Аннотация: Это третья часть, она скорее походит уже на роман, чем на рассказ. Я надеюсь, вам понравиться его читать. Очень прошу вас оставить ваше мнение об этом...
Тоннель в никуда
Глава 1
Стальной корпус гусеничного бура сверкал под светом неоновых ламп. Доктор Пист как раз заканчивал обследование оболочки на наличие нежелательных пробоин и неровностей. Обычно, конечно, небольшая неровность, или заусенец не подвергал жизни экипажа никаким опасностям, он был достаточно прочен и толст и был способен выдержать прямое попадание межконтинентальной ракеты. Но никто не знал, в какие условия может попасть бур, он может угодить в скопления магмы, или упасть в гигантскую подземную каверну. А самое жуткое, что случилось с бурильщиками, когда осмотр был сделан некачественно, и толщина корпуса в одном месте была всего на три сантиметра меньше, произошло на Ямахе 9. Тогда бурильщики попали в пещеру, наполненную жидким метаном. Искра, которая возникла от соприкосновения бура с породой, породила чудовищный взрыв. Бур, как пуля вылетел из сделанного им канала, и оболочка осталась почти нетронутой, только в том месте, где броня была тоньше, при трении о скалы и сильном нагреве, образовалась брешь. Она то и стала причиной гибели всех девяти человек экипажа. Поток огня через брешь ворвался внутрь и за секунду превратил всех в воспоминание, даже пепла не осталось! Выгорела вся аппаратура. Когда их нашли, от бура осталась только почерневшая броня и само сверло бура.
С тех самых пор, каждый бур проходит строжайший контроль на всех установках Центра. Проверяется всё до последнего винтика. В задачу доктора Писта входит только внешний, визуальный осмотр целостности оболочки, а потом, с помощью специального прибора, исследовать толщину всех стен.
И вот сейчас, с умным видом, делая пометки в листочке, он ежесекундно сверялся с показаниями небольшого дисплея, расположенного на самом конце чёрной трубке. Другой её конец скользил по сверкающей броне бура, а с внутренней стороны стоял ассистент и держал отражающее полотно, чтобы то нечаянно не отклеилось от стенки. Как и все буры последнего поколения, этот не имел ни одного изъяна, даже самый придирчивый эксперт ни смог бы найти ничего! Поэтому в последние годы доктор Пист просто ради галочки проходил весь корпус, ставил пометки на полях, а заодно ставил зачёты особо шустрым ассистентам, которые по совместительству были ещё и студентами.
Итак, работа Писта была закончена, прибор печально хрюкнул и дисплей погас. Ассистент резким движением сорвал зеркальное полотно со стены, и, свернув его в аккуратный рулон, вышел из отъезжающей в сторону двери.
-Профессор, ой, - он встрепенулся, будто вспомнил что-то очень важное, - простите, доктор, ну как?
-А что может быть необычного? Всё как всегда, никаких отклонений от нормы, - он подмигнул студенту, при этом морщинки в уголке его глаза собрались в одну большую, - но мы с тобой напишем, что в тыловой части, в районе второго двигателя, небольшое отклонение от требуемой прочности. Скажем, смещён центр напряжения. Можешь мне объяснить, чем это чревато?
-Про, эээ, доктор Пист, это же просто. При повреждении оболочки бура в районе двигателя может случиться пробоина в реакторе, с последующим вытеканием радиационного топлива, как в салон, так и в окружающую среду. Скажем, в последствии может произойти выброс энергии, что чревато неконтролируемой цепной реакцией, может привести к взрыву, - он задумчиво почесал подбородок.
-Так, господин Миринчук, смотрю я на вас и дивлюсь, как же вы, не читая моих лекций, не зная ни косушки в буростроении! Но, должен отметить, что вы обладаете каким-то талантом, если сумели пробиться через конкурс в семь человек и добиться, чтоб я вас взял в ассистенты. Но, дорогой мой, бесплатного зачёта, вы не получите. Идите, милейший, хотя нет, постойте. Я скажу вам, что будет при повреждении обшивки около двигателя. Поскольку реактор расположен в глубине кабины и обладает бронёй ещё более массивной, чем весь бур, то, разумеется, никакой утечки не будет. Но, как вам известно, точнее, сейчас известно станет, второй двигатель, в отличие от первого, имеет тягу сильнее, а следовательно, что следовательно?
-Э, следовательно... - студент развёл руками.
-Тьфу, вы что, совсем ничего не смыслите в физике? Или, поскольку настала весна, все мысли у вас сейчас расположены пониже пупка? Думайте!!!
-Эээ, - на этот раз, ожидание и эканье длилось намного дольше. Доктор уже начал нервничать, - о, температуру!
-Молодец! Я смотрю, пятый класс прошёл для вас не даром. Вы правы. Тепловое излучение повышается, а смещённая точка напряжения может привести к расколу корпуса. Причём, скорее всего, он просто разорвётся на куски. Таким образом, мы получаем пробоину второго уровня. А что же происходит дальше?
-Не знаю, - студент даже не рискнул ответить.
-Шляпа вы, Миринчук! Ну что может быть проще! При движении на атомной тяге, создаётся очень сильный выхлоп, причём как температурный, так и радиоактивными веществами. Таким образом, экипаж либо сразу сгорит, если будет идти на втором двигателе, либо получит сильнейшее облучение. Ясно вам? - Студент кивнул, - Что же вам ясно?
-Ясно, что малейшее смещение точки напряжения может привести к катастрофе и потере людей. А это значит, либо буровые работы опять прекратят, либо прикроют завод производитель.
-Вывод!
-Какой вывод?
-Неужели я не понятно разъясняюсь? Касательно нашей пометки.
-А, так, не стоит её ставить!
-Правильно. Но, если её поставить, то, во-первых, бур отправят на дополнительное освидетельствование, во-вторых, отравят в термическую и барокамеры, а в-третьих, если диагноз оправдается, то в бур никогда не сядет ни одного человека. Поэтому так важно на первой проверке, которую осуществляем мы с вами, максимально точно выявить все возможные нарушения или хотя бы возможность возможности нарушения! - Доктор опустил зачем-то поднятые руки и пристально посмотрел на студента. - Какую специальность выбрали, Миринчук?
-Доктор, я ещё не выбрал, но думаю идти на навигатора.
-А, ну, в таком случае, давайте вашу зачётку, навигатору незачем вникать в такие подробности. Но учтите Миринчук, я вас запомнил, на экзамене, не вздумайте мне ляпнуть такую же чушь! Буду спрашивать с удвоенной жестокостью. - Пист поставил размашистую подпись в дрожащей в руках бедного студента зачётке, и отпустил его. Миринчук, обрадованный халявным зачётом, прыгая и размахивая руками унёсся, забыв на полу зеркальное полотно.
-Опять ты пугаешь бедных студентов, старый хрыч! - Раздался из-за соседнего, ещё не проверенного бура, заливающийся смехом голос старшего проверяющего Ильма.
-Да, сам старый дурак, не лучше! - Пист крепко пожал руку коренастому Ильму, они были старыми, ещё школьными друзьями. - Я просто помню, как нас с тобой так же старик Колер гонял. Ох боевой дедок был, а сейчас, когда я сам приближаюсь к его возрасту, хочется немного адреналина в крови, вспомнить, как нас тогда в магму кидали, на макетах, как изображали утечку радиации... Эх, давно это было. Завидую я им, Ильм, честно, завидую. Вот наверное потому и гоняю как зверь. Но ни один из них ещё не получил незачёт на моих занятиях! Пусть будет этим моё оправдание!
Ильм подпрыгнул, и, из-за слабой гравитации, взмыл на самую верхушку бура. Сверкнул оттуда Писту железными вставными зубами и встал в позу диктора на подиуме. Он поправил рукой волосы, закинув их назад, и достал из кармана тонкую прозрачную платину.
-Доктор Пист, - начал он громогласным басом. В жизни, у него голос не дотягивал даже до баритона, но, когда надо было читать что-то серьёзное, или выступать перед аудиторией с речью, Ильм мог спокойно понизиться до прекрасного баса. Злые языки говорили, что у него встроен голосовой чип, - от верховного командования станции Спурт, поступил приказ. За ваши заслуги перед объединенной конфедерации людей, за отсутствие аварий на проверенных вами буров, приказываю! Присвоить Писту, так же известному, как Георг Анст, звание старшего проверяющего и назначит на пост доктора Ильма! Ну что, старпёр, доволен?
А доктор, по совместительству, профессор, Ильм стоял, поражённый этим приказом, не в силах сказать даже слова. Руки безвольно повисли в воздухе и выпавшая ручка медленно, словно во сне, полетела у полу, беззвучно стукнулась об него и спокойно легла. Ильм, с широкой улыбкой, скользнул пятой точкой по гладкому борту бура и сильно хлопнул Писта по плечу. Хлопок был настолько сильным, что Пист очнулся от ступора, а Ильм подлетел вверх.
-А, куда же ты? - Неуверенно спросил Пист.
-Ну, как тебе сказать, друг мой, - Ильм был великолепным актёром. Порой, нельзя было даже приблизительно догадаться, серьёзно он говорит, или шутит, смеётся по настоящему или изображает. Вот и сейчас, он сделал очень грустные, глаза, опустил уголки тонких губ вниз и печально продолжил, - Я. А что тебе я то, ты теперь пойдёшь на хорошее место, а мне приходится потесниться, - из глаз брызнули слёзы. Пист так расстроился, что бросил на пол отчёт о проверке бура. Но тут же лицо Ильма наполнилось улыбкой, погрязло в смехе, в старческом, весёлом, неподдельном смехе. А Пист стоял, в очередной раз проведённый своим другом и не знал, что же ему сделать. Выход нашёлся сам собой, он тоже засмеялся, подбирая отчёт с пола. - Ну ты, доверчивый старичок! Я же себя никогда не обижу! Меня, дорогой друг, назначают в Центр, не в наш, в Земной! Ты представь только себе! Я же там никогда не был! А ты?
-А я был, но так, пролётом. У нас аварийная остановка случилась, мы летели к Оберону, спутнику Урана, и у корабля прохудился главный реактор, пришлось на резервном, хорошо хоть, что рядом я был. Сразу определили, что течь не сильная, но заметная, роботы там возились бог знает сколько времени, но так ничего сделать не смогли, пришлось глушить реактор и переключать всю систему охлаждения на него. В каютах тогда была дьявольская жара, плюс сорок шесть и два! Но мы долетели. Только работа была срочная и меня на следующим же утром отправили на Оберон. Да, ты может слышал! Точно-точно, весь эфир заполнился тогда красноречивыми криками о ненадёжности современного космического транспорта!
