Они бежали, не разбирая дороги, а за ними неслось разъяренное пламя, волоча по мощеным улицам свои неповоротливые бока.
Матвей не оглядывался, но каким-то образом знал, что весь город был охвачен томным жаром. Вилка крепко держала его за влажную от пота ладонь и тянулась следом, едва не наступая ему на пятки.
Очередной проулок вывел их к подземному переходу - все так же держась за руки, они скатились по лестнице в пыльную пасть давно неиспользуемой железнодорожной станции. Огненная рука нырнула следом, опалив жаром завернутые в джинсу спины.
Матвей пару раз нервно моргнул единственным видящим глазом - перед ними колыхался старый веревочный мост, переброшенный через пропасть. Внизу медленно копошилась огненная лава. Если бы он мог, то присвистнул бы, но его рот был полон слов, беспрестанно срывавшихся с языка и превращавшихся в песню. Слова эти были на незнакомом языке и не имели никакого знакомого ему смысла.
Матвей оглянулся на Вилку. Сухие губы девушки шевелились, но он не слышал ни единого звука.
Покрепче сжав девичью ладошку в своей руке, Матвей двинулся вперед, стараясь не смотреть вниз. Шаткий мост покачивался и грозил скинуть их в самое пекло. Обливаясь потом, они продирались сквозь колючие заросли слов.
Деревянные дощечки трещали и надламывались. Некоторые, не выдерживая, срывались в огненный кисель и с шипением тонули.
Матвей чувствовал, как толстая кожа на пятках покрылась волдырями.
Добравшись, наконец, до края моста и ступив на твердую землю, он обернулся к Вилке, чтобы подмигнуть - ведь они справились, дошли до конца, нужно радоваться! Это ведь конец, правда?
Вилка еще сильнее побледнела, несмотря на то, что жар, идущий ото всюду, старательно окрашивал ее щеки румянцем. Матвей повернул голову всего лишь наполовину и ощутил, как стянуло кожу на лбу от рвущегося на них огня.
Матвей зажмурился и крепче сжал ладонь девушки. Он не помнил, почему и как они оказались здесь. Зато очень четко помнил, что ни в коем случае нельзя отпускать ладонь Вилки. Помнил, что они должны пройти через этот ад вместе - от начала и до конца.
Огонь разбежался и накрыл их с головой.
***
- Неплохо поработали, но могли и лучше, - высокий темноволосый мужчина в надвинутой на глаза кепке строго поджал губы. - Стыдно должно быть, Власов. Опять на усердии девушки выезжаешь.
Матвей открыл глаза и сощурился от яркого света. Тусклая лампа была одна на огромную аудиторию, но ему все равно казалось, что она стремится продырявить ему зрачки.
Вилка потянула его за руку к выходу. Матвей покорно поплелся следом и затормозил только у самой двери.
- Так мы сдали?
- Зовите следующую пару, Власов.
Они вышли в коридор. Вилка легко запрыгнула на подоконник, словно и не было никакой смертельной гонки, и слов, выжигавших горло не было тоже.
Раздраженно выругавшись, Матвей впечатал кулак в стену и совсем не ощутил боли. Он перестал что-либо чувствовать еще на прошлой неделе, когда после очередного упражнения у него заплыл глаз. Домрачев, преподаватель практики, успокаивал, говорил, что все скоро вернется на свои места, но Матвею казалось, что он так навсегда и останется одноглазым уродом.
- Да ладно тебе, Моть, мы же справились.
Вилка нерешительно закинула руку ему на плечо. Он хотел было скинуть ее ладонь, отказаться от мерзкой жалости, но не посмел. Они с Вилкой стояли в паре уже второй год, и если бы не она, Матвей давно бы скосился и остался сиротой.
- Ты разве не понимаешь, что они издеваются? Наблюдают за нами, как за животными, еще и ставки делают, наверное. Кто быстрее отвалится, - Матвей брезгливо скривил губы.
- Они обучают нас. Просто их методы несколько...необычные, - Вилка понизила голос, будто собиралась сообщить ему важный секрет. - Ты ведь тоже чувствуешь изменения? Не противься им и будет легче.
- Они нас калечат, вот что я знаю.
