Старая фотография: трое девчонок на мостике у крепостной стены.Осень. Желтые листья кленов стали невесомей и прозрачней , готовятся улететь. Девушки улыбаются, облокотясь на деревянные перила, и глядят вдаль. За спиной - средневековый замок и крепостная стена, на фоне тысячелетней кладки - такие незримые, но вполне ощутимые крылья.И неспроста: троица давно уже самостоятельно летает планерными маршрутами, парит в облаках, нежно полирует плоскости планеров ранними утрами,стоя босыми ногами в росистой траве аэродрома. Планер - та же птица, только крылья у него дюралевые, а душа - человечья....
Но сегодня - осень, сезон закрыт, планера стоят разобранными в ангаре, и клуб выехал на недалекую экскурсию в соседнюю "планерную" республику Литву.Остановка в Каунасе, раннее утро, шофер автобуса проспал, девушки стоят на мостике и смотрят вдаль....
АЭРОДРОМ
Воскресное морозное утро,вчерашняя мартовская метель, может быть, в последний раз в этом году вволю похозяйничала на аэродроме. Одноэтажные"технический" и планерный домики до узких железный подоконников замело снегом, из открытой форточки валит пар, к ангару можно пробраться, только по пояс ныряя в сугробы. Это - на земле. А в прозрачном весеннем небе уже первый "выстрел":белое облачко величественно проплывает над заснеженным аэродромом и счастливый смех планеристов несется ему вслед.
Сегодня сборка планеров, новый сезон не за горами.Позади придирчивая ВЛК,зачеты по матчасти, метеорологии, технике парящего полета и другим лётным премудростям, а еще воспоминания, воспоминания...парящих маршрутов, удачных и не очень площадок, дней прошлого сезона,пропахших запахом свежескошенной травы, летних дождей, дымком вечерних костров и ветром высот.
Разобраны теплые технические куртки, унты всех размеров и "шансовый"инструмент:ломы,лопаты,метлы...Да-да, последние в любое время находятся на застекленной верандочке планерного домика:и чистоту поддержать и,может, для еще каких-нибудь лётных целей сгодятся....
А сейчас надо побыстрее добраться к своим спящим в ангаре серебристым птицам,преодолев лед и пахнущий маленькой серебристой балтийской рыбкой мойвой снег (или это рыбка,которую ловят в весеннюю путину,пахнет снегом?) Эх,до обеда еще далеко....
"Мариш, ты помнишь эту пожелтевшую фотку?Вот Ленка в своей неизменной сине-белой вязанной шапочке (она так поразительно шла к ее серо-голубым глазам и светлым волосам) , и ты в не по размеру огромных унтах и такой же огромной лётной папиной куртке, в лихо сдвинутой шапке-ушанке пытаетесь заглянуть в запечатанный контейнер у ангара,только неделю назад его доставили с завода. Там новый планер. Кому ж он достанется?
Деловой аэроклубовский шофер "ас" Виктор в своем неизменном подшлёмнике цвета хаки по локти в масле и мазуте в который раз любовно обхаживает свой ПАЗИК. Техник Саня намечает "фронт работ". Рядом с высоты своего метркепочного роста в лисьей "шапке Мономаха"прищуренно разглядывает первогодок наш "динозавр" Люда. В тот далекий веселый весенний день она казалась нам старухой в её 38 лет.
Всеобщее возбуждение и веселье уравновешивают наши невозмутимые инструктора. Для них - это повседневная привычная многолетняя работа. А для нас , помнишь,- радость, радость общения, предвкушение высоты и свободы, радость команды, зов неба, вспыхивающего первой кучевкой....
Новички пока внимательно присматриваются к бывалым мастерам планеристам, тем, которые обращаются друг к другу жаргонным латышским словечком 'veçuks'. У мастеров уже давно распределены роли в вечном действе ПАРЯЩИЙ ПОЛЕТ и существует своя иерархия. Как всегда бывает в содружестве увлеченных людей есть и свой юморист. "Вспоминаешь другого Витю, с его подколами и шуточками?"Не верилось, что за пределами аэродромной действительности он носил серьезный китель уважаемого авиационного вуза. Однажды перед полетом на вопрос инструктора о методах восстановления ориентировки он ответил:"Путем опроса местных жителей". Так и осталось в клубовском фольклоре: Гусаровский метод восстановления ориентировки путем опроса местных жителей. В эпоху "пятикиломметровок", линеек долета и самодельных планшетов с нарисованным маршрутом точность ориентировки можно ,пожалуй, сравнить с музыкальным слухом пианистов.
Но шутки в сторону, задача поставлена - до обеда надо собрать два учебных" Бланика ", с понедельника их будут облетывать инструктора, и сезон откроется.
Летом аэродромная жизнь еще шумней и напряженней, на рассвете работают парашютисты, они ранние пташки, с ветром не дружат, умеют только взлетать и падать. И всегда шутят над летунами: одна веревка и сто дураков...На что один ответ: один дурак и сто веревок....Так и живем: они заканчивают выброску, мы начинаем тянуть планера на старт. Трава еще в росе, белеют островки полевых ромашек, где-то высоко трель жаворонка и напряженный взгляд в небо:как там кучевка, не пахнет ли дождем...Не поверите, но задолго о его приближении извещает какой-то особенный запах, да и тратя драгоценные летние дни в ожидании лётной погоды уже любые изменения в небесной канцелярии улавливаешь птичьим чутьем. Но прибалтийское лето еще только началось, поэтому для бескойства нет причин, просто по привычке - на земле взгляд всегда направлен в небо. Нежно обнимая подрагивающие на кочках плоскости, ведешь планер на старт и прокручиваешь в голове очередное упражнение.
Побыстрее бы отлетать программу и приступить к маршрутам, лето-то в Прибалтике ненадежный партнер, вот пройдет праздник Лиго ,дождь погасит костры и как зарядит, только и радости, что уговорить инструктора поставить в таблицу парочку кругов между полетами первогодок.Вот тогда уж истинно - одна веревка и....А пока есть парящая погода - ты король, маршруты в первую очередь. "К полету готов!"- ручка от себя, закрылки выпущены, стремительный разбег,буксировка до первого потока и - свободен как птица....в рамках выполняемого упражнения. Хорошо птицам, вон аист или ястреб не будут парить в "нулике", уйдут искать "лифт" побыстрее и ведь знают где. А планеристу везет не всегда, только наметишь белый ориентир впереди, не успеешь долететь, а глядь - облачко уж и разваливаться начинает....Закон притяжения еще никто не отменял и начинаешь гипнотизировать стрелочку высотомера, эх, где-то оно, чутье птичье??? Может, что-то эфир подскажет? Вот тогда и приобщишься к братству крылатых, когда кому-то как ножом по сердцу твое судорожное ползанье " блинчиком" у самой земли. "Да подверни левей,жми сюда, здесь трёхметровый!" Ну вот, и опять почти король: ветер в форточку, проплывают тени облаков по земле, тишина, чутко подрагивает в потоках планер - птица да и только...Серый ястреб рядом с перепугу сорвался в штопор...Так бы и остаться здесь навсегда...Но задание не выполнено,пора фотографировать поворотный. А в эфире опять гомон знакомых голосов: кто уже на аэродром возвращается, а те, кого оставило везенье или еще не пришло время мастерства, тоскливо сообщают координаты площадок и - неизвестно- ,может быть , эти названия и "восстановлены" испытанным Гусаровским методом.
Грустно,конечно, провожать взглядом с земли уже устремленные к финишу планера, но и на площадке есть чем заняться....Если рядом дорога или хуторок , можно примерить на себя роль этакого воздушного аса, произнести лекцию про потоки, долеты,конструкции планеров...Но чаще на площадке встречаешь уже "искушенных" зрителей, повидавших таких "асов" на своих полях немало, они знают, что от них ждут только физической помощи: развернуть или перетащить птичку, если уж площадочку поздновато приметил, и не совсем подходит она к приему буксировщика. А вот и он ,издалека доносится родной"голосок", солнышко клонится к горизонту, подкрадывается ночная прохлада, фал выбран,прощай,площадочка в голубых цветах цикория....домой...
Разбор полетов - тоже не слабое испытание....Буксировщики всё припомнят: и как за ,"хвост" дергали и заход на площадку через высоковольтку, а вот чтобы хвалили - такого не дождетесь....Вот уже и подползает ночной туман с недалекой реки, разъежаются машины, автобус подъехал к домикам....До завтра,аэродром.
МАРИЯ
Как приходят на аэродром? У каждого своя история....Мария - девушка из далекой Киргизии, с прочными авиационными корнями: отец летчик гражданской авиации,и профессию она выбрала себе, чтобы тоже быть поближе к лётному полю, в этом году сдала экзамены в Рижский авиационный институт инженеров гражданской авиации...Готические соборы, узкие улочки,холодное море и очень сдержанные, неразговорчивые латыши - полная противополжноть шумной жизни восточного города,где луч солнца на рассвете осторожно разрезает сонную тишину прямых улиц и ныряет в нежное сплетенье садов, чтобы до капельки иссушить утренюю прохладу и стремительно исчезнуть на закате за зубцами гор....
Круто приходится менять и бытовые привычки, общежитие института хоть и называют официальные документы домом студентов, на тихий уютный дом с вечерними неспешными семейными беседами за чаем, ласковыми руками красавицы-мамы, уроками музыки абсоютно не похож. Что ж те, кто добровольно выбирает общую форму, принимает и праввила совместного жития. Мария, через много лет признаюсь тебе: я завидовала вашим темно-синим китилям и узким прямым юбкам, когда, не успевая переодеться после лекций в вузе, вы приходили на вечерние теоретические занятия в аэроклуб. Лена в форме не появлялась никогда, но ваша командная сплоченность чувствовалась и в разношерстном аэроклубовском коллективе. Планеристов- и мастеров и третьеразрядников объединяли только аэродромные дни, общие полетные задачи, вне полетов у каждого была своя жизнь....Вы же и в межсезонье оставались командой.
Зимой самыми близкими к практики были занятия по парашютной подготовке. Если к теории еще можно было отнестись с прохладцей, то вот уже о предварительной в парашютном городке такого не скажешь. Парашютная вышка стояла в одном из красивейших парков Риги - Межапарке на берегу озера. Громадный парк заметало снегом, расчищались только главные аллеи... В парашютном городке тоже хватало снега...Белые сугробы с ледяной корочкой сверху притягивали как магнит, и не было веселей игры, чем толкнуть товарища в искрящийся снег или запустить снежком....А если зазеваешься, холодный снежок мог попасть и за шиворот. Инструктора специально привозили старые валенки, чтобы незадачливые планеристы, сигая с вышки, не переломали себе ноги. Физподготовка-то у летунов не в особом почете, это парашютисты приседали по 30 раз на одной ноге, отжимались и подтягивались...У планеристов главное - голова и выдержка. Но это отработанное "ноги вместе" потом пригодилось на настоящих прыжках. "Не бойтесь! Сами не выйдете,пинком под зад поможем!! Готовиться по сигналу!Отделяться вперед! Отсчитать три секунды и выдернуть кольцо!"- вот и всё напутствие инструктора-парашютиста перед прыжком. Была, правда, небольшая инструкторская хитрость: в первом прыжке девчонок- планеристок ставили перед парнями, которые проходили десантную подготовку перед призывом в армию. АН-2 набирает высоту....Сирена....мигает красная лампочка...."Как?меня?пинком под зад?- Ни за что!" Вот так иногда и гордость помогает преодолеть естественное чувство самосохранения....Про пресловутый отсчет 21....21....21....забылось напрочь...Кольцо выдернуто мгновенно. Над головой такой безопасный огромный белый купол, под ногами проплывает земля, тишина, время вроде остановилось . Хочется петь, восторг и неудержимая радость. Эти ощущения запомнятся на всю жизнь. Но земля набегает быстрее и быстрее....удар....да....хорошо еще ветра нет....а то бы ехать и ехать на запаске, пока товарищи не помогут...Десантные купола к удобствам не располагают, это спортсмены-парашютисты спускаются с небес в круг, да на носочки..Первый прыжок- сплошные эмоции и никакой осознанности...А до самостоятельного вылета необходимо сделать еще два....Когда - , как и всё в авиации - прыжки прежде всего зависят от Её Величества Погоды. Начинающих планеристов берегут, ветер должен быть всего 3-4 метра. Поэтому и парашюты укладывают зараннее, чтобы не ждал самолет на земле и вся плановая была бы закрыта.. И не всегда потом прыгаешь с парашютом, уложенным самим, перворазников-парашютистов много, меняются часто и группы призывников, остается только надеяться на добросовестный контроль инструкторов и ответственную укладку товарищей. Все наставления в авиации пишутся кровью, и лучше сто раз услышать и повторить эти слова, чем один раз увидеть.
