Аннотация: Собрались богатыри мир посмотреть да себя в нем показать. И оказалось, что пока живешь в родной деревне, никаких чудес в округе нет, но лишь ступишь за околицу начинается самое интересное...
Сила есть - ума хватает
- Шлеп!
- Шмяк!
- Шлеп!
- Шмяк!
- Матреха! - крикнул старик, сидевший на завалинке.
Из растворенного окошка высунулся острый нос.
- Звал ли, Дремушка?
- Матреха, чего земля трясется? Только глаза прикрою, начну засыпать, как качнет, второй раз с завалинки лечу.
- Знамо чего,- отвечала баба,- Влас с Протасом опять силой меряются.
Дед сладенько зевнул.
- И не надоело им?
Забыв дела и заботы, жители Скородумовки сидели кружком на лугу и смотрели на двух дюжих молодцов, которые бросали друг друга на землю, отчего все вокруг сотрясалось и даже солнце в небе подпрыгивало.
- Надоело,- капризно протянула синеглазая Феклуша, - целый час одно и то же, по-другому бейтесь.
- Ага, - согласился Влас, - теперь удар держать будем, чур не уклоняться.
- Не уклоняться, так не уклоняться, - пробасил Протас и огромным кулачищем стукнул Власа в грудь. Тот даже не пошатнулся, отвел руку назад и со всей мочи ударил товарища. Силачи постояли, удивленно замечая, что лес вдалеке заплясал, облака над головой начали играть в салки, и рухнули на землю.
- Кто? - спросил Влас.
- Победил? - закончил Протас.
Старичок Терентий, опираясь на палку и держась рукой за больную спину, доковылял до парней и дребезжащим голоском возвестил:
- А никто! Одинаково вы сильны, милки.
- Быть того не может, - Влас поднялся, - чую, я сильней.
- Нет я, - встал Протас, - давай дальше биться.
- Вы с детских лет силой меряетесь, как самим не наскучило, - крякнул дед Терентий, - да и силушка ваша неразумная, на глупые дела направлена. Вот зачем вы в речку Дурмановку камень огроменный бросили, русло перегородили, озеро разлилось, хорошую землю затопило.
- Для смеху, - передразнила парней Феклуша, - а нам от вас одно горе, жизни девичьей не видим. Чего вы в деревню чужих ребят не пускаете? Девок у нас много, а парней раз, два и все.
- А мы чем тебе не парни.
- Вы не в счет, у вас одна забота - драться, - не унималась Феклушка. - А нам охота с парнями посмеяться, хороводы поводить, спеть и сплясать. Из-за вас Скородумовку ребята стороной обходят. Прошлой осенью ни одной свадьбы не справили-и-и.
- Чего они нас боятся, - удивились Влас и Протас - иль мы поперек дороги становимся? Только пускай сначала с нами на кулачки побьются.
- Да ты, Влас, прошлый год своим кулачком медведя убил, - хихикнул плюгавенький мужичок с растрепанной бороденкой.
- Это я с испугу, - оправдывался Влас, - собираю малинку, а из кустов медведь лезет, ну я ему в лоб!
- А ты, Протас, чего не хвастаешься, как быку рога обломал и самого об землю до смерти зашиб.
- Это я со страху, - вытаращил бесхитростные глазки Протас. - Иду по лугу, солнышко припекает, мошки всякие летают, жужжат, бабочки порхают, а тут с горки мчится глыба черная, с красными глазами, из ноздрей дым как из трубы, а рога - во! Так и хотят меня пропороть, я за них и ухватил. А уж как бык в небо взлетел, да об землю шлепнулся и не знаю.
- А мы все одни да одни, - ныла Феклушка.
- Ага, ага, - подхватили девушки, - сваха к нам ехала, ехала, да не доехала. Кто лошадь вместе с телегой назад отнес, а сваху на верхушку ели посадил?
- Мы!
- А зачем?
- А просто.
