Аннотация: Глава 3.Новые приключения Акилотоса. Нельзя вот так попасть в чужой мир - и не с кем не подраться. А драться нужно с размахом - на арене, под крики и вой толпы. Кровожадных зрителей ты можешь ненавидеть, можешь на них откровенно плевать, но удовлетворить их жажду зрелищ - обязан!
Глава 3. Испытание на прочность
Я влип. Как? Рассказу, конечно, но прежде немного о преимуществах моего тела - похвастаюсь. Так сказать - экскурс в анатомию лиусинов.
Нельзя утверждать, что я теперь слишком уж силен физически, хотя, конечно, с прежним мной - не сравнить. Я не богатырь и не борец сумо, но всю возможную мощь компенсирую изворотливостью и скоростью. Гибкость такая, что аж стыдно мужику - девчонкам бы некоторым (тем, что на шесте танцуют) подобную растяжку... В общем, локти кусать - для меня теперь не проблема, к этому кусательному рациону легко можно добавить и пятки. Йоги нервно курят в сторонке и ложатся на гвозди успокаивать нервишки.
Зрение на высшем уровне! Слух - то же самое. Короче: "нюх, как у собаки, глаз, как у орла". Выносливость и жизнеспособность, как у таракана. Но самое прокачанное - вестибулярный аппарат. Чувство равновесия - завидное и для акробата. Я вполне уверен, что теперь часами могу стоять на одной ноге на тонком столбе, вертикально вкопанном в землю, на манер буддистского монаха. Ну и прыгать по таким бревнам, одновременно демонстрируя какое-нибудь кун-фу, тоже, наверняка, сумею.
Если этого кому не достаточно, то есть еще шестое чувство. Нет, мертвых, слава святым, не вижу - я в бою узнаю следующее движение моего противника за пару секунд до того, как тот начнет его выполнять, а мозг бессознательно и молниеносно принимает решение. Приятная штука, особенно, когда тебя хотят избить, так как достать меня оказывается довольно сложно.
Не знаю, присущи эти качества всем представителям моей расы, или я получил бонусы от Тайро, но в любом случае - спасибо равсорским папам (мать их так!).
Драчун я - так себе... Был... Я человек мирный, да и окружали меня в основном милые люди, поэтому в родном краю, как-то не приходилось слишком уж часто махаться. Ну, в школе, как-то случалось, потом еще раз по-пьяни (не будем о плохом). А так, все удавалось уладить с помощью моего убийственного обаяния и огромного интеллекта (стебусь).
Здесь, в Равсоре все по-другому. Вынули крота из норки, дали ему зоркие глазки и поставили смотровым на мачту, но ничего - получается: крот, оказывается неплох - землю зрит.
Лиусины, видимо, так давно и так упорно наотрез отказывались драться с подобными себе, что надсмотрщики их и не трогали. Поэтому против меня во всех тренировочных спаррингах ставили в основном людей или шугуров. Сказать, что было легко, не могу. Когда просто гоняли, я почти не замечал. Ныли немного мышцы по вечерам, и зверски хотелось есть. Голод доставал гораздо сильнее, чем усталость. А когда впервые попробовал драться, получил по морде. Ну, хорошо, что только один раз (уже и синяк, наверно - я себя-то не вижу со стороны, зажил). Дальше я, чуть что, применял "стиль угря", и если и выхватывал, то по касательной. Правда и противнику моему в таком случае мало доставалось, а надзиратели были недовольны. Мы, по их мнению, должны были лупить друг друга до полусмерти.
Бить человека ни за что у меня получается хреново - еще не обозлился. А вот шугура приложить - за милое дело, больно рожи у них неприятные.
Но с шугурами ставят редко, потому как, я еще не дорос, да и шугура попробуй - достань, а уж не дай бог он тебя прижмет, то считай - если не труп, то калека.
