Старая липа у берега моря,
С ветром всю ночь, занималась любовью.
Ветки для ласки свои подставляла,
В сладкой истоме, чуть слышно стонала.

Шелест, порыв, восхищенье, томленье,
Страстный азарт и немое смятенье,
Слились в едино, все чувства и листья,
Жертвенность, жалость с нелепой корыстью.

Полной луны, на воде отраженье,
В такт колыхалось великим движеньям,
Воздух вдыхал удивленно и смело,
Мускусный запах древесного тела.

Брызги стучали в размякшую крону,
В свете волшебном рисуя корону,
Резче порывы, безумней свершенья,
Будто вулкана грядет изверженье.

До исступленья, сгибаясь в подкову,
Она покорялась далекому зову,
И волосы-листья, на землю роняя,
В экстазе кричала, его восхваляя.

Но тише и тише изменчивый ветер,
Восток серебрится, становится светел,
Заходит луна и печально вздыхает,
Уставшая липа, почти умирает.

А ветер тихонько, уходит все дальше,
Кого, то  ласкать в сладострастии фальши,
И лгать  о любви, не стесняясь обмана,
И множить грехи старика Донжуана.