Мысли ворочаются в голове, сонно, лениво, как какие-то грузные животные на подстилке из соломы. Она шуршит, похрустывает. Это фоновое звучание мешает мыслям замереть окончательно, но и разбудить их не способно. Логика давно утрачена. Взгляд скользит по окружающим предметам, отмечает детали, мысль цепляется за них, как чулок за шероховатости стула и точно также рвется. Где же ты, ясность сознания? Притупилась окончательно или есть надежда, что только на время?
Бывают дни, когда, воспрянув от полусна, мысль неутомимой блохой скачет по классикам внешних раздражителей и каждое соприкосновение порождает фейерверк или, напротив, мысль ныряет в глубинные сферы и совокупляется там с чем-то непостижимым, от чего рождаются теории и гипотезы, бьют фонтаны сюжетных линий и вспыхивают маячками неожиданные развязки, появляются новые персонажи. Ты даже не успеваешь понять, откуда и зачем пришел этот странный человечек, но он уже здесь и в отличие от тебя ему доподлинно известно о собственной миссии в произведении, над которым ты безуспешно бьешься. Только ни черта этот персонаж тебе не расскажет, лишь будет скалиться в ожидании, что создателя прошибет осознание великой миссии, которую этому нежданному пришельцу надлежит воплотить в такой реальной, но все же несуществующей жизни. А не прошибет, персонаж так и останется стоять в стороне, обиженно дуясь на то, что его вызвали из небытия напрасно. Ему не нравится быть двухмерной, картонной куклой. Но, Боже мой, как нелегко быть кукловодом! Все! Падаю на сложенные на столе руки, упираюсь в них горячим лбом и подвываю (тихонько, чтобы никого не напугать). Похоже, моим персонажам не нравится та развязка сюжета, к которой я их настойчиво подталкиваю. Они смеют сопротивляться, они хотят быть счастливы. Кто же этого не хочет?! Но нет, не такую судьбу я для вас заготовила.
- Сражайтесь! - бурчу себе под нос. - Да, не со мной, болваны!
Мне, понятное дело, лестно выступать в роли судьбы, режиссера и даже актерствовать, влезая в ваши шкуры, но до чего же это "размножение" личности бывает утомительно. Короче, здравствуй, КРИЗИС. Меня почти физически тошнит от намозолевшего глаза текста, я хочу отрешиться от него, выползаю на поверхность из цепких объятий трясины, состоящей из месива диалогов, монологов, описаний, мыслей и поступков. Не отпускает. Торчу, увязнув по пояс, в жиже, которой пыталась придать облик тверди и слушаю невнятное бормотание своих персонажей. Ничего не разобрать.
-Ау! Кто-нибудь! Стукнете меня по голове, чтобы мысли встали на место.
Более всего мое состояние напоминает велосипедную прогулку со слетевшей цепью. Можно сколь угодно долго крутить педали - КПД окажется нулевым. Хорошо если вы едете под горку. Хотя так ли это хорошо, ведь тормоз тоже не работает. Рулевой? Ага, и кувыркнуться через голову? Вы же с горы катитесь, не хухры мухры. Нет, затираем эту ужасную картину, подпираем рукой щеку и продолжаем страдать. Умеючи так, со вкусом, как мазохист со стажем.
- Уйдите все! (это я персонажам) Оставьте меня! Я вас не хочу!
Хотя вот этот молодой человек просто очаровашка. Не накатать ли страстную, любовную сцену? Смеешься, (это я себе же) какая сцена в таком трупообразном состоянии? Некрофилическая разумеется (отвечаю и мечтательно скалюсь). Цензура же не пропустит (возмущается альтерэго). Зато душу отведу!
Поздним вечером, утомленная десятками неудачных мозговых штурмов, ни на йоту не приблизивших меня к завершению романа, сворачиваюсь калачиком под одеялом. О, приди блаженный сон.