Аннотация: Первое место на конкурсе повестей по теме "Ювенальная юстиция" на конвенте "Басткон-2014". Повесть вышла в сборнике "Дети холодного мира" ("Шико", Луганск, 2014, 1000 экз.)
Повесть "Равновесие по Нэшу" заняла первое место на конкурсе повестей по теме "Ювенальная юстиция" на конвенте "Басткон-2014" и вышла в сборнике "Дети холодного мира"("Шико", Луганск, 2014, 1000 экз.).
РАВНОВЕСИЕ ПО НЭШУ
Глава первая − Два последних динозавра на Земле
В кабинете было темно, и мужчина за столом работал, откинувшись в удобном кресле и уставившись невидящим взглядом в потолок. Глазные линзы едва заметно мерцали, проецируя на сетчатку таблицы и графику. Пальцы человека трепетали − он набирал текст на виртуальной клавиатуре. Это был отчёт по деятельности интерната − спонсоры требовали самый подробный доклад по каждому ребёнку. Горы бумажной работы, но раз уж шло финансирование... Директор детдома мысленно свернул приложения и устало закрыл глаза. Надо передохнуть, включить фоновую музыку. Что-нибудь из классики...
В комнате зажёгся свет. Директор удивлённо поднял голову, чтобы тут же получить сокрушительный удар в лицо от высокой фигуры в чёрном. Офисное кресло с безвольно повисшим телом откатилось к стене. Вытерев окровавленные костяшки о плащ, незнакомец взял со стола серебристый прямоугольник директорского «обрубка» и стиснул в кулаке. Пластиковая крышка прибора лопнула, и гость вытряхнул из корпуса увесистый аккумулятор.
− Теперь нас никто не потревожит, − сказал он постепенно приходящему в себя хозяину кабинета, но тот только застонал от боли.
− Что это у нас тут? − громила снял со стены застеклённую рамку. − Ба, Игорь Карлович Стародубцев, хирург года. За выдающиеся научные достижения в области нейрохирургии мозга. Да ты у нас, оказывается, профессор.
Разбив рамку об угол стола, он вынул золотой скальпель и, попробовав его остроту пальцем, довольно хмыкнул:
− На один раз сгодится.
− Да кто ты такой... − профессор начал подниматься, но здоровяк оказался быстрее. Подскочив, он крутанул кресло вместе с учёным и, схватив того за шею, приставил скальпель к глазнице «хирурга года».
− Зови меня Арсений, − представился нападавший. − У нас с тобой, Игорь Карлович, будет долгий разговор.
− Что вам нужно? − прохрипел директор.
− Зачем вам наши дети? Зачем вы их у нас отнимаете? − шепнул ему прямо в ухо Арсений.
Нейрохирург дёрнулся, но тщетно − нападавший держал его крепко.
− Не понимаю, причём здесь я. Это какая-то ошибка... − он поднял ладони в умиротворяющем жесте.
− Мне нужно знать правду, − кончик лезвия оттянул нижнее веко, и глазному яблоку сразу стало холодно и неуютно. − Куда ДетХран увозит детей?
− Хорошо, я расскажу. Есть секретный клуб высокопоставленных педофилов... − чуть ли не с облегчением начал профессор.
− Ложь, − оборвал его громила. − Ну не в масштабах же всей страны. Вы отнимаете десятки тысяч детей ежегодно. На них и педофилов-то не напасёшься. Мне надавить сильнее, чтобы ты вспомнил?
− Не надо! Я всё скажу. Детей продают на органы... Точно, я же медик. Да, мы продаём органы на чёрном рынке, − закивал нейрохирург.
− Не ври мне, доктор, − мужчина встряхнул свою жертву так, что та захрипела. − Пытаешься толкнуть мне эту газетную чушь? Думаешь, я куплюсь, да? Чёрный рынок давно бы захлебнулся от такого количества органов. Всё, я начинаю резать.
− Постой. Мы продаём детей на усыновление в США, в обход закона Димы Яковлева. Это правда. Подумайте сами. Иначе зачем нам вообще все эти дети? − доктор попытался повернуть голову, чтобы посмотреть Арсению в лицо и убедиться, что его аргументы наконец-то возымели действие.
− Ты думаешь, я потерял двенадцать лет жизни, чтобы ты сейчас водил меня за нос, как какого-нибудь лоха? − Арсений стал медленно вести лезвием по щеке хирурга, и капли крови набухали там, где только что прошёл скальпель. − Говори правду, иначе я тебя убью.
− Убивай, − внезапно согласился тот.
− Да неужели? − удивился мужчина со скальпелем.
− Я вспомнил тебя, Арсений Ястребов, − учёный невесело хмыкнул. − Я знаю твоё прошлое, Ястребок. Я знаю, зачем ты пришёл. У тебя ничего не получится. Ты никогда не узнаешь правду. Я умру, но не скажу.
− Почему? − рассердился Ястребок и встряхнул жертву. − Разве оно того стоит?
− Оно стоит всего на свете, − директор закрыл глаза. − Если у нас получится, мир изменится навсегда. Потому что эти дети − нечто особенное. Как и то, что мы с ними делаем. Никто не должен знать, иначе всё потеряно. Но поверь мне, когда всё закончится, страна будет гордиться нашей работой.
