Бескрайние склоны гор, все такие же прекрасно-отстраненные, как много тысячелетий назад, когда на их склоны лишь изредка ступала нога странника, бредущего за мудростью и прощением( или смертью...), непрерывным, бесконечным лабиринтом раскинулись у порога храма. На белых, истертых ступенях сидел монах, небрежно перебирая четки и в полголоса читая мантру.
Его лицо, исчерченное морщинами как склоны окрестных гор, так же искаженное непрерывными, иссушающими ветрами, такое же спокойное и невозмутимое, было обращено на восток, где, окрашивая снежные вершины розовым перламутром, поднимался золотой диск. Он смотрел, щуря подслеповатые щелочки глаз, а его сухие пальцы непрерывно поглаживали темно-зеленые, истертые веками, отшлифованные тысячами людей камушки четок. Они щелкали, отбивая никому непонятный мотив, как будто отсчитывая секунды...Они так же матово блестят в свете рассветного солнца, как и темные провалы глаз монаха. Он смотрит на солнце, поднимающееся из-за вершины Священного Кайласа, так же как день, месяц, год, два, три, десять, сто...тысяча лет назад...Так же как и Вечность назад.
Бросив последний блик на позолоченные своды храма, Рассветный Диск насмешливо блеснул и поднялся вверх, прочь от гор, меняя утреннюю лень на бесконечную суету Дневного Диска...Зашуршала тяжелая оранжевая ткань одеяния Настоятеля, расправляясь от складок, укрывая его фигуру тяжелым куполом, когда он, резко встав, устремился в глубь храмовых построек., все так же отщелкивая бесконечный ритм жизни старыми четками.
Послушники, встречающиеся на пути старика, поспешно и почтительно расступались перед ним, а он легко благословлял их, все так же находясь где-то неизмеримо выше...В бескрайне-синем небе, где в огромной белоснежной стальной птице смотрел на мелькающие внизу вершины Багряноокий.
Он вернулся.
Значит начало близко.
Значит его ожидание подходит к концу.
Маленький аэропорт китайского городка в предгорьях Тибета жил своей непостижимой спокойно-неторопливой жизнью, не обращая внимание на приезжих, стремящихся жить быстрее, мобильнее. Он, встречая не частых гостей, навязывал им свой уклад- жить медленно и спокойно, что жизнь шла так же тихо, как в горных монастырях, что затеряны между Гималайских вершин. Так было, так есть и так будет всегда, пока на землю не вступит нога Майтрейи, владыки Шамбалы, имеющего множество имен и множество обличий.
Но в это утро привычный распорядок оказывается нарушен- спешно прилетевший генерал встречает заграничных гостей. На земли мягко опускается небольшой серебристый самолет и, проехав пару сотен метров, останавливается, качнув крылом покрытому соломой зданию из-под крыши которого за ними наблюдают сонные глаза диспетчера. Буквально сразу же как только самолет встал, открылась дверь, и по быстро поставленному трапу сошли гости. Семь фигур, завернутых в плащи, спустилось на асфальт, где их уже ждал генерал с сопровождением.
-Генерал Вей Ли,- представляется он, приложив жилистую ладонь к козырьку и учтиво поклонившись даме.- Я буду сопровождать вас до границ с областью. А дальше сами выкручивайтесь. Регион нехороший, неспокойный...Да и чертовщина всякая твориться....
-Так мы это и ищем! Не так ли, господин Скальпель?- насмешливо потянул Эйден, теребя в руке прядь ярко-рыжей гривы. Шотландец, не привыкший сдаваться, все еще не потерял надежды подружиться с мрачным ученым.
Но и в этот раз все его надежды оказались тщетны- не удостоив мужчину и взглядом, доктор последовал за китайскими военными. Подойдя к генералу, он, попытавшись приветливо улыбнуться, затеял разговор. На китайском. "Сколько еще тайн спрятано в этом человеке?"- такой вопрос пронесся в головах у всех исследователей. Но пока их руководитель не спешил их открывать, можно заняться куда более интересным делом- например, рассматривать окрестности. А здесь было на что посмотреть. И, хотя многие из них не раз бывали в Китае, такого им не приходилось видеть. Все города, которые показывают праздным туристам, при всем своем великолепии не шли в сравнение с этой маленькой, грязной деревушкой. Может, здесь и не было золота и эмалей, которыми так славятся дворцы Поднебесной, но здесь была настоящая жизнь, жизнь утерянная за непрерывным стремленьем угнаться за прогнившим Западом, за развитием, за забвением древности...Здесь же, напротив. Все дышало прошлым, оно, незаметно глядело на нас из окон маленьких домиков, из стариков, которые, занимаясь тайдзыцуань, по-настоящему чувствовали течение цзы...Мимо нас проходили буддийские монахи, медленно и степенно, пробегали дети, словно сошедшие со страниц истории...Все здесь было иное, все казалось сказочным, несуществующим...
Остановившись у деревянных ворот, ведущих на небольшой рынок, генерал, отвлекшись от разговора с доктором, отчего тот недовольно скривился, спросил ученых, находящихся в странном оцепенении:
-Не хотите ли посмотреть на рынок? Туристы всегда хотят взглянуть на нечто похожее...Да и учитывая, что вы, как сказал ваш руководитель,- кивок в сторону Скальпеля.- Собираетесь быть в горах с рассветом, не плохо было бы развлечься напоследок. В горах не отдохнешь...
