Скобелев Антон Юрьевич. Опасная Работа - Часть 1

ОПАСНАЯ РАБОТА
РОМАН

Антон Скобелев

Глава Пятая

Маг на горе [Михал Карч]

Запись 31

Ущелье, не имевшее названия, извивается, ползет вверх.

Мулы дышат с трудом.

Пленный изрыгает проклятья. Одно из них я записал.

"Вам всем не вернуться уже к очагам! Проклятье пожрет вас! Как оно выедает камни, разгрызет оно ваши тела, высосет ваши сладкие души!"

Запись 32

Восемь печёнок местных хищников и двенадцать пар рогов травоядных (ни те, ни другие неизвестны нашим следопытам) пошли на зелья, позволяющие спокойно дышать и двигаться здесь.

Запись 33

Проклятье?

Просто очень высоко. Солдаты...

Солдаты воют от головных болей по ночам. Людей тошнит и поносит за каждым камнем вокруг лагеря. Зелья...

Зелья - только для офицеров и ученого совета экспедиции.

Я пытался, но обойтись без зелий не смог.

Запись 34

Камни точно съедены изнутри.

Следопыт вбивает питон в скалу, та проламывается, как яичная скорлупа. Неприглядная смерть.

Пленный дерг смеется. Это истерика. То, чем в его племени пугали детей, оказывается правдой.

Вопрос о целесообразности вста...

Запись 35

Ночью, когда я предаюсь размышлениям и пометкам, меня вызывают на совет ученых и офицеров. Мой мудрый коллега приносит благую весть. Не зря мы сохранили жизнь дергу, пусть его соплеменники и убили шестерых солдат и офицера... Кута? Ката? Как его звали? Не важно.

Образы, что Мудрый достал ночью из головы серокожего дикаря: треснувшая гора; осколки размером с дом разбросаны на день пути вокруг; раздвоенное ущелье - Аспид-Язык, как зовутся в приданиях дергов эти места.

Прибежище Проклятья. Об этом виде под вечер сообщает нам следопыт, уходивший вперед третьего дня. Вопрос о возвращении отпадает.

Запись 36

Целое поле ржавчины.

Ветер играет буро-коричневой пылью.

Осколки горы тут и там.

Мы идем, погружая в ржавчину ноги по щиколотку, целый день. Маски, предложенные мной, пригодились. Мудрый находит отпечаток в плотном грунте.

Отпечаток наплечника, как опознают офицеры.

Мы подумать, что эта ржа - от оружия и доспехов. Что тогда стало с носившими оные? С теми, кто был внутри?

Взяли с Мудрым дюжину проб.

Конца и края не видно.Привал.

Рассмотрели пробы в узри-стёкла. Ни помёта зверей, ни костяной пыли.

Запись 37

Ближе к горе - больше следов.

Было две армии - приходим к выводу мы.

Восстановить гербы по мелким фрагментам не удается.

Мудрый уверен: разная сталь.

Посреди вечернего привала следопыт поднимает крик. Казалли - беглый контрабандист из Многоречья. Мечется. Проваливается внутрь себя. Не знаю, как это еще описать. Умер. Погиб.

Офицеры приводят к порядку солдат.

Запись 38

Аспид-Язык. Непогода.

Ущелье раздваивается - прямой дороги нет. Отвесный склон. Трещина в горе начинается тридцатью-пятьюдесятью горизонтальными полётами стрелы выше.

Теряем двух мулов, двух солдат. Камни неустойчивы, много пустот. Решаем, как разделиться.

Да, в спешке и урагане, сошедшем на нет к середине нынешнего дня, я не записал.

Со вчерашнего утра мы не видим солнца. Желтое марево. Бегущие, точно туман, облака. Нависающие стены ущелья в разрывах. Расколотая гора в полнеба. Свечение...

Свечение из проклятой горы. Не называю это светом. Мертвенная тишина. Пустота. Нет растений, нет зверей, ни сусликов, ни птиц, ни грызунов.