- А как же мелодии? Сотни упражнений и в каждой своя...Ты их тоже слышишь, даже не пытайся мне врать.
Вилка смешно надула губы, уже успевшие покрыться розовым блеском, и озорно дернула его за ухо.
- Слышу, - угрюмо подтвердил Матвей. - Только я, может, хочу самостоятельно разобраться в том, что со мной происходит. Зачем мне эта группа на хвосте? Зачем мне...
Он хотел сказать "ты", и Вилка это отчетливо поняла. Вмиг потускнела, как зеленая лужайка, лишенная солнца, и спрыгнув на пол, жестко отряхнула юбку.
- Послушай, я не хотел...Но ты же знаешь, как утомительны эти групповые занятия.
- Нет, не знаю.
- И тебе никогда не хотелось посмотреть...Попробовать узнать, на что способна ты одна? Без меня, без них...
Матвей облизнул губы и потянулся к ней рукой, чтобы погладить по волосам, но она отклонилась.
- Представь себе, не хотела, - Вилка смотрела непонимающе. - Мы раскрываемся наиболее полно лишь рядом с кем-то. Песня не может состоять из одного слова или одной только ноты, так и мы, неполноценны друг без друга.
- Но это же абсурд! Я взрослый, самостоятельный парень...Почему я должен выполнять домашнее задание с кем-то в паре или даже в группе? Что мы будем делать потом, после института? Жить всемером?
Вилка неожиданно рассмеялась, глядя на него так, будто он полоумный.
- Ты совсем не слушал вступительные лекции, да? Нам не обязательно жить всем вместе, чтобы...Ммм...Быть единым целом, понимаешь?
Матвей все понимал, но был против.
- Я пойду. Нужно еще проработать блок упражнений на завтра.
Вилка согласно кивнула и затеребила ремешок на сумке.
- Слушай, может, встретимся сегодня вечером, погуляем? Пока еще не очень холодно.
- Давай не сегодня? Ты же знаешь, какие у меня успехи в практике.
- Я могу помочь. Хочешь, позанимаемся?
Матвей мотнул головой, стараясь не смотреть в светлые преданные глаза Вилки.
- Не нужно, ладно? Я сам. И спасибо тебе за сегодня.
Сникшая Вилка кивнула и заторопилась в свой корпус.
Матвею было жаль ее. У них была хорошая команда, но ее влюбленность мешала им, то и дело вставая между. И с каждым отказом Вилка обижалась все сильнее.
Она была миловидная и добрая, почти не надоедливая. Но Матвею давно нравилась в упор его не замечавшая Ната с третьего курса, и он ничего с этим не мог поделать.
Второй курс снежным комом стремительно катился к середине.
***
Они нашли его, когда он еще барахтался в мутных школьных проблемах. Мир тогда казался огромным, а незрелые планы очень важными.
Матвей хорошо помнил, как Она смело заявилась на его выпускной - яркая, статная, рыжеволосая. Лидия Птахова была ниже его почти на две головы, и в первую их встречу он ее буквально высмеял.
Он весь вечер бросал на нее страстные взгляды, но подойти не решался.
Матвей лишь приятельски улыбался и пытался слиться со столиком для закусок. Он не имел ничего против таких развлечений. Он был хорош собой и любил девчонок. Вот только ровесницы его никогда не интересовали.
- Здравствуй, Матвей.
- Привет, коротышка.
Матвей ухмыльнулся, считая, что выглядит обольстительно.
- Очень оригинально, Власов, - выдавила она сквозь зубы. - Мы можем поговорить?
- Что ты сказала?
Он на секунду опешил от того, что она назвала его по фамилии. Но после оглянулся вокруг и расслабился - в конце концов, они были на школьной вечеринке, где каждый второй обращался к нему именно так.
- Говорю, давай найдем уединенное место? Есть разговор, - и чтобы сгладить первое впечатление, рыжая расплылась в улыбке.
Матвей тут же растаял. Окинул ее голодным взглядом с ног до головы и взял за руку.
- Можем и поговорить. Пошли.
Он уверенно потянул ее за собой на балкон, по пути словив недовольный взгляд учительницы английского, в которую был влюблен в пятом классе.
