Два мальчика в одинаковых куртках и резиновых сапогах запускали на берегу воздушного змея. Старшему на вид было около десяти лет, а младшему - восемь. В этом возрасте дети быстро растут, и разница в два года наиболее заметна. Младший держал катушку с веревкой, но, когда под порывом ветра змей накренился вправо, старший попытался ее выхватить. Младший покраснел и что-то прокричал, но ветер унес слова и сломал змея. Оба мальчика вцепились в катушку и зашли в море по щиколотки. Желтые резиновые сапоги посерели от прибрежного песка.
Когда мальчики вытащили змея на берег, у него были сломаны обе рамы, на крылья налипли водоросли. Старший толкнул младшего так сильно, что тот сел в воду. Малыш скривился, и нельзя было понять сразу, собирается он расплакаться или ударить. В следующую минуту он бросился на старшего, как выпушенный из рогатки камень. На голову ниже, на пару килограмм легче, он схватил старшего за колени и сбил с ног. Оба покатились по берегу, пачкаясь в песке и иле. То один, то другой оказывался сверху.
Тейт подошел ближе и услышал:
- Я... мои деньги... Ты ничего не умеешь... Идиот... Я тебя ненавижу! Чтоб ты сдох...
А потом оба мальчика заметили взрослого. Младший вытер кровь под носом, старший вскочил на ноги. Тяжело дыша, они собрали разбросанные по берегу вещи и убежали.
Вряд ли дети постоянно жили на маленьком острове в ирландском море. Здесь было больше развалин, чем жилых домов. Единственная дорога тянулась от парома, превращалась в главную улицу поселка на десять хижин, огибала холмы и, виляя вдоль берега, упиралась в исследовательскую станцию, похожую на длинный сарай. Ее сотрудники, наверно, собирали водоросли и еще какую-то дрянь и рассматривали все, что найдут, под микроскопом.
"Гольфстрим забрал тела погибших", - сказал вчера Джо.
Тейт подумал, что волосы и частицы кожи утопленников, должно быть, перемешались с водой и водорослями. Интересно, как это все выглядит под микроскопом?
Когда Тейт решил пройтись, - помочиться и посмотреть, что за ночь на берег выкинуло море - Кензи спал. Теперь он сидел на капоте и курил. Руки в карманах, шея втянута в плечи. Судя по тому, как покраснели от холода его нос и щеки, он сидел здесь давно и, как Тейт, наблюдал драку на берегу.
- Ты никогда не думал, - Кензи закашлялся. - Что тебе было бы легче, если бы я умер?
Тейт заглянул в машину, достал с заднего сиденья бутылку воды.
Вчера, перед тем, как сесть на паром, они заехали в супермаркет: "Сегодня у нас скидки на австралийские вина и французские сыры". У кассирши была мятая рубашка, а в зале стоял только один холодильник. "Эти жлобы продают пиво и колу теплыми", - фыркнул Кензи.
Он купил набор для пикника и теплый свитер за девять девяносто девять. Последний, со скидкой и на размер меньше. Тейт взял дезинфектор, бинты и катушку пластыря. На пароме он обработал рану Кензи, пока тот натягивал на запястья слишком короткие рукава свитера.
Кензи мерз - ночью свернулся в клубок на сиденье, сейчас плотно сжал челюсти, чтобы не стучать зубами. Это мешало ему говорить, и он будто выплевывал слова, проталкивая их через плотно стиснутые зубы.
- Если бы я умер, ты мог бы начать новую жизнь.
Тейт передал Кензи бутылку с водой и посмотрел на море. Рассвело несколько часов назад, но солнце так и не появилось из-за облаков. Поблизости не было видно ни птиц, ни людей, ни машин, ни самолетов. Ничего и никого. Мир выглядел безлюдным и мертвым.
- Я иногда думаю об этом. Что было бы, если бы ты умер вместе с ними? - продолжал Кензи.
Тейт кивнул. Кензи нужно выговориться. Стресс, ломка и похмелье всегда делали его болтливым.
Сигарета погасла, и Кензи закурил новую. По привычке Тейт затоптал его окурок.
Он привык к болтовне Кензи. Иногда он думал, что она каким-то образом заменила Кензи слезы.
Первый год после смерти родителей Кензи постоянно плакал.
Первым, что увидел Тейт, очнувшись в больнице, было заплаканное лицо Кензи. Тейт сразу возненавидел его слезы. Кензи было восемь, он мог разреветься на улице, в школе, в автобусе, в "Макдональдсе". И каждый раз, когда Кензи плакал, Тейт боялся разреветься сам. В десять лет он всерьез верил, что, если они начнут реветь вместе, они задохнуться.
А потом Кензи начал болтать. У него появилась идея. Сумасшедшая и великая. Идея о том, как все исправить. Они оба ухватились за нее как за спасательный круг. Кензи строил планы мести, а Тейт поддерживал его во всем. Поддержал и тогда, когда Кензи в двенадцать лет начал продавать наркотики для Большого Билла. Наверное, они оба смотрели слишком много глупых фильмов, раз решили, что таким образом приобретут знания, навыки и связи необходимые для осуществления их великой мести.
Тейт посмотрел на мизинец Кензи. Повязка посерела. Нужно добраться до обитаемых мест, вымыть руки и сменить бинты.