− Ты не будешь! − рявкнул Арсений. − Потому что я прикончу тебя прямо здесь. Говори, где дети!
− Тебе меня не сломить, − хирург полностью расслабил тело, повиснув на согнутой руке Арсения, как в удавке.
Видя, как его жертва начала задыхаться, Арсений вытряхнул мужчину из кресла на пол. Отбросив бесполезный скальпель, он достал из кармана плаща продолговатый предмет и показал его доктору:
− У меня для тебя подарок.
− Что это? − тот не смог опознать вещь в руке своего мучителя.
− Я начинал в девяностых, − Арсений нажал кнопку. − У нас были свои способы заставить людей говорить. Очень упрямых людей. Людей, не боящихся смерти. Я думал, те средства безнадёжно устарели вместе со мной, но я ошибся. Тридцать лет прогресса, и вот результат. Добро пожаловать в мир беспроводных технологий, доктор...
Арсений наклонился к хирургу, и тот закричал.
Днём ранее:
Никто не встречал его у ворот тюрьмы. Он не узнавал действительность. Это был другой мир. Мир железок в головах людей. Две умные линзы − в глаза, два умных наушника − в уши, умное кольцо − в нос. Больше не было мобильных телефонов, компьютеров и телевизоров. Не было экранов и клавиатур. Распределённые устройства заменили их всех. Обогащённая реальность. Все ушли блуждать туда, сбежав из реальности обеднённой. Бормочущие люди на улицах, невидящие глаза прохожих. А ведь ещё двенадцать лет назад люди ходили с планшетами и телефонами размером с лопату, горделиво демонстрируя их окружающим. Где оно всё? Куда пропало?
− Даже не встретил, скотина. А ещё друг называется, − пробормотал Арсений, озадаченно проводя пальцами по седой щетине, и, закинув рюкзак с пожитками за спину, пошёл на автобус. Ему повезло − городской транспорт пока не летал и не телепортировался. Когда он добрался до Влада, то первым делом двинул ему под дых.
− Вместо здрасьте, да? − обиделся тот и, держась за бок, запер за гостем дверь.
В просторной прихожей загородного дома они рассматривали друг друга. Светодиодные лампы не знали жалости, обнажая каждую морщину, каждую выбоину на их сильных упрямых лицах.
− Как постарел, чертяка... − протянул хозяин грустно и раскинул руки. − Ну, обнимемся что ли?
Арсений прошёл прямым в корпус, но Влад словно ждал этого. Приняв удар предплечьем, он вошёл в клинч и, закрутив друга, впечатал того в гардероб так, что с вешалок попадала одежда. Гость молотил кулаками по рёбрам товарища, и слёзы бежали из его зажмуренных глаз.
− Это тебе за Ольку. За Ольку. За то, что не сберёг. Не сберёг её, сволочь, − приговаривал Арсений, а потом сполз на пол и остался сидеть, закрыв лицо руками.
Влад опустился рядом, глотая воздух широко открытым ртом.
− Ты же знаешь, Сень... Я берёг её, как родную. Твою жену берёг так, как собственную никогда бы не берёг, потому что мы с тобой...
− Знаю, − отозвался гость и поднял глаза на товарища. − Ты умер бы, а друга не подвёл.
Влад кивнул и добавил:
− Я навещал её. Через день приходил. К доктору устроил. Хороший психиатр, из старой школы. Когда вашу Аньку отняли, а тебя посадили, Оля очень тяжело восприняла всё это. Я говорил с врачом. Он опасался суицида.
− Тогда какого хрена? − прорычал Арсений. − Какого хрена не предотвратили?
− Она пила аминазин. Это такой нейролептик, понимаешь? − Влад ударил себя по коленям. − От него три недели лежишь мешком и ничего сделать не можешь, а на пятую неделю проходят мысли о самоубийстве, но силы-то возвращаются на четвёртую неделю. И вот эта четвёртая неделя − самая опасная. Силы уже вернулись, а желание убить себя ещё не прошло. И самое главное − старый хрен, доктор, знал про это, а мне не сказал.
− Как она себя убила? − спросил Арсений отрешённо.
− Тебе лучше не знать, − покачал головой друг.
− Скажи.
− Из твоего травмата. Выстрелила в висок.
− Сразу? − Арсений внимательно смотрел на Влада.
Тот отвёл взгляд:
− Через несколько часов.
− Это я виноват, − стиснул кулаки гость. − Я её оставил. Надо было валить из страны, когда началось. Я виноват! Думал, как в девяностые. Авось, выплывем. Но когда они пришли за нашими детьми, было уже поздно выплывать.
− Брось, Сень. Ты же не мог предвидеть.
− Не мог? Да я видел, как они раскручивают вентилятор. Система омбудсменов. Детские паспорта. Запрет семейной эмиграции. Вентилятор крутился всё быстрее и быстрее, а я всё наивно надеялся, что в него так ничего и не ударит... А они просто копили дерьмо и ждали момента.
− Ты ведь не совершал этого? − спросил вдруг Влад. − Я про Аньку...
− За кого ты меня держишь? − прищурил глаза Арсений.