- Вот что ребята, - сказал дед Терентий, - хорошие вы парни, да сила ваша через край переплескивается. Шли бы по свету, может, где ваша силушка богатырская пригодилась бы.
- Вот как добрые дела сделаете, когда люди вас не ругать, а благодарить станут, тогда и будете богатырями называться, - молвил свое слово дед Терентий.
- А сейчас мы кто?
- Так, балбесы.
Деревенские разошлись по делам, Влас вытер мокрый лоб.
- Уф, Протас, с тобой биться легче, чем с этими непонятливыми разговаривать.
- А может и правда нам, Влас, по свету пойти?
- Чего дома сидеть, давай. Только сначала поесть надо хорошенько.
- И выспаться крепенько.
Влас и Протас жили в соседних избах. Влас, придя домой, сразу повалился на лавку, захрапел. И хотя не был он еще настоящим богатырем, но сном спал поистине богатырским. Протас дверь не успел открыть, а уже закричал:
- Мамка? Каша готова?
Мать поставила на стол огромный чугун, над которым поднимался парок.
- Маменька, - уписывая за обе щеки кашу, сказал Протас, - поем, отдохну - и в путь, хочу мир посмотреть, добрым людям помочь, злых наказать, землю нашу русскую от ворога защитить.
- Да на кого ты меня покидаешь, - заголосила мать, прижимая руки к груди, - ты ж еще маленький, обидят кровинушку мою, обманут.
- Хлеба напеки в дорогу, - облизнул ложку Протас, заглянул в пустой чугун, почесал затылок, - не пойму, ел, нет ли.
- Щец, родимый, похлебаешь?
- А то.
Пока Протас наворачивал щи, а Влас видел безмятежные сны, в бедной маленькой избенке закрыв лицо руками, плакала девочка Фотинья.
-Ты чего, Фотиньюшка, слезы льешь, - гладил ее по плечу младший брат Егорша, - если тебя кто обидел, скажи, я заступлюсь, у меня кулак, гляди какой, - и Егорша показал сестренке маленький замызганный кулачок.
Фотинья вытерла слезы.
- Сходи к Власу, Егорша, узнай, неужто, правда он из Скородумовки уйти хочет.
Егорша вприпрыжку пустился к дому Власа, мощный храп слышался еще снаружи.
- Влас, а Влас, - мальчик принялся будить парня, теребил его за нос, потянул за ухо, подпрыгнул разок другой на животе, почесал пятки, подобрал на полу перышко и пощекотал в носу. Влас бормотал что-то, отмахивался, чихал, но не просыпался.
- Пойду к Протасу, у него узнаю, - решил Егорша и побежал в соседнюю избу.
В избе было тихо и пусто, только на лавке лежал мешок, от него исходил такой запах, что у Егорши слюнки потекли. Мальчик подошел к мешку, жадно понюхал.
- Хлеб, - прошептал Егорша, - белый, пшеничный, а у нас, что ни день - похлебка из щавеля и крапивы, тем и сыты.
Голова мальчика сладко закружилась.
- Сяду я на лавку, хоть надышусь вволю, - решил Егорша, пристраиваясь рядом с мешком. Но скоро ему показалось, что уже не так сильно пахнет хлебом, он сунул голову в мешок, потом залез сам. Тепло и хорошо было около ковриги дивно пахнущего хлеба, Егорша блаженно закрыл глаза и сам не заметил, как уснул. Снилось ему, что он еще маленький, сидит на коленях покойной матери, она качает его и ласково говорит:
Взял Егорша кусок из маминых рук и принялся жевать.
- Отчего у тебя, мамка, хлебушек такой вкусный?
- С любовью пеку, сыночек, с любовью, - голос матери растаял, послышался грозный окрик:
- А ты здесь откуда?
Егорша испуганно распахнул глаза. Он сидел в мешке, в густой тени дерева, росшего на краю лужайки.
Влас и Протас, собравшиеся было перекусить, теперь озадаченно смотрели на паренька.