Их встретил теплый ночной воздух, тут же ударивший в голову лучше всякого алкоголя. Пахло цветами и дождем.
- Так о чем ты хотела...поговорить?
Матвей без стеснения опустил широкую ладонь на талию незнакомки и слегка притянул ее к себе. Зеленые глаза напротив будто гипнотизировали.
- Слушай меня внимательно, Матвей. У меня для тебя есть предложение.
- Мне оно уже нравится...
Он потянулся к ней губами, но взамен получил звонкую пощечину.
- За что? - обиженно пробормотал он.
- Соберись и слушай. Я долго за тобой наблюдала и считаю, что ты нам подходишь. У тебя есть возможность поступить в институт, который по-настоящему изменит твою жизнь, - рыжая как-то странно усмехнулась. - Или можешь поступать на юридический, как планировал, и прожить всю жизнь под гнетом собственного брата.
- Кто вы? - хрипло выдавил он из себя.
- Та, кто хочет тебе помочь.
- Я не нуждаюсь в помощи. И институт ваш мне тоже не нужен.
- Ты, наверное, не совсем понял, - рыжая деловито кашлянула. - Ты уже в списках на зачисление. Все, что тебе остается сделать - это оправдать наше доверие.
Он внимательно разглядывал ее долгих десять секунд, а затем насмешливо фыркнул.
- Да вы несерьезно.
- Понимаю, тебе трудно свыкнуться с этой мыслью. Но у тебя будет время подумать. Теперь запоминай хорошенько, повторять я не стану.
Тугая блузка с расстегнутыми первыми пуговицами и плотно обтянутая вокруг бедер юбка все еще привлекали внимание Матвея, но теперь больше раздражали, чем вызывали желание прикоснуться.
- Начиная с завтрашнего дня ты будешь ровно в пять утра подниматься пешком на последний этаж своего дома и...Важно начинать всегда с первого. Так что, тебе придется спуститься со своего шестого сначала на первый...И поднявшись, ты должен будешь петь, - рыжая задумалась. - Выбери любую песню. Но только одну. Каждый раз это должна быть одна и та же песня, понимаешь? Иначе ничего не выйдет.
На протяжении всего инструктажа Матвей исправно кивал с самым серьезным видом. А когда понял, что она не собирается переводить все это в шутку, то рассмеялся.
- Ну, я пойду, мелкая. Хорошего тебе вечера, - он неловко почесал затылок. - Тебе бы книги писать с такой фантазией, - и направился к двери.
- Я серьезно, Матвей. Ты ведь живешь не один, верно? Подумай о том, что будет с твоими близкими.
- Это угроза?
- Это напоминание.
- Все с ними хорошо будет.
Хлопнув дверью, Матвей вернулся в душный зал и ощутил резко подкатившую к горлу тошноту.
Ни с кем не попрощавшись, он поймал такси и вернулся домой. Брат с женой уже спали. Стараясь их не разбудить, он пробрался в свою комнату и завалился на кровать. Сон не шел. Матвей постоянно смотрел на часы и порывался пойти на балкон. Ради интереса, ради простого мальчишеского любопытства сделать так, как велела рыжая. И посмотреть, что будет.
Он высматривал, подгонял стрелки часов к нужной отметке, наполнялся предвкушением, передумывал и снова вдохновлялся идеей подняться на последний этаж.
И сам не заметил, как заснул.
Утром он проснулся от звука сирен и криков в прихожей. Ингу, жену брата, забрали на носилках и поместили в карету скорой помощи. Брат поехал вместе с ней. А днем позвонил и сообщил, что Инга потеряла ребенка.
Инга, у которой были черные кудрявые волосы и притягательный взгляд. Инга, в которую Матвей был влюблен последние пять лет. Инга, которую ему больше никак нельзя было любить, потому что он ее предал.
Матвей сполз по стенке на пол и беззвучно заплакал.
Следующую ночь он провел в одиночестве - брат с женой остались в больнице, а утром, стиснув зубы, отправился выполнять дурацкий ритуал. Забравшись на девятый этаж, Матвей долго ходил по узкой площадке открытого балкона и посматривал на часы. Он пришел слишком рано, потому что боялся снова опоздать.
