- Надо же, не проводил, - сказала она вслух.- А говорил, не позволит
мне одной ходить по ночам. Похоже, прошло у него.
Марина усмехнулась безрадостно тому, что в своем голосе услышала слишком много печали по этому поводу.
Ну, что тут поделаешь, молодой женщине очень хочется
нравиться. Хоть кому-нибудь...
В последние годы Марина уже, было, привыкла жить с мужчиной, который ее не любил, и которому она даже не нравилась.
Поняла это, когда уже ребенок в животе зашевелился.
Решила, что, как бы там не было, а ребенку будет нужен и дорог
родной отец. Ну, не любит ее - ладно, а ребенка пусть любит.
Всю свою невостребованную нежность она теперь отдавала малышке, развивавшейся в ней, восторженно прислушивалась к каждому движению ребенка, сразу угадала, что там - девочка.
Марина не решалась сказать Николаю о ребенке.
Она боялась всё испортить каким-нибудь неосторожным словом или сказать не вовремя.
В тайне она надеялась, что, узнав о ребенке, Николай позовет
ее в загс, и они сыграют самую настоящую свадьбу.
Головокружительное белое платье, цветы, море цветов, машина в лентах, всеобщее ликование...Какая девушка не мечтает об этом...
Вот и Марина свадебное платье в магазине для новобрачных уже присмотрела.
Но сообщить Николаю о ребенке всё не решалась, откладывала каждый день. Конечно, боялась, что ему не понравится это известие...А может, наоборот, всё наладится?
А Николай и вовсе не смотрел на нее и не видел ее живота. Не смотрел, не прикасался, не слушал ее...Да и как будто совсем не думал о ней. Стирает, убирает, готовит - ну, и ладно. Помогла крупными денежными вложениями в его бизнес?-Ну, и слава Богу. А что еще нужно от нее?- Ничего.
Приходил он домой поздно, гремел на кухне кастрюлями, ужинал один. Марина в этот момент не заходила на кухню.
Знала, если она войдет, Николай будет нервничать, сразу унесет тарелки с едой в свою комнату. А там, как всегда, он с головой уйдет в интернет. Так пусть хоть поест спокойно, без компьютера.
Денег на питание дома ему тратить не приходилось, так было заведено еще в хорошие времена их совместной жизни.
Тогда он говорил, что для их молодой семьи бизнес - это дело святое. Сначала надо было выплатить все его долги, так как первая попытка запустить свой бизнес закончилось у него крахом и очень серьезными долгами по кредитам.
Это было еще до встречи с Мариной.
А теперь он набрался опыта в делах, и Марина охотно поддержала его новую попытку в бизнесе. Для нее Николай - это был муж, и жизнь с ним- это была семенная жизнь. Так она осознавала это, и
Николай поддерживал это ее понимание, хотя не заводил разговора о том, чтобы узаконить этот брак.
Дальше деньги Марины быстрым потоком пошли на то, чтобы бизнес Николая прочно поставить на ноги. Тогда еще Николай держал ее в курсе всех дел, потому что на всё - про всё шли деньги ее родителей.
Вадим Никифорович, друг отца Марины, не раз и не два пытался поговорить с Мариной, пытался ей что-то втемяшить в голову.
Но деньги на ее счету продолжали быстро таять, а разговоры с Вадимом Никифоровичем закончились ссорой.
- Не лезьте в мою семейную жизнь!- закричала на него Марина.
- А ты сначала хотя бы заведи ее, эту семейную жизнь.
затянулось. Что, жениться он не хочет? А деньги твоего отца сумел выпотрошить все до копейки?!
Вот эти слова взбесили Марину окончательно.
Она грубо и навсегда выгнала Вадима Никифоровича.
Он очень разнервничался, спустился в лифте уже с сердечным приступом.
Соседка говорила, что вызвала скорую, и на лавочке возле дома ему оказали помощь врачи, а потом он уехал куда-то со своим водителем, как говорила соседка, "чуть живенький"
Марину это не усовестило, она теперь считала его врагом своей семьи, и ничего не хотела о нем знать.
