|
|
||
Впрочем, обо всем по порядку. В прошлом году, по первым холодам, юному веб-дизайнеру Михаилу стали видеться дурные сны. В них из темноты выходил известный всем господин Штабель, и угрюмо поманив Мишку пальцем, вёл по тёмным улицам, за кинотеатр "Октябрь", в подвал неприметного офисного здания под синей крышей, и, заведя в комнату без окон, молча предлагал сигарету. Вокруг стола с тарелкой, испачканной табачным пеплом, стояли известные и вовсе незнакомые Мишке персоны: Ксения Остряк, писатели Блочков и Острослович, радиоведущий Маргарита Римская. А ещё - незнакомая девочка с синими волосами, угрюмый толстяк с дуршлагом на голове, а также вертлявые панки и крепкие парни в тёмных костюмах.
Когда в напряженном молчании, полном осуждения режима, сигареты догорали, господин Штабель оглядывал лежащие на тарелке бычки, и молча указывал на Мишку. "Твой самый короткий!" - медленно говорил он загробным голосом, не разжимая губ. "Избран!" - взрывались визгом тетки, и панки принимались танцевать вокруг испуганного юноши хоровод, а толстяк, гремя поварешкой о дуршлаг, вторил им басом: "Он! Держите его!"
Наконец, когда поздний октябрь смыл позолоту листвы, сон привиделся в третий раз и любопытство победило. Мишка не выдержал и отправился в роковое путешествие к кинотеатру "Октябрь".
Делая вид, что кого-то ищет, Мишка обогнул линялый фундамент и действительно нашел на задворках, среди голых кустов и затоптанных газонов двухэтажный офисный центр под синей крышей.
Клесты ожесточенно шерстили рябину, отъехала замызганная газель, хмурая кошка грелась на крыльце. Не обнаружив на обшитых пластиком стенах стигматов зла, Мишка вошел в офис и спустился в чистый, ярко освещённый подвальный этаж, в котором равно могли и продавать обувь, и оказывать магические услуги.
Внезапно раскрылась дверь дубового шпона, с пластиковой табличкой "ООО Соната", в коридор вышла грозная тень самого господина Штабеля и поманила Мишку пальцем. Бежать было поздно!
- Заходи, пообщаться надо!
Как ватная кукла, Мишка ввалился внутрь аккуратного офиса с черным овальным столом, кушеткой, шкафчиками, искусственной пальмой и картиной Рериха на стене.
- Боялись, что не придёт, девочки? - заключил Штабель.- Павлику и Синициной зачет. Система пашет!
- Раздевайся, - Штабель указал Михаилу на вешалку,- тут тема деликатная. Ты к нам добровольно пришел?
- Я, это... - промямлил Мишка, - просто интересно стало.
- Вот и лады. Послужишь делу прогресса. Должен кто-то поднимать Россию с колен? Или нет? - господин Штабель впился в Михаила взглядом.
- Я только...
- Мы в курсе. Инструкции получишь во сне. От тебя ничего такого не требуется. Просто положить конверт в почтовый ящик. И всё! Повтори: "все будет хорошо".
- Вв сё будет хо.. хоро.. - повторил Мишка и бросился к двери, но там стоял толстяк и хмуро покачивал сверкающим дуршлагом.
Мальчики в тёмных костюмах схватили Мишку под рученьки, водрузили на кушетку и привязали полотенцами.
Синевласка вынула из шкафа прибор, похожий на старинную радиостанцию с лампами, медными клеммами и амперметрами, поставила рядом с кушеткой и включила в сеть. Внутри платиновой спирали пробежала электрическая дуга.
- Выключи ещё раз и кристалл протри!- напомнил ей Штабель.
- Утром протирала! - огрызнулась девчонка, и, обращаясь к помощнику в халате,- Три кубика и шлем Богдановича мне!
В Мишкину вену воткнули шприц, надели на голову кожаный шлем с проводами, парня перекосил мышечный спазм и, под запах озона, он отплыл по серым волнам бескрайнего моря, бьющего в каменистые берега Острова мёртвых, но не туда, не к серым башням с погасшими звёздами, а дальше, за алеющий горизонт, куда направила его астральное тело воля господина Штабеля и гений покойного профессора Богдановича.
...
По Литейному, фырча мотором, на резиновом ходу неторопливо катил массивный фургон с надписью "Живые мыши". Дворники провожали его подозрительным взглядом, барышни хихикали, а богомольные бабки украдкой плевались вслед.
Внутри фургона, освещённого электричеством, было нечто вроде аквариума, а рядом на лавочках сидели двое служивых и бородатый господин учёного вида, в тёмном сюртуке и пенсне.
В аквариуме на пружинах покачивалась чаша с ртутью, в которой плавал деревянный круг, а на нём за лапки был распят, а точнее, аккуратно пристёгнут миниатюрными наручничками мордатый рыжий хомячок.
