Синяк Кирилл Петрович : другие произведения.

Проект "Восхождение"

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Мир сгорел в ядерном пожаре. Но человека сложно уничтожить. Остались те, кто выжил. События происходят в Минске, сожженном ядерным пламенем. Однажды, в метро появляется девушка. И вместе с ней появляется и надежда снова занять свое место под солнцем.
  Проект "Восхождение"
  
  
  
  
  
  
    
  
  
  
  Глава 1
  Перекрестье прицела медленно плавало из стороны в сторону. Сам стрелок расположился на крыше уцелевшего пятиэтажного дома, лежа на животе и глядя в окуляр оптики через стекло противогаза. Минуты текли медленно, холод кирпичей крыши упорно давал о себе знать через костюм химзащиты, но находящийся в засаде человек даже не думал уходить отсюда. Не для того он столько времени провел здесь, чтобы уйти вот так просто, не солоно хлебавши. Тем более, что заказ был довольно-таки экзотическим - достать живого цербера. В последнее время от этих тварей становилось все труднее отбиться. Они сбивались в стаи, набрасываясь на все живое, что увидят. Лишь в очень редких случаях тем, кто встречался с ними, удавалось избежать боя. Но это значило только то, что стая в данный момент была сыта. И живучестью эти милые создания обладали превосходной. Убить такого мутанта - это надо было еще постараться. Стрелок на некоторое время погрузился в воспоминания о первой встречи с церберами.
  Это случилось пять лет назад. Ему было всего 22, и он постоянно донимал отца, чтобы тот взял его хотя бы раз на поверхность. Жизнь под землей угнетала его, давила непомерной тяжестью. Отец все это прекрасно понимал, но не хотел рисковать собственным сыном - вылазка на поверхность давно перестала быть легкой увеселительной прогулкой. Раз за разом отец отказывал ему, ссылаясь на то, что возьмет в следующий раз. В конце концов, ему это надоело и в ход пошли крайние, но действенные меры, - шантаж.
  - Послушай, пап, - сказал он однажды. - Если ты меня, наконец, не возьмешь с собой, я уйду наверх один.
  Он думал, что отец разозлиться, будет орать, отговаривать от этих глупостей. Но тот лишь молча смотрел на него. Во взгляде был страх за сына, но в то же время и гордость от того, что тот уже возмужал и не боится предстоящих трудностей.
  - Ладно, Лешка, готовься, завтра пойдем с тобой наверх.
  И они пошли. Как ни странно, Леша довольно-таки быстро приспособился к походам на поверхность. Лишних вопросов не задавал, схватывал все на лету, не совался, куда не следует, интуитивно избегая опасных мест. Отец учил его всему, что знал сам. Рассказывал и - по возможности, - показывал, какое зверье обитает теперь в погибшем Минске, как с ними бороться, учил искать укрытия, где можно переждать опасность. В скором времени из Алексея получился вполне хороший сталкер, а они весьма и весьма ценились в метро. И вроде бы все шло хорошо, но, как оказалось, судьба любила своеобразно и цинично шутить.
  Как-то они обследовали дворы неподалеку от проспекта Независимости. В рюкзаках постепенно накапливалась всякая мелочь, которая могла бы пригодиться в использовании. У одного из домов отец поднял руку, давая знак остановиться. От строения сохранилось только четыре этажа, но отца это ни капли не смущало - он, по каким-то только ему ведомым причинам, выбрал именно этот дом.
  - Я посмотрю, что там, а ты постой пока около входа, наблюдай. В случае чего - можешь орать благим матом, разрешаю.
  Леша улыбнулся. Отец любил таким вот незамысловатым образом снимать напряжение. Миг - и он скрылся в подъезде. Алексей встал спиной ко входу, вертя головой по сторонам и надеясь ничего не упустить из виду. Тишина, спокойствие, даже ветра нету. Но парень знал, насколько обманчивым может быть это показное спокойствие. Мир изменился, изменился до неузнаваемости. Он стал совершенно безумным и непредсказуемым. Теперь в любую минуту могло случиться все, что угодно. Сейчас ты стоишь на страже, а уже через мгновение можешь бежать, спасаясь от монстров или же лежать, растерзанным и бездыханным. Он обернулся на дом - что-то отец задерживается. Может, плюнуть на все и пойти посмотреть, чем он там занимается? Вдруг, ему нужна помощь? Словно отвечая на его безмолвный вопрос, где-то в доме раздались выстрелы, послышалась возня и громкая ругань. Леша поудобнее перехватил автомат, готовый ринуться вперед. Но это не понадобилось. Дверь подъезда с силой открылась, и из нее буквально вывалился отец. Правая рука безвольно висит вдоль тела, со лба стекает струйками кровь. Парень собрался было помочь, но отец заорал:
  - Беги! Беги, если жить хочешь!
  Алексей не понимал, что случилось, почему отец хочет, чтобы он бежал. Но уже через мгновение все стало ясно само собой. Из подъезда неспешно и важно вышел цербер. В отличие от своего мифического собрата у него было только две головы, но это не делало его менее опасным. Это был вожак. Почти полтора метра в холке, с клыков обеих пастей стекает слюна, горящий голодный взгляд, торчащая пучками редкая шерсть, лапы, перевитые тугими мышцами. Опасный, смертоносный противник. К тому же, было ясно, что если вожак тут, то и вся его свита находится где-то в доме. Именно поэтому отец и приказал бежать - он прекрасно понимал, что они вдвоем не справятся со стаей. Тем более, что в этой стае был предводитель. Леша отрицательно замотал головой.
  - Беги! Кому я сказал! - отец витиевато выругался, обернулся лицом к мутанту, уже не отвлекаясь на сына. Нужно дать ему время, чтобы он ушел. То, что это был его последний бой, он ничуть не сомневался. Но и отдавать свою жизнь просто так он не собирался.
  Алексей медленно пятился назад. В нем боролись противоречивые чувства. Сердце приказывало остаться с отцом, помочь в бою, пусть и в безнадежном. Разум твердил обратное - отец жертвует собой, давая шанс спастись, и этим шансом необходимо воспользоваться. Но кем он тогда будет - трусом? Эгоистом? Или это не трусость, если тебе предлагают спастись? Каждый шаг назад дается с трудом, как будто во сне, словно он пробирается сквозь какую-то вязкую массу, затрудняющую движение, не дающую свободно дышать. Шаг. Еще шаг. Рука медленно забрасывает автомат на плечо. Парень разворачивается спиной к отцу. Он бежит, но, кажется, это происходит не с ним, это не реально. Выстрелы позади напоминают, что все на самом деле, что голодные мутанты не буду ждать, пока он убежит. И он бежит, бежит, не помня себя, не разбирая дороги. Лишь на секунду он остановился, когда там, где остался отец, раздался наполненный болью крик. Крик умирающего человека. Затем последовал одиночный выстрел - и все стихло. Парень не раз потом корил себя, что струсил, оставил родного отца на верную гибель, но было уже поздно менять что-либо. Поэтому он согласился сразу, когда ему предложили поймать живого цербера. Он ненавидел этих тварей, поклявшись истреблять их до конца жизни. И неважно, сколько эта жизнь продолжится. Тем более, что за заказ обещали хорошо заплатить.
  
  Тряхнув головой, Леша отогнал неприятные воспоминания, вновь прильнув к окуляру винтовки. Кусок свежего мяса, служащий приманкой, лежал на своем месте, под ним медленно натекала лужица крови. Церберы обладают прекрасным нюхом и должны учуять такой аппетитный запах. А почуяв добычу, они не преминут наведаться в столовую под открытым небом. Главное, чтобы эти твари не заявились толпой особей в десять, тогда придется сворачивать эту гуманитарную лавочку по накормлению бездомных собачек. Но текли минуты, а мутанты все не появлялись. Алексей начинал нервничать - не пролежишь ведь тут на крыше вечность. Да и фильтры противогаза не бесконечные. Кроме того, находясь на крыше, он представлял собой хорошую мишень для летающих хищников. И то, что из них пока еще никто не появился, было обыкновенной удачей, не более того.
  "Еще десять минут", - решил для себя Алексей, рассматривая окрестности. Старые мусорные баки, горы битого кирпича и бетона - остатки зданий, уничтоженных Катастрофой. Прицел заскользил по остовам автомобилей. Нет, ничего и никого, даже странно как-то. Внезапно почудилось какое-то движение у одноэтажного здания напротив. Стрелок переместил прицел туда, внимательно всматриваясь. Нет, видимо, и тут никого нет. Хотя... Старенькая дверь медленно приоткрылась, и на свет божий вылез... Щенок! Если бы Алексей не был в противогазе, он бы протер глаза руками, думая, что ему это кажется. Но нет же, осторожно переступая лапами, щенок подался вперед. И тут стало ясно, что щенок не совсем обычный. Рядом с головой находился небольшой шишковатый бугор, покрытый струпьями. В будущем этому бугру предстояло развиться во вторую голову мутанта, такую же опасную, как и первая.
  Щенок поднял морду вверх и принюхивался, водя носом, с опаской крутил головой по сторонам. Шажок, еще шажок. Короткие лапы несмело переступали по асфальту. На пару секунд щенок остановился, вновь принюхиваясь, а потом смешно засеменил прямо к поджидавшей приманке. И, раз за ним не было взрослых сородичей, становилось ясно, что маленький мутант по каким-то причинам отбился от стаи, нашел первое попавшееся убежище и сидел там, боясь идти куда-то. Но чувство голода оказалось превыше осторожности. Почувствовав вкусный, дразнящий запах еды, он решил рискнуть и полакомиться. Алексей не собирался упускать такой шанс. Пусть это и детеныш, но в первую очередь он был мутантом. Перекрестье прицела сосредоточилось на шее цербера. Тот, не догадываясь о подстерегающей опасности, уже грыз мясо, упершись в кусок передними лапами.
  Парень выдохнул и плавно нажал на спусковой крючок. Винтовка коротко дернулась, и вместе с тем щенок-мутант заскулил на мгновение и завалился на бок. Закинув оружие за спину, Алексей помчался на улицу, перескакивая сразу через несколько ступенек на лестнице. Чертыхнулся, споткнувшись о кусок бетонной плиты около подъезда, подбежал к лежащему на асфальте мутанту. Глаза щенка были закрыты, бока тяжело вздымались. Не обманул, значит, Профессор, сработало его чудодейственное снотворное. Интересно только, подействовало бы оно, если бы вместо беспомощного щенка попался полноценный матерый цербер. Но, к счастью, об этом думать не приходилось. Достав из рюкзака прочную сеть, сталкер запутал в нее мутанта, саму сеть завязал узлом и закинул за спину, на манер походного мешка. Все, пора уходить. Не стоит дожидаться, пока сюда сбежится еще какая-нибудь живность. Он бодро зашагал по улице, поглядывая по сторонам и обходя кучи всякого мусора, которого за 20 лет накопилось изрядно. По левую руку показался небольшой магазинчик, находящийся на первом этаже дома. Выцветшая надпись гласила - "Пл..е.а игр". Сталкер знал, что здесь ничего нет, все ценное давным-давно было разграблено. Да и ценного тут как такового особо и не было. Судя по едва сохранившимся надписям на окнах, можно было предположить, что до Катастрофы здесь продавали всякую электронную мелочь. Алексей заходил сюда единожды, но, поняв, что ловить тут нечего, больше никогда не заглядывал. В этот раз что-то заставило его остановиться. Не чувство опасности, нет. Он не мог объяснить, почему остановился, но, взяв в руку пистолет, направился к двери. Толкнув ее ногой, он вошел внутрь. Пыль покрывала все густым белесым слоем. И в ней от самой двери вела цепочка свежих следов. Алексей присел на корточки - следы не такие уж и большие, оставлены явно человеком, потому что мутанты обувь с протектором не носили. И вели они к очередной двери. Сталкер замер, прислушиваясь. Показалось или за дверью раздался легкий шорох, будто крыса пробежала? Он положил импровизированную авоську с мутантом на пол, поудобнее перехватил пистолет. Толкнул дверь - та жалобно заскрипела - , и оказался в небольшом подсобном помещении. В углу почудилась какая-то возня, и Алексей направил ствол туда. Куча картонных коробок едва заметно шевелилась. Сталкер отступил на пару шагов, не опуская пистолета.
  - А ну, вылезай! - прикрикнул он, не особо надеясь, что слова возымеют хоть какой-то эффект. Может, и впрямь крысы гнездо свили. Но вопреки ожиданиям, ему ответили.
  - Не стреляй, я выхожу.
  Коробки полетели в разные стороны, из-под них поднялась фигура в химзе, выпрямилась, выставила вперед руки, показывая, что оружия нет. Алексей вздохнул с облегчением - он легко мог убить мутанта, но стрелять в людей для него всегда было чем-то мучительным, невыносимым. Наверное, от осознания того, что не так уж много их осталось. Даже понимая, что убивает, защищая себя или других, парень не мог избавиться потом от маленького назойливого червячка совести, который незаметно, но упорно грыз иногда изнутри.
  - Кто такой, откуда?
  - Я не такой, - голос в противогазе звучал глухо, - я такая. Оттуда пришла, - нежданная гостья махнула рукой на юго-запад. Сталкер удивился, но не подал виду.
  - Идти есть куда?
  - Нет.
  Парень задумался. Надо бы забрать эту бедолагу с собой. Тут она явно долго не продержится, а в метро какая-никакая, но относительно спокойная жизнь. Хотя, если незнакомка заартачится, силком он ее не потянет. В конце концов, каждый сам волен выбирать, что ему делать.
  - Пойдем со мной.
  - Куда? - вопрос был задан таким безразличным тоном, что Алексею стало несколько не по себе. Может, ей все равно, где быть? Или она специально ищет смерти? Могло быть и так, что эта женщина повреждена рассудком, такое было бы не удивительно.
  - Тут не далеко. В метро.
  Незнакомка замерла, ничего не говоря. Нет, только ненормальной ему и не хватало. Или, чего доброго, припадочной окажется, проблем тогда не оберешься. Случалось, что психи набрасывались на караульных в метро, пытались убить своих соседей. Некоторые и об стены головой бились, и в туннели сбегали. Первых скручивали, утихомиривали, пока не пройдет припадок. Судьбой последних никто не интересовался. Бегать по туннелям в поисках умалишенных - себе дороже выходило.
  Он уже подумывал плюнуть на все - не уговаривать же ее тут на коленях, в самом-то деле -, но женщина обвела взглядом стены, потолок и сделала шаг ему навстречу:
  - Пойдем.
  - Держись за мной, не отставай, - сталкер направился к выходу.
  Они прошли чуть более трехсот метров, когда Алексей жестом приказал прижаться к стене ближайшего здания. Сверху раздался противный клекот. Они одновременно подняли головы - огромная крылатая тварь кружила в небе, распарывая воздух кожистыми крыльями. Мутант кружил, время от времени издавая пронзительный крик. Так продолжалось минут десять, показавшихся вечностью. Наконец, тварь спикировала, затем стремительно поднялась ввысь и улетела в неизвестном направлении. Сталкер успел отметить, что в лапах у нее кто-то трепыхался - охота увенчалась успехом. Теперь не стоило медлить. Короткими перебежками они двинулись дальше. Не прошло и четверти часа, как перед ними замаячила знакомая красная буква "М". Метро. Убежище. Его дом.
  
  Слабенькая лампочка под потолком скудно освещала небольшую каморку, громко именуемую личным кабинетом начальника станции. Несколько стульев, дощатый стол, накрытый клеенкой, на котором валялась куча всякой мелочи, карта метрополитена с какими-то пометками, сделанными хозяином помещения. Единственным бросающимся в глаза предметом интерьера можно было считать старенький ковер, висевший на одной из стен. Некогда яркий и красивый, теперь же выцветший и ветхий от времени, он, тем не менее, напоминал о хорошем вкусе давно ушедших мастеров, соткавших его.
  Начальник "Площади Якуба Колоса", Валерий Трофимович, сидел за столом, барабаня по нему пальцами. Это был крепко сложенный мужчина лет пятидесяти, с аккуратной бородкой, роскошными усами и цепким взглядом. Многие, кто впервые встречался с ним, всегда отводили глаза в сторону, будто в чем-то провинились. Далеко не каждый мог выдержать этот пристальный, будто проникающий в самые глубины души, взгляд. Человеком он был волевым, место свое занимал не зря, слова у него редко расходились с делом. На станции его уважали, несмотря на то, что спуску он не давал никому - беспредельничать не позволял, беспорядков не допускал, поддерживая железную дисциплину. Именно ему станция была обязана своим благополучием и пользовалась хорошей репутацией среди остальных колоний минского метро.
  - Так где, ты говоришь, ее нашел? - начальник перестал стучать по столу и повернул голову к Алексею, мирно восседавшему на табурете.
  - В районе улицы Кульман, - Алексей поерзал на своем месте. - Магазинчик там небольшой раньше был. Ну, вот там и нашел. Не бросать же было.
  Трофимыч кивнул, мол, правильно сделал. В дверь постучали, в каморку заглянула обеспокоенная всклокоченная физиономия. Увидев начальника, гость прокашлялся:
  - Лер Трофимыч, там это... Новенькую к вам доставил, как и просили, значиться.
  - Ну так приглашай, чего в дверях маяться.
  Физиономия быстро закивала и удалилась. В кабинет несмело вошла та, кого сталкер привел с поверхности. Оба - и Трофимыч, и Алексей - смотрели на гостью изучающе. Парень, хоть и пришел на станцию вместе с ней, но познакомиться, а уж тем более рассмотреть, времени не было. По прибытии на Якуба Колоса и после процедуры дезинфекции, их пути разошлись. Незнакомке отвели отдельное место, а Алексей поспешил отправить свой страшный груз с дрезиной, которая ради этого и торчала на станции все то время, пока сталкер добывал мутанта. Челноки с опаской смотрели на связанного щенка цербера, уже очухавшегося от снотворного. Но тот сам таращился на двуногих испуганными глазами и жалобно поскуливал, поэтому челноки быстро успокоились и, в конце концов, покинули станцию.
  Гостье на вид можно было дать лет двадцать. Среднего роста, светлые волосы до плеч, серо-голубые глаза. Лицо бледное, изможденное и усталое. Смотрит исподлобья, настороженно. Оно и понятно, очутилась в совершенно чужом для нее месте и не знает, чего ожидать. В целом, ничего особенного, решил для себя сталкер.
  - Да ты садись, дочка, - начальник станции указал на свободный стул. - В ногах правды нет.
  Девушка несмело прошла, присела на краешек стула, положив руки на колени. Пальцы нервно двигались - волнуется. От цепкого и наблюдательного Трофимыча это не укрылось. Он дружелюбно улыбнулся.
  - Ты не боись, не обидим. Мы, как говорится, мирные люди. Звать-то тебя как, красавица?
  Девушка молчала. Было видно, что она боится говорить, боится связываться с незнакомыми людьми. Казалось, что это молчание продлится целую вечность, и начальник решил представиться первым.
  - Я Валерий Трофимович. Ну или просто Трофимыч, кому как удобнее. А спасителя твоего Лехой кличут.
  Гостья недоверчиво покосилась на сталкера. Тот приветственно помахал рукой. В отличие от Трофимыча он не спешил пытаться разговорить незнакомку, давай ей время собраться с мыслями. Ожидание оказалось недолгим. Прошла, наверное, минута-две, и девушка слегка дрожащим голосом ответила:
  - Катя.
  - Ну вот и познакомились, - Трофимыч деловито потер руки. - Ты, Катюш, пойми - мы зла тебе не желаем. Но сама должна понимать, человек ты у нас новый, пришлый. Так ты уж расскажи, будь добра, как ты недалече от нас оказалась? Откуда пришла, куда направлялась?
  Трофимыч говорил дружелюбно и доверительно, и это оказало нужный эффект. Глубоко вздохнув, девушка начала свой рассказ.
  - Я родилась за год до Катастрофы. Родителей не помню, меня тетя воспитывала. Она ласковая, добрая... Была. Помню, песни мне пела, сказки рассказывала. Говорила, что родители от какой-то болезни умерли. Мы в убежище жили на улице Розы Люксембург, оно на семьдесят пять человек было рассчитано. Помню, как взрослые часто с горечью и иронией говорили, что, когда строили такие убежища, в них не закладывали запасов еды. Мол, свято верили, что больше суток в них никто не проведет, а потом спасатели доставят все необходимое. На самом деле, не было никаких спасателей. Взрослые сами все добывали - еду, воду, лекарства, запчасти для динамо-машины. В общем, кое-как выживали. Пусть впроголодь, но выживали. Мужчины даже охотиться пытались. Вот только съедобными только слизни такие большие оказались. Их и достать проще всего было. С другими убежищами тоже общались, обменивались, чем могли. Но было и такое, что на нас нападали. В такие моменты страшно было очень. Я обычно забивалась в какой-нибудь дальний угол и пыталась молиться, меня тетя учила. Так и жили... А потом... Грохот помню поднялся ужасный среди ночи. Все повскакивали, кто-то кричал, маленькие плакали. А грохот становился все сильнее и сильнее. Я так поняла, дверь кто-то пытался выбить. Или что-то. Меня тетя в вентиляцию запихала, чтобы я не высовывалась. Вроде, не маленькая я уже, а она все равно до последнего обо мне пеклась. Дверь в итоге не выдержала. А дальше... Это был медведь, я видела их на картинке. Только этот был просто огромный. Шерсть клочьями торчала, на голове какие-то наросты, пасть оскалена, с клыков слюна стекает и глаза, горящие огнем. У него когти были прямо как ножи. Какая паника тогда поднялась... Я сидела в вентиляции, зажав рот ладошкой и плакала, боясь даже пошевелиться. А этот зверь... Наши даже сделать ничего не смогли. Я слышала только крики и стоны, а скоро и они стихли. Не знаю, сколько я просидела в своем укрытии. Помню, как вылезла, как сидела над изувеченным телом тети. Будто во сне потом бродила по убежищу, нашла костюм с противогазом и ушла... Шла, куда глаза глядят. И, знаете, мне уже все равно было - погибну или нет. Так вот и брела по городу. Забрела в какой-то магазин, устала очень. Накрылась коробками, а потом вот меня Леша и нашел...
  Девушка замолчала, в глазах блестели слезы. Молчал и сталкер с Трофимычем. Неловкая пауза грозила затянуться. Алексей поднялся со стула, подошел к девушке и успокаивающе потрепал ее по плечу. Та вздрогнула и вдруг подалась навстречу, уткнулась лицом в грудь парня и в голос зарыдала. Начальник станции смущенно буравил взглядом столешницу. Не любил он всю эту женскую сырость. Суровый, закаленный жизнью в метро, Трофимыч всегда терялся, едва завидев женские слезы. Поэтому сталкер, как мог, пытался успокоить девушку. А мог он не многое - способности по успокаиванию ограничивались поглаживанием по волосам и бормотанием чего-то бессвязного. Но и этого вполне хватило. Накопленное напряжение и боль нашли выход со слезами. Пусть не до конца, пусть оставив на душе противный осадок, но все же девушке немного полегчало. Она оторвалась от своего спасителя, серьезно посмотрела на него:
  - Спасибо тебе. Большое спасибо.
  - Не за что, - не нашелся, что ответить парень, затоптался на месте. - Слушай, ты погуляй пока по станции. Мы с Трофимычем поболтаем немного.
  Екатерина кивнула и вышла. Сталкер облегченно вздохнул и опустился на стул, начальник станции извлек из кармана самодельную папироску, закурил.
  - Вот знаешь, Лешка, за что я женщин недолюбливаю? За то, что по поводу и без истерики устраивают. Но ее понять можно. Девка в одночасье потеряла все и всех. Не каждый на ее месте выдержал бы.
  - Ну а в целом, Трофимыч, что думаешь? Ничего не смущает?
  - Есть кое-что, - начальник сделал глубокую затяжку, выпустил облако дыма. - Например, то, как она одна умудрилась протопать через весь город. Насколько я помню, улица Люксембург от нас, мягко говоря, далековато. Даже если предположить, что она была в подавленном состоянии или в состоянии аффекта, не знаю, как это назвать.
  - Трофимыч, ты на поверхности-то давно бывал?
  - Давненько. А что такое?
  - А то, что наверху мы уже давно не хозяева, наше время вышло. И невозможно девушке в одиночку пройти через половину города, при этом не оказавшись сожранной. И, кстати, с медведем мне как-то довелось встречаться. Поверь, это не те добрые мишки из детских книжек. В этой махине веса поболе тонны. И нюх у медведя превосходный. Сидя в вентиляции, от него не скроешься. Даже если бы он не хотел жрать, все равно достал бы. Просто для того, чтобы к себе в берлогу отнести на черный день, так сказать. И, скорее всего, если бы Катя не ушла вовремя, то опять бы встретилась с этой тварью; мишка явно пришел бы сделать себе запасы на зиму. Вот я и думаю, врет она или действительно грозный вечно голодный мутант вдруг потерял интерес к живой добыче. Потому как не учуять ее он не мог.
  - Все, все, уел. Избавь меня этих лекций по современной биологии. В общем, ты хочешь сказать...
  - Да ничего я не хочу сказать. Просто пытаюсь рассуждать здраво. А здравый смысл мне подсказывает, что не так все просто, как кажется на первый взгляд.
  - Ладно, - Трофимыч устало потер лоб. - Разберемся. Ты пока помоги ей устроиться что ли, пара свободных мест у нас найдется. Объясни, что и как у нас. Короче, принимаешь на себя опекунство.
  - Сделаю, - сталкер кивнул и направился к выходу. К его удивлению девушка не ушла, а стояла возле каморки и ждала его. То ли поговорить о чем-то хотела, то ли просто боялась идти куда-то одна. Она обернулась на звук открывающейся двери, вымученно улыбнулась.
  - Я не знаю, куда мне идти, - она словно прочитала мысли парня.
  - Пойдем, - Алексей приглашающе протянул руку. - Покажу и расскажу все, что сам знаю.
  Девушка с некоторой опаской взяла предложенную руку, и они медленно направились осматривать местные достопримечательности. Попутно, сталкер рассказывал ей о станции. А рассказать было о чем. Некогда "Площадь Якуба Колоса" по праву считалась одной из самых красивых станций минского метрополитена. Она и сейчас еще хранила толику своего былого величия и привлекательности. Потолок был сделан при помощи декоративного элемента из сборного железобетона с наклонными ребрами. Считалось, что это должно вызывать ассоциации со стропилами, которые зачастую применялись в белорусском народном зодчестве. Колонны покрывали керамические изразцы, выполненные в теплых золотистых тонах со стилизованным рисунком народного орнамента. Над спусками на перрон красовались керамические панно, только добавляющие станции уюта, самобытного тепла и доброты. Одной из главных особенностей станции был состав поезда, стоявший на одном из путей вдоль всего перрона. Первые два вагона отвели под торговые лотки. Торговали здесь буквально всем - начиная от всевозможных безделушек, заканчивая медикаментами и оружием. Остальные три выделили под жилье, заменив изначально стоявшие сиденья на грубо сколоченные, но добротные двухъярусные койки. Между колоннами станции тоже размещались жилые места - палатки, сбитые из листов фанеры комнатушки, кое-где и вовсе немыслимые конструкции из жестяных листов, картона и прочих подручных материалов. Впрочем, таких было мало, буквально пара на всю станцию, что только говорило о благополучии. Народ тут занимался тем, что разводил свиней, кур, выращивали картофель и грибы на импровизированных грядках. В давно опустевшие склады наносили грунта и пытались растить пшеницу. Получалось не особо. Колоски росли чахлые и слабые, но вполне пригодные для употребления в пищу. В общем, хватало, и себе на жизнь, и чтобы на продажу что-то выставить. Дни протекали мирно, спокойно и благостно, если уместно считать благостным существование под землей. Дизель-генераторы и динамо-машины обеспечивали вполне сносное освещение. Правда, специалистов по их обслуживанию можно было по пальцам одной руки пересчитать, и были они на вес золота.
  
  Катя смотрела на все, открыв рот. Казалось, что она попала в волшебное подземелье, о которых часто рассказывала тетя в своих сказках, когда ей было лет пять-шесть. Не удержавшись, она поделилась своим впечатлением со сталкером. Тот лишь невесело усмехнулся, посоветовав не торопиться с выводами, насчет "сказочности" метро. У одной из палаток на противоположном конце станции они остановились.
  - Я здесь живу, - Алексей кивнул на палатку, местами заштопанную, с заплатками, но способную прослужить хозяину верой и правдой еще долгое время.
  - А где я буду жить? - голос девушки едва заметно дрогнул. Да, ее спасли, приютили, но вдруг оставлять здесь никто и не собирается? Скажут, мол, переночуй или поживи денек-два, а потом отправляйся, куда глаза глядят. Люди тут хоть и сносно живут, но лишний рот вряд ли будет кому-нибудь в радость. Тем более она пришлая, причем даже не из метро.
  - Твоя палатка рядом с моей. Есть правда один неприятный момент, - парень на мгновение замялся, но решил договаривать до конца. - Бывший хозяин этой палатки погиб. Его горгулья утащила. Это та летающая тварь, что мы видели по дороге сюда.
  Катя внутренне содрогнулась, но виду не подала. В конце концов, люди всегда гибнут, от лап мутантов ли, или же от старости и болезней. Это не повод предаваться глупым предрассудкам. В изменившимся мире любое свободное место тут же будет занято, любое жизненное пространство будет обжито и присвоено кем-либо. Возможно, до Катастрофы жилище мертвеца и осталось бы пустовать, покрываясь пылью запустения и приходя в негодность, но не сейчас. Поэтому девушка просто кивнула, давая понять, что согласна на это место.
  - Хорошо, - сталкер облегченно выдохнул. - До отбоя остался еще час. Так что проходи, обустраивайся. Если что, где меня найти, ты знаешь. Будут какие-то вопросы, можешь обращаться ко мне или же к Трофимычу. Мужик он у нас мировой, не смотри, что суровый иногда бывает.
  Девушка направилась к вновь обретенному жилью. Алексей же еще некоторое время стоял, прислушиваясь к звукам готовящейся ко сну станции. Потом хмыкнул каким-то своим мыслям и пошел на боковую.
  
  
  Ледяной ветер пронизывал насквозь, проникал под одежду, пробирая до костей. Стихия бушевала, напоминая о своей первозданной мощи. Искореженные, перекрученные деревья стонали и гнулись под шквалистым напором. Жалобно хлопали двери подъездов; ветер проникал внутрь, проносился по полуразрушенным лестничным пролетам, врывался в опустошенные квартиры, зловеще и заунывно выл, справляя траурную тризну по мертвому городу. Вдобавок ко всему небо заволокли низкие свинцовые тучи, готовые разразиться ливнем. Яркие молнии били в землю, на мгновение освещая все вокруг, потухали и вспыхивали вновь, превращая и без того унылый пейзаж в сюрреалистичный, пугающий и непонятный человеческому восприятию. Вспышка - и старый проржавевший грузовик превращается в гротескное чудовище, притаившееся в ожидании добычи. Еще вспышка - и груда камней приобретает очертания мутанта, вставшего на дыбы и задравшего морду к небу. А вот в очередном всполохе тени изламываются причудливым образом, и начинает казаться, что среди руин, взявшись за руки, стоят два ребенка. Но наваждение пропадает так же быстро, как и появилось. И вот уже не остается ничего, кроме непогоды и грохочущего над головой неба. Сверху падает первая тяжелая капля, за ней вторая, третья. Какое-то мгновенье - и небо разверзается потоками гневного ливня. Хлесткие струи гнут к земле деревья, разливаются по асфальту, превращаясь в стремительные ручьи, несущие с собой ветки, землю, мусор. Стихия будто пыталась очистить этот мир от всей грязи, которая скапливалась десятилетиями, став для планеты одной большой раковой опухолью.
  Сталкер шел, низко опустив голову, сгибаясь под нещадным ливнем. Оружия при нем не было, за плечами болтался худющий мешок. С каждым шагом сил становилось все меньше, левую руку выше локтя периодически обжигало огнем - метка после совсем недавней встречи с лешим. Еще повезло, что тварь, видимо, сама была после недавней стычки, иначе такого подлого нападения он не пережил бы. Шаг, еще шаг. В голове противно щелкает невидимый секундомер, отсчитывающий минуты - или секунды? - жизни, оставшиеся сталкеру, если тот вовремя не доберется до укрытия, где можно будет перевести дух и спокойно обработать рану. Ослепительно яркая вспышка освещает вход в метро, такой близкий и далекий одновременно. Воздух становится осязаемым, тягучим и вязким. Тело с трудом продвигается в этой вязкой субстанции. Еще один шаг. Нога предательски подкашивается, угодив в трещину в асфальте, скрытую водой. Нелепо взмахнув руками, сталкер падает на колени. Стоя на четвереньках, он с трудом поднял голову. Сердце сжала волна боли. Знакомый до боли силуэт замаячил буквально в пяти метрах. Силуэт отца. Сверху раздался хлопок крыльев. Тяжело приземлившись, к ужасу сталкера появилась горгулья. Сложив крылья, мутант на четырех лапах начал медленно приближаться к отцу. На какой-то миг зрение сталкера приобрело невероятную остроту. Он до мельчайших подробностей рассмотрел отца. Тот не обращал на мутанта никакого внимания, а смотрел на сына и...улыбался. Горгулья поднялась на задние лапы, занеся переднюю для удара. Собрав последние силы, сталкер рванулся вперед, но понимал, что не успевает. Когтистая лапа хищника уже двигалась к своей жертве. Внезапно прекратился ливень, стихли все звуки. И в наступившей тишине набатом прозвучал голос отца:
  - Выход! Выход есть! Вам.... не место!!! Тьма не для всех!!! Береги!!!Беги!!!
  И в следующий миг лапа горгульи наотмашь ударила его. Дикий крик вырвался из груди сталкера. Позабыв обо всем, он кинулся с голыми руками на мутанта. Тварь обернулась. Казалось, на ее пасти застыла издевательская ухмылка. Она начала мелко подрагивать, из глотки вырвались непонятные булькающие звуки, с каждой секундой становящиеся громче и громче. Это походило на дьявольский смех. Сталкер снова закричал и...
  Темнота, что-то мягкое под спиной. С минуту Алексей пытался понять, где он. Сердце бешено стучало, норовя выпрыгнуть из груди. Рука, откинутая в сторону, наткнулась на что-то металлическое. "Кружка", понял он. Мягкое под спиной оказалось матрасом, на котором он уснул. Сон. Всего лишь сон. Но какой реалистичный, непонятный, пугающий. Отец никогда не снился ему в таких снах. Кошмары, конечно, мучили иногда, но не до такой степени. На ощупь отыскав в темноте алюминиевую кружку, парень жадно припал к ней. Вода была теплой, но он выпил все до дна, даже не почувствовав вкуса. Откинувшись на свернутую телогрейку, заменявшую подушку, он некоторое время просто лежал с открытыми глазами. Спать совершенно не хотелось. Ему казалось, что закрой он глаза, как зловещий сон сразу же вернется, навалится на плечи волной нереального безумия. Этого не хотелось, поэтому, наскоро одевшись, он вышел из палатки. Станция медленно просыпалась; люди потихоньку выползали из своих жилищ, здоровались, направлялись по своим делам. Откуда-то потянулись запахи готовящейся пищи.
  Сталкер спрыгнул на рельсы. Буквально в десяти метрах от станции был обустроен блокпост - наваленные друг на друга мешки с песком, ручной пулемет, смотрящий в темноту туннеля. Сейчас там горел костерок, возле которого сидели трое мужчин - заступившая смена. Часовые негромко переговаривались, потягивая из кружек крепкий грибной чай. Завидев Алексея, приветственно помахали, приглашая присоединиться. Присев на перевернутое ведро, сталкер благодарно принял предложенную кружку с дымящимся напитком, сделал несколько маленьких глотков.
  - Ну как у вас тут? - поинтересовался он.
  - Да как тут может быть, - ответил здоровый рыжебородый бугай, за глаза называемый Варваром. - Служба идет потихоньку, в туннеле, слава богу, все спокойно. Живи да радуйся.
  - Это хорошо, - Алексей зажмурился, прихлебывая чай. - А новостей никаких нет?
  - Как не быть, - жизнерадостно оскалился второй часовой и перешел на заговорщицкий шепот: - Тут, говорят, один какой-то отчаянный парнишка на вылазку отправился. Ну, как водится, всякого полезного по городу поискать, вдруг, и подвернется чего. И знаешь, что нашел? - часовой выдержал прямо-таки театральную паузу. - Бабу нашел! Прикинь, говорят, она как настоящая и даже разговаривать может.
  Часовые довольно заржали шутке. Алексей тоже улыбнулся. Обижаться он даже и не думал. Ребятам сидеть тут целую смену, и в кои-то веки еще представится шанс с кем-нибудь побалагурить. Так что воспринимать всерьез их беззлобную болтовню не стоило. Он решил перевести тему.
  - Не в курсе, дрезина в сторону "Октябрьской" будет или нет?
  - В курсе, - деловито ответил Варвар. - Через час вроде как должна быть с "Академии Наук".
  - Это тоже хорошо, - сталкер расслабился, вытянув ноги поближе к огню, отставил опустевшую кружку в сторону. Некоторое время просто сидели и болтали ни о чем. Часовые изредка бросали настороженные взгляды в сторону туннеля, но ничто не собиралось нарушать спокойствия станции. Казалось, так можно было бы сидеть целую вечность, не думая о том, что где-то рыщут опасные мутанты, царствует радиация, гибнут люди. Хотелось закрыть глаза и просто наслаждаться этим недлительным, но до безумия желанным уютом. Сталкер вздохнул. Отдыхать можно было до бесконечности, но дела еще никто не отменял. Поэтому, попрощавшись с часовыми и пожелав им удачной смены, Алексей вернулся на платформу, надеясь найти Катю и собираясь сделать ей предложение прогуляться. К счастью, та уже не спала, а стояла возле своей палатки и вполне дружелюбно беседовала с женщиной, похоже, новой знакомой. Это порадовало. Значит, девушка начинает находить общий язык с обитателями станции. Или же они с ней, что, впрочем, не имело никакого значения. Главное, контакт налаживался.
  Увидев, что парень направляется к ним, женщина кивнула Кате и поспешила удалиться, дабы не мешать своим присутствием. Алексей виновато развел руки в стороны, мол, не хотел, чтобы так неловко вышло. Та сделала несколько шагов навстречу.
  - Хорошие люди у вас на станции, - затараторила она, даже забыв поздороваться. - Приветливые, добрые. Знаешь, со мной уже человек десять познакомились. Некоторые даже в гости звали. Вот и Дарья Петровна тоже, - девушка указала в сторону ушедшей женщины. - Она тоже хорошая, отзывчивая. И она чем-то на маму мою похожа.
  - Ты же говорила, что не помнишь родителей, - сталкер немного напрягся.
  - Я и не отрицаю, - девушка полезла куда-то в боковой карман своей поношенной жилетки, извлекла оттуда бумажный прямоугольник, протянула Алексею. Прямоугольник оказался старой фотографией, обклеенной прозрачной липкой лентой, чтобы лучше хранилась и не пострадала от влаги и сырости. С фотографии жизнерадостно улыбались двое - мужчина и женщина, скорее всего, муж и жена. Судя по легкому воздушному платью женщины, фотография была сделана в теплое время года - весной или же летом. Они стояли, держась за руки, и выглядели счастливыми и беззаботными. Голова мужчины была слегка повернута в сторону супруги, смотрел он с нежностью и заботой. На заднем плане находилось одноэтажное здание, выкрашенное в светло-зеленый цвет. На нем можно было разобрать три крупные буквы РВЧ. Аббревиатура Алексею ни о чем не сказала. А вот женщина на фото и в самом деле имела некое неуловимое сходство с Дарьей Петровной. Если бы встретил их вместе, то, возможно, и принял бы за дальних родственников. Бывает такое, встречаются похожие люди, в действительности являющиеся друг для друга более, чем чужими. Он отдал фотографию обратно.
  - Родители?
  - Да, - девушка спрятала свое сокровище. - Мне тетя когда-то дала эту фотографию, чтобы я хотя бы знала, как мои родители выглядят.
  - Не потеряй, - предостерег парень, хотя это было явно излишним. Катя скорее бы умерла, чем позволила бы этой фотографии потеряться. - Тут вот какое дело. Я на "Октябрьскую" собираюсь, надо навестить одного старого знакомого. Скоро должна дрезина быть. Ну я и подумал, в общем, что тебе станет интересно проехаться со мной. Так сказать, мир посмотреть и себя показать.
  - Я согласна, - просто ответила девушка.
  - Вот и хорошо, - сталкер вздохнул с облегчением. - Тогда собирайся, скоро выдвинемся.
  - Так мне собирать-то и нечего, - Екатерина скромно улыбнулась, и парень мысленно себя обругал. Ну конечно, откуда она могла чем-нибудь обзавестись за неполные сутки, проведенные на станции. Считай, кроме костюма защиты и противогаза ничего у нее нет, даже ржавого ножа.
  - Значит, просто подождем транспорт, - преувеличенно бодро сказал он, указав рукой на край перрона. Они уселись прямо на платформу, не испытывая никакого дискомфорта. Проходящие мимо жители особого внимания не обращали - сидит себе парочка, ну и пусть себе сидит. А парочка, тем временем, просто болтала обо всем и ни о чем, ожидая прибытия транспорта. За разговорами даже и не заметили, как пролетело время. Они одновременно поднялись на ноги, когда в туннеле показался луч света фонаря, расположенного на дрезине. После короткой проверки документов, дрезину пропустили. Та, медленно, постукивая и поскрипывая, вкатилась на станцию и замерла у платформы. С нее спрыгнули двое мужичков, деловито забросили на плечи тяжелые, чем-то забитые под завязку мешки, и целеустремленно направились к торговому составу. На дрезине осталось еще четверо людей. Эти, видимо, собирались ехать дальше. Пожилой мужичок в потрепанном, видавшем виды ватнике недовольно забурчал:
  - Вы как, собираетесь ехать или глазеть будете?
  - Собираемся, - заторопился Алексей, первым шагнул на дрезину, подал руку девушке. После того, как устроились на жестких деревянных скамьях, пришлось подождать еще минут десять - машинист дрезины, видимо, ждал, что подойдет кто-нибудь еще. Непонятно только, для чего он тогда торопил молодых людей. Наконец, поплевав на руки, мужичок и еще один пассажир - скорее всего, помощник этого самого мужичка - взялись за рычаги, и дрезина стала неспешно набирать обороты, направляясь в мрачную темноту туннеля.
  
  
  Попутчики попались неразговорчивые, ехать пришлось в полном молчании, нарушаемом лишь перестуком колес дрезины. Фонарь освещал железнодорожное полотно на какой-то десяток метров, выхватывал из темноты тюбинги, бесконечную вереницу кабелей и труб, а позади мрак сразу же сгущался, спеша поглотить и растворить в себе малейшие проблески света. Сталкер всматривался вперед, пытаясь углядеть возможную угрозу, постукивал пальцами по автомату, мирно покоившемуся на коленях. Но минута текла за минутой, а ничего не происходило. Парень слегка расслабился, позволив дрезине просто везти своих пассажиров. Катя, поначалу с интересом вертевшая головой по сторонам, бросила, наконец, это занятие и теперь просто сидела, не зная, чем себя занять. Оживилась она лишь тогда, когда впереди забрезжил свет - дрезина подъезжала к "Площади Победы". Остановка тут не планировалась, поэтому девушка сумела рассмотреть немногое - белый мрамор на путевых стенах, колонны с расширяющимися капителями, в углах которых тускло горели светильники, правда, меньше половины. Блокпостов никаких и в помине не было. Сталкер пояснил это тем, что с одной стороны станция надеется на "Площадь Якуба Колоса", а с другой на "Октябрьскую", которую обычно называли "Центральной". То, что в любой момент откуда-нибудь в туннель, а потом и на станцию, могут проникнуть мутанты - для жителей почему-то не являлось весомым аргументом. Сами же жители, коих было на платформе не так уж и много, проводили дрезину недоверчивыми безразличными взглядами. Мгновение - и транспорт нового метро погрузился в следующий темный отрезок пути.
  И снова стучат колеса, отсчитывая метр за метром, опять взгляды устремлены вперед, в неизвестность. Мрак подступает со всех сторон, окутывает незримой тугой пленкой, единственным спасением от которой остается фонарь. Сталкер вздрогнул, когда дрезина противно заскрежетала и резко замерла на месте.
  - Что случилось? - девушка тревожно встрепенулась, ухватив парня за рукав.
  - Не знаю, - голос внезапно стал хриплым, во рту пересохло. Он обернулся к машинисту: - Почему встали?
  - Обожди, - сухо бросил тот и прикрикнул на помощника: - Санька, черт лохматый, какого лешего замер, как столб?!
  Но Санька не отвечал. В сердцах мужичок ударил незадачливого напарника в плечо. Удар был несильным, чтобы заставить того прийти в себя. Но вместо этого Санька начал медленно заваливаться на бок. Одна из его рук так и не отпустила рычаг дрезины. Испуганно вскрикнула Екатерина, зажав рот ладошкой, озадаченно зашептались пассажиры. Машинист в растерянности стоял, опустив руки. Весь его вид выражал полное непонимание происходящего. Судя по всему, подобное он видел впервые. Алексей протянул руку к бездыханному телу - от прикосновения голова Саньки откинулась, и сталкер увидел три торчавшие из шеи иглы сантиметров пяти-шести в длину. Сухо щелкнул затвор автомата, сталкер начал рыскать взглядом по сторонам в поисках противника. Никого. Все те же тюбинги туннеля, кабеля, кронштейны. Но кто-то же метнул эти иглы в шею несчастного. Взяться из ниоткуда они не могли. Значит, нужно искать.
  Сталкер спрыгнул с дрезины, повел стволом по сторонам. Интуиция подсказывала, что враг где-то рядом, глаза же упорно не находили угрозу. Сообразив, что в потемках искать что-либо бесполезно, Алексей обернулся:
  - Эй, подсветите-ка!
  Луч дрезинного фонаря теперь светил в обратном направлении. Светил - и ничего не обнаруживал. Сталкер медленными шажками продвигался вперед. В какой-то миг чувство опасности обострилось до предела. И вместе с тем позади раздался женский крик:
  - Леша!
  Еще не понимая, что происходит, сталкер метнулся в сторону. Вовремя. Буквально в паре сантиметров от уха что-то противно просвистело, глухо ударилось о стену. Краем глаза сталкер успел заметить - иглы! Неведомый стрелок никуда не делся, он затаился в опасной близости и только и ждал, чтобы кто-то из людей потерял бдительность. Ну уж нет! Сталкер повернулся туда, откуда предположительно стреляли. Показалось, или мрак у противоположной стены гуще, чем обычно? Какой-то едва слышный звук - чье-то дыхание или просто дуновение туннельного ветра? Нет, не ветер. Ветер не передвигается, пусть и едва заметно. Он неосязаем и бесплотен, а то, что притаилось, явно обладало плотью. Соответственно, было вполне смертным. Сталкер нажал на курок, выпустив короткую очередь. Стрелял наугад, надеясь, что звук выстрелов испугает неизвестного пришельца. Но вместо этого раздался жалобный не то стон, не то визг. Несколько секунд - и все затихло.
  - Свет!
  Луч света послушно метнулся к стене туннеля. Сталкер осторожно, держа автомат наготове, подошел к черной туше, уже определенно мертвой, легонько пнул носком армейского ботинка. Нет, не двигается. Больше эта тварь иглы метать не сможет. Он опустился на корточки, рассматривая новое животное. Больше всего оно походило на мышь или крысу. Круглые уши, безволосый длинный хвост, вытянутая морда. Но, судя по размерам, эта мышка находилась на усиленном рационе - метра полтора в длину, в холке сантиметров сорок, не меньше. Дотронувшись пальцем до шерсти мутанта, сталкер сразу же отдернул руку. Наряду с обычной шерстью рыжевато-палевого цвета, эта мышь имела и острые иглы, незаметные с первого взгляда. Ими-то она и убивала своих жертв. Появление же мутанта объяснилось весьма просто - в паре метров левее бездыханной тушки возле рельс зияла нора, размеров которой аккурат хватало для того, чтобы в нее спокойно пролезла "мышь". Сталкер вернулся на дрезину, рассказал о находке. Пожилой машинист задумался.
  - Я только одну животину такую встречал. И то, до Катастрофы. Как же ее обзывали-то? - он потер лоб, пытаясь вспомнить. - Вроде как иглистая мышь. Наверное. У одного приятеля видел в гостях. Раньше ж модно было всякую живность экзотическую, значит, заводить. Вот только та зверушка, которую я до войны видал, была сантиметров десять в длину, ну не больше. А эта тварюга?
  - А теперь этот беззлобный мышонок мутировал в злобного монстра, - подвел итог Алексей. - Отец, не время тут вспоминать, ехать надо. Не приведи господь, еще вылезет кто. Да и товарища твоего надо еще будет похоронить.
  Машинист согласно кивнул, пассажиры выдохнули с заметным облегчением, один даже вызвался помочь с рычагами, вместо погибшего Саньки. Девушка прижалась к парню всем телом, когда тот вернулся на свое место. Набирая ход, дрезина двинулась в путь. Через пятнадцать минут по глазам резануло светом - это была "Октябрьская".
  