Впервые слышавшие о выезде ночью, ученые хотели сначала возмутиться, но, вспомнив, как к этому относиться русский, махнули рукой, и отправились смотреть аутентичный китайский рынок. Это действительно было очень красиво- продукты, одежда, изделия из глины и дерева, лежащие на деревянных столах под яркими, хоть и потрепанными и грязными, полотнами. Он был не таким шумным, как рынки на Ближнем Востоке, нет, здесь была своя собственная неповторимая жизнь, тихая, медлительная...Такие же спокойные, как и жители, продавцы невозмутимо провожают европейцев, идущих в сопровождении солдат. Как будто и не странно это, как будто так и должно быть...Только тогда, когда их мутный взгляд падал на тонкую фигурку Скальпеля, на их плоских обветренных лицах появлялось немного удивленное выражение, сдобренное изрядной долей странно отрешенной радостью. Но никто не следил за ним, не смотрел вслед, словно понимая, что ничего этим не изменишь...
Алекс же, следуя чуть позади доктора, следил за этой неординарной личностью более чем пристально. В нем, казалось, все было неправильным- и походка, танцующая, легкая, и совсем не похожая на его прежнюю, ломанную, похожую на походку куклы или инвалида, и взгляд, в котором не было прежней напряженности и насмешки, наоборот, какое-то странное спокойствие, так сходное со спокойствием гор, что невозмутимо вздымались над ними. Еще, казалось, даже разговаривая с военными, он думал о чем-то своем, далеким от насущных проблем и даже от земли, он был не здесь, отвечая автоматически, не задумываясь об ответах...военным. Алекса и остальных он показательно игнорировал. Полковнику было обидно, что этот русский настолько их не любит, и деятельная натура американца требовала это исправить.
-Милая, а ты не хочешь вот это потрясающую...тряпку?
Хелена, презрительно поморщившись подошедшему к ней Эйдану, молча последовала дальше. Тот, не сдаваясь, шел следом, предлагая ей все блестящие и яркие штуковины, что находил на окрестных прилавках. Женщина, все так же замечая его, шла дальше...В конце концов пристроившись к Артуру, как к самому спокойному после психованного Скальпеля. Тот, недовольно взглянув на шумную женщину, все же не стал возмущаться, устав от долгого перелета. Немец довольно плохо переносил самолеты- сказывалась старая боязнь высоты, и в этот миг единственное, что ему хотелось- это лечь и почитать пару новых статей, который его бывший ученик должен был напечатать на этой неделе. Но это ему не светило- хорошо если удастся просто отдохнуть...С таким руководителем как их нельзя было быть ни в чем уверенным, с него бы сталось отправиться в горы вообще без отдыха.
Так же, судя по всему считали и остальные, так как в лицах понуро бредущих следом ученых не было и тени воодушевления, что прямо-таки сияло на лице русского. Алекс, глядя на это, тоже опечалился- вряд ли сегодня удастся поспать, уж очень рьяно стал он действовать с момента прибытия сюда. В его руках уже появилась пожелтевшая папка, наполненная старыми бумагами и картами, которые он показывал Вэй Ли. Тот, рассматривая их и делая пометки красным карандашом, уже рычал в рацию, передавая указания ласково и как-то зловеще улыбающегося доктора. Команда мрачнела на глазах.
Единственным, кто пока еще оставался спокойным- это Андреа все так же читающий свою книгу. Ему, судя по всему, было абсолютно все равно, где находиться, если в пределах досягаемости есть хоть что-нибудь содержащее буквы. Вот он и шел, невозмутимо грызя зеленое кислое яблоко, и перелистывая страницы замусоленной книжки. Рядом с ним шагал улыбающийся японец, что-то увлеченно щелкающий на своем карманной ПК. Он что-то увлеченно бормотал, вполголоса ругался, и вообще становился все мрачнее и мрачнее, не смотря на нестираемую улыбку. Наконец, отчаявшись, он прокричал в небо:
-Wi-Fi! Где Wi-Fi?! Что это за гребанная страна, где нет Wi-Fi?!
Как ни странно, но им повезло- Скальпель не потащил их в горы прямо сегодня. Наконец-то обратив внимание на свое сопровождение, следующее за ним как евреи за Моисеем, он остановился у дверей дома. Этот дом был огромный, а его стены из темно-розового песчаника поднимались к небу, где уже исчезали последние лучи золотистого диска, расчерчивая изломы окрестных вершин темно-синими, необычайно графичными тенями. Вокруг холма, на котором находился этот дом, клубился туман, простираясь на все пространство вниз- вплоть до склонов гор- сквозь причудливые космы которого проглядывала священная Каченджанга, ее изломы, тени...Алексу, смотрящему на нее показалось, что пространство исказилось, и он увидел как сверкают снежинки на ее отрогах, и еще, будто бы это не снег, а сотни, нет, тысячи, белоснежных цветов...Полковник даже почувствовал свежий, слегка пряный запах, исходящий из их лепестков. А кроме того, американцу почудился взгляд ярко-золотых глаз, сияющих в диске заходящего солнца. Кто-то, в бесконечном терпении и мудрости, словно затаив в глубине зрачков опасность, смотрел прямо на него, изучая, как какую-то бактерию- с тем же любопытством и спокойствием ученого, высшего существа, бога...Алексу даже показалось, что тот, кто смотрел на него с вершины священной горы не только не воспринимал дерзкого человечка как угрозу, он не воспринимал его как разум. И это оскорбляло гордого мужчину. Но последний луч угас, и полковник обнаружил, что пялится на темнеющую громаду гор. И теперь он, сколь долго не рассматривал силуэты горных вершин, не мог вновь найти ту, что привлекла его внимание. Как и не было ни следа того странного взгляда... "Что не привидеться от усталости",- пронеслось в голове Алекса, когда он, повернувшись к доктору, прислушался к его тихому голосу.
-Сегодня мы остаемся здесь. Постарайтесь хорошенько выспаться- вряд ли это вам удастся в ближайшее...время. И поешьте тоже поплотнее- в горах вы не встретите ничего из привычного вам рациона, а от сухого мяса и риса вас к концу экспедиции будет тошнить. Выезжаем на рассвете. Постарайтесь не проспать...И еще- не завтракайте! - кривая улыбка русского заставила полковника поежиться, тот же, оглядев ученых, продолжил приторно-сладким голосом, в котором четко прослеживалась насмешка.- Спокойной ночи!
