Он выпалил свою скороговорку, а я смотрел в его выцветшие глаза и никак не мог понять, чего же он хочет. Книгу? Ему нужна художественная книга. Любая. Мысли с трудом заворочались, после чего удалось идентифицировать владельца выцветших глаз - сосед по дачному участку, кажется, Миша - и перебрать в уме немногочисленные места в доме, где могла заваляться книжка. К моему стыду, книг на даче не нашлось. Пока я размышлял, как в этом признаться, за моей спиной послышались шаги - любопытство заставило жену оторваться от телевизора. Миша заискивающе улыбнулся ей и опять затараторил:
- Ой, да вы не беспокойтесь, мне просто книжка нужна. Любая художественная. Завтра же верну в целости и сохранности.
- Женский роман подойдет?
Я покосился на супругу - не ожидал, что у нее водится такое чтиво.
- Конечно, подойдет. Это даже лучше - я его наверняка не читал.
Жена исчезла в доме, а я, состроив Мише извинительную улыбку - мол, придется немного подождать, уставился мимо него. Разговаривать с ним, даже из вежливости, я был не настроен, а вот соседа мое молчание, по-видимому, беспокоило. Ему не удавалось сохранять свое тело в покое - он то засовывал руки в карманы, то дергал плечами, шмыгал носом, по всякому выказывая свое нетерпение. Наконец, он не выдержал и снова выпалил:
- Да Вы не подумайте чего - это мне для опытов нужно. Я ведь химик, фармацевт, работаю на (он назвал компанию, известную по телевизионной рекламе). Выявил совершенно потрясающий побочный эффект - теперь изучаю. Может на Нобеля потянуть. Вот!
Из-за моей спины показалась рука жены, сжимающая маленькую книжицу в цветастой мягкой обложке. Я поморщился, увидев рисунок, на котором мускулистый блондин заваливал дамочку с округлой, как мяч, грудью. Пошлятина - с первого взгляда видно. Миша выхватил книжку из рук жены, как будто боялся, что она передумает. Поднеся почти к носу первую страницу (на улице стояли сумерки), он издал громкий вздох облегчения. Пробормотав что-то невнятное в качестве благодарности, Миша быстрым шагом удалился, все так же зарывшись в книгу лицом. Мы с женой только недоуменно переглянулись.
- Обкуренный, что ли? - жена задумчиво смотрела вслед соседу.
Весь вечер Миша не выходил у меня из головы. Раньше я издали наблюдал за этим долговязым парнем, который казался младше своих лет. С женой они часто ругались, вернее, ругалась, в основном, она. Миша в такие моменты сбегал в старую теплицу, завешенную изнутри тряпками. Теплица стояла впритык к моему участку, и время от времени оттуда то начинал валить желтый пар, то вырывались неприятные запахи. Я мирился с этим - мало ли с какими удобрениями возятся огородники, но теперь оказывается: у нас под боком - целая химическая лаборатория. Все это мне, определенно, не нравилось.
На следующий день я не стал дожидаться, пока Миша сам принесет книгу. Проследил из окна, когда тот заберется в свою теплицу, перелез через забор и, для проформы постучав в дверь, собрался, было, ввалиться вовнутрь. Сосед моментально вырос в проеме. Увидев меня, заулыбался:
- Вы за книжкой? Очень забавная. Сейчас найду - где же она? А еще таких нет? Как жаль!
Я был настроен решительно, поэтому прервал скороговорку, в которой рисковал увязнуть:
- Миша, хотел поговорить по поводу вашей теплицы. Вы... Можно на "ты"? Ты уверен, что твои опыты безопасны? Ведь моя семья специально выбралась из города на свежий воздух...
- Не беспокойся, ради Бога! Я же фармацевт. Всё под контролем. Ингредиенты - абсолютно натуральные. Одним словом: ничего, кроме того, что растет и бегает по этому огороду.
- Бегает? Ты сказал "бегает"?
- Не так выразился! Но... Согласись, выпаренная мышиная моча не может быть опасной для жизни?
- Нет, так дело не пойдет - нюхать, как ты мышиную мочу тут выпариваешь!..
