Желто-серое полотно пустыни, безжизненное, задушенное химическими осадками, мертвое. Даже чистое небо над ним неестественного, слишком блеклого синего оттенка - истонченная атмосфера не закрывала свет миллиардов звезд, хотя солнцу еще далеко до заката. Редкий ветер поднимал волны песка и пепла, выстилая ими гребни низких дюн и выравнивая редкие следы техники.
Впрочем, одной довольно крупной колее, раскатанной не далее, чем пару часов назад, не суждено было в тот час исчезнуть под шелестом серых крупиц.
По дороге-направлении, которых много в Песках - как называли это место обреченные тут жить - рычал и мчался плод сумрачного механического гения. Шесть огромных колес, вынесенных за корпус здоровенного пикапа, поднимали целое облако пыли за собой - почти столь же грязно-желтой, как и сама машина. Некогда она была белой, но это было почти не видно за ржавым металлом решеток и листовой брони, которую мощная рама несла на себе, прикрывая бензобак и кабину. Разве что ряд прожекторов, тоже укрытых частой металлической сеткой, еще сверкали оригинальной краской. Кузов машины был надежно укрыт плотным брезентом, под которым топорщилось углами что-то высокое, железное и наверняка тяжелое - слишком характерно, с надрывом ревел дизель машины, выбрасывая в поднятую над кабиной трубу черный дым переработанной горючки.
Ревел дизель пикапа, и в тон ему орал и заливался хохотом его пилот, встав с сидения и поднявшись над рамами жесткости, глядя вперед через люк кабины. Руль правился коленкой, сам водитель смотрел на мир через массивные защитные очки, плотно прилегающие к обветренной коже лица. Очки явно не из той дряни, что клепали из старых покрышек и колотых бутылок караванщики - оправа легка, стекла чисты и изредка будто бы рябила зелеными огоньками... Непростая вещь, выдавашая в не совсем адекватном владельце истинного хозяина машины, а не угнавшего ее нарка, предварительно прострелившего старому владельцу череп. Да и прикид у человека столь же серьезного уровня - светлая, песочного цвета одежда, свиду плотная для такой жары. Ткань хоть и прикрывала тело полностью, однако у верхней грани воротника, где была узкая щель до массивной серой маски-фильтра, не было покраснения и пота на коже. Хитрая штука, таких сейчас не делают. Хотя машин подобных тоже никто в этих краях давно не видел, а поди ж ты - пылит.
Тем временем, пикап остановился. Что-то у холма из песка далеко вдали, в который, петляя, рано или поздно упрется колея, определенно не понравилось пилоту - тот поднялся на локтях на самую крышу и выпрямился в полный рост, глядя на точку у самого горизонта. Хотя для человеческого глаза с такого расстояния - все едино, одна и та же желто-серая муть с редкими серебристыми прожилками на гребне, выравненная дыханием ветра. Но хитрая оптика очков, снабженная умными датчиками, видела дальше и больше. Отриум, серебристая пыльная взвесь, оседающая на вершине в период ночных заморозков, выглядела подтаявшей. Эта дрянь, забивающая легкие, обычно светится ярко-серебристым, если ее не трогать. Но сейчас ее цвет был определенно согрел моторами и людским дыханием.
Есть место сомнениям - все слишком спокойно для засады, а отриум мог быть потревожен недавно проехавшим караваном... Но все слишком спокойно для обычного пути. А ведь там, за холмом, Оазис. Отдых, сон и мясо - так близко, что невольно расслабило бы кого менее подозрительного.
Приняв решение, пилот повернул своего шестиколесного монстра и, под рев движка, направил от дороги, забирая перпендикулярно к прежнему направлению в противоположную от холма сторону. Там, дальше, был съезд на еще одну ветку, которая тоже упрется в Оазис. Тут, в Песках, все дороги ведут от одного Оазиса до другого, и иных направлений нет.
