Аннотация: Продолжение романа с рабочим названием "Хроники потерянных детей". Жанр - приключения, городское фэнтези.
В море душа поёт от счастья; на суше - с тоски по морю. Маккиейн Гирр болтался где-то между сушей и морем, и душа его ныла от предчувствия беды. Но вокруг была Дичь, или Изгородь, как называли это место потерянные Дети в Британии. Здесь может произойти всё, что угодно. И редко это что-то хорошее. А посему не время для тоски по качающейся палубе под ногами и скрипу снастей, по хищному свисту абордажных крючьев, по пороховой вони и грохоту пушек. Его добыча хитра и осторожна, и любой просчёт может поменять их местами, превратив охотника в жертву.
Маккиейн стремительно и бесшумно рассекал сине-зелёные стебли кинжально-острой травы, направляясь вглубь Изгороди. Попадись навстречу человек, то подумал бы: "Ряженый. Или псих". А встреться ему ребёнок, завопил бы радостно: "Пират!!!" И первый, и второй были бы в чём-то правы.
Но в Дичи не было места людям. Некому было видеть, как высокая, подвижная фигура в кожаном камзоле и белой льняной рубахе, подпоясанной красным кушаком, месит ботфортами фиолетово-бурую грязь туманных болот.
Человек не может угодить в Изгородь самостоятельно, если только не отмечен при рождении поистине несчастливой звездой и не закостенел в своих неудачах. Да и Дети попадают сюда лишь через врата, создаваемые волшебством Сказа. Гоблины да разные странные твари, которые людям известны лишь по снам и страшным сказкам - вот исконные обитатели этих мест. Здесь их скрытые в урочищах поселения граничат с охотничьими угодьями Фей. Хозяев, как их с трепетом называют подменыши. Маккиейн Гирр не любил этого слова, но если звать Фей - Феями, они и вправду могут услышать... И прийти за сбежавшими от них игрушками. Сами "потерянные дети", кстати, тоже не любят своё истинное прозвание, хотя взамен каждого из них, уведённого из мира людей, Феи когда-то оставили куклу. Сплетённую из вереска или вырезанную из дерева, свитую из гнутой проволоки или вытесанную из камня. Или, как в случае Маккиейна Гирра, слепленную из водорослей и клочьев морской пены.
Колыбель, выброшенная на берег после шторма, послужила невеликим утешением лорду из замка на берегу и его леди-жене, а их сын попал в Блаженную страну совсем малюткой и вырос на палубе корабля, бороздящего неведомые смертным моря. Но страсть к свободе, свойственная отчаянным шотландским мореходам, заставила его в конце концов оставить ту великую сущность, у которой не было одного имени и облика, которую он про себя звал просто Океаном. Гирр ушёл с корабля-призрака с боем и вернулся к родным скалистым берегам... Чтобы найти замок у моря разрушенным, могилы предков - разорёнными соседями-англичанами, а людей клана - одичавшими и опустившимися. Он услышал легенду про страшный шторм и захлебнувшегося младенца, он узнал, что на нём славный некогда род прекратил существование... Но в душе его жили лишь солёные брызги - море и кровь, лишь шум прибоя и крики чаек. И он усмехнулся зло и беспечно, собрал команду из бывших рыбаков и крестьян и прославился на всю Британию как жестокий и коварный морской разбойник на двухцветной чёрно-белой галере.
Гирр замер и прислушался, опустив свой абордажный тесак, который служил ему в этих болотах вместо мачете. Вода, доходившая до колен, не была стоячей - подводные родники потихоньку журчали, закручивая бурунчики вокруг ботфорт пирата. Тёплый ветер дурманил голову, туман обвивал липкими щупальцами корявые ветви кустов. Откуда-то еле слышно доносились гортанные напевы - недавно Маккиейн миновал деревню, жители которой, похожие на чёрных выдр с яркими зелёными глазами, оказались столь любезны (или столь разумны), что подсказали ему дорогу. С подсказки выдр Гирр узнал, что расстояние между ним и тем, кого он преследовал, удалось сократить, но теперь оно вновь начало увеличиваться. И всё же он медлил. Ему не нравилось то, что он собирался сделать.
