Гамаюнова Светлана : другие произведения.

Сказки птицы Гамаюн

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 7.48*23  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Ты родилась в единственную ночь в году, когда приходит богиня неписаных судеб и запретных дорог, и кто в эту ночь родится, того ждет судьба дивная, и ходить он будет тропами нетоптаными, много невиданного узнает. Многие будут пытаться изменить твою судьбу. Но никто не сможет повлиять на течение твоей жизни. Плести её будешь сама, а вот как получится - не знаю, и не на кого тебе будет пенять - раз сама выбираешь, то и отвечать тебе


  Фрагменты из книги

  
  Словно семь богатых лун
  На пути моем встает -
  То мне птица Гамаюн
  Надежду подает!
  В. Высоцкий

  Птица Гамаюн - птица Вещая, живет от сотворения мира и многое знает, многое ведает и прилетает иногда рассказать людям про добро и зло. Голова у нее девичья, тело птичье, оперение, разноцветное, переливающееся. Часто видят в её лапах свиток с текстами. Крик Гамаюн услышать - значит, добрую весть получить, а ещё предвещает она счастье. Любит она петь людям божественные песни. К ней за советом обращается тот, кто знает, что спросить, и кто умеет понимать тайное. И еще она пророчит будущее, но лишь тем, кто готов его принять.

  Сказки птицы Гамаюн

  Пролог

  В тридевятом царстве, в тридесятом государстве, как положено, жил царь с царицей. И родилось у них двое сыновей-погодков. Хорошие, здоровенькие мальчики, радость папы и мамы. Воспитывали их как надо, да ведь не везде проследишь - шкодничали иногда, баловались, но куда без этого. Неплохие росли мальчики.
  А чуть позже, лет через несколько, в семье главного егеря родилась девочка. Жена у егеря красавица была писаная, откуда пришла - никто не знал, да и не больно-то она рассказывала, откуда. Только полюбил ее егерь сильно-пресильно, и родилась у них дочка - вылитая мать. Только вот мать родов не выдержала и скончалась, оставив их вдвоем. Егерь сильно горевал, не знал, как девочку воспитывать, вся его работа была делом мужским - кабанов да оленей высматривать, зимой подкармливать, смотреть, где и как зверушки обитают, не шалят ли люди в лесу да не появляется ли нечисть. Важное дело было еще охоту царскую организовывать, особливо, когда гости иноземные приезжают. В общем, много работы нужно было делать - почитай, все время в лесу приходилось пропадать, но и окладом царь не обидел, ценил егеря.
  Как только дитя стало подрастать, стал дочь с собой в лес брать. Сначала за спиной, потом на коня посадил, понимать зверей и птиц научил, - а вдруг в лесу девчонке одной придется остаться, так ведь и защитить себя надо. Научил егерь ее из лука стрелять, нож кидать да коротеньким мечом махать. Способная девочка оказалась, науку лесную хорошо освоила, тихо по лесу ходила, ветка не шелохнется. Костер в любую погоду разожжёт, зайца, если голодно, поймает, похлёбку сварит, да и как будто язык звериный понимала. Славная девочка была. Беда приходит всегда ниоткуда. Егерь-то молодой мужик был - погоревал о своей красавице жене, да и решил жениться. Когда мужики решают жениться, мозги у них из головы в другое место опускаются. В общем, выбрал себе статную вдовицу с двумя детьми дочкиного возраста, чтобы ей расти в девичьей среде да подруги у нее были, вот и женился. Оказалась та вдовица такой ведьмой отвратной, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Пока все имущество на себя не перевела, муж еще нужен был, а как все бумагами заверила, так муженька на тот свет тихо и спровадила, не подкопаешься. Вот тут и дочка его поперек горла встала. Убить дитя - ведь всего четырнадцать лет, даже у ведьмы рука не поднялась, так она ее из дома выгнала и под страхом смерти возвращаться не велела - может, сама где сгинет. Девочка пошла туда, где знала, что не пропадет, то бишь в лес. Через день пути вышла к избушке лесной знахарки, да и осталась там.
  Тем временем молва пошла, что, мол, не пропала дочка егеря, а живет в лесу, и, как есть она, такая же хорошенькая да добрая. Не понравилась эта весть егеревой вдове, зачем слухи плодить. Открыла она свою колдовскую книгу и долго читала, как сделать так, чтобы напрочь забыли про егереву дочку, как и не было её на свете. И нашла... Небыстро добралась до избушки лесной знахарки, подождала, когда она по делам уйдёт, пришла в дом и сказала девчонке:
  - Заклинаю тебя заклятом сильным, что забудешь ты, кто такая, и все забудут тебя, а личико твое хорошенькое и фигурка ладная превратятся в незграбу мужеподобную. Волосы светлые волнистые - в рыжие патлы мохнатые, а что сладкое любила, пойдет тебе во вред, и на него будет у тебя золотуха, будешь шелушиться и чесаться, как шелудивая. Поэтому нарекаю тебя теперь Золотушкою. Все, жизнь твоя прошлая закончилась, через полчаса заклинание войдет в силу. Но не успела она окончательно закончить волшебство и улизнуть, вернулась добрая знахарка лесная, увидела беду приключившуюся и сказала:
  - Может, и заберешь ты внешность ее нежную, но глаза чудесные, говорящие останутся, да и навыки, коими владела она, сохранятся. И сохранится проклятье не на веки веков, а только пока не оценит и не полюбит ее человек в этом образе ужасном за душу храбрую, ум быстрый, руку товарищескую, и тогда всё возвратится, как и не было плохого, и всё радостью обернётся. Но последнее слово осталось за ведьмой.
  - Вы все всё забудете сейчас, посылаю проклятье забвения на всё, что связано с Золотушкой. И меня забудете. И ушла.

  Часть первая. Начало пути
  Жизнь у Микулишны

  Я сидела и тупо смотрела на стены избушки. Вроде бы и место чем-то знакомо, а кто я и что здесь делаю - не знаю, ничего не помню, только имя свое странное - Золотушка - знаю. Напротив, сидит женщина - ни молодая, ни старая - и удивленно меня рассматривает. Решилась все же прервать молчание.
  - Здравствуйте, - говорю. - Вы не скажете, где я и что тут делаю? Почему я не помню, как сюда попала, кто я такая, откуда?
  - Зови меня Микулишна. Травница я, знахарка лесная, а ты теперь девчонка лесная, обе мы с тобой из одного леса и пока у нас один кров, одна жизнь. Как ты ко мне попала - не помню, откуда пришла - не помню, но, видимо, живешь уже некоторое время, раз пожитки твои нехитрые у меня в хате лежат. Знаю только, что зовут тебя Золотушка, но уж имя какое-то странное. Золушка - красиво и подходит, да уж больно ты на девочку не похожа, Тушка - тоже не подойдет, худа ты больно, сокращу-ка я имя твое до Лотта, а то и лучше просто Лот, не всем нужно знать, что девушка со мной в лесу живет, лучше пусть у меня в помощниках парнишка будет. Что произошло, не ведаю, память как отрезало, да, видать, так судьба распорядилась. Богиня Макошь с дочерьми Долей и Недолей прядут нитки судьбы, и иногда нитки так запутываются, что узор совершенно неожиданный получается. Но не все люди слепо подчиняются судьбе, некоторые сами узор себе выплетают. А уж того, кто рождается в единственный день, когда Макошь с дочерьми покидает светелку и нитки свои оставляет, а берёт их богиня неписаных судеб и запретных дорог, ждет судьба дивная, и ходить он будет тропами нетоптаными, много невиданного узнает. Даже Суденицы, наши духи судьбы, приходя в ночь на третий день к такому народившемуся дитяти, не могут его жизнь увидать и ничего ему не пророчат. Чудные эти люди, и судьбы их чудные, мне кажется, и ты такая. Так что, Лотта, пока поживёшь у меня. Знаешь, в твои годы жизнь просто так не останавливается. По дому помогать будешь, вон работы сколько - травы не перебраны, коза не доена, куры не кормлены, щи не сварены, дрова не колоты.
  Мне нравилось жить у Микулишны. Что-то было в травнице такое, что трудно передать словами - уверенность в завтрашнем дне, умение постоять за себя, не горевать об утерянной, возможно, лучшей жизни, ожидание только хорошего от будущего. Её небольшое хозяйство ладилось как бы само по себе. Жила она с продажи трав и зелий, которые носила раз в неделю в деревню. Раньше некоторые жители деревни могли пройти по лесу и дойти до избушки, но с моим появлением лес стал почти совершенно непроходимым, из людей только мы вдвоём могли беспрепятственно передвигаться по нему. Остальных ветки ловили да дальше не пускали.
  Мы долго гадали, что же было в моей прошлой жизни, кто я есть и откуда. Все виделось, как через мутное стекло, и было необъяснимо. От прошлой жизни остались только умения. А умела я для девчонки немало чего. Я знала все лесное зверьё, его повадки, различала следы, чувствовала птиц. Умела подходить к ним совершенно бесшумно. А главное - я ощущала лес, чувствовала его, как человек чувствует приближение грозы, не видя на небе еще ни одной тучки. Чувствовала, как он растёт, о чем шепчутся деревья и травы. Я любила наблюдать, как мышкует лисица, не боялась увидеть медведя, мы с ним как люди, не жаждущие встречи друг с другом, расходились по своим делам, разве что не раскланиваясь. Кабаны, даже с детёнышами, не шарахались и не нападали на меня, а воспринимали как неотъемлемую часть леса - впрочем, как и другие его обитатели. Лес полон всякой нечисти, только для меня эти существа были лучше, чем люди, которых я почему-то боялась и не хотела показываться им на глаза. И по какой-то непонятной мне причине сразу сказала себе и Микулишне, что в деревне мне делать нечего. Жители прослышали про паренька, живущего у неё в доме, и посчитали, что он не совсем в себе, чуть-чуть юродивый да уродливый, потому на люди не показывается. Я и не рвалась туда. Микулишна принесла мне пару мальчишеских штанов и рубашек да кафтан для тепла. Мои стриженые волосы росли очень плохо, и я совершенно походила на мальчишку-подростка.
  Лес наш большой был, а в последнее время, как говорила Микулишна, стал как заколдованный, почти никто не мог по нему ездить или за грибами ходить. Пугал он деревенских: то Мавка кому корягу подставит, то рыжие да кудрявые Мавкенята начнут так хихикать, что мороз по коже, а уж когда в лунную ночь на охоту выезжала да мчалась за оленем на быстром коне с луком красавица Девана в куньей шубе, всем вокруг места было мало. Мчались ловчие гончие, нёсся конь, уносились прочь олени, летели стрелы. Ничто не останавливало охотницу.
  Мы весной встречали Лелю-красавицу - стройную, вечно юную. Она приходила, и наш лес просыпался от зимнего сна. Где ступала нога ее, зеленела трава, пролески поднимали синие головки, хотелось смеяться и петь, и чувствовалось, как прекрасна жизнь.
  Кукушкой в мае прилетала Жива - богиня, дающая жизнь и жизненную силу, а девушки в деревне, задабривая ее, завивали венки на берёзах.
  Иногда встречала всегда приветливую к нам кареглазую, с длинной темной косой молодую девушку - богиню Тару. Она была совсем своя, этот лес, эта дубрава были её, она собирала на лужайках травы, подходила к могучим деревьям-великанам, притрагивалась рукой к шершавой коре и сразу понимала, чем живёт лес. Она ведь богиня - покровительница живой природы и к тому же особенно любила лес. Мы тоже любили ее - добрую и тихую, ранимую и одновременно могучую, удивительную. А я любила осень - может, родилась осенью, может, зачали меня в это время. И когда приходила со своей неотвратимостью почти нагая Сива, богиня осени, я чувствовала особую лёгкую щемящую грусть. Сива такая разная - то радушная, то равнодушная, то уверенная и нежная в своей заботе, то буйная, в порыве срывающая листья, раскрашенные ею же в яркие цвета, и устилающая ими землю или топящая золотую красоту в озере. Она собирала в стаи птиц, откармливала зверьё, рассказывая им, что тепла не будет, забирая надежду. То радовала людей урожаем, засыпая зерном, протягивала им то спелую грушу, то яблоко, а то подхлёстывала нерадивых поспешить, готовиться к переменам и, проносясь над лесом ураганным ветром, поливала землю холодным дождем. Коварная и непредсказуемая в своей извечной изменчивости, в понимании, что перед зимой не надышишься, будет холод и мороз. Она вдруг улыбалась бабьим летом, как бы рождая надежду на то, что все будет хорошо, но очень недолго, и вы поживёте и в золоте, и в тепле и достатке, только сколько это продлится? Грядут перемены. Перемены грядут.
   - Смотрите, - кричала Сива, - я нагая, как природа поздней осенью, я рыжая, как листва, я горячая, как губы девушек перед свадьбами, которые справлялись в это время. Я прихожу неотступно и говорю: 'Перемены идут. Идут перемены'.
  А я, Лотта, вздрагивала - и ждала, и мечтала об этих переменах.
  А навстречу нам летела листьями осень.
  Раскричалась птицами залётными.
  Ветками шуршала оголёнными.
  Укрывала мыслями запретными.
  Капли крови клюквою рассыпала,
  Промокнув багрянец покрывалами.
  Усыпляла шелестом заманчивым,
  Дождиком неистовым заплаканным.
  Я сделала себе отличный лук, тугой и легкий, и стреляла из него рябчиков, уток и гусей. Иногда ставила петли на зайцев. Нам с Микулишной хватало. Не знаю, сколько лет ей было, она не говорила. Сказала, что женщине задавать такие вопросы неприлично, но что ещё не старую женщину заставило уйти в лес - не сказывала. Как-то вскользь оговорилась, что был у неё суженый, только сгинул, ушёл и не вернулся. Видать, не судьба ей идти по Пути дома и любимого, а ее Путь - хранить лес да учиться понимать суть вещей. Как она это делала - начала мне рассказывать не сразу.
   - Суть, - говорила Микулишна, - нельзя увидеть глазами, а можно почувствовать. Вот ты смотришь на дерево и должна понять - здорово ли оно, нет ли в середине гнили. Так же и люди - может, снаружи красавец писаный, а внутри чернота у него. Это все чувствовать надо. Когда живешь в деревне, там кругом люди, от них много шума, где уж тут суть научиться определять и видеть. Сначала надо, чтобы тихо было, убрать лишнее в себе и слушать.
  Только вот определить, кто я, и она не могла.