Внезапно круг пришел в движение и плавно повернулся хомячковой мордой налево. Господин с бородкой наклонился над лупой, записал цифры с лимба, показания компаса на крышке прибора, и переместил линейку по карте.
Вручив записку солдату, господин открыл боковой люк, и служивый исчез на людной улице, понесся по брусчатке, стуча сапогами.
Затем в отдалении ухнул взрыв и раздались сухие щелчки выстрелов, едва слышимые через глухие стены. Мишка пронзительно взвизгнул, вложив в крик всю ненависть к режиму.
- Ишь, отожрался на казённых харчах, домой хочет. Или лапки затекли... - добродушно сказал учёный господин.
Что всё пошло не так, Мишка понял ещё в прошлом году, глянув на покрытые шерстью руки и угрюмые прутья гигантской клетки. Первое время он бесился, орал, не хотел жрать морковь и пшенку, кусал за палец дежурного лаборанта и даже нарисовал на опилках огромное слово "SOS".
Не помогло. Господин Штабель, чтобы ему икалось в аду, явно промахнулся, и не спешил на помощь. Особенно удручало Мишку, что тот ещё не родился. Это он понял сразу, глянув на бравого поручика в жандармском мундире, который с идиотской улыбкой совершил харрасмент, и даже заглянул из любопытства хомячку между ног.
Кормили Мишку прилично. Конечно, хотелось пива, но голод не тетка, и он влёт уминал огромный тазик зерна. А потом в клетку стали класть папки бумаг. Старые, засаленные, с подшитыми записками и фото. Как страдалец понял, уголовные дела господина Ульянова.
Вначале Мишка пытался читать их от скуки, надрывая страницы, а потом природа взяла свое, и он вгрызался не глядя, ожесточенно рвал в клочья, жевал, топтал, мочился на обрывки донесений - и дело пошло! Поглощая лавину информации, задыхаясь от горького привкуса чернил, Мишка всё ярче видел личность государственного преступника, вся подноготная его ужасных мыслей оживала, подчиняя мозг, влекла, как опиум наркомана. Мишка почувствовал, что не может без картонных папок. Когда бумаг не было, хомячка в ломке вело и бросало на прутья клетки, лишая сна и покоя.
Тут-то Мишку взяли за пушистые лапки и распяли на деревянном круге! Чтобы раньше времени он не сдох, ртуть сверху залили лампадным маслом, изверги! Как всегда, после двух-трёх часов истязаний, его бережно отстегивали и несли домой в кожаном саквояже. Что означает эта инквизиция, Мишка не понимал, и только яростно грыз бумагу и ненавидел режим!
...
На четвертом этаже доходного дома на Широкой улице, кутаясь в плед, Крупская вязала шарф с начесом, незаметно вплетая в красный стилизованный узор цифры и руны, когда вдруг щербатый рояль, что прикрывал тайный лаз из вентиляционной шахты, с шумом выкатился на середину комнаты, и за ним появился величественный, даже в пыльном пальто, вождь революции.
- Нечеловеческая музыка...- отряхнувшись, выругался он,- еле сдвинул! Кстати, я засветился! Богданович обнаружил, что кто-то в будущем насилует его прибор. "Наше будущее слишком радужно", - сказал Ленин, жадно глотая воду из протянутой кружки. - Одну мишень мы уничтожили, на господина Мышкина упала сосуля, я лично за этим проследил, но проблемы остались. И ещё,- Ленин бросился к кухонным полкам, и стал торопливо рыться,- ага, сойдет!
Он резким движением отломил у медного дуршлага ручку, нахлобучил утварь на голову, а сверху пристроил ушанку.
- Бинт есть, привязать?- попросил Ленин.
- Вот так, Володенька! Отличненько, будто зубы болят! Но все равно, как дурак, в дуршлаге-то.
- Надо, Надюша. Профессор думает, тут действует особые биомеханические силы. "Ждите гостей - сказал он, - мыши, замаскированные под мышей - это чудесно, но один студент видел, как из фургона убирали разлитую ртуть."
- Знаешь, Володя, меня не мыши беспокоят. Как насчёт старца?
- Этот шут в сатиновых штанах? Напугал Маркса бородой!
- Как знать, Володя... А вдруг он тоже под луч попал?
- Ты права, будущее похоже на кодекс Серафимис - ничего не понимаешь, пока не окажешься на той стороне. Товарищ Тернович вернулся, нёс чушь про ловлю бесов карманным прибором и добычу валюты путем вычислений.
- Бедный Маркс!
- Шутки в сторону! Сегодня во дворце Кшесинской костюмированный бал, и полагаю, там будет много интересных лиц.
- И ты, конечно, приглашен? - улыбнулась Надежда.
- Увы, один. Пропуск выписал сантехник, товарищ Жук.
- А табачку на дорожку? - Крупская протянула вождю бронзовую табакерку.