− Прости. Я должен был спросить. Ты ведь мне не соврёшь, я знаю, − покачал головой Влад. − Когда тебя посадили за педофилию, меня доставали этим вопросом все подряд. Я устал морды за тебя бить.
− Ты меня знаешь, − сказал Арсений с чувством. − Как я любил дочь. Сам подумай. Годовалый ребёнок. Какая педофилия? Что за чудовищная хрень у людей в головах?
− Тогда откуда обвинение взяло твою сперму?
− Из банка спермы. Я же был донором.
− Вот ты придурок! − огрызнулся друг. − Надо было забрать её оттуда, когда ДетХран ещё только появился.
− Как ты себе это представляешь, умник? Прихожу я в банк спермы и говорю: «Здравствуйте, я ваш вкладчик, хочу забрать все свои вклады». А они мне: «Извините, у нас ведь не настоящий банк...» Мне за сперму, между прочим, деньги каждый раз платили.
− Одно слово − халявшик... − отмахнулся хозяин и стал подниматься. − Чего это мы расселись, как два старых дурака? Пойдём на кухню. Давай руку.
На кухне пахло сосновой доской и свежим кофе. Плюхнувшись на кожаный диван, гость осмотрелся:
− Богатые хоромы. Вижу, дела на нашем заводе идут неплохо.
Влад усмехнулся:
− Вообще-то, я завод давно на себя переписал.
Арсений сверлил друга взглядом.
− Ладно, вру, − хозяин дома подошёл к холодильнику и, открыв дверцу, повернулся к гостю. − Неужели поверил?
− Нет, − мотнул головой Арсений. − Так как дела на нашем заводе?
− Сейчас хорошо. Его пару раз пыталась отжать всякая шваль из области. Даже ФСБ привлекли и местный ОМОН.
− Да ладно тебе! − не поверил товарищ. − И как отстоял?
− Когда тебя наглухо в тюрьму закрыли, я не мог получить о тебе вестей. Даже посылки не разрешали посылать... − Влад поставил на стол бутылку холодной водки. − Начались разговоры, что педофилов будут имущества лишать. Им по барабану, что ты у нас не единственный владелец. Я смекнул, что к чему, и стал набирать новую охрану − бывших десантников, как мы с тобой. Всем выправил разрешение на гладкоствольное и травматическое. Разжились газовыми гранатами и бронежилетами. Везде колючку натянули и камеры повесили. Как начался замес, мои, ясен пень, струхнули на ОМОН задираться. Пришлось подбодрить их личным примером и годовой премией. Так и отбились. Я потом ментам раненых оплатил. Они на пластиковую картечь очень обижались. А чего обижаться-то? Везде таблички висели − «Объект охраняется братвой». Знали же, что в осиное гнездо лезут...
− Ну ты и молоток, − похвалил Арсений.
− Молодец я, как раз, в другом, − возразил Влад. − Оперативно вышел на начальника твоей тюрьмы. Он сразу сказал, сколько твоя девичья честь будет стоить в месяц. Если не заплачу, тебя тут же из одиночки сунут в камеру к уркам, и они тебя снасильничают, как педофила. Цену он пытался поднять раз пять, но я стоял твёрдо. Если с тобой что-то случится, больше не плачу ни копейки, а начальнику и родне его лучше вообще из тюрьмы не выезжать. И фотографии своих ребят показал в полной выкладке. Он понятливый оказался, договорной...
− Спасибо, Влад, − с чувством произнёс Арсений.
− Ты мне дорого обходился все эти годы, − прямо сказал друг. − Завод не такой уж прибыльный, чтобы один из двух владельцев с комфортом на зоне чалился.
− Ну извини.
− Партнёры по бизнесу подговаривали тебя в тюрьме бросить. Советчики тоже нашлись! − Влад нахмурился. − Только я так подумал, окажись я на твоём месте, ты бы меня ни за что на свете не бросил, значит, и я тебя не брошу, и точка.
− Я ценю, − покачал головой Арсений.
− А! Всё к чертям! Хряпнем водочки, а? − вдруг развеселившись, предложил хозяин.
− Нет, − отказался гость. − Мне сегодня за руль.
− За руль ему... А ты часом не обомлел от наглости, дорогой? − поднял брови товарищ.
− Ты ведь приготовил мне машину? − заговорщически посмотрел на него Арсений. − И всё остальное? Ты же ведь не думал, что я вернусь и всё забуду? Они забрали Анечку, довели до самоубийства Олю, а меня сунули за решётку на двенадцать лет. Кое-кто должен ответить за всё это... и вернуть мне дочь.
− Признаться, этого я и боялся... − Влад налил себе водки. − Слушай, а сок яблочный будешь?
− Давай, − согласился Арсений.
Они подняли стаканы.
− Я тост скажу, − предложил Влад. − Давай за нас с тобой. Таких, как мы, больше нет и никогда не будет.
Арсений состроил недоверчивое лицо.