Эти свиномордые сволочи в драке теряли голову, глаза наливались кровью, и в них отражалась одна мысль: "Убить". Лично мне бой с шугуром напоминал чем-то корриду, в которой ты и тореадор и красная тряпка одновременно. А со стороны, когда дрался другой лиусин, это походило на выяснение отношений гориллы и лемура.
Я разозлил Бугуру. Кто это такой? Тот еще оркище - здоровенный шугур! С особо поганой рожей и особо крупными кулачищами - ну прям по сундуку к каждой руке прикручено. Накачаный, зараза, как Кин-Конг, а гавкучий и ядовитый, как чиахуахуа.
Этого мерзопакосного товарища поставили надо мной и еще пятком ребят, чтобы он, собака, нас тренировал для будущих кулачных боев. Он и тренировал. И все бы ничего... Конечно же, я от него не ожидал, что он станет меня по головке гладить и говорить, чуть что: "Сережа ма-ла-дец!", и не такая уж я нежная барышня, чтобы в обморок падать от ора и матюков, да и физические нагрузки в этом мире мне как-то не особо в тягость, словно так и надо, даже какое-то извращенное удовольствие получаю от муштры, хоть и не в армии, а, считай, в рабстве. Но этот Бугура-здоровая дура, меня что ни день доставал морально. Сначала я его успешно игнорировал. Слова этого орка, в лучших традициях русского мата, про сношения его с моей лиусинской хвостатой мамашей, меня трогали мало. У меня сроду не было хвостатой мамаши, а если кого и можно назвать здесь, на Равсоре, моими родителями, то только тех грёбаных Тайро, которые совершили со мной какую-то дрянь, превратив незнамо во что. Так я не против, если Бугура этих собак недорезанных поймает и сделает с ними все, о чем говорит.
Бугура не угомонился, стал обещать и мне всякие радости извращенцев. Я делал вид, что по-ихнему, по-равсорски не кумекаю. Но однажды не выдержал. Наверное, просто на взводе был - как раз дрались с каким-то мужиком (из людей, но здоровым), и тот получал от меня по самое не хочу, а в отвел только лыбился. Не знаю, что он хотел показать, но даже, когда я вмазал ему со всей дури по челюсти, он только выплюнул зуб и снова прилепил свою коронную улыбочку. Рука болела так, прям мочи нет. А тут еще Бугура намекает, что у меня под хвостом зудит от жажды узнать его поближе.
Вот тут я психанул, оставил в покое лыбящегося беззубого "быка" и прыгнул, приземлился на плечи Бугуре, свесил ножки, а хвост использовал в качестве удавки.
Лупили меня зверски. Оттаскивали трое шугуров, меня-то им оттащить удалось, а вот хвост сражался до последнего. Я хоть и харкал кровью, но обидчика продолжал душить, даже не знаю, откуда такая злость. Тем временем Бугура начал уже синеть, и кто-то предложил отрубить мне орудие мести, я, к великому своему счастью, вовремя сообразил, что без хвоста здесь не комильфо, да и полюбил я уже его, - и отпустил к чертовой матери этого извращенца.
К чему привела моя дурь? А прямиком к шугурам-невольникам, которые сидели с видов паханов в отдельном помещении, да только и ждали, когда к ним приведут свеженького лиусина.
Не знаю, и знать не хочу, что они собирались сделать с этим лиусином, то есть со мной. Да и сделали бы - я был побитый, практически недееспособный, а с тремя шугурами сразу в тесной клетушке, где не увернуться, даже бодреньким и здоровеньким мне никак не управиться.
Я сам приговорил себя к растерзанию (думать надо сначала, а потом бросаться на надсмотрщика), но судьба у меня хоть и злодейка, но меня все же любит, или просто желает еще какое-то время поиздеваться, чтобы я так легко не отделался. Меня спас райо Тонн, заруливший в бараки, как раз в тот момент, как меня отвели (точнее, отволочили) к шугурам. Уроды встали, облизались, клацнули зубищами (раньше не замечал, какие у них клыки) и поперли на меня. Я мысленно покаялся в грехах, простился, тоже мысленно с мамой и Танюхой, и приготовился умирать. Желание было одно - чтобы они меня сначала убили, а уж потом стали есть или насиловать (или что там у них, у придурков, на уме), а не наоборот.
