Жил да был некогда на земле русской богатырь славный, Изяслав Драгомирыч. Много дел славных свершил он, и поведу я сейчас рассказ о том, как он Кота-Баюна приручил да Чудо-Юдо усмирил.
Свершали обряд венчальный родители Изяславовы. Уж как их мамки принаряжали, уж как бабки следили, ан не уследили - как завязали на молодых поясок плетеный, так он на женихе-то и развязался да упал в пыль дорожную. А ежели развяжется поясок на женихе али на невесте, так ворожей да колдун всякой порчу навести может. А как привезли невесту-то, Любавушку, в женихов дом, так знахарь положил под порог прикрыш-траву. Невеста, слышь-ко, перепрыгнуть должна была чрез порожек-то, ан оступилась да на траву-то и наступила. А известно - коли невеста на порожек наступит, то наговоры свадебные, злющие, на главу-то ее и обрушатся, а ежели не наступит - быть тем наговорам над людьми завидущими да злыми, кто их делал. Молодые-то и чурались, и нечистых изгоняли, и плакуном-травою заговаривали, ан не помогло все одно - как родился у них в месяц серпень, в день Перунов сынок Изяславушка, был он худенькой да слабенькой. Бабка-знахарка, бывало, говаривала, будто на Изюшку порчу кто навел, да только не знали кто, потому и не верили.
Рос Изюшка умненьким да только худеньким. Уж как только отец с матерью его ратному делу ни приучали, мечом махать ни учили, ан только наука военная Изюшке не давалась. Зато учен был: грамоте обучен, книги бабкины читал да мудрость постигал. Умел Изюшка колдовать маленько, да только не говорил об том никому.
Вырос Изяслав Драгомирыч длинным да тощим, ровно Кащей Бессмертный, разве только ликом вышел: борода русая, очи сверкают - жених был бы! Да только силушкой обделен, не пошла впрок-то наука ратная.
Пришел он раз к знахарке деревенской - книги ей, вишь, колдовские принес, а она ему и говорит:
- Испробуй, Изюша, пирожка моего, с яблочком да с малинкой.
Обрадовался Изяслав - вкусные бабка-то пироги пекла, за стол сел, а бабка ему все кусочки-то подсовывает. А Изя-то съел два пирожка токмо да и не хочет более - оттого и худ. Поглядела бабка, да и говорит эдак горько:
- Говорила я отцу твоему, отбери ты сына своего у Чуды-Юды - не послушал меня...
Вздохнула бабка, а Изя и говорит:
- Ты о чем это, бабушка? Какое еще Чудо-Юдо?
- Так ведь когда ехал твой батюшка к матушке, свататься, проезжал он мимо колодца лесного. Захотелось ему водички испить, глядь - на воде-то ковш хрустальной, откуда ни возьмись. Пытал он схватить его - не дается ковш, ныряет да ускользает. Плюнул тогда Драгомир - на ковш, вишь, метил, ан в воду попал. Тут вдруг вылезает из воды рука - страсть, синяя да волосатая, да как хвать в загребь батюшку твово за бороденку!
А сама пирожок к Изюшке подталкивает, глядишь, еще отведает.