− Да не кривляйся ты, − сказал хозяин дома. − Пойми, мы одногодки. Сколько нам с тобой? Пятьдесят семь. Так, как мы дружим, больше никто уже не дружит. Я много людей повидал. Есть хорошие деловые партнёры − чёткие, обязательные. Хватка, сметка − всё при них. Есть те, с кем весело и легко. В сауну съездить, на шашлычки, на охоту. Есть интересные собеседники: ходячие энциклопедии или, наоборот, тёртые жизнью кореша. А таких, чтобы за тебя умерли и всё за тебя отдали − таких уже нет. Кончились. Не выпускают больше... В общем, давай выпьем за настоящую мужскую дружбу. Не чокаясь, как за покойника. Словно два последних динозавра на Земле.
− Ну ты и загнул...
− Это я тут без тебя понял, − Влад залпом осушил стакан и стукнул им об стол. − Поэтому богом тебя прошу, не езди никуда. Давай начнём всё с начала. Есть завод. Я наладил партнёрство с головастыми мужиками из Амстердама. Теперь есть импортная высокоточка. Лазеры, плазменные печки, материальные принтеры с нанометровым позиционированием. Всё производство компьютеризировано. Бабки идут, только успевай руководить. За месяц-другой наблатыкаешься, техпроцесс изучишь, с менеджерами переговоришь, и вот готовый исполнительный директор. По заграницам будешь ездить − заказчиков искать. Красавчик, разве нет?
− Владь... − Арсений опустил взгляд.
− Что Владь? − хозяин сверкнул глазами. − Когда мы в Германии срочку служили, ты мне что говорил? В Союз вернёмся, вместе на завод пойдём. Вернулись, а Союз взял и в тот же год развалился. Ты сказал, мы же ВДВшники, давай крутиться. И мы крутились. «Чтобы получить стартовый капитал, нужен хотя бы стартовый пистолет». Чья это была поговорка? Твоя. И вот у нас теперь свой завод. Давай уже на нём работать, как ты и хотел. Что скажешь?
− Я всё решил. У меня двенадцать лет было, чтобы подумать, − твёрдо ответил Арсений.
Влад грязно выругался и метнулся к окну. Открыв створку, он подставил лицо холодному ветру и ждал, пока гнев утихнет.
− Я, между прочим, два года матом не ругался. Дал себе зарок культурным человеком стать... − сказал, он вернувшись.
− Мне нужен транспорт, оружие и твои ребята, − озвучил свои запросы гость.
− И всё? Больше ничего не нужно? − язвительно переспросил хозяин.
− Этого хватит.
− Ничего ты не получишь, − жёстко сказал Влад.
− И почему я не удивлён? − развёл руками Арсений. − Ты ведь даже встречать меня не приехал.
− Нас могли заметить вместе. Лучше лишний раз не светиться.
− Могли заметить вместе? Кто? Эти слепые роботы на улицах? Да они дальше носа своего не видят.
− Заблуждаешься, − мотнул головой Влад. − Эти видят лучше нас с тобой, и они очень опасны.
− Чем? − не поверил Арсений. − Это же просто прохожие.
− Ты в тюрьме совсем от жизни отстал. Хоть знаешь, что такое ПРУСАК?
− Таракан что ли?
− ПРУСАК − это Портативное Распределённое Устройство Связи и Автоматического Контроля, − пояснил друг.
− Это ваши новые мобильники? − догадался гость. − А почему «автоматического контроля»?
− Сейчас покажу, − Влад принёс пластиковую коробочку размером с пачку сигарет. − Смотри, это ПРУСАК. Центральная часть называется «обрубок», потому что саму по себе её использовать никак нельзя. Видишь на ней разъёмы? Вытаскиваем из них две умные линзы и вставляем в глаза, теперь вытаскиваем затычки и вставляем в уши. Последним идёт кольцо в нос. Всё, теперь можно звонить, сидеть в Интернете, читать книжки, слушать музыку и играть в игры. Даже работать удалённо можно, если работа умственная.
− Я не понял, в чём опасность, − Арсений рассматривал друга. Больше всего в глаза бросалось кольцо в носу.
− Это микрофон, − пояснил Влад, заметив внимание товарища, и продолжил: − Опасность как раз в «автоматическом контроле». Линзы следят за движением глазных яблок, затычки слушают сердцебиение и измеряют температуру тела, а кольцо следит за дыханием. Если человек, одетый в ПРУСАК, умрёт, обрубок поймёт это мгновенно. Сигнал поступит в кризисный центр МЧС. ПРУСАК передаст им видеозапись за последние пять минут, по которой они смогут определить причину смерти и увидеть преступника. Далее, они подключаются ко всем ПРУСАКам поблизости места преступления и предлагают их носителям занять нужные точки наблюдения. Ускользнуть незамеченным нереально. Так в наши дни раскрывается девяносто пять процентов убийств.
− А остальные пять?
− Человек носит «обрубок» с собой, как раньше носили мобильник. Если ты убил кого-то, надо тут же найти его «обрубок» и аккуратно извлечь аккумулятор, пока ПРУСАК не констатировал окончательную смерть и не начал загружать в МЧС видео-файл из своей памяти.
− А если просто раздавить коробочку ногой? − хмыкнул Арсений.
− Ногу оторвёт по шею, − скептически кивнул Влад.
− Это как? − не понял гость.
− Помнишь, пятнадцать лет назад были случаи, когда у смартфонов загорались аккумуляторы? Люди по всему миру получали смертельные ожоги.
