Аннотация: Отряд инквизиторов плоймал ведьму. Но что, если она - истинная ведьма? Ведьма, котрая точно не сгорит на костре... Написано под впечатлением книги Гордеевой "Закон притяжения".
ВЕДЬМА
Вы обознались! Я совсем не ангел...
Мне не достало мудрости такой
Два невесомых белых Божьих знака
В сохранности оставить за спиной...
(с) NN
- О чем ты мечтаешь, монах? - выдохнула она. Глаза ее полузакрыты. Кожа белоснежная. Черные волосы ложатся неровно. Когда она в последний раз расчесывалась? - Так о чем? Хочешь посмотреть на истинную ведьму?
Монашек сглотнул. Он боялся ее, распятую на дыбе, но не издавшую ни звука за все три дня, проведенные здесь, в темницах инквизиции.
- Так что? Хочешь?
Ее голос какой-то надломленный, больной. Он вспомнил, как ее везли сюда. Отряд из десяти лучших бойцов на сильных лошадях. А она шла меж ними, босыми ногами ступая по острым черепкам, которые бросал ей на пути народ. Руки ее - связанные. Глаза - закрыты черной плотной повязкой. Улыбка - сильная, властная, дьявольская. Как они сумели поймать ее, не понимал никто. Говорили остальные монахи, что слово Божье помогло. Десятка молчала, мрачнея и бледнея. А она ни звука не произнесла. Сейчас она заговорила первой.
- Нет, ведьма, - тонким голосом ответил монашек. Было ему лет пятнадцать. Высокий, но очень худой с растрепанными черными волосами и серыми чистыми глазами, он был маленьким еще для всей этой охоты за ведьмами. Его оставили посторожить пленницу, пока не придет инквизитор из десятки. - Я не хочу этого!
Она посмотрела на монашка. Улыбнулась уголками губ, словно прекрасно поняла, его истинные желания. О которых он и сам не догадывался. Монашек вздрогнул и вынул деревянный крест. Руки привычно сжали его, а губы не менее привычно бормотали молитвы.
- Он тебе помогает? - тихо спросила ведьма, смотря на мальчика. Она внимательно наблюдала за ним, не отводя сизых глаз.
- Крест? - спросил монашек, закончив очередную молитву. Ведьма кивнула. - Да... Он меня от оборотня спас.
- Волка? - тихо уточнила ведьма, прищурив глаза.
- Нет, - дрогнувшим голосом возразил мальчик. - Он не был волком. Это было чудовище! Наполовину человек, а на другую - черт, не иначе!
- Золоитые глаза, серая шкура, вытянутая мрда, когти вместо плальцев, - перечисляла ведьма. Мальчик кивнул. - Недоглядела, - отозвалась женщина и прикусила губу, о чем-то задумавшись. - Его убили?
- Нет, - отозвался монашек.
- Понятно... Значит, мне рано отсюда уходить...
Ведьма молчала. Молчал и монашек. Время шло. Пришел инквизитор. Это был сильный мужчина лет тридцати. Седой. Абсолютно. Волосы короткие. Черты лица огрубевшие. Глаза больные - от того, что видели. Монашек встал и поклонился, собираясь уйти.
- Стой! - приказал мужчина. - Останься. Сейчас спрошу ведьму об одной вещи и пойдешь.
Монашек кивнул, садясь на колени около порога. Инквизиор подошел к задремавшей ведьме. Женщина открыла глаза, когда грубые пальцы мужчины бережно убрали волосы, упавшие на лицо. Глаза их встретились. Женщина усмехнулась горько и снова стала ведьмой. Надменная улыбка и нахальность в глазах. Инквизитор все же пригладил ее волосы. А потом отстранился. Резко. Монашек закрыл глаза, не желая смотреть, как избивают ведьму. Удары кнута и ожоги и так алели на белоснежной коже в разованном местами балахоне.
- Покаешься? - говорит так, словно знает ответ.
- Зачем? - Она явно не подводит его.
- Ладно... - Мальчик слышит, как усмехается инквизитор. - Тогда костер?
- Конечно! - преувеличенно бодрый тон.
- Прости меня... - горечь в голосе.
- За что? - удивление, усталость, почти боль.
- Меня не допустили раньше. А ты говорила, что не любишь боль... - раскаянье. Такое искреннее! Монашек удивленно открыл глаза, смотря на инквизитора. Мужчина неотрывно смотрел в глаза ведьме, пытаясь прочитать в них что-то.
- Боли не было. Была пытка, - отозвалась ведьма, отводя взгляд. - Иди... Собирай костер! Жги ведьму! Проклятую! Дьявольскую невесту! Жги!
- Молчи! - он прикоснулся к ее губам пальцем. А потом еле-еле губами. Монашек поспешно закрыл глаза. - Мальчик! Иди! Скажи, чтоб готовили костер для ведьмы!
Монашек послушно кивнул и выскочил из камеры, так и не открыв глаз. Он не мог понять увиденного. Как Избранный Богом убивать этих тварей мог прикоснуться к невесте Дьявола?! Мальчик помотал головой. А потом вдруг вспомнил ее понимающую улыбку. Она понимает. Всех. Всегда. Она почти Божья невеста... Но у монахинь не бывает таких взглядов! Не могут они вытерпеть такое! Мальчик помотал головой еще раз и побежал рассказать настоятелю о приказе инквизитора. О разговоре с ведьмой не было сказано ни слова.
- Госпожа, - тонким голосом позвал мальчик. Ведьма отвернулась от окна и улыбнулась монашку. - Пора...
- Странно... - Ведьма снова улыбнулась. - Они решили, чтоб об этом мне сказал мальчик. Я сейчас иду, монах. Где мои конвоиры?