И ушел, оставив команду в недоумении переглядываться.
-На редкость неприятный тип,- пробормотал шотландец, отхлебывая из серебристой фляги виски. Остальные же, пожав плечами, обратились к тихому китайцу, что флегматично пил крепкий чай, сидя за низеньким столиком у окна. Тот, не особо прислушиваясь к их сбивчивым объяснениям, протянул связку ключей. После чего ученые, пожав плечами и распределив их между собой, отправились спать в маленькие комнаты из окон которых виднелись Гималаи.
Алекс, застыв у стекла, пристально вглядывался в темные силуэты гор, стараясь вновь ощутить то тепло, что настигло его у дверей дома. Но все было пусто среди скал- лишь сквозняк холодил его руки, приложенные к раме, словно прямо к вершинам. Внизу, среди тумана, проглядывая сквозь изорванные клубы, поблескивали в свете луны крыши храмов, и он вспомнил, что всегда мечтал купить маленькую статуэтку Будды, что бы поставить рядом с фотографией погибшей матери, которая очень часто рассказывала ему о буддизме и Индии, о ламах и загадочных храмах Тибета...Уже очень смутно в его голове намечался образ старика, что приходил к ним домой незадолго до автокатастрофы- лысый, с необыкновенными светло-карими глазами, которые, смотря на него с добротой и спокойствием, всегда глядели прямо в душу мальчика. Тогда он не очень-то слушал монаха, десятилетнему ребенку мало интересны старые легенды и боги, куда больше его интересовали игрушки, что приносил старик...Но он помнил, как тот, закрывая засыпающего паренька теплым шерстяным одеялом, произнес:
-Можно найти песок золотой, можно найти драгоценные камни, но истинное богатство придет лишь с людьми Северной Шамбалы, когда придет время послать их...Так заповедано.
И именно поэтому, когда ему предложили участвовать в этой странной, не до конца понятной экспедиции, он, вспомнив о той, почти забытой встрече, сразу же согласился, не особо расспрашивая ни о сущности, ни о гонораре предстоящего предприятия. Он просто, что так не свойственно холоднокровному полковнику, кинулся в это дело как в омут, словно ища следы матери, смотрящей на него со спокойной улыбкой...Сегодня на рынке он пытался найти простую статуэтку, но все тщетно- молодой военный не знал языка, а Скальпель, к которому он обратился за помощью, показательно его игнорировал. Так что Алекс остался без Будды, но это не особо напрягало его- впереди, он был уверен, будет много интересного, и где-нибудь среди этих гор тенью старого монаха его настигнет его собственная статуя...
И он сидел на кровати- низкой, заправленной старым изношенным одеялом, до тех самых пор, пока сон не сморил его, и он не заснул прямо в одежде, прислонившись к стене, и на лицо его падали игривые отблески ночного светила. И он уже не видел, как в окне, среди скал, сверкнули искры, словно чей-то взгляд насмешливо взглянул из горных равнин.
Разбудил Алекса Скальпель, невозмутимо вылив на голову американца полведра ледяной воды. Так что настроение у него с самого утра было отвратительным, зато у доктора, похоже, наоборот, резко пошло в верх... "Сделал гадость- на сердце радость, да?"- мрачно подумал полковник, выжимая мокрую форму- единственную, кстати! Скальпель же, радостно скалясь- выглядело это зловеще- проговорил:
-Я же говорил, что не надо просыпать!
-Вы, русские, все такие злобные?!
Ничего не ответив, Скальпель пожал плечами. После чего, еще раз бросив насмешливый взгляд из-под пушистых ресниц, доктор вышел за дверь, где его ждали еще пять ведер, полных прозрачной воды. На лице Алекса появилась улыбка, а настроение неуклонно поползло вверх. Особенно, когда из-за стены раздалась отборная французская ругань.
На завтрак, состоящий из стакана козьего молока и куска хлеба, все вышли мокрые и помятые, и с ужасом уставились на предложенную еду. Когда же они попытались достать, что-нибудь более питательное и вкусное, им ответили, что их командир запретил давать им что-нибудь другое. Злобные взгляды команды скрестились на фигурке доктора, невозмутимо допивавшим свое молоко. Тот, допив и вытерев белые "усы", оставшиеся на верхней губе, ласково протянул:
-А что мы не пьем, деточки? У вас пятнадцать минут, так как нас ждет вертолет.
Алекс и остальные от возмущения даже замерли, уставившись на него. Хелена же, буквально мгновенно "оттаяв", начала ругаться, то и дело переходя с английского на французский, перемежая каждое предложение грубыми ругательствами. Скальпель грыз хлеб и слушал проникновенную речь француженки словно симфонию, не особо вникая в смысл и явно пытаясь заснуть. Наконец, доев хлеб, он обратил внимание на антрополога, ответив своим немного хриплым голосом, взглянув на пыльный циферблат старых часов:
-Осталось пять минут.
Как это не странно, но все моментально заткнулись, и выпили молоко.