- Ведьмовство это, Влас, - хлопнул себя по лбу Протас, - мы, когда уходили, свинью у крайней избы видели.
- Евлашкина свинья, - кивнул Протас.
- Эх, голова еловая, это сама Евлашка свиньей оборотилась, чтобы нам удачу в пути сбить.
- Кушать что будем? - Влас двумя пальцами подхватил Егоршу за край рубашонки, выкинул его из мешка.
- Мамка по соседям ходила, - едва не плакал от обиды Протас, - мучки просила, кто горстку дал, кто мисочку, а Феклушка отца четверть меры дать уговорила. Как ты, Егорша, такой маленький целую ковригу хлеба уплел, хоть бы кусочек оставил. Голодными придется спать ложиться.
- Правильно, - кивнул Влас и вытянулся на травке, - темнеет, пора на боковую. - Парень зевнул, широко раскрыв рот, подложил под щеку ладонь и тут же захрапел.
- Эх, Егорша, Егорша, - укоризненно бормотал Протас, - и зачем ты в мой мешок влез.
- Сестричка Фотинья послала узнать, правда ли вы в мир уходите?
- Это такая тощая, белобрысая?
- Ага.
- Ей что за дело?
Протас долго ворочался, жаловался, но, наконец, тоже уснул. Егорша, прижавшись к широкой спине парня, смотрел в темное сияющее яркими звездами небо и думал, что Протас большой и сильный, но не сообразительный.
- Экая ты, сплюшка, открывай глаза скорей, нам уже покушать приготовили.
- Кто?
- Сейчас узнаем.
- Так с вами и под-д-д-елились, - буркнул Егорша. От утреннего свежего воздуха мальчонка озяб и стучал зубами.
- Кто ж таким дюжим молодцам откажет, - хохотнул Протас и повел плечами, - а не дадут, сами отнимем. С тобой-то что делать, Егорша? Надобно тебя домой отправить.
- Сами занесли невесть куда, а теперь д-д-домой, где он дом-то.
- Много мы верст вчера отшагали, - вздохнул Протас, - ты, поди, дороги назад не найдешь, и нам не след ворочаться, придется тебе, Егорша, с нами по свету ходить.
- Оно может и лучше, - тятеньке с Фетюшкой полегче будет, а то работник из меня еще неважный, а едок знатный.
Протас разбудил товарища, и все трое направились в сторону, откуда доносился манящий запах съестного. Туман клубами поднимался из низины. Спустившись вниз по тропинке, друзья вышли к говорливой бойкой речке. Над водой извивались белые струйки, тяжело всплескивала рыба. На другом берегу, на взгорке горел костерок.
- Влас, Протас, вы вдвоем зараз на мостик не становитесь, - предостерег парней Егорша.
- Почему это?
- Хлипкий мостик, не выдержит.
- Ты, малец, еще указывать нам будешь, - хохотнули парни.
Егорша предусмотрительно обежал молодцов и переправился через речушку. Влас и Протас взошли на мостик, он затрещал, зашатался и рухнул.
- Вот так да, - удивились богатыри, оказавшись по горло в воде. Раскрасневшиеся от досады, мокрые насквозь, Влас и Протас выскочили из речки. Они резво обогнали Егоршу, зашлепали к огню, сели на корточки у костра.
- Хорошо, - сказал Влас,
- Славненько, - согласился Протас.
У костерка сидел маленький старичок, согнутый годами, высушенный ветрами. Длинная седая борода была обернута вокруг пояса.
- Искупались с утречка пораньше, - усмехнулся старичок, поблескивая молодыми васильковыми глазами, - как водичка?
- Насмехаешься, дед, - обиженно протянул Влас, а Протас резво подскочил к чугунку, стоявшему на камешках, откинул горячую крышку и с наслаждением втянул в себя душистый парок.
-Ух, как пахнет, - глаза парня загорелись, - маслица-то положил, дед, не запамятовал, знаю я вас, стариков, вечно все забываете.