Запасов воды в припаси-сумках хватает на 21 день. Еды меньше, что к лучшему - от высоты ли, от чего другого ли, зелья помогают всё хуже и есть хотят лишь самые отчаянные. Хватит ли нам на обратный путь? Следопыты сплёвывают, как один, и бессильно разводят руками. Нет, не из-за провизии.

Туман. Повороты ущелья. Свечение. Мы не знаем, где восход и где закат. Мы ориентиры. Значит ли это, что мы сбились с пути?

Запись 39

Ночью ненамного темнее. Следопыт Сазан следит за временем по голоду, жажде и периоду испражнений мулов.

На восходе дикий альб убивает себя. Зрелище омерзительное. Я не могу его остановить, хотя, как и все последние дни, мало сплю, защищая лагерь... от чего? Именно поэтому я не останавливаю дерга. Важнее понять: это магический морок, болезнь или Проклятье. Или последнее является всего лишь первым и/или вторым.

Пока дерг бьется головой, размером с кухонный канн, об скалу, я не замечаю в его ауре ни нитей текущего влияния, ни отпечатков былого. Солдаты волнуются. Офицеры казнят двоих из трех провокаторов бунта. Третьего утром оставляют позади - хоронить подельников.

"Лучше бы мне умереть" - читаю я на его лице.

Мой мудрый коллега отправляется на гору справа. Встреча в поставленном вечером лагере - через 4 дня.

Запись 40

Асар

Натакур

махи

Запись 41

Вчера я падаю в беспамятство. Почему? Вчера ли? Тревожный желтый свет сбивает с толку, не меняясь ни днем, ни ночью.

Переданный нам Мудрым часовой механизм имеет смысл, лишь если следить за ним 12 часов подряд. В беспамятстве, продлившимся то ли час, то ли сутки и час - толку нет.

Подъем длится 20-й час.

Три площадки несколько локтей в ширину. Малый отряд помещается едва-едва. Грани камней с бритвенно острыми гранями. Элементы мозаик и резьбы на сторонах. Мы близки.

Ночь. Со следопытом и одним из солдат происходит припадок. Генрих - крепкий из баронства Рокир - вырывается из рук державших его. Мы слышим из-за обрыва его удаляющийся крик. Двенадцать долгих секунд. Тело решаем не искать. Желтые сумерки. Нам нужен результат.

Еще день подъема. Сутки? Условность.

В отряде остался один следопыт. Он уверен: здесь живут племена-стаи человекоподобных существ.

Нет толка в дозоре. Часовые, пристегнутые к массивным камням всё же будут стоять. Пусть двое уже сошли с ума и были оставлены позади.

Щель в горе - перевал - близко. За ним - наша цель.

Запись 42

Как это описать? С детства нам твердят о величии Павшей Империи. О величии, сравнимом лишь с ужасом обрушившего её катаклизма. Вы читаете это? Представьте гору в полнеба. Представьте, что она лопнула, раскрывшись четырьмя "лепестками" - точно бутон. Вся эта гора была городом. Циклопическим сооружением, выращенным или вырезанным из одного сплошного базальтового куска... Столица. Лишь сердцевина уцелела после разрыва. И то... едва ли. Здесь "уцелело" следует читать как "не превратилось в осколки и потоки расплавленного камня". Желтый свет исходит из скал. Из обломков. Из воздуха. Здесь, за перевалом, внутри "бутона" горы, среди на веки застывших каменных рек мы видим два кратера. Следы защитных куполов? Моих сил хватает на то, чтобы с собой взять двоих. Под действием заклятья я, следопыт и второй офицер левитируем вниз. Выбранный кратер - немного ближе к нам, в искаженном желтом свете кажется, что он ближе к центру.

Что-то разрушает мои чары, когда мы почти достигаем места. Пока мы падаем, я успеваю восстановить заклятье на следопыте, оказавшемся рядом, затем на себе. Риор - офицер, 62 дня назад вышедший с нами из Столицы - с криком исчезает в свалке каменных глыб. Мне нужны силы и время на подготовку реагентов, чтобы вернуть нас на перевал. Останется еще один - запасной. В любую минуту что-то еще может пойти не так, я не имею права рисковать. Мы остаемся на длительный отдых здесь. На часах полночь. Сияние. Сна нет.

