- Вставай, Алексей, - луч света ударил в лицо. - Последний подвиг ждёт. И домой.
Я открыл глаза, сел. Вестник больше не светил мне в лицо. Он что-то искал в своей огромной сумке. Ударить, повалить на землю, выпытать номер Вестника, пароль и отзыв, убить? Нет-нет. Это только развяжет им руки. Убьют мою жену с дочуркой, а меня схватят на первом же перекрёстке. Скорректируют память и всё начнётся по новой. Мол, семья у них в заложниках, а всего-то три убийства совершить во славу Родины требуется. Потом ещё одно, и ещё, и ещё.
- Вот, смотри, - Вестник подсунул мне пластиковую карточку.
Я взял в руки карточку и ткнул кнопку посередине. Появилось изображение милого, круглого личика моей десятилетней дочери Евы. Или совсем не моей, а хорошо выдрессированной девочки, которая должна мной манипулировать? Я давно запутался, и ни в чём не мог быть уверен наверняка.
- Высоких цифр психометра, папа. Мы с мамой каждый день вспоминаем о тебе и очень скучаем. Нам сказали, что тебе осталось совершить один подвиг, и ты сможешь вернуться домой. Так соверши его, папочка!
Живём мы хорошо. Только мне очень страшно, папа. С того момента, как ты героически отправился за Стену, за мной ходит строгий дядя Женя. Он говорит, что, если ты предашь Город, он выселит нас с мамой за Стену, и мы погибнем. А я хочу жить, папа.
Вчера на Подготовительных курсах нам показали врага с той стороны Стены. Этот мерзавец что-то говорил нам о свободе слова, о свободе выбора. Правда ересь, папа? Разве ты бы убивал врагов Города, если бы дядя Женя не угрожал нам с мамой? Кто захочет быть убийцей просто так, по зову души, как выразился тот мерзавец? А сколько бы ругательств пришлось выслушать Стражам, Вестникам и Императору, будь у нас свобода слова? Нет, это не для нашего мира, папа. А того еретика мы забили камнями до смерти. Было противно, но таков удел каждого Гражданина. Только Сашка не бросил ни одного камня. Теперь Сашка за Стеной.
На Курсах у меня всё хорошо. Учусь переносить унижение. Психометр не падает ниже семидесяти. Это третий показатель в потоке. Но вообще я мечтаю быть героиней, сражаться с Врагами за пределами Города. Хочу быть такой же, как ты. Только убивать Врагов Города не из страха за родных, а за идею, защищая Родину.
У мамы всё хорошо. Она по-прежнему сканирует воспоминания жителей вверенного ей сектора, выявляя потенциальных Врагов. Если честно, я до конца не решила, хочу быть такой же, как мама или как ты. И то, и другое полезно для Города, но и противно. Ты понимаешь... Ведущая Курсов вообще склоняет меня к должности Администратора. Но это уж совсем скучно.
Ждём тебя дома, папочка. Хороших цифр на психометре.
Экран погас. На душе стало тошно. Что за монстра воспитала из Евы на Курсах? И ради этого сборища стереотипов я должен убивать? Ах да, ещё ради Марии.
Я повторно нажал кнопку. На экране появилось милое личико белокурой женщины лет тридцати.
- Хороших цифр психометра, Алексей. Остался всего один подвиг, и мы встретимся. Послезавтра я стану твоей, милый. Ты больше ничего не будешь должен Городу. Тебе заплатят так много, что ты сможешь больше не работать. Тобой будет восхищаться вся наша Улица Патриотов. И, если ты не насытишься моим телом, любая женщина сочтёт за честь провести ночь с тобой. Вино, хорошая еда, красивые женщины-это ли не награда? О, Чистые Небеса, я даже тебе завидую!
А всего-то и надо, что убить одного старого еретика. Дальше идёт запись его речи. Так, что у тебя не будет никаких сомнений в правильности твоих действий. Хороших тебе цифр психометра, милый.
Экран погас. И что, мне убивать человека ради этой бессердечной женщины? Нет, здесь сплошной обман. Я не мог полюбить Марию, не мог воспитать такую Еву. Так где же моя настоящая семья? И что делать?
