Откуда они вдруг взялись? Куда ведут? Пытался упираться и спрашивал, кто они. Ответили, что агенты. Какие агенты - не объяснили. Небось, прохожие подумали, что два загулявших приятеля тащат третьего, ослабевшего. Во всяком случае, сил кричать и сопротивляться - никаких.
Всё спуталось в голове. Позади бессонная ночь и трудный рабочий день. Сердце стучит. Наверняка пульс за сто. Странно. В приёмной - вполне довольные люди, даже улыбаются. На столиках рекламные буклеты. Вход наружу закрыт. Не понимаю. Жду очереди. Успокойся, приказываю себе.
За столом - чиновник в голубой рубашке с чёрной повязкой на рукаве. Немолодой, с высокими залысинами и густыми бакенбардами. Не понравилось, что я пытаюсь его распознать, быстрым движением надел тёмные очки. Но я успел заметить, что глаза у него с демоническим красным оттенком.
- Рад приветствовать вас в Эдеме! Культурно-развлекательный рай к вашим услугам!
Что? Какой ещё рай? Я взглянул на часы. Жена и дочь, наверно, вернулись из больницы. Сегодня должны быть расширенные анализы. Пробурчал, что у меня нет времени.
- Значит, попали, куда надо! - жизнерадостно подхватил чиновник. - Вы пробудете у нас достаточно долго, но притом не затратите и пяти минут.
И тут я разобрался, с кем имею дело. Это был чёрт из спектакля, на который меня бесплатно водила тётя Сима, ещё когда учился в школе. Я рано остался без отца, жили мы бедно, о театрах не помышляли, и тётя, не имеющая своих детей, стала надо мной шефствовать. Сейчас она, после безуспешной химиотерапии, не выходит из дома. Ей осталось жить от силы три месяца, а я всё никак не удосужусь навестить её.
- Уж не хотите ли вы сказать, что в вашем раю время течёт медленней?
- Именно так! - подтвердил бывший чёрт. - Даже настолько медленней, что можно сказать: у нас безвременье. Надо только активировать процесс. У нас высокие технологии, уникальная программа! В конце концов, есть лицензия, выданная властями.
Он показал на стену за спиной, и я увидел золочёную рамку с лицензией. Впрочем, не смог прочесть из-за усталости зрения и попросил в руки. Админ отказался снимать и достал из стола театральный бинокль. "Из драмтеатра стащил", - подумал я, но бинокль взял и хорошенько разглядел. Всё в порядке. Подписи, печати... О-хо-хо, не в курсе новаций, отстал от жизни. Работа, учёба, защита диплома...
- Но почему меня чуть ли не силком затащили? - возмущённо вскинулся я. - Ваши агенты - совсем не ангелы. Они больше похожи на санитаров из психушки!
- Простите их. Они на сдельщине, оплата подушно. У нас дорогостоящее оборудование, кредиты до сих пор отбить не можем.
- Не каждому по карману?
- Не дороже, чем в театр. А сегодня акция: день открытых дверей. Вы знаете, почему люди ходят в храмы? - неожиданно спросил он.
- Чтобы застолбить место в вечной жизни?
- Да. Так вот, она у нас достижима без всякой мистики. Мы растягиваем минуту до бесконечности. К нам ещё будет очередь! Вы у нас отвлечётесь от проблем, почувствуете себя совершенно фривольно. - Он подхихикнул. - Смею вас заверить, никакой огласки не будет. Конфидент соблюдаем!
Следом, взяв быка за рога, предложил заполнить анкету. Уверил, всего лишь необходимая формальность. Я, поддавшись его гипнотическим речам, послушно заполнил. Он делал три дела одновременно: просматривал анкету, говорил со мной и летал пальцами по клавиатуре.
Чёрт побери! Уж не отыскивал ли меня в базах данных, в которых, говорят, даже ещё не родившиеся дети фигурируют? Я напрягся, вспоминая, в чём грешен. Когда-то, по малолетству, наблюдался у наркологов. Но, судя по тому, что он удовлетворительно хмыкнул, ничего крамольного не нашёл.
- Часы оставьте. Мобильник тоже. Не обижайтесь, так требует инструкция. Это на всякий случай. Чтобы у вас не возник когнитивный диссонанс. Будете выходить, вернём.