А Николаю дальше надо было развиваться, расширяться, сюда уходила вся прибыль, но это уже он сам "крутился", Марина теперь была не в курсе.
-Ну, а зачем тебе все это? Не парься, это мои проблемы, не забивай голову тем, что тебе не нужно знать,- говорил он.
Постепенно он отдалился, и дома только завтракал, ужинал и спал, в последнее время- отдельно от нее, в своей комнате.
И вот однажды, когда он взял себе выходной и весь день просидел у компьютера, Марина зашла к нему в комнату и, склонившись над ним и его компьютером, обняла Николая за плечи и позвала ужинать. Пообещала покормить его чем-то необычайно вкусным.
Он, как всегда, не слушал ее и не хотел замечать, продолжая переписываться с кем-то по интернету.
Дописал что-то и резко повернулся к ней на крутящемся стуле, чтобы отогнать ее от себя. Когда ему надо, он сам придет на кухню и найдет себе все, что там есть, а лезть к нему не надо!
Он сказать хотел это, но вдруг увидел перед глазами ее живот...
Он вскочил со стула с перекошенным лицом и, глядя на нее какое-то время, молчал, взглядом изливая поток негодования. Наконец, его прорвало, и сквозь гнев у него пробился голос:
- Ты что это придумала?!! Меня поймать?! На ребенка?!Во!!!- он покрутил кукишем у её лица.- Дура!!! Ты же знаешь, что я тебя не люблю, я тебя терпеть уже не могу!!! И не буду с тобой жить ни за что!!! Лохушка ты безмозглая!...
Сбиваясь, запинаясь и задыхаясь от гнева, он попытался ей втолковать, что надо срочно что-то сделать, чтобы "этого не было"!!!
На ее живот он показывал большим пальцем, и, крепко сжав руку в кулак, казалось, собрал в этот кулак всю злость для удара. Малышке, видимо, что-то не понравилось, и живот заходил ходуном. Николай с ужасом посмотрел на это и оборвался на полуслове.
Он что-то такое понял, растерялся, остановился посреди комнаты с таким видом, как будто его кто-то держит связанным по рукам и ногам... Наконец, сорвался с мета и забегал по квартире, в угрюмом молчании быстро собирая свои вещи.
"Свои вещи" все были куплены ему Мариной на ее деньги, и их было очень много. Упаковать так, чтобы унести сразу всё и больше не возвращаться, было невозможно. Пришлось собирать и снова выкладывать, перекладывать, чтобы унести хотя бы самое необходимое
и дорогостоящее. Нельзя было рассчитывать на то,
чтобы вернуться за вещами, мало ли, что ей придет в голову, когда она поймет, что он уходит навсегда.
Наконец, он выкатился с чемоданами, сумками, пакетами из квартиры Марины. Лифт не работал. Николай громко выругался, и по лестнице загрохотали его чемоданы и сумки, которые он, по-видимому, уронил в спешке.
А Марина в это время сидела на кухне и потихоньку плакала в посудное полотенце.
Через некоторое время за оставшимися вещами пришла его сестра.
От нее Марина узнала, что Николай продал бизнес, женился на 18-летней красавице, с которой у них уже год, как была "самая настоящая любовь". Сразу после свадьбы молодые уехали жить заграницу. Там ее родители купили им дом. В какую страну Николай уехал, женщина говорить отказалась, значительно посмотрев на большой живот Марины. Ну, а Марина тогда, в свою очередь, отказалась отдать ей дорогой фотоаппарат и ноутбук.
- Это его вещи, не имеешь права! Он в спешке забыл их взять, - женщина, даже пыталась их искать.
- Нет, мое это всё, я давала ему пользоваться.
-Да что ты жмешься!- сказала сестра Николая, почему-то со смехом.- У тебя еще много чего остается. Одна квартира чего стоит, мне за всю жизнь такую не заработать. А тебе даром всё досталось.