Пикап потряхивало на скрытых песком неровностях - пустыня пришла в эти места относительно недавно, а не была тут тысячелетиями, поэтому всякого хватало под колесами. Водитель был к этому равнодушен - рама и подвеска выдержат, а если попадется металл в шину - то его можно будет выгодно продать. Бескамерной резине все равно.
Направление подсказывал компас на приборной панели, пусть и привычно болтаясь между отметками севера и востока, порою совершая полный оборот - но примериться было можно, а точность в Песках не нужна. Все равно не пропустишь одну из вертикальных линий, протянувшихся на карте с севера на юг по месту одного из атомных ударов. Раньше тут не было жизни вообще - даже зверье бежало от радиации. Но, как и обещали производители 'чистого оружия', не прошло и сотни лет, и дозиметр вновь щелкает абсолютно так же, как и в любой другой забытой дыре этого мира. Только песок, отриум и отсутствие воды делают пространство вокруг в сто крат гаже, отбивая у разумного человека желание быть тут. Но все равно приходится, пусть и проездом - потому что иначе путь к океану увеличивался на добрые семьсот километров, сотню литров горючего и двое суток пути. Весомый повод посмотреть на Оазисы.
Очередной бархан сильно поднял нос машины, чтобы тут же просесть под ее массой и сползти одновременно с ходом пикапа. Внизу, под холмом, резко открылся вид на дорогу - долгожданную, обматеренную за последний час сотни раз, оттого, будто мстящую за оскорбления, не пустую. Около трех десятков машин разного калибра и состояния - от десятка мощных грузовиков с приваренными на платформы остовами рейсовых автобусов и с цельнометаллическими прицепами, замерших впереди остановившегося по своим делам торгового конвоя, до трех хромированных 'пуль' багги, закрытых владельцами пленкой от песка в конце конвоя. Много тут разного - даже белый легковой седан, явно прогулочный и городской, каким-то образом умудрялся не тонуть в песках. Хотя главным транспортом все равно были фургоны с пикапами - и проходимые, и можно взять груз. Но самое важное - знак креста и полумесяца на главных машинах. Мирный караван - отлегло от сердца, а на языке в адрес дороги впервые нашлись добрые слова.
Мирный - хотя стволов и тут хватает, как у владельцев и нанятой ими охраны на четырех добронированных внедорожниках, так и у купивших место в конвое. Вон, виднелась замотанная в пленку спарка пулеметов на второй платформе, забитой кроме нее тюками с разнообразным товаром. Если что, стрелок легко укроется за грузом, а торговцы будут молить, чтобы вражеский патрон испортил товар, но не стрелка - потому что иначе можно лишиться не только денег, но и жизни. Наверняка что-то стреляющее припрятано на других платформах, но со стороны было не видно.
Караван выстроился с севера на юг - попутно желаниям водителя пикапа. Серьезная сила - окинул он увиденное взглядом, и легко утвердился в мысли пройти дальше вместе с ними.
Естественно, никто не любит внезапных попутчиков, и водитель знал, что цена для новой машины в караване будет куда как выше, чем если бы он купил место в ближайшем городке вне Песков. Но информация про подозрительный холм тоже стоила не мало.
Подъезжать на колесах к охраняемому каравану - дело для самоубийц. Уже сейчас чувствовались острые взгляды в его сторону, наложенные на прицел винтовок. Но стрелять первыми не будут, хотя кому-то наверняка хотелось бы всадить патрон в лоб хозяину добротного пикапа и присвоить технику себе. Далеко, ненадежно и много свидетелей - так сейчас звучит смысл слова 'порядочность'.
Водитель заглушил мотор, отстегнул воздушный фильтр со рта, наспех сменив куском чистой ткани, тут же промоченной чистой водой из пластиковой бутылки. Посмотрел на себя в центральное зеркало машины, с сомнением глядя на массивные тактические очки на лице, но все же решил их оставить. Надо просто дополнить образ удачливого бродяги золотым браслетом на левую руку и десятком неработающих хронометров, нацепленных сверху по руке до локтя. Хотя снаряга все равно слишком дорогая для бродяги, если найдутся опытные глаза это подметить, но на переодевания не было времени.