Михайлов лежал на песке у моря. Наверное, это был пляж: всюду понатыканы грибки от солнца, а солнца не было...Ветер поднимал песок и переносил к морю...Рядом с Михайловым кто-то стоял. Сначала он увидел его добротные ботинки на толстой подошве, потом пальто, кожаное и черное.
- Что вы делаете? - спросил тот, кто стоял рядом.
- Разве вы не видите? Ей холодно.- Михайлов судорожно всхлипнул. Он пытался укрыть ее шарфом, широким и капроновым, но ветер вырвал шарф из рук и забросил далеко в дюны.
- Что вы делаете? - повторил тот.
- Разве вы не видите? Она умирает. Ну сделайте же что-нибудь! - закричал Михайлов.
- Но это рыба. - возразил тот.
- Ну и что ? - Михайлову хотелось заглянуть в лицо того, кто стоял рядом, но того уже не было. И ничего и никого уже рядом не было. Осталось только море...и он услышал, как оно звенит - сначала тихо, потом громче и громче...Он снова заплакал...Звенел будильник. Михайлов проснулся. Лицо его было мокрым от слез. Будильник звенел, как всегда не вовремя: за окном все еще висела тьма: наверное, была ночь или было утро, но только темное и холодное. Михайлов нажал кнопку будильника. Вставать не хотелось. Идти никуда не хотелось, да и некуда было ему идти. Разве только в редакцию для получения очередной трепки от главного редактора по поводу его желания написать статью о прокуроре, виновном в исчезновении "сучковатых" депутатов и журналистов. Если факты подтвердятся,( а Михайлов уже тысячу раз все проверил и перепроверил, опросил свидетелей, осведомителей, родственников) - выйдет интересный материал для газеты...Ну , а если факты по каким-либо необъективным причинам не подтвердятся, прокурор останется при своих интересах, а Михайлов без работы, а возможно, однажды тоже исчезнет и уже никогда и никуда не вернется.. .
Михайлову стало жаль себя. Он знал, никто разыскивать и оплакивать его не будет. ..Он встал с постели. Посмотрел в зеркало. Лицо обросло щетиной, взгляд злой и колючий... " Надо бы побриться..." - но бриться не хотелось , он находился в том периоде жизни, когда все вдруг становилось бессмысленным и необязательным.
Михайлов жил в коммуналке. У него была комната - десять метров, заваленная книгами, журналами, газетами. В углу на столе стоял "компа" (так он любовно называл свой компьютер ) и рядом с "компа" был идеальный порядок.
"Везде пусть мусор и грязь, а там святое место",- думал Михайлов. Он любил работать ночью, но компа "шумел" , и звук
клавиатуры раздражал соседей - им казалось, что из комнаты "придурка-журналиста" периодически доносится пулеметная очередь.
- Может, ему подсыпать синильной кислоты в суп? -жаловалась кому-то соседка, прекрасно зная, что супа у Михайлова никогда не было. На кухне он почти не появлялся, а если и появлялся, то всегда чувствовал себя неловко.
Иногда ему приходилось пить чай в присутствии соседей, и те почему-то всегда заглядывали ему в рот. Михалов пил чай наскоро, боясь подавиться и обжигая губы, а иногда выливал чай в раковину и выходил вон из провонявшейся комбижиром кухни.
Михайлов возвращался домой поздно и всякий раз старался быстро пройти по коридору, рассыпать обязательные приветствия соседям и закрыться у себя в комнате, в своих десяти метрах, уткнуться в интернет и забыть обо всем на свете.
В коммуналке , помимо Михайлова, проживали еще две семейные пары и одинокая женщина или девушка, говорили, что старая дева. Михайлов так и не разглядел ее. Это было что-то очень высокое и худое, с вечно испуганной бессмысленной физиономией. Соседи перемывали Михайлову косточки. Кем он только у них не был: импотентом, придурком, педриллой, Дон Жуаном, Казановой. Им было лучше знать, чем Михайлову, кто он такой. А ему было наплевать. И только появившийся недавно в коммуналке грудной ребенок не давал ему покоя. Ребенок орал день и ночь, мешая Михайлову работать, думать, жить...Михайлов зверел и готов был ворваться в комнату к счастливой семейной паре и придушить их любимое чадо подушкой. Но, при виде этого чада ,он испытывал неописуемый восторг и мог часами играть с малышом, заменяя ему маму, папу и няньку.
