- Мамочка, я иду на соревнования по биатлону, - напомнила Катерина.
- Да, я помню. Ты предупреждала несколько дней назад, - Глафира Петровна на минуту сосредоточилась на внутренних ощущениях, приложив руку к груди.
- Плохо себя чувствуешь? - забеспокоилась дочь. - Может быть, мне лучше остаться?
- Нет, нет. Иди. Подыши свежим воздухом.
- Не скучай. Я скоро вернусь, - улыбнулась Катерина, надевая меховую шапочку. Она выскочила в морозное утро и заспешила к остановке. Признаться честно, Катерину интересовал не столько биатлон, сколько живший по соседству биатлонист. Конечно, стоило также поддержать ребят из своей студенческой группы. Она бы ни за что не призналась подружкам, что просто с ума сходит по Глебу Заречному. Катерина была очень популярной девушкой и не страдала от недостатка поклонников, но Глеб в ее сторону даже не смотрел. Девушка проклинала себя за непонятно откуда возникающую в его присутствии робость. Как-то она собралась с духом и пригласила Глеба на день рождения. Он придет, и Катя непременно станцует с ним медленный танец. Это совершенно законная возможность прикоснуться к предмету обожания, преодолеть обычные три шага, что разделяют их при ежедневном приветствии. Кате было стыдно признаться, но она каждое утро подкарауливала Глеба, просто для того, чтобы увидеть. Это невинное преступление против правила: "Не бегать за парнем" - делало ее счастливой. Катино сердце начинало отплясывать чечетку, дыхание замирало, а в груди все сжималось в комок, а после взрывалось сверхновой. Главное, чтобы Глеб не догадался, что за ним "бегают". Подумаешь, натыкается на нее каждый утро, спускаясь по лестнице. Так ведь они живут в одном подъезде. Катя ежедневно подолгу копалась в прихожей, ожидая услышать, как хлопнет дверь двумя этажами выше. Тогда она выходила и начинала медленно спускаться по лестнице. Глеб, как всегда, ее обгонял и приветствовал, пробегая мимо. Катя не представляла себе утро без этого "допинга". И вот она собралась с духом и после традиционного "Привет" выпалила:
- Глеб, приходи сегодня в шесть. У меня день рождения.
Она так волновалась, что совершенно забыла поинтересоваться, а не занят ли он. Несколько дней Катя пыталась выйти за рамки разговора "привет - привет", чтобы уведомить Глеба заранее, но язык присыхал к гортани. Сегодня отступать было уже некуда. Девушке показалось, что он смутился не меньше нее, но приглашение принял. Весь день она порхала, как беззаботная бабочка, улыбалась и не слышала ни слова из того, что лекторы пытались донести до сознания аудитории. Все складывалось удачно: квартира в полном ее распоряжении (мама ушла ночевать к подруге), в гости пожаловала вся студенческая группа. Вечер прошел чудесно: песни под гитару, танцы, шампанское и огромный торт. Для полного счастья не хватало только Глеба. Когда гости ушли, Катя долго оплакивала почившую мечту. Спустя несколько дней, она возобновила утренний ритуал, но теперь они только молча кивали друг другу. Глеб ни разу не упомянул о пропущенном дне рождения, Катя ни о чем не спросила. Она была бы рада избавиться от наваждения, забыть, исцелиться, но не получилось.
Мороз и солнце, снег искрится и слепит глаза. Они с девчонками обосновались на последнем участке трассы, чтобы приветствовать победителей. Катерина притопывает, потирает нос рукавицей и ждет того единственного момента, ради которого пришла. Полюбить биатлон оказалось сложнее, чем по уши втрескаться в биатлониста. Но вот показался Глеб. Он летит на лыжах, будто скользя по воздуху, а не по снегу, с неизменной винтовкой за спиной. Такой божественно прекрасный, что дух захватывает. Все скандируют, но для Катерины существует только ОН и стук собственного сердца. Девушка присоединилась к вопящей толпе:
- Глеб! Глеб!
Он почти поравнялся с ней и, кажется, заметил, как вдруг один из болельщиков случайно толкнул Катерину. Она не упала лишь потому, что в плотной толпе некуда было падать. На несколько мгновений трасса исчезла из ее поля зрения, а затем Катерина увидела Глеба лежащим на снегу. Соперник обошел его под разочарованные крики болельщиков. Глеб поднялся красный, как вареный рак и припустил вдогонку. После этого случая Катерине стало казаться, что он начал ее избегать, вероятно, как свидетельницу позора.
Она еще не раз влюблялась, загораясь, как солома, и также быстро затухая. Катин бывший муж вошел в ее жизнь, как рыцарь из дамских романов, что мгновенно покорило ее жаждущее любви сердце. Трижды в неделю Катерина возвращалась домой поздно. Ей приходилось подрабатывать, поскольку маминой учительской зарплаты катастрофически не хватало. В тот вечер Катерина быстро шла по дорожке, торопясь скорее пересечь сквер. Она уткнулась носом в воротник плаща и смотрела под ноги, чтобы не угодить в лужу. Опавшая, мокрая листва толстым ковром устилала землю, скрадывая звук шагов. Катя не придала значения голосам, что послышались из-за поворота дорожки. Только войдя в круг света одинокого фонаря, она поняла, что попала в неприятности. Парней было трое.
- Какая цаца! - сказал один.
Катя молча развернулась и быстро пошла в обратном направлении. Компания последовала за ней. Девушка пошла быстрее. Преследователи не отставали. Похоже, им нравилось "загонять добычу", отпуская при этом сочные комментарии. Катя побежала. Дружный топот оповестил, что отпускать ее просто так никто не собирается. И тут из кустов на дорожку между ней и тремя ублюдками кто-то выскочил. Катя на бегу оглянулась и подвернула ногу. Упав, она взвыла от боли, а рядом разворачивалось настоящее побоище. Но в темноте октябрьской ночи невозможно было рассмотреть ни подробностей поединка, ни лиц дерущихся. Катя стала потихоньку отползать на пятой точке в ближайшие кусты (прощай бежевый плащ). Затишье наступило через несколько минут. Но на чьей стороне оказался перевес? Шаги. Ветки раздвинулись, и кто-то протянул к ней руку. Нервы не выдержали, девушка закричала, призывая на помощь.
- Не бойтесь, я помогу. Нужно отсюда уходить.
Вот так они и встретились с Сергеем. Он помог Кате подняться и увел из сквера. Оглянувшись, она увидела, что один из его противников стоит, пошатываясь, посреди дорожки и смотрит им вслед. Катя вздрогнула и плотнее прижалась к своему спасителю. Через месяц они решили пожениться. Катерина помнила этот день так отчетливо, словно все было вчера. Ее насторожило выражение маминого лица, когда они с Сергеем вошли в квартиру. Ни цветы, ни принесенный к чаю торт не смягчили жесткую складку над переносицей Глафиры Петровны. Она ничуть не обрадовалась известию о предстоящей свадьбе. Прочла лекцию о неразумности подобного шага в студенческом возрасте и высказала резкий протест, лишив дочь благословения. Когда Сергей, вежливо попрощавшись, ушел, разыгралась настоящая буря.
- Не смей даже думать об этом! - кричала Глафиры Петровна. - Ты должна окончить институт и найти достойную работу!
- Именно это я и собираюсь сделать! - возражала дочь.
- Нет! Ты собираешься бросить больную мать на произвол судьбы! Ты копия отца!
Это сравнение было самым страшным ругательством в устах матери. Отец, по ее словам, был человеком ничтожным, превыше всего ставившим собственные удовольствия и благополучие, и ушел от них, чтобы предаваться распутству. Катерина его почти не помнила и не могла составить собственное мнение. Память иногда подбрасывала отдельные фрагменты прошлой жизни, той, в которой их было трое. Однако этих "пазлов" было слишком мало, чтобы собрать картину. С ранних лет Катерина усвоила, что нет порока страшнее, чем оставить зависящих от тебя людей без помощи и поддержки.
- Мамочка! Ну почему ты решила, что я собираюсь тебя бросить?! - возмутилась Катерина.
- Поклянись, что не оставишь меня в беде! - Глафира Петровна до боли сдавила пальцами Катино запястье.
- Никогда, мамочка, я не оставлю тебя в беде, - заверила она.