"Последнее время Кензи слишком часто курит крэк, и пускает дрянь по вене", - сказал Большой Билл мистеру Ямасуру. Это правда. А еще, год назад Тейт снова видел, как Кензи плачет. Как в детстве он всхлипывал, кусал губы и размазывал слезы и сопли по лицу. А Тейт сидел напротив и сжимал рукоятку пистолета. Старого "браунинга" тысяча девятьсот сорок пятого года выпуска.
"Ха, в сорок пятом моему деду исполнилось девятнадцать, он хотел воевать, но война закончилась", - Эйс Ти работал в автомастерской, и у него всегда были грязные руки. Он продавал дешевое оружие. А в банде Большого Билла каждый мальчишка мечтал обзавестись пушкой.
"Это как эрекция. Естественный процесс взросления" - шутил Эйс Ти, выкладывая на стол пистолеты. На его правом бицепсе улыбалась карикатура Маргарет Тэтчер, левый - украшала цитата Ганди: "Единственный тиран, которого я признаю - это внутренний голос". Эйс Ти отсидел три срока за незаконное хранения огнестрельного, тюрьма не излечила его от страсти к оружию, но сделала его фаталистом. Он возомнил себя единственным наследником исчезнувшей преступной династии.
Пистолеты, которые продавал Эйс Ти были старыми, со сбитыми прицелами и кривыми стволами. Кензи дал за такой двадцатку и закинул его под кровать. На всякий случай. Потому что так принято среди людей Большого Билла. В конце концов, все знали - перестрелки случаются гораздо реже, чем драки на ножах.
Пистолет валялся под кроватью большего года, а потом Кензи встретил Иду. Она сама подошла к нему на дискотеке. "Она течет по тебе", - сказал тогда Тейт, и Кензи покраснел. "Засади ей в туалете", - сказал Тейт, и Кензи наступил ему на ногу. Они перепехнулись на заднем сидении машины в тот же вечер, а на следующий день Кензи притащил ее домой.
А еще через день Ида отвела Кензи в парк, где его поджидали ее парень Тапир с приятелями. Их было семеро. Тапир пихнул Кензи ножом. Метил в живот, но лезвие застряло между ребер. Кензи упал, достал пистолет и начал палить из кривого ствола. Позднее он объяснил, что взял пистолет с собой, потому что Ида пожаловалась, что ее бывший преследует ее. Так или иначе, первая пуля разбила колено приятеля Тапира, вторая сбила листья с вишневого дерева. Дело было в мае. И раздевая потом раненого Кензи, Тейт нашел белые лепестки у него в кармане. Третья пуля убила тринадцатилетнего мальчика. Он возвращался через парк после футбольной тренировки.
"В Ливерпуле все подростки хотят стать либо футболистами, либо бандитами", - сказали на следующий день в новостях, и Кензи рассмеялся сквозь слезы.
А в конце недели он пошел на похороны Аарона Вила, мальчишки которого застрелил. Обдолбаный так, что едва мог стоять на ногах и держать глаза открытыми, Кензи собирался выразить родителям свои соболезнования. Хотел покаяться. Черт знает, что бы он там устроил, если бы Тейт не перехватил его по пути и не затолкал в машину.
Большой Билл дал кому-то взятку, и полиция потеряла след Кензи. Видимо, он решил, что Кензи на скамье подсудимых обойдется ему дороже, чем снятие с него подозрений. Конечно, потом Кензи и Тейт отработали потраченные на взятку деньги вдвойне.
Большой Билл всегда умел найти компромисс. Почему же теперь он сдал Кензи китайцу? Что Кензи натворил? И могло ли это быть хуже того, что уже случилось раньше? Что могло разозлить Билла больше, чем убийство?
Кензи залез в машину и подтянул колени к груди. Тейт включил печку и покатил по единственной на острове дороге. Через пять километров из-за холма показался поселок. Вдоль дороги выстроились похожие друг на друга кирпичные дома. Единственная в городке рекламная вывеска болталась на фасаде жестяного ангара. Внутри продавались продукты и хозяйственные товары. За павильоном площадью в сотню квадратов присматривала единственная продавщица. Она же обслуживала кассу и узкую барную стойку возле нее. Кофеварка, четыре бутерброда под стеклом, да вращающаяся подставка с пирогом.
Тейт заказал сандвичи с сыром и ветчиной и прочитал имя на бэйджике продавщицы. Вирджиния. На вид ей было около пятидесяти, она носила красный худи, двигалась стремительно и бесшумно. Звуки ее шагов скрадывали пушистые домашние тапочки в форме собак с обвисшими ушами.
Пока Вирджиния заваривала кофе и разогревала сандвичи, Кензи бездумно таращился на ее руки, будто считал морщины. Еще один симптом ломки. Сначала Кензи болтал, потом зависал. Тейт знал, скоро он начнет жаловаться на головную боль и горстями жрать таблетки.
- У вас есть аспирин? - спросил Тейт Вирджинию.
Вирджиния, не глядя, выловила упаковку из-под стойки. Тейт невольно улыбнулся, Лидия, их приемная мать, тоже всегда держала аспирин под рукой.
- Пять шестьдесят, - приятный голос Вирджинии напоминал голос телеведущей.
- Добавить меда или корицы? - Вирджиния поставила на стол две чашки и заглянула в лицо Кензи.
