Аннотация: Продолжение романа с рабочим названием "Хроники потерянных детей". Жанр - приключения, городское фэнтези.
Хроники Потерянных Детей - 2
Быстрый-Как-Молния смотрел в окно и чувствовал, что немыслимо стар. Поля сменялись эвкалиптовыми рощами, те - промзоной. Впервые он преодолевал эти 400 километров в кресле, а не верхом.
- Прости, Дымок, - мысленно обратился он к своему скакуну, закрывая глаза.
Угольно-черное порождение кошмара фыркнуло, яростно затрясло огненной гривой, струи раскаленного дыма с искрами ударили из ноздрей. Быстрый-Как-Молния виновато вздохнул, ребра отозвались тугой болью. Он жалел, что не мог сейчас скакать, пригибаясь к разгоряченной шее друга, а всего лишь мог разговаривать с ним, благодаря связи, дарованной им Сказом. Что тут поделать? Ребра - полбеды, он не раз садился в седло с трещиной в одном или двух. Но вот повязка и шина на правой руке...
Спасибо Колин, неведомо каким чудом оказавшейся в Синтре, - залатала ему лицо. За секунды наросшая кожа еще не загорела на солнце, в остальном была как новая. Бакенбард и бороду со здоровой щеки пришлось для симметрии сбрить - остались усы и козлиная бороденка. Хоть так.
Скверное дело - сочетанка. Быстрый узнал это термин в далеком 1948, когда впервые упал с мотоцикла - отцовского, трофейного, громадного, как гора, и мощного, как слон. Тогда его еще звали не Быстрый, тогда его звали Филипп. Трещина в голени, а поверх кожа содрана почти вся. Спасибо врачу-фронтовику, знал, что делать. Эскулапы в эвакуации точно оттяпали б ногу. Филипп бегал в классе быстрее всех. Быстро двигаться было для него то же, что и дышать.
Воспоминания в голове Быстрого-Как-Молния понеслись вскачь и со всего размаху ударились в стену колючей проволоки - в то, что он не желал вспоминать. Не желал и не мог. Момент, когда он Потерялся.
Старик вздрогнул от резкого звука - скользнула в сторону дверь в тамбур - и открыл глаза. По вагону шел контроллер.
Бесцветное "Здравствуйте", поворот к сидячему пассажиру. Взгляд при этом - мимо человека, в никуда, даже когда билет переходит из рук в руки и обратно. "Спасибо" столь же безжизненно осыпается пылью на неметеный пол электрички. Следующий пассажир.
"Здравствуйте"... "Спасибо"...
"Здравствуйте"... "Спасибо"...
"Здравствуйте"...
По немолодому лицу байкера пробежало странное выражение. Судорога? Наверное, так выглядит человек, хлебнувший после сладкого красного портвейна какой-нибудь жидкой французской кислятины.
Взгляд конроллера остался пустым и блеклым, он так же автоматически прошуршал: "Ваш билет, пожалуйста".
- Потрясающе, - пробурчал Быстрый с ноткой восхищения, - Непрошибаем!
Он оперся на здоровую руку и, на сколько позволял корсет, повернулся всем корпусом к окну.
"Ваш билет".
- В жопу-у, - протянул Быстрый, не оборачиваясь.
Контроллер дважды моргнул. Его лицо - и без того искаженное в отражении в окне - вытянулось еще сильнее. Человек медленно поднимался из пучины бессмыслицы, влекомый леской раздражения, оснащенной крючком дерзости.
- Да как вы!... Я вызову охрану поезда! Предъявите билет!
- Да нормально всё. "Да какь ви!"... - передразнил Быстрый собеседника, по-прежнему глядя в сторону, - Вот так я. С вами только так и можно. Только так и надо.
Он резко повернулся к контроллеру, сощурясь от боли и деланного отвращения, и процедил сквозь зубы:
- Будь передо мной человек - другое дело. Будь ты - человек с достоинством, знающий жизнь, с целью или хотя бы с мечтой, я бы, может, и разговаривал с тобой, как с человеком. А ты - ты посмотри на себя - ты пустое место. "Здрасьти - Пасиб - Здрасьти - Пасиб - Здрасьти"...
Каждое слово было произнесено тихо и отчетливо, каждое слово - выверенный удар, заряд, заложенный в ключевых опорах здания человеческой жизни.
- Пустое место. Труп. Это что, жизнь? Я скажу тебе, что это. Это гангрена.
И завершающий:
- Чуешь запах? Это заживо гниют твои мечты.
Нокаут. Взрыв.
Лицо контроллера пришло в движение. Какофония выражений: дергающаяся щека, сжатые в линию губы, складка меж бровей, сморщенный нос, выпученные глаза.
Быстрый, не вставая, схватил контроллера здоровой рукой за галстук, притянул к себе. Ребра заныли.
- Бросай это дело, паря! - шумно прошептал он прямо в лицо мужчины, слегка касаясь усами кончика его носа, - Пока не поздно. Реанимируй мечту. Пусть всё будет, как в детстве. Непрожитая юность - всё еще ждёт! Вернись, брат. Вернись к самому себе! К миру чудес!