  
  Вход на станцию занял порядочно времени - полный досмотр личных вещей, придирчивое изучение документов, вплоть до малейшей закорючки в буквах. Оно и понятно - "Октябрьская", равно как и смежная с ней "Купаловская", являлась связующим звеном между двумя линиями минского метрополитена. Не раз уже станция выдерживала многочисленные атаки - завладеть таким лакомым куском, позволяющим контролировать и диктовать свои условия обоим веткам, желали очень многие. Несколько раз "Октябрьская" захватывалась, новая власть принималась диктовать свои условия, что ни к чему хорошему не приводило. Коренное население бунтовало, устраивало диверсии, портило и без того хлипкое оборудование, в общем, делало все, чтобы жизнь агрессоров превратилась в сплошной ад. И станцию вновь и вновь отбивали, возвращали исконным владельцам. В итоге было решено присвоить станции нейтральный статус, после чего ее жители смогли вздохнуть более менее свободно. Тем не менее, здесь старались поддерживать жесточайший контроль, никто не хотел повторения прошлых событий и пролития новой крови. Поэтому у каждого входа на станцию были навалены мешки с песком, стояли грубо сколоченные помосты с прожекторами, на которых всегда дежурили не менее трех человек. Вдобавок ко всему проходы хищно скалились пулеметными гнездами. Стволы смотрели на гостей холодно и равнодушно, но в любой момент были готовы грозно огрызнуться, плюнуть огнем, сметая все на своем пути, превращая в ничто. К счастью, сегодня им не пришлось демонстрировать свой буйный нрав - проверка документов завершилась благополучно. Дрезина со своими пассажирами и скорбным грузом затарахтела дальше, а сталкер и девушка вошли на станцию.
  Больше всего станция напоминала огромный человеческий муравейник - всюду сновали люди, стояли шум и крики. Тут вечно кто-то куда-то спешил, петляя между узкими проходами, кто-то что-то продавал, кто-то кого-то искал. Жизнь бурлила, как в огромном котле, в который набросали всего понемногу - и хорошего, и плохого, превратив в жуткое варево. В этом котле былое величие и красота станции погасли, растворились, словно крохотная искорка света в непроглядной тьме, уступив место деловому подходу и суете. Сталкер уже бывал здесь и не привык удивляться чему-либо, девушка же пребывала в некоторой растерянности.
  - А что там? - она указала рукой на потолок, высокий, черный, гнетущий.
  - Да ничего особенного, в принципе. "Октябрьская" просто близко находится к поверхности. Вот местные умельцы с помощью сталкеров надоумились потолок свинцовыми пластинами обшить. А что поделаешь, жить-то как-то надо. Умирать от радиации никто не хочет. А так хоть какая-то, но защита. Другие станции тоже не глубоко залегают, но "Октябрьская" может себе многое позволить. Кстати, еще повезло, что нас особо-то и не бомбили. Фон в городе не очень-то и большой. Иначе, никакое метро нас не спасло бы. Вообще, мне кажется, что "Октябрьская" просто выпендривается. Мол, центральная станция минского метро, все дела. Хотя по сути, на всех станциях такие потолки делать нужно. Так что с жиру они бесятся, хотят показать, что многое могут. Нам вон туда, - парень указал на лестницу в центре платформы, уходящую куда-то вверх. - Там переход на "Купаловскую". И еще там живет Профессор, вот к нему-то нам и нужно.
  Поднялись, пошли по тускло освещенному закопченному переходу. Вдоль одной стены лепились палатки. Вторая же не была загромождена ничем, и именно к ней сталкер и направился более, чем уверенно. Примерно в середине перехода он остановился, подошел к стене и несколько раз стукнул кулаком по плитке, выкрашенной в белый цвет. С минуту ничего не происходило, потом в стене открылась панель, особо-то и не заметная на первый взгляд. Из образовавшегося проема высунулся мужчина лет под шестьдесят, в белом халате, с большими круглыми очками на носу, прищурился, вглядываясь в гостей.
  - А, это вы, Алексей, - протянул он. - Жду, давно жду. Ну, проходите, нечего на пороге стоять.
  Он посторонился, пропуская внутрь сталкера с девушкой, следом вошел сам и закрыл за собой дверь. За дверью оказалось большое помещение - койки с ранеными, которых оказалось человека четыре, с левой стороны, с правой - клетки с мутантами, столы, на которых стояли всевозможные колбы, пробирки, реторты, медицинские инструменты. В конце помещения - сталкер знал - была еще одна дверь, закрытая замызганной занавеской. Куда она вела, парень не знал да и не стремился узнавать. Но сейчас ему показалось, что занавеска колыхнулась, и за ней кто-то скрылся. Причем скрылся ровно в тот момент, когда гости вошли в комнату. Профессор проследил взгляд сталкера, внезапно засуетился, метнулся к одному из наполовину пустых столов, отодвинул стулья:
  - Садитесь, садитесь, молодые люди, что же вы. С дороги-то поди устали, чего ноги зря простаивать.
  Алексей бросил еще один взгляд в сторону занавески, покачал головой. Скорее всего, просто показалось, никого там не было и нет. А если был? Хотя, какая ему разница. Ну, заходил кто-то к Профессору, что тут такого, к нему многие ходят, помощь в метро всем нужна - больных и раненых хватает с избытком. Да и за лекарствами куда пойдешь, как не к всемогущему Профессору, если, конечно, средства позволяют. Нет средств - нет жизни, суровый и непреложный закон. Так чего зря беспокоиться? С другой стороны, зачем посетителю прятаться? "Если был этот посетитель", - поправил себя сталкер. Может, кто-то приходил приобрести что-то запрещенное? И эта дверь еще, куда она ведет? Нет, лучше не забивать себе голову всякой ерундой, так можно и совсем уже непонятной и загадочной ерунды напридумывать.
  - Должен вам сказать, молодой человек, вы добыли мне прекрасный образчик, - затараторил Профессор. - Я, признаться, даже не ожидал, что вам удастся заполучить столь молодую особь. Это вам не старые, ослабевшие мутанты, это только начинающий развиваться организм. Plena industria , я бы сказал. Это дает намного больше возможностей к изучению данного вида. И, если повезет, то мы научимся более эффективно с ним бороться. Может, даже получиться синтезировать из этого существа нечто полезное.
  В этом сталкер очень глубоко сомневался. Профессор хоть и был человеком выдающимся, но выше головы все равно прыгнуть не мог. И за все время его изучения мутантов ничего нового он не придумал. Хотя, нужно отдать должное, его снотворное сработало просто отлично. Но что-то подсказывало, что к его созданию ни один мутированный организм не имел отношения.
  - Но что это я, в самом деле, - забеспокоился Профессор. - Вы, молодой человек, до сих пор не представили мне вашу прекрасную спутницу. А я, старый дурак, и забыл совсем спросить. Так кто же эта незнакомка и откуда?
  Девушка отвечать не спешила, потупив глаза в пол и рассматривая трещины на нем. Поэтому отвечать пришлось Алексею.
  - Это Катя. Она с нашей станции, с Коласа.
  - С вашей? - совершенно искренне удивился Профессор. - Позвольте, но я знаю в лицо абсолютно всех жителей на четыре станции по обе стороны от Центральной. Или и вправду старею? - он озадаченно почесал затылок, и сталкер поспешил его успокоить.
  - Да все у вас хорошо с памятью. Ее вы действительно не можете знать, вышла тут недавно одна история, - и он вкратце рассказал о том, как встретил девушку и привел ее в метро. Профессор слушал с неподдельным вниманием, на его лице сменилась куча эмоций. В конце рассказа он, не отрываясь, смотрел на Катю, немного прищурив глаза. Его интерес вполне можно было объяснить - не каждый день встречаешь человека, который в одиночку прошагал практически через весь город, без оружия и припасов. Девушка от его взгляда втянула голову в плечи, ей явно было неуютно. Она даже придвинулась ближе к сталкеру, будто ища у того защиты. Профессор же этого либо не заметил, либо вежливо сделал вид. В конце концов, Алексея это вполне устроило - не стал докапываться до девушки, и то хорошо.
  Тем временем Профессор хлопнул себя по лбу, вновь обругал себя за медлительность и глупость, пошарил под столом, чуть ли не полностью забравшись под него, и извлек туго перетянутый довольно-таки крупный сверток, протянул его сталкеру.
  - Что же вы, молодой человек, мне и не напомнили совсем. Вот, держите ваше вознаграждение, bene meritas , так сказать. И вот еще, за труды, - из кармана халата к Алексею перекочевал небольшой мешочек, наполненный больше, чем наполовину. - Здесь сто тридцать жетонов. Да-да, я знаю, что это мелочь, но настаиваю, чтобы вы приняли.
  - Спасибо, док, - поблагодарил Алексей, положил мешочек в карман, а сверток бережно опустил в рюкзак. Он даже не посмотрел что в нем, но и так мог почти точно назвать содержимое - антибиотики, обезболивающие, бинты, несколько пузырьков с йодом, перекисью и прочими полезными медикаментами. Где Профессор все это брал, оставалось тайной, но это было и неважно. Главное, что с помощью Профессора была спасена ни одна человеческая жизнь.
  - Еще раз спасибо, - сталкер пожал протянутую лекарем руку. - Может быть, вам еще что-нибудь нужно?
  - О нет, нет, - отрицательно замотал головой Профессор, - пока ничего не нужно. Если мне вдруг что-то понадобиться, то я свяжусь с вами как обычно, через челноков. Они у нас motor trade , как говорится.
  По дороге к выходу, девушка споткнулась о выщерблину в полу, неловко взмахнула руками, которые до этого держала в карманах, удерживая равновесие, и на пол выпорхнула фотография, так бережно хранимая ею. Она бросилась поднимать, но учтивый Профессор успел раньше, поднял снимок, на несколько секунд задержал взгляд на нем, сурово нахмурился, но уже через мгновение улыбнулся и протянул фото девушке. Та поспешно спрятала его, и компания покинула гостеприимного хозяина. Дверь за ними закрылась, и в ту же минуту Профессор преобразился - лицо приобрело слегка озадаченное выражение, брови сдвинулись, губы подрагивали, руки шарили по карманам халата, пытаясь что-то найти. Он подошел к той самой занавешенной двери, бросил в пустоту:
  - Ты слышал весь разговор?
  - Да, слышал, - голос говорившего был холодный и скрипучий, как будто водили пенопластом по стеклу. - И даже видел, что у этой девушки выпало что-то вроде фотографии. Что это было?
  - Снимок, старый, еще довоенный. И знаешь, что на нем? Видимо, ее родители. Но это не главное. Главное на снимке - здание, перед которым они стоят. На этом здании красуются три буквы - РВЧ. Так вот, это не что иное, как Центр резервных возможностей человека. И смею заверить, изучали там далеко не только то, о чем знали обычные жители города. Было там и несколько подземных этажей, недоступных простым смертным. Я это знаю наверняка, потому что сам там работал. И если поразмыслить, становится ясно, как девушка смогла добраться до метро.
  - Хм, а она может что-то знать, - проскрежетал голос. - Она тебе нужна?
  - Да, я бы с удовольствием провел пару-тройку экспериментов. Вдруг, получиться узнать и создать нечто абсолютно новое. С такими-то возможностями... Нам могут открыться совершенно новые горизонты.
  - Хорошо, мы доставим ее тебе. После того, как сможешь что-нибудь извлечь полезное - получишь то, чего тебе так хочется. Все, встретимся через несколько дней. Думаю, этого времени будет более, чем достаточно.
  Профессор плотоядно улыбнулся - ради своей мечты он готов был пойти на любые эксперименты и опыты, если это хоть на шажок приблизит его к своей цели.
  
  Вернувшись на родную станцию, сталкер вверил Катю вездесущей Дарье Петровне, а сам направился в местный лазарет, отдавать потом и кровью заработанные лекарства. Врачом у них была женщина лет пятидесяти с сухим изможденным лицом, с вечными кругами под глазами и опущенными уголками губ. Казалось, что она вечно чем-то недовольна, но на самом деле это было не так. Доктором она было от бога, а то, что лицо недовольное... Ну так у всех в этом чумном, зараженном мирке есть причины, чтобы лицо навсегда приобрело такое выражение. У некоторых оно навечно каменеет в полном безразличии ко всему происходящему. Таким уже совсем не важно, чем живут вокруг остальные и как жить дальше самим. Их лица безразличны, глаза либо пусты, как у рыбы, либо затуманены какой-нибудь дурью, движения заторможенные. Эти люди уже никуда не спешат, их не интересует, сколько еще дней им отмеряно. Подумаешь, днем больше, днем меньше. Существование сомнамбулы не требует каких-либо усилий. Встречаются и другие лица - волевые, наполненные живой энергией под завязку, с четкими чертами, каждая из которых говорит о том, что на них можно положиться. Такие люди становятся начальниками станций, сталкерами, патрульными, всеми теми, кто хоть как-то помогает выжить всем остальным. В метро вообще очень многое можно узнать по выражению лица человека, стоит только чуть внимательней приглядеться, чуть дольше задержать свой взгляд. Кто хочет видеть, тот увидит.
  - Здравствуйте, Татьяна Ивановна, - поздоровался он. Женщина стояла возле стола, на котором сидел давешний здоровяк из караула, Варвар, голый по пояс. Через все левое плечо тянулась рваная глубокая рана, которую врач и заштопывала. Варвар морщился, но старался держаться молодцом, не стенал и не жаловался.
  - Проходи, Леша, - обернулась женщина. - Подожди только, пока я с этим героем разберусь.
  - Здорово, Леха! - рявкнул караульный. - Видал, как меня уделали, а?
  - Да я только посылочку передать, - сталкер положил сверток рядом с Варваром и обратился уже к нему: - Где тебя угораздило? Я же когда отъезжал, все в порядке было.
  - Ага, было, - подтвердил Варвар. - Было да сплыло. Дикие напали, как с цепи сорвались, мрази. Не сидится им в своих норах. Сами не хрена не делают, так у нас хотят все отобрать. Сидели с мужиками, дежурили, байки травили, как всегда все. Андрюхе отлить приспичило, ну он и отошел метров на двадцать вглубь туннеля. На кой ляд так далеко поперся, чего мы там не видели? Да и что в такой темноте увидеть-то можно? Стеснительный блин, - караульный зашипел, когда рану начали зашивать. - Минута прошла, две. Потом слышим, упало что-то. Ну, подхватились, стали Андрюху звать, да не тут-то было. Василич только пару шагов вперед и успел сделать, как ему в плечо звездой метательной засандалили. А дальше понеслось. Повылезало их со всех щелей, как тараканов. Рожи зверские, все в язвах, воняют, как стадо сдохших крыс, машут своими клинками самодельными из стороны в сторону. Хорошо хоть, мою стрельбу услышали мужики, на выручку примчались быстро. Но один из диких, падла, все-таки смог меня крюком зацепить. Вишь, угораздила нелегкая. Василича-то уже заштопали, отдыхает, поди, за стаканом.
  Сталкер только покивал головой. Дикими называли тех, кто не смог приспособиться к жизни в этом жутком мире. Не смог или не захотел. Они жили, где придется, не имея надежного укрытия от губительной радиации, их тела претерпевали страшные изменения. Кто в лохмотьях, а кто и нагишом, они внушали отвращение - тошнотворная вонь, язвы, постоянно сочащиеся гноем. Потомство диких не сильно отличалось от мутантов, да и в остальном... Это были еще не звери, но уже и не люди. Наполненные яростью, агрессией, болью и вечным голодом, они время от времени в отчаянной попытке кидались на укрепления людей. Голод и ненависть заглушали в них инстинкт самосохранения, бросая под пули, ножи и топоры. Но раз за разом их отбрасывали назад, в разрушенный Минск, не пуская в ставшее родным и, в какой-то степени, даже уютным метро. Выживает сильнейший, а слабым суждено медленно гнить заживо. Да и то сказать, места для всех в метро не хватит, даже если учитывать то, что количество обитателей теперь в основном контролируется болезнями и всякими любителями пожевать человечинки, начиная от мутантов и заканчивая каннибалами. Но все равно остается десять-пятнадцать тысяч человек, которые ни за что и никогда не уступят своего места под бетонным потолком, надежно укрывающим от всех бед извне.
  Варвар зло зашипел, за что сразу же получил выговор.
  - Не шипи, не малое дите. Тем более уже все, можешь одеваться.
  Варвар довольно осклабился, принялся натягивать майку. Накинув поверх видавшую виды куртку, с гордым видом прошагал к выходу.
  - Шут самый настоящий, - произнесла Татьяна Ивановна, усмехаясь, и повернулась к сталкеру: - Ну что у тебя, Леша?
  - Подарочек от Профессора. Думаю, как всегда что-то полезное. За работу он платит хорошо. Непонятно только откуда и что достает?
  - А что он теперь попросил?
  - Цербера, - скривился сталкер.
  - Ого! - искренне удивилась врач и поспешно добавила: - Извини. Я знаю, как ты недолюбливаешь этих тварей.
  - Все нормально, - успокоил Алексей. - Обычный заказ, ничего особенного. Цербер так цербер. Я ему щенка и принес. Вот только... Зачем ему столько живности? Заказы-то довольно-таки регулярно поступают. Да и видел я, сколько всяких мутантов у него в клетках сидит. Причем, большую часть я самолично ему доставил сверху.
  - Знаешь, Леш, - врач немного задумалась. - Я ведь нашего Профессора давно знаю. Еще с тех самых пор, как его Александром Альбертовичем звали. До Войны мне даже довелось некоторое время практиковаться у него. И вот, что я тебе скажу. Профессор никогда не брезговал нетрадиционной медициной. Наряду с обычными средствами и методами, он иногда такое выкидывал - волосы просто дыбом становились. Но, надо признать, ученым он был от бога и на его мелкие прегрешения постоянно закрывали глаза. Вот он и пользовался этим в хвост и в гриву. А уж сейчас, когда за ним следить совершенно некому... Боюсь, чтобы старый Профессор не возомнил себя Творцом, с него станется. И не удивлюсь нисколько, если все, добытые тобой твари, используются им в качестве подопытных кроликов для каких-то экспериментов.
  - Да ну-у-у, - протянул сталкер. - Что ему с ними-то делать? Они ж мутанты, толку от них.
  - А именно потому, что мутанты. Понимаешь, это для нас с тобой то, что произошло там, - женщина подняла указательный палец в потолок, - величайшая трагедия. А для Профессора, может, это земля обетованная и шанс совершить прорыв в одном из своих исследований. Мутантов много, их не жалко. К тому же, они подвержены огромным изменениям. На ком ему еще опыты ставить? Не на людях же. Хотя...
  - Что?! - моментально вскинулся Алексей.
  - Да нет, это я так. Не обращай внимания. Чрезмерная подозрительность - верный признак подкрадывающейся старости.
  - Да бросьте! Вам до старости еще очень далеко.
  - В прежней жизни - да. А здесь, в метро - это и так уже слишком большой срок.
  - Ну, не знаю, - парень не нашелся, что ответить на такое и засобирался на выход.
  - Уже уходишь?
  - Да, пойду. Дел куча, вы же знаете.
  - Ну беги, беги, - засмеялась врач. - Профессору привет передавай при встрече.
  Сталкер кивнул и покинул лазарет. Глядя ему вслед, Татьяна Ивановна сокрушенно покачала головой и тихонько произнесла:
  - Эх, молодо - зелено.
  
  Глава 2
  Существо стояло на руинах, некогда бывшего пятиэтажного здания. Теперь от него остался только один этаж, оскалившийся мертвыми пустыми проемами окон. Все остальное превратилось в большую кучу битого кирпича вперемешку с бетоном. Своеобразный могильный холм, как памятник прошлому этого дома. На этом холме существо и стояло, внимательно всматриваясь вдаль и иногда поводя головой по сторонам будто принюхиваясь.
  Издалека его можно было принять за человека. Да скорее всего когда-то давно это и был человек. Кроме того, раньше это была женщина. Сейчас же все изменилось. Длинные до колен руки бугрились тугими узлами мышц; непропорционально раздутая грудная клетка мерно вздымалась в такт дыханию; волосы превратились в свисающие немытые и нечесаные сосульки. Но самой страшной, пожалуй, была кожа - вся в рубцах, покрытая непонятными наростами бурого цвета. Порождение радиоактивного мира внушало страх одним своим видом. Разве что глаза остались почти человеческими. На общем фоне они смотрелись словно два ярких изумрудных пятнышка, напоминанием о происхождении этого странного существа, о принадлежности к некогда великой человеческой расе.
  Стоя на останках здания, существо представляло собой легкую добычу для любого достаточно крупного и голодного хищника. Но, странное дело, его никто не трогал и даже не стремился приближаться. Было в нем нечто такое, что внушало неосознанный страх всем ближайшим обитателям, заставляло их поглубже забиться в свои норы с гнездами и носа - или рыла - оттуда не высовывать. По своей сути оно стало чем-то вроде нового владыки погибшего города, которого чувствовали и спешили убраться с его дороги, дабы не быть уничтоженными в одно мгновенье.
  Существо это прекрасно понимало. Ни смотря на губительное воздействие радиации, его мозг не утратил возможности мыслить. Разве что мысли эти сбивались в неподдающийся никакой логике поток, сплетались в тугой узел образов и воспоминаний. В такие моменты приходила боль. Но не физическая. Будь существо человеком, можно было бы сказать, что у него болит душа. Но есть ли душа у того, кто утратил человеческий образ? Или, быть может, в некоторых монстрах человеческого на самом деле намного больше, чем в некоторых людях? Существо не терзалось подобными вопросами. Жизнь на зараженной поверхности научила не задумываться о таких мелочах. Да и к чему, собственно? Порой подобные размышления заводят в непроходимые дебри.
  Порыв ветра донес знакомый запах. Запах, который был перебит совершенно чужим, более резким, агрессивным. Существо думало, что потеряло его навсегда, и это вызывало в глубине сознания непонятную гамму чувств, которую невозможно было описать. И вот теперь снова этот запах - вожделенный, манящий, побуждающий к действию. И действовать следовало незамедлительно. Инстинкт требовал, чтобы существо буквально мчалось вперед. Охота. У всех хищников охота была в крови. Но... Существо не могло бы назвать это охотой. Скорее, это был поиск. Поиск того, что являлось частью жизни под этим серым небом. То, без чего эта жизнь - или скорее ее подобие - не будет иметь смысла и не будет полноценной. Оно должно найти. Найти источник запаха. И оно сделает это. Никто не сможет остановить существо, движущееся к своей цели. Даже горгульи, бросая сверху пристальные взгляды, летели дальше, не препятствуя.
  Сорвавшись с места, существо ринулось вперед. Буквально минута неистового стремительного бега и оно остановилось возле вентиляционной шахты. Здесь, источник запаха находился где-то здесь. Но, скорее всего, не на поверхности, а там, куда вела эта шахта. Сильные руки схватились за решетку, потянули. Металл жалобно скрипнул, но поддаваться не спешил. Издав низкий рык, существо потянуло еще сильнее; вздулись мышцы на руках, переплетаемые канатиками вен. Скрип стал еще более пронзительным, будто металл был живым созданием и не хотел погибать под лапами невиданного монстра. Но время даже с ним сыграло злую шутку, ослабило, сделало более податливым. Очередной рывок существа увенчался успехом - решетка была разворочена, образовав достаточный проем для того, чтобы попасть внутрь. Бросив взгляд назад, существо поспешило нырнуть в темноту шахты.
  
  
  - Еще немного, - старший подбодрил свой немногочисленный отряд, состоявший помимо его самого, еще из трех бойцов. Все проверенные, прошедшие, что называется, огонь, воду и медные трубы. На каждого из них он мог положиться, не задумываясь. Каждому с легкостью доверил бы прикрывать спину. И за каждого порвал бы глотку. Кроме, разве что, Бирюка. Тот был человеком относительно новым и пока ничего конкретного о нем Бизон сказать не мог. Вот только глотки бы он рвал, если бы это, конечно, не ставило под угрозу выполнение задания. Что ни говори, а его услугами пользовались потому, что еще ни разу он не провалил ни одного заказа, да и впредь не собирался. А то, что заказы порой были, мягко говоря, грязными, то кого это волновало? Еще до того, как мир погиб, каждый зарабатывал так, как мог и умел лучше всего. Так что уж было говорить про мир, в котором все моральные принципы и устои канули в лету? Иногда командир отряда удивлялся самому себе. Вот же человек, можно сказать, гнилой насквозь, раз брался за любую мерзкую работу. Но с другой стороны, зарабатывал он не для себя. Зачем ему деньги? На порцию грибов с картошкой он и так наскребет, пока руки-ноги на месте и голова из правильного места растет. Другое дело Машенька. При воспоминании о маленьком пятилетнем чуде, суровое сердце наемника всегда трепетно сжималось. Ради нее он брался за любые заказы, ради того, чтобы ей было что есть, с чем играть и что одеть. Удивительно, на какие подлости могут толкнуть человека, казалось бы, вполне благородные порывы. Кроме того, уходить с СНМ не хотелось. По сравнению с остальными станциями там была земля обетованная.
  СНМ - Станции Нового Мира. Три станции, построенные незадолго до Катастрофы - Грушевка, Михалово и Петровщина. После того, как отгремели последние взрывы, эти станции какое-то время поддерживали отношения и связь с остальным метрополитеном. Но вскоре решили отгородиться. В итоге, метрах в двухстах от Грушевки была возведена бетонная стена с одной лишь железной дверью. Теперь все те, кто хотел попасть на территорию СНМ должны были иметь очень и очень веские основания. И еще не факт, что такого человека пустили бы. Даже челноки не могли попасть на станции. Для торговли были выстроены деревянные лотки у той же бетонной стены и четко обговорены дни, по которым торговля разрешалась. В остальное время приблизиться к стене СНМ было равносильно русской рулетке - непрошенных гостей могли послать куда подальше, а могли и пустить очередь или стрелу через небольшое смотровое окошко в стене.
  Вместе с тем СНМ процветали. Политика самоизоляции дала свои плоды. Работающие на поверхности ветряки бесперебойно обеспечивали станции электричеством, чем большинство остальных заселенных островков метро похвастаться не могло. Кроме того, генераторы содержались в образцовом порядке на тот случай, если вдруг возникли бы проблемы с ветряками. А электричество открывало свои перспективы. Так, например, СНМ по баснословным ценам продавали и обменивали свежие овощи, выращенные в собственных оранжереях. И те, кто мог, платили любую цену, не задумываясь. Благодаря электричеству работало немногочисленное медицинское оборудование, адским трудом добытое и притащенное в метро с поверхности. Соответственно, смертность на СНМ была значительно ниже, нежели на других станциях. И, конечно же, СНМ не теряли надежды добиться того, чтобы вновь выйти на поверхность. И не просто выйти, но и жить там. Эксперименты пока особыми успехами не увенчались, но кое-чего добиться все же удалось. Станции выращивали на поверхности картофель и лен, устойчивые к радиации. Импровизированные поля на расчищенных участках добровольцы обнесли кое-каким ограждением, поверху протянули колючую проволоку, питавшуюся током от все тех же ветряков. Естественно, жить на СНМ хотели все. Но случаев, когда чужаков туда допускали, а уж тем более оставляли жить, можно было пересчитать по пальцам рук. А наемник с дочерью жил там всегда и покидать это насиженное теплое местечко не собирался. Вот и цеплялся за жизнь, как только мог.
  - Слышь, Бизон, - пробубнел из-под противогаза один из бойцов, - а чего мы там забыли-то на "Коласа"?
  - Тебя спросить забыли! - огрызнулся наемник. - Задание есть? Есть. Цель тоже имеется? Имеется. Так какие еще вопросы?
  - Охолони, старшой, - не сдавался боец. - Я к тому, что на кой ляд нашим эта деваха сдалась? Своих вон пруд пруди. На фига еще каких-то шукать у черта на куличках?
  - Не нашего это ума дело, Рохля. Заказ поступил от самого, - Бизон поднял вверх указательный палец. - Так что обсуждать не советую. Раз его что-то заинтересовало в этой, как ты говоришь, девахе, значит, так оно и надо. Все, хорош трындеть. По сторонам лучше башкой верти.
  - Точно, - согласился еще один боец, поводя стволом автомата по сторонам. - Тем более на два часа что-то шевелилось.
  Бизон вскинул вверх руку, приказывая остановиться. Вот ведь охламоны. Не смотря на то, что проверенные. Чего сразу не сказать было, что заметил что-то впереди? Нет же, ждал до последнего, пока Бизон Рохлю уму-разуму поучает. Ладно, об этом он еще с Бирюком потолкует, когда свободная минутка выдастся.
  Наемник смотрел по сторонам и никак не мог понять, что же такого углядел Бирюк. Может, показалось? Ветер, например, мусор какой-нибудь перекатил. А у страха, как известно, глаза велики, вот и померещилось. "Или не померещилось,"- подумал он. До слуха донеслось едва слышное потрескивание, будто ветки хрустели. Вот только там, откуда оно доносилось, никаких веток и в помине не было. За старым газетным киоском не росло никаких деревьев и кустов, так что трещать там, по сути, было нечему. Бизон жестом приказал бойцам обойти киоск, сам же двинулся в противоположном направлении. Если что, сумеет прикрыть ребят.
  Но не успели они пройти и двадцати метров, как из-за ларька вышло...полено! Ну или небольшое дерево, это уже как посмотреть. Наглядная иллюстрация к пособию по флоре нового мира. Широкое тело, покрытое корой, короткие ручки-ветки, на голове непонятное сплетение из веток и мха. И как-то уж совсем несуразно смотрелись продолговатые желтые глаза и треугольная пасть, из которой торчали устрашающего вида клыки. К тому же воняло это явление, как бродячая станция по переработке отходов.
  - Назад! - рявкнул Бизон и с облегчением заметил, что бойцы моментально метнулись к нему.
  - Что за хрень, командир? - поинтересовался молчавший до этого Леший.
  - А эта хрень, Леший, - усмехнулся наемник, - можно сказать, твой дикий родич.
  - В смысле? - даже через противогаз было видно, как округлились глаза бойца.
  - В прямом, - Бизон махнул рукой, чтобы отряд двигался. - Это леший. Тварь хитрая и коварная. Что, не видали ни разу? Оно и понятно. Мало, кто видел. А еще меньше тех, кто рассказать может. Леший медленный и неповоротливый, добычу обычно караулит в засаде, где-нибудь среди зелени, где не так заметен. И вот если зазеваешься, и он тебя своими ветками обхватит - все, считай нет человека. Шансов выжить примерно один на миллион. Парализует ядом, ветками к себе притянет и будет медленно-медленно пожирать. Причем, жертва обычно до последнего в сознании находится, не любит эта сволочь мертвечинку.
  - Так он же воняет так, что его любой заметит! - удивился Бирюк.
  - Не воняют они, - заверил Бизон. - Этот, может, больной какой или старый. Вот и пованивает от него. Да и на открытую местность выполз. Видать, с голодухи жуткой. Пошли, не догонит он нас.
  - Так, может, это... Пристрелим от греха подальше?
  - Сам сдохнет, - Бизон брезгливо сморщился. - Да и мало ли кто сзади будет идти, а тут сюрприз на дороге. В любом случае, нам он не помеха. Главное, не зевайте. Все, заткнулись и вперед!
  С опаской поглядывая на неуклюжего мутанта, отряд двинулся к своей цели.
  
  На столе перед Валерием Трофимовичем стояла наполовину пустая бутылка самогона и стакан, накрытый лепешкой вместо куска хлеба. К стакану прислонилась фотокарточка. С нее на угрюмого начальника станции смотрела красивая черноволосая девушка и две славные девчушки - Юленька и Настюшка. Они смотрели из глубины времен, жизнерадостные, улыбчивые, такие безумно красивые и родные. Живые. Двадцать лет. Двадцать лет, наполненные болью и борьбой с самим собой. Двадцать лет жизни после смерти. Был ли смысл в такой жизни, которую уже и жизнью-то назвать нельзя было, а скорее существованием? Наверное, был. Жить для других. Жить и помнить, что ничего не случается просто так. Жить, чтобы больше не допустить ничего подобного.
  Трофимыч залпом опустошил свои пол стакана и даже не поморщился, лишь жадно глотнул воздух, унимая бушующее в груди пламя. Память вновь унесла в тот теплый летний день, когда все началось. Или кончилось.
  Молодой лейтенант по долгу службы не часто мог позволить себе отдохнуть, но уж если выдавался выходной, то во чтобы то ни стало стремился провести его с семьей. Они были в браке семь лет, но за это время отношения ничуть не остыли. В их семье всегда царили уважение, взаимопонимание и, конечно же, любовь. Их две дочушки, четырех и пяти лет, никогда не видели семейных ссор и не слышали ругани. В общем, вполне обычная белорусская семья. Может, немножечко счастливее некоторых.
  В тот день они всей семьей гуляли по Парку Челюскинцев. Ласково светило солнце, легкий теплый ветерок трепал волосы. Люди вокруг улыбались, спешили кто куда - кто на аттракционы, кто купить какую-нибудь мелочь, а кто-то просто предпочитал посидеть под зонтиком кафе и немного перекусить. Повсюду доносились радостные детские крики иногда приобретавшие истерические нотки - это когда у кого-то из маленьких сорванцов замирало сердце на "горках" или "ракушках".
  Они держали друг друга за руки, а Юля с Настей гордо вышагивали перед ними, держа одну огромную охапку шариков на двоих. Казалось, что еще немного - и они на этих шариках улетят в небо, но девчушки крепко вцепились в веревку и отпускать свое сокровище не собирались. Кроме того, они даже умудрялись вовсю смотреть по сторонам, надеясь углядеть что-нибудь поинтересней и покрасивее. А так как в этом возрасте для детей все и красиво, и интересно, то шли они очень и очень неспешно.
  - Валер, - жена мягко потянула его в сторону, - давай наших малышек на "лебедях" прокатим? Вроде и так уже долго гуляем. Хватит с них уже на сегодня развлечений, как думаешь?
  - Ну давай попробуем, - Валерий усмехнулся, уже заранее представляя реакцию дочурок на то, что их хотят выдворить из этого детского рая. - Но если что - успокаивать этих вертихвосток будешь ты.
  - Вот ведь мужики! - жена шутливо ткнула его кулачком в плечо. - Чуть что сразу в кусты прячетесь, а нам женщинам разбирайся.
  - С меня ужин, - примирительно выставил он перед собой ладони.
  - Вот так бы сразу, - жена чмокнула его в щеку. Они направились к каруселям. Девочки восторженно смотрели, как ввысь взлетают белоснежные кабинки в виде лебедей, едва не касаясь своими боками макушек деревьев.
  Валерий собирался было пойти к кассе, чтобы купить билеты на аттракцион, но остановился и не мог понять, что же его так насторожило. Вроде бы все вокруг по-прежнему - те же люди, дети, развлечения, торговцы. Прошло около минуты, прежде, чем он понял - не хватало музыки. Обычно из репродукторов, развешенных по всему парку, льется веселая ненавязчивая музыка, придающая еще большее ощущение праздника. Но теперь все стихло. И, видимо, не он один это заметил. Кто-то из посетителей парка на мгновение останавливался, прислушивался, но не придавал этому значения и двигался дальше. А спустя мгновение громкоговорители завещали хриплым мужским голосом: "Внимание! Внимание! Угроза ядерной атаки! Повторяю, угроза ядерной атаки! Всем проследовать в убежища!"
  Некоторое время народ осмысливал услышанное, а потом раздались первые панические крики и толпа ломанулась в сторону выхода из парка. Валерий вцепился в руку супруги, та схватила детей и они вместе со всеми побежали к выходу.
  - Не отставай! - голос Валерия дрожал. Он боялся. Боялся потерять жену и детей, боялся того, что будет дальше. А дальше могло быть все, что угодно. Если это и правда не учебная тревога, то ожидать можно худшего.
  - Что это, Валер? - жена почти кричала, в парке мягко говоря было шумно.
  - Война! - коротко выкрикнул он. И это слово не требовало объяснений. Все прекрасно понимали, что кроме хаоса, голода и разрухи ждать будет нечего. Но тогда еще никто не знал, что это будет самая опустошительная, жестокая и быстрая война.
  Ближе к выходу людской поток превратился в бесформенную вопящую массу. Отовсюду доносились крики, плач, грязная ругань. Атмосфера отчаяния тяжелой сетью опустилась на всех разом, стремясь опутать, подмять под себя. Воздух был буквально пропитан страхом. И этот страх передавался от одного человека ко второму, от второго к третьему.
  Через ограду парка Валерий заметил, что и на проспекте люди потихоньку превращались в бездушных животных, отпихивая и калеча друг друга, чтобы быстрее добраться до заветного входа в метро, желанного убежища. Но некоторые бежали и в близлежащие жилы дома и здания. И вот там царила самая натуральная давка. Даже издалека было видно, что люди рвутся в укрытия прямо по телам тех, кто не смог устоять на ногах и упал. Не сбавляя хода, длинный автобус "гармошка", уворачиваясь от вылетевшего на встречную автомобиля, потерял управление и, сбив, как кегли, человек семь, врезался в стену. Маслянистый черный дым потянулся вверх, показались первые языки пламени. По непонятной причине двери автобуса оставались закрытыми, и люди, запертые в начинающей гореть стальной коробке, бросались из стороны в сторону, будто звери в клетке. В панике никто и не додумался сорвать специальные молоточки, предназначенные для разбития стекол.
  Выход из парка. До входа в метро остаются буквально считанные шаги. Но именно тут, трясущаяся от ужаса толпа, напирает особенно яростно. Каждый хочет прорваться первым и спасти только свою жизнь. Мало кто думает о ближних. Вот какой-то мужчина лет тридцати со всей силы кулаком бьет по лицу благообразную старушку. Та отлетает в сторону, в глазах на мгновение мелькает боль и обида, а потом толпа подминает дряхлое тело под себя. Короткий вскрик переходит в жалобный стон, а потом и вовсе затихает. Валерий от злости закусил губу. Сволочи! Сволочи! Бездушные машины, а не люди. В другое время он бы долго не церемонился с этим мужиком, а быстро и доходчиво разъяснил бы ему, что к чему. Но не сейчас. Сейчас он должен любой ценой вывести трех самых близких и дорогих ему людей. Во что бы то ни стало пробиться сквозь эту полу-разумную ораву, еще несколько минут назад гордо именовавшуюся людьми.
  Его сильно пихнули в спину. Он полетел носом вперед, уткнулся в чью-то спину, на мгновение выпустив руку жены из своей. Секундной заминки хватило, чтобы толпа оттеснила его от любимых.
  - Валера-а-а-а-а! - он услышал жалобный крик своей жены, наполненный болью и слезами. Попытался развернуться, вернуться к ним, но с таким же успехом можно было пытаться остановить прущий на тебя танк. Людской поток тянул за собой. Чтобы выжить в нем, нужно было просто держаться на ногах. Либо драться. Последний вариант не подходил - всех перебить не получится даже при очень сильном желании. Валерий предпринял еще несколько попыток добраться до своих, но тщетно. А потом под ногами оказались каменные ступени - вход в метро. Ему показалось, что он успел заметить знакомое платье жены, совсем недалеко от ворот парка. Это вселило надежду - поток дотащит ее до убежища.
  Человеческая масса ввалилась на станцию. На самом входе маячило человек десять военных - все с автоматами, лица серьезные и сосредоточенные. Среди них Валерий рассмотрел трех своих знакомых. Уже легче, можно будет потом расспросить у них, что и как. Один из военных махнул рукой, и тяжелые герметические ворота начали медленно закрываться. Безумный рев вырвался из глоток тех, кто был еще далек от желаемой цели. Остервенение, ненависть и желание жить - вот то, что руководило в тот момент людьми. В ход шли руки, ноги, бутылки, сумки: все, чем можно было отпихнуть рядом стоящего человека, лишить его шанса и заработать этот шанс самому...
  
  Валерий Трофимович мутными от слез глазами посмотрел на фотографию.
  - Простите, - еле слышно прошептал он. - простите, родные мои.
  Он чувствовал вину все эти годы. Умом он понимал, что в тот момент ничего не мог поделать, но сердце настойчиво твердило об обратном. Это крохотное, стучащее мерило совести не желало признавать, что ничего нельзя было изменить. Оно вновь и вновь заставляло вспоминать тот злополучный день. И неважно, что тогда случилось с миром. Важными были только три человека. Всего лишь три, но именно их утрата раскаленным клеймом навсегда прижгла душу, вырвав ее часть и заполнив сосущей пустотой. И ее нельзя было ни заглушить, ни залить.
  
  Сумбурные несколько дней, после того, как закрылись гермоворота, он помнил плохо. На станции творилось черт знает что: практически постоянный плач женщин и детей, перебранки между мужчинами; кто-то постоянно мучил мобильные телефоны в надежде дозвониться до родных; конфликты за места на платформе возникали чуть ли не ежеминутно. А сколько было таких, как он - с отрешенным взглядом, подернутым дымкой сознанием и сломленной волей. Такие более походили на безвольные овощи, незаинтересованные ни в чем и ни в ком. Первое время в гермоворота неустанно стучали. Создавалось впечатление, словно за ними затаился безумный барабанщик, решивший свести с ума тех, кто укрылся под землей. Кто-то рвался наружу, желал открыть двери, но военные быстро навели порядок. Одна женщина, не выдержав, кинулась на солдат с невесть откуда взявшимся ножом. Спустя несколько мгновений ее тело уже оттаскивали куда-то подальше. Дымящийся ствол "калашникова" оказался слишком весомым аргументом, чтобы вступать в дальнейшие споры с их обладателем.
  Спустя несколько дней - или, быть может, месяцев? - Валерий подошел к своим сослуживцам. Станция спала, а его товарищи стояли возле ворот на посту.
  - Мне нужно наверх, - голос был чужим, жутким.
  - Валер, - коренастый крепыш неловко помялся с ноги на ногу. - Ты же знаешь - не положено. Распоряжение руководства.
  - И где оно? - холодная усмешка, будто приговор.
  - Кто? - не понял коренастый.
  - Не тупи, Славик. Руководство твое холеное. Не заметил еще, что тут только вы - пушечное мясо?
  - Угомонись, Валер, - второй сослуживец положил руку на кобуру пистолета. - Не малой сопляк, понимаешь, что приказы не обсуждаются.
  - Это если они не лишены здравого смысла, - буквально прохрипел он. Руки сами по себе сжались в кулаки. - Мне. Нужно. Наверх, - каждое слово падало свинцовой гирей.
  - Да на хрена?! - повысил было голос Славик, но его напарник зло на него зашипел и тот понизил голос. - На хрена, я тебя спрашиваю? Нас атаковали. И не простыми бомбами и ракетами. Там радиация. Смекаешь, дурья твоя башка? Сдохнуть хочешь? Тогда открою хоть сейчас!
  - На хрена, спрашиваешь? - глаза Валерия превратились в две узкие щелочки-бойницы. И прежде, чем кто-то успел что-либо сообразить, он плавно перетек вперед, сгребя загрудки товарища. - А затем, Славка, что там остались моя жена и двое дочерей! Остались. Там. Возле. Входа. В метро. А вы, сукины выкидыши, этот вход запечатали! Так, может, мне и правда хочется сдохнуть там? Ну, чего молчишь? Правильно, тебе-то терять некого!
  - Валер, - второй боец неловко положил руку ему на плечо. - Хватит. Не тебе одному хочется умереть, поверь, - и, обернувшись к напарнику, добавил: - Принеси ему защитный костюм. Дай ствол и...Саперную лопатку.
  Слава вытаращил глаза от удивления, но перечить не стал. Умчался куда-то, а спустя несколько минут протянул Валерию тугой сверток, проговорил:
  - Расстреляют нас по твоей дурости.
  - Если будет, кому расстреливать, - огрызнулся лейтенант.
  В костюм облачился в считанные мгновения, после чего гермоворота открылись ровно настолько, чтобы можно было протиснуться бочком. На голове Валерия красовался противогаз, поэтому он не мог слышать, как Славик спросил у друга:
  - Дим, ты зачем это сделал?
  На какое-то время повисла тишина. Казалось, что ответа не последует. Но прошла минута, две и, сглотнув вставший поперек горла ком, Дмитрий ответил:
  - У меня там остался сын.
  
  Еще сто грамм самогона перекочевали из бутылки в Трофимыча. Двадцать лет. Двадцать лет ада, без надежды на прощение и оправдание. А люди? Люди вокруг. Им-то нужно прощение, оправдание, сострадание? Нужно. Как там раньше говорили? Ничто человеческое нам не чуждо? Вроде бы так. Да, действительно, не чуждо. А ведь мог бы давно плюнуть на все и на всех и уйти, куда глаза глядят. Хотя, куда тут уйдешь-то? На другую станцию? Или вырыть себе нору еще поглубже, забиться туда, чтобы даже ни одно насекомое найти не смогло? Нет, Валера, тебе нужна эта станция и эти люди. Пока есть о ком заботиться, кем руководить и кого защищать - ты человек, ты живой. И это дает отсрочку от того момента, когда твой "моторчик" возобладает над разумом, и никакая ежегодная поминальная пьянка со слезами не даст покоя и облегчения.
  
  Когда он покинул станцию, то ужаснулся - повсюду валялись трупы. Все пространство вокруг представляло собой ковер из мертвых тел. Если бы не противогаз, его бы обязательно стошнило. Особенно много людей было у самих гермоворот: люди до последнего не верили, что их бросили на верную гибель, надеялись, что спасительная дверь все же откроется. Не открылась. Свой покой они нашли здесь - в шаге от спасения. Он осторожно ступал среди тел, стараясь не наступить на кого-нибудь. Валерию казалось кощунством тревожить покой ушедших. Тем более, ушедших так тяжело. Голова шла кругом, мысли мчались со скоростью света. Нереальность происходящего, кошмарный сон. Казалось, протри глаза - и все исчезнет раз и навсегда. Поддавшись невольному искушению, он на долгие десять секунд зажмурился, потом очень медленно открыл глаза. Нет, ничего не пропало. Ужасающая картина была более, чем реальна.
  Бесконечный подъем по лестничным ступенькам, к выходу на поверхность. На несколько мгновений он остановился. Что его там ждет? Что он сам желает там найти? Надежда на то, что родные выжили, растаяла сразу же, как только он вышел за гермоворота. Тогда зачем все это? Он не мог объяснить зачем. Только в мозгу пойманной птицей билась уверенность - должен. Даже не должен - обязан. Он глубоко вдохнул, насколько мог позволить противогаз, сделал последние шаги к поверхности и... с трудом смог удержаться на ногах. Шквалистый ветер норовил уронить на землю и поволочь, переламывая кости о ближайшие препятствия. Видимость оказалась не более пары метров. В воздухе проносился мусор, песчинки с тупой настойчивостью барабанили по защитному костюму. Песчаная буря? Да не может быть! Откуда в наших краях? Последствия ядерного взрыва? Вполне возможно. Он попытался вспомнить, чему их учили и что рассказывали. Эх, тогда его мысли были заняты супругой и слушал он не особо внимательно. Вроде бы, через несколько дней после взрыва должны наблюдаться порывы ветра от 25 до 100 км/ч. И, само собой, радиация. Потом это все, естественно, пойдет на убыль, но не сейчас...
  Он шел, пригнувшись, наугад, как слепой котенок, не разбирая дороги. Где он видел своих в последний раз? Кажется, у выхода из парка. Значит, не далеко. Хорошо, что от выхода из метро до ворот рукой подать - каких-то несколько десятков метров. Но и эти метры дались ему с огромным трудом. Если хотя бы была видна дорога... тогда и на ветер можно было бы не обращать внимания.
  Согбенный под тяжестью собственных мыслей и ураганных порывов он, кое-как добрел до железной решетки ворот, схватился за нее обеими руками. Под ногой что-то неприятно хрустнуло. Он очень медленно опустил взгляд вниз, боясь даже представить, что он может там увидеть. В первое мгновение казалось, будто мир замер, стих ветер. В повисшей тишине гулким набатом стучало сердце, с каждым ударом затихая. А потом из горла вырвался крик, переходящий в надсадный хрип; сердце разом участило биение до миллиона ударов в секунду; кровь тяжелым напором ударила в виски, застила глаза туманом.
  Три обгоревших тела сидели на земле возле ворот. На руку одного из мертвых он и наступил. Но не это повергло его в шок и заставило закричать. Он узнал. Узнал любимую жену, и своих маленьких девчонок. Два тельца крепко обнимали третье. В момент смерти мать прижала их к себе, силясь защитить от угрозы, закрыть своим телом, чтобы хотя бы они могли выжить. Она понимала, что все будет тщетно, но поступить иначе не могла. Словно насмехаясь над смертью и тленом, на шее супруги жизнерадостно поблескивал золотой кулон, когда-то подаренный Валерием на восьмое марта.
  А дальше... Дальше для него все было, будто во сне. Он не помнил, как рыл саперной лопаткой землю чуть в стороне от главной аллеи парка; как перетаскивал тела, обливаясь слезами в противогазе; не обращал внимания на твердую землю и корни, постоянно мешающие; даже ветер в тот момент, казалось, утих и не имел власти над бесконечно скорбящим, морально уничтоженным человеком.
  Он вернулся на станцию, но жить там не смог. Ушел дальше. Слишком тягостным было бы на "Парке" ощущение того, что совсем близко те, кого любил больше жизни и кого увидеть уже не сможешь больше никогда.
  - Вечная память, - Трофимович приподнял стопку, осушил ее залпом. Дыхание на пару секунд перехватило, сердце ухнуло куда-то в район живота. И в эту минуту где-то на станции послышалась стрельба...
  
  Существо замерло посреди туннеля, широко расставив в стороны руки, будто бы пытаясь вобрать в себя весь окружающий мрак, впитать, как губка. В темноте мерцали только глаза создания, подобно двум крохотным звездочкам. Хотя, кто из обитателей этого мира мог похвастаться тем, что видел звезды? Разве что старожилы, родившиеся еще до. Или сталкеры, но тем было абсолютно не до красот ночных небес. А существу было безразлично, что видели или не видели обитатели этих нор. Оно всматривалось и вслушивалась в тишину туннеля. Размеренный монотонный стук - это где-то с потолка срывались капли воды; легкое шуршание, характерный едва уловимый запах - одинокая крыса искала, чем бы поживиться; почти не чувствующееся дуновение ветра - это вопреки времени работали вентиляционные шахты. Жалобный писк возвестил о том, что несчастная крыса сама стала чьей-то добычей. Существо лишь немного склонило голову влево - ему бояться было абсолютно нечего.
  Но самым любопытным было то, что воздух буквально был пропитан эмоциями. И в первую очередь это был страх. Чудом уцелевшие остатки человеческого муравейника жили страхом. Люди были слабы и боялись всего - мутантов, голода, завтрашнего дня, неизвестности того, наступит ли этот день вообще и что он принесет. Чуть меньше было безразличия тех, кто уже отчаялся ждать чего-то хорошего и доброго. Злость. Злости тоже хватало. И она тесно сплеталась с завистью; у соседа кусок оказался пожирнее и повкуснее; девушка предпочла соперника; у кого-то сталкер вернулся с поверхности, а у кого-то остался кормить мутантов. И совсем неразличимо ощущалась любовь, то великое чувство, которое наряду с красотой должно было спасти мир. Но то ли любви было мало, то ли чувства оказались фальшивыми - и спасение не состоялось.
  Существо издало звук, напоминающий вздох разочарования, помотало годами немытой головой. Нет, её не должна волновать судьба тех, кто когда-то забыл о ней. Есть одна единственная цель, которую необходимо достичь. Все остальное второстепенно, несущественно и не стоит особого внимания. Сквозь километровые пласты земли и стены туннелей бывшая женщина с трудом различила крохотный огонек сознания, охваченного паникой. Шумно втянув ноздрями воздух, она скрылась в узком боковом проходе, прекрасно осознавая, что открытых встреч с людьми стоит избегать. Для них она является мутантом, существом, тварью, которая несет в себе угрозу и которую во что бы то ни стало следует уничтожить. И никого не будет волновать, что когда-то у существа тоже было имя, Виктория, чувства, желания. Но самым обидным было то, что все наплюют на то, что такой она стала именно по вине людей. Хотя, шанса на прощение они, наверное, заслуживают.
  
  Бизон сидел на земле, привалившись спиной к стене. Вся поза его выражала безграничное спокойствие, но руки лежали на автомате, готовые в любой момент пустить его в ход. Он бросал внимательные взгляды на пленницу, сидевшую в дальнем углу небольшой комнатушки, в которой не было совершенно ничего - только пол и голые, местами покрытые плесенью, стены. Руки девушки были связаны за спиной, рот заткнули не слишком чистой тряпкой, чтобы она не могла выдать их местоположения криками. Надо отдать должное, держалась она на удивление хорошо. Вырываться не пыталась, в истерику не впадала и глаза в припадках не закатывала. Но Бизон не зря был хорошим наемником. Даже боковым зрением он время от времени замечал колючие взгляды, полные ненависти и презрения, которые девушка украдкой бросала. Бизон усмехнулся. А из нее могла бы получиться неплохая напарница. Уж кто, кто, а он это видел. Развяжи ей руки и дай в них нож - и она бы показала, что она о них всех думает. Хотя, такие могут и наоборот, оказаться слишком эмоциональными, мягкими. Но что-то подсказывало, что это не тот случай. Девушка буквально метала молнии, вытесняя свой страх злостью. А в том, что она боялась, Бизон тоже был уверен. Любой будет бояться, если его внезапно и насильно выдернуть из привычной спокойной среды.
  Леший сидел с закрытыми глазами. Он привык использовать любую возможность, чтобы вздремнуть хотя бы пару-тройку минут. Командир не раз говорил ему, что эта привычка его погубит, но тому было, как с гуся вода. Как говорится, война - войной, а обед по расписанию. В данном случае - сон. Рохля методично водил лезвием короткого клинка по камню. И хоть в оружие и так можно было смотреться, как в зеркало, но он продолжал его затачивать. Таким клинком и бриться можно было лучше любой бритвы. Если, конечно, не боишься зарезаться. Говорят, в старину некоторые умельцы натачивали топоры прямо-таки до фантастической остроты и даже действительно брились ими. Рохля не особо верил в этот трёп. Да и полосовать свою и без того многострадальную физиономию топором не собирался. Но глядя на клинок, порой всерьез задумывался над тем, чтобы совершить сей подвиг.
  В общем, все были при деле, за исключением Бирюка. Тому на месте не сиделось, и он вышагивал из одного конца комнатушки в другой, временами бросая на пленницу многозначительные плотоядные взгляды.
  - Сядь ты, наконец, задолбал маячить, - не выдержал Бизон. Бирюк его несколько раздражал. В отряде он появился недавно, но порой слишком много "брал на себя", будто стремясь показать свою значимость, зачастую нарушал дисциплину, о чем-то просто не договаривал. Как, например, наверху, когда не сказал вовремя о замеченном им движении. Правда, надо было отдать должное, стрелял тот довольно неплохо, но таких стрелков, а то и лучше, можно было с легкостью найти еще добрый десяток.
  - Сколько нам тут торчать еще, командир? - Бирюк на секунду остановился, но тут же снова принялся мерить шагами помещение.
  - А ты на свиданку опаздываешь? - усмехнулся Бизон. - Или у тебя дома пироги стынут? Если спешишь, так можешь такси вызвать.
  Рохля от смеха всхрюкнул, а лицо Бирюка моментом покраснело и, казалось, вот-вот лопнет от распирающего его негодования. Но, видимо, субординация взяла верх и он сдержался, процедил только сквозь зубы:
  - Надоело без дела тут стены отирать.
  - Ну так займись чем-нибудь. Вон, видишь, Леший и тот повышает свою боеспособность и моральный дух. На всех парах царство Морфея бороздит. Главное, чтоб храпеть не начал, а то придется ему портянку под нос совать, чтобы прекратил безобразничать. А вообще, просидим здесь столько, сколько понадобится. Заказчик место четко оговорил, куда доставить эту деваху, а тут ее перехватят совсем другие люди. Времени на ожидание нам десять часов. Если по истечении этого времени никто не появится, то груз нам придется доставлять самим. Не хотелось бы, конечно, но если понадобится, то доставим. И ни мне, и уж тем более, ни тебе, Бирюк, обсуждать вышестоящие приказы и жаловаться на то, что приходится долго без дела сидеть. Сядь! - последнее слово наемник произнес громко и властно, давая понять, что с ним лучше не спорить.
  Бирюк приказ выполнил, плюхнулся на пол, но все не мог усидеть ровно, ерзал на месте, будто бы ему шило под седалище подложили. Да и молчать у него получилось не долго - не дольше пары минут.
  - Старшой, а может это, - он от волнения облизнул губы, - с девкой побаловать пока? Чтоб это, значит, скуку развеять, так сказать.
  Краем глаза командир отметил, как вздрогнула девушка при этих словах. Напрасно. Во-первых, Бирюк начинал раздражать наемника, во-вторых, заказанный товар всегда должен доставляться в целости и невредимости. Командир вобрал в грудь побольше воздуха, медленно сосчитал до трех, потом так же медленно выдохнул. Вроде как, начинающий закипать гнев поулегся.
  - Угомонись. Никто ни с кем баловать не будет. Ишь, баловник выискался.
  - Да ладно тебе, командир, - Бирюк все никак не хотел замолчать и продолжал гнуть свое. - Ничего ж страшного не случится. И девке удовольствие, и нам какое никакое, а развлечение.
  Рохля оторвался от своего ножа, с некоторым любопытством посмотрел на Бизона. Ему явно было интересно, чем закончится эта сцена. Даже Леший на мгновение приоткрыл один глаз, но, увидев, что все целы, живы и никто никому не бьет морду, тут же захлопнул его назад, справедливо решив, что сон является намного важнее всего остального.
  Наемник отложил автомат в сторону, неспешно поднялся. Бирюк стоял напротив, нагло и с вызовом улыбаясь. Нет, видимо, зря его взяли в команду. Вот поди ж ты, с виду нормальный человек, а внутри - полено трухлявое, которое только пальцем ткни - рассыплется.
  - Удовольствие, говоришь? - Бизон сделал шаг вперед, приблизившись почти вплотную к нерадивому подчиненному.
  - Ага, оно самое, - жизнерадостно кивнул Бирюк. Другой бы на его месте уже давно заподозрил бы неладное или отступил бы на пару метров назад, но Бирюк, судя по всему, особым интеллектом обременен не был либо же был слишком самоуверенным в собственных силах. В любом случае, когда "старшой" резко выбросил вперед правую руку, отреагировать он не успел. Кулак впечатался в скулу, заставив его отлететь назад и объехать вниз по стене. Когда же он поднялся, намереваясь ответить командиру, ему в живот уже смотрел ствол автомата. Тут у любого человека, даже не слишком умного, хватит ума и соображения не дергаться лишний раз, чтобы не получить пару-тройку лишних дырок.
  - А теперь замри, придурок, и послушай меня внимательно, - Бизон демонстративно передернул затвор. - Еще раз оспоришь мой приказ - получишь пулю, начнешь бузить - получишь пулю, если накосячишь... Угадай, что будет? Не слышу!
  - Получу пулю? - моментально севшим голосом предположил Бирюк.
  - Глянь, угадал, молодца, - похвалил наемник. - А если уж совсем выбесишь или забудешь сразу сказать о замеченном мутанте, как совсем недавно, я тебя привяжу где-нибудь на поверхности, и пусть тебя там леший насилует.
  - А чё я-то сразу?! - вскинулся Леший, до сего момента упорно делавший спящий вид или же действительно дремавший.
  - А ты самый симпатичный, - в голос заржал Рохля.
  - Он не в моем вкусе, - недовольно проворчал Леший.
  - А тебе его никто и не предлагает, - успокоил командир, по-прежнему не отводя ствола от Бирюка. - Впрочем, это уже личное дело каждого. Ну, надеюсь, конфликт исчерпан и некоторые личности вынесли из него огроменную пользу для себя.
  Униженный и притихший Бирюк ничего не ответил. Он только наградил девушку таким многозначительным взглядом, что той захотелось вжаться в стену и раствориться в ней, лишь бы не попадаться тому на глаза. Взгляд бойца обещал Кате как минимум несколько часов ада при первой же удобной возможности.
  
