Сингилеев Александр Евгеньевич : другие произведения.

Искупление

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Возможно, Ад давно не таков, каким его описал Данте... Когда-то я обещал это выложить и, наконец, решился...
   ИСКУПЛЕНИЕ
  
   I
  
   Во тьме ночной он тихо умирал,
   Покинутый в последний час друзьями;
   О, вовсе не такой он смерти ждал, -
   Он, что снискал бесчестными делами
   Проклятья и позор; Он, что внушал
   Страх безотчетный жителям селений
   На много миль вокруг; - Он умирал,
   Поруганный и преданный забвенью.
   Его теперь оставил даже конь,
   Как будто вспомнив, что хозяин прежний
   Предательски убит его рукой;
   Так умирал в ночи Великий Грешник,
   Пронзенный, - (не ирония ли в том?), -
   Своим клинком, - клинком ночного вора; (1)
   И вот теперь - все меньше силы в нем,
   И Дух его наш мир покинет скоро,
   Чтоб выслушать суровый Приговор
   К извечному Скитанью и Томленью;
   Тот Судия, что справедлив и скор,
   Уже готов изречь свое решенье...
  
   II
  
   В тот миг, когда обрел свободу Дух,
   Покинув то, что было прежде телом,
   Луч света темноту прорезал вдруг,
   И небо, как бы вспыхнув, загорелось,
   Став ярче Солнца, и Луны и звезд
   Всех разом; Так явился Ангел Божий,
   И возвестил: "Внемли, тебе принес
   Я вести, что печаль твою умножат!
   Я - Ангел твой, которого забыл
   Ты ради тех, что верны Люциферу;
   Я, Ангел твой, тебя не сохранил,
   Не смог тебя спасти своею Верой.
   И вот теперь - Я плачу о тебе,
   Ты предан Аду - таково Решенье, -
   Но сам ты все решил в своей Судьбе;
   Как твоего Я жаждал Избавленья
   От участи, что ждет тебя теперь!
   Но я уже бессилен - и открыта
   В Страдание, во Мрак без края Дверь -
   Туда, где на века Добро забыто...".
   III
  
   И возвестив так, Ангел воспарил
   Туда, где Свет; и снова воцарилась
   В округе ночь; но свет ночных светил
   Померк как будто; Тьма во власть вступила;
   И тихий ветер превратился вдруг
   В Ужасный Вихрь, что был стократ сильнее
   Бывавших прежде; с этим Вихрем Дух
   Пал в Бездну ту, которой нет мрачнее...
  
   IV
  
   О, Скорбный Край, который видел Дант,
   Когда туда привел его Вергилий;
   Вошедший пусть оставит навсегда
   Надежду (2); ведь отныне он бессилен;
   Здесь мрачный Ад, владенья Сатаны,
   Здесь Власть его, не знающая меры;
   О, бойтесь Ада, смертные сыны
   И дочери Вселенной... Только верой
   Вы сможете спасти себя от Тьмы,
   От Демонов, чьи взоры дышат Злобой,
   Которых описать не сможем мы -
   Мы, чтоб сказать о них, не знаем слова.
   Здесь правит бал Денница, Сын Зари, (3)
   Треть Ангелов увлекший за Собою
   В Обитель Мрака; Сатана творит
   Здесь Зло; - и прорастает семя злое
   По всей земле; Молю, остановись,
   Творящий Зло; Остановись, о, грешный
   Сын Матери-Земли - и возродись
   Своею Верой; иль - оставь надежды...
  
   V
  
   И в этот Край Печали без конца,
   Влекомый Вихрем, скорбный Дух примчался,
   И не имел он сил поднять лица
   На Демонов вокруг; и смех раздался.
   О, этот смех! Смеялся Сын Зари,
   Тот, издревле внушавший ужас смертным,
   И с грешником Князь Тьмы заговорил,
   Его страданья предвкушая в сердце:
  
   VI
  
   "Внемли, внемли, как прежде Мне внимал
   Там, на Земле, в делах своих и мыслях,
   Когда на свете Зло преумножал,
   И тем к Полкам Моим себя причислил.
   "Се Аз воздам!" - сказал Господь; и Он
   Воздаст тебе за зло Моей рукою -
   За то, что ты попрал Его Закон,
   Отныне обречен страдать Душою.
   О, не Меня страшись - страшись себя, -
   Лишь ты в своем Падении виновен;
   Я - Зло для всех иных, но для тебя
   Я есть Отмщенье за пролитье крови.
   Взгляни в глаза Мне; Я - смертей Цена,
   Что будешь ты платить отныне вечно;
   Внемли, внемли! Доказана вина,
   И Наказанье будет бесконечным!".
  
   VII
  
   Под взглядом Сатаны с трудом смирил
   Дух грешника свой страх... Но постепенно
   Вернулся речи дар... И говорил
   В ответ он Люциферу дерзновенно:
  
   VIII
  
   "Что вижу я? И это место - Ад,
   Которым нас священники страшили?
   О, жалкие лгуны! И все же рад,
   Должно быть, Ты - Святые согрешили
   Своею ложью... Я не вижу мук,
   О, где они, Страдания без меры?
   Я здесь - и что ж? Я вижу только Тьму;
   О, как ты бедно, Царство Люцифера!".
  
   IX
  
   "Ты ищешь мук? Внемлите, Небеса,
   О, сам Господь, О, Власти, о, Престолы! (4)
   Пусть будет то, чего он жаждет сам;
   Се справедливо! Мой услышьте голос,
   И отвратите взор от сей Души,
   И навсегда забудьте это имя,
   Внемлите Мне - он тяжко согрешил, -
   За этот грех воздам ему отныне!".
  
   X
  
   Так возгласив, мятежный Люцифер
   Взглянул в глаза того, кто дерзким смехом
   Не возмутил Владыку Мрачных Сфер,
   Но лишь подвиг на новую потеху.
   И Сын Зари изрек: "Чего ты ждал?
   Увидеть здесь котлы и Адский Пламень?
   Истошный крик услышать, как читал
   Ты в книгах, древних как скала иль камень?
   Так было прежде - прежде, не теперь,
   Всем этим Я давно пресыщен ныне,
   Те времена прошли... Давно, поверь,
   Ад изменился... Нравы здесь иные.
   Но грозен Я, как прежде. Ты поймешь
   Всю правду этих слов... Ты многократно
   Дорогою грехов своих пройдешь;
   Ты не отыщешь Кары, столь же страшной,
   Как эта...". "О, напрасно Ты страшишь
   Меня дорогой этой - все я знаю
   Свои грехи... С волнением Души,
   Но с радостным волненьем ожидаю,
   Когда увижу, испытаю вновь
   Восторг пиров и упоенье боем,
   Когда пролью своей рукою кровь!
   Вновь будет Рай мне послан Сатаною!".
  
   XI
  
   "Да будет так! Глупец, Ты выбрал сам
   Тот путь, что скоро назовешь ужасным!
   Рай лишь один - он там, на Небесах,
   Ты здесь не обретешь его; - напрасны
   Твои надежды; а свершенный грех
   Достоин Кары лишь, но не Спасенья,
   Смеешься ты, но смолкнет скоро смех!
   Внемли, внемли! Се - Приговор к Отмщенью:
  
   XII
  
   ` (5) Да будет словно в первый день чиста
   Твоя Душа, причастная Пороку;
   Пусть станет вновь Живою Пустота!
   Ты вновь пройдешь грехов своих Дорогой.
   Ты выбрал сам свой путь... Теперь - страдай,
   Терзайся Болью! Мраку ж непричастным
   Останься навсегда... Таков твой Рай!
   О, ты узришь всю Мощь Мою, несчастный!
   Ты испытаешь Чистою Душой
   Страданья, коих жаждал ты бездумно,
   Везде и всюду буду Я с тобой;
   Вернемся мы незримо в Мир Подлунный;
   Ты жизнь свою узришь со стороны,
   Тебе, поверь, не будет избавленья
   Вовек; Не тронет сердца Сатаны
   Твой стон; в безумье - не найдешь спасенья!
   Да будет так!". И пала Пелена
   Греха, что прежде Чистоту затмила -
   Свершилось! И смеялся Сатана -
   Уж скоро Падший Ангел явит силу.
   Что ж Дух? О, нет, Князь Тьмы ему не лгал -
   Он Чистотой младенца чист, и Богу
   Он был бы близок, если б не избрал
   При жизни, на Земле, Греха Дорогу...
  
   XIII
  
   "Теперь летим!" - воскликнул Сын Зари, -
   "Летим туда, где ждут тебя Печали,
   Тобою ж порожденные... Узришь
   Пролитье крови; звон дамасской стали
   Услышишь вновь; отныне этот звук
   Твоей Душе одно лишь предвещает -
   Тебя лишь только сонм ужасных мук
   И Вечное Страданье ожидает.
   Летим, летим, о, грешный сын Земли,
   Узри же Грех, сейчас тобой забытый,
   Своим деяньям с ужасом внемли!
   Все двери Ада для тебя открыты!".
  
   XIV
  
   Тот скорбный Дух, что прежде дерзок был,
   Внимал теперь со страхом безотчетным
   Тому, кто Небеса навек забыл;
   И, страшному уделу обреченный,
   Чего теперь с надеждой слабой ждал
   Он, что стоял у Адского Порога?
   Слова молитвы тихо он шептал,
   Из Бездны Мрачной призывал он Бога.
   Но отвратил Господь свой Светлый Лик
   От чад Своих, законы преступивших; (6)
   И он печально головой поник,
   Свои грехи еще не искупивший.
   Он страхом был объят - ведь он не знал,
   Куда теперь лежит его дорога -
   Он, прежнее забыв, смиренно ждал;
   И снова возгласил Забывший Бога:
   "Летим, летим!". И вдруг из Сердца Тьмы
   Явился Вихрь, увлекший за собою
   Его сквозь время в мир, что знаем мы,
   В страну, что он при жизни звал родною...
  
   XV
  
   К Тебе, страна, чей гордый дух воспет
   Любимцами Прекрасной Мельпомены,
   (Пусть над Тобой сияет Солнца Свет!
   Земля Свободы, будь благословенна!).
   К Тебе, о, Каледония, к Тебе
   Отныне взор и мысль моя стремится;
   Покорный Богу и своей Судьбе,
   Мой грешник счастье здесь имел родиться...
  
   XVI
  
   Он был рожден в земле своих отцов,
   Там, где река несет неспешно воды,
   Где человек, с раздолием ветров
   Согласный, дышит воздухом Свободы...
   Стоял высокий замок на холме,
   Он грозно возвышался над долиной,
   Но каждый, кто на этой жил земле,
   Знал - в нем живет хозяин справедливый.
   Изведал он жестокие бои
   И в них снискал заслуженную славу;
   Короне, дружбе и своей любви
   Он верен был; и путь боев кровавых
   Взор рыцаря не обратил во Тьму,
   Был грозный Люцифер над ним не властен;
   Достойною наградою ему
   Явилось им изведанное счастье.
   Не так судьба сложилась сыновей -
   Один из них поддался Искушенью -
   Как низко пал он в дерзости своей!
   И Грех свершенный жаждет Искупленья!
  
   XVII
  
   И вот теперь Бесплотный Дух стоял,
   Незрим для всех, у детской колыбели,
   Сей Дух в глубокой скорби созерцал
   Ребенка лик... А Небеса алели -
   То был восход - с ним начинался день,
   Весенний день, чарующе-прекрасный,
   А на Дитя еще не пала Тень
   Его судьбы, кровавой и ужасной...
   И Дух молчал. А грозный Сын Зари,
   Светлейший Ангел, изгнанный из Рая,
   Владыка Ада, с ним заговорил,
   Свои победы сердцем предвкушая:
   "Внемли, внемли! На эту колыбель
   Взирай и знай - тебя она качает;
   Мятежный! Аду предан ты теперь,
   Тогда же был Душою близок Раю;
   Но ты покорно шел тропой Судьбы;
   Что было предначертано, свершая,
   Не ведал ты - с тобой Я рядом был...
   Летим, летим! И сам ты все узнаешь...".
  
   XVIII
  
   И вновь, охвачен Вихрем неземным,
   Он увлечен сквозь Время и Пространство,
   Ему казалось - Ад кружится с ним
   В ужасном и неотвратимом танце...
   Но Вихрь умчался - и Печальный Дух
   Вдруг Храм узрел, и рухнул на колени
   В молитве... "Он к тебе как прежде глух!" -
   Так говорил Властитель Вечной Тени, -
   "Ты отвратил Его своим Грехом,
   И даже не узрел Селений Рая, -
   Внемли, внемли! Ты в Царствии Моем, -
   Забудь Его, где Я повелеваю!
   Ты признан недостойным вознестись
   И для того, чтоб Приговор услышать -
   Не ты вспарил - Небесный Ангел вниз
   К тебе спустился... Зов напрасен! Тише! (7)
   Войдем же в Храм! Войдем, и ты узришь
   Своей Судьбы ужасное знаменье!".
   "Apage a me! (8) Что Ты говоришь,
   Ты, Падший, Ты, достойный лишь Презренья?
   Не властен Ты вступить во Божий Храм -
   Тебе заказан этот Путь от Века!" -
   Воскликнул Дух... Увы, его словам
   Властитель Ада отвечал лишь смехом:
  
   XIX
  
   "О, ты, глупец, в наивности своей
   Считающий спасеньем стены Храма!
   Они одни - надежда для людей
   Избегнуть Искушенья... Но не правы
   Преданья смертных... Мне они смешны -
   За этими стенами ищут тщетно
   Спасения от Власти Сатаны, -
   Но ты спросил, - так что ж, внемли ответу!
   Что Божий Храм? Он - Символ Божества -
   Приют молитв, приют уединенья,
   Здесь к Небесам возносятся слова
   Те, что полны надежды на спасенье...
   Но Храм Земной - еще не Божество -
   Он только лишь Земное Воплощенье
   Средь Храмов Величайшего - Того,
   Что есть в Душе; - он только Отраженье...
   Я не войду во Храм, но лишь тогда,
   Когда Душа Чиста и Непорочна
   У всех, кто в нем... Но рядом Я всегда,
   Когда червем сомненья Душу точат.
   О, нет! Не каждый, кто у Алтаря
   Стоит, смиренно преклонив колени,
   Молитву, даже истую, творя,
   Не знает в Вере во Христа сомнений.
   Внемли, внемли! Я искушал Его,
   И Он на миг желал избегнуть Чаши, -
   Был близок Час Триумфа Моего
   Над Ним... И не спасут вас Храмы ваши...
   И этим властен Я... Теперь, гордец,
   Смирись - средь нас - один лишь Я - Властитель;
   Теперь войди во Храм Его, глупец!".
   И грянул смех... Смеялся Искуситель...
   С колен поднявшись, Скорбный Дух вошел
   Во Божий Храм, ведомый Сатаною,
   Смятен, подавлен, он смиренно шел
   Путем, что был Земной его Судьбою...
  
   XX
  
   Они вошли - и взорам их предстал
   Обряд крещенья... Здесь новорожденный
   Свое земное имя обретал;
   И, Чистою Душою Возрожденной
   Возрадовался Дух; Но в нем Печаль
   Сменила радость - Сам Владыка Ада
   Привел его сюда; Дух тихо ждал
   Беды внезапной; а Беда - уж рядом...
   И он взирал с тревогою теперь,
   Еще не зная, что его тревожит,
   На сей обряд; вот приняла купель
   Младенца - и "Крещается Раб Божий..." -
   В той маленькой церквушке раздалось;
   И через миг свое земное имя
   Услышал Скорбный Дух - оно легло
   Печатью на судьбу его отныне... (9)
  
   XXI
  
   Он звался... Но оставим имена -
   Он на Земле отныне безымянен,
   Пусть власть имен известна и сильна,
   Но все же позабудем их, оставим.
   Великий грешник ныне чист Душой,
   Но обречен он вечно зреть несчастья;
   Дадим же хоть на миг ему Покой,
   Не навлекая лишнего проклятья
   На эту Душу... Грозный Сатана,
   Смеясь, его влечет путями Ада; -
   Так пощадим же тех, чьи имена
   Давно забыты... Те, кто предан Аду,
   К нам вопиют из Бездны... О, молчи,
   Произнести уже готовый имя;
   Сочувствуя страдающим в Ночи,
   Забудь, забудь их имена отныне!
   Пусть будет безымянным наш герой,
   Иначе проклянем его, читая
   Сии стихи... Он ныне чист Душой,
   И согрешим мы сами, проклиная...
  
   XXII
  
   В тот час, когда стремился ритуал
   К апофеозу своего свершенья, -
   "Внемли, внемли!" - Дух Падший вдруг вскричал, -
   Узри сейчас Судьбы своей знаменье!".
   И было так - едва свершив обряд,
   Благословив младенца в жизни этой,
   Священник отступил на шаг назад
   От алтаря - и вдруг ярчайшим светом
   Был осенен... Так это видел Дух,
   Но Сын Зари воскликнул: "Signum fati! (10)
   Что вижу Я, гордец? Ужель испуг
   Тебе знаком? Не тешь себя, мечтатель!
   Не Божий Свет, но Мой (11) - Земной Огонь
   Его объял, - как ярко он сияет!
   Не оборвет он ныне Путь Земной, -
   Он Боль и Смерть пока лишь предвещает. (12)
   От сей свечи зажегся Светоч Мой, -
   Внемли, и тем избавься от сомнений, -
   Не Бог, но Я лишь властен над тобой,
   А ты - лишь только раб Моих велений!".
  
   XXIII
  
   Что ж думал Дух, теперь, когда узрел
   Своей Судьбы ужасное знаменье?
   Не видя, он на мир вокруг смотрел,
   Терзаемый тревогой и сомненьем;
   И он не мог тревоги отогнать,
   Не мог сомнений разрешить тяжелых;
   О тех сомненьях ведал Сатана,
   Но это сердце жалости уколов
   Не знало так давно; Лишь только смех
   Его давил могильною плитою
   На Духа Скорби, что, познавши Грех,
   Его забыл, и ныне чист Душою,
   Но оттого страдает лишь сильней...
   Да, Сын Зари над муками смеялся...
   Что ж думал Дух? Он о Судьбе своей
   Скорбел, о Судьбах смертных сокрушался...
  
   XXIV (13)
  
   "Ужели в мире все предрешено?
   Ужели от рожденья до могилы
   Нам ничего исправить не дано?
   Ужели мы спасти себя не в силах?
   Ужель знаменье это - как печать,
   Которую сломать никто не сможет?
   И если так, то кара - жить и знать,
   Что ты вовек бессилен и ничтожен;
   И, кто б ты ни был, встретив свой закат,
   Ты не найдешь приюта и спасенья!
   Так Добродетель обретает Ад!
   О, человек! Ничто твои свершенья
   В глазах Небес! Ужели это так?
   И если ты не избран a priori (14)
   Для райского блаженства, то - пустяк
   Все доброе, свершенное тобою.
   Ужель Судьба всевластна над тобой?
   Ужель она не ведает пощады?
   Ужель злодей и истинный Герой
   Равны, с рожденья преданные Аду?
   А если так - зачем добро творить?
   Его в глубинах Ада не оценят; -
   Свершенное в судьбе твоей Души
   Уж ничего, к несчастью, не изменит.
   Ужели Бог вовеки слеп и глух,
   И все мольбы оставит без ответа?
   О, Небеса! Ужели замкнут круг,
   И путь давно закрыт в Обитель Света?
   Тогда Великий Царь Небес - не тот,
   Кем мним Его - совсем не Утешитель
   Средь суеты мирской, и всех невзгод,
   Но Душ Невинных ревностный гонитель...
   О, нет! Поверить - значит позабыть,
   Что Агнец Божий пал, за нас распятый,
   Что Он явился в мир, чтоб искупить
   Грехи людей, что Он страдал когда-то,
   И кровью искупил Адамов грех,
   И всякий грех, что в мире был дотоле,
   Не для спасенья избранных, но всех,
   Кто алкал Света... Верою и волей
   Своею каждый в мире мог спастись,
   Кто Сердцем и Душою принял Бога; -
   Со дня того в совсем другую Жизнь
   Открыта людям Светлая Дорога.
   И если так, знаменье - не печать,
   Оно не Рок, витавший над Судьбою,
   И Духов Зла бесчисленная Рать
   Не изначально властна надо мною.
   Не Знак Судьбы, но я всему виной,
   Не устоявший перед Искушеньем;
   Небесный Суд свершился надо мной...
   Peccavi... (15) Грех мой жаждет искупленья...".
  
   XXV
  
   Все ведавший зловещий Сатана
   Над ним стоял Властителем надменным;
   К его страданьям жалости не знал,
   Лишь силу в них он черпал неизменно,
   И звал туда, где лишь сильнее боль,
   Где Смерть и Злоба кружат в страшном танце,
   Властитель Преисподней за собой
   Вновь увлекал сквозь Время и Пространство
   Того, кто, опустив усталый взгляд,
   Не в силах разорвать свои оковы,
   И проклиная в сердце мрачный Ад,
   Спасенья жаждал, но лишь Боли новой
   Был обречен... Страшна сия цена
   За тяжкий грех, когда- то совершенный;
   "Летим, летим!" - воскликнул Сатана,
   В жестокости безмерной непреклонный...
  
  
   XXVI
  
   "Летим туда, где ты как прежде чист
   И близок Небесам Своей Душою,
   Но Меч Греха тебе уже грозит -
   Он занесен незримо над тобою,
   Чтоб нанести однажды тот удар,
   Который отвратит тебя от Рая;
   О, Чистота, Небес бесценный Дар,
   Но Дар, который так легко теряем!
   Летим, летим! И оказавшись там,
   Ты вспомнишь все, что было прежде мига,
   Что ты узришь... Внемлите, Небеса!
   Да будет так! Судьба тебя настигла!
   Ты ничего не сможешь изменить,
   Никак вмешаться - все уже свершилось, -
   Твоей Судьбы невидимая нить
   В тревожном натяжении застыла...
   Летим, летим... И ты увидишь сам,
   Как встал ты на широкий путь Порока;
   Да будет так! Внемлите, Небеса,
   Сей каре, столь заслуженно жестокой!
  
   XXVII
  
   ` Летим туда, где Юности рассвет
   Встречаешь ты в мечтах и ожиданьях;
   В них нет еще Порока - только Свет -
   О, детские, наивные мечтанья!
   И что за время! Годы Чистоты,
   Благие дни для радостей невинных,
   И взор открыт виденьям Красоты,
   И созерцает дивные картины...
   О, юные! К вам благосклонен Бог!
   Воистину, вам многое простится
   Из мыслей тех и дел, за кои строг
   С другими Он; Он сердцем веселится,
   На вас взирая со своих высот;
   В мгновенья те, когда Он предается
   Отдохновенью от своих забот, -
   Ликует с вами, плачет и смеется!
   Вам Ангелы завидуют порой,
   И Землю предпочесть готовы Раю;
   Все Войско Тьмы печалью и тоской
   Томится, и скорбит, на вас взирая...
   О, золотое время светлых снов,
   Дни радостей и разочарований,
   Когда приходит первая любовь,
   Чиста как снег, - предел земных мечтаний!
   В ней нет греха, но есть в другом соблазн, -
   Коль сердца глас оставлен без ответа,
   Коль ранил сердце чистое отказ, -
   Другою ляжет стороной монета; -
   И вот тогда, о, юные, в ночи
   Я жаждой мести наполняю сердце;
   От Бездны Я вверяю вам ключи;
   Но месть сладка! Так устоишь ли, смертный?
   О, юность, Время первого греха
   И искуса! Воистину, ты - Янус! (16)
   Час выбора Пути; и нелегка
   Ты, участь юных! И возможны равно
   Порок и Добродетель. Славный Час
   Великого Сраженья между Нами!
   О, юные! Всевышний создал вас,
   Чтоб Ад вы уравняли с Небесами!
   Летим, летим! И ты увидишь сам
   Все то, что ляжет на Судьбу печатью;
   Увидишь ты, как ты навек снискал
   Людское и Небесное Проклятье!".
  
   XXVIII
  
   И вновь во власти Вихря, что объял
   Его, презрев его сопротивленье,
   Дух Скорбный и Печальный уж мечтал
   О том, что миг наступит Избавленья...
  
   XXIX
  
   Незрим для всех, он вновь явился в мир,
   Чтоб полнился Сосуд его Печалей;
   И, тягостным предчувствием томим,
   Молился вновь; вновь Небеса молчали.
   "Узри свой грех!" - промолвил Сатана, -
   "Вернись, о, Память! Миг настал Прозренья!".
   И вспомнил Дух все то, что прежде знал,
   До этого рассветного мгновенья,
   Которое он ныне созерцал;
   До той поры, что Юности Расцветом
   Была; Блаженны люди, чьи сердца
   Теплом весны семнадцатой согреты!
  
   XXX
  
   Но в этот час, когда рассвета луч
   Во тьме весенней только зарождался,
   Стремясь к земле, сквозь строй нависших туч
   Пусть медленно, но все же пробивался,
   Всего на миг оставим тех двоих,
   Что ждут рассвета, для земного ока
   Незримые; день будущий таит
   Начало кары, дьявольски жестокой...
   Оставим их на миг, чтоб рассказать
   О той земле, где длились дни земные
   Того, кто был низвергнут в Мрачный Ад
   За все дела и помыслы лихие...
  
   XXXI
  
   Итак, мы помним - замок на холме,
   В дни давние, не ныне, возведенный...
   Он троекратно побывал в огне,
   Но все же, Провиденьем сохраненный,
   Он выстоял в часы великих бурь,
   Хотя немало видел и печалей
   В иные дни... Но мирную лазурь
   Небес уже давно не омрачали
   Пожары, плач, и крик, и шум борьбы;
   В сих землях жизнь спокойно и счастливо
   Текла давно... Был волею Судьбы
   Владыкой замка рыцарь справедливый...
  
   XXXII
  
   Струила воды тихая река
   От этого холма неподалеку
   На западе; За многие века
   Леса стеной успели стать к востоку;
   Леса темны; и путники могли б
   Навек пропасть, иль встретить смерть в чащобах,
   Сколь многих в чаще б дикий зверь настиг!
   Но пролегла через леса дорога;
   И странников от гибели спасти
   Могла она лишь в дебрях этих темных,
   Иначе б путь вовеки не найти
   Им к дому, не увидеть мест знакомых...
   На севере - десяток деревень,
   И столько же - едва ли больше - к югу;
   Под сенью и защитой замка стен
   Жила свободно, счастливо округа...
   Идиллия - иначе как назвать
   Все здесь; но ныне, в час сей предрассветный,
   Не знали люди - и могли ли знать,
   Сколь скоро - и навек - исчезнет это...
  
   XXXIII
  
   Сказать ли здесь о замке родовом?
   Едва ли мог он удивить кого-то, -
   Как прочие, он окружен был рвом;
   Массивные дубовые ворота
   Открыты были в миг любой для всех
   Друзей, но для врагов - навек закрыты,
   А сто бойниц и неприступность стен
   Надежной были для него защитой...
   А в замке жил земель сих господин
   С супругою; двух сыновей взрастили
   Они; Но скоро, скоро старший сын
   Навек падет, уступит Темной Силе;
   Да, скоро так случится; но пока
   Он мирно спит, грядущего не зная;
   Жаль! Сатаны коварная рука
   Уж скоро отвратит его от Рая,
   И к страшной Каре Повелитель Тьмы
   Приговорит его во искупленье
   Его грехов; - об этом знаем мы
   И Скорбный Дух, томящийся сомненьем;
   Так будет... Но пока - весь замок спит, -
   Объяты сном и господа и челядь;
   А воздух предрассветный дивно чист,
   И слышны звуки соловьиной трели...
  
   XXXIV
  
   Рассвет уж близок - он изменит все
   В спокойной жизни замка родового, -
   Он и добро с собою принесет,
   Но, О, Мой Бог, сколь больше будет злого...
  
   XXXV
  
   Едва раздался петушиный крик,
   Как ожил замок; В небесах весенних
   Явился вечно новый Солнца Лик,
   И все живое звал он к пробужденью.
   Ночной дозор сменился; В эту ночь
   В округе замка все спокойно было;
   Но скоро, скоро уж ничем помочь
   Дозорные окажутся не в силах.
   Что может человек, где властен Бог!
   Но все же Бог нам дал Свободу Воли,
   И, значит, уж никто помочь не мог,
   Коль выбор сделан - в пользу Зла и Боли...
   Час близится - уж к трапезе зовут;
   Лишь только миг - потом, неотвратимо
   Как смерть, игру жестокую начнут
   Коварные невидимые силы...
  
   XXXVI
  
   В час трапезы, когда дубовый стол
   Был полон яств, когда текло рекою
   Вино в златые кубки, в Зал вошел
   Дозорный; он седою головою
   Склонился, по обычаям тех дней,
   От господина ожидая слова;
   "Дурных иль добрых ты гонец вестей?". -
   "Там, у ворот, смиренно просят крова
   Три всадника... Есть девушка средь них,
   И рыцарь славный, шрамами украшен;
   Он говорит, в походах боевых
   В былые дни Он спутником был Вашим;
   При них слуга...". "Но кто же рыцарь сей?
   Отсюда ль Он, иль вовсе здесь безвестен?".
   "Я герб узнал. Сей рыцарь - Ваш сосед,
   С ним дочь его; Слугу я знаю - честен,
   Замечен не был в подлом и дурном,
   Бывал и здесь он прежде с господами...".
   "Кто рыцарь этот? Говори о нем!".
   "Зовется Он...". Но имена оставим.
   Одно лишь скажем - верный добрый друг
   В час трапезы ступил под своды замка;
   С ним дочь вошла - и в то мгновенье вдруг
   Для братьев изменилось все внезапно...
  
   XXXVII
  
   Сколь многие пытались описать
   Доступными, понятными словами
   Прекрасное; Но мыслимо ль назвать
   Нам то, чему на свете нет названья,
   Которое б достойным стать могло
   Предмета своего, и охватило
   Собою грани все, в себе учло
   Мельчайшие детали? Нет, не в силах
   Язык, назвав, постигнуть Красоту -
   Ее не удержать в оковах слова, -
   Не пересечь живущему Черту,
   За коей Горний Мир лежит... Но снова
   Стремимся мы постичь и объяснить
   То, что всего сильнее искушает,
   Что равно и на подвиги манит,
   И на дела лихие вдохновляет.
   О, Янус Красоты Земной, что кровь
   Быстрее течь по жилам заставляет!
   О, сколь велик Он, если Он Любовь
   Со Смертью в мире часто так венчает!
  
   XXXVIII
  
   И вот вошла, кого не описать,
   Под своды замка легкою походкой;
   Средь Ангелов могла б Она летать,
   Но на Земле почтительной и кроткой
   Улыбкою приветствовала всех;
   И за одно короткое мгновенье
   Все изменилось - разговоры, смех -
   Утихли; На секунду в восхищенье
   Весь мир затих... И даже Сатана,
   Кто вечно рад и смерти, и мученьям,
   Тот, чья Душа бездонна и темна,
   Застыл смиренно, выразив почтенье,
   Пред Чистою Душою, оттого
   Что сам был Светлым Ангелом когда-то,
   А Светлый Рай потерян для него
   Был все же не навек, не без возврата; (17)
   Пусть лишь на миг, но Он застыл пред Сей
   Душою; Для Него не стало тайной,
   Как для иных, что под луною Ей
   Путь уготован скорбный и печальный...
  
   XXXIX
  
   Что ж братья? В миг единый, как на зов
   Трубы, что песней призывает к бою
   Прекрасной Каледонии сынов,
   Когда идет коварный враг войною,
   Отозвались их юные сердца
   На зов Любви, для них обоих первой;
   Приветствовав едва Ее отца,
   Они походкой странною, неверной,
   Приблизились с поклоном к деве той,
   Охваченные юношеским пылом;
   Она теперь владела их мечтой;
   Ее Судьбу - дано решить им было...
  
   XL
  
   Посланцы Ада, не видны для всех,
   В молчании все это созерцали;
   И Грозный Сатана забыл свой смех,
   И укрепился Дух в своей печали...
   "Ты видел все!" - воскликнул Сын Зари, -
   "Теперь летим, охваченные Вихрем!".
   "Постой же!" - Скорбный Дух проговорил, -
   "Любовь не Грех - не Ты ли говорил мне?".
   "Тогда узри!", - воскликнул Сатана, -
   "Окинь Духовным Взором это сердце, -
   И ты увидишь - не Любовь одна
   В нем ныне правит бал - на горе смертным!
   Вглядись, вглядись! Пусть только лишь на миг,
   Но ты узришь... Тогда поймешь навеки,
   Что Чистая Любовь имеет лик
   Совсем иной... Едины в человеке
   Добро и зло...; и хрупко на весах
   Их равенство - и что-то одолеет
   Одно из двух... Всмотрись же в сердце! Сам
   Найдешь ответ, и станет все яснее!".
   И Дух взглянул; Он в сердце молодом
   Увидел Свет, себе не знавший края;
   Он вспомнил это - так рождалась в нем
   Любовь, еще безгрешная, Земная...
   И в удивленье отвести глаза
   Хотел уж он... Но рядом голос властный
   Раздался: "Ныне зри!". И вот тогда
   Увидел он... Се - зрелище ужасно, -
   Где был лишь Чистый Свет, явилась Тень;
   Надвинулась, все сердце наполняя,
   Безжалостная Тьма; Так сущий день
   В сраженье с новой ночью угасает.
   Но ночь слаба. В ней - свет далеких звезд;
   В ней дарит свет Луна, с небес сияя;
   А в это сердце Первый Грех принес
   Иную Тьму; Границ она не знает...
   И Скорбный Дух отвел от сердца взор...
   "Я имени Греха сего не знаю, -
   Что вызвало столь тяжкий Приговор?
   Что отвратило от Порога Рая?".
   "Тогда постой! Вглядись в сердца других -
   И в сердце девы, и родного брата
   Вглядись теперь! Что ты увидел в них?
   И стал ли Грех твой более понятным?".
   И видел Дух, как прежде, Чистый Свет,
   Что в любящих сердцах сейчас рождался;
   Но он не видел, чтоб пришла вослед
   За Светом Тьма... - Свет Чистым оставался...
   И Дух воскликнул: "Дай же мне ответ,
   Я сам его найти, увы, не в силах, -
   Что значит это? Почему сей Свет
   Не обернулся Тьмой, что поглотила
   За миг сердечный жар моей Любви?".
   Ему ответил Люцифер Мятежный:
   "Пылает жар иной в твоей крови -
   Жар Ненависти, истинно безбрежной!".
   "Твои слова - я слышу в них лишь Ложь!";
   Но смехом отвечал Владыка Ада:
   "Взгляни же вновь - и скоро сам поймешь,
   Что ненавидишь - всей Душою - брата!".
   И понял Дух, - увы, ему не лгал
   Владыка Тьмы... В тот час постиг он радость
   Любви, но Ревность вместе с ней узнал, -
   И сделал первый шаг - Дорогой Ада...
   Во взоре брата - видел он - Любовь
   Сияла та Великая, Святая;
   Он видел все, - и закипела кровь; -
   В мгновенье это он погиб для Рая...
   Но что же дева? Чистою Душой
   Она умела на Любовь ответить
   Лишь Чистую... Отвергнут наш герой...
   О, как надежны Дьяволовы Сети!
   И в этот миг Душой Безгрешной Зла
   Коснулся Дух. И Боль его пронзила
   Нездешняя... В Огне своем сожгла...
   И он познал впервые Ада Силу...
   О, эта Боль! Боль тысячи смертей
   Была б намного, - сколь намного! - легче,
   Не так давила б тяжестью своей,
   Сминая все, уничтожая плечи...
   Не выдержав Ее, за краткий миг
   Погиб бы мир... Но умереть не в силах,
   Увы, был Дух... Вещал ужасный крик
   О том, что нет Покоя за могилой...
   Ему казалось, Вечность так прошла...
   И понял он, когда вернулись силы,
   Что Боль, (о, Небо, нет!), - не умерла, -
   Чуть притупившись, навсегда застыла...
   И вечно будет он Ее нести!
   "Что ждет еще!" - знакомый смех раздался;
   И Дух взмолился: "Господи, прости!";
   Но Бог молчал, а Сатана - смеялся...
   Он вновь вещал: "Летим! Твоя Судьба,
   Твой Грех - свершатся!". "Нет, хоть на мгновенье
   Мне отдых дай!". "Мне - пощадить тебя?
   А сам ты ведал хоть на миг сомненья
   В своих деяньях? Ведал ли? О, нет!
   Глас жалости не тронул в этом сердце
   Струны единой... Мой тебе ответ -
   Отныне нет ни жалости, ни смерти!".
   "Но Чистоту вернул мне Ты... И Боль
   Гнетет меня напрасно - непричастен
   Я Злу!". "Но болью искупаешь свой
   Великий Грех... И жребий твой ужасен!
   Что эта боль? О, как она мала
   В сравненье с той, что скоро испытаешь!".
   "О, нет, молчи! Молчи, Исчадье Зла!
   Ведь Ты о Боли ничего не знаешь!
   Молчи, во имя Неба, Люцифер,
   Владыка тех, кто радуется Бедам;
   Когда повсюду видишь Боль и Смерть,
   Не Ты ли упиваешься Победой?".
   Но Сын Зари лишь смехом отвечал
   На этот выпад, искренний и гневный:
   "Тебе ли знать всю Боль и всю Печаль
   Моей Души... Тебе ли, Червь Презренный?!!
   Тебе ли знать, что это значит - Пасть,
   Когда мечтал о Божием Престоле;
   И неужели можешь эту власть
   Заменой Раю ты назвать достойной?
   Но власть над кем? Над племенем Червей,
   Что на тебя глаза поднять не смеют?
   Что эта власть? И что Мне пользы в ней?
   И попранными быть ногой Моею
   Вы недостойны... Кроме единиц,
   В сражении со Мной обретших Небо,
   Кто из людей не пал смиренно ниц,
   Не рухнул в Бездну Мрачного Эреба,
   Однажды лишь изведав Искус Мой?
   А если враг и сам стремится сдаться,
   Ответь, ужель победою такой
   Возможно и достойно упиваться?
   И Мне - Себя растрачивать на вас?
   Вы - только пыль; но что Мне власть над пылью?
   Тебе ли знать, что значит каждый раз
   Победой утверждать свое бессилье?
   И не тебе понять Мою Печаль; -
   Я видел Рай; Я сам нес Свет Безбрежный; (18)
   И Я смотрю в Заоблачную Даль
   С тоскою; Ангел Падший, Дух Мятежный,
   Я помню слишком ясно каждый миг,
   Когда Я был согрет Любовью Бога
   И - счастлив был... Но, согрешив, погиб
   Для Райского Блаженства... И Дорога
   Ждала Меня во Тьму... Все изменил
   Свершенный Грех... Светлейший Ангел Света
   Стал Сатаной, (19) но Рая - не забыл...
   Тебе ли, Червь, дано постичь все это?
   А Боль Моя... Тебе ль Ее познать?
   Тебе ль, кто жаждал невозможной смерти,
   Изведав то, что Болью и назвать
   Еще нельзя?... Иною Я измерил
   Страданье Мерой... Породивший Грех,
   Я Небом осужден во искупленье
   В Себе соединять страданья всех,
   Кто пал однажды Жертвой Искушенья!
   Все Демоны, чье Имя - Легион, (20)
   И многие созданья во Вселенной,
   Небесный позабывшие Закон, -
   Слились в Моих страданьях неизменных.
   И Боль Свою дано Мне умножать,
   Терзая Души Вечным Искушеньем;
   Я Боли Падших обречен внимать
   Всем Сердцем, всей Душой - до Искупленья.
   И эту Боль способен ты назвать?
   Постигнув тайны языка любого,
   Что во Вселенной суть, (21) ты описать
   Ее не сможешь ни единым словом, -
   Нет слов таких... Но, может быть, излить
   Ее на миг в твою, Несчастный, Душу?
   Тогда Ее ты сможешь оценить,
   Но в тот же миг Она навек разрушит
   Твой слабый Разум... В Бездну ты падешь,
   Которая Себе не знает меры;
   И лишь тогда, возможно, ты поймешь,
   Всю глубину Страданья Люцифера;
   Но не теперь... И Мне твердить не смей,
   Что это Я в твоей повинен боли; -
   Презреннейший из Племени Червей,
   Ты сам избрал сей Путь, своею Волей;
   Но как и Я... И за свершенный Грех
   Обречены мы оба на Страданья;
   Взмолись - и ты услышишь только смех, -
   Не нужно плача, криков и стенаний, -
   Ведь боль твоя - ничто перед Моей,
   И эта боль заслужена тобою, -
   Она - цена твоих кровавых дней;
   Летим, летим! Ты встретишься с Судьбою!
   Летим, куда вела тебя Звезда, -
   Моя Звезда, чье Имя - Искушенье;
   Нас за мгновенье Вихрь домчит туда,
   Где Грех свершен, что жаждет Искупленья.
   И скоро уж ты все увидишь сам, -
   И позабудешь вид свой горделивый;
   Да будет так! Внемлите, Небеса, -
   Ужасен Грех - и Кара справедлива!".
   И Вихрь явился снова - он объял
   Двоих, и вместе с ними вдаль умчался;
   Что будет впереди? Того не знал
   Печальный Дух... А Сатана - смеялся...
  
   XLI
  
   Вот Дух уж снова в замке родовом...
   Все как бы неизменно - лишь минуло
   Два месяца - и за его окном
   Ночь летняя... Округа вся уснула,
   И целый мир затих в объятьях сна,
   И до рассвета полон он покоя;
   Не спят лишь трое - Дух и Сатана,
   И тот, в ком все сильнее семя Злое...
   Сей юный рыцарь грезит о Любви
   Несбывшейся... Он проклинает брата,
   Который ту же Деву полюбил,
   Но чьей любви Она верна и рада;
   А с ним - так безнадежно холодна
   И лишь дарит улыбкой равнодушной;
   И кажется ему, что им Она
   Играет, словно куклою бездушной.
   Его предал и брат, с кем делит кров,
   И та, кого он любит... И прощенья
   Им нет... И в этот миг уже готов
   Он всей Душой поддаться Искушенью...
  
   XLII
  
   Дух, что, незрим для юноши, стоял
   От Князя Вечной Ночи одесную, (22)
   "Зачем мы здесь?", - чуть слышно вопрошал, -
   "Зачем на эту ночь, не на другую
   Твой выбор пал? Взгляни, вокруг покой
   Ненарушим... Морфей над миром властен;
   Тогда ответь, - зачем ночной порой
   Явились мы сюда, Пророк Несчастий?".
   "Глупец! Ужели верить ты готов,
   Что коль вокруг не слышно плача, криков
   И стонов, звона вражеских клинков, -
   Не может совершиться Грех Великий?
   Иль мыслишь ты, коль Божья Благодать
   Простерлась, как теперь, над тихой ночью,
   То уж никто не может Зла желать,
   И до поры иссяк Греха Источник?
   О, нет! Эдем был тих, как эта ночь,
   В тот миг, когда ослушались запрета
   Адам и Ева... И изгнал их прочь
   Бог Саваоф... (23) Что возразишь на это?
   И так же тих был Гефсиманский Сад,
   Когда сомненьем Агнец в нем терзался;
   Ужель над ночью Сей не властен Ад?". -
   И снова смех, ужасный смех раздался:
   "Блаженна будь вовеки, Ночь без сна,
   Ты, издавна влекущая поэтов,
   Ты - равно цитадель Добра и Зла,
   И Вечной Тьмы, и Истинного Света!
   Как искренни бывают и чисты
   В тиши твоей душевные движенья;
   Но с той же силой манишь в Бездну Ты
   Всех тех, чью Душу гложет Червь Сомненья.
   Ты умножаешь равно Свет и Тьму,
   Когда они в людских таятся Душах,
   Ни смертным, ни бессмертным - никому
   Твой мост от Рая к Аду не разрушить!
   Союзник верный Ты в Моих делах,
   Где человек готов предаться Аду, -
   Лишь только миг - и он в Моих сетях;
   За этот миг получит он в награду
   Тьму без границ; А после - после здесь
   Он будет вопрошать, не понимая:
   "Зачем сюда явились мы? Глупец,
   Ты в эту ночь потерян был для Рая,
   Осознанно шагнув навстречу Мне,
   Не в том минутном ревности порыве,
   Что прежде был... Служенья Сатане
   Ты клятву дал... Вглядись, вглядись же ныне
   В себя на миг... Проникни в мысли... Сам,
   Когда Моим словам не знаешь веры,
   Ты все поймешь... Внемлите, Небеса,
   Сколь справедливо Мщенье Люцифера!".
   И Дух вгляделся... Он увидел Тьму,
   Что некогда в Душе его царила,
   И вскрикнул от бессилья, потому,
   Что увлечен был в Бездну страшной силой -
   Ей меры нет... Он сделал выбор свой -
   Князь Тьмы не лгал - потерян без возврата
   Пресветлый Рай - ведь ныне всей Душой
   Он жаждал одного лишь - смерти брата!...
   Тотчас же с этой мыслью Боль пришла,
   И целый мир как будто за Стеною
   Остался вдруг... И, видя силу Зла,
   Он вновь страдал Безгрешною Душою...
   Он не кричал - едва родившись, крик
   Мгновенно замер, выразить не в силах
   Той боли, что всего за краткий миг,
   Подобно Океану, поглотила
   Его в своей Пучине... Он молил
   Святое Небо ниспослать безумство,
   Но Царь Небес молчание хранил,
   А Сатана совсем иное чувство
   Питал к нему, страдавшему... Жесток
   И непреклонен, на его стенанья
   Лишь смехом Сын Зари ответить мог,
   Лишь обещаньем нового страданья...
   Внезапно Боль ударила сильней, -
   И мир исчез... Лишь только Боль осталась,
   Он в Бездну пал, которой нет мрачней;
   Ему казалось - вечно продолжалось
   Паденье это... Как желал он стать
   Безумным, чтобы Боль не приносила
   Ему страданий, чтоб не сознавать
   Пред Властью Сатаны свое бессилье.
   Не суждено... Безумье - лишь мечта,
   А с ним и смерть... В реальности печальной
   Есть только Боль, Есть только Пустота,
   Смех Сатаны и Вечное Страданье...
   Он обречен страдать - спасенья нет,
   И с каждым стоном Боль сильней терзает;
   И на немой вопрос уже ответ
   В глубинах сердца своего он знает -
   Отныне лишь сильнее будет Боль, -
   И каждый новый грех ее умножит,
   Любая ноша тяжелее, коль
   Впридачу к ней и новый груз возложат
   На наши плечи... И для нас она
   Так быстро стать способна непосильной;
   И вот - смеется Грозный Сатана -
   Увы, от тяжкой ноши Дух не в силах
   Избавиться, как сделали бы мы -
   Свершился Грех - и тщетны все моленья;
   Его удел - Страданье в Царстве Тьмы...
   О, как трудна Дорога Искупленья!...
   ... Вот стихла Боль... Она не умерла,
   Но, как и прежде, только притупилась,
   Она лишь Часа своего ждала,
   Чтоб вновь терзать Страдальца - с большей силой.
   А Дух - он Время истово молил
   Ускорить бег... Но, сколь ни быстротечно
   Оно - для Рая, Ада и Земли,
   И всей Вселенной - бесконечна Вечность.
   А в Вечности ждала его лишь Боль,
   Которую едва ль опишешь словом,
   И рядом - Тот, Кто Правит Вечной Тьмой,
   Звал за Собой, сквозь Время, к Боли Новой:
   "Летим, летим! Свой взор не отвращай,
   И не томи Меня мольбой напрасной, -
   Что значит ныне вся твоя печаль,
   Коль прежде ты не знал ее, Несчастный?
   Что ныне скорбь, коль прежде ты творил
   Лишь Зло, Грехом, как подвигом гордился?
   Невинной крови реки ты пролил,
   Смеясь; Внемли же! Ныне возродился
   Ты в Чистоте лишь Волею Моей,
   И властен Я, - не тешь себя надеждой, -
   Мрак снова возвратить Душе твоей, -
   И вновь ты станешь тем, кем был ты прежде.
   Но только через муки, через Боль
   Когда-нибудь достигнешь Очищенья;
   Летим туда, где Грех свершен тобой,
   Тот Грех, что вопиет об Искупленье!".
   И Дух молчал, смирясь теперь с Судьбой,
   Когда явился Гарпии Посланец, (24)
   И их увлек незримою тропой
   Туда, где снова Боль его изранит...
  
   XLIII
  
   Не под покровом ночи - в светлый день
   Они явились вновь под своды замка;
   Прошло немногим больше двух недель
   С той ночи, что известна нам... Внезапно
   Свершилось то, чего никто не ждал, -
   Злодейство, величайшее на свете,
   Которому причин никто не знал,
   И на вопрос: "Зачем?" - не мог ответить.
   И кто мог знать - свершивший этот Грех
   Из Бездны в этот день еще вернется,
   Чтоб вспомнить все под сатанинский смех;
   И скоро для него померкнет Солнце...
   Но все ж теперь оставим мы на миг
   И Князя Тьмы, и Душу, что томится
   Своею скорбью... Мы оставим их,
   Чтоб мыслию на время обратиться
   К двум братьям... О, блаженны времена,
   Когда ценили честь превыше злата, -
   Честь рыцарства... Увы, теперь она
   Забыта, и, возможно, без возврата,
   Но не тогда, когда горел огонь
   В сердцах и в душах юношей достойных,
   И тот, кому послушны меч и конь,
   Мог испытать себя турнирным боем.
   И потому в обычаях тех дней,
   Чтоб не пылился меч в оковах ножен,
   Коль в семьях было много сыновей,
   И по годам их равный бой возможен,
   Когда никто на бой не вызывал,
   Тогда могли скрестить мечи два брата,
   Чтоб в воинском искусстве каждый стал
   Сильнее... Первый, кто нанес по латам
   Соперника удары, чье число
   Заранее они оговорили,
   Тот побеждал... А после - не со злом -
   С улыбкою на новый бой сходились.
   В таких сраженьях крепла лишь рука,
   Готовая подняться и ударом
   Повергнуть в прах реального врага...
   И также чтили сей обычай старый
   Два брата, о которых наш рассказ -
   Гордился каждый не одной победой, -
   Но то сраженье, что волнует нас,
   Навек осталось битвой их последней...
  
   XLIV
  
   Незримые для тех, кто на Земле,
   Посланцы Ада молча ожидали
   Свершенья Зла... В Великом этом Зле
   Для одного - источник был Печали;
   Другой же - Тот, Кто Тьмой повелевал,
   Тот, избранный Орудием Отмщенья, (25)
   Внимать и зреть со смехом призывал,
   И - позабыть надежду на спасенье...
  
   XLV
  
   Итак, они вошли в огромный Зал,
   И Дух застыл в предвосхищенье Боли;
   "Узри же Грех свой!" - Сатана вещал;
   А в этот миг сходились в битве двое.
   Один - для битвы честной, но другой,
   Объятый жгучей Ревностью и Злобой, -
   Знал - смертью завершится этот бой,
   И не желал исхода он иного...
   С ударом первым закипела кровь,
   И не осталось более сомнений -
   Брат должен умереть! И, вновь и вновь,
   Удары наносил он - все сильнее...
   Что ж брат его? Причины он не знал
   Не братского совсем ожесточенья,
   И выпады лихие отражал
   Спокойно, но с растущим удивленьем.
   Но время шло - и так он возгласил:
   "Как странно, брат! Твои движенья нервны;
   Мы бились раньше - для меня ты был
   Спокойствия в бою всегда примером,
   Но гневен ты сегодня... Почему?
   Быть может, лучше опустить оружье?
   Доверься мне, о, брат! Я все пойму -
   Какая боль твою терзает Душу?".
   "Какая боль?!! Тебе ль ее не знать,
   Когда ты сам, мой брат, ее причина!
   Ты все поймешь? О, нет, не смей мне лгать!
   Теперь не сможешь ты ударить в спину!".
   "Мой Бог! Что говоришь ты? Отыскать
   В твоих словах я смысла не умею,
   Но если ты собрался обвинять,
   Тогда ответь мне - в чем? Ответь яснее!".
   Ответом - только новый стал удар, -
   Кто властен удержать безумца руку,
   Когда в его душе уже пожар
   Пылает? Нет спасенья даже другу
   Иль брату... И дороги нет назад,
   Коль Ненависть готова все разрушить, -
   И нет любви - есть только мрачный Ад,
   Что жаждет крови, Ад, что рвется в Душу...
   "Тебе ответить?", - в гневе прокричал
   Безумец, вновь грозя ударом страшным, -
   "Узнать ты хочешь, в чем моя печаль
   И в чем причина этой битвы нашей?
   Так знай, что ты навек врагом мне стал, -
   За это ты теперь ответишь кровью, -
   В тот миг, когда я от любви страдал,
   А вы - смеялись над моей любовью!
   Тебе и ей - вовек прощенья нет!
   Из нас - в Обитель Вечного Покоя
   Один уйдет! Пусть битва даст ответ,
   Кто из двоих любить - и жить - достоин!
   Я знаю, брат мой, в этот самый миг
   Она спешит к тебе, объята страстью; -
   Возможно, что она услышит крик
   Последний твой! Вы не достойны счастья!
   Теперь же, брат, готовься смерть принять!
   Войдешь ли в Рай, иль будешь предан Аду, -
   Мне все равно... И станет для меня
   За все страданья смерть твоя наградой!".
   "Что говоришь ты! Боже Всеблагой!
   Опомнись, брат! Ужель я в том виновен,
   Что, как и ты, любовью к Ней Одной,
   Прекраснейшей из Дев на свете, болен?
   Одумайся! Ее ли в том вина,
   Что мне Она ответила Душою,
   И что Любовь соединила нас?
   Остановись, пока еще рекою
   Не льется кровь! О, брат, да будет так!
   Я не скрещу с твоим свое оружье!";
   Отброшен меч; Увы! Сей мира знак,
   Что значит он, когда терзают Душу
   Другого те, чье имя - Легион;
   Кто устоит пред Сей Великой Силой?;
   Короткий взмах меча - и тихий стон
   Ему ответом - в этот миг в могилу
   Сошел, убит рукою брата, брат...
   О, как одно мгновенье все меняет!
   Кровь пролилась - и рукоплещет Ад
   Душе, навек потерянной для Рая...
   Но есть Возмездье! Скорбный Дух познал
   Всю Неземную Силу Князя Ада, -
   Он снова близость смерти испытал
   В тот миг, когда внезапно в тело брата
   Перенесен был Волей Темных Сил,
   И сталь меча его пронзила сердце;
   Раздался стон - кричать не властен был
   Бессмертный Дух, что так мечтал о Смерти...
   Он ждал, пока в оковы Смертный Хлад
   Не закует несчастной жертвы тело,
   Но нет, к нему был беспощаден Ад, -
   И Боль в груди сильнее лишь горела -
   Она теперь терзала не того,
   Кто пал и вознесен в Обитель Рая;
   Другой - убийца брата своего
   Теперь нещадно ею был терзаем.
   Она палила, жгла его огнем,
   Как сотни Солнц, когда б они однажды
   Могли сойтись все вместе летним днем;
   И снова он Безумья тщетно жаждал...
   С мгновеньем каждым только лишь сильней
   Боль становилась - и не знала меры;
   Был преисполнен звуков летний день,
   Но слышал Дух лишь хохот Люцифера...
   Князь Тьмы вещал: "Вовек спасенья нет
   Тому, кто пал, Спасенье презирая,
   Ты кровь пролил - и Боль тебе ответ -
   К тебе навеки глухи Духи Рая!
   Смирись с Судьбою, грешник! Позабудь
   Все тщетные надежды на Спасенье; -
   Ты согрешил - и ты пройдешь весь Путь
   По Океанам Боли к Искупленью!".
   И Сатане Скорбящий Дух внимал,
   Терзаем Болью и томим Бессильем;
   Безумья, смерти - он уже не ждал -
   Нет, жаждал он, восстав, расправив крылья,
   Прочь улететь отсюда в те места,
   Где Повелитель Тьмы уже не властен;
   Бежать туда, скорей! Возможно, там
   Он, наконец, найдет Покой и Счастье...
   Прошла, должно быть, Вечность... И восстал
   Убийцы Дух от тела жертвы - брата,
   Восстал - и взмыл; Теперь его мечта
   Готова сбыться... Но Владыка Ада
   Смеется лишь: "Лети! Но не найдешь
   Ты и на миг желанного Покоя;
   Ты только Боль без меры обретешь -
   Ты лишь Ее, Презренный Червь, достоин!".
   Но Дух не слышит - он уж далеко;
   Он над землей летит, как ветер быстрый;
   Летит туда, где ждет его Покой;
   Свободен он - и счастлив этой мыслью...
   Но Тень Сомненья следует за ним,
   Он каждую секунду за собою
   Погони ждет... Он страхами гоним
   И все еще терзаем Страшной Болью.
   От Боли этой он спасенья ждал -
   Не суждено, увы, надежде сбыться;
   И он летит, как ветер, вникуда,
   И жаждет одного - на миг забыться...
   Ненарушима тишина вокруг -
   Умолкли над волнами крики чаек;
   Но в тишине он Голос слышит вдруг:
   "Где Авель, брат твой?", (26) - море вопрошает.
   И Боль пронзила, коей он не знал,
   Да и не мог узнать еще доселе,
   И в Бездну Вод беглец со стоном пал;
   Как снежный ком росли его мученья, -
   Но дна еще Страдалец не достиг,
   Как вдруг, покорны Воле Высшей, воды
   Взметнулись ввысь - и морем через миг
   Он был исторгнут... (27) Но не для свободы...
   Свобода - сон, и лишь мечта - Покой,
   Но все еще стремится Дух Печальный
   Достичь мечты... Но тщетно... Только Боль,
   Одна лишь Боль - жестока и реальна...
   И с каждым метром - все труднее путь -
   Вкруг беглеца сгустился будто воздух;
   Не вырваться ему из этих пут,
   Он слышит только лишь вопрос-угрозу:
   "Где Авель, брат твой?" - ветер говорит,
   И ветру облака согласно вторят;
   А если над горами он летит,
   "Где Авель, брат твой?" - вопрошают горы...
   А Боль его терзает все сильней -
   Воистину, нет меры этой силе;
   И пал он наземь, раб Судьбы своей,
   На время отдых дав уставшим крыльям.
   Но без пощады жжет его земля,
   Уста ее отверзлись (28) - и прощенья
   Убийце нет; и равно нет огня,
   Что жжет сильней, чем Совесть... Преступленье,
   Увы, свершилось... Волею Небес,
   Свои грехи Страданьем искупая,
   По всей земле скитается беглец,
   Как некогда по ней скитался Каин... (29)
   И нет ему покоя - ни в лесах,
   Ни в тех пещерах мрачных, глубже коих -
   Одна лишь Бездна... Всюду голоса
   Он слышит; вопрошает все живое
   И неживое - только об одном:
   "Где Авель, брат твой?". И, терзаем Болью,
   Он замер вдруг - иссякли силы в нем,
   А воля - приказать не властна боле...
   Беглец смирился... В этот самый миг
   Из Сердца Ада, послан Сатаною,
   За ним явился вновь ужасный Вихрь,
   И грешника увлек он за собою...
   А через миг - Печальный Дух стоял
   Пред Господином Тьмы, не знавшей меры;
   Объятый страхом все ж смиренно ждал
   Беглец ужасной мести Люцифера.
   И Демоны сомкнули тесно круг,
   Терзать его готовые по слову
   Владыки Ада... Сатана же вдруг
   Заговорил, забыв как будто злобу
   Для страшной Правды... Правдою одной,
   Сильнее, чем любой на свете Ложью,
   Он властвовал над Скорбною Душой
   И Боль ее навек стократ умножил:
   "Зачем стоишь, поднять не смея глаз?
   Я знаю все - ты казни ждешь, безумец;
   Терзаем ты сомненьями сейчас,
   Во власти мрачных, тягостных раздумий...
   Куда исчезли смелые мечты
   О Небесах, о Счастье, о Покое?
   Зачем во каждый миг побега ты
   Погони ждал, страдал во власти боли?
   Ответь! Молчишь? Иль не отыщешь слов?
   Иль вновь лелеешь тайную надежду?
   Тогда - лети! Но только знай, что вновь
   Все будет так же, как и было прежде -
   С тобою неразлучна будет боль
   Во все века, что странствовать ты будешь;
   И лишь мечтой останется Покой;
   За совершенный Грех тебя осудит
   Навеки все, что во Вселенной суть;
   И всякая надежда на спасенье
   Исчезнет слишком скоро. Этот путь
   Вовеки полон для тебя мучений.
   Лети ж, лети! Погони за тобой
   Не будет - этой клятвы не нарушу;
   Но знай - сокроюсь Я - придет другой,
   Чтоб болью вновь терзать жестоко Душу.
   Солгать да не позволят Небеса
   Мне в этот миг! Лишь только Я сокроюсь,
   Терзать себя, безумец, станешь сам -
   И не отыщешь никогда Покоя.
   Душою чист, не сможешь ты принять
   Всей тяжести свершенного тобою;
   Ты будешь вечно обречен страдать -
   Ты справедливым будешь Судиею
   Себе - и будет Приговор суров,
   И Наказанье - вечно будет длиться;
   Тогда, о, пленник собственных оков,
   Куда сумеешь от себя сокрыться?
   Во имя Неба, Червь, отныне знай,
   Что в этот миг Я был правдив с тобою;
   Решай же!". И смеялся Сатана
   И Демоны... А Дух терзался Болью.
   Денница же изрек еще: "Судьба
   Страшит тебя такая? Коль Спасенья
   Ты жаждешь, - Путь один лишь у тебя,
   И он Путем зовется Искупленья!
   Смирись с Судьбой, безумец! - мы летим
   Туда, где ждет Судьба твоя!". И, внемля
   Владыке Мрака, снова охватил
   Их грозный Вихрь, чтоб возвратить на Землю...
  