− Да, − кивнул Арсений.
− Прогресс не стоит на месте. Теперешний аккумулятор ПРУСАКа по мощности как старый автомобильный, причём не от легковушки, а от фуры. Если накоротко замкнуть контакты, будет плазменный взрыв. Как граната РГД-5, один в один.
− И люди спокойно носят эти гранаты в карманах? − язвительно переспросил гость.
− У аккумулятора семь степеней защиты от случайного взрыва. Но не от того, что его топчут каблуком на асфальте... Кроме того, современный электромобиль может взорваться не в пример круче «обрубка», так что смотря с чем сравнить, в плане опасности.
− Хреново... − потянул Арсений и замолчал, размышляя. Влад также хранил молчание, посвятив себя приготовлению бутербродов.
− Слушай, − очнулся гость. − А если рядом нет других носителей ПРУСАКа? Например, я усыплю жертву и затащу на пустырь за городом?
− Пойдём к окну, покажу чего, − предложил хозяин.
Они подошли к широкому окну, из которого открывался прекрасный вид на декабрьский сад. Голые деревья, жухлая листва и тонкий слой свежего снега. За забором можно было видеть шпили соседнего коттеджа и серую вышину неба.
− И что? − Арсений поёжился от лёгкого сквозняка, но ничего необычного не заметил.
− Видишь, птица летит? − показал друг.
− Ястреб что ли? − гость присмотрелся. − Крыльями не машет.
− Давай проверим, − предложил Влад и стал бить кулаком в стеклопакет. − Помогай.
Они ритмично стучали в окно, и «ястреб», сделав круг, спикировал прямо к окну, чтобы повиснуть на уровне глаз, тонко свистя полупрозрачным пропеллером, торчащим из клюва. На груди робота раскрыла диафрагму видеокамера. Её глазок изучал мужчин.
− Ого, − Арсений был потрясён.
− Тяговооружённость больше единицы, − чуть ли не с гордостью заявил Влад. − Может зависать, как вертолёт, и выполнить акробатические трюки любой сложности. Всё благодаря чудо-аккумуляторам. Вот такие птички прилетят по твою душу, если рядом не окажется свидетелей с ПРУСАКами.
− А если, например, я её стаканом по клюву ударю? − Арсений взялся за ручку окна.
− От нас с тобой ничего не останется, − спокойно пояснил товарищ.
− Плазменный взрыв? − догадался гость.
− Именно. Гаврилка вообще самый подлый враг. Не давай им подлетать близко. Отойдём. Она нас подсматривает и подслушивает.
Когда они вернулись на свои места, робот уже улетел. Арсений спросил:
− Гаврилка... Это в честь архангела Гавриила?
− Не совсем... − пожевал губу Влад. − Пару лет назад был такой польский фильм «Фиаско». Фантастика. Что-то из классики. Там был такой летающий робот «Гавриил». Когда инопланетные ракеты пытались его догнать, он нахимичил что-то с собственным двигателем и взорвал себя вместе с преследователями. Жух, и дырка в облаках над планетой. Мощная сцена. Я в кинотеатре смотрел. Так вот, в честь него птичку зовут гаврилкой. В случае нападения она не кричит «помогите», она просто замыкает свой аккумулятор и − бабах!
− Камикадзе, − согласился Арсений.
− Нет, камикадзе − это тот, кто лезет к гаврилке, − поправил друг и добавил: − Теперь-то, Сень, ты понимаешь, почему я не тороплюсь давать тебе всё, что ты просишь?
− Да уж, не рассчитывал я на такую засаду... − Арсений сконфуженно почесал голову и добавил: − Вот всё никак в толк не возьму: как же вы до жизни такой докатились?
− А это всё ты виноват! − хмыкнул Влад.
− Я? − переспросил гость.
− Да, ты и твои друзья-революционеры. Помнишь, как Ницше сказал? «То, что не убивает нас, делает нас сильнее». Любая оппозиция, неспособная свергнуть власть, делает эту власть только сильнее в результате своих проваленных попыток, − заметив удивление собеседника, хозяин дома пояснил. − Я сейчас не имею в виду те глупые и неуклюжие акции гражданского неповиновения, в которых ты участвовал: все эти твиттерные революции и хипстерские перевороты. Они не испугают даже ребёнка. Я говорю о том, что у нас тут началось, когда тебя уже посадили...
− Украинский сценарий? − предположил Арсений.
− Угадал, − кивнул Влад. − Пока на Ближнем Востоке западные политтехнологи низвергали в хаос государство за государством, отсюда это казалось чем-то далёким, невозможным и воспринималось властью с усмешкой, но когда началось прямо у России под боком, они наконец-то очухались. Виду не подали, но перепугались изрядно. Мы можем считать наших правителей какими угодно плохими, но они точно не дураки и не трусы. Они приняли вызов... и они устояли.
− Тут было так же, как на Украине?
− Было бы, если бы власть не зашевелилась и не подготовилась.
− Это как же? − с сомнением спросил друг.
− Да просто, − Влад скучным голосом перечислил. − Экзоскелеты, водомёты с солёной водой, Репей-5...
− Подожди, экзоскелеты? − не поверил ушам Арсений.