Притворяться. Конечно же, продолжать притворяться преданным Воином Города. Как бы там ни было, Город кормил и давал мне кров до двадцати пяти лет. А после отправил меня защищать Свои рубежи от тех, кто мечтает Его разрушить и перестроить. Больше того, Город продолжает кормить меня и сейчас, присылая ко мне каждые два дня Мать-кормилицу с корзиной хлеба и флягой молока. А также помогает моей, пускай и сомнительной, семье, выплачивая по сотне золотых за каждый день моего пребывания за Стеной. Поэтому мне нужно хорошенько разобраться, каков Город на самом деле, прежде чем отмахнуться от долга перед Ним.
Вздохнув, я нажал на кнопку. Экран показал лысого старика с впалыми щеками. На вид старцу было лет семьдесят, но возраст еретика меня не волновал. Широко раскрывая рот, Враг заговорил.
- Вы ещё служите извергам и лицемерам, Воины?! Думаете, Город надёжно охраняет ваших детей от таких, как мы?! Верно, друзья мои! Только из мальчиков Город лепит для себя бессердечных и преданных солдат, а из девочек воспитывает распутных дев. А ваши жёны, Воины?! Думаете, они верны вам и ни в чём не нуждаются?! Это далеко не так, друзья. Деньги, которые вы зарабатываете за Стеной, не доходят до ваших семей. Точнее, вашим родным перепадает десятая часть от заработка. И супругам вашим приходиться продавать свои тела жирным и толстым Администраторам, дабы не умереть с голода. А вы видели когда-нибудь чужую видеокарточку, друзья?! Знаете, что лица ваших жён и детей одни и те же на всех карточках?! Да-да. Вы бы увидели одних и тех же людей, которые произносят одни и те же речи. А вы надеялись, что к вам обращаются настоящие родные? Те самые, что живут впроголодь? Будет вам, друзья. Разве Город мог позволить кому-либо подорвать ваш боевой дух? Конечно, нет. Такие обращения лучше доверить проверенным людям. Актёрам, друзья. Вы вообще помните, как выглядят ваши родные на самом деле?
На этом запись оборвалась. Главное ровно дышать. Вдох-выдох, вдох-выдох, Надо хорошенько допросить старика. Откуда у него такая информация? Кто он? Спокойно. Вдох-выдох, вдох-выдох.
- Психометр, Алексей, - потребовал Вестник.
Я закатал левый рукав куртки и показал наручный прибор. На табло горело семьдесят четыре. И тут дыхание сбылось, ладони начали потеть. Цифры пошли вниз. Семьдесят, шестьдесят восемь. Прав старик или нет, я начинал ему верить. Вдох-вдох-выдох, вдох-вдох-выдох. Шестьдесят четыре. Надо успокоиться, взять себя в руки. Ведь никаких доказательств нет, одни слова. Короткий вдох, длинный выдох, мышцы расслабляются. Я на берегу речки Кормилицы, лежу на песочке. Солнце припекает. Вдох-выдох, вдох-выдох. Шестьдесят восемь, семьдесят два. Цифры на психометре замерли. Хорошо. Пошёл бы этот старик со своими предположениями к Бездонному. Ещё бы чуть-чуть и цифра психометра упала бы ниже пятидесяти. Вестник зачислил меня в предатели, парализовал бы своим немигающим взором, и привет Чистые Небеса. Всё из-за этого старого лгуна. Мало что ли я слышал ереси за семь лет службы по ту сторону Стены? И похожей, и даже страшнее. Что наши жёны и дочери в сексуальном рабстве у Администраторов и Надзирателей, что детей наших варят в больших котлах и съедают, что у родных наших стёрли память, они не помнят настоящих отцов и мужей, а живут с фальшивыми, что... И всем этим высланным из Города, и потому обиженным на весь свет преступникам верить? С какой стати? Адекватных людей не выселяют из Города. Выселяют предателей и сумасшедших. Отвозят на подводах на Драконье Поле, где большая часть благополучно бывает съедена. Тех же, кому посчастливится уцелеть, добивает Лес Иллюзий. И только единицы добираются до рубежей Города. Конечно, они будут нести любую нелепицу, обвиняя власти Города во всех смертных грехах, лишь бы переманить Воинов на свою сторону. Любой на их месте поступил бы точно также. Лучше нагло солгать, чем погибнуть.