Будь, что будет. Сердце почти успокоилось. Вошёл в смежный кабинет без окон, похожий на барокамеру, где меня встретил служащий в тёмном халате, молчаливый и сосредоточенный, как палач при исполнении обязанностей. Усадил в кресло с подлокотниками и подставкой для головы. Сверху приспустил металлический блин, а сам ушёл за перегородку и сел за компьютер.
Раздался мерный низкий гул, похожий на шум обычного транса. Я почувствовал успокоение и прикрыл глаза. Если не врут, то - что же это? В самом деле, хорошая затея! Если всё верно, тётя Сима, пожалуй, будет согласна сюда переселиться. Она вышивать любит. И пусть себе вышивает. Вон каким хитрым способом они здесь решили проблему долголетия... или нет, долгожития... да не всё ли равно? Разве жизнь не есть сумма ощущений?
Гул стих, ассистент снял причиндалы; раздвинулись металлические створки. Сверху загорелась надпись, почему-то на немецком: Willkommen. Наверно, оборудование импортное. Ну, да что немцу хорошо, то и современному русаку в жилу. Я встал и пошёл по коридору. Лампы по стенам едва мерцали, но впереди негасимо горел яркий светильник. При моём приближении распахнулись выходные двери, и я очутился в парке Эдема.
Сразу начиналась аллея. Подстриженный кустарник, дальше деревья, высокая стена, отделявшая парк от остального мира. Над головой обычное небо, летнее солнце, проделавшее большую часть дневного пути. Но вот что странно: воздух недвижим. А между тем, когда меня тащили по городу, ветерок сквозил. Несильный, непостоянный, но был. Листья на деревьях не шевелились и казались жёсткими, как будто вырезаны из жести. Тишина. "Здесь птицы не поют".
Первый увиденный мной человек - старичок в очках, что-то чертил мелом на асфальтовой дорожке. Да уж ли не препод, которому я сдал математику с третьего захода? Он потом вышел на пенсию и, насколько помню, недолго прожил. Вроде в учебном корпусе его портрет в чёрной рамке висел.
- Леонид Павлович, вы? А что вы тут делаете?
- Теорему Римана доказываю! - ответил он.
А вот теорему не смог припомнить. У нас же как: сдал - забыл. Я вполне справлялся по работе. Но меня предупредили, что в случае сокращения я первый кандидат на вылет. Как не имеющий диплома. Всё по-прежнему: "без бумажки ты букашка". О, сколько времени и усилий никчёмно затрачено, чтобы заполучить эти самые корочки! Да ещё, может, и зарубят на гос. экзаменах.
- Что за теорема? - из вежливости спросил, напряжённо припоминая, похоронили старика или путаю?
- О распределении нулей дзета-функции, Боренька, - он, видимо, тоже с кем-то меня спутал, но обрадовался моему вниманию.
- И кому оно надо? - с искренним недоумением осведомился я.
- Да вы что, Борис! Заявка института Клея, семь проблем тысячелетия! Одну Григорий Перельман уже решил. Гипотеза Пуанкаре стала теоремой! Осталось шесть. Моё имя будет вписано в историю науки!
И к тому же получит он миллион долларов. Вот наследники-то сбегутся. Или уже сбежались? То есть, если уже умер. Я не стал мешать Леониду Павловичу. Да, математику мы "проходили", но не так хорошо, чтобы разбираться в дзета-функциях.
Аллея вывела на площадь. Кружилась пустая карусель. Двое юношей метали дротики в мишени. Я почувствовал тяжесть от предыдущей жизни, присел отдохнуть за столик и взял в руки журнал. Полистал без интереса. Должно быть, не освоился ещё.
- Не желаешь партейку? - подошёл добродушный толстячок и тряхнул шахматной доской.
Я пригляделся... опять знакомое лицо! В нашем дворе его называли Алёхиным. Обычно мужики на досуге играли в домино или в карты, или просто трепались, попивая пиво, а этот навязывался с шахматами. Только в последние дни куда-то исчез. Говорили, уехал на турнир, а он, оказывается, проводит время здесь. Выпростал из рюкзачка шахматную доску. Не успел я сказать ни да, ни нет, Алёхин уже расставлял фигуры. Зажал в кулаках по пешке - ему достались белые. Сходил крайней пешкой на два поля вперёд. Оригинальней не придумаешь. Какое-то новое начало?
