Декабрь - странный месяц: вроде приоткрываешь дверь рождающемуся волшебству, а на пороге тебя заждалась компания воспоминаний, невидимая как запах сирени за окном, неуловимая как туман над утренней рекой.
Легко и просто пройден паспортный контроль в аэропорту Бен-Гурион. Свободно и уверенно шагается по незнакомой земле, омывают звуки чужого языка. Или знакомого, но давно потерянного?
В Тель -Авив прилетели в субботу, и хотя все туристические сайты предупреждали о транспортных проблемах в шаббат, их не было.Не потому ли , что в незнакомой стране беспокоились далекие школьные друзья,те, которые помнили и туманы над нашей сонной рекой, и запах майской сирени в школьном дворе,и другую страну, в которой прошло наше детство.
Тель-Авив - сравнительно молодой город и поэтому, проезжая по его улицам, разглядывая безликие бетонные балконы и узкие окна, я думала о чашке кофе, какой-нибудь пицце и о том, что поскорее бы открыть рюкзачок и переодеться в пижаму.Над головой повис рожками вверх символ всех восточных сказок, и подмигнув ему как старому знакомому,я закрыла узкое окно в незнакомый мир.
Страна Израиль похожа на карте на наконечник копья. Проехать с запада на восток можно за несколько часов. С запада на восток, или от моря Средиземного(живого) до моря Мертвого. Эта фраза напомнила мне о сказочной мертвой-живой воде, но мои маршруты постоянно идут в обратном направлении.Я ищу и не могу найти корни моей семьи, только смутные ощущения тревожат меня в этих отчаянных попытках. Поэтому с того момента как самолет приземлился в аэропорту Бен-Гурион, я стремилась к Стене Плача, чтобы щекой и ладонью дотронуться до камней,политых столькими слезами.
В Иерусалим мы вошли через ворота Яффо, единственные ворота, обращенные на запад,к Средиземному морю.
Старый Иерусали похож и не похож на многие города,которым много веков.Его наполняет покой, его как сияние излучают камни. Да и сами камни какие-то удивительно легкие и чистые.Во многих старых городках Европы камни словно вибрируют звоном мечей,криками сражающихся и побежденных, страхом и ненавистью.Камни Иерусалима помнят несравненно бОльше сражений, страданий, крови,но не их они дарят-излучают прохожим любопытным туристам, а покой и свет. Даже Стена Плача, которая видела и слышала столько горьких слов и слез, вселяет только веру и надежду всем, прикоснувшимся к ней.
За окном рейсового автобуса знакомые зеленовато-серые средиземноморские пейзажи стремительно уступили место настоящей пустыне, порой мелькали палатки бедуинов и лохматые спины овец. Но почему-то в памяти возникали картинки-ощущения далекого детства: кусты жасмина в нашем маленьком дворике,белёсые туманы над Даугавой, бабушкины рассказы об Украине.И в безбрежной и бессмертной Иудейской пустыни развеивались облака моих страхов и беспокойств, ее солнце высветило все мрачные закоулки моей памяти , я обрела покой и радость .Не надо стараться быть хорошей, жить словно кто-то наблюдает за тобой, по чьим-то правилам и обычаям. Теперь моя душа стала такой, какой она появилась на свет.
Ветер с берегов Мертвого моря стряхнул с моих плеч последние затерявшиеся песчинки бед и огорчений. Сквозь появившееся в облаках "окошко" выглянуло солнце,лежащий на берегу верблюд лениво повернул голову, и я помахала ему рукой.
Перед отъездом порт Яффо от души накормил и напоил нас в дорогу,показал весь Тель-Авив с высоты и проводил сменяющимися караулами многочисленных кошек.
Гигантская бронзовая менора в аэропорту Бен-Гуриона смотрела вслед самолету, улетавшему на противоположный, северный берег Средиземного моря. Тода,Израэль!