- За это тебя люблю! Сама сушила?
Ленин стремительно исчез за роялем, Надежда толкнула инструмент к стене и выглянула в окно. Тут же, не мешкая, надела драный халат, натянула маску бабы-яги, накинула драную шаль, зажгла керосинку, заправленную нитрометаном и вынула из-под мойки ведро, где вторую неделю дожидались своего часа рыбьи головы. Сняв крышку и кряхтя от отвращения, Крупская вышла на чёрную лестницу.
Навстречу неслись жандармы.
- Вишь, тащу, - успела сказать она, и столкнулась с ними. Ведро покатилось вниз. Прихрамывая и ругаясь анчуткиной матерью, старуха затрусила за ведром, и лишь замявшиеся жандармы остались наверху, бросилась бежать.
Захлопали выстрелы, и вслед за ними грохот взрыва. На тротуар посыпались осколки стекла и клавиши.
- Эх, хороший инструмент был! - соратница пробежала двор, вскочила на подножку трамвая, и растаяла вдалеке под звон колёс.
Задержавшись у очередного поворота тесного коридора, Ильич включил фонарик, закреплённый на изделии ФКУ (факел коммунизма универсальный), и резко выкрикнул "Пу!" в гулкую сырость подвала. Когда ответные пули с треском срикошетили от кирпича, вождь достал из кармана пальто большую курительную трубку, вложил в чубук тонкую ампулу из жестяной коробочки и медленно выставил трубку из укрытия, подсвечивая её фонариком.
- Мир, дружба, жвачка?
Шепот и пара неточных выстрелов.
- Вы отвергаете мой гибридный мир, господа? Ваше право, - Ленин погасил фонарик и с силой дунул в тёмный трубочный зев, слушая, как нарастают в отдалении крики, хрипы, возня и грохот чего-то деревянного.
Задержав дыхание, он обошел корчащихся в собственной рвоте полицейских и вскоре вышел в соседнем квартале, из дворницкой, с небольшим алым свертком, похожим на купленное по случаю одеяло.
Бал у Кшесинской был в разгаре! Пятисаженные окна парадной залы сияли золотом электричества. Изнутри доносилось пчелиное гудение оркестра, а на улице, у ажурных ворот, в свете гирлянд искрились снежинки, на примятом снегу толпились сверкающие хромом автомобили. Впряженные в сани вороные кони фыркали, пуская пар в морозный сумрак. Не было тут лишь огнедышащего парового экипажа особой ценности, купленного на аукционе. Вероятно, его хозяин, герр Мефисто, изволили задержаться.
В сияющей зеркалами зале кружились в танце пары индейцев и китайских фарфоровых кукол, гусары и монахини, алхимики и кардиналы; цезарь Нерон, не выпуская лиру, отплясывал с вакханкой, мягко скользя по паркетному узору; на особом музыкальном помосте, украшенном розами и гроздьями свежего винограда, надрывался оркестр, зажигая то чардаш, то вальсы Штрауса, то гавот. Усатый черкес пил на брудершафт с римским папой, закусывая лимоном с острия кинжала.
С галереи второго этажа за сверкающей шелками и золотом публикой наблюдал единственным глазом пират в лихо заломленной треуголке. Сделав кому-то внизу жест тремя пальцами, он прошел два поворота по коридору, и толкнул небольшую дверь, украшенную резными сатирами.
Пират был поклонником теорий профессора Райхенбаха, и верил интуиции. В мужской комнате было тихо, у сияющего чистотой зеркала в золочёной раме освежался оршадом Наполеон, но предчувствие не отпускало.
В соседнюю же комнату, с затейливыми дриадами на резной двери, зашла сгорбленная ведьма. Распрямившись, она отщелкнула верх посоха и проверила обойму. Ей тоже что-то не нравилось, и, хмыкнув, она глянула под умывальник, на решетку вентиляции, отодвинула ширму перед ванной.
Одноглазый разбойник уже собирался выйти, когда услышал тихий шорох за спиной, возле новомодного унитаза. Стенная панель, скрывающая трубы, беззвучно распахнулась и на него из-под сиреневого капюшона уставились опалы чудесных решительных глаз. "Тсс.." - сказала монашка, приложив палец к бледным губам.
Корсар уже поднимал абордажный мушкет, когда девушка в падении перекатилась за умывальник. Тут же острая, как укус кобры, боль скрутила бедолагу. Сведённые судорогой пальцы нажали спусковой крючок, и выстрел разнес лебединую шею писсуара, а лампочка под потолком мигнула и погасла. Ноги бойца подкосились и мочевой пузырь самым прискорбным образом опорожнился. Подобрав провода тазера, сделанного из цинковой батареи и золотошвейного набора, монашка вкатила разбойнику морфия и оттащила тело за ширму. Оглядев в сумраке разрушения, она вышла и вбила под дверь осиновый колышек из набора юного экзорциста, устроенного в виде дамской сумки.