Она пошла за инквизиторами молча, не опуская головы. Босая, в разодранном балахоне, с завязанными глазами. Повязки сняли только на помосте. Руки крепко привязали за столбом. Ведьма улыбалась. Она не плакала, не ныла, не молила.
- Твои последние слова ведьма, - прошипел настоятель.
Он был огромен, жирный, тучный. Лысина ластилась от пота. В руках его был крест. Черный, почти закопченый. Только не огнем, а грязными руками.
- Нет у меня слов, - тихо начала ведьма. - Вы ведь никогда не сжигали ведьм. Только тех, кто имел дар, но не знал его силу... Вы никогда не видели истинной ведьмы, знающей кто она, понимающей суть мироздания... Истинные ведьмы... Здесь они уже не рождаются... Дар есть, но не могут пользоваться... Этот дар... Данный нам от самой Евы... Этот дар, живущий в каждой женщине... Но этот мир, наверное, забыл, как им пользоваться... Жаль... Что же, сегодня вы увидите истинную ведьму. Да простит мне мать и отец, ведь клялась я, что больше не убью, а вернусь домой. Да поможет мне Бог принять силу и покарать нечестивых, загрубевших душой и не верящих в истину!
Монашек вздрогнул, когда ему в руки сунули свечу, зажженную от лампадки. Но пошел к помосту. По щекам мальчика катились слезы. Он слишком хорошо умел любить, чтобы учится убивать. Пусть и так, косвенно. Но смерть ведьмы будет и на его совести. Мальчик знал это. Он подошел к помосту и протянул свечу. Инквизитор, тот самый, что приходил к ведьме, зажег факел и с каменнымм лицом бросил его в вязанку хвороста у ног ведьмы.
- Смотрите же, - шепнула ведьма, закрывая глаза.
Она откинула голову назад, потерлась затылком о столб. Тело начало извиваться, почти подражая пламени, трепетавшем у ее ног. Она изгибалась, и огонь изгибался вслед за ней, окружая ее и заключая в огненный столб...
Ведьма была не видна, но и криков ее не было слышно. Монахи смотрели молча. На лицах некоторых сожаление. Другие радовались. Некоторым было все равно. А монашек плакал. Инквизитор подошел к нему и положил мальчику руку на плечо. Монашек дернул плечом. Мужчина усмехнулся. А монашек тихим, срывающимся голосом спосил:
- Как вы можете так спокойно смотреть?
- Я знаю ее. Не бойся за нее. Она сильная. Она сама огонь... - непонятно отозвался инквизитор и посмотрел на огонь, опадающий к ногам ведьмы.
Это была настоящая ведьма. Волосы черные, гладкие блестящие - спускаются до середины спины. Глаза сизые, яркие - горят почти как пламя, цвет только разнится. Кожа белая, нежная - без следов ожогов и ударов кнутом. Тело прикрытое легким платьем. Босые ноги. И спокойная, почти блаженная улыбка на лице. За спиной ее вдруг вырастают крылья. Не ангельские. Нет. Огненные, но почти белые с синими прожилками и невозможно-рыжие на концах перьев. Она идет, спускаясь по горящему помосту. Идет по земле босыми ногами и касается кончиками пальцев всякого, мимо кого пройдет. И все падают, как подкошенные. Но никто не может бежать. Даже двигаться никто не может!
- Ведьма! - шепчет один из монахов. Он смотрит на нее почти с болью.
- Да, - отвечат женщина, улыбаясь. - Я ведьма... Но не супружница Нечистого, а ведующая... Знающая... Понимающая...
Она целует его в лоб и идет дальше. А монах продолжает стоять и смотрит ей вслед, смотрит, как падают другие. А он просто стоит. Двинул рукой. Посмотрел на обернувшуюся ведьму. Его голос тихий, еле слышный:
- Почему?
- Ты верил, - улыбнулась женщина. - Ты знал, что я не виновна. Ты верил, что так надо. Тебе было больно от этого. Но ты верил... Твоя душа чиста...
И ведьма идет дальше, касаясь монахов в поцелуе или обжигая его последним касанием пальцев. Она идет дальше. Один, второй, третий. Сколько их уже? Верящих... Монашек вздрагивает, когда мягкие теплые губы бережно целуют его в лоб. Он смотрит на ведьму, а она на инквизитора. Рука тянется. Пальцы замирают в сантиметре от щеки мужчины.
- Простишь меня? - Губы инквизитора с трудом растягиваются в улыбке. Нежной-нежной... - Прости, но твоя душа устала. Она загрубела. Я должна... Прости меня!
Ведьма закрывает глаза, касаясь щеки мужчины. Он падает сломанной игрушкой. По щекам ведьмы текут слезы, испаряясь в тот же миг, как скатываются с лица. А она идет дальше. Все... Все монахи... Их было всего пятнадцать, истинно верящих. Всего пятнадцать человек с чистой душой... Ведьма посмотрела на них всех, а потом подошла к инквизитору и накрыла его своими огненными крыльями. Когда она подняла их, от мужчины остался только пепел.
- Мы встретимся с тобой на Небе, - тихо, но уверенно говорит ведьма, потом обводит живых монахов взглядом. - Собирайте вещи. У вас два часа. Потом обители не станет. Слишком много зла видели эти стены... Ах да! Вот еще... - Ведьма поднимает крест настоятеля и проводит по нему крылом. Крест свркнул на солце чистым серебром. Ведьма оглядывает монахов и вкладывает крест в руки монашку. - Достойному... Верящему... Чистому... Не запятнай его...
И ведьма уходит. Просто уходит, не оборачиваясь. С каждым шагом за ее спиной по перышку гаснут огненые крылья...