  
  Примерно в это же время в кабинете начальника станции так же, как и Бирюк, мерил шагами помещение от стены до стены молодой сталкер. Нервы пошаливали, но успокаивать его сейчас было бесполезно, не тот характер. Пока не перебесится, не выговорится или же не возьмет себя в руки - толку будет чуть. Собравшиеся это прекрасно понимали и с утешениями или советами влезать не стремились. Их - собравшихся - было немного, всего двое. Сам нач.станции и станционный врач Татьяна Ивановна. О произошедшем уже гудела вся станция, к Трофимычу то и дело пытались заглянуть любопытствующие, но тот всех отсылал. Последних это не останавливало, и они снова возвращались до тех пор, пока начальник не запер дверь изнутри, чтобы разобраться во всем спокойно, не отвлекаясь на посторонних. А разбираться было в чем - неслыханное дело, мало того, что на караульных напали, так еще и человека со станции похитили. Ладно, если бы это произошло сразу после Катастрофы, когда на всех станциях в основном царили анархия и беспредел, но сейчас... Это было по меньшей мере странно.
  - Как это произошло? - Алексей наконец остановился, вопросительно посмотрел на Трофимыча.
  - Неизвестно, - нач.станции скривился, как от зубной боли. - Все случилось слишком быстро, так что судить сложно. Из четверых караульных двое убиты, Варвару по черепушке вдарили от души, Данилюк без сознания, подстрелили его, выжил практически чудом. Кто, как, зачем - вообще непонятно.
  - Какой туннель?
  - Восточный.
  - Опять? - удивился сталкер. - Не многовато ли за последнее время?
  - Может, и многовато, - задумчиво протянул Трофимыч. - Но в первый раз это были всего лишь дикари. Явление хоть и неприятное, но более или менее регулярное, к ним уже не привыкать. Другое дело сейчас. Если смотреть на то, как неизвестные сработали, то вывод напрашивается сам собой - сработали профессионалы. А их, кстати, не так уж и много.
  - Много или мало, нам от этого не легче. Искать кого-то конкретно - занятие безнадежное.
  - Предлагаешь бросить девчонку на произвол судьбы?
  - Трофимыч! - сталкер даже побагровел от негодования. - Я ж хоть и не шаман, но в бубен настучать могу! Я ее привел в метро! И, значит, мне за нее и отвечать. Никого я бросать не собираюсь. Искать нужно, это факт. Вопрос в другом - где искать, кого и как?
  - Послушайте, мужчины, - вмешалась молчавшая до этого врач. - А не проще ли поинтересоваться об этом у Варвара? Данилюк в себя придет еще не скоро, если вообще придет, вы уж извините за прямоту. А у нашего бугая голова крепкая, хоть гвозди забивай, проверено уже неоднократно. Он максимум легкое сотрясение заработал, пусть и получил прилично. Но кость цела, а то, что кожу немного содрало, так в этом ничего страшного, смею вас заверить, как врач. Вот если бы его чем-нибудь острым били, то тогда, - Татьяна Ивановна развела руками. Действительно, чтобы было в таком случае, в пояснениях не нуждалось.
  - А что, хорошая мысль, - согласился Трофимыч. - А скажи-ка, Татьяна, как скоро наш викинг очухается?
  - Скоро. В крайнем случае, мы его попросту растолкаем, нечего разлеживаться.
  В этот момент в дверь забарабанили так, как будто за ней начиналось второе пришествие и всех срочно звали посмотреть на это чудо. Нач.станции резко поднялся из-за стола, направился к двери.
  - Достали, - хмуро проворчал он. - Сколько ж можно ломиться-то?
  Когда дверь открылась, внутрь помещения буквально ввалился тот самый лохматый мужичонка, который когда-то привел в кабинет Катю. На нем прямо-таки лица не было, глаза лихорадочно бегали по сторонам, руки мелко подрагивали. Все сразу же насторожились - такой вид не сулил ничего хорошего.
  - Что стряслось, Воронько?
  - Там это, Лер Трофимыч... Данилюк. В лазарете, вот!
  - Что вот? Толком поясни! Какого хрена ты мямлишь, как дитё?! Сам знаю, что Данилюк в лазарете.
  - Дык это, - Воронько замялся, поперхнулся, закашлялся, потом вдохнул побольше воздуха и разом выпалил: - Помер Данилюк-то, ага.
  - Как это помер?! - слаженному возгласу можно было только позавидовать.
  - Ну так помер, как и все, значится, ага.
  - Бегом в госпиталь, - махнул рукой нач.станции, первым направляясь к двери.
  Лазаретом громко именовалось бывшее подсобное помещение, вмещавшее в себя дюжину коек и перевязочный стол. В самом конце была растянута цветастая шторка, отделяющая основную часть госпиталя от импровизированного "кабинета", в котором в отсутствие пациентов заседала Татьяна Ивановна. Обстановка за шторкой была более, чем спартанская - столик с бумагами, хромоногий стул и небольшой шкафчик с медикаментами и небогатым медицинским инструментом.
  Сейчас пациентов было всего двое: Варвар с перевязанной головой и находящийся в беспамятстве, и Данилюк. Последний лежал с вытянутыми по швам руками, грудь туго перебинтована, глаза закрыты, лицо спокойное, можно даже сказать умиротворенное. Со стороны казалось, будто он спит, если бы не одно обстоятельство - горло человека было перерезано, под койкой натекла большая лужа крови. Не надо было быть врачом, чтобы понять - Данилюку уже ничего не поможет.
  - Вашу ж мать! - не выдержал нач.станции, от всей души врезав кулаком в стену. - Какая тварь это сделала?! Убью мразей! Ноги выдерну и в уши засуну! Такой мужик был! С-суки!
  Разгневанного Трофимыча урезонивать не стали. Во-первых, он сейчас был в полном праве говорить, что угодно. Во-вторых, мысли у всех сейчас бегали, как взбесившиеся тараканы. Нападение на часовых в туннеле еще можно объяснить, даже если бы девушку не похищали. Периодические набеги на ту или иную станцию не были чем-то особенным - дикари, бандиты, искатели легкой наживы давно и прочно вписались в картину нового мира. Но кому понадобилось убивать раненого? А главное - для чего? Данилюк и так находился в тяжелом состоянии, не факт, что он выкарабкался бы. Тогда откуда такая неоправданная жестокость? И кто это сотворил? Чужих на станции не было. Значит, свои? Но опять же - кто и с какой целью? Получался какой-то замкнутый круг, разорвать который не представлялось возможным. Тем временем Татьяна Ивановна подошла к покойному и склонилась над ним, тщательно изучая рану.
  - Что там? - спросил нач.станции, немного успокоившийся к тому моменту и взявший себя в руки.
  - Перерезано горло. Убили относительно недавно, кровь еще не запеклась. Орудие убийства... Тут я точно сказать не смогу, я не эксперт-криминалист. Могу только предположить, что какой-то широкий нож. Хотя с равным успехом это может быть и тесак, и мачете, и все что угодно из этой же оперы.
  Нач.станции тяжело вздохнул, до хруста сжал кулаки. А что ему еще оставалось делать? Сейчас он был абсолютно бессилен и информации имел с гулькин нос. Да чего уж там, вообще никакой информации не было. Даже предположения, пусть и самые что ни на есть фантастические, в голову залетать не стремились. Приводить в чувство Варвара тоже смысла не было. В самом деле, что может поведать человек, находившийся в беспамятстве? Пусть уже дрыхнет. Когда очухается, тогда и расскажет о произошедшем в туннеле. Только не надлежало оставлять единственного свидетеля без присмотра - хватит уже трупов. Да и слухи по станции поползут быстро. А слухи, как известно, основной источник нарастающей паники. Не успеешь оглянуться, как окажется, что станция готовится пасть жертвой если не мутантов, то точно какой-нибудь иной гадости. Трофимыч покосился на Воронько. Вот хороший мужик, исполнительный, рукастый, но при всем при том леший и то умнее его будет. Не дай бог сболтнет чего-нибудь лишнего, приукрасив на собственный манер. Значит, можно убить двух зайцев одним выстрелом - и распространения слухов избежать, и охрану Варвару обеспечить. И не смотри, что Воронько умом особо не далек, но то, что ему велено, выполнит.
  - Татьяна, распорядись насчет погребения. Леша - пойдешь со мной. Надо решить, что будем делать дальше. Воронько - остаешься здесь, в лазарете. С Варвара глаз не спускай. И храни тебя боже, чтобы с ним что-то случилось. Я ж тебя лично на корм горгульям или птерам отдам, ты меня знаешь.
  Воронько изменился в лице. Его физиономия прошла всю гамму оттенков, начиная от бледно-синего и заканчивая багрово-красным. Он что-то порывался сказать, но Трофимыч лишь рукой на него махнул, мол, и так вижу, что все уразумел и к выполнению поставленной задачи более, чем готов.
  
  
  Бизон все чаще и чаще поглядывал на часы. Время, отведенное для ожидания, почти уже прошло, а заказчики так и не явились за девушкой. Что делать в случае, если никто не придет, не оговаривалось. Но и без того понятно, что при таком раскладе девушку надлежит доставить на СНМ, а там уже вышестоящие пускай сами разбираются и вершат ее дальнейшую судьбу. Но почему не появилась вторая группа, которая должна перехватить груз? Хотя, что толку гадать. Времена сейчас такие, что и на пять минут вперед загадывать нечего. Пропасть можно на ровном месте. С другой стороны, трое ребят из той группы тертые, совершившие не одну вылазку. На их счету не один убитый мутант. Да и не мутант тоже. Опять-таки, суровый мир - суровые нравы. Единственное, над чем Бизон задумывался еще больше, чем над судьбой группы, так это то, зачем эту группу вообще собрали. Он и сам со своей командой мог доставить груз куда угодно, лишь бы жетоны платили вовремя и в нужном количестве. Или ему не доверяют? Нет, это вряд ли. На СНМ каждая собака знала, что свою работу он всегда делает. Тогда что? Проверка, перестраховка? Вполне возможно. Но наиболее правдоподобным казался вариант, что девушка не задержится на СНМ. Второй эшелон необходим просто для того, чтобы было сложнее отследить дальнейшие перемещения. Скорее всего, ее сопровождение на станции обусловлено только тем, что там ее никто искать не станет. А если даже и станут, то к ним просто так не попадешь. СНМ - это крепость, и еще никому не удавалось взять ее ни штурмом, ни хитростью. Впрочем, желающих особо и не было. Те же немногие, кто дерзнул, давным-давно отправились к праотцам.
  Команда тоже заметно нервничала. Даже Леший и тот уже не спал, а в очередной раз разбирал свой укороченный "калаш". Оно и понятно, за такое время даже панда выспаться бы успела. Тем более, тут срабатывал какой-то закон подлости. Казалось бы, времени - вагон и маленькая тележка, но очень быстро понимаешь, что сна ни в одном глазу. А от того, что валяешься просто так, время тянется в разы дольше. Так и с ума сойти не долго. Леший мысленно сокрушался, что за все время жизни в метро и за все свои выходы наверх так и не смог найти какого-нибудь завалявшегося кубика Рубика. Вот какая адская машинка способна убить любое количество времени. Ну а что, у этого дьявольского кубика, поговаривают, количество возможных комбинаций черт знает сколько миллиардов. Хотя есть и свои минусы - сдадут нервы, так этот кубик сразу же о ближайшую стенку и будет расфигачен, чтобы не повадно было.
  Рохля подражал командиру - нетерпеливо смотрел на часы, в глубине души возмущаясь такой непунктуальности со стороны неведомых посредников. Действительно, сколько можно штаны просиживать? И это хорошо еще, что эта горница без окон и дверей не имеет повышенного фона. Хватанули бы дозу - и поминай потом, как звали. Были бы на поверхности, так еще и от мутантов продыху не было бы, если б не повезло. А тут тихо, спокойно. Интересно, для чего раньше служило это помещение? На щитовую не похоже. Скорее, подсобка какая-нибудь. Тем более, и до "Академии" тут рукой подать. Странно только то, что постов поблизости видно не было, но и это, в принципе, вполне объяснимо - людей у академиков нехватка и всего делов. Наемник негромко всхрюкнул от избытка чувств. Нет, все-таки голова Бизон. Никто и подумать не догадается, что пропажу следует искать практически под боком. Где угодно будут искать, но точно не здесь. В такой ситуации хорошо бы собачек по следу пускать, да где ж их возьмешь сейчас, если на все метро нормальных собак по пальцам рук и ног сосчитать можно. Кому охота кормить четвероного друга, если самому жрать нечего. Любой брат меньший теперь является потенциальным источником пищи и делится либо на съедобного, либо нет. Вот и получается, что командир место выбрал прямо-таки идеальное.
  Бирюку же вся эта компания была противна. Если бы не финансовые трудности, черта лысого он стал бы связываться с этой высокоморальной компанией. Тьфу, как дети малые. Ну что бы случилось, если с девкой побаловались маленько? Так на то она и баба, чтобы ей пользоваться. Все равно ж заняться нечем. А так и настроение поднялось бы, и время как не крути, а быстрее прошло. Так нет же, из-за этой малахольной еще и в бубен схлопотал. Бирюк легонько дотронулся до скулы, невольно зашипел. Да, бить Бизон умеет хорошо, не зря у него такой позывной. Любой бык такому удару позавидует. Пропустишь серию таких по черепушке и все, никакой доктор уже не поможет. Убрать бы этого верзилу при удобной возможности. Метро все спишет, любые потери. А там и за девку можно приняться. Только как этого бугая уберешь-то? Пристрелить втихую? Или лучше в перестрелке? Мол, шальная пуля, все дела, кто ж знал, что так получится. Нет, не вариант. За Бизона могут потом и спросить в определенных кругах. А кому охота ссориться с наемниками. Месть местью, но что толку от нее, если сам потом останешься лежать холодным и неподвижным. Другое дело пленная. Вот кто не давал Бирюку покоя. Его распаляла недоступность такого лакомого куска. И то, что из-за этого куска он схлопотал, конечно, тоже. Остаться бы ему с ней наедине хотя бы на пол часика. Тогда бы она враз стала тихой, покорной и услужливой. Бирюк даже заерзал от нетерпения, что, конечно же, не укрылось от глаз командира.
  - Чего ерзаешь? Отлить что ли приспичило?
  - Да не, старшой, нормально все, - Бирюк изобразил полное спокойствие и равнодушие. - Я вот чего думаю. Времечко-то поджимает, а никого и нету. Может, сидим тут почем зря. Дозором бы выйти. Вдруг людей встретить надо. Заплутали там или помощь какая нужна.
  - Дозором говоришь? - Бизон задумчиво поскреб щетину на подбородке. - В принципе, можно было бы. Если недалеко. В сторону "Коласа" даже соваться не стоит, однозначно. Шороху мы там изрядного навели, долго помнить будут. Значит сделаем так. Ты, Бирюк, вместе с Лешим тут остаетесь. Глаз с пленницы не спускать, отвечаете головой. Я с Рохлей прошвырнусь тут неподалеку. Мало ли что. Никого из вас посредники не знают, а вот со мной знакомы. И да, Бирюк, персонально тебя касается. Узнаю, что ты тут опять пальцы гнул и строил из себя не пойми что - продырявлю башку в две секунды. Мне быдло в отряде сто лет и даром не нужно.
  - Да ты что, старшой! - лицо нерадивого наемника исказилось в искреннем возмущении. - Мне дважды повторять не надо, с первого раза все дошло. Вон, сам посмотри.
  Бизон глянул на выпяченную скулу подчиненного, усмехнулся. Хорошая наука тому вышла, долго не забудет. Физиономия бойца была цвета переспелой сливы. И отливала так же.
  - Ну ладно, - он удовлетворенно кивнул. - Но если что, все ж таки запомни - три шкуры спущу и из-под земли достану. Пошли, Рохля. Меньше трёпа - больше дела.
  Рохлю долго заставлять не пришлось - запихнул нож в ножны, старенький, но верный ПМ в руки и вперед. Хороший боец тем и хорош, что легок на подхват и должен быть готов к смене обстановки в любую минуту.
  Дверь, тихонько скрипнув, закрылась за бойцами. Бирюк, с лица которого моментально сползло все добродушие и покорность, украдкой показал им вслед кукиш. Покосился на Лешего - не заметил ли? Но нет, тот возился со своим автоматом и до происходящего ему не было никакого дела. Действительно, не его же в разведку отправили. Бирюк перевел взгляд на девушку, мерзко подмигнул. Та подалась назад, словно пытаясь врасти в стену. Даже напускная агрессия и злость не могли скрыть того страха, который медленной волной поднимался в ней. Она не знала, что задумал этот отвратительный человек, но интуиция подсказывала, что ничего хорошего ждать не стоит. Но еще больший страх вызывало осознание того, что она не в силах ничего предпринять. Можно было бы вытолкнуть языком изо рта эту вонючую тряпку, закричать, позвать на помощь. Правда, казалось сомнительным, что её кто-нибудь услышит, но все же... Бездействие - хуже всего. Оно подавляет волю, превращает в безвольный овощ. Рано или поздно за таким состоянием неизбежно наступает безразличие, и человеку становится абсолютно все равно, что с ним случится в следующую минуту. Нужно обладать недюжинной внутренней силой, чтобы не допустить этого. Но самым главным, пожалуй, было не терять разум. Несмотря на страх, девушка осознавала, что закричи она - и уже спустя минуту будет в лучшем случае избита. Про худшее же даже думать не хотелось.
  Леший закончил наконец возиться со своим оружием, прислонился к стене и прикрыл глаза. Хорошо, пусть расслабляется. Бирюк поднял с пола небольшой кусочек битого кирпича, повертел в руках, что-то прикидывая в уме, довольно усмехнулся. И одним незаметным движением зашвырнул его в сторону двери. Кирпичный осколок ударился о металлическую дверь, но не рассыпался, а отлетел в сторону. Леший встрепенулся, завертел головой по сторонам. Бирюку стоило усилий сохранить невозмутимый вид и не засмеяться от вида "коллеги".
  - Ты слышал? - Леший повернулся к Бирюку.
  - Что слышал?
  - Ладно, показалось, наверное, - боец медленно принял прежнее положение, но было заметно, что он напряжен. Выждав пару минут, чтобы тот немного успокоился, Бирюк потянулся за очередным импровизированным метательным снарядом. Второй осколок отправился точно по такому же маршруту, что и первый, с той лишь разницей, что от удара отлетел чуть дальше. На этот раз представитель лесной нечисти подпрыгнул на месте пружиной, целя стволом автомата в сторону двери.
  - Ты чего? -Бирюк был сама невозмутимость.
  - Я чего? Это ты чего, оглох что ли?! В дверь кто-то то ли стучит, то ли скребется.
  - А тебе не показалось?
  - Знаешь, что надо делать, когда кажется? - огрызнулся Леший.
  - Знаю. Сначала стрелять, а уж потом думать, кто там ходит-бродит. Наши скрестись точно не станут.
  - Совсем кукушкой тронулся? Куда стрелять, в металлическую дверь? Рикошетов нахватать хочешь или, может, тебе пару лишних дырок нужны?
  - Так сходи и проверь! Чего ты мне тут лекции читаешь.
  - Вот возьму и схожу! - с вызовом ответил Леший и демонстративно повернулся спиной к Бирюку, двинувшись в сторону двери мелкими шажками. Бирюк на это и рассчитывал. Зачем лезть на рожон, если можно все обстряпать тихо и с минимальным риском для себя и своего здоровья. В рюкзаке сверху лежал трофейный АПБ , снятый с убитого и не особо расторопного сталкера. В принципе, тот сам был виноват. Нечего было так хвастаться своим пистолетом. Слишком уж соблазнительно смотрелась машинка. Теперь же оружие плавно перекочевало из рюкзака в руку. Стараясь издавать как можно меньше шума, Бирюк двинулся следом за Лешим. Убивать он его не собирался. А вот приложить хорошенько рукоятью по темечку - это сам бог велел. Карты спутала девушка. Увидев, что задумал Бирюк, она отчаянно замычала, одновременно стараясь выплюнуть кляп и подняться. Добилась она, правда, только того, что неловко завалилась на бок, но и этого хватило. Звуки возни заставили Лешего обернуться. Глаза его от удивления округлились, когда он увидел крадущегося за ним наемника.
  - Зря ты обернулся, - ствол нацелился Лешему точно между глаз. - А ведь мог бы просто подремать с пол часика.
  Пистолет глухо плюнул свинцом. За ним последовал еще один глухой звук - это упало тело Лешего, так и не успевшего понять, что же произошло, и за что он схлопотал пулю. Убийца же спокойно запихнул оружие за пояс и повернулся к девушке. Та испуганно вжалась в стену, желая раствориться в ней. Но чуда не произошло - стена оставалась равнодушной и холодной.
  - Ну что, красотка, - мерзавец сделал шаг вперед, широко разведя руки в стороны. - Сейчас мы с тобой немножко поиграем, а потом я тебя кому-нибудь продам. Думаю, за тебя хорошо заплатят. Ведь здорово же, что мы остались с тобой вдвоем. Правда?
  
  
  
  
  
  Глава 3
  Позади осталась очередная станция. Там царило какое-то непонятное оживление: суетились люди, раздавались короткие выкрики, кто-то в голос плакал. Ее это не интересовало. У бывшего человека была своя задача. Отвлекаться на всякую мелочь времени не было. Она напоминала себе об этом неоднократно. К тому же, вся эта станционная кутерьма пошла ей только на пользу - удалось проскочить прямо вдоль перрона, не ища обходных путей среди вентиляционных шахт, боковых ответвлений и давным-давно заброшенных помещений. Именно сейчас искорка чужого сознания, к которому так рвалось существо, разгорелась неимоверно ярко. Она пылала во мраке сверхновой звездой, указывая путь. Только на этот раз в чистый ослепительный свет разума кто-то щедро выплеснул багрово-красных, с черными мазками, красок - отчаянье, боль и страх. И это подстегивало. Чувство чужой беспомощности придавало сил, заставляя мутировавшие, но устающие, как и все живое, мышцы, вновь и вновь напрягаться, чтобы, не сбавляя темпа, нестись вперед. В мозгу пойманной птицей билась одна единственная мысль: " Успеть и помочь!". В ней все больше и больше просыпался человек, отодвигая звериную ярость мутанта на второй план.
  Жаль. Как же было жаль, что она не смогла почувствовать ее намного раньше. Ведь столько всего можно было бы избежать. Почему же все так произошло? Почему супер организм и все нечеловеческие способности, которыми она овладела поневоле, не смогли почувствовать малюсенький кусочек того, что для нее значило больше всего в жизни? Быть может, просто не пришло время. Или же невероятное чутье спало до лучших времен. Или цель оказалась настолько далека, что почувствовать ее, зацепиться якорем за ее сознание, не представлялось возможным. Гадать бессмысленно. Предположений можно выстроить сколько угодно и все они будут иметь право на существование. Но в данном случае важна не причина, а следствие. А следствие ждало впереди. И оставалось уже совсем немного.
  Темный силуэт появился неожиданно, будто с неба свалился. Вернее, с сочащегося каплями влаги потолка. Свалился в паре метров от Виктории, она едва успела затормозить, чтобы не налететь сходу на досадную помеху. Помехой оказалась двухметровая сколопендра. Тварь несколько раз скребнула лапами по земле и с противным металлическим шелестом бросилась в сторону добычи. Ногочелюсти, истекающие ядом, зловеще клацнули всего в паре сантиметров от плеча бывшей женщины. Пропусти она такой укус - и уже никакая регенерация не спасла бы. Еще до Последней Войны укусы некоторых видов многоножек были смертельно опасными, несмотря на не такие уж и большие размеры самих членистоногих. Чем теперь чревата встреча с таким созданием, догадаться не сложно - даже крохотная царапина с легкостью превратит живое существо во вкусный обед. Промахнувшаяся многоножка недовольно застучала хвостом по шпалам, пара антенн на голове нервно подрагивала. Она была голодна и упускать добычу не желала, а тут целая гора мяса увернулась от, казалось бы, молниеносного броска. В следующую секунду мощный пинок ноги отправил монстра в короткий полет. Звук, когда сколопендра врезалась в стену, был такой, словно ударили доской по пустой бочке. Упав на спину, она пронзительно заверещала, извиваясь всем телом и дергая конечностями в попытке подняться. Удалось это ей быстро и она вновь бросилась на потенциальную жертву. Виктория не успела среагировать должным образом или же попросту не захотела. Длинное тело многоножки обвилось вокруг пояса, кольца со скрежетом начали сдавливаться. Безглазая морда членистоногого оказалась на уровне лица Виктории, из пасти пахнуло тухлятиной, ногочелюсти приготовились сомкнуться на шее добычи. Но в последний момент безвольная, казалось бы, жертва едва уловимым движением схватила охотника аккурат за те самые антенны, что раскачивались на голове. Резкий рывок, противный хруст - и антенны с кусками плоти отделяются от головы, а сжавшиеся уже кольца ослабляют свою хватку и падают на землю. Не состоявшаяся добыча отходит на пару шагов назад, но многоножка уже не шевелится. Бывшая женщина самодовольно хмыкнула - ничего не меняется. У этих тварей тактика одна и та же. Если не удается сразу укусить, то пытаются сдавить. Дергаться в таких случаях бесполезно. Сегментированная шкура многоножек по твердости немногим уступает стали. Лишние движения приведут лишь к тому, что смертельный захват произойдет сразу, буквально за две-три секунды. А вот если стоять, не дергаясь, то прикончить их не составит труда. Сдавливание происходит неспешно, охотник наслаждается беспомощностью жертвы. Этим и требуется воспользоваться. Выдернутые антеннки, когда их отрываешь, выворачивают с собой и половину головы. Так что голова - самое уязвимое место у этих бронированных созданий. Виктория это прекрасно знала, тем более, что на ее счету была не одна убитая подобная многоножка. Бросив холодный взгляд на бездыханное тело, она с места припустила дальше. Еще чуть-чуть...
  
  
  Поднявшуюся было панику и негодование Трофимыч пресек моментально, пообещав всех недовольных отправить чистить выгребные ямы. Копаться в отходах никто не хотел, посему покричали, повозмущались больше для порядка да и разошлись по палатками. На платформе остались Трофимыч со сталкером да еще человек пять-шесть, кого сам нач.станции и попросил задержаться. Расклад был простой - собрать небольшую команду и отправиться по следам тех, кто так нагло напал на станцию. И, само собой, спасти похищенную девушку. Идти были готовы все. Сталкера хорошо знали, уважали и, самое важное, ему верили. Кроме того, Алексей был одним из немногих на "Колоса", кто часто выходил наверх и знал многие опасности поверхности. Но ломиться толпой в пять и более человек, сталкер отказался. Да и смысл? Лишний шум. Нет, оно, конечно, хорошо, если доведется встретить кого-то особо крупного, составляющего большую проблему для одного-двух человек. Тут каждый ствол окажется на счету. И чем больше огневая мощь, тем выше шансы остаться в живых. Но большой отряд и заметить гораздо проще. И если мутанты не всегда рискнут связаться с толпой вооруженных двуногих, то братья по разуму вполне могут потрясти на предмет наличия каких-либо ценностей.
  Сталкер выбрал двух человек. Одним был его ровесник, крепкий парень по кличке Тостер. С ним сталкер был хорошо знаком, несколько раз вместе выбирались наверх в рейды в поисках полезного. Как-то раз они забрались в один магазин электротехники. Магазин оказался девственно чист, но дозиметр особо не возмущался, а потому было решено осмотреть абсолютно все, мало ли, кто недосмотрел и что-то еще осталось. Увы, все, что плохо лежало, уже давно было хорошо унесено. На свое счастье или на беду глазастый Тостер, тогда еще просто Серега, заприметил запертую на висячий замок дверь. То ли ее до этого никто не замечал, то ли просто не считали нужным ее трогать. Но факт остается фактом - дверь была нетронута. Глаза парня загорелись азартным огнем и предвкушением легкой добычи. Замок безжалостным образом был сбит со своего законного места и за ненадобностью отброшен ногой подальше, чтобы не мешался почем зря. Перед парнями открылось помещение метров пяти в длину со стеллажами по обе стороны стен. В высоту стеллажи занимали четыре яруса и были сверху донизу забиты...тостерами. Обыкновенными тостерами, в которых многие до Войны любили себе на завтрак поджаривать ломтики хлеба, накрывать их сыром с ветчиной или же просто намазывать маслом или вареньем. В общем, сталкер не на шутку огорчился. Его же напарник наоборот, пришел в полный восторг - он решил, что нашел настоящий клад электроники. Быть может, даже какие-то последние модели компьютеров, выпускаемых незадолго до Катастрофы. И сколько Алексей не объяснял, что в компьютерах не бывает таких дырок, в которые ладонь можно впихнуть, и что они устроены намного сложнее, чем эти безделушки, напарник был безудержным в своем стремлении набить рюкзак столь нужными находками. Сталкер честно предупредил, что тянуть всю эту дрянь помогать не станет. Сергей только энергично головой закивал, мол, согласен на все, что угодно, лишь бы взять побольше. Ну и набрал, разумеется - напаковал целый рюкзак доверху. Была бы его воля, он бы и ОЗК снял, чтобы использовать его в качестве баула, но благо хватило ума не рассекать раздетому по Минску. В общем, тянул он свою ношу долго, обливаясь потом и матерясь на чем свет стоит. Что потом было в метро, описать сложно. Припадок истеричного хохота, наверное, был слышен на всю линию, когда народ увидел, что принес Сергей. Отсмеявшись, Трофимыч тогда бросил одну фразу, вытирая слезы рукавом:
  - Эх ты, Тостер.
  Ну, в общем, с того времени некогда обычный Сережа, стал весьма оригинальным Тостером. В остальном, парень был хороший - и как человек, и как боец.
  Вторым Алексей взял Саныча, мужика лет сорока пяти, который очень хорошо помнил, как оно жилось там до того, как все пошло прахом. На поверхность он был особо не ходок, но жизненного опыта имел, хоть отбавляй, поэтому мог оказать существенную помощь в случае чего, неважно, делом ли или советом. Порой, хороший совет, мог оказаться важнее помощи делом. Нач.станции выбором остался доволен, в очередной раз убедившись, что сталкер знает свое дело. Воронько отрядили собирать рюкзаки на троих. Никто не знал, как долго продлится этот поход, поэтому запастись нужно было впрок. Уже перед самым выходом, отряд увидел, как со стороны лазарета к ним мчится Варвар. Бинты на голове развевались гордыми флагами. За ним вдогонку неслась ругань и Татьяна Ивановна, которая его этой самой руганью и материла. Все замерли в предвкушении объяснений. Варвар же добежал до группы, упер руки в колени, пытаясь отдышаться. Спустя секунд пятнадцать, когда его преследовательница поравнялась со всеми, он распрямился и выпалил одним разом:
  - Я с вами пойду!
  - Коленом под зад ты получишь и пойдешь назад на больничную койку! - возмутилась врач.
  - Чтоб меня под зад пнуть, это еще постараться надо! Или поймать для начала! - парировал часовой, гневно топорща свою рыжую бороду.
  - Посажу под замок, чтобы не сбегал! - продолжала неистовствовать Татьяна Ивановна. - Его лечишь, а он из себя героя строит. Не вернешься в лазарет, я тебе в следующий раз просроченного слабительного дам! Тогда точно не до беготни будет.
  - Мужики, ну вы-то чего молчите?! - Варвар повернулся к компании.
  - Ну, суть ситуации, в принципе, ясна, - резюмировал Трофимыч, пряча улыбку в кулак. - Вопрос в другом. Как ты очухался и чего тебе не лежится спокойно?
  - Спирту понюхать дали, по морде похлопали, вот и оклемался, делов-то. Как узнал, что вы собираетесь, так и я подхватился. Ивановна вон меня скрутить пыталась, а фигушки. Я себя нормально чувствую, готов, как говорится, к труду и обороне. Успею еще вылежаться.
  - Нет, вы посмотрите на него! - врач все не могла смириться с нерадивым пациентом. - Прямо терминатор, а не человек!
  - Дерми... ктооо? - глаза Варвара приготовились метать молнии.
  - Стоп! - вмешался, наконец, сталкер. - Хорош тут скандалить. Персонально для тебя, Варвар, поясняю: терминатор - это такой офигенно крутой робот, присланный из будущего, чтобы защитить человечество. У него, кстати, черепушка такая же тугопробиваемая, как и твоя.
  - Шутите? - часовой недоверчиво обвел всех взглядом.
  - Даже и не думали, - заявил Саныч. - Ты бы, хлопец, к партизанам чаще заглядывал. Зря они что ли у себя на станции кинотеатр устраивают каждую субботу. У них фильмов тьма тьмущая. Сходил бы как-нибудь на досуге - глядишь и почерпнул чего нового.
  - К ним пока доберешься - сожрать сто раз успеют, - буркнул пристыженный детина.
  - Не сожрут. Во-первых, тебя ж никто не заставляет через межлинейник от "Победы" туда идти. Ну а во-вторых, чтобы тебя сожрать ,нужна пасть минимум, как у бегемота. И то не факт, что влезешь.
  - Раз все немного успокоились, - решил Алексей, - то было бы хорошо узнать, как произошло нападение, кто это был, сколько, куда ушли.
  - Хрен его знает, куда они ушли, - Варвар скрипнул зубами. - Я к тому времени в отключке уже был. А кто? Тут тоже не особо и понятно. Сидели, как обычно, за жизнь говорили, за туннелем поглядывали. Эти появились вообще не пойми откуда, словно привидения. Четверо их было, все с автоматами. Трое в обычный камуфляж одеты, на четвертом что-то непонятное, какой-то навороченный костюм. На что-то забугорное похоже, я как-то на картинке видел. И еще, нашивка там интересная была такая - круг с тремя буквами СНМ. Больше ничего рассмотреть не успел и вряд ли чем помогу.
  Сталкер присвистнул, Трофимыч многозначительно хмыкнул, Саныч едва не поперхнулся. Один лишь Тостер ничего не понял, поэтому скромно промолчал. Врач же вообще махнула на всех рукой, мол, делайте, что хотите, и ушла к себе.
  - А с чего такая реакция? - Варвар, оказывается, тоже не все понял.
  - А с того, мой рыжебородый друг, - ответил сталкер, - что за всю свою сталкерскую карьеру я в метро и на поверхности навороченных костюмов защитных видел знаешь сколько? По пальцам одной руки пересчитать можно. А если еще точнее, то этих пальцев вообще не понадобится, потому что ни одного такого костюма я еще не встречал. Слышал только, что разработки по созданию комбинированного костюма, который будет и от радиации защищать, и в бою, до Войны велись, да и то не у нас. Откуда он только тут взялся - ума не приложу. Ну и СНМ, само собой. Почему именно они? Столько времени ни во что не вмешивались, а тут вдруг заинтересовались? С какой, спрашивается, целью? Мне кажется, что один человек вполне может ответить на наши вопросы. Если не на все, то уж на многие точно.
  - Профессор, - коротко заметил нач.станции.
  - Именно, - подтвердил Алексей. - Придется его навестить. Уж слишком много событий начало происходить после того, как я вместе с Катей у него был.
  - Где Воронько ходит? - засуетился Трофимыч.
  - Дык я тут ужо, ага, - раздался позади голос мужика, которого даже никто не заметил. Он скромно стоял позади всех, у ног его лежали три доверху набитых рюкзака, к каждому из которых было прислонено по автомату - один укороченный "калашников" и два обычных.
  На Варвара, естественно, никто не рассчитывал, и он остался без снаряжения, но это его нисколько не оскорбило и не смутило. Он с гордостью продемонстрировал свое мачете, с которым практически никогда не расставался и повсюду таскал с собой.
  - Мне собираться не нужно. Все мое всегда при мне.
  - Ну тогда хорошо, выдвигаемся на "Центральную".
  - Ни пуха, ребята, - пожелал напоследок нач.станции.
  - К черту! - ответили все разом, синхронно. Поход начинался.
  
  
  Бирюк неспешно приближался к девушке. Теперь-то уж точно никуда не денется. Бизон с рохлей точно быстро не вернутся - дозор спешки не любит. А зная натуру старшого, можно быть абсолютно уверенным, что пока он не проверит вокруг все досконально, пока не всунет везде свой педантичный нос, назад не пойдет. Вдруг те, кто должен был явиться за девкой, лежат где-то неподалеку с разорванными глотками. Или же академики их не пропустили, если у тех хватило ума полезть в открытую через станцию. Хотя, почему не пропустить-то? Ходить не запрещено, если ты не психопат, крошащий всех направо и налево, если правил станции не нарушаешь, если дурь не продаешь. Насчет дури, кстати, это еще как посмотреть. На "Могилевской", например, такие грибочки выращивают, что любого дорого, накрывают всерьез и надолго. Этим только и живут, торгуют потихоньку-помаленьку, но по другим станциям не шляются, знают, что могут огрести по первое число. Кому надо, сами к ним приходят, а уж там распространяют по всему метро, благо, желающих всегда хватает. Вот такая получается подземная нарко-сеть. Бирюк на несколько секунд отвлекся, вспоминая, как пару-тройку раз покупал грибочки у могилевских. "Мультики" он тогда смотрел долго, путая реальность с грезами, но и отходил потом от всего этого долго - считай, двое суток провалялся пластом. Хорошо еще, что не бегал, не орал и ни на кого не бросался. Да, было времечко, надо будет как-то повторить при возможности. Но это все потом. Теперь же следовало разобраться с девчонкой. Сидит вон, зыркает серыми глазищами и, несмотря на страх, люто ненавидит. Крепкий орешек, ну да ничего, и не таких ломали.
  Он приблизился вплотную, рывком поднял девушку за волосы, несколько секунд смотрел на искрящиеся влагой глаза, а потом наотмашь ударил тыльной стороной ладони по лицу. Вроде и не сильно, но Катя сползла вниз по стене, попыталась отползти в сторону - не вышло. Мерзавец присел рядом на корточки, потянул девушку к себе, придавливая к полу.
  - Добегалась, чертовка, - изо рта Бирюка пахнуло гнилью. Наемник лихорадочно пытался расстегнуть ремень на штанах. Девушка зажмурилась, чтобы не видеть происходящего. Она молилась, не знала, кому и как, но молилась, прося, чтобы все это побыстрей закончилось или же, чтобы она просто умерла, не успев почувствовать боли и унижения. Секунда, вторая, третья. Невидимый секундомер отсчитывал каждый удар звонким колоколом в голове и с каждым таким ударом жить хотелось все меньше и меньше.
  Очередной удар оказался настолько громким, что девушка невольно открыла глаза. Обернулся и наемник, оторвавшись от своего неподатливого, но уже расстегнутого, ремня. Обернулся и, как ужаленный, откатился в сторону. И было от чего - во весь дверной проем стояла какая-то тварь, облаченная лишь в набедренную повязку, больше похожую на тряпку. Зеленым яростным огнем горели глаза существа, грудная клетка высоко вздымалась, кулаки сжимались и разжимались. По всему было видно, что дверь выбило именно это существо одним мощным ударом.
  - Какого хрена?! - Бирюк, хоть и был с болтающимся ремнем, умудрился достать пистолет и разрядить всю обойму в незваного пришельца. Промахнуться он не мог. Каково же было его удивление, когда он увидел, что пулевые отверстия на груди создания начали медленно затягиваться. Само же существо лишь коротко взрыкнуло и направилось к наемнику. Тот, путаясь в собственных штанах, попробовал было метнуться к трупу Лешего, чтобы забрать его автомат, но понял, что не успеет. Ему ничего не оставалось, кроме как схватиться одной рукой за нож, а второй за штаны.
  - Ну, иди сюда, скотина! Давай!
  И существо подошло. Движение когтистой руки-лапы было таким стремительным, что наемник его даже не заметил, лишь изумленно увидел, как клинок, звякнув, покатился по полу. В следующее мгновение его собственная рука безвольной плетью повисла вдоль тела, отказываясь повиноваться. Еще одно молниеносное движение - и цепкие, изуродованные радиацией, пальцы сжались на горле Бирюка, а его тело приподнялось над полом на целый метр. Он захрипел, судорожно болтая ногами, силясь оторвать лапы чудовища от своего горла, но тщетно - захват лишь усиливался, перед глазами уже начинали плыть красные круги. Последнее, что он услышал, был хрип монстра:
  - Никогда. Не смей!
  Захват усилился еще больше - и шейные позвонки не выдержали, хрустнули; тело Бирюка обмякло, повисло тряпичной куклой. Чудовище отшвырнуло труп, на негнущихся ногах подошло к оцепеневшей от страха девушке, опустилось на корточки, протягивая вперед слегка подрагивающую руку, будто бы опасаясь, что девушка вот-вот исчезнет, пропадет навсегда. Та была не жива, не мертва от сковавшего ужаса, понимая, что в случае чего - убежать она никуда не сможет. Существо дотронулось до ее щеки испещренной шрамами и рубцами лапой. Странно, прикосновение оказалось теплым и приятным, оно не вызывало отвращения, а наоборот, успокаивало, убаюкивало. А потом... Потом перед глазами девушки проплыла череда видений. Вот молодая красивая девушка держит на руках розовый кричащий сверток, смотрит на него полными безграничной любви глазами. Рядом статный мужчина с огромной охапкой ярко-красных роз, улыбающийся так, словно он самый счастливый в мире человек. А вот та же девушка, только взгляд озабоченный, тревожный, она раз за разом дотрагивается ладонью до лба младенца - лоб горячий, температура повышена. Мужчина что-то быстро-быстро объясняет кому-то по телефону, испуганно поглядывая на жену и ребенка. Следующее видение - родители сидят на полу, а ребенок неуверенно делает первые шаги по полу, как астронавт, впервые ступивший на поверхность Луны. Малышка падает, начинает хныкать, но от ласкового сюсюканья мамы замолкает, с трудом поднимается и настойчиво движется вперед, на радость безмерно счастливым родителям. Еще один призрак прошлого - мужчина сидит возле детской кроватки, над которой с хрустальным мелодичным звоном вращается каруселька, в руках у него яркая красочная книжка с добрыми-добрыми сказками. И голос читающего папы тоже добрый-добрый, безгранично любимый и такой родной... Существо отодвинуло руку, видения закончились, оставив после себя шок и непонятное волнение.
  - Ка-тень-ка, - по слогам прохрипело чудовище.
  Ответить девушка не успела. Короткая автоматная очередь бросила чудовище на нее. Ворвавшиеся в помещение Бизон с Рохлей отпихнули грузное тело монстра, еще раз полоснули очередью в упор поперек груди.
  - Готов, - констатировал Рохля, пиная носком ботинка неподвижное тело.
  - Забираем, - командир махнул на девушку. - Нас уже ждут.
  