Когда стрелка часов коснулась пяти, он несмело запел. Не привыкшие к подобной нагрузке связки щекотали горло, то и дело норовя ненароком провалиться в желудок. Покрасневший - то ли от стыда, то ли от злости - Матвей хрипло тянул военный марш, которому его учил еще отец. Марш, который он усиленно повторял прошлой ночью, но так и не спел.
Закончив, он перевел дыхание и собрался спускаться, когда живот резко скрутило спазмом. Упав на колени, Матвей закашлялся, а затем его вывернуло. На грязном полу вперемешку с желудочной кислотой поблескивали три золотые монеты. Быстро запихнув их в карман домашних трико, Матвей поднялся, воровато оглянулся и вернулся в квартиру.
Только вечером, принимая душ, он обнаружил на левом запястье черную полосу. Он перепробовал все средства, имевшиеся в доме, чтобы смыть уродливое тату, но полоса осталась нетронутой.
Рыжая подкараулила его на следующий день в школе, когда он забирал документы. Ее образ разительно отличался от того, что Матвей видел пару дней назад. На девушке были прозрачные очки, сквозь которые на него глядели два огромных черных зрачка. Зеленого цвета там не было и в помине. А вся ее кожа была покрыта черными узорами - нити обвивали руки и ноги, стягивали шею и налезали на лицо. Матвей был готов поклясться, что черная линия на его руке была нарисована тем же, что и узоры на теле девушки.
- Что за чертовщина? Кто ты?
Матвей смотрел с презрением.
- Такой меня видишь только ты, - рыжая чиркнула длинным ногтем по своей щеке, и черный завиток изогнулся, поддавшись ласке.
- Мне это неинтересно. Я не хочу становиться таким же, как ты.
- Ты и не станешь, - рыжая хихикнула. Ему показалось, что надменно. - Покажи мне руки.
Он подчинился прежде, чем успел обдумать свое решение. Увидев узор на его запястье, рыжая удовлетворенно кивнула головой.
- Ты быстро учишься.
- Зачем ты сделала это с Ингой? Она этого не заслуживала! Она тут вообще не причем!
- Я ничего не делала, - рыжая пожала плечами и прищурила взгляд. - Было что-то еще помимо рисунка?
Матвей долго смотрел ей в глаза, а затем едва уловимо отрицательно покачал головой.
- Что ж. Значит, пойдешь со мной, - девушка задумчиво пожевала губу, смотря куда-то сквозь него. - Будешь повторять все в точности, как сегодня. Если пропустишь день или опоздаешь, я узнаю. Как только будет достаточно, я сама найду тебя.
Повисла неуютная тишина. Аттестат под мышкой был невероятно тяжелым и тянул к земле.
- Я буду поступать на юридический, - упрямо буркнул Матвей.
- Поступай. Только продолжай тренировки. Тебе потом все зачтется.
- Тебе тоже.
- Я знаю.
Рыжая исчезла, так не и не назвав своего имени.
С того дня Матвей пел каждое утро. Жуткая татуировка росла, как и мешочек, наполнявшийся монетами.
***
Групповой зачет должен был состояться через две недели.
Его разбудил будильник на мобильнике, чинно тарабанивший военный марш, который однажды выбрал для себя сам Матвей. Соседей-третьекурсников в комнате уже - или еще - не было.
Ввалившись в ванную, Матвей застыл перед зеркалом.
Позади него стоял парень, называвший себя Макаром. Выглядел он в точности так же, как Матвей, но иных совпадений, помимо внешности, не наблюдалось. У Макара было взрослое осунувшееся лицо, жесткий взгляд и холодная усмешка. Он начал являться ему несколько месяцев назад и за это время успел изрядно потрепать Матвею нервы.
- Скучал по мне? - Макар подмигнул ему и окинул скучающим взглядом маленькую ванную.
- Слушай, уйди, а? Не до тебя, - уперевшись руками о раковину, попросил Матвей.
- О, понимаю, готовишься к зачету или... - двойник усмехнулся. - Опять надеешься выкарабкаться за счет остальных?
- Не твое дело.