   XLVI
  
   Они вернулись вновь в тот самый зал,
   Где так недавно брат сражался с братом;
   Увы! Убийца сам свой путь избрал,
   Теперь назад уж не было возврата. -
   Лежал перед убийцей Путь во Тьму;
   Он сделал шаг - и отвращен от Рая,
   И некому сейчас сказать ему,
   Что он познает муки, созерцая
   Свои грехи... Но если б даже знал
   Он, как жестоко мщенье Люцифера,
   Едва ль хотя б на миг он пожелал
   Вернуться вновь к Вратам Небесной Сферы;
   Он и на миг не обратился б в слух,
   Чтобы услышать Глас Небесной Выси;
   Совсем иной - жестокий, злобный дух
   Царит в делах и помыслах убийцы.
   Не знает он, что за его спиной,
   Стоит, объятый Скорбью и Печалью,
   Он сам, увы, ведомый Сатаной,
   Приговоренный к Вечному Страданью...
  
   XLVII
  
   Итак, последний нанесен удар, -
   Свершился Грех, Ужасный средь Ужасных;
   В душе ж убийцы Дьявольский Пожар,
   Однажды возгоревшись, уж не гаснет;
   Со смехом отирая сталь меча
   От пролитой безвинно братской крови,
   Он чувствует - реальностью мечта
   Становится - и жаждет мести новой...
   Днем, словно ночью, крадучись, как тать, (30)
   Чтоб не привлечь ненужного вниманья,
   Уходит он, готовый совершать
   Все новые жестокие деянья...
  
   XLVIII
  
   Сказать еще одно должны мы здесь:
   Что с давних пор так повелось в округе -
   Во множестве своем в воскресный день
   Стекались к замку родовому люди.
   К владыке замка каждый приходил
   С какой-то просьбой: если вдруг обиду (31)
   Один сосед другому учинил, -
   Лишь здесь несчастный мог найти защиту
   И справедливость... Кто-то приходил
   За помощью, а кто-то - и с вопросом -
   Здесь на вопрос ответ он находил;
   И по воскресным дням всегда ворота
   Открыты были; Потому злодей,
   Легко вскочив на скакуна лихого,
   Навстречу Аду и Судьбе своей
   Помчался прочь от замка родового.
   Прохожих тех, что говорили с ним,
   Не удостоил он единым взглядом;
   Был конь подобен ветру... Кто за ним
   Угнаться мог? Лишь два Посланца Ада...
  
   XLIX
  
   Куда теперь Судьба его вела, -
   Того, увы, не знал Душою Чистый
   Страдалец-Дух; А Повелитель Зла
   Смеялся лишь, и звал с Судьбой смириться.
   "Смириться с чем? Какая Боль должна
   Еще меня, (молю, ответь!), постигнуть?". -
   Дух вопрошал; Смеялся Сатана
   Ему в ответ: "Судьба тебя настигнет;
   Ты все узришь, и сам тогда найдешь
   На все вопросы верные ответы;
   И снова Гнев Небес ты навлечешь
   Сам на себя; иначе арбалета
   Не взял бы ты с собой; Но Я хочу,
   Чтоб все свершилось так, как было прежде,
   Как ты содеял сам... И Я - молчу;
   Внемли и зри! И позабудь надежду!"...
   ...И все ж теперь должны оставить мы -
   Всего лишь только на одно мгновенье
   Посланцев Ада - и Владыку Тьмы,
   И Душу, что терзается сомненьем
   И страхом... Вспомним ту, из-за кого
   Хлад смерти разлучил навеки братьев -
   Из них настигла гибель одного;
   Людское и Небесное Проклятье
   Ждало другого; Обратимся к ней, -
   Ведь в этот самый миг она спешила
   На вороном прекрасном скакуне
   К тому, кто уж, - увы! - сошел в могилу.
   И через лес к нему она спешит,
   К тому, кто стал навеки жизни смыслом;
   Огонь Любви в Душе ее горит -
   Любви земной, но все ж небесно-чистой...
   Но как Святые редки среди нас,
   Так на Земле редка Любовь такая, -
   Она живет на свете вопреки
   Всем силам Зла, на радость Духам Рая.
   Но, вспыхнув, словно яркая звезда,
   Здесь, на Земле, (ее зовем мы грешной),
   Она уходит скоро навсегда
   В тот дивный Мир, где Счастье безмятежно.
   Нам о причинах не дано судить, -
   Для нас возможны лишь предположенья, -
   Так Ангелы лишь любят; может быть,
   Когда Любовь Чиста, то Смерть - Спасенье,
   А жизнь земная - только тяжкий гнет
   Для тех, кто жаждет Неземного Счастья, -
   Они умрут, Любовь же не умрет, -
   И Смерть уже иметь не будет власти? (32)
   Ответа мы не знаем; А гадать -
   Достойно ли? Легко, предполагая,
   Нам ошибиться, или же солгать,
   И этим отвратить себя от Рая.
   А потому прерваться лучше здесь,
   Пока еще не лживы строки эти;
   Мы скажем лишь, что Воля есть Небес
   На все, что только суть на белом свете...
   Что ж Дева? Лишь на миг вернемся к ней, -
   Через леса, забыв о страхе, смело
   К любимому на вороном коне
   На зов Судьбы она почти летела...
  
   L
  
   Спешил и тот, кто сердцем жаждал Зла -
   Убийца, что был рад пролитью крови
   Родного брата... И Судьба вела
   Его теперь навстречу смерти новой;
   И шпоры он не раз вонзал в бока
   Коня - скакун летел быстрее ветра,
   Так длилось час, а может, два - пока
   В глухом лесу достиг убийца места
   Того, где вековые дерева
   Свои ряды смыкали у дороги
   Так плотно, что врага меж них едва ль
   Увидеть смог бы путник одинокий;
   Напротив, тот, кто встречи этой ждал, -
   Любой из тех, кто позабыл о чести, -
   Едва ль во всей округе б отыскал
   Для страшных злодеяний лучше место.
   Вот и сейчас убийца жертву ждал
   В тени дерев, с горящим злобой взором;
   Лишь об одном на свете он мечтал, -
   Он жаждал лишь свершенья приговора,
   Что сам же вынес... Перед ним была
   Теперь дорога будто на ладони...
   И смолк, и замер Повелитель Зла;
   Был Скорбный Дух сдержать не в силах стона.
   Он понял все - и в этот самый миг
   Свет Солнца в летний день померк как будто:
   Ведь ничего не мог он изменить,
   Но лишь смиренно ждал развязки жуткой.
   Он вопрошал: "Зачем не поразил
   Ты, о, Господь, меня Огнем Небесным?".
   Но Бог в ответ молчание хранил -
   Мольбы и стоны были бесполезны.
   И Грозный Сатана свой смех забыл,
   Он, как и Царь Небес, хранил молчанье;
   Сам Ангел Ночи преисполнен был
   В мгновенье это Скорби и Печали...
   Казалось, целый мир сейчас застыл,
   Предчувствуя, - здесь Зло должно свершиться; -
   Лишь черный ворон, взвившись, закружил
   Там, в вышине, над головой убийцы...
  
   LI
  
   Итак, вперед мчит деву резвый конь;
   Она Душой к любимому стремится;
   Но прежде встреча ждет ее с Судьбой,
   Уж нанести удар готов убийца...
   Он видит цель... Спасенья нет от Зла.
   О, Небеса! Ужель возможно это?!!
   Увы, не знает жалости стрела -
   Ведь с детских лет стрелял из арбалета
   Он лучше всех в округе... Но теперь,
   Когда лишь Мрак всевластен в этом сердце,
   Ему нужна уже не просто смерть -
   Он жаждет мук и униженья жертвы,
   А потому - направлена стрела
   В сей миг его недрогнувшей рукою
   Совсем не в деву - в сердце скакуна,
   Ее полет никто не остановит...
  
   LII
  
   И в страшный миг, назначенный Судьбой,
   (Стрела убийцы промаха не знала), -
   Конь на дыбы вдруг взвился вороной,
   И всадница, увы, не удержала
   Поводьев скакуна; то ль стон издав,
   То ль тихо вскрикнув, дева наземь пала;
   Убийца ж к ней спешил с мечом в руках;
   Вдруг, (О, Мой Бог!), - она его узнала;
   Узнав же, не могла не закричать -
   Ведь на лице, что ей знакомо было,
   Уже лежала страшная Печать, -
   Она его навеки изменила:
   Мрак Злобы в чистых некогда глазах,
   Улыбка, что страшней оскала Зверя, -
   (Он пал - и нет, увы, пути назад,
   И Рай Пресветлый навсегда потерян;
   Его Душой владеет Сын Зари;),
   Он, как берсерк, (33) объят великим гневом,
   Стремится к ней; И с ним заговорить
   С трудом решилась молодая дева;
   (Теперь она в руках сжимала меч, -
   Оружьем этим с детских лет прекрасно
   Она владела; и теперь сберечь
   Надеялась себя от бед ужасных;
   Но все ж в ее Душе еще жила,
   (Увы, к несчастью, тщетная), надежда
   Спасти его сейчас от Власти Зла,
   Чтоб юный рыцарь стал навеки прежним);
   И потому, когда уж он достиг
   Ее, когда скрестилась сталь со сталью,
   Удар могучий первый отразив,
   "Молю, ответьте, что случилось с Вами?", -
   Так начала она, - "Зачем Вы здесь?
   Объяты гневом, Вы в меня стреляли;
   Ответьте, Светлых Именем Небес, -
   За что, за что Вы смерти мне желали?
   Что совершить такого я могла,
   Что и сейчас со мной Вы меч скрестили?
   Молю Вас, не держите в сердце зла...".
   Ответил он, и холодом могильным
   Повеяло на деву; в жилах кровь
   Похолодела; речи дар отнялся;
   (Вовеки б ей не слышать этих слов!),
   Но - слышала; убийца же смеялся:
   "Ты жаждешь знать, зачем я ныне здесь?
   Лишь только, чтоб с тобой теперь сразиться;
   Я отомщу - и страшной будет месть,
   Но с нею - Правосудие свершится!
   Мне дела нет - на радость Небесам
   Я отомщу, иль, может, Князя Ада
   Порадую - пусть так! Всевышний сам
   Не встанет на пути... И мне наградой
   За все страданья станет ваша смерть, -
   Она не так давно настигла брата,
   Умрешь и ты - так совершится месть; -
   Для вас обоих Час пришел Расплаты
   За поруганье чувств, за крах надежд,
   За все, что называли вы Любовью,
   За ваше счастье! - это мой ответ! -
   Я отомщу пролитьем вашей крови!
   Так знай - тебе пощады нет теперь, -
   Здесь нет людей, и нет тебе защиты;
   Кричи, иль плачь, но станешь ты моей,
   А после - здесь умрешь, людьми забыта!".
   ...Ей показалось - после этих слов
   Стал ночью день; в руках исчезла сила, -
   О, Небеса! Ее любимый - мертв!
   ...Вдруг сталь меча плечо ее пронзила...
   А после - уж недолго длился бой, -
   Она еще удары отражала,
   Но все сильней плечо пронзала боль,
   И дева с каждым шагом отступала.
   Спастись она теперь уж не могла, -
   Вот выбит меч и в сторону отброшен;
   Убийца здесь - и он во власти Зла;
   Пред этой Силой человек ничтожен...
   Она лишилась сил - и миг настал,
   Когда убийца мог упиться местью;
   То, что безумец местью называл,
   На деле было только лишь бесчестьем...
   ...Она стонала - кто услышит стон;
   Она кричала - кто услышит крики;
   В лесу как в поле - действует Закон,
   Что дал нам Моисей - Пророк Великий. (34)
   Бесплотный Дух, что слышал этот крик,
   Не в силах был, увы, помочь кричавшей,
   Лишь сам терзался Болью; И на миг
   Склонился перед девой Ангел Падший;
   Владыка Тьмы склонился перед Той,
   Что, невиновна, тяжко так страдала,
   Пред Той, что все ж, изведав эту боль,
   Чиста Душою Светлою осталась...
   ...Убийца ж дело черное творил...
   Но, наконец, пресытившись бесчестьем,
   Он, не колеблясь, деве в грудь вонзил
   Свой меч, вскричав: "Свершилось дело мести!".
   Он вынул меч из раны... Девы кровь
   От рукояти вниз еще стекала,
   Когда убийца уж умчался прочь,
   Не зная, - дева все еще дышала...
   Но вновь восхода не увидеть ей,
   Лучами Солнца уж не быть согретой;
   Ей предстоят и боль, и забытье,
   Но путь уже недолог в Царство Света...
   ...Терзался Болью и Бесплотный Дух,
   От Князя Тьмы стоявший одесную;
   А Грозный Сын Зари воскликнул вдруг:
   "О Небеса! Внемлите! Вас зову Я!
   Не для Меня, для Двух Невинных Душ
   Внемлите мне! Я знаю, как терзают
   Воспоминанья; Заклинаю, пусть
   Отныне Рай для них не омрачает
   Их память; Пусть они забудут Боль
   Ужасную, что в час предсмертный знали;
   Но пусть Ее познает Тот, другой,
   Кто их убил, не ведая печали,
   Кто был так счастлив их услышать крик;
   Чтоб для двоих стал Светлый Рай Счастливым,
   Пусть Боль навек забудут Души их;
   Внемли, Создатель, просьбе справедливой!".
   И вдруг, в тот миг, когда проговорил
   Владыка Вечной Ночи это слово,
   "Да будет так, вовеки!" - возвестил
   Ему с Небес подобный Грому голос.
   И се - свершилось! Скорбный Дух познал
   Такую Боль, какой еще не ведал, -
   Он Чистою Душой в себя впитал
   Всю боль, что испытали брат и дева
   В предсмертный час. Казалось, (нет, он знал!", -
   В объятьях Боли пролетела Вечность;
   Лишь Повелитель Ада предвещал,
   Что Наказанье будет Бесконечным.
   И Дух Печальный с ужасом внимал
   Словам о том, что нет ему Прощенья;
   Увы, но он Грядущего не знал;
   Он знал одно - Дорога Искупленья
   Лишь началась, - все больше будет Зла,
   Страданья Неземного, Адской Боли;
   Но все ж, увы! Куда б ни завела
   Его Судьба - он с Ней не властен спорить...
  
   LIII
  
   Итак, Посланцы Ада, не видны
   Для взоров смертных, тихо созерцали
   Весь Ужас происшедшего; Они
   Еще хранили тяжкое молчанье;
   И был весь мир во власти тишины;
   Но Дух печальный слово обвиненья
   И в ней мог слышать... "Здесь доныне мы
   Зачем? Зачем Ты длишь мои мученья?".
   Ему Владыка Ада отвечал:
   "Что вижу Я? Ужель ты зреть не в силах
   Здесь Ту, кого со смехом убивал,
   Кого рукой жестокой свел в могилу?
   Зачем мы здесь? Ты сам ответ узришь;
   Меня ж не тронешь ты своей Печалью;
   О, слушай всей Душою эту тишь,
   Которая молчаньем обвиняет!".
   И было так... Но здесь оставим мы
   Посланцев Ночи, чтоб вернуться скоро
   Нам к их судьбе... А ныне - мы должны
   Вновь замок родовой окинуть взором...
  
   LIV
  
   Те камни стен, что ревностно хранят
   Воспоминанья о далеком прошлом,
   Заговори они - едва ль назвать
   Смогли бы день, столь страшный и тревожный,
   Как этот... Замок много видел войн,
   А где война, - там смерть, едина с нею;
   Но эта смерть была совсем другой,
   И потому она еще страшнее...
   Возможно ль это - словом описать
   Ту боль, что словно громом поразила
   Изведавшего многое отца,
   Когда уж мертвым он увидел сына?!!
   Померкло солнце... На колени пал,
   Кто никогда не падал на колени,
   Стон превратился в крик; - он зарыдал,
   Но слезы не давали Избавленья
   От боли сердца... Все, кто раньше знал
   Его, по дням былых его сражений,
   Могли б сказать - и стона не издал
   Ни разу он, хотя имел ранений
   Немало тяжких... Очень часто Смерть
   От рыцаря так близко проходила,
   Что он смотрел в Глаза Ей; - претерпеть
   Он мог без стона все, - но ныне силы
   Оставили его - и он рыдал,
   Над телом сына стоя на коленях;
   Подобной боли он еще не знал; -
   И не давали слезы Избавленья...
  
   LV
  
   Когда ж с колен сей славный рыцарь встал,
   (Не человек, но Тень), когда явился
   Он средь своих людей, то не узнал
   Его никто - так рыцарь изменился; -
   Всего за эти несколько минут
   Он постарел - Душой своей и телом;
   Как страшен был и долог этот путь, -
   В нем половина жизни пролетела!
   И голосом, как будто бы чужим,
   Так возгласил он: "Здесь пролитье крови
   Свершилось ныне - и шагнул мой сын
   Навек в Обитель Счастья и Покоя,
   Где мир вкушает; мне ж покоя нет,
   Пока убийца жив; в лесах он скрылся,
   Должно быть; так седлайте же коней,
   Пусть то, что предначертано, свершится!".
   "Прошу простить мне, если словом сим
   Я, не желая, Вашу боль умножу,
   Но вы должны узнать - Ваш старший сын
   Покинул замок в спешке...". "Он, должно быть,
   Убийцу брата видел - и за ним
   Тотчас же устремился он в погоню;
   Седлайте же коней - и поспешим,
   Чтоб в этот день двойным не стало горе!".
  
   LVI
  
   И через лес помчались кони вдаль...
   Вот рыцарь вороного подгоняет;
   В конце пути ждет новая печаль,
   Но - человек Судьбы своей не знает;
   Нам не дано ее предугадать;
   И потому - не одолеть тревоги;
   Конь рыцаря несет послушно вдаль;
   А, может быть, не конь, но Рок жестокий...
  
   LVII
  
   С мгновеньем каждым всадников отряд
   Все ближе, ближе приближался к месту
   Тому, где тот, кто убивать был рад,
   Совсем недавно упивался "местью";
   Со времени того едва ль и час
   Прошел; он для одной лишь только девы
   Был Вечностью; ведь Жизни в ней Свеча,
   Погаснуть не решаясь, все ж горела;
   Меж страшной Болью, сладким забытьем,
   Меж Небом и Землей еще бродила
   Уставшая от мук, Душа ее,
   Шагнуть за Грань пока еще не в силах...
  
   LVIII
  
   ...Поводья натянулись; Замер конь;
   И, отвечая удивленным взглядам,
   Промолвил рыцарь: "Я услышал стон;
   Уверен я - страдает кто-то рядом;
   Пусть мы спешим, но спешиться должны -
   Раздался этот стон по Воле Божьей;
   Так не возьмем же на Душу вины,
   И алчущему в этот час поможем!". (35)
   ...И скоро уж предстала взорам их
   Картина, коей в мире нет страшнее;
   И вырвался тогда у многих крик
   Невольный из груди; но кто сумеет
   Его сдержать, когда ничем помочь
   Уже нельзя? Хотя еще дышала
   Она, но зова смерти превозмочь
   Уж не могла - и тихо умирала;
   Прекрасного девичьего лица
   Уже коснулась Смерть своею дланью; (36)
   И мог лишь только разум подлеца
   Исторгнуть мысль продлить ее страданья...
   И потому - стояли все вокруг
   В молчании - нарушить не решался
   Его никто и словом... Только вдруг
   Пошевелилась дева... Стон раздался,
   Глаза ее открылись; только взгляд
   Был устремлен уже к небесным высям;
   Увы, для девы нет пути назад;
   Сколь краток Путь тот, что зовем мы Жизнью!
   И вот вгляделся рыцарь в бледный лик;
   Зачем не обманула Ты, о, Память!
   Несчастную узнал он в тот же миг;
   И вновь объяло Душу Скорби Пламя...
   Он прошептал: "Прекрасное дитя!
   Во Имя Неба, кто содеял это?
   Коль ты жива, услышь теперь меня!
   Кто твой убийца?". Стал ему ответом
   Лишь только шепот, слышимый едва;
   С мгновеньем каждым уходили силы;
   У тех же, кто внимал ее словам,
   Как будто кровь заледенела в жилах:
   "Я слышу Вас, хотя глаза уже
   Не видят света Солнца; Тело боли
   Не чувствует; и тесно в нем Душе, -
   Она так жаждет вырваться на волю...
   И если я еще доныне здесь,
   Коль до сих пор я неподвластна Смерти,
   То значит это - Воля есть Небес
   На то, быть может, чтобы Вам ответить
   Успела я...; Я голос узнаю,
   И оттого сильней Душой страдаю,
   Что словом этим Вашу и свою
   Печаль я многократно умножаю...
   Простите это мне... Я расскажу
   Вам все, как и на исповеди ныне,
   И если словом лжи я согрешу,
   То пусть Пресветлый Рай меня отринет!
   Я знаю, что сошел Ваш младший сын
   В сей скорбный, страшный день навек в могилу;
   Надеюсь я, что буду рядом с ним,
   С единственным, которого любила
   Я на земле...; И жертвою руки
   Я пала той же..."; "Жалости не знавший
   Кто ваш убийца? Имя назови!".
   "Я знаю - мой ответ Вам будет страшен;
   Но утаить я правды не могу; -
   И проклят тот, кто лжет на одре смерти;
   Клянусь своей Душою - я не лгу;
   О, верьте мне! Молю Вас, - верьте, верьте...
   Моя Любовь влекла меня сюда;
   В Ваш замок родовой я путь держала;
   Но здесь, увы, меня убийца ждал;
   О гибели любимого узнала
   Из уст его...". "Но кто же, кто он был?
   О, не томи, дитя, скажи мне ныне!", -
   Так рыцарь вопрошал; и вдруг - застыл,
   Когда в ответ услышал сына имя...
   "Что слышу я? Мой сын - источник Зла?!
   Во имя Неба! Как сие возможно?".
   "Я Вам клянусь, что я не подала,
   Пусть и на миг, ему надежды ложной;
   Я здесь его увидеть не ждала;
   Но он был здесь - и ждал, пылая гневом;
   Увы, всему причиною была,
   На горе всем вокруг, одна лишь ревность;
   О, верьте мне... Я Вам не солгала...,
   И, коль возможно это... - не держите
   В душе обиды... и на сердце зла;
   И обо мне, прошу Вас, помолитесь...
   Мой путь окончен... Всемогущий Бог,
   Прими мой Дух!...". С тем, жить уже не в силах,
   Она вздохнула... Этот тяжкий вздох
   Последним стал - с ним к Небу воспарила
   Ее от мук уставшая Душа;
   И долго, долго скорбного молчанья
   И шепотом никто не нарушал,
   И было все вокруг - в плену печали;
   И лишь потом средь этой тишины
   Слова молитвы тихо зазвучали...
   ...И те, кто взорам смертных не видны,
   В тоске и скорби это созерцали...
  
   LIX
  
   И Скорбный Дух, и Мрачный Сын Зари
   Стояли, тишины не нарушая;
   Не скоро Скорбный Дух проговорил:
   "Скажи, зачем доныне я страдаю?
   Зачем еще мы здесь, где претерпел
   Я столько мук? Зачем не устремились
   Мы вновь сквозь время? Здесь я черных дел
   Уж не свершу... Клубы дорожной пыли,
   Что поднял мой скакун, когда я прочь
   Погнал его отсюда, уж бесследно
   Развеяны ветрами... Эта ночь,
   Возможно, станет для меня последней -
   За мной погоня... Так зачем мы здесь?
   Ответь мне, Сатана, я заклинаю
   Тебя Пречистых Именем Небес; -
   Зачем Душой доныне я страдаю? -
   Что здесь свершилось, Болью искупил
   Немалой я... За что теперь караешь?".
   Ему в ответ, смеясь, проговорил
   Светлейший Ангел, изгнанный из Рая:
   "Что слышу Я? Ты жаждешь улететь
   Туда, где только Боль, где крови реки?
   Безумец ты, коль ждешь, что эту смерть
   Тогда забудешь... Нет, она вовеки
   С тобой пребудет! Ты изведал Боль
   Своих же жертв - и что ж? Мечтаешь скрыться!
   Когда ж они остались пред тобой
   Бессильными, - что сделал ты, убийца?
   Хотя б один, - ответь, - ты дал им шанс
   Спастись от смерти страшной, пусть и бегством?
   Ответь же! Нет! Так почему сейчас
   Стремишься ты покинуть это место?
   Внемли и зри! Надежды не питай -
   Ни жалости не будет, ни пощады;
   Убитые тобой шагнули в Рай,
   А ты свой Путь пройдешь - Дорогой Ада!
   Так сделай шаг! Вглядись теперь в лицо
   Того, кого в земной, ушедшей, жизни
   Имел ты счастье называть отцом, -
   Почувствуй Боль его, проникни в мысли;
   И ты поймешь, зачем доныне здесь
   Остались мы; Я тайны не открою -
   Он жив, но Жизни нет в нем! Твой отец
   Пал жертвою свершенного тобою!".
   И вот в лицо отца вгляделся Дух;
   В лицо того, кто за одно мгновенье
   Двух сыновей своих лишился вдруг,
   Кто вопрошал: "Какое преступленье
   Содеял я? За что, о, мой Господь,
   Ужасною средь Кар меня караешь?
   Средь всех возможных на Земле невзгод
   Нет равной Этой... Мне в Обитель Рая
   Дороги нет... Но я приму и Ад;
   Пусть Праведный Твой Гнев меня постигнет,
   Коль грешен я... Но возврати назад,
   Молю, двоих, что приняли безвинно
   Сегодня Смерть... Возьми меня с Земли! -
   Теперь на ней не будет мне покоя; -
   Но снова Жизнь невинным ниспошли,
   И - сжалься над Погибшею Душою,
   Молю Тебя, Всевышний! И слеза
   Скатилась по щеке... Поник главою
   Сей славный рыцарь... И отвел глаза
   Страдалец-Дух; он вновь терзался Болью...
   Он знал, (и в том не мог себе солгать,
   Чтоб хоть на миг найти успокоенье),
   Что на чело отца легла Печать
   Его - ужасных, дьявольских свершений; -
   Виновен он, что черные как смоль
   Власы отца седыми за день стали;
   И Дух страдал... Его терзала Боль -
   Ей равную найдешь вовек едва ли -
   Он жаждал крика, но не мог кричать;
   Он жаждал стона, но, - увы! - страданья
   Безмолвны были... Мог он только ждать,
   И длились Вечность муки ожиданья;
   Ему казалось - мир людей погиб,
   И Вечный Космос только Болью полон;...
   Лишь стихла Боль - он вновь увидел Лик
   Владыки Тьмы; услышал тот же Голос:
   "Летим туда, где счет твоим Грехам
   И Ангелы, должно быть, потеряли;
   Летим, летим, - и ты увидишь сам -
   Еще немало Боли и Печали
   Претерпят люди по твоей вине
   Пред тем, как твой затихнет стон последний;
   Ты все увидишь - и сгоришь в Огне
   Той Боли, что зовется Искупленьем!".
   И Грозный Вихрь явился, как всегда
   По слову Люцифера; Им был снова
   Страдалец-Дух перенесен туда,
   Где ждал его лишь Омут Боли новой...
  
   LX
  
   Здесь лишь на краткий миг оставим мы
   Тех, к чьей судьбе давно уже прикован
   Наш взор, чтоб к сим Посланцам Вечной Тьмы
   Через мгновенье возвратиться снова;
   Но прежде чем и нам умчаться вслед
   За Грозным Вихрем, что объял обоих,
   Должны сказать мы - ночь успел рассвет
   Сменить, пока окончилась погоня,
   Но все же был отрядом окружен
   Во всей округе первый из злодеев:
   Лишь подними он меч - и обречен
   На гибель был бы он... Но кто посмеет
   Отца за эту слабость осудить; -
   Кто на него посмотрит с укоризной
   За то, что не отдал приказ убить,
   Что сына не посмел лишить он жизни?!!
   ...Итак, к полудню в замок родовой
   Доставлен был высокородный пленник;
   Но не смирился с участью такой
   Виновник двух ужасных преступлений...
   ...Как в каждом замке здесь тюрьма была; -
   В сей тесной клети обречен томиться
   Был тот, кого во Мрак Судьба вела, -
   Коварный и безжалостный убийца.
   В нем сожаленья - не было следа, -
   Теперь не ведал чувства он иного,
   Чем Гнев безбрежный... Здесь он ждал суда -
   Пока еще не Божьего - земного...
   ...И Грозный Вихрь сюда доставил вновь
   Владыку Тьмы и Грешника, который
   За ту, при жизни пролитую, кровь
   Теперь до капли выпьет Море Боли...
  
   LXI
  
   Итак, темница тесною была
   В том древнем замке, что недавно домом
   Был пленнику... Теперь виновник Зла
   Великого - на ложе из соломы
   Проводит дни и ночи - нам назвать
   Его ли мягким после той постели,
   В которой спал он прежде, - той, что дать
   Могла спокойный сон и отдых телу,
   И мир - Душе? Но это в прошлом - нет
   Здесь даже окон - и не проникает
   Во тьму сей тесной клети Солнца свет -
   Его лишь факел слабый заменяет;
   И охраняют неусыпно дверь
   Пять стражей, тех, что преданно служили
   Когда-то и ему - а вот теперь
   Надежду на побег похоронили...
   У пленника в достатке здесь воды
   И пищи... Одинокий и угрюмый,
   Убийца ожидает здесь Судьбы
   Своей решенья; - погружен он в думы
   Совсем не о спасении Души -
   О, нет! В нем злоба крепнет ежечасно;
   ...Гонец с письмом из замка уж спешит,
   И путь его лежит в столицу графства.
   Достигнет цели он - и в замке ждут,
   Что за убийцей рыцари прибудут,
   И в их сопровожденье он на суд,
   На справедливый суд доставлен будет...
  
   LXII
  
   Вновь в замок родовой доставил Вихрь
   Из Сердца Тьмы, не знающей границы
   В Пространстве и во Времени, двоих...
   Вновь Скорбный Дух и Сын Зари, Денница
   Сюда явились, чтоб узреть того,
   Кого сопровождали неотступно,
   И кто претерпит за дела его
   Все муки Ада... Но пока - преступник
   Во клети тесной, темной заперт был;
   И видя то, что стражники надежны,
   "Зачем мы здесь?" - Дух Скорбный возгласил, -
   "Коль в этих стенах согрешить возможно,
   То словом или мыслью лишь; но слов
   Не слышу я; Лишь только злобой полны
   Все помыслы мои; но разве вновь
   Она возникла? Море Гнева волны
   На брег Души бросает уж давно,
   Но эту Боль я испытал и знаю -
   Она ужасна!". "Этот грех не нов,
   Но не его ты ныне искупаешь!".
   "Но что еще здесь мог я совершить,
   Когда бежать отсюда - шанс ничтожный?".
   В ответ - лишь смех... "Так значит, ты решил,
   Что согрешить - лишь действием возможно?
   О, нет! Разочаруйся! И внемли -
   От Сотворенья Мира и доныне,
   И после - до последних дней Земли, -
   Не только лишь в деянии едином
   Таится Грех... Так камень тот, что с гор
   Сорвавшись, за собою увлекает
   Во множестве другие, до тех пор,
   Пока земли они не достигают;
   Кто счесть решится, сколько их, когда
   Уж эхо их паденья умирает?
   Таков и Грех свершившийся; Всегда
   Он большие страданья порождает,
   Чем мог предвидеть грешник... Но они
   Есть следствие начального свершенья,
   И потому - ответственен за них
   Идущий по Дороге Искупленья!".
   "Так значит, даже пленник этих стен,
   Я все еще иду Путями Ада?".
   "Ты согрешил, и получил взамен
   За этот Грех достойную награду!
   Я умолкаю - все поймешь ты сам;
   Ты видишь - чья-то тень мелькнула рядом;
   Свидетелем Господь да будет сам,
   Что справедлива Месть Владыки Ада!".
  
   LXIII
  
   ...И в полумрак вгляделся Скорбный Дух -
   Свет факела так слаб, он так неверен;
   На миг среди теней застывших вдруг
   Взор привлечен был движущейся тенью...
   "Кто ты?" - так возгласил он, - "Дай ответ, -
   Быть может, ты - товарищ мой в несчастье,
   Которому в веках Покоя нет?".
   Но Сатана ответил: "Зов напрасен! -
   Перед тобой не Дух, но смертный лишь,
   А смертные - глухи и безучастны
   К мольбам твоим... Но через миг узришь
   Ты тень сию во плоти, о, несчастный!
   Увидев же, не сможешь не узнать
   В ней мать свою, и собственною болью,
   Презренный Червь, ты будешь искупать
   Свой Грех великий пред Ее Душою!".
   Князь Тьмы умолк... К чему потоки слов?
   Отнюдь не все подвластно в мире слову;
   Что ж Дух? Ему казалось, он готов
   К тому, что ждет, к своим страданьям новым,
   Но он ошибся; - даже и на миг
   Не думал он, что так ужасно может
   Вдруг измениться материнский лик -
   О, Боже Всеблагой! Но все же... Все же
   Ему не лгал Зловещий Сатана,
   (Ведь эта ложь была бы во Спасенье!), -
   Он мать свою узнал... Хотя она
   Была во плоти, но бесплотной Тенью
   Могла бы быть скорее... Так бледна,
   Как будто Смерть уже своею дланью
   Ее коснулась... Все в ней - только Знак, -
   Печать перенесенного Страданья -
   И седина волос, и этот взор, -
   Огонь Безумья жарко в нем пылает;
   В нем ненависти нет- есть лишь укор,
   Но - верно, что молчаньем обвиняют.
   И Дух страдает - он горит в огне,
   Что слабый Разум наш дотла сжигает,
   Питаясь Болью... Но страданья - нет
   Для тех, чей Дух навеки обретает
   Покой, от Зла сокрывшись навсегда
   В далекой неприступной Цитадели,
   Что мы зовем Безумьем... Никогда
   В Твердыню ту ворваться б не посмели
   Все Демоны, чье Имя - Легион;
   Порою тот, кто уж не в силах биться
   С Владыкой Ночи, тот, кто обречен
   Великому Дракону поклониться,
   Безумье принимает, словно Дар,
   И остается Чистым перед Богом;
   Средь нас они так редки; и всегда
   Открыта в Светлый Рай для них дорога.
   Но их путем вовеки не пройдет
   Никто из тех, кто рад был покориться
   Владыке Ада, кто безумья ждет
   Лишь для того, чтоб от Расплаты скрыться
   За злодеянья; - им Спасенья нет -
   Они навек потеряны для Рая; -
   ...И Дух страдает - он горит в огне
   И Неземная Боль его терзает...
   О, эта Боль! Казалось, Ад забыл
   О прочих всех, кто Силам Тьмы подвластен,
   Для одного... До капли он испил
   Страданий Чашу... Столь они ужасны,
   Что невозможно подобрать слова,
   Чтоб описать их - слово даже Тенью
   От Тени их окажется едва ль...
   О, как трудна Дорога Искупленья!
   Тот Скорбный Дух, что прежде возносил
   Молитвы к Небесам, в Оковах Боли
   Молясь об Избавленье, позабыл
   Теперь слова молитв - и не был волен
   Издать и стона тихого... Страдал
   Безмолвно он; и Боль была Безмерной...
   Его мученьям эхом отвечал
   Лишь только смех ужасный Люцифера...
   Несчастному казалось, что века
   Так пронеслись, а может, миллионы
   Веков Страданья Тяжкого, пока
   Не стихла Боль; Тогда лишь только стоном
   Он смог ответить Аду, что терзал
   Его; но Тот, Чья Злоба Беспримерна,
   На стоны только смехом отвечал -
   Подобно камню сердце Люцифера...
   Что ж Дух Печальный? Так он возгласил:
   "Во Имя всех Пресветлых Духов Рая,
   Ответь мне! Я немало согрешил,
   Но Боли, равной Этой, я не знаю; -
   Все то, что прежде Болью я считал, -
   Лишь только Тень Великой Боли Этой...";
   Князь Тьмы заговорил, и Дух внимал
   В молчании ужасному ответу:
   "Ты хочешь знать, что значит эта Боль,
   И почему бледнеет перед Нею
   Та боль, что знал ты прежде? Разум твой
   Терзается и мукой, и сомненьем?
   По Воле Неба, но не по Своей
   Я должен разрешить сомненья эти; -
   Заслуженная Боль была б сильней,
   Когда б тебе Я ныне не ответил!
   Но знай - когда сюда явились мы,
   Ты вдруг увидел Тень, и ужаснулся;
   И эта боль - лишь Тень Чужой Судьбы,
   К которой лишь на миг ты прикоснулся.
   Всего на миг чужой ты поднял Крест,
   И оказалась Ноша непосильной!";
   И замер Дух - ужасен был ответ,
   Но спорить с Сатаной он был бессилен...
   Он понял - Боль, от коей он страдал
   Мучительно, столь тяжко, что не волен
   Был застонать, - Боль Страшная, - он знал,
   Была лишь Тенью Материнской Боли!
   Он закричал - теперь уже не Боль
   Его терзала - это Скорбь Без Меры
   Владела безраздельно всей Душой; -
   Затих и смех ужасный Люцифера...
   А Дух искал - и отыскать не мог
   Достойных слов, чтоб вымолить прощенье
   У матери - лишь Милосердный Бог,
   Он, только Он - мог дать ей Утешенье...
   Она в своем безумии была
   Как в первый миг, Чиста Душой Безвинной, -
   Лишь так себя сберечь она могла
   От Зла того, которому причиной
   Был сын ее... Он тоже чист Душой,
   Но лишь теперь, когда уж предан Аду;
   Незрим для смертных, он вкушает Боль -
   За все грехи - достойную награду...
   Так время шло... Не скоро Сын Зари,
   Тот, Чей удел - Жестокое Отмщенье,
   Молчание прервав, проговорил:
   "Летим, и да свершится Искупленье!
   Летим, летим! Но этот образ - пусть
   С тобою никогда не разлучится;
   Боль Матери своей не позабудь
   Во все века, доколе Вечность длится!
   Теперь летим туда, где вновь тобой
   Владеет Тьма; где снова преступленья
   Кровавые свершатся! В путь, за Мной!
   Забудь, глупец, надежду на Спасенье!".
   ...Явился Вихрь из Тьмы... Он подхватил
   Двоих Посланцев Ада... В странном танце,
   Как прежде, снова их Он закружил,
   Чтоб унести сквозь Время и Пространство...
   Куда теперь их Скорбный Путь лежал?
   Страдалец-Дух, уставший от мучений,
   Того не ведал... Сатана ж лишь звал
   Идти вперед Дорогой Искупленья;
   Они умчались прочь... Должны пойти
   Вослед и мы... Хотя дорога эта
   Трудна, и столь далек конец пути,
   Но легких нет Путей в Обитель Света...
  
   LXIV
  
   Итак, мы помним, что в темнице ждал
   Своей Судьбы решения убийца,
   И что в столицу графства путь держал
   Гонец с письмом... Был этот путь неблизким,
   И только через десять долгих дней
   Он возвратился в замок, что печали
   Теперь был полон... Шестеро гостей,
   Шесть рыцарей его сопровождали.
   Их встретили, как принято встречать
   Посланников Короны, слуг Фемиды;
   Они пришли, чтоб пленника забрать
   С собою... Им убийца будет выдан -
   Так должно... И владыка замка слез
   От глаз людских сокрыть уж не пытался -
   Пусть сын его убийцей стал, но все ж
   Убийца сыном для него остался...
  
   LXV
  
   Посланцы Вечной Тьмы явились вновь
   Туда, где ждал в стенах своей темницы
   Возмездия за пролитую кровь
   Забывший Свет для темных дел убийца...
   Здесь было все как прежде... Здесь века
   Могли б пройти без всякой перемены,
   Томиться пленник мог бы здесь, пока
   Не стали б пылью, прахом замка стены;
   Но суждено - другое... (Скорбный Дух
   В слух обратился, тишине не веря);
   Здесь было все как прежде... Только вдруг
   Послышались шаги... Темницы двери,
   Чуть скрипнув, отворились...Через миг
   Почти беззвучный стон издал убийца;
   (Быть может, на мгновенье страх проник
   И в эту Душу); Он увидел лица
   Не стражников своих перед собой,
   Но рыцарей, посланников Короны;
   "Внемли нам! Мы явились за тобой,
   Чтоб ты предстал перед лицом Закона!" -
   Один из них промолвил. С тем вошли
   Они в его темницу, и с позором
   По коридорам замка повели;
   Не спорил он - к чему здесь были споры?
   Казалось, он смирился... Но в Душе
   Его теперь и тень от тени страха
   Исчезла... И навек она уже
   Была, на горе всем, во власти Мрака...
   И Скорбный Дух с тоскою созерцал
   Все это, но вмешаться - не был властен;
   Он, Чист Душою, только лишь страдал
   От Боли, Нестерпимой и Ужасной...
   А Сын Зари вещал: "Узри сейчас!",
   И замер Дух - вновь Боль его пронзила, -
   Он видел взгляд - своих когда-то глаз, -
   Один лишь взгляд; но Дьявольская Сила
   Таилась в этом взгляде... (О, Мой Бог!), -
   Он смерть сулил отцу, который - Тенью
   Стал прежнего себя, - и все ж не мог
   Отец не быть сегодня перед дверью
   Тюремной клети в миг, когда вошли
   В нее Суда посланники земного,
   Когда с позором сына повели
   По коридорам замка родового.
   В ответ ему - ужасный этот взгляд; -
   О, Небо! Если б все на свете змеи
   В одну собрали Чашу весь свой яд,
   То так ее б наполнить не сумели,
   Как этот взор; - в нем Ярости Огонь,
   В нем - Обещанье Неземных Мучений;
   И нет, - увы! - в нем только одного, -
   Ни капли, - (самой малой), - сожаленья...
   И потому - Страданием томим
   Тот, с Грозным Князем Тьмы стоящий рядом, -
   Дух Скорбный, взору смертному незрим,
   Кто за грехи земные предан Аду;
   И, Чист Душой, он молит Небеса,
   (В его Душе живет еще Надежда,
   Что в Милости Своей Всевышний Сам
   Все ж сжалится над ним - и Свет забрезжит
   Во Тьме) - молит он: "Останови
   Меня, о, Боже! Пусть отныне боле
   Не будет мною пролитой крови,
   И, - пощади! - Ужасной этой Боли!
   Пусть жизнь моя закончится теперь,
   Пока я в новой не повинен смерти!";
   Увы, над ним смеется Люцифер:
   "Бог глух к тебе, и вновь молитвы тщетны; -
   Ты будешь жить - и ныне не падешь
   Ты от мечей пришедших за тобою,
   Как жаждешь пасть... И в смерти не найдешь,
   Безумец, ты Спасения от Боли;
   Ты будешь жить - и следовать за Мной
   В своих делах и помыслах покорно
   Там, на Земле, - и здесь; - ведь твой король
   Однажды повелел: "Habeas corpus"!... (37)
  
   LXVI
  
   `Habeas corpus! Только лишь глухой,
   Иль тот, кто неразумен, не услышит
   В сих двух словах, что первым - не король
   Их произнес, но Сам Господь Всевышний! -
   "Да не убий!"; Пусть длится Жизнь вовек!; -
   Так искони звучало Божье Слово; -
   Ему не внял, к несчастью, человек -
   Держался твердо он Пути иного...
   И кровь лилась - Безбрежный Океан, -
   Святилище Великого Позора
   Для всех людей... И потому вам дан
   Уже земной закон - "Habeas corpus".
   И сей закон гласит, что даже тот,
   Кто обвинен в ужасном преступленье,
   Достойном смерти, - пусть и он живет,
   Пока еще не принято решенье
   О казни или свободе для него -
   Ведь тот, кто обвинен в пролитье крови,
   Возможно, в совершении сего
   Великого злодейства невиновен; -
   Оговорен ли недругом своим,
   Иль жертвою ошибки пал случайной, -
   А если суд уже свершен над ним,
   То эта смерть навек завесой тайны
   Укроет лик злодея; только здесь
   Он примет Кару, коей и достоин; -
   Но разве Справедливость в этом есть,
   Коль невиновный - мертв и похоронен?
   Он примет Рай... Но прежде - мог успеть
   Во Имя Света многие свершенья
   В жизнь претворить, когда б не принял смерть
   Однажды - за чужое преступленье.
   Так пусть же суд вершится над живым -
   Ведь что сказать способен в оправданье
   Холодный труп? И судиям земным
   Вовеки не услышать - ни признанья,
   Ни слов иных от призрака... Так пусть
   Смерть примет тот, виновный вне сомненья;
   Пусть не прольется кровь, доколе суд
   Не опровергнет ложных обвинений;
   Таков Закон Небесный и Земной, -
   Он справедлив - кто усомнится в этом? -
   Но Свет и Тьма - близки; и стороной
   Обратной может та же лечь монета; -
   Случиться может так, что обретет
   Возможность жить - не только обвиненный
   Несправедливо, но, увы, и тот,
   Кто истинно виновен; и, спасенный
   От смерти, он едва ли станет жить
   В молитвах и трудах... О, нет! Скорее
   Он, как и прежде, будет Зло творить;
   Когда и кто сразить его сумеет -
   Как знать? А он - стократ умножит Боль
   И Смерть повсюду, следуя покорно
   Своей Судьбе; Так будет - ведь король
   Однажды повелел: "Habeas corpus!".
   Да будет Жизнь; и, значит, будет Зло! -
   Оно всегда и всюду Путь отыщет,
   И многие, избегнув смерти, слов
   Хвалы за Избавленье Силам Высшим
   Не вознесут; Пусть так! Но ведь взамен
   Была бы Смерть, а Смерть не различает
   Виновных с невиновными; И нет
   Каких-то исключений - всех карает
   Она - Ее Великая Печать
   Ненарушима - под Луной Мессии
   Давно уж нет; и, значит, - воскрешать
   Никто не властен; На Земле всесильна,
   К несчастью, Смерть... И до конца времен
   Страшнее Смерти - нет для человека
   Врага; и потому - гласит Закон:
   "Да не убий! Пусть длится Жизнь вовеки!".
   Се справедливо. Что ж до Зла - Оно
   С Добром веками связано незримо;
   Оно доныне не побеждено,
   И до конца времен - непобедимо!
   Возникла Тень, когда явился Свет;
   Тогда впервые День Сменился Ночью,
   Но даже у Бессмертных права нет
   Сказать, что Свет был Тенью опорочен; -
   Он в Истинной явился Чистоте;
   И с Вечной Ночью славное Сраженье
   Он смог начать лишь потому, что Тень
   Вослед ему явилась; Лишь в сравненье
   Способны мы постичь и оценить
   Все сущее; Не потому ль от века
   Потомки Евы так стремятся жить,
   Что Смерть сопровождает человека
   Повсюду, так близка...? Так что с того,
   Что вышли на одну и ту же сцену
   Добро и Зло - и длится Вечный Бой? -
   Реальность Зла не властна обесценить
   Прекрасную вовеки суть Добра, -
   Зло только над людьми имеет Силу;
   Но если был отринут Светлый Рай,
   И если Зло безумца ослепило, -
   Добром Оно не станет; и Добро
   Не станет Злом; - ни капли не убудет
   От Сути их; И только лишь Урок
   Еще один - преподан будет людям...
   Гласит Закон: "Да длится Жизнь вовек!".
   И если кровь повсюду проливает
   В своем безумстве Черный Человек,
   Он ценность Жизни тем не отменяет.
   А Жизнь ценна безмерно - потому,
   Что с нею так легко, - увы, - расстаться;
   Что ж до того, кто сам шагнул во Тьму,
   То здесь - за все грехи ему воздастся
   Страданьем Искупительным - и Боль
   Свою до капли выпьет он покорно; ...
   ...Сказал Господь: "Да не убий!". Король
   В согласье с ним изрек: "Habeas corpus!"...
  
   LXVII
  
   `Теперь ты знаешь все; там, на Земле,
   Ты выживешь, и будешь, без сомненья,
   В деяниях своих покорен Мне;
   И будешь Боль вкушать до Искупленья
   Грехов Ужасных - здесь; Так позабудь,
   Безумец, о надеждах на Спасенье, -
   Ты добровольно выбрал этот Путь; -
   С готовностью поддавшись Искушенью,
   Ты Зло творил, - и вот теперь - ты здесь,
   И по твоим заслугам - эта Кара;
   Коль грешен ты - о Чистоте Небес
   Забудь навек; Для страшного удара
   Ты скоро снова руку занесешь,
   И примешь Боль, не знающую меры;
   И знай, Презренный Червь, что это все
   Свершится - не по воле Люцифера, -
   По воле Божьей; - в Мудрости Своей
   Он справедлив - и Меру Воздаянья
   Он знает точно; - так смирись же с Ней,
   И Грех Свершенный искупи Страданьем!
   Ты знаешь все... Твои надежды - дым,
   Они - лишь сладкий сон; Без промедленья,
   Сквозь Время и Пространство - в путь! Летим
   Туда, где Грех твой жаждет Искупленья!"...
   Князь Тьмы умолк... И что в ответ сказать
   Мог Скорбный Дух? Слова излишни были;
   В бессилии своем он мог лишь ждать,
   И ничего б, увы, не изменили
   Здесь ни моря, ни океаны слова;
   Они бы лишь усилили Страданья; -
   Не смыть словами пролитую кровь,
   И к жизни мертвых не вернуть словами...
   И Дух молчал, когда явился Вихрь
   И закружил в уже привычном танце
   Посланцев Ночи, чтоб доставить их,
   Преодолев и Время, и Пространство,
   В Подлунный мир из Цитадели Тьмы;
   Они умчались прочь - и, без сомненья,
   За ними вслед должны теперь и мы
   Отправиться - всего через мгновенье...
  
   LXVIII
  
   Теперь должны, не тратя многих слов,
   Мы рассказать о тех местах, в которых
   Посланцы Ада в Мир Подлунный вновь
   Явились; и куда за ними скоро
   Отправимся и мы; Их путь лежал
   Вслед шестерым служителям Фемиды,
   Туда, где Королевский Суд решал
   Дела о преступленьях справедливо, -
   В столицу графства... Третий день пути
   Из четырех - к закату приближался
   Для путников... Отныне впереди
   Один лишь день до цели оставался...
   А гордый пленник их решенья ждал
   Своей Судьбы, но был Ее не в силах
   Предугадать... Увы, давно он стал
   Игрушкою в руках Великой Силы,
   Что Тьмой зовется... Пусть один лишь день
   Еще остался рыцарям до цели,
   Но в мир подлунный именно теперь
   Явился Тот, Кого назвать не смели
   Земли благочестивые сыны
   По имени - Сам Повелитель Ада;
   Но были взорам смертных не видны
   Ни Сатана, ни Дух, что был с Ним рядом...
  
   LXIX
  
   Они вернулись снова в мир людей,
   Когда к закату медленно катилось
   Привычною дорогою своей
   Великое Небесное Светило;
   Огнем объяты были Небеса;
   Воистину не лгут слова поэтов -
   Заката неизбывная краса
   Сравнима только с красотой рассвета.
   Едва ли под Луною что-то есть
   Прекраснее, чем лес перед закатом, -
   О, это ли не чудо из чудес -
   Дерев вершины пламенем объяты
   Как будто; Но - возможно ли! - в огне
   Заката не грозит сожженье лесу,
   Напротив, - сотни, тысячи теней
   В ответ огню ряды сомкнули тесно;
   О, как они близки - огонь и тень! -
   Пусть только лишь на миг - в объятье страстном
   Единым целым стали Ночь и День,
   Луна и Солнце - это ль не прекрасно?
   Конечно, если б смертный мог узнать
   Свою Судьбу, коль было бы возможно
   Предвидеть смерть - в закате угадать
   Пролитье крови было бы несложно;
   Но - не дано; Грядущее для нас
   Должно вовеки тайной оставаться;
   Да будет так! Пусть каждый день и час
   Мы не устанем Жизнью восхищаться
   До дней последних... Мы вольны мечтать,
   И видеть красоту, и верить в Чудо,
   И лучше - так, чем просто ожидать
   Судьбы Знамений - каждый миг, повсюду...
   Но был закат; Посланцы Ночи в мир
   Людей явились; Рыцарям казалось,
   Что все вокруг спокойно... В этот миг,
   Увы, Судьба над смертными смеялась...
  
   LXX
  
   Посланцам Тьмы уже недолго ждать -
   Все то, что предначертано, свершится; -
   Но мы должны оставить их опять
   Здесь на мгновенье, чтобы устремиться
   Судьбе навстречу; Мы должны узнать,
   Коль властны мы во времени скитаться,
   Что путникам готовил Сатана
   В час предзакатный; от чего спасаться
   В мгновенье это следовало б им,
   Когда б свою Судьбу они узнали; -
   Все то, что знал лишь Сын Зари один,
   И знать не мог, к несчастью, Дух Печальный...
  
