 5 процентов населения Британии.
   Затем Мэг по памяти перечислила цены на основные продукты питания, тут же переводя их в рубли по текущему курсу. Выходило, что цены на те же продукты в СССР были дешевле.
   – И тут житья нет от пропаганды, – проворчала толстая тётка в шубе.
   – Пропаганды, говорите? – улыбнулась Мэг. – Сейчас вы увидите настоящую Англию, которую туристам из соцстран категорически не рекомендуют показывать. Англию трудовую, бедную, рабочую.
   Автобус несколько раз повернул, и вскоре они уже ехали по рабочему району, производившему поистине удручающее впечатление. Там, в узких асфальтированных дворах, между грязных закопчённых четырех-пятиэтажных домов, в кучах мусора копались такие же грязные, бедно одетые дети. Многие из них открыто курили, причём не только мальчишки, но и девочки. (http://amarok-man.livejournal.com/740768.html Обратите внимание на даты)
   – Ужас какой, – пробормотала Ира, глядя в окно.
   – В таких условиях в Великобритании и в других западных странах живёт большинство рабочих, кроме наиболее высококвалифицированных станочников, – рассказала Мэг. – Проблема в том, что эти люди работают, и всё равно остаются у черты бедности. То есть, так живут не только безработные, но те люди, что имеют постоянную работу. Их квалификация не позволяет занимать более высокооплачиваемую должность, а политика профсоюзов часто препятствует переучиванию на другие специальности. Руководство профсоюзов в Великобритании и США подкуплено капиталистами, и давно встало на путь соглашательства с нанимателями. Для западного рабочего, даже высокооплачиваемого, потеря работы приводит к невозможности продолжать выплаты по кредитам. Кредитное рабство порождает цепную реакцию проблем – за неуплату процента по кредиту банк может изъять автомобиль, жильё и любую другую собственность неплательщика.
   Обо всём этом все советские граждане уже слышали и читали не один раз, но одно дело услышать или прочитать, и совсем другое – увидеть своими глазами. Впечатление от увиденного у всех было тягостное.
   – Вот какой интерес нам смотреть на эти помойки? – спросила тётка в норковой шубе. – Своих помоек не видели, что ли?
   – Да вот как раз у нас-то я таких помоек уже давно не видел, – парировал сидевший через проход от тётки мужчина.
   – Неужели у вас тут совсем нет мест, где рабочие живут прилично? – спросила тётка.
   – Есть, конечно, и сейчас мы с вами туда поедем, – ответила Мэг.
   Автобус ещё какое-то время петлял по узким улицам, но вдруг пейзаж за окнами изменился. Теперь вокруг не было видно ни дорогих магазинов, ни жутких гетто. Вокруг стояли новенькие двухэтажные дома со стеклянными фасадами. Возле домов была чистота и порядок, аккуратные клумбы с цветами, детские площадки, на которых, под присмотром прилично одетых женщин играли вполне счастливые на вид дети. Возле подъездов стояли припаркованные автомобили – не особо роскошные, но и не ржавые развалюхи. Контраст между увиденным был настолько разительным, что многие удивились.
   – Это тоже рабочий район?
   – Да, это наш район Джермистон. Здесь живут рабочие кооперативов, организованных Революционной Социалистической Лигой, – ответила Мэг.
   (АИ, см. Михаил Белов «4-й Интернационал» http://samlib.ru/s/simonow_s/fanfics02.shtml).
   – Этот район построен строительным кооперативом на деньги, собранные самими рабочими, под руководством активистов РСЛ. Приглашаю вас погулять, пообщаться с местными жителями, заодно можно поужинать в недорогой закусочной, у нас тут отличная индийская кухня. Мужчины могут посетить настоящий английский паб, а для детей мы приготовили экскурсию по нашему музею истории британской промышленности. Там можно посмотреть и потрогать станки 18-19-века, настоящие паровые машины, и вообще очень интересно.