По приказу райо те же самые шугуры-надсмотрщики, которые запихивали меня в клетку, потом меня оттуда вытаскивали, рыча на огорчившихся не на шутку своих пленных сородичей. Меня тянули за руки, за ноги, за голову, за хвост - не знаю, как не четвертовали, но, в конце концов, таки отбили и посадили отдельно.
Очутившись в закрытой пустой каморке, я после всего пережитого упал на пол, да так и лежал с отрытыми глазами, не моргая, не в силах пошевелиться - прям упоротый лис. Мысли мои, пронесшиеся тогда в голове, совершенно не соответствуют в силу своей депрессивности, характеру сего произведения, поэтому не стану их цитировать.
- Зря ты так, - сказал райо Тонн, придя ко мне через два дня.
Все это время я провел в глубокой мерзкой, как болото, тоске. Жить не хотелось, по крайней мере, так... Обострилась ностальгия по родине и по нормальному существованию. На рабскую их жратву не мог смотреть. Спал плохо, постоянно вскакивая. А когда таки засыпал, снилось одно и то же: как я ем пиццу в пиццерии, запиваю почему-то не колой, а молоком, хотя молоко в заведениях общественного питания в жизни не заказывал. Молока хотел, как младенец! Вот, почему не вискаря?
Мысленно материл и проклинал Тайро. Думал, как так я глупо попался. Зачем пошел за Ириситом через открывшуюся в вагоне метро дверь? Вот не сделай я тогда шаг, и сидел бы сейчас на диване, смотрел бы какой-нибудь боевичок... (я после всех этих злоключений, наверное, до конца жизни буду теперь только мелодрамы смотреть, а на компе играть в каких-нибудь "Веселых котят" или "Ферму" - главное чтобы поспокойнее, без драк, без крови). Тайро меня накололи. Использовали. А что я мог сделать? Кричать: "Помогите! Хулиганы личности лишают!"? Ну, ничего, найду я их когда-нибудь...
- Что зря? На Бугуру бросился? Это он зря... - с недавних пор я перестал корчить из себя высокомерного лиусинского придурка, и начал разговаривать с райо. Для меня в плане получения новой информации это было весьма полезно.
- Вы, лиусины, были бы вполне нормальными, если б ни эта лиусинская ваша спесь. Ты ведь понимаешь, что кабы не я, то сейчас та троица шугур обгладывала бы твои косточки?
- Так они меня все-таки хотели сожрать, а не... то, что я боялся...
- Чего ты, дурень, боялся?
- Лучше скажи, Тонн, зачем ты меня спас?
- Ты бросился на шугура - не побоялся. Хотя знаешь, что тот тебя сильнее, и знаешь, что у него есть помощники, которые быстро с тобой разделаются. Но все это просто дурь, кровь хлынула в голову, я видал даже, как муцык бросался на тиарозра - Кто такой "муцык" я уже знал - местный зверек, помесь кота с белкой летягой, морда кошачья, а все остальное от этой самой летяги-парашютяги. А "тиарозр" - это такой живой танк - похож на земного броненосца, только размером с бегемота, и злой, как черт, бросается на все подряд. Тонн продолжал: - В твою пользу сыграло другое (дурость я не слишком уважаю) - Бугура еле выжил.
- Даже так? - я удивился. В голову пришла мысль: "А хотел я его убить? И почувствовал бы вину, подохни тот?" Не-а. Не почувствовал бы. Не могу отчего-то нормально относиться к шугурам - вот такая расовая нетерпимость, в лучших традициях Ку-клукс-клана.
- Ты ему своим хвостом что-то передавил, и он теперь не может разговаривать и не только разговаривать. Но я это тебе рассказываю не к тому, чтобы ты славил от радости всех богов, а к тому, что Бугура был одним из лучших бойцов, а теперь его неким заменить, кроме как тобой.