Ни шатко, ни валко наша партия подошла к серёдке. Что-то маэстро много о себе возомнил. Я уже забыл когда играл, и то стеснил его. Он крепко задумался. Ну да, тут-то времени вагон и маленькая тележка. В голове колом вопрос: а сколько минуло в реальном мире? Мои уже наверняка получили анализы. Что в них? Обнаружили что-нибудь? Середина лета, а Светочка бледная, скучная. Наверняка меня уже хватились. Хотя... если верить aдмину, этому чёрту, сбежавшему из драмтеатра...
- Простите, вы давно здесь? - не утерпев, поинтересовался я.
- Давно, - не поднимая головы, подтвердил он.
- А по какому отсчёту? - не отставал я.
Он как бы и не понял. И вовсе он не добродушный. С раздражением напомнил, что моя очередь ходить. Я машинально переставил фигуру.
- Мат! - рявкнул он.
Действительно, мат. Самый, что ни есть, элементарный. С засадой слона, ферзём по длинной диагонали. Как же я просмотрел! Ну, да пусть радуется. Мне нипочём, а его от неудачи и инфаркт может хватануть.
- Ещё партейку? - насел он.
Отказался. Сослался на больную голову. Не соврал, не отговорился. С головой действительно было что-то не так.
- Да ну, сыграем! - он начал расставлять фигуры. - Не переживай, меня тут никто не обыгрывает.
А что Алёхин делал за стеной, не в шахматы же день и ночь играл? Были же у него другие заботы, связанные с работой, с семьёй. Или жутко одинок и ничегошеньки с прежней жизнью его не связывает?.. Что-то мне совершенно расхотелось играть, и я выбрался из-за столика.
- Эй, ты куда? - кричал он. - Постой! Я тебе фору дам! Слона скину!.. Ладью... Ферзя...
Я не отвечал и, не оглядываясь, удалился.
Затем увидел седовласого художника с локонами до плеч и в малиновом берете. Он сидел на складном стульчике у мольберта. Тоже знакомое лицо! Показывали фильм о нём. Я случайно телик включил. Снимали в студии, живой ещё, улыбающийся, интервью давал. И в заключении - приглашение на похороны. Ну да, процессия от "Дома Художника". Я перелистнул программу. Вот ещё не хватало ходить по похоронам, пусть даже именитых людей. Значит, он и другие, с кем я встретился, не умерли окончательно, а оказались в этом безвременье ещё раньше меня? Что-то я путаюсь. Это всё голова. Что-то с ней, не могу разобраться.
Подошёл и глянул на почти готовую картину. Пейзаж. То, что и так перед глазами. Как на фотографии. Воскресший художник делал последние мазки. Он повернулся ко мне, и хотя я ничего не спрашивал, заговорил первым.
- Здесь так удобно! Природа позирует с пребольшим терпением. Ничто не шелохнётся и не ворохнётся. Даже, заметьте, птица в небе застыла, позируя мне.
Я внимательней глянул на картину, и в её верхней части, на бледно-голубом фоне, разглядел галочку. Потом глянул на тот же участок неба. Ничего не увидел. Хотя, возможно, в последнее время от работы и учёбы подсадил зрение.
- А сколько вы уже тут сидите?
- Хм... - Он поднял брови на пергаментный лоб. - Точно не скажу.
- Во всяком случае, ваша картина может попасть в книгу рекордов Гиннеса, - поощрил я. - За рекордно малое время, потраченное на её создание.
- Вы думаете? - рассеянно спросил он.
Странно всё это. Что там красноглазый толковал о когнитивном дисбалансе?
Эдемский парк мне показался бесконечно большим. Я бродил, сам уже не зная, что ищу и чего хочу. Солнце застыло на небе, отказываясь прятаться на отдых.
На боковой аллее обнималась юная парочка. Если админ не соврал, то здесь просто райское место для молодых влюблённых. Да и для зрелых любовников. Красноглазый обещал о полной конфиденциальности. Легко; ведь всё как бы и не происходит всерьёз. Так почему бы не пошалить? Что уж перед собой выделываться! В последнее время с женой мне стало не интересно. Она без остатку поглощена свалившимися заботами. Всё чаще слышу: отстань, не до того!
