... Если так долго молчала я, то вовсе не потому, что хотела скрыть от вас свою историю, а лишь из-за ненависти, что душила меня и мешала говорить о прошлом.
Неважно, как звали раньше стоящую пред вами. Сейчас же зовите меня Ярра, и имя это весьма точно передает то чувство, что плещется в душе моей - бездонную ярость к бывшим собратьям и ко всему окружающему миру.
Да, можно было бы поведать о том, как я со своими родичами (да, со светлыми эльфами, удивительно, правда?) несла стражу на границе тогда еще моих лесов, и стража эта вовсе не была в тягость. Отнюдь. То было славное время, потому что никто не мог сравниться со мной в храбрости и презрении к опасности, которые отличали меня в бою. Иным эльфам милы были мир, тишина, журчание ручьев, дивные песни и пляски под луной. Меня же прельщали звон стали и отблеск на радуге стрел в тот миг, когда они несутся, готовые вонзиться в строй живых ненавистных врагов.
Друзья скоро перестали звать меня на свои дивные увеселения. Мой любимый не уставал повторять: "Оставь войну тем, кому она необходима - не по зову сердца, но по долгу службы! Ну, ладно, хочешь воевать - делай это, как пристало девушке, хотя бы с луком... Но что ж тебя так и тянет в самую гущу самых жестоких стычек, да еще с щитом и мечом..., оттуда ты возвращаешься израненная, грязная, злая на весь мир... мне кажется, ты бежишь от своей сущности...".
Но я не вслушивалась в его слова. Лишь в упоении битвой душа моя начинала петь песню - песнь утоленной жажды вражеской кровью, песнь утешенного самолюбия, песнь бахвальства и гордости собой. Ведь ни одна из эльфесс нашего края не прославилась в тех ратных подвигах, в коих замечена была я!
Я не видела разницы в том, с кем сражаться. Политика - дело того, кто не может достойно показать себя в бою. Какое значение имеет раса или имя тех, с кем бьешься, если у всех кровь одинаково бьет из разрубленной артерии, из глотки в агонии одинаково вырывается хриплый вопль, а кожа одинаково легко рвется под напором жала стрелы. Я любила ворваться в самый центр строя, чтобы меня потом воспевали в ратных песнях, или прокрасться в тыл к врагам, где они меньше всего ожидали опасности, чтобы обрушиться на их спины стремительной и злорадной смертью. Удивление в глазах умирающих от руки не могучего воина, но хрупкой эльфессы - эта награда была мне дороже всего!
Однако пока я проливала кровь на границах наших лесов, мои близкие постепенно забыли меня, друзья нашли себе новых подруг, более спокойных и... понятных, наверно, а бывший любимый нашел себе тихую дивную мышку, которую и назвал своей женой. Это был удар с той сторону, откуда я его не ожидала. Я привыкла побеждать врагов, но как победить предательство друзей?
Мне говорили - прости и пойми. Ханжи и снобы пытались объяснить мне, что я сама была не права, взявшись не за свое дело в этой жизни. Послушав их речи, я рассмеялась говорившим в лицо и ушла с гордо поднятой головой. Сначала я шла, потом бежала, потом, когда никто уже не мог меня уже видеть, каталась по земле, грызла ее от бешенства и выла так, что на мой крик слетелись все окрестные баньши, решив, что у них завелась новая подруга. Ненависть опалила меня изнутри... да и всё снаружи - придя в себя, я обнаружила, что скрюченными обугленными пальцами цепляюсь за испепеленную землю. Я поклялась никогда не прощать и мстить всю жизнь... Хотя какая жизнь - ничего живого во мне не осталось, только ярость и желание убивать бывших собратьев. Сердце и душа сгорели тогда в пламени ненависти, о чем я ничуть не жалею.
Планы кровавой мести захватили создание полностью. Подобно бесплотной тени, я брела по земле - не помню, что было под ногами у меня: песок, камни, скалы, трава, мох или грязь - не помню, потому что чувства мои были ослеплены жгучим огнем, который порождался страшными образами: я душу одного из бывших друзей - спящего, беспомощного; я подожгла лес и наблюдаю за тем, как бывшие соратники мечутся среди языков пламени - испуганные, отчаявшиеся; я встречаюсь с женой своего бывшего любимого и, пока она не поняла, с кем столкнулась, валю ее на землю и с наслаждением оставляю глубокие царапины на ее бледной коже, вырываю волосы, пытаюсь выдавить глаза и - в упоенье от ее беспомощных воплей - вгрызаюсь в горло... Изредка меня посещала короткая, слабая мысль о том, что подобные фантазии присущи разве что порождениям тьмы и смерти, но никак не эльфу. Ха! в тот момент эльфийского ВО мне не осталось ничего, только ВНЕ меня - облик.
Вы спрашиваете, как я пришла сюда? Возможно, меня за руку привели виденья - сама же я даже под пытками вряд ли смогла бы вспомнить, куда и как долго я брела во тьме собственного безумия. Но нет, скорее, не просто виденья, а жажда мести, единственное, что еще могло заставить меня иногда мыслить связно и логично, не проваливаясь в бездну кровавых снов и огненных слез о своей исковерканной судьбе.
Я бы справилась с местью и сама, но вот только она не была бы такой действенной, как отмщение в союзе с теми, для кого смерть и убийство являются самой сущностью бытия...
----
Летописец Легиона смерти, записав со слов очередного новобранца его историю, устало отложил перо в сторону. "А добрые люди и светлые маги всё думают не додумаются, откуда же у нас в войсках берется нежить, если вот уже три поколения подряд они сжигают всех своих мертвых, чтобы избежать пополнения сил противника", - ехидно подумал он. "Как говорится, главное - любите друг друга, а остальное приложится. В смысле тот самый шаг, нам больше одного и не надо", - летописец размял измазанные чернилами пальцы, задумчиво почесал трупное пятно на запястье, выудил жирную муху из чернильницы и прокричал: "Следующий!"