- И не выйдешь замуж! - настаивала Глафира Петровна.
- Прости, мама, но этого я обещать не могу, - покачала головой Катерина.
Лицо Глафиры Петровны покрылось пятнами, она медленно поднялась и вышла из комнаты. Катерина последовала за ней, не понимая, что происходит. На кухне Глафира Петровна демонстративно накапала себе корвалола и настойки пустырника, залпом выпила и в гробовом молчании ушла в свою комнату.
Ночью, ворочаясь в постели, Катерина мучилась угрызениями совести. Отчасти она понимала мать - "пуганая ворона куста боится". Ее брак оказался неудачным, но у каждого есть право на собственные ошибки. Да, почему ошибки!? Катерина села в постели, завернулась в одеяло. Столько всяких "почему" теснились в голове, а вот "потому" явно не доставало. Например, почему распался брак ее родителей? Отец бросил их в очень тяжелый момент, когда Катя была в больнице, находясь на грани между жизнью и смертью. Перитонит. Она до сих пор не была уверена, но в горячечном бреду ей показалось, что рядом с постелью сидит отец и приговаривает:
- Все будет хорошо, моя малышка. Теперь ты поправишься.
Так и случилось. Катя до сих пор помнила подслушанный разговор двух медсестер. "Чудо, что эта девочка выжила, - сказала одна, а другая пошутила, - Да, если пациент намерен выжить - медицина бессильна".
Катерина поднялась, включила свет и начала рыться в ящике комода. Наконец она извлекла мятую, чудом сохранившуюся, фотографию. Когда она была маленькой, отец работал в закрытом академическом городке. Катя помнила, как каждое утро к дому подъезжал автобус с сотрудниками, папа целовал ее на прощанье и бодро сбегал вниз по лестнице. Ей было очень интересно, куда он уезжает. Однажды Катя попросила, чтобы папа взял ее с собой, но оказалось, что к нему на работу не пускают не только детей, но даже мам. С тех пор академический городок казался ей чем-то таинственным и загадочным. Изредка Катерина доставала старый снимок и подолгу разглядывала, вспоминая, как папа подарил ей большого плюшевого зайца, с которым она потом не расставалась. Отец был очень добрым, большим и от него пахло табаком. Смешные воспоминания.
Глафира Петровна не разговаривала с дочерью несколько дней, но бойкот не ослабил решимость девушки создать семью. Когда этот факт предстал во всей очевидности с очередным приходом Сергея, непреклонная пожилая женщина указала дочери на дверь. Вероятно, Глафира Петровна полагала, что Катя не решится уйти в никуда. Увидев, как дочь собирает вещи, она воспылала такой яростью, что позволила себе закричать в присутствии постороннего:
- Убирайся, в чем есть! Ничего от меня не получишь! На квартиру можешь даже не рассчитывать! Она тебе не достанется, потому что ты умрешь раньше меня!
На лестнице Сергей набросил на плечи Катерине свою куртку и вызвал по мобильному такси.
- Она не права, - прошептал он, обнимая будущую жену, которую била нервная дрожь. - Все будет хорошо.
Теперь Катерина понимала, что мать была не так уж не права. Закон о пределе вступил в силу за пять лет до ее рождения. Всем, кто родился после его утверждения, предстояло умереть по достижение пятидесяти лет или даже раньше, что зависело от состояния здоровья каждого конкретного человека и степени его полезности для общества. Иной раз Катерине казалось, что она улавливает торжество в обращенном на нее взгляде какой-нибудь старухи. Она старалась гнать от себя подобные подозрения, но мысли о несправедливости происходящего все чаще посещали ее в последнее время.
Они с Сергеем поженились несмотря ни на что. Их не испугало отсутствие жилья и денег. После окончания института общежитие пришлось покинуть. Продав по шесть лет жизни, они приобрели комнату в коммунальной квартире, куда Катерина и прописалась по настоянию Глафиры Петровны. Дочь не единожды предпринимала безуспешные попытки помириться с матерью. В какой-то момент Катерина осознала, что не может ничего изменить в сложившейся ситуации. Она перестала заходить и даже звонила матери крайне редко, только справиться о здоровье. Получив ответ, Катя быстро прощалась, чтобы не попасть в тенета обвинительно-оправдательных пререканий с последующими угрызениями совести. И только жизнь стала потихоньку налаживаться, как Глафиру Петровну постигло несчастье. Она перенесла инсульт, приведший к частичному параличу. Катерину, приехавшую к матери, встретили осуждающие взгляды соседей и шушуканье за спиной. Мама сидела в инвалидном кресле безмолвная и строгая. Ее давнишняя подруга отвела Катерину на кухню и молча положила на стол пакет с документами.
- Что это? - спросила Катерина.
- Это бумаги о продаже квартиры. Глафира намеревалась переселиться в приют для престарелых, оплатив содержание из полученных денег, а оставшуюся часть завещала школе. Мамина подруга внимательно посмотрела на Катю, словно ожидала что-то прочесть на ее лице.
- Я не позволю ей отправиться в приют, - спокойно произнесла Катерина и пошла собирать мамины вещи.
Вот так в маленькой комнатушке коммунальной квартиры их стало трое. Но третьим оказался не ребенок, которого Катерина и Сергей собирались завести в текущем году. У Глафиры Петровны отсутствовала речь, не действовали ноги, но одна рука была вполне дееспособной. По ночам, когда ей хотелось пить или справить естественную нужду она брала палку, что стояла рядом с постелью и стучала ею по паркету. Соседи приходили от этого в неистовство, Катерина - в отчаяние. Чаще всего этот призывный стук раздавался, когда супруги собирались предаться тому, что в браке не грешно.
- Она специально это делает! - взорвался однажды Сергей.
- Неправда! - возмутилась жена. - У мамы проблемы со слухом, она не может знать...
- Прекрати! - прервал Сергей ее оправдательную речь. - Единственное, с чем у нее проблемы, так это с совестью!
Вероятно, после того разговора и наметилась трещина в их отношениях, которая день ото дня все более разрасталась. А потом Сергей ушел к другой. При разводе он сделал широкий жест - оставил комнату бывшей жене.
***
Катерина возвращалась с работы. В вечной спешке она, как всегда, не послушала прогноз погоды и не взяла с собой зонт, когда он так нужен. Катерина смертельно устала и шла по лужам, совершенно безучастная к тому, что в туфлях хлюпает, а мокрые пряди волос, отяжелев, одна за другой, покидают прическу. Еще пара кварталов, и она окажется дома. Хотя 'ДОМ' - это слишком неподходящее понятие для того места, куда она направляется. Ну, разве что приписать к нему слово 'сумасшедший'. Катерина присела на скамеечке возле парадного входа, сгорбилась и уткнулась лицом в ладони. В ее жизни не было ничего кроме работы и ухода за инвалидом. Ей тридцать два, а выглядит на все сорок. Нет, Катерина не жаловалась, она просто смертельно устала от... жизни. Дождь прекратился, только редкие капли барабанили по огрызку жести под водосточной трубой. Катерина вдруг почувствовала, что продрогла, она поднялась и вошла в темный подъезд. Где-то наверху чадила тусклым светом пара вымазанных краской лампочек (чтобы не уперли), нещадно воняло мочой кошачьей и не только. Женщина покопалась в сумке, извлекла маленький фонарик и стала медленно подниматься. Она шла по лестнице так, словно поднималась на Голгофу.
Мама спала. Катерина перед уходом накормила ее и уложила в постель. Она посмотрела на строгий мамин профиль, подоткнула одеяло и на цыпочках вышла из комнаты. Какая тишина, а главное, ни единой живой души на кухне - невероятная редкость для коммуналки. Катерина заварила чай, села напротив окна и принялась просматривать газеты.
***
Легкий щелчок и оптический прицел вошел в гнездо. На чердаке тепло и тихо. Уставшие за день ноги утопают в мягких, давно превратившихся в коричневый прах опилках. Снайпер открыл окошко и поймал в перекрестье прицела женщину, за которой неизменно следовал на протяжении нескольких дней.