Запись 43

Всё кончено.

Мы бежим, как получившие затрещину сорванцы-воришки с кузнечного рынка. Дюжину дней назад нас было в девять раз больше. Кто мог знать, сколько из нас вернется, покидая Дом Изысканий Хельмфоса?

Находки бесценны, но стоили дорого...

Нодри - следопыт - будит меня среди ночи: "Стаи обитателей руин рыщут в округе". Ищут нас? Мы восходи на кратер, как можно тише. На самый край. Провал. Спуск.

Мне трудно об этом писать. Я до сих пор не верю, что был там, где я был. Что видел то, что я видел. Тронный зал? Убежище? Храм? Мавзолей? Что-то между. Нодрик остается наверху, спускает меня на веревке. Бережем реагенты. Отдохнуть толком не удалось. Он уведет от кратера дикарей или вытянет меня обратно. Спуск...

Ничто в моей жизни не происходило так медленно, как тот спуск. Моя рука дрожит. Так я дрожал всем телом, ибо картина, проступавшая с каждый дюймом спуска... У меня мало времени. Орды краснокожих дикарей - о четырех руках, с огромными, точно жвалами муравьев или ос, клыками, ростом не более туль-альба, и с четырьмя глазами - гонят нас... Нет, их не орды. Их количество не описать. Они покрыли склоны ущелья, как выпавший снег - сплошь. Поистине, мы растревожили гнездо хаоса, гнездо зла. Я постараюсь быть кратким.

Круглый зал. Оплавившиеся статуи в альковах. Помимо отверстия в потолке, входов и выходов нет. В центре трон, на нем фигура - сперва я не могу разобрать, кто занимает его. На полу сложным спиральным рисунком вокруг трона, будто исходя из него или стремясь к нему, лежат... трупы. Одно тело лежит на ступенях престола, выбивается из жуткого "танца смерти".

По крохам, по мелким намёкам, нюансам я понимаю: непостижимого могущества волшебство мыло сотворено здесь. Пальцы павших сложены в жесты силы, их одежды - испещрены рунами и знаками могущества, в руках их выгоревшие реликвии, отдавшие всю свою мощь... Но на что? Звезда, Полумесяц, Вершина, Брат, Осень, Гора, Небо - я узнаю лишь несколько священных и магических символов, скорее вижу намёки на них. Этой мощи хватило бы, чтобы призвать божество... или попытаться его убить.

Вершитель ритуала - это его тело на ступенях у трона - навечно замер в коленопреклоненной позе. Левая рука на закрытой книге. Правая - опирается на посох из алебастра и хрусталя. Я пытаюсь рассмотреть символ на обложке древнего тома, рукав едва касается плеча трупа - тот рассыпается в прах. Фолиант с изображением щита, перекрестья посоха и скипетра на фоне раскрытой ладони гулко падает в пыль, бывшую однажды великим магистром. Посох остается стоять.

Подбирая книгу, бережно отряхивая её, я чуть не упускаю главного! Трон.

Два сохранившихся трупа восседают на нем. Нет в их позах величия, нет и страха. В мертвенно бледном сиянии заклятия света передо мной - во всей чудовищной ясности - предстает картина, которую я буду помнить всю жизнь. Тела мужчины и женщины. Их одежды - сплошь в символах власти. Они жмутся друг к другу, точно беспризорники у стены литейной в зимнюю ночь... Они не искали друг в друге поддержки, не искали защиты, их объятья - не объятья любви, не страстная жажда быть до конца.. Как мне описать это в словах?

На троне

Между мужчиной и женщиной

Ровно столько места

Сколько хватило бы, чтобы укрыть дитя лет семи-десяти.

Детские золоченые туфли лежат на верхней ступени. Истлевшая кукла. Рыцарь? Принцесса?. Гребень.