   LXXI
  
   Итак, на краткий миг должны свой взор
   Мы обратить ко временам ушедшим;
   Что прошлое для нас? Немой укор
   И эхо войн, когда-то отгремевших.
   Во все века повсюду льется кровь,
   А мир - лишь только хрупкая надежда;
   И, реки крови проливая вновь,
   Скорбим о жертвах войн, что были прежде...
   Мы таковы; Давно кровавый Ад,
   Увы, царит повсюду на планете;
   Не справедливо ль - каждый век назвать
   Эпохой Смут, иль Эрой Лихолетья?
   А впрочем - позабудем этот спор,
   И скажем лишь со скорбью и печалью -
   Страна, к которой обращен наш взор,
   Страдала часто от огня и стали...
   Но Смерть и Кровь - одна лишь сторона
   Жестоких битв; а есть еще другая -
   Не смертью лишь, но тем еще война
   Страшна, что и живых она меняет; -
   Бывает так, что не коснулась сталь
   Смертельная ни разу в битвах тела,
   Но человек - иным навеки стал -
   Его Душа в Огне Войны истлела; -
   Он позабыл о прежних временах,
   И мирной жизни для него не стало;
   Он - Сын Войны; Он сам теперь Война -
   Ее огонь и звон Ее металла...
   Таких людей немало, и из них
   Одни остались верными в служенье
   Своей стране; Но мы здесь о других
   Должны сказать; Для своего спасенья
   Они избрали путь совсем иной -
   Путь бегства, ибо Ужас перед Смертью
   Был столь умножен некогда войной,
   Что загасил Огонь, горевший в сердце...
   Они спаслись, но кто они теперь?
   Для беглецов от боя возвращенье
   В края родные означает смерть;
   Им остаются - только преступленья...
   Закалена жестокость их в боях; -
   Усилия свои объединяя,
   Чтоб выжить вместе, только Боль и Страх,
   И - смерть - Они повсюду умножают...
   И знаем мы - не так уж мало их,
   И стать они способны силой грозной;
   Границ себе не знает Злоба их, -
   И их набег - великая угроза...
   О, горе тем, кто знает Силу их!
   Немало ужасающих примеров
   Мы помним - и из жизни, и из книг, -
   Они забыли все - и честь, и веру;
   Один лишь только смысл в их жизни есть -
   Лишь Жизнь сама; - все прочее значенье
   Утратило для них - забыта Честь,
   Да и Душа - во имя Преступленья...
   ...Итак, отряды беглецов лихих
   Немало дел ужасных совершали;
   И потому - спасенья среди них
   Другие обреченные искали; -
   Убийцы и грабители ступить
   Стремились на тропу деяний тяжких;
   Увы, злодей умеет жизнь ценить, -
   Но только лишь свою; - и это страшно...
   И се - отряды были велики;
   И если днем они еще скрывались
   От посторонних глаз в местах глухих,
   То по ночам - набеги совершали
   На путников, иль даже, может быть,
   На замок, что стоял в уединенье;
   Нередко удавалось им сломить
   В стремительном бою сопротивленье;
   И, так добыв оружье иль коней,
   Они могли на время затаиться,
   Чтоб снова через несколько ночей
   Ужасным злодеяньем насладиться...
   И было так - в тот предзакатный миг,
   Когда Посланцы Ада в мир явились,
   Когда, казалось, целый мир затих
   В спокойствии блаженном, затаились,
   Готовясь новый нанести удар,
   Злодеи, позабывшие о чести;
   И обречен был тот, кого сюда
   Завлек бы Рок, погибнуть в этом месте; -
   Спастись от смерти было б не дано, -
   Кто устоит перед великой силой? ;
   И скорость самых быстрых скакунов,
   К несчастью, ничего б не изменила;
   В бою - не защитил бы даже меч, -
   Что может он, когда враги - повсюду?
   От верной смерти путника сберечь
   Могло, увы, одно лишь только чудо.
   Но чудеса редки, и потому
   Они могли напасть, не опасаясь
   Ответа, и пролитой кровью Тьму
   Восславить вновь, на горе Духам Рая...
   ...Что ж рыцари? Для них открыта Дверь
   В Иную Жизнь; - уж скоро ожидают
   Их Небеса; А прежде - ждет их смерть;
   Но человек Судьбы своей не знает...
   Не мог и Скорбный Дух предугадать
   Того, что ждет; и вспомнить не был волен
   Ушедшей жизни... Мог он только ждать,
   И лишь страшиться приближенья Боли;
   Одно лишь только Дух Печальный знал, -
   Что ждет его - Великое Страданье;
   Грядущее ж лишь ведал Сатана,
   Но Грозный Сын Зари хранил молчанье...
  
   LXXII
  
   В столицу графства продолжали путь
   И рыцари, и их угрюмый пленник;
   Один лишь день - и покарает суд
   Виновника ужасных преступлений;
   А пленник был в раздумья погружен, -
   И думал он с тоской и сожаленьем, -
   Нет, не о крови той, что пролил он,
   Но лишь о невозможности спасенья; -
   Воистину, в побеге смысла нет, -
   Едва лишь только он коня пришпорит,
   Всего через мгновенье - арбалет,
   А, может, меч безумца остановит.
   Он безоружен; И ему помочь,
   Увы, не властна даже тьма ночная;
   О, был бы счастлив он умчаться прочь,
   Но дважды за ночь караул сменяют
   Его враги, - и их не обмануть, -
   Увы, но он бессилен... Обреченно
   Он продолжал нелегкий этот путь,
   В тяжелые раздумья погруженный; -
   Он думал, что встречает на земле
   Последний свой закат, что неудача -
   Его удел; Но было Сатане
   Угодно, чтоб свершилось все иначе...
   Так будет... А пока - закат пылал
   Кроваво-красный... Жаль, никто знаменья
   Увидеть в нем не мог - он предвещал
   Смерть шестерым, а одному - спасенье;
   Уже недолог путь для семерых, -
   Разбойники, забывшие о чести,
   В час этот предзакатный ждали их...
   Но мы должны сказать еще о месте,
   Куда стремились путники, и где
   Внезапное ждало их нападенье,
   И беззащитен каждый был бы здесь;
   Во имя Неба, где искать спасенья? -
   Сосновый лес стеною впереди,
   И также лес ряды смыкает справа;
   А там, уже немного позади, -
   Шумит листвой зеленою дубрава;
   Дороги лента влево поворот
   Свершает здесь, и в чащу не вдается,
   Но только редкий путник обретет
   Спасенье... Лишь мечтою остается
   Оно - для слишком многих, если вдруг
   Жестокий враг - и спереди, и справа,
   И - новая беда! - совсем не друг
   Скрывался в зеленеющей дубраве,
   Оставшейся, казалось, позади; -
   И се - уж нет спасения от смерти,
   И через миг у путника в груди,
   О, Небеса! - навек умолкнет сердце;
   Так многие нашли погибель тут...
   Случилось так, - покорные веленью
   Своей Судьбы, сюда держали путь
   И рыцари, и их печальный пленник.
   А тишина, стоявшая вокруг,
   Была ненарушима; Даже птицы,
   О песнях позабыв, умолкли вдруг,
   Предчувствуя, что скоро Зло свершится...
   LXXIII
  
   И Скорбный Дух, и Мрачный Сын Зари
   Тяжелое молчание хранили,
   Да и не нужно было говорить, -
   Воистину, слова излишни были;
   Теперь, для взоров смертных не видны,
   Могли лишь только ждать Посланцы Ада;
   Ничто не нарушало Тишины; -
   А Страшная Беда, к несчастью, рядом...
   И миг настал... Красивейший закат,
   Тот, что достоин только восхищенья,
   В одно мгновенье превратился в Ад,
   Где Боль и Смерть, - и нет, увы, Спасенья...
   И се - десятки стрел уже в пути; -
   И с ними Ангел Смерти Быстрокрылый;
   Неумолимый, Он вперед летит;
   А время снова словно бы застыло,
   Но только на ничтожно краткий миг,
   А после - в страшном дьявольском созвучье
   Смешалось все - крик боли, стон, и хрип
   Предсмертный, ржанье скакунов могучих; -
   Тонуло все в раскатах громовых,
   Хотя за миг - грозы не предвещало
   Ничто... Так смерть настигла шестерых; -
   Лишь пленнику она не угрожала...
   Его Судьба хранила и теперь -
   Он пал с коня, и вот - скакун сраженный
   Спас седока от смертоносных стрел; -
   Погибли все, а выжил - обреченный...
   И что же? Он, убийца, кто не знал
   Ни жалости, ни состраданья прежде,
   Теперь вдруг замер, и едва дышал,
   Лелея в сердце слабую надежду
   На то, что, затаившись, для врага
   Сумеет он остаться незаметным,
   И избежать, как прежде избегал,
   Ужасной смерти; но надежды тщетны...
   И вот - уж враг безвестный перед ним, -
   Меч занесен для страшного удара;
   И все ж убийца был Судьбой храним; -
   Его ждала совсем иная Кара, -
   Его Страданья ждали, коим нет
   На свете равных; Чистою Душою
   Так жаждал он принять Небесный Свет,
   Но следовать, увы, за Сатаною,
   Был обречен, к несчастью, Скорбный Дух;
   И, позабыв надежду на Спасенье,
   Пройти Дорогой Неизбывных Мук -
   Той, что Путем зовется Искупленья.
   Вот и теперь - с ним рядом Сын Зари
   Стоял, его мученья предвкушая,
   И тяжкое молчание хранил
   Светлейший Ангел, изгнанный из Рая.
   А Дух - в Великой Скорби созерцал
   Пролитье крови рыцарей, безвинно
   Принявших смерть; и, видя Зло, страдал;
   И пусть он не был сам ему причиной,
   Но, чист Душой, не мог не сожалеть
   О павших; Отвернуться равнодушно
   Не в силах был, когда, - о, Небо! - Смерть
   От бренных тел освобождала Души,
   Готовые подняться к Небесам,
   Чтоб боли и тревог не знать отныне, -
   Шагнуть в Обитель, где Всевышний Сам
   Вкушает Мир и Радость со Святыми;
   И Дух Скорбящий знал, что для других,
   Чья Злоба безгранична и безбрежна,
   Спасенья нет - однажды примет их
   Властитель Ада - Люцифер Мятежный.
   Их Сатана со смехом поведет
   Великой и Ужасною Дорогой;
   Никто из них Покоя не найдет
   Вовеки; Призовут страдальцы Бога,
   Но тщетно... Так случится... А пока,
   Душою Чист, Печальный Дух страдает...
   Дорога Искупленья нелегка...
   Но только - Грех чужой не искупают
   Страданьем, ибо, Волею Небес,
   Заслужено - любое Воздаянье;
   И если так, - должно случиться здесь
   Еще одно ужасное деянье...
   Но он своей Судьбы не мог узнать,
   А Грозный Люцифер хранил молчанье;
   И потому - мог только лишь внимать
   И зреть вокруг с тревогой Дух Печальный...
   И что ж он видел ныне пред собой?
   Он сам - тот пленник, что в живых остался
   Один, - как прежде был храним Судьбой;
   Вот и теперь - он жизнь свою пытался
   Спасти, хотя над ним жестокий враг
   Склонился, и к последнему удару
   Готовил меч... Но обреченный так
   Вдруг возгласил: "Остановись! Для Кары
   Всегда найдешь ты время... О, услышь
   Мольбу того, кто на краю могилы
   Уже стоял - и в Неземную Тишь
   Мог вслушаться; и все ж Нездешней Силой
   От смерти был спасен - и вот теперь
   Я здесь; - еще не веря в Избавленье,
   Я от твоей руки готовлюсь смерть
   Принять; но, подари, молю, Спасенье.
   Пока последний мой не замер крик, -
   Кто б ни был ты - даруй мне это Чудо;
   Клянусь, до дней последних, - ни на миг
   Упомянуть тебя не позабуду
   В своих молитвах... И пока в груди
   Моей, как прежде, будет биться сердце, -
   Тебе вернее друга не найти;
   Молю лишь только - дай избегнуть смерти...".
   ...Едва ли в этот миг в уменье лгать
   Из смертных кто-то смог бы с ним сравниться;
   И ложь несложно было б разгадать;
   Ведь и не мог теперь не лгать убийца; -
   Но только вот - в тиши предсмертный крик
   Не прозвучал - и роковым ударом
   Дамасский меч убийцу не настиг, -
   Его ждала совсем иная Кара, -
   Незрим для смертных, он из-за Черты
   Внимал словам - своим же, - и терзался
   Ужасной Болью; На земле ж - "Кто ты,
   Столь жаждущий спастись?" - вопрос раздался...
   "Я тот, кто ныне вами был спасен
   От страшной смерти; Я всего лишь пленник
   И раб Судьбы; Я был бы обречен
   Погибнуть, обвиненный в преступленьях,
   Которых нет ужасней под Луной;
   Но, видит Бог, совсем не я виновен
   В свершенье их... Клянусь своей Душой -
   Нет на руках моих безвинной крови;
   И все же нет, увы, пути назад; -
   Мне жизни нет средь тех, кем был я предан;
   Увы, в своих глубинах мрачный Ад
   Великой упивается Победой...".
   За словом - слово - вновь убийца лгал,
   А те, кто был вокруг, ему внимали;
   Лишь одного, безумец, он не знал, -
   Ад рядом был - Незримый, но реальный...
   И Скорбный Дух, и Мрачный Сын Зари
   Лжи, истинно безмерной ужасались;
   Не скоро Люцифер заговорил,
   Забыв свой смех, не в силах скрыть Печали:
   "Внемли Мне, Червь! Воистину, не нов
   Сей грех, ведь так легко играть словами;
   И вот уж Правды нет в потоке слов,
   А только Ложь клянется Небесами
   В том, что не лжет; Несложно угадать
   В словах обман, но все же, как ни странно,
   Для смертных - Правду страшную принять
   Сложнее, чем поверить Лжи туманной.
   К любому сердцу лжец отыщет путь,
   И нужную струну в Душе затронет;
   Что ж Правда? Навсегда о ней забудь, -
   В обличье Правды - Ложь, увы, на троне...
   Но есть Возмездье! Волею Небес
   Вовек не ступит лжец в Обитель Рая, -
   Он до конца времен пребудет - здесь,
   Свершенный Грех Страданьем искупая.
   Да будет так! Вкушай же эту боль,
   Но знай - она - лишь только смутный образ
   Того, что ждет тебя... И жребий твой -
   Идти вперед - Путями дел недобрых...
   Вот и теперь - ты не жалеешь слов,
   Чтоб жизнь спасти, и в верности клянешься
   Другим, кто также сеет только Зло;
   Ты выживешь средь них, но не спасешься;
   И лишь Дорогой Мрака ты пройдешь;
   Сколь многих на земле лишишь Покоя,
   Сколь многим ты Погибель принесешь! -
   О них скорблю Я... Ты же - недостоин
   И капли состраданья... Так вкушай
   Страдание -и помни, что навечно,
   Презренный Червь, тебя отринул Рай,
   И Наказанье будет Бесконечным;
   А Я - пребуду рядом, чтоб не смел,
   Безумец, ты отвесть со стоном взора
   От Зрелища своих ужасных дел; -
   Свершится Исполненье Приговора!
   И знай - Я Вездесущ, (38) и потому
   Я и на миг тебя не позабуду!
   Ты сам, Презренный Червь, шагнул во Тьму, -
   Иного нет Пути тебе отсюда,
   Чем Искупленье... Чистый Свет Небес
   Там, на Земле, узреть не смог ты прежде, -
   Ты выбрал Ночь; - и потому, Глупец,
   Страдай; Да будет Боль Твоя Безбрежной!".
   И Дух страдал... Казалось, Свод Небес
   Обрушился, и Тяжестью Великой
   Ему на плечи давит; И исчез
   Весь мир вокруг... Страдалец даже криком
   Не мог ответить Боли... Он страдал; -
   Чтоб описать такую Боль, едва ли
   Великий средь Поэтов отыскал
   Слова; - все Звезды Неба обжигали
   Огнем того, который призывал
   В Свидетели Всевышнего, но лгали
   Его слова; Теперь же - Лжец страдал,
   И Гневом Взоры Ангелов пылали.
   Но знал он сам, что праведен Их Гнев;
   И Боль была воистину Безмерна;
   ...Весь мир исчез; Он слышал только Смех, -
   Все тот же Смех Ужасный Люцифера...
   И так минули многие века -
   О, Небеса! Страдалец Был не в силах
   Число их счесть; Терзался он, пока
   Боль, наконец, его не отпустила;
   Не пали и на миг Оковы Зла -
   "На Избавленье позабудь Надежды" -
   Рек Люцифер; - и Боль не умерла,
   Но притупилась только, как и прежде...
   Едва лишь Боль утихла, Сын Зари,
   Светлейший Ангел, изгнанный из Рая
   За Грех Гордыни, вновь заговорил,
   Страданье Черным Сердцем предвкушая:
   "Внемли теперь, как прежде Мне внимал,
   Когда своими страшными делами
   Там, на Земле, ты Зло преумножал;
   И знай: как ты, поклявшись Небесами,
   Я - не солгу; - та боль, что испытал
   Ты ныне здесь - лишь Тень от Истой Боли;
   Ты Черной Ложью жизнь свою спасал,
   И спас ее - тогда; Теперь - не волен
   Ты избежать, Безумец, Мук Души
   Во Искупленье всех Грехов Ужасных;
   Ты лгал; Так знай, что в каждом слове Лжи
   Таился Грех иной, безмерно тяжкий; -
   Ведь каждым словом ты обрек на смерть
   Невинного пред Богом человека;
   И се - страдать ты обречен теперь, -
   Не удостоит Бог Своим ответом
   Твои мольбы... Вовеки не найдешь,
   Глупец, ты столь желанного Спасенья;
   Но через Боль ты до конца пройдешь
   Свой долгий путь Дорогой Искупленья!
   Да будет так! Все прочее - лишь дым;
   Твоя мечта вовек не воплотится;
   Одна лишь Боль реальна... Так летим!
   Летим туда, где скоро Зло свершится!
   Так сделай шаг - и все поймешь ты сам!
   Летим! Да будет Боль твоя Безбрежной!".
   Знал Скорбный Дух, и знали Небеса, -
   Не лгал Страдальцу Люцифер Мятежный...
   А Дух - молчал... Что мог он отвечать,
   Когда напрасны - и мольбы, и споры?
   И вот, бессилен, мог он только ждать
   Страданья, и Свершенья Приговора...
   И было так - по слову Сатаны
   Явился, столь же Грозен, как и прежде,
   Ужасный Вихрь из Бездны - Сердца Тьмы,
   И Скорбный Дух, и Сын Зари Мятежный
   В Его объятьях оказались вновь;
   И если б тот, кто не сошел в могилу,
   Мог это видеть, - без сомненья, кровь
   От Ужаса б заледенела в жилах...
   Тот Вихрь из Тьмы, что подхватил двоих
   Посланцев Вечной Ночи, в странном танце
   Кружиться начал, увлекая их
   Вслед за Собой сквозь Время и Пространство...
   И так же, как и прежде, - так теперь
   В одном лишь Скорбный Дух не сомневался, -
   Лишь в Боли Страшной... Только Люцифер
   Знал обо всем...И Ангел Тьмы - смеялся...
  
   LXXIV
  
   Итак, вослед Посланцам Вечной Тьмы,
   К Судьбе которых уж давно прикован
   Наш взор, должны отправиться и мы,
   Так будет - через миг; но прежде - снова
   Мы их оставим, чтоб сказать о том,
   Кто лгал - и смерти избежал счастливо, -
   Убийца тем же, прежним шел путем, -
   Для страшных дел Судьба его хранила...
   Он стал теперь одним из беглецов,
   Одним из тех, кто от людей скрывался
   При свете дня; кто, проливая кровь
   В ночном разбое, Жизнью упивался.
   Так рыщет дикий зверь во тьме ночной,
   Когда Луна земной ночи всевластна;
   Восходит Солнце - и, забывшись сном,
   Он снова ждет Пришествия Гекаты. (39)
   И се - беглец, как зверь; Он, затаясь
   Днем солнечным вдали от глаз сторонних,
   Спокойно ждет, пока наступит Час
   Свершенья Зла... Стремительна погоня,
   Но коротка; - лишь миг - и вот удар
   Уж нанесен... - Увы, совсем не зверя,
   Но человека - тяжкая средь Кар
   За это ждет; И все ж - не хочет верить
   В нее живой; А мертвый - рассказать
   О ней, к несчастью, никому не в силах;
   И Дух Бесплотный может лишь страдать;
   Увы, но нет Покоя за могилой...
   Всего лишь через миг вернемся мы,
   Как должно нам, к судьбе Посланцев Ада, -
   Но прежде - мы сказать еще должны
   О месте том, где от ненужных взглядов
   Скрывались те, кто по-другому жить
   Уж не могли, и лишь пролитьем крови
   Стремились на мгновенье утолить
   Кипящую в душе и в сердце Злобу...
  
   LXXV
  
   Итак, они таились от людей
   В местах таких, куда боялся взором
   Проникнуть смертный, ибо было здесь
   Ущелье то, что называли Черным;
   В нем замок был, который много лет
   Лишь страх внушал всем жителям селений
   В округе... В старом замке этом - Смерть
   Жила, - и в этом не было сомнений
   Ни у кого из тех, кто обходил
   За мили этот замок стороною;
   Воистину, для смертных страшен был
   Его удел; И мыслимо ль иное?
   Кто б усомнился, что царила Тьма
   Меж этих древних стен, во всем Ужасном
   Величии своем, когда - Чума
   Сгубила замок, некогда прекрасный?
   И Ангел Смерти правил здесь свой Бал,
   Невыразимо Страшный и Жестокий;
   И пусть теперь никто уже не знал,
   Когда, - но разве даты или сроки
   Важны? О, нет! Для смертных важен Страх
   Перед Врагом, увы, Неодолимым;
   Все те, кто умер, обратились в прах;
   Во множестве своем неисчислимом
   Могли б пройти века - иль десять лет,
   Но разве б эти годы изменили
   Людей? Они вдали от этих мест,
   Как прежде, так и ныне, проходили,
   По0прежнему страшась увидеть лик
   Неотвратимой и Ужасной Смерти;
   Но тот - безумен, кто осудит их
   За этот страх... Что смог бы он ответить,
   Когда б сумел услышать голоса
   Всех тех, кого, увы, Чума сразила?
   Он, осудивший, неужели б сам
   Решился, смерть приняв, сойти в могилу?
   И потому - судить не станем мы;
   (Не осудив, не будем и судимы); -
   Лишь скажем - замок был во Власти Тьмы,
   И Страх пред Нею был неодолимым...
   И только тот, кто Вечный Страх забыл
   Для Вечной Тьмы, кто обречен таиться
   От глаз людских при свете Солнца был,
   Тот - только здесь - надежно мог укрыться...
   И те, кто от зловещих этих мест
   Бежали в истом страхе, опасаясь
   Расстаться с жизнью, были правы - Смерть
   Таилась здесь; но только смерть иная
   Ждала б того, кто, страхи позабыв,
   Приблизился бы к замку; - он едва ли
   Вернуться б смог домой; и здесь погиб
   Не от Чумы - от смертоносной стали; -
   Покинул Ангел Смерти этот край; -
   На черных крыльях Он давно умчался;
   И тех, кого забрал Он, принял Рай,
   Но Ад ждал тех, кто здесь еще остался...
   Что говорить, коль ясно и без слов, -
   Возмездья избежать - никто не волен; -
   Скрывались здесь две сотни беглецов,
   Но все ж их ждали Океаны Боли...
   Так будет - там, за Гранью... Но пока
   Они, как прежде, шли Путем Ужасным, -
   Путем, что указала им Рука,
   Которой Зло Вселенское подвластно; -
   Вперед их вел Коварный Люцифер,
   Но Он же и Отмщенье им пророчил;
   ...Они таились, как таится зверь,
   При свете дня... И Зло вершилось Ночью...
  
   LXXVI
  
   Так шли их дни и ночи... Днем они
   Скрывались, опасаясь даже тени;
   Ночная ж тьма вперед манила их
   Дорогою ужасных преступлений...
   И в эти ночи был средь них и тот,
   Кто был спасен от страшной смерти ложью,
   Себе не знавшей равной - и живет
   Лишь для того, чтоб Зло вокруг умножить;
   Ад ждет его... И мог он угадать
   В Судьбе своей - лишь это; Но не можем
   Незримое мы видеть; и узнать
   Не мог злодей, что Боль - свою - умножит
   Деяньями своими... За спиной
   Его - стоял, незримый, но реальный,
   Страдалец - тот, ведомый Сатаной
   От Боли к Искупленью Дух Печальный...
   Был сей Скорбец с ним рядом - каждый миг; -
   Хвала Тебе, о, Господи, что смертный
   Вовеки не услышит страшный крик -
   В нем - все Страданье Жертвы Люцифера...
   И Дух кричал, когда творилось Зло
   В земной ночи, - и Боль его терзала; -
   Ее ли словом выразить? Всех слов,
   Что суть в подлунном мире, будет мало...
   Но все ж Страдалец знал, что эта Боль -
   Ничто пред Болью новой, Неизбежной,
   Как Мщение за Грех; И се - Король
   Извечной Ночи, Сын Зари Мятежный,
   Вещал, смеясь: "Внемли! Еще пока,
   Хоть битва с новой закипает силой,
   И крови алчешь ты, твоя рука
   Доныне никого не поразила,
   И не сразит - сегодня... О, поверь,
   Я не солгу, как не солгал и прежде, -
   Твой Час, глупец, наступит не теперь,
   Но все же Он настанет неизбежно -
   Великий Час Свершения Греха,
   А там, где Грех, там с Ним и Воздаянье, -
   Так суждено... Так будет! Но пока -
   Узри ж Причину своего Страданья; -
   Там, под Луной, глупец, ты выбрал Тьму,
   Но ныне, Чист Душою, Ты страдаешь,
   Терзаясь Болью, - только потому,
   Что Зла Триумф повсюду созерцаешь;
   И пусть твой меч вокруг не сеет Смерть
   Сейчас, но вскоре - станет; Смерть Судьбою
   Твоей давно уж стала... О, поверь,
   Ты этот мир еще наполнишь Болью;
   Но Мраку непричастен будешь - здесь; -
   И грозный звон дамасской славной стали
   Еще умножит, Волею Небес,
   О, Червь, твои Страданья и Печали;
   В твоей руке, в чужой ли будет меч, -
   Не так уж важно; Даже созерцая
   Вокруг себя Мучения и Смерть,
   Страдать ты будешь, вновь и вновь терзаясь
   Ужасной Болью, также как теперь,
   И от Нее не будет Избавленья
   В веках, и дольше, - в Вечности, поверь, -
   Доколе не свершится Искупленье!".
   И Дух молчал... Что мог ответить он?
   Что изменить его слова смогли бы?
   Ему теперь остался только стон, -
   Ведь Наказанье было Справедливым...
   ...И было так - едва лишь стихла Боль
   Та, что была воистину Безбрежной, -
   Не спорить с Неизбежною Судьбой
   Его призвал Владыка Тьмы Мятежный; -
   Он Звал со смехом: "Нам пора лететь
   Туда, где ждут, - не ведай в том сомненья, -
   Пролитье крови, Ужас, Боль и Смерть;
   Летим, - и да свершится Искупленье!"...
   И снова Грозный Вихрь, что закружил,
   Как будто в танце, двух Посланцев Ночи,
   Тому Страдальцу, что лишился сил,
   Одну лишь Боль Ужасную пророчил;
   Увы, иного не было пути; -
   Ужасен Грех, - и, значит, Воздаянье -
   Под стать ему; и должен Дух пройти
   По всем Дорогам Скорби и Терзаний...
   Увы, но он во Власти Вечной Тьмы;
   И если нас Судьба его тревожит,
   Весь Путь, до Искупления, должны
   Вослед ему и мы проделать тоже...
  
   LXXVII
  
   Итак, явился снова в мир людей
   Печальный Дух, ведомый Люцифером,
   Чтоб снова Болью искупить своей
   Свершенный Грех... При жизни - только Верой
   Он мог спастись; Но Путь избрал иной,
   И устремился сердцем к Темной Дали;
   И се - теперь, вослед за Сатаной,
   Идет Дорогой Скорби и Печали...
   ...Он сделал новый шаг - и вот, стоял
   В одной из комнат замка, что безлюден
   Был так давно, и смертному внушал
   Страх, столь великий, что едва ль не чудом
   Явленье человека стало б здесь;
   И только те, кто от людей скрывались,
   Для Вечной Тьмы забывши Свет Небес,
   Могли таиться здесь, не опасаясь
   За жизнь свою... Хотя едва ль назвать
   Возможно Жизнью их существованье; -
   Как Духов Зла Бесчисленная Рать,
   Они повсюду сеяли Страданье...
   Но Воздаянье - есть; и потому
   Печальный Дух, незрим для смертных взоров,
   Великому Злодейству Своему,
   Увы, узнает Цену, - слишком скоро.
   Пока ж - владыка Демонов, Химер,
   И прочих всех, кто Вечной Тьме подвластен, -
   Мятежный Сын Авроры (40) Люцифер
   Взывает вновь: "Узри свой Грех, Несчастный!
   Внемли Ему - и всей Душой страдай, -
   Из множества путей, что во Вселенной
   Огромной есть, ты выбрал - свой, и Рай
   Тебя навек отринул, Червь Презренный; -
   Но только лишь Страданий полон Мрак,
   В Нем нет, к несчастью, ничего иного; -
   Познай же Боль, Глупец! Да будет так!" -
   И Сатанинский Смех раздался снова...
   И Дух страдал, взирая на людей,
   Которых и людьми едва ли было
   Назвать возможно; и в Судьбе своей
   Он ничего был изменить не в силах.
   Его Судьба вершилась в этот миг -
   И к Жизни Прежней не было возврата, -
   Ведь, согрешив, для Рая он погиб,
   И шел вперед, увы, Дорогой Ада...
   LXXVIII
  
   Итак, с тоской и скорбью Дух внимал
   Своей Судьбе; Как жаль! В минуты эти
   Сам Ангел Тьмы безжалостно сплетал
   Прочнейшие средь всех на свете Сети; -
   Им Имя - Грех; Вселенский механизм
   Уже запущен - все мольбы напрасны;
   Печальный Дух, тревогою томим,
   Свершений ждал Великих и Ужасных...
   Что ж видел он? То был огромный Зал,
   Который в дни ушедшие немало
   Пиров и празднеств шумных повидал, -
   Доколе Смерть Владычицей не стала
   Средь этих стен; И слышали они
   И детский смех, и песни менестрелей, -
   Владыку сих земель в былые дни
   Они не раз за подвиги воспели;
   Но было так - в один из летних дней,
   Нежданная, незримая, проникла
   В сей замок гостья, коей нет страшней, -
   Здесь все она навеки изменила. -
   Исчезло все; - Во власти тишины
   Старинный замок пребывал веками;
   Но время шло... И ныне - здесь слышны
   Такие речи, от которых камень
   Мог содрогнуться, если б задрожать
   Он волен был... Мы тайны не откроем -
   Таким речам был обречен внимать
   Посланец Ада - тот, что Чист Душою...
   И Дух Печальный Ужасом объят,
   А Скорбь его границ себе не знает;
   Но эти речи он вести был рад
   Тогда, при жизни, - и теперь страдает...
   А за столом средь зала в этот миг
   Вполголоса вели беседу двое, -
   Он сам, и тот, кто мог его убить,
   Но жизнь лжецу оставил. И лихое
   Злодейство снова вспомнили они,
   То, что недавно так, в ночи беззвездной
   Свершили вместе; и смешны для них
   Страданья были жертв... Но вдруг серьезен
   Стал юноша, что весел был... Тотчас
   Все в облике его переменилось;
   Другой спросил: "Ужель твой пыл угас,
   И говорить ты более не в силах?".
   "О, нет! Поверь, всего на краткий миг
   Умчалась мысль в таинственные дали, -
   Лишь на мгновенье я увидел лик
   Того, кто виноват в моих печалях...".
   "О чем тебе печалиться, скажи? -
   Недавно дважды ты избегнул смерти; -
   Ужель, ответь, сама возможность жить
   Наполнить счастьем неспособна сердце?".
   "Ты прав во всем! Я счастлив тем, что жив,
   Но Память, - Злобный Призрак, - возвращает
   Меня порою к счастью дней былых,
   И об ушедшем мне напоминает;
   И я скорблю о том, чего вернуть,
   Увы, нельзя... К несчастью, не обманешь
   Судьбу... Я счастлив свой продолжить Путь,
   Но все ж - воспоминанья Душу ранят!".
   "Ты говорил, что видел лик того,
   Кто лишь один во всех твоих виновен
   Несчастьях?". "Да! И волею его
   Я обвинен, увы, в пролитье крови,
   Которого, клянусь, не совершал;
   В тот миг, когда мы встретились впервые,
   Поверь, тебе я в этом не солгал!";
   "Так иль не так, теперь дела лихие
   Содеял ты; и - об руку со мной;
   Но кто был тот, тебя оклеветавший? -
   Открытый ли и явный недруг твой,
   Иль, может, друг, доверие предавший?".
   "Сколь все страшнее! Ты моим словам
   Сейчас, увы, возможно, не поверишь,
   Как я не верил собственным глазам;
   Но знай - иною мерой я измерил
   Предательство..."; "Так кто ж он, наконец?".
   "Я был бы счастлив не давать ответа, -
   Столь страшен он... О, Небо! Мой отец,
   Увы, меня обрек на участь эту...".
   ...Едва изрек он это, в тот же миг
   Раздался крик, для смертного неслышный; -
   Вновь через Боль Страдалец-Дух постиг
   Всю Силу Ада... Господи Всевышний! -
   Какая Боль! Казалось, все вокруг,
   Все, что ни есть в огромной сей Вселенной, -
   В Огонь Палящий обратилось вдруг
   Лишь для того, чтоб были неизменны
   Его Мученья... Жар свой устремив
   Весь, без остатка, на того, который,
   Увы, для Рая Светлого погиб,
   И, Чист Душой, страдает в Бездне Черной;
   Огонь не знал пощады - ни на миг; -
   И лишь пылал, вновь силу обретая
   В себе самом... И вот уже затих
   Ужасный крик; Лишь стоном отвечает
   Дух Обреченный Боли Неземной; -
   Вновь Небеса он молит о Спасенье, -
   В ответ же - Тот, Кто правит Вечной Тьмой,
   Вещает вновь: "Дорога Искупленья
   Трудна безмерно; но Путей иных
   Вовеки нет для тех, кто, презирая
   Законы Неба, выбрали - Моих
   Собратьев Путь; Теперь они страдают;
   И будет так - до Тех Великих Дней,
   Когда промчатся Всадники (41) по свету;
   До той поры - во Власти ты Моей; -
   Ты согрешил; - прими ж Страданье это!"...
   ...Прошли, должно быть, годы иль века,
   Иль миллионы лет Мучений Страшных
   В оковах Боли без Границ - пока
   Огонь, Страдальца Скорбного терзавший,
   Утих, но только все же не угас;
   Так тлеют угли, ожидая часа,
   Когда сумеют, к Жизни возродясь,
   Вновь стать Огнем... И этот Час Ужасный
   Наступит, без сомненья... Но утих
   Огонь сейчас, чтоб снова Силам Ада
   Служить затем... Но даже этот миг
   Покоя как желанную награду
   Воспринял Дух... Он вновь молиться мог, -
   И за единый миг, в который дарит
   От Боли отдых Милосердный Бог,
   Он был безмерно Небу благодарен...
   И долго, долго он еще хранил
   Молчанье, и на миг боясь нарушить
   Покоя Негу... Но заговорил,
   Когда сомненья обуяли Душу:
   "Ты, Люцифер, о, Истязатель мой!
   Ответь во Имя Неба, заклинаю! -
   Воистину, и прежде знал я Боль,
   Но все ж ответь, - за что мне Боль - Такая? -
   Я лгал и прежде - даже Небеса
   Я призывал в свидетели; В Великой
   Погрязнув Лжи, я жизнь свою спасал,
   И Боль за этот Грех меня постигла;
   Так было... Пусть! Но почему теперь
   Страдания стократ сильнее стали?";
   И дал ответ Владыка Мрачных Сфер,
   А Дух внимал - и множились Печали:
   "Презренный Червь! Воистину смешно
   Мне то, что сам ответа ты не властен
   Найти на свой вопрос - столь прост он; Но,
   Коль ты спросил, - услышь Меня, Несчастный!
   О, да, ты лгал, в свидетели себе
   Всевышнего бездумно призывая,
   За это болью воздалось тебе;
   Но ныне - Грех иной, и боль иная...
   Ты вызвал прежде Гнев Небесных Сил,
   Но смертные слабы, - и быстротечен
   Тот Гнев; Всевышний с Ноем заключил
   В былые дни Завет, который - Вечен... (42)
   И с той поры - и в Ярости Своей
   Он к вам снисходит, сострадая сердцем
   Всегда, везде, - мучениям людей, -
   И даже боли той, которой смертный
   Воистину, достоин; Даже здесь,
   Где Дух Бессмертный уж не скован плотью,
   Он внемлет вам, Великий Царь Небес,
   И Гнев Его в Небытие уходит;
   Ты для Него - всего лишь человек, -
   Он участью твоей обеспокоен, -
   Живой иль мертвый, - для Него навек
   Ты слаб, и, значит, жалости достоин.
   Иначе с Нами, коих Он создал
   Бессмертными; увы, но Мы бессмертны; -
   Все те, кто, согрешив со Мною, пал,
   Господень Гнев Иной измерят Мерой...
   Но что теперь об этом говорить,
   Когда слова - лишь только Боль умножат;
   И пусть ты слаб, но все же - искупить
   Свершенный Грех и ты страданьем должен;
   Да будет так! И ныне - боль сильней,
   Чем прежняя... Так должно; - Прежней Ложью
   Ты жизнь спасал, хотя семи смертей
   Воистину, достоин был; и все же
   Лгал - во Спасенье; Ныне ж совершил
   Ты Грех иной; Ужасен Он безмерно, -
   Невинного, солгав, оговорил,
   И - своего отца; О, ты, Презренный
   Вовеки Червь, ты, Грешный Сын Земли,
   Да будет так! Страдай же и терзайся;
   С Великим ныне Ужасом внемли
   Своим словам, глупец; Томись и кайся...
   Да будет Боль, которую, поверь,
   Ты заслужил; и знай, что Избавленья
   Ты, Падший, недостоин, - ни теперь,
   Ни в день и час иной - до Искупленья...".
   Князь Тьмы умолк; И что мог возразить
   Печальный Дух словам Его ужасным?
   Свершенного, увы, не изменить, -
   Его Судьбы Владыкою Всевластным
   Был Люцифер, - и прежде, на Земле,
   И ныне - здесь, где тяжкие страданья
   Вкушает он за то, что жил - во Зле;
   И значит, по заслугам Воздаянье;
   И, зная это, что он мог сказать?
   Одно ему осталось - обреченно,
   В предчувствии Страдания, внимать
   Своей же лжи, когда-то изреченной...
   А смертный лжец? Когда б он мог узнать,
   Какою Болью отозваться Слово
   Способно - за Чертой! Но нет! И лгать
   В своем безумье продолжал он, снова
   Предпочитая страшной Правде Ложь,
   В ужасном обвиняя преступленье, -
   В предательстве - отца; Красивых слов
   Он не жалел; И даром убежденья
   Владел прекрасно; Он бесстыдно лгал,
   И даже слова правды не намерен
   Он был изречь; но все ж - его словам,
   Увы, все больше собеседник верил...
   На горе смертным, Черный Лжец вещал:
   "В тот скорбный день, в который возвратиться
   Я б и на краткий миг не пожелал,
   Погиб мой брат, сражен рукой убийцы.
   Случилось так - я слышал брата крик
   И поспешил к нему, но кто сравнится
   Со Смертью в быстроте! И лишь на миг
   В окне раскрытом силуэт убийцы
   Увидел я; К прыжку он был готов;
   Но о злодее я забыл, в надежде,
   Что жив мой брат... Из страшной раны кровь
   Лилась рекой... И вот, мои одежды,
   Да и лицо - в крови; Уже беда
   Великая свершилась... Тщетно стона
   Я ждал, - мой брат был мертв... И лишь тогда
   Я за убийцей бросился в погоню...
   И никому ни слова не успел
   Тогда сказать я, - каждое мгновенье
   Решало - все... Мой конь вперед летел
   Как ветер... Но, к несчастью, преступленье
   Убийце снова совершить помог,
   Должно быть, Дьявол Сам... Святое Небо!
   Я опоздал, - и защитить не смог
   Прекрасную от страшной смерти Деву
   Ту, что любила брата моего,
   И коей он был беззаветно предан;
   Быть может, на мгновение всего
   Я опоздал, - но вот уже Победу
   Торжествовал, должно быть, Сатана -
   Владыка Грозный Той Великой Силы,
   Что Тьмой зовется, - ведь сошла она
   В могилу вслед за тем, кого любила...
   А я - лишь только мчаться мог вперед,
   Отчаянно спеша, стремясь настигнуть
   Того, кто вел смертям кровавый счет, -
   Сразить его, а может быть, - погибнуть...
   Свершить сего мне было не дано, -
   Мои мольбы остались без ответа, -
   Глаз не сомкнув, в погоне я всю ночь
   Провел, но все ж - и к новому рассвету,
   Увы, своей я цели не достиг, -
   К несчастию, угодно было Аду,
   Чтоб утренней порой меня настиг
   Мой собственный отец; и вот, с отрядом,
   Когда скакун мой выбился из сил,
   Уставши от погони безнадежной,
   Явился он; и, окружив, пленил,
   Не мне поверив, - крови на одеждах...
   И десять бесконечно долгих дней
   В темнице замка я провел как пленник;
   Увы, отец мой к участи моей
   Был безучастен, даже на мгновенье
   Ничтожное не усомнившись в том,
   Что я своей безжалостной рукою
   Сразил родного брата; А потом
   Шесть конвоиров прибыли за мною...
   Я вместе с ними принужден был в путь
   Отправиться, увы, - в столицу графства,
   Где оправдал меня едва ли б суд;
   И смерти был бы предан я ужасной,
   Клянусь, безвинно; Но мои мольбы
   Услышал Сам Всевышний, без сомненья, -
   И на моем пути явились вы,
   Как Ангелы, несущие Спасенье...
   И лишь одно печалит - нет пути
   Теперь назад, - для мира я - убийца;
   Все то, что мог я в жизни обрести, -
   Мечтой осталось; и не возвратится
   Ушедшее; - Богатство, Слава, Честь -
   Утрачены навек; Мне только ночи
   Остались, как и вам; - они лишь - есть,
   Но подло червь сомненья Душу точит;
   И, - правды не сокрыть, - живет во мне
   С тех пор, увы, порой овладевая
   Душой моей и сердцем, Черный Гнев,
   И своего отца я презираю...".
   "Ты жаждешь Мести Праведной?". "О, да!
   Я не Господь, и все простить не в силах;
   Ведь смерти мой отец меня предал, -
   Я только чудом не сошел в могилу;
   Так кто Убийца Черный? Разве я,
   Кто все утратил, и страдал безвинно,
   Иль он, который обвинил меня
   В Свершениях Ужасных; Что причиной
   Вполне достойной стало для того,
   Чтоб и на миг не ведал он сомненья
   В том, что творил, - для Бога одного
   Ответ - не тайна... Подарить Прощенье
   Предавшему, - увы, не властен - я,
   Забыть - не в силах поруганья Чести;
   К несчастью, это так - Душа моя
   Скорбит и жаждет Справедливой Мести...
   И я прошу - лишь только об одном
   Того, кто мог убить, но все ж Спасенье
   Мне даровал; Прошу, будь там, со мной,
   Когда пробьет Великий Час Отмщенья!"...
   ...И Дух Печальный с ужасом внимал
   Великой Лжи... И лишь теперь он ясно
   Сумел увидеть все, и осознал,
   Что Час грядет, воистину, Ужасный,
   Когда рекой польется снова кровь
   Невинная, и будет он виновен
   В ее пролитье... И настигнут вновь
   Его Страданья, коих даже словом
   Вовек никто не сможет описать, -
   И это изменить никто не в силах; -
   В глубокой Скорби мог он лишь внимать
   Тому, что прежде с ним происходило...
   ...Судьба сжимала все плотней кольцо; -
   Никто из смертных не был столь могучим,
   Чтоб Року помешать; и над отцом
   Его, - в тот самый миг, - сгущались тучи
   Незримые... И Грозный Люцифер
   Хранил молчанье, - ведь излишни были
   Слова любые... Понял все теперь
   Страдалец-Дух; но был, увы, бессилен...
   А на Земле в ответ его словам
   Изрек беглец: "Правдив ли ты, не знаю, -
   И если лгал ты, то искусно лгал:
   Коль прежде ты еще скользил по краю -
   В тот день, когда ты жизнь свою спасал, -
   То был канат над Пропастью Неверья,
   Но я, тебе поверив, удержал
   Тебя тогда от страшного Паденья;
   Ты ж - Сеть Обмана мог тогда сплетать,
   Да и сейчас, возможно, лжешь, - кто знает? -
   Но если так, то это угадать
   Сложнее - ныне; уж не угрожает
   Тебе ничто - ведь ты - один из нас,
   И каждый здесь Судьбу свою доверил
   Другому; Мы едины; - Коль сейчас
   Ты лгал, то знай, - я этой лжи поверил;
   И если так, то я готов помочь
   Тебе, мой друг, в свершении Отмщенья,
   Но этот путь двоим не превозмочь;
   За всех - принять не в силах я решенья".
   "Но лидер ты средь них, и за тобой
   Они пойдут, не ведая сомнений!".
   "Нет, не теперь, - ведь выбор здесь иной, -
   Из нас кого-то в будущем сраженье
   С врагом опасным ожидает смерть;
   Но только жизнь - единственная ценность,
   Которой мы владеем; и теперь
   Не в силах я одним своим решеньем
   Послать на гибель - каждого - из тех,
   Кто в жизни стал надежной мне опорой;
   Я за себя ответил, - не за всех;
   Уж сумерки за окнами; и скоро
   Здесь будут все... И с ними говорить
   Тогда ты сможешь; Каждый пусть решает,
   Что выбрать, - только сам; Коль убедить
   Ты сможешь их, то, значит, что такая
   Судьба нас ждет; Я буду рад вести
   Нас всех путем, указанным тобою,
   Чтоб там с врагом оружие скрестить
   В сраженье честном, - не в ночном разбое,
   Что был моим уделом много лет, -
   За эти годы - в первый раз, быть может,
   Мой меч не Зло умножит на Земле,
   Но Делу Справедливости поможет
   Свершиться, - если ты сейчас не лгал,
   А если лгал, - не мне, поверь, за это
   Тебя судить, - ты сам свой путь избрал;
   Иного я не дам тебе ответа!
   Пусть все теперь решит сама Судьба,
   И то, что предначертано, свершится;
   Я ж дал ответ - и поддержу тебя
   Во всем, будь то Отмщенье, иль убийство...".
   ...И Скорбный Дух, и Грозный Сын Зари
   В молчанье тяжком сим словам внимали;
   Не скоро Люцифер заговорил; -
   Владыка Ада был своей печали
   Не в силах скрыть; Была Его Душа
   Когда-то Светлой, и Греха не знавшей,
   Пока в Гордыне Он не сделал Шаг
   Во Тьму; И вот, Денница, Ангел Падший
   Заговорил; В словах Его была
   Такая Скорбь, которой во Вселенной
   Никто не знал, и лишь Вершитель Зла
   Один - терзался Ею неизменно:
   "Ты слышал все... Что чувствуешь сейчас
   Ты, тот, кто лгал, не ведая сомнений?
   Навеки Свет в Душе твоей угас;
   Ты выбрал Путь Греха и Преступлений
   Бесчисленных... Ты смерть несешь одним, -
   Страданья их границ себе не знают;
   Но Худшее - ты принесешь другим,
   Которых с новой силой увлекаешь
   На Путь Порока... И тебе в ответ
   Слова - такие... Слыша их, ты внял ли
   Их смыслу затаенному? О, нет!
   Внемли ж теперь; И пусть Сосуд Печалей
   Наполнится до края... В них другой
   Тебе подобный, прежде без сомненья
   Творивший Зло, идущий вслед за Мной,
   Печалится теперь, и с сожаленьем
   Он вспоминает свой Ужасный Путь
   И сознает, что мертв для Царства Света,
   Но он бессилен прошлое вернуть;
   Воистину, Мне так знакомо это!
   И Я скорблю об участи его,
   О том, что, как и ты, он Аду предан,
   Но все же Кара та, что ждет его
   Была б ужасней, если бы ответа
   Такого - он не дал тебе сейчас;
   И им одним от многих лет Страданья
   Здесь, в Царствии Моем, себя он спас; -
   Миг Избавленья для него настанет
   Быстрее потому, что ныне здесь
   Он жаждал не Греха, не Преступленья,
   Но лишь в согласье с Волею Небес
   Он жаждал Справедливого Отмщенья;
   И мыслил он, что покарает - Зло;
   Но знать - не мог он, даже сомневаясь
   В твоих словах, что в них - одна лишь Ложь,
   Которая в убийство превращает
   Отмщение; Он мог предполагать,
   Но знать - не мог, предпочитая верить
   Твоим словам; и, значит, был свершать
   Убийства невиновных - не намерен...
   Нет, вовсе не подобен он Тому,
   Который был Спасен по Слову Агнца, - (43)
   И за Грехи Свершенные ему
   Здесь тяжкими страданьями воздастся;
   И, снова кровь пролив, он вкусит Боль,
   Но эту Боль разделит он с тобою;
   Се справедливо - ведь его рукой
   Теперь уже твоя владеет Воля!
   И каждый нанесенный им удар
   Да отзовется болью нестерпимой, -
   Твоею болью; Тяжкою средь Кар
   Ты примешь, и Отмщенье справедливо; -
   Да будет так! Свершится Правый Суд
   По Воле Неба, ибо Преступленья
   Твои ужасны; и идти зовут
   Тебя вперед Дорогой Искупленья.
   Все те, кто пал когда-то на Земле;
   И ныне здесь, в Чертогах Люцифера,
   За то, что жил в былые дни во Зле,
   Ты примешь Боль, не знающую Меры;
   Смирись с Судьбой! Иного нет Пути, -
   Лишь через Боль ты сможешь Возродиться
   Для Жизни Вечной... Так летим, летим
   Туда, где Зло Великое свершится!
   Летим - туда, где вновь прольется кровь! -
   За эту кровь Жестокую Награду
   Ты заслужил!"... И Вихрь явился вновь
   Из Сердца Тьмы... Двоих Посланцев Ада
   Он подхватил; И Дух, и Сатана
   Помчались через Время и Пространство;
   В скитаньях этих Вечна - Боль одна,
   Лишь Ей, увы, знакомо Постоянство;
   ...Страданиям навстречу Дух летел; -
   Сколь счастлив был бы он, расправив крылья,
   Взмыть к Небесам! Но нет! Иной удел
   Ему сужден... И был Скорбец бессилен...
  
   LXXIX
  
   Прошел один лишь быстротечный миг;
   Посланцы Вечной Ночи оказались,
   Когда назад во Тьму Ужасный Вихрь
   Умчался, снова в том же самом Зале;
   Здесь было все, как прежде... Лишь одно
   За час, иль два, быть может, изменилось, -
   И за окном теперь царила Ночь, -
   Мир до зари Геката покорила,
   И свет далеких звезд не проникал,
   К Земле, не смея ныне биться с Мраком;
   Час беглецов, воистину, настал,
   Но все они, - о, Небо! - были в замке...
   ...И те, кого увидеть не дано
   Живущим под Луною, созерцали
   Все то, что было здесь... Объятый сном,
   Затих весь мир... Но видел Дух Печальный, -
   Не для добра забыто было зло,
   Но только лишь для больших злодеяний; -
   Он был бы счастлив этих страшных слов
   Вовек не слышать; Тяжкие страданья
   Они ему сулили впереди; -
   Он чувствовал, - когда бы был он смертным -
   И слышал речи эти, то в груди
   От ужаса б остановилось сердце;
   Но все ж Страдалец и другое знал, -
   Он сам речами этими когда-то
   К свершенью дел бесчестных призывал,
   И се - пришел Великий Час Расплаты...
   Итак, терзаем Болью и томим
   Печалью, что воистину Безбрежна,
   Он с ужасом внимал словам - своим;
   Забыл свой смех и Сын Зари Мятежный...
   ...Убийца ж говорил... О, как слова
   Искусно Зло Великое находит!
   Он под свои знамена призывал
   Одних - маня мечтою о свободе,
   Что после битвы ожидает их
   В краях чужих, где их никто не знает;
   Добыча же - забвенье дел лихих
   Решившимся - навеки обещает;
   В других же - Алчность Черную будил
   Словами о богатстве, что отныне
   Ему - не нужно; Лишь хватило б сил
   В бою - тогда Успех пребудет с ними.
   Прельщал он третьих, не жалея слов
   Во убежденье, самой Черной Ложью; -
   И вот, - к рассвету каждый был готов
   Пойти за ним, чтоб в мире Зло умножить.
   И радостью наполнились сердца,
   Уверенно, как в дни былые, стали
   Звучать теперь у многих голоса; -
   Ведь не разбой, но Битву предвкушали
   Они сейчас; В них снова Дух Войны
   Заговорил Владыкою Всевластным...
   Лишь тот, кто одесную Сатаны
   Стоял, терзался Мукою Ужасной...
   Но Горний Мир увидеть не дано
   Живущим на Земле... Пусть были рядом
   Князь Тьмы и Дух - всего лишь за спиной,
   Но для людских они незримы взглядов.
   И вот страдает Чистая Душа,
   Владычеству покорна Люцифера,
   И сколь для нас мгновения спешат,
   Столь для Страдальца долог миг безмерно; -
   Минут, часов, тысячелетий - нет,
   Есть только Вечность; в ней Себе предела
   Не знает - Боль... И всем мольбам в ответ
   Лишь вновь пронзают Разум Боли стрелы,
   Чтоб жечь его огнем... Но нет Черты
   Безумья, за которой бы сокрыться
   Страдалец мог от Муки... Миг застыл
   В безвременье, чтоб в Вечность превратиться...
   Был кораблю подобен Скорбный Дух,
   Что сбился с курса в Океане Боли;
   Он слышать мог один лишь только звук -
   Смех Сатаны, Чьей был покорен Воле
   Теперь, в Его владеньях, и - тогда,
   Когда в земной ночи, лелея Злобу,
   Был рад тому, что страшная беда
   Грозит отцу и замку родовому...
   Но если бы в ту ночь, хотя б на миг
   Увидеть смог Сокрытое от Взора, -
   Воистину, и Сатанинский Лик
   Не усмирил бы в сердце Злобы Черной; -
   Он добровольно этот Путь избрал,
   Сам пожелал навек избегнуть Рая; -
   И потому Печальный Дух страдал,
   Свой Грех Ужасной Болью искупая...
   Но все же минул Миг, что Вечен был,
   (А может, все же Вечность?). Только прежней
   Лишилась Силы Боль... И возгласил
   Владыка Ада, Сын Зари Мятежный:
   "Ты видел все! Теперь - летим со Мной
   Туда, где станет Ночь еще темнее;
   Туда, где новый Грех свершен тобой,
   Которого не отыскать Страшнее;
   Летим! Там будет Битва, в Коей Смерть
   Великую отпразднует Победу;
   Приговорен невинный умереть;
   Увы, не ты; Ты ж снова будешь беды
   Повсюду сеять на Пути Земном,
   Чтоб их число умножить беспримерно;
   Так суждено; Теперь - летим со Мной
   Туда, где будет боль твоя Безмерной;
   Но Грех свершен... А значит, не спастись
   И от Возмездья - таково Решенье
   Царя Небес Всевышнего! Летим
   Туда, где Боль пророчит Искупленье!".
   ...Князь Тьмы умолк... И в этот самый миг
   Из Сердца Ночи - Мрачного Эреба
   Явился снова тот же Грозный Вихрь; -
   Таких Стихий, Благодаренье Небу,
   Вовеки не видали под Луной,
   А только тот, кто уж сошел в могилу,
   Бесславно завершив свой Путь Земной,
   Мог видеть Буйство этой Дикой Силы...
   И ныне Он объял Посланцев Тьмы,
   И прочь умчал, свое Предназначенье
   Исполнив; И вослед за ними мы
   Должны пройти, - всего через мгновенье...
  
  
   LXXX
  
   Но прежде, чем отправиться вослед
   За Вихрем, что ведет Путями Ада
   Денницу и Страдальца, что Ответ
   Дает за все, свершенное когда-то,
   Должны свой взор на миг мы обратить
   Вновь к замку, в коем честь имел родиться
   Тот, кто земную жизнь свою прожить
   Не смог, увы, достойно, став убийцей;
   Он мертв теперь, злодей, проливший кровь, -
   И - Чист Душой; но нет, увы, возврата
   Из Царства Плача, Скрежета Зубов (44)
   И Вечной Боли, что зовется Адом.
   Он был бы счастлив прошлое вернуть,
   Но - лишь теперь; При жизни же не ведал
   Сомнений; и держал безумец путь
   Вперед к сраженьям, к пирровым победам,
   Не тяготясь Ужасною Ценой,
   Что в Вечности оплачивает Скорбной;
   ...Итак, должны мы замок родовой,
   Увы, в последний раз, - окинуть взором...
  
