Рассказ

Скучать по Казахстану

Не буду, перестану...

Агния БАРТО. Переводы с детского.

- Если они нас поймают, то обязательно убьют. Обязательно, - сказал старший. - Ну, тебя-то, может быть, еще пожалеют, а меня...

Младший кивнул.

Они шли без дороги, в голой степи. Город давно остался за холмом, и вокруг теперь не было признаков жилья, только кое-где, в начинающем цвести ковыле, возвышались странные угловатые камни.

- А за что нас убьют? - спросил младший; глаза у него внезапно округлились от страха.

- Мы ведь преступники, - деловито пояснил старший, шмыгнул носом и поправил криво сидящие на носу очки. - Сбежали из дому. Ну, ты-то из дому, - опять поправился он. - А я-то... Я же наврал, что нас из интерната на каникулы отпустили. Там не бывает каникул. Там как тюрьма. А я сбежал...

Помолчали. Они шли поодаль друг от друга, но теперь младший старался держаться поближе к старшему.

- Твой интернат мама дурдомом называет, - сказал младший.

- Ну да, это и есть дурдом. Забор там, колючая проволока... Только я все равно сбежал. Мне знаешь, кто помог?.. То-то.

- А какие они? - спросил он почти шепотом.

- Кто?

- Те, что за нами гонятся.

- Ну, такие... - старший немного подумал. - На мотоциклах с колясками. С забинтованными головами. И с уколами в руках... Ну, я тебе говорил.

Он ничего подобного не говорил, но младший промолчал. Еще чего доброго, получишь подзатыльник. А этих, на мотоциклах, он видел: на старой афише, на стене кинотеатра Арман, в котором давно уже никаких фильмов не показывали.

Они поднялись на сопку. С нее были видны трубы и дымы - а больше ничего, как будто город тоже спрятался. А впереди были новые сопки, и они поднимались одна за другой все выше и выше, волнами.

- Мама нас ищет, наверное, - неуверенно сказал младший.

- Маму они уже взяли, - ответил старший. - Пытают и спрашивают, где мы.

- Пытают? - испугался младший.

- А то как же... Только чего ее пытать - она же не знает, где мы.

Они добрались до самой вершины и присели в куцей тени каменного обломка. Небо было ослепительно синим, солнце пекло, как в июне, хотя был лишь конец марта, и ветер, налетавший из-за сопок, пробирал до костей. Старший - его звали Славик - достал из рюкзачка фляжку и кусок хлеба с сыром. Откусил, передал младшему. Фляжка была старая, армейская - кажется, ее отец из армии привез. Младший опасливо отпил из нее: отец заметит пропажу, будет дело...

- Не боись, - как бы прочитав его мысли, сказал Славик. - Мы будем под защитой. Там все преступники перестают быть преступниками. Как только, допустим, убийца, входит в Город Драконов, его уже перестают искать. Он под защитой, понимаешь? Только выйти обратно не может.

Младший кивнул.

- Когда-то вся земля была их царством. Видишь обломок? - Славик хлопнул по горячему шершавому каменному обломку. - Это остатки их городов.

- А куда они делись?

- Города-то?

- Нет, драконы.

- Ну, куда... Те, кто спасся, укрылись в своем городе. Этот город, понимаешь, трудно найти. Его поискали-поискали, да и плюнули. Построили свои города, шахты...

- Но драконы же сильные. Почему они не отнимут назад свою землю?

- Людей очень много, - пояснил Славик. - У людей - машины, гранаты, автоматы, - много чего. Или вот ракета, например. Бац - и нету дракона.

- А у драконов же тоже огонь изо ртов...

- Что огонь! Только в ближнем бою. А ракетой можно выстрелить знаешь откуда? Из Москвы. И она сюда прилетит, и - бац!

Он поболтал оставшейся во фляжке водой, завернул крышечку на цепочке. Вздохнул.

- Вставай. Пора идти.

* * *

Вечерело. Поднимался ветер, и младший, одетый в вельветовую курточку, ежился. Нос у него становился синим, и руки - тоже. Руки он прятал в карманы штанов - вытертых порванных джинсиков, из которых Славик уже вырос.