Небольшой военный вертолет кружил над маленькой равниной в глубине Гималаев. Сонные ученые флегматично обозревали окрестности- внизу была целая страна, меняющая свои очертания при каждом изменении света, словно причудливый кристалл, отбрасывающий сотни бликов на склоны...Хелена, приникнув к окну, задумчиво разглядывала горы, поднимающиеся по сторонам- такие величественные и невозмутимые, словно застывшие молчаливыми стражами тишины этих мест. Она, словно окунувшись в этот океан спокойствия и необъяснимой радости, совершенно по-детски выскочила из кабины, как только они приземлились- еще не успела опасть пыль, еще не утих ветер вокруг вертолета, а женщина уже стояла на небольшом уступе, смотря как внизу, в старом ущелье, чьи склоны были усеяны травами и корнями, которые перевивали темно-зеленые камни, взмывают вверх острые грани огромных валунов. А в самом низу неслись воды двух маленьких ручейков, что сплетались в небольшие озерца. В их изумрудный водах, на которые еще не успели упасть лучи рассветного солнца, отражались горы точно стены загадочных городов, точно башни дозоров, точно дворцы неизвестных владык...И женщина, застыв в восхищении и словно маленькая девочка открыв рот, смотрела вверх- туда, где утыкались в небо иглы горных вершин. Она даже не заметила, как рядом остановился Скальпель, засунув руки в карманы белого халата, накинутого на вязанный шерстяной свитер. Он так же молча смотрел, как лучи солнца скользили по склонам гор, высвечивая их изломы...И весь мир, застывший в воздухе запахом полыни, окрасился золотом и багрянцем, словно невидимый художник позолотил землю как купола храмов. И звенящая тишина, сливаясь с нежными голосами птиц, звучала как мантры, что пару лет назад слышала француженка в Хампи, когда ездила в Индию в составе археологической экспедиции. И сегодня она, вновь оказалась на прохладных камнях храмов, забыв обо всем, словно только что родившись и впервые увидев мир.
-Это прекрасно, не так ли, мадемуазель?
-Да,- восторженно прошептала женщина, и только после этого осознала, что впервые говорит, а не ругается с этим несносным доктором. Она удивленно оглянулась и неожиданно поймала спокойную улыбку Скальпеля, чей взгляд рассеяно скользил по ее скулам, впервые не раздражая своей неестественной краснотой. Еще раз улыбнувшись, он ушел к вертолету, прикрикивая на китайских солдат, что вытаскивали из вертолета мешки с продовольствием и оборудованием. А женщина, смотря в спину уходящему руководителю, вдруг осознала, что вся ее прошлая жизнь осталась за каменной стеной гор, а что впереди ведомо только этому человеку...
Вскоре солдаты, выгрузив все мешки, что-то крикнули доктору, и...улетели. Ученые недоуменно оглядели пустынное плато, и уставились на русского, надеясь на объяснения и тихонько возмущаясь. А вот Хелена напротив, все еще под действием пьянящего горного воздуха тихо уселась на траву, не в силах оторваться от окружающих пейзажей. Рядом, осознав, что русский не собирается давать никаких объяснений, уселся физик, в последнее время постоянно оказывающийся рядом. Не то, что бы это раздражало женщину, скорее уж, напрягало. Этот молчаливый и сухой тип с тяжелым, мрачным взглядом, не поддавался ни ее классификации, ни осознанию- он выбивался из всех с кем ее сводила судьба, как и доктор. Но Скальпель был для нее совсем чужд, казалось, он вообще не был человеком, он словно был призраком, который находясь везде и всюду, следил за каждым твоим шагом, всегда стоял за спиной. Это с одной стороны пугало, но с другой стороны, оказавшись здесь, эта черта русского придавала антропологу уверенность, что все пройдет гладко. А вот Артур был до мозга костей мужчиной, но абсолютно не тем типом, что обычно ошивались вокруг нее. Он был необыкновенно спокойным и невозмутимым, его действия и мысли были ей не понятны, казалось, он был закован в цельные доспехи за пределы которых не выходило ни мысли, ни чувства, ни даже тени эмоций. Но что-то, при всей этой нелюдимости привлекало ее внимание, заставляя молча мириться с его присутствием.
-Иа-оо! Оооо!- раздался глухой голос, что, отражаясь от склонов, звенел в воздухе, казалось, окружая экспедицию. Все в нетерпении оглядываясь, стараясь найти источник звука. И только Скальпель уверенно глядел на запад, откуда и появился караван небольших низеньких мулов, которых вел хмурый погонщик, напевающий заунывную песню. На встречу ему пошел русский, что-то говоря быстро и непонятно. Часто звучали слова "Шамбала", "Калапа", а еще тихо, практически шепотом- "Ригден-Джампо"...Тот, слушая голос доктора, кивал ему, а на устах его появилась улыбка. "Воистину, что бы мы делали без него!"- после разговора с доктором тибетец с удовольствием помогал им навьючивать мулов, показал как на них ездить и даже подарил Хелене пучок желтых цветочков, из которых она стала плести венок. А потом начался путь.
Сначала все было прекрасно- мерно покачивающийся пейзаж, жующий травинку мул и заунывная песня погонщика. Романтика! Только вот Хелена никогда прежде не ездила на лошадях- и уже через пару часов ей стало не до романтики. Все очарование исчезло, и к ней вернулся обычный сварливый характер. Ее постоянное ворчание сливалось с пением, и, похоже, в этот раз никого не раздражало. Даже Артура, который, как иногда казалось женщине, был готов практически рассмеяться. Валенсиа, дочитав последнюю страницу, наконец-то стал смотреть по сторонам и осознал, что находиться в горах. Заскучав, попытался что-то рассказать едущему рядом Эйдану, но тот, прервав его вдохновленную речь, жестко бросил:
-Мальчик, если не умеешь рассказывать- молчи! Вот командир, хоть и на редкость противный тип, но одного у него не отнять: рассказывает он- заслушаешься!- и помолчав, предпринял еще одну попытку завязать отношения со Скальпелем.- может, расскажите нам что-нибудь?