- Это хорошо, что ты всё анализируешь, Алексей. По возвращению в Город, руководитель погранслужбы будет рекомендовать тебя в Надзиратели. Или после возвращения ты желаешь вести праздный образ жизни? - спросил Вестник.
- Никак нет, товарищ Вестник. Я хочу принести как можно больше пользы Городу. Разрешите приступить к заданию?!
- Похвальное рвение. Приступай. Направление против часовой стрелки, удаление сорок тысяч шагов. Старик будет идти тебе навстречу. С ним молодой, забывший своё предназначение, Воин. Поступи с Воином как захочешь, а еретика убей. Хороших тебе цифр психометра, - Вестник похлопал меня по плечу и скрылся за выступом Стены.
2
Если посмотреть на Стену с высоты птичьего полёта, то она представляла из себя бесконечный многогранник с прямыми участками по триста-пятьсот шагов. Общая протяжённость Стены была мне неизвестна. А вот толщина её, по крайней мере, в том месте, где меня вывозили из Города, равнялась шагам девяти. Выглядела Стена белой громадой в три человеческих роста, с бесчисленным числом железных штырей наверху. Штыри имели высоту в четыре локтя, были остры, сидели в Стене часто и очень прочно. Так, что перебраться через неё было невозможно.
Дорожка, мощёная жёлтым кирпичом, вилась строго в трёх шагах от Стены и повторяла все её изгибы. Через каждые десять тысяч шагов попадались массивные, покрытые ржавчиной ворота в Город, возле которых были свалены в кучу трупы различной степени разложения. Как знак. Не исполнил долг-не пытайся проникнуть в Город.
Но в этот раз, проходя мимо заветных ворот, во мне что-то изменилось. Внезапно я решил поставить на кон жизни жены и дочери и прорываться в Город. Тем более, что я на самом деле не помнил их настоящих лиц.
План был прост. Избавиться от психометра, и дождаться своего Вестника. А Вестник обязательно явится, и очень скоро. Явится убивать. Когда узнает, что психометра на мне больше нет. Хрупкий мужчина лет сорока этот мой Вестник. Чужих для такого дела не присылают. Выскочить из засады, скрутить, выведать пароль, уничтожить.
Спокойно. Короткий вдох, длинный выдох. Чайки летают над Рекой-Матушкой, я лежу на песчаном пляже, солнце припекает. Всё, как в юности. Бояться нечего, я совершенно спокоен.
Бросил взгляд на психометр. Пятьдесят шесть, пятьдесят два. Если ниже пятидесяти, Воина арестовывают, выясняют причины. При меньше тридцати, по слухам, психометр впрыскивает в кровь яд. Спокойно. Короткий вдох, длинный выдох. Сорок восемь. Пора.
Я снял плащ, замотал правую руку выше локтя, взял меч в левую, и разрубил медный обруч, на котором крепился психометр. А заодно поранил и руку. Хлынула кровь. Руку пронзила боль, а я огласил округу ужасным воплем. Мирок закружился и благополучно померк...
...Очнулся я от потока холодной воды, что обрушился на моё лицо. Я лежал в высокой траве на спине. Руки и ноги были надёжно связаны.
Надо мной склонились два Воина. Один смуглый, щуплый, лет двадцати. Он держал в руках кувшин, из которого совсем недавно поливал меня совсем не водой, а молоком. В глазах парня не было ненависти, скорее любопытство. Вторым был лысый старик с впалыми щёками лет семидесяти. Тот самый, которого я видел на видеокарточке.
- Руку себе рубить, нас заманить? - спросил молодой Воин. Впрочем, никакой он теперь не воин. Он просто предатель, забывший о своём предназначении. - Ахмед умный, Ахмед в ловушка не попадёт.
- Рад видеть именно вас, друзья, а не Вестника. Иначе разговор бы не заладился, - я улыбнулся. - Это я психометр так снимал. В Город хочу, семью найти. Настоящую. Вот руку случайно задел и отключился. Больно очень.
- Зачем рука рубить, глупый башка? Минута не дышать, и сам снимется, - заметил Ахмед. - Ахмеда за нос водить хочешь?
- Впервые слышу о таком методе. Честно. Но это мелочи. Сейчас сюда Вестник за мной явится. Нужно...