Михайлов был разводной. Жена ушла от него к другому, забрав с собой сына - там, у другого, ей было спокойнее, денежнее и надежнее - а здесь, у Михайлова, десять метров в коммуналке и никакого просвета. Новый муж жены был мафиози. Сын Михайлова вырастет и тоже станет мафиози. А пока жена Михайлова отказалась от алиментов - что с него возьмешь, кроме анализов?
Михайлов, несмотря на это обстоятельство, постоянно высылал сыну положенную сумму денег - больше выслать не мог - не хватало даже на карманные расходы. Если бы Михайлов жил в древние времена, то давно бы сидел в долговой яме. А в наше время Михайлов мог занимать деньги у одних и отдавать другим и так до бесконечности...
Михайлов грустил по сыну. Очень уж хотелось увидеться . Но поехать к сыну он не мог: не было душевных сил ни на что и ни на кого. А ехать к сыну Михайлов мог только здоровым...
Михайлов издал на клавиатуре своего любимого компа "автоматную очередь" и с отвращением вспомнил о главном редакторе Баевой. Сегодня он должен идти с Баевой на представление театра "Бурда-моден".
"В гробу я видел этот театр!" - но идти должен был и обязан. Субординация есть субординация. Послать Баеву к чертовой матери при всем своем желании он не мог. Баева считала своим долгом опекать Михайлова, а еще имела задание от компетентных органов - не допустить его статью о прокуроре в республиканские газеты. Михайлов, понимая это, решил обойти Баеву и отдать статью редактору "Московского вестника". Так и работали они вместе, зная тайные мысли друг друга...только вот Баева считала, что спасает жизнь Михайлову, а Михайлов считал, что Баеву пора лишать поста редактора газеты, как лишают врача, нарушившего клятву Гиппократа, диплома и врачебной практики.
Баева открыто обожала Михайлова. Михайлов тайно презирал Баеву.
Вежливо отвязаться он от нее не мог и потому копил в себе бешенство, которое когда-нибудь возьмет да и вырвется в оглушительный взрыв.
Баева лелеяла тайную надежду сделать Михайлова своим любовником. Талантливый молодой журналист, любимец общества и женщин- любой мафиози может позавидовать. А что до коммуналки, то имеются перспективы! И не малые. Вот только бес попутал этого Михайлова взяться за статью про прокурора. Но ничего, Баева убережет Михайлова от этого безумного поступка. Да и сам Михайлов сейчас находится на перепутье, станет ли рисковать благополучием ради бесполезного желания рассказать людям правду о коррумпированных верхах?!
Михайлову захотелось напиться. Водку продавали с восьми, а пить одеколон он не умел. Если пойти к Маринке? У той всегда компания и выпить есть что. Когда-то у Михайлова был роман с Маринкой, но роман у Маринки был не только с ним, а это Михайлова не устраивало. Маринку он бросил, а выпить у нее никогда не отказывался. Обычно он приходил со своей выпивкой и закуской. Михайлов не был алкоголиком - пил редко, но если пил, то всегда напивался в прок. Снимал стресс необходимым количеством водки и "заземлялся"( он любил сидеть на полу), слушал пьяный бред про очередного главного режиссера, умилялся восторгам по поводу их собственных талантов, наблюдал за тем, как артисты ссорились, ползали по полу, кукарекали, пели хором и по одиночке и мечтал о том, чтобы у него на голове была кепка, которой можно было бы прикрыть глаза и уснуть. Иногда он "плевал" на приличия и спал без кепки , и ему снились розовые слоны и джунгли.
- Ну что сделаешь, - говорила тогда Маринка. - если человек не хочет веселиться вместе со всеми и не умеет этого делать. Вот такой он, вечно печальный ,рыцарь пера. - Маринка накрывала Михайлова пледом и незаметно смахивала с длинных своих ресниц слезинки.
Приятели-актеры не понимали Михайлова, а статью о прокуроре называли очередным его выпендриванием . Он сердился и сожалел о том, что пил водку не с теми людьми...а тех людей он в своей жизни еще не встретил. Да и нужно ли было ему встречать тех, когда сам он такой, как все? Ну, может быть, немножко не такой и ему немножко скучно ,и он никак не может определиться , с кем ему Быть...Мог бы, по мнению друзей, Баевой, Маринки, "компетентных органов" сдать прокурору компромат, и улучшить свой быт, а он что-то там еще выбрыкивает...
Михайлов решил напиться. Он понял, если ему не удастся напиться, он сдохнет, как собака в своих десяти метрах или умрет от "синильной кислоты" , так и не написав статьи.