− Угу, − кивнул собеседник. − Можешь гордиться. Россия − первая страна в мире, массово внедрившая самоходные доспехи, причём не где-нибудь в армии, а в полиции. Представь себе трёхсоткилограммовых людей-бульдозеров со здоровенными такими щитами − неповоротливых и непоколебимых. Волны митингующих разбивались об их ряды, как прибой о скалы.
− А зачем тогда водомёты? И почему именно с солёной водой?
− Чтобы электричество проводила. Одно дело, когда людей водой на морозе поливают, а другое дело, когда через эту же струю их вовсю шарашат электричеством. Совсем другой эффект получается, не так ли?
− Жесть, − подтвердил гость.
− Это ты ещё про Репей-5 не слышал, − предупредил его Влад. − Это такая дорожка, густо усыпанная пятимиллиметровыми стальными иглами-гарпунами. Если наступишь − подошвы прилипнут намертво, не отодрать. Репей раскатывают перед толпой, когда хотят преградить ей дорогу. Если митингующие прут напролом, то первые ряды приклеиваются и не могут сдвинуться с места, на них давят следующие, и в результате люди падают прямо на «репей» коленями, локтями и даже лицами. Можешь себе представить последствия такого падения! Наш народ быстро поумнел, и при виде раскатываемого «репья» крайние пытаются всеми правдами и неправдами протиснуться обратно в толпу. Дураков больше нет.
− И куда только правозащитники смотрят?
− Туда же, куда и раньше − в рот тем, кто их кормит... − Влад нахмурился. − Россия в политической изоляции, понимаешь? Пока ты прохлаждался на нарах, тут было жарковато, и вопрос стоял жёстко: изоляция или смерть...
− Власть выбрала изоляцию?
− Как видишь... − покачал головой друг. − Кстати, ты пока сюда ехал, ничего необычного не заметил?
− Ну... − Арсений напряг память и вдруг расплылся в улыбке: − Вся реклама пропала, зато церквей стало больше.
− Реклама ушла в ПРУСАКи, − пояснил Влад. − А то, что церквей стало больше − разве это хорошо?
− По мне так замечательно, − пожал плечами гость.
− Да, точно... Вы же повенчаны были, − вспомнил хозяин дома.
− Мы и сейчас повенчаны, − Арсений посерьёзнел. − Это навсегда, понимаешь? По крайней мере, для меня.
− Извини, − буркнул Влад.
− Проехали, − отмахнулся гость. − Так что я должен был заметить?
− На первых двух этажах муниципальных зданий окна заложены кирпичом, а двери сделаны из стальных плит, как ворота в средневековых замках − на случай штурма.
− Не обратил внимания, − признался Арсений.
− А вот обрати. И камер безопасности везде понатыкано, а где нет камер − кружат стаи гаврилок...
На кухне повисла тишина. Стало слышно, как тикают настенные часы и потолочный кондиционер прокачивает воздух. Арсений сидел, прикрыв глаза и закусив губы.
− Сень, я хочу, чтобы ты понял одну вещь... − дожевав бутерброд, Влад вернулся к разговору: − В этом прекрасном новом мире у граждан больше нет своих секретов. Если я дам тебе ребят и оружие, то пошлю их на верный провал, а сам сяду в тюрьму за пособничество. Для завода будет не очень хорошо, когда все его владельцы в тюрьме, правда ведь? Кто-то должен оставаться живым и на свободе, чтобы помочь тем, кто за решёткой, и достойно проводить тех, кто погиб. Правильно?
− Значит, и стволами не поможешь, и сам не пойдёшь?
− Я нарисовал тебе расклад, − сказал Влад твёрдо. − По-моему, всё предельно ясно.
− Да уж, − буркнул Арсений и стал подниматься. − Я, пожалуй, пойду.
− Кофе хоть попей, − остановил его друг.
− Дай хоть что-нибудь, − теряя надежду, попросил Арсений.
− Я не для того двенадцать лет деньги в тюрьму закачивал, чтобы тебя, дурака, убили сразу по выходу.
− Хоть пистолет дай. Хоть нож. Отвёртку дай крестовую, ну не будь ты таким перестраховщиком! − настаивал гость.
− И на что я только надеялся? − разочарованно махнул на него хозяин дома. − Оружия не дам, но и голышом не отправлю. Пойдём в кабинет.
В центре кабинета стоял манекен, одетый в классический мужской костюм и чёрный плащ до колен.
− Вот, это тебе, − Влад похлопал манекен по плечу. − Будешь хоть на серьёзного человека похож.
− Мне в джинсах и куртке как-то удобнее. Спасибо.
− Ты не понял, Сень. Это не одежда. Это латы двадцать первого века. Познакомься, деловой бронекостюм «Олигарх Люкс». Все элементы − брюки, рубашка, жилет, пиджак, плащ, галстук и ботинки − выполнены из арамидной ткани «булатекс». Всё это вместе даёт третий класс защиты. Считай, пистолеты тебе будут не страшны. Более того, жизненно важные органы прикрыты керамическими пластинами. Это уже четвёртый класс, защита от автоматного огня. Но знай, керамика − вещь одноразовая, два попадания в одну точку не держит, а первая же автоматная пуля может сломать тебе рёбра и отбить внутренние органы. Да и шлем к костюму не прилагается.