  
  Проблемы у отряда начались на блокпосту "Площади Победы", которого здесь, в принципе, никогда не было. А тут получите и распишитесь - мешки с песком, высотой по пояс. Двое часовых ни в какую не хотели пропускать их дальше. Никакие аргументы и доводы не помогали. Варвар несколько раз порывался достать свой мачете, тем самым еще более накаляя обстановку. Саныч недовольно пыхтел, Тостер переминался от нетерпения с ноги на ногу и в любую минуту был готов поддержать начинания рыжебородого детины настучать часовым в бубен. Алексей пытался сохранять хладнокровие, хотя получалось у него это с огромным трудом.
  - Я еще раз говорю, нам надо на "Центральную", - сталкер не прекращал попыток достучаться до охраны.
  - А я те говорю, шо не велено никого пускать! - размахивал один из часовых самодельным арбалетом.
  - Да с какого такого рожна не положено?! Я бы еще понял, если бы сама Центральная входы запечатала. Вы-то тут каким боком?
  - Ничога не знаю! - упрямился охранник. - Комендант сказал, каб никого не пускали на "Центральную". Хочешь, иди и сам с ним разговаривай. Наша справа маленькая.
  - Вот как сходим к твоему коменданту пару раз, так не потянешь потом! - Варвар воинственно потряс кулаком.
  - Смотри, шоб сам потянуть смог! - огрызнулся второй охранник, передернув затвор Макарова.
  - Все, хватит! - рявкнул сталкер, не выдержав, наконец, этой перепалки. - Отойдем, мужики, поговорить надо.
  Отряд отошел на несколько метров, чтобы часовые их не слышали. Те заметно нервничали, вытягивали вперед шеи, пытаясь понять, что за заговор плетется совсем рядом с вверенным им постом, правда, ничего из этого не вышло - отряд переговаривался исключительно шепотом. Разговаривали они несколько минут. О том, что разговор выдался несколько жарким, говорила только повышенная жестикуляция собеседников. В итоге, вновь вернулись к посту.
  - Так, говоришь, на "Центральную" не пустите? - прищурился Алексей.
  - Нет, - часовой подозрительно скосился на сталкера.
  - Хорошо. А наверх?
  - Куды это наверх? - не понял охранник.
  - Туда, - сталкер указал пальцем в потолок.
  - А ты, часом, умом не тронулся, хлопец?
  - Нет. Я же сказал, нам нужно на "Октябрьскую". И попадем мы туда любым способом. Нет, если вы, конечно, нас через межлинейник не отправите.
  - Свят-свят-свят! - часовой принялся часто-часто креститься, видимо, само упоминание о межлинейнике вселяло в него первобытный ужас.
  - Тогда открывай ворота наверх, мы там пойдем.
  - Идиоты, - резюмировал часовой и обратился к напарнику: - Петро, проводи этих ненормальных.
  Расчет Алексея был прост - если уж нельзя попасть на "Центральную" напрямую, через туннели, то безопаснее всего было двигаться по поверхности. Да, существовал довольно высокий шанс нарваться на какую-нибудь дрянь, мутантов, диких. Но это, по крайней мере, вещи все знакомые и понятные, с которыми можно справиться. Межлинейник же считался местом гиблым, соваться туда было чистейшей воды самоубийством. Первые несколько лет после Войны его активно использовали для сообщения между ветками, особенно, когда власть на "Центральной" в очередной раз менялась. Сунешься, не зная, у кого бразды правления, и хорошо, если просто без товара останешься и без вещей. А так было удобно - входишь около "Победы" и выходишь уже на "Немиге", на другой ветке. Да, на "Немиге" проверяли на наличие запрещенных предметов, но хотя бы не драли три шкуры за налог. "Центральные" тогда пытались прибрать к рукам и "Немигу", и "Площадь", но быстро получили от ворот поворот и попыток повторять не стали - лишних людей на такие цели не нашлось. Потом в межлинейнике начали пропадать люди, те, кто шел по одному, по два человека. Выживших оказались считанные единицы, да и те мало походили на людей - перекошенные от ужаса лица, выжженные глаза, кровоточащие уши и ноздри и почти полная потеря рассудка. Из нечленораздельных выкриков и мычания составили общую картину : в туннеле появились два вида огней - синие и красные. Синие влияли на психику - человек начинал слышать голоса, видеть сюрреалистичные картины и миражи, терял ориентацию в пространстве, не узнавал находящихся рядом, видя в них, кого угодно, но только не людей. Красные огни вели себя по-другому - эти сгустки пронизывали насквозь тела людей, заставляя чувствовать невыносимую боль, как от тысячи раскаленных игл, буквально выворачивая человека наизнанку. Чаще всего они встречались по отдельности, но бывали случаи, когда они объединялись. После такой встречи выжил только один человек. Когда этот бедолага ввалился на "Немигу", все сначала подумали, что на станцию приперся неизвестный мутант. И лишь по постоянным стонам про "синее с красным", поняли, что человек прошел через межлинейник. Все прекрасно понимали, что он уже не жилец, и кто-то из сожаления пустил несчастному пулю в голову.
  Дальше - хуже. Стали исчезать большие группы людей, даже целые караваны, которые всегда передвигаются минимум десятком и вооружаются до зубов - охотников до чужого добра всегда хватает. Да, процент выживших увеличился до двух-трех человек с каравана, правда, очень редко. И появилась новая информация. К огням добавилась какая-то ядовито-фиолетовая желеобразная субстанция, бросающаяся на людей и пожирающая их. Причем эта дрянь могла разделяться на несколько самостоятельных сгустков, поэтому шансы выжить при встрече с ней были настолько малы, что про них и говорить не хотелось. Что из этого всего было правдой, а что вымыслом - неизвестно, но проверить не решился никто. Все сошлись в одном - люди пропадают, а на выживших без слез смотреть нельзя. Хотели забаррикадировать входы с обеих сторон, но побоялись. С тех пор туннель пользуется дурной славой, и посещать его не отваживается никто. Да и "Центральная" под натиском двух веток и обещанием быть стертой с лица минского метрополитена успокоилась, власть перестала меняться, и жизнь потихоньку приняла свое привычное размеренное русло.
  Спустя четверть часа отряд поднялся наверх, и тут возникла очередная заминка - Варвар, всю свою жизнь от самого рождения и до теперешнего момента проведший на станции, рухнул на четвереньки, едва только поднялись из подземного перехода. После низкого подзакопченного потолка, после стен станции и знакомых туннелей невероятно высокое, ослепительно голубое небо повлияло на бородача, как удар обухом топора по голове. Никогда не быв на поверхности, организм паниковал, настойчиво требуя вернуться в свою привычную нору, в ставшую родной среду обитания. Саныч перенес возвращение в город легче - все же на момент Удара ему было уже двадцать пять лет. За последующие двадцать лет кротовьей жизни отвык, конечно, но, как Варвар, на четвереньки падать не стал, лишь облокотился о парапет перехода и жадно пытался хватать воздух через противогаз. Алексей с Тостером только молча усмехались, глядя на товарищей. Сталкер вспомнил, как в свой первый подъем его вообще стошнило, перед отцом тогда было очень стыдно, хотя тот и сделал вид, что ничего особенного и не произошло.
  - Дыши, Варварушка, дыши глубже, - посоветовал Тостер. - И голову в землю не тычь, поднимай потихоньку. А то, если удобней, можешь и так передвигаться.
  Варвар промычал что-то нечленораздельное, но, судя по интонации, явно матерного смысла и начал попытки к своему вертикальному восстановлению. Удалось ему это не сразу. Только раза с пятого или шестого он смог привести себя в нужное положение, пусть и слегка пошатывающееся. Саныч к тому времени уже крепко стоял на ногах, ни на что не опираясь.
  - Ну как, живой? - поинтересовался Алексей.
  - Частично. Но чувство такое, будто меня прополоскали, а потом выжали.
  - Это нормально, отойдет. Саныч?
  - Порядок, мужики.
  - Отлично. Тогда краткое ЦУ. Никуда не разбегаемся, держимся рядом, стреляем только тогда, когда есть непосредственная угроза жизни, иначе можем со всей округи тварей насобирать, в непонятные места не лезем, чтоб не лишиться рук-ног-голов. Вопросы?
  Вопрос в данную минуту оказался только один и задал его Саныч, тыча рукой в сторону монумента Победы:
  - Это что такое?
  - Монумент Победы, - пожал плечами сталкер.
  - Я не про то. Что это за монумент я не хуже тебя знаю. Я про вечный огонь. Он же горит!
  - Никто не знает, почему, - нахмурился Лёха. - Говорят, он вновь вспыхнул спустя одиннадцать лет после Начала. Кто-то тогда кричал, что это огонь небесный снизошел, чтобы покарать остатки грешников, кто-то наоборот утверждал, что это знамение того, что мы выстоим и выживем, несмотря ни на что. Лично я знаю только одно - все те, кто приближался к огню менее, чем на метр, превращались в кучку пепла. Так что знамение это или нет, но лезть туда я не хочу.
  - Понятно, что ничего не понятно, - кивнул Саныч. - Говоришь, через одиннадцать лет после Удара зажегся? А ведь это получается аккурат в 80-ю годовщину освобождения Беларуси от оккупационных немецких войск и в 70-ю годовщину с момента установления самого памятника. Хм, мне кажется, что не к добру это, хоть и кажется символичным. И от надписей на зданиях, вон, тоже нехорошие буквы остались. Лучше пошли быстрее.
  Действительно, от гордой когда-то надписи "Подвиг народа бессмертен" осталось устрашающее "народ... ...смертен", а "подвиг" вообще канул в лету. К горлу Саныча подступил комок, на глаза навернулись предательские слезы.
  - Мы даже не страну, мы же целый мир просрали... Прекрасный мир...
  И первым двинулся вперед. Ему ничего не ответили. Да и что тут ответишь, если человек кругом прав. С немым укором мертвый город взирал теперь на людей. И в каждом его разбитом окне, в каждом уцелевшем и разрушенном здании, в каждом искривленном деревце читался только один вопрос, наполненный болью и скорбью: "За что?" Что на это можно было сказать? И стоило ли говорить хоть что-то? Все оправдания бессмысленны. Да и поздно уже оправдываться, момент упущен, того, что свершилось, уже не исправить. И пусть большинство людей не только не виноваты, но даже не смогли выжить - это ничего не меняло. Теперь природа брала свое одним единственным способом, которого достоин человек, - жестокостью. Так же, как некогда человек огнем и мечом отбирал у нее то, что было нужно ему, она забирала себе жизненное пространство, создавая новую экосистему, в которой венцом будет отнюдь не человек.
  Миновали превратившийся за прошедшие годы в непроходимые джунгли Центральный детский парк имени Горького. От входной арки не осталось абсолютно ничего - то ли разрушилась от времени, то ли ее уничтожили растения, буйство которых было не описать словами. Среди деревьев что-то подозрительно шуршало и трещало, но хорошо хоть на глаза не показывалось. Из таких зарослей могло вылезти все, что угодно. По мосту через Свислочь шли цепочкой - он до сих пор был запружен проржавевшими остовами, к тому же от времени лишился некоторых секций. Приходилось не только смотреть по сторонам, но и под ноги, чтобы не рухнуть вниз. К тому же, на мосту они были хорошей добычей для тех, кто мог спикировать с неба. К счастью, обошлось, летающих хищников пока не наблюдалось. Только когда прошли уже большую часть моста, внизу что-то грузно плеснуло. Три ствола синхронно повернулись вниз. Варвар же со своим мачете предпочел лишний раз не дергаться. Плеснуло еще раз, сильнее и как будто бы ближе.
  - Там! - глазастый Тостер углядел-таки возмутителя речного спокойствия.
  - Мать моя женщина, - прошептал Саныч.
  Из-под нависающих над водой кустов среди ряски на людей таращились, не мигая, два глаза с вертикальными зрачками, каждый размером с блюдце. Как ни странно, но Алексей, облегченно вздохнув, опустил автомат, его примеру последовал Тостер.
  - Эй, эй, вы чего! - забеспокоился Варвар. - А если эта животина выпрыгнет оттуда?
  - Не выпрыгнет, - успокоил сталкер. - Он тебя сам боится.
  - Как это?
  - Так ты ж страшный, как атомная война, - заржал Тостер. - А вообще, это болотник. Если доведется полностью увидеть этого труса, то поймешь, что он очень похож на лягушку. Да, скорее всего, это и была когда-то обычная лягуха. Теперь, понятное дело, изменилась. Голова здоровенная, а тело чуть крупнее, чем у собаки. Нормальной собаки, я имею ввиду. Жрет рыбу и всякую мелочь, а зыркает так, потому что не знает, чего от нас ожидать, и готов в любую секунду ласты сделать по-быстрому.
  - Офигеть, - пришел в себя Саныч. - Это ж не мутант, а находка для французов. Появись такое до Войны - лягушатники в своих ресторанах озолотились бы. Это ж одной лапкой какую прорву народу накормить можно!
  - Лягушек жрать? - скривился Варвар.
  - Всяко лучше, чем крыс, - парировал Саныч. - Между прочим, лягушки по вкусу, как курица, хотя пахнут рыбой.
  - Крысы привычней, - рыжебородый все же придерживался своего мнения.
  - Вы закончили с выяснением гастрономических интересов? - поинтересовался Алексей, посматривая на небо. - Мы тут как на ладони, нужно уходить.
  С этим согласились все, и отряд двинулся дальше. На сквер "Купалы" посматривали искоса, но и в этот раз повезло - никто из его обитателей не пожелал позариться на двуногую добычу, либо же там никого и не было на данный момент. Возле бывшего здания цирка проходили крадучись, следя за каждым своим шагом. Часть купола давно обвалилась, и в образовавшейся дыре свили гнездо птеры. И пусть эти твари были достаточно умны, чтобы не связываться с хорошо вооруженным отрядом, но с голодухи могли и попробовать, особенно в паре. Благо, что сейчас летающих гигантов в гнезде не оказалось - явно были на охоте. Лишь любопытный птенец, с размахом крыльев не более полутора метров, выбрался на кромку купола, злобно заклекотал, замахал крыльями, но не удержал равновесия и рухнул куда-то внутрь здания.
  - Так тебе и надо, - резюмировал Тостер. - Не фиг клюв без дела раскрывать.
  Прошли еще немного - и остановились. Дальше дороги не было. Откуда-то из-за здания цирка тянулся широкий, метров шести-семи, разлом, взломавший и проспект прямо за перекрестком. Жестом велев всем оставаться на местах, сталкер осторожно приблизился к краю разлома, заглянул вниз и, не сдержавшись, присвистнул от удивления. Потом махнул рукой своим, мол, подходите. Несколько минут стояли молча, переваривая увиденное. Странный разлом оказался бездонным в прямом смысле. В сочащемся тьмой провале не видно было дна. Сталкер подобрал валявшуюся под ногами железку, без замаха бросил вниз, прислушался - тишина, словно и не бросали ничего. Хмыкнув, Лёха поднял увесистый булыжник, отправил его следом за первым снарядом. Спустя долгих две минуты где-то в бесконечной глубине вспыхнула огненная звездочка, будто и правда взорвался снаряд, а не камень бросили. Разом чертыхнувшись, все инстинктивно отошли подальше от края непонятного провала.
  - Ерунда какая-то, - помотал головой Тостер. - Быть такого не может.
  - Почему? - Саныч опасливо смотрел в сторону разлома, держа автомат наготове.
  - Потому что не может, - Алексей поскреб затылок. - Под нами метро, туннели. А если этот разлом проходит через проспект, то, значит, туннели он точно должен рассекать. А я недавно был на "Октябрьской" и ничего подобного по дороге не наблюдал. Получается, он позже появился или как?
  - Мне почему-то кажется, что этот провал не совсем провал, - заметил Саныч. - Во-первых, у него нету дна. Во-вторых, видели, что было от брошенного булыжника? Он там взорвался что ли? И да, от железяки размером поменьше ничего такого не было. Согласен, такого просто не бывает.
  - А давайте проведем эксперимент, - Варвар ткнул пальцем в проржавевший остов машины.
  С идеей согласились без лишних вопросов - любопытство взяло верх. Правда, несмотря на то, что машина проржавела насквозь, пришлось повозиться, чтобы сбросить ее вниз. На этот раз ждать пришлось около минуты.
  - Назад! - рявкнул Лёха, первым почуявший неладное.
  Отряд, словно ужаленный, отскочил в сторону. И вовремя - из разлома прямо в небо устремился ослепительно белый ревущий столп огня. Даже на расстоянии чувствовался жар, исходящий от него, заставивший попятиться еще дальше. Люди смотрели на него, как завороженные, не в силах отвести взгляда. Продлилась эта огненная феерия недолго и закончилась так же внезапно, как и началась.
  - Знаете что, мужики, - первым обрел дар речи Алексей, - не хочу я больше таких экспериментов. И вам, кстати, тоже не советую. Пройдем по "Купалы" до Интернациональной, а там до метро будем добираться. Мне кажется, так оно безопасней выйдет.
  С разумным решением спорить никто не стал.
  
  
  Высокая фигура в черном бесформенном балахоне подошла к лежащей на земле женщине, остановилась рядом, задумчиво глядя пустыми глазницами. Хотя, казалось бы, как может мрак быть задумчивым? Но было в этой тьме нечто такое, что говорило именно о задумчивости. Простояв так некоторое время и не заметив признаков жизни в женщине, фигура тяжело вздохнула, протянула вперед правую костлявую руку с зажатой в ней косой, дотронулась древком до тела. Черная молния с треском сорвалась с древка, пронзила женщину. Та резко открыла глаза, стала судорожно хватать воздух ртом, держась руками за грудь. Фигура, не двигаясь, следила, когда эти конвульсии прекратятся. Женщина немного успокоилась, пришла в себя, начала оглядываться по сторонам. Взгляд ее остановился на фигуре, скользнул по балахону и замер на косе. Секунда-две - и оглушительный крик заполнил собой все окрестности.
  - И почему всегда такая реакция? - фигура наклонила голову чуть вправо. - Все вы люди такие предсказуемые. Даже не интересно.
  - Кто ты?! - женщина перестала орать.
  - Неужели не догадалась? - в пустых глазницах полыхнули синие огоньки. - У меня много имен, очень много. Но самые распространенные у вас - Старуха с косой или же попросту Смерть.
  - Так ты и правда скелет с косой? - не нашла ничего лучшего сказать женщина.
  - Ну почему же? - в голосе Смерти промелькнуло искреннее удивление. - Обличий у меня столько же, сколько и имен. Смотри.
  Миг - и вместо скелета в балахоне перед женщиной стояла прекрасная молодая девушка с ослепительно белой кожей и в нарядных белоснежных же одеждах с ярко-черными волосами, которые свободно развевались по плечам.
  - Мара.
  Еще мгновение - и ослепительная красавица исчезла. Ее место заняла женщина с черепом вместо головы. Тело ее было покрыто кровью, а на поясе одета юбка из гремучих змей, извивающихся и злобно шипящих.
  - Миктлансиуатль. Супруга бога смерти у майя.
  Следующее преображение - никаких шипящих гадов. На этот раз появился статный юноша с огромными крыльями на спине. Взгляд его был грустным и печальным, а в руках он держал погашенный факел.
  - Танатос. Греция.
  И еще одно перевоплощение, намного красочнее предыдущих. Черная устрашающая женщина с всклокоченными волосами. Из одежды на ней был только пояс. В двух верхних руках она держала меч и отрубленную голову, нижние две оставались свободными. На шее болталось ожерелье из человеческих черепов с выгравированными санскритскими буквами.
  - Кали. Индия.
  И вновь приняла облик Костлявой с косой.
  - Так для вас привычнее. Я могу и дальше показывать свои воплощения, но зачем? Это займет слишком много времени.
  - Круто, -выдохнула женщина. - Значит, я умерла?
  - Тебя убили, Виктория. Убили, когда ты уже добралась до своей вожделенной цели. Обидно, правда? И вот ты здесь. Как любите говорить вы, люди, между небом и землей. Хотя лично я считаю, что глупо называть так место, находящееся вне времени и вне пространства. Логичнее было бы назвать это место Междумирьем, но логика не является сильной стороной человечества. К сожалению. Иначе, мы бы сейчас с тобой не разговаривали.
  - А почему... Почему я выгляжу нормальной? - Виктория с изумлением смотрела на свои руки, обычные женские руки, без шрамов, рубцов, без радиоактивных язв. Двадцать долгих лет она наряду с желанием обрести дочь хотела и вернуть свое тело. Как оказалось, для этого следовало всего лишь умереть.
  - Потому что смерть стирает все границы и условности, - хохотнула Костлявая. - Вернешься назад - вновь станешь прежней, Существом. Дьяволом для людей и хранителем для своей дочери. Если, конечно, успеешь к ней.
  - Вернусь? - Виктории показалось, что она ослышалась. - Но для чего ты мне помогаешь?
  - Видишь ли, - глазницы полыхнули кровавым пламенем, - за сотни тысяч лет я забрала столько душ, что и со счета сбилась. Меня боялись, меня почитали, мне приносили жертвы. Теперь же все изменилось. Многие мечтают, чтобы я забрала их. Увы, людей осталось немного, и скоро я сама могу кануть в небытие. За невостребованностью. Но ты, - костлявый палец ткнул в Викторию, - можешь все изменить. Ты результат трудов Профессора. Именно благодаря его жестокому, но действенному опыту, ты обрела все свои способности. Да, радиация внесла свои коррективы, но у тебя достаточно и чистых клеток. Думаю, профессор найдет способ, как их применить. Я снова начну получать свои души, а ты спасешь человечество. И дочь, разумеется.
  - Я согласна! - буквально выкрикнула женщина, стоило ей в очередной раз услышать о дочке.
  - Я так и думала. Тогда возвращайся, у тебя еще очень много дел, - древко косы уперлось в грудь женщины. По нему зазмеились синие с черным разряды - и пронзили такое податливое человеческое тело. Последнее, что услышала Виктория, было:
  - А Димулика-то я к себе не забирала...
  Тишину нарушил робкий и несмелый удар. За ним последовал второй, уже чуть громче, потом третий, четвертый... Немного времени - и остановившееся было сердце затарахтело бешеным моторчиком с новой силой, вгоняя жизнь в умершее, казалось бы, тело. Это тело, пронзенное внезапной болью, выдернувшей из сладкого небытия, изогнулось дугой, будто совершая безумное танцевальное па, свернулось в позу эмбриона, снова выгнулось. Громкий крик, который издало существо, перешел в надсадный хриплый кашель. Боль уходила с той же скоростью, с которой истерзанный организм регенерировал, затягивал свои раны. Будь это обычный человек - его бы не спасла никакая регенерация. Но сердце Виктории, измененное опытами и радиацией, не пожелало сдаваться, и после продолжительной паузы запустилось. Не прошло и получаса, а она уже полностью восстановилась. Самым странным и приятным оказалось то, что теперь ее разум полностью очистился, стал прозрачным как горный хрусталь. И хоть ее тело по-прежнему оставалось телом мутанта, она прекрасно понимала, что звериная натура более не властна над ней. Она сама вольна делать со своим телом все, что захочет, не боясь в любой момент впасть в черное безумие.
  Но что же с ней произошло? Было все увиденное ею посмертным видением, бредом? Или же в мире, где стерта тонкая грань между мертвыми и живыми, адом и раем, действительно такое возможно? Существование неких высших сущностей всегда допускалось человеком, потому что хотелось верить, что за чертой тебя что-то или кто-то ждет. И вот сейчас... Подтверждение догадок или же какая-то аномалия? И что за непонятная фраза про Димулика? От воспоминания родного имени пульс участился чуть ли не вдвое. Дмитрием когда-то звали ее мужа, и он так же, как и она, принимал участие в опытах, производимых в РВЧ . Они были, как любят говорить, два сапога - пара. Всегда во всем понимали друг друга практически без слов, помогали, чувствовали, любили... Да и учились вместе на медицинском, что и обусловило дальнейшую работу в центре. Это и оказалось роковой ошибкой для обоих. Хотя могла ли она считать ошибкой второй шанс на жизнь, пускай и такую ужасную? А Димка? Неужели он жив, раз Смерть упомянула, что не забирала его? И можно ли считать достоверной информацию от того, в чьем существовании до конца не уверен? Да, с обретением светлого разума появились и свои недостатки - куча вопросов на которые еще предстояло найти ответы.
  Она вышла в туннель, подняла голову к сводчатому потолку, всматривалась в него некоторое время, будто пытаясь просверлить взглядом бетон и толщу земли, а потом сказала в никуда:
  - Я иду.
  
  
  Бизон пер как танк, стремясь быстрее оставить позади "Академию наук" с трупом неизвестной твари. И с трупом Бирюка. Даже учитывая то, что тот был изрядной сволочью, но такой смерти не заслуживал - от лап монстра. Позади натужно пыхтел Рохля - ему приходилось не только держать автомат, но еще и тянуть за собой пленницу со связанными руками. Единственное, на что пошли похитители, так это вынули кляп изо рта перед тем, как выйти на поверхность. Во-первых, тут кричи, не кричи - услышит разве что живность, а во-вторых, в противогазе да еще и с тряпкой во рту особо не побегаешь. Бизон на бегу только удивлялся, что вокруг зверья вообще нету, как будто затишье перед бурей. С другой стороны, это было огромным плюсом - за короткое время они почти полностью пробежали всю территорию БНТУ, и лишь на перекрестке перед радиотехническим колледжем командир дал отмашку рукой - остановка.
  - Чего...встали? - прохрипел Рохля, легкие которого работали как кузнечные меха.
  - Перекури, - ответил Бизон. - Дальше вертолетчики могут быть.
  - Какие...такие...вертолетчики?
  - Не слышал что ли?
  - Нет. Ни сном, ни духом.
  - Вертолет там лежит аккурат на стадионе БНТУ. Грузовой. Наверное, в Последний день рухнул или уже потом, черт его разберет. Лежит, кстати, почти целый, только временем слегка помят, но это так, мелочи. Суть в том, что вертушка эта перевозила какую-то дрянь биологическую. Я так думаю. Или же на борту имелось что-то жутко радиоактивное. В общем, экипаж борта погиб, скелеты до сих пор в кабине, а вертолет продолжал себе спокойненько лежать на тот момент никому не потребной грудой металла. Вот только что-то из этой груды потихоньку просачивалось наружу. И благодаря этому "что-то" там завелись вертолетчики - твари, похожие на клещей, но крупные, с полугодовалого щенка овчарки размером. И обитает их там не один и не два. Пойдем там - верная смерть. Замешкаешься немного - и все, высосут досуха, останешься валяться печальной мумией. Так что надо обходить. Благо, дальше тридцати-сорока метров от стадиона они почему-то не отходят. То ли подпитки им какой не хватает, то ли так чего. Поэтому вертолетчиками и зовутся - от своего места жительства практически не отходят.
  - Хоть что-то радует, - с облегчением выдохнул Рохля. - Не люблю насекомых.
  - Туда, - указал направление Бизон. - Срежем дворами, потом через бывший "Амкодор-Белвар" и выйдем к метро. Крюк, конечно, получится, едрить его, но ничего не поделаешь. А ты что скажешь, подруга?
  - Я тебе не подруга, - огрызнулась Катя.
  - Смотри ты, осмелела, - довольно отметил наемник. - В оба за ней смотри, Рохля. А ты нам, девушка, по дороге расскажешь, что там внизу произошло. Уж больно, понимаешь, меня любопытство разбирает.
  - А если не расскажу? - пленница с вызовом посмотрела на Бизона.
  - А не побоишься? Вижу, что нет. Если не расскажешь - отведу на корм хотя бы тем же вертолетчикам. Меня, конечно, за такое самоуправство по голове не погладят, но стерплю, ничего страшного. У тебя пять минут на то, чтобы начать говорить. Время пошло. И мы, кстати, тоже.
   Девушка, насупившись, сама пошла за похитителями. Ей, в принципе, ничего другого и не оставалось. В прошлый раз ей просто повезло, да и Лешу потом встретила. Если бы не он, неизвестно, как все обернулось бы. В итоге, к истечению отведенного наемником времени она заговорила. Собралась с мыслями и выложила все - и о том, как вероломно был убит Леший, и что хотел с ней сделать Бирюк, и о том, как внезапно появился неведомый мутант, в считанные секунды разобравшийся с мерзавцем. Бизон смотрел по сторонам, но иногда кивал головой, мол, я тебя слушаю, продолжай. Рассказав все, девушка замолчала, не зная, какой будет реакция наемников и поверят ли они ей. К ее счастью, Бизон умел рассуждать здраво и не пороть горячку.
  - Сука, - процедил он сквозь зубы и уточнил, обернувшись к пленнице: - Не ты. Это я про Бирюка. Насколько ж гнилой скотиной оказался. И ведь не хотел же его к себе брать, но нет, руководство сраное настояло. Вот кто мне скажет, почему так? Мир уже двадцать лет как сгорел, а идиоты среди власть имущих как были, так и остаются. Нет, чтобы прислушаться к мнению подчиненных, так куда там, навязывают свое. А в итоге что? В итоге классный мужик погиб почем зря. А ведь мы с Лешим не раз и не два друг другу жизни спасали, не одну бутыль самогона вместе распили, столько всего пережили, что и не рассказать. И где он теперь? Остался в той комнатушке. Надеюсь, простит, что не смогли его похоронить, поймет.
  - Поймет, командир, - поддержал Рохля. - И я бы понял, и ты тоже. Потому что мужики мы правильные. А Бирюк свое уже получил.
  - Получить-то получил. Жаль, что не я эту сволочь грохнул. Он у меня долго бы подыхал.
  - А вы бы мне поверили? - вмешалась девушка. - Если бы он жив остался?
  - Может, да. Может, нет. Скорее всего, поверил бы, не нравился мне покойный. Туда ему и дорога, одним словом. Все, не отвлекаемся и шевелим копытами. И не вздумай бегать - ноги прострелю.
  За разговором не заметили, как минули первый корпус БГУИР, от которого осталось всего два с половиной этажа. За ним свернули направо, пройдя мимо неказистого одноэтажного здания с решетками на окнах. Сами окна уже давно лишились стекол, внутри можно было заметить какую-то растительность. На вопросительный взгляд Рохли командир ответил, что тут раньше был магазинчик. Правда, чем в нем торговали, он не помнил. Большую кучу битого кирпича с торчащими во все стороны кусками арматуры обошли по широкой дуге - дозиметр при приближении начал испуганно верещать. Бизону-то было не страшно - демрон надежно защищал от излучения. Рохля, в принципе, в своем ОЗК тоже прошел бы, а вот у девушки из защиты был только противогаз - похитители никак не рассчитывали, что придется идти с ней по поверхности. Уже когда отошли метров на тридцать от кучи, позади послышался подозрительный шум. Обернувшись как по команде, увидели два длинных шипастых щупальца, выползших из груды и нервно ощупывающих все вокруг. Девушка зажала рот рукой, Рохля украдкой перекрестился, Бизон негромко выматерился и посоветовал прибавить ходу. Видимо, неизвестная тварь либо маскировалась в куче, либо же сама была ею. Не удивительно, что вокруг незаметно других мутантов - нерасторопные быстро превращались в обед, остальные предпочитали просто не приближаться. Кто знает, не попали бы трое людей на десерт, не будь при них дозиметра. Повышенный фон на этот раз оказался спасителем.
  Впереди показалась громадина "Амкодора". Ходить вокруг да около не стали, вошли на территорию через поваленную секцию забора. Вокруг царили разруха и запустение - потрескавшийся асфальт, через который пробивались чахлые кустики и бритвенной остроты трава; бывшие цеха частично лишились крыши; здание администрации было полностью лишено одной стены - перегородки между этажами выглядели, как кости вымершего доисторического гиганта; застывшая навеки техника медленно ржавела, постепенно превращаясь в пыль. Внимание привлек один из грейдеров - он стоял, ярко поблескивая желтой краской. Ни спущенных колес, ни малейшего следа ржавчины. Машина выглядела так, словно пять минут назад сошла с конвейера. Это было настолько дико, что троица замерла, как вкопанная. Как ни странно, но первой что-то подозрительное заметила Катя.
  - А что это там? - она показала рукой чуть левее грейдера. Там расползалось пятно метров двух в диаметре ртутного цвета. Сперва показалось, что это нечто вытекло из грейдера. Но нет, пятно явно существовало само по себе. Более того, оно довольно быстро начало приближаться к людям.
  - Ма-а-ать! - протянул Бизон. - Это ж зеркальник! Уходим, уходим! Там где-то проходная должна быть, бегом!
  Они ломанулись прочь от пятна. В один миг девушка запнулась, растянулась на асфальте. И почти сразу же ее щиколотку захлестнул побег одного из низкорослых кустиков. Катя закричала, пытаясь вырвать ногу, но хищное растение только усиливало захват. На выручку пришел Рохля - он одним стремительным движением ножа перерубил прилипчивый побег, подхватил девушку под руки.
  - Не спи!
  Спина командира мелькала уже метрах в сорока от них, до проходной оставалось вдвое больше. Рохля сильнее потянул девушку за собой, заметив, что пятно позади ускорилось. Короткий рывок - и они уже стояли рядом с Бизоном, а тот молча смотрел вперед, держа автомат наизготовку. Проследив его взгляд, схватился за оружие и Рохля, зло выругался, опустил. От проходной к ним навстречу двигалось точно такое же зеркальное пятно, можно было даже рассмотреть, как в нем отражается голубое небо. Рохля толкнул командира в плечо:
  - Что делать будем, старшой? Назад?
  - Нет, - Бизон вышел из ступора. - Идем через цеха, направо.
  В высоких двустворчатых воротах обнаружилась щель, достаточная для того, чтобы люди смогли протиснуться в нее по одному. Из под высоченных потолков сквозь выбитые стекла едва-едва пробивался солнечный свет, лишь немного разбавляя окружающую мглу. Под ногами что-то противно хлюпало, но никто не обратил на это внимания - ну хлюпает и черт с ним. Главное, не кусается и не бросается на голову. Промчавшись по длинному коридору с рядом дверей по обеим сторонам, попали в большой цех - повсюду стояли древние станки. Причем, судя по виду, некоторые из них были сделаны как минимум годах в сороковых прошлого века. Проходы частично оказались загромождены металлическим хламом и всевозможным мусором. Про себя Бизон отметил, что пыли мало, а значит, кто-то сюда периодически наведывается. Даже показалось, что увидел отпечаток чьей-то босой ноги, но это могло и привидеться.
  Где-то позади что-то с шумом обрушилось, а уже спустя всего минуту люди снова увидели зловещий зеркальный блеск.
  - Долбанный спринтер! - в сердцах воскликнул Бизон. - Вот как оно так быстро тут оказалось?
  - Да пофиг как, - вздохнул Рохля. - Ноги делать надо, думать потом будем.
  - Туда, - наемник бегом кинулся к лестнице слева, ведущей на второй этаж, протянувшийся нешироким балконом через весь цех. В самом конце справа виднелась еще одна лестница, но до нее еще нужно было добраться. Оказавшись наверху, перегнулись через хлипкие перила, целясь вниз из автоматов. Пятно доползло до лестницы и остановилось, будто в замешательстве. Середина его вздыбилась холмом, опустилась, снова вздыбилась. Создавалось впечатление, что зеркальник приподнимается, чтобы лучше рассмотреть происходящее. Из-за полурассыпавшегося станка выполз второй зеркальник, замер в метре от своего родственника.
  - Вроде, не залезут, - Рохля вытер ладонью лоб, совсем забыв о нахлобученном на него противогазе.
  - Не сглазь. От этой дряни не знаешь, чего ожидать.
  - Кто-нибудь, может, пояснит, почему мы так шарахаемся от этих пятнышек? - Катя была единственной, кто ничего не понимал в происходящем.
  - Растолкуй, Рохля. Только вниз посматривай, а я пока тут поблизости осмотрюсь.
  - Принято, - боец и сам не спешил отводить взгляд от серебристых пятен, попутно успевая присматривать и за девушкой. - Почему их называют зеркальниками, думаю, и так понятно. Вон, видишь, какая поверхность у них? Все отражается, как в зеркале. Только красить свисток, глядя в такое зеркальце я не советую. Жрут они все подряд. Стремятся загнать добычу в тупик или взять измором, они ж усталости не знают, проверено. А уж если догонят... Храни тебя боже, чтобы это пятнышко хоть краем прикоснулось даже к ботинку. Вцепится так, что уже не оторвешь ничем, не скинешь. А зеркальник будем медленно тебя обтягивать. Ну или наоборот, втягивать в себя, это уж как посмотреть. А когда полностью обтянет - все, нет человека. Когда переварит - только дочиста обглоданные кости извергает, даже одежду и оружие переваривает сволота. Живые они или нет - не скажу. Одно знаю наверняка - они чуют, куда и за кем увязаться, чтобы полакомиться. Одно радует, попадаются они крайне редко. Может, мало их, а, может, места обитания им не везде подходят. Тут, например, возле "Колоса" их и не видели никогда. Так бы, конечно, не сунулись через завод. Это еще повезло, что их больше двух сразу и не увидишь нигде.
  - Увидишь, - Бизон на негнущихся ногах вернулся назад. - Сглазил ты все-таки Рохля, хоть язык твой под трамвай ложи.
  По той самой дальней лестнице, видимо с третьего этажа, спускалось еще двое мутантов. И, будто почуяв собратьев, находящиеся внизу зеркальники приблизились вплотную к первой ступеньке, приподнялись, как кобра перед заклинателем змей, немного постояли так и - незаметным движением забрались на ступень.
  - Почему вы не стреляете? - голос девушки предательски дрожал. Услышанная от Рохли короткая лекция рисовала перспективы абсолютно не радужные.
  - Не выйдет, - Бизон рефлекторно вскинул автомат, подумал секунду и, скорее на удачу, чем рассчитывая на положительный результат, дал короткую очередь. Пули выбили из зеркальников фонтанчики, которые сразу же втянулись назад в тела мутантов.
  - Видела? - поморщился наемник. - Не берет их ни огнестрел, ни холодное оружие. Только спалить и можно. Но огнемета у нас нет, извиняй.
  - Валить надо, старшой, - Рохля озадаченно вертел головой по сторонам, надеясь найти хоть какой-то выход, но его не было. Нет, в стене находились несколько дверных проемов, лишенных дверей уже давно, но за ними были видны лишь пустые глухие помещения, выйти из которых можно было только там, где и войдешь.
  - Куда ты тут свалишь? Вниз прыгнуть? Так ноги переломаешь сразу же, высота не та. И всякой фигни внизу набросано куча. Хорошо, если сразу расшибешься, хоть мучиться не будешь.
  Четыре зеркальника медленно приближались с двух сторон. Они как будто чувствовали, что люди находятся в западне и деваться им некуда. Действительно, куда спешить, если четко осознаешь, что добыча не убежит, а будет в страхе наблюдать, как палачи подходят все ближе и ближе.
  Что-то глухо ухнуло, похожее на взрыв, застрекотали далекие очереди, а через несколько мгновений люди услышали...звук моторов. Характерное жужжание говорило о том, что сюда движутся мотоциклы. Рохля вопросительно глянул на командира, но тот этого даже не заметил, наблюдая за коридором, из которого они пришли. Оттуда один за одним выскочили пять легких мотоциклов. Ловко маневрируя между станками и нагромождениями мусора, они в мгновение ока оказались практически рядом с лестницей, по которой ползли зеркальники. Один из наездников соскочил со своего кроссовера. За его спиной висели какие-то баллоны, в руках у него оказалась длинная труба. Присмотревшись к конструкции, Бизон коротко рявкнул:
  - На пол!
  Рохля понял все сразу и потянул за собой замешкавшуюся девушку. В это момент снизу потянуло сильным жаром, раздалось пронзительное верещание, непонятно каким образом издаваемое мутантами. Приподняв голову, Бизон рассмотрел, что от зеркальников остались две догорающие лужицы. Трубка в руках мотоциклиста оказалось и не трубкой вовсе, а дулом ЛПО-50 . Видимо, кто-то невидимый наверху все же услышал его молитвы. Не долго думая, вся троица рванул вниз, перепрыгнув через догорающие останки.
  - Еще двое там! - Рохля указал рукой наверх. Огнеметчик не стал ничего спрашивать. Он просто взбежал вверх по лестнице, и там тоже вспух огненный цветок, сопровождаемый такими же звуковыми эффектами, что и первый. Судя по всему, и с этими мутантами было покончено. Спасенная троица облегченно выдохнула и только теперь рассмотрела своих спасителей. И то, что они увидели, очень не понравилось Бизону. Мотоциклисты были одеты только по пояс - штаны из грубо выделанной кожи и высокие армейские ботинки, уже изрядно поношенные. Головы у всех полностью обриты, за исключением неширокой полосы посередине, которая сзади превращалась в короткую грязную косу. Мускулистые торсы сплошь покрыты всевозможными кустарными татуировками устрашающего вида - черепа, пауки, жуткие оскаленные морды, причудливые абстракции. На шее каждого на тонкой проволоке болтались ожерелья из человеческих костей. Единственное, что разнилось, это количество этих самых костей. Позади послышались шаги - это спускался четвертый мотоциклист. И дуло его огнемета смотрело на Бизона и его команду. А из коридора в сопровождении троих человек приближался еще один колоритный персонаж. Он бы ничем не выделялся на фоне своих товарищей, если бы не более, чем двухметровый рост и могучее телосложение. Вместо костяшек на шее висели целых пять черепов.
  Они вразвалочку подошли к спасенным, остановились. Главарь в жуткой ухмылке оскалил остро заточенные зубы:
  - Ну здорово, Бизон!
  - Не могу пожелать того же, Крыс, - наемник со злостью смотрел, как свита главаря берет его команду под прицел автоматов, мотоциклисты вскинули арбалеты. Бизон не мог посмотреть, что происходит за спиной, но был уверен, что огнеметчик тоже держит их под прицелом.
  - Кто это? - едва слышно прошептала девушка.
  - Стервятники, - процедил сквозь зубы наемник.
  
  
  Глава 4
  До Интернациональной дошли практически без проблем. Только однажды зазевавшийся Тостер угодил по пояс в яму с дурно пахнущей водой. По словам самого пострадавшего вода не просто пахла, она "жутко воняла" и его этот запах "будет до конца жизни преследовать", а кому он нужен будет "такой вонючий". В общем, в большей степени пострадала гордость сталкера и его внешний вид, нежели он сам. Ему, конечно, посочувствовали, благо, что противогазы надежно скрывали широкие улыбки прямо от уха до уха. Алексей, у которого стекло в противогазе было панорамным, предпочел на всякий случай отвернуться, чтобы не быть замеченным в насмешке. Сам же Тостер успокоился и перестал ворчать только минут через десять после того, как ему помогли выкарабкаться из ямы. К тому времени отряд уже шел по самой "Интернациональной". Алексей до последнего боялся, что загадочный разлом и здесь не даст пройти, но к счастью его тут не оказалось. Вокруг был ставший привычным пейзаж - разрушенные дома, доживающие свой век автомобили, местами потрескавшийся и вздыбившийся асфальт, через который пробивались чахлые деревца.
  Солнце нещадно жгло, на небе ни облачка. Сталкеру вспомнились рассказы отца о том, как они любили пройтись в такую погоду по городу, посидеть где-нибудь в сквере или парке. А когда он говорил о мороженом, то даже жмурился от удовольствия. Алексей всегда смеялся, но жажды мороженого с отцом не разделял. За долгие годы, проведенные под землей, вкус освежающего десерта навсегда выветрился из памяти, не оставив даже никаких ассоциаций. Но сейчас, пробираясь под палящим солнцем через мертвый город, парень подумал, что отец был прав - неведомое мороженое пришлось бы очень кстати. Хотя бы глоток воды, но обязательно ледяной, от которой сводило бы зубы. Увы, вода в флягах была теплой и запасы ее были ограничены, так что стоило экономить. Ничего, пока можно и потерпеть. Вот когда станет совсем невмоготу, тогда и попьют, и поедят.
  Пару раз на пути попались толстые неповоротливые слизни. Те никак не отреагировали на появление двуногих. Лоснясь на солнце, они ползли куда-то задумчиво по своим делам, оставляя за собой след из не слишком приятно пахнущей слизи, которая моментально на солнце превращалась в корку. Саныч покосился на Тостера и не удержался, чтобы не поддеть, мол, не в яму ли с этой слизью тот угодил. Тостер скривился и отмахнулся рукой, но еще долго с подозрением косился на ползущих мутантов, в особенности на их следы. На "Немиге", где слизней было особенно много, даже наловчились делать лечебную мазь из их выделений, помогающую скорейшему заживлению ран. Единственным минусом было то, что если хоть немного переборщить с дозировкой, лекарство превращалось в смертельный яд, спасения от которого не найти. Поэтому людей, занимающихся изготовлением мази, оказалось не много, и свои секреты они никому не рассказывали. Попадались, конечно, спекулянты, заявляющие, что делают точно такую же мазь, но гораздо дешевле. С ними долго не церемонились - выдворяли со станции взашей, с изрядно помятыми физиономиями. На других станциях знали об этом и либо отправлялись за товаром на "Немигу" сами, либо же покупали только у тех караванщиков, у которых мазь запакована в небольшие баночки со станционной печатью на крышке и размашистой подписью тамошнего врача.
  В какой-то момент сталкер почувствовал, что что-то не так. Обернувшись, он увидел, что Саныча рядом нет. Тот стоял метрах в двухстах позади, уставившись на полуразрушенный дом, и не двигался.
  - Стоп! Саныч отстал, возвращаемся.
  Саныч даже не заметил, как отряд снова оказался рядом с ним. Лишь когда рука Алексея легла ему на плечо, он вздрогнул от неожиданности, потянулся было за оружием, но, увидев, что это друзья, успокоился.
  - Чего стряслось, Саныч? - полюбопытствовал Тостер. - Призрака увидел?
  - Да вроде того, - мужчина указал рукой в направлении дома. Там на третьем этаже, несмотря на яркое дневное солнце, в окне ярко горел электрический свет. Это казалось полным бредом, но свет видели все без исключения, так что списать все на галлюцинацию не получалось.
  - Может, кто прожектор поставил? - наивно предположил варвар.
  - Нахрена? Кто поставил, для чего? И смысл от него днем? - сталкер внимательно всмотрелся в окно. - Да и свет хоть и яркий, но не режущий глаз. Домашний какой-то.
  - Мужики, - Саныч нервно сглотнул, собрался с силами и выдавил сквозь стоявший в горле комок: - Я тут жил. Это моя квартира.
  Сказать, что глаза у всех буквально полезли на лоб от удивления, значит не сказать ничего. Некоторое время висела полная тишина, ничем не нарушаемая, - люди переваривали услышанную информацию, пытаясь уложить ее в привычную картину мироздания. Получалось плохо. Нет, конечно, не было ничего удивительного в том, что человек нашел дом, в котором когда-то жил. Но то, что именно в его бывшей квартире горит свет, заставляло, как минимум, поежиться от нехорошего предчувствия.
  - Мужики... Я это... Ну, в общем... Я должен... Зайти туда...
  - Плохая идея, - заметил Лёха. - Но, я так понимаю, ты же без этого не уйдешь?
  Саныч не стал ничего отвечать, но и так было понятно, что он с места не сдвинется никуда, пока не побывает в своей квартире. Окажись кто-нибудь другой на его месте, он, наверное, поступил бы точно так же. Тяга к родному дому сидит в каждом из людей и, увидев его, даже чувствуя опасность, человек будет тянуться туда во что бы то ни стало. Поэтому сталкер даже не стал спорить, просто перехватил автомат поудобнее и первым двинулся к подъезду. Саныч благодарно кивнул, хоть Алексей и не увидел этого, и попытался смахнуть непрошенную слезу, но помешало стекло противогаза.
  Обогнув дом, нашли нужный подъезд. Чтобы открыть металлическую дверь, пришлось приложить немало усилий - за долгие годы петли заржавели намертво. В самом подъезде лежал толстый слой пыли, видимо, со времени Удара здесь никого не было. И это казалось особенно странным, ведь если есть свет, значит, кто-то его зажег. Или все это массовая галлюцинация? Ответ был где-то там, впереди. Поднявшись на нужный этаж, остановились возле одной из дверей, обитой кожей - соседние отсутствовали напрочь. Саныч немигающим взглядом смотрел на дверь, не решаясь сделать следующий шаг. Что ждет их за дверью? А что ждет именно его? Глупо надеяться, что там его ждут, но так хотелось... После двадцати лет одиночества безумно хотелось вновь почувствовать рядом кого-то родного, любимого, желанного. Внутри взрослого заматеревшего мужчины сейчас бурлила целая гамма чувств от страха и напряжения, до поистине детской веры в чудо.
  Дрожащей рукой он, наконец, дотронулся до ручки двери. Та словно и ждала этого - распахнулась настежь, приглашая войти внутрь. Откуда-то из кухни доносились такие запахи, что практически у всех заурчали животы: пахло домашними котлетами, картофельным пюре и свежими овощами.
  - Вытирай ноги и проходи на кухню, Сашуль! - раздался мягкий ласковый голос, от которого сердце Саныча в ту же минуту было готово выскочить из груди, а пульс больше напоминал барабанную дробь. На негнущихся ногах он проследовал на кухню. Сразу за ним шел Лёха, успевший отметить, что квартира как будто только после ремонта, а не после двадцатилетнего застоя: ни грязи, ни пыли, ни мусора, ни, уж тем более, каких либо повреждений. Создавалось впечатление, что и не случилось никакой Катастрофы, мир не сгорел в атомном пожаре, а люди продолжают мирно и счастливо жить в своих домах. За сталкером шел Варвар, а последним всегда жизнерадостный Тостер, который в данную минуту почему-то был мрачнее тучи, от обычной беспечности не осталось и следа, а взгляд цепко фиксировал каждую деталь. Он, как и его друг, чувствовал, что все происходящее неправильно и не имеет права на существование, но пока не мог понять, в чем дело.
  - Ой, а ты не сказал, что придешь с друзьями! - снова раздался тот же голос, но на этот раз исполненный неподдельного удивления. - И что на тебе надето? Ты что, на маскарад собрался?
  Сталкер высунулся из-за плеча стоявшего столбом Саныча; небольшая уютная кухонька, обои теплых тонов, красивая обстановка, на потолке горит витиеватая люстра. Неужели это она давала столько света, что его видно даже на улице? Но самое главное, что за круглым стеклянным столом сидели двое - голубоглазая брюнетка лет двадцати пяти на вид и мальчонка, которому можно было дать лет пять-шесть. На столе стояли тарелки с пюре и котлетами, в центре красовался большой салатник, доверху наполненный салатом.
  - Папка пришел! - радостно закричал мальчик, но почти сразу же осекся, завидев за спиной отца незнакомых людей. Только произнес несмело: - Здравствуйте.
  - Танюшка! Вовка! - Саныч рванулся к столу, заграбастав в охапку свою жену и дочь. То, что это были именно они, он ни сколько не сомневался. Противогаз сильно мешал, он сорвал его с головы, отбросил в сторону. Леха покосился на дозиметр - тот застенчиво молчал, не решаясь нарушать установившуюся идиллию.
  - Мужики, это жена моя Таня и сын Володька! - Саныч соизволил представить родственников спустя пять минут восторженных возгласов и слез. На лице супруги читалось явное непонимание происходящего, она растерянно и несмело улыбалась, оглядывая поочередно всех.
  - Тань, это друзья мои! Мы с ними знаешь как! Знаешь сколько всего! Лучше их никого нет! Слушай, накормишь нас? Мы с дороги, есть хотим жутко!
  - Конечно, Саш, садитесь, - Татьяна ласково улыбнулась всем сразу. - Заодно и расскажешь, где ты в таком виде ходил. Или с кем! - она шутливо погрозила пальцем мужу, принялась накладывать гостям еду, пока те рассаживались по местам. Маленький Вова во все глаза и с открытым ртом смотрел на незнакомых мужчин с оружием. Наконец, не выдержал, подергал Лёху за рукав:
  - Дядь, а автомат настоящий?
  - Самый что ни на есть настоящий, - подтвердил сталкер, не сводя взгляда с мальчика.
  - А дашь подержать? - глаза мальчика загорелись жадным огнем. Только сталкер кроме этой завистливой детской жадности успел заметить что-то еще. Насмешку, презрение, ненависть? Но способен ли пятилетний мальчуган на такие эмоции? И если да, то с чего бы?
  - Нет, малыш, оружие детям не игрушка. Вот подрастешь, тогда, может быть, у тебя и свой автомат будет, - сталкер снял перчатку, потрепал парнишку рукой по волосам. Что такое? Противное ощущение, будто не мальчика погладил, а по чему-то одновременно шершавому и острому рукой провел. Украдкой он глянул на свою ладонь: на ней наметились несколько неглубоких порезов, уже сочащихся кровью, хоть и не сильно. Успел он заметить и то, как Татьяна начала водить носом по сторонам, словно взявшая след гончая. Но стоило повернуть голову в ее сторону, как та сразу же начинала вести себя совершенно естественно. Варвар с Санычем вовсю уплетали угощение, а вот Тостер многозначительно переглядывался со сталкером.
  - А вы почему не кушаете? - заботливо поинтересовалась Татьяна, увидев, что ни Алексей, ни Тостер даже не притронулись к еде.
  - Да что-то не хочется. Мы тут перекусили недавно, - ответил Тостер и кивнул в сторону мальчика: - Хороший мальчуган.
  - Да, хороший, - глаза девушки светились материнским теплом. - Неугомонный только. Влезет куда угодно и когда угодно. Только и успевай смотреть, чтобы не натворил чего. Не всегда, правда, меня слушает, но вот Сашка для него - царь и бог. Но тут уж ничего не поделаешь, возраст такой.
  - Возраст. Да, - Тостер смотрел девушке прямо в глаза, даже не мигая. - А сколько ему?
  - Пять. Через месяц шесть уже будет.
  - Пя-я-ять, значит, - многозначительно протянул Тостер, переглянулся с Алексеем. Тот легонько кивнул. - А не надорвешься?
  - В смысле? - Татьяна сделал вид, что не поняла, повернулась к мужу, но тот почему-то клевал носом, почти засыпая за столом. То же самое происходило и с Варваром. Ложка лежала в стороне, тарелка отодвинута, а голова бородача мирно покоилась на груди.
  - На коромысле! - рявкнул Тостер, вскакивая со стула и хватаясь за автомат. Девушка истерично заорала и отскочила в угол. - Не надорвешься такую иллюзию так долго держать для четверых-то зрителей?!
  - Что за чушь вы несете! Какую иллюзию?! Почему вы все с оружием?! Кто вы вообще такие?!
  В этот момент навзрыд зарыдал мальчик. Тостер слегка отвлекся и пропустил момент, когда девушка бросилась на него с ножом в руке. Правда, среагировать все-таки успел. Пропустил девицу мимо себя и от всей души врезал прикладом в спину. Визг сменился злобным шипением, мир вокруг разом поплыл, меняя очертания, накатила тошнота, внутренности словно закручивали в тугую спираль. Миг - и вместо уютной, освещенной кухни сталкеры увидели типичную, давно заброшенную квартиру. Вокруг сгнившая мебель, висящие кусками обои, повсюду копоть, хлам, запустение, следы плесени на стенах. Стол, правда, сохранился. Вот только вместо девушки и мальчика за ним сидели два скелета - один побольше, второй поменьше, детский. Рядом со столом валялись Саныч и Варвар. Саныч уже начал приходить в себя, его рвало, стоя на коленях. В дальнем углу кухни под потолком головой вниз висела жуткая крупная тварь, напоминавшая собой смесь летучей мыши с пауком. Она злобно шипела и яростно шевелила жвалами.
  - Стреляй, пока не накрыла! - Тостер метнулся в сторону, опасаясь плевка гадины. Алексей дал короткую очередь. Пронзительно заверещав, тварь рухнула вниз, на спину. Шесть конечностей хаотично шевелились, существо пыталось перевернуться на ноги.
  - Да сдохни ж ты! - сталкеры вдвоем подскочили к мутанту, поливая его свинцом. Лишь когда тварь перестала верещать, они прекратили огонь. Из растерзанной туши толчками лилась черно-красная кровь.
  - А теперь ходу отсюда! Не дай бог рядом где-нибудь еще один мозговед!
  - Согласен! - Тостер сгреб со стола какую-то маленькую книжицу, засунул себе в карман. Вместе со сталкером они подхватили под руки товарищей, буквально волоком вытянули на улицу.
  - Что...Что это было? - Саныч с трудом ворочал языком, тело казалось чужим.
  - Мозговед это был. Потом расскажу. Идти сможете?
  - Сможем, - нестройно, но вместе ответили пострадавшие.
  - Тогда уходим. Чем быстрее и чем дальше окажемся от этого места, тем лучше.
  И они побежали. Бежали, что есть сил, практически не разбирая дороги. На бегу Лёха думал только о том, чтобы их сверху не заметила горгулья. Встречаться с этим летуном было себе дороже, и исход боя мог оказаться непредсказуемым. Но и в этот раз повезло - небо оставалось чистым. Сталкер вспомнил свою первую встречу с мозговедом. Это случилось через несколько месяцев после гибели отца. Он бродил тогда по опустевшему ГУМу, ища что-нибудь, что могло бы пригодиться в метро. Особых результатов это не принесло - все магазины, находящиеся на проспекте и в непосредственной близости от станций были вычищены. Ругая себя за собственную глупость, сталкер из принципа обходил этаж за этажом, зал за залом. И вот, на третьем этаже, на фоне разбитого панорамного окна увидел отца. Тот стоял в изорванной окровавленной одежде без противогаза, одна рука безжизненно висела вдоль тела, вторая сжимала пистолетную рукоять. Сталкер и сам не понял тогда, что заставило его усомниться в реальности происходящего. Быть может то, что он твердо знал - отец погиб, или же понимание того, что без защиты никто не протянет так долго на поверхности, не считая диких и мутантов. Возможно, его насторожило что-то в поведении родного некогда человека. В любом случае, при первых же звуках голоса отца, - голос, кстати, оказался чужим и каким-то металлическим, - он выстрелил. Не раздалось ни криков боли, ни даже банального мата. Фантом просто растаял в воздухе, будто и не было никого на этом месте всего секунды назад, вместо него появился неизвестный еще в то время мутант. И вот эта тварь верещала так пронзительно, когда ее тело кромсали пули, что уши закладывало. Потом уже Алексей прояснил у знающих людей, что зовется этот мутант мозговедом. Физически слабый, он проникал в сознание человека, выуживая оттуда самые сокровенные, самые дорогие воспоминания, тем самым пытаясь усыпить бдительность человека, а когда тот отвлекался, плевал струей яда, после чего с жертвой не составляло труда расправиться. Люди со слабой психикой не могут долго противостоять воздействию мозговеда да и не испытывают такого желания. Тот, кто когда-то потерял горячего любимого человека, поверит во что угодно, лишь бы вновь оказаться с ним рядом. Особенно старые и большие мозговеды могли создавать очень большие и правдоподобные мороки. Один из сталкеров рассказывал, что собственными глазами видел парад Победы, тысячи марширующий бойцов и стройные колонны техники. Кто-то ему верил, кто-то утверждал, что этот сталкер просто объелся грибов. Но факт оставался фактом - мозговеды были тварями опасными. Хорошо хоть встречались они редко и почти никогда больше, чем по одному, не попадались.
  Все облегченно вздохнули, когда впереди показался долгожданный вход в метро. Наконец-то, добрались. А ведь если бы не нерадивый охранник на "Площади Победы", уже давно были бы на месте, без всяких смертоубийственных приключений и беготни по мертвому городу. Но, как говорится, что ни делается - все к лучшему. Главное, что добрались.
  