   LXXXI
  
   Мы снова там, где тихая река,
   Как и всегда, несет неспешно воды
   Близ замка на холме... Здесь облака,
   Покорные Велениям Природы,
   Нависли низко, словно пред грозой,
   И ветры холодней внезапно стали, -
   Сама Природа Страшною Бедой
   Грозила замку, полному Печали...
   И Скорбь несложно было угадать
   Во всем , что этот замок окружало;
   На лицах у людей, увы, печать
   Тревожного предчувствия лежала...
   Все изменилось, стало вдруг другим,
   Когда здесь Зло Великое свершилось; -
   Теперь, увы, Земель сих господин
   Лишь вспоминал о временах счастливых.
   Он утешенья - даже не искал, -
   Утешит - кто, когда навек разрушен
   Тот мир, что знал он прежде... И тоска
   Сильнее с каждым днем терзала Душу...
   И пусть он знал, что нет его вины
   В том, что Суду он лично предал сына
   За то, что тот, по воле Сатаны,
   В Безумстве Страсти, пролил кровь невинных,
   Но Червь Сомнений в Душу все ж проник,
   И вот уж рыцарь был готов поверить
   Что сыну жизнь он мог бы сохранить,
   Когда б, в тот Скорбный день, темницы двери
   Не распахнул пред теми, что за ним,
   Увы, явились из столицы графства...
   ...И вот - он был сомненьями томим -
   Они Душой владели полновластно;
   А потому - несложно угадать,
   Что рыцарь сам не смог на Суд явиться
   В столицу графства; Даже посылать
   Не стал гонца; Ведь даже сын-убийца
   Остался все же сыном для него;
   (Он преступил закон - и вот, наказан, -
   Но зрелища погибели его
   Не смог бы претерпеть отцовский Разум;
   А ныне - в сердце все еще жила
   Пусть слабая, но все-таки надежда,
   Что дева - ошибиться все ж могла,
   И вскоре сын домой вернется прежним,
   Что в злодеянье нет его вины,
   И что убийцу черного - изловят;
   Фемиды ж слуги, верные Сыны
   Отечества - всю правду установят,
   И сын его - вернется - невредим
   И чист, как в дни былые, - перед Богом
   И пред людьми... Надежды эти - дым,
   Но кто за них - отца - осудит строго? -
   Он - жил надеждой этой и не мог
   Он знать, увы, что Суд не состоялся,
   А сын его, безжалостно жесток,
   Уже с отрядом к замку приближался...
   Не знали и другие; Потому,
   Хотя, - не первый день, - сама Природа
   Бедой грозила замку, - никому
   В капризах сих изменчивой погоды
   Не виделась - погибель; Ждали бурь,
   Ветров, ужасных ливней, гроз и града; -
   (В преддверье их Небесная Лазурь
   Мрачнеет так же); Но не ждали - Ада...
   Пролитье крови, множество смертей
   И старожилы не могли пророчить; -
   Не может смертный знать Судьбы своей,
   И если слишком близко гром грохочет,
   Стремимся мы укрыться; Но, увы, -
   И стены замков нас укрыть не в силах
   От Тучи Той, что называем мы
   Судьбою; Перед Ней вовек бессилен
   Любой из нас, воистину... Вдвойне
   Мы беззащитны пред Судьбой Жестокой,
   Когда Она покорна Сатане -
   Владыке Тьмы; Тогда зовем мы Роком
   Ее; Но только как ни называй,
   Мы также изменить Ее не в силах,
   В какой бы ни влекла Печальный Край
   Нас всех Судьба, и что бы ни сулила...
   И было так - Знамений Свыше был
   Никто из смертных разгадать не властен,
   Но каждый знал, - кого бы ни спросил
   О том прохожий, - нужно ждать несчастья;
   Да, знали все в округе - быть Беде... -
   Она была единственной причиной
   Тому, что снова появились здесь
   Посланцы Ночи, для людей незримы...
  
   LXXXII
  
   Они в Подлунный мир явились вновь
   В тот час, когда, должно быть, лишь поэты
   Способны различить во тьме ночной
   То первое предвестие рассвета,
   Когда еще - в объятьях тьмы - восток, -
   Еще не скоро небо заалеет;
   Лишь звезды предвещают нам восход,
   Едва заметно становясь бледнее...;
   И только звезды видели с небес,
   Как в этот миг, незримые для смертных,
   Посланцы Ночи появились здесь; -
   Один, томим тревогою, Безмерных
   Страданий ждал; Другой же - Тот, Кого
   Живущие - веками проклинают,
   И даже Имя Древнее Его
   И у бесстрашных - Ужас вызывает.
   Он - Сатана, Владыка Вечной Тьмы, -
   Светлейший Ангел, Изгнанный из Рая,
   Он дал нам Грех - и вот, доныне мы
   Страдания, и Смерть Саму вкушаем; (45)
   И лишь последний встретив свой Закат,
   Мы можем в Рай Пресветлый возвратиться,
   Коль мы Небес достойны; Мрачный Ад
   Ждет - нечестивых; Обречен томиться
   Тот, кто избрал при жизни - Путь во Тьму; -
   Он будет принужден на Избавленье
   Надежду позабыть - Судьба ему
   Предначертала - Муки Искупленья...
   И тот, кто одесную Сатаны,
   Был Чист Душой, но лишь теперь, не прежде,
   И пусть не помнил он своей Вины,
   Но Сын Зари вещал: "Забудь надежду!".
   Он говорил; О, Небо! Каждый звук
   Был для Страдальца, словно - перед Казнью
   Последний взмах меча... Печальный Дух
   Внимал словам, которых - нет Ужасней:
   "Несчастный, оглядись! Ты снова здесь,
   Где был рожден, и где - познал Паденье;
   Безумец! О, как часто словом Месть
   При жизни называл ты Преступленье!
   Но Месть вершится - ныне; Лишь теперь
   Смысл Имени Сего ты постигаешь,
   И Я - Владыка Ночи Люцифер
   По Воле Божества тебя Караю
   За страшный Грех... И скоро ты узришь
   Его - во всем Величье... А дотоле -
   Вглядись во Тьму! И Тишину - услышь! -
   Предвестье в ней твоей грядущей боли!
   Внемли же Тишине! И пусть твой слух
   Постигнет звуки, коих человеку
   Услышать не дано; Пусть все вокруг
   Заговорит с тобой в мгновенье это!
   Да будет так, Несчастный! Шепот трав
   Пусть станет громким, словно звук набата
   Перед бедой; Что ты в нем слышишь? Страх
   Пред тем, что ждет! Так знай - уже возврата
   К спокойствию - не будет никогда! -
   Стучат копыта - ближе, ближе, ближе, -
   Увы, грядет Великая Беда, -
   Ее шагам уверенным - внемли же!
   Все звезды Неба с грустью и тоской
   С высот на Землю в этот миг взирают;
   И все, что в жизни свершено тобой,
   Им - ведомо; Безумец, проклинают
   Они тебя; Услышь же их теперь, -
   Их Гнев почувствуй ныне, их Тревогу,
   Пусть будет - Боль!"... Смеялся Люцифер,
   Мятежный Ангел, Позабывший Бога...
   Что ж Скорбный Дух? Несчастный вновь страдал, -
   Вокруг него - единственное слово
   Шептало все живое - и внимал
   Он Приговору Страшному - "Виновен".
   Молчали - камни... Но в молчанье их
   Не мог он не почувствовать угрозы;
   Ему с высот заоблачных своих
   "Виновен ты!" - кричали гневно Звезды...
   И, опустив глаза, страдалец вновь
   С мольбою через миг воздел их к Небу,
   Повсюду вкруг себя увидев кровь; -
   "Такой Ценой оплатишь ты Победу" -
   Рек Люцифер - "И взор не отвращай, -
   Ты видишь кровь, что пролита тобою
   В той битве, коей жаждал ты... Страдай!
   Воистину, твой Грех достоин Боли!".
   И Боль пришла... О, Небо! Дух забыл
   Себя - в Ее объятьях, коих крепче -
   Не отыскать - вовек... Весь мир застыл
   На миг, чтоб всею тяжестью на плечи
   Обрушиться ему - затем... Атлас, (46)
   Воистину, такого не изведал;
   (Не дай Господь кому-нибудь из нас
   Познать когда-нибудь Страданье это); -
   Из нас сильнейший стал бы через миг
   Лишь только пылью, жалкой и ничтожной,
   И был бы рад безмерно, что погиб
   Столь быстро; Но Погибель невозможна,
   Увы, для тех, кто уж шагнул за Грань,
   Откуда нет, к несчастию, возврата; -
   Коль Сатана, Свою простерши Длань,
   Увлек их за Собой Дорогой Ада, -
   Им суждено терзаться и страдать; -
   Так должно быть; И, позабыв Надежду,
   Печальный Дух был обречен вкушать
   Боль, что была воистину Безбрежной...
   ...Он был подобен кораблю, что в шторм
   Бессилен перед Волею Стихии,
   А ветер гонит сотни сотен волн
   Ему навстречу... Только не морские
   То были волны... Боль была сильней,
   Чем тысячи штормов в своем единстве; -
   Все воды океанов и морей,
   Когда б в один поток смогли бы слиться, -
   Не стали бы подобны и на миг
   Бескрайнему (О, Небо!) - Морю Боли; -
   И Дух страдал безмерно... Даже крик
   Издать, - увы, Несчастный не был волен...
   Так продолжалось - многие века,
   А, может быть, и миллионолетья
   Уж минули во множестве, пока
   Утихла Боль... Тогда лишь Дух Бессмертный,
   (Что мог о смерти только лишь мечтать,
   Как о награде, истинно Великой,
   Мечтаем - мы), - глаза сумел поднять
   На Люцифера... Тихо, слишком тихо, -
   Он застонал, боясь того, что крик
   Способен Болью новой обернуться;
   (Воистину безумен, кто б на миг
   В Ее объятья пожелал вернуться!);
   И, слыша слабый стон, Владыка Тьмы, -
   Светлейший Ангел, Изгнанный из Рая,
   Которого в веках страшимся мы, -
   Смеялся лишь, к Смиренью призывая...
   И этот миг - как будто бы застыл,
   Став Вечностью - (так чувствовал Страдалец);
   Не скоро с Князем Тьмы заговорил
   Тот Скорбный Дух, чьи множились Печали:
   "Услышь меня, о, Ты, Чье Имя - Боль!
   Ответь, коль Светлый Рай еще, Мятежный,
   Ты в Памяти хранишь! Я ль за Тобой
   Не следую, навек забыв Надежду
   На Избавленье? Совершенный Грех
   Не я ль Ужасной Болью искупаю?
   Так дай ответ мне - для чего сквозь смех
   Ты вновь и вновь к смиренью призываешь?
   Ведь я смирен, в бессилье, пред Тобой, -
   Я изменить своей не властен Доли
   И знаю, что грядет одна лишь Боль,
   Хотя страдал, воистину, довольно; -
   Не я ль до капли ныне исчерпал
   Страданий Тяжких Океан Безбрежный?"; -
   От Смеха - вздрогнул Ад... И отвечал
   На этот выпад Люцифер Мятежный:
   "Презренный Червь! Как смеешь ты взывать
   Теперь ко Мне, Мою терзая Память? -
   Ты, кто безмерно счастлив был внимать
   Речам Моим? Ты, кто при жизни - Знамя
   Полков Моих, - о, вспомни, - гордо нес,
   Свое Паденье Подвигом считая?
   Тогда ответь, Глупец, чего ты ждешь?
   К чему стремишься ты, ко Мне взывая?
   Я знаю Рай; И знаю Я, что ты
   Вовек Его Чертогов недостоин, -
   Лишь только те, кто Истинно Чисты, -
   Войдут в Обитель Счастья и Покоя;
   Ты ж - Чист Душой, но только лишь теперь,
   Забыв свой Грех, ты снова возродился
   Во Чистоте; Я, Волею Своей,
   Тебе позволил это; Измениться
   Не в силах ты; И если снова Ночь
   В твою, Презренный Червь, проникнет Душу, -
   Ее оков тебе не превозмочь, -
   Храм Чистоты, как прежде, вновь разрушит
   Она; О, Я не лгу; И потому
   В Обитель Рая ты войти не властен;
   Ты добровольно выбрал Путь во Тьму,
   За что ж теперь коришь - Меня, Несчастный?
   И Я - тебя к Смирению зову; -
   Воистину, что значит слово это, -
   Не знаешь ты; И, значит, Моему,
   Коль ты спросил, внемли теперь Ответу!
   Что есть Смиренье? Мыслишь ты Его,
   Как Безнадежность, как признанье Силы,
   В противоборстве с коей ничего
   Не властен ты достичь, - Она б сломила
   В сраженье Мощь любую; - Этот Путь
   Напрасно ты, глупец, зовешь Смиреньем,
   Себя пытаясь, - тщетно! - обмануть; -
   Сие - лишь Обреченность Пораженью
   И отступленье перед тем Врагом,
   Который нас могуществом превыше;
   Смиренье же имеет лик другой; -
   Оно стократ пред Божьим Взором Чище; -
   Ты не смирен, когда в тебе растет
   И крепнет Гнев, - (ты чувств своих не скроешь
   От Глаз Моих!); Смиренье же придет,
   Коль ты свой Гнев навеки успокоишь;
   Он праведен, быть может, - что с того?
   Когда ты только ждешь, храня терпенье,
   Когда ослабнет враг твой, чтоб его
   Повергнуть в схватке - это не Смиренье; -
   Оно в другом - в готовности идти
   Путем, какой Судьбою предназначен,
   И не сбиваться с этого Пути,
   Беды - не замечая, и Удаче -
   Не следуя, когда Она зовет
   Пойти иной дорогой; Сколь бы терний
   Не встретилось тебе - идти вперед;
   И пусть Судьба жестока беспримерно, -
   Не должно ни роптать, и ни молить
   Святое Небо о своем Спасенье; -
   Своих Страданий Чашу всю испить
   До дна, до капли - вот что есть Смиренье!
   И тот, смиренный сердцем, не ведет
   Своим Терзаньям счета, принимая
   Их все; Изведав множество невзгод,
   Он будет вознесен в Обитель Рая;
   Так - должно! Но немногим лишь дано
   Избегнуть Искушений и Соблазнов,
   Когда намного легче - Путь иной; -
   И потому - Смирение Прекрасно!
   И Агнец был, воистину, смирен; -
   Исполнил Он Свое Предназначенье
   Великое; но только - был момент,
   Когда и Он, терзаемый сомненьем,
   Свои молитвы к Небу возносил, -
   Пусть лишь на миг, поддавшись Искушенью, -
   И Он Отца Небесного просил
   Избегнуть Чаши... В этот миг Смиренье
   Оставило Его... В тот день Я был
   К Победе ближе, чем во дни иные;
   Но и тогда Он Мне не уступил, -
   Он устоял, и Искусы Земные
   Души его не тронули... Но ты -
   Что о Смиренье знаешь Ты, Презренный
   Вовеки Червь? Слова твои - пусты,
   И потому ответ Мой неизменный
   На все твои мольбы - один лишь Смех;
   Воистину, его лишь ты достоин! -
   Он тоже Кара за свершенный Грех -
   За то, что нет Смиренья и Покоя
   В твоей Душе! Ответь же! Ты молчишь?
   Иль гневных слов ты не отыщешь боле
   Для обвиненья? Что ж, тогда услышь
   Еще! Ты мыслишь, что страдал довольно?
   О, нет! Разочаруйся! Этих мук
   Не вспомнишь ты всего через мгновенье;
   Всю их ничтожность осознаешь вдруг, -
   Не ведай в том и толики сомненья; -
   Едва лишь только Солнца первый луч
   Земли, рассвета жаждущей, достигнет,
   Пробившись к ней через преграду туч, -
   Увидишь ты, как замок сей погибнет; -
   Тогда - познаешь боль; А ныне - лишь
   Ее предощущеньем ты терзаем,
   И все же о Страданье говоришь;
   Пройдет лишь миг, и ты едва ль не Раем
   С готовностью его же назовешь, -
   Так суждено; И мыслимо ль иное?
   (Когда себе же в этом не солжешь,
   То согласишься в этом ты со Мною); -
   Что боль твоя? Она пришла в ответ
   На шепот трав, на взгляды звезд далеких; -
   Светила, что Вселенной дарят свет,
   Злодейств немало страшных и жестоких
   Здесь видели за многие века, -
   И потому - отбрось свои сомненья, -
   Таким, как ты, вовеки не снискать
   Их милости; Лишь Гнев, до Искупленья,
   У них вы вызвать можете; На миг
   Его ты ощутил; Но разве это -
   Несправедливо? Ты скрываешь лик
   От глаз Моих? Но жаждал ты ответа;
   Внемли ж ему! Ты только ощутил
   Тревогу за Грядущее; Объяла
   Она в округе - все; И ты лишь был
   Тому причиной; Боль - Наградой стала
   Тебе за это; Но, поверь, она
   Стократ сильнее станет в то мгновенье,
   Когда свершится Зло; Твоя вина
   Доказана! Прими же Искупленье!
   Да будет так! Страдания твои -
   Лишь только тень Грядущих; Недостойный
   Презренья Червь! Отныне не моли
   О жалости! Терзаний же довольно
   Ты примешь лишь тогда, когда пройдешь
   Дорогою Грехов, свершенных прежде,
   Весь, до конца, свой Путь, - и обретешь
   Спасенье! Но теперь - оставь Надежду!
   Лишь оглядись! Что видишь ты вокруг?
   Взгляни на замок, древний и прекрасный, -
   И знай, - спасенья нет! Замкнулся круг, -
   Здесь все обречено Судьбе Ужасной; -
   Восстанет Ад - всего лишь через миг,
   И рухнут стены, коим и столетья
   Страшны доселе не были; Но крик
   Раздастся здесь, и стон ему ответит;
   А кровь невинных бурною рекой
   Здесь потечет, и долго не впитает
   Ее земля; И этому виной -
   Лишь ты... Но знай, Возмездье настигает
   Неотвратимо - всех; И ты узришь
   Все Зло, что здесь свершится, испытаешь
   Всю боль, что ты Невинным причинишь;
   Да будет так, во Имя Духов Рая!
   Но ты, Презренный Червь, зовешь забыть
   О Страшном Злодеянье, призывая
   Тебе Покой и Отдых подарить
   Хотя б на миг... Так знай, что умоляя
   О Жалости - к себе, Меня влечешь
   Жестоким быть - ко всем, кто пал безвинно;
   Сочувствия - вовек не обретешь, -
   Страдай и знай - Господь тебя отринул
   Для них - для тех, к которым ты не знал
   Тогда - ни состраданья, ни пощады,
   Для тех, чью кровь со смехом проливал;
   Они - в Раю; Ты ж здесь, и предан Аду;
   За что ж тебе - Покой Я должен дать?
   Причины - нет, не ведай в том сомненья; -
   Ты согрешил, и обречен страдать,
   Доколе не свершится Искупленье!
   Смирись же! Только Лимбо (47) видел ты,
   И счел Его глубинами Эреба! -
   Ты принужден Путем своим пройти,
   Чтоб после, коль угодно будет Небу, -
   Покой познать; Но, Червь, до этих пор
   Забудь свои напрасные надежды;
   Пусть над тобой свершится Приговор, -
   Грех был свершен, - и, значит, неизбежно
   Возмездие - таков Закон Небес,
   Которому Вселенная подвластна, -
   Отринувшие Бога - примут Здесь
   Страдание; и Участь их Ужасна;
   Но все ж вовеки нет иных Путей,
   Хоть отыскать их - многие пытались;
   Так примирись и ты с Судьбой своей; -
   Тебе при жизни - звон дамасской стали
   Нес радость, и приятен слуху был, -
   Душой и сердцем жаждал ты баталий, -
   Сколь щедро смерть невинным ты дарил! -
   Пусть и твои умножатся Печали!
   Се справедливо! И да будет так,
   Как должно быть! О, Червь, грядет Отмщенье!
   Настало Время сделать новый шаг
   Дорогой Мук навстречу Искупленью!
   Довольно слов! Уж близится рассвет,
   Ужаснее которого едва ли
   Был Час в округе этой; Ты ответ
   Отыщешь в Море Скорби и Печали
   На все свои вопросы... Ты узришь,
   Как торжествует Ад при свете Солнца;
   И знай, Глупец, что в эти земли - Тишь
   Уж никогда, к несчастью, не вернется;
   И только ты один - виной всему; -
   Причина всех свершенных злодеяний -
   В тебе одном, Безумец! Потому, -
   Тебе Я в этом не открою тайны; -
   Ты примешь ныне - Истинную Боль,
   И пусть вовеки Ей не будет Меры; -
   Свершит Святое Небо над тобой
   Великий Суд - Рукою Люцифера!
   Вглядись же в Ночь! Как близко ныне Смерть!
   Обречены и господа, и челядь; -
   Всевидящий Господь уже отверз
   Врата своих Чертогов; Пусть в постелях
   Своих они еще спокойно спят; -
   Им только миг остался до Покоя
   Извечного; И нет Пути назад; -
   Свершишь ли Зло своею ты рукою,
   Или чужой, когда тебе, поверь,
   Подвластны те, пришедшие с тобою, -
   Не так уж важно; - это Зло теперь
   Презренный Червь, твоею станет Болью!
   Да будет так! И ни на миг не смей,
   Безумец, отвести в испуге взора;
   Взирай же ныне с Ужасом, Злодей,
   На Зрелище своих Деяний Черных!
   Но через миг - ты все постигнешь сам;
   Страдание - Достойная Награда
   Тебе - за все; Узрите, Небеса,
   Что справедливо Мщенье Князя Ада!".
   ...Владыка Ночи смолк; И что теперь
   Мог возразить в ответ Ему Страдалец?
   Во Лжи ли обвинить? Но Люцифер
   Не лгал ему! И вот, Скорбец Печальный
   Молчал... Не в силах был он подобрать
   То слово, что могло бы оправданьем
   Служить ему! И стоило ль искать
   Слова? Вослед Злодейству - Воздаянье
   Грядет; Был прав Зловещий Сатана, -
   Лишь только он, - один, - во всем виновен;
   О, Небеса! Когда б Оковы Сна
   Опали ныне! Но пролитье крови -
   Реальность; И ему не избежать
   Расплаты тяжкой; Вот Цена Паденья! -
   Он согрешил, и обречен страдать
   Доколе не достигнет Искупленья
   Своих Грехов; А после - ждет Покой;
   И все ж - его совсем не утешали
   Мечты о Нем. Он видел пред собой
   Один лишь только Океан Печали;
   Судьбы такой, к Несчастью, изменить
   Он был не властен; Ни владыке Ада
   Не мог, увы, Несчастный возразить,
   Ни у Небес - не смел просить Пощады...
   Он, Обреченный, мог лишь только ждать
   Прихода Боли Страшной, и Страданий;
   Он знал, и в том не мог себе солгать, -
   Совсем недолгим будет Ожиданье; -
   Мгновение - и вот уж полоса
   Над горизонтом - Заревом пылает
   Там, на востоке; Не Господь ли Сам
   Бег времени во Гневе ускоряет? -
   Так думалось Страдальцу; Но ответ
   Был прост, - и в час, воистину, урочный
   Вставало Солнце; В должный миг Рассвет
   Свою Победу одержал над Ночью...
   ...С Востока - Свет! Так люди говорят;
   Но тот, кто прежде согрешил жестоко,
   И за Злодейства был низвержен в Ад,
   С тревогой ждал, что Тьма придет с Востока...
  
   LXXXIII
  
   Но здесь на миг должны оставить мы
   Посланцев Ночи - и Владыку Ада,
   И Душу, что идет Путями Тьмы
   Навстречу Искупленью, но Преграды
   Неодолимы; Мы покинем их
   Всего на миг, чтоб возвратиться снова
   Нам к их Судьбе; Но прежде - о других
   Сказать должны одно лишь только слово; -
   О тех живых, над кем простерла Ночь,
   Увы, Свои невидимые Крылья,
   Кто Вечной Тьмы узрели прежде Мощь,
   А ныне - уж спасти себя бессильны;
   О беглецах - о тех, кто с давних дней
   Земные и Небесные Законы
   Попрали, запятнав в глазах людей
   Себя свершеньем Злодеяний Черных; -
   Для них вовеки нет пути назад, -
   Сказав о том, мы не откроем тайны; -
   Коль им при жизни рукоплещет Ад, -
   Там, за Чертою, Участь их Печальна;
   Но то, что будет После, знает лишь
   Господь Всевышний, да Посланцы Ада,
   Незримые для смертного; В ночи ж
   Земной, они, плененные азартом,
   И жаждущие битвы, ни на миг
   Свой Дух подобной думой не тревожат;
   И лишь грядущий бой заботит их; -
   Они на свете Зло еще умножат;
   Владыка Вечной Ночи уж давно
   Отметил их Клеймом Своим Ужасным;
   Они пролитья крови жаждут вновь,
   И Тьма владеет ими полновластно.
   Но все же в этот миг должны мы взор
   К ним обратить не для того лишь только,
   Чтоб стал для нас яснее их Позор,
   Их Алчность, их Коварство и Жестокость; -
   Что им укоры, если нет для них
   Ни на Земле, ни в том, Грядущем Мире,
   Что Горним мы зовем, Путей иных?
   И ничего б слова не изменили,
   К несчастью, в их Судьбе; А потому
   Проклятья слать им - мы не станем ныне; -
   Есть Высший Суд; Кто сердцем выбрал Тьму,
   Еще познает Муки Неземные;
   Так будет; Мы же взором к ним сейчас
   Оборотились, чтобы не остались
   Их помыслы ужасные для нас
   Великой неразгаданною тайной; -
   Посланец Ада, тот, что Чист Душой,
   Вдруг вспомнил все, случившееся прежде
   Того рассвета; Замок родовой
   Не устоит; Он знал, что все надежды,
   Что звал его забыть Владыка Тьмы, -
   Лишь только пыль; Но как случится это,
   Ему вослед должны постичь и мы; -
   Дано Судьбой - и нам найти ответы...
   Так пусть завеса тайны упадет,
   Что помыслы других от нас скрывает; -
   Они ужасны; Но, увы, расчет
   Злодеев прост - и он не оставляет
   Ни шанса тем, кто к встрече не готов; -
   Жестокой, но короткой будет схватка, -
   Воистину, из множества врагов
   Бесчестен - нападающий украдкой!
   Но слов - довольно; Мы должны теперь,
   В последний миг перед восходом Солнца, -
   Открыв, войти в таинственную Дверь,
   Ту, что Коварством Разума зовется...
  
   LXXXIV
  
   Итак, мы помним, что ночной порой
   Две сотни беглецов под стены замка
   Держали путь, и вел их за собой
   Убийца юный; Он мечтал внезапным
   Ударом ввергнуть в трепет и отца
   И всех, кто с ним, чтоб в страшной битве этой
   Навек умолкли речи сердца
   Людей, на чью любовь он мог ответить
   Лишь Ненавистью, Черной и Слепой
   И жаждал Мести; Этого рассвета
   Он ждал - три долгих ночи; За собой
   Привел он тех, с кем скорую победу
   Он с легкостью сумел бы одержать
   И совершить Жестокое Отмщенье; -
   Уже не мог злодей себя сдержать, -
   Он всей Душой стремился к Преступленью;
   И, словно бы на крыльях, он летел
   Теперь вперед, к своей Ужасной Цели;
   О, Небеса! Злодей предусмотрел
   Пред Боем все; И вряд ли бы сумели
   Его стратеги в этом превзойти, -
   Ведь этот замок был когда-то домом
   Ему; И даже стены защитить
   Не смогут от того, кому знакомо
   В округе - все; В былые дни вещал
   Ему отец о битвах тех, что прежде
   Гремели здесь; И клялся защищать
   Родные земли - сын; Но вот, мятежный,
   Вернулся с тем, чтоб знания свои
   В бою проверить, истинно жестоком, -
   Убийца жаждал пролитой крови, -
   А замок был, - увы, - во власти Рока...
   И вот уже - расставлены стрелки
   Со всех сторон от замка - и готовы
   Сраженье дать; Лишь ждут они руки
   Движения; Единственное слово
   Чуть слышно прозвучит - и станут смерть
   Без жалости повсюду сеять стрелы; -
   Они легко сумеют долететь
   До цели... Нет, воистину, предела
   Жестокости людской; Уже ничто
   От страшной этой участи не властно
   Спасти старинный замок; Первый стон
   Всего через мгновение раздастся...
   Но ныне тишь царит еще кругом, -
   Дозорные не подняли тревоги, -
   Ведь беглецы пришли сюда путем,
   Что был знаком в округе лишь немногим;
   Но так всегда приходят силы Зла, -
   В тот миг, когда никто беды не чает; -
   И если ночь спокойною была,
   Рассвет, увы, погибель предвещает...
   И вот убийца, затаившись, ждал; -
   (Так дикий зверь, предчувствуя удачу,
   Ждет шанса для броска); Он точно знал, -
   В дни прежние отец его назначил
   Порядок сей - едва вступал рассвет
   В свои права, один дозор на смену
   Другому шел, - и через много лет
   Осталось это в замке неизменным.
   Так должно быть - как Свет сменяет Тьму,
   Так страж ночной дневному уступает
   Свой пост; И все же - только потому
   Теперь злодей победу предвкушает,
   Что в этот самый миг, когда врата
   Откроются, то в них войдут, к несчастью,
   Не стражники, но Смерть Сама, чтоб стать
   Отныне здесь Владычицей Всевластной;
   И вот, со всех сторон десятки стрел
   Одновременно к замку устремятся;
   И если рухнут мертвыми со стен
   Дозорные, то беглецам сражаться
   И не придется в самый первый миг;
   А после - уж ничье сопротивленье
   Не властно будет их остановить; -
   Так мыслил он грядущее сраженье; -
   И с трепетом убийца юный ждал
   Триумфа Мести, - ибо словом этим
   Убийство он, безумец, называл; -
   Но тяжкий Грех свершится на рассвете; -
   Сие злодейство как бы ни назвать, -
   Оно вовеки будет Преступленьем
   Пред Господом; и, значит, избежать
   Никто не властен Тягот Искупленья.
   Но Горний Мир от глаз людских сокрыт; -
   Не знал злодей, что за его спиною
   Посланец Ада Мрачного стоит, -
   Страдалец-Дух, ведомый Сатаною...
  
   LXXXV
  
   И был рассвет... Воистину, среди
   Всех тех даров, какие дарит Небо
   Так щедро всем нам, мыслимо ль найти
   Другой такой же? Ведь над Тьмой Победу
   В мгновенье это торжествует Свет; -
   И Свет гласит, что Жизнь сильнее Смерти;
   И потому - хвалу Тебе, Рассвет,
   Поют веками на Земле Поэты;
   Но все совсем иначе в этот миг,
   И солнца первый луч несет погибель,
   Не пенье птиц, - о, Небо! - стон и крик
   Здесь воцарятся; Был, увы, бессилен
   Страдалец-Дух хоть что-то изменить, -
   О, сколь прочны Вы, Люцифера Сети! -
   Он Небеса молил остановить
   Бег времени; Но на мольбы ответа
   Не получил; Увы, молчал Господь,
   А Сатана вещал: "Оставь сомненья; -
   Он глух к тебе до тех пребудет пор,
   Пока свой путь Дорогой Искупленья
   Ты не пройдешь! Тебе не избежать
   Своей Судьбы; Ты сам на участь эту
   Себя обрек; И не тебе взывать
   О помощи теперь к Владыке Света!".
   Князь Тьмы умолк; И Скорбный Дух взирал
   С тоской на то, как небо на востоке
   Вдруг вспыхнуло; Луч Солнца предвещал
   Страданий Море, истинно Жестоких...
   Он с ужасом теперь Мучений ждал,
   Но прежде, на Земле, от нетерпенья
   Сгорая, он, - не сам ли? - призывал
   Прийти скорей рассветное мгновенье?...
   И пробил Час... Миг Истины настал; -
   Едва лишь Солнца диск кроваво-красный
   Взошел на Небеса, свои врата
   Уж замок распахнул Судьбе Ужасной...
   И тотчас же десятки, сотни стрел
   К своей заветной цели устремились;
   И много было тех, кто не успел
   И закричать, - а уж остановили
   Враги рукою твердой жизни бег, -
   С высоких стен срывались наземь люди;
   А у ворот - все десять человек
   Из стражников, - мертвы, - и уж не будет
   Препятствий беглецам - летят стремглав
   Их скакуны уже к воротам замка;
   Убийца ж юный, что напал, поправ
   Законы Чести, на отца внезапно, -
   Победы ждет; Отмщенья пробил Час! -
   Он победит, во Славу Князя Ада;
   Но вот - в тиши рассветной горна глас
   Раздался вдруг - и устремились взгляды
   Всех беглецов туда, где умирал
   Дозорный, - и прервались звуки горна
   В тот самый миг; но ими он призвал
   К сраженью тех, кто прежде спал спокойно, -
   Враг у ворот! Яснее многих слов
   Горн возвестил им о беде внезапной,
   Но поздно - ведь десятки беглецов
   Уже у цели - под стенами замка...
   Всего лишь миг - и вот уж слышен звон
   Дамасской стали... Битва с новой силой
   Повсюду закипает; Тихий стон, -
   Последний зов сходящего в могилу, -
   И крик победы, - все смешалось здесь,
   Все тонет в шуме страшного сраженья;
   Но слишком мало на Земле Чудес, -
   Увы, лишь только Чудо от Паденья
   Спасти способно древний бастион, -
   Бойцов все меньше, и надежды тают, -
   Их враг жесток и в битвах искушен,
   И он - неумолимо наступает...
   На зрелище, которого страшней
   Мы на Земле едва ли б отыскали,
   Те двое, что незримы для людей,
   В Великой Скорби в этот миг взирали; -
   Князь Тьмы молчал; И если бы в глаза
   В сей миг Ему взглянуть посмел бы грешник,
   Он понял бы, что Сын Зари страдал,
   Что был в смятенье Люцифер Мятежный.
   Но Скорбный Дух свой взор отвесть не мог
   От поля страшной и жестокой Битвы,
   И лишь молился... Но, к несчастью, Бог
   Был, как и прежде, глух к его молитвам...
   И се - Посланец Ада, Чист Душой,
   За Тяжкие пред Небом Преступленья
   Страдает вновь от Боли Неземной; -
   И будет так - до Часа Искупленья!
   Но сколь далек Он, сей Великий Час; -
   Он - лишь Мечта, Прекрасное Виденье;
   Увы, реальна только Боль сейчас,
   И от Нее, - о, Небо! - нет Спасенья...
   Воистину, средь сотен языков,
   Какие существуют под Луною,
   Для Муки этой нет достойных слов;
   И мыслимо ли мерою земною
   Ее измерить? На Земле вовек
   И жалкой тени этого Страданья,
   Благодаренье Небу, человек,
   Доколе дышит он, не испытает;
   Но Там, за Гранью, коль Бесплотный Дух
   Окажется во Власти Люцифера,
   То Боль придет, заполнив все вокруг, -
   Тогда Страдалец проклянет Бессмертье;
   О, сколь бы счастлив умереть был тот,
   Кто в Адской Бездне, Чист Душой, страдает;
   Но Смерть - Покой; Покоя ж не найдет
   Вовеки Грешник, недостойный Рая; -
   Лишь Боль ему осталась; И теперь
   Несчастный понял, почему смеялся
   Владыка Тьмы, Коварный Люцифер,
   Когда былою болью он терзался; -
   Ее - сравнить ли с Нынешней? - Как тень
   Нельзя сравнить с Отцом Ее - Предметом,
   Как меж собой различны Ночь и День,
   Так боль былая не сравнима с Этой; -
   В Ней все слилось; Огонь и Смертный Хлад
   Друг с другом спорить ныне не хотели, -
   Они едины стали, чтоб терзать
   Несчастного, и в этом преуспели;
   И в миг единый тяжесть всех миров,
   Сколь их ни суть в Пространстве Бесконечном,
   Он ощутил; (и вот, мечтал он вновь
   Утратить Разум); - Но, к несчастью, Вечность
   Была пред ним, - Ей было Имя - Боль;
   И пелена Безумия не скроет
   Его от этой Муки; Жребий свой
   Он бросил сам; - так что ж искать Покоя...
   А Боль растет... Ее Пожар горит
   Все ярче; ибо Силу обретает
   В Себе Самом... И вот уж изнутри
   Страдальца Боль на части разрывает;
   А Скорбный Дух себя уж осознать
   Почти не властен Сущностью, Иною,
   Чем Боль Сама, - и Ею жаждет стать, -
   Забыть Себя, чтоб не страдать Душою;
   Но - не дано; - Во всем подобен он
   Плоту без весел в Океане Боли, -
   Как этот плот скитаться обречен,
   Так и Скорбец спасти себя не волен...
   Прошли века, - (так думалось ему), -
   До той поры, когда обрел он снова
   Возможность видеть, слышать... Боли Тьму
   Он всю впитал, чтоб скоро Болью Новой
   Терзаться... Сын Авроры Люцифер
   Предвосхищал Великие Печали
   Там, впереди... Однако и теперь
   Скорбец покой мог ощутить едва ли; -
   Он видел, как и прежде, только бой, -
   В нем кровь лилась широкою рекою;
   Он знал, к несчастью, что его Судьбой
   Веками будет зрелище такое,
   Доколе не придет желанный Час,
   Который принесет ему Спасенье;
   Он видел боль и смерть... Но все ж сейчас
   Его спасала мысль об Избавленье...
   А на Земле - все так же бой кипел; -
   Пощады беглецы, увы, не знали; -
   Из их врагов - кто пал, кто уцелел, -
   Они, людей теряя, отступали...
   Хоть сотня лишь осталась беглецов,
   Но все ж не беспредельны были силы; -
   Немало Каледонии сынов
   В тот страшный день сошли навек в могилу...
   Увы, все меньше становилось их,
   Кому владыка замка без сомнений
   Свою б доверил жизнь... И сил у них
   Осталось слишком мало, к сожаленью...
   Но все ж - средь них был тот, кто к бою звал,
   Тот, чья рука доселе не устала,
   Чей меч разил и отдыха не знал,
   И чья отвага мужество вселяла
   В сердца других...Он знал, что обречен
   Сегодня пасть в бою с врагом внезапным;
   Лишь одного не мог предвидеть он, -
   Что сын его принес погибель замку...
   А сын, что Сатане себя предал, -
   У цели был; и, скрыв лицо забралом
   От глаз отца родного, ожидал
   Кровавой битвы страшного финала...
   А рыцарь - видел все издалека,
   И только на какое-то мгновенье,
   Когда взметнулась вверх рука врага
   Для нового удара, то движенье
   Отцу знакомым показалось вдруг,
   Но все ж - его ужасная догадка
   Не осенила - думал он, что друг,
   С которым вместе бился он когда-то,
   Теперь о старой дружбе позабыл,
   Чтоб стать врагом; и вспомнить он пытался,
   Кого невольно прежде оскорбил;
   Но без ответа сей вопрос остался...
   А бой кипел... Но видел Скорбный Дух,
   Что уж к финалу битва приближалась; -
   Вот беглецы ряды сомкнули вкруг
   Несчастных, коим вера лишь осталась
   В то, что Господь их ждет на Небесах, -
   Их на Земле ждало лишь пораженье
   И смерть... Но все же, Души их, восстав
   От бренных тел, шагнули в Мир Блаженства...
   А их враги - и те, кто пал в бою,
   И те, кто выжил в этой битве страшной, -
   Паденью Душу обрекли свою, -
   И Участь их, воистину, Ужасна...
   Об этом знали двое, что теперь
   На поле сечи, для бойцов незримы,
   Стояли, наблюдая, - Люцифер
   И Скорбный Дух; Остались невредимы
   Они средь боя - Им не причинит
   Ни меч, и ни стрела вреда вовеки,
   Но все же Их Страданье тяготит,
   Какого не постигнуть человеку.
   И вот - Скорбец все знает наперед
   О том, кто лик свой от отца скрывает; -
   Он Вечность в Бездне Ада проведет,
   Свои Грехи Страданьем Искупая.
   Но Дух уже не властен изменить
   Свершенного - не вправе он вмешаться
   В ход схватки - и Судьбы; - и лишь винить
   Себя он может, только сокрушаться
   О том, что в дни былые жил во Зле, -
   И ныне глух Господь к его молитвам,
   И Боль - его удел... А на Земле
   Уж близится увы, к финалу битва...
   ...И пробил Час, когда в живых - один
   Защитник Замка Древнего остался, -
   То рыцарь был - земель сих Господин; -
   И, Бог тому Свидетель, - он не сдался,
   И был готов, сражаясь, умереть,
   Но семьдесят врагов, что окружили
   Его кольцом, - (он знал, спасенья нет), -
   Сразить его, как будто, не спешили...
   И смертным в миг тот не было дано
   Услышать, как Владыка Тьмы Мятежный
   Изрек: "Узри! На Землю пала Ночь
   При свете дня! Пусть Боль твоя Безбрежной
   Вовеки будет! Жаждал ты свершить
   Тягчайшее на свете преступленье? -
   Смотри же, как прервется Жизни Нить!
   Страдай, и да свершится Искупленье!"...
   И Дух Печальный с Ужасом взирал
   На то, как Зло карало Добродетель, -
   И снова Боли Нестерпимой ждал, -
   Ведь на Земле, увы, в мгновенья эти
   Коня слегка пришпорил тот беглец,
   Чей лик был скрыт от глаз людских забралом,
   Направившись туда, где был отец,
   Которого - при жизни ожидало
   Виденье Ада; - Ибо в страшном сне
   Он и на миг не мог себе представить,
   Что сын - покорен станет Сатане
   И Князя Тьмы деяньями восславит;
   И вот, когда внезапно сына лик
   Увидел пред собою славный рыцарь, -
   Глазам не смея верить в первый миг,
   Он дрогнувшей рукою стал креститься,
   Пытаясь наважденье отогнать;
   Но в том не помогли слова молитвы, -
   Пусть для отца поверить и принять,
   Что сын привел врагов на поле битвы,
   Превыше было всех возможных сил, -
   Но через миг последние сомненья
   Развеялись - с ним сын заговорил; -
   В словах его - и тени сожаленья
   Отец не смог, к несчастью, уловить, -
   В них было и печаль искать напрасно; -
   Едва ль возможно переубедить
   Безумца, коль зовет он Грех Ужасный,
   Которого страшнее отыскать
   Вовеки под Луною не удастся, -
   Победою; Лишь мог отец страдать,
   А сын - Жестокой Ложью упивался:
   "Мы встретились, отец! Зачем твой лик
   Так бледен стал? Ответь мне, что с тобою?
   Возможно, что почудился на миг
   Я призраком тебе? - ведь ты со мною
   Увидеться, конечно, не спешил; -
   Два мира меж собою не сойдутся,
   А мертвые - не встанут из могил
   До Страшного Суда; - Разочаруйся! -
   Я не Бесплотный Дух; Здесь, пред тобой
   Я во плоти, хотя давно прерваться
   Навеки должен был мой Путь Земной
   Бесславной казнью... Но в живых остаться
   Дано мне было Небом... В страшный миг,
   Когда меня оставила Надежда,
   И мне казалось, я уже погиб, -
   Мне дан был Шанс вернуться к жизни прежней...
   Вот так, по Воле Божьего Суда,
   Я избежал Судилища Земного,
   Которому ты сам меня предал,
   Хотя решенья ждать не мог иного,
   Чем смерть... И ты не ведал до конца
   Ни жалости, ни толики сомненья;
   Я обречен был - волею отца,
   Но Божьим был спасен Соизволеньем!
   И вот - я здесь! Ужели и теперь,
   Отец, своей ошибки не признаешь?
   Однажды ты обрек меня на смерть, -
   Я пред тобой, и это означает,
   Что я невинен. Если бы не так
   Все это было, - разве б мог Всевышний
   Мне жизнь оставить? Это - Свыше Знак!...".
   ...Отец молчал... Он знал, - слова излишни; -
   К чему слова? Он видел пред собой
   Иные знаки - кровь, тела повсюду, -
   Он видел, сколь жесток был этот бой,
   И потому не мог поверить в Чудо,
   О коем сын вещал ему... О, нет; -
   Когда бы сын доныне был невинен
   Пред Богом и людьми, тогда он смерть
   Другим невинным не принес бы ныне;
   Но он пришел, как Демон во плоти,
   Как Авваддон, Несущий Разрушенье;
   Увы, Господь не мог его спасти
   Для этих Страшных, Дьявольских Свершений.
   И вот, он жив, - по Воле Сатаны,
   Но Глух и Слеп теперь в своей Гордыне, -
   Слова любые стать обречены
   Лишь Гласом Вопиющего в Пустыне...
   Итак, отец в молчании внимал
   Словам родного сына... К сожаленью,
   Со словом каждым рыцарь постигал
   Всю Глубину Ужасного Паденья,
   Что тот изведал; Но, увы, теперь
   Он изменить был ничего не в силах; -
   Владел Душою сына Люцифер,
   Отца же ждали Смерть и Хлад Могилы;
   Как страшно, думал рыцарь, Азраил (48)
   Жестокий отомстил за сарацинов,
   Которых в дни былые он сразил, -
   Падет и он, убит рукою сына...
   Но все же думал рыцарь не о том,
   Что ждет его, так скоро, - за Чертою, -
   Он размышлял о первенце своем, -
   О том, что станет с ним, с его Душою;
   И если б взором будущего даль
   В сей самый миг сумел бы он окинуть, -
   В его Душе сменилась бы Печаль
   Великой Скорбью... Но, к несчастью, сына
   Тревожное молчание отца
   И взор его, исполненный Печали,
   Не трогали; Увы, они лжеца
   В его сужденьях только укрепляли; -
   "Зачем молчанье ныне ты хранишь?
   Спокойствие, я вижу, изменило
   Тебе, отец! Но все же ты молчишь;
   Ужель, Гордыни преступить не в силах,
   Ты и теперь считаешь, что предал
   Меня суду, - и смерти, - по заслугам?
   Возможно ль это? Если так, тогда
   Нам нечего, отец, сказать друг другу!
   Свидетель мне - Всевышний! Не солгал
   Ни словом я, ни мыслию единой,
   И если ты ошибки не признал,
   То только ты, один, тому причиной;
   И се, - к несчастью, сотни тысяч слов
   В твоей душе не породят сомненья; -
   Повержена отцовская любовь
   В сражении с Гордыней, к сожаленью!
   О, Небеса! Как страшно мне сейчас
   Все это видеть, стоя пред тобою;
   Но все ж, отец, ответь мне, кто из нас
   Убийца? Кто из нас суда достоин, -
   Я или ты? И снова ты молчишь; -
   Мне не услышать твоего ответа;
   Но перед Богом и людьми я чист, -
   На Небесах, отец, известно это!
   А что же ты? Ты предал и предал
   Меня суду и смерти неизбежной
   За кровь, которой я не проливал; -
   И пусть я жив, но все ж не стала меньше
   Твоя вина; И, Волею Небес,
   Я пред тобой, чтоб слово обвиненья
   Теперь изречь; Повинен ты, отец,
   В тягчайшем средь известных преступлений!
   И потому из нас перед судом
   Предстать достоин - ты! Но здесь, к несчастью,
   Бессилен я; - Ни ныне, ни потом,
   Доколе буду жив, в столице графства
   При свете дня, да и ночной порой,
   Увы, я появиться не посмею, -
   Невинен я, но в памяти людской
   Уже навек останусь я злодеем; -
   Моим словам - не внемлет суд земной, -
   Слаб человек, - и лишь Господь Всесилен; -
   Там приговор свершился б надо мной, -
   Меня ждала бы казнь и Хлад Могильный...
   Так неизбежно было бы со мной,
   Когда б измерил мерою земною
   Я правосудье; Только Суд иной, -
   Небесный, - совершился надо мною!
   И вот, отец, я ныне пред тобой; -
   И пусть меня за то осудят люди, -
   Моя Душа не обретет покой,
   Доколе не свершится Правосудье; -
   В тот час, когда явился я сюда,
   Я верил в Чудо, жил надеждой тайной, -
   Раскаянья и помощи я ждал,
   Но вижу, что напрасны ожиданья!
   Что сделал ты со мной? Взгляни, отец, -
   Я вечно ненавистен буду людям; -
   Ведь я для них - убийца и беглец, -
   И только этот меч со мной пребудет;
   И пусть мне возвратить не властен он
   Все то, что было отнято Судьбою,
   Но все ж, отец, Небесный есть Закон, -
   И ныне - Суд свершится над тобою!
   Се Приговор: за то, что долг отца
   Ты предал Поруганью и Забвенью; -
   Рукой не палача, но беглеца
   Воздам тебе за это Преступленье!
   Теперь, отец, осталась у меня
   Одна лишь ценность - Жизнь... Пройдя сквозь Грозы
   И Испытанья, научился я
   Ее одну ценить всего дороже.
   Воистину, что в мире этом есть
   У беглеца, - ответь! - превыше Жизни? -
   Нас не спасет от смерти наша Честь,
   И кто оценит Преданность Отчизне?
   Есть только Жизнь! И потому - суров
   Закон у нас, - он и тебе не внове; -
   Он прост и краток - пролитая кровь
   Во все века оплачивалась кровью!
   Клянусь, ни под Луной, ни в Небесах,
   Ни в Сердце Преисподней, - не смогли бы
   Мы отыскать такого мудреца,
   Что смог бы доказать несправедливость
   Сего Закона... Праведен и скор
   Бывает Суд, когда пролитье крови
   Карают смертью! Вот мой Приговор
   Тебе, отец, - внемли же! Ты - виновен!
   И что с того, что кровь не пролилась? -
   Ты сделал все, что сделать был ты волен,
   Для этого... И ты не знал, что Казнь
   Не состоится... Только - Божья Воля
   Была на то, чтоб сын твой был спасен,
   И это изменить ты был не властен; -
   Так нужно ли доказывать еще, -
   Твои дела, воистину, ужасны!
   Да, это так... К несчастию, отец,
   Я не Господь, и все простить не в силах, -
   Мой Суд свершится скоро, наконец!
   Воистину, Судьба меня хранила
   Для этого момента... И теперь
   Ты присужден ответить предо мною!
   На Небесах не ждут тебя, поверь! -
   Страдай же, тяготясь своей Виною,
   Отныне вечно!". - Меч взметнулся ввысь, -
   Остался только миг Пути Земного; -
   Убийца ж прохрипел еще: "Молись!",
   Но рыцарь знал, что не отринул Бога,
   А потому и смерти ни на миг
   Не убоялся... Пусть лишь вздох последний
   Ему остался, - (после ж - только вскрик
   И Смерть сама), он думал с сожаленьем
   О том, кого не смог он уберечь
   От Князя Тьмы, - о той Душе Бессмертной,
   Что в Бездну пала... Но жесток был меч, -
   Земное Солнце навсегда померкло
   Для рыцаря; Убийца же - не знал,
   И знать не мог, что за его спиною,
   Незрим для ока смертного, стоял
   Печальный Дух, ведомый Сатаною...
   Он видел все... И в тот ужасный миг,
   Когда свершился Грех Отцеубийства,
   Меч Боли Страшной Грешника настиг, -
   С Ним сталь меча земного не сравнится; -
   Сей Меч в Эребе выкован, и Он
   Ни промаха, ни устали не зная,
   Разит веками Падших... Крик иль стон
   Лишь только Боль стократно умножают...
   О, эта Боль! Коль всех костров Огонь
   По нашим жилам начал вдруг струиться
   Взамен обычной крови, то и Он
   Не смог бы с Нею и на миг сравниться;
   С подобной силой Он бы не терзал, -
   Его ожоги стали бы наградой
   Желанной для Страдальца, что стоял,
   Незрим для смертных, рядом с Князем Ада.
   Но Боль его стократ была сильней
   Страданий тех, что испытал он прежде,
   Он в Бездну пал, которой нет Мрачней; -
   А Сын Зари вещал: "Забудь Надежду!".
   И Скорбный Дух Надежду позабыл,
   А с Нею - и себя, в Оковах Боли, -
   Огромный мир вокруг него застыл
   И через миг исчез... Он не был волен
   Паденья и на миг остановить, -
   Вселенная наполнилась Печалью, -
   Скорбец веками обречен был плыть
   По Океану Вечного Страданья...
   Сей Океан не знает берегов,
   И знал Несчастный Грешник - Избавленья
   Вовек не будет, - ведь Судьбой его
   Повелевал, увы, Отец Паденья...
   И, как пловец, что выбился из сил,
   Исчезнуть обречен в морской пучине,
   Так и Страдалец-Дух, к несчастью, был
   За Грех страдать приговорен отныне...
   Но что сравненья? Все в них - ложь одна; -
   Удел пловца, коль силы он теряет,
   Расстаться с жизнью; но, достигнув дна,
   Страданья и печали он не знает,
   Коль на Земле он их не заслужил,
   А Скорбный Дух был обречен Паденью,
   Ведь кто при жизни тяжко согрешил,
   Вкушает Боль - до Часа Искупленья!
   И вот, на Муки Ада обречен,
   Терзался он, доколе не погибли
   В огне своем десятки тысяч Солнц,
   Рожденных в тот же миг, когда настигла
   Рука убийцы жертву; Лишь тогда
   Боль притупилась только, как и прежде, -
   Совсем - не стихла; "Сердцем навсегда
   Забудь свои бесплотные Надежды!", -
   Рек Люцифер, Владыка Вечной Тьмы, -
   "Свой Путь ты выбрал Волею своею!" -
   И Скорбный Дух уверен был, увы,
   Что Боль вернется, став еще сильнее...
   Но даже в тот ничтожно краткий миг,
   В который стала легче Ноша Боли,
   Страдальцу показалось, он достиг
   Желанного Блаженства и - Покоя;
   Но тотчас же рассеялся туман,
   И Скорбный Дух увидел поле брани;
   Он осознал, - мечты его - обман,
   И только Ад воистину реален;
   И Князь Его стоял сейчас пред ним;
   Вокруг царило тяжкое молчанье; -
   Не скоро с Сатаной заговорил
   Страдалец тот, чьи множились Печали:
   "Все то же место в тот же страшный миг,
   Когда свершился Грех Отцеубийства;
   Зачем мы здесь доныне? Я достиг
   Глубин Терзаний, коих даже мыслью
   Я б никогда не смог предугадать; -
   Я видел Сердце Черного Эреба;
   Так мыслимо ль Страданье испытать
   За тот же Грех - и большее? О, Небо!
   Летим же прочь! Я знаю - Черный Вихрь
   Несет лишь Боль, Покоя ж дать не в силах,
   Но ныне, я молю, Его на миг
   Поторопи! Даруй мне эту Милость!".
   Но, словно Гром, раздался Смех в ответ,
   И вздрогнул Ад, а с Ним затрепетало
   Чистилище; - "Глупец, Пощады нет
   Тем, чья рука сомнения не знала
   В своих свершеньях; Милости - у тех
   Проси, кого безвинно смерти предал;
   Я глух к тебе, о, Червь; И только смех
   Услышишь ты; Другого же ответа
   Вовек не будет на твои мольбы;
   Ты жаждал знать, зачем доныне здесь мы?
   Внемли и знай, - здесь, Волею Судьбы,
   Умножатся еще твои Злодейства!
   Сие свершится ныне, - через миг, -
   Ты Боль вкусишь, - не ведай в том сомненья;
   Зачем спешишь ты, призывая Вихрь? -
   Уж скоро, Червь, Греха настанет Время!
   Тебе осталось только лишь внимать
   С тоской своим Ужасным Преступленьям; -
   Виновен ты, и потому роптать
   Не смей! И да свершится Искупленье!".
   Князь Тьмы умолк... К несчастью, возразить
   Ему Скорбец Печальный не был властен; -
   Он был, увы, не в силах изменить
   Своей Судьбы... Грехи его Ужасны...
   А что грядет? Он этого не знал, -
   Его земная жизнь за Пеленою
   Забвенья - только сон... Но все ж - не ждал
   Скорбец в Грядущем и на миг Покоя;
   Он ведал сам, что обречен страдать,
   Забыв Надежду тщетную на Жалость
   Владыки Тьмы... Ему лишь только ждать
   Годами ли? Веками ли? - осталось,
   Доколе не свершится Приговор;
   И тщетны все упреки и молитвы;
   И с этой мыслью устремил свой взор
   Он вновь на поле отгремевшей битвы...
  
