В вечных поисках заработка жизнь заносит нас в самые неожиданные места. Таким был и этот бар. Полуподвал, полубар, полусвет, полутьма. Сорок ступенек вниз, дверь и спускаешься еще глубже (подвальнеее только тайные ходы Средиземноморья). Запахи, которых не существует в природе. Лица, которых не встречаешь на улицах, - как они вообще добрались до этого места, как остались живыми - полукровки, ни люди, ни монстры, тощие, мышечные олигофрены, бритоголовые, манерные, крашенные... . Но отступать нельзя - надо садиться и писать релиз об этом месте во имя собственного благосостояния и успешной карьеры. Всего один столик в углу, самый чистый, будто бы игнорируемый только по этой причине всеми остальными постояльцами этого даже не бара, не кафетерия, а будуара, публичного дома, развратного символа, спрятанного и неизвестного. Кажется, что только официантки, прелестные в своей крашенной белизне, театрально стыдящиеся этого места, - как будто только они одни здесь из нормального, дышащего полной грудью мира.
Заказываю кофе покрепче, достаю блокнот и пытаюсь вдохновиться атмосферой заведения, найти здесь то приличное, что в будущем представит окружающий смрад в лучшем свете. Стараюсь не замечать целующихся бандерлогов, орков и прочей нечисти, которая подталкивает сознание на ассоциации с демоническими героями сказок и фэнтези. Конспектирую появляющиеся мысли, слагаю возвышенные перлы и не замечаю, как оказываюсь не один. Этот юноша, быть может, моложе всех вокруг. Он мне противен своей манерностью, ужасной одеждой и самим своим присутствием здесь и хочется сказать, чтобы меня оставили в покое. Но что-то удерживает от агрессии, и я рассматриваю в нем нечто притягательное. Может, даже не его мягкие скулы и настоящие волосы, поражающие своей чистотой и непослушностью. И точно не его белоснежные зубы, невинная кожа и сверкающие глаза (и какие там еще каноны красоты порабощают фантазии похотливых бездарей?). Я смотрю на него и слушаю весь этот традиционный бред, который слышат от шлюх нищих кварталов и обколовшихся шлюх на Невском, словопонос, который читал в страшных агониях Ридли, Берроуза и Могутина. Я не могу вот так вот сразу послать его куда подальше. Думаю, что именно этот персонаж - возможно, живущий здесь, где-нибудь в катакомбах еще более подвальных коридоров, ведущий благополучный быт среди дерьма и крыс, а может и просто случайно сюда попавший, как и я, в поисках озарения и обломка масла на хлеб, - именно он поможет мне абстрагироваться от пошлых статистов вокруг. Войти в графоманский раж.
Нервно закуриваю и думаю, что эти люди нашли свое гетто, где им можно носить сальные платья поверх членов и сочные имплантаты вместо ненавистных грудей. Места, где можно быть тем, кем предстаешь лишь в сновидениях. Целоваться с такими же напомаженными мужиками или трахать случайно подвернувшегося гуманоида в любом уголке столь неприхотливого помещения. Сигареты, увлеченные осознанием существования иных измерений, обсыпают стол, блокнот и попадают в кофе. Народу становится все больше, а юноша все стрекочет и как-то по-особенному смотрит, измеряя размер моего кошелька, а может и члена. Его прерывает лишь появления то ли подруг, то ли братьев - трех детин немыслимых размеров, с волосатыми грудями, длинными сальными волосами и упакованных в красные атласные платья. Они обращаются ко мне то ли с просьбой оплаты проведенного времени, то ли с наездом, что я грязно пристаю к их то ли брату, то ли подруге. И будучи героем светских возможностей, я строю ответы по всем правилам проведения эффективных переговоров, выстраивая речь четко и ясно, но не получаю должной реакции. Вместо этого происходит обычная склока "по понятиям". Хук слева, хук справа и я летящий картинно, прорисованный самим Тромой, в лужу не кофе, не экскрементов, но и не воды. И вот вам Апокалипсис: драка в тесном, вонючем баре с теми, для кого даже слово "трэш" слишком изысканное, кого не встретишь на улицах или даже в неприличных клубах. Наверное, я бы так и остался разлагаться здесь, и мой трупик, чтобы не убирать, накрыли бы досками и установили на брусчатое надгробие новый столик, самый чистый в этой дыре. Наверное, ... но спасла меня девушка, прекрасная, будто бы подсвеченная изнутри и открыто стыдящаяся окружающего ее безумия, чистая, русоволосая, и самое главное настоящая, без извращений девушка, самка, если угодно. Вытащила меня на улицу, подперла дрожащую дверь хрупким плечиком да тугой косою и прошептала нежно "проваливай". Пришлось подчиниться, пересчитывая зубы, ребра и сбитые костяшки. Блокнот, припорошенный пеплом, остался покоиться рядом с нетронутым кофе. Мир не увидит написанного только что релиза, красивого и чистого, невинного и кричащего о непередаваемых атмосферах, звуках и кухне. А в проснувшейся памяти застрянет скверно скроенный лого, где вместо названия "КЛУБ ТРУБА" грязными ногтями выцарапано сакральное "Проваливай".