- Батюшка твой хотел руку ту от бороды-то отцепить - сильна рука, не дается, только крепче держит. Тогда Драгомир Бояныч давай руку ругать, хозяина ее да сватов, что вперед уехали, его, жениха, не подождавши. Думал, ежели нечистый, так от ругани убежит. Ан рука его за бороду дергает, а из колодца смеется кто-то. Отсмеялся, да и говорит: "Ты, - молвит, - меня, богатырь, позабавил, не буду за то тебя к себе брать. Ажно не знал ты, что колодец это мой заповедный?" А батюшка твой и кричит ему: "Да кто ты такой, чудище подколодное?!" А этот и отвечает: "Чудо-Юдо я беззаконное, слыхал про такого? Кабы ты в колодец мой не плювал, так бы я тебя в покое да и оставил, а ежели бы не насмешил, так в колодезь утащил бы". А Драгомир вопрошает: "Так чего ж тебе надобно от меня?" А Чудо-Юдо, упырь этакий, говорит: "Отдавай мне первенца своего, а иначе и тебя заберу, и женку твою, и детушек ваших". Ну, батюшка твой озлился зельно да давай вдругорядь языком непотребности всяки молоть. Чудо его за бороду опять подергал да говорит: "Сроку тебе двадцать лет даю, не отдашь - всю вашу деревню затоплю" - да и нырнул вниз, половину бороды Драгомировой вырвав. Батюшка твой с той поры ни Любавушку, ни тебя к воде не пущает. А Чудо-Юдо, оборотень проклятый, на свадебку к ним пришел, невидимкой обернувшись, поясок на батюшке твоем развязал да матушке подножку подставил. Дак мало того, что завистники деревенские на родителей твоих наговорили, так еще и сам Чудо-Юдо порчу навел, сама слышала - не бывать тебе, Изюшка, ладным да справным, покуда к Чуду-Юду не придешь.
Запечалился Изяслав, стал думу думать - как деревню свою уберечь да самому спастись. Надумал, да только бабке-знахарке об том сказал - и никому более.
- Решил я, - говорит, - к Чуде-Юде отправиться. Наберусь силушки, а там, глядишь, сумею победить окаянного.
Ахнула бабка:
- Да что ж я батюшке-то скажу твоёму?
- А ты и не говори ему ничего. Сам все скажу.
Ответил так Изяслав, да и пошел прочь. Пришел домой - а там матушка кудель прядет, батюшка лавку мастерит. Изюшка-то с батюшкой рядышком присел да и молвил:
- Был я сейчас у бабушки-знахарки, книги ее принес да пирожком угостился. А бабушка меня сказками всякими развлекает. Молвила она, будто бы батюшка меня Чуде-Юде отдать должен.
Всполошилась тут матушка Изяславова, а батюшка только и ответил:
- Верно сказала знахарка.
- А еще говорила она, - вдругорядь Изюшка начал, - что ежели к двадцати годам не предстану пред очи нечестивого, затопит Чудо-Юдо деревню нашу да всех нас к себе в приказ возьмет.
- И это верно, - отвечал ему Драгомир Бояныч.
- Да еще будто бы не быть мне молодцем справным, покуда к Чуде-Юде не явлюсь.
- И то правда, - говорит Драгомир.
- А коли правда, то решил я, батюшка, к Чуде-Юде самому отправиться и волю его исполнить, глядишь, от порчи избавлюсь да людей уберегу.
- Ну, ежели решил, то ступай себе с богом, - молвил ему батюшка, да спокойненько так, будто бы об самоваре разговор ведут. А Любава тут как вскричит:
- Да что ж ты, ирод, сыночку нашему такое говоришь?! Разве ж можно дитя в царство подземное отпускать?!
- А что же мне, как ты, женушка моя ненаглядная, шум-гам устраивать да на дитятко кричать, чтобы не смел ходить никуда? Дитятку уж осьмнадцатый годок пошел, сам знает, что делать ему следует, а чего не следует. Да и будто не знаешь, что коли решил что Изюшка наш, то рядиться с ним - без пользы только время терять.
Опечалилась Любава, да глядит - делать нечего, стала сына в путь-дорогу сбирать, а батюшка ему наказывает:
- Поезжай на север до леса, в лесу том колодезь заброшенный стоит - ты его не ищи, он тебе всяко попадется, уж Чудо-Юдо постарается. Прыгай в тот колодезь, не бойся - не утонешь, а как увидишь Кащея Меднобородого али другое какое чудище - тоже не пугайся, не сделают тебе плохого, коли тебя сам Чудо-Юдо решил воспитанником своим сделать.
Сказал так Драгомир Бояныч, и пошли они с Любавушкой сына провожать: не хотел, вишь, Изюшка, ждать более, сразу решил идти. Взял Изюшка коня пегого, Ваську, да поскакал к колодцу лесному.