-Всё, вспомнил, так это тебя тогда обозвали "Доктор реактор"? - Ильм стукнул себя по лбу, а Пист покраснел.
-Да, - он покраснел ещё сильнее, как мальчишка на первом свидании, - но ничего в этом смешного нет.
-Так, всё, забыли, потом расскажешь поподробнее, а пока, как для главного проверяющего, у меня есть тебе первое задание, - он запутался в словах. Уж очень, видимо, нервничал. - Так, спокойно. Первое задание. Да. Насколько ты помнишь, мы находимся на спутнике большой планеты. Да, она конечно меньше Ямахи 9, но, тем не менее приличная. Последние несколько лет, на её поверхности было построено несколько станций слежения, регистрировали сейсмику, климат и течения мирового океана. Так вот, глубинный спектральный анализ показал наличие огромных месторождений какого-то редкого вещества. Центр не уточняет какого. В общем и целом, на твои плечи ложится миссия по подготовке экипажа, а самое главное, тебе надо надстроить четыре бура, для работы в сверхкритических ситуациях. Вот так. К планете полетите через неделю.
-Как через неделю?
-Руками. Точнее транспортом. Самым настоящим, большим таким, с четырьмя бурами и экипажем в комплекте, - Ильм подмигнул, гнусно улыбнулся и, почти бегом, вышел из тестовой.
Пист ещё несколько минут стоял неподвижно, собираясь с мыслями. У него всего неделя! А он даже не знает, есть ли в Центре нормальные бурильщики, более того, в Центре точно нет нормальной брони, на улучшение буров. И к тому же, его дорогой товарищ не удосужился сообщить глубину залежи и её приблизительный объём. Ладно, это-то, хотя бы будет изложено в официальном приказе.
Он стукнул кулаком по корпусу бура и прикрикнул на стоявшего у стены робота, чтобы тот послал этот бур в барокамеру, для дополнительной проверки на прочность. Выйдя из тестовой, он погасил неоновые лампы и направился к себе в каюту. Предстояла по настоящему бессонная ночь.
Утро встретило доктора Писта хорошей новостью. Только что в Центр прибыл отряд выпускников академии и отдельный корабль с тремя пилотами буров. Значит, этот старый прохвост Ильм опять его провёл.
В большой папке, которую ему принёс почтовый робот Центра, лежали все нужные данные: и координаты места начала бурения, и размеры предполагаемой шахты и даже размер месторождения. Он был поистине огромен. Смущало только одно - все раскопки предстояло проводить под водой! На карте, прозрачной пластинке, виднелась только срединная область всего местного океана, который занимал три четверти поверхности планеты, а материка было всего два, и те, на полюсах. Область, помеченная зелёной точкой, означала место старта бурения, оно совпадало с расположением подводной сейсмической станцией. А залежи этого неизвестного вещества занимали почти всю видимую область карты.
Осталась проблема с бурами, которые предстояло вооружить, как говориться, до зубов, точнее, до зубастого лезвия бура. На большом складе Центра располагалось около семнадцати первоклассных буров, но в инструкции стояло, что корпус должен выдерживать в четыре раза более высокое давление и удвоенную температуру. Пист находился в полнейшем недоумении, зачем какому-то буру, пусть и на неизвестной планете, корпус, способный выдержать вес целой горы и температуру в пару десятков тысяч градусов! Да в таком агрегате можно на Солнце слетать, пробурить его насквозь и вылететь, даже не вспотев.
Но, приказ есть приказ, и доктор Пист на целый день зарылся в математические расчёты. Ведь увеличение массы корпуса неминуемо требовало увеличения мощности двигателя, а, следовательно, и размер реактора, если они хотят бурить не три секунды, а хотя бы три часа на одной заправке. Для этого необходимо перебрать не только корпус самого бура, но и броню реактора. Следовательно, размер бура увеличивался почти в полтора раза.
Когда ему принесли ужин, он уже клевал носом тетрадь со своими расчётами. День не принёс ничего положительного. Он прошёл быстро, для Писта, а вот пилоты, закалённые бурильщики, полные энтузиазма покорить неизведанные каверны очередной планеты, ещё очень долго ходили перед дверью уставшего доктора, главного проверяющего и пытались выяснить, что да как.
А выпускники, что до них, то они нервничали, очень сильно. Целый день они тряслись в тесном десантном корабле, который тёк всеми щелями смазкой и пах как табун лошадей. Ну а сейчас, их расселили в комнаты по семь человек, хотя в каждой было всего по три кровати.
На утро, когда местное, чуть более красное, чем Земное солнце, осветило Центр, Пист уже был на ногах. Ночью ему удалось решить эту математическую задачу по укреплению корпуса. Осталось только решить задачу недостатка материала. Он навёл справки, и выяснил, что в нескольких километрах от Центра, на голой поверхности спутника, находилась давно заброшенная база первопроходцев. Её несколько раз бомбардировали крупные метеориты, но из неё можно было достать несколько сотен тонн металла, требуемого для модернизации четырёх буров.
К трём часам международного времени была собрана команда, в основном из выпускников, но к ней так же присоединилось несколько роботов и часть персонала. А так же один пилот сказал, что должен чуть размять кости и, быстро надев свой скафандр, никого не слушая, вышел за пределы станции.
Молодым сильным парням выдали по лазерному резаку и один гусеничный вездеход. И, уже к половине четвёртого, они, медленной, неуверенной походкой, шли в сторону старой базы.
Огромные кратеры встречали горстку людей своими широко раскрытыми зевами. Выпускники шли медленно, так как быстро просто было невозможно. К счастью, база была не так далеко и вскоре они уже нашли скрюченные, искорёженные мелкими метеорами, остатки базы.
О ней ходило много мифов, но уже достаточно давно, ещё во времена, когда Пист и Ильм учились и сдавали последние экзамены. Говаривали, что случилась катастрофа, которую утаили от людей. В каких-то тайных выпусках газет, сновавших тут и там по академии, говорили, что у базы не выдержали металлические своды. И в одну секунду весь воздух из-под бронированного купола улетучился. Люди погибли мгновенно, они просто лопнули, как воздушные шарики. В отличие от Луны, у этого спутника была слабая атмосфера, но её было недостаточно. И, видимо, эти слухи имели под собой реальное основание.
Центральная часть прогнувшегося от старости и космической эрозии купола, была больше похожа на цветок. Его стальные лепестки смотрели во все стороны. Толстая, в метр, железная броня получила какой-то изъян, а может, микрометеор, как пуля прострелил этот панцирь и погубил станцию. Что бы то ни было, никто не разбирался с этим, дело замяли, а про базу, до сегодняшнего дня, забыли.
Итак, группа людей вплотную подошла к пустому остову гиганта и приступила к работе. Коренастые ребята лучами лазера отрезали небольшие куски брони базы, а роботы, как сказочные гиганты, легко подхватывали многотонные листы и сваливали их на крышу вездехода.
Лазеры яркими вспышками расчерчивали свои трассы, вгрызались в металл, разбрызгивая его горячими, блестящими каплями. Он начинали стекать, но застывали из-за чрезвычайно низкой, даже днём, температуры.
Всего через какой-то час, они нарезали нужное количество металла, настолько, что подвеска вездехода очень сильно просела, и чуть не скребла по гусеницам. По пути обратно, выяснилось, что пилот, единственный из старших офицеров в этой команде, остался там, около базы. Поскольку у выпускников кислород в баллонах кончался, на поиск незамедлительно послали роботов.
Это были стандартные модели строительных роботов. Они обладали высоким запасом прочности и могли поднимать чудовищно тяжёлые предметы. Ростом они превосходили человека, так как были примерно два с половиной метра, мощный стан, толстая броня, способная отразить обвал и луч лазера средней мощности.
Эти роботы примерно час раскали в поисках пропавшего пилота, но так его и не нашли. По всему Центру подняли тревогу. На поиски были брошены все имеющиеся в распоряжении аппараты, как летающие, так и гусенечно-колёсные. Но безрезультатно. В центре связи все сидели, как на иголках, пытаясь в бесконечном гомоне сотен разных голосов и позывных сигналов, различить хотя бы вздох бедного офицера. Но всё впустую. Ни на одной чистоте, ни в субэфирной пустоте, используемой для экстренной связи - ничего!
Его уже похоронили, ну, точнее отдали его тело пустоте, во славу которой отдают свою жизнь все пилоты, не важно, что этот был буровой. Но неожиданно, когда пошли забрать его вещи из каюты, обнаружилось, что он спит на кровати, накрыв лицо каким-то журналом современных технологий. Оказалось, что ещё до того, как они пришли к базе, он очень больно стукнулся о край кратера (что, в принципе нереально) и был вынужден вернуться на базу. Только его никто не видел, потому что он замыкал колонну, а компрессоры ворот Центра не регистрируют каждый вход и выход. Его, конечно, долго ругали, а Пист даже сделал выговор, но он, сделав прискорбное лицо, спокойно пропускал всё мимо ушей, мол, сами виноваты, надо было и здесь поискать.
Начало пятого дня доктор Пист и ещё несколько человек встретили в лаборатории. Точнее в прилегающем к лаборатории ангаре, где только что закончили монтаж модели нового, сверхпрочного, бура. Они стояли вокруг этого гигантского и очень неуклюжего на вид устройства. Прямо над светящимся, испещрённым морщинами корпуса, висела гигантская лапа подъёмника. Сейчас она спокойно раскачивалась, но только секунду назад, она крепко держала многотонный бур в метре от пола. На самом деле, Центр был в праве гордиться своей лабораторией, особенно этим ангаром.
Бесконечные лампочки, как на новогодней ёлке светящиеся на цифровых панелях, сенсорные мониторы на стенах. Вся северная стена представляла собой огромные ворота, сначала в переходной шлюз, потом сразу на поверхность.
Пист стоял и с замиранием сердца припаивал последний кусок металла, а пять ассистентов стояли вокруг и поддерживали, точнее, поддерживал робот, а они исполняли очень точные, ювелирные приказы Писта. Робот хоть и был сильным, но его сила забрала всю ловкость, и приказы он мог выполнять только какие-нибудь "подними" или "Отнеси". Его пневматические поршни не могли сжиматься слишком сильно, или слишком слабо. Они либо сжимались, либо нет.
-Чуть-чуть, на пол градуса поверните, ещё... ещё... Нет! Слишком сильно! Давай назад. Так, ещё... Держать, зафиксировать! Ждите, ждите, - он быстро прижался всем телом к этой огромной пластине, будто смог бы её удержать. В следующий миг ещё один ассистент подал ему маленький изящный паяльник, от которого тянулся длинный и толстый провод к встроенному в стену генератору. Синее, обжигающее пламя, которое бы запросто испепелило неудачно попавший под его струю палец за сотую долю секунды, ударило в металлический лист. Металл раскалился до бела и начал, подобно воску, стекать. Комната наполнилась шипением, металл вспучивался пузырями и, лопаясь, они распространяли вокруг пары испарённого вещества. Помощник уменьшил температуру, пламя чуть посветлело, теперь просто плавило, превращало металл в пластилин.