Видимо в этот день что-то было разлито в воздухе, так как Скальпель, спокойно и без всякого намека на иронию, начал говорить, свивая слова причудливой вязью:
-Вы видели танку, где изображен Владыка Шамбалы и его воины? Ламы говорят, что уже пришло время великого пришествия, Ригден-Джампо уже готовит свое войско, он и все его вожди уже воплотились, пробудились, и близиться время его пришествия. Эхом его первых шагов прогремели войны, его дыханием прокатились катастрофы...И слезами его опустошались берега, когда цунами сметали целые города...Биением его сердца подземный огонь потрясал землю...Погибли многие троны...И значит это, что почитаемый Владыка уже покинул свою страну. Там,- он показал своей тонкой рукой на туманные долины и перевалы.- В тени гор стоят ворота, что ведут в подземную страну. О ней знают многие народы. Они называют ее по-разному, но название не меняет суть. Шамбала, Калапа, Белгород...Ригден-Джампо, Майтрейя, Белый Бурхан...Что говорят вам эти слова, что вы видите, слушая эти звуки? Ничего. Но если вы хотите быть здесь поняты, вы должны встречать хозяев священными словами, они должны понимать, что это для вас не пустой звук...
Он замолчал и, придержав старого мула, обернулся к следующим позади ученым:
-Миссия...Что вам в этом слове, неверующие скептики? Знаете ли о ожидании палестинцев пришествия у Моста Миров? Слышали о Мунтазаре, что уже скоро должен положить начало новой эры?
-Я слышал! Но все муллы, которых я спрашивал, резко отрицали это!- воскликнул Андреа, прерывая доктора.
Все злобно шикнули на него, опасаясь, что Скальпель замолчит. Но он, отреагировал, что странно, довольно спокойно. Вообще, окружающие горы подействовали на него наилучшим образом- он стал немного невозмутимее и добрее к окружающим. Совсем немного.
-Конечно, но если бы ты продолжил настаивать да и проявил знание, то услышал бы много интересного...Скажут, что в Исфагане стоит оседланный конь, снежно белый, а в Мекке уже высечена гробница для пророка правды. А в Японии, я думаю Райдон подтвердит, уже давно открыто говорят о скором пришествии Аватара...И новая эра наступит стремительно.
Он внезапно замолчал и, не обращая больше внимания на спутников, последовал дальше, смотря на склоны и подпевая тибетцу. Остальные же, смирившись, стали тихонько переговариваться. Хелена, незаметно для себя, начала разговаривать с немцем, который при всей своей краткости оказался неплохим собеседником.
Все было привычно, как будто не первый день они едут по этим каменистым тропам. все были спокойны, проникнувшись духом этого места, только японец все еще недовольно бурчал, что его лишили Интернета...
-Иааа-яяя! Оооо- йааа! Хей!
Весь день вокруг них стояли горы, и даже абсолютно не романтичный немец признавал, что никогда ранее не видел такой красоты. Ему даже иногда казалось, что не камни окружают его, а дворцы, не отблески солнца в далеких водопадах, спадающих с серебристых скал, а доспехи таинственных стражей...И он сухо отмечал все симптомы горной болезни, которая атаковала его сознание, путая мысли.
Небо темнело, вплетая в лазурь нити синевы. На западе же, темным и пыльным золотом ложились мазки последних солнечных лучей. На лицах путешественников играли блики, расцвечивая их причудливыми татуировками. И это было прекрасно.
Но приближалась ночь, а их "руководитель" все еще объявлял ночевку. Он, казалось, спелся с тибетцем, которому похоже вообще не надо было отдыхать- спал он на ходу, словно прилипнув к седлу, ел тоже, размачивая какую-то подошву. У довольно придирчивого к еде немца появились страшные подозрения, что и ему придется это есть. Будущее становилось все более мрачным. Но вот наконец-то они остановились на небольшом плато, закрытые от ветра огромными глыбами песчаника. Пока непривыкшие к такому способу передвижения ученые, включая Артура, охали и ахали, потирая стертые бедра, сморщенный абориген на пару с доктором развели костер, американский полковник, сияя ослепительной улыбкой- он, похоже, занимался конным спортом- побежал к небольшому ручейку, что бы набрать воды. Так что вскоре уже горел костер, а над котелком, вместе с белым паром поднимался умопомрачительный аромат мясной похлебки. Слюнки потекли даже у физика, хотя он и скривился, видя, как в горячей воде разваривают грязные сухие куски. Но отказываться от своей миски не стал.
Постепенно мир вокруг менялся, какие-то склоны исчезали, сливаясь с небом, какие-то напротив, начинали буквально светиться серебристым сиянием снежных вершин, на которые падал свет луны...А сидящий у костра погонщик, прихлебывая остатки бульона из глиняной чашки, не с того ни с сего начал говорить на ломанном английском, ужасно коверкая слова:
-Говорят, что один человек более двенадцати лет искал Майтрейю Будду. Но не мог нигде его найти. И гнев обуял его, и отказался он от своего пути. Идет по дороге, и вдруг видит странника, что конским волосом пилит железный прут. И все твердит:
"Даже если всей моей жизни не хватит, все равно перепилю".
И смутился человек:
"Что значат мои двенадцать лет перед таким упорством?".
И вернулся он к своим поискам.
И явился тогда к нему сам Майтрейя и сказал:
"Я уже давно с тобою, но ты не замечал меня, и гнал прочь, плевал на меня...Давай же сделаем испытание! Пойди на базар. А я буду на плече твоем".
И пошел человек, зная, что несет бога, но отшатнулись от него люди, разбежались. Носы заткнули и глаза закрыли. И удивился человек:
"Почему бежите вы, люди?".
И ответили ему:
"Что за ужас у тебя на плече? Вся в язвах смердящая собака?".
И не увидели люди Майтрейю Будду. Каждый увидел то, чего достоин...
Здесь, среди гор, чуткие живут люди...Легко они видят ложь и грязь в других, все ваши мысли и намерения передаются очень легко. Так что послушайтесь совета- вы должны знать четко, чего вы хотите. Иначе увидите собаку вместо бога...
И понимающе переглянулся со Скальпелем, который, улыбаясь своим кривым оскалом, пил чай. Старый тибетец тихонько смеялся, глядя на непонимающие лица спутников. И налил себе еще одну чашку бульона.