Кто же тебя, заказал, Катенька? - в который раз подумал он. - Кому понадобилось тебя устранять, чем ты помешала? Список подозреваемых стандартный - ближайшее окружение: бывший муж, соседи, стоит включить и калеку мать. Безумная мысль? Возможно. Глафира Петровна, лишившись дочери, тут же загремит в дом престарелых. Условия там жуткие. Государство быстро перевело эти учреждения на самообслуживание. Скоро все богадельни сами закроются, держатся только на спонсорстве. Не резон старухе туда стремиться. Да и смерти желать дочери... хоть от этой грымзы чего угодно можно ожидать.
Глеб вспомнил, как спешил на Катин день рождения с огромным букетом цветов и плюшевым медведем. Глафира Петровна выросла перед ним словно из-под земли и сухим тоном произнесла:
- Не советую вам, молодой человек, приближаться к моей дочери и даже смотреть в ее сторону. Иначе я весь свет оповещу о том, что ваш папаша - уголовник. Да, да, молодой человек, мне все известно. Не важно, что вы никогда не виделись с отцом, не важно, что ваш отчим всеми уважаемый человек, чего не могу сказать о вашей матери. Дурная кровь рано или поздно себя проявит. Запомните хорошенько то, что я вам сказала.
Глеба и сейчас передергивало при воспоминании о том разговоре. Как спортсмен, он не состоялся, но умение метко стрелять в жизни пригодилось. Глеб не искал этой работы, она сама нашла его в лице серого, неприметного человека из службы "Реализации Индивидуального Предела" (РИП). РИПовец предложил выгодные условия оплаты труда, солидный соцпакет и всевозможные льготы. Мамы к тому моменту уже не было в живых, а отчим вышел на пенсию и тяжело болел.
- У вас есть время все обдумать, Глеб Максимович, не торопитесь с ответом, - сказал РИПовец, - но мы очень рассчитываем на вашу помощь.
У Глеба возникло желание спустить этого человека с лестницы, но он сдержался. Тихо-тихо притворил дверь и защелкнул замок.
- Глеб, - раздалось из кабинета, - я бы хотел с тобой поговорить.
Отчим посмотрел на него слезящимися глазами.
- Я слышал ваш разговор. Возможно, ты бы не попросил у меня совета, но я рискну дать его тебе непрошенным. Будем рассуждать здраво. Закон о пределе утвержден, то есть лишение человека жизни в установленный для него срок - не преступление. Позже непременно изобретут способы не привлекать к этому людей, но сейчас закону нужны исполнители. Не смотри на меня с таким недоумением и ужасом. Я старый, но не сумасшедший. Солдат, убивший на войне много врагов, считался героем. Его профессией было убийство.
- Но сейчас не война и люди, что живут вокруг нас, не враги! - возмутился Глеб.
- Нет, не враги. Они - винтики в государственной системе. Изношенные части необходимо удалять и заменять новыми. Не подумай, что мне так не терпится умереть. Отнюдь. Но мы приняли этот закон, мы за него проголосовали и предоставили государству решать: сколько и когда. Меткий выстрел снайпера - это быстрая, практически безболезненная смерть. Вспомни, как мучилась мама, как долго она умирала. Она призывала ангела смерти, а он все не прилетал. Закон об эвтаназии тогда еще не был принят.
Отчим раскашлялся. Глеб налил ему чая из термоса.
- Ты не будешь ни благом и ни злом, мальчик мой. Это просто работа. И возможность отодвинуть собственный предел.
И все же отчим был идеалистом. Желание государства регулировать жизнь сограждан по временам приобретало уродливые формы. РИП никогда не афишировал монополию на заказные убийства, но об этом все знали. Достаточно было оставить данные об объекте на сайте www.speedway.com., получить порядковый номер и не забыть указать его при переводе денег. Конечно, крупными политическими убийствами они не занимались, на это имелись структуры покруче. Каждое дело тщательно изучалось, всесторонне оценивалась польза от ликвидации каждого конкретного гражданина. На заказчика же заводилось уголовное дело, которое в фоновом режиме присовокуплялось к иным грехам оного. И все для блага общества, для его чистоты, достигающейся "отделением зерен от плевел". Глеб сплюнул в коричневый прах под ногами. "Меньше народа - больше кислорода", - шутили РИПовцы. Почему Глеб все-таки принял предложение? Он в течение нескольких месяцев тщетно пытался найти хоть какую-нибудь работу. Да, видимо, неспроста его никуда не брали.
Глеб получил заказ на ликвидацию Екатерины Игоревны Смирновой случайно. Он не работал в этом районе, его попросили подменить заболевшего сотрудника. Катя оставила фамилию мужа, поэтому Глеб не сразу сообразил, что это - та самая.
Быть может, ее заказал отвергнутый любовник? - размышлял Глеб. - Не хотелось бы доставить удовольствие сопернику.
Он вспомнил вечер, когда по обыкновению следовал за Катериной на почтительном расстоянии. Глеб часто исполнял роль невидимого телохранителя девушки, к которой ему было запрещено приближаться. Он никому бы не позволил ее обидеть, даже, помнится, проиграл соревнования из-за того, что какой-то нахал толкнул Катеньку. Глеб замешкался, свернул к толпе болельщиков, и его сшиб спортсмен, идущий следом. Но темным, осенним вечером он, наконец, исполнил свое предназначение. Ему еще не приходилось драться сразу с тремя противниками, но Глеб справился. Конечно, самому изрядно досталось, но это было ничто по сравнению с травмой души. Поднявшись на ноги, Глеб увидел, как какой-то паренек, что трусливо отсиживался в кустах, пока разворачивалось действо, присвоил себе все лавры. Не бросаться же вслед с криками: "Это я! Это был я!" Глупо. К тому же, не хотелось подставлять маму. С него хватило того раза после соревнований, когда Глафира Петровна заявилась к ним и устроила на пустом месте скандал, требуя, чтобы Глеб оставил в покое ее девочку. Она вновь грозилась разнести по всему городу неизвестно откуда полученную информацию об их прошлом. Позорные пятна на биографии в маленьких городках имеют свойство разрастаться до невероятных размеров и, в итоге, остается лишь одна сплошная клякса. Такое они уже проходили.
Эх, Катенька, Катенька - несбыточная мечта, - подумал Глеб, наблюдая, как женщина в доме напротив отложила газеты и бросила тоскливый взгляд за окно. С другими девушка была весела, смешлива, а он никогда не находил нужных слов, чтобы ее заинтересовать. Глеб вздохнул.
А ведь раньше была такая жизнерадостная. Когда же ты смеялась в последний раз, Катенька?
Он подробно изучил распорядок дня своей подопечной и теперь намеревался выяснить, что происходит в ее квартире. Вчера Глеб, наконец-то, раздобыл жучков, вернее, ему удалось вытрясти из завхоза всего лишь пару "комаров". Естественно, все сотрудники отдавали предпочтение более продвинутым "москитам" со стационарной оптикой, устраняющей дрожь изображения. Они дают более четкую картинку и прослушка качественнее, не приходится потом корпеть за компьютером, устраняя помехи и шумы. Поэтому все "москиты", как правило, были на руках.
Глеб ждал. Катя обязательно приоткроет форточку перед сном. Она всегда так делала. Он убрал оружие. Проще было бы таскать с собой бинокль, но у завхоза вечная нехватка инвентаря. Однажды патроны не выдаст, - криво усмехнулся Глеб и выудил из сумки "мухогон". Прилепилось же к прибору дистанционного управления следящими устройствами такое дурацкое название. Наверное, потому что звучное и короткое, и не важно, что гоняет оно "комаров" и "москитов", а вовсе не мух. Глеб открыл контейнер с "насекомыми" и, аккуратно поставив его на окошко, включил "мухогон".
Свет в кухне погас и через некоторое время включился ночничок в комнате. Глеб активировал одного "комара" и "повел" его через улицу. Изображение на мониторе мелко дрожало в такт взмахам крылышек.
Когда же РИП, наконец, заменит эту архаику? - подумал Глеб, поминая устаревшую технику недобрым словом. Он довел комара до Катиного окна и стал ждать. Наконец форточка приоткрылась. Когда ночник погас, Глеб аккуратно загнал комара внутрь и стал поднимать его вверх, напевая под нос: "Нам не страшен Фумитокс, на него плевали. Только бы хозяева тряпкой не попали". На мониторе скользило переплетение ниток тюля, промелькнул карниз. Стоп! Не хватало только переломать "комару" крылья о потолок. Глеб высунул кончик языка и слегка его прикусил. Теперь медленно и аккуратно перемещаемся в угол комнаты, поворачиваемся лапками к стене, выпускаем захваты и садимся. Есть! Второго "комара" он усадил над дверью, ведущей в коридор, чтобы при случае выпустить для 'знакомства' с соседями.