  Гадалка

  Однажды Микулишна попросила помочь мне поднести ей зелья, мази и травы - их оказалось много, и ей бы пришлось ходить дважды.
  - Донесешь до опушки, а в деревню не пойдешь, не хочу, чтобы тебя видели. Я сегодня недолго, посидишь на опушке, подождешь. Я, конечно, только 'за', любопытно куда-нибудь сходить, хоть издалека на людей посмотрю. Лес поредел, мы вышли на опушку. Микулишна дальше зашагала по лугу, а я осталась сидеть и ждать. Потихоньку творила руками пасы, тренировалась. Сгибала и разгибала пальцы, чтобы они были гибкими, правильно двигались и не подвели при необходимости. Немного побросала кинжал, который Микулишна заказала у местного кузнеца. Кинжал больше походил на кухонный нож, но бросала я его хорошо. Потом смотрела на небо и чего-то ждала. Чувствовала, что что-то произойдет. И вот на тропинке, идущей вдоль опушки, появилась легкая фигурка женщины. Она не шла, а как будто летела по воздуху, не касаясь земли, только длинная юбка хлестала по ногам. Такую необычную личность я еще не видела. Женщина поравнялась со мной и стала, не стесняясь, пристально меня рассматривать. Так пристально на меня ещё никто не смотрел, разве что коза, когда я ее собиралась доить, и она ждала от меня кусочек хлебушка. Я постаралась вежливо поздороваться и сделала вид, что ничуть не удивлена появлением кого-то в моём поле зрения. Женщина была молодая и с невероятно яркой внешностью. Глаза у нее горели, а губы таинственно улыбались. Она сказала:
  - Интересно. Здравствуй, не тот, кем кажешься. А не хочешь ли узнать свою судьбу?
   - Здравствуй. Почему ты меня так назвала? И чем я тебе интересен? Мне нечем заплатить тебе за гаданые, да и судьба у меня, наверно, самая обычная.
  - Говорю, что не тот, кем кажешься, потому, что хоть и в штаны одет, и внешне похож, да не парень ты, а девка.
  - Ну, может, и не мальчик, но на него похож, а кем я еще кажусь и чем интересна?
  - А заинтересовала ты меня тем, что ты не такая.
  - Какая не такая? Дикая, грязная, уродливая?
  - Не такая, как большинство, потому что таких много, очень много. Они заполонили весь мир и мне изрядно надоели. Их мечта - услышать, что в будущем их ждёт богатый, красивый муж и куча детишек. Мечтают о принце, а сами от корыта головы поднять не могут. Я за свою жизнь так много видела людей, что и без карт могу сказать, кто они, а иногда - что их ждёт, потому что они как раскрытая книга, и жизнь их проста и незатейлива - дом, труд, май от слова маяться. А ты интересная. Люблю загадки. Для меня их не так уж и много.
  - Может, я тоже мечтаю о принце?
  - Может, и мечтаешь. Но не только о нём. Так что давай погадаю. У меня особые карты, они не похожи на обычные.
  - Человек не может заранее знать, что ему откроется: дивный новый мир или то, что заставит его свести счеты с жизнью. Зачем мне это?
  - Хорошо, буду тебе гадать на вероятность, так как твоя жизнь, как я вижу, ещё не определена, ты дочь пути, а вот от того, каким пойдешь, будет зависеть твоя судьба. Знаешь, бывают люди непутевые или беспутные. Они сбились со своего пути и не хотят ничего менять. Я могу предложить тебе много путей, и многие из них счастливые. Какой выберешь? Вот смотри - это 'путь дома и любви'. Многие девушки его желают, да не все получают. Вот 'путь детей и хозяйства', 'путь ожидания счастья'. А можешь выбрать 'путь странствий', твоя карта. А вот будет ли там и любовь, уже зависит от тебя. Вот видишь - это карта пути, а вот это - ты, путница.
  Я смотрела на мелькающие карты, почти в каждом раскладе мне выпадали пути. О каком из них я мечтала? Я сказала:
   - Да, уважаемая госпожа Гадалка, я понимаю, что меня ждет дорога, я чувствую это. Может, я и странница, а может, мой путь недолог, но он манит, зовет, я без него умру. Он говорит, что я должна найти что-то, а что - не знаю. Как в сказке: пойди туда, не знаю куда, найди то - не знаю, что.
  - Смотри, а вот карта выбора. Направо пойдешь - богатство найдешь. Налево пойдешь
  - друзей найдешь. Прямо пойдешь - любовь найдешь.
  - Нет, любви мне пока не надо, я и себя-то не люблю, как могу кого-то полюбить? Пойду-ка я налево, интересно ведь, как это - друзья, я ведь только с Русалкой и Мавкой дружу. Микулишна мне как мать, но я знаю, что не так уж долго я с ней еще проживу.
  - А я все равно брошу тебе карту на короля. Суженый - он ведь и есть суженый, а тут ещё и суженый для ряженой, интересно.
  Она быстро перетасовала колоду и, закрыв почему-то глаза, стала шептать слова. Потом ловко бросила карты веером, но порыв ветра сбросил часть их на землю. На коленях осталось лежать несколько. Гадалка хмыкнула.
  - Ой, как интересно, а тебе выпадает два короля: и понравишься ты им, и рядом будут, а вот будешь ли с кем из них - от многого зависит.
  Она еще раз раскрыла карты и усмехнулась опять.
   - Карта судьбы у тебя больно странная. Не видела еще, чтоб она в таком раскладе выпадала. Вот смотри: Богиня Жива, 'дающая жизнь', дала тебе при рождении столько сил, сколько вынесешь. А вот, смотрю, пожаловали в дом три сестры Суденицы - духи судьбы, как положено, на третий день после родов, но так и не смогли пророчество сотворить. Да и сама Макошь с дочерьми Долей и Недолей нити твоей судьбы не определяют, узор не они выкладывают.
  Она опять кинула карты.
  - О, да ты родилась в единственную ночь в году, когда приходит богиня неписаных судеб и запретных дорог, и кто в эту ночь родится, того ждет судьба дивная, и ходить он будет тропами нетоптаными, много невиданного узнает. Лотта, многие будут пытаться изменить твою судьбу - и ведьма злая, и Микулишна, что часть проклятья сняла, и другие. Но никто не сможет повлиять на течение твоей жизни. Плести её будешь сама, а вот как получится - не знаю, и не на кого тебе будет пенять - раз сама выбираешь, то и отвечать тебе. Редкой женщине такая доля выпадает. Вот так-то, Золотушка. Я обязательно приду посмотреть, что получится через время - развернулась, сложила колоду и быстро зашагала прочь.
  А я и забыла спросить, откуда она меня знает. Вскоре пришла Микулишна, я взяла у неё муку и стала рассказывать про странную гадалку. Она призадумалась...