Тейт снова вспомнил Лидию. Почему женщины любят проявлять бесполезную жалость? Ему сейчас столько же лет, сколько было Лидии, когда она взвалила на себя опеку над детьми своей погибшей сестры, и он по-прежнему не понимал, зачем она это сделала.
Кензи будто не услышал Вирджинию и продолжал мусолить в руках сандвич, с сосредоточенностью второклассника он отрывал от булки крошки и раскладывал их на тарелке. О чем он думал? И когда собирался рассказать Тейту, что происходит?
Он ведь понимал, что, если Кензи захотел приехать в эту глушь, значит он скрывается. Не важно, что он натворил и от кого бежит, от Большого Билла или от кого-то другого, если Кензи нужно спрятаться, Тейт пойдет с ним. Они оба залягут на дно. Пару лет назад они открыли счет в банке на подставное имя на случай, если что-то пойдет не так. На нем достаточно денег, чтобы бездельничать несколько месяцев.
Но насколько серьезно влип Кензи? Насколько велика угроза? Может, сидя здесь, в глуши, они теряют время? Может, им лучше уехать в Ирландию или Шотландию? Или стоит бежать дальше? Во Францию? В Америку? Что происходит? Как долго им придется скрываться? Несколько месяцев или всю жизнь? Тейт ненавидел неопределенность и перемены. Из-за них мир вокруг казался зыбким, как сырой воздух на пляже и туман за окном.
Вирджиния включила телевизор. Двадцатидюймовый экран походил на маленькое окно. За этим окном девушка в бикини рекламировала путешествие в Италию. Некстати Тейт подумал, что, в летний сезон в Италии легко найти работу. В конце концов, кто-то должен мыть машины туристов. В Италии Кензи бы загорел и не выглядел бы таким бледным и больным, как сейчас.
На экране мелькнула заставка новостей. За ней в кадре появилось море и мусор. Четыре дня назад, не долетев из Бостона в Париж, пассажирский Боинг упал в атлантический океан. Единственный выловленный из воды черный ящик сообщил, что за десять минут до катастрофы, в кабине пилота отказали все приборы.
- Где у вас туалет? - Кензи отодвинул тарелку и встал.
- Мимо кассы, красная дверь слева, - Вирджиния пристально посмотрела на него. А когда он ушел, принялась разглядывать Тейта. Телевизор тихо бурчал, и Тейт представлял, как в голове женщины ворочаются шаблоны из вечерних новостей и шоу: восемнадцатилетний студент умер в туалете супермаркета от передозировки. Двое наркоманов ограбили заправку, угнали машину, избили проститутку, переехали старика. Пустились в бега.
Тейт поднялся и отправился в туалет. По пути он осмотрел магазин. Похоже, здесь хозяева не были скупердяями - за кассой маячили три больших холодильника. Тейт захотел ледяного пива и подумал, что Кензи сейчас не помешает приложить ко лбу холодную бутылку.
Тейт распахнул дверь в туалет и не удивился, увидев, что Кензи сидит на полу у стены. Ноги согнуты, голова опущена на колени.
Тейт много раз помогал Кензи пережить ломку и привык к сопутствующим ей приступам возбуждения, апатии и тошноты. Помочившись, он вымыл руки, наполнил холодной водой бумажный стаканчик и опустился около Кензи на колени.
- Сильно плохо?
Кензи вскинул голову резче, чем ожидал Тейт.
- Наоборот, так хорошо я не чувствовал себя давно, - выпалил он и улыбнулся.
В туалете не было окон, две лампы перегорели. Из-за этого освещение здесь было тусклое, как в туалете ночного клуба, где во время последней облавы Кензи спустил в унитаз пять килограмм кокаина.
- Я чувствую себя богом, - сказал Кензи.
Тейт кивнул, вспоминая сухую костлявую человеческую фигуру на распятии.
- Богом, который уничтожит мир. Пуф, и они взлетят на воздух, со своими самолетами, машинами. Обставленными по каталогу домами и магазинами со скидками на кукурузные хлопья и ветчину!
- Кто они? - Тейт протянул руку, чтобы коснуться лба Кензи, но Кензи оттолкнул его.
Если у Кензи поднялась температура, нужно возвращать на материк и искать больницу.
- Люди! "Поющий китаец" с его суши-баром и его "чистым, как священный пруд, кокаином", Большой Билл, Джо, Лидия и родители Аарона Вила. Пуф! Вот они есть, а в следующую минуту уже исчезли, так и не сообразив, что происходит! - Кензи схватил Тейта за запястье. - Дай мне телефон!
- Нет. Ты не будешь никому звонить, пока не объяснишь мне, что происходит.
- Чего ты боишься, Тейт? - Кензи засмеялся. Его опять трясло. Из-за чего его смех был похож на всхлипы.
Тейт снова гадал, что он натворил, какую еще глупость собирается отчудить, и как сильно все это ударит по ним обоим.
Кензи сильнее сжал его запястья.
- Ты до сих пор боишься меня?
- Не говори глупостей, Кензи.
- Ты больше не маленький мальчик. Вымахал под два метра, раскачался, - на щеках Кензи проступил румянец. - Но все еще боишься своего младшего брата.
- Прекрати, Кензи.
- Тогда почему ты не доверяешь мне?