Еще апрель, весна в Латвии только оживает, аэродром освобождается от ноздреватого снега, дорога на парашютный старт разъезженна, по обе стороны не просохли лужи, но кое-где в траве уже поднимают золотистые головки первоцветы. На бетонке расстелены длинные полотнища...Ветер треплет красно-белый колдун....Гудит старенький АН-2 и сеет в голубой вышине белые парашюты-одуванчики....Под насмешливым взглядом инструктора Мария в который раз пытается распутать стропы...., "Еще чуть-чуть, попробую крутануть ранец, так...только спокойно....всё равно распутаю....уф.....ну ,наконец",- она устало опустила руки."Молодец, не ожидал. Парашютсткой можешь быть...." Часто потом вспоминались эти мимоходом брошенные инструкторские слова, когда в жизни встречались запутанные ситуации. Но не всегда хватало куража и насмешливого взгляда, чтобы стропа за стропой распутать, найти ту главную, красную, натянуть, держать, и не бояться, что случится что-то непредвиденное. А неизвестное всегда рядом и иногда приходится действовать в эстремальной обстановке.
На последние дни апреля в плане парашютного звена стояли прыжки парашютистов-первогодок и начинающих планеристов, это был бы уже второй Мариин прыжок. В тот день погода была неустойчивой, на подходе атмосферный фронт, ветер то стихал, то усиливался, но командир парашютного звена принял решение выбросить прошедших наземную подготовку планеристов. Мария оказалась в последнем подъеме и чувствовала себя, ну, если не асом, то достаточно понимающим и подготовленным парашютистом. Сигнал на выброску уже не звучал так пугающе, да и к обрезу двери Марина шагнула уверенно. Хлопок над головой - купол раскрыт, радость бурлит как весенняя горная речка, но неожиданно у земли ветер изменил направление, и парашютистов стало относить к краю аэродрома, туда, где на небольшой соседский хуторок тянулась линия электропередачи."Спокойно,спокойно, ты можешь",-приговаривала Мария,- и изо всех сил тянула стропы. Приземлиться удалось в нескольких метрах от проводов. И это была удача и боевое крещение. Небо любит решительных.
В один год с Марией записалась и ее новая студенческая подруга Люда, вместе проходили медкомиссию, Людмила попросила сделать за нее электрокардиограмму. Люда была отличной волейболисткой, потом выступала за институтскую сборную, но вот кардиограмма получалась со сбоями, хотя Люда, как потом рассказывала, старалась петь песню"Над земдей летели лебеди...." Может, песня была выбрана неудачно, конец-то у песни печальный? Мария согласилась и потом все годы учебы делили они планерные горести и радости пополом.
А горести не часто, но случались. На третий прыжок Люда уехала одна, Марии предстояло справиться с о сложной домашней работой, заданной преподавателем на прошлой неделе. Вечером Люда не зашла. Мария кинулась искать ее в общежитии. Людмила сидела на кровати и рыдала. В тот день собралась большая группа парашютистов-перворазников, погода портилась, но кромка еще позволяла набрать необходимую высоту, ветер по высотам "гулял", на выброску "АН-2" заходил со стороны речки Лиелупе .В таких случаях всегда наготове дежурил в спасательной лодке инструктор.Трагедия произошла в середине дня: двое молодых парашютистов - девушка и парень не дотянули до берега, плюхнулись в воду, запутались в стропах и утонули...Мария долго успокаивала подругу.
Жизнь продолжалась свои чередом. Днем занятия в институте, лекции, зачеты, коллоквиумы...Вечером - аэроклуб. Хотелось просто как следует выспаться ,поваляться подольше в кровати. А когда выпадали свободные минуты или когда уж совсем подступала к горлу тоска по дому, по синим горам в лучах закатного солнца, Мария отправлялась бродить по Старой Риге...Ее строгая красота завораживала...Казалось, в узких улочках время на столетья замедлило бег, да и названия улиц навевали что-то давно позабытое...Улица Акла-Глухая,улица Аудею -Ткацкая, Глезнотаю - Малярная, Калею-Кузнечная,Миеснику - Мясницкая, такая родная Вальню - Валовая- с Пороховой башней в конце улицы. Сумерки потихоньку сползают с крыш, зажигаются фонари, стихает привычный городской шум и , если замереть на мгновение под аркой Шведских ворот, можно услышать как каждая улочка осторожно пробует свою мелодию, плывет над красными черепичными крышами колокольный звон и вторит ему большой орган Домского собора. Успеть оббежать во время службы костелы старой Риги - это было что-то вроде вечернего ритуала для Марии. Первая среди однокурсников она шагнула в зачарованный мир старого города и потом спешила поделиться своей находкой с новыми друзьями. С соседкой по комнате и,как оказалось, с подругой на всю жизнь, они записались в секцию экскурсоводов, их провели ознакомительной экскурсией по старому городу, а через день в комнату общежития вихрем влетел руководитель секции экскурсоводов, бросил на стол книжку "Тайны Старой Риги", какие-то распечатки и сказал:"Завтра ведете экскурсию". Не успев ззакрыть от удивления рот, новоиспеченные экскурсоводы пытались убедить его, что еще ничего не успели прочитать о городе, что не рижанки и слабо ориентируются в городских улочках, что поздно, не успеют подготовиться. И получили два по-студенчески гениальных совета:"Во-первых, впереди ночь. Во-вторых, вы студенты, придумаете.." И самое главное, совет бывалого экскурсовода: "Запомните ,девчонки, экскурсанта абсолютно не интересует ваш ответ, он задает вопрос, чтобы просто его задать....Соответственно этому и должен быть ответ: мгновенно, на вскидку, главное не медлить..." У подружек на двоих было два козыря : Мариша запоминала хорошо даты, а у Марии была отличная зрительная память. В автобусе , рассказывая о мелькающем за окнами городе, украдкой подглядывали в распечатки, лежащие на коленях. Совет бывалого вспомнили уже на первых минутах экскурсии: "Скажите, а какая высота у этой большой башни в крепостной стене?" Ответ последовал немедленно . Высоту в полете планеристы определяют с точностью до полметра. Экскурсия прошла на "ура": всю информацию студентки проговаривали в автобусе, а по городу просто быстро шли. После этой первой победы проводить экскурсии стало привычным делом. Одна из экскурсий заканчивалась поездкой в знаменитый ресторон Юрмалы "Юрас перле" ,на вопрос подружки:"Как же дойдем туда,мы даже не знаем ,в какую сторону идти???" Мария, выключив микрофон ,ответила:"Сиди,смотри в бумажки....пусть туристы выйдут, а мы вроде замешкаемся, там должны быть указатели, они увидят их первыми." А дальше было уже проще - догнали, перегнали, картинки ресторана видели, текст выучен.
Старая Рига чопорна и холодна, но , бывает, слетит с карниза стайка взлохмаченных воробьев или промелькнет в поворотне рыжий кот и словно ласковая рука коснется плеч, одарит мгновенным теплом. Иногда своими тайными маршрутами водила Мария и друзей. Для каждого в старом городе откроется свой заветный уголок.
Ну а гости Риги просили показать легендарную Цветочную улицу из "Семнадцати мгновений весны", хотя для рижан она известна не только по этому кинофильму. Яуниелу -Новую улицу - любили снимать киношники всего бывшего Союза. Она побывала и Бейкер-стрит и улицей Гааги. Но для рижан Яунела знаменита сама по себе : кафе "Пут, вейини" в рекламе не нуждается, стоит только раз случайно подняться по узкой крутой лестнице на второй этаж, сесть за столик у распахнутого окна и уже навсегда оставить здесь свое сердце и желудок.
Старый город не торопясь делился своими секретами с серьезной темноволосой девушкой... Может, и не успела она захватить на память о Прибалтике нитку янтаря, но воспоминания перебирала Мария потом часто, они так и остались в памяти теплыми солнечными капельками. И это было, наверно , самым щедрым подарком, который преподнесла седая Рига черноглазой юной девчушке из далекой горной страны.
Как весенняя гроза пронеслась первая студенческая сессия...Счастливые и радостные разъезжались студенты на каникулы...А Мария и ее знакокомые студенты планеристы и парашютисты оставались на лето в Риге. И неизвестно, кто из них был счастливее: те, которые уехали отдыхать или те, которых ждал аэродром и учебные "Бланики". За лето необходимо было отлетать вывозную программу и вылететь самостоятельно. Лето для планеристов - праздник, начинаются традиционные сборы перед соревнованиями, чемпионатами, мастера отрабатывают маршруты, а в непаряшую погоду молодежь "носится" по зонам и кругам. Май и середина июня - до Лиго- самые солнечные в Латвии, кучевка стоит высоко, база порой до 2500 метров, потоки мощные. Чем не отдых после сессионной студенческой гонки? Планера на старте, лежишь под крылом планера, слушаешь родные аэродромные звуки, мечтаешь о дальних маршрутах и ждешь своей очереди сделать очередные пять кругов. Иногда на аэродроме появлялись списанные военные летчики, некоторых из них готовили в инструктора. Провозная программа им не нужна, они просто налетывали определенное количество часов из второй кабины. А место пассажира доставалось тому из планеристов-первогодок, кто первый добежит до планера, а поскольку там отрабатывал программу опытный боевой летчик, руководитель полетов отводил ему самые дальние ворота. Раз Марии первой посчастливилось добежать. До отцепки все шло отлично, подняли в зону на 1500 метров и тут началось...Ввод в штопор, вывод, разворот, полвитка, вывод, еще полвитка...Привычная программа для привыкшего к скорости и манёвру истребителя...Марии зоны еще не планировали, ее программа с элементами пилотажа была впереди..."Еще штопор хочешь?" Мария только головой кивнула.."Держи ручку,я не управляю". И это совершенно незнакомой с пилотажем девчушке!. Уффф..."С прямой разрешите?"- "Посадка в третьи"....Мария еле вылезла из кабины и на ватных от напряжения ногах направилась к старту. Своими впечатлениями она решила ни с кем не делиться.
Аэродром- это не только первые полеты, но и первые привязанности, первые влюбленности....Во время сборов и соревнований планеристы оставались ночевать на аэродроме...После полетов неспешно буксировали на стоянку планера, чехлили, готовили барографы к завтрашнему летному дню и частенько собирались вечером у костра на берегу реки...Стрекочут кузнечики, где-то зовет птенцов ночная птица,небо темнеет, в траве мелькают светлячки, в ночном небе начинают мигать первые звезды...Язычок пламени пробегает по сложенным горкой веткам, стелется сизый дым по траве , вот уже летят к звездам веселые искры костра...После долгого лётного дня эти мгновения кажутся капельками росы, что незаметно оседают на волосах и выгоревших на солнце майках. В какой-то из этих тихих летних вечеров рядом с Марией оказался светловолосый снисходительно-приветливый курсант. На зимних занятиях в аэроклубе она иногда ловила исподтишка брошенный взгляд. Но кроме любопытства и легкой заинтересованности никаких чувств Мария не испытывала. Вячеслав хоть и сходился с людьми легко, запросто поддерживал любой разговор, но цену себе знал .
Комсомольский вожак огромного Рижского порта, он привык всегда быть в центре внимания. Все выше и выше взлетали искры костра, легкая темнота июньской ночи подступала ближе, от реки потянуло сыростью, планеристы все реже перебрасывались словами и разошлись в конце концов. У догарающего костра остались только Мария и Вячеслав...Пора бы уже присыпать землей пламенеющие угли и уйти спать , но недосказанность манит и завораживает....Владислав обнял девушку, настойчиво и умело поцеловал...Марии казалось, что за ними во все глаза наблюдают и спортсмены, и инструктора...Она вырвалась , убежала...Потом, правда, сожалела, но та, незримая, что парит рядом на серебристых крыльях, знает, когда надо оборвать тонкую нить. Надо только не мешать ей. Или , может быть, это интуиция прорвалась сквозь флёр романтики и восстановила действительность? Могло быть и такое, что Вячеслав действительно хотел покорить девушку на спор, и кто-то наблюдал, удастся ему или нет....На аэродром приходят разные люди, но, как правило, те , кто склонен к подлости, долго здесь не задерживаются.
Вячеслав вскоре ушел из клуба, так и не успев вылететь самостоятельно, а потом и вовсе затерялся в сплетении дорог и дней.
А Мария настойчиво продолжала вести счет кругам...Взлет, коробочка, посадка...Взлет, коробочка, посадка....В эти восемь минут укладывались все эмоции: от напряженной сосредоточенности при буксировке до растущей гордой уверенности на посадке, если планер останавливался точно в воротах. И не беда, что инструктор в задней кабинете чуть отдавал или подбирал ручку...Чуть ведь не считается, верно, Мария? И когда уже на краю аэродрома выросли круглые стога сена, а над рекой все чаще вставала после коротких дождей радуга, пришел день, в который командир звена, зачитывая плановую таблицу, обвел взглядом строй спортсменов:"Самостоятельные круги...-выдержал паузу,-...... делает Мария". Вот он долгожданный момент, когда забыты обломанные ногти и исколотые иглой пальцы при подготовке фал, долгие дождливые дни, когда уж и планерный домик вымыт, и плановые переписаны и подсчитаны, а серые тучи всё ниже и ниже закрывают аэродром, словно хотят навсегда придавить к земле серебристые планера. Но только прорвется сквозь серый облачный щит луч солнца и наполнится сердце предвкушением близких полетов
Выбран фал, подруга у крыла подняла руку вверх. "К полету готов!" - уверенно прозвучал в эфире Мариин голос. Взлет. Небольшая болтанка усложнила упражнение, но Мария напряженно старалась удержать силуэт буксировщика в горизонте, пару раз, конечно, фал провисал и, наверно, дерганье за "хвост" было довольно ощутимым для летчика. Отмашка крыльями..."27-ой отцепился"...."Отцепку подтверждил". Вот оно - чудо обретения крыльев, высоты и одиночества....Того приятного одиночества, когда знаешь, что после возвращения на землю встретят друзья, их необидные шутки и непоказная помощь.