Пару минут спустя, из соседней двери, поправляя бородку, вышел одетый в красное трико Мефистофель с затейливым медным факелом в руках. Игриво помахивая кончиком хвоста, он направился к широкой лестнице, мраморным водопадом стекающей в бальный зал. В дамской комнате у соблазнителя душ вышел неожиданный спор с одной несомненной ведьмой, в результате которого та оказалась по рукам и ногам связана диковинным руническим шарфом, изготовленным руками Н.К., и вдобавок пристегнута к толстой водопроводной трубе. Изо рта ведьмы торчала брошюра "Манифеста" - лучшее средство от контрзаклинаний. Осиновый колышек не потребовался: Мефисто нежно разгладил и прилепил мякишем к двери бумажку, на которой корявым почерком было написано: "Не работает! Господамъ писать в 1 этаже!!!"
.....
В углу у камина, подальше от хоровода юных танцоров, ублажающих публику увертюрой из "Весны священной", матёрый арлекин с бородкой, опирающийся на резную палку в виде французского багета, с едва заметной надписью vitriol, развлекал двух девиц свежими анекдотами.
Воспользовавшись тем, что его собеседниц пригласили к танцу мальтийские рыцари, вождь приблизился к паяцу.
- Граф Гинденбург, к вашим услугам! - скромно представился Ленин.
Арлекин иронично глянул на скрытое полумаской лицо и горбатый резиновый нос, и пробасил:
- Приятно видеть вас живым и здоровым! Мне передали, что вы так больны, так больны, что не выходите из винного погреба. Читаете Плеханова и плачете! - шут всхлипнул и вытер глаза рукавом.
- Табачку не хотите, господин Клод? - Ильич вытащил из кармана бронзовую коробочку.
- Ну вот, только пришли, сразу угрожать! Я же не предлагаю вам взять ладью? - великий приор отщёлкнул набалдашник трости и за цепочку вытащил из неё шахматную фигурку. Прекрасная ладья! А как в темноте светится, чистый радий!
- Но-но, полегче!- вождь отшатнулся и перевёл рычажок на факеле на одно деление вперед.
- Вы же мастер менять ферзя на ладью? Разве не за этим пришли? Такая же ладья была у палестинского короля, упокой господи его душу. Утонченный аристократ был, тоже всё не хотел брать,- паяц скорбно вздохнул.
Ленин щелкнул кнопкой на факеле и тонкий зеленый луч срезал пару волос с бороды паяца. Пахнуло палёным.
- Чего вы от нас хотите, господин музыкант?- спросил вождь.
- Ах, это не имеет значения! Я вижу, вы не готовы прильнуть к лону демократии, окрылить лигу наций научными открытиями. У меня маленькая личная просьба: вы предоставляете мне возможность взглянуть на будущее Европы. Подышать воздухом свободы, почитать биржевые котировки. Поверьте, мы простые пожарные, и следим, чтобы огонь революции не спалил нашу каланчу, пока вы тут угощаете марципанами монархов.
- Если вы оставите в покое господина Богдановича, можно обсудить,- предложил Ленин.
Арлекин задумчиво покачал бокал шампанского:
- Пейте, чудесное вино. Мои лодейных дел мастера его не касаются.
- Позже, если угодно. Одному иудейскому царю не терпится задать мне вопрос.
Озадаченный арлекин проследил за взглядом Ленина и нахмурился.
Над аристократическим мрамором перил высилась мощная фигура царя Соломона, с позолоченным посохом в кулачище и густой бородой, спадающей на тяжелый наперсник. Это был он, любимец императрицы Распутин. "Чтоб ему килькой подавиться!" - успел подумать вождь.
- Держи его! - раздался рык, перекрывающий плач скрипок и гул рояля, - здесь террорист! Большевик! Брат Ульянова! - в Ленина полетела увесистая корона, он успел пригнулся, и регалия опрокинула шандал на портьеру. С хлопком взорвались лампочки и зеленый бархат занялся дымным пламенем. Свет на лестнице погас.
Началась кутерьма. Отступая за оркестр, в сторону оранжереи, Ленин поднял факел и к фигуре первосвященника метнулся яркий зелёный луч. Короткая вспышка, и отраженный изумрудом, луч перерезал цепь, на которой держалась огромная люстра. Она просела, и закачалась на одном электрическом кабеле. Визги, крики лакеев, гасящих вениками портьеру, дым, брызги шампанского из опрокинутых подносов.
- Вот он! - нелепая толстая фигура в мундире ватиканского гвардейца метнулась вперед, но поскользнулась на устрицах и проехала добрых пять сажен, прежде чем рояль с жалобным звоном остановил её.
Музыканты попрятались под помост, и вовремя: угрожающе скрипнув и разбрасывая искры короткого замыкания, люстра обрушилась на него, сминая трубы и скрипки. Хаос погрузился во тьму! В середине окруженного цветочной гирляндой круга для танцоров стояла Золушка с тусклым свечным фонарем, и вопила так, что даже гусары закрыли ладонями уши, растерянно вглядываясь во мрак.