Обычно я не конфликтую с людьми, но Миша всем своим видом провоцировал на строгое с ним обращение. Почему-то было очевидно, что он по своей природе не может быть благоразумным, и вряд ли безопасность моей семьи его когда-нибудь серьезно занимала. Мишу мой тон совсем выбил из колеи. Он сложил ладони на груди, хватал ртом воздух и, кажется, пытался плюхнуться передо мной на колени. Наконец, он справился с эмоциями и прохрипел:
- Ладно, слушай и все поймешь. Однажды мне поручили разработать, а, вернее, слизать с чужого препарата одну рецептурку. Пищевая добавка, что-то типа активизации мозгового кровообращения. Задачка - плевая, ссыпаешь разные травки с заранее известными эффектами. Понятно, что испытания по таким препаратам проводятся весьма формально. Но тут у некоторых испытуемых возник неожиданный эффект - невероятное усиление образного мышления. Перепроверили - эффект не повторился, ну, и забыли об этом. Только не я! Ведь по той самой партии я кое-что тут у себя готовил. Конечно, нарушение режима и всех возможных норм, но я в тот момент жутко выбивался из графика. Так вот: целый год потом пытался понять, из-за чего эффект возник, и представляешь, оказалось - мыши. Не знаю, что они тут жрут, но из-за того, что здешние мыши обоссали, извиняюсь, некоторые сборы, вся эта ерунда и случилась!
- Погоди, но какой толк в усилении, как ты говоришь, образного мышления? Где тут Нобель?
- Что значит "какой толк"? У тебя есть минутка?.. Вот ты когда-нибудь задумывался, в чем беда нашей цивилизации? А я тебе скажу: мы по уши увязли в словах. Для нас основное восприятие - вербальное. Кажется - ничего плохого, но мы так выхолостили, обмусолили слова, что за ними, практически, перестали скрываться образы. Одни бестелесные тени с едва угадывающимися контурами. Взрослея, человек все хуже представляет предметы и чувства, зашифрованные в словах. Остается пустой звук, который лишь намекает о скрытом в нем смысле. А, поскольку мышление полностью зиждется на словах, попытка думать выливается в тягостные манипуляции бесцветными, безвкусными понятиями, которые по определению не могут вызвать нашего интереса. Мысль, не подкрепленная эмоциями, неизбежно выдыхается и умирает! Тело перестает помогать мозгу, и тот начинает киснуть. Безрадостная картинка, не правда ли?.. Мой препарат активизирует образное мышление до такой степени, что мысль становится физически ощутимой. Понимаешь? Ну, вспомни какие-нибудь самые эмоциональные моменты в своей жизни - мозг не нуждается в понуканиях, логика становятся лишним хламом, а в голове сама собой мелькает вереница образов, которая, в результате, и приводят к нужному решению. Заметь, это решение не требует обоснования - оно придумывается нами потом - просто, когда ответ найден, мы чувствуем, что он - правильный. А с моим препаратом такой процесс запускается словом - то есть пытаешься думать, как обычно, словами, а получаешь образы и ощущения...
- Стоп! Миша, признаюсь, загрузил. Возможно, ты заинтересуешь этим специалистов...
- Да послушай, - Миша больно вцепился пальцами мне в предплечье. Затронутая тема увлекла его так, что правила приличия на время перестали существовать. - Ты что, не слышишь, о чем я говорю? Мы все - и ты тоже - отвратительно, неэффективно думаем. Природа нас наделила инструментом, который мы к подростковому возрасту варварски ломаем. Слово опять должно быть привязано к образу, к физическому ощущению! Иначе... Нам скучно жить, мы зеваем, от скуки раньше времени дохнем, потому что всё вокруг себя конвертируем в бесчувственные слова. Мы не страдаем, а говорим себе "я страдаю", не радуемся, а рассказываем себе об этом. Ну, за редким исключением... Чтение вот тоже - я не представлял, что можно получать такое удовольствие! То, как я читал без своего препарата, походило на погружение в вязкое болото. Теперь каждое слово будто скользит через мое тело, вызывая по пути целый букет ощущений. Герой в книге голоден, а у меня наворачивается слюна. Трогает дверь - и что-то шершавое щекочет мне ладонь. Прочитаешь название предмета, который когда-то видел, трогал, слышал, и тут же кажется, что вот он рядом - рукой можно попробовать. Я натуральным образом бываю в тех мирах, о которых читаю, я живу теми переживаниями, которые испытывают герои. Это в сто раз лучше, чем смотреть кино - ведь кино не вызывает, например, иллюзии запаха или прикосновения. Да какая, к черту, иллюзия! От иллюзий не остается следов на теле. А я, представляешь, загорел за одну ночь, пока читал Хемингуэя. От романа, который дала твоя жена, у меня пропало сразу несколько родинок. А после "Превращения" Кафки что-то странное случилось с ногтями на ногах - теперь фантастику даже в руки боюсь брать. Не веришь - вот, смотри...