Егорше стало стыдно за старших товарищей.
- Здравствуй, дедушка, - сказал он, - разреши у огонька погреться.
- Надо же, трое пришли, а человек один, - усмехнулся старик.
- Егорша что ль человек, - удивились парни, - ты на нас посмотри, какие мы ладные удальцы-молодцы. У тебя, дед, видать глаза слабы стали.
- Глаза мои зорки и видят двух невежд. Добрые люди при встрече здоровья друг другу желают, спинку приветливо сгибают, хозяйского приглашения дожидаются...
- Недосуг нам каждому кланяться, разрешеньица спрашивать. Нас дед, знаешь, какие дела ждут, ты про такие лишь в сказках слышал. Богатыри мы. - Парни приосанились.
- Богатыри сирых и убогих, детей малый, вдовиц, людей честных защищают, врагов побивают, а у стариков кашу не отнимают. Раз вы богатыри, давайте биться.
Влас и Протас ухватились за бока, расхохотались. Старичок засучил рукава, поплевал на ладони. - Бабах, - Влас оказался на земле, - бух, - рядом с ним примостился Протас.
- Что это? Как это? - не могли прийти в себя молодцы, - он нас побил что ль?
- Не я вас побил, земля русская грубиянов да насмешников сбросила, против ее силы никто не устоит.
- И мы такую силушку хотим.
- Не, милые, людям такую силу иметь не положено. Садитесь, ребятки, к костру, подходи и ты, малец, не стесняйся, кушайте кашу. Но сначала скажите, как звать вас величать
- Влас, Протас.
- А тебя, паренек.
- Егорша.
- А я дед Малой Ум Большой, как станет невмоготу и не будете знать, что делать, скажите: "Дед Малой, дай ум большой", я и помогу.
- Сами справимся, - пробурчали парни, щедро угощаясь кашей, - еще нам, богатырям, не хватало у стариков совета спрашивать.
Дед Малой мудро усмехнулся.
- Послушайте, ребята, что я вам скажу: - земля наша русская любит тех, кто сердцем чист, кто душу свою за товарища положит, кто веру православную хранит. Поняли?
- Ага.
- А теперь прощайте, ваша дорожка в лес ведет, говорят, там разбойники злые дела творят.
- Поспать бы, - потянулся Влас, - я у мамки всегда после сытного кушанья подремывал.
- Ох, ребята, - покачал головой дед Малой, - один ест, другой спит, не доведет вас это до добра. Богатырь о себе забывать должен.
- Скажет же, - бурчали наши силачи, подходя к лесу, - о себе забывать разве можно, кто еще о нас позаботится, коли не мы сами?
Егорша только вздыхал и стучал пятками по нагретой солнцем тропинке. Припекало, становилось душно. Лес поначалу был весел, зеленоватыми колоннами, раскрывая трепещущий шатер, тянулись ввысь осины, цвели лиловые колокольчики, наслаждался пением соловей, но чем дальше двигались наши путники, тем становилось мрачней, темней, глуше. Здесь и щебета птичьего было не слыхать, с трудом можно было пробраться сквозь заросли кустарника, стволы, поваленные бурей, обломанные ветви. Деревья росли кривые с уродливыми наростами, словно чудища. Уже не зеленая травка покрывала землю, стелился по ней мох, иной раз ноги по щиколотку оказывались в гнилой воде.
- Без обувки плохо, - боязливо вздыхал Влас, - так и кажется, змеюка за пятку тяпнет.
- Куда это мы зашли? - присвистнул Протас, - странное место, ели лысые, кривобокие, вон дерево обугленное, черное, как головешка.
- Не по себе что-то, - пробормотал Протас, озираясь, и вдруг провалился под землю.
- Ты к-куд-да, друг мой любезный? - начал заикаться от страха Влас.
- Гля-ко, нора какая-то или ход, - Егорша, мигом подскочил к месту, где только что стоял Протас.