- Первая фаза прошла успешно, - пробормотал он.
Глеб убрал "мухогон" в сумку. Рабочий день завершен.
- Ах, черт! Совсем забыл о Никифорове Владимире Николаевиче, - хлопнул он себя по лбу. Глеб извлек из кармана КПК, включил, набрал пароль и еще раз чертыхнулся. Предстояло тащиться на самую окраину. Слишком он увлекся приработком в лице Смирновой Екатерины Игоревны и совсем позабыл, что на его участке истекает срок жизни у двоих граждан. А Никифоров уже прожил лишнюю пару суток. Слишком необдуманно торговал он в молодости своей жизнью. Зато скоротал век в шикарной квартире в престижном районе и ни в чем себе не отказывал. Сигналы о том, что этот гражданин зажился поступили от семьи, претендовавшей на квартиру Владимира Николаевича, и с его работы. Никифоров почему-то не прятался, не пытался сбежать. Невероятно, чтобы он мог забыть о назначенной дате смерти. Ну, почему не явиться на добровольную эвтаназию?! Несознательный гражданин этот Никифоров, не уважающий законы. Должно быть, решил, что про него каким-то чудом забудут.
***
Глеб повернулся на бок и надавил локтем на пульт. Голос телеведущего ворвался в его сон, корежа и сминая картинку: "Создание мирового парламента - более сильной и более эффективной версии Организации Объединенных Наций, новой транснациональной системы налогов, включая налоги на валовой национальный продукт всех наций, помощь неразвитым регионам в стабилизации роста населения и...".
Глеб продрал глаза, нащупал пульт и переключил канал.
"Во многих частях мира население продолжает расти со скоростью три процента в год. Если 1900 году население земного шара составляло 1,7 миллиарда человек, то в 2000 году оно уже превысило 6 миллиардов. Если нынешние демографические тенденции сохранятся, то в ближайшую половину столетия население земного шара увеличится еще на три миллиарда, что приведет к обвальному уменьшению, в пересчете на душу населения, пахотных земель, пригодных для выращивания зерновых культур. Этот показатель во многих странах, а именно, в Индии, Пакистане, Эфиопии, Нигерии и Иране, может упасть к 2050 году до одной десятой гектара на человека. Запасы годной для орошения воды уже истощаются, что приводит к снижению урожайности зерновых; многие реки мира начинают пересыхать, в том числе Нил, Колорадо, Хуанхэ. С ростом населения и по мере развития промышленности истребляются леса. Примерно по два процента леса в год исчезает с поверхности Земли".
- Доброе утро, страна, - скривился Глеб и вновь переключил канал.
'Среди проектов освоения Луны самым лучшим признан проект, представленный Масcачусетским университетом. В ближайшие три года разработчики планируют построить первую очередь лунного городка и приступить к строительству космодрома. Вполне возможно, что уже в будущем десятилетии энтузиасты смогут переселиться на Луну. Немало споров ведется о том, будет ли ограничен срок жизни 'лунатиков' или, напротив, им предоставят полный цикл существования с эвтаназией в срок, указанный самим человеком'.
Глеб хмыкнул, неопределенно качнув головой, выключил телевизор и поднялся с постели. Распорядок обычный: пробежка, душ, завтрак, офис и... Катя. Она неожиданно вернулась в его жизнь. Это было удивительно и как-то... правильно, что ли. Глеб разворошил кучу одежды на кресле и вытащил из-под нее плюшевого медведя (того самого).
Не прошла и неделя, как он наконец-то получил допуск в информационный отдел. Заказов поступало много, а компьютеров, с которых разрешен доступ к базам данных по каждому гражданину страны, раз, два и обчелся. Глебу пришлось ждать, стоя над душой другого сотрудника, корпевшего над нелегким делом по сбору информации. Принтер выплевывал испещренные буквами и цифрами листки, которые предстояло изучить, не вынося за пределы офиса. Наконец, покрытый испариной РИПовец, освободил место.
- Чертова техника, - пробурчал он, как бы извиняясь, что задержал Глеба.
На его бэйджике красовалась надпись: "Ануфриев Василий Федорович. Убойный отдел". Глеб был наслышан об этом человеке, но встретил впервые. Ануфриев брался за любые дела, что подбрасывала ему фортуна, но особенно любил работать со "спецэффектами". Иному заказчику бывало недостаточно, чтобы чем-то не полюбившегося ему гражданина просто устранили, хотелось еще обеспечить несчастному несказанные мучения и крайне нелегкий переход в мир иной. Подобные дела отдавали Ануфриеву, и тарифная ставка по ним была существенно выше. Василий Федорович строил себе шикарный особняк в пригороде и постоянно нуждался в притоке новых средств. Каждый заказ приносил денег вдвое, а то и втрое больше по сравнению с бюджетной заработной платой. Большую часть суммы, переводимой заказчиком на счет РИПа, съедали налоги в государственную казну. Оставшееся, за исключением выплаты исполнителю, распределялось на внутренние нужды учреждения, такие как обновление устройств и приборов, да на ту же бумагу для принтеров. В общем, статей расхода было много.
Глеб ввел имя "Смирнова Екатерина Игоревна" и приложил к сканеру полимерную пленку с отпечатком ее пальца. Это упрощало поиск, ведь Смирновых в России пруд пруди. В первую очередь он выяснил, от кого получены деньги на устранение Катеньки. Этим гадом оказался некто Тушкин Александр Сергеевич, недавно открывший счет в одном из отделений банка "Русский Стандарт" через интернет. Отделение, кстати, располагалось в другом конце страны. Кредитная карта была выслана на адрес гостиницы в той же "Тмутаракани". Глеб поскреб в затылке. Не помнил он, чтобы у Катеньки имелся знакомый с такой идиотской фамилией. Возможно, это кто-то встреченный ею за те несколько лет, что они провели в разлуке. Глеб просмотрел списки всех Катиных сотрудников, их родственников и соседей. Тушкина среди них не было. Поиск по всем базам данных показал, что в России живет не так уж много Тушкиных Александров Сергеевичей, причем ни один из них за последнее время не проводил никаких финансовых операций. Таким образом, разыскиваемый оказался существом фантомным. "Ох уж, эти новые банковские услуги! Не важно, кто вносит деньги, лишь бы вносили, - раздраженно подумал Глеб. - Придется искать среди ближайшего окружения, кому выгодно убрать Катеньку". В первую очередь он проштудировал информацию о бывшем муже. Оказалось, что тот переписал свою долю собственности на покинутую жену и не имеет после развода никаких прав на комнату. Им совершенно нечего делить. Что касалось остальных собственников коммуналки, то, судя по документам, соседям от ее смерти нет никакой выгоды. По официальным данным никто из них не претендовал на улучшение жилищных условий. Доходов, позволяющих приобрести Катину комнату, у них также не наблюдалось. Разве что жильцы решатся продать энное количество лет жизни. "Ага, аукцион устроят", - хмыкнул Глеб, представив, как соседки сражаются на сковородках за право обладать комнатой и все повышают и повышают ставки. В итоге выигравшая сторона получает одновременно сертификат о собственности и пулю в лоб. Вроде бы нет им смысла тратить деньги на устранение Кати. К тому же "допредельщики" не имеют права торговать жизнью. Быть может, у кого-то из них имеются незарегистрированные доходы? Глеб просмотрел все документы на каждого из жильцов, но не обнаружил ничего существенного. Напоследок он оставил Глафиру Петровну.