  - Ну почему же сразу Стервятники? - главарь изобразил искреннюю обиду. - Можно было и помягче сказать как-нибудь. Санитары, например.
  - Сомневаюсь, что твои прихлебатели знакомы с словом "санитария", - язвительно заметил Бизон. - Чем обязаны такой неожиданной встрече?
  - Да так, - Крыс неопределенно помахал ручищей, - катались тут с молодняком. Надо же молодежь уму-разуму учить. Не все ж время в "Луче" сидеть, надо и выбираться иногда.
  - Извини, но я еще раз усомнюсь. Ты ж никогда ничего просто так не делаешь. Или хочешь сказать, что действительно случайно тут оказался?
  - Ты как всегда прямо сама проницательность, - Крыс обнажил в улыбке острые, будто у акулы, зубы. - Не случайно, ты прав. Слушок прошел, будто бы ты девицу какую-то умыкнул с "Коласа". И так мне стало любопытно, отчего это сам Бизон взялся за такое дело? Неужто девица настолько ценна? Вот и подумалось мне, гляну на эту красавицу, может, и мне на что сгодится. Очередная жена лишней не будет.
  - А не подавишься? - Рохля вскинул автомат, сделав шаг вперед. Бизон предостерегающе вскинул вверх левую руку, мол, не дергайся. Рохля неохотно отступил назад, но оружия не опустил.
  - А своих пятерых тебе что, мало уже стало?
  - Да как тебе сказать, - главарь задумчиво погремел черепами на шее. - Понимаешь ли, год выдался голодным, припасов не хватало. А людей кормить чем-то надо, согласись. Так что жены выполнили великую цель - сохранили жизни другим, пожертвовав своими. Вот и получается, что я сейчас холостяк холостяком, новый гарем набирать нужно.
  Девушка испуганно прикрыла ладошкой рот, Бизон брезгливо сморщился, но особо не удивился. Стервятники выживали, как могли. Откуда они появились - никто не знал, а сами они не распространялись. Впервые их заметили спустя лет пять после Катастрофы. В метро они не полезли, а предпочли занять бывшее здание часового завода "Луч". И заняли. Завод обладал довольно обширным бомбоубежищем, вход в который на тот момент оказался завален. Стервятники расчистили завал, привели в относительный порядок сам бомбарь, выбросив из него шесть-семь трупов, видимо, бывших работников завода. Непонятным было только то, почему, несмотря на полную пригодность убежища, в нем оказалось так мало человек. Единственным объяснением могло быть только то, что люди, чьи трупы впоследствии были найдены, заранее узнали об Ударе и забаррикадировались внутри, а уже потом вход засыпало и запертым не удалось выбраться. Как бы то ни было, Стервятники плотно обосновались в бомбаре. В первое время частенько происходили стычки между ними и сталкерами метро. Но когда последние однажды хорошенько потрепали пришельцев, пришлось установить хрупкий нейтралитет. Численность Стервятников не позволяла развязать полномасштабную войну с жителями подземки. Поэтому заклятые соседи были вынуждены мириться друг с другом. На узкой дорожке, правда, могли и не разойтись, но это так, втихаря и без свидетелей. Ну, пропал человек, всякое бывает, птер сожрал или церберы порвали, время такое. А там попробуй докажи, что убила одна из сторон.
  Промышляли Стервятники, как и сталкеры, поиском, но не гнушались грабежом и разбоем. Ходили, конечно, слухи, что они частенько и каннибализмом занимаются, но доподлинно этого никто не знал. Крыс эти слухи подтвердил, явив наемникам и их пленнице черепа своих наложниц. Да и к чему заморачиваться с поиском пропитания для общины, большая часть которой уже давно морально деградировала; им что ни кинь - все сойдет. Еще и будут прославлять своего могучего и доброго вождя, заботящегося и думающего о них.
  В метро хоть и частенько тоже голодали, но не опускались до поедания себе подобных. Исключением служила разве что "Могилевская", конечная станция Автозаводской линии. Когда на "Автозаводской" узнали, чем занимаются соседи, им предъявили ультиматум - либо они завязывают с каннибализмом, либо остаются сами по себе. Для могилевчан оказалась не под силу расстаться со своими вкусовыми пристрастиями - и остальные от них отвернулись. Сначала хотели вообще завалить туннели, ведущие к ним, но сочли это слишком жестоким и оставили все, как есть. Но "Могилевская" сама озлобилась на весь мир и медленно, но верно скатилась в каменный век, если не дальше. Кто-то говорит, что ее обитателей часто видят охотящимися около зоопарка и Чижовского водохранилища, кто-то утверждает, что они устраивают засады в электродепо "Могилевское" на отчаянных сталкеров, которые решаются забрести так далеко в надежде разжиться чем-нибудь полезным. Проверять это, конечно же, никто не берется - судьба изгоев никого не интересует.
  - Крыс, ты же помнишь, что ты мне обязан? - в голосе наемника заскрежетал холодный металл.
  - Да помню, конечно, - осклабился Стервятник. - Только потому ты еще сейчас и разговариваешь со мной, а не представляешь собой Бизона-гриль.
  Наемник опять поморщился - плоский юмор Крыса не приносил никакого удовольствия. Сколько еще будет продолжаться этот фарс? И что на самом деле нужно этому недочеловеку? Хорошо хоть помнит про должок, иначе и в самом деле мог бы уже к праотцам отправить. Кто бы мог подумать, что у него есть какие-то понятия о чести. Когда-то давно Бизон наткнулся на главаря Стервятников, когда на того наседала толпа диких возле здания макдональдса. Крыс стоял в дверях и отмахивался огромных размеров тесаком. Заняв весь дверной проем, он мог бы часами держать оборону, если бы не несколько сочащихся кровью ран на боку и руке. Поражение было всего лишь вопросом времени; когда силы Стервятника иссякли бы, его участь оказалась бы незавидной. Пока же ему просто везло еще и в том, что дикие, давным-давно безвозвратно деградировавшие, не додумались залезть в здание через окна рядом с дверями, а перли напролом. Они видели добычу прямо перед собой и желали до нее добраться. Этим и воспользовался Бизон. Подкравшись сзади, он хладнокровно расстрелял всех из пистолета с глушителем. Опьяненные яростью, дикие даже не замечали, что с каждой секундой их становится меньше и меньше. Когда на землю упало последнее тело, обессилено съехал вниз по дверному косяку и Крыс.
  Наемник и сам не понял, что им тогда двигало - отклоняться от раз выбранного маршрута он не любил, если не было никаких обстоятельств, препятствующих ему. Скорее всего, где-то в глубине души осталось еще что-то светлое и доброе, напоминающее о том, что в первую очередь он человек, а только потом уже наемник, берущийся за любое дело, лишь бы жетоны платили. Склонившись над теряющим сознание Крысом, он успел расслышать два слова:
  - Луч. Завод.
  И наемник понял, что бедолага оказался из Стервятников. По-хорошему, бросить бы его нужно было, но заговорила совесть. Как это оставить бессознательного человека на верную гибель? И он взвалил его на свои плечи, и допёр-таки до самого "Луча". Сказать, что там удивились появлению наемника со своим главарем на плечах, значило не сказать ничего. Кто-то из Стервятников спросил у наемника, как того зовут. Бизон, не собиравшийся смотреть на начавшуюся суматоху, коротко бросил, уже уходя:
  - Бизон.
  Именно про этот долг сейчас и напомнил наемник. Хотелось бы верить, что какие-то принципы все же у Крыса остались.
  - Я ее тебе не отдам, - по интонации Бизона можно было понять, что девушку можно будет получить только через его труп.
  - Не отдашь, значит, - Крыс задумчиво провел пальцем по ожерелью из черепов, а потом внезапно спросил: - Послушай, а что ты будешь делать, если СНМ падет?
  Наемник вздрогнул - он ожидал чего угодно, только не такого вопроса. И откуда он мог бы знать? Если только...
  - Новый мир не может пасть, потому что падать уже некуда.
  - Всегда есть, куда упасть и есть, что потерять.
  Бизон облегченно выдохнул. Вот, значит, кто должен был перехватить груз, чтобы доставить дальше на СНМ. Пароль назван, отзыв получен. Ошибка абсолютно исключена. Да и резон в этом был. Если кто-то вдруг заметит девушку, то подумают на Стервятников, а Новый Мир окажется не при делах. На месте начальства сам Бизон поступил бы точно так же. Зачем же подставляться самим, если можно легко отвести подозрения, а там ищи ветра в поле. Интересно, почему же именно Стервятники решили в это ввязаться?
  - Опусти ствол, Рохля, - скомандовал наемник товарищу и обратился к Крысу: - Твой-то интерес в этом какой? И почему в назначенном месте не появились?
  - Какой интерес? - Стервятник с отвращением сплюнул на пол. - А ты думаешь приятно отдавать жрать собственных жен? Отдавать только потому, что твое племя бунтует и грозиться схарчить тебя и твоих приближенных. Жестоко? Да, очень. Но это необходимая мера. Кстати, если тебе от этого спокойней будет, ни я, ни мои ребята, которые сейчас здесь, человечину не ели ни разу. А черепа... Считай это напоминанием о бренности бытия. У меня из ста тридцати человек хорошо если наберется десятка два здравомыслящих, не поехавших крышей. Остальные замерли в развитии на уровне если не детей, то подростков. Только и знают, что жрать, гадить и сношаться. И что с ними прикажешь делать? Убить? Птерам отдать на корм? Так мне воспитание не позволяет и образование. Удивлен? Да, Бизон, у меня высшее образование. Перед Ударом получил. Так что мое племя для меня, как дети. Малые, неразумные, но мои. И не хочется, чтобы они на человечину переходили. Вот и попытался с твоими договориться. Договорился. Я помогаю СНМ по мелочам, вроде этой, а они взамен поставляют нам продовольствие. Меня устраивает, твоих, я так понимаю, тоже. А почему в назначенном месте вовремя не появились, так тут все просто - отсиживались. Парочка горгулий в небе кружилась. Ждали, пока уберутся подальше. Мотоциклисты для них - как красная тряпка для быка. Нападают сразу и без разбору.
  - Куда дальше отправитесь?
  - Как и положено, напрямую к заказчику. Ты груз нам передал, а дальше уж мы сами. Домчим с ветерком. Так и быстрее и безопаснее. И да, извини, что сразу не сказал ничего. Люблю, понимаешь, иногда пофарисействовать.
  - Замазали, - Бизон легонько подтолкнул девушку вперед к Крысу. - Одно дело делаем, как никак. Так что, в добрый путь что ли.
  Крыс пожал протянутую ему руку. Кивнул своим, чтобы заводили мотоциклы. Катю вновь охватил страх. Казалось, буквально двадцать минут назад наемники защищали ее, а теперь сдают с рук на руки каким-то варварам, дикарям с арбалетами. К горлу подступил противный ком, на глазах навернулись слезы, но она сдержала их усилием воли. Да, было больно и обидно осознавать себя всего лишь грузом, мешком, который везут на продажу. Для чего? Об этом даже думать не хотелось. Но в любом случае, ее слез они не дождутся. Чтобы не ждало ее впереди, она будет держаться, пока силы полностью не оставят ее. Главарь подвел ее к мотоциклу, издевательским жестом приглашая садиться.
  В глубине цеха внезапно мелькнул темный размытый силуэт. А уже через секунду кряжистая мускулистая фигура молнией ворвалась в толпу людей, оглушив их грозным рыком и расшвыривая в стороны.
  
  Она стремглав мчалась вперед, чувствуя, что может не успеть. Душный мрак туннелей остался позади, перед ней расстилался мертвый город. Виктория передвигалась огромными скачками, минуя остовы застывших навеки автомобилей, перепрыгивая через ямы в асфальте. Погибший проспект тянулся по обе стороны от нее, как траурная лента. Реквием былому могуществу человека. Она смутно помнила, как прогуливалась здесь со своим мужем. Когда это было? Вечность назад. Мертвую, темную вечность. Сейчас никто не осмеливался гулять по проспекту. Город сменил старых хозяев на новых и даже не заметил этого - ему было все равно, кто продолжит копошиться на его улицах еще два-три десятка лет. Человек ли, зверь, мутант - мегаполис, как и раньше, проглатывал всех, кого считал слабым и кто был ему неугоден. Менялись вожди, правители, люди, а он продолжал стоять, подобно извечному сфинксу на страже, равнодушно взирая сверкающими глазницами окон, лукаво подмигивая миллионами ночных огней. Люди выжгли ему глаза ядерными вспышками, потушили огни, но не смогли убить его. Став еще более жестоким и озлобленным, лишившимся "зрения", город растерял последние крохи милосердия, которые еще в нем оставались.
  Сильный толчок; мышцы послушно отправляют тело вверх, оставляя под собой автобус, перегородивший дорогу. Виктория приземлилась на все четыре конечности, некоторое время бежала так, потом поднялась на ноги. Не то чтобы так было удобнее, не хотелось уподобляться животному. Недавно очистившийся разум требовал быть человеком, насколько это вообще возможно. Легкие работали как кузнечные меха. Вдох-выдох, вдох-выдох. Вперед, вперед, вперед. Нет, теперь в сторону. Те, кого она искала, пошли не по проспекту, свернули. Успеет ли? Должна успеть, просто обязана.
  Рядом показалась та самая куча кирпича, от которой еще недавно шарахнулся Бизон сотоварищи. Щупальца ее неведомого обитателя до сих пор обшаривали все вокруг в надежде, что кто-то достаточно глупый все же попадется. Виктория не собиралась огибать это препятствие, она просто хотела перескочить эти щупальца, попутно располосовав их когтями. Но этого не понадобилось. Почуяв исходящую от Виктории опасность, щупальца втянулись назад под кирпичную крошку. Довольно рыкнув, она побежала дальше. Это сколопендры были безмозглыми и жили только тем, чтобы что-нибудь пожрать. Другие же мутанты, обладающие хоть каким-то мало-мальски развитым инстинктом самосохранения, предпочитали укрыться, не вступать в схватку со сверхсуществом, которое было не только сильным и выносливым, но и достаточно умным.
  В ноздри шибануло запахом бензина, горючей смеси. Значит, уже совсем рядом. Вот и брешь в заборе. Оказавшись на территории завода, она на несколько секунд замерла, пытаясь сориентироваться; поводила носом из стороны в сторону, точно собака, принюхиваясь и широко раздувая ноздри. Запах бензина стал резче, к нему примешался запах давно немытых тел, пороховой гари. Туда, бегом, через пустой коридор, в пыли которого можно было рассмотреть следы от мотоциклетных шин.
  Огромный цех появился как-то сразу и неожиданно. Она резко затормозила. Вовремя. Те, кто находился здесь, ее не заметили. А вот она заметила ту, ради которой так стремилась сюда. Сердце учащенно забилось, готовое вырваться из грудной клетки. Успела. Успела! Но вместе с радостью пришла и ярость - она заметила двух мужчин в защите, запах которых она помнила еще по метро, незадолго до своей так называемой смерти. Это они во всем виноваты! Это они вели ее дочь неизвестно куда, словно животное на заклание! Остальных она не знала, не чувствовала раньше - полуголые варвары, но тем не менее вооруженные. Один из этих новых, самый здоровый из всех, уже сажал Катю на мотоцикл. Нет, нет, нет! Этого никак нельзя допустить! Неужели ее опять увезут, и снова придется рыскать по городу, чтобы отыскать родную кровь? Ни в коем случае!
  Бесшумно передвигаясь от одного станка к другому, она приблизилась достаточно близко, чтобы атаковать. Кто будет первым? Дикари не казались такой уж большой угрозой, за исключением бугая, явно бывшего у них за старшего. Больше опасений вызывала та самая знакомая парочка. Особенно тип в каком-то навороченном костюме. Интуиция подсказывала, что этот был самым опасным. Тогда сначала следует убрать его, после главаря дикарей, а там уже по обстоятельствам. Отключить человечность, погасить ее на какое-то время, оставив только безудержную ярость и холодный расчет. Перед ней те, кто перестал быть людьми давным-давно. Те, кто не заслуживает спасения, но достоин наказания.
  Дикий, на пределе возможности, прыжок, молниеносное движение лапой-рукой - и человека в костюме отбрасывает метра на четыре в сторону. Теперь дикарь. Хлесткий удар наотмашь пришелся в пустоту. Каким-то чудом буквально за доли секунды Крыс отступил на два шага назад. Этого хватило, чтобы когти со свистом рассекли воздух, не причинив вреда. Устрашающий рев, сотрясший весь цех, бросок влево - и еще два дикаря падают на пол, скрючившись и держась за глубокие рваные раны. Сзади зло затявкал автомат - это включился в дело замешкавшийся Рохля. К нему подключилась личная охрана Крыса. Виктория почувствовала, как что-то обожгло плечо, нырнула за ближайший станок. Пули с противным визгом рикошетили от металла, высекая искры, сбивая ржавчину и краску.
  - Гранату кинь! - это Крыс проорал Рохле.
  - Самих накроет нахрен!
  Виктория не слышала, как главарь Стервятников выругался и принялся лихорадочно заводить мотоцикл. Тот почему-то заартачился, не желая заводиться. Крыс в сердцах пнул ни в чем не повинный механизм, еще ожесточеннее принялся дергать кикстартер. Видимо, техника не захотела дальше терпеть такое варварское отношение. Мотоцикл несколько раз надрывно кашлянул, выпустив из выхлопной трубы кольца черного дыма, потом затарахтел ровно, готовый к поездке.
  И вот этот звук Виктория услышала. Волна гнева захлестнула ее - Катю сейчас увезут! Выпрыгнув из-за укрытия, она метнулась к Рохле. Тот от неожиданности сделал шаг назад, споткнулся, выпустив очередь в потолок. Не дожидаясь, пока противник поднимется на ноги, Виктория проломила грудную клетку дикарю, возомнившему себя героем и вставшему у нее на пути. Этих нескольких секунд хватило Крысу, чтобы тронуться с места. Не обращая внимания на хлам и умело лавируя, он все быстрее приближался к выходу из цеха. Виктория бросилась за ним, уже нисколько не заботясь о тех, кто остался у нее за спиной. Над головой просвистела арбалетная стрела, но она этого даже не заметила. Перепрыгивая через препятствия, она пыталась догнать того, кто увозил прочь ее Катеньку. Но, каким бы сильным и выносливым не был мутировавший организм, тягаться с железным конем ему оказалось не под силу - мотоцикл стремительно удалялся. Выскочив из цеха, она уже не увидела Крыса, лишь услышала звук мотора, который становился все тише и тише. Взвыв от отчаянья, Виктория побежала в том направлении, прекрасно понимая, что даже она не сможет продолжать такую гонку вечно.
  
  После муторной процедуры дезинфекции и досмотра их пропустили на станцию. Алексей не потащил всех за собой к Профессору, отправив их побродить по "Октябрьской". Отряд не пришлось долго упрашивать - день оказался насыщен событиями, поэтому от отдыха отказываться стал бы разве что дурак. Завидев небольшой костерок возле выхода из туннеля, направились туда; если и можно было где-то хорошо отдохнуть, так это возле огонька да с хорошей компанией. Возле этого костра сидело двое мужчин, скорее всего охрана - первый пост. Метров через сто-сто пятьдесят в сторону "Института культуры" должен был находиться второй.
  - Здорово, мужики! - Саныч вышел вперед. - Пустите сталкеров у костерка погреться?
  Охранники переглянулись:
  - Присаживайтесь, места хватит.
  Троица уселась на бетонные блоки, скинув рюкзаки, с удовольствием вытянув ноги и протянув руки к огню. После беготни по разрушенному городу было приятно вот так сидеть и знать, что не нужно оглядываться на каждый шорох. По сравнению с поверхностью метро казалось землей обетованной. Понадобилось всего два десятка лет, чтобы родной дом стал совершенно чужим и враждебным. Теперь домом было метро.
  - А что, мужики, откуда сами будете? - спросил один из часовых - мужчина за пятьдесят, с недельной щетиной на лице.
  - С "Коласа", - ответил Саныч.
  - А что ж тогда сверху пришли-то? - второй охранник неподдельно удивился. - По туннелям-то оно всяко быстрее бы получилось и безопаснее опять-таки.
  - Быстрее, - возмущенно фыркнул Тостер. - Только на блокпосту на "Площади Победы" сказали, что никого к вам не пускают. Якобы им комендант приказал. Ну мы им и сказали, что либо через межлинейник пройдем, либо пускай наверх ворота открывают.
  - Трызненне сiвой кабылы , - первый охранник отрицательно замотал головой. - Как это к нам и не пускать никого. Все дороги, как не крути, а ведут через нас. Тем более, что все спокойно вокруг. Так что это, мужики, не наше начальство это лютует. Либо комендант на "Победе" с катушек съехал, либо охрана там со скуки бесится. Правильно я говорю, Толян?
  - Точно, - подтвердил напарник. - Если ж мы проход к себе закроем, с кем торговать-то тогда, от кого новости узнавать? Оно нам себе дороже выйдет. Во, по поводу новостей, кстати. Вы к нам по делу или просто так? И что слышно вообще? Как там, наверху?
  Словоохотливый Тостер принялся за подробнейший рассказ, благоразумно умолчав о цели их прибытия. Часовые слушали внимательно, не перебивая, иногда восторженно цокая языками, иногда сомнительно кривились, мол, невероятные вещи им рассказывают.
  - Да-а, чудны дела твои, господи, - охранник поскреб заскорузлой пятерней затылок. - От кто бы мне раньше сказал, что по земле будет шастать столько нечисти, ни в жизнь не поверил бы. А теперь вон оно как. Даже сюда и то иногда забредают.
  - Да ладно тебе, Борисыч, - Толян махнул рукой. - Можно подумать раньше лучше было.
  - Раньше хотя бы все понятно было, - огрызнулся Борисыч. Видимо, у них этот спор возникал не единожды.
  - Да не хрена оно не понятно было. Вот вы как думаете, мужики?
  - Да тут и думать особо не надо, - Саныч покрутил в руках самокрутку, подкурил от огня. - Сами же во всем и виноваты.
  - Это как так?! - Борисыч даже вперед подался от таких слов. - Что значит сами? По-любому или америкосы виноваты, или китаезы какие-нибудь!
  - Вот от этого и все наши проблемы - мы пытаемся во всем обвинить других, а сами, вроде как, все в белом и чистом, - Саныч выпустил струю густого дыма. - А я считаю, что люди сами виновны в том, что произошло. Понятное дело, что на кнопки давили вояки по приказу своих шишек. Но и простой народ тоже далеко не святой. Зажрались мы, обленились. У всех на уме только одно было - деньги, деньги, деньги. Да как бы их заработать побольше. Да притом еще и так, чтобы и не работать-то особо. Вот мы всегда правительство кляли, мол, буржуи, гребут все под себя, людям объедки бросают, чтобы стадо голову от кормушки поднять не могло. Оно-то, конечно, все так. Вот только посади кого-нибудь из большинства обычных людей повыше, дай ему власть. И что, вспомнил бы он о простых смертных? Да никогда. Тоже бы под себя греб. Когда отгремела Вторая Мировая, людям некогда было заморачиваться по мелочам и о всяких глупостях думать - выживать нужно было, страну поднимать. Потом все относительно устаканилось, пришло в порядок. Лучше жить стало? Лучше да не совсем. К чему привела мирная жизнь? Людям стало скучно. Я бы сказал, что это период духовного застоя. Каждый только и думал, как бы послаще пожрать, подольше поспать да ближнего своего лицом в дерьмо макнуть. Про молодежь вообще молчу. Что ни новое поколение, то пополнение рядов дебилов и быдла - пьянки, ругань, деградация. Кроме телефонов и компьютеров с интернетом не фига не нужно было. Да и какая там молодежь появлялась - пацаны через одного зализанные и напомаженные, мажоры женоподобные. Кого такой сможет защитить, если он даже не знает, как отвертку в руках держать. Или девок взять... Когда-то действительно были девушки, красавицы, умницы... А незадолго до Удара начали появляться как раз таки "девки", которые не знали с какой стороны к кастрюле подойти, зато с малолетства знали, что нужно раздвинуть, чтобы получить все, что хочешь. Даже дети стали наглеть. Сам сколько раз видел, как карапузы лет пяти-шести ныли - я не буду носить эти боти-и-инки, это отстой. Или, например, я не хочу такой телефон, это стара-а-ая моде-е-ель. В моем детстве такому молокососу дали бы пару подзатыльников увесистых - и хорош. Смотреть противно было. Люди озлобленные стали, жестокие. И глупые. Как только начинался очередной кризис, все резко ломились в магазины. И знаете, за чем? За гречкой и туалетной бумагой! Это получается, мол, если умру, то с чистой жопой? Идиотизм. Но самое страшное, мы стали равнодушными. Рядом убивать кого-то будут, а человек думает, хорошо, что не меня; будут грабить, а человек лишь плотнее свой кошелек в кармане прижмет да радоваться будет, что его скарб на месте. Наступишь кому-нибудь на ногу случайно, извинишься, а тебя уже проклянут сто раз и в ад отправят. Вот и получается, что пока человек пытается выжить - он все-таки остается более человечным. А стоит только наступить миру - человек загнивает, начинает морально разлагаться. Так что не только власти виноваты. Виноваты все, кто своей алчностью и лицемерием подталкивал мир к пропасти, думая только о своих задницах и не думая о последствиях. Застоявшемуся человеческому болоту оказалась необходима встряска, чтоб не зарасти окончательно.
  Саныч замолчал после продолжительной речи, догоревшая самокрутка обожгла пальцы, упала. Молчали и остальные, раздумывая над тем, что сказал Саныч. Тостер, который на любой вопрос мог бы при желании что-то отмочить смешное, не отрываясь, смотрел в огонь, согнув одну ногу в колене и обхватив ее руками, будто мальчонка. Будучи ровесником Лехи, он смутно помнил, как там жилось наверху, но всегда хотел, чтобы мир снова ожил, расцвел прежним буйством красок, зелени, шедеврами архитектуры, зазвучал великими творениями классиков. Теперь же он не был уверен, нужно ли все это? Верни людям мир и сытую, теплую жизнь - и они вскоре снова бросят его в пучину хаоса, принесут в жертву на алтаре собственной жадности. Так стоит ли что-то предпринимать?
  - Саныч, неужели все было так плохо? - выдавил он из себя.
  - Как бы это парадоксально и противоречиво не звучало, но нет, не все было плохо. Хватало и прекрасных художников, и отличных писателей, певцов, актеров. Хватало, но им не давали дороги. Гении, стремящиеся улучшить и облегчить жизнь, были вынуждены работать за копейки, порой даже в нищете, а их труды так и оставались в тени. На смену действительно хорошей литературе пришло дешевое бульварное чтиво, направленное на то, чтобы банально занять время, не неся никакой смысловой нагрузки. А певцы и певицы? Эх, я в свое время прямо фанател от "Скорпов", "Арии" и прочей тяжелой музыки. Классику, кстати, тоже любил. Какие шедевры были у Бетховена, Баха, Чайковского. Сколько смысла было в этих мелодиях, какая скрытая сила в них таилась! К сожалению, далеко не все могли понять эту музыку. Ее заменили слащавой попсой, в которой главным было рот под фонограмму открывать. А отсутствие голоса и смысла в песнях компенсировали полуголыми задницами на сцене. Причем и бабы, и мужики. Было хорошее, было. Но и его задавили. А если бы хоть немного думали, глядишь, и не сидели бы сейчас по норам.
  И снова повисла тишина, нарушаемая лишь легким потрескиванием огня. Как не крути, а Саныч был кругом прав и спорить с ним не имело смысла. Даже Борисыч, считавший виновными американцев с китайцами, молчал, переваривая услышанное. Чувство было такое, будто речь Саныча сняла с его глаз пелену, показав реальную картину произошедшего. Он и сам когда-то подмечал все это, но, как и большинство, просто снисходительно махал рукой, мол, ничего страшного. Оказалось, что страшным было практически все - равнодушие, жестокость, жажда наживы, безрассудство. Словно вступивший в свои права двадцать первый век решил поднять из бездны на поверхность все человеческие грехи и недостатки.
  От костра маленькой звездочкой оторвалась искорка, устремилась вверх, к темному своду туннеля, растаяла. Точно такой же призрачной искрой где-то глубоко-глубоко в душе каждого теплилась еще живая надежда на то, что все рано или поздно изменится к лучшему. Иначе и жить дальше бессмысленно. Затянувшееся молчание решил прервать Варвар, которому все эти философские измышления были в тягость и морально угнетали.
  - Ну а вы тут как живете, мужики? Что интересного слышали-видели?
  - Дык спокойно все пока, - Толян подбросил в огонь несколько щепок. - Караван вот недавно приходил. Из Заславля.
  - Да ладно? - глаза всей троицы без исключения полезли на лоб.
  - Точно вам говорю, из самого Заславля. Четыре "шестьдесят шестых" , один "мазовский" автобус, обвешанный броней, шо елка цацками, да мотоциклов несколько штук. Мы про них и не говорили, считай, никому. Уж больно груз интересный везли - продовольствие, оружие, техника, одежда. Узнай кто в метро о таком караване - просто так они бы не уехали, нашлись бы охотники до чужого добра. Сутки здесь простояли и дальше двинули. А путь они держали ни мало, ни много в Марьину Горку.
  - Ого! - Саныч присвистнул. - Это ж километров шестьдесят где-то? И что они там забыли-то?
  - Сам-то как считаешь? - хитро прищурился Борисыч.
  - Вояки, - немного подумав, ответил Саныч. - Если точнее, то 5-я отдельная бригада специального назначения. Говорят, это была самая закрытая часть Вооруженных Сил, элита. Попасть туда мечтали тысячи, но удавалось лишь единицам. Неужто могли уцелеть?
  - А почему нет? Если мы в нашем, скажем прямо, неглубоком метро выживать научились, то они и подавно. Думаю, бомбари у них по-любому есть. Причем не чета нашим.
  - Так по ним же в первую очередь ударить должны были во время Начала, - резонно возразил Тостер.
  - Должны. Но главный из каравана сказал, якобы поступила стопроцентная информация, что часть мало того, что уцелела, но еще и создала вокруг себя безопасный периметр, где люди не только под землей кукуют, но и на поверхности. Понятное дело, что, как и раньше, далеко не все туда попадут. От поэтому в Заславле и собрали такой караван. Для демонстрации добрых намерений, так сказать. А у нас в основном водой хотели разжиться, но задержались на сутки - для полноценной торговли.
  - Мне кажется, что далеко не все туда даже доедут, - Тостер был настроен скептически. - Слишком уж лакомым куском выглядит этот караван. Одна хорошо организованная засада - и останутся от колонны только рожки да ножки. А уж какое зверье обитает за пределами города - можно только догадываться.
  - А мне кажется, что за городом не опаснее, чем в самом Минске, - Варвар высказал свою точку зрения, но как-то тихо и несмело, словно только для того, чтобы напомнить о своем существовании.
  - Может, и так, - Борисыч тоже закурил. - Бомбили-то в основном города, пригород, военные объекты. Никто ж не будет утюжить голое поле или лес, смысла нет. Да и прошлись по Беларуси, скорее всего, так, как говорится, до кучи. Мы ни для кого угрозы не представляли. Так что, раз в Заславле люди живут, почему бы им и еще где-нибудь ни быть? Глядишь, в какой-нибудь глубинки ни зверья, ни радиации нет, а люди по-прежнему картошку сажают да скотину растят, вечерами песни поют, у костра собираются.
  - Борисыч, ты, вроде, трезвый, а такую чушь несешь, - Толян даже присвистнул от восхищения. - Ну какие к чертовой бабушке костры с картошкой? Если мутантам в одном месте жрать нечего, думаешь, они в другое не пойдут? Или будут как пеньки сидеть ровненько, занимаясь оздоровительным голоданием? На СНМ посмотри. Да, выращивают наверху бульбачку, лён. А обрабатывают сами? Хрена там, рабов да больных посылают. А знаешь почему? Потому что таких не жалко - кто-то от радиации загнется, кого-то живность схарчит, а те, кто выживет, получат свои крохи, чтобы и дальше так батрачить. Так же, думаю, и в глуши будет - звери с голоду на все пойдут. Это я про самих людей не говорю. Человек - самый страшный враг сам себе. И лучше к зверю сразу в пасть, чтобы не мучиться, чем попасть к "недочеловекам".
  Неизвестно, чем бы закончился дальнейший разговор, если бы не появившаяся со стороны перехода, мягко говоря, странная процессия. Первым шел Профессор. Вернее даже не шел, а плелся, подпихиваемый в спину стволом Лёхиного автомата. Сталкер что-то говорил Профессору, но что именно, понять было нельзя. Но самым необычным было то, что у ног сталкера на коротких массивных лапах трусил мутант - цербер. Тот самый, которого Алексей доставил по заказу Александра Альбертовича. Несмотря на то, что с последнего визита прошло не так уж и много времени, вторая голова мутанта уже заметно подросла, хотя сам он практически и не изменился. Виляя коротким хвостом, он бодро перебирал лапами, по ходу движения обнюхивая все, что попадалось. Люди с опаской косились на троицу, но высказываться не спешили - завидев автомат сталкера, отводили взгляд и спешили дальше по своим делам. Лишь детвора восторженно тыкала пальцами в пса, видеть которого им было в диковинку.
  - Какого рожна тут происходит?! - Толян выхватил пистолет, беря на прицел сталкера. Борисыч сделал то же самое, только оружием у него оказался арбалет.
  - Стоп! Стоп! Стоп! - Тостер выставил руки ладонями вперед. - Не порите горячку! Лёха, что происходит?
  - А ничего особенного, - сталкер пихнул Профессора вперед. - Вот этот вот дяденька в халате, оказывается, плотно так сотрудничает с СНМ. И угадайте, по чьему царскому велению и хотению была похищена Катя? И для каких целей?
  - Это с какой же такой радости? - Варвар перебросил свой мачете из одной руки во вторую.
  - Что за чушь? - Толян переводил ствол со сталкера на мутанта и обратно. - Альбертович, это правда?
  - Да, - коротко бросил Профессор, ощущая давление ствола где-то в районе поясницы. - Ego sum paenitet, amici.
  - Хватит нам вешать на уши свою лапшу на латыни! - сталкер отвесил Профессору увесистый подзатыльник. - Лучше расскажите-ка, любезный, для чего вы все это затеяли.
  - Для чего?! - истерически взвизгнул Профессор. - Да потому что я не собираюсь вечно прозябать на ваших гнилых, полумертвых станциях, леча вонючих оборванцев от всяких болячек. Я светило науки! Creatrix ingenio! Я хочу творить, исследовать, создавать! А где мне это все делать? В той тайной комнатушке, в которую меня засунули?! Я вам что, Гарри Поттер?
  - Это что за сталкер такой? - Тостер спросил на ухо у Саныча. Тот только отмахнулся, мол, потом все объясню, не мешай светилу исповедоваться.
  - Только у СНМ есть достаточно средств и технологий, чтобы обеспечить дальнейшее будущее человека! И если для этого нужно пожертвовать одним человеком - я с радостью это сделаю. Всего лишь одна девчонка - и люди, быть может, смогут беспрепятственно жить на поверхности, не боясь мутантов и ища не зараженные территории. Она прошла чуть ли не половину Минска, одна! И ее не тронул ни один мутант. Совпадение? Нет! Digito Fati! Провидение! Она нужна мне для опытов. Если я пойму, почему ее никто не съел, возможно, смогу создать средство защиты от мутантов.
  - И заодно перенесете свою священную задницу на СНМ, - вставил Алексей.
  - Да, на СНМ! Это абсолютно нормальное желание. Я не собираюсь доживать остаток своих дней среди люмпенов! Я достоин большего!
  - Налицо мания величия и, скорее всего, несколько ударов по голове. Видимо, в детстве, - резюмировал Саныч. - Лёх, или это ты его прикладом по темечку приложил так, что помутнение началось?
  - Практически пальцем не тронул, - фыркнул сталкер. - Тряханул несколько раз для острастки.
  - Да-а, Профессор-то наш оказался с гнильцой, - заметил Толян, опуская пистолет. - Куда вы его дальше, к себе на "Коласа"?
  - Нет, - Алексей ткнул Профессора стволом. - Этот признался, что на "Победы" нас не пропускали именно по указке СНМ. Если верить ему, то у них везде есть свои люди и уши. Так что придется снова возвращаться наверх, в метро нас вряд ли пропустят просто так. Мужики, у вас костюмчика еще одного не найдется для нашего продажного друга?
  - Какого костюмчика? - Профессор снова заистерил. - Я никуда не пойду! Вы не имеете права заставлять меня! Что за произвол?!
  - А тебя никто и не спрашивает, - отрезал Борисыч и ответил сталкеру: - Найдем, конечно. Ради такого-то случая. Пускай теперь и наше светило посветится в походных обносках.
  В пылу разговора все как-то позабыли о снующем под ногами мутанте. Тот носился от одного человека ко второму, каждого обнюхивал и терся около ног, требуя внимания, будто обычная собака.
  - Лёш, - Саныч, наконец, заметил старания цербера, - а чего ты мутанта с собой приволок? Он же вырастит в хищную псину.
  - Да не смог я его оставить. С Профессором когда побеседовал, увидел, что щенок на столе лежит, привязанный. Опыты над ним, видимо, ставить собирался. Ну и дернул меня черт поближе подойти. А он меня как увидел, хвостом завилял, заскулил жалобно. Может, запах мой запомнил или еще что. Я к нему руку протянул, а он взял да и лизнул ее. И знаете, как-то сразу вся ненависть к этим тварям пропала куда-то. Короче, жалко мне его стало, отвязал. А он даже убегать не стал, потопал за мной следом. Теперь и выгонять неловко, все равно не отвяжется. А если и отвяжется, то убьют его как пить дать.
  - Значит, в нашем отряде прибыло, - вынес вердикт Тостер. Порывшись в рюкзаке, извлек из него кусок вяленого мяса, протянул щенку. Тот лег на пузо, вытянул вперед морду, жадно принюхиваясь, несмело подполз к человеку. Тостер тыкнул мясом ему прямо в нос. Цербер от неожиданности отполз назад, но, поняв, что его угощают, вцепился зубами в мясо, принялся с удовольствием жевать.
  - Как назовешь? - Тостер вытер руки об штаны.
  - Аид, - после минутного раздумья ответил сталкер. - Его зовут Аид.
  
  
  Глава 5
  Пополнившийся отряд двигался по проспекту Независимости. Над маршрутом особо долго думать не пришлось - раз уж риск быть остановленными на постах в подземке оказался достаточно высок, то по верху передвигаться представлялось более быстрым. Тем более, если на станциях окажутся соглядатаи из СНМ, то пройти они все равно не дадут. Затевать же войну с последними не столько не хотелось, сколько выглядело бы полным безумством и безрассудством.
  Жгучий диск солнца уже миновал середину небосвода, жара постепенно уменьшалась, идти стало не в пример легче. Но теперь приходилось следить за Профессором. На поверхности тот был в последний раз еще тогда, когда в городе вовсю кипела жизнь. Долгие двадцать лет под землей не прошли бесследно для ученого - он часто спотыкался, все время осматривался по сторонам, нервничал. Ему хотелось назад, под безопасные своды туннелей, под толщу земли, а не брести с кучкой чокнутых, поднявших все с ног на голову из-за какой-то никчемной девчонки. Неужели одна жизнь стоит упущенного шанса к возрождению? К тому же, возможно, после экспериментов она бы и выжила. Вероятность этого, конечно, была мизерной, но тем не менее она имелась. Еще больше раздражало Профессора постоянное мельтешение мутанта рядом. Неожиданно появлявшийся откуда-нибудь сбоку, он доводил ученого чуть ли не до кондрашки. К тому же он все никак не мог взять в толк, отчего эта ошибка эволюции так внезапно привязалась к сталкеру. Дитя нового мира, жестокий хищник вел себя как обыкновенный домашний щенок, разве что не жмурился от удовольствия. Радовало то, что на Профессора пес не обращал практически никакого внимания. А вот Варвара он по какой-то причине не взлюбил. Пробегая рядом с бугаем скалился, негромко рычал. Однажды даже попытался легонько куснуть за лодыжку, но Варвар вовремя заметил попытку песьего террористического акта и ногу успел отдернуть. Обиженно ворча, Аид умчался во дворы, присматривая за вновь обретенной семьей издали.
  Бывшее здание КГБ, не сговариваясь, обошли по противоположной стороне проспекта. Хотя, назвать зданием то, что от него осталось, язык не поворачивался. По странному стечению обстоятельств от него остался только вход - массивный портик с четырьмя колоннами. Вокруг колонн плющом вились клубы иссиня-черного то ли дыма, то ли тумана. Иногда он начинал будто бы светиться изнутри, и тогда от него на метр-два выстреливали отростки, извивались в дикой пляске, а спустя мгновение втягивались назад. От этого тумана ощутимо веяло опасностью, неизвестной угрозой. А все, что внушает хоть небольшое подозрение, следовало избегать любой ценой.
  Выйдя к площади Независимости, остановились, пораженные открывшейся картиной - сама площадь заросла бурьяном и маленькими чахлыми деревцами, скрученными в спирали, с листьями, больше напоминавшими колючки. Между ними клубился все тот же черный туман. Бывший храм знаний, институт имени Максима Танка, выглядел так, словно какой-то гигант взял в руки нож и полоснул по нему наискосок - от верхнего угла и вниз, потом разворотил змеящуюся трещину как можно шире да так и бросил. Дом Правительства вообще перестал существовать. На его месте не было ничего, даже мертвого тумана. Видимо, здесь бомбили прицельно. Но не это заставило отряд впасть в ступор. Костёл Святого Симеона и Святой Елены, так же известный как Красный костёл, стоял целый и невредимый. Не иначе, как какая-то высшая сила хранила его все эти долгие двадцать лет, как напоминание о бренности бытия. Саныч, глядя на храм, перекрестился. Это заметил Тостер, хмыкнул:
  - Саныч, а ты что, католик?
  - Православный. Только какая теперь разница? Сначала мы отреклись от Бога, а потом он отрекся от нас. Так не все ли равно, возле какого храма сейчас просить прощения за содеянное? Этот костел столько пережил за свою вековую историю, что это достойно уважения и почтения. А вот переживем ли мы еще хотя бы два-три десятка лет - неизвестно.
  Замолчали. У каждого внутри зародилось какое-то новое чувство, одновременно похожее на окрылённость и глубочайшую тоску. Разве что только Профессор, человек, чуждый религии, взирал на костел как на обычное старое здание красного кирпича. Но именно он услышал посторонний звук, в то время, как остальные в благоговении смотрели на реликвию.
  - Молодые люди, оторвитесь от бездумного созерцания и скажите, вы ничего не слышите?
  - Вроде, жужжит что-то. Как муха, - неуверенно предположил Варвар.
  - Все мухи тут уже двадцать лет как окочурились, - возразил Алексей, прислушиваясь. - Если только...
  Продолжать он не стал. Вдалеке, с той стороны, откуда они пришли, показалась маленькая точка, постепенно увеличивающаяся в размерах. Спустя минуту стало ясно, что это мотоцикл с двумя седоками.
  - Вниз, быстро! - сталкер указал на находящийся рядом спуск в подземный переход. - Саныч, Варвар, смотрите, чтобы никто снизу не выполз, Профессор сразу за вами. Ну а мы с тобой, Тостер, посмотрим, кто к нам так бодро мчится.
  Насчет "бодро" Алексей несколько преувеличил. Нестись стремглав по проспекту не вышло бы даже при сильном желании - во время Катастрофы слишком много людей ломанулись на своих автомобилях, поддавшись панике и не понимая того, что создав транспортный коллапс, в разы уменьшают свои шансы на спасение. Съеденные коррозией остовы до сих пор представляли собой помеху для передвижения. Поэтому мотоциклисту приходилось искать проходы между машинами, чтобы продвигаться вперед. Но все равно, двигаться получалось намного быстрее, нежели пешком.
  Сталкер с Тостером залегли прямо на ступеньках, держа на прицеле приближающийся мотоцикл. Поравнявшись со зданием КГБ, ездок принял слишком близко к колоннам. Черный туман моментально выпустил навстречу щупальце, пытаясь обвить собой добычу. Каким-то чудом в последний момент мотоциклист успел увести своего железного коня чуть в сторону. Щупальце впустую просвистело по воздуху, втянулось назад. Натужно взревел двигатель, унося своих пассажиров от страшного места настолько быстро, насколько это позволяли преграды.
  - У меня глюки или водитель голый? - Тостер не сводил взгляда с потенциальной цели.
  - Тогда и меня глючит. Может, дикий?
  - Ага, а я тогда Снегурочка. Ты видел хоть одного дикого на мотоцикле? Они говорить-то не всегда способны. Тут что-то другое...
  Сталкер не ответил, вынужденный согласиться с очевидными вещами. Дикие с каждым годом деградировали все больше. Непонятно было, как они вообще до сих пор не выродились. Так что об управлении мотоциклом и речи быть не могло. Алексей перевел взгляд с водителя на пассажира. В первый момент снова пришла мысль о галлюцинациях, но, протерев глаза, он убедился в реальности увиденного - на мотоцикле была Катя! Они собирались искать ее на СНМ, а она оказалась тут, гораздо ближе, чем они предполагали. Тостер собирался что-то сказать, но сталкер только отмахнулся, мол, сам уже все увидел. Необходимо было что-то предпринять. Вот только что? Встать на дороге, рассчитывая лишь на то, что мотоциклист остановится? Так себе перспективка. Если этот человек похитил Катю, то на живую преграду перед собой ему точно будет наплевать. Он даже давить не станет - не те габариты. Просто вильнет в сторону - и поминай, как звали. Вариантов, в принципе, было не так уж и много. Следовало подпустить его, как можно ближе, и попытаться аккуратно снять выстрелом и желательно с первой попытки. Потому что второй уже может и не быть. И самое главное - ни в коем случае не задеть Катю.
  Время замедлило свой бег, стало тягучим и вязким словно желе, почти осязаемым. Каждый вдох, каждый удар сердца казались бесконечно долгими. Замерли мысли, голова была чистой и ясной как никогда. Вдох, выдох. Вдох, выдох. Всего-то и требуется, дождаться нужного момента и нажать на спусковой крючок. Цель все ближе. Двести метров, сто, пятьдесят. Тостер с тревогой поглядывал на друга - сможет ли тот осуществить задуманное? Стрелял Алексей довольно неплохо, но в такой щекотливой ситуации еще не оказывался. Мотоцикл начал притормаживать, протискиваясь между лежащим на боку грузовиком и машиной скорой помощи. Вот он момент! Пора. Сталкер нажал на курок. Автомат единожды плюнул свинцом, посылая вперед маленькую смерть калибра 7,62мм. Ездока смело с мотоцикла, отбросило назад. Практически сразу раздался женский крик - это двухколесный конь, упав, придавил девушке ногу.
  - Вперед, вперед! - сталкер рывком поднялся со ступенек, бросился к упавшей технике. Следом, чертыхаясь, бежал Тостер, костеря на чем свет стоит своего слишком шустрого напарника. Остальные двигались позади, прикрывая друзей и заодно подпихивая Профессора.
  Сталкер подбежал к мотоциклу, приподнял его, давая девушке возможность освободить ногу, отпихнул в сторону.
  - Катя!
  - Лёша?! - девушка не могла поверить в происходящее. Попыталась подняться - и охнула, схватившись за ногу.
  - Не двигайся, дай осмотрю, - сталкер ощупал ногу. Кости все были целы, что не могло не радовать. - Просто сильный ушиб. Как говорится, до свадьбы заживет.
  - Эй, служба медпомощи, - окликнул Тостер. - Смотри-ка, этот живой еще.
  Только теперь сталкер заметил, что друг склонился над подстреленным ездоком. Пуля пробила ему грудную клетку, но каким-то образом он еще жил, хотя было ясно, что в любом случае это его последние минуты.
  - Зачем ты ее похитил? Кто заказчик? - сталкер приподнял умирающего за шею. Тот закашлялся, из уголка рта потекла тонкая красная струйка.
  - Про...Профессор, Станции.
  - Это мы уже знаем. Зачем?
  - Что тут у вас? - за спиной вырос Варвар.
  - О-о-о, - попытался улыбнуться ездок, - ва...ва...
  На большее его не хватило. Силы покинули умирающего - его тело выгнулось в предсмертной агонии, изо рта вырвался булькающий хрип, и он навсегда затих.
  - Готов, - вынес вердикт сталкер, на всякий случай приложив два пальца к шее - пульса не было. Жаль. Расспросить этого верзилу хотелось о многом. Хотя бы о том, кто у него был в подельниках. Ясно же, что сам он не мог устроить нападение на станцию. Но, возможно, Катя и сама сможет что-нибудь рассказать.
  - Как ты? - он помог девушке подняться. Та скривилась от пронзившей ногу боли, но удержалась, не закричала и не заплакала. Значит, и правда сильный ушиб, без переломов.
  - Хорошо, - она повисла на сталкере, обхватив того руками за шею и уткнувшись лицом в грудь. - Страшно было, правда. И монстр, и похитители, и этот Крыс.
  - Предлагаю обо всем поговорить чуть позже, - вмешался Саныч. - Целый день бегаем, Лёх, пора бы отдохнуть. Может, вернемся на "Октябрьскую"?
  - Дойдешь? - сталкер окинул взглядом девушку с головы до ног, оценивая ее возможности.
  - Дойду, - заверила та, плотно сжав губы. Нога хоть и болела, но быть обузой для своих спасителей она не собиралась.
  Но не успели они пройти и трех сотен метров, как впереди показалась еще одна фигура. И двигалась она тоже в их сторону, причем очень быстро, совершая невероятные, казалось бы, скачки. Было очевидно, что человек не способен на такой способ передвижения. А во все, что не являлось человеком, следовало стрелять без раздумий, если не хотелось быть сожранным. Три автомата загрохотали разом. Пули потянулись к цели, но...ни одна так ее и не достигла. Непостижимым образом монстру удавалось в последний момент уходить именно оттуда, куда попадала пуля. А дистанция тем временем неумолимо сокращалась. Уже можно было рассмотреть, что монстр анатомически похож на человека, разве что несколько измененного - бугристые мышцы, раздутая грудная клетка, руки, достающие до колен, с длинными когтями. Прыжок - и чудовище прыгнуло за один из остовов, недосягаемое для человеческого оружия. Алексей уже собирался швырнуть единственную гранату, которая у него была, но его внезапно остановила девушка:
  - Стойте! Не надо стрелять! Оно не тронет. Этот монстр... Это существо спасло меня в метро. Только его, вроде бы, убили. Или нет?
  - Спасло? - Саныч рыскал стволом своего укороченного "калаша" из стороны в сторону. Но монстр выходить не спешил. Никакая регенерация не защитит от нескольких точных очередей в голову.
  - Мне бы твою уверенность, - буркнул Тостер, не спеша убирать оружие.
  - Эй! - девушка, вопреки попыткам придержать ее на месте, сделала несколько шагов вперед. - Выходи. Мы не причиним тебе вреда. Мы не будем стрелять.
  Прошло около минуты, прежде чем из-за остова осторожно показалась голова существа. Оценив обстановку и видя, что никто действительно не стреляет, оно, уже не таясь, вышло полностью, медленно приблизилось к отряду. Взгляд его был прикован только к девушке, будто остальных рядом вообще не было. Оно протянуло руку к Кате; сталкеры было дернулись, но она остановила их предупреждающим жестом. Еще один маленький шажок. Переборов таящийся где-то в глубине души страх, она несмело дотронулась до протянутой руки.
  - Ка-тень-ка, - прохрипело существо...
  
