Юлька сердито потёрла ушибленную коленку и села на большой валун. Она была зла на себя, зла на Сашку, зла на дурацкие выборы, на свою нерешительность и чужое упрямство. Обычно она ставила себя на место другого и представляла, что он чувствует и думает, так ли, её, Юльку, понял. На этот раз было по-другому. Во-первых, она ещё слишком сердилась на подругу, а во-вторых, в глубине души понимала, что уступить значило бы покривить душой, делать чего категорически не хотелось. Это потом окаменеет внутри и осядет на дно скребущим камушком обида. А сейчас...
Врать Юлька не умела. Нет, приврать-то она могла, рассказывая смешные случаи из жизни, особенно если требовалось срочно рассмешить человека, попавшего в тёмную жизненную полоску. Просто она заметила, что когда лгала родителям или даже и себе самой, что-то настоящее терялось и взамен возникало искусственное. И такой она себе не нравилась...
Сейчас она как раз думала угрюмо, что соври она подруге, та подулась бы, но отношений не прервала. Мысли эти пришли в голову со злости, может, в надежде, что могло быть иначе. Могло, да не вышло. Бывает, что незначительное событие разворачивает чуть - чуть в другую сторону и оглянуться не успеешь, как унесло тебя от поворотной точки очень далеко...
Они подружились поздно - классе в 9, когда, казалось, отношения у всех уже сложились. Как и почему обе не замечали друг друга раньше - Юлька сказать не могла. Помнила только майский день, когда они, наскучавшись после праздничной кутерьмы, бросились навстречу друг другу прямо на улице. После этого началась дружба осознанная. И когда Юльке предложили поехать в лагерь активистов и выбрать себе напарника, она не задумываясь выбрала Сашу. Вообще-то ехать должна была староста, но та заболела, так что им досталась нечаянная радость- весь класс поехал на традиционную картошку, а они мчались навстречу приключениям.
Это удивительное чувство свободы - едешь с сопровождающим в лагерь и он даже не называется вожатым. Девчонки свешивались с верхних полок, Саша немного робела - она не так часто ездила далеко, а Юлька была в своей тарелке, даже смеялась больше, чем в классе. Вожатый-провожатый довёз их до областного центра и сдал на руки в точке сбора, а оттуда их, бойкую шумящую массу, повезли автобусами в пригородный лагерь.
Внутри у Юльки всё пело - она улыбалась незнакомым девчонкам и мальчишкам. Напротив неё сидела смешливая Лена - они уже познакомились. Сашка притихла, глядя во все глаза на "активистов" - несколько хулиганистых мальчишек ну никак не вязались в её представлении с активом класса. Некоторые ехали по второму- третьему разу и рассказывали новичкам, кто лучший вожатый и, как водится, пугали легковерных. Потом затянули песни, сначала тихо, а потом во всё горло - кто кого перепоёт. Такой вопящей командой и прибыли в лагерь прямо к обеду.
Приехав, они немного растерялись, но скоро лагерная жизнь подхватила подружек, и робеть не осталось ну никакой возможности.
Юльке вспомнились многие события, вспомнились общие радости и первые обиды...
Перезнакомились все, встав кругом и называя сначала своё, а потом имя соседа. Быстро началась путаница - чем дальше от водящего, тем больше приходилось повторять чужих имён. Кто-то смущался, краснел и путал все на свете, а кто-то намеренно смешил публику. Кругу на третьем все запомнили имена, но главное - у новичков пропало смущение - глаза блестели, щеки раскраснелись и быстро завязались знакомства и симпатии.
Вечером отряд обживал спальню и Юлька неожиданно для себя выбрала кровать рядом со смешливой Леной. Выбрала и тут же осеклась, стала искать глазами Сашу, как, не обиделась? Саша стояла грустная, опустив глаза, и казалась потерянной в огромной кишащей визжащими девчонками спальне. Юлька хотела было переиграть, свести на шутку, но Саша медленно махнула рукой - проехали.
Память играла иногда странные шутки: Юлька заметила, что некоторые воспоминания сами лезли на ум, а некоторые приходилось тянуть, как бодливую козу на веревке. Природным своим чутьём она и тянула их, насколько хватало сил. Чтобы взглянуть пристальнее...
- Саш, ты чего при Димке хихикаешь так глупо, признавайся!-
-Тебе показалось, Юль.-
-Да-а? Так мне не одной так показалось. Пошла бы да поговорила, как все нормальные люди - здесь смеяться никто не будет.
- А что же ты сама? Тебе же Дима-большой нравится, угадала?- И обе, как заговорщики, прыснули от души...
Она растерянно глядела на 22 пары глаз. Выжидательных, насмешливых, доверчивых, требовательных, неуверенных, честных....Двадцать две пары, выражение которых поменяется вот сейчас от её решения. Глаза тёзки, Юли Никулиной, станут блёкло-рассеянными от наплывающих слёз. У Димки-большого озорные искорки загорятся на донышке глаз. Ничего. Переживём, будет такое своеобразное признание. Алёнка Бородина удивиться неприятно, а может, и нет. Какая длинная секунда, а глаз так много!
- Хвастушка, выскочка, ноль без палочки,- ругала себя Юлька. - Ну, кто тебя просил лезть вперёд. И психолог хорош! Нашёл задание! Разделитесь на три колонки в зависимости от вашего отношения к Юлии Павловне. Ясно же, что сейчас будет! А вы, Юлия Павловна, переставьте ваших товарищей так, как вы сами к ним относитесь, - передразнивала Юлька, со злой беспомощностью глядя на равняющиеся шеренги. Она знала, что соврать убедительно, чтобы не причинять боли этим хорошим людям, не сможет. Как не хочется начинать! Саша улыбалась ободряюще, мол, смелее! Вот как раз Сашу Юлька переставлять никуда не собиралась, само собой разумеется. Только отметила краткий миг своего удивления: а ведь я об этом никогда не думала! Колонка близкая, колонка приятелей и колонка дальних. Как хорошо, что нет колонки очень близких!
