Поздно вечером, накануне выходного дня ребята 'уехали домой', хорошо попрощавшись с дежурной, чтоб на всякий случай запомнила,
что их в общежитии нет.
А сами вернулись через балкон.
Чес вошел к Маргаритке и покрутился у двери, создавая вид, что запирает ее на ключ, а сам только плотно прикрыл.
Маргаритка волновалась, ожидая его взгляда.
Она стояла посреди комнаты в своем белом выпускном платье, и
ей не терпелось узнать, что он скажет, как посмотрит.
Но он молчал. Застыл у двери, как страж, и безучастно смотрел, сложив руки на груди.
Маргаритка прошлась перед ним, легко и грациозно вальсируя в новых туфельках на высоких каблуках.
Её белое платье было украшено большим атласным воротником, окаймленным розовой лентой, завязанной бантом на груди.
Длинные концы ленты струились по всему платью и взлетали от кружения Маргаритки.
- Вова, ну, как тебе?... Нравится? - допытывалась она, кружась и оглядываясь, чтоб не пропустить малейшего оттенка эмоций на его лице.
Но он стоял все так же, застывший и холодный, как статуя.
Казалось даже, что - то в нем было грозное.
'Может, у него случилось что-то?'- забеспокоилась Маргарита.
Решила пока не спрашивать. Лучше сначала накормить, потом ему легче будет говорить.
- Клёво, - проговорил, наконец, Чес, взял ее на руки и понес на кровать.
- Подожди ты, Вовка, - смеялась Маргаритка.- Сегодня давай не будем спешить... Да посмотри ты, какой у нас стол праздничный, с шампанским!- отбивалась она и торопила слова, уговаривая.
- Пельмешки я сделала по маминому рецепту, знаешь, какие вкусные, ты таких еще никогда не ел, попробуй хоть, пока горяченькие...
Вов, ну остынут же! Потом, потом...
Но Маргаритка уже была разложена и прижата к кровати, платье задрано выше груди.
Чес с каким-то диким ожесточением ворвался в неё, грубо заколачивая свою плоть, тяжело и резко, как будто сознательно хотел причинить ей боль. И ей было больно.
Но она не показывала это, выдавая стоны и вскрикивания от боли за выражение наслаждения.
Бережно и нежно при этом ласкала его лицо ладошками, даже смеялась, слизывая со своих губ капельки его пота.
Она надеялась, что при таком его энергичном запале, все кончится быстро, осталось еще немного потерпеть, и они ещё успеют к горячим пельменям.
- Вовка, как тебя много сегодня,- пыталась она шутить, стараясь уже защищаться, сжиматься. - Господи, ты же меня разорвешь...
Девушка настолько была поглощена своим парнем, что не замечала присутствия его друзей, не слышала, когда они вошли в комнату.
Бульбак присел к столу и вилочкой ел пельмени, ожидая, когда Чес кончит своё дело. Он с интересом разглядывал маленькие пельмешки, вылепленные каким-то необычным способом - цветочками.
Нигер присел на корточки около кровати, и, подперев лицо кулаками, равнодушно наблюдал половой акт.
Он слышал, как Маргаритка шептала при каждом движении Чеса:
- Как я тебя люблю!... Ой, ой!.. Вовка, Вовочка, Вовочка!... Как я тебя люблю!!!...Люблю-у-у-у.. Ах-а-ах.....
Нигер брезгливо поморщился и сплюнул на пол.
- Тьфу, дура... тупая совсем, - прошептал он.- Ничего не видит, одна п.... фурычит вместо мозгов.
Подошел и Бульбак, вытирая жирный рот носовым платком.
Он взялся расплетать ей косу.
И только в этот момент Маргаритка обнаружила присутствие в комнате посторонних.
Она вся затряслась от ужаса, пыталась кричать, но горло перехватило так, что она, как во сне, не могла издать ни звука. Только отчаянно двигала ртом, как рыба, выброшенная из воды.
Бульбак засмеялся, глядя на это.
- Не квакай, не квакай, раньше надо было думать, а теперь мирись со своей бл...ской судьбой, - говорил он, расплетая косу. - Научишься любить не только Чеса, а всю нашу секцию. Пельмени у тебя вкусные. А вот тела у тебя нет, мартышка, будешь выглядеть волосы распускать, как у русалочки, и прикрывать ими своё уродство. Стиральная доска, бл..дь.
Маргаритка заметалась, делая усилия, пыталась вырваться, вылезти из-под Чеса, но он держал ее очень крепко, припечатывая к кровати всё теми же сильными бьющими движениями.
он уже не смотрел ей в лицо совсем, как будто этого отчаянного, со смертельным ужасом лица вообще не существовало.
Он весело переглядывался с друзьями, радуясь от того, что все они вместе сейчас.
Нигер поднялся с корточек, подобрал длинные концы ее ленты, попробовал их на прочность и, сложив вдвое, привязал ими ее руки к кровати над головой.
Чес отвлекался, наблюдая за хлопотами друзей вокруг его "лягушки", да уже и расхотел ее совсем, так что гонял без толку, только устал.
Когда он поднимался, уступая ее Бульбаку, Маргаритка изо всех своих сил рванулась за ним, чтобы, закрываясь его телом, подняться с ним.
Но оказалась очень крепко привязанной.
Как безумная она быстро повторяла, кричала, хрипела Чесу, требуя:
- Пусть они уйдут, пусть они уйдут, пусть они уйдут!!!...
Движением головы он показал Нигеру на ее рот:
- Втащи ей в глотку, чтоб заглохла, она это любит, - сказал он Нигеру.