Вот Колька правильно сказал, что ты - дурища, каких поискать, ты ничего не умеешь ценить, беречь, для тебя не ничего святого, тебе бы только п...ду свою пристроить к мужику и ублажать, и за это ты отдашь все до копейки, тебе ничего больше и не надо. Эх, жаль...ну, живо жаль, что Колька квартиру эту у тебя не отжал. Лучше б ты в однокомнатной осталась! Да и мебель бы эту забрать, а то сидишь тут в роскоши и корчишь из себя что-то, а ты - ничто! Ты знаешь, сколько мы с мужем горбатились, чтобы хоть однокомнатную квартирку себе на окраине города купить?! Ты ничего не знаешь! Даже институт, и тот бросила! А за фотоаппарат держишься,- женщина опять засмеялась, выволакивая из квартиры огромные узлы и пакеты.- А ребенок этот не его, Колька пока работал целыми днями и ночами, ты нагуляла брюхо. Не работала нифига, да еще с мужиками гуляла!
"Господи! И откуда он только взялся, этот Коля?!..."- думала Марина уже теперь, сидя у окна, сложив руки на подоконник, как школьница на парту.
Она стала вспоминать и анализировать свою недолгую самостоятельную жизнь, когда родителей уже не было рядом с ней.
Ведь раньше и в школе, и в инситуте она была примерной ученицей.
Как это получилось, что дальше, по самостоятельной взрослой жизни она пошла на одни двойки?! Как получилось, что она бросила институт, растранжирила все родительские деньги, а о самих родителях тогда и думать забыла?!... Марина сморщилась, как от болевого укуса, сжав ладонями голову.
Она вспомнила с самого начала, с той самой минуты, когда в институте ее вызвали с лекции и сообщили, что ее родители попали в дорожную аварию, врачи сейчас борются за их жизнь и говорят, что надежды мало.
А потом эта дорога в больницу, предчувствие смерти. Надежда раскровила ей всю душу, рвалась вперед и кричала куда-то в небо:
"Не-е-ет!!!"
Потом она долго сидела в больничном коридоре в полуобморочном состоянии и кого-то искала в своих мыслях, обессилено просила:
"Ну, нет же, нет...не надо..."
- Было сделано всё, что возможно,- сказал врач, устало глядя в глаза Марины,- не удалось спасти.
Потом, в течение нескольких месяцев, она старалась спасти себя от душевной муки по родителям, вызволить себя из истерического состояния, попросту- чтоб не сойти с ума.
Она с головой ушла в учебу. Каждый день старалась подольше оставаться в университете, нашла себе там несколько подработок.
В деканате думали, что с внезапной смертью родителей она лишилась обеспечения, и помогали ей найти там, в институте, эти подработки.
А на самом деле родители оставили Марине много денег, просто ей не хотелось идти домой, где, казалось ей, всё было пропитано смертью самых дорогих людей. Там, дома, бродит только смерть, довольная жатвой!...
Так беспощадно для нее выстроилось ее сознание.
Можно было бы сойти с ума, если б не учеба и не работа. Вот это Марина поняла, и загружалась, насколько это было возможно выдержать.
Однажды, это было уже после смерти родителей, к Марине пришел Вадим Никифорович.
У отца Марины всегда были с ним с многолетние деловые отношения, взаимное уважение, доверие. Она видела этого человека на фотографиях и сразу узнала его.
Вадим Никифорович, сройный высокий старик, очень уверенный в себе. Неторопливый, степенный, в дорогом современном костюме. Он сидел в кресле, положив ногу на ногу, выставив вперед красивый силуэт модной дорогой обуви из натурально кожи.
Он долго сидел молча, попивая кофе, предложенный Мариной, и внимательно всматривался в заплаканное лицо девушки.
Глаза у него были глубокие, но яркие, сверлящие.
Казалось, он, желая понять и узнать ее, вытаскивал из нее своим взглядом всю ее внутреннюю суть. Наверное, она казалась ему слабым, ненадежным человеком.
Хотя по его глазам ничего нельзя было понять, из того, что он думал и чувствовал. Это Марина сама уже спроектировала его оценку ей.
Истрёпанная горем и беспрестанной работой, да еще
постоянным заеданием этого горя не малым объемом пищи, Марина на тот момент уже выглядела постаревшей, обрюзгшей, сломленной, много плакавшей женщиной средних лет, а не молодой девчонкой, которой нет и двадцати годов...