- Ох, как интересно! - присвистнул Глеб, созерцая солидную сумму денег на ее счете. Однако в течение последнего месяца никакого движения этого капитала не произошло. Раз в год в течение последних четырех лет одна и та же сумма переводилась на счет главврача районной поликлиники. Однако даже объединение этих переводов, если предположить тщательно запланированное убийство, не дотягивало до стоимости заказа. Глеб решил уточнить степень поражения организма Глафиры и залез в медицинский раздел. "Инсульт - штука серьезная, - подумал он. - Первая группа инвалидности. Но почему, имея чертову уйму денег, не нанять сестру-сиделку? Почему Глафира эксплуатирует дочь? Кстати, об источнике дохода. Ясно, от продажи квартиры. Если бы не ежегодные переводы, можно было бы подумать, что у Глафиры отшибло память, и она забыла о деньгах. Самое занятное, что доступ к счету есть только у нее, а это значит, что..." Глеб взглянул на часы и стал собираться, переваривая полученную информацию. Катенька сейчас на работе. Чем только не занималась она в последнее время, чтобы принести в дом больше денег. Работу туроператора ей пришлось оставить, поскольку несколько раз в день требовалось навещать мать, чтобы накормить и прибрать за ней. Катя и газеты разносила, и убирала в соседней аптеке, и стрижки делала, поскольку имела за плечами курсы парикмахеров, даже окна нанималась мыть у старушек и в различных учреждениях. Главное - иметь возможность ухаживать за матерью. А еще Смирнова Екатерина Игоревна значилась в базе данных как донор. Коммерческие медицинские центры охотно выплачивали небольшие суммы постоянным снабженцам, не жалеющим "воды жизни" своего организма.
В подземном гараже Глеб столкнулся с тремя РИПовцами, тащившими черный клеенчатый куль. Следом тянулась дорожка кровавых капелек.
- Куда это вы труп несете? - удивился Глеб.
- Куда надо, туда и несем! - огрызнулся один, неудачно перехватив сверток, в результате чего мертвец в буквальном смысле потерял голову. Она шлепнулась на бетонный пол и покатилась.
Может, под трамвай попал, но зачем волочь его в РИП? - подумал Глеб.
Он уже понял, что расспрашивать о чем-либо бессмысленно, поэтому развернулся и пошел к машине. Однако звук падения тела заставил его обернуться. Конвульсивные подергивания обезглавленного трупа удивили Глеба. Он читал о том, что курица, которой отрубили голову, способна непосредственно после этого пробежать несколько метров, но для мертвеца в мешке подобный всплеск мышечной активности казался несколько запоздалым. Предлагать помощь по упаковке и доставке трупа Глеб не стал, потому что ему ясно дали понять - все происходящее не его собачье дело. Он оставил матерящихся коллег самостоятельно разбираться с проблемами, сел в машину и вырулил из гаража.
Глеб устроился все на том же чердаке. "Жаль, "мухогоны" имеют незначительный радиус действия, а как было бы славно сидеть в офисе и наблюдать за какой-нибудь квартирой в другом конце города", - подумал он. Глеб уже выводил вчера и позавчера одного из "комаров" сначала на кухню, а затем, поочередно, в каждую из комнат. Соседи у Катеньки оказались пренеприятные. "Не любите вы пролетариат, Глеб Максимович", - перефразировал он Булгакова, слушая пьяные инсинуации главного бузотера квартиры слесаря Васи. Старушки пенсионерки - злобные фурии. Однако ни об убийстве, ни о дележе недвижимого имущества разговоров в квартире не велось. Неохваченной осталась Глафира Петровна, поскольку немой паралитик не особенно интересный объект наблюдения. Второго "комара" Глеб держал исключительно ради того, чтобы провести несколько минут рядом с Катей и мысленно пожелать ей "спокойной ночи". Возможно, он был не прав, оставив без внимания ее мать. Глеб включил прибор и настроил на первого "комара". Монитор чуть пошумел, плюясь серой рябью, и, наконец, появилось изображение. На Глеба смотрела незабвенная Глафира Петровна. От такой неожиданности он даже вздрогнул. Глафира придерживалась за стену рукой и, запрокинув голову назад, делала какое-то упражнение.
- Старая стерва! - процедил Глеб, с ненавистью глядя на экран.
Еще не догадка, но слабая тень ее промелькнула на границе сознания. Глеб выключил "мухогон" и призадумался над тем, что пыталась подсказать ему интуиция. Версию следовало проверить, и он даже знал каким образом. Способ, конечно, жестокий, но действенный.
***
Катерина преодолевала шестой лестничный пролет, когда уловила позади какое-то движение. Она даже пикнуть не успела, как оказалась припертой к стене, а в лицо бил луч ее же собственного фонарика.
- Только, пожалуйста, убейте меня быстро и не очень больно, - торопливо попросила она.
Хватка ослабла.
- Нет, тебя никто не убьет, - прозвучало в ответ, - ты напрасно потратила деньги, Катя. Ты будешь жить, потому что... нужна мне. Очень нужна.
- Кто вы? - спросила потрясенная женщина.
Фонарик внезапно погас, и, казалось, сама темнота припала к ее губам в жарком поцелуе. Нет, она не знала этого мужчину, но не сопротивлялась. Голова кружилась, перед глазами плыли круги. Катя, неожиданно для себя, ответила на поцелуй. Это было безумие, но не большее, чем желать себе смерти.
- Поедем ко мне, - прошептал Глеб, целуя жилку, бьющуюся на шее Катерины.
- Кто ты? - спросила Катя.
Он включил фонарик и осветил лицо.
- Боже мой, - только и смогла она произнести.
- Едем. Поверь мне, ты ничего больше ей не должна, - Глеб внимательно посмотрел Кате в глаза. - Она не заслуживает таких жертв. Ведь нет никакого па...
- Я знаю, - прервала его Катя, - знаю.
Глеб взял ее под руку, и они стали спускаться вниз. Машину он оставил за углом. Глеб чувствовал, что Катя, испытав сильный стресс, еле держится на ногах. Но сходить за машиной, оставив женщину возле парадной, побоялся, вдруг она передумает и убежит домой. Только усадив Катю в автомобиль, Глеб вздохнул с облегчением. Некоторое время они ехали молча.
- Как ты узнала? - прервал он затянувшуюся паузу.
- О маме? - уточнила она. Глеб кивнул.
- Мыла окно у одной бабулечки из дома напротив и увидела. Сначала не поверила своим глазам. Потом голова закружилась, чуть из окна не выпала. Хозяйка заметила, что мне плохо и велела прийти на следующий день работу доделывать. Отпустила отдыхать, лечиться. Я домой не пошла. На скамеечке у парадной присела и несколько часов не могла заставить себя подняться в квартиру. На следующий день снова увидела, как мама встала и сделала зарядку. У меня в голове не укладывалось, что она все это время лишь притворялась больной. Неужели только ради того, чтобы разрушить мой брак? Или мама так сильно меня ненавидит, что согласна терпеть ужасные неудобства, лишь бы наказать, отомстить, но за что? Я не знала ответов и продолжала участвовать в поставленном ею спектакле. Возможно потому, что обман казался мне настолько чудовищным, что я никак не могла в него поверить, хоть видела все собственными глазами. С тех пор я извелась совсем. Жила, как на автопилоте, а потом поняла, не могу так больше. Бессмысленно все.
- Нет, Катенька, нет. Не бессмысленно. Я таким дураком был, что от тебя отказался!
- Я все силилась ее понять, ведь понять значит простить, но так и не смогла, - Катя вынырнула из воспоминаний и с удивлением посмотрела на Глеба. - Отказался?
- Потом расскажу, позже, - отмахнулся он. - Катюш, а где ты деньги взяла, чтобы... ну... - попытался сменить тему Глеб.
- Позже расскажу, - усмехнулась она и стала чуть-чуть похожа на ту, прежнюю Катю - веселую и беззаботную.
***
Это было удивительное утро, такое непохожее на бессчетное количество других: бесцветных и тоскливых, полных забот и тревог, одиноких и пустых, перетекавших в такие же дни и вечера. А ночь... Дай, Боже, всем таких ночей и побольше! Катерина потягивала ароматный кофе и слушала рассказ Глеба. Он, конечно, умолчал о том, как сопровождал ее повсюду тайком, изложил только суть.
- Оказывается, мы оба были влюблены, но не нашли в себе смелости признаться, - улыбнулась Катя.
- Почему были?! Я и сейчас...- он смутился и замолчал.
- Ни за что не признаюсь! - засмеялась Катя, после бесплодного ожидания продолжения фразы.