Стоявший рядом робот только этого и ждал. Своей ладонью сделанной из очень тугоплавкого материала, начал быстрыми, резкими движениями прихлопывать мягкий металл к уже лежащими под ним пластами, делал колбасообразными пальцами углубления, для лучшего крепления и увеличения площади спайки. Сильные удары сыпались на металл, прогибали и подминали его, заставляли распластываться. Но, разумеется, это была только грубая поверхностная обработка.
Звук этих стуков смешался с шипением и вся эта мелодия разлеталась далеко от мастерской, в жилые каюты, оттуда, по вентиляции, на кухню к поварам, смешиваясь с музыкой кухонных приборов. И так вся база, весь Центр наполнился весёлыми звуками работы, такими редкими теперь здесь.
Доктор пятился, продвигаясь по миллиметру, размягчая металл очень старательно, стараясь не пропустить ни микрона. Робот тоже продвигался, но медленнее. Он должен был простукивать не только свежерасплавленный, но и уже более или менее остывший, что бы крепление было ещё более сильным.
Пист дополз до конца и отошёл в сторону, сказал ассистентам, что они могут отпустить лист, всё равно, если будет криво, ничего уже не поправить. Робот тут же встал ровно посередине листа и продолжил свой труд.
-Фуф, ладно, остальное за машинами, надеюсь всё выйдет более или менее нормально, - доктор вытер пот со лба и положил на стол паяльник и достал из кармана платок.
-Доктор, - сказал один из выпускников, критически осматривая не очень эстетический, непривычно глазу корявый, корпус бура. Начиная с эпохи изучения ближайших спутников и комет с помощью буров, они делались всё более и более гладкими и красивыми. Но эта конструкция, с выступающими буграми, грубыми швами и трещинами, никак не могла назваться буром. По размеру она превосходила стандартный бур почти в полтора метра. - Доктор, простите, пожалуйста, но эта конструкция, эээ, не пригодна для использования даже в стандартных условиях.
-Да-да, я знаю, неужели ты думаешь, что мы будем вот так вот спаивать все три оставшихся бура? Нет, конечно. Да и вот на этом, сооружении мы никуда не поедем. Сейчас дело за роботами. Этот бур отнесут в специальную камеру и окончательно обработают.
И действительно, как только мерное постукивание робота прекратилось, держащий пластину расслабил металлические пальцы и распрямился, открылись северные ворота и в комнату вошло несколько более крупных робота-погрузчика. Они везли за собой приземистую гусеничную тележку. Шесть пар металлических рук подхватили бур и заскрипели суставами.
Со стороны это больше было похоже на представление в цирке. Три покрашенных серебряной краской гиганта обступили огромную железную конструкцию. Их мускулистые руки змеями забрались под корпус и начали тянуть вверх. Разумеется, роботы не ощущали нагрузки или веса, они работали на программе и беспрекословно следовали её приказам. Выли только суставы и амортизаторы, дававшие роботам плавную, очеловеченную походку.
Датчики напряжения на корпусах почти одновременно взвыли красным сигналом, означавшим перегрузку. Жидкость и смазка вскипели, грозясь разорвать защитные корпуса. В помощь погрузчикам пришёл робот, державший последнюю пластину. Он был почти на три головы ниже погрузчиков, стройнее и, как бы, привлекательнее. Ещё одна пара металлических рук впилась в криво приваренную броню.
У бедного робота, не приспособленного под такие тяжести, подгибались ноги, но программа упорно толкала его и погрузчиков. Наконец, корпус оторвался от пола, и напряжение на датчиках спало. Аккуратными, балетными шажками, эти неуклюжие увальни, подошли к тележке и разом отпустили. Все, кроме последнего, маленького робота.
Ему защемило и раздавило руки. Пол под ногами сотрясся от сильного удара. Тележка крякнула и просела. Пист начал очень сильно орать на погрузчиков, даже, от ярости, кинул в одного из них попавшуюся под руку отвёртку. А роботы, не обращая внимания на маленького человека, оторвали руки своего меньшего брата. Один, держа его за они, аккуратно опустил на пол рядом.
-Так, всем выйти, - Пист подгонял ребят руками. - Быстрее, быстрее. Сейчас эти роботы поёдут на поверхность, будет разгерметизация внешнего шлюзового отсека, здесь, конечно не опасно, но чем чёрт не шутит.
Действительно, Центр был всем хорош, кроме системы сообщения. Имеется в виду сообщение лабораторий с ангарами и тестовыми камерами. Они проходили по поверхности спутника, а не внутри, это было очень нелогично. Тем более что все модели погрузчиков уже устарели, самую новую модель в Центре перестали выпускать уже десять лет назад. Это сильно замедляло перемещение, как буров, так и других крупных объектов из лабораторий в ангары.
Дверь с шумом закрылась за последним человеком. Лаборатория опустела, ни одного человека, только роботы. Трое с тележкой стояли и дожидались, пока медлительные ворота, двигаясь рывками, откроются. А четвёртый пытался подняться на ноги, но так как рук у него не было, а весил он больше четверти тонны, это становилось практически невозможно. Он как черепаха ползал по полу на спине, но потом перевернулся и, оттолкнувшись коленом от пола, встал на ступни. Казалось, что он недоумевая оглядывается по сторонам, но к роботам нельзя применить такого определения. Он просто пытался оценить ситуацию. Он был поставлен в необычную ситуацию: отсутствие рук означало экстремальные условия, при которых робот должен был ожидать опасности со всех сторон, должен был предотвратить потерю остальных частей тела. А так же, сохранит жизнь человеку, любому человеку в поле его зрения. И сейчас он не мог понять, где же эти условия? Отсутствуют, людей нет, задачи нет. Он встал по стойке смирно у стены и замер. Красные точки зрачков сузились так, что их перестало быть видно.
Тем временем, ворота уже открылись и погрузчики, втроём толкая тележку, вошли в отсек. Ворота опять медленно поползли назад. Эта система была ненадёжна, внутренние ворота не всегда закрывались герметично и создавали возможность утечки воздуха. Так однажды случилось на спутнике одной из планет типа "Ямаха". Тогда ещё не было введено правило, что при разгерметизации внешних ворот, люди в помещении должны отсутствовать. И вот, погрузочные роботы подобного типа, вывозили опытный образец реактора для крейсера первого класса. Эта гигантская конструкция тогда весила не слишком много, так как в ней не было ещё топлива, но по объёму превосходила бур в десять-двенадцать раз. Роботы вышли в шлюз, ворота за ними закрылись, но не герметично - им мешал кусок обшивки реактора, попавший между створками. Детекторы зафиксировали упор и дали добро на открытие внешнего шлюза. Внешние ворота стали открываться и воздух начал скоротечно выходить из лаборатории. Люди цеплялись за предметы, вылетали за пределы лаборатории, складываясь пополам, протискиваясь в узкую щель между створок. Погибли тогда все. Окончательно решили этот вопрос погрузчики, которые оторвали кусок от внутренних ворот, даже не обратив внимание. Они не были виноваты, это створки защемили корпус настолько сильно, что когда его стали тянуть, створки, следуя за ним, выгнулись наружу, не давая людям никакого шанса.
Ворота сомкнулись, герметичная прокладка плотно прилегла с обеих сторон, прикрыв возможную щель между створок. Внешние ворота открылись намного быстрее, и роботы вышли на поверхность планеты. Тяжёлая поступь этих колоссов поднимала с поверхности спутника невероятно густую пыль. Мельчайшие частицы раздробленного камня взмывали в воздух и медленно, как ил под водой в стоячем озере, оседала, долгими часами. Она мутила разреженную атмосферу планеты, окутала роботов и тележку. Осталось только, чуть ощутимое, содрогание пола, говорившее, что роботы ещё не ушли далеко и в целом, продолжают двигаться.
-Так, господа, вы пока свободны. Желающие могут пройти со мной и проконтролировать дальнейшую обработку корпуса.
Часть ребят, молодых, самое большое, лет двадцати двух от роду, сразу же улетучилась. Но трое остались. Они ждали, когда Пист пойдёт, а он, задумавшись, упёрся взглядом в стену. До него только что дошло, что буров нужно четыре, а пилотов то прислали только три! Нужно срочно найти ещё одного.
-Доктор, мы идём к буру? - Неожиданный голос высокого и плечистого парня, вывели его из задумчивости. Он указал головой на дверь, дождался пока они выйдут, и бросил взгляд в лабораторию. Бедный робот уже не стоял около стены. Писту было жалко наблюдать за тем, как эта беспомощная машина пытается найти свои руки. Он медленно и неуверенно шагал, раскачиваясь из стороны в сторону, видимо, при падении, он ударился головой о тележку и повредил центр регуляции движений. Робот сохранил способность двигаться и спокойно выполнять большинство движений, но резкость бесследно пропала, он долго обдумывал каждое движение, а, выполнив его, раскачивался так как не чувствовал где пол и потолок. Ориентация была, но только с помощью зрительных сенсоров, берущих за опору стационарные объекты.
Пист вздохнул, крикнул в аппарат внутренней связи о сломавшемся роботе в ангаре лаборатории и тоже вышел. Мимо проходили люди, большинство из них были техническим персоналом Центра: электрики, механики и прочие подобные. Почти всех Пист знал лично, ведь он почти никуда с этой базы последние шесть лет не летал и много времени возился с разными механизмами, пытаясь самостоятельно постигнуть тайны кибернетики. Но, как не печально ему только удалось понять, что постичь эту науку самостоятельно так же сложно, как научиться летать без крыльев.
Почти все добродушно кивали головой, некоторые здоровались за руку. Неожиданно его кто-то толкнул в спину так, что он взмыл под высокий потолок, продолжая одновременно лететь вперёд. Он успел детально рассмотреть освещение, которое состояло из длинных, почти не изменявших температуры, светильников. Они работали от отдельного генератора и, если тот выходил из строя, горели на остаточном напряжении ещё много часов.
Напавшим оказался всё тот же неугомонный пилот, который сначала первым выскочил с базы, а потом вернулся. Он схватил доктора за ноги, и, притянув, поставил на ноги. Быстрое извинение и вот он уже опять во всю мчится по коридору. Удивительно, что, бежав так быстро, он почти не отрывался от пола, но доктор сразу догадался, в чём дело. Его ботинки были оборудованы специальными присосками, не дававшими ему оторваться от пола. Такие применяют при долгих полётах на нулевой тяге, когда болтаться вверх тормашками надоедает, а ускорение включать запрещено, обычно используются пилотами и радистами.