Ехал, ехал - не видать леса, дорога токмо впереди стелется. Притомился Изюшка с непривычки, хотел уж слезть с коня свово Васьки (матушка, вишь, имя коню-то придумала) да отдохнуть маленько, да увидел вдруг дымки недалече: деревня то была. Приехал Изюшка в деревню, попросил приютить его у дедки старого. Дедка согласился, попотчевал да напоил. Сидят, трапезничают, дедка расспрашивает да Изюшка рассказывает. Спрашивает дедка:
- Куда ж ты, добр молодец, путь держишь?
- Еду я к лесу темному, что от деревни вашей к северу растет.
- Да что ты! - дедка говорит. - Как можно? Не знал ты, вестимо, что на дороге живет у нас Кот-Баюн, никого не пущает, всех усыпляет да грабит безбожно. Нельзя тебе туда идти, Изяславушка, никак нельзя.
Подумал Изюшка, да и молвил в ответ:
- Да что ж мне, кота какого-то пужаться? Пущай он меня пужается.
Покачал дедка головой, да не ответил ничего. А Изюшка с дороги в баньке дедовой попарился да спать лег.
Утро вечера мудренее: придумал Изюшка, как от Кота уберечься. Кот-то - он ведь всяко кот, так что взял Изюшка у дедки молочка парного да мяска кусочек. Едет он по дороге, к лесу уж подъезжает - от Кота ни слуху, ни духу. Уж вот она, опушка-то, вдруг, чу, - слышит, мяукнул кто-то.
- Кис-кис-кис, иди сюда, не бойся, - говорит Изюшка, а сам молочко достает потихонечку. А Кот молвит голосом человечьим, да громко так, аж пичужки с деревьев попадали:
- Пошто явился сюда, хе-хе... молодец? - Да ехидно так, про молодца-то.
Ну, Изюшка не обиделся, знает и сам, что не богатырь, да и отвечает:
- Пусти меня, Кот-Баюн, пропусти с миром. Ты, небось, молочка давно не ел, на-ка вот, отведай.
Спустился с Васьки да крыночку на травку опустил. А Кот думал-думал, да и говорит:
- Не верю я тебе, молодец. Я к тебе выйду, молочка напьюсь, а в молочке яд крысиный. Не пущу тебя.
Подивился Изюшка речам Котовым да ответил:
- Нету в молочке ни яду, ни валерьянки - ничего нет. А ты, поди, голодный? У меня и мяса кусочек есть, выходи, угощу тебя.
Подумал Кот, помолчал, да и отвечает:
- Ладно, выйду к тебе, молодец. Да токмо гляди, не вздумай обмануть меня - усыплю, не успеешь и глазом моргнуть.
Ждет Изюшка, покуда Кот выйдет, а сам уж представляет себе, как выйдет из-за куста зверь огромный да черный, аки ночка безлунная. Да только ошибся малость Изяслав: вышел к нему кот, хотя и побольше кошки обыкновенной, ан все же невелик. А сам рыжий-рыжий, да пушистый такой, усищи богатырские, хвост трубой и глазищи желтые-прежелтые.
Подошел к богатырю нашему Кот да и мяукнул тоненько этак:
- Ну, здравствуй, молодец, как звать-величать тебя?
- Изяславом, - отвечал Изюшка, - а тебя как звать?
- Меня-то? Да так Баюном все и кличут.
- Баюном? Ну так что же, угощайся, Баюн.
Ну, Кот себя упрашивать долго не просил, в крынку морду и сунул. Напился, с усов молочко капает, а сам улыбается да урчит.
Подивился Изюшка тому, что кот улыбается, да и вопрошает:
- А как же ты тут оказался-то? Не было ж у нас Котов-Баюнов, повывелись все.
А Кот ему и отвечает:
- Дак не с ваших я краев. Я ж раньше у Чуды-Юды жил, котом обыкновенным прикинувшись. Ан как прознал Чудо про силушку мою, так захотел отнять ее. А коли у Кота-Баюна силушку его отобрать, так он жизнь проживет короткую, ровно кот обычный, а так-то я жизнь человеческую проживу. Годков-то мне уж пятнадцать, жить охота, вот я и сбег от Чуды-Юды.