- Уже, - прервал меня старик. - Схватили, выпытали пароль, убили. Вот только Вестник один, и войти в Город сможет тоже один. А нас двое. Нестыковка. Тебя как звать?
- Алексей я. Нас трое. Без моего Вестника вы бы пароль не узнали. Если Воин своё признание забыл, Вестник к нему один раз приходит. Ты, старый, еретик. С Драконьего поля вырвался. За тобой не приходил. А Вестник Ахмеда крепким оказался, пароля не сказал. А мой выдал. И у меня идея имеется, как в Город троим попасть. Ну?
- Надзирателям сдать хотеть. Гнилой. За золотой сдать, - предположил Ахмед.
- Был бы гнилым, на уговоры старика поддался, и Город как будто предал. А ночью бы Ахмеду глотку перерезал, старика связал. Ахмед и медяка не стоит, а за старого уплатят. Но я от психометра избавился. Смерть мне за это. Где шпиона видите, ну?
- Умно говорить. Можно поверить, - заметил Ахмед.
- У нас нет выбора, - старик развязал мне руки, потом ноги. Похлопал по плечу в знак доверия и дружбы. На минуту замешкался. Потом ушёл в кусты, а вернулся уже с моим серым плащом и флягой. Отдал всё это мне, за что получил хлопок по плечу уже от меня. - Григорий я. Оружие не доверю, извини. И какой план?
- Я взял в плен. Вестнику будто бы приказано доставить еретика в Город. Мол, сам Император желает лично допросить старика. Вот Ахмед вас и понесёт. Если у Стражи возникнут сомнения, мы вступим в бой.
- Ахмед в плен не ходить! Ахмед лучше сердце себе пронзить, чем в плен ходить!
- Это проще простого, - нашёлся Григорий. - Ахмед будет Вестником. Наш новый друг сыграет роль пленного, забывшего своё предназначение Воина. Естественно, без оружия. Нужен же кто-то Вестнику, кто будет меня тащить. А я притворюсь больным. Остался один нюанс, - старик отошёл в сторону, нагнулся над чем-то, скрытым в траве, и вернулся с психометиром в руке. - Одень, - протянул он прибор мне. - Как зовут?
- Алексей я. Спасибо. Без прибора мне бы первый Страж горло перерезал, - я нацепил психометр прямо на повязку, заботливо наложенную кем-то из моих новых товарищей на рану. Прибор автоматически защёлкнулся, цифры рухнули до десяти. Сердце гулко застучало, руки вспотели. Психометр показал единицу. Вдох, вдох, вдох.
Я схватил клинок в левую руку, и, если бы не старик, в панике отрубил бы половину руки.
- Он тебя не отравит, Алексей!
Григорий повалил меня на землю и сжал левую кисть так крепко, что я вскрикнул от боли и раскрыл ладонь.
- Успокойся. Там под цифрой на экране квадратик. Видишь? Вестник должен прикоснуться к этому значку, и только тогда прибор впрыскивает в кровь яд.
- Откуда ты знаешь? И какой от этого толк? - спросил я.
- Выпытал у своего Вестника. Они не до конца доверяют психометрам. Приборы древние, возможны технические ошибки. Вестник сам принимает решения, - пояснил старик. - Ходят легенды, что наши прапрадеды летали к далёким звёздам. Но возле одной из звёзд мы будто бы натолкнулись на Иных-на совсем непохожих на нас агрессивных существ. Они вынудили нас вступить войну. Мы победили, но почему-то начисто утратили большую часть знаний. В наследство нам достались психометр, Лес Иллюзий да корректор памяти. А звездолёты и летающие машины отныне ржавеют на свалках. Мы просто забыли, как ими управлять. Да что там звездолёт?! Мы даже психометр ни починить, ни воссоздать не можем.
- Разве Лес Иллюзий не природное явление? - удивился я.
- Нет. Это тоже прибор. Очень сложный прибор. И весьма полезный. Так получилось, что я говорил с самим создателем Леса Иллюзий Риком. Да, он уже давно мёртв, но его сознание точно скопировано прибором. Он помог мне вспомнить своих родных. И тебе тоже надо войти в Лес, Алексей, - старик подал мне руку и я встал. - Иного способа вспомнить правду нет.
