На следующую линейку мальчишки построились уже по росту, были одеты в парадные костюмы.
Белые рубашки, галстуки, чистые волосы, свежесть...
Никаких шлепанцев, грязных рваных носков, на всех были туфли, начищенные до блеска.
Казалось, даже глаза были отмыты от той пугающей дурной пелены, тяжелого холода.
Никаких масок, кругом - люди.
Марине было приятно видеть эти перемены, она светилась счастливой улыбкой. Не скрывая своей радости, ходила по рядам и протягивала им обе руки для приветствия. Мальчишки смущенно пожимали их, шутили, смеялись, говорили комплименты и, ломая строй, подвигались к ней.
Но это длилось недолго, голос Бульбака всех вернул на места:
- Хватит сюси-пуси! Держите строй, бл...ь. Но он спохватился, что проболтал матерное слово:
- Ну, ёп-перный театр с вами тут... выскочило. Что вы разбрелись-то как бараны? Марина Николаевна может себе позволить 'сю-сю, сю-сю', а вы стойте, как положено! Всё. Я сказал. Нигер, давай дальше.
Нигер встал рядом с воспитателем перед строем, взял у нее журнал и начал перекличку.
Марина в это время внимательно рассматривала ребят. Они ровно стояли в два ряда, строго вытянувшись, приподняв свои юные подбородки.
В глазах - улыбки, любопытство, удивление, мальчишеское кокетство или насмешка. У каждого было что-то свое, личное, и оно по-своему выражалось или смущенно пряталось под ресницами.
Где же тут могла быть опасность?
Здесь веселый и уютный мир юности, мечтаний, влюбленности, может быть, дерзости, но нет убийственной ненависти и равнодушия.
Убийства, пытки и жесточайшие унижения человека- это может быть только в кино, а в жизни- редко, и не здесь.
Напридумала дежурная Лидия Павловна тут все эти страхи.
Марине очень хотелось верить, что никакой тут опасности, ни в одном лице, включая Бульбакова, нет.
'Они не хотят, чтобы я ушла от них, и будут вести себя теперь по-человечески', - думала Марина, как всегда так, как ей хотелось думать.
В этот раз она оделась уже специально для них, своих воспитанников. Строго, но красиво, в деловом стиле. Дорогой темно-синий костюм, белая блузка, маленький черный галстук, не затянутый на шее. Узкая юбка, чуть выше колен. Синие туфли на высоких каблуках. Немного полноватые, но очень красивой формы ножки в тонких дымчатых колготках.
Все выглядело строго, скромно, вместе с тем -очень женственно. Волосы рассыпаны по спине белыми мягкими локонами, макияж - в меру, совсем не так, как это было вчера.
Когда Марина медленно прошла между двумя рядами своих воспитанников, разглядывая их, она видела, что и они тоже, в свою очередь, внимательно разглядывали ее. Смотрели пристально и весело, и даже немножко влюблено. Марина чувствовала, как они отзывались на каждое ее движение, улыбку, взгляд.
После долгого сидения дома ей было приятно чувствовать, что ею любуются. Она улавливала какой-то сладкий поток энергии, поднимающий в ней такую силу жизни, что, казалось, запросто можно было и полететь, оттолкнувшись каблучками от пола...
Она чувствовала себя счастливой еще и потому, что на этаже в этот день ребятами была проведена большая работа.
Марину попросили не смотреть, что они делают, готовился сюрприз. Так что весь день Марина провела в кабинете, отдыхая за книжкой, или в разговорах на первом этаже у кастелянши Нади, а потом они посидели втроем еще и у Лидии Павловны, дежурной.
Лидия Павловна угощала чаем со своими знаменитыми медовыми ватрушками, которые очень любил весь коллектив работников общежития. Но в этот раз за чаем было не до разговоров о ватрушках. Все внимание женщин поглощал шестой этаж, и Марине было неприятно слушать то, что они говорили.
Обсуждалась резкая перемена Бульбакова и его дружков в отношении к воспитателю.
- Тут даже спорить не о чем. Он, скорее всего, нацелился на тебя, Мариша, как на женщину, это абсолютно точно. Бульбак таким образом заигрывает,- высказалась Надежда. - И хорошего в этом ничего нет. Лучше б нервы по-прежнему трепали...
- Вот зря ты, Мариночка, вырядилась, - упрекнула Лидия Павловна.- Не слушаешь меня... Бандюжек этих малолетних дразнишь. Ходила бы в шлендрах, как раньше, у меня б душа была спокойнее за тебя...
Лидия Павловна пошла, отругала мальчишек, которые взялись курить в вестибюле, вернулась и продолжила:
-Ты ж не обижайся, Мариша, боюсь я за тебя, очень боюсь. Эх, сидеть бы тебе дома с ребеночком в тепле, в спокойствии, как положено молодой мамочке, оно и так хлопот хватило бы с маленьким-то ребенком. Да не за кем тебе сидеть. Понимаю. И другую работу сейчас не найти. Да еще с ребенком на руках,- Лидия Павловна поперхнулась чаем, откашлялась.
Видно было, как она волнуется и очень хочет донести до Марины что-то важное, но это самое важное остается нетронутым словами.