   LXXXVI
  
   Что ж видел он? Еще не всюду кровь
   Впиталась в землю после страшной сечи,
   Как беглецы готовы были вновь
   Идти покорно в Дьявольские Сети
   За тем, кто уж давно себя предал
   Владыке Тьмы, кто называл Победой
   Отцеубийство; кто в Грехах не знал
   Раскаянья, а Жалости не ведал...
   А он вещал: "Свершилось! Я отмщен! -
   Был с нами Сам Господь в сей Битве Страшной,
   Но Час Победы Горем омрачен, -
   Нам слез не хватит, чтоб оплакать павших;
   Они нашли здесь смерть - и мне вовек
   Уже не оправдаться перед ними;
   Но знайте вы, кто пережил рассвет, -
   Исполню я свой долг перед живыми!
   Вот ваш трофей! Возьмите в замке все, -
   Оружье, злато - все по праву ваше;
   Что ж до меня - имущество мое -
   Одна лишь жизнь, - испив Отмщенья Чашу,
   Я этим счастлив, - что искать пути
   Теперь назад? - отец меня пред всеми
   Убийцею назвал, - но обрести
   Мне было предначертано Спасенье.
   И мне за это должно бы стоять
   Пред вами здесь коленопреклоненно; -
   Я должен вам - и счастлив долг отдать, -
   Войдите ж в этот замок покоренный!".
   Он смолк. И в тот же миг Печальный Дух,
   Стоящий одесную Князя Ада,
   Увидел - беглецы рванулись вдруг
   Вперед, гонимы жаждою награды; -
   Они забыли пролитую кровь,
   И боль ранений словно отступила, -
   Им, как во дни былые, ныне вновь
   Одна лишь Алчность придавала силы.
   И, на пути не ведая преград,
   Свой суд вершили дерзкие вандалы;
   А те, кому знаком был Мрачный Ад,
   За действом этим молча наблюдали...
   И Сын Зари изрек: "Войдем вослед,
   Чтоб ты увидел рук своих свершенья;
   Презренный Червь, Виновник Тяжких Бед,
   Войдем, и да свершится Искупленье!".
   И через миг Печальный Дух стоял
   В той небольшой, но столь уютной Зале,
   Где в дни былые с братом коротал
   Он вечера осенние; Мечтали
   Они тогда о славе боевой, -
   Их взоры и сердца огнем горели;
   И мыслимо ль иное? В Зале той
   Отец хранил военные трофеи...
   Здесь также был и слиток золотой,
   Подаренный отцу рукой монаршей, -
   Он вспомнил вдруг, как отнял их покой
   Рассказ отца о том сраженье страшном,
   Когда семнадцать Рыцарей Христа,
   Лишенные надежды на подмогу,
   Плечом к плечу единым строем встав,
   И уповая только лишь на Бога,
   Сражались против сотни сарацин; -
   Они врагу ни в чем не уступали; -
   Но выжил из семнадцати - один; -
   Он сохранил клинок дамасской стали,
   Который преломился в том бою, -
   Ведь враг ударил точно и жестоко,
   Но рыцарь спас в сраженье жизнь свою,
   Сразив врага оружия обломком;
   И вновь восстал для битвы, подобрав
   Погибелью грозившую секиру, -
   Он на врагов своих навеял страх
   И - победил; По воцаренье ж мира,
   За подвиг в страшной сече получил
   Он из руки монаршей слиток этот, -
   Знак Чести Величайшей - и хранил
   До своего последнего рассвета.
   Так это помнил тот Печальный Дух,
   Что, за грехи земные обреченный
   На Муки Ада Мрачного, вокруг
   Взирал сейчас, стеная сокрушенно; -
   Он знал, что в эту Залу через миг
   Ворвутся те, которым нет прощенья,
   Но был Скорбец не властен изменить
   Увы, ни их, ни собственных свершений...
   И вот, - свершилось, - Спутник Сатаны
   Услышал, как со скрипом отворилась
   Дверь Залы; Через миг, Душой Черны,
   На том пороге двое появились; -
   В одном из них себя узнал Скорбец,
   Другим был тот, кто жизнь ему оставил,
   Кто Черной Лжи поверил, - тот беглец,
   Который от суда его избавил...
   И возгласил злодей, что беглецов
   Привел, поправ безжалостно Законы
   Земли и Неба, под родимый кров:
   "Средь сих трофеев выбери достойный,
   Иль все возьми, - мне важно лишь одно, -
   Что в Грозный Час прошедшего сраженья
   Ты, слова не нарушив, был со мной,
   Доколь мое не совершилось Мщенье!".
   Другой ответил: "Щедрости твоей
   Предела нет, воистину! Должно быть,
   Был твой отец героем; Средь людей
   Честнейшие здесь были бы способны
   О Чести позабыть, едва узрев
   Все это, - и поддаться Искушенью, -
   Что ж говорить о беглецах, - о тех,
   Кому вовек не заслужить Прощенья!
   И, Волею Судьбы, я сам - беглец,
   Мне в прошлое мостом - одна лишь память,
   И пусть мой меч - Погибели гонец,
   Но все ж воспоминанья Душу ранят; -
   Я знаю, кем я стал, но помню я,
   Каким я был во времена былые,
   Когда еще не стали для меня
   Привычными деяния лихие; -
   О, я мечтал о славе боевой,
   Не о разбое подлом, - (он лишь ныне
   Остался мне на свете; - Всей Душой
   Я верил, что жар сердца не остынет,
   И не устанет меч разить - врагов
   Моей страны, - отнюдь не тех несчастных,
   Которых предаю я вновь и вновь
   Погибели, воистину ужасной!
   Я был тщеславен, - что теперь скрывать! -
   (Те времена ушли, им нет возврата);
   И я мечтал, что буду обладать
   Таким же, как и этот, слитком злата;
   Должно быть, ты был слеп, иль слишком юн,
   Коль не сумел ты разглядеть за блеском,
   Которым злато наш пленяет ум,
   Еще и знак Печати Королевской;
   Тебя, я вижу, смог я удивить
   Познаньями? Пусть я беглец безвестный,
   Но знаю я, что должен совершить
   Его хозяин, чтоб владеть им честно; -
   Он должен не с врагом - с самой Судьбой
   Сразиться, и отпраздновать победу;
   Не это ли свершил родитель твой,
   Которого ты смерти ныне предал?
   И если так, то, значит, я свершил
   Ошибку, ибо нынешняя битва,
   В которой меч я кровью обагрил,
   Была не отомщеньем, а убийством...
   О, не таись, ведь я тебе не враг,
   Но все же знай, - каким бы Черным ныне
   Я ни был человеком, новый Знак
   Падения Душа моя не примет.
   Свой щедрый дар возьми обратно ты, -
   Пусть к людям мне возврата нет, но все же
   Есть память у меня; и мне мечты
   Несбывшиеся золота дороже!".
   Беглец умолк... Убийца ж молодой
   На миг застыл, как будто удивленный
   Услышанным; "Ты сделал выбор свой!" -
   Он возгласил; Беглец же, усыпленный,
   Обманутый спокойствием, с каким
   Изрек юнец четыре эти слова,
   Не знал, увы, - в мгновенье это им
   Великий Гнев овладевает снова...
   Лишь Сатана, и тот Печальный Дух,
   Что, Чист Душой, идет Дорогой Ночи,
   Об этом знали... И услышал вдруг
   Скорбец, как Люцифер ему пророчит:
   "Читай теперь, как книгу, мыслей бег,
   Пусть для тебя они не будут тайной;
   Терзайся, Червь! Да будет так вовек,
   Доколь Греха не искупишь Страданьем!".
   Едва лишь он изрек сие, тотчас
   Открыты для Страдальца стали мысли
   Убийцы молодого; и сейчас,
   Как прежде, он не мог не изумиться, -
   Ужель они могли принадлежать
   Ему? Ужель не думал он когда-то,
   Что смерти - и ему не избежать,
   Что будет тяжкой за Грехи Расплата?
   Убийца ж думал: "Трижды проклят будь!
   О, ты во мне жестоко обманулся!
   Не ты ли указал мне этот путь?
   Так знай же, что спиною повернулся
   Не к другу - ко врагу; Не в добрый час
   Надеть решил ты Маску Благородства;
   Воистину, лишь кровь рассудит нас;
   Уверен будь - сейчас она прольется!
   Отверг ты злато? Смерть прими, как Дар; -
   Ты недостоин ничего иного!" -
   Так думал он; В глазах пылал Пожар
   Неукротимой Безграничной Злобы...
   И вот - убийца юный поднял меч
   И сделал шаг. А тот, другой, не в силах
   Уж был, к несчастью, жизнь свою сберечь; -
   Всего лишь миг - и он сойдет в могилу;
   И в этот самый миг беглец смотрел
   На Солнце, - время к полдню подходило;
   И думал он: "Ужасен мой удел, -
   Великое Надмирное Светило
   Чужим мне стало; Боже, как давно
   Я появиться средь людей не смею
   При свете дня; но даже и Луной
   Ты освещен нечасто, Путь Злодея!
   Я, словно дикий зверь, в ночи крадусь,
   Преследуя беспечную добычу;
   Нет! Даже сим сравненьем я стремлюсь
   Себя утешить; - Жребий мой отличен
   От этого; - ведь зверь разит, чтоб жить; -
   И с ним я в этом не могу сравниться; -
   Я убиваю только, чтоб убить
   И вновь затем в ночи безлунной скрыться...
   О, Господи! Давно ли я мечтал
   Похожим быть во всем на предков славных! -
   Но что мечты? Лишь тлен... И ныне стал
   Я беглецом, убийцею кровавым!
   И если б в дни былые предсказать
   Решилась мне цыганка иль сивилла
   Мою судьбу, то, может быть, - как знать! -
   Я б предпочел грядущему могилу...".
   Так думал он в тот миг, когда взирал
   На Солнце, что, как прежде, людям Чистый
   Дарило Свет; И Смерть он призывал,
   Не ведая, что уж убийца близко...
   Так многие из нас Ее зовут,
   Надеясь, - принесет Она Спасенье
   От бед и испытаний... Но не ждут
   Мгновенного сей просьбы исполненья...
   Когда б мы ждали, что услышат нас,
   Едва ль из нас хоть кто-то был бы в силах
   И в самый страшный в этой жизни час
   Призвать с мольбой Десницу Азраила, -
   Тогда б мы гнали в страхе эту мысль, -
   Мы знаем, в том не ведая сомнений, -
   Из нас, увы, Чертогов Рая Высь
   Немногих ожидает, к сожаленью; -
   Иных же ждут Владенья Сатаны; -
   Когда бы от себя же не таили
   Мы помыслов своих, признать должны
   Мы были бы, что Ада заслужили.
   И что с того, велик наш грех, иль мал,
   Что разные у всех у нас дороги, -
   Ту Чистоту, что Бог нам даровал
   С рождения, сберечь дано немногим...
   Но все ж - хранит Неведение нас,
   И мы живем, Грядущего не зная
   А потому порою, в Черный Час,
   Мы смерть свою бездумно призываем...
   Так и беглец прихода Смерти ждал,
   Надеясь, - с Ней Страданье прекратится;
   Но с поднятым мечом уже стоял
   Над ним его безжалостный убийца...
   И был удар... И в этот самый миг,
   Еще последний крик не оборвался
   Погибшего, уж Скорбный Дух постиг,
   Что значит с Болью закружиться в танце...
   О, что за танец! Так со Смертью Жизнь
   Вальсирует, а с Вечностью - Секунда, -
   Вовеки Смерти Жизнь не избежит,
   Мгновенья ж частью Вечности пребудут.
   О, что за танец! В нем партнер из двух
   Один себя теряет без остатка; -
   Так растворился в Боли Скорбный Дух,
   Забыв себя во Мраке Бездны Адской...
   Ему казался мир всего лишь сном,
   И даже Ад со светлою печалью
   Он вспоминал теперь, когда огнем
   Страдальца жгла Ужасная Реальность.
   Но и того, что он горел в огне,
   Увы, для Очищенья было мало; -
   Он чувствовал, как миллионы змей
   Его терзают, и чужда им жалость;
   В отчаянье он Господа молил
   О милости; Но тщетны все моленья, -
   Увы, от Бога дальше грешник был,
   Чем Час Конца Времен от Дней Творенья...
   И так минули тысячи веков,
   Доколе не почувствовал Страдалец,
   Что чуть смягчился Гнет его Оков, -
   Они совсем немного легче стали,
   Но Дух Печальный мог теперь взглянуть
   На мир вокруг, на место Злодеянья
   Ужасного, и вновь продолжить путь
   Дорогой Искупительных Страданий;
   Он Чашу принужден до дна испить, -
   Но все ж Скорбец, забывшись на мгновенье,
   Владыку Тьмы просил поторопить
   Свою Судьбу; Но вновь к его моленьям
   Остался глух Денница, Сын Зари, -
   Он Жалости не ведал, как и прежде,
   Но лишь с презреньем Он проговорил:
   "Безумец, позабудь свои Надежды!
   Ты Чист Душою Волею Моей, -
   Твои Грехи от глаз твоих сокрыты, -
   Когда б Завеса пала, то, поверь,
   Ко Мне и к Небу б возносил молитвы
   Совсем иные ты; Когда б твою
   Я память не сковал бы милосердно
   Забвением, тогда б Судьбу свою
   Ты проклинал бы чаще, несомненно,
   И жаждал бы Душою одного, -
   Чтоб Время, замерев в мгновенье это,
   Уже вовеки бега своего
   Не продолжало; Но, Глупец, ответа
   Иного б не услышал от Меня; -
   Ты согрешил, - теперь твои моленья
   Лишь звук пустой; Внемли, Судьба твоя -
   Страдать в веках, до Часа Искупленья!
   Так должно быть! Так будет! Потому,
   Коль истинно Душой ты жаждешь Рая,
   Не вопрошай, о, Червь, ни Свет, ни Тьму
   О жалости! Внемли же, - к Ним взывая,
   Утяжеляешь только груз Грехов,
   Когда Душой Страданье отрицаешь, -
   Спасенье - в Нем. Не трать отныне слов, -
   Терзайся, коль очиститься желаешь!
   Себя же пощади! - не смей роптать
   На Меру ту, какой Господь отмерил
   Твои Страданья; Если б покарать
   Тебя могла б Десница Люцифера,
   А не Господня, ты познал бы Боль,
   Которая, поверь Мне, несравнима
   Ни с той, что уж испытана тобой,
   Ни с той, что ждет... Так было б справедливо!
   Но Я бессилен, - Он щадит и тех,
   Кто Жалости вовеки недостоин, -
   В Моих Глазах стократ Ужасней Грех,
   Что совершен, Презренный Червь, тобою...
   Так не гневи Его! Все то, что мог
   Он сделать, чтобы легче стала Участь,
   Он сотворил; И се - прими Итог! -
   Так повелел Создатель Всемогущий.
   Страдай, и знай - ты Кары заслужил,
   Глупец, и большей, чем Страданья эти!".
   Князь Тьмы умолк; Молчание хранил
   И Скорбный Дух, не зная, что ответить...
   Что мог он ныне? Только лишь взирать
   На результат Ужасного Свершенья
   И вновь со страхом и смятеньем ждать,
   Что принесет грядущее мгновенье...
   И видел он улыбку на устах
   Убийцы, что предательской рукою
   Жизнь друга оборвал; В его глазах
   Пылал Огонь Безумья, а Душою
   Его - владел всевластно Сатана, -
   Страдалец видел ясно, к сожаленью,
   Что велика безмерно глубина
   Убийце предстоящего паденья.
   Печальный Дух, воистину, не смел
   Роптать; А на Земле - злодей не ведал
   Грядущего, - и вовсе не скорбел
   О том, что друга он сегодня предал,
   Как перед тем - отца... В его груди
   Спокойно билось сердце, сожаленья
   Не знавшее; О том, что впереди,
   Не думал он, свершая Преступленье;
   Владела Злоба мыслями его; -
   Он жаждал одного - пролитья крови, -
   Бес-искуситель снова звал его
   Идти вперед Путем Свершений новых
   Во Славу Зла... И не успела кровь
   По кровотокам стечь с меча убийцы,
   Как новый Брут, предавший друга, вновь
   На этот зов ужасный устремился...
   Чуть скрипнув, затворилась Залы дверь
   За тем, кто навсегда утратил право
   Владеть вещами, что хранились в ней, -
   Трофеями былых сражений славных; -
   Воистину, достоин не был сын
   Коснуться не рукою, - взглядом даже
   Сокровищ этих; Взгляд всего один
   В глазах Небес постыдной стал бы кражей; -
   Отец превыше жизни Честь ценил,
   Но пал, сраженный вероломным сыном,
   Что столько Зла на свете сотворил,
   Что Душу эту Царь Небес отринул;
   И вот теперь Владыка Темных Сил,
   Что вел его Дорогой Искупленья,
   "Наш Путь - за ним!" - смеясь, проговорил, -
   Внемли Судьбе! Судьба твоя - Паденье!
   Ты время торопил, - так что ж, вперед!
   Зачем же длишь доныне ожиданье?
   Спеши, безумец! Ты познаешь все, -
   И Зла Триумф, и Муки Воздаянья!".
   И Скорбный Дух покорно, как порой
   Идут на казнь и голову на плаху
   Склоняют те, кто участи такой
   Не в силах избежать, терзаем страхом,
   Направился туда, куда и Тот,
   Кто издревле внушает Ужас смертным, -
   Виновник всех Печалей и Невзгод,
   Которого зовем мы Люцифером.
   Владыка Ада вел его Путем
   Его Судьбы, которая вершилась
   В мгновенья эти... С поднятым мечом,
   Чья сталь совсем недавно в плоть вонзилась,
   Прервав навеки жизнь еще одну,
   Убийца шел, не ведая сомнений,
   Чтоб вновь Грехом восславить Сатану; -
   Ад следовал за ним, но даже тени
   Его Посланцев различить не мог
   Злодея взор; Но если б так случилось,
   И сам Господь на миг ему помог
   Увидеть их, едва ли б устрашило
   Его свое Грядущее - ведь он
   Свой Путь избрал, увы, без принужденья, -
   И рад он был тому, что обречен,
   Познавши Грех, изведать и Паденье.
   И Скорбный Дух с тоскою наблюдал
   За тем, чье сердце жалости не знало; -
   Злодей же Черный в миг сей ликовал,
   Улыбка на устах его играла...
  
   LXXXVII
  
   Теперь на миг должны оставить мы
   И юного безумца-лиходея,
   И Душу, что идет Путями Тьмы,
   И Сатану, что, Семя Зла посеяв
   В саду Эдема, славный Урожай
   Из Душ Людских до сей поры сбирает; -
   Нам кажется далеким Светлый Рай
   И близким то, что Дьявол обещает;
   Но Он же и карает тех из нас,
   Кто устоять не смог пред Искушеньем, -
   Коль мы грешны, - придет Возмездья Час,
   И будем мы страдать до Искупленья
   Своих Грехов, совсем как тот Скорбец,
   Которого на миг должны покинуть
   Мы для того, чтоб рассказать о тех,
   Кого на Злодеянье он подвигнул, -
   О беглецах, которых он с собой
   Привел под стены замка родового,
   Чтоб вызвать на последний в жизни бой
   Не лютого врага - отца родного...
   Две сотни было их в рассветный час,
   Когда они сраженье учинили; -
   Жесток был бой, - осталось их сейчас
   Лишь семьдесят; Но все ж они сломили
   Сопротивленье тех, кто защищал
   Сей замок до последней капли крови, -
   К несчастью, бастион не устоял; -
   А после битвы, - это нам не внове, -
   Они подобны стали тем зверям,
   Что, многодневным голодом томимы,
   Добычу гонят; После ж, нанеся
   Удар смертельный, тут же, в миг единый,
   Стремятся зубы, когти в плоть вонзить,
   Чтоб голод, так терзавший их дотоле,
   Хотя бы ненадолго утолить;
   Но зверь таков - он изменить не волен
   Себя вовек; Он голодом томим, -
   Его никто за это не осудит;
   Но люди чаще движимы иным
   Прискорбным чувством, - в этом мире губит
   Не голод их, но Алчность; Потому, -
   В том беглецы послужат нам примером, -
   Они Душою выбирают Тьму,
   Служа Ее Владыке - Люциферу...
   Вот так и те, к которым мы должны
   И мыслию, и взором устремиться,
   Победою своей опьянены,
   И благословлены отцеубийцей
   На разграбленье замка, в тот же миг,
   Как он исчез в той Зале, где когда-то
   Сказаниям отца о днях былых
   Они внимали жадно вместе с братом,
   Для беглецов настал желанный час, -
   Они забыли о своих раненьях, -
   Одно лишь их заботило сейчас, -
   Разбой жестокий; Длилось разграбленье
   До той поры, покуда в замке том, -
   От спален до прекрасных прежде залов,
   Что восхищенье б вызвали в любом,
   Кто видел их, - увы, целы остались
   Лишь стены да дубовые столы, -
   Лишь их мечи, что в сече затупились,
   Перерубить, по счастью, не смогли, -
   Тогда лишь беглецы остановились,
   И, возвратясь теперь уже во двор,
   Где из конюшен лошадей забрали, -
   Они до сей поры жестокий спор
   О дележе добычи продолжали...
  
   LXXXVIII
  
   И в этот миг, когда уже забыть
   Они готовы были, что когда-то
   Плечом к плечу сражались, и сразить
   Друг друга, ибо блеск манящий злата
   Их разума лишил; В тот самый миг,
   Когда уже грозила кровь пролиться,
   Дверь распахнулась и раздался крик
   Тревожный; То кричал отцеубийца...
   И тотчас устремились взоры их
   К нему. Что ж он? Он был белее мела; -
   Сей вид его и беглецов лихих
   Повергнул в страх... Приблизились несмело
   Они к нему; Рекою потекли
   Вопросы: "Что там?", Враг?"; - И вот, во взорах
   Тревога... Если б знать они могли,
   Что бледность эта - лишь игра актера...
   О, лицедейство! Вовсе нет греха
   В том, что зовем мы действом театральным: -
   Стремился человек во все века
   Ни радостных событий, ни печальных
   Не позабыть: былые битвы вновь
   На сцене закипали с прежней силой,
   И возрождалась к Жизни та Любовь,
   Что некогда два сердца опалила
   Своим огнем; И зритель всей душой, -
   Когда актер был истинно талантлив, -
   Сочувствовал герою пьесы той,
   Иль проклинал злодея; Суть театра
   В возможности чужую жизнь прожить, -
   На миг, но заглянуть в Чужую Душу;
   В том нет Греха; Актер добро творит, -
   Нас мудрости веков ушедших учит...
   Но все ж, где есть Добро, там есть и Зло, -
   Увы, порой Злодеи надевают
   Героев маски; Скрыв свое лицо,
   Они творить злодейства продолжают.
   Да, мы по их делам узнаем их,
   Но в первый миг мы видим только маску,
   И зла немало может причинить
   Такой обман, воистину ужасный.
   Хоть благородством пламенеет речь,
   Хоть кажутся благими намеренья, -
   Поверим лишь - и нам не уберечь
   Уже себя от страшного Паденья...
   Вот так же - Дьявол; - Точно лицедей
   Приходит Он, и в Души проникает, -
   А после - мы бессильны; - Он своей
   Игрой искусной в Ад нас увлекает.
   О, лицедейство! Ты - Двуликий Дар!
   И беглецы, как зрители в театре,
   Поверили злодею, что удар
   Предательский нанес... Актер талантлив,
   Хоть прежде не способен вовсе был
   К такой игре... Но сам Владыка Ада
   Его талантом этим одарил, -
   Пусть лишь на миг, - за этот миг Наградой
   Достойной станет Боль... Об этом знал
   Печальный Дух, что жаждал Избавленья,
   И Искуситель Черный - Сатана,
   Тот, Чья Душа не ведает Смиренья...
   А беглецы - поверили ему
   И обступили в страхе и волненье, -
   Он им солгал - и новый шаг во Тьму
   Он сделал сам, без тени сожаленья...
   В волнении свою он начал речь:
   "Нас всех постигла тяжкая утрата!
   Простите мне - не смог я уберечь
   Того, кто жизнь мне сохранил когда-то!
   Коварный враг меня опередил
   Всего на миг - и сам сошел в могилу,
   Но слишком поздно, - я не властен был
   Спасти его; Но если б был я в силах
   Вернуть тот миг, то я б не пощадил
   Себя, и смерть бы принял без сомнений, -
   Когда бы у меня достало сил,
   Я б все их отдал для его спасенья!
   Но нет, увы! Я только человек
   И Боль не в силах выразить словами;
   Не оправдаться мне теперь вовек
   Уже ни перед ним, ни перед вами!
   Судите, коль достоин я суда, -
   Ваш приговор приму без сожаленья;
   Но коль сказать позволите, тогда,
   Быть может, всех нас ждет еще Спасенье
   От Силы Той, что воцарилась здесь;
   Не думал я, что так скажу когда-то,
   Но ныне я уверен, - Царь Небес
   Оставил Замок сей; Владыка Ада
   Здесь властвует поныне, - Он играл
   Со мной с тех пор, как овладел Душою
   Отца; и вот, родной отец предал
   Меня суду безвинно... Я не скрою,
   Сии слова терзают Душу мне,
   Но я иначе объяснить не в силах
   Того, что было здесь; Лишь Сатане
   Могло угодно быть, чтоб так случилось!"...
   Они внимали жадно... Он же лгал,
   На струнах Страха Вечного играя
   И этим наслаждаясь... Но не знал,
   Что Гений Зла и верно наблюдает
   За ним незримо... Рядом же - стоял
   Он сам, бесплотный и подобный Тени, -
   Печальный Дух, что Мрачный Ад познал
   И ныне шел Дорогой Искупления...
   И се - свободен от Оков Греха,
   Он с ужасом внимал словам, в которых
   Все было Ложью... Черная Тоска
   Его терзала... И Скорбец покорно
   Ждал новой Боли; И Она пришла, -
   И снежному была подобна кому, -
   Убийца лгал, и эта Боль росла,
   Стократно умножаясь с каждым словом...
   Но этого узреть не мог злодей
   И, своего Грядущего не зная,
   Лгать продолжал он, в дерзости своей
   Уверенность и Силу обретая:
   "Сегодня на рассвете - не с людьми
   Сражались мы - в том нет теперь сомненья,
   Но с тем Ужасным Войском Вечной Тьмы,
   Чей Предводитель - Зла Коварный Гений.
   Мы победили - страшною ценой,
   И тем врагам, что полегли в сраженье,
   Не смерть мы даровали, но Покой, -
   От Власти Князя Ночи избавленье!
   Мои родные - брат мой и отец,
   Что пали, покорившись Адской Силе, -
   Я верю в это сердцем, - наконец,
   Познали благодать, сойдя в могилу...
   Но здесь еще доныне Люцифер, -
   Убийством страшным доказал Он это;
   Бежать ли нам от этих стен теперь,
   Иль Сатане сумеем мы ответить?
   Над Властелином Зла не властен меч,
   Стрелой не поразить Его, - и все же
   Страшит Его огонь... Должны разжечь
   Его мы до Небес... Лишь так мы сможем
   Изгнать Врага... Коль Чары Князя Тьмы
   Сегодня же сумеем мы разрушить,
   Тогда свои грехи искупим мы, -
   Вновь к Чистоте вернутся наши Души!
   Что б ни было доныне, мы сейчас
   Должны восстать, чтоб Силу Неземную
   Повергнуть в прах! Пусть Ангелы за нас
   Помолятся! И пусть Господь ликует!".
   Внимали беглецы его словам
   О предстоящей битве с Князем Ночи; -
   Извечный страх, что Души их сковал,
   Как будто, отступил, - ведь он пророчил
   Победу им, - и в пламени Костра
   От всех Грехов свершенных Очищенье, -
   Им чудилось, что Путь в Пресветлый Рай
   Они узрели; Сделать до Спасенья
   Осталось - шаг... Быть может, потому,
   От Правды Лжи уже не отличая,
   Они теперь поверили ему,
   Как Проповеди, Черной Лжи внимая,
   Что сами сердцем верили, что есть
   Еще доныне и у них надежда,
   Прощенье обретя, в Чертог Небес
   Войти, забыв о жизни сей мятежной...
   За этот шанс на свете все отдать
   Они готовы были без сомнений,
   И это их желанье мог понять
   Страдалец-Дух, изведавший Паденье,
   Но Чистою Душой своей понять
   Совсем иного был Скорбец не властен, -
   Как мог он на Земле так подло лгать,
   Бросая вызов Небу? Но, к несчастью,
   Так было... И теперь, за той Чертой,
   Что Жизнь от Смерти вечно отделяет,
   Печальный Дух, ведомый Сатаной,
   Страдал, Ужасной Болью искупая
   Свои Грехи... А Грозный Сын Зари,
   Владыка Тьмы, воистину Безбрежной,
   Ему, сверкая взором, говорил:
   "Внимали так же - Мне, когда, Мятежный,
   Я Ангелов на Ангелов поднял,
   И треть из Них пошла тогда за Мною,
   И грянул Бой! Но, проиграв, Я пал;
   Так стал Я Князем Ночи - Сатаною...
   Узри же! Ты в мгновенье это сам
   Зовешь Порок восстать на Добродетель,
   При этом воздевая к Небесам
   Глаза и руки! Сам Господь - Свидетель, -
   Ты и Меня в Гордыне превзошел:
   В тот Страшный Миг, когда на Силы Света
   Свой Легион Восставший Я повел,
   Я не сказал Им, что угодно это
   Владыке Неба! Кто же предо Мной?
   Безумный Грешник? Повелитель Ада?
   Коль это так, Мне должно пред тобой
   Колено преклонить... И ты в Награду
   Получишь Власть над Бездною Моей
   И Демоны тебе покорны станут,
   Ты будешь вечно искушать людей;
   Я дам тебе все это, без обмана,
   Коль согласишься Боль принять Мою,
   Мне даровав Покой и Безмятежность
   Хотя б на миг! Я Ад тебе дарю!",
   И грянул Смех... Владыка Тьмы Безбрежной
   Взирал, смеясь, с Презреньем на того,
   Кто в Ужасе, страшась такого Дара,
   Взор отвести стремился от Него,
   Но был не в силах... "Так прими же Кару!".
   Властитель Зла, Чей сумрачен Чертог,
   Пророкотал; - "Клянусь, что ты достоин
   Моих Даров! Когда б Я только мог! -
   Но сжалился Творец Наш над тобою...
   Как и всегда, жалеет Он людей,
   Их слабостям безмерно потакая,
   Они ж, безумцы, в дерзости своей
   В Свидетели Его же призывают,
   Когда стремятся в Бездну всей Душой,
   И говорят, что так угодно Богу,
   А после - здесь, в Аду, вкушают Боль,
   И не достойны ничего иного!
   Но мир таков - его не изменить, -
   Мне не дано в Извечном Нашем Споре
   С Создателем, к несчастью, победить,
   Но покарать Тебя - Я все же волен!
   Страдай же, Червь, за то, что призывал
   Ты Ангелов молиться о свершеньях,
   Что мерзки Им! Ты сам свой Путь избрал,
   Так пусть же совершится Искупленье
   Греха, что здесь содеян был тобой!
   Внемлите Мне, Святые Слуги Неба,
   Се Аз воздам ему за Вашу Боль!
   Молю, у Края Черного Эреба
   Вы эту Душу Милостью Своей
   Хотя б на миг оставьте, чтоб изведал
   Презреннейший из племени Червей
   Страдание!". Но не было ответа
   На этот Зов. И Грозный Сын Зари,
   Светлейший Ангел, Изгнанный из Рая, -
   "Ты слышишь ли, глупец?", - проговорил, -
   "Господь щадит вас, даже и карая!
   Да будет так! Свершенное тобой,
   Как Трубный Глас о Мщении взывает, -
   Страдай, но все же помни, - эта боль -
   Лишь Тень от Той, что ты не испытаешь,
   Хотя Ее способен причинить
   Ты Господу и Ангелам Небесным;
   Но Вечным Всепрощению не быть! -
   В тот Час, что лишь Ему и Мне известен,
   Погибнет мир, едва лишь эта Боль
   На Землю изольется, переполнив
   Терпенья Чашу... Ныне ж - Он с тобой,
   Он помнит о тебе... К несчастью, помнит...
   Я в этом не солгал тебе, поверь, -
   Твои Страданья - это Божья Милость!".
   Умолк Владыка Ада - Люцифер,
   И Боль вослед словам Его явилась...
   И было так - Страдалец не забыл,
   Что эта Боль была лишь только Тенью
   От Боли той, что сам он причинил
   Владыке Неба страшным Преступленьем...
   Но что за Тень! Она всего за миг
   Вселенную навеки поглотила;
   В Оковах Боли Божий Мир погиб,
   В нем никого Она не пощадила;
   (Так думалось Страдальцу, что Душой
   Терзался ныне, отдыха не зная), -
   Одно лишь Имя было Солнцу - Боль,
   И только Болью звезды обжигали...
   Он позабыл себя, да и собой
   Давно уж не был, ибо был разорван
   На тысячи частей, и только Боль
   Мог ощущать... И вот уже, покорный,
   В Огне, что звался Болью, он горел,
   И плыл в Ее Бездонном Океане,
   Взлетал к Вершинам Боли, чтоб затем
   Во Пропасть ту, которой - Боль - названье,
   Бессильно пасть, а после... После вновь
   Гореть в Огне, что Душу иссушает,
   А вырвавшись из жгучих сих Оков,
   Плыть в Океане, где лишь Боль без Края,
   И нет ни Тьмы Ночей, ни Света Дней, -
   Одна лишь Боль, что стала Тьмой и Светом; -
   С мгновеньем каждым эта Боль - сильней,
   На все молитвы - лишь Она ответом...
   Молитвы тщетны, ибо Всеблагой
   Господь отмерил Сам его Страданья, -
   Жалея и щадя, Своей Рукой
   Предел поставил... Все его Терзанья, -
   Увы, лишь только Тень от Тех, других,
   Что испытал Творец - Властитель Рая,
   Когда, бессильный раб Грехов своих,
   В Огне Гордыни медленно сгорая,
   Он Ангелов Небесных призывал
   Молиться о Свершенье Злодеяний,
   И вот теперь - Расплаты Час настал,
   Но эти Муки - Тень Иных Терзаний;
   Увы, но это так... К чему мольбы? -
   Теперь уж не изменишь, к сожаленью,
   Того, что он - Кузнец своей Судьбы
   И Архитектор своего Паденья.
   Он помнил это - каждый миг, пока
   Взлетал к Вершинам Боли, и в Паденьях
   Своих бессчетных... Было так - века,
   А может быть, и миллионолетья...
   Но все ж настал тот долгожданный миг,
   Когда ослабли вдруг Оковы Боли; -
   Он закричал, и первый этот крик, -
   (Ведь до того кричать он был не волен), -
   Не только Бездну Ада огласил,
   Но и достиг Чертогов Светлых Рая,
   Но на него лишь Смех ответом был:
   Владыка Ночи, сердцем предвкушая
   Страдания, которым Края нет,
   Вещал со смехом: "Этим криком страшным
   Покой Светил Небесных и планет
   Не нарушай, Безумец, понапрасну; -
   Они тебе не станут сострадать,
   Ведь им твои известны злодеянья, -
   Не стоит их сочувствия искать, -
   Их радуют, поверь, твои терзанья!
   Им Боль твоя - целительный бальзам, -
   Ты согрешил, - прими же Боль в награду!
   Не обращай с мольбою к Небесам
   Напрасно взоры - Ты достоин Ада!
   Иль мыслишь ты, глупец, что на Земле
   Тебя услышат? Смертные не могут
   Ни наяву, ни в самом страшном сне
   Страданью Падших внять. Угодно Богу,
   Чтоб было это так; Иначе в Прах
   Оборотилась бы Свобода Воли, -
   Лишь Праведников ждут на Небесах,
   А внявший Падшим, убоявшись Боли,
   Не согрешит, хотя бы и желал
   Того Душой... Так Праведность ли это?
   О, нет! Кто не отринул Искус Зла,
   Вовеки не войдет в Обитель Света!
   Так должно быть, и значит, будет так
   Во все века, доколе не настанет
   Армагеддон, доколе Свет и Мрак
   В своей Борьбе Вселенной этой правят,
   Пока вольны живые выбирать
   Меж Бездной Ада и Чертогом Рая, -
   Они не смогут Гласу Падших внять: -
   Лишь Избранные, коих посылает
   Господь на Землю, смутно различить
   Способны крик, что твоему подобен,
   Но и для них, поверь, он прозвучит
   Как самый тихий шепот, что способен
   Тревожить слух; Так стоит ли взывать
   К созданьям смертным? Понапрасну время
   Ты на мечты бесплотные не трать; -
   Свершенного тобою не изменит
   Уже ничто... Ты волен наблюдать
   В ретроспективе долгое Паденье
   Свое во Мрак Без Края, и страдать,
   Доколе не свершится Искупленье!
   Презренный Червь! Вновь замер ты, страшась
   Грядущего, боясь Страданий новых; -
   От Пут Греха Бессмертная Душа
   Лишь через Боль очиститься способна!
   Не Милость Неба должен призывать
   К себе, глупец, надеясь, на Спасенье,
   Но лишь о новой Боли умолять, -
   Она одна дарует Избавленье!
   Сколь много вас, лелеющих в Душе
   Надежду на Несбыточное Чудо, -
   Но лишь она исчезнет, как уже
   Бессильны вы; Так было, есть и будет
   Во все века... Надежда - лишь для тех,
   Кто сердцем и Душою жаждет Света, -
   В Аду же - от Возмездия за Грех
   Спасти уже не смогут - ни монеты,
   Ни слезы, ни посулы, ни мольбы;
   Там, на Земле, возможно покаянье, -
   Все поздно - Здесь; Спастись способны вы,
   Лишь искупив свершенный Грех Страданьем!
   Ответь Мне, Червь, Где страх твой был, когда
   Ты призывал изгнать Меня, Душою
   Служа лишь Мне? И внял ли ты б тогда
   Словам о том, что будет за Чертою?
   О, нет, клянусь! В Гордыне ты играл
   И страхами, и судьбами людскими!
   Где страх твой был тогда?". Скорбец молчал.
   "Тогда чего, глупец, страшишься ныне?
   Что боль твоя пред Той, что впереди?
   Что грех твой перед Тем, что ждет Свершенья?
   Внемли Греху, и в сердце Боль впусти,
   Коль жаждешь ты, Презренный Червь, Спасенья!".
   Князь Тьмы умолк. И Скорбный Дух не знал,
   Что он ответить мог Владыке Ночи, -
   Ведь Люцифер ни словом не солгал, -
   Ни в том, что Боль Грядущую пророчил,
   Ни в том, что в Ней - Спасения Зарок, -
   Грехи лишь тот искупит, кто страдает, -
   Но Правдой этих слов Он был Жесток,
   Как Ложь Сама Жестока не бывает...
   Но Царь Эреба Жалости не знал,
   И оттого был страх еще сильнее;
   И долго Скорбный Дух еще стоял,
   Потупив взор и двинуться не смея.
   И глубока Печаль его была...
   Но Гневом Очи Князя Тьмы пылали:
   "Узри свой Грех!" - воскликнул Гений Зла,
   И не посмел ослушаться Страдалец...
  
   LXXXIX
  
   Что ж видел он, когда решился вновь
   Взор устремить на замок, где когда-то
   Он был рожден? Молчанье беглецов
   Нарушил клич: "За дело! Князю Ада
   Не устрашить вовеки наших Душ; -
   Смелее, братья! Всех нас ждет Победа, -
   Она придет, коль будет страх нам чужд!".
   Словам отцеубийцы стал ответом
   Небесный гром. Но, в дерзости своей,
   Он этот Знак истолковал иначе,
   Чем должно было: "С нами Бог! Смелей!
   Нам этот миг самой Судьбой назначен!".
   Едва сказал он это, через миг,
   Казалось, все вокруг пришло в движенье,
   А тот, кто звал к свершеньям новым их, -
   Отцеубийца, - улучив мгновенье,
   Вошел в конюшню... Здесь из всех коней
   Себе избрал он только вороного,
   Ветров могучих был скакун быстрей; -
   Он помнил, как мечтал коня такого
   Однажды оседлать; Да только был
   Владыке замка только лишь покорен,
   И каждый знал в округе, как любил
   Его скакун; Ни разу не пришпорил
   Прекрасного и гордого коня
   Хозяин замка; На коня б иного,
   Да и на трех других, не променял
   Он быстрого, как ветер, вороного...
   Но вот теперь - ужасный миг настал,
   Когда, отвергнув седока иного,
   Конь взвился на дыбы, - и испытал
   Удары шпор... И снова, снова, снова...
   Отцеубийца бил его, пока,
   Терпеть уже не в силах страшной боли,
   Скакун смирился... На его боках
   Слепой лишь только б не увидел крови...
   И страхом лишь держал его с тех пор
   Злодей в повиновенье... Но однажды
   Ему отмстил прекрасный гордый конь, -
   Он всадника покинул в битве страшной,
   Не позабыв, что выстрадал теперь,
   И эти шпоры, что в бока впивались
   Безжалостно; Посланец Мрачных Сфер,
   Тот, что взирал с Тоскою и Печалью
   На все, происходившее вокруг,
   Об этой битве, для себя последней
   В земной своей юдоли, вспомнил вдруг, -
   Ему позволил это Мрака Гений;
   И вот, страдал он, от того, что зверь,
   Что не имел Души, (49) был чище Сердцем,
   Чем человек, предавший мир людей,
   Избравши Путь Свершений Богомерзких.
   А на Земле, смиривши скакуна,
   Отцеубийца вновь вошел в конюшню, -
   В последний раз, - он точно это знал, -
   И, словно бы в его проникнув Душу,
   Заржали кони, взвившись на дыбы,
   Но был напрасен их порыв единый, -
   Не вырваться! Ведь супротив Судьбы
   Не только конь - и человек бессилен...
   И вот, смеясь, безумец факел взял,
   Что освещал конюшню слабым светом, -
   "Пылай, огонь!", - злодей пророкотал; -
   Солома занялась... Свершивши это,
   Вновь вышел прочь виновник дел лихих;
   Но если бы взглянуть он вороному
   Посмел в глаза, тогда б убийца в них
   Увидел отблеск пламени иного, -
   В них ненависть пылала; Но сильней
   Был все же ужас перед новой болью,
   И конь смирился с участью своей,
   Через мгновенье вновь он был оседлан,
   И скоро уж он был средь беглецов,
   Которые готовились к сраженью
   С Великим Прародителем Грехов; -
   Увы, но обречен был на сожженье
   Тот замок древний, что еще вчера
   Прекрасен был; Но будет он разрушен,
   Он выстоял в веках, но до утра
   Он станет пеплом; Бастион могучий,
   Который битвы славные знавал,
   А сам король считал, что невозможно
   Взять приступом его, - сей замок пал,
   Но только лишь Предательством и Ложью, -
   Не беглецами вовсе, - был он взят; -
   Мечтал виновник этого паденья,
   Что Огнь его разрушит, унеся
   С собой следы недавних преступлений.
   И се - теперь злодей с тревогой ждал,
   Молясь, чтоб беглецы не усомнились
   В словах его... Он к Битве призывал
   И беглецы, к несчастью, подчинились...
   На стрелах пакля вот уже горит, -
   В цель направляют, промаха не зная,
   Их беглецы... За первою летит,
   Мгновение спустя, стрела вторая,
   За нею третья уж вослед спешит; -
   И сотни их летят в проемы окон, -
   Огонь внутри пылает... В этот миг
   Сомненью в душах беглецов жестоких
   Не дал родиться тот, кто их привел
   В ночи под стены замка родового; -
   Он возгласил: "Ты нами побежден,
   Владыка Тьмы! И мыслимо ль иного
   Исхода было ждать? О, нет! Дотла
   Пусть все сгорит, что было сердцу мило, -
   Но нами был повержен Гений Зла,
   И большего мы сделать уж не в силах!
   И должно нам коней поворотить
   Туда, где ждут Покой и Безопасность, -
   В дорогу, братья! Жаждут позабыть
   Душа и сердце этот день ужасный; -
   И лишь одно должны запомнить мы, -
   Что в битве этой не с людьми сражались, -
   Над Властелином Непроглядной Тьмы
   Сегодня мы победу одержали!
   И вот теперь мы вправе отдохнуть
   От ратных дел... Грядущего не знает
   Никто из нас... Но ныне, братья, в путь!".
   И беглецы умчались, подгоняя
   Своих коней... А павший бастион
   Пылал огнем... Исполнены Печали,
   Посланцы Бездны Той, что мы зовем
   Эребом Черным, тихо созерцали
   Пожар, который в замке бушевал, -
   Хранил молчанье тот Несчастный Грешник,
   Что, Чист Душой, сильнее лишь страдал;
   Задумчив был и Сын Зари Мятежный...
   Когда ж за горизонтом, наконец,
   Отряд из беглецов навеки скрылся,
   Лишь в этот миг бесплотный Дух-Скорбец
   С Владыкой Тьмы заговорить решился, -
   Он вновь Его, как прежде, вопрошал:
   "Зачем мы здесь? Они не возвратятся!".
   Но Ангел Ночи, Чья Черна Душа,
   В ответ лишь громогласно рассмеялся:
   "Они? Мы их настигнем в тот же миг,
   Когда придет пора пойти за ними, -
   Где б ни были они, нас Грозный Вихрь
   Туда домчит, чтоб мы могли незримо
   Твоих Грехов Свершенье созерцать! -
   Так будет, Червь! Не ведай в том сомненья! -
   Но здесь ты обречен еще познать
   Всю глубину Ужасного Паденья!
   Иль ты забыл? Тогда вглядись в огонь
   И ужаснись свершенному тобою!
   Да будет Боль! Ведь Грех Ужасен твой, -
   И Боли сей, воистину, достоин!
   Внемли Мне, Червь! Коль прежде ты искал
   Своим Деяньям Черным оправданье, -
   Когда убийство Мщеньем называл,
   Любовью Чистой - плотское желанье,
   И Правдой - Ложь, то если б ты призвал
   Всех в мире мудрецов сейчас на помощь,
   То б ни один из них не отыскал
   И в Океане Лжи - хотя бы слова,
   Которым ты сумел бы оправдать
   Себя - ни предо Мной, ни перед Богом,
   Ни пред людьми; Да и себе солгать
   В Душе своей, безумец, ты не смог бы!
   Ты помнишь ли? Едва явившись в Ад,
   В своей Гордыне Злой границ не зная,
   Ты говорил, что вовсе не страшат
   Тебя твои Грехи, что ожидаешь
   Ты с радостью мгновения, когда
   Тебе Пресветлый будет Сатаною
   Ниспослан Рай; Но помнил ли тогда
   Ты о Свершенье том, что пред тобою
   Предстанет здесь, - через мгновенье лишь?
   О, нет, клянусь! Солгал ты предо Мною
   В тот первый миг, но ныне ты узришь
   Свершенный Грех, и Чистою Душою
   Познаешь ты - заслуженную Боль; -
   Страдай, и да свершится Искупленье!".
   И Скорбный Дух, вглядевшийся в огонь,
   Увидел вдруг какое-то движенье...
   Скорбец не верил собственным глазам, -
   Ведь в замке все мертвы! Но только все же
   Там - человек! Святые Небеса!
   Страдальцу не солгал Противник Божий,
   Сказав, что он Грехов своих не знал,
   Когда впервые, мир людей покинув,
   Он пред Очами Сатаны предстал, -
   За все его Свершения отринул
   Его Господь, но более других -
   За этот Грех, и Мукам Ада предал, -
   Средь мыслимых под Небом Дел Лихих
   Воистину, достоин он Эреба!
   И вот теперь - Забвенья Пелена
   Опала вдруг, - и вспомнил Дух Печальный,
   Как Гений Зла - Коварный Сатана
   Привел его сюда немногим раньше,
   Когда в своем же замке родовом
   Был узником, и ждал в своей темнице
   Он тех, кому предписывал Закон
   На суд его доставить, как убийцу.
   Он вспомнил миг, когда увидел Тень,
   Что принял за Бесплотное Созданье,
   Но обманулся он в догадке сей; -
   И ощутил он снова то Страданье,
   Которого не мог не испытать
   В тот миг, когда увидел пред собою
   Всего на краткий миг - родную мать,
   Огонь безумья - в материнском взоре.
   Не в силах примириться с тем, что сын, -
   Ее Души Надежда и Отрада,
   Во Власти Гнева Черного сразил
   Своей рукою собственного брата,
   Ступив на Путь Служенья Силам Зла, -
   Найти не в силах выхода иного,
   Она Покой в Безумье обрела,
   И тем - Чиста осталась перед Богом...
   Посланец Ада вспомнил, и теперь
   Забыть уже, к несчастью, был не в силах; -
   "Узри свой Грех!" - воскликнул Люцифер; -
   Подобно Боли Истина пронзила
   Страдальца Душу: - мать его была
   Еще жива; Спасенья ли искала
   Она, иль Избавления ждала, -
   Господь лишь это знает... Бушевало
   С мгновеньем каждым пламя все сильней, -
   Огонь все ближе... Даже и надежды
   Он не оставил на спасенье ей; -
   Вот пламя уж лизнуло край одежды,
   Как руку лижет пес... И страшный Крик
   Тотчас в тиши раздался. Он к Небесным
   Вознесся Высям, но при том достиг
   Он и Эреба - Сердца Мрачной Бездны.
   О, этот Крик! Отчаянье, Печаль,
   Тоска и Боль слились в нем воедино
   Со Смертным Страхом... Не было меча,
   Который этот Узел разрубил бы,
   Как Гордиев когда-то... Был спасти
   Один лишь только Азраил способен
   Несчастную - ведь мог Он увести
   Ее в Страну Блаженства и Покоя.
   Но Ангел Смерти медлил... Даже Тот,
   Кто Ужас смертным издревле внушает, -
   Виновник всех Печалей и Невзгод, -
   Светлейший Ангел, Изгнанный из Рая,
   Молил Его к несчастной поспешить; -
   Сам Люцифер боролся с Искушеньем
   Бег Времени сейчас поторопить,
   Чтоб хоть на миг приблизить Избавленье
   От Огненного Ада; Но, увы,
   Страдалицу спасти от Мук Ужасных
   Не мог Владыка Ночи... Ангел Тьмы
   Был лишь отмстить ее убийце властен.
   Убийца же пред Ним сейчас стоял,
   И был не в силах отвести он взгляда
   От материнских Мук; Скорбец внимал
   Ее Страданьям Тяжким. Как награду
   Он принял бы сейчас любую Боль,
   Чтоб позабыть об этом Крике Страшном,
   Что Душу жег сильнее, чем Огонь,
   Во взоре Властелина Тьмы пылавший...
   Его терзало то, что вновь и вновь
   Всем любящим его он мог ответить
   На Чистую и Светлую Любовь
   Лишь только Болью и Ужасной Смертью...
   Так прежде было с братом и отцом,
   И с матерью - теперь... И исключений
   Быть не могло - ведь Зло царило в нем
   Еще при жизни, - после ж, в Искупленье
   Своих Грехов был обречен страдать,
   И в Черной Бездне - Царстве Люцифера
   Мученья убиенных созерцать,
   Вкушая Боль, не знающую Меры.
   Так должно быть, и значит, будет так,
   И ныне не искал он оправданий
   Своим Свершеньям; Он погряз в Грехах,
   Но торопил он Муки Воздаянья.
   Воистину, превыше всяких сил
   Крик матери для сына слышать было, -
   Ему казалось, мир вокруг застыл,
   Как будто Время вдруг остановилось; -
   Исчезло все - и только этот Крик
   Звучал, терзая слух Посланцев Ада,
   Но вдруг... "Узри!" - воскликнул Сын Зари,
   И наблюдал, отвесть не в силах взгляда,
   Печальный Дух, как оборвался крик; -
   В горящем замке не найдя спасенья,
   Она метнулась вниз, и через миг
   Ее прыжок закончился Паденьем...
   "Ты видел все!" - воскликнул Сын Зари, -
   "Окончен долгий Путь ее Терзаний,
   К Ужасной Смерти ты приговорил
   Родную мать, - и будет Воздаянье
   Греха сего достойно! Пусть же Боль
   Тебя постигнет! Пусть Огонь Отмщенья
   Сожжет тебя, безумец! Жребий твой -
   Страдать в веках - до Часа Искупленья!
   Да будет так! Тебе пощады нет!
   Терзайся, тяготясь своей Виною;
   И пусть, доколе льется Божий Свет
   С Небес на Землю, будет Боль с тобою!".
   Князь Тьмы умолк. И на колени пал
   Вдруг Дух Печальный перед Сатаною, -
   "Я все приму", - смиренно прошептал, -
   Всех мыслимых Страданий я достоин
   За этот Грех... Но прежде, я молю, -
   Ответ мне дай, коль дать его Ты волен, -
   Не о себе прошу, - и не ропщу
   Я на Судьбу, но все же - за Чертою
   Той, что от Жизни отделяет Смерть,
   Кладет Раздел меж Вечностью и Мигом,
   Что стало с ней? Скажи мне, Люцифер,
   Об Участи, что мать мою постигла?".
   И вот, взглянул Владыка Мрачных Сфер
   На грешника, и в ужасе Несчастный
   Отвел глаза... "Ужель, Презренный Червь,
   О матери ты вспомнил? Что же раньше, -
   Там, на Земле, себя ты не спросил
   О том, что стало с ней за Вечной Гранью?
   Но твой отряд коней поворотил,
   Спеша навстречу новым Злодеяньям!
   Ты ждешь ответа - только лишь теперь! -
   Клянусь, когда б не Слабость Духов Света
   С Их Жалостью к Страдальцам, то, поверь,
   Я б не дал никогда тебе ответа,
   Чтобы стократ твою умножить Боль!
   Но все ж Я принужден Веленьем Неба
   Тебе ответить... Властен надо Мной
   Господь и в Сердце Черного Эреба...
   Внемли же ныне ты Моим словам,
   Но знай, безумец, что твоих страданий
   Они не облегчат - ты знаешь сам,
   Что нет сему Свершенью оправданья!
   Вот Мой ответ, - с тех памятных Времен,
   Когда Мятеж закончился Паденьем,
   На Небесах и Здесь - един Закон; -
   Доколь меж Нами Вечное Сраженье
   Идет за Души смертных, - ни Господь,
   Ни Я, - Мы не допустим Нарушенья
   Сего Закона - дарит Он Любовь,
   А Я прельщаю Силой Искушенья.
   Богатства? Славы? Плотских ли Пиров?
   Все то, чего способен жаждать смертный,
   Я без обмана дать ему готов
   В обмен на Вечность в Царстве Люцифера; -
   Создатель вас иным ведет Путем
   И тем Надежду дарит на Спасенье,
   И Грех свершенный может быть прощен,
   Коль грешник заслужил Сего Прощенья.
   Но все ж Закон суров - кто б ни был ты,
   Но смерть придет, и после Скорбной Тризны
   По Воле Неба лягут на Весы
   Все те дела, что ты свершил при жизни.
   Коль не был ты ни Ангелом Небес,
   Ни Демоном, нежданно плоть обретшим,
   Решит Создатель, что сильней в тебе, -
   Иль Добродетель, или Дух Мятежный.
   И вот - Весы, где каждый Грех смягчен
   Подвижничеством Духа, и, напротив, -
   Порыв Души Грехом отягощен, -
   Закон Един для всех Созданий Плоти:
   Но знай, что справедлив Господь и в том,
   Что есть Грехи, которых не искупишь
   Иначе, как Страданьем; Грех Грехом
   Останется, доколе Адской Муки
   Не испытает тот, кто виноват
   В свершении Ужасного Деянья,
   И распахнет свои Объятья Ад
   Злодеям, что достойны сих Терзаний.
   Средь них и тот, что смертные зовут
   Самоубийством; Сколь бы труден ни был
   В земной юдоли человека Путь,
   Коль жаждет вечно быть Душой Счастливым,
   Ему не должно преступать Черты, -
   Ведь "Не убий!" - гласит Закон Извечный,
   Коль Он нарушен будет, Чистоты
   Не сохранит Душа Его... Отмечен
   Печатью Ночи будет он навек;
   Прервать ли жизнь рукою дерзновенной
   Свою или чужую - в этом нет
   Различия; Так рек Творец Вселенной...
   Кто не дал Жизнь, Ее да не возьмет,
   А лишь Господь вдохнуть способен Душу
   В Земной Приют, что телом мы зовем,
   И Горе тем, кто, сей Закон нарушив,
   Своим Воленьем дерзко разорвет
   Меж телом и Бессмертною Душою
   Невидимую Нить; Не обретет
   Он в Вечности желанного Покоя,
   Но будет обречен страдать во Тьме,
   Доколе Час не грянет Искупленья,
   И в этом - Шанс, что был дарован Мне, -
   Я в Одержимость обращу сомненья, -
   Мне нужно лишь, чтоб смертный сделал шаг, -
   Всего лишь шаг - и станет за Чертою
   Его дотоле Чистая Душа
   Уже Моей во всем покорна Воле...
   Что ж до причин, что привели людей
   На Грань сего Свершенья, - нет Мне дела
   До тех причин, коль Волею своей
   Несчастные решились это сделать; -
   Им нет числа, и все ж - какой в них прок?
   Ведь под Луною нет таких Страданий,
   Каких бы смертный претерпеть не мог,
   Но кто же вспомнит Иова Терзанья,
   Когда свои Мучения страшней?
   Не так ли многим кажется порою? -
   Смерть не страшит их, ибо ищут в ней
   Они Свободы, Вечного Покоя; -
   Они готовы верить в то, что нет
   Ни Ада за Чертой, ни даже - Рая,
   И вот, Небес нарушивши Запрет,
   Свою же жизнь бездумно обрывают...
   Узнать им будет Истину дано,
   Но только здесь, в Великой Бездне Ада,
   Где им до Искупленья суждено
   Терзаться Болью... Вот за Грех Награда!
   Что ж ты, Презренный Червь, потупил взор?
   Ведь сам ты жаждал от Меня ответа;
   Когда б так мягок не был Приговор,
   Что вынесен тебе в Чертогах Света,
   Клянусь, что Я не стал бы продолжать, -
   Тогда б, безумец, показалось Раем
   Все то, что здесь доныне испытать
   Пришлось тебе... Но Мне повелевают
   Продолжить, - и спасти тебя от Мук,
   Которых ты, воистину, достоин, -
   Внемли, но знай, - доколе Трубный Звук
   Не созовет на Суд, тебе Покоя
   Не будет, о, Презренный средь Червей!
   Услышь же ныне Слово Князя Ада, -
   Печальна Участь Матери твоей,
   Но все же - велика ее Награда!
   Она - в Раю; Ведь Тьмы достоин тот,
   Кто смерть своею Волей приближает,
   И кто, ища спасенья от невзгод,
   Осознанно на этот Путь ступает;
   Иная Участь в Жизни Вечной ждет
   Того, кто в сердце жизнь спасти желая,
   Решится сделать шаг - и смерть найдет
   Свою невольно, - он достоин Рая; -
   Коль человек не властен избежать
   Погибели, то важно, как решает
   Он сам свою Судьбу, - иль смерть призвать,
   Иль умереть, спасти себя пытаясь.
   Таков Закон. И знаешь ты теперь,
   Что мать твоя шагнула в Царство Света; -
   Была нелегкой жизнь ее, а Смерть
   Ужасной средь Смертей; Но все ж за это
   Воздастся ей... Святые Небеса
   Отплатят ей Покоем и Блаженством
   За Муки - ведь Душа ее Чиста, -
   Ей суждено достигнуть Совершенства; -
   Всем тем, кто жил, за прожитую жизнь
   Есть, в чем перед Всевышним повиниться,
   Кто без Греха? Но все ж - Господь простит
   Всех тех, кто в сердце оставался чистым...
   Она - в Раю, и молит за тебя
   Всевышнего, хотя лишь ты повинен
   Во всех ее страданьях, но, любя
   Пусть блудного и падшего, но - сына,
   Она тебе сочувствует с Небес; -
   Но все ж тебе не будет Избавленья,
   Доколь в Моем ты Царствии; - и здесь
   Ты обречен страдать до Искупленья
   Своих Грехов... Иного нет Пути, -
   Ты знаешь сам, что в Рай - Обитель Света,
   Несущим Зло вовеки не войти; -
   На все мольбы их - станет Боль ответом!
   Пусть ты не Демон, только человек,
   Но в остальном подобен Детям Ночи;
   Ты жаждал знать - Я дал тебе ответ, -
   Отныне и на миг ты не отсрочишь
   Своих Мучений; Так внемли же Им,
   Как Мне, Презренный Червь, внимал доселе! -
   Будь Болью Адской в Вечности томим, -
   Виновен ты - и нет тебе Спасенья!
   Да будет так!". Умолк Владыка Зла,
   И в тот же миг, словам Его покорна,
   Боль Страшная как будто вознеслась
   Из Глубины Великой Бездны Черной.
   Ей Скорбный Дух противиться не стал, -
   Он и в молитве не искал Спасенья,
   Но лишь до капли всю Ее впитал, -
   Он согрешил, и стала Боль Отмщеньем
   За Злодеянье, коему найти
   Вовеки б не сумел он оправданья; -
   Он знал - иного не было Пути, -
   Ужасен Грех - Страшно и Воздаянье...
   О, эта Боль! Среди не только слов,
   Но даже Криков Боли, что способен
   Исторгнуть всяк, кто суть и Плоть, и Кровь,
   Созвучья нет такого, что могло бы
   Такую Боль во звуке передать, -
   Она вовек превыше всякой Меры;
   И Горе тем, чья Участь - испытать
   Сие Страданье в Царстве Люцифера...
   Исчезло все... Осталась только Боль,
   Что Грешника злосчастного терзала,
   И Имя Ей - Пылающий Огонь; -
   Стихия Ада жалости не знала; -
   Ведь тот Огонь, что знают на Земле,
   Подобен Льду, когда б его сравнили
   С тем Жаром, что бывает, коль в Огне
   Металлы плавят... Только лживы были
   Сравненья б эти, ибо и они
   Не выразили б даже сотой доли
   Страданий, кои Вечность, а не миг
   Претерпевал Скорбец в Оковах Боли;
   Ему казалось, что сгореть дотла,
   Терзаясь этой Огненною Мукой,
   Давно его Душа должна была,
   Поправ Закон о Вечной Жизни Духа;
   Но сей Закон попрать не суждено, -
   Доколь Господь на Небесах Всевластен,
   Все те, кто Злу покорен был в Земной
   Своей юдоли, - Участи Ужасной
   Обречены; Все ярче и сильней
   Пылал Огонь, а грешник пред собою
   Вдруг лик увидел матери своей,
   Которой причинил так много Боли; -
   И взгляд ее для сына был страшней,
   Чем Огнь, его терзавший в Сердце Ада, -
   В ее глазах увидел он не Гнев,
   Они просили только о пощаде;
   Но даже этой малости не дал
   Он ей при жизни... Ныне ж, Чист Душою,
   В плену Стихии Дьявольской страдал
   Печальный Дух, ведомый Сатаною...
   Ему Огонь теперь казался Льдом,
   Огнем же - взор, молящий о спасенье;
   Теперь мечтал Страдалец лишь о том,
   Чтоб вдруг исчезло страшное виденье;
   Но что Мечты? Они - лишь Пыль и Прах,
   И места нет им в Царстве Люцифера; -
   И в материнских видел он глазах
   Лишь только Боль, не знающую Меры.
   Не в силах Грешник взгляда был отвесть, -
   Взирал, с мгновеньем каждым погружаясь
   В глубины этой Боли, коей нет
   В подлунном мире даже и названья...
   Он позабыл себя и все вокруг, -
   Лишь Боль была реальна во Вселенной, -
   Терзаться ею был Печальный Дух
   Приговорен до Часа Искупленья.
   Но он уже не верил, что придет
   Однажды миг желанного Покоя, -
   Страдалец знал, что Вечность проведет
   Всю, до конца, в Оковах Страшной Боли.
   Он вновь молился, но в своих мольбах
   Просил отныне не об Избавленье:
   "Дозволь, Всевышний, отыскать слова,
   Чтоб вымолить у матери Прощенье!", -
   Так он молился; Но, как до того,
   Его молитвам не было ответа; -
   Чудовищно Свершение его,
   Страшна и Кара за Деянье это!
   И потому до капли он испил
   Возмездия заслуженную Чашу, -
   Страдалец изменить не властен был
   Своей Судьбы; И только Болью Страшной
   Свою Вину он искупить бы смог,
   Страданья жертв измерив Полной Мерой; -
   Се справедливо: так карает Бог
   Тех, кто служил при жизни Люциферу.
   Доколь Страданье не познают, - нет
   Спасенья им; И вот, в Оковах Боли
   Провел Страдалец миллионы лет, -
   А может быть, - кто знает, - много больше.
   Он эти годы б не решился счесть, -
   Какой в том прок? Ведь знал Скорбец, что тщетны
   Сии попытки; - Год - мгновенье здесь,
   Да и веками - кто исчислит Вечность?
   Но миг настал, - и мир, что тленом стал,
   Сгорел, Стихии Дьявольской покорен, -
   (Казалось так Страдальцу), - вновь предстал
   Пред Грешником, его открывшись взору.
   Но только Боль при этом не ушла,
   Не притупилась, как бывало прежде,
   А вновь своим Огнем Страдальца жгла,
   И вспомнил он, как Люцифер Мятежный, -
   Извечной Ночи Князь, - ему вещал,
   Что эта Боль вовеки не утихнет, -
   В том Супостат Господень не солгал,
   И та же Боль терзала с Силой Дикой
   Того, кто прожил жизнь во власти Зла,
   И стало это Зло его Судьбою; -
   Но Здесь иной Судьба его была, -
   Он, Чист Душой, страдал в Оковах Боли.
   И что с того, что в этот самый миг
   Он видел Солнце, что плыло к закату
   Над горизонтом, слышал пенье птиц; -
   Терзаем Болью был Посланец Ада, -
   Проклятья слышал в птичьих голосах,
   А в свете Солнца - отблески пожара
   Он видел слишком ясно... Боль и Страх
   Его уделом были... Эту Кару
   Он заслужил, и потому не смел
   Теперь роптать, хоть были беспримерны
   Его Мученья; И раздался Смех
   Властителя Эреба - Люцифера:
   "Что вижу Я", - смеясь, пророкотал
   Светлейший Ангел, Изгнанный из Рая, -
   "Ужель словам Моим ты ныне внял?
   Ужель Надежды тщетные оставил?
   Не слышал Я ни криков, ни мольбы,
   Ни даже стонов, коими так часто
   Ты досаждал Мне, Червь! Ужели ты
   Вдруг понял, что Судьбы своей не властен
   Ты изменить? Но даже если так,
   То по Дороге Трудной Искупленья
   Ты сделал лишь ничтожно малый шаг, -
   Он мал настолько, что, поверь, к Спасенью
   Ты вовсе не приблизился... А Боль, -
   Она тебя вовеки не покинет, -
   Не потому ль о Вихре, за Собой
   Влекущем нас в Грядущее, ты ныне
   Не вспоминаешь? Прежде ж - торопил
   Приход Его, наивно полагая,
   Что, унесясь сквозь годы вслед за Ним
   Туда, где Кара ждет тебя другая,
   О прежней Боли сможешь ты забыть;
   Теперь и сам ты видишь, что мечтанья
   Твои напрасны были... Изменить
   Ты ничего не властен; Лишь Страданье
   Тебе осталось... Так прими ж Его
   И сделай шаг, не ведая сомнений, -
   Терзайся ж в Сердце Царства Моего; -
   Да будет так, до Часа Искупленья!".
   Молчал Страдалец сим словам в ответ, -
   Душой его - Отчаянье владело, -
   К чему слова, когда Надежды нет?
   И даже взор свой устремить не смел он
   Сейчас на Князя Ночи, ибо знал,
   Что снова Люцифер, Властитель Ада,
   Ему ответит смехом; Он не ждал
   Ни Милости отныне, ни Пощады...
   Денница же, Мятежный Сын Зари,
   Его Страданья сердцем предвкушая, -
   "Возрадуйся, Глупец!" - проговорил, -
   Пришла пора - мы замок покидаем!
   Узри ж теперь в последний раз его, -
   Все Пепел здесь и Тлен, здесь все погибло;
   Мы не возьмем отсюда ничего,
   Лишь только Боль, что здесь тебя настигла,
   Да Память о Былом... Не раз, поверь,
   Ты вспомнишь, как был счастлив здесь когда-то, -
   В те дни, когда еще рукой своей
   Ты не сразил ни девушку, ни брата, -
   Когда отец твой любящий и мать
   Весь мир тебе отдать готовы были, -
   И Боль твоя умножится стократ,
   И с ней бороться будешь ты бессилен.
   А сколь, безумец, будет впереди
   Невинных жизней, отнятых тобою,
   Страданий жертв и криков "Пощади!".
   Но миг Расплаты близится... Со Мною
   Летим туда, где снова ждет тебя
   И новый Грех, и новые Страданья;
   Летим, летим! Сей Путь - твоя Судьба, -
   Ты согрешил, - прими же Воздаянье!".
   Князь Тьмы умолк, и в тот же самый миг
   Из Сердца Вечной Ночи непроглядной,
   Словам Его покорен, Черный Вихрь
   Явился вдруг и закружился рядом...
   Он подхватил Того, Кому служил, -
   Владыку Зла, не знавшего Пощады,
   А с Ним - того, кто Чист Душою был,
   Но только лишь по Воле Князя Ада...
   Незрим для смертных, Он взметнулся ввысь,
   Кружа Посланцев Ночи в страшном Танце,
   Чтоб через миг навеки унестись
   Из этих мест сквозь Время и Пространство.
   Куда лежал Их Путь? Об этом знал
   Лишь Сатана, но Он хранил молчанье; -
   Там будет Боль... Иного уж не ждал
   От Вечности Грядущей Дух Печальный...
  