  Наконец началось

  Мы с Мавкой сидели возле озера и слушали, как падают листья. Пришла осень. Пришла Сива. Нам было немного грустно, никто не хотел зимы, она такая непредсказуемая. Мавка уже приготовила себе дупло, но ей еще хотелось веселья, тепла и солнца. А мне хотелось перемен. Вот уже почти два года я живу у Микулишны. Я не сильно изменилась - такая же плоская, рыжая, лохматая, длинноносая, с шелушащимися ушами - в общем, ужас. Мы в лесу привыкли уже, что никто не нарушает наш покой - ну, прилетели утки, ну, пришёл попить олень - и вдруг... Всё всегда начинается вдруг. Вдруг что-то громко затрещало в кустах, и на поляне появились два всадника. У нас троих открылись рты. В нашем лесу уже почти два года не было людей, лес был как заколдованный, но это были люди, два парня на красивых белых лошадях. Парни тоже были ничего, но разглядывать их пристально мне было неудобно, а вот Русалка плотоядно улыбнулась. Сразу выползла на пень в полупрозрачном платье и мечтательно захлопала глазками.
  - Здравствуйте, девушки-красавицы и ты, паренек, здравствуй, - поздоровались всадники. - Мы вот заплутали, уже три дня по лесу блуждаем, все запасы закончились, и куда ехать - не знаем. Не поможете выбраться?
  Русалочка улыбнулась самой своей соблазнительной улыбкой.
  - Ой, добры молодцы, как же таким красавцам не помочь, мы всем помогаем, особенно я стараюсь. Я не ленивая, я добрая, я очень, ну очень отзывчивая. Расседлывайте коней, искупайтесь, ведь запылились, чай, с дороги, да присядьте отдохнуть в нашей скромной компании. Знакомьтесь (я прижала палец ко рту) - я Сильва, это Анисья, а это - это Лот. А как вас звать-величать, кто вы и откуда?
  Ребята немного замялись, а потом один из них сказал:
  - Я Карен, а это мой брат Михел, мы едем по поручению короля к Марье Искуснице, но, попав в Ваш лес, не можем выехать. Сможете ли вы нам помочь?
  - Сильва, не думай только о себе, дай хоть поговорить, - сдержанно сказала Мавка, но в глазах Русалки уже полыхала страсть.
  'Все, если окунутся парни сейчас, им конец', - подумала я.
  Наша с Микулишной избушка была недалеко от озера, и я стремглав побежала за помощью. Микулишна - она мудрее нас, женщина рассудительная, умеет с людьми разговаривать, да и погибели парням точно не желает.
  Она пришла на берег и сказала:
  - Сильва, цыц, бесстыжая. Видишь, люди издалека. Да и непонятно, как они попали в наш в лес. Дай разобраться. Пойдемте за мной, путники, я помогу вам, - и увела их подальше от греха. Я робко потащилась сзади. Молодцы явно принимали меня за паренька и совсем не стеснялись.
  Микулишна привязала коней, попросила меня дать им корма и пригласила в дом.
  - Не ходите пока на озеро. Лот даст вам воды умыться, поедите, отдохнете, а там видно будет. Я недавно сварила вкусные щи, угощу вас.
  Она налила нам всем щей, дала хлеба и сказала:
  - Все разговоры после еды.
  Я так давно не видела нормальных людей, что чуть ложку мимо рта не пронесла, пытаясь глядеть на них не прямо, а искоса. Очень неудобно было их явно разглядывать, а хотелось. Они были чуть старше меня, может, на три-четыре года, но уже возмужалые и удивительно красивые. Я не очень знала, какими должны быть парни, но эти были красивые. Один, который постарше, был светловолосым с голубыми глазами, а второй - с более темными волосами и карими глазами. Оба высокие, ловкие, ладные, и вызывали такое любопытство, что и есть-то я могла с трудом. Парни были очень голодны, поэтому щи, как говорят, кинули за себя - съели все и очень благодарили.
  - Теперь отдыхайте, у нас никто вас не тронет, а мы с Лотом пойдем пройдемся. Разговоры завтра с утра.
  Мы вышли из избушки, она была небольшой, и вчетвером разместиться было негде, да и поговорить нам было надобно.
  - Вот так, Лотта, прибыли к нам люди - и это изменит твою судьбу, - сказала Микулишна, с грустью посмотрев на меня.
  - Я знаю, - и горестно вздохнула.
  - Завтра вывезешь их из леса, а там как сложится. Непростые это путники, белая кость, и судьба у них с тобой как-то связана: толи они тебе помочь должны, толи ты им - не понимаю. Мы подошли к озеру.
  - Сильва, - позвала Микулишна, - и думать забудь про свои шалости. Ты Лотту любишь, погубишь молодцев - и ее судьбу можешь погубить. Терпи, девка, и тебе еще будет радость. Сильва громко вздохнула.
  Наутро выспавшиеся Карен и Михел выглядели отдохнувшими и повеселевшими. Они подмигнули мне и спросили:
  - Как тебе живется в такой глуши, не скучаешь?
  - Уф, чего скучать? Лес, он скучать не дает, здесь всё время что-то меняется. Только очень хочется увидеть, что за лесом находится. А вы далеко ли едете? - полушепотом спросила я.
  - Да не знаем, далеко ли, как дорога выведет. Вот у вас в лесу три дня блукали и, если бы не вы, не знаем, сколько бы ещё времени потратили. Я провела парней на пруд, и под громкие вздохи Сильвы они искупались, а я бдела, вдруг она не утерпит.
  Микулишна уже собрала им поесть в дорогу, да и я взяла немного своих нехитрых вещичек. Вдруг по лесу долго ездить будем - непонятно, захочет ли лес их выпустить сразу, да и вообще захочет ли.
  Мы сели перед дорогой. Я сосредоточилась, обдумывая, что сделать, и в первый раз, прищурившись, увидела тропу, что шла прямо от домика. Тропа была прямая и между деревьями не путалась, как будто её для нас прокладывали. Удивилась очень, ну да разное бывает в заколдованном лесу. Показала ее Микулишне, но она не увидала, да и никто, кроме меня, ее не видел.
  Мы собрались, попрощались, я попросила Велеса, бога-мудреца, дать нам мудрости в дороге, а Макошь - не оставлять нас в пути, и мы стали седлать коней. Меня посадили сзади на коня Карена, и мы поехали. Я лёгкая, так что конь особо и не заметил лишнего седока.
  Мы ехали, и кусты расступались, ветки поднимались, пропуская нас. Карен сказал:
  - Вот теперь я вижу, что лес хочет нас выпустить. Интересно, что на это повлияло?
  Я вздохнула и стала указывать тропу. К вечеру мы остановились на ночлег, и я быстро разожгла костер. Надо забывать, что я девочка, я Лот, напомнила я себе, Лот, парень, мне 16 лет, из-за того, что живу в лесу, такой худой и маленький, но я много знаю и могу быть полезным. Думать про себя как про мальчика не составляло труда, к мужской одежде я привыкла, а уж при такой внешности да одежде никто не подумает, что я девочка. И что я так из-за этого переживаю? Даже если бы знали, что я девушка, такие красавцы на меня бы и не глянули, только больнее бы было. А парни, правда, были хороши, так бы и любовалась, из-за одного их ласкового взгляда, наверно, голову бы потеряла. Все, запрещаю себе об этом думать. Вдруг пришла мысль: а может, удастся уехать с ними и не возвращаться? Они едут далеко, и я, наконец, вырвусь за пределы леса, за пределы этой жизни, и впереди будет много чего. Хочу. Правда, хочу. Сильно. Макошь, помоги! С мольбой посмотрела на ковш Большой Медведицы: звезды ручки ковша как будто подмигивали мне, обещая помочь.
  За день все устали. Хорошо, что было с собой что поесть - Микулишна положила, не надо было добывать, но завтра-то тоже есть надо. Я соорудила петли и поставила их на зайцев, завтра проверю.
  Еда всегда способствует беседе. Я стала подбрасывать парням вопросы: откуда они, долго ли в пути. Они сначала отмалчивались, я потом махнули рукой - ну кто я им - и рассказали. Были они, оказывается, принцами, погодками. Карен, старший - наследник престола, а Михел младший.
  - Лот, ты понимаешь, так уж выпало, что отцу с матерью надоело наше уклонение от дам королевства. Ты не представляешь, какие они страшные и вредные - толстые овцы и глупые куры. Не хотим мы еще жениться, а попутешествовать хочется, хочется мир немного посмотреть. Отец приказал ехать к трем любым царевнам на выбор и получше с ними познакомиться. Может, какая приглянется, может, мы им. Вот туда и направляемся сейчас, да заплутали в вашем лесу, если бы не ты - может, и пропали бы. А как тебе удается дорогу видеть?
  - Не знаю, вижу - и всё. Я её вижу так же как дерево или огонь, она у меня перед глазами. А что, это так странно?
  - Да, есть малость. Мы вот точно не видим. Мы умеем мечами махать, из лука стрелять, на коне скакать, Карена вон управлять учили, да как-то так скучно эта грамота идет, не знамо почему - вроде и запоминаем, а как будто мимо ушей. Не нагулялись еще.
  Парни расстелили плащи на собранные листья, чтобы не так жестко было, и сказали:
  - Все, ложимся, завтра, может, из леса выедем.
  Поставили охранное заклинание, хотя я сказала, что в этом лесу ни один зверь к нам не подойдёт, и стали ложиться. Я сидела ни жива, ни мертва. Никогда еще рядом с парнями не спала, как это? Но другого выхода не было, я по-быстрому сбегала в лес, чуть умылась и пристроилась с краю за Михелом. Кожу обдало жаром от запаха мужского тела, полыхнули щеки, я таких запахов и не чувствовала раньше. Когда на коне ехали, ветер обдувал, да конем сильно пахло, а тут запах, мужской, но не противный, а какой-то притягательный, так и хочется в нем раствориться, прижаться и уткнуться в рубаху, а то ещё прижаться покрепче. Ой, что это со мной делается? Наверно, надо бежать.
  Пришла мысль: 'Лотта, ты что, хочешь, от себя бежать, от мечты, от пути? Ну, нет, не на ту напали. Все перетерплю, а то, что смущает, так мало ли что смущает. Даже Сильва, и то выдержала и виду не подала, что страсть в ней огнём пылает, а то бы пропали молодцы. А я что, грудь свою тощую потуже полотном перевязала, не почувствуешь, что девушка. Микулишна еще подтрунивала: Лотта, может, настойкой какой её помазать, чтобы росла? А на что мне грудь вообще при такой внешности, пусть будет как будет'.
  Как больно иногда чувствовать себя уродкой, когда рядом такие красавцы. Утром проснулась как ни в чем не бывало. Сказала себе строго-настрого: 'Что нельзя получить, о том и мечтать не смей, ты поняла, Лотта, то бишь Лот? Имеем то, что имеем и умеем, а я в лесу много чего умею'.
  Побежала проверять силки. В них попали два зайца, быстро их освежевала, завернула в лопухи, чтобы до вечера не испортились, и мы продолжили путь.
  Мы ехали, и парни болтали о своем, о мужском. Вспоминали дворцовую жизнь, свои шалости, иногда спрашивали меня про лес, животных и удивлялись, как я много знаю. Они были довольно разные: Карен посерьёзнее, основательнее, более спокойный, потому и посадили меня к нему на лошадь, а Михел был как огонь, он все время то горячо рассказывал что-то, то смеялся, подтрунивал надо мной и Кареном, называя его Хи. Я сначала очень удивилась, что за странное прозвище, но потом узнала, что и у Михела есть прозвище - Ха, и что эти прозвища у них с детства. Они так много смеялись, что нянька, поддразнивая их, стала звать Хи и Ха. Они выросли, но прозвища остались, и эта вольность грела душу во дворце, насквозь пропитанном правильным поведением.
  Вторая ночёвка прошла так же, я уже не так краснела. Даже когда замёрзший Михел прижал меня посильнее, я только охнула про себя, и по животу пробежали толпой мурашки. Заяц был сытный, и спали мы хорошо.
  На третий день мы выехали на опушку. Впереди простирался огромный луг, была видна река, небольшие лески и перелески - и так до самого горизонта. Парни переглянулись: куда ехать? Вопрос стоял очень явно, нигде не было видно ни одного поселения, спросить не у кого, и мы остановились в задумчивости.
  - Ну что, Лот, ты свою работу сделал, можешь направляться домой, а вот куда нам двигаться, сказать затруднительно. Поедем, куда глаза глядят.
  Это они, конечно, здорово придумали - по-мужски, умно.
  - Нет, давайте подумаем, - сказала я. - У меня есть идея. Я, пока мы ехали по лесу, явственно видел тропу - может, сейчас хоть направление увижу. Скажите, куда вы едете точно и что об этом месте знаете?
  Карен вздохнул и сказал:
  - Сначала хотели заехать к Марье Искуснице. Про неё разное сказывают: и красивая, и ладная, и на всякие игрища искусная, - при этом Карен странно покраснел, - и готовит вкусно. Живет в тереме посреди Лисьего озера с подружками да прислугой и ждет суженого своего. Замуж пойдёт только за того, кто ей приглянется. Хорошо, чтобы мы ей не приглянулись - не хотим жениться, но познакомиться интересно. Да и отцу дал слово, что мы к трём царевнам съездим, а слово принца - оно крепкое и нерушимое.
  И такое гордое выражение на лице у него написано было, что я чуть не расхохоталась.
  - Карен, - сказала я, - дай попробую представить себе это место, и, если Макошь поможет, укажу Вам путь.
  Я села, поджав под себя ноги, и уставилась вдаль, представляя себе Лисье озеро с теремом посредине. Где-то, видимо, прошел дождь, и на небе перекинулась радуга, да такая красивая, отродясь такой красивой не видала. Да и расположилась на небе она как-то странно - не на горизонте повисла, а как будто от холма, где мы сидели, краем отходить начала и на восток перекинулась. Я посмотрела на это чудо, и концы арки как бы сами собой соединились по земле в легкую дымку, что бежала по траве. И я увидела тропу. Это был путь, мне его дали.
  Подскочила, запрыгала на месте.
  - Ура! Ура! Есть, мы едем.
  - Стой, Лот, кто это едет? Тебе домой надо, к Микулишне, мы уж как-нибудь справимся.
  Я чуть не разрыдалась, так сердце сжалось. Поняла, что мне обязательно ехать надо, что если не поеду, то хоть топись. Посмотрела на парней и, набравшись смелости, выпалила:
  - Ничего с Микулишной не случится, я ей не родня, просто она меня на проживание взяла, а я уже вырос, могу и сам жить попробовать, а вы вот без меня не доедете, тропу ведь только я вижу, заплутаете опять, а я вам не буду помехой.
  Принцы переглянулись и... согласились. Поехали. На прощанье я прижалась к дубу.
  - Прощай, - прошептала, - расскажи Мавке, она передаст Микулишне, что я дальше поехала. Не печальтесь обо мне, я вернусь. Просто это моя дорога, и она начинается. Лес будет всегда со мной. Лес мне отец, а мать мне дорога, и я хочу с ней познакомиться.
  Мне нравился простор, но после густой чащи леса казалось, что я как будто раздета, беззащитна перед этим ветром, который стегал наших коней, солнцем, которое светило не сквозь листву деревьев, а норовило ослепить и согреть своим последним теплом. Осень входила в свои права. Все равно я люблю тебя, Сива. Пожелай мне удачи.
  Кони перешли в галоп, радуясь, что выбрались на простор, а я, спрятавшись за широкую спину Карена, чувствовала себя удивительно счастливой. Вперед, что там нас ждет? Что ждет тебя, Лотта? Что??