- Я вспомнить. Жену забирать Надзиратель, дочь забирать в пансионат, а меня на войну отправлять с ложный память. Целый год записи от фальшивый семья получать, - сообщил мой смуглый друг. - Ахмед отомстить!
- Город вправе брать себе то, что принадлежит ему по праву. Наши жёны, наши дети, мы сами-всех нас вскормил Город, и поэтому мы все ему обязаны, - заметил я.
- Тогда зачем ты снял психометр? - спросил старик.
- Я поверил видеозаписи. Поверил тебе, Григорий. Захотел найти своих настоящих родных, но не помню, ни где они живут, ни сколько их, ни как выглядят. Жена у меня точно есть, как у всех мужчин моего возраста. А вот сколько у меня детей, и какого они возраста?
- Тебе нужно довериться мне ещё раз и пойти в Лес, Алексей, - заявил старик. - Только там можно восстановить первоначальные данные, аннулировать предыдущие коррекции. Ахмед же вспомнил. Правда, его память слишком часто корректировали, и теперь ему сложно составлять предложения. Но это редкий случай. Обычно фальшивую память моделируют один раз, и Лес с этим легко справляется. Не бойся. Через полчаса мы вытащим тебя из Леса. Этого хватит, чтобы ты всё вспомнил. Только ни в коем случае не уходи за видениями вглубь.
- За видениями?
- Да. Так уж устроен Лес. Память восстанавливается посредством беседы с неким персонажем. Обычно это родственник-мать, жена, ребёнок. У прибора случаются сбои, и видение предлагает человеку остаться. Так вот, Алексей. Кого бы ты ни встретил в Лесу, твёрдо знай, что это лишь копия. Наши настоящие родные там, за Стеной. Задавай как можно больше вопросов и не сходи с места, - посоветовал старик. - Идём.
3
В Лесу Иллюзий царила осень. Пахло прелыми листьями. Успокаивающе пели птицы. Не помню, чтобы птицы пели в Городе. Я поймал себя на мысли, что и сам Город почти не помню. Разноцветные дома в четыре этажа, улицы, идущие по кругу, улицы-радиусы, площадь вымощенная красным кирпичом, видеокамеры на каждом перекрёстке, белая башня Императора в семь этажей, рядом приземистое здание Надзирателей. Девять Круговых улиц, двенадцать улиц Радиальных. Все широкие, чтобы могли разъехаться две кареты. Были ли там вообще деревья, цветы, кустарники? На Радиальной или Круговой улице я жил? В доме какого цвета, на каком этаже? А ведь цвет дома что-то означал, и этаж тоже. Не помню.
- Григорий, что означают цвета домов в Городе? А номер этажа? - спросил я, пока мы шли по узкой тропинке между колючих кустов. Ахмед остался у Стены, опасаясь, что из Леса ему не выбраться. - Я всё пытаюсь вспомнить, есть ли в Городе хоть какая-нибудь растительность, птицы животные. Ничего не выходит. Даже названий растений и животных не помню.
- Названий и я не помню, но в Городе много цветов. А у башни Императора есть большой парк с прудом. Только безродному труженику вход туда воспрещён. Там Надзиратели да императорская свита пикники устраивают. И этаж, и цвет дома-всё на благородное происхождение или отсутствие такового указывает. Чем выше живёшь, тем больше у тебя заслуг перед Городом. В белых домах обитают Вестники и Матери-Кормилицы, в синих-Стражи, в жёлтых-Надзиратели, в красных-приближённые Императора. А в домах зелёного цвета простолюдины. Такие, как мы с тобой. Моего сына зачислили в комедианты, дочь выдали за купца-хапугу. У них, по мнению Аттестатора, полная совместимость. Да провались к Бездонному все эти машины наших предков! - в сердцах пожелал старик, и мы вышли на светлую поляну.
Здесь прямо на траве сидела миловидная девушка лет пятнадцати в синем платье в белый горошек.
- Яна! - вскрикнул я, подбежал и обнял свою дочь. Вернее, её точную копию. - Как ты там в Городе? Как мама, брат?
- Не хочу так! Это неправильно, папа! - девушка зарыдала.
- Перестань, доченька. Я всё исправлю. Ты только скажи, как, - я крепче прижал Яну к своей груди.
- Вижу, память к тебе возвращается, раз ты заговорил с пустотой. Что ж, подожду тебя здесь, дабы видение не завело тебя вглубь Леса, - Григорий присел под раскидистым деревом.