   Мэг не обманула, музей действительно оказался интересным, в закусочной кормили вкусно и недорого, но ещё интереснее оказалось просто посидеть, пообщаться за кружечкой пива с местными жителями. Экскурсия была хорошо подготовлена принимающей стороной: помимо Мэг, нашлось ещё несколько членов РСЛ, неплохо владевших русским языком. Они взяли на себя обязанности переводчиков. За пару часов общения туристы из СССР узнали об Англии больше, чем за всю предыдущую жизнь. Жители района без утайки рассказали, кто из них сколько получает, сколько из зарплаты уходит на налоги, какие цены на продукты питания и вещи в обычных магазинах, и в принадлежащих кооперативам. По прикидке выходило, что после уплаты всех налогов и выплат по кредитам, у большинства, не только у рабочих, но и у среднего класса, остаётся на руках совсем небольшая сумма, отнюдь не обеспечивающая шикарной жизни. Учитывая дорогую медицину, образование, и разные нерегулярные траты, получалось, что англичане живут совсем не богато. Практически все хвалили РСЛ за их кооперативную инициативу. В пабе даже висел очень нетипичный для Британии лозунг: «Коммунизм – это созидание».
   Многих неприятно поразили особенности британского коммунального хозяйства, вроде отсутствия центрального отопления, высоких цен на воду и электричество, и связанных с этим особенностей национального поведения, вроде несмываемых после использования унитазов и умывания из раковины, заткнутой пробкой, по причине законодательного запрета смесителей.
   (О британском ЖКХ http://mt-smi.ru/blog/43450992778/V-Rossii-drozhat-ot-holoda-YA-vam-rasskazhu-pro-London!-—-ob-oso )
   В аэропорт возвращались уже вечером. Так вышло, что в Британию прилетели в пятницу, рассчитывая встретить выходные уже на Кубе. По дороге автобус проезжал через несколько районов города, и советские туристы были неприятно поражены невероятным количеством пьяных на улицах. Пили не только рабочие, и не только мужчины, но и женщины, в том числе прилично одетые, явно из среднего класса. Пьяных было не просто много, большинство были упившимися настолько, что не могли самостоятельно передвигаться. (http://inosmi.ru/world/20140626/221276422.html) (https://www.babyblog.ru/user/toyc/3137103) (http://asaratov.livejournal.com/1953944.html)
   – Британия празднует уикэнд, – коротко, и явно стесняясь разнузданного поведения соотечественников, объяснила Мэг.
   – М-да… у нас и то такое редко увидишь, – заметил кто-то из туристов.
   Наконец, в аэропорту прошли регистрацию на рейс до Гаваны, распрощались с гостеприимной девушкой-экскурсоводом и погрузились на белоснежный Ту-114. Теперь предстоял ночной перелёт на Кубу.
  
   Куба встретила советских туристов совершенно непривычной в декабре жарой, ярким солнцем, пальмами на набережных, музыкой, звучащей из каждой закусочной или бара. На улицах Гаваны было шумно, празднично, много ярко и нарядно одетых девушек. На них смотрели даже с большим интересом, чем на непривычную архитектуру в испанском колониальном стиле.
   Но чувствовалось и напряжение. На улицах города часто попадались вооружённые армейские патрули. Куба одновременно готовилась и к встрече Нового года, и к отражению возможного вторжения извне.
   В Гаване пробыли недолго, уже во второй половине дня большой комфортабельный автобус отвёз туристов на курорт Варадеро. Вот где удалось «оторваться» и детям и взрослым. Белоснежный песок пляжей, горячее солнце, от которого приходилось прятаться в тени – о том, чтобы загорать специально, не было и речи, для загара хватало того небольшого времени, пока входили в воду для обычного купания и выходили из воды. Влажность чувствовалась, но гораздо мягче, чем в Таиланде, Индии или Индонезии. Даже оттенок загара получался другой, не такой тёмный как в сухих странах, вроде Египта.
   Для детей были устроены водные аттракционы, явно остававшиеся ещё от периода американского господства, и потому вдвойне интересные –у нас таких аттракционов не было. Диме и Ире особенно понравились водяные пистолеты – в жару брызгаться из них было одно удовольствие.