- Не понял!.. Я не готов еще!
- Готов, что и доказал. Очухаешься - и прямиком в увесилинец!
Приговор...
Тонн ушел. Я остался. Все то время, что я провел в Равсоре, мечтал о покое и одиночестве, а теперь на - получил! И уже не хочется одиночества, потому как к первому прилагаются по акции депрессуха и самопожирание, а еще страх.
Арена одновременно казалась мне и знакомой (по фильмам про гладиаторов) и незнакомой (строение амфитиатра было несколько иным, да и намного меньше; не видать благородных патрициев в тогах, матрон и прочего античного люда). На трибунах сидят и люди и шугуры, лиусинов нет. Много военных, что воины, я судил по легким доспехах - кожаным кирасам, и огромному количеству убийственных железяк - местного оружия, которым они обвешаны.
Я наблюдал за тем, как собирается народ из-за решетки, а моя клетка выходила фронтоном на всю эту картину.
Местные "олигархи", "мэры" и "депутаты" - шишки-вельможи, явились, как полагается перед самым началом. Распознал я их по расфуфыренным ярким нарядам, золоте-бриллиантам, и минам - таким, будто они только что жабу облизывали. Ну, и раскормленный этот брат (как без того) в любом из миров: двойные, тройные, а порой и в энной степени подбородки, пузяры - девятый месяц на сносях, пальцы-сосиски в золотых перстнях. Красавы!
И вот перед этой благородной публикой, мне предстояло или сдохнуть или кого-нибудь замочить. В первое верилось больше, как ни грустно. Печалька...
Сережа Филатов во мне некстати проснулся и заныл, я, который стал совершенно другим человеком... даже бл& не человеком... за эти пару месяцев, посоветовал ему заткнуться, прекратить истерику и приготовиться умереть, как мужчине. Умирать не хотелось, ни как мужчине, ни ка женщине, ни как бабайке какому-нибудь... Не хотелось! И можете меня презирать эпичным презрением. Страшно было и все тут...
Итак, я с тоской разглядывал трибуны, и тут - бац! - знакомые всё лица! Вот те на! Я, право, не знал, радоваться или беситься. Мои Тайро! Только переодетые. У меня память на рожи - дай бог каждому, а уж этих товарищей не забуду и на том свете - суки!
Тайро морозились.
Вначале я был уверен, что явились они по мою душу, но потом, наблюдая, как те с ленивым видом рассматривают бойцов в клетках и местную толпу, как тыкают пальцами то в одного, то в другого, переговариваясь между собой, даже ставку, кажись, сделали, уроды (и скорее всего не на меня), стал сомневаться. Может, приперлись просто поглазеть? Даже беглого взгляда меня не удостоили, вот ублюдки!
На меня значит - ноль эмоций! Ничего, ребята, я уж сумею привлечь ваше внимание - мало не покажется! Я даже оживился и помирать передумал. Две наглые рожи насоливших тебе по самое не хочу Тайро - знаете какая мотивация! А моя фантазия, нарисовавшая, как я их избиваю, душу и заставляю друг над другом проделать трансформирующий ритуал, здорово подстегивала жизненный тонус. Уровень адреналина в крови значительно поднялся, я чувствовал себя всесильным и немного пьяным - не мог дождаться начала боев. Хоть бы это все не прошло раньше времени - у меня одна надежда - на голый "интузазизм", и взбудораженную теми суками агрессию, - потому как - ни серьёзного боевого опыта, ни навыков...
Не знаю, повезло мне или нет - вызвали почти сразу, на второй бой, и противник был человеком.
На хрена нас учили обращаться с тренировочными мечами? Здесь мне всучили какую-то стремную железяку - вроде тупого ржавого серпа, а моему сопернику выдали на завить хороший нож. Я только и зыркал, то на клинок, то на довольную рожу организатора (или как его тут?), который был из людей, и нас - лисуинов, видно, недолюбливал.