Говорит так, а сам муркает, ласкается, погладить просит - ну кот, да и только. Помуркал-помуркал да и молвил:
- Возьми меня, Изяслав с собой, буду тебя в пути охранять, воров прогонять, да и веселее все одно.
- Взял бы я тебя с собою, Баюнушка, да только еду я к Чуде-Юде беззаконному, вишь, должон я на службу к нему поступить.
А Кот ему и говорит:
- Кто знает, может, и не учует Чудо силу мою, все ж таки столько лет да не знал об ней. Вот что: скажи ты, что кот я твой, да смотри, со мной не заговаривай. А коли силушки у тебя колдовской твоей хватит, смогешь ты меня не рыжим котом, а черным али белым сотворить.
Подивился Изюшка:
- А ты откудова про то прознал, что я колдовству маленько обучен?
- Так я ж кот колдовской, да когда дочку Чудову грамоте да ворожейству обучали, так я все слушал да на ус мотал. Так что я и книгу прочитать могу, поворожить по мелочи. Сам я, правда, не смогу белым стать али серым, но ежели поможешь мне, то, глядишь, и получится.
Подумал Изюшка да и согласился. Да и то сказать, что в царстве подземном друг будет, да и Чуду-Юду одолеть легче.
Объяснил Кот Изюшке, что тому делать надобно, и стал Баюн серым в белую полосочку. Ну, теперь ни Чудо-Юдо, ни Кащей Меднобородый не признают в Баюне кота из царства подземного.
- Токмо надобно тебе имечко иное измыслить, - молвил Коту Изюшка, - не то как услышит Чудо, что я тебя Баюном кличу, вмиг догадается, кто ты таков. Кем быть желаешь?
- Может, Васькой назваться? - Кот говорит.
- Коня моего Васькой кличут. Другое имя думай.
- Коня, Васькой? - подивился Кот. - Тогда Монькой буду.
- Монькой так Монькой, - Изяслав отвечает. - Ну, поехали, что ли?
Сели они на коня Ваську и поехали колодец заброшенный искать. Едут по лесу, ан сычи да вороны кричат мерзко, филины ухают да волки воют, не гляди, что день белый. Монька и молвит вдруг:
- Глянь-ко, папоротник цветущий. Возьми его поскорее, за пазуху положи да гляди не вынимай, не то худо будет.
Послушал Изюшка совета разумного, взял цветок папоротниковый. Едут далее, доехали до колодца лесного, глядь - а там уж ковшик хрустальной путника поджидает. Слез с коня Изюшка, кота с собой взял, подошел к колодцу да и молвил:
- Ну, здравствуй, Чудо-Юдо беззаконное, пришел я к тебе ответ держать.
Ан вдруг из колодца рука вылезает, синяя да мохнатая, и пальчиком этак Изюшку подманивает. Изюшка-то, не будь дурак, к колодцу прыг да в руку-то и вцепился. А рука в загребь кафтан его хвать - и утащила на дно колодезное.
Упали Изюшка с Монькою на дно - пыль так и взлетела. Подивился Изюшка: в воду прыгнул, а сухим вышел. Встали они с котом, хотели было идти, как вдруг предстало пред очи их чудище - голова жабья с бадью, рот от уха до уха, глазищи как лукошки, вместо рук - клешни рачьи, борода длиннющая да рыжая, ровно меч ржавый, кажный волосок поодиночке шевелится.
- Я, - говорит, да подквакивает, аки жаба, - Кащей Меднобородый, первый советник владыки царства подземного и повелитель вод земных. Пойдем, Изяслав Драгомирыч, Чудо-Юдо уж тебя заждалси.