Маккиейн Гирр был хорош в своём деле. Он ходил по морям и океанам, по рекам и болотам на всём, что могло хоть как-то держаться на плаву. Он грабил и убивал честных людей и редких мерзавцев - без разбору; он захватывал и топил корабли из жажды наживы, а порой от скуки. Он устраивал засады на купеческие галеры в узких промоинах рек, поджидая на узких шустрых плоскодонках свою добычу. Он достигал берегов Антарктиды под заледеневшими от стужи парусами. Он за невеликую мзду рубился на палубах грозных военных кораблей: испанских, французских, английских, голландских, русских, турецких, португальских, индийских... Всех не перечесть. Он мог сориентироваться ненастной ночью по трём самым тусклым звёздочкам или обойтись своим чутьём; он знал толк в стали и в ласках ветреных красоток; он любил петь и часто во время схватки горланил старинные гэльские песни, вселяя в союзников отвагу, а во врагов трепет. Гирр был беспечен, но хитёр, решителен, но изворотлив. Среди простодушных горцев родной Шотландии его имя стало символом двуличия и коварства. Но если Маккиейн Гирр что-то и ценил в своей слишком долгой жизни, то не мнение других, а свободу.
Полтора века бродить по миру, разбойничая, воюя, скитаясь - это не шутки. Маккиейн гордился тем, что его не связывают вассальные присяги и страшные клятвы, как многих других. Дети сбивались в кучки, чтобы противостоять своим бывшим хозяевам-Феям. Гирр же был Вольным, не служил при Дворах и не гнул спины пред королями. Лишь однажды, в далёком прошлом, он связал себя клятвой верности другу - и не нарушил её до самой смерти своего короля. Что бы не говорили о Гирре, даже у пиратов есть честь. Но теперь он снова был вольной птицей, хотя и ценил уважение, какое оказывал ему Летний двор.
Благоволение Лета не раз спасало разбойника от смерти. Как часто жаром невидимого солнца он согревался от смертельного холода, как часто вызывал в людях гнев или успокаивал его солнечно-яркой улыбкой... Дары Лета получают те воины, кто не жалеет себя для победы, кто смело и радостно рвётся в бой. Таким был Гирр.
Летние придворные Закатной Стрелы признавали Маккиейна за своего. И это доверие разбойник оправдывал. На каждый поворот Колеса Сезонов его приглашали в Порту, и не было случая, когда Гирр являлся на праздник без подарка. Загнанный зверь, редкие плоды из глубины Дичи, ценная информация, новый союзник - пират, словно соблюдая ритуал, совершал подношения Лету, и Лето не оставляло его своей милостью. Но сегодня был особенный случай. Гирр взялся за опасное дело: выследить того, кто похищает Детей даже из самых могучих и сплочённых лёнов. Задача не из лёгких! Ведь этот человек - подменыш - совершенно точно старше его и, возможно, намного опытнее. Каждый из пропавших в Порту и окрестностях подменышей, о которых Гирр узнал, собирались в путешествие через Дичь - и больше никто и никогда их не видел, и никакого присутствия Фей рядом с землями лёна не обнаруживалось. Чтобы совершать такое, нужно быть не просто знатоком Дичи, а настоящим асом!
Маккиейн знал всё о море - что в мире людей, что в землях Фей, что в Дичи. Но это Дитя было мастером Изгороди и Троп-Меж-Холмов! Он (или она?) знал, где растут самые редкие гоблинские плоды, он кочевал с континента на континент, не появляясь в мире людей, за плату водил смельчаков самыми короткими тропами из лёна в лён...
О, за три дня, которые длилась эта погоня, Гирр выяснил о своей "жертве" чуть больше, чем рассчитывал. От серокожих торговцев-гхолей из каменистой пустыни с горячими озёрами-оазисами он узнал имя: Джек-с-Фонарём. И это имя было хорошо знакомо пирату. Джек, как и Гирр, был лучшим в свом деле. Охотиться на опытного проводника в местах, которые тот знает, как свои пять пальцев... Маккиейн всерьёз сомневался в своём рассудке. Но кроме него не нашлось безумца, который согласился бы на это. А за Гирром был должок перед Летними, да и когда он отказывался от сложного дела из осторожности?! Его ждал достойный противник и громкая слава в случае успеха.
Сам пират был равнодушен к проискам Хозяев. И он знал, что не все Дети преследуют одну общую цель. Да, большинство объединяются в союзы, основывают лёны и фрихолды, чтобы вместе держать оборону, когда по неосторожности смертных или из-за вращения Колеса Сезонов стирается грань между миром людей и Волшебной страной, и Хозяева приходят из-за Изгороди, неся хаос, вселяя ужас или неизбывную тоску в сердца, ища тех, кто посмел сбежать... Но есть и такие Дети, что навсегда отравлены ядом Волшебной страны, что так боятся Фей или так любят их всем израненным и иссушенным сердцем, что вольно или невольно служат им. Так погиб не один лён, не одна сотня Детей, не одна тысяча смертных... Слуги, как их обычно называли подменыши, были для них хуже Фей. Кто может быть гаже тех, предаёт своих ради ненавистных Хозяев?