Электрификация умственной деятельности, это коммунизм плюс, господа! - крикнул Ленин и скрылся, подпалив напоследок ещё пару портьер.
По малой резной лестнице испанского дуба, ведущей на второй этаж с другой стороны, раздался грохот ног. Плюнув, Ленин скользнул под неё, в узкую служебную дверь, ведущую в подвал, и зажег фонарик.
Времени было в обрез, и выбираться старым путем было опасно. В темном углу у спуска стояли декорации, пыльные рулоны обоев, краски и ящик с бутылками скипидара. Закинув в тамбур немного хлама, Ленин разбил о стену пару бутылок и чиркнул спичкой. С гулом взвилось пламя, бросая вдоль главного коридора алые тени.
Пробежав мимо щитовой, Ленин спустился ещё на пять ступенек в котельную, где уютно гудел угольный котёл и мертвецким сном спал истопник. Час назад, выйдя из коллектора, Ильич совершил чин малых тезисов, читая известный текст от конца под мерное раскачивание стеклянного шарика. Редко кто мог дослушать до середины.
Ленин уже собирался покинуть гостеприимный дом, когда сверху, где под потолком переплетались закопченые трубы, в плавном прыжке выскочила на него лунно-белая тень в развевающихся кринолинах, одетая на манер Марии-Антуанетты; пышную прическу её венчал затейливый сад из подснежников и фиалок, а на нем, в невидимой клетке, сверкающей бриллиантами, резвились и щебетали неуместные в котельной колибри. Глаза без зрачков блестели во всполохах топочного пламени, а бледную шею пересекала алая бороздка, едва прикрытая жемчужным ожерельем. Тень переместилась чуть влево, и оказалась между вождем и железной дверью, ведущей в коллектор.
"Так вот ты какая, хозяйка бала!" - подумал Ильич и, резко открыв табакерку, бросил в глаза призраку щепоть серого порошка. Миг, и облачко серебристой пыли окутало искаженное ненавистью лицо.
Задержав дыхание, Ильич отступил на пять шагов, ища в кармане маску Зелинского. - И вам не хворать! - глубоким грудным голосом отозвалась Матильда-Антуанетта.
Сняв свою же голову аккурат по полоске, она опрокинула её ртом вниз, и, постучав по затылку, высыпала остатки порошка на пол.
- Чогт! - вскрикнул вождь, и шмальнул из факела по кринолинам. Срезанное лучом платье упало, как сарафан на сеновале, и дама осталась в красных боксерских трусах, ничуть не смущенная.
Надетая обратно на шею голова ехидно заметила: "Так удобней будет! Как здоровье драгоценной Н.К.? У меня для неё конфетка. Лови!"
Вождь резко уклонился и конфетка ударилась в чугунную трубу, вспыхнув ярким пятном термического состава, разлившего по трубе потеки искристого огня. Колибри на голове царицы ночи повернулись в сторону вождя и замерцали. Тут же в голове Ильича раздался оглушительный писк, сгустившийся в боль в глубине висков.
- Приятно было... - крикнул он сквозь ватно-звенящую тишину, и в страхе, если только он умел его испытывать, бросился вон, кашляя от остатков порошка и едкого дыма, уже застилавшего потолок.
Оставалась ещё винтовая лестница, по которой лакеи из погреба приносили господам напитки. Быстро найдя помещение, где под белеными каменными сводами выстроились ряды полок, бочек и ящиков, Ильич за шкафом для питейных принадлежностей увидел темный проход и белкой взлетел на самый верх, на чердак, потому что по всем этажам раздавались крики, звенело стекло и стучали редкие выстрелы. Сбросив в проем лестницы найденный рядом сундук с тряпьем, вождь кинулся к слуховому окну.
Открыв ржавую щеколду, Ленин вдохнул морозного воздуха и огляделся. К особняку приближались звон пожарной повозки, топот копыт, свист полицейских.
Был ещё один звук со стороны Кронверкского проспекта: глухое чуханье, вроде того, что издает отходящий паровоз, мерный грохот, а ещё басовитый, вроде пароходного, гудок.
Пригнувшись, вождь вылез из окна, и, прижимаясь к снегу, пополз по крыше вдоль парапета в сторону звуков. Факел он заткнул за шиворот, и вытащил из брючины моток тонкой веревки.
Со стороны проспекта, там, где ощетинившаяся пиками ограда не закрывала фасад, с лязгом и пыхтением приближалось стальное чудовище, рассекая снежный сумрак белым лучом прожектора. Под самую крышу взлетали клубы пара, из трубы сыпались искры. За машиной по снегу тянулась зубчатая колея, по которой с истошным лаем неслись две шавки, обгоняя дворников и полицейских. Это был локомобиль господина Гинденбурга, одна из тех машин, что участвуют в американских гонках локомобилей, и, несмотря на чудовищный вес, развивают феноменальную скорость в 30 миль в час, преодолевая каменистые пустыши и бурелом. Над открытой с боков кабиной машиниста развевался небольшой красный флаг.