- Долго еще? - спросил он. Ноги у него до того устали, до того ныли и болели, что казалось, будто кто-то невидимый выворачивает их, как выворачивают из земли палки. Славик пожал плечами. Поднял голову. Откуда-то - казалось, что из-под земли - нарастал странный гул. Младший тоже стал смотреть вокруг. Но ничего не менялось, гнулся под ветром ковыль, древние черные камни немо глядело на него.

- Да ты не туда смотришь, - Славик толкнул младшего, Женю. - Во-он там.

Женя тоже задрал голову. В темнеющем небе серебрился самолет. Гул от него катился по степи, накатывал на сопки и отражался, как огромный невидимый мяч.

- Это за нами? - младший в ужасе ухватил Славика за рукав.

- Не... Это в Павлодар. Город такой. Далеко. Там большой аэропорт.

Они проследили, как серебряная точка, пересекая стрелы темнеющих облаков, скрылась вдали.

- Славка! Я устал, - сказал младший.

Славик вздохнул.

- Мало каши ел, значит... А в лапы этих, на мотоциклах, хочешь?

- Я к маме хочу.

- Мама тебе тоже задаст...

- Она сначала тебе задаст. Ты же большой!

Славик насупился. Действительно, перспектива была удручающей. Мама, когда была не в себе, могла и за волосы оттаскать. Однажды он от нее под кроватью спрятался - так она его шваброй оттуда выгоняла. Голову рассекла...

* * *

Солнце скатывалось все ниже и ниже. От сопок вытягивались густые ледяные тени. Младший все чаще ежился, и все глубже совал руки в карманы, но это не помогало.

- Не боись, - говорил Славик. - Если до ночи Города не найдем - костер разведем. Согреемся. У меня еще картошка есть. Любишь картошку?

У Жени аж рот свело - и он зажмурился.

- Лю-юбишь... - протянул Славик. - Сейчас вот до того камня дойдем. Там и остановимся.

До камня оказалось далековато. Солнце уже зашло, и небо стремительно наливалось тьмой, когда они, уже плохо различая предметы вокруг себя, дошли до камня.

Камень был высокий - со взрослого человека, - и очень удобный - с большим углублением сбоку.

Славик натаскал в углубление травы, нарвал несколько охапок прошлогодней - для костра. Чиркнул спичкой. Трава дымила, но не горела - и внезапно пламя взметнулось выше камня, едва не опались Славику ресницы и брови.

Женя, прижав колени к подбородку, сидел в углублении. Славик подсел к нему.

- Ну как? Согрелся?.. Сейчас картошки напечем...

Трава прогорала мгновенно. Славик заставил Женю таскать ее и таскать, чтобы испеклась картошка. Но жара не хватало - он возникал мгновенно и мгновенно сходил на нет.

Перепачкавшись золой, Славик выкатил картофелину. Разломил, обжигаясь. Она была сгоревшей снаружи и сырой внутри. Но они не замечали этого. Им казалось, что ничего вкуснее они еще не ели.

Когда съели картошку, стало как будто теплее. Прижавшись друг к другу, они задремали в углублении, возле остывающего костревища.

Шум мотора разбудил старшего. Он приподнялся, выглянул из углубления. По черной степи скакал одинокий луч света. Славик рывком приподнял Женю и зашипел ему в ухо:

- Только тихо! Не ори!.. Они едут.

- Драконы? - спросил Женя.

- Дурак!.. Пошли быстрее!..

Славик потащил Женю прочь от камня, прямо в темноту. Сначала он пригибался, а потом побежал. Женя начал было упираться и хныкать, но Славик рявкнул:

- Это мотоцикл! Беги!..

И сам припустил, что было духу. Женя помчался за ним, упал, разревелся в голос, но видя, что брат не спешит на подмогу, вскочил и побежал дальше. Луч света сверкнул у них над головами, осветив подножие дальней сопки. Славик упал и крикнул Жене:

- Ложись!

Женя ткнулся рядом, сдавленно хныча.

- Тихо! - прикрикнул брат. - Смотри...

Отсюда было видно, как, громыхая на неровностях, мотоцикл кружил по степи. Потом остановился и послышались далекие голоса.

- Это они наш костер увидали... - шепнул Славка. И дернул Женю: поднимайся, мол.