  Посреди подвала горел костерок. Дрова нашлись здесь же - вокруг хватало старых деревянных ящиков. Варвар безмятежно дрых, периодически всхрапывая во сне. Остальные сидели возле огня, но смотрели исключительно на монстра. Вернее на Викторию. Странное дело, но девушка расположилась рядом с ней, чему Виктория была безмерно благодарна.
  - Так вы...ты...мать Кати? - сталкер все никак не мог в полной мере осознать услышанное.
  - Да, - подтвердила Виктория. Слова давались теперь намного легче. - Я почувствовала ее не так давно. Не знаю, правда, почему до этого не смогла. Мысли были словно чужие, спутанные, страшные. Я следовала за ней, пыталась идти по следу. Мутанты меня не трогают. Боятся, наверное. Или же просто за свою принимают. В метро спустилась, смогла дочку найти, но...пришлось умереть. Временно. В моей мутации есть и плюсы - организм не пожелал сдаваться. Пришлось побегать. Хорошо, что в отдыхе особо не нуждаюсь. Когда во второй раз догнала Катю, ее забрал какой-то тип с черепами на шее. Ума не приложу, зачем она всем им понадобилась? Теперь нашла вот... Спасибо вам всем. И тебе в особенности, - Виктория протянула сталкеру лапу-руку. Тот с опаской пожал ее, отметив, что рука теплая, а ощущение скорее приятное.
  - А как получилось так, что ты превратилась в такого...в такую...в такое, - сталкер никак не мог подобрать правильного слова.
  - В монстра? - подсказала Виктория. - Это спасибо Александру Альбертовичу. Не задолго до Войны мы с мужем, Катиным отцом, работали в Центре резервных возможностей человека. Руководителем у нас как раз и был Альбертович. Умнейший человек, для нас он был царь и бог, мы были готовы на все для него, хоть порой его методы и казались несколько экстравагантными что ли. Для простых смертных Центр был, можно сказать, обыкновенной клиникой, специализирующейся на психологии, психотерапии, наркологии. Да и с виду - обычное одноэтажное здание, ничем не примечательное. Многие мимо него проезжали каждый день и даже не замечали. Но это верхушка айсберга. Очень немногие знали, что у Центра есть пять подземных этажей. Новейшее оборудование, лаборатории, экспериментальные медицинские препараты - там можно было найти все. И, конечно же, опыты. Центр находился под контролем военного ведомства. Не стоит труда догадаться, на что были в первую очередь направлены его испытания. Как кто-то давно пошутил, чтобы не изобретали ученые, а в результате все равно получится оружие. Горькая шутка, в которой правды гораздо больше, чем юмора. Основной упор делался на изменение генома человека - создание идеальной машины для убийства. Робот всегда может сломаться, заглючить, а человек будет наделен разумом, способностью принимать нестандартные решения. Проект "Восхождение", так это называлось. Улучшение психофизического состояния подопытных, повышение выносливости, болевого порога, увеличение живучести. Буквально за месяц до Войны военные стали рвать и метать, требовали, чтобы вдобавок ко всему, новый человек имел высокую сопротивляемость радиации. Видимо, знали что-то или подозревали, чем все может закончится. Испытания боевого вируса на животных превзошли все ожидания. Единственным минусом было то, что после того, как вирус попадет в организм, носитель обычно несколько дней валялся в беспамятстве. Невзирая на это, Александр Альбертович решил перейти к тестированию этой дряни на людях. А так как никто из непосвященных об этом знать не должен был, добровольцами вызвались я и Дима... Нам обоим ввели вирус. А вот что случилось потом, я не знаю. Очнулась в нашей квартире, но как туда попала - не могу сказать. Когда случайно подошла к окну, ужаснулась - город был разрушен и пылал; людей практически не было, а из тех, кто был... Они убивали друг друга, грабили, насиловали. А сами страшные, в кровоточащих язвах, с выпадающими клочьями волосами. Я даже пару танков видела - промчались по улице, давя тех, кто не успел отскочить в сторону. Не выдержав увиденного, я отключилась. Неизвестно, сколько так провалялась, но когда снова пришла в себя, улицы были уже пустынны и мертвы. Город догорел... Спустя несколько дней мое тело начало меняться, пока я не превратилась в то, что есть. Видимо, наш великий ум допустил какую-то ошибку в расчетах. Вирус должен был защитить от радиации, но под ее воздействием повел себя совсем иначе, перестроил клетки организма на свой лад, затуманил мой разум. Хотя не спорю, остальные параметры улучшил. Ну а дальше не интересно - годы скитаний и поисков. Поисков не только дочери, но и самой себя.
  - А вернуться назад в лабораторию? - сталкера до глубины души потрясла история, рассказанная Викторией.
  - В этом не было смысла. Кода доступа мы, младший научный персонал, не знали. Военные даже нам не доверяли. А вот Альбертович знает. Проломить же метровой толщины стальную дверь даже мне не под силу. Даже у сверхорганизма есть свой предел.
  - Значит, я все это время был неправ, - вдруг заговорил Профессор. - Я считал, что ключ сокрыт в этой девушке, а оказалось, что в тебе, Виктория. Puer novi mundi.
  - И это все, что вы можете сказать? - зрачки Виктории превратились в две узкие вертикальные щелки.
  - А что вы хотите от меня услышать, любезнейшая? - не понял Профессор.
  - Слова извинений.
  - Простите, но я не считаю нужным извиняться. Просто потому, что не являюсь виновным в чем либо. Я выполнял свою работу, стремился сделать этот мир лучше. Хотел, чтобы человек всецело правил этой планетой. Coronam creatura!
  - Сделать мир лучше? - крылья носа Виктории гневно раздулись. - И чего добились? Посмотрите на меня. Вам нравится то, насколько лучше я стала?
  - Безусловно! Поймите, Виктория, внешность - это не главное. Вы стали совершенством! Идеальное существо, приспособленное к новым агрессивным условиям внешней среды. При желании весь мир будет у ваших ног! Только представьте себе это!
  - Да открой ты глаза, наконец, бездушное яйцеголовое дерьмо! - взорвался Саныч, не выдержавший профессорского бреда. - Какой мир теперь может упасть к ногам? Такие, как ты и тебе подобные, загнали наш мир в могилу! Еще не понял, что твои старые хозяева либо догнивают в земле, либо сожраны уже давно?! Хочешь, выйдем наружу и я покажу тебе, кто теперь правит на планете? Обрадуешься ты таким новым соседям или нет? Работу он свою выполнял, посмотрите на него. Иногда надо думать головой, а не задницей. Или ученый мозг настолько узконаправленный, что кроме своей фигни ничего постичь не может? Последствия просчитать невозможно было? Да наверняка возможно! Только вся ваша научно-психованная братия не способна ни на что другое, кроме как разрушать. А прикрывать седалище громкими словами о всемирном благе - это всегда было в порядке вещей. Придушить бы тебя, гада, собственными руками! - Саныч отвесил ученому звонкого подзатыльника. Профессор ничего не ответил - втянул голову в плечи и сидел с видом нашкодившего школьника, надувшись сычом.
  - Хорош, Саныч, - вздохнул Алексей. - Даже если ты его прибьешь, это ничего не изменит.
  - Зато на душе полегчает, - буркнул Саныч.
  - Мама, - слово звучало непривычно, как будто она никогда в жизни не говорила его. - А если попасть в лабораторию? Можно ли будет что-то изменить? Ведь если тебя бояться и не трогают мутанты, мы доберемся туда без особых проблем.
  - Не знаю, родная. Об этом лучше спросить Александра Альбертовича. Если уважаемое светило снизойдет до общения с нами, смертными.
  - Я бы попросил вас не язвить, - Профессор слегка вытянул шею.
  - А и действительно, Профессор, - сталкер повернулся к ученому, - вы наверняка код доступа помните. С Викторией риск минимальный в пути будет. Что скажете, есть какой-нибудь шанс?
  Некоторое время обиженный Профессор молчал. Казалось, что он даже не станет разговаривать. Но, тем не менее, спустя долгих пять минут, он вздохнул и заговорил:
  - Видите ли, молодой человек, не все так просто, как кажется на первый взгляд. Положим, я и правда знаю, как попасть внутрь лаборатории. Только с чего вы взяли, что риск будет минимальным? Я, честно говоря, полагал, что вирус каким-то образом попал в организм Екатерины. Извините, ошибся. Только сейчас понял, что у нее он не может присутствовать - она родилась немного раньше того, как жизнеспособный штамм был готов. Кроме того, вряд ли вирус дал такую мутацию, которая позволяет отпугивать зверье.
  - Тогда как вы объясните то, что меня никто не трогал?
  - Совсем никто?
  - Ну, разве что сколопендры и прочие, скажем так, насекомообразные.
  - Hic est! Низшим существам все равно, кто перед ними. Ими движут самые примитивные инстинкты - насыщение и воспроизведение потомства. В то время, как те из мутантов, что находятся на ступень эволюции выше, уже способны различать, кто перед ними, могут делать какие-то выводы. У них уже имеется сознание. Да-да, именно сознание. Многие из ученых, кстати, утверждали, что раз животные не могут разговаривать и передавать информацию посредством речи, значит, сознание у них отсутствует. Это заблуждение бытовало очень и очень долгое время. И лишь в 2012 году группой неврологов была подписана Кембриджская декларация о сознании, в которой "недвусмысленно" утверждалось, что "люди не уникальны в том, что обладают неврологическими субстратами, которые генерируют сознание". Животные, не являющиеся человеком, включая всех млекопитающих и птиц, и многие другие существа, включая осьминогов, также обладают этими нервными субстратами. Так вот, это я к чему. Наиболее развитое зверье - мы исключаем всех насекомых и тех, кто вообще ни на кого не похож - осознают, что перед ними кто-то из "своих". А зачем без лишней нужды убивать подобного себе? Хотя, думаю, если голод будет слишком силен, вы, Виктория, тоже станете жертвой. Но если перед мутантом будет выбор - человек или вы, то почти со стопроцентной уверенностью могу утверждать, что в качестве обеда будет выбран homo sapiens. Так что, господа, направляясь в лабораторию, вы будете рисковать так же, как и всегда.
  - А мы, пожалуй, попробуем, - Тостер посмотрел на друга. - Так ведь, Лёх?
  - Попробуем, - подтвердил сталкер. - Но будет ли функционировать лаборатория, Профессор?
  - Сложно сказать. Теоретически, да. Если, конечно, не пострадал реактор.
  - Так ведь двадцать лет прошло, - засомневался Саныч.
  - И что же с того? Я понимаю еще, молодежь не в курсе технологий. Но вы-то должны знать или хотя бы слышать раньше. В лабораторию поставлялось самое лучше и современное оборудование. Что же касается реактора, то приведу вам простой пример. У американских атомных подводных лодок типа "Вирджиния" срок службы активной зоны реактора 30 лет, что соответствует сроку службы самих лодок. Или так же у американских авианосцев типа "Нимиц" активная зона служит 25 лет при сроке службы авианосца 50 лет. Заметьте, господа, это только подлодки и авианосцы. Посему нет ничего удивительного в том, что на таких объектах, как наш, установлен еще более лучший реактор с повышенным запасом прочности и сроком эксплуатации. Чтобы поддерживать лабораторию в рабочем состоянии не требуется много энергии. Следовательно, реактор функционирует с минимальными нагрузками. Поэтому я и говорю, что теоретически возможно все, если не было форс-мажорных обстоятельств.
  - Что-то вы слишком разоткровенничались, Профессор, - Тостер подозрительно посмотрел на ученого. Такая длинная речь не внушала ему ни грамма доверия.
  - Что же тут удивительного, молодой человек? Я всего лишь трезво оцениваю свои шансы на выживание. В одиночку возможность вернуться обратно в метро измеряется практически отрицательными величинами. С вашим отрядом и Викторией она существенно возрастает. Так что мне остается? Естественно, следовать за вами. Dixi.
  - А что нас может там ждать, Профессор? - Тостер продолжал буравить собеседника взглядом.
  - Ничего такого, с чем вы могли бы не справиться, - ученый отвел взгляд в сторону, пальцы рук нервно забарабанили по коленям.
  - Что это у нас так глазки забегали? - встрепенулся Тостер, от внимания которого не ускользнуло нервное состояние Александра Альбертовича. - Есть что-то, о чем мы еще не знаем?
  - Есть, - вздохнул Профессор, косясь на автомат на коленях Тостера, словно ненароком направленный в его сторону. - Видите ли, Центр работал не только над генетической модификацией человека. Разрабатывалось также биологическое, химическое, психотропное оружие. Ставились опыты над животными, предпринимались попытки выведения новых видов. Многие из тех зверей, которых вы видите, являются результатом экспериментов. Не обязательно наших. Многие страны работали над этим. Во время Удара, я уверен, применялось не только ядерное оружие, но и другое. Если что-то в лаборатории пошло не так, там вполне могла образоваться своя экосистема.
  - Мутанты - это дело рук человека? - Катя передернула плечами.
  - Безусловно, моя юная леди. Или вы действительно думаете, что радиация настолько сильна и всемогуща, чтобы дать в результате устойчивую мутацию, способную передаваться от поколения к поколению? В естественных условиях такое невозможно. Для примера приведу печально известную Чернобыльскую зону отчуждения. Взрыв на четвертом энергоблоке в отличие от бомбардировок Хиросимы и Нагасаки представлял собой так называемую "грязную бомбу". Облако, образовавшееся от горящего реактора, разнесло множество радиоактивных материалов по большей части Европы. Однако, даже в самой Зоне никто и никогда не видел новых мутированных видов. Да, случались некоторые аномалии, попадались отклонения и дефекты, но не на постоянной основе. Поэтому большинство нынешней флоры и фауны - это creatura humana manus. Я не говорю про всяких там птеранодонов.
  - В каком это смысле? - у сталкера чуть ли голова не гудела от полученной информации. - Только не говорите, что радиация не имеет никакого отношения к этой летающей нечисти?
  - Лично я считаю, что нет. На протяжении сотен лет люди наблюдали летающих ящеров в лесах Амазонии, в джунглях Африки и даже в Сибири. Эти встречи были очень редки, но все же они имели место быть. Скорее всего, популяция птеранодонов и им подобных ящеров была немногочисленной, в то время, как человек занимал все больше и больше места на планете. А когда нас практически не осталось, они, уже не таясь, заняли положенное им место хозяев небес. И нам еще крупно повезло, что они не заполонили собой все вокруг.
  - Да, дела, - прищелкнул языком Саныч. - Но, как я понимаю, мы твердо решили идти в Центр? Только поясните мне, что конкретно мы хотим там найти или что сделать? Вернуть Катиной маме прежний вид?
  - Если оборудование будет в порядке - я попробую. А если повезет найти в сохранности прежние наработки, я могу попытаться исправить ошибку, допущенную при разработке штамма. Тогда получится не только вернуть Виктории человеческий облик, но и синтезировать вирус, который поможет людям возвратиться на поверхность на правах не гостей, но хозяев.
  - Вот с этой, как ее, синтезацией я бы не стал торопиться, - скептически заметил Тостер. - Один раз уже насинтезировали, ничего путного не получилось.
  - В прошлый раз мы не учли некоторых факторов. Теперь же, зная о прошлых ошибках, их легко исправить и не допустить новых.
  - Это все хорошо, конечно, - Саныч зевнул во всю ширину рта, - но давайте на боковую, а?
  - Да, - согласился Алексей. - Что-то мы и правда засиделись. Только давайте определимся, кто будет дежурить первым.
  - Ненужно никому дежурить, - Виктория пружинисто встала. - Я снаружи побуду, присмотрю.
  - Мама! Тебе ведь нужен отдых!
  - Не так, как вам, моя хорошая. Отдыхайте, я покараулю, - Виктория прикоснулась ко лбу дочери обветренными губами и направилась к выходу из подвала.
  
  Ярко светило теплое ласковое солнце, вокруг все тонуло в сочной зелени. Ветерок лениво качал деревья из стороны в сторону. Небо, сияющее нежной лазурью, было совершенно безоблачным. Разве что иногда в нем появлялась белоснежная кричащая чайка. В столь прекрасный день люди большими компаниями, парами или просто по одному спешили в парк - отдохнуть, покататься на аттракционах, прогуляться по тенистым аллеям. Количество продаваемого мороженого и сладкой ваты в такие дня прямо зашкаливало. Сладкими лакомствами объедались не только дети, но и взрослые. Причем меру не знали ни те, ни другие.
  Лёша стоял у ворот в парк, чуть в стороне от людского потока - не хотел мешать спешащим, и от того не очень учтивым, людям. У цветочного ларька толпилась изрядная очередь - влюбленные спешили порадовать своих дам сердца букетиками. У соседнего ларька, торговавшего мороженым, очередь была не меньше. Алексей пошарил по карманам, но с удивлением обнаружил там лишь пригоршню жетонов на метро, штук тридцать, если не больше. Зачем ему столько, он никак не мог понять. Одно дело - деньги. Но жетоны? Торговать ими что ли? Он, вроде бы, не так часто ездил в метро, чтобы запастись таким количеством жетонов. Память выкидывала какие-то фортеля. Казалось, еще немного - и он вспомнит, для чего они ему, но в последний момент мысль ускользала, а память ее услужливо блокировала. Он даже не помнил, кого он здесь ждал - девушку, отца, друга? И, тем не менее, продолжал топтаться на месте, будто понимая, что скоро придет кто-то очень важный для него.
  Медленно тянулось время, жара становилась все сильнее. Солнце уже не казалось таким ласковым, как раньше. Его лучи жалили, словно рой ос, обжигали. Лёша попытался вытереть проступивший на лице пот, но рука отчего-то уперлась в панорамное стекло противогаза. Не веря своим глазам, он поднес руку поближе к лицу, прикоснулся пальцами. Так и есть - прочное стекло, начинающее запотевать от горячего учащенного дыхания. Голова пошла кругом, ноги подкосились. Парень тяжело съехал на землю по железной ограде парка. Никогда в жизни он не падал в обморок, но сейчас его организм находился в полуобморочном состоянии.
  - Вставай! Поднимайся! - знакомый голос звучал будто бы из-под земли, был до боли знакомым, но невообразимо далеким.
  Сталкер приподнял голову, провел рукой по стеклу, протирая. Сперва он увидел армейские берцы с кевларовыми шнурками и пятнистого цвета штаны. Подняв голову выше, попытался рассмотреть говорившего, но не вышло - лицо было скрыто под широким капюшоном.
  - Вставай! Или уснешь вечным сном, сынок!
  - Папа?!
  Этого не могло быть. Отец же давно погиб! Значит, это сон? Но почему такой реальный? А если не сон, то отчего Минск весь благоухает вместо того, чтобы лежать в руинах? Может быть, он просто сошел с ума и все это плод его больного воображения?
  - Что. Ты. Здесь. Делаешь? - слова давались с трудом, пересохшая гортань едва выталкивала их.
  - Это не важно. Важно то, что тьма не всегда является мраком, а солнце не всегда дарует свет. Не верь тому, что видишь. Чужое и неизведанное может оказаться близким и родным, а знакомое и хорошо известное внезапно обернется большой бедой. Открой глаза, ослепленный тьмой! Узри истину!
  Под капюшоном блеснули два красных вертикальных зрачка. В руке отца - или все же не отца? - хищно сверкнул взявшийся словно из ниоткуда клинок, устремился к лицу сталкера. Тот прикрылся рукой, желая защититься от смертоносной стали. Резкая обжигающая боль, рывок... И он проснулся.
  Рука коснулась лица, почувствовала не стекло противогаза, но холодную испарину. Он облегченно выдохнул, приподнялся - и увидел рядом с собой Варвара, который в руках сжимал свой мачете.
  - Ты чего здесь? - спросил сталкер охрипшим со сна голосом.
  - А я это, - Варвар стушевался, глаза забегали по сторонам. - Показалось тут, что это, шум какой-то, будто скребется кто-то. Тебя вот разбудить решил.
  - Тесаком?
  - Да каким к черту тесаком! Говорю ж, показалось, что кто-то шумит неподалеку. Мачете на всякий случай достал, вдруг кинется кто.
  - Ну понятно, - Алексей продолжал с подозрением смотреть на Варвара. - Ложись-ка ты дальше спи. Виктория вряд ли кого-то подпустит к подвалу. Да и Аид вон спокойно спит, а он уж точно чужих учует, собака все-таки. Пусть и не обычная.
  - Как скажешь, - Варвар убрал мачете. - Ты главный - тебе и решать. Но я, если что, предупредил.
  
  Остаток ночи прошел спокойно - сталкера никто не будил, не тревожил. Сновидения тоже предпочли обойти его стороной, дав возможность выспаться. Поднявшись, он ощутил прилив сил и понял, что, несмотря на кошмарный сон, удалось хорошо отдохнуть. Дразнящий запах разогретой на костре тушенки окончательно вырвал его из лап морфея. Тостер деловито хозяйничал у огня, взяв на себя обязанности повара. Все уже проснулись, только сталкер, получается, заспался, что на него совсем не походило. Даже Аид вертелся волчком около Тостера, иногда требовательно тявкал, выпрашивая себе порцию каши с тушенкой. Не получив желаемого, обиженно ворчал, но спустя буквально десять секунд снова предпринимал отчаянные попытки добыть себе вкуснопахнущее лакомство. Тостер не обращал на зверя внимания, с невозмутимым видом помешивая завтрак в котелке. Из всего отряда отсутствовала почему-то только Виктория. Неужели до сих пор бродит где-то снаружи?
  - Доброе утро, - сталкер подошел к девушке. - А где твоя мама?
  - И тебе, - улыбнулась она в ответ. - Мама решила пойти к лаборатории. На всякий случай. Сказала, что одна она будет двигаться быстрее.
  - А как же ты?
  - Она заявила, что под твоим присмотром мне ничего не грозит, - Катя улыбнулась еще шире. - Я тоже, кстати, так считаю.
  - Льстишь?
  - Нет, просто и правда так считаю.
  - Тогда спасибо. А теперь нужно позавтракать. Дорога нам предстоит неблизкая.
  За завтраком обсудили дальнейший маршрут. И тут мнения несколько разделились. Саныч и Варвар утверждали, что лучше пройти по проспекту до "Московской", а уж там свернуть налево по Волгоградской улице. Либо же пройти чуть дальше, чтобы по Севастопольской выйти как раз практически к Центру. Услышав про Севастопольскую, Тостер заупрямился, как баран, и наотрез отказался, заверив отряд, что он лучше полетит на птере, чем пойдет там. Аргументировал он свой отказ тем, что Севастопольский парк расположен аккурат рядом с одноименной улицей, а про него поговаривают такое, что волосы на пятой точке дыбом встают. Действительно, из тех смельчаков, кто осмеливался туда забредать, возвращались единицы. И не все из них находились в здравом уме. Во время Катастрофы, упавшая в парке бомба, оставила после себя огромный глубокий кратер. Впоследствии кислотные дожди заполнили кратер до краев ядовитой водой, в которой, по идее, должно было гибнуть все живое. Но, как говорится, свято место пусто не бывает, а природа не терпит пустоты. Созданный злым гением человека водоем наполнился жизнью - чужой, дикой и ужасной. Говорят, что когда Мертвое озеро, как его окрестили, было еще не таким опасным, некоторым доводилось видеть, как гигантские не то змеи, не о ящеры рассекают его водную гладь широкими костяными парными гребнями. Приблизительный размер этих пресмыкающихся оценивали минимум в двадцать метров. Даже живший до Войны сетчатый питон по сравнению с этими существами казался несколько мелковатым. Чем дольше жило озеро, тем больше развивалась в нем не подчиняющаяся никакой логике фауна. Вскоре там завелось нечто, чье присутствие давило на психику, выворачивало сознание буквально наизнанку, подчиняло себе. Человек, оказавшийся на расстоянии менее ста метров от озера, терял свою волю и направлялся прямиком в мутную воду. Те, кто оказывался покрепче, могли и спастись. Правда, неизвестно, что было лучше - быстрая смерть в озере или же такое вот спасение. Большинство просто сходили с ума, становились беспомощными овощами, пускали слюни и бормотали всякую несуразицу. Кто-то из тех, кто хорошо запомнил мир до Катастрофы, назвал этого невиданного монстра выжигателем, мол, по аналогии с установкой из какой-то компьютерной игры. Никто не понял из какой, но название прижилось. Место обрело дурную славу, и ни один сталкер не стремился туда приближаться, тем более, что и поживиться-то там было нечем. В общем, в своем решении Тостер был категоричен и никуда идти не собирался, как он выразился, по маршруту смерти. Сам же парень был склонен к тому, чтобы вернуться прежним маршрутом до "Победы" или же и вовсе до "Коласа", а там свернуть на трамвайные пути и уже по ним прямиком до Центра - дорога ровная, сворачивать практически никуда не нужно, знай, иди себе по путям да по сторонам посматривай. Алексей оказался солидарен с товарищем, потому как об обитателях Севастопольского парка знал не понаслышке - довелось однажды там очутиться, еле ноги потом унес. Так бы они и спорили до бесконечности, если бы в разговор не вмешался Профессор.
  - Послушайте, молодые люди, не поймите меня неправильно, но прямой путь не всегда самый безопасный. Хотя не спорю, что путь тернистый может вообще оказаться смертельным. Так не проще ли пойти всем привычными дорогами - под землей. Если вам уж так хочется, то туннелями до "Якуба Колоса" будет намного безопаснее и быстрее, а уж оттуда до трамвайной ветки рукой подать. Тут я согласнее с Алексеем - так выйдет намного короче. Правда, не знаю, насколько безопаснее.
  - Устами Профессора глаголет истина, - усмехнулся Тостер. - Если нас не пропустили на "Победы", то с чего бы им пустить нас обратно? Только время зря потеряем.
  - А вы так уверены, что там до сих пор не сменились посты? СНМ тоже не всесильны: у них, конечно, много своих людей, но не столько, чтобы заполнить ими все метро. К тому же, молодые люди, с вами буду я. Уж как-нибудь сумею договориться, поверьте.
  - Так раньше почему не предложил? - резонно поинтересовался Алексей. - Когда мы с "Октябрьской" наверх поперлись.
  - Извиняюсь, конечно, но тогда я был несколько шокирован тем, что вы меня забираете с собой, и не мог рассуждать здраво. Теперь же в спокойной обстановке я предлагаю вам наиболее оптимальный вариант. К тому же, какой смысл был вам двигаться напрямую к СНМ? Неужели вы думаете, что смогли бы взять хорошо укрепленные станции штурмом? Кстати, благодаря тому, что вы пошли наверх, вам посчастливилось найти Екатерину.
  - Ладно, давайте доедать, а там уж решим что-нибудь, - сталкер предпочел сосредоточиться на еде.
  Доедали в полном молчании, думая о предстоящем пути. Когда с завтраком было покончено, а нехитрые пожитки собраны, Алексей махнул в сторону метро, тем самым приняв предложение Профессора.
  
  Отряд шел по трамвайным путям по улице Якуба Колоса. Сама улица местами была настолько забита автомобилями, что проще было перелезть через их останки, чем искать обходной путь. Видимо, в Последний День слишком многие посчитали правильным не ломиться по проспектам, а поехать чуть в стороне, где поток транспорта будет поменьше. Только никто не взял в расчет, что охваченные паникой люди на своих машинах будут пытаться спастись от смерти везде - и на широких проспектах, и на узких улочках, и в совсем глухих дворах. Но, как известно, паника плохой помощник в любых делах. Теперь каждый автомобиль был памятником ушедшей эпохи, могильной плитой для человечества. Отряду даже повстречался автобус, буквально забитый почерневшими скелетами. Покрытый ржавыми пятнами и какими-то потеками, начисто лишенный стекол и с выгоревшим до основания салоном, автобус превратился в братскую могилу. Его пассажиры так и не смогли добраться до своего пункта назначения, оставшись навеки сидеть скелетами, которым не суждено найти последний приют. Проходя мимо, люди словно чувствовали взгляды пустых глазниц, следящие за ними со злостью и укором. Казалось, что они вопрошают в беззвучном крике - почему вы живы, а не мы?! Не сговариваясь, отряд ускорил шаг, насколько это было возможно, чтобы поскорее оставить позади жуткое место. Но даже после того, как автобус перестал быть виден, чувство вины не спешило уходить, давило хоть и не сильно, но настойчиво.
  - Как будто на кладбище побывал, - тяжело вздохнул Саныч, по-прежнему продолжая оборачиваться.
  - Это ты еще на кладбище не бывал, - заметил Тостер. - Я имею в виду после Войны.
  - А ты бывал что ли?
  - Пришлось как-то, - Тостер передернул плечами, вспоминая. - Я тогда в стоматологическую поликлинику поперся.
  - Зубы подлечить хотел? - хмыкнул Саныч.
  - Да не дай бог. Просто, дай думаю, посмотрю, вдруг чего из лекарств осталось или из оборудования какого. В общем, обычная вылазка по принципу "пойди туда - не знаю куда, принеси то, что сможешь найти и утащить". Дошел, можно сказать, нормально. Одного крестовика только увидел, но тот, видимо, сытый был или вообще помер - болтался в своей паутине, ни на что не обращая внимания. Короче, нашел нужное мне здание, только собрался заходить, как чувствую, противный такой холодок по коже побежал и словно смотрит кто на меня. Ну, стал я, значит, осматриваться по сторонам. Думаю, не хватало еще, чтобы кто-нибудь мне зад оттяпал, пока я буду по этой поликлинике бродить. Кручу головой по сторонам, как вентилятор, но хоть ты тресни - ничего и никого не вижу. А холодные мурашки уже прямо колоннами по мне путешествуют и прямо вопят, что пятую точку срочно прикрывать нужно. Потихонечку так начал вперед продвигаться. Метров сто, наверное, прошел и тут смотрю, мать моя женщина, солдаты на кладбище! Человек десять их было: сидели кружком, смолили самокрутки, говорили о чем-то. Не знаю, о чем, но явно о чем-то смешном, потому что ржали в голос. Думаю, откуда на кладбище солдаты? Присмотрелся - и ахнул; никакие это не солдаты. Вернее солдаты, только мертвые давно - лица синюшные, кожа лохмотьями свисает, глаза вытекли, папироски дымят в безгубых ртах. Да и форма странная какая-то. Я такую не видел никогда. Начал я аккуратненько назад пятиться, потому что мертвецов не то, чтобы боюсь, но немного недолюбливаю. И как назло зацепил ногой железяку какую-то. Я на месте замер, стою ни жив, ни мертв. А у этой компании, оказалось, проблем со слухом не было не смотри, что ушей лишились. Как звон услышали, так сразу на него повернулись, ну и меня увидели, само собой. Смотрю, начали подниматься и в мою сторону пошли, причем бодренько так. Я с места хочу сдвинуться, а ноги не идут, словно приросли к асфальту. Тут уж я не выдержал, каюсь, заорал во всю глотку. И тут сзади слышу голос: "Что ж вы кричите, молодой человек?" Я голову назад повернул и вижу - мужик какой-то стоит, солидный такой, в пиджаке, с галстуком. Помню, усы у него еще такие были, вот прям роскошные. Я молча пальцем тычу в солдатиков и только мычу от испуга. А мужик этот и говорит мне: "Ну что вы, это же наши защитники. ђстаньце, хлопцы, ѓстаньце, браткi! ђстань ты, наша старана!" Я ему на это отвечаю, мол, "браткi" и так уже встали. Причем мертвые. А он усмехнулся так в усы и отвечает мне: "Так ведь и я не живой давно." Ноги от земли сами отлипли в одно мгновение. Ломанулся я оттуда, не разбирая дороги, а вслед мне хохотал кто-то. Даже думать не хочу кто. С того случая я от кладбищ как-то подальше стараюсь держаться на всякий случай.
  - Завязывал бы ты, Тостер, всякую дрянь курить, - нервно хохотнул Саныч, но было видно, что история произвела на него впечатление.
  - Я вообще не курю, - обиделся Тостер. - Ни дрянь, ни обычные самокрутки.
  - А я склонен верить молодому человеку, - вмешался Профессор. - Мне, правда, как ученому не полагается верить во всякую мистику и прочие сказки, но должен отметить, что еще до Катастрофы люди очень часто сталкивались с непознанным, которое невозможно было объяснить с научной точки зрения. Если допустить, что существует некий параллельный мир, то можно предположить, что ядерные взрывы истончили грань между двумя мирами. Отсюда мы имеем более качественные и более многочисленные, нежели до Войны, так называемые потусторонние явления. Bus et mundos.
  - Воздух! - рявкнул вдруг Алексей.
  Сверху раздался разгневанный клекот и хлопанье крыльев. Подняв головы вверх, люди увидели доисторического летающего ящера. Птеранодон увидел двуногую добычу и стремительно пикировал вниз. Размах крыльев птера навскидку был метров десять. Ящер явно был голоден, раз решил напасть на большой отряд людей - может, охота у него не задалась, может, вся дичь разбегалась раньше, чем он успевал ее поймать. Но теперь упускать такую кучу дармового мяса он не собирался. Сложив крылья, он стрелой мчался на отряд.
  - На землю! - скомандовал сталкер.
  Птер пролетел буквально в метре от упавших на землю людей; их обдало тугой струей воздуха и вони - от хищника разило, как от помойки. Недовольно заклекотав, птер взмыл вверх, набирая высоту и готовясь зайти на второй круг.
  - К домам! Бегом! - Алексей указал по направлению к ближайшему дому. Решение было разумным - под прикрытием стены проще контролировать летающую бестию, птер не сможет напасть сзади.
  Громогласный рев потряс все вокруг. Птер, услышав его, резко сменил направление полета, позабыв о двуногой добыче. Люди, взглянув в небо, замерли на несколько секунд - еще одно порождение радиации приближалось к ним. Тяжело хлопая крыльями, матерая горгулья разрезала воздух. Она уступала птеру в размахе крыльев, но была в разы массивнее.
  Тостер виртуозно выругался, Варвар машинально перекрестился. Алексей же внимательно смотрел на горгулью и заметил то, чего остальные в страхе или же растерянности, не увидели - она пикировала не на них. Прикинув траекторию ее полета, сталкер понял, что в качестве добычи она избрала себе птера. Видимо, делить титул хозяина небес она с ним не собиралась. И точно, спустя короткое мгновение огромная туша горгульи со всего размаху врезалась в ящера. Казалось, что тонкие крылья доисторического гиганта должны сразу же сломаться от такого удара, но они выдержали. Птер попытался клюнуть соперника своим длинным клювом, но промахнулся. Два тела, сцепившись друг с другом, камнем рухнули вниз метрах в тридцати от отряда, практически раздавив в лепешку старый микроавтобус. Рев чередовался с клекотом, судорожно хлопали крылья - два гиганта вступили в смертельный бой. И сталкер был совершенно уверен в одном: кто бы ни вышел победителем из этой схватки, он все равно вознамерится полакомиться человечинкой. Решив, что кто-то из далеких предков был прав насчет фразы "промедление смерти подобно", сталкер отдал приказ:
  - Вперед, пока им не до нас. Близко не приближаемся и не тормозим.
  Хотелось бежать, сломя голову, не видя двух чудовищ, мутузящих друг друга. Но вместе с тем разум говорил, что не стоит терять осмотрительности и не нужно принимать опрометчивых решений. Завалить даже одного из них - это очень и очень сложно. Шансов выстоять против двоих практически не было. И если сейчас эти летуны додумаются, что двуногих вполне хватит на их двоих, то можно считать, что отряд отбегал свое. Пригнувшись и стараясь держаться в стороне, люди бежали вперед.
  Устрашающий рев сменился криком, наполненным болью, - это птер изловчился и выхватил кусок плоти из бедра горгульи. В ответ она наотмашь ударила обидчика лапой. Ящера отбросило далеко в сторону, ударило об фонарный столб. Замотав головой, птер снова ринулся в атаку, но опять был отброшен. Тостеру, бежавшему последним, не повезло - кувыркающийся хищник задел его крылом. Удар пришелся вскользь, но все же был настолько сильным, что парня бросило вперед метра на три лицом в асфальт. Саныч, бежавший перед ним, в изумлении остановился, когда Тостер поравнялся с ним не самым удобным образом. Не думая долго, он подхватил под руки горе-летчика, помог подняться. Хотел помочь бежать тому дальше, но парень поднял вверх большой палец, мол, в порядке все, бывало и хуже. Тем не менее, при беге он заметно прихрамывал на левую ногу.
  Позади жалобно заклекотал птер, клекот быстро сменился каким-то подобием визга, который с каждой секундой становился все тише и тише, пока не смолк окончательно. Это могло означать только одно - горгулья одержала верх, доказав, что у этих небес может быть только один властелин. Оставалась надежда на то, что горгулья не станет бросаться в погоню за юркой двуногой добычей, а предпочтет закусить поверженным врагом. В любом случае, проверять это никто не хотел и, не сговариваясь, ускорили бег, петляя зайцами между препятствий. Обернувшись на ходу, сталкер увидел, что летающая бестия сидит на крыше машины, в пасти зажата откусанная голова птера, а глаза пристально наблюдают за людьми. Секунда, две - она с силой оттолкнулась от импровизированного насеста, расправила крылья и неспешно полетела по направлению к отряду. Худшие опасения сбылись - люди, видимо, казались для охотника большим деликатесом, нежели ящер.
  - Во дворы, живо!
  Стремительный бег, легкие работают как кузнечные меха, вот-вот готовые разорваться. Сейчас бы стянуть противогаз, сделать глубокий глоток свежего воздуха. Пусть он будет радиоактивным, но главное, чтобы свежим, а еще лучше - холодным. Последнее, конечно, было невозможным, а вот насчет свежего - легко. Но нельзя, ни в коем случае. Проскочив под аркой, они вбежали в поросший высокой травой дворик. Со всех сторон дома, с правой стороны небольшая детская площадка, из песочницы растет перекрученное одинокое деревце, точно такое же, что и на площади Независимости. Единственный выход из этого каменного кармана находился на противоположной стороне дворика - точно такая же арка. Проблема заключалась в том, что сам выход оказался перекрыт; полуметровые растения с толстым стеблем и округлыми листьями сидели так плотно, что пройти мимо них, не задев, не представлялось возможным. Кроме того, листья растений по краям и сверху были усажены длинными волосками, противно шевелящимися и напоминающими змей. С волосков медленно стекала зеленого цвета слизь, образуя на земле лужицы.
  - Что...за...хрень? - выдохнул Варвар.
  - Ро...ро...росянка карликовая, - так же тяжело ответил Профессор. - Плотоядное...растение.
  Тостер глянул на дозиметр и рывком стянул с головы противогаз, начал вытирать ладонью лицо.
  - Сдурел?! - рявкнул Алексей. - Дозу схлопотать хочешь?
  - Фон...в норме. Жапотел.
  - Какой такой жопотел? - не понял сталкер.
  - Шам ты жопотел! - возмутился парень. - Эта шука пернатая мне прошто жуб выбила! Не пришпошобился еще. И не жопотел, а жапотел! Намордник жапотел, не видно ни шиша.
  - Где, кстати, пернатая? - Саныч посмотрел в небо, но оно было пустым.
  - Вон она, - сталкер кивнул головой в ту сторону, откуда они пришли. Действительно, горгулья сидела прямо в арочном проеме, но нападать не спешила. Она даже не двигалась, будто ждала чего-то; например, того, что добыча сама выйдет ей навстречу. Сейчас она как никогда напоминала своих предков, которых во все времена ваяли скульпторы из камня и украшали их фигурами замки для устрашения.
  - И что делать будем?
  - Можем подождать, - предложил Варвар.
  - А вдруг она решила сидеть тут до тех пор, пока нам не надоест? - девушка с опаской смотрела на чудовище.
  - Резонно, - согласился сталкер. - Так можно и до второго пришествия среди этого дворика проторчать. Можем рискнуть пробиться через этих, как их там, росянок. Если повезет, найдем лазейку между ними, а если нет - тогда и будем думать, что делать дальше.
  - Должен вас предупредить, что вещество, выделяемое листьями этих растений, содержит алкалоид кониин, который оказывает паралитическое действие. Поэтому категорически не советую вам к ним прикасаться, дабы избежать плачевных последствий.
  - Спасибо, Профессор, мы учтем. Давайте-ка неспешно и аккуратно, цепочкой.
  Необычно яркая зеленая трава едва уловимо колыхалась из стороны в сторону, доставая людям до колен. Затаись в такой траве какая-нибудь мелкая нечисть - ни за что не увидел бы, пока она сама не дала бы о себе знать. Только такие неожиданные встречи почти всегда заканчивались плачевно для одной из сторон. И обычно такой стороной являлся человек. Дойдя до середины двора, сталкер постепенно начал замедлять шаг. Остальные, увидев, что Алексей притормаживает, тоже сбавили шаг, вопросительно поглядывая на него. А тот никак не мог понять, что его так смущает. Подсознание кричало об опасности. Но что же именно? Горгулья? Нет, монстр был на прежнем месте, правда, уже не сидел, а лежал. Не то. Росянки? Тоже нет. Эти вообще торчат на одном месте и, кажется, даже не шевелятся. В добавок ко всему, Аид стал жалобно поскуливать, будто чуя беду. Шажок, еще шажок. Может быть, что-то в траве? Проверить этого никто не успел. Очередной шаг - и весь отряд провалился в глубокую яму. Люди уже не слышали, как горгулья разочарованно прокричала, недовольная пропажей добычи, и снялась со своего места.
  Стремительный полет в беспросветной тьме казался бесконечным. Вокруг не было ничего: ни верха, ни низа, ни лева, ни права. Если бы не свистящий ветер, можно было подумать, что они просто висят в черном "ничто". Сколько времени прошло? Минута, две? Или несколько дней? Сперва Алексей пытался хотя бы приблизительно считать в уме секунды, но мысли путались, цифры никак не желали следовать поочередно одна за одной. В конце концов он бросил это неблагодарное занятие, посчитав, что в сложившейся ситуации все равно ничего сделать не сможет. Бывают в жизни такие моменты, когда следует положиться только на волю судьбы и случая. Как бы ты не бился, чтобы ты не делал - все равно, что об стенку горох. В какой-то момент воздух стал холоднее, и где-то далеко-далеко показалось маленькое пятнышко света. Создавалось впечатление, что они поднимаются со дна глубоко колодца наверх, к свету. Еще несколько долгих минут - или все же часов? - и вместо тьмы они влетели в белое марево. По крайней мере так изначально показалось. После темноты даже от света этого молочного киселя пришлось зажмуриться - по глазам резануло будто вспышкой.
  Падение внезапно замедлилось. Неведомая сила мягко придержала людей и бережно, словно хрупкую вазу венецианского стекла, опустила на что-то рыхлое. В тот же момент на людей нахлынула целая какофония звуков: шумели машины, со всех сторон доносились человеческие голоса, где-то каркнула ворона, завизжала сирена, но почти сразу же замолчала. Алексей, открыв глаза, замер, не понимая, где он оказался, и реальна ли вообще картина, вставшая перед ним.
  - Мать моя матрефка! - ошарашено прошепелявил Тостер. Видимо, тоже разлепил свои светлые очи и осмотрелся по сторонам. Следом послышалось еще несколько не менее содержательных возгласов. Это значило, что из отряда все живы, но ровным счетом ничего не понимают в происходящем.
  Они приземлились в сугроб снега, который счистили в сторону от тротуара. Вокруг все было заметено - остановки, дома, деревья стояли в снежных шубах. Но самым поразительным было то, что все это оказалось целым и невредимым. Никаких следов Войны. По правую руку от отряда искрилось драгоценным алмазом на зимнем морозном солнце здание Национальной библиотеки. Чуть левее можно было рассмотреть Московский автовокзал, где деловито сновали автобусы. И люди. Вокруг были сотни, тысячи людей. Они разговаривали, спешили по своим делам, нагруженные тяжелыми сумками и без них, по одному и небольшими компаниями, все такие разные, но увлекаемые единым течением жизни мегаполиса. Все это никак не укладывалось в голове, казалось одной большой массовой галлюцинацией просто потому, что этого никак не могло быть.
  - Мы где? - Катя сняла противогаз, с упоением втягивая носом морозный воздух. Ее примеру последовали и остальные - резиновые намордники порядком поднадоели, а дозиметры скромно молчали.
  - В Минске, - резюмировал Профессор.
  - Понятно, что не в Гондурасе, - Саныч поднялся из сугроба, протянул руку девушке, потом помог остальным. - Как мы сюда попали? Нет, даже не так. Мы до этого в Минске и были. Какого ляда город живой? И люди. И дома. И машины. Короче, все!
  - А то, что сейчас зима, тебя, Саныч, не смущает? - Алексей всматривался в окружающих.
  - Лично меня, молодые люди, смущает то, что никто из прохожих на нас не обращает никакого внимания. Такое чувство, что это мы призраки прошлого, а не они.
  - Призраки? Может, они и в самом деле нам привиделись?
  - Всем вместе? Извините, Алексей, но процитирую вам фразу из одного известного детского мультфильма - "С ума обычно поодиночке сходят. Это гриппом все вместе болеют". Тут имеет место быть нечто другое, но я пока не знаю, что именно. Infeliciter .
  - Эй, уважаемый, постойте! - Саныч подскочил к одному парню лед двадцати на вид. Тот никак не отреагировал на призыв Саныча, словно последний был пустым местом. В последний момент, правда, парень сменил траекторию движения, обошел невидимую преграду по широкой дуге. Саныч предпринял еще несколько попыток докричаться до прохожих, но у всех у них оказалось схожее поведение - его не замечали, но обходили стороной. Махнув на все рукой, Саныч вернулся к товарищам.
  - Ничего не понимаю. Они нас просто напросто не видят. Как будто и в самом деле призраки либо мы, либо они.
  - Может, мы для них и есть призраки. Ну или они для нас. Это с какой стороны посмотреть, молодые люди. Если предположить, что мы каким-то образом переместились назад во времени, то вполне логично, что для нас все эти люди уже очень давно мертвы. Собственно, как и мы для них. Понимаю, звучит фантастично, но пока это единственное, что я могу предложить в качестве объяснения.
  - Все это, конечно, очень интересно, но как отсюда выбираться?
  - А надо? - Тостер с восторженным взглядом смотрел на живой город. - Мне тут нравится.
  - Как-то не хочется оставаться среди мертвых, - поежилась девушка, обхватив себя руками за плечи. - Смотришь на этих людей и думаешь, что их, наверное, уже давно нет. Страшное и странное чувство.
  - Страшно то, что если мы на самом деле переместились во времени, неизвестно, чем это может закончиться для нас, - заметил Профессор.
  - Почему это? - Тостер скептически посмотрел на Александра Альбертовича.
  - Потому, мой юный друг, что время суть величина неизвестная и плохо изученная. Раньше считали, что время неизменно. Однако, теория относительности Эйнштейна все радикально изменила. Время имеет свойство как ускоряться, так и замедляться. Самый простой пример, который даже в школах раньше приводили, такой - рассматривали гипотетический полет к звездной системе Альфа Центавра, удалённой от Земли на расстояние в 4,3 световых года. Теперь представим, что космический корабль будет двигаться первую половину пути с единичным ускорением, а вторую половину с таким же ускорением тормозить. Затем корабль развернется и повторит этапы разгона и торможения. В этой ситуации время полёта в земной системе отсчёта составит примерно 12 лет, тогда как по часам на корабле пройдёт всего 7,3 года. Это если совсем просто. И это я еще не говорю о возможности влияния на ход времени какими либо поступками. Когда-то, кстати, на эту тему было снято множество фильмов. Но, как говорится, это все дела давно минувших дней.
  - Стоп, стоп, стоп! - Саныч выставил вперед руки. - Не надо нам этих заумных лекций. Вопрос сейчас стоит только один единственный - как нам вернуться назад. И желательно целыми и невредимыми.
  - Извините, но я тоже не всеведущ. Если бы знал, не преминул бы об этом сказать.
  - Ладно, - Лёха решил прекратить дальнейшие рассуждения. - Стоя на одном месте все равно ничего не выстоим. Надо куда-то идти. А раз идти можно куда угодно, то предлагаю пройтись к метро "Московская". Тут пешком минут двадцать ходьбы. Заодно и осмотримся.
  Возражений ни у кого не оказалось, тем более что всеми двигало любопытство - не каждый день выпадает шанс посмотреть на город, наполненный жизнью и былым величием. Они шли по тротуару, а вокруг бурлил водоворот мегаполиса: снующие машины, автобусы и троллейбусы, толпы людей, таких похожих и таких разных одновременно. Рекламы, ларьки, магазинчики, жилые дома - все это было таким близким, но вместе с тем непривычным, чужим, чем-то непонятным, словно из другой реальности. Проходя мимо "Александрова пассажа", отряд остановился. Казалось бы, обычный торговый центр, но было в нем что-то манящее, притягательное - огромная красная надпись над входом, отражение противоположной стороны улицы на застекленном фасаде, блики солнечных лучей. Саныч, хоть и не был сентиментальным, но при виде такого великолепия украдкой смахнул навернувшуюся слезинку - он хорошо помнил процветающий Минск, и смотреть на него вновь было больно. Даже Профессор как-то притих. В его глазах застыло что-то похожее на глубокую душевную тоску, не свойственную для людей его профессии. Они стояли так минут десять, не в силах оторвать взгляда от торгового центра, пока наконец Алексей не скомандовал выдвигаться. Они шли по улице, но все равно еще некоторое время оборачивались, стараясь запомнить каждую мельчайшую деталь.
  Сталкер заметил, что не все жители города не обращают на них внимания. Когда им навстречу попалась девушка с ребенком лет пяти, малышка вытянула вперед руку и, тыча пальчиком, восторженно закричала:
  - Мама, мама! Смотри, какие у тех дядь и тети костюмы странные!
  Молодая мамаша засмущалась, думая, что дочка показывает на кого-то из впереди идущих людей, попыталась урезонить маленькую, но тщетно. Отряд ускорил шаг, но девчушка до конца смотрела на них своими зелеными любопытными глазищами. Группа детей, ведомая тучной воспитательницей, тоже их заметила. Некоторые так же, как и предыдущая девочка, показывали пальцами, что-то кричали, но воспитательница, строго одернув, увлекла их за собой. Видимо, это был детский садик на прогулке. В итоге на путь к метро ушло практически вдвое больше времени, чем предполагал сталкер. Но не успели они пройти и половины ступенек, ведущих вниз, к вестибюлю, как внезапная вспышка заставила всех дружно закрыть глаза. Через несколько мгновений, когда они осмелились снова взглянуть на мир, отряд замер с открытыми ртами. Они вновь очутились на том же самом месте, откуда начали свое путешествие.
  - Однако, - удивленно крякнул Саныч, косясь на алмаз Национальной библиотеки справа.
  - Если я ничего не путаю, - осторожно начал Тостер, - то при спуске под землю теоретически попадаешь под нее. И именно в ту точку, куда спускаешься, а не в километре позади, да еще и задницей в сугробе. Я все правильно сказал? Ничего не перепутал?
  - Феноменальная точность и наблюдательность, - заметил Алексей. - Что по этому поводу сможет поведать наш Профессор?
  - Профессор скажет вам, молодые люди, что мы попали не во временную дыру. Вернее не совсем во временную. Я этой темой никогда особо не интересовался, но слышал, что подобное явление называют пространственно-временным пузырем. Некоторые так же называют это лентой Мебиуса. Хотя как по мне, так это совершенно разные вещи. Суть данного явления заключается в том, что куда бы мы не пошли, нас скорее всего будет отбрасывать назад, в исходную точку. Разница будет заключаться только в расстоянии, на какое мы сможем отойти от начального пункта, то есть от того, где мы в данную минуту и находимся. Это закольцованный кусок времени и пространства. И существует огромная вероятность того, что мы застряли тут навсегда. Sepulchrum congestorum .
  - Как навсегда? - вскрикнула Катя, испуганно прикрыла рот ладошкой.
  - Спокойно, - сталкер приобнял девушку за плечи. - Если есть вход, то должен быть и выход. Просто придется его поискать подольше. Меня вот что заинтересовало. Люди нас не замечают, но чувствуют что ли, обходят. А вот дети, как я понимаю, видят очень даже хорошо. Странно, да?
  - О, да тут как раз нет ничего странного, - Профессор махнул рукой. - Видите ли, все дело в том, что дети видят намного больше, чем взрослые. Их разум и взгляд еще не замаран взрослыми проблемами, не замызган грязными мыслями. Соответственно, восприятие окружающего мира у них в разы выше, нежели у нас. Не зря же говорят, что лишь дети и кошки видят невидимое. То, что нереально с точки зрения здравого смысла для нас, не является чем-то из ряда вон выходящим для них.
  - Интересно. Но надо искать выход. Пройдемся в другую сторону?
  На этот раз двинулись в сторону библиотеки. Правда, результата это тоже не принесло никакого. Удалиться от огромного здания они смогли в лучшем случае километра на два, два с половиной. И уперлись в непроходимую прозрачную стену. Никаких вспышек, никакого моментального перемещения назад. Их просто что-то не пускало дальше. Незримая стена слегка прогибалась, будто мембрана, но не поддавалась. Сталкер попробовал выстрелить в нее - от соприкосновения со стеной пуля вспыхнула ярким голубым пламенем, сгорела без следа. Варвар, коротко выдохнув, со всей силы ударил по стене мачете. Звук был такой, как будто водили вилкой по тарелке. На клинке остались глубокие зазубрины. Варвар виновато развел руками, мол, извините, сделал, что мог. Тостер демонстративно подкинул несколько раз в ладони гранату, но практически сразу получил увесистого подзатыльника от Саныча. На вопрос, за что он подвергся совершенно излишнему физическому насилию, ему пришлось выслушать короткую лекцию о правилах игры в сквош и о том, как в этой игре мяч рикошетит от стены аккурат назад к игроку. Смутившись, парень упрятал гранату подальше и впредь обещал получше думать.
  Вернувшись назад, долго решали, что же делать дальше. В итоге, сошлись на том, чтобы проверить автовокзал. В принципе, вариантов все равно было не так уж и много. Дошли быстро: неведомая сила не препятствовала, не заворачивала назад. Автовокзал шумел растревоженным ульем: деловито сновали туда-сюда автобусы, толпились пассажиры, из громкоговорителей раздавались сухие голоса диспетчеров, объявляющих посадку на очередной рейс, вкусно пахло выпечкой. Казалось бы, всего лишь небольшой пятачок земли, но жизни в нем было в разы больше, чем во всем послевоенном метро. Возле одной из площадок, над которой висело табло с цифрой "3", стоял автобус марки "Неман". Его двери были гостеприимно распахнуты, приглашая пассажиров на посадку. Громкоговоритель захрипел, закашлялся, после чего женский голос оповестил:
  - Ад пляцоукi нумар тры адпрауляецца аутобус Мiнск-Лагойск. Час адпраулення - чатырнадцаць гадзiн двадцаць пяць хвiлiн.
  И следом за первым объявлением сразу же второе, только на русском языке:
  - От площадки номер три отправляется автобус Минск-Логойск. Время отправления - четырнадцать часов двадцать пять минут.
  - Прокатимся? - Алексей вопросительно осмотрел всю команду.
  - А разве можно? - девушка округлила глаза. - Да еще и с Аидом.
  Услышав свою кличку, цербер жизнерадостно тявкнул, завилял хвостом со скоростью вентилятора, с интересом уставился на четырехколесное фырчащее чудо.
  - Да кто нам помешает? Нас все равно не существует, не забывай.
  Предстоящая афера пришлась всем по душе. Поехать на настоящем пассажирском автобусе! Это ли не мечта? Да, существовал риск, что и на нем они далеко не уедут, но даже если и так, то ощущения все равно будут неповторимыми. Расскажи потом кому в метро, ни за что не поверят. Правда, если будет, кому рассказывать.
  По одному зашли в автобус. Саныч сразу же направился в конец салона. Там находился один из самых высоких рядов сидений - и в окна смотреть можно, и все, что делается внутри автобуса, прекрасно видно. Варвар, которому не хватило места на верхотуре, уселся пониже. Напротив него с важным видом почетного пассажира восседал Аид, высунув язык и глядя в окно. Отправления ждали минут десять. За это время салон автобус заполнился чуть больше, чем наполовину. На места, где сидел отряд безбилетников, никто даже внимания не обращал. Когда стрелки на вокзальных часах показали 14:25, автобус, мелко завибрировав, двинулся с места, неспешно выруливая на дорогу. Но когда он уже собирался повернуть на улицу Филимонова, с левой стороны внезапно начал надрываться автомобильный сигнал. Посмотрев в ту сторону, Алексей увидел, как прямо на них мчится цистерна бензовоза. Через стекло было видно испуганное лицо водителя; он ожесточенно давил на клаксон, вертел руль из стороны в сторону, но машина его не слушалась. На весь салон раздался отборный мат водителя автобуса. Он начал было сдавать назад, но огромной силы удар не дал ему этого сделать. Секунда, две, три... И мощный взрыв сотряс улицу. Пламя моментально охватило и бензовоз, и автобус. Раздался еще один взрыв - это разорвало топливный бак автобуса. Но никто из пассажиров этого уже не услышал.
  