  Марья Искусница

  Мы скакали до озера три дня. И когда за леском появился изумительно красивый терем, как будто вырастающий из озера, мы даже сразу не поверили своим глазам. Неужели приехали?
  Остановились на берегу, расседлали коней, но почему-то никому не захотелось побыстрее попасть в этот терем.
  - Эх, Михел, - сказал Карен, - может, там и судьба тебя или меня ждет, а так не хочется торопиться, тревожно на сердце. Может, она и красавица, а может, еще та курица, да и вообще, кто их, этих женщин, разберет. Утро вечера мудреней, давай тут заночуем. Может, последний день свободными ходим.
  Утро все равно наступило, и отступать было некуда. Водная гладь озера заманчиво серебрилась и была такой заискивающей, зовущей, что у меня заныл зуб. К чему бы это? Побродив по берегу, нашли лодку.
  - Лот, может, тут останешься коней стеречь, а мы съездим, обзнакомимся? Я судорожно замотала головой - нет, не хочу. Женятся - так женятся, а до этого их не брошу. Мы погрузились, и лодка, как по волшебству, сама поплыла к терему.
  На островке нас ждали. Целая толпа девиц в разноцветных нарядах с кучей украшений выстроилась на бережке и приветственно махала руками. Мои принцы, распираемые чувством собственного достоинства, готовы были выпрыгнуть из штанов. Господи, знала бы я, что это будет так, сама бы лодку продырявила.
  Среди толпы явственно выделялась неописуемо красивая девица в малиновом одеянье, шитом золотом, и янтарном украшении. Она не махала руками и не кланялась, но взгляд ее притягивал моих принцев как магнит. Попали, поняла я, попали. Некоторым мужикам, как говорила Микулишна, красной тряпкой помахал - и они твои. Тут было все сложней. Особливо смущало, что среди толпы не было ни одного мужчины. Куда это они подевались?
  Лодка причалила, и мы выпрыгнули из нее. Принцы только что не в воду выпрыгнули, так спешили припасть к ручке. Прекрасная Искусница открыла свои прелестные губки и пропела:
  - О, мои мужественные рыцари, я приветствую вас в тереме, где вы получите то, о чем мечтает каждый мужчина...
  Краткая заминка, и она продолжила:
  - Вас ждет тепло и уют, забота, вкусная еда, сладкое вино и еще раз... забота. Мне почему-то это показалось странной реакция принцев на ее слова. Вроде бы не придурки - вон как трезво и весело разговаривали все дни пути, глаза светились разумом, улыбки были ехидные, но человеческие, а тут идут как овцы на закланье. Неужто так очаровались красой ее неземной? Ну, красивая, ничего не скажешь. Брови тонкие, черные, дугой, волосы короной уложены, а губы... Да, губы красные, припухлые, капризные, как у малого ребенка, не просто притягивают взглядом даже меня, а обещают рай земной. Чувствую, что мужики так и хотят к ним прильнуть и попробовать, какие они на вкус. Да и вся царевна была такая... 'Вкусная', привлекательная, притягательная, обворожительная. Она протянула принцам руки, и они, как два послушных олуха, припали к ручке: один - к правой, другой - к левой.
  'Попали', - еще раз пронеслось в голове.
  На меня глянули как-то странно, но уж больно замухрышисто я выглядел, чтобы даже дворовые девки на меня глаз положили. Принцев повели в терем, а я следом за девками пристроилась. Принцесса показывала терем - красивый, я уж точно такую красоту никогда не видывала. На стенах картины вышитые, украшения резные, светильники диковинные. Терем уютный, надёжный, как скала, а у меня мелькнула мысль: 'А вот если убежать надобно, как из него выбраться?'. Но мысль скользнула и ушла прочь, кто ж нас насильно-то держать будет, чай, не пленники. Как пришла мысль, так и ушла, а зря. В тереме, как и на берегу, не было ни одного мужчины. Где они, интересно?
  Марья Искусница ввела парней в залу, где был накрыт стол. Изысканные блюда теснились, почти не оставляя места, и от их изобилия разбегались глаза.
  - Гости дорогие, эти блюда готовились под моим руководством и по моим рецептам. Прошу откушать, ведь недаром зовусь Искусница, все умею делать.
  Парней усадили: одного по правую руку, другого по левую. Тут же набежали девушки и стали накладывать им - то лебедя запечённого, то поросёночка молочного, то вообще такое, что я никогда и не видывала, тем более не пробовала. Мне нашлось место в самом конце стола, и я была рада, что на меня никто не обращает внимания.
  - Вина у меня самые лучшие, сладости самые сладкие и ещё у меня... Я поняла - 'объятия самые страстные'. Это было не произнесено вслух, но мои неокрепшие детские мозги почему-то осознали недосказанную мысль.
  'Попали!', - опять подумала я.
  Пир продолжался долго. По осовевшим от сытости и выпитого вина лицам принцев я понимала, что им хорошо. Очень хорошо. Но когда Искусница подошла к арфе и запела, я поняла, что это конец.
  Песня не лилась, она обвивала принцев, манила, обещала райское блаженство, завораживала, заколдовывала и лишала последней воли. Если бы я была не знакома с Русалкой, я бы не поверила, что такое существует, но наглядный пример был у меня перед глазами. Оба принца уже пристроились у её ног на полу и с обожанием смотрели на Марью, а она щурилась и облизывалась, как сытая кошка.
  - Следуйте за мной, - приказала Искусница, - я сама провожу вас в вашу опочивальню. И они ушли. Рядом со мной сидела симпатичная молоденькая девушка, которая странно посмотрела на меня и сказала:
  - Постарайся не попадаться никому на глаза, я тебя спрячу, уж больно ты молод, погубят быстро и ... Она отвела меня в какую-то коморку, в которой был тюфячок, небольшой стол и бадья для умыванья. Девушка сказала, что ее зовут Милка, и ещё раз попросила не высовываться.
  - Я буду приносить тебе еду и прослежу за тем, как будут развиваться события. Если что - помогу, у меня на этот счёт свой интерес имеется.
  Я сидела в своей коморке уже почти неделю, вечером меня навещала Милка. Было бы скучно, но я умела придумывать себя разные занятия. Я придумывала сказки, разговаривала с Макошь, представляла, какую судьбу она бы могла мне сплести, думала, как там мои подруги и Микулишна, чем живет лес, как готовится к зиме зверье, прилетели ли уже гуси, и пролетели ли над лесом журавли, пела себе песни и ждала, ждала вестей.
  Все это время Милка только приносила мне еду и грустно качала головой. Сегодня она пришла особенно опечаленной. Я не выдержала, схватила ее за руку, усадила на тюфяк и сказала - рассказывай, вижу, дело плохо. Если они пропадут, то тут всем несдобровать. Я казалась себе такой грозной, а на самом деле просто не знала, что делать. Но ведь хватит сидеть сложа руки.
  - Лот, ты смешон, что ты, маленький захудалик, можешь сделать против Искусницы? Вот если принцы не выдержат, она и за тебя возьмется, когда голодной будет. Понимаешь, она искусница, искусница во всем и в любви тоже, она их залюбит.
  Я тихо ахнула.
  - Как залюбит?
  - Да просто, в этом она особенно искусница. От ее ласк мужчины забывают все на свете, они продают душу, они ласкают ее до изнеможения, а ей все мало, мало, мало. Одного она бы уже залюбила насмерть, но их двое и они молодые, сильные. Она ведь и с двумя может, её на всё хватает. Она черпает свои силы из страсти. Господи, ты не представляешь, что они творят в её покоях! Ни один мужик по собственной воле не бросит ее. Сразу по прибытии на остров у парней начинается помутнение разума, они не принадлежат больше себе, они под её властью - полной и беспрекословной. Она забирает их силы во время любовных игр, её чары невероятны, и их трудно преодолеть. Мой брат не смог. Я не знаю, как ты не попал под них, другой бы парень сидел и рвался бы в её покои, а ты тут песни поешь. Может, она не наложила чары из-за того, что ты такой страшный?
  Милка продолжала:
  - Мы с братом пришли на берег, он сел в эту дурацкую лодку и больше не вернулся. Я ждала его на берегу месяц, и когда ещё один искатель счастья появился на берегу, я попросилась с ним. Так и попала на остров. Но мой брат пропал, а он был такой добрый, такой славный. Я не поверила, что он погиб. Девушки говорили, что в подвале у неё живут мужчины, с которыми она не доиграла, и она держит их на случай, если не будет совсем никого нового. Они сытые и чистые, но кроме неё и любовных игрищ уже ни о чём не могут думать. Я спустилась в подвал, думала, там найду брата, увидела этих..... умалишённых. Страшные, поизмывались надо мной, не знаю, как жива осталась. Я ненавижу её, но не знаю, как убежать.
  Так, дело дрянь. Нашли себе невестушку. Думай, Лот, думай.
  - Милка, а она когда-нибудь спит?
  - Спит, но мало, да и как их выманить, они же только о ней думают. Сначала ревновали друг к другу, а теперь вместе, вдвоем с ней кувыркаются, а ей нравится. Довольная, сытая.
  - Да еще если мы увезём их и не расколдуем, то они всех поубивают, лишь бы вернуться к ней.
  - Попали. А как расколдовать-то можно?
  - Знаю только, что до заката должна их поцеловать невинная дева, которой от них ничего не нужно, то бишь бескорыстно, а где тут такую возьмешь? Да ещё так срочно. Попали!