- На кого ты нас покинул, остались мы одни-одинешеньки, - вдруг горестно затянул Влас.
- Ты чего, как на похоронах, - осадил его Егорша, - давай прыгай.
- Куда?
- Туда, вниз.
- Ага, умный нашелся, вдруг расшибусь, кости переломаю, - Влас с опаской заглядывал в нору, из которой тянуло затхлой сыростью.
Из-под земли высунулась грязная рука, железными пальцами с черными загнутыми ногтями ухватила молодца за ногу и дернула. Влас, ухнув филином, исчез в темном проходе.
Егорша понял, что нужно выручать друзей из беды. Мальчик закрыл глаза, перекрестился и, глубоко вздохнув, шагнул в нору.
Он кубарем скатился вниз и шлепнулся на стол. Мальчик оказался в избе, только стояла она под землей. Егорша почесал ушибленное колено и поморщился: после лесного воздуха, дышать было нечем. Лучина, в светце едва освещала избушку. Бревенчатые стены покрывала плесень. На лавке теснились странные люди. Они были грязны, одеты в лохмотья, нечесаные длинные космы падали в миски с едой. Один был неимоверно худ, другой заплыл жиром, третий настолько мал, что его нос едва доставал до стола и видны были только длинные руки, шарящие в поисках пищи, следующий хоть и был согнут в три погибели, все равно упирался головой в матицу. Во главе стола сидело и гадко ухмылялось непонятно кто. Егорша, склонил голову набок, рассматривая чудное создание, но так и не смог понять, мужик перед ним или баба. Лицо существа было худое, с подбородком, поросшим редкими волосами, патлы стояли дыбом, будто с перепугу, но одежда - вышитая рубаха и платье - точно принадлежали женщине. У существа был всего один глаз, но располагался он прямо над переносицей.
- Кто к нам пожаловал! - тонким голосом радостно заверещало чудо одноглазое.
Влас и Протас стояли посреди избы, недоуменно озираясь и не понимая, куда попали. Пользуясь тем, что хозяева не сводили с них глаз, Егорша спрыгнул со стола и заполз в угол за печкой. Одноглазое неизвестно кто повернуло голову в сторону мальчугана и процедило сквозь сжатые зубы:
- Сиди до поры до времени, ишь, в уголок забрался, да от меня и темной ноченькой никто не укроется. Верно ребята?
Сидевшие за столом ,согласно загалдели. Влас и Протас смущенно переминались с ноги на ногу.
Одноглазое пристально уставилось на них.
- Простаки, - усмехнулось диковинное существо, - про таких говорят простота - хуже воровства. Эй, ребята, садитесь к нам за стол, выпьем вина, подкрепимся хорошенько, поспим славненько. Согласны?
- Ага, - закивали парни.
- Эх, глупые, - огорченно вздохнул Егорша в углу, - разве можно с нечистью дело иметь.
- Вы кто такие? - продолжало спрашивать чудо одноглазое.
- Влас и Протас, богатыри.
- А мы, - зашлось визгливым смехом существо, - лихачи, а я - Лихо одноглазое.
Егорша затрясся в уголке. Старая Евлашка, жившая на краю деревни и знавшая множество сказок, частенько пугала детишек: - Не ходите далеко в лес, а то встретится Лихо одноглазое. Кто с ним поведется, тот горя не оберется.
Но Влас и Протас обрадовались приглашению, для них мигом освободили местечко за столом, один из лихачей встал, прошел в уголок, где сидел Егорша, принес ковш вина, и блюдо с запеченной кабаньей ногой.
- С пылу - с жару, - облизнулся Протас, жадно принимаясь за угощение.
- Да где он это взял? - недоумевал Егорша, - вроде бы здесь едой не пахнет, и печка холодная, будто ее год не топили, даже на ощупь сырая, вон, на ней и грибы выросли. А надо мной коряга на крюке висела, спину царапала, а теперь ее нет.