" Второй разворот, посмотреть на знаки...Так, нормально...Высота, скорость,удаление? Вроде всё как учили....Как там с земли смотрится моя коробочка? Третий разворот....Чуточку подвернуть...Четвертый, держи крепче ручку, Мария. Только бы попасть в белые ворота..." Стремительно надвигается земля...Касание..."Ура, я сделала это!! Еще!хочу еще!!...." К планеру бегут следившие с земли курсанты-первогодки, кому-то из них еще предстоит это испытание, кто-то уже летает самостоятельно..."Качать Марию!" И вот опять в воздухе, традиционное поздравление с первым полетом - троекратно подбросить и поймать. Кто-то дарит полевые ромашки..."Мама????папа????Вы как оказались здесь?" Видимо, почувствовало мамино мудрое сердце этот незабываемый момент для ее дочки. Кто-то из рижских знакомых довез на аэродром. Может, это и есть счастье: разделить радостое мгновение с родными людьми? Отец на планер смотрел настороженно. Для летчика - главное высота, а какая ж высота без мотора?? Решил попробовать и сел во вторую кабину к летевшему в зону планеристу. Полет длится минут двадцать, тридцать: если в заданной зоне нет потоков, дольше планеру не удержаться. Но и этого времени было достаточно, чтобы летчику реактивного самолета профессионально испытать непрятные ощущения: все эволюции совершаются без привычного мотора.Такого лица Мария никогда раньше у отца не видела, классному летчику не хватало скорости и высоты на этом летательном аппарате. Больше желания летать на планере у отца не появлялось. А Мария, может быть, впервые в жизни почувствовала определенное превосходство: она-то уже вылетела самостоятельно и только крылья и растущее мастерство поддерживали ее полет.
После полетов возвращались затемно, аэродром находился в сорока километрах от Риги. Марии по душе были эти поздние прогулки. В аэродромной одежде можно запросто сесть на каменные ступеньки, спускающиеся к набережной Даугавы, проехать по перилам, широко размахивать руками, рассказывая о своих полетах. Это чувство свободы исчезало моментально, когда приходилось натягивать форменную юбку или обувать туфли на каблучках. И зачем людям так долго выстраивать традиции и правила, чтобы потом медленно их преодолевать и начинать следующий виток......
Приближалась осень, все больше счастливчиков, летающих самостоятельно, прибавлялось в группе. Кое-кто уже начинал полеты на площадки. Так незаметно они преодолели черту, отделяющую курсантов-первогодок от спортсменов-разрядников. Теперь все чаще вспоминались зимние занятия по метеорологии, было изучено всё: и названия облаков, и продвижение фронтов , и чтение карт погоды, но вот как же искать эти восходящие потоки на маршруте - не подскажет никто, кроме особого почти птичьего чутья...Оно приходит только с опытом..А пока была у начинающих планеристов азартнаяи игра - кто дольше продержится в воздухе и можно было не волноваться, что товарищи останутся без полета, если "затянешь" запланированную зону . Если повезет с погодой, чувствуешь себя почти птицей: взлететь в полдень и вернуться на аэродром к вечеру. С высоты разглядывать квадраты полей, голубую змейку реки Лиелупе, зАмок на берегу, планерный старт с машиной-СКП , планера в воротах, технические домики и переговариваться с друзьями:"27-й у тебя сколько?"-"А у меня 3 метра!" Но долго не поговоришь. Моментально услышишь сердитый голос руководителя полетов:"28-я,27-я прекратите засорять эфир!" Иногда можно позволить себе мелкое хулиганство : просто выключить рацию. И наступал миг блаженства: звенящая тишина, только свист ветра в форточку, белый дым облаков, который, казалось, можно потрогать ладонью и бескрайнее небо. А если "угадала" с потоком, то рядом парят белоснежные аисты. И никакого вариометра не нужно: если аист покидает поток, значит, пора уходить и планеристу, "жизнь" облачка и восходящего потока под ним, особенно к вечеру, недолга. Но если повертеть головой и внимательно поискать комариные серебристые крестики вокруг, можно присоединиться к парящему кругу друзей. Тогда уж рация необходима, щелк , и в наушиках знакомая разноголосица: взлет разрешаю....27-й где находишься? 01-й, посадка....Иногда в эфире звучали и совсем незнакомые голоса:"Листочек,листочек, разрешите одной маленькой...Понял....Разрешили",- это работали на одной волне "сушки"-"Су-27-е". Раз-два в месяц они проносились над аэродромом на малой высоте....Планеристы провожали их зависливыми взглядами....Когда летали военные, на полеты был запрет. Потом, правда, на другом конце аэродрома приземлилась на бетонку вертолетная эскадрилья, которую перебазировали из Польши, но Ми-8 не мешали,летали вечером или по маршруту, не пересекающемуся с планерными. Бывало, соседи-военные приходили покататься, и тогда даже начинающие планеристы чувствовали себя воздушными асами. В безмоторной авиации ошибку планериста исправить некому: на второй круг не уйдешь, обороты не прибавишь...Наверно, с самолета на планер пересесть труднее, чем наоборот, у планеристов другие отношения с высотой. И эта нестыковка иногда приводила к драматическим ситуациям: инспекторами в клубе были бывшие военные. Когда программа первогодок подходила к завершению, наступали напряженные дни: инструкторов не хватало и руководить полетами приезжал инспектор. В тот день на аэродром приехали летать курсанты из недавно открытого соседнего клуба...Погода была неустойчивой, скорость ветра постоянно менялась. Планеристка на "коробочке" ушла слишком далеко от знаков и уже визуально видно было, что до аэродрома не дотягивает, а заход на посадку был через реку. И вот тогда инспектор-летчик скомандовал: "Выпусти интерепторы и работай ими как сектором газа". Для планера однозначно выпуск интерцепторов в полете по кругу заканчивается потерей высоты..."Вильги" заглушли моторы, спортсмены бросили свои планера, все напряженно следили как планер, быстро теряя высоту, снижается над рекой...Мгновение, и он пропал в прибрежных кустах... Как на олимпийской стометровке, аэроклуб рванул к реке. Бегая вдоль дамбочки, планеристы с надеждой кричали:"Стася!Стася!"Никаких следов ни планера, ни пилота.... И когда уже все растерянно стали переглядываться, вдруг из кустов выглянула испуганная девушка...Ей,по счастливой случайности, удалось вылезти на крыло, когда планер начал погружаться в воду. Накрапывал мелкий дождик, порывы ветра усилились, но, казалось лучи солнца освещали радостные лица спортсменов, когда они обнимали девушку. Планер затонул в метре от берега, только наклонившиеся ветки растущего у самой воды ивового куста спасли планеристку. Планер вытащили, потом отправили в ремонт, планеристка еще летала до закрытия сезона, но потом ушла из клуба навсегда.
Не часто ранняя осень в Латвии бывает сухой и солнечной... В остывающем и кажется задумчивом воздухе медленно проплывают невесомые паутинки. В сухой траве поднимет золотую головку одуванчик да так и останется наполовину закрытым. Березы на краю аэродрома шумят желтеющими листьями, и всё чаще над аэродромом слышно прощальное курлыканье журавлей. Еще годик и улетит Мария с другого аэродрома - большого аэроорта Рига в жизнь, где будут новые друзья, аэродромы, самолеты, но планера останутся только в воспоминаних. В воспоминаниях останется и kundze Рига, и холодное море, поля и леса Латвии, увиденные с высоты. Чтобы получше разглядеть и подольше запомнить Латвию, Мария, подруги по аэродрому и институту Людмила и Алена ,Валентин или просто Валик пошли в осенний поход по маршруту Рига-Мадона с компасом и картой-десятикиллометровкой, по которой летали в парящх маршрутах. Мадона - латгальский край. Латгалия -это восток Латвии со своим языком, отличающимся от латышского, край озер, холмов и березовых рощ, маленьких хуторов и синих васильков в ржаных полях. Шли два дня,ночевали на берегу озерка, наполовину заросшего осокой, девчонки проснулись, когда почуяли запах каши. Валентин, как всегда, проявил неожиданную заботу: встал пораньше,чтобы приготовить завтрак. С ним было надежно везде. И не потому, что спортсмен- он учился в Рижском институте физкультуры, и не потому что с детства привык к тайге- в своем далеком Ижевске он ходил на зимнюю охоту, а просто потому что он умел оказаться рядом, когда нужна помощь. В тот день Мария впервые умывалась и чистила зубы озерной водой. Вот так она узнала вкус и цвет Латвии не свысока, а изнутри. И эти дни синими каплями остались в янтарных четках ее латвийских воспоминаний навсегда.
Последняя Мариина латвийская зима была холодной и напряженной. Планерный сезон окончился еще в сентябре, но в конце ноября возобновились теоретические занятия, а в институте предстояла сдача диплома. Теперь планерными премудростями со спортсменами делились мастера, имеющие опыт всесоюзных соревнований. После окончания одного из таких занятий по технике и тактике парящего полета неулыбчивый и неразговорчивый инструктор-латыш пригласил Марию и Люду на чашку кофе. Кафе так и называли "Под клубом", хотя у него было весьма поэтическое официальное название"Ридзине" - "Рижанка". За воспоминаниями прошедшего сезона, студенческой жизни в Риге неожиданно Марии и Людмиле были подарены уникальные альбомы-книги по истории авиации. Разговор перескочил на историю вообще и то ли некому было открыть душу, то ли эти молодые девчонки так зачарованно слушали, и невольно захотелось покрасоваться, инструктор рассказал, что латыши часто собираются тайко, чтобы поговорить о своих национальных проблемах, и что только такие встречи позволяют сохранить культуру и традиции своих предков. Так Марии приоткрылась другая страница познавания Латвии, страница, не отраженная в официальной истории государства. От причастности к тайне грудь распирала гордость. И, может, именно в этот момент рассеялась романтическая дымка, как традиционная латышская накидка виллайне соскользнула с плеч и на праздничном костюме открылись прорехи и заплаты.
Затяжные прибалтийские дожди смывали остатки детских снов. На 5ом курсе позврослевшая Мария встретила свою первую любовь. Конечно, были и раньше мимолетные взгляды, легкие как крылья бабочек, взаимные привязанности, долгие разговоры, но это только приоткрывалось окошко в солнечный утренний мир любви. На преддипломную практику Марию и ее подругу, с которой прожила пять лет в одной комнате студенческого общежития, направили во Львов. Собиралась в поездку как на встречу с близким другом: в самом названии города звучало свое, родное..Ко всем, родившимся в теплом солнечном имперском месяце , благоволит созвездие Льва. Может поэтому этот западно-украинсий город так приветливо встретил" львицу" Марийку, а, может быть, они были похожи друг на друга? Девушка, родившаяся на шумном востоке,но так любившая свободу и порядок и город, много веков живущий на незримой границе между западом и востоком, город в котором строгий ритм рвущихся вверх готоческих линий нарушается беспокойством и роскошью завитков барокко. На практику во Львов приехали и студенты из Киевского авиационного института.На всю огромную страну, которую в разговорах именовали прото Союз, было всего два института инженеров гражданской авиации - в Киеве и Риге. С одной из киевлянок Мария быстро сблизилась...Может быть, потому что сердца были настроенны на одну волну. Киевлянка влюбилась в авиационного диспетчера, а Мария встретила в аэропорту смуглого черноволосого венгра ,синие глаза которого напоминали латышские васильки после июньских гроз. Вчетвером и решили поехать на пару дней в Карпаты, невозможно было быть почти рядом и не увидеть их. На перроне Яремчи оказались под вечер. Взявшись за руки две крылатые пары зачарованно смотрели как падает снег. Белые бабочки неторопливо кружились в воздухе и острожно касались счастливых лиц. Французы говорят о влюбленном человеке: у него летают бабочки в животе. Молодые люди сняли в горах комнатку на втором этаже маленького домика. Старая хозяйка была приветлива и предупредительна, но, как и все одинокие люди ,любила поговорить, не обошлось без воспоминанй о молодости. Старая гуцулка показывала медаль Бандеры и оживленно рассказывала о тех временах....Мария ничего не понимала...Историю огромная страна давно переписала, снег и горы манили из домашнего тепла. С горы, вспомнив недавнее детство, съезжали на клеенке, потом купили в магазинчике батон, но какой же шашлык без помидиров....Парни ненароком прихватили с полки и баночку томатного соуса. В центре кандыбы запылал огонь и шашлык, роняя капли сока покрывался коричневой корочкой...Горячий, с батоном,политым томатным соком -это был настоящий пир под белесым морозным небом. А высокие горные ели,окружив кандыбу, как воины в карауле, сторожили этот мимолетный праздник. В поезде на обратном пути во Львов девчонки потихоньку плакали, ребята так и не смогли понять причину этих слез. Но девушки чувствовали, как в прозрачном карпатском небе таяли как дым лучшие дни молодости.