И они снова побежали вверх по склону, который становился все круче, и казалось, что это не сопка, а настоящая гора - до самого неба. Падая, исцарапав руки и лица, они наконец выползли на гребень: навстречу пронзительно засвистел ветер, а внизу...

Далеко внизу стояли темные корпуса, подсвеченные кровавыми отблесками, а за корпусами поднимался целый лес труб.

Славка поднялся на ноги и присвистнул.

- Что? - испуганно спросил Женя, вытирая разбитую губу.

- Вот, - торжественным голосом сказал Славик. - Город Драконов...

Женя замолчал, разглядывая странное скопище черных зданий и метавшийся между ними тусклый, как остывающий металл, свет.

- А ты точно знаешь? - спросил Женя.

- Точно - не точно... Откуда мне знать, как он выглядит?

Помолчал.

- Идем, что ли?..

И они двинулись вниз.

* * *

Внизу оказалось теплее. Склоны заросли дикими яблонями, акациями, серебристой ивой. Они пробрались сквозь заросли и очутились на площади, окруженной странными домами без окон, с ребрами крыш, с облупленной штукатуркой.

Света здесь почти не было, черные контуры здания тесно стояли вокруг асфальта, взломанного корнями.

Младший остановился. Слезы у него высохли и он спросил:

- Это Город Драконов, да?

- Наверное, - ответил Славик. - Я же его не видел. Мне же только рассказывали. Там, в интернате. Которые видели. Они были тут, вроде. Пойдем.

- Страшно.

- Драконы - добрые. Не бойся.

Они пошли по какой-то улице. За высокими зданиями слева с треском что-то горело, ядовитый дым поднимался над ребрами крыш, и воняло жженой резиной. Красноватые отблески ложились на странную улицу.

Они дошли до перекрестка и свернули в переулок - узкий, как труба. В конце переулка стоял двухэтажный дом в окнах его светился огонек.

Славик уверенно пошел к нему. Женя стал спотыкаться - Славик взял его за руку.

Они вошли в проем подъезда, черный, как после пожара. Поднялись по полуразрушенной лестнице на второй этаж. Огонь светился из-за дощатой дверцы, и Славик толкнул ее.

За дверцей была большая комната. А посреди комнаты, у железной бочки, в которой горел огонь, на старом продранном матраце сидел старик в телогрейке.

Старик был похож на какого-то мудреца из учебника: белые волосы ниже плеч, густая белая борода.

Он поднял голову.

- Здравствуйте, - сказал Славик. - Можно погреться?

Старик почесал бороду, хмыкнул.

- Это вы откуда такие? - спросил он скрипучим голосом; чтобы спросить, ему пришлось прочистить горло.

- Мы - оттуда. Из Шолпана.

- А... - сказал старик. - Далековатенько. И что там у вас, в Шолпане? Вода в кранах есть? Свет есть?

- Иногда, - сказал Славик. - А вообще-то я в Караганде живу. Это вот он из Шолпана, - Славик ткнул Женю.

- Ну, грейтесь, - сказал старик.

Мальчики подсели к бочке. У нее по бокам были сделаны прорези, и пламя, бившееся внутри, хорошо освещало все вокруг.

Когда-то здесь жили богатые люди. На закопченных стенах еще оставались следы от картин, а на полу - остатки выломанного паркета. Окна были затянуты целлофаном. В углу стояла кровать, в другом углу высилась груда старых книг и журналов.

Славик и Женя сели на матрац, из которого лезла старая вата. От печки исходило приятное тепло.

- Вот так и живу. Курчатовград умер. Акбай умер. Коктюбинск умер. Шолпан тоже скоро умрет... Я все эти края обошел. Везде одни призраки живут. - Старик взял стоявшую у ног солдатскую кружку, плеснул в нее из бутылки. Протянул Славику:

- Будешь?

Женя потянул носом.

- Это же водка! - сказал Славик.

- Она горькая, - добавил Женя.

Старик беззвучно рассмеялся, широко разинув рот - черный, с обломками зубов.

- Горькая! - повторил он. И сказал наставительно:

- Водка горькая, пока жизнь сладкая... Понял? А потом - наоборот.

Он отхлебнул из кружки.

