ТРИЛИСТНИК ЛЮБВИ И СМЕРТИ 

*   *   *

	и те губы, что я целовал,
	ныне трогают губы чужие.
			1983 год

... и те свечи, что ты зажигала,
и те свечи, что я зажигал,
и оправленный медным овалом
Богоматери нежный овал - 
всё в былом, все измены, все звуки
тех речей, где топор и игла,
и на вёрсты невечной разлуки
неподъёмная вечность легла.
На чужбине землица сырая
для тебя, мне ж все светочи дня...
Знать, неверная, но дорогая,
ты молилась сильней за меня.
                      2015

*   *   *
Сырая ночь идёт походкой пумы,
даль улиц одевая в миражи...
Сны разума уродски и угрюмы,
прекрасны, но печальны сны души.
Всё видится мне в них, что в окаринном
нытье дождя, зачатом октябрём,
вновь встретишься ты в плащике
		приталенном и длинном
под аркой с желтоглазым фонарём.
Всё верится средь сутеми житейской...
Хоть разум разуменьем озарён,
что разве только тенью залетейской
ты можешь пролететь под фонарём,
что невозможно и Господней силой
вернуть тебя в ландшафт родимых мест,
что там, в ночи, над дальнею могилой,
как перст судьбы, грозит мне мукой крест.
			        2016

*   *   *
Оплакали, зарыли и забыли,
лишь иногда над чьей-то головой
взвихрится, как под солнцем столбик пыли,
твой бледный образ - смутный, но живой...

Умрут тебя запомнившие дети
и пыль как пыль рассеется во мгле,
как будто мы и не жили на свете,
как будто не прошли мы по земле.

И только там, где всё неуловимей,
где свет - не свет, а тьма - давно не тьма,
в огне дыханья высохшее имя
зерном рассветным ляжет в закрома.
                        2015