Тейт вздохнул, во время ломки Кензи часто задавал этот вопрос. И Тейт знал, в каком ответе он нуждался.
- Я всегда тебе доверял.
- Потому что я всегда говорил то, что ты хотел услышать!
- Что ты натворил, Кензи? Почему Большой Билл отдал тебя китайцу?
- Откуда мне знать, что в голове у старого маразматика. И поверь, это совсем не важно!
- Он... - "или кто-то другой будут искать нас" хотел спросить Тейт, но Кензи не дал договорить.
Дернул на себя и одновременно подался вперед. Отчего они едва не столкнулись лбами. От Кензи пахло сигаретами, потом и болезнью.
- Ты меня не слушаешь, Тейт. Большой Билл в прошлом, он больше не моя проблема. Я могу уничтожить его, его шестерок и весь район доков, как уничтожил самолет и тоннель под Ла-Маншем.
Тейт опустил взгляд на покалеченную руку Кензи. На тыльной стороне ладони появились красные пятна.
- Я покажу тебе фокус. Забудь Большого Билла. Просто доверься мне. Что тебе терять в конце концов, Тейт?
Последняя фраза отлично характеризовала Кензи, со всеми его метаниями, чувством вины и поисками выхода - нам нечего терять. Тейт расслабился. Ситуация из опасной и непредсказуемой вдруг превратилась в знакомую и привычную.
- Ладно. Кому ты собрался звонить?
Тейт прислонился спиной к стене рядом с Кензи.
- Ты удивишься, - пообещал Кензи и назвал номер.
Набирая код Америки, Тейт пытался связать в мыслях Большого Билла, Америку и Кензи. Ничего не вышло. Насколько он знал, у Билла не водилось американских партнеров. Немцы, французы, азиаты, но никаких дел за океаном.
- Включи громкую связь, - попросил Кензи.
После трех гудков Америка ответила на звонок. Голос находившегося на расстоянии тысячи километров человека звучал четко и ясно, будто он сидел рядом в кабинке туалета.
- С днем рожденья, Филипп, - сказал Кензи.
- Кто это?
- Как девочки?
- Если вы не назоветесь, я отключаюсь.
- У меня послание для тебя. От твоей жены.
- Она умерла.
- Да. Пять дней назад она получила пулю в голову и увидела вспышку.
- Кто вы и что вам надо?
- Я никто, - Кензи улыбнулся и опустил голову. - Но у меня есть подарок для тебя на день рожденья. У меня и у Эльзы.
- Вы знали ее? Работали вместе с ней?
- Нет, я не работал с ней, но знаю, ее лучше всех, - продолжая улыбаться, Кензи играл со шнурком своего правого кроссовка, снова и снова накручивая его на палец. - Где ты сейчас, Филипп? В какой комнате? Девочки дома?
- Нет, они уехали к моей матери после похорон.
- Хорошо. Им всегда нравился ее бассейн.
- Откуда вы знаете?
- Где ты? В спальне или гостиной?
- В гостиной.
Кензи усмехнулся.
- Никогда не пропускаешь вечерний выпуск новостей, верно?
- Что вы себе позволяете?
- Ничего страшного, она тоже не бросила бы из-за твоей смерти смотреть "кто хочет стать супермоделью".
- Я не буду с вами больше разговаривать, - сказал Филипп, но не отключился.
- Будешь, иначе не получишь самый крутой в своей жизни подарок на день рождения. Поднимайся с дивана и иди наверх. Не забудь включить свет, иначе снова разобьешь колено на лестнице.
- Как давно вы знали Эльзу? Где вы познакомились? Мне казалось, я знаю всех ее друзей.
- Я ей не друг. Ты уже наверху, Филипп? Заходи в спальню. И не хлопай дверью, иначе рамки с фотографиями на комоде упадут. Кстати, они все еще там? Или ты уже спрятал свадебные фото?
- Откуда вы знаете о них?
- Шкаф, Филипп. Открой его, - Кензи прикрыл глаза, поднял руку и ткнул указательным пальцем в воздух. - Справа, верхняя полка, с бельем Эльзы.
- Я ничего не вижу.
- Плоская белая коробка. Нашел?
- Что это за дрянь?
- Неужели ты не узнаешь себя на фотографиях? А свою секретаршу? Что у тебя с памятью, Филипп, эти фото сделаны всего лишь месяц назад во время вашей романтической деловой поездки в Атланту.
- Откуда они здесь? Кто их сделал?
- Там есть еще, милый, - рассмеялся Кензи. - Символично, верно? Среди своих трусов Эльза хранила фотографии женщин, которым в трусы лез ты.
- Кто вы?
- Ты хорошо рассмотрел все фотографии? Не правда ли, одна отличается?
- Это вырезка из газеты, - голос Филиппа звучал приглушенно, будто у него внезапно заложило нос.
- Бедняжка Шарлотта, она так здорово тебе отсасывала все девять месяцев, что вы встречались, а потом, она не справилась с машиной, слетела с моста и умерла.
- Эльза наняла вас следить за мной? Чего вы хотите? Денег?
- Я уже сказал, я хочу сделать тебе подарок. Тебе и Эльзе. Она хотела, чтобы ты знал, чтобы понимал ее и благодарил за ее терпение и милосердие.
- Я любил ее...
