Солнце палило нещадно, шпарило как кипятком, гладило как утюгом, но Цезарю было всё равно. Он разглядывал лучики света пробивавшегося сквозь его дырявую шляпу. Продолговатые матовые светящиеся изнутри черви-лучи едва шевелились в густой дорожной пыли. В их движении был определенный ритм - они танцевали. Неуверенно поначалу, но затем всё четче и четче, наконец рисунок танца стал ясен совершенно. Цезарь вскочил и поднимая ногами тучи пыли помчался домой, за ним гнались и отставали собаки, за ним неслышно летел ветер, а перед глазами у него мелькали танцующие червячки. Так словно летящий на песчанном облаке он вскоре оказался возле дома. Остановившись он посмотрел во двор, и двинулся к двери, оттуда блеснули черные глаза братишки. Цезарь повернул во двор и распугивая пестрых кур побежал к сараю.
"Так, внимание, он идет в сарай. Работаем, ребята, работаем. Ключ на старт, нам нужно всё. Поехали!"
Цезарь распахнул шаткую дверь наступил ногой в миску с жидкой кашицей и упал. Червяки перед глазами шевелились всё энергичнее. Цезарь вскочил, разгреб в углу кучу соломы, откинул старое пончо и достал темную с облупившимся лаком гитару. Червяки потеряв терпение просто взбесились, пальцы Цезаря легли на струны. Удар, перебор, удар, удар, перебор. Задрожала в такт танцу червячков одна струна, другая третья, пальцы порхали почти неуловимо, быстро касаясь тугих нитей они извлекали невесомые тонкие как полоски дорогой ткани звуки. Всё слилось в сияющую ослепительную микроскопическую точку, но она стала приближаться, приближаться. И уже нельзя было найти её краёв, она заполнила весь мир и полыхала необжигающим божественным светом. "Цезарь" - раздался хрипловатый женский голос. Сияющая вселенная испуганно дернулась и стремительно удалилась в неведомые глубины. "Где наша свинья, Цезарь?"
"Да черт бы побрал эту долбаную старуху! Она всё испортила со своей свиньей! Сколько там?" после секундной паузы небритый человек ответил: "Четыре двадцать три". Его собеседник, худой лысый мужчина попинал ногой стол, щелкнул пальцами и сказал "Черт, он гений. Ты понял его мысль?" "Понял" - ответил небритый: "Можно сделать танцевалку, а если добавить духовых и бас, фанаты джаза объявят на эту вещь охоту". "В архиве оставь как есть, чистое этно тоже в фаворе" - сказал худой. Небритый внимательно разглядывал зеленую полосочку медленно ползущую с левого на правый край монитора, худой постукивая костяшками пальцев по стене, потирал одной губой о другую, потом громко сглотнул и спросил: 'Тебе не кажется, что это не честно?'. 'То что мы делаем?' - отозвался небритый. 'Угу' - подтвердил лысый. 'Ну-у-у:' - неопределенно протянул небритый, кашлянул и продолжил: 'Этот Цезарь торчит тут со своей мамашей и её свиньями, играет нереальные вещи, и почти счастлив. Мы берем его музыку и отправляем в большой мир. Сегодня уже две недели, как его последний хит во всех чартах на первом месте, а он не знает! Ну и хорошо. Представляешь, вытащить его отсюда, в шоу-бизнес? Таскать по турне, конференциям, заставлять работать? Он же не потянет. Может и талант потерять. Сопьётся, на наркоту сядет. Пусть уж здесь остаётся. Ты сам-то сколько тут сидишь, и возвращаться не хочешь: Короче, Цезарю плевать! Нам прибыль! Меломанам кайф! Не думай! Забудь!'
Лысый усмехнулся, опрокинул в себя остывший кофе, сделал три глубоких вдоха-выдоха и сказал: 'Да, ты прав. Пойду посмотрю, что там с седьмым микрофоном'.