Вот только насчёт Джека-с-Фонарём у пирата были сомнения. Вечный бродяга, которому негде было склонить голову дольше, чем на одну ночь, всегда нервный и подозрительный Джек - Слуга? Чем его могли купить Феи? Зачем ему было сдавать других Детей? Да, про него говорили, что невозможно столько скитаться по землям Хозяев без их ведома, а значит, проводник служит на самом деле господам Волшебной страны. Но Гирр и сам больше века топтал землю и бороздил моря, нигде не находя покоя. И мог одним ударом снести голову с плеч тому, кто заподозрил бы его в предательстве. Нет, Джек был не так прост. Что-то он знал, но что именно? Если подозрения на его счёт и были, Скалистые Пределы не стали бы без доказательств вины ссориться с этим странным и могущественным подменышем. Однако Гирр был Вольным, а значит, один нёс ответ за свои поступки. Он найдёт виновного. И, если след действительно приведёт к Джеку, Гирр сумеет разговорить щуплого и боязливого парня. Так или иначе, лучше пирату настигнуть свою цель до того, как она подойдет слишком близко к землям Фей.
Болота закончились, и ветер, будто занавес, отдёрнул складки тумана, открыв взгляду пирата невообразимых размеров пустошь, уходящую за горизонт. Вокруг, куда ни кинь взор, были сплошь сопки, холмики и впадины серо-синих оттенков. Когда-то здесь был океан (а в мире людей он шумел и поныне), и волшебные места ещё помнили его солёное дыхание. Сизые растения зыбко колыхались в воздухе, будто водоросли, тени полупрозрачных крылатых существ скользили меж ними, подобно диковинным глубоководным рыбам; под каблуками, увязающими в песке, хрустели высохшие остовы моллюсков и мерцали огромные жемчужины. Пират не торопился наклоняться за ними. Хищным, пристальным взором он снова и снова окидывал горизонты. Некоторые сопки дымились, как дремлющие вулканы или серные источники. В расщелинах что-то всверкивало, словно там покоились слитки золота из затопленных в незапамятные времена кораблей. Гирр остался равнодушен к этому манящему блеску. То, что его действительно интересовало, он увидел не сразу. Серебристый след, будто от движения большого, но стремительного хищника. Вот он, путь! Пират намеревался уподобиться рыбе-прилипале и проследовать по следу, избегнув, таким образом, нежелательного внимания хищников поменьше. Ловкач-Джек наверняка прошёл той же дорогой всего несколькими минутами раньше, иначе его можно было разглядеть на пустоши между краем болот и первыми холмами. А другого безопасного пути здесь быть не могло.
Маккиейн продвигался вперёд быстро, но осторожно. Его шаги были тихи, а треуголка с зачарованной пряжкой и короткий плащ поверх камзола меняли цвет под стать окружающему пейзажу... Но недоброе чувство внутри всё крепло, чуткие нервы твердили: "Опасность!"
И, когда сверху мелькнула гигантская тень - всего за миг до того, как огромные острые когти сомкнулись на том месте, где пират только что был, - Гирр уже катился прочь, сминая хрупкие пальцы кораллов и полуистлевшие раковины. Нападение было плохой новостью, и место скверно подходило для неравной схватки, не говоря уже о том, что шум боя привлекал лишнее внимание, но в душе не было места страху - вот она, славная драка, проверка на прочность, спор, в котором сильнейший доказывает, что именно он достоин жизни и свободы!
Огромный клюв щёлкнул, на какие-то дюймы промахнувшись и не зацепив складок кожаного камзола. Пират через плечо бросил выхваченный из кармана хрустальный шар с круговоротом снежинок внутри, и тот взорвался, ударившись о тушу твари. Шкура и хищная морда покрылись пылающим как солнце снегом, чудовище заревело и скорчилось. Рухнув на землю, оно принялось кататься в коралловой пыли, сминая растения и расшвыривая камни. А со спины твари, едва не оказавшись под ней погребённым, ловко спрыгнул невысокий человечек в бейсболке, старой майке и потёртых джинсах. Он выпрямился в свой невеликий рост и отбросил в сторону тлеющие остатки кожаной узды.
Оказывается, Джек-с-Фонарём не шёл по серебристому следу, как сам Гирр. Вместо этого он каким-то образом взнуздал и оседлал хищную тварь, похожую не то на бронированную пернатую акулу, не то на кровожадную крылатую черепаху! Гирр слышал об умельцах, способных приручить тварей из Дичи, знал он и о волшебных уздечках, которыми можно подчинить любое существо. Но всё же Джеку удалось неприятно его удивить. Кто же знал, что этот всегда осторожный малый способен на такие лихие шутки!