Он вышел в коридор коммуналки. В конце коридора одиноко горела лампочка, она была до неприличия голая и тусклая. Михайлов нацепил на себя куртку. Он долго не мог попасть в рукав. Рукав почему-то оказался внутри куртки, споткнулся о чью-то обувь, разбросанную по коридору(опять соседи скандалили!), вытащил из кармана билет на "Бурду", скомкал и бросил в угол...потом поднял билет, разгладил , оставил на в кухне .Написал старой деве записку: "Дорогая, - он долго вспоминал, как зовут дорогую серую мышку, инфузорию-туфельку...зачеркнул "дорогая", написал -Милая соседка, обязательно посетите театр мод "Бурда.ФРГ". Подумал: "Тебе это полезно будет, детка, снимешь ,наконец, с себя грязный халат!". Дописал: "Я знаю, какая вы у нас модница и потому весь день простоял в очереди за билетом . Искренне Ваш. Сосед-журналист..- он хотел приписать " педрилла", но не стал этого делать, написал- Михайлов."
Вышел на улицу. Рабочий люд возвращался с ночной смены по своим берлогам, а Михайлов шел искать себе пристанища у чужого крова. Только где этот кров? Решил пойти к Ленке. Ленка работает на "Азоте", имеет стабильный заработок и не мучается проблемами несовершенства мира и человеческой личности. Ленка - здоровый , нормальный человек. Живет в общежитии, одна в комнате и это упрощает обстоятельства. Доплелся до общаги. Вахтерша -тетка интеллигентного вида, учительница на пенсии или жена военного-пенсионера- читала роман-газету.
- Куда?- спросила она Михайлова.- Общежитие женское.
"Знаю, что не мужское, - разозлился он, но вежливо ответил -К сестре."
Вахтерша быстро соображала, кто он такой и чего от него можно ожидать. Замерзший, голодный, помятый. "Алкоголик? Работяга?"- ни то ни другое определение к Михайлову не подходило. Интеллигентное красивое лицо, печальные глаза...
-К какой сестре?
"Милосердия, -подумал Михайлов, но ответил - К своей."
"Другого ,наверное, уже и след простыл, убежал бы наверх к девчонкам, - думала вахтерша. - А этот стоит.",- ей почему-то до слез стало жалко Михайлова, мелькнули какие-то глупые мысли о том, что вот не жилец он на этом свете, не жилец! Господи ,спаси этого мальчика и помилуй!
- Ладно, - вздохнула она. -Иди уж. Только быстро. Обещай , что скоро вернешься.
- Скоро не вернусь. - ответил Михайлов и продолжал стоять там, где стоял.
- Ну что стоишь, иди уж. - она мысленно перекрестила Михайлова от нависшего над ним проклятья.
Михайлов пожал плечами и пошел к Ленке на девятый этаж. Лифт не работал.
Ленка встретила его без особой радости. Радости Михайлов ей еще не приносил. Одни аборты и вечное ожидание. А ждать Ленка устала. Ей хотелось покоя, семейного счастья. Счастья Михайлов дать Ленке не мог, даже если бы и женился на ней.
Михайлов приходил вечно усталый, издерганный и голодный. Без цветов, без конфет, без радости.
Ленка засуетилась, стала проявлять все свои кулинарные способности. Михайлов заглянул в буфет, достал бутылку водки, поставил на стол. Он один и выпил эту бутылку водки , молча и зло. Мысли сосредоточены только на статье. Завтра он отдаст статью редактору "Московских вестей", для жителей Москвы. А какое дело этим жителям Москвы до событий в его республике? Ну поговорят, позлословят... Зачем он все это пишет? Кому это нужно? Никому...
Черт, как все омерзительно и глупо!
Михайлов зашел в душ и встал под холодную воду. Горячей как всегда не было. Стоял по душем, пока совсем не замерз...И опять все мысли о статье...
-Постирай мне шмотки, вечно просить об этом надо! - наорал он ни с того ни с сего на Ленку.
Он стоял перед Ленкой в чем мать родила и ему было все равно, голый он или нет, есть в комнате Ленка или нет ее, стоял и смотрел куда-то в окно.. . Ленка молча пошла стирать его вещи. Михайлов уснул. Ему ничего не снилось. Он спал час или два. Его вещи сушились на батарее. Ленка сидела за столом и плакала.
-Иди ко мне. - позвал он.
Ленка разделась и легла рядом. Он наклонился над ней. Почему-то хотелось размазать ее милое, заплаканное личико. Опустить ладонь ей на лицо и размазать.
