Не прошло и двадцати семи лет пребывания на необитаемом острове, как Робинзон Крузо все-таки научился правильно обсеривать спички.
Спички из кокосовых пальм получались в руку толщиной и коптили страшно, отпугивая проплывавшие мимо корабли - их капитаны были уверены, что дым предвещает скорое извержение вулкана.
Остров был совершенно необитаем - ни одной приличной гостиницы. Правда, в соседнем лесу ютилось племя каких-то гастарбайтеров, но так как жили они без регистрации и документов, то Робинзон их за людей не считал.
Двадцать семь лет назад племя было довольно многолюдным, но с его прибытием численность туземцев начала постепенно сравниваться с численностью самого Робинзона. А что тут странного? Вам бы тоже быстро приелись кокосы и сырая рыба...
Крузо похлопал по плечу очередного Пятницу, проверяя, хорошо ли тот провялился. И, отрезав кусок от филея, вернулся к своим спичкам. Спички были необходимы.
Лет пять назад Робинзон начал смутно соображать, что его двухнедельный туристический круиз по Карибскому морю несколько затянулся. Здоровый образ жизни вызывал отвращение. В памяти - особенно по ночам - всплывали картины из прошлого: виски с содовой, виски с колой, виски с виски....
Все в этом прошлом было прекрасно. Абсолютно все! За исключением одного момента, вспоминавшегося, к счастью, очень смутно: виски с содовой, виски с колой, виски с виски, фраза Робинзона - "мужик, дай порулить!", ответный удар в челюсть, падение на штурвал с последующим застреванием в его спицах.... Далее следовали двадцать семь лет однообразия.
Спички были остро необходимы. Во-первых, трением сигару не поджечь - проверено. Она от этого только крошится. Во-вторых, когда-то ведь нужно все-таки развести костер на вершине горы.... Подать сигнал кораблям. Вернуться домой. Получить накопившиеся зарплаты. Поглядеть на сохранившую верность жену. И уехать в двухнедельный туристический круиз по Таиланду.
Насчет верности супруги Робинзон не сомневался правильно, причем ее целомудрие здесь не играло никакой роли. Просто не родился еще такой ловелас и прелюбодей, способный столько выпить...
Серу для спичек Крузо нашел сразу. Только долгие двадцать лет он не знал, что это сера. А залежи чистого фосфора все эти годы уютно освещали облюбованную им пещеру, даря не только мягкий зеленоватый свет, но и жесткую проникающую радиацию. Именно поэтому он и хотел всего лишь взглянуть на жену...
Неблагодарные туземцы, больше самого Робинзона мечтавшие о его спасении, без особых указаний - так, пара пинков, да небольшое кладбище за деревней - сложили на вершине самой высокой горы из пальм поленницу высотой с еще одну гору.
Но проклятые спички, обсеренные неправильно, никак не могли поджечь этот дровяной склад...
Крики чаек отвлекли Робинзона от процесса правильного обсеривания. Он вышел из пещеры, всмотрелся в прибрежную морскую пену. Точно - волны прибили к берегу какие-то обломки. Здоровенные, надо сказать, едва ли не четверть кормы фрегата. Ладно, спички подождут еще немного. Двадцать семь лет как-то ведь ждали...
Крузо спустился на берег, кряхтя и чертыхаясь, влез на обломки и замер в изумлении - среди расщепленных досок мирно лежала красивая бронзовая кулеврина. О такой он мечтал еще в детстве.... Все-таки мечты иногда сбываются! Ах, как он мечтал когда-то заиметь вот такую же замечательную кулеврину! И шарахнуть из нее однажды по ненавистной школе...
Процесс перетаскивания орудия занял немного времени - туземцы ребята крепкие. Робинзон приказал установить ее рядом с поленницей. Для салюта в честь убытия.
- Двух спичек должно хватить,- глубокомысленно сказал он бригадиру носильщиков.
Тот ничего не понял, но на всякий случай привычно втянул голову в плечи. Вот же тупые аборигены! Он уже двадцать семь лет живет здесь, а они до сих пор не могут выучить английский язык!
Количество необходимых спичек объяснялось просто - именно столько Робинзон сумел обсерить.
Оставшуюся массу серы он затолкал в кулеврину. Свободное место в стволе заняли подошедшие по калибру кокосы.
Корабль не заставил себя долго ждать. Они вообще проплывали здесь каждый час по три, а то и четыре - на соседнем острове, находившемся так близко, что был слышен мат грузчиков, располагался огромный порт.
- Итак, дети мои,- обратился Робинзон Крузо к туземцам с прощальным словом,- я вас покидаю. Живите. В смысле, в любви и согласии. Не забудьте про Пятницу - доешьте, а то заветрится.
По темнокожим с фиолетовым оттенком - от синяков - лицам дикарей потекли слезы.
"Скучать ведь будут"- с нескрываемым самодовольством подумал Крузо и чиркнул спичкой по ляжке, разрывая ткань обветшавших без стирки трусов.
Поленница занялась с первого раза. Высохшие за десятки лет пальмы горели жарко, но дыма не давали. Робинзон крякнул от досады.
Вторая спичка почему-то не зажглась.
Грустный Робинзон медленно спустился на берег. Вот он, корабль - как на ладони. Можно протянуть руку и постучать в борт - закурить есть?
И тут раскалившаяся от нестерпимого жара кулеврина бахнула сама!
Очередь из кокосов хлестнула по палубе, выбивая стекла в иллюминаторах и зубы в челюстях.
Корабль остановился. Через мгновение на воду, подняв мириады брызг, хлопнулась шлюпка, под завязку наполненная беззубыми матросами.
Били моряки Робинзона Крузо долго, изобретательно, с матросской удалью, размахом, старательностью и смекалкой. Когда устали, забрали с собой - на корабле тоже осталось много беззубых желающих ...
Туземцы стояли в тени недовырубленных пальм и глядели, не мигая, вслед уплывающему кораблю.
- Значит, так, ребята,- задумчиво сказал, наконец, с ярко выраженным оксфордским акцентом вождь,прикуривая пенковую трубку "Dunhill" от зажигалки "Zippo" - в следующий раз - чтобы никакой толерантности! Кого на берегу найдем - сразу на костер!
Никто ему не возразил...