Ну, делать нечего, пошли Изюшка с Монькой за Кащеем. Идут, ан вдруг Меднобородому под ноги лягушечьи кинулась кошка желтая, да с хвостом-то, аки у ящерицы и с ухом одним, ровно откушенным. Кащей ее погладил и молвил:
- Набегалась, напроказилась, баловница? Вот ужо батюшка узнает, что ты снова на земле была, он тебя за ухо-то выдерет!
А кошка засмеялась да на руки к нему запрыгнула.
- Ну, ежели ты, дядька, - говорит, - не скажешь, то и не узнает. А это кто? - и хвостом на Изюшку машет.
- А это Изяслав Драгомирыч, жених твой.
- Какой же это жених? - говорит кошка. - Худой да заморенный. У нас тут упыри и те краше.
- Так ведь батюшка-то твой так сделал, чтобы на него девицы земные не заглядывались, - отвечает Кащей. - Не то бы отбою от девиц ему не было.
А Изюшка идет, ровно пришибленный кем. Как это можно за него ведьму отдавать? Вон, и хвост, и сама желтая вся, и ухо, видать, крестьяне отрезали, когда она у ихних коров молоко выдаивала.
Идут они, ан вдруг видит Изюшка - показался дворец Чуды-Юды. Дворец весь в ракушках, каменьями изукрашенный, травою водною увитый. Подошли они к вратам дворцовым, а там стража - водяные два стоят с топориками. Только увидали те водяные Меднобородого, так тут же расступились и смирно встали. Идет Кащей, как утица, вперевалку, глазищи выпучил, клешни выставил, бородою землю метет, зато важен, точно петух. Подошли к дверям в залу тронную, а там тоже стража стоит. Пропустили Меднобородого, двери отворили - сидит в зале Чудо-Юдо беззаконное, сам весь синий, уши - ровно как у козла, нос картошкой, сам весь косматый да толстый. Поднялся с трону-то, ручки расставил, словно обнять хочет гостя дорогого, и говорит:
- Здрав буди, Изяслав Драгомирыч, проходи, гостем будешь. Ба! Доченька моя, где ж ты пропадала-то? Я уж тебя обыскалси, думаю, неужто опять на землю вышла, а?
А кошка тут - раз! - в девицу обратилась. Красивая девица, да только хвост у ней змеиный али как у ящерицы, глазищи зеленые-презеленые, а на голове рожки махонькие, будто у козы горной, и уха правого нету. Изюшка аж попятился, да токмо сзади стража стоит, ничего не поделаешь - сам к Чуде-Юде идти вызвался.
- Варварушка, ты на землю более не ходи, не то погубят тебя крестьяне. Кто ж тогда наследником царство наше государство обеспечивать будет, а?
- Не буду, батюшка, - говорит Варвара, глазки потупила, а сама улыбается хитренько.
- Ну, мил друг Изяслав, - молвит Чудо-Юдо, - чего стоишь, неродной будто? Проходи, присаживайся, отобедай с нами. - Пальцами только щелк - набежали водяные да кикиморы, столы поставили, блюд понаставили. Чего там только не было! И икра черная, и икра красная, и даже заморская - баклажанная, и лебедь в перьях печеный, и - ужас какой! - сом вареный... Негоже сома есть, конь это чертов. Батюшки-святы! Ласточка жареная, раки вареные - тьфу, срам! Изюшке аж противно шибко стало, пожалел уж, что в услуженье к Чуде отправился.
Сели Чудо-Юдо с Варварой обедать, Кащей с ними, Изюшка тож с краюшку присел. Вкусна еда Чудо-Юдова, стал он есть, как на земле не ел: аж за обе щеки уплетает. Чудо даже залюбовался:
- Ну, - говорит, - сделаем мы из тебя, Изяславушка, богатыря такого, что ни на земле, ни под землей еще ни видал никто. Будешь у меня мечом махать, на конях гарцевать, из лука стрелять. Я сам тебя колдовству обучу, желаешь?
А Изюшка и рад: все одно Чуду одолеть легче, сидит себе кивает да поддакивает. Чудо-Юдо на него внимания даже не кажет, знай себе вещает:
- Какую еще, - говорит, - свадебку? Я к тебе женихом не нанимался, жениться не буду!