− Предлагаешь не лихачить? − догадался Арсений, задумчиво проводя пальцами по грубой ткани плаща.
− Типа того.
− Что-то я не пойму... − гость оторвался от созерцания своей будущей брони. − С чего это ты такой добрый стал? Прямо аттракцион «Невиданная щедрость».
− Ну... − нехотя протянул Влад.
− Давай колись.
− Вообще-то, у булатекса срок годности семь лет. После это производитель не гарантирует, понимаешь? А я и так костюмчик уже поношенным купил...
− Когда истёк срок годности? − Арсений начал догадываться.
− Истечёт через месяц... Но ты ведь за месяц справишься? − испытующе посмотрел на него Влад.
− А то! − кивнул гость. − Спасибо.
− Да погоди ты благодарить, − отмахнулся Влад. − Я ж тебе главного не показал.
Хозяин дома стал расстёгивать все пуговицы на манекене, пока не добрался до «нательного белья».
− Это самый последний − демпферный − слой брони. При попадании пули, он должен смягчить удар брони по телу. Этот слой непростой. Видишь? − мужчина отогнул ворот тельника, чтобы показать изнанку.
− На красную икру похоже, − озвучил гость пришедшее в голову сравнение.
− Правильно. Этот слой так и называется − икра. Когда пуля пробивает бронежилет и проходит сквозь икру, часть икринок лопается, а часть увлекается вслед за пулей в раневой канал. Одной-двух икринок достаточно, чтобы остановить внутреннее кровотечение любой силы. Содержимое лопнувшей икры останавливает кровь, убивает микробов, проникших в рану вместе с пулей, убирает боль и стимулирует нервную систему, позволяя человеку не свалиться. Если не умрёшь сразу, скорее всего, не умрёшь вообще. Соседние к пулевому отверстию икринки будут в течение многих часов стимулировать анаболические процессы в ране и поддерживать терморегуляцию организма на нужном уровне. Я знаю про реальный случай, когда продырявленный киллерами мужик в таком вот костюме двое суток пролежал в отключке на голой земле, где-то в кювете, а когда очнулся, смог доползти до джипа и вызвать помощь. И это ранней весной в Сибири. Прикинь? − с детским восторгом рассказал Влад.
− А что за мужик-то? − уточнил гость.
− Да из нашего брата. Сам всего по жизни добился. Алмазным прииском владеет.
− Чудеса... Ну мне-то вряд ли так повезёт, − скептически заметил Арсений.
− Ладно, здесь закончили, − сказал Влад. − Пойдём на кухню, ещё по кофейку.
− Понимаешь, все кругом дураки, − хозяин дома размахивал руками, ходя по кухне. Алкоголь расслабил его, кофе добавило куража, и он философствовал:
− До одури боятся эту ювенальную юстицию, но видят только её внешние проявления − отнимут их детей. При этом как-то никто себя не спрашивает − а зачем, собственно, их у нас отнимают? Люди заранее демонизировали государство, и теперь считают, что оно пойдёт на любое зло просто ради зла. Как бы из любви ко злу, как к искусству. Но это же не так!
Палец Влада уставился в лицо Арсения:
− Государство − это предельно расчётливый механизм, где каждая шестерёнка преследует свою выгоду в любом процессе, иначе она тормозит процесс, как может. Хорошо протекающий государственный процесс, это хорошо смазанный процесс, где в виде смазки выступает персональная выгода каждой детали. Щедро смазанная выгодой государственная машина крутится так, что дым коромыслом. Военные самолёты перешли на гиперзвук только последние пару лет, зато казённые деньги летают на гиперзвуке с конца прошлого века. И поэтому самый первый и самый главный вопрос, которым мы должны задавать себе: кому выгодно? Ювенальная юстиция − это страшный фасад, мы же должны заглянуть за декорации, чтобы увидеть гномов, таскающих мешки с золотом. Надо зреть в корень. Если звёзды зажигаются, а детей воруют, значит это кому-то нужно.
Арсений похлопал в ладоши и спросил:
− Так ты нашёл ответ на этот вопрос?
− И да... И нет, − вывернулся захмелевший друг. − Многие верили, что чиновники будут отнимать детей, чтобы потом вычитать из зарплат родителей деньги на их воспитание в детских домах, но схема не подтвердилась. Открыто бывших родителей никто не грабит. Либо деньги забираются напрямую из федерального бюджета, либо дети − вовсе не заложники. Выходит, дети и есть сама цель. Дети приносят деньги.
− Как? Это же дети, − воскликнул гость. − Их содержание и воспитание стоят прорву денег. Как они могут быть выгодны?
− Я слышал много версий, одна сомнительней другой, − закивал Влад. − Давай перечислим. Детская проституция, детский труд, продажа детей за границу, продажа детей на органы, продажа детей в Китай на съедение... Да, не удивляйся. В жёлтых СМИ и не такое проскальзывает. Все эти версии несостоятельные и рассыпаются при первом же рассмотрении. Но есть одно НО... − Влад взял паузу, чтобы налить себе ещё. Субботний день шёл к полудню, и он мог себе это позволить.