Контроллер вздрогнул, будто ушибленный током, рухнул на соседнее кресло (Быстрый отпустил его рубашку и галстук) и, закрыв лицо руками, разрыдался. Уродливо и неумело, как это умеют только гордые сорокапятилетние мужики.
Байкер похлопал по спине годившегося ему в сыновья человека и произнес по-отечески мягко:
- Больно. Знаю. Когда восемь часов в седле - жопу отсиживаешь, и очень больно вставать. А ты жизнь свою отсидел. Едва не до пролежней. Вставай. Пойдем.
Старик достал из кармана кожаного рюкзака ручку, из кармана косухи - мятый билет и протянул прерывисто дышащему, ошарашенному человеку.
- Это не для соплей. Начеркай адрес и номер. Заеду на днях, - он прищурился, чтобы прочесть бейджик, - Руи. Потолкуем, как реанимировать твою зомби-жизнь.
- Спасибо! - прохрипел контроллер и закашлялся, затем вырвал из рук Быстрого ручку и принялся черкать билет странного пассажира.
О, как же это слово отличалось от двухсот четырнадцати таких же, произнесенных за последние три четверти часа прежней жизни!
- Иди, - скомандовал Быстрый-Как-Молния, - отработай этот день, как последний.
Он сложил билет, убрал в карман, застегнул молнию.
- А завтра поговорим, - добавил он тихо, поворачиваясь к окну.
Он возвращался в Порту. Нет, он не нашел женщину, за которой приказал следить Второй (так в просторечии называли наследника и тёзку Короля Гопара). Через три дня тот приказал ему возвращаться.
Быстрый-Как-Молния чувствовал себя старым. Многие называли Колин "малышкой" или даже "девчонкой", кто нежно, кто с пренебрежением. Конечно, за её малый рост и мальчишескую фигурку, а ведь он был всего лет на 8 старше её. Второй - тот вообще служил Двору так давно, что разве только Ведьма Гиблых Ветров, Посол Маргарита Бом Жовем, в пику своему имени заставшая еще колонизацию Индии, помнит церемонию его присяги Трону Роз.
Сказ обходится с каждым по-своему. Подменыши Теряются подростками или детьми. Пока они там, среди Чужих, здесь, в мире людей, могут пройти дни, годы и даже века. Не каждому после Возвращения везет сохранить молодость. Филипп Потерялся в 1948-ом.
"Нога заживет - даже приближаться не смей к мотоциклу!" - таков был наказ отца. Но ведь во время выздоровления - запрета как бы нет... Жаркой майской ночью, в годовщину Великой Победы, истосковавшись по свободе, когда отец и мачеха праздновали с соседями во дворе, Филипп на самодельных костылях доковылял до сарая в конце улицы, отпер замок утащенным ключом, завел трофейный BMW и помчал в ночь. На повороте с Ленина на Пролетарскую, он не удержал руль, перелетел канаву, проломил кусты и... Последнее, что помнил Быстрый - был приближающийся моток ржавой колючей проволоки. Он был готов умереть, лишь бы с отцовским мотоциклом всё было в порядке.
Сперва Филипп решил, что умер. Вокруг был лабиринт, полный скрежещущего металла, бьющих током проводов, и ощущения, что ходишь по кишкам гигантского механического монстра... И время от времени лабиринт оживал, оплетал и душил проводами, бил и жёг током или просто ломал схлопывающимися комнатами и коридорами. Целую вечность Филипп прятался в металлических закутках, вырывался из проводов, бежал от хромированных пастей дверей... Пока наконец не нашел выход. Он хотел обратно, в сарай, убедиться, что мотоцикл не пострадал.
Там, в поезде Лиссабон-Порту, он уже спал, но во сне он снова был между миром Чужаков и миром людей. Этот уродливый шов на изнанке сшитых миров Подменыши называли Дикой Землей, или просто Дичь. Позднее он понял, что никогда бы не нашел выход из Дичи сам - то место, к которому стремились остатки его души, сарай с мотоциклом, давно было снесено, как и сам посёлок, ставший родным после эвакуации. В Дичи его нашел Гопар - выдрал из шипастых лоз бомжевики, истерзанного колючками козлепихи... Еще немного и Дичь выпила бы остатки его души, а затем впитала бы и его плоть. Гопар отнес его в лён Закатной Стрелы, в Порту, - столицу Вернувшихся, Подменышей, Детей - таких, как они.
Очнувшись в палате Госпиталя Святителя, Филипп узнал: в мире людей шел1998 год; его молодое юношеское тело для простых смертных выглядело старческим; для него самого и других читающих Сказ его кожу покрывали цинк и хром, на суставах виднелись провода, с волос сыпались искры, а голос - заведенный дизельный генератор. Другие подменыши выглядели не лучше. Иначе, но не лучше.
Гопар понимал его ломаный немецкий. Он помог навести справки. Мотоцикл остался цел. Из разбухтованной колючки утром вырезали труп истёкшего кровью мальчика. Отец запил, продал железного коня и зимой по пьяни сжег дом вместе со спящей мачехой. В 53-ем опустевший посёлок снесли.
Жизни было всего 20 лет, а Быстрый-Как-Молния чувствовал, что немыслимо стар. Ему было невыносимо видеть, как кто-то коптит небо за зря.