Прошёл дальше, нижними чакрами ощущая, что нахожусь в режиме поиска. В этом деле ведь как: было б желание, а оправдание мы, мужики, себе всегда найдём. А теперь, хе-хе, и оправдываться не придётся. Издали заметил яблоню. Ну, понятно. Взрастили для полного сходства с раем. Под яблоней стояла девушка в шортах и майке, тянулась к плодам, пытаясь достать. Повернулась ко мне. Удивился. Моя Наталья? Устала от забот, положила Свету в больницу и ещё раньше, чем я, забежала сюда? Ага, бесплатно. День открытых дверей.
- Ты кто? - нелепо спросил я.
- Ева, - назвалась она. - А ты кто?
Уф, не Наталья! Моложе, и глаза другие. Весёлые, игривые. Но если она Ева, то я - Адам. Так и назвался, начиная игру. Она приняла.
- Адам, хочу яблоко. Помоги сорвать, приподними!
Я приподнял её, сколько мог, обнимая за ноги. Она дотянулась, сорвала спелый плод. Ещё два крупных аппетитных яблока очертились у неё под светлой майкой. Откусила, брызнув соком, и протянула мне.
- На, попробуй!
И вот тут... на аллее появился Валера Кирпичёв. Сосед сверху. Он имел успех у женщин разного возраста, от пятнадцатилетних соплюшек до шестидесятилетних матрон. Я ревновал к нему Наталью и, когда он исчез с неделю назад, вздохнул с облегчением. Слушок прошёл, что его прирезал чей-то ревнивый муж. Но ей-богу, это был не я!
Валера вышел из-за кустов с обаятельной улыбкой альфа-самца, стрельнул гипнотизирующим взглядом на девушку, а меня хлопнул по плечу
- Ещё жив, курилка?
Что за идиотский намёк? Я понял, что мои шансы на совместное поедание яблок с Евой упали до нуля. Она полностью переключила внимание на красавчика. Вообще-то я маленько разозлился. Такие, как Валера, любой Эдем превратят в бардак.
Ладно, надо остудиться. Я удалился, не сильно огорчаясь. Странные мысли теребили меня. Встречаю здесь уже умерших или пропавших без вести - ну, пусть и не по точным сведениям. Но своих близких не встретил. Слава богу! Значит, ещё живы. Может, это я сам умер и присоединился к компании выбывших из жизни?
Не буду. Приму Эдем за реальное и легальное заведение; лицензия подтверждала. В конце концов, наметился неплохой вариант. Можно ведь явиться сюда с жёнушкой и Светку взять. Я, как нечистый и на грешные помыслы гораздый, вряд ли попаду в настоящий рай - буде он существует. Да, было, согрешил, когда Наталья к маме уезжала. И вообще я далеко не идеальный. Признаю. Но об этом никто кроме меня не знает. Значит, после жизни не окажусь вместе со своими близкими. Увы, вера разделяет нас не только на Земле, но и раскинет по разным углам на небесах. Но тут, в техногенном рае, требования помягче. Чтобы попасть, не надо каяться или покупать индульгенцию. Достаточно заполнить анкету красноглазого.
И вот ещё что: долгое безделье надоедает. Почему б владельцам Эдема не нагрузить клиентов интересной работой, тогда и денежку здесь можно огрести. Нам - с кредитом рассчитаться. Ширились, множились мои мысли. Тётя! Я вспомнил про тётю Симу. Вот и её сюда! Самое тут место. Пусть продлится её существование. Что такое жизнь, как не последовательность ощущений? Продлевая их, мы разве не удлиняем жизнь?
В самом деле рай, безвременье. Вирус за тысячную долю секунды успевает размножиться и мутировать. Комар проживает всю жизнь за сутки. Мы измеряем жизнь годами. Вселенная бесконечна; значит, существует и такой мир, где звёзды являются атомами, созвездия - молекулами, генетические цепочки - галактиками. Ясно, что в том мире жизнь измеряется миллиардами лет. Что жаждет каждый, осознавший себя? Быть всегда. Так стоит изменить масштаб времени, или вовсе устранить его, и желание осуществится. "Без всякой мистики", - как уверял чёрт на должности админа.