Лихо одноглазое зыркнуло на парнишку, погрозило пальцем с длинным загнутым ногтем.
- Болтай поменьше, а не то сам на крюке окажешься.
Егорша так испугался угрозы, что зубы застучали.
-То-то, - довольно пропело Лихо, - иди за стол, станешь одним из нас, мне такие смышленые нужны. Товарищи твои умом не богаты, мои лихачи - пни трухлявые, а мы с тобой на пару сколько дел сотворим.
Егорша молчал. За столом творилось безобразие. Лихачи рвали друг у друга из рук куски мяса, дрались, хлестали вино из ковша, который, наверное, был бездонным, пели гадкие песни. Влас и Протас раскрасневшиеся, довольные кидали в рот куски, щедро заливали их вином. Простодушные бесхитростные глазки парней потемнели, лица нахмурились.
Лихо сунуло грязные пальцы в рот, свистнуло.
- Хватит, лихой народ, утробы набивать, пора за дело приниматься. Купчишка с дороги сбился, прямо к нам едет, да не один. Хи-хи. Влас, Протас покажите удаль молодецкую.
Но Протас так вцепился в стол, не желая бросать кабанью ногу, что четверо лихачей не могли его приподнять, а Влас, свалился с лавки и храпел на полу.
- Пускай остаются, - разрешило Лихо, - мы их позже к делу пристроим.
Лихо дернуло за веревочку, привязанную к матице, в потолке открылось что-то вроде небольшого окошечка, лихачи становились грязными ногами на стол, за которым только что пировали, подпрыгивали и исчезали в отверстии. Последним, придирчиво обведя избу глазом, выскочило Лихо.
Егорша не теряя времени, выполз из уголка.
- Влас, очнись, открой глаза, беда с нами приключилась, уходить надо. - Но Влас хрюкал, мычал, пыхтел, отмахивался огромной ручищей, и просыпаться не желал.
- Протас, - Егорша подошел к другому парню, - хватит кушать, бросай ты эту ногу, заколдованная она что ли, все грызешь, а сгрызть не можешь. Но Протас зарычал и с такой злобой посмотрел на мальчика, что тот дрогнул.
- Что делать-то, что делать? - в отчаянии крикнул Егорша и, вспомнив деда Малого, попросил: - Дед Малой, дай ум большой.
Ничего не произошло и дельных мыслей в голове не появилось. Разбойники возвращались, горохом сыпались на лавку и стол. Егорша пополз за печку, на земляном полу он увидел блеснувший кончик. Иголка. Егорша подковырнул ее, обтер об рубашонку.
- И откуда она взялась, - пробормотал паренек, - вроде не похоже, чтоб здешние жильцы чинили свою одежду.
Лихо брякнулось на стол, но мигом вскочило, заплясало, затопало ногами, пару раз заехало по носу Протасу, но тот продолжал, жадно урча, обгладывать ногу, не замечая нанесенной обиды.
Лихо спрыгнуло со стола прямо на живот Власа, но богатырь даже не пошевелился.
- Радуются, - мерзко хихикнуло Лихо, - думают, что мы про них забыли.
Лихо вытянуло длиннющую руку в дыру в потолке, кого-то ухватило, дернуло, и на стол покатились мужчина и худенький мальчик, постарше Егорши.
- Ах, гости невежливые, хозяевам обиду, нанесли, - плаксивым голосом заверещало Лихо, - по столу сапогами топчетесь, грязи ошметки оставляете. Где мы едим, там вы пачкаете.
Мужчина слез со стола, снял мальчика, который тут же к нему прижался. Одет мужчина был богато, в красный расшитый кафтан, юфтевые сапоги, на голове шапка с бобровым околышем. На мальчике были ладные сапожки, новенькие порты, расшитая рубаха и красная шапка.
-Я купец, - дрожащим голосом заговорил мужчина, - богатыми дарами от вас откуплюсь, только отпустите.