- Жалко, мало его, спирта, - он поглядел на кружку. - Последнюю канистру из шахты достал...

- А здесь тоже шахты есть? - спросил Славик. - Как в Шолпане?

- Есть... Только не угольные. Другие. Там, в солончаках.

Старик еще отхлебнул, аккуратно отставил кружку.

- Возле них ничего не растет. И ходить туда нельзя. Везде знаков понаставили: ходу нету. Только мы все равно ходим... Вот странность жизни: возле шахт ни одной былинки, а здесь - вон как все разрослось. Из акации можно бревна делать. Да пила не возьмет. Можжевельник у КПП разросся - как кипарис. А яблоки - вот, с два моих кулака... Вот, значит, какая штука. Радиация. Она как водка - только в малых дозах на пользу. А в больших - смерть.

Женя толкнул Славика: Спроси! - Сам спроси! - огрызнулся Славик.

Старик подмигнул Славику замаслившимся глазом:

- Чего вы там?

- Да вот, - Славик показал на брата. - Женька про драконов спросить хочет.

Старик сначала не понял, потом вытаращил глаза, и наконец рассмеялся - на этот раз в голос, хрипло и отрывисто, будто закаркал.

- Про драконов? Ну, этого добра тут нет.

- А были? - с надеждой встрепенулся Женя.

Старик почесал бороду, опять подмигнул:

- Были. Как же... Только улетели все. Сначала люди отсюда уходить стали. А потом и драконы...

- А как они улетели? - Женя затаил дыхание. - Огонь был?

- Был, как не быть. Прямо из-под земли как полыхнет! Из шахты. Пыль столбом, земля ходуном ходит, а реву-то!..

Старик замолчал.

Женя подождал продолжения. Потом не выдержал:

- А куда они улетали?

- Ну, куда... Прямо вверх.

- А потом?

- Потом... Ну, в космос. На другие звезды, наверное.

* * *

Заря еще только занималась. Старик вывел их на окраину города, подвел к громадной трубе, в которой было темно и гулко.

- Вот сюда и лезьте. Через пять минут на дорогу вылезете... Да не бойтесь! Там драконов нету - даже вода давно высохла. Отсюда в город вода текла, а когда города не стало, все поворовали, покурочили... Ну, лезьте. А то мамка, поди, с ног сбилась искать... Папка-то есть у вас? Есть? Во выдерет - почище драконов будет...

В трубе только сначала было светло и не страшно. А потом стало душно и темно. Она поворачивала, и свет сзади медленно мерк, пока совсем не исчез.

Они пробирались ощупью, хватаясь за покатые стены. Стены почему-то были горячими.

- Слав... А вдруг тут какой-нибудь дракон остался?

- Не... Тесно ему тут. Он же крылатый.

- Давай отдохнем?

- Давай.

Они сели в какую-то горячую, мягкую пыль. Попили воды - старик снова наполнил водой фляжку.

- Слав!.. - шепотом сказал Женя, крепко держась за руку брата. - А знаешь, что я думаю? Этот старик - он и есть дракон. Драконы же умеют в людей превращаться - помнишь, ты говорил?

Славик молчал.

- Не понравились мы ему чего-то, - сказал Женя. - Вот он и не пустил нас дальше...

- Сторож это, - отозвался наконец Славик. - Он входы сторожит. И кого попало не пускает. Посмотрел на тебя - весь в грязи, в крови, - коленки вон ободраны, - и не пустил.

Женя вдруг заплакал.

Славик сказал:

- Разнюнился... - на ощупь нашел рукой лицо брата, вытер слезы рукой. - Нельзя сдаваться. Может, драконы переселились под землю, в шахты. Откладывают там золотые яйца... Надо искать, надо идти...

Он вдруг поднялся:

- Тише! Там - слышишь?.. Шумит что-то.

Вверху, сквозь трубу, слышался неясный гул.

- Драконы! - радостно сказал он.

- Не хочу драконов! - вдруг крикнул Женя. - Я к маме хочу!

Он вырвал руку и побежал, но тут же и упал во что-то мягкое. И сейчас же тысячи мягких лап облепили его, раздался многоголосый писк.

- Драконы! - кричал Славик. - Только маленькие какие-то! Совсем малюсенькие!..