Глеб усмехнулся и вышел из кухни. Через минуту он появился с плюшевым медведем в руках.
- Это тот самый подарок, - догадалась Катя.
- Он.
- Спасибо, - она взяла игрушку и крепко обняла. - Если бы ты тогда пришел... - мечтательно сказала Катя.
Глеб явно заинтересовался. Она хитро сощурилась и, выдержав театральную паузу, сообщила:
- Ты бы остался. Да, да! Я придумала десяток способов, как тебя соблазнить.
- Зря не пришел! - с досадой сказал Глеб.
- И не говори!
Они посмотрели друг на друга и рассмеялись.
- Я обещала тебе про деньги рассказать. Это было пять недель назад. Ко мне на улице подошел молодой человек в темных очках и поинтересовался, который час. Была четверть восьмого. Не знаю, почему я запомнила. Он поблагодарил и пригласил меня в кафе. Я спешила домой к маме, поэтому отказалась. Тогда незнакомец назвал меня по имени и сказал, что у него поручение от моего отца Игоря Ивановича Костомарова. Я очень удивилась. Подумай сам, папа не вспоминал обо мне все эти годы и вдруг такой сюрприз. Я была так заинтригована, что сама подхватила незнакомца под руку и почти втащила в кафе. Оказалось, что отец очень хочет меня повидать, и прислал изрядную сумму денег в подарок. Я не стала отказываться от средств, в моем положении это было бы глупо. Молодой человек передал мне кредитную карточку и сообщил код доступа. Я уже стала мысленно прикидывать, в какую сумму обойдется сиделка для мамы, сколько оставить на ремонт комнаты, даже подумала обновить гардероб. И тут поймала себя на мысли, что не поинтересовалась, как здоровье отца, как у него дела и где он теперь. Ведь если пожилой человек присылает нарочного, то вполне возможно, что он не в состоянии приехать сам.
- Мне необходимо увидеться с вами еще раз, - сказал молодой человек, поправил очки и передал бумажку, - приходите завтра к восьми вечера по этому адресу. Мы поговорим обо всем более обстоятельно. Он откланялся и ушел.
Странный тип, - подумала я. - И почему его лицо показалось мне знакомым? Вот если бы он снял темные очки, я бы точно... Наверное, потому и не снял. Что за тайны?
На следующий день я, как и договаривались, пришла по указанному адресу, но мне никто не открыл. Вот и вся история.
Глеб призадумался. История, действительно, странная. Главное, что смерти Катеньке никто не желал.
- Котенок, - сказал он, - тебе нужно отменить свой заказ. Деньги, конечно, не вернут.
- Да черт с ними, - отмахнулась Катерина.
- К матери больше не ходи, очень тебя прошу. Не захочет жить в твоей комнатушке, купит себе квартиру, а на оставшиеся деньги сможет даже пошиковать. Жаль, статьи нет, чтобы должным образом ее наказать за издевательства, только оштрафуют за дачу взятки должностному лицу.
- Глеб, может не нужно ее трогать? - взмолилась Катерина.
- Даже не пытайся меня отговаривать, - покачал он головой. - И главврач ответит за взяточничество и поддельную информацию в медицинском разделе. Оставайся дома, Катенька, отдыхай, тебе не нужно больше работать.
***
Глеб вел машину и насвистывал что-то мажорное. Все произошедшее казалось ему сном, не верилось, что его квартира сейчас не пуста. И очень важно, чтобы она больше никогда не опустела. Катенька, отныне принадлежит только ему, и никакие тени прошлого этого не разрушат. Эта мысль кружила голову, насыщала мир красками и заставляла чаще биться сердце. Глеб притормозил у светофора на пешеходном переходе и рассеянно посмотрел на людей, спешащих на работу. Один из пешеходов показался ему знакомым. Где же он видел этого человека?
- О, Боже! - вырвалось у Глеба.
Дорогу переходил Никифоров Владимир Николаевич. Тот самый, которого он несколько дней назад собственноручно ликвидировал. После выстрела в голову редко выживают. Никифоров прошел мимо, монотонно двигая челюстями и быстро уминая гигантских размеров бутерброд. Загорелся зеленый, машины в соседнем ряду сорвались с места, а сзади истошно засигналили. Глеб впал в ступор и не мог пошевелиться, он провожал взглядом медленно идущего Никифорова. Машина, что стояла сзади, обогнула его жигули и притормозила. Водитель покрутил пальцем у виска и, обращаясь к Глебу, прокричал: "Мужик! Ешкин корень! Зеленее не будет!" Глеб вздрогнул, перевел взгляд на светофор и тронулся с места. Через несколько десятков метров он остановил машину, выскочил из нее и бросился догонять давно исчезнувшего за поворотом Никифорова. На память Глеб еще никогда не жаловался, тем более что к "работе с объектом" готовился очень тщательно. Что поразило, когда он получил разнарядку на ликвидацию этого гражданина, так это цветущий вид и удивительная моложавость последнего. Обидно должно быть уходить из жизни, когда со здоровьем все в порядке и выглядишь прекрасно. Да, вообще, если честно, не хочется умирать, даже то, что безвинно убиенные отправляются прямиком в рай, не утешает. Того и гляди, там тоже наступит перенаселение. Глеб, помнится, очень тщательно перепроверил документацию - все сходилось. Никаких близких родственников, а тем более сыновей столь похожих на Владимира Николаевича не имелось. Последние тридцать лет Никифоров проживал по одному и тому же адресу и ни разу не сменил место работы. Все это Глеб очень хорошо запомнил именно потому, что его удивил внешний вид этого мужчины. Должно быть, Никифоров появился на этот свет, чтобы удивлять.
Глеб поравнялся с ним и окинул быстрым взглядом. Это действительно был тот самый человек.
- Не подскажете, который час? - прочистив горло, поинтересовался Глеб.
Никифоров остановился, медленно повернул голову на звук голоса. Глеб шумно сглотнул. Было в лице Никифорова что-то жуткое. Очевидно, тот не понял вопроса и Глеб повторил:
- Время не подскажете?
Никифоров потоптался на месте, словно ища ориентиры для дальнейшего движения, вытащил из пакета очередной необъятный бутерброд и медленно побрел в выбранном направлении, поглощая пищу.
- Что за чертовщина? - пробормотал Глеб и пошел следом, держась на почтительном расстоянии. Оказалось, что Никифоров держит путь на работу. Глеб вслед за ним вошел в помещение проходной и стал свидетелем немой сцены: Владимир Николаевич стоял у вертушки, тыкая пропуском в пятак контро́ллера, а вахтерша лежала на полу кабинки в глубоком обмороке. Бледный вахтер силился вызвать охрану, но дрожащий палец все время попадал мимо кнопки. Глеб приблизился к кабинке и взглянул на монитор. Под фотографией Никифорова красовалась надпись: 'Выбыл по достижение предельного возраста на основании закона о ... Выписка из отчета об эвтаназии от такого-то числа'. Далее следовала точно такая же фраза, но с другой датой.
Значит, все-таки выбыл, причем дважды, - подумал Глеб и вышел на улицу. Затошнило его как-то, и голова закружилась. Следом выскочил вахтер. Глеб глубоко вдохнул свежего воздуха и набрал номер офиса. Мобильный некоторое время выдавал долгие гудки, наконец, трубку сняли: "Бюро реализации индивидуального предела". Глеб представился и попросил переключить на начальника.
- Петр Сергеевич! - почти закричал он, - Здесь черт знает что происходит!
- А конкретно? - спросил тот.
- В общем, не знаю, как и сказать, - растерялся Глеб, вдруг отчетливо представив, как будет выглядеть его заявление о ходячих покойниках. Как минимум, уволят по состоянию психического здоровья.
- Скажи, как есть, - облегчил ему задачу Петр Сергеевич.
- Гражданин Никифоров, которого я устранил, и на днях передал вам все материалы по его делу, бродит по городу. Глеб затаил дыхание, ожидая, в лучшем случае, взрыва хохота. Однако его не последовало.
- Да, был такой, - через несколько секунд сказал начальник, видимо сверившись с базой данных, - и отчет из морга имеется. Из двух моргов. Значит очередной зомби.
- Как очередной?! - удивился Глеб.