Встретил ещё одного знакомца. Мы рядом сидели в приёмной, куда меня затащили агенты. Да, он самый: волосы до плеч, серёжка в ухе, цветной шарф вокруг шеи. Я заговорил с ним, и он с радостью отозвался, хотя меня и не признал.
- В приёмной вместе сидели, - подсказал я.
- Что вы говорите? В приёмной? - расцвёл он. - А в какой приёмной?
Странно! Я уже убедился, что амнезией обладают здесь многие. Может, так и должно быть? Ну да, прежнее вытесняется, и всё более отдаляется. Но почему я всё помню? Сбой программы, вирусы?
- Вы не могли бы мне оказать услугу? - вежливо попросил он. - Прильните, пожалуйста, к моей груди.
И это просит у меня мужчина?
- Ну, прошу вас, - повторил он, умоляя. - А то я боюсь, что у меня сердце перестало биться. Проверьте!
Я в ужасе отшатнулся от него. Меня охватила тревога, причину которой, правда, толком не понимал. Может, и у меня, попавшего в безвременье, сердце тоже остановилось? То есть в той, настоящей жизни со мной что-то случилось. Беспокойство нарастало с каждой минутой. О чём это я? О каких минутах в этом мире, лишившегося времени?
"Нет уж, на сегодня хватит!" - Я скоренько зашагал к административному корпусу.
- Постойте! - с отчаянием кричал мне вслед этот, усомнившийся в биении сердца. - Что же вы такой жестокий?
Я не останавливался. Однако дверь, которая гостеприимно распахнулась, выпустив в парк, оказалась заперта. Может, где-то скрытый микрофон? Или видеокамера?
- Эй, вы! Слышите? - спросил нормальным голосом, потом много громче, переходя на крик: - С меня достаточно! Я нагулялся!
Кулаком постучал по двери. Без результата! Может, рано выходить? Не выпускают раньше отведённого срока?
Давай-ка без паники. Будем рассуждать здраво. Наверно, выход, где я буду подвержен обратной процедуре, в другом месте.
Прошёлся вдоль здания, но других дверей не нашёл. Вернулся и забарабанил громче. По-прежнему никто не откликался.
Может, админ и техник заняты очередным клиентом, успокаивал я себя. А если внести поправку на разницу по времени, то это долго. Подождал ещё, всё более впадая в томительное нетерпение...
Так ничего и не дождавшись, решил вернуться на площадь. Алёхин играл в шахматы сам с собою, за белых и за чёрных, обегая столик при смене хода. Меня он проигнорировал. Леонид Павлович по-прежнему чертил на песке. То есть, уже не чертил. Стоял, глядя на исчёрканный асфальт, и в его взгляде... уныние? отчаяние?
- Не получилось? - не удержавшись, спросил я.
- В том-то и дело, что в уме уже полностью доказал! Но вот досада: мел кончился. Боюсь, что забуду, - упавшим голосом сказал он и с надеждой посмотрел на меня. - Пашенька, кусочек мела у вас найдётся? Не-ет? И всё-таки пошарьте в карманах. Ради бога! Сто тысяч долларов за кусочек мела!
Ну, совсем обезумел старик. Я отрицательно мотнул головой, и - за своё, наболевшее.
- Леонид Павлович, подскажите. Как мне быть, если надо срочно выйти?
- Куда вы хотите выйти?
Напрасно спросил, ничего не ведает. Ни о другом времени, ни о настоящей жизни. Имена путает. Маньяк, свихнувшийся на математике.
Я стал расспрашивать всех подряд. Встречных и поперечных. Смотрели недоумённо, пожимали плечами. На лицах появлялось напряжение: будто силились припомнить и - не получалось! Смотрели с тревогой. Да что там с тревогой - некоторые впадали в паническое состояние! И всё больше таких. Мечутся по Эдемскому парку. Это я виноват, разрушил идиллию! Что-то со мной не так. Забыли выключить мою память? Я-то всё помню! И про дочь, и про больную тётю. Мои проблемы здесь растянутся до бесконечности. Мука, мука, мука!