- Затаилась бы здесь, девочка моя, глядишь, день прошел, денежка набежала, а ты- к ребеночку, глядишь, а и следующий день Бог не выдаст- свинья не съест. Да и я помогу, чем смогу. Но ты же, что ты делаешь?! Для кого ты вырядилась?
Ты думаешь, они маленькие? Поиграются и отпустят? Не изнасилуют всей кодлой? Не убьют? Ребенка твоего пожалеют?
- Да что Вы такое говорите!..- Марина опустила глаза.
Женщины молчали: пусть уйдет в себя и хоть на минуту сосредоточится, подумает прямо при них, а потом вместе что-то решать можно было бы.
-А может, обойдется?- заговорила Марина.- Я не знаю... В хорошей одежде я как-то уверенней себя чувствую. Вчера, на линейке, я им объявила, что они должны сделать генеральную уборку на этаже. Предложила начать соревнование между секциями, - рассказывала Марина.- Они сперва отказывались. Какое может быть соревнование, когда не все будут мыть сами, а мыть будут одни и те же?
А Бульбаков всех позвал в свою секцию, вынес ведро с водой, швабру и ... сам вымыл свою часть секции у всех на глазах, представляете? За ним прошлись со шваброй Чеснер и Бейбутов.
- Фу-у-у, да что им это стоит? - усмехнулась Лидия Павловна. - Думаешь, они от лени лежат, задрав ноги в потолок, а все за них работают?
Они тренируются так, что кишки себе выматывают, легенды ходят про их тренировки в спортзале, такого ни в одном кино не увидишь, что они творят...
- Играет Бульбак с тобой, как кот с мышкой, не жалуйся потом, - сказала Надежда.
- Да. И что-то он уж очень пылко взялся за это, - невесело заметила Лидия Павловна. - Торопится Бульбак. Уехать бы тебе из города прямо сейчас. А? Ну, а какой еще выход? Я денег дам на первое время. Думай!
- Ребенка жалко,- поддержала эту мысль Надя.- Я б помогла собраться, к сестре моей пока, недалеко тут...А?Марин?
Марина задумалась. Она вспоминала, как Бульбаков собственноручно унес швабру, тряпку, ведро, потом вернул всех ребят в строй.
- Все видели?- строго спросил он. - Вопрос исчерпан, Марина Николаевна. Будем соревноваться.
Все это было вчера.
- Нет, дорогие мои. Никуда я сейчас не уеду. Посмотрим пока. У меня ведь целый курс, там тоже чьи-то дети.
Когда Марина после долгих бесед за чаем поднялась от Лидии Павловны на свой этаж и походила по секциям, удивлению ее не было предела.
Отмыто было все до блеска: окна, двери, стены, умывальники, починены стулья, столы.
Многое еще было придумано и сделано ребятами, чтоб у них было 'лучше всех'. По секциям висели красивые новые шторы, которые они выпросили у кастелянши.
Мальчишки не хотели, чтоб шторы во всех секциях висели одинаковые, как это было всегда.
Поднимали с подвала и чинили какую-то мебель. Где-то насобирали цветов в горшках, по-видимому, выпросили по комнатам у девчонок. Первая секция, как 'самая богатая', что-то для себя прикупила в цветочном магазине.
Третья секция стенгазету сделала под названием 'Приколись!' ?1.
Газета получилась настолько оригинальная и смешная, что прибегали смотреть со всех этажей.
Марина сразу поняла, что это все тот же художник, который когда-то довел ее до слез картинкой на расписании дежурств.
Вот за эту газету первое место в соревновании досталось третьей секции, потому что по чистоте, уюту все четыре секции были равны. Это установила комиссия, в которой по просьбе Марины, кроме её самой, приняли участие дежурный мастер, Лидия Павловна, кастелянша Надежда и две девочки с девятого этажа.
На линейке старосте третьей секции Котёночкину вручили вымпел, один из тех, что кучей валялись в подвале еще с советских времен.
Пока Бейбутов делал перекличку, Марина старалась запомнить как можно больше ребят.
Вдруг она заметила, что ребята смотрят на кого-то позади нее. Один даже взмахнул рукой в знак приветствия.
Марина оглянулась и увидела на лестничной площадке высокого беловолосого парня в светлом костюме.
Он стоял, облокотившись о перила, свесив на них свой галстук. Улыбку насмешливую старался прятать, склоняя голову, но исподлобья поблескивали глаза огоньками смеха. Уловив взгляд Марины, он посерьезнел и поприветствовал ее поклоном головы.
Марина никогда не видела этого беловолосого парня в общежитии и подумала, что он пришел из какой-то организации по делу и дожидался ее, воспитателя.
Это был Денис Ветров, личность известная, и не только в общежитии. Он возглавлял молодежное движение в городе. О нем даже в газетах писали:
'Будущее - за такими людьми, как Денис Ветров. Это золотой фонд страны'. Его портрет недавно красовался на обложке самого популярного журнала.
Этот 'золотой фонд' проживал в этом же общежитии и учился в лицее на третьем курсе. Ему было 18 лет. Но у него уже был свой кабинет в здании мэрии и неплохая зарплата.