Михайлов сделал с Ленкой все, о чем она так страстно мечтала...Ленка немного развеселилась, заглядывала ему в глаза, прижималась к нему всем своим голым телом.
Михайлова тошнило. Он лежал и старался не двигаться. Если он сейчас встанет и пойдет в уборную - это породит комплексы в здоровой Ленкиной натуре. А если он задохнется от собственной блевотины? Он посмотрел на Ленку, и та отстранилась от него.
В глазах у нее мелькнули отчаяние и страх. Михайлов подумал о том, что ему давно пора было умереть, а лучше было бы и вовсе не родиться. Он представил себе, как Ленка будет проливать слезы над его могилой и понял, какое облегчение принесет ей его смерть. Михайлову стало жалко себя. Если бы он мог, то, наверное, заплакал. А плакать он не умел. А еще он понял, что пока вещи его не высохнут, ему придется сидеть у Ленки. Вот счастье-то какое ей привалило! Нахватается его впрок! Дай ей только волю, и она не выпустит Михайлова из своей комнаты, будет поить и кормить с ложечки, лишь бы он был всегда был при ней.
Михайлов встал и пошел в уборную. Ему казалось, что внутренности его выворачиваются наизнанку, а еще он думал о том, что , наверное, соседка подсыпала ему синильной кислоты в чай. "Дурра - баба!-передернулся он весь от одной мысли о соседке.- Искренне ваш, "педрилла" Михайлов!"
Он стоял голый и пьяный в уборной, упершись лбом в стену, и минут десять хохотал, как бешеный. Потом вышел из уборной, умылся и снова лег рядом с Ленкой. Ленка приклеилась к нему всем своим голым телом.
- Ну-ка, пройдись.- сказал он.
-Как? - спросила Ленка и стала одеваться.
-Не одевайся.- попросил он. - пройдись так.
-Это только ты можешь ходить по городу голый- рассердилась Ленка, но все-таки прогулялась к окну.- А как ты хочешь, чтобы я прошлась? Как пастушка или как проститутка?
- Как проститутка.- сказал Михайлов и улыбнулся. Улыбнулся впервые за весь этот месяц. Ленка была похожа на Гавроша , очень милого и симпатичного мальчишку-подростка.
- А хочешь танец живота? - она включила магнитофон и взобралась на стол.
Михайлов удивленно уставился на Ленку, он не ожидал от нее такой прыти. Ленка танцевала, а из глаз у нее текли слезы. Она плакала беззвучно, и вся ее нелепая и несчастная фигурка содрогалась от беззвучных рыданий.
"Повернула ситуацию в свою пользу, - думал он - Ну да, я кретин, идиот, подонок! Кто еще?" - он встал и выключил магнитофон. Натянул на себя мокрые вещи. Джинсы прилипли к ногам.
- Пока. - он направился к выходу.
- Пока? - спросила Ленка и испуганно посмотрела ему в глаза. Он погладил ее по голове. -Ладно, до завтра..
- До завтра. - прошептала Ленка и приготовилась еще раз пройти по пустыне ожидания.
Михайлов спустился вниз. Вахтерша пошла открывать ему дверь.
-Уходишь? - спросила она.
-Ухожу.
- А почему мокрый?
- От слез.
Он вышел на улицу, на промозглый ветер и холод...
-Михайлов! - кто-то кричал ему вслед. Кричала Ленка. Она выбежала вслед за ним в тапочках и в пальто, наброшенном на голое тело. Прижалась к Михайлову и не хотела отпускать.
- Замерзнешь. - сказал он и поцеловал ее в губы. - Иди домой, малыш.
Ленка безрезультатно пыталась всучить ему десятку на такси..
-Пожалуйста, пожалуйста, возьми. Это на такси.А то простудишься. Я буду ждать тебя. Ты только вернись.. . - она размазывала слезы по щекам и прощалась с Михаловым так, будто провожала его на войну, с которой он уже никогда не вернется.
Михайлову хотелось броситься под колеса того такси, которое повезет его домой.
- Все. Я пошел. - сказал он и пошел прочь. Ленка смотрела ему вслед до тех пор, пока он не скрылся из виду.
Утром Михайлова схватил ревматизм. "Слава Богу, что не паралич!"-подумал он и, охая и держась за бока, сел за свой любимый "компа".
Сегодня к 17.00 он должен завершить работу над статьей и передать ее редактору газеты "Московский вестник".