Поставив пустую чашечку на стол, он прокашлялся и начал рассказывать об отце Марины.
Он рассказал, как ее отец помог поднять ему банк, хозяином которого был Вадим Никифорович. Рассказывал о трудолюбии, таланах ее отца, скромности его, честности и надежности. Рассказывал интересные случаи, где личностные подвиги ее родителя решали исход значимых событий. Говорил о работе отца, принесшей ему Государственную премию.
Он как будто считал своим долгом передать Марине то, что знал об отце и чего могла не знать она, в виду очень большой скромности ее необыкновенного родителя.
А потом заговорил о деньгах отца, которых немалая сумма хранилась в его банке. Это всё, кроме того, что она уже получила в наследство от матери, и того-то было много... Марина впервые узнала от Вадима Никифоровича, что она, оказывается, "весьма состоятельная особа", как сказал он, улыбаясь и пытаясь порадовать Марину.
Но ее не радовали деньги, и ценность этого наследства до ее сознания так никогда и не доходила. Она настолько сильно переживала утрату самих родителей, их личного присутствия и такой привычной для нее нежности их любви к ней, что думать об этих деньгах не могла.
Просидев у Марины допоздна, Вадим Никифорович сказал на прощанье, что он, насколько сможет, готов заменить ей отца и просил ее обращаться к нему за советом и помощью.
После этой беседы, обогревшей душу Марины, она опять надолго осталась одна дома, где ей было тяжело.
И вот однажды, возвращаясь из института, Марина обнаружила в своем почтовом ящике красивый конверт и не менее красивую большую открытку в конверте.
Это было приглашение на свадьбу.
Марина сидя за ужином, выложила перед собой эту открытку и долго вспоминала, кто же это такие, что за люди прислали ей это приглашение. Догадалась, наконец, это были взрослые дети друзей или просто знакомых ее мамы и папы.
Много их было у родителей, всех, конечно, не помнила. Странно, что приглашают ее, не знакомую им лично. Она никуда не пойдет, это ясно.
В субботу Марина рано пришла с занятий, уселась за учебники,
Но вдруг на глаза ей опять попалась эта красивая, такая яркая и веселая открытка с приглашением на свадьбу. На этой открытке радостные зайчики, мишки, птички звали, приглашали, а кругом- цветы и обручальные кольца.
Марину что-то защемило, зависть, что ли. У людей- счастье, а у нее...всё - в черном...Одна боль и тоска на душе.
Сама не зная почему, Марина сорвалась с места, перерыла гардероб, ничего подходящего не нашла, рванула в самый дорогой магазин одежды. По пути зашла в банк, сняла побольше денег. Потом долго выбирала вечернее платье.
Купила очень открытое вечернеее платье, тонкое, красиво струящееся по фигуре. Дома примеряя его перед зеркалом, очень разволновалась, видя себя в таком платье. Спина полностью открыта, на плечах тоненькие лямочки, полные белые груди лежали, как в лепестках роз, наполовину открытые. При движении, это длинное легкое платье разлеталось, как пух, и в его разрезах полноватые ноги очень красивой формы открывались почти полностью.
Марина походила перед зеркалом, посмеялась чему-то, и сама удивилась, услышав свой смех. После долгого затворничества, ей почему очень захотелось смеяться и оголяться, открыться побольше, насколько это позволительно для вечернего платья и свадебного бала. Это ее пьянило и
возбуждало.
Кинулась в родительскую спальню, достала мамину шкатулку с
драгоценными украшениями и дрожащими руками надела сияющую диадему на свои белые волосы, к ней подобрала серьги с большими камнями и ожерелье - все самое дорогое выбрала, волшебно сверкающее.
Теперь уже в зеркале она видела себя королевой.
Осталось нанести макияж, выбрать духи. Марина почему-то предпочла не свои девичьи духи с легким игривым ароматом, а мамины, с терпким ароматом для женщины взрослой. Она их выбрала, может, потому что они были самые дорогие.
Время, обозначенное в приглашении, уже прошло, Марина опоздала... Когда она выбежала к такси, вспомнила, что чуть не уехала без подарка.