- Она тоже тебя любила, поверь мне. Она родила от тебя двух детей и прощала тебе измены. Почти все. Естественно, пока ты не переступал определенные границы. Не увлекался, и роман не затягивался дольше полугода, как это случилось с Шарлоттой. Тогда Эльза была вынуждена действовать. Она встретилась с ней, подсыпала ей в кофе снотворное и наняла наркомана, который столкнул ее машину с моста. После того случая, с тобой стало легче. Ты как будто выучил урок. На интуитивном уровне усвоил, что можно, а что нельзя. И не с одной шлюхой не встречался дольше двух-трех месяцев. Сколько их было? Девять? Хороший подарок на день рожденья, верно. Приятно понять, что ты невольно спас жизнь девяти женщинам. Гордишься собой, Филипп?
- Не верю, что Эльза на такое способна.
- Ты меня разочаровываешь, Филипп. Почти так же, как разочаровал Эльзу, когда спутался со своей черной толстожопой секретаршей. Сколько вы уже трахаетесь? Десять месяцев? А как долго ты пялил Шарлотту? Замечаешь сходство? Поздравляю, твой член подписал смертный приговор еще одной шлюхе!
- Нет-нет. Это должно розыгрыш. Вы издеваетесь надо мной. Эльза бы никогда... этого просто не может быть, - он задышал тяжело и сбивчиво.
- Вторая верхняя полка, там стоят сумочки Эльзы. Возьми черную. Открой ее. В боковом кармане лежат визитки. Нашел? Тебе нужна желтая карточка. Автомастерская. Там работает человек, который десять лет назад столкнул Шарлотту с моста. Эльза недавно встречалась с ним и дала ему пять тысяч. У тебя есть один день, чтобы вычислить его и спасти жизнь своей секретарше. Ты нашел визитку?
- Да, но...
- Поторопись, Филипп. У тебя всего лишь один день, чтобы все исправить, - Кензи дотронулся до руки Тейта и нажал на отбой. Он выглядел довольным собой.
- Что это значит? - спросил Тейт.
- Однажды я был Эльзой. А еще я был копом по имени Колин Стилл, потом грабителем-наркоманом, потом мальчиком в самолете. Он летел из Бостона в Париж. И наконец, я был Питером, продавцом спортивной одежды из Лондона. Он и его жена Тереза утонули в Ла-Манше, - Кензи закусил губу и покачал головой - Как глупо, правда? Я хотел уничтожить "ночного сталкера", Большого Билла и "поющего китайца", а опять убиваю тех, кто ни в чем не виноват.
- Я хочу перевязать твой палец.
Погруженный в свои мысли, Кензи не обратил внимания на его слова, не возражал, когда Тейт взял его руку и распутал повязку. Мизинец Кензи потемнел и распух. Скошенный обрубок сочился сукровицей. Все, что Тейт мог сделать это обильно обрызгать его антисептиком. Кензи даже не скривился и не взглянул.
Тейт закончил перевязку, когда в дверь постучали.
- У вас все в порядке? - спросила Вирджиния.
- Все нормально, - Тейт поспешно встал с пола и потянул за собой Кензи.
Тот закашлялся. Добравшись до умывальника, Кензи одной рукой ополоснул лицо. Пока Тейт выбрасывал грязные бинты, Кензи рассматривал в зеркале свое лицо.
Когда они вышли из туалета, магазин по-прежнему пустовал, за окном лил дождь, а у стойки с сандвичами появился посетитель. Лысеющий мужчина, лет пятидесяти, в шерстяном свитере.
Судя по внимательному и оценивающему взгляду, каким незнакомец встретил Тейта и Кензи, можно было предположить, что, опасаясь оставаться одна со странными приезжими, Вирджиния позвала друга. Если так, то за помощь, она, похоже, пообещала ему бесплатный обед, потому что мужчина ни на миг не переставал жевать.
- Студенты, - согласился Кензи. - На каникулах. Точнее, декан отправил меня в недельный отпуск, после того, как я хлопнулся в обморок на лекции. Это случилось, когда я узнал, что моя девушка погибла в тоннеле под Ла-Маншем.
Вирджиния шумно вздохнула, а мужчина в свитере вытер салфеткой губы и шагнул навстречу Кензи и Тейту.
- Меня зовут Бенджамин Тарсон, - он пожал руку Кензи, затем Тейту. - Официально этот остров принадлежит мне. Мой сумасшедший папаша купил его после второй мировой войны. В качестве убежища. Он считал, что мир продержится недолго и новая война будет страшнее предыдущей.
- Я слышал историю про отряд японцев. В сорок пятом их забыли в джунглях на корейском острове. Не зная, что война закончилась, они партизанили в лесах до семьдесят второго года, - Кензи тяжело опустился на стул.
У хозяина острова оказался приятный глубокий смех.