  - Ладно, Милка, план такой. Ты сообщаешь, когда Искусница засыпает, постараешься выманить этих двух озабоченных, крадем лодку и отправляемся на тот берег, а там видно будет. Милка, действовать надо быстро, как я понимаю.
  Случай выпал на рассвете. После удачной ночи Марья пошла в другие палаты, а 'эти' остались спать тут. Милка облила их водой, чтобы проснулись и сказала:
  - Карен, Михел, Марья просила передать, что вы ещё в озере любовью не занимались, и просила вас туда проводить.
  Хи и Ха сильно удивились, но в глазах уже проснулось желание, и они, как коты, побежали к берегу. Там их ждала я.
  - А где Марья? - спросили эти сладострастники и уставились на Милку, повернувшись ко мне спиной.
  У меня была приготовлена большая сковородка, добытая Милкой, ей-то я и огрела их со всей силы каждого по голове, чтобы отключились. Мы погрузили их в лодку и попытались отчалить. Но не тут-то было. Лодка была призвана привозить людей с того берега, а не увозить с этого, и мертво стояла на месте.
  'Попали', - опять прозвучало в голове.
  Но пропадать не хотелось. Я прыгнула в воду, стала толкать лодку от берега, но процесс шёл очень медленно, лодка тормозила и не хотела двигаться.
  - Макошь, - закричала я, - помоги! Я сделаю всё, о чём ты попросишь, чего бы мне это не стоило. Обещаю. Я твоя. Спаси нас.
  И вдруг с неба спустилась нить, тоненькая. Я поняла - Макошь услышала меня. Я привязала нить к лодке и стала тянуть, лодка поплыла быстрее. В это время на берегу появились служанки, стали громко кричать, звать Искусницу.
  На берегу появилась разъяренная Марья.
  - Шутите, молодцы, я не только пироги печь умею, но и стреляю хорошо, я ведь Искусница, забыли? Я белке в глаз попадаю, и нить вашу перебью, я свои игрушки просто так не отдаю,
  - она выхватила лук и вложила стрелу.
  Стрела зазвенела, и я с ужасом посмотрела на спасительную нить. Все... Но нет. Стрела коснулась нити и отскочила, потом полетела вторая, третья - всё без результата.
  В ушах прозвучало: ' И даже тоненькую нить порой не в силах перебить стальной клинок, стальной клинок'...
  'Особенно если это нить Макошь', - додумала я.
  Мы доплыли, вытащили этих сладострастников из лодки и свалили как мешки на берег. Ну и красавчики! От них и половины не осталось, 'любовники', леший их задери. Но что же делать?
  Милка запричитала:
  - Они скоро очнутся и хоть раком побегут к ней. Где девственницу искать будем?
  Я горько вздохнула и сказала:
  - Одна имеется, хоть и страшненькая, но только вот к их губам мне теперь противно прикасаться.
  Милка ахнула от удивления.
  - Так ты - девка?
  - А что, не похожа? - буркнула я в сторону.
  Ну, противно не противно, а делать-то что-то надо. Я наклонилась сначала над Хи, уставилась на его опухшие от поцелуев губы, покусанные, жадные, и с отчаяньем прильнула к ним. Был ли это поцелуй, о котором я подспудно даже мечтать не могла? Конечно, нет, но искра пробежала, я её почувствовала. Оставив этого горе-любовника, пошла ко второму. Ха лежал как мертвый. Он был на год моложе Хи и, понятно, ему было тяжелее.
  'Нашла кого жалеть, - мелькнуло внутри. - Им с ней неплохо было. Они там любовятся, а мне их спасай'.
  Но нагнулась и коснулась губами почти синих губ Ха. Когда почувствовала пробежавший разряд, отпрянула и вытерла губы. Пусть теперь отходят - и пошла искать коней. Кое-как вдвоем погрузили тела на лошадей и отъехали от греха подальше.
  Проехав мили две, остановились - уж больно жалко было смотреть на этих двух 'любовничков', болтающихся на лошадях, как кули. Мы сгрузили их тушки на собранные листья. Благо, на лошадях осталась некоторая поклажа - запасные плащи и, главное, некоторое количество денег - иначе пришлось бы возвращаться во дворец ('а может, это и к лучшему было бы', - подумала я). А пока они очухаются, можно и отдохнуть.
  Я разожгла костёр, и мы начали варить кашу, а поговорить хотелось.
  - Вот ты мне скажи, Милка, неужели неизвестно, что по приезде к Марье Искуснице парни не возвращаются? Чего же это они лезут к ней, как медом намазанной?
  - Лотта, ты слишком молодая и плохо знаешь мужчин.
  - Да я их вообще знать после такого не хочу. Полные придурки.
  - Не скажи. Они такие по природе. Стоило пустить слух, что царевна выйдет замуж за парня, который лучше всех удовлетворит её в постели, многие как побесились. Какая там добродетель, какие правила. Если бы она сказала, что выйдет за самого умного или там умелого в работе - это было бы не так интересно, все они кобелины в душе. Это мужчины, каждый из них считает - ну, может, не каждый, но многие - что уж в этом они точно сильны и умелы. Понимаешь, ради доказательства своей 'мужественности' они способны на самые большие, просто огромные глупости. Они при этом похожи на глухарей на току, бери готовенькими. Вот Марья и пользуется. Нас потом порой отправляли к ним в подвал, чтобы не сгорели от желаний, но они уже были просто животные. У Марьи магия такая особая, она пробуждает в мужчинах желание, а силу при этом забирает себе, потому и такая могучая.
  Она грустно опустила голову и продолжила:
  - Вот мой брат - он был первым парнем на деревне: что на кулаках подраться, что канат поперетягивать, что девок потискать. Как уж они к нему льнули - и красавицы, и хозяйственные, а ему хоть бы хны. Неуемный был, всё на подвиги тянуло, понять, что ему надо, не мог. Лучше бы в солдаты пошел, мечом помахал, был бы шанс живым остаться. А так на царевне сгорел. Как услышал про её причуду, совсем обезумел, сказал: 'Что мне жизнь эта пресная, царевну хочу. Смысл один в этой жизни - или пан, или пропал. Находить - так сундук золота, любить - так царевну'. Собрался и ушел, а я провожать пошла. Что было потом, ты уже знаешь.
  Я качала головой и не верила, что такие разумные с виду парни могут играть в такие глупые игры. Неужто правда, что желание сильнее разума?
  Наевшись кашей, я пошла ставить силки. Проснутся, наверное, жуть какие голодные. Принцы проспали целые сутки, и, проснувшись, были слабее котят. Да, подвысосала она из них силушку. Мы с Милкой накормили их, помогли дойти к ручью, чтобы обмыться. Хи и Ха тупо смотрели перед собой и ничего не говорили. О чем они думали - непонятно, что помнили - тоже непонятно. Жестом попросили Милку к ним не приближаться. А вдруг коё-что все-таки помнили? На теле увидела следы каких-то побоев. Кнутом их, что ли, били, ничего себе игрища. Жалко мне их было совсем чуть-чуть - знали же, куда идут, хоть бы мне рассказали, что может там произойти. Так нет, молчали, мужское свое достоинство потешить решили. Доигрались, и спасибо никто нам не говорит, да и вообще никто ничего не говорит, только едят и спят.
  Так продолжалось трое суток. Наконец, после того, как я кратко рассказала о побеге, Хи вымолвил:
  - Спасибо тебе, Лот, и тебе, Милка, за то, что вытащили. Видно, мало я молился, чтобы боги дали нам мудрости. Спасибо, Макошь, что помогла. Милка, мы придём в село, и я отправлю тебя во дворец с письмом. Возвращаться тебе, как понимаю, некуда, а за спасение венценосных особ тебе полагается награда. Там выберешь, что хочешь. Ты, Лот, тоже можешь поехать с ней, и тебя наградят. Зачем ты будешь подвергать себя опасности?
  Ехать в замок я не хотела, сказала, что останусь и дальше с ними, только просила, чтобы рассказывали мне о том, куда ехать собираются, да о причудах своих королевских сказывать. Парни помаялись, покручинились, но все-таки решили продолжить дорогу. Впредь, мол, умнее будем. Как выяснилось, следующей по плану стояла Елена Прекрасная. Она, по слухам, у Змея Горыныча сейчас жила. После посещения этой красотки надлежало съездить к Василисе Премудрой. Мне кратко изложили очень расплывчатые данные местоположения замка Горыныча, типа - где-то там в степи. Дорогу представляла долго, и выглядела она какой-то неясной. Ехать по такому ориентиру было сложно, но понадеялись, что во время пути что-то прояснится.
  Мы ещё два дня просидели на этом месте, пока Хи и Ха начали ходить нормально, не качаясь.
  Однажды, сидя возле костра, все ели и молчали, как обычно. Стыдно, видать, им было говорить, а может наоборот - жалели, что забрали, кто их знает, этих мужчин. И тут Хи вдруг сказал:
  - Мне было виденье или странный сон, который вырвал меня из огня страсти. Как будто прекрасная девушка без умысла и страсти коснулась моих губ, и я очнулся. Её поцелуй был как лунный свет или лунный ветер, неслышный, полный тайны и подающий надежду, что в мире есть что-то больше, чем страсть, что я не просто похотливая скотина, а человек. Он спас меня. Если бы не он, я бы сошел с ума от стыда и отчаянья. Мне это приснилось? Или Богиня сжалилась надо мной?
  Мы с Милкой переглянулись, пожали плечами - мол, ничего не знаем, не ведаем, так как договорились молчать - зачем давать ненужную информацию. Зачем кому-то знать, что, если бы не было этого поцелуя, ты бы опять лежал в объятьях Искусницы и вскорости тебя бы зацеловали до смерти? Богине была угодно оставить вас в живых. Значит, живите.

