КОНЕЦ ОДИНОЧЕСТВА

  

   Ты вспомнил всё. Остыла пыль дороги.

   А у ноги хлопочут муравьи,

   И это - тоже мир, один из многих,

   Его не тронут горести твои.

   Как разгадать, о чем бормочет воздух!

   Зачем закат заночевал в листве!

   И если вечером взглянуть на звезды,

   Как разыскать себя в густой траве!

  

   Илья Эренбург

  

  Тюльпаны опять расцвели. Бордовые, алые, жёлтые, ярко-голубые и пепельно-серые. Мясистые лепестки раскрылись, образовав широкие чаши, и слегка дрожали, будто бы потревоженные нетерпеливыми касаниями лёгкого ветра. Луг перед домом обернулся трепещущим разноцветным ковром, и Лора невольно замерла на пороге. Потом спустилась с крыльца и пошла через луг, медленно, плавно, стараясь не делать резких движений. Тюльпаны едва касались её живота и тут же отклонялись в стороны, не желая иметь ничего общего с материей платья.

  Там, где заканчивался луг, стоял лес, больше всего похожий на сорную траву-переросток. Причудливо искривлённые изумрудные стебли, обвитые оранжевой повиликой толщиной в руку, листья размером с обеденный стол.

  На листе лопуха сидел тигр. Его чёрные, раздутые бока покрывали лиловые полосы – должно быть, тигр успел кем-то плотно позавтракать, и теперь замер, цепенея от удовольствия. Лору тигр игнорировал, отвернув в сторону шипастую голову и затянув плёнкой три пары широко расставленных глаз. Так же подчёркунто равнодушны были и муравьи, чью дорогу пересекла Лора. Лишь остановились на миг, пережидая вторжение, и вновь двинулись по своим делам, бодро перебирая бледно-жёлтыми ложноножками.

  Лора была чужой. Настолько чужой, что местный биоценоз напрочь отказывался признать её существование. На что, впрочем, абсолютно не стоило жаловаться.

  В детстве у Лоры был чудесный велосипед, блестящий, с изогнутой рамой и широкими шинами. И с высоты седла, взирая на траву по сторонам дорожки, Лора представляла себя летящей над инопланетным сказочным лесом. Теперь она жила в этом лесу.

  Лора двинулась дальше, по обычному своему маршруту, к кораблю, застывшему среди леса. Белая сигара, нацеленная носом в зенит, стояла неколебимо, как и в самый первый день, лишь бирюзовая трава успела вырасти под самый срез люка, опутала посадочные стойки, в наглой беспечности расстелилась под отвёрстыми дюзами. Будто была уверена – кораблю никогда не подняться. Но корабль всего лишь дремал, в полной готовности унести Лору прочь, в тот мир, откуда она явилась бог знает сколько дней и ночей назад. Или в любой другой. Всего лишь подняться на борт и сделать выбор…

  Но и не подняться, не делать и не лететь — тоже выбор, который совершала она ежедневно. Просто прийти сюда, постоять, или едва бросить беглый взгляд на корабль и отправиться дальше, будто бы имея какую-то особую цель.

  Не сказать, чтобы она скучала по людям. С этим как раз проблем не было – любая реальность, любое общество, любой поворот событий. Симуляция настолько совершенная, что сопряжённый с компьютером корабля мозг не смог бы заметить подмены. Она могла бы общаться с кем угодно, заново создать или продолжить тот мир, в котором Грег всё ещё писал бы ей старомодные письма или являлся почти наяву, воплощённый в голографического двойника, где Эни наконец вспомнила бы о матери среди своих бесконечных перемещений и безумных тусовок.

  В том, чтобы только планировать, задумывать - и не делать, заключалось особенное, утончённое удовольствие. И, как знать, эту мысль Лора хранила в самой глубине сознания, – быть может, вот прямо завтра её старая, знакомая с детства реальность возьмёт и продолжится сама собой, как бывало всегда. А потому Лора, дойдя, как обычно, до озера, под серебристой гладью которого быстро скользили тёмные силуэты рыб, возвращалась обратно, домой. И здесь её ждали. Люди. Их силуэты и лица, выхваченные резкими чёрными штрихами на белых листах, образы, плывущие в мягких линиях акварели или едва различимые в пёстрых кляксах тяжёлых масляных пятен. Рисование стало её страстью, способом выразить то, чему она сама не отдавала отчёта, средством проживать нескончаемую вереницу быстротечных ночей и дней.