Крупская выглянула из проема кабины и махнула рукой, для верности дав свисток, от которого задрожали стекла. И вовремя: перелетая через вентиляционные трубы, с другого конца крыши неслась Хозяйка бала. Звон в ушах нарастал.
Ильич быстро привязал к парапету конец шнура, обмотал его рукавицей, и, отталкиваясь ногами от обледенелых карнизов, соскользнул вниз на железную крышу паровой машины.
- А что же господин Гинденбург? - спросил он спасительницу.
- Сказались нездоровы, пришлось дать микстур! - рассмеялась Крупская, и открыла до упора паровую задвижку. Машина вздрогнула гигантским телом и понеслась прочь, к набережной, разбрасывая двухметровыми колесами брызги льда. Тут же, к горящему особняку подкатили настоящие пожарные, притянув к себе средоточие хаоса.
Опережая собак, летела, едва касаясь снега, хозяйка бала.
- Чтоб ему пусто было, этому пианисту! И всей их каббалистической лавочке! - вскрикнул Ильич, имея в виду Клода.
Жуткая мелкая тряска мешала прицелиться, и луч уходил в молоко, срезая афиши и фонари. О толстенный угольный ящик хвалёной немецкой стали зацокали пули: конные жандармы, разъехавшись, наконец, с толпой и пожарным обозом, пытались догнать локомобиль.
- Открой топку, - крикнула Крупская, и, пригибаясь, стала бросать в огонь тяжёлые пакеты из ящика. Штук сорок, наверное.
- Подарок от технологического института! Антрацен и красный фосфор! - прокричала она, озаренная адским зеленым пламенем. Вылитая баба-яга, от резинового носа до кончиков пальцев, торчащих их дырявых валенок.
Локомобиль изрыгнул невероятные серые клубы дыма. Подгоняемые эжектором принудительной тяги, они взлетали под самые крыши и тяжелой тучей вновь спускались к земле.
Дым, разносимый ветерком, окутал проспект до третьего этажа, окутал тьмой парапеты, зеркальные окна магазинов, афишные тумбы, фонари, сани извозчиков и любопытных обывателей, вышедших на шум и грохот. Яркий луч вольтовой дуги слился в один шар тусклого света, не в силах разорвать мглу. Ободрённый фосфорическим пламенем, адский экипах превзошел сам себя, и со скоростью сорока миль в час нёсся вдоль набережной, оставив позади Кшесинскую, Распутина и жандармов. Под колёсами хрустнули чьи-то сани, а может, будка городового, паровик с гулом проскочил Артиллерийский мост.
Уцепившись за штурвал, Ленин с трудом держал машину на середине дороги, не видя не зги от чёртова дыма. Уже почти минули кронверк, как в ореоле света возник штабель брусчатки: верно, там шел ремонт.
- Прыгай, - крикнул Ленин, и, не дожидаясь ответа, схватил Крупскую за пояс и бросился с ней в открытую справа дверь, стараясь не попасть под колеса.
С грохотом машина налетела на камни, вздыбилась, разбрасывая горящий уголь и фосфор, на секунду задумалась в воздухе, и рухнув, проломила парапет и заскользила в пролив, дробя лед. Медленно, с шипением и скрежетом ушла под воду. Погас прожектор, и, погрузившись в ледяную воду, с гулким вздохом взорвался котёл.
Убедившись, что все кости целы, не дожидаясь, пока рассеется дым, Ленин с соратницей побежал к повороту за крепость, и тут удача им улыбнулась вновь: на льду пролива, ближе к зоопарку, был устроен каток!
На окружённом гирляндами флажков расчищенном пространстве, освещённом с двух сторон лампами Яблочкова, веселились господа, некоторые даже в карнавальных костюмах. Дым сюда не дошел, и шум происходящего неподалеку тонул в музыке духового оркестра.
Непринужденно взяв в кассе потёртые коньки, революционеры наскоро зашнуровали их, и вышли на лед, стараясь слиться с толпой.
Беззаботно нарезая круги по зеленоватому льду, Ильич с верной спутницей, как бы между делом, приблизились к компании скоморохов с ряженым медведем. Тот выделывал хитроумные фуэте, умудряясь бренчать на балалайке. Это помогло беглецам выиграть время, к тому же, постоянное кружение давало хороший обзор, не привлекая внимания.
В очередной раз бросив взгляд на кассы, Надежда шепнула:
- Смотри!