Пист пожал плечами и быстрым шагом направился в ангар, где уже начали открываться внутренние створки ворот, впуская роботов и бур на тележке. Все молодые люди стояли, прильнув к стеклу, ожидая, когда электронный мозг отключит блокировку двери. Но он не торопился этого делать. Он педантично выжидал полной герметизации и даже когда роботы вошли, когда ворота за ними закрылись и защитные перемычки встали в пазы, заблокировав возможную утечку, он закачал повышенное давление в пространство между шлюзами и проверил, не падает ли оно. И только тогда, он отпустил дверь.
Ребята так и хлынули в ангар. Просторные залы этого сооружения, самого большого во всём комплексе Центра, располагались на пяти уровнях, четыре из которых опускались в глубь спутника, лежали рядом с хранилищами воды и воздуха, а так же удерживали Центр. Только прямое попадание метеоритом или кометы могла вырвать эти крепления и то, только вместе с куском планеты.
Зал обработки находился на третьем подземном уровне, куда и направились роботы, посеревшие от налёта пыли. Лифт загудел стальными тросами, принимая в свое зево такой гигантский вес. Но он был приспособлен и под более тяжёлые предметы. Панель была простейшей, но роботы не могли с ней работать, так что требовался оператор, который бы нажимал всего на три кнопки.
Никто из выпускников не знал, точнее, боялся нажать на какую-либо кнопку, мало ли, лифт не выдержит, а на них повесят всю вину. Поэтому они покорно стояли и ждали, пока доктор Пист дойдёт до ангара.
А его задержал в одном из переходов высокий сутулый мужчина - доктор Сторк. Раньше он работал с Пистом в одной команде. Они разрабатывали буры, тогда ещё очень не совершенные, способные развить совсем маленькую скорость и не могли погружаться под воду или в огонь. Кстати, идея использования ядерного реактора в буростроении принадлежала именно им. Они тогда подсчитали, что намного выгоднее и эффективнее, а главное, почти совсем безопасно использование ядерного реактора. Исчезла нужда отводить огромное количество потенциально нужного пространства под топливные баки.
А сейчас, Сторк поздравлял Писта с назначением, яростно тряс его руку и кричал от чувств. Они были как братья, разработали на двоих теорию буровых чисел. И Сторк был действительно очень рад повышению своего друга. Пист много раз извинялся, просил его отойти, уступить дорогу, что он очень спешит, но это не останавливало старого приятеля.
Наконец, беседа закончилась так же неожиданно, как началась - доктора Сторка попросили пройти куда-то, его разыскивала жена. Пист, наконец, пришёл в ангар, нашёл роботов и выпускников, топтавшихся около лифта. Он бросил взгляд на панель, которая мерцала красной лампой, и приказал двум погрузчикам спуститься через ярусную дорогу, а вместо них пригласил ребят.
Нажатие кнопки заставило лифт пару раз конвульсивно дрогнуть, сверкнуть лампой, и тот, скрежеща старым, давно не смазанным мотором, медленно поплыл вниз. Шахта лифта не отгораживалась от основной части ангара и, проезжая на нём, можно было видеть всё, что твориться на остальных ярусах.
На втором, в отгороженной жаростойким стеклом камере, проводили термические испытания бура. Их подвергали термической обработке, причём температуры была настолько высока, что плавились даже камни, частенько начинала оплавляться даже оболочка камеры. В узких кругах эту камеру называли крематорием.
Сейчас за стеклом горело солнце. Яркие, обжигающие лучи, даже на таком расстоянии за секунду заставили всех вспотеть. Кое-где, металл вокруг стекла покрылся пузырями облупившийся краски, накалённый до красна, он ежедневно выдерживал тысячи градусов Цельсия и сохранял целостность. Никакая система охлаждения не справлялась с этой тестовой камерой. Раз в месяц приходили новые материалы, и внутренние стены камеры наращивались, утолщались, но за неделю снова сгорали.
Обычно буры никогда не попадают в настолько экстремальные условия, но не известно, чего может таить в себе недра планеты или даже спутника.
Кабина лифта ускорила своё движение. Автоматический контроль зафиксировал повышение температуры оболочки и побыстрее убрал людей от этого теплового излучения, заботясь об их здоровье.
Третий ярус казался пустынным, но только на вид. Вдоль стен стоял ряд грузовых роботов, в высоких и толстых стенах прятались большие двери, в которые рядом могли пройти сразу три робота. За дверьми - камеры мастерских, в которых либо производились, либо чинились буры.
Грузовой робот, следуя приказу Писта, с трудом сдвинул тележку и направился за группой людей. Грохот оповестил Писта о приближении двух оставшихся роботов.
Он подошёл к одной из дверей, задрал голову и громко крикнул:
-Доктор Пист, старший проверяющий.
Несколько секунд ничего не происходило, слышался только гул нагнетаемого огня этажом выше и грохот приближавшихся роботов. Двери неподвижно замерли, это тоже была очень старая и надёжная система охраны. Она воспринимала голос, причём не только фразу и интонацию, но и даже тембр, который различается у каждого человека. На слух мы не воспринимаем этих мельчайших подробностей своего голоса, но машина способна на это. И вот сейчас, она занялась сравнением старых данных и только что поступившей команды. Долгие секунды тишины сменились режущим ухо скрежетом старых ворот. Они работали на гидравлике, но в смазке всё равно отчаянно нуждались, но эту забытую технологию уже почти перестали обслуживать, но не вывели из употребления, поэтому очередь выстраивалась буквально колоссальных размеров. И этот Центр занимал место только в третьей тысяче.
Створки неохотно уползали в стену, открывая людскому взору небольшое помещение, наполненное предметами современной буростроительной технологии. Пист дал роботу приказ идти первым и, дождавшись, когда его помощь перестанет быть нужной, отправил его на место возле стены.
-Итак, сейчас мы будем доводить наше изобретение до ума.
Пист опустил большой рубильник на стене и машины ожили. По потолку заездили какие-то крючки, стены ощетинились датчиками, заморгали лампочками и панелями индикаторов. Всё играло светом как новогодняя ёлка, по полу змеились щупальца облицовочных роботов. Из стен высовывались визуализаторы, задачей которых было сканирование внутренней полости бура и выведение данных на мониторы. На дисплеях, ближе к потолку, запрыгали какие-то графики и шкалы.
Двери медленно закрылись, отделив помещение от всей остальной базы. Нажатие кнопки и бур, подхваченный вереницей крючков и щупальцев, легко взлетел в воздух и повис посередине лаборатории, чуть раскачиваясь из стороны в сторону. На мониторах светились все полости, все воздушные пузыри под верхней обшивкой, их следовало удалить, а то, это чревато печальными последствиями.
Щупальцевый робот, похожий на осьминога, неуклюже подковылял к буру и забрался, точно копируя движения головоногого. Он прощупывал и простукивал все стены, все возможные неточности и точки напряжения, запустил тонкий щупалец и маленькую полость под плохо приваренной обшивкой. На экране загорелось изображение бура, его внешнее и внутреннее содержание. Его будто разрезали на части и разложили, как человека на уроках анатомии.
На это изображение красным цветом, методично наносились все неровности, все пузыри и точки напряжения, кои вскоре закрыли всю поверхность снаружи. Внутренняя часть бура оказалась почти вся без красного, только на реакторе две локальные красные точки, говорившие о небольшой погрешности в расчётах Писта.
-Нда, часа на два точно здесь задержимся, - изучая рисунок, промычал доктор. - Ребят, помогите мне. Кто-нибудь разбирается в строении бура?
-Я, - звонко крикнул один из них.
-Хорошо, встань за вон тот, - он ткнул на сенсорный дисплей, - контроллер и проконтролируйте, пожалуйста, зачистку точек напряжения. А я займусь этими пузырями и обшивкой. Остальные пока могут посмотреть, это интересно.
Он отвернулся и опустил пальцы в отверстия. На кончики пальцев накинулись специальные детекторы, маленькие датчики и ещё что-то. Пист обернулся к экрану, ткнул пальцем в одно из больших красных пятен. Оно сразу обособилось более тёмным оттенком красного, и увеличился во весь монитор.
Пист, подобно дирижёру, взмахнул пальцами и стал водить ими оп воздуху, не отрывая взгляд от картинки. Тут же включился щупальцевый робот, который подобрался к выделенному участку брони и лёг на него всей тушей. Загорелся небольшой, отливающий желтизной, огонёк. Раздался звук, как в старых кабинетах зубных врачей, звук бормашины. Концы нескольких щупалец загорелись фиолетовым, излучая электричество, ионизируя воздух, они вращались с невообразимой скоростью.
Металл вгрызся в металл, высекая бешеные снопы искр. Доктор стоял неподвижно, только пальцы бешено метались из стороны в сторону, координируя действия щупалец робота, только иногда влажные глаза закрывались на сотую долю секунды, смачивая глазное яблоко.
Искры сыпались и сыпались, один из парней стоял, открыв рот, завороженный этими движениями, уставившись на молниеносные движения щупальцевика. Бордовая область на мониторе плавно меняла цвет. Сначала стала бледно-розовой, показала изменение температуры, газ внутри расширился и стал больше походить на твёрдое вещество. Но потом, под движениями робота и под контролем Писта, область всё бледнела, пока не стала монотонно синей, сильно выделявшейся но фоне многочисленных красных областей.
Пист снова плавно двинул рукой в сторону монитора, задвигая готовую часть на место, и вынул следующую. Щупальцевик, повинуясь команде, немедленно переместился и снова заработал. Та область, которую он только что обработал светилась железной красотой, идеально гладкая отполированная панель, была похожа на равнину, неожиданно возникшую среди скал.
Тем временем, парень контролировал действия другого маленького робота, который был похож на паучка, только ног было около восемнадцати и был он размером с собаку, даже чуть больше. У парня был свой монитор, на котором отображались точки напряжения. Не дисплее они отображались, как точки, соединённые причудливой сеткой, её можно увидеть в аэропорту, если соединить аэропорт со всеми точками, куда летают их самолёты. Эти точки были самыми ненадёжными элементами конструкции, при приложении к ним даже незначительного усилия, может расколоться корпус. Поэтому оператор, он же парень эти самые точки отслеживал и заделывал.
Он положил руки в сферу Зольдера - отделённая от всего зона, фиксировавшая малейшие движение рук. Монитор располагался прямо перед глазами, что позволяло ему легко координировать действия робота.