Это ж с какой силой нужно тюкнусь вражину этим артефактом от сборщика металлома, чтоб нанести серьёзные повреждения?! Да мне хвостом легче удушить! А еще зубы у меня ничего, не волчара-оборотень кончено, но укусить могу.
В противнике было мало человеческого: весь в татуировках - какие-то черепа, кости, рогатые рожи, змеи и еще хрен знает что, все это превращало его из светлокожего представителя людской расы в какое-то пестрое существо неизвестного вида. Я сразу оценил задумку - в глазах рябило от всех этих татушек, а когда он двигался, вся намалеванная на нем живность, казалось, шевелится. Чтобы быть совсем уж красавцем, мужик подточил себе зубы, вставил железное кольцо в нос, и чего-то там в мочки ушей. Такой любитель пирсинга сейчас в нашем мире слыл бы моднявым. На лысой башке, прям на макушке, были набиты два здоровых глаза, которые глядели в меня всякий раз, как я подпрыгивал. Ростом он не намного меня ниже.
Слабаком, по крайней мере, с виду - не назовешь. И нож держит, как опытный Чикатило... Отрежет он мне что-нибудь... ой, отрежет...
Пестрый (так я мысленно обозвал своего противника) согнулся, втягивая шею в плечи, сгруппировался и подался вперед, резким движением махнув перед собой ножичком (30 см в лезвии точно будет). Это было только угрозой - я стоял слишком далеко, чтобы он мог меня достать, но сходиться нужно было немедленно, а то он зажмет меня, и я лишусь основного преимущества - маневренности.
Я собрался, сделал обманчивый порыв бежать влево - рука с ножом дернулась в том направлении, а я сиганул вправо, заходя Пестрому с левого боку - с того, с которого не торчит острие ножа. Эффект замедления времени и короткий прогноз: сейчас вражина развернется, и с размаху, используя кинетическую энергию разворота, попытается всадить мне "перо" в лиусинское сердце. Не выйдет! Мое лиусинское сердце уже совершенно в другом месте, а ржавый фараонский хопеш цепляет его правый локоть сзади и выворачивает руку. Пестрый орет, изыскано так, по-равсорски, матерится. Совершив разворот на 180 градусов, пытается достать меня кулаком. Я накручиваю хвост на запястье руки с ножом. Резко дергаю. Он, двинув меня локтем в бок, ударяет ногой в солнечное сплетение.
Перекрывает дыхание. Пестрый становится туманным. Я отбегаю назад из последних сил. Нож сверкает где-то у меня перед носом.
Жжение в предплечье - полоснул лезвием, сука! Тепло от крови.
Боль утихает, я прихожу в себя. Вовремя - уворачиваюсь от очередного броска.
Поворот. Атака. Отход. Пестрая груда сгибается. На меня с лысой черепушки смотрят жуткие глаза.
Удар ржавой железякой. Попадаю по костяшкам - был бы мой серп наточен - перебил бы гаду пальцы. Но зато нож выбил! Он наклоняется, я, перепрыгнув, толкаю его в спину и со всей дури бью наотмашь загнутым концом серпа в затылок... Оружие застревает в его кости...
Мне муторно - я вижу, как вытекают мозги... кроваво-белая каша...
Хватаюсь за предплечье - порез не глубокий, царапина, но неприятно.
Пестрый не двигается. Умер.
Я убил...
Я убил человека... не шугура, не лиусина... не еще какую гадость - человека!
Да еще и таким варварским способом - знали бы вы, как это неприятно - ржавая железяка торчащая из человеческой головы.
Меня вывернуло под громкий хохот и улюлюканье толпы...
Я не воспринимал то, что меня объявляли победителем в каком-то туре, вытащили серп из мертвеца и всунули в мою руку. Тупо уставился на вытатуированные на черепе глаза и смотрел в них до тех пор, пока его не оттащили куда-то.