После окончания практики киевская подруга, с которой они провели несколько удивительных дней в горах, продолжала писать.. Ее карпатская история продолжалась, осенью Марию пригласили на свадьбу свидетелем, вторым свидетелем был голубоглазый пилот. На свадьбе он спросил, какую мелодию заказать для танца?Под грустную мелодию "L'été indien" ,которую пел любимый Мариин певец, они расставались навсегда. Не живут бабочки в холодном небе, а белые хлопья снега только издали похожи на них.
В конце последнего курса института по просьбе Марии двоюродный брат прислал вызов в аэропорт Южно-Сахалинска. В письмах из дома тема обходилась стороной. Мама по этому поводу упорно молчала, что было явным несогласием и тревогой за дочь. На майские праздники Мария на пару дней устрола себе отдых и слетала к родителям в Бишкек. А когда вернулась в Ригу, ее ждал вызов в деканат. Это могло быть только отчисление из вуза, потому что выпускникам категорически запрещалось уезжать во время подготовки диплома . Кто-то из студентов "заложил". Но кто? Мария , опустив голову, вошла в кабинет замдекана. "Присаживайтесь, на вас пришел вызов из Фрунзенского авиационного училища. Вы хорошо занимаетесь, там есть вакансия преподавателя экономики. Советую поехать. Подумайте". Разговор на этом закончился. Мария не выдержала и в тот же вечер позвонила , рассказала маме. Мамино беспокойство за дальнейшую дочину жизнь пролилось потоом слез и уговоров. Время было неспокойное, на китайской границе конфликты следовали один за другим, Мария сдалась и согласилась после защиты диплома вернуться домой, но с одним условием - уехать, когда захочет и родители препятствовать не будут.
Полтора года во Фрунзенском авиационном училище были веселыми и запоминающимися. Мария - преподаватель и классная дама курсантов -была почти одного возраста с ними. В училище практиковалась военная дисиплина. Человеку сугубо штатскому всегда неловко в военном строю. Чего стоит только одно приветствие:"Здравствуйте, товарищи курсанты!" и громогласный хор в ответ:"ЗдравжелМариЮрена!" На последнем слоге Мария инстинктивно пригибалась. И вскоре нашла выход: вместо традиционного приветствия говорила нейтральное:"Здравствуйте, ребята, и....садитесь". Были и смешные ситуации.Утром как обычно Мария вошла в класс , после уже привычного приветтвия почувствовала напряженную тишину." Что-то задумали товарищи курсанты....Стул?...доска?...нет, вроде в порядке"...Журнал?ага,что-то с журналом....записка..." - "Мария, я Вас давно люблю, но Вы об этом не знаете. Разница в возрасте ничего не значит...." Дальше только скользнула взглядом, чтобы успеть собраться . Хватило сил улыбнуться и начать лекцию.
Любимым развлечением всех студентов, школьников,молодых людей, да и всей страны были КВНы. Создавались команды, игрались веселые спектакли с юмором и шутками на сценах. И Фрунзенское училище Гражданской авиации не было исключением. Мариины курсанты оказывлись самыми остроумными и, быть может, самыми веселыми (по крайней мере, так всегда казалось Марии). А наутро в преподавательской Марию частенько встречали хмурые взгляды и укоризненное покачивание голов коллег-полковников: "Это Ваша работа, Мария Юрьевна?" Были еще веселые субботники, когда можно было ненадолго забыть о военной субординации и дисциплине.
В тот год в училище обновился коллектив преподавателей: приехали выпускники Рижского и Киевского авиационных институтов. С молодой преподавательницей экономики из Киева Мария раньше училась в школе, в параллельных классах, когда-то жила в одном доме, но дружбы не было. В детстве интуиция подводит редко, да и не умеешь еще заглушать ее голосом разума. Теперь пришлось сойтись ближе: иногда заменяли друг друга на лекциях, общие знакомые, да и контакт с коллегой должен быть, иначе придется затратить много сил на продоление внутренних барьеров.
Бывшая соседка, видимо, серьезно настроилась сблизиться, и все чаще разговор переключала на будничные женские темы. Один мотив повторялся постоянно: о молодом преподаватели из Киевского авиационного института. Впрочем, Мария слышала о нем не раз и от курсантов, и от сотрудников кафедры. Однажды Мария случайно столкнулась с ним в коридоре училища. Взгляды встретились, глаза в глаза. Люди вообще избегают смотреть прямо в глаза друг другу, иные воспринимают это как надвигающуюся угрозу, иные как прямой вызов, а некоторые просто защищают внутреннее пространство от внезапного вторжения. Но сейчас оба поняли, что границы сметены. Теплая волна накрыла с головой и отхлынула на время. В этот раз Мария сохранила равновесие и прошла мимо. Коллега продолжала настойчиво в разговорах возвращаться к нему. А вскоре слезно умоляла пойти в общежитие на день рождения, тем более, что она была уже приглашена. Мария сдалась, радости именниника не было предела, даже гитару взял в руки, чтобы вспомнить альпинистские песни...Оба молодые, красивые, увлеченные...Кто-то из коллег радовался, кто-то тихонько завидовал, да и ревновали тоже. Но им было хорошо рядом. Тем более, что оба болели одной , "высотной "болезнью, только Мария была очарована высотой полета, а он - высотой гор. Но ведь и Мария выросла у подножия гор Тянь-Шаня и тосковала по ним в холмистой Латвии, ведь самой высокой горой Латвии считается Гайзиньшкалнс, высота которой, смешно сказать, всего триста метров. И, как в известной песне, преподаватель-альпинист решил взять Марию в альпинистский лагерь , познакомить с друзьями. В любом сообществе отношение к новичкам если не слегка пренебрежительное, то испытательное уж точно. Интеллегентной девушке с ухоженными руками и аккуратной прической сразу же нашлось задание: помыть комнаты в домике. Мария внутренне умирала от смеха...Этим испугать планеристку, которой приходилось зимой отмывать от смазки планерные узлы, переукладывать парашюты, таскать на площадках планера, не говоря уж о том, что в парковые дни уборка в инструкторских и технических домиках всегда была делом девчонок???? Мария спокойно подхватила ведро, тряпку,сходила за водой....Через полчаса отношение к новой знакомой резко изменилось....Взгляды потеплели, стали знакомиться....Вроде приняли, посчитали своей. Утром все поднялись на пробежку, не отставала и Мария,но когда перебегали горную речушку, подскользнулась на камне, шлепнулась на "пятую"точку весьма пребольно, встала, отряхнулась, присоединилась к остальным. Альпинисты очарованны высотой так же как летчики, но у летчиков есть крылья, а альпинистам приходится вырывать у высоты каждый сантиметр. Возле стенки,когда надо карабкаться вверх носом к ней и не ощущаешь никакого простора, Мария поняла, что не ее это, а, может, сказался другой опыт , или вспомнила она, о спасительной стене, которая возникает, когда внутри корчится душа после кислотного плевка предательства, и стена - это то, что помогает немного отдышаться , пережить невыносимую боль и заступать за нее нельзя. После лекций в училище Мария теперь возращалась не одна, столько хотелось рассказать этому обаятельному, высокому парню, он часто улыбался и показывал глазами на встречные пары:"Смотри, они идут рядом молча, вроде бы и не рады друг другу, а мы с тобой не можем наговориться". Вскоре Мария стала появляться в его альпинистком кругу,но теперь он откладывал свои сугубо мужские встречи, чтобы побродить вдвоем по вечернему городу, всё чаще заводил разговоры о серьезности своих намерений,о перспективе отношений, просил не сомневаться в его словах, хотя по отдельным брошенным невзначай фразам, Мария стала понимать, что крепко ревнует его альпинистское братство. Это немного льстило . Ближе к отпускам стали строить планы на лето. Получалось, что в горных восхождениях, сборах,походах места для Марии не находилось. А ведь приближалось лето, которого ждут все преподаватели, лето, когда столько свободного времени и можно быть вместе бесконечно. Удивление и недоумение скрыть не трудно, но потянуло холодком, как из глубокой расщелины в горах. Случайно в один из вечеров завернули в театр, людей было мало, да и пьесу давали довольно тривиальную: в первом акте - встреча, эйфория отношений двух молодых людей. Удивительным образом на сцене звучали фразы, которые Мария и ее друг говорили друг другу, герои совершали похожие поступки. В полупустом зале молодые люди держались за руки и с напряжением следили за действием на сцене, ведь им казалось, что их отношения уникальны , что в мире нет ничего похожего. Во втором акте спектакля уже семейная пара обзавелась ребенком, и как все новорожденные, ребенок требовал внимания , а молодые супруги хотели жить каждый своей привычной жизнью, сыпались упреки, разгорались скандалы...Обычный быт молодых семей,которым не хватает житейской мудрости и терпимости. Мария мысленно просила:"Возьми меня за руку, улыбнись,шепни, что у нас всё будет по-другому,просто возьми за руку...." Спектакль был неинтересен, решалась жизнь.Увы, молодые люди молча вышли из театра и молча шли опустевшими улицами. "Почему ты отпустил мою руку?" -, в ответ лишь невнятная фраза о пьесе, о героях,о сценическом пространстве. .Мария почувствовала ,что это начало конца. Были еще встречи,гуляния по ночному городу, разговоры между лекциями, но однажды в условленное время он не пришел и даже не позвонил, такое случилось впервые и совсем не похоже было на сильного и гордого альпиниста.
Звонок раздался на следующий день , друг неуверенно говорил, что надо расстаться, что не может быть рядом и еще, еще....Мария растерялась, ведь были разгооры о серьезных отошеиях, о доверии...И уже потом поняла, что перессуды его альпинистских товарищей сделали свое дело...За Марию и ее друга радовалось всё училище: и преподаватели, и курсанты, как эта пара была прекрасна в начале весны: блеск в глазах, радость, летящую походку невозможно спрятать..И тому, кто оказывался рядом с ними в пасмурный день тоже было светло и радостно. Теперь же будто безжалостная рука стерла краски с прекрасной картины. Мария держалась стойко, старалась не выплеснуть наружу невыносимую боль. Приближались каникулы, Мария уехала в Ригу. В Ригу, где заканчивала писать диплом ее подруга Людмилка, в Ригу, которая напоминала о парящих полетах, в Ригу, которая помнила о ней ..На пару деньков опять окунулась в веселую аэродромную жизнь,поднялась в прибалтийское небо...В перелете по маршруту Елгава-Лиепая Мария уверенно "порулила" Вильгой . Потом был Киев и счастливая подруга, заехала и к любимой бабушке в Житомир. В Бишкек вернулась полной сил и теплых воспоминаний. Это было похоже на глоток сладкой родниковой воды, когда уже нет сил брести по лесному бурелому и мучает нестерпимая жажда... уже Мария была опытным преподавателем и в класс заходила без страха и холодка в груди. Осенью молодые преподаватели устраивали вечеринку и невзначай спросили, согласится ли она, чтобы пришел и Альпинист/так про себя теперь называла Мария бывшего друга/..."Конечно",-вот и весь ответ.Коллеги потихоньку перебрались на кухню, когда он пригласил Марию на танец, но Мария через несколько минут тоже оказалась рядом с друзьями и попросила больше никогда не оставлять их наедине.Ей показалось, что все с облегчением вздохнули...
На работу в училище ездили в форме, после чопорной и сдержанной Риги коробили бесцеремонные вопросы:"Ты чё,стюардесса?", тяжело было ожидать на заплёванной семечками остановке автобус...Всё чаще вспоминались киевские друзья..И когда начальник училища отстранил от лекций Марию только за то,что она в мороз пришла в училище в шубе, а не в легонькой форменной шинели, Мария решила подать заявление и уехать в Киев. Дома устроила проводы, пригласила всех коллег, пришел и бывший друг. Когда всё разошлись, мама отдала Марии клочок бумаги:"Всё о тебе осталось самое светлое, а я просто дурак"...Но это было уже не важно. Предателей не прощают.
В аэропорту Марию провожали курсанты, а на память, урезав свои мизерные стипендии, купили светильник. И потом стояли невдалеке от полосы и махали фуражками. Преподавательская работа закончилась, но опыт публичных выступлений и общения с молодыми людьми остался на всю жизнь. Как и светильник.
В этом же году преподаватель-альпинист женился на альпинистке, у них родилась дочка. У Марии получилось сохранить с ним видимость хороших отношений, иногда он звонил. Потом переехал в Украину, Мария понимала, что много для него значит, но прежнего не вернуть, как не возвращаются весенние рассветы и закаты, как не возвращаются легкокрылые бабочки. Их можно только вспоминать. Они где-то высоко-высоко. В облаках.
Теперь самое время прервать рассказ о жизни и рассказать сказку.
Сказка
"...роза царствует лишь одно лето,
а маргаритки никогда не умирают"
Монгомери
В весенний полдень из садика, окруженного с трех сторон кустами олеандра, донесся шепот маргариток, белеющих в траве островками несвойственного для этих южных широт снега:"Слышали?...слышали? ...мы похожи на снежинки...снежинки...Что такое снежинки?" Черно-белая сорока, стрекочущая в пальмовых листьях, обрадовалась возможности показать свою осведомленность. Она мигом слетела в траву, важно прошлась и начала рассказ.