Прямо к ним, размахивая посохом царя, саженными шагами в алой рубахе бежал Распутин. Наперсник и прочую дребедень он давно сбросил, чтобы не мешала. "Держи его! - орал он, указывая на Ленина своей палкой смеющейся праздной толпе,- Вот он бес! Царя убить хочет!"
- Делаем ноги! - крикнул Ильич и достал факел. Сверкнувший зеленью луч скользнул мимо, срезав гирлянду флажков,- нам бы до Кронштадта добраться, а там с ним разберемся.
Увернувшись от раскорячившийся на льду дамы в спортивных панталонах, Ильич скользнул за флажки на лед протоки, и, набирая скорость, понесся, подгоняемый ветром, в сторону Невской губы.
Сзади, стуча хромовыми сапогами, бежал Распутин.
- Чтоб ему черти в аду на балалайке играли!- выругался Ильич,- У меня батарея скоро сядет.
- Фигня, у меня револьвер есть. Смотри! - Крупская указала на правый берег. Там, по спуску к лодочной станции, скользила вниз высокая фигура в красных трусах. На голове её что-то мерцало, а позади плеч, как крылья нетопыря, развевались клочья белой ткани, - что это за?!
- Подарочек от господина Клода! У тебя святой воды нет?
Надежда протянула Владимиру маленькую фляжку.
- Хлебни, только мне оставь! Нервы шалят.
- Лучше бы гранат взяла.
- Убери факел! - крикнула Крупская и выпустила в сторону Распутина половину обоймы. Пуля расщепила посох, и гигант на миг остановился.
- Держи! - верная спутница достала красный сверток и размотала его, - Прокатимся с ветерком!
Она взяла за один конец длинный кумачовый лозунг "Смерть буржуям!", а за его начало цепко ухватился Ильич. Семиаршинная полоса ткани наполнилась свежим ветром, и они понеслись по озарённому молодой луной льду, оставив позади озверевшего Распутина и его странную попутчицу.
Не прошло и пяти минут, как обгоняя позёмку, беглецы-конькобежцы под свист знойкого ветра оставили в стороне огни Петербурга, и вынеслись к самой Невской губе.
И тут ветер стих! А сзади донесся грузный топот и глухие проклятия.
Из-за тороса, на котором повис брошенный лозунг, уже виднелся преследователь. Ильич прицелился, но вдруг рядом с головой просвистела тяжёлая стальная кошка, которой пользуются лодочники.
Матильда с хохотом потянула длинный конец веревки, кошка зацепилась за конёк Ильича, тот потерял равновесие, и луч пронзил торос, разбросав вокруг сверкающие изумрудным огнём обломки. С руганью отцепив кошку, вождь поднялся и, бросив разряженный факел, полез за трубкой мира.
Распутин, которому в голову угодил изрядный обломок льда, держась за подбитый глаз, уже поднимался, и прихрамывая, бежал вперед, махая обломком посоха: "В аду достану, исчадие марксово!" - кричал он.
Револьвер в руке Крупской пару раз дёрнулся, но пули лишь слегка повредили тело Матильды, погнув ухо .
- Голем, что-ли?- удивилась она.
- Черт его знает! Перейдем к дидактическим методам?
Надежда согласно кивнула головой, и они затянули: "Мира картину обычную uchtigendes иллюзию превращающее воздушное, субъективное ощущение слова мира элементы положения, того остерегаться! Свой покидаете позорно вы на мою сетчатку воздействия!" - резко и слаженно звенели в морозном воздухе голоса. Обнявшись за плечи, Ленин и Крупская покачивались в ритм фразы, не сбиваясь, и лишь акцентируя слова "электрон", "мозг", "волны".
Сакральное чтение "Материализма и эмпириокритицизма" применялось редко, так-как отнимало много сил. Суть его, по объяснению Ильича, состояла в том, что прочитанные наоборот основы материалистического учения производят в мозге тотальные изменения, обратные научному познанию мира: сложная структура синапcических связей как бы распутывается обратно, пока ум не погружается в младенческий мир изначальной утробы и не засыпает сам в себе, свернувшись уютным клубочком.
"Ощущений комплексы суть тела!" - Распутин широко зевнул, стараясь не упасть, но продолжил движение вперёд неверной походкой, будто шатаясь под напором арктического ветра. В ушах мужика гудело, ему остро хотелось сладкого пирожка.
- Щас я вам! - с трудом поднял он обломок посоха.
- Сознания понятие де уничтожено где!
Распутин задел ногой за наледь и покатился, нелепо подвернув руку.
С Матильдой тоже что-то творилось. Расставив руки на две сажени, она то разгонялась, то тормозила, вращаясь бабочкой в немыслимых фуэте, бросалась вперед, каждый раз промахиваясь мимо чтецов. Свист колибри перешел в гудение рассерженного улья, птички на голове сияли алым, оставляя запах горелой резины.
Чтецы прибавили ритм, но тут книга закончилась.
- Невежливо с вашей стороны портить шторы и отвлекать музыкантов! - прошипела Матильда, приближаясь к вождю.