Вернулась в родительскую спальню и по-хозяйски решительным движением взяла роскошную антикварную вазу, весьма ценимую и любимую ее родителями...
В голове у нее промелькнуло, что молодые и гости могут не знать ценности этой вещи. Марина сморщила губы в шаловливую улыбку и кинула в вазу большую пачку денег, распечатав ее и разрыхлив в вазе.
У входа заполненного людьми зала ресторана, Марина оробела и остановилась.
Звучала громкая музыка, люди танцевали, и разноцветные всполохи света метались по залу, выхватывая веселые разгоряченные лица танцующих.
Марина не знала, что делать, куда пойти... Люди кругом не знакомые. Наконец, по свадебному убранству разглядела невесту, которая проходила к своему месту за столом, а за нею следовал жених.
Марина пошла за ними и, когда молодые уселись, она прямо через стол подала им большую антикварную вазу, которая сказочно красиво заиграла своими формами и окраской под танцующими струйками света. Весь зал остановился, как зачарованный. Двадцать первый век своей техникой волшебно высветил и преподал изумительную работу древнего мастера.
- УУУУУ!!!- восторженно завопил зал.
Марина пробормотала слова поздравления, утонувшие в этом восклицании.
Невеста перегнулась через стол, чтобы обнять и поцеловать гостью. Марина, заглушаемая музыкой, прокричала ей свое имя, показала приглашение. Жених в это время, заглянул в вазу, обнаружил кучу денег в крупных купюрах, ошалел от радости, вытащил их и, сложив в толстую пачку, с криком "Ура-а-а!" потряс ею над головой. Молодежь ликующим возгласом поддержала радость жениха и невесты. Марине поднесли большой бокал вина-" штрафной".
Она сперва даже испугалась, потому что никогда не пила спиртного, но поддавшись громогласному "Пей до дна!", осушила бокал, мгновенно опьянев так, что даже "горько"забыла сказать молодым. Но тут же нашлись заботливые руки, ее подхватили, отвели за стол, усадили, с двух сторон угощали ее чем-то вкусным и опять же поили...
Она вместе со всем залом кричала "горько!", танцевала, смеялась и мало что понимала в пьяном угаре.
Только длинного худенького парня в очках запомнила, в основном только с ним и танцевала. Парень был шутник, Марину веселил он весь вечер и так понравился ей, что вместе с ним она не раз сбегала из шумного ресторана на свежий воздух.
Хотела на ветерке немного протрезветь, а сама еще больше пьянела от поцелуев и рук этого парня. Не запомнила она имени его и внешность его помнила потом очень смутно, но не забыла, как сильно горела желанием к нему, и как скрывая Марину в кустах и деревьях, он жадно целовал ее и ласкал горячими руками всё ее тело.
Она захотела его так нестерпимо, что сама предлагала там, в кустах, чтобы между ними было уже всё до конца, хотя никогда до этого вечера она даже не целовалась ни с одним парнем. Но он не стал лишать ее девственности, просил сделать это потом, дома у нее, или у него, после вечера. А пока позвал ее дальше веселиться, танцевать и пить.
А дальше Марине казалось, что всё крутится только вокруг нее, она с ликованием бросала в играх в честь жениха и невесты много денег, зал визжал от восторга. Все хотели с ней пить на брудершафт, целоваться, танцевать... В какой -то момент из толпы,
размытой в ее опьяненном сознании, выделился Вадим Никифорович, который, оказалось, тоже был на этой свадьбе. Возможно именно по его протекции Марину пригласили сюда, чтобы отвлечь ее от горьких мыслей, от затянувшегося удрученного состояния.
Вадим Никифорович чуть ли не силой отвел ее в сторону от танцующих и предложил ей оправиться домой. Марина выдернула руку из его руки и наотрез отказалась, а на предложение отдать ему на хранение оставшиеся у нее деньги, нагрубила ему в лицо так, что он, оскорбленный, отступил в тень.