− Есть одно НО. Это организация под названием ДетХран. Когда они отняли Анечку, а тебя сунули в тюрьму, ты застал только начальный этап их становления. Сейчас в стране действует пятьдесят тысяч омбудсменов, по одному на каждые две с половиной тысячи человек. Я не говорю об обслуживающем персонале закрытых детских домов... Если такие детдома вообще существуют, а дети ещё живы. Я не говорю про руководство ДетХрана, их юристов, семейных психологов, судмедэкспертов и так далее. Я говорю исключительно о хорошо вооружённых и обученных оперативниках, наделённых обширнейшими полномочиями по отъёму любого понравившегося им ребёнка. Знаешь кто они на самом деле?
− И кто? − спросил Арсений.
− Опричнина и инквизиция в одном лице. Инквизиция охотилась преимущественно за женщинами, эти же добрались до самого ценного, что есть у человека − детей. Мы живём в свободном обществе, и государство нам не указ, но они приходят и забирают твоих детей, и ты сделаешь всё, что они прикажут, только что вернуть себе права на своё «солнышко», на свою «радость». И всё было бы понятно, но вот беда... Они ничего не приказывают и ничего не требуют. Не пользуются данной им властью для получения прямой выгоды. Понимаешь? ДетХран просто забирает детей и не отдаёт. Причём бывает, что алкоголики избивают своего ребёнка каждый день, соседи стучат в ДетХран, но участковый омбудсмен ходит мимо. Он идёт и забирает ребёнка из благополучной семьи. Ребёнка, которого даже не наказывали...
− И что это значит?
− Не знаю, − развёл руками Влад. − Это бессмысленно. Когда они отняли Анечку, хотя бы было понятно. Ты же оппозиционер. Без пяти минут лидер местной внесистемной оппозиции. Снимая тебя с шахматной доски, они могли получить некую выгоду, но большинство изъятий в наши дни не поддаются никакой логике. Известно только, что это как-то связанно с генетическим тестами и возрастом ребёнка. Детям чаще всего от года до пяти. Семь лет − это абсолютный предел. И ещё − перед изъятием всегда бралась проба ДНК... Может, они инопланетянам их отдают? Или в иное измерение продают в обмен на золото?
− Короче, ты ни хрена не знаешь, и всё это твой пьяный бред и высосанные из пальца измышления... − задумчиво подытожил рассуждения друга Арсений.
− Зато я знаю человека, который скоро получит правдивый ответ на все эти вопросы, − ничуть не обидевшись, сказал Влад. − И этот человек сидит передо мной.
Арсений заложил ногу за ногу и, скептически выгнув губы, стал постукивать себя по колену. Взгляд его не сходил с окна. Проверив, что в той стороне ничего не происходит, Влад решил уточнить:
− Колись, что не так?
− Сомневаюсь, что люди будут со мной откровенны... − с упрёком начал Арсений.
− Не продолжай! − рассержено прервал его друг. − Ты просто помешался на оружии. С ним ты только глупостей натворишь. Кстати, вызвать человека на откровенный разговор теперь проще, чем когда либо!
− Дай угадаю, надо позвонить ему на «обрубок»? − съязвил гость.
− Сейчас покажу тебе одну штуку, − Влад стремительно вышел, чтобы вернуться с какой-то короткой палкой.
− Я тебе уже говорил, революция в элементах питания творит чудеса. Гаврилок ты видел, но они бледнеют перед этим. Вот, смотри! − мужчина нажал кнопку на стержне, и тот на глазах стал тёмно-малиновым, чтобы со всевозрастающей скоростью накалиться до ровного белого свечения. Тёплый воздух волнами расходился от сияющего конца стержня.
− Венец эволюции, − с рекламным пафосом провозгласил Влад. − Беспроводной паяльник. Две тысячи градусов за пять секунд. Микропроцессорное управление. Сенсорный дисплей. Регулировка температуры с точностью до сотых долей. Защита от случайного включения и перегрева. Перед использованием ознакомьтесь с инструкцией.
− Заменяет утюг на грудь? − догадался Арсений.
− Полная свобода от бытовой электросети. Колоссальная тактическая гибкость в применении, − кивнул товарищ и, дав жалу остыть, протянул паяльник гостю. − Дарю. Это не оружие, это инструмент. Имеешь право.
− Жесть, − одобрил подарок Арсений.
− Не убирай в карман сразу − всегда давай остыть, иначе он проплавит булатекс насквозь, − предупредил друг.
− Удружил.
− Теперь давай о печальном, − Влад пристально посмотрел на собеседника. − Каков твой план?
Арсений ответил сразу, словно давно готовился к вопросу:
− Ловлю кого-нибудь из ДетХрана и узнаю, куда девают детей. Выслежу одного из этих гадов-омбудсменов и допрошу с пристрастием.
− Фигня, а не план, − прервал его хозяин дома. − Омбудсмены − профессионалы экстра-класса. У них передовые системы безопасности. Тебя вычислят сразу, как только ты начнёшь вокруг них крутиться. Но даже если ты сможешь кого-то из них допросить, что дальше?
− Поеду и заберу у них дочь. Потом уберусь с ней куда подальше и залягу на дно.