   XC
  
   Итак, умчались вдаль Посланцы Тьмы
   От места отгремевшего сраженья,
   За ними вслед отправимся и мы, -
   Сие случится лишь через мгновенье;
   Но прежде мы сказать еще должны
   О беглецах, - держали путь обратный
   Фортуны беспощадные сыны, -
   Их стало меньше после Сечи страшной.
   И вот, как зверь израненный спешит,
   Чтоб в безопасном логове укрыться,
   Дать ранам срок, чтоб те могли зажить,
   И вновь потом к охоте возвратиться, -
   Так беглецы спешили прочь из мест,
   Где Черное Злодейство учинили,
   О коем люди, жившие окрест,
   И через годы после говорили...
   А беглецы, в Ущелье возвратясь
   Путем, что им одним был только ведом,
   Теперь, сторонних взглядов не боясь,
   Отпраздновали страшную победу
   Греха над Добродетелью, а Тьмы -
   Над Светом Вечным... Здесь торжествовали
   Эреба беспощадные сыны, -
   Казалось, наполняла кровь бокалы,
   А не вино... Здесь каждый возносил
   Хвалу Твореньям, о Творце Забывшим,
   Не гостем, но Хозяином здесь был
   Безумный молодой отцеубийца.
   На этом Валтасаровом Пиру
   Он правил Бал, и радовался сердцем, -
   С ним Дьявол вел Жестокую Игру,
   Но это понял только после смерти
   Младой безумец... Ныне ж - он забыл
   В веселье буйном все свои Печали...
   Владыка Тьмы и Дух, ведомый Им,
   В Молчании все это созерцали...
   Тот Скорбный Дух, что Чист Душою был
   По Воле Князя Ночи Бесконечной,
   Вдруг вспомнил все, что до поры забыл, -
   То, что случилось после страшной Сечи,
   И этот Пир; - и ныне он страдал,
   Осознавая Глубину Паденья, -
   Незрим для взоров смертных, проникал
   Скорбец, увы, - легко, без затрудненья, -
   В их мысли... Что ж до чувств, они пред ним
   Лежали столь открыто и доступно,
   Как Книга, что читателем своим
   Открыта, и прочесть ее нетрудно.
   И вот, Скорбец читал - и видел Ад,
   Что ждал всех тех, кто этот Пир устроил, -
   Свершенного не возвратить назад, -
   Для них не будет в Вечности Покоя;
   Но, веселясь, не думали они,
   Что будет там, за той Извечной Гранью,
   За коей станут все земные дни
   Для нас, живущих, лишь воспоминаньем;
   Но время шло, и вскоре миг настал, -
   И Скорбный Дух во слух оборотился, -
   Смех стих, и тост: "За павших!" - прозвучал, -
   "За тех, кто в замок сей не возвратился!
   Изрек его убийца молодой,
   И беглецы словам его внимали:
   "Средь них - и за того, кто за собой
   Нас всех повел, кого от вражьей стали,
   К несчастию, не смог я уберечь;
   Зачем, о, Небо, был я так беспечен?
   Зачем в тот миг был так тяжел мой меч?
   За эту смерть мне оправдаться нечем!
   Он был опорой - вам, и другом - мне,
   Он спас меня, когда уже не верил
   Я в Избавленье... Жаль, что на Земле
   Столь краткий век Господь ему отмерил!
   Но ныне он свободен от оков
   Земной юдоли, за Чертой Незримой;
   Взметнем же ныне кубки высоко,
   Чтоб стала Вечность для него счастливой!".
   Вот так хвалу убийца возносил
   Своей же жертве, подло им сраженной,
   Он и слезу в свой кубок уронил,
   Смеясь безумным смехом в Сердце Черном...
   Младой злодей во всем расчетлив был, -
   Слов для тирады этой не жалея,
   Он словом влагу в кубках отравил,
   И беглецы забыли о веселье; -
   Победа их осталась позади,
   А предводитель пал в бою жестоком; -
   И вот, о том, что ждет их впереди,
   Задумались Ревнители Порока; -
   Кто поведет их завтра за собой, -
   Их, наводящих Ужас на округу? -
   Когда бесчестен ты и спутник твой,
   То мыслимо ль довериться друг другу?
   А если нет - никто не даст гроша
   За жизни сих Поборников Бесчестья, -
   Их лидер пал, - и нужно им решать
   Свою судьбу, - иль оставаться вместе,
   Иль каждому - подобным волку стать,
   Что ослабел и изгнан был из стаи, -
   Не в силах пропитания снискать,
   Волк-одиночка часто умирает.
   Вот так же беглецы, - из них любой
   Лишиться мог - свободы, да и жизни,
   Когда б однажды путь направить свой
   В ближайшие селения замыслил; -
   Ведь стая лишь до той поры сильна,
   Доколь всецело вожаку покорна;
   И беглецы, - не ново то для нас, -
   Живут под Игом этого Закона...
   И вот теперь - иного нет пути
   Для беглецов, другого нет спасенья,
   Как лидера в рядах своих найти
   И следовать за ним, забыв сомненья.
   Они забыли свой разгульный пир,
   Не находя уж радости в веселье, -
   Пред тяжкой думой Бахус отступил,
   И ныне каждый принимал решенье.
   И миг настал, когда один из них
   Поднялся с места и, окинув взглядом
   Пособников своих в делах лихих,
   Тех самых, что сидели молча рядом, -
   (Он верным был сподвижником того,
   Кто ныне пал, сражен рукой убийцы, -
   Ведь с детских лет он другом был его; ) -
   Изрек он: "Ныне должно нам решиться
   Судьбу свою доверить в трудный час
   Тому, кто поведет нас за собою; -
   Но кто из нас другого не предаст? -
   Вот мой ответ: я тайны не открою,
   Сказав, что всех вас знаю я давно, -
   Не раз имел я случай убедиться, -
   Мы разные, но все ж близки в одном, -
   Любой из нас - грабитель и убийца;
   Известно всем - здесь каждый за себя! -
   Я вовсе никого не обвиняю,
   Ведь всех других ничем не лучше - я, -
   Вот почему Судьбу свою вверяю
   Я ныне не тому, кто рядом был
   Со мною в эти черные годины, -
   Должно быть, каждый здесь бы счастлив был,
   Коль чей-то нож мою пронзил бы спину;
   Друзья мы - на пиру, враги - в бою!
   И если скажет каждый, не скрывая
   Своих же мыслей, правоту мою
   Признают все; Кому ж, все это зная,
   Довериться мы можем в этот час?
   Ведь знанье - слишком тягостное бремя! -
   Мой выбор - тот, кто вел недавно нас
   Под стены замка - и привел к Победе!
   Пусть ничего не знаем мы о нем, -
   Беда ли в том, когда нас знанье губит?
   Вот выбор мой... Коль я ошибся в нем,
   Грядущее за то меня осудит;
   А ныне - мне не будет Судией
   Из вас никто; И каждый пусть решает
   Сам за себя! Бросайте ж Жребий свой,
   Судьбы своей Движенье направляя!".
   Он смолк... Но вслед за ним изрек другой
   Свое решенье, ну а после - третий, -
   Решал свою судьбу народ лихой; -
   Здесь каждый - за себя лишь был в ответе,
   И ни один не видел никого,
   Кому б он жизнь доверил без сомненья, -
   Был лишь один, - но смерть взяла его; -
   И странным было беглецов решенье...
   А впрочем - так ли? Каждый выбирал
   Среди других того, за кем не помнил
   Он в прошлом зла; - в итоге ж выставлял
   К оплате счет, воистину огромный...
   Иначе было только лишь с одним, -
   И беглецы недолго сомневались, -
   Его не знали, в сущности, они,
   А потому - всех меньше опасались...
   К несчастью, не дано им было знать,
   Что в этот день вождем своим избрали
   Они того, кого сам Сатана
   Давно по жизни вел во Тьму без Края,
   Чтоб после, за Великою Чертой,
   Что нашу Жизнь от Смерти отделяет,
   Познал сей Грешник Чистою Душой
   Страданье, что Границ себе не знает...
   И вот - их было двое в Зале сей, -
   Один - в зените славы лиходейской,
   Другой - давно покинул мир людей,
   Чтоб Мукой искупить свои Злодейства.
   Единый Дух роднил их меж собой,
   А Время, словно пропасть, разделяло, -
   Ведомы были оба Сатаной,
   Чье Сердце к Падшим жалости не знало...
   Но первого - к Паденью Он толкал,
   И для него уж не было Спасенья, -
   Второго же - в Пути сопровождал, -
   Сей Путь тернист; Ведет Он к Искупленью
   Через Страданья, коим Меры нет, -
   Лишь так искать Спасенья заповедал
   Создатель Звезд Небесных и Планет
   Всем тем, кто Рай Служеньем Аду предал...
   И вот, Страдалец с Болью созерцал,
   Как сам он, в той, земной, забытой Жизни
   Плоды Триумфа своего вкушал, -
   Лишь он торжествовал на скорбной тризне...
   И се - он встал, оставив кубок свой,
   И беглецов окинул властным взором,
   Таким, каким, быть может, и король
   Нечасто смотрит на своих придворных; -
   Воистину, так смотрят на рабов,
   Тех, что послушны Воле Господина,
   Чья жизнь течет под Тяжестью оков,
   Доколе не сойдут они в могилу;
   В сей миг младой убийца осознал,
   Что будут беглецы ему покорны,
   И что бы он свершить ни приказал,
   Тотчас же будет сей приказ исполнен!
   И сердцем лиходей возликовал, -
   Он здесь Король! Но подданные ждали,
   Что скажет он; Словам его внимал
   Владыка Тьмы, а с Ним и Дух Печальный:
   "Вот я пред вами, - мне не утаить
   Теперь от вас - ни мысли, ни деянья, -
   Я знаю, что не в силах заменить
   Того, который ныне уж не с нами; -
   Сравните нас, - я знаю, что ему,
   Увы, в любом сравненье проиграю; -
   Мне странен выбор ваш - и потому
   С сомненьями его я принимаю...
   Но знаю я, - мне выпал ныне шанс
   Свою вину пред тем, кто пал, загладить,
   И за собой вести отныне вас, -
   Свершенного вовек мне не исправить,
   Но я клянусь вам в грозный этот час, -
   И пусть услышат те, кто презирают
   В сердцах своих и Душах нас сейчас, -
   Наступит день - о нас они узнают
   И содрогнутся! Было им дано
   Унизить нас, лишив имений, славы,
   Изгнавши нас сюда с позором, но
   Мы все вернем! Ведь это наше право!".
   Со словом каждым распалялся он
   Все больше, ибо видел, как внимают
   Речам его Поправшие Закон,
   В словах безумных силу обретая:
   "Пусть их проклятья сил нам придадут
   И в нас убьют последние сомненья; -
   Лишь дайте срок мне, братья! Приведу
   Однажды вас к Великой этой Цели!".
   Так вновь и вновь взывал он к беглецам,
   Они ж в ответ оружьем потрясали, -
   И Пламень Ада в их пылал сердцах,
   А Отблески его - в глазах плясали...
   Так это видел тот, кто был незрим
   Для взоров всех, живущих под Луною,
   Кто Адскою был Мукою томим, -
   Печальный Дух, ведомый Сатаною.
   И с каждым новым словом речи той,
   Что молодой держал отцеубийца,
   Сильнее только становилась Боль; -
   Он умереть не мог, не мог забыться;
   И в Сатанинской Пляске мир вокруг
   Него кружился, а Посланец Ада
   Один лишь только слышал ныне звук, -
   Звук Голоса - того, что был когда-то
   Глашатаем Больной его Души,
   И слал теперь во множестве проклятья
   Всем тем, кому он отомстить решил
   За то, что Мрак раскрыл ему Объятья.
   А Дух Печальный всматривался вновь
   В его лицо и вслушивался в мысли,
   Тем прорицая пролитую кровь
   И множество смертей... Кто их исчислит?
   И кто осушит слезы, что прольют
   Родные и возлюбленные павших?
   И все ж Страдалец на Судьбу свою
   Роптать не смел; - В своем виденье страшном
   Он видел Боль и кровь... Он прозревал
   Страдания во множестве великом,
   И Чистою Душою он внимал
   Предсмертным стонам, скорби, плачу, крику;
   Но знал Скорбец, что все, что видит он,
   Свершится слишком скоро, к сожаленью,
   И что роптать? Идти он обречен
   Сквозь Тьму Грехов к Рассвету Искупленья!
   А Боль росла... Чужая ли, своя, -
   Их различить он уж не мог отныне, -
   Он Боль Чужую впитывал в себя,
   Она его вовеки не покинет...
   Он растворился в Ней, себя забыв,
   Он стал ничтожной каплей в Море Боли
   И в Океане собственной Судьбы, -
   В нем вся вода до срока стала кровью...
   И много раз рассвет сменял закат,
   И вновь закат торжествовал Победу;
   Уже, казалось, минули века, -
   И каждый раз с Пришествием - Рассвета ль,
   Заката ли - была сильнее Боль, -
   Она одна существовала в мире,
   Ее одну он ощущал Душой, -
   Остановился маятник; Застыли
   Все стрелки на Великих тех Часах,
   Что Сам Создатель запустил когда-то,
   Тем Бытие Вселенной даровав; -
   Иль это мнилось лишь посланцу Ада?
   И был ли мир? Ответить уж не мог
   На сей простой вопрос себе Страдалец; -
   Возможно ведь, что Всемогущий Бог
   Соткал его из Боли и Печали!
   Сия картина грезилась ему,
   Пока вкушал он Тяжкие Страданья
   За то, что пал при жизни он во Тьму; -
   Но - по заслугам было Наказанье...
   И потому - не смел Скорбец роптать, -
   Его Судьба, увы, - во Искупленье
   Своих Грехов - терзаться и страдать,
   Доколь Господь не одарит Прощеньем.
   И по Пути, что труден и тернист
   Настолько, что любые лгут сравненья,
   По коему идет, Душою Чист,
   Скорбец Печальный, - Сам Отец Паденья
   Ведет его, - Душа Владыки Зла
   Ко Грешникам не знает снисхожденья, -
   Тот, Чей Великий Дом - Ночная Мгла,
   Смеется лишь в ответ на их моленья.
   И вот, несчастный грешник обречен
   Наедине с собой страдать безмерно...
   Не скоро стихла Боль: Тогда лишь он
   Осмелился взглянуть на Люцифера.
   А тот смеялся, сотрясая Тьму,
   Он был неумолим и беспощаден, -
   И ныне Он смеялся потому,
   Что Боль и Страх увидел Он во Взгляде
   Того, кого в Пути сопровождал;
   А после рек: "Безумец, неужели
   Не понял ты, что боль, что испытал
   Ты ныне - это только Тень от Тени
   Той Боли Истой, что в Грядущем ждет?
   Ты прорицал, - ты видел Образ Смутный, -
   Таков Удел смотрящего вперед
   Сквозь Мглу Веков, - он только на секунду
   Увидит Мир Грядущий; Только Тень
   Мелькнет пред ним; Нечеткое виденье
   Глазам его предстанет! Что ж теперь
   Не призываешь Вихрь, о, Червь Презренный?
   Что ж не спешишь, Глупец, умчаться вдаль?
   Чего страшишься ты? В земной юдоли
   Была тебе неведома печаль
   И страхи чужды; Что тебе до Боли
   Чужой, о, Червь, и до чужих смертей? -
   На страх врагам, но и друзьям на горе
   Ты шел вперед... так почему теперь
   Я боль и страх в твоем читаю взоре?
   Не ты ль ценил всего превыше Власть?
   Мечтал не ты ли о Величье, Славе?
   Узри же, Червь, сколь жалок ты сейчас,
   На Муки обреченный Небесами!
   Вы так похожи в этом! Во Грехе
   Безжалостны вы все, неудержимы, -
   Безумцы вы, погрязшие во Зле!
   Но кто из вас потом, за Гранью Жизни,
   Душой не сдался? Кто, подобно Мне,
   Сумел подняться над своею Болью,
   Себя не потерять в Кромешной Мгле?
   Вы смертны и слабы... И оттого лишь
   К вам милосерден Всемогущий Бог; -
   Когда бы хоть на миг вы испытали
   Всю Боль - Мою...". - Владыка Тьмы умолк,
   Но Адовым Огнем Глаза пылали.
   И отшатнулся Грешник в тот же миг
   И опустил свой взор под этим Взглядом; -
   "О, да! Страшись увидеть Боли Лик!"Нанам пора -
   Пророкотал, смеясь, Властитель Ада...
   А Скорбный Дух молчание хранил, -
   Ни слова был он ныне речь не в силах, -
   Он для ответа слов не находил, -
   Ведь явлено ему в виденье было
   Грядущее, - и пусть лишь только Тень,
   Но даже Тень от Предстоящей Боли
   Затмила все; - К чему слова теперь? -
   Он изменить Судьбу свою не волен,
   Не властен Время вспять поворотить,
   Предотвратить свершенье Злодеяний; -
   Он может только лишь вперед идти
   Дорогой Искупительных Страданий.
   Но, Боже Мой, как трудно сделать шаг,
   Коль неизбывна Тьма перед тобою,
   Коль знаешь ты, - лишь гуще будет Мрак,
   Коль в путь ты увлекаем Сатаною!
   Но ты притом не властен выбирать, -
   Ведь дерзко ты попрал Законы Неба,
   И за Грехи ты обречен вкушать
   Терзания в Святилище Эреба...
   Не дай Господь живущим испытать
   Все то, что испытал Великий Грешник
   Тот, что не смог Паденья избежать! -
   К Мученьям новым звал его Мятежный
   Владыка Вечной Ночи: "Нам пора
   Туда, где ждут Ужасные Свершенья,
   Туда где всемогущи Боль и Страх,
   Но, коль Душой ты жаждешь Искупленья,
   Возрадуйся Страданью своему
   И вознеси Хвалу грядущей Боли! -
   Они Огнем из сердца выжгут Тьму, -
   И мыслимо ль мечтать о лучшей доле
   Тебе, Презренный? Ты смеясь, разил,
   Ты сеял смерть, не ведая сомнений
   И жалости! Ты Кару заслужил, -
   Прими ж Ее, - страдай во Искупленье
   Свершенного тобою! Каждый миг
   Твоих терзаний, Червь, да станет вечным;
   Оглохни же от стонов! Каждый вскрик
   Да отзовется Мукой бесконечной
   В твоей Душе, Презренный средь Червей!
   При жизни ты избрал Греха Дорогу,
   Но Здесь, в Эребе, Боль - названье Ей,
   И нет Здесь для тебя Пути иного!
   Так сделай шаг!". - И вот, со словом сим,
   Покорен одному лишь Князю Ада,
   На Зов Его явился Черный Вихрь,
   Безжалостный, как Демонов Армада.
   Он подхватил двоих - Владыку Тьмы,
   Что вечно искушает Души наши,
   Чье Имя позабыть стремимся мы, -
   Того, Кто звал на Битву Войско Падших; -
   А с Ним - того, кто тяжко согрешил,
   Кто Искушенью Черному поддался;
   Двоих Посланцев Ада закружил
   Могучий Вихрь в Своем Ужасном Танце;
   Он, как пушинку, поднял Их с Земли
   И прочь умчал всего через мгновенье, -
   Вослед Ему отправиться и мы
   Должны, отринув страхи и сомненья...
  
   XCI
  
   Их путь лежал туда, где Боль и Кровь
   Ни Меры, Ни границ Себе не знали,
   Где Тьма торжествовала вновь и вновь
   И где лишь только множились Печали...
   Как прежде, беглецы творили Зло
   И наводили ужас на округу,
   Но лишь росло при этом их число, -
   Средь беглецов найдет и кров, и друга
   Любой злодей, бегущий от Суда
   Иль гнева справедливого людского, -
   И примут, и укроют здесь всегда
   Убийцу и грабителя лихого;
   И был в округе вскоре пущен слух,
   Что в Древнем Замке, что в Ущелье Черном,
   Доныне правит Грозный Адский Дух,
   И что Ужасен в Гневе Непокорный.
   Наверняка никто того не знал,
   Но если в час ночной вблизи ущелья
   Бесследно человек вдруг исчезал, -
   Винили люди Ночи Порожденье;
   И все же слух был Истиной Святой, -
   Ведь в древнем этом замке, что когда-то
   Объят был Беспощадною Чумой,
   И верно, правил Бал Владыка Ада,
   И Ночь царила в Душах и сердцах
   Всех тех, кто во Грехах не ведал Меры, -
   И не было дороги беглецам
   Уже иной, чем в Царство Люцифера...
   Но Искуситель нас всегда ведет
   В Обитель Тьмы Путем Своим Обманным, -
   Он Ложную Надежду нам дает,
   Ценой Души врачует тела раны;
   "Добро и Зло дано вам будет знать!", -
   Так Змей пророчил Еве в Час Злосчастный,
   Но те из нас, на ком Греха Печать,
   Их меж собою различить не властны.
   Что ж беглецы? Не ведали они,
   Что Ад отверз Врата, они ж - у входа, -
   Им грезилось, что эти минут дни,
   И снова обретут они свободу; -
   Кто вспомнит там, за тридевять земель,
   Где жизнь свою начнут они сначала,
   Об их злодействах? Кто лихих людей
   Узнает в них? Иная ожидала
   Их всех Судьба; Но смертным не дано
   Грядущее свое окинуть взором, -
   Не видели в ужаснейшем из снов
   Они того, что ждет в Эребе Черном;
   И злата блеск все больше их прельщал, -
   Не он ли даровать свободу в силах?
   Что перед этим кровь и что - Печаль?
   Что плач вдовы у мужниной могилы?
   Часы летели, день за днем спешил,
   И множились лишь только их злодейства, -
   Их лидером младой безумец был
   И направлял своей рукою дерзкой.
   Но Адский Дух, Бессмертных Душ Палач,
   Уже давно играл его Судьбою, -
   Они ни в чем не знали неудач,
   Ведомые по жизни Сатаною...
   И на дела их с ужасом смотрел
   Страдалец, что за Вечным тем Пределом,
   Что Смерть кладет для Жизни, претерпел
   Боль истую во Царстве Люцифера.
   Здесь каждый миг тянулся, словно век,
   А Боль была сильнее и сильнее, -
   Скорбец уже не верил, что момент
   Придет, когда свершится Искупленье
   Его Грехов; И можно ль искупить
   Такое? Еженощно он Страданья
   Повсюду сеял, торопясь свершить
   Великие и Страшные Деянья;
   Он умножал, не ведая о том,
   Свои Терзанья в Вечной Тьме Эреба,
   Где Кару был принять он обречен,
   Душою Чист, но все ж отринут Небом; -
   Он позабыл, что в прежние года,
   Еще ребенком малым, ни Страданий
   Не знал он, ни Греха, - ведь Боль всегда, -
   (Так думал он), - его сопровождала, -
   Он не рождался в Мире под Луной,
   И ни на миг он человеком не был, -
   Он был из Тех, кто шел за Сатаной
   И с Ним низвергнут был во Мрак Эреба...
   Порой лишь Память, (хоть не верил ей
   Уже Скорбец), твердила, что когда-то
   Он все же был своим среди людей;
   Ко временам тем не было возврата...
   И, Вечность в Адских Муках проведя,
   С колен вставал он для того лишь только,
   Чтоб снова через миг забыть себя
   И вновь страдать, терзаясь Страшной Болью...
   Сколь длилось это - нам ли вопрошать? -
   Свои секреты Черные Хронисты
   Во Мраке Ада ревностно хранят; -
   Печальный Дух страдал Душою Чистой,
   Доколь, как прежде, не пришел из Тьмы
   Зловещий Вихрь, и Двое вдаль умчались, -
   Наш Путь - вослед; Но прежде мы должны
   Сказать о Той, пред Кем Они предстали...
  
   XCII
  
   За тридцать миль от замка, что приют
   Дал беглецам, к востоку от ущелья,
   Что Черным звали те, кто жил вокруг,
   На берегу реки была деревня.
   Названье было ей... А впрочем, мы
   Завесу тайны открывать не станем, -
   Ведь говорили прежде мудрецы,
   Что умножает Знание Печали;
   Да и в округе с некоторых пор
   Сие названье стало вдруг запретным, -
   И можем мы в вину, да и в укор
   Одним лишь беглецам поставить это;
   Но до поры, пока не грянул День,
   О коем после говорить боялись,
   Из всех других окрестных деревень
   Сюда с надеждой люди путь держали; -
   В деревне этой девушка жила, -
   И люди шли к ее лачуге бедной, -
   О ней молва по всей округе шла, -
   Ее считали, - кто Святой, кто Ведьмой.
   Никто о ней доподлинно не знал,
   Какой из Вечных Сил она служила, -
   Догадки каждый строил и решал,
   Но только Дева многих исцелила,
   Врачуя раны наложеньем рук,
   Ну, а порой и вовсе - просто словом, -
   О каждом исцеленном все вокруг
   Твердили, то "Спасен!", то "Околдован!".
   Еще шептались люди, что была
   Она вещуньей, - взором прорицала
   Грядущее, - и многих тем спасла, -
   Как избежать им смерти, подсказала.
   Вот почему спешили люди к ней,
   Но потому же множились и слухи, -
   И многие божились, будто с ней
   Ночами говорят умерших Духи...
   Что правдой было здесь, что ложью злой?
   Да только в дом метнулась в страхе дева,
   Увидев, как несется над землей
   Тот Вихрь, что порожден во Тьме Эреба.
   Дверь затворив, и вовсе обмерла,
   Себя знаменьем крестным осенила,
   Стоял пред нею сам Владыка Зла, -
   Душа от страха птицей в клетке билась, -
   В ее глаза смотрел Греха Отец,
   Она ж забыла вдруг слова молитвы;
   "Дитя, не бойся!" - рек Он, наконец, -
   "Ведь Я сюда явился не для Битвы!
   Я бился за тебя, но проиграл,
   Боролась ты со Мной, и победила!
   Уж скоро ты войдешь по праву в Рай,
   И изменить Я этого не в силах!".
   Ты знаешь, что в Грядущем ждут тебя
   Воистину ужасные страданья, -
   Так слушай же! К тебе явился Я
   Сказать, что есть на свете Воздаянье!
   О, Я ни в чем тебя не обману! -
   Явился ныне спутник Мой меж нами, -
   Узри же, кто он!". - Дева, лишь взглянув,
   Лицо закрыла в ужасе руками.
   И только лишь Скорбец не властен был
   Отвесть сейчас от юной девы взора,
   И вспомнить он пытался, что свершил
   Такого, что страшнее разговора
   С Владыкой Тьмы, Кому покорен Ад,
   Стал для нее, Провидицы от Бога,
   Один лишь только мимолетный взгляд
   В глаза тому, кто сам страдал жестоко?
   Увы, но Память скована была, -
   Не помнил он о прошлом, к сожаленью
   И знал одно - его Властитель Зла
   Привел сюда, чтоб множились Мученья...
   А Сын Зари вещал: "О, нет, дитя,
   Он боли причинить тебе не в силах!
   Внемли и знай, - сюда явился Я,
   Чтоб Радость ныне Дух твой окрылила! -
   Ведь будет Боль твоя отомщена, -
   Впусти ж Покой в измученное сердце, -
   Пусть воцарится снова в нем весна,
   А не Печаль в Предвидении Смерти!
   Возрадуйся! Страдания твои
   Ужасны будут, но его - стократно
   Ужаснее; В лицо ему взгляни
   И улыбнись, - ведь это так прекрасно -
   Увидеть, как терзается Палач,
   Что, казнь творя, в лицо тебе смеялся: -
   Он здесь, со Мной, в Краю, где Вечен Плач,
   Тебе ж - лишь только шаг один остался
   До Вечного Блаженства. Светлый Рай
   Тебе раскроет с радостью объятья,
   А он, кто в сердце жалости не знал,
   Обрек себя на Вечное Проклятье
   Своим Грехом... Так радуйся, Дитя,
   И - смейся на пороге смерти страшной
   В лицо врагу; - Блаженство ждет тебя,
   Его же Участь - истинно ужасна!
   И вот - он пред тобой; Дитя, взгляни,
   Как жалок он в Обители Страданья; -
   Он только Смерть и Муки нес другим
   И терпит по заслугам Наказанье...
   Взгляни же на него, не пряча взгляд,
   И пусть склонится он перед тобою, -
   Пусть вместе рукоплещут Рай и Ад,
   Дитя, твоей Победе над Судьбою!
   Прими же эти почести, как Дар
   Божественный, а вот - Моя Награда -
   Узри, как терпит Тяжкую Средь Кар
   Мучитель твой, Дитя, во Мраке Ада!
   В глаза ему со смехом посмотри,
   Скажи лишь слово, - и его страданья
   Умножатся безмерно! Воспари ж
   Над Скорбью, созерцая Воздаянье,
   Что ныне здесь вершится!". - Так вещал,
   Пред Девою представ, Владыка Ада,
   А Дух Печальный в страхе трепетал,
   Предвосхищая и свою Награду, -
   Страдания, которым Меры нет,
   За Тяжкий Грех, которого не помнил; -
   Но скоро уж получит он ответ,
   И отзовется Знанье новой Болью...
   Не скоро Дева Юная поднять
   Глаза смогла на Скорбного Страдальца,
   И он увидел Ужаса Печать
   На бледном лике... Меч дамасской стали,
   Воистину, не смог бы ранить так, -
   Хотя б и был удар его смертелен; -
   Он предпочел бы меч, ведь Девы страх
   Несчастного разил стократ сильнее,
   А он не в силах был отвесть глаза,
   И, хоть не ощущал доныне Боли,
   Но этот взгляд... Он все бы отдал за
   Великий Дар не видеть Мира боле, -
   Не видеть в глубине прекрасных глаз
   Страданья отблеск, что не знает Меры...
   "Узри же, как страдает он сейчас!", -
   В тиши раздался голос Люцифера; -
   "Возрадуйся, Достойная Наград!". -
   Но тотчас Дева взор свой устремила
   Вновь на Того, Кому покорен Ад,
   Кому подвластны Неземные Силы:
   "Зачем Твой Искус Ныне так жесток?
   Зачем за миг до смерти, до могилы
   Столь Искренним мне кажется Порок?
   Ответь мне, Сын Зари, какою Силой,
   Как мыслишь Ты, должна я обладать,
   Чтоб ныне удержаться от Паденья, -
   Чтоб перед Искушеньем устоять,
   Забыв свои ужасные виденья,
   От коих мне покоя нет и сна, -
   От Ужаса и Боли рвется Сердце? -
   Не искушай меня, о, Сатана,
   Превыше, чем снести способен смертный!".
   "Окончено сраженье!" - рек в ответ
   Владыка Тьмы, что Господа отринул, -
   "Уж скоро воссияет Вечный Свет,
   И обретешь ты Мир... Так знай, что ныне
   Явился Я сюда не для того,
   Чтоб искушать - Тебя, но для того лишь,
   Чтоб ты смогла увидеть, как Его
   Оплачены Деянья, - Вечной Болью!
   Взгляни ему в глаза, - ты все поймешь,
   Пусть для тебя ничто не станет тайной
   В его Душе, - и ты ответ найдешь
   На свой вопрос о Мере Воздаянья!".
   И вновь взглянула Дева на того,
   Кто, Чист Душой, страдал во Мраке Ада,
   И взор ее, как прежде, жег его,
   Но ныне страха не было во взгляде; -
   Теперь жила одна лишь Жалость в нем, -
   Судьбу его окинув Вещим Взором,
   Узрела Дева: он освобожден
   От Власти Зла; Греха Печати Черной
   На нем уж нет; Владыка Ночи Сам
   Его избавил от Оков Порока,
   Чтоб на Пути из Ада к Небесам
   Подвергнуть Каре, Истинно Жестокой...
   И Состраданье победило в ней, -
   Вдруг отступили страшные виденья,
   И отвечала Дева Сатане:
   "Сколь тяжела Дорога Искупленья!
   Он Чист Душой, - Ты снял Греха Печать,
   Чтоб Боль его умножить многократно, -
   Он в Бездне Ада обречен страдать,
   Доколь не искупит Свершений Страшных; -
   Средь них и то, о коем вижу сны; -
   Но все ж - владело Зло его Душою
   Там, на Земле, где помыслы - Черны,
   Дела - Ужасны были; Но Иною
   Душа его предстала предо мной, -
   Истерзанной, измученной, усталой; -
   Кем был он там - мне ныне все равно: -
   Мне жаль его... Терзает Душу Жалость!".
   "Одумайся, Дитя! - воскликнул Тот,
   Кто издревле внушает Ужас смертным, -
   "Ты знаешь, что с тобой произойдет,
   Тебе не лгали никогда виденья!
   Так что ж? Раба порыва своего,
   Ужели ты простить его готова?
   Ужели, неразумная, его
   Ты не осудишь ныне даже словом?".
   "Судить того, чья Память - Чистый Лист?" -
   Ему в ответ проговорила Дева, -
   "И разве я - Господь, чтоб осудить
   Того, кто в Бездне, Черного Эреба
   Страдает ныне Чистою Душой,
   Не помня ни Грехов, ни Преступлений?".
   "Так вспомни ж после этот выбор свой!" -
   Изрек в ответ ей Зла Коварный Гений.
   "О, да, я вспомню! И - благодарю
   Тебя, о, Падший, я за Избавленье:
   Избавил ныне Душу Ты мою
   От черных дум, от тягостных сомнений; -
   Я страхами терзалась, но теперь
   Ты сбросить мне помог мои вериги, -
   Теперь я знаю, - в тот последний день,
   Когда моя Судьба меня настигнет, -
   Не вспыхнет Гнев тогда в моей Душе, -
   Господь - Свидетель, я сего боялась!
   Явился спутник Твой - и вот уже
   Питать к нему способна я - лишь жалость.
   За то, что Ты Покоем одарил,
   Благодарю Тебя я, Князь Эреба!".
   "Да будет так!", - И - Голову склонил
   Владыка Ночи перед Юной Девой,
   Признав Ее Победу... Через миг
   Из Сердца Тьмы, Его покорен Воле,
   Явился вновь ужасный Черный Вихрь,
   Умчал Посланцев Ада в Царство Боли, -
   Туда, где ждал свершенья Страшный Грех,
   Где Муки лишь Страдальца ожидали; -
   И се - смотрела дева Им вослед,
   И слезы по щекам ее стекали...
   Но страх ее - навеки отступил,
   Душа ж, вериги сбросив, воспарила, -
   Сильнее всех последний Искус был,
   Но и ему она не уступила...
   ...Она в окно взглянула - солнца свет,
   Как прежде, был с ней ласков и приветлив: -
   Но знала дева, - завтрашний рассвет,
   К несчастью, станет для нее последним...
  