Потом против меня вышел шугур, а я не был готов.... Совсем. Полный абзац!..
Да не хочу я! Пошли вы в жопу со своими играми! Это тебе не витруальная реальность - тут все это пахнет... липнет... болит!.. Черт! Черт! Черт!.. Кто-нибудь, заберите меня отсюда!..
Почему до сих пор все казалось не настоящим? И когда меня били, и когда я душил шугура, все было понарошку, как игра... Да, я очковал, когда меня бросили к людоедам, и каждая клеточка тела вопила, когда меня приложили друзья Бугуры... Но то было будто бы игрой, а это - реальность. Дикая... стремная... мерзкая РЕАЛЬНОСТЬ, мать ее!
Мой новый противник не был склонен предаваться философским мыслям. Да и вряд ли ему знакомы угрызения совести или гадливость - он бы меня в мельнице перемолол и с удовольствием любовался этой массой, а может и жрал?.. Кто его, урода, знает?..
Я неосознанно уворачивался от его напористых и достаточно предсказуемых неуклюжих атак. Шугура вооружили какой-то палкой, и я не сразу понял, что это кнут!
Черт! А он умел им пользоваться!
Свинцовый конец рассекает мне кожу на боку. Попади эта штука по виску - и мне кирдык!
Хочется лечь, закопаться в песок - даже не как страусу, голову спрятать, а всему закопаться, и не видеть никого, и чтоб меня не трогали... Да где там!.. Прет, свинорылый танк! Я верчусь, как грешник на адской сковородке, а он прет и прет, пытаясь ужалить меня плетью.
Способность предугадывать его действия здорово мне помогает - иначе я бы уже летал, любуясь на свое дохлое тело сверху вниз. Я знаю, куда ударит кнут, и успеваю уйти в сторону. На контратаку меня не хватает.
Шугур сузил зону поражения - спецом делает вид, что не достает - подпускает поближе, заманивает. К этому орку лучше не подходить - он меня голыми руками удавить способен. Может, как с Бугурой, использовать хвост?.. Вряд ли второй раз сработает.
Мы так и кружим, я не приближаюсь, и не даю зажать себя в угол. Он упорно делает вид, что так - погулять вышел. Народ недоволен - свистит. Мне плевать - танцуем дальше.
Но, увы, профелонить весь бой не вышло - откуда-то взялись полуголые накачаные ребята с длинными копьями, выстроились по краю арены за перегородкой и выставили копья так, чтобы я не мог отойти от шугура - толкали, так сказать, в объятия друг друга.
Кнут свистит у меня над головой - я приседаю, следующий удар приходится на серп. Конец наматывается на железяку. Я держу крепко, хотя шугур рвет кнут на себя, а моя рука вытягивается вместе с оружием вперед. Тут дергаю я, резким движением накручиваю ремень на собственное тело, падаю, качусь под ряд копий, увлекаю врага... Тот оступается, его тупое свиное рыло оказывается в двух миллиметрах от острия. На роже - смесь удивления, ярости и страха. Чтобы не нанизаться на древко, аки шашлык, шугур отпускает рукоять, а я ловлю. Опа! Да у меня теперь и жезл, и плеть (знаете, фараон в руках держит такие штуки)!
Встаю как раз между двух торчащих в сторону шугура копий. Пробую свой первый в жизни щелк кнутом! Понравилось! Повторяю, уже нацеливаясь. Задеваю тому ногу, но конечности гада предусмотрительно защищены кусками толстой кожи. Копьеносцы хреновы наконец соображают, что помогают мне и мешают шугуру - а это не способствует красивой драке, - разводят древки в стороны - я открыт.
Урод выставляет вперед руку, закрываясь от удара и намереваясь перехватить ремень. Я делаю выпад (в лучших, блин, традициях кун-фу - "стиль кобры") наотмашь ударяю своей железякой по его пятаку, тыкаю обратным концом рукояти кнута (там обнаружился железный набалдашник) твари в живот, а когда тот сгибается, бью по шее - опять серпом.