Потом их проводник помолчал, глядя в огонь, на то, как причудливыми ящерками бегают по сушняку алые лепестки, и сказал, бессвязно, словно обращаясь к кому-то невидимому другими:
И, завернувшись в рваное покрывало, мгновенно заснул, оставив удивленных европейцев гадать, что хотел сказать этот странный тибетец. Скальпель негромко прикрикнув, отправил всех спать, обещая раннюю побудку. Все, вспомнив сегодняшнее утро, послушались, надеясь урвать этой ночью лишние пару минут сна.
Артур тоже улегся на землю. Они не взяли с собой даже палаток- от дождя их должен был спасать прорезиненный тент, натянутый полковником Брейвом, а спать можно и на земле, постелив под спину попону мулов, дурно пахнущую потом и грязью. Но для пререканий не было времени, да и усталость брала свое- еще в воздухе, не успев коснуться земли, физик отключился, провалившись в черную бездну, в которой не было места снам.
Когда Артур проснулся, на небе все еще сияли звезды, а перламутр рассвета только-только красил небо своими нежными цветами. Немец сам удивился, но спать не хотелось абсолютно. Так что он, встав и идеально ровно сложив постель подошел к крутому склону, что вел их тропу вниз, к долине, что была закрыта от взглядов молочно-белым туманом...И остановился, глядя как на еще темных склонах окрестных гор горят костры. Словно что-то темное и пугающее возникли эхом слова проводника- "Горят ваши костры...Воины ждут...", и сердце немца замерло.
-Что за чертовщина здесь твориться?- вырвалось из его горла сдавленным хрипом. И, казалось что-то прогрохотало в горах насмешливым смехом, так напомнившим ему смех русского...Но наконец-то из-за гор выглянуло солнце, и смыло наваждение с глаз мужчины- не костры, а отблески солнца в водах горных озер, не смех, а эхо горных обвалов- все то, что напугало сонного Артура оказалось лишь иллюзией, причудливой игрой света в горах, изгибами его сознания, затуманенного высотой, на которой они находились. Немец не мог похвастаться отменным здоровьем- от давления у него часто кружилась голова, а из носа начинала течь кровь. Так что ничего странного в таких видениях не было.
За спиной просыпался лагерь, сонно собираясь под пинки Скальпеля. И Артур, выбросив из головы утренние видения, отправился помогать остальным. Собрались на удивление быстро, не тратя время на ненужные разговоры и споры, каждый прекрасно понимая, что ни жалости, ни послабления не дождешься, и все будет так как хочет доктор. И лучше его не раздражать, если не хочешь напороться на пару ехидных комментариев. Так что все без лишних вопросов помогали погонщику собирать лагерь.
И вот они уже ехали по горной тропе. Вверх-вниз. Вверх-вниз. Один из перевалов встретил их буранами и мокрым снегом. Окрестные вершины были покрыты снегом, и практически к самой дороге подступали ледники. Ледяные глыбы наплывали на камни, превращая скалы по двум сторонам дороги в сказочные дворцы, ажурные, полупрозрачные...Замерзшие, испуганные люди, завернутые в потрепанные, но очень теплые, шкуры, что достал из сумок Скальпель, едва только они подъехали к перевалу, были растеряны и не знали, что делать. Слава Богу, Скальпель, изменив своему обычному настроению, пытался успокоить ученых, но его слова были бесполезны- к вечеру вьюга только усилилась. Ледяной ветер с градом, сильный буран покрыл все вокруг, царапая лица, пробирая до костей. Неба было не видно из-за низких темно-серых туч, которые, казалось, была так низко, что можно было дотронуться руками, а вьюга вокруг не давала видеть дальше трех-четырех метров. Становилось все хуже и хуже, так что через пару часов, задолго до ночи, они стали искать место для ночевки, так как сегодня они явно не успевали спуститься вниз. Небольшая пещерка нашлась практически сразу, и что самое главное- она была не занята. Кем проводник не сказал, но никому, даже Андреа, не хотелось уточнять. Историку вообще было не по себе в этих местах- он привык к тишине и духоте библиотек, и впервые оказался посреди снежного шторма. Да и, если говорить честно, он впервые оказался в экспедиции подобной этой, и уже начинал жалеть об этом- слишком много трудностей, слишком много проблем и слишком мало пользы. Сейчас, по прошествии двух дней, он начинал понимать свою практически полную бесполезность, но отказываться было уже поздно. Книги закончились, добраться до записей доктора было невозможно, так что итальянец сильно скучал, погружаясь в какой-то странный вакуум. Единственный, кто его понимал- это японец, уже чувствующий приближение того дня, когда аккумулятор ноутбука и даже парочка запасных сядут, и он окажется в тишине. Теплое пламя костра бросало многочисленные блики на стены, отсекая белый мир снаружи кольцом яркого тепла. Все сгрудились вокруг костра, касаясь друг друга плечами, греясь теплом друг друга, а русский, оглядев их, начал очередную сказку. У Андреа, хоть ему и было интересно, иногда возникало ощущение, что он считает их детьми, которым надо рассказывать сказки на ночь. Он рассказывал только легенды, не имеющие никакого смысла и практического применения, и еще ни разу не было слышно о том, куда они идут, зачем идут и что их ждет в конце пути. Впереди их ожидала неизвестность, и это пугало. А доктор начал свой рассказ, глядя на крупные хлопья, залетающие в пещеру:
-Что бы выжить здесь, надо знать о тех, кого вы можете встретить среди этих снегов...Здесь могут встретиться многие из тех, что не подвластны осознанию...Вы еще не слышали голосов? Не видели огней костров? Древние снежно-белые люди, поверьте старику, несут дозоры здесь, на подступах к Тайне. Здесь, в ущельях между скал, можно встретить долины, наполненные ядовитыми газами, что, вырываясь из-под земли, скрывают входы в Святую Страну, они гибельны, и пройти их невозможно. Здесь дрожит воздух под шагами древних...Вы ищете их. Вы ищете Шамбалу. Вы,- он оглядел нас тяжелым взглядом.- представляете, Что ищете? Что скрывается за стенами этих гор? Глупые, глупые люди...Люди, не желающие слушать, не желающие слышать. Вы слыша завывания ветра не слышите звон подков коней воинства Шамбалы, что несутся сквозь вьюгу! Не слышите их голосов!