"Далеко-далеко есть горы, на вершинах которых растут не цветы, а белые ледники, они похожи на облака, зацепившиеся за вершины гор. И снежинок в них так много,как травы на лугу. В утренних лучах снежинки ослепительно сверкают, а когда солнце скатывается за склоны гор, в ночном небе появляются другие снежинки - люди их называют звездами. На рассвете звезды тускнеют и гаснут. Но иногда, в самые темные холодные зимние ночи одиночество и высота становятся невыносимыми для небесных снежинок, они сверкают все ярче и ярче, воздух наполняется их нежным шепотом, зовущим снежинки, спящие на склонах гор . Но ледники молчат. И звезды срываются и падают на горные склоны, разбиваясь о холодные сердца белых снежинок ледников. А те, которые упадут в луга, прорастают весной цветами, лучистыми и нежными, как перламутровый свет далеких звезд в темные ночи.
Люди дали им ласковое название - маргаритки."
Маргаритки согласно закивали головками и сорока улетела. А вечером их нежные лепестки закрылись. Может, чтобы не плакать, когда на небе начинают загораться звезды....
Маргаритки
Как ни топчи ногой,
Останутся живыми,
Поднимут лепестки,
Что облакам сродни.
Ключи от неба,
Ключики живые...
А,может, просто -
Ключики души?
АЛЕНА
Когда Мария впервые пришла в клуб, был октябрь, у инструкторов-штатников это традиционный месяц отпусков, но в клубе дежурил командир первого планерного звена, немногословный, как и все латыши, Ян Янович он посоветывал поговорить с уже опытной спортсменкой, которая,кстати, тоже учится в Рижском институте инженеров гражданской авиации на факультете вычислительной техники. Зовут Аленой. Мария в тот же вечер узнала у разговорчивой вахтерши, где искать Алену.Оказалось, она жила в комнате на четвертом этаже....Постучала...Вышла худенькая, светловолосая с короткой стрижкой девушка."А Алена есть, мне бы с ней пообщаться,"- осторожно спросила Мария."Нет её",- коротко прозвучало в ответ.На следующий день Мария опять пошла искать незнакомую Алену.Встретила ее та же светловолосая студентка. Ответ повторился.И в третий раз поговорить с неуловимой Аленой не удалось. И только через неделю девушки с четвертого этажа подсказали, что это и была Алена.
Потом уже, на зимних занятиях в клубе, Мария и Алена сдружились и в общежитие возвращались вместе. Аленка и на занятиях была сдержанной и немногословной. Но если улыбалась, будто нежаркое мартовское солнышко проглядывало сквозь серые тучи.Улыбнется и задумается, удивленно взметнутся вверх брови, словно сама от себя такого не ожидала. Но, наверно, ох и хотелось озоровать! Помещение клуба было небольшим и, если не предусматривалось общих занятий для всех спортсменов, те, кто уже имел опыт маршрутных полетов, занимались в маленьком классе, пройти в который можно было через инструкторскую и раздевалку. Зимой иногда в тесной раздевалке не хватало вешалок. Однажды, когда спортсмены перед занятиями, толкаясь в раздевалке, подыскивали место для своих пальто и курток, Аленка, схватив чью-то форменную шинель, пританцовывая, пропела:"Я кукарачча....я кукарачча", смеясь, все подхватили эту песенку...И потом, на занятиях, стоило только оглянуться друг на друга и повторить Аленкин жест, зажимали рот руками, чтобы не расхохотаться в голос. Худенькая, похожая на высокого подростка, Аленка никогда ни к кому не проявляла симпатий, но в клубе ее любили. Может быть, за настойчивость и преданность полетам, может быть, за ровное отношение ко всем, может быть, за хрупкость и неуловимое обояние. Чем-то она напоминала тонкий стебелек, который трепещит на ветру, но не согнется, а только может надломиться и так и застыть после бури. Для Марии она стала старшей и любимой сестрой, пусть немногословной и не эмоциональной, но авторитетной и родной.
Алена училась на ."мужском" факультете автоматики и вычислительной техники, девчонок на курсе да и на всем факультете была пять-шесть от силы, не больше, "девичьим"считался факультет экономики. Вечерами девочки любили посплетничать на общежитской кухне, курили, болтали. Аленка избегала этих "женских" разговоров. То ли не сильна была в них , то ли претили сердцу перессуды. Короткая светлая мальчишичья стрижка, резкие, но грациозные движения тонких рук, она была хорошим другом. Рижский институт гражданской авиации высоко котировался среди столичных вузов и девушки в полувоенной форме по праву могли немножко свысока смотреть и на "политехничек" и на "спортсменок", не говоря уж о гуманитариях из университета. Им "повезло" учиться среди ребят, вниманием которых они были окружены с утра и до вечера... И, конечно же, пробовать свою "женскую" силу было на ком. В поведении Алены не проглядывалось даже намека на кокетство, может, просто не хватало сил, она училась ровно, без взлетов и падений, во время сдавала все зачеты, не было "хвостов" и после сессий. Сама ли она выстроила этакий жесткий график, с неумолимо тремящимся вверх вектором, или заставили обстоятельства? Алена была родом из маленького старинного русского городка, подробностями своей прежней жизни не делилась ни с кем ни в общежитии, ни на аэродроме. На каникулы домой ездила не часто. Может быть, просто боялась выйти из потока студенческой и аэродромной жизни, заполненной событиями, действием, устремленностью за горизонт, и оказаться на пустынном берегу? По поводу одного такого отпуска сама и шутила: "Чтобы подольше удержать дома, закрыли на ключ. Но я сбежала через окно" Напуганные родные звонили даже в аэроклуб, но когда узнали, что Лена на аэродроме, успокоились.
Год, в который впервые Аленка открыла тяжелую дубовую дверь клуба, был на удивление "ркииговским", студенческим, вечерами на старенькой вешалке лежали синие фуражки с кокардами и синели форменные студенческие шинели. На занятия Алена неизменно появлялась в темном свитерке и синей прямой юбке. И чаще всего оказывалась за одной партой с улыбчивым остроносеньким пареньком Володей. Он тоже учился в авиационном институте, но на "мужском" факультете, был студентом третьего курса механического факультета. Иногда они и на полеты ехали рядом в стареньком клубовском "ПАЗике"...И тогда голубые глаза Аленки лучились тихой радостью, на лице появлялась задумчивая улыбка. Встречались ли они вне стен родного института и пахнущего скошенной травой поля аэродрома не интересовало курсантов, увлеченных полетами, да и у каждого есть свои секреты...А на аэродроме не до перессудов, успеть бы подготовить планер к полетам, да вписаться в планерную таблицу. На праздникиАленка съездила домой и неожиданно привезла в подарок Дарье носки, связанные из собачьей шерсти. Она и сама натягивала такие же , когда приезжала на аэродром. Планеристы часто шутили по этому поводу, но Аленка не обращала внимания, шутки на аэродроме всегда звучали дружеские, не обидные, никакой злобы или зависти. Как-то вечером Дарья задержалась в Риге и Аленка предложила переночевать в их общежитии, тем более, что на завтра опять намечались полеты и можно было вместе доехать на троллейбусе до клуба, чтобы успеть на автобус, который вез планеристов на аэродром. Даша в общежитии никогда не жила, и с любопытством рассматривала студенческую комнату: окошко, небольшой столик у окна, стулья...Соседка вышла замуж за рижанина и Аленка с зимы жила в комнате одна. Алена показала свою кровать. Обычная общежитская кровать с железной панцирной сеткой, Даша с разбега плюхнулась на кровать,обычно такие кровати, если сетка была не новой, смешно пружинили и можно было раскачиваться как на батуте.Но эта пребольно ударила ее, Аленка засмеялась и показала под матрацем обыкновенную деревянную доску,которую подкладывала, когда ложилась спать. Зачем? Аленаа что-то сбивчиво объяснила, да Даша и не стала уточнять, поговорили о полетах, вспомнили девчонок, которые начинали вместе с Дашей, но до самостоятельного полета не дошли, а почему-то уехали в Белоруссию, в город Гомель, там начали работать на прядильной фабрике, чтобы получить общежитие и летали в самолетном звене на ЯКах. Аленка бросила невзначай, что если бы в клубе было самолетное звено, обязательно записалась туда, но раз нет, планер тоже поднимается в небо, хоть и не такой скоростной. Утром, выпив чайку, по еще пустынной улице побежали на троллейбус,к ним присоединились еще планеристы из института и они весело доехали, троллейбус постоянно резко останавливался,и на одной из остановок так тормознул, что девушки еле удержались на ногах и еще подтолкнули стоящих рядом пассажиров. Около серого четырехэтажного здания на тихой городской улице, в котором находился аэроклуб, уже стоял желтенький автобус. Солнце только поднималось над крышами домов и осветило красную черепичную крышу Пороховой башни, которая стояла в конце улицы. День начинался. И похоже было, что он будет удачным.
Весной студент Володя уехал на преддипломную практику в родной город и обратно уже не вернулся, друзья говорили, что там он встретил девушку, влюбился, женился.
Голубое сияние Аленкиных глаз потускнело, исчезла местательная задумчивость, на полетах она была по-прежнему сосредоточена и собрана, а в институте пришли каникулы.
Лето выдалось на удивление "парящим", с утра, едва планера отбуксировались на старт, над аэродромом вставали гряды облаков, потоки были такими мощными,что под облаками можно было идти, не теряя времени на спирали.А если увлечься и подлететь поближе к облаку, то выйдешь совершенно в другом от маршрута напралении.Но такие эсперименты могли закончиться неудачно, авиагоризонт в планерах не работал без установки специального аккумулятора и вывалится из облака можно было "вверх ногами". Алена успешно летала по 150 километровым маршрутам, но вот скоростной 100 километровый на время первого разряда выполнить не удавалось. А время учебы в институте подходило к концу, это было последнее латвийское лето, потом распределение и неизвестно, какой попадется аэроклуб на новом месте. Без полетов Алена не мыслила свою дальнейшию жизнь, они были ее частью и, может быть, самой значительной. Мария и девочки из общежития собирались провожать Алену в аэропорт. Напоследок решили пошутить и закрыли Марию в комнате, потом долго искали ключ, и веселой толпой ехали на автобусе в аэропорт. Алена простилась с маленькой тихой Латвиией, ее ждала самостоятельная работа и чужой шумный город Москва.
ДАРЬЯ
Военный аэродром был на другом берегу реки, и когда начинались полеты, истребители с ревом проносились над домами на малой высоте. В классе у большинства учеников родители служили в авиационной части, да и отец во время войны и несколько лет потом оставался человеком авиационным, служил радистом. А еще был старый, далеко раскинувший ветки, клен, у которого срезали макушку, и осенью так удобно получалось прыгать оттуда в опавшие шуршащие листья. Так начиналась любовь к небу. А потом была книга "Два капитана", читанная-перечитанная, но однажды закрытая на странице, где главный герой, мечтавший о полетах, всё-таки стал летчиком, закрытая с молчаливой клятвой: 'Дальше читать тогда, когда буду летать.' Маленький латышский городок располагал только авиационным полком , военным аэродромом и бескрайним небом над ними, а чтобы взлететь , надо было где-то этому научиться. В первый раз в столичный аэроклуб попасть не удалось, опоздала, иедкомиссия прошла, прием закончился. Вторая попытка могла закончится тоже неудачей: подвел маленький рост и вестибулярный аппарат. Похоже, что раньше летная комиссия проверела здоровье не у будущих планеристов, а у, минимум, кандидатов в космонавты. Но строгий председатель вспомнил, что в клубе уже давно и успешно летает такая же маленькая планеристка, и поставил заветное "годна".
Зимой кроме добросовестного посещения занятий и немного старания перед зачетами больше ничего и не требовалось. Группа собралась большая, был в ней и уже более опытный курсант. Игорь не успел вылететь самостоятельно в прошлом году, потому что уехал летом в стройотряд, имел несколько прыжков и полетов. На всех занятиях именно его просили инструктора показать новичкам какие-то практические навыки. Занятия по технической документации вела как раз та,"маленькая" планеристка, она была мастером спорта, с опытом всесоюзных соревнований.
Первая встреча с аэродромом произошла в самые крещенские морозы. Всё было подготовлено уже с вечера: и термос, и теплая одежда....С замиранием сердца шла Даша по еще непроснувшимся заснеженным субботним улицам на окраину города,где располагался аэродром. Сократила путь через пустырь и провалилась в сугроб...Термос вдребезги, вся в снегу....И на аэродроме тоже преследовала неудача: по какой-то причине в этот день клубовский автобус с инструкторами и планеристами не приехал. Техники, которые дежурили в домике, сначала смеялись, а потом все-таки пояснили, что ждать нечего, парковый день перенесли из-за морозов. Теперь каждая неделя начиналась с ожидания и надежды. И вроде бы состояла из каких-то дней и субботы - воскресенья, в которые собирались и готовились к полетам планера. Самым желанным был вечер пятницы, именно перед выходными проходила предварительная подготовка, на которой объявлялось, что ждет каждого из планеристов в следующие два дня.,.,Один такой вечер остался в памяти навсегда и не только конкретным событием, но еще запахом первых фиалок.
