Если кто другой сказал, мы бы не поверили. Колька Армашов, по прозвищу Киколка, вбежал в аудиторию, и по его лицу и взбалмошным телодвижениям было ясно, что произошло что-то из ряда вон выходящее.
Студенты группы не успели мысленно предположить, чтобы такое могло случиться (опасный для жизни землян астероид проследовал на почтительном расстоянии еще на прошлой неделе), как Киколка, вскочив на стол, стащил свою облезшую ондатровую шапку и заорал так, что штукатурка должна бы осыпаться: - Гуляем!!
Мы тут же досрочно обрадовались приятной перспективе, не вдаваясь в подробности, когда и по какому случаю совершим озвученное действо.
Колька славился тем, что вечно терся у деканата и вылавливал полезную информацию из жизни университета. Хобби у него такое.
- Киколка! Хорош в одиночку радоваться. Упадешь со стола, головой ударишься, а мы, возможно, добрую весть не узнаем, - сказал Розвод - это был псевдоним нашего старосты - очень серьезный студент в обыденной жизни. И роста серьезного, чернявые волосы волнами...
Колька Армашов от возбуждения произнес нецензурную фразу.
- Это мы и так знаем, - прокомментировала "любвеобильная Люси" - так мы между собой называли Людмилу Вовк. - А дальше, что?
- ...Декан разрешил встречать Новый год в общежитии. Студенческий ансамбль будет играть до двух часов ночи. Вход по студенческим билетам.
- А почему только до двух? - спросил кто-то из девчонок.
- Дольше, вряд ли, смогут... - ответил с многозначительным намеком Рыжий, прославившийся тем, что на спор за бутылку бормотухи - низкопробного портвейна - выпил флакон тройного одеколона. На этой сделке, как сам считал, он дважды выиграл.
Поскольку новость была хорошая, все сразу в нее поверили. У девчонок загорелись глаза, мальчишки важно надули губы. Киколка чувствовал себя героем, принесшим в осажденный город известие об изгнании врага.
Прошел день и новость подтвердилась. В прежние годы отмечать Новый год в общежитии было запрещено. Считалось, что не достаточно зрелый студенческий элемент ночью, употребив алкоголь, да еще в разнополой среде начнет куражиться, выпендриваться, желая привлечь к себе внимание, что может привести к непредсказуемым последствиям. Поэтому, каждый год издавался запрещающий приказ, и иногородние студенты с чистой совестью отправлялись на побывку домой подкормиться.
Еще через два дня в общежитие привезли четыре елки, из которых надо было соорудить одну - новогоднюю. Выполнить почетную миссию вызвался Володя Солошенко, в междусобойчике - Вови, руки которого постоянно что-то крутили, ладили, приспосабливали. Не сидится, видите ли, ему на одном месте. Душа беспокойства и дел требовала. Мы с уважением над ним посмеивались, и любя, называли его кулыбин-долбаный. Получив задание, он важно сказал: "Я уже придумал, как все устроить. Запомните..."
Тогда никто из нас не придал этой фразе особого значения.
Мы поручили девчонкам заняться заготовкой продуктов, а сами отяготились более ответственным делом - выбором и закупкой напитков, которые делают юношей смелее, активнее и наглее, а девушек веселыми и податливыми.
Сколько огненной воды понадобится студенческой группе для пирушки начинающейся в один год, а завершающейся на следующий?
- Десяти бутылок хватит с головой, - ответственно заявил староста группы, достопочтенный Розвод.
- Десяти бутылок нам хватит на проводы старого года. А с чем будем встречать новый? - возразил Рыжий.
Парни одобрительно забурчали. Девушки промолчали.
- Так половину же группы составляют девушки! - вознегодовал Розвод.
После недолгих прений решили: учитывая стремление масс развлечься от души, приобрести закуску, а на остальные деньки от складчины закупить огненной воды в ассортименте.
Что касается маскарадных костюмов, договорились - пусть каждый решит самостоятельно, в чем быть, а чему не быть.
Новый год, надо признаться, подошел вовремя.
К восьми вечера столы в одной из комнат нашей группы были накрыты, и проголодавшиеся "ожидатели" ходили взад-вперед постоянно хлопая входными дверьми. Девочки хлопотали над последними штрихами сервировки стола. В больших графинах стоял рассол, предназначенный для тонизации организма в процессе новогодних излияний. Его притащил из дому Рыжий в большом количестве. И на вопрос, зачем так много, смеясь, ответил: чтоб дурь с хмелем выходили и не мешали душе радоваться.
Девчонки пошли наряжаться, а мы томились приятной негой ожидания.
Первой появилась Тамара в полумаске лисички и с большим пушистым рыжим хвостом. Игриво...
Мы шастали с этажа на этаж, из комнаты в комнату, томясь безделием.
