Аннотация: Летняя Зарисовка-Блиц-2010 По мотивам известной фотожабы на футбольного осьминога-предсказателя Пауля
- Дас швайне Октопус! - истерил Адольф.
- Зачем вы съели этого осьминога, мою фюрер, зачем?! - причитал, качаясь на стуле, Геббельс. - Теперь нам сложно предсказывать контрнаступления советских войск, теперь мы...
- Мне плевать! Лучше скажите, что мне теперь делать с этим, болваны!!
- Лучшие учёные уже работают над этой проблемой, мой фюрер, - попытался успокоить вождя Гиммлер. - Пока что точно не известно, почему это произошло, но, скорее всего, что-то связано с наследованием генов осьминога...
А осьминоги-предсказатели были известны с давних времён. Их услугами пользовались древние египтяне, Александр Македонский, Гай Юлий Цезарь... Возможно, что даже знаменитый Нострадамус на самом деле являлся осьминогом-предсказателем, но, к сожалению, об этом уже никто не может сказать. Нацистские вожди не были тому исключением, однако, при столь одиозном лидере не стоило и говорить об успешности применения этого секретного оружия. Более того, последствия могли быть самыми страшными...
Гитлер стал бить руками по поверхности своего маленького надувного бассейна, обливая высшее командование СС и расталкивая резиновых уточек.
- Болваны! Без вас бы я уже давно захватил мир! У настоящего арийца не может быть общих генов с осьминогами! Всё дело в советских шпионах!
- Гестапо работает успешно, мой фюрер, - заверил Гиммлер. - Вы зря столь встревожены таким поворотом событий, ведь это мало мешает проведению совещаний командования.
- Вы тупицы, - более спокойным тоном проговорил вождь. - Меня окружают идиоты. Когда мне наконец принесут обед!
Дверь комнатки, расположенной в фюрер-бункере, тотчас открылась, и вбежал рослый лейтенант личной гвардии СС с двумя пластиковыми контейнерами, набитого шницелями. На одном был серп и молот, на другом - свастика. Офицер опустил контейнеры в воду, вскинул руку в приветствии и скрылся за дверью.
Рука, покрывшаяся присосками, потянулась к контейнеру с серпом. Из глаз Адольфа текли слёзы - вождь нацистской Германии не мог теперь питаться по-другому.