Мелкое постукивание магнитных ножек не было слышно на фоне работы щупальцевика. Робот очень шустро бегал по поверхности бура и, подбегая к очередной точке, включал небольшой, но очень мощный лазер, проделывая в корпусе небольшие глубокие дырочки, куда после заливал очень вязкое и прочное вещество, а потом, поставив такую пломбу, бежал по всем силовым линиям и так же проделывал каналы, которые потом, заполнил все сразу. Как только одна пломба ставилась, красное пятно исчезало, сеть, тянущаяся от него тоже, так что это было похоже на распутывание клубка. Со стороны казалось, что это всё очень просто, но отнюдь! Это требовало долгой и направленной подготовки. У Писта её было больше сорока лет, а парень просто был очень талантлив.
Понемногу красные области на экране Писта закончились. Корпус теперь выглядел просто превосходно - выпуклое отражающее свет металлические брюхо было идеально отполировано. Тонкие, чуть заметные немного более светлые полосы кое-где испещряли бок, но это были только следы заплаток. Целостность корпуса не была нарушена, это показывали теперь оба монитора, плюс один большой, у самого пола.
Он сорвал с пальцев все датчики и детекторы, которые немедленно всосались в нутро панели управления. Парень вытащил руки из сферы Зольдера и пожал, протянутую доктором руку. Они обменялись любезностями, и Пист сказал, что все могут быть свободными, что всё остальное сделают роботы.
Парни вышли, ворота закрылись, оставив Писта наедине с автоматами и буром, всё ещё висевшим в метре над землёй. Ему предстояла долгая бессонная ночь бесконечных тестов и испытаний, потом подгонка двигателей и доделка реактора.
Термическая камера всё ещё дышала жаром от предыдущего теста, когда в неё вошёл доктор в сопровождении грузового робота. Они довели бур до центра невысокой и, в целом, не очень большой камеры и оба вышли. Робот встал в большую нишу на стене, а Пист приступил к подготовке камеры.
Сначала он продул трубы системы охлаждения жидким азотом, комната на секунду наполнилась страшным треском, но, буквально, на секунду. Потом всё стихло, только лёгкое журчание выдавало замурованные в стене трубы. Он дал голосовую команду, а потом ещё подтвердил её нажатием кнопки. Включилась красная лампа, оповещавшая персонал о том, что работа в камере начата.
В комнату вошёл инженер, они с Пистом поздоровались, после чего старший проверяющий сообщил ему свои намерения. Инженер несколько секунд раздумывал, а потом сказал, что не может дать максимума температуры, но они будут её повышать до тех пор, пока это будет возможно. Это вполне удовлетворило Писта.
-Приготовиться к термическим испытаниям, - прокричали динамики по всей базе.
Три робота, больше похожих не жуков-переростков, только без лапок, вкатились внутрь бура, и дверь со стуком закрылась. Инженер нажал на пуск.
Комната мгновенно наполнилась воем. По нагревательным элементам побежало чудовищное напряжение, нагревая их до бела. Из-под сетчатого пола вырвались пучки света. Они вгрызлись в глаза, на секунду ослепив обоих, и инженера и доктора. Автомат немедленно опустил защитное, затемнённое стекло, оберегая здоровье людей.
В маленькой камере загорелся настоящий ад. Загорелись красным стены, пол и потолок. В операторской уже было нечем дышать, воздух стал невероятно сухим, а система вентиляции не справлялась с температурным режимом. Вентилятор гудел, выбрасывая в камеру прохладный влажный воздух, только для того, чтобы через секунду, забрать его же, уже горячим и сухим. Пист покрылся потом, ему становилось всё хуже, чего нельзя было сказать об инженере. Он привык к ежедневным испытаниям, ведь через его камеру, в день проходило больше семи буров, как принадлежащих Центру, так и пролетавшим мимо исследовательским суднам или грузовым фрегатам.
Монитор на передней панели загорелся. Один из роботов почувствовал вибрацию и немедленно передал внутреннее изображение бура не экран. Пист хмыкнул, уставившись на показания датчиков температуры. Они неуклонно ползли вверх, в секунду преодолевая несколько рисок на шкале. Каждая риска значила сто пятьдесят градусов.
-Не волнуйтесь, доктор Пист, обычные буры уже к этому времени регистрируют повышение температуры, а ваш держится молодцом, - инженер хлопнул ладонью по панели.
Пист довольно улыбнулся. Ещё через несколько секунд в камере стало совсем невыносимо, жарче, чем в бане и суше чем в пустыне. По приказу инженера опустилось второе защитное стекло. В тестовой горело так сильно, что даже два стекла почти не задерживали свет, только тепло немного, самую малость, спало - стало легче.
-Сколько там? - Не выдержал напряжения и жара Пист.
-Мне ли вам говорить... Семь, скоро начнут плавиться переборки, что делаем?
-Продолжить, ещё пору сотен, - инженер кивнул головой и плавно повернул ручку, уменьшая нагнетание температуры. Показатели замедлили свой ход и теперь очень медленно догоняли риски на шкалах.
Температура, до этого не менявшаяся внутри корпуса, стала ползти вверх. Медленно, очень медленно. Сначала один робот зарегистрировал повышение температуры у своего борта, потом другой и лишь через пол минуты - третий. Он находился у самой задней стенки бура, где стояли макеты двигателей, там была самая толстая часть брони.
Изменение не значительное, можно было списать на охлаждающие системы роботов, но они этого не регистрировали. По Цельсию первая тепловая волна равнялась трём градусам. Но потом, когда температура за бортом достигла значения семь и девяносто шесть сотых, все трое в унисон отметили очень ощутимый удар аж на десять градусов.
На пульте инженера зажёгся синий и зелёный сигналы, он опустил голову и повернул её к Писту
-Переборки пошли в расход. Это плохо, если не остановить рост температуры, автомат отключит камеру.
-Хорошо, - опять же довольно, проворчал Пист, - снизьте температуру до пяти и пяти и пусть на холостом ходу погреет ещё минут десять.
Инженер кивнул и начал нажимать на кнопки, поглядывая за защитное стекло в камеру. Солнце за ним стало потихоньку сбавлять свой неистовый пыл, огненные языки перестали облизывать броню бура, оставив корпус в покое. Наконец и вентиляция оправдала своё название - в комнате становилось прохладно, но это из-за второго стекла. Но длилось это не долго, автомат почувствовал падение температуры и убрал второе стекло, оно уже не было нужно.
Пист довольно облизнул свои губы. Ещё бы, он сегодня побил рекорд для буров такого размера, семь и почти семь десятых, такому даже Ильм бы позавидовал. А сейчас он просто понаблюдает, как бур умеет держать долгое воздействие предельных для остальных буров температур.
Термические датчики сначала ползли вниз, а потом замерли у отметки пять тысяч. Температура и под панцирем сначала упала на шесть-семь градусов, а потом стала колебаться. Необъяснимое явление заставляло инженера думать о неисправности роботов, поэтому он стал их сканировать.
Оказалось, что каким-то образом внутри скорлупы бура, при столь высокой температуре возникло мощное магнитное поле, которое немного повредило теромдатчик одного из роботов. Он входил в связь с остальными и программа не могла понять, почему находясь так рядом, показатели разные, поэтому он пытался приписать это значение всем показателям, отсюда и бралось колебание.
Десять минут прошли как пара секунд. Стенки бура выдержали это тепловое испытание, оказали своему творцу очередную услугу. Тепло уходило, гасимое струями зеленоватого геля. Выходить ещё было нельзя, так как воздух ещё не остыл, хотя инженер выжимал из системы охлаждения всю возможную мощность, гоняя азот по трубам с умопомрачительной скоростью. Вскоре убралось первое затемняющее стекло, стало совсем светло и холодно.
Ворота открылись, выпуская горячий, тяжёлый воздух в ангар. Тут же образовывался пар, из которого вышла гигантская фигура погрузчика. Он встал около телеги и стал ждать команды. Красная лампа погасла, автомат разблокировал дверь и Пист, подгоняемый крыльями успеха, вышел в камеру.
-Пошли, обалдуй, - весело крикнул он роботу, махнул рукой инженеру и широкими шагами зашагал к лифтам. Осталась барокамера и испытание на прочность.
Начало шестого дня Пист встретил в лаборатории. Его бур прошел все испытания с лёгкостью, оставив такой огромный запас прочности, что можно было думать о спокойном прохождении роя метеоритов, не опасаясь повредить обшивку. А в барокамере, его и так гнули и сяк, но ничего. Корпус не треснул при Юпитерианском давлении и не раскололся при почти полном вакууме.
Доктор сидел, согнувшись над последним листком расчётов, красными глазами, уже не ухватывавшими мелких частей, проглядывал цифры. Выходило, что не понадобится даже увеличивать размер реактора, он мог спокойно питать оба двигателя, даже при таком весе. Достаточно было просто поменять сторонами двигатели, первый поставить ниже, а второй переставить на место первого. Это экономило почти десять процентов. Неожиданный нашёлся выход, даже для Писта.
Глаза старого доктора сомкнулись и он упал лицом на бумаги. Ему снился красочный и яркий сон, в котором он пробурил отверстие к центру какого-то газового гиганта. За это ему вручили звезду героя первой степени, произвели в начальники исследовательской станции в глубинах млечного пути и поставили на Земле памятник высотой со стоэтажный дом...
Когда он очнулся, робот, бережно подняв его голову, сканировал данные и расчёты. Он поблагодарил железного человека, что тот его разбудил и приказал применить эти расчёты к буру. А у него самого была одна мысль - пойти на кухню, поесть и выпить много кофе.
Автомат-официант с большим брюхом подошёл к Писту и принял заказ. Сходящийся в центре купол столовой сегодня был украшен звёздным небом северного полушария Земли. Большинство людей на этой базе никогда не были на планете-родительнице человечества, но эти созвездия, эти звёзды им преподавались именно как проектируемые с поверхности Земли.
Кофе сразу приободрило уставшего доктора. Он глянул на часы и кашлянул, было три часа дня. Он, почти не жуя, проглотил завтрак и выпил две чашки крепкого кофе, поблагодарил автомат и бегом помчался в центр управления.
Просторная комната встретила его приятным запахом озона и мерцанием лампочек на многочисленных панелях. Поскольку не было никакого экстренного положения, то центр был почти пуст. Около небольшого динамика внешней связи клевал носом радист, несший свою круглосуточную вахту. Около небольшой карты спутника стоял Василий - старший по безопасности станции.
-Доброе утро, - поздоровался Пист, от его голоса подпрыгнул и вытянулся по стойке смирно радист. Василий же даже не оглянулся.