   Американская блокада Кубы ощущалась явственно – туристов на пляжах было совсем мало, те, что были – по большей части из соцстран и Канады, ещё было несколько французов, приехавших поплавать с аквалангами. Советских гостей встречали очень радушно. Персонал в отелях был приветлив, и, что особенно удивило – горничные и коридорные даже не брали лишних денег. Такая же кампания за честность гостиничного персонала проводилась и в Китае, что выгодно отличало их, например, от арабских стран, вроде Египта, где все вопросы с администрацией отеля или персоналом решались исключительно через «бакшиш». В отеле не было ни одного случая кражи или обмана, хотя во время пребывания в Гаване сопровождающие рекомендовали не терять бдительности.
   Кормили хорошо, в меню предлагалось много блюд из яиц – правительство Кастро по рекомендации Коминтерна самым активным образом развивало птицеводство и кролиководство, как дающие наибольший экономический эффект в кратчайшие сроки и при минимальных затратах кормов.
   – Мы сами скоро нестись будем, от такого количества яичницы, – шутливо ворчал Алексей Иванович.
   Также предлагали много блюд из картофеля, макарон. Мясо было в основном крольчатина и птица, рыбу и морепродукты в разнообразии поставлял недавно организованный при курорте рыболовный кооператив. Местные жители, узнав, что «бледненькие» (в первые дни) дети прилетели из СССР, бесплатно, по доброте душевной, угощали манго, по размеру похожими на бомбу, и разными местными тропическими фруктами, которых в СССР пока ещё не видывали. Ира добросовестно записала их названия и описание, твёрдо вознамерившись написать в Центр изучения общественного мнения предложение по организации поставок кубинских фруктов, тем более, что статей экспорта у едва начавшей развиваться кубинской экономики было пока немного.
   Новогоднее торжество вышло и вовсе феерическим – с танцами до упаду, музыкой, представлениями и фантастическим фейерверком. В качестве праздничного угощения подавали лобстера – он оказался гигантский, свежепойманный и чертовски вкусный. Несколько дней все не вылезали из океана – сама возможность купаться в тёплом море в начале января воспринималась советскими людьми в начале 60-х как фантастическая, удивительная экзотика.
   (Все бытовые подробности реальные https://tonkosti.ru/otzyv/Cuba_—_о_Гаване-1754815)
   По вечерам была возможность и повеселиться на танцах, и спокойно пообщаться. Алексей Иванович и Валентина познакомились поближе с двумя простыми, но приятными семейными парами – Михаилом Николаевичем, токарем 6 разряда с Кировского завода, и его супругой Зинаидой, а также с Василием Андреевичем, звеньевым из пригородного агрокомплекса в Ленинградской области, и его женой Клавдией. Обе пары получили путёвки от дирекции своих предприятий, как передовики производства. Большой компанией отдыхать было веселее, да и всегда было кому присмотреть за детьми и вещами.
   Однако всё интересное в Варадеро было сосредоточено на пляжах и на территории отелей, поэтому, оторвавшись и накупавшись в первые дни, вскоре советские туристы задумались и об экскурсиях. В самом Варадеро они посетили форт Фуэртэ Эспаньол, но этого гостям показалось мало.
   Принимающее кубинское государственное турагентство предлагало экскурсии в старые испанские крепости Сан-Карлос де ла Кабанья – это была самая большая испанская крепость в Новом Свете, и в построенную в 1589 году крепость дель Морро, в которой испанцы оборонялись от нападения пиратов. Дима и Ира облазили с фотоаппаратами обе крепости сверху донизу.
   Если детям всё вокруг было просто интересно, то взрослые, по большей части впервые оказавшиеся за границей, испытывали восторг и шок. Для них всё было ново и незнакомо, крайне непривычно. Жаркий климат, смуглые жизнерадостные приветливые люди, певучая непонятная испанская речь, тёплое море, пальмы, копеечные фрукты – всё это настолько отличалось от привычной с детства жизни на Родине, что многие чувствовали себя как в раю. Но, оглядываясь по сторонам, всматриваясь внимательнее в жизненный уклад местных жителей, они замечали и множество недостатков.