Джек-с-Фонарём не думал убегать. Он как ни в чём не бывало улыбнулся пирату и махнул рукой. Гирр ухмыльнулся в ответ и шагнул к противнику, подняв палаш... И его с силой дёрнуло назад, отчего он едва удержался на ногах, а потом сдавило рёбра так, что они затрещали. Гирр похолодел, мигом осознав, в чём запутался.
"Дьявольские силки"! Идеальные оковы, из которых не вырваться без посторонней помощи, гроза и гибель одиноких путников. В этой части Дичи они не растут, если только... Если только кто-то не бросил семена в почву! Тогда "силки" могли выбросить ростки за считанные секунды.
Джек хулигански подмигнул и двинулся вперёд. Рыжие веснушки и вихры волос, выбивающиеся из-под кепки - если бы не сморщенное личико и не ночь в глазах, его можно было принять за мальчишку. Однако этот худосочный хитрец умудрился забросать землю вокруг Гирра семенами "дьявольских силков", пока тот сражался с тварью, и теперь ловко переступал ногами через их свитые тугими пружинами ростки.
Маккиейн попытался хитро крутануть запястьем, чтобы срезать впившуюся в его руку лозу, но та сжалась так быстро и сильно, что пирату пришлось напрячь всю силу воли, чтобы не выпустить из вмиг ослабевших пальцев рукоять палаша с гардой-раковиной.
- Тише-тише, не двигайся, - раздался мягкий голос рядом, - так ты только задохнёшься.
- Хороший совет, - пират едва усмехнулся, чувствуя, как плети растения медленно стягиваются всё крепче вокруг него, - быть может, поможешь мне ещё немного, дружище?
- Легко. В обмен на небольшую плату. Ответь-ка, что нужно прославленному убийце и негодяю Гирру от скромного бродяги Джека?
- Ответить легко: помоги мне, славный Джек-с-Фонанрём. Я тут, как видишь, прогуливался да слегка застрял.
- Шутить ты горазд, о славный пират. Неужели только ради того, чтобы я выпутал тебя из "дьявольских силков", ты шёл за мной два дня и три ночи? Я повторю вопрос: зачем ты следил за мной?
- Ты чрезвычайно наблюдателен, приятель. Именно столько иду я по Изгороди, вдоль владений Чужаков. Ты, видно, пробирался той же дорогой? Вот не заметил тебя!
- И последний раз спрошу я тебя, морской разбойник Маккиейн из Глен-Форхан: что тебе понадобилась, ради чего ты шёл за мной вслед так долго?
В этот раз отшутиться или отболтаться не получится, Гирр знал, что его не зря назвали именем, данным при рождении. Теперь Джек легко распознает ложь. Среди таких существ, как они, действуют особые законы. И себе дороже нарушать их. Поэтому пират не сказал больше ничего, продолжая усмехаться. Что ж, противник оказался хитрее. Но он не дождётся, чтобы Маккиейн Гирр потерял лицо и стал умолять о пощаде.
Джек-с-Фонарём тоже молчал несколько долгих минут, в задумчивости покусывая тонкие губы. Маккиейн Гирр слыл наёмником, лихим рубакой без моральных принципов, и мог как представлять интересы неведомых врагов Джека, так и преследовать собственные корыстные цели. Быть может, он прослышал на гоблинском базаре краем уха что-нибудь о делах Джека и надумал поживится. Так или иначе, пират ничего не скажет без серьёзной на то причины. Джек заставил себя беззаботно улыбнуться:
- Что ж, стало быть, тебе нечем заплатить за помощь, а я ничем тебе не обязан. Быть может, возвращаясь тем же путём, я найду тебя ещё живым, и к тому моменту ты наскребёшь слово-другое в уплату за освобождение. Если же нет - Сказ нас рассудит. Прощай.
Пират, дождавшись, пока лёгкие шаги стихнут вдали, бессильно зашипел от боли и с досады. Вырываться он и не думал - заросли будут жадно реагировать на каждое его движение, затягиваясь всё сильнее. Напротив, нужно обмякнуть и обвиснуть, будто дохлая тушка, чтобы петля, захлестнувшая шею и мешающая дышать свободно, чуть ослабла. "Дьявольские силки" не выпустят добычу, но их можно обмануть. О, Гирр знал об этом обитателе Дичи не понаслышке. Кто-то из злосчастных жертв пирата сейчас злорадно хихикал где-то в аду, не иначе! Разбойник невольно восхитился изощрённостью расставленной для него ловушки. Ему оставалось только собрать всё своё хладнокровие и терпение и надеяться, что помощь подоспеет к нему раньше, чем на его неподвижное тело набредёт гоблин или Фея. Фокусы у пирата в запасе почти закончились - путь выдался нелёгким. Теперь у Гирра оставалась только одна надежда. Когда ему станет совсем худо, об этом узнает его единственный надёжный товарищ. И, быть может, успеет прийти.