- Очередной означает не первый случай в практике нашего отдела, - терпеливо объяснил Петр Сергеевич, отчетливо представляя себе состояние, в котором сейчас находится его сотрудник. - Ты, Глеб, язык за зубами держи, поезжай в морг на улицу Энергетиков, опроси очевидцев, если таковые имеются. В офис можешь не торопиться. Никифоров твой никуда не денется, будет тупо ходить по привычному при жизни маршруту. Я за ним бригаду вышлю.
- Он в проходной, сказал Глеб.
- Вот и чудненько, вахтерам скажи, что Никифоров из психушки сбежал, а с документами напутали. До встречи.
Глеб решил дождаться бригаду, в надежде, что спецы по зомби прольют свет на это темное дело. Вахтер, который прислушивался к разговору, подошел сзади и кашлянул, чтобы привлечь внимание. Глеб вздрогнул и обернулся.
- Он ведь уже второй раз приходит, - махнул вахтер в сторону проходной, - после смерти-то.
- Нет, - помотал головой Глеб. - Свихнулся он накануне ликвидации, а в документах путаница произошла.
- Так он из больницы сбежал! - просиял вахтер.
- Недосмотр вышел, - вздохнул Глеб.
- А он не буйный? - поинтересовался вахтер.
- Не-е-е, - на свой страх и риск заявил Глеб.
Синяя газель прибыла минут через пятнадцать. Из нее вышли трое в форме медперсонала. Ребята были те самые, которых Глеб повстречал в гараже. Он предъявил документы и попытался хоть что-нибудь выяснить. Спецы оказались немногословны. Да, дескать, бывали случаи, но это "лечится". На вопрос "как?" дюжий детина хлопнул себя ребром ладони по шее.
- Шутишь?! - уточнил Глеб, ощутив, как по телу у него поползли мурашки.
- А я похож на шутника? - мрачно взглянул на него работник спецотряда.
Глеб только головой помотал в ответ, слова как-то внезапно его покинули.
Спецы выволокли Никифорова из проходной и общими усилиями принялись загружать в машину. Даже в смирительной рубашке Владимир Николаевич умудрялся раскидывать своих пленителей.
- Пособи! - позвали Глеба. - Полезай в фургон и затаскивай эту гниду!
Наконец Никифорова удалось втолкнуть внутрь. Глеб вытер со лба испарину и огляделся. За темной клеенчатой занавеской обнаружилось странное устройство, чем-то напоминающее... гильотину. "А парень-то не шутил", - подумал Глеб и начал срочно выбираться на ослабевших ногах наружу.
- Спасибо за помощь, - бросил ему вслед один из спецов.
- Не за что, - выдавил из себя Глеб и даже попытался улыбнуться. Плохо получилось. - А в чем причина этого... безобразия? - все же рискнул уточнить он.
- А хрен его знает! - махнул рукой собеседник, - Ищут.
Глеб плохо помнил, как добрался до морга. Туда, видимо, уже позвонили и предупредили о его посещении. Никакой полезной информации у начальства почерпнуть не удалось. Был у них такой "жилец" Никифоров Владимир Николаевич, огнестрел в голову. Ночью исчез. Кому понадобился труп, ума не приложим. Сторож спал. Уволить его алкаша к едрене фене. Глеб успокоил начальство морга, сказав, что никаких претензий к работе их учреждения не имеет, а просто проводит расследование по делу о краже трупа. Он осмотрел помещения, особое внимание обратил на холодильники. "Изнутри не открыть", - отметил Глеб.
- Могу я побеседовать со сторожем? - спросил он у неотступно следовавшего за ним по пятам начальства. - В воспитательных целях, - подмигнул Глеб.
Те согласно закивали и послали за Иваном Артемьевичем.
Заспанный, со взглядом, обращенным куда-то внутрь себя, весь всклокоченный сторож явился в прозекторскую и, потупившись, остановился на пороге. Глеб попросил оставить его с Иваном Артемьевичем наедине. Сторож посторонился, пропуская начальство, проводил их затравленным взглядом и снова уставился в пол.
- Спали, значит на посту, - то ли спросил, то ли констатировал факт Глеб.
- Ну, знамо спал, - не стал отпираться Иван Артемьевич.
- А много выпили накануне? - поинтересовался Глеб.
- А и не пил я! - сверкнул на него глазами сторож. Однако, видя недоверие во взгляде РИПовца, Иван Артемьевич встрепенулся, как задиристый воробей:
- Да, разве ж сто грамм это пил?! Ладно, двести, - быстро сдался он.
- Выпивка до добра не доводит, - глубокомысленно изрек Глеб, возведя глаза к потолку, а сам за спиной, так чтобы Иван Артемьевич не видел, постучал по дверце холодильника. Сторож подскочил, побледнел и огрызнулся:
- А че! Я ни че! Спал я!
- Да, ладно вам, Иван Артемьевич, начальство покрывать, - Глеб вышел на середину комнаты, ловко запрыгнул на прозекторский стол и коршуном уставился на сторожа. - Какой вам резон замалчивать, что они объявили умершим живого человека? В холодильник его засунули.
Иван Артемьевич облизал пересохшие губы и несколько расслабился.
- Вон оно что, - выдохнул он, - А я-то уж... - он покачал головой и провел ладонями по лицу, словно правоверный мусульманин. - Стучался он ночью. Пьяному-то море по колено, я холодильник и открыл. Протрезвел враз! Труп этот ручищами машет, а на голове дыра сама собой затягивается, прям на глазах. Я подумал: "Все, Ваня, допился ты до чертиков". А этот вылез, тощий такой, усохший, чисто мумия и вон из морга!
- Никому не рассказывал? - уточнил Глеб.
Сторож перекрестился, мотая головой, как отгоняющая слепней лошадь.
- И не рассказывай, - посоветовал Глеб. - Спасибо тебе, Иван Артемьевич, за помощь. Если заметишь еще что-нибудь подозрительное, звони. Вот карточка.
- Да я завсегда! - заверил сторож, проникнувшись важностью своей миссии.
***
Прибыв в офис, Глеб сразу направился к начальству. В приемной сидели несколько человек и активно что-то обсуждали. Глеб прислушался.
- Я его шильцем этим чуть по коже царапнул, он только ойкнул, а потом давай на меня орать. Я извинился и в сторону отошел. Все четко, через семь минут рухнул мужик, как подкошенный. Хороший яд, действенный. Люди вокруг шарахнулись, а я им: "Вот, как вредно нервничать и ругаться, до сердечного приступа можно себя довести".
Глеб поморщился, не любил он эти рассказы о "подвигах", а тем более шутки на тему ликвидации, наверное, потому и не завел себе друзей среди коллег.
Не смотря на то, что он сидел последним в очереди на прием, вызвали его первым. Гул голосов на минуту смолк, Глеба проводили недоуменными и завистливыми взглядами, а потом зашушукались с удвоенной силой.
- Присаживайся, - махнул начальник в сторону кресла, - и рассказывай, что обнаружил. Доклад, само собой, после напишешь ОТ РУКИ, - акцентировал Петр Сергеевич, - Я завизирую, потом сдашь в информационный отдел. Они там поколдуют, отошлют куда следует. В свободном доступе, сам понимаешь, такие файлы у нас не болтаются.
Глеб кивнул.
- Ладно, рассказывай, - начальник откинулся в кресле, сложил руки на пухлом животике и приготовился слушать.
- Побывал в морге, - начал Глеб.
- Знаю, сам тебя туда послал, - тут же перебил его Петр Сергеевич, - Это ты для доклада оставь, а мне самую суть давай.
- Выпустил Никифорова сторож. Пришел на стук и открыл холодильник. Сторож показал, что объект был очень тощим, усохшим, как мумия, чего я признаться не заметил, когда встретил его утром. На голове с огромной скоростью затягивалась рана. Затем зомби убежал.
- Так, так, - произнес начальник. - Спасибо, Глеб Максимович. Кстати, подпишись вот здесь, - Петр Сергеевич протянул ему какую-то бумагу.
- Что это?
- Подписка о неразглашении.
Глеб расписался.
- На сегодня можешь быть свободен, - сказал начальник, - желаю здравствовать.
Глеб попрощался и вышел из кабинета. Скорее домой и хоть на время забыть о сегодняшнем кошмаре.