- Ошибаешься, Мотя. Скоро тебе придется принять мою помощь, чтобы не вылететь из института.
- Чем ты можешь мне помочь? Ты всего лишь плод моего воображения, побочный эффект от занятий!...
Матвей вцепился в свои волосы и помотал головой из стороны в сторону, пытаясь прогнать морок. Резко развернулся, ожидая столкнуться взглядом с пустотой, и разочарованно выдохнул.
Макар никуда не делся и не думал исчезать.
- Пойми, что тебе необходимо впустить меня в себя. Остальные уже давно смирились, а ты...Как же мне с тобой повезло, - двойник скорчил страдальческую мину.
- Я не собираюсь сливаться с тобой. Я даже не знаю тебя! - вспылил Матвей, закинул полотенце на плечо и вышел из ванной.
Макар последовал за ним.
- Почему все считают, что я не справлюсь один? Что мы, немощные что ли, чтобы кучковаться всем вместе? Ладно, я закрыл глаза на весь этот бред...Упорно заучиваю материал, из кожи вон лезу, чтобы улучшить показатели, а мне по-прежнему тычут в лицо тем, что я без Вилки никто!
Матвей сел на кровать, отозвавшуюся стоном пружин. Звук отдался дрожью в позвоночнике. Матвей все еще помнил, как эти самые пружины были его частью...Или он был их частью...У него получилось только раз. Случайно. И он, испугавшись, больше не практиковал подобное. Он спрашивал об этом у остальных - на него смотрели, как на идиота.
- Если ты примешь меня, то все еще останешься собой.
- Возможно. Но это уже буду не я. Ты - не я. Как мы можем быть одним целым?
- А как ты собрался сливаться с целой группой, если не можешь принять меня одного?
- Я не знаю, - ответил Матвей потерянно.
Он отчаянно не желал терять себя. Только не в других людях. Были ли они вообще людьми?!
- Тебе нужно переступить через свое эго. И чем быстрее, тем лучше.
Такой Макар, в этот раз подозрительно вежливый, не нравился Матвею еще больше.
- Я не угрожаю, но скоро экзамен...И ты сам знаешь, чем тебе это грозит.
Матвей вспомнил свой дом, брата с женой, их новорожденного ребенка. Ему сделалось плохо. Он встал, чтобы открыть пошире окно, а когда обернулся, Макара уже не было.
***
- Если устремить чью-то условную степень осознанности к бесконечности, при которой уровень осознанности человека обращается в точку, тогда поставленный вопрос сводится к следующему...Входите, Власов, вы задерживаете всю группу.
Матвей прошмыгнул к их с Вилкой парте и достал учебник. Никто не обращал на него внимания. Вилка что-то усердно записывала в тетради, и Матвей решил, что неплохо было бы взять с нее пример. Хотя, нужна ли ему эта теория, если он все равно не в силах справиться с практикой из-за внутренних барьеров?
Матвей усмехнулся. Громче, чем рассчитывал.
- Вам смешно, Власов? Чувствую, повеселите вы всех нас на зачете. Особенно свою группу, - Домрачев, не мигая, смотрел ему прямо в глаза. - Уже решили, как будете объясняться с товарищами, которые из-за вас завалят зачет?
С задних парт послышались возмущенные шепотки. Матвей затылком ощутил негатив, направленный в его сторону. Поджал губы и пижонским движением откинул волосы со лба.
- С чего вы решили, что мы провалимся? - нагло спросил он.
Вся эта система раздражала его. Он знал, что способен на большее. Нечто внутри него скреблось, желая вырваться наружу, но не получало заветного освобождения. Монет в пакете под кроватью становилось все больше, и он не понимал, что с ними делать.
- Если вы уверены в себе, Власов, то не о чем и переживать, верно? Будьте так любезны, успокойте своих одногруппников после занятий. А то я начну думать, что они не хотят брать вас в свою команду.
Домрачев ухмыльнулся одними лишь глазами и вернулся к чтению лекции.
Все они знали, что никакого выбора у них нет. Группы были сформированы давно, а их состав изменению не подлежал.
Если бы вся власть была в руках учеников, то Матвей давно стал бы изгоем.