   В последний день поездки, чтобы не терять время, оставшееся до вечернего рейса в Ленинград, наши туристы отправились посмотреть Гавану. Вдоволь побродив по её улочкам, они выбрались на длинную, 6-километровую набережную Малекон, и гуляли по ней, обмениваясь впечатлениями:
   – Не пойму я этих кубинцев, – проворчал Алексей Иванович. – Они работают, вообще? Что-то как на них ни посмотришь, они то спят среди рабочего дня, то сидят по кабачкам, то пляшут да на гитарах своих играют... А сами ходят в обносках, дети рахитичные (детский рахит был национальным бедствием до революции, побороть его смогли только при Кастро, путём раздачи бесплатного молока на каждого ребёнка), туристов на убой кормят, а самим часто жрать нечего. Притом, что в этаком климате палку в землю сунь – зацветёт! А этих что ни спросишь – только отмахиваются в ответ: «Маньяна!» (Универсальный латиноамериканский ответ «Завтра», чаще означающий «после дождичка в четверг»). Вот пусти в такие райские условия наших колхозников – всю эту Кубу превратили бы в цветущий сад, овощами да фруктами завалили бы. Рыбы в море вокруг – до чёрта, а в лавках и на базаре обычную скумбрию купить – у них тут проблема.
   – Я что-то опасаюсь, что наши колхозники в этаком тропическом раю и сами быстро обленились бы до уровня кубинцев, – возразил ему Михаил Николаевич. – Именно потому, что те овощи-фрукты, что у нас в теплицах растить приходится, тут сами растут, да ещё по несколько урожаев в год дают.
   – Ну, это, скорее, от человека зависит, – предположила Валентина.
   – Не только от человека, но и от отношения власти к человеку, – присоединился к разговору Василий Андреевич. – Я вот вспоминаю, как мы после войны жили, и сравниваю, как мы сейчас живём – это ж расскажи кому – не поверят. Мне бы пожить годика три в таких условиях, как тут живут – я бы тут такое сельхозпроизводство организовал...
   – Так после войны – понятное дело, вся страна в развалинах лежала. Люди по подвалам да землянкам ютились…
   – Так-то оно так, но не только в этом дело. Кто страну кормит? Крестьянин. А ведь до сентябрьского пленума 53-го года с нас, колхозников, налогами по семь шкур сдирали! За каждую скотинку, за каждое дерево, за каждый куст налог драли! Почему молока в магазинах не купить было? Да потому, что на корову налог был такой, что держать коров невыгодно было! Зато козу и называли «сталинской коровой», – с застарелой досадой ответил Василий Андреевич.
   – Да что там молоко, помню, за хлебом очередь в 6 утра занимали, – вспомнила Валентина. – Тут и ребёнка в садик отвести надо, и ещё поесть чего-то купить. Карточки-то в 47-м отменили, а продуктов в магазинах особо не прибавилось.
   – Потому и не прибавилось, что не было их, – пояснил Василий Андреевич. – Помню, приходит ко мне налоговый инспектор, и говорит: «Недоимка у тебя, Василий, по шерсти и яйцам». А у меня дети голодные по лавкам, кормить нечем, я осерчал, и отвечаю ему: «Да чёрт с тобой, забирай вместе с х..ем!». Жена ахнула, думала – всё, посадят. Этот инспектор аж в лице изменился, а потом хибару мою покосившуюся оглядел и рукой махнул.
   Михаил Николаевич и Алексей Иванович заулыбались, но улыбки выходили невесёлые.
   – Я вот за политикой партии слежу внимательно, – продолжал Василий Андреевич, – газеты читаю, в звене своём политинформации проводить приходится. Вот я и задумался, а с какого же момента советская власть к людям лицом повернулась?
   – Дык чо тут думать-то? – удивился Михаил Николаевич. – В 53-м, в марте.
