И про что же мне написать? Чего только не передумал, что только не вызывало интерес в моей пустой голове за последнее время - всё и ничего. Мозгов нет совсем...
Редкие мыслишки мечутся внутри черепной коробки, врезаются в стенки и гулкое эхо вторит им, пока не будет поглощено очередной "гениальной идеей", которой суждено также вот метаться, греметь в голове и уйти, как пар из трубы паровоза. Куда идёт паровоз, сказать трудно, но кажется, что машинист стал слишком много спать и постепенно теряет всякий интерес к управлению. Кто-то там за пределами, из внешнего мира, переводит стрелки, не даёт остановиться или уйти под откос, но верно ли направление задаваемое невидимой рукой... (?)
Машинист заленился, он обрюзг и перестал мечтать, а, может, и не перестал, но вот только путей осуществления, воплощения в жизнь, своих идей он не видит.
Можно, конечно, накопить силёнок, набраться решимости, встряхнуться, очнуться и ринуться вверх, карабкаться в гору по извилистой тропинке, поддавая угля в топку, но...
А кто сказал, что там за поворотом откроется то, чего он так ждал, так жаждал достичь, постичь, к чему хотел прикоснуться и где хотел бы сделать остановку, отдохнуть, набраться сил для нового пути, а может быть даже остаться, остаться навсегда, чтобы жить...
Не факт ведь, что откроется оно, это самое "то".
Паровозик ещё молодой: краска яркая, не запылилась и когда светит солнце, на обшивке играют его лучи и танцуют солнечные зайчики; фонарь не разбит и освещает путь промозглыми осенними ночами. Был дождь и ветер, был снег и холода, много чего было, но он ещё силён, он может побороться и добиться многого...
Чего многого?
В него верят, говорят, что верят те, кто когда-то отпустил его в этот мир, кто учил его, тогда ещё игрушечного, на маленькой настольной железной дороге без шлагбаумов и семафоров. Без этих противных семафоров, которые теперь так не вовремя, когда он только-только набрал скорость, и, кажется, вот-вот...отправляют в тупик - тупик, где нет запасных путей, где миллион путей и все ни туда. Только отчаяние.
Раньше он бегал по кругу и мог себе позволить ни о чём не думать, просто учился бежать. Мог упасть, мог растратить весь завод ещё совсем слабенького и примитивного своего механизма, но всё это было не страшно. Сильные и заботливые руки всегда возвращали его на рельсы, всегда помогали, убирая неожиданные преграды с пути..., бежать и не думать..., и он научился...
Теперь всё стало не так. Теперь он был один на большой дороге - дороге, которая может привести, куда угодно...
Так думали все они - паровозики. Сколько перегонов и станций за спиной, сколько ещё будет? Может тысячи, а может ни одной?
Паровоз тащит за собой вагоны, он уже не паровоз - целый Восточный экспресс; вагончики неотъемлемая его часть, много их должно быть, а может мало...
Кто ему скажет?
Вот один из них - здесь поселились мечты. Сейчас он полупустой, а когда-то пассажирам приходилось ехать чуть ли не стоя, когда-то в этом вагоне бурлила жизнь, но вот кто-то вышел на заброшенном полустанке, говорят, он умер тихо и без боли, во сне, а кто-то перебрался в другой вагон - вагон разочарований. Публика в вагончике весьма разнообразная: прибывшие из предыдущего вагона - потрёпанные и жалкие; по соседству толкаются, играют в карты и весело галдят аборигены - местные завсегдатаи, которые почти прописались на этих засаленных, затёртых сиденьях - часто ездят, и не прогонишь их и даже если билет не продашь, они всё равно тут как тут - чудеса в решете. Им здесь хорошо.
Есть вагон знаний и глупости; вот в этом едут друзья, а в следующем враги; в тамбуре жмётся совесть. Состав длинный, вагонов много.
Вращаются колёса и работают механизмы. Впереди новые открытия и встречи, города и пассажиры, зелёный свет и препятствия...
Куда?
Зачем?
Надо...
Ты только не спи, машинист, пожалуйста, не спи. Встрепенись! Проще всего сказать, что всё зря, что ты один и слишком слаб, чтобы раскачать этот неправильный мир, что-то менять в нём, и всё зря..., всё напрасно.
Как должно быть?
Как надо?
Ты не знал, как жить, ведь ты умел только бегать, и тебя всегда убеждали, что этого более чем достаточно. Ты устал. Отдохни, и пусть они уходят вперёд: на кольцевой - кто последний, тот и первый. На круг. Ничего этого не нужно, ничего не меняй пока. Просто не спи...
Эй, не спи, слышишь?!
Давай!!
Возьми лопату и вперёд, разгоняй свой паровозик. Ты должен расти, как грибы после хорошего тёплого дождичка, а не как заводские трубы и многоквартирные скотомогильники городских окраин;
Ты не должен быть серой электричкой на бесконечных ветках наших дорог;
Ты не будешь стоять в тупиках, пропуская скорые, Ты сам - один из них.
Давай, дружище! Уж лучше мы сорвёмся в пропасть, не успев сбросить скорость на повороте, лучше будем мало летать, чем далеко ползать - пусть трудно, пусть невысоко, но зато по-человечески.
И вообще, кто сказал, что рождённый стоять в неудобной позе не разогнётся?! Кому ноги, кому хвосты, роги, а кому и крылья...
Крылья!
Слышишь?!
Мы все когда-то ползали на коленях и смотрели снизу вверх на этот мир, но мы встали с колен: пошли, побежали, поехали..., пошли... Я слышал, что люди умели летать, значит надо вспомнить, надо верить, постараться и пошире раскинуть руки.
Нет, неправда - крылья. Крыльями можно больше загрести под себя, но это гребля, ребята, так не взлетишь.
Зато и не разобьешься.
Попробуй: греби, беги, ползи... ты всё ещё ползешь, человек, и все вокруг ползут... - паровозики, а этот рассказ про самолёт. Но не каждый истребитель...
Понял ли ты меня, мечтающий о заоблачных высотах и далёкой звезде?