   XCIII
  
   Владыка Тьмы, и тот, ведомый им
   Печальный Дух, страдавший в Бездне Ада
   За все Грехи, что в жизни он свершил,
   Вновь в мир людей явились в час заката; -
   Минули сутки, да остаток дня
   С того мгновенья, как они предстали
   Пред Девой, что, Судьбу свою приняв,
   Пред Искусом последним устояла.
   И вот, едва умчался Черный Вихрь,
   Рожденный в Сердце Тьмы, во Мгле Безбрежной, -
   Страдалец вспомнил за короткий миг,
   О чем забыть заставил Дух Мятежный,
   А вспомнив, позабыть возжаждал вновь, -
   Вернись, вернись, Счастливое Забвенье! -
   Он знал теперь, что сотня беглецов,
   Что им ведома держит путь к деревне...
   И вот теперь он с ужасом взирал,
   Как бушевал Пожар на Небосклоне, -
   То был закат, который предвещал
   Страданья, муки и пролитье крови.
   И многие из тех, что жили здесь,
   Смотрели с удивлением и страхом
   На Огнь, что пал, казалось им, с Небес,
   Но Истый Смысл ниспосланного знака
   Был ведом, к сожаленью, только той
   Прекрасной Деве, перед коей прежде
   Предстал Скорбец, ведомый Сатаной,
   И Повелитель Ангелов Мятежных.
   Но отвратить Грядущего была,
   К несчастию, она уже не в силах
   И потому молиться лишь могла
   О тех, кто обречен сойти в могилу, -
   О тех, кто был готов ее порой
   И на костер пылающий отправить,
   Назвавши верной Дьявола Рабой; -
   Ах, если б знать им... Но они не знали...
   А время шло... Всего лишь только миг
   До воцаренья ночи оставался; -
   И был Скорбец сдержать не в силах крик, -
   На горизонте всадник показался,
   И Дух Печальный в нем себя узнал,
   И, видя Торжество в горящем взоре,
   Душой злосчастный грешник трепетал; -
   А всадник вороного вновь пришпорил...
   Так въехали в деревню беглецы; -
   Смотрели робко жители из окон
   На их отряд... Здесь графские гонцы
   Нередко проезжали, - ведь дорога
   Вела в столицу... Постоялый двор
   Принять готов был путников усталых, -
   Но ни убийца, ни коварный вор
   Здесь никогда приют не получали.
   Здесь отдых ждал людей и лошадей; -
   Чуть рассвело - уж сменены подковы; -
   И всадникам дорога веселей,
   Коль их в трактире встретят добрым словом.
   Да только ныне всадников отряд
   Привычного не вызвал оживленья, -
   Людей объял неясный, смутный страх -
   Беды грядущей верное знаменье;
   Но все ж - беды молчаньем не отвесть,
   А страх не одолеешь созерцаньем,
   Коль действия ему не предпочесть, -
   И вот, почти как агнец на закланье,
   Хозяин постоялого двора
   Пошел навстречу всадникам нежданным; -
   Их лидер возгласил: "Давно пора!
   Как длить посмел ты наше ожиданье?
   Когда в пути нам ценен каждый миг,
   Как возвратить ушедшие мгновенья?
   Ответь мне, смерд, чем сможешь возместить
   Ты нами здесь потраченное время?".
   Блеснули вдруг у всадников в руках
   Мечи своей отточенною сталью, -
   Несчастного овеял смертный страх, -
   Увидел он, как полыхнуло пламя
   У всадников в глазах - и это был
   Не отблеск отгоревшего заката, -
   Старик себя знаменьем осенил
   Тотчас же крестным, - ибо Пламень Ада
   В глазах гостей непрошенных узрел, -
   Он в этом ни на миг не сомневался,
   Но лишь знаменье он свершить успел,
   Как грозный окрик всадника раздался:
   "Ты, верно, вовсе разум потерял,
   Что смеешь ты, презрения достойный,
   Крестом обороняться от меня?
   Иль мыслишь ты, что пред тобой не воин,
   А Демон Тьмы? Достойно ли стерпеть
   Нам, братие, такое оскорбленье?
   Безумец, ты обрек себя на смерть!
   Но, коль молить ты станешь о прощенье,
   Возможно, пощадит моя рука
   Тебя, глупец, призрев твои седины; -
   Быть может, я не трону старика,
   И отдалится миг твоей кончины,
   Хоть оскорбленью оправданья нет; -
   Но все же я потребую расплаты, -
   Коль хочешь ты увидеть Солнца свет,
   Ты жизнь свою спасешь ценою злата!
   "Не оскудеет", - сказано, - "рука
   Дающего", - а ты богат, я вижу!"; -
   Скатилась по щеке у старика
   Слеза, но он жестокую обиду
   Стерпел безмолвно... Всадник же, узрев
   Слезу сию скупую, рассмеялся, -
   И многим ранил Душу этот смех,
   Но все ж никто не смел пока вмешаться
   В развитье этой драмы, ибо страх,
   Селян объявший, только укрепился;
   Хозяин постоялого двора
   Приезжему перечить не решился:
   "Прости меня за дерзость, господин!" -
   Так начал он, но тут его прервали:
   "Встань, Ангус, не позорь своих седин!" -
   С ним рядом встала та, что Ведьмой звали;
   И было так: - сказавши это, вмиг
   Всеобщее вниманье приковала
   Она к себе; Ее был светел лик
   И ясен взор; Решимостью пылало
   Девичье сердце; Страх же отступил, -
   Ее Душа не ведала сомнений; -
   Еще одно ей придавало сил, -
   В последнем ей ниспосланном виденье
   Дано узреть ей было то, что ждет
   Ее за Гранью, ибо жить осталось
   Ей так недолго... И растаял лед,
   Сковавший Душу, - и теперь не знала
   Ни страха, ни сомнения она; -
   Блажен, кто внемлет Истине Извечной; -
   Пусть для других она - обречена,
   Но счастлив тот, кто мир вкушает вечно
   В Чертоге Светлом Рая, - ведь Ему
   Неведомы ни скорби, ни печали, -
   И те из нас, кто сердцем выбрал Тьму,
   Его способны устрашить едва ли.
   Вот и теперь - внимали беглецы
   Ее речам - слабела их решимость
   При виде Той, чьи помыслы чисты:
   "Не бойся, Ангус!" - Дева говорила:
   "Не преклоняй колена перед тем,
   Кто лишь презренья твоего достоин, -
   Ведь сердце говорит тебе: совсем
   Не слуги короля перед тобою.
   Кому ты служишь? Имя назови!
   Кому ты, всадник, в верности клянешься?
   Молчишь ты сам, и спутники твои; -
   Не потому ль, что каждый ужаснется,
   Услышав это Имя? Оглянись!
   Твой Господин, Он рядом, Он с тобою,
   Хоть для тебя незрим! Так отступись,
   И не над нами, всадник, над Душою
   Своею сжалься! Ибо суждена
   Тебе Дорога, полная Терзаний!".
   "Се Истинно!" - воскликнул Сатана,
   А Дух Печальный, что вкушал за Гранью
   Земной юдоли плод своих Грехов,
   Что горек был воистину безмерно,
   Терзался Болью, и узреть не мог,
   Что в миг сей - на него - смотрела Дева...
   Но всадник тот, кому ее слова
   Судьбу его пророчили, не ведал
   Сомнений, - он уже торжествовал
   Душой и сердцем новую победу;
   С ним ныне был любой напрасен спор,
   Увещеванья и молитвы - тщетны, -
   Лишь гневом полыхнул убийцы взор
   В ответ на то, что говорила Дева; -
   "Безумная, как ты могла посметь
   Мне в этот час Грядущее пророчить?
   Так знай, - коль ты мне предвещаешь смерть, -
   Судьбу твою, поверь, я знаю точно; -
   Я не забуду черных этих слов,
   Когда бы ни пришел мой час последний;
   Но только - Небом клясться я готов,
   Что ныне предо мной предстала Ведьма!".
   Так возгласив, он к спутникам своим
   Оборотил свой взор - и лгал им снова,
   Но их сомненья таяли, как дым,
   А в Души Тьма вползала с каждым словом:
   "Внемлите, братья! Истинно силен
   Нечистый Дух, которого низвергли
   Мы так недавно, покарав огнем,
   Но все ж не одолели Люцифера; -
   И мнится мне, Лукавый вновь предстал
   Пред нами, изменив свою личину; -
   Он мне и вам проклятья расточал, -
   Отмщенья жажда - вот тому причина!
   Что ж станем делать мы, коль Он и впредь
   Все так же представать пред нами станет, -
   Устами сирых деревенских ведьм
   Пророчить будет, Судьбы изменяя?
   Так должно ль нам колена преклонить
   Пред Духом Зла, признавши пораженье, -
   Оружие безропотно сложить?
   Иль мы должны восстать и дать сраженье?
   И пусть мы не сумеем победить: -
   Коль сможем мы Противника ослабить
   И Слуг Его бесчестных поразить,
   То наши имена в веках прославят!
   Решайтесь, братья!". - После этих слов
   Блеснула сталь мечей в закатном свете, -
   Единый хор десятков беглецов
   Ему согласным возгласом ответил.
   "Да будет так!" - он вновь пророкотал, -
   "Нам ныне суждено с Врагом сразиться, -
   Так пусть же кровью обагрится сталь, -
   Клянусь, мы покараем нечестивцев!
   А ведьме - смерть! Как заповедал Бог,
   В живых мы не оставим ворожеи, -
   Она познает Очищенья Огнь,
   И да свершится Божий Суд над нею!".
   Со словом сим метнулись беглецы
   Туда, где Дева юная стояла, -
   И Чудо лишь могло ее спасти, -
   Она же скрыться даже не пыталась,
   Но лишь ждала мучителей своих
   Смиренно, словно агнец на закланье, -
   У тех, кто это видел, в этот миг
   Сердца и Души полнились Страданьем.
   И люди, позабывши, что они
   Ее и сами Ведьмой называли,
   Вдруг осознали, что в былые дни
   Добро лишь только от нее видали.
   И путь убийцам Ангус заступил,
   Что прежде ею был спасен от смерти, -
   Седой старик года свои забыл,
   Когда вскричал отчаянно: "Не смейте
   Творить Злодейство Именем Святым, -
   Не избежать вам Праведного Гнева!", -
   И кто-то из толпы шагнул за ним,
   Но в ужасе лицо закрыла Дева,
   Увидев, как вонзается стрела
   В грудь Ангуса; А Черный Всадник снова
   Пророкотал: "Здесь все - во Власти Зла! -
   Что ж, братья, в бой, - ведь нет Пути иного!".
   И кровь невинных полилась рекой,
   Что Берегов не ведала; а Дева,
   Творя знаменье крестное рукой,
   Молилась, и впервые не умела
   Найти слова; А рядом, в двух шагах,
   Взирали молча на триумф Злодея
   Владыка Тьмы, внушавший смертным страх,
   И Дух, что шел Путями Искупленья...
   Но с первой каплей крови, в тот же миг,
   Когда стрела грудь Ангуса пронзила, -
   Молчанье оборвав, раздался крик, -
   Ведь был его Скорбец сдержать не в силах.
   В нем Боль росла, не ведая преград, -
   Луна и Звезды Вечные померкли
   Для грешника; И все ж - не мог он взгляд
   Отвесть от глаз печальных Юной Девы; -
   В них тоже Боль плескалась, - Боль Потерь; -
   Мечи и стрелы промаха не знали,
   И Темный Ужас множества смертей
   Глаза Прекрасной Девы отражали.
   Но Грешник тот, что видел этот взор, -
   Зачем же глаз она не опускала? -
   Не Болью, в них застывшей, был сражен,
   А Жалостью, что все еще питала
   Она к нему; Идущая на смерть,
   Она, которой Горний Мир открылся,
   Доныне не могла не сожалеть
   Об Участи, что ждет ее убийцу...
   И взор свой первой отвела Она,
   Не в силах больше видеть Ада Муки; -
   Она дрожала и была бледна;
   Убийца ж Черный, на Нее взглянувши,
   Изрек, смеясь: "Вестимо, ведом страх
   И Силам Ада, - лишь взгляните, братья, -
   Отчаянье царит в ее глазах, -
   Знать, ныне не помогут ей заклятья;
   Клянусь, она бессильна в этот миг! -
   И должно нам на площади пред Храмом
   Сложить костер, - и пусть последний крик
   Ее услышан будет Небесами!
   И от него пусть вздрогнет Люцифер!".
   ...В сей миг, для взора смертного незримый,
   И верно вздрогнул Гений Мрачных Сфер, -
   Во взоре вспыхнул Огнь Неугасимый, -
   И возгласил Он: "Истина в словах!
   Но, - впрочем, как всегда, - наполовину, -
   Бог Саваоф на Горних Небесах
   Уже давно Детей Своих отринул;
   Иль, может, нужно громче прокричать, -
   Так, чтоб оборотились вспять светила?
   Услышишь ли, Создатель? Иль сорвать
   Твои Печати? Это Мне по силам!
   Да только есть ли прок? И Ты - Всеблаг?
   Узри, се Дщерь Твоя к Тебе взывает!
   Она так скоро обратится в прах!
   Так что же Ты молчишь, не отвечая
   На Крик Души, Стремящейся к Тебе?
   Доколь Твое Молчанье будет длиться?
   Ты предоставил смертных их Судьбе
   И превратился из Творца в Убийцу!
   Их ждут под Солнцем до скончанья дней
   Несчастья, голод, мор и реки крови, -
   На Чад Своих Ты изливаешь Гнев,
   Яви ж и Милость; Иль убей в утробе,
   Не дав прийти на горе в этот мир!" -
   Вещал Владыка Черного Эреба; -
   "Молю, молчи!" - услышал в этот миг, -
   Владыке Тьмы ответствовала... Дева!
   Дано Ей было видеть, как взывал
   К Творцу Вселенной Сын Зари Мятежный,
   Она внимать могла Его словам,
   Пусть искренним, но только все же - грешным.
   И был ответ, хотя в земной ночи
   И шепота никто бы не услышал, -
   Поклясться б мог любой, - она молчит, -
   Душа ж Ее всегда была превыше
   И суеты, и бренности земной,
   А ныне - словно стала камертоном,
   Проводником меж Неба Вышиной
   И Бездной Ада, Той, где Вечны Стоны...
   И был ответ, что слышал Сын Зари,
   Но даже Грешник тот, что был с Ним рядом,
   Не знал того, что кто-то говорил
   С Владыкой Ночи, Черным Князем Ада:
   "Молю, ни слова боле, Люцифер!
   Я Чистотою Неба заклинаю
   И Глубиною Бездны, - Силой Сфер,
   Где правит Свет, где Ты повелеваешь; -
   Об Участи моей не сожалей
   И не терзай мне Душу у Порога
   Превыше, чем снести возможно Ей,
   И не гневи укором Всеблагого!
   Воистину, Он слышит все слова,
   Он знает все, что на Земле творится...". -
   "И вот ответ - Молчанье Божества!". -
   "Ответ услышат те, чей слух склонится
   К словам Его!". - "Пусть не склонился Мой,
   Но Ты, Дитя? Ведь Ты достойна Рая, -
   Что слышишь Ты?". - "Я знаю, - Он со мной,
   И ныне Душу я Ему вверяю!
   Был долог Путь, - остался только шаг...". -
   "Последний шаг, - и станешь Ты у Трона
   Его Блаженство Райское вкушать; -
   Не нужно слов - Я все доныне помню!". -
   "Так не жалей меня и всех иных,
   Кто в Муках обретет Блаженство Рая; -
   Коль Жалости не чужд, жалей других,
   Которых в Сердце Бездны Ты терзаешь!". -
   "Мне - Их жалеть? Тогда скажи, - кого
   В герои Мне возвесть, чье Имя славить?
   Иль должен Я, как Ты, простить того,
   Который на костер Тебя отправит?
   С кого спросить за пролитую кровь? -
   С таких, как Ты, терпеть готовых Муки
   За Грех чужой? Всевышнего Любовь,
   Воистину, странна, - и сей Науки
   Мне не постигнуть!". - "Наш напрасен спор;
   Мне жаль Тебя, - Душа Твоя страдает". -
   "Они идут! Свершится Приговор,
   Лишь миг - и Ты войдешь в Обитель Рая;
   И, коль Господь Всеблаг, то пусть Тебя
   Он одарит Блаженством и Покоем; -
   Меня ж оставь! О, что вам до Меня,
   Тебе и всем, кто об руку с Тобою?".
   Со вздохом Дева отвела свой взор; -
   Она устала слишком, чтобы снова
   С Владыкой Ночи длить напрасный спор,
   Но все ж Ему не солгала ни словом; -
   Она и верно позабыла страх,
   И знала, что Посланцы Неба - рядом,
   А Сам Господь, Чей Дом на Небесах,
   Взирает на нее печальным взглядом; -
   Ей Ангел, тот, что за ее плечом,
   Вещал сейчас о Жизни Вечной тихо,
   А Бес молчал, то ль позабывшись сном,
   То ль скрыть не в силах Жалости Великой.
   И вот, на Деву снизошел Покой,
   И в миг сей начала она молиться
   За здравие живых, за упокой
   Всех тех, кто пал здесь ныне... И убийцы,
   Придя за Ней, чтоб Ведьму отвести
   На площадь, где Костер уж разгорался,
   Не в силах были одолеть пути,
   Но: "Мы ль отступим, братья?" - крик раздался; -
   "Мы ль станем ждать, доколе воззовет
   Она к своим Заступникам из Ада,
   Чтоб Пламени избегнуть? Так вперед,
   И пусть Победа Станет нам Наградой!".
   И беглецы, подобно тем волкам,
   Что в жизни и в бою во всем покорны
   Не только Силе - Воле вожака, -
   Рванулись, чтоб приказ его исполнить;
   Она ж не шевельнулась даже в миг,
   Когда ее схватил железной хваткой
   Один из беглецов; Из горла крик
   Не вырвался, а хлад перчатки латной
   Не вызвал дрожи; Он же приказал:
   "Шагай вперед, и да свершится Кара!", -
   Тогда лишь подняла она глаза; -
   Беглец же вздрогнул, будто от удара,
   На краткий миг увидев Неба Синь
   И Чистоту Души в печальном взоре; -
   И прошептал он: "Что же мы творим?
   Не в Рай, но в Ад себе дорогу торим!
   Прости нас!". Но, увы, его мольба,
   К несчастью, безответною осталась,
   А в спину беглеца, прервав слова,
   Стрела вонзилась, и его не стало.
   Кто знает, что ждало его в Мирах
   За Гранью Жизни, за Порогом Смерти; -
   Но остальным утроил силы страх; -
   Неслись мгновенья в Адской Круговерти;
   Убийца ж, со стрелой на тетиве, -
   Стрелой, готовой сеять гибель снова, -
   Вскричал: "Так пусть же, Волею Небес,
   Никто из нас не будет околдован!
   Пусть Ведьмы взор сердец не тронет нам, -
   Ведь этот взор словам во всем подобен; -
   Он столь же лжив! Мы служим Небесам,
   Так пусть же нас ничто не остановит!
   Свершится Правосудие сейчас!"; -
   Он подло лгал, но Кары не боялся;
   А Дева шла, не поднимая глаз,
   На площадь, где костер уж разгорался, -
   И лишь молилась за своих убийц,
   Прощая им грядущие мученья
   И речи их, и выраженье лиц,
   И клевету, и сотни оскорблений, -
   Молилась, ибо видела она,
   Как близок Ад, как беззащитны люди
   Пред Бездною, Которая Черна,
   Как сто ночей; и потому о Чуде
   Молила Небеса; А Люцифер,
   Владыка Тьмы, боролся с Искушеньем
   Попрать Законы и Границы Сфер,
   Чтоб даровать Несчастной Избавленье; -
   Одно лишь только слово - и за Ней
   Явился б Вихрь, который вел Их прежде
   Путями Тьмы; Он даровал бы Ей
   Не Муки, но Покой и Безмятежность; -
   Их Сын Зари принес бы Деве в Дар
   За прежние Страданья; Но пред Небом
   Она не оправдалась бы тогда,
   Навек оставшись Узницей Эреба,
   Безгрешной, но, как в Дантовом Аду,
   Томящейся веками в Круге Первом,
   Доколь Посланцы Света не войдут
   Во Блеске Славы в Царство Люцифера;
   И потому Владыка Тьмы молчал; -
   Он не посмел вмешаться, ибо Деве
   Он Участи подобной не желал;
   Но Взор Свой обратил тогда во Гневе
   На Грешника того, что, Чист Душой,
   Страдал, идя Путями Искупленья:
   "Пади же ниц пред Кротостью Святой!
   Познай глубины своего Паденья!
   И, в муках Боли потеряв себя,
   От Мук Ее отвесть не смей ты взора,
   Внемли словам молитвы за Тебя, -
   Хотя б на миг познай, Убийца Черный,
   Всю Силу Состраданья! Пусть сожжет
   Тебя Его Огонь Неугасимый!
   Лишь миг - и на костер Она взойдет,
   Но в Вечности гореть - тебе отныне!
   Да будет так!", - Князь Тьмы пророкотал, -
   И Вздрогнул Ад, и содрогнулось Небо,
   А Дух Печальный с Болью созерцал,
   Как близились к финалу Муки Девы.
   И вот - уж на костер она взошла,
   Как на Голгофу - Агнец; А убийца
   Вещал со смехом: "Ныне ты должна
   Покорно перед Господом склониться!".
   Она ж в ответ свой обратила лик
   Ко Храму, перед коим и сложили
   Костер ужасный; и на краткий миг
   Ее лицо улыбка озарила;
   И на убийц ее нахлынул страх; -
   Они не в силах были объясненья
   Улыбке отыскать; - в Огне Костра
   Обречена на страшные мученья
   Была их жертва; Но в последний миг,
   Что на Земле прожить ей оставалось,
   Она не проклинала вовсе их,
   И не молила; Дева улыбалась!
   И было так, - никто из беглецов
   Не ведал, - в этом храме о спасенье
   Ее Души Создателя Миров
   Молил смиренно приходской священник; -
   Просил у Неба Милости для той,
   Кого и сам за странные занятья
   Неоднократно порицал порой, -
   Но ныне видел - Вечного Проклятья
   И Адских Мук достойна не она,
   А те, кто ныне суд вершит над Нею, -
   Судьбы казнимой Девы он не знал,
   Но мог бы предсказать судьбу злодеев,
   Что несколько десятков человек
   Убили только здесь, в его деревне:
   Здесь - отгорит костер, а им - вовек
   Гореть в Глубинах Огненной Геенны!
   Но не о них он Господа молил; -
   О тех, кто пал ужасной ночью этой,
   И о Несчастной, Коей Рок судил
   Изведать Жар Костра в Преддверье Смерти.
   А Дева - Дева слышала слова
   Молитвы сей - Душой, не чутким слухом, -
   Свой Дар последний ныне ей Судьба
   Преподнесла, - и вот, воспряла Духом
   Она; - теперь. Пусть стоя на костре, -
   Она была не жертвой, но Победу
   Торжествовала, - в этот миг и смерть
   Предстала ей Вратами в Царство Света.
   И улыбалась Дева в этот час,
   Хотя - и Палачей Ее страшила
   Ее Судьба; - И в ярости вскричал
   Тогда убийца: "Обретает Силу
   Она в Безумной Радости своей!
   Но разве мы отступим перед Ведьмой?
   Огонь - от века Участь ворожей,
   Так пусть она страдает в миг последний!".
   Взметнулось пламя, на короткий миг
   Став ярче и Восхода, и Заката, -
   Огонь пылал, - и се - раздался крик,
   Потрясший Небеса и Бездну Ада...
   Вот так оборвались Страданья Той,
   Что называли Ведьмою в деревне, -
   В земной юдоли с кротостью Святой
   Она терпела Страшные Мученья.
   И вот, - Она Душой познала Рай, -
   Чертог Небес - Достойная награда;
   Убийца же Ее, шагнув за Грань,
   Был обречен идти Путями Ада;
   И что с того, что Грешник Чист Душой?
   Не стало легче Бремя Преступлений,-
   И следовал Скорбец за Сатаной,
   Почти уже не веря в Искупленье.
   И тотчас же, едва лишь только стих
   Последний крик казненной им несчастной,
   Изведал Боль и Муки он, каких
   Еще не знал доныне Дух Печальный.
   Ведь всей Вселенной было Имя - Боль,
   Но и сквозь Боль, не знающую Меры,
   Он чувствовал, как жжет его Огонь
   Ее Костра; Сквозь Хохот Люцифера,
   Ему казалось, слышал он Святых,
   И Речи Их служили Утешеньем
   Для Девы Юной; Он же слышал в них
   Лишь Приговор - страдать до Искупленья
   Грехов, что свершены им на Земле;
   Согласно вторил Им Владыка Ада:
   "Да будет Боль! Ведь ты погряз во Зле, -
   Прими же ныне Кару, как Награду!".
   И в тот же миг, по Слову Князя Зла,
   Огнь взвился вверх, сплошною став Стеною,
   И даже Бездна Адова была
   В сравненье с Ним Пустыней Ледяною,
   Хоть в Ней Геенны Пламень не угас,
   А лишь застыло Время; - Для Страдальца
   Мгновенье Боли превращалось в Час,
   А час - и вовсе в Вечность обращался...
   И ничего не мог он изменить
   В своей Судьбе; Как прежде, он пытался
   Об Избавленье Небеса молить,
   Но слабый Разум не повиновался
   Ему сейчас... Несчастный позабыл
   Слова молитв; Он ни Земли, ни Ада
   Не помнил; Только Огнь Реален был,
   Не знающий ни Меры, ни Пощады...
   Так шел за часом - день, за годом - век; -
   Привыкший мерить Жизнь свою в минутах,
   Воистину бессилен человек
   Постигнуть все Величье Абсолюта,
   Чье Имя - Вечность; Ангелам Небес
   И Духам Ада ведомо, доколе
   В Огне терзался Муками Скорбец;
   Но даже и потом Оковы Боли
   Не рухнули, в мгновенье прахом став, -
   И даже легче ни на миг не стали, -
   Был обречен, Грехи свои познав,
   Их тяжесть несть с собою Дух Печальный, -
   Вериг же сих невыносимый гнет
   Умножится стократ, и Избавленья
   От Ноши сей Скорбец не обретет,
   Доколе не свершится Искупленье!
   Об этом знал и он, и Тот, Другой, -
   Владыка Ночи, Люцифер Всесильный,
   Что вел его по Аду за Собой
   Совсем не так, как Данта вел Вергилий;
   Когда ж Страдалец вновь округу смог
   Окинуть взором, - замер, пораженный,
   Увидев, как огнем горит восток,
   Как всходит Солнце, там, над горизонтом;
   И в ужасе он взор свой обратил
   На Люцифера, Властелина Ада,
   Чей гордый Взор Презренья полон был,
   Но рек Скорбец: "Ужель с того Заката,
   В час коего явились мы сюда,
   Минула только ночь? Во Имя Неба!
   Не Вечность, не столетья, не года?".
   "Одна лишь Ночь Божественного Гнева!", -
   Ответствовал ему Владыка Зла,
   Глубины Преисподней сотрясая
   Ужасным Смехом: "И доныне мгла
   Не всюду отступила, уступая
   Лучам Рассвета! Истинно, глупец,
   Кто Вечностью зовет сии мгновенья,
   В которые Небесный Наш Отец
   Дарует Боли Тень Своим Твореньям,
   Карая их за совершенный Грех!
   И как ты смел, пусть и во власти бреда,
   Боль приравнять свою к Страданьям тех,
   Кто не дожил до этого рассвета?
   Когда б ты ныне смог узреть Весы
   Небесные в Чертогах Светлых Рая,
   Ты понял бы - мгновенья Боли Их
   Вся боль твоя вовек не уравняет
   На Вечных Чашах! Потому, глупец,
   Не смей равнять терзания убийцы
   Со смертной мукой жертв! На них Венец
   Терновый ты одел; Так пусть свершится
   Возмездие! Отныне и навек
   Запомни, заклинаю Бездной Ада
   И Чистотою Неба, сей Рассвет, -
   Ведь он - Предвестник твоего Заката!
   И было так - при звуке сих речей
   Объяла вдруг неистовая радость
   Того, кто Болью был томим своей,
   Кто, Чист Душою, шел Путями Ада:
   "Что слышу я? Ужели близок час,
   Когда Грехов свершится Искупленье?
   Тогда летим же прочь! Летим сейчас
   Туда, где оборвется Нить Мучений!
   Веди ж меня туда, Владыка Зла!
   Я все снесу, сомненья в том не ведай,
   Коль только буду знать, что не была
   Напрасной Боль, и что близка Победа!". -
   "Ты ль все снесешь, Презренный смрадный Червь?", -
   Пророкотал в ответ Властитель Ада, -
   "Ты звал Мгновенье Вечностью; Теперь
   Готов Мгновеньем Вечность называть ты!". -
   "Так значит, Ты солгал?". - "О, нет, глупец!
   Ты видел здесь Судьбы своей Знаменье; -
   Все сущее имеет свой конец,
   И это верно, верно вне сомнений,
   Как верно, что младенца первый крик
   Ему мгновенье смерти предвещает,
   И этого не в силах изменить
   Те, кто уже рождаясь, умирают,
   И лишь не знают Часа; Так и ты,
   Земную жизнь забыв, не угадаешь,
   Что ждет тебя; Стоишь ты у Черты,
   Которая Погибель предвещает.
   Так зри рассвет, предчувствуя Закат!
   Да обратятся в прах твои Надежды!", -
   И вот, смеялся, сотрясая Ад,
   Отец Порока, Люцифер Мятежный.
   И вновь объяла Грешника Печаль; -
   Он жаждал одного - умчаться с Вихрем
   В неведомую призрачную Даль;
   Нет, он не ждал, что Боль его утихнет,
   Но знал, что лишь умножится Она, -
   Ведь не солгал ему Властитель Ада,
   Чей Лик Ужасен, а Душа Темна,
   И стоны Падших для Него Услада, -
   Миг Избавленья был еще далек, -
   Гораздо дальше, чем земля Итаки
   От кораблей Улисса, коим Рок
   Вот так же начертал когда-то Знаки
   На Небесах и на море... Кто шторм
   Сумеет предсказать, когда на небе -
   Ни облачка? Тот Вихрь, что был рожден
   В Глубинах Темных Мрачного Эреба,
   В ответ на Зов являться не спешил;
   И миг настал, когда решился все же
   Печальный Дух, собрав остатки сил,
   Вопросом Люцифера потревожить:
   "Но прочь умчались беглецы давно,
   И стук копыт покоя не нарушит
   Ни мертвых, ни живых; Так что ж должно
   Случиться здесь? Зачем терзаешь Душу
   Неведеньем доныне, Люцифер?". -
   "Смирись с Судьбой, Безумец непокорный!", -
   Ему ответил Повелитель Сфер,
   Что смертные зовут Эребом Черным; -
   "Умчались беглецы? Так что с того?
   Узор Судьбы не человек сплетает,
   Хотя порою действия его
   Ее Веленье предопределяют;
   Им не узнать, что все решилось здесь,
   Но, если б даже снять Завесу Тайны, -
   Клянусь Пречистых Именем Небес, -
   Никто б Знаменье не назвал случайным!
   Пусть вас здесь нет, - Злодейство свершено
   И к Небу вопиет об Отомщенье;
   Да будет все, как было суждено!
   Страдай, и да свершится Искупленье!
   Ты хочешь знать? Узри - и все поймешь; -
   Внемли словам - и скоро осознаешь,
   Что ждет тебя; Ты знанье обретешь,
   Но Муки лишь, безумец, испытаешь!
   Услышь же ныне Глас Своей Судьбы,
   С которой спорить ты вовек не властен; -
   Ты сам, глупец, Творцом Паденья был,
   И Жребий твой, воистину, ужасен!".
   И вот, Печальный Дух на мир взирал,
   Знаменья суть предугадать пытаясь, -
   А над Землею Солнца диск вставал,
   О Пламени Костра напоминая...
   Таким же видел сей рассвет и тот,
   Чей взор пылал лишь Алчностью и Гневом, -
   Виновник всех смертей и злых невзгод,
   Постигнувших злосчастную деревню; -
   Но лиходей не думал о Судьбе,
   О Тяжести Злодейства о Знаменьях, -
   И не страшил убийцу Гнев Небес; -
   Он гнал коня, не ведая сомнений,
   В тот древний замок, что для беглецов
   Давно уж стал как логово для зверя; -
   Он верил лишь в себя; И, вновь и вновь,
   Своей лишь меркой всех других он мерил...
   Его Судьба решалась в этот миг,
   Но он того не чувствовал, не ведал,
   И не звучал в ушах последний крик
   Всех тех, кого безумец смерти предал, -
   Ведь не дано Судьбу ему читать;
   Но не свободны в мыслях и стремленьях
   Живущие, - на них Судьбы печать,
   И все они - рабы Ее Велений...
   Но в этот миг должны покинуть мы
   На время тех, к кому стремимся Мыслью, -
   И Страшного во Гневе Духа Тьмы,
   И Грешника, и Черного Убийцу,
   Чтоб рассказать, что ждет их впереди, -
   О том, что Сын Зари назвал Знаменьем; -
   Судьба ведет - Им не сойти с Пути,
   Но мы опередим Их на мгновенье,
   Чтоб после вновь идти за Ними вслед; -
   Не за убийцей, нет, - за Князем Ада,
   За Грешником, которому рассвет
   Пророчит приближение Заката;
   Наш Путь Туда, где отпылал Костер,
   Где ночью Смерть и Ужас пировали; -
   Нам должно ныне обратить свой взор
   На тех немногих, что в живых остались...
  
   XCIV
  
   Итак, мы помним, - в час, когда пылал
   Огонь костра на площади пред храмом,
   В тот час, когда Триумфа не скрывал
   Злодей, обретший власть над беглецами,
   О тех, кто пал безвинно в эту ночь,
   Молил Отца Небесного Священник; -
   Он только словом ныне мог помочь,
   И вот, смиренно преклонив колени,
   Молился он; А в час, когда рассвет
   Пришел в Обитель Скорби и Печали,
   Быть может, на мольбы его в ответ
   Во двери храма робко постучали.
   И се, слова молитвы вознеся
   К Престолу Созидателя Вселенной,
   С колен Служитель Божий поднялся
   И двери распахнул через мгновенье.
   Там, на пороге, юноша стоял, -
   Сын Ангуса, что пал минувшей ночью; -
   Он бледен был, но взор его пылал:
   "На долгий путь благословите, Отче!". -
   "На долгий путь? Но ведь, сколь знаю я,
   Твоя семья вся здесь, а ночью первым
   Пал твой отец; Чего ж в чужих краях
   Искать тебе? Подумай, все ли верно
   Решил ты для себя? Ты нужен тем,
   Кто здесь остался - матери и сестрам"; -
   "Но и они погибли, как отец!
   Так что еще мне в жизни остается?
   Благословите ж ныне мой клинок, -
   Пусть к цели приведут мои дороги, -
   И помолитесь, Отче, чтобы Бог
   Простил мне кровь; Я отомщу за многих!".
   Вздохнув, Служитель Божий отвечал:
   "Не мне благословлять тебя на мщенье;
   И не развеять мне твою печаль, -
   Душа твоя не ведает сомнений"; -
   "Но не Господь ли заповедал нам
   Наказывать подобное подобным?
   И если так, - угодно Небесам,
   Чтоб смерти предан был Убийца Черный!". -
   "Но кровь вовеки призывает кровь,
   И отомстивший может быть уверен,
   Что очень скоро кровь прольется вновь,
   Преумножая скорби и потери; -
   Как может быть угодно Небесам
   Отмщение, не знающее меры; -
   От Зрелища сего, ты знаешь сам, -
   Ликует только Сердце Люцифера!". -
   "Но значит это, должно мне сейчас
   С потерею ужасною смириться
   И просто ждать, о Милости молясь?
   Да только ведь не станут ждать убийцы!
   Сколь дел они свершат еще лихих,
   Доколе Чаша Божьего Терпенья,
   Однажды преисполнившись, на них
   Не изольется Гневом? Промедленью
   Я знаю Цену - слишком хорошо!
   Господь простит мне, Отче, я уверен!". -
   "Одно лишь слово выслушай еще:
   Где места нет ни мести ни смиренью,
   Быть может, мы отыщем путь иной, -
   В нем нет Греха, но нет в нем и Прощенья
   Злодеям; Я молился в час ночной, -
   Господь развеял все мои сомненья; -
   В дорогу я отправился бы сам,
   Но твой приход, - быть может, он Знаменье,
   Что спутника дают мне Небеса? -
   Лишь выслушай, - и примешь сам решенье!
   Есть два Меча, которые Господь
   Служителям Своим, достойным Дара,
   Вручил однажды; Душу от Невзгод
   Спасает Первый, сокрушая Чары
   Владыки Тьмы; Второй - от бед мирских
   Хранить людей до Дней Последних должен;
   Он повелел Творенье Рук Своих
   Отдать лишь тем, кому по силам Ноша; -
   И стало так: - один из Двух Мечей
   Вовеки Лона Церкви не покинет; -
   Второй же Меч - в руках Земных Царей; -
   Им должно род людской хранить отныне; -
   Хранить от Зла, творимого людьми, -
   Так повелел Создатель; - в том их бремя
   И Долг Святой... О Долге этом мы
   Напомним ныне им; Настало Время
   Его исполнить! Сыне, должно нам
   Направить бег коней в столицу графства,
   И там словам порукой будет сан; -
   Нас выслушают там и согласятся
   Помочь; Того же требует закон
   Земной, - и, значит, граф свершит отмщенье
   За всех, кто пал здесь ныне; Войско он
   На помощь призовет без промедленья; -
   Коль нечестивцев одолеет Рать,
   То в том Греха не будет перед Небом, -
   Ведь истинно - подобное карать
   Подобным нам Создатель заповедал!
   И сотни жизней будут спасены,
   Как ты и жаждал всей Душою, Сыне,
   Так станешь ли мне спутником в пути
   Моем далеком ты? Решай же ныне!".
   ...И было так - чуть полдень миновал,
   Покинули мирянин и священник
   Свою деревню... Взглядом провожал
   Их седовласый дьякон... На неделю
   Он пастора был должен заменить
   В его Служенье, кое для дороги
   Оставил он, чтоб паству защитить,
   И торопил коня Служитель Бога...
   А рядом были Те, чей след незрим,
   Кто на века сокрыт от наших взоров, -
   Печальный Дух и Грозный Сын Зари, -
   Коварный Повелитель Бездны Черной.
   Не дай Господь попутчиков таких
   Всем тем, кто отправляется в дорогу;
   Да только ныне - не был целью Их
   Ни юный отрок, ни Служитель Бога...
   И вот, три долгих дня в пути прошли,
   И в третий день, чуть пробил час закатный,
   В ворота града въехали они,
   И город этот был столицей графства...
   Их принял на ночь постоялый двор,
   Такой же, как и тот, что отчим домом
   Был юноше, доколе приговор
   Безумный не изрек Убийца Черный.
   И жаждой мести воспылал он вновь,
   И вновь увещевал его священник
   Не кровью мстить за пролитую кровь,
   Но по закону совершить отмщенье...
   И се - прошла в тревоге эта ночь,
   А поутру они уже стояли
   Средь страждущих, которым мог помочь
   Владыка графства, - и смиренно ждали...
   И близился уж полдень в час, когда
   Их имена назвал седой привратник,
   А многие, в чей дом пришла беда,
   Сюда вернутся снова утром ранним.
   Но мы оставим страждущих для тех,
   Кто часа своего уже дождался; -
   И вот - старик и отрок юных лет
   Стояли пред лицом Владыки Графства.
   Но что сказать о графе? Он не стар
   Годами был, хотя уж и не молод,
   Хоть в сердце бушевал еще пожар,
   А недругов встречал один лишь холод,
   Но кто из нас по сути не таков?
   Но даже от врагов не знал упрека
   Граф в подлости; Он фальши льстивых слов
   Не верил ни на грош; Его жестокость
   Ни в деле, ни во слове не была
   Чрезмерной; Он во всем был верен долгу
   И не был скуп, - от сердца щедрость шла; -
   Таким был сей властитель благородный.
   Священник, что в былые дни знавал
   Его отца, (тогда он ни о сане,
   Ни о Служенье и не помышлял, -
   Как многие, иными жил мечтами);
   И вот теперь - седой старик смотрел
   На сына друга юности с надеждой;
   Взгляд отрока притом огнем горел, -
   Читалось в нем: "Отмщенье неизбежно!".
   Он был готов сейчас же на коня, -
   Искать злодеев, хоть и до могилы; -
   Но граф изрек: "О чем просить меня
   Хотите вы? Коль будет это в силах
   Моих по Воле Божьей, я готов
   Исполнить просьбу; Ныне ж говорите,
   Зачем пришли сюда, под этот кров?
   Кто силу страхам дал, иль жизнь - обиде?".
   И двое все поведали тогда
   Тому, пред кем в тот час они предстали, -
   О ночи той, когда пришла Беда,
   О тех, кто жертвой пал Огня и Стали;
   Поведавши же, замерли, смотря
   С надеждою в глаза Владыке Графства, -
   Он отвечал: "Не радует меня
   Услышанное ныне, ибо взяться
   Воителям придется за мечи,
   Чтоб, коль на то Господня будет Воля,
   Сразить убийц жестоких и спасти
   Десятки жизней, иль, быть может, боле!
   Не первыми вы Весть мне принесли
   Ужасную; Но те, что были прежде, -
   Числа убийц не ведали они, -
   Я тешил до поры себя надеждой,
   Что злодеянья эти меж собой
   Не связаны; Но вижу я отныне, -
   Одною свершены они рукой; -
   И враг мне ясен, хоть безвестно имя.
   Теперь его я в силах покарать; -
   Да будет так, коль так угодно Богу!". -
   "Но как врага сумеют отыскать
   Посланцы Ваши?", - молвил отрок робко.
   "Сие не так уж сложно", - был ответ, -
   "Ведь даже сотня воинов под небом
   Открытым вряд ли сможет преуспеть,
   Коль нужно им погоню сбить со следа;
   К тому ж и раны нужно залечить,
   И отдохнуть от долгих переходов; -
   Лишь должно их убежище открыть,
   Чтоб прекратились смерти и невзгоды,
   Те, что они творят; Я сей же час
   Приказ отдам, - и выступит с рассветом
   Отряд немалый; Господу за нас
   Молитесь, - пусть дарует Он Победу!".
   Засим и отрок, и старик седой
   С поклоном удалились; На рассвете
   Они уже держали путь домой,
   Не ведая, что сих земель владетель
   В тот самый миг напутствовал войска
   На путь и бой, что предстоял им скоро, -
   И се - была их сила велика, -
   Число им было - римская когорта.
   А пред рассветом был у них Совет,
   Где лидер их и сотники решали,
   Куда держать им путь; И вот - ответ
   На сей вопрос вожди их точно знали,
   Ведь каждый в годы детские слыхал
   В том славном графстве древнюю легенду
   О замке зачумленном, что стоял
   Уж сотни лет в таинственном ущелье.
   И вскоре те, кто каждую тропу
   В сих землях знали, (ибо их защита
   Им вверена была), решили путь
   Держать туда, - ведь более укрыться
   И верно было б негде беглецам; -
   А под защитой страхов вековечных,
   Что одолел в былые дни он сам,
   Бывает часто человек беспечным...
   И вот, с рассветом выступил отряд,
   Оставив позади столицу графства, -
   Никто не знал, вернется ли назад,
   Но перед боем предаваться страхам, -
   Воистину, приметы хуже нет; -
   А впрочем, страха воины не знали,
   Как и того, что мчались им вослед
   Владыка Тьмы, а с Ним и Дух Печальный.
   Но Вихрь Ужасный всех коней резвей, -
   Одно мгновенье - и Они у цели, -
   Те Двое, что из Княжества Теней,
   Вновь были в замке, что стоял в ущелье...
  
   XCV
  
   Там час за часом продолжался пир,
   А кубки наполнялись и звенели,
   Им вторили отнюдь не звуки лир,
   Но возгласы разбойников, что цели
   Своей добились; Здесь веселый смех
   Звучал при мысли о пролитье крови,
   И верили они, - их ждет успех,
   И ждали скоро эскапады новой.
   Горели взоры Адовым Огнем,
   А Ад был рядом, хоть и был незрим Он, -
   Владыка Силы, что зовем мы Злом,
   И Скорбный Дух, что Чист Душой, гоним был
   Путями Искупленья, были здесь; -
   Они хранили тяжкое молчанье,
   Но вот Владыка Тьмы, что Свет Небес
   Отверг, отвел Свой взор от созерцанья
   Картины сей; - "Узри, Презренный Червь! -
   Ужель ты не подобен Валтасару?
   Но тот до капли выпил Божий Гнев, -
   Прими ж и ты Заслуженную Кару:
   Пусть Радость их тебе подарит Боль! -
   Страдай за всех, кто ныне здесь пирует, -
   О Душах, что загублены тобой,
   Скорби и плачь! Ведь ты привел во Тьму их!
   И что с того, что сами этот Путь
   Они избрали прежде? От сомнений
   Всех тех, кто мог с Пути сего свернуть,
   Избавил - ты, ускорив их Паденье!
   Взгляни на них! Они - рабы Твои, -
   Они идти готовы безоглядно
   Тебе вослед, - и приведешь их ты
   Не в Райские Чертоги - в Бездну Ада!
   И распахнет Врата Она для них,
   И им - страдать до Часа Искупленья,
   Как и тебе; Всего лишь через миг
   Случится так - не ведай в том сомнений!
   Ты, пировавший словно Валтасар,
   В преддверье страшной битвы беззаботно,
   Приимешь ныне Боль, как щедрый Дар,
   Твоих Деяний Истинно Достойный!".
   И Боль пришла, как будто водопад,
   Когда бы только огненные реки
   Струились по Земле; Так хлынул в Ад
   Огонь Потоком; В Нем исчез навеки
   Скорбец Печальный, что был Чист Душой,
   Но за Грехи свои и Преступленья
   Сквозь Бездны Мрак влеком был Сатаной;
   И длилось Вечность каждое Мгновенье...
   И вот - он плыл в Огне и пил Огонь,
   Пытался спорить с яростным теченьем,
   Но, посолонь иль противусолонь (50)
   Плыви, - тебе не будет Избавленья,
   Когда Огонь, не зная берегов,
   Струится в Бездне, что зовется Адом; -
   Скорбец горел в Огне своих Грехов,
   Что жег его, не ведая Пощады;
   Когда ж Огонь немного отступил,
   Как отступают волны, чтобы снова
   На брег бросаться в ярости, то был
   Скорбец изречь не в силах даже слова,
   Но вновь свой Приговор прочел в Глазах
   Владыки Ночи, что не знал сомнений, -
   "Вкушать ты будешь только Боль и Страх,
   Доколе не свершится Искупленье!".
   А после рек Он: "Ныне же - восстань,
   Чтоб снова зреть Ужасную Картину
   Своих Злодейств; Путь беглецов - за Грань,
   Что Смерть отделит от Безумства Пира!
   Ты вел их прежде; Ныне ж - лишь смотреть
   На Танатопсис (51) сей тебе придется,
   Но в нем повинен - ты; Так пусть их смерть
   Тебе Великой Болью отзовется!".
   ...А через миг уж снова созерцал
   Скорбец всех тех, что в замке пировали, -
   Вино лилось рекой, и смех звучал...
   А в это время к замку приближались
   Воители, что на своих клинках
   Несли одним - Погибель, но - Спасенье
   Для всех других; И верная рука
   Не дрогнет! Цель близка! Грядет Сраженье!
  
   XCVI
  
   Окончен Путь! Пред теми, кто послал
   Своих коней по следу лиходеев,
   Кто сердцем справедливости желал,
   Предстало ныне Черное Ущелье.
   Ночь близилась; Но все же рассмотреть
   Окрестности доселе позволяло
   Заката пламя; И настигла смерть
   Тех четверых, что замок охраняли.
   Они погибли сразу, не успев
   И вскрикнуть, хоть предсмертный крик едва ли
   Сумел бы взволновать и тронуть тех,
   Что бесконечно в замке пировали;
   Засим, храня молчанье и таясь,
   Спустилась сотня воинов в ущелье, -
   А после, вновь к отряду возвратясь,
   Они готовы были дать сраженье.
   Теперь им были ведомы пути,
   Которыми из Черного Ущелья
   Мог конь иль человек наверх пройти,
   И рыцари не ведали сомнений,
   Что суждено им в битве победить,
   И ликовали сердцем, зная это;
   Недолог будет сон - так что ж? Вступить
   Они должны в сражение с рассветом!
   Не спали ж ночью тридцать человек, -
   Они несли свой караул в ущелье,
   Чтоб до поры, когда придет рассвет,
   Не смог бы враг узнать их намерений;
   Но ночь прошла спокойно; - Тишина
   Вокруг была всю ночь ненарушима, -
   Все знали только звезды и Луна,
   Да Двое Тех, Кто для людей незримы...
   Когда ж рассветный луч на землю пал,
   Неслышно, но стремительно, как тени,
   Когда б теням тем сил рассвет придал,
   Сошли две сотни воинов в ущелье;
   Те ж, кто был сверху, начали обстрел,
   И в миг единый устремились к замку,
   Огнем пылая, сразу сотни стрел, -
   И стал удар для беглецов внезапным...
   В былые дни, когда еще Чума
   Не обрела здесь дома и владений,
   Врагам едва ль пришла бы мысль сама
   О штурме замка, что стоял в ущелье; -
   В те дни б не смог без тягостных потерь
   Сей замок взять и больший многократно
   Отряд врагов; Встречала цитадель
   Огнем, стрелой и сталью супостата,
   А вражьи стрелы, - впрочем, как сейчас, -
   Стен замковых отнюдь не достигали, -
   Но беглецы забыли в этот час
   Покой и сон; их Души трепетали...
   "Вперед к конюшням! В этом лишь наш шанс!" -
   Раздался возглас: - "Тихо, словно тени!",
   Но тот же самый отдан был приказ
   И рыцарям, спустившимся в ущелье!
   И вот, с клинками встретились клинки,
   И заглушило стоны пенье стали...
   Лишь Двое, не видны для глаз людских
   В молчании за битвой наблюдали...
   Когда же жизнь впервые прервалась
   В ущелье том, то и в Оковах Боли
   Печальный Дух, что Чист Душою, глаз
   От Поля Битвы был отвесть не волен.
   А Боль его терзала все сильней, -
   Огонь и Лед, и давящая Тяжесть,
   Вес тысячи Сезифовых Камней, -
   Все в Ней смешалось, - и казалось даже,
   Что быть сильнее - просто не дано,
   Да только с каждой жертвой умножались
   Его Терзанья; Вновь, и вновь, и вновь
   На поле брани люди погибали...
   Когда же три десятка беглецов
   Пробились все ж к конюшням вожделенным,
   То даже скорость резвых скакунов
   Уж не могла им принести спасенья.
   Их предводитель с поднятым мечом
   Вперед рванулся, но посланцы графа
   Не медлили, - и вот, его плечо
   Пронзила боль; Но он не ведал страха
   В своей Гордыне; Даже и на миг
   Он не замедлил своего движенья,
   И, одолев противников двоих,
   Вскочил в седло; Но все же пораженья
   Он не избегнул; - Взвился на дыбы
   Скакун отцовский; Конь в мгновенья эти
   Быть перестал Рабом своей Судьбы, -
   Он стал Ее Творцом; и кто ответит,
   Был это случай? Воля Божества? -
   Но рыцари взирали изумленно,
   Как конь рванулся, удила порвав,
   Как рухнул грузно наземь Всадник Черный;
   Скакун галопом ринулся вперед,
   И ни мечом, ни сталью не посмели
   Остановить не бег его - Полет, -
   Он громким ржаньем огласил Ущелье
   И устремился прочь; Был недвижим
   До сей поры еще его наездник -
   И вот, - один из рыцарей над ним
   Склонился; - "Мертв!" - изрек он без сомненья;
   Что он ошибся, знали только Те,
   Кто на века от глаз людских сокрыты;
   Не дай нам Бог изведать Тьму Путей,
   Что Им знакомы, - там Добро забыто;
   Страдалец-Дух, чей бесконечный крик
   Уж не звучал, - угадывался только
   На искаженном лике, - и на миг
   Не знал Покоя; Небо, сколь жестоко
   И яростно его терзала Боль,
   Которой нет ни Имени, ни Края, -
   Она весь мир заполнила Собой,
   С мгновеньем каждым только нарастая;
   Но вдруг, в тот миг, когда пронзила сталь
   Его плечо в земной, ушедшей жизни,
   Страдалец облегченье испытал,
   О коем не мечтал уже и в мыслях.
   Когда ж с коня злосчастный всадник пал,
   И в нем на миг сознание угасло, -
   Утих Огонь, что яростно пылал,
   Карая Душу Скорбную Страдальца; -
   И Узник Ада, Тот, что Чист Душой,
   Не в силах ныне скрыть был изумленья, -
   И вопрошал он: "Боже, что со мной?
   Ужель настало Время Избавленья?".
   Его словам ответил не Господь,
   Но Люцифер, Владыка Ночи Вечной,
   Чей Смех, терзавший равно Дух и Плоть,
   Гремел и отражался бесконечно
   От Солнца, Звезд поблекших и Луны,
   Заполнил Бездну Он, да и Чертогов
   Достиг Небесных: "Червь, как смеешь ты
   Мнить, что достиг Желанного порога?
   Иль мыслишь ты, что ныне одержал
   Победу над Терзаньями и Болью?
   Что меч, с паденьем вкупе, оборвал
   Цепь Злодеяний в той, земной, юдоли?
   О, нет, Глупец! Надежды позабудь, -
   Они - лишь тлен, в них Истины не сыщешь, -
   Внемли и знай, - еще не пройден Путь
   Тот, что тебе отмерен Волей Высшей!
   А Боль твоя - Она твоих Грехов
   Суть отраженье; Ты несешь Страданье, -
   И Боль тебе ответом вновь и вновь, -
   Таков Закон Извечный Мирозданья!
   Когда ж Страданье ты вкушаешь сам, -
   Воистину, Награда Боли стоит, -
   Ведь страждущим отплатят Небеса
   В Раю - Блаженством, в Бездне же - Покоем!
   Но лишь на миг, а миг - все тот же тлен
   Пред Вечностью; Во всем сродни Надежде,
   Он лжет - бесстыдно, беспрестанно, - всем; -
   Он пролетит - и станет все, как прежде!
   Через мгновенье Боль свою вкушать
   Ты станешь снова, - прежней, полной, Мерой;
   Ты согрешил - и обречен страдать
   Здесь, в Бездне Ада, в Царстве Люцифера!
   Да будет так!". - Владыка Тьмы умолк,
   А Боль вернулась - лишь через мгновенье, -
   И снова Грешник отвести не мог
   Свой взор от поля страшного сраженья.
   Страдалец точно знал, - уже настал
   Тот миг, когда сознанье возвратилось
   Там, на Земле, к нему, - но он лежал
   Недвижимо, доколе битва длилась...
   А рядом - умирали беглецы
   И рыцари, но все уже решилось;
   Приказ уж отдан - и спешат гонцы
   Доставить графу весть, что завершилась
   Победой эта битва, а поход -
   Успехом - в том не может быть сомнений, -
   Быть может, кто-то смерть еще найдет,
   Но все же предрешен исход сраженья!
   Что ж беглецы? Никто из них не ждал
   Уже спасенья; Силы уходили,
   Как кровь из ран; И скоро миг настал,
   Когда мечи смиренно опустили
   Все те, кто выжил; Оставалось их
   Лишь только восемь, даже не десяток;
   Девятый затаился и затих; -
   Со смертью продолжал играть он в прятки.
   И снова Ад к нему благоволил; -
   Не Небеса, - ведь Небеса рыдали,
   И люди дождь, что землю окропил,
   Игрой погоды ныне не считали...
   Но тот, который рыцарей привел,
   Себе не мог сгореть в Огне Печали
   Позволить ныне; "Наш исполнен Долг", -
   Изрек он. - "Мы Победу одержали!
   Теперь же должно нам седлать коней; -
   Из них для многих тяжелее ноша
   В пути обратном станет, - ведь друзей,
   Погибших здесь, оставить мы не можем!
   Что ж до врагов, едва ль достойно нам
   Оставить Души их без Утешенья
   Последнего; Приказ мой - трем гонцам
   Отправиться в ближайшую деревню,
   Священника иль служку отыскать
   И с ним сюда немедля возвратиться,
   Коль Божий Человек решится дать
   В Жизнь Вечную напутствие убийцам;
   А замок сей, чтоб не служил он впредь
   Пристанищем для всяческого сброда, -
   Чумной когда-то, он доныне смерть
   В округе сеял, и плодил невзгоды, -
   Я приказал бы сжечь, когда б не дождь, -
   Но огнь умрет, едва успев родиться; -
   Засим наш долг исполнен, братья! Что ж,
   Теперь домой мы можем возвратиться!".
   ...И был исполнен в точности приказ; -
   Ущелье ж опустело в час заката, -
   Ушли и беглецы - все восемь; Нас
   Тревожит все же более - девятый...
   Он вновь сумел Судьбу переиграть,
   Не потеряв ни жизни, ни свободы;
   Он нес в Душе и в Сердце Зла Печать, -
   По жизни Дьявол вел его сквозь Годы; -
   Наградою за это стала Боль
   Великая, не знающая Меры,
   Что обречен вкушать он, Чист Душой,
   В Эребе Черном, в Царстве Люцифера.
   Но на Земле - еще своей Судьбы
   Не знал, не ведал лиходей Безумный, -
   И вот, часами он недвижим был; -
   Когда ж закат сменился ночью лунной,
   Поднялся он, - но снова через миг
   Со стоном опустился на колени,
   С трудом сдержать сумевши боли крик, -
   Не уберег он ногу при паденье.
   И се - как зверь взирал он на Луну, -
   Был полон взгляд лишь злобой и тоскою; -
   Сегодня смерть сумел он обмануть,
   Но разве билось сердце в нем живое?
   Едва ли... В лунном свете созерцать
   Он мог доныне беглецов погибших,
   Но и на миг не задержал он взгляд
   На их застывших в смерти скорбных лицах; -
   Он думать мог лишь только о себе,
   Своей тоске и злобе предаваясь; -
   Те ж, Кто незримы Волею Небес
   Для взоров смертных, в миг сей наблюдали
   За ним; Хранил молчанье Люцифер,
   И не пытался скрыть Своей Печали
   Владыка Ночи, Гений Темных Сфер;
   Терзался новой Болью Дух-Страдалец...
   В Оковах Боли минули века, -
   Мгновенье длилось Вечность в Сердце Ада,
   И Боль свою Скорбец вкушал, пока
   Он не услышал громовых раскатов,
   От коих вздрогнул Ад; Но был то Смех, -
   Смеялся Сын Зари, Властитель Ночи,
   Что, как и прежде, покарав за Грех,
   Страдальцу Беды новые пророчил:
   "Ты видел все! Теперь пора нам в путь, -
   Летим, летим туда, где быть нам должно, -
   Грехам не счесть числа; Так пусть же, пусть
   Твои страданья прирастают тоже;
   Пусть Меры и Границ не знает Боль!
   Се Аз воздам тебе за Преступленья
   Ужасные, что свершены тобой; -
   Доколе Час не пробил Искупленья,
   Страдание и Боль - вот твой Удел!
   Так должно быть! Сомнений в том не ведай!
   Внемли и Зри! Далек еще Предел
   Твоих терзаний; Ныне же изведай
   Возмездие по Мере дел своих,
   За кои нет вовек тебе Прощенья; -
   Пусть Боль твоя не стихнет ни на миг!
   Летим! Не терпит Грех твой промедленья!".
   И тотчас же по Слову Князя Тьмы
   Явился Черный Вихрь из Сердца Бездны,
   Что издревле зовем Эребом мы; -
   Он подхватил Властителя Мятежных
   И Грешника, что ныне Чист Душой,
   И в Диком Танце закружил Их снова,
   Сквозь Время увлекая за Собой, -
   И не было для них Пути Иного...
   И вот, - умчались прочь Посланцы Тьмы;
   Вослед же Им Дорогой Искупленья
   Должны, по Воле Звезд, теперь и мы
   Отправиться, - всего через Мгновенье...
  
   XCVII
  
   Итак, по следу Тех, Кто в Вихре Тьмы
   Покинули зловещее ущелье,
   Пройдем и мы, но прежде мы должны
   Узнать и Цель Пути, и Направленье...
   И ныне нам нетрудно угадать,
   Что дни своей тянулись чередою,
   А лиходей в тревожных снах опять
   Ущелье это видел полем боя.
   Остался в замке только он один; -
   Целитель-Время врачевало раны; -
   Но, сам себе слуга и господин,
   Не тешил он себя самообманом; -
   Он знал, что скоро, прежний страх забыв,
   Во множестве сюда вернутся люди, -
   И не хотел он быть Рабом Судьбы,
   Привыкший сам вершить чужие Судьбы.
   И до поры он, затаившись, ждал;
   Когда же после боя месяц минул,
   Убийца понял, - Час его настал,
   И Черное Ущелье он покинул,
   С собою взяв кинжал, - ему мечом,
   Как в дни былые, действовать мешало
   По-прежнему болевшее плечо,
   Но жизнь забрать - нетрудно и кинжалом...
   Он понимал, что с этих пор не мог
   Внушать округе ужас, - ну, так что же?
   Порой ночной, коль путник одинок,
   То защититься он едва ли сможет
   От нападенья; Коль рука тверда
   Как прежде будет, если не оставит
   Его удача, то и хромота
   Ему в делах помехою не станет...
   Он лес себе пристанищем избрал,
   Что был неподалеку от ущелья, -
   Он о дождей и от жары спасал,
   А холодам - еще не скоро время
   Приспеет... Так убийца размышлял,
   Таясь в лесу, за трактом наблюдая, -
   (Сей тракт у кромки леса пролегал), -
   Так зверь, охотясь, жертву поджидает...
   Не думал он, что станет для него
   Добычею, - котомка или злато; -
   Душой и сердцем жаждал одного, -
   Убийства лишь; Он был Слугою Ада
   И радовался крови и смертям...
   И вот теперь - он ждал прихода ночи,
   Чтоб Воплощенье даровать мечтам
   Своим безумным, дьявольски-жестоким.
   Когда же в небе догорал Закат,
   Лучом последним Землю освещая,
   То Злобой полыхнул убийцы взгляд,
   Какой и грозный хищник не питает
   К несчастной жертве; Страшная игра
   Уж началась, - и путник запоздалый
   Под сенью постоялого двора
   Не распрямит блаженно ног усталых; -
   Чуть слышный шорох, - а потом удар, -
   Смертельный, не оставивший надежды; -
   Сказать ли нам, что именно сюда
   Явились в Вихре Сын Зари Мятежный
   И Дух-Скорбец, который, Чист Душой,
   Идет Дорогой Тяжкой Искупленья,
   Претерпевая Неземную Боль,
   Как Кару за Грехи и Преступленья?
   И ныне, как и прежде, Боль росла,
   С мгновеньем каждым удесятеряясь, -
   Ведь смертный искупить свершенье Зла
   По Воле Неба может, лишь страдая:
   Его сжигали равно Огнь и Хлад,
   Кололи иглы, поражали стрелы; -
   Рукоплескал его Мученьям Ад,
   И нет достойных слов на свете белом,
   Чтоб описать, что выпало ему,
   И мыслимо ль, воистину, иное? -
   Таков Удел того, кто выбрал Тьму,
   Кто сделал этот Шаг своею Волей.
   Страдалец это знал; Но знал и тот,
   Кто Грех свершал, не знающий Прощенья; -
   Убивший ныне, завтра вновь убьет,
   Ни жалости не зная, ни сомнений...
   Лишь черствый хлеб его добычей стал, -
   Но что с того? Убийца сожаленья
   Не ощутил; Напротив, испытал
   Он радость, что граничит с Наслажденьем,
   Не ведая, что будет за Чертой,
   Незрим, Хвала Всевышнему, для смертных,
   Страдать во Искупленье, Чист Душой,
   В Эребе Черном - Царстве Люцифера.
   И был Скорбец терзаем и томим
   Той Болью, что Границ Себе не знает,
   А после рек Владыка Тьмы: "Летим
   Туда, где Грех Свершенья ожидает!".
   Когда ж над Ними Исполинский Вихрь,
   Рожденный в Сердце Ночи, грозно взвился,
   Скорбец не мог представить и на миг,
   Что скоро все до йоты повторится,
   Что дни пойдут обычной чередой,
   Похожи меж собою невозможно; -
   Расти ж и крепнуть будет только Боль, -
   Ведь каждый Грех Страданье преумножит...
   Порой ему казалось - мир застыл,
   И Время Вечный Бег остановило,
   И замерли в Пути, лишившись сил,
   Великие Надмирные Светила, -
   И больше не менялось ничего, -
   Удар и крик, и смерть, и Боль без Края,
   А после - Вихрь, что, подхватив его,
   Движение по кругу продолжая,
   Вновь возвращал в тот самый день и час; -
   Он то роптал, то пробовал молиться, -
   Все бесполезно; Он не замечал,
   Что всякий раз другими были лица
   Им убиенных; Для него в одно
   Они слились; Лишь Ужас и Смятенье
   На нем застыли; Так за Сатаной
   Страдалец шел Дорогой Искупленья...
   На том Пути - давно уж не считал
   Он время и столетьями Мучений, -
   Судьбы своей не помня, он не знал,
   Когда свершится Грех его последний...
   Но Сын Зари изрек: "Летим, летим
   Туда, где прорастает Семя Злое!" -
   И Черный Вихрь их снова подхватил,
   Сквозь Время увлекая за Собою
   И Духа Скорби, и Владыку Тьмы; -
   За ними вслед, не ведая сомнений,
   Должны теперь отправиться и мы, -
   Так в Путь! И да свершится Искупленье!
  