Женя, задыхаясь, захлебываясь от того мягкого и противного, что лезло ему в рот, в нос, в глаза, хотел ответить - и не смог.

* * *

Вокруг было очень светло. Очень. Что-то жужжало и гудело, и сам Женя, и все, что было вокруг - плавно покачивались.

Он лежал на какой-то резиновой раскладушке, рядом сидела мать, прямо напротив, под окошком - Славик. Возле Славика был врач в белом халате, а руки у Славика почему-то были стянуты впереди резиновым жгутом. Очки у него были разбиты, он глядел вниз, но по временам вскидывал голову и косился по сторонам. А потом вдруг взглянул прямо Жене в глаза и улыбнулся. И снова уткнулся в вибрирующий пол.

Женя повернул голову. В окошко с толстым стеклом било солнце, и еще там плыли облака, и что-то кружилось, быстро-быстро, как крылья дракона.

Потом он ощутил на лбу теплую руку матери и снова уснул. Ему снилось, что он летит на драконе - веселом золотом драконе, высоко-высоко над землей, и все дальше от нее - печальной, страшной, изрытой шахтами, - отравленной земли.

* * *

- Ну вот, был один дурак в семье, теперь двое, - говорила мать. Она пекла пирожки на кухне, а отец ей, наверное, помогал.

Женя слышал их из-за перегородки.

- Был один дурак и одна дура, а теперь вас трое! - отозвался отец.

Это они про меня и про Славика, - понял Женя. - И еще, наверное, про себя.

Ему стало стыдно и как-то тоскливо.

- Говорил, надо было его сразу обратно отправить, - сказал отец сердито.

- Так каникулы же. Я ж думала, там как у нормальных - отпускают в семью... Чего им там делать? Надоело за зиму-то... Уколы да таблетки.

- А теперь что? - крикнул отец. - Теперь и младшему уколы и таблетки!.. Это все ты, ты виновата. Ты ведь Славку с детства била. По голове же била!..

На кухне что-то грохнуло. Женя испугался, втянул в голову плечи: сейчас они подерутся.

Но мать заплакала.

- Била... И кляну теперь себя день и ночь... Молодая же была, уставала страшно. На работе целыми днями, приду, а тут... Каток в комнате ведь устроил! Балкон открыл, воды на пол налил - сидят, оба синие, ждут, когда подмерзнет... А ты - отец, мог бы их тогда на каток сводить!

И опять что-то грохнуло.

- Мама! - крикнул Женя.

Над ним появилось испуганное лицо матери.

- Мам, вы зачем ругаетесь?

Она снова заплакала, стала гладить его по голове.

- Славика увезли?

- Увезли. Там ему будет лучше...

- А летом он приедет? На каникулы?

Мать промолчала, а из кухни донеслось:

- Таких не отпускают!

Женя отвернулся к стене, на которой были нарисованы звезды, планеты и драконы - Славик когда-то гуашью на штукатурке нарисовал, ох и попало же ему за это! - и заплакал.

* * *

А потом они уехали из города, навсегда. Уехали одними из последних. Остался дом с выломанными дверями, оконными рамами, перилами - всем, что могло гореть, чем топили буржуйки зимой.

В последние дни перед отъездом Женя все ждал: вот-вот за окном появится Славик на золотом драконе. Он заберет его отсюда. Женя сядет за Славиком, на чешуйчатую блестящую спину, между золотыми крыльями. И они улетят навсегда. Но Славик так и не прилетел.

Потом они уехали - далеко, в Сибирь, в старый заснеженный город. Столько снега Женя и представить себе не мог: зимой сугробы наметало выше заборов.

Любимым занятием Жени было сидеть у окна и смотреть. На заснеженный двор, сиротливые голые ветки тополей, на вечно пасмурное небо.

Славик все не прилетал.

Зато прилетали драконы. Почти такие же, как там, в темной трубе; только те пищали и царапались - наверное, от испуга. Они были слишком малы, чтобы унести Женю; подлетали к окну, замирали, быстро-быстро махая крылышками и дергая хвостами - для равновесия. Глядели на Женю влажными искрящимися глазами.

Женя никому не говорил про них. Он знал: их присылает Славик. И, значит, самое главное еще впереди - нужно только ждать...