- Все твое и так наше, - залилось визгливым смехом Лихо, лихачи тоже захохотали, застучали кулаками по столу. Лихо одноглазое кувыркнулось со стола, встало на голову, но тут же вскочило на ноги, как ни в чем ни бывало.
- Нам над тобой покуражиться охота. Дороже денег честного человека опозорить, на смех выставить, чтоб каждый пальцем указывал, в след плевал.
- Все состояние отдам, отпустите, - взмолился купец. - Не хотите меня освободить, сыночка моего пожалейте. Я-то жизнь повидал и смерть встречу не поморщусь, а он дитя совсем, позвольте ему уйти.
- Глупый ты, - Лихо затрясло черным пальцем, - ты, стало быть, богатый, а я, думаешь, по миру с сумой хожу? Да у князя таких сокровищ нет, как у меня. Знаешь, сколько у меня гостей перебывало, и каждый откупиться хотел. Но я на откуп не зарился, до последней ниточки обирал. Взгляни, в углу бочки стоят, одна с серебром, другая со златом, третья с самоцветными камнями. Захочу всех своих лихачей в шелка и бархат одену. Да вот беда, они, пни трухлявые, до нарядов не охочи. Одно любят, когда перед ними на коленях елозят и слезы льют. Так ты говоришь, сынка отпустить надобно.
Купец кивнул, в его глазах засветилась надежда.
- Это сколько угодно. Да, ребята? Пускай уходит сыночек... а дочка останется.
Лицо купца вытянулось.
Лихо всплеснуло длинными нескладными руками.
- А не обманывает ли меня глаз? Точно ли дочка? Эй, Разбой, сними шапку с "сынка".
С лавки поднялся невысокий тощий мужичок, вихляющей походкой подошел к ребенку и сдернул с него шапку. Роскошная русая коса упала до самого пола.
- Девка! Девка! - хохотали лихачи.
- Дочку прятал, - заскрежетало Лихо, - мы не любим, когда нас обманывают. Иди, Разбой, знай свое место.
- Тятя, тятенька, - заплакала девочка, пряча лицо на груди отца.
- Эй, ты, Протас, у нас ты будешь Утроба Ненасытная, топай сюда.
Протас послушно отложил начисто обглоданную кость, покорно поднялся, вышел из-за стола. Егоршу поразили тусклые неживые глаза старшего товарища.
- Держи нож, режь девке косу.
Парень покорно взял протянутый ему одним из разбойников нож.
- Ты что, Протас, одумайся, - заплакал Егорша, - ты же богатырем стать хотел, а злое дело совершить удумал. Помнишь, что дед Малой говорил, сирых и убогих, в беду попавших защищать должен.
- Утроба Ненасытная, - напомнило Лихо, - ты свой путь выбрал.
Протас ухватил пушистую косу и уже хотел взмахнуть ножом, как Егорша выскочил из уголка и ткнул иголкой парня чуть пониже спины.
- Ой, - озадаченно закрутил головой Протас.
- Режь, - сипело Лихо, - ох, недооценило я мальчишку.
Егорша с досады ткнул Протаса другой раз.
- Ой-ей, - поморщился богатырь, лицо его потеряло застывшее выражение. А когда игла в третий раз вонзилась в мягкое место, Протас завопил с такой молодецкой силой, что с потолка посыпалась труха, а разбойники полетели с лавки и полезли прятаться под стол.
- Что тут делается, а Егорша? - огляделся Протас.
- Пил, ел, - злилось Лихо, - теперь ты нашего роду, разбойничьего.
- Так ты с гостями обращаешься, - крикнул Протас, - поишь, кормишь, а потом куском попрекаешь, не по-нашему это, не по-русски. Корягу вместо мяса подсунул, я чуть зубы не обломал, тухлой болотной воды в ковш налил, до сих пор голова кругом идет. Ой, плохой ты хозяин. Эге-ге, вставай, друг Влас.
- Ну-ка отойди, дядя, и девку свою от греха забери, а то вместе с лихачами перебью вас.