Нахмурился Чудо-Юдо, глаза зло посверкивают, а сам голоском медовым молвит:
- Погоди, Изюшенька, поживешь у нас, глядишь - и сам жениться захочешь. Дочка у меня красавица, умница, женихов к ней сваталося - видимо-невидимо, иной день и продохнуть нельзя было, куда ни плюнь - женихи одни.
- Так что ж ты за одного из женихов-то ентих Варварушку свою не отдал? - говорит Изюшка.
- Так она ж у меня привереда - страсть! Какой жених ни придет - все не по нраву. Этот худой, этот толстый, тот ростом не вышел, а у этого и вообче - нос не таков. Всех женихов подземных перебрала, никто ей по душе не пришелся. Пришлось женихов на земле изыскивать.
Не стал спорить Изюшка, решил - себе дороже встанет. Как отобедали, повелел Чудо-Юдо Кащею Меднобородому Изюшке покои отвести да царство подземное показать. Повел Кащей Изюшку на екскурсию, Варварушка с ними увязалась. Идут чудища, соловьями заливаются, а Изюшка их и не слышит - думу думает, измышляет, как от Чуды-Юды убежать да чтоб деревню их не затопило. Пришел с екскурсии ентой в покои свои, а там Монька на кровати развалился, отдыхает. Глянул Монька на Изюшку - подскочил, засуетилси, в очи заглядывает да вопрошает беспрестанно:
- Что ж такое приключилось? Что ж ты головушку-то повесил? Аж на себя и не похож... Изюшенька, что стряслось-то?
Сел Изюшка на кровать в покое подземном, огляделся - красив покой! Стены яхонтами переливаются, чрез окошко день белый видать - в царстве подземном, вишь, свое солнце есть, полы коврами устелены... Да токмо нет дела Изюшке до ентих богатств.
- Мне бы, - говорит, - только на землю-матушку возвратиться да от доченьки Чудовой отвязаться.
- Не горюй, - Кот ему отвечает, - вот научишься колдовству да делу ратному, вмиг отсюдова сбежим. Да гляди, покуда отсюда не уйдем, папоротника не вынимай, не то тебя Варварушка очарует да жениться заставит.
Послушал Изюшка Кота да и успокоился маленько. Подумал-подумал, глядь - уж и солнышко зашло. Лег Изюшка спать - утро вечера все ж таки мудренее.
Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Жил Изюшка у Чуды-Юды три года, три месяца и три дня - ух, богатырь стал! Поставь перед ним горушку высокую да прикажи снести - руками своротит, либо слово скажет - гора та в пух и прах развеется. Силен Изяслав стал, ой силен, колдовству да ворожейству обучен, мечом булатным машет, дубинушкой помахивает, из лука стреляет да копье кидает - не видали такого богатыря ни на земле, ни под землею, как Чудо-Юдо и обещалси. Варварушка теперича его уж упырем не кличет, ластится да подмигивает. Чудо-Юдо, пока Изяславушка не прознал, пир свадебный думает, украшенья заказывает, подарочки молодым измысливает, приглашеньица рассылает.
Пришел раз Изяслав на ужин в покои царские, Чудо-Юдо ему на место подле себя указывает, про здоровьичко богатырское расспрашивает. Изяславушка насторожился - не к добру это, Чудо-Юдо и раньше якобы добреньким прикидывалси, но вот чтоб так прямо - не припоминал богатырь.
- Ну, зятек, - Чудо молвит, - погляди на себя, красавец какой стал писаный, богатырь славный! Помнишь, о чем я тебе ранее толковал? Придет времечко, будем тебя на дочке моей, Варваре-красе женить.
А Изяслав еще более насторожился - точно, не к добру. Надобно бежати отсюда, да поскорее, покуда Чудо не изловил да в темницу не посадил.
- Чего, зятек, нахмурилси? - Чудо-Юдо спрашивает. - Али не по нраву чего?