Мимо на автокаре проехали служащие. Голубые рубашки, чёрные повязки. Все они одинаковые, как штампованные. "Высокие технологии", - хвалился админ. Эдем обслуживают киборги? Но сам-то он кто? Опять припомнил лучшую в мире тётю, и наш поход в театр, где админ ещё был человеком, хотя исполнял роль чёрта. В антракте тётя Сима водила меня в буфет. До чего были вкусны французские пирожные! А сама пьеса мне, тринадцатилетнему пацану, показалась малопонятной и не интересной. Чёрт с его ужимками был неприятен. И кто бы мог подумать, что он станет заведовать раем...
Киборги кого-то разыскивают - да уж не меня ли, нарушителя спокойствия? Да, красноглазый плохо прокачал мою подноготную. Я бурно провёл свою юность и на учётах состоял. Наташка меня спасла. А Светочка, появившись на белый свет, закрепила спасение...
Я метнулся в кусты и присел. Не заметили! Но тревога росла. Усилилось ощущение, что попал в западню. Ну, замутили бизнес, возражал себе, ведь это в центре города, прилюдно, лицензия есть. Или всё-таки очередная афёра? Дали взятку, мало ли жуликов. Самые сумасбродные мысли лезли в голову. Willkommen! Красноглазый админ, остановил, подлец, мгновения... Да какой же это рай, это ад! Во всяком случае, что-то не так в устройстве Эдема.
Ноги сами привели к стене, за которой текла естественная жизнь. Я вспомнил: снаружи ограда была увешена рекламой. Изнутри она окрашена в маскировочный буро-зелёный цвет. Понятно, чтоб не слишком бросалась в глаза, не напоминала клиентам Эдема о настоящей жизни. "Здесь птицы не поют", - вот, привязалось же!
Ахтунг! Ещё один работник с чёрной повязкой. Заделывает щель и выбоину в стене. Значит, не все тут беспамятные! Пожелал кто-то хоть одним глазом выглянуть наружу. Я подождал, когда работник отойдёт, и меня, как магнитом, притянуло к стене. Приложился ухом, но ничего не услышал. Взглянул вверх. Не перелезть!
А чем стену долбили? Я осмотрелся, но ничего не обнаружил. Зато рядом заметил громадный раскидистый клён, одна ветвь совсем близко к стене. Нет, не взобраться, не обхватить ствол руками! Но рядом берёзка с низкими ветвями. Я вскарабкался на неё, обезьяной перелез на клён, перебрался на боковую ветвь. С неё дотянулся до стены и влез наверх. Выпрямился, балансируя на узкой торцовой грани.
Подо мной, снаружи, знакомая улица.
Как странно!
Да нет, почему странно?
Меня не обманули насчёт изменения масштаба времени.
Внизу застывшие автомобили и как бы омертвевшие в нелепых позах прохожие.
О-о-о, что я вижу!
Сердце заколотилось, как скорострельный пулемёт.
Ни на миг не задумываясь, оттолкнулся изо всех сил и прыгнул со стены...
* * *
С трудом и болью разлепил глаза. Нет, я всё-таки не умер. Рядом Наталья и девочка. Да уж не Света ли? Подросла. И Наталья изменилась. Похудела, бедняга. Как же я соскучился по ним!
Мужчина в белом халате. Приблизил руку и пощёлкал пальцами, привлекая внимание. Затем взял за кисть левой руки. Вот, дожил! Не надо считать пульс. За меня определят.
- Слышит и видит, - сказал, повернувшись к Наталье. - Наполнение почти нормальное. Можете беседовать.
Но прежде заговорила девочка.
- Папа, папа! - затеребила она. - Это ведь всё я! Взяла тебя за руку и не отпускала, пока ты не открыл глазки.
Моя Светка! Как же я сомневался?..
- Молодец, - похвалила её Наталья и обратилась ко мне. - Светочка прошла курс лечения. Ты узнаёшь нас?
- Узнаю... - одними губами прошептал я. - Ты изменилась, Наташа. Подкрасила волосы?
- Да уж, после того случая.
- Какого случая?