Как позже узнала Марина, все-таки именно Вадим Никифорович выбрал Николая, своего бывшего подчиненного, в провожатые Марине. Вадим Никифорович знал Николая как очень старательного, ответственного работника, на которого можно положиться, правда, в последнее время потерял его из виду, когда Николай уволился, занявшись своим бизнесом. Слышал, что не все у Николая пошло хорошо, что было вполне простительно молодому, неопытному бизнесмену.
На свадьбе Николай держался около старших гостей, сидел рядом с
банкиром Вадимом Никифоровичем, и тот видел, как Николай поднимал за молодых бокал с лимонадом, а вместо водки глушил рюмки с минералкой, оправдываясь тем, что он - за рулем.
Вот ему-то и доверил Вадим Никифорович отвлечь пьяную Марину, увести ее из-под носа того длинного парня, тоже порядком уже напившегося, и доставить девушку к ней домой. Он черкнул Николаю адрес Марины на листке записной книжки.
Утром Марина проснулась с сильной головной болью. Полезла в аптечку найти там что-нибудь выпить. И вдруг увидела в спальне на стуле мужской пиджак и брюки. Накинула халат на обнаженное тело и побежала к кухне, там кто-то мягко ходил в тапочках.
Каково же было изумление Марины, когда она увидела совсем незнакомого парня! Он возился на кухне в рубашке нараспашку и в
трусах! Увидев в дверях Марину он сразу подошел и, обняв ее одной рукой( в другой держал сковородку) поцеловал Марину прямо в губы довольно крепко...Марина с силой оттолкнула его:
-Вы что тут делаете?!
- Блины пеку, Мариш. А ты что же, совсем ничего не помнишь?
Вот нельзя так пить. И так вести себя нельзя. Ты помнишь, как я тебя вытащил из толпы, когда ты танцевала с голыми сиськами?!
Ну, ты и...я подумал , что ты настоящая шлюшка. А ты оказалась
девственницей,- парень захохотал, заливая в сковороду тесто для последнего блина.- Вот это ты сюрпри-и-из мне поднесла!...Девочку твою я, конечно, сломал. Я б тебя не тронул, если б знал, но ты сама...меня чуть ли не насиловала,- он опять рассмеялся, а Марина ушла в спальню. Села на кровать и залилась слезами.
Парень скоро пришел за ней.
- Я блины допек, пойдем завтракать, Маришка. Я дал тебе поплакать тут одной, оно и уместно, поплакать надо, но хватит, детка, хватит, не переигрывай. Тебе ли плакать, принцесса, посмотри какая у тебя шикарная квартира! Просто дворец...Оболдеть...Ты не переживай, ты теперь моя, раз уж я тебя "обесчестил",- парень опять засмеялся.- Ты мне очень нравишься, детка, я даже готов жениться. Ну, что ж ты плачешь? Не нравлюсь? А раздеваться перед пьяными мужиками тебе понравилось? Ты платье спустила до трусов, если б не я, полностью разделась бы! Мужики пьяные кольцом тебя плотным окружили, ты, думаешь, легко было тебя вырвать? Хорошо еще, что ты не стала мне сопротивляться, а вырубилась.
- Стыдно...- прошептала Марина, всхлипывая.
Парень опять засмеялся.
- Да это дело поправимое, тебе уже пора спать дяденькой, детка,-
И он повалил ее на постель, содрал с нее халат, преодолевая
сопротивление и, зажимая рот поцелуем, ловко овладел ею.
А через некоторое время еще, и еще, и еще.
Марине столько не хотелось, но под конец уже было все-равно, хотя и очень больно. Но она воспринимала это издевательство над ней, как заслуженное наказание за свое распутное поведение во хмелю вчера.
Она подумала, что так ей и надо, другого обращении она и не заслуживает.
-Пойми, говорил он,- всё твое позорное поведение на свадьбе вчера-это у тебя от голодухи по мужику. А была б ты сытенькой, вела б тебя культурно. Я тебе специально накидал по самое не хочу, что б дури у тебя такой больше не было.
-А как тебя звать?- спросила Марина.
- Николаем меня звать. Мы теперь будем жить вместе, можешь считать меня своим мужем, детка, а если захочешь узаконить отношения- распишемся и сыграем свадьбу, правда, лучше денег сначала подзаработать.