- Мои глубочайшие извинения! Передайте господину Клоду, что я согласен!
Крупская с криком бросилась к Матильде и сорвала с неё трусы, но тут же откатилась, сунув в снег обожжёную руку.
- Возьмите их себе! Отбоя нет от поклонников! У меня для вас подарок имеется! - Матильда вытащила изо рта королевскую кобру и швырнула её в Крупскую, - Кормите её получше! Мышами!
Отбиваясь от змеи обломком посоха, Крупская отступала в сугроб, где сладким сном спал Распутин, и зацепилась за его мосластую руку. Падая, соратница успела выхватить водяной пистолет, и, когда змея взвилась, готовясь нанести смертельный удар, в её открытую пасть ударила струйка жидкости. Кобра завертелась на месте, плюясь бурой пеной, раздулась и сдохла.
- Что это? - изумился Ильич.
- Привет от американских товарищей, смесь кокаина, анилина, фосфорной кислоты и мочи скунса. Так называемая "Истинная Кола".
- Мы ещё не закончили, - Матильда руками развернула голову за спину и обратила на вождя чёрные колодцы глаз.
И в тот самый миг с криком: "Сгинь, нечисть! - вылетела из темноты монашка в сиреневой рясе, выставив перед собой сияющий золотом крест и связку колышков, - Господь наш Иисус Христос, не остави державу Российскую и государя императора!" - с размаху она прилепила крест к сквернословным устам фантома.
Матильда зашипела, как брошенная в воду сковорода, окуталась облаком пара, длинными ручищами подняла монашку над головой и отбросила на тридцать шагов. Ряса порвалась в трех местах, обнажив полосатый купальный костюм.
- Ах, так! - выбравшись из сугроба, монашка встала, и, чиркнув зажигалкой, бросила в привидение бутылку с напалмом, - Гори, ведьма!
- Как можно, господа! - теряя на лету пылающие обрывки тряпок, над снегом поднялось бледное, как китайский фарфор, изящное тело со странно вывернутой головой и поплыло в сторону Ильича.
Со стороны берега, звеня бубенцами и взрывая снег, неслись сани.
- Лови! - разнесся звонкий крик, и вождь увидел бегущую по снежным волнам Арманд, без шапки, в расстегнутой шубке.
Он ловко схватил брошенную ему чайную жестянку, открыл, и вытряхнул содержимое прямо в лицо летящему на него призраку.
Задыхаясь от едкого запаха, Ленин прижал ко рту горсть снега и, не оглядываясь, бросился прочь. Позади него в клубах пара молнии крушили лёд, окружая торосами ширящуюся полынью. Крики бегущих тонули в грохоте льдин и треске разрядов. Пахло озоном и революцией.
- Что это было?
- Получила телеграмму "бесы в губе спасайте старика". Они же подобны насекомым, роевой разум, или, как говорят попы, легион. В жестянке был хлорофос с толчёным "Манифестом" - лучшее средство от паразитов. Давненько такого не видела!
- Наука в моем лице разводит руками. Вы спасли революцию от, - красный, как само знамя, бесхвостый чёрт заключил Арманд в объятия, - от... Да фиг его знает! Так и сообщим товарищам: вредное необъяснимое явление уничтожено.
Оттащив от края полыньи спящего Распутина, бросили его в сани.
- С тактикой спонтанного террора пора кончать! А то ведь, что ни случись, во всем виноваты большевики! И передайте господину Дебюсси, - обращаясь к Арманд, сказал вождь, - что я согласен с его планом организации рабочего движения северо-американских соединенных штатов.
Позднее, петербуржские газеты напишут: "По неподтвержденным данным, во время сильнейшей зимней грозы погиб государственный преступник, главарь банды большевиков Ульянов-Ленин."
...
Вспоминая какого-то мутного кота, Мишка пару минут тыкался носом в холодный кафель, стоя на четвереньках и не понимая, кто он и как здесь оказался, а потом с облегчением вспомнил: "Я стукнулся! Я заходил к коллегам на День агронома, а потом выходил и стукнулся! У них тут в конторе дверь такая, с фотоэлементом, она туда-сюда ездит. Как там Ленин писал про кибернетику... "Электрификация рассудочной деятельности позволит каждому суслику стать агрономом!" Стараясь остаться на плаву, парень всё-таки вывалился наружу, чудом не задев стеклянные створы.
На улице в лунном сиянии фонарей струилось удивительное первоснежье, невесомым, искрящимся пологом укрывая кусты, деревья и крыши. Бросив взгляд на кинотеатр, Мишка побрёл к остановке. Здание украшал баннер "Кинотеатр "Ноябрь" - мистическая драма "Антуанетта" о трагической любви последнего императора Российской империи к фантому, созданному тайными обществами Европы". Заплатив пять копеек, агроном сел в троллейбус и уехал домой.
|