Мальчик лет тринадцати отшатнулся от неожиданности. На его лице отразилась смесь смущения и непонимания. Молодая душа мальчишки, не в пример черствым взрослым душонкам, еще не познала жестокости жизни. Любопытство и любовь к миру еще не утратили своей власти над ним, но лишь потому что он был слишком юн. Уже совсем скоро, когда к его возрасту прибавится пара-тройка лет, этот оборванный старик не вызовет у некогда мальчика ничего, кроме отвращения, влекущего за собой вспышки неконтролируемого смеха.
- Человек? - Последовал тот же вопрос. Старые глаза по-доброму блеснули надеждой, и искорка тут же погасла, сменяясь равнодушием, - вряд ли, - сказал он, поднимая повыше свечу, и зашагал дальше по мощеной дороге. Мальчик недоуменно смотрел вслед удаляющейся фигуре в мешковатом плаще, местами разодранном, кое-где наскоро заштопанном, но таком грязном, что, скорее всего, и пара стирок не смыли бы с этой одежды всю дорожную пыль и грязь.
Сухие старческие губы, спрятанные в поседевшей бороде, печально изогнулись. Изобразив подобие улыбки, лишь на немножко приоткрыв передние зубы. В этом рту их было вряд ли больше десяти штук.
- Человек? - Бормотал он, заглядывая в глаза очередному прохожему, но тут же обреченно направлялся дальше, не найдя во взоре встретившегося путника того, что искал.
Огонек отбрасывал причудливые тени на стены домов, будто указывая своему хозяину дорогу. Язычок извивался под легкими дуновениями ветра, но рука, нежно прикрывающая пламя, оберегала его от печальной участи быть потушенным сильным потоком.
Старик, шаркающими шагами добрался до мостовой. Здесь было светло, но даже тогда он не погасил свою свечу, а лишь легко ступил на новый путь. Он продолжал оберегать пламя, подносил его к лицам людей, снующих в разные стороны. Люди недовольно морщились, прокручивая в мыслях неприличные ругательства в адрес нарушителя спокойствия, а старик беззлобно, лишь с толикой тоски, спрашивал:
- Человек?
Торговый день заканчивался. Купцы сворачивали свои лотки, распродавая остатки потрепанного товара за бесценки. Женщины бежали с корзинками, мужчины вальяжно направлялись домой, у каждого на поясе раскачивался увесистый кошелек, в котором наверняка скрывалось несметное богатство, состоящее из золотых и серебряных монет.
- Ищу человека...Человека, - приговаривал старик.
- Умалишенный! - Бросил напыщенный мужчина вслед оборванному старцу.
- Человек? - Продолжал свои поиски старик, не обратив внимания на придворного красавца.
Пройдя мостовую и территорию, прилегающую к рынку, старец направился дальше. Из за угла вывалилась подвыпившая компания, состоящая из четырех человек. Они покачиваясь осмотрелись и, не узрев на своем пути никого кроме странного старичка со свечей, направились к нему.
- Много народу на рынке? - Вопрошал один пьяница, заплетающимся языком. Под руки его держали два друга.
- Много, много, - на распев протянул старик, и продолжил свой путь, более не отвечая на пьяные возгласы мужчин.
- Много людей на площади? - Спросила, подошедшая женщина с корзинкой, в которой приятно попахивали только что купленная ветчина и сыр.
- Ни одного! - Ответил старец и задул покачивающееся пламя своей свечи.
- Ищу человека, - прошептал он в последний раз и направился к большой бочке, рядом с которой его поджидала рыжая собака и тарелка чечевицы.
Диоген так и не нашел человека среди серой, бесчеловечной массы.
А умер он в один день с великим завоевателем Александром Македонским. За день до своей смерти Александр пришел к Диогену, отдыхающему под теплыми лучами солнца, и сказал:
- Ты не боишься меня?
- А что ты - добро или зло? - Спросил завоевателя мудрец.
- Добро, - ответил мужчина, не задумываясь.
- Так почему же надо бояться добра? - Лукаво прищурил глаза старик.
- Я хотел бы быть тобой, и так же отдыхать на солнце, как и ты. - Восхитился Александр.
Диоген рассмеялся и сказал:
- Так что же тебе мешает сделать это прямо сейчас? Прикажи прикатить сюда вторую бочку, это не проблема.
- Я не могу расслабиться, пока не завоюю весь мир! - Ответил император.
- А когда завоюешь этот мир, ты уверен, что не захочешь завоевать еще один?
- Если бы я не был Александром, я хотел бы быть Диогеном, - сказал Александр с улыбкой. - Проси у меня все что хочешь.
- Отойди, ты заграждаешь мне солнце, - ответил Диоген.
Эти два человека умерли в один день.
Александр завоевал полмира. Диоген жил в бочке.
Александр запечатлел себя в истории на фресках и статуях, как статного и высокого красавца, хотя это было совершенно не так. Диоген любил нежиться в лучах солнца без единого намека на одежду.
На надгробье Диогена написали:
Пусть состарится медь под властью времени -- все же
Переживет века слава твоя, Диоген:
Ты нас учил, как жить, довольствуясь тем, что имеешь,