В субботу планировался первый прыжок, по дороге домой Дарья купила букетик фиолетовых фиалок....Апельсиновое небо с легкими закатными облаками, черные силуэты переплетенных веток и запах фиалок, таким и остался в памяти этот апрельский вечер....
В первом прыжке главное преодолеть миг самосохранения, когда отрываешь ноги пусть от качающейся, но все-таки твердой опоры и шагаешь в пустоту....Тогда лучше смотреть далеко за горизонт, помогает...Ну, а если уже шагнешь, весь страх исчезнет синхронно с хлопком над головой...Дарье не хватало не только роста, но и веса - была легче положенных для десантных парашютов килограммов...И поэтому в подъеме она всегда шла последней, а поскольку любила ходить на аэродром в белой куртке, инструктор немного задерживал выход и рассчитывал аккурат в огромную лужу, которая вальяжно развалилась посредине аэродрома и высыхала только к середине мая, когда солнце поднималось повыше и пригревало пожарче. А когда начинает пригревать весеннее солншко, рождаются любимые планеристами и не вызывающие симпатию у парашютистов, восходящие потоки. В один из таких дней Дарье пришлось" повисеть" достаточно долго. А еще понаблюдать с высоты, как уже приземлились и собирали парашюты спортсмены из её подъма. Приземлился и взял на борт следующий подъем старый Ан-2....Набрал высоту....А парашют всё не снижается, сколько не тяни лямки, передавить купол не удается, это не спортивные парашюты, где одни дырки и щели, а надежный огромный десантный Д-5....Оставалось только сложить ноги крестиком и наблюдать с высоты аэродромную жизнь....Вот так бывает небо держит тех, кто боится даже дохнуть на него . Кроме лужи и веса была еще одна досадная подробность: если рост не соотвестствовал "десантным" стандартам, систему парашюта достаточно хорошо отрегулировать не представлялось возможным....Так и запоминались парашютные прыжки тремя ощутимыми ударами, которые фиксировали этапы прыжка: хлоп-,каска надвинулась на глаза-вышел вытяжной, бум-запаской по подбородку-открыт основной, бац-приземление на бок, прыжок завершен, земля встретила как могла.
У "маленькой" планеристки мастера Людмилы явно пропадал дар наставничества, ей некого было учить. Товарищи по команде ее уважали, но к ее тактике полетов относились снисхдительно: первой по маршруту Людмила никогда не шла, ей явно нравилось, если впереди маячили парящие ориентиры. Людмила теперь постоянно и опытом и своими историями делилась о Дашей. Вроде Даша и согласилась на такую дружбу, но где-то глубоко, вторым слоем лежало понимание, что разница в возрасте и разное вИдение жизненного пространства никогда не позволят стереть границу и настроиться на одну волну.
Прошлогодний снег смыли весенние ливни, но пока, приезжая на аэродром, Даша так и не познакомилась с высотой: даже ознакомительный полет ей не планировали.....Она уже потеряла надежду, когда в один из пасмурных дней услышала:"Хочешь летать?Беги в планер..." Казалось само небо посветлело и засияло радостью....Быстрее, быстрее, как бы не передумал руководитель полетов. Вот уже и на высоте. Над головой проплывает белый дым облаков...."А что, если рукой попробовать дотронуться?" Вопрос инструктора возвратил в реальость :"Где наш аэродром?" И как на него ответить, если не видишь ничего кроме серого неба и над собой, и под собой? "Как же я буду летать?"-пронеслось в голове и чтобы уж совсем не казаться профаном, удалось придумать уловку: просто показать пальцем под собой....."Ведь должен же быть он где-то рядом. Планер не самолет - за десять минут не пролетит сотни километров. А всё оказалось до обидного просто :в тот день летали очень высокие курсанты, и чтобы не упираться головой в фонарь, они убирали сиденье....Вот так маленькая оплошность чуть не увела в другую сторону от облачной дороги.
В мае, перед клубными соревнованиями , всегда были двухнедельные сборы. И если удавалось попасть на них, это были две недели счастья и возможности ускоренно откатать вывозную программу, потому что, когда выпадала парящая погода, спортсмены уходили на маршруты, а уж новички "крутились" по кругам до самого вечера. Теперь уже менялись только инструктора, курсант сидел в планере и дожидался очередного инструктора. Были и внештатники, некоторые из них, сами в прошлом отличные парители, за тридцатиминутный полет в зоне успевали провести мини-курс и тактики, и техники, и теории парения.... Штатники учили элементам пилотажа. И опять подводил малый вес, если во второй кабине сидел плотный и кругленький командир звена, "загнать" Бланик в штопор была трудно, не желал он срываться в него с такой центровкой.
Первым из группы самостоятельно вылетел Игорь, да и не удивительно, у него уже был опыт прошлогодних полетов...Первым из группы он ушел и на по маршрут. И не часто можно было услышать в эфире:"21-й на площадке, прошу самолет...." Игорь не забывл делиться пока еще небольшим маршрутным опытом с теми, кого пока на маршрут не выпускали, хотя в общем был он не словоохотлив, сдержан и его эмоции скорее выдавала улыбка или лукавый взгляд, хотя и улыбка была какой-то недосказанной. Первым из всей группы оказался и "собственником" планера, теперь, услышав в эфире "21-й" гадать, кто сидит в планере не приходилось, это был позывной Игоря. На своем планере можно было установить и фотоаппарат, с которым Игорь не расставался даже на земле. Может быть, если бы его так прочно не обнимало небо, стать ему знаменитым фотографом или фотокорреспондентом. Это сейчас у каждого в кармане мобильник с встроенной камерой, и любое мгновение можно остановить. А в те годы пленку надо было еще проявить, а потом и отпечатать фотографии. Когда Игорь успевал это сделать, так и осталось его секретом. Но вся аэродромная жизнь от первых прыжков и парковых дней до соревнований и закрытия сезонов была запечатлена именно им. И фотографии аккуратно раздавались адресатам, в тех конверах, в которых раньше лежали белые листы фотобумаги. Его постоянство приоткрывало свой лик даже в самых незначительных деталях. В парковые дни в построенном на одних из сборов "классе" разбора полетов, который был как знаменитый концертный зал в Юрмале без стен, только со сбитыми из досок и вкопанными скамейками, доской на белой кирпичной стене инструкторского домика и маленьким столом впереди, планеристы любили собираться на обед, веселее минут и разнообразнее меню этих полевых обедов не было, наверно, в истории самых шикарных рижских ресторанов. Игорь неизменно выкладывал бутерброды с сыром. Уж и шутили, и смеялись над ним товарищи, но он не обращал внимания. И бывало, когда он улетал на маршрут, а те, кто оставался летать по кругам ,раскладывали на белом стартовом полотнище "полевой" паек, как только утолялся первый голод, вспоминали про "игоревы" будерброды. Каждый раз, когда потом Дарья делала или видела бутерброды с сыром, вспоминались те, аэродромные.
Перед Всесоюзными соревнованиями планерные сборы чаще всего проводились на аэродромах других латышских клубов. Там имелись общежития на аэродроме, да и парящая погода бывала чаще. Молодых планеристов тоже иногда брали на них в качестве судей, но и там им удавалось отлетать свои заветные круги. В Лиепае аэродром был замечательный:практически ровное поле, старт разбивался рядом со стоянкой планеров, не надо было дожидаться очереди, когда же аэродромный ГАЗ или чья-то машина отбуксирует твой планер на старт. Подходы к аэродрому тоже были отличные - ровные поля. Долет можно было рассчитывать по "нулям", не оставляя запаса высоты. Но до столовой сельскохзяйственного техникума приходилось добираться через небольшую березовую рощицу. Спортсмены улетали на маршрут, а судьи, буксировщии и технии шли обедать. Сборы уже заканчивалиь, Дарья не ощущала себя чужой в компании лиепайчан. Но в этот раз происходило что-то непонятное: лиепайчане ,глядя на Дарью, пересмеивались друг с другом. А тут еще аэродромная сумка оказалось неожиданно тяжела, да и на пути попалась канава, хотелось попросить кого-нибудь о помощи .И, когда Даша отстала, пытаясь преодолеть препятствие, неожиданно лиепайчане остановились и спросили:"Ничего не замечаешь?" В ответ, чтобы не вызвать еще смех, Дарья только помотала головой. И тогда ребята, откровенно смеясь, вытащили из сумки кирпичи. Что ж, поделом....Перед уходом с аэродрома не мешало бы заглянуть в сумку..Досадная промашка компенсировалась четырьмя порциями взбитых сливок, которые так похожи на клубящиеся кучевые облака. Порции в сельской столовой были огромными, и Даша обменивала талоны второго блюда на 'десертные', ребята охотно соглашались. На Лиепайском аэродроме встретили и традиционный летний латышский праздник Лиго, на этот день у начальника клуба выпадал день рождения, поэтому можно было праздновать открыто, с большим костром у реки, венками Янисам, традиионным пивом и тминным сыром. А так как рядом с аэродромом в полях росла рожь , венки получились замечательные: дубовые листья перемежались синими васильками, которых во ржи было великое множество.
Близился август, подходила к завершению вывозная программа. Один за другим вылетали самостоятельно курсанты. В середине июля пришел черед и Даши. Ей предстоял непростой выбор: пришел вызов в Харьковский авиационый институт, подготовительный заочный курс которого был успешно преодолен. Самостоятельный вылет или поездка в Харьков? Но высота уже растворилась в крови как адреналин.
Круги для тех, кто вылетал самостоятельно, планировали в первую очередь. Взлет...силуэт самолета провалился ниже линии горизонта...так...ручку от себя....теперь он взмыл вверх...В конце концов Дарье удалось справиться и с волнением, и с ручкой управления..."О,наконец,отцепка"...Радость прилила такой волной, что, казалось выплеснет в форточку..."Знаки...где знаки?всё нормально,на траверсе и удаление вроде подходящее .Так, четвертый разворот, интерцепторы'....Но над кустами планер чуть "провалился"...Нисходящий поток - постоянная беда планеристов. Белые стартовые полотнища не "набегали", а удалялись...После касания так и не удалось докатиться и стать точно в ворота....К планеру уже бежали товарищи. Сухой букетик белых ромашек долго хранился в стареньком альбоме....Облетали и терялись пожелтевшие лепестки, забывались и тускнели воспоминания, а потом ромашки пропали как дни юности в суете жизни...
Кто-то уходил из клуба, не дождавшись самостоятельных полетов. Не хватало терпения или другие дела казались важнее или исчезла в планерных буднях хрупкая романтика....Но были и такие, кто возвращался через много лет. Рыженькая веснусчатая хохотушка-толстушка Галя была замечательным товарищем, но полеты давались ей с трудом. Уже откатала всю вывозную программу, уже и дополнительные круги отлетала, а инструктор всё не выпускал в самостоятельный. Но никто не видел ее на аэродроме огорченной или унывающей....Она звонко хохотала по любому поводу....Так и не вылетев самостоятельно к осени, она исчезла. Потом в клубе говорили, что Галина и еще две ее подруги уехали в Гомель и там начали обучение в самолетном звене, жили в общежитии и работали на текстильном комбинате.....Прошло лет шесть , Галина вернулась в родную Ригу ,теперь ее даже взяли инструктором в аэроклуб, была она по-прежнему плотной, улыбчивой, но солнечное обояние веснущатой девчушки немного поблекло, как и ее золотистые волосы.
Искусству парения Даша училась у прирожденного парителя...Ни в число работников клуба, ни в число спортсменов он не входил...Ни одна даже самая снисходительная ВЛК не поставила бы ни в какой графе медицинских документов "годен", был у Яниса неисправимый физический недостаток - большой горб на спине с левой стороны. Но восходящие потоки чувствовал птичьим чутьем и по маршруту ходил с легкостью, правда ,только в статусе "пассажира", но с таким "пассажиром" ни один спортсмен не отказался бы участвовать в соревнованиях самого высокого ранга. Это он научил Дарью замечать потоки не по приборам, а чувствовать "пятой" точкой....Это он показал как с высоты выглядят все площадки по 100 километрому маршруту....Да и первую самостоятельную площадку помог выполнить Янис..
А площадка площадке рознь...Не всегда думаешь о земле, когда летишь в планере, это чувство надежности, безопастности и родной стихии не испытывала Дарья ни в воде, ни в лесу, ни в горах...В воздухе, если раскинуть руки, можно остаться навсегда, хотя, конечно, школьная физика настойчиво и бесприкословно повторяет о законах земного притяжения...Иногд ,казалось, что не хватает просто какой-то маленькой легонькой детали, чтобы подняться в воздух, платочка , например. В детстве Даша была совершенно уверенна, что если побыстрее разбежаться, подпрыгнуть и постремительнее перебирать ногами, можно взлететь. Главное оторваться от земли.
Вот и когда летишь по маршруту, когда уже несколько раз в спиралях набираешь такую высоту, что земля исчезает в легкой дымке, есть непростое искушение - забыть о ней навсегда. Но планер - не птица и 320 килограммов не могут вечно висеть в воздухе. Однажды Дарья так увлеклась высотой, так хотела пройти с заданной скоростью маршрут, что совсем забыла о непреложном планерном законе - с любой высоты замечать подходящие площадки....А высота-то в нисходящем потоке стремительно падала, только всё не хотелось верить, что после нескольких часов полета планер может оказаться на земле....Ведь он уже привык к небу, стал его частью, что ему земля?