   – Э, нет. Сначала-то ещё хуже стало, когда всю гопоту и мелких уголовников по амнистии выпустили.
   – А, да, это точно, житья от них не было, сволочи…
   – А вот когда в сентябре 53-го, на пленуме, объявили о снижении налогов на колхозников – вот только после этого полегче стало, – припомнил Василий Андреевич. – И вот где-то с начала 54-го года советская власть взялась, наконец, за сельское хозяйство, да за улучшение снабжения. Сначала целину начали осваивать. Конечно, совсем без бестолковщины поначалу не обошлось, но могло ведь и хуже быть. А тут вдруг за кормовую базу животноводства взялись, за сохранностью зерна следить начали, урожай стали считать не по среднему с поля, а по заложенному в элеваторы.
   В животноводстве в последние годы – это ж прорыв настоящий! Помню, когда в первый раз эти учёные приехали, и сказали, что корову надо ряской этой кормить, которая хлорелла, так колхозники их матом послали! А сейчас – ты посмотри, и тебе амарант, и люпин, и козлятник, и ГЗК из теплиц, и каких только кормов да витаминных добавок нет! Всё это ведром хлореллы заполируешь, дашь корове, так у неё удой чуть не в полтора раза больше получается, и сама корова сытая, круглая, не то что раньше – одни мослы торчат, да вымя пустое по земле волочится.
   – Верно, потому и продукты в магазинах появились, – согласилась Валентина.
   – Оно конечно, – кивнул Василий Андреевич, – тем более, как начали корма выдавать, в обмен на сдачу скота, как разрешили сепараторы в кредит да в этот, прости господи, в лизинг брать, так у народа интерес к труду появился (АИ, см.гл. 02-36). А сейчас ещё и от налогов освободили, оставили только подоходный с зарплаты, да платежи за коммунальные услуги.
   – «Налог на яйца» этот, дурацкий, отменили наконец-то! – добавил Михаил Николаевич. – А то молодым специалистам и так-то платили копейки, да ещё за бездетность снимали. А когда ему детей-то заводить? Сейчас, наоборот, молодые семьи поддерживать начали, жильё, вон, дают.
   – Да, сейчас вся жилищная политика переменилась, – добавил Алексей Иванович. – Квартиры народу давать начали. Мы вон, с Валентиной, да с малым ребёнком по баракам намаялись, по дальним гарнизонам, как вспомню, так вздрогну. Заводи тут детей, в таких условиях… А сейчас квартиру получили двухкомнатную, со всеми удобствами, да ещё и полы паркетные.
   – Второго не думаешь заводить? – хитро прищурился Михаил Николаевич.
   – Не знаю, этого бы женить сначала, – засмеялся старший Веденеев. – В сельской местности с жильём вроде попроще было…
   – Да тоже всяко было, – вздохнул Василий Андреевич. – Немец много домов пожёг, да и наши жгли, когда отступали. Э-эх, и в землянке жили, и в бараке со щелями в палец шириной, всего хлебнули… Не, сейчас всё по-другому стало, по-человечески. Сразу видно, что власть о людях заботится. По всем направлениям лучше становится, с каждым годом. Строиться людям разрешили, все ограничения по площади домов сняли, сколько нужно тебе площади – столько и строй. Брёвна, доски, кирпич, шифер, железо кровельное, любые стройматериалы свободно продаются, и цены божеские.
   – Да вообще, цены на промтовары не задраны, как в 30-х было, или в конце 40-х, – встряла в разговор Зинаида. – Ещё и снижают каждый год, хоть и понемногу, но регулярно.
   (В 30-х и в конце 40-х между ценами на продовольствие и ценами на промышленные товары был очень значительный разрыв, продукты были относительно дешёвые, а промтовары запредельно дорогие. Отсюда и знаменитые послевоенные снижения цен – т. к. было куда снижать. Об этом моменте хорошо написано у Руслана Семёнова http://samlib.ru/comment/s/semenow_ruslan/01)
   – На облигации эти, будь они неладны, наконец-то перестали народ подписывать! – с нескрываемым облегчением добавил Михаил Николаевич. – Ведь сколько раз бывало – хочешь-не хочешь, а ползарплаты этими бумажками выдавали. Хочешь – храни, хочешь – сортир оклеивай.