- Да нет, батюшка, - отвечал ему Изяслав, а самого аж передернуло от того "батюшки". - Токмо размышляю, когда свадебку лучшее сыграти.
- Дак к завтрему и сготовили все! - обрадовался Чудо. - Ложись спать севодни раненько, будем завтра тебя наряжать.
Изяславушка притворился, будто бы рад шибко, а сам все думает, как бы убежать половчее. Так весь ужин и продумал да решил: хоть он три года в подземном царстве-государстве и прожил, ан Монька-то подольше, да знает небось все переулочки-закоулочки дворцовые. Отужинали, хотел уж Изяслав в покои свои идти, как вдруг к нему Чудо сзади как подскочит, как за плечо ухватит! Сам-то он махонький, а Изяславушка-то высок да статен, вот и повис чудище на богатыре. Изяслав идет, Чудо-Юдо на нем висит да выспрашивает, какие игрища устраивать да кого приглашать. Так и дошли до покоев Изяславовых, слышат - поет тихонько за дверью кто-то. Чудо нахмурился, дверку распахнул - ан нет там никого, кот токмо на окошке сидит.
- Что же, Изяславушка, отдыхай, силушки набирайся, - молвил Чудо-Юдо, а у самого бровки нахмурились, глазки сузились - придумал чего-то.
Ушел Чудо-Юдо, Монька поскорее к Изяславу кинулся да говорит:
- Все, Изюшенька, узнал меня ирод беззаконный, пропадем мы! Отберет он силушку мою, тебя под землею оставит на веки вечныя...
Взял на руки Изяслав Моньку, погладил да и молвил:
- Не кручинься, котейко, выберемся отсюда. Ты мне лучше скажи, как может Чудо силушку у тебя отобрать?
- Дак у него, окаянного, чашка есть особая, колдовская. Кто из нее водицы испьет, тот силу свою в ней и оставит, а кто после допьет, силу ту себе возьмет. Ой, придет он ко мне, жизнь мою отберет у меня...
- Ты лучше, когда он чашку ту к тебе принесет, не пей, а токмо вид сделай. Чудо оттудова испьет да силу свою потеряет, а я потом отберу ее у нечестивого.
Обрадовался Монька, закружился по ковру да запел тоненько. Изяслав его вдругорядь изловил да вопросил:
- Ты лучше придумай, как мы убегать будем отсюдова, да чтобы не нашел нас никто и не поймал.
Задумался Кот, стал по земле кругами ходить да коготками чего-то чертить. Думал он, думал - придумал, рассказал Изяславу. Сидит, рассказывает тихонько, тут вдруг стучит в двери кто-то. Открыл двери Изяслав, глядь - стоит там Чудо-Юдо с плошкою, а в плошке той молоко налито.
- Вот, - говорит, - принесли мне коровушку земную. Вспомнил я тут про кота твоего, дай, думаю, угощу. - А сам чашку на пол поставил да отошел, будто бы уходить хочет. Монька-то к плошке подошел, головушку склонил, пьет будто. Потом встал да и ушел в угол дальний, а у самого с усов молочко кап-кап. Чудо это как увидел, плошку мигом схватил да выпил одним глотком половину сразу.
- Ну, - рычит, - теперь никуда, зятек, не денешься...
А Изяслав вдруг как подскочит, как плошку у Чуды-Юды вырвет, выпил - очи засверкали, борода зашевелилась... Чудо глянул да и охнул: понял, ирод, что-петь натворил.
- Не денусь, говоришь? - захохотал Изяслав, да как дал кулачищем по голове Чуде-Юде! Чудо к стеночке упал, а богатырь с котом мимо и прошмыгнули. Бегут по закоулочкам, оглядываются - нету погони. Прибежали в конюшню Чудову, смотрит Изяслав - кони-то все волшебные, взял одного да и поскакал поскорее. А кот ему и говорит:
- Гляди, Изяслав, кони тебя токмо до границ подземного царства довезут, не могут они по земле-матушке бегати.