Взгляд вниз был брошен, когда осталось 200 метров...Внизу был лес....Это с высоты он кажется приветливым и безобидным...А на самом деле это сотни деревьев с переплетением острых веток...О, удача! распаханная поляна ....Так, со спирали, Дарья и приземлилась, и, может быть, именно эти вспаханные борозды спасли от несчастья....Планер просто завяз в них...."Да....куда теперь принимать буксировщик?" О том, что самой повезло несказанно, забылось напрочь. Даже руководителю полетов не доложила, что сидит на площадке...Сначала надо поискать, куда же можно принимать буксировщик...Планер тоже надо перетащить...Если увидят место приземления, это будет грозить как минимум отстранением от полетов на месяц и то в лучшем случае.По чистой случайности какой-то хуторянин косил поблизости траву, он то и помог перетащить планер через канаву, рядом была такая же небольшая, но скошенная поляна. И лес с четырех сторон....Как ни затягивай, а включить рацию, связаться с руководителем полетов и вызвать буксировщик когда-нибудь прийдется..
В самолете прилетели летчик-буксировщик и командир звена...Командир звена Ян Янович произнес только: "Даша,садись в самолет". Может быть, потому что буксировщиком сегодня был пилот-общественник, который во время войны был боевым летчиом, аэропоезду на взлете удалось лишь слегка задеть верхушки деревьев. Дарья с упавшим сердцем ждала вечернего разбора полетов. О ее "лихой" площадке на разборе не было сказано ни слова. И после разбора полетов, когда ожидали клубовский автобус, командир не сказал ни слова, только покачал головой.
Первые площадки и первые самостоятельные полеты всегда держали в напряжении маленький штатный коллектив клуба. Любое ЧП грозило запретом и по всей огромной тогда стране становились известными клубы и имена нарушителей. В будние дни Дарье не всегда удавалось утром вырваться на аэродром....Но невозможно слышать знакомый гул и наблюдать серебристых комариков ,находясь за пределами аэродрома , и тогда всеми правдами и неправдами пыталась она поскорее сбежать с работы и успеть на аэродром. День уже приближался к вечеру, но в этот раз удалось уговорить коллегу заменить ее, и Дарья бегом рванула к аэродрому. Кратчайший путь туда проходил через заросший пустырь, на котором начали и забросили стройку. Невозможно поверить глазам: рядом со штабелями бетонных плит, в ограде из колючей проволоки, стоял сверкающий Бланик. Пришлось даже потереть глаза: уж не мираж ли? и почему он стоит здесь, словно на стоянке? Всё прояснилоь через несколько минут, когда по уже подросшей ,слегка пожелтевшей и отяжелевшей от солнца траве,Дарья добежала до старта, который сегодня был разбит почти у самой дамбочки, на краю аэродрома. Оказалось, планерист видел, что на долете не получится перетянуть через провода, они тянулись к техническим домикам вдоль дороги , и "присел" перед аэродромом.Но как ему удалось точно вписаться между бетонными плитами в огороженное колючей проволокой пространство? Может, и у Блаников есть инстинкт самосохранения?
В августе в клуб привезли новые планера , литовские ЛАКи, их получили опытные спортсмены, Игорю отдали тоже белокрылый деревянный планер, но польского производства "Кобра", за Дарьей закрепили Бланик, но не новенький, а испытанный и проверенный планер Людмилы "32-й". У планеров тоже свои характеры, новые Бланики еще тугие, тяжелые в упралении...А старенькие уже привыкли к небу, к парящим маршрутам, вот и легки в управлении. Или просто кем-то когда-то хорошо отрегулированны?
На этом планере и был пройден первый Дашин маршрут. И дальность-то почти никакая- всего 100 км, но пройти надо по треугольнику , сфотографировать два поворотных пункта...Скорость, конечно, неплохо было бы показать побольше, но пока не получалось привозить с маршрутов барограммы с крутыми пиками. Тоненькая стрелочка барографа на закопченной на свече бумаге зафиксирует все эволюции: и как хотелось еще чуть поднабрать высоту, а поток не скоростной, и как потом боязно было с максимальной скоростью мчать к следующему облаку.....Скорость съедает высоту моментально....Вот и тикает барограф, и рисует стрелочка пологие переходы и нескоростные наборы....Её не уговорить сделать барограмму покрасивее, а при виде плавной синусоиды опытные парители будут только насмешливо улыбаться....Чем острее линия, тем выше мастерство....Но пусть и высота расходуется по сантиметрам, пусть и время не укладывается пока в высокие разряды, но впервые прземлиться с маршрута на своем аэродроме - этой радостью хочется немедленно поделиться со всем миром.... Жаль, что в этом мире никто не удивиться твоей победе, там - это норма.
т 32-й планер помог пережить и еще одну иллюзию...В августе в Латвию приходит на редкость удивительная погода: скорее всего это последний подарок лета - после непродолжительного ливня над реками сверкают разоцветные мосты. Это солнце и небо мостит радуги. То плывет меж облаками обрывок прозрачной семицветной вуали, то четкой полудугой зависнет над темным лесом....Но эта была почти нереальной, яркой, и огромной - с одного берега на другой перекинуто разноцветное коромысло,-кто не помнит этой загадки и рисунка-отгадки? Мгновенно вознило желание - долететь. Оставалось только взглядом зафиксировать на земле ориентиры-точки ее конца-начала и начала-конца. Переполнявшая душу радость прорвалась в эфир:" 35-й,полетели к радуге?"Хорошо еще, что родным языком крутящегося рядом в потоке планериста был латышский,и он не совсем понял, что они означали. 10 минут вдоль потемневшей реки , над намокшими соломенными стогами к изумрудному лесу и 10 минут обратно.....Когда планер остановился около стартового полотнища, Дарья, выпрыгнув на траву, неосознанно оглянулась на плоскости...И только через мгновение поняла зачем: проверить не испачкались ли крылья разноцветными красками....Ровным серебрянным блеском сверкали плоскости 32-го....
Вот и промелькнуло еще одно планерное лето....Серебристые плоскости так необычно выглядят на пожухлой траве....Начинается разборка планеров...Самое грустное время в аэроклубе. Но осень неумолимо сменяет зима, а там уже недолго дождаться весны и полетов. В один из весенних субботних дней, когда еще кое-где на аэродроме лежали островки снега, а планерные стоянки плавали в воде, Дарья, пробираясь через лужи к своему планеру, заметила, что на ближней стоянке, пустовавшей еще вчера вечером, незнакомый черноволосый парень в технической куртке закрепляет плоскости одноместной Кобры. Обычно любым незнакомым людям на аэродроме старалась Дарья помочь, чувствуя себя уже сторожилом. Но в этот раз остановилась. Сразу что-то не понравилось в замедленных движениях черноволосого. На этом бы ощущении и зафиксироваться навсегда, но отвлеклась на подготовку своего 32-го, закерпление барографа и прочих неотложных предстартовых дел. И только в конце дня , когда услышала, что интруктор Цессиского клуба временно оставил на аэродроме планер после возвращения из ремонта, вспомила того в сапогах, техничке, с осторожными движениями и тут же забыла. Да, прислушаться бы к первым впечатлениям, они не обманывают никогда. Вскоре цессиский инструктор перешел в штат рижского аэроклуба и почему-то всегда, когда Дарья смеялась или просто участвовала в оживленных разговорах друзей, он обрывал это веселье и находил какую-то работу для нее. Но так ли уж важно заменять старые наклейки на стеллажах, когда на улице светит солнце и все переукладывают планерные парашюты к новому сезону? Вот-вот, бегите подальше от тех, кого раздражают чужая радость и смех. Только чтобы выучиться этой премудрости, надо прожить жизнь. Не короткую аэродромную,с опьяняющим чувством свободы, высоты, причастности к команде, а долгую, день за днем....Одиночество в воздухе заканчивается встречей товарищей на земле ,одиночество на земле продолжается всю жизнь.
Быстро пролетали долгожданные летние дни, в полетах наступал небольшой перерыв, планеристы разъежались домой, и после удивительных часов, проведенных на высоте,смеха и шуток друзей,увлеченности общим делом , возникала пустота. Пустота, которую хотелось заполнить поскорее ласковым взглядом, нежным прикосновением, задушевным разговором. И если не находится никого поблизости, кто может понять это, то пустоту можно заполнить мечтами....А если выбрать неверный ориентир и вовремя не скорректировать направление, то как и в полете, это грозит катастрофой.
В один из таких дней, проснувшись рано утром, когда солнце еще не видно на горизонте, но легкие ночные облака уже освещены его присутствием, Дарья внезапно подумала, что любит нового клубовского инструктора. Неприятный осадок, который остался после первого его появлеия на аэродроме, был забыт.Также быстро пришло решение - на аэродром больше не ходить. Сердце разрывалось от огорчения. Небо каждый день было над головой и звало, звало. Но решение было принято твердо и бесповоротно.Может быть, этим бы и всё закончилось, но через несколько недель к ней пришла знакомая планеристка узнать, не заболела ли. "Значит, надо возвращаться",- подумала Даша и быстренько собралась, даже успела к началу полетов.
Лето продолжалоь, и теперь уже Дарья , как полевые цветы в букет, собирала воспоминания. И то, как посмотрел, и то, что сказал - всё казалось таким значительным...И когда становилось особенно грустно, букет появлялся на свет, и Даша любовно перебилала его. Но ведь полевые цветы вянут и засыхают мгновенно,верно? Странно, но Даша презирала засушенные на память букеты, когда видела их у знакомых. Или воспоминания,как цветы водой, питаются мечтами и поэтому кажутся живыми?
В конце июня спортсмены уезжали на очередные сборы. Перелет делали на своих планерах, Даша оказалась пассажиром у нового инструктора. Полтора часа полета, под ними плывут облака, тишина, только в эфире иногда прозвучит голос буксировщика - тут уж мечты сами залетают в открытые форточки.
На уже знакомом аэродроме мастера уходили в дальние маршруты, те, кто учился парить, крутились вблизи аэродрома. В парковые дни местные планеристы работали на матчасти или приводили в порядок клубовскую документацию, а приезжие спортсмены могли позволить себе небольшой отдых. Иногда это были поездки в ближний город или на морское побережье. Если проезжали уж очень живописные места, делали небольшую остановку. Однажды остановились на проселочной дороге у заброшенного хутора, кто-то побежал за водой, кто прилег на пригорке в тени деревьев, Даша углядела невдалеке ржаное поле с большими синими прогалинами, видимо, неважно подготоили семена к весне, вот и проросли во ржи сорняки - синие васильки. Даше захотелось как-то осветить унылый вид селького общежития, где их поселили во время сборов, а главное порадовать того, чьи взгляды стали уже не безразличны и желанны. Но чтобы не привлекать особого внимания, придумала собрать букеты для всего мужского общежития, но ему -особенный- из одних васильков.
В общежитии не то чтобы вазы, стакана было не найти. Но нашлись и ребята, которые помогли осуществить эту странную фантазию, вазочки сделали из стеклянных бутылок,обмотали их около горлышка ниткой ,пропитанной спиртом,а потом подожгли.
Через несколько дней инструктор предложил вместе сделать утреннюю пробежку. О, Даше уже казалось это объединяющей их тайной, она старалась изо всех сил не отстать от него, хотя всегда бегала только спринтерские дистанции и не была выносливой. Праздник Лиго как обычно, праздновали большим костром, шашлыками,печеной картошкой, разговоры затянулись до рассвета, а когда возвращались в общежитие, Даша и черноволосый инструктор как-то невзначай остановились на лестнице у открытого окна, он присел на подоконник, начал что-то рассказывать, потом осторожно обнял Дашу и поцеловал. Казалось, что об этом узнают все, и местные спортсмены и свои, клубовские друзья."Ну и пусть",-подумала Даша. Конечно же, планеристы - люди наблюдательные, замечают и знают всё, что происходит на аэродроме. Но Даша никогда не слышала ни вопросов, ни разговоров за спиной.
Быстро пролетело и это лето, Даша мучалась недоскзанностью,неопредленностью отношений и все перебирала и перебирала засохшие букеты воспоминаний, не с кем было поговорить, рассказать о колящих и ранящих душу сухих мечтах .На зимних занятиях, когда все готовились к зачету по аэродинамике, Даша не выдержала и рассказала всё командиру звена, немногословному Ян Яновичу, вроде он дружил с новым инструктором. Она говорила, что хочет уехать, спрашивала совета, где найти хороший аэроклуб, но только не в Латвии, а где-нибудь поблизости. Командир понял всё, попросил ее немного задержаться после занятий и тогда не стал успокаивать и уговаривать, а просто спросил, есть ли у нее младшая сестра и пусть подумает,как будет переживать сестра, если Даша уедет из дома. Вот и все...Но этого оказалось достаточно, чтобы Даша успокоилась и чуть-чуть изменила взгляд. В следующее воскресенье они с сестрой поехали в Сигулду. Сигулда очаровательно красива ранней осенью, когда клены раскрашивают свою листву всеми теплыми красками, река Гауя темнеет и ее песчанные берега кажутся длинной лентой, опоясывающей разноцветные холмы. А в ноябре, когда дожди смыли солнечную краску с редких листьев, когда под ногами скользит бурая земля, Сигулда выглядит унылой и приземленной. Но сестры радовались первой совместной поездке, обеду в опустевшем кафе, свободному воскресному дню.И, может, после этого серого сигулдского дня они стали лучше понимать и поддерживать друг друга, когда потом в жизни выпадали такие же серые осенние дни. Через много лет, один из бывших спортсменов писал ей, что не безразлична она была ему, очень нравилась, но, узнав о дружбе Даши с инструктором отступил в сторону. Видно непросто пробраться сквозь колючие сухие цветы.
