Священный Трилистник.

Лакшо плотно прикрыла за собой дверь маленькой комнаты. Достала из шкафа черную книжицу с вытисненным золотом трилистником на обложке, прижалась к нему пылающим лбом. Такой же знак она повесила себе на шею пару дней назад. Лакшо не была верующей - она была ученым. Поэтому, допуская все-таки мысль о существовании "чего-то", не принимала религиозного учения периллианства. Но сейчас не мог помочь никто, кроме Бога. Там, за стеной, на огромной кровати лежал ее ребенок. Маленькое тельце на бескрайнем одеяле. Его звали Слок. Через два месяца Слоку должно было исполниться три года. Он еще не умел говорить, и только смотрел на стены своей комнаты и на Лакшо одинаково непонимающим взглядом. Еще вчера широко распахнутые черные глаза узнавали мать. Сегодня они уже были бессмысленны.

Лакшо опустилась на пол, и, раскрыв книгу на привычном месте, зашептала молитву. Слезы застилали глаза, но после стольких повторений она знала слова наизусть. В третий раз она не дочитала до конца. Замолчала. На мокром лице - безысходность и отчаяние. Великий Перилл не ответил на ее призыв. Лакшо чувствовала - Ему все равно. Он знал о ее боли, о боли ее ребенка, но молчал. Он видел страх в глазах Слока, пока тот не сменился безразличием, но оставался безучастен.

- Я прошу Тебя, - проговорила она, поднимая лицо к потолку, - только об одном. Пусть он не мучается. Сделай хотя бы это. Он ни в чем перед Тобой не виноват.

Обессиленная Лакшо легла на пол, скрыв под собой книгу с трилистником.

***

Рано утром Лакшо вынесла завернутое в белую простыню тело за дом. На кухне в мусорном бачке лежали черная книжка и знак трилистника на цепочке. Она подняла голову: две луны, уже почти слившиеся в одну, заходили; небо светлело. В ее хозяйстве не было лопаты, и ей пришлось копать яму печным совком. Она работала молча, без слез, с силой вгоняя в промерзшую за полтора зимних месяца землю совок. Неудобная рукоятка выламывала кисти, попадающиеся камни приходилось подкапывать со всех сторон и выковыривать пальцами.

Яма была мелкая, но за последний час Лакшо не смогла углубить ее ни на миллиметр. Совок со звоном отскакивал от земли, металл начал гнуться. Она положила сверток в яму и тупо смотрела на возвышающуюся перед ней горку земли. Нужно засыпать тело. Нужно засыпать тело. Лакшо положила дрожащие от усталости руки на холмик и подалась вперед всем телом. Земля поползла в яму, закрывая белую простыню. Потоком хлынули слезы. Она осознала (в который уже раз за последние дни!), что все кончено, что Слок не вернется, никогда.

Земли едва хватило. Лакшо не понимала, почему. Должно быть наоборот. Но яма только-только сровнялась с поверхностью. Лакшо уложила сверху снятый дерн и прижала его. На том месте, где было тело, земля слегка пружинила. Лакшо нашла взглядом небольшой камень и положила его на могилу. К весне все зарастет. Но это место она должна знать.

***

Отупение и усталость первых дней после потери проходили. Их сменяла ярость. И если сначала Лакшо неподвижно лежала на кровати, а подушка промокала от беззвучно стекающих слез, то теперь ее охватывали приступы буйной истерики. Тогда она рычала и выла, выкрикивая в потолок невнятные угрозы.

Однажды ее путь пролегал мимо церкви. Лакшо увидела лик Перилла над ступенями и, словно загипнотизированная, вошла. Он смотрел на нее изо всех углов, с каждой стены. Его образ с трилистником в руке был повсюду. Она долго стояла и всматривалась в его лицо - безразличное, спокойное. У Него не было детей. Он не знал, что означает уход ребенка. Лакшо вдруг поняла, насколько она ненавидит этого лицемерного божка. Ей страстно хотелось встретиться с ним, чтобы разорвать в клочья, растерзать.... Только не сразу. Пусть он мучается восемь дней, как Слок, и лишь потом она бы убила его. Перилл смотрел скептически, словно говоря: "Ну-ну, посмотрим, насколько у тебя хватит смелости..." Лакшо выбежала из церкви. Был только один путь к нему, и она не колебалась.

Разошедшийся ливень промочил ее белое траурное платье, потоки воды стекали с волос за ворот и на лицо - Лакшо не замечала их. Она добралась до моста, перелезла через высокое ограждение и прыгнула. От удара о воду перехватило дыхание, легкие наполнились водой. Платье из тяжелой ткани потащило ее на дно, в глазах потемнело, но Лакшо подавила свои попытки к сопротивлению. "Скорее же!" - было последней ее мыслью.

***

Окружавшая Лакшо темнота вдруг исчезла. Повсюду был белый свет - под ногами, над головой, вокруг нее. Перед Лакшо из белизны выступила неясная фигура. "Перилл!" - вспыхнуло в голове. Лакшо хотела броситься к нему, но не могла шевельнуться.

- Чего ты хочешь? - спросил невозмутимый голос.

- Твоей смерти, - еле слышно прошептала она.

- Успокойся. Никто не умрет - ни я, ни ты.

- Я уже умерла.

- Ты только так думаешь. Испытание ты прошла, но предназначение пока еще не выполнила.

- Какое ... испытание?

Лакшо было очень тяжело говорить, она понимала, что может шевелить языком лишь потому, что Он позволяет ей это. И еще давала силы ненависть.

- Испытание на способность любить. Как еще можно проверить силу любви? Только отняв ее предмет. Твоя любовь достаточно сильна, и ты сумеешь выполнить то, что тебе предназначено. Ты станешь матерью человека, который изменит мир, великого человека, в руках его будет будущее всех народов. Слок был твоим испытанием, пройдя его, ты получила право на рождение второго ребенка, действительно значимого.

Лакшо все еще не могла двигаться, но она ощущала, что становится сильнее.

- Как ты посмел оценить жизнь моего ребенка! - ее голос окреп. - Он хотел жить! Я дала ему жизнь, а ты ее отнял, посчитал незначительной! Тебе нужен был не он, а кто-то другой, кто посвятит свою жизнь служению тебе, твоим целям. Этого не будет, слышишь? Тварь! Нет. Ты не был сотворен. Ты - нетварь!

Лакшо кричала, и Перилл не смог бы заставить ее замолчать. Слишком велика была ее сила, сила ненависти, сила любви.

- Если ты вернешь меня обратно, ты все равно не получишь то, что хочешь. Я убью этого ребенка, если он родится.

Лакшо почувствовала, что Перилл уже не имеет над ней власти. Она сделала шаг, другой, но фигура растворилась, и снова наступила темнота.

***

Очнулась Лакшо на берегу реки. С удивлением она обнаружила, что помнит все. Она поднялась и побрела домой. Грязное, мокрое платье липло к ногам. Ненавидеть, бороться уже не было сил. Но она твердо решила, если сказанное Периллом исполнится, и ребенок родится, она его убьет. Это будет не ее дитя, а Перилла. Перилл убил Слока. Она убьет его ребенка. Так и будет.

***

Прошло пять лет. Лакшо вглядывалась в широко распахнутые черные глаза, смотрящие на нее из кроватки, и не могла понять, как можно было даже подумать о том, чтобы... сделать это с ним. Это же ее ребенок. Может, Перилл говорил о другом. И что бы ни стало потом, это не важно. Он будет жить. Его у нее уже никто не отнимет. Перилл слишком много ей должен.

05.10.2002 г.