Лицо его, и так довольно отталкивающее при всей физической красоте, наполнилось какой-то зловещностью , когда белую, сахарную кожу расцвечивали яркие искры огненных бликов...Еще более нечеловеческими стали глаза, когда в их тягучем багрянце появились золотые блески отражений. И голос его, и фигура- все искажалось в сознании путешественников. И казался этот ненормальный русский огромным, одетым в белоснежные одеяния воином, чей могучий голос, звеня, затихал среди далеких вершин недремлющих эхом...
-Границы Шамбалы отмечены тысячами знаков, но не видите вы их! Сокровища подземелий лежат под вашими ногами, но вы ленитесь поднять их! Знания древних шепчет вам ветер, но вы затыкаете уши! Вы, как и другие- слепы, глухи и невежественны, и именно поэтому Шамбала приносит вам очищение только через боль, слезы и кровь...Только так и не иначе! Вы никчемны, не способны ни на что, кроме удовлетворения собственных потребностей, в гордыне не желающие учиться...
-Вы не правы,- прервал вдохновленную речь русского тихий голос Алекса. Он, сидя справа от доктора, смотрел на скрещенные пальцы, лежащие на коленях. Морщинка, лежащая между бровей, стала еще более глубокой, придавая ему некую мрачную сосредоточенность. Все ждали взрыва, но Скальпель необычайно спокойно смотрел на того, кто посмел прервать его речь, он смотрел, ожидая продолжения, и Алекс не разочаровал его:
-Вы не правы, доктор. Я не знаю, что случилось с вами, кто заставил вас возненавидеть людей. Не знаю и, если честно, не хочу знать. Вы похожи на ребенка, вы, а не мы. Зачем вы продолжаете помнить когда-то совершенное зло? Зачем не видите другого? Милосердия? Доброты? Любви?
Скальпель лишь хмыкнул на вдохновленные слова мужчины и, поднявшись, ушел от костра, проронив:
-Что ж, верь в людей, мальчик, верь! Верь, как верит Великая Шамбала ибо только ее верой вы еще живы...
День шел за днем, перевал за перевалом, иногда шел снег, сменяясь мелким дождем и туманом...Иногда, словно нехотя, проглядывало солнце, что бы осветить обветренные и обгоревшие лица. Кожа шелушилась, искалеченная безжалостным солнцем, отраженный белоснежными снегами, что лежали на перевалах. Все слилось в непрерывную череду повторяющихся событий. Иногда Алекс, уже на грани потери сознания от усталости и высоты, чувствовал тонкое пряное дыхание неизвестного аромата...Оглядываясь на остальных он видел, что и им чудиться нечто подобное, но никто не говорил об этом вслух, стараясь забыть, выкинуть из мыслей. Это был необыкновенно приятный запах, немного напоминавший на одно из индийских благовоний, что поджигала по вечерам его мать.
Иногда Алекс, устав от бесконечного молчания, спрашивал Скальпеля, втягивая того в неспешный разговор. Одним днем, когда они, устав от бесконечного подъема, ощущали себя подвешенными в воздухе. В неизвестности, он, подъехав поближе, спросил:
-Скальпель, как так может быть, что вход в Шамбалу все еще не найден? Ведь все вершины и склоны пройдены путешественниками, все заснято с самолетов, все рассмотрено со спутников? Все! Все высоты отмечены, все долины исследованы!- в его руках желтела папка, в которой неряшливой стопкой лежали фотографии и карты, переданные ему правительством, и так и не раскрытые с момента их прибытия в горы. Русский, приостановив мула, оказался совсем ядом с Алексом, исключительно для того, что бы вырвать у него из рук папку и, мельком просмотрев, выбросить в пропасть. Полковник в недоумении смотрел как разлетаются десятки цветных листков, падая вниз, в туманную пропасть...
-Зачем вы это сделали?!- вскричала Хелена, пока американец находился в шоке от поступка Скальпеля.
-Затем, что там,- он указал вдаль.- Это бесполезно.
И тронулся в путь. Следом поехали и остальные. А что еще делать? Но Алекс, быстро оправившись от грубости, все-таки повторил вопрос, и доктор ответил:
-В этой земле скрыто много золота, алмазов, рубинов и сапфиров, и многие мечтали и мечтают обладать ими! Многие люди стремились найти Шамбалу, что бы забрать себе сокровища, найти бессмертие или мудрость! Но никто из них не достиг ее дверей! Только те, кто слышал Зов, только следующие по следам воинов Священной Страны, могут найти ее. Я уже говорил о ядовитых парах, окружающих ее, о животных, что в ужасе убегают от некоторых мест...Много незваных стремятся к Шамбале, и некоторые из них исчезают навсегда...
-Но разве там не должны быть вечноцветущие сады? Эти горы кажутся бесплодными, а снега и безжалостные ураганы вряд ли позволят здесь чему-то вырасти...- вклинился Эйден, поежившись от особенно холодного порыва ветра. Сегодня ветер был особенно сильным- его резкие порывы раскрывали накидки, забирались под одежду, промораживая до костей.
-В сердце этих гор есть скрытые долины, которых не видно со спутника, долины вечно скрытые туманом...Много горячих источников питают почву, давая жизнь многим цветам и лечебным травам...Кто может знать весь этот горный лабиринт? Бесконечные коридоры ущелий и обрывов, скрытых туманом? На этих камнях нельзя различить следов человека, незаметных тропок по которым идут путники в простой одежде, в жару и холод, к неизведанной цели, исчезая среди снега...Лишь тот, кого Зовет Шамбала сможет найти путь в благословленные долины. ..