Случайно в один из зимних вечеров на занятиях в клубе Даша узнала, что новый инструктор уехал на Север, где собирался работать летчиком в маленьком отряде. В троллейбусе слезы потоком лились из глаз, и незнакомая женщина спросила:"Что с вами?Может быть,нужна помощь?" Даша только отрицательно покачала головой, а сама мысленно просила:"Пусть тебе будет хорошо....пусть тебе будет хорошо"...
А утром, спешив вдоль берега реки на работу, подумала:"Выйду замуж за любого, кто предложит первым". Та маленькая Людмила, благодаря которой врачебно-летная комиссия и пропустила Дашу, давно уже все уши прожжужжла о немолодом начинающим планеристе, он не отличался мастерством, вылетев самостоятельно, летал только по кругам, высшим его достижением была 50 минутное парение, по маршруту его не пускали.Но был хозяйственен и очень вслужлив, хороший шофер, в клубе он отремонтировал все старые машины, строил под Ригой дом. Даже однажды пригласил спортсменов к себе, чтобы показать новостройку. "Ну что, пусть будет этот.За него и выйду",- думала Даша. И словно поверху этих мыслей плыло легкое облачко:"Не делай глупостей. Это твоя жизнь, пройдёт....перетерпи"
Летом вернулись полеты, вернулся с Севера и инструктор, то ли не взяли с налетом только на легкомоторных аппаратах в большую авиацию, то ли сам не захотел...Даше даже не прислушивалась к разговорам. Наблюдала со стороны, правда, однажды услышала что-то вроде признания:"Я тебя люблю, но никогда не женюсь"...Сначала даже не поняла, о чем идет речь....Она ведь никогда не думала о возможноти быть рядом с ним... И больнее пронзить, чем в тот внезапный, молчком запланированный отъезд, было уже невозможно....А потом пришла в клуб кокетливая, постоянно краснеющая планеристка,и инструктор переключился на нее. Только теперь,при взгляде со стороны, вернулось то первое,мимолетное впечатление о его замедленных,словно вороватых движенях.На высоте быстро забываются все горести и беды, они остаются на земле
.Пройти маршрут надо было как можно быстрее, в то лето вся группа выполняла разрядные нормы , не хотелос отставать. Игорь уже намного опередил группу, ему даже планировались провозные круги на самолете.Иногда на аэродром приезжали бывшие планеристки, которые ушли в Аэрофлот работать стюардессами, они летали на местных линиях, одна из них и рассказала о инструкторе, который раньше работал в другом клубе. Там он дружил с ее подругой, но внезапно бросил подругу и женился на другой.
Был сдан первый вступительный экзамен на филфак университета. День случился особенно жарким, в небе ни облачка, и спортсмены пробовали пройти маршрут в термиках, Даша свою любимую кепку забыла дома и летала с непокрытой головой. .После полетов Даша почувствовала легкое головокружение, а когда пришла домой, голова уже болела так, что даже малейшее движение глазами отдавало резкой болью. Лечь на подушку было невозможно, так и просидела целую ночь в кровати с мокрым полотенцем на лбу. Утром начинался второй вступительный экзамен, но,естественно, ни о какой поездке в университет не могло быть и речи.Участковый врач долго осматривал больную, наклонял голову, мерял температуру, подозревал менингит. Удрученно качал головой, но диагноз так и не смог поставить, оставил только справку, подтверждающую плохое состояние здоровья.Удивительно, но эта справка, когда неизвестная боль прошла, как и появилась,помогла продолжить вступительный марафон. Документы ей не отдали: "Вот, у вас же справка с печатью, продолжайте сдавать экзамены, завтра немецкий" Так пунктуальность участкового врача и определила дальнейший Дашин путь. Правда по-прежнему не покидали месты о летной карьере. На сборах Даша познакомилась и подружилась с опытной спортсменкой, мастером спорта из соседнего клуба, вместе решили пробиваться в большую авиацию, поступить в летное училище, ходили в Республиканский молодежный центр за рекомендацией и поддержкой, писали письма в официальные организации, но это был напрасный труд, девушкам путь и в военную, и в гражданскую авиацию в то время был заказан .
В конце лета после зональных соревнований перегоняли планера на родной аэродром, Даша пока еще летала на Бланике, и чтобы потренироваться в полете на одноместном планере, ей предстоял перелет на планере Игоря. Спортсменка всегда испытывала неудобства из-за своего недостаточного роста, Игорь предложил максимально подтянуть педали. И,может быть, эта незначительная мелкая услуга спасла Даше жизнь. Когда педали стали подтягивать, лопнул трос управления. А ведь перелет предстоял через леса и болота, площадок по маршруту буксировки планеров не было. Кто подписывает полетные таблицы нашей жизни, кто следит за безопастностью нашего полета и из чего складываются везения, не известно никому.
Зимой в аэроклубе готовились к новому сезону, срочно надо было нарисовать таблицы по всем упражнениям курса. Чертили и профессиональный чертежник мастер спорта Люда, и не имеющие никакого отношения к рисованию ребята из морского порта, студенты техникумов, все, у кого в этот вечер нашлось свободное время. В дверях появился плотный высокий блондин, наблюдая за Дашей он, как будто рисуясь , пооизнес:"Что-то вас я здесь раньше не видел". Даше он сразу не понравился.Она подумала, что это один из работников Доссафовского комитета, которые свысока смотрели на спортсменов. Может, потому, что комитет находился этажом выше? "Чаще надо в клуб заходить",-ответила Даша, потом он стал заходить и на тренировки, которые проводил студент института физкультуры, летавший в аэроклубе. Лето заканчивалось, наступала осень.Светлые солнечные дни таяли в холодном воздухе.В полетах наступил перерыв. Ветер гнал по наабережной сухие листья, и они шуршали под ногами напоминанием о сухих цветах и несбывшихся надеждах.
ВСТРЕЧИ И ПРОЩАНИЯ
Не только в небе пролетает жизнь планеристов, проходит она и по земле. И как в небе, так и на земле, пересекаются маршруты тех, кто когда-то летал на одном аэродроме.
С Игорем лет через двадцать Дарья мимолетно встретилась на том же аэродроме, на котором они начинали летать...Игорь после окончания института летал в клубе, Дарья в силу сложившихся в то время обстоятельств в Латвии, восстанавливающей свою независимость, служила в вертолетной эскадрилье, базировавшейся на том же аэродроме....Был традиционный праздник Дня авиации, спорстсмены-парашютиты готовились к показательной программе, на высоту поднимал их Игорь, перед полетом ему стало плохо....Был ли это симптом надвигающейся болезни или просто не соблюденный преполетный режим? Прошло еще несколько лет, друзья писали, что Игорь болен неизлечимо и уже второй месяц лежит в больнице....Нашелся его телефон....Дарья решила позвонить и хоть издалека, хоть словами, но поддержать...Это был разговор накануне смерти....Через день Игорь ушел навсегда....Остался его фотоальбом, который он успел в последие месяцы собрать и подарить друзьям. В авиации за ушедших -
Третий тост
Игорю...
Тебя уже нет среди нас...Ты ушел, может, туда, куда всегда стремилась твоя душа - за облака, выше, выше...
А, может, она, крылатая, стремилась в то время, когда крылаты все, и человеку не нужны стальные крылья, чтобы испытать радость полета - в дни юности...
И альбом в интернете, который ты подарил нам в последние( не крайние, как говорят в авиации), а именно - последние(как говорят на земле) месяцы о тех днях, о том, что забыли, а потому и потеряли ощущение надежды, радости и силы..
Наверно, так и не сумев пробиться туда сквозь не расстаявшие грозы, облака, туманы обид и горечи, сомнений, ты решил спасти нас и напомнить, что есть счастливый аэродром юности, где все смеются, улыбаются, шутят и уходят в полет, забыв обиды и неудачи, как птенцы, которые становятся на крыло . Спасибо, Игорь! Ты - спас меня!
И пусть решительность и устремленность живущих в полете сквозь грозы и туманы будет как дань тебе, ушедшему и спасающему нас...
За тебя!
На недельку к Алене в гости Даша приезжала в том же году, когда после окончания Рижского авиационного института Алена получила направление в Москву. Был ноябрь, Москва готовилась к праздникам. Алена жила в общежитии в Подмосковье и долго добиралась с работы домой. В Подмосковье в это время настоящая зима, с холодами и морозами, поэтому в те немногие вечера, которые довелось провести вместе, чаще сидели на кухоньке, Аленка рассказывала о московской жизни . Летать в московском небе она еще не начала.. Накануне ходили звонить в аэроклуб, начальник предложил прийти в декабре.Аленка сомневалась, возьмут ли ее в столичный клуб, в Латвии она успела выполнить только некоторые нормы первого разряда. Правда, начальник предлагал ей досрочно присвоить первый, но Аленка не согласилась, не любила она приписок и подтасовок . Похоже, что полеты были для нее не частью жизни, а самой жизнью,а в жизни Алена предпочитала прямоту и ясность.....
В субботу Алена отпросилась с работы, несмотря на неожиданную оттепель и дождь, поехали на электричке в Москву, Алена очень хотела показать знаменитое московское кафе"Шоколадница". Повезло, несколько столиков были свободны. Долго дожидались официантку, Аленка предложила заказать по чашке горячего шоколода и порции блинчиков. Даша подумала, что уж раз оказались в этом кафе, надо попробовать и еще что-нибудь "шоколодное" и выбрала еще и шоколодный соус. Соус принесли в большом соуснике, а горячий шоколод в огромной чашке. Такого количества шоколада не под силу осилить ни одному гурману. На вечер были билеты в цирк на Цветном бульваре. Даше вообще не любила цирк, но билеты были куплены заранее, да и Аленка призналась, что ни разу не была в московском цирке.После представления бегом ,чтобы успеть, бежали на вокзал и долго тряслись в холодной электричке, а в общежитии, отогреваясь горячим чаем, вспоминали знакомых планеристов,инструкторов и полеты.
А потом года закружились как ноябрьская метель и связь прервалась....Через лет 30, пытаясь через все доступные информационные каналы найти Алену, Даша узнала, что ее давно нет на земле...
Это тебе, Аленка....
Небо не помнит смелых,
небо не помнит сильных,
счастливых не помнит небо,
и тех,кто несчастлив был...
плывут облака на запад,
дожди горизонт закрывают,
но общие есть маршруты
и память о тех, кто жил..
расстает когда-то память,
исчезнут цветные фото,
а небо по-прежнему смотрит
с высот своих на дома.
и , может быть,все-таки помнит,
и,может быть, всё-таки любит,
и,может,где-то согреет тех,
кто ушел навсегда.
В Москву Мария летела в служебную командировку. После отъезда Алены из Риги они не встречались, не любила Алена писать, да и время, когда были общие интересы, общие друзья, один сэродром и один институт, осталось далеко позади.Мария знала только, где работает Лена, но авиаторы быстро находят общий язык, и в аэропорту помогли найти номер домашнего телефона Алены. Она ответила сразу, но в ее голосе звучала тоска. Усталым тихим голосом Алена объяснила,как добраться к ней. Был уже поздний вечер, когда Мария разыскала ее дверь, позвонила. Открыла Алена не сразу, провела на кухню, в комнате света не было. Лена кивнула головой в сторону комнаты и бесцветно произнесла:"Там спит дочка...Саша, так мы назвали ее вместе с мужем". Потом они долго сидели на кухне, курили одну сигарету за другой, пили водку..."Это мне помогает",- также отстраннено произносила Алена и говорила будто рассматривала старые фотографии или проявляла фотопленку...Похоже, рассказ не приносил ни облегчения, ни боли..."Работает в аэропорту, коллектив хороший, работа интересная. Летала в московском клубе, выполнила мастерские нормы, в команде участвовала в соревнованиях", - без намека на какие-нибудь эмоции, только информация будто о чужой жизни ."Ты первая, кого я пустила в дом после смерти мужа".
Саша, его тоже звали Саша, летал с Леной в одном аэроклубе, только в самолетном звене. Как познакомились Алена не рассказала. Может быть, светловолосая худенькая девушка привлекла независимостью, немногословием, отсутствием кокетства, серьезностью, настойчивостью. Аленка умела не потеряться в любом коллективе, никогда не играла роль, жила по своим понятиям и законам, никогда не врала и была просто неспособна на подлость. В планерном звене Алена была уже опытной спортсменкой, Саша решил тоже приобщиться еще и к парящим полетам.
ПОЛНОСТЬЮ РАССКАЗ ВЫХОДИТ В ПЕЧАТЬ В МУЛЬТИМЕДИЙНОМ ИЗДАТЕЛЬСТВЕ СТРЕЛЬБИЦКОГО