Воспоминания обрушились на меня лавиной. Настоящие или фальшивые? Я не знаю. Стоит лишь подделать несколько фактов из прошлого, и я превращусь из верного Городу гражданина в его злейшего врага. Или наоборот. Кто сказал, что Лес не ведёт свою игру?
Итак, проживал я на Радиальной Три, в доме двадцать семь. Зелёном, на четвёртом этаже. Работал я на Станции Кухонной Утвари, что досталась Городу от наших предков. То было серое, одноэтажное здание по соседству с моим домом, с единственным залом, куда выходила Чудо-Труба. Посредством двигающейся ленты, Труба выплёвывала из себя кухонную мебель и посуду. Мебель из дерева, а посуду из глины. Выплёвывала бессистемно, круглые сутки, из огромного подвала, куда нельзя было проникнуть. И никто не знал, как это происходит. Точно также было непонятно, как растут из-под земли дома Города, как производится зерно и молоко, оружие, одежда. Да никто особо и не пытался это понять.
Работа была простой, но престижной. Просто я ставил клеймо на всей утвари, заносил в реестр и отправлял на склад.
Благодаря Аттестатору, провались он к Бездонному, моего сына Егора в шесть лет забрали в пансионат Стражей, а дочь в десять-в институт фрейлин Императора. И я был горд таким выбором. Особенно гордился Яной. Что могло быть лучше, чем служить фрейлиной?!
Яна уезжала в слезах. Она была дружна с мальчиком из соседней квартиры, и мечтали прожить всю жизнь именно с ним, а не исполняя прихоти старика-Императора. Тогда я не понимал дочь, и даже одарил её пощёчиной, но теперь... Теперь я с удовольствием вырвал её из рук Императора и предоставил бы самой решать судьбу. Но, увы, это невозможно.
После того, как мы с супругой остались вдвоём, Аттестатор направил её убираться и готовить еду в квартиру одного из Надзирателей. Со временем она стала всё чаще приходить с работы за полночь, расстроенная, с потупленным взглядом. Секса между нами почти не стало. Зато платили Елене куда больше.
Мне бы дураку порадоваться, что моя супруга и другому мужику нравится, ещё и солидные деньги за ласки получает. Завёл бы себе любовницу из простолюдинок, чтобы особо не тратиться, да жил бы припеваючи. Как все. Хоть это нигде и не афишировалось, но покупать ласки у прислуги человеку благородной профессии было позволительно.
Я же возмутился до глубины души, и жалобу самому Императору написал. Мол, не имеет никакого морального права какой-то там Надзиратель любовь с моей супругой крутить. Мол, не записано этакой мерзости в Регламенте.
Спустя три дня после этого меня арестовали Стражи, откорректировали память и отправили за Стену на охоту за еретиками. И впускать меня в Город никто не собирался.
- И что мне теперь делать? - целуя дочь в макушку, спросил я.
Ощущения были реалистичные. Словно целуешь настоящего человека. Яна тотчас же перестала плакать, будто бы мигом повзрослела.
- Под центральной клумбой в Императорском парке есть вход в бункер. Код замка четыре единицы, - деловито заговорила Яна. Конечно же, об этом моя настоящая дочь знать не могла. В беседу вступило сознание Рика. - Там пульт управления силовой установкой. Если все рычаги выставить на нулевые отметки, то все Аттестаторы, Корректоры и психометры отключатся. Не будут работать и Станции, большая часть из вас погибнет от голода, пока вы научитесь добывать и выращивать еду. Но зато вы станете свободными!
- И сколько потребуется времени, чтобы научиться?
- Одно поколение. Можно ещё охотиться или приручить некоторых животных и птиц, но на это уйдёт ещё больше времени. Выживут самые выносливые и самые сообразительные. Ещё можно дойти до другого Города за три миллиона шагов отсюда, где сохранится привычный для вас уклад, но это выбор лентяев и трусов, которые ничего не хотят менять. Золотые монеты больше ничего не будут стоить, а пища и оружие окажутся бесценны. Начнутся грабежи и убийства. Скорее всего, центральной власти больше не будет. Люди объединяться в банды. Самые удачливые захватят склады. Наступит время сильных и изворотливых. На улицах воцарится хаос. Силовую установку обратно не запустить. Поэтому вы втроём должны решить судьбу десяти тысяч человек. Оставить ли их сытыми во власти горстки тиранов, или подарить шанс на свободу.