-Привет, доктор. Подойдите-ка ко мне, - махнул он рукой. На экране волнистыми движущимися линиями отображалось ленивое движение атмосферных ветров. Тектоника спутника давно угасла, движение литосферы прекратились миллионы лет назад, но ядро планеты было всё ещё горячим, о чём свидетельствовали периодические извержения небольших вулканов.
Пист подошёл и взглянул на точку, где остановился палец Василия. Там концентрировался сильный, необычайно сильный атмосферный вихрь. Воронка, являвшаяся всего лишь схематичным отражением настоящего, медленно вращалась вокруг какого-то центра, вроде кратера. Красная точка, как раз указывавшая на эпицентр, медленно двигалась в сторону Центра, большим синим пятном, распластавшимся по значительной части карты.
-Боюсь, что придётся повременить с вашим стартом, - покачал головой Василий.
-Невозможно. Вы меня, конечно, простите, но мы просто обязаны начать бурение в срок, приказ поступил напрямую с Земли!
-Да плевать мне на все приказы! Это - зона моего контроля! И я не допущу несчастного случая из-за какого-то дурацкого вихря! Вы меня понимаете, Пист! Тем более, мне доложили, что вы только что закончили строительство первого бура, а вам нужно, помнится, четыре. Вы же не успеете.
-Тут вы не правы, если есть один бур, полностью проверенный и укомплектованный, то построить три таких же - дело семи-восьми часов. А со стартом, посмотрим. Я сюда пришёл, собственно, что бы объявить общий сбор. Нам нужен ещё один пилот для бура и как минимум ещё семь-восемь техников.
-Ладно, идите, через час все будут собраны в конференц-зале.
Народ шумел и переговаривался, обширный конференц-зал был полон молодыми ребятами. Они сидели за двухместными партами, но на расстоянии где-то в полметра друг от друга. Парты были выполнены в классическом стиле, под дерево с железным каркасом. Но если заглянуть под крышку парты, или заглянуть за переднюю панель, можно было увидеть очень много разноцветных проводов, которые заползали, подобно змеям, в глубь конструкции.
Пист стоял в стороне от трибуны, ему только что принесли результаты последнего испытания. Действительно, его расчёты не носили не одной ошибки, всё было сделано идеально точно, но появилось нежелательное тепловое излучение внутри кабины. Это ограничивало время работы бура примерно до трёх часов. Но, имея в распоряжении четыре таких бура, это было не страшно.
Зал продолжал тревожно гудеть. Выпускники, конечно заранее знали, что им предстоит опуститься на планету, а так же знали, что сейчас, скорее всего, будет отбор участников экспедиции. Большинство не имело большого желания в ней участвовать, но их никто бы не спросил, это было приказом, который нельзя оспорить.
Наконец, дверь хлопнула и вошёл Василий, он медленно, вальяжно, прошёл по центральному ряду. Ребята сразу все притихли, не желая накликать на себя злость этого человека. Он сел и подозвав в себе Писта, шепнул ему на ухо, что прогнозы непреклонны и ничто не заставит его отпустить экспедицию во время этой круговерти. Но потом расслабленно опрокинулся на спинку стула и сказал Писту, что тот может начинать.
-Добрый день, уважаемые. Вы все являетесь элитой этого выпуска академии. Я уверен, что все вы достойны высокого звания в своей специальности. Но хочу сказать, что не все вы удостоитесь чести спуститься на планету в составе нашей экспедиции. Нам нужны только лучшие из вас. Для начала, я проясню ситуацию. У нас четыре бура, в каждом должен быть один пилот, связист, навигатор, два техника и ещё два человека помощника, - зал удивлённо зароптал. - Тише-тише, я знаю, чему вас учили в академии. Экипаж бура сокращён на двух человек, а точнее на одного связиста и техника по техническим причинам. Это не наши прихоти или нежелание дать вам возможность полететь на планету. Наши буры, имеют не совсем стандартную конструкцию. Из-за непредсказуемых, как выразилось высшее руководство "сверхэкстремальных" условий, корпус бура получил дополнительную броню, и, соответственно вес, и именно из-за этого, экипаж сократился. Что же нам нужно сейчас, - он открыл папку на столе и вгляделся в цифры и надписи, хотя в этом не было нужды, он прекрасно их знал и так. - Нам нужен один пилот - это, пожалуй, самое главное. Ну и соответственно остальные по списку. Есть ли в зале кто-нибудь, обучавшийся на пилота?
В зале поднялось несколько рук, потом, когда прошла волна смятения, поднялись ещё две.
-Тогда, я сейчас займусь вами, ребята, буду тестировать каждого. В это же время, я попрошу пилотов, - он кивнул трём, поднявшим руки на заднем ряду, - подобрать команды. Да, не забудьте, что нам нужно дополнительно семь техников. И, пожалуйста, будьте очень внимательны, мы не можем позволить себе взять человека, который не обладает достойными качествами.
С этими словами Пист сошёл с трибуны и направился к первой поднятой руке. Молодой человек держался очень уверенно. Он ответил на все устные вопросы, но, почти не смог ответить на практический расчёт траектории. Пист разочарованно отметил, что с такими данными, он мог бы и получше разбираться в навигации, ведь, не надо перекладывать полностью всё на навигатора, он же тоже человек. Что будет, если он ошибётся, а пилот не обратит на это внимание?
Две руки сразу опустились. Ребята были белыми как мел и при этом очень потными. Почти никто не мог ответить уже даже на первые вопросы доктора. Пист уже почти отчаялся и подошёл к очередному парню с опущенной головой, и, не глядя в лицо, задал вопрос:
-Итак, молодой человек, надеюсь вы будете успешнее остальных. Вопрос такой. Предположим, вы идёте к поверхности на полной тяге, выжимаете из реактора и двигателей всю мощь. Система охлаждения работает на пределе возможностей, но температура продолжает расти. Что вы будете делать? Какова причина повышения температуры, если вы идёте в толще базальтовых отложений?
-Доктор, вы, видимо, устали, - раздался звонкий голос отвечающего. - вы дали не достаточно данных. Я могу сказать, что для понижения температуры я лишь заглушу первый двигатель, продолжая выжимать второй. Стоит ещё заметить, что я замкну систему охлаждений на реакторе, обычно он излучает больше тепла, чем, даже второй, двигатель. - Глаза Писта загорелись. Наконец он услышал правильный ответ. Он захотел заглянуть в лицо этому человеку. И какого же было его удивление, когда он понял, что это именно тот парень, который помог ему заделать точки напряжения.
-Правильно, молодой человек, очень похвально! - Он потряс тёплую руку. Этот парень, в отличие от всех остальных был абсолютно спокоен, никаких следов тревоги на лице. - Хорошо, а ответьте на такой вопрос. Если вы даёте полную мощность реактору, не включая двигателей, то через какое время излучение превысит допустимую норму?
-Ну, лет через сто пятьдесят - двести. Корпус реактора снабжён системой рентгеноконтроля, которая воспринимает повышение радиации и автоматически притормаживает реакцию. Единственное, что может случиться это оплавление защитных стенок реактора, при неисправной работе охлаждения, но это ещё менее вероятно. Хотя, тут ещё надо учитывать модель бура. Если, скажем, ЛС-3, то тут у меня возникаю сомнения. Излучение на бурах этой модели не фиксировались и, возможно, оно превысило бы допустимую норму часа через три.
-Великолепно. Хорошо, допустим, первые два вопроса вы преодолели блестяще! Разрешите, пожалуйста взглянуть на ваши бумаги. Мне очень хочется посмотреть, кто же из наших преподавателей вас так блестяще подготовил.
-Тут я вынужден извиниться. У меня их с собой нет. Когда нам объявили, что формируют отряд для полёта сюда, я был на постдипломной практике, далеко от академии. Мне пришлось очень сильно уговаривать и молить моего руководителя, вы его, возможно, знаете - профессора Гиббса, чтобы тот выделил мне транспорт и пилота, на котором я добрался до академического судна.
-Ясно, что ж, печально, придётся верить вам на слово. Какими моделями буров вы можете управлять?
-Всеми, оборудованными реакторами ядерного синтеза. От того самого ЛС-3 и до последнего - Мантия-3.
-Неужели? И вы помните расположение всех приборов и всех панелей?
-Так точно.
-Хорошо, это мы сейчас проверим, кстати, скажите, как вас зовут, - спросил Пист, нажимая скрытую под столом кнопку. Парта мигнула синим холодным огнём. Зажёгся объёмный голографический монитор. - Дай ко мне пустую кабину, - сказал Пист монитору.
Экран заколебался, изменяя картинку. Теперь перед сидевшим парнем висела точная копия кабины бура, только абсолютна пустая, будто всё выгорело, или ещё не было установлено. Ни мониторов, ни датчиков... голые железные стены.
-Ну что ж, давай, расставьте мне, пожалуйста, все приборы и панели как они должны стоять в модели ЛС, скажем, шестой.
-Меня зовут Айзек, - сказал парень и принялся расставлять нужные экраны и шкалы. Плавными движениями всё вставало на свои места. Модель ЛС-6, от ЛитоСферы, имела одну отличительную черту. Маленькая, но очень важна деталь - шкала показания температуры реактора, была расположена над штурвалом, тогда как у всех предыдущих ЛСов, она была слева от головного монитора. И Айзек, очень уверенно и безошибочно поместил эту шкалу на её место. Писту оставалось только присвистнуть.
-Великолепно, Айзек. А теперь - обнулись, - сказал он автомату, - составь схему панели управления первой Мантии.
Опять идеальное выполнение задачи. Пист уже почти решил взять этот парнишку пилотом.
-Скажите, а какие вы проходили практики?
-Доктор Пист, первую свою практику после первого курса я проходил в постмарсианском поясе астероидов. После второго курса, на Фобосе. На третью практику я вызвался полететь к границам Солнечной системы и проводил бурения на планетоидах малого размера, в том числе на Седне. Самое неожиданное решение я принял после четвёртого. Я упросил своего руководителя сделать буровое отверстие в комете. Ну, мне дали разрешение. А, наконец, пятый курс, я проходил по ускоренной программе, потому что был отличником курса и мне дали спецпрактикум. Мне выделили бур, вашу, кстати, разработку, со способностью вылета в космос, ну, тот, что с тремя дюзами. Вот, а задание было таким - сначала я должен был проделать сквозную дыру в Теба, потом, разогнавшись должным образом, добраться, без сторонней помощи, до Ио. Под поверхностью, на глубине семи километров, располагалась капсула, которую надо было достать, не повредив. Со мной практику проходил какой-то очень хороший навигатор, не помню его как зовут. Вот, собственно и всё, а последняя, с которой меня сорвали, была на спутнике одной из Ямах.