- Вообще-то у меня есть деньги на свадьбу...
- Ну, то у тебя, а я все-таки мужчина, хочу сам заработать на всё.
Марине трудно было понять себя и просить за все последующее поведение свое Николаем. Она ему очень верила и подчинялась во всем. В первое время ей не нравилось, что секса у них было слишком много, и что Николай заставлял ее пить противозачаточные таблетки, от которых Марине было очень плохо. Она трудно привыкала и к самим его сексуальным забавам.
Но постепенно втянулась, и незаметно для него перестала принимать противозачаточные таблетки. Она подумала, что поскольку она замужем, рождение ребенка дело естественное.
Но по мере того, как она увлекалась Николаем и тянулась к нему, он постепенно отдалялся и свое явное охлаждение к ней объяснял усталостью от работы.
Марина вспоминала горькие дни унижений, когда он явно не мог уже ее терпеть... Вспоминать больше не хотелось, потому что было стыдно и больно очень.
Задвигая штору, увидела под окнами Бейбутова.
И первая ее реакция была - радость. Сразу забылась усталость и мысли о прошлом. Загорелись щеки и хотелось засмеяться, строгое лицо удерживала с трудом.
"Провожал! И постарался так, чтобы я не заметила."
Марина улыбалась. Все - равно он не видит ее улыбку . Ему может быть виден только ее силуэт в окне.
И как он сумел проводить так, чтоб не заметила его?- Не понять.
В автобусе людей было мало, она б увидела его. Значит, взял такси.
Марина не могла себе вообразить, что он хорошо владеет искусством древних ниндзя, которые умели бегать необыкновенно быстро и на огромные расстояния.
Рейсовый автобус шел медленно со многими остановками.
Нигер с детства тренировался бегать наперегонки с транспортом, так что для него это было обычным делом.
И он с удовольствием запланировал себе эту тренировочную пробежку на каждый ее рабочий день.
А Марина шёпотом говорила ему:
- Ну? И зачем ты теперь тут стоишь? Уходи, уходи, не дразни меня... Что ты ждешь?
В полумраке на таком расстоянии хорошо смотрелась его гордая, отлично сложенная фигура, с какой - то особенной, его, индивидуальной мужской грацией.
Крепкие ножки расставлены на ширине плеч...
Как он твердо стоит на них - как вкопанный.
Весь такой тугой, собранный и очень горячий, конечно...
Горячий, как его губы, когда она пробовала их на вкус своими губами...
Какое было в них сладкое тепло и тягучая, глубокая нежность.
Как они едва заметно дрожали под ее язычком...
- Боже, какой хорошенький, - тихо шептала Марина.
" Как просто можно позвать его сейчас, и он будет здесь...
Стоит только поднять руку и ..."- думала она, замирая. Кровь застучала в висок.
- Хочется так и сделать. Ой, как бы было хорошо... Как бы хорошо...- повторяла она, глядя на него, как зачарованная. Очень трудно было - не позвать и задернуть шторы.
Она чувствовала себя как в прошлый раз, когда он заполонил ее сознание и тело своим властным и безумным:
"Люблю! Я тебя люблю, Марина!".
Как дико тянет сдаться, лечь и бездумно расслабиться под его горячим телом...
" Что это у меня такое, а? Любовь? Может, это и есть настоящая любовь женщины к мужчине?" - раздумывала она, не отрывая от него глаз.
И сразу запротестовала:
" Нет! Он уйдет - и все пройдет, я уже знаю.
Какая же это любовь, если мне не хочется думать о нем, когда его нет?"
А он стоял, задрав голову, как будто спрашивал, ждал, когда она позовет его рукой.
Марина крепко, до боли, сжимала руками край подоконника, чтоб ни в коем случае не дать ни одной руке потянуться к нему, взмыть вверх ради этой встречи.
Шторы закрывать не хотелось. Зрелище для ее глаз было бесподобным:
горящие квадратики окон еще не спящих домов, фонари, фонари вдоль дорог... И он, смотрящий на нее. И звездочки, звездочки в небе...
Марина прикрыла глаза, задвигая шторы. И он ей казался теперь весь в звездочках, как ночное небо.