***
После занятия его уже ждали. Шесть пар глаз устремились на него, как только он переступил порог курилки.
- Ну, что будем делать, музыкант? - угрюмо спросил Степа, маленький, всегда деятельный паренек.
- Да что он тебе скажет? По его взгляду видно, что он не бум-бум, - Лизка закончила красить губы и воззрилась на Матвея с закостенелым презрением.
- А ты что думаешь, Вилка? Справится он? Ты уж ему помоги, он ведь нас завалит...Точно завалит...
- Не паникуй, Юлька, - бросил Артем, хмуро глядя на Матвея из-под густых бровей. - Справится, куда он денется.
- Закончили? - ровно спросил Матвей. - Лучше бы обсудили, как мы будем общаться во время задания. Рты у нас будут заняты, если вы помните.
Кто-то из девчонок хихикнул.
- Ты хотел спросить, что будешь делать ты? - с нажимом уточнил Олег, самый старший из них. - У нас-то уже наработанная связь, а тебя только Вилка и понимает, да и то не всегда.
- Он сможет, правда, Моть?
Вилка посмотрела на него с надеждой в глазах.
- Нам ведь всего-то и нужно, что действовать слаженно, так? Крючок за петельку, петелька за крючочек...
- К чему ты клонишь, Виолетта? - грубо прервал ее Степа.
- Я о том, что достаточно нашей с ним связи. Он будет гармонировать со мной, я с Юлькой, она с Темой и так далее...Понимаете? У нас все получится, ребята.
Оптимизма Вилки не разделял никто.
- Неплохо звучит...А если не сработает? - Артем напряженно всматривался в лицо Матвея, словно проверял его на профпригодность.
- Тогда закопаем его, - неожиданно для всех отмочила Лизка.
Степа мягко похлопал ее по плечу, Вилка нервно облизнула губы, а Олег шумно выдохнул.
- Да зачем, Лиз? Если он нас подведет, то ему же хуже будет. Он не сможет сдать экзамен и... - Юля осеклась.
- Пожалуй, я пойду, - после недолгого молчания сказал Матвей и направился к выходу.
Вилка сорвалась за ним, но Артем насильно удержал ее за руку.
- Хорошенько учи ноты, музыкант, - колко бросил ему вслед Степа.
Впервые над его шуткой никто не засмеялся.
***
Вечером после долгого отсутствия в комнату вернулись соседи. Виталик был мертвенно бледен, с наросшей на руки и лицо шерстью и мигающими, как неисправный светофор, глазами. А Ваня все время пытался поймать кого-то невидимого руками и бубнил себе под нос непонятные слова. Если не вслушиваться, то бубнение было похоже на пение.
Матвей решил, что доучить заданный материал он вполне сможет и на кухне.
За стенкой играла громкая музыка, из комнаты напротив доносились вполне отчетливые стоны. Общежитие гудело, несмотря на поздний час, и будто специально мешало Матвею усваивать новую информацию.
Когда на кухню заглянула закутанная в черное фигура, он сразу оживился.
- Постой...Останься. Здесь только я, - осторожно обронил Матвей.
Темная фигура в дверном проеме нерешительно качнулась и вплыла на кухню. Теперь он видел, что это была девушка.
- Ты уверен, что я не помешаю?
Матвей старательно замотал головой. Медленно, будто боясь сломаться, груда черной ткани опустилась на стул, сняла солнцезащитные очки и откинула капюшон.
- Как ты...Что с тобой случилось? - ошарашенно пробормотал он.
Перед ним сидела Ната, меньше всего сейчас похожая на саму себя. Ее глаза светились желтым, а кожа просвечивала. Сквозь ее правую руку он различил на краю стола банку с горчицей и шумно сглотнул.
- Страшно, да? - Ната усмехнулась, но Матвей скорее почувствовал это, нежели увидел. Рот девушки даже не дрогнул.
- Ничуть, - смело заявил он, с голодным любопытством рассматривая Нату.
Он не считал ее отвратительной. Даже в таком виде она ему безумно нравилась.
- Она хочет забрать меня.
- Кто?
- Новая преподавательница. То есть...Я не знаю...Кажется, она преподает, но не здесь, - Ната содрогнулась, как кусок желе. - Она говорит, что может помочь. Что я по ее части.