Пист стоял некоторое время, размышляя, какую же Ямаху имел ввиду Айзек. Но потом, распрощавшись с этой идеей как с дурацкой, распрямился, погасил монитор и, протянув руку парню, сказал:
-Поздравляю, молодой человек, вы приняты в команду. Назначаю вас пилотом буров третьего класса, - потом наклонился к самому уху и добавил, - Не расстраивайтесь, что третьего, это чистая формальность.
Окрылённый успехом, что он нашёл такого превосходного пилота, доктор окинул взглядом зал. Около кафедры стояло уже человек десять. Они мялись, словно стыдились, чесали голову, в общем, проявляли беспокойство. А пилоты проходили по рядам, заглядывая в их бумаги, останавливались у людей с хорошими данными. Они проводили те же операции с голографическими партами, после небольших заданий, для всех разных, часть людей оставалась за партами, а часть выходила к кафедре.
К шести часам команда была в полной готовности. Молодые поджарые люди стояли вокруг стола Василия. А тот смотрел на их небритые и уставшие лица, периодически опуская глаза на карту и качая головой. Эта немая сцена тянулась уже почти десять минут. По базе прокатывались волны света, оповещавшие о начале ужина. Стены чуть дрожали от вновь заработавшей термической камеры.
Наконец в кабину ворвался запыхавшийся Пист. Он, растолкав всех, подбежал к Василию и победно потряс перед ним пачкой листов.
-Вот! Только что последний, четвёртый бур, отправился в термокамеру. Команда, вроде, - он оглядел лица людей, - готова. Ну что вы скажете?
Василий недовольно выхватил пачку листов и начал их по очереди просматривать. Данные всех испытаний, параметры каждого бура, количество забираемого с собой топлива, кислорода и пищи. Всё! Доктор Пист не забыл ничего. Начальник недовольно глянул Писту в глаза и встал. Ребята невольно отпрянули от стола, как от огня.
-Ты хоть понимаешь доктор, что может случиться? Даже если ты и твоя команда, успеешь взлететь, то легко можешь поймать летуна. Позволь я тебе объясню, видя непонимание в твоих глазах, осознаю, что ты не видишь всю серьёзность ситуации. Да, наши корабли имеют чудовищно толстую броню, практически исключая поломку или пробоину. На планетах имеющих настоящую атмосферу, мы можем взлетать почти при любых обстоятельствах. Летуны не страшны, они тяжелы и вихрь их подхватить не сможет, но на маленьких планетах, таких как эта, с атмосферой большие проблемы. Притяжение на этих планетах слабое и камни легко подхватываются даже слабым атмосферным вихрем. А когда крутящий момент достигает определённой величины, камень просто как из пушки выбрасывается в сторону. И что мы имеем? Большое тело летит на высокой скорости и, попадая во взлетающую или уже летящую ракету, сбивает её с курса. Но это самое ничтожное, что может случиться. А если повредиться навигация? Или электронный мозг от сильного сотрясения получит урон? Всё, вся ракета уйдёт в тартар, вместе с экипажем. Эх, в этом отличие Луны. Там атмосферы нет, вихрей нет, и ничто не может сдвинуть камни, кроме метеоритной бомбардировки.
-Боже, - шепнул кто-то из ребят.
-Да знаю я почти все эти премудрости. Мы будем готовы через час. Они успеют до начала урагана.
-Ох, не нравиться мне это. Ну ладно, если берёшь на себя ответственность за этих ребят и за ракету, то я дам разрешение. Слышишь, - крикнул он уже выбегающему из каюты Писту, - ровно через час они должны уже взлетать! Минутой позже я закрою коридор!
Уже через полчаса он распределил команды по бурам. Но неожиданно пришла весть с поверхности планеты. Из необъятных океанических вод, через бездну космической пустоты, голос радиста звучал чисто и басовито. Он доложил какую-то информацию геологическому отделению, отрапортовал начальнику безопасности. И последнее сообщение стало просьбой. Они просили прислать Писта. У них образовалась небольшая течь в одном из защитных куполов и требовалась его помощь. Пист, который столько времени не покидал станцию, встретил эту идею с восторгом. Он договорился с пилотом транспорта, что тот задержится там на несколько дней.
Небольшая транспортная ракета стояла в пусковой шахте и ожидала разрешения на взлёт. Люди сидели очень тесно прижавшись друг к другу. Эта ракета когда-то была десантным кораблём, перевозила солдат на марс, когда ещё думали, что в пылевых бурях скрываются марсиане. И как бы в насмешку над всеми сидевшими в ней, на передней переборке была приварена большая табличка с выбитыми на ней зелёными буквами: "В тесноте да не в обиде".
Наконец, в кабине пилота раздался протяжный сигнал - разрешение получено. Контрольное табло на стене начало обратный отсчёт. До старта оставалось тридцать секунд. Пилот начал продувку. Ракету затрясло, реактор начал неторопливый разогрев, атомный выхлоп, сильными, уже горячими, струями, вырывался из воронкообразных дюз. Тёмный дым начали разрывать небольшие молнии огня, стремившегося вырваться наружу из-под тёмной пелены.
Корпус дёрнулся - пилот дал секундную полную тягу, нагнетания пламя двигателя, заканчивая продувку дюз. Ребята нервно перебрасывались какими-то фразами. Большинство из них впервые летело на такой старой ракете. Ремни туго сжимали грудь, давая лишь самое малое пространство для дыхания. Они мешали двигаться, даже говорилось с трудом. Стулья, хоть и были сделаны из губчатого плотного материала, частично износились, кое-где даже виднелись оставшиеся вдавленные следы корпуса предыдущего человека, сидевшего на нём. Никаких специальных костюмов, предотвращающих повреждение при перегрузках, не было, только герметичные костюмы с нелепыми шлемами.
С табло сбежала последняя единица, раздался воющий сигнал внимания. В пассажирском отсеке замигала синяя лампа, ребята приготовились. Пилот пожелал всем приятного полёта и до упора нажал на рычаг газа. Корабль взвыл. Дюзы рвались потоками пламени, которое высасывалось по каналам за пределы Центра. Внутри всё дрожало, казалось, каждая деталь, каждый винтик издавал ревущий звук, так неприятно сверливший уши людям. Тяга была почти полной, а ракета никак не стартовала, пилот нервно поглядывал на шкалу нагрева реактора. Он разогревался очень медленно, необычайно медленно. Когда же, наконец, большие держащие ноги, на которых стояла ракета плавно, будто нехотя, оторвались от пола космодрома, всех сильно прижало к спинкам кресел, вдавливая в их мягкую поверхность бездвижные тела.
Ракета медленно выползала из шахты, обдавая металлические стены зеленоватым пламенем. Тяги не хватало, у пилота на лбу собирались капельки пота. Пист тоже начал нервничать. Он ещё ни когда не стартовал так тяжело. Пилот ещё раз сверился с показателями датчиков и резко передёрнуть тяговую рукоятку. Ракету тряхнуло, и она стала стремительно набирать скорость и высоту. Из соседней, более широкой шахты тоже вырывалось пламя. Там зарождался старт грузовой ракеты. Она несла буры, еду и инструменты.
Поверхность спутника быстро удалялась. В монитор пилота был виден круглый металлический бок Центра. Солнце сильно отсвечивало красноватым слепящим светом. Полёт продвигался нормально. Оболочка начала нагреваться. Атмосфера хоть и была слабая и разреженная, но трение всё же существовало. Небольшой огненный ореол охватил толстую броню, пытался испепелись небольшую ракету и всех в ней, но плотный покров смеси полимеров и металла, мешал ему это сделать.
Внезапно мигнул радар. На его зеленоватой поверхности, как бы перемешивающейся большим зелёным маховиком, возник небольшой приближающийся объект. Он летел быстро, компьютер поднял тревогу, просчитав траекторию, которая проходила в чрезвычайно опасной близости.
Он резко выключил тягу и включил тормозные двигатели. Ракету кинуло в сторону, глаза людей чуть не выскочили из орбит. Ремни с трудом удерживали тела людей на месте. У Писта, сидящего рядом с пилотом, перед глазами всё покраснело. Он тоже болтался на предохраняющих ремнях и одним глазом смотрел на экран радара. Объект летел и, удивительно, менял курс. Он направлялся к ракете, сворачивая с предыдущей траектории.
Пилот отчаянно рванул штурвал на себя, переводя ракету в почти горизонтальное по отношению к планете и начал выжимать всю мощь из двигателей. Людей продолжало болтать уже в глубине пористого покрова кресла.
Пилот увеличивал скорость, разогретый реактор и прогретые двигатели давали уже полноценное, хорошее ускорение. Пист уже ничего не видел за красной пеленой, уши тоже были заложены, хотя протяжное и глубокое дыхание пилота продолжало звучать. Ускорение превосходило 5g, в пассажирском отсеке стоял крик. Ребята не могли понять, в чём дело.
Наконец, объект стал отставать, автомат выключил сигнал тревоги. Притяжение неумолимо клонило траекторию объекта к поверхности спутника. Ракета снизила скорость до 3g и, описав большую дугу вокруг спутника, встал на заданный курс к планете.
-Бог помог, - расслабившись в кресле, проговорил пилот. Он вытер рукавом пот со лба и убрал ускорение. Потом отстегнулся. - Пойду, посмотрю, как там ребята.
Пист всё ещё отходил от головокружительных виражей и неожиданных перегрузок. Он проводил пилота взглядом, тот шёл как в тумане, в кровавой, мелкодисперсной среде. Руки сами собой взлетели, медленно, словно под водой они парили, поднялось и тело, отдыхая в невесомости от пятикратной перегрузки. В голове немного жужжало и сильно мешало думать, что не позволило ему сразу понять, как при нулевой гравитации пилот ходит по полу. Но потом он вспомнил про магнитные подошвы ботинок, и всё встало на свои места.
На монитор плавно выплывал гигантская сфера планеты. Её континенты были закрыты плотной пеленой облаков, они, невесомые предвестники бури и грозы, казалось, специально оставляли центральную, водяную, часть планеты не тронутой. А полюса, холодные, покрытые многометровыми слоями снега, на которых не ступала нога не то что человека, вообще никакая часть живого мира. Только метеориты, которые всё же умудрялись пролететь толщу атмосферы, не сгорев, и вонзиться в белый покров, образуя гигантские кратеры. Но потом их опять засыпало снегом, замораживая всё находящееся в этом метеоре. Правда, ещё там бродили творения рук человеческих - роботы. Они построили там базу, которую уже не было видно под снегом. Роботы собирали минералы, упавшие метеориты и делали какие-то наблюдения.