- Люси, а что это ты проституткой вырядилась? Что означает твой наряд?
- Проститутку... Она - человек, и тоже хочет быть под елкой...
Вови нежно приклонил голову ей на плечо.
Ну, вот и всё. Щелкнул вспышкой фотоаппарат, навек запечатлев нас опьяненных молодостью, разудалых, счастливых моментом. Далее все закружилось, как в калейдоскопе. Тосты, взрывы смеха, дружеские объятия. Беспрерывно хлопала дверь комнаты. Внизу заиграл студенческий ансамбль, и мы гурьбой покатились под его лоно. Ансамбль исполнял шлягеры, и множество глоток подпевали солисту, Паше Оканье, с пятого курса. Вови действительно удалось всех удивить. Он соорудил елку с двумя верхушками, а на леске между ними, взамен транспаранта, красовались Киколкины цветастые трусы с яркой надписью: "С Новым годом!". Мы сразу их признали: вечно валяются, где не попадя.
В десять вечера комендант запер входные двери общежития во избежание не желательных посещений и удалился в свою комнату любо зреть телевизор.
Ближе к полуночи у елки появились Дед Мороз со Снегурочкой со своими новогодними виршами. О чем были стихи, никто после сказать не мог, запомнилось только, что все истерически смеялись от услышанного, а в большей степени от блуждающего по организму алкоголя.
Любопытный Киколка требовал от Снегурочки объяснений, как они с Дедом проникли в общежитие, если входная дверь закрыта, а комендант крепко спит в своей коморке. "Я же Снегурочка! Я все могу. Ступай за мной", - ответила спутница Деда Мороза и повела Кольку из зала. Его водило из стороны в сторону от чрезмерного излияния, и характерный запинающийся голос повис над елкой: "Не спеши, яскравая, я что-то за тобой не поспеваю".
Снегурка без усилий прошла сквозь стеклянные двери и оказалась на улице.
- А ну-ка, вернись... - потребовал пораженный Колька.
Снегурка вернулась.
- Так и я могу, - сказал Киколка и смело шагнул на дверь. Стекло задрожало от столкновения с его лбом.
- Как ты это делаешь?..
- Для этого надо быть Снегурочкой...
- Научи, будь другом, я тоже так хочу...
После Колька божился, что он был вовсе не пьян, и это не был новогодний сон. Мы весело посмеивались, помня, что весь вечер он волтузился с полногрудой Нинель. Огненная, должно быть, девчонка.
Рыжий танцующей походкой подошел к Деду Морозу, сунул ему под красный нос зачетку, с которой он никогда не расставался, и убедительным голосом сказал: - Если ты настоящий Дед, то поставь мне зачет по информатике, - и несколько раз подергал старика за бороду.
- Хорошо, поставлю! Но при условии, если ты пообещаешь, что следующую сессию сдашь без хвостов.
- Клянусь! - игриво поклонился публике Рыжий.
Дед Мороз извлек из-за пазухи ручку и размашисто почеркал что-то в зачетке.
Ансамбль сыграл туш, а следом зазвучал рок, и все задергались, забегали вокруг елки и гульба пошла не шутейная.
Музыка гремела, конфетти взлетал в воздух килограммами. Мы танцевали, что-то кричали и, не будучи услышанными, смеялись без причины. Карнавал достиг эйфории. Тут мне в ухо, как будто кто шепнул - "без пяти двенадцать".
Со старостой столкнулись у дверей нашей комнаты, имея общее желание произвести звон бокалов ради лучшего праздника в году. Войдя во внутрь, мы опешили. Столы стояли перекошенными, снедь уродливо порушена, а пустые бутылки устлали пол с наглой безответственностью. Наши мальчики, эти нежные существа, безобидные божьи творения лежали покатом по двое и трое на каждой кровати. Их сон был крепок и здоров.
На экране включенного телевизора появились куранты, и их трезвон совпал со звоном наших одиноких двух бокалов. Был произнесен короткий тост, после чего выпили, обнялись и рассмеялись, глядя на поверженных святым духом и огненной водой однокашников, так и не дождавшихся встречи Нового года.
Проснувшись в новом году, Рыжий обнаружил в зачетке проставленный зачет, и тут же поверил в чудеса. Через несколько дней мы дознались, что Дедом Морозом был наш декан Григорий Парамонович. А вот кто был Снегурочкой, так выяснить и не удалось. Сам декан утверждал, что никакой Снегурки и вовсе не было.
Только на следующий день Киколка нащупал на лбу огромную шишку, которой он стал чрезмерно гордиться, рассказывая о её происхождении. Наши насмешки никак его не обескураживали.
Мы же пришли к выводу, что во всем произошедшем, виноват рассол, который спровоцировал бесконтрольное употребление алкоголя. Все тут же решили: следующий раз рассол пить не будем, разве что самую малость...