-А Ригден-Джампо?- послышался голос итальянца, восторженно прислушивающегося к разговору.- Кто он, Владыка Шамбалы?
-Иногда, в безлунные ночи, когда ни лучика света не проникают сквозь низкие тучи, можно увидеть яркий белый свет между склонов гор. Это сияет тысячами алмазов башня Шамбалы, где на золотом троне сидит неутомимый и не спящий Владыка. Никогда не смыкаются его сияющие глаза. У ног его, в зеркальной поверхности озера, словно в причудливом зеркале отражается все, что происходит на Земле, а сила его мыслей проникает во все уголки планеты...Расстояние для него- ничто: он всегда сможет помочь достойным и покарать тьму...Он жесток, но справедлив. Он карает безжалостно, но и награждает щедро.
Скальпель замолчал, смотря на сияющие вершины, словно и сейчас видя сияющие окна башни, словно слыша Зов, словно...Алекс не успел додумать свою мысль, так как любопытный парень не собирался прекращать свои вопросы:
-Говорят, что в предгорьях много пещер с длинными, неисследованными пещерами, говорят, что из них выходили люди, что расплачивались старыми монетами, лечили людей, спасали умирающих...Можно ли достигнуть ашрамов Шамбалы этими путями?
На этот вопрос ответил погонщик, уже давно слушающий разговор ученых:
-Истинно, истинно, Люди Шамбалы приходят в мир. Там они встречаются со слугами своими, что странствуют по поверхности. Редко люди могут узнать посланцев, редко даже они сами могут узнать друг друга...Но все они следуют путем Шамбалы!
-Это их в древних легендах называют азарами?
-Да.
-А ты хоть когда-нибудь видел их?
Старик не ответил, вновь начиная свою заунывную песню...
Прошла неделя, а дороге все не было конца...Экспедиция привыкла к неудобствам и даже выучила песню погонщика, напевая ее во время особенно скучных и тяжелых подъемов. Им встречались другие караваны, что вежливо раскланивались со стариком-тибетцем и следовали дальше, удивленно качая головой, когда видели усталых европейцев. А однажды им встретился босой лама, чьи ноги, в кровь стертые острыми камнями, спокойно ступали по земле. Вот он, взглянув на них, не спрашивая, не уточняя, произнес:
-Если люди Запада пришли с именем Шамбалы, значит время уже близко...
И ушел, не обращая внимания на удивленные вопросы ученых, оставляя их без ответов. Только русский и погонщик, судя по их понимающим улыбкам, что-то поняли, но, по-видимому, решили, что остальным это знать не надо.
Этим же вечером, спустившись в туманную долину, ученые подошли к стенам старого храма. Осознав, что им наконец-то не придется спать под открытым небом, команда радостно заулыбалась. Дверь им открыл молодой парнишка, смущенно отскочивший в сторону при приближении Скальпеля. Внутри же, в окружении золоченых статуй и резных колонн, на травяном коврике сидел старик-настоятель. Его морщинистое лицо было спокойным, а глаза лучились необыкновенной добротой и теплом. Он, слегка улыбнувшись, жестом позвал их за собой, что бы показать большую комнату, приготовленную для нежданных гостей.
Ночь настала необыкновенно быстро, а усталые путники, даже не посмотрев храм, отправились спать, не видя, как на каменных ступеньках храма спокойно разговаривал доктор и настоятель, улыбаясь звездному небу, что проглядывало из-за клочьев тумана.
Утро встретило Алекса необыкновенным теплом, от которого он успел отвыкнуть за время их путешествия. За окном пели птицы, а необыкновенный аромат цветов и благовоний проникал в сознание, успокаивая, умиротворяя... но он, откинув все мысли, все-таки открывает глаза. Солнце только-только вставало, а все уже просыпались, привыкнув за эти дни к такому четкому расписанию. Но сегодня это произошло естественно и спокойно, никто не возмущался и не ругался- тишина и размеренность жизни в этом старом храме навевали такое же спокойствие на постояльцев. Да и вряд ли Скальпель, насмешливо глядя на просыпающихся ученых, дал бы им шанс отдохнуть подольше. Так и оказалось. Как только они позавтракали, доктор скомандовал собираться. И, как не жалко было покидать это прекрасное место, они безропотно следовали указаниям.
Провожал их весь храм. Стояли молодые послушники, и старые монахи- все вышли, что бы посмотреть на то, как европейцы уходили из долины. А еще, перед самым уходом, к Алексу подошел настоятель и, положив ему в ладонь маленькое, но очень искусное изображение Будды. Маленький человечек сидел на троне, спустив ноги на землю. Полковник смотрел на фигурку с радостью и неким суеверным ужасом, спрашивая старца:
-Но как...как вы узнали?
Тот, улыбнувшись краешками губ, ответил:
-Сегодня ночью ко мне явился Будда и сказал, что я должен отдать тебе статую со своего алтаря. Береги ее, она принесет тебе удачу. Это,- он накрыл его большие руки своими, маленькими и сморщенными.- Это Майтрейя Будда, Будда будущего. Он уже спустил ноги на землю, он уже готов пройти по миру, что бы судить...Иди за ним след в след, иди за ним и ты найдешь то, что ищешь.
И он толкнул американца вперед.
Алекс уходил все дальше и дальше, а в голове у него непрерывной мантрой звучали слова монаха.
Если бы Скальпель позволил всем вернуться назад, то никакого храма в этой мрачной, продуваемой всеми ветрами долине они не нашли бы даже следов храма, в котором они провели ночь. Только огромные камни, на которых причудливой вязью застыли древние символы...