   XCVIII
  
   Итак, мы помним, - время чередой
   Обычной шло, - за ночью ночь сменялась,
   Как день - за днем; Но близость холодов
   Уж без труда повсюду ощущалась.
   Убийца ж Черный, тот, что жил в лесу,
   Зеленом прежде, пожелтевшем ныне,
   Не мог не знать того, что не спасут
   Его деревья от грядущей стыни.
   Убежище, что он надежным мнил,
   Отныне становилось бесполезным, -
   И значило сие, - один лишь был
   У лиходея выход - прочь из леса!
   Он мог вернуться в замок, что стоял
   В Ущелье Черном - пуст он был доныне, -
   Но разум лиходея подсказал
   Ему, что есть решения иные.
   Да и вестимо - трудно ли решить
   Вопрос о крыше над главой усталой,
   Коль ты способен златом заплатить?
   А злата ныне у него хватало; -
   Он убивал во множестве людей
   И, обыскав их, находил порою
   Отнюдь не только пару сухарей,
   Но и кошель с монетой золотою; -
   Он лишь не вел им счета до поры,
   Но знал, - когда наступит Час Суровый,
   То будут постоялые дворы
   На срок любой принять его готовы.
   И все же... Все же мыслились ему
   Не только лишь тепло, еда, услады, -
   Он сердцем и Душою выбрал Тьму
   И вновь мечтал стать тем, кем был когда-то, -
   Убийцей, что внушал округе страх, -
   Повелевать другими, как и прежде, -
   Чтоб мчал отряд на резвых скакунах,
   Не оставляя жертвам и надежды.
   А спутников сумеет подобрать
   Он по себе, - уж в этом он уверен, -
   В беседе тон лишь нужно угадать
   С гостями и трактиров, и харчевен; -
   Зима туда немало приведет
   Людей, что смогут стать ему полезны;
   Он среди них друзей себе найдет
   Достаточно; Но только нужно прежде
   Чужие подозренья обмануть,
   Добившись, чтоб никто за лоском внешним
   Не угадал его занятий суть;
   Эх, был бы конь... И рассмеялся грешник;
   Он знал теперь, как должен поступить, -
   Добыть коня! Тогда не разгадают
   Намерений его; - он объяснит,
   Что просто холода пережидает
   Усталый странник; Он расскажет всем,
   Что путь он держит из Святого Града, -
   Поведает историю из тех,
   Что им отец рассказывал когда-то...
   Ну, а к весне - все на круги своя
   Уже вернется, - будет он свободен
   И счастлив, как и прежде; А коня
   Себе добудет он уже сегодня!
   По тракту, на котором поджидал
   Несчастных жертв безжалостный убийца,
   Держали путь и всадники; Встречал
   Он их нередко; Но от них таился
   Он до поры, не чувствуя в себе
   Ни силы, ни решимости для боя, -
   Но ныне - бросит вызов он Судьбе,
   И все сегодня будет по-другому!
   Да будет так! Он терпеливо ждал
   И пропускал прохожих одиноких,
   А в час, когда закат уж догорал,
   Он всадника узрел, что путь с востока
   Держал, и, значит, правил на закат,
   Не ведая о планах лиходея; -
   Лишь только Тот, пред Кем склонялся Ад,
   И Дух, что шел Путями Искупленья,
   Предвидели, что совершится здесь
   И знали, что Судьба неотвратима,
   Но эти Двое, Волею Небес,
   Для взоров смертных на века незримы.
   Что ж видели они в закатный час?
   Обычаям своим же изменяя,
   На тракт убийца вышел, не таясь,
   К тому же спину жертве открывая.
   Он был во всем подобен тем, кого
   Он убивал без жалости, жестоко,
   А всадник же, взглянувши на него,
   Подумал: "Се прохожий одинокий".
   Но вдруг упал прохожий вниз лицом, -
   Чуть слышно вскрикнув, рухнул на дорогу, -
   И вот, - не усомнился всадник в том,
   Что страннику внезапно стало плохо;
   Убийца же в руке своей сжимал
   Кинжал и предвкушал пролитье крови; -
   Остался миг, - он сердцем ликовал; -
   Но все не так случается порою,
   Как мнилось нам; Князь Тьмы пророкотал:
   "Узри сейчас Венец своих Свершений!" -
   Но Дух-Страдалец только Боли ждал,
   В том, что грядет Она, не знал сомнений...
   Венец? Так значит, станет Боль сильней, -
   Вновь Вечность пролетит в Ее объятьях; -
   И даже Гений Зла, Отец Теней,
   Ему пророча, ныне не смеялся.
   Но это ль повод для пустых надежд?
   Словам не стоит придавать значенья, -
   Надежды - тлен, они - удел невежд; -
   Скорбец уже не верил в Избавленье;
   Но отвести не властен был он взгляд,
   И, ожидая лишь Терзаний новых,
   Он видел все, - как догорал закат,
   Когда пришпорил всадник вороного,
   Успеть на помощь страннику спеша; -
   Молил его Скорбец не торопиться; -
   И вот - страдала Чистая Душа,
   Когда Победу предвкушал убийца.
   Но только все же далеки порой
   Бывают наши планы от свершений, -
   Нам мнится, что остался шаг простой,
   Но нам не суждено достигнуть цели.
   Воистину, так было и теперь,
   Но Дух-Страдалец этого не ведал, -
   Хранил молчанье Гений Темных Сфер,
   Ведь где вопрос не задан, там ответа
   Искать напрасно; И Скорбец взирал
   На то, как всадник спешился в тревоге
   И поспешил к убийце, что лежал
   Недвижимо, как прежде, на дороге.
   И вот уже склонился он к нему,
   Плеча его коснувшись осторожно; -
   И сердцем ликовал Избравший Тьму, -
   Казалось, что спасенье невозможно
   Для рыцаря; И все же он успел
   Всего лишь за мгновенье до удара
   Заметить стали блеск - и тем сумел
   Он смерти избежать; Настигла Кара
   Злодея; Для повторного рывка
   Убийце рыцарь не оставил шанса; -
   Перехватила сильная рука
   Безумца руку, вынудив сломаться
   Запястье; Тотчас выскользнул кинжал
   Из непослушных пальцев; Ни мгновенья
   Не колебался рыцарь; Подобрал
   Чужой клинок он, и без промедленья
   Нанес удар; не стал он оставлять
   В живых того, кто смерти был достоин; -
   Ему не раз случалось убивать,
   Но убивать лицом к лицу, как воин!
   Когда бы был его противник смел,
   Клинки б скрестились; Только чести этой
   Не заслужил подлец, что преуспел
   В Искусстве Лжи, - и сталь ему ответом
   По праву стала; Окропила кровь
   Клинок - и смыла след невинной крови; -
   "Твоя рука уж не ударит вновь!
   Вкуси же то, что ты другим готовил!" -
   Так рыцарь рек; На лезвии клинка
   В тот миг блеснул последний луч заката; -
   Через мгновенье рыцарь ускакал,
   Оставивши врага в Преддверье Ада.
   Один в тиши убийца умирал,
   Покинутый в последний час друзьями;
   О, вовсе не такой он смерти ждал, -
   Он, что снискал бесчестными делами
   Проклятья и позор; Он, что внушал
   Страх безотчетный жителям селений
   На много миль вокруг; - он умирал,
   Поруганный и преданный забвенью...
   С мгновеньем каждым истекала Жизнь, -
   Ему секунды на Земле остались;
   Страдалец-Дух, что для людей незрим,
   И Сын Зари все это созерцали...
   И тот Скорбец, что Новой Боли ждал,
   Тот, кто постиг Великое Страданье,
   Блаженствуя, Покой Теперь вкушал,
   Себе не веря и не понимая
   Того, что ныне здесь произошло, -
   И все ему казалось сновиденьем; -
   Он Ад познал; Сколь Вечностей прошло, -
   Но Час настал - свершилось Искупленье
   Его Грехов, Свершенных на Земле, -
   Сполна он расплатился Страшной Болью
   За то, что он грешил и жил во Зле, -
   Он принял Кару; Но теперь - довольно!
   Там, на Земле, убийца умирал; -
   Последний вздох, - и вышли жизни сроки;
   Страдалец помнил, - в миг, когда восстал
   Освобожденный Дух от бренной плоти,
   В ночи беззвездной яркий Свет пылал, -
   Он, как клинком, лучом прорезал Небо, -
   Но ныне Свет Небесный воссиял
   Уже не на Земле - во Тьме Эреба!
   Владыка Ночи отступил на шаг,
   И мыслимо ль, воистину, иное?
   Ведь перед Ним предстал Извечный Враг, -
   Явился Ангел Света за Душою
   Того, кто искупил свои Грехи,
   Испив до капли Чашу Воздаянья;
   И Ангел рек: "Средь Скорби и Тоски
   Внемли Мне ныне! Сроки ожиданья
   Окончены; И Райские Врата
   Отныне распахнутся пред тобою, -
   Ты искупил Грехи свои; Чиста
   Твоя Душа! Так следуй же за Мною
   В Обитель Рая! Ты, познавший Боль,
   Царящую в Холодной Мгле Эреба,
   Познай отныне Радость и Покой,
   И то Блаженство, что дарует Небо!
   Ты встретишь всех, кто о тебе молил
   Всевышнего доселе неустанно;
   Идем! И Свет Пречистый исцелит
   Твоей Души болезненные Раны!
   Так сделай шаг! Протянута рука!
   Воистину, свершилось Искупленье
   И ждут тебя Бессчетные Века
   Блаженства! Так не ведай же сомнений!".
   И вот уже Прощенный сделал шаг, -
   Рука в Руке! Но в это же мгновенье:
   "Остановись! Внемли же, Света Раб!", -
   Пророкотал Владыка Ночи Вечной.
   "Как смеешь Ты", - так Ангел рек в ответ, -
   "Взывать ко Мне, Ты, Изгнанный из Рая?". -
   "Внемли Мне, ибо в слове Кривды нет,
   И Чистоты Душа Сия не знает!". -
   "Ужель в Словах Пославшего Меня
   Посмел Ты, Падший, ныне усомниться?
   Одумайся! Се Аз, Посланец Дня,
   Тебе повелеваю подчиниться!". -
   "Воистину, Творец готов прощать
   Своим созданьям Низости любые!
   Сей Грешник - Чист; Но кто сорвал Печать
   Греха с его Души? Ответь, не Ты ли?
   О, нет! Но, что Я взял, Ты знаешь Сам,
   То ныне возвратить Ему Я властен!
   Ответь, ужель Угоден Небесам
   Таким он Будет! Нет! И Ваше Счастье
   Он омрачит присутствием своим!
   Что ж Ты молчишь, Благой Посланец Неба?
   Уверенность и Благость, словно дым,
   Развеялись в Кромешной Тьме Эреба?
   Да будет так! Я возвращаю Дар!". -
   "Не смей!". - "Едва ль Меня Ты остановишь!
   Пусть воспылает вновь Греха Пожар
   И Душу закует в Оковы снова!"; -
   "Оставь его! Ведь он сойдет с ума
   От Боли Новой! Грех его искуплен!"; -
   "Так пусть не будет Боли! Только Тьма!
   Но Тьма в Душе Эребу не уступит!
   Ты ведаешь, - Я Слова Своего
   За все века доселе не нарушил; -
   Лишь через миг Ты взглянешь на него,
   И Сам решишь, возьмешь ли эту Душу
   На Небеса, коль в Ней Греха Огонь
   Пылает ярко и неугасимо;
   Да будет так!". - И се - раздался стон,
   И тотчас Тьма вокруг стократ сгустилась.
   И верно, Боли он не испытал, -
   Он сам своих не понял ощущений,
   Но мир вокруг другим внезапно стал,
   Исчез и возродился за мгновенье.
   Он помнил все, что прежде было с ним
   И на Земле, и после, за Чертою; -
   Скорбел он прежде, был тоской томим,
   А ныне вовсе не страдал Душою.
   Он убивал? Так что ж? Он вел Судьбы
   Своей корабль в бушующее море!
   Он бился, не сдаваясь без борьбы, -
   И с Адом он, и с Небом равно спорил;
   Он проиграл, - была сильнее Смерть,
   А после - началось его Паденье, -
   Он пресмыкался, как презренный Червь,
   Он жалок был, моля об Избавленье!
   Воистину, как мог он позабыть
   Свою Судьбу, свое Предназначенье?
   Как он посмел пред Болью отступить?
   Лишь Сильные достойны Уваженья
   И Вечной Славы! Только так! Теперь
   Он выстоит и обретет Награду!
   Но отчего ликует Люцифер?
   Над чем смеется Повелитель Ада?
   И страшен Рокот Голоса Его:
   "Ответь же, Вестник! Он - достоин Рая?
   Клянусь, что коль Господь простит - его, -
   Он Светлый Рай с Эребом уравняет; -
   Тогда и Мне дорога - в Небеса,
   Не правда ли? Но Ты хранишь молчанье;
   Ступай же прочь! Покинь смиренно Сам
   Сию Обитель Скорби и Печали!
   Создатель - Пастырь Добрый; Я - Палач
   Червей; Все будет так, как было прежде; -
   Так возвращайся, Вестник, и не плачь
   Об обреченных; Тщетные Надежды
   Не вселят в Сердце Радости; Не пей
   Напрасно Скорбь Чужую Полной Чашей!
   Ступай сейчас Дорогою Своей
   В Обитель Рая, но оставь Нам Наше!".
   И видел Ад Великую Печаль...
   Но полыхнул Огнем во Тьме Эреба
   Взор Ангела; И вот уж отвечал
   Владыке Вечной Тьмы Посланец Неба:
   "Печать Греха, и верно, тяжела
   Для Душ, не знавших Райского Блаженства,
   Но Своего ты Гений Ремесла, -
   Ты Искус отточил до совершенства; -
   Эдемским Змеем Ты вползаешь в сны,
   Ты исподволь на Подлости толкаешь;
   Так сколь же - их, а сколь - Твоей Вины
   В том, что они от Неба отвращают
   Однажды Взор? И вот уже - Печать
   Твоя на них, - Ты Души их отметил
   Клеймом Своим; Так Нам ли отступать,
   Где так искусно Ты расставил Сети?
   Бессильных пред Тобой - отдать Тебе,
   Умножив Преступления и Беды? -
   Немыслимо! Внемли - в Святой Борьбе
   Ты не обрящешь никогда Победы!". -
   "Слова, слова... Господь превыше Сил
   Не посылает смертным Искушений, -
   Коль Верность Небу он в Душе б хранил,
   Он избежал бы своего Паденья!
   Но нет! Он с Наслажденьем убивал; -
   Ты видел это! Он убил бы снова
   Без колебаний, если б только сжал
   В руке клинок; Ответь, чего иного
   Достоин сей Презренный средь Червей,
   Коль не Извечных Мук? - ответь же ныне, -
   Ужели Рая?"; - "В Дерзости Своей
   Ты позабыл, что Небо не отринет
   Всех тех, чей Грех Искуплен! Божий Суд
   Любым Терзаньям точный срок отмерил; -
   Что ж до Печати, снять Ее - не Труд
   Для Тех, Кто вспять вернуть способен Время!". -
   "Что слышу Я? Господь ли Саваоф
   Попрать согласен Вечные Законы?
   Ужели даже Он забыть готов,
   Что Время и Судьба - Опоры Трона
   Создателя? Одно летит вперед,
   Не зная ни Узды, ни Укорота,
   Другая ж - лишь Своим Путем идет, -
   Веления ж Ее - бесповоротны;
   Мы Прошлое способны созерцать,
   Грядущее - предвидеть и пророчить,
   Но ничего не вправе изменять,
   Иначе превратятся в Круг Порочный
   Попытки Наши; И уже ничто
   Незыблемым не будет под Луною; -
   Ужель пойти на это Он готов?
   Но ведь тогда - Ответный Ход за Мною!
   Владей же сей Душой; Она - Твоя,
   И вместе с Ней лети без промедленья
   На Небеса; Ты там найдешь - Меня! -
   Сумею Я в Победу Пораженье
   Преобразить, - лишь дай Мне этот Шанс!
   Что возразишь Ты, Вестник, Мне на это?". -
   "Закон Един для смертных и для Нас,
   Но все ж внемли, коль алчешь Ты ответа:
   Создатель Наш повелевает Мне
   Свершить лишь то, что сам Ты сделал прежде; -
   Я в Жизнь Страдальца не вмешаюсь, нет,
   Но Выбор дам и подарю Надежду!
   Кто ныне помнит Грех, да вспомнит Боль,
   Что здесь вкушал доныне Полной Мерой!
   Он будет властен над своей Судьбой
   Всего на миг, но кто рискнет измерить
   Его значенье? Сможет он избрать
   Свой Путь, - не на Земле, но в Мире Горнем, -
   И на Его Душе Греха Печать
   Не станет уж Клеймом, быть может, Черным;
   Да будет так! Да возвратится Он
   В тот день и час, когда вкусил впервые
   Запретный Плод и согрешил Грехом
   Братоубийства; Пусть же Все Святые
   Ему помогут! Если он сдержать
   Сумеет меч в руке, на миг отсрочив
   Пролитье крови, то Греха Печать
   Его Души уже не опорочит!
   Все будет неизменно на Земле,
   Но Здесь тотчас же все преобразится; -
   Пусть он в земной юдоли жил во Зле,
   Но к Новой Жизни сможет возродиться
   Он, коль сумеет сделать Верный Шаг
   И устоять пред Силой Искушенья;
   Внемли Мне, Люцифер! Да будет так!
   Ты не оспоришь этого Решенья!". -
   "О чем Нам спорить? Знаю Я ответ
   На все вопросы; - Выбор будет прежним, -
   Мне эту Душу вновь уступит Свет!" -
   Ему ответил Люцифер Мятежный; -
   Воистину, во Святости Своей
   Достойные Чертогов Светлых Рая,
   Вы слишком плохо знаете людей
   И то, что их Природу составляет!
   Ты знаешь Сам, - когда вернется он
   Туда, где запятнал Грехом он Душу,
   Мы будем там; Но если Ты Закон
   Извечный не осмелишься нарушить,
   То для него Ты будешь только Сном, -
   Единственным мгновением сомненья,
   Которое отступит перед Злом;
   Ты не предотвратишь его Паденья,
   Но проклянешь Бессилие Свое, -
   Оно Тебе лишь Болью отзовется; -
   Так отступи, оставив Мне Мое,
   Иначе для Тебя померкнет Солнце,
   Когда узришь Ты, как ликует он,
   Свое Грехопаденье называя
   Победою! Он Злом заворожен,
   И потому - он недостоин Рая!". -
   "Довольно слов! Ведь Нами избран Путь; -
   Во Тьме Эреба Нам не место Боле; -
   И Дух-Скорбец свою нам явит Суть,
   И Спор Наш разрешить Он будет Волен;
   Но прежде, по Велению Небес,
   Пусть Чистота и Грех, как два Потока,
   Омоют эту Душу; Перевес
   На коей Чаше - ведомо лишь Року!
   Так суждено, - и будет по Сему!"; -
   И лишь изрек Посланец Неба Слово, -
   Познал Страдалец равно Свет и Тьму,
   И мир вокруг преобразился снова...
   И было это - словно Ночь и День,
   Доныне разделенные столь четко,
   Слились; И где был Свет, явилась Тень,
   Где Ночь была, там воссияли Звезды,
   Печать Греха смягчилась Чистотой,
   А Чистота - как будто Пеленою
   Подернулась; И тот, Кто Сатаной
   Ведом был прежде, понял - за Чертою
   Такого он не знал; Но на Земле
   Он был таким, доколе сопричастен
   Он не был Тьме и не погряз во Зле,
   Но близок был и Небу - лишь отчасти...
   Не так ли мы? В нас равно Тьма и Свет
   Переплелись причудливым Узором, -
   И сей Узор способен дать ответ
   На тот Вопрос Извечный, над которым
   Веками бьются лучшие умы,
   Но все же до сих пор не разгадали,
   Кто мы? Посланцы Света? Слуги Тьмы?
   Кем были в колыбели мы? Кем стали,
   Когда волос коснулась седина?
   Ответа нет; А впрочем, и не может
   Единым быть ответ; Любой из нас
   Решает сам Судьбу свою; И все же, -
   Не это ли нас делает людьми?
   Не сотворен ни Смертным, ни Бессмертным
   Адам, наш предок; Обрели же мы
   Свободу Воли... Дар? Благословенье?
   Или Проклятье, Худшее средь всех,
   Какие наложить возможно было
   На род людской? Как Славу и Успех
   Отринуть нам навек? Где взять нам Силы,
   Чтоб, сохранивши Чистоту Души,
   Мы устоять смогли пред Искушеньем?
   Пусть мы вольны Судьбу свою решить,
   Но сколь же трудно каждое Решенье!
   И ныне эту Истину познал
   То Дух-Скорбец, что прежде, Чист Душою,
   Грехи свои Страданьем искупал,
   Сквозь Вечный Мрак ведомый Сатаною;
   И вот, перед Посланцем Высших Сфер
   Он преклонил в смирении колено;
   "Постиг ли ты, что ждет тебя теперь?
   Ты на Земле пребудешь лишь мгновенье,
   Но именно оно определит,
   Где проведешь ты без остатка Вечность;
   Ты ничего не сможешь изменить; -
   Не повернуть назад тот Быстротечный
   Поток, что все мы Временем зовем; -
   Тебе лишь миг Я подарить способен,
   Но Он - бесценен; будешь ты спасен
   Или погибнешь, вновь предавшись Злобе.
   На миг ты ощутишь себя живым; -
   Мы будем там, но для тебя Мы станем
   Подобны сну, что призрачен, как дым, -
   Один лишь вздох - и этот сон растает; -
   Лишь мыслями, лишь Голосом Души,
   Который ты услышишь, но поверить
   Ему иль нет, - лишь только ты решишь,
   И Выбор твой тебе откроет Двери
   В Обитель Рая или в Мрачный Ад...". -
   "Но что б ты ни решил, уже не будет
   Вовеки для тебя Пути назад!
   Так повелел Господь - Вершитель Судеб!", -
   Прервал Посланца Неба Ангел Тьмы, -
   "Но все ж довольно Слез и Утешений, -
   Мы поспешить, воистину, должны
   Туда, где примет он свое Решенье!".
   И вот, явился снова Черный Вихрь,
   Но ныне закружил в Безумном Танце
   Он одного, а вовсе не двоих,
   Как было прежде; А перед Посланцем
   Всевышнего и Скорбною Душой
   Пал Луч Звезды, Прекрасной и Далекой,
   И Ангел произнес: "Иди за Мной,
   Ступи же ныне на Мою Дорогу!".
   Дорога Звезд ему казалась сном...
   Но сделав первый шаг Путями Рая,
   Он оказался в замке родовом
   И - осознал, что меч в руке сжимает...
   И в тот же миг он Ярость ощутил,
   Которая всю Душу затопила; -
   Единокровный брат стоял пред ним,
   Он говорил; О, сколько Боли было
   И Скорби - в каждом слове! Брат воззвать
   К Душе и Сердцу искренне пытался; -
   Но он - он сердцем жаждал убивать,
   И слов поток напрасно изливался:
   "Что говоришь ты! Боже Всеблагой!
   Опомнись, брат! Ужель я в том виновен,
   Что, как и ты, любовью к Ней Одной,
   Прекраснейшей из Дев на свете, болен?
   Одумайся! Ее ли в том вина,
   Что мне Она ответила Душою,
   И что Любовь соединила нас?
   Остановись, пока еще рекою
   Не льется кровь! О, брат, да будет так!
   Я не скрещу с твоим свое оружье!";
   Отброшен меч, - и подан мира знак;
   Убийцы ж меч взметнулся; Но, нарушив
   Привычный ход вещей, застыло вдруг,
   Прервав свой Бег, стремительное Время; -
   Нет, он меча не выпустил из рук,
   И пальцев, что белы от напряженья,
   Он не разжал; И только билась мысль, -
   Воистину, как колокол набатный, -
   "Что ты творишь? Молю, остановись!
   Ты Душу потеряешь безвозвратно!".
   И вслед за ней: "Ударь! Чего ты ждешь?
   Ведь все сомненья - только лишь помеха,
   Все то, чего ты жаждал - обретешь; -
   Хотел ты Счастья, Славы и Успеха?
   Они твои! Лишь только сделай шаг, -
   Возьми Свое!". - "Ужель Блаженству Неба
   Во Имя Славы предпочтешь ты Мрак
   Сиянья Звезд не знавшего Эреба?". -
   "Слова, слова... А может, Ад и Рай
   Слова всего лишь? Что стоит за словом? -
   Доколе бьется сердце, выбирай
   Одну лишь Жизнь и ничего иного!
   Ужель себя ты в жертву принесешь
   Идее, пусть Прекрасной, но бесплотной,
   И Ожиданье Счастья предпочтешь
   Реальности, - навек, бесповоротно?"; -
   "Они реальны! Ты же видел Ад!
   Пусть ты забыл, но, заклинаю, вспомни!"; -
   "Ужели сновиденью испугать
   Позволишь ты себя? In hora somni (52)
   Нам всякое привидится порой; -
   Пусть сон способен породить сомненье
   В Душе, но он останется Игрой
   Лишь наших дум и чувств, и представлений!".
   ...Но так случилось, что со Словом сим
   Виденье промелькнуло перед взором; -
   Ему казалось, это было с ним; -
   Увидел он себя в Эребе Черном
   И Испытал Немыслимую Боль,
   Что ни Границ не ведала, ни Меры,
   Как наяву почувствовал Огонь,
   Услышал Смех Ужасный Люцифера;
   Страдал он, Адской Мукою томим,
   Бессильный Пленник Мрачного Эреба; -
   Но вдруг явился Ангел перед ним, -
   И за Собою звал Посланец Неба!
   Из Глаз Бездонных изливался Свет, -
   Пред Ним и Тьма Эреба отступила, -
   А Глас, какому в мире равных нет,
   Исполнен равно был Любви и Силы;
   Он обещал Блаженство и Покой
   И возвестил: "Свершилось Искупленье!", -
   Рванулся Грешник к Ангелу Душой,
   Но, словно дым, растаяло Виденье...
   ...По-прежнему в руке сжимал он меч,
   И билась мысль тревожная набатом:
   "Воистину, способно страх разжечь
   И в Душах, и в сердцах Виденье Ада!
   Но это - сон! Иль ты поверишь сну?
   Ведь даже Ангел Света - просто Морок!
   Ужель себя позволишь обмануть?
   А пред тобой стоит Коварный Ворог.
   Ведь брат твой - предал; И прощенья нет
   Предателю! Ужель ты все забудешь
   Из-за того, что видел ты во сне?
   Ужель, предавши сам себя, отступишь?
   Иных не будет шансов! Поспеши!
   Ударь - и все изменится навеки, -
   Ты мир обрящешь!". - "Но Ценой Души!
   Что без Нее весь мир для Человека?
   Взгляни, - перед тобой не враг, но брат; -
   Коль ныне ты поддашься Искушенью,
   Обрящешь ты - не мир, но только Ад,
   И будешь ты страдать до Искупленья
   Своих Грехов! То был совсем не сон!
   Но, коль бессилен Разум, пусть же Память
   Вернет Покой и Мир былых времен
   И тем погасит Ненависти Пламя!".
   И вот - свершилось! Ныне созерцал
   Не взором, но Душою в изумленье
   Он прошлого картины, - и читал
   Он Книгу Жизни - с самого рожденья...
   Он вспоминал, - и видел вновь и вновь
   Он лица тех, кто с детства были рядом,
   И постигал он сердцем их любовь, -
   Во каждом слове, в каждом жесте, взгляде
   Он чувствовал, что ими был любим; -
   Воистину, как мог он усомниться,
   Безумец, в Душах тех, кто рядом с ним?
   Как в них могло Предательство таиться?
   "Все подлости до срока в людях спят!", -
   Он вздрогнул, поразившись этой мысли,
   Казавшейся - Чужою; - "Говорят,
   Что до поры и Каин об убийстве
   Не помышлял; Да только миг настал,
   Жестокой предначертанный Судьбою, -
   И страшной смерти брата брат предал..."; -
   "Но ты не Авель, слышишь? Что с тобою?
   Опомнись! Загляни в его глаза, -
   Ужели ты не видишь, - он страдает,
   А Подлость невозможно наказать,
   Убив того, кто Подлости не знает!". -
   "В его глазах - сознание вины, -
   Так пусть умрет за то, что он виновен!
   Отринь же память, позабудь про сны; -
   Ударь, и он свой Грех искупит кровью!". -
   "Виновен? Только в чем его вина?
   Что Деву полюбил Любовью Чистой?"; -
   "За все ответит скоро и Она,
   Ей тоже от Возмездия не скрыться!". -
   "Одумайся! Кому ты хочешь Зла? -
   Ты знаешь сам, - они невинны оба!
   Ее Душа - как первый снег бела; -
   Ты предпочел забыть? Так вспомни снова!".
   И вспомнил он; И вот, - вошла опять
   Под своды замка легкою походкой
   Та, что могла б средь Ангелов летать,
   Но на Земле почтительной и кроткой
   Улыбкою приветствовала всех;
   И за одно короткое мгновенье
   Все изменилось - разговоры, смех -
   Утихли; На секунду в восхищенье
   Весь мир затих; А братья, - как на зов
   Трубы, что песней призывает к бою
   Прекрасной Каледонии сынов,
   Когда идет коварный враг войною,
   Отозвались их юные сердца
   На зов Любви, для них обоих первой;
   Приветствовав едва Ее отца,
   Они походкой странною, неверной,
   Приблизились с поклоном к деве той,
   Охваченные юношеским пылом;
   Она теперь владела их мечтой;
   Ее Судьбу - дано решить им было...
   "Ты вспомнил их Любовь? Так вспомни Боль,
   Которою тебя Она дарила!", -
   Явилась мысль; Иль это Глас Чужой? -
   Он сам себе ответить был не в силах...
   "Ты был отвергнут, не успев изречь
   Признание! Тебе ль пред Их Любовью
   Склониться ныне? Обагри же меч
   И не жалей вовек об этой крови!". -
   "Одумайся! Кому желаешь ты
   Погибели и Муки Нестерпимой? -
   Ты знаешь - брата помыслы Чисты,
   В душе ж Ее - и вовсе Негасимый
   Сияет Свет!"; - "Ты ими оскорблен, -
   Так пусть свершится ныне Отомщенье!"; -
   "Ужель ты веришь, что удар мечом
   Душе твоей дарует Облегченье?
   О, нет! Там будет только Пустота,
   Коль ты Святую Истину отринешь; -
   Ведь Их Любовь - Прекрасна и Чиста; -
   Не лги себе, - ты сердцем это видишь!".
   Он видел все - и он не понимал,
   Как может Огнь Любви пылать так ярко; -
   Пусть у Костра Чужого он стоял,
   Но не обжег доныне Пламень Жаркий; -
   Напротив, этот Огнь его согрел,
   Приворожил своею Чистотою;
   Он объяснить бы ныне не сумел,
   За что во Гневе он желал Душою
   Погибели - и брату своему,
   И Деве той, что сердцем с ним едина; -
   Ведь он любил и сам! Так почему
   Он все забыл, лишь Ревностью томимый?
   Как он посмел на брата меч поднять?
   Посмел? Иль смеет? Ведь в руке, как прежде,
   Он продолжает свой клинок сжимать,
   Не оставляя брату и надежды!
   Ужели... В этот миг вернуло вновь
   Свой Бег остановившееся Время;
   Одно мгновенье - и прольется кровь! -
   Но только - принял он свое Решенье!
   Угасла Злоба в сердце и в Душе,
   И понял он - все изменить возможно!
   Сжимал он свой клинок, - но знал уже,
   Что через миг его он вложит в ножны.
   Меч дрогнул... Только все же удержал
   Он Смерть Стальную сильною рукою...
   И - в изумленье через миг предстал
   Пред Ангелом Небес и Сатаною!
   И Трое, были там, где встретил смерть
   Убийца Черный, павший от кинжала; -
   Был путь его земной окончен здесь,
   И новая Дорога начиналась
   Отсюда же; Стоял в смущенье он
   Перед Владыкой Зла и Сыном Неба; -
   "Казалось мне, все это только сон...";
   В ответ же рассмеялся Князь Эреба:
   "Что жизнь земная, как ни долгий сон,
   Где иллюзорны и Печаль, и Радость?
   Но каждый пробудиться обречен
   И осознать, - он на Пороге Ада!".
   "Не лги!", - Ему ответил Сын Небес, -
   "Открыты для людей Дороги Рая!
   Но даже тех, кто оказался здесь,
   У Врат Твоих, Господь не оставляет!"; -
   "О, да! Всевышний все готов простить!
   Но множатся Грехи и Преступленья; -
   Доколе так, - Ему не победить
   Меня; Он обречен на Пораженье!". -
   "Довольно, Падший! Бесконечен Спор
   И Бесполезен! Здесь, отринь сомненья,
   Твой Победитель! Ныне Приговор
   Свидетельствуй! - Свершилось Искупленье!
   Что было предначертано - сбылось; -
   Исцелена Душа твоя Страданьем, -
   Тьме одолеть тебя не удалось; -
   Последнее прошел ты Испытанье!
   Отныне знай! - Душа твоя Чиста
   И навсегда избавлена от Ада, -
   Пресветлый Рай открыл тебе Врата; -
   Там ждут тебя и Встрече будут рады!
   Всех тех, кого любил ты на Земле,
   Ты встретишь Там; Вину твою простивши,
   Они молили Бога о тебе,
   И ныне их молитвам внял Всевышний!". -
   "Так, значит, сон - все то, что было там? -
   Мне чудилось, я вновь сражался с братом..."; -
   "Увы, уходит Время навсегда,
   И нет вовеки к прошлому возврата...
   Мы ничего не в силах изменить,
   Хоть этого порою жаждет Сердце; -
   Единожды Судьбы прядется Нить, -
   Закон един для Смертных и Бессмертных;
   Но Нити все сплетаются в одну
   На Небесах; Во Божием Чертоге
   Возможно все простить и все вернуть, -
   Там сходятся навеки все дороги...". -
   "Прости мне, Вестник... Ведь поверил я
   Там, на Земле, что все назад вернулось,
   Что живы - все... Увы, Душа моя
   Воистину жестоко обманулась!"; -
   "Ты их не спас, но все же спас - себя,
   И через миг вы встретитесь! Утешься!
   В Душе Надежда ожила не зря!"; -
   "Что может быть бесплотнее Надежды?" -
   Пророкотал со смехом Люцифер, -
   "Ужели эту Истину доныне
   Ты не постиг?". - Но Сын Небесных Сфер
   В ответ изрек: "Доколе не отринет
   В Душе своей Надежды человек,
   Он может отыскать Дорогу в Небо,
   И это - не изменится вовек! -
   Ужели позабыл Ты, Князь Эреба,
   В Своих Чертогах, что Темнее Тьмы,
   О том, что Светлый Рай Надежды полон?
   Что в мир людей несем Надежду Мы? -
   Ужели Ты, воистину, не помнишь?". -
   "Я помню все! Тебе ли, Светлый, знать!"; -
   "О, да! Не Мне! Ведь Я не знал Паденья,
   Не собирал Бесчисленную Рать
   И устоял пред Силой Искушенья!
   Но, пусть не Мне понять Твою Печаль, -
   Мне ведомо одно, - в Чертогах Рая
   Тебя восстать никто не искушал, -
   Мы только сами Путь Свой выбираем!
   И Ты, и Все, Кого Ты за Собой
   Повел на Бой Великий с Небесами, -
   Вы все Своею правили Судьбой
   И потому - во всем повинны Сами!
   Должно быть, впрочем, Ты и сам не раз
   Встречал злосчастных грешников словами
   Подобными; Внемли же Мне сейчас,
   Как до сих пор они Тебе внимали!
   Что ж Ты хранишь молчанье, Люцифер?
   Ужель, как Овод, Правда Душу жалит?
   Тебе милее в Сердце Мрачных Сфер
   Свои лелеять Скорби и Печали!". -
   "Единой Правды нет! Она своя
   У Господа, у Нас, у человека;
   Что ж до Скорбей Моих, - не алкал Я
   Ни Милости, ни Жалости от Света!
   Не жду их и теперь! Оставь Меня! -
   Ведь Ты явился преподнесть Награду
   Прощенному; Зачем же, Ангел Дня,
   Доныне здесь Ты, на Пороге Ада?
   Что до Меня Тебе? Возьми Свое
   И вознесись навек в Обитель Света,
   А Я - пребуду в Царствии Моем,
   Доколе не рассудит Нас Победа!". -
   "Ты прав, но лишь в одном, - что нам пора! -
   Искуплен Грех, - и се, - грядет Награда! -
   За Мною, сыне! Ты обрящешь Рай,
   Навеки позабыв о Муках Ада!".
   Склонился Дух пред Вестником Небес,
   Отбросив все Тревоги и Сомненья, -
   Рука в Руке; И - Чудо из Чудес, -
   Он вдруг услышал Ангельское Пенье; -
   О, Музыка Небес! Ей равных нет! -
   Созвучий сих не повторит вовеки
   И самый совершенный Инструмент
   Из созданных рукою человека.
   Из менестрелей самый лучший - сам
   Обет молчанья дал бы без сомнений,
   Когда б услышал Эти Голоса; -
   Но все же лгут бесстыдно все сравненья...
   Как описать Гармонию, какой
   Вовеки нам не суждено представить? -
   И Счастье, и Блаженство, и Покой,
   И Чистота, и Красота, и Слава,
   И Свет, и Бесконечная Любовь,
   И Радость Встречи после лет разлуки,
   И искренность невысказанных слов, -
   Так целый мир в одном был явлен Звуке!
   И было так - Прощенная Душа
   Плыла блаженно в Океане Счастья,
   Забыв, каким Путем она прошла,
   Забыв, что мир, воистину, ужасен...
   И на мгновенье даже Люцифер,
   Отец Греха, застыл, как изваянье; -
   Нет, Он не слышал Песнь Небесных Сфер,
   Он - помнил - это Дивное Звучанье!
   И в Миг, когда к Пречистым Небесам,
   Объяты Светом, восходили Двое,
   Что вспомнил Тот, Который прежде Сам
   Был окружен Божественной Любовью?
   Что думал Он? Что грезилось Ему?
   Возможно, пусть на краткое Мгновенье,
   Он сожалел о том, что выбрал Тьму
   И проклинал далекий Миг Паденья;
   Увы, но нам ответа не узнать; -
   И если даже Боль терзала Душу,
   Владыка Ночи предпочел молчать. -
   Он Тишины и вздохом не нарушил...
   ...А Двое - восходили к Небесам; -
   Прощенный был охвачен Ликованьем; -
   Он ныне снова Чист Душою стал, -
   Теперь уже навек; А Светлый Ангел
   Вдруг обернулся к Древнему Врагу,
   Который предал Свет и предал Бога, -
   Денница Сам избрал Свою Судьбу,
   И привела во Тьму Его Дорога.
   Но Вестник помнил Время, что ушло,
   И то был Век, воистину Чудесный,
   Когда и Люцифер не сеял Зло,
   А был Светлейшим в Воинстве Небесном.
   Тогда еще ни Скорби, ни Тревог
   Никто не знал, и счастлив был, не зная; -
   Пред Ними было множество Дорог,
   И все они вели в Обитель Рая...
   А вот теперь - Посланец Дня смотрел
   В глаза Тому, Чьим Изволеньем стали
   Они совсем другими, Чей Предел,
   Объяты Светом, Двое покидали,
   А Сын Зари, - Он оставался Здесь; -
   Так должно быть, ведь Он Душою Черен; -
   Смотрел в Глаза Деннице Сын Небес,
   Но Ненависти не было во Взоре
   Посланца Неба, - только лишь Тоска
   И ранящее Душу Сожаленье; -
   Денница оставался - на века, -
   Его Удел - страдать до Искупленья
   Своих Грехов, и все же - искушать
   Сомненьями и Тьмою Души смертных,
   На Страшные Деянья Их толкать...
   О, Сколь Ужасен Жребий Люцифера!
   И содрогнулся Вестник, и отвел
   От Князя Вечной Ночи взор поспешно, -
   По Воле Божьей Он сюда пришел
   За той Душой, которую Мятежный
   Страдать заставил... Не Ему жалеть
   Того, Кто даже Жалости не ищет!
   На все вопросы Время даст ответ; -
   Настанет День - простит Его Всевышний,
   Когда в Душе Мятежной треснет Лед,
   Ее сковавший... До поры ж, - как прежде
   Упорствуя, Свой Древний Спор ведет
   За Души смертных с Богом Ангел Грешный...
   Одной из этих Душ - остался Шаг,
   И навсегда забыв свои Мученья,
   Она обрящет Рай; Се - Добрый Знак
   Побед Грядущих, ибо Искупленье
   Для всех возможно и для всех - придет
   Во Время Оно... Каждого Спасенье
   От Мук во Мраке Адской Бездны ждет; -
   Всевышний всем дарует Избавленье
   И Счастье в Свете... А до этих пор
   Продолжит Люцифер Сраженье с Богом; -
   Но ныне - уж известен Приговор, -
   Один лишь шаг - и позади Дорога!
   И этот шаг был сделан через миг, -
   Для смертных все вокруг осталось прежним, -
   И ночь, и звезды, и огромный мир...
   Но видел только Сын Зари Мятежный,
   Как на мгновенье стали ярче звезд
   Фигуры Тех, что шли Дорогой Рая,
   Как пройден Ими был Великий Мост,
   Что меж собой Миры соединяет; -
   И тотчас же ночная Тьма опять
   В свои права извечные вступила, -
   И се - никто не смог бы угадать,
   Что ныне - Искупление Свершилось...
  
   XCIX
  
   Исчезли Двое... И в ночи стоял
   Один, Кто был над Вечной Ночью властен; -
   Владыка Ада звезды созерцал, -
   Они Ему казались безучастны
   И холодны, как лед высоких гор; -
   В них чудилось Ему Пренебреженье...
   Искуплен Грех! Свершился Приговор!
   И ныне потерпел Он Пораженье...
   Но разве все иначе было в Час,
   Когда пылал Триумфом взор Денницы? -
   И завтра будет все, как и сейчас,
   И невозможно в этом усомниться!
   Владыка Вечной Тьмы не знал и Сам,
   Зачем Он здесь доныне остается,
   Взгляд устремив к молчащим Небесам
   И бесконечно равнодушным звездам;
   С высот своих они дарили Свет,
   (И тем подобны были Люциферу),
   Но только - до него, казалось, нет
   Ночным светилам никакого дела.
   Воистину, Всевышний их создал
   Не для тревог... И что им до причины,
   По коей в Черный День Отец изгнал
   Из Рая возгордившегося Сына!
   Но Судьи - кто? Светила - Прах! И вот,
   В ночи уже смеялся Князь Эреба; -
   От Смеха содрогнулся Небосвод; -
   Наступит День - падут Светила Неба!
   Они своим Паденьем возвестят
   Погибель Мира! Станет Их Могилой
   Земная Твердь! Он будет созерцать
   Уже не Равнодушье, но Бессилье!
   И, предвкушая это, Сын Зари
   Смеялся; Ангел Черного Эреба
   Торжествовал... Когда ж заговорил,
   То обращался - к Небесам, не к Небу:
   "Когда-нибудь устанешь Ты прощать
   Детей Своих, творящих Зло бездумно,
   И в миг тот ляжет Адова Печать
   На всех людей, на целый Мир Подлунный, -
   И Ты узришь - безмерно далеки
   Адамовы сыны от Совершенства; -
   Им пасть бы должно от Твоей Руки,
   Но Ты им даришь Вечное Блаженство;
   Ему Цена - один ничтожный миг, -
   Лишь Миг Сомненья в Верности Пороку!
   Ужель превыше Он Грехов любых?
   Ответь Мне, Отче! Это ль не жестоко?
   И пусть Я эту Душу проиграл
   Тебе - одну из многих миллионов, -
   Но разве мир иным сегодня стал,
   И изменились Вечные Законы?
   Остались Люди прежними, - они
   Суть Грешники, кого спасти Ты тщишься; -
   Доколе будут длится Мира дни,
   Ты многократно в этом убедишься!
   Ужель на смену тем, кого Ты спас,
   Не явятся во множестве другие?
   Ты знал всегда, ты знаешь и сейчас, -
   Они легко творят Дела Лихие!
   Иных не нужно даже искушать
   Великими Посулами; - Лишь слова
   Достаточно - и сделать первый шаг
   Навстречу Мне они уже готовы!
   Пусть не дано Мне сбить с Пути Святых, -
   Они Пребудут в Вечности с Тобою; -
   Ответь, зачем спасаешь Ты других,
   Которые Спасенья недостойны?
   Зачем доныне, после всех потерь,
   И Тяжких Мук, и Страшной Смерти Агнца,
   Признать не хочешь, Отче, и теперь,
   Что мог в Созданьях Смертных ошибаться?
   А впрочем, - Мне Тебя не убедить; -
   И потому, до Дней Последних Мира
   И Ты, и Я - Сраженье будем длить; -
   И пусть звучат в Твоих Чертогах Лиры,
   В Эребе ж - стоны, плач, и се - Зубов
   И Лязг, и Скрежет; Но и эти звуки
   До оных Дней Я претерпеть готов; -
   Но Я не опущу смиренно руки!
   Мой Час придет! Устанешь Ты прощать
   Все подлости, какими отвечают
   Они Твоим усильям; И - как знать? -
   Возможно, Ты откроешь Двери Рая
   И для Меня! Средь Скорби и Тревог,
   Пророчествам назло, все ж верит Сердце,
   Что Ты найти сумеешь Уголок
   В Своих Чертогах и для Люцифера!
   До той поры - се Аз пребуду Здесь,
   Где тщетны все Мечты, а все Надежды -
   Суть Призраки; Да будет так. Отец!"; -
   И рассмеялся Люцифер Мятежный.
   И вновь гремел Его Ужасный Смех,
   Далеких Звезд Небесных достигая; -
   Он проиграл, но предвкушал Успех, -
   Светлейший Ангел, Изгнанный из Рая,
   Торжествовал... И не было такой
   На свете Силы, что была б способна
   Смирить Его Гордыню; Этот Бой
   Продлится Вечность; Ныне же - по Слову
   Владыки Зла явился Черный Вихрь,
   Рожденный в Сердце Мрачного Эреба,
   И через миг, Денницу подхватив,
   Взметнулся ввысь, стремясь достигнуть Неба,
   Но не достиг, - и устремился прочь; -
   Во Тьму вернулся Повелитель Ада...
   А на Земле была, как прежде, ночь, -
   Смотрели Звезды равнодушным взглядом...
   Быть может, все запомнили Они,
   А может, вовсе не было Им дела
   До грешника, что Болью был томим,
   Но ныне Путь в Небесные Пределы
   Смог отыскать, свой искупивши Грех,
   Избавившись навек от Тяжкой Ноши? -
   Взирают ли Они на нас на всех
   С сочувствием, иль мы для Них ничтожны?
   Ответа не узнаем мы вовек,
   Иль, может быть, узнаем слишком поздно...
   ...Земле с Небес дарили Звезды свет,
   И спал Подлунный Мир в Сиянье Звездном...
   Для всех живых была обычной ночь,
   И разве что дурные сновиденья,
   Коль те случались, гнали люди прочь,
   Привычно осенив себя Знаменьем; -
   Никто из них, пусть даже и на миг,
   Представить бы не смог, что ночью этой
   Решилась чья-то Участь... Горний Мир,
   По Воле Неба, был незрим для смертных,
   И в том - Благословение Небес, -
   Ведь счастлив тот, кто до поры не знает
   Судьбы своей... Вот и теперь - лишь лес,
   Да Звезды Неба тихо созерцали,
   Как тот Скорбец, что прежде Боль сносил,
   Порой - ропща, порою - и смиряясь,
   Но все ж Грехи Страданьем искупил,
   Обрел Покой, шагнув в Обитель Рая;
   Как прочь умчался в Вихре Люцифер,
   Пусть проиграв, но все же не смирившись,
   Как хохотал Владыка Мрачных Сфер,
   И как грустил и сожалел Всевышний.
   Он сожалел о Нем, грустил - о нас,
   Скорбел о тех, чья Участь так Ужасна;
   Но Мир Подлунный спал в Полночный Час,
   Блаженствуя в Неведенье Прекрасном...
  
   C
  
   Ну что ж, читатель! Наш окончен Путь!
   Простимся здесь! Врата же в Рай до Срока
   Нам не открыть; Ведь каждый, - в этом Суть, -
   Придет туда лишь собственной Дорогой;
   Не явится пред нами Проводник,
   Как некогда явилась Беатриче
   Пред очи Данта; Этот Дивный Миг
   Поэт запечатлел во Всем Величье; -
   И Красоту Посланницы Небес,
   И все, что Он узрел, ведомый Ею
   Дорогой Рая; Летопись Чудес
   Оставил Он для нас; И мы не смеем
   Не внять теперь Прекраснейшим Словам,
   Что сказаны о Божием Чертоге, -
   Но все ж. Читатель мой, отныне нам
   Совсем иные предстоят Дороги!
   Бог весть, куда они нас приведут, -
   Во Мрак ли Ада, иль в Обитель Рая,
   Но мы лишь сами избираем Путь,
   И сами все в Судьбе своей решаем.
   И этим мы утешиться должны; -
   Не ведая ни страха, ни сомнений,
   С героем нашим здесь простимся мы; -
   Он Рай обрел! Свершилось Искупленье!
   Но все ж - Его Судьба для нас Урок, -
   Служил он в жизни лишь своим желаньям;
   Был подл, коварен, мелочен, жесток, -
   И по Заслугам принял Воздаянье;
   Но, искупив Страданием Грехи,
   Он вознестись сумел из Тьмы Эреба, -
   Его Дороги были нелегки,
   Но мыслимо ль Иное? Воля Неба -
   Спасти нас всех; Но прежде - мы должны
   Услышать Зов, уверовать в Спасенье,
   И Верой защитить себя от Тьмы,
   Пред Страшным устоявши Искушеньем.
   Возможно ль это? Знаешь Ты Ответ,
   Читатель мой! И пусть трудна Дорога,
   Но да ведет нас Негасимый Свет
   И да пребудет с нами Милость Бога!
   _________________
  
   FECI, QUOD POTUI, FACIANT MELIORA POTENTES!
  
   А. Сингилеев
   14.03.2001 - 02.02.2011 гг.
  
   ----------------
  
   1. Слово "вор" здесь используется в своем старорусском значении: в том числе "убийца". Значение современного слова "вор" имело старорусское "тать".
   2. Аналог Дантевского "Оставь надежду, всяк, сюда входящий".
   3. См. Ветхий Завет. Исайя, 14:12. Славянское имя Падшего Ангела - Денница, и более известное латинское Люцифер далее могут употребляться как синонимы; причем имя Люцифер произносится традиционно для русского языка - с ударением на последний слог, вместо принятого в латинском языке первого.
   4. Власти, Престолы - Ангелы, часть Небесного Воинства (наряду с Серафимами, Херувимами, Ангелами, Архангелами и другими).
   5. Знак "'" в начале главы здесь и далее означает продолжение ранее начатой реплики.
   6. См. напр.: Новый Завет, Евангелие от Матфея, 7:23: "И тогда объявлю им: "Я никогда не знал вас; отойдите от меня, делающие беззаконие"".
   7. Дух умершего в первые 3 дня после смерти остается на Земле; с 3 по 9 день ему показывают Селения Рая и Муки Ада; на 9-й день Дух возносится на Небеса, и затем, до 40-го дня, обозревает свою земную жизнь (Мытарства). На 40-й день после смерти ему выносится Приговор (при условии отпевания и погребения по христианским обрядам). Таков путь Души умершего по преданию, признаваемому Церковью. Самоубийц и погибших в разбое, (т.е. вследствие защиты от нападения со стороны погибшего), Церковь не отпевает. Соответственно, их Души не могут вознестись к Небесам даже на время (даже до 40-го дня).
   8. Apage a me, (Satanas)! - Отойди от меня, (Сатана)! (лат.).
   9. Поскольку имя в значительной степени влияет на судьбу его носителя; кроме того, имя определяет, кто именно будет Ангелом-Хранителем или Святым Покровителем ребенка. Думается, что этому не противоречит и обычай называть детей именами тех Святых, чья Память почитается в день их рождения (именин), поскольку в один день почитается обычно Память нескольких Святых, так что свобода выбора имени сохраняется.
   10. Signum fati - Знаменье Судьбы (лат.).
   11. Огонь считается сатанинской стихией.
   12. Возгорание сутаны священника при крещении, по поверью, знаменует рождение разбойника и убийцы, который пройдет по земле огнем и мечом. В некоторых случаях, причем весьма красноречивых, реальная история дает почву для вполне серьезного отношения к этому поверью.
   13. Данная глава - возражение теории априорного абсолютного предопределения, которая наибольшее развитие получила в вероучении Ж. Кальвина (кальвинизме) - одном из распространенных направлений протестантизма.
   14. A priori - изначально (лат.).
   15. Peccavi - Я грешен (лат).
   16. Янус - в древнеримской мифологии - двуликое божество; Янус символизирует единство мужского и женского начал в человеке; в данном случае этот образ использован как символ единства Доброго и Злого Начал в человеческой Душе.
   17. Многие теологи, развивая постулат о том, что Бог всепрощающ, считают, что в конечном итоге, уже после Страшного Суда и наказания нечестивых, будет прощен и Сатана, раскаявшийся в своих деяниях.
   18. Имя Lucifer буквально означает Светоносный (Несущий Свет). Нередко в литературе Его называют и Светлейшим Ангелом. Естественно, таким Он был до Падения.
   19. Имя буквально означает "Противник".
   20. Имеется в виду новозаветное: "Ибо Иисус сказал ему: выйди, дух нечистый, из сего человека. И спросил его: как тебе имя? И он сказал в ответ: легион имя мне, потому что нас много". (Евангелие от Марка, 5:8-9). В тексте Легион употреблено, однако, не как имя конкретного демона (демонов), а по отношению ко всему Воинству Тьмы.
   21. Суть - архаичная форма 3-го л. ед. ч. глагола "быть". Доныне употребляется как синоним "есть", нередко в посылках силлогизмов.
   22. Одесную - (старослав.) - справа, по правую руку. Именно одесную, потому что согласно христианской традиции, считается, что Бес - Искуситель незримо находится слева (ошуюю) от человека, в частности, 3а левым плечом. Именно с этим связано известное поверье. Соответственно, человек по отношению к Искусителю находится справа (одесную).
   23.Саваоф - одно из имен Господа. Часто употребляется в Библии (например, в Книге Исайи: 1:9,
   14:22-24, 22:14 и мн. др). В связи со значением этого слова, (Воинства), наиболее уместно именно употребление титула "Бог (Господь) Саваоф", говоря о Всевышнем, как о Предводителе Ангельского Воинства.
   24. Гарпия - в древнегреческой мифологии - Богиня Вихря, соответственно, именно о нем и идет речь.
   25. Сатана как исключительно Орудие Божественного Правосудия рассматривается во многих теологических концепциях. Следует отметить, что такой вывод является прямым следствием того, что все, происходящее на Земле, происходит не иначе как по воле Господа. В этих же пределах, естественно, действует и Сатана. Пример тому - Книга Иова.
   26. См. Ветхий Завет, Бытие, 4:9. Этот вопрос, по утверждению некоторых теологов, Каин, во исполнение своего наказания, слышал повсюду, ибо Господь вездесущ. В данном же случае совершен тот же грех.
   27. Здесь также аналогия с Книгой Бытия: "Когда ты будешь возделывать землю, она не станет более давать силы своей для тебя; ты будешь изгнанником и скитальцем на земле" (Бытие, 4:12). Здесь речь идет о земле, но логично предположить, что и все другие сферы и стихии также должны отказывать в приюте убийце. Представляется, что употребление слова "земля" в 11-ом стихе 4-ой главы Книги Бытия ("И ныне проклят ты от земли, которая отверзла уста свои принять кровь брата твоего от руки твоей") вполне может трактоваться и расширительно - в планетарном или даже Вселенском смысле. Это следует из того, что Бог един, поскольку, в конечном итоге, Каин согрешил именно перед ним. В последующем, в рамках данной главы, особых пояснений относительно скитаний Духа-беглеца и невозможности для него обрести Покой где бы то ни было, даваться не будет.
   28. См. Ветхий Завет. Бытие, 4:11.
   29. См. Ветхий Завет. Бытие, 4:12.
   30. Тать - (старорусск.) - вор. О значении слова "вор" в старорусском словоупотреблении уже говорилось выше (см. сноску 1).
   31. Слово "обида" употреблено в своем архаичном значении. Так, например, Русская Правда (XI в.) именовала вообще любое преступление. Эта терминология, (правда, в отношении лишь некоторых видов преступлений) использовалась в памятниках отечественной юридической мысли и значительно позднее (например, в Судебниках (XV-XVI вв.). В данном случае, термин "обида" должен рассматриваться как синоним термина "преступление".
   32. Последние две строки этого катрена являют собой почти буквальный перевод двух строк из известного произведения английского поэта Дилана Томаса (Dylan Thomas, (1914-1953)), "And death shall have no dominion" (1-я строфа, строки 8-9) - "Though lovers be lost, love shall not; And death shall have no dominion", т.е. "Хотя влюбленные {любовники} умрут, любовь не умрет; И смерть не будет иметь власти", с тематикой которого данный отрывок поэмы в значительной степени перекликается.
   33. Берсерк (или берсеркер) - древнешведское слово. Так называли храбрейших из викингов, которые шли в бой без доспехов и щита, чтобы доказать этим свое презрение к смерти. В случае гибели берсерка ждало место в Валгалле. Однако берсерков не следует отождествлять с камикадзе, т.к. берсерк, вступая в бой, не стремился умереть, и, следовательно, не искал смерти сознательно. Например, в современном шведском языке слово "bДrsДrkagЕng" означает "яростная атака". В данном же контексте это слово употреблено с тем, чтобы охарактеризовать состояние героя, который в этот момент был действительно охвачен яростью. Именно так и следует понимать здесь слово "берсерк", т.к. ничего героического в его поведении, естественно, не было.
   34. Имеется в виду ветхозаветное: "Если же кто в поле встретится с отроковицею обрученною и, схватив ее, ляжет с нею, то должно предать смерти только мужчину, лежавшего с нею, А отроковице ничего не делай; на отроковице нет преступления смертного: ибо это то же, как если бы кто восстал на ближнего своего и убил его; Ибо он встретился с нею в поле, и хотя отроковица обрученная кричала, но некому было спасти ее". (Второзаконие, 22:25-27). Очевидно, что указанную норму можно распространить и на все иные места, где нет других людей, и, следовательно, некому спасти подвергшуюся насилию.
   35. Алчущему - (старослав.) - здесь: нуждающемуся.
   36. Длань - (старослав.) - рука.
   37. Habeas corpus - имеется в виду один из древнейших ныне действующих нормативных актов Великобритании - Habeas Corpus Act (1074 г.) - Закон о конституционных гарантиях неприкосновенности личности подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления. "Habeas corpus" буквально означает: "Пусть ты имеешь тело". ; Здесь и далее при употреблении этого выражения допущена поэтическая вольность, поскольку ударение в слове habeas предполагается на второй слог, вместо необходимого, (по правилам грамматики латинского языка), 1-го. Впрочем, с точки зрения классической латыни, это все же меньшее зло, чем, скажем, принятое у нас употребление латинского имени Lucifer с ударением на последнем слоге, (смотри об этом в сноске 3), поскольку ударение на последний слог в многосложных латинских словах не ставится, причем данное правило не знает вообще никаких исключений.
   38. Вездесущесть, присущая Сатане, равно как и Богу, означает возможность одновременного присутствия во множестве мест.
   39. Геката - в греческой мифологии - божество лунного света, покровительница колдовства, и, соответственно, ведьм. Ее называют также Царицей Ночи, (не путать с Нюктой - богиней Ночи как таковой (времени суток)).В современной христианской демонологии - Геката - один из сильнейших демонов, фактически Царица Преисподней, с теми же, в отношении магии, функциями и возможностями.
   40. Аврора - (лат.) - Заря.
   41. Речь здесь идет о Всадниках Апокалипсиса.
   42. Имеется в виду Ветхозаветное: "Вот Я поставляю завет Мой с вами и с потомством вашим после вас, И со всякою душою живою, которая с вами, с птицами и со скотами, и со всеми зверями земными, которые у вас, со всеми вышедшими из ковчега, со всеми животными земными;
   Поставляю завет Мой, что не будет более истреблена всякая плоть водами потопа, и не будет уже потопа на опустошение земли. И сказал Бог: вот знамение завета, который Я поставлю между Мною и между вами, и между всякою душою живою, которая с вами, в роды навсегда: Я полагаю радугу Мою в облаке, чтобы она была знамением между мною и между землею. И будет, когда Я наведу облако на землю, то явится радуга в облаке; И Я вспомню Завет Мой, который между Мною и между Вами, и между всякою душою живою во всякой плоти; и не будет более вода потопом на истребление всякой плоти. И будет радуга в облаке, и Я увижу ее, и вспомню завет вечный между Богом и между всякою душою живою во всякой плоти, которая на земле". (Бытие, 9:9-16).
   43. Имеется в виду Новозаветное: "Вели с Ним на смерть и двух злодеев"; и далее: "Один из повешенных злодеев злословил Его, и говорил: если ты Христос, спаси Себя и нас. Другой же, напротив, унимал его и говорил: или ты не боишься Бога, когда и сам осужден на то же? И мы осуждены справедливо, потому что достойное по делам нашим приняли, а Он ничего худого не сделал. И сказал Иисусу: помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое! И сказал ему Иисус: истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в Раю". (Евангелие от Луки, 23:32, 23:39-43).
   44. В Новом Завете одним из самых частых описаний Ада (Гиенны Огненной) является фраза: "там будет плач и скрежет зубов". Так, например, в Евангелии от Матфея читаем: "Кто же верный и благоразумный раб, которого господин его поставил над слугами своими, чтобы давать им пищу вовремя? Блажен тот раб, которого господин его, придя, найдет поступающим так; Истинно говорю вам, что над всем имением своим поставит его. Если же раб тот, будучи зол, скажет в сердце своем: "не скоро придет господин мой"; И начнет бить товарищей своих, и есть и пить с пьяницами; - То придет господин раба того в день, в который он не ожидает, и в час, в который не думает, - И рассечет его, и подвергнет его одной участи с лицемерами; там будет плач и скрежет зубов"; - (Притча о верном и неверном рабах. Евангелие от Матфея, 24:45-51); Там же, несколько ранее, с еще большей определенностью: "Так будет при кончине века: изыдут Ангелы, и отделят злых из среды праведных, И ввергнут их в печь огненную; там будет плач и скрежет зубов" (Евангелие от Матфея, 13:49-50); и т.д.
   45. Смерть явилась прямым следствием Грехопадения: - в Библии сказано: "И заповедал Господь Бог человеку, говоря: "От всякого дерева в саду ты будешь есть, А от древа познания добра и зла, не ешь от него, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь". (Ветхий Завет. Бытие, 2:16-17). И далее: "В поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят, ибо прах ты, и в прах возвратишься". (Ветхий Завет. Бытие, 3:19). Змей-Искуситель рассматривается в теологических источниках в качестве проводника воли Сатаны. Кроме того, в Откровении Иоанна Богослова Диавол именуется Древним Змием.
   46. Атлас - (латинское написание - Atlas) - то же, что Атлант.
   47. Лимбо - Преддверие Ада.
   48. Азраил - Ангел Смерти. Имя совпадает в христианском и исламском произношении. В Коране, однако, Азраил упоминается прямо, что дало повод некоторым исследователям считать, что Он - Ангел Смерти у мусульман; (например, именно это читаем у Брокгауза и Ефрона). Однако, некоторые расхождения, имеющиеся между текстами Священных Книг этих двух мировых религий на временном отрезке Ветхого Завета (по Библии), не касаются Ангельского Воинства, и лишь изредка различны некоторые имена (Гавриил в Библии - Джабраил в Коране и т.д.).
   49. Согласно Библии, животные не имеют Души.
   50. Посолонь, противусолонь (или противосолонь, употребительны оба варианта), - (старославянск.) - по Солнцу, против Солнца, т.е. с востока на запад или с запада на восток соответственно. Здесь: куда бы ни плыл, что бы ни делал.
   51. Танатопсис (др.-греч.) - Зрелище Смерти.
   52. In hora somni - (лат.) - "в час сна", во сне.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"