  Часть третья. Превратности любви
  У Горыныча

  После теплой и мягкой постели постоялого двора ночёвки на холодной земле, часто под дождём, не всегда радовали. Но мы решили ехать самостоятельно, без помощи Ветра. Как и раньше, добывали дичь, варили кашу и приправляли её снытью и молодой пробивающейся крапивой. Вечерами беседовали, вспоминали друзей, а ночью теснее прижимались друг другу в надежде согреться. Лесов становилось все меньше, появились огромные пространства степи, простирающиеся до самого горизонта. Нить моего пути стремилась вперед, мы двигались на восток и каждый день ложились спать в надежде, что цель близка.
  Не знаю, на какой день пути навстречу нам выехал всадник на черном коне. Увидев нас, он остановился, поджидая.
  - Вот и гости, - произнес всадник с явным интересом в глазах. - Заждался я вас. Думал, раньше прибудете. Разрешите представиться: Змей...Горыныч...Огнедышащий, - произнес он свои имена с некоторым перерывом.
  Мы вежливо поклонились и представились
  - Принцы Карен и Михел из Славании и наша спутница Лотта, - почтительно представился Хи.
  - Принцы ясно зачем, - поморщился Змей. - Или мне головы рубить, или девиц освобождать, работа у вас такая, а ты, прекрасное создание, тут какими путями? - обратился он ко мне.
  - Путешествую я с ними. Мы едем мир посмотреть, людей повидать. Мы рады вас видеть и головы никому рубить не собираемся. С Еленой Прекрасной хотим познакомиться.
  - И позвольте спросить, зачем этим принцам Елена Прекрасная, когда рядом с ними такое чудо имеется? - галантно коснулся моей руки губами Горыныч, подъехав ближе, а потом обратился к принцам. - Меняемся не глядя, то есть договариваемся, пока вы с Еленой Прекрасной не общались - меняю ее на Лотту. Не волнуйтесь, Елена - красавица писаная, про внешность её не врут.
  Принцы опешили, не ожидали такого развития событий и напора со стороны этого авантюриста, каковым оказался Змей. Но Хи быстро нашелся.
  - Не, товар не глядя не берём, да и вообще, Лотта нам самим нужна. Привыкли мы к ней, полезная она девушка.
  Я толкнула Хи локтем, благо на одной лошади ехали - мол, чего говоришь, какой товар, какая полезная девушка, что за гнилые разговоры? Он же продолжал гнуть своё.
  - Уважаемый хозяин, мы рады оказаться в ваших владениях, едем давно, устали, особенно тяжело пришлось Лотте, она девушка нежная. Не были бы вы так любезны приютить нас у себя и обсудить интересующую нас ситуацию в более непринуждённой обстановке?
  Горыныч, нагло вперившись в меня взглядом и облизав губы, промурчал:
  - С удовольствием. Давно у меня гостей не было. Тем более таких вежливых и особо привлекательных. Некоторые как приедут - не поздороваются, слова доброго не скажут, сразу начинают кричать: "Конец тебе, Змей поганый, мой меч - твоя голова с плеч" и другие глупости. Приходится желудок портить, всякой гадостью питаться, а потом отрыжка нездоровая целую неделю.
  И продолжил, улыбаясь еще более нагло:
  - Прошу, моя обитель за теми холмами. Видите, я выехал вас встречать безоружным, и вообще я - сама доброжелательность.
  Ситуация мне не особо нравилось. Молодой мужчина, сказавший, что он Горыныч, не выглядел устрашающе: в меру симпатичный, даже, сказала бы, с особым шармом, не маленький - повыше принцев будет, крепкий, в седле хорошо сидит, зелёными глазами смотрит нагло, но не кровожадно, а как-то с лукавой усмешкой. А что у него в голове - не знаю, может, коварство какое удумал. Но отступать некуда. Приехали - значит, будем действовать по обстоятельствам.
  За холмом действительно появился огромный замок. Совсем не мрачный, недавно построенный, он как будто парил в воздухе.
  - О, - вырвалось у меня, - восхитительное строение!
  - Рад, что оценили, он и внутри уютный. Люблю, знаете ли, комфорт. Да и перед барышнями, что у меня проживают, не хочется в грязь лицом ударить.
  Когда мы подъехали, ворота сами собой отворились, и мы оказались на огромной каменной площадке.
  - Это чтобы мне было куда приземляться, - поспешил ответить на наши удивленные взгляды Змей. - У меня и зал большой для оборотов внутри имеется. Прошу любить и жаловать, - и опять заинтересованно посмотрел на меня.
  Мы вошли в помещение, которое поражало своей изысканной красотой и роскошью. Золота многовато - так на то и гнездо дракона, они без излишков этого металла жизни не мыслят.
  Пошли дальше в зал, где был накрыт стол, уставленный всевозможными яствами.
  - Перекусим немного, - проговорил хозяин, - а потом отдохнете, о деле завтра. Девушки, не стесняйтесь, поприветствуйте гостей. Это принцы Карен и Михел и их очаровательная спутница Лотта. Только, чур, не ревнуйте, она гостья.
  И тихо добавил:
  - Пока.
  Мы не знали, куда смотреть: на красоту отделки зала, изысканные яства (голодные сильно были) или на девушек, вставших нас поприветствовать. А посмотреть было на кого. Первой из-за стола поднялась здоровенная дивчина в короткой юбке, кожаном жилете с металлическими бляшками, обтягивающем богатырскую грудь. "Девушка-богатырша", - пронеслось в голове. Красавица улыбалась, она и правда была хороша, но, как по мне, уж больно крупная: косая сажень в плечах, нога - три моих, такой ударит - убьет, а рядом со стулом стояла огромная булава.
  - Моряночка, ну зачем ты опять за стол булаву притащила? Гости споткнуться могут, - проговорил хозяин. - Разрешите представить, мои подружки Марья Моревна и Алёнушка.
  За экзотическим видом первой подружки вторую и не заметила. А это была милая девушка с пушистой косой и огромными грустными глазами на пол-лица, одетая в простой сарафан.
  - А это Алёнушка, прошу любить и жаловать. Жаль, братца Иванушки сегодня нет, козлёночком обернулся, бывает у него это от стресса и излишней балованности, но животных за стол не сажаем, и не проси, - и он резко махнул головой в ответ на умоляющий взгляд Алёнушки.
  Сначала мы ели молча, отдавая дань невероятно вкусным яствам и своим голодным желудкам. Немного насытившись, я не утерпела и спросила:
  - Уважаемый хозяин, а не расскажете ли вы о себе, много слухов по земле ходит про вас, и все разные, во что верить - не знаем. Любопытство одолевает. Не расскажете? И где Елена Прекрасная, почему её за столом нет?
  - Елена Прекрасная во гробу лежит.
  Мы тихо ахнули. Вот гад, убил девушку, а мы с ним тут беседуем, вино распиваем. Ишь супостат хренов. Я насупилась и впилась глазами в этого убивцу.
  - Да ладно Вам нервничать, в гробу она лежит живая, только усыплённая, а находится там для эксперименту, должны же принцы, как положено, три загадки разгадать, раз сюда на девушку поглядеть пожаловали.
  Мы выдохнули воздух и немного расслабились.
  - Что про себя-то рассказать? Слухи действительно разные, но поверьте, всё врут, всё врут.
  - И что у вас три головы, врут? Ведь вы на самом деле человек.
  - Вот что три головы - не врут, а сейчас я в моей любимой ипостаси, не буду же я за столом в три змеиные головы жрать? А с девушками как общаться прикажете? Да и гостей пугать не люблю, особливо приятных, - и опять подмигнул мне, как-то скабрезно улыбаясь.
  Ох, не нравятся мне его улыбочки.
  - Да, головы у меня действительно три. Это и радость моя, и беда. Говорят, одна голова хорошо, а две лучше. А вот лучше ли три - вопрос. У каждой головы своё мнение имеется, из-за чего у нас и разногласия возникают. Когда сильно поспорим, я узурпирую власть и единолично всё решаю, а они потом сердятся, тираном и узурпатором кличут, а я что, я за мирное урегулирование вопросов и единоличное главенство. Вот сейчас всё тихо, спокойно, а когда приму трёхглавый облик, так только в зале с огнеупорным покрытием стен общаться можем. Особливо Задумчивая голова старается.
  Я ахнула.
  -Так что, у вас каждая голова личностью является?
  - Так она на то и голова, и мозги у неё свои. Спинной мозг у нас, конечно, общий, до того места, что ниже спины доходит, но не им же думать прикажете. Вот и спорим. Одна голова именуется "Сильная" - личность она такая, всё могучее любит. Марья Моревна - её любовь, как прослышал про неё, полетели к Кощею в замок свататься. А она в это время Кощея победила, заковала двенадцатью цепями и в подвал каменный поместила.
  Я опять ахнула, возьми, да и ляпни:
  - А разве не Иван-дурак Кощея водой напоил, и он потом силу получил, цепи порвал?
  - Говорю, слухи это дурацкие, всё врут. Я и сам дурак, зачем мне Иван. Увидел Кощея в беде, напоил приятеля, он цепи порвал, Моревну скрутил, благо злости на неё набрался за время заточения, да и передал мне на перевоспитание. Наградил, называется. Сильная голова как на неё посмотрела, так и до сих пор жить без неё не может.
  При этом глянул на девушку, вздрогнул немного и примирительно так произнес:
  - Любимая, ну зачем ты опять булавой постукиваешь, говорю же, любимая, ненаглядная, разве я, когда тебя обидел? Награда ты моя несравненная.
  Я подумала: "Обидишь такую, как же".
  - Да, продолжил Горыныч, - вторая голова у меня "Добрый" называется. Жалостливая личность очень. Алёнушку спасти и сюда привести - это её идея. Если бы только одну Алёнушку, так и братца ее Иванушку привести пришлось, а он непоседливый - страсть, разбаловался здесь совершенно. Неймётся ему в замке, всё намеревается налево сбегать. Как набедокурит с девками в соседней деревне - в козленочка превращается и говорит: "Что с меня взять, козёл - и есть козёл, зачем, мол, в огород пускали?". А мне приходится отступные барышням выплачивать за поруганную честь. Всем без разбору плачу, от этого разориться могу, не буду же проверять, у кого была эта честь, а у кого нет? А ещё что очень неудобно: раньше, когда людей здесь не было, я в змеиной ипостаси в горах на коз охотился. Так инстинкт никуда не делся. Как увижу этого "Козленочка", так и сожрать его хочется. А Алёнушка это видит, сердится, рыдает, я этих слез жуть как не люблю. Третья голова у меня "Задумчивая". Не от слова думать, к сожалению, а от слова задумывать. Как задумает иногда что-нибудь - не знаешь, куда деться. Удумала в прошлый раз, что ей в невесты нужна Снегурочка - мол, хорошо зимой с ней пообщаться, а потом отдыхать от неё всё лето, когда она в облаках витает. Согласился я, слепили мы её из того, что было. Только получилась не как хотели, а как всегда, еле весны дождались. А теперь вот удумала Елену Прекрасную похитить. Похитили. Всё, надо вовремя останавливаться. Про Елену Прекрасную завтра разговор будет. Вы должны будете загадки разгадать. Получится - забирайте, а не получится - Лотту мне оставите.
  - Мы так не договаривались, - сразу сказал Хи.
  - Вы сами сюда прибыли, знали, кто я. Змей я, в конце концов, или не змей? Я подлый и ужасный, девушек похищаю, хорошо, что не питаюсь ими, хотя многие и в это верят. Поэтому разговор у меня короткий: угадаете - получите Елену, проиграете - Лотту оставите здесь. Ужин окончен, спасибо за компанию. Вас сейчас слуги устроят, отдыхайте. Утро вечера мудренее.
  Я вошла в приготовленные мне покои и блаженно упала в глубокое кресло. Тепло, мягко, комфортно. Почему, спрашивается, я не могу долго жить в нормальных условиях? Что гонит меня по мокрым, грязным, опасным дорогам? Помощь принцам? Я отдавала себе отчет, что хочу, конечно, им помочь, но это предлог, не более. Посижу в этом уютном гнёздышке, что свил себе змей, и опять захочется в лес и дальше, дальше, дальше... Про змея и его загадки думать не хотелось, слишком всё странно. А думалось о другом.
  Что со мной не так? И этот Горыныч, странный какой-то, хотя, как змею быть нестранным? Почему он так пристально смотрел на меня, говорил комплименты и зачем хочет меня оставить в замке? Игра? Не похоже вроде.
  Искупалась в роскошном бассейне, облицованном белым мрамором, вытерлась белоснежным мягким полотенцем и залезла в постель. Уютно, заснуть бы сразу, только вот сон не шел, мысли какие-то лезли в голову. Спать бы в такой кровати и спать, а почему-то тревожно. Может, потому, что у Змея в доме, а может - потому, что принцев рядом нет. Наверное, второе: когда они рядом, так хорошо. Я привыкла засыпать в кольце их рук, согреваемая их теплом, ощущая постоянную заботу и внимание. Они и раньше не считали меня кем-то неравным себе, не было в них такого, а после зимовки что-то неощутимо изменилось. Я стала важна им, особенно Хи, я это чувствовала. Чем это вызвано - привыкли или что?