Домчал конь волшебный Изяслава да Кота до колодца заповедного да и выбросил наверх их. Вышли они из колодца, слышат - цокает кто-то в колодце. Вылезает оттудова голова Чудо-Юдова да и говорит:
- Я ж тебя всему научил, я ж тебе дочку свою ненаглядную отдать хотел, а ты мне за то черною неблагодарностью отплатил...
- А ты спросил, надобно ль мне это все, - отвечал Изяслав, - ежели б не ты, я бы и так богатырем стал. А дочка твоя мне и даром не нать, и с деньгами не нать, вот!
Сказал так Изяслав да пальцами только щелк! - прилетел тут, откуда ни возьмись, жернов тяжелый каменной да на голову Чуде и опустился. Весь колодец закрыл - не вылезут более чудища из колодца того.
Пошли Изяслав с Монькою к деревне, что за лесом лежит. К дедке зашли, что Изюшку приютил, да по дороге шерстку рыжую Изяслав Коту вернул. Теперича, с Чудовой силушкой, мог Изяслав хоть диск земной на ребро поставить да океаны вскипятить, да токмо с мечом да с копьем честнее как-то.
Дедка как увидал, что Изюшка возвернулся, да еще богатырь какой стал - обрадовался пуще некуда. И Ваську они нашли: он-то, когда Изюшка в колодец нырнул, к дедке побежал. Вернул коня дедка богатырю, и поехал богатырь до хаты родимой.
А как приехал - возрадовалась вся деревня, а особливо батюшка с матушкою. Да наглядеться все не могли - какой красавец стал Изяслав. Тут же вся деревня на праздник сбежалась, пировали до зари утренней. Да только недолго им далось радоваться.
На седьмой денек, как Изяслава привечали, вылезло из реки Смородины, что у деревни текла, чудище - змей шестиглавый. Вышло да как зарычит:
- Я - Чудо-Юдо беззаконное, владыка царства подземного! Не смог ты у меня, вражина, силу мою оборачиваться змеем, отняти! Выходи, трус, биться!
Взял тут Изяслав меч булатный, вышел на бой честный. Чудо-Юдо на него накинулся, ан только сшиб ему Изяслав три головы одним махом. Взвыл страшно Чудо-Юдо, снова на богатыря кинулся, ручищей его по голове ударил - пятки в сыру землю вбил. А Изяслав снова мечом махнул - отрубил остальные три головы, туловище рассек да побросал. Да только хотел уж уйти - собрались кусочки воедино, головы приросли - встало Чудо-Юдо о девяти головах, да рычит:
- Не победить тебе меня, Изюшка, ха-ха-ха-ха-ха!
Взял сызнова меч свой Изяслав, давай рубиться. Махнул Изяслав мечом два раза -снес чудищу шесть голов. Чудо-Юдо рукой - БАМ! - и вогнал по колена в землю богатыря. Изяславушка тут изловчился, отрубил Чуду остальные головы, туловище разрубил да в реку побросал. А кусочки опять шевелятся, складываются да срастаются. Взял тут Изяслав дуб могучий, что у реки рос, зажег на нем огонь колдовской, взял меч в руки - тут Чудо-Юдо поднимается о двенадцати головах. Рубил Изяслав ему головы, рубил, да где отрубил - там прижигал огнем колдовским, да только срубил семь голов всего. А Чудо-Юдо над ним потешается:
- Что ж ты, богатырь, меня победить не можешь? А ежели б ты силушку мою у меня не отнял, я б тебя на кусочки разнес.
Послушал Изяслав речей вражьих да так и сделал: поднялся тут вихрь огненный, Чудо-Юдо по кусочкам разметал. Изяслав поскорей те кусочки прижег, чтоб не срослись. Глядь - а одна голова у Чуды живая. Взял ее богатырь, да пока она нового Чуду не вырастила, сжег ее да пепел по ветру развеял.
Обрадовались тут люди, запели-заплясали, стали богатыря своего славить, да вдругорядь пир учинили.
Стал Изяслав жить себе поживать в доме родном, и Кот с ним.