- В семьдесят втором мой папаша ждал, что Америка и СССР обменяются пирогами с ядерной начинкой. Он надеялся, что парочка из них не долетит до цели и упадет на Биг-бен, - рассказывая, Бенджамин перебрался за их столик. - Он уповал на то, что на этом острове морской ветер спасет нас от самой сильной и страшной доли радиации. А когда бомбардировки не случилось, он расстроился, но не разочаровался в своей теории. Решил, что правительства и журналисты скрывают от нас факт, что война уже идет. В этой новой войне используют хитрую стратегию - замаскированные под стихийные бедствия и несчастные случаи точечные удары и информационную пропаганду. Моего отца злило и пугало появление интернета. Он видел в нем очередное средство контроля за людьми. Моя мать называла это паранойей. Но детям нравились эти сказки. Игры в войну придавали особенный смысл детским забавам. Наверное, потому наши родители и прожили вместе двадцать лет, пока дети не выросли и не отправились учиться. Сейчас моя мать живет в Лондоне и управляет фирмой по уборке врачебных кабинетов. Отец умер пять лет назад и завещал мне этот остров. Но хозяин я только по бумагам, на деле, исполняю обязанности сторожа, уборщика, садовника и экскурсовода.
Говорил Бенджамин так же как ел, без остановки. Тейт никак не мог уследить, когда он успевает дышать.
- Сочувствую вашей утрате. Со вчерашнего дня смотрим новости про Ла-Манш, - Бенджамин замолчал и пристально посмотрел на Кензи, будто ждал ответа.
- Кензи Джозеф, - он назвал настоящее имя. - А это мой старший брат Тейт. Все говорят, что мы не похожи. Но это потому, что в детстве Тейт часто болел, а теперь злоупотребляет качалкой и стероидами, если вы понимаете, о чем я.
Тейт не впервые слышал, как Кензи несло. Обычно красноречие Кензи успокаивало и убаюкивало его, внушало уверенность, что все закончится хорошо. Как много лет назад, когда они сбежали от Лидии и отправились в Шотландию. Когда полиция Абердина задержала двух бездомных подростков, Кензи соврал, что они год назад прилетели с родителями из Америки. А потом их похитили и держали в сарае с овцами. Полицейские Абердина целые сутки верили этому бреду.
Тейт прикончил свой бутерброд и заказал еще кофе и шоколадный пирог. Тарелку он подвинул к Кензи. Иногда, когда Кензи был слишком возбужден или болен, накормить его получалось только сладким.
Бенджамин продолжал жевать, разглядывать Кензи и Тейта и болтать.
- И что вы собираетесь делать дальше?
На улице посветлело, стена дождя за окном измельчала и превратилась в ручьи на стекле.
- Все что угодно, лишь бы не возвращаться на материк, где все мне напоминает о Терезе, - Кензи грустно смотрел в свою чашку.
- Понимаю. Мы с отцом не были близки в последние годы его жизни, но, когда он умер, и я переехал жить на остров, я еще полгода видел его повсюду. Наверное, с этого начинаются все истории о призраках. С нашей тоски и привычки.
- Мы живем по инерции и постоянно не успеваем за реальностью, - Кензи нарисовал ложкой дугу в воздухе.
- Хотите осмотреть местные достопримечательности? - Бенджамин прищурился, разглядывая счет, затем выложил на стол мятые купюры.
- Экскурсия? - спросил Кензи.
- Не совсем. Раз в неделю я делаю объезд. Проверяю ничего ли не завалилось, не завелся ли грибок между камнями, не устроили ли птицы или ночные звери гнезда в развалинах, убираю за ними дерьмо, если придется, - Бенджамин вздохнул. - Нанять постоянного сторожа я не могу позволить себе.
- Как уборщиков, реставраторов и экскурсовода, - добавил Кензи.
- Ну так как?
- Отличный план для тех, кому нечем заняться, - ответил Кензи фразой из вечернего теле-шоу.
Бенджамин улыбнулся. Похоже, он проникся симпатией к Кензи. Тейта это не удивило. При первой встрече Кензи всегда нравился людям, а потом, как говорил Большой Билл, Кензи переоценивал свое обаяние и начинал наглеть.
От мыслей большом Билле Тейт поморщился.
На улице с темного низкого неба падали редкие капли. Как предупреждение. Или угроза.
Бенджамин ездил на старом джипе "Тойота", выпущенном десять, а то и пятнадцать лет назад.
- Что случилось с твоим пальцем? - спросил Бенджамин.
- Прищемил дверью, - пожал плечами Кензи. - Вы ведь не случайно приехали утром в супермаркет? Вирджиния позвала?
- Весной чужаки редко заглядывают на остров, - кивнул Бенджамин, будто это все объясняло.
Кензи сел к Бенджамину, Тейт - за руль своего "рено" и поехал за ними.
По пути он рассматривал проплывавшие мимо кирпичные дома. На крыше каждого второго стояла спутниковая тарелка. Вероятно, на острове мало, что поменялось за последние десять лет. Тейт заметил, что велосипеды здесь просто прислоняли в стене. Никто не думал, что их могут украсть и не вешал замок на колесо или раму.
Когда городок остался позади, на дороге появились выбоины. Справа и слева потянулся низкий кустарник, мелькали редкие огороды с покосившимися оградами, столбы с оборванными проводами.
Через двадцать минут они добрались к дому Бенджамина. Он стоял на холме. Сложенный из кирпичей, как другие здания острова, длинный как супермаркет. Как купол над собором, над главным входом возвышалась узкая пристройка второго этажа.
- Левое и правое крыло сейчас закрыты. Летом я сдаю комнаты туристам, осенью, зимой и весной сюда даже местные заходят раз в месяц, - Бенджамин толкнул дверь. Она оказалась не заперта.