Ветерок растрепал и без того лохматую Юлькину голову. Она задумчиво поправила волосы и основательно взялась за эту мысль, которую тогда заслонил стыд. Стыд оттого, что даже оставаясь честными, нам суждено обижать других людей просто своим выбором. Неужели она думала о подруге хуже, чем ей самой казалось? Или она никого к себе настолько близко не подпускает? И хорошо ли это - не менять отношения к людям, по привычке одевая их в знакомые ярлыки" близкий друг" или "просто знакомый"? Может, надо благословить счастливое неведение и оттянуть выбор до крайней ситуации. Которая, впрочем, может и не произойти...
На этот раз ситуация все-таки произошла. Непривычно пряча свои серые серьёзные глаза, Сашка протянула Юльке бумаги:
- Ты обещала, помнишь?-
Царапнуло мимолетно что-то в интонации подруги, в суетливых жестах, в речи скороговоркой, но Юлька погнала прочь тревожащие мысли. Трусливо погнала, как ей думалось теперь.
-Давай, обещала, помню. -
И быстро переведя разговор на другие темы, они как будто увлеченно принялись обсуждать последние новости.
Дома Юлька развернула бумаги и задумалась. Она давно обещала подруге выступить за неё на предстоящих школьных выборах, если та когда-нибудь решиться на это. Согласие-то Юлька дала, но случилось это давно и формально - как само собой разумеющееся. Да, мол, выступлю, что за вопрос. И больше они к этому не возвращались. А теперь она смотрела на программу " кандидата" со смешанным чувством. Отчасти Юлька злилась на себя за слишком быстрое согласие и припоминала, с каким облегчением подруга сунула в руки бумаги и тут же перешла на другую тему. Возможно, она чувствовала, что в теперешних условиях Юлька не согласиться. Юльке действительно не хотелось поддерживать Сашку именно в этом начинании. Что-то неестественное, фальшивое было в погоне за титулом, в упрямстве, с которым подруга уцепилась за этот шанс. Юлькины доводы о том, что придётся выполнять предвыборные обещания и это-то как раз самое трудное и при такой программе маловыполнимое, до Саши не долетали. Она просто злилась:
- Ты не хочешь меня поддерживать! И вообще - я тебя больше не побеспокою, только сейчас помоги, ты мне так нужна!-
- Но ведь я за тебя поручаюсь! Ты же знаешь, что для меня это серьёзно!- силы доказывать свою точку зрения быстро иссякли. Остались пустота и желание крикнуть: - ну сколько можно, я все время тебя поддерживала, потому что хотела этого, но сейчас не хочу!-
Пытаясь урезонить подругу, Юлька оставила себе время на раздумье и оговорила моменты предвыборной программы, изменение которых повлечет её, Юлькин, отказ.
Ветер стих, Юлька поднялась с камня и прошлась по полю. Злость стихала, оставляя место недоумению, досаде на себя. Почему она не сказала всего Сашке сразу? Почему, испытывая неловкость от поведения подруги, закрывала на это глаза? Почему не отстояла своё право на отказ?
Боялась обидеть? Но получилось гораздо хуже, чем просто обида. Обида со временем выветривается, как запах нафталина от зимнего пальто, а вот разрыв...
Промаявшись так неделю, Юлька подготовила речь и накануне генеральной репетиции отловила Сашу.
-Ты так ещё и не объяснила кое-какие пункты по предвыборной программе. Ты же знаешь, мне они не нравятся, я тебя предупреждала! -
Саша напряглась и торопливо, на бегу, обещала сегодня же прояснить всё вечером. А сейчас у неё очень-очень много дел!
Остаток дня Юлька не могла найти себе места. Домашние отправились к тётушке с ночёвкой. В любой другой вечер она бы с радостью пользовалась своей свободой, но не теперь. Стрелки бежали без устали, Саши не было. Телефон тоже не отвечал. Растерянность, наконец, достигла точки кипения и переплавилась в гнев - Юлька решительно села строчить отказ. Одевшись, она торопливо направилась к Сашкиному дому. В окнах горел свет. Как в лихорадке, она позвонила и положила конверт под дверь. Не дожидаясь, когда хозяева откроют, слетела с лестницы и бродила по улицам. Ей казалось, что так проще. До ночи телефон надрывался до изнеможения...
Заходящее солнце било в глаза.
-Проще для себя! - прищурившись заходящему солнцу, озвучила Юлька свои грустные мысли. Печаль скребла камушком с острыми рваными краями. Любимое место на холме в парке не дарило успокоения даже через несколько месяцев. Школа окончена, подруги поступили в институт, лето заканчивалось. Бывшие подруги...
Тогда Сашка пыталась убедить Юльку изменить решение, но поворотная точка была пройдена. Взывание к совести и вине, хотя и достигло цели, но решение не отменило. Многие убеждали Юльку, что Сашка поступила нехорошо, неискренне. Это Юлька и сама знала. Её терзало другое. Неужели мы всю жизнь в ответе за тех, кого приручили, даже в случае если эти другие сели на шею? Неужели мы всю жизнь обязаны им помогать, даже если они ставят нереальные цели и пытаются заставить нас присоединиться тянуть непомерный груз?
Но за всеми этими почему, на которые можно было ответить "нет" стояло только одно "да". Мы в ответе за себя, за свою искренность, за своё умение сносить непонимание друзей. Мы в ответе за себя. Мы в ответе перед собой...