- И какие гарантии, что лет через десять Город снова не окажется во власти тирана?
- Никаких, папочка. Вы должны проникнуть в Город и на месте решить, оставить всё как есть, или запустить необратимую цепочку изменений. Я не знаю, как будет лучше. Я просто указала вам путь к свободе.
- К свободе от сытой жизни, Яна?
- К свободе выбирать себе профессию, к свободе от слежки, к свободе от прихоти господ, папа. В конце концов, к свободе выбирать любимого человека. Мне пора, - Яна встала и скрылась в лесной чаще.
4
- Там обедают простолюдины с первых этажей зелёных домов. Те, которым хватает на кусок хлеба и стакан молока в день. Кормят в харчевне бесплатно, а видеонаблюдение не ведётся, - я нарисовал ворота и пару извилистых улиц. - В какие бы мы врата ни вошли, расположение харчевни не изменится. Все кварталы построены одинаково. Страж всего один, у самого входа в заведение. Конечно, под видом посетителя в харчевне сидит Надзиратель, но его-то я вычислю. Подсяду к какому-нибудь старичку, выпьем, поговорим. Когда выйдут и будем решать, что делать.
- Ты о нас подумал, комбинатор, поглоти тебя Бездонный?! Что будет со мной и Ахмедом, если тебе захочется оставить всё, как есть?! - закипел Григорий. - Лично я иду выключать силовую установку!
Я ударил старика ногой в пах. Григорий согнулся от боли. Я повалил старика на землю, выхватил из ножен его клинок и приставил к горлу. Григорий не сопротивлялся. Был уверен, что я его не трону, или ему было всё равно? Не знаю.
- Ты в одиночку будешь решать судьбу десяти тысяч человек?! Ты помнишь, как живётся в Городе на самом деле?! - кричал я. - Хочешь, чтобы нашими именами пугали детей, чтобы нас прокляли?! Пароль говори, ну!
- Сиреневый туман ложится на воду. Оставить старика. Ахмед с тобой ходить. В харчевня сидеть, тебя охранять, - выдал вдруг Ахмед.
- Хорошо. Только мы его с собой возьмём. С пленным еретиком нас точно в Город пропустят, - решил я. - Дальше решим...
...- Сиреневый туман ложится на воду, - постучав в ворота, громко произнёс Ахмед.
- Кто ты и кто с тобой? - спросил Страж.
- Девять дробь четырнадцать. Пункт десять точка восемь смотри, - на удивление чётко сказал Ахмед. Хорошо они с Григорием подготовились, всё выведали.
- Смуглый Вестник тащит с собой в Город двух пленных, чтобы их допросил сам Император? И я должен в это поверить? - с иронией спросили с той стороны.
- Пункт десять точка восемь. Позовите главного Стража, раз сам не можешь решить простого вопроса, - говорил Ахмед заученными фразами. Бил он точно по самолюбию Стража.
- Да? А меня потом за неподчинение Вестнику со службы выгонят? Снимай одежды до наготы. И твой дружок-пленный тоже пусть разденется. Тот, что старика тащит, - распорядился Страж. - И старика тоже разденьте. Знаю я ваши фокусы.
Пришлось подчиниться. Опустить Григория со своих плеч, развязать ему ноги и руки. Вопреки моим ожиданиям, старик не стал освобождаться от кляпа и послушно снял штаны. А больше ничего на нём и не было, так как рубаха ушла на верёвки.
Когда все трое оказались нагими, ворота отъехали в сторону, и в проёме обнаружилось пятеро Стражей. Четверо рядовых выстроились в линию и выставили вперёд копья, загораживая вход в Город. Пятый же, их командир-рослый мужчина лет сорока с пышной шевелюрой и усами, в кольчуге поверх красного мундира-заложив руки за спину, вышел к нам.
Первым делом командир Стражей подошёл к Григорию, осмотрел его, потом бросил взгляд на меня. Затем опустился на колени и обыскал нашу одежду. Обнаружив в кармане плаща Вестника мешочек с золотом, расшнуровал его и отправил несколько монет себе в карман. Небрежно бросив мешочек, подобрал с земли два клинка.