Чес неторопливо надел джинсы, застегивая ширинку, но, к своему удивлению, он почему-то так нервничал, что чуть не сломал замок.
Привычным движением нашел свои удобные мягкие тапочки, которые ему купила Маргаритка, надел их и пошлепал к столу, пока пельмени не остыли совсем. От них исходил очень вкусный запах.
Он блаженно вытянул свои ноги по полу и отдыхал, уплетал пельмени и салаты, красиво разложенные по тарелочкам в виде затейливых домиков с клумбочками цветов. Очень интересно, даже солнышко с лучиками на палочке красовалось над домиком.
Чес нагнулся над столом, разглядывая курочек, сделанных из фасоли, они клевали укропную и луковую травку. Он усмехнулся, разглядывая крошечную картофельную корову, привязанную у плетня, ему даже жалко стало ломать вилкой этот салат,
ребятам надо было показать.
Бульбак взял со спинки кровати полотенце, пошел в душевую.
Чес смеялся, жуя: "аристократ хренов". Он знал, какой его друг 'чистоплюй', ему обязательно надо обработать Маргаритку мокрым горячим полотенцем, иначе побрезгует лезь к ней.
Продолжая есть пельмени, Чес почему-то запсиховал, наблюдая, как его друзья,
вдвоем ловко работают над Маргариткой.
Он не мог унять сильную дрожь, терзающую его собственное тело.
Весь набычился, щеки надулись от пельменей, которые он остановился жевать и не проглотил. Он бросил вилку так, что она отлетела на пол.
С силой сдавил обеими руками край стола и с большим трудом сдержался, чтобы его не опрокинуть, а оставить поесть друзьям. Ну, не ревновал же он к ним, ну не сходит же он с ума! Почему?!.. Что такое?! Непонятно ничего...Глаза застеклялись слезами, он не смахивал их, не вытирал, потому что не хотел признавать, что они у него появились.
Почему он впадет в истерику, почему ему так худо?!...
"Или Бог на свете есть и все видит, и меня уже убивает? Я что, умираю???-заметался он в куче набежавших мыслей.-
"Нельзя думать, нельзя. Все идет правильно, ребята делают то, что положено, чтоб эта мразь знала свое место".
Нигер не позволял девушке выть и кричать, зажимая нос в наказание. Он уговаривал ее:
- Чё ты дергаешься, не бойся, дура, мы тебе ничего не сделаем, никто не узнает. Потом подмоешься, и все дела. Расслабься, прислушайся давай, тише, тише, еще расслабься, молодец, молодец... хорошо...
Маргаритка, и правда, расслабилась, обмякла вся, как под гипнозом, умолкла, ничего не слышала, не чувствовала, она понимала, что происходит, но сделалась ватной, податливой, не реагируя... Нигер, освободившейся рукой, похваливая, гладил ее 'мордочку', волосы, губы.
Чес в бешенстве выскочил из - за стола.
- Ах, ты, паскуда! Сладко тебе, хорошо?!!! Сссука! Сссука! Сссука!!! - шипел он, с трудом вглядываясь сквозь свои слезы в ее закрытые глаза, пытаясь руками залезть в них, чтобы выдавить.
Он был в таком сумасшедшем состоянии, что убил бы девушку
ку, но Нигер.... Ему 'пошло в кайф', это Чес увидел, еще сидя за столом.
Бесполезно шипеть и скрипеть зубами, махать руками. Он встречал быструю реакцию Нигера, который строгим жестом показал, чтобы Чес отошел.
Но Чеса колотила невыразимая злоба, хотелось разорвать, убить девушку, за то, что, ей могло быть сейчас приятно с Нигером! Он же сумел повлиять на ее психику так, что она успокоилась и расслабилась! Значит, умеет и...
дать ей наслаждение!
- Ннну, падла, я тебе сссейчас устрррою рррадость,- зашипел Чес, едва разжимая зубы от ярости. Он присел у кровати и пролез руками рвать ее зад.
девушка дико вскрикнула и потеряла сознание.
Её, наконец, оставили.
Пошли помыться.
Потом сели пить шампанское.
-Дело сделано, теперь и пикнуть не посмеет про свою любовь, пидораска е...чая.
- Вот!.. А вот!!!... Я все равно тебя люблю! Ты самый плохой, хуже тебя никого нет!!! А я все равно... Можете меня убить..- вдруг проговорила Ритка, придя в сознание на своей кровавой постели...
- О-о-о, бля!...- недовольно проворчал Бульбак.- видно, мало тебе, да?
Ее слова все поняли как то, что 'наука' впрок не пошла,
и Маргаритку еще придется "учить". ..
Жевали еду нервно и молча.
Бульбак, устраивая себе бутерброд с ветчиной и сыром, произнес:
- Чес...Сука Чес...Ты тупой как Буратино, в каждую п... тебе нужно засунуть свой нос...Что-то мог бы и не трогать, чтоб не воняло, а? Ее ведь иметь противно, - продолжал он, запивая шампанским. - Говорил я тебе? Говорил?!
- Говорил, говорил, - пробурчал Чес, трясущейся рукой плеснул остатки шампанского себе и друзьям. И так ему не понравилось это дешевое Риткино шампанское, что он с отвращением выплюнул его на пол.
- Ну, чё, мужики, в собачку побалдеем? - предложил он.
- А что, она как раз похожа на беспородную дворняжку,- развеселился Бульбак, с озорством подмигнув Чесу. - Играем её!