  За этими мыслями не заметила, как дверь тихонько отворилась, и в комнату скользнула тень. Всё внутри меня напряглось: что делать, неужели конец, одна в комнате в доме Змея? Вжалась в перину и растворилась бы в ней, если бы могла. Говорили же принцы, что лучше спать вместе, так не послушалась.
  - Лотта, не пугайся, это я, - тихо прошептала тень.
  Кто я - пока непонятно, но не пугаться стало легче.
  - Это я, Марья Моревна.
  В таком случае просьба не пугаться довольно странная. Она Кощея смогла связать, а что стоит меня прихлопнуть?
  - Лотта, - опять раздался голос, - слышу, что не спишь, я поговорить пришла. Предложение у меня есть.
  Я высунула голову из-под одеяла.
  - Прости, не ждала гостей. Страшно как-то тут, однако.
  - Не бойся Горыныча, просто так насиловать не придёт, хороший он. На вид хитрый да лукавый, а так его умеючи вокруг пальца обвести ничего не стоит. Хороший он мужик.
  "Мужик или змей трёхголовый - разница имеется", - промелькнуло в голове.
  - Вот только женщины - его слабость. Не может ни одну смазливую мордашку пропустить, всех сюда тащит. А мы с Алёнушкой мучаемся.
  - Чего мучаетесь-то? Хорошо, на других отвлекается, вас не трогает.
  - Вот не поверишь ты, и наверно странным покажется, но любим мы это чудо змеиное непутёвое, родной он и в постели ласковый. Когда у него лирическое настроение - он с Алёнкой, а когда кровь разогнать надо, так меня зовёт. Мы уже привыкли, хотя братца Алёнушкиного гоняет сильно. Так поделом, козлина блудливая выросла, не сумела она его воспитать, все жалела братца.
  Я осмелела и говорю Моревне:
  - Так и Горыныч же, как сама говоришь, не ангел, всё на других девок заглядывается.
  - Так он всех в дом тащит, на стороне не гуляет - под присмотром значит, да и контролируем мы это дело. Вот с тобой договориться хотим.
  - Да я не против, мне совсем не светит ему бок греть. Я птица вольная, любви хочу, своей. Ещё никого не встретила, - а сама вздохнула: принцев-то встретила, только то, что у нас, любовью не называется, а жаль.
  Потом спросила:
  - Так что ты предлагаешь?
  - Завтра он загадает принцам три загадки, даст на это время. Мы с Алёнкой два ответа знаем, подскажем их тебе - не хотим мы, чтобы ты здесь оставалась. У меня к тебе ничего личного, но Горыныча не уступлю, наш он с Алёнкой. И хорошо бы ещё, чтобы твои принцы эту Елену Распрекрасную забрали, слов приличных про неё нет. Не хочу и рассказывать, сама увидишь. Вот такие дела. Так что договорились.
  - Да я только за, спасибо за помощь. Уверяю тебя, Змей мне и даром не нужен. Мне чужого не надо, своё бы найти.
  После этого разговора на душе стало спокойно. Моревна девушка серьезная, да и большеглазая сиротинушка Алёнушка оказалась не так проста, у них под присмотром не побалуешься. Хотя разгадки загадок никто не отменял, но это всё с утра.
  Утро с рассвета не началось, проспала до полудня, усталость предыдущих дней дала о себе знать. Спустилась в зал. Там никого, на столе еда горячая, пирожки подпрыгивают и приговаривают: "Съешь меня, съешь". Я девушка добрая - съела, конечно, раз просят, и пошла во двор. Там гордо выхаживал Горыныч, за ним ходили озабоченные принцы, а девушки-красавицы сидели на скамейке и щёлкали семечки, но шелуху на землю не бросали, в кулёчек складывали. Культурные.
  - А, краса наша неземная наконец проснулась, - заметил меня Горыныч.
  Вздохнула про себя - надоело мне, что все дразнятся. Подумала в который раз - может, поверить для разнообразия, раз так усердно говорят.
  - Как спалось?
  - Хорошо всё, за пирожки спасибо, за заботу спасибо, хозяин, - любезность из меня просто капала. Посмотрела на озабоченных принцев.
  -Михел, Карен, вы как?
  Принцы обрадовались, увидев меня, напряжённость на лицах уменьшилась, и они стали с двух сторон от меня, всем видом давая понять: наше, мол, не отдадим. Приятно, однако.
  - Я тут принцев с дизайном двора знакомлю, сейчас сад покажу, там и бассейн имеется, и деревья разнообразные высажены. Мы с подружками любим благоустройством заниматься. Хочу похвастаться нашими достижениями, пройдёмте дальше.
  Больше часа, наверное, Горыныч гордо водил нас по участку, показывая чудным образом стриженые растения: некоторые шариком, а некоторые и более сложными фигурами. Розочки разных сортов обрамляли дорожки и увивали беседку.
  - Пойдемте, посидим в тенёчке немного.
  На столе в беседке возникли кушанья разные, и хозяин пригласил нас отдохнуть.
  - Сегодня отдыхаем, а завтра вы, принцы, должны будете разгадать первую загадку. Сказал вам уже, что Елена в гробу лежит. Больше она мне там нравится. Завтра перед Вами будет стоять двенадцать гробов с одинаковыми девушками. Живая только одна, остальные фантомы, руками их трогать нельзя, рассыпаются, так что на ощупь отличать не будет возможности. Угадаете - дальше играть будем, а не угадаете - Лотта у меня остаётся. И не хмурьтесь. Смотрю, любовных отношений между вами не имеется, дорогу к Кощею я вам сам покажу и даже отвести туда готов. Что там Бессмертному говорить будете, меня не касается, а Лотта у меня останется. Вы всё одно такое чудо оценить не способны.
  - Чего это мы не ценим, очень даже ценим. И вообще, Лотта с нами как проводник пришла, не её затея была к тебе наведаться, - хмуро ответил Ха.
  - Как пришла, так и останется. Зачем она вам? А я её холить да любить буду, мне такие красавицы давно не встречались. Бежать от меня у вас, принцы, не получится, догоню и съем. Мне принцами не впервой питаться. Я не жестокий, а справедливый: отгадываете загадки - Елена Прекрасная ваша, не отгадываете - Лотта наша.
  Тут я не выдержала.
  - А меня спросить забыли, хочу я тут остаться или нет? Может, мне путешествовать нравится, а не взаперти сидеть, да и не люб ты мне.
  - Лотточка, крошка, вместе попутешествовать можем. Куда хочешь, тебя свожу и дома без внимания не оставлю, знаешь, какой я горячий, - он обернулся на девушек, которые хмуро на него посматривали
  - Не хмурьтесь. Вы же просили Елену из замка убрать? Удовлетворяю вашу просьбу, а как я это сделаю, мы не обговаривали - принцам ли отдам, домой ли отправлю или на другую поменяю. А вы не расстраивайтесь, моей любви на всех хватит.
  Меня такая перспектива не устраивала, да и остальных тоже. Вдруг смотрю - у Ха какая-то мысль промелькнула. Он спрашивает:
  - А давно Елена Прекрасная в гробу отдыхает?
  - Да завтра пятый день будет.
  - И фантомы сразу создал? Только почему так давно колдовал, мы же только вчера приехали?
  - Да раньше вас ждал, задержались вы малость, а фантомы, конечно, создал сразу. Чего лишний раз отвлекаться. Так и лежат все двенадцать в подвале.
  Ха улыбнулся понимающе, а потом и говорит:
  - Ну, с Еленой Прекрасной все ясно: до завтра полежит, не испортится. Не бежать же сразу в подвал на неё смотреть. С Лоттой мы давно знакомы, а вот таких красавиц, как рядом сидят, не видывали. Можно, барышни, мы с вами ближе познакомимся, - и давай Марье Моревне да Алёнушке комплименты сыпать.
  - Ты, Горыныч, Лотте садик ещё покажи, а мы с барышнями посидим в тенечке.
  Смотрю, и Хи к нему присоединился, любезничает. Пересели поближе к девушкам, улыбаются, то пальчики поцелуют, то коленки невзначай коснутся. Смотрю на них и не узнаю. Может, влюбчивость Горыныча заразная да принцам передалась? Когда Марья Искусница их околдовала - ясно видно было, а тут вроде без всякого колдовства девицам улыбаются да заигрывают. И так обидно мне стало, так захотелось этим красавицам косы повыдергивать. А они смеются, глазками стреляют, ягодки со стола принцам в рот кладут. Чтобы не смотреть на это безобразие и не расстраиваться, схватила Горыныча и увела дизайн сада дальше рассматривать. Горыныч упирался сначала - у него самого глаза от увиденного круглыми стали, но пошёл. Только ему почему-то не до показа было. Всё на беседку оглядывался, а оттуда смех слышится и голоса весёлые. Смотрю, загрустил Горыныч.
  - Змей, а что, если Марья Моревна и Алёнушка принцам больше, чем Елена Прекрасная понравятся, да захотят с ними уехать, что делать будешь?
  - Съем, а девушек не отдам.
  - Крут ты, Горыныч, неужто любы они тебе? Вот Елену вообще на меня обменять хотел не глядя.
  - Так то Елена, а эти - другое дело.
  - Неужто нравятся тебе?
  - Да не задумывался об этом, рядом они со мной - и хорошо. Думал, любят меня, а они вот на моих глазах с заезжими хахалями хихикают.
  - А что, мужчины у тебя в замке редкость? - опять поинтересовалась я.
  - Да кто ж к Змею сунется? Кощей если заедет, так он теперь на сторону не глядит, всегда с Василисой появляется, а другие молодые не заезжают, боятся. И правильно делают.
  Мы с Горынычем сидели на лавочке возле фонтанчика и грустно смотрели на беседку.
  - Предатели, - почему-то сказала я.
  - Предательницы, - поправил Горыныч.
  Когда из беседки стали любовные песни слышны, Горыныч не выдержал, а я уже давно чуть не плакала,
  - Если сейчас это безобразие не прекратится, обернусь и пожгу всех, - прошипел Змей.
  Я испугалась, схватила его за руку:
  - Ну что ты, Змеюшка, я сейчас этих принцев заберу, не нервничай, - и кинулась в беседку.
  Забежала туда быстро, а за мной следом Горыныч. Смотрю, голова Моревны уже на плече у Хи лежит, а он ей коленку поглаживает. Змей уже огнем дышать стал. Я схватила Ха за руки и крикнула:
  - Что за беспредел такой? Быстро вставайте, чего чужих девушек соблазняете.
  - Так мы думали, что Змей Горыныч на тебя, Лотта, глаз положил, а эти красавицы без внимания остались. А они прехорошенькие, и интересно с ними, поговорить можно и другое всякое.
  - Да, Горыныч, - вдруг встала во весь свой богатырский рост Моревна, - с ними и поговорить можно, и песню спеть, и не изменять нам они обещали. Что такого? Повеселились девушки малость, отвлеклись. Тебе можно, а нам нельзя? Несправедливо это, - да как стукнет булавой об пол, так доски в щепки и рассыпались.
  "Аргумент, однако", - подумала я.
  Горыныч сразу пар спустил, только шипеть не перестал.
  - Мы, милые, с вами ещё поговорим, - схватил своих девушек под белы ручки и потащил в замок, а на нас даже и не оглянулся.
  Объясняться с этими бабниками не стала, гордо подняла голову и пошла к себе в комнату плакать.
  С утра принцы опять начали мило улыбаться девушкам, а Горыныч даже когти отрастил, так нервничал. Пошли в подвал загадку разгадывать. И правда - лежат там двенадцать прекрасных дев во гробах и не дышат. Страшно. Посмотрела - одинаковые совершенно, красивые, аж дух захватывает. Не врут, что краше Елены Прекрасной никого нет. Вздохнула, посмотрела, как принцы этих Елен внимательно рассматривают, и подумала: "Пусть там и Ветер, и Горыныч меня красавицей называют, вот лежит в гробу девушка - глаз не оторвешь. И что удумала - принцев к Моревне да Аленке ревновать? Обидно стало, что они мне таких комплиментов никогда не говорили и не скажут, наверно, а хочется почему-то. Странно, ни от кого ласковых слов и комплиментов слышать не хочу, а от них слушала бы и слушала. Так не говорят".
  Принцы походили еще вдоль гробов, потом посоветовались, и Ха указывает:
  - Вот это - Елена Прекрасная настоящая.
  Только он это произнес - девушка из гроба подниматься начала. Глаза закрыты, страшно мне стало, мурашки пошли. Потом она глаза открыла - огромные, голубые, но пустые, мертвые какие-то, ещё страшнее стало. Вышла из гроба, подошла к Горынычу и говорит голосом, в котором ни одной эмоции не проскакивает:
  - Здравствуй, суженый.
  Горыныч как отскочит от неё, аж побледнел весь.
  - Здравствуй, Елена Прекрасная. Рад, что угадали принцы, в каком гробу настоящая ты лежала. Теперь, может, кто-то из них твоим суженым будет, - и надежда в его голосе мне послышалась.