Егорша потянул купца за полу кафтана, отец с дочкой тоже спрятались за печкой.
Протас выломал лавку из стены, взмахнул раз, разметав лихачей по сторонам, другой, огрел хорошенько спящего Власа.
- Очнись, Влас, товарищ мой верный, гляди, какие дела поганые на русской земле творятся. Нечисть лесная над православными людьми потешается, со свету их сживает.
- Ах ты, колдун, - завопил Протас, лавка просвистела в воздухе, и Лихо влипло в бревенчатую стену. Единственный его глаз выскочил из глазницы и покатился по полу. Лихо запищало, заскулило. Прозрачный шарик подкатился к Егорше, мальчик быстро цапнул его и сунул за пазуху
- А ну, берегись, - не на шутку рассердились Влас и Протас.- Мы вам покажем, нечисти поганой, как с русскими богатырями вязаться.
Ослепшее Лихо шарило длинными руками по полу, стараясь нащупать глаз.
- Пощадите, - ныло оно, - отдайте глазик.
- А ты людей русских щадило, - пылал праведным гневом Протас.
- Сейчас мы ваше племя разбойничье изведем, - грозил Влас.
- Чего ждете, ребята, - хватайте их, вяжите, - велело Лихо своему люду.
Егорша не верил своим глазам, руки разбойников превратились в гибкие, но толстые корни и обвили по рукам и ногам парней. Влас и Протас поднатужились, крякнули и освободились от крепкой хватки.
- С вашей-то подлой силенкой на русских богатырей кидаться!
Лихачи, поскуливая, расползлись по углам, Влас опять ухватил лавку, Протас заработал кулаками. Но Лихо, только что вжимавшееся в стену, нагло ухмыльнулось и вдруг ...исчезло, только темный дымок потянулся.
- Ой, к спине что-то прицепилось, за шею обхватило, чуть не задушит, - пожаловалась купеческая дочка.
- Выйди на свет, дай посмотрю, - сказал отец, - ничего здесь нет, это ты перепугалась сильно.
Разбойники замерли в странных позах, раскинув причудливо руки и ноги.
Влас подошел к ним и ахнул:
- И правда пни трухлявые, с корнями вывернутые. Что за диво? Вот нежить лесная, что вытворяет.
-Я сразу понял, что дело нечисто, - похвастался Протас, - от них и пахло не по-человечески, от кого гнилушками, от кого головешками. Бр-р-р.
- Как маленькие вы, - поморщился Егорша, - развели разговоры, уходить пора, не ровен час избушка, как и ее обитатели, пропадет, захоронит нас под землей, вон, все рушится.
Действительно, от печки откололись камни, она медленно заваливалась на бок, лавка треснула, потолок начал проседать. Влас вскочил на стол, чтобы вылезти наружу через окошко, но стол рассыпался трухой.
- Что делать-то, - заволновался Протас, - или нам здесь помирать придется, так ведь мы еще молодые-е-е.
- Неженатые-е-е, - вторил Влас.
- Ты, Влас, становись на плечи Протасу, выбирайся в окошечко, - велел Егорша, - да поторапливайтесь, - лучинушка, заботница наша, догорает.
Оказавшись наверху, Влас вытащил купца с дочкой, протянул руку за Протасом и Егоршей, но мальчик остановился.
- Погоди, Протас, неужто мы богатство Лиха одноглазого здесь оставим.
- Там, небось, камни да пыль, нашел о чем думать, - рассердился парень.
- Э, нет, проверить надо, сними-ка крышку с бочки.
Протас послушался, поддел ножом крышку, в его глаза ударило таким блеском, что парень зажмурился.
- Не гляди, - велел Егорша, - таким простофилям, как ты, на золото смотреть возбраняется, голова замутнеет. Кидай бочки Власу.
Лишь только Протас и Егорша успели передать бочки наверх и сами выбраться, как земля над избушкой обвалилась, образовалась яма.