- Ну, когда Светочка выбежала на дорогу и чуть не попала под колёса. - Она содрогнулась и прижала дочь к себе, словно боясь, что сейчас Света снова убежит и, лишившись опеки, куда-нибудь попадёт.
- И что дальше?
- Следом за Светочкой метнулась чья-то тень и вытолкнула из-под машины. А потом... потом эта тень превратилась в тебя, милый. Ты долгое время был в реанимации. Считай, вытащили с того света. - Она в недоумении приподняла брови. - Я до сих пор не пойму, откуда ты взялся? Ведь за полминуты до того и близко не было. Перед тем я звонила по мобильнику: вне зоны доступа. Где ты находился?
- Ваш муж оказался в нужное время в нужном месте, - с доброжелательной улыбкой заметил доктор.
Похоже, и он рад моему возвращению. Наташа облегчённо улыбнулась.
- Тебе подкрепиться надо. Доктор, ему можно?
- Не только можно, но и нужно. Вы изрядно потеряли в весе, - сказал доктор. - Оставляю вас одних, беседуйте.
Он вышел. Наталья раскрыла сумку, вытащила курицу в пергаменте, банку с бульоном, сок в бутылке. Повторно спросила, где я находился. Разъяснил, что был в Эдеме.
- Ну, хорошо, - с вернувшейся тревогой сказала она. - Пусть будет так. Но ты больше не уходи в свой личный рай. А то как мы без тебя? Тяжко! Я ведь опять в кредит влезла...
- Не уйду. Я его покинул, как только увидел вас. Даже до того, как признал Светочку. Я и не подумал, что это вы, да и некогда было думать, надо было действовать. - Эта длинная фраза далась мне с трудом и заставила вновь задуматься. Где ж это я пропадал?
- Ты молчи, не напрягайся, - успокаивающе сказала Наталья. - Потом всё расскажешь.
Она продолжала опустошать сумку и небрежно бросила в корзину для мусора цветные листки, которые ей насовали мальчики и девочки по пути в больницу.
Среди них мелькнул яркий фант со знакомой мне рекламой...
- Подай... пожалуйста... вот это, - отрывисто попросил я.
Наталья с недоумением выполнила мою просьбу.
Реклама Эдема со всеми обещанными прелестями.
Знакомо!
Буклеты в приёмной...
А часы, а мобильник?
Вернули или зажилили?
Я хотел спросить и поднял голову.
Наталья смотрела со страхом, как будто боялась вновь потерять меня.
И я, жалея её, ничего не стал спрашивать.
- Для тебя и тётя Сима пакет передала! - продолжала
она, заискивая и умоляя, желая закрепить в моём сознании реальный мир с близкими, хорошо знакомыми мне людьми.
- Тётя Сима? Ещё жива? - удивился я, переключаясь.
- Жива! - подтвердила Наталья. - Хотя её брат, ты его знаешь, прилетал из Голландии и, поглядев, как она мучается, хотел забрать с собой.
- Там сильные врачи?
- Нет, там эвтаназия. Достаточно шенгенской визы, и деньги. Но тётушка отказалась. Говорит, сколько мне отпущено провидением, столько и буду терпеть. Ей повторный курс химиотерапии сделали, она гриб-чагу пила, в церковь на такси... чего только ни делала! - торопливо рассказывала Наташа. - А тебя и сама навестить собралась! Может, сегодня ещё придёт. Ты покушай, милый.
- Аппетита нет.
- На, для аппетита. - Наталья подала мне краснобокое яблоко, точно такое, какое предлагала Ева в покинутом раю.
- Папа, скушай! - умоляюще попросила Света, тоже не желая меня отпускать.
Я впился в сладкое, истекающее соком яблоко, и окончательно вернулся в нашу непредсказуемую и не очень продолжительную, во всяком случае, далеко не вечную жизнь. За окном мохнатые ветви голубой ели, на которых искрится снег. Весело чирикает вездесущий воробей. О подоконник стучат капли. Уже весна? Или зимняя оттепель? В любом случае, после посещения Эдемского парка прошло не меньше трёх месяцев обычного, но выпавшего из-под моего контроля времени. Из той ограниченной череды дней, что отпущена обычным людям. Нам не светит ни мистического спасения, ни криогенного сохранения, ни многократных пересадок утомлённого сердца...