На защиту её направлено всё могущество ритуала, способного ввергнуть в хаос весь мир!!!

Или защитить от него?..

На коленях родителей, сбросив туфли, укрытый их телами, ребенок - девочка или длинноволосый мальчишка - ... Дитя спасено?

Не помня себя, я наклоняюсь к трупу мужчины, в попытке рассмотреть перстень на среднем пальце правой кисти, в следующий миг...

Экспедиция превращается в попытку клятвопреступников бежать из мира Хель, куда их души попадают после смерти, в тот самый миг, когда я вижу символ на перст...

***

Чувства?

Их нет.

Ненависть. Ярость. Я бы рычал - да нет рта. Рёв клокочет в груди, пока хватет воздуха, потом исчезает и он. Невозможно вдохнуть. Но цель...

Цель сладка и близка. Я чувствую... нет, не её. Я чувствую оставленную часть себя. Своей преданности. Своей искренности. Долга. Чести. Любви. Я иду по этим нитям, как по широчайшему из трактов, ничего не разбирая на своем пути. Изничтожить. Разметать ошметки. Испепелить. Да, я предвидел. Да, я бежал. Но безумие ведёт меня назад. Туда, где я оставил слишком много себя. Туда, где моя правда увязла в чужой лжи, туда, где...

Тьма.

Дрожь. Колокол? Нет, пол подо мной не дрожит, люди в помещении - тоже. Лишь я. Я?

Нет чувств. Ненависти нет. Нет ушей, но я вибрации я слышу голос: "Есть Я".

Слепое безумие не отступило. Оно ходит бешенным зверем, бьет хвостом, ревет и скалит клыки - вокруг... во тьме? Нет, нет ни света, ни тьмы... Просто оно там, где вибрации нет. Есть ком в груди. Были бы глаза - их щипали бы слёзы. Да, я помню, что такое глаза. Пусть не помню остального. Не помню, зачем... но голос услужливо шепчет: "Чтобы осознавать себя, я должен служить".

Я соглашаюсь. Встаю. Поклоняюсь тому, кто держит источник дрожи в руке. Тому, кто возвращает мне - себя, отгоняя ненависть прочь.

***

- Он приходит в себя!

Сар кричит. Сар падает, вцепляясь руками в волосы, выпуская наружу лишь сдавленный стон. Назвать то, что он ощутил в сознании Безликого безумием или ненавистью - все равно что назвать Солнце теплым.

- Цветок к голове! - командует Скилл, с таким звуком меха раздувают горн.

Тень уже всё исполнил.

- Закупорьте!

Тень отнимает бутон от лба существа и запечатывает в хрусталь.

Безликий встает. Облачается. Поклоняется Тени. Поклоняется Скиллу. Повязывает туда, где должно быть лицо, извлеченную из рукавного кармана антрацитовую полоску ткани с золотистой тесьмой. Берет в посох. Сар, слегка шатаясь, встает. Ему помогает Исхаль.

"Мастера. Магистр Скилл", - зажигаются на повязке огненные письмена.

- Дюжина! - самодовольству Скилла нет предела. - Поприветсвуйте нового Мастера Скилловой Дюжины!

Медальон с номером XIII, еще весной занимавший место на шее той, кого звали Барс, занимает место на шее облаченного в черное существа.

"Безликий" - отвечает молчанием на молчанье оно.

Скобелев Антон Юрьевич : другие произведения.

Опасная Работа - Часть 1 - Глава 5

Оставить комментарий © Copyright Скобелев Антон Юрьевич (antonyskobelev@gmail.com) Размещен: 03/03/2017, изменен: 06/03/2017. 16k. Статистика. Глава: Фэнтези Опасная_Работа_(роман) Иллюстрации/приложения: 1 шт. Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Пятая глава романа с рабочим названием "Опасная Работа". В которой автор пощекочет нервы читателю, приоткроет завеса тайны над гибелью Старой Империи и над историей нового мастера Дюжины и оборвет повествование чуть ли не на самом интересном месте.