  Когда тьма рассеялась, оказалось, что они вновь все вместе стоят на посадочной площадке. На том же самом месте находился и автобус - целый и невредимый. Лишь вокзальные часы показывали 14:10. Шокированные произошедшим, они не сразу поняли, что живы. Лишь спустя минут пять робко и несмело шевельнулся Тостер, провел ладонями по щекам, потом уже более уверенно охлопал себя всего. Напоследок для чего-то поковырялся пальцем во рту.
  - Сажать твою картошку! - удивлению парня не было предела. - Мало того, что жив, так еще и зуб на месте! Все, братцы, теперь больше никаких жопотелов не будет!
  - Это не может не радовать, молодой человек, - Профессор поправил сползшие на нос очки. - Меня же больше занимает то, отчего мы все живы и находимся там же, откуда начали свое, так сказать, турне. Неужели в какой-то момент, определенный кусок времени закольцевался? Если это так, то далеко мы отсюда не уйдем.
  - А как нам тогда быть? - в глазах девушки читался неподдельный испуг.
  - Есть одна идея, - сталкер задумчиво смотрел на группку из пятерых детей, которые со своими родителями готовились к посадке в злосчастный автобус. Один из малышей, на вид которому было лет пять, отошел немного в сторону, с энтузиазмом пиная ножкой валявшуюся на асфальте смятую железную банку. Алексей подошел к ребенку, присел перед ним на корточки:
  - Привет, малыш. Ты меня видишь?
  - Здравствуйте, - ответил мальчик, растягивая гласные. - Вижу.
  - Это хорошо. А скажи, ты с родителями собираешься ехать на этом автобусе?
  - Да, мы к бабушке с дедушкой поехаем.
  - Наверное, ты очень любишь своих бабушку и дедушку?
  - Люблю, - малыш улыбнулся. - У них хорошо. У них есть кот Васька и собака Джек.
  - Какие молодцы твои дедушка с бабушкой. Послушай, малыш, ты должен сказать своим родителям, что вам нельзя ехать на этом автобусе.
  - Почему? - мальчик немного наклонил голову, с интересом рассматривая многочисленные кармашки на костюме сталкера.
  - Потому что автобус сломан. Понимаешь? И если на нем куда-то поехать, он может взорваться. А ты ведь хочешь к бабушке с дедушкой?
  - Очень хочу, - малыш поджал губки.
  - Тогда беги к родителям и скажи о том, что я только что тебе рассказал. Вот, это тебе, держи, - сталкер выщелкнул из рожка один патрон, протянул его мальчику. Глаза ребенка зажглись восторгом. Схватив такой потрясающий подарок и зажав его в кулаке, он с радостным криком помчался к родителям. Алексей же вернулся к отряду, наблюдая за разворачивающимися событиями.
  Мальчик протянул родителям руку, показывая свой подарок. Его мама вскрикнула от неожиданности, отец озадаченно поскреб в затылке, рассматривая настоящий боевой патрон. Начались расспросы, что да как. Ребенок рассказал, что патрон ему дал дядя в странном костюме и сказал, что автобус может взорваться. Что тут началось... Забегали люди, слышавшие этот разговор, мать ребенка буквально вытащила из кабины водителя, заставила ребенка повторить свой рассказ. Водитель побледнел, с опаской косясь на патрон и понимая, что несмотря на маленький возраст ребенок вряд ли врет. Тем более, что и родители тоже напуганы. Водитель прытью умчался в сторону диспетчерской и уже через несколько минут вернулся оттуда в сопровождении двух милиционеров. Часы показывали 14:26. А еще буквально через пару минут отряд увидел, как по улице Филимонова, отчаянно сигналя, промчался неисправный бензовоз. Потом раздался глухой звук удара - и тишина, вскоре сменившаяся воем милицейских сирен и кареты скорой помощи. Но главным было то, что никакого взрыва не прозвучало.
  - Да ты, Лёха, как я погляжу, в террористы записался, - удовлетворенно хмыкнул Саныч. - Я бы даже сказал во временны́е террористы.
  - Ну, уж какой есть, - улыбнулся сталкер. - Я вообще-то не был уверен, что это поможет. По крайней мере, людей мы спасли.
  - Теперь бы себя еще спасти, - скептически ввернул Профессор. - И вообще, откуда у вас взялась уверенность в том, что предотвращение катастрофы как-то повлияет на наше возвращение обратно? Я бы еще понял, если бы мы попали в какой-нибудь правительственный бункер незадолго до Удара и помешали бы нажать на пресловутую красную кнопку. А так... Что такого в обычной повседневной аварии?
  - Попахивает цинизмом, - заметил Саныч.
  - Зато правдиво и без лицемерия, - парировал Профессор.
  - Пожалуйста, не ссорьтесь, - вмешалась девушка. - Мы ведь и правда должны попробовать все способы, которые можно. И что нам остается, кроме как надеяться?
  - В словах девушки есть доля истины, - вынужден был согласиться Профессор, не желая разжигать конфликт. - Командуйте, молодой человек. Вы у нас полководец.
  - Давайте попробуем еще раз спуститься в метро. Только на этот раз на "Востоке". Так ближе выйдет.
  Под ногами хрустел сухой искрящийся снег, идти было легко и приятно. Алексей мысленно сравнивал, как тяжело было ходить зимой после Катастрофы - снегу порой наметало столько, что он доходил выше пояса. Каждый метр по такой дороге давался с огромным трудом, отнимал силы. В такие вылазки сталкер превращался в миниатюрный ледокол, двигающийся напролом через торосы. Правда, в отличие от ледокола, разрезать льды не приходилось, но и снег выматывал очень сильно. Алексей как-то слышал, что раньше частенько ругали работников коммунальных служб за то, что те не вовремя убирают снег, и ухмылялся - сюда бы тех умников. Чтобы они сказали, завязнув в сугробе по пояс, а не всего лишь по щиколотку? Наверное, даже не знали бы, как из такого вылезать. А если сзади еще дышит в спину кто-то из хищников, то уровень адреналина в крови просто зашкаливает. Тогда не то, что лопаткой, а руками будешь снег копать со скоростью заправского экскаватора. И думать только о том, чтобы хищник тоже завяз в снегу. В общем, бегать доводилось в любую погоду. А сейчас это можно было назвать увеселительной прогулкой. Если не думать о том, конечно, что прогулка может и не закончиться.
  Увлекаемые людским потоком, они спустились на станцию метро. Огромный зал, повсюду яркий свет, никаких следов копоти на белом потолке, темно-красная облицовка путевых стен. Исправно показывали время станционные часы. Все вокруг создавало ощущение необозримого простора, легкости. Даже на "Октябрьской" сейчас такого было не увидеть. Поговаривали, правда, что на СНМ до сих пор блюдут чистоту и порядок, сохраняя станции в том первозданном виде, в котором они находились на момент Удара. Но доподлинно об этом могли сказать только сами жители СНМ, а распространяться на тему того, что касается их быта, они не любили.
  Появление поезда вызвало у отряда благоговейный трепет. Нет, в метро тоже оставались составы. На той же самой "Колоса" тоже имелся состав. Но там он застыл навеки, а здесь к станции подкатывал яркий грациозный красавец - сияющий огнями, без малейших следов коррозии, завораживающий до глубины души. Обдав находящихся на перроне людей тугим потоком теплого воздуха, поезд остановился. С легким шипением открылись двери, выпуская прибывших и приглашая занять места ожидающих. Сталкер с товарищами зашли в вагон, заняли практически весь один ряд сидений. Голос из динамиков оповестил, что следующая станция - "Московская". Поезд плавно тронулся, постепенно увеличивая скорость. Только вместо черного зева туннеля, состав въехал в молочно-белую пелену. На людей навалилась безумная сонливость, с которой невозможно было бороться. Спустя буквально несколько секунд они уже мирно спали. А поезд мчался в неизвестность.
  
  Солнце клонилось к закату. Его лучи зловещим багрянцем скользили по разрушенным домам, искривленным деревьям, брошенной технике. Те же в свою очередь отбрасывали не менее зловещие тени, заставляя мир приобретать причудливые, ни на что не похожие очертания. Они стояли посреди улицы. С одной стороны пролегали знакомые трамвайные пути, по другую находилось одно из зданий общежития БНТУ. Вздох облегчения вырвался у всех практически одновременно; если вокруг вновь были руины города, значит, они попали в свое время. Поезд чудесным образом прошел сквозь время и пространство, доставив своих пассажиров туда, где и должно быть их место. Непонятным было только то, почему они оказались на улице да и еще на закате, если поезд вез их по подземке. На этот вопрос Профессор сказал лишь только то, что от временных скачков можно ожидать чего угодно. И хорошо еще, что все вернулись в целости и невредимости, а не по частям, что тоже было весьма вероятно. Воздействие на время всегда неизменно влечет за собой какие-либо последствия. И сложно угадать, будет ли это нечто масштабное, или же какая-то бытовая мелочь, не достойная особого внимания.
  Не сговариваясь, как по команде, направились к подвалу в общежитии. Только сейчас люди почувствовали, насколько они устали за этот бесконечный день. Каждая мышца в организме не просила, она кричала об отдыхе, требовала его незамедлительно и по возможности подольше. Кроме того, передвигаться по ночному городу не хотелось никому - слишком велик риск нарваться на какую-нибудь тварь, которую и в десять стволов будет сложно отправить к праотцам. Днем если и опасно, то хотя бы все спокойно и знакомо. Развели костер, но к еде никто даже не притронулся. Усталость оказалась сильнее чувства голода. Только Алексей сидел прямо на полу, положив руки на колени, и смотрел в весело потрескивающее пламя. Тяжелые мысли роились в голове свинцовыми тучами, не давали покоя. Что будет дальше? Удастся ли проникнуть в лабораторию? И если да, то что они станут там делать? Но больше всего его мучил вопрос, зачем он тянет за собой остальных? Катя спасена, это самое главное. Рисковать людьми, чтобы попасть в гипотетическую лабораторию? Может, она уже давным-давно выгорела вся внутри и в природе не существует. В крайнем случае, хватило бы взять в попутчики одного Тостера, с которым вместе съели, что называется, не один пуд соли. Оставшиеся пусть бы возвращались домой, в метро. Вместе с Катей. Вдруг выйдет так, что он напрасно ее спас. В пути может всякое произойти. И если девушка погибнет, это останется на его совести до конца дней. Равносильно, как и смерть остальных. Даже такого скользкого типа, как Профессор.
  - Почему не спишь? - мягкий голос девушки вывел сталкера из оцепенения.
  - Да так, задумался просто.
  - Можно я тоже посижу вместе с тобой?
  - Конечно, - Алексей придвинул девушке кусок доски, чтобы та не сидела на сырой земле. Она благодарно кивнула, села, придвинувшись ближе к сталкеру. Минут десять сидели молча, смотрели в огонь. Парень изредка подбрасывал куски досок в костер. Тот радостно вспыхивал, жадно принимался обгладывать полученную пищу. Наконец, девушка повернула к сталкеру раскрасневшееся от жара лицо.
  - Я все хотела сказать тебе спасибо, но до сих пор как-то не получалось. Мы все бегаем, бегаем.
  - За что? - не понял сталкер.
  - За то, что спас меня. Дважды. И если бы не ты, я бы вряд ли встретила маму. Спасибо, Лёша.
  - Не за что. Разве можно было поступить иначе?
  - Сам же видел, - девушка грустно улыбнулась. - Некоторые хотели совсем другого.
  - К счастью, я не некоторые. И если бы пришлось бы все повторить заново, я бы поступил точно так же, не задумываясь. Единственное, о чем я жалею, так это о том, что потянул тебя с собой в лабораторию. Надо было отправить тебя в метро вместе с ребятами. Там ты была бы с ними в большей безопасности. Сам бы с Тостером пошел, он парень смышленый.
  - А если бы ты не вернулся? Каково бы было мне?
  Сталкер надолго замолчал, не моргая, смотря в одну точку перед собой и немного наклонив голову. Катя не торопила его с ответом, и он в конце концов последовал.
   Ты вспомни меня, когда майские грозы
  Тишину разорвут высоко в небесах.
   Я прошу об одном - ты не лей горько слезы.
   Отраженьем застыну в твоих дивных глазах.
   Просто вспомни меня, когда ветер заплачет,
  Волны вздымая изумрудами трав.
   Я прошел сложный путь. Но что это значит?
   Возможно, лишь то, что я сдался, устав...
   Ты вспомни меня, когда звезды зажгутся,
   Своим светом холодным пытаясь согреть.
   Я так сильно устал, что не в силах проснуться.
   Я не смог до конца ярко-ярко гореть.
   Ты вспомни меня под тоскливой луною.
   Я, быть может, вернусь звоном летних ручьев...
   Позабуду о том, как я спорил с судьбою
   И снова поверю в силу сказанных слов.
   Ты вспомни меня - мне другого не надо.
   Я, возможно, останусь в сердце твоём.
   Твоя память навеки мне будет наградой
   Среди бела дня и во мраке ночном...
  На глазах девушки навернулись хрусталики слез, поползли вниз, оставляя за собой мокрые дорожки.
   - Кто это написал?
  - Мой отец. Очень давно, когда ему самому было лет двадцать, может, двадцать пять. Он как-то рассказал это стихотворение мне. Вот я и запомнил, понравилось очень.
  - Мне тоже понравилось... Но, знаешь, я не хочу, чтобы ты был просто воспоминанием. Я хочу, чтобы ты всегда был рядом. Живой, - девушка потянулась к сталкеру, чмокнула его в щеку. Засмущавшись, немного отодвинулась и добавила: - Ты хороший.
  - Благодарю. Но, немного перефразируя тебя, скажу, что некоторые совсем другого мнения.
  - Так могут считать только те, у кого в душе не осталось ничего хорошего и доброго.
  - Не стану с тобой спорить.
  - Ты ведь не отправишь меня назад в метро, правда?
  - Об этом стоило подумать раньше, - вздохнул парень. - Теперь уже поздно. Нам осталось дойти-то всего каких-то километра три, не больше. Тем более, там нас должна ждать твоя мама. Надеюсь, кстати, что с ней все в порядке. И мне почему-то кажется, что если ты не явишься к лаборатории вместе со мной, то от меня явно потребуют, чтобы я за тобой вернулся и не сводил с тебя глаз.
  - А как ты думаешь, у нас есть хоть маленький шанс, что все получится?
  - Об этом проще спросить у нашего великого ученого, - улыбнулся Алексей. - По крайне мере, он считает, что попытаться стоит, ты же сама слышала его красноречивые рассуждения. Что же касается моего личного мнения... Знаешь, если бы я не верил, что можно что-то изменить, меня бы сейчас здесь не было. Сидели б мы сейчас в метро, в тепле и безопасности, пили грибной чай. И было бы глубоко наплевать на какие-то там лаборатории, эксперименты и прочую научную и не очень чушь. Но, как видишь, я сейчас здесь и с тобой. А это значит только одно - мы пройдем этот путь до конца и приложим все усилия, чтобы наше дело выгорело. Иначе, зачем это было все начинать?
  - Ты и правда очень хороший, - Катя поднялась со своего места, еще раз поцеловала парня в щеку. - А теперь давай ложиться спать. Ведь неизвестно, что нас будет ждать завтра.
  Сталкер не стал спорить. После разговора с девушкой плохие мысли как-то сами по себе спрятались куда-то в глубину сознания, больше не тревожа разум и сердце. Со спокойной душой Алексей провалился в сон.
  
  Глава 6
  Толпа полуголых дикарей бесновалась и улюлюкала. Еще бы, столько мяса сразу - когда такое было в последний раз. Теперь племя долго не будет голодать, а, значит, наберется сил и сможет расширить свои владения. В последнее время добывать пропитание становилось все труднее: случайных путников было очень мало, они словно чувствовали, что сюда забредать не стоит. Еще немного и пришлось бы есть друг друга. Но судьба оказалась благосклонной и после долгого испытания голодом ниспослала им целых шесть человек. Особенно радовало то, что среди пленников была одна девушка, а женское мясо всегда оказывалось самым вкусным и нежным. Мужчины же были крепко сложенными, без лишнего жира, что не могло не радовать. Лишь один из пришельцев был сильно в возрасте, что, конечно же, намного снизит его вкусовые качества, но даже это лучше, чем ничего. Один гость уже был приготовлен, и все племя готовилось к обильной трапезе, пока остальные пятеро пленников ждут своей участи, привязанные к столбам.
  - Какая ирония, - нервно хохотнул Профессор. - Варвара съедят варвары.
  - Абсолютно не смешно, - заметил Тостер, пытаясь пошевелить связанными руками. Бесполезно. Чертовы аборигены завязали узлы на совесть, просто так не выпутаешься.
  - Это же наш друг, - сквозь слезы проговорила Катя. - Зачем вы так?
  - Друг?! - истерично взвизгнуло светило науки, за что сразу же получило ощутимый тычок под ребра от проходившего мимо дикаря.
  - Друг? - уже спокойнее и тише заговорил Профессор. - Есть одна поговорка про то, за что надо брать таких друзей и куда отправлять. Вы, наверное, и не в курсе, молодые люди, что этот так называемый "друг", как и многие в метро, работал на СНМ. О, по вашему выражению лиц вижу, что не в курсе. Ну, теперь будете знать.
  - Попахивает клеветой, Профессор, - Алексей скривился, связанные руки затекли, причиняя не сильную, но постоянную боль.
  - Как слеп и наивен человек в своем неведении, - Альбертович картинно вознес глаза к небу. - А сопоставить факты, подумать головой в конце концов. Откуда бы я мог знать о появлении на "Коласа" Екатерины, не будь у меня соглядатая на вашей станции? Заказ поступил на нее практически сразу же после того, как она попала к вам. А нападение на блокпост? Думаете, случайность? И уцелел только Варвар с пострадавшей, но не сильно, головой. Это я не считаю Данилюка, который преставился в лазарете. Тоже не находите странным? Ведь убили его широким режущим предметом. А у варвара любимым оружием что было?
  - Мачете, - коротко выдохнул Алексей, на какое-то время даже забыв о проклятых веревках. - И на привале, когда я проснулся от кошмара, Варвар стоял надо мной с мачете в руках.
  - И я более, чем уверен, мой наивный друг, не проснись вы вовремя - сон бы ваш стал глубоким и вечным. Mortuus somno . Кстати, о Данилюке я знаю от все того же почившего Варвара.
  - Может, ты и про Центр нам не все сказал? - Саныч задергался, пытаясь хоть немного ослабить давление веревок. - Или вообще наврал с три короба?
  - Нет, - вздохнул Профессор, опустив подбородок на грудь. - Проект "Восхождение" вы видели собственными глазами. Вернее, ошибку, допущенную в этом проекте. Центр много чем занимался. И, возможно, занимается до сих пор, - последнюю фразу ученый произнес так, что ее никто не слышал.
  - Может, хватит уже языками чесать? - Тостер гневно вскинул голову. - У меня тут нарисовался реальный шанс превратиться в то, что в тостер обычно запихивают, а вы дискуссию разводите.
  - Ой точно не тост в тебя засунут, Тостер, - хохотнул Саныч, несмотря на всю серьезность ситуации.
  Дикари тем временем закончили свою страшную трапезу, оставив от Варвара только дочиста обглоданные кости, но готовить остальных пленников не спешили - еду следовало экономить. Племя расползлось по пустым квартирам рядом стоящей пятиэтажки, оставив караулить одного из своих соплеменников. Тот устроился на бетонном блоке, вперившись глазами в пленных. Казалось, он даже не дышит и не моргает. По всем было видно, что к своему заданию он относится более чем ответственно. Но, чем больше проходило времени, тем чаще часовой моргал, периодически тряся головой. После плотного обеда организм желал отдыха и сна. В конце концов, дикарю надоело бесцельное сидение, он поднялся и начал выхаживать взад-вперед по двору. Вскоре и это дело ему наскучило, но и тут удалось найти выход - вокруг хватало мелких камушков и бетонной крошки. Встав от пленников на расстоянии метров в пятнадцать, он принялся упражняться в меткости, восторженно улюлюкая, когда камушек ложился либо очень близко от кого-либо из чужаков, либо вообще попадал в них.
  - Вот же Робин Гуд недоделанный, - зло зашипел Тостер, когда довольно-таки крупный обломок бетона ударил его в плечо. - Не были бы у меня связаны руки, я бы с ним потолковал по душам. Я бы ему его руки засунул в ж... В жестяную банку.
  - А почему в банку? - не поняла девушка.
  - Чтоб достать не смог, - подмигнул Алексей и вдруг вздрогнул от неожиданности - сзади в руку ткнулось что-то мокрое и холодное. Повернув голову и скосив глаза, сталкер увидел знакомые две головы.
  - Аид! - радостно зашептал он. - Я-то думал, ты испугался и убежал, а ты вернулся, хитрый чертяка!
  Цербер довольно заурчал и взялся аккуратно перегрызать путы на сталкере. Надо отдать должное, пес вел себя разумно - не рычал, не скулил и вообще старался издавать как можно меньше шума, чтобы не привлечь излишнего внимания. Тем не менее, дикарь что-то словно почувствовал и подпрыгивающей походкой направился прямиком к Алексею. Сталкер всем своим видом старался изобразить безразличие, моля о том, чтобы цербер успел перегрызть веревки. Тем не менее, дикарь словно почувствовал что-то. Сутулясь и пригибаясь, он подпрыгивающей походкой направился прямиком к Алексею. Когда он приблизился к сталкеру, пес как раз закончил перегрызать путы на руках последнего. Долго не раздумывая, парень бросился сверху вниз на каннибала. У того глаза округлились от ужаса, когда сталкер всей своей массой обрушился на него. Злобно рыча, он пытался сбросить с себя соперника, но Алексей крепко сжимал его горло, все усиливая хватку. Лицо дикаря побагровело, изо рта пошла пена. Еще бы немного, и его можно было бы смело записывать в покойники, но тут взгляд сталкера упал на самодельный амулет на шее дикаря. Это был обыкновенный патрон от "калашникова", висящий на шнурке. Но что-то в этом патроне заставило остановиться сталкера. Всмотревшись в лицо каннибала, Алексей едва не вскрикнул от удивления - это лицо он уже видел когда-то очень и очень давно. Если бы дикарю сбросить лет эдак двадцать, то получился бы приятной внешности карапуз, отказавшийся садиться в автобус и тем самым спасший много жизней.
  - Ты?! - Алексей ослабил хватку, чем не преминул воспользоваться каннибал, попытавшись укусить сталкера за руку, но тот вовремя ее отдернул и снова слегка придавил соперника, не давая ему возможности сопротивляться.
  - Успокойся! Успокойся и я тебя не трону. Посмотри на меня! Ты помнишь? Я дал тебе вот этот патрон! А ты не сел в автобус и родителям не позволил. Вспомни!
  - Ав-то-бус? - с трудом по слогам проговорил дикарь.
  - Да, автобус. Я тебе дал на память патрон. Я спас тебя.
  - Спас? - взгляд дикаря на какой-то миг стал осмысленным, но уже в следующую секунду в нем вновь появилась животная ярость и голод. Он забился под сталкером, пытаясь освободиться. Алексею не оставалось ничего иного, кроме как приложить нерадивого камнем по голове, чтобы вырубить на какое-то время. Если его крики услышали бы, выбраться из плена оказалось бы в разы сложнее. Подбежал Аид, радостно завилял хвостом, попытался подпрыгнуть, чтобы лизнуть хозяина, но не вышло. Парень потрепал четвероногого друга по одной из голов, осмотрелся. Тихо, никто ничего не видел. Но это было всего лишь вопросом времени. В любую минуту мог появиться кто-то из племени и поднять крик, так что медлить не стоило.
  Быстро развязав товарищей, сталкер приложил палец к губам, призывая соблюдать тишину, указал Тостеру рукой на пятиэтажку - уходить без своего снаряжения было по меньшей мере глупо, а каннибалы отнесли его куда-то внутрь. Крадучись, они вдвоем добрались до дверного проема, несколько секунд постояли, прислушиваясь. Затем Тостер нырнул внутрь. Досчитав до трех, сталкер последовал за ним. На лестничной площадке находились три квартиры. Дверей не было ни одной, что сейчас оказалось только на руку сталкерам. Алексей махнул напарнику в сторону левой квартиры, сам же направился в правую. Короткий коридор упирался в кухню, две комнаты - одна по правую руку, вторая слева. На грязном полу тут и там валялись обглоданные дочиста кости, среди которых преобладали человеческие. Висящие лоскутами почерневшие от времени обои, покрытый плесенью потолок, разбитая мебель - сложно поверить, что когда-то это место было чьей-то уютной квартирой, в которой наверняка дружная семья собиралась вечером за столом, пили чай, разговаривали, фантазировали, строили планы на будущее. Будущее, которое так и не наступило. И никто из ранее живущих и предположить наверняка не мог, что мир станет таким, каким его описывали и показывали в самых невероятных фантастических книгах и фильмах.
  Алексей заглянул в одну из комнат - пусто, даже остатков мебели здесь не было. На стене черной краской кто-то нарисовал большой жирный крест. Символ веры в этом месте внушал только чувство страха и потерянной надежды. Сложно поверить, что раньше он привносил свет и умиротворение в миллионы людских душ, освещал добрым светом путь во мраке. Теперь же только мрак и остался. На пороге второй комнаты сталкер замер - на грязной куче матрасов у стены, свернувшись калачиком, словно ребенок, спал каннибал. Грязный, в оборванных лохмотьях. Рядом с ним на полу валялась наполовину обглоданная человеческая кисть руки. Сталкер скривился от омерзения - и эти существа тоже люди? Едят себе подобных без всяких зазрений совести. Хотя... Сколько еще пройдет времени, прежде чем немногочисленное население метро сожрет друг друга? Прошло двадцать лет, а человечество скатилось практически до состояния каменного века. И сколько еще должно миновать лет, чтобы оно полностью истребило само себя, убивая, съедая, вырождаясь? Тысячелетия эволюции оказались стерты всего лишь за каких-то два десятка лет.
  Убивать потерявшего человеческий облик каннибала не хотелось, но и оставлять просто так тоже не стоило. Алексей пробежался взглядом по комнате, потихоньку поднял с пола ножку от разбитого стула. Нехорошо, конечно, бить спящих, но по-другому было нельзя. Взмахнув импровизированной дубинкой, сталкер опустил ее на голову спящего. Дикарь коротко хрюкнул и затих - жить будет, но в себя придет не скоро. Бегло осмотрев кухню и санузел, Алексей понял, что больше в этой квартире делать нечего. На лестничной площадке он с Тостером оказался практически одновременно. Только в отличии от Алексея его другу повезло больше - он оказался обвешен амуницией всего отряда как новогодняя елка.
  - Двоих положил, - шепотом сообщил Тостер. - Уходить нужно, пока шум не подняли.
  С этим сталкер был полностью согласен. Не хотелось бы опять связываться с представителями любителей человечины. Правда, теперь их врасплох застать вряд ли получится, но всякое может случиться. В плен они попали, можно сказать, по глупости. Каннибалы явно следили за ними, а когда отряд оказался в узком переулке, обходя завал на дороге, набросились со всех сторон. И все бы ничего, но стреляли эти выродки из духовых трубок стрелами с какой-то парализующей дрянью. В общем, не успел отряд положить и десятка дикарей, как их срубил здоровый крепкий сон. В итоге они пришли в себя уже привязанные к столбам. Все, кроме бедолаги Варвара. Костер уже вовсю пылал, а Варвар превратился в главное блюдо. И, несмотря на то, что он хотел убить Алексея, хотелось вырезать все племя под корень. В отместку, чтобы знали, как охотиться на людей. Но все это потом. Сейчас было важным убраться отсюда как можно дальше и желательно незамеченными.
  Первым бежал Тостер, за ним следовал Алексей, потом Катя, Профессор и замыкал колонну Саныч, прикрывая тыл. Спустя десять минут выматывающего бега с препятствиями, сталкер дал команду перейти на шаг - погони не было, а Альбертович уже дышал и хрипел как загнанная лошадь. К беготне по выжженному радиацией миру закатившееся светило науки не было приспособлено абсолютно. Попутно выяснилось, что они отклонились от первоначального своего маршрута километра на четыре в сторону, а с тем учетом, что придется делать крюк, чтобы вновь не нарваться на людоедов, конечная цель становилась еще дальше. Тем временем солнце клонилось к закату. Его багрово-красные лучи придавали зловещий окрас разрушенному городу, каплями крови сверкая на немногочисленных уцелевших осколках стекол, жуткими мазками ложась на изувеченные взрывной волной дома. Катя нервно передернула плечами - от этой картины становилось не о себе. Не то чтобы очень страшно, но... Тоскливо? Больно? Одно слово было наиболее подходящим и неотвратимым, как сама судьба, - мертвый. Город был мертвым, несмотря на зародившуюся в нем новую жизнь. Это была всего лишь иллюзия жизни, ее жалкое подобие. На самом деле город, да и весь мир, давным-давно погибли. Катя вспомнила, с каким трепетом и благоговением ее тетя рассказывала о прежней жизни - о театрах, в которых ставили умопомрачительные спектакли; о фонтанах, искрящихся бьющими вверх струями кристально чистой воды; о парках, в которых всегда было очень много народа, а деревья тихо перешептывались между собой, шелестя кронами. Тетя в такие моменты зажмуривалась, будто вновь возвращаясь в тот живой, цветущий Минск, а из краешка глаза медленно стекала слезинка. Сейчас вид города тоже вызывал слезы и подкатывающий к горлу противный комок, но это было другое - жалость, страх, порой даже ненависть. В глубине души Катя очень надеялась на то, что у них все получится - добраться до таинственной лаборатории; надеялась, что при должном оборудовании Профессор сможет доработать вирус, так сильно изменивший ее маму. И если у мамы останутся сверхспособности, а внешний вид вновь станет нормальным, будет ли это значить то, что у человечества появится шанс начать все с чистого листа? Хотелось бы верить, что этот страшный урок длинною в двадцать лет, пошел людям на пользу.
  Свернув за угол, отряд был вынужден остановиться. Им навстречу двигалась высокая фигура в широком балахоне с капюшоном. Оружия у незнакомца или незнакомки видно не было, но под таким одеянием можно хоть пулемет спрятать - заметишь уже только тогда, когда его пустят в дело. Фигура двигалась неспешно, не проявляя каких-либо признаков враждебности. Присмотревшись, Алексей едва не присвистнул от удивления - гость шел босиком! Это в зараженном городе! Где порой-то и в нормальной обуви особо не поскачешь. И почему-то казалось, что раз незнакомец передвигался босым, то противогаза он точно не носил. В таком случае возникал один резонный вопрос: человек ли сейчас приближается к ним и если нет, то кто это? Сталкер с Тостером одновременно вскинули автоматы, взяли фигуру на прицел. Еще десяток метров и придется стрелять. Но нет, таинственный незнакомец словно почувствовал, что нельзя переходить незримую грань, остановился на почтительном расстоянии, вскинул вверх руку, ладонью вперед. Никаких перчаток, никакой защиты. Создавалось впечатление, что сморщенную сухую кожу просто туго натянули на кости, настолько худой казалась ладонь. Скелет, обтянутый кожей да и только.
  - Приветствую вас, братья! - голос сильный, глубокий, но не дающий возможности понять, сколько лет его обладателю.
  - И тебе не хворать, - легонько кивнул Леша. - Капюшон-то откинул бы. Вдруг ты и не человек вовсе, а зверушка какая.
  - Как знать, братья, кто есть человек, а кто всего лишь обличие, морок, - задумчиво протянул незнакомец и медленным движением, чтобы не спровоцировать стрельбу, убрал с лица капюшон.
  - Вот насчет обличия - это он в самую точку, - кашлянул Саныч.
  Даже увидев лицо человека, определить его возраст не представлялось возможным. Ему с одинаковым успехом могло быть лет тридцать, а могло оказаться и все шестьдесят. Редкие волосы торчали на голове жалкими кустиками; глубоко посаженные глаза казались бесцветными и какими-то мутными; действительно похож на скелет - покрытая морщинами кожа плотно обтягивала череп. Как это явление умудрялось передвигаться по городу без противогаза оставалось загадкой.
  - Ты кто такой и откуда тут взялся? - дернул стволом Тостер в сторону гостя.
  - Я есть служитель Церкви Сияющего Вождя, - с почтением в голосе ответил незнакомец. - А нарекли меня именем при посвящении Ждан.
  - В жбан бы дать этому Ждану, - под нос проворчал Тостер. - Не нравится мне этот крендель.
  - А я вообще думал, что все эти сектанты выродились навсегда еще двадцать лет назад, - признался Саныч. - Ан нет, ходють вон как ни в чем не бывало. Уважаемый, имущества нету, денег тоже, автомобиль горгульи поперли, так что жертвовать на церковь ничего не будем. Нечего с нас, сирот казанских, взять.
  - Зря ёрничаешь, брат, - укоризненно покачал головой Ждан. - Церковь наша не нуждается в подаяниях, а готова приютить всех сирых и убогих, готова дать кров и хлеб насущный нуждающимся. Оказавшиеся у нас да прозревши будут, коли позволят свету Сияющего Вождя путь указать им во тьме, впустят Великого в разум свой, услышат глас его и дадут его словам упасть на благодатную почву, истину несущим душам заблудшим.
  - Нет, ну точно секта, - от того, чтобы сплюнуть, Саныча остановило только то, что он был в противогазе.
  - Смею заметить, Алексей, - вмешался Профессор, - что время неуклонно движется к ночи. Всем нам необходим отдых. Лично из меня уже бегун никакой. И не забывайте про Екатерину - девушка едва держится на ногах от усталости и стресса. Где мы будем искать ночлег и крышу над головой? Здесь нас ждет только metus, dolor, mors ac formidines.
  -Вот не знаю, что там наплел сейчас Профессор, - резонно заметил Тостер, - но я отчего-то с ним согласен.
  - А не могла бы ваша церковь пустить нас на ночлег? - Алексей принял решение. Не факт, что на ночь глядя получилось бы найти безопасное место для ночлега, а тут оно, в принципе, само нашло отряд.
  - Церковь никогда не отказывает нуждающимся. Ибо добро, сотворенное единожды, сторицей возвращается подарившему его, - Ждан назидательно поднял к небу костлявый палец, словно желая проткнуть им багровое светило. - Следуйте за мной, братья и сестра. Идти нам недалече, до темноты успеем дойти до обители.
  "Обителью" оказался какой-то огромный бывший военный объект либо просто убежище, но построенное с неимоверным размахом. Саныч был склонен к первой версии, тем более он припомнил, что вроде бы до войны как раз таки этого здания не было ни на одной карте города. Обычный двухэтажный дом, совершенно ничем не выделяющийся среди таких же домов своих ровесников. В пользу принадлежности объекта к военному ведомству говорило и то, что внутри дом представлял собой пустую бетонную коробку. Лишь в дальнем углу оказалась небольшая будка, в полу которой находился люк, ведущий вниз. Спустившись по нему, отряд прошел по длинному коридору, стены которого были покрыты пятнами синего мха. Заканчивался коридор стандартной гермодверью. После того, как Ждан назвался, их впустили сразу, не удостоив взглядом или же досмотром вещей. Даже бодро перебирающий лапами пес-мутант не вызвал никаких вопросов. Непростительная халатность или же уверенность в том, что гости ничего не смогут сделать на территории Церкви? Повсюду сновали люди. Такие же, как и Ждан: в балахонах до пят, неимоверно худые. Но самым непонятным и, пожалуй, страшным все же оставались глаза - пустые, бездумные, будто у мертвых рыб. Нет, можно было, конечно, списать это на длительное пребывание под землей, но все равно что-то не складывалось.
  Еще один коридор привел их к лестнице, ведущей вниз. Ждан пошел первым, жестом указав следовать за ним. Спускаться пришлось глубоко. По прикидкам сталкера, они оказались на глубине метров в тридцать, если не больше. Да, основательно закопались местные обитатели. Таким не только радиация, но и никакие враги не страшны. Потому что попробуй выковыряй их из такой норы. Может, и получится, но народу положишь уйму. В одном только узком проходе к лестнице паре человек можно держать оборону бесконечно долго. Хотя, было сомнительно, что хоть кто-то доподлинно знает место нахождения Церкви. Если уж и вправду до Войны никто не интересовался зданием пустышкой, то уж после нее любопытных и вовсе не осталось. Даже если и забредал какой сталкер по случайности, то открыв дверь в дом и увидев, что он девственно пуст, сразу заворачивал обратно. Нечем поживиться - нечего и лазать почем зря.
  Спуск закончился площадкой метров пять на пять. В одной из стен имелась массивная стальная дверь со штурвалом. Возле нее располагался старый пошарпанный стол, за которым с откровенно скучающим видом восседал охранник. И вот этот субъект уже отличался от всех, увиденных ранее. Сразу бросалось в глаза отсутствие балахона - человек был одет в добротную военную форму, пусть и немного потертую, но тем не менее. И на этой форме имели место быть погоны рядового. И взгляд - живой, внимательный, изучающий, кардинально разнящийся со взглядами сомнамбул с верхнего этажа. Охранник приподнялся из-за стола. Алексей отметил, что на поясе у того висит кобура с пистолетом. Неужто и правда вояка, а не для фарса приоделся?
  - Здорово, Ждан. Кого это ты привел?
  - И тебе всех благ, Димитрий, - чуть ли не пропел их провожатый. - Сии странники приюта попросили в нашей скромной обители. Отказать я им не мог, ибо ночь на дворе близится. Грех предавать людей опасности в граде ночном.
  - Добро, - охранник скривился, как от зубной боли. Видимо, слог Ждана ему не доставлял удовольствия. - Спасибо за службу, можешь идти. Я провожу "странников" к майору.
  Он манул рукой Ждану, мол, иди отсюда, а сам закрутил колесо штурвала на двери. То даже не скрипнуло, было видно, что за ним следят, смазывают вовремя. Сама дверь тоже открылась бесшумно, не издав ни малейшего скрипа.
  - Пойдемте, - Дмитрий обернулся к отряду. - Провожу вас к начальству, познакомитесь. А там заодно и решите, куда вас на постой определять. Только песик ваш пускай тут подождет. И вещи, само собой, тут оставляйте. Я вернусь - присмотрю, все будет в целости и сохранности.
  За дверь оказался большой зал с полукруглой стойкой в центре, на которой стояло - о чудо! - несколько компьютеров. Но самым удивительным было то, что довоенные машины оказались исправны и за ними работали люди. Кстати, тоже в военной форме. Слева и прямо находились еще два коридора, а по правую руку сталкер насчитал пять дверей. Никаких табличек на них не было, поэтому, куда ведут эти двери, даже предположить не представлялось возможным. Охранник повел их в левый проход, который в свою очередь упирался в еще один коридор, идущий перпендикулярно этому. Свернули направо и через полсотни метров оказались у обитой кожей двери с золоченой табличкой. Несильно ударив кулаком несколько раз, Дмитрий приоткрыл дверь, вытянулся по стойке смирно, браво козырнул.
  - Товарищ майор! К вам посетители. Разрешите впустить?
  Ответа отряд, естественно, не услышал, но судя по тому, что охранник отошел в сторону, поняли, что им дали добро на вход. И они вошли. Но практически сразу же и замерли на пороге. Весь пол кабинета покрывал красивый ковер с коротким ворсом, вдоль одной из стен стояли книжные шкафы, полностью заполненные книгами, папками с документами, тетрадями. Противоположная стена представляла собой нечто вроде оружейного стеллажа или же выставочной витрины. Тут было много чего. Огнестрельное оружие - от простого "макарки" до знаменитой "фени" ; метательное - от сюрикенов до топориков; холодное - от простых ножей до шестопёра. Все оружие начищено до блеска, ухоженное. К нему явно относились с трепетом и любовью. Сам же хозяин всего этого великолепия сидел за массивным столом красного дуба, на котором стоял обычный дисковый телефон, громоздились кучи бумаг, в пепельнице еще дымилась не до конца потушенная сигарета. На вид владельцу кабинета было немного за пятьдесят - низкий лоб, пересеченный морщинами, волевое скуластое лицо, прямой нос, немного выцветшие, но все еще яркие зеленые глаза. Про таких раньше говорили "настоящий полковник", несмотря на то, что на каждом плече у него гордо светилась большая звезда. Майор.
  - Проходите, господа, садитесь, - майор радушным жестом указал на кожаный диван. Голос спокойный, уверенный, но дающий понять, что они здесь всего лишь гости, а главный - он, царь и бог.
  - Спасибо, - за всех ответил, Алексей. Пока они усаживались, майор достал из пачки еще одну сигарету, закурил. Сталкер отметил, что это была именно сигарета, еще "довоенная", а не та дрянь, которую курят в метро. Саныч, глядя на такое диво, едва слюной не подавился. Майор это заметил, усмехнулся и протянул пачку гостю. Саныч немного помялся, но все же сдался, подцепил из пачки сигарету двумя пальцами, подкурил, жадно затянулся.
  - Двадцать лет, - блаженно произнес он. - Вы даже не представляете, каково это после двадцати лет курения какой-то непонятной смеси. Спасибо.
  - Всегда пожалуйста. Итак, разрешите представиться. Майор Дорохов. Являюсь руководителем этого бункера с момента Удара. Гости у нас не часто в последнее время бывают. Я с удовольствием послушаю, кто вы, откуда пришли и с какой целью. Но учтите, я хочу услышать правду. Это будет справедливым требованием в обмен на предоставляемый вам кров.
  Алексей немного помолчал, собираясь с мыслями, а потом, не вдаваясь в подробности, рассказал историю их похождений до того момента, когда они встретились со Жданом. Майор слушал внимательно, не перебивал, иногда задумчиво затягивался сигаретой. Лишь на том моменте рассказа, когда отряд попал в прошлое, его брови недоверчиво изогнулись, но прерывать рассказчика не стал, дал договорить до конца.
  - Интересно, - заметил Дорохов после того, как сталкер замолчал. - Несмотря на то, что некоторые детали кажутся полнейшей фантасмагорией, я вам верю. Так вы говорите, лаборатория в Центре возможностей человека? Как же, как же, слышал о такой. Объект номер восемь. Это ее официальное название. Занимались там генетикой, вирусологией, разработкой биологического оружия.
  - И вы так спокойно об этом говорите, товарищ майор? - удивился Профессор.
  - А почему, собственно, нет? Хотите упрекнуть меня в разглашении государственной тайны и секретной информации? Так никаких грифов секретности уже двадцать лет как нету. Мы уже однажды доигрались в молчанку и тайны. Есть ли смысл теперь молчать о том, что знаешь? Тем более, если действительно есть шанс вернуть человеку поверхность, его необходимо использовать. В своих бункерах мы с каждым днем деградируем все больше. Как я понимаю, в метро ситуация еще хуже? Ни компьютеров, ни нормального медицинского оборудования, ничего? Кроме ваших, как их там? СНМ? Ну продержаться они чуть дольше всех остальных, но конец будет такой же, как и у остальных. В итоге либо поубивают друг друга, либо вымрут от недостатка пищи и воды. Кстати, может, кто-то из вас хочет выпить? У меня довольно неплохой бар тут собран.
  Майор развернулся, открыл дверцы висящего на стене шкафчика, пристально изучил его содержимое. Что-то решив для себя, он достал бутылку, прикрыл шкафчик.
  - Настоящий виски, - гордо заявил Дорохов, - пиндосовский. Льда, к сожалению, предложить не могу, равно как и колу, но, думаю, такой напиток и без всего этого хорошо пойдет.
  На этот раз к Санычу присоединился еще и Профессор. Все-таки, люди, родившиеся за пару десятков лет до Войны, скучали по прошлым мелочам. Но, как говорится, мелочь - а приятно. Вспомнить давно забытый вкус, на мгновение вернуться назад - непередаваемое ощущение.
  - А скажите, пожалуйста, - робко подала голос Катя, - почему ваш бункер называется Церковью Сияющего Вождя? И кто те люди сверху?
  - Что, слишком громкое название? - понимающе кивнул Дорохов, делая маленький глоток виски. - Ну, людям свойственно преувеличивать. Ладно, откровенность за откровенность. Этот бункер - объект номер пять или же ВБО-5. Изначально задумывался, как укрытие для правительства. Но потом все переиграли и для верхушки руководства отвели бункер ПБ-1. Наше же убежище стало заниматься одной интересной разработкой - проект "Зеркальный разум". Проект предполагал симбиоз живого и неживого веществ. Неправдоподобно, да? Поверьте, не более неправдоподобно, чем ваше путешествие в прошлое. Но, скажу откровенно, никто в это особо не верил. Кроме самих ученых, занимающихся проектом. Не знаю как, но в итоге они смогли в обыкновенную ртуть вдохнуть жизнь. Наслышан, что для этого применяли ДНК человека, дельфина, орангутангов и горилл. В итоге наши ученые поучили огромное ртутное пятно, обладающее разумом. К сожалению, этот "Зеркальный разум", начал постепенно подчинять людей себе, каким-то образом буквально высасывая из них жизненную энергию. Пусть медленно и незаметно, но подчинял. Пришлось срочно искать способ, чтобы избавиться от этого воздействия. Получилось это сделать практически перед самым Ударом, научники сварганили блокиратор, который всем жителям бункера и вкололи. Ну а потом Война, страны, города и правительства канули в небытие, а мы выжили. Спустя какое-то время, наши разведчики во время одного из рейдов наткнулись на группу выживших, привели их сюда. У нас они прижились, выполняли всякую несложную работу. Но поскольку им никто блокиратор вкалывать не стал, зеркальник начал их потихоньку подминать под себя. Но и в этом были свои плюсы - потребность в еде снижается до минимума, послушание стопроцентное, желаний никаких. И самое главное - мы с вами босиком и в халатике на поверхности долго не протянем, а эти запросто. Нет, они тоже получают свои дозы облучения, но зеркальник и радиацию в себя впитывает, как губка. Она для него тоже вроде как пища. Потом новички стали еще приводить выживших, община росла, процветала. Ждан и еще несколько служителей были удостоены чести увидеть зеркальника. Так появился культ Сияющего Вождя. Мы, военные, выполняли роль поводырей, взяв на себя командование, давая защиту и крышу над головой нуждающимся. Они же в свою очередь делают вылазки на поверхность. Смертность среди них, конечно, высокая, не без этого. Оружия они почему-то на дух не переносят, а с голыми руками против мутантов много не навоюешь. Да вы и сами это понимаете не хуже моего. Кстати, предупреждая ваш возможный вопрос, замечу, что вам бояться абсолютно нечего. Чтобы взять человека под свой контроль зеркальнику понадобится минимум неделя, а вы, как я понимаю, надолго задерживаться не собираетесь.
  - Но это же бесчеловечно! - девушка побагровела от негодования. - Вы превращаете людей в безвольных кукол! Используете их!
  - Осмелюсь с вами не согласиться, барышня, - Дорохов залпом допил оставшийся в стакане виски. - Мы даем этим бедолагам убежище и крышу над головой. Согласитесь, в наше время безопасность дорогого стоит. Да, вот вам и еще один плюс их существования - смертность от зеркальника намного ниже смертности от зверей или, что еще хуже, от людей. Да, это может показаться циничным - пришлые исследуют город в поисках всего необходимого, а мы сидим здесь и носа никуда не кажем. Но наш мир всегда был так устроен, что за все нужно платить.
  Алексей тихонько сжал руку девушки, давая понять, что сейчас не время для споров. Тем более, что майор немного захмелел от выпитого. Чтобы как-то сменить щекотливую тему, сталкер задал вертящийся на языке вопрос:
  - Товарищ майор, а маленькие зеркальники на поверхности как-то связаны с вашим этим проектом? Наши зеркальники никого под контроль не берут, всегда стремятся сожрать. Да и особым умом, вроде, не отличаются.
  - Не знаю, Алексей.
  - Действительно не знаете? Или же просто не хотите говорить?
  - В данной ситуации это одно и то же, - засмеялся майор. - Информацию-то вы все равно не получите. Да и знай я что-нибудь, вам от этого все равно легче не станет.
  - А нельзя ли взглянуть на это сияющее божество? - глаза Профессора в данную минуту сверкали не хуже самого зеркальника.
  - Проснулся научный интерес? Что ж, вполне ожидаемое желание. Можно, отчего же нет. Как я и сказал, нашему детищу нужно время для подчинения. Так что у вас есть шанс спокойно и безбоязненно на него посмотреть, - майор нажал что-то под крышкой стола, и панель в одной из стен чуть отъехала в сторону. За ней чернел узкий проход.
  - Прошу, господа. Сияющий Вождь готов предстать перед вами.
  Виктория стояла в фойе Центра, тяжело дыша. Буквально несколько минут назад ее обильно стошнило зеленой дрянью. Практически точно такой же, в которую она по недосмотру влетела за несколько дней до того, как почуяла дочь. Причем влетела - это еще мягко сказано. Умудрилась провалиться в яму с этой гадостью целиком, порядком наглотавшись. Минут десять она потом отплевывалась, благодаря судьбу за то, что это оказалась не кислота. После того случая ей несколько раз становилось плохо, но она посчитала это реакцией организма на неожиданный раздражитель. Видимо, она ошиблась. В ту ночь, когда ее дочь вместе с отрядом находилась в подвале, она, как и обещала, охраняла наверху вход. Вокруг было тихо, спокойно. Только пару раз где-то далеко на грани слышимости завыли церберы, да мелькнул на фоне полной луны крылатый силуэт птера. Виктория мысленно усмехнулась - на бэтмена похож. Не летучая мышь, конечно, но определенное сходство есть. Птер неспешно улетел куда-то в сторону центра города. И больше ничто не нарушало покоя уснувшего навсегда города. Лишь луна придавала разрушенным зданиям еще более гротескный вид. За все время, прошедшее после Удара, Виктория так и не смогла свыкнуться с мраком Минска. Раньше даже поздней ночью можно было увидеть теплый свет в окошке засидевшегося жителя, всюду горели фонари, мерцали огни реклам, светились неоновым светом витрины магазинов. Теперь этого очень не хватало. Сейчас единственным источником света могла быть луна. Либо небольшой костерок какого-нибудь сталкера. Правда, они стараются разводить огонь так, чтобы его никто не заметил. И не зверей они боятся. Люди страшнее.
  Внезапно ей стало плохо: тело выгнулось дугой, по нему пробежала судорога. Следующий спазм заставил ее согнуться пополам. Было такое чувство, что все внутренности жгут каленым железом, одновременно скручивая в тугую спираль. А затем ее вырвало зеленой слизью. Вот тогда ей стало по-настоящему страшно. Страшно не за себя - за дочь. Выходит, супер организм оказался не таким уж и неуязвимым? Или то вещество, в которое она свалилась, как-то воздействовало на вирус в ее организме? Но хуже всего было то, что она на какое-то время потеряла сознание. Когда же Виктория пришла в себя, то решила, что уйдет вперед одна. Не для того, чтобы облегчить продвижение остального отряда или расчистить дорогу - так себе отговорка на самом деле. Просто ей не хотелось, чтобы Катя видела ее в таком состоянии. А вдруг она умирает? Так лучше уйти тихо и спокойно, чтобы самый родной человек не видел ее мучений.
  Она медленно опустилась по стенке на пол возле лифта. Когда-то этот лифт служил только для избранных. Обычные посетители не могли взять в толк, для чего в небольшом здании встроили лифт. На самом деле он вел на минус первый этаж, на котором и располагался вход в лабораторию - пропускной пункт с дежурным, метровой толщины двери, оснащенные электронным кодовым замком. Даже если кто-то и смог бы нейтрализовать охранника, то пробиться через двери, не зная пароля, не представлялось возможным. Такие двери даже взрыв бы выдержали. Профессор код доступа знал. Оставалось надеяться, что Алексей сможет довести отряд до Центра и с Профессором ничего не случится. Если же Альбертович не сможет вылечить ее, то, может, хотя бы будет шанс изменить что-то для всего остального мира. Виктория прикрыла глаза. Усталость заполнила все тело - она даже успела отвыкнуть от этого чувства. Теперь же оно давило на плечи неподъемной тяжестью. Вдох, выдох. Вдох, выдох. Тяжело, очень тяжело. Она даже не заметила, как камера, расположенная над дверями лифта слегка повернулась, объектив уставился прямо на нее. А через несколько минут застывший, казалось бы, навеки лифт пришел в движение.
  