  Елена моргнула, повернулась к принцам и таким же голосом говорит:
  - Здравствуйте, кто из вас моим суженым будет?
  - И тебе не хворать, Елена Прекрасная, - сказал Ха, он почему-то меньше Хи растерялся. - Рада ли ты, девица распрекрасная, видеть нас, и не обижал ли тебя Горыныч?
  - Нет, не обижал меня никто. Вопрос у вас странный - рада ли я вас видеть? Как это рада?
  Тут даже Ха растерялся.
  - Может, тебе в неволе у Горыныча плохо жилось, а с нами будет лучше?
  - Что воля, что, неволя - все равно, - сказала раскрасавица механическим голосом, помолчала немного и продолжила. - Хорошо у него жилось, зеркал много, на себя везде смотреть можно. Когда зеркал много, я всегда рада, а когда себя не вижу - плохо мне. Пойдёмте в зал, соскучилась я по себе любимой.
  Горыныч вздохнул, Хи и Ха пожали плечами, девушки заулыбались ехидно, а у меня всё крутился в голове вопрос: как же Ха угадал, какая девушка настоящая?
  Наша увеличившаяся компания направилась в залу. Зеркала в шикарных рамах обрамляли лестницу, увеличивая и так совсем не маленькое пространство.
  Принцы быстро пристроились к Моревне и Аленушке. Тут нежная Аленушка достаточно ехидным голосом (хотя, может, мне и показалось) говорит Горынычу:
  - Мы немного пообщаемся с принцами, они такие очаровательные. Не сердись, милый, у тебя же для разговоров Елена Прекрасная будет, скучать тебе не даст. И позволь Лотте сегодня отдохнуть, она хотела в одиночестве в библиотеке посидеть. Проводим её туда.
  Когда это я хотела в библиотеку, не помню. Я вопросительно посмотрела на Ха, который держал под локоток Моревну, он бросил на меня мимолетный взгляд и, как мне показалось, подмигнул, а потом обратился к Марье:
  - Разрешите, я поддержу вас, ступеньки могут быть скользкими, не упадите, - и еще крепче прижал к себе Моревну.
  "Такая упадет, как же, у неё булава есть, на неё обопрется", - подумала я.
  Обида так и разъедала сердце. Кто бы мне руку предложил? Единственное, что немного меня утешало в страданиях, - я была не одинока. Горыныч тоже не выглядел счастливым. Елена Прекрасная держалась за него и действительно могла упасть, так как неотрывно смотрела на себя в зеркала по сторонам лестницы. Вот теперь она улыбалась - улыбалась своему отражению.
  Я действительно провела весь день в библиотеке, только из окна выглядывала на площадку для тренировок, где упражнялись Моревна с принцами и Горынычем. Сначала она сражалась с принцами, причём сразу с двумя, да и то как-то в полсилы. "Могучая, - с уважением подумала я, - принцы-то не такие уж слабые бойцы". А вот когда за меч взялся Горыныч, посмотреть на этот поединок было интересно. Бойцы как будто исполняли танец, так красиво это было, но через некоторое время меч Моревны был приставлен к горлу Горыныча, и он признал себя побежденным. Бойцы в конце поединка обычно пожимают друг другу руки, а Змей вдруг схватил Марью в объятья и поцеловал. Ой, какие страсти! А она, пожалуй, ему более дорога, чем он хочет показать.
  Утром принцев ждало новое испытание. Девушки намекнули мне - мол, успокойся, подсказка ребятам известна.
  Мы спустились опять в подвал, где на полу увидели двенадцать зеркал, лежащих в ряд.
  - В одном из них душа Елены Прекрасной заключена. Угадаете - хорошо, а нет - Лотта остается со мной, - только сказал он это как-то не так самонадеянно, как в начале нашего знакомства, и на девушек посматривал как-то виновато.
  - Зеркала щупать можно? - поинтересовался Хи.
  - Да пожалуйста, хоть облизывайте, - хмыкнул Горыныч.
  Парни явно не спешили. Ходили возле зеркал, рассматривали, к лицу подносили, дышали на них. "Еще на зуб попробуйте, - вертелось в голове. - Неужели не знают отгадку?" Переживать начала. Однако через некоторое время Хи протянул Горынычу зеркало, которое после того, как на него подышали, покрылось инеем.
  - Вот в этом зеркале душа Елены Прекрасной - холодная и равнодушная.
  В то же мгновение перед нами материализовалась Елена Прекрасная и спросила у принцев:
  - А далеко ли нам ехать придется до вашего королевства, и много ли там зеркал?
  - Ехать долго, зеркала есть, но не так много, как в этом чудесном дворце.
  - Тогда я не поеду, что я в дороге делать буду, как себя в полный рост увижу? Не хочу, останусь у Горыныча, - и топнула ножкой.
  Горыныч сначала побледнел, потом позеленел и говорит:
  - Принцы, вы на её капризы не обращайте внимания, мало ли что не хочет? В ковер завернули, через седло перебросили - и в дорогу.
  - Нет, не поеду, - опять топнула ножкой Елена, - мне и тут хорошо. Ты меня из дому забрал, жениться обещал, и вообще, почему до сих пор не выгнал этих девок уродливых, что они тут интерьер своим видом портят? Выгони и на меня смотри. Я ли не самая красивая на этом свете?
  Тут Аленушка не выдержала.
  - Посмотрите на эту гадюку, ещё говорят, что Горыныч змеище поганый, а она... она в сто раз хуже, - да и хвать ее за косу.
  Горыныч Моревну за руки держит, еле удерживает её от смертоубийства: та, если приложится, так от Прекрасной и мокрого места не останется.
  Давно такого не видела, принцы их еле разняли. У каждого по девице в руках, а я одна, как всегда, одна. Самой, что ли, ножкой топнуть или за косу схватить, всё легче будет. Вот оценит ли кто?
  - Горыныч, так у нас завтра ещё одно испытание, - напомнил Хи, - завтра и поговорим. Если бы не твои слова, что Лотту заберёшь, отступились бы мы от Елены Прекрасной хоть сейчас. Может, передумаешь, ну, будет у тебя не две подружки, а три, головы-то три? А что Задумчивая твоя по этому поводу думает?
  - Она задумала в кусты спрятаться, - обреченно как-то произнес Горыныч. - Слушайте, а может, вы Елену и за два выполненных задания с собой заберете?
  - А Лотта как?
  - Да ладно, пускай с вами едет, понял я кое-что про нее - ночью слетал, с Кощеем посоветовался.
  Все вопросительно на него посмотрели.
  - Простите, не могу рассказать, информация не разглашается, не моя тайна, - и с надеждой так на принцев посмотрел. - Так что, заберёте?
  Но Елена Прекрасная не унималась.
  -Это что ты, Змей, удумал, меня за тридевять земель отправить решил? Я вот Иванушке-дурачку из Приреченского царства пожалуюсь, он ко мне сватался. Сказал, что посадит меня в уголок рядом с зеркалом, чтобы я не горюнилась, а сам пылинки сдувать с меня будет. И будет меня показывать гостям заморским, как картину бесценную. Вот как меня истинные ценители красоты уважают. Да и то понятно, вкусы у вас плебейские, раз таких..., -хотела сказать, но побоялась, посмотрев на девушек, - рядом с собой держите.
  Девчата хотели было опять ей косу повыдергать, а мужчины как-то обрадовано переглянулись.
  - Так тебе у Иванушки-дурачка хотелось в тереме жить? - ласково так спросил Горыныч.
  - Хотелось, он больше всех оценил красоту мою неземную и любоваться ей собирался денно и нощно, а тут ты налетел, схватил, принес, с этими за одним столом сидеть заставлял и загадки свои глупые придумывал. Хочу, чтобы мной любовались. Вот.
  Горыныч переглянулся с принцами и говорит им:
  - Полетели, ребята, переговорщиками будете, а то я излишне горяч бываю. А тебя, Лотта, очень прошу: погуляй с Еленой Прекрасной по садику, пока мы не вернемся. Только от подружек моих подальше держитесь. А вам, - он обернулся к Аленушке и Моревне, - обещаю решить всё в ближайшее время. Не убейте её до моего возвращения.
  Девушки кивнули понимающе.
  Потом мужчины вышли на каменную площадку перед домом, и Змей сказал:
  - Как обернусь - не бойтесь, залезайте на спину да держитесь крепче. Полетим в Приреченское царство. Думаю, до ночи обернемся. Главное, чтобы Иван не передумал.
  Ко всему была готова, но что Горыныч такой огромный и страшный - не ожидала. На его спине человек десять усесться могли, не меньше. Видела - принцам страшно, но они храбрились. Залезли, вцепились, что было сил, в выступающую чешую на хребте и взмыли в воздух, только их и видели. Девушки откуда-то платочки достали и вслед помахали, а мы пошли гулять. Как я до вечера дожила, гуляючи с Еленой Прекрасной, не знаю, не спрашивайте, она всё про красоту свою разговаривала, а я на цветочки смотрела.
  Вечером прилетели Горыныч с тремя принцами. Иванушка-дурачок был не так уж и прост, как сказывают. Взгляд деловой, своего не упустит. Слез с Горыныча, пошел к Елене Прекрасной, ручки ей облобызал и говорит:
  - Спасаю тебя, краса ненаглядная, от людей и нелюдей, что не ценят тебя. Полетим сейчас в мое царство, у меня гости завтра прибудут, представлю тебя им. На людей посмотришь, тебя покажем, а то они все хвастаются: у одного соседа белка орешки с золотой скорлупой грызет, у другого конь златогривый, ещё у одного перо жар-птицы имеется, теперь и мне будет, чем перед людьми похвастаться. Зеркалами все комнаты обвешаю, пылинки сдувать с тебя буду, любоваться денно и нощно и другим показывать, ты уж точно не хуже белки, а лучше её во много раз. Правда ведь? - и взял Прекрасную под локоток. - Ты только потерпи немного на перелёте, придется тебя в коврик замотать, чтобы не упала ненароком с Горыныча, но зато прилетим - всё будет в шоколаде.
  - И в зеркалах, - добавила Елена и посмотрела на нас свысока.
  - Да, Змеюшка, а где сундучок, что ты мне в качестве компенсации за действия твои противоправные обещал? И как его на тебя погрузить, чтобы не свалился?
  - В зубах понесу, - буркнул Горыныч, - только бы побыстрей освободиться.
  Из дворца на площадку вынесли ковер и совсем не маленький сундучок, в котором что-то позвякивало, не иначе, как золотишко. Не дурак этот Иван, точно.
  Только скрылся Горыныч в облаках, подошли ко мне принцы, приобняли и говорят:
  - Прости нас за спектакль, что мы тут разыгрывали. Не хотели тебе раньше времени говорить, ты девушка, к интригам не приученная, могла выдать. Договорились мы с подружками Горыныча, что поухаживаем за ними назло змею, чтобы приревновал он. А то замучил их своим самодурством, привозя в замок всяких Елен Распрекрасных. Тебя вот хотел оставить. Теперь понял, каково это, когда у тебя на глазах любимые с другими любезничают.
  Я, конечно, сердиться долго не могла, тем более что смотрели они на меня с большим вниманием.
  - А не боялись вы, что Горыныч сожрёт вас из ревности?
  - Так Марья Моревна обещала подстраховать. Страшно было, конечно, но для хорошего дела и рискнуть можно.
  - А загадки как отгадали?
  - Просто. Ногти у людей, даже у мертвых, некоторое время растут, а Елена в гробу пять дней пролежала, ногти у нее длиннее, чем у фантомов, были, и это было заметно. А про зеркала, так девушки подсказали, что оно самое холодное будет. Вот и дышали на них: на котором пар осядет - в том и душа. А ты же видела, на зеркале даже иней появился. Все просто, и, главное, хорошо закончилось.
  Ночью прилетел усталый Горыныч - намотался туда-сюда за день, но сказал, что это событие надо отпраздновать. Змей обнимал своих подружек, ласково на них поглядывал, и они обиды на него не держали. Алёнушка положила голову ему на плечо с одной стороны, а Моревна с другой, булаву она под стол закатила.
  Мы пробыли у Горыныча больше недели, он возил нас на себе по окрестным достопримечательностям. Ещё мы ловили рыбу, охотились, ездили на каких-то диковинных животных с двумя горбами, что паслись во владениях Змея. Принцы с утра повышали свой уровень мастерства владения мечом - у Змея и у Моревны поучиться было чему. Горыныч хотел отвезти нас к Кощею сам, но куда девать лошадей? Решили ехать, как всегда, своим ходом. Мне Змей тоже подарил лошадь, и я могла ехать сама, не нагружая больше коня Хи двойной ношей, но он почему-то был не рад. Ехали мы к Кощею просто познакомиться, приглашение он через Горыныча прислал. По-моему, поиски невест принцам поднадоели, но на мир посмотреть они были не прочь.
  И опять дорога. Перед нами степь с гуляющими по ней волнами ковыля и разукрашенная маками. Сурки пересвистываются. Над нами расправил крылья ястреб-перепелятник - летит, куда хочет, и мы тоже скачем, куда глаза глядят. Хорошо.
Оценка: 7.48*23  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"