- Подержи дверь открытой, мы ненадолго, не хочу возиться с генератором. - бросил Бенджамин Тейту.
Внутри пахло жженным сахаром.
- Похоже на запах сладкой ваты, - прошептал Кензи, заглядывая внутрь с порога.
Пол устилали широкие доски. Их давно не покрывали лаком. Некогда белая краска на стенах пожелтела со временем.
- Вы живите здесь один? - спросил Кензи.
- Вот уже пять месяцев. В начале зимы Альма сломала бедро, пришлось застрелить ее. Альма была моей овчаркой, - скрипнув дверью шкафа, Бенджамин достал две пары резиновых сапог и два дождевика. - Универсальный размер. Здесь у нас все универсального размера.
Дождевики оказались плотными и тяжелые, будто палатки из брезента. Похоже им было больше лет, чем "Тойоте" Бенджамина.
Встав на одну ногу, Кензи едва не упал. Тейт поддержал его и про себя отметил, что Кензи сейчас не в лучшей форме для прогулки по горному острову в сырую погоду.
Перед выходом Бенджамин налил обоим из термоса горячего вина, чтобы согрелись, и выдал Кензи резиновые перчатки.
- Чтобы инфекция не попала.
Они сели в джип. Из-за тяжелого плаща Тейт чувствовал себя неповоротливым и медлительным. Ноги в гигантских сапогах едва поместились между сиденьями. Минут десять они тряслись по кривой асфальтированной дороге, потом свернули на проселочную. Две колеи от колес поросли травой. Камни били по дну.
Когда Бенджамин говорил о достопримечательностях, Тейт представлял что-то вроде замка или крепости. Бенджамин же заглушил мотор посреди поля, настолько пустого и открытого, что, когда Тейт и Кензи вышли из машины, ветер едва не сбил их с ног.
- Я не заметил на острове ни одного ворона, - невпопад сказал Кензи.
Бенджамин пошел вперед. Он высоко поднимал ноги и оставлял за собой глубокие следы. В них тут же собиралась вода. Бенджамин снова заговорил о войне. На этот раз о какой-то древней войне между римлянами и галлами. После нее дюжина побитых галлов сбежала на остров.
- Этот остров всегда годился только для того, чтобы на нем прятаться, - сказал Бенджамин.
Они приблизились к развалинам. Сложенная из крупных камней стена доставала Тейту до груди и тянулась по полю широкой дугой приблизительно метров пять в длину, потом она становилась ниже и исчезала в траве. Еще через пять метров из земли вырастала новая, она была короче и ниже первой, и к ней под прямым углом прислонялась еще более короткая и мелкая стена. Из земли повсюду торчали камни. Большинство из них были не выше бордюра между дорогой и тротуаром в городе.
- В пятом веке здесь стоял монастырь Святого Магона, - сказал Бенджамин. - По легенде местные разбойники похитили Магона из его родной деревни, когда он был ребенком. На этом острове он десять лет жил рабом, на этом острове он получил от Бога пророческий дар, принял христианство и крестил своих хозяев.
В земле около камней копошились муравьи и дождевые черви. Тейт подумал, что с момента, как они с Кензи сбежали из Ливерпуля, прошло около пятнадцати часов. Если бы Большой Билл, действительно, искал Кензи, он бы уже позвонил Тейту. Или, в зависимости от обстоятельств, позвонил кто-то из его людей. Или они заставили бы позвонить Лидию. Но телефон молчал. И чем дольше он молчал, тем меньше Тейт беспокоился насчет Большого Билла. Но если Кензи бежит не от Билла, значит его преследует кто-то другой. Иначе они бы не торчали среди развалин и не слушали историю о Святом Магоне.
Они обошли стену и вышли к выложенному камнями кругу. Рядом находилась деревянная пристройка. Внутри хранились лопаты, метлы, веревки и флаги со старыми гербами. Вероятно, они украшали развалины в разгар туристического сезона.
Пока Бенджамин рылся в кладовке, Кензи уселся на траву, не волнуясь о сырости и грязи. Тейту не понравился болезненный румянец на его щеках. Он присел рядом и оттянул перчатку на раненной руке Кензи. Кожа на внутренней стороне запястья покраснела.
- Тебе нужно в больницу, Кензи, - озвучил Тейт свои опасения.
- Что ты помнишь о той ночи? - спросил Кензи.
- О какой ночи? - Тейт потер лицо, он вдруг почувствовал себя очень уставшим.
Кензи одарил его злым взглядом.
- О ночи с "ночным сталкером".
- Не начинай, Кензи, прошу тебя.
- Я хочу понять почему, - быстро зашептал Кензи. - Я хочу знать, почему то, что происходит со мной сейчас, не произошло тогда? Если бы мои способности проявились, когда мне было восемь, все было бы по-другому, я бы все исправил... Мама и папа были бы живы, а ты... я...
- Я не в настроении для этого дерьма, - отмахнулся Тейт.
- Я должен знать, почему я смог остановить Эльзу, но не мог остановить "ночного сталкера". Если я отключил все приборы в самолете, убил всех этих людей в тоннеле под Ла-Маншем, почему я не убил того, кого должен был убить?! Почему не остановил его? Если я могу сделать это сейчас, почему не сумел тогда?