  Но неделю назад жёлто-синее закатное небо перечеркнула белая полоса инверсионного следа и ушла за горизонт. Реальность набухла, налилась ожиданием. Сколько нужно механозародышу, чтобы развить из себя телепорт? Дни, быть может недели, - и прорвётся, выльется, затопит. Что это телепорт, Лора не сомневалась. Иначе — она бы уже знала. Но нет.

  

  Лора не могла сказать, когда всё началось. Знала только, что к моменту тотального отключения телепортов «потерянные» не поддавались учёту. И что с ними происходило там, в непостижимый сознанием миг свёртки пространства, не понимал поначалу никто. В пункт назначения прибывал тот же человек, что вошёл в приёмный портал. Тот, и не тот. Менялись нюансы поведения, привычки, склонности, - то, что почти невозможно формализовать, но очень легко считывается близкими. Непонятное всегда страшит. И сеть человеческого сообщества, раскинутая на десятки световых лет, оказалась разорвана на ячейки.

  Если нет разницы между перемещением в соседний квартал и перемещением к соседней звёздной системе, трудно вообразить, что бывает иначе. Человечество расчехлило анахронические звездолёты, способные нести экипаж, не списанные в утиль только чудом. Изящные прогулочные корабли, красивые игрушки богатых владельцев, конфисковывались в общественных целях.

  Телепорт, ставший символом новой эры, обернулся троянским конём. И когда физики объявили, что знают ответ, для непосвящённых он звучал очень просто: «Случилось будущее».

  Можно было пойти в объяснениях дальше и говорить о квантовой запутанности, о том, что любой, воспользовавшийся телепортом, получает квантового двойника, и что эта стремительно растущая вне пределов привычного трёхмерного мира структура вышла на новый уровень самоорганизации, образовав ноосферу. Количество перешло в качество, и любая телепортация теперь в некотором смысле окончательна. Безвозвратна. Люди стоят на пороге иного бытия. Если готовы заплатить цену…

  Их становилось всё больше, тех, кто решился прыгнуть. Тех, кто платил, неотличимых внешне, но ставших иными. Их уже не называли потерянными. Теперь это были «омнилюди», «панчеловек», «Homo Universum», - человек всеобъемлющий, человек, лишённый персонального «я», человек бессмертный. Ведь если нет персонального «я», то и персональной смерти нет тоже. Так избавьтесь же от величайшей иллюзии! Сорвите пелену майи! То, что было раньше доступно лишь просветлённым, теперь буквально стоит за порогом двери. Конец отчуждению, потому что чужих больше не будет.

  – Вы что-нибудь чувствуете?

  – Всё. Абсолютно всё, безусловно! Больше, чем вы можете представить. Я чувствую НАС. Но не вас. Приходите… и будем чувствовать вместе.

  Личность? Что есть личность? Все нейронные связи, аксоны, дендриты, электрическая активность мозга — всё остаётся. Но добавляется больше, неизмеримо больше! Как капля вливается в океан. Так станьте же каплей!

   Соглашались не все. Отказывались те, кому есть что терять. Но океан наступал, ненасильственно поглощая всё новые территории. Океан лизал пятки, соблазняя нестойких бесконечностью новой жизни.

  Лора помнила последний разговор с Грегом, когда вновь включили телепорты. Он обещал: «Первый прыжок — по делам компании, а второй — непременно к тебе. Кем бы я ни стал. Иначе ничто не имеет смысла. Или... ты узнаешь что делать». Второго прыжка не случилось. Вместо него пришло короткое сообщение с единственным словом «Убежище». И координаты этого безразличного рая, и коды доступа к кораблю.

  

  Короткий пятичасовой день догорал, и пора было возвращаться. Тигр, который не был тигром, ушёл. Муравьи, которые не были муравьями, забились в гнёзда. Не-цветы, что она называла тюльпанами, отцвели в очередной раз, и солнце, которое не было Солнцем, клонилось к закату.

  Дверь в дом была открыта, и когда Лора вошла, то увидела их. Люди. Одетые в одинаковые серые куртки космического десанта. Среди них Эни.

  Та, что когда-то была дочерью Лоры, стояла в окружении десятков нарисованных лиц, каждое из которых неуловимо хранило её черты, и смотрела на мать. Лора была чужой. Настолько чужой, что Эни сказала:

  – Приходи. Мы тебя ждём.

  И улыбнулась.

  

  07.06.2020