В нем признавали неординарный ум и большой лидерский талант, доверив заведовать отделом по делам молодежи.
Только Бульбаков отзывался о нем весьма цинично: 'Обыкновенный лох. Скорее всего, чей-то пидорёнок, какого-нибудь дядьки с большими деньгами и связями'.
Но даже здесь, на шестом этаже, были ребята, которые его любили и очень уважали.
Кого-то Денис учил играть на гитаре, кого-то - работать на компьютере, когда в прошлом году заведовал компьютерным центром в лицее. Теперь времени на всё не хватало, но ребята еще к нему обращались, и он не оказывался помочь.
В этот вечер Денис поздно возвращался с городского мероприятия и остановился, увидев нечто необычное.
На 'бандитском' этаже, внушавшем страх всему общежитию, проводилась линейка!
'Все как один - сволочи и ублюдки' - по отзывам дежурных - стояли, вытянувшись в две шеренги, по росту, и все были в парадной одежде... Причем, в этих ровненьких рядочках, вместе со всеми стояли... Чес! Нигер! И.. сам Бульбак!
Денису хотелось понять, как такое возможно, и что тут творилось.
Когда Марина обернулась посмотреть на Дениса во второй раз, он улыбнулся ей своей открытой обаятельной улыбкой. Марина отвернулась и отметила про себя:
'Вот этот парень просто сумашедше красив, и улыбка у него пленительная...'
Раздался голос Бульбака:
- А шел бы ты, Дэн, на свой этаж.
И когда Марине захотелось еще раз оглянуться на этого беловолосого парня,
Бульбак ехидно произнес:
- А его уже там нет, Марина Николаевна.
'Смотри, как он караулит мое внимание! Хозяин нашелся!
Ну, ладно, Бульбаков, играть, так играть',- подумала она и объявила:
- Завтра проводим субботник по уборке территории, закрепленной за нашим общежитием.
Бульбаков засмеялся, глядя Марине в глаза. Другие загудели, загалдели. Потом начали высказывать свои соображения.
- Марина Николаевна, а давайте не будем?
- Что мы, лохи?! Зачем директор сократил дворника? Пусть вернет дворника!
- В этом году даже первокурсники не стали убирать территорию!
Все видели, что Бульбак улыбается, глядя в лицо Марины, и молчит.
Ребята пытались отговорить ее от такой 'идиотской затеи'.
Женя Романов высказался так:
- Не надо, Марина Николаевна, унижать ребят. Этаж убрали - это другое дело, для себя же.
Но почему мы должны убирать за всеми? Вокруг общаги чего только не навалили уже, там мусорные свалки!
И все будут смотреть на нас, как на придурков. Будут из окон смотреть и смеяться над нами, как над последними лохами!
Нигер, стоявший рядом с Мариной, тоже сказал свое слово:
- Нельзя так. Пусть сначала другие этажи убирают территорию, а там посмотрим. Сначала первый курс. Их воспитатель не может заставить, тогда заставим мы.
Бульбаков как-будто только и ждал, когда выскажется Нигер.
Видно было, как он обрадовался этому сопротивлению Нигера Марине.
- Субботник - это очень хорошее дело. Такое, знаете ли, ленинское, коммунистическое! - с наигранной серьезностью заявил
Бульбак. - Погода стоит отличная, почему не размяться на свежем воздухе?
- От работы кони дохнут, - осторожно напомнил Гайфунин.
- А люди дохнут от лени, - грозно закончил обсуждение Бульбак. - Завтра в 16.15 всем быть у входа в рабочей одежде.
Работаем, пока не стемнеет. Перерыв только на ужин. Надо уложиться за один день.
Поэтому к 16.15 все необходимое должно быть у входа - лопаты, носилки, метлы. Гайфунин, ты отвечаешь за это. Свяжешься с завхозом, потребуй у него еще инструкции. Все.
Однако веселость Бульбака передалась всем.
Расходились по секциям с шутками и хохотом, представляя себе завтрашние публичные 'трудовые ленинские победы'.
Бульбаков подошел к Марине и сказал, обаятельно и сдержанно улыбаясь:
- Бандитка Вы, Марина Николаевна. Загубите пацанов. Могли бы им хоть один денек дать передохнуть.
Но в его глазах Марина прочитала совсем другое, а может, придумала это сама:
'Ты можешь делать все, что захочешь. Я всегда тебе помогу. Только больше не смотри на того белого!..Не смотри на него...'
А Чес хохотал и во все горло орал из своей секции:
- Вот бабы! Им только дай власть, ухуйдокают насмерть, ляди!
В ответ Гайфунин громко пропел слова из старой советской песни:
- Ленин всегда живой, Ленин всегда с тобой, б...ь! - добавил он матерное слово и хлопнул дверью своей комнаты.
Марина пошла домой, но задержалась около Лидии Павловны, чтобы расспросить о том беловолосом парне.
Дежурная не только с восхищением поведала о Ветрове,
но даже вынула из своего рабочего стола и дала Марине газеты с двумя статьями Дениса о политике и роли молодежи.