- Я пропущу и тебя, и твоих пленников в Город, Вестник. Но без оружия, - решил усач. - И ещё я дам тебе в сопровождение опытного воина, чтобы ты не сбился с пути.
- Лучше потерять кошелёк, чем меч, - заметил Ахмед.
- Воля Вестника подобна воле Императора, - с иронией бросил командир. Он словно случайно обронил клинок Вестника и подобрал мешочек. - Одевайтесь.
5
В охранники нам достался щуплый парнишка лет восемнадцати. Он был взволнован и постоянно держал руку на рукояти короткого меча.
На Город спускались сумерки. Мы шли по оживлённой Седьмой Радиальной улице. Открывал нашу процессию Ахмед, вторым, со стариком на плечах, шёл я, а третьим-юный, полный подозрений Пётр. На улице шла бойкая торговля овощами, фруктами, рыбой и мясом. Торговцы наперебой расхваливали свои товары, а улыбчивые горожане их покупали. Народец здесь был пёстрым, разного возраста, одиночки, семейные пары, пары с детьми компании молодых людей и девушек. И все они жизнерадостно улыбались, хотя у кого-то в кармане была всего одна медная монета, а у кого-то полный мешочек золота. И мне стало не по себе. Я мигом передумал отключать Силовую установку и лишать этих людей счастливой жизни, какая бы природа у этого счастья ни была. Да, изгоям за Стеной жилось несладко, но мы же сами выбрали свой путь.
- Вы счастливы? - я сбросил со своих плеч Григория и схватил за руку толстяка в брезентовой куртке. Выглядело это очень глупо, но ничего лучшего я не придумал. - Только честно. Речь о судьбе всего Города.
- А то ты не видишь, как все мы тут счастливы, - оттолкнув меня, зло сказал толстяк. - Сегодня пятый день рабочего цикла, и перед выходными мы все прошли коррекцию памяти. Отчего же нам не быть счастливыми, если мы не помним ничего, что могло бы нас расстроить?
- И вас это устраивает?! - ужаснулся я.
- Вполне, - кивнул незнакомец. - Вот что у вас на подушечке большого пальца левой руки?
- Две буквы "у", - с удивлением обнаружил я. - Это что-то значит?
- Не слушать мой пленник. Он мало сходить с ума, - вмешался в разговор Ахмед. - Мы спешить.
- Стража, арестуйте иногороднего! - гаркнул вдруг толстяк. - Представляете, заявился к нам с дипломатической миссией, а сам по вечерам наших девушек в Императорском парке портил.
Пока толстяк говорил, Ахмед бросился бежать. Пётр погнался за ним. А мне бежать было некуда. Очень глупо стараться разрушить мир, правила игры которого тебе до конца неясны. Больше того, всех остальных эти правила устраивают.
- И что же означают две буквы на пальце? - не унимался я.
- Два убийства, - заявил толстяк. - Только представьте себе, что было бы, если вы о них помнили. Вы бы потеряли покой, прокручивая в уме все обстоятельства тех трагических дней, спрашивая себя: могли бы вы поступить тогда иначе? Или наоборот. Вам бы понравилось убивать, и вы превратились в мерзкое чудовище. А так вы, верно, самодовольный, сбившийся с Пути и ищущий правды Воин, который даже не подозревает, до чего же он мерзок. Коррекция памяти очень полезная вещь. А это у нас кто? - толстяк склонился над Григорием, побледнел и быстро начал освобождать того от верёвок и кляпа. - Господин шут?! Да как же такое может быть?! Стража!
- О, не стоит никого звать на помощь, любезный. Мой доверчивый друг совсем не виноват, что стал героем одной забавной пьесы. И все похождения нашей сумасбродной компании записаны на видеокарточку. Император посмеётся вдоволь! Я даже Лес Иллюзий включил в свой розыгрыш, чтобы мой сердобольный друг мне поверил. Силовая установка под Императорским парком, ха-ха!
- Где моя настоящая семья?! - я повалил Григория на землю.
- О семье ты правильно вспомнил, Алексей. Дети в пансионатах, а супруга на работе в доме Надзирателя. Тут совсем рядом, - с улыбкой заметил шут. - Я провожу.