Глеб заскочил в цветочный магазина, выбрал букет и, превышая скорость, понесся к Катеньке. Подъезжая к дому, он увидел, как она возвращается из продуктового магазина с полными пакетами. "Вот, болван, оставил Катюшу с пустым холодильником", - подумал он с досадой. Рядом с ней притормозил "Галант", из него вышел молодой человек. Глеб заметил, с каким удивлением посмотрела на него Катя. Судя по жестикуляции, незнакомец пригласил ее сесть в машину, а она хотела сначала отнести домой пакеты. Молодой человек настаивал.
"Какого черта?! Что за хлыщ?", - подумал Глеб, уже почти поравнявшись с ними. Катя его машину не заметила. По всей вероятности, она понятия не имела, как выглядит жигуленок Глеба. Тут и удивляться нечему, ведь "ночью все кошки серы", да и не до того ей вчера было.
"Что ж ты делаешь?!", - заволновался Глеб, увидев, как Катя села в "Галант". Иномарка тут же рванула с места.
- Да, что за день такой! - разозлился Глеб, резко развернулся из правого ряда и понесся следом.
Водитель "Галанта" явно заподозрил неладное и попытался уйти от преследования. Глеб прикинул направление и понял, что иномарка нацелилась выбраться за город. Там ее не достать, потому что силенок у жигули не хватит с японской машиной тягаться. Оба водителя это прекрасно понимали. Глеб выхватил мобильный и позвонил Кате. Безрезультатно. "Должно быть, оставила трубку дома, - с досадой подумал он. - Не стрелять же по колесам, да и оружие в багажнике. Но почему водитель пытается скрыться? Что-то здесь не чисто". Внезапно "Галант" снизил скорость и остановился. Глеб приблизился, почти уткнулся в его задний бампер. Что происходило за тонированными стеклами внутри иномарки было не видно. Наконец окошко водителя приоткрылось, тот высунул руку и сделал приглашающий жест. Глеб немного помедлил. В голове роились всякие мысли, однако хороших среди них было крайне мало. Собравшись с духом, он вышел из машины. Глеб ожидал чего угодно, в том числе и выстрела в упор. Все оказалось куда прозаичнее.
- Садись, - сказал ему водитель и кивком указал на заднее сиденье.
Катя встретила Глеба неуверенной улыбкой, видимо, выражение лица у него было еще то.
- Что происходит? - как можно спокойнее поинтересовался он.
- Это тот самый молодой человек, о котором я рассказывала сегодня утром, - сообщила Катя.
- От твоего отца? - уточнил Глеб.
- Это долгая история, - включился в разговор водитель, - как только доберемся до места, сможем обо всем поговорить.
- Далеко ехать? - спросил Глеб.
- Не очень. Часа полтора.
В салоне повисло напряженное молчание.
- Может, хотите бутербродов? - робко спросила Катя. - У меня тут нарезка есть.
Мужчины отрицательно помотали головами. Катя сложила руки на груди, вся сжалась и больше не пыталась разрядить обстановку.
Пунктом назначения оказалась одна из дач нового садоводства. В недостроенном доме сифонило из всех щелей и отсутствовало электричество. Между тем стало смеркаться. Молодой человек зажег керосиновую лампу и пригласил гостей к столу. Тут как раз и пригодились Катины бутерброды.
- Вы мой брат? - неожиданно спросила она, застав молодого человека врасплох. Тот присел на стул, почесал кончик носа указательным пальцем и сказал:
- Закономерно, что ты так подумала.
- У вас с отцом одно лицо. Если бы при первой встрече, вы сняли очки...
- Нет, Катенька, я не брат. Я твой отец Игорь Иванович Костомаров.
Глеб подавился бутербродом.
- Психушка на выезде, - откашлявшись, пробормотал он. - Ты, парень, мне с первого взгляда не понравился.
Молодой человек только усмехнулся в ответ.
- Говорил я Кате, что вы будете лишним в нашем деле, так и вышло.
- Что у тебя с ним за дела? - вспылил Глеб, понимая, что перебарщивает, но остановиться уже не мог.
- Вы ведь РИПовец, не так ли? - уточнил Игорь Иванович.
- И что?!
- О зомби что-нибудь слышали?
Глеб как-то сразу остыл и подумал: 'Вряд ли этот человек проверяет, как сотрудники РИПа, давшие подписку о неразглашении, держат язык за зубами. Вероятно, эта история, действительно, касается только Кати'.
- Даже видел, - ответил Глеб, - не далее как сегодня.
Повезло, - констатировал Игорь Иванович.
- Я бы так не сказал, - возразил Глеб.
- Да я не об этом! - отмахнулся Костомаров. - Мне повезло. Проще объясняться.
- Начинайте уже, не томите, - криво улыбнулся Глеб.
- Двадцать семь лет назад я работал в закрытом академическом городке над проектом для военной и космической промышленности, - сказал Костомаров. Мы разрабатывали уникальную технологию восстановления живого организма после тяжелых травм и ранений. Солдаты, которые всегда выполняют задание до конца - мечта милитариста. Не люблю военных. А вот колонизация новых планет в будущем, выживание в трудных условиях - тема куда более интересная и в условиях перенаселения Земли весьма важная. Слово "наномеды" вам о чем-нибудь говорит? Да, такие чудесные, маленькие исцелители-строители организма. Помнишь, Катюша, как ты заболела? Я пошел на должностное преступление и выкрал пару образцов. Опыты на людях еще не проводили, но для тебя это был шанс выжить. Разрешения на это мне бы никто и никогда не дал. На одной чаше весов была твоя жизнь, на другой - моя работа, тоже, по-своему, жизнь. Конечно, я не хотел терять ни одну из вас. Эгоизм? Да, несомненно. Несмотря на то, что ты была на грани жизни и смерти, и последняя явно побеждала, мне не хотелось стать ее невольным пособником. Первый эксперимент я провел на себе. Обычно, если что-то идет не так, это становится ясно в первые несколько часов.
***
Автобус уже приближался к академическому городку, а у Игоря Ивановича по-прежнему не было четкого плана, как выкрасть образцы. Вернее, похищение он продумал детально, а вот какие именно нужно взять флакончики он не знал. Образцы, готовые для испытаний на животных, запаивали в ампулы, стерилизовали под ультрафиолетом и тут же отсылали биологам. Нападать на лаборанта, осуществлявшего доставку, было бы чистейшим безумием. Доступа в биолаборатории у Костомарова не было, только к сейфу с промежуточными наработками, среди которых находились и дожидающиеся своей очереди на биологические испытания конечные продукты. Сложность состояла в том, что полной информацией об образцах не владел ни один из непосредственных исполнителей, чтобы никто не смог воспроизвести весь технологический цикл. Каждый делал свою часть работы и передавал дальше с кратким описанием конечных характеристик, необходимых для последующей модификации. Надписей на флакончиках не было, лишь зашифрованные коды. Костомаров накануне весь день присматривался к ним, пытаясь разгадать, где же то, что ему нужно. Он не мог на глазах у изумленной публики залезть в чужой компьютер или журнал. В комнате постоянно кто-то находился, поэтому задержаться возле сейфа не удавалось. Любые устройства, которые могли послужить носителями информации, изымались на проходной, но Игорь Иванович обладал отменной фотографической памятью. Ряды флакончиков с результатами исследований каждого сотрудника заполняли почти весь сейф. Что из этого всего действительно будет работать, попав в организм, и не навредит? Выбирать нужно было из последней партии. Но сколько в ней образцов? Какое их количество расплодили на каждой из стадий получения? Игорь Иванович присматривался к работе сотрудников, запоминал, на какой из полок каждый из них держит свои образцы. Всю ночь накануне он вспоминал обрывки разговоров коллег, которые слышал в кафе и в курилке, чтобы составить картину фронта работ и понять, кто в этой цепочке последний. Автобус мерно покачивался и Костомаров почти задремал.
- Что-то, Игорь Иванович, вы неважно выглядите, - сказал сосед, взглянув на него сквозь толстые стекла очков.
- Да вот, Петр Сергеевич, размышлял ночью над рядом рабочих моментов, - практически не солгал Костомаров.
- По ночам, Игорь Иванович, нужно отдыхать, а если не спится, то попейте успокоительного, - посоветовал Петр Сергеевич.