  Первые сутки измученный последними событиями отряд отсыпался, восстанавливая силы. Последней каплей стало созерцание Сияющего Вождя. Результат проекта "Зеркальный разум" размещался в огромном искусственном котловане с отвесными стенами глубиной метров в пятьдесят. Дно котлована навскидку смотрелось размером с футбольное поле. И именно там, на самом дне, переливалось, бурлило, колыхалось нечто бесформенное серебряного цвета. Аморфная масса периодически выбрасывала вверх некое подобие протуберанцов, будто пытаясь дотянуться до края котлована. Потом на какое-то время успокаивалась, поверхность ее становилась идеально гладкой, зеркальной, чтобы через несколько мгновений вновь вспениться ртутными бурунами. Профессор с фанатичным взглядом готов был ринуться вниз по металлической лестнице, чтобы изучить данный феномен поближе, так сказать, пощупать и осмотреть, но Дорохов его вовремя остановил. Майор с грустной интонацией заметил, что были случаи падения вниз. Тогда на несколько секунд все вокруг оглашалось невыносимыми криками боли, пока масса опутывала собой случайную жертву. Потом все стихало, и "Зеркальный разум" надолго успокаивался. Профессор сокрушенно поцыкал, но все же рисковать не стал, здравый смысл все-таки одержал верх над неудержимым стремлением к исследованию.
  После демонстрации проекта, Дорохов отдал распоряжение одному из подчиненных проводить гостей в отведенную для них комнату. Четыре двухъярусных кровати, несколько тумбочек, массивный деревянный стол и видавший виды ковер на полу. После метро комната показалась уставшим людям царскими апартаментами. У них едва хватило сил, чтобы раздеться. Как приходил один из послушников Церкви с едой, они даже не услышали. Лишь проснувшись, они оказались приятно удивлены тем, что стол оказался накрыт, а их одежда выстирана и высушена. Затем потянулось время безделья и ничего не деланья. В тумбочках, правда, оказалось, несколько книг, поэтому скука была не совсем смертной, но Леша все же тяготился тем, что приходится сидеть, сложа руки. Единственное, что его останавливало от очередного марш-броска, так это то, что всем необходим отдых. Гнать людей через опасность и в неизвестность - неправильно и непозволительно. Поэтому он тоже выудил себе книгу без обложки и погрузился в чтение. Понять, о каких таких "иных" говорилось в книге, было сложно, но постепенно он увлекся и с головой погрузился в чтение. Тостер же долго копался по всем тумбочкам, в итоге нашел потрепанную тетрадь, долго ее изучал, многозначительно хмыкал, но все же взял ее, забрался на свой второй ярус и принялся изучать находку. На все подначки со стороны друзей он только отмахивался и мычал что-то невразумительное. Такое поведение для обычно жизнерадостного парня было несвойственно, но, в конце концов, от него отстали, рассудив, что если он захочет что-то рассказать, то непременно расскажет. Самым странным оказалось то, что от чтива он оторвался только на третий день. То ли тетрадь оказалась такой объемной, то ли Тостер переваривал то, что прочитал. В конце концов он спрыгнул с кровати, встал в центре комнаты, скрестив руки на груди и, окинув всех внимательным взглядом, выдал:
  - Тикать отсюда надо.
  - Зачем? - вяло поинтересовалась Катя, слегка повернув к нему голову. - Тут так хорошо, спокойно. Не мешает никто.
  - Да в том-то и дело, что слишком спокойно! - распалился Тостер. - Вы на себя посмотрите! Вы же как сомнамбулы становитесь! Правильно, зачем куда-то идти, что-то делать, если тут и так хорошо да мухи не кусают! Конечно, никто нам не мешает. А вы это не находите странным? За три дня никто к нам не зашел даже словом перемолвиться. Только охрана, которая еду приносила! И те молча приходят, ставят подносы и уходят. Как будто мы прокаженные какие-то.
  - Мне кажется, вы утрируете, молодой человек, - голос Профессора был таким же вялым, как и у девушки. - Лично я считаю, что нам просто дают время отдохнуть после всех наших приключений. Вполне разумное решение. Любой здравомыслящий человек поступил бы именно так.
  - Ладно, - у Тостера расширились крылья носа, он сделал глубокий вдох, чтобы сохранить хоть какое-то подобие спокойствия. - Тогда сделаем так. Я тут кое-что почитал. Перечитывать повторно не особо хочется, но я сделал некоторые пометки, чтобы не читать все подряд. Не были бы вы так любезны, Профессор, зачитать выделенные мною строки?
  - Как скажете, молодой человек. Не думаю, что это принесет какой-то результат или интерес, но для вашего душевного спокойствия я это сделаю.
  Тостер отдал Профессору тетрадь, а сам, нахохлившись, полез обратно к себе на второй ярус. Альбертович водрузил на нос очки, некоторое время изучал тетрадь и пометки, оставленные парнем, после чего принялся за чтение:
  " Восемь месяцев. Восемь месяцев прошло с того момента, как мы заселились в этот бункер. Правительственный объект, новейшее оборудование. Лучшие умы Беларуси. Кстати, не только Беларуси. К работе привлекли даже иностранных специалистов. Я был одним из таких. Анатоль Маевский, поляк, приехавший работать в синеокую. Обычный инженер, но, как говорили, подающий большие надежды. Я помогал в строительстве и оборудовании этого бункера. Объект, кстати, строился довольно быстро. Правительство не скупилось на средства. Тем более, ходили слухи, что возможна Третья война. Мировая, естественно. Поэтому объект носил не столько научный, сколько оборонительный характер. Что меня смутило? Пожалуй, огромный котлован, стены которого выложили керамическими плитами. Вот почему не сталь или любой другой металл? Дорого? Не поверю. Или это они, пся крев, такой здоровый туалет сделать решили? Немудрено, с тем учетом, какая прорва народа будет тут обитать...
  Светлые ученые умы, видимо, немного потемнели. Иначе, скажите, как объяснить стремление создать гибрид живого и неживого? Причем, гибрид жизнеспособный. Дураки, иначе не скажешь! Это все равно, что пытаться скрестить телефон и собаку. Вы бы стали разговаривать через собаку? Никто ни о чем не думает! Раз сказали, значит, нужно выполнять. А как это выполнить - это вышестоящее руководство мало интересует. И для чего вообще такой проект, на который тратятся баснословные деньги? Создать оружие? Какое? Боевых самонаводящихся хомяков? Да тут противник только если со смеху помрет, пся крев. Ладно, пусть хоть до усраной смерти занимаются своими экспериментами, лишь бы про нас не забывали да платили вовремя...
  Матка боска, святыя абразы! У них все ж таки получилось! Эти фанатики, по другому и не назову, смогли вдохнуть жизнь в обыкновенную ртуть! Вот для чего, оказывается, нужен был этот котлован. Огромное ртутное пятно разместили именно там и назвали все это проект "Зеркальный разум". Громкое название, но что-то в нем безусловно есть. Этот сгусток ртути реагирует на внешние раздражители. Да что там говорить, я сам видел, как при трансляции различной музыки пятно принимало самые невообразимые формы и всегда по-разному реагировало! Zachwycająco! Правда, все равно остается открытым вопрос о том, как это будут использовать, но я почему-то уверен, что решение обязательно найдется...
  Четыре дня прошло. Нахожусь в состоянии глубочайшей апатии. Ничего не хочется: ни есть, ни пить. С трудом заставляю себя сейчас писать. Желание одно - лежать и не двигаться. Мысли путаются. Никогда такого не было. В чем причина? Не знаю...
  Это все ученые со своим "Зеркальным разумом", пся крев. Оказывается, не я один находился в таком состоянии. Буквально весь персонал объекта едва не тронулся умом. Не пойму, как вообще кому-то удалось не поддаться пагубному воздействию этой твари и разработать средство против него. Как нам объяснили, еще немного и было бы слишком поздно что-то менять. Эта тварь проникает в мозги. Практически незаметно, но проникает, подчиняет своей воле. Страшно. Страшно осознавать, что кто-то копается в твоей голове, причем непонятно для чего. Что нужно этому "разуму"? Какими мотивами он руководствуется и что ставит своими целями? Слава богу, кто-то из яйцеголовых вовремя скумекал, что дело пахнет керосином и сварганил так называемый блокиратор. Диву даюсь, как у них это так быстро вышло. Или же они изначально предполагали такой исход? Впрочем, неважно. Обошлось - и хорошо. Могло быть в разы хуже...
  Вчера накрыло... Слухи о предстоящей Войне оказались правдивыми. Даже сидя в бункере, я слышал, как надсадно ревут сирены на поверхности. Или, может, это мое воображение разыгралось. А вот то, что земля тряслась в буквальном смысле, я чувствовал достаточно отчетливо. Персонал как и во все времена винит во всем американцев. Ха! Можно подумать, если весь мир провалился в пучину ядерного пламени, то они уцелели. Просто какие-нибудь пару идиотов нажали на кнопки и пошла цепная реакция. И не обязательно, чтобы эти идиоты ходили в трусах звездно-полосатой расцветки. Теперь уже все равно. Мир уничтожен...
  Делали вылазку наверх. Разведывательный рейд. Говорят, что нам еще повезло. На сам Минск не упало ни одной ядерной бомбы. Верится с трудом. Тем более, говорят, что фон местами просто зашкаливает. Я не силен в ядерной физике. Возможно, и правда бомбы падали вокруг столицы. Не знаю, от этого все равно легче не станет. Прокатившаяся взрывная волна в любом случае должна перекорежить весь город. Ах да, связи больше нет. Как нет больше и внешних источников питания. Хорошо, что на объекте установлен свой собственный реактор. Какая ирония судьбы, пся крев. Мир сверху погиб от мирного атома, а под землей мирный атом помогает жить дальше выжившим. Но что будет, если этот атом решит взбунтоваться? Весь этот чертов бункер станет одной большой братской могилой...
  А-а-а, курва мать! Ни черта этот блокиратор не помогает! Точнее помогает, но не совсем. Голоса... В моей голове начали звучать какие-то голоса. Они то накатывают лавиной, сводящей буквально с ума, то практически в одночасье стихают, будто их и не было. Мне не понять их шепот, не понять их слов. Чувство такое, будто в голове сломанный телевизор, по которому показывают только помехи. Вместе с ними приходит слабость и апатия. Видимо, "Зеркальный разум" оказался разумнее и сильнее своих создателей. Ха-ха-ха!!! Умереть от существа, которое и живым-то можно считать только условно. Не боюсь смерти. Просто не хочется помирать из-за этой твари...
  Нашел в себе силы кое-как доползти до местного эскулапа. Тот только сочувственно покивал. Причем сам же виски сжимал руками. Пся крев, он уже тоже находился под этой ерундовиной! Но держался молодцом, даже пытался шутить. Но в итоге не выдержал, разразился тирадой, наполовину лишенной смысла. Правда, и того, что я услышал, оказалось достаточно, чтобы составить общую картину. Да, нам действительно вкололи блокиратор и его на самом деле создали практически перед самым ударом. Вот только то ли бюджет урезали, то ли сперли выделенные деньги... А-а-а, черт!!! Короче, блокиратор оказывает лишь временное воздействие. А потом...Потом все начнется заново! "Разум" начнет подчинять человека себе. Да что там начнет, уже НАЧАЛ! Страшнее всего осознание того, что ты не можешь ничего этому противопоставить...
  Начались провалы в памяти... Забавно, никогда этим не страдал и даже не предполагал, что такое возможно со мной. Сбиты костяшки на руках, на лбу большая кровоточащая ссадина. Что я делал? Могу только предположить, что бросался в беспамятстве на стены. Зачем? Это тварь заставляет меня так поступать? Побрел опять к врачу. Наверное, просто для того, чтобы поговорить. Я же прекрасно понимаю, что спасения не будет. Здесь внизу эта мерзость, сверху - радиация. Да и не будь ее, куда бы я пошел, если весь мир замолк. Врач обработал мои ссадины. Странно, выглядит он вполне здоровым и даже бодрым. Разговорились. Он начал мне рассказывать, какое это счастье жить рядом с таким чудесным созданием, какие перспективы откроются - снижение физических потребностей, невосприимчивость к радиация, телепатия, гипноз. По-моему, он уже сошел с ума. Потому что такую чушь может нести только больной человек. Он говорил об этой твари так, будто о снизошедшем на землю божестве. Я думаю, это одна из стадий воздействия... Воздействия чего? Пся крев, мысли путаются. Воздействия "разума". Сначала ты готов на стены лезть, а потом... Потом наступает отупляющее состояние эйфории. И, наверное, у каждого это происходит по-разному. Или в разное время... Не важно. У меня все равно такое чувство, что я вот-вот умру...
  Нет, надо что-то решать. И решать срочно. Сегодня с утра я набросился на одного из военных. Пытался задушить, царапал, хотел дотянуться зубами до горла. По крайней мере, мне так рассказывали. Не знаю, верить ли. Хотя чего уж там. Расскажи мне кто-нибудь несколькими месяцами ранее, что тут будет происходить такое, я бы послал этого человека куда подальше, посчитав наивным глупцом. Теперь со стороны я сам выгляжу таким. Глупец, погнавшийся в свое время за длинным рублем. А ведь мог же отказаться. Работа и на родине была неплохая. Да, пусть не на правительство, но жилось-то достаточно хорошо. А моя пане Гражина? Где она теперь? Хорошо, если погибла сразу... А я ведь обещал, что заработаю денег и вернусь. Что я обязательно вернусь. Не вернулся, обманул, получается... Наверное, это моя расплата за обман. Больно обманывать любимого человека. Но виноват ли в этом я? Хочется верить, что нет. Но... Мне кажется, что я должен был встретить последние минуты рядом с ней. А, ладно, все равно уже ничего не поделаешь...
  Пока есть силы, копался в архиве. Не знаю, что я там искал. Хотелось отвлечься, пока голоса снова не налетели, не стали перемешивать мой мозг в кашу. Нашел кое-что интересное. Оказывается, на месте этого объекта когда-то давно находился монастырь. Или церковь, я так и не понял. Да это, в принципе, и не важно. Важно то, что где-то тут должны находиться подземные ходы. Понятное дело, что это вам не Москва и не Питер, которые буквально изрыты вдоль и поперек. Но сам факт того, что есть какой-то выход, внушает некоторый оптимизм. Выдрал несколько страниц с зарисовками из книги. Попробую поискать, где находятся эти ходы. Может, мне повезет...
  Есть!!! Он действительно существует!!! Под самым бункером, на техническом этаже есть проход. Ну, мне так кажется, что есть. Потому что я уперся в старую каменную кладку, преграждающую путь там, где указано на рисунке. Хорошо хоть, что никто туда не заглядывает. Надо будет раздобыть какой-то инструмент, чтобы разбить кладку. Матка боска, только бы эта чертова тварь не взяла меня полностью под свой контроль! Шанс пускай и призрачный, но он же есть. Не хочется его упустить. Буду пробовать. Или пан, или пропал. На всякий случай, если вдруг кому-то попадется эта тетрадь, бегите отсюда! Бегите, не оглядываясь. Иначе рискуете превратиться в марионеток. Кто знает, как скоро "Зеркальный разум" заменит вам ваш..."
  Тишина висела добрых минут десять. Только Тостер зло поблескивал на всех глазами со своего второго яруса. Ничего, пусть все переварят услышанное, подумают. Неужели даже после этого не заметят, что потихонечку превращаются в овощи? Ответ Леши, прозвучавший вскоре, буквально убил его:
  - Да ну, куда спешить? Погостим еще немного, надо сил набраться.
  Тостер вздохнул - придется все решать самому. Даже удивительно как-то, ведь мозговед не смог оказать такого влияния на друга. А эта тварь, выходит, в разы сильнее? Ну, в принципе логично. Мозговед существо не такое уж и крупное, по сравнению с этим зеркальником переростком вообще мелюзга. Тут же приходится иметь дело с творением человеческого гения. Или же кретинизма, тут кому как больше нравится. Парень спрыгнул с кровати, подошел к сталкеру, остановившись в полуметре от того. Алексей тоже поднялся с кровати.
  - Ну вот чего ты прицепился? Дай отдохнуть по-человечески.
  - Да вот думаю, ты с детства таким дураком уродился или где-то травму получил? - глаза Тостера метали молнии. Конечно, друг уже начал превращаться в упомянутую марионетку, куклу в театре для одного нечеловеческого зрителя. Значит, нужно привести эту куклу в чувство в кратчайшие сроки с применением радикальных методов. Удар оказался быстрым и точным, аккурат в левую скулу. Сталкер, не ожидавший такого подвоха от верного товарища, даже и не подумал блокировать его. Кроме того, удар получился еще и сильным - Тостер вмазал от души, высвобождая всю накопившуюся злость. Алексей кулем улетел обратно на кровать, хорошенько приложившись головой об стену. Хорошо еще, что сознание не потерял.
  - Охренел?! - взревел он, пружиной вскакивая с кровати и готовясь подробно и в красках объяснить, что он собирается сделать с обидчиком.
  - Сам охренел, птер ленивый! - Тостер метнулся в сторону, уходя с траектории мчащегося с кулаками друга. - Зато в себя пришел, идиотина ты такая!
  Сталкер остановился, на какое-то время замер, хмуря лоб и пытаясь вспомнить, с чего все началось. Ах ты ж, черт! Тостер и правда не при делах. И все прочитанное Профессором начинало приобретать нужный смысл, правильный, заиграло новыми красками. Не зря говорят, что вовремя выписанная звездюлина является лучшим отрезвляющим и приводящим в себя средством. Сталкер потер ушибленную скулу, уже наливающуюся насыщенным фиолетовым цветом.
  - Прости, брат, - он протянул руку Тостеру. Тот с некоторой опаской пожал ее, словно ожидая подвоха. Но нет, рукопожатие было крепким и уверенным.
  - Профессор?
  - Ваш друг прав, молодой человек. Вынужден признать, но мы находимся в большой опасности.
  
  Глава 7
  С низкого каменного потолка постоянно капало. Приходилось идти, немного пригибаясь, и периодически вздрагивать от холодных капель. Затхлость, паутина, вековой слой пыли, иногда перемежающийся с небольшими лужицами свидетельствовали о том, что этим ходом очень давно никто не пользовался. На стенах через определенное расстояние были воткнуты факелы.
  Проход действительно оказался на техническом этаже, как и писал в своем дневнике пан Анатоль. К сожалению, они нашли и самого автора дневника. Вернее то, что от него осталось. Останки потомственного поляка лежали возле самого входа в позе эмбриона. Кладка оказалась наполовину разобрана, ее куски валялись рядом. Удручающая и печальная картина - умереть в нескольких шагах от выхода, когда спасение рядом. Ирония судьбы, нарочно и не придумаешь. Интересно, что же послужило причиной того, что инженер не смог выбраться? Неужто и правда зеркальник в последний момент все-таки взял его под контроль, и тот не смог выбраться? Тогда почему не вернулся назад, а остался умирать возле выхода? Слишком много вопросов и ни одного ответа. Они молча постояли минуту возле тела, отдавая дань уважения и памяти, потом так же молча пролезли в пролом в стене.
  И вот теперь они шли по узкому ходу, даже не зная, куда он их выведет и выведет ли вообще. Но надежда странная вещь. Даже если знать наверняка, что спасения не будет, все равно надеешься, что случится какое-нибудь чудо - небеса разверзнутся, прилетит волшебник на голубом вертолете или цветик-семицветик распустится в неограниченном количестве. Правда, иногда нужно не полагаться на надежду и слепой рок, а действовать самим. Как говорится, на бога надейся да сам не плошай.
  Сначала ход был прямым, как стрела, и шел немного под уклон. Спустя минут десять ходьбы он начал петлять, у него появились боковые ответвления. Рисковать и изучать эти ходы, правда, никто не захотел. Мало ли, куда можно зайти. А если еще где-нибудь в таком проходике выкопана яма или еще какая-нибудь ловушка размещена... В общем, все сочли за лучшее пока просто идти прямо, авось, куда-то да выйдут. В одном месте стены кладка осыпалась, обнажив спрятанную за ней нишу. Возле образовавшегося проема валялись кости. Профессор некоторое время изучал их, сокрушенно вздыхал, после чего заявил, что кости, по видимому, принадлежат ребенку и что, скорее всего, его замуровали здесь заживо. На вопрос для чего это сделали, Профессор подробно объяснил, что при строительстве замков, древних крепостей или ходов иногда приносили людей в жертву. Делалось это для того, чтобы обеспечить постройке прочность и долговечность. Кроме того, считалось, что душа замурованного становилась верным стражем места, где его замуровали, оберегала и охраняла от нежелательных посетителей. Только почему-то никто не брал в расчет того, что и простые обыватели тоже будут испытывать некий дискомфорт от такого соседства. Катя прошептала что-то похожее на "дикость", Саныч украдкой перекрестился. Даже неунывающий Тостер нервно передернул плечами, а потом еще долго оглядывался назад, будто опасаясь, что сквозь чернильную темноту проступит чей-то силуэт и зазвучит тоненький детский голосок. Алексей же думал о том, что люди, скорее всего, никогда не избавятся от своих предрассудков и суеверий. Если выживут, конечно. Что тысячу лет назад, что сто, что сейчас - человек склонен во что-то верить, пусть это и кажется абсурдным, неприемлемым. Вера - такая же капризная и непредсказуемая барышня, как и надежда. Ах да, в этот тандем еще входит любовь. Мда, святая троица, зачастую внушающая ложный оптимизм. Но что поделать, без них жить стало бы совсем невмоготу.
  Спустя сорок минут ходьбы мрак впереди стал не таким непроглядным, приобрел сероватый оттенок, как в предрассветных сумерках. Леша, идущий первым, жестом приказал остальным остановиться, сам пошел вперед. Через какое-то время парень удивленно присвистнул, обернулся к друзьям:
  - Эй, идите сюда!
  Древний ход заканчивался площадкой, на которой и стоял Алексей. А дальше... Дальше был то ли грот, то ли пещера, противоположной стороны которой невозможно было рассмотреть. Луч фонаря растворялся во мраке, не давая четкой картины. По обе стороны от площадки располагались деревянные настилы и лестницы, опоясовавшие стены, насколько хватало глаз, и уходящие глубоко вниз. И лифт у самого края площадки. Или что-то очень похожее на лифт - деревянная корзина, разлохмаченные от времени канаты. Да, скорее не лифт, а примитивный подъемник, приводящийся в движение вручную. В пользу этого говорило и деревянное колесо-штурвал. Механизм казался таким древним, что до него даже дотрагиваться страшно, не говоря уж о том, чтобы на нем спуститься.
  - Это пещера? - Катя восторженно смотрела по сторонам. Ее глаза пытались охватить все помещение сразу.
  - Причем подвергшаяся искусственной обработке, - заметил Профессор. - Посмотрите на стены, молодые люди. Они явно носят следы воздействия человека.
  Действительно, присмотревшись к стенам, можно было прийти к выводу, что стены специально сглаживали, шлифовали, устраняли мешающие неровности и выступы. И только потом возводили деревянные конструкции.
  - И для чего все это? - Саныч недоверчиво озирался. - Что-то я никогда не слышал у нас ни о чем подобном. Нет, ну правда. Это ж не Москва, как верно заметил инженер. Это там все буквально построено на костях да на пустотах. Поговаривали даже, что где-то глубоко под Москвой есть подземное море. А у нас кому и зачем копать было?
  - Раз есть люди, значит, было кому и копать, - резонно заметил Тостер.
  - Именно, - согласился с парнем Профессор. - Молодой человек абсолютно прав. Во все времена люди стремились обезопасить себя, сделать надежное укрытие. У каждого уважающего себя правителя была своя an impregnable arce . Да и не только у правителей. Если здесь действительно когда-то имел место быть монастырь иле же какой-то другой храм, то нет ничего удивительного в наличии и тайного хода, и данного помещения. У священнослужителей всегда были, скажем так, свои тайны, не доступные для мирян. И поверьте, не только у православных церквей, но и у представителей любых других конфессий всегда находилось, что прятать и от кого прятаться. Это я уже не говорю о банальной угрозе набегов, когда из осажденной крепости просто обязан быть безопасный путь отступления, ведомый не многим посвященным.
  - Но как вы думаете, Профессор, для чего понадобилось возводить все это? - Алексей обвел вокруг широким жестом.
  - Увы, об этом можно только догадываться. Может, здесь проводили тайные собрания. Или же это было нечто вроде древнего бомбоубежища, схрона, так сказать. Ну или самое примитивное - тут хранили сокровища.
  - Сокровища? - Тостер сразу оживился. От наживы он еще никогда не отказывался.
  - Угомонись, расхититель гробниц, - охладил его пыл Саныч. - Даже если тут сокровища и есть, в наше время они не представляют ценности. Сейчас пачка просроченного аспирина или промедола стоит куда дороже куска золота или пригоршни драгоценных камней.
  - Нет, ну мало ли, - не сдавался парень.
  - Да ладно тебе, - подначил Алексей друга. - Ты уже как-то припер однажды из рейда великое наследие погибшей цивилизации. Или тебе напомнить, откуда твоя кличка появилась?
  Тостер насупился, но продолжать дебаты не стал. Действительно, еще прихватит что-нибудь, над чем потом все честное метро смеяться будет. Кстати, слово "тостер" это еще самое безобидное и нейтральное, как тебя могут назвать. Доводилось ему встречать сталкеров с вовсе уж неприличными кличками. Даже страшно подумать, откуда такие появились. Страшно и смешно, если все же вдуматься.
  - А куда нам дальше? - Катя перестала восхищаться открывшейся пещерой.
  - Я думаю, вниз, - сталкер подошел к краю площадки, посветил фонариком вниз рядом с подъемником. - Глубоко. Луч не достает до дна. Но спускаться на этом приспособлении я не рискну даже под страхом смертной казни. Вся эта конструкция развалится либо от движения, либо от нашего веса. А летать что-то не очень хочется. Собственно, выбора у нас особо и нет - вниз по лестницам и сходням.
  - Я очень сильно сомневаюсь, что они в лучшем состоянии, чем подъемник, - Саныч легонько наступил на одну из досок, готовый в любой момент отпрыгнуть назад. Та жалобно заскрипела, но разваливаться в труху, вроде как, не собиралась. - И все равно это не аргумент. Мало ли, какие они там дальше окажутся.
  - Солидарен с Алексеем, - Профессор обернулся на проход, из которого они пришли. - Выбора у нас нет. Если вы только не хотите стать счастливыми обладателями зеркального разума. А слоняться по боковым ходам в поисках выхода - это граничит с безумием.
  - Что-то ты, Профессор, сегодня слишком сговорчив и со всем соглашаешься, - Саныч подозрительно прищурил глаза. - Как говорится, меня терзают смутные сомнения.
  - Я бы попросил, - Профессор гневно вздернул подбородок вверх. - Я ввязался вам помогать из искренних побуждений, переосмыслив свои взгляды, а не из-за страха перед расправой. Так что впредь, будьте любезны, следите за своими словами, Александр!
  - Не ругайтесь, пожалуйста! - Катя вмешалась в начинающуюся перепалку. - Нам надо выбираться отсюда.
  - Индюк напыщенный, - буркнул себе под нос Саныч, но продолжать ругань с Профессором не стал. Время и место для этого совсем не располагали.
  - Я иду первым, - Алексей снял с плеча автомат. - Тостер замыкающим. Остальные за мной практически след в след. И очень всех попрошу, как можно аккуратнее.
  
  Зеленый луг был залит ярким солнечным светом. Пели птицы, стрекотали кузнечики, теплый ветер легко и как-то робко дотрагивался до стебельков травы. Прямо на земле сидели две девушки. Одна светловолосая, с серо-голубыми уставшими глазами. Вторая с длинными черными как вороново крыло волосами, с бледной кожей и в ослепительно-белой одежде. Во взгляде ее скрывалась сила и мудрость прожитых многих и многих веков. Хотя, слово "прожитых" для нее не очень подходило.
  - Ты зачастила ко мне, - усмехнулась черноволосая. - Неужели так не терпится? От меня в первый раз не каждый уходит, а после второго остаются абсолютно все.
  - Я и в первый раз не сильно стремилась. А почему ты сразу явилась в таком виде, а не старухой с косой?
  - Тебе больше нравятся скелеты? Просто не хотела тебя пугать. Вид костлявой в балахоне оказывает удручающее воздействие на психику и на человека в целом. Вспомни, как ты сама визжала, впервые увидев меня. Если бы мне позволяла физиология, я бы уже тогда оглохла. Поэтому я и выбрала образ Мары, ледяной богини. Согласись, это все-таки лучше.
  - Да, это лучше, - Виктория провела рукой по изумрудным травинкам, глубоко вдохнула пьянящий аромат. - Хорошо здесь. Кажется, целую вечность не чувствовала себя так, как после смерти. Кхм, после тебя... В общем, ты поняла.
  - Это еще не смерть. Скажем так, пограничное состояние.
  - Но почему ты здесь? Опять стало скучно? Или же на этот раз уже наверняка заберешь с собой?
  - У меня мест, считай, нету, чтобы еще и тебя забирать, - в глазах Смерти полыхнуло веселое пламя. - Сама подумай, сколько душ унесла Последняя война. И сколько человек со всей планеты смогло выжить? Полмиллиона? Чуть больше, чуть меньше? Давно уже не осталось ни рая, ни ада. Есть только это место, место ожидания, которое теперь стало последним пристанищем. Помнишь, я говорила, что ты можешь мне помочь? Если мир вновь оживет, появятся и рай, и ад. И, как бы это цинично не звучало, для меня будут новые души. Так какой смысл забирать тебя в это место, если потом у тебя будет прекрасный шанс попасть в рай? Нет, Виктория, сейчас еще не время. Исполни свое предназначение. Не скрою, будет тяжело, но я верю - ты справишься. Да, пока не забыла. С твоей дочерью все в порядке. У нее хороший опекун. Когда все закончится, если все закончится, вы все вместе станете отличной семьей. И к вам я не буду приходить долго. А теперь возвращайся. У тебя еще будет время насладиться прекрасными лугами...
  
  Сквозь пелену она различила голоса. Они что-то говорили, но слов было не разобрать. Сознание вернулось, но глаз открыть она так и не смогла. Не получилось и пошевелиться. То ли мышцы затекли, то ли ее привязали к чему-то. Но почему же не открываются глаза? Веки казались отлитыми из стали, неподъемными. Левое предплечье болело, маленькая точка на нем буквально горела огнем. Это еще что? Ей что-то вкололи? Скорее всего. Иначе, как объяснить это полуобморочное состояние. Или же это та дрянь, в которую она вляпалась, так себя ведет? Тогда получается, Смерть ей соврала и жить ей остается недолго. Хотя, была ли Смерть? Может, все же воспаленный разум так протестует против изменений организма? Открыть бы глаза, посмотреть где она находится. Что-то дребезжащее под спиной. Чувство такое, будто ее везут на каталке. И эти голоса. Она напрягла слух, пытаясь разобрать о чем говорят. Спустя какое-то время, ей это удалось. Говорили двое мужчин, судя по всему, не старых. И беседа велась о ней.
  - Слышал, ее двадцать лет искали. Никто уже и не надеялся, что подвернется такая удача.
  - А что в ней такого ценного? - удивился оппонент первого голоса.
  - Как что ценного?! Ну ты даешь, как будто с луны свалился и башкой треснулся! Не первый же год работаешь. Она "Пациент Љ2" проекта "Восхождение".
  - Странное название, - хмыкнул голос. - Я, между прочим, только на первую вахту сюда прилетел.
  - Ну, тогда ладно. А название ничего не странное. Восхождение на новый виток эволюции. Если исправить ошибку, которую вызвал введенный ей вирус, то человек станет практически идеальным существом, властелином мира. И никакая радиация нам будет не страшна.
  - И куда нам этого властелина переть сейчас? На минус второй или на минус третий?
  - Нет. На данный случай четкое распоряжение следовать Директиве 17. Цитирую: "В случае обнаружения объектами "Пациента Љ2" незамедлительно сообщить на пост М-23. Принять все меры к поимке искомого пациента и срочной транспортировке на указанный выше пост. Объект, нашедший образец, подлежит уничтожению, его персонал будет передислоцирован на пост М-23. Вся документация должна быть также уничтожена, информация на электронных носителях стерта ".
  - Ничего себе директивка, - присвистнул собеседник. - Взорвать весь объект? На фига это?
  - Чтобы к врагам ничего не попало. Все, хорош трепаться. Вертушки уже готовятся к взлету. Да и таймер тикает, - первый голос пакостно захихикал.
  Виктория мысленно вздохнула. Ее сейчас увезут черт знает куда, а она даже и пошевелиться не может. Очередной поворот судьбы не принес ничего хорошего.
  Где-то во дворах недалеко от Центра резервных возможностей и так растрескавшийся от времени асфальт еще больше покрылся сетью мелких трещин, земля задрожала и завибрировала. Треск раздираемого асфальта громом прозвучал в опустевшем городе. Скрытые под асфальтом створы начали подниматься вверх, готовясь выпустить уже рокочущих двигателями винтокрылых машин.
  
  Старые доски душераздирающе скрипели, но держались. Алексей продвигался вперед со скоростью больной черепахи - не хватало еще, чтобы ступеньки провалились. Правда, не смотря на всю аккуратность и предупреждения сталкера, на одной из небольших площадок Саныч все же рухнул вниз сквозь доски. Повезло в том, что от неожиданности он раскинул руки в стороны, поэтому провалился всего лишь по пояс. Зато такого отборного мата древнее подземелье еще никогда не слышало. Катя даже покраснела от витиеватых выражение, но этого никто не заметил. Саныча вытащили, тот отер руки о штаны, еще раз выругался в сторону пролома в полу и дальше шагал еще более медленно. Весь путь занял около полутора часов, но в итоге все были целы и невредимы.
  Спустившись вниз, отряд оказался на каком-то подобии каменной площади. Тостер решил заморочиться и, обойдя весь грот по кругу, зажег факелы. Загорелись далеко не все, но и этого вполне хватило, чтобы осмотреться. Девушка от неожиданности вскрикнула, потому что в самом центре площади лежал паук. Правда, присмотревшись, выяснилось, что это всего лишь каменное изваяние. У передних лап статуи находилось несколько скелетов. Череп каждого размещался чуть в стороне, видимо, при жизни люди были принесены в жертву путем обезглавливания. По всему периметру грота на отряд взирали человекоподобные статуи - перекошенные скалящиеся лица, непропорциональные черты, высота от метра до двух с половиной. У некоторых губы измазаны чем-то черным, но одно обстоятельство объединяло их всех - у подножия каждой статуи лежали останки. В дальней стене зиял черный зев полукруглого прохода. На первый взгляд его высота казалось не менее трех метров.
  - Сожри меня горгулья! - это уже выругался Тостер, но на его возглас никто не отреагировал. Все были потрясены увиденным. Внизу ожидали найти, что угодно. Но чтобы явные следы жертвоприношений? К такому никто готов не был.
  - У кого-нибудь есть идеи? - Саныч нервно сглотнул. Его не покидало ощущение чьего-то присутствия. - Альбертыч?
  - Я потрясен не меньше вашего, Александр Саныч, - Профессор трясущимися руками поправил очки. - Очевидно то, что это древнее капище и что здесь приносили людей в жертву. Но кто и зачем? Нет, даже среди языческих славян присутствовали человеческие жертвоприношения, но среди этих идолищ нет ни одного славянского бога. И ни у одного народа я не припомню таких скульптур. Вы посмотрите на их лица? Это же horror et timor ! Если наши предки тут занимались какими-то черными делами, то я лично понимаю, почему этот алтарь размещен так глубоко. И ход создавался с целью спрятать в первую очередь его. Кстати, обратите внимание на статую посередине. Паук! Это безусловно главный объект поклонения. Предугадывая ваш следующий вопрос, могу сказать, что почему именно паук - я не знаю. В мифологии многих стран часто фигурируют пауки, но в нашей что-то не припоминаю. Возможно, это была языческая секта или какие-то фанатики.
  - Минутка эрудиции, - нервно хохотнул Саныч, оглядываясь по сторонам. - Черт, у меня такое чувство, что на меня кто-то пялится. Причем, не двумя глазами. Но чтоб я всю оставшуюся жизнь одними грибами питался, если я знаю, кто или что это!
  - Тише, прислушайтесь, - Катя насторожилась, напряженно вглядываясь в темноту прохода. Откуда-то из глубины раздавался мерный цокот, как будто бы лошадь стучала копытами по камням. Вот только здесь не откуда было взяться лошади. Цок, цок, цок. Звук постепенно усиливался. Чтобы это ни было, но оно определенно приближалось. Алексей передернул затвор автомата, вскинул оружие. Саныч с Тостером последовали его примеру. Минута, две. Время застыло, превратилось в вязкую, тягучую массу. Саныч смахнул со лба предательски выступивший пот. Ожидание превратило нервы в натянутые струны, готовые лопнуть в любую секунду. В какой-то миг цокот затих, вместо него раздался продолжительный скрежет, похожий на то, как гвоздем проводят по листу металла. Алексей не выдержал, пустил три пули в направлении прохода. Неизвестно, попал он куда-то или нет, но цокот возобновился. Катя положила парню ладонь на плечо, пытаясь успокоить, но рука дрожала, девушка нервничала не меньше остальных. Когда напряжение, казалось, стало практически осязаемым, в темноте засветились красным огнем восемь пар...глаз? Еще немного и на древнее капище медленно вышел паук. Туша насекомого занимала весь проем, глаза забегали, оценивая обстановку.
  Девушка испуганно взвизгнула, зажала рот ладонью, когда чудовище уставилось на нее. Хищно и угрожающе щелкали хелицеры. Помимо обычных четырех пар лап, у этого паука выросли еще две конечности, заканчивающиеся мощными костяными клешнями, зазубренными с внутренней стороны. Тварь постукивала этими клешнями, издавая тот самый цокот, который слышали люди. Все ее тело, кроме спины, покрывала густая шерсть.
  - К-к-кажется, мы нашли т-того, к-кому здесь п-поклонялись, - Профессор от страха начал заикаться.
  - Профессор, Катя, за спину, - процедил сквозь зубы сталкер, не сводя взгляда с мутанта и не опуская ствол. Профессор взял девушку за руку, медленными шажками, не поднимая ног, начал отходить за одно из изваяний. Паук злобно защелкал пастью, пододвинулся вперед на пол метра. Клешня проехалась по камням на полу, высекая искры.
  - Если кинется, надо по глазам бить, - прошептал Тостер.
  И монстр бросился. Только не вперед, как все рассчитывали, а прижал лапы к полу, оттолкнулся и взлетел вверх, налету метнув паутину, больше похожую на большую ловчую сеть. Стлакер среагировал буквально в последний момент, отпрыгнув в сторону. Загрохотали автоматы, плюя свинцом, но почти сразу же смолкли. Мутант приземлился аккурат за спинами Профессора и Кати. Одна из лап взлетела вверх для удара. И когда уже она начала опускаться, произошло то, чего не ожидал никто. Профессор страшно закричал и отпихнул девушку, уводя из-под удара. Лапа опустилась, врезавшись в Профессора. Удар оказался настолько силен, что тот пролетел метра четыре, врезавшись спиной в деревянную опору. Сверху посыпались доски. Всего несколько мгновений, но этого вполне хватило для того, чтобы девушка на четвереньках отползла подальше. И автоматы снова взялись за дело. Пули свистели, рикошетя от клешней, зависали в густой шерсти, оказавшейся практически не пробиваемой. Но две или три все же достигли своей цели. Одна пара глаз лопнула, как перезревший арбуз, из раны выплеснулась струя дурно пахнущей коричнево-черной жидкости. Монстр пронзительно заверещал, хелицеры защелкали со скоростью взбесившегося щелкунчика.
  Еще один стремительный прыжок - и паук уже возвышается над Тостером, приподнявшись на задние лапы. Парень выпустил веером очередь в брюхо твари, но следующий удар выбил оружие у него из рук. Лапа с клешней ударила наотмашь. Тостер почти смог увернуться. Монстр только слегка задел плечо, но ощущение было такое, словно по нему прошлись раскаленным наждаком. Зашипев от боли, Тостер тем не менее длинным перекатом ушел от очередного взмаха, хватая выбитый автомат. Его друзья в это время всаживали в паука очередь за очередью, не жалея патронов, но особого вреда все равно не причиняя. Тостер выхватил гранату, зло дернул чеку, метнув маленькую смерть в мутанта. По широкой дуге граната устремилась к монстру прямо в пасть. В последний момент паук вскинул вверх клешню, перехватив ею мчащийся снаряд, словно заправский бейсболист, принимающий подачу. Раздался взрыв, прозвучавший одновременно с верещанием паука. Развороченная клешня безвольно болталась на канатах соединительной ткани. Тварь заметалась из стороны в сторону, круша попадающиеся на пути идолы. Тостер хотел было метнуть последнюю гранату, но сталкер ожесточенно зажестикулировал, чтобы тот этого не делал. Действительно, в первый раз ему просто посчастливилось, что паук схватил гранату, а не отбил ее куда-нибудь. Во второй раз на такое везение можно не надеяться. Разъяренная тварь бесновалась и чудом казалось уже то, что она никого не раздавила. Катя вообще забилась у стены подальше, обхватив колени руками, затравленно следя за боем.
  Саныч быстро, насколько это позволяла конструкция, полз вверх по деревянным лесам к ближайшему дощатому настилу. Он надеялся, что товарищи смогут продержаться достаточно долго, чтобы он смог подняться. Метр, еще метр. Тварь внизу на куски разнесла свою собственную статую, один из мелких осколков которой оцарапал щеку сталкера. Несколько раз паук метал паутину, но, к счастью, безрезультатно. Леша ожесточенно посылал в монстра пулю за пулей, постоянно передвигаясь и понимая, что скоро кончатся патроны и тогда им всем наступит конец. Древнее чудовище славно попирует обедом из пяти блюд. Получив удар в живот, сталкер сложился пополам. Из легких разом вышел весь воздух, перед глазами заплясали красные круги. Паук торжествующе заверещал, готовясь броситься на добычу и не обращая внимания на льющийся поток свинца со стороны Тостера. Но в эту секунду зло залаял автомат Саныча, который дополз все-таки до настила и теперь сверху поливал огнем мутанта. Тот издал пронзительный крик боли, попятился назад, ударившись как раз о те леса, наверху которых и расположился Саныч. Боец не удержался, свалившись прямо на спину чудовищу. Паук завертелся, высоко вскидывая лапы и пытаясь сбросить с себя неожиданного наездника. Только Саныч не собирался сдаваться просто так. Изловчившись, он вбил ствол автомата в спину монстра и вдавил до упора спусковой крючок. Автомат задергался, глухо заурчал. Из спины паука во все стороны полетели ошметки и вонючая жижа. Он встал на дыбы, наездник все же не удержался и упал на землю. Несколько шагов вперед, несколько назад. Мутант замер на месте, а потом медленно и как-то неспешно завалился на бок, агонизирующе скребя лапами. Леша вместе с другом выпустили на всякий случай по короткой очереди по глазам монстра, но это уже было лишним.
  Кряхтя и морщась от боли, поднялся с земли Саныч. Катя со слезами на глазах бросилась на шею сталкера, обвив его за шею обеими руками и лихорадочно целуя. Тостер просто устало стоял, уперев руки в колени и смотря вокруг из-подо лба. Лишь Профессора нигде не было видно. Бросились на поиски и обнаружили его заваленным досками и каменной крошкой. Раскидав в стороны все лишнее, стало ясно, что светило науки уже никуда не сможет пойти - из его груди торчал обломок доски. Но, несмотря на это, он все еще был жив. Когда до его запястья дотронулись, чтобы прощупать пульс, он приоткрыл глаза. Блуждающим взглядом обвел всех, вымученно улыбнулся.
  - А, молодые люди, - слова давались с трудом. - Видите...как все...вышло. Умереть от...паука. Ironia fatum ...
  - Да ладно тебе, Профессор, - Саныч сглотнул подступивший к горлу комок. - Рано умирать еще. Вон какую зверюгу завалили. Сейчас эту спичку у тебя из груди достанем, да пойдем из этого подземелья.
  - Не смешите меня, - Профессор закашлялся, из уголка рта потянулась тоненькая красная струйка. - Я не...настолько глуп, чтобы...не понимать.
  - Вам нельзя говорить, - сталкер приложил к губам Профессора флягу с водой. - Помолчите, мы попробуем вам помочь.
  - Помолчите, пожалуйста, Алексей, - Профессор замолчал на целую минуту, потом продолжил: - "Восхождение" необходимо...довести до конца. Но есть распоряжение... Если Виктория дошла...до лаборатории и ее заметили...лаборатория будет уничтожена. Это меры...предосторожности. На самом деле...основными разработками занимались...в Молодечно. Вряд ли этот город...бомбили. Военной ценности...он не представляет. Могло и обойтись. В любом случае...если вы не успеете...ищите Викторию там. Я надеюсь...у вас все получится. Екатерина...простите меня, если сможете... Все это было...ради мира...
  Профессор замолчал, на губах проступила красная пена, глаза остекленели, ничего не выражая.
  - Не смейте умирать! - сталкер со злостью ударил по земле, потом встряхнул Профессора за плечи. Ничего. Он уже ушел. Катя всхлипнула, размазывая слезы по щекам. Алексей обессиленно сел прямо на холодный камень. Вот и все, уже ничего не сделаешь. Еще один человек стал жертвой порождения нового мира.
  - Похоронить бы нужно, - кашлянул Саныч.
  Следующий час они молча занимались погребением. Сначала повытаскивали из пола камни, чтобы добраться до земли, потом долго рыли грунт, по твердости не сильно отличающийся от камня. Затем бережно опустили тело на дно ямы. Помолчали. Обычно принято говорить какие-то слова, но к чему они, если изменить все равно ничего уже нельзя. Человек ушел, погас, как пламя свечи. И разгореться этому пламени больше не дано...
  
  Они снова шли по Минску. После встречи с пауком им оставалось пройти по подземному ходу всего каких-то пол часа. Всего пол часа - и все остались бы живы. Катя переживала больше всех. Внутренне она считала себя виноватой в смерти Профессора. Если бы он не оттолкнул ее, то остался бы жив скорее всего. Или бы они погибли вместе? Возможно. Его нельзя было назвать хорошим человеком и зачастую он преследовал только корыстные цели. Даже правду о лаборатории он держал в себе до последнего момента. Но своим предсмертным поступком он искупил все и перечеркнул все недостатки. Спасти другого, жертвуя собой, может только действительно сильный человек. И Профессор оказался именно таким. Только бы его жертва оказалась не напрасной. Хотя, если вдуматься, ведь все это началось именно с него? Так выходит, что он сам себя подвел к черте смерти? Или просто таким образом совесть девушки ищет оправдания? А имеет ли теперь это хоть какое-то значение?
  - Саныч, а ты как додумался, как эту тварь завалить? - Леша нарушил гнетущее молчание. Терпеть уже становилось невыносимо.
  - Молодняк, - невесело хмыкнул Саныч. - В юности фильм один смотрел. Старый. Там люди на какой-то планете с пауками воевали. Так вот был там такой момент, когда здоровому пауку мужик на спину запрыгнул, кусок шкуры автоматом раскурочил и гранату туда впихнул. Ну там-то понятно, инопланетные твари, все дела. А это обычный паук, хоть и мутированный слегка. Короче, вовремя вспомнил, что у них сердце где-то в районе спины размещено. Повезло, в общем. Хоть и струхнул я порядком. Не дай бог еще раз такую хреновину повстречать.
  - Да, и правда повезло, - сталкер замолчал. Разговор не шел. Могли все остаться в том подземелье. Значит, и правда повезло. Только не всем.
  Назойливое жужжание, до этого доносившееся на грани слышимости, стократно усилилось. Тостер, шедший впереди, внезапно остановился, задрал голову вверх и начал тыкать пальцем в небо, от удивления не в силах произнести и слова. Два грузных, натужно гудящих винтами, вертолета Ми-26 пролетели не далее, чем в километре от них. Это смотрелось настолько дико и нереально, что невольно хотелось протереть глаза, потому что за долгие годы люди привыкли видеть в небе только птеров и горгулий. Бывшие механические хозяева неба гордо направились на северо-запад.
  - Если это и правда то, что я вижу, то мне кажется, что у нас снова проблемы, - Саныч проводил взглядом удаляющиеся вертушки.
  - Вперед, - Алексей ускорил шаг. - Быстрее, быстрее!
  Отряд ускорил шаг, постепенно переходя на бег, но долго бежать не пришлось. Обогнув одно из разрушенных зданий, они остановились как вкопанные. Сразу за трамвайными путями красовался дымящийся котлован и подойти к нему вплотную не представлялось возможным - дозиметр начинал тревожно щелкать. Видимо, Профессор оказался прав и не соврал. Означало это еще и то, что Катину маму все же поймали возле лаборатории. Ничем другим появление вертолетов объяснить было нельзя. Они молча стояли и смотрели на кратер еще недавно существовавшей лаборатории. Вот она, конечная цель их вынужденного похода, дымится перед глазами, а железные птицы сейчас уносят куда-то далеко ту, ради чего это все и затевалось.
  Катя уткнулась сталкеру в плечо, заплакала, не сдерживая больше эмоций. Тот прижал ее к себе, поглаживая ладонью в перчатке. Любые слова сейчас были абсолютно излишними. Он просто гладил ее, стараясь хоть немного успокоить, и смотрел в безоблачное синее небо. В голове роились мысли и мозг уже продумывал дальнейшие действия.
  - Что будем делать, командир? - Саныч подошел к ним.
  Сталкер молчал, казалось, целую вечность. Потом тряхнул головой, будто прогоняя наваждение.
  - Будем готовиться к новому походу. Если кто-то не хочет идти, тот может остаться. Решать каждому.
  - Брат, мы вместе это дела начали, значит, вместе и закончим, - Тостер положил руку на плечо друга.
  - И пойдем вместе до конца, - Саныч положил свою ладонь поверх ладони Тостера. - По-другому и быть не может.
  - Спасибо вам, - Катя подняла заплаканное лицо. - Большое спасибо.
  Тишину нарушал только потрескивающий дозиметр, но на него никто пока не обращал внимания. Четыре человека стояли и смотрели в далекое синее небо. И каждый думал о чем-то своем. Но все они знали, что скоро наступят большие перемены...
  
  Продолжение следует.
  24.10.2022
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"