Я брезгливо отпрянул, когда Миша принялся стягивать носки. Но он и не думал обижаться - его откровенно понесло:
- В словах столько силы - только пользуйся. Можно отрастить себе третью руку или мгновенно перемещать тело на огромные расстояния. Это вполне возможно и уже где-то рядом - я чувствую. Просто чуток не дорос, просто еще рано... Да не рано!.. Возможно, ты не поверишь, но вот эта штука, - он сунул мне в руки обломанную рукоятку шпаги, - чудесным образом оказалась у меня на коленях, когда я перечитывал Дюма...
- Всё, Миша, хватит - теперь послушай меня. Кажется, ты просто синтезировал какую-то новую наркоту, и сейчас медленно, но верно подсаживаешься на нее. Я видел, как ты вчера вцепился в эту дурацкую книжонку. Обычные нарки тащатся от мелькания проходящих поездов, а ты - от литературных фантазий. Чем лучше? Ты зависим от мышиных экскрементов, твоя психика испытывает повышенные нагрузки, последствия которых для здоровья - туманны. И ты отдаляешься от реальности. Все эти байки про расширение сознания мне наскучили еще в институте. Так вот: надеюсь - опыты с мочой здесь больше не будут проводиться. Будь здоров!
Я оставил его в расстроенных чувствах. Мой надменный тон был только для него - сам же я не был уверен в своей правоте. В Мишиных глазах угадывался огонь, который вызывал во мне жгучую зависть. Этот огонь мирил его с действительностью, в которой царствовали сварливая жена, тупой сосед-обыватель (то есть я), а единственным укромным местом была старая, продуваемая ветром теплица. Конечно, ногти и шпаги - это слишком, но Мише, оказывается, доступно то, чего у меня вдруг оказалось в дефиците - он способен в любой момент испытать счастье, ведь для этого ему достаточно прочитать о нем.
Я вернулся от Миши и пытался смотреть вместе с женой сериал, но постоянно ловил себя на мысли, что просто трачу свое время - мне, и правда, не интересно. Мои эмоции спят, и только мозг послушно фиксирует мелькающие перед глазами картинки. Я просто дожидаюсь усталости, чтобы лучше заснуть. Но в эту ночь я плохо спал - все пытался спорить про себя с Мишей, спорить честно, без этого ханжеского "наркотики - зло". И постоянно проигрывал. Миша, возможно, реализовал мечту человечества - глотаешь пилюльку и тут же становишься здоровым и счастливым. Безо всякого труда, без изнурительной борьбы со своим собственным разумом, склонным к сомнениям, скепсису и... скуке. Мне не удавалось найти ни одного изъяна в Мишином открытии. Я почти сдался, но тут на помощь пришел случай.
Я ужинал, когда на кухню с удивленным лицом зашла вернувшаяся от подруги жена. Жестами позвала меня за собой. Подойдя к окну, я обнаружил странную картину: у соседской теплицы стояла Мишина супруга и вскрикивала: "Страх! Боль! Ужас! Горе! Отчаяние!", а сам Миша корчился рядом на земле. Лицо соседа, на какое-то мгновение мелькнувшее в лучах заходящего солнца, выражало нечеловеческую муку. Каждый новый возглас вызывал на его теле волну судорог, как от удара кнутом. Моя жена что-то яростно шептала мне на ухо, а я вдруг ощутил подленькое счастье - ведь я больше не завидовал Мише. Я обнаружил уязвимое место в действиях его пилюлек - оказывается, теперь он беззащитен. То, что обычный человек произносит, слышит или читает безо всяких эмоций, способно причинить моему бедному соседу боль, а то, чем мы привыкли только слегка щекотать себе нервы, может его убить. Ему стоило с самого начала почитать любую детскую страшилку, чтобы навсегда забросить свои опыты.
Я не решился вмешиваться в проходящую экзекуцию, а через два дня Миша пропал. По слухам, в его теплице был обнаружен погром, вид которого поразил местную милицию и вызвал долгие пересуды среди соседей. Помимо разбитых склянок и рассыпанных порошков, внутри была обнаружена часть конской туши и осколки разорвавшегося старинного ядра. Одежда, которая в момент исчезновения была на Мише, лежала на кресле рядом с раскрытым томиком "Войны и мира".