Тейт отвернулся от Кензи и посмотрел на пустую линию горизонта. Серое море переходило в серое небо, заляпанное пятнами туч. Ни одного признака цивилизации. Ни самолета, ни корабля, ни лодки. Молчание здесь казалось таким спокойным и естественны. В какой-то момент Тейт понадеялся, что окружающая мертвая тишина подействует на Кензи и он заткнется. Но когда Кензи обращал внимание на кого-то или что-то кроме себя?
- Мы жили в двухэтажном доме, верно? У каждого была своя комната. Ты повесил на стену плакат Звездных войн. Поверить не могу, тебе нравился этот маскарад! Сотни часов работы и тысячи долларов, чтобы переодеть людей в инопланетян. А еще она купила тебе "лего" звездолет, ты собрал его и поставил на письменный стол.
"Она" это мама, догадался Тейт и сглотнул.
Бенджамин расхаживал между камней, в правой руке стамеска, чтобы счищать мох, в левой - литровая бутыль с распылителем.
- Главный враг старых камней - мох и живые существа. Сделаю обход, соскребу плесень и обрызгаю ядом мышиные норы. Отсюда открывается прекрасный вид, верно? - подмигнул он Кензи и Тейту.
- Кажется, на следующий день у тебя был урок плаванья в школе? Помню, я жутко тебе завидовал. В тот вечер мы ели лазанью, а он принес клубнику.
"Он" это отец, понял Тейт.
- Перед сном ты играл в "ПСП". Что это была за игра?
- Не помню, - буркнул Тейт.
"Рейтчет и Кланк", подумал он и еще больше разозлился, Кензи таки удалось втянуть его в воспоминания. Он заметил, как Кензи удовлетворенно кивает, и почувствовал отвращение. К себе, к нему, к его чертовой ране, к острову и ко всему миру.
- В полдевятого нас отправили чистить зубы. Ты обозвал меня идиотом за то, что я потерял колпачок от зубной пасты. Ты сразу заснул? Мне кажется, я в тот вечер перед тем, как заснуть смотрел на полную луну. Она висела над улицей в правом углу моего окна. Мне так кажется, но точно вспомнить не могу, - Кензи потер лоб раненной рукой. - Почему ты проснулся? Что ты услышал?
Тейт разглядывал Кензи - ссутуленная спина, опущенные плечи, сморщенный лоб, сжатые в тонкую линию губы, болезненный румянец на щеках и нездоровый блеск в прищуренных от ветра глазах.
- Ты слышал, как хлопнула дверь? Слышал крик? Выстрел? Может, ты слышал шаги? Борьбу? Голоса?
- Я ничего не слышал. Я просто проснулся посреди ночи. Все было обычно.
- Почему тогда ты пошел в спальню родителей?
- Не знаю.
- Возможно, ты слышал выстрел во сне...
- У него был глушитель, Кензи! Полицейские сказали, мы не могли слышать выстрелов.
- Я думаю, я слышал. Почувствовал. Будто кровать подо мной дрогнула, как при землетрясении.
- Дети часто дергаются во сне.
- Все, что нам говорили чушь. Теперь я знаю это точно. Ты надел тапки, когда встал с кровати?
- Нет. Не помню.
- Ты был босиком, Тейт. Ты уже знал, что что-то случилось. Что ты увидел по пути в комнату?
- Ничего необычного.
- Одна из фотографий, висевших на стене в коридоре упала. Та, на которой был ты с отцом на рыбалке. Она упала, потому что одна из пуль ударила в стену...
- Да, я знаю, Кензи! Мы вместе спаивали Майерса, помнишь? - огрызнулся Тейт.
"Никто не рассказывает подробности убийства детям, не показывает им фотографии с места преступления, - хихикнул тогда Майерс. - Особенно, если речь идет об убийстве их родителей". Старый толстый пьяница пил на работе и за это его списали в архив. Тринадцатилетний Кензи перестал быть для него ребенком, когда поставил ему выпивку.
- Фотография была в стеклянной рамке. В коридоре было полно осколков. Возможно, ты порезался...
- Я не порезался, - возразил Тейт и осекся.
- После того, что случилось потом этого уже никто не узнает. В любом случае, ты не мог ее не заметить. Однако, почему-то ты не захотел ее замечать. Не захотел замечать шум и услышать выстрел. Ты как будто пытался защитить себя таким образом.
- Хватит! - перебил его Тейт. - Я вошел в их спальню. Они оба лежали на кровати. Простыни и подушки почернели от крови.
- Как ты думаешь, они успели рассмотреть убийцу перед смертью?
- Криминалисты сказали, что он вошел бесшумно. Сначала выстрелил два раза в спящего отца. Потом выстрелы разбудили мать, она села на кровати, но закричать не успела. "Ночной сталкер" выстрелил ей в живот, потом в грудь. Ты все это знаешь, не хуже меня, Кензи.
- Ты подошел к ним?
- Да. Я хотел убрать волосы с ее лица.
- Почему? Ты думал, что она жива?
Тейт не стал отвечать. Они уже говорили об этом тысячу раз. Он не понимал, чего Кензи добивался сейчас.
- Что было потом, Тейт?
- Ты начал кричать.
- Почему ты не убежал, Тейт? Почему пошел на крик, а не выбежал на улицу и не позвал полицию?
- Ты об этом уже спрашивал, - Тейт смягчился. Он понимал, почему этот вопрос мучает Кензи.