   – Мы вот, недавно дом новый поставили, этот, новомодный, купольный, – продолжил Василий Андреевич. – Сын старший уговорил, он у меня на инженера выучился, в городе работает, на заводе.
   – О! И как дом? – живо заинтересовался Михаил Николаевич. – Я себе дачу думаю строить, присматриваю варианты. Участки от завода через профком дают, для дачного строительства.
   – Дом-то? Хоромы боярские, а не дом! – с удовольствием похвастался Василий Андреевич. – Комплект купили готовый, вот не поверите, мужики, собрала его нам бригада из 6 человек, буквально за один день. Утром привезли, а вечером мы в своей новой кухне чай пили! Ну, отделка, конечно, больше времени заняла, на круглые стены обои не очень-то поклеишь, да оно и не надо, внутри весь дом натуральными тёсовыми досками обшит, да залакирован. Клавдия ещё придумала доски сначала морилкой покрасить, перед лаком, вот и провозились с этой морилкой... Зато вид, как будто благородное дерево!
   На первом этаже мы с Клавдией разместились, ну, там ещё кухня, гостиная, а весь второй сыну младшему отдали, старший-то женился, в Ленинграде теперь живёт. Так Валерка – это мой младший – сварганил там себе этот... как его... всё забываю, название мудрёное... Клава! Как Валеркина штука называется, что звёзды на куполе показывает?
   – Планетарий, – ответила Клавдия. – Сын у меня космосом интересуется, нашёл где-то в библиотеке карту неба, с созвездиями, переснял на слайды, и через диапроектор смотрит, вместо диафильмов, прямо на потолке, на куполе. Все созвездия уже выучил.
   – Во, молодец, – похвалил Алексей Иванович. – Мой пострел тоже космосом увлекается, да ещё роботами, ну, это я уже рассказывал...
   – А вот интересно, когда же человека в космос запустят? – хитро прищурившись, спросил Михаил Николаевич. – Вроде по радио говорили, что даже отряд космонавтов уже есть, и у наших, и у американцев. А народ всё по-разному говорят: кто говорит – скоро полетят, а другие говорят, что ещё лет через 10-20.
   – А это Иру спросить надо, может, она что знает, – улыбнулась Валентина. – Ира, что там у вас говорят, когда там уже человека в космос запустят?
   – А она-то откуда знает? – удивилась Зинаида.
   – Ира знает, – многозначительно улыбнулся Алексей Иванович. – Она у нас много чего знает.
   – Ну... точную дату я не знаю... её, наверное, всего несколько человек знать могут, но вообще, думаю, запустят уже в этом году, – ответила Ира.
   – В этом году? – удивился Василий Андреевич. – Да не может быть! Неужто при моей жизни люди в космос полетят?
   – Думаю, при твоей жизни, Василий Андреич, наши люди ещё и по Луне прогуляются, а может – и по Марсу, – ответил Алексей Иванович. – Так, народ, время поворачивать обратно, собираться, да ехать в аэропорт.
   Поздно вечером лайнер «Аэрофлота» оторвался от гостеприимной кубинской земли и ночью перенёс их через океан. Школьные новогодние каникулы закончились, да и взрослым пора было на работу.
это завершающая глава 5-й книги. Беру тайм-аут на допиливание. По ходу допиливания будут добавляться некоторые эпизоды, см. Changelog
  
Комменты - сюда: http://samlib.ru/comment/s/simonow_s/05

Начало книги 05 Восхождение Часть 3 гл. 01-15 http://samlib.ru/editors/s/simonow_s/05.shtml

Следующая книга 06 Дотянуться до звёзд Часть 1 http://samlib.ru/editors/s/simonow_s/06.shtml


Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"