Пист окончательно пришёл в себя и всмотрелся в показания приборов. Он хоть и не был пилотом, но разобраться в показаниях приборов мог. Температура реактора была нормальной, система охлаждения работала прекрасно, её циркуляция отображалась на небольшом, расположенном левее штурвала, дисплее. Тонкая синяя линия опоясывала корпус, огибала защитный панцирь реактора и штопором окружала двигатели, а потом возвращалась в охлаждающую камеру, где уже подогретому газу возвращалось его жидкое состояние.
Пилот вернулся. Оказалось, что почти все чувствуют себя нормально. У двоих кровь шла из носа, один потерял сознание, но в остальном был полный порядок. Планета росла с чудовищной скоростью. Вскоре, иссиня-зелёные очертания её океана заняли всю поверхность монитора, пилот приготовился тормозить. Верхние слои атмосферы встретили ракету всполохами яркого света, опять окутав ракету пламенем. Какие-то непонятные разряды молний покрыли поверхность ракеты, вставляя свои неповторимые помехи в работу приборов. Монитор мигнул, и картинка начала смещаться, дёргаться и переливаться коричневыми красками.
-Плохо, дальше пойдём по приборам, - сказал пилот за секунду до того, как монитор окончательно погас. И сразу заработала система измерения, отображая высоту ракеты над уровнем моря на резервном дисплее. Цифра стремительно уменьшалась, но пилот продолжал давать только половинную мощь тормозным двигателям.
Плотный слой атмосферы разжёг ещё более красивый и яркий факел. Пилот выжидал, держа руку на ручке торможения. Удар, ещё удар, ракету трясло, словно какой-то невидимый бармен решил сделать из них коктейль. Ощущения были ужасными, Пист не мой сосредоточить взгляд на чём-нибудь, объект сразу убегал от глаз. Он никогда не понимал, как пилоты в такой тряске могут управлять ракетой.
Тормозные дюзы ударили полной мощью, повинуясь руке пилота. Ракета начала замедлять полёт, ослабляя пламя вокруг себя. Его языки уже не так яростно облизывали бронированный корпус. Высотомер показывал всего километр над уровнем моря, пилот повернул голову к бледному Писту и, улыбаясь, сказал:
-Готовьтесь, сейчас ударит.
Красное, чудовищно нагретое тело ракеты со всего размаха плюхнулось в воду, подняв при этом высоченный фонтан чуть солоноватых вод. Все пассажиры ракеты повисли на ремнях, кровь прилила к передней части тела, дышать стало трудно. Пар взметнулся на многие метры, быстро конденсируясь в атмосфере. Илот судорожно хватался за штурвал, выравнивая падение ракеты, уже под водой.
Монитор щёлкнул и включился, открывая вид зелёной бездны. Пилот сверился с курсом и переключил тягу с ракетных двигателей на винт, специально для таких подводных путешествий, вмонтированный в корпус. Они опускались всё глубже под воду, свет уже не проникал на эту глубину и пилот включил мощный носовой прожектор. Редкие рыбы стремительно убегали, стоило им попасть в конус света прожектора. Радар ежесекундно пищал, выхватывая из окружения множество небольших объектов. Потом один, превосходящий все по размеру пересёк радарный круг.
Наконец, из глубины расселины вынырнула светящаяся полоса. Отвесные стены освещались мощными фонарями подземной тектонической базы. Пилот взял рацию.
-Транспорт-1 вызывает Геодезию, приём.
-Геодезия транспорту-1, слышу вас нормально, вижу ваши показатели на радаре. Переходите на стыковку в седьмой шлюз, он обозначен фиолетовыми сигнальными огнями.
-Транспорт-1, понял вас, Геодезия, до встречи.
Ракета развернулась и начала медленный спуск в расселину. Монитор теперь показывал то, что было под ракетой. Большой купол станции сверкал разными огнями, но ярче всего был фиолетовый, скрывавшийся за поросшими на куполе водорослями. Пилот направил ракету туда.
Большая круглая шахта открылась, выпуская пузыри воздуха, и из неё хлынули потоки фиолетового, ещё более интенсивного, чем раньше. Пилот опускал ракету, плавно замедляя вращения винта. Как только ноги ракеты коснулись металлического пола, верхний люк с грохотом закрылся. Вода потоком хлынула в отводящие каналы. Пист отстегнулся и пожал пилоту руку.
Глава 2
Шёл третий день их прибытия на тектоническую базу. Учёные встретили их с распростёртыми объятиями и устроили небольшой праздник в честь их прибытия. Немного задержалась ракета с бурами. Она сбилась с курса и два дня кружила вокруг планеты, поэтому команды не могли приступить к бурению.
На третий день, когда буры прибыли, их по коридорам и этажам переправили на нижний ярус, с которого предстояло начать бурение.
Пист прохаживался по мягкому грунту. Нижний ярус не имел пола, а располагался прямо на поверхности планеты. Доктор мял в руке землю, такую похожую на землю его родной планеты. Некогда плодородная, она взращивала на себе водоросли и какие-то неизвестные растения. Даже сейчас можно было найти отдельные мелкие корешки. Но потом пришли люди и построили здесь свою базу, загубив жизнь этим существам.
Пист бросил горсть земли на пол и отряхнул руки. Спускался экипаж первого бура. Они работали по сменно, сначала первый бур, он должен был сделать пробное буренье, определить плотность грунта, оптимальный угол бурения и ещё некоторые мелкие, но важные подробности. Поскольку пуск был пробный, он должен был продолжаться всего три с половиной часа, а потом команда возвращалась на базу. Следующий бур стартовал либо сразу после этого, либо немного позже, всё зависело от собранной информации.
Лифт полз очень медленно, через его стеклянный корпус было видно команду в специальных облегающих костюмах. Они были снабжены небольшим датчиком, фиксирующим сердечные ритмы и давление, в случае выхода показателей за пределы нормы, он поднимал тревогу и один из техников брал на себя функцию доктора.
Когда кабина остановилась, двери открылись, выпуская наружу семерых человек. Техники несли с собой по маленькому чемодану, где размещалось оборудование для починки и для проб грунта. Пист пожелал всем удачи и проследил как они сели в бур. Техник ловким движением задраил люк, и бур пронзительно загудел - заработал реактор.
Гусеницы, ещё до этого ни разу не трогавшие грунт, вгрызлись в него, поднимая небольшой коричневый фонтан. Гигантское лобовое сверло загудело, и большие шарниры начали вращение. Бур, точнее его подвижная часть со скрипом совершила несколько первых оборотов, но потом продолжило вращение уже без этого звука. Атомный реактор загудел ещё громче, двигатели заработали, подавая мощность на гусеницы.
Бур медленно подъехал к почти вертикальной земляной стене и вгрызся, проталкивая и приминая грунт к стенам. Земля нехотя проминалась, прогибалась и отходила в сторону, бур плавно погружался. Пока он шёл под небольшим углом, почти горизонтально, но вскоре должен быть увеличить наклон. Пист подождал, пока задняя стенка бура не сольётся со стеной, и пошёл наверх, минуя лифт, по лестнице.
Он прогуливался по верхним палубам, заглядывая в уютные, переливающиеся сними блеском, иллюминаторы. Океан кишел жизнью. В толще воды плавали глубоководные рыбы, они, как и Земные глубоководные, имели небольшой фонарик перед глазами, но рыбку, соблазнившуюся этим светом, встречали большие иглообразные зубы. В свете фонарей базы по дну ползали примитивные ракообразные и, возможно, головоногие. Цепочки питания разворачивались прямо под пристальным взглядом человека, мелькающего в стёклах иллюминаторов, чередующихся с толстенными металлическими стенами.
-Доктор Пист, пожалуйста, пройдите в комнату контроля, - проговорил мягкий голос Оорта - высокого, абсолютно чёрноволосого командира станции.
Пист бросил последний взгляд в пучину океана и мерными, широкими шагами отправился в комнату контроля. Она располагалась рядом с его каютой и была просторной, механизированной, почти лабораторией. Он прошёл мимо кают ребят, оттуда доносились весёлые разговоры, слышался стук вновь очень популярной игры - домино. Внезапно какой-то очень знакомый голос громко вскрикнул что-то вроде: "Вот и мой туз"! Пист остановился и начал размышлять, чей же это такой голос, точно не Айзека, у него был грубый бас, а этот голос отдавал баритоном и был немного писклявым. Доктор так и не вспомнил имени или даже образа обладателя голоса и заглянул в каюту.
-Миринчук! - Взвыл от неожиданности Пист. Юный, только что получивший зачёт навигатор, от неожиданности подпрыгнул на месте. Он, медленно повернул голову и, увидев Писта, вытянулся по стойке смирно. - Миринчук! Какого чёрта вы здесь делаете?
-Я, эээ, ну... - Миринчук замялся, начал хлопать глазами, не в состоянии подыскать слов размахивал руками.
-Ох, Миринчук, Миринчук, это же исследовательская экспедиция! Какого чёрта вы в тот же вечер не улетели в академию?
-Профессор, я, у меня... живот заболел, я застрял в клозете, а ракета улетела без меня. Пришлось скрываться от вас на базе, пытался избегать... А когда подвернулась возможность я пробежал на борт транспорта, - Миринчук взглянул на руку, в которой до сих пор сжимал карты и яростно бросил их на койку.
-Так, хорошо, я уже успокоился. Миринчук, значит так, я через несколько дней от сюда улетаю, полетите со мной! Вы поняли?
Пист уже бежал по коридорам. По лестнице вниз, по длинному ярко освещённому коридору, снова вверх, уже на лифте и налево. Обширная комната встретила его жужжанием приборов и перестукиванием счётчиков. Оорт возвышался над всем персоналом и величаво, как лев, оглядывал всё вокруг, как свои владения. Когда он стоял спиной, можно было поклясться, что его лицо грубое, испещрённое шрамами и прочими боевыми заслугами. Но, на самом деле, он очаровывал людей своим лицом. Оно было идеально гладким, большие, ярко-синие глаза, как фонари, казалось, освещали лицо всякого, на кого были уставлены. Тонкая линия изящных губ, впалые щёки приветствовали человека ямочками, когда он улыбался.
-А, доктор, наконец, мы уже вас заждались. База тонет, а вы там где-то прохаживаетесь, - он заулыбался, оскалив белоснежные зубы. Чувство юмора всегда у него было не самое обычное, но когда он смеялся, никто не мог удержаться и присоединялся к нему. - У нас течь под внешнем куполом, сейчас роботы занимаются откачкой воды, но долго это продолжаться не может, я подозреваю, что течь увеличивается.
-Я готов приступить прямо сейчас, только сначала давайте свяжемся с буром, узнаем, сколько они уже прошли и как у них с приборами, - Пист подошёл к пульту связи и посмотрел на связиста.