Вот и всё, война позади. Такие мысли были в голове у Марии, когда она, едва отзвучали выстрелы, вернулась домой. Город было не узнать - то, что когда-то было улицами, бульварами, площадями, ярмарками, превратилось в сплошные руины. А вокруг - тишина... Та самая тишина, дороже которой нет ничего после четырёх лет войны, смерти и горя. Пришло мирное время, мира, цена которого - сотни тысяч жизней. Мария прошла всю войну, она подетально помнила времена, когда воздух горел и дрожал, когда приходилось свыкаться с мыслью, что завтра твоего друга уже не будет в живых, о том, что утренней зари она может и не увидеть.
Но прошёл один год, второй, третий... Смерть щадила её, раз за разом давая шанс выжить. Потом пришли русские. С каким вдохновением рвались рано постаревшие дети в Белград! Противник, казалось, выложил все свои козыри, зная, что дело проиграно. Неделю город сотрясали взрывы и выстрелы, а потом... "Русские! Наши"! - кричали ликующие горожане.
С тех пор прошло семь месяцев. И вот, долгожданная весна. Весна, подарившая мирное чистое небо. И вот, над руинами, где до войны был дом семьи Краньец, светило яркое майское солнце. Не осталось от дома ничего - ни единой стены, а лишь груда камней и блоков - тех, которые ещё не успели убрать. "Зачем я здесь"? - думала Мария, оглядывая обугленные камни. Тяжело было сейчас сидеть на развалинах родного дома. Она бы предпочла оказаться за тысячи шагов отсюда, но какая-то неведомая сила тянула её сюда. "Всё позади, Мария, всё позади", - убеждала она себя, закрыв лицо руками. В ней перемешалось всё сразу - всё, что она прошла за эти четыре года. Кто-то сказал бы, что война - не женское дело, но что есть страна, как не её народ, её защитники? Женщины, дети, старики - это тоже его часть.
- Мара... - знакомый голос привёл её в чувство. Она подняла голову, на время убрав ладони с глаз. Перед ней стоял не кто иной, как командир партизанского отряда. Тот самый Сретен Любиянкич, взявший под своё начало вчерашних крестьян, ремесленников, студентов, вряд ли державших в руках что-то грознее топора. Он и сам практически "с рельсов" осваивал огнестрел, лично учился стрелять из полевой артиллерии. Из него получился настоящий командир - тот самый, который своим солдатам становится вторым отцом.
- Глазам своим не верю: пуленепробиваемая Мария Краньец... Сколько лет знал тебя, редко когда даже скупую слезу у тебя видел.
- Не могу поверить, что всё позади, - ответила Мария, вновь опустив глаза.
Сретен понимающе покачал головой и сел рядом. Некоторое время они не произносили ни слова. Мария уже немного успокоилась, а Сретен безучастно смотрел вперёд. Вот в палисаднике, как по графику, проросли тюльпаны.
- Жизнь есть, - произнёс Любиянкич тихо, едва слышно. - Под пеплом вновь растут цветы.
Мария пристально смотрела в глаза бывшему командиру. Было в нём что-то такое, что придавало ей жизненных сил даже после тяжёлых ранений, полученных в самых жестоких мясорубках. Он и теперь будто заражал Марию своей энергией и железной волей.
- Мара, послушай, надо жить дальше. Просто учиться жить. Мы столько всего прошли... А для чего? Для того, чтобы мир вздохнул, наконец, свободно. С болью, но свободно. Нельзя выбраться из ада, не пройдя его до конца.
У Марии невольно прорезалась улыбка:
- Умеешь ты высокопарные слова говорить. Вот только...
- Когда была война, ты тоже думала, что не найдёшь в себе сил жить дальше. Выстоишь и теперь.
- Ты тоже. Наверняка уже знаешь, чем займёшься...
- Знаю, - кивнул Сретен. - Кое-какие планы уже есть. Видишь ли, жениться я надумал. Семья, свой дом, ну что ещё нужно человеку для тихой спокойной жизни??
- И уже спутницу себе нашёл?
- Да.
- И кого, если не секрет?
- Ну как кого? Я затем к тебе и пришёл. Невест, кроме тебя, почитай, не осталось, а ты - не просто хранительница, но и защитница родного очага.
- Тьфу на тебя, Любиянкич, - Мария толкнула Сретена локтем в бок. - Хоть бы что ли этикет соблюдал, а то женщине такое говорить...
- Да ладно, чего ты сразу сердишься? Я не из тех, кто заливает стандартную чепуху, я просто что думаю, то и говорю.
- Ты невыносимо прямолинеен, Сретен... - вздохнула Мария, а потом, крепко обняв бывшего командира, прошептала: - С тобой - хоть через восьмой круг ада.