Как же противно ревут эти свинорылые тролли! Но издаваемые ими звуки ни в какое сравнение не идут с шумом толпы, от которого меня буквально трусит, я бы этих гребаных зрителей сейчас косил и кромсал без устали и без жалости (даром, что десять минут назад страдал от чувства вины по убитому Пестряку...), серп бы только наточить. Уроды! Крови им мало! Вот и мочили бы друг друга! Не-е-ет - пришли полюбоваться, как другие умирают... Вот суки! Впрочем, ни я, ни шугур умирать не собирались. Этот тебе не мужичок-человек - тюкнешь по темечку - и скопытится, свинорылого наверное нужно с усердием маньяка пырнуть раз двадцать мясницким тесаком - тогда будет толк... Но у меня только фараонские прибамбасы - одна фиговина тупая и ржавая, а другой я пользоваться толком не умею.
Внезапно он вывернулся, да так, как я совсем (даже с моим даром прорицания) не ожидал - сгреб меня ручищами, приобнял, да так крепко, так, гадство, любя! что я только крякнул, чувствуя - из легких выходит последний воздух и трещат ребра. Серп и кнут бессильно телепались где-то внизу - совершенно бесполезные сейчас... рук я почти не чувствовал. Я стал задыхаться, не имея ни малейшей возможности освободиться, а шугур осклабился, показав кривые желтые зубища, присунул морду прямо к моему лицу и продолжил с извращенным удовольствием выдавливать из меня кишки.
Тут наверное и сказочке конец... но что-то произошло - что именно, я докумекал гораздо позже. Вас томить не стану - моя новая суперспособность активизировалась (чисто лиусинская, притом присущая далеко не всем представителям этой расы). Мы с шугуром взмыли в воздух, как два наполненных гелием шарика. Легкий ветерок, подувший откуда-то с боку, развернул наши сплетенные тела, вернее мое оплетенное... из вертикального положения в горизонтальное, так что я оказался на шугуре сверху, зависнув в двух метрах от земли. Видели бы вы его рожу! Это не рожа - это умора, даже в том состоянии меня повеселило его офигевание, тем более, что хватку свою он ослабил, а это - так меня просто в восторг привело!
Я судорожными неуклюжими движениями закопошился, используя широкую шукурскую грудь как подставку и становясь на четвереньки. Орк и вовсе передумал обниматься, разомкнул руки и раскинул их в стороны, то ли пытаясь применить в качестве крыльев, то ли еще для чего... А я, почувствовав уверенность, встал, удерживая равновесие (я говорил вам о своем новом прокачанном вестибулярном аппарате?), в полный рост, и поднял над головой серп и кнут, зачем-то скрестив их и потрясая этой символичной композицией.
Толпа не ревела, не орала - она верещала, как двадцатитысячное стадо чиахуахуа, которым наступили на хвосты и показали ужас всей их собачьей жизни.
Я плавненько спрыгнул, точнее, спикировал на земную твердь. Это сложно объяснить, но я чувствовал гравитацию и мог ею управлять. Я был способен ощутить... э-э-э "зов земли"? энергетические потоки?.. Мог конвертировать их... Короче говоря, постиг нирвану и мне стали доступны секреты левитации, хотя теорчасть сейчас не смогу толком выложить. Пока - чистый практик...
Знал, что далеко улететь не смогу - два с половиной метров - мой предел. Но самое приятное, что не только собой умею управлять, но и посторонними предметами, такими, как например, этот шугур! Так парил в воздухе, дрыгал руками и ногами, пытаясь развернуться.
Я начал ржать первым. Это нервное - очень уж пережил. Да и парящий неуклюжий жук - то еще зрелище. Заулыбались парнишки с копьями. Прыснул организатор. Смех прокатился по трибунам. И моего недавнего противника отлавливали, подтягивали к земле баграми и дирижаблем уволакивали с арены под раскаты громкого хохота толпы.