- И ты согласилась? - спросил Матвей с придыханием.
- Еще нет. А у меня есть выбор? Наши сейчас обсуждают с ней возможность моего перевода, они явно против...
- Не слушай их. Они не знают, что с тобой происходит...Они могут только изуродовать тебя.
- Судишь по себе?
Матвей не ответил. Ната покачала прозрачной, как пустой аквариум, головой.
- Кто-то из ребят говорил, что такие, как она, часто сюда приходят. Забирают тех, кто не может продолжать обучение или учится...неправильно.
- Куда забирают? Она не сказала?
Ната снова покачала головой. Матвею захотелось ее утешить, обнять, но он не решился к ней прикоснуться. Ему казалось, что дотронься он до нее и она растечется теплой лужицей по полу.
- Я, наверное, соглашусь. Даже если она все врет, и никакого другого выхода нет. Я так больше не могу, Матвей, не могу...
- Ты останешься такой навсегда? - спросил он тихо, проведя ладонью над плечом девушки. Ната вздрогнула, словно ее ударило током.
- Не думаю. Они ведь...не такие.
- Ты думаешь, они люди?
- Может и нет, но очень похожи, - Ната улыбнулась, и губы ее с секундной задержкой улыбнулись тоже. Глаза изменили цвет на фиолетовый.
- Ты мне очень нравишься, - не думая, выпалил Матвей и тут же отчаянно покраснел. - Всегда нравилась...Я знаю, что сейчас не время...Просто хочу, чтобы ты знала.
Взгляд у Наты был снисходительный, но теплый. Она смотрела на него почти так же, как когда-то смотрела Инга. Только Инге он в своей симпатии не признавался.
- Ты славный парень, Матвей, но...
- Это из-за моего возраста?
- Нет, конечно нет. Послушай, придет время и ты почувствуешь, что тебе не до девчонок, не до меня. Ты поймешь, что есть нечто большее...Нечто более важное.
- Что может быть важнее тебя, сидящей передо мной здесь и сейчас?
Матвей не понимал, и Ната разочарованно вздохнула.
- Займись учебой, Матвей. Серьезно. Если ты не сдашь экзамен, то не сможешь понять. Мы никогда не увидимся, если ты не сдашь экзамен. Это ты понимаешь?
- Ты все равно уедешь.
- Жизнь на этом не закончится, и быть может, мы когда-нибудь еще встретимся.
- Да, конечно.
Матвей поднялся, сгреб со стола учебник и отправился к себе. Ната осталась сидеть на кухне, в свете одинокой лампочки похожая на огромную медузу.
***
Они стояли, выстроившись в круг. Держаться за руки было запрещено.
- Начинайте, когда будете готовы.
Домрачев в сдвинутой на лоб кепке расслабленно откинулся на стуле и скрестил руки на груди.
Матвей не раз спрашивал себя, каким образом он контролирует прохождение группой задания и всегда точно знает, кто выполнил свою часть хорошо, а кто сачковал.
Ребята в круге сосредоточенно молчали, и Матвей боялся пропустить тот самый момент входа. Как оказалось - зря. Он совершенно четко уловил мысленный посыл Вилки, адресованный ему, и начал наизусть читать текст. Пару секунд он еще слышал хор голосов вокруг себя, а потом все померкло и стянулось в черную воронку.
Где-то вдалеке были слышны надрывные крики чаек. В нос ударил соленый запах, мешавшийся с ароматом свежей рыбы. Все они оказались в небольшой деревянной лодке, качавшейся на волнах.
Матвей крепко ухватился за борта - лодка грозила перевернуться в любую секунду.
Рты его одногруппников беззвучно открывались, они были похожи на рыб, просивших о помощи, и Матвей чувствовал, что между ними уже происходил какой-то процесс.
Кто-то тронул его за плечо. Обернувшись, Матвей наткнулся взглядом на Макара, преспокойно сидевшего между Юлькой и Олегом. Они его не замечали.
- Самое время принять мое предложение.
К своему удивлению Матвей понял, что может ему ответить. Мысленно, не нарушая песнь.